Четыре недели спустя они переехали. Билли с трудом понимала, как это произошло.

– Я хочу, чтобы мы жили здесь, – сказала мама.

И они стали жить здесь. Мама твердила, что выросла в Охусе и ей всегда ужасно хотелось вернуться сюда. Ей хотелось, чтобы они начали всё сначала – не в Кристианстаде, но недалеко от него. У Билли не было сил с ней спорить. К тому же мама заявила: пусть Билли и дальше ходит в школу в Кристианстаде, с прежними одноклассниками.

– Надо прибраться, – заметила мама, когда они внесли коробки с вещами.

Билли согласилась. В доме и правда следовало прибраться.

Стоял июль. Летние каникулы были в разгаре, а Билли не могла вспомнить, чем занималась, когда занятия в школе закончились. Её приятели, узнав, что она переезжает в Охус, воодушевились – можно будет заглянуть к ней в гости на каникулах. Прокатиться на велосипедах до пляжа, искупаться. Поесть мороженого на набережной.

Билли старалась, чтобы её голос тоже звучал радостно, но у неё не получалось. Она думала только про пыль, грязь и кучу старья, которую оставили после себя прежние жильцы. Как будто эти люди продолжают жить в доме.

За неделю до переезда Билли с мамой съездили в Лунд навестить бабушку с дедушкой – папиных родителей. Дедушка пожарил мясо на гриле, бабушка сварила молодой картошки. Они, кажется, тоже думали, что переезд – это хорошо.

– Перемены пойдут вам на пользу, – сказала тогда бабушка и погладила Билли по щеке.

Потом бабушка заплакала, а дедушка закашлялся и сказал, что у него глаза слезятся из‐за дыма. Хотя Билли видела, что ему тоже очень грустно. Билли столько плакала после папиной смерти, что думала – больше слёз у неё не осталось. Но слёзы всё лились и лились. Чаще всего по ночам, а иногда и среди бела дня. Ни одна зима и ни одна весна ещё не бывали такими ужасными.

Их дом в Кристианстаде ещё только должны были выставить на продажу. Билли надеялась, что никто не приедет его смотреть, и тогда они с мамой переедут назад. Агент считал, что продать дом будет проще, если в нём останется мебель. Поэтому мама решила повременить с перевозкой вещей в новый дом.

– Там и так полно мебели, и за один день её не выбросишь, – заметила она.

Но тут Билли встала на дыбы:

– Ни за что не буду спать в их мерзкой старой кровати!

Мама с ней согласилась. Кровати придётся сменить, но остальную мебель они пока оставят.

Когда они вносили свои пожитки, стояла жара. В своей комнате Билли побросала вещи прежних владельцев дома в большие картонные коробки, которые мама привезла с собой. Она сдвинула розовый стол, за которым, видимо, кто‐то рисовал. Осторожно взяла в руки рисунки, лежавшие сверху. Билли казалось, что их нарисовала какая‐то девочка. Большинство рисунков были чёрно-белыми, и лишь несколько картинок – цветными.

На рисунках было разное. Большая кошка сидит на камне. Много деревьев – Билли решила, что они изображают лес. Какой‐то мальчик выглядывает из‐за ствола. Ещё на одном рисунке была девочка – кажется, её что‐то ужасно рассердило.

Билли сложила рисунки поглубже в коробку, а сверху навалила другие вещи. Ей не нравилось, что она всё время натыкается на следы прежних жильцов. Мама то и дело твердит, что им надо начать всё сначала, но как можно почувствовать новое в таком старом доме?

В дверном проёме появилась мама:

– Я в магазин. Не хочешь со мной?

Билли подумала. Нет, в магазин ей не хотелось.

– Ладно, – сказала мама. – Я скоро вернусь.

И Билли в первый раз осталась в новом доме одна.