– Мистер и миссис Гарднер! Примите мои искренние поздравления по случаю Вашего бракосочетания! – расплылся в улыбке метрдотель. – День свадьбы прошел хорошо?

– Спасибо, прекрасно.

– Вместе с персоналом отеля «Истлоуд Парк» желаю вам столь же приятного вечера!

Прижимая к обнаженной груди букет ирисов, Эллен шла через огромный холл, слегка поддерживаемая Шпорой за спину.

– Мистер и миссис Гарднер? – прошептала она.

Дуновение авантюры щекотало ей виски, как морозный ветерок.

– Да, дорогая. Тебе нужно привыкать к новому имени.

Персонал знаменитого отеля был очарован обаянием молодоженов: сероглазого господина и его прелестной, несмотря на странную обувь, жены.

Официанты бросились ставить вазочки с японскими крекерами на стол орехового дерева с позолотой.

Никогда в жизни Эллен не бывала в подобных заведениях. Здание было построено в XVIII веке для вдовствующей герцогини, известной своей расточительностью и умершей еще до окончания строительства. «Истлоуд Парк» в течение многих лет считался одним из самых великолепных и элитарных отелей Англии. При отеле имелись ресторан, занимавший верхние строчки в мишленовском путеводителе; поле для гольфа, озера для рыбной ловли и охотничьи угодья. Здесь были даже номера с персональными бассейнами. Короче, отель славился неземной роскошью и столь же заоблачными ценами.

– Неплохое место для свадебного ужина, как ты считаешь?

– Пожалуй, – процедила Эллен сквозь зубы. Она тщетно пыталась сесть так, чтобы грудь не выскакивала из-под прикрытия, пусть даже столь пустячного.

Один официант наполнял бокалы из богемского хрусталя, другой протягивал им меню в бархатном переплете, цены там указаны не были. Шпора открыл карту вин и приподнял одну бровь: там цены были указаны.

Эллен облизнула губы и огляделась. В огромном зале столики казались удаленными друг от друга островами. За одним сидела группа арабов, за другим – чета японцев, еще подальше – несколько компаний американцев.

– Ты, кажется, собирался рассказать мне сказку? – напомнила Эллен.

– Слушай. Моя любимая сказка о русалочке. Маленькая Русалочка росла на дне морском, а игрушками ей служили жемчужины. Росла она, росла и выросла, стала достаточно взрослой, чтобы подняться на поверхность моря и петь возле скал песни вместе с подружками. Однажды она спасла принца, который тонул, и полюбила его. С тех пор она больше не пела песен. Замок принца стоял на скале над морем. Он каждый день выходил на обрыв и смотрел в морскую даль, а Русалочка смотрела на него и тосковала. И вот у морской колдуньи она выменяла свой серебряный голос на пару стройных ножек и заключила договор: если когда-нибудь решит вернуться в море, то превратится в пену морскую. Выйдя на берег, Русалочка обнаружила, что спасенный принц – пустой, ни на что не годный человек. И хотя он благодарен ей за спасение, но обручен с другой. У Русалочки не было голоса, чтобы рассказать принцу о своей любви. И вот наступил день свадьбы, и принц женился на принцессе, молодой и богатой. От горя у Русалочки разбилось сердце, она бросилась в море и превратилась в морскую пену.

Эллен рассматривала орнамент на потолке, который двоился и туманился у нее перед глазами.

– Принц любил принцессу, на которой женился?

– Нет, конечно. Это был политический брак. Думаю, они даже говорили на разных языках.

– Как же должна была поступить Русалочка?

– Я бы на ее месте не стал спасать тонущих принцев.

Эллен посмотрела в меню, пестрившее непонятными словами, в основном на французском языке.

– Что вам угодно, мадам Гарднер?

– Полагаюсь на твой выбор, дорогой. – Она закрыла меню и улыбнулась Шпоре.

– Сосиски и омлет, – сказал он и тоже закрыл меню. – Бутылку вот этого вина, девяносто пятого года, И минеральной воды без газа.

Получив заказ, официант безуспешно попытался сохранить невозмутимый вид, криво улыбнулся и удалился.

– Забыл тебе сказать – чтобы получить столик в ресторане, мне пришлось заказать номер в отеле.

У Эллен побежали по спине мурашки, причину которых на этот раз она затруднилась бы определить.

– И тоже по моей кредитной карте?

– Конечно.

Эллен чуть не запустила в него бокалом.

– Я убью тебя!

Официант выбрал момент и, сообщив, что шеф-повар принял заказ, поставил на стол какие-то изысканные закуски. Он получил от метрдотеля строгий наказ выполнять все прихоти очаровательных молодоженов.

– Ты и правда не умеешь дружить. Разве друзья так поступают, Шпора? Устраиваешь мистификацию, используешь мою кредитную карту, заказываешь вино, бутылка которого стоит столько же, сколько месяц проживания в нормальном отеле.

– Я хочу потратить все твои деньги, тогда тебе не на что будет уехать.

– Я уже оплатила билет и улетаю в субботу, через неделю.

Последовала долгая пауза.

– Так. А если у тебя не останется денег на такси?

– Продам джип за наличные.

– А если я подожгу его?

– Угоню у Жиля «астон мартин».

– Ничего у тебя не выйдет. На субботу его взял Эли Гейтс. Помнишь аукцион?

– Откуда ты знаешь?

– Случайно слышал.

Официант убрал грязные бокалы и наполнил новые заказанным Шпорой вином.

Эллен сделала глоток и от богатого, нежного букета потеряла дар речи: ей никогда не приходилось пить ничего подобного.

Шпора с удовольствием отметил ее реакцию.

– Как горько и как сладко! – не сразу сказала девушка.

– Надо пропить все твое имущество. Это тебя остановит?

– Из имущества у меня только рюкзак.

– А куда ты дела все свои вещи?

– У меня нет вещей. Я ничего не вожу с собой.

– Но собака не влезет в рюкзак.

– Может, возьмешь ее? Тебе ведь она нравится.

Шпора задумался, потом отрицательно покачал головой.

– Нет. Будет напоминать о тебе. Как-то с цирком «Феномен» мы были в Дании. В первый и в последний раз нам тогда разрешили выступить в «Тиволи Гардене». По проложенной туристами дорожке я вышел к памятнику Русалочке. Я просто влюбился в нее. Она выглядела точь-в-точь, как ты. Сама невинность, растоптанная современной жизнью. Вынырнула, бедная, на поверхность со дна морского после счастливого детства только для того, чтобы влюбиться в какого-то сукина сына. Видит бог, как я люблю тебя. Больше своей жизни, будь она неладна. Я только менял одну тюрьму на другую, пока не встретил тебя. Потом эти два дня свободы вместе с тобой. Теперь мне снова пора возвращаться в тюрьму, из которой я уже никогда не выйду – на этот раз заключение будет пожизненным.

Эллен смотрела на Шпору, слушала и ничего не понимала, только сердце тяжело стучало.

– Дай мне еще один день. Подари мне эту ночь. Я не могу уехать с тобой, но без этого подарка я умру.

Она потянулась к нему через стол, стул заскрипел по полу, бокал с вином опрокинулся, грудь выскочила наружу.

– Я люблю тебя, – он сжал ее руки. – Не знаю, куда подевался мой цинизм. Я верю в родство душ, в любовь с первого взгляда и даже в Иисуса Христа. Я верю, – с шепота Шпора перешел на крик. – Я верю в Спасителя нашего!

Официанты бросились к их столику и выстроились стенкой, чтобы изолировать буяна от остального зала, как защитники немецкой сборной пытаются изолировать Бэкхема.

Эллен рассмеялась. Заплакала она еще раньше. И вот, смеясь и плача одновременно, она не замечала ничего вокруг. Сосиски полетели на пол, когда Шпора устремился навстречу ей и сжал лицо любимой в ладонях.

– Сегодня я женился на самой прекрасной женщине в мире. Пусть наш брак будет коротким, но он будет самым настоящим. Именно этот брак.

Предусмотрительные японцы достали фотоаппараты: они были уверены, что перед ними английские знаменитости – судя по блестящей внешности и экстравагантному поведению.

Стареющая американская красавица потребовала узнать фамилию пластического хирурга Эллен; «Мне нужна такая же грудь».

– Может быть, вы продолжите ужин в вашем номере, господа? – бросился спасать положение метрдотель.

Эллен прикоснулась к лицу Шпоры и провела пальцами по его скулам, подбородку, по носу с горбинкой, по напрягшемуся лбу, по рту, такому нежному и грустному. Ее палец скользнул между его губ и погладил нижний ряд зубов.

– Где это мы? – спросила она, как во сне.

– Черт его знает. Главное, что вместе.

– Что-то говорят про наш номер, слышишь?

– Так пойдем туда.

– Благодарю вас. Вы свободны. – Шпора протянул портье пятидесятифунтовую бумажку.

Едва закрылась дверь, они стали срывать одежду – с себя, друг с друга, словно в каком-то угаре. Тяжелое сабо, сброшенное Эллен с ноги, выбило несколько бусин из старинной люстры.

– Я люблю тебя, – выдыхал Шпора ей в самые губы. – Я умер бы ради тебя… Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя. – Эллен закрыла его губы поцелуем и… прыгнула. Теперь она не побоялась бы прыгнуть с любой высоты: он ее поймает.

Дилли и Рори курили, глубоко затягиваясь – то сигаретой, одной на двоих, то поцелуем.

– Похоже, вы еще не собираетесь уходить, – сказал Кит. – Сейчас четверить первого. Мы закрываемся в половине. Но вы можете сидеть, сколько хотите. Ключи вот здесь.

Молодые люди продолжали целоваться, сплетая ноги под столом, где пристроился Джек Рассел, который наелся до отвала: все отбивные с жареной картошкой достались сегодня ему.

– Когда Дилли должна вернуться?

– Не беспокойся, сегодня она ночует не дома. – Фили одобрительно смотрела, как ловко главный юрист Оддлоуда управляется с ее немаленькими грудями: Жилю удалось, сжав их вместе, взять в рот одновременно оба соска. – Ты великолепен!

– Значит, мы любим друг друга? – Эллен, приподнявшись на локте, смотрела на Шпору.

– Да. Мы любим друг друга.

– Если это и есть любовь, то, выходит, я никогда не любила Ричарда. – И девушка заплакала.

– Если это любовь, я тоже никогда не любил раньше. Не надо, малыш, не плачь.

Они крепко обнялись и прижались друг к другу, потрясенные сделанным открытием. Сердце сжималось от счастья – что они встретились, и от ужаса – а если бы этого не произошло?

– У тебя опять мурашки. Тебе холодно?

– Нет. Страшно.

Эллен вышла в ванную комнату, открыла горячую воду. Огромная ванна на позолоченных львиных лапах стояла на пьедестале. В комнате, облицованной мрамором, мог одновременно помыться целый полк. Высокое окно выходило в парк. Она вылила в воду содержимое нескольких флаконов, стоявших на подоконнике.

– Я пописаю, не возражаешь?

Эллен оглянулась. Обнаженный Шпора стоял возле унитаза.

Прожив с Ричардом тринадцать лет, она ни разу не видела, как он писает. От одной мысли об этом она пришла бы в ужас.

Эллен с жадной нежностью смотрела, как желтая струя ударила в стенки унитаза.

– Так почему тебе страшно? – обернулся он.

– Мне кажется, это не наяву.

– А по-моему, еще как наяву.

Шпора сделал несколько шагов и поставил ногу в ванну, а потом целиком опустился в нее.

– Я же еще не добавила холодной!

Когда они вернулись в комнату, кожа у них на ступнях и ладонях сморщилась, как резиновая.

– Ну вот, теперь я представляю, какая ты будешь в старости. – Шпора целовал ее сморщенные ладошки. – Мне бы хотелось состариться вместе с тобой и увидеть тебя старушкой.

– Ты поедешь со мной?

– Вокруг света? А где мы сейчас?

– В самом дорогом английском отеле.

– Почему бы нам не остаться здесь навсегда?

Когда Шпора задремал на кушетке, Эллен подошла к телефону.

– Алло, – прошептала она. – Несколько дней назад я забронировала билет на фамилию Джемисон… Рейс ВА373, вылет двадцатого. Можно заказать еще один билет на тот же рейс? Хорошо, спасибо.