— Коул Гамильтон вряд ли может с уверенностью утверждать, что он способен дать сыну нормальную семью, поскольку, как я понял, у него нет родственников, — сказал мистер Биллингз при их последней встрече перед слушанием дела. — У вас же есть мать и отчим, которые являются бабушкой и дедушкой ребенка. Это может быть нам на руку, особенно если они появятся, чтобы заявить о своей поддержке. Что вы вообще знаете о прошлом Гамильтона? Насколько я понимаю, он потерял мать в возрасте тринадцати лет, а больше у него никого не было. В его прошлом нет ничего такого, что могло бы укрепить наши позиции?

Элисон колебалась. Ей не хотелось обсуждать прошлое Коула, особенно то, что сообщила ей Ида Бреннер. В конце концов их жизни во многих отношениях были похожи. Оба переживали, не имея отца, и тяжело работали, чтобы воплотить в жизнь свои мечты. Но жизнь Коула была куда более трудной. Он жил в маленьком консервативном мирке и всю жизнь нес на себе клеймо незаконнорожденного сына пьющей матери.

Марго, по крайней мере, не бросила дочь на бабушку и дедушку и не испарилась из ее жизни, оставив среди сплетников маленького городка, которые всю жизнь ждали бы, пока дочь превратится в подобие своей матери.

В конце концов Элисон сказала мистеру Биллингзу, что не видит смысла копаться в прошлом. Но она все-таки попросила Марго пойти с ней в суд и была приятно удивлена быстрым согласием матери. Но настоящее потрясение ждало ее, когда, открыв входную дверь в день слушания дела, она увидела за спиной матери, как всегда, безукоризненно одетого Филиппа.

Должно быть, на лице Элисон отразилось удивление, потому что Филипп поспешил объясниться.

— Я не могу допустить подобного. Должно быть, у этого Гамильтона нет ни чести, ни совести, если он пытается отнять у тебя твоего малыша.

Марго в голубом костюме от Диора и пуховой шляпке выглядела слишком молодо для бабушки. Она сочувственно сжала руку дочери.

— Я согласна с Филиппом. Коул ведет себя ужасно. Но не беспокойся. Скоро все это закончится. Коулу не на что опереться. Он наверняка затеял этот процесс, только чтобы позлить тебя.

Элисон, которая прекрасно знала, что это не так, изо всех сил старалась скрыть неприятные предчувствия, когда целовала на прощание сынишку. По дороге она даже нашла в себе силы поболтать с матерью о показе купальников в Сан-Франциско, который посетила накануне Марго. Но когда они зашли в приемную судьи Ландау, человека, которому предстояло решить судьбу Джейми, присутствие духа оставило Элисон.

Судья Ландау, маленький хрупкий человечек с поджатыми губами и глазами, полными разочарования в своих ближних, оглядел Элисон с головы до ног, когда бейлиф ввел их семью в зал.

Затем вошел Коул в сопровождении коренастого мужчины средних лет, и Элисон забыла обо всем, сосредоточившись на необходимости скрыть свои чувства. На Коуле была замшевая куртка, подчеркивающая линии его стройного тела, а темные волосы выглядели, как всегда, такими растрепанными, что Элисон захотелось их пригладить. Коул наверняка увидел ее, но старался не замечать ее присутствия. Он обменялся приветствиями с судьей Ландау, глаза которого, казалось, вдруг потеплели.

— Они знают друг друга, — шепнула Элисон Биллингзу. — Разве это справедливо?

— Я не собираюсь укорять этим судью, — сухо ответил адвокат. — В этом районе трудно было бы найти юриста, не знакомого с Коулом Гамильтоном. — Он сделал паузу, разглядывая спутника Коула. — Наш оппонент решил прибегнуть к тяжелой артиллерии. Это Гарольд Валдес — один из самых жестких юристов в штате.

Элисон заставила себя улыбнуться.

— Вы справитесь с ним, — но в голосе ее не было уверенности.

Она оглянулась на мать, сидевшую за ее спиной рядом с Филиппом. Марго улыбнулась ей так испуганно, что Элисон сразу поняла, как та нервничает.

Усилием воли Элисон заставила себя расслабиться. Хорошо еще, что слушание проходило в кабинете судьи с участием только истца, ответчика и их ближайших родственников. Иначе пришлось бы ловить на себе любопытные взгляды посторонних. И без того было трудно находиться в одной комнате с Коулом. Хотя Элисон старалась не смотреть в его сторону, она вспоминала, как напрягся Коул, когда заметил ее. Избегая встречаться с ним взглядом, Элисон смотрела на собственные руки, на судью, на адвоката.

Но вот Коул сел на стул рядом со столом судьи, и Элисон поняла, что пора наконец взглянуть ему в лицо. Она испытала боль, увидев, что Ида была права, — вокруг губ Коула появились морщинки, которых не было там год назад.

— Мистер Гамильтон, не могли бы вы рассказать нам о вашем финансовом положении. — Усилием воли Элисон заставила себя слушать, понимая, как важно каждое сказанное сейчас слово.

Коул начал перечислять причины, позволявшие ему обеспечить достойную заботу о малыше. Элисон впервые поняла до конца, насколько он богат. Судья Ландау с видимым интересом слушал, как Коул описывает свое ранчо, говорит о долевом участии в виноградниках Напы и, к удивлению Элисон, в доходах от отеля «Мендосино». Неудивительно, что управляющий так внимательно к ним отнесся. И как это Коул не сказал, что владеет половиной гостиницы?

— Моя экономка миссис Бреннер вырастила шестерых собственных детей. Она — старый друг дома. Я уже нанял служанку, чтобы она готовила и убиралась, а миссис Бреннер могла всецело посвятить себя Джейми, — продолжал Коул. — Поскольку я лично управляю Буэна-Вистой, я тоже смогу проводить с мальчиком много времени.

Элисон слушала спокойный голос Коула, и сердце ее наполнялось негодованием. Она пыталась прочитать что-нибудь на лице судьи Ландау. Что значит в глазах этого прагматичного человека материнская любовь по сравнению с финансовым благополучием?

Потом мистер Валдес стал расспрашивать Коула о деталях их короткого романа. Коул рассказал, как Элисон сбежала от него среди ночи, оставив лишь короткую записку. Звучало это просто чудовищно. Если Валдес решил изобразить ее безнравственной, легкомысленной особой, ему это вполне удалось. И ведь Коул ни на йоту не исказил правды. Его слова, произносимые невозмутимо спокойным тоном, были настолько убедительны, что Элисон не удивилась, когда судья поднял глаза, чтобы разглядеть ее получше. Он словно выражал удивление по поводу того, что такая ненадежная во всех отношениях особа посмела противостоять Коулу в зале суда.

— А что вы сделали, когда поняли, что мисс Вард ожидает от вас ребенка? — спросил Валдес.

— Я отправился повидать ее.

— Как вы узнали о беременности мисс Вард?

— От ее матери. Миссис Вестфолл позвонила мне и сообщила, что Элисон носит под сердцем моего ребенка. Она, видимо, думала…

Мистер Биллингз быстро поднялся со своего места.

— Протестую. То, что думала миссис Вестфолл, — лишь предположение свидетеля.

— Я перефразирую вопрос, — согласился Валдес. — Что именно сказала вам миссис Вестфолл во время этого телефонного разговора?

— Она сказала, что Элисон ждет от меня ребенка и рассчитывает на мою поддержку.

— И какие выводы вы из этого сделали?

— Что Элисон рассчитывает на финансовое обеспечение ребенка.

— Как скоро после этого вы отправились поговорить с мисс Вард?

— Немедленно, — на подбородке Коула пульсировала синяя жилка. — И она призналась, что использовала меня, чтобы забеременеть.

— Но, несмотря на это, вы предложили ей выйти за вас замуж?

— Предложил.

— И что же она ответила?

— Она гневно отвергла мое предложение. Сказала, что этот ребенок — только ее дело.

— Между вами произошла ссора?

— Да. Она швырнула в меня чашкой и велела убираться из ее дома.

— Несмотря на ее враждебность, вы по-прежнему желали позаботиться о ребенке?

— Мои намерения не изменились. С тех пор, как родился Джейми, я каждый месяц посылаю Элисон чек.

Элисон открыла было рот, чтобы возразить, но заставила себя сдержаться. Позже ей дадут возможность изложить свою версию. Она слушала, как Коул продолжает отвечать на вопросы судьи о своем хозяйстве, глядя на него полными гнева глазами.

— Мистер Гамильтон, — спросил наконец адвокат. — Почему вы возбудили иск о предоставлении вам опекунства над ребенком?

Коул ответил не сразу.

— Потому что, — произнес он наконец, — я считаю, что мальчик — любой ребенок, но в особенности мальчик — имеет право расти рядом с человеком, который будет любить и понимать его, учить жизни, воспитывать настоящим мужчиной. Я не преследую цели оторвать Джейми от матери. Напротив. Но я не хочу, чтобы он рос в мире женщин, чтобы ему внушали ложные ценности. Мое ранчо — самое подходящее место для воспитания мальчика. Я думаю, Джейми надо дать шанс расти рядом с человеком одного с ним пола, который может посвятить ему все свое время. Когда-нибудь мой сын унаследует Буэна-Виста. Я хочу, чтобы он умел управлять ранчо, умел вести себя как мужчина в этом трудном мире.

Мистер Валдес с улыбкой поблагодарил своего клиента. Сердце Элисон учащенно забилось, когда мистер Биллингз приготовился задавать вопросы Коулу.

— Мистер Гамильтон, правда ли, что, узнав о беременности мисс Вард, вы выразили сожаление, что уже поздно делать аборт?

Коул резко помрачнел. Он старался не смотреть на Элисон.

— Нет, это не так. Во мне говорил гнев. И только после того, как она спровоцировала меня, я спросил, почему мисс Вард не сделала аборт, пока было еще не поздно. Но это совсем не то, на что вы намекаете.

— Могли ваши слова создать у мисс Вард впечатление, что вы предпочли бы, чтобы она сделала аборт?

Коул замялся.

— Да, возможно, — произнес он наконец.

— И не был ли ее гнев вызван именно этим предположением?

— Вероятно.

— В таком случае, ее гнев и агрессивное поведение становятся вполне понятными, не так ли?

— В таком случае, да, можно сказать и так.

— Вы ведь набросились на мисс Вард с обвинениями. Не было ли вашим первым обвинением подозрение в том, что мисс Вард забеременела, желая склонить вас к браку?

— Да, я действительно думал так, пока…

— Пока что?

— Пока она не отвергла мое предложение и я не понял, что у нее были совсем другие намерения.

— Значит, она вовсе не жадная, расчетливая особа, охотящаяся за вашими деньгами?

Коул быстро скользнул взглядом по Элисон.

— Нет, конечно, нет.

— Она также не принимала от вас никаких денег. Мисс Вард возвращала вам все чеки, которые вы отправляли ей после рождения ребенка. Похоже ли это на поведение той безответственной особы, которую вы пытались нам описать?

Прежде чем Коул успел ответить, его адвокат вскочил на ноги.

— Я протестую против вопросов подобного рода, — воскликнул он.

— У вас еще будет возможность возразить, — сказал судья, причем голос его звучал довольно сухо. — Это ведь не уголовный процесс. Наша задача — установить истину. Продолжайте.

— Нет, я не считаю, что Элисон… мисс Вард — безответственная особа, — монотонно произнес Коул, когда Биллингз повторил свой вопрос.

— Правда ли, мистер Гамильтон, что во время вашего первого свидания вы сообщили мисс Вард, что не собираетесь жениться во второй раз? Что вас интересуют только ни к чему не обязывающие отношения с женщинами?

— Да, я сказал это. И я действительно думал так в то время.

— Значит, она имела все основания считать, что ваши отношения никого ни к чему не обязывают, что вы не хотите ничего постоянного?

— Думаю, она могла предположить такое.

— Она ведь не лгала вам относительно своих намерений, не так ли?

— Я не понимаю вопроса.

— Она говорила, что хочет выйти за вас замуж или давала понять, что испытывает к вам нечто серьезное?

— Нет, но она…

— Так что же она?

— Во время уик-энда, который мы провели вместе, у меня появились причины считать, что мисс Вард испытывает ко мне нечто большее, чем просто интерес к мужчине. Поэтому ее записка явилась для меня шоком.

Мистер Биллингз удивленно поднял брови.

— То есть вы хотите сказать, что в то время как вы сами ясно дали понять, что не хотите длительных серьезных отношений, такое же признание со стороны женщины вызывало в вас негодование?

— Я не имел в виду ничего подобного. Я действительно говорил Элисон… мисс Вард, что не хочу больше связываться всерьез ни с одной женщиной, но, познакомившись с ней поближе… ну, я передумал. Я надеялся, что она испытывает ко мне то же, что и я к ней, и собирался сделать ей предложение в конце того самого уик-энда, но, прежде чем это произошло, она сбежала.

Элисон облизала пересохшие губы. Только почувствовав резкую боль, она поняла, что крепко сжимает кулаки и ногти впились в ладони. Неужели Коул говорит правду? Но если даже и так, какое это имеет теперь значение? Слишком поздно сожалеть о том, чего никогда уже не произойдет.

— Во время этого уик-энда вы говорили мисс Вард что-нибудь, хоть как-то намекающее на серьезность ваших намерений?

— В общем-то нет.

— Тогда мне трудно понять ваш гнев. Если вы представились с самого начала как человек, заинтересованный только в сексе, вполне естественно, что позже мисс Вард настороженно отнеслась к вашему предложению вступить в брак.

— Думаю, это так. Мы оба были очень сердиты.

— А что, если я скажу вам, что мисс Вард покинула гостиничный номер в ту ночь именно потому, что почувствовала: она хочет от вас чего-то большего, чем просто сексуальные отношения? Но она была уверена, что вы не испытываете к ней ничего подобного.

Последовала долгая пауза.

— Мы плохо понимали друг друга, — тихо произнес наконец Коул. — Я жалею теперь о том, что предложил ей заключить этот дурацкий пакт: не говорить во время уик-энда ни о чем серьезном. Если бы… — голос Коула сорвался, и на этот раз мистер Биллингз не стал настаивать, чтобы он закончил свою мысль.

— Мистер Гамильтон, — спросил он вместо этого. — У вас были когда-нибудь сомнения в том, что Джейми — ваш сын?

— Нет.

— Почему же?

— Мисс Вард говорит, что Джейми — мой ребенок. У нее нет причин лгать.

— Понимаю, — мистер Биллингз сделал паузу, словно пытаясь подобрать верные слова. — Мистер Гамильтон, я задам вам всего один вопрос, но хочу, чтобы вы подумали, прежде чем ответить. Неужели вы действительно думаете, что ваше благосостояние сможет компенсировать ребенку отсутствие материнской заботы?

Лицо Коула застыло, превратившись в холодную маску.

— Я могу дать Джейми не только материальное благополучие, но также постоянную заботу и внимание. Как вы знаете, я не возражаю против визитов его матери, поэтому он не будет лишен ее ласки — если только она не предпочтет частым визитам к сыну свою работу.

Мистер Биллингз немедленно выразил протест, но от Элисон не укрылось, что судья Ландау едва заметно кивнул, прежде чем велел Коулу придерживаться темы заседания. Элисон понимала, что, когда настанет ее очередь говорить, трудно будет бороться с впечатлением, которое произвел на судью спокойный и уверенный тон Коула.

Мистер Биллингз отпустил Коула и попросил Элисон занять его место. Она старалась казаться спокойной, но чувствовала себя как человек, на которого неожиданно направили луч прожектора. Мистер Биллингз задал несколько вопросов о ее прошлом. Потом он сделал паузу и задумчиво посмотрел на Элисон. Она тут же поняла, что сейчас начнется главное испытание.

— Когда вы впервые поняли, что беременны, еще не поздно было сделать аборт, мисс Вард?

— Я узнала о беременности на раннем сроке, но для меня никогда и речи не могло быть об аборте.

— Почему нет? Аборты в Калифорнии легальны.

— Потому что я очень хотела ребенка.

— Но зачем? Мне казалось, что материнство идет вразрез с вашей карьерой.

Удивленная столь откровенным вопросом, Элисон забыла об осторожности и выпалила:

— Я хотела этого ребенка! Мне не хотелось состариться, не познав радости материнства. И я хорошая мать. Конечно, у одиноких женщин с детьми бывают проблемы, но я справляюсь и с работой, и с Джейми.

— А как вам удается решить финансовые вопросы?

— Ну, конечно, я еще новичок в своей профессии, но со временем мой доход превысит средний уровень.

— Мисс Вард, помните ли вы разговор в моем офисе, когда я спросил, не мог ли быть отцом ребенка другой мужчина, не мистер Гамильтон?

Элисон с сомнением посмотрела на адвоката, не понимая, чего он от нее хочет.

— Я же сказала вам, что такого не может быть.

— И все же это был такой легкий способ уладить дело. Если бы мистер Гамильтон не был отцом, он не мог бы по закону претендовать на опекунство, так как вы с ним никогда не были женаты. А ведь только вы могли знать наверняка, от кого у вас ребенок. Неужели вас не соблазняла мысль солгать?

Элисон покачала головой.

— Я не могу врать о таких вещах. Джейми имеет право знать, кто он и кто его отец. Я не спорю с этим. Но жить он должен со мной.

Мистер Биллингз подождал немного, прежде чем объявить, что он закончил. Наверное, хотел, чтобы до судьи Ландау лучше дошел смысл сказанного Элисон. Она попыталась прочитать что-нибудь в глазах судьи, но он возился с бумагами, и лицо его казалось абсолютно непроницаемым.

Мистер Валдес тоже выждал, прежде чем встать со своего места. Он смотрел на Элисон так, словно она была странным экзотическим насекомым, которое он только что нашел под собственным стулом. Элисон выдержала его взгляд, почти не выдав мучившей ее боли. Краем глаза она заметила, как побледнело вдруг лицо Марго.

— Мисс Вард! О, простите, насколько я знаю, вы предпочитаете, чтобы вас называли «доктор Вард».

Элисон глубоко вздохнула, подавляя гнев, — нетрудно было догадаться, что и здесь приложила руку миссис Чэмберс.

— «Мисс Вард» вполне подойдет, — отрезала она.

— Очень хорошо, мисс Вард. Ваш адвокат расписал вас во вполне благородных тонах, но давайте проанализируем факты. Вы утверждаете, что можете уделять ребенку столько же времени, сколько готов уделять его отец. Но разве профессия практикующего ветеринара не предполагает долгий рабочий день?

— Да, но…

— И разве не правда, что ваш работодатель, доктор Эрл Глассер исключил вас пока из графика ночных дежурств, создав тем самым неудобства для остальных сотрудников клиники? Но так ведь не может продолжаться вечно?

У Элисон все сжалось внутри, но она произнесла абсолютно твердым голосом:

— Это действительно временно. Я скоро вернусь к ночным дежурствам.

— И что же тогда? Вы собираетесь брать ребенка с собой, отправляясь на ночные вызовы?

— Я собираюсь нанять прислугу с проживанием.

— Ах вот как! Но в вашем теперешнем жилище, если не ошибаюсь, всего одна спальня.

— Я перееду в дом побольше, — быстро ответила Элисон. Пожалуй, слишком быстро.

— Но это будет стоить дороже, а ведь вы и так в долгах, не правда ли?

— Я продолжаю выплачивать займы за обучение, но…

— То есть ваш доход недостаточен для удовлетворения ваших текущих потребностей. Тогда почему вы не позволяете отцу Джейми позаботиться о нем?

— Я возвращала эти чеки, потому что… потому что не испытывала в них необходимости.

— Или же потому, что вы питаете глубокую неприязнь к мистеру Гамильтону?

— Конечно, нет! Я вовсе не… не питаю к нему неприязни.

— Но вы отказались от его предложения вступить в брак?

— Предложение было слишком циничным. Я не собираюсь выходить замуж ради удобства.

— И все же вы вступили с ним в связь только для того, чтобы завести ребенка. Вам не кажется противоречивой ваша аргументация?

Прежде чем Элисон успела ответить, мистер Биллингз выразил протест.

— Мистер Валдес обращается с мисс Вард так, словно она — враждебно настроенный свидетель на уголовном процессе, ваша честь. Он даже не дает ей ответить до конца на заданные вопросы.

— Действительно, мистер Валдес, — вмешался судья, — какое отношение имеет все это к делу об опекунстве?

— Я пытаюсь доказать, что, несмотря на утверждения мисс Вард, будто бы она не испытывает личной неприязни к мистеру Гамильтону, она настроена по отношению к нему враждебно. Возможно, она испытывает то же в отношении всех мужчин, и это может отразиться на воспитании мальчика.

— Возражаю, — решительно заявил мистер Биллингз. — Ваши инсинуации…

— Это вовсе не инсинуации, коллега, — Валдес собирался сказать что-то еще, но Коул жестом остановил его. Обменявшись парой фраз с клиентом, мистер Валдес снова повернулся к Элисон.

— Вы говорите, что можете обеспечить для мальчика надлежащие жилищные условия. Но разве не правда, что сейчас вы живете в сарае?

— Этот сарай переделан в отличное жилое помещение.

— Правда ли, что ваша мать, миссис Вестфолл, — жена Филиппа Вестфолла, преуспевающего биржевого маклера?

— Да. Но какое это имеет…

— И что у вас очень плохие отношения с матерью?

— Это ложь! Я люблю свою мать, и она очень поддерживает меня.

— Тогда почему она не предложила вам помощь в финансовых проблемах?

Элисон нервно сглотнула слюну. Обернувшись, она увидела залитое краской лицо Марго. Нет, она не может выдать ее, рассказав, что Филипп не доверяет ей деньги.

— Я предпочитаю быть независимой, — сказала Элисон, и тут же поняла по лицу мистера Биллингза, что он разочарован ответом.

Мистер Валдес с довольным видом отвернулся от нее, бросив презрительно:

— Не думаю, что нам будет интересно слушать вас дальше.

Судья посмотрел на него укоризненно.

Элисон вернулась на место, удивляясь про себя тому, что зал суда вдруг показался ей слишком темным. Она слышала, как судья сказал, что, поскольку уже полдень, они должны прерваться на ленч и вернуться сюда в два часа, чтобы выслушать его решение. Теперь Элисон поняла, что с ней происходит, — она отчаянно боролась с тошнотой. Лишь несколько минут спустя до нее дошло, что в зале осталась только она, ее адвокат, мать и отчим.

Марго обняла дочь с излишней горячностью, которая только усилила неприятные предчувствия Элисон.

— Пойдем, дорогая. Нет смысла сидеть здесь. Надо пообедать, и тебе станет лучше.

Элисон не стала протестовать, хотя ее тошнило при одной только мысли о еде. Двигаясь как автомат, она позволила Марго вывести себя наружу.

Они пообедали в небольшом ресторанчике возле здания суда. По настоянию матери, Элисон заказала сандвич и кофе. Когда принесли еду, она заставила себя откусить немного от сандвича, но в конце концов отложила его и ограничилась кофе. Она слышала и не слышала встревоженный голос Марго, густой бас своего отчима, монотонное бормотание мистера Биллингза. В какой-то момент Элисон заметила, что Коул и его адвокат обедают тут же, в другом конце зала. Судя по довольной улыбке мистера Валдеса, он не сомневался, что победа будет за Коулом. Элисон рассматривала равнодушное лицо Коула, с негодованием отмечая, что у него с аппетитом все в порядке. Вдруг Коул повернул голову, и несколько секунд они смотрели прямо в глаза друг другу. Элисон первая отвела взгляд, боясь выдать свое смятение и боль. Когда она собралась с силами, чтобы взглянуть на него холодно и спокойно, Коул уже вернулся к разговору с мистером Валдесом.

Элисон смотрела на глубокую складку между бровей Коула, на его четко очерченные губы, и неожиданно в ней проснулась другая боль, уже не связанная с возможностью потерять Джейми. Она вспомнила уик-энд в Мендосино.

Часто заморгав, Элисон закусила нижнюю губу, пытаясь прогнать воспоминания. Марго спросила что-то о Джейми, и Элисон поспешно начала пересказывать смешную историю о первом сражении малыша с баночкой йогурта.

Когда она снова посмотрела в другой конец зала, Коула и Валдеса уже не было, и Элисон с замиранием сердца поняла, что пора возвращаться в суд.

В два часа все они собрались в холле перед кабинетом судьи Ландау, ожидая, когда бейлиф разрешит им войти. Элисон вдруг заметила, что Марго нет рядом, и, поискав ее глазами, обнаружила, что мать о чем-то серьезно беседует с Коулом. Гнев накатил на нее горячей волной. Марго опять взялась за свое! И когда она поймет, что нельзя вмешиваться в чужие жизни?

Бейлиф открыл дверь. Не чувствуя под собой ног, Элисон подошла к стулу, на котором сидела раньше. Воздух в зале стал вдруг странно тяжелым, Элисон было трудно дышать. Она заставила себя сконцентрировать внимание на мелочах — на сухом кашле судьи, запахе духов Марго, тихом скрипе стула под Филиппом, полосках на занавеске за креслом судьи.

Ощущение кошмара усилилось, когда судья Ландау отложил бумаги, которые внимательно изучал, поправил очки и почти угрожающе прочистил горло.

— Родители несовершеннолетнего Джейми Варда представлены в суде достаточно серьезно, — объявил он. — Поэтому я собираюсь выступать в интересах самого ребенка. С обеих сторон последовали обвинения и доказательства весьма сомнительного поведения. Но все это не имеет значения, кроме тех случаев, когда может отразиться на ребенке. Неженатые отцы очень редко обращаются с исками об опекунстве над детьми, и обычно в этих случаях принято оставлять ребенка с матерью. Однако…

У Элисон вырвался тихий вскрик, Марго крепко сжала плечо дочери, а судья сделал паузу и неодобрительно посмотрел на них поверх очков.

— Однако, — продолжал он, — рассмотрев все факты, я должен решить это дело в пользу Коула Гамильтона. Мать ребенка, Элисон Вард, будет иметь право посещать его в любое время. Думаю, надо обговорить детали передачи несовершеннолетнего Джейми Варда отцу.

Судья продолжал говорить, поясняя свое решение, но Элисон уже не слышала его: внутри нее все словно онемело, весь мир обрушился вокруг. Она забыла о гордости, о гневе, вообще обо всем, кроме чудовищного ощущения потери. Потом голос судьи оборвался, и она услышала тихий вздох Марго, увидела, как мистер Биллингз с раскрасневшимся от гнева лицом говорит ей что-то об апелляции, о чудовищно непрофессиональном предубеждении, но все это, казалось, не имело к ней никакого отношения.

Наконец Элисон прервала монолог адвоката.

— Это значит, что они передадут Джейми Коулу? — тихо спросила она.

— На время. Но это не конец, ни в коем случае не конец. Мы немедленно подадим апелляцию, а пока я попытаюсь добиться…

Мистер Биллингз продолжал говорить, но Элисон больше не слушала его. Она медленно повернула голову и посмотрела на Коула. Он был погружен в разговор с мистером Валдесом, но, казалось, почувствовал на себе ее взгляд и тоже посмотрел в сторону Элисон. У него было очень странное выражение лица. Не похоже было, чтобы Коул радовался ее поражению.

Затем Элисон услышала слова мистера Валдеса, которому явно трудно было говорить спокойно.

— Судья Ландау, мой клиент попросил меня сделать заявление. Его… хм, его намерения изменились. Он хочет забрать свое заявление в обмен на выполнение некоторых условий.

— Условий? — голос судьи был холоден. — Каких еще условий?

— Элисон Вард должна предоставить моему клиенту право взять на себя финансовые заботы о ребенке. Еще он должен получить право неограниченного посещения мальчика. Если мисс Вард согласится на это, он немедленно отзовет иск об опекунстве.