В банкетном зале царил хаос. В глубине сцены стоял на стремянке Амедео Вампирьяни и вешал первый задник, который изображал знаменитый кабинет Шерлока Холмса на Бейкер-стрит. Очевидно, великий сыщик разделял любовь Амедео к красному цвету. От одного взгляда на его кабинет глаза резало, но все молчали, все-таки Амедео — художник, и вообще. Ведьмы единодушно решили, что, раз он запросил столько денег, значит, декорации наверняка хорошие.
В картонные деревья заколачивали гвозди, с жутким скрипом расставляли рядами стулья, в оркестровой яме «Непутевые ребята» репетировали увертюру. Шум стоял невероятный.
Хьюго хлопнул в ладоши, требуя тишины.
— Так! — пискнул он. — Тихо, пошалуста. Попрошу фсех актероф фыйти на сцену и фстать ф ряд. Мы нашинать смотр костюмоф.
Хихикая и толкаясь, актрисы построились на сцене, немного робея перед Хьюго, который медленно шел вдоль шеренги.
Первыми были детки. Они нарядились в чепчики с рюшами и здоровенные ползунки, тоже с рюшами. У Бугага костюм был голубой, у Гагабу — розовый. На груди у каждой крупными буквами было вышито «ДЕТКА». Обе детки сосали огромные соски.
— Хмм, — с сомнением промычал Хьюго. — Надо было нам лучше опъяснять, што к шему, когда мы закасыфать костюмы. Ну та ладно. Уше слишком поздно. Втяните жифоты и надейтесь на лутшее.
Рядом с детками стояли три принцессы — Белоснежка, Рапунцель и Спящая красавица — в коронах и роскошных платьях. На Чесотке был соломенного цвета парик, подметавший пол, а у Тетери — резиновая грелка в руках.
— Пошему платье ф пятнах, Мымра? — строго спросил Хьюго. — Што ты есть в гримерке?
— Свекольные пончики, — призналась та, что всех румяней и белее.
— Плохо. Ты ше Белоснешка, а не Черногрязка. Перекитыфай фолосы через руку, когда будешь танцефать, Чесотка, а не то фы фсе себе ноги переломать. Тетеря, проснись, у тебя слюни течь. Ладно, фы сгодиться.
Следующей была Вертихвостка.
— Хмм. Надеюсь, ты надефать сферху кофту. Слишком открофенно, — сказал Хьюго.
— Ах, — лучезарно улыбнулась великая царица. — Но в Египте же жарко.
— Не настолько шарко, — твердо сказал Хьюго. — Наденешь кофту. Это приказ. У нас пантомима тля семейного просмотра.
Потом настал черед Чепухинды, прелестного видения в тюлевом платье с блестками. Она неуклюже покружилась, а затем присела в скрипучем реверансе, вопросительно вздернув бровь.
Все вежливо похлопали.
— Неплохо, — кивнул Хьюго. — Ошень неплохо, тофтопочтенная Чепухинда. Только у вас крылья фферх-тормашками. И ботинки придется снять.
Чепухинда явно была шокирована.
— Снять мои ботиночки? Но я всегда ношу эти ботиночки. Это ботиночки моей прабабки. Они передаются из поколения в поколение.
— Просто они не ошень подходить к образу феи, фот и фсе, — попытался объяснить Хьюго. — Феи не носят обувь со стальным носком.
— А эта — носит, — сообщила ему Чепухинда тоном, не допускающим возражений.
Так-то вот.
Хьюго тихо вздохнул и подошел к Шерлоку Холмсу.
Грымзин клетчатый плащ и шляпа с двумя козырьками немного пообтрепались: Свинтус бросил их в сугроб, когда убегал от Пачкули.
— Прекрасно, Грымса, прекрасно. Ты фылитый Шерлок. Я вишу, у тебя лупа треснула. Как тебе это удафаться?
— Случайно, мой дорогой Хьюго, — сказала Грымза, которая, едва получив роль, начала изъясняться как ее герой.
Следующей в шеренге была Шельма; ей не терпелось услышать мнение режиссера. Ее костлявые ноги были затянуты в зеленые колготки, а на голове красовалась шляпа с пером, которую она залихватски сдвинула набок. Она хлопнула себя по бедру и послала публике воздушный поцелуй.
— Вы прекрасная публика, я люблю вас, — заголосила она, — я всех вас люблю!
— Хорошо, сойдет, — сказал Хьюго. — Колготы подтянуть, одеяло на себя не тянуть.
— Не понимаю, почему я должна слушаться какого-то хомяка, — пробормотала Шельма, но так, чтобы Хьюго не услышал. В отсутствие Пачкули он показал себя как очень хороший режиссер. В этом все были единодушны.
Хьюго подошел к Крысоловке, облачившейся в пеструю накидку, от которой рябило в глазах. Гаммельнский крысолов отдал честь дудочкой и вытянулся по стойке «смирно».
— Неплохо, Крысолофка. Один ма-а-аленький совет — постарайся улыбаться. Ты ше друг маленьких детей, та? Они обошать твою феселую музыку.
Крысоловка попробовала улыбнуться. Ничего не вышло. Такое уж у нее лицо.
Замыкала шеренгу Макабра. Она до зубов вооружилась картонными мечами и надела клетчатый шотландский плащ до пят. Вид у нее был очень устрашающий. Когда Хьюго приблизился, она откинула назад голову и зловеще загоготала.
— Молодец, Макабра. Э-э — пошалуй, мы обойтись без фолынки. Она тебе мешать фо фремя срашения. Где Туту?
— Она просила передать, что будет позже, — сказала Белоснежка, рассеянно высморкавшись в подол платья. — Она практикуется работать с фонарем.
— Что сначит «работать с фонарем»?
— Ну, она взяла все наши кухонные стулья, — начала объяснять Рапунцель, — и поставила их рядами. А помощников заставила быть зрителями. Она показывает им, где их места, а если они не слушаются, она — э-э — работает фонарем. Бьет по голове. Похоже, это довольно больно.
— Ясно. Хорошо, я фсех посмотреть? Такое ощущение, што чефо-то не хватать.
— Так и есть, — сказала Клеопатра. Ее так и распирало от желания наябедничать. — Рональд до сих пор в своей гримерке. Мы его звали, но он ни в какую. Он говорит, у него что-то не то с костюмом. Он говорит, что не хочет быть прекрасным принцем и что пантомима наша дурацкая.
— Ах вот оно что, — прорычала Шельма. — Ладно, предоставьте это мне. Это работенка для Дика.
Она решительно направилась в сторону гримерок. Через мгновение все услышали яростный стук.
— Рональд! Выходи сию же минуту, слышишь меня? Это твоя тетя! Хочешь, чтобы я тебя отшлепала? Для меня ты не такой уж и взрослый, имей в виду!
Повисла пауза. Потом раздались энергичные удары ногой по дереву и, наконец, треск. Затем ведьмы услышали приглушенные голоса и звуки резких шлепков (этот звук ни с чем не спутаешь). Через секунду появилась Шельма, весьма довольная собой.
— Он идет, — объявила она. — Удивительно, чего можно добиться парой ласковых слов.
Все выжидающе смотрели в сторону кулис.
Бедный Рональд. В последнее время ему не везло. Мало того, что он лишился своей ультрасильной сыворотки невидимости, так теперь еще придется надевать нелепый костюм прекрасного принца и выставлять себя на посмешище перед публикой. Единственное, что с ним случилось хорошего, — ему дали отдельную гримерку. Хьюго объяснил, что на то есть две причины:
1. Он единственный мужчина в составе.
2. Его никто не переваривает.
Рональд хмуро приплелся на сцену, держась за покрасневшее запястье. Когда он встал в конец шеренги, все захихикали.
— Что смешного? — сердито буркнул он.
— Для начала, твои штаны, — сказала Белоснежка.
В самом деле. Бриджи были ему велики, вдобавок еще и резинка в поясе порвалась. Пришлось Рональду подпоясаться веревкой. С остальными частями костюма тоже беда. Пиджак еле налез, пышные рукава у блузы оказались слишком длинными, картонный меч размяк, а корона, надвинутая на оттопыренные уши, смотрелась очень глупо и была совсем не похожа на настоящую.
— Стой прямо, Рональд, — велел Хьюго. — У Прекрасного принца не толшна быть впалая грудь. Он толшен фыглядеть — как бы это — щеголем.
— Интересно как! — воскликнул Рональд, топнув ногой. — Мне все не по размеру! Я же давал тебе свою мерку. Наверное, ты неправильно записал. Как мне выглядеть щеголем в лилипутском жакете и гигантских штанах?
— Я не финофат, што у тебя нестандартная фигура. И еще. Пошему ты вчера не яфляться на репетицию?
— Я — м-м — заблудился в снегу, — пробормотал Рональд, залившись краской.
— А долшен был быть здесь, — строго сказал Хьюго. — Тем полее што у нас критическая ситуация.
— Ничего себе. Правда? — невинно спросил Рональд.
— Еще какая! — вмешалась Клеопатра. — Гоблины стащили нашу карнавальную лошадь! Пачкуля отправилась за ней, и до сих пор ни слуху ни духу.
— Мы прибегли к услугам профессионалов, — самодовольно прибавила фея. «Прибегли к услугам профессионалов» звучит очень по-деловому. Чепухинде нравилось думать, что она предводительствует шабашем, который время от времени Прибегает к Услугам Профессионалов.
— Ну да? И к кому вы обратились? — поинтересовался Рональд.
— К кузену Вилли, — встрял Дик. — Ты помнишь Вилли, Рональд? Дикаря? Брата кузена Пьера. Он четвероюродный кузен племянника бабки дяди мужа сестры твоей матушки. Живет в горах. Ест бобы.
— Ну да, — расплывчато сказал Рональд. — Ну что, здорово. Кузен Вилли, значит? Надо же. Как там у него дела?
(Не то чтобы Рональду было интересно. Он понятия не имел, что за кузен Вилли. Он просто хотел, чтобы все перестали говорить о таинственном исчезновении Пачкули и карнавальной лошади. Что-то ему подсказывало, что его роль в этой истории не добавит ему популярности.)
— Слушайте, — сказал Хьюго. — Слушайте. У нас на фсе это нет фремени. Мы начинать генеральную репетицию. Фсе со сцены, быстро. Оркестр готоф?
Судя по раздавшемуся из оркестровой ямы дудению, бренчанию и бумсанию, оркестр был готов.
— Так, ребята! — пискнул режиссер. — Начинаем с самого начала!