Все эти слеты — сплошное занудство, — пожаловалась Пачкуля Достопочтенной Чепухинде несколько недель спустя. С тех пор как Хьюго утер нос Дадли, не произошло ровным счетом ничего примечательного.
Чепухинда оторвалась от засохшего бутерброда с паучьей пастой, который безуспешно пыталась надкусить своим беззубым ртом, и прошамкала:
— По-моему, этот бутерброд завалялся здесь с прошлого месяца. Узнаю его по зеленым крапинкам плесени.
— Вот и я говорю! У нас даже еда дрянная. Мы только и делаем, что пережевываем старые бутерброды и перемалываем старые новости. Надоело! Скучища! Тоска болотная!
— Не скажи, милочка. Порой и в болоте можно неплохо повеселиться. Это уж кому как повезет. — Чепухинда выковыряла грязным ногтем комочек зеленой плесени из бутерброда и попробовала на вкус. — Хм. Так и есть, с прошлого месяца.
— Нам нужно хоть что-нибудь изменить, хотя бы для разнообразия! — предложила Пачкуля. — Давайте все запишем свои идеи на бумажках и сложим их в шляпу. Наверняка из этого что-нибудь да выйдет!
— Лично я уже сейчас могу сказать, что выйдет из этой шляпы, — мудро заметила Чепухинда.
— Что? — удивилась Пачкуля.
— Бумажки выйдут, вот что, — захихикала Предводительница.
— Я не настаиваю, — обиженно буркнула Пачкуля. — Но если вам хочется быть Предводительницей самого скучного в мире шабаша, то, пожалуйста, продолжайте в том же духе. Не все же созданы для веселья.
— Как это не все?! Лично я создана! С чего ты взяла, что я не создана? Да я, чтоб ты знала, самая развеселая ведьма, и если ты немедленно передо мной не извинишься, я наколдую так, что у тебя нос отвалится! Вот уж мы все посмеемся!
— Простите, — поспешила исправиться Пачкуля, прикрывая на всякий случай нос ладошкой.
— За что? — удивилась Чепухинда. У нее случился очередной провал в памяти, и она уже ничего не помнила. — О чем мы вообще говорили?
— О том, какие скучные у нас слеты, — терпеливо напомнила ей Пачкуля. — Я предложила всем раскинуть мозгами…
— Это как? По сторонам? Чтобы потом собирать их наперегонки, а если кому не достанется…
— Нет-нет, я вовсе не это имела в виду! Это была фигура речи.
— Жаль. А мне понравилось, — расстроилась Чепухинда. — Хотя я и не уверена, что владею мозговынимательным заклятием. Его пока выдумаешь — все мозги сломаешь! Хи-хи-хи!
— Да забудьте вы уже про эти мозги, — вздохнула Пачкуля. — Я просто хотела, чтобы каждая из нас подала свою идею насчет того, как разнообразить наш досуг.
— Ах да, понимаю-понимаю! Чтобы оживить наши слеты! Срочно предлагаю всем выдумать что-нибудь интересненькое и больше не скучать!
— Вот именно!
— Отличная идея! Вот видишь, несмотря на преклонный возраст, меня продолжают посещать гениальные мысли!
— Но это была моя идея! — запротестовала Пачкуля.
— Какая такая идея? Вот что, Пачкуля, забудь-ка ее поскорее и сконцентрируйся лучше на моей, пока она не улетучилась. Пусть все вносят свои предложения. Мы сложим их в шляпу для голосования и выберем лучшее. Понятно? Чего ты еще ждешь? Действуй!
И Пачкуля принялась действовать. Уже через мгновенье в руках у всех ведьм, собравшихся на Кудыкиной Горе, оказались листочки бумаги и красные отточенные карандаши. Они недовольно заворчали, полагая, что им предстоит писать очередную контрольную по заклинаниям.
Пачкуля выцепила Хьюго из кучки восторженных поклонников, усадила себе на плечо и решительным шагом направилась к костру.
— Минуточку внимания! Прослушайте важное сообщение! Мы с Чепухиндой тут посовещались и пришли к выводу, что наши слеты проходят слишком скучно. Поэтому я предложила…
— Нет, это я предложила! — встряла Чепухинда и топнула ногой. — Я! Я!
— Ну хорошо, хорошо. Значит, так: Чепухинда украла у меня идею и предложила следующее: мы все запишем свои предложения на бумажках и сложим их в мою шляпу. А потом зачитаем и выберем лучшее.
— Какие еще предложения? — раздались со всех сторон недоуменные возгласы.
— Любые. Все, что, по вашему мнению, будет забавным и интересным.
— Придумала! Придумала! — заверещала Туту. — Давайте все повиснем на дереве головой вниз и притворимся летучими мышами! А если это будет орешник — то орехами! А если елка — шишками!
— Спасибо, Туту, вот так и запиши. У всех остальных есть ровно пять минут! Приступайте!
Ведьмы засуетились. Через некоторое время они разбились на кучки, каждая со своим помощником. Периодически то с одной стороны, то с другой доносились недовольные возгласы: «Хорош подсматривать!», «А Макабра списывает!», «У меня карандаш сломался!» и, наконец, «Как пишется „шишка“?».
Пять минут спустя Пачкуля объявила, что время истекло.
— А теперь подпишите свои бумажки и встаньте в очередь. Да не толкайтесь вы. Сдавайте работы.
Столпившись в беспорядочную кучу, ведьмы кое-как побросали свои сложенные бумажки в перевернутую шляпу. Затем они расселись вокруг и выжидающе уставились на Пачкулю.
— Итак, сейчас Хьюго будет вынимать записки по одной и передавать мне. Я буду зачитывать их вслух, а вы можете аплодировать, если вам что-то понравится. Хьюго, будь добр, передай мне первую записку.
Хьюго нырнул в шляпу и вытянул оттуда бумажку. Пачкуля развернула ее и тут же нахмурилась.
— Она же пустая. Кто сдал пустую записку?
— Я, — призналась Тетеря, зевая.
— Но мы же договаривались, что каждый предложит свою идею! А ты ничего не предложила!
— Именно это я и предложила: ни-че-го. Лично мне нравится ничего не делать, — объяснила Тетеря и немедленно отправилась спать.
— Хм. Не очень-то впечатляет, — заключила Пачкуля. — Есть желающие похлопать?
Желающих не нашлось, и Пачкуля перешла к чтению следующей записки.
— Это от Макабры-Кадабры. Она предлагает распевать шотландские гимны или бороться друг с дружкой в грязи.
— Нда-с. У меня ср-р-разу две гениальных мысли, — проскрипела Макабра-Кадабра, и Хаггис нежно лизнул ее в щеку.
— Но мы не знаем никаких шотландских гимнов. И кто захочет драться в грязи?
— Я захочу!
— Но ты не сможешь драться там сама с собой. Кто же тогда победит? Грязь? Предлагаю голосовать. Кто за то, чтобы петь шотландские гимны и бороться в грязи с Макаброй-Кадаброй?
Никто не откликнулся, и Пачкуля продолжила зачитывать записки.
— «Пусть каждая принесет с собой воздушный шарик и хлопнет его». Это от близняшек.
Бугага и Гагабу радостно закудахтали.
— В общем-то, неплохо, — задумчиво произнесла Пачкуля. — Воздушные шарики такие праздничные…
— Ни в коем случае! Никаких шариков! Мою бабку из-за них полярный медведь сожрал! — раздался вопль Чепухинды.
— Кошмар! Как же это случилось? — участливо поинтересовалась Пачкуля.
— Она летела над Северным полюсом на воздушном шаре, который сама же наколдовала, и случайно проткнула его волшебной палочкой. Громыхнуло тогда будь здоров, даже здесь слыхать было. А может, это не бабка была, а прабабка? Да, точно, моя прабабка! А может, и не моя вовсе… Эй, Проныра, передай-ка мне еще бутерброд! Кстати, о чем мы тут говорили?
— Неважно, — отрезала Пачкуля. — Шарики отпадают. Давай дальше, Хьюго!
— Чур, дальше мою, — заявила Чепухинда, внезапно вспомнив, что происходит.
— Соблюдайте очередь…
— Так, я не поняла, кто здесь главный? Сказала мою — значит, мою!
Вздохнув, Пачкуля дала приказ Хьюго, и тот, порывшись в шляпе, извлек на свет записку Чепухинды.
— «Отпраздновать день рождения Чепухинды», — прочла Пачкуля и закатила глаза.
— Почему бы нет, — просияла Чепухинда.
— Потому что он у вас только через два месяца, сто раз же говорили!
Чепухинда насупилась, а Пачкуля принялась зачитывать оставшиеся записки.
В следующей предлагалось «устроить благотворительную распродажу». Это была идея Вертихвостки. Никто понятия не имел, что значит благотворительная распродажа, и Вертихвостка объяснила, что это когда каждый приносит что-нибудь ненужное и покупает что-нибудь ненужное — к примеру, всякую рухлядь, тряпье, старые башмаки, домашние пирожки или пазлы с недостающими кусочками. Крысоловка заметила, что как-то глупо приносить что-нибудь ненужное и тут же его у себя покупать, но Вертихвостка сказала, что смысл затеи в том, чтобы покупать старье не у себя, а друг у дружки.
Узнав об этом, ведьмы переполошились и наперебой заверещали, что даже под страхом смертной казни не согласятся напялить на себя Пачкулины замызганные кофточки или Мымрины дырявые башмаки, не говоря уж о том, чтобы отведать замешенное на цементе желе по рецепту Туту, один кусочек которого мог отправить на тот свет кого угодно. Тогда это была бы уже не благо, а вредотворительная распродажа. И так далее и тому подобное.
Таким образом, идея с распродажей отпала сама собой, и Пачкуля перешла к следующей записке. Она была от Крысоловки, которая предложила организовать в лесу скаутский отряд ведьм, но ее тут же осмеяли за непозволительную благопристойность намерений.
Идея Грымзы провести интеллектуальную викторину среди ведьм-эрудитов не удостоилась ни одного хлопка, поскольку никто не понял, что все это значит.
Чесотка предложила устроить лотерею, но когда выяснилось, что главным призом будет набор ее старых расчесок, ведьмы категорически отказались принимать в ней участие, ибо всем было известно, что у Чесотки в волосах перхоти никак не меньше, чем снега в лесу под Рождество.
Поскольку Туту так и не дописала своей записки, зависнув вместо этого на ближайшем дереве, в шляпе осталась всего одна бумажка, которая, несомненно, принадлежала Шельме.
Не будем забывать о том, что Шельма все еще злилась на Хьюго за то, что тот поднял на смех ее обожаемого Дадли. Кроме того, они с Пачкулей недавно снова поссорились, кажется, из-за пропавших бигуди, так что в последние дни друг дружку на дух не переносили.
Шельма предлагала устроить демонстрацию макияжа.
— Бе-е-е, — скривилась Пачкуля, дочитав записку. — Думаю, все согласятся, что затея дурацкая, так что…
— Эй, постой, — возмутилась Шельма, — а как же голосование? Ты не дала нам времени похлопать! Так не честно!
— Не честно, говоришь? Ну хорошо. Поднимите руки те, кто хочет, чтобы Шельма их накрасила. Не забывайте, что в качестве очищающего средства для лица она использует посудную мочалку, отчего ее собственная физиономия вечно напоминает надраенную кастрюлю! Есть желающие попробовать? Ну вот, я же говорила — ни одного!
Шельма заскрипела зубами от досады и прошипела:
— Рано радуешься, моль облезлая! Там еще на другой стороне написано.
Она говорила правду. На другой стороне было написано следующее: «Привязать Пачкулю к кусту чертополоха и швырять в нее засохшими чайными пакетиками».
— Не фсдумать читать фслух, — прошептал Хьюго на ухо Пачкуле. — Боюсь, они это полюбить.
Пачкуля прислушалась к его совету и как бы случайно уронила записку в костер. Увидев это, Шельма юлой завертелась на месте и стала в ярости рвать на себе волосы.
— Вот, собственно, и все, — с грустью подытожила Пачкуля, не обращая внимания на Шельмины выкрутасы. — Жалкая кучка никчемных мыслишек. Вообще не понимаю, ради чего я тут старалась…
— Раз ты такая умная, может, сама что-нибудь придумаешь? — прошипела Шельма.
— Вот еще. Хватит с меня того, что я тут все организовала.
— Ага, слабо? — вслед за Шельмой принялись подначивать ее ведьмы.
— Ничего мне не слабо, — огрызнулась Пачкуля, которой на самом деле было слабо, ибо каждый раз, когда ей требовалось поработать головой, мозги отключались сами собой. К счастью, на помощь ей пришел Хьюго.
— Прошу фнимания, — начал он, и в ту же секунду все вокруг стихли. Что ни говори, а для новичка Хьюго пользовался колоссальным авторитетом и был близок к тому, чтобы возглавить шайку помощников вместо Дадли, тем более что тот до сих пор сидел на больничном. — Моя госпоша иметь идея. Очень прекрасный идея.
— Разве? — удивилась Пачкуля. — Хотя да, конечно, есть у меня одна отличная идейка. Скажи им, Хьюго, а то я стесняюсь. — И она с интересом приготовилась выслушать, что же это за идея.
— Конкурс талантоф, — возвестил Хьюго. — Мы профодить большой конкурс талантоф. Победитель получать глафный прис, который я изготофлять собственными лапами. Я называть его «Приз Хьюго».
— М-м-м? О чем это он? — насторожились ведьмы, которые ни о каких конкурсах и призах отродясь не слыхивали.
— Он хочет сказать, что тот, кто выступит лучше всех, получит награду, — перевела Пачкуля. — Вроде того.
— Это не есть фсе, — продолжал Хьюго, входя во вкус и не обращая внимания на Пачкулю, которая пыталась его унять. — Ф жюри мы приглашать большую знаменитость из мира шоу-бизнес. Мы разослать приглашения фо фсе концы! О, наш конкурс фходить в история!
Над поляной повисла гробовая тишина.
— Тоже мне, выдумал, шут гороховый, — процедила сквозь зубы Пачкуля.
Однако, к ее великому удивлению, глубокое безмолвие внезапно взорвал гром аплодисментов. Еще бы! Конкурс талантов! С призами и знаменитостями! Это же как раз то, что надо!
— О чем ты вообще думал, глупый хомячишка, когда вылезал со своей дурацкой идеей? — накинулась на Хьюго Пачкуля, как только они добрались до дома и оказались наедине. — Ишь ты, хорошо устроился, наобещал с три короба, а мне теперь расхлебывать? Где я тебе откопаю знаменитость из мира шоу-бизнеса, а? Или, может, у тебя там связи? У меня точно никого, если не считать одной знакомой обезьяны, которая сбежала с бродячим цирком лет сто назад. Впрочем, она, должно быть, уже на пенсии.
— Пара пустякофф, — подбодрил ее Хьюго и подмигнул. Он уселся на перевернутую треснувшую чашку и принялся что-то записывать на обратной стороне почтовой марки, заменявшей ему блокнот. — Угадай, кто сейчас профодить отпуск ф свой замок на окраина Непутефый лес?
— Откуда мне знать? И кто же?
— Скотт Мертвецки, фот кто.
— Что-о-о? — воскликнула Пачкуля, задыхаясь от восторга. — Скотт Мертвецки? Тот самый Скотт Мертвецки? Звезда фильмов ужасов и мой кумир?
— Фот именно.
— О, Хьюго, ты только представь, что будет, если он согласится судить наш конкурс! Подумать только, я увижу его живьем! Я мечтала об этом с тех пор, как была совсем юной ведьмочкой! Ах, Скотт, Скотт… — протянула Пачкуля с блаженной улыбкой на лице и впала в прострацию.
— Поздравляю, дождалась.
— Но как мы его уговорим? Вдруг он не согласится? Он же все-таки в отпуске. О нет, Скотт, я не хочу тебя потерять, — заскулила Пачкуля.
— Ерунда. Мы быстро его заполучать.
— Но как? Подкупим? На что ему деньги, раз он и без того богат!
— Мы делать лучше. Мы его шанташировать.
— Шантажировать Скотта? Моего дорогого Скотта?
— Да.
Пачкуля задумалась.
— А в общем-то, идея неплохая.
— С тебя десять пенсов, — отозвался Хьюго.