Несколько раз на протяжении весны Стефани пыталась определиться наконец со сроками путешествия на плоту, которое она давно обещала сыновьям, но так ничего и не вышло. Все время откладывала на потом. И вот в конце мая поездка оказалась вдруг прямо на носу, перестав быть просто датой в календаре, обведенной кружком.

Весь месяц Чак и Ронни только об этом и говорили и даже вслух читали пришедший по почте рекламный проспект.

Стефани уже слушать этого больше не могла, особенно те разделы, где подробнейшим образом расписывалось головокружительное счастье борьбы с бурными водами Рог-Ривер.

Мальчики до тошноты обсуждали такие предметы, как рюкзаки от Дулута, надувные матрасы, преимущества алюминиевых весел перед деревянными, причем разговор шел на таком профессиональном уровне, что случайный свидетель решил бы, будто они родились прямо на плоту или в каяке. По мере приближения великой даты дети все сильнее пилили мать по части снаряжения, ссылаясь на такие авторитеты, как Швинд и Аригис, чьи книги взяли в библиотеке, и особенно на главного эксперта, каким был в их глазах собственный отец.

– Папа говорит, что подготовиться надо как следует, – наставительно повторял Чак. – И если у тебя нет времени, он готов это взять на себя. – Мальчик критически посмотрел на легкое платье, в котором мать собралась идти на работу. – Он говорит, у тебя ничего подходящего нет.

– Ничего подходящего, – автоматически повторила Стефани, стараясь скрыть возмущение. Какое Дэвид имеет право говорить о ней с детьми? Ладно, следует признать, что он на удивление легко принял предложенный ею режим посещений, ограничивающийся воскресными походами в кино, на спортивные состязания и в зоопарк. И все равно Дэвид что заноза под ногтем. Лучше всего, если он уедет куда-нибудь подальше или меньше будет интересоваться мальчиками.

Тогда они не будут видеть его каждую неделю.

– Ну так что же, по мнению нашего великого авторитета, мне следует купить? – едко спросила она.

– Он целый список составил. – Ронни извлек из кармана лист бумаги. – Вот счет, он сам оплатит. Это, говорит, подарок.

– Сама справлюсь, – сухо заметила Стефани и пошла на кухню готовить ужин. Ронни и Чак двинулись следом.

– Слушай, мама, а ты, часом, не передумаешь? – подозрительно спросил Чак.

– Это отец тебе идею подбросил?

– Нет, но он сказал, если тебе что-нибудь помешает, мы поедем с ним куда-нибудь еще. И нас с Ронни это вполне устраивает. Честное слово.

– Не сомневаюсь, – сквозь зубы пробормотала Стефани и добавила уже громче:

– Нет, все будет, как договорились.

– Так я ему и сказал. Мама, говорю, свой парень.

А Ронни рассказал, как ты на прошлой неделе свозила нас на Рашн-Ривер и разрешила покататься на каноэ.

– Ну и что отец?

– По-моему, очень удивился. Чудеса, говорит, да и только.

Стефани внутренне поежилась. Хотя в чем, собственно, дело? Положим, она действительно домоседка, но ведь, с другой стороны, никогда не возражала против того, чтобы Дэвид с мальчиками развлекались без нее. Должны же мужчины когда-нибудь побыть вместе?

– Папа хочет пойти за покупками вместе с нами, – продолжал Чак. – Но велел спросить тебя.

Ему явно хотелось услышать «да», и Стефани уже готова была согласиться, но передумала. Семейный поход по магазинам и вообще-то никогда ей особенной радости не доставлял, а сейчас дополнительные переживания и вовсе ни к чему.

* * *

Иногда ей казалось: еще один конфликт, еще одна вспышка, еще одна проблема – и она сойдет с ума Всю зиму что-то случалось – то по деньгам концы с концами не сходятся, то на работе что-нибудь не так, то машина выйдет из строя. Дважды она ломалась в последнее время, и в результате мальчики сильно простудились, да и она сама подхватила грипп. Место потерять она себе позволить не могла, вот и перемогалась, ходила на работу вся в соплях, что, естественно, не особенно нравилось шефу и сослуживцам.

Служба, дом, покупки, кухня, стирка, каждую копейку считаешь, лишь бы удержаться на плаву – зарплата-то не ахти какая и алименты тоже, – да при этом еще приходится быть матерью и отцом одновременно, словом, даже на сон времени не хватает. И тут еще эта чертова экскурсия на плотах…

Ладно, ничего не попишешь, придется-таки потратиться на снаряжение. Или, может, поймать все же на слове Дэвида?

В конце концов это по его вине она вызвалась сопровождать мальчиков. В последнее время он платил только то, что положено на содержание детей, и Стефани задним числом пожалела, что не последовала совету мистера Уотерфорда. А ведь говорил же он: берите что можете, пока развод еще не оформлен. Но тогда ей хотелось только одного – как можно быстрее покончить со всем этим делом.

И даже гордилась собой. Как сейчас ясно, это было чистое тщеславие: вот, мол, какая я щедрая. Доигралась. Взносы за дом съедали все накопления, и к концу каждого месяца Стефани оставалась практически на нуле. Придется снова идти в суд, пусть Дэвид платит побольше. Хотя, конечно, это значит расписаться в собственном бессилии, да и дети косо посмотрят.

Да, но кто виноват-то? Ведь Дэвид даже до рождения детей не разрешал ей работать. Стефани верила в старую сказку, будто браки длятся вечно, и, если бы кто-нибудь заявил ей, что ее собственное замужество пойдет прахом, она бы только презрительно рассмеялась. А теперь, будь у нее дочь, Стефани так бы ей сказала: учись, да не забывай, чему научилась, ибо, если что случится, ты всегда сама заработаешь на жизнь себе и детям.

Или, говоря словами Шанель, которая следующим образом наставляла дочь: «Никогда не верь мужчине, если он клянется в вечной любви. Коли так получится – прекрасно. Но может статься, когда твои лучшие годочки останутся позади, он начнет бегать за молодыми, и наплевать ему тогда на тебя и твое благополучие. Он тысячи предлогов выдумает, чтобы доказать, что ты сама во всем виновата, и не нужно ему такое бремя, как старая жена».

Помнится, Шанель немного помолчала и задумчиво добавила: «И еще я сказала Ферн, что нужно знать, куда вложены семейные капиталы, и быть готовой бороться за свою долю.

Мужья-ублюдки, едва свадьбу сыграли, начинают скрывать свои доходы, и тогда кто лучший друг женщины? Адвокат…»

Вспомнив, что все тогда, даже Дженис, которая редко нападала на своего бывшего мужа, согласно кивнули, Стефани издала тяжелый вздох, что не укрылось от Чака.

– Может, покормим Монстра, – предложила Стефани, предупреждая возможные расспросы.

В тот же самый вечер она отправилась с детьми по магазинам. Списку, составленному Дэвидом, Стефани следовала неукоснительно, иначе непременно упустишь что-нибудь необходимое. Вся эта затея с плотами – сущий кошмар. На работе уже возникли неприятности. Оплаченный отпуск ей еще не полагается, и отпроситься стоило немалых усилий. В последний момент кому-то повыше ее приспичило уйти в отпуск именно в это время, ее непосредственный начальник, мистер Спенглер, и слушать никаких возражений не захотел, так что Стефани пришлось действовать через его голову, обратившись прямо к начальнику отдела кадров. На удивление, тот стал на ее сторону.

– Что ж, миссис Корнуолл, справедливость есть справедливость, – сказал он. – Поскольку вы уже оплатили поездку, да и дети расстроятся, если ее придется отменить, то пусть все останется, как договорились: первая неделя июня за вами.

С вашим шефом я все улажу.

Что именно он сказал мистеру Спенглеру, Стефани так и не узнала, но все действительно вернулось на круги своя, причем без всяких комментариев или нотаций со стороны босса.

В результате всей этой истории у Стефани осталось двойственное чувство. С одной стороны, приятно, что она не побоялась пойти к большому начальству, но с другой – был ведь удобный предлог отказаться от всего этого предприятия.

Правда, в этом случае ее заменил бы Дэвид, а если бы она не разрешила, мальчики все лето дулись бы на нее, чего Стефани уж никак не хотелось. Вообще у нее было ощущение, как у солдата под огнем. И не в том дело, что близнецы слишком задиралась, скорее наоборот. Хотя Стефани была почти уверена, что нынешнее их примерное поведение вызвано страхом отмены поездки, мир в доме она все равно ценила. И тем не менее боялась предстоящего и внутренне готовилась к чему-то ужасному.

В конце концов пришел день отъезда. Монстра взял на себя соседский сын, а другой сосед, вдовец на пенсии, пообещал присматривать за домом и поливать растения. И все равно, когда они отнесли снаряжение в машину и двинулись в сторону шоссе номер 101 – в направлении Орегона, – у Стефани тревожно заныло сердце.

Но вскоре она успокоилась, не в последнюю очередь оттого, что видела, как хорошо мальчикам. Может, все и обойдется. Да и не такой уж она новичок в подобных делах. Положим, раньше ей не приходилось разбивать палатки и рубить дрова, но готовкой-то и уборкой на пикниках кто всегда занимался?

Так что следует просто надеяться, что все сложные проблемы возьмут на себя инструкторы, а ей, что бы ни случилось, надо, как говорят дети, быть своим парнем и к тому же следует помнить, что все проходит.

* * *

Решимость Стефани быть «своим парнем» несколько поколебалась при первой же встрече участников предстоящего путешествия. Все они – от семидесятилетней бабули до семьи, состоящей из восьми членов, – были, казалось, большими специалистами по части плотов. Ясное дело, это только видимость, но с другой стороны, откуда им все известно и почему никто не спрашивает, как хотелось бы спросить ей, что означают всякие специальные словечки, которыми буквально сыпал старший инструктор?

Даже Чак и Ронни понимающе кивнули, когда мужчина, представившийся Клеем О'Коннорсом, заговорил об угрозах, которые таят какие-то гидравлические дыры. Тут-то Стефани и сообразила, что это Дэвид их так натаскал, и вместо благодарности почувствовала раздражение. Наверное, хочет ткнуть ее носом в собственное невежество, а себя, напротив, выставить большим специалистом.

Клей О'Коннорс, покончив с тем, что касалось мер безопасности, перешел к рассказу о разнообразных приспособлениях, которые превращают надувные плоты в самое совершенное средство передвижения по рекам. Словечки типа «медные уключины» или «рулевая тяга» мало что говорили человеку, который поднимался на борт лишь однажды в жизни, и то это было пассажирское судно, на котором Стефани с Дэвидом отправились в свадебное путешествие в Каталину. Когда инструктор начал демонстрировать спасательные костюмы и заметил, что они предохраняют также от острых камней, если вдруг попадешь в водоворот, Стефани поспешно подняла руку и спросила, а насколько вероятны эти самые водовороты.

Клей О'Коннорс посмотрел на Стефани, словно на инопланетянку. Это был жилистый, с фигурой спортсмена и коротко стриженными волосами мужчина, таких она про себя называла «Рембо». Слушая его отрывистую речь, Стефани заподозрила, что возне с любителями катания на плотах по Рог-Ривер этот человек предпочитает одиночество.

– Всякое может случиться, потому мы и готовим вас к любым возможным ситуациям. Но вообще-то водовороты встречаются не часто. Ну а уж коли не повезет, что ж, это входит в условия игры. Если боитесь промокнуть, оставайтесь лучше в контейнере, с грузчиками.

Стефани обычно умела сдерживаться, но на этот раз взорвалась:

– Я задала нормальный вопрос, и все, что мне нужно, это нормальный ответ. А если вопросов задавать нельзя, то это вам следует остаться… с грузчиками.

Видно было, что мальчики явно смутились. Ронни залился краской, а Чак пробормотал что-то с осуждением.

Как ни странно, О'Коннорс улыбнулся:

– Извините, я не так вас понял. И как это вы, городская женщина, отважились отправиться с ребятишками в такое путешествие?

– Вообще-то говоря, я выросла на ферме, – сухо заметила Стефани.

– Выходит, я снова ошибся, – сказал инструктор и вернулся к объяснениям.

В тот же вечер Чак познакомился со сверстником из соседней палатки, и после ужина они отправились помогать персоналу готовить плоты к завтрашнему спуску на воду. Ронни, как обычно, держался в тени, не торопясь заводить новые знакомства. Да если он никого по нраву себе не найдет, ему и с самим собой не будет скучно. Совсем, как Дэвид, подумала Стефани.

Она пыталась распутать крепежную бечевку, которую всем им раздали по приезде, когда подошел Клей О'Коннорс.

– Позвольте, я покажу, как это делается, ведь вам этим придется на протяжении всей поездки заниматься. К сожалению, у нас слишком мало инструкторов, чтобы разбивать палатки.

Вслушиваясь в его объяснения, Стефани не могла не сравнивать этого человека с Дэвидом. Тот попросту отстранил бы ее и все сделал сам, а ей бы даже и в голову не пришло, что может быть иначе. Интересно, может, Дэвиду нравилась ее беспомощность.

– Ведь это ваше первое путешествие на плотах? – Вопрос прозвучал скорее как утверждение.

– Ну да, это близнецы меня уговорили, я-то сама ничего в этом деле не понимаю.

Клей сочувственно улыбнулся. Стефани всегда была неравнодушна к мужчинам с белоснежными зубами и невольно улыбнулась в ответ.

– Не волнуйтесь, все будет в порядке. Мы, случается, берем в поход даже калек, если, конечно, они могут самостоятельно передвигаться. Просто слушайтесь инструкторов, а если будут возникать вопросы, спрашивайте. А там и сами всему научитесь. – Он протянул Стефани загорелую руку:

– Меня зовут Клей О'Коннорс, я здесь старший инструктор.

– Стефани Корнуолл.

– Знаю. У вас чудесные ребята.

– Вы что, по виду судить умеете?

– Работа такая – учит быстро оценивать людей. У вас мальчики любознательные, сообразительные, умные и очень разные, так?

– Похоже, – призналась Стефани. – Что же касается вас, то вы недавно развелись, теперь дом в одиночку ведете, работаете и стараетесь не отстать от ребятишек.

– Вы что же, хотите сказать, что прочитали все это по лицу? – подозрительно посмотрела на него Стефани.

– А что я такого сказал?

Улыбка у Клея была такая подкупающая, что обижаться на него совершенно невозможно.

– Вижу, надо потолковать с сыновьями, – мрачно сказала она.

– Только не вздумайте их ни в чем упрекать, я сам навел их на этот разговор. Я обратил на вас внимание, еще когда вы только регистрировались.

– Это что, тоже входит в ваши обязанности? Ухаживать во время путешествия за одинокими женщинами?

– Спокойно, спокойно. Для вашего сведения, я почти никогда не смешиваю дело и удовольствие. Но в данном случае мог бы сделать исключение. Да, кстати, о деле – вы взяли с собой вещи, упомянутые в рекламном проспекте, который мы послали вам?

На протяжении последующих десяти минут Клей придирчиво осматривал ее снаряжение, и хоть следовала она не проспекту, а указаниям Дэвида, приятно было услышать:

– Прекрасно, все на месте. Вы и не представляете, сколько народу приезжает к нам без таких элементарных вещей, как пара носков и мазь против комариных укусов. Небольшой совет: пользуйтесь лучше не душистым, а обыкновенным мылом, и у вас практически не будет проблем с комарами. Да, и засуньте-ка рюкзак в пластиковый мешок, тогда уж он точно не промокнет.

– Что-нибудь еще?

– Еще? Хорошее настроение, и тогда вы привезете домой незабываемые воспоминания об этой речной прогулке, – закончил он словами из собственной вступительной речи, кивнул на прощание и, широко шагая, удалился. Должно быть, к очередной одинокой женщине, решила Стефани.

На следующее утро всех разбудили еще до восхода. Поскольку сносить вещи в контейнер надо было самим, дел у Стефани хватало, и вчерашний разговор отошел куда-то на второй план.

На завтрак подали овсянку, яичницу, ветчину и тосты.

Кофе, крепкого и душистого, было в изобилии, но Стефани, не вполне уверенная в качестве здешней воды, выпила всего чашку.

Через час после восхода она с мальчиками и всеми остальными спутниками была уже на огромном резиновом плоту и устроилась неподалеку от руля. Хорошо, что за кормчего у них Клей О'Коннорс. Интересно, подумала Стефани, случайно вышло или он нарочно так организовал? И в этом случае не придется ли ограждать себя от чрезмерного внимания с его стороны?

* * *

Три дня спустя, беспокойно ворочаясь в спальном мешке в попытках найти удобное положение, Стефани подосадовала на саму себя за эти мысли. Ни разу за все это время Клей О'Коннорс не заговорил с ней, разве что бросит на ходу: «Ну, как дела, миссис Корнуолл?» И еще сказал однажды; «А вы молодец. К концу поездки настоящим плотогоном сделаетесь».

Не то чтобы Стефани хотелось, чтобы за ней поухаживали. Просто обидно, что он и не пытается. А ведь семидесятилетнюю бабулю постоянно поддразнивает, называет ее тигрицей и целует в щечку, заставляя беднягу краснеть. Он в открытую флиртует с двумя девушками-подростками, а те так и млеют, и весело болтает с замужними женщинами. А к Стефани по-прежнему обращается по фамилии и вообще ведет себя так, будто ей не тридцать шесть лет, а все сто. Стефани попыталась было определить возраст Клея, но, поскольку морщинки под глазами могли равно выдавать и прожитые годы, и постоянное пребывание на солнце, а может, то и другое вместе, отказалась от этого занятия.

Первые две ночи Стефани спала как убитая, но сегодня ей было отчего-то не по себе. Прежде всего в палатке казалось слишком жарко Стефани расстегнула спальный мешок, но и это не помогло. В который уж раз она перевернулась на другой бок, но убедившись, что все равно не спится, вылезла из мешка и нашла одежду. Чем ворочаться всю ночь, лучше немного полюбоваться звездами. А там и спать захочется.

Стараясь как можно меньше шуметь, Стефани оделась в темноте. Судя по ровному дыханию, мальчики крепко спали.

Вспоминая, как прошли минувшие три дня, Стефани заулыбалась. Как ни странно, все это предприятие начало ей нравиться. И к тому же она гордилась, что, несмотря ни на что, остается «своим парнем». Похвала Ронни и Чака искупала любые страхи и переживания, когда плот подхватывал бурный поток или сердце замирало при виде мощных порогов.

К концу первого дня Стефани была настолько измотана физически и душевно, что никакого желания не было участвовать в общем сборище, и только мысль о том, что, будь на ее месте Дэвид, он наверняка бы наплевал на собственное самочувствие, лишь бы мальчикам было хорошо, удержала ее от того, чтобы залезть в спальный мешок.

Короче говоря, в тот вечер Стефани веселилась вместе со всеми. Она сдружилась с бабулей, наравне с другими носила тяжести, когда по вечерам разбивали лагерь, и чувство, что она ведет себя как «свой парень», искупало неприятности от боли в ногах и ломоты во всем теле.

* * *

Следующий день, хоть и встретились на пути немыслимые пороги, прошел легче, ибо теперь Стефани готова была ко всяческим неожиданностям, и вместе с мальчиками она завороженно застыла, увидев на берегу медведя, а потом орла, который величественно описывал круги над серыми утесами.

Ну а сегодня она вообще чувствовала себя скорее возбужденной, нежели усталой.

– Это все адреналин, – заметил Клей за ужином, когда кто-то тоже пожаловался на излишнюю возбужденность. – Ничто так не бодрит, как Рог-Ривер, разве что секс.

Припомнив этот разговор, Стефани с улыбкой двинулась в сторону от белеющих в ночи палаток, к тропинке, которую приметила еще раньше. Ночной ветер трепал ей волосы. Тропинка вилась сквозь заросли кустиков по колено высотой, окаймлявшие небольшой пляж, где экспедиция и расположилась на ночлег. Так что заблудиться Стефани не боялась.

Несколько минут спустя, когда заросли сделались гуще и тропинка почти исчезла, Стефани поняла, что пора возвращаться, но, поворачиваясь, вдруг ощутила чье-то прикосновение. Не успела она и вскрикнуть, как в темноте послышался насмешливый голос Клея:

– Извините, я вовсе не хотел вас испугать. Что, не спится?

– Ну да, и совершенно непонятно почему. Ведь я прилично устала.

– Нервы. Ведь вам все здесь внове. Еще ностальгия, а может, и страшно немного. Помните старые легенды о том, как на природе человека вдруг охватывает безотчетный ужас?

Древние греки объясняли это присутствием бога Пана. Похоже, при встрече с ним в лесу простые смертные так и застывали от страха.

Она пыталась разглядеть выражение его глаз, но в темноте ничего не было видно.

– Странно, что вы занимаетесь такой работой.

– Это почему же?

– Да не знаю… выглядите, говорите как-то не так.

– А вы рассчитывали увидеть какого-нибудь деревенщину, у которого из каждого кармана торчит по банке пива?

– Что-то в этом роде.

– Ну уж в одном отношении я точно подхожу под стандарт. Люблю быть на воздухе, люблю пенные пороги. А что касается речи, что ж, я окончил школу бизнеса, пять лет проработал в банке, в Сиэтле, получил три повышения, и все это время ненавидел свою работу. В один прекрасный день я решил, что с меня хватит и всю оставшуюся жизнь я буду жить как нравится. К сожалению, жена была другого мнения, и мы пошли каждый своим путем. Я нанялся сюда, и это нечто вроде компромисса, потому что мне все равно приходится иметь дело с людьми. Но есть-то человеку надо. А уж о том, что ушел из банка, не пожалел ни разу.

– Везет же некоторым – делают что нравится, и деньги на этом зарабатывают.

– Не все так просто вышло, у меня были свои трудности, но об этом скучно рассказывать. Ну а вы, миссис Корнуолл, чего вам не хватает в жизни?

Непростой вопрос, сразу-то уж точно не ответишь, в чем Стефани и призналась.

– А почему сразу? Вы же не на допросе. Несколько секунд я вам дам.

Стефани попыталась придумать какой-нибудь подходящий ответ, но сосредоточиться оказалось трудно. Правда, и вопрос такой не каждый день услышишь. К тому же ей словно мешало присутствие этого человека, казалось, он на глазах увеличивается в размерах. Им до всего есть дело – так, что ли, говорят о тех, кто вторгается на чужую территорию?

– Все, ваше время вышло. Итак, чего вам не хватает в жизни?

– Хотелось бы немного пожить, ни о чем и ни о ком не думая. Наверное, это покажется вам чересчур эгоистичным.

– Отнюдь. Мир был бы куда счастливее, если б люди не посвящали свою жизнь другим. Когда вы говорите: ни о ком не думая, имеете в виду детей? Не справляетесь, что ли? Тогда почему бы не отправить их на некоторое время к отцу, или он безответственный человек?

– Нет, почему же, вполне ответственный. Дэвид – преуспевающий юрист из Сан-Франциско. Он вовремя платит по всем счетам, разумно распоряжается деньгами, дважды в неделю играет в гандбол, придерживается правильного режима питания и каждый день принимает витамины.

– Так я и думал. Поэтому вы и разбежались?

– Я любила мужа, и мне не на что было жаловаться до тех самых пор… впрочем, это слишком личное дело.

– Понятно. Но при всей его ответственности детей воспитываете вы одна. Почему?

Хоть в темноте выражения лица все равно не разглядишь, Стефани все же отвернулась. Она вовсе не собиралась рассказывать этому полузнакомому человеку, почему Дэвид не стал настаивать, чтобы детей отдали ему.

– Ясно, это тоже подпадает под рубрику слишком личных дел, – сказал Клей. – Хорошо, оставим это. Тут где-то должно быть бревно. Давайте-ка присядем и поболтаем, пока вам не захочется спать.

А сам-то он не сказал, отчего болтается тут посреди ночи, подумала Стефани, но вслух не произнесла, присела на бревно и, подняв голову, поглядела на редкие звезды, светившие ярче луны. Какими близкими они кажутся, оттого ли, что воздух здесь такой прозрачный, или просто воображение разыгралось? Неподалеку вспорхнула какая-то ночная птица, и Стефани инстинктивно прикрыла голову.

– Нет-нет, это не летучая мышь, всего лишь сова, – успокоил ее Клей. – Замерзли?

– Да нет, – ответила Стефани и вздрогнула при протяжном крике совы.

– У индейцев есть поверье: в тело совы переселяются души мертвых, – сказал Клей. Щеки ее коснулось его дыхание, и Стефани вновь остро ощутила присутствие Клея, тепло, от него исходящее.

Он нащупал ее руку, притянул к себе, поцеловал, а она и не думала сопротивляться, потому что, оказывается, того и ждала, и, если бы все обернулось не так, она была бы разочарована. Клей целовал ее все настойчивее, и она ощутила давно забытое волнение. Оно становилось все сильнее и сильнее, от простого поцелуя так не бывает. Интересно, почему поцелуй почти незнакомого мужчины так возбуждает?

Клей прикоснулся к ее груди, не мягко и осторожно, как Дэвид, но настойчиво, почти грубо. Он обхватил ее за плечи, и дыхание его сделалось прерывистым.

Стефани не отстранилась, даже когда, скользнув ладонями под свитер, он нащупал бюстгальтер и расстегнул его.

Напротив, теснее прижалась к нему, ощущая бедром красноречивую напряженность его плоти. Застонав, Клей слегка развернул ее, положив к себе на колени. Нащупав пояс, расстегнул его и стащил джинсы вместе с колготками. Прохладный ночной ветер коснулся ее тела и лобковых волос.

– Приляг вот сюда, – прошептал Клей, расстилая на земле свою куртку на пуховой подкладке. Что-то зашелестело, и секунду спустя она увидела его обнаженным. Клей стянул с нее свитер, отбросил в сторону бюстгальтер и навалился всем своим большим, горячим и по-настоящему мужским телом.

На сей раз он так и впился в ее губы. Нежности в его объятиях было немного, но это ее ничуть не трогало, ибо тело горело, нетерпеливо ожидая мужчину.

Теперь он целовал ее грудь, да так яростно, что Стефани казалось, вот-вот она расплавится. Она вскрикнула – это рука Клея грубо коснулась треугольника между бедрами.

Стефани привыкла к нежным ласкам Дэвида, всегда одинаковым, слишком знакомым. А этот мужчина пренебрегал любыми правилами любовной игры. Он взял ее так решительно, словно уверен был, что только того она и ждет.

И это правда. Кожа у нее так и пылала, от желания кружилась голова, она безоглядно отвечала на ласки, впиваясь ногтями в его плечи и страшась лишь одного – как бы он не кончил раньше, чем она. Оргазма Стефани достигала и раньше, хотя не сказать, чтобы часто, но к тому, что произойдет с ней в следующую минуту, была не готова. Ее захлестнула волна наслаждения, тело задрожало крупной дрожью, и сделалось ей сладко до боли. Медленно, шаг за шагом, Стефани возвращалась к действительности, испытывая изумление – и стыд. Господи, да что же подумает Клей, ведь она совсем обезумела.

– Это было прекрасно, – почти неслышно проговорил Клей, покрывая быстрыми поцелуями ее шею – Дай мне пару минут, и начнем по новой.

Стефани промолчала и не пошевелилась. Да что же с ней такое происходит? Она не уверена даже, что этот мужчина так уж ей нравится, однако же падает ему в объятия и ведет себя, как нимфоманка.

Она осторожно отодвинулась и принялась нашаривать одежду. Пронзительный ветер, которого только что она и не замечала, заставил Стефани задрожать. Впрочем, дрожала она не только от холода. Какими глазами она посмотрит на этого полузнакомого мужчину завтра, при свете дня?

– Что-нибудь не так, Стефани? Если ты думаешь, что я подобным образом веду себя с любой симпатичной женщиной, то ты ошибаешься. Я здесь на работе, честное слово. Ты веришь мне?

И как ни странно, она поверила.

– Да нет, все в порядке. Просто замерзла, – сказала она, прикрывая грудь теплым свитером.

– Ну с этим-то мы справимся. – Клей поднял ее на ноги и накинул на плечи свою куртку. – Так лучше?

– Ага, но, пожалуй, свое надену, если, конечно, найду.

– Погоди, сейчас сам все отыщу. – Клей наклонился и начал собирать разбросанные вокруг вещи, словно видел в темноте. А может, так оно и есть, подумала Стефани. Может, так оно и бывает, если целые годы проводишь среди природы.

Не давая ей одеться и крепко обняв за плечи. Клей увлек Стефани дальше по тропинке в сторону от лагеря. Она слишком продрогла, да и потрясение все еще не прошло, чтобы спорить.

Наконец, когда впереди что-то забелело. Клей остановился.

– Я всегда разбиваю палатку в стороне. Люблю быть один.

Он откинул полог, приглашая ее войти. Стефани скользнула внутрь, удивляясь самой себе: почему бы не сказать, что она предпочитает ночевать у себя?

Он уложил ее на что-то мягкое и очень теплое.

– Держи-ка, у меня тут на всякий случай кое-что припасено. – Он вложил ей в ладонь жестяную кружку, и, сделав глоток, Стефани поняла, что это ром. Она вернула ему кружку и через несколько минут, попеременно с ним прикладываясь к горячительному напитку, почувствовала, что всякое смущение прошло.

Потом они снова занялись любовью. Коль скоро барьеры уже пали, глупо его отталкивать, и к тому же у нее самой снова разгорелось желание.

Второй раз оказался даже лучше первого. Когда оба они уже изнемогали от желания, Клей приподнял ее и усадил на себя. Все преграды были сметены, куда только девалась обычная сдержанность? Может, это произошло потому, что он и не думал скрывать, как сильно ее хочет. Словно обезумев, она устроила дикую пляску, поглощенная лишь собою, своим наслаждением. Стефани, казалось, забыла о партнере и уж вовсе не задумывалась над тем, как, должно быть, смешно, оба они выглядят: она то взмывает, то опускается, а он взбрыкивает, как молодой жеребец. Когда Стефани наконец изнемогла и упала ему на грудь, оба совершенно взмокли от пота.

– Это было прекрасно, – беззвучно выдохнула она.

– Завтра вечером, под конец путешествия, мы устраиваем пикник на пляже, который тянется почти на полтора километра, – сказал он. – Песок там мягкий, как губка. Возьмем одеяло и будем заниматься любовью под звездами до самого утра. Как тебе такая перспектива?

– А мальчики? – поежилась Стефани. – Что, если они услышат?

– Не услышат. У меня там есть одно укромное местечко.

Все будет здорово, это я тебе обещаю. О Боже, какое счастье, что ты отправилась в это путешествие. А ведь мы могли бы и не встретиться.

Довольная и сонная, Стефани свернулась калачиком подле Клея. Через некоторое время она оденется и вернется к себе в палатку, ну а пока – как славно снова чувствовать рядом с собой обнаженное мужское тело и убедиться, что страх, не отпускавший ее после встречи с Ариэль, прошел. Не важно, что, достигнув критического для женщины возраста, она на мгновение почувствовала влечение к другой женщине.

Это было какое-то помрачение, аномалия, которая больше уж не повторится.

Отчего слова эти показались ей такими знакомыми?