1

Пенни Бартлетт сидела на веранде усадьбы Бинду и смотрела вдаль. Взгляд ее был устремлен на большой мощный автомобиль, который ехал по дороге вдоль реки по ту сторону деревянного моста. Это был Джон Дин, и если он возвращался из Грин Вэлли, значит, вез с собой почту. Она слегка приподнялась, чтобы взглянуть, не повернет ли его машина к воротам усадьбы.

Да, он приближался. Сейчас он сообщит какие-нибудь новости от тети Изабеллы о новой экономке. Но он и сам появится здесь. А это — значительно важнее.

На веранду вышел отец, Генри Бартлетт, высокий мужчина с серо-стальными волосами, которые скорее придавали ему оригинальность, нежели свидетельствовали о возрасте.

— Я слышал автомобиль Джона, не так ли?

— Да, — ответила Пенни. — Он уже на мосту.

Она вновь откинулась на спинку глубокого кресла, следя за приближающейся машиной. Отец подошел к ступенькам, ведущим вниз с веранды, и вынул трубку. Он любил курить трубку, и, когда раскуривал ее, это был для него своеобразный ритуал. Сквозь облачко дыма он наблюдал, как огромный «Кастом Лайн» развернулся перед воротами сада и резко затормозил.

Пенни смахнула со лба завиток волос. Ей было девятнадцать лет. Это была стройная, голубоглазая и темноволосая девушка, которая давно отдала свое сердце тому, кто сейчас приближался к ее дому. Когда она только что закончила школу и они время от времени ездили на пикники или в отель «Фармерс», или в большой город, расстилающийся вдоль побережья в шестидесяти милях от сюда, Джон бывало говорил: «Я поеду с Пенни. Она — моя девушка!»

Теперь он так не говорит. Возможно, он считает, что она стала слишком взрослой, чтобы поддразнивать ее.

Мистер Бартлетт спустился к основанию ступенек.

— Привет, Джон! Какие новости?

Оба остановились у дерева, склонившего свои ветви к ступенькам. Джон сдвинул шляпу на затылок, и так они стояли в характерной позе людей, живущих на земле. Они разговаривали друг с другом, бросая взгляды на долину и отгороженные земельные участки. И было у них в глазах нечто, что выражало отношение к той земле, на которой они обитали, любовь к ее необъятным просторам.

Пенни сидела и смотрела на спину Джона. Спина была широкой, а сам Джон был чуть выше ее отца. Он считался знающим человеком и сильной личностью, что на голову поднимало его над другими фермерами в округе. Ему было двадцать девять лет. Он пользовался авторитетом среди уважаемых людей, и это ставило его наравне с Бартлеттом и Беннетом в их местной иерархии.

Пенни трудно было выразить все словами. Она просто чувствовала, что все становилось иначе, когда Джон находился рядом, даже если он стоял и молчал.

Теперь он повернулся и, разговаривая, легонько ударял носком ботинка по каменным ступеням. У него было привлекательное и мужественное лицо, какое бывает у мужчин, обладающих сильным характером, накладывающим свой отпечаток на внешний облик. Кожа была смуглой от загара.

Он поднял глаза и увидел Пенни. Он улыбнулся… медленная и ясная улыбка осветила все его лицо. Она готова была отдать ему свою жизнь, но вместо этого сказала:

— Привет, Джон!

— Привет, Пенни. Хочешь получить почту? Лови!

Пачка писем поплыла по воздуху и очутилась прямо в руках Пенни.

— Не заглянешь ли на чашку чая, Джон? — спросил мистер Бартлетт.

— С удовольствием, если вы собираетесь пить чай.

— Как там чайник, Пенни?

— Я как раз собиралась его поставить. Отец, здесь письмо от тети Изабеллы, и оно адресовано тебе.

Мужчины поднялись на веранду, и мистер Бартлетт взял письмо из рук дочери. Он взглянул на почерк и начал засовывать его в карман.

— Это означает, что ты забудешь о нем, и я ничего не узнаю о мисс Диттон, — с сожалением сказала Пенни.

— Ну вот что, моя дорогая, возьми его и, пока закипает чайник, прочитай. Только помни, что я тоже хочу знать, о чем оно…

Пенни взяла конверт и пошла в дом, но в дверях повернулась и улыбнулась Джону. И было в ее улыбке нечто застенчивое, но она себя не видела и не подозревала об этом.

Она направилась на кухню и положила письмо на стол, пока наполняла чайник водой и ставила его на плиту. Она положила печенье на тарелочку и вынесла поднос на веранду. Затем вернулась на кухню, села на тростниковый стул и начала читать письмо от тети Изабеллы.

Тетя Изабелла сообщала, что виделась с мисс Диттон, которая произвела на нее большое впечатление. Поистине очаровательное существо. Спокойная, выдержанная, явно толковая и совершенно хорошенькая, но не слишком, что тоже было важно.

Пенни скривила губы и принялась заваривать чай. Когда она вынесла чай на веранду, отец и Джон сидели и курили, обсуждая капризы погоды.

— Моя судьба решена, — заявила Пенни, забыв о своей застенчивости теперь, когда все ее внимание было поглощено другим делом. — Она нравится тете Изабелле.

— Замечательно! — сказал мистер Бартлетт, кладя трубку на стол и откидываясь к спинке глубокого изогнутого кресла. — Она не сообщает, когда ожидать ее?

— В понедельник. Она прибудет поездом.

Пенни задумчиво пила чай мелкими глотками. Лицо отца, посматривающего на нее, хранило выражение любви и привязанности к дочери. Пенни мельком взглянула на него.

— Не забывай, отец, мы заключили с тобой сделку… — начала она.

— Я помню, моя дорогая. Если она тебе не понравится… если мы будем несчастливы… то отошлем ее обратно и попытаемся найти другую.

— Сейчас я говорю не об этом. Я имею в виду боковую комнату. Я говорила тебе, что буду доброжелательна к экономке, если заполучу боковую комнату. Ты обещал, что я могу делать, что захочу. Ты понимаешь, о чем я говорю… что я смогу сама покрасить ее и обставить на свой вкус.

— Ну, что ты об этом думаешь, Джон? — спросил мистер Бартлетт с улыбкой. — Ты считаешь, ей можно предоставить полную свободу?

— Я не знаю, Барт, как должна выглядеть комната молодой девушки. Я плохой судья в этом вопросе.

— Ты прекрасно знаешь, что представляют собой комнаты молодых девушек в Грин Вэлли, — заметила Пенни. — Все они одинаковы — юная ли это леди или пожилая. Полированные бордюры, старинные эксминстерские ковры, громоздкая мебель времен, предшествующих войне за независимость. Опущенные шторы, не пропускающие лучей солнца. Моя комнатка будет совсем другой. Она будет современной. Со светлой шведской мебелью, с огромным ковром от стены до стены цвета зеленого яблока… и… — Она поймала на себе взгляд отца. — Ты обещал, — напомнила она.

Мистер Бартлетт вздохнул.

— Обещал, — согласился он. — Но не думаешь ли ты, что лучше подождать приезда мисс Диттон? Она женщина, умудренная житейским опытом, последние несколько лет жила в Сиднее… без сомнения, она знает, что к чему. Ее совет может оказаться полезным.

— Нет, — возразила Пенни. — Нет, тысячу раз нет. Я хочу, чтобы это была моя комната.

— Ну хорошо, дорогая, — уступил отец. — Обещание есть обещание, и я сдержу слово.

Итак, Люсиль Диттон прибыла в Бинду!

Пенни и отец отправились на станцию в Грин Вэлли, чтобы встретить ее. Да, она была такой, какой они себе ее представляли, и, возвращаясь за семь миль обратно в Бинду, Пенни могла только снова и снова повторять себе, что была неправа. Все ее чувства, очевидно, были продиктованы упрямым желанием остаться единственной хозяйкой в Бинду.

Мисс Диттон была невысокого роста, обладала спокойным, приятным голосом, может быть, слегка излишне монотонным, без оживляющих речь интонаций. Она была хорошенькой, но, как отметила в своем письме тетя Изабелла, не слишком. Красивая женщина, которая вполне могла стать экономкой.

Она поздоровалась за руку с мистером Бартлеттом и Пенни, была очень спокойной и выдержанной и очень умело предоставила мистеру Бартлетту возможность сыграть роль хозяина, встречающего гостью.

На обратном пути в Бинду она неторопливо и скромно беседовала, не проявляя излишнего любопытства к Пенни, Грин Вэлли, соседям, живущим неподалеку от Бинду, и отгороженным участком земли, мимо которых они проезжали.

Она не вызывала их на откровенность, однако Пенни обнаружила, что свободно разговаривает с ней, рассказывая всякие доверительные вещи о хозяевах ферм, расположенных вдоль дороги.

— Здесь живут Беннеты, — сказала она, указывая на большой серый кирпично-каменный дом на холме. — Беннеты, Дины и Бартлетты приехали сюда в одно время. Они производили изыскания для правительства, когда наткнулись на эту долину. Нет надобности объяснять вам, почему она называется Грин Вэлли — Зеленая Долина. Вы, должно быть, видели местность, мимо которой проезжали на поезде, и скоро поймете эту разницу.

— В самом деле, это так, — произнесла мисс Диттон своим мягким невыразительным голосом. — Теперь я должна признаться, что была напугана ее безрадостностью, но не позволила себе прийти в уныние. Ваша тетя Изабелла предупредила меня, что долина просто прекрасна. И, как вы говорите, она очень зеленая.

Пенни подумала, что слово «предупредила» прозвучало весьма странно, будто название долины не говорило само за себя и не означало аристократического отличия от прерий. Однако она продолжила свой рассказ о Беннетах, Динах и Бартлеттах.

— Правительство подарило им землю в качестве награды за их труды, — сказала она. — Они выбрали Грин Вэлли. Во втором поколении они разделили принадлежащую им собственность на три отдельные части. Потом здесь стали поселяться другие семьи. Там, где река поворачивала на равнину, появился целый город…

Мисс Диттон улыбнулась и кивнула головой.

— Но три семьи остались по-прежнему главенствующими, так сказать?

Пенни была неприятно удивлена. В форме вопроса мисс Диттон констатировала факт, признанный всеми в Грин Вэлли, хотя ни один из Беннетов, Динов и Бартлеттов не мог позволить себе и заикнуться об этом.

С минуту Пенни не могла вымолвить и слова. Мисс Диттон, словно осознав, что допустила оплошность, сменила тему разговора.

— Не может быть, чтобы те провода на засохших деревьях были телефонными?

Пенни засмеялась.

— Да, так оно и есть. Старый мистер Беннет не может и думать о том, чтобы губить здоровые деревья для столбов в то время, как можно использовать засохшие. Поэтому там, где провода протянулись над его землей, он не позволил ставить столбы. Это и в самом деле замечательная мысль, потому что у себя в Бинду мы всегда можем слышать, когда кто-нибудь едет по дороге. Мы знаем, когда останавливаются у Беннетов или едут к Стоунвиллу, туда, где живет Джон Дин… или направляются в Бинду, Вибрация вызывает гул в проводах.

Мисс Диттон улыбнулась.

— А разве было бы иначе, если бы стояли столбы, как полагается? — спросила она.

В ее голосе не чувствовалось искренней заинтересованности, и у Пенни вкралось подозрение, что она задала этот вопрос только из вежливости.

— О нет, — сказала Пенни. — Деревья вбирают в себя значительно больше вибрации почвы… поскольку они больше, с раскинувшимися ветвями… несмотря на то, что сухие.

— А что собой представляет современное поколение Беннетов и Динов? — спросила мисс Диттон. Голос ее оживился, а в выражении лица мелькнуло любопытство.

Пенни подумала, что она, вероятно, проявляет больше интереса к людям, чем к вещам, хотя, чтобы быть счастливым в Бинду, возможно, стоило больше увлекаться «вещами», чем людьми. Иногда проходила неделя, а то и две, когда на глаза, кроме работников на полях, никто не попадался.

Пенни все еще рассказывала о Беннетах, когда они повернулись к усадьбе Бинду. Разговор еще не успел коснуться Джона Дина, когда они подъехали к воротам сада. Но ей почему-то не хотелось говорить о Джоне незнакомому человеку.

На следующее утро Пенни отправилась верхом в Стоунвилл с почтой, которую они захватили в Грин Вэлли накануне вечером.

Джон Дин появился из загона для скота, когда увидел Пенни, скачущую легким галопом по боковой дороге вдоль участка земли.

— Я так и знал, что это ты, — сказал он. Несмотря на то, что глаза его были серьезны, в уголках губ притаилась легкая улыбка.

— Откуда ты знал? — Пенни соскочила с седла и протянула ему сверток.

Пока Джон задумчиво просматривал почту, она стояла рядом и глядела на него. В нем не было ничего такого, чего бы она не знала на память, но она любила смотреть на него. За мгновение до того, как он поднял голову, она быстро отвела взгляд в сторону.

— Откуда я узнал? О… я услышал стук копыт твоей старой кобылы за милю отсюда.

Голубые глаза Пенни надменно и с высокомерием посмотрели на него.

— Это вовсе не старая кобыла, а трехлетняя красавица.

Джон сдвинул шляпу на затылок и с интересом оглядел лошадь.

— Похоже, так оно и есть. Пастух говорит, ты без труда перемахиваешь на ней забор в Бинду.

— А почему бы и нет? Я хочу, чтобы она преодолела барьер на следующей Королевской выставке.

— Тебе следует иметь кого-то рядом, когда ты учишь ее преодолевать препятствия. Не дай бог, случится беда, — предостерег он ее. — Не так-то легко будет нам найти тебя среди этих оврагов.

Она заморгала, глядя на Джона. По-своему она была рада услышать, что Джон включил себя в поисковую группу, которая готова была выйти на поиски ее останков. Но интуитивно Пенни чувствовала, что Джон не шутил, что сейчас было не время заниматься глупостями.

— Мисс Диттон приехала, — сказала она, поглаживая гриву кобылы.

— Сможет ли она вести хозяйство?

Пенни спокойно посмотрела на него, потом прищурила глаза, глядя в голубую даль, в которой терялся участок земли.

— Думаю, что да, — сказала она наконец. — Полагаю, она преуспеет в этом.

Брови Джона поползли вверх;

— Ты только предполагаешь так?

— Я думаю, она ужасно милая, Джон. Все, что она говорит и делает, как раз то, что нужно. Я не смогла бы придраться к ней, даже если бы попыталась.

— Однако у меня складывается впечатление, что ты не в полном восторге.

— Наверное, все дело во мне самой. Видимо, дело в том, что я не хотела, чтобы она приезжала. И я с неохотой должна признать, что папа был прав… и что мисс Диттон будет замечательной хозяйкой.

Ей хотелось, чтобы Джон заверил ее, что не такой уж у нее неуживчивый характер и что в действительности она великодушный человек, но он стоял, задумчиво глядя на нее.

— О чем ты думаешь, Джон?

— Думаю? — спросил он, будто возвращаясь откуда-то издалека. — Разве я о чем-то думал?

— О Джон!

Пенни вскочила в седло и тут увидела мужчин, сидящих в тени навеса для машин. Они пили чай. Пенни посмотрела на Джона со спокойным достоинством. Если он собирался думать о чем-то другом, пока разговаривал с ней… она оставит его и пусть он думает о чем угодно сам по себе.

— Ты не хотела бы выпить с нами чая, Пенни, прежде чем уедешь?

— Нет, спасибо, Джон. У меня много дел. Пока!

Она не могла не почувствовать, как сжалось ее сердце, когда она увидела его лицо. Но она сохранила невозмутимый вид и уехала.

 

2

Пенни вернулась в Бинду и увидела, что мисс Диттон приготовила незамысловатый, но очень аппетитный ланч для них обоих за свисающими гирляндами вьющихся растений на боковой веранде. Пенни почувствовала, как волна восхищения нахлынула на нее. Не прошло еще и двадцати четырех часов с тех пор, как мисс Диттон появилась в доме, но она уже знала, где что хранилось… полки в буфетной стали чуть опрятнее, чтобы добиться желаемого результата, со вкусом была подобрана скатерть и серебро. Пенни считала, что на ее полках царил полный порядок, но когда она вошла в буфетную, чтобы взять свои любимые соления, то увидела, как вещи на них были переложены на другие места, и трудно было определить ту грань, что лежала между опрятностью и экономией усилий при хранении.

С неподдельным удовольствием она посмотрела на стол, где был приготовлен ланч. Никто не смог бы накрыть его так просто и так эффектно. Цветные вазочки с джемом, сахаром и маслом были выбраны таким образом, чтобы контрастировать с бледно-желтой скатертью. Холодные закуски, мясо и салаты, были подобраны и расставлены на столе так, что поневоле вызывали аппетит.

И кроме всего прочего, хотя количество порций соответствовало числу людей, которые собирались сесть за стол, они были поданы в такой манере, что, казалось, создавали впечатление, будто их здесь чрезмерное количество. Пенни оценила это, подавив в себе улыбку. Когда она готовила пищу, то и в самом деле бывала расточительна. В их доме не было необходимости экономить продукты, но она часто размышляла о том, как неверно поступает, выбрасывая щедрые остатки. А с ней это частенько случалось.

С лица мисс Диттон не сходила светлая веселая улыбка. Она выглядела опрятной, подтянутой, тщательно причесанной, будто еще ни к чему не успела приложить руки с момента своего приезда. Однако холл, веранда и главная комната сверкали чистотой после пылесоса и электрического полотера.

— Вы должны позволить мне помогать вам в приготовлении пищи, — сказала Пенни. — Терпеть не могу бездельничать… кроме того, я люблю готовить.

— Всему свое время, — сказала мисс Диттон, развертывая свою салфетку. И хотя никто ничего не говорил ей, она, не задумываясь села сбоку стола, предоставив Пенни место во главе его. Мистер Бартлетт уехал на дальний участок и собирался пообедать там со своими работниками.

Пенни с восхищением подумала о том, с какой легкостью вошла в их жизнь мисс Диттон.

Однако, когда она высказала свое отношение к желанию Пенни заниматься иногда приготовлением обедов («всему свое время»), казалось, в ее довольно монотонном голосе прозвучала определенная нотка уверенности, что на мгновение вызвало в душе Пенни некоторую растерянность и тревогу. Выглядело это так, будто мисс Диттон намеревалась сама решать, что надо делать «в свое время» и кому.

— Как красиво вы накрыли, — галантно произнесла Пенни, — Глядя на все это, у меня появился аппетит, хотя поначалу мне не хотелось есть. Но теперь я с удовольствием поем.

— Все очень просто, — ответила мисс Диттон. И опять в ее голосе зазвенела нотка самоуверенности, будто было излишне со стороны Пенни говорить о том, что само собой разумелось.

— И в доме стало так светло, — неубедительно сказала Пенни. Она чувствовала, что оказалась в неловком положении, пытаясь доставить удовольствие мисс Диттон лестными замечаниями. Однако в этом не было ничего льстивого. Дом действительно блестел, повсюду стояли свежесрезанные цветы.

— Я ничего не делала в боковой комнате, — сказала мисс Диттон. — Кажется, стены в ней недавно окрашены. Я полагаю, нам надо обставить ее мебелью в ближайшие несколько дней. Кажется, в доме много всякой лишней мебели. Что заставило мистера Бартлетта подобрать такие блеклые тона для стен? Голубой и серый цвета — это то, что нужно. Это современно.

Пенни проглотила обиду.

— Это не он подбирал, а я. И красила я сама…

В глазах мисс Диттон появился тот странный, холодный и отсутствующий взгляд, который уже начал приводить Пенни в замешательство.

— Это будет моя комната… — продолжала Пенни. — Я уже заказала мебель…

Мисс Диттон положила на стол свою салфетку.

— О моя дорогая, — мягко сказала она. — Вы не можете сделать этого. Вы — наследница этого дома. Вам следует занять переднюю комнату справа от холла. Я уже подумала обо всем… в кладовой пылится прекрасный старинный мебельный гарнитур из кедра. Нам надо снять с него чехлы и почистить…

У Пенни слегка опустилась челюсть от удивления.

— Я уже договорилась с папой, что боковая комната будет моей. Моя теперешняя комната стала слишком мала для меня. Да и папа доволен — теперь у него будет место, где можно послушать радио, когда ему не спится. Мне всегда хотелось поселиться в боковой комнате, чтобы быть поближе друг к другу ночью. Дом такой большой, а коридор сбоку и холл такие длинные… мы бы чувствовали себя слишком разделенными друг от друга, если бы я заняла переднюю комнату.

— Я понимаю, моя дорогая, но теперь здесь есть я… совсем рядом. Вам следует поселиться в передней… А я могла бы занять боковую…

— В боковой комнате жила моя мама, — спокойно заметила Пенни. — Некоторое время перед смертью она была инвалидом и поселилась в этой комнате, чтобы кресло на колесах могло свободно проходить на веранду через французское окно.

— О!

Мисс Диттон задумчиво дожевывала последний кусочек кекса. Взгляд ее приобрел странный холодный оттенок, который озадачил Пенни.

— Так что, понимаете…

— Да, понимаю, — ответила мисс Диттон. — Вы закончили? Я могу убирать тарелки?

Пенни, которая в действительности еще не пообедала, торопливо положила салфетку и поднялась на ноги. Будто у нее не хватило мужества продолжать еду, когда мисс Диттон так ясно дала понять, что она достаточно поела.

— Я уберу тарелки, — сказала Пенни. — Мы будем делать все вместе, и если вы приготовили обед…

Мисс Диттон, тоже вставшая из-за стола, неожиданно одарила ее ясной улыбкой.

— Не сегодня, — дружески сказала она. — Если день-другой я буду делать все одна, то скорее освоюсь.

Пенни почувствовала себя в какой-то степени маленькой девочкой, которой сделали выговор. Она подумала о том, что ей тоже следует быть твердой, чтобы сохранить свою независимость.

— Я вас понимаю, — просто сказала она. — И день-другой постараюсь не путаться у вас под ногами… а потом мы подумаем вместе, как нам поделить работу.

— Посмотрим! — живо откликнулась мисс Диттон, смахивая крошки со стола.

Неожиданно Пенни вспомнила о миссис Кук, которая приходила раз в неделю стирать белье. Миссис Кук… большая грузная женщина с одним зубом во рту, с трудом носившая свое тело на тяжелых плоских ногах. Она не станет подчиняться всяким «посмотрим!».

— Папа, наверное, еще не успел рассказать вам о прачке… — мягко начала она.

— Что? Стирка для нас троих? — спросила мисс Диттон спокойно, не поднимая глаз от тарелок, которые она складывала стопой. — Скоро мы сможем обходиться без нее…

— Боюсь, что нет, мисс Диттон. Миссис Кук ходит к Беннетам на два дня, а потом приходит сюда. Она ночует у нас в задней комнате, а затем идет к Джону Дину. Никто из нас не будет ломать порядок, заведенный миссис Кук… если только ради друг друга…

— Но это неэкономно — нанимать лишнего человека только потому, что это устраивает соседей.

— Вы знаете, нам не надо много думать об экономии. Мы можем себе позволить нанять миссис Кук. И потом, мы все ее любим.

Мисс Диттон подняла глаза, и взгляды их встретились. Экономка первой отвела взгляд в сторону.

— В таком случае, миссис Кук придется остаться, не так ли? — дружески просто спросила она. — А кто такой Джон Дин? Вы отвозили ему почту сегодня утром, да?

— Вчера я не успела рассказать вам о нем. Он — друг отца… и наш сосед. — Пенни вдруг обнаружила, что исподтишка отломила маленькую веточку винограда, лежавшего на подносе. Непонятно почему, но ей не хотелось говорить о Джоне Дине с мисс Диттон.

— Он холост? В возрасте вашего отца, я полагаю?

— О нет. Не такой пожилой, как отец… но намного старше меня. — Последние слова прозвучали с легкой тоской в голосе. — Ему… — она хотела сказать «двадцать девять или тридцать», но тут вспомнила, что Джону было столько же лет, сколько и мисс Диттон. Ей не хотелось быть нетактичной и напоминать мисс Диттон о ее годах.

— Он и мой друг тоже… — закончила она неубедительно. Потом добавила: — О нет, Джон не женат. И никогда уже не женится. Он слишком поглощен своим Стоунвиллом. Возможно, в воскресенье вы его увидите… — Она заторопилась, чтобы не видеть тот оценивающе-задумчивый взгляд, мелькнувший на долю секунды в глазах мисс Диттон. — Отец, старый мистер Беннет и Джон всегда проводят воскресенья вместе. Иногда здесь, иногда в их усадьбах.

— В таком случае мы должны приготовить что-нибудь особенное для вечернего чая…

— О, пока не стоит беспокоиться, мисс Диттон. Они никогда не бывают уверены до последней минуты, где будут…

— Придется нам внести в это свой порядок, вы так не считаете? Встречаться друг у друга по очереди.

Ее холодные глаза, должно быть, уловили смешанное чувство ужаса и негодования на лице Пенни. И прежде чем та смогла что-либо ответить, она резко переменила тему разговора.

— Меня зовут Люсиль. Я думаю, было бы неплохо, если бы вы называли меня по имени. Пожалуйста, зовите меня так.

Пенни была настолько обескуражена, что не могла найти ответа. По какой-то непостижимой для нее причине, она не могла обратиться к мисс Диттон по имени. Пенни не могла поверить, что сама она была неприветлива и озабочена тем, что с неохотой встретила известие о том, что в Бинду с ними должен был жить еще один человек.

Она сконфуженно пробормотала:

— Когда мы поближе узнаем друг друга… — И убежала в сад.

Георгины заканчивали свое цветение. Скоро появятся хризантемы. А потом не будет ничего до тех пор, пока весной не покроются душистыми цветами кусты роз.

Она подумала о том, стоит ли сажать бледно-желтые нарциссы и справится ли она с помидорной рассадой. Вид отдаленных зеленеющих пастбищ и бурая земля, покрытая стерней ржи и пшеницы, принесли успокоение.

«Я привыкну к этому, — подумала она. — Она в самом деле добрая и знает свое дело. Если отец не скажет ей… тогда придется это сделать мне… что мы так долго жили одни, что привычки наши устоялись. По крайней мере, у отца. Он не пожелает, чтобы им руководили, даже если это такой спокойный и знающий человек, как мисс Диттон. И я должна быть справедлива к ней… она действительно спокойна и знает свое дело. Если бы она повысила голос и начала будоражить всех вокруг, мы бы возненавидели…»

Она не знала почему, но когда ей самой хотелось быть доброй и дружелюбной, она думала о том, что было нечто безжалостное в манере мисс Диттон, отчего в сердце проникал неприятный холодок, как от прикосновения холодных пальцев. Будто она сама чего-то боялась.

Но как можно было бояться такого существа, как мисс Диттон? Она была тихой и непритязательной… и услужливой…

Пенни как раз вышла из-под тени деревьев, когда услышала, что мисс Диттон зовет ее с задней веранды.

— Телефон, Пенни! Вас спрашивает молодой человек. По крайней мере, голос у него совсем молодой.

Пенни поспешила по дорожке, взбежала на веранду и повернула в холл, где на столике стоял аппарат.

— Алло! Пенни у телефона.

— Алло! Отгадай, кто это?

— Росс! — Пенни издала пронзительный вопль восторга и повалилась в тростниковое кресло рядом со столиком. — Росс, дорогой! Откуда ты свалился?

— Витал высоко в облаках, но теперь опустился здесь. Как Райский уголок?

— Ты имеешь в виду Грин Вэлли? Теперь, когда ты вернулся, еще более восхитителен. Когда ты прибыл?

На другом конце провода был Росс Беннет. Два года назад его отправили учиться фермерству к дяде, у которого была племенная ферма в другом штате. Теперь его «высылка» закончилась, и он вернулся на отцовские пастбища.

— Я воскрешу это мертвое и живое место, Пенни, — обещал он. — Мы тут позабавимся.

— Когда? Как скоро? А что мы будем делать?

— Я дам тебе знать, старушка, когда все обдумаю. А теперь я хочу позвонить всем и предупредить их.

— Я догадываюсь об этом. Ты уже позвонил Гвендолин? А Джойсу Колкихоуну?

— Нет. Они у меня следующие на очереди. Ну пока, старушка. Жди моего звонка.

Пенни положила трубку и, улыбаясь, уставилась на ноги. Мисс Диттон прошла через холл.

— Кажется, вы пользуетесь успехом, — заметила она с улыбкой. — Кто-то из ваших ровесников, насколько я понимаю? Может ли такое быть, что у вас есть молодой человек?

— О боже, нет. Это Росс Беннет. Он может быть чей угодно молодой человек. Я рада, что он вернулся. Он живет так близко… будет с кем поболтать. Хотелось бы мне, чтобы он приехал…

— Может быть, завтра?

— С Россом никогда ничего нельзя планировать заранее. Он может приехать в любой день, но может не появляться месяцами, — Пенни вздохнула. — Я полагаю, ему придется засучить рукава, коль скоро он вернулся. Старый мистер Беннет — человек вспыльчивый в некотором роде. Вот почему Росс поехал учиться у своего дяди. У отца он бы не научился, — Пенни улыбнулась мисс Диттон. — Не могу сказать, что обвиняю его… но Росс тоже бывает иногда очень эгоистичным.

— Возможно, нам организовать здесь нечто вроде…

— А почему бы и нет, — охотно поддержала ее Пенни. — Это было бы забавно. Мы, бывало, танцевали на западной веранде… вот почему пол там блестит, как полированный.

Она с благодарностью посмотрела на мисс Диттон. Какое облегчение, что мисс Диттон не возражала против веселой вечеринки. Вид у нее такой, будто она желала этого… будто вечеринка могла доставить ей удовольствие.

— Ваша тетя Изабелла страстно желала, чтобы Бинду вновь стала центром светского общества, — сказала мисс Диттон. — Она рассказывала мне, что раньше жизнь в вашем доме била ключом, люди приходили и уходили… много званых вечеров…

Взгляд Пенни переметнулся к двери из холла на веранду, откуда открывался прекрасный вид на сад и отдаленные пастбища.

— А вот и отец… — сказала она нерешительно. — Он перестал бывать в обществе с тех пор, как умерла мама. Ему может не понравиться эта идея.

— О, я думаю, нам удастся все уладить, — весело сказала мисс Диттон. — И тетя Изабелла на нашей стороне…

Пенни слегка насторожилась. Мисс Диттон как будто претендовала на тетю Изабеллу, как на собственность.

С угла дома донесся звук шагов, затем тяжелая поступь, будто кто-то поднялся на веранду.

— Это мистер Бартлетт. Я приготовлю ему чашку чая. — Мисс Диттон поспешно удалилась в сторону кухни.

Мистер Бартлетт прошел по боковому коридору и повернул в холл.

— Ну Пенни, как дела? — поинтересовался он.

— Очень хорошо, папа. Я не побежала приготовить тебе чай, потому что мисс Диттон заявляет, что это ее обязанность. Ты не возражаешь?

Держа курительную трубку в руках, он наклонился, чтобы поцеловать дочь в щеку.

— Вовсе нет… если это доставляет ей удовольствие… и если она сумеет приготовить такой чай, какой я люблю. Боюсь, я излишне суетлив. Ношусь со своим чаем, как курица с яйцом.

Удивительно быстро вернулась мисс Диттон с чайным подносом.

— В кабинете, мистер Бартлетт? Или на веранде?

Но тут вмешалась Пенни.

— Папа всегда пьет чай в кабинете… и в одиночестве. Видите ли, тогда он может немного вздремнуть. Мы всегда делаем вид, что это не так, и он просто хочет тишины и покоя перед тем, как принять душ. Но он не спит после обеда. Не так ли, папа?

Мистер Бартлетт улыбнулся дочери.

— Возможно, это привычка, от которой мне следует отказаться теперь, когда в нашем доме появилась компания, — со значением подчеркнул он.

— Чепуха, — ответила Пенни. — Мисс Диттон вовсе не желает ломать твой образ жизни. Кроме того, мне надо приготовить твои полотенца…

Мисс Диттон, которая стояла в дверях кабинета, повернулась… все еще с подносом в руках.

— Я положила полотенце для мистера Бартлетта, — сказала она. — Одно из тех больших мохнатых…

Пенни пришла в замешательство. Она не последовала за отцом и мисс Диттон в кабинет, а прошла в конец бокового коридора к шкафу с полками для белья. Из груды полотенец она достала два цветных, полосатых.

Она услышала, как весело щебечет мисс Диттон, наливая чай отцу. Потом зазвонил телефон, и мисс Диттон пошла ответить на звонок. Вскоре до Пенни донесся голос отца, и она поняла, что он разговаривает с Джоном Дином.

— Это не я нарушила его недолгий сон, — сказала мисс Диттон, входя на кухню. — Это телефон. Такой приятный голос на другом конце…

В глазах мисс Диттон мелькнуло любопытство. Непонятно почему, но Пенни не могла заставить себя сказать, кто это. Ей хотелось воздвигнуть стену вокруг Джона и краской начертить: НЕ ПРИКАСАТЬСЯ. ДЖОН ПРИНАДЛЕЖИТ СТОУНВИЛЛУ И НАМ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН.

— Понравился отцу чай? — поинтересовалась она.

— Я налила ему чай точно так, как он любит. Однако он не слишком вежлив. Если он будет долго разговаривать по телефону, чай совсем остынет.

Пенни все еще стояла, держа перед собой полотенца, будто защищалась от чего-то.

— Он любит крепкий чай и немного молока, — сказала Пенни.

— Я знаю, — ответила мисс Диттон. — Видите ли, я из тех, кто все примечает. Сегодня утром я специально следила за тем, как он наливает чай, чтобы знать, что он любит…

— Вы извините, — упорно продолжала Пенни, — но папа не любит мохнатые банные полотенца. Он всегда пользуется двумя… и не очень большими.

— Он не возражал против большого полотенца. Большое полотенце — это и в самом деле так чудесно. Кроме того, это вдвое уменьшит количество белья в стирке.

— Но миссис Кук ничуть не возражает. Она всегда шутит над папиными полотенцами. Мы всегда покупаем для него одинаковые… эти…

Мисс Диттон даже не взглянула на них. Она подошла к плите и подняла крышку кастрюли. Она стояла спиной к Пенни.

— А что если нам оставить большое полотенце — посмотреть, что из этого выйдет? — беспечно спросила она. — А… он пошел пить чай. Будем надеяться, он не слишком остыл.

Она повернулась и посмотрела на Пенни. Лицо ее выражало любопытство.

— Я не думаю, что ваш отец будет жаловаться на полотенце. — У Пенни вновь возникло ощущение леденящего страха, которое она уже испытывала сегодня. Она подумала о том, что если сейчас она уступит, это будет моральное предательство… и что потом ей придется уступать всегда.

И она решила твердо стоять на своем.

— Я тоже уверена, что он не будет жаловаться. Он не из таких. Возможно, отец и я немного избаловали друг друга… но, в самом деле, нет ничего плохого в том, что у нас есть свои привычки. Мне бы не хотелось менять их. Я думаю, папа имеет на них право. Это было бы нарушением порядка.

Мисс Диттон невозмутимо улыбнулась.

— Стоит ли так драматизировать эту ситуацию с полотенцами? — весело спросила она. — Однако посмотрим.

Холодная рука опять сжала сердце Пенни.

Настаивать на своем было бы проявлением невоспитанности и невежливости. Кроме того, у нее возникло странное чувство, будто за этим спором о полотенцах стоит нечто большее. Телефонный звонок безымянного абонента повис в воздухе подобно вопросу. Мисс Диттон хотелось узнать, кто это был… а Пенни ей не сказала. Теперь Пенни была за это деликатно наказана.

— Что ж, пусть папа выбирает сам, — сказала она и вышла из кухни, чтобы повесить полотенца в ванной комнате рядом с тем, мохнатым.

Когда час спустя она пошла к шкафу с бельем, чтобы взять полотенце для себя, то обнаружила, что в стопе, где лежали полосатые полотенца, были и те два, приготовленные ею для отца. Отец все еще находился в ванной комнате, поэтому она знала, что он не мог положить их обратно в шкаф.

Пенни стояла, глядя на полотенца, как она смотрела бы на перчатку, брошенную, как вызов.

К вечерней трапезе мисс Диттон приготовила такое блюдо, к которому не смог бы придраться даже гурман. И опять стол был элегантно накрыт. И опять можно было отметить экономность, которую иначе, как скупостью, не назовешь по сравнению с той расточительностью, к которой они привыкли. Мистер Бартлетт с удовольствием съел жареную баранину, яблочный пирог со сливками и, казалось, не заметил того, что, хотя они и были сыты, стол оказался необычно пуст до окончания обеда.

Пенни, все еще пытаясь проявить твердость, во время еды поддерживала только формальный разговор. Мистер Бартлетт, всегда сдержанный и спокойный за едой, только изредка вступал в их беседу. В первый раз он очень любезно поинтересовался, как они провели день. Затем добавил, что недавно говорил по телефону с Джоном Дином и что они решили завтра вместе перегнать овец на другое пастбище.

— Мне очень хочется познакомиться с мистером Дином, — тихо произнесла мисс Диттон. — У него очень приятный и добрый голос.

— Так оно и есть на самом деле, — с теплом отозвался мистер Бартлетт. — Первоклассный фермер. Самый лучший в округе, что касается разведения овец… и у него настоящее чутье на проведение различных экспериментов по выращиванию урожая.

После обеда Пенни помогла мисс Диттон отнести тарелки на кухню. Потом мисс Диттон мыла посуду, а Пенни ее вытирала. Они весело обсуждали предложение Росса Беннета «позабавиться» и то, в какую форму это может вылиться. Но каждая из них думала об одном — о человеке, имя которого не произносилось. Только они не осознавали это.

Когда работа была закончена и кухня засияла чистотой, Пенни спросила у мисс Диттон, что бы ей сейчас хотелось: читать, шить или слушать радио.

— А вы что собираетесь делать? — поинтересовалась она в ответ.

— Сегодня займусь альбомами газетных вырезок. У меня такое настроение. К тому же я уже целую неделю не прикасалась к ним.

— Альбомами газетных вырезок?

— Да. Я собираю вырезки по трем темам, — объяснила Пенни. — Музыкальные обозрения из «Морнинг Геральд». Исторические фотографии и заметки, я имею в виду местную историю. А в третьем альбоме вырезки об овчарках.

Мисс Диттон улыбнулась.

— У вас такие разносторонние интересы, — сказала она.

Они вышли из кухни и пошли по направлению к малой гостиной в передней части дома. Пенни включила свет и указала мисс Диттон на уютное кресло в углу.

— Располагайтесь поудобнее. Я не буду возражать, если вы хотите послушать радио, и не буду шуметь, если вы предпочитаете почитать.

— Я думаю, что предпочла бы понаблюдать за вами. Я даже могу помочь.

Пенни открыла небольшой шкаф. На книжной полке лежали большие альбомы газетных вырезок. На полках повыше стояли коробочки с картотекой, а на них — еще не использованные вырезки.

— Можно посмотреть? — спросила мисс Диттон, протягивая руку к альбомам.

— Пожалуйста, если хотите. Тот, нижний, о Грин Вэлли и первых поколениях Беннетов, Динов и Бартлеттов. Глава о Динах заканчивается отцом Джона. В действительности он был доктором, но никогда не занимался практикой. Его гораздо больше привлекало фермерство.

Ну вот! Наконец-то она узнала что-то о Динах!

Долгое время они сидели молча. Мисс Диттон сосредоточенно изучала исторические сведения о Грин Вэлли, а Пенни аккуратно обрезала края новых заметок и складывала их стопой.

Наконец мисс Диттон подняла голову. В глазах ее блестел огонек любопытства.

— Как это все интересно, — сказала она. — Я и не предполагала, что Грин Вэлли стоит этого… например.

— Просто вы еще не знаете Грин Вэлли, — ответила Пенни. Несколько минут мисс Диттон сидела, наблюдая за быстрыми движениями рук девушки.

— Откуда у вас такая страсть к коллекционированию? — спросила она наконец.

— От мамы, — спокойно ответила Пенни. — Именно она начала альбомы с историческими и музыкальными обзорами. Но она собирала многое. Камни и безделушки, независимо от того, насколько они были ценны. Там, наверху, есть целая коробка, наполненная ими. И письма. Мама ни разу в жизни не выбросила ни одного письма. А она регулярно переписывалась со многими… и хранила все письма.

— Я думала, из них получился большой костер, когда она умерла.

— Нет. Папа к ним не прикоснулся. Когда-нибудь я прочитаю их… но только после того, как не станет папы. Они могут быть своеобразным дневником… или историческим документом.

Мисс Диттон задумалась, но Пенни была занята и не видела ее лица.

— Вполне может быть, — сказала мисс Диттон.

 

3

Кабинет мистера Бартлетта был удобной комнатой, где он любил проводить время. Глубокое и уютное кожаное кресло приобрело за многие годы такой вид, который говорил сам за себя — мистер Бартлетт не желал с ним расставаться, когда находился в кабинете. Он и в самом деле просиживал в кресле долгие часы, когда возвращался домой с поля.

Когда Пенни принесла ему ужин, он вынул трубку изо рта и отложил в сторону «Фармерс Газетт», которую читал. Пенни поставила поднос и пододвинула небольшой стул, стоящий у стола, поближе к креслу отца.

Мистер Бартлетт с нежностью посмотрел на дочь.

— А мисс Диттон не желает к нам присоединиться?

— Нет, папа, она не будет ужинать.

— Приятный был сегодня обед. А, Пенни?

— Да, папа. Но мне хотелось, чтобы, еды было чуть больше.

— Ты осталась голодна? Почему ты ничего не сказала?

— Нет, папа, не голодна. И мне больше не хотелось. Просто я люблю, чтобы на столе всегда что-то оставалось… неважно, хочу я есть или нет.

— Очевидно, в лице мисс Диттон в нашем доме появился очень экономный человек, — доброжелательно сказал он. — Это, должно быть, хорошая черта, и свидетельствует в ее пользу. Уверен, твоя тетя Изабелла одобрила бы это.

— Папа… — мрачно сказала Пенни. — Ты глава нашего дома. Если ты считаешь, что должно быть больше… фруктов и сыра, и печенья… и всякого такого… ты должен сказать об этом. Кто-то же должен направлять мисс Диттон в таких вещах. Вероятно, я не могу.

— Почему, моя дорогая? Ты прекрасно справлялась с хозяйством с тех пор, как закончила школу. С моей стороны не было никаких претензий.

— Тем не менее, я уже больше не хозяйка. Меня «сместили». И я должна смириться с этим. Если я создам трудности для мисс Диттон, начав распоряжаться, ситуация осложнится. Она замечательная хозяйка. Просто есть кое-какие мелочи. Я думаю, вряд ли будет правильно или даже справедливо позволять ей менять наши маленькие привычки.

— Ты имеешь в виду банные полотенца?

— Да, папа. Тебе нравится пользоваться двумя полотенцами. Ты так и должен сказать.

— Видишь ли, я полагаю, что мог бы отказаться от своих маленьких причуд ради покоя в доме.

— Конечно, мог бы, если бы покой находился под угрозой. Но это не так. Дело заключается в том, что один человек хочет сломить волю другого. Я хотела дать тебе два полотенца… а она этого не позволила. Она победила. Полотенца не имеют такого большого значения, но в дальнейшем появится нечто другое. Стоит только раз уступить.

Мистер Бартлетт вопросительно взглянул на дочь.

— О папа… ты должен понять, что я имею в виду.

— Думаю, что понимаю, дорогая. А между тем скажи, находишь ли ты ее приятной собеседницей?

— Да, — задумчиво ответила Пенни. — Она мила и разговорчива. Интересуется людьми. Я вдруг обнаруживаю, что многое ей рассказываю. Я думаю, приятно, когда есть с кем поговорить, если твой собеседник не считает людей, обитающих в Грин Вэлли, скучными.

— Это одна из причин, по которой мы пригласили мисс Диттон. Твоя тетя и я не хотели, чтобы ты замкнулась в нашей усадьбе и тебе не с кем было поговорить…

— Я знаю, — с печалью в голосе сказала Пенни. — Я уступила… я буду умницей. Но, пожалуйста, не позволяй ей командовать нами и не отказывайся от своих привычек.

Брови мистера Бартлетта выгнулись дугой от удивления.

— Командовать? Дорогая, я нахожу, что мисс Диттон очень приятная молодая особа. Сегодня вечером, за обедом, я с удовольствием отметил про себя, что за столом, кроме нас с тобой, сидит еще кто-то. И этот кто-то… как ты сказала… разговорчив. К тому же, с приятной наружностью.

Пенни одним махом проглотила остаток чая. Отец сказал, что может «понять», но было совершенно очевидно, что это не так. Внешность мисс Диттон и ее манеры ввели его в заблуждение. Она почувствовала, как слезы раскаяния от ее недобрых мыслей готовы были хлынуть из глаз.

— Когда прибудет твоя мебель? — спросил мистер Бартлетт, меняя тему разговора и возвращаясь к идее Пенни заново обставить боковую комнату.

— Не знаю, но надеюсь, что скоро.

— Новая комната, новая мебель и возвращение в родные пенаты Росса Беннета должны взбодрить тебя, моя милая. А между тем, я хочу предложить тебе кое-что. Предположим, ты полностью передашь все домашнее хозяйство в руки мисс Диттон на день-другой, а завтра отправишься со мной и Джоном перегонять овец. Мы вернемся вместе на закате солнца усталые и грязные, и ты поймешь, как приятно возвращаться домой, где все прибрано и на столе тебя ожидает обед. Ты увидишь, что приобрела большую свободу, Пенни.

Если настроение Пенни поднялось, то только потому, что она мысленно представила себе овец, лошадей и пастбища, Джона, поднимающего левую руку в молчаливой команде, и Беппи, овчарку, перебегающую с одной стороны стада на другую и подгоняющую овец, вспомнила о долгом и радостном возвращении в усадьбу, когда тени будут падать на склон холма, а от реки начнет подниматься туман.

Затем ее мысли вновь вернулись к мисс Диттон. Это будет отступление от ее принципа, от намеченного плана действий. Не подумает ли мисс Диттон, что Пенни пошла на попятную? Правильно ли она поступит? Не пожалеет ли об этом?

— Наступит день, когда Бинду будет принадлежать тебе, — сказал мистер Бартлетт. — Ты должна узнать о нашей усадьбе как можно больше… пока я жив.

— О боже, папа, тебе всего сорок пять. Ты еще молодой. Ты проживешь еще сотни лет.

— Я полагал, ты считаешь мисс Диттон и даже Джона, которым почти тридцать, уже старыми.

— Это другое дело.

Мистер Бартлетт набил табаком последнюю за этот вечер трубку.

— Женская логика… — улыбнулся он.

На следующее утро, прежде чем покинуть усадьбу, мистер Бартлетт имел еще один телефонный разговор с Джоном Дином о том, как им лучше перегнать две отары овец. После обсуждения Джон предложил им вернуться потом в Стоунвилл на «деревенский» обед.

— Это предоставит мисс Диттон полную свободу. Она отдохнет от хозяйства и от нас, — сказал мистер Бартлетт. — Как ты считаешь, Пенни?

— Мне нравится идея Джона о деревенском обеде, — ответила девушка. — Никто не умеет жарить мясо так, как он.

Она была рада побывать в Стоунвилле, так как любила этот большой старый дом. А когда опускался вечер, Джон разводил большой огонь в камине.

Когда мистер Бартлетт рассказал мисс Диттон об их планах, она весело улыбнулась и сказала:

— Замечательно. Теперь у вас будет возможность настоятельно пригласить мистера Дина и мистера Беннета к нам на ужин с чаем в воскресенье. Я постараюсь приготовить для них что-нибудь особенное.

— Прекрасная идея, — обрадовался мистер Бартлетт. — Не забыть бы пригласить Джона. Пенни… напомни мне, пожалуйста.

Пенни ничего не говорила отцу, пока они спускались со склона холма по направлению к реке, пересекали деревянный мост, продолжали свой путь вверх по другому холму к известняку через обширное пастбище, откуда надо было перегнать первую отару. Пенни думала о том, что мисс Диттон все решила сама — мужская троица должна была встретиться в Бинду в следующее воскресенье. Она опять сделала по-своему. И так просто.

«Ну вот… опять я об этом», — подумала она с улыбкой и тут же решила во что бы то ни стало забыть о своих домашних проблемах и как можно лучше провести время. Как только они миновали участок земли, прилегающий к реке, она пустила лошадь в галоп. Ей казалось, что сердце выскочило из груди и летит впереди нее.

— Мчись во весь опор! — радостно крикнула она.

Свежий утренний воздух подействовал на нее бодряще, и, так как настроение ее поднялось, она простила мисс Диттон. Как чудесно было оставить на время дом… ехать верхом… следить за овцами вместе с отцом и Джоном.

Лошадь взяла препятствие и ловко опустилась в клевер. Пенни направила ее легким галопом вдоль по дороге, ведущей к границе между Стоунвиллом и Бинду. Она увидела поднимающегося от реки Джона. Он ехал на лошади шагом, и она догадалась, что он скручивает себе папиросу.

«Мы должны приехать вовремя, — подумала она, — иначе Джону не понравится…»

Пенни сдержала лошадь и хорошо тренированным жестом заставила ее перемахнуть через изгородь. Теперь она была на земле Стоунвилла. Она осадила лошадь и подождала, когда приблизятся Джон и Беппи.

Джон в упор смотрел на нее. Он почти улыбнулся… но не совсем. Он знал, это потому, что, с одной стороны, ему хотелось приветствовать ее, но в то же время он был немного сердит на нее за то, что она прыгнула через калитку Стоунвилла, а та нуждалась в ремонте. Никто не станет прыгать через сломанную калитку, если только не будет абсолютно уверен в себе и своей лошади. Он все равно скажет, что это была его калитка, и она не могла перескочить через нее. Но ей, в свою очередь, не хотелось быть упрямой и делать то, к чему неодобрительно относился Джон. Его неодобрение было почти осуждением. Она не могла противостоять ему.

— Доброе утро, Пенни.

— Ты не будешь ворчать на меня за то, что моя старушка не задела верхнюю перекладину?

— Зачем же? Ведь она же не сбила ее, не так ли?

— Можно мне поговорить с Беппи?

— Мы бы все очень удивились, если бы ты этого не сделала… — медленно выговорил Джон.

Пенни соскочила с седла и протянула руки. Беппи бросилась к ней, чуть не сбив Пенни с ног. Она крепко обняла овчарку, и собака с восторгом лизнула ее в лицо.

— Нельзя ли мне взять с собой Беппи и потренировать броски? Пожалуйста, Джон?

— Похоже на то, что у человека отнимают его лучшего друга, Пенни.

— Она не тренировалась уже десять дней. Она все забудет.

Джон посмотрел на девушку и на собаку. Взгляд его смягчился, но он быстро спрятал глаза за облаком табачного дыма.

— Надеюсь, Пенни, тебе не придет в голову идея принять участие с Беппи в той же Королевской выставке, на которую ты стремишься попасть с Уинтер?

Уинтер была кобылой Пенни… ее назвали так в честь чемпиона мира по прыжкам в высоту.

— Ты читаешь мои мысли, точно книгу… — сказала она с улыбкой. — Если у меня и не было такой идеи, то теперь ты мне подал ее сам.

— Она не давала тебе покоя вот уже несколько недель, а я просто выразил ее словами.

Мистер Бартлетт чуть опоздал и не присутствовал при их утреннем разговоре. Теперь он нагонял их.

— Доброе утро, Джон!

— Доброе утро, Барт!

Впервые за все время на лице Джона появилась улыбка.

— Вы пришли с девушкой, а я с собакой. Вот только не знаю, как мы справимся с овцами.

— Работа есть работа, Джон, — сказал мистер Бартлетт, вынимая трубку из кармана рабочих брюк. — Отдавай приказания. Я позабочусь о том, чтобы девушка и собака тебя слушались, — и он понимающе улыбнулся Пенни.

— Я знаю, вы считаете, что опять потакаете моим желаниям, — сказала Пенни. — Мне надоело это слово. Вы оба и тетя Изабелла как будто не знаете другого слова. Следовательно, и мисс Диттон.

— Между прочим, как мисс Диттон? — медленно спросил Джон.

Пенни говорила только в шутку. Свежее утро, быстрая езда, а теперь еще и Беппи несколько развеселили ее.

— Чудесно, — ответила она. — Замечательная хозяйка и великолепный повар.

— Очень милая, — осторожно добавил мистер Бартлетт. — Кстати, Джон, есть предложение встретиться у нас в воскресенье и отведать ее стряпню.

— Если она такая умница, я не стану мешкать.

— Так можно мне потренировать Беппи, Джон? — умоляла Пенни. — Мне понадобится не более получаса. Обещаю догнать вас прежде, чем вы доберетесь до болот.

Джон почесал затылок кнутом.

— Перескакивая через все заборы, да? А что ты имеешь в виду, когда говоришь «полчаса»? Полчаса мужских или женских?

— Всего три прыжка. Слово чести, — ответила Пенни.

Джон посмотрел на мистера Бартлетта и пожал плечами.

— Насколько я понимаю, нам придется сказать «да», Барт?

— Вся ответственность за решения ложится на твои плечи, молодой человек… мне остается только присоединиться.

Пенни приняла их согласие как само собой разумеющееся и вскочила в седло.

— Я могу взять трех овец с нижнего участка? Я верну их на место, как следует закрою все ворота… и так далее и тому подобное.

Джон выглядел как мужчина, которому ничего не оставалось, как галантно смириться с поражением.

— Можешь, — ответил он. — Стоунвилл в твоем распоряжении.

Обещанные Пенни полчаса действительно оказались женскими, так как половина этого времени у нее ушла на то, чтобы взять овец с нижнего участка. Беппи следила за остальными. Пенни вовремя вернула овец на место, но теперь она знала, что мужчины доберутся до болот раньше нее.

Она пустила лошадь галопом вверх по холму, стараясь нагнать отца и Джона, а затем стала медленно спускаться по нему. Отсюда ей были видны оба мужчины, направляющие овец в сторону раскола, построенного между двумя болотами.

Джон не поприветствовал ее и даже не взглянул в ее сторону.

— Мы добрались так далеко без помощи собаки, — сказал мистер Бартлетт. — Пенни, ты наигралась, ну а теперь последи, чтобы овцы не попали в южное болото. Я вижу, Джон пытается загнать их в раскол с помощью Беппи. Мы с Джоном присмотрим за ними с двух флангов.

Пенни повернула Уинтер и пустила рысью к указанному месту. Джон не спеша заходил сзади, а мистер Бартлетт спокойно ехал с другого края. Но именно Беппи завершила дело.

Джон свистнул, и она послушно побежала за ним. Он наклонился с седла и ласково заговорил с ней.

— Замечательная у тебя собака, Джон, — сказал мистер Бартлетт, приближаясь к нему.

— Как и кобыла у Пенни — отозвался Джон. — Она хорошо прыгает… но в округе Грин Вэлли слишком много сломанных калиток. Будет стоить большого труда натренировать ее должным образом…

— Или починить калитки, — заметил мистер Бартлетт с затаенной улыбкой.

Оба молчали, глядя на то, как оставшаяся часть овец исчезает за забором отведенного для них места.

Беппи подгоняла их с одной стороны, а Пенни — с другой.

Мистер Бартлетт вынул трубку, а Джон скрутил себе папиросу.

— Я полагаю, Пенни и собака могут продолжить дело и без нас некоторое время, — сказал мистер Бартлетт, бросая несколько странный взгляд в сторону Джона.

Джон смотрел на них из-под полей шляпы. Он немного прищурил глаза, всматриваясь вдаль.

— Она очень хорошо ездит верхом, — сказал он.

— Росс Беннет вернулся. Ты, наверное, слышал? — спросил мистер Бартлетт.

— Да, вчера. Довольно неожиданно, не так ли?

— Это похоже на Росса. Он непостоянен, — дал ни к чему не обязывающий ответ мистер Бартлетт.

Джон промолчал.

— Конечно, он обучался многому… верховой езде… тренировке гунтеров… там, в Южной Австралии. У Оливера Беннета лучшие племенные фермы.

Джон сделал глубокую затяжку и поднял поводья. Он по-прежнему молчал. Мистер Бартлетт не спеша продолжал:

— Конечно, Росс несколько легкомысленный парень, но он должен знать свое дело. Не думаю, чтобы Беннет отправил его учиться, не подготовив к этому. Они знают, что хотят.

— Ты хочешь, чтобы Росс Беннет обучал Пенни? — спросил Джон наконец.

— Понимаешь, я как раз думаю об этом. С одной стороны, неудобно избегать соседей. И потом, зачем уезжать из дома? Значительно проще, когда все под рукой.

— Он должен знать свое дело. И знать хорошо, — задумчиво произнес Джон.

Мистер Бартлетт понял, что Джон в этом вопросе ему не советчик. Он почувствовал себя неловко, когда добавил:

— Пожалуй, я соглашусь на это.

— Ей надо учиться, — спокойно сказал Джон.

Вдалеке от них ярким пятнышком мелькала Пенни. Неожиданно ее лошадь понесла галопом и ловко перескочила через высокий проволочный забор, разделяющий Стоунвилл и Бинду.

Мистер Бартлетт, возвращаясь взглядом к Джону в ожидании, что он скажет, заметил, как его рука в кожаной полуперчатке крепко вцепилась в поводья, а губы на какую-то долю секунды плотно сжались. «Возможно, я относился несколько безответственно к ее прыжкам, — подумал он. — Не часто Джон бывал чем-то обеспокоен».

К тому времени, когда они добрались до забора, Пенни и собака закончили загонять овец.

— Половина работы сделана, — сказал мистер Бартлетт, выбивая трубку. — Где мы устроим ланч? Прямо здесь или поедем в Стоунвилл?

Пенни присоединилась к ним.

— В Стоунвилл, — сказала Пенни. — Там растет такое замечательное огромное ореховое дерево у ворот усадьбы. Кроме того, есть каменная плита, на которой можно приготовить чай.

— А как насчет корзиночки с провизией? — с улыбкой спросил несколько смягчившийся Джон.

— Мы даже не знаем, что в ней, — ответила Пенни. — Я оставила ее у калитки в заборе. Я думаю, было бы неплохо… но я не знаю, сколько там еды, — добавила она с унылым видом.

— У меня есть кое-что, — предложил Джон.

— Я намерена перескочить через забор, — вызвалась Пенни, — так что разведу огонь.

Она искоса взглянула на Джона, боясь натолкнуться на его неодобрение.

— Если ты сама предлагаешь… — сказал он. — Отправляйся, а мы посмотрим на твой прыжок сзади.

Пенни слегка вскинула голову, прежде чем пустить лошадь галопом.

 

4

Пенни уже развела огонь, когда мужчины, пустив лошадей кентером, не спеша добрались до усадьбы.

Корзиночка с ланчем была открыта, и Пенни разложила ее содержимое на слегка откинутой назад крышке и на дне корзиночки. В ней были три салатовых листа, каждый величиной с тарелку для супа, и на каждом из них соблазнительно громоздились холодное мясо, помидоры, огурцы и салат из редиса. В отдельной коробочке лежали нарезанные яблоки, ананасы и апельсины для тех, кто предпочитал сладкое. Целая груда основательных сандвичей была завернута в целлофан. Внутри корзиночки она обнаружила пластиковую коробочку с консервированными фруктами и баночку со сливками. Пенни уже расстелила на земле небольшую скатерть, на которую поставила тарелочки для пикника и разложила приборы.

Джон соскочил на землю и застыл, разглядывая приготовленное.

— Ваша мисс Диттон, должно быть, считает нас истинными джентльменами, когда мы отправляемся на работу в поле. Если она не изменится, то, без сомнения, перевоспитает нас.

— Ну что, Пенни? — спросил мистер Бартлетт с улыбкой. — Я думаю, наша мисс Диттон, в конце концов, славный малый…

— Я тоже так думаю, папа. После сегодняшнего… я перестану беспокоиться. Пусть занимается домашним хозяйством, а я буду проводить время на пикниках.

Лицо Джона внезапно осветилось улыбкой.

— Придется нам все это съесть… или закопать, иначе в следующий раз мисс Диттон может не угостить нас так замечательно.

После ланча они спокойно лежали на траве, надвинув шляпы на лица. Неподвижная тишина убаюкивала их. Но если мужчины немного вздремнули, то Пенни не сомкнула глаз.

Джону не следует позволять улыбаться такой неожиданной, будто предрекающей беду улыбкой, или пусть делает это чаще, чтобы они к этому привыкли… или пусть не улыбается вовсе… чтобы ни у кого не ныло сердце и не возникало предчувствий!

Стоунвиллское стадо, которое надо было перегнать на новое место, было значительно больше, чем стадо из Бинду. На это у них ушло много времени, и уже спустились сумерки, когда они, сопровождаемые собакой, въехали в окаймленную деревьями подъездную аллею, которая вела к усадьбе Стоунвилл.

Пенни любила Стоунвилл и всякий раз, подъезжая к нему, с волнением ждала того момента, когда окажется на этой величавой аллее, ведущей к большому дому у склона холма. Длинные тени деревьев, падающие на землю в лучах заходящего солнца… открытая дверь, сквозь которую был виден яркий свет в доме… завитки дыма, поднимающегося вверх из каменных труб… все это вместе взятое олицетворяло в ее представлении дом, который ждет своих хозяев.

Из-за деревьев вышел один из работников фермы. Джон окликнул его и велел забрать у них лошадей.

— Для тебя, Пенни, приготовлена передняя комната, — сказал он. — Ты знаешь, где что взять… А мы с Бартом примем душ на мужской половине дома.

Взбираясь по большим каменным ступеням и пересекая веранду, Пенни услышала низкое мычание коровы в поле неподалеку и тихие глухие удары двигателя, стоящего под навесом. Кто-то из работников играл на губной гармонике. Воздух был полон мягких вечерних звуков и ароматов.

— Чудный Стоунвилл… как я люблю тебя! — сказала она.

Через широкий холл Пенни прошла в ванную комнату. Джон многое в ней изменил, и теперь ее блестящий кафель манил к себе усталое тело.

К тому времени, когда она приняла душ, вновь оделась… прошла в комнату для гостей в передней части дома, увидела разложенные на туалетном столике в ожидании ее пудру, крем и расчески, Пенни почувствовала себя бодрой и свежей, будто обновленная кровь заструилась по ее сосудам.

Она расчесала волосы, слегка попудрилась и накрасилась, слыша, как мужчины разговаривают на кухне. Время от времени их беседа прерывалась смехом то ли отца, то ли Джона. Было совершенно очевидно, что им доставляло удовольствие находиться в компании друг друга. Она знала, что лучше оставить их наедине. Джон давно отстранил ее от забот по кухне.

— Когда я прихожу в Бинду, я — гость, — сказал он, — тогда, когда ты приходишь сюда, я иду на кухню.

— Все дело в том… — не раз говорил мистер Бартлетт, — что Джон не любит, когда на кухне суетятся женщины.

Пенни прошла в столовую и села в углу в одном из кресел, обитых темной кожей.

Джон просунул голову в окошко в стене.

— Не хочешь ли налить нам хереса, Пенни?

Пенни подошла к буфету и постаралась налить вино поровну и себе и мужчинам. Сегодня она работала наравне с ними!

Когда отец и Джон появились в столовой, они усердно старались делать вид, что не замечают этого. Джон нес перед собой дымящееся блюдо, а мистер Бартлетт следовал за ним, по-видимому, с горячими тарелками…

— Тушеное мясо, приправленное кэрри. Его приготовил Уонч Ли в летней кухне, — сказал Джон и посмотрел на Пенни с полуулыбкой на губах. — Ты ведь не ожидала, что я угощу тебя жареным мясом, не так ли?

— Мне слишком нравится это блюдо Уонча, чтобы огорчаться, — ответила Пенни. — И все равно, Джон, я обожаю твое жареное мясо.

— В таком случае не буду тебя разочаровывать, но сначала давайте поедим тушеное мясо с кэрри.

Они так и сделали, только Джону приходилось время от времени бегать на кухню, чтобы перевернуть мясо.

— Не знаю, как оно получается у вас таким вкусным и нежным, — сказала Пенни.

— У меня свой рецепт, — ответил Джон.

После мяса подали фрукты со сливками, а потом — кофе.

Пенни сидела, попивая кофе мелкими глотками и прислушиваясь к мужчинам, ведущим серьезный разговор о проблемах фермеров. Она чувствовала легкую усталость, ей было уютно и тепло, так что не хотелось уезжать домой. Стоунвилл был для нее домом.

Она вспомнила, как однажды, будучи еще маленькой девочкой, она потерялась у реки. Доктор Дин нашел ее и усадил перед собой в седло.

— Поедем домой, детка… — сказал он тогда. — Выпьем по чашечке чая.

Пенни сидела здесь, в этой столовой, и, как взрослая, пила чай с доктором Дином. Когда они закончили чаепитие, он сказал:

— Ну вот… а теперь нам пора, маленькая мисси. Надо отвезти тебя в твой другой дом.

Мистер Бартлетт прервал ее воспоминания, предложив отправиться в путь.

— Нам бы хотелось остаться и поболтать, Джон, — сказал он, — но день сегодня, по-моему, был долгим…

Джон послал за их лошадьми и проводил до конца аллеи. Ночь раскинула над ними свой звездный шатер. Высоко поднялась луна, посеребрив все вокруг холодным сиянием. Кроме звуков, доносившихся из дома в Стоунвилле, бескрайняя австралийская ночь была великолепна и тиха.

— Ну что, Пенни, — спросил мистер Бартлетт, наклоняясь с седла, чтобы открыть калитку дома в Бинду, — хорошо ли иметь экономку дома? Как ты считаешь?

— Замечательно, папа. Ты выиграл. А что мы будем делать завтра?

— Завтра… — начал он нехотя, — нам надо закончить новый раскол. Это довольно грязная работа, хотя ты могла бы принести нам чай или ланч…

— Я думаю, пора начинать работы в огороде. В конце концов, было бы несправедливо оставлять мисс Диттон одну каждый день.

Они подъехали к Бинду, и мистер Бартлетт настоял на том, что надо расседлать обеих лошадей.

— Ты ступай в дом, — сказал он. В следующий раз будет твоя очередь расседлывать лошадей.

Входная дверь была открыта, а холл — ярко освещен. Пенни почувствовала запах спирта… или какого-то лака… и удивилась — чем могла заниматься мисс Диттон. Но в этот момент из малой гостиной, где Пенни хранила свои альбомы с вырезками, появилась сама мисс Диттон.

— Как провели день? — весело спросила она, но Пенни не могла не заметить, что голос мисс Диттон, несмотря на оживленный, почти алчущий взгляд, оставался скучным и невыразительным.

— Чудесно, — ответила Пенни. — Надеюсь, вам здесь не было одиноко?

— О нет. Я была занята. У меня был такой день… настоящая уборка…

— Но в доме не было слишком большого беспорядка, — неуверенно сказала Пенни.

— О, дело не в доме, а в мебели. Вы и представления не имеете о том, что я с ней сделала. Соскоблила несколько слоев лака… а потом заново отполировала, натерев до блеска.

Пенни смотрела на мебель с восхищением.

— Просто великолепно. Но это такая тяжелая работа…

— Это еще не все. Подождите, вы еще увидите кедровый гарнитур в кладовой.

С глухим ударом у Пенни опустилось сердце.

— Кедровый гарнитур?

— Да, тот самый, который, по вашим словам, громоздился в боковой комнате. Гарнитур вашей мамы. Вы знаете, прекрасная мебель. И ценная. Не следует оставлять ее в пыли.

Пенни с трудом выдавила из себя улыбку.

Конечно, мисс Диттон действовала из добрых побуждений и, надо было признать, действовала правильно! Этот гарнитур не должен оставаться без внимания! Но как могла Пенни объяснить мисс Диттон, что мамина мебель была священна? Это было нечто, к чему никто не прикасался. Никто.

— Пойдем посмотрим? — пригласила мисс Диттон.

— Да, мне бы хотелось, — у Пенни возникло ощущение, что ноги ее не слушаются, и ей пришлось приложить усилие, чтобы сдвинуть их с места.

— Я сегодня рано пообедала, — без умолку щебетала мисс Диттон, — и еще раз посмотрела ваши альбомы с вырезками. Надеюсь, вы не возражаете? — Она не стала ждать ответа. — Меня очень интересует история Грин Вэлли… и трех семей. Я с интересом прочитала каждое слово.

Они остановились у двери кладовой, и мисс Диттон гордо распахнула дверь.

Вся комната была прибрана, с мебели была стерта пыль. Кедровый гарнитур сиял во всей своей красе. Он так и заиграл при электрическом свете. Пенни трудно было справиться с собой. Воспоминания нахлынули на нее. Она с грустью уставилась на мебель. Просто изумительно!

— Видите? — опросила мисс Диттон. — Не стоит быть такой сентиментальной. Нельзя позволять чувствам брать над собой верх. Невозможно отказываться из-за этого от такой прекрасной мебели! Я понимаю, поначалу это будет причинять вам боль, но потом и вы будете рады.

— Потом? — удивилась Пенни. Мысли ее, преодолев долгий путь, вновь вернулись в эту комнату. Взгляд ее обратился к мисс Диттон. — Не может быть никаких «потом», мисс Диттон. Вы помогли сохранить нечто действительно очень ценное, и я обещаю поддерживать это в чистоте и порядке, но должна попросить вас не говорить моему отцу…

— О да, не волнуйтесь вы! — мисс Диттон подошла к туалетному столику и начала выдвигать и задвигать средний ящик, как бы демонстрируя, как плавно он ходит. — Мистер Бартлетт — практичный человек…

— Но только не в вопросе об этом гарнитуре, — возразила Пенни. — Пожалуйста, позвольте мне решать это, мисс Диттон. Вы и я будем знать, что отныне гарнитур не будет забыт, за ним будут ухаживать, но это останется между нами. И должна добавить, что очень благодарна…

— А этот комод в Сиднее стоил бы не менее ста пятидесяти фунтов. Вы не представляете, каким спросом пользуется мебель такого стиля…

Взгляд Пенни устремился на комод.

— В нем мамины коллекции. Папа никогда не прикасался ни к чему…

— О моя дорогая, не стоит беспокоиться, я все оставила на месте, как это и должно быть. Я почистила только снаружи.

Пенни подошла к комоду и выдвинула верхний ящик слева, где мама хранила коллекции бус, безделушек и всяких причудливых вещиц. Пенни вздохнула почти с облегчением, потом выдвинула правый ящик… где беспорядочно лежали письма, которые никогда не выбрасывались. Так, как их в свое время положила мама.

У Пенни перехватило в горле.

Там, где письма когда-то лежали как попало, заброшенные всеми, теперь воцарился полный порядок. Порядок в понимании мисс Диттон. Они были аккуратно сложены пачками и перевязаны бечевой.

Мисс Диттон пересекла комнату и остановилась около Пенни.

— А, это… — сказала она. — Когда-нибудь вы будете рады воспользоваться ими для ваших альбомов. Я сложила их для вас в определенном порядке. Всего получилось девять пачек… как вы сами успели заметить. В самой большой — разные письма, все остальные я подбирала в соответствии с почерком на конверте. У вашей матери, должно быть, было восемь корреспондентов. Конечно, вот в этой… — она взяла тонкую пачку, — не так уж много писем. Очевидно, эта переписка с каким-то недавним корреспондентом.

Пенни вся напряглась. Молчание ее затянулось. В конце концов даже мисс Диттон обратила на это внимание.

— Надеюсь, вы не подумали, что я открывала и читала их? — спросила она, ужасаясь.

— Разумеется, нет, — ответила Пенни. — Я… извините, мисс Диттон. Для меня это было ударом. Если вы не возражаете, я пойду лягу. У меня разболелась голова.

— Ну конечно, дорогая, конечно. Я дам вам аспирин. Хотите чашечку чая?

— Нет, благодарю… мне ничего не надо. Очень любезно с вашей стороны.

Они подошли к двери кладовой, когда Пенни повернулась и посмотрела на мисс Диттон.

— Пожалуйста… — начала она. — Мне хотелось бы услышать от вас обещание. Ни слова моему отцу.

Мисс Диттон посмотрела на нее, будто хотела произнести в ответ «чепуха», но что-то в лице Пенни заставило ее промолчать.

— Очень хорошо, дорогая, — сказала она ровным голосом. — Если это может сделать вас счастливой, мы можем сказать только о мебели в холле и гостиной.

— В гостиной? — рассеянно спросила Пенни. — Я не знала об этом…

— Ну конечно, с ней было немного работы. Совершенно очевидно, что вы поддерживали ее в порядке. Я только протерла пыль и покрыла лаком.

Они стояли в холле перед кабинетом мистера Бартлетта и в этот момент услышали, как он вышел с веранды в боковой коридор.

— Ну мисс Диттон, как вы провели день? — любезно спросил он, заглянув в холл. — Надеюсь, вам было не слишком одиноко?

Мисс Диттон была небольшого роста, а мистер Бартлетт — высоким мужчиной, и ему пришлось смотреть на нее сверху вниз. Он улыбнулся доброй улыбкой, а мисс Диттон чуть откинула голову, чтобы увидеть его глаза. Лицо ее так и сияло. Да и голос нельзя было назвать невыразительным.

— Я была очень занята. Полировала мебель. Я люблю мебель, особенно старинную, ценную. Что вы скажете о моих успехах, мистер Бартлетт?

Он повернулся и внимательно посмотрел на мебель, прикрыв глаза от слепящего света.

— Слишком большая работа! — заметил он.

— Забот не так уж много, а для меня это удовольствие, — отвечала мисс Диттон. — Пойду поставлю чайник.

Она стремительно удалилась по боковому коридору в сторону кухни.

— Какая приятная и добрая женщина, — сказал мистер Бартлетт, поворачиваясь к дочери. — Ты будешь ужинать со мной, дорогая?

— Не сегодня, папа. Я очень устала. Возможно, тебе составит компанию мисс Диттон, даже если ей не захочется ужинать.

Вероятно, мистер Бартлетт и сам слишком устал, иначе он обратил бы внимание на бледное лицо дочери. Он только похлопал ее по плечу, когда она приподнялась на носках, чтобы поцеловать его в щеку.

— Доброй ночи, папа… и спасибо тебе за чудный день.

— Доброй ночи, Пенни. Я постараюсь почаще брать тебя с собой.

Пенни закрыла за собой дверь комнаты, повернула ключ в замочной скважине и бросилась ничком на кровать.

Действительно ли мисс Диттон вмешивалась в чужие дела? Или что-то случилось с ней самой, и она была неправа?

Пенни признавала тот факт, что всячески сопротивлялась появлению в доме мисс Диттон или кого бы то ни было другого. Она хотела заняться хозяйством сама. Она также понимала, что ревновала отца к тому, что он, казалось, был доволен мисс Диттон как личностью. Однако она не могла поверить себе, что навсегда сохранит это чувство к тому, кто действительно принес с собой уют и облегчение мистеру Бартлетту. Но, даже признаваясь в собственных недостатках, она чувствовала, что за этим стоит что-то еще… нечто неуловимое в самой мисс Диттон, только она пока не могла понять, что именно.

Прикоснуться к письмам ее матери было бестактностью, которую, она была уверена, не смог бы позволить себе ни один из ее знакомых. Ни тетя Изабелла, ни забавная пожилая миссис Беннет, ни миссис Кук… прачка.

Пенни инстинктивно чувствовала, что ни один из них не стал бы так грубо вмешиваться в частную жизнь Бартлеттов.

В таком случае возникал вопрос: делала ли это мисс Диттон намеренно, была ли склонна к тому, чтобы совать нос в чужие дела или была до такой степени нечувствительной?

Пенни понимала, что рядом с ней нет никого, кто мог бы подсказать ей, права она или нет. Конечно, был отец и тетя Изабелла… но они наверняка решат, что она просто все еще сопротивляется появлению в их доме нового человека.

Но был еще и Джон Дин. Да, Джон. Если когда-нибудь ей действительно будет плохо, у нее есть Джон. Он справедлив, хотя бывает и суров. Если она, Пенни, будет неправа, он скажет ей об этом.

Пенни почувствовала, что к ней неожиданно возвращается спокойствие.

 

5

Однако утром оказалось, что у нее вряд ли появится возможность увидеть Джона в этот день. Более того, она чувствовала, что не стоит говорить Джону о своих сомнениях. Возможно, Джон тоже подумает, что это старая история о том, как «две женщины никогда не смогут ужиться в одном доме»!

Пока семья Бинду завтракала, позвонил Джон, чтобы узнать, не надо ли им чего в Грин Вэлли.

— Я полагаю, что Джон хочет посмотреть ротационный рыхлитель, — предположил мистер Бартлетт. — Он настроился на то, чтобы испытать его на небольшом опытном поле.

— В таком случае в воскресенье у мистера Беннета будет пища для спора, — сказала Пенни.

Она огорчилась от того, что Джон уехал в город. Возможно, он заглянет в Бинду на обратном пути. Скорее всего, так оно и будет. Вероятно, он захватит с собой и почту.

Сразу после завтрака мистер Бартлетт исчез в направлении сараев, расположенных неподалеку от реки, а Пенни помогла мисс Диттон убрать со стола и вымыть посуду. Мисс Диттон без умолку тараторила о всяких пустяках. Ей хотелось знать, кто есть кто и почему мистер Беннет будет спорить из-за сева… Или спорным был вопрос о ротационном рыхлителе?

Когда мытье посуды было закончено и кухня заблестела, как новенькая, Пенни сообщила о своем намерении заняться в это утро огородом.

— Да, я знаю, — сказала мисс Диттон. — Я слышала, как мистер Бартлетт отдавал приказание одному из работников помочь вам вскопать грядки.

Конечно, мисс Диттон знает! Не было ничего из того, что не знала бы мисс Диттон!

Пенни рассердилась на себя. А почему бы мисс Диттон и не знать? Что плохого в том, что мисс Диттон будет все о них знать?

Просто забавно, как много она уже знала о них, обо всех и обо всем. Даже о Джоне Дине, с которым еще не встречалась. Она задавала много вопросов о Джоне и Стоунвилле. Пенни старалась вспомнить, как много болтала она сама. Она обнаружила в себе нежелание говорить о Стоунвилле, и возможно, поэтому мисс Диттон приходилось спрашивать самой. Очевидно, она чувствовала это нежелание Пенни.

Сэндс, работник на ферме, который должен был помогать по усадьбе, вышел из сарая с инструментом и попросил Пенни дать указания.

— Пожалуйста, Сэндс, вскопай внизу вдоль забора, — сказала Пенни с улыбкой. — Ты знаешь… как в прошлом году. Это было замечательно, не так ли?

— Да, мисс, овощи были прекрасны. Возможно, то, что я копал, имеет к этому какое-нибудь отношение… но в основном, говорят, это ваши молоденькие пальчики.

— Ты будешь копать, а я заравнивать граблями вслед за тобой, — сказала Пенни.

Не успели они поработать и десяти минут, как оба — и Пенни, и Сэндс — распрямили спины и, заслонив руками глаза от солнца, стали вглядываться в пологий склон холма, сбегающий к реке.

— Кто-то скачет галопом как сумасшедший. Я полагаю, от Беннетов, — сказал Сэндс. — Но скачет по другой дороге, не вдоль реки, иначе гудели бы телеграфные столбы.

Тонкий слух бушмена уловил, что кто-то скачет к ним, хотя еще никто не показался на горизонте.

Минуту спустя над кромкой невысокого холма к югу от долины появился всадник. Пенни напряглась, всматриваясь вдаль. Затем неожиданно широкая улыбка осветила ее лицо.

— Это Росс, — сказала она.

Сэндс вздохнул.

— Догадываюсь, что для вас, мисс Пенни, это означает конец работы. Когда на горизонте возникает Росс Беннет, у всех прекращается работа…

Пенни бросила грабли и побежала вокруг дома к воротам сада.

— Возможно, он ненадолго, Сэндс. Я вернусь, — пообещала она, вытирая руки о хлопчатобумажные джинсы.

Она спустилась вниз по дорожке, помахивая рукой, а затем ей пришлось забраться на перекладину, повиснуть над забором и подождать, пока всадник не спустится с дальнего холма, не перемахнет через забор, отделяющий южные границы Уиджи и Бинду, не переправится через реку, после чего, размахивая широкополой шляпой и громко выкрикивая, как ковбой на диком Западе, не подскачет вверх по небольшой возвышенности к усадьбе Бинду.

Пенни спрыгнула с забора и открыла калитку. Она улыбнулась с истинным наслаждением, когда Росс приблизился к ней.

Лошадь встала на дыбы, как только он натянул поводья. Ее передние копыта коснулись земли как раз в тот момент, когда он соскочил с седла.

«По-прежнему красуется…» — весело подумала Пенни.

— Как ты выросла, Пенни… — он поздоровался с ней за руку, сжав ее с такой силой, что ей стало больно.

Она потрясла рукой и сказала:

— Это похоже на тебя. Чуть не убил меня в первые пять минут после двухлетней разлуки. А я не выросла. У меня тот же рост, какой был, когда ты уехал. А вот ты вырос.

— Ничуть. Я всю свою жизнь был мужчиной что надо.

— Это ты так думаешь, — насмешливо заметила Пенни.

— В таком случае, мы оба стали чуть старше… а?

Он вопросительно смотрел на нее, сдвинув шляпу на затылок. Он не снял ее перед ней, и Пенни рассматривала это как неуважение к себе.

Перед ней стоял высокий, стройный молодой человек довольно дерзкого вида. Он был очень загорелым. Его голубые глаза, выделяющиеся на темном лице, стали чуточку нахальнее, чем прежде, а в манерах появилась некоторая развязность. Он выглядел заметно старше Пенни, хотя в действительности разница в возрасте была небольшой — меньше года.

— А ты неплохо смотришься, старушка, — сказал он. — Черт возьми, да ты похорошела. Прямо как картинка. И как это тебе удалось, а?

— А ты совсем не изменился в лучшую сторону.

Он обнял ее за плечи.

— Я полагаю, из нас получилась бы хорошая пара, — сказал он, затем сдвинул шляпу еще дальше на затылок и оглянулся вокруг. — Как здесь дела? Как папа Бартлетт? Как старина Джон Дин? Все еще женат на Стоунвилле?

— Все в порядке. У папы все чудесно. Джон Дин по-прежнему.

На дорожке из гравия по ту сторону забора послышались шаги, и появилась мисс Диттон.

— Вы еще не сказали ему обо мне, — напомнила она.

Ее слова были веселыми, но в голосе звучала та удивительная невыразительность, которая так угнетала Пенни.

Росс Беннет сдернул шляпу с головы. Пенни представила их друг другу.

— Я уже слышал о вас, — сказал Росс. — В Грин Вэлли только о вас и говорят.

— Обо мне? Кто меня там знает? И что во мне такого нашли, чтобы я стала главной темой для разговоров?

— Любой новый человек в нашей долине — пища для разговоров, — ответил Росс с улыбкой. — В основном, насколько я слышал, говорят, что вы чертовски хорошенькая женщина.

— Чепуха, — сказала мисс Диттон. — Никто меня там не знает.

— Достаточно одного-двух мнений, чтобы поползли слухи. Я полагаю, не один-два, а гораздо больше людей видели вас в Грин Вэлли.

— Это и в самом деле небольшое местечко, не так ли? — сказала мисс Диттон. — Не хотите ли войти в дом и выпить чаю? Я только что приготовила свежие пшеничные лепешки.

— Скажите, вы приготовили свежие лепешки для себя и Пенни. Похоже, здесь собираются кого-то побаловать. Смотрите, не испортите Пенни.

Росс направился следом за девушкой по дорожке. Мисс Диттон с ласковым выражением положила свою руку на руку Пенни.

— Я думаю, она стоит того, чтобы ее немножко побаловать, не так ли? — спросила она лукаво. — Я еще только начинаю. Нам бы хотелось организовывать вечеринки… пикники… и всякое такое, что обычно нравится молодым людям. Вы и представить себе не можете, сколько времени я провела… планируя все это.

Пенни закусила губу. Почему, о почему все так происходит? Совершенно неожиданным и необъяснимым образом мисс Диттон завладела ситуацией. Пенни хотелось бы посидеть и поболтать с Россом или, что лучше всего, сесть на лошадь и галопом поскакать по ту сторону реки. Поболтать обо всем, что произошло в долине за прошедшие два года, услышать, что он скажет в ответ. А вместо этого они будут находиться здесь, с мисс Диттон, и пить чай с пшеничными лепешками.

Пенни слегка встряхнулась и твердо решилась быть более великодушной.

— Да, пойдемте пить чай, — весело сказала она. — Я знаю, мисс Диттон приготовит нам что-нибудь вкусненькое. Она замечательный кулинар.

— Я уже иду, — отозвался Росс, встав между ними и взяв каждую из них под руку, — и ничто меня не остановит.

Мисс Диттон счастливо улыбалась.

— Вы будете просто находкой, когда мы начнем устраивать вечеринки, — сказала она. — Вы должны приходить и помогать мне все приготовить.

— Насколько я понимаю, твой отец ждет тебя. Он хочет возложить на тебя часть дел в Уинджи… — сказала Пенни. — Вряд ли ты будешь свободен, как прежде.

— Не беспокойся об этом, — ответил Росс, сжимая ее руку. Пенни интересно было знать, сжимал ли он и руку мисс Диттон. Это было на него похоже. — Всегда можно найти дорогу через холмы. Помнишь?

Неожиданно для себя Пенни рассмеялась.

— Конечно, помню. Я полагаю, именно это ты и сделал сегодня утром. Просто ускакал верхом на лошади.

— Ничего подобного. Мне дали неделю, чтобы осмотреться, после чего я займусь лошадьми. А, сев на лошадь, я и сам не знаю, где могу оказаться.

Он щелкнул себя кнутом по ноге, но сделал это рукой Пенни. Мисс Диттон повела их в комнату, где они по обыкновению завтракали.

— Я оставлю вас наедине, пока приготовлю чай. Наверное, вам есть о чем поговорить, — и она удалилась в сторону кухни.

Пенни села на уголок стола и слабо улыбнулась Россу. Неожиданно ей показалось, что им не о чем говорить. Если бы здесь не было мисс Диттон, они поспешили бы в дом, шумно разговаривая и споря друг с другом, пока ставили бы чайник на плиту; они пролили бы молоко, рассыпали сахар, увлекшись разговором. Они говорили бы так громко, что не всегда даже слышали бы друг друга.

Пенни очень любила Росса, ведь они вместе выросли. Она не могла сосчитать, сколько горьких и обидных детских ссор было между ними, но и всяких забав тоже! Она знала, он был тщеславен, полон самомнения, но он был другом ее детства. Между ними должно было сохраниться нечто вроде дружбы.

Однако они сидели и молчали, потому что были гостями в собственном доме.

Пенни, решившись быть справедливой, подумала, что дело, возможно, не в том, что они стали «гостями», а в том, что повзрослели на два года.

— Ну давай, начинай, — с усмешкой сказал Росс. — Рассказывай новости. Что здесь произошло из того, о чем я еще не слышал, — он многозначительно посмотрел в сторону кухни, но Пенни сделала вид, что не заметила этого.

— Ну, что же… начнем с Уинтер. Она была еще жеребенком, когда ты уехал. Но она прирожденный прыгун. Никто не учил ее… Однажды она устала ждать меня в Грин Вэлли, тогда ей было около двух лет, отвязалась от перекладины возле станции и ускакала домой. Единственный путь, каким она могла добраться до дома, — перескакивать через заборы и калитки. Я попробовала. Она может брать любые препятствия.

— Если у них это прирожденное… они готовые чемпионы, и не надо их ничему учить, — сказал Росс. — Ты тренируешь ее с тех пор?

— Езжу на ней каждый день верхом. И всегда с прыжками.

— Что ты в этом понимаешь? — насмешливо и беззлобно спросил Росс. — Может быть, ты даже навредила ей?

— Надеюсь, это не так. Возможно, ты сумеешь подсказать мне. Ты, должно быть, помогал с гунтерами своему дяде на его ферме.

— Помогал? Именно я ими и занимался. Вот почему отец намерен передать мне лошадей в Уиджи. Я выходил двух жеребцов, которые смогут выдержать испытание в своем классе на южно-австралийской Королевской выставке.

— Ты не собираешься переправить их через границу?

— Нет. А зачем? Хочешь устроить соревнование?

— Хочу попросить отца позволить мне принять участие в Королевской выставке с Уинтер.

С боковой веранды донеслись звуки тяжелых шагов, затем шум воды в ванной комнате, и тут появился мистер Бартлетт.

— Папа! — воскликнула Пенни и вскочила со своего места. — Я думала, ты целый день проведешь в работе.

— Так бы оно и было, если бы не этот молодой человек… — Он приветливо улыбнулся, когда Росс поднялся, чтобы поздороваться за руку с мистером Бартлеттом. — Мне сказали, что ты здесь, Росс, и мне захотелось перемолвиться с тобой словечком. Ну, как ты, мой мальчик? Выглядишь прекрасно.

— Замечательно, спасибо, сэр. Вы тоже хорошо выглядите. Так и должно быть… с той заботой, которой вы окружены. Они обе готовят для вас, мистер Бартлетт?

Мистер Бартлетт улыбнулся, и так как в дверях в этот момент появилась мисс Диттон, он направился к ней, чтобы взять поднос из ее рук.

— Где его поставить, мисс Диттон? — спросил он учтиво.

Пенни, не задумываясь, прошла к окну, потому что в подобных случаях она всегда разливала чай с того конца стола.

— Вот здесь, с этой стороны, пожалуйста, — сказала мисс Диттон, улыбаясь. — Мы посадим мужчин, по обоим концам стола, чтобы они оба были во главе. Или, по вашему мнению, нам следует сесть за круглый стол, мистер Бартлетт, и сделать всех равными?

— Неплохая идея, — сказал мистер Бартлетт, даже не задумываясь над этим, и поставил стул для Пенни на противоположной от мисс Диттон стороне.

Мисс Диттон села рядом с подносом и сняла стеганый чехол, чтобы размешать чай.

Мистер Бартлетт не заметил, как оба они — и мисс Диттон, и он сам — изменили порядок, существовавший за столом прежде, и мисс Диттон вытеснила его дочь как «разливателя чая».

Глаза Пенни слегка заблестели, и на какое-то мгновение ее взгляд приобрел жесткость.

Она поймала на себе вопросительный взгляд Росса, но была полна решимости не позволять себе выставлять напоказ свои чувства. Для нее была невыносима сама мысль о том, что кто-то в Грин Вэлли узнает, как ей не нравится то, что происходит в Бинду.

Мисс Диттон налила отцу чашку прекрасного чая и подала горячие, смазанные маслом лепешки. Он откусил и одобрительно улыбнулся мисс Диттон.

— Без сомнения, я пришел вовремя, — сказал он. — Там у нас такого нет.

— Если бы вы подождали еще пять минут, то я послала бы к вам Сэндса с корзиночкой.

— Ну и ну! — сказал Росс. — Как насчет того, чтобы погостить у нас недельку-другую?

Брови мистера Бартлетта поползли вверх от удивления.

— Вы очень любезны, — сказал он и повернулся к Пенни: — Как твой чай, моя дорогая? Да ты ничего не ешь.

— Здоровье прежде всего, — сухо сказала мисс Диттон. — Вы еще растете, Пенни. Вам надо есть как можно больше.

— Я не расту, — ответила девушка со спокойным достоинством, хотя внутри у нее все бушевало. Некоторым образом ее превращали в избалованного ребенка, и отец, сам того не ведая, содействовал этому. — Я давно уже перестала расти. Однако ваши лепешки очень вкусные, и было бы нелюбезно с моей стороны не попробовать их.

— Испортится от этого фигура или нет, да? — сказал Росс, подмигнув ей.

Пенни холодно взглянула на него.

— Так вот, молодой человек, — начал мистер Бартлетт, меняя тему разговора, — мне рассказывали, что в Южной Австралии вы занимались дядюшкиными гунтерами?

— Да, сэр. У моего отца появилась идея создать у себя племенную конюшню, поэтому он и послал меня туда.

— Ты тренировал гунтеров?

— Да, с Фелпсом. Пожалуй, он разбирается в — них лучше всех в Австралии.

— Мы разговаривали с Джоном Дином о кобыле Пенни. Он считает, что ее нужно показать знатоку. Ты считаешь себя знатоком?

— Конечно, — ответил Росс. — Дайте мне ее на час, и я скажу вам все.

— Уинтер умеет прыгать, — сказала Пенни, — и для этого не нужно мнение эксперта, папа. Она не может не прыгать. Ты сам не раз это видел.

— Да, дорогая, но я и тебя видел не реже. Чего мне хочется, так это чтобы знаток посмотрел, как ты сидишь на Уинтер. Видишь ли, моя дорогая, если у вас достаточно хорошее сочетание, я подумал, что смогу позволить тебе тренировать Уинтер. Под руководством эксперта, так сказать. Нравится тебе такая идея?

— Папа, мне бы очень хотелось!

— Но это будет означать, что вставать придется очень рано. И каждое утро. Да, Росс?

— Как только начнет светать, — ответил он. — И не уклоняться от тренировок в морозы, когда они наступят.

— Как будто я боюсь морозов, — сказала Пенни и повернулась к отцу. — Так ты поэтому хотел видеть Росса, отец?

— Разумеется, — ответил он с улыбкой. — Я давно об этом думал.

— Так вот, — сказала мисс Диттон с удовлетворенным видом, как будто существовал тайный сговор, в котором она сыграла выдающуюся роль. — С этим все решено. О твоей карьере мы подумаем, Пенни. Следующее, о чем нам надо подумать — как пригласить сюда молодых людей, чтобы устроить танцы на веранде. Что вы об этом думаете, мистер Бартлетт?

Мистер Бартлетт был занят своими мыслями. Он был из тех людей, которые не могли одновременно думать о нескольких вещах и которые медленно привыкали к новой идее.

— Да… во что бы то ни стало, — сказал он нерешительно. — Может быть, нам подождать денек-другой, посмотреть, как пойдут тренировки. А там видно будет.

— А как вы считаете, Росс? — весело спросила мисс Диттон. — Я уверена, вы согласитесь на небольшую вечеринку.

— Я всегда готов развлекаться, только мои родители не согласятся. Все дело в том… что в Грин Вэлли… существует своя особенность… надо, чтобы идея дошла до сознания каждого, если вы понимаете, что я имею в виду. Я уже начал готовить друзей к идее пикника, но мне нужно уговорить отца.

— Мы могли бы сэкономить мистеру Беннету немалую сумму тем, что устроим прием здесь, — решительно заявила мисс Диттон. — Все, о чем мистеру Беннету придется подумать, так это ответить на приглашение.

Пенни поймала взгляд отца, в котором мелькнула тревога.

— Если Росс был первым, у которого возникла такая идея… — начал он задумчиво, почесывая затылок. — Боюсь, мы здесь не привыкли торопиться с решениями, мисс Диттон. Мистер Беннет — один из знатных старожилов Грин Вэлли, и мы, как правило, считаемся с ним в таких вопросах.

Мисс Диттон посмотрела так, будто собиралась сказать «чепуха», но передумала.

— Я вижу, мне придется встретиться с мистером Беннетом, — заявила она.

У Пенни появилось неприятное предчувствие, что ей в своей спокойной и безжалостной манере удастся «уломать» даже мистера Беннета. Если она этого добьется, то будет первым человеком за всю его жизнь, кто сделал это. Пенни смутно представляла себе, почему она должна возражать, чтобы мисс Диттон одержала над ним верх. Очень часто фермеры Грин Вэлли желали, чтобы в кои-то веки «старик Беннет» уступил кому-нибудь.

— Я думаю, все мы ограничены и думаем о своем «статус-кво», — произнесла она, не представляя себе, что высказывает свои мысли вслух.

— Все можно изменить. Надо только сделать это вовремя, — сказала мисс Диттон с милым выражением лица, как будто следовала за ходом мыслей Пенни.

Росс со своей широкой улыбкой переводил взгляд с одной на другую. О Россе как раз нельзя было сказать, что до него медленно доходит. В мгновение ока он понял, что скоро станет свидетелем схватки умов, а точнее, воли, разворачивающейся в Грин Вэлли. Кто окажется сильнее? Это очень забавляло его, почти так же, как и взгляды, которые время от времени бросала мисс Диттон в сторону мистера Бартлетта.

— Ну, мне пора, — сказал он. — Вы извините меня, сэр? Я должен нанести еще несколько визитов.

Пенни вскочила с места и вслед за ним направилась прямо к двери.

— Я провожу тебя, Росс.

Когда они шли по садовой дорожке к калитке, Пенни с нежностью взяла его под руку. Ей хотелось стряхнуть с себя раздражение, которое возникло у нее во время завтрака от самодовольной улыбки Росса.

— У меня сердце трепещет от радости, как только подумаю об Уинтер. Когда мы начнем?

— Завтра утром, в пять часов. Немного работы настроит моего отца на доброе расположение духа. Слушай, Пенни… видимо, мисс Диттон очень активный и деятельный человек. Что ж, удачи ей. К тому же, она чертовски хорошенькая.

— Мне бы хотелось, чтобы ты прекратил так говорить, Росс. Она на много лет старше тебя и может посчитать это невоспитанностью.

— Только не она. Я повидал жизнь, старушка, поэтому вижу, что у нее на уме… ясно, как божий день.

Пенни остановилась и с тревогой посмотрела на Росса.

— Что она задумала, Росс? Она своего рода компаньонка-экономка и явно преуспевает в этом. Что ты имеешь в виду?

В голосе ощущалось предчувствие чего-то дурного. Росс повернулся вокруг и оценивающим взглядом окинул усадьбу Бинду, слегка присвистнув при этом.

— О, Бинду смотрится прекрасно, — сказал он, тайком бросая на Пенни косой взгляд.

В этот момент на веранду вышел мистер Бартлетт и начал спускаться по ступенькам, направляясь к ним.

— Вы обо всем договорились, а? — приветливо спросил он. — Когда начнете?

— Завтра утром, — ответил Росс. — У Пенни есть будильник?

Мистер Бартлетт серьезно посмотрел на Росса.

— Я буду вам очень благодарен, молодой человек. Джон Дин и я уже поговорили обо всем.

В проводах над их головами послышалось слабое гудение. Все трое машинально взглянули вверх, а затем повернули головы в сторону реки.

— Это Джон, — предположила Пенни. — Должно быть, он направляется в Грин Вэлли.

Огромный блестящий «Кастом Лайн», весь в облаке поднимающейся следом за ним пыли, выплыл из-за холма. Росс перепрыгнул через калитку и снял с привязи поводья.

Они стояли и ждали, пока автомобиль свернул с дороги и въехал на аллею, ведущую к саду. Джон, в ослепительно белой рубашке, оттеняющей загар лица и голубизну глаз, высунулся из окна и помахал им.

— Сам Гарри Купер, — цинично заметил Росс — А он, кажется, не постарел.

— Не будь смешным, — ответила Пенни. В облике Джона не было ничего такого, что делало бы его похожим на кинозвезду, и она не намеревалась выслушивать всякие глупые замечания.

— Ну хорошо… не сердись, — сказал Росс. — Я буду по-соседски приветлив.

Джон развернул автомобиль и остановился. Выходя из машины, он снял шляпу и бросил ее на сиденье.

— Привет, — сказал он. Затем после паузы добавил: — Всем привет. — Он посмотрел на Пенни, мистера Бартлетта, потом протянул руку Россу. Они поздоровались.

— Как Оливер Беннет? — спросил он.

— Замечательно. А как я?

— Ты выглядишь прекрасно. Об этом не надо и спрашивать.

— А как Стоунвилл?

— Тоже замечательно.

— Какая восхитительная беседа, — заметила Пенни. — Я тоже прекрасно себя чувствую, Джон… то же могу сказать и о папе.

Мистер Бартлетт закуривал свою трубку. Теперь он вынул ее изо рта.

— Приятно видеть, что этот молодой человек вернулся домой… — сказал он, кивнув в сторону Росса, который вскочил в седло, тем самым высказав отношение к их разговору.

— Мне еще надо многих повидать… — сказал он. — Ну, до встречи!

— Завтра Росс с утра должен заняться с Пенни и Уинтер.

— Как только рассветет, — добавила Пенни.

Джон взглянул на Пенни, потом некоторое время смотрел на Долину, а затем вновь на Росса.

— Он — прекрасный наездник, — произнес он наконец.

— Зайдешь к нам на минутку, Джон? — спросил мистер Бартлетт.

Казалось, настроение Джона стало более непринужденным. К нему вернулась его обычная дружеская манера, и он улыбнулся, покачав головой:

— Мне очень жаль, но я тороплюсь. Начальник станции по телефону сообщил мне о прибытии груза в Грин Вэлли. Еду посмотреть, сколько человек послать, чтобы переправить на место этот рыхлитель.

С веранды донеслось шуршание юбки.

— Может быть, тебе подождать и познакомиться с мисс Диттон? — предложила Пенни.

Сдержанность Джона вновь вернулась к нему.

— Я тороплюсь… — сказал он и повернулся к автомобилю. Он скользнул на свое место водителя и с извиняющимся видом посмотрел на Пенни. — Я немного робею… — добавил он с улыбкой.

— Я не только догадываюсь, я знаю об этом. Но когда-то тебе придется познакомиться с ней.

— Подожди, пока я не надену свой лучший галстук. В воскресенье вечером. Хорошо?

— Да. В воскресенье вечером, Джон, — сказал мистер Бартлетт. — Если Беннет согласится, мы поужинаем у нас.

Джон поднял руку в характерном приветствии, выжал сцепление и включил передачу.

Росс Беннет уже поднимался на дальний холм, но Пенни смотрела не на него. Она наблюдала за большой машиной, набирающей скорость в направлении деревянного моста, чтобы потом свернуть на дорогу вдоль реки.

Мисс Диттон спустилась по ступенькам и присоединилась к ним теперь, когда они повернули, чтобы отойти от калитки.

— Это был мистер Дин? — поинтересовалась она.

— Да. Мне очень жаль, но он был в большой спешке, — ответил мистер Бартлетт. — Однако вы встретитесь в воскресенье. — Он постучал трубкой о забор. — Я возвращаюсь к своим делам. Я вижу, Сэндс помогает тебе копать, Пенни. Если хочешь, можешь взять его с собой в Уиджи хотя бы в первые несколько дней. Может быть, тебе понадобится его помощь. Он может поехать на мерине.

— Я попрошу Сэндса на день-другой, — сказала Пенни. — Это будет здорово.

Внезапно мистер Бартлетт решительным шагом направился по боковой тропинке, которая оканчивалась позади дома. Мисс Диттон стояла, облокотившись о садовую калитку, устремив взор на облако пыли, опускающееся вдоль дороги по ту сторону реки.

— Я видела его только издалека… но он, кажется, красивый мужчина, — сказала она.

— Вы имеете в виду Джона Дина? — спросила Пенни. — О да, это действительно так. Мы все очень любим Джона. Даже Россу он нравится… хотя он никогда в этом не признается.

Бесцветные глаза мисс Диттон в раздумье повернулись к Пенни.

— Почему? — спросила она.

— Таков Росс. У него ко всем есть претензии, даже к самому себе.

— Почему бы ему не полюбить мистера Дина?

— Видите ли, Джон очень трудолюбив, много работает… он не повеса, как Росс. Он серьезный человек, говорит то, что думает… и очень справедливый. Росс непостоянный и несколько небрежный. Росс просто чувствует, что Джон неодобрительно относится к его поступкам, потому что Джон совсем иной. Собственно говоря, я не думаю, что у Джона есть время одобрять или не одобрять кого-либо…

— А что вы сами думаете?

— Я? У меня тоже нет времени думать о людях с этой точки зрения…

Пенни повернулась в сторону огорода.

— А что, если мне пойти вместе с вами и помочь вам. Я вполне могу оставить домашние дела на сегодня, а завтра, пока вы будете у Беннетов, я могла бы вновь заняться мебелью.

Пенни решила, что будет твердо стоять на своем.

— Было бы очень мило с вашей стороны помочь мне, мисс Диттон. Только должна предупредить вас, что очень строго отношусь ко всему, что связано с огородом. Я все люблю делать по-своему… правильно это или нет. Обещайте, что не будете говорить мне, где и что посадить… или как сажать. — Она улыбнулась, чтобы смягчить сказанное. — Иначе мы подеремся, — добавила она.

— Я честно обещаю не говорить вам ни слова. Можете рассказать мне о чем-нибудь. Сначала о мистере Дине и Стоунвилле.

Пенни натягивала свои садовые перчатки.

— А вот пара для вас, если они вам понравятся, — сказала она. — Так что вы хотите узнать о Джоне Дине? О, он друг моего отца. И мой тоже, конечно. Он просто замечательный человек. Мы по-своему связаны с ним. Впрочем, все мы так или иначе связаны друг с другом. Конечно, он намного старше меня и, вероятно, считает меня избалованным ребенком… как тетя Изабелла.

— Ваша тетя Изабелла не думает ничего подобного, — решительно заявила мисс Диттон. — Она только боялась, что вас может подстерегать другая опасность — будучи окруженной людьми старше вас по возрасту, которые многое вам позволяют, вы можете найти удовольствие в том, чтобы потакать своим слабостям и капризам. Но значительно больше она была обеспокоена другим — что вы замкнетесь в своей усадьбе, не увидите никого, кроме соседей, и будете лишены возможности пожить той беспечной жизнью, на несколько лет которой имеет право любая девушка.

Пенни с благодарностью посмотрела на мисс Диттон.

— Да, — сказала она с раскаянием. — Мне не следовало так говорить. Я знаю, она хочет, чтобы я весело проводила время. И я благодарна и вам, и тете Изабелле за саму идею танцев на веранде. Посмотрим, удастся ли и мне одержать верх над мистером Беннетом. Если мы дружно возьмемся за это, то сможем осуществить свои планы, несмотря на трудности.

Какое-то время мисс Диттон смотрела на Пенни в некотором замешательстве.

— Я никак не могу понять, какое отношение имеет мистер Беннет из Уиджи к танцевальному вечеру в Бинду? — спросила она.

— Вы поймете это, когда встретитесь с ним. Это идея Росса, и он знает об этом. Он будет препятствовать проведению пикника в Уиджи. Но в глубине души он будет думать, что это его прерогатива — начинать балы. Он умеет разубеждать людей, и в конце концов они сдаются… только чтобы прекратить с ним спор.

— Ну что ж, — сказала мисс Диттон с видом, который можно было принять за напускное спокойствие, — мы подумаем об этом.

Они продолжали неторопливо работать вместе. Мисс Диттон разравнивала граблями перевернутые пласты дерна, который вскопал Сэндс, а Пенни посыпала грядки суперфосфатом, подправляя его по краям садовыми вилами.

Мисс Диттон остановилась на минуту, затем, опершись на грабли, посмотрела на склоненную спину Пенни.

— А Джон Дин? Он уступает мистеру Беннету? Его он тоже разубеждает?

— Это не совсем так. Джон просто не вступает в споры. Он молчит. Поэтому, я полагаю, мистер Беннет считает его побежденным.

Она наклонилась и с минуту тыкала в землю вилами, потом вновь распрямилась, смахнув со лба прядку волос.

— Джон очень учтив, вы знаете. Он не станет спорить, но и уступать тоже не будет. Возьмем, к примеру, ротационный рыхлитель. Мистер Беннет категорически возражает против него, говоря, что им можно только вспахивать землю между фруктовыми деревьями. То, что заказал себе Джон, значительно лучше и больше. Джон всегда был приверженцем новых методов… — Она устало плелась где-то позади мисс Диттон.

Защищала ли она Джона перед мисс Диттон? Пенни и сама не знала, но только чувствовала на себе любопытные взгляды, которые бросала на нее мисс Диттон.

— Вы знаете, — неожиданно сказала она, — я думаю, что посажу помидоры вот здесь. Знаю, это не совсем правильно, но томаты всегда растут лучше там, где их не сажали прежде. Это все из-за вилта. Он остается в земле, и посадки нового сезона заражаются им.

— Мы не позволим, чтобы вилт испортил нам будущий урожай помидоров, — сказала мисс Диттон. — Мы напишем об этом в департамент сельского хозяйства.

Пенни думала о чем-то своем и не обратила внимания, как ее огород стал «нашим огородом» и что именно «мы» напишем о вилте.

 

6

Еще не забрезжил рассвет, а Пенни была уже в конюшне. Сэндс привел сюда Уинтер накануне вечером, и теперь они вместе чистили ее. К тому времени, когда Пенни вернулась в дом, мисс Диттон была уже на ногах, и бекон с яйцами уже шипел на сковороде.

Пенни извинилась перед мисс Диттон.

— У вас нет необходимости вставать так рано, — сказала она в некотором смущении. — Еще только без четверти пять. Вы знаете, я буду ездить каждое утро. Сэндс и я замечательно справимся со своим завтраком. Кроме того, в Уиджи всегда завтракают в половине восьмого.

Мисс Диттон услужливо улыбнулась.

— Я хотела проводить вас в первый день, в любом случае, я встаю рано.

— Это очень мило с вашей стороны, — сказала Пенни, — но, пожалуйста, не делайте это каждое утро. Зимой у нас очень холодно.

— Не буду, — с легкостью согласилась мисс Диттон. — По крайней мере, только в те дни, когда желательно вставать пораньше. Например, в день стирки.

Пенни взяла свою тарелку с беконом и яичницей и отнесла ее в комнату для завтрака. Сэндс устроился за кухонным столом. Пенни почувствовала тревогу при упоминании мисс Диттон о дне стирки. Бог даст, она не огорчит миссис Кук и не испортит порядок, заведенный в Грин Вэлли. Она вспомнила, что на следующей неделе она увидит миссис Кук в Уиджи. Не забыть бы перекинуться ласковым словечком с этой дородной, но энергичной женщиной.

В утреннем воздухе было нечто, напоминающее осеннюю прохладу, но Пенни чувствовала себя бодрой и жизнерадостной. Она сбежала вниз к калитке, где Сэндс привязал Уинтер и свою лошадь. Она вскочила в седло и окликнула Сэндса, чтобы тот поторапливался. Он всегда ел медленнее и, казалось, был недоволен.

— Я бы мог съесть вдвое больше этого, — проворчал он.

— От меня ты бы получил только кофе с тостами, — весело сказала Пенни. — Ты прекрасно знаешь, нас кормят завтраком в Уинджи. Держу пари, ты не скажешь им, что уже съел один.

— Это была бы неправда, — угрюмо отозвался Сэндс.

— Ты старый ворчун. Вечно жалуешься. Давай, поехали.

— Только не галопом, мисс Пенни. Слишком темно.

— Я знаю. Мы можем спуститься к реке, а потом, когда окажемся на территории Уиджи, поскачем галопом.

Серый утренний свет прочертил бледную полоску на восточном небе, когда они повернули лошадей к конюшням Уинджи. Работники с фонарями «молния» были уже там. Журчала вода, предвкушая удовольствие утреннего купания.

Из одного из стойл вышел Росс, чтобы поприветствовать их. В руках он держал чашку, из которой шел пар.

— Не хочешь чашечку? — весело спросил он.

— Сэндс хочет, — с усмешкой сказала Пенни. — Его плохо покормили в Бинду.

— Возьми сам, Сэндс, — крикнул Росс. — Там, у кормушек! У Сэндса сегодня болит голова?

— У него каждое утро болит голова. Все пройдет.

Она не стала упоминать о том яйце и тонком ломтике бекона, которые, по мнению мисс Диттон, могли служить завтраком для Сэндса. Придется сказать ей… что у мужчин на ферме хороший аппетит и они должны есть досыта.

В этот момент в конюшню вошел мистер Беннет. Он тоже был высоким мужчиной, слегка сутуловатым сейчас, в его преклонные годы.

— Доброе утро, мистер Беннет, — сказала Пенни, соскакивая с лошади. — Надеюсь, вы не возражаете против неожиданного гостя?

— Против тебя я не возражаю, Пенни. Приходи, когда захочешь. Я только имею возражения против своего молокососа, который понапрасну тратит время… или лошадей. Я хочу видеть его в работе. Я хочу видеть, чему он научился в Южной Австралии. Тратил попусту свое время и мои, деньги… бьюсь об заклад.

Росс хитро подмигнул ей из-за чашки чая. Пенни заговорщицки украдкой ему улыбнулась. По-своему ей было жаль Росса за то, что отец всегда задавал ему трепку перед конюхами и работниками фермы. Однако Росс способен был защитить себя. Он нашел свой способ устоять против постоянной раздражительности отца.

— Что вы думаете об Уинтер, мистер Беннет? — поинтересовалась Пенни. — Вы всегда говорили, что из нее получится хороший гунтер. Видимо, и на сей раз вы оказались правы.

— Гм, гм, — бормотал мистер Беннет, обходя вокруг лошади, прощупывая щетки под копытами и осматривая ей зубы. — Твой отец правильно поступил, что послал вас обоих сюда. Ведь он мог бы и заупрямиться, этот Бартлетт. Но время от времени в нем побеждает здравый смысл, чего не могу сказать о Россе. Я должен удостовериться, на что он способен, прежде чем доверять ему кобылу.

Росс допил чай и поставил пустую чашку.

Мистер Беннет повернулся к конюхам, у которых вовсю кипела работа.

— Молодцы, ребята! Теперь выводите лошадей. Их надо оседлать. — Он взглянул на часы. — Четверть шестого. Выводите их в загон. Живее, Алан!

— Сэндс, — сказал Росс, — отведи Уинтер на беговую дорожку с препятствиями, привяжи ее там и возвращайся. Ты нам поможешь — будешь засекать время.

Они все вышли из конюшни вслед за конюхами и лошадьми. Лошадей оседлали быстро и со знанием дела. Парень, которого мистер Беннет назвал Аланом, первым оказался в седле. Он сидел верхом на красивой трехгодовалой кобыле и, любовно похлопывая ее рукой, выехал в загон.

Росс, Пенни и мистер Беннет направились к перекладинам у финишной линии. Работник принес мистеру Беннету секундомер.

Через несколько минут три лошади делали первую попытку проскакать галопом по песчаной дорожке. Росс махнул белым платком, и они пустились рысью к стартовой линии.

Пенни устроилась на перекладине рядом с Россом. Она сидела, наклонившись вперед, сгорбившись, тело ее было гибким и податливым. Она была оживлена и не только от нервного возбуждения в ожидании первого пробного забега. Ее обворожила красота вновь зарождающегося утра и пение птиц, наполняющее воздух.

Работник на стартовой линии отпустил ленту, и лошади рванули вперед. Мистер Беннет следил за ними в бинокль, но Росс сидел, сгорбившись, как и Пенни, с соломинкой в зубах, прищурив напряженные глаза.

Лошади с грохотом промчались мимо, и мистер Беннет щелкнул секундомером. Он передал его Россу.

— О'кей, — сказал Росс. — Они еще молодые. Пусть отдохнут немного, и повторим забег.

— Ты понимаешь, о чем говоришь?

— Именно так тренировал их дядя Оливер. Когда они молодые, можно делать забег дважды. Около девяти часов ребята выведут их для более основательной тренировки.

Мистер Беннет проворчал что-то в ответ. Росс соскочил с перекладины.

— Пойдем, Пенни, — сказал он. — Давай посмотрим твою Уинтер.

И они направились вместе к загону для прыжков. Росс обошел вокруг Уинтер. Вытянув руки, он измерил ее плечи. Двигаясь вокруг нее и разговаривая, он наблюдал за ее глазами.

— Она и в самом деле похожа на прыгуна, Пенни, — сказал он. — Ну-ка, сядь на нее верхом.

Пенни поставила ногу в стремя и вскочила в седло.

— Сиди спокойно. Дай мне взглянуть на тебя.

Росс отошел на некоторое расстояние и стоял молча, глядя на девушку, сидящую верхом на лошади. Неожиданно он впервые осознал, какая красивая и стройная фигура у Пенни, прямая спина и вздернутый нос.

— Ну, и как я выгляжу? — спросила Пенни.

Росс внимательно посмотрел на нее. Трудно поверить, что девушка могла быть столь бесхитростна, как это представлялось.

— Изумительно, если тебя интересует мое мнение. Давай, трогай, посмотрим, на что вы способны.

Пенни и Уинтер никогда не были на этой скаковой дорожке прежде, но девушка ничего не сказала об этом Россу. Уинтер была прыгуном от природы, и ее не надо было учить… даже прыгать в воду.

Они степенно, рысью отъехали в сторону, затем пустились галопом, постепенно переходя на скаковую дорожку, пока в конце концов не оказались перед необходимостью совершить сомнительно высокий прыжок. И прекрасно с этим справились.

Сэндс присоединился к Россу, стоящему у забора.

Росс сказал «ну и ну», и Сэндс одобрительно кивнул головой.

— Она может прыгать, — сказал он с такой решимостью и категоричностью, будто главное слово оставалось за ним.

Они сидели, сгорбившись, на перекладине, пока девушка и лошадь не завершили полный круг.

— Ну как? — спросила Пенни, рысцой приближаясь к ним. С минуту Росс молчал. Он не мог заставить себя сказать то, что он думал в действительности… и что они были самой великолепной парой из тех, какие ему когда-либо доводилось видеть. Казалось неестественным, что деревенская девушка и лошадь могли добиться таких успехов. Кроме того, это была Пенни… девчонка, которая жила по соседству и которая, бывало, бегала с хвостиками… С минуту он размышлял о них обеих. Пенни соскочила с седла и нежно поглаживала морду Уинтер.

— Ну как? — повторила она свой вопрос.

— О'кей, — наконец ответил Росс.

— Ты хочешь сказать, мы достаточно хороши?

— Ты просто великолепна, старушка. Это самый очаровательный прыгун из тех, которых я когда-либо видел. Положись на меня, и я сколочу состояние из вас обеих.

— Я знала это! — сказала она. — Джон называет Уинтер «старушкой», но я его понимаю. Ему не хочется, чтобы я ездила по округе и занималась прыжками сама по себе.

— Какое дело Джону Дину, где и как ты ездишь верхом? — резко спросил Росс.

— Видишь ли, он тоже наш сосед… — сказала Пенни, как бы оправдываясь.

— Я догадываюсь, какой сосед.

Взгляд Росса скользнул по фигуре Пенни, потом по Уинтер.

— А знаешь, — добавил он, — ты навела меня на мысли…

— Какие мысли? — Пенни не уловила значение его слов.

— А ты как думаешь?

— Если ты считаешь, что Джон и в самом деле не верил в то, что я могла прыгнуть, то ошибаешься. Он просто поддразнивает меня. Как бы то ни было, он согласился с отцом, что Уинтер необходимо тренировать.

— Согласился? Какого черта? Какое ему дело?

— Ты знаешь, они все обсуждают вместе… — Пенни повернулась и поймала на себе взгляд Росса, который заставил ее смутиться и покраснеть.

— Пусть они обсуждают мисс Диттон. Это должно занимать у них немало времени, — сказал Росс. — А между тем, ты и я будем встречаться… и конечно… Уинтер будет сопровождать нас.

Пенни почувствовала, как холодная рука сжала ее сердце. Что Росс имел в виду? Что отец и Джон ведут разговоры о мисс Диттон? И почему сам Росс бросает на нее такие взгляды?

— В Грин Вэлли слишком много судачат о мисс Диттон, — холодно произнесла она. — Тетя Изабелла и твоя мать тоже преуспели в этом.

— Бьюсь об заклад, так оно и есть, — сказал Росс с усмешкой. — Я начинаю понимать многое из того, что до сих пор было для меня загадкой. Стоило сегодня взглянуть на тебя, восседающую верхом на лошади, чтобы пелена спала с глаз.

— Я все такая, какой была два года назад. Ничуть не изменилась.

— О, нет, изменилась, — сказал Росс. — Теперь тебе девятнадцать, и выглядишь ты совсем иначе.

У Пенни возникло ощущение почти физического отвращения. В словах, произнесенных Россом, подразумевалось нечто, чего она не хотела понимать.

Она вновь вскочила в седло.

— О'кей, — сказал он. — Попробуй еще разок. На сей раз я понаблюдаю за более мелкими деталями.

Он лукаво улыбнулся Сэндсу, когда Пенни отъехала в сторону, и теперь Сэндс посмотрел на него неодобрительно. Возможно, он чувствовал себя не только в роли конюха, но и в роли сопровождающего.

— Ты не обучал ее этому, дружище? — спросил Росс.

— Она научилась сама, — неприветливо ответил Сэндс. — Так же, как и научится постоять за себя… если в этом возникнет необходимость. Она не глупышка.

— И что из этого? — сказал Росс.

После второй попытки к Россу вернулось прежнее дружелюбное расположение духа. Он предложил, чтобы они прогулялись в усадьбу пешком вдоль деревьев. Пора было завтракать.

— На сегодня тренировки для Уинтер закончены, — сказал он. — С сегодняшнего дня у нас будет строгая дисциплина.

Пенни призадумалась.

— Я знаю, что так и должно быть, — сказала она, — но мне хотелось бы держать Уинтер дома. Я сама позабочусь о ней должным образом.

— Посмотрим, — ответил Росс с таким видом, будто дело было решено и последнее слово оставалось за ним.

Пенни закусила нижнюю губу. Ей бы не хотелось с такой легкостью расставаться со своей любимицей.

Миссис Беннет появилась на веранде, когда Пенни привязывала Уинтер к перекладине.

— Добро пожаловать, моя девочка, — сказала она спокойным, но повелительным голосом. — Как поживает Бинду?

— Очень хорошо, спасибо, миссис Беннет. Чудесное утро, не правда ли?

— Да, утро замечательное. А ты выглядишь очень счастливой. Должно быть, прогулка была изумительной.

— Да, и Росс хвалил меня.

Миссис Беннет с минуту в упор смотрела на своего сына, затем сказала довольно резко:

— Входите, будем завтракать. Росс, иди на кухню и принеси тарелки из духовки. Я накрыла стол в гостиной.

Пенни последовала за миссис Беннет по небольшому боковому коридору в большую гостиную, которая была почти такой же широкой, как и весь дом. Миссис Беннет была женщиной, которая не уступала своему мужу в решительности и энергии. Очевидно, она была к тому же еще и мудрой, ибо с первых дней своего замужества поняла, что, если в схватку вступают два сильных характера, добра не жди. Поэтому всякий раз, когда поблизости находился ее муж, она хранила молчание, пусть даже и суровое.

Мистер Беннет уже занимал свое место во главе стола и завтракал. Перед ним стояла тарелка с почками и беконом.

— Я видел, как ты брала барьер. Я стоял под большим эвкалиптом. Ну, как вы поладили с Россом?

— О, прекрасно, мистер Беннет. Мы всегда с Россом ладили.

— И ты прислушиваешься к его советам?

— Я просто обязана, не так ли? Он тренировался у мистера Фелпса, а мистер Фелпс считается лучшим знатоком в Австралии.

— Садитесь, садитесь, — раздраженно сказал он, жуя свой гренок, и только слегка приподнялся со стула, когда в гостиную вошли Пенни и миссис Беннет.

— Мистер Беннет, — начала Пенни, стараясь польстить пожилому человеку, — если Росс и я займем с Уинтер призовое место, папа будет вам ужасно благодарен. Ведь это вы продали ему жеребенка.

— М-м-м, — промычал мистер Беннет с полным ртом. — Конечно, ведь его матерью была Экстон, одна из лучших маток в нашей конюшне. Мощная грудь!

— Может быть, поэтому Уинтер — прыгун от природы?

— Все лошади — прыгуны от природы.

Вошел Росс с огромным блюдом почек, приготовленных с пряностями; его сопровождала служанка-полукровка с чаем и гренками. Миссис Беннет начала угощать кушанием. Пенни подошла к ней со своей тарелкой.

— Великолепно, — сказала она, вдыхая аромат. — Пахнет божественно… а я так проголодалась!

— Прекрасно приготовлено, — сказал мистер Беннет. — У нас в Уинджи всегда вкусно готовили. Оставайся с нами на ланч, Пенни. Поможешь миссис Беннет с квашением и маринадами.

— Конечно помогу, мистер Беннет, — весело сказала Пенни. — А вы обещаете быть душечкой и помочь нам с вечеринкой?

— С вечеринкой? Какой вечеринкой? Впервые о ней слышу.

— В Грин Вэлли все рады, что Росс вернулся, и хотят устроить в его честь вечеринку на открытом воздухе. Конечно, можно провести ее где угодно… даже в Бинду… но в конце концов Уинджи — первый дом в Грин Вэлли, и вы никому не позволите опередить вас, не так ли? Я хочу сказать, что никто не имеет права устраивать пикник раньше вас, не так ли?

Мистер Беннет сурово посмотрел на Пенни.

— Теперь мне понятно, что вы затеяли, юная леди. Вы пытаетесь лестью уговорить меня устроить Россу вечеринку… чтобы вы и остальные такие же взбалмошные создания явились сюда, истоптали мои лужайки, съели мои бифштексы и до утра задирали ноги, танцуя бобсиди?

Пенни широко улыбалась.

— Да. Именно этого я и добивалась, мистер Беннет. Я пытаюсь задобрить и ублажить вас. Я пытаюсь улестить вас. Пожалуйста, мистер Беннет. Видите ли, если вы не согласитесь, тогда наша мисс Диттон собирается устроить танцы на веранде. А вы очень хорошо знаете, что будете сожалеть об этом. Тогда вам придется задирать ноги в бобсиди.

Миссис Беннет продолжала завтракать, сохраняя беспристрастное молчание. Росс отложил «Фармерс Газетт» и потянулся к подносу с гренками.

Мистер Беннет смотрел на Пенни. В глубине души он питал симпатию к девушке за ее честность и искренность.

— Занимайтесь своим солением, — сказал он и поднялся из-за стола. — Я подумаю об этом.

Он бросил сердитый взгляд на Росса.

— Встретимся в конюшне. Не увлекайся едой, как молодой конь, выпущенный на луг.

Все смотрели ему вслед, когда он выходил из комнаты и шел по коридору.

Затем Пенни обежала вокруг стола и нежно обняла миссис Беннет.

— Замолвите за нас словечко, пожалуйста… Пожалуйста.

Миссис Беннет вытерла губы салфеткой и повернулась, чтобы взглянуть на Пенни.

— Итак, мисс Диттон хочет устроить танцы в Бинду? Ты ей должна позволять это… иногда, Пенни. Для этого она там и находится. Вновь открыть для гостей старый дом. Вдохнуть в него жизнь.

— Я знаю. Но это была идея Росса, его вечеринка. А танцы мы устроим через одну-две недели.

Миссис Беннет откинулась на спинку стула и посмотрела на сына.

— Постарайся быть у него на хорошем счету, — предупредила она. — Ты знаешь, Уинтер произвела на него впечатление. У тебя появился огромный шанс. Он будет ужасно доволен, если ты получишь приз на Королевской выставке.

— Не беспокойся об этом, мама. Мне самому нужны хорошие результаты. Мне хочется заняться тренировкой лошадей, и такая пара, как Пенни и Уинтер — прекрасное начало.

Эта мысль родилась у него после того, как они закончили тренировку. И сейчас он размышлял о том, что именно поэтому произошли перемены в его настроении. Надо быть более осторожным с Пенни. Она сулила ему большие деньги. Все его комплименты относительно ее внешности остались без внимания с ее стороны. Он не знал, что было причиной тому — то ли ее невинность, то ли неопытность.

— Я позабочусь о том, чтобы организовать здесь пикник, — сказала миссис Беннет, поднимаясь из-за стола. — Пенни, я была бы очень рада, если бы ты помогла мне с солениями. Для начала принеси банки из кладовой.

— Росс, отправь, пожалуйста, Сэндса домой, — попросила Пенни. — Скажи ему, пусть закончит разравнивать грядки граблями, но только пусть не трогает помидорную рассаду. Я сама хочу посадить ее.

— Хорошо, я выполню твои приказания относительно Сэндса и помидорной рассады, но ты будешь выполнять мои относительно Уинтер. Договорились?

— Более или менее. С условием, что мне не придется оставлять ее здесь.

— Я постараюсь увидеть на днях мистера Бартлетта и поговорить с ним об этом. Не говоря уж о Джоне Дине, конечно, — добавил он саркастически.

Пенни пожалела о том, что упоминала имя Джона.

Был уже полдень, когда Пенни вернулась в Бинду. Она поставила Уинтер в конюшню, сама сняла седло и уздечку, в кормушку положила мелко нарезанной травы и сменила воду для питья.

— Ах ты, моя дорогая, — приговаривала она. — Скоро я выпущу тебя в загон, — она обвила шею лошади руками и прижалась к ней. — И никогда, никогда не оставлю тебя там… Обещаю.

Она быстро вышла из конюшни и обходной тропинкой направилась в огород. Походка ее была упругой. Она смахнула волосы с лица и неожиданно остановилась как вкопанная. Улыбка застыла на губах. Вся ее помидорная рассада… была высажена в грядки.

Не задумываясь, она решила, что это сделал не Сэндс. Это дело мисс Диттон.

Пенни стояла и смотрела на грядки остолбеневшим взглядом. Нет, сама посадка была сделана прекрасно. Дело было в другом. В том, что она вообще была сделана.

Она медленно прошла через сад и ступила на боковую веранду. Вошла в боковой коридор и направилась к холлу. Когда она достигла угла коридора, глаза ее привыкли к перемене освещения, и она заглянула в боковую комнату. Она увидела линолеум, расстеленный по полу, и мебельный гарнитур из кедра, который два дня назад полировала мисс Диттон.

Пенни замерла на месте и побледнела как полотно. В голове гудело, мысли путались… Это невозможно было представить себе. Это была наглость, дерзкая выходка, грубое вмешательство в личную жизнь ее и отца. Невозможно было пройти мимо этого ни из вежливости, ни из уважения.

Резко затрезвонил телефон и, плохо соображая, что делает, Пенни сняла трубку.

— Это вы, мисс Пенни? — раздался голос девушки на коммутаторе. — Вас вызывает Стоунвилл.

— Да.

Послышался голос Джона Дина.

— Это ты, Пенни? Барт уже вернулся?

— Нет, Джон. Пока еще нет.

Наступила пауза.

— Что-нибудь случилось, Пенни?

— Нет. У меня все в порядке, Джон. Что-нибудь передать папе?

— Как сегодня твоя первая попытка, Пенни? Как старушка?

Голос Джона был дружелюбным и слегка подтрунивающим.

У Пенни перехватило дыхание. Если бы он только был здесь! Но что бы она могла сделать, если бы он был здесь? Что еще смогла бы она сделать, кроме того, что делала сейчас… глотала слезы.

— Ты меня слышишь, Пенни?

— Да, слышу. Все в порядке. Росс доволен. Будем принимать участие в Королевской выставке.

— По тебе не скажешь, что ты рада.

— Я рада, Джон. Наверное, я просто устала. Я ударилась ногой… или еще чем-то.

— Я еду, Пенни. Я хочу повидать Барта по делу. Если он вернется раньше, скажи, что я уже в пути.

В телефонной трубке щелкнуло. Она устало прислонилась головой к стене.

Магомет сам идет… Если бы она мола поплакать на его плече, когда он приедет!

Услышав шаги мисс Диттон в холле, Пенни выскочила на веранду, прыгнула с нее на дорожку из гравия и побежала к конюшне. Обвив руками шею Уинтер, она сказала:

— Я не буду плакать. Я не буду плакать из-за того, что она сделала; и я не буду плакать, потому что Джон едет сюда. Но я могла бы поплакать и по той, и по другой причине.

 

7

Пенни услышала, как отец подъезжал на лошади к конюшне, и сделала вид, что чистит Уинтер.

— Ты только вернулась, Пенни? Хорошо ли ты провела день? Как твои дела?

— В Уиджи все было хорошо, папа. Они хотят, чтобы я приняла участие в Королевской выставке… от их конюшни.

— Чудесно!

Он спрыгнул на землю и начал ослаблять подпругу.

— Папа… Я должна попросить тебя кое о чем.

Он уловил взволнованность в ее голосе и повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Ты должна быть на седьмом небе от счастья, — сказал он, — однако что-то не похоже, чтобы…

— Это все мисс Диттон.

— Давай, выкладывай! Что такое мисс Диттон?

— Ты знаешь, как это бывает… когда есть большое хозяйство… например, ферма, дом или какое-то дело… Ты знаешь, что всегда кто-то стоит во главе, так?

— Да.

— Я хочу прояснить для себя, кто стоит во главе нашей усадьбы. Видишь ли… Вряд ли я могу давать какие-либо распоряжения мисс Диттон, если у меня нет на это права. Я хочу, чтобы все было справедливо по отношению к нам обеим. Дело не в том, что мне нужна именно власть, если тебе кажется, что она должна иметь ее. Но иногда происходит нечто… может быть, не очень значительное, но требующее моего вмешательства. Если я не обладаю таким авторитетом… в таком случае, папа, ты должен взять все в свои руки.

Голос ее постепенно затих.

— Так что случилось, Пенни? — голос его означал, что он терпеливо ждет объяснений.

— Мой огород… — ее глаза неожиданно наполнились слезами.

Как сказать отцу, что она возражала против того, чтобы сажали ее помидорную рассаду. Конечно, он скажет, насколько все это мелко. Это действительно было банально. Но это было предупреждение. Как она могла объяснить, что это значит?

Неожиданно она переменила тему разговора.

— Боковая комната, — сказала она. — Ты обещал, что она будет моей. Я покрасила ее. Я вложила в нее свое сердце. Возможно, я откажусь от нее… или откажусь от стиля, в котором хотела обставить ее, если это будет означать мир и счастье в доме. Особенно для тебя. Но, папа, я превращусь в нуль в собственном доме. Я хочу… быть независимой. Бинду — мой дом. Я хочу, чтобы это было так. Я рада, что мисс Диттон управляет хозяйством. Она достаточно опытная, у нее все так замечательно получается… Но, папа, нельзя позволять ей лишать меня некоторых преимуществ… если во всем другом я вполне сговорчивый человек.

С минуту отец молчал.

— Так, в чем же дело? — спросил он наконец.

Она рассказала ему о том, как мисс Диттон отполировала кедровый гарнитур. А сегодня утром, вернувшись домой, она обнаружила его в боковой комнате.

— Я хочу, чтобы ты решил, должна ли я поговорить с ней об этом… или это сделаешь ты.

Мистер Бартлетт вынул свою трубку и набил ее табаком. Потом он раскурил ее и затянулся. К долине подкрадывался туман. Свет фар автомобиля ярким лучом прорезал сгущающиеся сумерки вдоль дороги на Стоунвилл.

— Это Джон… — торопливо объяснила Пенни. — Он хотел поговорить с тобой о чем-то.

Мистер Бартлетт взглянул на дорогу и вновь повернулся к дочери.

— Нет сомнений в умении и расторопности мисс Диттон вести хозяйство… — медленно выговорил он. — Более того, она приятная и добрая женщина… и склонна к тому, чтобы сделать нашу жизнь счастливой…

— Я знаю, — быстро сказала Пенни, услышав звук приближающегося автомобиля Джона. — Вот почему я стремлюсь не делать предметом обсуждений то, что для нее может не иметь никакого значения, но очень важно для меня. У нее есть авторитет и власть, папа. Вот почему мне хочется быть тактичной и вот почему я спрашиваю твоего совета. Она была учительницей в лучшей школе для девочек и общалась с людьми, занимающими высокое положение в обществе Сиднея. Она незаурядная экономка…

— Ну разумеется, поэтому мы и пригласили ее… — сказал мистер Бартлетт. — У нее есть жизненный опыт и опыт общения с людьми, подобными нам, и именно по этой причине твоя тетя Изабелла…

— Я знаю, — тихо сказала Пенни. — Но я хочу, чтобы боковая комната была моей и чтобы там стояла моя собственная мебель. Она уже заказана и где-то в пути…

Уже совсем стемнело. Во дворе усадьбы раздались шаги Джона Дина.

Он возник в дверях и с минуту стоял, глядя на Пенни и мистера Бартлетта.

— Привет, Барт! Привет, Пенни! Как твоя нога?

— Моя нога? С моей ногой все в порядке, Джон.

Он посмотрел на нее и слегка нахмурился.

— Ты сказала по телефону, что ушибла ногу…

— О да. Я просто слегка ударилась, а теперь все в порядке.

— По твоему голосу этого нельзя было сказать. Откуда ты знаешь, что все в порядке? Ты все еще в леггинсах.

— Ну… я просто знаю это. — И тут она обратила внимание, что левая рука Джона перевязана.

— Что с рукой?

— Пустяки. Поцарапал немного, когда знакомился с ротационным рыхлителем.

— Я слышал, у тебя неприятность? — спросил мистер Бартлетт. — Мне рассказал объездчик.

— Ну ничего. Немного не повезло, — небрежно сказал Джон. — Но у меня хватило ума обработать антисептиком. Так что там с твоей ногой, Пенни? Ты бы взглянула…

— Не стоило об этом говорить.

— Пойдем на боковую веранду, посмотрим как следует. Надо снять леггинсы.

— Нет необходимости снимать их, — воспротивилась Пенни. — Ты ничего не найдешь там… тогда я окажусь в глупом положении…

— Пойдем… посмотрим… — настаивал мистер Бартлетт.

Он решительно взял Пенни за руку и потянул к дому. Он посадил дочь на краю веранды и начал стаскивать с нее леггинсы. Джон стоял рядом и наблюдал за всем с интересом профессионала. Пенни почувствовала себя беспомощно и несколько нелепо. Она увидела, как сквозь повязку на руке Джона просачивается кровь… а они стояли и рассматривали ее ногу, которая была в полном порядке.

Мистер Бартлетт вытянул ногу дочери на полу и начал ощупывать кости. Он нажал так сильно, что Пенни, соблюдая приличия, охнула.

— Кость в порядке? — спросил Джон.

Он тоже проверил ногу Пенни. На сей раз она промолчала. Ей почему-то не хотелось обманывать Джона.

— У меня все в порядке, — спокойно сказала она.

Джон поднял глаза, и взгляды их встретились.

— Ну, коль скоро у тебя все в порядке… — сказал он.

— Джон, неужели ты приехал специально? — спросил мистер Бартлетт.

Вид у него был несколько застенчивый.

— Не совсем. Я хотел попросить тебя взглянуть на рыхлитель. Ты у нас знаток всяких механизмов. Я боялся, что что-нибудь, случится с Пенни… ты знаешь, всякое бывает, когда женщины остаются в доме одни.

— Но я не одна, — ответила Пенни. — У нас есть мисс Диттон.

Только мистер Бартлетт мог оценить горечь, которая прозвучала в ее словах.

Лицо Джона вытянулось от удивления, потом на нем расцвела улыбка, и в конце концов он рассмеялся.

— Ты знаешь, я забыл… — признался он. — Совершенно вылетело из головы…

Теперь наступила очередь Пенни удивиться. Потом лицо ее покрылось румянцем от вспыхнувшей нежности к Джону. Он приехал сюда, потому что боялся, что ей здесь плохо и она одна в усадьбе! Пенни испытывала необычайную благодарность Джону за то, что он забыл о мисс Диттон. Как-то так получилось, что она не имела для него большого значения.

Мистер Бартлетт предложил Пенни предоставить событиям развиваться своим чередом неделю-другую.

— Посмотрим, что из этого получится, — сказал он. — А между тем после обеда я переговорю с мисс Диттон о боковой комнате.

Что же касается последней, то она, занятая делами где-то в глубине дома, и не подозревала о маленькой драме, разыгравшейся на веранде.

— Ах, вот вы где! — воскликнула она, когда увидела их обоих. Один из них выходил из ванной комнаты, а вторая направлялась туда. — Есть сегодня желающие пообедать?

— Да мы просто умираем с голоду, мисс Диттон, — сказал мистер Бартлетт. — Мы не заставим себя ждать.

— Что случилось с ротационным рыхлителем? — спросила Пенни отца за обедом.

— Он опрокинулся, когда его разгружали, и придавил одного из людей Джона. Джону пришлось подпирать его целый час, пока не освободили работника.

Пенни положила нож и вилку и уставилась на отца остановившимся взглядом.

— Он ранен?

— Джон или Смит? Смит получил серьезные травмы, а Джону повредило руку. Потом он отвез Смита в Грин Вэлли. У того несколько переломов, но внутренних повреждений нет…

Пенни слегка побледнела.

— И потом он приехал сюда?

— И сказал, что с рукой ничего страшного не случилось. Надеюсь, ты понимаешь, какого хорошего соседа ты имеешь в лице Джона Дина.

— Что? Мистер Дин? Он приезжал сюда? — спросила мисс Диттон. Досады в ее голосе прозвучало не меньше, чем огорчения.

— Да, — ответил мистер Бартлетт, — но он не остался.

Пенни молчала, и мисс Диттон, переводя взгляд с одного лица на другое, поняла, что на другой ответ она вряд ли могла бы рассчитывать.

Оставшуюся часть обеда и Пенни, и мистер Бартлетт чувствовали себя в некотором напряжении. Они вели разговор о том, как провели сегодняшний день. Пенни поблагодарила мисс Диттон за работу в огороде, позволив себе только заметить: «Я полагаю, было бы справедливо считать эти помидоры вашими, мисс Диттон». Но сказано это было без злобы, более того, весьма учтиво.

— Не моими… а нашими, — ответила мисс Диттон. — В конце концов это была ваша идея о том, где их посадить. Если они не примутся, у меня будет возможность обвинить вас в неудачном выборе места для посадки, а вы сможете предъявить мне претензии в том, что они не так посажены. Вы бы удивились, узнав, что я делала много раз прежде… — сказала мисс Диттон с улыбкой.

— Я надеюсь, вы обе будете хвалить друг друга, если у вас, вопреки вашему опыту, вырастет хороший урожай, — сказал мистер Бартлетт.

— У меня есть еще один приятный сюрприз для вас, — продолжала мисс Диттон. — У меня был такой занятой день…

— Не сомневаюсь в этом, — быстро сказал мистер Бартлетт. — Может быть, вы зайдете ко мне в кабинет и нальете чаю, предоставив посуду Пенни. Я думаю, вы заслужили сегодня отдых после всех домашних дел.

То ли приглашение было сделано в столь приятной форме, то ли мисс Диттон, будучи очень проницательной женщиной, догадалась, что мистер Бартлетт желает отложить разговор о боковой комнате до послеобеденного часа, но она весело и легко согласилась на это предложение, настояв на том, что пойдет на кухню и приготовит чай.

У мистера Бартлетта был несколько удрученный вид, когда он улыбнулся дочери и, вынимая трубку из кармана, собрался выйти из комнаты. В это время зазвонил телефон, и он вышел в боковой коридор, чтобы ответить на звонок. Пенни, направляющаяся на кухню с тарелками на подносе, слышала, как он разговаривал с мистером Беннетом об участии ее и Уинтер в Королевской выставке, но от конюшни Уинджи. Разговор длился несколько минут.

Пенни была настолько занята своими мыслями, что не замечала того, что делает. Мысли ее были обращены не к Уинтер, не к Уиджи. Она вспоминала разговор с Джоном, минута за минутой, слово за словом. Джон сказал: «Ты знаешь, всякое бывает, когда женщины остаются в доме одни…» И именно к слову «женщины» Пенни возвращалась вновь и вновь… наслаждаясь выражением в голосе Джона. Джон посмотрел на нее и встретился с ней взглядом, когда она стыдливо призналась, что с ногой у нее было все в порядке. Что означал этот взгляд? Пытался ли он прочитать правду в ее глазах?

К тому времени, когда она, закончив дела, вошла в малую гостиную, мисс Диттон была уже там. Альбом с историческими вырезками лежал у нее на коленях.

— Я надеюсь, вы не возражаете, что я так часто смотрю его, — сказала она. — Я нахожу его просто захватывающим.

— Я ничуть не возражаю, — ответила Пенни. — Что вас там так заинтересовало?

— Фамильные истории в Грин Вэлли. Будто погружаешься в семейную хронику.

Пенни сказала, что у нее был длинный день и что завтра ей опять надо быть в Уиджи до рассвета, поэтому она возьмет книгу и почитает ее, лежа в постели.

— Ну конечно, дорогая, — сказала мисс Диттон. — Между прочим, не хотите ли взглянуть на кедровый гарнитур в боковой комнате и сказать ваше мнение о нем. Я поставила его там на денек, чтобы дать возможность проветриться… и одновременно освободить место в кладовой, чтобы завтра навести там порядок. А потом я попрошу вас помочь мне поставить его обратно. Может быть, наступит день, когда мы сможем украсить им комнату для гостей.

— Да, если папа того пожелает.

Пенни, выполняя свой долг, направилась с ней в боковую комнату. Она восхищалась прекрасным рисунком заново ожившей мебели, но не осмелилась заглянуть еще раз в комод, хранящий мамины старинные безделушки и письма.

Когда она зашла к отцу пожелать ему спокойной ночи, он не выразил желания рассказать ей о разговоре с мисс Диттон, а она не стала спрашивать. И все это дело было покрыто завесой молчания.

Следующий день был днем миссис Кук в Уиджи, и Пенни, находясь там, пыталась дать совет старой прислуге Грин Вэлли.

— Мисс Диттон такая прекрасная хозяйка, мы настолько довольны, что иногда в мелочах позволяем ей делать что-то по-своему, — осторожно намекнула она. — Вы ведь понимаете меня, миссис Кук, не так ли?

— Она может делать по-своему все, что угодно ее душе до тех пор, пока она не будет вмешиваться в мою стирку, — ответила миссис Кук, одаривая Пенни плутоватой, хитрой, хотя и добродушной улыбкой.

Это была полная и грузная женщина с одним зубом во рту, который тускло поблескивал желтой эмалью и оставался целым и невредимым вот уже много лет. Он торчал впереди, в середине нижней челюсти. Будучи еще маленькой девочкой, Пенни не раз интересовалась, почему он остался один и куда подевались остальные зубы. Но миссис Кук так и не удостоила ее объяснениями.

Росс необыкновенно волновался, наблюдая за успехами Уинтер. Он был очень доволен и сообщил об этом Пенни. Он поклялся, что на неделю они прекратят тренировки, оставив Уинтер в Уиджи, а они с Пенни займутся приготовлениями к пикнику. Мистер Беннет на это несколько раз повторил «гм! гм!». Но во всем другом он был весьма любезен за ланчем. Он настолько гордился тем, что Уинтер появилась на свет в его владениях, что это непременно должно было сказаться на пикнике — он согласится устроить вечеринку для всей Грин Вэлли, Пенни была уверена в этом.

Закрывая вчера банки с солениями и относя их в кладовую, миссис Беннет заверила Пенни, что все будет хорошо. Вероятно, они назначат вечеринку на субботу следующей недели.

Вернувшись в Бинду в середине дня, Пенни увидела, что мисс Диттон устроила себе послеполуденный отдых. Она восседала в тростниковом шезлонге на передней веранде. Пенни почувствовала легкий укор совести от того, что мисс Диттон провела весь день в одиночестве, и, присев на краешек веранды, рассказала ей о предстоящем пикнике.

— Не слишком огорчайтесь, что первая вечеринка пройдет в Уиджи, хорошо? — умоляюще произнесла Пенни. — Мистер Беннет своеобразный законодатель Грин Вэлли. Все получается значительно лучше, когда он настаивает на своем. Все бывают довольны.

— Но у меня сложилось впечатление, что мистер Беннет возражал против вечеринки?

— Это не совсем так. Он, скорее, делает вид, что возражает. Между прочим, миссис Беннет горит желанием заполучить вас к себе на чай в один из дней на следующей неделе. Вы не откажете?

Крошечный огонек мелькнул в глазах мисс Диттон, всегда остающихся бесстрастными. С минуту длилось ее молчание, затем слабая улыбка пробежала по губам.

— Это будет чудесно, — сказала она. — Тем более что к тому времени я уже буду знакома и с ее мужем, и с ее сыном. Полагаю, мистер Беннет выразил свое согласие пойти к нам на чай в воскресенье?

Не было сомнений в том, что голос ее дрогнул, несмотря на улыбку. Неожиданно Пенни почувствовала жалость к мисс Диттон. Она правильно оценила затруднительное положение, в котором оказалась бы миссис Беннет, учитывая требования этикета. Более того, вся Грин Вэлли следила бы за тем, как поступит миссис Беннет, прежде чем последовать примеру. То была ситуация, в которой Пенни не в состоянии была ничего предпринять. Не могла же она диктовать миссис Беннет условия: стоит или не стоит приглашать на пикник экономку из Бинду. Пенни изо всех сил старалась объяснить, что еще до приезда мисс Диттон в Грин Вэлли миссис Беннет знала, что ее статус выше статуса обыкновенной экономки… что она была не прислугой, а обыкновенной леди и имела положение в обществе.

Миссис Беннет вышла из затруднительного положения, избежав официального приглашения и ограничившись дружеским чаепитием да задушевной беседой.

— Вы не забыли, что завтра у нас день миссис Кук? — спросила Пенни, меняя тему разговора.

— Нет. У меня все готово к стирке.

— Может быть, мне вернуться домой после завтрака и помочь вам?

— Ну, если она образец совершенства в своем деле, как вы настаиваете, не думаете же вы, что мы обе потребуемся ей в качестве помощниц? О да, между прочим, я уговорила мистера Бартлетта завтракать на открытом воздухе на боковой веранде. Сначала он колебался, но в конце концов получил истинное удовольствие. Я развлекала его, рассказывая о винограде и виноградниках. Кстати, надо заставить Сэндса проредить лозу.

Пенни быстро представила себе этот ланч тет-а-тет и в то же мгновение почувствовала, как дрожь пробежала по всему телу. Она вспомнила язвительный взгляд Росса, когда он спросил ее в то утро: «Как поживают мистер Бартлетт и мисс Диттон?»

— Да, нам надо убрать все до воскресенья, — согласилась она, имея в виду виноградник, — иначе мистер Беннет быстро найдет, что сказать по поводу того, что мы понапрасну тратим землю и разводим беспорядок.

— Я совершенно согласна с ним, — твердо заявила мисс Диттон. — В следующем году мы соберем виноград пораньше и разложим его на сушильных рамах.

— Я думаю, что займусь огородом завтра днем, — сказала Пенни. — В субботу и воскресенье тренировок не будет, хотя Росс намерен отправиться со мной на прогулку верхом в качестве моциона для Уинтер.

— Очень рада слышать это. В воскресенье я хочу приготовить ужин для гостей сама. Вы не будете возражать, если я все сделаю по-своему, не так ли?

— Ну разумеется, нет. У вас прекрасно все получается, что касается работы. И папа, и я — мы оба так считаем.

Ей не терпелось добавить, что им обоим хотелось бы, чтобы стол ломился от изобилия в лучших традициях Грин Вэлли, но она решила сделать это тактично и чуть позже.

На следующий день в усадьбе Бинду появилась миссис Кук. Все шло хорошо. Мисс Диттон настояла на том, чтобы устроить ланч на боковой веранде, дабы не смущать никого присутствием миссис Кук, но обнаружила, что напрасно беспокоилась. Миссис Кук ни разу не села с ними за стол. С выражением ангельской невинности и благодушия она, переваливаясь, заходила время от времени на кухню, брала кусочек хлеба или мороженого… печенье… кисть винограда… или еще какую-нибудь легкую закуску, которая попадала под руку. Стоял ли на плите чайник мисс Диттон или нет, она ставила свой. Вынимала крошечный, весь в пятнах котелок и готовила свой чай. Когда днем дома появилась Пенни, миссис Кук подняла глаза, оторвавшись от гладильной доски, и, приложив к носу натруженный указательный палец, озорно усмехнулась. Пенни не могла сдержаться, хоть убей, и ответила ей тем же.

— Не обращайте внимания, — извиняющимся тоном произнесла Пенни. — Она уже старовата, но у нее прекрасный характер, и мы все ее просто обожаем. Для Джона Дина она и мать, и сестра, и тетя.

— Что ж, посмотрим, — ответила мисс Диттон.

Ах, как бы Пенни хотелось, чтобы это любимое выражение мисс Диттон не леденило ее душу. Было в нем нечто такое, от чего веяло дурным предчувствием. Будто время непременно станет союзником мисс Диттон и в конце концов все переменится по ее образу и подобию, в соответствии с ее желаниями.

Воскресный день оказался ясным, но с долины дул прохладный ветер. И мистер Бартлетт, и Джон Дин перестали нагибаться и щупать землю, ожидающую дождя. Ветер, хотя и не очень сильный сам по себе, мог высушить подпочву и унести с собой дождевые облака в сторону моря. Природа жила ожиданием дождя.

Тем не менее в субботу мистер Беннет начал сжигать стерню. Облака дыма в отдалении извещали всю округу о том, чем занимается мистер Беннет и что он по-прежнему презирает новомодные методы в обработке почвы. Он не станет пахать землю с оставшейся в ней стерней.

— Теперь будет пища для сегодняшней дискуссии, — сказала Пенни. — Эта сегодняшняя воскресная встреча — которая всегда была у них традицией — нечто, что они с нетерпением ожидают всю неделю. Это время их отдыха… Я всегда избавляю их от своей компании, когда они сюда приходят.

— Но, моя дорогая Пенни, не кажется ли вам, что это ужасная привычка у австралийских мужчин… собраться, завести профессиональный разговор, игнорируя женскую половину семьи. Я уверена, если мы сумеем привлечь их, они научатся вести себя иначе. Им понравится наше общество.

Пенни никак не могла справиться со своей нижней губой.

— Но мы и без того часто проводим время вместе: летом играем в теннис и плаваем в реке неподалеку от Черч Холл, ходим друг к другу в гости… и тогда мужчины уделяют нам много внимания. Но воскресный вечер — это нечто иное…

— Почему он должен быть иным, если превратился в дурную привычку?

— Если бы наши мужчины жили в городе, у них была бы возможность посещать клубы и вести там свои профессиональные разговоры. Здесь, в долине, они лишены этого, и у них остаются только свои дома. Так пусть воскресные встречи станут для них своего рода «клубом».

— Если мы будем тихо сидеть, занимаясь шитьем или вязанием, они смогут вести свои разговоры. Мы не будем им мешать.

Пенни молчала некоторое время.

— Мисс Диттон, — произнесла она наконец, — мы, конечно, будем ужинать вместе, а потом мы с вами погуляем у реки. Вы любите гулять?

Взгляд мисс Диттон стал отсутствующим, холодным и сосредоточенным. Пенни уже знала, что он означал: она задумалась, взвешивая возникшую ситуацию.

— Посмотрим, что скажет мистер Бартлетт…

— Нет, мы не будем ничего ему говорить, — мягко сказала Пенни. — Мы поставим его в невыносимо неловкое положение, когда ему не захочется огорчать мистера Беннета и Джона и быть неучтивым по отношению к вам. Не следует поступать с ним подобным образом, мисс Диттон.

Голос Пенни был спокойным и добрым. Ей хотелось облегчить для мисс Диттон возможность изменить свою точку зрения.

— Я думаю, вы правы. У нас еще много времени, чтобы заставить мужчин отказаться от косных привычек.

Пенни решила перевести это в шутку.

— Вот что я вам скажу, — улыбнулась она. — Вы когда-нибудь держали пари? Потому что я хочу заключить с вами пари, что вам никогда не удастся заставить мистера Беннета изменить его убеждения относительно сжигания стерни.

— А почему он это делает?

— Потому что так же поступал его отец. Как бы то ни было, он собирает хороший урожай.

— В его возрасте, возможно, не стоит менять убеждения, — сказала мисс Диттон в конце концов. — О, по дороге вдоль реки едет автомобиль…

— Это из Стоунвилла. Это Джон. Мистер Беннет приедет на своей рессорной двуколке и пони, как он делает всегда и как до него делал его отец.

Они обе засмеялись. Мисс Диттон, однако, поправила завиток волос и распрямила плечи. Уши ее приготовились слушать мистера Беннета, а глаза устремились на автомобиль, приближающийся со стороны Стоунвилла. Она вошла в дом, а Пенни направилась встречать гостя.

Джон вышел из машины. Вслед за хозяином с радостным лаем выскочила Беппи. Джон открыл садовую калитку, и собака бросилась в распростертые для нее руки Пенни.

— Как твоя рука, Джон? — спросила Пенни, поднимая взгляд от овчарки.

— Все в порядке. Царапина. А как твоя нога? — Его глаза улыбались ей.

— Не спрашивай о ноге, Джон. Мне так стыдно. Просто я устала и была раздражена в тот вечер. Представляю, каким трагическим был мой голос по телефону. С твоей стороны было так мило приехать сюда.

Джон повернул голову и посмотрел в сторону реки.

— Кажется, это Беннет.

— И заметь, крупной рысью. Я думаю, он намеревался прибыть сюда первым. Возможно, он спешит познакомиться с мисс Диттон.

— Ну… разве это не ко всем относится?

Пенни заметила на Джоне новый галстук, который прежде не видела, и прекрасно сшитую портным белую рубашку… и новый твидовый пиджак. Если он понравился мисс Диттон издалека, кто знает, что она подумает, увидев его вблизи?

Мистер Бартлетт появился из глубины сада с неизменной трубкой во рту.

— Входи в дом, Джон. Выпьем немного в ожидании Беннета.

Беппи увлекала Пенни в сад. Она повернулась и последовала за собакой, в то время как Бартлетт и Джон поднимались по ступенькам на веранду. Беппи обследовала все свои любимые места в Бинду, а затем решила, что ей пора отправляться в дом через боковую веранду. В этот момент в коридоре появилась мисс Диттон.

— О, не пускайте собаку на мою веранду! — закричала она.

Беппи, которая никогда не испытывала к себе неприязни ни с чьей стороны, помахивала хвостом из стороны в сторону, а потом радостно побежала к мисс Диттон. Та вся сжалась и отпрянула назад. Пенни удивилась, заметив, как побледнело ее лицо.

— Вон отсюда… вон отсюда! — вопила она.

Беппи в изумлении замерла на месте.

— Пенни, уберите собаку. Извините, но я не терплю собак.

Пенни была изумлена не меньше овчарки.

— Это же Беппи, собака Джона Дина. Он повсюду с ней ходит.

— Но только не сюда. Извините. Я этого не допущу.

Лицо ее было столь бледным, что на Пенни не могла не произвести впечатление настойчивость, звучавшая в голосе. Настойчивость, в которой слышались не только приказ, но и мольба. Возможно, когда-то на мисс Диттон нападала злая собака.

— Беппи — абсолютно безобидное существо, — мягко сказала Пенни.

— Уберите ее. Оставьте за калиткой.

Пенни стояла в нерешительности. Беппи отступала поближе к ней.

— Но Беппи еще никогда не оставляли за калиткой.

— А сегодня можно положить этому начало, — резко сказала мисс Диттон.

Ее лицо, если это было возможно, стало еще бледнее. Она проявила себя с такой стороны, о которой Пенни не только не знала, но и не предполагала. Но в манере мисс Диттон была такая настойчивость, которая заставила Пенни повернуться и пойти к садовой калитке. В этот момент мистер Беннет привязывал свою лошадь к забору.

— А, Пенни? Как дела? — угрюмо поинтересовался он и наклонился, чтобы потрепать Беппи. — Идете встречать гостя из Уиджи, да?

Она улыбнулась старику. Он тоже принарядился в лучший костюм, и было нечто торжественное в том, как были напомажены и уложены его волосы и как великолепно лежал воротник рубашки и галстук.

«Еще один поклонник мисс Диттон», — уныло подумала Пенни.

— Пожалуй, мне пора войти в дом, — сказал мистер Беннет и пригладил пальцами усы.

— Да, пожалуйста, входите. Папа и Джон делают себе коктейли. Ваш напиток уже готов.

— Надеюсь, они помнят, что я пью только виски. Терпеть не могу ничего другого…

— Помнят, не беспокойтесь.

Будто кто-нибудь в Грин Вэлли осмеливался угостить мистера Беннета чем-либо, кроме виски!

Минуту-другую она тоскливо смотрела ему вслед, а потом заперла калитку, оставив Беппи по ту сторону. Собака не могла понять, что происходит. Она подпрыгивала, пытаясь открыть калитку, но когда поняла, что Пенни не собирается возвращаться, села на задние лапы и печально заскулила.

Пенни нехотя вернулась в дом, прошла в столовую, чтобы последний раз взглянуть на стол, где был накрыт ужин для гостей. Мисс Диттон превзошла себя. Стол был великолепен, а на буфете в изобилии громоздились тарелки с едой и вазы с фруктами.

Пенни покачала головой. Что за странная женщина эта мисс Диттон! В один день она подавала на стол ровно столько, сколько было необходимо для удовлетворения их потребностей, а в другой — стол был необыкновенно заманчив и ломился от изобилия, как будто для того, чтобы она устыдилась своих беспокойств.

А между тем от садовой калитки доносилось завывание овчарки.

В столовую вошел Джон с бокалом вина и сигаретой.

— Что там с Беппи? — спросил он.

— В изгнании, — с печалью в голосе ответила Пенни. Вид у Джона был озадаченный.

— Что она натворила?

— Ничего. Она не понравилась мисс Диттон. Любая собака в данном случае… — Пенни не договорила, глядя на Джона.

Он был изумлен.

— Она просто не любит собак… — объяснила Пенни. — Я думаю, у нее это вполне серьезно, иначе я не уступила бы так легко. Она была очень расстроена.

В этот момент в столовой появилась мисс Диттон.

— Разрешите вас познакомить — мистер Дин… мисс Диттон.

Джон поставил бокал на стол и поздоровался за руку с мисс Диттон с излишней серьезностью. Он едва улыбался, с любопытством глядя в лицо этой довольно миловидной дамы, которая не любит собак.

— Здравствуйте.

Мисс Диттон с удовлетворением улыбнулась. Она умела держать себя, была обворожительна, но не настолько, чтобы это могло бросаться в глаза как нечто наигранное. Она была женственна, обходительна, нежна и необыкновенно хороша.

— Не забудьте о своем коктейле, — напомнила мисс Диттон. — Может быть, мне вернуться с вами в гостиную? Со мной вы будете себя чувствовать уютнее, не так ли?

— Благодарю вас, — Джон отступил в сторону, чтобы пропустить ее вперед.

В гостиной мистер Бартлетт представил ей мистера Беннета. Очевидно, привлекательная внешность мисс Диттон доставила старику удовольствие, так как он погладил ее по волосам, сказал «гм!» и даже улыбнулся.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — пригласила мисс Диттон. — И я с вами присяду… в этом случае вы не будете испытывать стеснения, не так ли?

— Хотите хереса, мисс Диттон? — любезно спросил мистер Бартлетт. Ему и в голову не могло прийти, чтобы женщина предпочла виски, поэтому и не предложил его.

— Спасибо, мистер Бартлетт, но я предпочитаю имбирное пиво. Боюсь, что принадлежу к числу любителей этого напитка. — В голосе мисс Диттон было нечто извиняющееся и слегка торжествующее. Она была довольна тем, как перед ними появилась. И все трое этих важных, степенных мужчин выразили ей свою учтивость.

Пенни, только что вошедшая в гостиную, чувствовала себя несколько смущенной. Что подумает Джон об изгнании Беппи? Может быть, ему кажется, что она что-то преувеличила? Она взглянула на него. С самым серьезным видом он был занят тем, что закуривал вторую сигарету. Однако взгляда на мистера Бартлетта и мистера Беннета было достаточно, чтобы сказать, что они наслаждались обществом элегантной особы. А мисс Диттон и в самом деле была элегантна. На ней было платье прямого покроя из плотного шелка, сшитое с большим вкусом и изяществом, чем другие наряды. В сравнении с мисс Диттон Пенни чувствовала себя неуютно и казалась себе невзрачной в своей белой шелковой блузке и широкой юбке. Она и знать не могла о том, что и Джон Дин и мистер Беннет не только считали ее весьма привлекательной молодой особой, но оба пришли к выводу, что за последние две недели она повзрослела, приобрела достоинство и уверенность.

Пенни прошла через комнату, чтобы сесть рядом с мистером Беннетом и поговорить с ним об Уинтер. Мисс Диттон беседовала с мистером Бартлеттом. Она заинтересовалась поломкой в ротационном агрегате мистера Дина.

Джон сидел молча. Через несколько минут он сказал:

— По-моему, ветер усиливается. С вашего позволения я выйду и проверю, закрыл ли я дверцу машины.

Бросив в сторону Пенни быстрый взгляд и едва улыбнувшись, он покинул гостиную. Пенни слышала его шаги на веранде. Потом они постепенно стихли, удаляясь по тропинке. Беппи перестала скулить, а через несколько минут с веранды до Пенни едва донесся звук скребущихся собачьих лап, потом слабый глухой звук, означающий, что собака легла на пол, и еще более слабый, более приглушенный звук — постукивание хвоста о пол веранды в знак благодарности хозяину.

Вошел Джон. Лицо его по-прежнему сохраняло невозмутимое выражение, только во взгляде, которым он обменялся с Пенни, мелькнул едва заметный огонек.

В этот момент Беппи с излишней силой ударила о пол хвостом, и Пенни с Джоном начали покашливать.

— Вам не кажется, что нам пора приступать к ужину? — торопливо сказала Пенни. — Мужчины горят нетерпением обсудить свои дела, мисс Диттон, и мы не должны им мешать.

В комнате началось движение, как это обычно бывает, когда все поднимаются с места. Мисс Диттон была счастлива и без умолку болтала то с одним, то с другим мужчиной, когда они все направились к двери. Джон избегал смотреть на Пенни, но в конце концов взгляды их встретились, когда они оказались последними у двери. Пенни заговорщически улыбнулась ему. Ответная яркая улыбка мгновенно расцвела на его лице, собрав крошечные морщинки вокруг глаз и обнажив красивые, ровные белые зубы. Его улыбка осветила все вокруг.

Сердце ее радостно забилось. Мисс Диттон не увлекла Джона Дина!

Ужин прошел великолепно. Все наперебой расхваливали мисс Диттон и ее прекрасно приготовленные блюда.

— Я полагаю, у нас еще не раз появится возможность угостить вас, — решительно заявила она. — Когда у меня будет время, я намерена показать Пенни, как готовить различные холодные блюда, столь популярные сейчас в Европе… а также и в Сиднее. Мы устроим, так сказать, курсы усовершенствования по кулинарии.

Джон угрюмо посмотрел на Пенни.

— И тебе придется всему этому учиться? — спросил он.

Пенни понимала, что это была напускная серьезность, за которой скрывалась шутка, поэтому ответила с не меньшей серьезностью:

— Трудно сказать, что меня ожидает.

— Что касается меня, — медленно и рассудительно заговорил мистер Беннет, — то я помню обеды в Бинду с ростбифом, которые не вызывали у меня несварение желудка…

Пенни улыбнулась ему.

— Мистер Беннет, оставайтесь верны мне. Вы — мой единственный преданный друг.

— Ничего не могу сказать об этом, — произнесла мисс Диттон, — но мне кажется, что в сыне мистера Беннета вы видите больше, чем хорошего друга. Я помню тот день, когда он вернулся… — Мисс Диттон обращалась теперь к мистеру Беннету, улыбнувшись ему почти ласково. — Надо было видеть, какая радость царила у садовой калитки. Пенни и в самом деле вернулась к жизни. А что касается ее ежедневных визитов в Уиджи… ну, я думаю, причиной тому является не только Уинтер.

Джон чистил яблоко, но мистер Бартлетт поднял глаза от тарелки. Вид у него был очень удивленный.

— Это не совсем так, мисс Диттон. Росс и Пенни выросли вместе…

Мистер Беннет вытирал салфеткой усы. Весь его облик говорил о том, что он доволен. Теперь он посмотрел на мисс Диттон с истинным наслаждением.

Пенни вышла на кухню сварить кофе. Когда он был готов, она вернулась в гостиную с подносом.

— Не хочешь ли налить кофе, Джон? — спросила она. — Мы с мисс Диттон покидаем вас.

Она прошла через комнату к отцу, чтобы поцеловать на прощанье, тем самым положив конец любому промедлению, которое могла бы проявить мисс Диттон.

— Счастливо оставаться… — сказала она. — Сэндс уберет тарелки, так что, когда закончите, ничего не трогайте.

Джон пошел открыть дверь Пенни, и пока мисс Диттон прощалась с мистером Беннетом, ей удалось шепнуть:

— Пожалуй, тебе надо подержать Беппи, пока мы не пройдем по боковой веранде, иначе Беппи может увязаться за мной.

Джон кивнул.

— Взять вам пальто, Пенни? — спросила мисс Диттон.

— О да, пожалуйста, если вам не трудно.

Она была рада возможности пройти через передний холл наедине с Джоном.

— Пожалуйста, не дай мистеру Беннету уговорить отца оставить Уинтер в Уиджи. Хорошо, Джон?

Он помолчал некоторое время.

— А почему бы и нет, Пенни? — Он внимательно смотрел на нее. — Уиджи славятся своими конюшнями, ты знаешь. Всякий раз они ставят свою репутацию на карту, когда готовят лошадь к состязаниям. Они имеют право на то, чтобы оставить Уинтер под своим присмотром.

Пенни покачала головой.

— Я могу позаботиться о ней, — сказала она. — Я сделаю все необходимое. Кроме того, я хочу ездить на ней верхом на прогулки. Я не могу без Уинтер… Она — мой друг.

Джон опять немного помолчал.

— Ты слишком много всего хочешь, Пенни, — медленно произнес он. — Это не всегда возможно. Не забывай о том, что у них племенная ферма. Если уж ты связала свою судьбу с Уиджи, придется подчиняться ее правилам.

— Я вижу, ты на их стороне. А я думала, ты меня поддержишь.

— Не тогда, когда ты неправа, Пенни. Я уверен, сейчас ты ошибаешься.

— Это все равно, что позволить Россу завладеть всей моей жизнью… и командовать мною, как Уинтер…

Она закусила губу, пожалев о том, что сказала такую глупость.

Тотчас же тень пробежала по лицу Джона.

В этот момент в холле появилась мисс Диттон в наброшенном на плечи пальто. Пальто, предназначавшееся Пенни, было перекинуто через ее руку.

— Я думаю пройти через боковую веранду, — торопливо предложила Пенни, вспомнив, как блаженно лежит Беппи под окном гостиной на передней веранде. — Там есть более короткий путь…

 

8

По решению мистера Бартлетта, продиктованному теми же причинами, о которых предполагал Джон, Уинтер была оставлена в Уиджи. Так как Пенни проводила там много времени, через несколько дней она свыклась с этой мыслью, но тем не менее каждый день нежно прощалась со своей любимицей.

Когда Росс и Пенни выезжали верхом в горы якобы для того, чтобы выгулять лошадей, в действительности через несколько миль они сворачивали на дорогу, ведущую в южную часть Грин Вэлли, чтобы навестить своих друзей и поговорить о предстоящем пикнике.

Им надо было решить важный вопрос о том, как заполучить оркестр из Грейден Тауна. Мистер Беннет, как они считали, не потерпит у себя оркестр. Тем более то, что он будет играть. А все ходили с ума по свингу и джазу.

— Мистер Беннет даже и знать не будет, что такое свинг, — сказала Пенни. — Возможно, он и понравится ему, особенно, если «ни станут играть старомодные мелодии.

— Нет, — сказала Гвендолин Хокинс. — Тем, кому за тридцать, никогда не нравится такая музыка с первого раза.

— И с последнего тоже, — заметил Билл Хитченс.

— Придется нам привлечь на свою сторону миссис Беннет, — в конце концов предложила Пенни.

— Не уверен, — задумчиво произнес Росс. Он смотрел на Пенни, прислонившуюся к перекладине загона для скота в усадьбе Хокинсов. Он гордился Пенни, восхищаясь ее прелестной стройной фигурой. Конечно, она была не из тех, с кем можно было легко позабавиться, что позволяли себе некоторые девушки, насколько он знал. Но в конце концов всегда можно было найти себе кое-кого на стороне. — Я думаю, лучше тебе поговорить со стариком, Пенни, — сказал он наконец. — Скажи ему открыто все, как есть. Ему это нравится в тебе, ты знаешь. «Открытая, как книга!» — он воспроизвел сердитый, властный голос отца.

Наступила глубокая тишина, когда все четверо размышляли над услышанным.

— Мы можем попросить мисс Диттон замолвить за нас словечко, — добавил Росс ради удовольствия увидеть, как слегка нахмурятся при этом брови Пенни. — Она умеет обращаться с мужчинами, даже с моим стариком. Она ему явно приглянулась. Он даже предложил подвезти ее на своей двуколке завтра к нам на чай.

Пенни почувствовала, как холодная рука вновь сжала ее сердце. И зачем только Росс говорит об этом?

Она тут же представила себе отца с его усталыми добрыми глазами и неожиданную улыбку Джона. Она вспомнила, каким любезным был мистер Беннет и как он пригладил свои волосы, когда в гостиную вошла мисс Диттон.

«Ну что ж, — подумала Пенни, — она действительно хорошенькая и имеет право на то, чтобы мужчины восхищались ею».

Она вздохнула.

— В чем дело? — поинтересовался Росс. — Ты мне не веришь или завидуешь?

— Я думала об Уинтер. А вдруг ей за эти три месяца понравится Уиджи, и она полюбит ее больше, чем Бинду?

— Что касается Уинтер, можешь положиться на меня. Когда все будет позади, вы оба будете знаменитыми.

— Да. Но кто кому будет принадлежать?

— Возможно, мне. Конечно, лошадь ничего не может сказать за себя.

— Когда вы оба прекратите споры и пререкания, — сказала Гвендолин, — мы вернемся к теме нашего разговора — к вопросу об оркестре из Грейден Тауна.

— Кто будет говорить с мистером Беннетом? Вот в чем дело, — сказал Билл. — Так как Росс вряд ли сможет быть убедительным, остается кто-нибудь из женской половины, кто может тронуть сердце мужчины. Миссис Беннет, Пенни… или мисс Диттон?

— О, оставьте мисс Диттон в покое, — раздраженно сказала Гвендолин. — Все делают из нее какого-то кумира. Вся Грин Вэлли только о ней и судачит. Но это наша забота. Я не намерена обижать тебя, Пенни.

— Росс и Билл просто подтрунивают над мисс Диттон, — спокойно ответила Пенни. — Я поговорю с мистером Беннетом. Не понимаю, почему вы все его так боитесь? Он такая лапочка… правда, порой с ним бывает трудно, я знаю, но он вполне благоразумен, если найти подход.

— Если именно ты найдешь к нему подход, — заметила Гвендолин.

Она метнула быстрый взгляд в сторону Росса, так как очень хорошо знала, о чем мечтал каждый в Уиджи. Гвендолин сама готова была всячески поощрять то, что делалось в этом направлении. Билл Хитченс был ее «собственностью», но ее сообразительность и практическая смекалка подсказывали ей, что Пенни была «выгодной партией» даже в тайных помыслах Хитченсов.

— Пора ехать, Росс, — напомнила Пенни. — Нам еще надо дать лошадям остыть и почистить их. К тому же если мистер Беннет будет не занят, я поговорю с ним. Он несколько раз произнесет «гм», но в конце концов позволит нам пригласить оркестр.

В день пикника погода выдалась ясной, безоблачной и безветренной. Сэндса послали в Уиджи помочь Беннетам установить столы на открытом воздухе, а также передать от хозяев Бинду бочонки с имбирным пивом для молодых и пивом для гостей среднего возраста и работников фермы. Джон Дин и мистер Бартлетт послали ягнят для жаркого.

Несколько дней подряд в послеполуденные часы Пенни помогала мисс Диттон готовить десерт для пикника. Поскольку Пенни была очень занята в последнее время, она не возражала, что мисс Диттон посадила в огороде цветную капусту, свеклу и салат.

Знакомство мисс Диттон и миссис Беннет за чаем в Уиджи прошло с большим успехом для обеих. Миссис Беннет нашла в лице мисс Диттон спокойного, общительного и рассудительного собеседника и весьма приятной наружности даму. В представлении мисс Диттон миссис Беннет воплощала собой хозяйку большого и процветающего дома. Если бы Пенни могла заглянуть в душу мисс Диттон, она, возможно, увидела бы, что предметом ее желаний было стать такой, как миссис Беннет… включая способность управлять таким домом. Ничего плохого в данном стремлении не было. Другое дело, какими средствами ей хотелось этого добиться.

Там, где должна была расцветать любовь, властвовал сухой расчет.

А в усадьбе Бинду мисс Диттон тоже творила чудеса на старомодной кухонной плите. За день до пикника и в день его проведения Пенни оставалась дома и помогала мисс Диттон испечь маленькие пирожки с бараниной и приготовить пряное, острое блюдо из сельдерея с сыром.

Но все же несколько инцидентов омрачили этот день.

Когда мистер Бартлетт вошел в дом после работы на ферме, мисс Диттон бросила все дела и начала усиленно потчевать его чаем со свежими пшеничными лепешками. Что-то изменилось в ее манере, будто она больше не считалась с ним. В ее отношении к мистеру Бартлетту появилось нечто иное: некое стремление отнестись к нему по-матерински повелительно и даже в какой-то мере показать свою власть над ним.

— Ну-ка, — весело сказала она, — вон из моей кухни! Займите свое место на веранде, приготовьте любимую трубку, пока я не принесу чай с лепешками. Не думаю, что густо намажу маслом их на сей раз. Если я буду кормить вас слишком обильно, вы растолстеете.

Пенни обеспокоено взглянула на отца, но он, казалось, не замечал этой странной перемены в отношении к нему и только рассмеялся.

— Я далек от того, чтобы вмешиваться в ваши кухонные ритуалы и церемонии, — извинился он. — Я и без того очень занят. Не думаю, что у меня найдется время для чая…

— Всегда найдется возможность, чтобы присесть на четверть часа, — решительно заявила мисс Диттон. — Только так, знаете ли, можно прожить долго и счастливо. Надо находить время, чтобы расслабиться. Это существенно.

Мисс Диттон со своей неторопливостью и приятной манерой обладала слишком большой силой даже для мистера Бартлетта. Не успел он оглянуться, как оказался непринужденно сидящим в старом большом тростниковом кресле, а мисс Диттон собственной персоной наливала ему чай, придерживая чайник красивыми, обсыпанными мукой руками.

— И все-таки жизнь прекрасна, — сказал он в знак благодарности за ее внимание. — Вы меня балуете.

— Ничуть не больше того, чем вы заслуживаете, — ответила мисс Диттон с улыбкой и удалилась на кухню, где ее ожидали новые чудеса.

Пенни подошла и присела на веранде рядом с отцом.

— Мне кажется, к тебе начинают относиться снисходительно, — сказала она.

К полудню все дела на кухне были закончены, и все испеченные блюда, заполнившие две огромные корзины, были отправлены в Уиджи. Вернулся Сэндс и доложил, что конюхи под руководством Росса натерли и отполировали пол на веранде так, что теперь он блестит подобно паркету в танцевальном зале; что разноцветные гирлянды лампочек натянуты между эвкалиптовой рощей и низиной у реки; что из камня и кирпича сооружены плиты для барбекю в двадцати пяти футах от берега реки.

У мисс Диттон и Пенни появилась возможность отдохнуть часок-другой до вечера. Прежде, чем одеться и выехать из Бинду, они выпили чай с тостами.

— В Уиджи стол будет ломиться от угощений, — сказала Пенни. — Если мы будем наедаться сейчас, не получим удовольствия потом.

Когда она и мисс Диттон появились в гостиной перед мистером Бартлеттом, он заявил, что ему оказана честь находиться рядом с такими очаровательными леди. На мисс Диттон было бледно-зеленое платье из тонкой шерсти с широкой юбкой и длинными, ниспадающими рукавами. Ей необыкновенно шел этот цвет, оттеняя светлые волосы и обрамляя хорошенькое бледное личико. Ее глаза, которые нельзя было назвать сейчас холодными, стали полупрозрачными.

Пенни надела длинное, как у танцовщицы, розовое вечернее платье из плотной шелковой ткани. Лицо ее тоже было чуточку бледновато, но голубые глаза сверкали юностью. Ее восхитительная стройная и гибкая фигура девятнадцатилетней девушки завораживала и поневоле притягивала к себе взгляд.

Мистер Бартлетт взял ее руку в свою и крепко сжал ее.

— Выбирают ли теперь королеву бала? — поинтересовался он. — Если это так, моя дорогая, никто не сможет превзойти тебя.

В этот момент они услышали, как к воротам подъехала машина Джона Дина.

Джон вышел из машины и держал для них калитку открытой.

— Привет, Пенни… Добрый вечер, мисс Диттон.

— С нами две прекрасные дамы, Джон. Кто за кем будет ухаживать?

Джон открыл переднюю дверцу машины.

— Может быть, вы хотите сесть со мной, мисс Диттон?

Считался ли он с ее старшинством, или это было любезностью с его стороны, чтобы дать ей возможность чувствовать себя более непринужденной?

Мисс Диттон колебалась. Пенни спокойно стояла у машины и молчала. Что-то подсказывало ей, что мисс Диттон оказалась в своего рода хитрой ловушке. Кого же она в самом деле предпочтет? Сколько ей потребуется времени, чтобы сделать окончательный выбор — на кого бы она больше всего желала оказывать влияние?

— Я даже не смею мечтать об этом, — весело сказала она. — Я предлагаю передние места мужчинам. Им всегда есть о чем поговорить.

— Так не пойдет, — решительно заявил мистер Бартлетт. — Сегодня мы ваши кавалеры и телохранители и должны исполнять свою роль с корректностью, а также и с удовольствием.

— После таких галантных слов, — сказала мисс Диттон, — я чувствую, что мистер Бартлетт может быть столь любезен, чтобы взять меня под свою опеку. Задние места в таких больших автомобилях значительно удобнее, не так ли?

— Хочешь сесть со мной впереди, Пенни?

— Спасибо, Джон.

Она заняла место в машине. Он поправил ее длинную широкую юбку, чтобы та не застряла в дверце. Пока он обходил вокруг машины к своему водительскому месту, Пенни слышала, как отец устраивал мисс Диттон.

Джон выжал сцепление, и машина тронулась с места. Они проехали по деревянному мосту, и Джон протянул руку, чтобы выключить свет на приборной доске. Он слегка повернул голову к Пенни и посмотрел искоса и сверху вниз. Было что-то чуточку игривое в той улыбке, которую он подарил ей. Потом свет погас.

Пенни откинулась назад на мягких подушках сиденья. Все было прекрасно в этом лучшем из миров…

Зажженные фары автомобиля выхватывали в сгущающейся темноте дорогу вдоль реки. Когда они, удобно устроившись на мягких сиденьях, оказались на подъездной аллее к Уиджи, там царила суматоха. Джон с трудом прокладывал дорогу, направляясь к большой площадке за конюшнями.

Он остановил машину у входа в усадьбу и предложил всем выйти здесь.

— Я могу задержаться с водителями, — предупредил он.

— Смотри не сбейся с дороги, когда будешь возвращаться к нам, — сказала Пенни. — Стоит только тебе завести с ними разговор — и мы увидим тебя не раньше полуночи.

— Но я уже попросил один танец, не так ли? — сказал он. Пенни коснулась его руки.

— Ну конечно, Джон. Только не забудь прийти и пригласить меня. Дамы не должны бегать за кавалерами.

— Приду.

— Если ты не придешь, я позвоню в колокольчик, чтобы позвать тебя.

Пенни, отец и мисс Диттон направились к освещенному концу сада у реки. Миссис Беннет, торжественная в своем черном туалете, величественная и исполненная чувства собственного достоинства, выплыла им навстречу.

Она поздоровалась за руку с мистером Бартлеттом, затем с Пенни. Она была приверженцем заведенного порядка и знала, кому отдать предпочтение. Пенни неожиданно испытала к ней чувство благодарности за то, что остался хоть один человек в Грин Вэлли, который помнит, что она была дочерью Бинду, а не мисс Диттон.

Ее собственные друзья, уже собравшиеся вокруг пылающих жаровен, поприветствовали ее и пригласили к себе, но Пенни помнила, что ее долг — представить мисс Диттон. Ей удавалось делать это с непринужденным изяществом. Молодые люди с любопытством смотрели на мисс Диттон, но улыбались с деревенским радушным приветствием.

— Пойдемте, я познакомлю вас с миссис Хитченс, — пригласила Пенни. — Она расскажет вам о людях Грин Вэлли все, что я упустила из виду.

Мисс Диттон неуверенно посмотрела в сторону миссис Хитченс. Это была жена фермера с довольно приятной внешностью, но не очень нарядно одетая. В этот момент подошел мистер Беннет и поприветствовал сначала Пенни, потом протянул руку мисс Диттон.

— Ну что ж… — сказал он, — как вам все это нравится, а?

Появившись в саду, Джон Дин присоединился к мисс Диттон и мистеру Беннету. Мистер Бартлетт и Росс тоже, казалось, стремились оказаться в этой группе. Росс подал мисс Диттон прохладительный напиток, который она приняла с грациозной любезностью.

Пенни обратила внимание, как свободно и непринужденно общалась мисс Диттон с сопровождающими ее кавалерами. Были здесь дамы и помоложе, которые тоже находились в обществе своих поклонников или мужей, но ни одна из них не была окружена столь примечательным кругом лиц, как мисс Диттон. Этот круг был не только примечательным, но и выдающимся. Бартлетт, Беннет и Дин представляли собой три известных в Грин Вэлли фамилии.

Дамы, чьи кавалеры отошли к жаровням, чтобы понаблюдать, как на рашперах готовились первые куски мяса, или те из них, кто и вовсе остался без сопровождения, сидели в молчаливом созерцании успеха мисс Диттон.

«Как забавно, — подумала Пенни, направляясь к ним. — Мужчинам, кажется, очень нравится мисс Диттон, чего нельзя сказать о женщинах. Кроме миссис Беннет. Мисс Диттон удалось завоевать ее расположение».

Мистер Бартлетт повернулся, чтобы поговорить с дочерью.

— Как ты считаешь, может быть, стоит показать мисс Диттон, как жарится мясо?

— Я думала, мисс Диттон сначала захочет познакомиться еще с кем-нибудь…

Джон Дин начал снимать пиджак.

— Насколько я понимаю, для меня здесь нашлась работа… — сказал он с улыбкой.

— Похоже на то, Джон, — заметил Росс Беннет. — Вот что значит ко всему иметь способности. Даже к приготовлению пищи.

Джон не обратил внимания на иронию и протянул руку за вилкой с длинной ручкой, висящей на вбитом в дерево гвозде.

— Кто хочет попробовать вкусное мясо? Пойдемте со мной.

— У него сегодня хорошее настроение, — сказал Росс Пенни, кивая головой в сторону Джона. — Для кого это он старается? Для Диттон, да?

Несмотря на то, что Росс был ее другом, тренером, а сейчас еще и хозяином… у Пенни возникали моменты, когда она испытывала к нему неприязнь. Его постоянные намеки на «Диттон» начали раздражать ее.

— Ты не так уж часто встречаешься с Джоном, чтобы знать, когда у него бывает хорошее настроение…

— Всякий раз, когда я о нем упоминаю, моя голова летит с плеч. Отныне на эту тему накладывается табу.

— Вот и чудесно. Договорились.

Джон Дин переворачивал куски мяса с видом знатока. Вокруг собралась целая толпа молодых людей Грин Вэлли.

Пенни повернулась к мисс Диттон и предложила ей познакомиться с дамами, сидящими поодаль. Там было несколько свободных стульев, и мисс Диттон заняла один из них.

Дамы, сидящие по обе стороны от мисс Диттон, завели с ней вежливый, но весьма осторожный разговор. Их явно смущало ее положение здесь. Она не была в полной мере гостьей. Не была она и владелицей усадьбы. Однако учтивость и любезность, которую ей столь очевидно оказывали Дин, Бартлетт и Беннет, тотчас же определили ей весьма завидное положение. Мисс Диттон прекрасно это сознавала. Она вся так и светилась теплом, еще большим, чем то, которое отражалось на ее лице от пламени жаровни. Она не могла придраться к тому, сколь безупречно тонко Пенни и ее отец ввели ее в общество.

Пенни, увидев, что у них завязалась беседа, вздохнула с облегчением — хотя бы на некоторое время она могла снять с себя бремя ответственности. Она направилась к Россу и группе его друзей, которые подшучивали и давали советы тем, кто переворачивал мясо.

Вокруг царило веселье и раздавались взрывы смеха, когда один за другим они увертывались от брызг жира, падавшего время от времени на угли с аппетитно зарумяненного кусочка мяса.

— Мне жаль мяса… жаль напрасно потраченных усилий, — сказал Джон, когда Гвендолин уронила особенно сочный кусок, который вспыхнул ярким пламенем, издал божественный запах, а потом превратился в уголь.

— Это для того, чтобы доставить вам удовольствие пожарить мне еще один кусочек, — сказала Гвендолин.

Стоящие вокруг молодые люди подумали, что Гвендолин сделала это намеренно. С ней был Билл Хитченс, ее верный и поистине преданный друг, но как это иногда бывает, ей, вероятно, хотелось испытать свои женские чары, чтобы завоевать еще одно сердце.

— Ты уже сделал свое дело, Джон, — сказал молодой человек, подходя к нему. — Ну-ка, дай мне вилку. Я пожарю таким образом, что даже Гвендолин захочется съесть его вместо того, чтобы ронять на угли.

Джон охотно уступил ему вилку, выбрал себе кусочек поподжаристей, положил его на хлеб и с удовольствием начал жевать.

— По-моему, я заслужил пива, — сказал он. Кто-то принес ему пенящийся бокал, налитый из бочонка.

Он оглянулся вокруг. Оттуда, где собрались молодые люди, доносился смех, время от времени прерываемый возгласами восторга или удивления. Поодаль группой стояли мужчины, рассказывая друг другу деревенские анекдоты так, как это могут делать только австралийцы. В заключение каждого анекдота раздавался взрыв хохота. Дамы, уютно устроившись на стульях, склонили головы друг к другу в тихих бесконечных разговорах о своих домашних делах. Услышав очередной взрыв смеха, они резко вскидывали головы.

— Это Питер, опять со своим глупым анекдотом о Джо… будто никто его еще не слышал… — иронически заметила чья-то жена.

— Это еще что! Вы только послушайте Джима, когда он снова начнет рассказывать анекдоты о крокодилах, которых он наслушался на севере.

Гостей обносили тарелками с охлажденной дыней и мороженым. Гости менялись местами, чтобы пообщаться со своими старыми знакомыми, а несколько молодых пар перебрались на веранду.

— Сначала деревенский танец, — предупредила Пенни. — Будем танцевать под старинные мелодии, пока старшие не устанут и не уйдут в дом рассказывать анекдоты или немного вздремнуть. Тогда начнем танцевать свинг. Никто не обратит на нас никакого внимания.

Как всегда, начали с деревенского танца. Мужчины встали во внутренний круг. Партнерши оставались с правой стороны. Когда первая последовательность заканчивалась коротким вальсом, кавалеры поворачивались налево, чтобы выбрать следующую даму из внешнего круга. Так они обменивались партнершами до тех пор, пока каждый не потанцует со всеми дамами.

Вначале Пенни танцевала с Россом. Через пять кругов она повернулась, чтобы увидеть протянутые к ней руки Джона.

— Как дела, Пенни? — спросил Джон, глядя на нее сверху вниз.

— Чудесно.

Она улыбнулась, когда музыка сменилась вальсом. Джон был таким высоким, что она не чувствовала себя в танце, будто он вращал ее помимо ее воли.

— Это не слишком быстро для тебя?

Она покачала головой.

— Я обожаю быстрые танцы. И мне нравится именно этот. Тут можно встретиться с самыми разными людьми.

— Например, с поваром из соседней усадьбы?

— Я была бы рада, если бы он был здесь, если вообще мне представится такой случай… Почему ты забыл о мисс Диттон, Джон?

— Я не знаю, почему я забыл о ней.

— Не забудь прийти и пригласить меня на тот танец.

— Ты всегда можешь позвонить в тот колокольчик.

— А что ты сделаешь, если я позвоню?

— Отвечу тебе, чтобы ты знала, что я иду.

— И ты знаешь, что это в действительности означает?

— Это означает: «Иди ко мне, дорогой». А в ответ ты услышишь: «Иду, дорогая!».

Они кружились в последнем вихре вальса. На какое-то мгновение Джон крепко прижал ее к себе. Было ли это оттого, что они быстро вращались или потому, что слова взволновали его так же, как они взволновали ее?

Пенни почувствовала, как от волнения у нее стало пощипывать в глазах. Странно, но теперь она ощущала это в те моменты, когда кто-то был нежен с ней. Может быть, причиной тому было то, что Джон понимал, какая внутренняя борьба происходит в ней в отношении мисс Диттон. Может быть, он сознавал, какой одинокой она неожиданно стала, и без слов выражал ей свое сочувствие. А возможно, он просто вынужден был держать ее крепче, потому что последние такты вальса были быстрыми… и она была тут ни при чем.

«Иди ко мне, дорогая!» Какие восхитительные слова! Память вернула ее в детство, когда мать бывало звала ее так от реки, где она проводила время. Именно так жены фермеров звали своих мужей на закате солнца, когда густые тени падали на поля. И этот зов, которые подхватывали мужья, бумерангом возвращался домой!

Странным также было и то, что в этой изумительной долине, среди своих близких друзей, рядом с любящим отцом, которого никогда надолго не покидала, она неожиданно почувствовала себя одинокой. Ей неведомо было это чувство до тех пор, пока в их доме не появилась мисс Диттон. Отчего это?

Наконец она оказалась в паре с Россом.

— Как дела, подружка? — спросил он.

— Прекрасно.

— Держись крепче. Сейчас мы с тобой закружимся в вальсе по всей комнате.

Он кружил ее до тех пор, пока у нее не перехватило дыхание и не закружилась голова. Танец закончился, и Росс увлек ее с веранды.

Джон Дин сопровождал свою партнершу обратно к жаровням. То же сделали и другие кавалеры. На пикнике ели непрерывно — между разговорами, между танцами.

Следующий танец назывался «Гордость Ирландии», и Пенни обратила внимание, как мистер Хитченс-старший раскланялся перед мисс Диттон. Она осталась довольна. Ее доброе сердце не желало, чтобы мисс Диттон скучала, когда танцевала молодежь. Она сама танцевала с соседом Хитченсов и из своего угла комнаты могла видеть мисс Диттон на противоположной стороне. Мисс Диттон двигалась легко и радостно. Пенни была уверена, что у нее не будет недостатка в партнерах.

Постепенно более пожилые гости перебрались в кабинет мистера Беннета, а их жены собрались в кружок вокруг миссис Беннет. Все были счастливы по-своему. Оркестр незаметно перешел на современные мелодии, однако, в разумных пределах, используя и старые. Пенни их очень любила и не жалела о том, что не звучали модные «хиты». Она была счастлива и в перерывах между танцами присоединялась к тем, кто стоял вокруг жаровни, попивая кофе с мороженым, фруктовые напитки или горячий чай… и поглощая крошечные порции острых закусок.

— Твоя мисс Диттон имеет успех, — лукаво заметила Гвендолин.

— Почему бы и нет? — ответила Пенни. — Мы все на это надеемся.

— Мм… мм… Держу пари, она принадлежит к тому типу женщин, с которыми мужчинам нравится развлекаться, но на которых они редко женятся.

— О боже мой… но почему?

— Она привлекательна, умеет держаться, великолепно танцует, но есть в ней нечто расчетливое. Женщины сразу понимают это, мужчины узнают несколько позже.

Пенни внимательно посмотрела на подругу.

— Откуда такая искушенность? Я живу с мисс Диттон, но такие мысли мне и в голову не приходят.

Гвендолин поджала губы.

— Ты сама невинность… Пенни. Ты настоящая леди. Ты предпочитаешь, чтобы такие мысли не приходили тебе в голову. То же самое и с миссис Беннет. Благородные люди так не думают.

— Однако, ты не слишком щедра на комплименты для себя, а?

Гвендолин пожала плечами.

— Как бы то ни было… Билла я ей не отдам. Я не выпущу его из рук.

Часом позже все, кто танцевал, собрались у столов в конце сада, когда из дома случайно появился мистер Бартлетт и направился в их сторону.

— Как проводит время молодежь? Наслаждаетесь? — любезно поинтересовался он.

— Мистер Бартлетт… вы должны танцевать.

Это была мисс Диттон, неожиданно отделившаяся от группы дам, с которыми она стояла под деревьями и разговаривала. Она была весела, но в голосе звучала твердость. Мистер Бартлетт улыбнулся.

— Боюсь, мое время прошло, — сказал он. — Я даже не знаю, как теперь танцуют. Прошло, наверное, лет десять с тех пор, как я в последний раз танцевал вальс….

— Это невозможно. Если вы когда-то умели танцевать вальс, то уже не разучитесь. Это все равно что ездить на велосипеде или плавать… то, что никогда не забывается. — Мисс Диттон лукаво взглянула на дам. — Мы его не отпустим, не так ли? — обратилась она к ним.

Некоторые из них смущенно заулыбались, и только одна или две дамы принялись уговаривать его.

— Ну, пожалуйста, потанцуйте, мистер Бартлетт.

Мисс Диттон стояла перед ним, глядя снизу вверх, потому что была значительно ниже его ростом. Однако от нее исходила некая сила, дающая ей власть над людьми.

— Вы видите? Мы все настаиваем.

— Я вынужден просить, чтобы меня извинили. Никто не захочет танцевать со мной. Я неловок… и уверен, буду чувствовать себя неуклюжим.

Пенни не хотелось, чтобы ее отец танцевал, если у него не было на то желания… Но если его будут настоятельно упрашивать, что заставит его выглядеть невоспитанным в их глазах в случае отказа, очевидно, ей самой следует выйти вперед, положить руку на его руку и сказать: «Потанцуй со мной, папа». Все внутри ее сопротивлялось против того, чтобы он поддался их уговорам. Нога его не ступала в танцевальный зал с тех пор, как умерла его жена. И теперь мисс Диттон хотела быть там первой.

В этот момент к ним направилась миссис Беннет. Мистер Бартлетт повернулся к ней.

— Миссис Беннет, меня силой заставляют подчиниться. Пожалуйста, защитите меня. — Он улыбнулся, будто все это было лишь шуткой.

— Мы уговариваем его потанцевать, — объяснила мисс Диттон. — Вам не кажется, что ему следует это сделать? Мы не должны позволять нашим мужчинам стать неповоротливыми.

То ли фраза «наши мужчины» произвела впечатление на миссис Беннет, то ли она издалека поняла, что здесь затевается, Пенни так и не узнала. Ясно было одно — миссис Беннет взяла ситуацию в собственные руки:

— Мистер Бартлетт, вы окажетесь весьма неблагородным, если будете упорствовать в отказе. Я не танцевала более десяти лет, но если вы дадите мне свою руку, я обещаю, что вы об этом не пожалеете.

Мистер Бартлетт поклонился.

— Вы оказываете мне большую честь, миссис Беннет. Вот вам моя рука…

Пенни вздохнула с облегчением. Она не осмелилась посмотреть в лицо мисс Диттон из боязни увидеть взгляд, который никто не упустит. Однако Росс Беннет был молчаливым свидетелем этой сцены и протянул руку мисс Диттон.

— Я приглашаю вас, прекрасная леди, — сказал он. — Вы все это затеяли, вы и должны посмотреть, что из этого получится. Окажите мне честь пригласить вас на танец.

На его губах промелькнула ироническая усмешка, когда он проходил мимо Пенни. Она подумала, что Росс был галантным молодым человеком и ему удалось спасти положение. Ей не дано было знать, что в разговоре между Россом и мисс Диттон во время танца имел место некий компромисс, в результате которого каждый из них понял, что было на уме у другого, не облекая мысли в слова.

Мисс Диттон была оживлена и весела, но ее взгляд оставался неподвижным, что всегда озадачивало Пенни. Может быть, причиной тому цвет ее глаз?

Из дома вышли несколько мужчин и направились в сад. Джон Дин был среди них. Он подошел к Пенни.

— Не хочешь ли потанцевать со мной, Пенни?

Она протянула ему руку. Когда они добрались до веранды, Джон в изумлении посмотрел на мистера Бартлетта и миссис Беннет. Надо сказать, оба чувствовали себя достаточно скованно, но танцевали с достоинством, не имеющим себе равных среди молодых танцоров.

— Кто кого пригласил? — поинтересовался он у Пенни.

— Ни тот, ни другой. Это все проделки мисс Диттон.

Джон посмотрел на отчужденное лицо Пенни. Некоторое время они в молчании двигались в такт музыке.

— Пенни… — сказал он, глядя на нее. — Давным-давно, во времена королевы Виктории существовала традиция, когда именно отцы брали на себя ответственность за будущее своих дочерей. — Он произносил слова не спеша, с расстановкой, так, как он обычно делал, когда бывал чрезвычайно серьезен. — Не надо ломать традицию и становиться дочерью, которая решает за отца его жизненные проблемы.

Пенни ничего не ответила.

— Я знаю Барта давно… как настоящего человека. Часто у него уходит много времени на то, чтобы принять какое-то решение, но оно всегда правильно. И когда он приходит к нему, то бывает твердым до конца.

Пенни по-прежнему сохраняла молчание.

— Я не думаю, что он очень нуждается в защите, — сказал Джон.

Неужели Джон читает ей нотации? Или он понял, что она ревнует своего отца. Если это так, прав ли он? Пенни была сердита и чувствовала себя униженной. Щеки ее пылали огнем. Если Джон и видел гордый наклон ее головы и позволил своему сердцу смягчиться, то вида не подал. Неожиданно Пенни почувствовала всю глубину сказанного Джоном. Будто он заглянул в ее душу и увидел всю ее насквозь. И познал все ее желания. Вся небывалая красота этой ночи померкла для нее. Замерли звуки музыки.

— Я рада, что мне в конце концов не пришлось звонить в колокольчик, чтобы позвать тебя, Джон, — легко сказала она, и, поскольку он не ответил ей, она не могла не ответить ему обидой. — Ты сделал это сам, не так ли? Так сказать, школьный звонок и учительские наставления.

Уже светало, когда погасли последние огни, и счастливые, но усталые и сонные голоса гостей произносили прощальные слова благодарности гостеприимным хозяевам Уиджи. Все признали пикник самым лучшим из тех, на которых приходилось бывать. Мистер Беннет так часто говорил «гм!» и так часто улыбался, что каждый понял, что он приписывает все эти похвалы себе. Все были довольны и не собирались его разочаровывать.

Когда мистер Бартлетт сказал: «Не хочешь ли поехать со мной на заднем сиденье, Пенни? Я думаю, мы должны позволить мисс Диттон привилегию роскошно проехать в машине на обратном пути домой», — она ответила:

— С удовольствием, папа. Я устала и хочу поспать на твоем плече.

Ей так хотелось добавить: «И поплакать тоже».

 

9

Если мисс Диттон и была поставлена в тупик неожиданной переменой к ней миссис Беннет, то ей пришлось недоумевать по этому поводу в одиночестве.

Рядом с ней не оказалось никого, кто мог бы пролить на это свет, и Пенни меньше всего. Пенни, так часто сама бывавшая жертвой своего мягкосердечия даже по отношению к тем, кого она боялась и ненавидела, была преданна, участлива и добра к тем, кого любила. Она не могла обсуждать миссис Беннет с мисс Диттон.

Хотя мисс Диттон сама навлекла на свою голову ту холодность, с которой теперь относилась к ней миссис Беннет, Пенни было чуточку жаль ее. Незавидным было ее положение. Должно быть, одинокой чувствовала себя экономка в обществе, где невозможно было быть самим собой. Особенно, если человек привык делать все по-своему.

Эти причины заставили Пенни уступать желаниям и вкусам мисс Диттон во всем, что касалось дел в их усадьбе. Огород, который так любила Пенни, оказался полностью в распоряжении мисс Диттон, а Пенни время от времени лишь разрыхляла землю и пропалывала грядки.

Вскоре пошли первые дожди. Но прежде в Стоунвилле испытали ротационный рыхлитель на опытном поле, а в Бинду и Уиджи вспахали землю с помощью дисковых культиваторов.

Мистер Беннет не мог скрыть удовлетворения, когда приехал на своей двуколке посмотреть на поле в Стоунвилле. Точно как он и предсказывал, почва после ротационного рыхлителя образовала такие толстые пласты земли, что сквозь них не мог проникнуть мелкий дождь.

— Ха! — посмеялся он. — Ну, что вы теперь скажете о ваших новомодных штучках?

Мистер Бартлетт присутствовал при этом. Он приехал, чтобы посовещаться с Джоном. Пенни и Росс тоже были здесь. Они тренировали своих лошадей, а сейчас с интересом прислушивались к разговору старших.

— Ничего не остается, как воспользоваться дисковым культиватором, пока не пошли сильные дожди… — сказал Джон, — но раунд еще не проигран. Посмотрим, у кого будет лучший урожай. Возможно, он будет стоить того. Цыплят по осени считают.

Мистер Бартлетт прочистил свою трубку, постучав ею о столб проволочного заграждения.

— Нам надо пригласить экспертов сельского хозяйства. Пусть посмотрят, что мы здесь делаем, — задумчиво произнес он. — Мы втроем пользуемся плодородными нижними слоями почвы… которую вы, Беннет, сожгли и распахали. Я обработал ее дисковым культиватором, Джон хочет использовать и то, и другое. Мы могли бы попросить их проверить посев, а потом и урожай. Я намерен последовать примеру Джона и применить кобальт на участке у реки. Это прекрасно, что мы экспериментируем, и с точки зрения государства… и с точки зрения нас самих.

— Ба! — угрюмо буркнул мистер Беннет. — Новомодные фермеры с новомодными идеями! Вам что, только недавно исполнилось девятнадцать? Вот уже три поколения Беннетов работали на этой земле… и ничего, не жалуемся.

Пенни сидела на Уинтер, глядя на всех сверху вниз.

— Вот было бы здорово, если бы все они оказались здесь. Насколько бы мы стали богаче и людьми, и советами.

— Чем больше людей, тем веселее, — заметил Росс.

— Вот именно, — сказал мистер Беннет. — Сколько молодых людей не оправдывают своего содержания и разоряют родные гнезда расточительным образом жизни! Я на своем веку много таких повидал. Что касается тебя, Бартлетт, не говори мне, что Сэндс зарабатывает себе на еду и одежду. Никто в наше время не умеет работать. Твой отец, да и мой тоже приехали сюда в фургонах, чтобы поднять здесь целину.

— Ну-ну, мистер Беннет, будьте душкой, — сказала Пенни, наклоняясь из седла и нежно обнимая старика за плечи. — Вы прекрасно знаете, что у вас у первого появилась идея поинтересоваться мнением экспертов. Когда впервые зашел разговор о ротационном рыхлителе, вы сказали, что решительно настроены на то, чтобы пригласить сюда целый сельскохозяйственный отдел, чтобы показать, какие беспорядки здесь творятся и какой это плохой пример для всей Грин Вэлли.

Хотя Пенни говорила в шутку, она избегала встретиться взглядом с Джоном. А взгляд его в этот момент был задумчиво устремлен в поля. Он пропускал этот разговор мимо ушей, сдвинув шляпу на затылок. Хмурые морщинки набежали на лоб.

— Ты права, Пенни, — сказал мистер Бартлетт, поворачиваясь к ней. — Помни, юная леди, я знаю, что у тебя на уме. Тебя интересуют только вечеринки… и ты пытаешься перехитрить меня.

— Да, мистер Беннет. И надеюсь преуспеть в этом, не так ли?

Отец и Джон одновременно взглянули на нее. Морщинки на лбу Джона стали еще глубже. Он отвернулся и смотрел остановившимся взглядом на уходящие вдаль поля.

Если мистер Бартлетт и покачал слегка головой, то вовсе не потому, что не одобрял методов дочери. Он начал понимать, почему мистер Беннет, казалось бы, совсем неожиданно становился покладистым в ее руках. После вечеринки в Уиджи мисс Диттон не раз намекала ему на привязанность Росса к Пенни, и как рады были этому Беннеты. Какие чудесные перемены произошли в жизни его дочери!

«Ну что же, — подумал он, вновь вынимая трубку и набивая ее, — время да любовь будут им судьей. Я не буду отцом с устарелыми взглядами».

Он старательно избегал смотреть в сторону Джона Дина.

— Ну ладно, посмотрим, — наконец произнес мистер Беннет не очень любезно и повернулся к Джону Дину: — Мне бы хотелось, чтобы эти парни появились здесь и посмотрели на эти плотные пласты земли. Ты выбросил деньги на ветер, хозяин.

Джон позволил себе несколько расслабиться и отвлечься от мыслей, в которые он был погружен.

— Посмотрим, — ответил он беззлобно.

Мистер Беннет забрался на свою двуколку, поднял поводья и сказал:

— Доброго вам дня. Я свяжусь с тобой попозже, Бартлетт.

Все стояли и смотрели, как он повернул лошадь и двуколку и умчался по дороге в направлении Бинду и Уиджи. Лица их смягчились, они улыбались друг другу.

Даже Джон Дин с понимающим видом позволил себе повести бровями в сторону мистера Бартлетта.

— Если приедут приглашенные, сможешь ли ты принять одного-двух у себя в Стоунвилле? — спросил его мистер Бартлетт.

— Ты намерен одолжить мне одну из своих хозяек? — теперь Джон и в самом деле улыбался. Перспектива пообщаться со знающими людьми и поговорить с ними о деле пришлась ему явно по душе. По крайней мере, так решила Пенни.

— У вас есть выбор, — вмешался Росс с некоторым вызовом. — Кого вы из них намерены просить, Джон? Пенни или мисс Диттон?

Пенни почувствовала, как кровь хлынула к ее щекам.

— Ни ту, ни другую, — быстро сказала она. — Мы не можем обойтись без мисс Диттон, а ты не можешь обойтись без меня, не так ли, папа? Я думаю, миссис Кук поможет Джону.

— Как скажешь, Пенни, — ответил Джон, в упор и серьезно глядя на Пенни. — Миссис Кук меня не подведет.

— Более того, она с удовольствием придет, а? — добавил Росс.

В Бинду мисс Диттон с восторгом восприняла новость, которую привезла Пенни. Услышав, что Пенни идет по садовой дорожке, она поспешила через холл ей навстречу.

— Вполне возможно, мисс Диттон, что на Пасху у нас будут гости. Вы не возражаете? Мы с папой подумали, что, скорее всего, вы будете довольны.

— Вы совершенно правы. Пора уже открыть дом для гостей. Ваша тетя Изабелла настоятельно подчеркивала это. А кто к нам приедет? Мы должны немедленно все обдумать…

Но не только восторг был написан на лице мисс Диттон, как показалось Пенни, но и явный намек на некий расчет. При одной мысли об этом у Пенни похолодела душа. В то же время это послужило для нее предупреждением о том, что мисс Диттон строит планы. «Она расчетлива от природы», — подумала Пенни.

— Мы еще пока не знаем, но тоже надеемся. Наши мужчины уже давно подумывают о том, чтобы пригласить группу экспертов из департамента сельского хозяйства, и, наконец, пришли к согласию попросить их приехать… на пасхальную неделю. Все будет зависеть от того, сможет ли департамент прислать своих специалистов именно сейчас. Мы даже не знаем, кто или сколько человек будет до тех пор, пока они нам не сообщат.

Мисс Диттон была несколько разочарована. Возможно, она надеялась на приезд людей, занимающих видное положение в обществе, из Сиднея или Мельбурна. Из газетных вырезок в альбоме, которые мисс Диттон внимательно прочитала, она узнала, как часто это случалось в прошлом. Известные имена были перечислены в списке гостей, в свое время посетивших Бинду.

— Между прочим, у меня тоже есть для вас новость, — сказала она. — Звонил начальник станции из Грин Вэлли и просил передать, что получен ваш заказ. Очевидно, речь идет о мебели и о седле.

Ясная улыбка озарила лицо Пенни.

— Наконец-то! У меня будет собственная комната, в которой я смогу принимать и развлекать гостей. Я надеюсь, они пришлют мне в конце концов дамский журнал по земледелию.

— Почему вы так усиленно подчеркиваете мне?

— Росс собирал коллекцию этих журналов.

— Росс собирал коллекцию этих журналов? — спросила немало удивленная мисс Диттон, затем быстро сменила интонацию, и в голосе ее послышалось добродушное подшучивание: — Конечно, это чепуха. Росс проявляет интерес только к одному человеку.

Пенни внимательно посмотрела на нее.

— Росс интересуется только собой.

— Ну что ж, мне бы самой хотелось посмотреть на список гостей.

На следующий день мистер Бартлетт распорядился послать Сэндса в Грин Вэлли на грузовике за мебелью. В этот день Пенни сократила время тренировки с Уинтер и покинула Уиджи сразу после завтрака. Мисс Диттон приняла приглашение Пенни поехать с ней в город. Они обе забрались в кабину грузовика вместе с Сэндсом.

Машина с грохотом и ревом проносилась мимо облаков пыли, которые поднимались с полей Уиджи и зависали в воздухе — работники мистера Беннета перепахивали землю вместе с сожженной стерней; мимо Хитченсов, которые во всем следовали примеру мистера Беннета в обработке почвы… через деревянный мост и последние метры огороженного участка земли. И вот он — Грин Вэлли.

Это был маленький городок, все здания которого вытянулись вдоль единственной улицы. Здесь были две бакалейные лавки, одна фруктовая, два банка, отель и железнодорожная станция, маленькая деревянная платформа которой являлась как бы началом довольно запутанного лабиринта путей, заставленных открытыми товарными платформами и вагонами. Станция была центром деловой жизни Грин Вэлли. Сейчас на платформу погружали целую отару овец; рядом поили водой волов, отправляемых на продажу; с нескольких платформ разгружали сельскохозяйственную технику для фермеров. Багаж Пенни уже ждал их под главным навесом.

— Когда мы будем пить чай — сначала или потом? — спросила Пенни. — Я должна вам признаться — когда я приезжаю в город по делам, то люблю пить чай дважды.

— Где же мы сможем попить чай в этом городишке? — поинтересовалась мисс Диттон, оглядываясь вокруг.

— У бакалейщика Джоунса, — ответила Пенни. — Не могу сказать, что дело у них поставлено с блеском, но чай у них очень вкусный.

Весь вид мисс Диттон говорил о том, что она сомневается в услышанном, но она молча последовала за Пенни по пыльной, незатененной деревьями улице, покрытой гравием, к бакалейщику Джоунсу. Пенни через плечо оглянулась на Сэндса.

— Двадцать минут, — с улыбкой сказала она. — Не больше двух, Сэндс; тебе придется везти домой нас и нашу мебель.

Сэндс поднял руку в знак признательности и благодарности и понимающе улыбнулся.

— Не больше двух чего? — спросила мисс Диттон, когда они уселись за круглый стол на боковой веранде.

— Это вполне могли быть чашки чая, если бы он не приехал сюда и не пошел в отель, — озорно сказала Пенни.

— Я очень надеюсь на то, что это будет не больше двух, — сказала мисс Диттон. — Если бы я знала, куда он идет, сама бы поговорила с ним. Дорога в Бинду не очень хорошая, а наш багаж тяжелый и громоздкий.

— Не беспокойтесь, — вежливо ответила Пенни. — Сэндс ездил по этой дороге сотни раз. До сих пор с ним никогда ничего не случалось.

— Лучше не надо.

— И не случится. Во всяком случае, не тогда, когда он везет мою мебель. Уж об этом я позабочусь.

Пенни не хотелось, чтобы сомнения мисс Диттон портили ей настроение.

Миссис Джоунс, жена бакалейщика, быстро направилась к ним.

— Я полагаю, то же самое, что и всегда, мисс Бартлетт? — спросила она. — Я увидела, что вы идете, и сказала себе: «Вот еще один заказ на чай с пшеничными лепешками». Верно? — Это была стройная, расторопная и добродушная женщина.

— Вы как всегда правы, миссис Джоунс. Но сегодня два чая, пожалуйста. Между прочим, познакомьтесь, миссис Джоунс. Это мисс Диттон.

— Рада с вами познакомиться, — миссис Джоунс украдкой поглядывала на спутницу Пенни. — Слышала, что вы приехали сюда. Как вы находите Грин Вэлли?

— Замечательно, спасибо. Я пью без сахара. Можете поставить сахарницу подальше.

Даже Пенни была обескуражена явно холодным тоном, которым мисс Диттон разговаривала с женой бакалейщика. Возможно, миссис Джоунс была чуточку излишне фамильярной, но Пенни считала ее старой знакомой. Манера мисс Диттон странным образом подействовала на нее. Миссис Джоунс склонила голову набок, внимательно посмотрела на женщину и, переведя взгляд на Пенни, печально покачала головой.

— Очень жаль, что вы не останетесь здесь надолго, — вновь заговорила она, обращаясь к мисс Диттон. — Весной Грин Вэлли необыкновенно красив.

И она удалилась, прежде чем обе успели сказать ей что-либо в ответ.

— Что она имела в виду? — спросила мисс Диттон. Чайник был уже у нее в руках, и Пенни оказалась у нее гостьей.

— Я полагаю, она не знает, что вы останетесь у нас на неопределенный срок.

— А я думала, в Грин Вэлл всем все известно.

Пенни посмотрела прямо в глаза мисс Диттон.

— Никогда не думала, что миссис Джоунс может ошибаться. Хотите масла с лепешками? Или вы предпочитаете джем?

К тому времени, когда они закончили чаепитие и вернулись на станцию, Сэндс и два станционных работника были уже заняты делами. Пенни не могла сдержать соблазн. Ей так не терпелось чуточку отогнуть обивку, в которую была упакована мебель, и взглянуть на дерево цвета меда.

— Не сейчас, мисс Пенни, — сказал Сэндс — Одна царапинка — и вы будете обвинять меня. Подождите, пока мы не доберемся до Бинду. Там у вас будет достаточно времени, чтобы все распаковать не спеша.

— Ну хорошо, — вздохнула Пенни. — Ты у нас тут главный, Сэндс, и я буду тебя слушаться.

Мисс Диттон отвела Пенни в сторону.

— Не думаю, что вам следует позволять Сэндсу разговаривать с вами таким образом, Пенни. Я полагаю, мне лучше самой иметь с ним дело.

Пенни рассмеялась.

— Сэндс шлепал меня, когда мне было десять лет, мисс Диттон. Он всегда заботился обо мне.

— Вы так близки с этими людьми, однако до сих пор настаиваете на том, чтобы называть меня мисс Диттон. Не кажется ли вам, что нам пора быть чуточку более непринужденными? Называйте меня Люсиль. Я настойчиво требую этого и на сей раз не приму от вас никаких «нет».

Пенни почувствовала, как волна смущения и негодования охватила ее. Она не хотела называть мисс Диттон по имени. В этом ее нежелании скрывалась какая-то глубокая, скрытая и непостижимая причина, которую она не могла объяснить даже себе самой.

— Пожалуй, нет… если вы не возражаете, мисс Диттон. Конечно, я очень рада, что вы называете меня Пенни. Меня все так зовут. Кроме того, я значительно моложе вас…

Она торопливо отошла к грузовику, будто обеспокоенная тем, как устанавливают ящики с мебелью. Лицо ее было покрыто краской смущения, а руки стали влажными от холодного пота.

«Я не буду думать о ней… — сказала она, обращаясь к упаковке, в которой, как ей казалось, был туалетный столик. — Я буду думать только о мебели, о Сэндсе, об Уинтер… и о долине».

Когда вся мебель была погружена и крепко привязана, они отправились в обратный путь в Бинду по дороге вдоль реки. И только когда они переезжали деревянный мост, Пенни вспомнила, что они не забежали к Джоунсу выпить вторую чашку чая.

Громыхая по дороге мимо Уиджи, они увидели на веранде миссис Беннет — крепкую фигуру в черном шерстяном жакете. Она помахала рукой, и Пенни ответила ей приветствием. Теперь у мисс Диттон был очень довольный вид.

— Не кажется ли вам, что стоит остановиться и поприветствовать ее? — поинтересовалась она.

— О нет. Я была у них только сегодня утром. Если бы миссис Беннет хотелось пригласить нас в дом, она бы вышла к калитке, как только услышала приближающийся грузовик.

Взгляд мисс Диттон вновь стал холодным и отсутствующим.

— Должно быть, она очень занята, — сказала она наконец. — Обычно деревенские люди бывают более приветливы.

— Только не Беннеты, — ответила Пенни. — Конечно, речь не идет о близких, самых близких людях. Миссис Беннет, как вы наверное поняли, когда были у них в последний раз, — приверженец строгих правил.

Она не стала добавлять, что если бы была одна, то непременно остановилась бы. Она чувствовала, что мисс Диттон потеряла в глазах миссис Беннет уважение, и причиной тому стал тот самый инцидент с мистером Бартлеттом. О да, миссис Беннет могла быть очень строгой, когда желала того. Мисс Диттон, вероятно, потеряла самого доброго и ценного друга в Грин Вэлли. Поймет ли она это?

— Надеюсь, вы довольны тем, что выбрались в город? — спросила наконец Пенни. — Деревенская жизнь может быть скучной иногда. Если вы почувствуете себя одиноко, обязательно скажите мне, и мы что-нибудь придумаем. Я чувствую себя виноватой, когда покидаю вас каждое утро, отправляясь в Уиджи.

— Не беспокойтесь, пожалуйста. Я люблю заниматься хозяйством одна. Тогда я могу все делать по-своему. И я люблю Бинду. Я чувствую себя там абсолютно счастливой. И ничуть не стану возражать, если за всю неделю ни разу не покину усадьбу.

— Будем надеяться, что у нас будет много гостей на Пасху. Даже если не приедут приглашенные… Джон Дин приедет к нам на обед. Он всегда приходит к нам обедать на Пасху и Рождество.

— Я должна продумать меню из его самых любимых блюд. Я позвоню ему.

Мисс Диттон уже строила планы на пасхальный обед.

 

10

До Великой Страстной Пятницы оставалось всего три дня, когда мистер Бартлетт в конце концов получил ответ из департамента сельского хозяйства. Да, они с большим удовольствием пришлют группу специалистов. Будет ли это удобно сделать в пасхальную субботу? Эксперты считали, что им понадобится три дня для работы в Грин Вэлли, и заранее благодарили за предложенное гостеприимство. Среди восьми специалистов будет два стажера. К письму был приложен список приезжающих. Ответственный сотрудник департамента, отправивший депешу, очень мудро и деликатно, хотя, возможно, и по собственной инициативе, сопроводил каждое имя в списке личными комментариями.

Мистер Рональд Дайкс, например, интересовался клеверными травами. У него был серьезный научный подход к этой проблеме. Мистер А. Е. Денам имел пятнадцатилетний опыт общения с людьми в этой области и прекрасно с ними ладил. Мисс Эльза Смит была стажером.

— Ты знаешь, папа, я думаю, эти комментарии весьма кстати. Мы почти можем угадать их возраст… и, конечно, их вкусы. Это поможет нам распределить их между Стоунвиллом…

Она с сомнением взглянула на Джона, который доставил им почту.

— Я думаю, мы дадим тебе для начала мисс Смит, — предложил мистер Бартлетт.

— Молодых коллекционирует Росс. Он будет в гневе, если узнает, что она хорошенькая и остановится в Бинду вместо Уиджи.

Мистер Бартлетт поднял голову от бумаги. У Джона был внимательный, испытующий взгляд, который был устремлен на Пенни.

— Ну… э-э-э… возможно, он шутил, — предположил мистер Бартлетт.

В этот момент появилась мисс Диттон с чайным подносом в руках.

— Пенни… — сказала она, — пшеничные лепешки — на полке над плитой. Будьте лапочкой, намажьте их маслом и принесите.

Она излишне суетилась, разливая чай, когда Пенни удалилась на кухню.

— Я не могла не слышать то, о чем вы говорили… — сказала она, мягко улыбаясь. — Я думаю, между Россом и Пенни произошла небольшая размолвка, какие бывают между влюбленными. Вам так не кажется? По-моему, самое лучшее — не обращать на это никакого внимания.

Мистер Бартлетт почувствовал смутную тревогу. Проницательный человек понял бы, что дело вовсе не в размолвке, а в той интерпретации, которую мисс Диттон пыталась дать товарищеским отношениям их детей.

— Сегодня утром между ними, кажется, все было в порядке, — сказал он. — Если и было какое-нибудь разногласие, скорее всего оно связано с тренировкой. Вы ведь понимаете, у Росса очень большая ответственность.

— О, вы знаете этих молодых людей… — мисс Диттон с легкостью прекратила разговор. Она поднесла чашку чая Джону Дину, который перелистывал письмо, протянутое ему мистером Бартлеттом. Она весело взглянула на него: — Так приятно видеть, когда молодые люди одного возраста встречаются вместе. Вы так не считаете? У них так много общего…

Взгляд Джона был спокойным, а голос ровным, когда он ответил:

— Я полагаю, им лучше знать.

Когда Джон говорил, он растягивал слова. Мистер Бартлетт внимательно посмотрел на него. Он знал эту манеру Джона. Он произносил так слова, когда у него было что-то на уме… и он мог сказать об этом вслух.

Но Джон медленно помешивал чай.

— Ну так что, Барт? — спросил он. — Кого из них ты хотел бы отправить в Стоунвилл?

Если мисс Диттон и намеревалась продолжить разговор, то у нее не было такой возможности.

— А, вот и Пенни, — обрадовалась она, когда девушка появилась в дверях. — Лепешки для всех?

— Пожалуй, лучше всего, если это будет мистер Рональд Дайкс, Джон. Мистера Денама можно устроить либо в Бинду, либо в Уиджи. А молодого стажера мы отдадим Россу. Что ты думаешь о мисс Эльзе Смит, Пенни?

— Мне бы хотелось пригласить ее к нам. Как бы то ни было, она может оказаться синим чулком или носить очки. Представьте себе реакцию мистера Беннета, если молодая женщина начнет учить его жизни.

— Я думал, что очки в наши дни считаются украшением, — неожиданно произнес Джон.

— Я и не знала, что вы обращаете внимание на такие вещи, мистер Дин, — сказала мисс Диттон.

— О… я на все обращаю внимание. Кроме того, я люблю читать журналы…

— Вы прямо-таки удивляете меня.

— Есть многое, что могло бы удивить вас в Джоне, если бы вы только знали его, — сказал мистер Бартлетт. — Так, но давайте продолжим со списком. Мисс Диттон, если вы заняты, не позволяйте нам задерживать вас…

— Я никогда не бываю занята, если речь идет о людях. Кроме того, я могу помочь вам.

— Вы очень любезны… если вы не возражаете, мы посидим здесь…

— Возможно, я могла бы взглянуть на список…

— Джон и я все устроим, спасибо, мисс Диттон. И конечно, сегодня же посоветуемся с Беннетом.

Пенни заморгала от удивления. Значит, ее отец не был так уж мягок, в конце концов! Сердце ее екнуло от радости.

«Пожалуй, мое воображение зашло слишком далеко», — подумала она.

Она размышляла над улыбкой Джона, когда он остановил машину около их калитки на пути из Грин Вэлли. Казалось, он забыл о той некорректности, которую она допустила во время танца в Уиджи. Или он улыбнулся просто потому, что не позволял себе быть слишком строгим по отношению к другим? — В любом случае Пенни чувствовала себя намного лучше. Однако она, вероятно, была бы сильно взволнована, услышав то, о чем говорила мисс Диттон, пока была на кухне и намазывала маслом пшеничные лепешки.

— Пойдемте… мисс Диттон, — с легким сердцем сказала она. — Давайте приготовим что-нибудь. Мужчины игнорируют нас, а это слишком унизительно.

— Не могу не согласиться с вами, — несколько резко ответила мисс Диттон.

Когда они оказались на кухне, Пенни посвятила ее в свой план действий, чтобы получить согласие отца на танцы в Бинду.

Мисс Диттон мгновенно оживилась. Было совершенно очевидно, что ей нравилось, когда вокруг бурлила жизнь и она была бы центром внимания. Сейчас появилась такая возможность.

— Мы должны успеть опередить мистера Дина, — решительно заявила она. — В прошлый раз нам пришлось уступать мистеру Беннету. Но не можем позволить, чтобы так случалось всегда.

— Это произошло из-за возвращения домой блудного сына. Мистер Беннет не стал бы вмешиваться в наши планы. Если он не одобряет то, что делают другие, он просто не приходит. Хотя на сей раз, я уверена, он придет. Я уговорю его. — Пенни улыбнулась довольно загадочно. — Вы бы тоже могли испытать свои способности влиять на мистера Беннета, Вы так любезно его встретили и угощали, когда он был здесь, что просто очень ему понравились.

Это явно доставило удовольствие мисс Диттон. Возможно, даже развеяло те сомнения, которые исподволь возникли у нее относительно миссис Беннет.

К полудню у мисс Диттон настроение опять стало приподнятым.

— Нам надо подумать о запасе продуктов, — сказала она озабоченно.

— Можете заказать все, что хотите, — решительно ответил мистер Бартлетт. — Вы должны иметь все, что вам понадобится. Я уверен, Пенни поможет вам.

— Разумеется, — сказала Пенни. — Сегодня вечером я хочу повесить в своей комнате шторы, и потом вы все сможете прийти и посмотреть.

— Давно пора, — заметил мистер Бартлетт. — До сих пор только Сэндс оказался в привилегированном положении.

— Я была бы очень рада помочь, — сказала мисс Диттон. В голосе ее зазвучали резкие нотки. — У меня не было никаких проблем с перестановкой мебели в доме.

— Вы не должны этого делать, — сказал мистер Бартлетт. — Для любой тяжелой работы в вашем распоряжении есть Сэндс. Мы не хотим, чтобы вы перенапрягались. Это вовсе не входит в наши планы.

— А что входит в ваши планы, мистер Бартлетт? — игриво спросила мисс Диттон. — У вас есть планы на будущее или все идет своим чередом?

— Мои планы на ближайшее будущее заключаются в том, чтобы устроить пятерых приезжающих в Бинду на пасхальный уик-энд. Где, по-вашему, милые дамы, будет спать профессор? По крайней мере, ему придется выделить отдельную комнату.

— В комнате с гарнитуром из кедровой мебели, — сказала мисс Диттон, ухватившись за эту идею, как кошка за мышку. — Профессор должен расположиться в этой комнате. В ней полный порядок, и он, по крайней мере, будет достаточно разборчив, чтобы понять, насколько красива эта мебель, когда увидит ее.

Пенни понимала, что это был «камешек в ее огород», но в данный момент ее больше волновало другое. Что будет с отцом, когда он увидит, что гарнитур кедровой мебели не был возвращен в кладовую, а напротив, размещен в общей комнате рядом с боковым коридором?

Мистер Бартлетт поднялся из-за стола, за которым они сидели втроем и пили чай. Он встал у камина, тщательно набивая свою трубку табаком. Закончив эту обычную процедуру, он в упор посмотрел на мисс Диттон.

— Насколько я понимаю, мисс Диттон, вы склонны к тому, чтобы пользоваться этим гарнитуром. Ну что ж, пусть будет так. Кто знает, возможно, вы мудрее в этом вопросе, чем я или Пенни. Я полагаю, вы оставили комод там, где он находился… нетронутым?

— О да, папа, — быстро вмешалась Пенни. — Комод вместе со своим содержимым остался нетронутым в кладовой. Его протерли и отполировали, чтобы он лучше сохранился…

Она торопливо рассказывала ему об этом, частично потому, что ей хотелось успокоить отца, частично потому, чтобы избежать вопроса, который был готов сорваться с его губ… «неоткрытый?» Ни за что на свете не должен отец узнать, что мисс Диттон залезала в ящики.

Это было столь беспардонное вмешательство в личную жизнь, которому Пенни не могла найти никакого оправдания. Что в этой женщине было такого или, напротив, чего ей недоставало, заставляя ее поступать так, как не поступил бы никто другой? И делать все это с видом благородства и искренности?

Мисс Диттон читала список гостей мистера Бартлетта.

— Я смотрю, вы выбрали себе самых пожилых и самых молодых, мистер Бартлетт, — заметила она. — Конечно, это компания для вас и Пенни. — Она была раздражена и огорчена, так что даже мистер Бартлетт не мог не услышать этого в голосе.

— Мы не знаем, сколько лет профессору, — медленно произнес он. — Может быть, он вовсе даже не стар. Я только считаю, что было бы справедливо по отношению к Джону Дину позволить ему принять двух гостей явно его возраста, интересы которых в области земледелия совпадают с тем, что делает Джон.

— У вас будто бы существует тайный сговор заботиться о Джоне. Я полагаю, вы должны иногда заботиться и о себе, мистер Бартлетт. И о своем доме тоже, разумеется. Мне кажется, вы излишне бескорыстны.

Она была увлечена тем, что говорила, но в то же время пыталась сыграть на своем огорчении. Она поднялась из-за стола и, взяв вазу с цветами с каминной полки, поставила ее перед мистером Бартлеттом.

Она мимолетно улыбнулась ему и одарила его многозначительным взглядом.

— Я намерена позаботиться о вас и проследить, чтобы вы думали о себе. Я полагаю, что подготовлю меню, ориентируясь именно на ваши вкусы. Вы единственный, кто имеет для меня значение, и вы не должны умалять собственного достоинства.

Мистер Бартлетт смутился.

Пенни занималась шторами, и когда вечером отец вернулся домой, она умоляла его поскорее принять ванну, прийти к ней и увидеть все самому.

— Вы не против того, чтобы подождать, когда будет готов папа? — спросила она мисс Диттон.

Она понимала, что поначалу эта женщина сопротивлялась и была оскорблена тем, что предпринимала Пенни в боковой комнате, которая выходила на западную веранду через двухстворчатое окно до пола. Пенни была не в ладах с собой по этому поводу, но в то же время ей страстно хотелось, чтобы никто не лез к ней с советами и не строил за нее планы. Она боялась, что кто-то, обладающий более сильной волей, чем ее собственная, заставит ее поступать против ее желания. Она знала, что если бы она посвятила в свои планы мисс Диттон, та все подчинила бы себе. Пенни защищала себя и все, о чем мечтала, воздвигнув стену таинственности и секретности, сквозь которую не могла проникнуть даже мисс Диттон.

Мистер Бартлетт появился из ванной комнаты, вымытый и готовый к обеду. Сила привычки заставила его просунуть руку в карман и вынуть оттуда любимую трубку. Он посмотрел на нее с сожалением.

— Я полагаю, комната такая чудесная, что мне не позволят портить в ней воздух табачным дымом, — сказал он.

— Ты можешь дымить из своей трубы где и когда захочешь. Это твой дом, папа, и даже моя комната принадлежит тебе, если ты захочешь сюда прийти и выкурить здесь трубку.

Пенни распахнула дверь. Мистер Бартлетт встал на пороге и замер от неожиданности. Первые впечатления складывались из простора и светлой зелени. Двустворчатые окна напротив двери были распахнуты в зелень и легкую молочно-серую дымку, расстилающуюся над полями и отдаленной цепью холмов. Самой комнате уют придавал огромный, от стены до стены, ковер цвета зеленого яблока. Новая мебель цвета меда, незамысловатая по дизайну, с преобладанием прямых линий, блестела при мягком освещении, которое придумали Пенни и Сэндс. Над широкой кроватью возвышалось изголовье с несколькими полочками. На одной из них стоял портативный приемник, на других — любимые книги Пенни. По обе стороны кровати уютно устроились прикроватные столики с лампой на каждом из них.

Мистер Бартлетт переступил порог.

— Прелестно, — сказал он. — Очень, очень. Будто комната с журнальной картинки.

— Нет, не совсем так, — возразила Пенни. — Разве ты не видишь, что на письменном столе небрежно разложены разные бумаги? Посмотри сюда. Я не убрала свой халат и домашние тапочки. А на комоде куча безделушек и всякого хлама. Это для того, чтобы придать комнате «жилой» вид. Мне бы вовсе не хотелось, чтобы она походила на картинку. Я хочу, чтобы она была похожа на меня, Пенни.

— Но глядя на эту комнату, не скажешь, что она принадлежит молодой леди, проводящей большую часть своего времени в брюках для верховой езды, — заметила мисс Диттон, которая вошла в комнату вслед за ними и теперь стояла посредине, оглядываясь вокруг.

— Она похожа на ту Пенни, которая сидит глубоко внутри меня самой, и как бы мне хотелось выглядеть, когда я вылезаю из этих брюк, — сказала Пенни.

Мастер Бартлетт обнял дочь за плечи.

— Она напоминает ту Пенни, которую я люблю, — сказал он. — Прелестное, нежное и доброе создание.

— Надеюсь, со временем вы привыкнете к ней, — обратилась Пенни к мисс Диттон. — Новое всегда поначалу кажется непривычным.

— О, весьма милая комнатка. Что заставило вас подумать, будто она мне не нравится? Она просто очаровательна.

— Поскольку мы получили ваше одобрение, мисс Диттон, — жизнерадостно произнес мистер Бартлетт, — мы все очень счастливы. Ты будешь спать сегодня здесь, Пенни?

— Да, и каждую ночь, пока не приедет мисс Эльза Смит. Тогда я переберусь на веранду, а здесь буду только переодеваться.

Они вышли из комнаты и отправились в столовую.

— Завтра, мисс Диттон, ваша очередь представлять свои идеи. Что бы вам хотелось внести нового в мою комнату и как бы вам хотелось изменить свою? — великодушно спросила Пенни.

— О нет. Та, в которой я живу, вполне хороша для меня. А теперь мне пора подавать обед.

— Я помогу вам, — сказала Пенни.

На следующий день почта для Бинду и Стоунвилл была доставлена одним из конюхов Уиджи. После ланча Пенни отправилась с ней в Стоунвилл.

Джон был в седле. Он выгонял овец на пастбище. Увидев Пенни на стоунвиллской дороге, он поехал ей навстречу.

— Привет, Пенни! На чьей лошади ты сегодня? Эта совсем не похожа на лошадь из Бинду.

— Так оно и есть. Это один из гунтеров, которых выращивают в Уиджи. Я тренирую его для Росса.

Она наклонилась в седле и протянула Джону почту. Он сунул ее под рубашку.

— Это будет гунтер, не так ли? — вежливо спросил он.

— Он тоже может брать препятствия… — сказала Пенни. — Конечно, это не Уинтер. Приходится держать его голову и следить за ним. Уинтер все делает сама… Я полагаю, мы увидим тебя в пасхальную субботу, Джон…

— Да. Я с нетерпением жду этого.

Пенни развернула лошадь. Казалось, говорить больше было не о чем. Как много было всего невысказанного, однако ни один из них не мог вымолвить и слова.

— Пока! — сказала она.

— Пока!

Из легкого шага Пенни пустила лошадь галопом, направляясь к калитке на границе между участками. Джон, сидя верхом на своей лошади и глядя ей вслед, неожиданно понял ее намерение перескочить через калитку. Утром калитку ремонтировали работники фермы, но они не закруглили и не выровняли металлические стойки каркаса. К тому же там свободно свисала проволока, которую, Джон был уверен, Пенни не могла разглядеть издалека. Он пришпорил лошадь и что есть мочи пустил ее вслед за Пенни.

Возможно, лошадь Джона не умела высоко прыгать, но она была быстрой и крепкой, каких немало в округе. Лошадь Пенни, услышав позади себя стук копыт, натянула поводья и ускорила бег. И Пенни и Джон знали, что шаг у нее был слишком большим, чтобы преодолеть калитку. Пенни пыталась натянуть один повод, чтобы повернуть ее к забору, но лошадь оказалась упорной.

Не прошло и нескольких секунд, как Джон уже скакал галопом рядом с ними. Лошадь Пенни во весь опор мчалась к проволочному забору… но слишком поздно, чтобы сделать прыжок.

Джон наклонился набок и поймал уздечку. Все еще мчась на огромной скорости, он потянул лошадь Пенни в сторону от забора. Все это было сделано мастерски, потому что Джону одновременно пришлось ослабить поводья своей лошади, чтобы повернуть ее в другом направлении.

Они слегка коснулись забора. Огромным усилием Джон сдержал лошадь и остановил ее, вклинившись между калиткой и лошадью Пенни. Пенни встряхнулась и посмотрела на Джона. Она не понимала, то ли ей негодовать, то ли благодарить Джона. Несомненно было одно — она не испугалась ни тогда, ни сейчас.

— Маленькая глупышка, — сказал Джон. В голосе его слышались сердитые и раздраженные нотки. — К чему так рисковать, Пенни?

Пенни вскинула голову.

— Мы бы перескочили через эту калитку… Почему ты помчался за нами? Лошадь испугалась стука копыт позади… и почти вышла из подчинения.

— Почти? Я не знаю, что было бы с вами обеими, если бы вы попытались взять это препятствие. Ты посмотри на эту калитку… Ее еще ремонтируют.

— Мы бы перескочили через нее.

— Да это ведь элементарно, как ты не поймешь. Ни один наездник… неважно, насколько он опытен… не станет пытаться перепрыгнуть через сломанный забор или калитку. Ты могла бы поранить животное или запутать его в проволоке, даже если ты не думаешь о себе.

— Ты не очень уверен во мне, не так ли, Джон? — спокойно спросила она.

— Нет, я уверен, Пенни, но ты не знаешь это животное. Если бы это была Уинтер…

Пенни посмотрела ему прямо в глаза.

— Если бы это была Уинтер, ты все равно бы рассердился…

Казалось, раздражение Джона как рукой сняло. Он внимательно посмотрел на Пенни, и его суровый взгляд смягчился.

 

11

Гости прибыли в Бинду на машине как раз перед ланчем в пасхальную субботу. Мистер Бартлетт, мистер Беннет и Джон Дин встретили их на станции в Грин Вэлли. Первым из поезда вышел профессор и поздоровался с хозяевами за руку. Несколько минут они стояли на платформе, оживленно беседуя, в то время как начальник станции и работники с фермы с любопытством разглядывали гостей.

Профессор обладал мягким и мечтательным взглядом, но был не слишком разговорчивым человеком и предоставил другим возможность поговорить. Но за его мягкостью скрывалось умение верно оценить собеседника, и его коллеги знали об этом.

«Этот — любитель поговорить», — подумал он, глядя на мистера Беннета. «А этот — человек-мыслитель», — его живой и мягкий взгляд остановился на мистере Бартлетте.

Он с вниманием прислушивался к Джону Дину. «Этот молодой человек любит деловитость… — подумал он. — Он у них лидер. Он знает, что делает, и годы спустя остальные следуют его примеру».

Ему импонировал открытый взгляд Джона, за которым скрывалось упорство, твердость воли и желание достигнуть цели.

В этот момент кто-то сказал что-то забавное, и лицо Джона озарила улыбка.

«Симпатичный молодой человек… — подумал профессор. — К тому же, такой приятный и общительный».

Профессор, мисс Смит и еще двое сопровождающих, с виду около тридцати с небольшим лет, стали гостями Бинду. Пенни и мисс Диттон ждали на веранде, пока мистер Бартлетт спустился к гаражу, чтобы попросить своих работников разгрузить багаж и внести его в дом.

Мисс Смит была безупречно одета и очень оживлена, но ее трудно было назвать хорошенькой. Она была чрезвычайно разговорчива, хотя отличалась интеллигентной манерой общаться с собеседником. По своим годам она была ближе к мисс Диттон, чем Пенни. Когда мистер Бартлетт появился на веранде, он встал, слегка наклонив голову набок, весь в молчаливом внимании.

— Папа — такая лапочка, не правда ли? — невольно вырвалось у Пенни, когда она повернулась к мисс Диттон. — Он так внимательно слушает мисс Смит, обращается к ней, как к эксперту, а мистер Беннет обращался с ней, как с дамой, которой нет места в этом деле.

Между тем двое сопровождающих поднялись на веранду. Они шли не спеша, с интересом разглядывая сад. Пенни со всеми поздоровалась за руку.

— Я так рада, что вы приехали, — обратилась она к мисс Смит и счастливо улыбнулась, глядя в интеллигентное лицо молодой женщины. — Надеюсь, вы не будете работать так упорно, чтобы у вас не оставалось времени на развлечения.

— Я люблю развлечения не меньше работы, — сказала мисс Смит с обезоруживающей улыбкой, протянула руку мисс Диттон и сказала: «Здравствуйте».

Улыбка мисс Диттон была строго официальной.

Мистер Бартлетт представил мисс Диттон мистера Уэста и мистера Арнольда. Она не проявила к ним особого интереса, что было видно с первого же взгляда. Пенни пришлось заглаживать это своим радушным гостеприимством. Между тем, профессор, по-видимому, проводил время в саду.

— Где же профессор? — поинтересовалась мисс Диттон. — Вы не оставили его по ошибке у Беннетов? Я приготовила комнату специально для него.

Пенни почувствовала, что мисс Диттон больше привлекало положение профессора, нежели сама его личность.

Мистер Уэст засмеялся.

— Он потерялся… на полпути в саду, разглядывает что-нибудь.

Профессор остановился у грушевого дерева, страдающего от вредителей.

— Профессор, — крикнул мистер Уэст, — если Южный Крест останется у вас за спиной, вы сможете найти дорогу сюда…

Профессор поспешил к ним с извинениями.

— Прошу прощения, но боюсь, что становлюсь рассеянным. У вас есть здесь плодовые деревья, Бартлетт? Как ваши яблони?

— Яблонь у меня нет, сэр. Моя груша уже давно растет сиротой.

— Я должен посмотреть на нее как-нибудь, если вы не возражаете. О, прошу прощения… Мисс Бартлетт? — Он протянул ей руку почти с робостью. — Мисс Диттон? Здравствуйте.

Пенни так и хотелось спросить, какой же он профессор, если не был на вид почтенным и мудрым. Ему было не больше сорока. Но он тут же расположил к себе своей серьезностью, свойственной настоящим ученым, а также замешательством, вызванным его забавной рассеянностью.

Мисс Диттон, по-видимому, не одобрила своих гостей, но любезно пригласила всех в дом.

— Если вы пройдете в гостиную, — сказала она, — я угощу вас хересом. Затем мистер Бартлетт и Пенни проводят вас в ваши комнаты. Я также надеюсь, что мистер Уэст и мистер Арнольд не будут возражать пожить в одной комнате, комнате для переодевания. Кровати есть и на веранде, если вам там больше понравится.

Ланч на открытом воздухе на боковой веранде прошел очень весело. Пенни обнаружила, к своему удовольствию, что эксперты вовсе не были скучными людьми. Они оказались интересными собеседниками, поддерживали с мисс Смит непрерывный разговор, перемежая его остроумными шутками и находчивыми ответами.

Профессор был человеком серьезным, но сомнений не было в том, что его спутники любили и уважали его. Пенни открыла для себя, что за его мягким взглядом скрывается нечто большее.

Главной заботой мисс Смит, когда ей не приходилось стремительно парировать замечания своих коллег, был искренний интерес к «восхитительной» комнатке Пенни. Она была заинтригована тем, что девушка сама составила эскизы, сама красила и сама сделала заказ на мебель по каталогам и иллюстрациям.

— Должно быть, вы были очень уверены в том, чего хотели? — сказала она.

— Безусловно, — ответил за Пенни мистер Бартлетт. — Стоило не вмешиваться в эту затею, не так ли, мисс Диттон?

— В самом деле, мистер Бартлетт и я не принимали в этом никакого участия и позволили Пенни самой поломать над этим голову, — сказала мисс Диттон. — Но одно стоило другого. — В улыбке, которую она подарила мистеру Бартлетту, был некий намек на интимность. — Пенни так счастлива… мы все счастливы.

— Я надеюсь, что другие гости такие же милые, как и наши, — сказала Пенни мисс Диттон, когда помогала ей отнести тарелки на кухню. Сэндсу дали поручение вымыть посуду, а мисс Смит отправилась в комнату Пенни цвета зеленого яблока.

В три часа Пенни, Сэндс и мисс Диттон отнесли гостям подносы с чаем. Они устали с дороги, впереди их ожидала работа, поэтому вполне можно было обойтись без формальностей.

Когда Пенни увидела, как они все устраиваются в большой туристский автомобиль мистера Бартлетта, внезапное острое чувство зависти охватило ее. Ей страстно хотелось отправиться с ними вместе, но домашние дела прежде всего. Надо было подготовиться к праздничному пасхальному обеду завтра и к вечеринке в понедельник вечером. А между тем, вся группа отправилась в Стоунвилл «на деловую встречу». Вечером они были приглашены на обед в Уиджи. Уж миссис Беннет знает, какой обед подать гостям в субботний пасхальный вечер. Должно быть, она поручила своим работникам купить на побережье большое количество рыбы.

Вечером Стоунвилл ожидал гостей на плотный ужин с чаем.

— Джон обо всем позаботится, — сказала Пенни мисс Диттон. — Он знает, как красиво накрыть стол. Я там часто бывала. Как вы считаете, подойдет ли миссис Кук для мисс Смит в качестве компаньонки?

— Судя по внешнему виду, да. Но если мисс Смит относится к тому типу женщин, о котором я предполагаю, у нее, без сомнения, возникнет практический интерес к мистеру Джону Дину… и его владениям.

Пенни широко открыла глаза от удивления.

— При всем при том, что столько мужчин окружают ее? Как бы то ни было, Джон даже не обратит на это внимание. Он не отличается особым пристрастием к женщинам… он со всеми одинаково любезен. Кроме того, мисс Смит не относится к такому типу женщин…

— Вы очень мало знаете мужчин, — сказала мисс Диттон. — Мистер Дин такой же, как все… не упустит своего шанса. — Последние слова были произнесены таким тоном, который шокировал Пенни и заставил покраснеть до корней волос.

— Давайте не будем говорить о мужчинах, — сказала она. — Лучше подумаем, как нам приготовить индейку.

Пасхальное воскресенье оказалось чудесным, как это часто бывало в Грин Вэлли.

Мисс Диттон и Пенни приготовили праздничный завтрак из яиц, бараньих котлет, почек и бекона. У каждой тарелки лежало раскрашенное пасхальное яичко. Для мисс Смит приготовили яйцо, обернутое серебряной фольгой и завязанное голубой ленточкой. Это был традиционный подарок. Каждое пасхальное воскресенье и Джон Дин и отец дарили Пенни голубую ленточку, а теперь эта традиция перешла к их гостье.

— Это из уважения к вашему полу, — сказал мистер Бартлетт.

Мисс Диттон получила в подарок коробку с шоколадными конфетами, перетянутую голубой ленточкой.

Весь день был посвящен напряженной работе. Они совершали длительные прогулки по окрестностям и вдоль реки, ведя долгие разговоры об эрозии почвы к западу от холмов и о корме для овец засушливым летом.

Пенни, мисс Диттон и мисс Смит, отказавшаяся от роли ученого-эксперта в пользу помощника повара, колдовали над индейкой. Они великолепно ее украсили, а она, в свою очередь, украсила стол.

Когда мужчины вернулись домой, они были голодными, но счастливыми, в отличие от предыдущего дня, когда приехали с поля грязными и усталыми. Они все уселись на передней веранде с коктейлем в одной руке и с сигаретой или трубкой — в другой. И каждый с нетерпением ждал обеда, который вскоре должны были подать.

Прибыл автомобиль из Стоунвилла, но с огорчительным известием. Джон не смог приехать и умолял извинить его. Поскольку он пригласил гостей и сам был хозяином в тот вечер, то чувствовал себя обязанным остаться в Стоунвилле.

— Будто за миссис Кук нужен какой-то присмотр, — сердито сказала Пенни. — Я догадываюсь о причине. Джон знает, как она любит заботиться о нем, и ему не хочется огорчать ее.

Пенни очень огорчилась. Она не могла вспомнить пасхального обеда, на котором бы не присутствовал Джон. Более того, он не прислал ей пасхальное яичко с голубой ленточкой. Она не видела его с того самого дня, когда пыталась перемахнуть через калитку, а он рассердился на нее.

Настроение у Пенни было несколько подавленным. В конце концов гости не показались ей столь занимательными людьми. В основном они сохраняли серьезность и все время говорили о каких-то меченых атомах, о научных изысканиях, о клевере.

Они говорили так много и горячо, что, казалось, не замечали того, что едят. А между тем, Пенни знала, что перед ними выставлено все самое лучшее. Стол ломился от яств. Столовое серебро и хрусталь сверкали так, как не сверкали уже десять лет. Мисс Диттон расщедрилась, вопреки своим правилам строгой экономии продуктов.

— Ты сегодня не слишком разговорчива, Пенни, — заметил отец, подняв голову от тарелки. — Наверное, ты немного заскучала без шуток Джона.

— Шуток? — спросила мисс Смит с удивлением. — Вы имеете в виду мистера Дина? А мне он показался таким серьезным… хотя не без чувства юмора, заметьте.

— Он бывает серьезным только тогда, когда речь идет о ротационных механизмах, меченых атомах, — сказала Пенни, а затем медленно добавила: — и о прыжках через высокие заборы и препятствия.

— Он также серьезно относится и к своей собаке, — заметил мистер Дайкс. — Прелестное маленькое существо — эта его собака.

— Беппи? — спросила Пенни, вся просветлев. Отступничество Джона не казалось ей столь ужасным теперь, когда она могла поговорить о нем. — Вы бы видели прыжки Беппи. Я всегда предлагаю отправить ее на выставку овчарок. Если завтра они приедут пораньше, я вам покажу ее выучку…

Пенни мельком увидела выражение лица мисс Диттон и внезапно осеклась. Мисс Диттон, вероятно, будет возражать против Беппи, и ее опять оставят за садовой калиткой. Очевидно, это была одна из причин, по которой не приехал Джон. Вряд ли он мог оставить миссис Кук и Беппи одних на Пасху!

Наконец обед закончился, и когда мистер Бартлетт поднялся, чтобы достать из буфета портвейн, Пенни предложила приготовить кофе вместе с мисс Диттон и мисс Смит.

Когда они принесли кофе мужчинам на веранду, Пенни была поражена, услышав, как мисс Диттон обратилась к отцу с просьбой воспользоваться маленькой машиной.

— Я хочу поехать в Стоунвилл помочь мистеру Дину, — сказала она, как о чем-то само собой разумеющемся. — Я договорилась с ним сегодня утром по телефону.

Если мистер Бартлетт и заметил, как Пенни чуть не выронила чашку с кофе, которую подавала профессору, то ничего не сказал. Некоторое время он испытующе смотрел на мисс Диттон.

— Конечно, вы можете взять машину, мисс Диттон. Ведь мы условились об этом раньше, не так ли? Так вы говорите, мистер Дин ждет вас?

— Да. Мы уже договорились. Я выеду из Бинду в полдень, прежде чем вы вернетесь. Предполагаю, мы встретимся с вами в дороге. А возможно, еще и в Бинду. Я уверена. Пенни приготовит вам чай в полдень, — она вопросительно и с легкой улыбкой посмотрела на Пенни.

— Разумеется, — Пенни протянула профессору серебряную сахарницу.

Кофе обжигал ей горло. В смятении она даже забыла спросить у гостей, не хотят ли они еще кофе. Но Эльза Смит поднялась со своего места и предложила всем кофе и сливки.

Несколько минут спустя обе молодые женщины извинились и направились в комнату Пенни.

— Сейчас они все улягутся спать, — сказала Пенни. — Вот что делает плотный обед с человеком в нашем климате. Вы хотите отдохнуть здесь или на веранде?

— Эта ваша кровать такая широкая и удобная… мы уместимся на ней вдвоем, если хотите поболтать…

— Можно и покурить вместе.

Эльза Смит сбросила туфельки, сняла с себя платье и накинула легкий шерстяной халат. Пенни никак не могла найти сигареты. Но Эльза Смит достала из сумочки свои и протянула одну Пенни. Она улеглась на своей половине кровати, а Пенни задумчиво сидела на маленьком стуле.

— После признания на душе становится легче, — заметила Эльза Смит, подкладывая одну руку под голову и наблюдая за кольцами дыма, поднимающимися от сигареты. — Откройтесь, Пенни. Что там с мистером Джоном Дином? У Бинду на него какие-то особые права?

— Нет… Не стоит так думать. Мы просто привыкли к нему. Понимаете, как если бы он был членом нашей семьи. И я, естественно, очень расстроилась, когда он не пришел на обед. Вот и все.

— Но когда мисс Диттон сказала, что проведет там полдень… это было для вас ударом, не так ли? Я видела ваше лицо, моя дорогая. Послушайте, это не просто грубое любопытство. Если хотите, прикажите мне замолчать, но если вам необходимо выговориться… я вас слушаю…

Пенни понимала и без этих слов, что дело вовсе не в любопытстве. Эльза Смит была слишком интеллигентна, слишком беспристрастна, чтобы совать нос в чужие дела. Вероятно, за ее плечами был свой жизненный опыт, и она понимала, что Пенни не с кем пообщаться.

— Это действительно было для меня неожиданностью, — наконец призналась Пенни. — Только потому, что мисс Диттон ничего не упоминала об этом раньше. Мы несколько раз заговаривали сегодня о Джоне, и мисс Диттон видела, как я дала мистеру Дайксу пасхальное яичко для Джона. Было бы вполне естественно, если бы она предложила это сделать.

— За этим скрывается какая-то хитрость, если вас интересует мое мнение. Но если это оскорбляет вас, я не стану говорить. Я только хочу, чтобы вы знали — есть в этой женщине нечто, вызывающее тревогу, поэтому вам так неспокойно. И нет никого рядом с вами, кто бы освободил вас от ваших волнений. Как насчет тети Изабеллы?

— Видите ли, мисс Диттон прекрасно справляется со всеми обязанностями. Что, собственно говоря, от нее ожидали и папа, и тетя Изабелла. Она действительно очень умна и расторопна. Видите ли, возможно, я не права. Вот что меня беспокоит. Я знаю, тетя Изабелла считает, что я избалована, возможно, излишне окружена вниманием и любовью. Может быть, так оно и есть. Я так долго была предоставлена самой себе, что, может быть, хочу, чтобы так оно и продолжалось. Я хочу, чтобы папа… и Беннеты… и Джон, и Стоунвилл жили так, как это было прежде. Я сопротивляюсь переменам и тому, кто вносит их в нашу жизнь. Очень часто я думаю, что все эти мои волнения возникают по собственной вине, так что я не могу обнажить, так сказать, свои чувства ни папе, ни тете Изабелле.

— Так почему же ваша жизнь не может продолжаться по-прежнему, если вы счастливы? Хочет ли еще кто-нибудь перемен, кроме мисс Диттон?

— Миссис Беннет и Джон Дин согласились с отцом в том, что нам необходимо пригласить экономку. Они посчитали, что мне так будет лучше, что я получу свободу…

— Но это принесло вам только беспокойство?

— Может быть, в этом виновата я сама?

— Чепуха! Эта женщина чего-то добивается, и ваше женское чутье… в которое я как ученый не должна бы верить… предупреждает об этом. Это касается Джона Дина?

Пенни нахмурилась. Она сидела на стуле, ссутулившись, чуть подавшись вперед. Весь ее вид свидетельствовал о мучительных терзаниях. Потом она слегка покачала головой, избегая ответа на прямой вопрос.

— Она еще никогда не была там. Насколько мне известно, Джон не просил ее, хотя в конце концов он и пришел к этому. Мне бы только хотелось узнать, сам ли он внес предложение о сегодняшнем визите. Мне это трудно представить, потому что ему помогает миссис Кук, а она и мисс Диттон не ладят друг с другом. Но Джон, как и подобает мужчине, вполне может не придать этому значения. Хотя мне также трудно представить, чтобы миссис Кук ничего ему не сказала. Она обо всем говорит ему прямо в глаза. Весьма загадочные обстоятельства.

— В таком случае я предполагаю, что она сама напросилась, а Джон был то ли слишком любезен, чтобы поставить ее на место, то ли она преподнесла все таким образом, что ему ничего не оставалось, как принять ее предложение как свершившийся шаг.

— Но почему мисс Диттон раньше не сказала, что намеревается поехать к нему? И почему ей этого захотелось, если там миссис Кук?

— Мисс Диттон не сказала этого потому, что по своей натуре — она скрытный человек. Она вполне могла отправиться туда из желания помочь Джону по доброте душевной. В качестве альтернативы — у нее могло возникнуть желание одержать победу над миссис Кук. Возможно, ей захотелось побывать там из естественного любопытства, потому что она ни разу не была приглашена в Стоун-вилл. В конце концов, ее может интересовать сам хозяин Стоунвилла. А вы что думаете?

— Я должна считать, что она это делает из добрых побуждений. Она и в самом деле добродушна. Я должна признать это справедливости ради.

— Я вижу, вы не желаете согласиться с предложением, что она проявляет интерес к самому Джону Дину. Почему? Она молодая женщина, у них небольшая разница в возрасте. Вероятно, он чуточку постарше ее.

— Примерно одного возраста. Джон выглядит немного старше своих лет, потому что он очень ответственный человек. И все равно, я не думаю, что причина заключается в этом.

Эльза Смит удивлялась, почему Пенни была охвачена сомнениями. Что-то еще было на уме у девушки, и она чувствовала, что было бы нарушением хороших манер выяснять все подробности и обстоятельства. Если Пенни пожелает все рассказать, она это сделает. Эльза Смит уже пригласила ее к разговору.

Но Пенни не могла выдать своих опасений, что мисс Диттон интересовал не кто иной, как ее отец. Не могла она также выдать и то сомнение — а оно глодало ее душу, — что Джон Дин сам мог пригласить ее. Она вспомнила день, когда они впервые начали обсуждать вопрос о необходимости пригласить специалистов в Грин Вэлли. Тогда Джон как бы в шутку спросил у мистера Бартлетта, которую из его двух хозяек он сможет ему одолжить. Если бы Джон действительно имел в виду, что… в таком случае это была бы мисс Диттон. Возможно, тогда он все еще сердился на Пенни за тот злосчастный забор.

Какой бы путь ни избрали ее мысли, все они возвращались к сомнению в себе самой. Теперь, докуривая сигарету, она не призналась бы даже самой себе, что, когда мисс Диттон заявила на веранде о своем намерении отправиться в Стоунвилл, ее собственное сердце оставалось холодным, как камень. Если бы она могла позволить себе закричать, то только для того, чтобы спросить:

— Неужели она хочет отнять у меня вас?

 

12

Пасхальный понедельник оказался суматошным и для Пенни и для мисс Диттон. Кроме обычной домашней суеты вокруг приготовления и украшения небольших тортов, острых закусок и печенья для ужина во время сегодняшней вечеринки, необходимо было проследить за уборкой на западной веранде для тех, кто собирался там танцевать, за развешиванием разноцветных гирлянд, привезенных из Уиджи, за утренним чаем, который надо было подать прибывшим гостям, таким, как Росс, который тренировал Уинтер вместо Пенни, и тем, кто приходил и проезжал мимо с северного конца Грин Вэлли, рассчитывая на обычное гостеприимство, с которым в Грин Вэлли встречали всех, будь то знакомые или незнакомые посетители.

Пенни еще ни разу в жизни не радовалась так Россу и Уинтер, как сегодня. Ей хотелось удостовериться, был ли Росс таким эгоистичным, как она думала… или очаровательным и деловым человеком, как хотела заставить ее думать мисс Диттон.

Росс в своей обычной вольной манере наклонился из седла, чтобы открыть садовую калитку, и важно прошествовал верхом по садовой дорожке.

Мисс Диттон вскрикнула с тревогой в голосе:

— О, эта лошадь! Уберите ее из моего сада… и побыстрее. Я не могу позволить этого.

Пенни хотелось знать, что заставляло мисс Диттон бояться или ненавидеть животных. Кроме того, ей было интересно, как мисс Диттон поладила в Стоунвилле с Беппи. И вообще она горела нетерпением узнать, как у мисс Диттон сложились отношения со Стоунвиллом. Мисс Диттон не проронила об этом ни слова, кроме того, что проронила с самодовольным видом:

— Такие-то вот дела. Теперь там все в полном порядке.

Очевидно, что никаких сообщений для обитателей Бинду передано не было. Самым необъяснимым образом события вчерашнего дня как бы отдалили от них Джона. Пенни предполагала, что он вполне мог выглядеть иначе.

— Ну что, подружка? Как поживаешь? — спросил Росс, смахивая с себя шляпу кончиком кнута. Пенни обвила руками шею Уинтер.

— Прекрасно, — ответила она. — А сейчас тем более, ведь я могу поговорить с Уинтер.

— Уинтер — это единственное, что тебя привлекает?

Пенни взглянула на него.

— Не совсем так, Росс, — мягко сказала она. — Тебя я тоже рада видеть, ты ведь знаешь.

По-своему она любила Росса. Настолько, чтобы не желать огорчать его…

— Крепость надо брать штурмом, а? — Вид у него был угрюмый.

— Тебе никогда в жизни не приходилось штурмовать крепости. Ты просто входил в них. И между прочим, больше не появляйся в саду на лошади или с собакой. Мисс Диттон этого не любит.

— Что? Нельзя же жить на ферме и возражать против лошадей и собак. Это все равно, что возмущаться крышей или пищей.

— Как бы то ни было, поворачивай обратно. Мы привяжем Уинтер за калиткой, а потом войдем в дом, и я напою тебя чаем с пшеничными лепешками. Проходили мимо странники, угощались чаем и оставили несколько лепешек для Беннета из Уиджи.

Пенни повела лошадь вместе с седоком обратно через калитку, и Росс спешился.

— Ну, а как она выглядит? — спросил он, с гордостью разглядывая Уинтер.

— Прелестно. Правда, прелестно. Я хочу дать ей яблоко и немного сахара…

— Крошка Пенни… ты сможешь дать ей яблоки и сахар только тогда, когда я разрешу. А сейчас я не говорю «да». Она на строгой диете.

— Ну хорошо… при условии, что я смогу дать ей что-нибудь перед тем, как вы уедете, а то она подумает, что я ее больше не люблю.

— Веди меня к твоей Диттон, к чаю и пшеничным лепешкам, — сказал он с презрением. — Они значительно важнее, чем яблоки для кобылы, которая хочет получить приз.

Они вместе вернулись к дому. Росс присвистнул, глядя на подготовку, которая велась на западной веранде.

— Похоже, вы тут времени даром не теряете.

— Нет, теряем, так что не задерживайся слишком долго. Мы очень заняты.

— Вот это прием! Сначала лошадь выпроваживают за калитку, а потом и меня, прежде чем я вошел в дом.

— Не прикидывайся глупеньким! Не предполагаешь же ты, чтобы в такой день для тебя расстилали красный ковер, а?

Мисс Диттон жизнерадостно отозвалась из кухни, как только Пенни и Росс вошли в комнату для завтрака.

— Угощайтесь сами, — сказала она, — Заходите на кухню, Росс, и наливайте себе чай.

Второго приглашения Россу не потребовалось. Он внимательно взглянул на мисс Диттон.

— Вы напудрили себе руки вместо лица?

Она засмеялась в ответ. Была между ними какая-то странная близость, которую Пенни не могла понять. Будто они очень хорошо знали друг друга. Однако это вряд ли было возможно. Мисс Диттон совсем недавно появилась в Грин Вэлли.

— Это означает, что на руках у меня мука, а на лице — пот. Попробуйте так постоять, у плиты два часа подряд.

— Ни за что на свете. Это женские дела.

— Как твой отец поладил с гостями? — поинтересовалась Пенни.

— Первую половину дня отец твердил им, что не собирается слушать всякую ерунду, и главное для них это поучиться у него… у человека с практическим опытом. У человека, за плечами которого, по сути дела, опыт трех поколений.

Пенни не могла сдержать улыбки, увидев, как Росс изображал жесты, мимику и манеру говорить своего отца.

— Итак, они, конечно, слушали вместо того, чтобы возражать? — спросила она.

— Именно так. Они продемонстрировали подобающий случаю трепет и изумление от тех успехов, которых добились в Уиджи…

— Надо сказать, они не заблуждаются, когда дело касается лошадей и конюшен.

— Это верно. Но видишь ли, они, как оказалось, специалисты по сельскому хозяйству и интересуются почвой и урожаем. А отец заострил их внимание на конюшнях.

— Возможно, они коснулись сельскохозяйственных проблем, когда отправились в Стоунвилл.

— Будь уверена, так оно и было. Именно для этого они и приехали. Я был там в субботу днем. Ты бы только послушала Джона Дина! Вот уж не думал, что этот парень знает так много слов!

— Я уверена, что он и слушать умеет не хуже, — сказала мисс Диттон.

— Между прочим… как вам понравился Стоунвилл, мисс Диттон? — поинтересовался Росс.

— Боже мой! Мир и в самом деле тесен! Откуда вы знаете, что я была в Стоунвилле? У миссис Кук длинный язык, я полагаю?

— Я не видел миссис Кук, но случайно встретил объездчика, который и сказал мне, что в четверг Джон спас Пенни жизнь, а в воскресенье пригласил вас в полдень на чай.

Росс внимательно посмотрел на Пенни, а мисс Диттон с удивлением подняла на нее глаза. Пенни густо покраснела.

— Ничего подобного, — сказала она. — Просто он не позволил мне перемахнуть через калитку на южной границе участка и скакал за мной, чтобы сказать это.

— Он ничего мне об этом не говорил, — резко заметила мисс Диттон.

— А почему он должен говорить? — спросила Пенни, стараясь не выдавать волнения. — Пустяки. — Она не пыталась умалить поступок Джона, но старалась таким образом избавиться от пытливого взгляда Росса и от пристального вопроса в глазах мисс Диттон. — У нас один общий объездчик, — невпопад добавила Пенни, и это вполне естественно, что он все замечает.

— А что у вас тут еще общее? — спросила мисс Диттон.

— Только не наши женщины, это безусловно. Если не считать миссис Кук, — сказал Росс.

Взгляд мисс Диттон приобрел то холодное и отсутствующее выражение, которое леденило душу Пенни.

— Вы не можете быть в этом уверены, не так ли? — сказала она. На какое-то мгновение ее глаза встретились с глазами Росса.

Ни один из них не отвел взгляда, но в выражении лица Росса неожиданно появилось нечто слегка нахальное и насмешливое. Пенни почувствовала себя неловко.

— По-моему, вы оба говорите намеками, — сказала она, — и мне это не нравится.

Губы ее вытянулись в решительную прямую линию.

— О'кей, Пенни, — непринужденно сказал Росс. — Мы просто подшучиваем друг над другом, вот и все. Пора уже тебе повзрослеть, девочка.

— Ты не будешь возражать, если я скажу, что тебе пора идти, Росс? — решительно сказала Пенни. — У меня много дел.

— Десять минут, назад ты встречала меня с распростертыми объятиями.

— Мне кажется, я встречала так Уинтер… — хотя это была только шутка, она старалась не задеть самолюбия Росса. — Иди, будь лапочкой. У меня хлопот полный рот. Мне некогда стоять вот так и вести разговоры.

— Ты обещаешь мне первый танец, танец после ужина, а также последний танец?

— Да, конечно, если хочешь. А теперь пошевеливайся, а не то я приглашу Сэндса, и он выставит тебя за порог.

Росс раскланялся с мисс Диттон по восточному обычаю и вышел вслед за Пенни на боковую веранду.

— Проводишь меня до калитки, а?

— Я несу Уинтер сахар и яблоко.

— Итак, Уинтер по-прежнему для тебя на первом месте?

— На первом, на последнем, и так все время.

Атмосфера беззаботности и веселья вновь вернулась в Бинду вечером, когда гости готовились к вечеринке.

Сегодня Пенни выбрала для себя изысканное голубое платье, жемчужное ожерелье и серьги, которые когда-то принадлежали ее бабушке.

Эльза Смит, оливково-смуглая, с блестящими глазами, предстала перед всеми в темно-красном платье, которое восхитительно подчеркивало ее строгий стиль. Глядя на нее, Пенни подумала, что она производила впечатление человека очень энергичного и интеллигентного. Это была выдержанная, умеющая владеть собой молодая особа, однако даже в ее манере ходить или стоять, слушая собеседника, чувствовалась острота отточенного ума.

Пенни жалела о том, что ее гостья скоро покинет ее. Было в ней что-то надежное, вызывающее доверие.

— Я оставлю вас ненадолго, — сказала Пенни. — Возможно, папа ждет меня в гостиной. Оставьте открытым выход на веранду, хорошо? Наверное, девушки будут заходить в комнату с веранды, чтобы попудриться. Здесь им будет удобно.

В гостиной мистер Бартлетт уже наливал ликер профессору и мистеру Уэсту. Постольку поскольку вечеринка была неофициальной, они были одеты в бархатные домашние курточки с галстуком-бабочкой. Глядя на них, без труда можно было определить, что больше всего им хотелось посидеть в мягких креслах на дальней веранде и вести тихую беседу в клубах табачного дыма.

Послышался звук приближающихся со стороны реки автомобилей, а вскоре замелькали вспышки фар, когда машины разворачивались, чтобы преодолеть небольшой подъем, ведущий к садовой калитке Бинду.

— Ну что, Пенни, — сказал мистер Бартлетт, поставив свой бокал на стол, — я думаю, наше место на передней веранде. Извините нас, профессор… мистер Уэст.

Когда они выходили из двери, к ним присоединилась и мисс Диттон.

— Очаровательно, — заметил мистер Бартлетт из уважения к ее привлекательному туалету.

На сей раз мисс Диттон предпочла черное кружево, которое изысканно подчеркивало ее светлую кожу и белокурые волосы и придавало ей некоторое величие и превосходство в положении. И то, что она стояла рядом с Пенни и мистером Бартлеттом, не только давало ей возможность почувствовать свою принадлежность к дому, но как бы приобрести более высокий статус обладателя собственности.

Пенни хотелось, чтобы Эльза Смит ответила на ее вопрос, который естественно возник у нее, несмотря на ее небольшой жизненный опыт. Имела ли мисс Диттон право, не будучи приглашенной, занять свое место рядом с мистером Бартлеттом?

В отдалении она увидела свет фар стоунвиллского автомобиля, приближающегося к Бинду по дороге вдоль реки.

«К тому времени, когда Джон доберется сюда, — подумала она, — могу с уверенностью сказать, что буду в гостиной представлять Хитченсов и всех остальных гостям нашего дома». Почему-то она не испытывала желания встречаться с Джоном. В большей степени это происходило не потому, что он пригласил или позвонил мисс Диттон помочь ему вчера, а потому, что он забыл о ее пасхальной ленточке. Джон уже не был прежним Джоном!

Гости начали прибывать друг за другом. Площадка возле сада была залита светом автомобильных фар, и целое ожерелье сверкающих огоньков вытянулось по извивающейся вдоль реки дороге. Пенни была так увлечена гостями и подношением прохладительных напитков и хереса, что у нее не было времени оглянуться вокруг и отыскать взглядом Джона.

Гостиная быстро наполнилась людьми, которые смеялись, разговаривали друг с другом, обменивались рукопожатиями, приветствовали знаменитостей и грели руки у камина. Часть прибывших переместилась на западную веранду, где собралась молодежь, другие — в противоположном направлении, где, как они знали, их ожидали уютные тростниковые кресла.

Пенни находилась в холле, когда увидела, как в дверном проеме появился Джон. Он стоял, не двигаясь с места. Их взгляды встретились поверх голов гостей. В какой-то момент ей показалось, будто Джон понял, что она чувствует к нему. Какая-то невидимая сила или приказ передались ей от него.

Они стояли, глядя друг на друга. Весь гнев ее был забыт. Забыты были и гости, и все, что окружало их… Возможно, она была наедине с ним… но даже если бы ноги повиновались ей, она не смогла бы добраться до него из-за плотной людской стены между ними.

Она застыла, как заколдованная.

Росс Беннет протолкался к ней сквозь толпу.

— Пойдем, Пенни… твое место рядом со мной. Не забудь, ты обещала мне первый танец, танец после ужина, последний танец и все остальные между ними. Сегодня я не потерплю никаких соперников.

— Я… да… хорошо, Росс. Одну минуту…

— Нельзя тратить ни минуты, когда у тебя строгая дисциплина, моя девочка. Ты и Уинтер… вы всецело в моих руках, как мне того и хотелось. Вы у меня под башмаком…

Он был в бурном, шумном и хорошем настроении. Он потянул ее за собой к западной веранде.

Возле Джона выросла мисс Диттон.

— Похожи на пару котят, не так ли? — сказала она. — Я полагаю, вы, как и все в Грин Вэлли, ожидаете новостей из Уиджи и Бинду?

Джон очень медленно повернул голову и пристально посмотрел на мисс Диттон.

— Я не слышал… — произнес он. Губы его едва двигались, но она уловила смысл.

— О… — весело воскликнула мисс Диттон. — Об этом не говорят. Это просто знают.

Взгляд Джона вновь переместился в комнату.

— Извините меня, — сказал он. — Кажется, я увидел там мисс Смит. Я хотел бы поговорить с ней…

Он внезапно оставил мисс Диттон и пробился сквозь толпу к двери в гостиную. Эльза Смит стояла в гостиной и увидела, как Джон Дин направляется к ней. Она подумала, что его мрачное и бледное лицо совсем не подходит для вечеринки.

— Добрый вечер, мисс Смит. Разрешите мне выпить с вами хереса? Я хотел бы поговорить с вами о меченых атомах.

— Я уже выпила хереса… но думаю, что смогу выдержать еще одну порцию.

Джон взял бокал со стола и протянул ей.

— Почему вы засунули руку в карман? — поинтересовалась она. — Вы не поранили ее еще раз, а?

Джон торопливо вынул левую руку из кармана и посмотрел на нее. Впервые за несколько недель она была без повязки.

— Довольно большой шов, — сказал он. — Стоит только фермеру проявить инициативу, как он попадает в переделку.

— Вы собираетесь танцевать, мистер Дин? Или намерены посвятить вечер сельскому хозяйству? — Что-то в его лице тронуло ее. — И все-таки, что-то у вас лежит в кармане, — сказала она. — Там не мышка?

Тень скользнула по его лицу.

— Я все-таки принес Пенни ее пасхальное яичко, но здесь, кажется, неподходящее место, чтобы отдать ей…

— Нет, неподходящее, — согласилась Эльза, краешком глаза уловив голубое платье Пенни, когда та неистово кружилась в вальсе, увлекаемая Россом. Окно гостиной, так же как и боковой комнаты, выходило на западную веранду. — Отдайте его мне, мистер Дин. Я позабочусь, чтобы оно попало Пенни в руки.

Эльза и в самом деле подумала о том, чтобы опередить мисс Диттон хотя бы один раз, прежде чем уехать из Бинду. Таким путем Пенни без сомнения получит свое пасхальное яичко.

Джон сунул руку в карман и вынул маленький сверток.

— Я положу его сейчас в ее комнату, — сказала Эльза. — Извините меня, я на минутку… но обещайте не пить херес и подождать меня.

Он вынул сигарету и закурил.

А на танцевальной площадке Пенни умоляла Росса:

— Отпусти меня, Росс. Я еще не поприветствовала всех папиных гостей… и потом я уже задыхаюсь.

— Я воодушевляю тебя на предстоящий вечер.

— И заставляешь всех обращать на нас внимание.

— И что из этого?

Наконец музыка стихла, Пенни увернулась от руки Росса и в буквальном смысле выпорхнула из комнаты. В холле она увидела мисс Диттон.

— Да, такие-то вот дела, — сказала мисс Диттон. — Я думаю, все у нас в порядке. Теперь нам надо вызволить с восточной веранды наших мужчин. Они сидят там в табачном дыму, как в тумане. Во всяком случае, нельзя позволять им провести там весь вечер.

— Где Джон?

— Застрял где-то с мисс Смит, моя дорогая. Я пыталась разлучить их… но это оказалось невозможным. Оставьте их. Вы должны танцевать, моя дорогая. Для того я и нахожусь здесь… чтобы позаботиться о вашем веселье и снять с вас груз забот, с которыми я справлюсь сама. Пойдемте, посмотрим, что там делается. Мы должны найти для вас партнера.

У Пенни никогда не возникало необходимости искать себе партнера. Она почувствовала, как ее охватила ледяная стужа разочарования. Росс и мисс Диттон! Мисс Диттон и Росс! Они воздвигли безжалостный барьер, который она не могла преодолеть.

А Джон? Почему он так смотрел на нее? Или она вообразила все это?

Пенни глубоко вздохнула, чтобы не разрыдаться.

Ей нельзя плакать. Теперь она взрослая. Она очень повзрослела. И безвозвратно. Она мельком видела райские кущи и познала боль. Она никогда уже не будет ребенком.

Она спокойно вернулась на веранду с мисс Диттон. Один из молодых людей тут же пригласил ее на танец, и она уплыла с ним на волнах музыки.

Джон Дин вышел на веранду с Эльзой Смит, и они начали танцевать. Он не смотрел на Пенни, и она ни разу не взглянула на него. Он разговаривал со своей партнершей о меченых атомах, и однажды, когда она заметила что-то остроумное о фермерах, которые молились о дожде в засуху и проклинала его в половодье, сквозь мрачность его лица пробилась легкая улыбка.

«Как ему идет улыбка, — подумала Эльза. — Мне кажется, он слишком одинок».

Следуя просьбам мисс Диттон, Пенни много танцевала. Наконец она освободилась от своих друзей и пошла в гостиную, чтобы посмотреть, как развлекаются те, кто оставался там. Кто-то сидел за карточным столиком и играл в бридж, кто-то уютно устроился группами и сплетничал. На восточной веранде она обнаружила профессора, окруженного более мелкими фермерами. Они были в смущенном почтении. В этот момент один из них пригласил Эльзу Смит на танец, и она ушла с ним. Сидя в удобных плетеных креслах, мистер Бартлетт, мистер Беннет и Джон Дин курили и спокойно прислушивались к общей беседе.

— Пожалуйста, сидите, — попросила Пенни, когда заметила их желание встать при ее появлении. — Я не останусь с вами. Просто я пришла посмотреть, все ли у вас есть. Папа, может быть, подать еще напитки… или кофе?

— Да, пожалуйста, дорогая. Я думаю, и то и другое. Если ты поставишь поднос на столе у плиты, мы с Джоном управимся сами.

— Позволь мне принести поднос, Пенни, — поднялся Джон.

— Спасибо.

Она прошла впереди него обратно в дом. Он стоял и смотрел на нее, пока она ставила на поднос чистые бокалы, а когда она наполнила графин, он взял его и стал разливать напитки в бокалы.

— Ты не подчиняешься приказам, — сказала Пенни.

— Приказам?

— Мисс Диттон сказала, тебе надо танцевать.

— В таком случае, можно пригласить тебя?

Пенни тихонько засмеялась.

— Теперь наступила моя очередь звонить в колокольчик, не так ли?

— Звонить в колокольчик?

Джон запамятовал о том инциденте во время танцев в Уиджи! Зачем же она столько переживала и сердилась на себя?!

— Пойдем, — любезно согласилась она. — Давай отнесем им выпивку, а потом сбежим на веранду.

Он поставил поднос на столик перед гостями и взял Пенни за руку. Они прошли вокруг по передней веранде, чтобы оказаться там, где танцевала молодежь.

Яркая серебристая луна разливала свой свет над долиной. Темные деревья стояли вокруг будто на страже, а Южный Крест низко завис над полями со стороны Уиджи.

— Площадка возле дома напоминает выставку автомобилей, — сказала Пенни. — Интересно, сколько же денег вложено в то, что покоится на четырех колесах?

— Мы обратимся к мистеру Беннету. Он, как на компьютере, высчитает все до полупенса и докажет экономичность, эксплуатации двуколки с лошадью.

Теперь они очутились на танцевальной площадке, и Джон обнял Пенни. По какой-то непонятной ей причине она не знала, о чем с ним говорить, и поэтому молчала. Само это молчание смутило ее, и тут она заметила, как хорошо танцевал Джон. Казалось, в том, как он держал ее, заключался какой-то смысл. Сердце ее было переполнено чувствами и, казалось, билось в такт музыке. Она закрыла глаза.

«Я буду думать только об этом», — сказала она себе и почувствовала, как ее тело, так же как и мысли, отдается во власть плавно парящей музыки. Теперь ей ни о чем не хотелось говорить. Она любила его, и ничего не могла с этим поделать. Ах, если бы только ее сердце, бьющееся рядом с его, могло говорить само за себя!

Росс Беннет стоял, прислонившись спиной к стене дома. Он наблюдал за ними, полуприкрыв глаза.

— Слишком… слишком серьезно! — сказал он.

На веранде появилась мисс Диттон и подала знак музыкантам:

— Прошу всех к столу. Хочу попросить джентльменов помочь мне перевезти подносы на колесах.

Послышались возгласы одобрения, и толпа гостей хлынула в направлении двери, а некоторые… девушки… шмыгнули в комнату Пенни припудрить свои носы.

— А для мистера Дина у меня особое задание, — объявила мисс Диттон. — Подать кофе дамам в гостиную. Я уверена, вы в этом преуспеете.

— Разумеется, — охотно согласился Джон.

Пенни была поражена. Джон Дин вовсе не обязан был носить подносы. Он мог сделать это по собственному желанию… но такая манера…

— Пожалуй, тебе лучше пойти и посидеть с папой и другими мужчинами, — спокойно сказала Пенни. — У тебя не будет другой возможности пообщаться с ними. Я пришлю к вам Эльзу Смит…

Улыбка Джона все еще была натянутой, но когда он посмотрел на Пенни, она увидела, что глаза его были темными, а взгляд их недоуменно-вопросительным.

— Я думаю, что смогу отнести подносы… — сказал он. — Я еще не успел обмолвиться словечком с дамами.

— По этой причине… или только ради мисс Диттон?

— Только ради мисс Диттон. Кроме того, я знаю, какой кофе любит миссис Хитченс…

Пенни удалилась в сторону столовой.

— О! — воскликнула она, остановившись в дверях.

На буфете возвышалась огромная серебряная чаша для пунша. Свет электрических ламп отражался в ней, и она сверкала серебристо-голубыми блестками. Это была старая и очень красивая чаша.

— О мисс Диттон, вы вытащили на свет божий чашу для пунша!

— Разумеется. Это был мой секрет. Я не могла позволить, чтобы она стояла в углу шкафа, и хранила ее в своей комнате в качестве сюрприза. Я жду мистера Бартлетта, чтобы он увидел ее. И конечно, все должны попробовать ее содержимое. Пунш, каким он должен быть.

— Прелестно! — сказала Пенни, медленно подходя к буфету. Взгляд ее с нежностью скользил по украшенной причудливыми завитками поверхности чаши. — Я очень надеюсь, что папа будет доволен.

Как много еще хранилось вещей, от которых папа отказался и которые были скрыты от постороннего взгляда. Трудно было узнать, какие семейные тайны скрывались за ними и что заставляло отца возражать против их возвращения к жизни. Пенни подумала, что сама необыкновенная красота этих вещей может послужить оправданием любого непродуманного поступка со стороны мисс Диттон в их воскрешении. Возможно, тетя Изабелла была права. Их ферма вновь должна стать самой собой, и несомненно мисс Диттон была человеком, который имел мужество или безрассудную смелость вновь вынести на свет божий такие вещи, как мебельный гарнитур из кедра или чашу для пунша.

— Мы пока не будем беспокоить папу, — сказала она, поворачиваясь к мисс Диттон. — Он не может не подумать, какая она прелестная. У вас, должно быть, особая страсть к серебру, мисс Диттон. Вы вернули к жизни и блюдо в Стоунвилле!

Мисс Диттон несла гостям тарелки с горячими острыми закусками.

— Такая глупость — прятать их под замок, — сказала она. — Это все равно, что не иметь их совсем.

Пенни взяла себе тарелку с закуской.

— Возможно, вы правы.

Эльза Смит стояла, медленно откусывая сэндвич с ветчиной и уставившись на чашу для пунша.

— Очень красивая, — сказала она, — но, возможно, очень личностная. Кто знает, какие воспоминания связаны с нею, кроме того, что в ней готовили пунш.

— Я думаю, мисс Диттон права, — медленно сказала Пенни. — Может быть, не стоит предавать вещи забвению.

— Я тоже так считаю. Но все зависит от того, кто раскрывает эти тайны, где и когда. Пенни, есть ли у вас еще подобные семейные реликвии? Вам следует заняться ими самой. О, я вижу устрицы на столе. Можно попробовать?

Был ли, таким образом, дан очень деликатный совет Пенни?

— Эльза, я прошу вас присоединиться к компании папы на веранде… если, конечно, вам не хочется остаться в доме…

— Иду, иду.

Джон Дин вошел, чтобы взять кофе для дам, и остановился как вкопанный, глядя на чашу для пунша.

— Пенни, ты даже не помнишь, когда ею пользовались в последний раз. А я помню!

На пороге появился мистер Бартлетт и замер, увидев сверкающее серебро. Он даже закашлялся. Затем взял Джона Дина за руку.

— Поставьте поднос, дружище. Здесь и без вас достаточно людей, чтобы это сделать. Я разрешил Сэндсу пригласить работников с фермы. Они все одеты в униформу и ждут приказаний. Я не хочу, чтобы вы пропустили и минуту общения с теми специалистами, которых мы пригласили. Их время дорого, и ваше тоже. Пенни, отнести этот поднос, хорошо? Мне нужен Джон на минуту. Робсон рассказывает кое-что новенькое о меченых атомах.

Джон усмехнулся Пенни.

— Видимо, сегодня я так и не доберусь до дам…

Мистер Бартлетт направился к двери.

— Его совет заключается в том, чтобы ты и я объединили два небольших участка земли вдоль реки к северу от усадьбы и разбили семь экспериментальных делянок. В общей сложности там получится триста акров земли…

Они вместе вышли из столовой. Мисс Диттон была раздражена.

— Пожалуй, я пойду на кухню, принесу булочки с колбасой, — сказала Пенни. — Если Сэндс на месте, попрошу его позвать работников, чтобы они помогли вам.

 

13

Гости разъехались, и работники фермы, «одетые в униформу», как выразился мистер Бартлетт, ходили по усадьбе, по саду и вокруг веранд, подбирая оставленный мусор. Сэндс умело организовал работу на кухне, и вся посуда блестела чистотой. Один за другим гасли вокруг огни по мере того, как восстанавливался порядок на всех местах.

Вечеринка закончилась.

Эльза Смит, как и все остальные гости в доме, уже давно ушла отдыхать, но свет в комнате Пенни все еще горел, когда она, ее отец и не отстающая от них ни на шаг мисс Диттон в последний раз обходили дом.

— Всегда приходится смотреть, не осталось ли где окурков сигарет, от которых может начаться пожар, — сказал мистер Бартлетт, осматривая обитый вощеным ситцем гарнитур в гостиной.

Он попрощался за руку с мисс Диттон и пожелал ей доброй ночи.

— Я вам очень благодарен за все, что вы сделали, — сказал он. — Думаю, вечер прошел великолепно благодаря вашему умению все организовать.

— И я тоже вас благодарю, — сказала Пенни. — Вы молодчина, мисс Диттон. Мне бы хотелось, чтобы вы подольше не вставали с постели утром. Я сама приготовлю завтрак и провожу наших гостей. Это будет ужасно рано.

— Даже и не подумаю, — ответила мисс Диттон. — Я всегда встаю рано, и такое незначительное событие, как пасхальная вечеринка, не выбьет, меня из колеи. Не хотите ли на ночь стаканчик чего-нибудь покрепче, мистер Бартлетт? Или чашечку кофе? Я могла бы вам принести в кабинет. А вы не ждите, Пенни. Вам надо поспать, у вас еще тренировка утром.

Мистер Бартлетт сделал просительный жест.

— Я сам налью себе виски, — начал было он.

— Идите и ждите меня в кабинете, как послушный мальчик. Я вам все принесу. Кроме того, мне хотелось обсудить ваши впечатления о вечеринке. Пенни должна идти спать, конечно…

Она стрелой метнулась к буфету в столовой. Между отцом и дочерью так и не появилась возможность поднять разговор о чаше для пунша. Пенни обнаружила, что избегает смотреть отцу в глаза.

— Так я пойду, папа?

— Да, Пенни, — в его глазах на мгновение мелькнул огонек. — Отныне я смогу побеспокоиться о себе сам…

Пенни надеялась, что он имел в виду то, что ей хотелось. Она окликнула мисс Диттон, пожелав ей спокойной ночи, и направилась в свою комнату. Эльза Смит лежала на постели с широко раскрытыми глазами, подложив руки под голову.

— В случае, если у меня не будет времени завтра утром, спасибо за то чудесное время, которое мы провели вместе. — Она повернулась на бок и не сводила с Пенни глаз, пока та снимала платье, потом подошла к туалетному столику, чтобы намазать лицо кремом. — Кроме того, что мы здесь повеселились, я благодарна судьбе за встречу с вами, Пенни, и вашим отцом. Я надеюсь, что мы еще увидимся, если только это будет зависеть от меня. Вы будете писать?

— Разумеется, — сказала Пенни.

Она улыбнулась Эльзе в зеркало. Лампочка у кровати освещала не только лицо девушки, но и отражалось в чем-то бело-розово-голубом, что поблескивало на маленьком прикроватном столике. Она отложила в сторону мягкое полотенце, которым вытирала лицо, и продолжала смотреть в зеркало, уставившись в одну точку. Затем она повернулась, встала со своего места и пошла к кровати. Она села на краешек постели и взяла в руки маленькую фарфоровую фигурку, которая возвышалась на миниатюрном шоколадном яичке.

Это был прелестный английский фарфор… очаровательная пастушка с голубой ленточкой вокруг золотистых фарфоровых волос. Рядом с ней маленькая овчарка. Голова приподнята, уши навострились, она вся прильнула к пастушке, которая касалась ее носа кончиком пальца.

Эльза Смит наблюдала за выражением лица Пенни.

— Ваша? — спросила Пенни.

— Нет, ваша. Я сняла обертку… потому что подумала, что таким образом сюрприз будет для вас еще приятнее…

Румянец коснулся щек Пенни. Она вертела фигурку в руках.

— Как она сюда попала?

— Я поставила ее там. Ваш мистер Дин из Стоунвилла попросил меня об этом. — Эльза перевернулась на спину, снова положила руки под голову, и прищурила глаза от слепящего света. — Меня поразил этот человек. Несмотря ни на что, он не забыл о пасхальных подарках… — сказала она.

Пенни поглаживала рукой фарфоровую головку и фарфоровую собаку.

— Прелесть.

Эльза Смит оторвала взгляд от потолка, в который уставилась, и перевела его на лицо Пенни.

— Мне нравится ваш Джон Дин, — призналась она. — В нем есть что-то особенное, не правда ли?

 

14

Раннее утро следующего дня было слишком ранним, темным и влажным, чтобы сделать отъезд гостей церемонным.

Прощание было коротким, но счастливым и дружеским. Профессор и его команда были готовы к тому времени, когда большой автомобиль Джона Дина… ослепительно-яркая вспышка фар… остановился у садовой калитки Бинду. На сей раз они решили добраться обратно машиной, так как Джон Дин отправлялся в Сидней.

Пенни спустилась к калитке с Эльзой Смит. Они прощались за руки, когда она забралась на заднее сиденье машины Джона. Те, кто останавливался в Уиджи, будут возвращаться домой поездом.

Джон усаживал своих пассажиров и укладывал их багаж. Пенни хотелось на минутку остаться с ним наедине… хотя бы только для того, чтобы посмотреть ему в глаза. Она хотела поблагодарить его за пасхальный подарок, но ее смущало присутствие большого количества людей… особенно мисс Диттон. Почему-то ей не хотелось, чтобы мисс Диттон знала о подарке Джона.

Наконец все уселись, и Джон направился к своему водительскому месту.

— Ну пока! — с улыбкой сказал он тем троим, кто остался у калитки.

— Ты надолго уезжаешь, Джон? — спросила Пенни.

— Примерно на две недели. Я отошлю машину обратно по железной дороге и самолетом доберусь до Грейден Тауна. Надеюсь, кто-нибудь подбросит меня.

— Я уверена, Росс смог бы… — Пенни закусила губу.

И зачем она вызвалась говорить за Росса. Можно было подумать со стороны, что она имеет право говорить за него… кроме того, Росс может не захотеть встретить Джона. Он не всегда был великодушен к Джону.

Ей на помощь пришел отец.

— Пришли нам телеграмму, Джон, и если мы не сможем встретить сами, то попросим кого-нибудь.

— Хорошо! Только не забудьте, что мне захочется провести одну ночь в Грейден Тауне, ладно?

— Мы отправим к вам Росса с его девушкой, — сказала мисс Диттон. — В таком случае вы сможете вместе повеселиться в Грейден Тауне. Он ведь этим славится, не так ли?

Пенни полчала. Джон завел мотор, потом высунулся из окошка и посмотрел на Пенни.

— Сходи, навести Беппи, Пенни, договорились? Можешь заняться с ней тренировками. Я думаю, она сможет дебютировать на Королевской выставке…

— О Джон, как я благодарна тебе. Я с большим удовольствием займусь Беппи.

Прощальные взмахи руками — и большой автомобиль, как корабль, плавно тронулся с места, спускаясь вниз к мосту через реку.

Все еще было темно, когда Пенни и мистер Бартлетт вернулись на кухню выпить чашечку кофе и поговорить о проводах гостей.

Однако у Пенни не было времени обсуждать, удался ли визит высоких гостей. Она знала, каким будет настроение мистера Беннета сегодня утром. Он будет полон рвения обвинять их в том, что они попусту тратят время, ведут разгульный образ жизни вместо того, чтобы обратить серьезное внимание на работу. И хотя сегодня утром все будут усталыми, тем не менее, будут работать старательнее, чтобы ублажить хозяина.

Пенни добралась до Уиджи, чтобы увидеть, как конюхи жалуются на головную боль, что настроение у Росса мрачное, а мистер Беннет олицетворяет собой деспотичного надсмотрщика, который только и ждет, чтобы каждый трудом загладил свою вину за то, что повеселился во время пасхального уик-энда.

Пенни пустила свою лошадь на пастбище, а сама поспешила к Уинтер. Один из конюхов собрался уже выводить ее из стойла. Пенни обняла свою любимицу.

— И все-таки я люблю тебя больше всех, — сказала она, — хотя Беппи и моя фарфоровая пастушка чуть было не вытеснили тебя из моего сердца.

Тренировка в то утро была изнурительной, так как земля была скользкой, а ни одна из лошадей еще не была подкована. Долго стоявшая сухая погода заставила всех забыть, что скоро пойдут дожди и все дорожки станут мокрыми. Поэтому все нервничали, когда вывели лошадей на трек. Время было потеряно на стартовой линии.

Завтрак прошел в скорбном молчании. Мистер Беннет был сердит, Росс — мрачен, как грозовая туча, а миссис Беннет держалась так, как и бывало в таких случаях… была молчалива и преисполнена чувства собственного достоинства.

— Хотите, я останусь и помогу вам, миссис Беннет? — спросила Пенни после завтрака. — Я полагаю, у вас накопилось много дел после гостей.

— Нет, дорогая. У тебя есть свои обязанности в Бинду, и я думаю, тебе надо вернуться к ним сегодня. Можешь подождать, пока не прибудет почта из Грин Вэлли. За ней послали час назад. Там может оказаться что-нибудь для Бинду или Стоунвилла.

— Джон уехал в Сидней, но если там будет что-нибудь для Стоунвилла, я захвачу, потому что поеду туда сегодня в полдень. Надо позаниматься с Беппи. Джон хочет сделать попытку выступить с ней на Королевской выставке.

— Тебе лучше пока не говорить об этом мистеру Беннету. Он считает, что все твое время должно быть посвящено Уинтер, у тебя перед ней обязательства. Он будет думать, что овчарка отвлечет твое внимание и силы.

— Но ею будет заниматься Джон, а не я.

— Разве собаке требуется не один хозяин для твоих тренировок?

— Да. Но видите ли, Беппи еще только начинает… и соревнование в этом году будет для нее не более чем пробой. Если у нее окажутся способности, никто не сможет одолеть ее в следующем году. Я только обучу Беппи кое-чему, потом уже буду не в состоянии давать ей команды. Это должен будет делать Джон.

— С чего же ты хочешь начать, моя дорогая?

— Не знаю. Я просто люблю овчарок. Я учила ее делать броски ради забавы. Джон не возражал, потому что никто к этому серьезно не относится. А теперь он считает, что у нее определенные способности… Думаю, это подтвердили его гости.

— Ты любишь Беппи или Стоунвилл?

Миссис Беннет внимательно смотрела на Пенни, но та не отвела взгляда.

— И Стоунвилл я тоже люблю, миссис Беннет.

Миссис Беннет задумалась, потом вздохнула и похлопала девушку по плечу.

— Ну беги, моя дорогая. У тебя много дел впереди.

Она посмотрела вслед Пенни, когда та шла к конюшням, и покачала головой.

Росс только что вошел в конюшню с бегового круга, где после завтрака объезжали молодую лошадь. Он оставил ее объездчику. В конюшне не было никого, кроме Росса, его кобылы… и Пенни. Уинтер оставили на пастбище пощипать травку.

Росс глубоко засунул руки в карманы и смотрел на Пенни. Лицо его все еще хранило то выражение, которое испортило сегодняшний завтрак. И Пенни вдруг подумала, будет ли Росс таким же, как мистер Беннет, когда станет пожилым человеком.

— В чем дело, Росс?

— Слишком много ночей подряд поздно ложился спать.

— Много ночей? Но прошлой ночью вечеринка закончилась не слишком поздно. Ведь у нас были приезжие гости.

— Я провел три ночи в Грейден Тауне на прошлой неделе.

— Чего ради? Неужели там действительно столько развлечений, как рассказывают? — Она задумчиво ковыряла пол носком ботинка. — Джон сказал, что ему хотелось провести ночь в Грейден Тауне. Чем вас, мужчин, так притягивает это место?

— Не думаю, чтобы Джону это пришлось по вкусу, — сказал Росс с циничной усмешкой. — Но таковы мужчины — не знаешь, что от них ожидать, не так ли?

Пенни почувствовала, как недобрый отблеск в глазах Росса пытался передать ей нечто, что она не надеялась понять.

— А мне понравится в Грейден Тауне? — спросила она.

Росс вынул руки из карманов.

— Послушай… тебе давно надо проснуться, Пенни. Пора перестать выглядеть такой наивной, тем более заявлять такие наивные вещи.

Он взирал на нее сверху вниз, игнорируя взгляд Пенни — смесь страха и удивления. Руки его вновь вернулись на прежнее место, но он стоял перед ней, расставив ноги, стоял так близко, что ей пришлось бы оттолкнуть его, чтобы пройти вперед.

— Не бойся, я не собираюсь съесть тебя, а только хочу сказать, что пора оглянуться вокруг и понять, что происходит. О чем, по-твоему, думают мои родители? О чем думает мистер Бартлетт у себя в Бинду? Что замышляет Диттон? Очнись, девочка… да все в округе только и ждут, когда мы с тобой соединимся, а Диттон старается изо всех сил поддержать эту идею. Для чего? Чтобы быть свободной в выборе между Бартлеттом и Дином.

— Росс!

— Да-да, знаю, что я циник. Но я к тому же еще и не лишен ума. Я не желаю, чтобы меня заставляли силком связать свою судьбу с твоей только потому, что это устраивает всех в округе. Этого достаточно, чтобы отпугнуть меня. Но так уж случилось, что ты мне нравишься. Я думаю, ты весьма привлекательна. Кроме того, у тебя есть голова на плечах, я вижу в этом большое преимущество. Уиджи и Бинду! Ваши пастбища и наши конюшни! — Росс присвистнул и прищурил глаза. — Подумай, что это будет означать для последующих поколений Беннетов и Бартлеттов! Единственная выгода… я не уверен, что не люблю тебя. По-своему, конечно. Ты слишком невинна, Пенни. Это твой единственный недостаток, но с этим я справлюсь.

Он положил ей руку на плечо, прижав к стене.

— Я не верю, чтобы папа поступил так со мной…

— Возможно, он и сам в это не верит, но Диттон нажмет на тайные пружины. Такова ее игра.

Пенни схватила его руку и попыталась стащить со своего плеча.

— Я не верю тебе. Мой отец не настолько глуп.

— Каждый становится глупцом, если дело касается акров плодородной земли. И я тоже. Тем не менее, я намерен поцеловать тебя… ради поцелуя… а вовсе не потому, что Грин Вэлли хочется, чтобы я сделал это.

Пенни питалась вырваться из-под его цепкой руки.

— Росс, не глупи!

— Будь уверена, я сделаю это, — сказал он.

Он с силой просунул руки между ее спиной и стеной, к которой прижал ее, и стиснул в объятиях. Его губы, требовательные и настойчивые, крепко и жадно припали к ее губам.

Пенни еще никто так не целовал. Правду сказать, один или двое робких молодых людей из Грин Вэлли несколько раз приглашали ее потанцевать и застенчиво, со смущением слегка касались ее губ. Но это? Это было совсем иначе!

Росс опустил руки.

— Ну… говори, — потребовал он. — Скажи все, что думаешь. Понравилось тебе или нет? Повзрослела ли ты, или так и останешься с косичками?

Губы Пенни опухли, но каким бы странным это ни казалось, она ничего больше не чувствовала, кроме того, что Росс поставил себя в глупое положение.

— Не стоит об этом говорить, — сказала она. — Полагаю, этот поцелуй — часть, так сказать, процесса, который ты называешь «взрослением», Росс. Но вот за что я тебя ненавижу, так это за грязные намеки относительно моего отца и жителей Грин Вэлли. Они мои друзья. Они не станут продавать меня за пять тысяч акров. Они желают мне самого лучшего…

Росс был заметно раздражен.

— Самое лучшее для тебя — это я и земли Уиджи, так же как самое лучшее для меня — это ты и земли Бинду. И они все знают это.

— Чрезвычайно специфический способ признания в любви, — заметила Пенни с достоинствам. — Я… и выгода.

— Вот именно, Пенни. Ты достанешься мне и выгода тоже. При условии, что ты научишься целоваться… всему свое время.

Он отодвинулся на шаг и пошарил в своих карманах в поисках сигареты. Пенни с любопытством наблюдала за ним, пока он закуривал. Неожиданно она поняла, что перед ней стоит совсем другое существо. Поспешным, невольным движением она провела рукой по своим волосам. Росс закурил сигарету с третьей спички, повернулся и, облокотившись об одну из стоек конюшни, с сардонической улыбкой пристально разглядывал Пенни.

— Топай в свой огород и мечтай о прекрасном принце, — сказал он. — Как жаль, что им оказался всего-навсего я.

— Иногда я думаю, что ты и в самом деле хам…

Неожиданным движением Росс отбросил сигарету и опять крепко прижал ее к себе. И снова губами впился в ее губы.

Когда она оттолкнула его и повернулась к двери, чтобы выйти из конюшни, то увидела, как старый мистер Беннет удалялся в сторону от эвкалиптового дерева, стоявшего неподалеку. Он видел, как Росс целовал ее. Он уходил умиротворенный и счастливый. Его походка была походкой человека, довольного событиями.

То, что сказал Росс, было правдой! Они… все люди в округе… хотели, чтобы она вышла замуж за Росса Беннета.

А ее отец? А Джон Дин? О нет. Нет!

Она почувствовала, как у нее закружилась голова, и на глазах появились слезы. Губы ее горели, а гордость падала под напором душевных мук.

В полдень Пенни поехала в Стоунвилл, чтобы повидать Беппи. Она едва могла взглянуть на этот чудесный, старый каменный дом, который так любила, и почему-то не могла поверить, что кто-то, кого можно было обвинить в предательстве, мог жить в этом доме и быть любим Беппи. Джон не стал бы говорить о ней так, он не потерпел бы, чтобы ее продавали как товар. Она знала это. Но и он, наверное, слышал об этом. Он, наверное, знал.

В таком случае, почему он не спас ее?

Пенни уткнулась лицом в шерсть Беппи. Как он мог спасти ее? Он мог бы спасти ее только в том случае, если бы любил ее. На какое-то мгновение перед глазами возникло милое девичье видение… как Джон скачет за ней верхом на лошади, как он это сделал, когда она пыталась перескочить через калитку. Только в ее мечтах он скакал вслед за ней не для того, чтобы задержать и побранить ее… а для того, чтобы выхватить из седла и умчать бешеным галопом от нахального Росса и вечно что-то замышляющей мисс Диттон. Ее воображение не могло представить себе ничто иное, как бешеный галоп. Оно отказывалось думать о том, чтобы Джон мог целовать ее так.

Пенни застонала, и Беппи заскулила в ответ. В реальности этого не произошло.

Она неожиданно резко подняла голову, когда вновь подумала о мисс Диттон. Росс сказал, что она завладеет либо отцом, либо Джоном Дином… кто из них первым попадется на удочку. Входило ли это в ее планы… о, это ее ненавистное планирование… когда она отправилась в Стоунвилл в пасхальное воскресенье?

Пенни пыталась представить себе, как мисс Диттон стоит рядом с Джоном на ступеньках Стоунвилла и встречает гостей из Грин Вэлли. Она старалась относиться к мисс Диттон объективно и справедливо. Она обладала привлекательной внешностью. Если бы только не этот холод в глазах и монотонный, невыразительный голос, она довольно часто была весела. Если бы она, Пенни, была мужчиной, разве не увлекла бы ее эта женщина?

Пенни подумала о Россе, и неожиданно ей стало чуточку жаль его. И он тоже считал, что ему было бы удобно жениться на ней. И он тоже верил в то, что вокруг этого плелись интриги.

— Все мы одиноки, — сказала она Беппи. — Ты и я, и Уинтер и Росс. Все одиноки.

Беппи замахала хвостом. Она все поняла, ее глаза говорили об этом.

— Если бы я была хозяйкой Стоунвилла, я никогда не выставляла бы тебя за калитку, Беппи.

Неожиданно она подумала о реакции Джона на приказ мисс Диттон оставить Беппи за калиткой. Джон ничего не сказал… и вид его ни о чем не говорил. Он просто пошел и впустил Беппи.

У Пенни поднялось настроение. Она увидела в Беппи препятствие, которое стояло между ним и той женщиной.

— Мое воображение подвело меня, — заверила она собаку. — Может быть, он не любит меня… но, без сомнения, никогда не полюбит ее. И все это благодаря тебе.

Она вскочила на ноги и понеслась вниз по подъездной аллее к большим воротам. Собака мчалась за ней по пятам.

 

15

Как это ни странно, но поскольку Пенни жалела Росса, она стала более дружелюбной с ним. Так или иначе, она не чувствовала себя одинокой, когда Росс находился в таком же положении, как она сама.

Неделя прошла без событий. Все были заняты теперь, когда зарядили дожди. Мужчины работали в поле, женщины занимались домашними делами: готовили пищу и сушили одежду каждый день. Пенни отправлялась в Уиджи до рассвета. Уинтер делала успехи с каждым днем.

Все, кто интересовался конюшнями Уиджи, заглядывались теперь на молодую кобылу. О ее достижениях поговаривали уже во всей округе. Этот живой интерес и постепенно нарастающая волна воодушевления в связи с возможной победой на Королевской выставке так или иначе увлекли Пенни настолько, что важность происходящего в Уиджи заслонила ее личные переживания. Знатоки лошадей приезжали издалека и сидели на перекладинах у тренировочной площадки, наблюдая за происходящим на ней. Почти каждый день один-два новых человека появлялись за большим столом в Уиджи во время завтрака.

Несмотря на это, Пенни не теряла головы. Ей еще предстояло победить, и хотя ее сердечные дела не давали ей покоя, она отодвинула их на второй план.

Джон Дин отсутствовал чуть более двух недель и, как обещал, вернулся самолетом в Грейден Таун. Один из работников Стоунвилла поехал за ним. Пенни так никогда не поинтересовалась, провел ли он «ночь в Грейден Тауне».

Она редко виделась с Джоном в эти дни. Тренировки в Уиджи отнимали почти все ее время. Все считали само собой разумеющимся, что ее место было там.

Ее отношения с Россом едва уловимо изменились. С того самого утра, когда он поцеловал ее в конюшне, в его манере общения с ней появилась непринужденность, намекающая на интимность. Иногда он целовал ее… но не столь грубо… чаще всего в спешке, торопливо забегая в конюшню время от времени и принимая многочисленных посетителей. Хотя Пенни всякий раз увертывалась от поцелуев, ее сопротивление теперь было нерешительным. Но ощущение было такое; будто каждый из них в эти мгновения думал о своем. Тем не менее, в их отношениях произошли перемены, хотя и едва заметные, и она знала, что окружающие обратили на это внимание. Она чувствовала, как вокруг нее плетется паутина интриг, но не могла найти в себе сил вырваться из нее.

В субботу Джон приехал в Бинду. У него было дело к мистеру Бартлетту. С минуту он стоял, пристально вглядываясь в Пенни. Что-то тревожное мелькнуло в его глазах. Но она даже не заметила этого. Она только обратила внимание на попытки мисс Диттон уговорить его остаться на чай. Однако он извинился и откланялся. Пенни была рада этому до злости, до неистовства. Она не хотела видеть его… или разговаривать с ним. Она мстила ему за все недоброе, что сделала мисс Диттон.

Она совсем запуталась. Она не знала, где теперь пристанище.

Однажды прекрасным зимним днем она скакала рысцой на лошади по равнине. Потом она спешилась, чтобы отдохнуть и окинуть взглядом буйные и сочные травы, которые, волнуясь на ветру, перекатывались волнами по равнине.

И откуда-то издалека… возможно, в нескольких милях от нее она услышала, как фермер окликает своего напарника. И было в этой незатейливой перекличке нечто щемяще-трогательное, берущее за душу. Один человек зовет другого, и тот, другой, ему отвечает. «Пойдем домой!» — «Иду!» Короткая повесть, у которой было начало и конец.

И казалось Пенни, будто в этом призыве… и ответе на него таится самое чудесное из всех чудес на свете.

Она чувствовала себя невыразимо одинокой. И это была цена за то, чтобы представлять на Королевской выставке конюшню, репутация которой была поставлена на карту!

Долгая зима обещала скорый приход весны. И закипела жизнь на фермах. Не обошли заботы стороной и Уиджи. Тем более, что там шли последние приготовления к соревнованиям на Королевской выставке.

Вокруг царило всеобщее оживление.

Миссис Беннет горела желанием отправиться на Королевскую выставку. Впрочем, как почти каждый в Грин Вэлли. Она предложила взять Пенни под опеку, чтобы они могли все вместе остановиться в одном отеле. Однако к этому времени Пенни написала письмо тете Изабелле с просьбой принять ее на это время. Ответ пришел незамедлительно и, естественно, с приглашением.

— Нам надо держаться вместе, — сказал Росс. — Если ты будешь жить в другом конце города, нам будет вдвое труднее.

— Нет, не будет, — возразила Пенни. — Тетя Изабелла уже морально готова к тому, что я буду исчезать из дома на рассвете и возвращаться с наступлением темноты. Я обещаю, что целый день буду находиться на спортивной площадке в твоем распоряжении.

— Но не будет ли для тебя излишним напряжением жить у тети Изабеллы? Ты знаешь, что сейчас спокойствие прежде всего.

— Я уже неделями тренировалась сохранять спокойствие. Разве мой вид ни о чем не говорит?

Росс посмотрел на нее критическим взглядом профессионала.

— Пока в пределах нормы. Мне даже не верится, что у тебя есть нервы… но не забывай, что для победы умение владеть собой так же важно, как и искусство верховой езды. Если твой соперник начнет нервничать… он проиграет тебе.

— Я знаю, — устало сказала Пенни. — Даю слово чести, Росс. Спокойные нервы… хороший сон… и никаких проявлений чувств ни к чему на свете…

— Молодец. Ты выиграешь.

В воскресенье, перед отъездом на Королевскую выставку, наступил черед Бинду принимать троих соседей для их обычного мужского разговора после ужина.

Пенни, оставаясь верной полученным советам, проводила свободное время за чтением, стараясь сохранить спокойствие, будто ее нервов вовсе не существовало в природе. К этому времени она уже настолько научилась управлять своими чувствами, что могла наблюдать за машиной Джона Дина, подъезжающей к их дому, без учащенного сердцебиения. «Я должна думать о нем, как просто о человеке. О любом другом человеке», — сказала она себе. И только сам Джон заметил, что улыбка ее была чуточку натянутой.

— Привет, Пенни, — мягко сказал он. — Я слышал, ты уже почти чемпионка.

— Ты единственный в Грин Вэлли, кто не сидел на перекладинах в Уиджи во время тренировок за последние недели, — сказала она. — Но… ты никогда не относился одобрительно к моим занятиям, не так ли?

«Осторожнее, Пенни! Никаких эмоций! Тебе это непозволительно. Спокойнее!»

Джон выждал время, закуривая сигарету. Они стояли на верхних ступеньках веранды. Его взгляд устремился вдаль, на покрытые сочной травой пастбища. Потом он вернулся на веранду и остановился на лице Пенни. Мимолетная тень печали скользнула по его лицу.

— Я думал, что отношусь к тем, кто как раз поощрял твои тренировки, — сказал он наконец.

— Но ты не приходил посмотреть.

— Нет… — ответил он очень медленно. — Я не приходил смотреть. — Он сбросил пепел с сигареты. — Но я обязательно приеду на выставку… если ты позволишь.

— Конечно, Джон. А почему бы и нет?

«Да, я была невозмутима. Только так можно сохранить спокойствие. Ничто не должно тревожить меня».

— А где Барт?

— Наверное, где-то в доме. Может быть, войдем?

«Превосходно! Любезно, корректно, с безразличием. Росс был бы доволен. Ничто не должно беспокоить. Ничто и не беспокоило, не так ли?»

Мисс Диттон поспешила через холл навстречу гостю.

— Проходите в гостиную, — пригласила она. — Мистер Бартлетт готовит поднос с напитками. Мистер Беннет, видимо, уже неподалеку?

— Думаю, что да, судя по тому, как гудят телефонные провода. В таком случае мистеру Бартлетту следует приготовить сразу четыре напитка. Пойду скажу ему.

Ужин прошел не столь оживленно, как это бывает обычно, будто все понимали, что Пенни следует окружить вниманием. Будто она требовала усиленной заботы, как цветок, выросший в оранжерее.

Мистер Беннет завел разговор об успехах Пенни.

— Для Грин Вэлли будет настоящий праздник, если мы получим сообщение о победе, — сказала мисс Диттон, и все вежливо закивали в ответ. — Конечно, было бы неплохо, если бы мы получили два сообщения одновременно, не правда ли? — добавила она с воодушевлением.

Вид мистера Бартлетта был озадаченный. Мистер Беннет выглядел так, будто ему требовалось время для того, чтобы осмыслить, что все это означало. Пенни сказала себе: «Спокойно!» Джон Дин внимательно посмотрел на мисс Диттон. Она ответила ему тем же взглядом, и было в нем что-то заговорщическое и понимающее. Пенни подняла голову и увидела, как встретились над столом их глаза. У нее остановилось бы сердце, если бы она трижды не сказала себе: «Спокойно!»

Она подняла голову чуть выше и заговорила с Джоном. На ее лице не было улыбки, скорее, маска вежливости прикрывала его.

— Как урожай, Джон? Жатва будет ранней?

На его глаза не падал свет от лампы, и они напоминали два темных озерца. «Либо он рассержен… либо ему больно… — подумала Пенни. — Что я такого сделала? Или сказала? Что это может означать? Ничто… ничто на свете не должно иметь значения».

— Да, жатва будет ранней, я думаю.

— И о чем вы только говорите? Давайте лучше поговорим о чем-нибудь веселом. Например, о бале, который состоится в Хант Клубе. Пенни, что вы собираетесь надеть?

— Я беру с собой два платья. Я думаю, мужчины хотят поговорить между собой, мисс Диттон. Может быть, приготовим кофе?

Все время, пока варился кофе, Пенни обдумывала, как она будет прощаться с Джоном. Спокойный и полный достоинства уход из гостиной с пожеланиями доброй ночи… да, это будет лучше всего.

Но Джон опередил ее. Когда они выпили кофе и женщины были готовы покинуть их, Джон неожиданно поднялся.

— Боюсь, что не смогу остаться, — сказал он. — Слишком много дел. Впереди тяжелая неделя. Барт, ты извинишь меня, я надеюсь?

Мистер Бартлетт был изумлен.

— В чем дело… Джон, старина… это так неожиданно…

— Извини. Мне надо было объяснить все сразу, как только я пришел. Пенни, ты не проводишь меня? Я хочу пожелать тебе удачи.

— Разумеется.

Двое мужчин, а с ними и мисс Диттон, стояли в замешательстве, когда Джон открыл дверь перед Пенни и вышел из комнаты.

Пенни открыла входную дверь. Она держалась прямо, стараясь сохранить душевное равновесие.

Джон посмотрел на нее.

— Пенни… — начал он. — Я всегда считал тебя прекрасной наездницей. Самой лучшей из тех, которых когда-либо видел. Я хочу, чтобы ты знала об этом. Удачи тебе! — Он протянул ей руку.

Пенни едва сдерживала чувства. «Спокойно! О, пожалуйста, Боже… дай мне покоя».

— Спасибо, Джон, — уныло ответила она.

Он шагнул на веранду, затем слегка повернулся к ней.

— В таком случае, доброй ночи.

— Доброй ночи, Джон. — Она пыталась удержаться на ногах, напрягшись от перевозбуждения.

Он колебался невыносимо долгую минуту, потом повернулся и зашагал прочь.

Пенни закрыла входную дверь и встала, прислонившись к ней спиной и прижав ладони к теплому дереву. Она закусила губы так, что они побелел.

Из гостиной появился мистер Бартлетт.

— Пенни? Что такое?

— Папа, если бы ты знал, что я чувствую сейчас. Я хочу топать ногами или, что еще хуже, лечь на спину и бешено колотить пятками…

— Почему… моя дорогая девочка… ты больна? Что-нибудь случилось?

— Нет, папа… — В глазах Пенни стояли слезы. — Я хочу уткнуться тебе в грудь и поплакать.

Он обнял ее. И наступил тот момент, когда она могла бы открыться отцу, но не осмелилась дать волю переполнявшим ее чувствам. Возможно, пройдут дни, прежде чем она снова сможет владеть собой.

— Я просто устала, — пожаловалась она. — Такое ужасное напряжение… все это так долго тянется…

— Не бойся расслабиться немного, моя дорогая. Лучше поплакать сейчас, чем на следующей неделе. Все примадонны чувствуют то же самое перед выступлением… — Он легонько похлопывал ее по плечу.

— Да, наверное.

— Как бы это ни было странно, но их выступления от этого только выигрывают. Ты знаешь, я думаю, они не достигли бы такого успеха, если бы накануне не позволяли себе расслабиться.

Пенни вытерла слезы и печально улыбнулась отцу.

— Полагаю, ты прав, — сказала она. — Только не говори ничего мистеру Беннету, ладно? Иначе он рассердится. И Росс тоже. Скажи, что я пошла спать, — на какой-то момент ее улыбка вновь стала озорной. — Старик будет доволен.

— Вот это другое дело. Утром ты будешь чувствовать себя лучше.

Пенни упустила возможность рассказать отцу, что плакать ее заставила уходящая в темноту фигура Джона, покидающего Бинду… и вовсе ни при чем были здесь предстоящие соревнования.

 

16

На следующей неделе вся Грин Вэлли жила и дышала волнением… как и любой другой город в стране.

Мисс Диттон решила остановиться в том же отеле, что и Беннеты. Мистер Бартлетт и Джон Дин выбрали для себя место в своем клубе.

— Слишком рассредоточились, — сказал Росс. — Все, что мы сумели завоевать, так это мисс Диттон.

Но Пенни не позволила вовлекать себя в разговоры о мисс Диттон, однако она согласилась ехать верхом впереди повозки с Уинтер, которой предстоит отправиться на состязания за много-много миль от дома. По пути придется сделать, по крайней мере, две остановки на ночь. Вторую они, возможно, проведут в окрестностях спортивной площадки, где будут проходить соревнования.

В первую ночь они выбрали для ночлега хорошо известное место, где уже устроились с полдюжины семей по дороге на юг.

Прежде всего надо было выпустить из клети Уинтер и еще двух лошадей из конюшни Уиджи и дать им возможность попастись ночью на траве. На привале уже был разведен большой костер, и как только вновь прибывшие закончили свои дела с лошадьми, им предложили чай и жаренные на огне котлеты.

Как было заведено в таких случаях, женщины и девушки спали в одной стороне лагеря на открытом воздухе, а мужчины — на другой. Для фермеров, живущих в многонаселенных местах, в подобных путешествиях не было ничего необычного. Часто случалось так, что половину своей жизни они проводили на таких привалах.

Прежде чем устроиться на отдых, основная часть мужчин спустилась к берегу реки, где они сидели и курили, обменивались мнениями, делились опытом и в конце концов… заканчивали свои посиделки анекдотами о змеях, крокодилах и динго… как это бывает в каждую австралийскую ночь, хорошо проведенную на открытом воздухе.

Пенни лежала на спине в своем спальном мешке, подложив руку под голову и глядя в опустившийся над ней небесный свод, залитый звездами.

Как всегда, она лежала, думая о том, что ее тревожило, но на сей раз стараясь изо всех сил сдержать свои «эмоции».

«Наверное, я отношусь к тем, кто, как говорит Эльза Смит, надеется на чью-нибудь помощь, — подумала она. — Я хочу, чтобы кто-то пришел и сказал мне, в чем я заблуждаюсь и где мне найти верную дорогу. Но даже если так… найдется ли для меня какой-нибудь путь обратно в Бинду? Я там сплю, я там ем, но она принадлежит мисс Диттон. И отцу? Возможно, в конце концов, он считает, что Росс Беннет — разрешение всех моих проблем».

Глубоко внутри она чувствовала горькую боль, но она не позволит этим чувствам взять над ней верх.

Она будет сдерживать их.

Ей интересно было знать, как могла сложиться ее жизнь с Россом Беннетом. Ее ожидают каждодневные разговоры о лошадях, конюшнях… дни, полные забот… дом, посещаемый гостями из аристократических кругов Грин Вэлли… Ход ее мыслей резко менял направление, когда касался интимной стороны супружеской жизни. Она окружила ее завесой и не хотела заглядывать внутрь.

Она уже не будет часто встречаться с Джоном Дином. Между ними не может сохраниться ничего, кроме сдержанных, но прочных дружеских отношений. Она была еще молода, и картинка, которую она себе рисовала, была овеяна романтическим ореолом: она смело и гордо проходит по жизни, глубоко скрывая разбитое сердце.

И все складывалось чудесно до тех пор, пока она не подумала о том, что Джон Дин тоже может жениться. И весь созданный ею мираж задрожал и разбился вдребезги, как нарушается спокойная гладь пруда, когда в него бросают камень.

«Спокойно! — сказала она себе. — Спокойно!» И слово это было подобно бичу пастуха, который она держала над своей головой.

Утром их лагерь напоминал военный бивак накануне нашествия. Кто-то, смеясь, назвал его «нашествием на город жителей лесной глуши».

Росс и двое помощников уже занимались лошадьми, когда Пенни, умывшись и переодевшись в чистые джинсы, присоединилась к ним.

— Приготовь завтрак, пока я чищу лошадей, — сказал Росс. — Еда в коробке, в повозке из Бинду. Позаботься о Джоне Дине. Не знаю, взял ли он с собой что-нибудь поесть. Он приехал поздно ночью.

Пенни пошла, чтобы отыскать повозку из Бинду, и увидела большой мощный автомобиль Джона, стоящий поодаль от лагеря. Он был впечатляюще покрыт толстым слоем пыли и грязи. Замызганный до такой степени автомобиль в их глухой местности был своего рода знаком отличия. Он означал, что его хозяин ехал быстро и прибыл издалека.

Пенни снимала вилкой колбаски с рашпера, установленного над открытым огнем, когда к ней подошел Джон Дин.

— Мисс Кухарка может мне что-нибудь предложить? — спросил он с улыбкой. — Не найдется ли лишней колбаски для меня, Пенни?

Он положил на плоский камень огромный пирог с мясом.

— О, какой он красивый и сочный, Джон. Это будет у нас второе блюдо. Где твоя тарелка? Эти колбаски уже готовы.

Она смахнула волосы с глаз и вытерла руку о джинсы.

— Ну и вид у меня, наверное, — сказала она. — Представляю, как я вся вымазана углем и колбасным жиром.

— У тебя вполне профессиональный вид, — сказал Джон.

— Беппи с тобой?

— Да. Боюсь, что не смогу выпустить ее, несмотря на ее мольбу. В такой суете может всякое случиться. Я дам ей возможность побегать по дороге, когда тронемся в путь.

Пенни подняла глаза от рашпера и посмотрела на Джона.

— Передай Беппи от меня привет, Джон, — попросила она. — Я знаю, что с первой попытки на таких состязаниях при большом скоплении народа собаки редко побеждают… ты только скажи ей, пусть ведет себя хорошо… ради меня.

— И ради меня тоже, — сказал Джон. — Я горжусь Беппи, ты знаешь.

Глаза их встретились.

Голос его был неторопливым, медленная, сияющая улыбка осветила его лицо и уничтожила навсегда мираж, созданный Пенни о ее жизни в Уиджи.

Она только сказала «да» и поспешно отвернулась, вновь занявшись колбасками.

Уже темнело, когда они достигли окрестностей спортивной площадки. Они распаковали свои вещи, когда громкоговоритель объявил: «Мисс Пенелопу Бартлетт просят пройти в главный офис». Ее разыскивала кузина Камилла, которая приехала с поручением от тети Изабеллы привезти с собой Пенни. Ее надо как следует накормить, намыть и уложить в постель.

— Но я должна остаться здесь, — умоляла Пенни.

— Чепуха, — сказала Камилла. — Ты знаешь мою маму. Если я не привезу тебя домой, она явится за тобой сама. Когда мама была молодой, леди никогда не останавливались на ночлег вместе с мужчинами и лошадьми.

— Она никогда не жила в глуши, — ответила Пенни.

— Тебе лучше поехать, — посоветовал Росс. — Ты удивишься, как здорово мы управимся одни. Главное для тебя сейчас — поесть и выспаться.

Пенни устала, но с большой радостью устроилась в «Гамбере» и была благодарна кузине за то, что они молчали всю дорогу.

— Не могу ехать по городу и разговаривать… — кратко заявила Камилла. — Слишком много пешеходов стремится перейти дорогу там, где их вовсе не должно быть.

Тетя Изабелла, более светская копия миссис Беннет, была рада встрече с племянницей. Когда она увидела, какой грязной и измученной была девушка после долгой дороги, она воздержалась от вопросов о Бинду и особенно о мисс Диттон, которые были готовы сорваться с ее языка.

— Немедленно в постель, — заявила она, когда Пенни появилась из ванной комнаты. — Камилла может принести тебе поднос наверх. От портного прислали твою новую амазонку, но я ничего не хочу слышать о лошадях, пока не узнаю о Бинду. У нас достаточно будет времени утром.

Пенни открыла свой чемодан и, разложив немногочисленные косметические принадлежности на туалетном столике, намазала лицо кремом и улеглась в постель. Камилла принесла ужин.

— Тебе звонила особа по имени Смит, — сказала она. — Хочет удостовериться в твоем прибытии и быть уверенной в том, что увидится с тобой, пока ты в городе.

— Эльза Смит! — лицо Пенни засияло от радости. — Она и в самом деле звонила? Да, мне бы очень хотелось встретиться с ней. Она тот человек, с которым мне необходимо увидеться…

— Она сказала, что позвонит тебе завтра вечером, примерно в обеденное время.

На следующий день Эльза Смит не позвонила, а явилась в дом собственной персоной. Вся семья, включая в этот вечер мистера Бартлетта и мисс Диттон, только что поднялась из-за обеденного стола и сидела в гостиной, попивая кофе, когда прислуга объявила: «Мисс Эльза Смит. Она проходила мимо и зашла, чтобы увидеться с мисс Пенелопой на несколько минут».

— Боже праведный, — холодно сказала мисс Диттон тете Изабелле. — Это не самый желанный гость. О нет, ничего дурного, но эти современные интеллектуалки, знаете ли… Это люди не нашего круга.

Пенни вышла в холл, чтобы поприветствовать свою гостью, и не слышала разговора, продолжавшегося в ее отсутствие, не видела искру сомнения, которая зародилась в глазах тети Изабеллы. Как и миссис Беннет, во время обеда тетя Изабелла старалась проявить свое удовлетворение приятной наружностью и любезными манерами мисс Диттон. Сейчас она внимательно смотрела на мисс Диттон, пока она осуждала молодую особу, которую так рада была видеть Пенни, и которую, по-видимому, одобрял ее зять.

Пенни была в восторге от встречи с Эльзой Смит.

— Может быть, нам пройти в кабинет дяди Бена или поднимемся в мою комнату? Мы могли бы и там поговорить.

— В вашу комнату, я думаю. Именно там мы узнали друг друга в Бинду, не так ли?

Пенни шла впереди по лестнице, которая вела наверх. Как только они оказались в прелестной комнате для гостей, Пенни поставила поближе к камину два стула, обтянутых мебельным ситцем.

— У вас есть несколько минут? Мне так много хочется рассказать…

— По правде говоря, я собиралась посмотреть документальный фильм. Мне бы не хотелось мешать вашей семейной встрече.

— Я бы с удовольствием пошла с вами. Если эта программа короткая, тетя Изабелла не будет возражать. Я знаю, папа уезжает почти сразу же после кофе, а так как мисс Диттон придется ехать на другой конец города, я не думаю, что она задержится надолго. — Пенни заколебалась. — Вообще-то, я предполагаю, что она попросит папу подвезти ее до отеля, и удивилась бы, если б она этого не сделала.

— Зная, насколько любезен ваш отец, я удивилась бы, если бы он отказал в ее просьбе. Вероятно, он сам предложит ей это.

— Да, пожалуй.

С минуту они молчали.

— Пойду спрошу тетю Изабеллу, не возражает ли она против моей прогулки, — сказала Пенни. — Дни на выставке такие напряженные… и мне не разрешают засиживаться допоздна. Завтра у меня первые предварительные соревнования.

Она вышла из комнаты, и Эльза услышала ее легкие шаги на покрытой ковром лестнице.

Эльза обвела комнату взглядом. Она была столь миленькой, сколь и безликой, как и любая комната для гостей в обеспеченном доме. Щетка Пенни, ее расческа и кремы были единственными личными предметами на туалетном столике, не считая маленькой фарфоровой фигурки. Эльза пересекла комнату и остановилась у туалетного столика. Она взяла в руки фигурку и стояла, глядя на нее. Она все еще держала ее в руках, когда Пенни вернулась.

— Мы уходим, — сказала Пенни. — Подождите, мне надо надеть пальто. — Эльза кивнула головой на пастушку.

— Вы привезли ее с собой?

— Это мой счастливый талисман. Мне он необходим, вы понимаете. Он соответствует всем требованиям. Нечто старое… так как подарено старым другом. Нечто новое… потому что фигурка новая. И нечто голубое… голубая ленточка в волосах.

— И к тому же нечто глубоко любимое, я полагаю, — сказала Эльза, поставив ее на место. Ее манера была естественной, и таким же естественным был ее интерес, в котором не скрывалось и тени любопытства. — Как поживает мистер Джон Дин? По-прежнему «особенный», как всегда?

Лицо Пенни слегка омрачилось, когда она припудривала нос, а затем надевала пальто.

— Пойдемте. Здесь недалеко. По дороге я кое-что расскажу. Между прочим, мне разрешено пригласить еще одну пару на бал в Хант Клубе. Он состоится в пятницу, после завершения выставки. Могу я предложить вашу кандидатуру?

— Мне бы очень хотелось. Я не смогу просить профессора сопровождать меня. Между нами все кончено. Он любит другую. Но у меня есть весьма презентабельный кузен…

— Назовите мне адреса и имена, и вам пришлют приглашения.

Они спустились в гостиную, где Эльза была представлена тете и дяде Пенни. Камиллы уже не было дома. Мисс Диттон была вежлива, но холодна. Мистер Бартлетт, напротив, тепло поздоровался с Эльзой и сказал, что в восторге от того, что они часок погуляют с Пенни.

Когда они шли по мокрым улицам, Эльза сказала:

— Ну, давайте, начинайте. Я смотрю, вы горите нетерпением рассказать мне что-то, не так ли?

— Я думаю, так или иначе… но вскоре мы обручимся с Россом Беннетом.

— Но зачем? Вы ведь не любите его, не правда ли?

— Я его люблю… по-своему.

— Это не любовь. Если любишь человека, знаешь это наверняка.

— Я не знаю. Но посмотрите на французские браки. А браки по расчету… Говорят, в конце концов, эти браки самые лучшие. Любовь уходит, а общие интересы… никогда.

— Какая нелепость.

— Как бы то ни было, но вокруг меня сложилась такая ситуация. Я ничего не предпринимала, хотя, наверное, следовало бы. Я пустила все на самотек… а Росс и я так много времени вместе уделяли Уинтер… И тут неожиданно я обнаружила, что это уже свершившийся факт.

— А что думает по этому поводу сам Росс?

— Я полагаю, он тоже оказался впутанным в эту историю. Но он любит меня. А это уже многое значит. Конечно, я занимаю далеко не первое место в его сердце. Главное для него — конюшни и земли Уиджи… Но мое третье место не такое уж плохое.

Эльза издала звук, напоминающий недовольное фырканье.

— Ему не больше, чем мне, хочется, чтобы окружающие так или иначе принуждали нас к женитьбе — продолжала Пенни, защищаясь. — Но мы очень любим друг друга; я доверяю ему как тренеру, а он полагается на меня, что касается верховой езды. Это очень «мудрый» брак с этих позиций, а также с точки зрения родственных отношений и собственности. Вы знаете, как это бывает…

— Вы хотите сказать, что мистер Бартлетт принимает в этом участие? — Голос Эльзы звучал скептически.

— О… он ничего не говорил об этом. Ни слова. Он просто… сохраняет молчание. Скорее всего, разговоры ведет мисс Диттон. Возможно, в то время, когда подает ему ужин в кабинет. Мисс Диттон в восторге. Она так и видит, как устраивает свадьбу, подобающую аристократической семье… кружевной шлейф, большой званый обед, гости, наполнившие дом, и все такое. Она любит подобные штучки и большая мастерица в этом.

— А вы говорили своему отцу, что у вас есть сомнения?

— Нет.

— Но почему?

— У нас возникло расхождение во взглядах. Это моя вина…

— Все соседи считают, что ситуация складывается как нельзя лучше. А как насчет мистера Джона Дина из Стоунвилла?

Пенни молчала.

— Так что же? — настаивала Эльза. — Что думает мистер Дин?

— Я не знаю. В последнее время мы с ним редко виделись. Большую часть времени я проводила в Уиджи, и полагаю, он думает, что мое место там. Кроме того, — Пенни колебалась, — Джон Дин очень нравится мисс Диттон. Когда он приходит к нам, у меня не бывает возможности увидеться с ним, кроме как в присутствии папы… и мисс Диттон.

На следующий день Пенни с легкостью выиграла предварительные заезды.

Камилла привезла ее на спортивную площадку. Пенни вся так и сияла в своей превосходной, «с иголочки», амазонке, что даже Росс встретил ее с поклоном в старомодной манере.

— Ты победишь… одного взгляда на тебя достаточно, чтобы предсказать это, — произнес он с улыбкой. — Иди ко мне, я тебя поцелую.

— Нет, ты испортишь всю мою косметику. Ведь ты только что сказал, что мой внешний вид — половина успеха.

Мистер Беннет гордо стоял рядом, когда Пенни садилась на лошадь. Если он и обратил внимание, какой ухоженный и сияющий вид был у девушки — впрочем, как и у лошади, — то ничего не сказал. Он положил руку на шею Уинтер.

— Ты появилась на свет в нашей конюшне, милая. Возвращайся с победой.

Как он сказал, так и случилось. И абсолютно легко. Справедливости ради Пенни должна была признать, что у нее не было большой конкуренции в предварительных соревнованиях. Завтра должен был состояться решающий заезд. Ветер, свистевший в ушах, помешал ей услышать взрыв аплодисментов тысяч болельщиков, когда они с Уинтер плавно летели по воздуху, без усилий преодолевая водную преграду. Эта легкость в прыжках и помогла Уинтер взять приз.

Она мирной рысцой вернулась к стартовой линии, и Росс поднял руки, чтобы поймать ее уздечку. Ах, как сияли его глаза!

— Слезай с лошади и получай свой поцелуй, — сказал он. — Пока я не забыл.

— Если он стоит того, чтобы о нем забыть, то не стоит его и получать, — ответила Пенни.

Она увидела, как над столом судьи взвились вверх ее флажки, и спрыгнула с Уинтер.

Росс обнял ее за плечи и волей-неволей поцеловал. Подошел мистер Беннет и пожал ей руку. Все втроем они повернулись, чтобы покинуть спортивную площадку. У барьера их ожидал мистер Бартлетт. Позади него шумной толпой стояли Боб Хитченс и Гвендолин, несколько работников с фермы; конюхи из Грин Вэлли кружили рядом.

— Молодчина! — сказал мистер Бартлетт и поцеловал дочь. Гвендолин восторженно обвила руками Пенни, а Боб Хитченс сказал:

— Ты нас всех поцелуешь, не так ли?

Чуть поодаль от других стоял Джон Дин и разговаривал с двумя фермерами из предместья Грейден Тауна, не сводя глаз с Пенни. Он поднял руку и помахал ей.

— Тебе понравилось, Джон? — спросила она, подходя к нему, и ее лицо зарделось от удовольствия; она ждала его слов одобрения.

— Разумеется, Пенни. Я горжусь тобой.

Его лицо сияло добротой, и она понимала, что он говорит искренне. Она страстно желала сказать: «Ты единственный из всех, кто не поцеловал меня», — но не могла. В какую-то отчаянную минуту она хотела было поцеловать его сама, но у нее не хватило смелости. Кроме того, если бы она стала целовать Джона, ей пришлось целовать бы и этих двух фермеров из Грейден Тауна. Это могло привести всех в смущение.

Джон просто пожал ей руку. Его пожатие было очень крепким. И по его серьезному, глубокому взгляду она поняла, что для него это было очень важно. Она осталась довольна.

Ее окружали посторонние люди, на нее сыпались поздравления и приветствия, перемежаемые комментариями Беннетов. Пенни стояла посреди этой большой толпы.

Она глубоко вздохнула и сказала:

— Ах, как славно быть победительницей!

— Что ты собираешься делать сейчас? — поинтересовался мистер Бартлетт. — Я полагаю, Росс отпустит тебя на час-другой…

— Она свободна на целый день, — ответил Росс. — Только не допоздна.

— Даю обещание, — сказала Пенни, взяв отца под руку. Она чувствовала угрызения совести, оставляя Уинтер на попечение Росса. Но у него были и другие лошади. К тому же, он сам должен был принимать участие в соревновании несколькими часами позже.

— Ну пока! — весело сказала она, затем, повернувшись к отцу: — Следи за временем, папа. Я должна увидеть заезд Росса в одиннадцать и посмотреть, как будет дебютировать Беппи в двенадцать.

— Может быть, сначала выпьем по чашке чая? В Дамском клубе готовят вкусный чай, совсем как домашний. — Он окликнул Джона Дина. — У тебя есть время выпить с нами по чашке чая, Джон?

— Я присоединюсь к вам чуть позже, только посмотрю, как поживает Беппи.

— Мы будем в ресторане Дамского клуба.

Не успели им подать чай, как Пенни увидела высокую фигуру Джона, пробирающегося к ним между столиками. Он сел, сбросив свою широкополую шляпу и повесил ее на спинку стула.

— Как Беппи? — спросила Пенни.

— Прекрасно, но требует тебя.

Выражение лица Пенни смягчилось.

— Я непременно навещу ее.

Пенни чувствовала, что они были в центре внимания всего зала. Она посмотрела на своих спутников — ими можно было гордиться. Оба были загорелыми, высокими и красивыми.

Когда они вышли из ресторана, Пенни встала между ними и взяла обоих под руки. Нахлынувшее на нее счастье унесло с собой то сдерживание и подавление чувств, от которых она страдала последние месяцы. Они снова вернулись к прежним взаимоотношениям, какие сложились между ними до приезда мисс Диттон и до возвращения Росса из Южной Австралии.

— Я люблю гулять с вами, — сказала она. — Джон, по-моему, твоя шляпа вызывает всеобщее восхищение. Она новая, не так ли? И поля у нее на целый дюйм шире, чем у тех, в которых ходят в городе.

Джон снял шляпу и недоуменно посмотрел на нее. Его настроение тоже улучшилось.

— Каждый год я покупаю новую шляпу… во время Королевской выставки. И всякий раз ее поля увеличиваются на полдюйма.

Они стояли и смотрели на необъятную толпу, беспорядочно кружащуюся перед ними. Мистер Бартлетт пошарил в карманах, вынул трубку, а потом положил ее на место.

— Просто чудесно, что мы снова все вместе, не правда ли? — сказала Пенни.

Она была счастлива. Весь ее вид говорил об этом, и даже голос выдавал ее чувства. Мистер Бартлетт с минуту смотрел на нее. Она подняла глаза к лицу Джона. Лицо ее сияло, как солнце.

— Хочешь, сходим на аттракционы? — спросил Джон с усмешкой. — Или теперь ты слишком взрослая для этого?

— С большим удовольствием, если вы оба поиграете со мной.

С минуту мистер Бартлетт размышлял о чем-то своем, потом опять начал шарить по карманам в поисках трубки.

— Прошу извинить меня, — сказал он. — Времени уже много, а у меня назначена встреча.

Его голос замер в нерешительности. Пенни мгновенно почувствовала, что где-то его ждет мисс Диттон, нетерпеливо постукивая каблучком или так же нетерпеливо ковыряя землю кончиком зонтика от солнца.

— Мне надо встретиться с представителем Элдера и Далгети относительно машин. Видите ли… у них появился дизель-культиватор…

Пенни знала — если отец сказал, что у него назначена встреча, значит, так оно и было. Но почему он чувствовал себя несколько неловко? Не потому ли, что ему не хотелось огорчать ее?

— С Джоном мне будет хорошо, — успокоила его Пенни.

Мистер Бартлетт остался доволен и, помахав рукой, свернул на тропинку, ведущую к зданию, где проходила выставка сельскохозяйственной техники.

— Аттракционы или карусель? — спросил Джон.

— И то, и другое.

Пенни посмотрела на него и нашла в его взгляде то, что искала. Похоже было, что ему и самому хотелось развлечься.

Первая палатка, в которую они вошли, оказалась крошечным тиром.

— Шесть выстрелов — два шиллинга! Шесть выстрелов — два шиллинга! — зазывно кричал хозяин. — Ну давайте, вы, оба. Попытайте свое счастье!

Джон взял ружье и заплатил два шиллинга. Он прицелился — и промахнулся. Он задумчиво разглядывал отверстие, сделанное пулей на бумажной стене за мишенью. Второй раз он прицеливался очень внимательно.

— Не относись к этому так серьезно, Джон, — шепнула ему Пенни. — Ты — первоклассный стрелок.

— Я хочу перехитрить этого парня, — шепнул Джон ей в ответ. — У него мишени установлены с отклонением.

Он выстрелил во второй раз и промахнулся на волосок от цели.

— Теперь я все понял, — сказал Джон. — Если я буду прицеливаться на ту трещину в стене за мишенью, то попаду в точку…

Не останавливаясь, он выстрелил четыре раза подряд и поразил все четыре мишени. Хозяин тира неохотно протянул ему четыре коробки с шоколадом.

— Но я еще не ухожу… — сказал Джон. — Пожалуй, я смогу пострелять еще на четыре шиллинга. В Грин Вэлли много девушек, которым хотелось бы получить в подарок коробку шоколада.

Лицо хозяина тира налилось пурпуром ярости.

— Убирайтесь отсюда к чертовой матери! — зарычал он. — Никому не позволено стрелять больше чем на два шиллинга. Что здесь, по-вашему, такое? Благотворительное шоу, черт возьми?!

— Нет, — любезно ответил Джон, растягивая слова, — я далек от такой мысли. Но я еще вернусь попозже.

Подхватив одной рукой четыре коробки шоколада, а другой — Пенни, Джон покинул тир. Они давились от смеха.

— Он может надувать таким образом горожан, но никак не жителя лесной глуши, — сказал Джон.

В следующей палатке им предложили метание стрел — шесть штук за шиллинг. Джон купил их и отдал Пенни. Она бросила одну, но настолько далеко от цели, что они оба рассмеялись.

— Ты научилась высоко прыгать, а бросать прямо стрелу не умеешь, — заметил Джон. — Держи ее по прямой линии над плечом, когда бросаешь. Ну-ка… вот так…

Он встал позади нее и, положив левую руку на ее левое плечо, взял ее правую руку со стрелой в свою. Он медленно отвел руку назад, а затем толчком привел ее движение. Бросок получился чуть лучше, но все равно мимо цели.

— Теперь попробуй сама.

Она сделала попытку, но безуспешно.

— У меня осталось только три стрелы, — жалобно запричитала она.

— Я куплю тебе еще, если ты будешь подавать надежды на успех.

— У меня получается лучше, когда ты держишь мою руку, Джон.

Он опять встал позади нее и взял ее руку в свою. Его лицо почти касалось уха.

— Вот, — мягко сказал он.

Она опять бросила стрелу, но даже не заметила, что была ближе к цели. Она только осознавала присутствие Джона, его силу и то, что его рука держит ее руку. Казалось, голова у нее пошла кругом. Она даже не обратила внимания на то, что он не отпускал ее руку. Он снова нацелился вместо нее… и снова…

— Слишком, — сказал он. — Купить тебе еще?

— Нет, пойдем на карусель.

Она отвернулась, боясь, чтобы он не увидел, как она покраснела. «Я поставила себя в глупое положение», — подумала она.

Джон купил два билета на карусель. Они молча стояли в ожидании, пока она остановится и новая порция пассажиров займет свои места.

— Что ты выбираешь, Пенни? Лошадь или экипаж?

— Я думаю, экипаж. Лошадей для меня на сегодня достаточно.

В экипаже оказалось очень тесно. Джон обнял ее одной рукой и крепко прижал к себе.

— Держись! — предупредил он. — Отправляемся!

Колесо вихрем взметнулось высоко в воздух, а затем стремительно понеслось вниз и опустилось почти на фут над землей. Пенни прильнула к Джону и закрыла глаза. Она вскрикнула, когда встречный поток воздуха подхватил ее волосы и они заструились на ветру позади нее. Плечо Пенни прижималось к плечу Джона, его сильная рука крепко держала ее, когда карусель, накренившись под углом, вновь дугой взмыла в воздух, а затем окунулась вниз.

Что касалось Пенни, она страстно желала, чтобы карусель никогда не останавливалась.

Но всему приходит конец. Запыхавшаяся и все еще молчаливая Пенни позволила Джону помочь ей сойти вниз. Его улыбка стала серьезнее.

— Тебе понравилось, Пенни?

Она не могла отвести от него глаз. Ее слегка шатало. Он протянул руку и поддержал ее. Они засмеялись, и возникшее между ними напряжение пропало.

— Это было чудесно… Спасибо, Джон. Что касается метания стрел, в следующий раз я сделаю тебе честь.

— Почему в следующий раз? Здесь около двухсот палаток — выбирай на вкус.

— Ну, что же… сейчас посмотрим…

Она окидывала взором ближайшие палатки, когда взгляд ее случайно упал на большие часы.

— О боже! Ты посмотри, сколько времени. Через минуту начнется заезд Росса. О, извини, Джон… Я должна бежать…

— Да, разумеется, — мрачно сказал он, — ты должна бежать… — Он мог бы добавить «обратно к Россу», только Пенни никогда не мечтала услышать такие слова.

— Ну пока! И спасибо тебе за все…

Она повернулась и побежала, пробираясь сквозь толпу и ни разу не оглянувшись. Джон стоял и смотрел ей вслед, пока толпа не накрыла ее, как волной.

 

17

На следующий день Пенни завоевала первый приз на чемпионате Королевской выставки.

Она была настолько взволнована, что не знала, сможет ли успокоиться до начала состязаний. Так или иначе, но со вчерашнего дня для нее изменился весь мир. Последние месяцы напоминали дурной сон. Джон и ее отец были такими же, как всегда… Сколько лет прошло с тех пор?

Россу тоже было не по себе — он был чем-то раздражен. Хотя утром она виделась с отцом, мисс Диттон и миссис Беннет, Джон Дин нигде не появлялся. В предварительных состязаниях Беппи заняла место, которое было вполне приличным для молодой собаки, впервые выступившей перед шумными зрителями. Судьи не скупились на похвалу и обещали ей большое будущее.

Пенни наблюдала за состязанием собак с трибуны. После выступления Джон и Беппи исчезли со спортивной площадки.

В полдень состоялся ее решающий заезд. Она рысцой выехала на арену. На сей раз она действительно нервничала. Она не знала, успокоят ли ее слова Росса или появление Джона Дина, или еще больше взвинтят ее нервы.

Как бы странно это ни было, но успокоил ее мистер Беннет. И не только внес спокойствие в ее душу, но и воодушевил.

Как владелец конюшен и распорядитель комитета выставки, он получил разрешение войти в круг вместе с Россом.

Пенни сидела верхом в одном ряду со своими соперницами, в то время как судьи ходили между ними и выставляли очки за внешний вид и манеру держаться в седле. Пенни опустила взгляд и увидела мистера Беннета, внимательно разглядывающего Уинтер.

Перед ней стоял морщинистый, сгорбившийся, эгоистичный пожилой человек… но ему нельзя было отказать в достоинстве и силе. И неожиданно Пенни всем сердцем прониклась к нему в знак признания его огромного чувства собственного достоинства.

«Для вас, — спокойно сказала она себе. — Для вас, мистер Беннет, я хочу победить, чтобы вы могли высоко держать свою упрямую голову».

Сама того не сознавая, она чуть выше приподняла подбородок. Спина ее выпрямилась еще больше, если это было возможно. Глядя на нее со стороны, можно было позавидовать ее молодости и гордой посадке. Ее манера держаться в седле была совершенно безукоризненной. Так же, как и выступление Уинтер, когда дело дошло до прыжков.

На сей раз Пенни и Уинтер спокойно стояли перед судьями, когда поднялись ее флажки. Сегодня их было больше, чем вчера. Она услышала потрясающие овации, которыми их приветствовали зрители.

Она проделала традиционный круг почета. Инструктор вел Уинтер за уздечку. Громоподобные аплодисменты волной катились по трибунам ей вслед.

Когда она в конце концов покинула круг, на спортивной площадке, казалось, все пришло в смятение. Десятки людей, с которыми она не была знакома, подходили к ней, чтобы поздравить с победой.

Она была смущена и счастлива.

Старый мистер Беннет помог ей спуститься с седла.

— Молодец, малышка! — сказал он. — Молодец!

Впервые в свой жизни Пенни увидела, как у него увлажнились глаза. Она потянулась к нему и поцеловала его в щеку.

— Я сделала это для вас, мистер Беннет, — сказала она. — Для вас. Вы слишком гордились нами, чтобы мы могли подвести вас.

Он похлопал ее по плечу.

— Ты восполнила вчерашнее падение Росса.

Росс был сброшен лошадью у деревянного барьера, но все обошлось без серьезных повреждений.

Через головы людей в этой суматохе она наконец увидела Джона Дина. Он не сделал попытки пробиться к ней сквозь толпу. У него тоже был довольный вид, но он только приподнял шляпу и помахал ею. Потом он стоял где-то сбоку толпы, курил сигарету и разговаривал со знакомыми фермерами. Время от времени Пенни чувствовала на себе его взгляд и улыбалась в ответ.

«Что ты теперь скажешь насчет «старушки»?» — подумала она.

В тот день она рано покинула спортивную площадку, так как хозяин Уиджи давал обед в своем отеле. Больше не надо было беспокоиться о том, чтобы лечь пораньше и поберечь нервы!

Это был многолюдный, веселый и шумный обед, так как конюшни Уиджи вышли с победой из всех соревнований. Двое конных полицейских, принимавших участие в прошлогодних соревнованиях, тоже стали победителями. Их лошади тоже появились на свет в конюшнях Уиджи и там же были подготовлены к чемпионату. Другие лошади, завоевавшие почетные места в различных соревнованиях, так или иначе вышли из конюшен Уиджи.

Но для Пенни не обошлось и без огорчений. Джона Дина на обеде не было. Так как на нем присутствовали почти все, кто приехал из Грин Вэлли, его отсутствие было заметным. Мисс Диттон тоже извинилась, что казалось очень странным. Пенни неохотно призналась себе, что ничуть не сожалела об этом. Если бы мисс Диттон была на обеде, Пенни все время чувствовала бы, как критически, с осуждением, относится она к тому, что делают фермеры и их жены, когда они вдали от дома и в веселом расположении духа.

Даже миссис Беннет, часто бывшая непреклонной, более терпимо относилась ко всему, творящемуся на таких вечеринках. Лицо было просветленным и счастливым.

Однако для Пенни это было прелюдией к тому, что должно было состояться вечером следующего дня… величайшее событие года… Бал в Хант Клубе.

Мистер Бартлетт появился в доме тети Изабеллы на Маунт Андерсон в девять часов утра. Завтрак едва успел закончиться. Впрочем, Пенни еще сидела с чашкой кофе в руке, когда вошел отец.

— Сегодня для тебя не существует никаких Королевских выставок, — заявил он. — Сегодня вечером ты будешь королевой бала, и по этому поводу у тебя будет новое платье. Пенни улыбнулась.

— Как ты до этого додумался, папа? Обычно мужчины выше дамских туалетов, пока не увидят, что их дамы одеты безвкусно или неизящно. Только тогда они задумываются, в чем же здесь дело?

Он потер щеку кончиком своей трубки.

— Мне бы не хотелось ставить себе это в заслугу, моя дорогая. Боюсь, тетя Изабелла встает рано и уже привыкла звонить по телефону, пока остальные домашние еще лежат в постели.

Пенни повернулась к тете.

— У меня есть два вечерних платья, — сказала она. — Но я не была бы женщиной, если бы мне страстно не хотелось иметь еще одно, если вы тоже так считаете.

— Это будет платье сезона, — твердо заявила тетя Изабелла. — Я предлагаю тебе сначала пойти к Брауну и Анвину… они знатоки своего дела. Их клиентами являются жены богатых фермеров-овцеводов с Севера.

— Мы не фермеры-овцеводы и не богачи, но если папа не возражает, я бы не отказалась от дорогого платья.

— Разумеется, не возражает, — сказала тетя Изабелла. — А теперь скажи — ты бы предпочла выбирать и примерять платье одна? Или ты хочешь, чтобы тебя сопровождали Камилла и я?

— Я уверена, папа должен пойти со мной. У него чековая книжка. — На минуту Пенни задумалась. — Пожалуй, лучше будет, если я пойду одна, а потом позвоню вам, чтобы узнать окончательное мнение.

— Замечательно. Это сэкономит много времени. Я буду дома весь день, так что можешь звонить, когда захочешь.

В столовую вошла Камилла.

— Привет, дядя Барт, — сказала она. — Телефон уже начинает мне досаждать. Если не тебя спрашивают, так Пенни.

— Нас обоих? — поинтересовался мистер Бартлетт.

— Это мисс Диттон, — ответила Камилла. — Она спросила Пенни, когда я сказала, что Пенни скорее всего спешит убежать из дома, чтобы купить новое платье для бала… и что ты пришел сюда, чтобы сопровождать Пенни с чековой книжкой, она, кажется, посчитала нужным во что бы то ни стало быть здесь. Я имею в виду, со своими советами. Так что она хочет поговорить с тобой.

На секунду в комнате воцарилось молчание.

— Я поговорю с мисс Диттон, — сказала тетя Изабелла, направляясь к двери. — Я думаю, Пенни уже получила сверх меры советов.

— И я так думаю, — согласилась Камилла. — На твоем месте, Пенни, я бы пошла и выбрала платье по своему усмотрению.

— Так я и собираюсь поступить. Так мило со стороны тети Изабеллы позаботиться об этом. Я хочу доставить ей удовольствие.

— Уж ты-то доставишь ей удовольствие! Насколько я знаю, маме всегда нравился твой вкус. К твоему внешнему виду невозможно придраться. Она все уши прожужжала про тебя.

— Пойдем, Пенни, — сказал мистер Бартлетт. — Надевай шляпку и пальто.

Пенни не составило труда выбрать себе прелестный вечерний туалет. В продаже был большой выбор платьев ее размера, так что ей предстояло подобрать цвет и фасон. В конце концов она остановилась на чудесном свободного покроя платье цвета бледной розы с расшитым бисером прилегающим лифом.

— Я не знала, что у тебя такие красивые плечи и руки, — заметила Камилла, когда увидела ее в новом платье.

Тете Изабелле даже не пришлось беспокоиться, чтобы ехать в город вслед за Пенни, когда она услышала по телефону ее восторженный голос.

Вернувшись домой, Пенни немного отдохнула, пообедала и уже была в своем восхитительном вечернем наряде, когда прибыла Эльза Смит со своим кузеном. В качестве гостей Пенни они отправлялись на бал все вместе.

Эльза воспользовалась правом довольно близкой знакомой Пенни и поднялась наверх к ней в комнату.

— О Пенни! Как вы прелестны!

Пенни и в самом деле выглядела изысканно. Камилла и тетя Изабелла тоже были здесь, накладывая последние штрихи на ее прическу. Бледный розовый цвет был настолько нежным при свете электрических ламп, что напоминал сияние жемчуга. Бисер и блестки, украшающие прилегающий лиф платья, сверкали при каждом ее движении. Длинная широкая юбка, свисающая вниз мягкими складками, делала ее похожей на статуэтку дрезденского фарфора. Бледно-голубая ленточка перехватывала волосы. Легкая косметика смягчала золотистый загар ее лица.

— А зачем голубая ленточка? Для удачи или ради сентиментальности? — мягко спросила Эльза.

Пенни покраснела, как положено в таких случаях. Камилла сидела на кровати и наблюдала за кузиной.

— Я сдаюсь, — сказала она. — Пенни, ты — красавица. Настоящим сообщаю, что прекращаю конкуренцию с тобой.

Так как Пенни чувствовала себя прекрасно, она так же прекрасно выглядела.

— Если вы все гордитесь мной, я постараюсь быть достойной этого, — сказала она. — Именно так я чувствовала себя вчера. Мистер Беннет был настолько горд и так много ожидал от меня, что я должна была победить.

Мистер Бартлетт заказал две большие машины, чтобы они все вместе могли отправиться в Хант Клуб, и вскоре они спустились вниз, поджидая их.

Дядя Бен принес всем выпить.

— Стаканчик хереса и одну сигарету, пока ты не уехала; ты заслужила это, юная леди.

Они стояли в гостиной, смеясь и разговаривая в ожидании машины. Через комнату Пенни с гордостью посмотрела на отца. В своем розовато-красном пиджаке он выглядел весьма изысканно.

Эльза Смит была в кружевном вечернем платье бледно-желтого цвета, поверх которого она сейчас надевала пальто.

— Слышу шум мотора, — сказала она. — Разве не должны мы ехать на бал в Хант Клуб верхом на лошадях?

— Представляю, какой был бы у нас вид, — заметила Камилла. — Тогда я не смогла бы нарядиться в белый атлас.

— Белый атлас так идет к твоим темным волосам и светлой коже, что тебе не следует надевать ничего другого, — сказала Пенни. — Ты выглядишь великолепно, Камилла.

Теперь они все надели пальто, и тетя Изабелла с дядей Беном проводили их до двери.

— Будьте умницами… и возвращайтесь попозже, — сказала она, улыбаясь всем троим девушкам. — Такое бывает только один раз в году.

— Мне очень нравится тетя Изабелла, — призналась Эльза Смит. — У меня есть предположение, что она так же мудра, как и приятна.

— Она рекомендовала нам мисс Диттон, — уныло сказала Пенни.

— Каждый может ошибиться один раз в жизни. Кроме того, поначалу мисс Диттон кого угодно может ввести в заблуждение. Между прочим, где она?

— Она будет на балу. У меня нет ни малейшего сомнения в этом. Я знаю, папа позаботился о том, чтобы она была приглашена. Было бы нечестно обойти ее вниманием. Так как она остановилась в том же отеле, что и Беннеты, я полагаю, она приедет с ними.

Но Пенни не стоило волноваться относительно мисс Диттон. Мистер Бартлетт уже дал указания водителю, и теперь машина ехала в Хант Клуб кружным путем. Оглянувшись назад, Пенни увидела, как автомобиль, в котором ехала Камилла со своим другом, свернул направо у развилки, которую они только что проехали.

— По той ли дороге мы едем, папа?

— Нам надо заехать за мисс Диттон, моя дорогая. Я не мог оставить ее одну или просить миссис Беннет позаботиться о ней.

— Хотелось бы знать, почему она не пришла вчера на обед.

— Не имею об этом ни малейшего представления, — ответил мистер Бартлетт.

Некоторое время они ехали молча.

— Будет ли сегодня мистер Джон Дин? — наконец спросила Эльза.

— О, я уверена, что будет, — ответила Пенни. — Он член Хант Клуба и, насколько мне известно, начал готовить свой костюм к балу одновременно с папой… Я слышала, как они разговаривали об этом и о том, не подросли ли они на несколько дюймов со времени прошлогоднего бала. Не то, чтобы папа любит танцевать…

— Разве что с миссис Беннет, — сказал он с довольным смехом.

Мисс Диттон ожидала мистера Бартлетта в фойе отеля, так что ему потребовалось всего несколько минут отыскать ее там и усадить в машину.

Мисс Диттон была жизнерадостна и весела, хотя весьма небрежно приветствовала мисс Смит. Пенни интересно было знать, что она имела против Эльзы. Было совершенно очевидно, что мисс Диттон не симпатизировала ей. Возможно, потому, что у Эльзы были слишком мудрые глаза. Вряд ли для этого имелись другие причины. Или она рассердилась на Эльзу за то, что Джон Дин оказал ей много внимания во время танцев на веранде в Бинду? Разве ей недостаточно было одного кавалера в тот вечер?

— Вчера вы не были с нами на обеде, мисс Диттон, — вежливо сказала Пенни. — Нам недоставало вас.

— Боюсь, что Джона Дина и меня можно обвинить в отступничестве. Ну да ладно, впереди еще много всяких обедов. В следующий раз, когда мы приедем на Королевскую выставку, я должна буду организовать вечеринку от Бинду-Стоунвилла.

Пенни почувствовала, как у нее все похолодело внутри. Что мисс Диттон имела в виду? Хотела ли она тем самым сказать, что Джон Дин и она провели вчерашний вечер вместе или она только намекала на это? Ревновала ли она по-своему, завидовала ли Беннетам в том, что сейчас они находились в центре внимания и принимали гостей и ей не хотелось проявлять свое неодобрение?

Но не таков Джон Дин. Он бы так не поступил. Он просто не мог этого сделать. Никакая хитрость не введет его в заблуждение.

Так или иначе, но ее веселость несколько угасла. Опять к ней протянулась эта ледяная рука, лишающая ее радости и сил. Почему мисс Диттон обладала такой властью, возможно, совершенно бессознательно, портить настроение окружающим? Эльза Смит легонько толкнула ее локтем в бок.

— Смело идите и побеждайте, Пенни. Вы так прелестны сегодня, что мир должен лежать у ваших ног.

Что хотела сказать этим Эльза Смит?

Несколько минут спустя автомобиль остановился перед Хант Клубом. Росс Беннет и его отец в фойе ожидали Бартлеттов и их компанию. Росс выглядел безукоризненно в своем розовато-красном новом пиджаке безупречного покроя. Да, это был, молодой человек привлекательной наружности, которым можно было гордиться! Волна признательности и любви к нему захватила Пенни.

— Ха! — сказал он. — Итак, вы соизволили явиться. И что, по-твоему, происходит с этой твоей лошадью, пока ты шатаешься по магазинам в поисках покупок вместо того, чтобы заняться делом?

— Не сердись, Росс. Папа и тетя Изабелла решили немного побаловать меня.

— А я думал, что тетя Изабелла — тот человек, который возражает против того, чтобы потворствовать твоим прихотям.

— Во всяком случае, не сейчас. Подожди, и ты увидишь мое новое платье. Тогда поймешь, что оно стоит того.

Сам Росс не был столь сердитым, как его слова. Он смотрел на Пенни из-под полуприкрытых век, как он часто делал в последнее время, словно бы что-то взвешивал.

«Я все еще для него на третьем месте после лошади и Уиджи», — подумала она.

Мистер Беннет с каждым поздоровался за руку. Потом он и мистер Бартлетт удалились, чтобы поговорить между собой с глазу на глаз.

Росс вынул часы.

— Даю вам пять минут, чтобы переодеться, — сказал он. — Буду держать часы в руке и засекать время.

— Заведи будильник, — счастливо улыбаясь, сказала Пенни, — тогда мы будем знать, когда выходить.

Когда дамы наконец появились из гардеробной, восхищения на лице Росса было достаточно, чтобы успокоить их всех. Каждая постаралась сделать наилучшее из того, чем наградила ее природа. Сегодня у Беннетов не будет причин краснеть за своих друзей. Даже Эльза Смит, внешне не очень привлекательная молодая особа, сияла каким-то внутренним светом, что не могло не придать ей своеобразной прелести.

Пенни выглядела превосходно, но она не могла скрыть своего восхищения Эльзой.

— Здесь вы выглядите еще лучше, чем дома, — сказала она. — Должно быть, дело в освещении.

У входа в танцевальный зал их встретил глава Хант Клуба с супругой. Они вошли внутрь и смешались с толпой людей, стоящих и сидящих вокруг.

Взгляд Пенни блуждал по залу, но так и не увидел того лица, которое искал.

Здесь царило оживление. Встречались старые друзья, заводились знакомства. Все, кто знал Пенни, спешил поздравить ее и высказать ей свое восхищение. Даже те, кто до вчерашнего дня не был знаком с Пенни и никогда не был знаком с ней прежде, стремились засвидетельствовать свое почтение.

Так же, как и в заключение своего победного выступления, Пенни была удивлена громом оваций. Она затаила дыхание от изумления и удовольствия, когда обнаружила, что находится в центре смеющейся, веселящейся и непринужденно беседующей группы безупречно одетых мужчин и женщин. Когда Росс пробился к ней сквозь толпу и взял за руку, чтобы провести через весь зал к ступеням на возвышении, все расступились, будто она была царственной особой. Непроизвольно вновь вспыхнули рукоплескания.

Пенни почувствовала, как кровь прилила к щекам. Росс взял ее руку.

— Я горжусь тобой, — тихо сказал он. — Ты прекрасна. Думаю, ты будешь моей.

— Именно это ты сказал об Уинтер…

— И я получил ее.

— Но только во временное пользование.

Пенни повернулась кругом и в конце зала, в дверном проеме, увидела Джона Дина. Он стоял в одиночестве, глядя в ее сторону, пока она разговаривала с Россом. Росс все еще держал ее руку с видом собственника. Джон никак не прореагировал, а минуту спустя она увидела, как рядом с ним появилась мисс Диттон. Джон повернул голову и смотрел, пока она говорила ему что-то. Мисс Диттон улыбалась и жестом показывала в сторону Пенни и Росса, стоящих вместе. Джон оглянулся, а затем отвел взгляд в сторону.

— Росс… отпусти мою руку. Мы стоим как маленькие дети. Все смотрят на нас.

— Предполагается, что это они и должны делать.

Он тоже наблюдал за мисс Диттон и Джоном Дином и тихонько присвистнул через зубы.

— Итак, Диттон тоже вышла на охоту, — сказал он.

— О Росс… не говори так.

У нее был такой вид, будто его слова наносили ей удар за ударом. В голосе Пенни чувствовалась такая боль, что он снова присвистнул. Пенни даже не заметила, как он отпустил ее руку. Она наблюдала, как мисс Диттон и Джон вместе шли по краю зала. Когда они оказались рядом со свободными стульями, он предложил мисс Диттон сесть. Он не сел рядом, а встал чуть позади, вновь устремив свой взгляд на Пенни. Пенни улыбнулась и подняла руку. Джон ответил на приветствие, но, так или иначе, он больше не улыбался. Он также не подошел к ней. Неужели он будет единственным другом из Грин Вэлли, кто не подошел к ней сегодня? И куда подевался тот Джон, который был с ней на карусели?

И будто для того, чтобы разрядить обстановку, грянула музыка. Глава Хант Клуба со своей супругой вышли на танец, и вскоре зал наполнился танцующими парами.

Росс подал руку Пенни. Она была бледна.

— Да, сегодня я должна танцевать. Другой такой ночи не будет, не так ли?

— О, множество, — немногословно ответил Росс. — Ты будешь не раз побеждать на этой своей лошади. Она не может проиграть, даже если будет хромой.

— Даже с другой наездницей?

— Другой наездницы на ней никогда не будет. Ты и Уинтер, вы принадлежите друг другу, вы единое существо.

— Что ты имеешь в виду?

— Так, как некоторые люди принадлежат друг другу. Просто так случается, и никто не может ничего с этим поделать.

— Да, — сдержанно ответила Пенни. — Я часто так думала о людях.

Танец подошел к концу, и Боб Хитченс торопливо приблизился к ним, чтобы пригласить Пенни на следующий. Вскоре она наобещала столько танцев молодым людям, которые атаковали ее со всех сторон, что встала перед угрозой быть сбитой с толку.

— Я не могу больше обещать до самого ужина, — засмеялась она. — Я уже всех перепутала.

Она увидела, как Эльза дважды танцевала с ее отцом, а позже увидела их, увлеченных разговором у одной из буфетных стоек в гостиной. Пенни направилась в их сторону со своим партнером, чтобы немного выпить.

— О чем это вы разговариваете? — спросила она, улыбаясь.

— О тебе, — ответил мистер Бартлетт. — У нас нет другой темы для разговора, которая вызывала бы общий интерес.

— Но есть еще сельское хозяйство. Я думала, вы оба специалисты в этом вопросе.

Взгляды Эльзы и мистера Бартлетта встретились, и они оба рассмеялись.

— До этого мы еще не добрались.

— А почему вы должны говорить обо мне?

Лицо мистера Бартлетта неожиданно посерьезнело.

— Я только что обнаружил, что оказался порядочным глупцом, Пенни, — сказал он. — Мне придется поговорить с тобой завтра утром…

Эльза Смит прервала его.

— Ему следовало купить вам и голубое платье тоже. Тогда вы могли бы бывать на всех балах и быть первой красавицей.

У Пенни возникло ощущение, что Эльза говорит так быстро и на случайную тему, чтобы скрыть то, что намеревался сказать ей отец. Если так оно и было, она сделала это весьма эффективно, так как вид у мистера Бартлетта был сконфуженный.

— Ну, как скажешь, моя дорогая, — ответил он.

Пенни заморгала от удивления. К кому же он обращался со словами «моя дорогая»?

А между тем, ее собственный партнер пытался напомнить о себе, коснувшись ее локтя.

— Пойдем, Пенни. Музыка уже играет. Вряд ли ты пообещаешь мне еще один танец.

Пенни пошла с ним, мягко покачав головой.

— Странные вещи происходят на балах в Хант Клубе, — пожаловалась она своему партнеру. — Сначала Росс, потом папа. Неужели все будут разговаривать только загадками?

Пенни видела, что Джон Дин танцевал дважды. Сначала с девушкой из Грин Вэлли, а потом с миссис Хитченс. Она заметила, что отец один раз танцевал с мисс Диттон… и также обратила внимание, что мисс Диттон танцевала почти со всеми фермерами из Грин Вэлли.

«Однако она прекрасно проводит здесь время», — ее доброе сердце осталось довольно.

Музыка смолкла, и раздался сигнал охотничьего рога. Толпа освободила середину зала. Гости вытянулись в линию вдоль стен и галерей. Для Пенни наступило главное событие дня.

Росс пересек зал и подошел к ней. Она подала ему руку.

Он повел ее обратно к стульям на возвышении. Президент Хант Клуба вышел на край возвышения. По залу пронесся гул, а затем последовал новый взрыв оваций. Пенни чувствовала, как зарделись ее щеки, но она высоко держала голову. Хорошая наездница должна иметь красивую осанку, а не только правильную посадку в седле. Кроме того, ее платье еще больше сверкало, когда она стояла прямо.

Президент вывел Пенни вперед и среди шумных аплодисментов вручил ей прекрасную серебряную чашу. Ее тренер, мистер Росс Беннет, получил в подарок кнут с серебряной рукоятью. Они стояли бок о бок и принимали поздравления. Затем Росс повернулся к Пенни, наклонился и поцеловал ее.

— Ну, смелее… дай мне пощечину, — прошептал он.

Пенни не выдержала и засмеялась.

Оркестр заиграл вальс Штрауса.

Пенни поставила свою серебряную чашу на край возвышения и открыла танец с Россом. Они двигались по кругу в одиночестве.

Это был изумительный момент. Пенни казалось, будто она кружилась в вальсе на облаке, а все гости бала были звездами. Она видела Джона Дина, она видела отца с мисс Диттон по одну сторону и Эльзой Смит по другую, Камиллу, стоящую с мистером и миссис Беннет.

Она чувствовала прилив любви и привязанности ко всем ним. Это были ее друзья, и они любили ее. Они гордились ею. Она была чрезмерно благодарна им всем.

— Я чувствую себя любимицей богов, — сказала она Россу. — И очень надеюсь, что заслужила, это… и никого не подвела.

Росс ничего не ответил, его лицо оставалось серьезным, но вальсировал он великолепно.

Когда они дважды прошлись по кругу, президент присоединился к ним со своей супругой, и в ту же минуту зал наполнился танцующими парами.

Росс и Пенни остановились перед мистером Бартлеттом.

— Ну как, Пенни?

— Я так счастлива, папа. Ты можешь увезти меня домой как только тебе захочется, но ведь другого такого бала больше не будет, не правда ли?

— Росс говорит… еще много раз…

— Но уже никогда не будет первого раза.

Лицо Пенни так и светилось. Она повернулась и увидела Джона Дина, направляющегося к ней.

— О Джон… ты ни разу не подошел и не танцевал со мной…

— Я не мог конкурировать со всеми этими молодыми людьми. Но мне бы очень хотелось… если у тебя есть свободная минута.

Росс иронически посмотрел на него.

— Идите и заканчивайте вальс, — сказал он. — Я уверен, твои притязания столь же добродетельны, сколь и мои, — добавил он, обращаясь к Джону.

— Ты позволь… Пенни?

Пенни только кивнула в ответ. Она подошла к Джону и тут же оказалась в его руках. Она не произнесла ни слова, пока танец не закончился.

Теперь она не чувствовала облаков под ногами, не сияли вокруг звезды. Она поднялась выше их всех… будто бы попала на седьмое небо… и от счастья была готова разрыдаться.

 

18

Прежде чем кончился танец, мистер Бартлетт извинился перед дамами и удалился. Ему надо было поговорить с миссис Хитченс, а позднее и с миссис Беннет. Он не появлялся до тех пор, пока гости не собрались за ужином. Над длинными, уставленными яствами столами стоял возбужденный гул голосов. Пенни и Джон Дин оказались в компании Беннетов, и Росс как раз наполнял ее бокал пенящимся напитком янтарного цвета.

— Джон, ты поедешь в машине домой один?

— Да. И с удовольствием окажу тебе любезность, Барт.

— Вот и чудесно. Мне надо будет заехать в Мулту, а это значит, я никого не смогу подвезти. Я дам тебе знать чуть позже.

Некоторое время спустя мистер Бартлетт сообщил дочери, что, поскольку у него нет возможности следовать за повозками, он предпочитает, чтобы она не отправлялась с ними в дорогу.

— О папа! — возразила Пенни с негодованием. — Надеюсь, ты не в такой степени придерживаешься старомодных взглядов. Десятки людей останавливаются лагерем под открытым небом, и вовсе не обязательно меня сопровождать…

Ее голос постепенно стихал в изумлении, когда она увидела, как упрямо сжались челюсти у мистера Бартлетта и какими строгими стали его глаза. Пенни еще никогда не испытывала на себе такого отцовского взгляда.

— Если тебе придется провести ночь в дороге, я предпочитаю, чтобы ты остановилась там, где смогу быть я, поэтому предлагаю тебе отель миссис Браун на побережье. Я договорюсь, чтобы тебя подвезли туда на машине.

— С мисс Диттон?

— Нет, не с мисс Диттон. Она отправится с Хитченсами, которые были столь любезны, что нашли для нее место. Кстати, пойду, извещу ее об этом.

Когда после окончания бала они надевали пальто, Пенни имела возможность увидеть, как восприняла мисс Диттон изменившиеся планы. Лицо ее стало мертвенно-бледным, и несколько минут она не разговаривала с Пенни. И только появление Эльзы Смит воспламенило ее.

— Интересно было бы знать, какую роль сыграли вы в этой маленькой комедии, — сказала она.

Она пыталась сдержаться, но голос выдавал ее, хотя было совершенно очевидно, что Эльза Смит не знала, о чем говорила мисс Диттон.

— Простите, — сказала она. — Что-нибудь случилось?

Не было никаких сомнений, что Эльза даже не подозревала о причинах огорчения мисс Диттон, так что той пришлось сделать видимое усилие, чтобы обуздать свои эмоции.

— Боюсь, я несколько несдержанна. Я вдруг обнаружила, что вынуждена отправиться в двухдневную поездку домой с Хитченсами. Не могу сказать, что очень довольна такой перспективой.

— Может быть, вам стоит подумать о другом способе добраться до дома? — не задумываясь, спросила Пенни.

— Автобусом? Вряд ли стоило рассчитывать на то, что я с радостью буду смотреть на факт оказаться единственным человеком, который возвращается в Грин Вэлли общественным транспортом.

— А я не стала бы возражать, — сухо заметила Эльза Смит. — Мне часто приходится пользоваться автобусом. Там я предоставлена сама себе, хотя знаю, что я человек со странностями.

Мисс Диттон посмотрела на нее так, что и без слов стало ясно — она согласна с последними словами.

— Но в какой-нибудь из машин, возможно, найдется свободное местечко. — Пенни была смущена.

Хотя она догадывалась, что отец организовал все это с особой целью, она не могла не сочувствовать мисс Диттон. Действительно ли эта женщина намеревалась увлечь Джона Дина или ее отца? И было ли это доказательством ее неудачной попытки? Если это так, то Пенни почувствовала облегчение, но она не могла хотя бы чуточку не испытывать жалость к мисс Диттон.

Чуть позже по пути домой она сказала об этом Эльзе Смит.

— Пока еще рано ее жалеть, — ответила Эльза. — Когда такие решительно настроенные люди терпят неудачу, они в большинстве случаев стараются отплатить тем же.

— А как это может быть? — Пенни была явно озадачена.

— Все зависит от их склада ума, моя дорогая. Однако я могу ошибаться. Мы обе можем ошибаться. Возможно, мистер Бартлетт задумал все это по другим соображениям.

И только когда отец целовал ее, желая доброй ночи, она узнала, что все это делалось ради нее самой.

— Мне бы хотелось отправить тебя домой на машине, — сказал он. — Фактически за последний час я приложил усилия к тому, чтобы это было осуществимо. Завтра я должен быть свободен. Боюсь, мне придется ехать на большой скорости по дороге из гравия между Мултой и «Фармерс-Отелем». Я думаю, с Джоном тебе будет спокойнее. Он сказал, что прихватит с собой моего пассажира.

С минуту Пенни раздумывала, что ответить.

— С Джоном будет надежнее, папа, — сказала она наконец. — Во сколько мне вставать?

— В девять тридцать. Успеешь? Джон подъедет за тобой.

— Успею, — спокойно ответила она.

Выполняя свое обещание, Пенни была готова к девяти тридцати. Не прошло и десяти минут, как она уже сидела рядом с Джоном в его огромном «Кастом Лайне», поглядывая на его серьезный профиль, когда он сосредоточил все свое внимание на плотном потоке автомобилей в стремлении поскорее выбраться на главное северное шоссе.

— Так-то вот, — сказал Джон, несколько расслабившись.

Он сдвинул на затылок свою новую шляпу, которой так гордился, и вынул из кармана пачку сигарет. Он начал закуривать, пытаясь справиться со спичкой и коробком одной рукой, в то время как другой держал руль.

— Может быть, я подержу руль или зажгу для тебя сигарету, Джон?

— Пожалуйста, — он протянул ей коробок, спичку и сигарету, — а я послежу за дорогой. В такие моменты мне хочется стать городским лихачом. Ты знаешь, для чего существует красный, зеленый и желтый свет?

— Это указатель движения для городских лихачей и своеобразный ограничитель, «уздечка» для таких, как мы, — ответила Пенни и тут же спросила: — Ты и в самом деле не возражаешь, чтобы я зажигала тебе сигареты?

Он искоса посмотрел на нее с вопросительной улыбкой.

— Тебе придется делать это все время по дороге до Бинду, а я буду выкуривать их со скоростью одной сигареты в час. Следи по часам. Хорошо, Пенни?

К нему опять вернулось прежнее настроение. Он вновь стал тем Джоном, который проводил с ней время в тире и на карусели. Однако когда он смотрел на нее, где-то на дне его глаз притаился большой вопросительный знак. Пенни многое бы отдала, чтобы узнать его истинные мысли. Иногда ей казалось, что он обожал ее, а иногда был так далек от нее за барьером отчужденности, что она боялась никогда не дотянуться до него.

— Хочешь, поговорим, Пенни? — спросил Джон через некоторое время.

— Нет. Я чувствую себя слишком усталой. Как бы то ни было, сейчас еще утро после вчерашней ночи, не так ли?

— О'кей. Поедем молча. Если ты увидишь, что я начну засыпать, потяни за ручной тормоз, ладно?

— Ты тоже устал, Джон?

— Очень, очень устал.

Он сказал это так просто, что Пенни почувствовала, что он имел в виду что-то еще, кроме физической усталости.

Она свернулась в уголочке и предалась своим размышлениям. По крайней мере, целый день в пути с Джоном! Она предполагала, что от «Фармерс-Отеля» до Бинду она будет добираться с отцом, а между тем… целый день… сегодня…

Почему мисс Диттон отправили с Хитченсами вместо того, чтобы предложить ей место в машине Джона? Где пропадал Джон в тот вечер, когда Беннеты пригласили всех друзей на обед? Был ли он и в самом деле с мисс Диттон, как она на то намекала? Был ли отец сердит на мисс Диттон, и если так… то почему.

Глаза ее сомкнулись, и она провалилась в сон.

Пенни очнулась, когда машина затормозила по гравию и остановилась. Она вздрогнула и села на свое место. Джон прислонился к спинке сиденья и смотрел на нее.

— Как хорошо быть Пенни, — сказал он. — Она может спать, пока я работаю. Не наступило ли время для утреннего чая… соня… Мы в Кейвз Инлет.

Пенни встряхнулась и выбралась из машины.

— Позволь мне повести машину до ланча? — попросила она с мольбой в голосе. — Тогда и ты сможешь вздремнуть немножко.

— Что тебе снилось? Как ты перескакиваешь через заборы на своей «старушке»?

— Никаких «старушек», Джон. Чтобы я от тебя больше этого не слышала. Моя Уинтер теперь чемпион. Извини, но «как я тебе и говорила».

Они пили чай с сандвичами в придорожном кафе-кондитерской. К Джону вновь вернулась серьезность.

— Я всегда знал, что у тебя замечательная лошадь, Пенни. И что ты прекрасная наездница. Просто мне не нравилось, когда ты перескакивала через ненадежные преграды с таким легкомыслием.

— Но почему? Я была очень осторожна, ты знаешь.

Он в упор посмотрел на нее, потом устремил свой взгляд туда, где на обочине дороги стояла его машина.

— Я полагаю, законный интерес, — сказал он наконец. — Мне не хотелось подбирать останки Пенни на Стоунвиллской земле.

— А как насчет других людей? Ты бы имел что-нибудь против?

— Конечно. Но не в такой степени.

Пенни сделала глоток чая.

— Придется отправляться к Россу, чтобы он позаботился обо мне… — В тот самый момент, когда были произнесены эти слова, она поняла, что совершила оплошность. Так или иначе, но ощущение было такое, будто в этом разговоре с Джоном она балансировала на туго натянутом канате и не знала, как спуститься на землю. Джон не оценит предательства по отношению к Россу с ее стороны… — Росс хорошо ко мне относился… — добавила она и поняла, что все туже и туже натягивала канат.

— Да, — отозвался Джон. — Хорошо.

Мысленно Пенни молила о том, чтобы найти слова, которые избавили бы ее от разговора на эту тему.

— Теперь ты сам можешь зажечь свою сигарету… когда у тебя свободны обе руки.

О боже… а что, если он подумает, что она не желает зажигать ему сигареты? Будто она не готова делать это для него всю жизнь.

Пенни готова была расплакаться, поэтому поспешила замолчать, ибо в молчании было для нее спасение от губительных слов.

Они направились к машине.

— Хочешь сесть за руль, Пенни?

— Да, — ответила она. — В этом случае ты сможешь вздремнуть. Это будет гораздо лучше, не так ли… чем усталому вести машину на большой скорости.

Он улыбнулся ей. Его прекрасная ослепительная улыбка помогла ее сердцу выбраться из трясины, в которой оно очутилось, падая с туго натянутого каната.

Пенни устроилась на сиденье за рулем. Автомобиль мягко тронулся с места и скоро под его колесами замелькали миля за милей.

Они долго ехали молча, пока Пенни краешком глаза не заметила, как шляпа Джона съехала с головы на сиденье, а он не сделал ни малейшего движения, чтобы вернуть ее на место. Она сбавила скорость и украдкой долго смотрела на него. Джон крепко спал.

Было еще светло, когда они въехали на покрытый гравием задний двор «Фармерс-Отеля». Здесь останавливались все, кто проезжал мимо, а так как Пенни часто бывала здесь во время своих частых поездок, этот отель стал для нее почти родным домом.

Джон поднял ее чемоданы, и из-под навеса, укрытого с двух сторон вьющимися растениями, они проследовали в боковую дверь.

— Это ты, Пенни Бартлетт? — встретила их миссис Браун. Походкой вразвалочку она вышла из своего офиса, заслышав шаги в коридоре.

— Когда примешь ванну, можешь прийти и расписаться в книге, дорогая. Хочешь — верь, хочешь — не верь, но горячая вода в отеле имеется, Привет, Джон. Итак, ты доставил свой ценный груз в сохранности. Я узнала об этом от Беллоузов. Мистер Бартлетт заезжал к ним в полдень. Я полагаю, он прибудет сюда до полуночи. Вот ключ от номера Пенни. Можешь отнести ее чемоданы наверх. У меня нет помощников — еще не вернулись с выставки. Чай будем пить в гостиной.

Джон поднялся наверх с двумя чемоданами Пенни. Миссис Браун остановилась и тяжело, с присвистом дыша, крикнула в открытую дверь столовой:

— Клэр! Клэр! Принеси нам чай! — затем повернулась к Пенни. — Ты сможешь пообедать, когда уедут коммивояжеры. У меня есть жареное мясо. Как раз для тебя и меня.

— А Джон? Вы дадите ему кусочек, не так ли?

— Джон отправится в отель «Принц Уэльский». Конечно, они накормят его паршивеньким обедом, зато они все время твердят, что у них новые кровати, так что ночь он проведет удобно. Я думаю, он отыскивает себе местечко. Отель переполнен фермерами… все они были на Королевской выставке. Ну, входи и садись, дорогая. Итак, ты завоевала все призы? Ах, Пенни, моя Пенни… Я полагаю, отец гордится тобой, не говоря уж об этом старом скрипуне…

Пенни устало плюхнулась в одно из кресел миссис Браун в ее личной «берлоге».

— А зачем Джону ехать в «Принц Уэльский»? Разве у вас не найдется местечка, миссис Браун?

— Никогда еще не бывало такого, чтобы я не приготовила импровизированную постель для Джона Дина, дорогая, но я не потерплю, чтобы ты таскалась по всей стране днем и ночью с молодым человеком. Теперь ты взрослая. Кроме того, город наводнен фермерами и их женами со всех концов страны… я должна соблюдать приличия. Джон совершенно прав. К этому времени все в городе будут знать, что ты приехала с выставки с ним, а к девяти часам всем станет известно, что он получил постель и обед в «Принце Уэльском»… а ты здесь. Тогда все улягутся в постель счастливыми.

Пенни удивленно смотрела на миссис Браун.

— Но я путешествовала с Джоном всю свою жизнь, — неожиданно ей слегка взгрустнулось. — Разве вы не помните? Он, бывало, говорил: «Пенни поедет со мной. Она — моя девушка!»

— А… тогда ты была ребенком. Теперь ты взрослая. Кроме того, когда еще приедет мистер Бартлетт. Ты знаешь наши деревенские дороги. А сейчас пей чай, как умненькая девочка. Думаю, Джон вернется через минуточку и выпьет с нами чашечку чая.

Пенни молча пила чай маленькими глотками. Никогда еще в своей жизни она не была так удивлена. Она не знала, то ли радоваться, то ли огорчаться своему новому статусу! Она была огорчена тем, что не сможет пообедать вместе с Джоном; с другой стороны, ей придавало ощущение счастья сознание того, что Джон достаточно серьезно относился к ее новому положению, чтобы позаботиться о соблюдении приличий. Если она не могла остановиться в отеле с Джоном без сопровождающего лица, даже в том, который был почти родным домом, это говорило о многом. Джон сам установил новый уровень отношений между ними — «мужчина и женщина».

Когда он вошел в комнату, она посмотрела на него поверх края чашки, но ничего не сказала.

Мистер Бартлетт появился утром, к завтраку, когда Джон Дин уже выехал из города на своей машине.

— У Хитченсов сломалась ось в тридцати милях отсюда, — вызвался объяснить ситуацию мистер Бартлетт. — Джон отправился туда.

— Разве все они уместятся в «Кастом Лайне»?

— Я думаю, вопрос касается только мисс Диттон, — медленно сказал мистер Бартлетт. — Основную часть пассажиров подхватили Калтропы.

Когда они позавтракали, Пенни пошла попрощаться с миссис Браун и спросила, кто сообщил о машине Хитченсов.

— Я полагаю, ваша экономка, мисс Диттон, — ответила миссис Браун, листая страницы регистрационной книги.

— Папы, наверное, еще не было здесь, — предположила Пенни с небрежностью в голосе.

— Собственно говоря, она его не спрашивала. Она спросила Джона Дина. Видимо, думала, что он здесь. Я ей все растолковала, как полагается. Джон оставил записку, чтобы мистер Бартлетт был в курсе.

Пенни начала натягивать перчатки, потом попрощалась с миссис Браун.

— Надеюсь увидеть вас в следующий раз, когда поедем мимо, — сказала она.

— Пусть это будет поскорее, дорогая. Один вид твоего милого личика радует старушку Браун. Позаботься о своем отце…

Пенни устроилась на заднем сиденье, и машина выехала со двора отеля.

— Я хочу заскочить в Стэнтон, — сказал мистер Бартлетт. — Придется нам на часок свернуть с дороги. Джон на своей быстрой машине, наверное, уже далеко впереди, а это означает, что мисс Диттон разожжет в доме камины и приготовит вкусный суп… я надеюсь.

Больше они ни разу не упоминали о мисс Диттон и Джоне Дине. Но когда они прибыли в Бинду, из всех труб завитками поднимался дым — в доме вновь воцарился жилой дух и тепло.

В этот вечер Пенни улеглась в постель пораньше и проснулась ранним утром, горя нетерпением поскорее попасть в Уиджи к тому времени, когда лошади прибудут с дороги. Теперь Уинтер снова будет дома.

Волей-неволей у нее поднялось настроение при мысли о том, что она снова может ездить верхом на Уинтер, когда ей только захочется.

— Я не задержусь долго, — заверила она мисс Диттон, — и помогу вам с весенней уборкой в доме.

Мисс Диттон была бледна и более молчалива, чем обычно. Что-то было не то, и Пенни предположила, что, очевидно, эта женщина все еще сердилась на то, что ее «подсунули» Хитченсам. Ей должно быть стыдно за такие мысли, подумала Пенни. Миссис Хитченс была спокойной, добродушной дамой, а Билл слыл большим шутником. Она сама с удовольствием бы провела время в компании Хитченсов. Мистер Бартлетт вернулся в комнату в резиновых сапогах, уже готовый выйти в поле.

— Сегодня я приду к ланчу пораньше, мисс Диттон. Думаю, около двенадцати. Надеюсь, это не расстроит ваши планы.

— Ничто не расстроит мои планы. Ланч для вас будет готов в любое время.

— Хорошо, — мистер Бартлетт подтянулся. — Мне бы хотелось поговорить с вами кое о чем. Я думаю, мы с вами найдем для этого время после ланча.

Пенни вышла из комнаты. О чем хотел поговорить отец с мисс Диттон? И почему у него был такой вид, будто он принял серьезное решение? Так или иначе, но ее отец изменился с тех пор, как они уехали из Грин Вэлли на Королевскую выставку.

Было пять часов, когда Пенни вернулась в Бинду верхом на Уинтер, ведя в поводу другую лошадь. Поставив лошадей в конюшне, она направилась к дому через огород, но остановилась, придя в восторг от свисающих с кустов помидоров и сочных, лопающихся вилков капусты. Это был уже не ее огород, но все равно он был хорош.

Она вошла в дом с боковой веранды. Дом казался необычно тихим, почти пустым.

На кухне Пенни поставила чайник на плиту, заглянула в комнату, где они всегда завтракали… в малую гостиную, в столовую… Нигде не было и намека на мисс Диттон. Пенни подумала, что, возможно, та отдыхала в своей комнате. За дверью на боковой веранде она заметила резиновые сапоги отца и небрежно брошенный комбинезон.

Она открыла дверь в кабинет, не ожидая, впрочем, увидеть его там.

Мистер Бартлетт сидел в старом кожаном кресле, уронив голову на грудь. Когда Пенни переступила порог, он поднял глаза и уставился на нее непонимающим взглядом.

— Папа? Что случилось? Ты заболел?

Он не ответил, но смотрел на нее так, словно перед ним стоял не столько незнакомый человек, сколько враждебно настроенный.

— Папа! — Пенни подошла к нему и села на подлокотник его кресла. — Папа, в чем дело? — В ее голосе звучали тревожные нотки.

Мистер Бартлетт, казалось, встряхнулся и прокашлялся.

— Мисс Диттон складывает свои вещи, — сказал он. — Я вызвал машину.

Пенни молчала, понимая, что что-то произошло. Сердце у нее начало биться учащенно. Разумеется, папа не мог сидеть вот так только из-за того, что его огорчал отъезд мисс Диттон.

— Есть сегодня вечером поезд из Грин Вэлли? — медленно спросила она.

— Насколько я понимаю, мисс Диттон отправляется к своему другу, Джону Дину. Я невольно подслушал телефонный разговор. Я ни о чем не спрашивал, а просто заказал машину из Грин Вэлли.

У Пенни возникло такое ощущение, что мир под ее ногами раскололся на куски.

— А почему мисс Диттон уезжает к Джону Дину? Она отказалась работать у нас? Он попросил ее приехать к нему?

— Нет, я уволил ее. Она позвонила ему и попросила убежища. Он дал свое согласие.

— Папа, почему ты не расскажешь мне, что случилось?

— А почему ты не сказала мне, что мисс Диттон вмешивалась в наши дела? Что она прикасалась к маминым вещам в комоде? Ты, должно быть, знала обо всем этом. Почему мне ничего не было известно?

— Я не хотела расстраивать тебя, папа. Я не могла остановить ее, пока нас не было дома. Она была такой энергичной и, казалось, не обладала чувством такта. Я не могла жаловаться тебе. Это выглядело бы так, будто я ревную и многого требую от нее.

Мистер Бартлетт молчал.

— Насколько я знаю, она не вмешивалась в мамины вещи.

— Мисс Диттон, видимо, знает содержание писем, тайну которых я никогда не нарушал.

Пенни издала вздох удивления. Письма, которые так аккуратно были сложены вместе в соответствии с почерком на конвертах! Она поверила мисс Диттон, когда та сказала, что никогда не заглядывала в них.

Только теперь Пенни обратила внимание на небольшие листочки почтовой бумаги и конверты, которые лежали на маленьком столике рядом с креслом отца. У нее опустилось сердце. Что же было в этих письмах, что произвело на отца такой эффект?

— Когда Джон Дин узнает… он попросит ее уехать, — осмелилась сказать Пенни. — Он не потерпит ничего подобного…

— Никто из нас не может сказать заранее, как поступит другой человек… способен поступить, — тяжело произнес мистер Бартлетт. — Я, например, понял, что нельзя доверять Динам из Стоунвилла.

— Папа, ты, должно быть, сошел с ума!

— Ты оставила чайник на плите? Чувствую запах горящего алюминия.

Пенни вскочила с кресла, но отец жестом остановил ее.

— Я сам займусь чайником. И все остальное буду делать для себя сам. Ты не проявила ответственности, не сообщив мне обо всем, что творилось в доме. Пожалуй, тебе лучше вернуть Уинтер в Уиджи и поехать к тете Изабелле. Я договорюсь. — Он поднялся и твердой походкой направился к двери. — Одна дама уже упаковывает свои вещи. Можешь последовать ее примеру.

Пенни схватила руку отца.

— Папа, ты в своем уме? Я знала, что она рассортировала письма, и поверила ей, когда она сказала, что не читала их. Я не рассказывала тебе, что она зашла так далеко только потому, что люблю тебя и не хочу, чтобы ты переживал. Мне не хотелось, чтобы ты считал меня ревнивой.

— Ты безответственно отнеслась к моим распоряжениям. Изабелла, несомненно, даст тебе лучшее воспитание, чем то, на какое способен я.

Он стряхнул ее руку и вышел из комнаты. Пенни услышала тяжелые шаги в холле, а затем в боковом коридоре. Он прошел на кухню, потом она услышала, как он пересек веранду и спустился на дорожку из гравия.

Пенни не могла поверить, что мир рушился у нее на глазах.

Эльза Смит сказала, что когда люди, подобные мисс Диттон, не добиваются своего, они мстят. Они становятся злобными. Чего не удалось добиться мисс Диттон? Это должно быть значительно более важным, чем просто оказаться «подсунутой» Хитченсам. И она отомстила, раскрыв отцу тайну маминых писем.

В полуизнеможении она потянулась к столику и подняла один из листочков бумаги. Листок был пожелтевший и ломкий, с выцветшими чернилами. На нем не было указано ни адреса, ни даты, только всего несколько слов:

«Я видел, как полчаса назад Барт уехал в Грин Вэлли. Я приеду тотчас же, как только оседлаю лошадь. Почему ты не сообщила раньше, что я нужен тебе?

Джеймс».

Джеймс? Джеймс? Кто такой Джеймс? Да ведь так звали отца Джона Дина…

Пенни взяла в руки еще один листок.

«Если ты уверена, что Барт уезжает сегодня вечером на встречу в Роудз Борд, я буду у тебя. Мне удалось кое-что раздобыть для тебя. И когда же, наконец, у нас будет телефон, который нам так давно обещают?

Джеймс».

И еще одно короткое послание:

«Спасибо за записку. Я обязательно буду.

Джеймс».

Пенни взглянула на конверты. Ни на одном из них не было почтового штемпеля. Это означало, что они передавались работниками фермы или конюхами.

Она почувствовала боль. Боль в сердце и в ногах. Вряд ли они смогут вынести ее из комнаты. Старый доктор Дин тоже оставил после своей смерти неуничтоженные письма? Хранились ли где-то в Стоунвилле недостающие части этой корреспонденции?

Был ли Джон Дин в курсе этой старой истории? Как долго обманывали окружающие обитателей Бинду? Конюхи и работники ферм тоже? Кухонная прислуга, которая открывала заднюю дверь, чтобы впустить «гостей» из соседней фермы?

Из холла донесся звук поставленного на пол тяжелого чемодана, затем открывающейся и закрывающейся двери. Пенни быстро прошла через боковой коридор, пересекла веранду и оказалась на дорожке.

Она шла, не видя перед собой ни огорода, ни конюшен. Не помня себя, она спускалась к реке по мокрой и скользкой земле.

Ее тоже выгнали из дома! Джон Дин дал приют этой женщине, которая одним беспощадным ударом разрушила ее дом и заставила отца опустить плечи до земли от унижения. Конечно, Джон Дин не знал подробностей. Без сомнения, мисс Диттон об этом позаботилась. Она расскажет ему свою историю, и Джон тоже будет введен в заблуждение.

Тем не менее, он охотно позволил ей приехать к нему. Он не остался ночевать в том же отеле, что и Пенни… соблюдая приличия. Но принять у себя мисс Диттон? А! Очевидно, это было совсем другое дело. Что там сказал Росс, когда они говорили о том, что Джон провел «ночь в Грейден Тауне»? Нечто вроде того, что никогда ничего нельзя сказать о человеке заранее, не так ли? Да, но тогда же он сказал, что Грейден Таун вовсе был «не во вкусе» Джона. Возможно, Джону как раз хотелось соблюсти приличия с мисс Диттон. Возможно, он намеревался жениться на ней.

Она была там в пасхальное воскресенье, когда у Джона не было времени приехать в Бинду. Может быть, он проводил с ней время где-нибудь, вместо того чтобы присутствовать на обеде у Беннетов, когда те были в городе. Он вернулся к ней, проехав тридцать миль, без возражений, возможно, даже с готовностью.

Возможно, все это время он ухаживал за ней, а Пенни не верила, потому что не хотела верить.

Пенни громко заплакала при мысли о своем горе.

— Я не верю этому, Джон. Я не верю. Ты не мог оказаться таким глупцом.

А ее отец? Каким же глупцом оказался он в те давно ушедшие дни, когда доктор Дин был самым уважаемым человеком в округе? Человеком, которого любили и чтили. Каким глупцом был каждый из них тогда? Если они были глупцами в том поколении, то почему нельзя быть ими в этом? Если доктор Дин… человек достойный… мог обмануть, почему не мог другой?

Возможно, мисс Диттон могла предложить Джону нечто такое, о чем Пенни не могла и представить в силу своей неискушенности?

Даже Росс считал ее наивной.

Машинально ноги понесли ее к мосту через реку, через склоны холмов к Уиджи. С долины подул свежий ветер, и она поглубже засунула руки в карманы жакета.

— Может быть, теперь Росс сможет научить меня, — с горечью подумала она. — Возможно, он дерзкий, нахальный, шумливый… но он чистый, чистый. Он не обманывает. Он груб, но говорит правду.

Ей не хотелось вспоминать о том, что он любил повеселиться в Грейден Тауне. Она шла, спотыкаясь, усталая, с болью в сердце, с неохотой позволяя ногам вести ее туда, куда они вели. И тем не менее, она была не в состоянии повернуть назад, в Бинду, к дому, которого у нее больше не было.

Она обнаружила Росса в конюшне, где он лечил лошадь от простуды. Он тоже все еще был в брюках для верховой езды. Росс повернулся, когда вошла Пенни. Электрическая лампочка, свисающая с потолка, излучала тусклый свет, который придавал лицу Пенни болезненный вид.

— Боже праведный! — удивился Росс. — Что привело тебя сюда? Надеюсь, ты не на Уинтер?

— Я шла пешком. Я хотела идти пешком, и я хотела видеть тебя.

Это была неправда. Она не думала об этом до последнего момента. Слова сами сорвались с губ.

Росс закрыл дверь и подошел к Пенни. Он перевернул ногой две корзинки и указал Пенни на одну из них.

— Садись, — приказал он. — У тебя что-то случилось. Что именно?

На другую корзинку он сел сам и вынул пачку сигарет. Протягивая Пенни сигарету, он избегал смотреть на нее.

— Не смейся надо мной, Росс… но я хочу поехать в Грейден Таун. Я хочу переступить границы дозволенного. Ты знаешь, как это сделать. Ты всегда говоришь об этом. Я хочу познать это. Я хочу видеть то, чего мне недоставало все эти годы.

— Итак, ты шла пешком из Бинду, в темноте, до сих пор не переодевшись. Это означает, что ты еще не обедала.

— Пообедаем в Грейден Тауне. Так, как это обычно там делается. Говорят, Монмартр ничто в сравнении с Грейден Тауном и Роттнест Айлендом. Мужчины, танцующие в старых фетровых шляпах и с босыми ногами… Я слышала об этом, понимаешь? А теперь хочу увидеть.

Росс курил сигарету и тер нижнюю губу ногтем большого пальца. Он молчал довольно долго.

— Ты отвезешь меня туда, Росс?

— А твой отец знает?

— Нет. Ты ведь не говоришь своему отцу, когда отправляешься в Грейден Таун, не так ли?

— Это другое дело. Я знаю, что делаю.

— Я буду с тобой. Все будет в порядке.

Росс докурил сигарету, бросил ее на землю и смял, глядя на Пенни, прищурившись.

— Ну хорошо, — сказал он. — Спускайся к нижней калитке у дороги к реке. Через десять минут я найду тебя.

Не прошло и четверти часа, как они тряслись по проселочной дороге, ведущей к главному шоссе между Грин Вэлли и Грейден Тауном, который был расположен в тридцати милях отсюда.

— Будешь зажигать мне сигареты, — сказал Росс.

— О да… — ответила Пенни. Она не знала, какая явная горечь прозвучала в ее голосе. — Я знаю, как это делается, и отлично с этим справляюсь. Я могла бы зажигать сигареты всю свою жизнь.

— Для меня?

— Ты не просил меня официально.

Росс резко затормозил, и машина съехала в траву на краю дороги.

— Сначала мы посмотрим, научилась ли ты целоваться. — Он обнял ее, с силой притянул к себе и крепко поцеловал. — И это самое лучшее, что ты умеешь? — спросил он.

— Видишь ли… я устала… И не очень опытна.

— Попробуем еще раз, а?

— Не сейчас…

— Вот и твой ответ на то, стоит ли просить тебя официально, подружка. Ты мне нравишься, но я с таким же успехом мог бы жениться и на холодильнике.

Он сердито завел мотор.

Некоторое время Пенни молчала.

— Не надо ехать так быстро, Росс. И ты не должен на меня сердиться.

— Не должен! — Он присвистнул сквозь зубы.

— Возможно, со временем я научилась бы целоваться получше.

— Черта с два!.. Научилась бы! С кем-нибудь другим.

Огни Грейден Тауна возникли на горизонте неясным и расплывчатым пятном, встающим из-за высокого холма. Росс с грохотом ворвался в город и завилял по дороге, стремясь добраться до стоянки машин. Улицы были наводнены машинами, двуколками и всяким другим транспортом. Все они мчались с огромной скоростью, готовые в любую секунду столкнуться друг с другом. Очевидно, здесь не существовали правила движения. Или никто не соблюдал их.

— Грейден Таун всегда такой?

— Всегда, даже в воскресенье ночью.

— Почему?

— Это единственное место на сотню миль вокруг, где можно поразвлечься. Это центр железнодорожных и воздушных путей. Люди сойдут с ума на своих уединенных фермах и станциях, если им некуда будет податься и найти выход своим причудам.

Они шли по переполненному пешеходами торговому центру города. Тротуары были запружены людьми, старыми и молодыми, которые толкались, прокладывая себе дорогу сквозь толпу.

— Сначала пообедаем, — сказал Росс, взял ее за руку и подтолкнул к темному дверному проему, над которым висела яркая китайская вывеска. Росс повернул ручку, они вошли внутрь и оказались в окутанном дымом зале ресторана с китайскими официантами, снующими туда-сюда. — Вон туда… — Росс прокладывал дорогу между столами и официантами к нише. — Ты должна съесть все, что подадут, иначе они будут оскорблены.

— Но я не очень голодна.

— Нет, голодна. Ты с полудня ничего не ела.

Росс раскрыл меню и пробежал по нему глазами. Пенни старалась не смотреть на скатерть, покрытую пятнами от подлив и соусов. Он заказал обед, и официант, шлепая туфлями, удалился.

— Куриный суп и баранья котлета, — сказал Росс. — Суп вкусный, но немного водянистый, так что можешь хлебать его с ложки даже с шумом. Кстати, его будет много.

Никто не обращал внимания на Пенни и Росса. Все сосредоточились на еде и курении. Публика была одета примерно одинаково: брюки для верховой езды, джинсы, твидовые штаны. Мужчины, в основном, в рубашках, без пиджаков.

— Можешь выпить стакан вина, — сказал Росс. — Официант принес бутылку сотерна.

Пенни суп показался вкусным, но порция была слишком большой. Росс же настаивал на том, чтобы съесть все.

— Я не смогу сунуть сюда нос в следующий раз, если ты не оценишь их кухню. Это лучший китайский ресторан в Австралии.

К тому времени, когда Пенни наполовину справилась с котлетой, она начала сожалеть о том, что вообще пришла сюда. От дыма, который туманом окутывал всю комнату, у нее начала болеть голова, желудок был переполнен, но Росс оставался непреклонен в своих требованиях.

— Пожалуйста, — умоляла Пенни, — позволь мне оставить немного.

— Ну хорошо, — согласился Росс. — А теперь на свежий воздух и прогуляемся. Или лучше потанцуем?

Они протиснулись сквозь толпу в танцевальный зал. Здесь, как и в китайском ресторане, воздух был наполнен плотным сигаретным дымом. Танцующие пары находились вплотную друг к другу настолько, что Пенни и Россу пришлось с трудом проталкиваться между ними, чтобы найти местечко для себя. Играли свинг, но покачивающиеся и вихляющиеся пары, казалось, не двигались с места.

— Хочешь посидеть? — спросил Росс. — Да… пожалуйста.

Они нашли место и сели. Пенни обмахивалась страничками меню, нечаянно прихваченными из китайского ресторана. Молодой человек в выцветшей голубой рубашке, рваных рабочих брюках из грубой бумажной ткани и без галстука нагнулся и начал шарить под сиденьем. На нем была видавшая виды фетровая шляпа с нарисованными вокруг тульи скелетами. Кроме того, на ней красовались две большие дыры.

«Боже мой… — с отвращением подумала Пенни. — Он выглядит как английский пижон».

— Что ты здесь делаешь? — с раздражением спросила Пенни, когда молодой человек перепутал свои пожитки с ее ногами.

— Ищу ботинки.

Только теперь она обратила внимание, что он был босым.

— Мне пришлось их снять, чтобы потанцевать. Не могу танцевать обутым.

Он оглядел Пенни с головы до ног, и она поняла, что через минуту он пригласит ее на танец. Росс схватил ее за руку.

— Пойдем… отсюда, — сказал он. — Теперь ты знаешь, что представляет собой танцевальный зал в Грейден Тауне. А сейчас заглянем в кинотеатр.

Слово это прозвучало для Пенни, как спасение. По крайней мере, там она сможет посидеть спокойно.

Но все оказалось далеко не так. Кинозал был переполнен теми же людьми, которые, несомненно, перекочевали сюда из дансинга. Им пришлось сесть на неудобные места сбоку. Шум в зале нарастал. Зрители громко кричали, давая советы герою и героине на экране. Когда на экране появлялся тот, к кому они относились неодобрительно, раздавался свист и улюлюканье, когда героиня бывала чувственной, они свистели, когда проявляла чрезмерную сладострастность — заглушали ее криками.

— Ну, достаточно? — спросил Росс. — Пойдем, нам пора ужинать.

— О нет!

— О да. Если ты хочешь увидеть Грейден Таун, то должна осмотреть его должным образом. Рис, приправленный кэрри, баранина со взбитыми сливками и шотландское кушание из овечьей требухи с луком и перцем. Тебе придется много есть, иначе ты окажешься малодушной.

Медленно протянулось еще два часа, и наконец Росс помог измученной Пенни забраться в машину.

— Росс… отвези меня домой, — простонала она.

— Ни за что на свете, — ответил он. — Из Грейден Тауна никто не уезжает домой до рассвета.

Он выехал из освещенного города и помчался по шоссе вдоль рядов разбросанных в беспорядке пригородных домов. Проехав с полмили от центра города, он остановился перед одним из них.

— Куда ты меня привез, Росс?

— Сюда. Не беспокойся. Сейчас я передам тебя из рук в руки кое-кому, кто позаботится о тебе. Вполне приличные люди… — Он присвистнул сквозь зубы.

Пенни вымоталась настолько, что еле держалась на ногах. Россу пришлось подхватить ее, когда они шли по садовой дорожке. Входную дверь для них открыла женщина приятной наружности. Было что-то знакомое в ее лице.

— Откуда ты, Росс?

— Я пришел к тебе за помощью. Это Пенни Бартлетт. Ты встречалась с ней на пикнике в Уиджи. Помнишь? Ей необходимо принять душ и вздремнуть часок. Ты же видишь, она едва держится на ногах.

Росс, все еще поддерживая Пенни под руку, прошел вслед за женщиной в холл. Теперь Пенни вспомнила. Это была некая миссис Престон, нечто вроде дальней родственницы Беннетов. Пенни даже вспомнила, как Джон Дин танцевал с ней.

— С вами что-нибудь случилось? — с сочувствием спросила она.

— Нет, — кратко ответил Росс. — Я как раз следил за тем, чтобы с Пенни ничего не случилось. Ей хотелось посмотреть Грейден Таун, вот я и показал. Позволь ей принять душ и уложи в постель, хорошо, Хелена? Мне надо кое-кому позвонить. Коммутатор Грин Вэлли еще работает, как ты считаешь?

Пенни проводили в ванную комнату на верхнем этаже дома, а затем в маленькую спальню со свежими покрывалами и развевающимися на ночном ветру занавесками из набивного ситца на окнах. Хозяйка прикрыла окна и сказала:

— Поспите часок. Я посмотрю, чем там занимается Росс.

Она вышла из комнаты и спустилась вниз.

— Тебе удалось позвонить?

— Да. Я позвонил кое-кому, кто приедет за ней. Не смотри на меня так, Хелена. Все, что я сделал, так это довел ее до изнеможения. Фактически, она ничего там не видела. Ей только так кажется. А теперь мне пора ехать. У меня заболела лошадь, так что до рассвета я должен быть дома.

— Росс… не следует ли тебе проводить ее домой?

— Нет. Я не тот человек, который должен провожать Пенни Бартлетт куда бы то ни было… кроме как научить брать барьеры верхом на лошади.

Немногим более часа спустя Пенни проснулась от того, что кто-то тихонько тряс ее за плечо.

— Просыпайтесь, Пенни, за вами приехали.

Пенни вздрогнула и села в постели.

— Где я?

— Вы в моем доме. Помните? Уже довольно поздно. Вас поджидают, в гостиной.

— Росс?

— Нет, Росс уехал. Но пусть вас это не тревожит. Я в родственных отношениях с Россом. Он поступает так со всеми своими родственниками.

Пенни сунула ноги в ботинки для верховой езды и пробежала расческой по волосам, после чего вновь положила ее в карман и стала спускаться вниз. Однако у подножья лестницы она в нерешительности остановилась. За ней, очевидно, приехал отец. Как же она посмотрит ему в глаза?

— В эту дверь… — Миссис Престон указала на дверь в гостиную.

Пенни вошла в комнату. Высокий мужчина стоял спиной к ней и глядел на освещенную улицу, но, услышав шаги, он обернулся.

Это был Джон Дин.

Пенни побледнела. Она могла понять только одно: это был Джон… и лицо его было бледным, каким оно бывало, когда он сердился.

— Как ты узнал, что я здесь, Джон?

— Росс позвонил мне.

— Вот как?

— Я приехал, чтобы отвезти тебя домой.

Отвезти ее домой? А где был ее дом? Разве Джон не знал, что она потеряла его…

Он подошел к маленькому столику и взял свою шляпу. Пенни оперлась о стол обеими руками, не в силах отвести глаз от его лица. Что-то смягчилось в его глазах… или это только показалось, потому что теперь свет падал ему на голову и лицо оказалось в тени?

— Пойдем домой, Пенни, — мягко сказал он.

Рыдания были готовы вырваться из нее, но она сдержала их. Эти слова произносили фермерши, зазывая своих мужей на закате солнца. «Пойдем домой, дорогой!» Только Джон не сказал «дорогая».

— Иду, — спокойно ответила она, повернулась к двери и вышла в холл. — Большое спасибо вам, — сказала она миссис Престон. — Вы были очень добры ко мне.

— Не стоит благодарности. Все в порядке. Мистер Дин… позаботьтесь о ней.

Они вышли в ночь. Джон усадил ее в машину рядом с собой. На колени ей он положил плед. Мысли Пенни смешались, и она не могла произнести ни звука.

Джон был сердит. Потому что она поставила себя в глупое положение? Потому что ему пришлось оставить мисс Диттон у одинокого очага, чтобы приехать сюда? Потому что теперь будут прерваны все дружеские отношения с Бинду?

Какая была разница, чем объяснить причину? Только одно имело значение — конец света был близок.

Машина устремилась вперед по холмистой улице, пересекла перекресток и свернула на главную магистраль, ведущую в Грин Вэлли.

Несколько миль они проехали в полном молчании.

— Хочешь сигарету, Пенни?

— Ты хочешь, чтобы я зажгла ее для тебя?

— Я сделаю остановку, и тогда мы сможем спокойно покурить.

Джон притормозил у обочины и вынул пачку сигарет. Он поднес зажигалку к сигарете Пенни. Она посмотрела в его лицо. Это было не лицо, а маска. Он повернулся, чтобы прикурить самому.

— Джон?

— Да?

— Что-то произошло. Я не знаю, что именно. У меня в голове все перепуталось. Но спасибо тебе за то, что ты приехал за мной.

— Не благодари меня, Пенни. Я поехал бы за тобой… куда угодно. Ты знаешь об этом.

Он откинулся на спинку сиденья и не сделал попытки включить мотор. Пенни охватил ужас при мысли о том, что она вновь оказалась на натянутом канате.

— Да… думаю, что поехал бы. Тот добрый сосед, что приходил на помощь одиноким женщинам, не так ли?

Он задумался, рассматривая пепел на кончике своей сигареты, потом стряхнул ее в пепельницу на приборной доске.

— И это все, что ты думаешь, Пенни?

Теперь он смотрел на нее, но было слишком темно, чтобы увидеть выражение его лица. Одни только тени.

— Я думаю, ты очень сердит, Джон.

— Наверное, так оно и есть, — наконец сказал он.

— Из-за меня?

— Да. И из-за меня… и из-за остальных в Грин Вэлли.

— Из-за Росса тоже?

— На Росса я всегда сердит. А это имеет какое-то значение, Пенни? — Не дожидаясь ответа, он выбросил окурок сигареты и завел двигатель.

Пенни свернулась клубочком в своем углу и больше ничего не произнесла, все еще ощущая себя на туго натянутом канате, а под ней распростерлась трясина.

Джон молча вел машину, пока не подъехали к воротам Стоунвилла.

Он потянул ручной тормоз.

— Джон… Это Стоунвилл.

— Да. Я сказал «пойдем домой», имея в виду именно это. Твой отец здесь.

— И мисс Диттон?

— Мисс Диттон уехала навсегда.

— Я думала… я думала…

— Что ты думала?

— Я думала, ты… может быть… возражал против того, чтобы оставить мисс Диттон одну и ехать за мной. Я думала, возможно, поэтому ты рассердился…

Джон вышел из машины и открыл ворота. Потом опять вернулся на свое место.

— …или, возможно, потому, что я был дураком…

Джон проехал через ворота, вышел и закрыл их, после чего снова вернулся в машину. Он посмотрел на Пенни. От лунного света, проникающего сквозь окна машины, лица их казались призрачными.

— Маленькая глупышка, — сказал он. — Маленькая глупышка.

Он сидел в машине, не включая мотора, потом неожиданно провел рукой по лицу…

— Прости меня, Пенни.

Она ничего не могла сказать. Она не могла больше оставаться униженной.

Джон опустил руку на ее колено. Сыграло ли свою роль его физическое прикосновение к ней, Пенни так и не поняла. Она была в смятении. Чувства, охватившие ее, заставили Пенни повернуться к Джону. Он обнял ее, поцеловал почти грубо, потом оторвался от нее, поднял голову, посмотрел… и поцеловал еще раз. Это был почти поцелуй отчаяния. В нем чувствовался гнев… и что-то еще.

У Пенни закружилась голова. Ее рука крепко ухватилась за лацкан его пиджака, шея болела там, где он наклонил ее назад.

— Маленькая глупышка, — вновь сказал он. — Родная моя, маленькая глупышка!

Он внезапно включил мотор и по подъездной аллее поехал к дому.

— Иди к отцу, Пенни. Он в библиотеке. А я поставлю машину в гараж и буду на веранде…

Он развернул машину и остановил прямо у ступенек дома. Ему пришлось наклониться через Пенни, чтобы открыть для нее дверцу.

На сей раз он поцеловал ее в щеку, в какой-то момент крепко прижал ее к своей груди… и сказал:

— Иди, Пенни. Отец ждет тебя.

Пенни вышла из машины, так и не сказав ни слова. А что она должна была говорить? Что все это означало? Она не знала, то ли ее сердце плакало, то ли смеялось. Она не могла поверить, что нечто невероятное случилось в ее жизни. Джон поцеловал ее! Поцеловал ее еще раз! Он был силен, великолепен… и разгневан… но это было самое прекрасное из того, что было. Это чувство останется с ней.

 

19

Пенни вошла в библиотеку. Отец слышал, как они приехали, но, очевидно, был слишком глубоко тронут, чтобы выйти в холл им навстречу. Он стоял спиной к камину, заложив руки за спину, и взволнованно смотрел на дочь.

Пенни достаточно было мельком взглянуть на его лицо, и она бросилась к нему через большую комнату. Он протянул к ней руки.

— Я и думать не могу, что ты когда-нибудь простишь меня, Пенни, дорогая, единственная доченька, — сказал он, гладя ее по волосам.

— Я знаю, что-то произошло, папа, только не знаю, что именно, но должна была верить тебе и Джону. Я должна была что-то предпринять… вместо того, чтобы убежать.

— Это было не в твоих силах. Ты слишком неопытна. Наказания заслуживаю я, и никто иной.

Он подвинул Пенни старое кожаное кресло, а сам сел напротив.

— Где… мисс Диттон?

— Уехала, — ответил он. — Наконец-то уехала! Окончательно покинула нас.

— Джон отослал ее?

— Да, в течение десяти минут. Он никогда не приглашал ее, Пенни. Ты должна понять, что Джон тоже не был расположен к мисс Диттон. Конечно, он знал о ее положении в нашем доме, которое подразумевало некоторое равенство. Это было обговорено заранее, до ее приезда. Будучи человеком любезным, он не мог отказать ей видеться с ним, когда она взяла все в свои руки и навязала ему свое общество. К несчастью, Пенни, наша доброта подвела нас… мы оба были терпимы к мисс Диттон в присутствии Джона. Он был не в состоянии постичь, что ты чувствовала в действительности… В данный момент это не относится к делу. Что касается пасхального воскресенья и сегодняшнего дня: у него сложилось впечатление, что она явилась к нему с нашего разрешения… Он не мог отказать нам.

Мистер Бартлетт замолчал и вынул трубку, задумчиво повертел ее в руках.

— Он просто не знал, что происходит. Она была дамой с тонким подходом, хотя иногда слишком явным. И это последнее явилось причиной ее провала в моем отношении. Я знал, что она проявляет в доме излишнюю активность… но у меня не было опыта в общении с экономкой такого уровня, как мисс Диттон. Я колебался и упустил время в надежде, что все утрясется. И это было моей серьезной ошибкой.

Мистер Бартлетт привычно набил свою трубку табаком и закурил ее.

— А я так возражала против того, чтобы вообще кто-нибудь приезжал к нам, — сказала Пенни. — Я беспокоилась о том, чтобы не создавать трудностей, когда принимались решения, которые не нравились мне. Так что мы оба потворствовали тому, чтобы предоставить ей большую власть, чем требовалось для того, чтобы сделать нас счастливыми.

— Именно так. Но в этом моя вина, моя дорогая, поэтому я не могу позволить, чтобы ты чувствовала угрызения совести за все, что произошло, — он взглянул на Пенни очень серьезно. — Мы все так любили тебя, Пенни. Изабелла, миссис Беннет, Джон… нам очень хотелось сделать что-нибудь для тебя… но все мы ошиблись и только сделали тебя несчастной, оставив на милость мисс Диттон.

Пенни пыталась обуздать свое сильно забившееся сердце при упоминании имени Джона. Она не должна думать о Джоне. Сейчас не время для этого.

— Как ты узнал все о мисс Диттон, папа?

— Я позволил ей убедить меня, что ты привязалась к Россу. На спортивной площадке… в тот день, когда ты победила в предварительных забегах… мне было не по себе. А во время бала в Хант Клубе я узнал, что это неправда, и понял, что в своих стараниях вырвать тебя из одного слишком замкнутого круга мы ввергли тебя в другой. Я был глубоко взволнован в тот вечер. Это Эльза Смит своим рассказом — не сплетнями, поверь мне, — сделала так, что у меня открылись глаза. Не спрашивай, как ей это удалось… — Впервые за все время отец улыбнулся. — Я склонен думать, она столь же умна, сколь и мисс Диттон, только мотивы ее доброжелательны, а принципы возвышенны.

— Я так рада, что тебе нравится Эльза.

— Очень нравится. Собственно говоря, в тот вечер я решил попросить тетю Изабеллу приехать к нам на неделю в следующем месяце помочь нам наладить дела в усадьбе. Тогда я уже твердо знал, что это придется сделать. Я попросил Изабеллу прихватить с собой Эльзу Смит, подумав, что это будет приятно всем нам…

— Конечно. Я надеюсь, она приедет.

— Сообщение, которое я сделал сегодня мисс Диттон после ланча, сорвало с нее маску. Не обошлось и без сцен! Я настоял на том, что я хозяин в собственном доме, а она выдвинула отвратительные обвинения в адрес Эльзы… — Мистер Бартлетт на мгновение смутился, и Пенни без труда догадалась, какими были эти обвинения. Относительно мистера Бартлетта мисс Диттон поняла, что «упустила свой шанс».

— Мисс Диттон заявила, что немедленно соберет свои вещи, но прежде чем сделать это, она принесла мне письма… с дальнейшими мерзкими комментариями.

И Пенни, и ее отец некоторое время молчали. Он коснулся самого больного места в этой неприятной истории.

— Мисс Диттон сделала последнюю попытку отдаться на милость Джона. По ее прибытии к нему он мгновенно понял, что здесь что-то не то, и поехал ко мне. И я показал ему письма.

— О папа! Надо ли было это делать? В этом может и не быть вины Джона.

— А также и его отца, дорогая. Джон тут же привез меня к себе, чтобы показать сохранившиеся письма отца. Пока я просматривал их, Джон попросил мисс Диттон покинуть Стоунвилл и заставил одного из своих работников отвезти ее в отель Грин Вэлли. Машину, вызванную раньше, уже отпустили.

Он медленно вынул из нагрудного кармана несколько листочков бумаги.

— Прежде чем ты прочитаешь эти письма, Пенни, я хочу, чтобы ты знала — твоя мать была очень больным человеком и настрадалась перед смертью. В течение нескольких недель она пыталась скрыть от меня боли, и Джеймс Дин из уважения к ее мужеству и привязанности к нам обоим облегчал ее страдания с помощью лекарств. Она настаивала на том, чтобы я ничего не знал об истинном положении до тех пор, пока оно не станет слишком явным, чтобы его можно было скрывать. Вот почему она посылала за ним, когда меня не было дома.

Он протянул Пенни письма. Она узнала одно из тех, что прочитала в кабинете отца.

«Если ты уверена, что Барт уезжает сегодня вечером на встречу в Роудз Борд, я буду у тебя. Мне удалось кое-что раздобыть для тебя. И когда же, наконец, у нас будет телефон, который нам так давно обещают?»

Отец указал на конверт, подписанный другим почерком.

— Вот что написала твоя мать Джеймсу Дину, — сказал он.

Пенни прочитала:

«Джеймс… прости, что я прошу тебя приехать ко мне сегодня вечером, но думаю, что не смогу обойтись без твоей помощи. Барт уезжает на встречу в Роудз Борд. Нет необходимости в том, чтобы, он знал, что я прибегаю к помощи лекарств для облегчения болей.

Удалось ли тебе достать лекарство? Чувствую, что мне придется обращаться к тебе все чаще. Я могу просить об этом только такого давнишнего друга, как ты. Знаю, ты будешь добр и пощадишь его».

Еще одно письмо Дина, в котором было написано:

«Спасибо тебе за записку. Я буду у тебя».

А в ответ на это:

«Джеймс, больше так не может продолжаться. Не можешь ли ты прийти ко мне и сказать, не настало ли время отправить меня в больницу. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал… добрый и благородный друг! Позаботься о Барте, хорошо?»

Несколько минут отец и дочь сидели молча и неподвижно. Глаза их были полны слез.

Наконец Пенни подняла голову.

— Мисс Диттон… — начала было она.

— Никогда больше не упоминай ее имени. История закончена. Она ушла из нашей жизни.

Снова на некоторое время воцарилось молчание. Потом отец поднялся, вернулся к камину и уставился на горящие угли. Наконец он повернулся.

— А теперь расскажи мне ты, Пенни, почему убежала из дома?

— Я не могла этого вынести. Эта женщина… Сначала ты… потом Джон… — она заколебалась.

— А что Джон?

— Она старалась изо всех сил вскружить ему голову. Возможно, пыталась покорить его сердце.

— Обо мне так не думай. В моей голове не было таких мыслей. А что касается Джона, неужели ты думала, что его может привлечь женщина, которая оставляет за калиткой его собаку?

— Я не знала, что думать, папа. Я ревновала.

Пенни откинулась на спинку кресла; уставившись на носки своих туфель. От такого признания ее щеки покрылись румянцем смущения.

— Ты любишь Джона, Пенни?

— Да.

— Очень?

— О папа, даже ты не имеешь права задавать подобные вопросы!

— Нет, имею. Полное право. Видишь ли, так как Джон обожал тебя, мы и затеяли всю эту чепуху с приглашением мисс Диттон.

Пенни недоверчиво уставилась на отца.

— Я был еще большим глупцом, чем ты думаешь. И Изабелла тоже. Такое чудо должно произойти… Джон женится на тебе… такая подходящая партия. Две фермы сливаются в одну. Вся собственность остается в одной семье… прекрасная возможность продолжать эксперименты сообща… это было бы такое удобное и выгодное предприятие, но мы думали о твоем праве сделать свободный выбор. Видишь ли, рядом с тобой не было никого, кроме Джона. Росс Беннет уехал, ты редко бывала в обществе молодых людей в Грин Вэлли из-за привязанности к домашнему хозяйству в Бинду. Только Джон составлял тебе компанию… а он на десять лет старше тебя. Это было не очень справедливо по отношению к тебе, поэтому мы и решили вновь открыть наш дом для гостей и дать тебе возможность сделать свой выбор из множества твоих друзей.

— А Джон? Откуда ты знал, откуда ты знал о его чувствах ко мне?

— Он оказался достаточно воспитанным человеком, чтобы сказать об этом. Но эти его десять лет разницы… и его земельная собственность… Ты была очень дорога ему, Пенни, но была и очень молода.

— И он так легко сдался, папа?

— Об этом даже не вставал вопрос, моя дорогая. Я сказал ему, что не мог желать ничего лучшего, но мы были обязаны подумать о твоем возрасте и решили подождать годик. Я попросил его не говорить с тобой об этом, пока не пройдет год. Будучи человеком благородным, он, разумеется, сдержал слово.

— Но сейчас только октябрь, — с тоской в голосе произнесла Пенни.

Мистер Бартлетт нежно улыбнулся дочери.

— Я и не говорил, что ты должна ждать год, дорогая.

Пенни сидела, постукивая друг о друга носками туфель и уставившись на них. Она не могла всему этому поверить. Все то ужасное, что мисс Диттон намеревалась сотворить… и чуть было не преуспела в этом. Как ей хотелось, чтобы она отказалась от Джона, и сама, как в омут головой, бросилась в объятья Росса.

Она поднялась, сунула руки глубоко в карманы жакета и стала ходить по комнате. Потом остановилась перед отцом.

— Ты знаешь, что я хочу тебе сказать? Еще никогда в жизни я не чувствовала, будто схожу с ума.

Мистер Бартлетт растерялся.

— Можешь бранить меня, моя дорогая. Я заслужил это.

— За кого ты меня принимаешь? За девчонку, у которой нет головы на плечах?

— Нет, я как раз думаю, что ты твердо знаешь, чего хочешь, хотя сегодня вечером чуть было не совершила ошибку.

— Я разыграла роль невесты, от которой отказался Росс. Полагаю, поэтому Джон и сердит на меня. Я публично унизилась.

— Джон рассержен вовсе не по этой причине. Дело в том, что слово чести, которое он дал, помешало ему спасти тебя от этого неверного шага.

Пенни умерила свой гнев.

— Прости меня, папа. Я думаю, нам обоим пришлось многое пережить, не так ли?

— Нам всем пришлось нелегко. Не думаю, что Джону доставляло большое удовольствие видеть, как на тебя обращают внимание, ухаживают и каким успехом ты пользуешься на балу в Хант Клубе. Ты была его девушкой, а он должен был стоять в стороне и смотреть, как ты танцуешь с другими.

— Его девушкой? Девушкой Джона?

Как сладостно звучали для нее эти слова! Она прижала руки к груди, чтобы умерить удары сердца, готового выпрыгнуть из груди.

— О папа, папа!

Она повернулась и бросилась к двери, а затем через широкий холл на веранду.

— Джон! Джон!

Джон стоял, облокотившись о перила, глядя в ночное поле с раскинувшимися над ним звездным небом, и курил. Он бросил сигарету.

Через минуту Пенни была в его объятиях.

— Джон… я — твоя девушка?

— Да, — он крепко прижал ее к себе, — и всегда была моей. Всегда.

— О Джон… почему ты не сказал мне об этом?

— Любимая, у меня шесть седых волос.

— Я бы хотела, чтобы они все были седыми.

— Тсс! Ничего не говори. Дай мне подержать тебя в объятиях. — Он поцеловал ее волосы… — Пенни, тебе придется просить меня жениться на тебе! Мне не позволено просить тебя… до тридцать первого декабря.

— Женись на мне, пожалуйста, и чем скорее, тем лучше.

— Да, но при одном условии, Пенни. Ты не должна перепрыгивать через сломанные заборы у меня на виду. Я этого не вынесу.

— Так дело не в том, что ты не одобрял этого?

— Нет, я просто трус.

Пенни откинула свою голову назад и с интересом заглянула в его лицо.

— Мне так тепло и уютно с тобой, Джон. Я пришла домой, не так ли?

— Да.

— Где ты был в ту ночь, когда Беннеты приглашали всех на обед?

— У портного. Это было единственное время, когда он мог принять меня, чтобы примерить пиджак к балу.

— Все в порядке, любимый. Теперь поцелуй меня… так, как целовал меня в машине, Джон.

— Да?

— Может ли это продолжаться всю жизнь?

Джон не ответил. Он поцеловал ее.