Нора сделала все, что могла, чтобы не убежать от Калеба Уайатта слишком быстро. Она остановилась у своей машины и заставила себя взглянуть на произошедшее со стороны.

Он поцеловал ее, и он хотел поцеловать ее. И она хотела, чтобы он ее поцеловал именно так. Она сказала себе, что это меняет все. Все. Разве нет?

Нора не была уверена. Она знала только, что находилась в замешательстве, что ее сердце делало примерно триллион ударов в секунду, что она задыхалась, вся кожа ее горела и, что важнее всего, ей не хотелось уходить.

Ей не хотелось бежать.

Вдруг ей захотелось посмотреть, что будет, просто увидеть, куда это может привести.

Может ли она так сделать? Нора не была уверена. Она никогда не имела романтических отношений.

Хороших мужчин разобрали давным-давно, а она слишком робка, чтобы кого-то прибрать к рукам. В данный момент в Гринфилде не осталось никого, кто бы интересовался ею, по крайней мере так она считала.

Подумают ли люди, что Нора – такая же, как мать, если она будет с кем-нибудь встречаться? Ведь нельзя отрицать, что сплетни о ее матери соответствовали действительности. Нора слишком хорошо знала правду.

Она никогда не отваживалась выяснять, что могут подумать.

Вдруг для нее стало не так уж и важно, что будут говорить люди.

Уставившись на сарай, она подумала, что не может сейчас уехать. Она понятия не имела, куда делась Дайси, а оставить ее здесь нельзя.

Хотя оправдание, чтобы остаться, само по себе ничтожно и не имеет ничего общего с настоящей причиной, она все-таки вернется. Да, нужно найти кошечку и помочь Калебу поймать птицу. Правда, ей еще хотелось поймать Калеба Уайатта.

При такой мысли она внутренне задрожала.

Если она его поймает, то ей захочется его удержать. Она не собиралась играть и быть чьей-то случайной любовницей. Она надеялась, что Калеб думал точно так же.

Калеб взглянул на птичку. Он понятия не имел, что делать с Пити, сидевшим высоко на балках чердака. Ярко-красная грудка лори быстро вибрировала при вдохе – сердечко Пити пыталось успокоиться после сильного испуга от пребывания в пасти Дайси. Пити посмотрел вниз, сначала склонив голову набок в одну сторону, потом в другую, явно рассматривая огромные размеры помещения.

– Привет, сукин сын! Меня зовут Пити, а тебя? – прокричал Пити.

Калеб усмехнулся. По крайней мере Пити жив.

Он решил, что может сделать только одно: не трогать птицу, пока та не решит слететь вниз. Нужно сделать то, что важнее, – найти Дайси и вернуть ее Норе. Потом он просто поставит клетку Пити с едой и питьем где-нибудь здесь и оставит открытой дверцу в надежде, что птица предпочтет домашние удобства клетки.

Нора открыла дверь и тут же столкнулась с пушистой белой мордой – Калеб поймал кошку.

Она усмехнулась, вздохнула и протянула руки к животному. Кошка уютно устроилась у нее на руках. Подняв голову, Нора заметила, как радуется Калеб, глядя на нее.

– Спасибо, Калеб, – проговорила она, снова ощущая, что испытывает сильное смущение.

– Пожалуйста.

– Ты нашел птицу?

Калеб вошел в клинику, и Нора последовала за ним. Калеб плотно закрыл за собой дверь. Он вытер лоб, пересек контору и уселся в кресло Норы.

– Нет, но он там, в сарае, сидит на балке. Знаешь, на его месте я бы и не двинулся, – проговорил он и усмехнулся.

Нора почувствовала, что готова смягчиться.

– Давай держать дверь закрытой, чтобы Дайси туда не пробралась. Позднее я внесу в сарай клетку, и, надеюсь, Пити скоро решит, что ограниченное пространство клетки нравится ему больше, чем открытые просторы. Если нет, что ж, думаю, просто оставим его там, в помещении.

Между ними возникла неловкая пауза. Нора смотрела себе на ноги. Дайси извивалась у нее на руках.

– Прости, Калеб, что я не спросила, можно ли привезти сюда сегодня Дайси. Но я думала, что тебя не будет и ты не станешь возражать. С ней веселее работать.

Он встал и подошел ближе.

– Нора, посмотри на меня.

Она подняла голову.

– Я не против того, чтобы Дайси была здесь. Ты ничего не знала о птице. Честно говоря, уезжая отсюда сегодня утром, я и понятия не имел, что вернусь домой с птицей. Я даже не люблю птиц.

– Но...

Он приложил указательный палец к ее губам. Нора замерла. Она не смогла бы произнести ни слова, даже если бы захотела.

Его глаза говорили так много, что она испугалась.

– Молчи, – прошептал он. – Ты ни в чем не виновата. Может быть, я объясню тебе все позднее.

Он все еще держал палец на ее губах. Нора ощутила, как что-то подпрыгнуло у нее в глубине. Калеб придвинулся ближе. Дайси изогнулась, и Нора поняла, что сжимает кошку слишком крепко.

Его глаза снова... Нора не могла отвернуться. Он удерживал ее здесь, связав с собой той силой, о существовании которой в нем она не подозревала.

Руки Калеба дотронулись до ее локтей и притянули Нору ближе. Кошка все еще находилась между ними. Потом он бережно, ласкающим движением прижал свои губы к ее губам.

Нежный поцелуй оказался мягким, но не стремительным. Ей хотелось глубоко вдохнуть, глубоко вобрать в себя все нюансы поцелуя и сохранить их там, внутри.

Нора едва обратила внимание на отдаленный скрип двери клиники слева от себя. Она чувствовала только тепло губ Калеба на своих губах. И вдруг знакомый, вызывающий раздражение голос прорвался сквозь прекрасную пелену, окружавшую их с Калебом.

– Ага! Нора Дениза Джеймс! Я предполагала, что ты что-то от меня скрываешь! Ты все-таки выискала себе мужчину. Очень... сообразительно! – выкрикнула ее мать.

Нора быстро отпрянула, и только тогда Калеб понял, что в комнате кто-то появился. Тело Норы стало негнущимся от напряжения.

Проклятие!

Мгновение он чувствовал, что владеет ею, каждой частичкой ее существа, когда держал ее в объятиях. Тело. Душа. Сердце. Ее губы стали мягкими от прикосновений его губ, и, хотя между ними находилась кошка, он чувствовал, как ее сердце бьется рядом с его сердцем. Теперь он ее потерял.

– Мама! – воскликнула Нора.

Калеб повернулся к вошедшей женщине. Мать Норы! Он смутился.

Она воплощала в себе уверенную дерзость. Нельзя сказать, что он был потрясен. Он увидел женщину, одетую в дорогую одежду от известного дизайнера, хотя, может, и нет. Тщательно уложенная прическа, высветленные волосы и, разумеется, драгоценности, множество драгоценностей. Она относилась к тем женщинам, при взгляде на которых большинство мужчин тут же назвали бы их «хорошо ухоженными». Она изо всех сил старалась выглядеть так, будто купается в деньгах, но Калеб почему-то в этом засомневался.

Она разговаривала с Норой, а он слушал плавную, мягкую, протяжную виргинскую речь, свидетельствовавшую о принадлежности к определенному классу общества и наличии хороших манер. Или по меньшей мере подделывавшуюся под принадлежность к определенному классу и наличие хороших манер. Калебу не понравилась эта женщина. Она была обманщицей. Как и другая, с которой он некогда встречался.

Помолчав, Нора представила их друг другу:

– Это Калеб Уайатт, мама. Доктор Калеб Уайатт, я у него работаю. Он открывает здесь, в Гринфилде, новую ветеринарную практику. Я... я просто помогаю ему летом – обустраиваю контору.

Нора говорила слишком быстро, Калеб мог только предположить, что она нервничает и хочет поскорее выпроводить мать. Он разделял ее чувства. С каждым произнесенным словом Нора все больше отступала от него.

Он протянул руку.

– Рад познакомиться, миссис...

Женщина пожала ему руку.

– Просто Дезире. Дезире Джеймс. Мистера Джеймса давно нет. Рада познакомиться.

Он коротко пожал ей руку и отпустил. Она попыталась задержать свою чуть дольше. Калеб быстро сунул руки в карманы.

– Как вы нашли мою малышку Нору? – Она взглянула на дочь с полуулыбкой в глазах.

Нора беспокойно теребила Дайси и нервно проводила пальцами по меху кошки. Ее взгляд метался по сторонам, она казалась почти безумной. Что-то тут не так... Как бы Калебу хотелось узнать, что беспокоит Нору.

Калеб заставил себя перевести взгляд с Норы на Дезире.

– Вообще-то ваша дочь меня нашла, мисс Дезире.

Он решил, что развеселит ее, назвав по имени. Услышав его слова, женщина выгнула чрезмерно выщипанную бровь, потом повернулась и снова взглянула на Нору.

– Да? Ну надо же, ты – сама неожиданность, Нора.

Калеб подумал, что улыбка, которую она адресовала дочери, была ехидной. Будь она проклята за то, что заставляет Нору так нервничать, и за то, что помешала им.

Нора чуть-чуть наклонила голову и взглянула на мать. Калеб видел, что она делает большие усилия, чтобы ответить матери со всей решительностью.

– Вообще-то, мама, это не составляло труда. Я пришла к доктору Уайатту по поводу кошки. Слово за слово, и вот теперь у меня есть работа на лето. Все просто.

Дезире широко улыбнулась:

– Слово за слово? Хмм...

Она вызывающе взглянула на Калеба.

Нора заметно покраснела, отвернулась от обоих и сделала еще один шаг назад. Калеб ничем не мог привлечь ее внимания. Все, чего он хотел, так только дать ей знать, что он все понимает.

Мать Норы – действительно опасный человек. Не для него – он уже имел дело с подобными женщинами, – а для Норы. Калебу не понравилось ее поведение.

Мужчина смотрел Дезире Джеймс прямо в глаза, она отвечала ему тем же. Она должна знать, что не нравится ему, В ее глазах он увидел вызов такой силы, с какой ему никогда прежде не доводилось иметь дело. Дезире Джеймс предупреждала, что ему следует держаться подальше от Норы. Он понятия не имел почему.

– Нора, наверное, самый квалифицированный специалист из всех, кого я знаю, – начал он. – Она и правда много сделала здесь. Видели бы вы тот беспорядок, который был до нее.

– Я уверена, – ответила она.

– Не знаю, что бы я делал без нее.

Она усмехнулась и положила руку ему на предплечье.

– Ах, доктор Уайатт, я уверена, вы бы не пропали.

Она снова взглянула на него.

– Я не уверен. – Калеб твердо ответил на ее взгляд.

Дезире обратилась к дочери:

– Что ж, дорогая, мне пора. Ты знаешь, у меня обед в клубе. Мне просто хотелось узнать, чем ты в последнее время занимаешься. – Она повернулась к Калебу. – Теперь я знаю.

Нора судорожно вздохнула.

Дезире помолчала ради создания сценического эффекта, затем продолжила:

– Знаете, вам нужно как-нибудь побывать в клубе. Там гораздо лучше, чем в небольшом кафе на углу.

– Мне нравится небольшое кафе на углу, – быстро ответил он.

Она наклонила голову и снова усмехнулась.

– Да бросьте, Калеб. Человеку с вашим положением в обществе следует обедать в клубе. Я вам позвоню. Может быть, на следующей неделе. И мы что-нибудь придумаем.

Его желудок взыграл так, что он почти ощутил вкус желчи.

– Спасибо, не надо, миссис Джеймс. Я не очень гожусь «для клуба», как вы его называете.

Дезире взглянула на него с любопытством.

– Ах, я уверена, вы передумаете. Вы сможете завести там новые знакомства.

– Не думаю. Я прекрасно себя чувствую с завсегдатаями кафе.

Она смотрела ему в глаза еще несколько секунд, будто не могла поверить, что он и правда бросает ей вызов, потом резко повернулась к двери.

– Рада была познакомиться, Калеб. Нора, позвони мне. Мы сто лет не разговаривали. – И Дезире Джеймс удалилась.

– Мы обедали вместе всего три дня назад, – прошептала Нора, – но большую часть времени говорила она. Как всегда.

Калеб взглянул на нее. Секунду или две спустя Нора посадила Дайси на пол и рухнула в одно из кресел у стены. Она закрыла лицо руками. Все ее тело сотряслось от рыданий.

Калеб сел рядом и принялся ждать. Наконец она затихла, несколько раз глубоко вздохнула для успокоения, подняла голову и уставилась взглядом в стену напротив.

– Хочешь рассказать мне, в чем дело?

Калеб смотрел на ее профиль. Все в ее лице казалось мрачным и печальным.

– Нора!

Она помотала головой:

– Не сейчас.

Калеб потянулся, обхватил ее длинные изящные пальцы своими и принялся нежно ласкать их один за другим, держа в своих ладонях, кажется, вечность.

– Ненавижу мать, – наконец произнесла она.

Когда Калеб снова взглянул Норе в лицо, то понял, что она сказала правду. В ту секунду, когда в комнату вошла Дезире Джеймс, Нора стала другим человеком. Калеб просто надеялся, что сможет вернуть прежнюю Нору.

– Ты хочешь о ней рассказать?

Она опять резко покачала головой:

– Нет.

Нора встала, лишь коротко взглянув на него.

– Нет. Не хочу. Не сейчас, а может быть, и никогда. Я просто хочу домой.

Она подняла Дайси и направилась к двери.