Следующие несколько дней я была похожа на зомби в полном смысле этого слова. Знаете, когда идешь из дома в школу, а потом снова домой и, только лежа в кровати, понимаешь, что даже не помнишь, как очутилась в ней? Именно так прошли оставшиеся дни недели.

Хотя случались и переломные моменты. Родители решили продать дом яппи. Папа наконец сменил гнев на милость, когда те предложили быстро завершить сделку. Наш переезд состоится в день дурака. Смешно-то как!

Для «Гонки» я нашла двадцать четыре номера из двадцати шести. И мне не хватало только Q и X. Сай с Дженной отыскали все номера к среде. Они отжигали на этой охоте. Ребята рассказали мне, что их логин «Сид_и_Нэнси», и, судя по свежим новостям на сайте, они лидировали.

И этим же ограничивалось мое общение с Люком Павелом. Он пытался поговорить со мной, но я увиливала от разговора под любым предлогом. В один из дней я столкнулась с Люком у столовой, но сразу надела маску леди и притворилась, что невероятно занята. Я не хотела, чтобы он знал, как сильно меня задела его девица. Не хотела выдавать, что поняла, каким умелым актером он был. Во всяком случае, должен был быть таким. В смысле, на это все указывало. Я даже видела, как в пятницу после школы его распутная подружка снова приставала к нему на парковке. Это было так унизительно. Люк, должно быть, подумал то же самое, потому что увернулся и не позволил ей поцеловать его на глазах у всех.

Что касается Тары, то мы переписывались как обычно, но отношения между нами были не такими уж обычными. В воскресенье мы решили сходить за покупками в торговый центр с Вероникой, Сериз и Мелиссой. И я собиралась сделать вид, что все нормально.

Но в этот день я снова опаздывала, так как преследовала машину с номером «XTRA SXY». И только на парковке того самого мини-маркета, продающего порножурналы, мне удалось сделать фотографию. Совпадение? Не думаю.

Отправившись на встречу с девочками, я решила срезать путь через переулок за магазинами. Я завернула за здание и уже проезжала мимо служебного выхода продуктового магазина, когда из мусорного бака вылетел огромный черный мешок и рухнул на землю прямо перед машиной. Я нажала на тормоз, и ремень безопасности ударил меня в грудь. Я даже не успела задуматься, что за скотина могла выкинуть из бака пакет, как оттуда появилась голова человека.

Голова Люка Павела.

Богом клянусь, у нас с этим парнем какая-то зловещая космическая связь. Только сейчас мы находились в моем районе, а не в Эш-Гроув. И сейчас Люк нарушал границы. Меня омыло волной злости, которая пробудила зловещее желание отомстить ему за то, что играл со мной, встречаясь при этом с другой девчонкой. Я схватила телефон, приблизила камеру и сделала идеальный снимок Люка, ковыряющегося в баке.

«Выкуси, Мистер Тошнотик. У кого теперь есть компрометирующая фотография?» Я сохранила фото, кинула телефон на пассажирское сиденье и, подняв голову, увидела, что Люк смотрит на меня и машет рукой. Подзывает меня к себе.

Разве у меня был выбор? Меня учили оставаться культурной и вежливой даже во время приступов ярости и мстительности. Достоинство, Блайт. Достоинство. Кроме того, мне было безумно любопытно.

Я вышла из машины и сделала пару шагов к баку. Прикрыла глаза рукой от полуденного солнца. Вторую положила на бедро и приняла агрессивную позу. Но ничего не сказала.

– Блайт! Ты вовремя. Можешь мне помочь?

Мне всегда было сложно отказать тому, кто просит о помощи. Я понимала, что являюсь отличной мишенью для аферистов и махинаторов, но не могла себя перебороть. Тем не менее я не сразу подошла к Люку.

– Помочь с чем? – крикнула я, не сдвинувшись с места ни на сантиметр.

– Здесь целый контейнер яиц, но, если я их кину, они разобьются. Могу я передать их тебе?

– Ты хочешь передать мне грязные, протухшие яйца из мусорки? – Я демонстративно посмотрела на свои любимые зеленые льняные капри и подходящие к ним по цвету туфли на танкетке.

Люк настолько же демонстративно вздохнул:

– Они не грязные и не протухшие. Просто у них вышел срок годности. Но их еще можно есть, по меньшей мере в ближайшую неделю.

– И?

– Можешь просто взять их? Я стою в чем-то мокром.

Я неохотно и как можно медленнее побрела к Люку. Он поднял контейнер с шестнадцатью десятками яиц, который я взяла, прикасаясь к нему как можно аккуратнее, и поставила на землю. Контейнер был обернут пищевой пленкой, словно только покинул птицефабрику. Я не понимала, почему он оказался в мусоре.

– Эти яйца даже не распакованы.

– Я не шутил, – сказал Люк. – Здесь еще три контейнера.

Он передал мне остальные, и я выстроила их в линию на грязном тротуаре.

– Почему их выкинули?

– Я же сказал тебе. У них вчера истек срок годности. И магазин обязан избавиться от них, хотя яйца еще не испортились.

Люк исчез в баке и вновь появился через несколько секунд, протянув мне четыре закрытые коробки с хлопьями.

– Они действительно выкидывают то, что еще можно есть? – спросила я.

– Ага.

– Почему они не жертвуют еду куда-нибудь?

– Бинго – вот и весь ответ.

– Бинго что? – спросила я.

Люк протянул мне целый пакет мытого шпината:

– Бинго, в этом-то и вопрос: почему они не жертвуют еду куда-нибудь? – Он снова нырнул и вынырнул с четырьмя буханками действительно хорошего хлеба. – Просто это слишком большая обуза для магазина. Если кто-нибудь в приюте отравится или заболеет, магазин могут засудить. Вот, поймаешь? – Он кинул хлеб мне в руки.

– То есть ты выбираешь еду в мусорных баках, а потом что? Сам несешь ее в приют или еще куда-нибудь? – спросила я.

– Бинго, – снова сказал Люк. – Мусор – это общественное имущество. Я делаю грязную работу и несу всю неиспортившуюся еду в столовую для бездомных или в продуктовый банк Эш-Гроув. А они уже решают, использовать ее или нет.

– Почему же ты не ныряешь в баки Эш-Гроув?

Люк уставился на меня сверху вниз и поправил очки на носу:

– Ныряю. Но там продуктовые магазины проверяют запасы по пятницам. А этот магазин получает новые поставки по воскресеньям и к этому времени вычищает старые запасы. Поэтому я приезжаю сюда по воскресеньям после обеда, пока продукты не испортились: не успели замерзнуть в холод или протухнуть от летней жары. Но нам пора уходить – в пять часов приезжает грузовик, чтобы очистить бак.

Люк сверился с часами.

Секундочку. Люк Павел нырял в мусорные баки в благотворительных целях месяцами? А может, и годами? Разве это стал бы делать Мистер Очаровашка, который водил меня за нос, встречаясь при этом с другой?

Я сердито уставилась на него:

– И что ты имеешь с этого?

Люк замер с огромным, чистым мешком в руках:

– Я? Что? Ничего.

Он швырнул завязанный мешок в сторону, и тот приземлился на землю. В него были напиханы баранки и булочки из отдела выпечки, которые не успели продать.

– Почему ты думаешь, что я пытаюсь что-то с этого получить? – спросил он.

«Потому что ты двуличный придурок, вот почему», – сказала я самой себе. Но вслух произнесла:

– Просто это кажется слишком экстремальным. Для благотворительности.

– Разве не в этом смысл благотворительности? – спросил Люк. – Пройти тяжелое испытание, чтобы облегчить чью-то жизнь? Полагаю, ты больше привыкла выписывать чеки в благотворительных целях.

– Нет… – попыталась сказать я.

– Ты, возможно, думаешь, что благотворительность простирается «так» далеко.

Он поднял руку и показал расстояние в несколько миллиметров между большим и указательным пальцем.

– Я не это имею в виду.

– Ты хочешь заниматься благотворительностью, но не хочешь пачкать для этого руки.

– НЕТ! Прекрати говорить за меня. Я совсем не это имела в виду. Я просто говорила, что… это своего рода… колоссальная работа. Особенно для человека, который делает все в одиночку.

Люк фыркнул и кинул мне контейнер с лапшой быстрого приготовления:

– Ты права, так и есть. Так что забирайся сюда и помоги.

Он изучил то, что осталось в черном мешке для мусора, сморщился, отшвырнул его в сторону и взял другой мешок.

Я открыла рот, чтобы вежливо отказаться, но вместо этого сказала:

– Почему твоя девушка не помогает тебе?

Слова вырвались так быстро, что я не успела скрыть нотки ревности в голосе. Мой мозг в последнее время не мог опередить чувства.

Люк замер с бутылкой кетчупа в руках и молчал несколько секунд. Затем выражение его лица смягчилось, и он протянул мне кетчуп:

– Бывшая девушка. Со вчерашнего дня.

А потом передал мне несколько коробок с сухариками.

– Со вчерашнего? – ехидно переспросила я. Посмотрев на меня, Люк продолжил:

– Между нами уже довольно давно все кончено.

– Я бы не сказала, что в понедельник вы выглядели так, будто между вами все кончено, – усмехнулась я. – Не было похоже, что что-то стояло между вами. Включая кислород.

Люк засмеялся, а я нахмурилась. Мне это не казалось смешным.

Он оперся руками о край бака:

– Мы с Карли были вместе почти год. Я забочусь о ней. И не хотел причинять ей боль, но обманывать тоже не хотел. Думаю, я просто ждал, когда появится причина сделать это… Расстаться.

– Так почему же ты расстался? – спросила я.

Люк положил подбородок на руки и пристально посмотрел на меня:

– Я нашел причину.

Мое выражение лица не изменилось, но внутри все превратилось в теплый мед. Мог ли он… ну… мог ли он иметь в виду меня? Осмелилась бы я доверить свои чувства ему? Или стоит прислушаться к голосу разума, твердившему, что Люк Павел самовлюбленный придурок?

Он как будто смог прочитать мои мысли, потому что протянул руку:

– Залезай, Блайт. Давай же! Здесь не так плохо, как ты думаешь. Поверь мне.

Я не могла мыслить ясно. И не могла решить, как поступить. Мне нужно было время. Поэтому я пробормотала:

– Я испачкаюсь.

– И?

На Лице люка расплылась широкая улыбка. В ней не было никакого лукавства. Казалось, парень был искренен. Вряд ли я так плохо разбираюсь в людях. И вряд ли он такой искусный лжец. Верно?

– На мне одежда из хлопка, – пытаясь найти отговорку, сказала я. – И туфли за двести долларов.

Бабушка купила их мне, когда я приезжала к ним в прошлом месяце.

Люк закивал, как китайский болванчик.

– Ох, конечно. Я понимаю, – усмехнувшись, произнес он. И поднял руки, будто сдавался. – Конечно, ты не должна помогать бедным, если это испортит твою дизайнерскую одежду… Или, может, ты просто струсила.

Люк несколько раз взмахнул локтями, изображая курицу, и лучезарно улыбнулся мне, будто я была самым очаровательным человеком из всех, что ему когда-либо встречались. Он не отводил от меня взгляда. Бросал мне вызов. Хотел, чтобы я присоединилась.

Но должна ли я?

Я сосредоточилась. Напомнила себе о необходимости дышать.

– Сначала я хочу посмотреть, что внутри, – пробурчала я.

Я направилась к вонючему зеленому баку, с одной стороны которого было несколько углублений, которыми я могла воспользоваться в качестве лестницы. Поставила в углубление ногу в туфле за двести долларов и потянулась, чтобы ухватиться за углубление повыше.

– Просто чтобы ты знал, – высокомерно произнесла я, – я вообще-то очень милосердный человек.

Люк усмехнулся:

– Да ладно!

Он протянул руку, взял меня за запястье и помог подняться. Я лезла вверх, пока не оказалась с ним лицом к лицу над краем бака, поставив ноги в одно из углублений. Наши лица находились в нескольких сантиметрах друг от друга. Мы стояли так близко, что наше дыхание сливалось. Мы были готовы к тому, чтобы сделать что-то большее.

– Да, – сказала я.

И заставила себя посмотреть на волосы Люка, на изгиб его ключицы, мышцы предплечья. Куда угодно, но только не в глаза, в которые так хотелось заглянуть.

– На самом деле, я раз в неделю работаю волонтером в доме престарелых.

– О, правда?

Люк держал меня за запястье нежно, но крепко. И я ощущала каждый миллиметр своего тела, где его кожа касалась моей.

– Да, – повторила я. – Я уже несколько лет этим занимаюсь.

Слова прозвучали как-то неуверенно.

– Я потрясен, – сказал Люк, и я снова посмотрела ему в глаза. Он несколько секунд не отводил взгляда от моего лица, затем посмотрел на наши руки: – Крепко держишься?

Я мгновенно пришла в себя и ухватилась за край бака:

– Крепко!

Люк отпустил мое запястье и отступил. Позади него находились груды продуктов: смеси для кексов, пакеты с чипсами, пачки с выпечкой, мешки с мукой и сахаром, коробки с макаронами, приправами для салатов, лепешками тако, печеньем, крекерами, бутылки с соком, упаковки нарезанного сыра, банки майонеза, пакеты с рисом… Большая часть из этого богатства до сих пор сохранила заводскую упаковку в виде запаянных пакетов и банок.

– Здесь так много выброшено нормальных продуктов, – сказала я, зажимая нос из-за вони, исходившей от мусора.

– Настоящее безумие, да? – усмехнулся Люк.

– Это надо запретить, – резко сказала я. – Нельзя позволять магазинам выкидывать всю эту еду, когда голодает так много людей.

– И не говори. – Люк снял очки и протер их футболкой. Затем надел их обратно и поднял баллончик со взбитыми сливками. – Каждую неделю я думаю, что меня уже не удивить количеством выбрасываемой еды, но в следующий раз поражаюсь еще больше. Людей больше волнует, как прикрыть свой зад, чем что-то другое.

Он кинул сливки в полунаполненую картонную коробку, стоящую возле него.

– Разве ты не журналист? Напиши об этом, – предложила я. – Подготовь статью и отправь ее в журнал или газету. Расскажи людям про это безобразие.

Люк поднял бутылку с яблочным соком и опустил ее в коробку. Затем присел на корточки, чтобы сгрести банки с супом.

– Я писал. – Он вздохнул. – Несколько раз.

Я ждала, когда Люк продолжит. Но он молчал.

– И? – спросила я.

Люк развел руками:

– Статью не опубликовали. В отзыве мне сообщили, что написано слишком резко. Что в моей статье превалируют эмоции.

Я широко раскрыла глаза и изобразила удивление:

– Что? Капитан Объективность эмоционален? Вот это шок!

Люк поднялся и наступил на толстый кусок картона:

– Мне кажется, когда я становлюсь объективным, то не способен отразить важность темы.

Люк перекатывал в руках банку с горохом.

– Возможно, ты недооцениваешь своих читателей, – улыбнулась я. – Держу пари, факты скажут сами за себя. Кроме того, ты ведь должен быть объективным, верно?

– Да. – Люк кинул банку в коробку. – Знаю. – Затем выпрямился и вдруг снова посмотрел мне в глаза: – Знаешь, сложно сдерживать чувства, когда тебя что-то так сильно волнует.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Затем Люк опустился на корточки и стал складывать в кучу пакетики с сухим соусом.

– Ты думаешь, что никто не должен остаться равнодушным, и расстраиваешься, когда это не так. – Он улыбнулся. – Поэтому тебе трудно дистанцироваться от ситуации и не задумываться потом, все ли ты сделал правильно.

Он аккуратную положил стопочку пакетиков в коробку возле банок.

– Так отредактируй статью, – сказала я, столкнув мертвую муху с края бака большим пальцем. – Или напиши другую.

Люк фыркнул:

– Написать другую статью? Конечно. Без проблем. Ты хоть знаешь, сколько времени и труда на это уходит?

– Ну, разве не в этом смысл журналистики? – спросила я ехидно. – Тяжело работать, чтобы облегчить чью-то борьбу с несправедливостью?

– Что? – удивился Люк.

– Полагаю, ты больше привык сообщать о новостях в формате «Фейсбука».

– Что? Эй, это не…

– Где борьба с несправедливостью простирается «так» далеко. – Я повторила жест парня и почти соединила большой и указательный пальцы.

Наконец Люк понял, что к чему.

– Очень смешно, – с полуулыбкой произнес он.

– Ты хочешь стать журналистом, но ничего не хочешь для этого делать. – Я взволнованно покачала головой.

– Да. Понял-понял. – Люк сердито швырнул в коробку упаковку с мини-зефирками. – Урок усвоен.

Какое-то время Люк молчал, и я решила, что, вероятно, наступила ему на больную мозоль. И под «наступила» я подразумеваю – прошлась по нему дизайнерскими туфлями за двести баксов. Поэтому попыталась наладить отношения:

– Ладно, Люк, предлагаю тебе сделку. Сегодня я залезу в этот отвратительный бак и помогу тебе отсортировать еду, если ты напишешь другую статью и попытаешься добиться ее публикации.

Люк смотрел на меня, все еще сидя на корточках и заслоняя глаза от солнца, находившегося за моей спиной.

– Ты, правда, залезешь сюда?

– Да.

– И действительно поможешь?

– Только если ты напишешь статью.

Парень поднялся на ноги и скрестил руки на груди. Затем, переместив вес на одну ногу, осмотрел переулок так, будто ждал, когда ответ пробежит по улице.

– Давай же, Люк, – сказала я. – Для тебя это беспроигрышная ситуация. В отличие от меня. Сначала мне придется пережить этот кошмар, а потом прочитать об этом в «Таймс».

Услышав последнюю часть фразы, Люк покраснел, улыбнулся и сильно смутился, поэтому я, чтобы рассмешить его, добавила:

– Или ты просто струсил? – А затем взмахнула локтями, повторяя его движения. При этом я все еще держалась за край бака.

Сработало. Люк рассмеялся и посмотрел на свои ноги. Убрал руки от груди и отряхнул переднюю часть штанов. Затем выпрямился, выгнул спину, потряс руками и очень громко вздохнул, давая понять, что он готов сдаться.

– Ладно, – усмехнулся он. – Заметано.

– Хорошо, – улыбнулась я. – Хочу десять страниц ко вторнику. Шутка. А теперь посторонись.

Я отвернулась, чтобы глотнуть напоследок хоть немного свежего воздуха, затем перекинула ногу через край бака и свалилась внутрь. К счастью, приземлилась я на огромный пакет с просроченными булочками для гамбургеров.

Запах гнили внутри бака вызывал головокружение. Но у краев, куда доносился ветерок, пахло не так сильно. Я попыталась дышать через рот, но потом поняла, что это не помогает. Люк поднял меня на ноги, а я зажала пальцами нос и осмотрелась.

– Даже не думай забить на эту статью, – гнусаво произнесла я, – потому что здесь мерзко.

– Знаю.

– Ты заключил сделку, и я не слезу с тебя, пока ты ее не выполнишь.

Люк приоткрыл рот и проговорил:

– Извини, я «заключил сделку», и что?

– И я не слезу с тебя, пока ты ее не выполнишь, – повторила я.

Парень подошел ближе и подставил ухо:

– Прости?

– Я не слезу с тебя, пока ты ее не выполнишь, – еще раз протянула я, и, надо сказать, довольно разочарованно.

Люк покачал головой, словно так и не смог меня расслышать:

– Что ты со мной сделаешь?

– Я не слезу с тебя, пока ты ее не выполнишь, – крикнула я.

На лице парня медленно расплылась улыбка. А в глазах вновь промелькнула хитринка.

– Я и не знал, что ты такая, ну да ладно! – сказал он. – Звучит весело. Зато сегодня я понял, что у тебя есть темная сторона.

Люк запрокинул голову и заразительно расхохотался. Я ударила его в плечо. А он притворился, что ему больно.

– Эй, подожди минутку! – сказал он. – Ты не говорила, что любишь грубую игру. Ты в теме? Нравятся плетки и цепи?

– Нет! – закричала я и снова замахнулась на него, но задела лишь кончиками пальцев.

Люк схватился за руку и отвернулся:

– Ой! Какое у меня стоп-слово? Блинчики! Ванна! Горилла!

– ПРЕКРАТИ! – завопила я, молотя по нему кулачками.

Посмеиваясь, Люк схватил меня за запястья и прижал мои руки к своей груди. Я тщетно пыталась вырваться, но это только усиливало наше веслье. Наконец я сдалась и перестала бороться.

Но Люк меня не отпустил.

Люк прижимал меня к себе, его руки касались моей кожи, а лицо находилось так близко. Я чувствовала, как бьется его сердце. «Дыши, Блайт. Вдыхай. Выдыхай. Смотри на что-нибудь другое, а не на его губы, грудь и потрясающие голубые глаза. Думай о мусоре».

Мусор!

Что-то теплое и влажное просочилось сквозь ткань моей правой туфли. Я закричала и подпрыгнула, выдергивая ногу из этой гадости. С носка туфли свисала коричневая слизь.

– О господи, фу!

Я дернула ногой, и слизь отлетела к дальней стенке бака.

– Мм… да, когда сельдерей портится, то из него так и течет, – засмеялся Люк.

Я попыталась вытереть туфлю о картонную коробку, но еще больше размазала слизь.

– Фу, – сказала я. – Меня сейчас стошнит.

– По крайней мере, теперь не надо беспокоиться, что ты испортишь туфли, – сообщил Люк.

– Лучше бы тебе написать хорошую статью, – огрызнулась я.

– Тогда тебе лучше начать работать, – парировал он.

Я не знала, с чего начать сортировать еду, потому что не хотела касаться ее.

Кончиками пальцев я подняла за уголок пакетик с крендельками и кинула его в коробку. Но промахнулась и попала Люку по ноге. Он шарахнулся, наступил на пакет, из-за чего тот лопнул, и растоптал все его содержимое.

Затем удивленно посмотрел на меня:

– Блайт, я знаю, что все здесь отвратительно, но тебе придется прикасаться к этому.

Я вздернула нос и покачала головой:

– Слишком поздно. Ты уже сказал стоп-слово.

Люк расхохотался. Затем перевел дыхание и сказал:

– Хорошая шутка. – Он указал мне за спину: – Эй, там банка с детской смесью. В продуктовых банках они всегда нужны. Сможешь дотянуться?

Я заметила ее:

– Конечно.

Мы начали старательно сортировать еду. Но время от времени наши взгляды пересекались и руки соприкасались. Ничего особенного, просто случайное касание рук или плеч. Один раз я потеряла равновесие, ухватилась за руку Люка и сразу же мысленно перенеслась на школьную парковку, где я так же держалась за него. Как и тогда, мне показалось, будто внезапно замкнулась электрическая цепь, освобождая кинетические заряды, которые с гулом продвигались по моему телу. С Люком происходило то же самое? Его охватывало волнение, когда мы касались друг друга? Мне отчаянно хотелось в это верить. Отчаяние было пугающим и незнакомым чувством для меня.

Я не привыкла отчаиваться. Возможно, потому что мне никогда не грозило остаться без того, чего я действительно хотела.

Проверив крышку на банке с солеными огурцами, я положила их в коробку, а следом еще две банки с томатным соусом.

– Может, не стоит в статье основываться на фактах, – сказала я. – Я не говорю, что ты должен что-то выдумать, а предлагаю вместо статьи со статистическими данными написать живой очерк об этом. – Я обвела бак рукой, в которой был зажат соевый соус. – О том, как ты каждую неделю ходишь от магазина к магазину, доставая продукты из мусорных баков и отправляя их в столовую для бездомных или продуктовый банк. Преподнеси это так, как обычно делают в документальных фильмах. Возьми интервью у людей, которые работают в благотворительной столовой, а также у тех, кто там ест. Просто расскажи их истории. А не перечисляй голые факты. Читатели сами сделают выводы. – Я поставила в коробку банку с испанскими оливками. – Как я.

Люк поднялся и огляделся вокруг. Оранжевое заходящее солнце отражалось от стекол его очков и окрашивало лицо в бронзовый цвет. Я тоже встала.

– Ты умнее большинства читателей, Блайт, – тихо сказал он.

По моей коже побежали искорки. Шея и щеки покраснели, а пульс участился. Я не могла вспомнить, когда в последний раз так реагировала на комплимент. Обычно я легко их воспринимала. Но не в этот раз. Я попыталась отвлечься, отделяя целые черничные мафины, расфасованные по одному, от раздавленных.

– Ну, а ты умнее большинства журналистов, Люк, так что точно с этим справишься.

– Ты так думаешь? – тихо спросил он.

Я поискала на его лице следы лицемерия. Но увидела лишь растерянность и неуверенность в себе. Именно так я чувствовала себя последние две недели. Я ухватилась за край бака, чтобы удержать равновесие, и выпрямилась.

– Определенно, – ответила я.

Люк потирал пальцем пятно ржавчины, что находилось на краю бака между нами.

– Знаешь, Блайт, обычно я очень хорошо разбираюсь в людях, но должен признаться, что мое мнение о тебе было ошибочным. Ты совсем не такая, как я думал.

У меня вырвался смешок:

– На что ты ориентировался? На папу? Или на фотографии, где я ковыряю в носу?

Каждый раз, проводя пальцем по ржавчине, Люк останавливался чуть ближе к моей руке.

– Ковырять в носу отвратительно, – ухмыльнулся он.

А я сразу парировала:

– И мне это говорит тот, кто стоит на раздавленной куче коричневого сельдерея, покрытого слизью. В окружении мусора. В мусорном баке. – Люк расхохотался, поэтому я зашла еще дальше: – И у меня есть фотография в качестве доказательства.

Люк вдохнул, и его рот широко открылся, но голубые глаза засверкали за очками.

– О, правда?

– Да. Так что будь осторожен.

Я пыталась скорчить грозную мину, но никак не могла спрятать улыбку.

– Или что? – ухмыльнувшись, спросил Люк.

– Или я воспользуюсь ей, – засмеялась я.

– Для чего?

– Чтобы добиться мирового господства.

– А, понятно. И что произойдет потом?

– Потом я сделаю тебя своим личным рабом, и ты будешь выполнять мои требования, в том числе – не думай, что я этим ограничусь, – будешь приносить мне самые лучшие продукты, которые только можно найти в мусорных баках.

Я откровенно флиртовала. Но меня это ничуть не волновало.

Ладно-ладно, волновало.

Хмыкнув, Люк скрестил руки и выпятил грудь:

– А что я с этого буду иметь?

Я оперлась рукой о противоположную стенку контейнера, приняла позу, как у девушки с плаката в стиле пин-ап, и подняла вверх руку:

– Меня, конечно! Ты будешь поклоняться мне и делать все, чтобы я была счастлива, потому что ты очарован моей ослепительной красотой и врожденным талантом слагать стихи пятистопным ямбом.

Я опустила руку и подождала, когда Люк засмеется и ринется все отрицать. Притворится, что я рассмешила его. Но Люк не сказал ни слова. Он даже не моргнул.

Он молчал так долго, что атмосфера между нами начала меняться. Хотя я и не понимала в какую сторону. Я застыла. Скорее даже не застыла, а задумалась над тем, что делать дальше; мои щеки полыхали. Я не стала надевать маску леди. Это было бы фальшиво. К тому же мне не хотелось, чтобы Люк тоже закрылся. Мало ли что!

Люк придвинулся ко мне и снова начал водить пальцем по ржавчине.

– Так, Блайт, давай кое-что проясним… – Он смотрел на палец и, не останавливаясь, водил им по краю мусорного бака. – Ты говоришь, что я стану частью твоего зловещего плана по захвату мира?

Парень напряженно смотрел на свой палец. Слишком напряженно. А я в это время смотрела на него. И видела, как кровь прилила к его щекам, как участилось его дыхание и как задрожала его рука.

Он не притворяется?

– Если ты этого хочешь, то да, – сказала я.

Наконец Люк своим пальцем достиг моей руки и замер, его прикосновение было ненавязчивым, словно тень, но при этом воспламеняло каждый нерв в моем теле. Он провел подушечкой пальца по моему указательному пальцу.

– И ты хочешь, чтобы я согласился? – спросил он шепотом, но в его голосе ощущалась дрожь.

Я с трудом втянула в легкие воздух и прошептала:

– Да.

Палец Люка замер, как и он сам, только его грудь поднималась и опадала от коротких, неровных вдохов. Мое дыхание тоже сбилось с ритма. Пульс раздавался во мне, как барабан. Меня бросало то в жар, то в холод.

– Хорошо, – не отрывая взгляда от своих пальцев, сказал Люк. – Я тоже этого хочу.

А затем раздался глубокий вдох, и Люк крепко сжал мою руку.

Я могла бы всю жизнь провести так. Провести целую вечность, купаясь в тех ощущениях, которые вызвал Люк своим прикосновением. Мне пришлось приложить все усилия, чтобы оторвать взгляд от наших сплетенных рук и посмотреть на Люка. Мне так этого хотелось, чтобы узнать, смотрит ли он на меня, действительно ли хочет того, что я предложила.

Люк окинул меня взглядом. И мне казалось, что с каждым вздохом он склоняется все ближе и ближе ко мне. А затем он поднял взгляд, и я наконец получила ответ на свой вопрос.

Сначала встретились наши взгляды.

А потом и губы.