Не прошло и часа, как Палмер готов был повернуть назад и вернуться в Венецию. Все его отчаянные усилия оказались не более чем пустой затеей, погоней за призраком.

Сам по себе городок показался ему довольно живописным — узенькие, извивающиеся улочки, откуда можно было увидеть аккуратные возделанные поля на склонах горы, один совсем неплохой отель, отделанный в богатом континентальном стиле, все остальное выглядело как самая обычная итальянская деревенька с небольшими, но по своему нарядными palazzi, выдержанными во вполне венецианском духе.

Сначала улицы показались ему совсем пустыми, но чуть позже, когда он припарковал свой открытый «фиат» напротив здания почтамта, они уже потихоньку начали заполняться людьми. Сейчас, часом позже, там уже было полно «фиатов» всех марок, с трудом протискивающихся друг мимо друга на узеньких улочках и в переулках, где свободно проехать можно было разве что на тележке с ишаком. Но, несмотря на чудовищные заторы и пробки, никому и в голову не приходило нервно насиловать клаксоны своих машин. Казалось, местные жители дали клятвенный обет никогда и ни при каких условиях не нарушать священную тишину их родного города.

Расхаживая по улицам Азоло и заглядывая в такие наиболее вероятные места появления людей, как местные рынки и farmacias, разбросанные в разных частях маленького городка, Палмер невольно постигал его незатейливую историю. Правда, в основном через вывески и надписи на трудночитаемом итальянском языке. Впрочем, в каком-то смысле ему помог путеводитель по Венеции на английском, который он неизвестно для чего недавно прихватил с собой в холле какого-то пятизвездного отеля.

Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, Палмер придумал историю о том, что он поставил свою сломавшуюся вдруг машину на ремонт и, пока ее будут «ставить на ноги», попросил жену взять с собой их маленькую дочку и найти здесь какой-нибудь приличный отель. Но кого бы он ни спрашивал, никто так и не смог припомнить молодую женщину с пятилетним ребенком.

Тут до него вдруг дошло, что даже в этой, с позволения сказать, «дыре» может быть множество частных pensione и еще больше комнат, сдающихся внаем. Что ж, надо попробовать и их. А вдруг повезет? Хотя шансов на такую удачу, как ему казалось, не было.

Он присел на террасе небольшого кафе напротив местного почтамта — немного отдохнуть, перекусить и заодно понаблюдать за одной из самых оживленных улиц города. Пока Палмер внимательно изучал не самое богатое в мире меню, официант терпеливо стоял рядом с его крошечным круглым столиком. Затем, насладившись выбором, Вудс поднял на него голову и медленно сделал заказ:

— Pane e burro, e caffè nero, per piacere.

Заговорив по-итальянски после стольких-то лет, Палмер невольно вспомнил свой первый опыт общения на этом языке. Его тогда сбросили в Сицилию на парашюте вместе со штурмовой волной вторжения союзнических сил в Европу, где он экспроприировал несколько крытых грузовиков и во главе группы десантников ВВС направился в горы для того, чтобы «войти в контакт» с неким доном Джи.

Потом ему, само собой разумеется, стало известно (хотя тогда он этого, конечно, не мог знать), что этим доном был Джироламо Бийиото. В 1943 году коммунистическим partigiani удалось захватить некоторые части Сицилии, и американская военная разведка приняла свое очередное или, как его тогда назвал полковник Рафферти, «классическое» решение — «выбросить деньги на ветер». Прибегнув к услугам известного «патриота» Лаки Лючиано, который тем самым надеялся сократить свой срок тюремного заключения, представители вооруженных сил США должны были как можно скорее вступить в контакт с мафией и назначить их реальными правителями треугольного острова.

Его спецотряд прибыл к месту встречи вовремя — партизаны как раз собирались казнить и дона Джи, и всех остальных пойманных донов. Тогда Палмер от имени правительства США вмешался и спас жизнь дону Джироламо Бийиото. Но, по иронии судьбы, буквально шесть месяцев тому назад выяснилось, что муж внучки дона Джи — один из ведущих руководителей Вестчестерского банка, того самого бандитского банка, который ЮБТК собирался купить, а Эдди Хейген так яростно настаивал на скорейшем его приобретении. Как можно быстрее!

Официант принес ему две еще теплые плетеночки и блюдце с тремя кружочками масла, завернутыми в толстые складки фольги. Затем — либо Палмер произнес что-то не так, либо сам официант слушал заказ не совсем внимательно, — но он также поставил на столик два серебристых кувшинчика, один полный черного кофе, а другой — горячего молока.

Да, в таком месте удовольствие доставляло даже ожидание завтрака. Открытая терраса кафе располагалась в прохладной тени одной из многих нависающих аркад города. Место Палмера находилось где-то между двумя выглядевшими совсем как венецианские каменными колоннами, которые поддерживали аркаду, причем каждая из них была украшена орнаментами из листьев, цветочков, гранитных завитков… Теперь Вудс просто сгорал от нетерпения нарушить свой вынужденный пост. Причем немедленно! Сейчас же!

Поскольку за последние два дня это фактически была его первая трапеза, он решил изменить своим привычкам и выпить кофе с горячим молоком. Так будет питательней. Кто знает, что может ждать его дальше? Но, как ни странно, его желудок совсем не горел желанием получить удовольствие от хрустящей, намазанной свежим маслом ножки плетеночки. Может, это было как-то связано с его вчерашней рвотой? Да, наверное, так оно и есть. С чем же еще?..

Он взял было вторую ножку, намазал ее маслом и поднес ко рту, но затем снова положил на блюдце. Как ни странно, но до сих пор ему даже в голову не приходило подумать о родителях Элеоноры или о Танином отце Дитере. Если он ее найдет — а это обязательно случится! — ему придется сообщить ей это ужасное известие. Если, конечно, она этого еще не знает.

Да, теперь ему было понятно, что вся эта затея с Азоло — пустышка. Самая настоящая пустышка! Вместо того, чтобы играть в детские игры, надо было дождаться Рафферти и положиться на его помощь и связи. Одному ему здесь нечего делать. Палмер встал, оставил на столике пять марок, что для чаевых было совсем немало, вошел в здание почтамта на противоположной стороне улицы и, как мог, объяснил служащему за стойкой, что ему надо срочно позвонить в отель «Порта Нигра» в Трире, Германия.

Показав, что все понял, тот кивнул головой, жестом попросил подождать и минут через пятнадцать взмахом руки пригласил его в ближайшую кабинку. Войдя в нее, Вудс рывком сорвал трубку.

— Bitte? — послышался в ней женский голос.

— Полковника Рафферти, армия США, пожалуйста.

— Moment. — Голос ненадолго замолк. Затем продолжил: — Er ist nicht hier.

Палмер нахмурился. Теперь, когда он знал, что полковника там нет, его немецкого вряд ли хватило бы, чтобы достаточно понятно задать наиболее очевидный вопрос. Немного помолчав и собравшись с духом, он все-таки спросил:

— Sprechen Englisch?

— Конечно же, сэр, — тут же послышался ответ.

— С вами говорит майор Вуди из Франкфурта, — произнес он слегка измененным голосом. — Вы можете мне сказать, когда полковник вернется в отель?

— Не знаю, сэр. Думаю, не смогу.

— Он что, вернулся во Франкфурт?

— Мне об этом ничего не известно, сэр.

— Если он вернется, передайте ему, что майор Вуди позвонит ему еще раз. Скажем, в… — Палмер бросил взгляд на свои наручные часы и увидел, что было уже девять тридцать утра. — Ровно в полдень.

— Jawohl, Herr Major.

— Danke.

— Bitte, mein Herr.

Палмер повесил трубку и попросил служащего соединить его с парижским отделением ЮБТК. На этот раз соединение, как ни странно, не заставило себя ждать — прошло чуть менее минуты. Он попросил мистера Добера, и его голос сразу же прозвучал в трубке:

— Слушаю?

— Это Палмер. Для меня новости есть?

— Я очень рад, сэр, что вы… — Добер оборвал себя на полуслове. — У вас все в порядке?

— Да. А в чем дело?

— В фотографии. — Добер снова помолчал. — Вы, наверное, еще не успели просмотреть позавчерашние боннские газеты?

— Почему же? Вполне успел. Кстати, необходимо немедленно проинформировать обо всем этом правительство Вилли Брандта. Со всеми необходимыми разъяснениями. Через несколько дней я тоже к вам подключусь, но в данный момент мне… — Он резко изменил тему разговора. — Кто-нибудь мне звонил?

— Нет, сэр, никто… Если будут, то… э-э-э… могу ли я их перенаправлять туда, где…

— Нет.

— А могу я спросить, где…

— Нет. — Он чуть подождал. — Извините. От мисс Грегорис что-нибудь слышно?

— Мне казалось, она с вами.

— Понятно. — Вудс сделал маленькую паузу, чтобы прочистить горло. — Да, Добер, стойте твердо на случае с Бонном. Вы прекрасно знаете, что там был совсем не я.

— Хорошо, но не дадите ли вы мне хотя бы маленькую зацепку?

— Нет, нет, пока не сто́ит. Пока! Позвоню вам через день или два. Всего хорошего.

— Мистер Палмер? — Добер заговорил чуть громче и быстрее, будто боялся не успеть что-то сказать.

— Да?

— У вас точно все в порядке?

— Alies ist in Ordnung. А в чем дело? Кто-нибудь задает лишние вопросы? Фореллен?

— Нет, сэр, он куда-то пропал.

— Готов поспорить, вы больше его не услышите. Фореллен вам больше не позвонит. Полагаю, он уехал из Парижа в тот же день, что и я.

— Точно. Вот и сегодня утром он почему-то не позвонил. Что на него совсем непохоже. Наверное, вы правы, сэр.

— Начальник всегда прав, Добер. Пока.

Вудсу пришлось потратить еще минут десять, уговаривая служащего за стойкой принять от него не лиры, а марки. Не удалось. Пришлось им вместе пройти в отель, где портье без лишних разговоров поменял им марки на лиры. Служащий почтамта взял свои лиры, равнодушно кивнул и оставил Палмера одного.

Тот неторопливо дошел до своего «фиата», сел за руль. Утреннее солнце уже успело нагреть черные виниловые покрытия сидений, да так, что Палмер реально почувствовал их жар своими ягодицами. Ритм жизни в городке тоже постепенно приближался к пиковому, людей на улицах становилось все больше, движение в тени аркад — все живее и интенсивнее. И, тем не менее, несмотря на всю свою историческую славу, Азоло по-прежнему оставался маленьким провинциальным городком.

Устав от воспоминаний и вернувшись мыслями в наш бренный мир, Вудс включил двигатель «фиата». В аэропорту Местр его наверняка уже ждал Клаус. Впрочем, поскольку он должен ожидать его до полудня, то и особой проблемы пока не было. Пилот, скорее всего, будет ждать его и дольше — не упускать же платы за обратный перелет…

Когда Палмер проезжал мимо кафе, где ему так и не удалось как следует позавтракать, заметивший его официант широко улыбнулся и приветливо махнул ему рукой вслед. Да, столь щедрые чаевые, пожалуй, не скоро забудешь. Особенно в маленьком провинциальном городишке… Кстати, может и не стоило делать этого жеста в кафе, равно как и делать никому не нужные международные телефонные звонки? Помнить его здесь будут недолго, но вполне достаточно, чтобы агенты мафии успели ознакомиться с деталями его не совсем обычных поступков.

Ладно, проехали, решил Палмер, тоже приветственно махнул официанту рукой в ответ и направил свой двуместный открытый «фиат» на узенькую извивающуюся горную дорогу по направлению к Двести сорок восьмой автостраде.

Он остановил машину около грязной проселочной дороги, ведущей к одиноко стоявшей ферме, рядом с которой лениво паслись несколько симпатичных, хорошо ухоженных коров. Палмер развернул карту, попытался решить, что теперь делать: вернуться в городок, чтобы перепроверить все еще раз, или продолжать ехать на север по этой дороге до Триста сорок восьмой автострады, которая вела прямо в Тревизо. На карте она казалась у́же, чем та, по которой он приехал сюда, намного более извилистой и к тому же по меньшей мере миль на двадцать уводила его в сторону.

Окружающий альпийский пейзаж выглядел более швейцарским, чем итальянским — острые пики горных вершин, покатые крыши деревенских домиков типа шале… «Семь утра, — чуть слышно повторил он. — Капли росы, словно жемчужинки, светятся на склоне холма». Вудс даже чуть усмехнулся, удивляясь странным проявлениям памяти. Ему ведь никогда не нравился учебный курс по литературе, особенно, когда речь заходила о поэзии. Затем ему вдруг вспомнились финальные строки этой давно забытой поэмы. «Господь в нашем сердце, и, значит, с душой все в порядке».

Скотина Браунинг. Да, в те далекие дни мир для таких мерзавцев, конечно же, казался сплошным раем. Вот черт, воспоминания, воспоминания, воспоминания… И никуда от них не денешься.

Да, жаль, он не догадался захватить с собой солнечные очки. Высокое небо было настолько ярким и ослепительным, что ему приходилось все время прищуриваться или прикрывать глаза ладонью. Так какой же путь выбрать? После долгих сомнений и раздумий он, все-таки решившись, направил свой уже порядком раскалившийся «фиат» назад к Азоло, стараясь не пропустить ни одного дорожного указателя, чтобы, упаси господь, снова не заблудиться.

Рядом с окраиной городка дорога неожиданно раздваивалась. Никаких знаков поблизости не было видно. Впрочем, поскольку оба эти безымянные ответвления так или иначе вели в Азоло, можно было смело ехать по любому из них.

— Папа! — послышался вдруг детский голос.

Решив ехать по правой дороге, Палмер включил нижнюю передачу и медленно тронулся вперед, следя за тем, чтобы девочка случайно не оказалась рядом с машиной. Она была маленькой и с каштановыми локонами.

— Папа! — позвала она его.

Палмер резко надавил на тормоз, машина ткнулась носом в канаву и заглохла.

Девочка побежала к открытой машине, протягивая свои ручонки к Палмеру, как бы пытаясь его обнять. Затем вдруг остановилась, всего в нескольких дюймах от него.

— Папа?