Ванную комнату освещали две оплывшие свечи. Они мерцали на шкафчике с лекарствами, и Джуно ничуть не тревожилась – а что, если она выглядит не очень-то соблазнительно, плескаясь в воде, как розовый гиппопотамчик. Она ощущала себя женщиной с картины Дега и была в полном восторге. Проглоченная водка поджигала ее изнутри, а блуждающие прикосновения Джея – снаружи, превращая ее плоть в расплавленную лаву. Он на удивление нежно и терпеливо исследовал ее влажное тело своими длинными пальцами с загрубевшими от фотореактивов подушечками.

Сейчас, уже оказавшись с ним в одной ванне, Джуно чувствовала себя куда более уверенно и лучше управляла собой. Истерическое возбуждение быстро опадало, как пена вокруг их теплых и блестящих тел.

– Мне нравится, – пробормотала она, благосклонно взирая на то, как он положил ее лодыжку себе на плечо и провел мочалкой по ее бедру. Вдруг что-то острое коснулось ее икры, она даже вздрогнула. Джуно разглядела у него на шее кожаный ремешок, с которого свисал кулон, по форме напоминавший акулий зуб.

– Он настоящий? – Джуно постаралась дотянуться, но ее зад заскользил по дну, и она чуть не ушла под воду.

– Конечно, – он нежно опустил ее лодыжку снова в воду. – Это волчий зуб.

– Волчий? Bay… Он что-нибудь означает? – Джуно пришла в восхищение, мгновенно представив себе, как Джей живет вместе с настоящими американскими индейцами, принявшими его в свое племя, и за общепризнанную храбрость получает имя Волчий Клык.

– В каком смысле? – Он приподнял голову. – Я не подрабатываю стоматологом в зоопарке, если тебя это интересует.

– Нет, я подумала, может быть, это ритуальный амулет.

Джей удивленно изогнул губы:

– Я купил его у уличного торговца на Ист-Сайде. Это украшение, Джуно.

– Вот как, – она почувствовала себя немножко идиоткой, с такими-то вопросами. Тут ей припомнились ее собственные подозрения и болтовня Трионы за обедом.

– Что ты делаешь, Джуно? – чуть погодя спросил он.

Она рассматривала странный серебристый шрам круглой формы у него под коленом и ответила:

– Ищу следы от пуль.

– С чего бы это? – он взглянул недоуменно.

– Просто так. Мне пришло в голову, что у тебя могут быть следы от пуль, вот и все, – она небрежно пожала плечами.

Он ничего не сказал, только протянул теплую мыльную руку и провел по ее щеке, склонив голову набок и сосредоточенно изучая ее лицо своими глазами цвета светлого ячменя. Его большой палец с невероятной нежностью огибал все впадинки и выступы ее лица. Это было чертовски романтично. Джуно пришла в какой-то экстаз от того, что они были вместе, в джакузи. Она не понимала, как еще вода вокруг нее не закипела.

Когда он наконец отвел взгляд, она закрыла глаза и на несколько секунд провалилась в забытье, прежде чем снова вспомнила про шрам.

– Так это один из них? – она протянула руку и потрогала пальцем участок мягкой серебристой кожи под его коленом.

– Один из каких? – он вздохнул, с трудом сдерживая раздражение, его настроение, судя по всему, мгновенно испортилось.

– След от пули?

Он отвел глаза в сторону раковины.

– Да, – наконец сказал он ровным голосом.

– Bay! – Джуно посмотрела на него с благоговением. – А где ты его получил? А у тебя есть еще?

Он продолжал сузившимися глазами смотреть на раковину, на щеке начал подергиваться желвак.

– Да. У меня есть еще, – он произнес медленно, с металлом в голосе. – Но я не провожу экскурсий по этим местам.

Джуно хотела было подлизаться к нему, чтобы он показал все шрамы и все про них рассказал, но настороженно-оборонительное выражение его лица остановило ее. У нее вдруг закралось сомнение: а может быть, эта совместная ванна не такая уж блестящая затея. Как если бы она хотела поплавать с дельфином, а оказалась в одном бассейне с акулой. Ей вдруг захотелось уплыть из соображений безопасности.

Словно догадавшись, что встревожил ее, Джей медленно провел пальцем от ее лодыжки наверх, к паху, наклонив голову, чтобы проследить за этим движением.

– Ты чертовки много болтаешь, – он посмотрел на нее почти робко.

Пока Джей мыл ей ноги, она спокойно лежала на спине, но сейчас резко встала и повернулась, подняв в ванне целую бурю и выплеснув воду на пол.

– Что ты делаешь? – Джей в тревоге отклонился, пытаясь увернуться от накатывающей волны.

– Хочу, чтобы ты потер мне спинку, – Джуно снова опустилась в воду и потянулась за огромной потешной губкой в форме ладони – подарок Лидии на прошлое Рождество.

– Обязательно, – Джей охватил ногами ее талию и начал сцеловывать ожерелье из ароматных пузырьков, образовавшееся вокруг ее шеи. Теперь волчий зуб касался ее позвоночника. В то же время его руки скользнули вперед, и, обхватив ее груди, он удивленно взвесил их на ладонях:

– У тебя грандиозные сиськи.

– Да, меня можно доить, – пробормотала она, пробираясь пальцами сквозь пену к мягким волоскам на его ногах. Они были такого же золотистого цвета, как и волосы на голове, а намокнув, приобретали каштановый отлив, словно жженая карамель.

– Что? – он, казалось, вообще не воспринимал ее шуток: либо решил на них не реагировать, либо не понимал.

– Сегодня был мой день рождения, – вздохнула Джуно, пониже наклонив голову, так как он тер губкой ее плечи.

– Ты мне ничего не сказала об этом, – губка с бульканьем опустилась под воду – Джей сжал ее, выпуская воздух.

– А чем тут хвастаться?

– Сколько тебе исполнилось? – Он провел губкой по ложбинке на ее спине.

Джуно под водой скрестила пальцы на руке. Двадцать пять, – она почувствовала, как краска бросилась ей в лицо, и, чтобы скрыть смущение, наклонила голову пониже и подвинулась к нему поближе:

– Пожалуйста, продолжай.

– Мне нравится эта штучка у тебя на спине, – он провел губкой вдоль ложбинки. – У большинства женщин тут торчат позвонки, как шишки.

Я вообще та еще штучка, – Джуно сжала пальцы у него на ногах.

– Да уж, это я заметил.

Они еще долго лежали в ванне, так что кожа у них на пальцах сморщилась, а на теле уже скрипела, хоть и была покрыта сладкой испариной предвкушения.

– Вода остыла, – сказал Джей. – Чуть теплая, как ваше английское пиво.

– И тоже без пены, – в тон ему ответила Джуно, подхватив шутку.

Снимая полотенце, она почувствовала острый приступ смущения, и вновь волна сомнения прокатилась у нее в душе, словно отражение волны, поднявшейся в ванне, когда она вставала.

Джей по-прежнему лежал в воде, глядя на нее прищуренными блестящими глазами. Совсем как у волка: бледно-золотые, чужие и опасные, – подумала Джуно. Недаром же ему нравится носить этот зуб на шее. Он волк в волчьей шкуре. Несмотря на розоватый цвет разогретой кожи, в его удлиненном теле было что-то не только притягательное, но и пугающее. Кроме традиционной кельтской татуировки на правой руке, на плече была вытатуирована маленькая сосулька: казалось, что неаккуратный рисунок синего цвета с неровными краями выполнен при помощи обычного ножа и чернил.

Она обмоталась полотенцем и сделала шаг назад:

– Пойдем в постель?

Джей оставался в воде, желтые глаза не мигая смотрели на нее:

– В твою или в мою?

Она хотела шутки ради сказать «в общую», но передумала. Вместо этого, заметив краем глаза в запотевшем зеркале свое распаренное лицо и растрепанные волосы, она произнесла, совершенно упав духом:

– В любую – тебе выбирать.

– Ну что ж. Твоя завалена разным хламом. У меня чистая простыня.

Что-то уж очень по-домашнему все это происходит, в панике подумала Джуно. А ведь она собиралась сыграть роль необузданной соблазнительницы, а не домохозяйки. Еще немного, и они прихватят с собой в постель по чашечке какао и грелку с теплой водой. Нужно срочно пробудить в себе внутреннюю роковую обольстительницу, где, черт возьми, моя femme fatale.

Джуно подошла поближе к зеркалу. Ей показалось, что ее внутренняя роковая обольстительница настоятельно рекомендует ей срочно принять кое-какие меры и причепуриться. Волосы были в полном беспорядке, а на подбородке начал набухать предменструальный прыщ.

– Тогда идем в твою, – по-прежнему не оборачиваясь к нему, Джуно обшаривала глазами полки над раковиной в надежде найти завалявшийся тюбик с маскирующим кремом или пудру, которыми она могла бы украдкой воспользоваться под предлогом чистки зубов, например. Но там не оказалось ничего подходящего. Косметичка была у нее в комнате. Необходимо срочно изобрести предлог, чтобы зайти туда. За расческой – это отличный предлог, но вот только расческа лежит в ванной, на самом видном месте.

– Мне нужно взять противозачаточный колпачок, – объявила она, прежде чем до нее дошел смысл сказанного.

У себя в спальне она громко застонала и несколько минут билась головой об кровать. Боже, как это все неаппетитно, несексуально! Господи, Джуно, что с тобой? Сначала ты, как дежурная горничная, организуешь размещение по спальням, затем в припадке самонадеянности заявляешь, что тебе необходим противозачаточный колпачок, который к тому же ты еще в прошлом месяце как-то ночью проколола булавками – чтобы неповадно было, поддавшись соблазну, откликнуться на телефонный призыв Джона подогреть их остывшую, словно пицца навынос, любовь с доставкой на дом. Ты тупица, Джуно! Вспомни об искусстве спонтанного обольщения! Похоже, ты плохо понимаешь смысл слов «действуй в нужном направлении». Ты не Самка, о, нет! Ты просто жалкая дуреха.

А всему виной эта неожиданно нахлынувшая самонадеянность. После Джона ей не так уж часто приходилось обмениваться с мужчинами не то что телесными флюидами, но даже номерами телефонов. Совсем несложно держаться уверенно, когда ты одета, но вместе с платьем ты расстаешься с этим замечательным качеством, превращаясь в болтливую истеричку, острящую кстати и некстати. Ее тело кричало: «Да, да, да!», в то время как ее рот нес всякую околесицу. Она находила Джея безумно сексапильным, у нее кружилась голова от желания быть сегодня вечером непобедимой обольстительницей и уложить его в постель с всезнающей улыбкой на устах и сонмом бесстыдных замыслов в голове, но вряд ли она блестяще справилась с этой задачей. Какая-то часть ее существа хотела, чтобы он повелевал ею и взял управление ситуацией в свои руки. А он, несмотря на холодный и резкий тон, похоже, предпочитал игру «следуй за лидером».

Итак, я намерена лицом к лицу встретиться со своей внутренней роковой обольстительницей, со своей подлинной сексуальностью, твердо сказала себе Джуно. Я хочу быть в сексе такой же беззаботной, распутной и безудержной, как Лидия. Я занимаюсь этим для своего собственного удовольствия и развлечения, как и подобает зрелой, сексуально раскрепощенной женщине, которая умеет в постели быть властной и эгоистичной, которая обладает высоким либидо и позитивным я-образом и не стыдится своего тела. Сейчас-сейчас, вот только сначала нужно замазать этот дурацкий прыщик на подбородке…

Из ванной комнаты донеслось громкое журчание, которое свидетельствовало о том, что Джей вынул пробку из ванны.

– Джуно, все в порядке? – донесся его голос из коридора.

– Все отлично, – она торопливо обрабатывала подбородок рассыпчатой пудрой.

Повернувшись, она увидела, что он стоит на пороге в своем пушистом зеленом купальном халате.

– Ты выглядишь немного бледной, – он прислонился плечом к дверному косяку и стал вытирать свою мокрую гриву капюшоном халата.

– Это из-за освещения, – Джуно взглянула наверх, на светильники в потолке, и зажмурилась. По собственному опыту она знала, сколь непривлекательно выглядит лицо в их свете. Недавно, на одной из самых отвязных вечеринок у Шона, она забрела сюда в поисках его приятеля Барфли – тот голышом неподвижно распростерся на кровати, питая слабую надежду на какие-либо ответные действия с ее стороны. В ярком свете галогеновых лампочек он выглядел скорее как труп в ожидании вскрытия, чем как объект желания. Она легла на диване в гостиной.

Джуно бросилась к двери и повернула регулятор, чтобы уменьшить яркость света, но впопыхах перестаралась, и комната погрузилась в полную темноту. Пытаясь найти наиболее приемлемый уровень освещенности, она устроила Джею довольно длительное световое шоу со стробоскопическими эффектами и вспышками, совсем как в дискотеке.

– Я думал, мы идем ко мне в комнату, – встревоженно сказал Джей.

Так оно и есть, подумала Джуно, наконец-то добившись желаемого результата. И тут она вспомнила, что в комнате Шона нет регулятора яркости. Там может быть либо ослепительно светло, как в анатомическом театре, либо абсолютно темно, как в преисподней.

Так-так, подумала Джуно, история приобретает чересчур технический характер, из домашней хозяйки я превратилась в инженера-электрика. Необходимо этот сюжет с обольщением вернуть в надлежащее русло. Итак, призовем на помощь роковую женщину, которая прячется где-то внутри. Где же ты, роковая женщина, ау, твой час пробил, твоя кровь зажглась, а свет притушен.

– Джей, возлюбленный, – она охватила волчий зуб пальцами и притянула Джея к себе. – Где же твоя спонтанность?

И в тот самый момент, когда она потянулась к нему для поцелуя, предвосхищая этот миг свободного падения, это потрясающее ощущение, когда губы приникают к губам, волчий зуб, который она по-прежнему держала в руках, оторвался от серебряной заклепки и из него посыпалось что-то колючее.

– Ох! Да в нем полно волос! – она в ужасе отшвырнула зуб.

– Черт подери! – Джей так резко присел на корточки, что ударился головой об ее колени. Он поднял зуб и стал собирать с ковра рассыпавшиеся волосы, методично выскребая в ладонь каждый волосок соломенного цвета, прихватывая заодно прядки волос Джуно, обрезки ее ногтей и прочие побочные продукты жизнедеятельности, осевшие на ковре.

Джуно присела рядом с ним, чтобы помочь, и начала старательно скрести по ковру, но всю ее добычу составили горстка пуха и обрывок фантика.

Джей упаковал собранные волосы обратно в зуб и прикрутил его на место. Увидев плотно сжатые челюсти Джея, Джуно сообразила, что произошел капитальный облом.

– Чьи это волосы? – нервно спросила она. – Ты задаешь слишком много идиотских вопросов, – ответил он, и лицо его снова приобрело замкнутое, отчужденное выражение.

Джуно несколько секунд смотрела на него, взвешивая, как ей дальше поступить. Ее так и подмывало послать все к черту в этот самый момент, но Джей был слишком соблазнителен, чтобы ссориться с ним из-за пучка белокурых локонов. Он стоял так близко, что она ощущала запах зубной пасты у него изо рта.

– Есть только один способ заставить меня заткнуться, – сказала она.

– Какой же? – глаза Джея сузились, глядя все так же враждебно.

– Поцелуй меня, сукин ты сын, – она улыбнулась. – И давай не будем ссориться.

Его губы обрушились на нее, как порыв ветра на вершину скалы. Затем, после мгновенного затишья, он руками сжал ее щеки так, что ее губы раскрылись, и она ощутила внутри энергичное, мускулистое движение его скользящего языка. Покачнувшись, она почувствовала, как он запустил пальцы и ее волосы и, поддерживая ее голову, запрокидывает ее все дальше и дальше.

Сексуальное впечатление было фантастическое. Несмотря на определенные физические неудобства.

Она совсем не думала, что на ее предложение он ответит с такой пылкой и неподдельной страстью.

Боже, я недостаточно гибка для этого, в тревоге подумала она. Наслаждение было слишком сильным, чтобы его прерывать, но ее колени уже дрожали от напряжения. Закрыв глаза, она упивалась этим танцем двух горячих, жадных языков, которые извивались, как два бесстыжих угря. Но бедро Джея впивалось ей в ляжку, а левая нога вывернулась в лодыжке.

– Погоди секундочку, – шепнула она, – я только – ох – попробую освободить – ой – ногу.

Она на мгновение отстранилась и поправила ногу, которая уже совершенно онемела.

– Извини, – он отодвинулся.

И тут глаза Джуно расширились от удивления. Он не только самое прекрасное и волнующее творение Божье из всего, виденного ею в жизни, но у него еще и эрекция, оказывается, – как в сказке. Его член был великолепен – гладкий и розовый, как мороженое, крепкий и мощный, как рука гребца, прямой и величественный, как небоскребы его родного Нью-Йорка. Она никогда не видела подобного зрелища.

– Ты хочешь прекратить? – неохотно спросил он.

Испугавшись, что прекрасное видение исчезнет, Джуно энергично замотала головой и решила, что нужно еще раз взять инициативу в свои руки. И ей-богу, инициатива была не единственным, что ей хотелось взять в руки в эту минуту.

– Нет, не хочу. Если ты не хочешь. – Ей вспомнились слова Джона, что манипуляции с членом очень похожи на манипуляции с джойстиком игровой приставки. Его шутки всегда сводились к аналогиям из сферы спорта или телевидения. Но сейчас эта аналогия вдохновила ее. Итак, вперед…

(«Оттягиваем кожицу крайней плоти, выполняем захват, работаем с этой красной кнопочкой, наша цель – отбить атаку инопланетян, молодец, девочка».)

– Может, мне прекратить? – спросила она.

Джей застонал и закрыл глаза.

(«Инопланетяне подступают со всех сторон, Джуно, детка, не подкачай. Они захватят нас, если ты не перестреляешь этих маленьких ублюдков. Мы обречены».)

– Как понимать твой ответ, Джей, – да или нет? («Кажется, инопланетяне отступают, – расслабься, моя радость».)

– Нет – не прекращай. Пожалуйста, не прекращай.

(«Ого, да они перестраивают свои войска! И возвращаются с новыми силами! Матерь Божья, тут просто полчища инопланетян! Сейчас мы вам покажем! Крепче держи джойстик, Джуно, умница. Вам капут, зеленые твари!»)

– Господи, это фантастика, – простонал Джей, смятенно целуя ее в шею. – Клянусь Богом, это просто фантастика.

Джуно наклонила подбородок пониже, чтобы их губы оказались рядом. Он впился в ее губы, его дыхание становилось все чаще и чаще, она чувствовала это верхней губой.

И тут Джуно прониклась абсолютной уверенностью в себе.

Она повалила его на иол. Когда она уселась верхом, обхватив сто ногами, он посмотрел на нее с чувством, близким к обожанию. Увидеть это выражение в его светлых хищных глазах – момент, который дорогого стоит.

Здесь я не новичок, подумала она, прижимаясь лицом к его животу. Как пахла его кожа! А на вкус еще лучше. Когда она проникла языком в солоноватую ямку его пупка, там оставались мельчайшие ароматные капельки воды после ванны.

Если Джон хотел ее по-настоящему уязвить, он обычно говорил, что в пухлых болтливых девчонках самое ценное – это голова: ведь именно там находится язык, наиболее тренированная часть их тела. Но сейчас Джуно это ничуть не огорчало. Она прекрасно знала, что умеет и любит это делать. В отличие от искусства ручного управления эрегированным мужским членом, совершенствование которого потребовало от нее нескольких лет (так же постепенно она овладевала навыком плавного переключения передач в автомобиле), языком она всегда пользовалась совершенно естественно, как гладила мурлыкающую кошку, перекусывая в баре «Галакси». Правда, мурлыкание Джона больше напоминало урчание танка, набирающего обороты.

– Боже, как хорошо. Боже! Чер-р-р-т! Ей-богу, хорошо.

Да, это всегда ей удавалось.

– Боооже! Ооо, – его голос стал одновременно хриплым и мягким – словно мохер. Это была удивительная перемена. Не обращая внимания на колени, горевшие от ковра, на сквозняк, дувший из холла, Джуно решила пустить в ход свои коронные приемы. За «слизыванием капелек подтаявшего мороженого с кромки вафельного стаканчика» последовало «быстрое сглатывание пены с поверхности горячего капуччино», а завершалось все убойной фишкой – «высасыванием шоколада из складочек глазированного орешка кешью».

Джей, который все это время не вынимал пальцы из ее растрепанных волос, издав низкий рык наслаждения, резко откинул ее голову назад.

– Прости, – хрипло выдохнул Джей, притягивая ее лицо к своему, ярко пылавшему, и нежно целуя в губы, затем в подбородок, затем по очереди в обе ямочки на щеках. Потом он опустил руки вдоль ее тела и подтянул ее повыше так, что его яички оказались у нее между ног, а член напротив лобка.

– Так ты вставила свой противозачаточный колпачок? – спросил он, целуя ее в ухо.

Джуно хотела проигнорировать его вопрос, который звучал как на приеме у гинеколога, но не получилось.

– Я подумала – лучше, если наш секс будет полностью безопасным, – ответила она таким же стерильным тоном.

Джуно постаралась вернуть потерянный настрой. Она твердо решила ни за что не упустить эту неприрученную жар-птицу, эту проснувшуюся в ней роковую женщину. Это самое прекрасное приключение в ее жизни. Только нельзя уклоняться от сценария. Она чувствовала острое вожделение, более острое, чем когда-либо, и при этом вдруг возникло странное ощущение – словно она наблюдает за происходящим со стороны, спокойно и уверенно.

– В таком случае, у тебя есть резинка? – спросил он между поцелуями, изогнувшись под ней, и его великолепный розовый член оказался в опасной близости от ее щелки.

Джуно тесно прижалась к нему и вдруг совершенно перестала заботиться о чем-либо, смятенная порывом безумия. Она желала только одного – чтобы он немедленно вошел в нее. Она не хотела прерывать мелодию этого изумительного ощущения, звучавшую у нее между ног, ради того, чтобы мчаться в ванную и там рыться в поисках устаревшего «Дюрекса» или перетряхивать сумочку в поисках новинки – презерватива со-вкусом-лайма-светящегося-в-темноте, купленного забавы ради в туалете паба. В конце концов, завтра или послезавтра у нее должны начаться месячные, так что она в полной безопасности, и точка, и хватит об этом.

– Есть у тебя презерватив, Джуно? – переспросил Джей, головка его члена дразнящее поглаживала ее по клитору, как умелый, настойчивый палец.

К черту, к черту, к черту! Джуно чуть не завыла в голос. Я могла бы кончить, подумала она. Если он сейчас вставит, я сразу же кончу. А с Джоном мне никогда этого не удавалось. Ничего подобного и близко не было, никогда. В любую минуту все мое тело готово взорваться, как в ядерной топке, а он хочет, чтобы я одним махом повернула назад из-за какой-то резинки.

– Я вставила колпачок, – прохрипела она, обвиваясь вокруг него. И, со скрещенными пальцами вознеся к небесам безмолвную молитву покаяния за свой безрассудный обман, она откинулась назад, чувствуя, как в нее погружается толстый и гладкий стержень.

Охватившее безумие сделало ее требовательной. Еще ей казалось, что внутри у нее зажглось множество лампочек, словно она – елка на Рождественской ярмарке. И она сунула свою руку между ног, и думала только о себе, и классно себя чувствовала, и была, черт подери, кругом права. Лаская себя там, где он не мог достать, она получила крепчайший коктейль из телесных ощущений такой силы, что громко застонала.

– Ты умница, – хрипло бормотал Джей. – Ты такая чувственная.

Его руки были на ее груди, он сжимал ее соски, поглаживал нежную кожу вокруг них и потом пропускал ее грудь между пальцами, как старатель золотоносный песок. Джуно напряглась, стремясь, чтобы он еще глубже вошел в нее. Так, так, так. Вот, вот, вот. Ах, мой бог, вот восторг. Джей был таким чистым, и новым, и небывалым. Это как надеть новое платье – чем-то похоже.

Вдруг Джуно представила себя в невероятно дорогом, безумно шикарном, немыслимо красивом наряде. Она была Лиз Тэйлор в «Цезаре и Клеопатре», Золушка на балу, Лидия – все равно где… Она была обновленной и прекрасной и вызывала всеобщее восхищение. Неожиданно платье куда-то исчезло. Она приближалась к одной светящейся точке, приближалась, приближалась, приближалась… вот она уже… еще чуть-чуть… О, господи, наконец!

– О – Ооо – ООООО!

Она оказалась совершенно не готова к этому. Никакие самодеятельные оргазмы не подготовили ее к этому. Тридцать лет жизни, шестнадцать лет сознательных сексуальных экспериментов, двенадцать лет активного секса, десять лет изучения специальной литературы, шесть месяцев психотерапии (прерванной по финансовым соображениям), несколько недель виртуального секса на чате в Интернете, два или три чрезвычайно эротических сна с участием Малкольма из сериала «Соседи» – и все это не шло ни в какое сравнение с тем, что только что произошло. Как будто ее подвергли электрошоку, сила которого измерялась, наверное, в тысячу «ООО!», исторгнутых из ее груди.

Ее первый в жизни настоящий интерактивный оргазм (показательные выступления с Джоном не в счет) был близок к совершенству. Очень близок, но все же чуть-чуть не дотягивал до него. Он был бы совершенным, если бы Джей тоже кончил следом за ней. Но, с другой стороны, для первого раза этого, наверное, и требовать-то нельзя – надо же и совесть знать. Как бы то ни было, но прошло уже более двадцати минут, когда Джуно обнаружила, что она по-прежнему накрывает Джея своим телом.

В своем обескураживающем и, если вдуматься, абсолютно эгоистичном экстазе самораскрытия-самопознания она абсолютно забыла про Джея. И хотя у него был совершенно довольный вид: он постанывал, его тело извивалось под ней, его потрясающие желтые глаза не отрываясь смотрели в ее глаза, прекрасное худое лицо горело румянцем и блестело от пота, а на плечах играли мускулы, но все же ее охватило отвращение к себе, переходящее в омерзение. Она почувствовала себя такой виноватой перед ним, словно обокрала его. Никуда не деться от того факта, что они совсем чужие. Присев на корточки, она подалась вперед, чтобы охватить его плотнее, и стала двигаться быстрее. Она подумала, что использует те же приемы, что и с Джоном. Да, потребовались годы, чтобы их отработать и отточить. А теперь, с Джеем, она всего лишь механически повторяет заученные движения просто потому, что он мужчина. Его же самого она совсем не знает.

Когда наконец он откинулся, дыша тяжело и быстро, как марафонец после финиша, Джуно осознала, что она не в силах его поцеловать. Он все еще был внутри нее, его сперма стекала по ее телу, а она не могла его поцеловать. Ей стало страшно.

Его глаза были почти прикрыты длинными ресницами цвета ржавчины, к щекам прилила алая, как вино, кровь, сардонически изогнутые губы изумленно улыбались. Он выглядел так же неотразимо и сексуально, как два часа назад, – а ей хотелось не восхищаться, а просить прощения.

Она еще чувствовала, как теплые отблески ее недавнего экстаза догорают в кончиках ее пальцев, вокруг пупка. И шейка матки продолжает слегка пульсировать, словно копошилась пчела, собирающая пыльцу с тычинок в самой сердцевине цветка. И все же, когда Джей простер руку, чтобы притянуть ее для поцелуя, она отстранилась и осторожно извлекла его член из своего тела.

– Мне нужно взять салфетку, – сказала она, поднимаясь и направляясь к шкафу. Она словно окоченела. Было такое чувство, что ее использовали, но и сама она тоже попользовалась. Товар и покупатель в одном лице. Доступная и настырная, как гвоздь.

– Джуно, – позвал он, по-прежнему лежа у двери, голова покоилась на локте.

Она не обращала на него никакого внимания, пока не вытерлась и не выбросила салфетку в мусорное ведро. Она ощутила с полной ясностью, что происшедшее не оставило у нее в душе никаких эмоций. Она совершенно холодна. Холодна, как морозилка. Совсем никакой нежности.

Но взглянув наконец на него, она почувствовала, что не так уж и холодна. Он повернулся на живот и смотрел на нее, положив подбородок на руки. Его поза – открывавшая одновременно и широкую, мускулистую спину, и упругие ягодицы, навела ее на мысль, что, пожалуй, сегодняшняя ночь была не такой уж ошибкой. Она уложила в постель – точнее, на пол – мужчину самой высокой пробы, мужчину, которого она хотела всеми печенками. И тут, ощутив толчок в сведенном от чувства вины животе, она осознала, что по-прежнему хочет его. Напившись, она не утолила жажды. Напротив, жажда возросла десятикратно.

– Да, что тебе? – спросила она смятенно.

– Джуно, не старайся полюбить меня, – сказал он. Желтые глаза смотрели настороженно и проницательно.

– Что-что? – она поперхнулась, захваченная врасплох.

– Я не хочу, чтобы ты старалась полюбить меня, – спокойно повторил он. – Людям это не дано. Просто не дано. Обещай, что ты не будешь пытаться. Обещай мне это, Джуно.

– Конечно, – она выдавила из себя веселый смех. – Если ты пообещаешь не влюбляться в меня.

– Я серьезно, Джуно, – он выглядел очень взволнованным. – Ты должна поклясться. – Он понизил голос: – И всегда помнить об этом.

Джуно изумленно уставилась на него, ни слова не говоря. Причуды продвинутого американца? Что-то вроде этого их обычая, когда женщину перед свиданием просят подписать письменное согласие на тот случай, если на следующий день она вздумает заявить об изнасиловании.

Он требовательно смотрел на нее, ожидая ответа.

– О'кей, – она говорила медленно, эта бредовая ситуация не укладывалась у нее в голове. – Я клянусь, что не влюблюсь в Джея – как твоя фамилия, напомни? – с подчеркнутой иронией спросила она, хотя прекрасно помнила его фамилию.

– Маллиган.

– В Джея Маллигана, – закончила она саркастически, с трудом удержавшись от соблазна добавить после фамилии: «самонадеянного козла». – Теперь ты доволен?

Ничего не говоря, он поднялся и подошел к ней. Охватив ее лицо ладонями, он наклонился и поцеловал ее с непередаваемой нежностью. Это был колдовской поцелуй, он сразу вошел в ее картотеку поцелуев под номером один. Призрак именно такого поцелуя преследовал ее всю жизнь в беспокойных и страстных снах, она приоткрывала губы ему навстречу, но стоило проснуться, как он ускользал. Если только возможно единственным поцелуем пробудить любовь, то это был именно такой поцелуй.

Джей по-прежнему держал ее голову в своих руках. Прижавшись лбом к ее лбу, так что их глаза оказались совсем близко, он неожиданно улыбнулся:

– Можно, я лягу с тобой этой ночью? Я хочу побыть рядом.

Джуно понятия не имела, что сказать. Просто ну ни малейшего понятия. Она сказала первое, что пришло ей в голову, – а для этого потребовалось некоторое время:

– Пойдем в постель, Джей. В мою постель. Мы сегодня ляжем вместе, если ты этого хочешь. А сказать всю правду друг другу успеем и завтра.