Глава 1

– Ну, и как ты предпочитаешь это сделать? Стоя или лежа?

Лаки Стивенсон пожала плечами:

– Мне все равно. Как удобнее для тебя?

– Стоя и побыстрее. Перегнись через стол.

Лаки покорно повиновалась: повернулась к Сэму Керку спиной, положила руки на стол и оперлась на локти для устойчивости.

Ее взгляд некоторое время бесцельно блуждал по задней стене кухни Сэма и в конце концов остановился на фотографии с подсолнухом, которую его мать повесила сюда много лет назад. Однако она уже почти вечность стоит в такой позе! Лаки охватило смешанное чувство смущения и раздражения.

– Сначала ты почувствуешь укол, потом будет немного больно. Но, в общем, ничего страшного.

– Да начинай же!

С кислой миной Лаки сжала зубы и приготовилась. Укол. Боль. Она невольно дернулась. Хотя, нет, пожалуй, Сэм прав. Ничего страшного. Через минуту она уже ничего не ощущала.

– Отлично. Похоже, они довольно-таки глубоко, но думаю, что я смогу справиться и один.

Лаки не отрывала взгляд от фотографии. Неужели это будет длиться до бесконечности?

– Держись. Мне придется воспользоваться пинцетом.

Пинцетом?

– Я уже почти достал. Потерпи. Я должен немного расширить ранку. Сов-сем не-мно-го.

Лаки вцепилась в край стола. Еще одна нескончаемая секунда, и пытка прекратится.

– Вот!

Сэм удовлетворенно вздохнул у нее за спиной. Слава Богу!

– Что там? Ты закончил?

– Еще нет. Подожди, я вытру кровь и смажу каким-нибудь антисептиком. Думаю, рану нужно зашить – буквально пара стежков. Да, и сделай уколы против столбняка.

– Зашить?! – Лаки резко выгнулась, пытаясь заглянуть себе за спину.

– Черт побери, Лаки! Стой спокойно. Ты меня всего в крови вымазала, а у меня свидание через двадцать минут, между прочим!

– Ну, ля-ля-ля! – Она взглянула Сэму прямо в глаза. – Радуйся, что у тебя нет дроби в ягодицах! Посмотрела бы я на тебя!

Он одарил ее саркастической ухмылкой:

– Да и у тебя нет, остроумная леди. Благодаря мне. А теперь, будь добра, повернись и стой спокойно, сейчас я закончу.

Лаки приняла прежнее положение и не шевелилась, пока не почувствовала, как что-то стягивает рану. Швы, должно быть. Может, это и к лучшему, что она ничего не видит.

– Кстати, этим унизительным подарочком я обязана твоему распрекрасному младшему брату и его не менее замечательному приятелю.

– Забудь о Джей-Джее и Картошке, слышишь? Я сам о них позабочусь.

– Да неужели? Как и в прошлый раз, когда они на всю ночь посадили старого шелудивого кота в кабину моего грузовика? Животное разодрало весь салон и к тому же оставило меня без пончиков. И что же ты сделал? Просто уговорил их извиниться. Ты считаешь, этого достаточно? – Лаки снова обернулась.

Сэм смочил ватку перекисью водорода и приложил к ране.

– А что мне, по-твоему, нужно было сделать, интересно знать? Я уже не говорю о том, что кабина грузовика – отнюдь не самое лучшее место для хранения пончиков.

– Я держу их в грузовике, потому что так я могу позавтракать по дороге на работу. Хоть какое-то время сэкономлю.

– Согласись, большинство людей оставляют пончики на кухне.

– Я – не большинство.

– Ну, это я за годы нашего знакомства успел хорошо выучить.

Лаки снова посмотрела на фотографию. Подсолнухи. Любимые цветы матери Сэма. Внезапно девушку охватила острая тоска. Она любила мать Сэма почти так же сильно, как свою собственную. Марта делала самое вкусное на свете овсяное печенье. Лаки улыбнулась. Этот вкус невозможно забыть. Сколько она его съела? За этим самым столом...

Как же все изменилось! Можно поспорить, Марте и в голову не приходило, что на ее старом, чуть ли не средневековом дубовом столе кому-то будут делать хирургические операции. Черт бы побрал этих двенадцатилетних негодников! Она до них доберется и устроит такую головомойку, что они ее не скоро забудут!

– Думаю, тебе нужно спрятать ружье от мальчишек.

– Я же сказал: я позабочусь об этом.

Лаки фыркнула. Она всего-навсего мыла свой старый добрый грузовичок, а эти малолетние дьяволята подстрелили ее из дробовика как раз в тот момент, когда она нагнулась, чтобы обмакнуть губку в ведро.

Уф, как она гналась за ними, позабыв и губку, и пенящийся мыльный раствор, и ведро! Но, увы, жалящая боль остановила ее очень скоро. Проклятые дробинки попали в ногу чуть выше нижнего края купального халата, оказавшегося чересчур коротким, чтобы защитить ее!

Лаки старалась не думать, что она стала бы делать, если бы Сэма не оказалось дома. Слава Богу, ей не пришлось идти на станцию «скорой помощи» и испытывать еще одно унижение!

Сэм перебинтовал рану и закрепил повязку.

– Все готово.

Пожалуй, немного туго. Лаки поморщилась и повернулась к нему.

– Несколько дней будет побаливать. Старайся, чтобы грязь не попадала, а завтра зайди ко мне, я посмотрю.

Девушка взглянула ему в глаза, затем вскинула руку и приложила два пальца к виску, как это делают военные:

– Слушаюсь, сэр! Доктор Керк?

– Да перестань ты.

Сэм подошел к раковине и принялся мыть руки. Лаки несколько секунд внимательно изучала его спину. Как это она раньше не заметила, что он собирался уходить? Рубашка, галстук, выходные брюки. Она посмотрела на стул около кухонной стены – на спинке висел его лучший пиджак.

– А с кем у тебя свидание?

Развернувшись, Сэм вытер руки, смочил полотенце, налил на него немного моющего средства и попытался оттереть кровавое пятно с брюк, затем бросил полотенце в раковину. Подумав о чем-то с минуту, он посмотрел на Лаки, расправил закатанные рукава и застегнул манжеты.

– С Мисси Хокинс. А что?

Девушка пожала плечами, размышляя, не предложить ли постирать его брюки.

– Просто интересно. Вы в последнее время очень часто видитесь.

– Не спорю. – По выражению его лица сложно было что-то понять.

– И куда вы собираетесь идти?

– Наверное, где-нибудь поужинаем и пойдем в кино.

Сэм плавным движением поднял пиджак со стула и надел.

– Мне пора идти. Я уже и так опаздываю. Как отсюда выбраться, ты и без меня знаешь.

Лаки пошла к задней двери, потом вдруг остановилась. Сэм вопросительно посмотрел на нее.

– Передавай Мисси привет от меня.

– Хорошо.

– И... спасибо за... Ну, ты понял меня.

Он кивнул, одарив ее озорной улыбкой:

– Да. Увидимся утром в церкви.

– Конечно. Утром. Приятного тебе вечера.

Сэм вышел. Лаки постояла, нахмурившись, потом внезапно, словно очнувшись, повернулась и выскочила из дома, хлопнув дверью.

Со своего места на хорах Лаки могла прекрасно видеть всех прихожан методистской церкви города Фридома, штат Теннесси. Ее родители, Джим и Элейн, обычно сидели на скамье в середине третьего ряда с конца по левой стороне. Лаки пела в церковном хоре с двенадцати лет, а до этого тоже сидела там, внизу между ними, сжатая с двух сторон. Нельзя сказать, что она очень любила и умела петь, но ей казалось забавным смотреть на прихожан сверху во время службы, так что с тех пор она прочно заняла место среди хористов.

Эммет Раклз имел привычку засыпать сразу после «Отче наш», во время проповеди. Именно поэтому он всегда занимал самое последнее место в дальнем ряду, под балконом. По давно заведенному обычаю все делали вид, что не слышат его храпа, хотя даже с хоров, если присмотреться, можно было разглядеть его отвисшую челюсть.

Ламар Томпсон сидел как истукан, с непроницаемым каменным лицом. За шестнадцать лет Лаки не могла припомнить ни единого случая, чтобы он двинул хотя бы мускулом, внимая очередной речи преподобного отца Холкома. Ламар сидел в центре второго ряда от начала.

Никто и никогда за всю историю методистской церкви города Фридома не садился на первый ряд. Это воспринималось как святотатство. Хотя нет, однажды это все-таки произошло. Кузина Минни Робертс, Сью Эллен, приезжавшая иногда в гости из Мемфиса, как-то раз, зайдя в храм, села ровно посередине первого ряда, вызвав тем самым общий неодобрительный вздох всех присутствовавших. С тех пор Минни Робертс никогда не ходила в церковь вместе со своей кузиной.

Рассматривая прихожан, Лаки беспокойно вертелась на стуле. Она взяла с собой подушечку, но та не очень-то помогала – рана все равно побаливала и зудела. Внезапно ее взгляд остановился на Сэме, сидевшем прямо за ее родителями. Он тоже посмотрел на нее, понимающе кивнул и усмехнулся. Лаки с трудом удержалась, чтобы не показать ему язык. По счастью, она вовремя одумалась. Элоиз Хантер, местная преподавательница игры на фортепиано, суперинтендант воскресной школы и пианистка методистской церкви города Фридома, осуждающе смотрела на нее. Впрочем, дорогая Элоиз осуждающе смотрела на всех.

Сэм сидел на этом месте еще в те времена, когда живы были его родители, то есть до того, как он уехал учиться сначала в колледже, потом в медицинской школе и наконец открыл собственную практику в Мемфисе. Марта и Кип Керки были лучшими друзьями Джима и Элейн Стивенсон. Они жили в соседних домах и провели вместе немало незабываемых дружеских вечеров, наполненных теплотой и взаимной любовью. Сэм и Лаки росли как брат и сестра. Это было замечательно, потому что, к сожалению, родных братьев и сестер Лаки не имела. Но Кип умер, когда Сэму было шестнадцать, и все непоправимо изменилось. А в прошлом году неожиданно умерла Марта. Сэм вернулся домой, чтобы быть рядом с младшим братом в том единственном на свете месте, где родители хотели растить Джей-Джея, – во Фридоме.

Хор встал. О Боже, она опять замечталась непонятно о чем. Лаки осторожно поднялась, стараясь не замечать тянущую боль раны, перелистала сборник церковных гимнов, нашла страницу сто сорок два и присоединилась к хору, исполнявшему «Все певцы твои пришли отдохнуть».

Вдруг ее взгляд поймал прижавшуюся к Сэму Мисси Хокинс. Лаки непроизвольно сощурилась. В ком она не уверена, так это в Мисси. Они окончили школу одновременно, на год позже Сэма, и Хокинс дважды за последние десять лет выходила замуж и разводилась. А теперь явно имела виды на доктора Сэмюела Керка.

Лаки пыталась предупредить Сэма, но тот и слушать ничего не хотел. Иногда ей казалось, что Сэм так долго жил в большом городе, что вещи вроде развода или неверности перестали иметь для него значение. Ему было совершенно не важно, что Мисси в своих распавшихся браках не была кроткой невинной жертвой. Она всегда делала что хотела и когда хотела. Но Сэм, очевидно, не видел в этом проблемы.

А Лаки видела.

Хотя на это можно было взглянуть и с другой стороны. Возможно, это действительно не проблема для него и он значит для Мисси Хокинс гораздо больше, чем она для него. Лаки хорошо помнила, что у Сэма всегда было много девушек, все эти годы. Они проходили перед ней непрерывной чередой во время учебы в школе, приезжали вместе с ним из колледжа. Умные, красивые, возбуждающие, они никогда не оставались надолго. С Мисси Хокинс будет то же самое. Что же поделать? Сэм любит женщин, любит подарки, цветы, дорогие рестораны, кино, вздохи под луной. Но ему слишком быстро все надоедает, и он находит другой объект обожания.

Этот сценарий Лаки изучила до мельчайших подробностей. Неудивительно, что девушки Фридома и его окрестностей еще в школе прозвали Сэма Разрушителем сердец.

И она, его подруга детства и свидетельница многочисленных романов, не сумела уберечь от разрушения свое сердце. Однажды это случилось. Но она сумела оправиться поразительно быстро и впоследствии предпочитала об этом не вспоминать.

Их с Сэмом объединяло кое-что еще. Они были лучшими друзьями, лучшими друзьями до конца дней, как они сами говорили. Вот почему Лаки решила не думать слишком долго о Мисси Хокинс. Эта женщина исчезнет скоро из его жизни, как и все предыдущие. Во всяком случае, на это есть надежда.

Элоиза Хантер закончила гимн на непередаваемо фальшивой ноте. Хор сел. Лаки запоздало пробормотала «аминь» и плюхнулась на свое место, тут же пожалев об этой поспешности. Наконец началась проповедь.

Не прошло и пяти минут с начала более чем умиротворяющего монолога преподобного отца Холкома, как внимание Лаки привлек Джей-Джей, сидевший вместе с Картошкой на балконе прямо над головой Мисси Хокинс. Мальчишки швыряли вниз обрывки бумаги, без сомнения, распотрошив церковный бюллетень, и явно метили в тщательно уложенные бесцветные волосы Мисси.

Видимо, она потратила столько лака на свою прическу, что даже не почувствовала легкого прикосновения новых украшений. Скоро она стала похожа на аляповатые золотые рождественские снежинки, которыми в магазине Ларсона наряжали искусственную елку в витрине.

Лаки самодовольно усмехнулась, но тут же одернула себя. Ты же в церкви, сказала она себе, нельзя быть такой злобной, такой нетерпимой, такой...

Внезапно все поднялись. Неужели преподобный отец Холком уже закончил? Лаки взглянула на часы. Одиннадцать пятьдесят восемь. Методисты всегда заканчивали службу до двенадцати. Эта старая хорошая традиция позволяла им приходить в закусочную Баффи раньше баптистов. И было просто замечательно, что преподобный отец Холком никогда не нарушал эту традицию. Однажды к ним приехал новый священник, не знакомый с этим золотым правилом. Проповедь закончилась в двенадцать пятнадцать, баптисты заняли лучшие места у Баффи и изничтожили всех жареных цыплят к тому моменту, как там появились методисты. В тот день Ламар Томпсон ел за обедом только ножки и крылышки, что было для него просто личным оскорблением.

Тем временем прихожане пропели «Богородице Деве» и получили благословение пастора. Лаки снова глянула вниз. Мисси, вставая, тряхнула головой, заставив обрывки бумаги кружиться в воздухе. Лаки с трудом подавила смешок, наблюдая, как Джей-Джей и Картошка поспешно ретируются с места преступления. Она вышла с балкона вместе с другими участниками хора, сняла церковное облачение и направилась к центральному выходу из храма.

– Да, преподобный отец Холком, пожалуй, это была самая значительная проповедь, которую я когда-либо слышала!

Лаки появилась как раз вовремя, чтобы стать свидетелем того, как хлопающая ресницами Мисси Хокинс с преувеличенным рвением рассыпается в комплиментах перед пастором.

Тот взял ее за руку:

– Спасибо, Мелисса. Это одна из моих самых любимых.

– Моя тоже. – Ресницы Мисси снова затрепетали. Вот подлиза! Лаки подняла глаза и прошептала короткую молитву о прощении. Она же все-таки на территории церкви, здесь недопустимы подобные мысли.

Она направилась к преподобному отцу, Сэму и Мисси, решив вставить свое слово.

– А мне больше всего понравилось место об изгнании блудниц из Фридома. То есть, я хотела сказать, из Иерусалима.

Священник изумленно посмотрел на нее:

– Я не уверен, что говорил об этом в сегодняшней проповеди, Люсинда.

Лаки ухмыльнулась. Он был единственным человеком во Фридоме, который называл ее Люсиндой.

– Ну, может быть, мне вспомнилась какая-то другая ваша проповедь, пастор.

Она одарила Мисси сияющей улыбкой, потом повернулась к Сэму, дотянулась до его плеча, сняла приставший клочок бумаги и отбросила в сторону. Сэм с подозрением разглядывал ее. Она пожала плечами.

– Нам, пожалуй, лучше отправиться к Бадди, пока баптисты не опередили нас. Пойдемте, преподобный отец?

– Думаю, я пойду.

– Сэм? Мисси?

Внезапно появились Джей-Джей и Картошка, вынырнув из толпы.

– Я слышал что-то о Бадди, Сэм. – Джей-Джей переводил взгляд с одного взрослого на другого. – Мы с Картошкой просто умираем от голода.

Сэм по-прежнему был занят Мисси, которая при виде Джей-Джея недовольно сморщила носик. Лаки нахмурилась. По ее мнению, Джей-Джей был замечательным ребенком. Длинноногим, веснушчатым, с известным всей округе озорным характером, пожалуй, порой даже слишком озорным, но тем не менее замечательным. Конечно, у него был сложный переходный возраст и на нем плохо сказывалась тоска по умершей матери, но это отнюдь не давало право Мисси так на него реагировать.

– Ты можешь поехать со мной, Джей-Джей, если Сэм не возражает.

Мальчик широко раскрыл глаза:

– Можно, Сэм?

Сэм дождался одобрительного кивка Мисси и только потом повернулся к брату. Дьявол бы побрал эту женщину, она просто хочет убрать Джей-Джея с дороги! Лаки немедленно прикусила язык. Она все еще около церкви.

– Да, Джей-Джей, можно.

– А Картошка?

Лаки кивнула:

– Только он должен спросить разрешения у своей матери.

Картошка убежал. Бедный ребенок, подумала Лаки. Ему никогда не удастся избавиться от своей клички. Угораздило же его родиться с головой, похожей на картофель «айдахо»! Ей пришлось задуматься, чтобы вспомнить, как же его зовут на самом деле. Бенджамин. Да, точно, Бенджамин.

– Вам нужно повидаться с Лаки завтра, преподобный отец.

Она повернулась на голос. Джей-Джей улыбался от уха до уха.

– Ты явно замыслил что-то нехорошее, Джей-Джей. – Девушка с беспокойством перевела взгляд на Сэма.

– Мой старший брат вытащил дюжину дробинок из ягодиц Лаки на мамином кухонном столе.

Крашеные брови Мисси взлетели высоко вверх, а глаза округлились. Сэм прищурился, преподобный отец Холком напряженно внимал.

– Мы с Картошкой подстрелили ее из дробовика.

– Хватит, Джей-Джей. – Сэм пытался утихомирить брата.

– Мы наблюдали через кухонное окно. Похоже, ему пришлось глубоко забраться.

Сэм застонал. Лаки с трудом удавалось сохранять спокойствие.

– Ах ты, маленький негодяй, – пробормотала она сквозь сжатые зубы.

– Конечно, он врач и все такое, поэтому имеет полное право чувствовать себя как дома чуть пониже твоей спины, пока ты валяешься на столе. Он ведь только пытался вытащить эти чертовы штучки, верно, Сэм? Надеюсь, тебе не было очень больно, Лаки?

Она только сильнее сжала.зубы.

– Мне было гораздо больнее, когда ты...

– Ты надела слишком короткий купальный халат, поэтому мы с Картошкой просто не могли удержаться и не подстрелить тебя, когда ты нагнулась над ведром. Это было слишком соблазнительно. Кстати, наш добрый доктор и был автором идеи.

Лаки обернулась к Сэму. Теперь уже его глаза походили на два блюдца, а глаза Мисси напоминали две узкие щелочки. Преподобный отец по-прежнему внимательно слушал.

– Что значит «доктор был автором идеи»?

Пастор отступил на два шага, когда Лаки бросилась вперед.

– Это была просто шутка.

– Что ты сказал?

– Они меня неправильно поняли.

– Что он вам сказал, Джей-Джей? – Она по-прежнему не спускала глаз с Сэма. – Отвечай. Если ты хочешь еще когда-нибудь получить куриную ножку у Бадди, немедленно ответь мне, какую идею он вам подкинул.

Наступило молчание. Лаки видела, как кадык Сэма судорожно двигался вверх-вниз. Наконец Джей-Джей заговорил:

– Он сказал, что тебя нужно наказать, чтобы ты никогда больше не носила такие короткие халаты. Он сказал, что они слишком много открывают и показывают. А еще он сказал, что, если ты будешь продолжать разгуливать по двору в таком виде, он не ручается за свои действия. Потом он пошел домой, заявив, что ему нужно принять холодный душ. И все это таким ворчливым тоном!

Джей-Джей улыбался до ушей. Лаки стояла, открыв рот. Сэм робко глядел на нее.

В следующий миг Мисси Хокинс залепила Сэму пощечину, тут же, не сходя со ступеней церкви, перед преподобным отцом и всеми прихожанами пожелала ему провалиться в ад вместе с его дурацкими шуточками и гордо удалилась. Сэм лишь посмотрел ей вслед, потирая щеку. Лаки с трудом удержалась от торжествующей улыбки.

 

Глава 2

Сэм промокнул губы бумажной салфеткой, бросил ее на тарелку, потом открыл пакетик с влажными салфетками и стер с пальцев остатки жира жареных цыплят Бадди. Жареные цыплята обязательно должны быть очень жирными, в этом их особая прелесть. Самое главное – на время выкинуть из головы все мысли о холестерине. Сэм откинулся на спинку стула, удовлетворенно вздохнул и посмотрел на Лаки, которая напротив него уплетала клубничный чизкейк.

Как девушка может есть столько сладкого и оставаться стройной?! Это было выше его понимания. Наверное, она сжигает все лишние калории на работе. Лаки заведует спортивной секцией в парковом департаменте соседнего городка Пибоди, а такая работа явно требует много движения. Возможно, это иногда тяжеловато, но лучшей работы для нее не придумать. В детстве Лаки была самым большим сорванцом в окрестностях. Единственная девочка, которая когда-либо забиралась на водонапорную башню Фридома!

Сэм улыбнулся, глядя, как она слизывает остатки клубничной глазури со своей вилки, а потом быстро перевел взгляд за окно, на ту самую водонапорную башню. Он вдруг поймал себя на мысли, что его волнует форма языка Лаки, движения, которыми она облизывает вилку. Надо отвлечься от этого. Он поерзал на стуле.

Черт побери. Надо отвлечься.

Сэм внимательно изучал водонапорную башню. Если приглядеться повнимательнее, можно увидеть полустертые слова, которые когда-то, в кажущиеся уже незапамятными времена, Лаки намалевала розовым спреем: «Сандра Паркер – неряха». Он усмехнулся, вспомнив эту историю. Ему тогда было четырнадцать, Лаки – тринадцать, и он был влюблен в пятнадцатилетнюю Сандру Паркер. Лаки ненавидела ее.

– Что тебя так развеселило?

Сэм снова посмотрел на Лаки и улыбнулся:

– Да так, ничего.

Ему не хотелось ворошить старое. Может быть, Лаки все еще сердится. Если бы она знала, каким вещам Сандра учила его, она бы точно вспылила. Она всегда очень беспокоилась за него.

Сэм взглянул на мальчиков, сидевших слева от них, через два стола.

– Картошка и Джей-Джей отправились за второй порцией мороженого.

– Да у них просто железные желудки!

– Как и у тебя, впрочем.

– Да, пожалуй. – Сэм усмехнулся и снова посмотрел на Лаки: – Но и ты от нас недалеко ушла.

– Ну уж нет! Я по крайней мере не ем одновременно сливочное мороженое и огурцы!

В животе у Сэма все перевернулось от одной мысли об этом.

– Дьявол тебя подери, Лаки! Зачем ты напомнила? Я до конца жизни не забуду, как мне было плохо. А мы еще скормили собаке остатки мороженого.

– Мне тогда гораздо больше было жаль собаку, чем тебя.

Они словно заново пережили давнишнее ощущение.

. – Да, старина Сунер болел потом целую неделю. Насколько помню, после этого я никогда ничего не делал на спор.

Лаки кивнула. Сэм проследил за ее взглядом, бесцельно блуждавшим по битком набитому ресторану. Что-то не так с ее глазами, что-то изменилось. Может быть, цвет? Или они были такими всегда?

– Знаешь, мне кажется, что Джей-Джей несколько отбился от рук.

Сэм рассердился. Лаки уже говорила ему об этом, но он понятия не имел, с чего это она решила, что его брат отбился от рук.

– С ним все хорошо. Он нормальный двенадцатилетний ребенок.

– Послушай, я прекрасно знаю, как себя ведут нормальные дети, на работе мне все время приходится иметь с ними дело. Джей-Джей просто взывает к твоему вниманию. Тебе нужно уделять ему больше времени.

– Я забочусь о нем, Лаки. У него есть крыша над головой, хорошая еда. Что еще надо мальчишке?

– Ему нужен старший брат. У него ведь нет родителей. В конце концов, это уже становится смешным.

– У него есть старший брат. Но я, помимо него, занимаюсь медицинской практикой. Я же должен как-то на жизнь зарабатывать. Делаю все, что могу.

Она скрестила руки на груди, подалась вперед и после минутного молчания продолжила:

– О'кей, раз так, почему бы нам всем вместе – тебе, мне, Джей-Джею и Картошке, если, конечно, его мать позволит, – не поехать сегодня на озеро, не взять напрокат лодку и не порыбачить?

Сэм резко выпрямился. Он знал, к чему она клонит, но он не позволит манипулировать собой. Он один несет ответственность за воспитание Джей-Джея, и он будет делать это так, как считает нужным.

– У меня сегодня после обеда несколько пациентов, к тому же я должен сделать кое-какие анализы. Я не могу, только не сегодня. Кроме того, мне совсем не кажется, что Джей-Джей нуждается в каких-то специальных мероприятиях.

Лаки откинулась на спинку стула и подняла свой стакан с холодным чаем, но на полпути ее рука замерла в воздухе.

– Ну что ж, хорошо. Тем не менее вам с Джей-Джеем нужно поговорить о том, что случилось сегодня в церкви.

– Мы уже поговорили, по дороге сюда. Я сказал, что его замечания были совершенно неуместны в присутствии преподобного отца Холкома.

– Они были бы неуместны перед кем угодно.

– Ладно, согласен.

– И как ты его наказал?

– Я не стал его наказывать.

– Что?!

– Да, не стал.

– А с дробовиком? Ты собираешься с ним что-то делать?

Сэм почувствовал, как запылали его щеки. Он совершенно не расположен затрагивать эту тему. Ему и так вчера стоило немалого труда сначала выносить ее дефиле по двору в крошечном кусочке материи, который она называет купальным халатом, а потом сохранять хладнокровие и профессиональное спокойствие, когда пришлось извлекать эти чертовы дробинки. Он старался не думать обо всем этом – до того, как Джей-Джей некстати проболтался час назад перед доброй половиной паствы. Теперь же, когда Лаки сидела напротив, он знал, что обязательно настанет момент, когда она спросит, о каком таком холодном душе говорил его брат... Это было почти невыносимо.

Да что с ним происходит такое, в самом деле?

Сэм сглотнул. Как же все это неприятно.

– Я позабочусь и о дробовике.

– Каким образом?

– Я поговорю с Джей-Джеем.

– Поговоришь с ним? И это все, что ты собираешься сделать? А тебе не кажется, что нужно спрятать от него ружье? – В ее голосе зазвучали стальные нотки.

Сэм встал и направился к Джей-Джею. Картошка уже бежал к своей матери. Сэм на секунду остановился и обернулся к Лаки.

– Я позабочусь об этом. Я. Это моя проблема, и я справлюсь с ней, как сочту нужным.

Лаки тоже встала, глядя ему в глаза, помедлила секунду или две.

– Послушай. – Она старалась говорить как можно мягче. – Сделай это как можно быстрее, потому что после станет только хуже.

Они синие. Ее глаза теперь гораздо более глубокого синего цвета, чем были. Или это контактные линзы?

– Ты понимаешь меня, Сэм? Ты вообще слышишь, что я говорю?

Он встряхнулся и кивнул:

– О'кей, Лаки. Я слушаю. И я сказал тебе, что позабочусь об этом.

Она слегка улыбнулась, покачала головой и направилась к выходу из закусочной. Сэм поймал себя на том, что завороженно смотрит, как покачиваются ее бедра. Это движение поразило его. Когда Лаки Стивенсон, соседская девчонка, успела обзавестись такими бедрами? Ответ нокаутировал его. Ему двадцать девять лет, Лаки – двадцать восемь. Такие бедра у нее, должно быть, давным-давно. Почему он только сейчас это заметил? И почему их возбуждающее покачивание кольнуло его в самое сердце?

– Эй, привет! Ты уже проверила баскетбольные стойки? Гай Пауэре говорит, что они покосились несколько дней назад.

Лаки кинула сумку с бейсбольным обмундированием на пол рядом со своим столом, а потом повернулась к Рику Литтлтону, директору парка Пибоди.

– У меня сегодня утром еще не было на это времени. – Ей приходилось говорить громко, перекрикивая шум работающего кондиционера. – Но в пятницу после обеда я звонила в компанию, у которой мы их купили, и мастер сказал, что, наверное, менять ничего не придется, может быть, только что-то отрегулировать. Он мне объяснил, что нужно сделать. Я собираюсь пойти на площадку сегодня во второй половине дня.

Рик почесал свою лысеющую макушку, потом нахлобучил на голову бейсболку с логотипом «Атланта брейвз».

– Делай что собиралась. Если понадобится помощь, позвони мне.

Лаки кивнула в спину Рику, который тем временем начал выбираться из крохотной комнатушки, которую она называла своим кабинетом. Здесь помещались только старый шкаф и стол, стены были увешаны спортивными снарядами и афишами будущих соревнований. Внутреннюю сторону двери украшали постеры с автографами игроков в соккер.

– Пинки! – Лаки позвала по имени секретаршу, чей стол располагался сразу за выходом из ее комнатушки. Пинки работала на всех – на нее, на Рика и на Мэтта Фармера, отвечавшего за плавательные бассейны, места для пикников и игровые площадки во всех трех парках города. Лаки же занималась играми: соккер, бейсбол, софтбол, баскетбол, футбол, реслинг, – а также группами поддержки, которые она ненавидела. Если у нее когда-нибудь будет дочь, которая возьмет в руки эти пушистые штуки, она ее просто придушит.

Рик осуществлял общее руководство. Пинки поддерживала порядок в офисе. Она была им абсолютно необходима, без нее они все давным-давно сошли бы с ума.

– Пинки?

– Что?

– У тебя есть свободная секунда?

Лаки ждала ответа, сидя за столом и роясь в бесконечных бумажках. Где, в конце концов, этот чертов отчет о несчастном случае на прошлой неделе? Ей нужно позвонить в страховую компанию.

– Пинки?

– Я говорю: что? – На сей раз голос прозвучал в дверном проеме.

Лаки подняла глаза на ядовито-розовую блузку, облегавшую неохватную грудь Пинки, затем взглянула на яблочно-зеленые брюки, прятавшие тощие ноги. Просто леденец на палочке!

– Ты хорошо сегодня выглядишь.

– Тебе нравится? В выходные я решила полностью сменить имидж.

Лаки встала из-за стола, стараясь не улыбаться.

– Тебе это вполне удалось. Прическа тоже изменилась? Кстати, и сережки создают дополнительный эффект.

Пинки провела рукой по волосам, стянутым в «конский хвост» фантастического цвета.

– Правда?

– Да, очень своеобразно. А зачем ты это сделала?

Девушка опустила голову.

– Тебе все-таки не нравится.

– Да мне очень нравится, просто я думаю, что ты и раньше прекрасно выглядела.

Пинки нахмурилась.

– Мой прежний имидж был скучным. Плоским. Совсем не возбуждающим.

Лаки посмотрела ей в глаза. Ее подруга была молодой привлекательной женщиной, которой не исполнилось еще и двадцати пяти лет и которая обладала весьма соблазнительной фигурой – Лаки собственными ушами слышала восторженные мужские оценки. Но похоже, она не умела привлекать к себе внимание надолго.

– И кто же тебе сказал, что ты выглядишь невозбуждающе?

– Я. Я это сказала. – Пинки оперлась бедром о стол Лаки. – Если бы это было не так, мне было бы с кем пойти на ежегодный пикник.

Ага! Так вот в чем дело. Ситуация стала проясняться.

– Бедняжка. Мы можем пойти с тобой вместе. Тебе никто больше и не понадобится.

Пинки недовольно сморщила носик.

– Не обижайся; подруга, но я совсем не хочу участвовать во всех этих конкурсах на пару с тобой.

Лаки глубоко вздохнула и полулегла на свой стол. Пикник. Он совершенно вылетел у нее из головы. Черт возьми.

– Я тебя не осуждаю. Тем более я, возможно, не смогу пойти.

Выпрямившись, она снова стала рыться на столе, мечтая побыстрее перевести разговор в другое русло.

– Ты нигде не видела отчет о травме ребенка Хардинов? Мне казалось, я заполнила его в пятницу и положила на стол. Нужно обязательно позвонить сегодня в страховую компанию.

– Они звонили уже. Я обнаружила эту бумагу и отправила им по факсу. Все в порядке. Похоже, он просто руку сломал.

Отлично. Лаки вздохнула с облегчением. В тот вечер они все опасались, что он сломал плечо.

– Это просто замечательно.

– Да, возвращаясь к пикнику, Лаки...

– А что там у нас с пикником?

Лаки обернулась на знакомый мужской голос – входил Мэтт Фармер. У нее тут же появилось ощущение, что кто-то выкачал из комнаты весь воздух.

– Вот, мисс Стивенсон не собирается идти на пикник, – пожаловалась Пинки.

– Она просто обязана. – Мэтт с улыбкой повернулся в ее сторону.

– Я не говорила, что не пойду (или все-таки сказала?). Я просто предложила тебе пойти вместе со мной.

– Ничего подобного. Ты как раз заявила, что не пойдешь.

– Она обязательно пойдет, Пинки. Она ведь сотрудник фирмы, администратор. Она должна там быть. – Мэтт подошел ближе и положил руку Лаки на плечо. – Не так ли?

Иногда ей хотелось врезать Мэтту Фармеру как следует. Порой он был просто чудесным парнем, но в большинстве случаев стоял слишком близко. Он вечно улыбался. Всеми зубами и даже волосами. И все время подмигивал! Она просто ненавидела подобных типов. Он расточал сладкий запах крема после бритья «Стетсон». Слишком сладкий, приторно сладкий. И ей всегда было ужасно неприятно, когда он подходил с таким невинно-милым выражением лица.

Слишком милым. Таким милым, что ей было дьявольски трудно сказать ему, чтобы он убирался ко всем чертям.

– Я приду туда, Мэтт, – покорно согласилась она.

– Отлично! – Он обнял ее за плечи. Лаки вздрогнула. – Знаешь, – он приблизил губы к ее уху, – мы с тобой составили бы замечательную команду в каком-нибудь конкурсе. Что ты думаешь по этому поводу?

Она прочистила горло и отстранилась. Руки Мэтта уже перебрались на ее талию. Лаки нервно взглянула на Пинки, которая издали строила ей рожицы. Она знала, какие чувства Фармер вызывает у подруги, и вполне разделяла их.

– Ну, Мэтт, на самом деле... – Лаки постаралась посмотреть ему прямо в глаза. – У меня уже есть партнер. Человек, с которым я встречаюсь. Мой бойфренд.

Фармер отступил на шаг и убрал руки.

– О! Да, я понимаю. Я просто предполагал, что ты все еще свободна.

Она перевела взгляд с Мэтта на Пинки, сглотнула комок в пересохшем горле. Свободна. Да, она именно свободна, такой и останется. Только, может быть, не на ежегодном пикнике служащих паркового департамента города Пибоди четвертого июля.

Она не понимала, почему чувствует себя так мерзко. Конечно, изредка она прибегала ко лжи, например, чтобы удержать Мэтта Фармера на безопасном расстоянии. Но теперь у нее появилась настоящая проблема. Ей действительно придется идти на этот пикник. И показать там своего бойфренда.

Несколько часов спустя Лаки на своем грузовике повернула на парковку перед клиникой Сэма. Ее внимание невольно привлек сияющий, новый красный «корветт». Пожалуй, жизнь врача не так уж плоха, подумала она, захлопывая дверцу своего четырехлетнего пикапа фирмы «Чеви». Прием был в самом разгаре.

На самом деле возвращение Сэма во Фридом и открытие частной медицинской практики было просто Божьим провидением. В радиусе тридцати миль единственный врач принимал в Пибоди, поэтому большинство местных жителей с удовольствием перепоручили заботу о своем здоровье земляку. И Лаки знала, что Сэм делает все от него зависящее, чтобы помочь каждому обратившемуся к нему человеку. Иногда он бывал так занят, что даже подумывал пригласить еще одного врача, помощника. В конце концов, неплохая идея, тогда он смог бы проводить гораздо больше времени с Джей-Джеем. При первом же удобном случае она поговорит с ним об этом. Снова.

Толкнув дверь клиники, Лаки вошла внутрь и оглядела приемную. Ее встретили глухое покашливание, случайно сорвавшийся стон и запах антисептиков. Как всегда, здесь было полно народу, а она забыла записаться на прием. Лаки направилась к окошку, где сидела ее бывшая одноклассница, а ныне сотрудница регистратуры, которая всегда была в курсе всех событий Фридома. Сказать, что Кэтлин Коннер была городской сплетницей, значило бы не сказать ничего. Но активная, как буря – во всяком случае, именно так отозвался о ней Сэм – она была непривычно молчалива, если дело касалось пациентов, в этом случае ее уста были запечатаны. И Лаки радовалась, что весть о ее недавней... скажем так, травме... не разнесется со скоростью света по всему городу. Конечно, если Джей-Джей и Картошка уже не разболтали об этом.

Лаки подошла к окошку регистратуры.

– Привет, Кэтлин. У Сэма найдется минутка для меня в течение ближайшего часа?

Та подняла глаза.

– Салют. Ну, давай посмотрим. – Она полистала журнал. – Похоже, он сможет посмотреть тебя только после шести, если ты погуляешь где-нибудь поблизости или вернешься к этому часу.

Шесть. Лаки посмотрела на часы. Сейчас половина пятого. Она глубоко вздохнула.

– Не знаю, Кэтлин. Может быть, я просто подожду, пока...

За спиной Кэт с треском распахнулась дверь.

– Сейчас я осмотрю миссис Мэдисон. – На пороге появился Сэм с кипой бумаг в руках. Он куда-то очень спешил, но, увидев Лаки, прошел в приемную. – Привет. Я зачем-то нужен тебе?

Все-таки у него странноватая манера вести себя.

– Ты же знаешь, да. По поводу того... инцидента, который произошел вчера.

– Ах да. – Сэм повернулся к Кэтлин. – У нас есть какое-нибудь окно?

– Я только что сказала ей, что ты занят до шести часов.

Он снова взглянул на Лаки:

– Тебя это устроит?

Она пожала плечами:

– Думаю, да. Может быть, я все-таки заеду попозже, когда...

– Нет, – сказал он как-то слишком поспешно, – тебе нужно приехать к шести. Я буду ждать.

Он отправился обратно в кабинет. Лаки озадаченно смотрела ему вслед. Он словно испугался вдруг чего-то, нервно размахивает бумагами, врезался в дверной косяк. Можно подумать, она предложила ему заняться любовью прямо на столе Кэтлин перед всеми пациентами.

Что, черт побери, с ним происходит?

Спустя полтора часа Сэм захлопнул карту последнего пациента, передал ее Кэтлин и с облегчением вздохнул. Это был длинный, изматывающий день. Положительно, ему нужен кто-нибудь, кто мог бы помогать ему. Но это означало расширять клинику: еще один офис, новые смотровые, медсестра. Слишком много хлопот, но они неизбежны: все равно это придется сделать, рано или поздно. Он больше не мог управляться с такой обширной практикой один.

Не мог, если ему хочется заниматься в этой жизни еще чем-нибудь, кроме работы. Лаки была права, он нужен Джей-Джею.

– Лаки. – Он произнес ее имя вслух. Вот дьявол, мысль о ней преследует его днем и ночью.

– Она придет с минуты на минуту.

Он повернулся и посмотрел в спину Кэтлин, разбиравшей бумаги на столе.

– Что?

– Лаки скоро придет. Уже почти шесть часов.

Он закрыл глаза, и перед его мысленным взором возникла Лаки в том самом проклятом купальном халате, перегнувшаяся через стол у него на кухне. В этом было что-то такое, что невозможно описать словами.

– Я и забыл почти.

– А вот, кстати, и ее грузовик.

Сэм попытался взять себя в руки. Единственная причина, по которой он не хотел, чтобы Лаки приезжала сегодня вечером к нему домой, состояла в том, что он не был уверен в своей профессиональной выдержке, в том, что сможет справиться со своим мужским либидо. Ему нужна больничная атмосфера – стерильность, запах лекарств, белый халат.

Его бросило в жар. Не надо было выключать кондиционер.

Нужно осмотреть ее как можно быстрее, а затем выпроводить из смотровой. Пусть отправляется на все четыре стороны. Слишком часто за последние два дня он вспоминал мягкость и шелковистость ее кожи под своими пальцами.

Дверь клиники с шумом распахнулась.

– Я смотрю, здесь гораздо спокойнее, чем полтора часа назад. – Казалось, улыбка Лаки осветила комнату, и Сэм не смог удержаться от ответной улыбки. Она всегда заставляла его смеяться, всегда поднимала ему настроение. Всю жизнь.

– Да, у меня был чудовищно тяжелый день. Пойдем. – Он направился в смотровую через открытую дверь, Лаки последовала за ним.

Сэм оставил дверь приоткрытой – так ему было спокойнее.

– Приспусти немного джинсы, я посмотрю, что там у тебя творится.

Руки девушки незамедлительно потянулись к застежке-«молнии», а Сэм отвернулся, притворившись, что делает запись в ее карте. Он чувствовал, что может не перенести вида Лаки, стягивающей джинсы со своих крутых бедер. Еще одна картина, преследующая его днем и ночью.

– Готово.

Он попытался придать лицу безразличное выражение, повернулся к Лаки, перегнувшейся через стол, и замер на секунду, с трудом сглотнув комок в горле при виде соблазнительных округлостей над поясом джинсов. Встряхнувшись, он подошел ближе и снял бинт.

– Болит?

– Немного.

– Заживает хорошо. Я сейчас продезинфицирую рану, смажу антибиотиками и поменяю бинт. Это займет не больше минуты.

Сэм вернулся к столу, заваленному медикаментами, и облегченно вздохнул. Он сможет справиться с этим. Это ведь Лаки. Его детская подруга. Успокойся! Она ведь не из тех женщин, с которыми тебе хочется оказаться в постели. Это Лаки! Он собрал все силы, пожелал себе удачи и повернулся к девушке. Ты ведь врач, Сэм Керк. Профессионал. Так и веди себя.

Он быстро обработал рану.

– Царапины могут побаливать и зудеть несколько дней, но все идет хорошо. Совсем скоро будешь как новенькая. – Он старался не смотреть на нее и дышать ровнее.

Лаки встала и быстро оделась.

– Отлично. Хотелось бы поскорее. Ты себе и представить не можешь, как трудно играть в спортивные игры с детьми, когда у тебя пониже спины все расцарапано. Одно неловкое движение, и непонятно, чем все кончится.

Сэм слушал, в глубине души радуясь, что джинсы водворены на место.

– Я думаю, тебе нужно быть осторожнее, но никакой опасности нет. Ничего серьезного.

– Я и так осторожна. Просто чертовски трудно объяснить подросткам, у которых энергия через край хлещет, что ты не можешь играть в волейбол наравне с ними, потому что в твои ягодицы кто-то выстрелил из дробовика.

Сэм чуть не рассмеялся, но вовремя сдержал себя. Ему совсем не хотелось снова быть вовлеченным в разговор о Джей-Джее и дробовике. И о том, с чего началась вся эта история.

– Ты сейчас домой?

– Мне нужно еще немного здесь поработать. – Он открыл дверь, дожидаясь, пока Лаки выйдет.

– Хочешь, я присмотрю за Джей-Джеем? Сейчас поздно, и он уже много часов один. Сэм, тебе действительно нужно подумать, что делать с этим. Двенадцатилетний ребенок может ввязаться в кучу неприятных историй, если он в течение долгого времени предоставлен сам себе.

В этом разговоре ему тоже не хотелось участвовать. Дело даже не в том, что он с ней не согласен, просто ему не нужны постоянные напоминания. Вздохнув, он ответил:

– Я собираюсь найти кого-нибудь, кто...

Внезапно до них донесся шум из приемной. Кэтлин на повышенных тонах спорила с каким-то разъяренным мужчиной. Лаки и Сэм поспешили к выходу из кабинета.

Разгоряченный Ламар Томпсон что-то возбужденно доказывал Кэт.

– Я же говорю вам, что у него пациент! – непреклонно повторяла она в ответ, загородив дверь своим мощным телом. – Он освободится через минуту.

– Я уже здесь. – Сэм появился за ее спиной, и Кэтлин отступила в сторону. – Ламар, что случилось? Несчастный случай?

– Твой чертов братец – это несчастный случай! Я сломаю дробовик о чью-нибудь голову, когда найду этих малолетних хулиганов, пробравшихся в мой сад и устроивших охоту на моих птиц!

 

Глава 3

Лаки открыла от изумления рот и тут же прикрыла его ладонью. Сэм стоял к ней спиной, и она была очень рада, что не может видеть выражение его лица или встретиться с ним взглядом. Было бы невероятно трудно не сказать ему что-нибудь типа «А что я тебе говорила!» Вместо этого Лаки взглянула на Кэтлин.

Та заявила, что ей срочно нужно идти домой, и выскользнула через заднюю дверь. Вот цыпленок. Поняла, что жареным пахнет. Лаки же, напротив, чувствовала, что ей необходимо остаться хотя бы на несколько минут.

– О чем ты говоришь, Ламар? – Сэм положил руки на бедра и в волнении раскачивался из стороны в сторону.

– Проклятые мальчишки. Твой брат и ребенок Джонсов, этих, которые за городом живут. Как там его зовут? Помидор?

– Картошка. Его называют Картошкой.

– Точно.

Лаки смотрела в спину тяжело дышавшего Сэма.

– Просто скажи мне, Ламар: что они еще натворили?

Тот тоже тяжело вздохнул. Лаки не могла припомнить, видела ли она его когда-нибудь настолько взволнованным. Обычно он был само бесстрастие. Должно быть, случившееся поразило его в самое сердце. Слишком уж он отличался от каменной статуи, которую напоминал в церкви.

– Три кормушки для моих птиц разбиты вдребезги! Целых три! Мальчишки стреляли по ним до тех пор, пока дерево не превратилось в щепки!

Сэм опустил плечи.

– Приношу свои извинения, Ламар. Но ты уверен, что это был Джей-Джей?

– Я видел их своими глазами. Их обоих. Они выскочили из моего сада и убежали по аллее.

– Я заплачу за все три кормушки. Или нет, я лучше заставлю Джей-Джея сделать их. Он принесет их тебе. И, если хочешь, я могу поговорить с матерью Картошки.

– Буду признателен. Но к сожалению, это еще не все.

Лаки была готова поклясться, что Сэм стал ниже ростом на добрый десяток сантиметров при этом заявлении Ламара.

– А что еще?

– Еще они сломали мою голубятню. Превратили ее в руины. Но что расстроило меня больше всего, я нашел двух мертвых голубей. Похоже, мальчишки убили их.

Сэм опустил руки, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Лаки начала жалеть, что не ушла вовремя.

– Ты уверен?

– У меня весь двор завален дробинками, а птицы мертвы. Что бы ты подумал на моем месте?

Не ответив, Сэм подошел к окну. На несколько минут воцарилось молчание, затем он произнес:

– Ламар, я позабочусь об этом. Спасибо, что пришел ко мне. Уверяю тебя, ты получишь полное возмещение ущерба. Что же касается птиц, то тут я могу только принести свои извинения. То же самое сделает и мой брат, дай только мне найти его. А теперь, с твоего позволения...

Он протянул Ламару руку, тот пожал ее, кивнул в знак согласия и удалился. Сэм несколько секунд смотрел ему вслед, затем обернулся и встретился взглядом с Лаки. Похоже, его неприятно удивило, что она все еще здесь.

– Не говори ничего, – попросил он.

– Я и не собиралась ничего говорить.

Сэм отвел взгляд, покачал головой и снова положил руки на бедра. Похоже, никогда в жизни он не терпел такого поражения.

– Если ты не возражаешь, я бы хотел остаться один.

– Все в порядке, я ухожу.

Он направился к задней двери.

– Если тебе что-нибудь нужно, я могу...

Он остановил ее движением руки:

– Нет, Лаки. Это я должен сделать сам, целиком и полностью. Надеюсь, еще не слишком поздно.

Тридцать минут спустя Сэм въехал на дорожку перед гаражом и мельком взглянул на Лаки, примостившуюся в гамаке на своем крыльце. Уже стемнело, но он был уверен, что она сидит там одна. Редкий случай, когда ее родителей нет рядом. Он посмотрел на их гараж позади дома: так и есть, место трейлера пустует. Наверное, Стивенсоны отправились в очередное путешествие.

Черт возьми. Более удачного случая может не представиться. Нужно просто поехать к ее дому. Но он не мог. Сейчас у него была более важная задача – Джей-Джей. Ему необходимо разобраться с этим. Наконец он понял, что именно должен сделать. Тяжело было признаваться в этом, но Лаки права. Мальчик был предоставлен сам себе слишком долго.

Сэм прошел крыльцо, передняя дверь тяжело хлопнула за его спиной. Он на секунду остановился, а потом повернул в неосвещенную гостиную. На полу лежал луч света, проникавший из кухни в задней части дома, оттуда же доносился шум маленького телевизора, который его мать обожала смотреть во время приготовления обеда. Сэм крайне редко включал этот телевизор, но ему даже и в голову не приходило убрать его куда-нибудь в другое место.

Войдя в кухню из холла, он обнаружил Джей-Джея, который сидел на столе с бутербродом в руке, уставившись в экран телевизора и качая головой в такт музыке, доносящейся из наушников на голове. Периодически он макал сандвич в стакан с содовой и откусывал очередной кусок. Осмотревшись, Сэм заметил дробовик, прислоненный к косяку задней двери.

Он быстро пересек комнату и поднял ружье, затем обернулся и поймал на себе взгляд Джей-Джея.

– Сними наушники.

Джей-Джей смотрел на него, вопросительно подняв брови, но на слова не реагировал.

Сэм махнул в воздухе рукой и прокричал:

– Наушники!!

Мальчик наклонился и сделал, что его просили.

– Привет, Сэм. Хочешь бутерброд?

Тот фыркнул и отрицательно покачал головой. Он был зол, как черт. У его брата еще хватает наглости улыбаться ему! Как будто все в порядке, как будто ничего не случилось.

– Нам нужно поговорить. – Сэм дотянулся до телевизора и выключил его. На лице Джей-Джея появилось выражение досады.

– Эй, я же смотрел!

– Не сейчас, нам нужно кое-что обсудить.

– А подождать никак нельзя? Мне очень нравится это шоу.

– Интересно знать, каким это образом оно может тебе нравиться. Ты же ни одного слова не слышал.

– Тебе-то что? Я хочу посмотреть. – Он встал и потянулся к кнопке питания.

Сэм схватил Джей-Джея за руку и посмотрел ему прямо в глаза:

– Не сейчас. Нам нужно кое-что обсудить. Сядь.

Мальчик закатил глаза и сел. Сэм оперся о край стола для закусок. Дробовик по-прежнему был в его руках.

– Мы должны поговорить вот об этом. – Он кивнул на ружье.

Его брат пожал плечами:

– А о чем тут говорить? Что ты вцепился-то в него?

– Без сарказма, пожалуйста. Я заберу его у тебя на время.

– Почему?

Сэм раздраженно выдохнул и посмотрел в сторону:

– Неужели нам нужно вникать в детали? Я уверен, тебе прекрасно известно, почему я собираюсь забрать у тебя дробовик.

Джей-Джей поднял подбородок и скрестил руки на груди:

– Нет, дорогой старший брат, я не имею ни малейшего представления об этом. Расскажи мне.

Сэм не верил своим ушам. Этот мальчишка провоцировал его. Что, черт возьми, случилось с ним за последние несколько месяцев? Проклятие, Лаки была права. Его брат превращался в маленького несовершеннолетнего преступника с массой амбиций.

– Ко мне сегодня приходил Ламар Томпсон.

– Его снова беспокоит приступ ревматизма?

Сэм пропустил мимо ушей это замечание.

– Кто-то стрелял в его кормушки для птиц, сломал три из них, разрушил голубятню и убил двух голубей.

Джей-Джей подскочил на месте, сжав руки в кулаки.

– Я не имею никакого отношения к смерти голубей Ламара Томпсона!

Сэм подошел ближе.

– Но в кормушки ты стрелял?

– Ничего я этого не делал!

Мысль о том, что Джей-Джей лжет ему, больно ударила Сэма. Он повысил голос:

– Джей-Джей, я не потерплю лжи! Не смей обманывать меня! Я знаю, что это сделали вы с Картошкой. Ламар видел вас. Он сказал, что гнался за вами по аллее. И не пытайся отрицать это. Ты понял меня?

Не осознавая, что он делает, Сэм схватил брата за плечи и сильно встряхнул. Мальчишка вырвался и отскочил в сторону.

– Я полагал, в нашей стране презумпция невиновности и считается, что человек не совершал преступления, если не доказано обратное. Почему ты не пришел сюда и не спросил, а делал ли я это? Ты сразу обвинил меня, даже не пытаясь послушать, что я скажу по этому поводу. Хороший же у меня брат.

Темная глубина глаз Джей-Джея сверкала таким бешенством, что Сэму было очень трудно сформулировать свою мысль, найти нужные слова, но он попытался.

– Джей-Джей, Ламар видел вас, и вот дробовик. Ты же весь день не выпускал его из рук, так ведь? И после воскресенья, после этой истории с Лаки...

– О, черт возьми, Сэм. Тогда-то ты считал, что это очень забавно. Я не понимаю, на что тебе жаловаться, ты ведь осмотрел ее, и с ней все в порядке, не так ли? А ты ведь этого и хотел, или я ошибаюсь?

Сэм почувствовал какое-то покалывание в животе. Он сделал шаг вперед и снова схватил брата за руку. Он почти потерял контроль – не над ситуацией, но над своим гневом.

– Иди наверх, прими душ и готовься ко сну. Я не намерен дальше продолжать этот разговор.

Джей-Джей опять отскочил в сторону.

– Что, наступил на любимую мозоль, братишка?

– Послушай, лучше исчезни с глаз моих. Я очень рассержен и не хочу обсуждать подобные темы в таком состоянии.

Тот рассмеялся:

– Ты ведь не ожидал, что быть родителем так трудно, правда?

Комментарий был неожиданным, но поразительно точным. Сэм ощутил, как в нем поднимается глубокое чувство обиды, и его прошиб пот. Джей-Джей был совершенно прав. Он никогда не хотел быть ему вместо родителей, и, может быть, именно в этом и состояла его главная ошибка. Внезапно он понял, сколько в последние месяцы допустил оплошностей, пытаясь воспитывать брата. Он взялся за непосильную работу. Наверное, пришло время расставить все по своим местам. Проглотив комок в горле, он посмотрел прямо в лицо мальчику:

– Да, это правда, Джей-Джей. Я не знал, каково быть родителем, потому что у меня нет детей. Я твой брат. Но в данный момент я еще юридически являюсь твоим опекуном и хочу сказать тебе, что с сегодняшнего дня все пойдет по-другому. Во-первых, дробовик отныне будет лежать запертым в клинике. Во-вторых, ты найдешь работу, которой ты сможешь заниматься после школы, чтобы ты мог заработать достаточно денег и купить новые кормушки и голубятню для Ламара Томпсона. А потом ты принесешь их ему и сам установишь. В-третьих, теперь у тебя не будет никаких привилегий: ни Картошки, ни телевизора, ни магнитофона, ни телефона, ни прогулок. На неопределенное время. С этого момента ты и движения не сделаешь без моего разрешения. Если ты хочешь родительской опеки, то ты, черт возьми, ее получишь. Ты понял, что я говорю тебе?

Воцарилось гнетущее молчание, которое, казалось, еще больше усугубило ощущение поражения, преследовавшее Сэма. Джей-Джей просто смотрел на него, слегка сощурив глаза.

– Да, хорошо. Я понял.

– Отлично. Тогда поднимайся наверх и ложись спать.

Джей-Джей скрестил руки на груди:

– Конечно, брат. Ты босс. Все, что ты скажешь. Сэм взглянул на него:

– Тогда иди.

– Слушаюсь.

Сэм глубоко вздохнул, пытаясь утихомирить в себе остатки гнева. Он запустил все десять пальцев в волосы, наблюдая, как Джей-Джей, развернувшись, огибает стол. Но тот вдруг вместо того, чтобы идти наверх, как ему было велено, рванулся к задней двери и с быстротой молнии выскочил на улицу, не дав брату даже опомниться.

В доме Сэма было тихо в течение последнего часа, но Лаки все никак не решалась покинуть свое крыльцо. Мысль о том, что братья что-то между собой выясняют, причиняла ей беспокойство. Она совсем не хотела, чтобы нечто подобное произошло, единственное, к чему она стремилась, – Сэм должен признать, что Джей-Джей отбился от рук. И когда младший брат пулей выскочил из дома, ее охватила тоска, – та же тоска, что терзала в этот момент ее друга детства. Лаки беспокоилась за него. Эта захлопнувшаяся за мальчиком дверь означала, что они так и не договорились. Сначала она хотела отправиться следом за Джей-Джеем и поговорить с ним, но потом передумала. Может быть, ему нужно побыть одному. Может быть, это как-то приведет в порядок его мысли. По крайней мере она надеялась на это.

Он вернулся домой сорок пять минут спустя, тихо проскользнув в дом через заднюю дверь. Лаки не слышала гневных или раздраженных слов, лишь свет то включался, то выключался в разных местах, пока они готовились ко сну.

Теперь дом погрузился во тьму, и Лаки, пожалуй, можно было и самой идти спать, но что-то мучило ее, какое-то чувство, которое она не могла игнорировать. Она не могла успокоиться. Как же ей помочь Сэму и Джей-Джею? Как сделать так, чтобы все было хорошо?

Вдруг до ее слуха донеслись звуки шагов: кто-то шел по садовой дорожке. Присмотревшись, она увидела в тусклом свете уличного фонаря неясный силуэт Сэма. Он приблизился, тихо поднялся по ступенькам крыльца и примостился в шезлонге около ее гамака. Было темно, и Лаки не могла разглядеть выражение его лица, но чувствовала, что он вымотан почти до предела.

– Тяжелая ночь? – шепотом спросила она.

Он тяжело вздохнул и взял ее за руку. Их пальцы переплелись, он слегка погладил ее ладонь кончиками пальцев, а потом положил себе на бедро. Лаки старалась унять дрожь, охватившую ее при этом прикосновении, напоминая себе уже в который раз, что это Сэм. Ее друг. Ее сосед. Ему сейчас просто очень нужна поддержка. И она не должна чувствовать то, что чувствует.

По крайней мере не в отношении Сэма.

Она посмотрела на него:

– С тобой все в порядке?

– Я, по-моему, слишком сильно завинтил гайки.

– Ничего страшного. Он переживет. Это со всеми бывает.

Сэм поднял на нее глаза:

– Я не уверен.

В этот момент больше всего на свете ей хотелось протянуть руку и погладить его по щеке, но она удержалась. Он казался таким потерянным, таким одиноким. Лаки проглотила комок в горле и оставила руки там, где они были.

– Расскажи мне, что случилось.

Сэм вздохнул:

– Он попытался солгать мне, Лаки. Он сказал, что ничего этого не делал.

– Ты думаешь, это возможно?

Он пожал плечами:

– Ты же слышала, что сказал Ламар. Что тут можно подумать?

– Возможно, Ламар не слишком хорошо разглядел этих хулиганов. Он тоже может ошибиться.

– Да, пожалуй, ты права.

– Но ты ведь не обвинял Джей-Джея?

– Что? – Сэм отпустил ее руку и развернулся к ней всем телом. – Конечно, я обвинил его. А что еще я должен был сделать?

Лаки положила ладонь обратно себе на колени. В тех местах, где он касался ее, остались горячие влажные пятна.

– Ну, для начала ты мог узнать его версию случившегося.

– Черт возьми, Лаки! Он бы просто придумал что-нибудь.

– Да, но у него по крайней мере осталось бы ощущение, что к нему прислушиваются и дают ему шанс, а не просто безапелляционно считают преступником.

Сэм посмотрел ей в глаза:

– А я считаю его преступником?

– Звучит именно так.

– Интересно, откуда в тебе такая терпимость?

– Я шесть лет работаю с детьми в парковом департаменте и немного знаю, как с ними обращаться, вот и все.

– Мне нужно было прислушиваться к твоему мнению с самого начала.

– В этом нет никакой проблемы, Сэм. Ты можешь поговорить с братом еще раз в ближайшее время. Ты ведь еще не принял окончательного решения относительно него?

Сэм обвел взглядом двор.

– Безусловно, принял. У Джей-Джея испытательный срок, не знаю, на какое время. Он даже чихать не сможет без моего разрешения. Ни Картошки, ни дробовика, ни развлечений. И ему нужно найти работу, чтобы оплатить ущерб Ламару. Надеюсь, он понял, что я намерен контролировать каждый его шаг. – Он снова посмотрел на Лаки.

Она шумно выдохнула, так, что челка взлетела надо лбом.

– Но ему-то ты, по крайней мере, расписывал это не в таких выражениях?

Сэм поднялся, по-прежнему глядя на нее.

– Черт возьми, конечно, я все так и сказал! Этому малолетнему хулигану не будет все так легко сходить с рук!

Лаки схватила его за кисть и потянула вниз, понуждая снова сесть.

– Сэм, ты осел, ты знаешь об этом?

– Что?

На его лице появилось выражение такого изумления, что она едва удержалась, чтобы не расхохотаться.

– Ты полный осел. Неудивительно, что Джей-Джей с такой скоростью выскочил из дома. Ты не можешь сначала в течение многих месяцев обращаться с ним как с равным, позволять ему делать все, что ему заблагорассудится, а потом превращаться в эдакого диктатора! Вот так и возникают конфликты!

Сэм продолжал молча смотреть на нее. На его лице было выражение растерянности или даже страдания.

– Что я сделал не так, Лаки? Я и представить себе не мог, что воспитывать Джей-Джея будет так сложно. Я давал ему все, что необходимо, был с ним рядом каждый вечер, но, похоже, этого оказалось недостаточно. С тех пор как я открыл клинику, каждую свою минуту я посвящал только ей одной, потому что и не предполагал, насколько Фридом нуждается в медицинских услугах. Работа отнимала у меня чересчур много времени. То есть я хочу сказать, я понимаю, что должен быть рядом с братом, но не могу себе это позволить. Что же мне теперь делать?

Лаки внимательно смотрела на него. Ее сердце было готово выскочить из груди.

– Сэм, послушай. У Джей-Джея сейчас сложный период в жизни. Он рос без отца. Ты уехал, когда он был совсем маленьким ребенком. А его мать умерла всего год назад. Для него стало большим испытанием, когда ты вернулся и начал играть роль его родителя, так же как это стало испытанием для тебя. Я знаю, что быть доктором в маленьком городе никогда не входило в твои планы, но жизнь распорядилась по-другому. Иногда планы приходится менять.

Джей-Джею очень тяжело, Сэм. Ему трудно объяснить, что он чувствует, даже понять это трудно. Да и подростковый возраст усугубляет положение, впрочем, тебе это и без меня прекрасно известно. Я не думаю, что все, сделанное тобой сегодня, – неправильно. Возможно, большинство родителей поступили бы точно так же. Возможно, даже твои собственные родители, будь они живы, сделали бы то же самое. Воспитывать детей не яблочным пирогом лакомиться. Это тяжелая работа. И сегодня ты узнал, насколько тяжелая.

Сэм сглотнул, по-прежнему не отрывая взгляда от ее лица, и попытался осмыслить ее слова. Через секунду он ответил:

– Мне всегда казалось, что я очень терпимый человек. Врач, медик. Парень, который уехал из маленького городка, чтобы чего-то добиться в жизни, чтобы что-то собой представлять. Наверное, я ошибся. Все это время, пока меня не было, ты оставалась здесь и стала гораздо более мудрым человеком, чем я.

Лаки улыбнулась. На этот раз уже она потянулась и взяла его руку в свою. По лицу Сэма пробежала судорога.

– Я... У меня просто немного больше опыта в общении с детьми. Вот и все.

Она отпустила его руку и похлопала Сэма по плечу. Внезапно ее осенила мысль.

– Послушай, это не такая уж плохая идея. Об этом стоит подумать.

– Что не такая уж плохая идея?

Лаки встала и, засунув руки глубоко в карманы, подошла к перилам крыльца. Ей не хотелось признаваться в этом даже себе, но она сделала так только для того, чтобы Сэм не мог дотронуться до нее.

– Думаю, у меня есть решение твоей проблемы. По крайней мере это сойдет для начала.

– Да?

Он встал и подошел к ней. Теперь они стояли рядом, облокотившись на перила. Он был слишком близко. Лаки отстранилась. Она помолчала несколько секунд, потом выпалила:

– Позволь мне взять на себя заботу о Джей-Джее этим летом. Он будет каждый день ездить со мной в Пибоди и работать моим помощником. Тогда он сможет принять участие в некоторых спортивных мероприятиях, которые я собираюсь организовать. У нас есть баскетбольная лига для детей его возраста. Каждую пятницу после обеда мы играем в пляжный волейбол. И конечно, он может играть в бейсбол. Они уже начали тренироваться, но я могу записать его в команду. Он должен где-то выплескивать свою энергию, Сэм. Я приведу его в форму, кроме того, он познакомится с другими детьми, будет занят полезным делом, да и ты сможешь на время перестать о нем думать и отдать все свои силы клинике. По-моему, это во всех смыслах решение твоей проблемы. Что ты об этом думаешь?

Сэм покачал головой:

– Я не вижу большого смысла в том, чтобы Джей-Джей каждый день проезжал тридцать миль в одну и в другую сторону вместе с тобой. Он станет помехой для тебя с первого же дня. Это ведь твоя работа, Лаки. Я не хотел бы превращать ее в кавардак.

– Перестань. – Она помахала в воздухе рукой. – Джей-Джею не удастся превратить мою работу в кавардак при всем желании. Кроме того, я как раз и должна сделать так, чтобы дети не шлялись по улицам, не воровали всякую мелочевку в магазинах, не курили украдкой и не расписывали городские стены. Еще один ребенок погоды не сделает. К тому же мне действительно может понадобиться его помощь. Пожалуйста, Сэм, подумай об этом. Возможно, это что-то изменит.

В ответ он тяжело вздохнул, по-прежнему глядя ей в лицо.

– Может быть, я буду платить тебе за это? Я не могу допустить, чтобы ты взяла на себя заботу о нем на все лето и не получила никакой компенсации.

Лаки уперлась обеими руками ему в грудь и тут же пожалела об этом.

– Не оскорбляй меня, Керк. Я у тебя ни одного цента за это не возьму. Меня просто беспокоит Джей-Джей, и я пытаюсь тебе помочь.

– Может быть, я тоже чем-нибудь могу помочь тебе? Что-нибудь сделать для тебя?

Лаки подняла глаза. Он снова подошел слишком близко, но она все-таки не могла понять этого выражения его лица. А может быть, просто не хотела.

Внезапно ее снова осенило.

– Да, есть кое-что, что ты можешь сделать для меня.

– И что же это?

Его голос вдруг стал низким и хриплым. Почти... сексуальным. Лаки прикусила губу.

– Мне нужен бойфренд.

Глаза Сэма расширились от изумления, так что она поспешила добавить:

– Ты ведь знаешь меня, я все время что-нибудь придумываю. Я сказала одному типу на работе, что мне есть с кем пойти на ежегодный пикник паркового департамента Пибоди четвертого июля. Я была просто вынуждена так сказать, потому что этот парень подкатывает ко мне. – Брови Сэма взлетели вверх. – В любом случае мне нужен партнер. Уверена, у тебя есть какой-нибудь друг, который мог бы пойти со мной, правда? Только на один день. Даже на полдня. Да, и учти, что ему придется участвовать в соревнованиях, так что пусть он будет хоть в какой-то спортивной форме. Ты можешь сделать это для меня?

Когда Лаки закончила свою маленькую речь, она почти задыхалась. Сэм уже по крайней мере две минуты не отрывает взгляда от ее губ.

– Эй!

– Да, да, Лаки. Найти тебе партнера? Запросто. Как съесть яблочный пирог.

Она вздохнула и усмехнулась. Сэм нахмурился и направился к своему дому.

 

Глава 4

Найти тебе партнера? Кого-то, кто на равных с тобой мог бы участвовать в соревнованиях? Конечно, Лаки, как скажешь.

Сэм беспокойно заворочался и взбил подушку. Да, три часа назад она сказала ему эти самые слова. «Уверена, что у тебя есть какой-нибудь друг, который мог бы пойти со мной».

Последние три часа он только об этом и думал. Мысленно перебрал всех своих холостых друзей, живущих во Фридоме, еще парочку из Мемфиса. Но каждый раз, когда он представлял себе Лаки вместе с кем-то из своих приятелей, участвующих в каком-нибудь глупейшем конкурсе вроде бега вдвоем в мешках, его бросало в пот и начинало тошнить. Эти рожденные в его воображении картины слишком... возбуждали.

Ему совсем не хотелось, чтобы кто-то из этих парней был партнером Лаки.

Первым человеком, о котором он подумал, был Фред Мелон, владелец лучшей в городе станции технического обслуживания и единственной в радиусе многих миль службы аварийной помощи на дорогах. Он всегда вел беззаботную жизнь, потому что с восьмилетнего возраста знал, что станция отца перейдет ему по наследству. Сэм отчетливо помнил, как Фред еще в старших классах школы рассказывал на каждом углу, что женщинам очень нравятся отличные механики. «Обслуживание с улыбкой!» – приговаривал он, хвастаясь, что является самым лучшим техником в городе.

Сэм представил себе, как Фред будет «обслуживать» Лаки, и незамедлительно вычеркнул его из списка.

Потом был Джордж Мерфи. Он уехал учиться к колледж в тот же год, что и Сэм, но вернулся после того, как ушел на год в академический отпуск, без гроша в кармане. Сегодня он держал булочную невдалеке от клиники Керка. Как-то раз Джордж пригласил его во внутренние помещения взглянуть, как он замешивает тесто, – было раннее утро, и Сэм заехал выпить чашечку кофе. «Как ты узнаешь, что оно готово?» – спросил он тогда. Мерфи в ответ подмигнул и усмехнулся: «Тесто – как женщина. Ты же знаешь, когда она готова. Она мягкая и податливая, пахнет сладостями и мускусом, лепи из нее что хочешь, как из пластилина».

Нет, это тоже далеко не самая подходящая кандидатура.

И эти двое не были исключением.

Майк Уэст, инспектор электростанции, всегда говорил, что он также инспектор женских грудей. Нет, Сэму совершенно не нужно, чтобы Лаки подвергалась такой инспекции.

Кертис Бак считал своей специализацией женские ножки. Говорил, что чем ноги длиннее, тем крепче они обвиваются вокруг него. У Лаки слишком длинные и слишком красивые ноги для такого человека. Нет.

Эрл Флетчер, парень, приехавший в город незадолго до возвращения Сэма, играл на саксофоне в джазовом клубе за городом. Хвастался, что может одним поцелуем свести женщину с ума.

Нет!

Наконец он понял, что вспомнил уже всех знакомых неженатых мужчин в городе, включая Ламара Томпсона. Разве что преподобный отец Холком...

Лаки убьет его.

Каждый претендент исключался из списка с неимоверной быстротой. У него была еще пара приятелей по медицинской школе, но они сейчас женаты на своей карьере...

Никого нет.

Никого, кому бы он мог со спокойной душой доверить Лаки.

Никого, кроме него самого.

И зачем Лаки втянула себя – и его заодно – в эту дурацкую авантюру? Ему было неприятно, что она вынуждена лгать своим коллегам, потому что какой-то болван подкатывает к ней. Как же ему это не нравится. Не говоря уже о том, что ей даже и в голову не пришло попросить его быть ее партнером на пикнике паркового департамента четвертого июля.

Ну же. Она просто попросила тебя об услуге. В этом нет ничего личного.

Но с другой стороны, если ей нужна помощь, почему она просто не пришла и не попросила его пойти туда вместе с ней? Он недостаточно атлетичен? Сэм старался посвящать спорту каждую свободную минуту. Несколько раз в неделю он пробегал пару миль. Или все дело в том, что она не может представить его в качестве своего бойфренда даже на один день? Даже на полдня?

Черт возьми, ему нужно смириться с этим. Лаки по-прежнему считает его соседским мальчишкой. Пришла пора выкинуть из головы и ее саму, и ее короткий купальный халат. Она его друг, просто друг, и тот факт, что она не позвала его на пикник, со всей очевидностью подтверждает это. Все. Конец истории.

Но ведь ты же будешь в безопасности рядом со мной. Неужели ты не понимаешь этого, Лаки?!

Или, наоборот, понимаешь?

Сэм плотнее завернулся в простыню и шерстяное одеяло. Так ему никогда не удастся заснуть. Ничто не могло с такой быстротой отогнать сон, как мысль, что он до конца своих дней останется для Лаки просто другом.

Целый день Сэм напряженно прислушивался к каждому слову Кэтлин. Выходя из смотровой, читая карты пациентов, он все время пытался уловить, о чем она говорит с людьми около своего окошка и по телефону. Однако ничто не указывало на то, что ей известны какие-то новые, неприятные истории с участием Джей-Джея. Похоже, у Лаки не возникло с ним никаких проблем.

Замечательно, что его брат теперь в надежных и заботливых руках. Теперь Сэм может полностью сконцентрироваться на клинике, лишь только узнает ответ на вопрос, который все время неотступно преследовал его: чем же они вдвоем занимались весь день?

Нет, ему положительно не удается перестать думать о Лаки. Это стало превращаться в мучительную, томительную, но такую сладкую привычку. Ладно, с этим он как-нибудь справится. Потом. Теперь же он просто не мог дождаться, когда они вернутся домой. Остается только надеяться, что Джей-Джей не успел в первый же день разрушить парковый департамент Пибоди и заодно карьеру Лаки Стивенсон.

Колокольчики около входной двери известили об уходе последнего пациента. Сэм взглянул на часы: без десяти пять. Они, наверное, уже едут домой. Если он поторопится, приедет одновременно с ними.

Керк кинул папку на стол Кэтлин:

– Закончишь тут без меня?

Она подняла голову от бумаг, одновременно поправив очки на носу.

– Идите домой, доктор. Я все запру, когда буду уходить.

– Ты уверена, что справишься одна?

На ее лице появилась хитрая улыбка.

– Ладно, иди домой. Ты и так весь день места себе не находишь.

Сэм криво усмехнулся в ответ и покачал головой:

– Все-то ты замечаешь. Ладно, я пошел. Спасибо, Кэт.

Лаки взглянула на Джей-Джея, который сидел справа от нее, наклонив голову к окну машины. Он сложил руки на груди и, спрятав глаза под узкими темными солнечными очками и натянув бейсбольную кепку на самые брови, притворялся, что спит. Однако она знала, что он прикидывается. И он знал, что она это знает. День вроде бы прошел без особых инцидентов, но Лаки все равно почему-то тревожилась. С Джей-Джеем обязательно что-нибудь случится, рано или поздно. Например, сегодня у него уже была небольшая стычка с другими ребятами. Почему же она чувствует себя такой виноватой?

Потому что я обещала Сэму, что с его младшим братом будет все в порядке и о нем позаботятся. А теперь придется рассказывать про эту маленькую междоусобицу.

Или, может быть, ничего не говорить?

Тяжело вздохнув, Лаки сосредоточилась на извилинах дороги. Они будут во Фридоме через пять минут, около ее дома – через семь. Ей лучше обсудить ситуацию с Джей-Джеем до того, как они вернутся. Он не сказал ни слова с тех пор, как они сели в ее грузовик. Обычно она старалась не вмешиваться, если в среде ее подопечных возникали какие-то скользкие моменты, но иногда обстановка накалялась настолько, что только она одна и могла разрешить конфликт. Джей-Джей сегодня был в центре событий, но она еще не слышала его версию произошедшего.

Лаки съехала на обочину, отдышалась и слегка потрепала мальчика по плечу.

– О'кей, думаю, нам нужно расставить все точки над i еще до возвращения домой. Сядь ровно, я прекрасно знаю, что ты не спишь.

Она терпеливо ждала, пока Джей-Джей наконец выпрямится и немного повернется в ее сторону. Рассмотреть выражение его глаз через солнечные очки было совершенно невозможно.

– Больше я туда не поеду, – вдруг заявил он.

Лаки взяла его за плечи.

– Полагаю, ты просто должен туда поехать.

– Нет, не должен. – Он отвернулся к боковому стеклу.

– Хорошо. Расскажи мне, что случилось, и я попробую придумать, что с этим можно сделать.

Пару минут Джей-Джей не шевелился.

– Я не хочу больше быть твоим помощником.

Она медленно кивнула в ответ:

– О'кей, больше ты им не будешь. Тогда что бы ты хотел делать?

– Я хочу оставаться дома до конца лета и гулять с Картошкой.

– Ты же прекрасно знаешь, что Сэм против этого. Вряд ли он тебе разрешит.

Мальчик презрительно фыркнул.

– Все-таки расскажи мне, что случилось.

Джей-Джей склонил голову к левому плечу, о чем-то размышляя. Наконец он неторопливо стащил солнечные очки, а затем бейсболку. Лаки охнула.

– Боже мой! Что с твоим глазом? – Она инстинктивно потянулась, чуть не дотронувшись до его распухшего разбитого глаза и виска. Мальчик отшатнулся, и она поспешно убрала руку.

– Я не хотел, чтоб так получилось.

– Кто это с тобой сделал?

Джей-Джей пожал плечами. Лаки сощурилась.

– Скажи мне, кто это сделал. – Она всегда недолюбливала ябед, но тут особый случай. Это был один из ее подопечных, и она хотела знать, кто именно.

Мальчик смотрел в сторону.

– Они сказали, что я подхалим, твой любимчик. Нюня. Они насмехались надо мной, когда я помогал тебе натягивать волейбольные сетки, особенно когда я еще и ногой в одной из них запутался. И они издевались надо мной, когда я играл, язвили, вставляли разные замечания. Разве я могу играть так же хорошо, как они, если никогда не делал этого раньше? Вернее, последний раз я играл в волейбол в четвертом классе, мальчики против девочек.

– Но что же все-таки с твоим глазом?

Джей-Джей тяжело вздохнул, немного помолчал, потом продолжил:

– Я же сказал тебе, что не хотел, чтобы так получилось.

– Ну, так все же?

– Они смеялись надо мной.

– И тебе это не понравилось?

– Нет.

– И что же ты сделал?

Несколько секунд он смотрел прямо перед собой, затем усмехнулся:

– Я назвал этого парня...

Джей-Джей понизил голос и шепотом повторил слова, сказанные днем обидчику.

Лаки резко отстранилась, глядя на него широко открытыми глазами.

– И что потом?

Мальчик пожал плечами:

– А потом мы подрались.

Теперь уже Лаки уставилась прямо перед собой и тяжело вздохнула. Сэм ее убьет.

– Вряд ли ты сможешь несколько дней не снимать эту свою маскировку, правда?

На минуту в кабине воцарилось молчание.

– Так, давай подумаем. Маловероятно, что с нами случится что-то похуже того, что уже случилось. – Она повернула ключ в замке зажигания. – Поэтому нам не остается ничего другого, кроме как сказать твоему брату правду.

Джей-Джей застонал, и Лаки краем глаза заметила, что он водворил солнечные очки и бейсболку на прежнее место.

Сэм ждал на крыльце. Они опаздывали уже на добрых двадцать минут. Когда у Лаки не было каких-то мероприятий вечером, она всегда подъезжала к своему гаражу около пяти часов. Сейчас двадцать минут шестого, а их все еще не видно.

Что-то случилось.

Какого дьявола он позволил Лаки вовлечь его в это? Как она смогла запудрить ему мозги? Он был явно не в своем уме, когда согласился. Ему просто был необходим человек, который смог бы помочь ему, и Лаки оказалась настолько любезна, что взяла решение его проблемы на себя. Не нужно было позволять ей. Неужели он и в самом деле думал, что она сможет заботиться о его брате все лето? Это слишком тяжело для нее. Должно быть другое решение. Например, найти Джей-Джею какую-нибудь работу в клинике.

Шорох гравия известил его, что они наконец-то вернулись. Грузовик остановился прямо около крыльца, дверцы распахнулись, и оба виновника треволнений вылезли из кабины.

Сэм встал и направился навстречу.

– Привет! Ну, как дела?

Лаки и Джей-Джей обменялись коротким взглядом. Проклятие. Похоже, его недаром мучили дурные предчувствия.

– Пожалуй, в общем, все прошло неплохо, да, Джей-Джей? – Лаки засунула руки в карманы своих спортивных брюк и улыбнулась.

– Да, в общем, все прошло неплохо, – эхом отозвался тот. Сэм шумно выдохнул, по-прежнему пытливо вглядываясь в их лица.

– Тем не менее вы что-то оба напоминаете загнанных зайцев.

Он заметил расширившиеся от изумления глаза Лаки и перевел взгляд на брата, пытаясь что-то прочитать на его лице. Черт возьми, да под этими очками и тенью от бейсболки ничего не разберешь!

– О чем это ты говоришь, Сэм?

Он усмехнулся:

– Ладно, давай начистоту, подруга. Я же чувствую, что что-то не так. Что он там натворил?

Джей-Джей сделал шаг вперед.

– Ничего я не делал. Скажи ему, Лаки.

Она подошла к нему, взяла за руку и притянула к себе. Сэм по-прежнему внимательно их разглядывал.

– Он действительно ничего не натворил. Не делай, пожалуйста, никаких выводов, прежде чем не разберешься, в чем дело.

– И в чем же я должен разобраться?

Лаки слегка прикусила губу и взглянула на молчащего Джей-Джея.

– Сегодня произошло... хм... маленькое недоразумение.

Сэм отступил на шаг и раздраженно вскинул голову:

– Значит, маленькое. Значит, недоразумение.

– Да там и говорить не о чем. Мы во всем разобрались, и больше это не повторится. И вины Джей-Джея во всем этом нет.

– Да, отлично, я понял.

Сэм потупился. Конечно, вины Джей-Джея в этом нет. Джей-Джей никогда не бывает виноват. Он даже не почувствовал, как Лаки взяла его за руку, так что ей пришлось потрясти его за локоть.

– О чем, ради всего святого, ты там думаешь? – прошептала она. Сэм посмотрел в ее глаза. Его взгляд был полон ярости.

– О чем я думаю? Я смотрю в лицо фактам, Лаки. Тебе, полагаю, это тоже не помешает. Предлагать Джей-Джею работать твоим помощником было плохой идеей. Придется придумать что-нибудь еще.

Она кончиками пальцев сжала его руку.

– Ничего подобного. То, что ты говоришь, неправильно. Твой брат действительно не виноват. А ты просто самонадеянный диктатор.

Сэм вздохнул, потом поднял глаза на Джей-Джея, услышав, что тот подошел ближе.

– Оставь, Лаки. Он всегда считает меня во всем виноватым. – Мальчик направился в дом, но Сэм остановил его, схватив за плечо:

– Ну уж нет. Тебе не удастся так просто уйти от разговора.

Лаки сочла своим долгом вступиться:

– Прекрати. Ты не прав. Он ничего не сделал.

Сэм пропустил ее слова мимо ушей.

– Немедленно сними очки и бейсболку. Я терпеть не могу с тобой разговаривать, когда не вижу твоих глаз.

Джей-Джей на секунду замер, потом рывком сорвал с себя экипировку и отбросил в сторону так вызывающе, что его брат даже не сразу нашел что сказать. Проклятие, что такое у него с лицом?! Сэм почувствовал, что его начинает тошнить.

– Кто, черт побери, тебя избил? И чем ты это спровоцировал, будь любезен объяснить.

– Послушай. – Лаки снова попыталась вмешаться. – Я же пытаюсь объяснить тебе, что не он первый начал.

Мальчик по-прежнему смотрел прямо в глаза брату.

– Лаки, забудь. Он мне никогда не верит.

– Нет, он должен поверить.

Сэм повернулся к ней:

– Прекрати. Ты вмешиваешься не в свое дело.

– Нет, это и мое дело тоже. Он был вместе со мной весь день, и в том, что случилось, нет его вины.

– Не беспокойся, больше он с тобой не поедет. Я придумаю что-нибудь еще.

Он вдруг заметил, как исказилось ее лицо при этих словах. Черт возьми, почему он такой осел?

– Ты совершаешь ошибку. Ему обязательно нужно вернуться. У него еще есть дела, которые он должен закончить.

– Не нужно этих клише, Лаки. Он останется дома.

Девушка буравила его глазами:

– Сэм...

– Я принял решение.

– Нет, не принял! – Джей-Джей встал между ними. – Лаки права. Я должен вернуться. Я не собираюсь обращать внимание на этих ослов, которые называют меня подхалимом и нюней. И пусть я завтра приду еще с одним синяком, ты меня не остановишь!

Мальчик почти плакал. Сэм взглянул в лицо своему маленькому брату и вдруг увидел в нем себя самого, тринадцатилетнего подростка, вернувшегося домой в ссадинах и синяках после драки с Билли Мартинни, назвавшего его учительским любимчиком.

Он закрыл глаза, отгоняя воспоминание прочь. Да, есть вещи, которые мальчишки должны иногда делать. И драться порой тоже должны. И брат действительно должен вернуться туда.

И Сэм знал, что должен сделать он сам. Извиниться перед обоими.

– Ты действительно хочешь вернуться в Пибоди?

– Да, хочу. Сначала я думал по-другому, но теперь понял, что хочу.

Сэм глубоко вздохнул:

– Хорошо. Поезжай.

Он заметил, что Джей-Джей довольно улыбнулся.

– И... прости меня, что я не поверил тебе. Я должен доверять тебе.

Мальчик улыбнулся еще шире и пошел в дом. Вот ты и одержал одну маленькую победу, парень, подумал Сэм. Потом он поднял глаза на Лаки и окончательно убедился, что сделал все правильно.

– И ты прости меня. Я целый день беспокоился и места себе не находил, думая, как вы там.

– Все в порядке. Ты принял правильное решение.

Она подошла ближе, обняла его за шею, притянула к себе и быстро поцеловала. Да, она тоже одержала сегодня одну маленькую победу.

Когда Лаки сошла с его крыльца, села в грузовик и поехала к гаражу, он вдруг почувствовал, что где-то глубоко внутри его поднимается буря. Буря, которой он пока не находил объяснения, но точно знал, что ему будет стоить больших усилий утихомирить ее.

 

Глава 5

Лаки с трудом сдерживалась, чтобы не постукивать пятками по твердому деревянному полу хорового балкона. Бесс Джонсон, сидевшая слева, кидала на нее неодобрительные взгляды, и Лаки уткнулась в сборник церковных гимнов, попытавшись сосредоточиться на тексте и машинально произнося слова хорошо знакомой молитвы.

Бесс было около пятидесяти лет, впрочем, вернее сказать, у нее вообще не было возраста. Чопорная, правильная до тошноты, она работала старшим кассиром Первого национального банка Фридома. Ее спина была такой же прямой и жесткой, как колонки цифр в ее бухгалтерских книгах. Она презирала сантименты, маленьких детей и человечество в целом. Невозможно было даже представить себе, что Бесс могла с кем-то заниматься любовью. Слишком грязно.

Бесс положила руку на колени Лаки. Та взглянула на нее уголком глаза и снова попробовала перестать пританцовывать. Но ничего не могла с этим поделать. Она была в жутком бешенстве и не могла сидеть спокойно. В таких случаях мать говорила, что у нее шило пониже спины. И если бы Элейн была здесь, она наверняка укоризненно посмотрела бы на нее со своего места, как это не раз случалось, когда Лаки была ребенком.

Но ее родители уехали, они были очень далеко, в Виннебаго. С тех пор как отец ушел на пенсию, они постоянно путешествовали, успели побывать на Ниагарском водопаде и в Большом каньоне, объездили вдоль и поперек Флориду. Всю свою жизнь Джим Стивенсон был вынужден мириться с косностью и мещанством своих коллег и соседей и в шестьдесят два года с удовольствием выпустил наконец на волю дремавшего в нем чертенка. И конечно, мать всегда была рядом с ним. В свои пятьдесят восемь лет Элейн была бодра, как в восемнадцать. Она каждый день делала трехмильную пробежку, занималась йогой перед сном и питалась почти одними овощами.

На этот раз они планировали сплав на плотах по практически несудоходной реке в Скалистых горах, выбрав себе пятидневный маршрут, начинавшийся где-то в забытом Богом ущелье и заканчивавшийся в Нью-Мексико, маршрут, обещавший крутые пороги, стремнины и водовороты. Кто знает, из каких передряг им там придется выбираться.

Ее родители уехали до конца лета, и до тех пор Лаки ничего не будет знать о них. Она постоянно молилась, чтобы они вернулись во Фридом живыми и невредимыми.

Однако в данный момент предметом ее беспокойства был отнюдь не тот факт, что ее мать и отец пытаются догнать ушедшую молодость. Ее волновало то, что Мисси Хокинс не нашла другого пустого места во всей церкви, кроме как рядом с Сэмом.

«Черт возьми, мне казалось, я обезвредила эту женщину на прошлой неделе». Лаки немедленно вознесла молчаливую молитву: «Прости меня, Господи, что я произношу такие ужасные слова в твоем храме. Пожалуйста. Просто Мисси...»

Она энергично тряхнула головой и снова начала постукивать ногой по металлическому сиденью. Не нужно беспокоить Всевышнего своими проблемами с Мисси Хокинс.

«Интересно, а в чем, собственно, заключается моя проблема с Мисси Хокинс? Проблема в том, что она слишком много внимания уделяет Сэму Керку. Моему другу. Моему соседу. Моему... А кто же он мне? И почему меня вообще беспокоит, с кем рядом он сидит в церкви? Или с кем он встречается? Или на ком он решит...»

Внезапно Лаки словно обдало холодом. Такие мысли могут завести ее очень далеко. Она представила себе Мисси и Сэма в интригующей ситуации и застучала ногой еще громче.

Стук эхом отозвался по всей церкви.

Бесс сильно толкнула ее в бок и одарила свирепым взглядом. Лаки вскрикнула и тут же прихлопнула рот ладонью. Преподобный отец Холком на секунду замолк, взглянул в сторону хора, а затем продолжил свою заунывную проповедь. Лаки почувствовала, что ее щеки пылают.

Несколько секунд спустя она поймала торжествующую улыбку Мисси Хокинс рядом с Сэмом, и в ее голове пронесся вихрь мыслей. Мыслей, совершенно неуместных в храме.

– Итак, что же у тебя с Мисси Хокинс? – спросила Лаки несколько часов спустя, когда они с Сэмом устроились в гамаке на крыльце ее дома.

Сэм уперся ногой в доски пола, чтобы перестать раскачиваться.

– А что, собственно, ты имеешь в виду?

– Ну, – Лаки пожала плечами, – я только хочу знать, насколько у вас это серьезно. То есть у меня сложилось впечатление, что в последнее время вы были очень близки, но после того конфуза в церкви в прошлое воскресенье я не слышала, чтобы ты упоминал о ней, или, если быть совсем точной, я не замечала, чтобы она слонялась поблизости. Так что я уже было решила, что между вами все кончено, и вдруг сегодня утром...

Сэм прикрыл ее рот ладонью:

– Тебе еще не надоело обсуждать Мисси Хокинс?

Лаки посмотрела ему прямо в глаза, но было слишком сложно сказать, что выражал его взгляд. Смущение? Разочарование?

Она попыталась кивнуть. Сэм неторопливо убрал руку.

– Думаю, я просто...

Он снова захлопнул ей рот и наклонился ближе, напряженно всматриваясь в ее лицо.

– Послушай, – с усилием начал он, – я и Мисси Хокинс – это не тема для разговора. Здесь не о чем говорить. Я не люблю ее. Я даже больше не хочу встречаться с ней и с самого начала не ждал ничего серьезного от этих отношений. Она хотела их гораздо больше, чем я.

Лаки продолжала смотреть на него, и он снова медленно убрал свою руку. Его взгляд неспешно скользнул по ее лицу, остановившись в конце концов на губах, так что Лаки вдруг почувствовала непреодолимое желание облизнуть их. У нее перехватило дыхание.

– Это правда? – Она все еще сомневалась.

– Да. – Сэм прочистил горло. – Это истинная правда.

– Надо же.

– Вот так. – Его голос стал хриплым.

На одну сумасшедшую секунду Лаки показалось, что он собирается наклониться и поцеловать ее в губы. И один сумасшедший миг она жаждала, чтобы он поцеловал ее. Да, именно в губы. Но она почти мгновенно опомнилась, отпрянула и выпрямилась в гамаке.

– Ну, что ж, думаю, ты принял единственно правильное решение. Но я не уверена, что Мисси знает об этом. Поверь мне, Сэм, эта женщина не принесла бы тебе ничего, кроме неприятностей. – Лаки уставилась в темноту.

Почувствовав, что Сэм, в свою очередь, тоже сел ровно, она высвободила ногу и замерла, ожидая его следующего движения. Нет, повторяла она про себя, это невозможно. Какие глупейшие мысли приходят в голову! Сэм пытался поцеловать ее! Это самая нелепая, самая смехотворная идея, которую только можно представить.

Сэм снова прочистил горло:

– Так ты думаешь, с Джей-Джеем будет все в порядке в Пибоди?

Лаки с трудом очнулась от мыслей о возможном поцелуе.

– Что, прости?

– Я говорю, ты думаешь, что с Джей-Джеем будет все в порядке в Пибоди? Он может ездить с тобой до конца недели?

Лаки утвердительно кивнула:

– С ним все в порядке. Вчера после обеда он не оставил своим соперникам по волейболу ни малейшего шанса. Он очень упрямый. Но теперь они друзья. Ты знаешь, так всегда бывает с детьми в их возрасте. Сейчас они дерутся, а через минуту уже не разлей вода.

Однако Сэм, похоже, все еще сомневался. Лаки с улыбкой ткнула его под ребро:

– Правда. Все отлично. Я бы не стала тебя обманывать!

Сэм тяжело вздохнул и опустил плечи. Лаки почти физически ощущала, как его покидает напряжение.

– Ты себе представить не можешь, какое для меня облегчение это слышать. Честно говоря, Джей-Джей очень меня беспокоит. Я рад, что твой план сработал. Сейчас у меня столько дел в клинике, что не нашлось бы для него и пяти свободных минут. Даже не знаю, чем могу тебя отблагодарить.

Лаки усмехнулась:

– Зато я знаю.

Сэм изумленно посмотрел на нее:

– Да? И как же?

Она посмотрела ему в глаза и шутливо похлопала по плечу:

– Так-так, Сэм Керк. Да ты забыл уже? Мне нужен партнер для ежегодного пикника в парке Пибоди четвертого июля. Ты обещал мне кого-нибудь найти. Ну и каков результат?

Сэм смутился, и Лаки сразу это заметила.

– Ну... я... как бы это...

– Ты никого не нашел, да? А ты хотя бы пытался?

Он широко раскрыл глаза.

– Да, конечно. Я пытался, правда.

Лаки поднялась и скрестила руки на груди. Да он даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей!

– Мне на самом деле очень нужен партнер. Пожалуйста, попробуй еще раз и сделай это для меня. О'кей?

Было похоже, что Сэм почти вышел из себя, хотя Лаки и не понимала, что, собственно, в ее просьбе могло рассердить его. В конце концов, они заключили сделку, так ведь? И она сделала все от нее зависящее.

– Я работаю над этим, Лаки.

Его голос потерял прежнюю непринужденность. Сэм встал и направился к ступенькам крыльца. Было уже поздно, месяц отливал серебром высоко в небе, и уличные фонари, казалось, терялись в туманной дымке. Обычно Лаки очень любила сидеть в темноте, но в эту минуту отдала бы все на свете, чтобы видеть выражение лица своего друга.

– Ты уходишь?

– Уже поздно. Нам обоим завтра нужно на работу.

Лаки тяжело вздохнула и подошла к нему.

– Тогда до завтра. Надеюсь увидеть тебя, когда приеду за Джей-Джеем.

Он помахал рукой и спустился на бетонную дорожку перед крыльцом.

– Да, увидимся утром.

– Сэм?

Он обернулся.

– Четвертое июля будет через две недели.

На несколько секунд воцарилось неловкое молчание.

– Я знаю, когда будет четвертое июля, Лаки.

Черт возьми. Я хочу видеть его лицо! Может быть, открыть дверь и включить свет в холле?

– Я знаю, – повторил он и пошел к дому.

– Сэм?

– Да?

– У Джей-Джея будет бейсбольный матч в четверг. Ты сможешь приехать? – Лаки слышала, как он провел ногой по земле. Ну почему она не видит его лица!

– Да. Думаю, я смогу приехать.

Лаки вздохнула:

– Отлично.

Через секунду он скрылся в темноте.

На следующее утро ровно в семь тридцать Лаки постучала в дверь Сэма, где ее встретил теплый, сладкий запах свежевыпеченных вафель и сиропа. Входя, она мельком заметила Джей-Джея, заканчивающего свой завтрак.

– Заходи, подруга. – Сэм пытался перекричать грохот мультфильмов из телевизора.

Лаки вошла на кухню.

– Ты уже готов, Джей-Джей? – Она взглянула на его тарелку и почувствовала, что у нее слюнки текут. Надо же, как она голодна, оказывается.

– Сэм, это настоящие вафли? Потрясающе! – Их глаза встретились, и он улыбнулся ей в ответ. Слава Богу, ни намека на вчерашнее раздражение.

Сэм нацепил фартук поверх своего докторского халата и выглядел как заправский шеф-повар.

– Да, управляться с маминой вафельницей я умею. – Он помахал в воздухе лопаткой. – Хочешь попробовать?

Лаки вспомнила про полкоробки пончиков, валяющихся в кабине ее грузовика. Наверное, они уже стали каменными. Уф.

– А у тебя найдется для меня парочка? – Она кокетливо склонила голову набок.

– Это не займет и минуты, мэм. Присаживайтесь.

Лаки плюхнулась на стул рядом с Джей-Джеем, который по-прежнему ковырял вафли вилкой.

– Он что, делает их каждое утро? – Она пихнула мальчика локтем.

Он кивнул в ответ, облизал пальцы и уставился в телевизор.

– Так вот почему тебя не соблазняют мои пончики?

Джей-Джей взглянул на нее и ухмыльнулся, стирая текущий по подбородку сироп.

– Да, поэтому, а еще потому, что когда в первый день мы размечали бейсбольную площадку, я их уронил. Надеюсь, они не слишком испачкались. – Он снова опустил глаза в тарелку.

– Ах ты, маленький негодяй...

– Ваши вафли готовы!

Лаки повернулась к Сэму, ставящему перед ней тарелку с дымящимся лакомством. Она благодарно кивнула ему и потянулась за маслом и сиропом.

– Да уж, ты знаешь путь к сердцу женщины.

– Неужели?

Лаки на секунду перестала намазывать кусок масла на вафлю. Сэм подошел ближе.

– Что?

– Я говорю: неужели? Вот это – путь к сердцу женщины?

Он наклонился и положил локти на стол, их лица почти соприкасались, и он смотрел прямо на нее. Почему никогда раньше она не замечала, какой мечтательный у него взгляд? Какой чудесной дымкой подернуты его глаза? Как они отливают золотом? Лаки с трудом проглотила комок в горле, забыв про вафли. О, проклятие! Что такое я говорю? Я хотела сказать, что...

– Уф... К сердцу?

– Ты так сказала.

– Ну, ты знаешь, у меня нет большого опыта в этой области, так что...

– У тебя нет опыта?

– То есть я хочу сказать... Я слышала, что... Я имею в виду, другие женщины говорят, что это замечательно, когда мужчины...

– А что ты об этом думаешь?

– Я? Ну, как тебе сказать... вафли, да, вафли – просто фантастика. Я хочу сказать... масло и сироп так красиво смотрятся в этих квадратиках... и... когда ты в них вгрызаешься... они такие мягкие и твердые одновременно... и липкие, и вязкие. – Она уже сама не очень понимала, что говорит, ее голос становился все тише и тише, и слова имели все меньше смысла. «Ну соберись же, Лаки!» – Я хочу сказать, когда кто-то... скажем, знакомый мужчина, готовит для тебя... что-то такое вот горячее, сладкое и липкое, это так хорошо... иногда... и женщины...

– Уже без пятнадцати восемь, Лаки. Нам пора ехать.

Откуда-то издалека до нее донесся скрип стула Джей-Джея, встающего из-за стола, но единственное, что занимало ее в эту секунду, – изумленное лицо доктора Сэма Керка. Она отвела глаза и тоже вскочила.

– Да, надо ехать. Мы уже опаздываем.

– Ты же не попробовала вафли.

Лаки помчалась к двери.

– Ну, оставь их для меня, и все такое. У тебя есть бумажный пакет? Я их съем на ужин. – Она старалась не смотреть на Сэма. Если она сейчас увидит его глаза, она провалится сквозь землю. Как он смеет вести с ней такие разговоры?

– На ужин я приготовлю тебе что-нибудь другое. Если ты хочешь, конечно. Что-нибудь горячее, сладкое и липкое.

Лаки остановилась, ее рука словно замерзла на деревянной ручке двери. Она закрыла глаза и мысленно хлопнула себя по щеке. Да он просто дразнит ее. Он просто играет, как всегда. Ей вдруг вспомнилось, как он предложил ей «попрактиковаться в поцелуях», когда ему было тринадцать: «Потом, когда мы встретим кого-нибудь еще, у нас будет очень легко это получаться».

Да, в самом деле.

Лаки развернулась и посмотрела Сэму прямо в глаза:

– Мне нравится что-то горячее, сладкое и липкое на завтрак, а не на обед и не на ужин. Вечером я предпочитаю что-нибудь из мяса, что-нибудь твердое и сытное. Ты, конечно, можешь готовить на ужин что тебе вздумается, но на меня не рассчитывай. Я вполне могу сама о себе позаботиться.

И она вышла, оставив ошарашенного и растерянного доктора Сэма Керка одного.

 

Глава 6

– Все, хватит, Пинки. Конец разговора. Я никуда не пойду!

Та, похоже, не верила своим ушам. Лаки развернулась и направилась к автомату с водой. Увы, так просто отвертеться ей не удастся, Пинки не такой человек, чтобы вот так взять и оставить интересующий ее вопрос. Но это не тема для обсуждения! Она просто проинформировала свою подругу, что не пойдет на пикник, и этого вполне достаточно! Она никуда не собирается! После этой истории с вафлями на кухне Сэма ее трясло все утро, и Лаки не понимала, что это значит. Слишком это странно.

Лаки Стивенсон не из тех девушек, которых охватывает дрожь после подобных разговоров. Такая щенячья любовь – для девчонок-подростков. В ее мире для трепета нет места, это не в ее стиле. Она уже вышла из такого возраста. Однажды с ней это уже случилось, и это не повторится, она не попадется больше на эту удочку.

Но что все-таки с ней происходит? Пинки громко окликнула ее, и только тогда Лаки заметила, что вода уже переливается через край ее кружки на пол около автомата. Ее руки тряслись. Но почему?

Потому что она совершенно точно знала, когда последний раз парень вызывал у нее такие чувства. Это было 3 июня 1986 года.

Лаки проглотила комок в горле. Ночь страшной катастрофы. Самый неприятный момент в ее жизни. День, когда она закрыла свое сердце для чувств на долгие годы – вплоть до нынешнего момента. Сегодня утром Сэм слишком живо воскресил в ней воспоминания той далекой ночи.

Лаки заканчивала школу, и ей было не с кем пойти на вечер выпускников. Сэм приехал из колледжа на каникулы на две недели, и они проводили вместе почти все свободное время. Все было хорошо, даже отлично. И в ее душе возникло трепетное чувство. Она попросила его пойти с ней на вечер, и он согласился. А в последний момент исчез. И разбил ее сердце. Разрушитель сердец. Долгие месяцы она корила себя за то, что поддалась его чарам.

Сэм всегда смеялся, выпячивал грудь и злорадствовал, одержав победу над очередной жертвой. И прежде Лаки смеялась вместе с ним и жалела бедных девушек. Практически все их ровесницы в разное время уступили его напору. Но она тоже попала в ловушку. И это был единственный раз, когда смеяться ей не хотелось...

– Ты же говорила что-то про своего бойфренда из Фридома? Что с ним?

Лаки прервала свои размышления и подняла глаза на Пинки.

– Я не...

Она запнулась. Не может же она, в самом деле, сказать, что никакого бойфренда у нее нет!

– Думаю, он не может пойти.

– Ах, ты думаешь. – Пинки скрестила руки на груди и выставила вперед одно бедро.

– Он точно не может пойти. – Лаки уставилась в пол и направилась в свою комнатушку. – И я не могу пойти тоже.

Да и как бы она могла пойти теперь? Ей не хочется быть рядом с другими мужчинами. Ни с одним из них. Долгие годы она пыталась стереть тот случай из памяти. Но себя не обманешь. Она влюбилась в Сэма Керка летом 1986 года. А тот воспринимал ее лишь как подругу детства.

И хуже всего то, что он тогда послал вместо себя замену, Алана Паркера, своего уже начавшего лысеть приятеля, младшего брата Сандры-неряхи. Это было как плевок в лицо или пощечина.

В конце концов, она была даже рада, когда Сэм вернулся в школу в Мемфисе, иначе она бы просто его убила. И после всего этого она даже думать не может о том, чтобы идти на пикник. Особенно с кем-то, кого ей выберет Сэм Керк. Черт возьми, и зачем только она его об этом попросила? Кто ее за язык тянул?

– Знаешь, Рик будет просто в ярости.

– Это по какому такому поводу Рик будет в ярости? – поинтересовался в дверях мужской голос, заставивший Лаки обернуться.

Пинки бросила на нее короткий взгляд. Рик нахмурился и повторил вопрос:

– Так от чего я должен прийти в ярость?

Лаки тяжело вздохнула, посмотрела на Пинки, а затем перевела взгляд на Рика.

– Я не могу пойти на пикник.

Он усмехнулся, подошел к шкафу с файлами, выдвинул ящик и начал рыться в бумагах.

– Кто-то умер?

– Нет.

– Умирает? Или смертельно болен?

– Нет.

– У. кого-то свадьба, день рождения? Или кто-то возвращается из заморского путешествия?

Лаки отрицательно покачала головой.

– Нет.

Рик круто развернулся к ней.

– Тогда почему же ты не идешь?

Лаки проглотила комок в горле.

– Я... я... – Ну не говорить же ей, что ей просто не с кем пойти! Что она не может идти одна, потому что отшила Мэтта! Что не хочет идти, потому что у нее разбушевались гормоны! – Это личное.

– Посещение пикника – часть твоей работы, Лаки.

– Нет, Рик, это ведь не относится к моим непосредственным обязанностям. Пикник же не в рабочее время, правда?

Он посмотрел ей прямо в глаза:

– Да, Лаки, если говорить формально, ты права. Но ты знаешь мое мнение по этому поводу и знаешь, что я хотел бы видеть тебя на этом пикнике. Поэтому, если у тебя нет действительно уважительной причины для отсутствия на мероприятии, которое является кульминацией годовой работы паркового департамента Пибоди, ты просто обязана там быть.

Лаки снова вздохнула. Рик говорил так, словно взвесил каждое свое слово.

– Ну, я... хорошо, я попробую.

Он кивнул, выудил наконец из ящика нужный файл, пошел к двери, но, прежде чем выйти, обернулся.

– Отлично. Значит, увидимся четвертого июля. Кстати, ты отвечаешь за волейбольный турнир.

Он вышел, а Лаки повернулась к хихикающей Пинки.

– Заткнись, будь добра!

– Да я и слова не сказала!

Лаки направилась в свой кабинет и с силой захлопнула дверь.

В животе у Лаки все время урчало и бурлило, но она и думать не могла об ужине, хотя за целый день не проглотила даже маленького кусочка. Ее начинало тошнить, голова кружилась и болела, но был ли истинным виновником этого голод?

Нет, все-таки ей нужно поужинать, хотя она и гнала упорно эту мысль, потому что ужин означал встречу с Сэмом. А также что-то «твердое и сытное».

О Господи! Лаки завернула на дорожку перед гаражом, припарковалась, выключила мотор и уронила голову на рулевое колесо, при этом случайно задев гудок, жалобно и громко просигналивший. Лаки резко отстранилась, ударилась головой о боковое стекло, а затем повалилась на сиденья, скользнув затылком по кожаной спинке.

Она закрыла глаза, и перед ее мысленным взором предстали чудесные утренние вафли. Как же они замечательно смотрелись! А как замечательно смотрелся Сэм... И тут она вспомнила, как злилась и обижалась на него одиннадцать лет назад, когда он так подвел ее на выпускном вечере. И как ей было тогда больно.

И сегодня утром он попросту дразнил ее, как дразнил всегда. Они никогда не будут вместе, и ей нужно выбросить все подобные мысли из головы.

Лаки усмехнулась и потерла свой разговорившийся живот. Может быть, если полежать тут тихо и спокойно несколько минут, тошнота пройдет, и она сможет пойти домой, позвонить Сэму и невозмутимо сказать ему, что не придет к ним на ужин. Потом она съест фруктов, йогурт или что-нибудь в этом роде и ляжет спать.

Да. Именно так она и сделает. Ляжет спать и забудет про испорченный выпускной вечер и взбалмошного соседского мальчишку.

Кусочки мяса аппетитно шипели на решетке гриля. А вот и Лаки. Сэм видел: она подъехала к гаражу около задней стены дома, как делала это каждый день в течение многих лет. Он перевернул мясо, увернулся от пламени, заплясавшем в тех местах, где жир капнул на угли, и вдруг услышал сигнал ее грузовика.

Он быстро обернулся и замер в ожидании. Видимо, Лаки задела гудок, когда вылезала из кабины. Тут он заметил, что она нагнулась над сиденьем. Наверное, наклонилась, чтобы взять что-нибудь.

Сэм ждал.

Жарящееся мясо шипело, взрывалось и плевалось маслом.

В кабине грузовика не было никаких движений. Лаки по-прежнему не поднималась с сиденья.

Сэм ждал.

Внезапно он почувствовал едкий запах и помахал рукой, чтобы разогнать дым.

Он все еще не видел, чтобы Лаки встала.

Что-то было не так. Он отшвырнул вилку для барбекю. Что-то случилось с Лаки. Так вот почему она сигналила! Господи!

Сэм промчался через дворик, перепрыгнул через валявшийся на дороге велосипед Джей-Джея, перебрался через живую изгородь и подбежал к открытой дверце грузовика Лаки.

О Боже! Она лежит поперек сидений! И стонет.

– Лаки!

Он потянулся, схватил ее обеими руками и посадил.

– Лаки! С тобой все в порядке? – Сэм осторожно похлопал ее по щеке.

Она отстранилась и широко открыла глаза, с изумлением вглядываясь в него:

– Сэм? В чем дело? Что ты тут делаешь?

– С тобой все в порядке? Что случилось?

Лаки ударила себя кулаком по лицу.

– О чем, черт возьми, ты толкуешь? Ничего не случилось. Все со мной нормально.

– Нет, не нормально. Ты плохо выглядишь. У тебя красные, уставшие глаза, бледная кожа, ты дрожишь. И ты постанывала, когда я открыл дверцу. Ты плохо себя чувствуешь?

– Я просто очень устала, Сэм. У меня был длинный, тяжелый день. И я ничего не ела. Я просто... прилегла отдохнуть.

Через секунду он сгреб ее в охапку, извлек из грузовика и понес через живую изгородь к своему дому. Лаки опомнилась, только когда они перебирались через велосипед.

– Сэм, что ты делаешь? Немедленно отпусти меня, – потребовала она.

Он пропустил ее слова мимо ушей, открыл пинком ноги заднюю дверь, вошел в дом, положил Лаки на кушетку, опустился рядом с ней на колени, убрал волосы с ее лба и вгляделся в ее глаза. Он все еще не был уверен, что она пришла в себя.

– Это неразумно – ничего не есть целый день.

– Я поужинаю, Сэм. Тебе совершенно не обязательно было тащить меня сюда.

– Ты плохо выглядишь. – На самом деле он говорил неправду. Ему просто хотелось понести ее на руках.

– Со мной все в порядке, действительно. Я просто очень устала.

Лаки провела языком по губам. Сэм проглотил комок в горле.

– Мясо будет готово через несколько минут. – Он начал подниматься.

Девушка схватила его за плечо.

– Ты не должен готовить для меня ужин. Я знаю, что ты просто поддразнивал меня утром.

Он снова посмотрел ей в глаза:

– Лаки, я не дразнил тебя. Я хочу готовить для тебя ужин.

По ее лицу пробежала тень, которую он не мог объяснить. Его взгляд снова остановился на ее губах. Таких полных. Ярко-красных. Влажных. Прежде чем он сам осознал, что делает, прежде чем он успел даже подумать, он наклонился ниже и прижался губами к ее губам.

В этот момент раздался вой пожарной сирены. Лаки ударила его по спине и закричала:

– Пожар!!!

Из окна его кухни валил дым.

 

Глава 7

Пожарную команду вызвал Ламар Томпсон.

Позже он рассказывал Сэму, что выглянул из двери черного хода и увидел загоревшиеся от пламени гриля кроны деревьев. Еще немного, и огонь перекинулся бы с веток на дом.

Когда капитан пожарных ворвался в кухню, он обнаружил растерянного и ошарашенного Сэма, растянувшегося на полу. Похоже, он даже не догадывался, что его дом почти охвачен пожаром.

А рядом с Сэмом сидела не менее ошарашенная Лаки, пытавшаяся осознать, что же собирался сделать доктор Сэм Керк, прежде чем начался весь этот кавардак и все полетело в тартарары.

Он собирался поцеловать ее.

О, проклятие. Он собирался поцеловать ее по-настоящему. Это не было бы одним из этих братских чмоканий в лоб. Это не было бы одним из этих «я соседский парень», «ты моя лучшая подружка» чмоканий в щеку. Нет, нет. Она прочитала это в его глазах. Он был голоден, страшно голоден. И мясо тут было ни при чем.

Это был бы горячий, сильный, влажный, страстный поцелуй «я хочу тебя», который заставляет девушку извиваться от разливающейся по всему телу неги и чувствовать себя знойной, соблазнительной и желанной одновременно.

Гриль теперь был почти погребен под ледяной водой. Лаки вздохнула, наблюдая, как Сэм прощается с последними пожарными. Он вышел следом за ними на улицу, пожелал спокойной ночи и помахал рукой. Через дверь кухни она видела, как он медленной, но твердой походкой идет к дому.

О Господи!

Она в ужасе отступила на несколько шагов. Что он собирается делать? Попробует ли он поцеловать ее снова? Должна ли она позволять ему? О Боже! Да что же это такое, в конце концов?

Дверь мягко захлопнулась, и Лаки повернулась. Сэм подошел к ней, их глаза встретились. Точно так же они смотрели друг на друга за секунду до того, как он прижался губами к ее губам и их прервала сирена.

Он подошел ближе.

Лаки уставилась в пол. Носок его теннисной туфли слегка толкнул ее. Она почувствовала мягкое прикосновение кончиков его пальцев. Он взял ее за подбородок и приподнял его. Их глаза снова встретились. Лаки никогда не видела ничего подобного в его глазах. Они были полны... О Боже, она не должна даже думать ни о чем подобном. Что это? Страсть? Желание?

Видела ли она когда-нибудь глаза Сэма полными желания? Нет. Но сейчас это было. Ясно как день.

– На этот раз, – мягко произнес он, – нам никто не сможет помешать.

Лаки позволила ему притянуть себя поближе и почувствовала, как все ее тело подалось вперед. Его горячее дыхание покалывало ее кожу, и вдруг она снова ощутила, что он прижался к ее губам. Мягко. Нежно. Осторожно. Лаки словно начала таять. Никогда в жизни ей не было так хорошо.

Господи. Она целуется с Сэмом Керком. Сэмом Керком. Сэмом Керком.

С мальчишкой, живущим по соседству.

Нет. Мужчиной, живущим по соседству.

Где же он был всю ее жизнь?

Да здесь он и был, Лаки. Здесь, прямо под твоим носом.

Здесь он был всегда.

Это Сэм, Лаки.

Она собрала все свои силы, оттолкнула его и отступила назад. Положив руки на бедра и гордо выпрямившись, она стояла перед ним и разглядывала его изумленное лицо.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – прокричала она. Сэм скрестил руки на груди.

– Целую тебя. – Он ответил так, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном, скажем, о заказе французских цыплят в «Макдоналдсе».

– Но почему? – Лаки подняла ладони.

Вот этот вопрос, похоже, поставил его в тупик.

– Потому что наступило время для этого.

– Но...

– Никаких «но». – Он опять приблизился к ней и обнял за плечи. – И я собираюсь сделать это еще раз.

Прежде чем Лаки успела понять, что он делает, Сэм снова склонился к ней. Нет, она не допустит, чтобы это произошло. Нет.

Она уперлась руками ему в грудь и посмотрела прямо в глаза.

– Нет, Сэм, не надо. Я не хочу.

Он мягко прижал ее к себе. Не оставалось никаких сомнений в том, что у него на уме. Сэм целовал ее, неторопливо, обстоятельно, словно имел на это право, и Лаки даже не пыталась сопротивляться. Господи, как же давно ее никто так не целовал!

Хотя, если уж быть честной до конца, ее вообще никто никогда не целовал так, как Сэм Керк. Никто и никогда.

И ей вдруг стало безумно страшно.

Лаки отстранила Сэма, вскочила, бросилась к двери, не оглядываясь и не произнеся ни слова, вышла и направилась к своему дому.

Своему дому, который был так близко от мужчины, живущего по соседству.

Так близко от Разрушителя сердец.

Сэм несколько минут разглядывал дверь черного хода Стивенсонов, пока его не оторвал от этого занятия голос младшего брата:

– Дай мне отдохнуть! Я не могу все это сделать сам! – Джей-Джей пытался придать птичьей кормушке вертикальное положение, чтобы потом ее можно было закрепить на бетонном основании. Сэм подошел к нему, взял подпорку и выровнял кормушку.

– Ладно, давай я доделаю. Разведи пока цемент и медленно помешивай.

Мальчик повиновался, и Сэм сосредоточился на своем занятии. Наконец цемент был готов, они закрепили кормушку на постаменте и обвязали толстым канатом. Теперь она будет крепко стоять в земле.

Сэм отступил на шаг и полюбовался их работой. Джей-Джей присоединился к нему. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Работа была закончена.

Но дом Лаки по-прежнему привлекал внимание Сэма. День близился к вечеру, а Лаки так и не выходила с самого утра. Он не видел ни зажженного света, ни малейшего движения внутри. Это беспокоило его. Все ли с ней в порядке?

Он вспомнил, как она убежала от него ночью. Тогда ему на секунду показалось, что она сошла с ума.

Поцеловать ее! И как ему только пришло такое в голову? Ему хотелось целовать и обнимать ее, словно она была одной из тех девушек, которым он был бы не прочь забраться под юбку. Господи! Но это же ведь Лаки!

Эта мысль поразила его. Черт возьми! А ведь правда! Он именно этого и хочет!

Он хочет Лаки Стивенсон. Он хочет забраться ей под юбку. Хочет забраться в ее сердце. Хочет, чтобы она полюбила его и была с ним счастлива до конца своих дней.

Но чего же хотела сама Лаки?

Он снова вспомнил ее ночное бегство и до смерти испугался.

Лаки не хочет его. Он отчетливо видел это в ее глазах. Но может быть, она тоже просто очень испугалась?..

– И я отвез этих мертвых птиц к биологам в университет в Пибоди, чтобы они сказали, что именно было причиной их смерти.

Сэм очнулся и повернулся к Ламару, стоявшему за его спиной.

– Что?

– Да-да. После того как я в тот день уехал из клиники, я присмотрелся к птицам и понял, что они умерли не от выстрелов.

Сэм взглянул на Джей-Джея. Тот безо всякого выражения смотрел на брата и ждал.

– Да. Похоже, птицы где-то съели яд. Не рядом с моим домом, в этом я уверен, где-то в другом месте, а домой вернулись умирать. Твой младший брат ни в чем не виноват, не нужно его наказывать. Я просто хотел извиниться.

Сэм виновато улыбнулся мальчику и обнял его за плечи.

– Ты должен извиниться перед ним, а не передо мной.

Тот, похоже, был несколько озадачен, но тем не менее кивнул и обратился к Джей-Джею:

– Прости, если доставил тебе неприятности, сынок.

– Нет, сэр. Не извиняйтесь. Это вы должны простить меня, я стрелял по вашим кормушкам. – Мальчик перевел взгляд с брата на Ламара и обратно.

Сэма раздирали противоречивые чувства: впервые Джей-Джей сам признавался в своем проступке. Неужели их отношения наконец-то наладятся? Никогда в жизни он не был так горд.

Ламар покачал головой:

– Факт остается фактом: я обвинил тебя еще и в том, что ты убил моих птиц, а ты этого не делал. – Он посмотрел на новые кормушки и протянул Джей-Джею руку. – Новые кормушки я получил, так что, думаю, этот вопрос можно закрыть раз и навсегда, не так ли, ребята?

Джей-Джей секунду смотрел на протянутую ладонь, потом взял ее и крепко пожал.

– Да, сэр!

Ламар протянул руку Сэму, потом кивнул обоим и повернулся, чтобы уйти.

– Вы хорошо поработали, парни.

Сэм улыбнулся: это была самая большая благодарность, на которую он только мог рассчитывать. Он потрепал Джей-Джея по голове. Минуту они молча смотрели друг на друга: каждый знал, о чем думает другой.

– Я не знаю, как ты, маленький брат, но я чертовски проголодался и думаю, что мы заслужили ужин у Бадди. Что ты на это скажешь?

Тот усмехнулся и толкнул его в бок:

– Если мы поедем прямо сейчас, нам еще достанется парочка пирогов с ежевикой.

Сэм хитро прищурился:

– Кто последний добежит до машины – тухлое яйцо! – И быстрее молнии сорвался с места.

Побежав и схватившись за ручку дверцы, Сэм подумал о Лаки. Свою самую сложную задачу на сегодняшний день он уже решил, причем результаты превзошли все его ожидания. Настало время его брата. Это самое важное. Сейчас Джей-Джей нуждается в нем больше, чем кто-либо другой. Как ему быть с Лаки, он придумает позже. Он улыбнулся. Теперь каждая минута будет приносить ему радость, в этом он не сомневался.

Когда Лаки проснулась, был уже почти полдень. Обычно в субботу утром она вставала гораздо раньше, но, возможно, сказала она себе, это произошло потому, что она полночи ходила туда-сюда по комнате и смотрела через дорогу на свет в спальне Сэма. И потом, когда этот свет наконец-то погас, она все никак не могла заставить себя лечь спать. А когда все-таки легла, долго лежала в темноте, уставившись в пустоту.

Что же Сэм сделал с ней одним-единственным поцелуем? Никакому другому мужчине не удалось бы ничего подобного.

Прикосновение его губ заставило ее затрепетать. Тепло его тела и крепость его объятий навсегда покорили ее плоть. Ее сердце, почувствовав его рядом, заболело, как когда-то. Как бы ей хотелось ощущать каждый удар его сердца в унисон со своим!

Но к чему это все может привести? Что Сэму нужно от нее, что он хочет? Его поцелуи, страстные и нежные, сводят ее с ума, но вопрос, этот проклятый вопрос остается без ответа: что же все-таки Сэму Керку нужно от нее?

Единственное, что она могла и, наверное, должна была сделать – пустить это на самотек. Пусть все идет, как идет. Она будет жить, как жила раньше. Будет ездить на работу и оставаться подругой детства Сэма.

Да, это самое верное – оставаться друзьями.

Друзьями, которые совершенно случайно слились в чудесном поцелуе однажды ночью.

Впервые за долгие месяцы Лаки опаздывала в церковь. Она не понимала, что с ней происходит. Вроде бы она попыталась лечь пораньше вечером, потому что после бессонной ночи в мучительных размышлениях о поцелуях Сэма она весь день чувствовала себя усталой и разбитой. Но она по-прежнему не могла расслабиться, не могла спокойно уснуть и привести свои мысли в порядок.

Это была скорее судорожная дремота, в которую беспрерывно врывались то Сэм, то Джей-Джей, то Ламар Томпсон, то пожарные, то еще какие-то люди, с которыми она встречалась или общалась в последнее время.

По счастью, Сэм оставил ее в покое. Она видела, как они с Джей-Джеем вернулись домой вечером, наблюдала, как они перекидывались мячом на заднем дворе, слышала через открытое окно, как они хохочут на своей кухне. Чувствовалось, что им очень хорошо вместе, и Лаки радовалась за них, хотя в то же время ей было грустно. Она вдруг поняла, как соскучилась по своим родителям, как ей одиноко, и втайне жалела, что недостаточно храбра для того, чтобы выйти из дома, пересечь лужайку, зайти на кухню Керков и присоединиться к братьям – не важно, чем они собираются заниматься.

Но она не могла. Она пыталась утешить себя тем, что и не должна приходить к ним, потому что им нужно побыть вдвоем. Да, похоже, у них все налаживается, и Сэм находит время, чтобы заниматься братом. Но истина была в другом – она до смерти боялась снова увидеться с Сэмом и не могла и шагу ступить по направлению к их дому.

Она до смерти боялась, что не совладает с собой и накинется на него с поцелуями.

Она не хочет, чтобы ее сердце снова было разбито или случилось еще что-нибудь похуже.

Так что, когда Лаки наконец-то захлопнула дверцу своего грузовика, взбежала по ступенькам к служебному входу в церковь, быстро накинула на себя церковную одежду, подхватила сборник гимнов и проскользнула через маленькую дверь на хоры, она и представить себе не могла, какой неожиданный сюрприз будет ее там ожидать.

А этот сюрприз сидел прямо перед ней, на ее собственном месте в хоре.

Сэм.

Ее Сэм. На хорах. На ее месте.

Когда она вошла, взгляды всех присутствующих устремились на нее. Преподобный отец Холком жестом призывал прихожан подняться, Элоиз Хантер барабанила по клавишам, а лицо Ламара Томпсона замерло с привычным выражением безразличия и пустоты.

У Лаки не было выбора.

Она коротко извинилась и тихо пробралась к свободному месту рядом с Сэмом. Она не показала, что замечает его присутствие. Лаки смотрела только перед собой. Она открыла сборник гимнов на нужной странице, встала в ту же позу, что и другие, и начала петь.

Сэм протянул руку, схватил ее и посадил на сиденье. Она повернулась так, что стоящий хор скрыл их от остальных прихожан.

– Что ты здесь делаешь? Ты ведь не поешь.

Он наклонился к ней с сияющим взглядом.

– Ну, так я начну.

– Между прочим, ты занял мое место!

– Так тебе досталось не хуже, не правда ли?

Лаки опустила глаза и тут заметила, что он по-прежнему держит ее за руку и поглаживает ее ладонь. Вокруг них раздавалось «Тяжелый крест».

– Послушай, мы не должны вот так сидеть. Здесь полагается петь, – с беспокойством прошептала она.

– Если мы встанем прямо сейчас, это будет выглядеть несколько странно, ты так не считаешь?

С этим невозможно было не согласиться, он был прав.

– Лаки, мне нужно с тобой поговорить. О том поцелуе.

Она широко распахнула глаза:

– Не здесь, Сэм. Сейчас не время и не место.

– Ну тогда где и когда? Я не видел тебя вчера весь день.

– Пожалуйста, говори потише.

– Хорошо. – Он оглянулся. Начался третий тропарь.

– Я снова хочу целовать тебя так, Лаки.

Ее охватил безумный ужас. Нет, она не допустит, чтобы это произошло.

– Да, Сэм, об этом поцелуе...

Прежде чем она успела что-либо сказать, он обхватил ее за шею, притянул к себе. Он прижался губами к ее губам, и ей показалось, что он прижался к ее душе. Его губы были мягкими и нежными и в то же время твердыми и настойчивыми. Жаждущими. Требующими. И Лаки, несмотря на все свои опасения, все свои страхи, все доводы рассудка, все обещания, которые она себе давала, тоже обняла его и ответила на его поцелуй. Он прижал ее к себе еще крепче, и они целовались, целовались, целовались.

Внезапно наступила мертвая тишина. Лаки отстранилась и посмотрела вокруг. Хор сидел. Все прихожане молча смотрели на них. Все сто тридцать два члена методистской церкви Фридома наблюдали, как Сэм Керк целует Лаки Стивенсон, словно для них не существует завтрашнего дня.

И как вишенка на вершине торта, прямо посередине, положив руки на бедра, стояла Мисси Хокинс, глядевшая на них так, как будто желала им быть раздетыми и четвертованными на месте.

В эту секунду Лаки поняла, что она должна сделать.

Она должна показать, кто здесь хозяин. Кто действительно имеет значение. Кого на самом деле хочет Сэм Керк.

Черт возьми, она не знает почему, но она должна это сделать.

Долгим взглядом она посмотрела на Мисси, потом повернулась к Сэму, положила ему на плечи обе руки, притянула его к себе и поцеловала со всей страстью, на которую только была способна.

Да, этот всеобщий вздох до конца дней будет звенеть в ее ушах...

 

Глава 8

Сложно сказать, что доставило Лаки больше удовольствия: сцена на церковных хорах или последовавший за ней эпизод в вестибюле. Что было лучше? Сэм, ошарашенно воззрившийся на нее, когда она наконец-то закончила свой бесконечный поцелуй? Победный взгляд на взбешенную Мисси?

Или, может быть, беспомощный вид преподобного отца Холкома, пытавшегося утешить в вестибюле разразившуюся слезами Мисси, непреминувшую воспользоваться удобным случаем и припасть к его плечу? Он коротко посмотрел на Лаки, прижал палец к губам, что-то проворковал Мисси и увел в одно из служебных помещений, поглаживая ее обесцвеченные волосы.

Лаки смутно подозревала, что преподобный отец был шокирован гораздо больше, чем можно было подумать, глядя на него, но решила не забивать себе этим голову. В конце концов, Мисси Хокинс и так доставила ей кучу неприятностей.

Она посмотрела на окружавшую ее толпу, потом быстро взглянула на Сэма и вышла. У нее не было больше причин здесь оставаться. К полудню о случившемся будут знать все посетители Бадди, к вечеру новость облетит Фридом, а завтра утром это станет достоянием Пибоди.

Проклятие.

– Лаки, подожди.

Пропустив слова Сэма мимо ушей, она направилась к своему грузовику.

– Лаки!

Она уже взялась за ручку дверцы, когда Сэм схватил ее за локоть...

– Подожди же. Нам нужно поговорить об этом.

Лаки повернулась, сверля его взглядом:

– Да тут не о чем говорить. Правда, я хорошо придумала? Наверное, получилось чересчур драматично, но теперь уж Мисси точно оставит тебя в покое. Тебе больше не о чем волноваться.

Она не могла сказать, откуда взялось это объяснение, но, возможно, в нем было ее спасение.

Сэм неестественно улыбнулся, потом хмыкнул:

– Что ты такое говоришь? Ты поцеловала меня, чтобы у Мисси сложилось превратное впечатление о нас и она отвязалась от меня? – Он усмехнулся и покачал головой. – Я так не думаю.

Лаки положила ладонь на его плечо.

– Сэм, теперь послушай. Конечно, именно это я и сделала. Насколько я поняла, ты не слишком-то хотел иметь что-то общее с Мисси. Я просто помогла тебе. Вот и все. Для чего еще нужны старые подруги, как не для того, чтобы спасать своих друзей от женщин с коготками? Беспокоиться не о чем. Ведь все же знают, насколько смехотворно было бы считать нас парой. Мы же просто друзья, это всем известно! Но Мисси никогда не сможет через, это переступить. Она-то как раз может подумать, что между нами что-то есть, наше настоящее отношение друг к другу просто выше ее понимания. Ты же видел, как она вцепилась в преподобного отца Холкома. Пожалуй, нам следует позаботиться о нем. Но твои неприятности кончились, это ясно как день. Так что я просто оказала тебе дружескую услугу.

Лаки понимала, что говорит несколько бессвязно, путается, и, похоже, в ее словах не слишком-то много смысла. Но она старалась не обращать на это внимания, потому что другого способа защитить себя у нее все равно не было.

Сэм с минуту внимательно смотрел на нее.

– Не сочиняй, Лаки.

У нее запершило в горле.

– О чем это ты говоришь, ради всего святого?

– Люди вокруг думают, что мы с тобой были бы прекрасной парой. И я так думаю. Прекрасной парой. Просто фантастической парой. Так что ты не права.

Лаки отчаянно пыталась успокоиться, но с каждым его словом ее охватывала все большая паника.

– У меня есть еще кое-что, что можно было бы к этому добавить. Возможно, это представление, которое ты сегодня устроила, действительно предназначалось для Мисси. Но я больше склонен полагать, что это произошло потому, что ты хотела утвердить свои права на меня. Публично. Чтобы все знали, что я принадлежу тебе.

Лаки отступила и шумно выдохнула:

– Сэм Керк! Ты не принадлежишь мне. И я не пыталась утверждать какие-то там права. Это нелепо, в конце концов!

– Я буду принадлежать тебе, если ты этого захочешь.

Она не верила своим ушам.

– По-моему, ты сам не понимаешь, что говоришь.

– Я хочу, чтобы мы с тобой были парой.

– Что-то я не припомню, чтобы ты когда-нибудь хотел быть парой с кем-то.

– Да, но я хочу этого теперь.

– Неужели, Сэм? И надолго? Ты ведь никогда подолгу не встречался ни с одной женщиной. Ты же меняешь подруг так же часто, как нижнее белье.

Его лицо исказилось при этих словах.

– Неплохая метафора. Но в данном случае все будет по-другому.

И она должна этому поверить? Ну уж нет, дудки.

– Это смешно, Сэм. Вся твоя предыдущая жизнь...

– К черту мою предыдущую жизнь. Мне нужна только ты. Я люблю тебя. Я хочу тебя.

Лаки проглотила комок в горле. Он хочет ее? В каком смысле? И надолго ли? Ей нужно прояснить этот вопрос.

– Сэм, ты же мой друг. Мой лучший друг. Ты не можешь меня хотеть.

– Интересно, откуда ты знаешь, чего я могу хотеть? Ты, похоже, не воспринимаешь меня всерьез, но я абсолютно серьезен, Лаки. Я хочу, чтобы у нас тобой были не только дружеские, но и длительные, настоящие отношения. Очень длительные, я надеюсь.

Она снова судорожно сглотнула. Отношения? Длительные?

– Ты что, слишком много выпил? Ты совсем голову потерял.

– Думаю, ты хочешь поцеловать меня снова.

Взгляд Лаки помимо ее воли сосредоточился на его губах, но она тут же почувствовала предостерегающий укол внутри и быстро отвела глаза.

– Ничего подобного. Я вовсе не хочу тебя целовать. Я вообще сегодня утром целоваться с тобой не собиралась.

– Это неправда, и ты это знаешь.

– Это правда, Сэм. – Лаки ненавидела ложь, но у нее не было выбора.

– И ты не хотела целовать меня в пятницу вечером? Тогда ведь никого рядом не было. Не было никого, перед кем нужно было устраивать спектакль. Не пытайся оправдаться, Лаки. Ты целовала меня, потому что безумно хотела этого, и тебе это прекрасно известно. Ты наслаждалась каждой секундой так же, как и я, И ты никогда не убедишь меня в обратном.

– Сэм. – Она попыталась взять себя в руки и посмотрела прямо ему в глаза. – Мне... – Слова давались с трудом. – Мне...

– Да?

Она бы отдала полжизни, чтобы стереть эту торжествующую улыбку с его лица.

– Мне... Мне по-прежнему нужен партнер для пикника.

Откуда ей вдруг пришла эта мысль в голову, Лаки не знала, да и было ли это важно? Эти слова прозвучали словно самое естественное, что можно было сказать в такой ситуации. Слава Богу, иногда ее мозги работали в автономном режиме.

– Какого черта ты вдруг вспомнила об этом?

Она покачала головой:

– Не знаю. Просто я все время думаю об этом. Не выходит из головы. Мне нужно знать, ты нашел мне кого-нибудь?

– Ты пытаешься сменить тему.

– Но если уж мы ее сменили, скажи: есть у тебя какие-нибудь соображения?

Сэм тряхнул головой, как будто не мог в это поверить, сделал шаг назад и начал покачиваться из стороны в сторону. Через несколько секунд он взглянул на Лаки и потер подбородок.

– Хорошо, твой партнер будет ждать тебя в «Молочной королеве» в два часа. Приезжай туда. – Он развернулся и пошел прочь, Лаки напряженно смотрела ему вслед, тщетно стараясь не замечать тоску, сжавшую ее сердце.

Они же просто друзья. И все.

Была одна минута третьего. Лаки сидела за столом в «Молочной королеве» слева от входа, ее пальцы нервно скользили вверх-вниз по стенке высокого бокала с молочно-шоколадным коктейлем. Она решила, что шоколад – это именно то, что может успокоить ее. Много-много шоколада, как можно больше. И парень за прилавком, похоже, совсем не удивился, когда она сказала, что ей нужна двойная порция шоколадного коктейля, политая сверху шоколадным сиропом и посыпанная шоколадной стружкой.

Лаки сидела здесь уже пятнадцать минут, и ее все больше беспокоил вопрос, кого же Сэм мог выбрать для нее в качестве партнера. Она мысленно перебирала всех мужчин в городе, но ей ничего не приходило в голову. Наверное, это будет кто-нибудь не из Фридома, решила она. Может быть, кто-то из Мемфиса. Вполне возможно.

Но что мучило ее гораздо больше, так это воспоминание о разговоре с Сэмом сегодня утром около церкви. Они? Пара? Как он только мог додуматься до такого, и почему это так взволновало ее?

Да, Лаки готова признать, что испытывает определенные чувства к Сэму. Эти чувства были всегда, но она никогда не задумывалась о них серьезно, потому что их неотъемлемой частью был страх, да, страх – ведь Сэм лучше любого парня в округе знал, как разбить женское сердце, и Лаки, как и многие девушки, не избежала подобной участи.

Но ведь с тех пор, как это случилось, прошло много лет, и теперь он уже не был бесшабашным подростком. Он повзрослел, и она тоже. Возможно, их может объединять не только дружба?

Воспоминание о выпускном вечере ножом полоснуло ее по сердцу.

Нет. Сэм Керк, Разрушитель сердец, должен идти своей дорогой.

Это не ее мужчина. Он был ее лучшим другом некоторое время. И это все, что может быть между ними. Она крепко обеими ногами стоит на земле и не позволит себе увлечься призрачными мечтами.

Лаки взяла в рот соломинку и начала потягивать шоколадную смесь, холодную, сладкую, почти чувственную. Да, пожалуй, ничто другое не может так расслаблять и успокаивать. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Чудесно. Надо заказать еще стаканчик.

Да, она приняла единственно верное решение.

Лаки оглядывала парковочную площадку перед кафе, пытаясь угадать, откуда появится парень, которого она ждет. Но вдруг заприметила кое-кого еще.

За деревом стоял Сэм и смотрел на нее. Что, черт возьми, он здесь делает? Проверяет, пришла ли она? Решил пошпионить?

Ну и пожалуйста, она не станет обращать на него внимание. Пусть себе стоит.

У него нет никаких прав на нее, он просто ее друг.

Но все же, что ему здесь понадобилось?

Больше всего на свете Сэму хотелось ворваться в кафе, перекинуть Лаки через плечо, увезти к себе домой и затащить в постель. Она сводила его с ума. Но он сдерживался – в конце концов, он не пещерный человек.

Как же так могло случиться? Ведь они прожили бок о бок много лет, и вдруг ему в голову стали приходить эти безумные, страстные мысли о занятиях с ней любовью.

«Ты любишь ее, осел. И любил ее всю свою жизнь, но понимать это начал только сейчас».

Да, похоже, это правда. Он любит ее уже долгие годы. Лаки была чем-то неизменным, постоянным. Она была здесь всегда – приходил ли он из школы или приезжал на каникулы во Фридом. Он встречался и расставался со своими многочисленными подружками, но они всегда были вместе – подшучивали друг над другом и над своими друзьями, а может быть, и врагами, тихими вечерами сидели на ступеньках своих крылец, переживали самые нелегкие времена в его жизни, после смерти родителей.

Лаки всегда была рядом с ним. И он любит ее.

И теперь ему остается только объяснить это ей – он любит ее, а она любит его.

Сэм медленно вошел в кафе и направился к Лаки. Она подняла голову и молча наблюдала, как он приближается и садится напротив за стол.

Около краешка ее губ осталась капелька шоколадного сиропа. Улыбнувшись, Сэм потянулся и смахнул ее кончиками пальцев. Лаки не протестовала, только глаза ее стали шире.

Сэм лизнул пальцы. Да, божественный вкус, не имеющий ничего общего с молочным коктейлем.

Лаки проглотила комок в горле, по-прежнему не отрывая взгляда от Сэма.

Сможет ли он заставить ее отказаться от своего решения и не сопротивляться ему? Ведь она именно это и делает, сопротивляется. Хотя ее поцелуи, пожалуй, говорят об обратном. Но она упряма, невероятно упряма, и всегда такой была. И она так запросто не откажется от идеи, что они просто друзья. Да, ему предстоит большая, долгая, трудная работа.

Но он намерен проделать эту работу. Он убедит Лаки, что им предназначено быть вместе.

Та тем временем снова начала потягивать коктейль.

– И что тебе здесь нужно? Кстати, где мой партнер?

Прямо в цель и без обиняков. Вот за это он и любит ее.

– Он здесь. – Он тоже не любил ходить вокруг да около.

– Где? – Лаки обвела взглядом кафе.

– Здесь.

– Да где же? – Она нахмурилась. – Кто это? Вон тот парень около окна, с бокалом?

– Нет, Лаки, это не он.

Она снова огляделась.

– Тогда вот тот, на «Харлее»? Ты же знаешь, Сэм, я не люблю байкеров.

– Нет, Лаки, это не парень на «Харлее».

Она снова начала беспокойно вертеть головой из стороны в сторону, Сэм с трудом удержался от улыбки.

– Тогда кто? Здесь больше никого нет.

– Нет, есть.

– Сэм, здесь никого нет.

– Есть, Лаки, есть.

Наконец она догадалась и, побледнев, встала.

– Нет.

Сэм тоже поднялся и обогнул стол.

– Нет, Сэм, это не сработает.

– Почему? Расслабься, Лаки. Ты же хочешь меня, и прекрасно сама это понимаешь.

Видел ли он когда-нибудь, чтобы ее глаза были такими огромными?

– Я не хочу тебя, Сэм Керк. И выброси эту дурацкую мысль из своей башки!

Сэм усмехнулся. Он обожал, когда она начинала сердиться.

– Ты не права, и знаешь об этом.

– Нет, я права!

– Позволь мне пойти с тобой на пикник четвертого июля.

– Нет, это будет ошибкой. Найди мне кого-нибудь еще.

– Лаки, честно, я пытался. Но у меня нет никого на примете. Я перебрал всех холостых мужчин в городе.

– И ты никого не смог мне найти?

– Хорошо, назови, кто бы мог пойти с тобой.

Она задумалась, потом открыла было рот, чтобы что-то сказать, но закрыла его снова. Через минуту он взял ее за локоть.

– Ну что, придумала что-нибудь?

Она отрицательно покачала головой.

– Ну хорошо, допустим. Но ты мог бы позвать кого-нибудь из Мемфиса, кто бы приехал сюда на полдня. Это не приходило тебе в голову?

– Да, Лаки, я думал об этом. Но все мои друзья или очень заняты, или женаты. Поверь, никто, кроме меня, пойти с тобой не может.

Лаки помрачнела. Похоже, она в безвыходной ситуации, к плохо скрываемой радости Сэма.

– Но ты должен хорошо себя вести.

– Лаки, я могу быть очень хорошим.

Она застонала и посмотрела в сторону.

– Послушай, Лаки. Я ничего от тебя не требую. Я не буду тебя целовать. Я не буду говорить о том, что мы с тобой пара. Если хочешь, я даже не буду держать тебя за руку. Буду вести себя только как твой друг, если ты на этом настаиваешь.

На ее лице отразилась внутренняя борьба. Пикник будет в следующий вторник, и ей нужно было сохранить лицо. Сэм прекрасно знал, каким будет ее ответ.

– Черт возьми, хорошо. Ты будешь моим партнером, Сэм, но слушай меня внимательно.

Лицо Сэм против его воли расплылось в улыбке.

– Я слушаю.

– Мы с тобой просто друзья. Просто друзья, понимаешь?

Он утвердительно кивнул.

Лаки повернулась и пошла к своему грузовику, Сэм остался на месте, все еще улыбаясь. В один прекрасный день эта женщина будет принадлежать ему. И этот день не так уж далек.

Господи...

Лаки повернула ключ в замке зажигания и поехала домой.

Сэм будет ее партнером.

Сэм.

О Боже.

Целый день вместе. Эти конкурсы... Бег в мешках вдвоем, бег с яйцами в ложках, конкурс, кто дольше удержит грудью пакеты с желе... И так далее...

Она и Сэм. Вместе, в этом кавардаке. Как ей удастся провести с ним рядом целый день и удержаться от поцелуев?

Лаки не знала.

Если бы только ее положение не было таким отчаянным, если бы только Рик не настаивал на ее присутствии, если бы ей не нужно было, чтобы Мэтт Фармер оставил ее в покое, если бы она не отвечала за волейбольный турнир, если бы не все это, она послала бы этот праздник ко всем чертям.

Но у нее не было выбора. И теперь Сэм будет ее партнером на ежегодном пикнике паркового департамента Пибоди четвертого июля.

 

Глава 9

Понедельник пролетел в одно мгновение. Весь день Лаки сторонилась Сэма как чумы. Она заехала за Джей-Джеем в самую последнюю секунду, нетерпеливо просигналила около их крыльца, а затем сорвалась с места, прежде чем Сэм успел сказать хотя бы слово. Отъезжая, она посмотрела в зеркало заднего вида: Сэм сначала ошарашенно посмотрел ей вслед, а затем, хмурясь и качая головой, поднялся по ступенькам и закрыл за собой дверь.

Господи, что же ей делать? Как справиться с этим?

По счастью, весь день она была слишком занята подготовкой к празднику, и у нее практически не оставалось времени на размышления, чем же может закончиться это «партнерство». Да, ей, можно сказать, удалось выкинуть это все из головы хотя бы на один день.

Вернее, удалось бы, если бы не Пинки.

– Ну что, Лаки, ты готова к завтрашнему дню?

Та только вздохнула.

– То есть я хочу сказать, – безжалостно продолжила Пинки, – ты нашла себе партнера? Кстати, а что все-таки случилось с твоим бойфрендом, с которым ты собиралась пойти сначала?

Лаки застонала. Господи, она ненавидит ложь! Даже самую мелкую и безобидную.

– Он нашел новую работу и уехал из города.

– Боже мой, как это печально.

Лаки помахала рукой в воздухе.

– Да нет, не особо. В любом случае это были не слишком серьезные отношения.

В эту секунду за ее спиной тихо скрипнула дверь, и она услыхала голоса детей, играющих в зале напротив. Вокруг ее талии обвилась чья-то рука, и Лаки снова застонала. Нет, Господи, только не это.

– Отлично, У меня, пожалуй, снова есть надежда? – Ее щеку обожгло дыхание Мэтта Фармера, который поглядывал на нее с притворным возмущением. Лаки с трудом удержалась, чтобы не послать его ко всем чертям.

– Мэтт, дорогой, боюсь, тебе все-таки не на что рассчитывать.

Он сделал шаг вперед.

– Но, Лаки, ты же свободна как ветер. Почему бы нам с тобой не сходить вместе на обед или в кино, и все такое? Или нет, у меня есть идея получше. – Он даже захлопал в ладоши. – Мы пойдем на пикник!

Лаки энергично тряхнула головой и уперлась руками ему в грудь, чтобы он не вздумал подойти ближе.

– Мэтт, ты, по всей видимости, услышал, что мой бойфренд уехал из города, но это совсем не означает, что мне не с кем пойти на пикник. Так что, извини, я вынуждена отказаться.

Он снова скорчил возмущенную физиономию. Это уже перестает быть забавным.

– У меня никогда не будет шанса, да, Лаки?

Больше всего на свете ей хотелось завопить: «Да, да, да!» – но она удержалась. Существуют и более вежливые способы выразить свою мысль.

– Мэтт, здесь есть женщина, которая с удовольствием составит тебе компанию. Но эта женщина – не я, очень жаль, но это так.

– Да? А кто же она, позволь спросить?

Лаки прикусила губу и скосила глаза налево. Пинки меланхолично подравнивала ногти пилкой. О нет. Сможет ли она когда-нибудь простить Лаки за то, что та собирается сделать?

– Я уверена, что Пинки будет очень рада пойти завтра на пикник вместе с тобой. И я точно знаю, что у нее нет партнера, и вообще, как говорится, она женщина свободная. Тебе не кажется, что ее ярко-оранжевая блузка просто чудесна? И она замечательно в ней выглядит? А что ты думаешь про ее новую прическу? Мне кажется, это просто шедевр парикмахерского искусства.

– Эй, эй! – завопила Пинки со своего места.

– Пинки, дорогая! – Мэтт снова приклеил к лицу свою самую сладкую улыбку. Лаки поспешила ретироваться.

Сэм уронил карту пациента, из нее вылетела какая-то бумажка с данными об анализах и плавно закружилась в воздухе.

Это уже третий раз за день. Кэтлин схватила его за рукав и затащила обратно в кабинет.

– Сэм! Что, черт возьми, с тобой происходит?

– Да я понятия не имею. – Он покачал головой.

Но на самом деле он прекрасно знал, в чем дело. Лучше, чем кто-либо другой.

Ведь завтра они проведут вместе весь день.

– Кто-то стучится в дверь. – Кэт испарилась. Наверное, очередной пациент. Хотя нет. Кажется, на сегодня больше никто не записывался. Сэм в недоумении вышел в холл и начал перебирать карты на столе. Действительно, больше никого нет.

И тут до него донесся голос, сладкий, как мед.

– Да я же говорю тебе, Кэт, мне назначено. Я звонила в прошлый четверг, и он велел мне прийти в понедельник, в пятнадцать минут пятого. Это ведь сегодня, не так ли? Вот, смотри, я даже записала в свой ежедневник.

Этот голос невозможно было перепутать. Сэм знал, кто это. И знал, что обладательница этого голоса беззастенчиво лжет. Он собрался было уйти в приемную, но передумал. Кэтлин прекрасно справляется с дамочками вроде Мисси Хокинс.

И он не ошибся. Кэтлин четко и ясно объяснила процедуру записи на прием, и из ее слов однозначно следовало, что она, Кэтлин Робертс, лучшая выпускница своего года в школе медицинских сестер, не могла совершить подобной ошибки.

Мисси Хокинс никто ничего не назначал. Но она явно чего-то добивалась.

Сэм застонал и выскользнул через дверь черного хода.

Лаки не сомкнула глаз всю ночь. Она вскакивала, ложилась снова, беспокойно ворочалась, часами смотрела в темный потолок. Завтра тот самый день. День Сэма. День, когда они все время будут вместе, рядом. И будут участвовать в разных идиотских конкурсах.

Почему она так волнуется, так нервничает? Почему ее трясет, почему болит живот? Это же Сэм, ее детский приятель! Сэм! Мальчишка, живущий по соседству! Ее Сэм, лучший друг со школьной скамьи!

Лаки пыталась не обращать внимания на свои дурные предчувствия. Все будет отлично. Они с Сэмом проведут чудесный день, как в старые добрые времена. Он ведь обещал, что не будет предпринимать никаких попыток доказать ей, что они пара. Не будет повторять этих нелепых слов, которые твердит последние несколько дней. Нет. Он будет просто ее Сэмом. Ее другом, а не Сэмом Разрушителем сердец.

Сэм немного опаздывал.

Лаки посмотрела на кухонные часы на стене.

Да нет, он не немного опаздывал. Он сильно опаздывал.

Внезапно зазвенел дверной колокольчик, и Лаки подпрыгнула от неожиданности. Пытаясь унять бешено колотящееся сердце, она пошла к двери. Черт возьми, можно подумать, что ей снова семнадцать лет и она ждет парня, с которым пойдет на вечер выпускников.

Лаки положила ладонь на ручку и мысленно представила себе улыбающегося Сэма на крыльце. Нет, старая история никогда не повторится. Она приготовилась улыбнуться в ответ и распахнула дверь.

И увидела посмеивающегося преподобного отца Холкома. В тенниске, спортивных брюках и кроссовках «Найк». Добродушного и приветливого.

Он протянул ей руку.

– Люсинда? Как ты себя сегодня чувствуешь?

Лаки сглотнула. Нет. Не может быть.

– Все отлично, преподобный отец. Чем я могу быть вам полезна?

На его лице появилось выражение недоумения.

– Мне? Ничем, конечно. Неужели Сэм не позвонил тебе?

Сэм. О Господи. Она покачала головой.

– Нет, преподобный отец, он не звонил. Отец Холком сделал шаг вперед.

– Думаю, что он просто забыл. Очень жаль. Но это не важно, я все объясню по дороге на пикник. Ты готова?

На нее словно повеяло холодом. Нет. Нет. Нет. Только не это. Это не может быть правдой. Это происходит не наяву.

– Пикник?

Добрейший пастор, похоже, растерялся. Секунду помолчав, он заговорил снова.

– Лаки, Сэм не может пойти с тобой. Он уехал по срочному вызову. Я случайно встретил его, и он попросил меня заменить его. Он сказал, что ты поймешь. Знаю, я не самый спортивный человек на свете, но я участвовал в соревнованиях и не боюсь показаться смешным. Сэм сказал, что тебе просто нужен партнер. Так что, Лаки, сегодня это я.

Лаки продолжала стоять на крыльце, не в силах вымолвить ни слова. А что, собственно, можно на это сказать? У нее нет выбора. Она должна идти. Но внутри она кипела от гнева.

Кем, черт возьми, Сэм Керк возомнил себя?

– По срочному вызову? Ха! – Она наконец обрела дар речи. Спустившись с крыльца, она сделала несколько шагов к машине.

– Да, Люсинда. Одна из его пациенток. Девочка Хокинсов. Я точно не знаю, что случилось, но, похоже, Мисси очень серьезно больна.

Лаки замерла на полпути. В следующий раз, когда она увидит Сэма Керка, она убьет его.

– Мисси, уверяю тебя, никакой малярии у тебя нет.

– Но, Сэм. – Мисси поднесла ладонь ко рту и притворно закашлялась. – Я прочитала описание симптомов в медицинской энциклопедии и точно знаю, что у меня малярия.

– Ты слишком много читаешь. Клянусь тебе, это никакая не малярия.

Мисси изобразила новый приступ кашля.

– Ну хорошо, тогда, должно быть, это туберкулез.

Сэм скрестил руки на груди. Да что это с ним такое? Ведь когда преподобный отец Холком показался в его дверях, настойчиво уговаривая поехать посмотреть Мисси, он совершенно точно знал, прямо там, не сходя с места, что это всего-навсего очередная попытка Мисси обратить на себя его внимание.

Но пастор был обеспокоен и сказал, что она очень плохо выглядит. Конечно, доверчивого преподобного отца обвести вокруг пальца по силам даже ребенку, не то что этой продувной бестии. Актриса из нее получилась бы хоть куда.

– Мисси, это не предмет для шуток. Ты не больна туберкулезом.

– Как ты можешь быть уверен? – Она захлопала глазами. Господи, и что он раньше находил в этих наклеенных липких ресницах?

– Хорошо, если ты так хочешь, мы можем сделать анализы. Но поверь, предположение, что у тебя туберкулез, несколько... хм, как бы это сказать... беспочвенно. Полагаю, у тебя грипп. Самый обычный, простой, банальный грипп.

Она откинулась на подушки и закинула руки за голову.

– Сэм...

Он встал. Слишком хорошо ему были известны эти постельные позы.

– Прекрати это, Мисси.

– Сэм... А может быть, это дифтерия?

Ничего более абсурдного она спросить не могла. Сэм закрыл глаза и покачал головой. Потом нагнулся и посмотрел ей прямо в глаза:

– Мисси, у тебя нет ни дифтерии, ни малярии, ни туберкулеза. У тебя грипп.

«А скорее всего ты вообще совершенно здорова, – подумал он. – Или это какая-то разновидность недомогания из-за недостатка секса. Ты просто привыкла добиваться желаемого всеми доступными тебе способами, но я не намерен тебе в этом потворствовать».

– Сэм, дорогой, я правда плохо себя чувствую. Может быть, ты приляжешь рядом со мной и согреешь меня? Я вся дрожу.

Два месяца назад он не заставил бы просить себя дважды. Два месяца назад, когда он только вернулся из Мемфиса, он не слишком церемонился с женщинами. Два месяца назад даже Мисси Хокинс казалась ему чертовски привлекательной.

Но сейчас ее вид вызывал у него отвращение.

Если уж ему и нужна была чья-то постель, так это постель Лаки. А еще лучше, чтобы она оказалась в его постели.

Навсегда.

Сэм отступил на несколько шагов.

– Мисси, пей побольше жидкости, отдыхай, ешь, когда захочется, принимай что-нибудь жаропонижающее и позвони завтра в клинику, если не почувствуешь себя лучше. Всего хорошего.

Он повернулся и вышел из спальни, чувствуя огромное облегчение.

Всю дорогу до места проведения пикника Лаки задыхалась от бешенства. Тени прошлого больно ранили ее сердце. Черт возьми. Как она могла быть такой глупой? Такой слепой? Такой наивной, чтобы думать, что Сэм будет вместе с ней?

Ведь ей нужен был только один день. Только партнер. И он сам настаивал, чтобы этим партнером был именно он. В конце концов она согласилась. И что теперь?

Он снова унизил ее.

Но сама-то она чего ожидала? Сэм есть Сэм. Беззаботный, живущий одним моментом. Неделю одна девушка, неделю другая.

Разрушитель сердец.

Черт возьми!

Заезжая на парковку около игровых площадок, она быстро взглянула на преподобного отца Холкома. На самом деле он хороший человек. Вежливый. Гладко выбритый. Образованный. В один прекрасный день он осчастливит какую-нибудь женщину.

Но это будет не она.

Внезапно перед ее мысленным взором возник улыбающийся Сэм.

– О Боже мой!

– Что, Люсинда?

Лаки быстро отвела взгляд от преподобного отца.

– Нет, нет, ничего, просто подумала вслух. Мне еще столько всего нужно сделать до начала.

– Да, да, я понимаю. – Он кивнул и выбрался из кабины грузовика.

Лаки уронила голову на рулевое колесо. Образ Сэма все еще не оставлял ее. Все эти годы она сравнивала каждого встреченного мужчину с Сэмом. Она любит его. И он любит ее. Или только говорит, что любит.

 

Глава 10

Поначалу все было благополучно. Уже прошли бег с яйцами в ложках, соревнование с тележками, гонка «на трех ногах» и конкурс с желе, и наконец начался бег в мешках. Время приближалось к двум часам дня.

Тут-то все и произошло. Преподобный отец Холком сломал ногу. Лаки не смогла бы объяснить, как она умудрилась это сделать, но в случившемся, вне всякого сомнения, была ее вина. Могла ли она чем-нибудь помочь ему? Например, быстро выпрыгнуть из мешка, почувствовав, что он споткнулся? Или, может быть, ей нужно было встать вторым номером, потому что так проще контролировать происходящее, и она, возможно, смогла бы поддержать своего партнера, когда он стал падать?

Господи... Должно быть, ему необходимо пить больше молока. Наверное, у него дефицит кальция, и поэтому такие хрупкие и ломкие кости. Может быть, в конце концов, она не так уж и виновата.

Но чувствовала она себя хуже некуда.

Вот почему Лаки забралась следом за пастором в машину скорой помощи и поехала в больницу. Она решила, что останется вместе с ним до тех пор, пока к нему не приедет кто-нибудь из друзей или родственников. Преподобный отец попросил медсестру кому-то позвонить и сказал Лаки, что ей больше не нужно сидеть рядом с ним, тем более что у нее есть обязанности на пикнике. Но она твердо решила, что не уйдет, пока не удостоверится, что с ним все нормально и о нем есть кому позаботиться.

Прошел почти час, прежде чем кто-то объявился. И когда этот кто-то возник в двойных автоматических дверях приемного покоя скорой помощи, у Лаки отвисла челюсть.

Перед ней была Мисси Хокинс во всей красе. С дразнящей прической. Идеальным макияжем. Отполированными блестящими ногтями. Одетая по последней моде.

Да, это самый замечательный способ вытащить священника из неприятной истории.

Лаки встряхнула головой. Надо перестать думать об этом, иначе она бог знает до чего дойдет.

Она встала.

– Привет, привет. Отлично выглядишь сегодня, Мисси.

Та усмехнулась:

– Можешь быть свободна и отправляться на все четыре стороны. Я позабочусь о Джоне.

О Джоне? Лаки как-то никогда не приходило в голову, что у преподобного отца Холкома есть имя. Джон?

– Да, Мисси. Полагаю, у тебя большой опыт в этих делах, и ты знаешь, как заботиться о Джонах.

Черт побери. Кто ее за язык тянул? Глаза Мисси угрожающе сузились.

– Лучше занимайся своим делом, дорогая. Позаботься о том, что творится у тебя под носом.

У Лаки возникло смутное подозрение, что она знает, к чему клонит Мисси.

– Под носом? Что ты имеешь в виду?

Та взглянула на свои ногти и смахнула приставшее перышко с облегающего свитера.

–Ну, как тебе сказать... Позаботься о том, что творится у тебя по соседству, так было бы вернее.

– А без обиняков не можешь сказать?

Мисси зевнула.

– Знаешь, милая, после того распрекрасного поцелуя в церкви я была просто уверена, что Сэм получает от тебя в постели все, что ему нужно. Но сегодня утром я начала сомневаться.

Нет, Лаки не позволит Мисси втянуть себя в это. Она не станет задавать ей никаких вопросов по поводу утреннего отсутствия Сэма. Она не попадется в эту грязную ловушку. Она не...

– А что произошло сегодня утром, Мисси?

Та склонила голову набок, несколько секунд задумчиво молчала и наконец изрекла:

– Очень жаль, что приходится говорить тебе об этом, но Сэм только что побывал в моей постели. Более того, мы были вместе практически все утро. Думаю, тебе стоит знать об этом.

Нет, снова сказала себе Лаки, нет и еще раз нет. Она не позволит втянуть себя в это. Она знала, к какого рода женщинам принадлежит Мисси. Она знала, к какого рода мужчинам принадлежит Сэм.

О черт...

Лаки изобразила на лице самую приторно-сладкую улыбку, на которую только была способна:

– Неужели?

– Ты мне не веришь? – Мисси снова захлопала своими проклятыми ресницами.

Лаки усмехнулась:

– Конечно, верю, Мисси. Просто мне очень жаль бедного Сэма.

– Это почему?

– Это не имеет абсолютно никакого значения, но мне очень жаль беднягу Сэма. – Лаки развернулась, вышла через автоматические двери и направилась к парковке.

Мисси продолжала кричать ей вслед:

– Жаль? Ну так почему же?

Лаки знала, что любопытство съест Мисси живьем. Отлично. Она это вполне заслужила.

А что касается ее дружка Сэма, то она просто убьет его, когда сможет до него добраться.

Сэм подъехал к больничной стоянке в тот самый момент, когда Лаки выскочила из дверей скорой помощи. Черт возьми. Она похожа на разъяренную кошку.

Добравшись наконец-то до пикника, он вначале долго и безуспешно пытался разыскать свою подругу, пока краем уха не услышал, что преподобный отец Холком сломал ногу, и тогда все-таки решился расспросить, где же Лаки. Светловолосая девушка с прической «конский хвост» позвала Пинки, одетую в яркую неоново-зеленую блузку, и та рассказала Сэму, что Лаки уехала вместе с пастором в больницу. Она также попросила найти и привезти Лаки на пикник, если с преподобным отцом все в порядке. Сэм с радостью согласился.

Он не мог дождаться момента, когда наконец увидит ее. Он должен убедить Лаки в своей любви. Она действительно ему нужна.

Сэм медленно подъехал к Лаки и пристроился рядом. На ее лице было мрачное выражение. Не важно, скоро благодаря ему там навсегда поселится улыбка. Он открыл окно и высунулся наружу:

– Привет, дружище! Время – деньги. Давай садись, и я отвезу тебя на пикник.

Лаки скользнула внутрь и захлопнула дверцу.

– Отвези меня к моему грузовику.

Сэм взглянул на нее. Она сидела нахмурившись, с каменным лицом и смотрела прямо перед собой.

– А на пикник ты не собираешься возвращаться? Пинки сказала, что ты там нужна.

– Они могут прекрасно справиться и без меня. Отвези меня к грузовику.

Сэм пытался не обращать внимания на лед в ее голосе, хотя уже чувствовал, что начинает паниковать.

– Как там преподобный отец Холком?

– Отлично.

Сэм тронул ногой педаль, и они стали выезжать с парковки.

– Сложный перелом?

– Да, достаточно неприятный.

– Но с ним будет все нормально?

– Он выздоровеет.

– К нему кто-нибудь приехал?

Лаки бросила на него взгляд. Черт возьми. Проблема где-то здесь.

Несколько секунд Сэм не отрывал глаз от дороги, выезжая на шоссе в сторону парка. Проклятие, что же ему теперь делать?

– С преподобным отцом все в порядке. Перелом прекрасно срастется со временем. И конечно, к нему кто-то приехал. Кто-то, могу я добавить, кого ты очень хорошо знаешь. Кто-то, с кем, насколько я понимаю, в последние месяцы ты проводил очень много времени. Кто-то, с кем ты очень близко общался сегодня утром. Кто-то, из-за кого ты не приехал на встречу со мной. И я тебе этого никогда не прощу.

Лаки сказала это настолько холодно и равнодушно, что Сэм по-настоящему испугался. Он проглотил комок в горле, повернул на ближайшую автозаправку, остановился и выключил двигатель.

– Послушай...

– Нет, Сэм, это ты послушай. Если тебе хочется общаться с Мисси, пожалуйста. Это меня совершенно не касается. Просто не подходи ко мне после того, как ты ушел от нее. А лучше не подходи ко мне вообще, не говори, что мы с тобой пара, не говори, что хочешь поцеловать меня, не посылай кого-то вместо себя на встречу со мной. Никогда. Понял?

Сэм откинулся на спинку сиденья.

– Что?

– Не изображай невинность, Сэм. Я это ненавижу. Ты прекрасно знаешь, о чем речь.

Он покачал головой:

– Я не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь.

– Нет, имеешь.

– Скажи мне, Лаки.

– Я не хочу это обсуждать.

– Послушай, давай перестанем играть в эти дурацкие игры. Объясни мне, что случилось. О чем ты думаешь?

Вдруг он заметил слезы на ее глазах. Никогда раньше он не видел, чтобы она плакала. Сердце Сэма сжалось.

– Лаки... Что тебя беспокоит?

– Ты был с Мисси сегодня утром.

Он утвердительно кивнул:

– Да, это правда.

Лаки отвернулась.

– Ведь преподобный отец Холком сказал тебе, что это был срочный вызов?

– Да, конечно, очень срочный. Не пытайся обмануть меня, я в эту ловушку не попадусь.

– Я не пытаюсь обмануть тебя. Мне сказали, что Мисси плохо себя чувствует.

Она повернулась к нему, ее глаза блестели от бешенства.

– Какого черта! Я ведь не дура, Сэм. Я же только что видела ее! Одетая с иголочки, накрашенная. И кричит на всех углах, что провела утро в постели с тобой...

Сэм протестующе поднял ладони:

– Эй-эй! Остановимся здесь. Я провел утро не в постели с Мисси!

– То есть ты хочешь сказать, что она лжет?

Он утвердительно кивнул.

– И ты надеешься, что я тебе поверю?

– Да. Она солгала тебе, как солгала сегодня утром, что больна.

Лаки открыла рот... и снова его закрыла.

– Послушай, – снова мягко начал Сэм, – кому ты больше веришь? Мне, своему лучшему другу, или Мисси Хокинс, у которой всегда была репутация лгунишки?

Она задумалась и через секунду кивнула:

– Да, Сэм, я верю тебе.

Он почувствовал огромное облегчение.

– Давай я расскажу тебе, что произошло. – И он поведал ей всю утреннюю историю. Лаки ощутила, как напряжение покидает ее.

– То есть это очередной фокус Мисси. Я был далек от мысли подвести тебя сегодня. Я не хотел этого. Черт возьми, да я ведь пытаюсь ухаживать за тобой в последнее время. Неужели ты думаешь, что я способен на подобные грязные поступки?

Лаки покачала головой и посмотрела в сторону, ее глаза по-прежнему были полны слез.

– Не знаю, – ответила она, – я не уверена в тебе.

– Послушай, думаю, тебе известно, какие чувства я к тебе испытываю. По-моему, я достаточно часто говорю тебе об этом. Давай покончим с этой историей.

Она подняла голову и несколько секунд смотрела ему прямо в глаза:

– Сэм, есть еще одна вещь, которую я хотела бы обсудить.

– Да, конечно.

– Я хочу, чтобы ты знал: мне было больно, когда ты не пошел со мной на вечер выпускников. Мне было больно и сегодня утром, когда на своем крыльце я увидела преподобного отца Холкома, который сказал, что ты послал его вместо себя на пикник. Я не хотела бы снова когда-нибудь оказаться в такой ужасной ситуации. Ты понимаешь меня?

На секунду воцарилась тишина. Вечер выпускников? В голове Сэма промелькнуло далекое воспоминание. О черт...

– Лаки, я... я не знаю, что тебе сказать. Неужели это все еще огорчает тебя?

На самом деле он до сегодняшнего дня не знал, как она восприняла тот его поступок. Они никогда это не обсуждали. Она, похоже, рассердилась.

– Поехали на пикник, Сэм. Забудь об этом.

– Нам надо об этом поговорить.

– В другой раз. Сейчас я не готова. Поехали.

Сэм неуверенно посмотрел на нее и решил все-таки оставить вопрос на потом. Единственное, что он понял, – между ними было что-то, что Лаки тщательно скрывала, что беспокоило ее уже много лет. И ему придется потратить гораздо больше усилий, чтобы завоевать ее, чем казалось сначала.

Проблема была совсем не в инциденте с Мисси Хокинс сегодня утром. Он причинил ей боль когда-то очень давно. И она по-прежнему не доверяет ему.

Лаки трудно было бы сформулировать, что она чувствует. Пожалуй, хорошо, что она наконец позволила столь долго мучившим ее вопросам вырваться наружу и решилась-таки обсудить старую проблему с выпускным вечером. Но при этом она ощущала себя глупо – и в самом деле, как можно в течение стольких лет думать об одном и том же? Это было почти... по-детски.

Черт возьми. Она же взрослая женщина. Она должна быть выше подобных мелочей. Он еще решит, что она всего-навсего перезрелый подросток.

Ну что ж, теперь с этим уже ничего не поделаешь. Та старая история действительно беспокоила ее. Тогда она была страшно рада, что до конца каникул он уехал в летнюю школу. Рада, потому что, боясь нового унижения, не смогла бы спокойно встречаться с ним.

Но она все-таки испытала это унижение сегодня утром, когда увидела преподобного отца Холкома на ступенях своего крыльца. А затем при встрече с Мисси.

Ну что же, она теперь большая девочка. И она в состоянии отделить прошлое от настоящего.

Лаки попыталась прислушаться к собственным чувствам. Да, эта старая история больше не волнует ее. Она испытала огромное облегчение, осознав, что Сэм говорит ей правду. Он не хочет Мисси Хокинс, она не нужна ему.

Он хочет ее, Лаки.

Может быть, он действительно любит ее.

Но что самое страшное – она, без сомнения, любит его.

 

Глава 11

Не успела Лаки вернуться на пикник, как на нее тут же накинулась Пинки, схватила за руку и потащила к регистрационному столу.

– Черт тебя побери! Где тебя носит? Немедленно иди сюда! Где призы? Куда ты подевала волейбольные мячи? Кого из судей ты пригласила? Пока, во всяком случае, еще никто не пришел! Соревнование должно начаться через десять минут, а у нас еще ничего не готово! Рик просто в бешенстве! Он тебя убьет!

Лаки оглянулась на Сэма, выбирающегося из машины, слабо улыбнулась ему, пожала плечами и попыталась унять Пинки.

– Успокойся. Мячи лежат у Мэтта в грузовике, мы их туда еще вчера вечером положили, и он об этом прекрасно знает. Призы у меня, в кабине грузовика. Не класть же их на самое видное место? Мы их потом оттуда заберем. Судьей будет Хэнк Снайдер, а он всегда приходит вовремя, ни минутой раньше, ни минутой позже, так что он не опаздывает, не беспокойся. С ним будет еще один человек. А по поводу Рика – ты же знаешь, он приходит в бешенство каждые пять минут.

Господи! Ну почему они ничего не могут организовать без нее? Почему, если ее нет рядом, они не могут договориться даже друг с другом? Похоже, и Мэтт, и Пинки чувствовали себя совершенно беспомощными. Ей нужно было вернуться минимум час назад.

– Просто расслабься, Пинки, хорошо? Все будет в порядке. Участники команд уже зарегистрировались? Все получили форму? С правилами ознакомились?

– Да, да и еще раз да. – Пинки ворошила какие-то бумаги.

– Все знают, когда начало? Знают, когда нужно сюда прийти?

– Да, да. – Пинки кивнула. Лаки усмехнулась:

– Значит, теперь я больше не нужна? Я могу идти?

– Да ты что! Что значит «больше не нужна»?! А если что-нибудь пойдет не так? Что, если...

Пинки смотрела на нее почти с ужасом. Лаки положила руку ей на плечо:

– Расслабься, подруга. Все будет хорошо.

В этот момент раздался резкий пронзительный свист. Она взглянула на часы. Четыре. Пора начинать. На площадке появился Хэнк Снайдер. Она собрала две первые команды – самих участников, их друзей и родственников, пришедших поболеть, еще раз объяснила правила, представила всем Хэнка в качестве судьи, чьи решения не подлежат обжалованию, и соревнования наконец начались.

Когда мяч первый раз перелетел через сетку, она мельком взглянула влево и увидела Сэма, с улыбкой наблюдающего за ней. Ее охватила дрожь, пробежавшая по всему телу и замершая где-то в горле. Ей нравилось, когда он смотрел на нее с этой сексуальной ухмылочкой. Безумно нравилось.

Четыре часа пролетели незаметно. Лаки стояла около регистрационного стола и заполняла бумаги, когда сзади к ней внезапно подошел Сэм и обхватил за талию. Она подпрыгнула, развернулась в его руках и недоуменно уставилась на него.

– Соревнования закончились. Поедем домой.

И в постель, хотелось ему добавить, но он сдержался. Он взглянул ей в глаза, обнял покрепче и притянул к себе.

– Куда ты торопишься?

– Ну, я бы не хотел оставлять Картошку и Джей-Джея надолго одних. Ты знаешь, в какую историю они могут влипнуть.

– Нам надо было взять их с собой. Обоих. Они вполне могли погонять здесь мяч.

Сэм кивнул. Да, он мог бы взять их с собой, но эта так называемая болезнь Мисси перевернула все его планы, так что он предпочел, чтобы Картошка и Джей-Джей все-таки остались дома.

– Что ж поделаешь, так получилось. – Он наклонился и прижался носом к щеке Лаки.

Она снова подпрыгнула, отстранилась и уперлась руками в его грудь:

– Сэм, я на работе. Он отпустил ее.

– Когда ты заканчиваешь?

– Примерно через час.

– Могу я отвезти тебя домой?

Она посмотрела на него в нерешительности.

– Сэм, здесь мой грузовик. И мне, наверное, придется задержаться. Ты поезжай домой когда захочешь, хорошо? Я потом приеду, и мы сможем обсудить все наши проблемы, если в этом есть необходимость.

Сэм думал об этом. Он может остаться здесь и помочь Лаки. Но наверное, все-таки лучше вернуться к Джей-Джею. Накормить его ужином и отправить спать. А потом дождаться возвращения Лаки. Тогда, возможно...

Внезапно его осенила великолепная идея.

– Это был долгий день, Лаки, полагаю, мне лучше поехать домой. Может быть, увидимся позже.

При этих словах на его лице появилась лукавая улыбка, но он ничего не мог с этим поделать.

Лаки оторвалась от бумаг, уложенных в коробку из-под призов, поправила выбившуюся прядь и посмотрела на Сэма. Господи, как же она устала! Так устала! Она мечтала о горячей ванне, полной воздушных пенящихся пузырьков, о массаже и о каком-нибудь волшебном расслабляющем напитке...

– О'кей, Сэм, увидимся позже.

Она повернулась, подхватила коробку с оставшимися призами и поставила ее себе на бедро. Сэм слегка помахал рукой, собираясь уходить.

– Позже, Лаки.

Но это «позже» очень скоро наступит.

– Сэм?

– Да?

– Спасибо, что ты приехал сегодня. Даже несмотря на то что все пошло не так, как мы планировали. Я была рада видеть тебя здесь. – Лаки устало улыбнулась.

– Никаких проблем. – Он улыбнулся в ответ.

Никаких проблем, абсолютно.

Лаки освободилась только поздним вечером. Настолько поздним, что предпочла отказаться от ужина в компании Мэтта и Пинки и поехала домой. Она совершенно выбилась из сил.

Подъезжая к дому, она улыбнулась и покачала головой. Какой странный сегодня был день. Все шло не так, как должно было идти. Преподобный отец Холком сломал ногу. К нему приехала Мисси. Сэм целый день глядел на нее с этой своей многозначительной улыбкой. Пинки строила глазки Мэтту при любой возможности. А он отвечал ей тем же. Приторно-сладкая парочка.

В глубине души Лаки была очень рада за них. Они оба нуждались в ком-то. И Мэтт наконец перестанет ходить за ней хвостом.

Тяжело вздохнув, она заехала на дорожку, добралась до гаража и выключила мотор. Тишина. Мертвая тишина обступила ее со всех сторон. Может быть, просто завалиться на сиденье и остаться спать здесь? Эта мысль была почти соблазнительной. Лаки слишком устала даже для того, чтобы дойти от грузовика до двери черного хода.

Но она постаралась перебороть собственную слабость. Заставила себя выйти из машины, медленно пересекла двор, поднялась на крыльцо, зашла на кухню, поднялась по лестнице наверх, миновала коридор и уже почти добралась до своей спальни, так и не включив по дороге свет.

Внезапно она остановилась и зажмурилась, потом открыла глаза.

Из ее спальни лился приглушенный свет, сопровождаемый мягким, едва ощутимым ароматом. Озадаченная, она вошла внутрь.

Ее спальню озаряло трепещущее пламя свечей. Они стояли повсюду: на комоде, книжной полке, столе, тумбочках около кровати. Сама кровать была застелена светло-зелеными простынями, словно приглашавшими в волшебную сказку. На постели лежал кружевной черный халат, новый, не из гардероба Лаки, а одну из тумбочек украшало ведерко со льдом и бутылкой шампанского в компании двух хрустальных бокалов, вазы с клубникой и нескольких швейцарских шоколадок. Рядом стояла ваза с дюжиной роз на длинных стеблях. Утром они раскроются и будут благоухать.

Утром, если только это все ей не мерещится.

Лаки знала, кто был автором этой атмосферы неги и соблазна. Знала точно. Но она слишком устала, чтобы бороться с этим.

Сэм вышел из глубины ее спальни, и она взглянула на него. Не говоря ни слова, он медленно пошел к ней, протянув вперед руку. Лаки подняла ладонь, их взгляды встретились, пальцы переплелись, и он притянул ее ближе к себе. Потом вышел из спальни, по-прежнему в полном молчании, и потянул за собой, вниз, в ванную комнату.

Здесь тоже дрожали язычки множества свечей. Большая антикварная ванна, гордость и радость ее матери, была до краев наполнена горячей водой и сверкающими пузырьками пены. Рядом лежали мягкие пушистые полотенца. Пахло свечами и ладаном.

Сэм повернулся к Лаки, долго, не отрываясь, смотрел ей в глаза, а затем взялся за край ее тенниски, приподнял, а затем стянул через голову. Она не противилась.

Все, что произошло сегодня, по-прежнему беспокоило ее, но она не задавала вопросов и все еще смотрела ему в глаза. Медленно, ласково, заботливо он раздел ее. Кроссовки, джинсы, спортивные носки, шелковый бюстгальтер, хлопковое бикини...

И вот она стоит перед ним. Обнаженная. Дрожащая. Жаждущая. Вглядывающаяся в его глаза. Ждущая...

Он рассматривал ее тело, словно изучал античную статую, и осторожно, но чувственно гладил ее кожу. Она дрожала все больше и больше под его взглядом, а он просто пожирал ее глазами. Наконец он сделал шаг вперед, даже полшага, и поцеловал ее в губы. Так легко. Едва-едва. Словно хотел попробовать на вкус. Их тела не соприкасались, только губы.

Казалось, это длится уже вечность, но вот Сэм отстранился и повел ее к ванне.

Он помог сделать ей шаг внутрь, и, застенчиво взглянув на него, Лаки опустила сначала одну, потом другую ногу в успокаивающую теплоту ванны. Через секунду она погрузилась в воду. Помимо воли с губ ее сорвался вздох. Сэм сел рядом, свернул полотенце в валик и подложил ей под голову.

Она подняла на него глаза.

– Расслабься, Лаки, – прошептал он, – просто расслабься. Я позабочусь обо всем.

Он убрал выбившиеся локоны с ее лба, затем дотянулся до резинки, стягивавшей волосы в «конский хвост», и снял ее, заставив непослушные пряди рассыпаться по плечам.

Лаки внимательно смотрела на него. Ей было трудно дышать. Он сделал все это ради того, чтобы доставить ей радость, чтобы поухаживать за ней. Что это значило? Что он действительно любит ее. Но навсегда ли эта любовь?

Или она просто очередное его мимолетное увлечение? Господи, надеюсь, что нет, сказала она сама себе. Потому что после этой ночи она никогда не станет прежней, Лаки знала это совершенно точно. Впервые в жизни она чувствовала себя так, будто у нее выросли крылья за спиной. Ее любили, баловали, хотели, ублажали. И после всего этого, без тени сомнения, она будет любить Сэма Керка до конца своих дней.

Она положила голову на полотенце и погрузилась глубже, наслаждаясь возбуждающей теплотой воды и ненасытным взглядом Сэма. Она воспользуется данным ей шансом.

Лаки закрыла глаза. Но вдруг почувствовала какую-то рябь и моментально открыла их снова. Сэм погрузил в воду полотенце, аккуратно выжал его и накрыл лицо Лаки. Она опять закрыла глаза, чувствуя, как тонкие ворсинки щекочут ее кожу около уха, вокруг шеи и ниже, около ключицы.

Вода всколыхнулась еще раз, и она снова ощутила прикосновение полотенца, сначала на одном плече, потом на другом, затем вниз по спине, вокруг груди и вниз по рукам.

Лаки расслабилась, словно провалившись в головокружительную приятную негу. Ее чувства и уставшее тело не могли противиться заботе и вниманию Сэма.

Она погрузилась еще глубже в воду.

Через несколько секунд раздался новый всплеск, потом еще один. Лаки открыла глаза и увидела, как уже раздевшийся Сэм становится в ванне рядом с ней.

– Выпрямись, Лаки, – прошептал он. Она повиновалась.

– Повернись.

Она снова послушалась. Сэм сел за ее спиной, так что вода выплеснулась из ванны. Потом он склонил ее на свою грудь и обнял.

– Уммм... – прошептал он ей в ухо.

В ответ Лаки положила голову ему на плечо. Сэм прижал ее к себе покрепче, их ноги переплелись. Они были так близко друг к другу! Казалось, весь остальной мир перестал существовать. Их было только двое. И они были вместе...

Свечи мерцали в темноте, сверкала белоснежная пена. Сэм сжимал ее в объятиях. Блаженство. Истинное блаженство.

– Устала, дорогая?

Лаки кивнула, не поднимая головы с его плеча. Когда Сэм Керк стал таким милым? Таким заботливым, ласковым, внимательным возлюбленным?

Его руки исследовали ее тело мягко, неторопливо, последовательно – плечи, бока, шею, грудь. Он ласково сжал ее соски, перекатывая их между большими и указательными пальцами. Потом его руки скользнули вниз по животу, мимо пупка и ниже, ниже, пока не остановились между ее ног, где Лаки была влажной и жаркой, и виновата в этом была отнюдь не горячая вода ванны.

Сэм осторожно поглаживал ее ладонями и кончиками пальцев, постепенно надавливая все сильнее и сильнее, круговыми, неспешными, почти ленивыми движениями. Лаки никогда не думала, что простое прикосновение может доставить столько несказанного удовольствия.

Вода понемногу выплескивалась то с одной, то с другой стороны ванны, но это ее не волновало. О ней было кому позаботиться, взять на себя решение всех вопросов. Сэм. Остальное в этом мире в данную минуту не имело значения. Никакого значения.

Спустя некоторое время Сэм отстранил ее.

– Дай я помою твои волосы, милая.

Расставаться с теплотой его тела не хотелось, но Лаки повиновалась. Она запрокинула голову, волосы упали на спину. Сэм стал поливать их водой, сбегавшей обратно в ванну быстрыми струйками..Потом он налил в ладонь шампунь и начал втирать его в мокрые пряди, одновременно массируя кожу головы.

Лаки снова почти легла на него. Его пальцы на ее коже, в ее волосах были такими чудесными, расслабляющими и очень-очень сексуальными. Тем временем он начал смывать пену с ее волос, продолжая массировать кожу подушечками пальцев. Никогда раньше она не чувствовала себя такой любимой и избалованной. Никогда раньше она не думала, что Сэм может быть таким заботливым.

Он начал перебирать ее длинные волосы, не прекращая массаж. Лаки закрыла глаза. Его ладони и волшебные пальцы медленно переместились вниз, на ее шею, начали растирать уставшие мускулы, потом занялись плечами, и это скользящее поглаживание было таким убаюкивающим, что ее голова помимо воли стала клониться набок.

Наконец настала очередь спины.

– Я даже и предположить не мог, что у тебя такие крепкие мышцы, – прошептал он. Лаки словно таяла от его прикосновений.

– Я тоже не могла предположить ничего подобного. Сэм, мне так хорошо.

Он наклонился ближе:

– И это только начало, дорогая.

Его горячее дыхание обожгло ее ухо. Она задрожала.

Прошло несколько минут. Сэм смыл мыло и шампунь с ее волос и тела, вылез из ванны, взял ее за руку и помог встать. По-прежнему не отпуская, он прижал ее к себе и обернул их обоих одним большим мягким полотенцем. Их тела, влажные и горячие, казалось, слились в одно. Лаки прижалась щекой к его груди, чувствуя, как бьется его сердце, ощущая мощную теплоту его паха, настойчивость и силу мужского органа около своего живота. Она ласково потерлась носом о его грудь и прижалась плотнее, а он начал вытирать полотенцем ее волосы и спину.

Наконец он нашел в себе силы отстраниться от нее, и они вытерлись досуха.

Лаки охватило безумное желание. Ей хотелось, чтобы это повторялось снова, снова и снова. Но только вместе с Сэмом. Только с ним одним. Каждый раз, когда они занимаются любовью. До конца их дней.

Господи, она любит его!

Сэм взял ее за руку и повел наверх.

Спальня, наполненная ароматом и зыбким светом мерцающих свечей, казалось, перенеслась сюда из романтического средневекового замка. Сэм подошел к кровати, взял кружевной халат и накинул Лаки на плечи, а потом отступил на несколько шагов.

– Ты такая красивая!

Их глаза снова встретились, и они улыбнулись друг другу.

– Я люблю тебя, – прошептал он, – и я хочу, чтобы ты знала об этом до того, как между нами что-нибудь произойдет.

Лаки склонила голову в знак согласия, внезапно почувствовав себя слабой и беззащитной:

– Да, я знаю.

– Ты такая сексуальная.

Лаки окинула себя взглядом и пожала плечами.

Сэм подошел ближе, обнял ее за плечи и развернул к зеркалу. Стоя сзади, он положил руки ей на талию и прижал к себе.

– Посмотри на себя. Ты красива и сексуальна. И ты моя.

Ее охватило новое, неведанное ощущение. Она взглянула в зеркало. И увидела. И почувствовала, как руки Сэма скользят по изгибам ее тела, вдоль бедер, по груди, ласкают ее, спускаются вниз, по животу, к пушистому холмику. Она жаждала его прикосновений. И всего Сэма.

Наконец она подняла глаза и посмотрела ему в лицо. Их глаза встретились в зеркале, он наклонился и стал покусывать ее шею, не переставая поглаживать низ живота.

В одно мгновение она сбросила халат с плеч, и он прижал ее к себе. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой желанной и любимой. Он сводил ее с ума.

Повернувшись, она обхватила его лицо руками и начала целовать – целовать так, как не целовала никогда и никого. Ее преследовала единственная мысль: пусть это продолжается вечно. Она хочет просыпаться с такими поцелуями. Она хочет засыпать с такими поцелуями. Она хочет, чтобы такие поцелуи сопровождали ее с утра до вечера каждый день.

Может ли девушка быть такой счастливой?

– Лаки... постель... – пробормотал Сэм. Ему не пришлось повторять это дважды. Через секунду они упали на простыни.

Он лег на нее сверху и покрыл жаждущее тело поцелуями. Она позволила ему делать все, что он хочет. Их руки искали друг друга, Лаки почувствовала, как он вошел в нее, и через минуту они слились в безумном бушующем экстазе.

Внутри нее словно взорвалось что-то, Сэм содрогнулся, извергаясь в нее, и она поняла – это только начало, начало длинного пути и долгой, чудесной ночи, полной страсти, чувств, прикосновений, объятий, пыла и неги. Они оба забыли про сон. И даже не притронулись к шампанскому и клубнике...

 

Глава 12

– Лаки!

Кто-то звал ее. Откуда-то издалека, с противоположного конца длинного туннеля. Голос был очень знакомым, но она никак не могла вспомнить, кому он принадлежит.

– Лаки!

Она неловко повернулась и почувствовала, что ей что-то мешает. Должно быть, она еще не совсем проснулась и поэтому плохо соображает. В ее постели было что-то постороннее. Что-то большое, твердое, горячее и... мужское.

– Лаки! Я знаю, что ты там! Твой грузовик стоит во дворе!

Она услышала топот ног, бегущих вверх по лестнице.

– Ты не знаешь, где Сэм? Его нет дома.

Сэм? Сэм?!

Лаки открыла глаза и взглянула налево от себя. Там в обнимку с одной из ее подушек лежал Сэм, словно одурманенный, слегка приоткрыв рот и похрапывая. Черт возьми.

Сэм. В ее постели.

Господи, да они довели друг друга ночью до изнеможения.

Внезапно она все вспомнила. На секунду ей захотелось, чтобы это оказалось сном.

Шаги приблизились к двери ее спальни. Лаки вскочила, схватила шерстяное одеяло и завернулась в него.

– Джей-Джей? Не входи, я одеваюсь!

– Ты знаешь, что ты опоздала?

Черт возьми! Она быстро оглядела комнату. Проклятие! Ее взгляд остановился на спящем Сэме. Господи! Джей-Джей не должен застать его в таком виде!

Опоздала? Опоздала!!!

– Ты знаешь, где Сэм? – поинтересовался Джей-Джей из-за двери.

Да, она знала, где он. Знала слишком хорошо.

– Подожди, Джей-Джей, я сейчас буду готова.

– Он должен был рано утром забрать меня от Картошки, чтобы я мог поехать с тобой в Пибоди. Уже десятый час. Полагаю, он просто забыл и уехал в клинику. Ты собираешься в Пибоди?

Она взглянула на часы. Двадцать минут десятого. Черт возьми! Сегодня же среда! Ей нужно было быть на работе в восемь!

Лаки металась по комнате. Трусики, лифчик, тенниска, брюки, носки, туфли. Наконец она оделась.

Сэм. Проклятие. Нужно разбудить его.

В эту секунду зазвонил телефон.

Джей-Джей начал стучать в дверь.

– Лаки, ты идешь? Если нет, то мы с Картошкой...

– Подожди минуту, Джей-Джей.

Она схватила трубку:

– Алло?

– Лаки? Это Кэтлин. Ты не видела сегодня Сэма? Он опаздывает к пациенту, которому было назначено на девять. Пыталась до него дозвониться, но он не отвечает. Я немного беспокоюсь. Это на него не похоже. Ты не можешь пойти проверить?

Дважды черт возьми. Нужно быть поосторожнее и не сказать лишнего.

– Кэтлин, я попробую. Я тебе перезвоню, хорошо? – Внезапно она задохнулась.

– Лаки, с тобой все нормально?

– Да, конечно. Просто я очень тороплюсь. Я тебе перезвоню.

– Хорошо, дорогая. Просто я беспокоюсь о нем.

– Не беспокойся, я уверена, что с ним все в порядке.. Наверное, скоро он сам перезвонит.

Она повесила трубку и повернулась к Сэму. Джей-Джей снова начал стучаться.

– Лаки? Да что ты там делаешь? Ты едешь в Пибоди или нет? Мы с Картошкой собираемся...

Лаки встала на коленях на кровать и погладила Сэма по щеке.

– Еще минуту, Джей-Джей...

– Сэм! – Она наклонилась и зашептала ему в ухо: – Сэм, дорогой, пора вставать.

Он что-то промямлил в ответ.

– Сэм, тебе нужно ехать на работу.

Он повернулся и пробормотал еще что-то.

– Сэм. – На сей раз Лаки немного повысила голос и потрясла его за плечо.

Он захрапел.

– Сэм, пора вставать! – Она начала терять терпение. – Звонила Кэтлин. Джей-Джей стоит за дверью моей спальни. Мне нужно идти на работу. И тебе тоже. Сэм. Просыпайся же, черт возьми! – Ей уже стало казаться, что все ее усилия так ни к чему и не приведут.

Но Сэм в конце концов слегка приоткрыл глаза, потом улыбнулся, потянулся к ней и повалил на себя. Она позволила ему. Бороться с этим не имело никакого смысла.

Его поцелуи, уже ставшие такими родными, тем не менее застали ее врасплох, но буквально растопили изнутри. Его губы, мягкие, нежные, превращали ее в податливый пластилин. Как же ей нравилось целовать его! Если бы они только могли не ходить сегодня на работу! Он опрокинул ее на спину, и теперь сам улегся сверху...

Наконец он перестал ее целовать, посмотрел ей в глаза и начал перебирать пальцами ее волосы.

– Доброе утро, любимая. – Он произнес это с непередаваемо сексуальной интонацией.

– И тебе доброе утро, – мягко сказала Лаки.

Он улыбнулся, и она не смогла удержаться от ответной улыбки.

– Ты уже оделась.

– Как видишь.

– Обнаженная ты мне нравишься больше.

– Я бы тоже предпочла сейчас быть обнаженной.

– Тогда зачем же ты оделась?

– Потому что...

Джей-Джей снова начал.стучать:

– Черт возьми, Лаки! Что у тебя там происходит?

И опять затрезвонил телефон.

Глаза Сэма расширились.

– Проклятие, что тут такое творится? – Он посмотрел на дверь и сел на кровати.

– Цирк с тремя аренами. К счастью для тебя, часть представления ты проспал. – Лаки усмехнулась и потянулась к трубке.

Тут кто-то начал стучать внизу в парадную дверь.

– Лаки, к тебе кто-то пришел, – сообщил Джей-Джей из-за двери.

Продолжая смотреть на Сэма, Лаки взяла трубку и поднесла к уху:

– Алло?

До нее донесся голос Пинки, которая кричала так, что невозможно было разобрать ни единого слова.

– Лаки! Хочешь, я пойду вниз и узнаю, кто там?

Она опустила трубку, заметив, что Сэм собирается ответить брату. Она прикрыла его рот рукой и отрицательно покачала головой.

– Да, Джей-Джей, будь добр, сходи узнай.

Сэм изумленно воззрился на нее. Лаки вернулась к по-прежнему верещавшей Пинки.

– Дорогая, говори потише. Что случилось?

– Где, черт возьми, тебя носит? У нас же сегодня собрание правления!

Господи, она совершенно забыла об этом.

– Я проспала, Пинки. Я скоро приеду, буду там через тридцать минут. Рик уже сердится?

– Рик всегда сердится. Давай быстрее приезжай. Пока еще ты только половину пропустила.

– Я уже выезжаю.

Она положила трубку, подошла к постели и нервно посмотрела на Сэма.

– Да что, черт возьми, здесь происходит, в конце концов? – требовательно спросил он.

Лаки села на пол и начала натягивать кроссовки. Потом подняла глаза.

– Если вкратце, то дело обстоит следующим образом. Сегодня среда. Мы оба сейчас должны быть на работе. Джей-Джей пришел сюда искать тебя, потому что ты не забрал его утром от Картошки. Звонила Кэтлин, ты пропустил своего девятичасового пациента. А сейчас звонила Пинки, я опоздала на собрание правления, и Рик уже готов меня убить. Ты должен уйти отсюда до того, как Джей-Джей вернется. И я не имею ни малейшего представления, кто может стучаться в парадную дверь.

Сэм продолжал молча смотреть на нее.

– Ну же, Сэм. Вставай, одевайся. Тебе нужно уйти до возвращения твоего брата.

– А почему я должен уходить так быстро? Я могу уйти и после вас с Джей-Джеем.

– Думаю, что ты должен быть дома, когда он вернется. Тогда он будет знать, что с тобой все в порядке.

– Ты, наверное, просто не хочешь, чтобы люди знали, что мы провели вместе прошлую ночь, так ведь?

Его слова ошеломили ее, но он был прав. Лаки действительно не хотела, чтобы кто-то знал об этом. И дело было даже не в том, что она позволила ему это сделать. Она не могла понять, как позволила это себе самой.

– Это смешно. Я просто не думаю, что двенадцатилетнему мальчишке стоит видеть своего брата в постели соседки.

Сэму, видимо, это не приходило в голову.

– Да, пожалуй, в этом я с тобой согласен.

Она облегченно вздохнула.

– Ладно, тогда одевайся побыстрее.

– Хорошо, – кивнул он.

Сэм оделся довольно быстро, но Лаки за это время успела задуматься над его словами. Имело ли для нее значение, что весь Фридом будет в курсе того, что они занимались любовью? Да, имело. Она знала свой крошечный город. Здесь очень любили делать из мухи слона и выводы на пустом месте.

Самые невообразимые выводы.

Это будет просто праздник для всех сплетниц города. Парочка из Фридома. Друзья с детства. Что же будет твориться в церкви... Господи. Ей это совершенно не нужно. Сможет ли она справиться с этим?

Если весь Фридом будет знать о них с Сэмом, то все скоро будут думать, что они помолвлены. А там уже недалеко и до обсуждения предстоящей свадьбы.

И так далее. Выводы, выводы и снова выводы.

Но если Сэм, Разрушитель сердец, вдруг сочтет, что эти выводы чересчур обременительны для него, он, ни секунды не колеблясь, разобьет ее сердце, и об этом тоже станет известно всему Фридому. И они будут смеяться над ней... или будут жалеть.

Этого она уже не перенесет.

Ей нужно быть совершенно уверенной в нем. Она должна знать, чего он хочет. Навсегда. Прежде чем весь Фридом будет обсуждать подробности их отношений.

Лучше они будут скрывать это. По крайней мере некоторое время. Пока она не убедится, что Сэм готов посвятить всего себя только ей, что он любит ее безо всяких условий, что он хочет быть ее партнером по жизни и что разбитые сердца навсегда остались в прошлом.

Теперь Сэм был готов уйти, и она повернулась к нему и быстро поцеловала в губы.

– Увидимся позже? – шепотом спросила Лаки, положив ладонь на ручку двери. Ее сердце бешено колотилось.

Она ничего не могла с этим поделать. Она любила его. Он притянул ее к себе.

– Нет, дорогая, такие поцелуи меня не устраивают. – Он усмехнулся и поцеловал ее. Глубоко, страстно, горячо. Их губы слились, языки завели нежную возню, влажную, вкусную, дразнящую, длившуюся, казалось, вечность.

Ее ладонь соскользнула с ручки и обхватила его шею, прижимая его все ближе и ближе.

Лаки услышала, как приоткрылась за ее спиной дверь, но не обратила на это никакого внимания.

Наконец они оторвались друг от друга и повернулись, чтобы выйти в коридор. Там, разинув рты, стояли изумленные Кэтлин и Джей-Джей. Похоже, они стали безмолвными свидетелями этого поцелуя от начала и до конца. Проклятие. От всех ее планов не осталось и камня на камне.

Сэм, посвистывая, вошел в приемную и кинул на стол карту последнего пациента. Это был длинный день. Он старался не замечать хитрых понимающих улыбок Кэтлин, которыми она одаривала его остаток утра и все послеобеденные часы.

Он не сказал ей ни слова по поводу утреннего инцидента. Даже в доме Лаки. Он только кивнул в знак извинения, обнял Джей-Джея и подмигнул смущенной подруге. Выходя в коридор, он заметил, в каком она была замешательстве. Он чувствовал себя виноватым в том, что приходится оставлять ее в такую минуту и что ей придется самой как-то объяснять происходящее, но был уверен: она сможет справиться с этим. Мало кто так крепко стоял на земле, как Лаки.

Сэм ненадолго зашел домой, побрился и поехал на работу. Джей-Джей попрощался с ним сквозь занавеску ванны. Они решили, что ему лучше провести день на речке, поудить с Картошкой рыбу, а не ехать в Пибоди вместе с Лаки. У нее слишком много собственных проблем на работе.

Что же до пациентов Сэма – они, безусловно, должны понимать, что и у врачей бывают непредвиденные ситуации. И прошлая ночь – именно из их числа. Ему очень нужна была Лаки. Наверное, он бы просто взорвался, если бы не смог вчера заняться с ней любовью.

А Лаки... Черт побери... Он даже и предположить не мог, какой замечательной любовницей она окажется. Нежной, раскованной, жаждущей.

И он жаждал ее. Навсегда. При первом же удобном случае он скажет ей об этом. Объяснит. Может быть, она была слишком слабой или уставшей, чтобы противиться ему, но теперь, когда он узнал, каково быть рядом с ней, он не может допустить, чтобы она ускользнула от него.

Лаки Стивенсон, соседская девчонка, будет его женщиной. Его женой. И ничто другое в этом мире не сможет сделать его более счастливым. Наконец-то он понял, какое сокровище было у него под носом все эти годы.

Он любит Лаки. И любил ее всегда. Вот почему ни одна из этих женщин не могла надолго заинтересовать его. Потому что ни одна из них не могла сравниться с Лаки. Его Лаки. Почему же ему понадобилось столько времени, чтобы понять это?

– Все насвистываете, доктор?

Кэтлин выглянула из-за двери, сложив руки на необъятной груди.

– Насвистываю? Я?

Сэм усмехнулся и пошел к своему столу. Кэтлин в курсе – ну и что? Она была его добрым другом последние несколько месяцев, помогая в клинике и образцово выполняя свою работу.

– Ну что ж... Похоже, ваше лицо озарено любовью, доктор Керк.

– Неужели? И на что же похожа любовь, скажи мне, Кэт?

– Да вы просто подойдите к зеркалу, доктор. Или взгляните на лицо Лаки, когда увидите ее в следующий раз. Когда же все это началось, могу я спросить?

Сэм отвел глаза от Кэтлин и задумался над ее вопросом. Когда все это началось? Пожалуй, он не мог бы с точностью ответить на этот вопрос. Наверное, это было всегда.

– Сложно сказать, Кэтлин. Сложно сказать.

– Ну а когда мы услышим свадебные колокола? – Она усмехнулась и подмигнула ему.

– Свадебные колокола?

– Да, свадебные колокола, Сэм. Я уверена, что именно это у вас на уме, не так ли? Я имею в виду, все эти годы мы только и ждали, когда вы двое поймете то, о чем знает весь город. Что вы просто рождены друг для друга. Ну, так когда же вас можно будет забросать рисом?

Вдруг Сэм понял, что осведомленность Кэтлин может сыграть с ним злую шутку. Лаки превратится в фурию, если услышит, как Кэтлин судачит об этом. Их взаимное чувство родилось слишком недавно, было слишком хрупким, слишком непрочным. Они провели вместе только одну ночь. И ему нужно сделать еще так много, чтобы убедить ее в том, что они предназначены друг другу. Что эта ночь страсти не была лишь коротким эпизодом в их жизни.

Нет, Кэтлин нельзя в это вмешиваться. Он должен остановить ее, прежде чем она успеет что-то разрушить.

– Послушай, Кэтлин. Никаких свадебных колоколов, хорошо? Мы еще ничего подобного не планировали. Никакого риса. Пока еще не время. У нас никаких задумок, мы все еще просто хорошие друзья. Да, между нами произошло нечто большее, но до свадебных колоколов еще очень далеко. Так что, пожалуйста, ты тоже не строй планов, хорошо?

– Но вы ведь собираетесь пожениться?

Проклятие. Она действительно может все разрушить, если ее не остановить.

– Нет, Кэтлин, мы с Лаки еще это не обсуждали. Пока нет, во всяком случае.

Сэм скрестил пальцы за спиной. В глубине души он надеялся, что Кэтлин забудет этот разговор и все затихнет на время. Ему нужно еще объяснить Лаки, что она значит для него. Убедить в том, что он будет любить ее до конца времен. Что они будут чудесной командой. И что когда-нибудь станут прекрасными родителями замечательных детей.

Эта внезапная мысль о детях вдруг сделала его совершенно счастливым. Может быть, именно это он искал всю свою сознательную жизнь? Мемфис никогда не нравился ему, практика там была хотя и выгодной, но какой-то слишком обезличенной. Здесь, во Фридоме, он чувствовал себя дома, спокойно и уютно. Лаки была нужна ему, чтобы закончить эту картину.

Этот мир прекрасен, подумал он.

Прекрасен и совершенен.

 

Глава 13

– И я предполагал, что ты будешь присутствовать на собрании правления, – добавил Рик.

– Да, сэр, – кивнула Лаки. Почему, сидя напротив него за столом, она вдруг почувствовала себя такой маленькой и незначительной?

– Мы обсуждали проект нового парка скейтбордистов, а ты – единственный человек, у которого есть статистика и чертежи. Это же твое детище, Лаки. Дети будут очень разочарованы.

Она проглотила комок в горле. Господи, ко всему прочему она еще подвела своих подопечных.

– Может быть, назначить специальное собрание по этому поводу? Я могу что-нибудь сделать?

Рик покачал головой:

– Ты же знаешь, члены правления – чрезвычайно занятые люди. Большинство из них занимается собственным бизнесом. Счастье еще, что нам удается видеть их на ежеквартальных встречах. Они были заинтересованы в этом проекте, потому что тоже хотят, чтобы дети не шатались по улицам около офисов, а собирались в каком-нибудь тихом и безопасном месте.

– Я понимаю, Рик. – На секунду Лаки замолчала, задумавшись. – Может быть, я смогу поговорить с каждым членом правления отдельно? Наверное, это займет несколько больше времени, но я могу этим заниматься после работы. Может быть, сделать для каждого персональную презентацию? Мне кажется, от этого будет больший эффект. Затрат, конечно, тоже будет больше, но ведь нас интересует конечный результат?

Рик посмотрел на нее и потер подбородок.

– А это мысль, Лаки. Мы должны получить одобрение консультативного комитета, прежде чем сможем обратиться в городской и окружной советы за дополнительным финансированием. Через неделю будет заседание городского совета, а потом и окружного. Если мы хотим запустить строительство в начале весны, нужно стартовать уже сейчас: обеспечить себе стабильные фонды, убедить общественность, что мы занимаемся необходимым делом. Полагаю, чем больше внешних инвестиций мы получим, тем лучше.

Лаки поднялась.

– Согласна, Рик. Я займусь этим.

– Давай, Лаки.

Выйдя из его кабинета, Лаки облегченно вздохнула. У нее появился шанс все исправить. Она сможет это сделать. Сможет продемонстрировать правлению все положительные стороны проекта, а потом точно так же убедить местные власти.

Она просто обязана с этим справиться.

– Все в порядке, Лаки?

Она обернулась на голос Пинки. Та выглядела как-то непривычно.

– Кажется, все обошлось. Но похоже, ближайшее время я буду заниматься работой, работой и еще раз работой.

– Парк скейтбордистов?

– Да.

Она снова посмотрела на Пинки:

– Что ты с собой сделала, я никак не могу понять? Что-то ведь изменилось?

Пинки расплылась в улыбке от уха до уха:

– Я перекрасила волосы в их натуральный цвет. Мне так гораздо больше нравится.

– Точно! Мне тоже так больше нравится. Выглядишь отлично!

– И Мэтту нравится.

– Ты это сделала прошлым вечером? Еще вчера ты была блондинкой.

– Ну да. Мэтт сказал, что ему больше нравился прежний цвет волос, и я решила сделать ему сегодня утром сюрприз.

– И что?

Пинки снова хихикнула:

– Ему понравилось.

Лаки тоже улыбнулась.

– Я очень рада, дорогая. – Она говорила совершенно искренне.

Похоже, в эти дни все были влюблены.

Как только она вошла на кухню, тишину разорвал звонок телефона. Господи! Эта штука когда-нибудь перестанет верещать?

– Алло?

– Привет, любимая.

Лаки снова начала таять. Ей безумно нравилось, когда Сэм называл ее так!

– Привет, Сэм. – Она пыталась скрыть охватившее ее смущение.

– Я ждал, когда ты вернешься домой. Как прошел день?

Лаки тяжело вздохнула:

– День был так себе. Длинный и утомительный.

– Слишком утомительный, чтобы пойти куда-нибудь поужинать?

Лаки закрыла глаза и прислонилась к дверному косяку.

– Пойти куда-нибудь?

– Да. Может быть, съездим на пару часов в Пибоди и поужинаем в «Ла Люси»?

– Мне нужно время, чтобы немного отдохнуть и успокоиться.

– Я понимаю. Сейчас еще слишком рано, дорогая. Может быть, я заеду за тобой в семь? Тогда мы доберемся до ресторана к восьми, поужинаем, а потом вернемся домой.

– Нам обоим завтра на работу, Сэм.

– Я знаю. Думаю, мы как-нибудь справимся с этим. Мы еще пока молоды.

Ей необходимо было подумать обо всем этом. Она очень хотела его видеть, и ужин в «Ла Люси» был бы невероятным счастьем. Наверное, она уже целое столетие не обедала там, где еду подавали не в пластиковой посуде.

– Хорошо, тогда заезжай за мной в шесть тридцать. Начнем немного пораньше.

Она почти физически ощутила его ухмылку на противоположном конце провода.

– Конечно, как скажешь, любимая.

Ее охватила дрожь.

– Пока, Сэм. Скоро увидимся.

– Не могу дождаться! – Лаки услышала, как он чмокнул трубку.

Она несколько минут постояла под теплым, расслабляющим душем, проинспектировала свой гардероб в поисках подходящей для такого случая одежды и прилегла вздремнуть на часок. Она сможет с этим справиться. Она сможет каждый день возвращаться домой к Сэму Керку и его сюрпризам. Да, сэр. Конечно, она сможет.

В «Ла Люси» царила самая романтическая атмосфера. Это Лаки поняла сразу, как только переступила порог ресторана под руку с Сэмом. Она была здесь последний раз очень давно, когда праздновала вместе с родителями свой двадцать первый день рождения. И она никогда не приходила сюда с мужчиной, так что для нее это было своего рода испытанием. А то, что она пришла именно с Сэмом, было испытанием вдвойне.

Он улыбнулся ей, и Лаки встряхнулась, заставляя себя привыкать к происходящему. Сэм, ее лучший друг с самого детства, теперь ее возлюбленный.

Они сели напротив друг друга в затемненном углу ресторана за маленький столик, в центре которого стоял канделябр с мерцавшей свечой, охраняемый единственной розой в хрустальной вазе. В воздухе витали запахи итальянских специй, помидоров и ароматических свечей. Посетители переговаривались почти шепотом. Очарование старых добрых времен. Официантка принесла им меню и стаканы с чистой водой, разбавленной лимонным соком, и они остались одни.

Сэм перегнулся через стол и взял Лаки за руку.

– Люсинда Стивенсон, ты такая красивая.

Она залилась краской смущения.

– Это все благодаря тебе.

– Нет... ты всегда была очень красивой женщиной. И я только что понял, что ты моя красивая женщина.

Лаки подняла на него глаза:

– Я твоя?

– Навсегда, дорогая.

Неужели это правда, и он говорит серьезно?

В этот момент к ним снова подошла официантка, и разговор прервался. Сэм заказал телятину, а Лаки предпочла пасту и овощи. Кроме того, они заказали каждый по салату с приправами, а Сэм добавил бутылку хорошего красного вина. Наконец официантка ушла.

– О чем мы с тобой говорили? – Лаки хотелось совершенно точно знать, что Сэм имел в виду.

Он наклонился ближе и взял ее за обе руки:

– Лаки, неужели ты не чувствуешь? Неужели ты не знаешь?

Да, она чувствовала, но она должна быть уверена. Каковы его намерения? Чего он хочет? Что собирается делать?

– Скажи мне, Сэм.

– Я люблю тебя, – прошептал он, с нежностью вглядываясь в ее лицо, – неужели ты еще не поняла это?

Лаки кивнула. Да, она поняла. Но была ли это настоящая любовь?

– Я тоже люблю тебя, Сэм, но...

Он крепко сжал ее пальцы.

– Здесь не может быть никаких «но». Если мы любим друг друга, мы можем построить вместе...

– Ваше вино, сэр.

Официантка поставила перед ними два бокала красного вина. Сэм кивнул ей, и она тотчас же удалилась. Он поднял бокал.

– Тост?

Лаки тоже взяла бокал.

– За нас.

– За нас, – повторила она, словно в забытьи. Неужели это случилось? Неужели это происходит на самом деле? Неужели он действительно навсегда полюбил ее? Они чокнулись и сделали по большому глотку.

Бокал Сэма на секунду замер в воздухе. Видимо, он решил не останавливаться на достигнутом.

– Вместе до конца наших дней. – Он снова протянул ей бокал. Лаки не шевельнулась.

– Лаки?

Она внимательно смотрела на него. Наконец они подошли к вопросу, который волновал ее больше всего. До конца их дней. Это были его слова. Он хотел, чтобы они остались вместе на всю жизнь.

– Вместе до конца наших дней, – повторила она следом за ним.

Они снова чокнулись и сделали по глотку, не отрывая взгляда друг от друга. Потом Сэм все-таки поставил бокал на стол, нагнулся и притянул ее к себе.

– Лаки, дорогая, ты выйдешь за меня замуж?

Она почувствовала, что ее сердце бешено забилось. Казалось, оно готово выпрыгнуть из груди. Выйти за него замуж? Замуж за Сэма?

Лаки секунду изучала его лицо. Этот мужчина, этот повзрослевший соседский мальчишка был единственным человеком, с которым ей хотелось связать судьбу. Он всегда был единственным мужчиной в ее жизни.

– Да, Сэм. Я согласна. Я выйду за тебя замуж, – прошептала она.

Сложно сказать, кто из них почувствовал большее облегчение. Сэм встал и поцеловал ее, открыто, по-настоящему.

«Ла Люси» не скоро забудет этот поцелуй.

Весь четверг Лаки трудилась над проектом парка скейтбордистов. Запершись в своей комнатушке, она изучила все возможные способы получения финансирования, назначила встречи с членами правления и даже пригласила к себе юных скейтбордистов, которые могли бы ездить вместе с ней, наглядно демонстрируя общественности, что подобные дети не похожи на малолетних панков-правонарушителей. В конце дня она подвела итоги своей работы и осталась ими вполне довольна.

Всю пятницу она ездила на встречи с членами правления. Это был длинный, но очень плодотворный день. Каждый участник одобрил ее предложения и подтвердил свою поддержку проекта. Всех очаровали дети-скейтбордисты, которых она привезла с собой. Пожалуй, это была очень хорошая идея – брать с собой нескольких мальчиков и девочек на заседания совета. План Лаки сработал. Весной парк станет реальностью.

Из-за всего этого они с Сэмом практически не имели возможности побыть вместе. Но, хотя они и не могли выбираться на настоящие свидания, Сэм каждую ночь прокрадывался через дверь кухни в ее спальню для нескольких часов упоительных ласк. Лаки ждала его, не сомневаясь, что он появится, и надеялась, что скоро наступят времена, когда им не придется встречаться украдкой.

В субботу утром она наконец-то выспалась. Когда же это было в последний раз? Она уже и вспомнить-то не могла. Но в десять минут одиннадцатого ее размышления прервал телефон.

– Доброе утро, любовь моя.

Сэм. Господи, как же она рада слышать его голос. Неужели он был здесь всего лишь несколько часов назад?

– Привет, милый.

Лаки нравилось называть его так. Про себя она делала это уже очень давно.

– Ты встала?

– Только проснулась. А ты?

– Я тоже. Какие планы на день?

– Пока никаких.

– Я вот что подумал. Может быть, нам сходить к преподобному отцу Холкому?

Лаки навострила уши.

– К преподобному отцу?

Сэм хихикнул на противоположном конце провода. Она знала, что это означает. Он что-то задумал.

– Я хочу сказать, ведь уже прошло несколько дней. Ты навещала его с тех пор, как он сломал ногу? Я бы хотел знать, как он себя чувствует.

– О Господи, я совершенно забыла! Я была так занята... Да, конечно, Сэм, нам нужно навестить его.

– Отлично, значит, договорились. Я буду у тебя через час. Хорошо?

– Конечно. Замечательно.

Лаки повесила трубку и потянулась. Разглядывая потолок, она повторила про себя весь их разговор и задумалась. Тут было что-то еще, чего она не могла объяснить.

Внезапно она догадалась.

– Сэм Керк, хитрая лиса, – сказала она вслух, – тебе не удастся меня одурачить. Ты хочешь увидеться с преподобным отцом Холкомом совсем не потому, что тебя волнует его сломанная нога. Ты хочешь поговорить с ним о нашей свадьбе!

Лаки рассмеялась, выпрыгнула из кровати и помчалась в ванную. Они с Сэмом собираются идти к священнику. Они собираются пожениться. Жизнь прекрасна.

Дом приходского священника стоял рядом с церковью, но, когда они постучались, им никто не ответил. Похоже, самочувствие преподобного отца Холкома улучшилось настолько, что он смог позволить себе вылазку из дома.

– Значит, перелом был не такой страшный, – сказала Лаки больше для собственного успокоения.

– Да, преподобный отец наверняка уже может ходить на костылях без особых усилий, – отозвался Сэм.

Он взял ее за руку, и они вошли в вестибюль, а потом спустились по лестнице на цокольный этаж.

– Уверен, что он отлично себя чувствует, Лаки, и совершенно не считает тебя в чем-то виноватой.

Ей тоже хотелось на это надеяться. Но проблема была не только в ее ответственности за произошедшее с пастором. Отнюдь не сломанная нога занимала сейчас ее мысли, и отнюдь не из-за этого она ощущала пустоту в животе и дрожь в коленях. И Сэм сейчас тоже думал о другом. Он поглядывал на нее и подмигивал при каждом удобном случае. Нет, он принял твердое решение, он не дурачил ее. По крайней мере сейчас. Они оба совершенно четко осознавали, что именно собираются обсуждать с преподобным отцом Холкомом.

Свою свадьбу.

Эта мысль одновременно тревожила и веселила Лаки, так что ей хотелось то смеяться, то плакать. Чего же, в конечном итоге, хочет Сэм? Роскошную свадьбу с толпой гостей и родственников, наряды и ломящиеся от еды столы? Или скромную, почти интимную, на которой они будут только вдвоем? О Господи... А ведь им еще обязательно нужно дождаться ее родителей. Где они могут быть сейчас? Наверное, где-то в Колорадо. Может быть, они соберутся позвонить домой в воскресенье? Они обещали ей как-нибудь дать о себе знать. Вот уж кто будет удивлен...

Они подошли к служебным помещениям церкви. Лаки показала на приоткрытую дверь и сказала:

– Думаю, он здесь.

Сэм взглянул на носки своих ботинок и усмехнулся:

– Отлично.

Он сделал шаг к двери, потом повернулся обратно к Лаки и коротко поцеловал ее. В ее памяти моментально встала сцена их поцелуя в церкви, на хорах, в присутствии всех прихожан. Казалось, с тех пор прошла вечность.

Надеюсь, когда ты в следующий раз поцелуешь меня в церкви, Сэм Керк, это будет на нашей свадьбе.

Как бы ей хотелось набраться смелости и произнести это вслух! Но он, похоже, собирался сделать ей сюрприз, и она боялась его испортить. Он ведь не сказал ей, зачем именно они сюда приехали. Как было бы хорошо наконец выяснить все до конца! Как было бы хорошо рассказать обо всем преподобному отцу! Это было бы все равно что рассказать всему миру. Они бы стали женихом и невестой.

В ту секунду, когда Сэм поднес руку к двери, до них донеслись голоса из классной комнаты воскресной школы, находившейся слева. Сэм замер и прислушался. Лаки тоже повернулась на звук.

– Наверное, это собрание женского клуба методисток, – предположил Сэм.

Лаки кивнула. Однако что-то в невольно подслушанном разговоре привлекло ее внимание. Сэм снова поднял руку.

– Подожди.

Он обернулся. Лаки напряженно вслушивалась... ей показалось или действительно было упомянуто ее имя?

– Что?

– Ш-ш-ш... подожди секунду.

Заговорил другой, громкий и до боли знакомый голос, прерываемый лишь неясными замечаниями.

– Если вас интересует мое мнение, мы просто переливаем из пустого в порожнее, и дело не стоит выеденного яйца. – Это была Мисси Хокинс.

Лаки взглянула на Сэма. Он тоже внимательно вслушивался.

Снова продолжил первый голос:

– Но нам нужно составить план, нам всем, мы же не можем допустить, чтобы это событие прошло незамеченным. Я думаю, нам нужно устроить им праздник, это будет лучше всего.

Лаки пожала плечами.

– Похоже, они собираются кого-то поздравлять. Наверное, у кого-то будет ребенок. – Видимо, она ослышалась и речь шла не о ней.

– Понятия не имею. – Сэм снова повернулся к двери.

– А я вам говорю, что Сэм Керк и Лаки Стивенсон не собираются пожениться, поэтому готовить им поздравление – просто пустая трата времени. Зачем готовиться к тому, что никогда не произойдет?

Лаки снова замерла и схватила Сэма за руку. Что все это означает? Она должна это услышать!

– Ну хорошо, Мисси Хокинс, расскажи нам, что заставляет тебя быть такой уверенной. Сначала мы думали, что ты встречаешься с Сэмом, но последнее время ты не отходишь от преподобного отца Холкома. Поверь, это не прошло не замеченным во Фридоме.

– И к тому же, Мисси, – добавил еще один голос, – мы все знаем, что они встречаются. Кэтлин Коннер нас об этом информировала. Сэм сказал ей, что любит Лаки. И мы все видели ее, – похоже, она на седьмом небе от счастья.

– Кроме того, нам рассказывали об их ужине в «Ла Люси» Так себя ведут только люди, у которых очень близкие отношения. Я слышала, Сэм поцеловал ее на виду у всех посетителей ресторана. Похоже, они что-то праздновали. По крайней мере мне так передали.

– Да и если вспомнить их поцелуй в церкви в прошлое воскресенье. Господи, да еще немного, и они раздевать бы друг друга начали!

– Луиза! Тебе не пристало думать о таких вещах! Тебе же семьдесят пять лет!

Та усмехнулась:

– Но я же еще не умерла, Ханна. По крайней мере пока нет.

– Все это не имеет никакого значения. Сэм и Лаки не собираются пожениться. Я в этом абсолютно уверена, это факт! – Мисси почти прокричала последнюю фразу, пытаясь привлечь к себе всеобщее внимание.

Лаки повернулась к Сэму.

– О чем идет речь? – Она пыталась подавить поднимавшуюся внутри панику.

Он покачал головой:

– Я не знаю. Просто несколько сплетниц собрались здесь, чтобы перемыть кому-то кости. Ты же знаешь, здесь их гнездо. – Он снова собрался стучать в дверь. – У нас есть более важное занятие. Давай посмотрим...

– Нет, подожди секунду.

В этом разговоре было что-то, что ей было нужно прояснить до конца.

– Все-таки, Мисси, будь добра, объясни нам, с чего ты взяла, что они не собираются пожениться?

Наконец-то ей предоставили слово.

– Мне об этом сказала Кэтлин. Она говорит, что она прямо спросила Сэма, собираются ли они с Лаки пожениться, и он четко сказал ей, что нет. Что они с Лаки просто хорошие друзья. Близкие друзья, что, по моему мнению, означает, что они спят вместе, но у них нет планов насчет свадьбы. Абсолютно никаких планов. Кэтлин рассказывала, что он так и сказал: «Мы с Лаки не строим никаких планов насчет женитьбы». Если вы не верите мне, спросите у Кэт. Она сегодня сидит с ребенком, так что можете позвонить ей домой.

Лаки смотрела прямо перед собой, чувствуя, как внутри нее все леденеет. Она попыталась осознать то, что услышала, прежде чем задавать Сэму какие-то вопросы.

Итак, он сказал Кэтлин, что они близкие друзья, но у них нет никаких планов насчет женитьбы.

Господи, он снова пытается ее одурачить.

– Это правда?

Сэм облизнул губы.

– Что правда?

– Ты говорил это Кэтлин?

Он нерешительно взглянул на нее.

– Говорил?

Он кивнул.

– Да, но...

Лаки размахнулась и ударила его по щеке, звук пощечины гулким эхом отозвался в вестибюле.

Она помчалась наверх, быстро-быстро, прочь от Сэма и этих ненавистных сплетниц, слыша за спиной звуки отодвигаемых стульев и шарканье ног в классной комнате воскресной школы. И громкий голос Сэма, пытавшегося вернуть ее.

Почти оглушенный, Сэм смотрел вслед мгновенно исчезнувшей Лаки. Что это все означает?

– Похоже, она случайно услышала наш разговор. Прости, Сэм. Мы не знали, что вы здесь.

Он повернулся. Перед ним стоял клуб женщин-методисток в полном составе, за исключением Кэтлин Коннер. Из своей комнаты выглянул и преподобный отец Холком.

– Я слышал, что здесь кто-то кому-то дал пощечину, или мне показалось?

Все взгляды обратились к лицу Сэма. Он поднял руку и прижал ее к горевшей щеке.

– Да, Сэмми, у тебя там неплохой отпечаток, – заметила Элоиз Хантер. – Ну и что же нам делать с Лаки?

– Думаю, я знаю, что нам нужно делать.

Он понимал, что произошло. Ведь Лаки догадалась, зачем они пришли к преподобному отцу, он был в этом уверен. И вдруг это...

Сэм оглядел комнату. Глаза всех присутствовавших по-прежнему были прикованы к нему.

– Сердце Лаки разбито. И в этом есть вина каждой из вас. И каждая из вас должна помочь мне исправить ситуацию. Вы слышите меня?

Преподобный отец Холком, Мисси Хокинс, Элоиз Хантер и все прочие переглянулись. Он чувствовал, они начинают осознавать, что натворили. И хотят помочь ему разрешить возникшую проблему.

– Я подведу итог. Я люблю Лаки Стивенсон, и я хочу, чтобы она вышла за меня замуж. Но она не верит мне, пока нет. Разговор, невольной свидетельницей которого она стала, больно ударил ее. Я наконец понял, что хочу провести всю оставшуюся жизнь рядом с ней. А теперь...

– А теперь мы все испортили? – Впервые в жизни Мисси Хокинс чувствовала себя такой виноватой.

– Да, Мисси. Именно так.

– И мы можем тебе чем-то помочь? – Преподобный отец подошел и встал рядом с Мисси.

– Да, можете.

Все закивали. Сэм улыбнулся. Есть одна вещь, в которой он уверен на все сто процентов. Лаки не сможет противиться натиску целого города. Города Фридома.

– Отлично. Итак, вот мой план.

 

Глава 14

Она не видела Сэма целую неделю, намеренно избегая встреч с ним. С той самой пощечины, которая, возможно, и стала последней точкой в истории их отношений. За всю свою жизнь Лаки ни разу никого не ударила. Может быть, для Сэма это было страшным унижением, которое он не в силах будет позабыть.

Но она была очень зла, и ей было невероятно больно.

Такое ощущение, что кто-то посторонний управлял ею в тот момент, и она, словно марионетка, просто подчинилась злой воле. Вне всякого сомнения, он никогда не простит ее.

Теперь она со стыдом вспоминала об этом.

Но не меньшую муку вызывало воспоминание о том, как ее любовь, ее личная жизнь запросто обсуждались кумушками в церкви! И тот факт, что Сэм сказал Кэтлин, что у них нет планов пожениться... что они просто близкие друзья. Да, это было больше, чем она могла вынести.

Ей было безумно трудно заставлять себя не предаваться унынию и не чувствовать себя несчастной. Даже Рик и тот, похоже, почувствовал, что она переживает не лучшие дни в своей жизни, и не слишком докучал ей своими поручениями. Пинки всеми силами старалась поднять ей настроение.

Мэтт не отставал от подруги. Они оба походили на участников соревнования на звание самого сладкого человека города. Один раз они даже пригласили ее на ужин, заметив, что ей не хочется возвращаться домой как можно дольше. В тот день Лаки почему-то решила, что Сэм может поджидать ее около въезда в гараж, и ей стало почти нехорошо. Она не хочет разговаривать с ним. Никогда.

Она даже начала подумывать о том, чтобы после возвращения родителей перебраться в Пибоди. Они предлагали ей это в течение многих лет, но она раньше не задумывалась о переезде всерьез. Теперь, наверное, пришло время.

По счастью, всю неделю у нее находилось достаточно поводов задерживаться на работе. Предстоящий в четверг совет и связанные с ним проблемы полностью поглотили ее внимание, так что в любом случае она не могла много времени посвящать горестным раздумьям по поводу Сэма. Лаки даже не пошла в церковь в воскресенье. Первый раз за долгие годы.

Однако в этом было даже что-то забавное. Он не звонил. И она ни разу не видела его около дома. Правда, ей позвонил Джей-Джей и сообщил, что до конца недели он будет гулять с Картошкой, его испытательный срок кончился, и в Пибоди он больше не поедет.

Так оборвалась последняя ниточка, связывавшая ее с Сэмом.

Впрочем, в эти дни Лаки не общалась ни с одним человеком во Фридоме, что было более чем странно. Она ожидала, что на нее обрушится поток вопросов и советов, но все вокруг словно воды в рот набрали.

Сэм был так настойчив, так упорен, а чем это в результате кончилось? Ничем.

Ну что ж, это только к лучшему.

Теперь она должна просто вернуться в свою маленькую жизнь и смириться с всеобщим безразличием жителей Фридома к ней и ее судьбе.

Слава Богу, думала Лаки, запирая вечером в пятницу дверь своей комнатушки, что заседание совета наконец прошло. По крайней мере есть хоть одна проблема, которую она может выбросить из головы. Если городской совет одобрил ее проект и выделил фонды, скорее всего, все пройдет гладко и на следующей неделе во время совета округа.

Она сможет снова заниматься своими детьми. Теперь они были нужны ей как никогда.

В субботу Лаки решила, что пора набраться храбрости и совершить вылазку за продуктами – в доме уже нечего было есть.

Утверждение проекта отняло неделю ее жизни. Теперь ей хотелось посвятить себя чему-то более приятному.

Именно об этом Лаки и думала субботним утром, проходя через автоматические двери универсального магазина Перлмана. Может быть, мысль о том, что она может хоть немного расслабиться, заставила ее слабо улыбнуться. Она подумала о своих детях. Какие же они молодцы! Она была очень горда за них на прошедшем заседании. Они все сделали правильно и помогли ей.

Она так задумалась, что не заметила вынырнувшую из бокового прохода Элоиз Хантер.

– Привет! Что, Сэм уже вернулся из Мемфиса? Я вижу улыбку на твоем лице.

Лаки замерла на секунду, пытаясь осознать услышанное. Сэм в Мемфисе? Элоиз Хантер вдруг прикрыла рот ладонью, словно сказала что-то такое, чего не следовало говорить.

– Прости, Элоиз?

Та отрицательно покачала головой:

– Нет, нет, ничего, просто мысли вслух. Ничего.

Но Лаки-то знала, что это совсем не «ничего».

– Сэм в Мемфисе? Я не знала.

– Да, дорогая, я уверена, что ты была не в курсе. – Элоиз была похожа на кошку, которую застукали за воровством мяса из супа.

– Ну же, Элоиз! Я знаю, ты хотела мне что-то сказать.

Та снова покачала головой и крепко сжала губы, ясно давая понять, что не произнесет больше ни слова, а потом метнулась в хлебный отдел, так что Лаки только ее и видела.

– Однако это странно, – пробормотала она.

Пройдя по лоткам с овощами и фруктами, она последовала за Элоиз и остановилась в хлебном отделе, разглядывая стройные ряды пончиков. Ей нужно было купить что-нибудь, что она могла бы оставить в своем грузовике.

Что-нибудь для завтрака по дороге на работу.

Господи... как ей хотелось бы есть по утрам те волшебные вафли...

– И на сколько человек ты делаешь покупки, на одного или на двоих?

Лаки вздрогнула и посмотрела через плечо. Около полок с булками и пирожками стоял Ламар Томпсон.

– Что ты сказал, Ламар?

Он медленно повернул голову в ее сторону. Он никогда и ничего не делал в спешке.

– Да нет, соседка, ничего.

Озадаченная, она смотрела, как он все так же неторопливо тянется к коробке с печеньем.

– Нет, ты что-то произнес насчет покупок для одного или двоих. Не так ли, Ламар?

Прежде чем ответить, он выдержал длинную паузу.

– Ничего подобного. Я просто задумался, купить мне одну коробку печенья или две. В понедельник ко мне в гости приезжают внуки.

Лаки смутилась и отступила на шаг назад.

– Конечно, купи две. Это просто замечательно. Желаю вам хорошо провести время.

Он кивнул и тоже исчез.

Странно, очень странно. Лаки покачала головой и направилась к замороженным продуктам.

В ту минуту, когда она пыталась сделать выбор между пепперони и пиццей, приятной во всех отношениях, на ее плечо легла чья-то тень.

– Я бы на твоем месте купила пиццу, дорогая. Знаешь, мужчины любят, когда в пицце много всякой всячины.

Лаки круто развернулась:

– О чем, черт побери, ты говоришь, Мисси?

Неужели весь Фридом сошел с ума?

– И еще, лучше возьми большую пиццу, так дешевле. Хотя на твоем месте я бы вообще отказалась от замороженных продуктов. Знаешь, теперь ведь тебе придется готовить не для себя одной, а для двоих, может быть, даже для троих. Мужчины предпочитают домашнюю еду. Советую тебе над этим подумать.

Лаки почувствовала, что ее лицо помимо воли вытягивается.

– О чем это ты толкуешь, черт побери?

– Это просто мысль.

И она тоже умчалась со скоростью света.

Нет, пожалуй, ей лучше избегать укромных уголков в этом магазине.

Она быстро прошла мимо полок с мясом, крупами, миновала консервный отдел, но, огибая стойку с молочными продуктами, почти врезалась в Кэтлин Коннер, разглядывавшую сыры.

– Лаки! Рада тебя видеть! Где же ты пропадала всю неделю? С тобой все в порядке?

– Да, Кэт, со мной все отлично. – Она взвешивала каждое слово.

– Ну, всю прошлую неделю ты вела себя, как маленький крот. Никто даже и мельком тебя не видел!

Лаки слегка расслабилась. Наконец-то хоть один нормальный разговор.

– Я была очень занята, Кэт. У меня была куча работы в Пибоди. Знаешь, я разрабатывала проект парка скейтбордистов для моих детей.

Кэтлин похлопала ее по руке:

– Это замечательно, дорогая. Просто побереги силы, они тебе еще понадобятся. Тебе предстоит не менее загруженная неделя. Кстати, ты уже сделала все прививки?

Загруженная неделя?

– Прививки?

– Ну да, профилактические прививки. Никогда не знаешь, когда тебе это пригодится.

Кажется, Кэтлин начала страдать галлюцинациями.

– Кэт, я думаю, с моими прививками все в порядке.

– Ну, ты знаешь, в чужих странах все может случиться, ты можешь подцепить что-нибудь из... – Она так же, как и Элоиз, прихлопнула рот ладонью. – В любом случае у тебя будет куча дел. Отдыхай, дорогая.

– Да, конечно. Меня ждет заседание окружного совета в четверг, но потом...

Кэтлин хихикнула и снова похлопала ее по руке.

– Дорогая, ты иногда бываешь непередаваемо очаровательна. Просто как следует отдохни, слышишь меня? Тебе это будет необходимо. И между прочим, у тебя еще есть то премилое шелковое светло-зеленое платье, которое ты надевала на свадьбу Мэри Бочамп прошлой весной?

Лаки почувствовала, что у нее заходит ум за разум. Шелковое светло-зеленое платье? Чем закончится этот разговор?

– Да, Кэт, у меня еще есть это платье. Ты хочешь его у меня одолжить?

Зачем, интересно, это платье ей понадобилось? Оно ей мало по крайней мере на три размера. Кэтлин усмехнулась:

– Да ты что, детка! Я просто подумала, почему бы тебе не надеть его в церковь завтра утром? Оно такое красивое. И ты в нем так замечательно смотришься. Тебе очень идет такой цвет. Поразмысли над этим, хорошо?

Кэтлин снова усмехнулась и скрылась за лотком с легкими закусками.

Да, похоже, Лаки попала в сумеречную зону, и люди стали превращаться в орехи без разума.

Надо убираться отсюда. И побыстрее.

Она кинула еще несколько пакетов в свою корзину и направилась к кассе, внимательно оглядывая все полки и лотки по дороге и тщательно выбирая путь. Хватит с нее на сегодня сюрпризов. Что-то случилось в городе Фридоме. И это что-то свело всех людей с ума.

В тот момент, когда Лаки пыталась проскочить злополучный хлебный отдел, раздался пронзительный крик, и она почти врезалась в прилавок с кексами.

– Вот она! Идите скорее сюда! – Около полок приплясывали Ханна Харпер и Луиза Палмер, взывавшие к появившемуся из ниоткуда преподобному отцу Холкому, который схватил Лаки за руку и вывел на середину магазина. Если подобная формулировка вообще применима к человеку на костылях.

– Люсинда! Я, кажется, видел тебя последний раз сто лет назад. Почему тебя не было в церкви на прошлой неделе, дорогая?

Лаки попыталась оглянуться. Ханна и Луиза размахивали руками и загораживали от нее что-то напоминавшее очень большой пирог.

Она повернулась к пастору. Может быть, хотя бы он объяснит ей, что тут происходит.

– Преподобный отец, что, ради всего святого, случилось со всеми этими людьми? Я хочу сказать, все произносят какие-то невероятно странные речи, и танцуют, и пытаются увести меня в противоположном направлении... как вы, например, только что.

На лице отца Холкома отразилось удивление.

– Люсинда, о чем это ты говоришь? Я просто решил проводить тебя до кассы. А теперь давай обсудим, какой гимн ты предпочитаешь? Что тебе больше нравится: «О, обещай мне» или что-нибудь более современное?

– Лучше что-нибудь более современное...

И тут она словно примерзла к полу.

«О, обещай мне»?!

Лаки уставилась на преподобного отца.

– Похоже, вы тоже не в себе. Неужели во всем Фридоме не осталось ни одного разумного человека?

Преподобный отец улыбнулся:

– Нет, моя дорогая, напротив. Расплачивайся и не забудь, что я тебя сказал. Я жду тебя рано утром в прекрасном расположении духа. – Он наблюдал, как она выкладывает покупки около кассы. – Ты пропустила службу на прошлой неделе и опоздала в позапрошлый раз. Ай-ай-ай. Завтра уж приходи вовремя, хорошо, Люсинда?

Лаки только кивнула. А что ей еще оставалось делать?

Она проспала.

Но похоже, это было только к лучшему.

Но две недели подряд? Может ли она не ходить в церковь две недели подряд? В ее голове пронеслась маленькая заключительная речь преподобного отца Холкома.

Итак, она быстро встала, приняла душ и попыталась придать своим волосам хоть какое-то подобие прически. Потом открыла гардероб и стала раздумывать, что бы ей надеть. Светло-зеленое шелковое платье соскользнуло с вешалки и упало к ее ногам. Какого черта! Она наденет его.

Она съела два пончика с сахарной пудрой по дороге в церковь, несколько сверкающих сахаринок упали ей на грудь. Впрочем, какое это имело значение?

Похоже, сегодня в церкви было гораздо больше народу, чем обычно, но ей все-таки удалось найти место для парковки.

Она вышла из грузовика. Ей послышалось, или в самом деле играет музыка?

Кто-то пел. Немного фальшиво, но пел, в этом не было никаких сомнений. Похоже, это была Элоиз. И похоже, это было «О, обещай мне».

Лаки встряхнула головой. Невозможно.

Она прошла через дверь черного хода, поднялась по лестнице и остановилась около входа на хоры, потом накинула церковное облачение, крепко зажала сборник гимнов в руке и стала дожидаться, когда закончится пение. Было бы хорошо, если бы ей удалось проскользнуть на свое место незамеченной во время молитвы.

Она ждала.

Но пение, похоже, заканчиваться не собиралось.

Она подождала еще немного, потом еще немного, но Элоиз начинала снова и снова.

Лаки решилась заглянуть за дверь.

Что же это такое?! Она не могла вспомнить, когда видела в церкви столько людей. Там было просто не протолкнуться.

Похоже, преподобный отец Холком изрядно намучился, пытаясь собрать их всех здесь сегодня.

– Лаки, где, ради всего святого, тебя носит?

Она подпрыгнула. Дверь распахнулась, и Лаки увидела надвигавшуюся Кэтлин.

– Я просто жду, когда Элоиз перестанет петь и я смогу пройти на свое место на хорах. Кстати, а ты-то что здесь делаешь, Кэт? Ты ведь отродясь в хоре не пела.

– Нет, но мне было поручено разыскать тебя. Я уже просто с ног сбилась. Хорошо хоть заметила твой грузовик на улице. Неужели ты не понимаешь, что все тебя ждут?

Лаки подняла руку:

– Это смешно, в самом деле. Сколько это будет продолжаться? Все говорят одно и то же целыми днями. Что все-таки происходит?

Кэтлин подошла ближе и расстегнула молнию на ее церковной робе.

– Выброси все это из головы и следуй за мной. Скоро ты все узнаешь.

Лаки ничего не понимала, но послушалась. Она позволила Кэт взять себя за руку, и они, обогнув хоры и алтарь, вышли в центральную часть церкви. Потом Кэтлин незаметно исчезла.

И вот Лаки стояла в центре всеобщего внимания. Все глаза были устремлены на нее. Что же здесь творится?

Все вокруг было словно в какой-то дымке. Люди зашептались при ее появлении. И неужели там, на своем обычном месте, сидят ее родители?! И почему преподобный отец Холком с таким серьезным видом расположился перед алтарем? В гораздо более парадном облачении, чем обычно? А еще здесь Пинки, загадочно улыбающаяся, как Чеширский кот! Она никогда раньше не приходила в эту церковь.

И Джей-Джей? Впервые она видела этого мальчишку в костюме и при галстуке.

Да что же это такое, в конце концов?

Лаки еще раз или два оглянулась вокруг. Ламар Томпсон при полном параде, в своем лучшем выходном костюме посередине первого ряда. Широко улыбающаяся Элоиз в шляпке с перьями за роялем. Кэтлин, пробравшаяся на свое место в третьем ряду. Ханна и Луиза, сидящие, как обычно, почти у выхода. Мисси с необычно приветливой улыбкой. Здесь были даже Рик и Мэтт.

Все, кроме Сэма.

Вдруг с противоположной стороны церкви с треском распахнулась дверь. Все взгляды устремились туда. И Лаки увидела, как самый красивый, самый элегантный мужчина на свете, облаченный в самый изысканный в мире смокинг, идет ей навстречу.

Ее мужчина.

Сэм.

В эту секунду все встало на свои места.

Теперь Лаки точно знала, что происходит.

Сэм подошел ближе, взял ее за руки и прочистил горло. Все прихожане методистской церкви города Фридома замерли в благоговейном молчании.

Прежде чем заговорить, он протянул руку и провел ладонью около уголка ее рта, а потом попробовал на вкус кончики своих пальцев.

– Пончики с сахарной пудрой?

Он усмехнулся, и Лаки вдруг стало легко-легко. Его лицо снова стало серьезным.

– Люсинда Стивенсон, ты выйдешь за меня замуж? – Его голос эхом отозвался по всей церкви.

Лаки посмотрела глубоко в его глаза. Ей хотелось сказать «да», прямо здесь и сейчас, но могла ли она сделать это? Он озвучил свое намерение здесь, перед всем городом. Он на самом деле был серьезен.

Она снова посмотрела вокруг. Все лица были полны ожидания, все хотели знать ее ответ. Тишина в церкви стала почти гробовой.

Она могла сделать только одно – заглянуть в глубину своего сердца.

Лаки подняла глаза на Сэма и тяжело вздохнула.

– Да, – прошептала она. – Да, Сэм, я выйду за тебя замуж.

Никогда раньше она не думала, что он может так широко улыбаться. Одним движением он сгреб ее в охапку и приподнял над полом.

– Ты даже не догадываешься, каким счастливым ты меня сделала, – прошептал он ей на ухо.

Он опустил ее на землю и долгим взглядом посмотрел в глаза:

– Я люблю тебя, Лаки. Только тебя.

– И я люблю тебя, Сэм.

– Мне нужно объяснить, что произошло в тот день?

Лаки снова осмотрелась, все вновь ждали ее ответа. Ее мать вытирала глаза уголком носового платка. Она взглянула на Сэма:

– Нет, дорогой, ты ничего не должен объяснять. Все будет хорошо.

– Отлично. Потому что нам нужно пожениться, и лучше начать прямо сейчас, чтобы не опоздать.

Сэм взял ее за руку и повел к преподобному отцу Холкому, который начал церемонию с небольшой речи. Он знал правила. Время уже приближалось к полудню. Прихожане с радостными улыбками встретили поцелуй, венчавший дело. А Лаки и Сэм обнимали друг друга так, словно завтрашнего дня не существовало.

– Я люблю тебя, миссис Керк, – прошептал он ей.

– И я люблю тебя, доктор Керк. Кстати говоря, могу я спросить, где ты пропадал всю прошлую неделю? – Она слегка отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза.

– В Мемфисе. Я нанял еще одного врача, который будет работать со мной в клинике. Теперь я смогу проводить больше времени с тобой и Джей-Джеем. И кроме того, раз я уезжаю на свой медовый месяц, нужно, чтобы меня кто-нибудь подменил.

– Медовый месяц?

– Ямайка.

– Правда?

– Хм... – Он прижал ее крепче к себе и снова поцеловал в губы.

– Эй, вы двое, – Джей-Джей потянул Сэма за полу смокинга, – нам уже пора ехать.

Лаки вопросительно посмотрела на Сэма. Какие еще сюрпризы ждут ее сегодня? Сэм взглянул на часы:

– Ты знаешь, а ведь он прав. Нам пора ехать.

– На Ямайку?

Сэм улыбнулся:

– Нет, глупышка. В закусочную к Бадди. Если мы хотим поспеть туда раньше баптистов, нам нужно поторопиться.

Лаки взяла Сэма за руку и рассмеялась. Наконец-то все во Фридоме вернулось в привычную колею.