Добро пожаловать на подпольную «Гонку старшеклассников»!

В связи с недавними событиями, о которых вы, конечно, знаете, «Гонка старшеклассников» в этом году будет проходить под грифом «секретно». Нам придется стать невидимками, нам придется действовать молниеносно: быстро входить и так же быстро выходить. Наносить удар и тут же исчезать.

Из этого следует, что мы должны принять определенные меры предосторожности, чтобы защитить всех. Теперь вам не надо передавать загаданные предметы старшекласснику, вместо этого вы будете загружать фотографию найденного предмета. Не думайте, что у вас появляется море возможностей для обмана, мы будем проверять фотографии на подлинность и на предмет их обработки с помощью фоторедакторов.

Игрок, предоставивший фальшивую фотографию, будет дисквалифицирован.

Кроме того, обманщика мы станем называть «задница» и ненавидеть.

Поэтому не стоит нарушать правила.

Как только мы проверим вашу фотографию, вы получите новую подсказку. Всего предстоит десять этапов.

Убедитесь, что на переднем и заднем плане нет предметов, а на самом снимке – меток, которые помогут вас вычислить.

Из соображений безопасности вы сможете войти на этот сайт только с IP-адреса, под которым зарегистрировались, загрузить фотографии с телефона не получится.

Также не забудьте почистить историю браузера после выхода с форума или установите браузер, который сделает это автоматически.

Мы знаем, что вы сильно рискуете, участвуя в «Гонке старшеклассников» в этом году, так давайте сделаем эту охоту лучшей в истории школы. Смотрите в оба, рты на замок. Старайтесь быть незаметными. Защищайте друг друга. И конечно же классно проведите время.

Вот первая подсказка:

В эти года (1812–1903) бродил я везде.

Теперь лежу здесь, в замерзшей земле.

Найди ту плиту, на память сними.

Забыл добавить: у озера ищи.

УДАЧИ, ИГРОКИ!

ИГРА НАЧАЛАСЬ!

Он все-таки добавил эту фразу. Какой же он очаровательный зануда.

Итак, в подсказке точно говорилось про могилу. И мне нужно ее сфотографировать. Проблема в том, что я понятия не имела, где в Эш-Гроув находится кладбище. Или кладбища. Их могло быть несколько. И рядом с одним из них должно быть озеро. Надеюсь, это будет маленькое кладбище, на котором будет не очень много могил, и я быстро найду нужную.

Я открыла спутниковую карту Эш-Гроув. Рассмотрела каждый сантиметр округа, но не нашла озера. У жилых домов располагалось несколько водоемов, но рядом не было никаких кладбищ.

Я открыла новую вкладку и погуглила кладбища в Эш-Гроув, штат Пенсильвания. Понадеявшись, что их окажется одно или два, я решила, что смогу обойти их в поисках нужной могилы.

Но кладбищ было шесть. Шесть! Два общественных и четыре церковных. Я не могла проверить каждую могилу на шести кладбищах.

Я пораскинула мозгами: может, слово «озеро», или «лейк», – это часть названия или адреса? Тщательно проверила каждое название и адрес, но ничего не нашла. О, нет! Может, Лейк – имя человека, похороненного неподалеку. Как же мне его найти? Что мне делать?

Мне оставалось только одно. Завтра утром, как только моя семья уедет, я отправлюсь на кладбища и буду искать там. Может, мне повезет, и я замечу на одном из них одиннадцатиклассника. Это самый логичный вариант.

Я выписала из подсказки даты. Остальное я могла запомнить – мне нужно было как можно меньше вещественных доказательств. Я вышла с сайта и закрыла ноутбук. Засунув листочек на самое дно сумки, я забралась в кровать. Мое тело до сих пор гудело от прилива адреналина. И только после часа ночи я наконец уснула.

Меня разбудило пыхтение и вздохи – на пороге стояла мама. Я приоткрыла один глаз и сразу поняла, что она уже находится в режиме повышенной боеготовности. Она не знала, что я проснулась, поэтому даже не пыталась скрыть свое недовольство. Ее взгляд метался по моей комнате и наконец остановился на моем открытом глазу.

– Почему ты все еще спишь? – спросила она. – Уже больше девяти! Сейчас же вставай и наведи порядок в своей комнате. Пожалуйста.

Слово «пожалуйста» не стоило воспринимать как просьбу. Оно означало «сделай это немедленно».

Я не стала доказывать, что в комнате и так порядок. Да, вчерашняя одежда лежала на полу, с прошлой ночи на столе остались кое-какие вещи, занавески были наполовину закрыты, а я сейчас лежала на незаправленной кровати (о ужас!), но мне понадобится всего пару секунд, чтобы привести все в порядок.

Маму это не устраивало. С тех пор как дом выставили на продажу, для нее существовало только черное или белое: комната либо идеальна, либо нет. Неважно, валяется ли на полу куча одежды или просто пара носков, ее реакция была одинаковой.

– Уже встаю, – сказала я и в качестве доказательства приподнялась на локтях.

А затем прищурилась от ярких лучиков солнечного света, пронзающих волокнистые облака и впивающихся в мои глаза.

– Хочу, чтобы все убрались из дома до десяти. И лучше бы, чтобы в этой комнате было чисто. – А затем, будто опомнившись, мама поинтересовалась: – Куда направишься перед «Шэди Эйкес»?

Вопрос застал меня врасплох. Я планировала все утро бродить по кладбищам и совсем не думала о том, как это скрыть. Мой полусонный мозг работал еще не в полную силу, поэтому я выпалила случайные оправдания:

– Я встречаюсь с Тарой… В библиотеке. Чтобы поискать информацию. Для доклада. Ей тоже нужно… поискать. – Так неубедительно! – Нам надо найти несколько книжных источников. В смысле, мне надо. Да, мне. Насчет нее не знаю.

«Прекрати болтать!» – приказала я себе.

Я притворилась, что зеваю, и уставилась на маму, пытаясь понять, подозревает ли она что-нибудь. Но она осматривала мои книжные полки и, казалось, не обратила внимания на поток моей ужасно исполненной лжи.

– Просто удостоверься, что навела здесь порядок, – сказала она и вышла.

Я упала на подушку. Мое спонтанное вранье привело мозг в полную работоспособность. Сердце грохотало в горле, а глаза так широко распахнулись, что казалось, будто век больше нет. Я сделала глубокий вдох, а затем позволила воздуху медленно покинуть легкие.

Наконец, успокоившись, я встала с кровати и сразу же заправила ее. Если мама вернется с проверкой, что она может сделать в любую минуту, то заметит, что я начала уборку. Ее порадует даже такой незначительный прогресс, ведь это означает, что я не сижу без дела.

Я надела какие-то джинсы и серую толстовку, которые мог надеть любой среднестатистический подросток для того, чтобы прогуляться по кладбищу субботним утром. Затем закончила уборку в комнате, прихватила завтрак и около десяти часов вышла со всеми на улицу. Оказавшись наконец вне поля зрения родителей, я свернула к обочине. Взяла iPhone и открыла сайт с названиями и адресами шести кладбищ Эш-Гроув. Перенесла их на карту и выбрала ближайшее ко мне – кладбище Первой Лютеранской церкви. Я ввела этот адрес в навигатор на телефоне и нажала на газ.

Через двадцать минут я въехала на стоянку около церкви. Быстро осмотрела кладбище – пусто. По крайней мере, на земле. Ха-ха-ха. Я вышла из машины и надела на голову капюшон, чтобы меня было не так легко узнать, если кто-нибудь покажется здесь. К тому же сзади шею холодил промозглый ветерок. Казалось, что небо не могло определиться – укутаться облаками или согреть землю солнцем? Над головой проплывали редкие перистые облака, где-то вдалеке зависали кучевые, а за ними простиралось голубое небо. Несколько настойчивых солнечных лучей прорывалось к земле, а в следующий момент становилось темно, как в сумерках. Переменчивая погода типичная для озорника марта.

Я прошла через кладбищенские ворота и заметила, что все памятники относительно новые. Острые углы, четкие изображения, сравнительно недавние даты погребения. Я прошла дальше, подумывая, что более старые памятники, возможно, находятся ближе к концу кладбища. Хотя вряд ли, так как лютеране сначала хоронят людей ближе к церкви. И конечно, чем дальше я шла, тем более поздними становились даты жизни и смерти на памятниках. Подождите, когда была построена эта церковь?

Я устремилась к воротам и поднялась по ступенькам к каменной постройке. Справа от деревянных двойных дверей в форме арки висела табличка с надписью: «Освящена 5 июня 1953 года».

Черт! Почему я сразу не догадалась это проверить?

Я метнулась к машине и отыскала в Сети информацию о кладбищах и церквах при них, если они имелись. Две церкви из четырех были освящены после 1903 года. Но общественные кладбища и то, что находилось рядом с католической церковью, намного старше. Я ввела в навигатор адрес ближайшего из них и поехала дальше.

Кладбище Оак Хилл было общественным. Когда я добралась туда, то увидела четырех подростков, разгуливающих среди могил. Я не успела понять, были ли они одиннадцатиклассниками, но когда ребята повернулись в мою сторону, то инстинктивно нырнула под приборную доску, чтобы меня не заметили.

Почему? Почему я спряталась? Почему мне не хотелось, чтобы все знали о моем участии в «Гонке старшеклассников»?

Отчасти потому, что ребята могли подумать, будто я жульничаю и получаю секретную информацию от Люка.

Хотя это было маловероятно, ведь Люка все хорошо знали и ему доверяли. К тому же мне не хотелось привлекать к себе внимания. Если я вырвусь вперед, то не хочу, чтобы об этом знали. А кроме того, в моем поведении крылось что-то еще. Что-то более зловещее.

Это был стыд. Мне было не по себе. Я знала, что мой поступок сильно разочарует папу, и как бы я на него ни злилась, мне было не наплевать на его мнение. Думаю, я все-таки не бунтарь. Может быть, мне следовало действовать осмотрительнее. Хотя пути назад не было. Приняв на себя обязательство, я всегда следовала ему. Эта моя черта тоже добавляла мне баллов при поступлении в колледж.

Когда через несколько минут я выглянула из машины, ребята уже ушли. Исчез и темно-бордовый седан, припаркованный в дальнем углу стоянки. Я понадеялась, что никого из школьников здесь не осталось. Натянула капюшон поглубже, надела солнечные очки и выбралась из машины. И сразу же почувствовала, что накрапывает дождь, оставляя капли на стеклах очков. Замечательно!

Я пробиралась между могил к более старым плитам. Поднялась на невысокий холм, но озера поблизости не оказалось. Ни одного участка или тропинки, в котором было бы слово «лейк». И ни одно из названий не было связано с озером – например, Тахо или Верхнее. Я крепко прижала руки к груди и пробиралась сквозь все усиливающийся дождь.

В самом конце кладбища я нашла участок, где были похоронены люди, умершие в начале двадцатого века, но нужной мне даты, 1812–1903, здесь не было, как и плит, как-то отдаленно связанных с озером. За забором простирался густой лес, что означало, что путь до машины будет долгим.

Дождь лил все сильнее. Вдали прогремел гром. Я понимала, что кладбище не самое лучшее место, чтобы переждать грозу, поэтому быстро устремилась обратно по тропинке. Как только я добралась до вершины холма, небо озарилось и прямо над головой прогремел гром. Я подпрыгнула, мои руки и ноги вытянулись в стороны, как у мультяшного кота, задевшего хвостом розетку. Приземлившись, я не стала тратить время на испуг, а побежала вниз с холма, затем через стоянку и влетела в машину, будто меня преследовал велоцираптор.

Я завела двигатель и включила печку на полную мощность. Одежда промокла насквозь, и я продрогла до костей. Поднесла ледяные пальцы к печке, но двигатель еще недостаточно прогрелся, поэтому пришлось прижать руки ко рту и подышать на них. Зазвонил телефон. Руки так тряслись, что я едва могла ответить. На экране высветился номер Тары.

– Привет, Ти.

– Привет, чика, как дела?

– Н-н-не ос-с-собо. – Зубы стучали, как отбойный молоток.

– Хочешь приехать потусоваться? Ко мне домой?

Конечно же нет – время «Гонки старшеклассников» тикало. Но мне не хотелось ранить чувства Тары, поэтому я постаралась, чтобы в моем голосе прозвучало огорчение.

– Я бы с удовольствием, но не могу. Дурацкий школьный проект.

Ого! Я не только спонтанно соврала своей лучшей подруге, но и попыталась убедить себя в том, что сказала ей правду – это был проект, и он относился к школе. И то и другое скрутилось в еще один горячий комок стыда в моем животе.

– Нужна помощь?

«Да», – подумала я. Тара очень бы помогла. Но тогда пришлось бы ей объяснять, почему я делаю это, кто такой Люк, почему я продолжаю думать о его глазах и почему пытаюсь подружиться с ребятами из Эш-Гроув, ведь мы с Тарой – и все отстойное в Меритоне – годами поливали грязью эту провинциальную школу. К тому же я не должна рассказывать о «Гонке старшеклассников». Даже своей лучшей подруге. Я не могла рисковать и допустить, чтобы о «Гонке» просочился слух и привел ко мне.

– Мне бы хотелось… но нет, все в порядке… Хотя спасибо. – И, пытаясь подавить чувство вины, я добавила: – Если закончу пораньше, свистну тебе и приеду.

– Круто. Буду ждать звонка.

– Ладно. Пока.

Я сбросила звонок и швырнула телефон на сиденье, будто он был сдохшей крысой. Что на меня нашло? Почему я так себя вела? Я уверяла себя, что это из-за того, что я пыталась выжить во вражеской среде. Я была эмигрантом. Мятежником. Я была одиннадцатиклассницей в старшей школе Эш-Гроув и должна найти нужную могилу на кладбище.