И что, спрашивается, хозяйка ругалась так громко? Ну, насорил немного, так я ж не специально! Обычно-то я по столу вообще не хожу. Ну, ладно, ладно, почти не хожу. Так и хожу-то, когда нет никого. Да что там интересного? Мед в плошке да варенье черничное. Так я их не люблю. Попробовал раз — не понравилось. Да солонка с перечницей, а от них на меня чих нападает. Да чайник с чашками. Оно мне надо? Я обычно всё это аккуратненько обхожу, иначе хозяйка рассердится. Так-то она меня любит. Зовет ласково: «Мишенька, рыжик мой». Правда, иной раз строго и Михаилом обзовет. Это если я набедокурю. Надо же слово какое — «набедокурю». Я вообще не «кУрю», так, балуюсь иногда.
Вот и сегодня, немножко того, «накУрил»… Но ведь не нарочно, честное слово, не нарочно. Это всё противная муха. Вредная такая: летала и летала перед носом, дразнилась да еще садилась то на мое законное место — подоконник, то на стол, то на стены. Мне сначала лень было, я дремал, как обычно. Следил за ней вполглаза, прищурившись, но когда голова закружилась следить, не выдержал. Эта зараза крылатая на плошку с медом села, представляете?! Я, хоть его и не люблю, возмутился: кто ей разрешал на наши плошки садиться? Она неизвестно где летала, садилась непонятно на что, и тощие конечности свои, все шесть штук, не помыв, на чистое уселась. Ничего себе! Мне, например, после прогулки на улице с грязными лапами хозяйка не разрешает даже по прихожей гулять. Сразу несет меня в ванную и моет, потом вытирает махровым полотенцем.
А эта нахалка прямо так, с немытыми, да на стол! Не-ет, такого я вынести уже не смог. Ка-ак прыгнул за ней, ну, думал, схвачу, разорву на мелкие части нахалку эту. Но немножко промахнулся. Самую малость. Проехался по столу чуть-чуть, маленько плошки с медом и с вареньем сшиб, ну и всё остальное заодно… Так я ж не виноват! Это стол гладкий слишком да муха больно резвая попалась.
В общем, гадина эта в итоге улетела куда-то, а я на полу оказался — весь горько-солено-сладкий и липкий. Хотел было прибраться, но понял: не успею. Решил себя привести в порядок. Я же не могу ходить грязным. Я — чистоплотный, так моя хозяйка говорит. Она сегодня, когда вернулась домой, этого слова почему-то не говорила, всё больше другие: «Ах ты паршивец (!), ах гаденыш (!!), пришибу рыжего (!!!), рукавички из тебя сошью (?!), будешь знать!» Я всё это из-под ванны слушал. Нет, ванну я не принимал, так вылизался, просто решил от греха подальше, ну и от моей любимой хозяйки там переждать. Что-то мне подсказывало, что пока лучше не показываться ей на глаза.
Она там долго что-то подметала, отмывала, потом машинку запустила стиральную, душ принимала, а я всё это время сидел в засаде. Неудобно, тесно, а что делать?
И только когда она спать легла, я выбрался из своего убежища. Сходил на кухню. Смотрю, порядок там, стулья — стоят, стол — тоже на месте, правда, на столе ничего почему-то нет — пустота, неинтересно даже. Занавесок тоже нет. А, вон они в лоджии сохнут. Подошел с проверкой к плошкам — проголодался я там под ванной изрядно. Ох, какая у меня все-таки хорошая хозяйка, вот ведь не стала наказывать, от еды отлучая. И водички свежей налила, и любимого паштетика положила.
Подкрепившись, осторожно пошел в спальню. Смотрю, торшер горит, сама книжку читает в постели. На меня и не смотрит. Неужели разлюбила?! Подошел к кровати. Ноль эмоций. Только губы вроде улыбаются и глаза за очками тоже немножко. Запрыгнул в ноги к ней. Не прогнала. Фу, отлегло, простила, значит. Остальное — дело техники. Мужик я или как? Уж подход я найду, особенно когда хозяйка в постели лежит. Вся такая в неглиже.
Утром мы проснулись на одной подушке. Как всегда. И я в порыве чувств нежно лизнул ее разрумянившееся лицо. Вот люблю ее, и точка!
Эх, хороша все-таки жизнь!
Интересно, а сегодня муха прилетит?