Известие о том, что на Северной Стороне Чикаго обнаружили тело, взбудоражило весь город полицейские управления и ФБР. Все средства массовой информации только и вещали, что о страшном вампире, который наломал немало дров и в Чикаго, и в Векоше, но, в конце концов, покончил с собой, оставив предсмертную записку, написанную кровью. Вампиром оказался седовласый, уже в возрасте мужчина, похожий тем самым на графа Дракулу, главного героя романа Брэма Стокера. Тело обнаружил сосед, который часто по вечерам играл с умершим в шахматы. Морис Ловенталь был отставным специалистом по изготовлению медицинского оборудования, до отставки работал в чикагской фирме «Бэлю-Сторк Медикал Сеплай» и, если не брать во внимание его возраст, точно соответствовал описанию убийцы, разработанному командой психологического профиля ФБР. Морис Ловенталь жил один. Никогда не был женат. Его родители давно умерли. У него, практически, не было друзей, за исключением соседа, который любил играть в шахматы. Сотрудничество с «Бэлю-Сторк» сделало Ловенталя образцовым работником, но даже там он держался особняком. Он никогда не жаловался, никогда не требовал прибавки к заработной плате за все восемнадцать лет своего добросовестного труда.

Предсмертная записка Ловенталя все объясняла, и ее содержание, еще не прошедшее проверку на подлинность, появилось в вечернем выпуске новостей. В записке было следующее: «Я не могу больше жить с чувством вины и осознанием своих пороков. Этих бедных женщин и мальчишку я убил из-за их крови. А теперь я выпускаю свою собственную».

Записка снова была подписана тем же словом, что и письмо Джессике — «Учитель».

Она была написана теми же красивыми готическими буквами, и в маленьком домике Ловенталя, в его холодильнике, нашли кувшин с кровью, на котором красовалась бирка «РЕНЕЙ». Кровь, наверняка, принадлежала той женщине из Сиона, в этом Джессика была уверена. Рядом с холодильником валялись пустые кувшины. Распростертое тело Ловенталя, кресло, ковер на полу, чашка и блюдце — все было залито кровью. Предсмертная записка лежала на журнальном столике в луже крови. Пятна крови покрывали и саму записку.

Полицейские, первыми прибывшие на место, утверждали, что ничего здесь не трогали и, сразу поняв, что этим делом должны заниматься сотрудники ФБР, послали за ними. Значит, им предстояло иметь дело с идеальным местом преступления.

Джо Бруэр был в восторге.

— Когда газеты помогают нам в нашей работе, сотрудничать с ними — одно удовольствие, ведь правда?

Отто Баутин воспринял похлопывание Бруэра по плечу как молчаливое одобрение работы, которую они выполняли. Обнаруженная в углу комнаты груда номеров «Трибьюн» и «Сан-Таймс» могла означать лишь одно — Ловенталь следил за продолжением расследования по газетам и другим средствам массовой информации. Его это явно волновало.

Казалось, делать здесь было нечего, кроме, как поместить тело вампира в пластиковый мешок и унести, в этом оказались единодушны все. Все, за исключением Джессики Коран. Ее сразу озадачил тот факт, что среди лекарств в доме этого человека не оказалось кортизона, и потом, убийца представлялся ей более высоким и крепким человеком.

— Что-то здесь нечисто, Отто, — призналась она ему шепотом.

Тот нахмурился, но ответил:

— Мне понятны твои сомнения. Просто все в корне отличается от того, что мы предполагали об этом сумасшедшем, мы никак не могли подумать, что он начнет испытывать угрызения совести, сидя за чашкой чая, и вскроет себе вены. Но внизу, в подвале, лежат все страшные инструменты этого вампира!

Девушка поспешно спустилась вниз, чтобы своими глазами увидеть весь кошмар. Особенно заинтересовало ее устройство, выкачивающее кровь. Находясь в подвале, она заметила красноречивые знаки пыток в виде засохших кусочков тканей, налипших на зубья электрической ножовки. Джессика поместила этот инструмент в целлофановый пакет, чтобы потом узнать, кому из жертв Ловенталя принадлежат эти остатки. Но сейчас все свое внимание она сосредоточила на предсмертной записке, лежащей в луже крови — ее не оставляло чувство, что здесь что-то не так.

— Чем тебя так озадачила эта записка, Джесс?

— Она написана тем же человеком, который отправил мне письмо в Квонтико. Но тогда он явно не походил на человека, собирающегося покончить с собой.

— И что из того?

— Если он знал, что умрет, зачем писать такими буквами?

— Привычка. Возможно, он всегда так пишет.

— Но по записке нельзя сказать, что он собирается уйти из жизни.

— Об этом говорят слова.

— Да, о самоубийстве говорится, как о чем-то хорошо отрепетированном, но не видно, чтобы рука, державшая ручку, дрожала.

— Держу пари, кровь, которой написана записка, принадлежит Фаулеру или какой-то еще жертве убийцы.

— А что, если убийца — не Ловенталь?

— Ведь ты так не считаешь всерьез, не так ли?

— Необходимо все рассмотреть под микроскопом и подвергнуть…

— Лабораторным исследованиям, — закончил за нее Отто. — Но разве ты не веришь своим глазам?

— В том-то и дело, что верю. Ты обратил внимание на кровь под запиской?

— И что из того?

— Она темнее, гуще и суше, чем та, которая на самой записке.

Отто посмотрел на девушку с интересом.

— Продолжай, я слушаю тебя.

— Кровь под запиской высохла гораздо быстрее той, что находилась на ней.

Отто смотрел на Джессику, не понимая, к чему та клонит.

— Неужели ты не понимаешь? Если бы Ловенталь убил себя сам, и записка лежала бы перед ним, кровь с обеих сторон высохла бы равномерно. Но в нашем случае кто-то положил записку на стол уже после того, как лужица крови на столе достаточно подсохла. Положив записку, на нее еще накапали крови. Это ясно, как день.

— Я думаю все же, тебе не стоит делать преждевременные выводы до того, как будут известны результаты лабораторных исследований, — коротко ответил Отто. — Я уверен, с нашим убийцей покончено, и это самое важное, Джесс.

— Я и не пытаюсь играть на публику, Отто. Я говорю лишь то, что подсказывает мне мой опыт и знания.

— А я говорю, ты можешь ошибаться, разве нет?

— Отто, я знаю, Лими распорядился прикрыть это дело, но я не уверена, что нам стоит позволять этому мерзавцу принимать решения за нас, — Джессика понимала — дальнейшая работа Отто напрямую зависит от скорейшего завершения дела.

— Тебе придется предоставить гораздо более серьезные доказательства, чем деталь с высохшей кровью, чтобы убедить кого-либо, что Ловенталь — не тот человек, которого мы разыскиваем.

— Значит, я найду их.

Джессика отправилась искать улики, подтверждающие ее подозрения, что Учитель снова пытается одурачить их, преподать им еще один хороший урок. Девушке надоело, что ее то и дело пытается обвести вокруг пальца этот необычайно хитрый маньяк. Убийца умен и коварен, возможно, он увлекался игрой в шахматы, как она сама и Ловенталь, однако, этот игрок использовал ужасные ходы в достижении своей цели. Может быть, Ловенталь тоже оказался жертвой обмана, пешкой на шахматной доске смерти?

— Джесс, через час я должен отослать отчет Лими, — сказал ей Отто.

Джессика покачала головой.

— Мне необходимо гораздо больше времени, Отто.

Они оба заметили, что в комнату вошел капитан Лайл Касим и прислушивается к их разговору. Улыбнувшись своей ослепительной белозубой улыбкой тот сказал:

— Небольшое расхождение во взглядах?

— А что скажете вы, Касим? — спросил Отто. — Ловенталь никак не может быть тем человеком, которого вы разыскиваете, Росничем, значит, вы автоматически соглашаетесь с ней? — закончил он, указав на Джессику.

— Я скажу лишь, что у меня тоже есть кое-какие сомнения на этот счет.

— Но почему? Разве возможно…

— Ловенталь старик.

— А в каком, по-вашему, возрасте, надо быть, чтобы пользоваться этим чертовым устройством? — Отто приподнял орудие убийства в пластиковом пакете.

Вмешалась Джессика.

— Отто, этот человек должен был связывать свои жертвы и поднимать их вверх за…, — она замолчала, подумав, что они не должны спорить в присутствии Касима.

Касим просто сказал:

— Я согласен с доктором Коран.

Отто переводил взгляд с одного доктора на другого, не желая, чтобы они оспаривали, казалось бы, очевидное дело. Он устал от всего этого, был измучен личными делами и давлением начальства. Отто хотел, чтобы это все поскорее кончилось и не хотел, как это ни печально сознавать, признавать правоту Джессики на этот раз.

В комнату ворвался Джо Бруэр, крича:

— Мы достали ключ от сейфа в Национальном банке Линкольна. Хотите присутствовать при его вскрытии?

— Касим? — спросил Отто.

Тот неловко сжал губы, размышляя, ему хотелось и остаться здесь, чтобы иметь возможность узнать что-нибудь новое от Джессики Коран, и побывать в банке, где тоже могло скрываться много любопытного. Он походил сейчас на человека из басни, который стоял у трех дверей, не зная, которую из них открыть.

— Ну? — настаивал Отто.

— Да, да. Я поеду.

Отто взглянул через плечо на Джессику и подмигнул ей, давая тем самым понять, что специально оказывает ей услугу, уводя Касима, который только путался бы у нее под ногами. Он прекрасно понимал, если Джессика заподозрила что-то неладное, ее лучше оставить одну на месте преступления, рядом с трупом, и дать возможность либо подтвердить, либо отказаться от своих подозрений.

Когда мужчины ушли, девушка попросила людей Бруэра помочь ей в сборе улик. Во время тщательного осмотра трупа она установила, что запястья Ловенталя перерезаны так, что не было никаких сомнений — это сделал сам умерший. Хотя требовалось более детальное рассмотрение, измерение и освещение, на первый взгляд казалось очевидным, что Ловенталь сам перерезал себе запястья. А это говорило отнюдь не в пользу сомнений. Джессики.

После этого девушка принялась изучать тело Ловенталя, чтобы определить, страдал ли он Аддисоновой болезнью. Капсул с кортизоном в доме не было, не нашла она и никаких явных признаков этого заболевания у умершего. Джессика внимательно рассматривала кожу Ловенталя, пытаясь найти на ней следы болезни вампиров — порфирии. Но ничего такого обнаружить тоже не удалось.

Как ни старалась, девушка никак не могла избавиться от ощущения, что смерть Ловенталя кем-то инсценирована до малейшей детали. Потребуется время, чтобы в лабораторных условиях определить и подтвердить то, с чем был не готов согласиться даже Отто. Но факт с кровью на столе говорил Джессике, что в момент преступления в доме находился кто-то еще, и именно этот человек положил записку на стол уже после того, как кровь на нем слегка подсохла.

А тот факт, что записка подписана словом «Учитель» указывал только на то, что ее написал тот же человек, написавший ей письмо и отправивший его из маленького городка Хаммонд штат Индиана, будучи на пути в Индианаполис, где собирался убить Томми Фаулера.

Заканчивая доскональный осмотр тела и записки в луже крови на столе, Джессика все больше и больше убеждалась, что человек, называющий себя Учителем, все еще жив.

Вскоре прибыли Баутин и Бруэр, которые еще раз подтвердили неопровержимый, по их мнению, факт, что не кто иной, как Ловенталь и был Учителем. В его личном сейфе они обнаружили наиболее красноречивое доказательство. Именно Ловенталь и был монстром девятого уровня, за которым охотился Отто. Потому что этот человек не только спроектировал устройство, выкачивающее кровь, но даже подготовил все необходимые документы, которые недавно отослал в Правительственную комиссию США по получению патентов федерального округа Колумбия.

— Представьте себе, — только представьте, — не мог успокоиться Бруэр.

— У этой сволочи еще хватило наглости потребовать патент на свое изобретение, на свое смертоносное оружие! Это просто неслыханно!

Касим с ними не вернулся, наверное, счел это последнее известие основным доказательством, что чикагским вампиром оказался не кто иной, как Ловенталь.

— Ты не можешь отрицать очевидное, — обратился к Джессике Отто.

Она изучала схематическое изображение тоненькой «соломинки», несущей смерть, которую изобрел Ловенталь.

Никто, даже Джессика не могли отрицать тот факт, что Морис Ловенталь имел отношение к этим убийствам, и все же девушку продолжали мучить сомнения. Действительно ли вампир мертв?