Венеция отпадает! Они уже наверняка добрались до Клауса и все разузнали. Либо силой, либо при помощи денег. И теперь в аэропорту Местр их ждала засада, в этом можно было уже не сомневаться. Палмер ткнул пальцем в карту, которую дал ему тот ворчливый старикашка из «Херца».

— Отвлекающий маневр, — прокричал он, преодолевая шум ветра. — Нам нужен отвлекающий маневр! Найди тут следующий поворот на Венецию. На карте нет номера дороги, но мне достаточно будет названия города.

Элеонора перегнулась через свою дочку, которая сидела у нее на коленях, раскрыла карту, насколько это было возможно при сильном ветре, и попыталась сориентироваться.

— Вот, Поссано, — сказала она наконец.

— Там мы должны будем свернуть в сторону от Венеции, так как они будут ожидать, что мы поедем в сторону Венеции. Это значит, что надо будет свернуть налево?

— Да, налево к Бассано-дель-Граппа.

Согласно кивнув, Палмер бросил взгляд на приборную доску. Его крошечный «фиат» был явно перегружен. Если бы в нем находился один только он, то машина могла выдержать и эти дороги, и такую скорость. Но теперь, когда их уже трое, то… Он осторожно попробовал увеличить скорость до семидесяти двух миль в час, и выносливый «фиат», похоже, не очень-то возражал против этого. Во всяком случае, пока.

Элеонора, насколько смогла, повернулась, чтобы посмотреть на дорогу за ними.

— Кто нас может преследовать?

— «Фольксваген» мышиного цвета.

— Нет-нет, там вдалеке виднеется какая-то белая машина.

— Вон оно как! Значит, это может быть тот самый «мустанг».

Вудс вдавил педаль газа до самого пола, внимательно проследил, как стрелка спидометра прыгнула за сто двадцать. Теперь они делали около восьмидесяти миль в час — скорость, которую «мустанг» при желании мог перекрыть в любой момент и по меньшей мере раза в два.

Впереди показался дорожный знак, указывающий поворот на Поссано. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Палмер заметил, что довольно крутой поворот полностью скрывал его от той белой машины. Он перешел на более низкую передачу, затем затормозил, надеясь, что дополнительный вес в «фиате» поможет ему справиться с поворотом, не особенно снижая скорость. Как ни странно, но все удалось как нельзя лучше. Затем Палмер медленно проехал по симпатичной аллее между двумя древнего вида кирпичными зданиями, нашел там укромное местечко, где его машину нельзя было заметить с дороги, и остановился.

— Оставайтесь здесь, — сказал он, перелезая через дверцу открытой машины. Затем пробежал по аллее, нашел укромное местечко в подъезде одного из этих зданий, откуда можно было отчетливо видеть Т-образный перекресток автострады.

Скоро на дороге появился белый «мустанг» и с пронзительным визгом тормозов остановился. Практически прямо напротив того места, откуда за ними наблюдал Палмер. Водитель сидел прямо, тупо уставившись вперед и не проявляя никаких признаков жизни — совсем как манекен в стеклянной витрине магазина. Другой, сидевший рядом, наоборот, вертел головой во все стороны, явно пытаясь что-то увидеть. Вот он взял карту, внимательно сверился с ней и указал рукой вправо. Двигатель «мустанга» взвыл, и машина понеслась вперед. Как заметил Палмер, к ближайшему повороту на Венецию.

Когда он вернулся к своему «фиату», Элеонора первым делом спросила:

— Ради всего святого, ты можешь сказать мне, что происходит? — При этом она всячески старалась говорить спокойно, без эмоций, чтобы не расстроить и не испугать ребенка.

Палмер медленно кивнул и ласково улыбнулся Тане.

— Мы ведь хотели прокатиться на очень быстрой машине, разве нет?

Девочка улыбнулась ему в ответ, и Вудс обратил внимание, что у нее не хватает одного переднего зуба.

— Да, только на очень, очень быстрой машине, — охотно согласилась она.

Он завел мотор и по той же аллее выехал снова на автостраду. Когда они свернули влево в направлении предгорья Доломитов, дорога с каждым километром становилась все более и более извилистой.

— Мы въедем в Венецию из следующего городка, — сказал он Элеоноре. — Подскажи мне, пожалуйста, маршрут.

— Сорок седьмая трасса… Ну, ты долго собираешься держать меня в неизвестности? Что все-таки происходит?

— Что происходит? Так вот, есть две команды. Всегда были. Одна из них — это тот самый белый «мустанг». Двое безликих мужчин, не снимающих с себя темных очков. Другая находится в машине человека, которого я считал своим другом. Теперь-то мне ясно. Он никогда и не был мне другом. Только ловко прикидывался и ждал. Ждал, когда настанет подходящее время, чтобы меня предать!

Глаза Элеоноры расширились так, что можно было видеть даже белки вокруг радужной оболочки ее глаз.

— Ты с ним встречалась. Это Джек Рафферти, — не без сожаления протянул он.

— Нет, этого не может быть. — Она покачала головой. — Джек твой друг! С чего это ты взял, что он враг?

— «Фольксваген» мышиного цвета принадлежит ему. А за его рулем сидит Фореллен! Уж не знаю, как ему удалось добраться сюда так быстро, но машина его, это точно.

Она хотела было что-то возразить, но вдруг замолчала и погладила девочку по плечу.

— Ты же любишь быструю езду, Liebchen, так ведь?

Таня согласно кивнула.

— Только не быструю, а очень быструю.

По мере того, как они приближались к Бассано-дель-Граппа, дорога постепенно выравнивалась. Сам городишко раскинулся вдоль берега реки, через которую перекинулся на редкость живописный деревянный мост. Весьма старинной конструкции. Они остановили «фиат» и какое-то время посидели в полном молчании.

— Какое красивое место, — задумчиво произнесла Элеонора. — А знаешь, раньше здесь делали очень красивую керамику. Жаль, что у нас сейчас нет времени.

Палмер достал карту.

— Итак, они ожидали, что мы направимся прямо в Венецию. Но теперь, потеряв нас, наверное, думают, что мы изменили свои планы. Как только это подтвердится, им придется искать нас где угодно, только не в Венеции.

— Значит, мы возвращаемся в Венецию?

Он посмотрел на нее и широко улыбнулся.

— Вот именно!

— Тогда мы можем проехать по Сорок седьмой до Падовы, а оттуда по автостраде прямо до Венеции.

Вудс слегка нахмурился.

— А на автостраде много полиции? КПП, пунктов оплаты?

— Да, достаточно.

— Тогда нам надо найти какой-нибудь другой маршрут. Скажем, Одиннадцатый.

— Нет-нет, подожди, я, кажется, чего-то не понимаю, — возразила она. — Разве не в наших интересах, чтобы там было побольше полиции?

— Нет.

— Но ведь если там будут полицейские, то тогда…

— То тогда там будут не наши друзья, а друзья тех, кто нас преследует. По крайней мере, друзья Фореллена. Насчет тех двоих в «мустанге» я пока не очень уверен. — Он бросил взгляд на часы. — Кстати, вы с девочкой уже успели позавтракать?

— Меня зовут Таня, — решительно возразила девочка.

— Таня? Хорошо. Ты голодна, Таня?

— Нет. А ты?

— Нет, не очень.

— Ты немножко похож на моего отца.

— Да, я знаю, — сказал Вудс, бросив взгляд поверх ее головы на Элеонору. Затем включил первую передачу и медленно поехал по дороге, стараясь не пропустить указателя поворота на Сорок седьмое шоссе. На следующем повороте мимо их машины в противоположном направлении пронесся «фольксваген» мышиного цвета. При виде его Палмер немедленно резко увеличил скорость. У Фореллена уйдет всего несколько секунд, чтобы развернуться, а уж догнать их на своей машине с двигателем «порше» — и того меньше. Столь неожиданное появление Фореллена в Бассано-дель-Граппа можно было объяснить только наличием у них чего-то вроде радиотелефонной или другой мобильной связи, не исключая даже наблюдение с воздуха.

Все это молнией пронеслось в голове Палмера, когда он торопливо вел свой «фиат» по длинной узкой улочке, постепенно переходящей в каменную мостовую, извивающуюся по довольно крутому холму. Достигнув самой верхней точки, он обернулся, увидел, что Фореллен еще не добрался даже до начала той улицы, наугад свернул сначала налево, затем направо и, похоже, почти выехал из города.

Так, еще один поворот направо — и перед ними дорога назад, на Поссано. Они доехали до развилки, сделали левый поворот в сторону Монте-Граппа и снова оказались на склонах извилистого предгорья, где набрать скорость либо очень трудно, либо вообще невозможно.

— Можешь свериться с картой? — прокричал он Элеоноре.

Она ее развернула, внимательно просмотрела этот участок.

— Так, после Монте-Граппа будет Фелтр. Но ведь мы оказываемся все дальше и дальше от Венеции.

— Ничего не поделаешь. — Он снова глянул в зеркало заднего вида. Мышиного цвета «фольксвагена» там не было видно. Палмер недоуменно пожал плечами. — Но почему же он нас не догоняет? Это с его-то «порше»! Нет, не понимаю.

Тот факт, что Фореллена нигде не было видно, мог означать, что у него не было особенной необходимости «сидеть у них на хвосте». Его вполне мог вести специальный патрульный самолет.

Палмер бросил взгляд на небо, но тут же снова опустил глаза на дорогу и, тыкая пальцем вверх, громко прокричал своей спутнице:

— Слушай, ты случайно не видишь там какого-нибудь самолета? Или хотя бы вертолета?

Какое-то время и маленькая девочка, и ее мама внимательно всматривались в яркое, ослепительное небо.

— Нет, там ничего не видно, — пожав плечами, сказала Элеонора.

— Тогда почему же Фореллен не… — Он не закончил вопроса, потому что как раз в это время они въезжали в Монте-Граппа. — Кстати, ты случайно не знаешь, что за фрукт эта «граппа», именем которой они так любят называть маленькие городки? Какое-нибудь суперпопулярное бренди?

— Нет, намного хуже.

— Не то же, что «Сев-Фурнье»?

— J’aime beaucoup le «Seve-Fournier», — с важным видом заметила Таня.

Вот наконец-то позади остался знак «Конец городской зоны», дорога постепенно выровнялась. Он остановил машину и съехал на обочину на самом верху у одного из мест, где нередко останавливались другие водители, выходили, чтобы размять ноги и через бинокли осмотреть открывавшуюся перед ними великолепную панораму.

— Что на них там написано? — поинтересовался Палмер, указывая на каменные памятники внизу.

— Что эту «высоту», — ответила Элеонора, слегка сощурив глаза от слепящих лучей полуденного солнца, — итальянцы героически защищали во время наступления австрийцев на Капоретто. Вон там, — она указала рукой куда-то в левую сторону, — находится склеп, где хранятся останки двадцати пяти тысяч итальянских и австрийских солдат. Requiescaen in pacem.

— Так много убитых? — Палмер бросил взгляд на дорогу, но никаких признаков «фольксвагена» мышиного цвета вроде бы не было видно.

— Да, но намного больше до этого, при Наполеоне.

— И, наверное, не меньше при Муссолини.

Ее глаза заметно сузились.

— Вряд ли. После Капоретто с боевым духом итальянцев произошло что-то неладное.

— Вот-вот, точно так же считает и Хемингуэй.

Элеонора бросила на него удивленный взгляд.

— Ты был лично знаком с Хемингуэем?

— Нет, только с его книгой.

Ее взгляд неожиданно стал вдумчивым и холодным.

— Это вы, американцы, придумали философию войны.

— Вы, американцы?

Она отвернулась и, как бы защищаясь, снова прижала к себе маленькую дочку.

— Итальянцы отказались от войны, а американцы приняли ее к себе в объятья.

— В Капоретто итальянцы от нее отнюдь не отказались. Спроси, например, у любого эфиопа.

— А с тех пор?

— Кто знает, кто знает? Может, настанет тот самый день, когда и американцы поймут это.

— Вряд ли. — Ее затуманенный взгляд перенесся на людей, толпящихся около монумента. — Скорее всего, вы станете нацистами двадцать первого века. Источником заразы!

— Что ж, спасибо и на этом. — Палмер включил передачу и выехал на дорогу, уже́ ведущую вниз. После серии крутых виражей и поворотов, от которых захватывало дух, дорога заметно расширилась, приобрела более современные очертания, и скоро их «фиат» наконец-то оказался в пригороде Фелтра. После Монте-Граппы никто из них не произнес ни слова. Тем более что маленькая девочка крепко уснула на руках своей мамы. Первой молчание нарушила Элеонора.

— Ты очень хорошо водишь.

— Спасибо. Пришлось научиться, управляя военным джипом.

Она криво усмехнулась.

— Прости. Только, пожалуйста, не надо меня подкалывать, ладно?

— Извини, просто не смог удержаться.

— Вудс, — чуть помолчав, попросила она. — Давай остановимся на отдых. Уже второй час, и Таня…

— Ей нужен полуденный сон?

— Да… Когда это возможно. Послушай, Вуди… — Она вдруг замолчала.

— Да?

— Прости меня за то, как я вела себя, когда ты нас нашел. Я была просто в шоке и мало что понимала.

— Да, я догадался.

— Мне ведь на самом деле совсем не хотелось тебя видеть. — Она обеспокоенно посмотрела на свою дочь. — Более того, я была уверена, что и ты больше никогда не захочешь видеть меня. Мне это было ясно еще до того, как ты улетел в Нью-Йорк. Я не сомневалась, что как только ты вернешься, то все узнаешь и… возненавидишь меня.

— Слушай, давай обсудим все это позже. Так сказать, в более спокойной обстановке, — медленно произнес Палмер.

— Но она крепко спит.

— Нет-нет, дело совсем не в этом.

— Тогда в чем?

— В том, что есть много того, чего ты не знаешь.

— Плохого?

Он кивнул.

— Но все это может подождать, пока я не решу эти вопросы. Раз и навсегда! К тому же вряд ли это будет таким уж трудным. Нам же удалось избавиться от белого «мустанга». Думаю, разберемся и с Форелленом. Хотя, честно говоря, пока не знаю, как… Кстати, какой сейчас при тебе паспорт? Французский?

— Нет, голландский. Туда вписана и Таня.

— Тогда, думаю, нам лучше двигаться в сторону австрийской границы. Нам нужен достаточно большой город с аэропортом, который осуществляет регулярные авиарейсы. Типа «Люфтганзы».

— Нет, там нет ничего подобного. Разве что только Инсбрук… Впрочем, если мы готовы проехать такое расстояние, то, может, нам лучше всего направиться в Мюнхен.

Она снова открыла карту.

— Это по Пятидесятому шоссе. Выглядит, как совсем неплохая автострада. Не хуже чем здесь. Идет вдоль реки Пиаво, затем по Пятьдесят пятому проезжаем через Кортина д’Ампеццо и скоро окажемся рядом с границей. Там сразу же достанем австрийские карты.

Палмер неопределенно пожал плечами.

— Неужели наша машина выдержит переезд через эти горы?

— Посмотрим. Кортина выше, чем Монте-Граппа, особенно на подъезде к границе.

Они проехали Фелтр, продолжая обсуждать свой возможный маршрут, и вскоре Палмер увидел, что едет уже по Пятидесятому в направлении какого-то незнакомого города со странным названием Буше.

— Звучит не очень-то по-итальянски, заметил он.

— Здесь уже почти все по-австрийски, — слегка усмехнувшись, объяснила ему Элеонора. — Итальянцы победили у Капоретто, но проиграли войну. Поэтому им пришлось примириться и с этим. Вот, обрати внимание на некоторые названия. — Она начала водить пальцем по карте. — Имер, Планхольц, Шевнин… Ну а как тебе эти смешные сокращения: Вас, Мас, Кол, Мел, Мис.

— Мис и Мас, — поправила ее Таня. — Мис и Мас, мама.

— Schlaf, Liebchen, schlaf fest. — Элеонора выразительно погрозила ей указательным пальцем и снова погрузилась в изучение карты. — Вообще-то мы должны были бы сделать остановку в Фелтре. Чтобы перекусить, ну и тому подобное… Значит, теперь это придется сделать в… ага, вот здесь, в Санта-Густине. Ну как, принимается?

Но тут Палмер не увидел, а услышал звук летящего самолета. Где-то прямо над ними. Он, прищурившись, посмотрел вверх, внимательно прислушался… нет, самолет в любом случае не патрульный, у него работало два двигателя, решил он, и, широко зевнув, подумал: как бы хорошо было, если бы в Санта-Густине нашлось бы местечко, где можно выпить чашечку-другую крепкого кофе.

Его самочувствие заметно улучшилось. Элеонора, похоже, уже отошла и от своих утренних переживаний, и от ранящих душу воспоминаний, которые она испытала там, у памятника войны. Наконец-то у него появилась уверенность в том, что скоро, как только он сможет избавиться от преследователей и тем самым вытащить их всех из этой мерзкой ямы, у них все будет, как раньше, все будет хорошо. Более того, ему вдруг сильно захотелось есть, и внезапное возвращение былого аппетита еще больше улучшило его настроение.

В Санта-Густине они, словно одна дружная семья, сели за круглый столик на открытой террасе небольшого кафе. Вокруг, со всех сторон на них с философской невозмутимостью взирали величавые скалистые горы, полуденное солнце мягко грело лицо и руки Палмера, когда он неторопливо поедал обычный сандвич из тонкого сухого ломтика ветчины, заложенного между двух тоже тонких и не менее сухих кусков белого хлеба. А вот черный эспрессо ему настолько понравился, что он попросил официанта принести ему еще чашечку. Кроме того, кофеин, похоже, уже начал оказывать на него свое положительное воздействие.

Вудс бросил взгляд на заправочную станцию, где они оставили свой «фиат» — заправить бензином, долить воды в радиатор, проверить уровень масла и, если потребуется, подкачать воздух в шины. Отсюда их машина выглядела такой маленькой, что невольно вызывало большое сомнение, сможет ли она перевезти двух взрослых и одну девочку через горы и доставить их целыми и невредимыми в Мюнхен.

Интересно, сработает их тактика или нет? Ему очень хотелось как можно скорее добраться до Парижа прежде всего потому, что, во-первых, там есть тот, на кого можно положиться — Добер, и, во-вторых, в Париже его ЮБТК кое-что значит, имеет хорошие связи не только в финансовых, но и в самых высоких политических сферах… Конечно же, он мог попытаться проделать то же самое и в Риме, с помощью главного менеджера итальянского отделения ЮБТК, но Добер был надежнее, на него, как минимум, можно было смело положиться. Буквально во всем!

Его приятные мысли прервал белый «мустанг», с ревом промчавшийся мимо них, и в нем сидели те самые двое мужчин в темных очках, внимательно вглядывавшихся вперед на дорогу. Вряд ли они могли заметить их «фиат», с надеждой подумал Палмер, торопливо допил свой эспрессо и со всех ног побежал к заправочной станции на противоположной стороне дороги. Быстро сунув заправщику несколько сот лир, он запрыгнул в свой «фиат» и подъехал к кафе, где Элеонора и ее маленькая дочь уже ждали его.

— Я все видела, — сказала она ему. — Наверное, нам придется менять свои планы.

— Да, но лучше всего, думаю, было бы вернуться к нашему первому плану, — согласился он. — Они знают, что мы где-то здесь. Значит, надо немедленно возвращаться в Венецию. Súbito!

Элеонора внимательно посмотрела на уже раскрытую карту.

— Тут впереди имеется вроде бы удобный объездной путь, но он мне почему-то не очень нравится. На карте он вычерчен зеленым цветом.

— И что это может означать?

— Только то, что дорога считается strada panoramica, то есть на редкость живописной.

— Но это лучшее, что у нас есть, разве нет?

— Да, похоже.

— Значит, выбираем этот маршрут.

— Вудс, я… — Ее голос вдруг задрожал.

Палмер свернул вправо, и их «фиат» медленно поехал по узенькому мосту через реку Пиаве.

— Впрочем, есть вещи и похуже, — мрачно произнес он несколько минут спустя. — Вон, посмотри-ка.

И выразительно ткнул большим пальцем назад.

Она обернулась — сзади них по узенькому мосту их с беспощадной неотвратимостью догонял «фольксваген» мышиного цвета. «Фиат» тут же резко рванул вперед, и в тот же момент дорога перешла в две узкие полосы без обочин.

У Палмера появилось гнетущее ощущение загнанного зверя, вокруг которого вот-вот навсегда сомкнутся высокие каменные стены. Фореллен, похоже, просто играл с ними. Ведь с его двигателем «порше» ему ничего не стоило в любой момент догнать их и перехватить…