I
Где-то в Дар-Миноре
Подарок, который тебя обрадует
Щелкнул пальцами перед лицом девчонки. Шлепнул по щеке. Она не дрогнула. Глаза были пусты, почти как у мертвой.
— Эй, девка, — Оглан снова дал ей слабую пощечину.
— Она в оцепенении, — Ама возникла за спиной. — Ты слышал, что она кричала напоследок? Похоже, она любила того юношу.
— Оглан убил его. Отомстил за руку, Гора и остальных, — в доказательство поднял окровавленный шлем. — Твой порошок помог.
— Солнечная пыль — могучая вещь, и опасная. Миреданцы перестали применять ее в бою, потому что ветру все равно, куда дуть.
Ама не отрывала взгляда от принцессы, а та была словно дышащая кукла. Даже не моргала.
— Бери ее, и пойдем.
Уже скоро, благодаря колдовскому пути, оказались возле дома ведьмы. Оглан вел принцессу за собой. Она покорно шла, хоть и еле переставляла ноги. Левую руку баюкала у груди — похоже, сломала, когда упала с лошади. Красивая была скотина, шкура как будто сверкала.
Ама провела их внутрь, по винтовой лестнице поднялись на последний этаж и оказались в комнате с колоннами и большим балконом. В центре комнаты находился круглый алтарь, изрисованный потертыми знаками власти.
— Положи ее туда.
Оглан перебросил Алину через плечо и уложил на алтарь. Ведьма закрыла принцессе глаза и что-то прошептала на ухо. Грудь девушки приподнялась, дыхание стала глубже и размереннее.
— Она уснула, — сказала Ама. — Идем. Время вручить тебе награду.
— Сколько волкаров ты привела?
— Ты все увидишь, дорогой. Пошли.
Они спустились в закопченный зал на первом этаже. Туда, где убили всех родных ведьмы. Несколько десятков волкаров стояли там. Увидев Оглана, они склонили приплюснутые головы.
— Я провела кое-какие ритуалы. Они должны слушаться лучше, чем прошлые.
— Хорошо. Их много.
— Это еще не всё.
— Да. Ведьма обещала лук и много стрел. Правда, теперь у Оглана только одна рука, и лук ему не нужен, — поднял культю и со злобой взглянул на нее.
— У меня есть подарок, который тебя обрадует, — улыбнулась ведьма.
Мы принесем ужас
Когда проснулся, над головой было ночное небо. Оглан понял, что лежит на балконе той комнаты, где оставил принцессу. Уснул в другом месте. Интересно, как крохотная ведьма перетащила его сюда?
Приподнялся, опершись на руки. Последнее, что помнил — Ама дала ему горький, противный отвар. После этого заснул. Голова еще немного кружилась.
Вдруг осознание ударило в голову. Оглан опирался на обе руки.
Посмотрел. Культи больше не было. Вместо нее — покрытая черной шестью лапа с длинными когтями. Лапа волкара. Две разные плоти переходили одна в другую так, словно всегда были вместе.
— Ты доволен?
Оглан вскочил и повернулся. Ведьма стояла в комнате возле пустого алтаря. Силы будто бы покинули ее — она потемнела и сгорбилась, и даже голос звучал как будто со смертного одра.
— Где принцесса?
— Отдыхает, — устало ответила Ама. — Ее ритуал был сложнее и занял гораздо больше дней, чем твой.
— Дней?!
— А ты думал, так легко пришить лапу и заставить ее работать, как следует?
Сжал и разжал пальцы. Они были слишком длинны, чтобы собраться в кулак. Но в самый раз для того, чтобы рвать.
— Ты просил тебя сделать волкаром. Я подумала, что разум лучше сохранить, а лапа будет в самый раз… И у меня есть для тебя еще кое-что. Или, вернее, кое-кто.
В темноте раздался стук когтей о пол, и на лунный свет вышел лохматый безухий пес.
— Гор… Ты оживила Гора!
Бросился и обнял его. Разрубленную шею соединяла металлическая нить, незаметная под шерстью. Гор был прежним — только холодным, как камень. Когда он лизнул Оглана в щеку, то показалось, что по лицу провели мокрой лягушкой.
— Голову срастить сложнее, чем руку, сил пришлось потратить в разы больше. Но ты заслужил.
Заглянул Гору в глаза. Что-то неуловимо изменилось в них. Не понимал, что именно, но восторг сменился непонятными чувствами.
— У меня есть для тебя еще работа, Оглан.
— Что? Еще одна принцесса?
— Нет, — Ама улыбнулась и подошла к нему, едва переставляя ноги. — Скоро все королевство ринется к Дримгарду, чтобы отыскать наследницу трона. Я думала, хъет-марруар отпугнет их, но Алина отыскала способ излечить ее.
— Дримгард не болеет?
— Нет. Эпидемия закончилась. И у меня нет сил на создание новой хвори, — белые глаза на миг прикрылись. — Я хочу, чтоб ты вернулся к Дримгарду, Оглан. Я хочу, чтобы ты принес им кошмар и уничтожил каждого, кто попробует найти принцессу.
— Да!
Оглан встал и поднял свою новую лапу. Посмотрел на Гора. Пес оскалился, показывая новые стальные клыки. Оглан улыбнулся в ответ.
— Да. Мы принесем им ужас.
II
Северная Лотария
Рейнвиль
«Помни, кто ты такой, и не смей забывать».
Дэнтон так спокойно воспринял слова Грейна, что удивился сам себе. Он будто ждал их всю жизнь. Как будто все это было легко предсказуемо.
Эти люди, следуя пророчеству, верят что Дэнтон — их предсказанный король. Скоро все графство Рейнвиль будет так думать.
И теперь вся жизнь сложилась в единую картинку. Все, что происходило — от учений дедушки и смерти матери до Ария и Баргезара — тонкими ниточками вело к этому моменту.
— Я должен поговорить с ним, — будто во сне сказал Дэн.
— Нет!!
Брон встал перед ним, угрожающе перехватив секиру. Дэнтон никогда не видел у него таких огромных глаз.
— Ты что, им поверил?! Это ловушка!
— Они и так могут нас убить.
Брон раскраснелся. Он схватил Молларда за плечо и ткнул секирой в Грейна:
— Не верь! Как ты можешь верить еретикам! Как ты можешь что-то обсуждать с ними! Ты инквизитор, ты носишь алый плащ! ТЫ НЕ ДОЛЖЕН ИМ ВЕРИТЬ!
Вопль Брона прозвучал, будто гром, но никто больше не сказал ни слова.
— Оставайся здесь, сир Раддерфорд, — сказал Дэнтон и вложил меч в ножны.
Бронвер шумно глотал воздух. Крепче сжав плечо, он пихнул Дэна в сторону пророка.
— Лучше бы я ушел. Или лучше бы остался в Альдеринге. Лучше бы я вообще тебя не встречал! Не зря говорят, что все бастарды — предатели.
Его слова не задели Дэнтона даже краем. Он подошел к Грейну. Тот глубоко кивнул. Воины Возрождения расступились, и Дэлуин направился в сторону притвора. Моллард и спутники Грейна — следом за ним. Тигрица прятала взгляд. Человека в капюшоне Дэнтон так и не узнал, но немного развалистая, и в то же время твердая походка была донельзя знакомой.
Они остановились, не доходя до разрушенной баррикады из конских тел. В притвор было страшно заглянуть — потемневшая кровь покрывала все без остатка. Застывшие тела валялись нелепой грудой, сжимая мечи и булавы холодными пальцами. Мухи роились тучей, оглушающе жужжа. Солнце заползало внутрь, начинало теплеть. Скоро здесь будет нечем дышать.
— Вам удобно в шлеме, ваше величество? — спросил Дэлуин.
— А ты уже приготовил корону?
Пророк улыбнулся.
— Мы все расскажем. Вы готовы раскрыться, граф?
Человек сбросил капюшон, и у Дэнтона свело внутренности.
— Эллис.
Граф Бальдер упал на колено.
— Простите меня, государь. Если бы я мог знать, что это вы…
— Значит, от тебя Грейн знает все обо мне.
— Не только, — сказал Дэлуин. — Но именно граф Бальдер просил оставить вам жизнь и убедить уйти.
— Он объяснит тебе, Дэнтон! — восторженно воскликнул Эллис. — Речь о судьбе всей Лотарии. Хоть я и не чистокровный, я люблю эти земли и верю в пророчество. Ты, должно быть, не знаешь, — Бальдер лукаво усмехнулся. — Но мой отец и твой дед давным-давно помогали раскопкам Дэлуина.
— Я лично знал вашего деда-герцога, государь, — кивнул Грейн. — И видел вас еще младенцем.
Все это поразительно легко складывалось в голове у Молларда, словно где-то всю жизнь для этого было пустое место.
— Расскажи ему о пророчестве! — потребовал Бальдер тоном ребенка, просящего о сказке на ночь.
Тигрица неловко мялась, поскрипывая полосатыми доспехами. Грейн улыбнулся и торжественно произнес:
— «На руинах порабощенной веры король воздымет свой меч. Небо окрасится кровью в последнюю ночь. Неистовый враг падет, и мертвецы поднимут багровое знамя потерянного короля».
Рексен. Багровое знамя. Король.
У Молларда пересохло в горле.
— Я отправил вам в письме лишь часть строк, — сказал Дэлуин. — Мы не хотим, чтоб иноверцы знали о пророчестве слишком много. Даже наши последователи не ведают всего. Но теперь — вдумайтесь! Волею Бога мы все были связаны и оказались здесь, чтобы возродить Лотарию из праха времен. Момент настал!
— Вы только что хотели убить меня. Почти все мои люди погибли, — Дэнтон взглянул на Эллиса. — И теперь вы хотите подчиняться мне?
— Мой король, — Дэлуин склонил бритую голову. — Многие годы я трудился, чтобы сделать вам подарок, который делаю сейчас. С помощью рыцаря Тануэн, — Тигрица кивнула, — я объединил весь север Лотарии, колыбель наших предков, и вручаю ее вам. Все мужчины, которых вы видите здесь, отныне умрут за вас. А те, что умерли ночью, возродятся и будут служить вам или вашим потомкам.
Эллис поднял козлиную бородку:
— А я приношу вам свою присягу и клянусь служить, как сюзерену. Отныне вся мощь Старого утеса, собранная мной, на вашей стороне.
— Ты будешь служить мне так же, как Эсмунду? — не удержался Дэнтон. — Или как ты служил своему отцу, друг мой?
Бальдер залился краской.
— Как друг, ваше величество, я скажу, что и ваши поступки порой вызывают недоумение.
Наступило молчание. Грейн опять заговорил первым:
— Впереди у нас много дел, государь. Нас ждет многотрудный и рискованный путь. Но с Божьей помощью мы преодолеем его и возвеличим Лотарию, как было завещано.
Дэнтон покачал головой.
— Ты знаешь, — сказал он Бальдеру. — Дед все время говорил, что я потомок королей. И что если будет на то воля судьбы, однажды я смогу надеть корону.
— Но теперь, когда судьба дарует вам ее, вы сомневаетесь? — проводя рукой по бакенбардам, спросил Грейн.
— Что вы хотите от меня? Чтобы я объявил себя королем Лотарии и повел войска против Эсмунда Первого?
— Позвольте повторить слова герцога Алексиса: если будет на то воля судьбы, — сказал Грейн.
— Если придется, мы разобьем Законника, — встряхнув белой челкой, буркнула Тей. — Эсмунд ведет войну с кальдийцами, его вассалы разобщены.
— Всевышний благоволит нам, — согласно кивнул Дэлуин. — Я не священник, но уверенно могу сказать: Ему противна война за Святой Престол, которую учинили короли запада.
— Я не должен предавать свои клятвы, — сказал Моллард.
— Нет предательства в том, чтобы следовать воле Божьей.
По спине у Дэнтона пробежал холодок. Почти такие же слова произнес Кослоу, когда десятилетний Дэн выдал инквизитору Ария.
— Поймите, государь: ваш приход был предсказан, — увещевал Грейн. — Я не говорю, что вы избранный — но звезды сложились так, что именно вам предстоит вернуть корону Лотарии на родину и восстановить потерянную династию.
— Вернуть корону?
— Об этом позже, — мягко ответил Грейн, поднимая ладонь.
— А если я откажусь, то что тогда?
— Мы отпустим вас с миром. Но судьба так или иначе отыщет вас.
— Все это гораздо глубже, Дэнтон, — сказал Бальдер. — Я знаю, ты чувствуешь, что должен быть с нами! Более того — это твой долг! Перед предками, Богом и людьми, что ждали тебя! Пророчество объединило их — впервые за сотни лет земли Лоттеринга едины и тверды, как сжатый кулак! — глаза Эллиса заблестели от возбуждения. — Дэнтон, друг мой, представь — мы объединим так всю Лотарию! Вокруг Альдеринга мы построим новую столицу! Ты будешь королем, а Кассандра — твоей королевой, а ваши дети будут править после вас.
В горле у Дэнтона встал комок. Он вспомнил перепачканную кровью ножку малыша, которого посмертно нарек Теором.
— Мне придется предать свою веру, — произнес Моллард.
Грейн хотел что-то сказать, но Дэн поднял руку.
— Я защищал эту веру всю свою жизнь. С детства, когда ради нее и из страха перед инквизицией предал человека, спасшего меня. Но сегодня, когда я молился Богу иначе… Он услышал меня.
Эллис и Тигрица переглянулись, Дэлуин с пониманием кивнул.
— Я просил дать Кассандре новую жизнь, если она умрет. Я просил дать мне знак, и Он дал.
Дэнтон снял шлем и вручил его Бальдеру. Подкрепленное верой желание оказалось сильнее самых мрачных сомнений.
— Да будет так. Если есть на то воля судьбы, я принимаю титул.
— Тогда нужно объявить всем! — Грейн стукнул посохом. — Что с людьми инквизиции, повелитель?
— Мы не будем никого убивать.
Пророк поклонился.
— Идите первым, прошу.
Ряды возрожденцев снова расступились, и Дэнтон прошел через них к своим. Все взгляды были обращены к нему.
— Бросить оружие! — приказал он.
Раздалось эхо, но никто не шевельнулся.
— Что они сказали тебе, Дэнтон? — выкрикнул Брон. — Что даруют тебе корону ереси?
— Я все объясню. Бросьте оружие. Больше никто не умрет.
— Не верьте! — загудел Раддерфорд. — Еретики отравили его разум!
— Возрождение! — воскликнул Дэнтон. — Бросить оружие!
Короткий, но шумный стальной град застучал по полу храма, и вновь повисла мертвая тишина.
Вперед вышел Бастиан. Он бросил на пол щит и поднял руку с привязанной булавой.
— Я бросил бы, если б мог. Раз инквизитор говорит, что все в порядке, значит, так и есть.
С помощью последних ветеранов Баргезара ряды покинула Кассандра. Она взяла кинжал и демонстративно переразала веревку на руке Бастиана. Шестопер и кинжал звякнули о камни.
— Стойте! — все сильнее распалялся Брон. — Это ересь! Инквизитор предал нас!
Кто-то из солдат поддержал его, но большая часть покинула круг. С Броном остались немногие.
— Солдаты инквизиции! — велел Моллард. — Схватите тех, кто не подчинился приказу. Никого не убивать!
— В атаку! — завопил Раддерфорд. — Уничтожить предателей!
Только несколько лотарских юнцов поддержали его. Остальные сдались.
Секира Бронвера окрасилась кровью нескольких человек, прежде чем его повалили. Старый рыцарь вырывался, как дикий конь, но все же его связали.
— Будь ты проклят! — кричал Раддерфорд. — Еретик! Предатель! Я убью тебя, сучий!..
В рот ему затолкали кляп.
Дэнтон посмотрел на Кассандру. Она выглядела полумертвой, но светло улыбнулась ему. И эта поддержка укрепила веру Молларда в свое решение.
— У тебя есть здесь лекари? — повернулся Дэн к Дэлуину.
— Да, они в обозе за городскими воротами.
— Пошли за ними.
— Слушаюсь, ваше величество.
— Упокойте мертвых, как считаете нужным! — воскликнул Дэнтон. — Ранеными займутся. Отдыхайте. Время сражаться прошло.
III
На аккуратной террасе, мощеной светлыми досками, стоял резной дубовый стол. В клумбах вокруг росли вишневые кусты. Закатные кипарисы отгораживали двор от улицы, бросая прохладную тень.
Дэлуин, Тигрица и Эллис сидели за столом, неслышно переговариваясь. Когда Дэнтон вышел на террасу, они поднялись и поклонились.
— Я рад присутствовать на вашем первом совете, государь, — сказал Грейн.
Дэн кивнул и уселся во главе стола.
— Для начала известия, государь. Принцесса Алина Америйская пропала.
Моллард какое-то время обдумывал услышанное.
— Что произошло?
— Как и сказал Дэлуин, она пропала, — усмехнулся Бальдер. — По неясным причинам она отправилась одна за Тиир и исчезла в тайге.
— А сир Лавеллет?
— Он отправился за ней. Его останки нашли спустя три дня.
Известие о гибели Эльтона кольнуло неожиданно остро.
— Кто убил его?
— Чудовища, — сказала Тигрица. — Говорят, в тайге появились оборотни.
— Их не бывает, — сказал Дэн.
— Как бы там ни было, это нам на руку, повелитель, — сказал Дэлуин. — Законник стар и скоро умрет. Если мы найдем принцессу Алину первыми, то будущая королева Америи будет благосклонна к королю Лотарии.
— Только если она жива, — нахмурилась Тей.
— Так или иначе, вам все равно нужно на восток, — сказал Эллис и отпил вина.
— Зачем? — повернулся Дэнтон к Грейну.
Тот кивнул, проводя пальцами по бакам.
— Вы ведь знаете историю, ваше величество. Когда Карх Завоеватель — я предпочитаю называть его именно так — взял Лоттеринг и казнил последних королей, миреданцы отправились мстить. Ту войну назвали Гневом Миредана. Магическая корона Лотарии попала к магистрам. Но теперь она опять нужна на родине.
— Зачем? В этом есть какой-то смысл? — спросил Дэн.
— Так сказано в пророчестве. Вас надлежит короновать именно ей.
— И это все?
— Как я сказал, корона обладает магией. А миреданские магистры видели будущее и ничего не делали просто так.
— Ты не отвечаешь на мой вопрос, Дэлуин, — мягко надавил Дэнтон. — Почему именно та корона?
Грейн признался:
— Увы, я не знаю, ваше величество. Но пророчество говорит: «У погасшей над болотами звезды покоится древний венец. Непокоренная сила воскреснет на челе потерянного короля».
— Что еще ты не сказал мне сразу? — нахмурился Дэнтон. — Я чувствую себя марионеткой. Расскажи пророчество полностью.
Грейн смиренно склонился. Дэн все еще не мог привыкнуть, что ему подчиняются человек, создавший самую сильную ересь в истории Америи, и враг, с которым он сражался чуть больше суток назад. Не говоря уже о Бальдере.
— Простите, повелитель, но я не могу рассказать всего, — сказал Дэлуин. — Таблички, на которых высечено пророчество, зачарованы. Их можно прочитать лишь при свете полной луны, иначе кажется, будто буквы все время меняются местами.
Табличек больше сотни, но прочитать себя дают лишь две-три одновременно. Иногда все доступные — уже сбылись. А те, что о далеком будущем, никогда не раскрываются.
— То есть ты не знаешь, чем все закончится?
— Увы, повелитель.
— Нас может ждать победа или забвение, — сказала Тигрица. — Но это не значит, что мы не должны сражаться.
— Сражаться за что? — повернулся к ней Дэнтон,
— За независимость, ваше величество, — пробормотала Тей, глядя на него через челку.
— Как ты это назовешь? Восстание? — не дожидаясь ответа, Дэн продолжил. — Все остальные назовут это мятежом. На нас нападут с запада, востока и юга.
— Сомневаюсь, — протиснулся в паузу Эллис. — Америя разобщена. Дримгард практически вымер. На западе идет война, а герцог Вилонии не отвечает на письма короля. Возможно, он задумал очередную попытку добиться независимости. А единственная надежда Америи исчезла в тайге Дар-Минора.
— На трон взойдет принц Дагоберт, — проговорил Моллард.
— И что же бывает, когда слабак садится на трон?
— Грызня за власть, — ответил Дэн.
— Я бы назвал это «передел владений».
В словах Бальдера был смысл. Дэнтон поймал себя на том, что с интересом слушает о настоящих и будущих бедах Америи — ведь в этом для него таилась возможность, предопределённая судьбой. Хоть пророчество и было неизвестно до конца, Дэн чувствовал себя должным ему следовать.
Кто он теперь — мятежник, который прикрывается пророчеством, или тот, кого выбрал сам Бог?
— Граф Бальдер прав, мой король. Пророчество не зря начало исполняться сейчас. Настал подходящий момент.
— Тогда нельзя оттягивать. И рисковать жизнями в походе в проклятый край.
— Я вынужден настаивать, ваше величество, — мягко сказал Грейн. — До сих пор мы не просто ждали, когда пророчество исполниться, мы делали все, чтобы оказаться в нужном месте в нужное время.
— Например?
— Например, прибыть в Рейнвиль к полнолунию. И мир ответил нам, явив кровавую луну и багровое знамя. Сбылся очередной стих, самый главный на сегодня. Вы слышали о монтусаксах, мой король?
— Кое-что. Это были огромные статуи, стоявшие в Кель-Туате?
— Иные, говорят, были выше облаков, — сказал Бальдер.
— Считается, что именно монтусаксы стали причиной гибели Миредана, — сказал пророк. — Якобы они продавили землю и потому Кель-Туат ушел под землю. Для нас неважно, так ли это. Но я доподлинно знаю, что корона Лотарии покоилась на одной из статуй. Похоже, что нам нужно лишь прийти и забрать ее.
— Неужели? Насколько я слышал, из Миреданских болот не возвращаются, — сказал Дэнтон.
— Судьба должен быть благосклонна к нам.
— Ты хотя бы знаешь, что нас там ждет?
Дэлуин вздохнул.
— Увы, государь. Хотел бы я сказать больше о короне и том, где именно ее найти. Но я — не миреданский магистр.
Дэнтон глядел сквозь стол. Ощущение того, что все ключевые события жизни случились не напрасно, опять вернулось. Тогда, двадцать лет назад, он встретил человека, который помог ему тогда и сможет помочь сейчас. Он тронул в кармане двустороннюю монету и поневоле вздрогнул.
Советники ждали, пока Моллард, наконец не поднял голову:
— Мы поедем в Баргезар. Там есть человек, который поможет нам.
Бальдер подозрительно прищурился, а Грейн спросил:
— Кто это, ваше величество?
— Позже, — Моллард провел рукой по шраму на затылке.
Он чувствовал себя глупцом, который, не подумав, согласился на запутанную аферу. Но нельзя было не признать, что он хотел увидеть Ария. Страшился, но хотел.
— Дайте мне время отдохнуть и собраться с мыслями, — сказал Дэнтон и поднялся. — Все это слишком непросто осознать.
— Конечно, ваше величество, — улыбнулся Грейн, тоже встал и поклонился. — Я и сам пребывал в смятении еще долго, когда древние строки впервые ожили на моих глазах.
— Ты не думал о том, чтобы назначить нового графа? — спросил Бальдер. — Черлинг убит, и…
— Ты хочешь им стать? — напрямую спросил Дэнтон.
— Это была бы честь, государь, — ответил Эллис. — Но я отправлюсь обратно на юг, чтобы наращивать мощь и искать вам сторонников. Когда вы вернетесь, Лотария будет готова к войне.
— Хорошо. У меня есть другой кандидат.
Длинноволосый наемник с рукой, замотанной тряпкой, впустил их внутрь. Маленький торговец Дейрик вышел навстречу и упал на колени, став еще меньше.
— Простите меня, ваше величество. Я…
— Встань, — велел Дэнтон.
Дейрик поднялся.
— Поскольку граф Черлинг убит, я назначаю тебя новым графом Рейнвиля и всех его земель.
Карлик побледнел и чуть не упал в обморок. Он схватился рукой за воздух и покачнулся.
— Дайте ему воды.
— Вино, — Бальдер протянул Дейрику флягу.
Торговец сделал несколько больших глотков.
— Я думал, что уже мертв… А вы… — и он хрипло рассмеялся.
— Советники пророка помогут тебе управлять. Твой талант и деловая хватка должны обогатить это графство. Нам нужен хороший тыл.
Грейн стоял за правым плечом и поглаживал бакенбарды, не отрывая глаз от Дэнтона. Он смотрел на него с гордостью, как старший брат или даже отец.
— Я понял, ваше величество, — поклонился Дейрик. — Эти земли будут достойны вас.
— Не льсти — скорее я должен быть достоин их.
* * *
Дверь скрипнула и открылась. Брон встал из-за стола, на котором остывало нетронутое мясо.
— Здравствуй, Брон.
Молларда сопровождали несколько еретиков. Он больше не носил алый плащ. Странно, что не успел нацепить корону — хотя новый панцирь уже где-то урвал. А Брон так и не дождался секиры, обещанной после Баргезара.
— Я бы убил тебя голыми руками, будь ты один, — проговорил он.
— А я сохранил тебе жизнь.
— Какая честь, король-еретик, — скривился Бронвер. — Чего ты хочешь?
— Рассказать, что принцесса Алина пропала за Тииром.
Сердце дрогнуло от этой вести. Старый рыцарь дернул себя за ус.
— Дерьмо.
— Я отправляюсь искать ее.
— Ты? — нахмурился Брон. — Зачем тебе Алина? Хочешь силой взять ее замуж и стать королем Америи?
— Тебе придется остаться здесь. Новый граф Рейнвиля будет достойно обращаться с тобой.
— Снова бросаешь? — Брон сжал кулаки. — Ты не меняешься, Моллард. Ты недолго проживешь, клянусь тебе! Я или кто другой скоро вырвет твое черное сердце!
— Прощай, — пряча взгляд, сказал Дэнтон.
Хоть немного, но ублюдку, кажется стыдно. А может, он просто лукавит, чтобы Брон так подумал.
— Недавно меня научили прощать, — сказал Раддерфорд. — И я узнал, что тот, кого не прощают, страдает не меньше другого. Так знай: я никогда тебя не прощу. Ты будешь страдать.
— То есть, мы будем делать это вместе.
— Именно.
Моллард кивнул и какое-то время молчал.
— Когда я вернусь, мы снова поговорим.
— С ножом у твоего горла, — сглатывая комок, Брон отвернулся.
Бывший инквизитор еще немного постоял, а затем ушел. Дверь скрипнула и закрылась. Брон плюхнулся на стул и сбросил со стола тарелки.
Он был готов вернуться обратно в колдовские кошмары, лишь не чувствовать того, что чувствовал сейчас.
IV
Америя, Кроунгард
Покои короля
«Мы вынуждены признать, что покамест воля Господня и вправду на вашей стороне. Позавчера Нам было видение во время закатной молитвы, и теперь Мы знаем, как следует поступить. Мы отправимся в Низарет, в Храм святого Карха, и там услышим волю Божью. Мы не принимаем никакого решения — Просветитель говорит через Нас.
И тем не менее, у Нас имеются условия. Мы требуем, чтобы короны истинной веры подписали бессрочный мирный договор, а также полного и безвозмездного обмена пленными между сторонами, включая незнатных воинов. Добыча и оружие, по древнему праву, остаются за теми, кто их захватил.
Люцио Третий, наместник Господа в Мирисе».
Эсмунд не выдержал и рассмеялся паладину в его хмурые глаза. Скрип зубов Витторио был слышен даже через шлем.
— Передай, что мы составим мирный договор сегодня же. Корабль до Низарета может быть снаряжен за несколько часов. И что мы будем счастливы видеть его преосвященство на ужине, если он пожелает. Ну и конечно, народ обрадуется этой вести! Ты все запомнил, кальдиец?
— Сье, — процедил паладин. — Позвольите идти?
— Иди!!
Эсмунд взмахнул руками, Витторио развернулся на пятках и распахнул двери так, что едва не сломал. Щиты внимательно посмотрели ему вслед.
— Позовите архиепископа и кардинала Лекко! — прокричал король.
Симон от восторга стал пунцовым, а улыбка Лекко грозила разорвать ему рот. Они переглянулись со страстью, как будто были готовы облобызать друг друга.
— Наконец-то, ваше величество, наконец-то! — воскликнул архиепископ. — Люцио Третий увидел, над кем простерты объятия Господни!
— Думаю, что дело не в этом, — сказал Джерио. — Его высокопреосвященство всегда умел находить Божью волю там, где ему выгодно. Он ведь поставил какие-то условия, ваше величество?
— Он требует заключения мира и обмена пленными, — посмотрел на кардинала Эсмунд.
— Быть может, этот мир очень нужен Илларио. Наверняка он хочет собрать еще одну, большую армию.
— Думаешь, я этого не понимаю, Лекко? У него может быть эта причина, или другая, но это не имеет значения! Мы стали на ступеньку ближе к Святому престолу! Такое свершение не обходится без риска.
— Безусловно, повелитель! — Симон потряс короткими руками. — Мы одержали победу и одержим ее снова!
— Вот именно. Энарийские корабли отправятся домой, но их войска остаются у нас. Враги покинут Кроунгард, и к нам приедут друзья. Среди них будет Князь войны Энариона.
— Этот титул носит старший принц крови, не так ли? — спросил архиепископ.
— Вот именно, — Эсмунд не мог избавиться от улыбки. — Говорят, он храбро бьется и хорош собой. Когда вернется Алина, быть может, они сблизятся.
— Прекрасно, ваше величество, — глубоко кивнул кардинал. — Крепкий союз с Энарионом был бы…
Двери приемной распахнулись, и внутрь залетел бледный, как молоко, хранитель покоев.
— Ваше величество, — проговорил он. — Ужасные вести.
* * *
В яркое небо взмыли десятки голубей и клювогорнов и полетели на восток, в земли Лотарии и Дримгарда. Королевское письмо отправилось каждому, кто мог получить его в этих краях.
Солнечные врата Кроунгарда распахнулись, и сквозь них галопом пролетели всадники. Сначала группа гонцов, а после, один за другим, придворные рыцари, которые вызвались лично отправиться на поиски.
Королевский звездочет отчаянно искал в своих наблюдениях знаки, которые бы указали на скорое спасение принцессы, и не мог найти.
В городе кузнецы предлагали бесплатно подковать коня всякому, кто отправлялся в Дримгард. Булочники угощали хлебом, сапожники наспех чинили обувь, факельщики отдавали свой товар задаром. Не только рыцари, но и простые люди, от наемников и прочих авантюристов до ветеранов Великого искупления, немедленно собирались в путь.
Обманщики пытались продать уходящим части святых мощей:
— Глядите, милорд! Фаланга с пальца самого святого Джерри! Эти мощи воскресили инквизитора Лотарии из мертвых! Возьмите, сир!
Городские стражники сегодня не церемонились — мошенникам ломали собственные пальцы и бросали с причала в воду.
Во всех церквях и часовнях города зазвонили колокола. Архиепископ Симон приказал начать молитвенную службу, которая должна была прекратиться только с возвращением Алины Америйской во дворец. Священники и клирики, сменяя друг друга, должны были без остановки молить Просветителя о спасении принцессы. Подобные службы должны были начаться повсюду — от Созвездия до Дримгарда.
В Низарете, в Храме святого Карха зажгли четыре тысячи свечей и положили на алтарь серебряную чашу, когда-то подаренную храму принцессой.
— Чаша сия будет наполняться слезами верующих, — сказал священник. — И сколько бы раз она не переполнилась, мы не опорожним ее, покуда наша возлюбленная принцесса не вернется домой!
Железная инквизиция отправилась в Покаянный город, чтобы приказать грешникам молиться о спасении Алины, и ни о чем другом. В графство Рейнвиль отправили письмо с приказом для Дэнтона Молларда — бросить все и отправляться за Тиир. Такой же приказ получил инквизитор Равель из Вилонии.
Весть разносилась по стране, будто пожар. Еще до окончания дня о пропаже принцессы знали почти по всей Америи.
И на закате, когда поднялся ревущий ветер, распахнулась дверь башни Наместника, и Люцио Третий вышел наружу.
* * *
С тех пор, как Эсмунд принял Великого Наместника у себя во дворце, прошел почти год. Виделись они лишь однажды, в день прибытия и на последующем пиру. А на следующий день, узнав о намерениях Законника, Люцио заперся в башне.
Он почти не изменился за год — все столь же худой и невысокий, напоминающий седого мальчишку. Безбородое, как у всех кальдийцев, лицо, безвольный подбородок и подозрительный, высокомерный взгляд. Просторная белая ряса, покрытые золотом парчовые ленты, стекающие с шеи, и непременный обруч из лучшего серебра, с молниями у висков и на лбу, выложенных бриллиантами. Символ того, что Наместник слышит волю Божью.
Когда он зашел в приемные покои, Эсмунд с помощью Йоэна поднялся и совершил короткий поклон. Люцио кивнул в ответ, осенил его святым знаком и жестом приказал паладинам выйти. Эсмунд отправил Йоэна, и в комнате остались трое — король Америи, Великий Наместник и его переводчик, стареющий клирик с неприятным лицом.
Наконец, Наместник покинул башню, но Эсмунд не был рад. Весть о пропаже дочери выжгла всю радость из его души. Он сказал бы, что чувствует себя мертвым, но по опыту знал, что мертвые не чувствуют горя. Но и назваться живым было нельзя — скорее, он болтался где-то между, в месте, где царила бесконечная боль.
Душевные муки перекинулись на тело. Эсмунду весь день было тяжело дышать, ноги похолодели и обессилели, сердце билось болезненно и неровно, а левая рука онемела до кончиков пальцев.
— Зачем вы пришли, ваше преосвященство? — без прелюдий спросил король. — Да еще и в такой момент?
Переводчик мигом превратил дробленую америйскую речь в певучий, гладкий кальдийский язык. Люцио покачал головой и что-то ответил. Клирик повернулся к Эсмунду:
— Мы желаем выразить соболезнования и надежду, что с вашей дочерью все будет в порядке.
Наместник снова что-то проговорил, и через несколько мгновений раздался перевод:
— Мы готовы отправиться в Низарет и среди прочих обязанностей выделить время на службу за скорейшее спасение Алины Америйской.
— Думаете, будет толк? — печально усмехнулся Эсмунд.
Клирик нахмурился и донес до Люцио слова. Тот изысканно качнул головой и коснулся обруча кончиками пальцев.
— Мы чувствуем волю Божью. Просветитель говорит, что принцесса останется жива, если Он будет доволен. Вы уже подготовили мирный договор?
— Да, — бросил Эсмунд.
— Господь не хочет нового кровопролития. Мы требуем, чтобы все ваши войска были отведены. Мы также требуем, чтобы войска короля Феолиппа вернулись в Энарион.
— Это не вам решать.
Люцио сдвинул белые брови. Он совсем не походил на святого — скорее, на вредного мелкого чиновника, который упивается своей ничтожной властью. Наместник цокнул языком и начал говорить быстрее, чем раньше:
— Мы согласились выйти и отправиться в Низарет, потому что Просветитель послал Нам видение. В этом видении был Кроунгард, который светился изнутри — и это значит, что ваша дочь, отмеченная вниманием Божьим, вернулась. Все вокруг было усеяно костями, и люди под знаменами уходили вдаль. Это значит, вам необходимо увести войска и отказаться принимать энарийцев.
— А с чего вы взяли, что Илларио…
Люцио подскочил и что-то громко прокричал, а затем упал обратно в кресло. Эсмунд различил лишь одно слово — Адио, то есть Бог.
— Вы не смеете оспаривать волю Божью, — более спокойно, но с железом в голосе произнес переводчик.
— Я подозреваю, что к Божьей воле примешана воля людская, — сказал король. — Князь войны Энариона и его люди прибудут ко мне во дворец, как гости. Вы не имеете права мне помешать, ибо гостеприимство — это добродетель. Вы сами знаете строки Просвещения, где об этом говорится, — Эсмунд слабо махнул пальцами. — Вам стоит отправиться в Низарет, и очень внимательно послушать волю Божью. Ведь если вы неправильно ее истолкуете, это может вернуться к вам Его гневом.
Люцио Третий выслушал перевод и качнул головой.
— Просветитель видит многое, и разумение Его недоступно человеку.
— Само собой, — скривился Эсмунд. — Но меняет ли Он свои решения с легкостью распутной девки?
— Вы оскорбляете Бога! — разгневанно воскликнул переводчик вслед за Люцио.
— Это вы оскорбляете Его, — Эсмунд с усилием поднялся, — когда выдаете свои желания за приказанья Божьи! Я не дурак, чтоб не понимать — Илларио будет готовиться к новой войне! И я буду делать то же, и никто мне не помешает!
Сгорбленный Эсмунд сверлил Наместника взглядом. Люцио хмыкнул и с демонстративной легкостью встал. Проплыл к окну и осенил город внизу святым знаком.
— Вы мните себя выше Господа, — сказал он через переводчика. — Покайтесь, пока не поздно, ведь Он посылает вам все более страшные знаки. Теперь Он забрал у вас дочь. И вам до сих пор недостаточно?!
Эсмунд внезапно закашлялся, и в голове тут же вспыхнула мысль — что, если правда? Может, Люцио и впрямь чувствует волю Божью? И все, что надо сделать — это подчиниться ему, тогда Алина вернется к отцу живой и здоровой?!
Как бы хотелось в это поверить! Надежда вспыхнула в груди у короля, пустила теплые корни, но Эсмунд заставил себя отринуть ее. Он слишком хорошо знал священников, чтобы им верить. Люцио был ничуть не лучше, а просто намного выше остальных. Как он мог казаться людям святым?
— Я рад, что вы сдались и пришли, ваше преосвященство, — сказал Законник. — Корабль будет утром. Проведите последнюю ночь в Кроунгарде, и завтра вы покинете его навсегда.
Люцио надменно хмыкнул и направился к выходу.
— Бендика ви Адио, — презрительно бросил он через плечо, выходя.
Эсмунд устало рухнул в кресло. Люцио оставил мерзкое ощущение, наплевал ему прямо в душу. Если этот мелочный лицемер и вправду ставленник Божий, то Господь, вероятно, позабыл про людей.
Эсмунд понял, что выборы следующего Наместника — это будет лучшее, что случится с церковью Просветителя за многие века. Есть надежда, что Святой престол займет хороший человек, который не будет использовать высокий пост во благо той или иной страны, а будет заботиться о душах паствы. И чем скорее случатся эти выборы, тем лучше.
Осмелится ли Эсмунд приблизить их?
Король неуютно поежился, словно кто-то мог подсмотреть его греховные мысли. Но если кто и мог это сделать, то только сам Просветитель. И если Он видит их, то видит и трусливую, испорченную душу Люцио.
Алина.
Эсмунд чуть не вздрогнул. О чем бы он не думал, мысли об Алине врывались в его сознание, как дикие налетчики, и отметали все остальное.
Что же случилось, моя дорогая? Что заставило тебя отправиться в тайгу одной? Почему ты оказалась такой глупой и безответственной?! Почему ты позволила себе исчезнуть, а Эльтону Лавеллету — погибнуть, разыскивая тебя?
Эсмунд злился на Алину. Казалось, что злости сейчас не место в его душе, и от этого он чувствовал себя виноватым. Король уже едва понимал, что происходит внутри него.
— Йоэн!
Хранитель вошел не один — вместе с ним были Дагоберт и кардинал Лекко.
— Нет ли новых вестей, отец?
— Нет, сын мой.
Дагоберт вздохнул и подошел к отцу. Он опустился на колено и взял руку Эсмунда в свои, неловко бормоча слова утешения.
— Ее спасут. Мы справимся, — постоянно повторял он.
— Зачем вы звали меня, государь? — с непривычным тактом вмешался Йоэн.
— Принеси те мягкие ботинки. И скажи Щитам — я хочу навестить Мариэль.
Лекко зачем-то поклонился.
— Беседа с королевой, храни Господь ее душу, облегчит ваши страдания, государь, — сказал он. — Позвольте мне и принцу сопроводить вас.
— Нет. Я хочу побыть с ней один.
— Конечно, — кивнул кардинал.
Йоэн отправился за ботинками. Лекко проследил за ним взглядом и снова повернулся к Эсмунду.
— Как прошел разговор с Наместником?
— Люцио Третий — мерзкая тварь. Почему ты не сказал мне сразу?
— Простите, ваше величество, но вы никогда не прислушивались ко мне, — со смиренной улыбкой поклонился кардинал.
— И, быть может, зря, — Эсмунд забрал у Дагоберта руку и поднялся навстречу Йоэну.
— Сидите, государь, я помогу вам обуться, — сказал хранитель.
— Я никогда не доверял тебе, Лекко. Но теперь я прошу тебя об одолжении — сопроводи Наместника в Низарет. Будь с ним рядом. Я уже понял, что воля Божья, о которой он говорит, рождается у него в голове. Заставь его услышать верную волю и издать буллу о выборах.
— Как скажете, — кивнул кардинал. — Идемте, мой принц. Близится время сна, нам нужно прочитать молитву.
— Ее спасут, — сказал Дагоберт и встал. — Она вернется и станет королевой, да?
— Конечно, сын мой, — пытаясь в это поверить, кивнул король. — Конечно.
Когда он выходил из покоев, то снова столкнулся с Лекко, который куда-то спешил.
— Вы куда-то торопитесь, кардинал?
— Досадная забывчивость, ваше величество, — кривозубо улыбнулся Джерио. — Я оставил свой экземпляр Просвещения в западной капелле.
Эсмунд кивнул.
— Спокойной ночи, государь.
Лекко поклонился и поспешил в западную часть дворца, бесшумно скользя по затененному коридору.
«Вряд ли я сегодня усну, если только не выпью двадцать кубков гальтаса», — подумал Эсмунд, но вслух сказал совсем другое.
— Спокойной ночи, кардинал.
Джерио обернулся и благодарно кивнул королю. Его улыбка в полумраке показалась Эсмунду зловещей.
* * *
Лунный свет, проникая через стекло, омывал Зеркальный сад ласковым серебром. Закатные кипарисы стояли, как солдаты по стойке смирно, отбрасывая длинные черные тени. Путь до алтаря был темен, но сам он был окутан ярким светом жаровни. Рыцарь, сменивший на посту Коррина Гвина, заметил короля и выпрямился, опираясь на протазан.
— Останьтесь тут, — велел Эсмунд Йоэну и Щитам. — Я хочу побыть один. И он пусть тоже уйдет.
— Вы, сир! — сквозь зубы воскликнула Герда и ткнула в постового пальцем. — Подойдите сюда! Король желает побыть один!
Рыцарь кивнул и бегом покинул пост.
Вырезанное в камне лицо Мариэль улыбалось. Эсмунд приблизился и положил на холодный камень ладонь.
Словно что-то оборвалось в груди, и он зарыдал в полный голос. Он собирался помолиться, поговорить с Мариэль, но вместо этого только плакал. Возможно, его слезы были красноречивее слов, а слова были и вовсе не нужны.
Эсмунд ощутил себя невероятно одиноким. Две самые любимые женщины покинули его, и он чувствовал, что не в силах терпеть эту боль. Казалось, что еще немного — и она убьет его изнутри.
Он поднял взгляд на мрачную, покинутую всеми Башню клятвы. Вспомнил, как она горела в ту ночь, как он метался в этом дворе, не в силах что-либо сделать… Воспоминания были такими яркими, что Эсмунд ощутил запах дыма. Он взглянул на черный дверной проем и увидел, как наружу и впрямь сочится дымок.
— Мариэль?..
Эсмунд отнял руку от камня и шагнул вперед. Дым становился гуще, выползал из мертвой башни, стремясь навстречу королю.
— Ваше величество!
Эсмунд не обратил внимания. С трудом передвигая слабые ноги, он шел вперед. Ему казалось, будто он слышит беззвучный, бессловесный зов, и не мог противиться ему.
Раздался глухой, но сильный треск. Законник на мгновение остановился, а потом продолжил свой путь.
— Ваше величество! — одновременно воскликнули несколько голосов.
Эсмунд ощутил тепло, идущее из башни. Дым окутал его, и он вошел внутрь.
Вокруг сомкнулась темнота. Эсмунд закашлялся. Откуда-то снизу вновь раздался треск.
— Мариэль? — позвал король.
Никто не ответил.
Внезапно пол затрясся и ушел из-под ног. Эсмунд увидел, как часть его рухнула вниз, и облако черного дыма, как зверь, накинулось на короля. Он пошатнулся и едва не упал, заходясь от кашля.
«Опоры! — понял он. — Кто-то поджег опоры внизу!»
Видение схлынуло, и Эсмунд бросился назад.
Поздно.
Башня клятвы сложилась под собственным весом, будто уходя под землю, как великие статуи Кель-Туата; обломки камней разбили потолок Зеркального сада, и ливень острых осколков изрезал закатные кипарисы; алтарь королевы рухнул и развалился напополам; поднялось густое облако пыли, и стало тихо.
* * *
Джерио эль Лекко вошел в покои Дагоберта. Пустые руки дрожали. Дагоберт, молящийся на коленях у окна, посмотрел на него и спросил:
— Что случилось? Я слышал грохот.
Лекко упал на колени, а Дагоберт, напротив, поднялся. Он понял — случилось нечто страшное.
— Ужасные вести… ваше величество, — сказал кардинал.
V
Лотария, Небесный погост
Август 2945 г. по миреданскому календарю
Древние похоронные башни покрывали цветущие холмы вокруг. Клювогорн кружил в чистом небе над ними, издавая глубокий, протяжный гул. Небесный дом сверкал, как бриллиант — сегодня было так ясно, что острым глазом можно было разглядеть его вытянутую форму.
— Вот она, — сказал Дэнтон и остановил Вихря.
Дэлуин внимательно оглядел гробницу от подножия до площадки на вершине.
— Ваш дед поставил себе достойный тердалис, — сказал он. — Так называли похоронные башни древние лотарцы.
— Миреданское слово? — спросил Дэн, не отрывая взгляда от широкой площадки. Снизу саркофаг не было видно.
— Предки были близки с миреданцами, — Дэлуин осмотрелся. — Вон та башня, глядите. Чудо, что она уцелела.
Моллард повернулся и на вершине одного из холмов увидел высокую, блекло-белую башню. Она выглядела так же, как и остальные, но на площадке были перила, а каменный столб обвивала лестница.
— Чудо, что уцелел и сам Небесный погост.
— Такие, как ваш дед, его сохранили, — крючковатый нос Грейна качнулся вниз-вверх. — Он всегда заботился о памяти нашего народа.
Дэнтон не ответил. Он смотрел вверх, щурясь от яркого неба, и пытался понять, хранит ли тердалис дух дедушки.
На забытом кладбище царила тишина. Оказавшись к югу от Шрама, Дэнтон и его люди первым делом отправились сюда. Альдеринг остался западнее — пока там не было нужды появляться. Баргезар был в трех днях пути.
Кассандра подъехала к ним. Она еще выглядела ослабленной, но не подавленной — глаза сияли, точно два сапфира, распущенные волосы блестели под солнцем.
— Когда мы начнем? — спросила она.
— Как только король скажет, — ответил Дэлуин.
Моллард молчал. Дедушка всю жизнь ходил в церковь и знал наизусть целые главы Просвещения, но упокоиться пожелал в небесной гробнице, а не на костре. Дэнтон не помнил, чтобы дед рассказывал ему о вере предков — но похоже, отголоски ее жили в сердце дедушки и были переданы Дэну с кровью.
— Ты не сомневаешься, Кассандра?
Она ответила сразу:
— Ни капли. Мы сами пришли к этому, Дэнтон, помнишь?
— Обращайтесь к королю как подобает, — наставил ее Грейн.
— Она может обращаться ко мне, как пожелает. Ты должен уважать ее не меньше, чем меня.
— Конечно, ваше величество, как пожелаете, — покорно отозвался пророк.
— Итак, нам нужно подняться туда, — обращаясь к белому тердалису, сказал Дэнтон.
— Да, государь. Солдаты могут остаться внизу.
Площадка наверху была покрыта старой пылью, сквозь трещины в камнях прорастала трава. Дэнтон стал в центре площадки, слева от него — Кассандра. Дэлуин встал у края, так что солдаты внизу тоже могли слышать и видеть его.
— Начнем, — Грейн стукнул посохом и поднял руку, призывая к тишине. — Священные тексты наших предков были утеряны, ваше величество. Все, что мы знаем о древних ритуалах — то, что они всегда проводились под открытым небом. У нас не было записанных молитв — каждая должна идти от сердца. Я думаю, что для Бога этого довольно.
Моллард кивнул.
— Посмотрите, как сияет Небесный дом! — воскликнул Дэлуин. — Бог рад видеть нас здесь сегодня! Довольно вы жили в страхе пред Небытием! Узрите же истину — смерти для души не существует! Бог наш — не господин, а мы не рабы! Он отец, а мы дети Его! Почувствуйте небесную любовь, братья и сестры, примите ее и осознайте — мы будем жить вечно, ибо такова и есть Его любовь.
Дэн не отрываясь глядел на Небесный дом и вдруг почувствовал себя ребенком. Он ощутил доброту и заботу, исходящую свыше. Даже сквозь все те горести, что произошли в его жизни, он почувствовал тепло Божье.
В ночь, когда хоронили деда, он благодарил небо за судьбу. И теперь ему хотелось сделать то же самое.
Пальцы сами нашли руку Кассандры. Он улыбнулся ей, а она улыбнулась ему.
— Покайтесь во грехах, и Бог дарует вам второй шанс! Живите праведно и думайте, что мир — это дом, а люди — братья, и небесная обитель откроется вам! Живите праведно и честно, боритесь, и воздастся вам в вечной жизни!
— На небе, — прошептала Кассандра, — или в следующей жизни — я хочу опять быть с тобой.
— Как и я, — ответил Дэнтон и поцеловал ее в губы и в лоб.
Дэлуин закончил речь, и солдаты внизу возликовали. Еще в Рейнвиле многие из них уверовали в то, что говорило Возрождение. Принять веру, что даровала освобождение от гибели души, оказалось удивительно просто.
Когда Дэнтон спустился, то подозвал Бастиана и крепко обнял его.
— Приветствую тебя в новой вере, брат.
— Спасибо, ваше величество, — пробормотал солдат ему в плечо.
Дэнтон разжал объятия.
— Здесь наши пути расходятся, Бастиан. Забирай людей и отправляйся в Дримгард. Ищите принцессу и делайте вид, что по-прежнему верны инквизиции. Что касается меня — скажите, что я отправился вглубь земель Дар-Минора.
— Я все помню, ваше величество.
— Не подведи меня.
— Пока не подводил, мой король.
Дэнтон улыбнулся и хлопнул его по плечу. Латник улыбнулся в ответ.
— Я делаю тебя рыцарем. В Дримгарде к тебе должны относиться с уважением.
Улыбка Бастиана вдруг исчезла, взгляд посерьезнел.
— Я счастлив стать рыцарем его величества.
— А я счастлив иметь такого рыцаря, как ты. Кассандра! Прими от него клятву.
— Моя королева, — поклонился ей Бастиан.
— Королева? — улыбнулась Кассандра, косясь на Дэна. — Неужели меня взял замуж король?
Моллард усмехнулся и залез в седло.
Грейн догнал его у края погоста, где от башен оставались лишь замшелые фундаменты.
— Есть один щепетильный вопрос, государь.
— Говори.
— Нам нужен наследник.
— Как банально, — хмыкнул Дэнтон.
— Корона без наследника — лишь пыль.
— Это так, — Дэн оглянулся на Кассандру, которая прощалась с солдатами. — Дай нам время, Дэлуин. Мы… — перед глазами возникла крохотная ножка, — нам надо подождать.
Грейн провел рукой по бакенбардам.
— Должно быть, вы через многое прошли вместе. Вы любите ее, государь?
— Почему ты спрашиваешь? — нахмурился Дэнтон.
— Быть королем — не только почесть, но и тяжкое бремя, — сказал пророк. — Я надеюсь, вы понимаете это.
Дэн молчал. Вихрь и серая лошадь Дэлуина шагали нос к носу.
— У предков было негласное правило. Испокон веков корона Лотарии ложилась только на белые волосы. Трижды трон занимал полукровка, и трижды это приводило к внутренним войнам.
Дэнтон снова промолчал. Он глядел перед собой, на шелестящий впереди березняк.
— Это политика, ваше величество. Ради страны нам всем придется пожертвовать своими чувствами, а вам — особенно, ведь вы король, — осторожно, будто боясь вызвать гнев, говорил Грейн.
Но Дэнтон был на удивление спокоен:
— И что же ты предлагаешь?
— Кассандра может стать вашей королевой, если желаете. Но наследника должна родить другая женщина.
— Это исключено.
— Это необходимо, ваше величество. Второй правитель новой династии обладает самой хрупкой властью. Если он слаб или нелюбим народом, случается переворот. Скоро мы увидим, как это случится с троном Теаргонов. Я не хочу, чтобы то, что мы успеем построить, рухнуло так быстро.
— При чем здесь чистота крови?
— Полукровка будет напоминать людям об америйском гнете. Чистокровный лотарец, потомок предреченного короля, станет всеобщим героем. Не надо ничего решать прямо сейчас, — сказал Дэлуин. — Но держите мои слова в голове.
Моллард и на сей раз решил не отвечать. Он вдруг осознал, что отныне не принадлежит самому себе. Он должен следовать пророчеству и делать то, чего ожидает народ. Золотое рабство.
— Рыцарь Тануэн, наверное, уже добралась до границ Миреданских болот, — задумчиво произнес Грейн. — Она очень помогла мне в нашем деле. Люди знают ее и восхищаются, и не зря прозвали Тигрицей.
Дэнтон хмуро кивнул, сообщая, что намек понят.
* * *
Лесная тень шептала, уводила Дэнтона все глубже в свои недра. Он шел, трогая стволы берез и чувствовал, что с каждым шагом ближе к правде. Чаща вывела его на поляну, освещенную солнцем.
Дэнтон набрал полную грудь воздуха и выкрикнул:
— АРИЙ!
Крик его разнесся по тихому лесу и растворился в нем.
— Арий! — вновь призвал его Дэнтон. — Я пришел к тебе, Арий! Ты говорил, что веришь в мою судьбу, и вот я здесь!
— Я ждал.
Дэн оглянулся и отпрянул. Маг стоял прямо за спиной, одетый в тот же балахон, что и двадцать лет назад. Темная кожа алела язвами, меж которых ползали белые черви — ни казнь, ни прошедшее двадцатилетие ни капли не изменили миреданского магистра. Ведь он был ни жив и ни мертв уже более сотни лет.
На месте глаз, где когда-то блистали золото и серебро, чернели бездонные провалы.
— Где плащ цвета крови, который ты носишь? — спросил Арий, почти не разжимая губ. Его шелестящий голос звучал как будто возле самого уха.
— Я снял его. Тот, кто даровал его мне и убил тебя двадцать лет назад, умер. Пророчество моих предков отыскало меня.
Арий медленно поднял руки, заламывая длинные пальцы в кривых жестах. Дэнтона окатил холод — он знал, на что способен маг.
— Сомнений нет. Так будет, — произнес Арий, сверля Дэна пустыми глазницами.
— Что будет?
— Сила наполнит тебя. Та, что способна побороться с проклятием.
— О чем ты?
Маг сложил ладони вместе, и Моллард ощутил, как воздух словно наполнился энергией.
— Вам говорят, Миредан пал. Так лгут, не зная правды, не желая ее знать. На самом деле Миредан был сокрушен. Борьба за власть, как и везде, погубила великое отечество. Я был там.
Арий развел ладони, и из них, как шелковый платок, в воздухе расправилось туманное полотно. На нем появилась картина: огромный город, полный величественных зданий, окруженный статуями выше гор, накрыла гигантская тень. Воздух наполнился грязно-желтым туманом, и небо сменило цвет. Оно покраснело и потрескалось, как мертвая почва, и гром небесный слился с громом статуй, уходящих под землю. Твердь встала на дыбы, черная вода хлынула из нее, будто кровь из тысячи ран, заполняя все вокруг.
— Темные магистры предали нас, — говорил Арий. — Внезапные, неодолимые силы обрушились на Кель-Туат, и город погиб. Нас прокляли вечно скитаться по разрушенным землям. То, что осталось от страны, темные магистры назвали Дар-Минор, Наследие Востока.
Картинка исчезла. Дэнтон понял, что все это время не дышал.
— Но мы ответили проклятием на проклятие. Мы стали нежитью, но перед тем сказали: всякое королевство, что возьмет себе наше наследие, станет мертвым.
— Так и случилось, — произнес Моллард. — Америя опустошила Дар-Минор.
— Но то, что было у Дар-Минора, она забрала себе. Наши богатства. Наши знания. Наше наследие.
— Что это значит?..
— Королевство станет мертвым. Но ты, король Лотарии, друг Миредана, — Арий коснулся пальцем груди Дэнтона, — тебе я помогу спасти свою страну.
— Как?..
— Мы пойдем на руины Кель-Туата и заберем корону для короля. Сила, скрытая в ней, спасет Лотарию.
— Почему ты помогаешь мне, Арий? Я ведь предал тебя.
— Так было, — маг вытянул руку. — Но ты хранил благодарность.
Дэнтон достал из кармана двустороннюю монету. Теперь он ясно чувствовал — золотая сторона, с грифоном на ней, была теплее серебряной. Молния стала холодной, как лед.
Моллард вручил монету Арию. Миреданец сотворил над монетой магические жесты, и металл расплавился, потек по ладоням, не обжигая кожу. Серебро и золото собрались в два шарика на ладонях, Арий прижал их к глазницам — и мгновение спустя улыбнулся.
— Я снова вижу, как человек, — сказал он.
Два глаза, серебряный и золотой, вернулись на свои места.
— Отправляйся к месту, что я когда-то звал родиной, король Дэнтон. Мы встретимся там.
— Постой! О чем ты говорил? Что ждет Америю? Кальдийцы завоюют ее?
— Так будет, или нет. Ты думай о своей стране. Проклятия не избежать. Все, что можно сделать — противостоять.
— Мой выбор сделан, — сказал Моллард. — Я беру на себя это долг.
— Тогда будь его достоин, потерянный король.
— Я буду.
Арий усмехнулся и отступил спиной вперед, скрываясь в тени берез.
— Ты знаешь, что меня ждет? Смогу ли я сделать, что должен?
— Никто не знает, — ответил маг и растворился в тени. — Но я буду верить, — раздалось эхо.
Больше книг на сайте —