По воскресеньям Шарлотта отдыхала. По мнению Летти, эти дни ничем не отличались от остальной недели.

Зажав между ладоней кофейную чашку, Шарлотта сидела на крыльце и глядела на паутину. Она протянулась от карниза до парапета и зарослей нефролеписа и представляла собой настоящее архитектурное чудо. Хрупкая, как иней, и при этом крепкая, как рыбацкая леска. Роса, лежавшая на шелковых нитях, напоминала жемчужины на кружевах — должно быть, разрушительно для паутины, зато какое изящество. Шарлотта была зачарована красотой, покорена дизайном и озадачена неоднозначностью. Но в основном, конечно, она благоговела перед мастерством архитектора.

Каждую ночь паук плел паутину. А каждое утро Летти смахивала ее метлой. Как ни странно, Шарлотта всегда лелеяла в душе надежду, что паук выиграет. По воскресеньям Шарлотта глазела на паука, плетущего паутину, и видела лицо Бога. Вот какова, в двух словах, была религия Шарлотты.

— Салли Колстон снова в положении, — объявила Летти, взбираясь по ступенькам крыльца. — Теперь будет семеро. Док говорит: ещё одна беременность, и у нее отвалится желчный пузырь.

По воскресеньям Летти ходила в церковь. Насколько Шарлотта могла судить, Бог тут был ни при чем.

— Джон Беллами опять присосался к бутылке, шатается-мотается на ходу, — Летти медленно опустила свои скованные артритом косточки в кресло-качалку и прищелкнула языком от удовольствия. — Еле мог удержать в руках тарелку для пожертвований.

Наконец, расположившись поудобнее, домработница переключилась на Шарлотту. Прошло уже полдня, а Шарлотта все еще нежилась на крылечке в одной пижаме, прическа ее напоминала крысиное гнездо, а вчерашний макияж смазался, образовав под глазами черные круги.

— Разгуливать в такой просвечивающей пижаме неприлично, — заметила Летти.

— Видела бы ты меня до того, как я ее надела, — ответила Шарлотта, уткнувшись носом в чашку.

Летти, вздохнув, перевела взгляд на лужайку, где Анджела возилась с младенцем. Стоя на коленях в траве и вытянув руки вперед, она ласково уговаривала малышку пойти ей навстречу. Девочка, покачиваясь, заковыляла к матери; видимо, ей так понравилось ходить, что она даже завизжала от восторга. Как и все женщины из семейства Белл, она не боялась падений.

— Анджела должна ввести ребенка в лоно церкви, — сказала Летти.

— Ни в одном другом месте ребенка так не заставят думать чужим умом, — парировала Шарлотта.

Не обращая внимания на ее слова, Летти занялась привычным делом.

— Сегодня была проповедь по книге Неемии, — сообщила она, палец за пальцем стаскивая перчатки. — Про прилюдное покаяние. Конечно, хорошо и правильно признаваться Богу в своих грехах, но поскольку Бог всеведущ, это для него не новость. Нет, преподобный Лайл говорит, что нужно возложить свои проступки на алтарь.

Публичное унижение — ничтожная сцена по сравнению с вечной геенной огненной. Прополощи свое грязное белье у всех на виду, говорит преподобный Лайл, и ты уже никогда не скатишься в канаву.

Раскрыв свою карманную Библию в кожаном переплете, Летти извлекла носовой платок и промокнула лоб. Потом набрала в грудь побольше воздуха и продолжала наставлять хозяйку на путь истинный.

— Преподобный Лайл говорит, что, если бы все должны были носить на шее знаки с перечислением их грехов, люди грешили бы куда меньше. — Она обратила взор на Шарлотту. — Некоторым из нас пришлось бы носить целую доску для объявлений.

— Как так получается, — вклинилась Шарлотта, — что каждое воскресенье на пересказ часовой проповеди у тебя уходят как минимум четыре часа?

— Сегодня преподобный Лайл проповедовал всего минут пятьдесят, — уточнила Летти, вытаскивая шляпную булавку из шляпки. — Он, кажется, подхватил грипп.

— Бог это всего лишь бог, — сказала Шарлотта в кофейную чашку.

О войне между Шарлоттой и преподобным Лайлом было известно всем. Никто так не раздражал священника, как счастливый и довольный собой грешник. А во всем городе не нашлось бы грешницы счастливее Шарлотты Белл.

— Добропорядочная женщина не пьет, не сквернословит и не танцует! — вещал он с кафедры. — Она не курит и не носит брюки, как мужчина!

Как минимум раз в месяц преподобный Лайл разражался обличительной проповедью о том, чего не должны делать добропорядочные женщины.

— Добропорядочная женщина не проводит ночей в «Деревенском клубе бедняков»! Она не утаивает свои деньги от церкви и нуждающихся!

Ни у кого из паствы не возникало вопроса, кого он имеет в виду. Пускай он и не называл имени и адреса Шарлотты, словесный портрет совпадал до последней буквы.

— Если бы вы сами сходили на проповедь, — сказала Летти, — мне бы не пришлось ее вам пересказывать.

— Да сам Иисус, при всем его терпении, не смог бы высидеть эту безумную проповедь!

— «Говорю тебе, — процитировала Летти, — кто скажет «безумный», подлежит геенне огненной».

— Нечего размахивать передо мной Библией и бить в нее как в барабан!

— Это всё потому, что вы не только упрямы, но и еще и глухи к голосу разума.

Шарлотта вскочила и так резко оттолкнула кресло-качалку, что та ударилась об стену. Ничто так не бесило ее, как религия, которую насильно заталкивают ей в горло. И самыми крупными порциями ее пичкала Летти.

— Протестанты, они как блохи! — вскипела Шарлотта. — Чертовски назойливы, приставучи и никуда от них не деться!

— Вот подождите, настанет Судный День, — высокомерно заявила Летти, — вас опалит адским пламенем, и тут-то вы узнаете, что такое настоящая чесотка.

Бормоча себе под нос ругательства, Шарлотта решительным шагом спустилась с крыльца и зашагала по лужайке. Летти, заметив паутину, потянулась за метлой.

*

Мистер Беннетт, сторож, привык к прогулкам Шарлотты по кладбищу в любое время дня и ночи.

— Здесь она размышляет, — объяснял он своему помощнику Диггеру.

Стоя в наполовину выкопанной могиле и облокотившись на кирку, Диггер наблюдал, как Шарлотта неторопливо бродит между памятников в белой шелковой пижаме.

— У большинства женщин в голове вместо мозгов летучие мыши, — говорил мистер Беннетт, постукивая по виску. — Но у Шарлотты мужской ум.

— Бьюсь об заклад, она хороша не только по части размышлений, — замечал Диггер, вонзая лезвие лопаты в землю.

Мистер Беннетт неизменно впадал в благоговейный трепет, вспоминая один случай: как-то раз он застукал Шарлотту Белл, когда та утешала вдовца Джека Брили прямо на могиле его жены. Большинство женщин падки на сладкие речи и обещания, Шарлотта же впадала в экстаз от венков и могильных камней. Она не пропускала ни одних похорон.