Оставаясь один, он называл себя именем, к которому прибегал, забирая кровь своих жертв — учитель. Он часто думал о себе, как об учителе. И, конечно, каждый день он учил. Это было его призванием — давать уроки. И, убивая, он, в конечном итоге, давал незабываемые уроки. Учитель… Ему нравилось это слово. И порой, принимая ванну, Учитель погружался в кровь, а не в воду.

Он был хорошо подкован в этой области и изучил все о крови, но ознакомился не только с трактовкой современной медицины о свойствах и сущности этого вещества, но и с тем, в каких целях и как использовали кровь в древности.

Он много прочел о целебных свойствах крови, узнал, что она смягчает кожу и восстанавливает волосы. Поэтому он и покоился сейчас в ванне, наполненной кровью и подогретой горячей водопроводной водой. Ему пришлось израсходовать почти все свои запасы, но мысль о подобной ванне оказалась слишком соблазнительной. И он реализовал ее. Он лежал на спине, представляя, как некая чудодейственная сила проникает через все поры тела, ему казалось, что он, в каком-то смысле, находится внутри своей жертвы, и она сама проникает через его поры, что она — это ее кровь, а ее кровь — это она, и все это принадлежит ему, ему одному. Удивительно приятные ощущения охватили его тело и его душу, теплые и пьянящие ощущения от того, что все это удовольствие принадлежит только ему. В действительности, он никогда никому не принадлежал… но здесь, он сам и его жертва представляли собой замкнутый круг без начала и конца.

Он на время утратил способность мыслить, его разум оказался в плену наслаждения от крови, ее запаха, вкуса, поскольку он оставил немного неразбавленной крови, наполнив ею бутылку из-под «Пепси». Густая, вялотекущая жидкость.

Он читал о великих правителях, таких, как румынский князь Влад Чингиз-хан, купавшихся в крови людей, которых порабощали. Он чувствовал, что близок по духу этим великим и могущественным людям. Эмоциональное воздействие было столь сильным, что на глаза его наворачивались слезы. Ему не хотелось нежиться в обычной ванне, ему не хотелось обычной жизни.

Достать кровь девственниц было делом непростым, но, как говорилось в книгах, она обладала наибольшей целительной силой. Кровь девственниц исцеляла больных такими страшными недугами, как проказа и сифилис. Поврежденные части тела и органы должны омываться такой кровью, если же кровь девственниц применяли для ухода за кожей, та начинала светиться сверхъестественной красотой. Он прочел о том, как венгерская графиня Элизабет Басори в начале семнадцатого века убила свыше шестисот девушек, чтобы выкачать из них кровь, каждую ночь она купалась в этой крови и оставалась, благодаря этому, всегда красивой и здоровой. Она тоже отдавала предпочтение крови девственниц.

— Конечно, в те дни их было гораздо больше, — сказал он, посмеиваясь и плескаясь.

Кровь — это, в конечном счете, источник жизни, рассуждал он. Его медицинские познания открыли ему тот факт, что кровь — основа двух жидкостей, поддерживающих жизнь: молока, которое представляло собой кровь, перерабатывающаяся в груди, и спермы, крови, проходящей через яички.

Кровь обладала сильными магнетическими свойствами, и это возбуждало его. Как богов, так и дьяволов привлекал ее запах, влекла она к себе и учителя, особенно пролитая кровь… кровь тех, кто подвергался насильственной смерти. Но его притягивало не само убийство, а пролитая кровь. Древние люди, жертвовавшие кровь для богов, были глупы и расточительны. Он не таков.

Он перерыл всю оккультную литературу, желая узнать, что в ней говорится о крови, и выяснил, что некоторые оккультисты считали, как и он сам, что жизнь представляет собой нечто невидимое, неосязаемое и неуловимое, и средой для ее обитания является кровь. Изучив точку зрения современной медицины, он пришел к выводу, что, в большинстве своем, это чепуха. Ведь вовсе не сердце приводит кровь в движение, а дух, находящийся в самой крови. Это связывало материальную и духовную сферы посредством всеобъемлющей астральной паутины. В Библии сказано об этом лучше всего, подумал Учитель: «Жизнь всего живого зависит от крови».

— Левит 17:11, — со вздохом сказал он и, зачерпнув руками кровь, вылил ее себе на голову и засмеялся.

Зазвонил телефон. Он выругался, но трубку решил не снимать. Звонили из конторы, в этом он был уверен. Ублюдки. Не успел он вернуться из поездки, как они тут как тут, не дают ему даже нескольких часов тишины и покоя.

— Я — кровь и жизнь! — воскликнул он.

Раздался щелчок автоответчика, и он услышал звук собственного голоса. Потом послышался раздраженный голос его шефа, своей скрипучестью действующий на нервы.

— У нас работы невпроворот! — орал его шеф. — Где тебя черти носят? Время — деньги, мистер! Жду тебя в три часа!

Господи, подумал он, ему снова придется выходить на улицу средь бела дня, тщательно одеваться, надевать широкополую шляпу и темные очки. Свет причинял ему боль. Он неприятен ему, как всякому вампиру. Никто не знал, чего стоило ему выйти на улицу днем. Но если он пробудет слишком долго на солнце…

Он молил Бога, чтобы небо затянули тучи, чтобы пошел дождь… Он был бы этому только рад. А пока ему пришлось включить душ, ополоснуться водой и выбраться из ванны. Он терпеть не мог тратить кровь попусту, поэтому решил, что спускать ее не будет, а подогреет вновь, когда вернется после встречи с этим чертовым мистером Сарафианом.

* * *

— Но почему мы не можем переслать тело сюда? Если бы могли выполнить работу здесь…

— Мы сделали все, что в наших силах, Джесс! Хорошо, что нам удалось хоть это.

Джессика нервно прохаживалась по кабинету Баутина.

— А другие тела, что известно о них?

— Местонахождение одного из них мы никак не можем установить. Такое впечатление, что никто не знает, где оно похоронено.

— А тело другой девушки?

— Его не разрешают вывозить из города, а тем более, за пределы штата. Семьи могут оказаться, очень…

— Невежественными….

— Нет, Джесс, не невежественными, — он говорил все быстрее и быстрее. — Что касается меня, то я прекрасно понимаю этих людей.

Джессика поняла, что Отто подумал о своей жене. Она села напротив него.

— Прости. Просто… я слишком взволнована. Если мы сможем чем-то помочь, остановить этого маньяка… Несмотря ни на что, мы должны это сделать. Ты прекрасно знаешь, с какими трудностями нам придется столкнуться в этих провинциальных городках. Все, что мы испытали в Векоше, повторится вновь.

— Ты обнаружила доказательства, что убийца пользовался трубкой в Векоше, Джесс. Ты можешь сделать это и еще раз.

— Работая с разложившимся трупом? В ненадежной и бедно оборудованной лаборатории?

— Ты сможешь это сделать.

Джессика подумала о пустовавшей наверху операционной С.

— Хорошо, но как быть со вторым телом? За каким из них я должна ехать прежде всего?

— Боюсь, что здесь возникает еще одна проблема.

— О, нет.

— Разрешение на эксгумацию обоих трупов действительно на один и тот же период времени. Поэтому к месту захоронения второго тела придется выехать кому-то еще.

Девушка в отчаянии опустила голову, и на ее лицо упали длинные пряди волос. Отто обошел стол и присел на краешек, словно хотел быть к Джессике поближе.

— Мне кажется, лучше всего, если в Иллинойс поедет Д. С… Как ты думаешь?

— Но мы проводим многочисленные исследования на пробах с тела Коуплэнд спермы.

— У тебя есть для этого достаточно способные служащие.

— Хорошо, хорошо, — Джессика посмотрела в глаза Отто и заметила, что его взгляд стал глубоким и пронзительным, как прежде. Он быстро повернулся к окну и стал изучать площадь, простирающуюся за ним. Девушка встала и подошла к нему.

— Отто.

— Да.

— Знаешь… мне кажется, мы должны поговорить о том, что произошло сегодня, немного раньше.

— Говорить не о чем. Поговорим, когда ты вернешься, но на этот раз армейский транспорт — это лучшее, что я смогу предложить тебе, Джесс.

— Вот и отлично.

— Самолет через два часа. Я позвоню в Айову и попрошу, чтобы там подготовили все необходимые документы. На обратном пути, если у тебя возникнет какая-нибудь сложность с парнями из полицейского управления, загляни в Грейхаунд.

— Я вернусь домой, не беспокойся. А ты сделай то же самое для Д. С., чтобы он мог попасть в Иллинойс.

— Все будет сделано. Я уверен, ты со всем справишься, Джесс. А теперь тебе нужно собираться.

— После происшествия в Векоше, я вся как на иголках, жду вызова в любую минуту, у меня уже все готово к отъезду.

— Прекрасно.

— Я только должна убедиться, что мои люди в лаборатории знают, что им делать, а также поупражняться в стрельбе, прежде, чем уеду.

Отто кивнул.

— Мне бы тоже не мешало этим заняться.

— Встретимся там?

— Я бы очень этого хотел но…, — он приподнял кипу бумаг и папок с делами и с шумом шлепнул их на стол перед собой.

Джессика подумала, не были ли его причины более сложными, чем просто срочность работы, но ничего не возразив, кивнула.

— Значит, увидимся, когда я вернусь.

— Жаль, что я не смогу проводить тебя.

— Ничего не поделаешь, но это не страшно. Я уже большая девочка.

Отто весело засмеялся.

— Ты, действительно, произвела впечатление на мою команду и Лими, Джесс, Мы сделали несколько шагов по восстановлению важности физических доказательств в приемах психологического характера. Спасибо тебе за это.

Девушка прикусила нижнюю губу.

— Я понимаю, почему ты не можешь проводить меня, Отто.

Он перестал перелистывать бумаги и пристально посмотрел Джессике в глаза.

— Я рад, что ты это понимаешь.

Джессика вышла из кабинета Отто и закрыла за собой дверь. Она все понимала. Отто чувствовал себя виноватым, что Д. С. стал свидетелем их не совсем служебного разговора. Он волновался, что нарушил приличия.

Джессика так и стояла у двери, размышляя, пока не заметила, наконец, что секретарша Отто с интересом посматривает на нее.

* * *

Каждый агент ФБР, работающий в полевых условиях, должен был не менее трех часов в неделю провести на стрельбище. В отличие от большинства сотрудников лаборатории, Джессика Коран любила эти занятия. Ей правилось ощущать в руке холодную сталь пистолета и испытывать всю силу выстрела. Для нее стрельбище было местом катарсиса, местом, где очищались ее мысли, где она могла расслабиться и найти окончательное решение проблемы. Даже, если это решение было чисто символическим, а не реальным, и целью служила бумага с нарисованной на ней мишенью, а не изверг из Векоши, изуродовавший Кэнди Коуплэнд, простое воображение помогало ее душе не хуже горячего душа или прогулки в парке, являющихся панацеей для кого-то еще.

Сконцентрировав все внимание на цели, девушка разрядила кольт 38-го калибра в голову черного силуэта монстра, убившего Коуплэнд, а, может быть, и Мелани Трент в Иллинойсе, и Джанел Макдонелл в Айове. Джессика испытывала такое же напряжение, как если бы делала это за них. Хотя ощущение, что этот кошмар близится к концу, было слишком кратковременным, однако, взбодрило ее и вселило надежду, что это скоро закончится.

Джессика стремительно разрядила свой пистолет, и после того, как смолкло оглушительное эхо, в своих защитных наушниках, она услышала голос Джима Бледсоу.

— Эй, эй, доктор Коран! Ты, пожалуй, лучший стрелок, появившийся здесь за последние несколько дней. Собираешься в субботу принять участие в соревнованиях?

Бледсоу говорил из своей звуконепроницаемой маленькой будки, расположенной ярдах в тридцати отсюда. Девушка нажала кнопку вызова на стене и ответила:

— Вряд ли, Джим. В последнее время я совершенно загружена работой.

— Да, я слышал.

Джессика была превосходным стрелком, свойственная ей уверенность позволяла каждой пуле попадать туда, куда она ее направляла. Еще ребенком она научилась стрелять у своего отца, который, к тому же, обучил ее всему, что знал сам об огнестрельном оружии. Джессика принялась изучать мишень и убедилась, что все пули попали в голову темного силуэта, а несколько даже в одно и то же место. Посмотрев в бинокль на мишень, Бледсоу подтвердил прекрасную стрельбу Джессики.

Взглянув на часы, девушка поняла, что должна спешить, если хочет успеть принять душ и не опоздать на самолет. Все остальные дела были сделаны. Она предупредила Д. С., что ему придется сделать доклад о его поездке в южный Иллинойс за горлом Мелани Трент. Джессика детально проинструктировала своих подчиненных о тех анализах, которые они должны сделать на пробах с тела Коуплэнд. А доктора Стивена Робертсона, специалиста по анализам крови и спермы, она попросила обратить особое внимание, не показывают ли найденные ею в Векоше образцы следов каких-либо физических заболеваний.

Девушка вложила пистолет в кобуру, сорвала листок со своей мишенью и, схватив с крючка плащ поспешила к будке ответственного за стрельбище, чтобы отдать листок с мишенью. Джим Бледсоу хорошо знал Джессику, она ему нравилась, и он восхищался ею.

— Еще одна прекрасная тренировка, доктор Коран. Ты зря пропадаешь в своей лаборатории. В Чикаго или Нью-Йорке тебе не было бы цены, — он весело засмеялся. — Мне и самому хотелось вернуться к прежней работе, но моя нога… после того, что случилось в Акроне…

Джессика уже много раз слышала эту историю от Джима, но на этот раз у нее не было времени выслушивать ее еще раз. Во время расследования он был ранен. Даже раненый, Бледсоу сумел захватить преступника. Его наградили за этот геройский поступок. Теперь же Большой Джим Бледсоу работал на стрельбище и следил за успехами гораздо более молодых, чем он, мужчин и женщин.

Это был атлетического сложения сорокалетний мужчина, увлекающийся гольфом. Его здоровье и тело пребывали в отличной форме, он постоянно ждал того дня, когда его вновь отправят на задание.

— Джим, ты неисправимый льстец.

— Я слышал, ты уезжала на днях на задание. И какие результаты? Как ты перенесла весь этот кошмар в Векоше? Мне говорили, место преступления представляло собой сплошное кровавое месиво.

«Далеко не кровавое», — подумала Джессика.

— Это было ужасно, Джим.

— Говорят, ты ездила туда в качестве протеже Баутина?

Девушка вспыхнула и, почувствовав, как краска заливает ее лицо, поняла, какой подтекст заключался в словах Бледсоу — якобы, она получила эту работу, переспав с Баутином.

— Я заслужила эту работу, Бледсоу, но заслужила ее честным путем.

— Черт возьми, я знаю это, доктор Коран. Я не имел в виду ничего такого… такого…

Джессика сказала:

— Зафиксируй мое время и результаты, ладно, Джим? А чтобы сплетникам было чем заняться, сообщи им, что я выезжаю еще на одно задание в Айову. Уезжаю вечером — одна!

— Это чудесно, доктор Коран. Я всегда говорил, что ты, как впрочем и я, теряешь здесь время даром, — он махнул рукой в сторону маленького деревянного помещения, где он работал, наблюдая за стреляющими.

— Я понимаю тебя, Джим, — Джессика немного успокоилась. — Спасибо тебе.

— Я… я ведь всегда говорил, что ты только теряешь время в этой лаборатории.

Джессика поняла, что именно Джим хотел сказать: такая хорошенькая женщина, как она, пропадает в лаборатории.

— Спасибо, Джим. И сообщи, пожалуйста, всем, кого хоть немного это интересует, — она помолчала, — что я еду одна.

— Но это меня не касается, доктор Коран.

— Пожалуйста, запиши мои результаты, — она отдала Джиму листок с мишенью. Повернувшись, чтобы уйти, Джессика подумала, что, возможно, Отто и прав. Ей следует находиться сейчас именно в Айове. Может быть, о них судачат гораздо больше, чем она себе это представляет.