1

В течение трех следующих дней Польский продолжал работать с Рикардом до тех пор, пока тот полностью не освоился со своей встроенной системой наведения на цель. Попадать в движущуюся мишень оказалось труднее, но у Рикарда действительно был природный дар, и он быстро учился.

Между тем Дерси продолжала знакомить его с особенностями жизни на Колтри. Они проводили много времени на людях, наблюдая за окружающими, погружаясь в жизнь города.

Наконец Дерси решила, что Рикард был готов к тому, чтобы задавать свои вопросы в «правильных», как она выражалась, местах. Они позавтракали у Рикарда и вышли на улицу.

– Сегодня мы отправимся в одно несколько странное место,– сказала Дерси.– У Колтри есть тайна, и сегодня мы увидим ее часть.

– Я думал, что у Колтри много тайн,– отозвался Рикард.

– Возможно, но эта – особенная. Здесь живут не только гуманоиды.

– Я не видел никого, кроме них.

– Атрифов можно увидеть нечасто, но в этом городе их почти столько же, сколько и людей. Их город во многих местах пересекается с городом людей, между двумя цивилизациями существуют некоторые точки соприкосновения, но их не много.

– Атрифы… Мне кажется, я о них слышал.

– Возможно. Они не принадлежат к числу влиятельных цивилизаций ни по уровню технологического развития, ни по древности истории, ни по богатству культуры, ни, наконец, по численности. Но они интересны. У них свои собственные пути развития, которые, разумеется, отличаются от человеческих, но в нашей психологии есть и общие черты.

– Теперь, когда ты об этом заговорила, я припоминаю, что, возможно, видел одного.– И Рикард рассказал ей о своей встрече с двумя людьми в одном комплекте одежды.

– Да, это был атриф. Их редко можно увидеть на улицах города.

– Но где они живут?

– Это что-то вроде параллельных миров. «Вроде» – потому что они все же пересекаются. Дома атрифов расположены там же, где и наши, но они отделены друг от друга так же, как черные и белые поля шахматной доски. И это – неплохая аналогия. Если созданную людьми часть города считать черными полями, то нас можно уподобить слонам, которым никогда не суждено попасть на поля белые. Но сегодня мы собираемся сменить цвет.

– Звучит заманчиво, но – как мы это сделаем?

– Видишь ли, никто из атрифов не живет в человеческой части города, но довольно много людей живет в городе атрифов. Как правило, это те, кто сбежал туда, опасаясь за свою жизнь.

– Почему же их не преследуют?

– Как я говорила – все это в какой-то степени тайна. Не многие из людей помнят о существовании атрифов. В тех же редких случаях, когда их здесь увидят,– поудивляются немного и опять забудут. Понимаешь, когда Колтри была основана в качестве цивилизованного мира, здесь собирались поставить эксперимент по сосуществованию представителей двух цивилизаций. Однако ничего не вышло. Сколько ни прилагалось усилий, чтобы как-то сблизить людей и атрифов, все оказалось напрасным. Они не ссорились – просто дрейфовали в разные стороны. В конце концов на эксперимент махнули рукой, и единственное, что сейчас привлекает к Колтри внимание,– это ее шахты.

Затем, около пятисот стандартных лет назад, прилетел первый босс. Колтри была тогда медвежьим углом, затерявшимся на задворках Федерации, и он решил здесь отсидеться. Потом все утихло, но планета ему понравилась, и он решил здесь остаться. Его преемник заключил первое соглашение с тогдашним директором станции. И вскоре здесь возникло то самое убежище для всех, кто не в ладах с законом, которое существует и поныне. А поскольку, собравшись на Колтри, преступники всех мастей избавляют от своего присутствия остальные миры Федерации, на такое положение вещей молча закрывают глаза.

– Ты что, занималась изучением истории этой планеты?

– Ни больше, ни меньше. В первый раз я здесь появилась из-за сохранившихся кое-где в пустыне руин цивилизации белспаэров. Но постепенно меня не меньше увлекло то, что я обнаружила в самом городе. Кроме того, в большинстве руин успели побывать до меня, а к тем, что сохранились нетронутыми, чертовски трудно добраться.

– И ты, махнув рукой на руины, занялась изучением современного состояния дел на планете. У тебя не было осложнений с Сольвеем?

– Были, поэтому пришлось отправиться в другое место. Я нашла планету, где как раз и планировали здешний эксперимент, и хорошенько там поработала. На Колтри я вернулась – без ведома Сольвея, разумеется,– только как следует разобравшись, что к чему. Сохранилось немало архивных документов о событиях, произошедших вплоть до четырехсот лет назад. Нужно только знать, где искать.

– Что ж, это действительно очень интересные исследования, которые делают тебе честь как археологу. Поздравляю – как специалист по истории. И сейчас мы собираемся посетить это оставшееся после неудачного эксперимента полузабытое общество?

– Вот именно. Если твой отец жив и скрывается среди атрифов, то в этой части города о нем никто ничего не может знать. А вот некоторые из атрифов – могут. Запомни – атрифы знают о существовании города людей и не все в нем одобряют. Как правило, они не агрессивны, но если с ними испортить отношения, могут возникнуть серьезные неприятности.

– Хорошо, уступаю инициативу тебе.

– Прекрасное решение. Теперь вверх по этому переулку и – сохраняй полное спокойствие.

Они прошли вдоль тесно поставленных домов, свернули за угол и оказались в самом начале длинной узкой улицы. Она во многих отношениях напоминала улицы того города, который они только что покинули. Те же лишенные окон фасады домов, за внешними стенами угадывались те же внутренние дворики. Но дома были заметно ниже, а в качестве строительного материала вместо стекла, металла и бетона использовалась какая-то пластмасса. Углы зданий были сглажены. Все вокруг сияло чистотой, белизной, яркими красками. Везде были видны атрифы, они выглядели как четырехрукие кентавры со слегка сплющенными лошадиными туловищами и больше всего напоминали двоих людей, расхаживающих в одном комплекте ярко раскрашенной одежды.

Улица, на которой они стояли, с противоположной стороны, видимо, оканчивалась тупиком, в середине ее пересекала другая улица. Когда они дошли до перекрестка, Рикард позволил себе более внимательно присмотреться к прохожим-атрифам.

Они были примерно того же роста, что и люди, но значительно массивнее, чтобы было где разместиться двум парам рук, которые располагались одна над другой. Все четыре ноги были поставлены очень близко друг другу в нижней части короткого приземистого тела. Ходили они на кончиках пальцев, как собаки или раштеки, и носили башмаки.

Женщин легко можно было отличить от мужчин, хотя одежда и тех и других состояла из рубашек и брюк. Женщины-атрифки были щедро одарены природой: они имели по четыре большие груди.

Как и у людей, волосы у них росли только на голове, но мужчины-атрифы, по-видимому, были безбородыми. Их кожа поражала разнообразием цветов: от светло-кремового до оранжевого, терракотового и даже интенсивно-красного. В отличие от людей, цвет кожи у атрифов, казалось, не являлся признаком, разделявшим их на разные расы. Не был расовым признаком и цвет волос, которые очень напоминали, человеческие, если не считать того, что изредка встречались прохожие с шевелюрой чуть голубоватого оттенка.

Челюсти атрифов слегка выдавались вперед, лица были круглыми, но в целом очень напоминали человеческие. Хвостов не было, хотя Рикард поймал себя на том, что почти ожидал их увидеть. Прохожие часто с любопытством поглядывали на Рикарда, и он заметил, что глаза у них очень большие и красивые, попадались атрифы с голубыми, фиолетовыми и черными глазами. Они часто улыбались, показывая крупные, крепкие зубы. На руках атрифов было по шесть пальцев.

Одежда их поражала воображение яркостью расцветок и ни с чем не сравнимым изобилием покроев и стилей, ничего подобного раньше Рикарду видеть не доводилось. Особенно впечатляюще это выглядело на фоне ослепительной белизны домов.

– Здесь сегодня праздник? – спросил Рикард.

– Нет, здесь всегда так. Атрифы смотрят на жизнь гораздо проще, чем люди.

Дойдя до перекрестка, Рикард увидел, что и другая улица с обоих концов оканчивалась тупиками, хотя, если присмотреться, в каждом из них угадывался поворот в узкий и извилистый переулок, подобный тому, по которому они с Дерси сюда попали.

– Такие вот перекрещивания улиц атрифов существуют внутри почти каждого квартала зданий, возведенных руками людей. Тебе нравится?

– Да, очень! Не похоже, чтобы они нас боялись.

– Они и не боятся. Никому из тех, кто когда-либо убил атрифа, не довелось прожить достаточно долго, чтобы об этом рассказать.

Войдя вслед за Дерси в какой-то двор, Рикард увидел ту же сияющую белизну и богатство красок, что и на улице. В отличие от дворов того города, где жили люди, растений здесь не было. Затем они вошли в дверь и оказались в совершенно ином мире.

Внутри здания было мало света, и требовалось какое-то время, чтобы глаза к этому приспособились.

Воздух был насыщен приятными запахами каких-то изысканных благовоний, причем запахи эти все время менялись и каждое следующее мгновение были другими. Когда глаза привыкли к полумраку, Рикард увидел, что вокруг было все то же изобилие красок: в великолепных коврах, в богатых драпировках, в покрытом эмалью резном дереве.

– Мы собираемся встретиться,– вполголоса сказала Дерси,– с одним из тех немногих атрифов, которые приняли человеческую систему жизненных ценностей. Он очень чувствителен в этом вопросе, поэтому будь осторожен. «Тройсхла» – это площадка для детских игр по сравнению с этим местом. Но внешне это ни в чем не проявляется.

 

2

Они ожидали в полумраке. Через несколько минут открылась внутренняя дверь, в переднюю вошел мужчина-атриф и вежливо поздоровался. Голос его был мелодичен и мягок.

– Мы бы хотели поговорить с Джергриемом,– сказала Дерси.

– Джергрием здесь больше не живет.

– Я не слышала об этом. Приношу свои извинения за вторжение, но, возможно, вы можете нам сообщить его новый адрес?

– Простите, не могу. Если вы знакомы с Джергриемом, то знаете, что он ведет очень замкнутый образ жизни. Печально, но это правда. И, не будучи с ним связанным какими-либо деловыми отношениями, я не имею никаких сведений о его нынешнем местопребывании. Он покинул эти места около года назад.

– Понимаю. Благодарю, что вы любезно уделили нам время.

Вежливо кивнув, атриф проводил их к выходу. Хотя Рикард и не разбирался в выражениях лиц атрифов, но у него сложилось совершенно определенное впечатление, что хозяин дома испытал явное облегчение в связи с их быстрым уходом.

– Мы ему не понравились,– сказал он, когда они опять вышли на светлую белую улицу.

– Нисколько. Никто из атрифов не испытывает большой симпатии к людям, но они нас терпят. Однако те из атрифов, которые уподобились двуногим гражданам Колтри, не станут терпеть ничего.

– Понятно. Что мы собираемся делать сейчас?

– Попытаемся отыскать Джергриема. Он занимается контрабандой наркотиков, которые преимущественно сбывает в той части города, где живут люди. Характер у него удивительно скверный, но для нас важно то, что у Джергриема налажены хорошие контакты с обитателями обеих частей города. Если мы сумеем его найти и расспросить, то непременно что-нибудь да узнаем, это – наверняка.

– Мы что же, будем ходить вокруг и стучать в каждую дверь?

– Примерно так, но – не здесь. В этих домах живут законопослушные граждане, которым иметь дело с Джергриемом нравится еще меньше, чем с нами.

– Что, если тот парень намеренно нас отослал, а Джергрием на самом деле никуда не переезжал?

– Узнав это наверняка, мы вернемся, и больше он так поступать не будет.– В ее голосе не было угрозы, просто констатация факта.

Дойдя до конца улицы, они миновали тесный, извилистый переулок и опять оказались в человеческой части города.

– Точно так же можно попасть и в другие анклавы атрифов? – спросил Рикард.

– Более или менее, но они не любят зевак.

– Я начинаю всерьез сожалеть, что эксперимент по совместному проживанию потерпел неудачу.

– Я тоже. Но, видимо, ни они, ни мы к этому не готовы.

Они потратили два часа, посещая какие-то подозрительные места. Переговоры Рикард предоставил вести Дерси. Везде она делала это по-разному. Иногда она спрашивала о Джергриеме напрямик. Иногда интересовалась, нельзя ли здесь приобрести порцию-другую пиридоксина или еще какого-нибудь наркотика. Ответ, однако, везде был один. Никто ничего не знал.

В полдень они сделали перерыв и зашли в небольшой ресторанчик, расположенный на полпути к городским окраинам. Когда обед уже подходил к концу, в кабинку, где они сидели, вошли двое рослых мужчин, полностью загородив своими телами выход.

– Вы спрашивали о Джергриеме,– обращаясь к Дерси, сказал один из них.

– Это действительно так,– спокойно ответила она. Кобура с пистолетом находилась у нее с той стороны, где стоял один из мужчин, так что пистолет ей едва ли удалось бы вытащить быстро в случае необходимости.– Вы можете сказать, где его искать?

– Можем,– сказал мужчина, стоявший ближе к Рикарду,– но мы предпочли бы, чтобы вы не имели с ним дела.

– Мы бы предпочли иметь дело именно с ним, но, возможно, нас устроите и вы.

– Не сомневайтесь. Вам нужен пиридоксин? У нас есть, отличного качества – мягкий кайф, и никакого похмелья. Хотите маликсу? Тоже имеем. Вы никогда не видели таких картинок, хотя при этом вы даже сможете без проблем ходить по улицам. И у нас неплохие цены.

– Единственное, что мне непонятно,– все так же спокойно сказала Дерси,– это почему Джергрием позволяет вам этим заниматься.

– Послушайте,– опять заговорил мужчина, стоявший возле Рикарда,– Джергрием очень занятой атриф, а то, о чем он не знает, ему не вредит.

– Так я и думала. Хорошо. Мне нужен Арин Брет.

– Что это?

– Это не «что», а «кто». Если вы ничего о нем не знаете, то ничем не сможете нам помочь. Всего вам доброго.

– Погодите,– явно теряя терпение, сказал мужчина, стоявший возле Дерси,– вам нужны наркотики или нет?

– Нет. Нам нужен Арин Брет. Джергрием может знать, где его найти. Вы – не знаете. Всего хорошего.

– Мне не нравятся такие фокусы,– начал было мужчина, стоявший ближе к Рикарду, но тот, не успев даже толком сообразить, что он, собственно, делает, протянул руку между его ног и с силой сжал. Левой рукой он выхватил мегатрон и направил на второго из непрошеных визитеров. Дуло пистолета застыло всего в нескольких сантиметрах от его лба. Мужчина, чьи гениталии были сплющены, побледнел и, хватая воздух широко раскрытым ртом, тяжело оперся о стол обеими руками. Второй налился кровью и застыл не шевелясь.

– И мне,– не повышая голоса, проговорил Рикард,– мне тоже не нравятся такие фокусы. Итак, что сначала: яйца или мозги? Лично мне – все равно.– Он сжал правую руку чуть сильнее, а дулом пистолета прикоснулся к переносице второго мужчины. Он ощущал абсолютное спокойствие, голова работала с удивительной ясностью.

Дерси тем временем вытащила свое собственное оружие и направила ствол лазера в лицо мужчины, стоявшего от нее наискосок. Рикард отпустил его, но продолжал целиться во второго.

– Хорошо,– сказал он,– раз уж у нас пошел такой разговор, то давайте побеседуем о чем-нибудь интересном. Вы знаете, где найти Джергриема?

– Да,– ответил мужчина, стоявший возле Дерси. Второй все еще пытался отдышаться.– Он на улице Голубой розы, это между Варо и Нельш, северная сторона.

– Очень мило с вашей стороны,– продолжал Рикард.– Теперь поступим так: вы оба медленно, без лишних движений разворачиваетесь и спокойно выходите из ресторана. Вы не будете оборачиваться назад или умрете, какие бы там доспехи на вас ни были надеты. Понятно?

Оба одновременно кивнули, повернулись, вышли из кабины, а затем – и из ресторана. Вдоль столов и кабинок пронесся негромкий, но явственный смех. Кто-то из посетителей воскликнул:

– Отлично, малыш!

– Действительно, неплохо,– убирая пистолет, сказала Дерси.– У меня возникло впечатление, что моя помощь тебе больше ни к чему.

– Нонсенс,– коротко ответил Рикард, убрал мегатрон в кобуру и положил обе руки на стол. Дерси увидела, что теперь они заметно дрожали.– Я и сам не понял, как это получилось.– Рикард действительно был искренне удивлен стремительной точностью своих действий.– Кроме того, мне кажется, что с Джергриемом это не сработает.

– Никогда.– Положив ладонь на сжатые кулаки Рикарда, Дерси почувствовала, насколько его всего трясет.– Да, пожалуй, я тебе действительно все еще нужна.– Она ободряюще улыбнулась.– Ну что, пойдем посмотрим, дома ли мой старый знакомый?

– Можно и это. Во всяком случае, сидя здесь и думая о том, что сейчас произошло, я точно не успокоюсь.

Тем не менее, несмотря на свою реакцию в эти минуты, Рикард испытывал удовлетворенность своими действиями во время самого происшествия, когда он полностью владел ситуацией.

Они покинули кабинку, Рикард расплатился, и они опять вышли на улицу.

На северной стороне улицы Голубой розы, в самой середине квартала, расположенного между Варо и Нельш, они увидели вход в узкий извилистый переулок между высокими домами. Соблюдая повышенную осторожность на случай возможной засады, они пошли вдоль него, но в конце, как обычно, оказался проход в тупик, за которым начиналась короткая улочка атрифов.

Дерси остановила первого же четвероногого пешехода, который оказался женщиной, и произнесла одно слово: «Джергрием».

Женщина осмотрела их с головы до ног своими большими фиолетовыми глазами, и на лице ее возникло выражение, которое Рикард интерпретировал как отвращение.

– Последний двор по правой стороне, на углу,– сказала она и быстро зашагала прочь.

– По-моему, мы ей не понравились,– заметил Рикард, когда они прошли несколько метров в указанном направлении.

–Нисколько, и я ее не виню. Люди, имеющие дело с Джергриемом, заслуживают такое отношение к себе.

Во дворе было три двери. Одна вела в большой магазин готовой одежды, вторая – в лавку, где торговали чем-то, Рикарду совершенно непонятным, третья, стеклянная, была закрыта изнутри непрозрачными занавесками. Они вошли в нее. За дверью располагалась прихожая, убранная с такой, же роскошью, как и та, где они побывали до этого.

– Это типично для домов атрифов? – поинтересовался Рикард, пока их глаза привыкали к полумраку.

– Очень. Они мало заботятся о внешнем виде всего, что находится за пределами домов,– если не считать одежды, но придают большое значение роскоши внутреннего убранства своих жилищ.

– Они тоже работают на шахтах?

– Нет. На Колтри атрифы представляют собой совершенно изолированное сообщество и, насколько я знаю, не ведут никакой межпланетной торговли. Я не имею ни малейшего понятия, на чем основывается их экономика.

Через минуту или две из внутренней двери в прихожую вошла женщина-атрифка. Она не произнесла ни слова, явно ожидая, чтобы они заговорили первыми.

– Мы бы хотели поговорить с Джергриемом,– сказала наконец Дерси.

– Если вы скажете, что вас к нему привело,– ответила женщина,– я, возможно, смогу вам помочь.

– Нам нужна информация, не наркотики.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Около двенадцати лет назад на Колтри прилетел один человек и, пробыв в городе чуть больше полугода, исчез. Я думаю, Джергрием мог его знать или слышать о нем. Я надеюсь, он сможет нам сказать, жив ли еще этот человек и если да, то где его найти.

– Понимаю. Быть может, вам можно помочь. Доверите ли вы мне имя этого человека?

– Если возможно, я бы предпочла сообщить имя лично Джергриему.

– Готовы ли вы заплатить за информацию?

– Да, в определенных пределах.

– Пожалуйста, подождите минутку.– И женщина-атрифка вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

– Она чрезвычайно вежлива,– прокомментировал Рикард.

– Тем больше оснований быть настороже. Помни, что я говорила о чувствительности Джергриема в вопросах, касающихся его очеловеченного образа жизни.

Они прождали всего несколько секунд, затем вновь отворилась внутренняя дверь, и женщина-атрифка кивком пригласила их войти. Комната, куда они попали, выглядела такой же приятной и богатой, как и прихожая. Стоявшие в ней стулья имели довольно необычные сиденья и спинки, сделанные, очевидно, с учетом анатомии тел атрифов. Была здесь и пара внешне очень удобных стульев человеческого образца.

– Мы не требуем, чтобы вы сняли оружие,– сказала женщина,– но должна предостеречь, если вы этого не знаете, что любая попытка его вытащить повлечет за собой немедленный ответ.

У нее, как и у других атрифов, которых Рикард видел раньше, пистолета не было. Оставалось предположить, что какое-то оружие было укрыто в стенах.

Женщина-атрифка открыла следующую дверь и с той же подчеркнутой вежливостью пригласила их пройти за ней.

Они оказались в коридоре, в конце которого были видны ступеньки ведущей вниз лестницы.

– Это сделано еще белспаэрами,– сказала Дерси, осмотрев старый пластик, которым были покрыты стены. «Камень», о который Рикард споткнулся возле «Тройсхлы», был сделан из этого же материала: полупрозрачного, слегка отсвечивавшего охрой и золотом.

– Совершенно верно,– согласилась их провожатая,– этот город в основном возведен на развалинах их построек.

Метров через десять коридор повернул на шестьдесят градусов влево. Еще несколько метров – и, пройдя в расположенный на левой стене высокий и широкий дверной проем, они оказались в шестиугольной комнате.

– Белспаэры отличались трилатеральной симметрией тела,– пояснила Дерси,– я думаю, все их помещения были шестиугольными.

– Это правильно,– подтвердила женщина-атрифка.– Вы что-то знаете о белспаэрах?

– Немножко. Я – археолог.

– Человека, о котором вы говорили, вы разыскиваете в связи с вашими археологическими интересами?

– Думаю, что нет. Это совсем другой вопрос. Они миновали еще две шестиугольные комнаты и

вошли в грубо высеченный в каменистом грунте тоннель, имевший в поперечном сечении форму более или менее правильной окружности.

– Это построили вы? – спросил Рикард.

– Нет, не мы. Мы не знаем, кто это сделал. Этот тоннель был прорыт после белспаэров. Есть и другие подобные ему, но мы ничего не знаем об их происхождении.

Наконец они подошли к месту, где в боковой стене тоннеля находилась явно современная дверь. Тоннель же уходил дальше в темноту. За дверью оказалась роскошная комната, увешанная коврами, задрапированная в багрово-красный, ярко-желтый и темно-зеленый бархат. В воздухе разливался аромат благовоний.

– Джергрием встретится с вами здесь,– сказала женщина.– Простите, что здесь отсутствуют подходящие для вас кресла, но, я думаю, вы будете достаточно удобно чувствовать себя на диване. Закончив, вы сможете самостоятельно вернуться наверх. Я очень рекомендую вам не отклоняться от того пути, которым мы шли сюда.

Сказав это, она вышла. Тут же открылась другая дверь, и в комнату вошел высокий, убеленный благородными сединами старый атриф.

– Меня зовут Джергрием,– представился он, сделав приглашающий жест в сторону дивана сразу двумя из своих четырех рук.– Садитесь, пожалуйста.

Все трое уселись. Рикард весь дрожал от напряжения и – от приятного возбуждения.

– Тот человек, которого вы ищете,– продолжал Джергрием,– зачем он прилетел на Колтри?

– Он полагал, что здесь его ждет некий источник быстрого обогащения, поиски которого он начал, будучи еще на Пелгрейне,– ответила Дерси.

– Разбогатеть можно разными способами. Пожалуйста, не будьте столь немногословными.

– Мы не знаем, что именно он искал,– пояснила Дерси,– знаем только, что он полагал, что предмет его поисков находится здесь и что его можно быстро отсюда забрать.

– Похоже, это было нечто необычное для этой планеты,– задумчиво произнес Джергрием,– но опять-таки – предметом его поисков могло оказаться множество различных вещей. Сюда постоянно прилетают люди, движимые стремлением быстро разбогатеть. Некоторые в этом преуспевают. Большинство – нет. Что ж, очень хорошо. И как звали этого человека?

– Арин Брет,– ответил Рикард.– Это был мой отец.

И он подробно рассказал Джергриему все, что ему удалось узнать о том, когда отец прилетел, где останавливался и когда исчез.

По мере того как он говорил, Джергрием все больше откидывался на спинку кресла, ладони его нервно сжали колени.

– Вы поступили мудро, не назвав это имя наверху,– сказал он, когда Рикард умолк,– иначе вас бы вежливо выставили за дверь.

– Значит, вы его знаете? – Рикард почувствовал, как испытываемое им напряжение достигло предела, и постарался, чтобы это не отразилось в его голосе.

– Правильнее будет сказать, что я знаю о нем,– резко изменившимся голосом ответил Джергрием.

Будь он человеком, Рикард решил бы, что его собеседник неожиданно чего-то испугался.

– Значит, вам не известно, где он сейчас находится? Или – что заставило его исчезнуть?

– Да, мне ничего об этом не известно. Вы знаете больше, чем я. Сожалею, что ничем не могу вам помочь.

Рикард оглянулся на Дерси. Он был уверен, что Джергрием лжет, и, судя по выражению ее лица, Дерси считала так же. Рикард заговорил было опять, хотел спросить что-то еще, но умолк на полуслове, почувствовав, что атриф взволнован еще больше, чем он. Вспомнив предостережение Дерси о необходимости соблюдать осторожность, Рикард решил воздержаться от дальнейших расспросов.

– Мне очень жаль,– сказал он вместо этого.– Могу ли я спросить о нем кого-нибудь еще?

– Ничем не могу вам помочь,– чуть слышно повторил Джергрием. Было в его голосе и во всем его виде нечто, заставившее Рикарда осознать, что атриф находится на грани срыва. И срыв этот не сулит им ничего хорошего.

– Извините,– сказал он,– огромное вам спасибо за потраченное на нас время. Леди, которая привела нас сюда, упоминала о плате…

– Поскольку я не сообщил вам ничего полезного, платить вам не за что.

– Еще раз спасибо,– вставая, повторил Рикард. Дерси последовала его примеру. Когда они выходили из комнаты, Джергрием продолжал неподвижно сидеть в своем кресле.

– Что-то он знает,– уверенно сказал Рикард, когда они полутемным тоннелем шли по направлению к апартаментам белспаэров.

– Разумеется, но ты поступил правильно, не став настаивать. Мы бы умерли, даже не осознав, что с нами происходит, если бы ты продолжал расспросы.

– Я тоже это почувствовал, хотя и не понял, в чем дело. Он что, испугался? А если да, то – чего?

– Он испугался тебя.

Они миновали шестиугольные комнаты и теперь шли в расположенном за ними подземном коридоре.

– Но что его заставило меня испугаться?

– Не знаю. Я достаточно давно знакома с этим атрифом, чтобы правильно понять его отношение к происходящему. Но не более того.

Поднявшись по лестнице и пройдя вдоль коридора, расположенного уже на поверхности, они вернулись в прихожую. Встретившей их женщины там не было. Все так же беспрепятственно они вышли из здания и через сияющий белизной и чистотой двор спокойно проследовали на улицу.

– Что-то он знает,– задумчиво повторил Рикард,– но ни за что этого не скажет. И почему, скажите на милость, он меня испугался – со всеми средствами защиты, которыми, несомненно, напичкана его берлога?

– Мне очень жаль, но я действительно не знаю.

– Возможно, он имеет какое-то отношение к исчезновению отца. Или же пытается от чего-то его защитить.

– Возможно – первое, возможно – второе, не думаю, что мы когда-нибудь узнаем точно. Не отчаивайся. Есть и другие, кого можно расспросить. Хотя наибольшие надежды я связывала именно с Джергриемом. Ладно, давай-ка побыстрее отсюда выбираться.

 

3

В тот день они больше не занимались поисками, но на следующее утро вышли на улицу очень рано.

– Сегодня мы попытаемся найти «покровителя»,– объявила Дерси.– Так здесь называют тех, кто специализируется на вопросах безопасности.

– Другими словами, приказывает своим людям оставить вас в покое, если вы платите соответствующую дань?

– Нет, я имела в виду не это, хотя таких здесь тоже хватает. Я говорю о людях, которые за плату помогают новичкам адаптироваться к здешней жизни.

– Подобно тому, что делаешь для меня ты?

– Не совсем. Для меня это эпизод, «покровитель» же – это профессия. Они учат новичков уму-разуму так же, как это делаю с тобой я, и охраняют их до тех пор, пока те не научатся заботиться о себе сами. Здесь довольно много профессиональных «покровителей», и услуги их стоят недешево. Они специализируются на всякого рода комбинаторах, мошенниках и растратчиках, которые прилетают, имея с собой много денег и не очень много опыта выживания в условиях, подобных здешним. К концу обучения у них немногое остается от первого, зато с избытком хватает второго.

– Если бы ты не предложила мне помощь, как бы я мог выйти на одного из таких «покровителей»?

– Через ночного портье в гостинице, где ты остановился, но пользы тебе это принесло бы не много. У тебя мало денег. Впрочем, в этом плане тобой не заинтересовались бы, даже будь их у тебя много,– ты не ссорился с законом. А вот о прибытии какого-нибудь растратчика обычно знают уже заранее и тут же заботливо направляют его к одному из «покровителей». И после одного-двух дней попыток справиться самостоятельно растратчик без звука соглашается на все предложенные условия. Как правило, такой курс обучения стоит половину того, что ты имеешь. Если, конечно, исходная сумма заслуживает внимания.

– И ты думаешь, мой отец стал бы обращаться к одному из них?

– Это вряд ли, да и денег, насколько я поняла, у него было не больше твоего. Но им вполне мог заинтересоваться агент какого-либо «покровителя». Зная его репутацию, твоего отца сочли бы чрезвычайно интересным с финансовой точки зрения клиентом, пусть даже он таковым и не был. И даже если бы он послал их подальше, за ним все равно продолжали бы наблюдать: для того хотя бы, чтобы при случае все-таки попытаться навязать свои услуги.

За утро они нашли троих таких «покровителей», что оказалось совсем не сложным. Но ни один из них не занимался этим делом в то время, когда на Колтри прилетел Арин Брет.

Затем Дерси предложила пойти перекусить, и, разговорившись с барменом, они узнали, что некая Марет Девинис работает «покровителем» вот уже почти двадцать лет. Узнав, где ее найти, они тут же отправились по указанному адресу.

Двор, куда они пришли, находился неподалеку от припортового района, непременная растительность была подобрана здесь с особым тщанием и любовью. Большую часть растений Рикард видел и раньше, хотя никогда не встречал такого разнообразия в одном месте, но были и такие виды, которые в других местах отсутствовали.

Офис Девинис был одним из четырех, расположенных во дворе. Выглядел он очень современно и импозантно. Встретивший их секретарь попытался выяснить, по какому делу они пришли, но Дерси, по обыкновению, ответила несколько уклончиво.

После непродолжительного ожидания их пригласили войти в роскошный, тщательно и со вкусом отделанный кабинет. Посредине расположился большой письменный стол, перед ним стояло несколько кресел, имелся диван, на стенах висели картины, несколько книжных шкафов были заполнены настоящими книгами. Покрывавший пол ковер имел явно атрифское происхождение. При ярком свете Рикард увидел, что ковер действительно был очень красив. Если атрифы когда-нибудь решат заняться межпланетной торговлей, такие ковры принесут им хороший доход.

Сидевшая за столом Марет Девинис оказалась красивой женщиной лет ста пятидесяти или около этого. У нее был упрямый волевой подбородок, волосы без малейших признаков седины и крепкое рукопожатие.

– Прежде всего должна заметить,– сказала она, когда Рикард и Дерси удобно расположились в предложенных креслах,– что обычно я помогаю людям скрыться, а не наоборот. Тем не менее изложите мне ваше дело, и я посмотрю, нельзя ли что-нибудь для вас сделать.

– Спасибо за откровенность,– Рикард вступил в разговор раньше, чем Дерси успела открыть рот,– но я не думаю, что у нас возникнут какие-либо этические сложности. Во всяком случае, меня зовут Рикард Брет, и я разыскиваю своего отца.

– Брет… Мне кажется, я слышала это имя. По-моему, оно принадлежит некоему гесте, который был очень известен лет тринадцать назад.

– Да, его звали Арин Брет. Он покинул дом около тринадцати лет назад, прилетел сюда, прожил в городе чуть больше полугода и бесследно исчез. Возможно, вы как-то сталкивались с ним в то время.

– Понимаю.– Приветливость Девинис заметно пошла на убыль.– Да, Арин Брет. Действительно, я помню это имя. Но не кажется ли вам, что, исчезнув таким образом, он либо умер, либо сделал это не без весомых на то причин? Если он умер, то я ничем не могу вам помочь. Если же он сознательно скрывается, то я не стала бы вам помогать, даже если бы могла.

– Что, если он исчез не по своей воле?

– Мне об этом ничего не известно.

– Послушайте, миссис Девинис, я знаю, что отец прилетел сюда, чтобы каким-то образом быстро поправить наши пошатнувшиеся финансовые дела, а затем, не задерживаясь, вернуться домой. И у меня есть основания полагать, что первое ему удалось.

Далее. Я вовсе не хочу отнять у него то, что он нашел,– если это действительно так, не хочу принудить его вернуться домой и даже не хочу доставить ему несколько неприятных минут, рассказав, что нам с матерью довелось пережить после его ухода. Я просто хочу найти его и узнать, что с ним случилось. Если он умер, я хочу увидеть его могилу, если это возможно. Если он жив, я расскажу ему о своей жизни, выслушаю историю о том, что произошло с ним, и пусть он сам решает, как. нам жить дальше.

Девинис откинулась на спинку своего кресла:

– Мне кажется, он уже сделал свой выбор.

– Я в это не верю. Если вы были с ним знакомы или хотя бы слышали о нем, то знаете, каким он был человеком. Он бы не смирился даже в самых сложных обстоятельствах, не сдался бы, не умыл бы руки. Я знаю его очень хорошо, хотя и был совсем ребенком, когда он ушел. Если он не вернулся, с деньгами или без них, то либо он мертв, либо его где-то удерживают вопреки его воле.

– Я вижу, что вы искренне в это верите. Тем не менее это необязательно соответствует действительности.

– Я понимаю. Но давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны. Вы слышали о нем, когда он еще был гестой. Сюда он прилетел не скрываясь. Почти год он открыто жил в городе – по роду своих занятий вы не могли об этом не знать, даже если он и не обратился к вам за помощью. Вы вполне могли что-то слышать и об обстоятельствах его исчезновения. Если он мертв и вы об этом знаете, что плохого в том, чтобы мне об этом сказать?

– Ничего, по-моему.

– Вот и я так думаю. И поскольку вы мне этого не говорите, разумно предположить, что он жив и что вы об этом знаете.

– Но из этого не следует, что мне известно, где его искать.

– Разумеется. Но я думаю, что вы это знаете или, по крайней мере, догадываетесь. Из чего следует, что его необходимо защищать даже от меня.

– Конечно. Ведь я вас не знаю. Вы сказали, что вы сын Арина Брета. Но я не думаю, чтобы вы смогли это доказать. Покажите мне свою идентификационную карточку – и я покажу вам другую, удостоверяющую, что я – мать Арина Брета, хотя это и неправда. Поэтому этический конфликт все-таки существует, и, боюсь, я ничем не смогу вам помочь.

– О, но вы уже помогли! – улыбнулся Рикард, вставая.– Огромное вам спасибо!

Он протянул руку. Ответное рукопожатие показалось ему несколько неуверенным.

– Ты был великолепен,– сказала Дерси, когда они вышли на улицу.

– Ты очень хороший учитель.– Рикард весь светился от удовольствия.– Кроме того, именно так повел бы себя на моем месте отец. Итак, теперь я знаю, что он жив, разве что Девинис гораздо более одаренная лгунья, чем может показаться.

– Не похоже. Думаю, ты прав. И в этом случае у нас есть шансы на успех. Если его смогли где-то спрятать, то его можно и отыскать.

– Что я не понимаю, так это – почему? Почему он либо спрятался где-то сам, либо позволил себя спрятать? Что произошло одиннадцать лет назад? Может быть, он нашел свое сокровище и его удерживают, требуя рассказать, где оно?

– Одиннадцать лет? Не думаю.

– Хорошо. Тогда рассмотрим две наиболее вероятные возможности. Предположим, он не нашел то, что искал, либо – нашел, но оно не оправдало его ожиданий. Я знаю, что некоторых людей такой финал двух с половиной лет погони за удачей ошарашил бы настолько, что они бы забились от стыда в какую-нибудь щель и не смели показать оттуда носа до конца своих дней.

Но отец-то был не таким. Он бы побесился, конечно, разнес бы вдребезги несколько стен, проклиная себя за тупость, затем – успокоился бы и вернулся домой. Мне приходилось видеть соответствующую реакцию, хотя и не по таким серьезным причинам. Он бы не стал прятаться. Он захотел бы услышать слова утешения от матери. Она и, мне кажется, я значили для него больше, чем любые деньги или даже собственная гордость. Так что это – не объяснение.

Вторая возможность состоит в том, что он нашел то, что искал, и оно либо полностью, либо в достаточной степени оправдало его надежды. Я опять-таки знаю, что некоторые люди могли бы не захотеть делиться неожиданно свалившимся на них огромным богатством и постарались бы скрыться, чтобы потратить или сберечь его только для себя.

Но когда отец женился на матери, у него было большое, очень большое состояние. И ведь тогда он им поделился! Отец разорился, неудачно вложив деньги, он был плохим бизнесменом. Но деньги всегда были для него всего лишь инструментом, средством для достижения другой, более желанной цели. И целью этой была спокойная, уютная жизнь со своей семьей. Поэтому он не стал бы скрываться всего лишь потому, что опять разбогател.

Кроме того – скрываться! Где? Здесь? Если бы он этого действительно захотел, то сбежал бы на какую-нибудь из высокоразвитых планет Федерации, или Скопления Полумесяца, или Гегемонии Абогарна, или еще куда-нибудь туда, где из обретенных денег можно было бы извлечь какую-нибудь пользу. В крайнем случае – опять стал бы гестой, но никак не отшельником.

– Возможно, он и вправду улетел.

– Нет, он никогда не покидал Колтри.

– Видишь ли, Рикард, сюда постоянно прилетают и отсюда постоянно улетают звездолеты, прибытие и убытие которых никто нигде не фиксирует. Я уже говорила тебе о здешнем размахе контрабанды. Держу пари, что три из пяти звездолетов улетают с Колтри без каких-либо отметок на станции, а соответствующая документация о двух остальных – фальсифицирована.

– И проиграешь. Если я когда-нибудь рискну вернуться на станцию, то смогу тебе это доказать. Там фиксируется прибытие и отбытие каждого прилетающего сюда звездолета. Каждого! Я никак не мог разобраться в их хитрой системе регистрации до тех пор, пока уже здесь, внизу, не узнал кое-что о так называемых нелегальных перевозках тайных грузов. Однако никакого секрета на самом деле в этом нет. Во всяком случае, для людей, заправляющих делами на станции. Антон Сольвей хорошо знает, что сюда поступает и что отсюда увозится. Он хранит молчание лишь потому, что в том-то и заключается его роль во всем этом предприятии.

– Ты уверен?

– Абсолютно! Кстати, ты почти угадала. Тридцать семь процентов всех звездолетов внесены в официальный регистр. Информация о них приведена в понятной, общепринятой форме. Они прилетают, разгружаются, грузятся опять – все согласно принятой процедуре.

Но есть еще один регистр, охватывающий шестьдесят три процента перевозок, и вот там-то половина всех записей сделана специальным шифром. Включая записи о тех звездолетах, которые никогда не приближаются к станции, а посылают к планете свои собственные челноки с более низких орбит.

Аналогично шифруются записи и для пассажиров, код несложный – я взломал его в течение часа. Сюда прилетает намного больше людей, чем улетает. Те же, что улетают, особенно проходящие по секретным спискам, регистрируются очень тщательно. Я полагаю, Сольвей хочет держать их в поле зрения. И ни один из тех, кто покинул Колтри в период после прилета отца и моего собственного появления здесь десять дней назад, не был Арином Бретом. Это я знаю наверняка.

– О Господи, а ведь ты не шутишь!

– Не шучу.

– Но если ты прав, твой отец действительно может

быть здесь.

– Он действительно здесь. Возможно, он погиб, но я так не думаю. Будь он мертв, никто из тех, с кем мы разговаривали, не беспокоился бы в такой степени о его безопасности или наоборот – не боялся бы его так сильно. Он где-то прячется. Возможно – по своей воле. Не знаю. Но он здесь, он жив, и Девинис каким-то образом на его стороне.

– Думаю, ты прав и она действительно как-то с ним связана. Но в этом случае мы не сможем больше абсолютно ничего добиться ни от нее, ни от любого Другого «покровителя». Они формируют что-то вроде связанной негласным уставом профессиональной гильдии, и если кто-нибудь сболтнет лишнее, через час его найдут мертвым, разрезанным на мелкие кусочки и разбросанным по улицам города. Так что этот путь закрыт, что бы мы ни делали.

– Но ведь мы не отступим, не так ли?

– Ни в коем случае. Если бы Джергрием или Девинис согласились помочь, мы бы нашли твоего отца самым быстрым из возможных способов. Но если они ничего не скажут, скажет кто-нибудь еще. На Колтри достаточно предателей. Просто понадобится больше времени.

– С чего начнем?

– Будем ходить по городу, рассказывая, что ищем Арина Брета и готовы заплатить за интересующую нас информацию. Делать это, конечно, надо с умом. Пойдут соответствующие слухи, и рано или поздно кто-то с такой информацией объявится. Не бескорыстно, разумеется. Но это потребует времени.

– В таком случае чем быстрее мы начнем, тем лучше.

– Согласна. Начнем с обхода баров и… И все вокруг куда-то помчались.

– Это дракон,– сказала Дерси, сжав руку Рикарда.

– Где?

– Вон там, в углу!

Рикард увидел, как в конце улицы постепенно возникали сиявшие призрачным желтым светом пока еще едва различимые контуры тела монстра. Вместе с несколькими прохожими они нырнули в какой-то переулок. Через несколько мгновений у входа в тот же переулок появился и дракон, его голова, если это действительно была голова, тянулась вперед, чуть покачиваясь на своей полупрозрачной змеевидной шее.

Переулок оканчивался тупиком. Ворот по его сторонам не было, других выходов, кроме того, по которому они вошли,– тоже. Вместе с Рикардом и Дерси в ловушке оказались еще шесть или семь человек. Все, что им оставалось делать, это, замерев от страха, ждать.

Все стояли не шевелясь. Глаза дракона вращались из стороны в сторону, как будто он не мог как следует оглядеться по сторонам. Затем его взгляд на некоторое время, казалось, остановился на Рикарде.

После этого дракон ушел.

 

4

Следующие три дня Рикард и Дерси провели, стараясь посетить максимально возможное число окрестных баров, таверн и ломбардов. Везде они усердно расспрашивали об Арине Брете, но не встретили никого, кто знал что-либо полезное, молва об их поисках тоже пока еще не успела привести к ним каких-либо информаторов.

Вечер третьего дня застал их в ресторане «Ретрейн», месте, которое во всем являлось полной противоположностью «Тройсхле». Чтобы добраться до узенькой улочки, в конце которой находился «Ретрейн», нужно было пройти через один из самых бандитских районов города, поэтому наткнуться на него случайно было практически невозможно. С другой стороны, несмотря на такие особенности местонахождения, сам ресторан был практически безопасен для каждого, даже для туристов.

Он не поражал воображение огромными размерами: за двадцатью столиками нижнего зала Могли одновременно расположиться восемьдесят посетителей, тогда как два зала поменьше, наверху, могли поместить еще сорок. Рикард и Дерси сидели в главном зале.

– Не похоже, чтобы нас собирались атаковать толпы желающих подзаработать информаторов,– сказал Рикард, когда им принесли бифштексы.

– Но ведь мы только начали,– возразила Дерси.– В подобных случаях требуется время, чтобы слухи дошли до нужных людей.

– Я понимаю, что сейчас, после двух лет поисков, еще несколько дней ничего не значат, но не могу не волноваться.

– Можешь волноваться сколько душе угодно, только не суетись.

– Именно на этом я себя сейчас и ловлю. Видимо, это происходит потому, что я знаю: он здесь и жив…

– Это не больше чем предположение. А предположения могут быть и ошибочными.

– Понимаю. И напоминаю себе об этом каждый раз, когда начинаю чересчур дергаться.

– Послушай,– спросила Дерси, дожевав очередной кусок бифштекса,– это, конечно, меня не касается, но что ты собираешься делать, когда найдешь отца? Предположим, что он жив.

– Я и сам не знаю толком. Если он, к примеру, в беде, то для начала постараюсь ему помочь.

– А что потом? Оставим в стороне вопрос денег. Глядя на тебя, я все больше прихожу к выводу, что сейчас это уже не единственный мотив твоих поисков. Вот сейчас ты сказал, что хочешь ему помочь. Иногда же мне кажется, что больше ты заинтересован в мести. Видишь ли, Рикард, это опять-таки не мои проблемы, но, не понимая, чего же ты, в конце концов, хочешь, ты можешь испортить все дело в самый последний момент.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Было время, когда я пытался его забыть. Затем – ты права – я захотел отомстить. Что ни говори, а мать умерла из-за того, что он не вернулся. Я возненавидел его за это. Наверно, в какой-то степени я ненавижу его и сейчас. Но за то время, пока я его ищу… черт! – а ведь даже если бы он вернулся в тот день, когда исчез,– я имею в виду здесь, на Колтри,– все равно было бы слишком поздно, чтобы спасти мать! А ведь он пытался, теперь я это знаю, он действительно искал это сокровище! И все выглядит так, что единственный вывод, к которому я могу прийти, заключается в том, что он не смог к нам вернуться, даже если хотел.

Все это очень непросто. Отец и я всегда были очень близки, хотя, возможно, это была и не совсем та близость, которая обычно связывает отцов и сыновей. В тот год, когда он ушел, мне его очень недоставало. К концу второго года я уже старался стереть из своей памяти все, что было с ним связано. Мне было слишком больно.

А в течение последних нескольких дней я начал понимать, что всегда ему завидовал, завидовал его прошлому, завидовал тому, кем он был, пока не остепенился. Я ведь рассказывал тебе о своей попытке попробовать себя в условиях тогда еще дикого Горсхома. И вот теперь, по иронии судьбы, я вижу, что наконец становлюсь на него похожим. Хотел ли он, чтобы я стал таким? Вспомни об операции, которая была сделана, чтобы я стрелял как профессионал. Когда я обо всем этом думаю, голова идет кругом.

– Могу себе представить,– понимающе улыбнулась Дерси.– А знаешь, мне кажется, что я не очень часто думала о своих родителях, с тех пор как ушла из дома.

– Когда это случилось?

– Около шести лет назад. Время от времени, вспомнив об этом, я посылаю им телеграмму, сообщая, что все еще жива. Из чувства долга, надо полагать. Но я совершенно по ним не скучаю.

– Тебе, должно быть, намного проще. Если бы дело было только в том, что я ненавижу отца – если я его действительно ненавижу, либо только в том, что я хочу получить свою долю денег или что он там нашел, у меня тоже все было бы намного проще. Сейчас же я просто не знаю.

– Тебе не случалось задумываться, чем бы ты занялся, если бы не решил отправиться на поиски отца?

– Случалось иногда. Но я так и не придумал ничего определенного.

– Никаких идей?

– Идей-то как раз было много. Я хотел стать актером, математиком, писателем, модельером. Я хотел быть всем на свете. Единственное, чего мне никогда не хотелось,– это стать историком. Кем я, разумеется, в результате и стал.

– Ну и предположим, ты отыскал отца и закончил этот этап своей жизни. Что дальше?

– Понятия не имею. Если он нашел свое сокровище и я получу мою долю, кто знает, может, попутешествую немного. В противном случае мне придется какое-то время поработать где-нибудь в качестве историка. Это все, что я умею делать. Это даст мне время решиться на что-нибудь.

– Звучит ужасно скучно.

– Не возражаю.

– Знаешь, Рик, я все время за тобой наблюдаю. С каждым днем ты становишься все лучше и лучше, и мне кажется, ты наслаждаешься этими поисками ради них самих. Ты хорошо начал в качестве гесты, не хуже отца. Почему бы не продолжить?

– Поверишь ли, Дерси, эта мысль уже мелькала в моей голове. Но я не уверен, что это действительно тот образ жизни, к которому я стремлюсь.

– Это будет тот образ жизни, каким ты его сделаешь сам. Гесты бывают очень разные. Одни выживают благодаря уму, другие – силе, третьи – благодаря деньгам, четвертые – благодаря политическим связям. Хочешь – выбирай из этого, хочешь – изобрети что-нибудь свое. Единственное, что гесты имеют общего, что делает человека гестой,– это стремление как можно больше путешествовать, стремление как можно больше увидеть, стремление как можно больше успеть сделать. А как этого достичь, ты выбираешь сам.

– А ты? Как долго ты собираешься оставаться гестой?

– Пока не устану или пока уже не смогу выживать иначе, чем уйдя на покой. Я…

– Извините,– вежливо произнес неожиданно возникший возле их стола мужчина,– не является ли один из вас Риком Дерси?

– Рикард Брет и Дерси Глемтайд,– насторожившись, ответил Рикард.– Вы нас некоторым образом объединили.

– Извините, видимо, до меня дошла искаженная информация. Но вы именно те, кто мне нужен. Вы ищете Арина Брета, правильно? Вы его родственники?

– Он мой отец.

– Кроме шуток? Тогда понятно. В любом случае: мой босс, Авам Николс, послала меня сообщить, что она может продать интересующую вас информацию. Вы придете?

– Возможно,– ответила Дерси.– Вы можете сообщить какие-нибудь подробности?

– Извините, я только посыльный. Если вы хотите поговорить с Николс, приходите в лавку номер четыре во дворе дома номер 1143, что на Тоуд-стрит. Она там пробудет весь вечер. Договорились?

– Хорошо. Огромное спасибо. Улыбнувшись на прощанье, мужчина ушел.

– Итак, что ты об этом думаешь? – спросила Дерси.

– Не думал, что это случится так скоро.

– Этого никогда нельзя знать заранее, но спросила я о другом.

– Имеешь в виду шуточку с «Риком Дерси»?

– Вот именно. Тебе не показалось, что он был чересчур дружелюбен?

– Я не спускал ладони с рукоятки пистолета в течение всего разговора.

– Похоже на ловушку.

– Возможно, но можем ли мы оставить это без внимания?

– Нет. Но не будем суетиться,– Дерси вернулась к полузабытому бифштексу.– Успокойся и наслаждайся ужином.

 

5

В лавке номер четыре торговали новой одеждой. Рикард и Дерси спросили продавца об Авам Николс, и их направили в расположенную в задней части здания большую комнату, где уже находилось около дюжины человек.

– Кто из вас Рик Дерси? – спросила стоявшая возле самой двери женщина.

Остальные, наблюдая, сидели на стульях возле невысоких столов.

– Я – Рик, она – Дерси.

– Шутите?

– Нет. У вас неверные сведения.

– Хорошо, хорошо. Значит, вас двое вместо одного. Это не имеет значения. Меня зовут Авам Николс.

– Насколько я понял, вы собираетесь продать некую информацию.

– У меня есть информация, но я не собираюсь ее продавать.

– Но и отдать ее даром вы тоже не собираетесь?

– О, а вы неплохо соображаете!

– Не тяните время, Николс,– вступила в разговор Дерси.– Чего вы хотите?

– Я просто хотела посмотреть, кто это разыскивает Арина Брета.

– Из праздного любопытства? – спросил Рикард – Меня зовут Рикард Брет. Арин – мой отец.

Николс расхохоталась так, будто он сказал что-то чрезвычайно остроумное. Она стояла достаточно близко чтобы Рикард смог почувствовать исходящий от нее запах виски.

– Вы что же, думаете, я дура? – сквозь смех спросила женщина.– Вы никакой не сын Арина Брета. Вы – самозванец.– Смех на лице ее сменился неприкрытой злобой.– А мы здесь не любим самозванцев!

– Но это правда, можете мне поверить,– спокойно сказала Дерси. Она положила руку Рикарду на плечо, как бы пытаясь его успокоить.– Зачем ему лгать?

– Чтобы было легче совать нос в чужие дела. Мы здесь не любим таких.

– Похоже, вы вообще мало кого любите. Не так ли? Вы собираетесь что-нибудь продать или нет?

– Нет.

– В таком случае мы, пожалуй, вернемся к своим делам, а ваши оставим вам.

– О Боже, эти болтливые ослы еще пытаются острить! Никуда вы отсюда не вернетесь! Мы здесь не любим, когда суют нос в дела наших друзей, и поэтому собираемся хорошенько вас проучить!

– Вы никакие не друзья Арина Брета,– спокойно ответила Дерси. Она уже поняла, что просто разговорами отделаться не удастся. Чтобы уйти из этой комнаты, им придется драться.

– Какое это имеет значение?! – воскликнула Николс. Четверо из ее друзей вскочили на ноги.– Нам здесь не нужны чересчур любопытные умники, которые мешают жить хорошим людям. Вы шпионы, и этого. Для нас достаточно!

Сделав шаг вперед, она попыталась схватить Рикарда за руку. Рефлекторно уклонившись, он сильно ударил ее ребром напряженной ладони по шее, чуть ниже левого уха, и женщина упала.

Он вдруг ощутил себя как бы двумя разными людьми одновременно. Один из них находился в этой комнате и весь дрожал от приятного возбуждения, предчувствуя неизбежность схватки, ставкой в которой будет жизнь. Другой смотрел на происходящее с какой-то непонятной отстраненностью, как бы издалека, и этот другой был не на шутку испуган тем, что он только что сделал. Он взглянул вниз на Николс. Голова ее была вывернута под неестественным углом – Рикард сломал ей шейные позвонки.

На мгновение все в комнате застыли, пораженные ужасом. Затем один из четверых прыгнул вперед, бешено размахивая кулаками.

Чувство раздвоенности исчезло. Сделав в последнее мгновение шаг в сторону, Рикард увернулся от нападавшего и, когда тот с ним поравнялся, тыльной стороной сжатой в кулак ладони нанес ему сильнейший удар по затылку, так что мужчина, пролетев по инерции мимо, с шумом врезался в стену.

Одна из сидевших за низкими столиками женщин выхватила пистолет, но в то же мгновение из-за спины Рикарда вылетел тонкий красный луч лазера и пронзил ее грудь. Женщина пронзительно закричала, и пистолет ее с ужасным грохотом выстрелил в потолок, никому не причинив вреда. Целясь в мужчину, который также пытался выхватить пистолет, Дерси выстрелила опять, но на этот раз промахнулась.

Рикард вдруг обнаружил, что его ладонь сжимает рукоятку пистолета – как тот успел там оказаться, он не помнил. Течение времени для него как бы замедлилось в соотношении один к десяти. Концентрические окружности находились напротив лица мужчины, и Рикард отчетливо видел, как тот, бесконечно медленно, поднимает руку с пистолетом. Красное пятнышко скользнуло к центру окружностей, совместилось с ним, он нажал курок и к тому мгновению, когда попадание двадцатимиллиметровой пули мегатрона разнесло голову мужчины вдребезги, уже выбирал себе новую цель. Он выстрелил еще трижды, еще один раз вспыхнул луч лазера Дерси, и в комнате все затихло. Семеро из присутствующих были мертвы, один без сознания валялся у стены за их спинами, шестеро оставшихся напряженно застыли в самых разных позах, стараясь не делать ни малейшего движения.

Рикард чуть расслабил ладонь, сжимавшую рукоятку пистолета, и ощущение времени вернулось к норме. – Мне бы хотелось, чтобы вы ясно поняли,– медленно и внятно произнес он,– меня зовут именно так, как я уже сказал. Арин Брет – мой отец. И если я узнаю, что кто-нибудь из вас причинил ему какой-либо вред,– я вернусь. А теперь: желает ли кто-нибудь что-то сказать?

Ответом было молчание.

Не поворачиваясь, Рикард попятился к двери и скорее почувствовал, нежели увидел, как Дерси слегка опередила его, чтобы убедиться, что путь свободен. Выйдя вслед за ней, он закрыл дверь, и они оба, не убирая пистолетов, бегом миновали длинный коридор и вернулись в помещение магазина. Продавец уже стоял у дальней стены, повернувшись к ней лицом и подняв вверх руки. Рикард и Дерси выбежали из магазина, быстро пересекли двор и, лишь выйдя на улицу, убрали оружие.

Чтобы не привлекать ненужного внимания, пришлось перейти на шаг, но и задерживаться здесь было опасно, и они постарались как можно быстрее покинуть место событий. Вернувшись в «Ретрейн», они выпили по две порции пива, прежде чем кто-либо из них смог произнести хотя бы слово. После этого Дерси начала хихикать. Рикард не ощущал ничего, кроме холодной отрешенности. Возбуждения он больше не чувствовал.

В произошедшем он не видел ничего забавного, и странный смех Дерси его поначалу обеспокоил, однако, взглянув, он увидел, что девушка была на грани истерики. Другие посетители начали оглядываться на их столик.

Дерси это, видимо, тоже заметила и, глубоко вздохнув несколько раз, постаралась взять себя в руки.

– О Боже,– произнесла она каким-то странно писклявым, срывающимся голосом.– О Боже, ты даже не представляешь, как ты выглядел со стороны!

– Представляю.– Свой собственный голос также показался Рикарду каким-то неестественно высоким и доносился как бы издалека.– Спасибо отцу. Я только что убил пять человек, Дерси. И сейчас изо всех сил стараюсь удержаться, чтобы не закричать от ужаса или не начать блевать прямо на этот стол.

– Какого черта! Можешь заблевать хоть весь ресторан, если хочешь. Мы едва не погибли в той комнате!

– У них не было ни одного шанса.

– Они нам не дали ни одного шанса! Если бы не этот подарок твоего отца, нас бы просто размазали по полу. Эти четыре выстрела ты сделал быстрее чем за секунду!

Рикард открыл было рот для ответа, но так ничего и не сказал.

Другие посетители начали оживленно переговариваться, по мере того как какая-то новость распространялась от столика к столику. Все взоры обратились к Рикарду и Дерси.

– Они уже узнали о том, что произошло,– пояснила Дерси.– Не думаю, что у тебя будут еще какие-нибудь неприятности, подобные этой, но теперь придется удвоить осторожность на случай засад и снайперов.

– Живая машина для убийства,– пробормотал Рикард,– так, кажется, назвали меня вы с Польским?

– Примерно,– не уточняя, ответила Дерси.

– И это – правда, и сделал это мой отец,– продолжал Рикард.– Зачем?

– Возможно, он знал, что ты отправишься за ним когда-нибудь, если он не вернется. Вот и принял меры, чтобы ты смог до него добраться.

– Едва ли. Разве что он все это предвидел еще за три года до того, как уйти.

Несмотря на подступавшее к горлу чувство тошноты, Рикард заказал еще пива и заставил себя его выпить.

 

6

На следующее утро он проснулся поздно. Голова после вчерашнего отчаянно гудела, но, вспомнив угрозу Дерси облить его при случае ледяной водой, Рикард тут же сел в кровати. Дерси в комнате не было. Вчера она пила не меньше Рикарда и сейчас, по-видимому, была дома, чувствуя себя так же скверно, как и он.

Он с трудом поднялся на ноги, долго стоял под горячим душем, затем выпил таблетку керотона, которая сразу облегчила муки похмелья. Одевшись, он позвонил Дерси, чтобы узнать, как она себя чувствует. К телефону никто не подходил, но в это время в дверь постучали. Положив трубку, он открыл и впустил Дерси в комнату.

– Решила, что сегодня тебе лучше поспать подольше,– вместо приветствия сказала Дерси.– Ну, как ты?

– Слегка побаливает голова, но это пройдет. Ты как?

– Я – прекрасно. Послушай, Рикард, я знаю, что чувствуешь, когда впервые убьешь человека. Сама через это прошла. Но они не оставили тебе выбора.

– Я понимаю. И рад, что остался жив.

– Если нужно – давай сделаем перерыв, отдохни денек-другой, приди в себя.

– Спасибо, но это оставит меня наедине с мыслями о том, что произошло. Лучше обсудим, что делать дальше. Ты завтракала?

– Да, по дороге к тебе.

– А я только что встал. Подожди немного, пока я что-нибудь приготовлю.

Рикард вышел на кухню и занялся кнопками управления, Дерси последовала за ним и села за стол.

– Знаешь, ты начинаешь приобретать известность в этом городе,– сказала она, когда он расставил на столе тарелки с завтраком.

– Послушать, что все эти болтуны говорили вчера вечером, так можно подумать, что я совершил нечто героическое.

– Ты это помнишь? Не обращай внимания, они действительно просто болтуны, но кое в чем они правы. Большинство людей, попав в такую ловушку, как мы вчера, уже никогда не услышат, что о них рассказывают в окрестных барах. Кроме того, теперь ты приобрел определенную репутацию. Тебя будут узнавать, куда бы ты ни пошел. С одной стороны, это неплохо. Большинство людей оставят тебя в покое. На твои вопросы теперь с готовностью ответят многие, кто раньше и разговаривать с тобой не стал бы. Но есть и такие, кто захочет тебя испытать, увидеть, действительно ли ты стоишь того, что о тебе рассказывают, или же тебе просто повезло.

– Твои слова внушают просто необыкновенный оптимизм,– едва не поперхнувшись яичницей, заметил Рикард.

– Все не так плохо, как можно подумать,– улыбнувшись, продолжала Дерси.– Через некоторое время станет известно, что у тебя нет обыкновения палить из пистолета просто для собственного удовольствия. Подожди немного. Пока никто не знает, чего от тебя можно ожидать. Когда тебя узнают получше, многое станет значительно проще.

– Ты говоришь так, будто я стал местной знаменитостью.

– Ты ею стал. Единственным способом этого избежать было перестрелять вчера всех, кто собрался вместе с Николс. И, насколько я могу судить, со временем о тебе будут говорить все больше и больше. Тебе просто не дано оставаться в безвестности.

– До сих пор мне это удавалось. И не могу сказать, что мне это не нравилось.

– А вот здесь я тебе не верю. Кроме того – дело сделано. Это как девственность – однажды утратив, вновь ее не обретешь.

– Чепуха! Ты сама рассказывала о людях, которые, уйдя на покой, доживали свои дни в полном забвении.

– На самом деле о них помнят. Твоего отца, скажем, никто не забыл. Но не расстраивайся. В этом путешествии наряду с врагами тебе случается приобретать и друзей, не так ли?

– К примеру?

– К примеру, Леонида Польского. Ты поел? Пошли.

В третьей за это утро таверне они увидели одну из женщин, которая вчера была среди людей Авам Николс. Разговаривая с двумя друзьями, она сидела в дальнем углу и не заметила, как они вошли. Проигнорировав ее присутствие, Рикард и Дерси прошли к стойке бара и начали задавать свои обычные вопросы.

Прежде чем бармен успел ответить, из угла, где сидела женщина, донесся какой-то шум. Обернувшись, они увидели, что женщина смотрит на них широко открытыми глазами на смертельно побледневшем лице, а ее компаньоны, также не спуская с них глаз, вместе со стульями спешно перемещаются к другим столикам, как бы для того, чтобы уйти с линии огня. В панике оглядевшись по сторонам в поисках другого выхода на улицу и ничего не обнаружив, женщина опять с ужасом воззрилась на них. Она была в ловушке.

– Давай подойдем и поговорим с ней,– предложила Дерси.

– Она перепугана до смерти. Оставь ее в покое.

– Вчера она с удовольствием собиралась посмотреть, как из тебя сделают решето. К тому же здесь каждый день приходится чего-нибудь бояться. Поговори с ней и отпусти с миром.

– Я не испытываю удовольствия, приводя людей в ужас. Кроме того, какой от нее толк?

– Это можно узнать только одним способом. Они подошли и присели к столику женщины. Два ее друга к этому времени бесследно исчезли.

– Послушайте, вы,– сказала женщина, тщетно пытаясь протиснуться между прутьями спинки стула,– я не имею с ними ничего общего. Я просто хотела посмотреть.

Дерси начала что-то говорить, но Рикард ее остановил.

– Это не имеет особого значения,– сказал он, постаравшись, чтобы голос его звучал строго, но не враждебно.– Вы там были, и не на моей стороне, правильно?

Судорожно сглотнув, женщина утвердительно кивнула.

– Следовательно, я вам не обязан ничем, а вот вы как минимум обязаны откровенно ответить на мой вопрос. Вы знаете, где находится Арин Брет?

– Нет, нет, я действительно этого не знаю. Это знает Абен Арсхауд. Он всегда всем рассказывал, что был другом Брета еще до того, как тот появился на Колтри. Идите и спросите его. Он вам расскажет.

– Огромное спасибо за информацию,– вежливо поблагодарил Рикард.– Где можно найти этого Абена Арсхауда?

Женщина объяснила.

– Еще раз спасибо,– вставая из-за стола, сказал Рикард,– но, прежде чем распрощаться, должен вас предупредить: если это еще одна ловушка, вам лучше сразу улететь с планеты, ибо я вас найду. Вы меня поняли?

– Богом клянусь, это не ловушка!

– Отлично, всего вам доброго.

– Мне казалось, тебе не нравится приводить людей в ужас,– заметила Дерси, когда они вернулись к стойке бара.

– Тебе правильно казалось.

– Тем не менее тебе это великолепно удалось. Даже я трепетала, хоть я-то на твоей стороне.

Довольный ее похвалой, Рикард широко улыбнулся:

– К сожалению, мы не всегда можем избежать того, что нам не нравится.

Но в глубине души Рикард был искренне удивлен: он ожидал, что ему будет стыдно за то, что он сейчас сделал. Однако он не испытывал ни малейших угрызений совести.

– Я думаю, прежде чем отправиться к этому Арсхауду, было бы неплохо как следует о нем порасспросить,– предложила Дерси, когда они опять вышли на улицу.

– Согласен. Слишком уж удачно все складывается. Придя в указанный женщиной район, они начали осторожные расспросы. Все отвечали примерно одинаково. Бывший космический пират Абен Арсхауд прилетел на Колтри около двадцати лет назад. Вскоре после прибытия он открыл магазин оружия и боеприпасов и с тех пор вел очень спокойный и размеренный образ жизни. Возраст его приближался ко второй сотне, поговаривали, что он слегка помешан, но в драке Абен продолжал оставаться сущим дьяволом. Поболтать с ним, однако, было интересно – если только вам не в тягость долгие беседы. Он был в курсе всего, что делалось в городе, но большую часть времени предпочитал проводить в одиночестве. Магазин его пользовался хорошей репутацией.

Не каждый, кого они спрашивали, знал Абена. Дерси раньше о нем и не слыхала. Но все, кто его знал, сходились в одном. Чем бы он ни занимался в былые годы – а космические пираты считались людьми суровыми даже по стандартам Колтри, сейчас это был довольно милый человек. Но с теми, конечно, кто доставлял ему неприятности, у него разговор был короткий: ограбить его магазин и остаться в живых пока не удавалось никому.

Пообедав, Рикард и Дерси отправились взглянуть на Абена Арсхауда лично. Без труда разыскав его магазин и войдя туда, они увидели действительно неплохой выбор товаров, внутрь постоянно заходили все новые покупатели, которых обслуживали три продавца. На Колтри, в отличие от многих других миров, торговля оружием продолжала сохранять важное значение.

Никто из трех продавцов не выглядел достаточно старым, чтобы оказаться Абеном, поэтому, подойдя к одному из них, они спросили, где можно найти их босса. Продавец направил их в одну из комнат, расположенных позади торгового зала магазина. Посреди комнаты, деля ее на две половины, стоял массивный стеллаж, на полках которого были аккуратно разложены всякого рода инструменты. Позади стеллажа находился весьма древнего вида письменный стол, за которым сидел пожилой мужчина и разбирал целую груду накладных. Услышав, как они вошли, он поднял глаза, и на лице его появилась вежливая улыбка.

– Абен Арсхауд? – спросила Дерси.

– Да, это я,– ответил старик. При взгляде на Дерси его лицо заметно оживилось.

– Нам сказали,– продолжала Дерси,– что вы некогда знали человека, которого зовут Арин Брет.

– Арин Брет? Ну конечно, я его знал! Давно это, правда, было, должен вам сказать. У нас тогда случилась парочка совместных мероприятий. Ох и отчаянный сорвиголова был этот мальчишка! Поверите? Он был совсем еще младенцем, но уже тогда не уступал мне ни в чем, кроме разве хладнокровия. Не могу сказать, чтобы мы были настоящими друзьями – он не одобрял моих методов. Нет, вы только послушайте! Он говорил, что я причиняю людям слишком много зла. Как будто сам он был невинным ягненком! У него был другой стиль, это правда, но не более того. Черт возьми! Да я занимался этим промыслом еще за сто лет до того, как он совершил что-либо достойное упоминания! Если бы он продолжал, то ожесточился бы не меньше моего, но – нет, он сорвал солидный куш, женился на леди и вышел из дела. Будь я проклят, но я ему завидую! Мне ни одна бабенка не нравилась настолько, чтобы ради нее я завязал!

– А вы встречали его уже здесь, на Колтри? – с трудом вклинилась Дерси в этот неудержимый поток слов.

– Клянусь преисподней, конечно, встречал! Да он постучал в эту дверь уже на третий день после своего прилета сюда. «Рад увидеть знакомое лицо,– сказал он,– даже твое». Черт возьми, но это было здорово – увидеться опять! Всегда он мне нравился, хотя характер У него, конечно, был немного мягковат для наших дел, мягковат. Что-то в нем было этакое, вы понимаете, о чем я говорю. Если, встретившись с ним на узкой дорожке, вы останетесь в живых, то потом он вам непременно понравится. Да, конечно, я встречал его здесь, но это было очень давно.

– Нам известно, что он вел здесь очень активный образ жизни что-то около полугода,– опять вставила Дерси,– после чего исчез. И у нас есть основания думать, что он все еще жив.

– О да, он жив! Да, он определенно жив, можете не сомневаться, хотя с тех пор я его ни разу не видел. И никто его с тех пор не видел, насколько я знаю. Он стал вроде отшельника. Что-то тогда у него случилось, какие-то неприятности, хотя – какие, я точно не знаю. Что-то он искал, и, по-моему, он это нашел или – почти нашел, но что-то произошло, не знаю уж что, и, мне кажется, он так и не заполучил то, зачем прилетел, но точно сказать не могу. Я не видел его одиннадцать лет или даже больше. Но временами получаю от него весточки. Он изменился. То, что тогда произошло, здорово на него подействовало. Но он все еще жив. Ну конечно же жив! Можете мне поверить.

– Значит, вы знаете, где он сейчас?

– Дело в том, что мне, пожалуй, не хотелось бы выдавать старого друга. И не то чтобы он был действительно старым – не больше восьмидесяти ему сейчас – держу пари, он все еще как мальчишка! Нет, пожалуй, я вам этого не скажу.

– Мы не имеем в виду…

Рикард положил руку Дерси на плечо, и она умолкла, не договорив.

– Извините, мы понимаем ваши чувства,– сказал он,– и спасибо за то, что вы нам рассказали.

– О чем разговор! Не за что. Да куда же вы спешите?!

– Извините еще раз, но у нас множество других дел. Еще раз спасибо.– И, едва не силой потащив за собой Дерси, Рикард покинул комнату.

– Рикард,– едва сдерживая возмущение, обратилась к нему Дерси, когда они вышли на улицу,– объясни мне, пожалуйста, что ты задумал? Тебе стоило еще чуточку на него надавить – и он бы все выболтал!

– Не думаю. Он не настолько выжил из ума, как может показаться. Оставим пока все как есть, а через пару дней нанесем ему еще один визит.

– Как скажешь,– пробурчала Дерси. Но, судя по улыбке, которая появилась на ее губах, Дерси определенно нравилось, что Рикард все больше берет инициативу в свои руки.

 

7

Они вернулись спустя два дня. На этот раз за прилавком был сам хозяин. Увидев, как они входят, он высоко поднял брови, но подошел, лишь закончив обслуживать очередного покупателя.

– Я так и думал, что вы вернетесь,– вместо приветствия сказал он,– особенно когда узнал, кто вы такие. Мисс Глемтайд – я слышал о вас. И то, что я слышал, делает вам честь. И, насколько я понимаю,– мистер Брет. Дайте-ка я рассмотрю вас как следует. Арин говорил, что у него есть семья, но я никогда не думал увидеть кого-нибудь из его близких собственными глазами. Да-а-а, вы действительно его сын, тут уж можно не сомневаться. Те же глаза, те же решительно сжатые губы – нет, здесь не ошибешься! Это его манера, и это не подделает никакой самозванец. Для этого надо рядом с ним вырасти.

– Надеюсь,– сказал Рикард,– что теперь, зная, кто я такой, вы сможете разговаривать со мной более откровенно.

– Но почему вы не сказали, кто вы такой, два дня назад?

– А вы поверили бы мне тогда? Другие не верили.

– Нет, думаю, не поверил бы и пришел бы в ярость от такой наглой лжи, и не стал бы присматриваться к вам внимательнее, а попросту вышвырнул бы вон, а то и того хуже. Мы с Арином никогда не были близкими друзьями, но мы хорошо знали друг друга, и я не собирался выдавать его секреты.

– Почему мой отец исчез?

– Я действительно толком не знаю. Он никогда не рассказывал, что он разыскивает, но однажды сообщил, что нашел то, что искал, и вместе с двумя знакомыми отправляется это забрать. Он так и не вернулся. А я получил письмо. Он писал, что ему страшно не повезло, что-то там вышло совсем не так, и теперь он не рискует показаться мне на глаза. Да, что бы там ни произошло, это действительно должно было быть чем-то серьезным, чтобы он так реагировал. Трусом-то ваш отец не был никогда, этого о нем никак не скажешь.

– Спасибо, то, что вы рассказали, для меня очень важно. И вы говорите, что временами получаете от него весточки?

– Это правда, но он очень изменился. Не пойму точно, в чем здесь дело, но это так. Нехорошие какие-то дела творятся за городом – там, куда они тогда поехали. И на что бы он там ни наткнулся, оно должно было быть и в самом деле ужасным. Он теперь совсем не такой, как был раньше. Будьте к этому готовы.

– Хорошо, буду. Значит, вы скажете, где его искать?

– Да, конечно. Не думаю, что вы желаете ему зла. Если бы это было так, не сказал бы ни слова! Но вы настолько похожи на отца – тут не ошибешься, хотя я и вижу вас всего-то второй раз в жизни. Нас нельзя было назвать настоящими друзьями – не одобрял он никогда моей любви к стрельбе и к взрывчатке, поганый характер у меня был в те времена, знаете ли, а вот за отцом вашим этого никогда не водилось. Крут он бывал, это да, жесток временами и безжалостен, но никогда он не был подлым и коварным, этого про него не скажешь. Не таким он был человеком. Поэтому когда вы тогда ушли и не стали на меня давить, а теперь вернулись, рассчитав, что я успел узнать, кто вы такой,– да-а-а-а, он сделал бы точно так же.

– Где его искать? – мягко повторил свой вопрос Рикард. Рука Дерси успокаивающе сжала его плечо.

– Знаете, я никогда там не был. Он просил меня не приезжать. Поэтому я не могу точно объяснить, где это, но если вы не сможете найти с первого раза, вернетесь – и я попробую опять.

– Где это? – опять повторил Рикард.

– Извините,– сказал старик,– ну и болтлив же я стал.

И он объяснил им, как найти Арина Брета.