Глава 1

После нескольких часов бешеной гонки по шоссе Эндрю Маклэд увидел, наконец, окраинные коттеджи Беверли. Этот небольшой городок, расположенный в конце захолустной железнодорожной ветки, казалось, был обречен на вымирание, не имея надежных источников дохода. Однако, городок отнюдь не собирался вымирать. Владельцы маленьких, опрятных лавок, расположенных вдоль главной улицы, вели довольно бойкую торговлю, хотя обитатели Беверли отнюдь не являлись активными покупателями, пользуясь услугами больших торговых домов и прибегая к услугам мелких торговцев лишь в случаях крайней необходимости.

Эндрю притормозил свой огромный автомобиль у здания почтамта и быстро направился к телефонному аппарату. В течение пяти минут он беседовал с полицейским управлением Лондона относительно некоего Эллисона Джона Уикера, более известного под кличкой «Скотти с четырьмя глазами». Прозвище было получено благодаря его очкам в золотой оправе, которые он водружал на переносицу в особо торжественных случаях.

Дело состояло в том, что когда директор-распорядитель «Agent Diamond Syndicate» вошел в свое бюро в понедельник утром, то обнаружил, что во время его отсутствия кто-то ухитрился взломать несгораемый шкаф с помощью термита и кислородных раздувных мехов. Характер взлома, без сомнения, свидетельствовал о том, что эта «работа» является очередным проявлением искусства Скотти, который мог бы смело оставить квитанцию об «изъятии» семи пакетов бриллиантов. Все железнодорожные станции и гавани страны были под надзором полиции, а списки приезжих в отелях тщательно просмотрены. Вся полиция была поставлена на ноги.

Эндрю Маклэд, по прозвищу — Энди, был как раз в отпуску. Он выехал в провинцию с чемоданом, полным книг и рыболовных принадлежностей. Неожиданный вызов начальства с поручением организовать поиски Скотти прервал его отпуск.

Доктор Маклэд поступил на службу в Скотленд-Ярд в качестве помощника патолога. Но потом, сам того не замечая, стал детективом и ловцом преступников. Официально он все же числился врачом и присутствовал на судебных процессах в качестве эксперта по установлению причин смерти. Неофициально же — даже младший из полицейских называл его не «доктором», а «Энди».

— Три дня тому назад он пешком миновал Пэнтон-Миль. Я убежден, что это был Скотти, — докладывал начальнику Энди. — Теперь я обследую район между Беверли и Три-Лэк. Местные полицейские утверждают, что его и поблизости не было. Но это-то как раз и подтверждает, что он был у них под носом. Да и как им можно верить, если они удивленно меня спрашивали, не совершил ли Скотти опять какого-нибудь проступка. И это при том, что не более, чем неделю тому назад, они получили подробное сообщение о взломе со всеми деталями преступления и описанием Скотти.

В этот момент в почтамт вошла молодая дама. Энди с восхищением наблюдал за ней из телефонной будки. «Как мила… хороша… привлекательна», — подумал он. Она была высока и стройна.

— Да, я думаю, — по инерции отвечал Энди начальнику, в то время как глаза и мысли его были заняты дамой.

Когда она подняла руку, Энди обратил внимание на кольцо на четвертом пальце левой руки. Оно имело вид золотого обруча со смарагдом, а может быть… с сапфиром. Нет, он ясно видел теперь по зелено-морскому блеску, что это были смарагды.

Когда конфиденциальная часть его рапорта была закончена, Энди приоткрыл немного дверцу будки и стал жадно прислушиваться к голосу дамы. «Замечательно красивый голос», — отметил он. Ее профиль вызвал восхищение, когда она повернулась вдруг в его сторону.

И тут случилось нечто необычайное. Вероятно, и она заметила его, когда он говорил по телефону. Возможно, она расспрашивает почтмейстера о нем. Энди, чтобы добиться немедленного соединения с Лондоном, показал словоохотливому почтмейстеру свою визитную карточку, и последний не преминул дать даме надлежащие сведения. Энди, прислушиваясь к разговору, уловил слово «детектив». Со своего наблюдательного пункта Энди мог хорошо разглядеть лицо дамы.

«Детектив!». Дама лишь прошептала это слово, но Энди услыхал его и вперил свой взгляд в даму. Она сильно побледнела и вынуждена была ухватиться за край прилавка, чтобы не упасть.

Энди был настолько ошеломлен, что отнял наушник от уха. В этот момент дама повернулась к нему и взгляды их встретились. Ее глаза выражали страх, ужас. Ее лицо приняло мучительное выражение, будто она была поражена и пленена. Она смущенно смотрела вперед, стараясь заняться деньгами, полученными ею. Но ее руки так сильно дрожали, что она вынуждена была одной рукой держаться за прилавок, в то время как другой быстро бросила монеты в портмоне. Затем она поспешно вышла из почтамта.

Энди совершенно забыл, что у другого конца провода находится его коллега, крайне изумленный, и надрывающимся голосом пытается узнать, что произошло. Энди, как ни в чем не бывало, повесил трубку и подошел к почтмейстеру.

— Кто эта дама? — спросил он, уплатив за телефонный разговор.

— Это мисс Нельсон из Беверли-Грин! Чудное место, вам следовало бы его осмотреть. Там живут богатые люди, например, мистер Бойд Салтер, мистер Мэрривен — очень богат, но немного скуп — …гм… и еще многие знатные господа. Беверли-Грин — это… как вам сказать… колония вилл, своего рода город-сад! Там находятся самые большие и красивые дома графства. Семья Нельсон проживает там уже давно, еще до основания города-сада. Я еще помню дедушку мистера Нельсона — это был видный человек.

Приветливый почтмейстер готов был дать Энди точную биографию виднейших обитателей Беверли-Грин, но детектив хотел еще раз увидеть девушку, поэтому резко оборвал разговор.

Энди вышел и увидел быстро удаляющуюся девушку. Он решил, что она направляется к вокзалу. Его любопытство и изумление достигли апогея. Чем объяснить ее возбуждение и ошеломленность? Почему она смотрела на него с нескрываемым ужасом?

Но вскоре он понял, что его размышления являются потерей времени. В этом маленьком живописном городке, далеком от светского шума, жизнь казалась идиллией, нетронутой теми волнами страстей, что обуревают крупные центры. Но, несомненно, жители этого тихого городка также подвержены кризисам, не менее трагическим, чем обитатели мировых центров. Но…

Словцо «детектив», напоминающее о надзоре властей, не запугивает честных людей, уважающих законы.

— Однако… — пробормотал Энди, почесывая в задумчивости гладко выбритый подбородок. — Таким путем я не поймаю Скотти!

Он сел в автомобиль, намереваясь проехать по главной улице и затем приступить к обследованию многочисленных маленьких боковых дорожек. Машина была в двух километрах от Беверли, когда он замедлил ход, чтобы сделать крутой поворот. Вдруг он заметил по правую сторону от себя забор с широкими воротами. Удобный, хорошо утрамбованный путь, обсаженный по обеим сторонам деревьями, зигзагообразно вел по направлению к холмистому пейзажу. Искусно отделанный указатель имел надпись:

«Частная дорога на Беверли-Грин».

Энди вынужден был податься назад, так как проехал мимо дорожной развилины. Задумчиво осмотрел надпись. Потом повернул машину. Трудно было предположить, что Скотти пошел по этому пути. Скотти был подвижным малым, учитывавшим каждое выгодное обстоятельство. В Беверли-Грин проживали богатые люди. Таким образом Энди пытался оправдать свою экскурсию перед самим собой, хотя прекрасно понимал, что влекло его туда лишь собственное любопытство. Он хотел увидеть дом, где проживала мисс Нельсон. Интересно было бы знать, каково положение ее отца.

Дорога имела много извилин. Наконец, после резкого поворота Энди был у цели. Перед ним простирался Беверли-Грин во всей своей летней красоте. Энди замедлил ход. Он увидел широкую площадь, обсаженную непрерывным рядом зеленеющих кустов. В десяти метрах от дороги стоял пограничный холмик. Здесь была устроена площадка для гольфа, что тянулась, по видимому, вдоль всей долины. Среди зелени стояли виллы, скрытые деревьями. В одном месте сквозь деревья проглядывал фронтон, в другом — белое окно. Взгляд Энди остановился на, искусно построенной в стиле королевы Елизаветы, дымовой трубе, возвышавшейся над зеленью.

Здесь дорога разветвлялась, и Энди оглянулся назад, ища кого бы спросить о направлении… На углу находилось чистое, обрамленное деревьями здание, напоминающее клуб, так как впереди ворот была прикреплена указательная доска. Энди вышел из автомобиля, желая осмотреться, как вдруг из-за угла вышел какой-то господин. «Солидный купец, любящий покой», — подумал Энди. — «Он в сюртуке из альпака, в широких ботинках, воротник твердый, двойная золотая цепь. Очень занят собой и крайне удивлен моим вторжением во владения Элизия».

Господин серьезно смотрел на Энди, но взгляд его не выражал враждебности. Ему можно было дать 55–60 лет. На крупном лице не было морщин, походка и выправка свидетельствовали о склонности к полноте.

Незнакомец дружески поздоровался с Энди.

— С добрым утром, сэр, — сказал он. — Не ищете ли кого-нибудь? Иногородний лишь с трудом ориентируется здесь, так как у нас нет ни названий улиц, ни номеров домов.

Он приятно рассмеялся.

— Я, право, никого не ищу, — ответил Энди. — Приехал только из любопытства. Восхитительный клочок земли! Я уже слыхал в Беверли о красоте здешней местности.

Собеседник с улыбкой кивнул головой.

— Сюда лишь изредка заглядывают чужеродные. Я чуть было не проговорился «к счастью». Но это было бы слишком невежливо. Все в этих окрестностях принадлежит мне, моим друзьям и соседям. У нас нет отеля, который мог бы привлечь к нам туристов, но есть дом для гостей.

И он указал на здание, которое Энди принял вначале за клуб.

— Мы сообща содержим это помещение для приезжих, так как случается, что у нас не хватает места для всех друзей, которые нас навещают. Иногда там проживает кто-либо из выдающихся посетителей, которого мы считаем гостем нашей общины. В настоящий момент у нас гостит известный канадский геолог.

— Счастливый человек и счастливая община! Все ли дома здесь обитаемы?

Энди задал вопрос, на который заранее знал ответ.

— Конечно! Крайний дом налево принадлежит крупному архитектору Пэрзону, который теперь отдыхает от трудов своих. Следующий, с фронтоном, является собственностью мистера Уильмота. Хотя он и мой племянник, затрудняюсь сказать, чем он занимается. Мне лишь известно, что в городе у него то ли какая-то должность, то ли какое-то предприятие. А вот тот дом занимает мистер Кэннэт Ленерд Нельсон с дочерью. Да вы, наверное, уже слышали о нем?

— Известный живописец? — оживленно спросил Энди.

— Да, он известный художник. У него есть собственное ателье. Только отсюда вы ничего не увидите, так как ателье находится с северной стороны. Насколько я понимаю, все художники предпочитают северный свет. Вероятно, при нем они чувствуют творческое вдохновение. А здание, что за углом, где пересекается путь к теннисной площадке, — мой феодальный дом, — удовлетворенно сказал он.

— А что это за здание у холма, сбоку?

Итак, ее отец — художник Нельсон. Да, что же он узнал про него? Имя это пробудило в нем неприятные воспоминания.

— Дом у холма? Он не относится к нашей общине. Это, собственно говоря, местопребывание наиболее высокопоставленных аристократов. Вокруг этого дома мы, скромные хозяева, построили наши хаты. — Сравнение настолько понравилось ему, что он повторил, — наши маленькие хаты. В замке живет мистер Бойд Салтэр. Его родственники проживают здесь с незапамятных времен. Род Салтэра происходит… но не хочу обременять вас историей. Мистер Бойд Салтэр очень богатый человек, но, к сожалению, полуинвалид.

Энди вежливо кивнул головой.

— Видите ли, там идет наш гость, профессор Бэллингем. — Кстати, позвольте представиться: мистер Мэрривен.

Итак, это мистер Мэрривен. Почтмейстер назвал его «очень богатым, но немного скупым».

Энди наблюдал за приближающимся канадским геологом, худощавым человеком в брюках-галифе. Он шел слегка сгорбившись, что было, вероятно, следствием напряженной работы за кабинетным столом.

— Он опять исследовал горы и нашел окаменелые породы. Он уже собрал целую коллекцию, — объяснил мистер Мэрривен.

— Я уверен, что он мне хорошо знаком, — ответил Энди, начавший вдруг оказывать ученому сугубое внимание.

Он пошел навстречу профессору. Очутившись около Энди, профессор поднял глаза и опешил.

— Сплоховал ты, милый Скотти, — сказал Энди с ироническим сожалением. — Хотите здесь устроить сцену или желаете пойти со мною куда-нибудь пообедать?

— Логика всегда была моей слабостью, — признался Скотти, — и, если бы вы разрешили мне подняться к себе и привести в порядок свой багаж, я спокойно пошел бы с вами. Я вижу, у вас автомобиль, но я предпочел бы пойти пешком.

Энди ничего не ответил. Они приблизились к Мэрривену.

— Профессор хочет показать мне интересную находку, — любезно сказал Энди. — Я вам очень признателен за вашу любезность, мистер Мэрривен.

— Если вы еще раз приедете сюда, я с удовольствием готов показать вам Беверли-Грин, — ответил Мэрривен.

— Это было бы для меня величайшим удовольствием. — И это было не только фразой ради вежливости, но и действительным мнением Энди.

Он поднялся вместе со Скотти по дубовой лестнице общинного дома и вошел в красивую комнату, где «профессор Бэллингем» проживал два дня.

— Сомнение — проклятие нашего времени, — горько жаловался Скотти. — Неужели вы думаете, что я не спустился бы снова к вам, если бы дали мне подняться одному?

Скотти оказался недалеким от ребячества, и Энди даже не попытался ответить ему. Выражение оскорбленной невинности появилось на лице Скотти, когда он садился в автомобиль.

— Слишком уж много развелось этих автомобилей, — жаловался он. — Из-за неосторожной езды ежедневно гибнут тысячи. Чего, собственно, вы от меня хотите, Маклэд? Какой бы материал для обвинения вы ни выставляли, я все равно сумею доказать свое алиби.

— Откуда же оно у вас? Не нашли ли вы доказательства вашего алиби среди горных пород? — спросил Энди.

Но Скотти съежился, избегая ответа.

 

Глава 2

Скотти очутился пока в тюрьме в Беверли. Прежде, чем доставить его в Лондон, Энди пришлось выполнить некоторые формальности. Полицейское управление Беверли уведомило его, что для перевода арестованного в столицу необходимо разрешение одного из местных представителей юстиции.

— А где я могу поговорить с одним из них? — спросил Энди.

— Сперва, сэр, следовало бы обратиться к мистеру Стейнингу, — ответил добродушно полицейский сержант, — но он болен. За ним следует мистер Джеймс Болтер, но он находится в отпуске. Мистер Кэррол — хорошо, что я вспомнил, — он пошел на ипподром. Он занимается разведением…

— По-видимому, воздух здесь насыщен каким-то веществом, делающим людей словоохотливыми и болтливыми, сержант, — прервал его Энди. — Но, кажется, я не совсем ясно выразился. Не хочу знать людей, которые недоступны в официальные приемные часы. Разве здесь нет поблизости кого-нибудь, исполняющего должность мирового судьи?

— Да, у нас есть один такой господин, — ответил подчеркнуто сержант. — Мистер Бойд Салтэр. Он выдаст вам свидетельство. Конечно, если он не занят, — добавил сержант осторожно.

Энди рассмеялся, но вынужден был отправиться к мистеру Бойду Салтэру.

Он отметил, что ближайший путь к дому Салтэра ведет не через Беверли-Грин. Владения мистера Салтэра граничили с Беверли, и от конца города можно было попасть к нему через большие парковые ворота. Энди уже прежде заметил это и им овладело любопытство — узнать, кто же живет за воротами.

Беверли-Холл, где жил мистер Салтэр, представлял собой роскошное здание, построенное в стиле знаменитого Инидо Джонса. Кругом царила тишина. Когда Энди ввели в просторную залу, тиканье стенных часов было единственным звуком, услышанным им. Слуга, взявший визитную карточку Энди, шел совершенно бесшумно, и Энди, к своему изумлению, заметил, что он был в резиновых туфлях. Когда слуга вернулся, он сказал:

— Мистер Салтэр страдает нервами. Если вы в его присутствии будете говорить медленно и тихо, он вам будет весьма благодарен.

Энди думал увидеть тяжело больного, дрожащего старого человека, сидящего в кресле на подушках. Каково же было его удивление, когда он увидел здорового человека, лет пятидесяти, поднявшего оживленные глаза при входе Энди.

— Здравствуйте, мистер Маклэд. Чем могу быть вам полезен? Я вижу, что вы полицейский чиновник, — сказал он, еще раз посмотрев на визитную карточку.

Энди объяснил ему цель своего визита.

— Можете говорить немного громче, — заметил мистер Салтэр с улыбкой. — Тиллинг, очевидно, предупредил вас, чтобы вы говорили тихо. Иногда я очень страдаю нервами, сегодня же у меня выдался прекрасный день.

Он прочел документ, представленный ему Энди и подписал его.

— Наш друг оказался похитителем бриллиантов, неправда ли? Где же он скрывался?

— В вашем городе-саду, — ответил Энди.

Тень пробежала по красивому лицу мистера Салтэра.

— Ах, вы говорите про Беверли-Грин? Он был в убежище для гостей?

Энди утвердительно кивнул головой.

— Встретились ли вы с кем-нибудь из владельцев вилл?

— Да, с мистером Мэрривеном.

— Это замечательные люди, — сказал мистер Салтэр после минутного молчания. — Уильмот — странный человек. Не знаю, к какому классу его причислить. Мне часто приходит мысль, что он является вором-джентльменом. Право, замечательный парень! А потом этот Нельсон — разорившийся богач! Пьет как черт! Он один мог бы осушить целое море.

Энди вдруг вспомнил про рассказ, слышанный им о художнике.

— У него есть также дочь, — равнодушно заметил Энди.

— Да, красивая девушка. Уильмот, кажется, помолвлен с ней. Мой сын часто передает мне новости, когда бывает дома. Он-то уж все разнюхает. Ему следовало бы, по правде говоря, стать сыщиком, но он еще учится.

Он еще раз посмотрел на ордер об аресте, взглянул на Энди и передал ему документ.

— Мистер Мэрривен производит впечатление очень любезного господина, — продолжал Энди беседу.

— Я его мало знаю. Дальше приветствия и пары слов наше знакомство не пошло. Он довольно безобидный человек, немного скучноватый, но… безобиден и любит поболтать, как все жители Беверли.

И словно для того, чтобы подтвердить эту своеобразную слабость местных жителей, мистер Салтэр говорил без конца и изложил всю историю Беверли и его обитателей. Когда зашла речь о замке, он сказал:

— Хорошее, спокойное место, но содержание его обходится слишком дорого. Я не мог бы выполнять свои обязательства, если…

Он испытывающе взглянул на собеседника, словно боялся, что тот может прочесть его мысли. Лишь после продолжительной паузы он опять заговорил:

— Скажите, мистер Маклэд, вам приходилось иметь когда-нибудь дело с чертом? — Он не шутил. Взгляд его был серьезен и тверд.

— Я встречался с целой плеядой мелких чертей, — ответил Энди, улыбаясь, — но не имел еще удовольствия познакомиться с их верховным вождем.

Мистер Салтэр не моргнул глазом. С полминуты он рассеянно смотрел на Энди, хотя взгляд его выражал странную определенность.

— В Лондоне живет некий Эбрэгем Селим, — медленно проговорил мистер Салтэр. — Он настоящий черт. Я вам рассказываю это потому, что вы полицейский чиновник. Я сам себе не могу дать отчет, почему я вообще говорю об этом. Видимо, это является следствием логической связи мыслей. Я уже подписал не один приказ об аресте, но никогда еще не касался пером бумаги, не подумав заодно об этом величайшем из всех преступников. Он убийца… убийца!

Энди был ошеломлен.

— Он убивал людей, разбивал их сердца, многих загнал в могилу. Он чуть не задушил одного из моих друзей!

При этих словах он так судорожно сжал руки, что суставы побелели.

— Эбрэгем Селим? — Энди не мог больше ничего сказать.

Мистер Салтэр в знак согласия кивнул головой.

— Если вдруг он в один прекрасный день совершит ложный шаг и попадет в ваши руки, не будете ли вы столь любезны известить меня об этом? Но… этого не будет… Он не даст себя поймать.

— А какого он происхождения — еврейского или арабского? Его имя заставляет делать двоякий вывод.

Бойд Салтэр покачал головой.

— Я его никогда не видел. Также я еще никогда не встретил кого-либо, кто был бы с ним лично знаком, — сказал он к великому изумлению Энди. — Ну, мистер Маклэд, не хочу вас больше удерживать. Смею ли спросить, какой у вас чин?

— Я сам себе многократно задавал этот вопрос. Я изучал медицину.

— Вы доктор?

Энди утвердительно кивнул головой.

— Я делаю исследования для установления причин смерти. Я, собственно говоря, помощник патолога.

Бойд Салтэр улыбнулся.

— Итак, мне следовало величать вас «доктором». Вы наверно обучались в Эдинбурге? Я питаю слабость к врачам. Мои нервы страшно измучили меня. Разве нет средства против этого недуга?

— Психоанализ! При его помощи можно распознавать болезненные комплексы мысли и выключать их из мыслительного аппарата. Ну, мистер Салтэр, разрешите пожелать вам всего наилучшего.

Беседа о медицине была надежным средством заставить Энди двинуться в путь.

— До свидания, доктор. Вы еще слишком молодо выглядите для вашего титула. Вам же не больше тридцати-тридцати одного года?

— Вы угадали, — смеясь ответил Энди и вышел.

 

Глава 3

Стэлла Нельсон вышла из почтамта полная страха и тревоги. Хотя она и не осмотрелась кругом, она знала, что красивый, с остро очерченными чертами лица господин наблюдал за ней из телефонной будки. Что мог подумать этот человек, для которого, по всей вероятности, малейшее содрогание ресниц имеет уже некоторое значение?

Она чуть не упала в обморок, услышав слово «детектив». Он, наверное, заметил, как она зашаталась и побледнела, и был удивлен ее поведением.

Она с удовольствием бросилась бы в бегство. Потребовалось полное напряжение ее воли, чтобы не ускорить и без того быструю походку. Она быстро спустилась с горы к вокзалу. Там она увидела, что до отхода поезда ей придется ждать еще тридцать минут. Тут она вдруг вспомнила, что вышла из дома раньше обычного, чтобы сделать некоторые покупки. Не вернуться ли? Следует ли еще раз очутиться под испытывающим взглядом детектива, который так напугал ее?

После некоторого размышления она решила вернуться. Что-то побудило ее к этому. Она облегченно вздохнула, увидев, что желто-голубой автомобиль исчез. Она быстро пробежала магазины и закупила все необходимое, чтобы как можно быстрее оставить город. Успокоившись, она направилась снова к почтамту и купила там несколько марок.

— Какова профессия того господина, с которым вы только что говорили? — Она напрягла все свои силы, чтобы остаться внешне спокойной.

— Он детектив, дорогая мисс, — ответил вежливо старый почтмейстер. — Я обомлел от страха, когда он показал мне свою визитную карточку. Я не знаю, за кем он здесь следит.

— Куда же он направился? — Она уже боялась ответа.

— Он поехал, по его словам, в Беверли-Грин.

Почтмейстер, по-видимому, не обладал хорошей памятью: Энди ничего не говорил о своем намерении ехать туда.

— В… Беверли… Грин? — медленно повторила она.

— Да, его зовут мистер Маклэд, — вдруг произнес он. — Я это хорошо помню.

— Не живет ли он здесь?

— Нет, дорогая мисс, он здесь только проездом. Мясник Бэнкс ни за что не хотел поверить, что у нас был поданный сыщик, чиновник Главного полицейского управления столицы. Маклэд произвел решающую экспертизу на процессе об отравлении Мэрчмонта. Разве не помните? История убийства чрезвычайно занимательная. Муж отравил жену, потому что хотел жениться на другой. Экспертиза Маклэда довела его до виселицы. Бэнкс рассказал мне подробности процесса, но я сам тоже моментально вспомнил об этом. В отношении процессов об убийствах у меня великолепная память.

Стэлла медленно пошла на вокзал и купила билет. Неизвестность, страх, сомнения мучили ее. Ей казалась невыносимой сама мысль оставить город в то время, когда этот детектив производит здесь розыски. Один Бог знает о его намерениях.

Она уже хотела было опять пойти в город, как вдруг услышала свисток паровоза. Затем решительно направилась к поезду. Ей хотелось осуществить свой первоначальный план. Опасность, действительно, налицо. Маклэд — враг, а потому она его ненавидит. Она его ненавидела и боялась в то же время. Она дрожала при мысли о его пронизывающем, испытующем взгляде, который говорил: «Ты недаром боишься». Она пробовала забыться в чтении, но безуспешно. Хотя глаза следили за строками, она ничего не видела и не поняла.

Сидя в вагоне, она удивилась тому, что ей могло прийти в голову вернуться в город. В ее распоряжении всего одна неделя для урегулирования этого ужасного дела. Только одна неделя и дорог каждый день. Она могла ведь обрести удачу и, ликуя от радости, вернуться домой счастливой после обеда. О, как прекрасно было бы, если она могла ехать домой через эти самые поля и мости со спокойным сердцем!

Однако, ее грезы были прерваны, когда поезд прибыл к месту назначения. Она вышла из вагона и быстро пробралась через теснившуюся толпу. Эти люди не оглянулись бы, даже если б она теперь замертво упала. Она села в первое попавшееся такси.

— Эшлер Билдинг? — обдуманно проговорил шофер. — Да, я знаю, что вы имеете в виду, мисс!

Эшлер Билдинг был большим домом-бюро. Стэлла никогда не была там и даже не знала, как ей найти человека, с которым ей обязательно нужно было поговорить. В коридоре она увидела названия фирм, занимавшие обе противоположные стены. Она пробегала глазами один ряд за другим, как вдруг прочла:

«309, Эбрэгем Селим».

Его торговое помещение находилось на пятом этаже.

Она не сразу нашла его бюро, оно находилось в конце длинного коридора. Она увидела две двери. На одной была надпись: «Частная квартира», а на другой — «Эбрэгем Селим».

Она постучала. Послышался голос: «Войдите!»

Маленький шкафчик разделял помещение бюро и узкий проход, предназначенный для посетителей.

— Что вам угодно, мисс?

Подошедший к ней господин произнес фразу сурово, почти враждебно.

— Я хочу поговорить с мистером Селимом, — сказала она.

Молодой человек с элегантным пробором в напомаженных волосах покачал головой и сказал:

— Это невозможно, если вы не условились заранее. Но и тогда он сам лично не смог бы говорить с вами.

Он вдруг замолчал и смотрел на нее широко открытыми глазами.

— Да вы ли это, мисс Нельсон? — изумленно спросил он. — Вас-то я никак не ожидал здесь встретить!

Она покраснела до ушей и не могла, как ни пыталась, сообразить, откуда он ее знает.

— Вы, наверное, меня не помните. Меня зовут Свэнни.

Она еще больше смутилась.

— Да, конечно… Свэнни.

Ее лицо горело от стыда. Узнав молодого человека, она почувствовала всю степень своего унижения.

— Да… но… почему вы так поспешно оставили службу у мистера Мэрривена?

Теперь разговор принял довольно-таки неприятное направление для Свэнни.

— Действительно, слишком поспешно, — он смущенно откашлялся. — У нас с мистером Мэрривеном вышло небольшое недоразумение. Настоящий скупец! И при том ужасно недоверчив! Разве тогда вы ничего не слыхали об этом случае?

Она ответила, что нет. Прислуга обычно недолго оставалась в доме Нельсона, а кроме нее больше некому было приносить в дом разные новости. К тому же, никто из слуг не посмел бы рассказывать господам сплетни, при всей их склонности к ним.

— Я хочу вам рассказать, как все было на самом деле — Мистер Свэнни почувствовал даже какое-то облегчение, что может рассказать мисс Нельсон эту неприятную историю со своей точки зрения. — Однажды мистер Мэрривен спохватился, что пропали некоторые из его серебряных вещей. А я, к несчастью, без его ведома одолжил их на некоторое время своему брату. Мой брат ученый ювелир и золотых дел мастер, к тому же очень интересуется старинным серебром. Я дал ему серебряные вещи только для того, чтобы он скопировал их. Но мистер Мэрривен заметил и обвинил меня в краже. — Свэнни снова откашлялся и конфузливо добавил. — Поэтому мистер Мэрривен и уволил меня без предварительного отказа. Я умер бы с голоду, если бы мистер Селим не сжалился надо мной и не дал бы мне этой должности. Она, правда, не блестящая, но кое-что для меня значит. Ах, как было бы хорошо вновь очутиться в красивой долине Беверли-Грин!

Стэлла перебила его словесный поток.

— Но когда же я смогу поговорить с мистером Селимом?

Он энергично покачал головой.

— При всем желании я, к сожалению, не могу вам этого сказать. Я лично тоже еще не видел его.

— Что? — с недоумением спросила она.

— Это факт. Он заимодавец… Но вам это и так хорошо известно. — Он многозначительно посмотрел на нее.

Стэлла от стыда готова была провалиться сквозь землю.

— Селим совершает свои операции путем корреспонденции Я здесь принимаю посетителей и обсуждаю с ними дела. Но это его еще ни к чему не обязывает. Клиенты потом сами заполняют анкеты… Вы меня понимаете? Они указывают, какая сумма им требуется, какое обеспечение они могут предъявить и прочие сведения. Я оставляю эти формуляры здесь, в денежном шкафу, для мистера Селима. А когда он приходит…

— Когда же он приходит?

— Да Бог его знает! Во всяком случае, он здесь бывает, так как формуляры вынимаются два-три раза в неделю. После чего Селим вступает в переписку со своими клиентами. Я никогда не знаю, сколько каждый получил и сколько вернул.

— А вам он тоже дает поручения в письменной форме? — спросила Стэлла, любопытство которой на время победило разочарование.

— Нет. Он разговаривает со мной по телефону. Я сам; не знаю откуда он звонит. Вообще, довольно странная должность. Я занят только по два-четыре часа в неделю.

— Неужели нет никакой возможности поговорить с ним? — с отчаяньем спросила она.

— Нет. Абсолютно невозможно, — возразил Свэнни, снова обретя твердость. — Существует единственный способ… надо ему написать.

Стэлла опустила глаза и задумалась.

— Как поживает мистер Нельсон? — спросил Свэнни.

— Благодарю, очень хорошо, — быстро ответила она. — Очень любезно с вашей стороны, что вы интересуетесь моим отцом. Я… — Ей было невыносимо мучительно довериться служащему. — Я… Вы никому не расскажете, что видели меня здесь?

— Безусловно, нет, — предупредительно ответил Свэнни. — Боже ты великий! Если бы вы знали, какие господа сюда приходят! Вы были бы крайне удивлены: знаменитые актеры и актрисы, люди, чьи имена пестреют в газетах, министры, священники…

— Прощайте, Свэнни!

Спускаясь с лестницы, она чувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Она не стала пользоваться лифтом. Было чрезмерно глупо надеяться только на беседу с Селимом. В отчаянии она увидела, что очутилась перед лицом неумолимой действительности. Больше не было никакого выхода. Что теперь могло спасти от гибели? Ничего… ничего! Человек, с которым она должна была поговорить, единственный, кто мог бы ей помочь, был для нее недосягаем.

Ей захотелось плакать, когда она еще издали увидела свой дом. В пять часов она прибыла в Беверли. Умный детектив с серыми глазами был первым, кого она увидела при выходе из вагона. Он сразу ее узнал, и глаза их встретились. Она похолодела от страха. «Все пропало», — думала она. Около детектива стоял мужчина с закованными руками. Это был канадский профессор! Вот, значит, кого он искал — любезного ученого, с которым она имела интересную беседу об окаменелых горных породах.

Скотти был знатоком ископаемых и окаменения горных пород. Это было его излюбленной темой. В тюремных библиотеках он обычно находил несколько книг по этим вопросам.

Кроме детектива, Скотти сопровождал полицейский в форме. Увидя испуганный взгляд мисс Нельсон, Скотти любезно улыбнулся ей. Она думала, что люди, вроде Скотти, постепенно становятся тупыми, закаленными и не очень-то огорчаются своим арестом. Но ведь было время, когда этот человек с худощавым лицом опускал свой взор при встрече с дамой, с которой недавно так приятно беседовал. Она взглянула на Энди и прошла мимо него. Облегченно вздохнула. Итак, ее ужасные опасения не оправдались. Можно со спокойным сердцем вернуться домой. Почти в веселом настроении она шла по садовой дорожке, обсаженной розами, к своему дому.

 

Глава 4

Войдя с улицы в дом Нельсона, можно было сразу попасть в зал, обнесенный с трех сторон галереей, на которую поднимались по широкой лестнице. Мистер Нельсон стоял у мольберта и рассматривал картину. Его лицо было обращено к стене. Стэлле нечего было всматриваться в его лицо — поза была многозначительна. Он повернул голову и посмотрел на дочь с такой надменностью, с какой король удаляет непрошенных гостей. Лицо Нельсона было узко, голова немного облысела, нос красивый, аристократический, а рот и подбородок слабо развиты. Тонкими, темными с проседью усами Нельсон напоминал военного, что вполне соответствовало его воинственному настроению.

— Ага, ты уже вернулась?

Он медленно приближался к ней с руками, заложенными за спину. Плечи выпятились.

— Знаешь ли ты о том, что я не обедал? — спросил он мрачно.

— Я ведь еще утром говорила тебе, что поеду в город. Почему ты не спросил у Мери?

Она заранее боялась ответа.

— Я уволил Мери, — высокомерно заявил он.

Стэлла вздохнула.

— Не прогнал ли ты также и кухарку?

— Ее я тоже прогнал.

— Но ты уплатил им все, что следует? — спросила она со злобой. — Папа, отчего ты каждый раз устраиваешь такие сцены?

— Я их уволил потому, что они вели себя бесстыдно, — возразил он, полный достоинства. — Этого достаточно. Я хозяин в своем доме.

Стэлла подошла к камину, взяла стоявшую там бутылку и поднесла ее к свету.

— Я бы хотела, чтобы ты стал хозяином над самим собою. Почему ты увольняешь слуг именно тогда, когда напиваешься?

— Напиваюсь? — оскорбительно спросил он.

— Да!

В такие моменты она свободно выражала свое мнение, ни с чем не считаясь.

— Завтра ты снова станешь мне рассказывать, что ничего не помнишь из того, что случилось. Потом ты обо всем жалеешь. Теперь я опять вынуждена отправиться в Беверли искать двух таких прислуг, которых ты еще не имел чести прогнать. Думаю, что их нелегко сыскать.

Нельсон поднял глаза.

— Что? Ты считаешь меня пьяным?! — крикнул он с упреком.

Но она не обратила на него внимания и пошла на кухню. Она слышала, как он поднимался по лестнице, повторяя про себя: «Пьян?». Потом вдруг раздался его язвительный и неприятный смех.

Стэлла сидела за чистым кухонным столом, пила какао, закусывая бутербродом. Она поискала глазами сыр, но напрасно, — для мистера Нельсона во время запоя была характерна страсть к сыру. Хоть бы поработал сколько-нибудь! Она пошла в ателье в задней части дома. Полотно, приготовленное ею утром, было нетронуто. Ни одного штриха не было на нем. Стэлла вздохнула.

— Все бесцельно… — сказала она печально, с унынием осматривая полузаконченные картины, висевшие на стене.

Она села за малый письменный стол в углу ателье и начала делать заметки в домашнем дневнике. Вдруг раздался звонок у двери. Она встала и пошла открывать. На дворе уже стемнело. Сначала она не узнала, кто пришел, потом сказала:

— Ах, это ты, Артур? Входи, пожалуйста. Папа уже поднялся наверх.

— Я так и предполагал.

Мистер Артур Уильмот подождал, пока Стэлла включит свет, и вошел.

— Ты сегодня была в городе?

— Ты меня видел? — быстро спросила она.

— Нет, мне рассказали об этом. Кажется… мистер Мэрривен. Ты слышала уже про историю? Мистер Эндрю Маклэд занялся им, значит он действительно выдающийся взломщик. Маклэд по профессии врач.

Стэлла тотчас же поняла, что он говорит о человеке с серыми глазами, но хотела убедиться в этом.

— Кто такой Маклэд?

— Детектив. Но, как я уже сказал, он также врач. Ему обычно поручаются сложные розыски крупных преступников и особенно — важные экспертизы. Профессор — выдающийся взломщик. Специалист, слывущий экспертом среди своих «коллег». Его кличка «Скотти». По крайней мере его так называл мистер Маклэд.

— Я его, кажется, видела на вокзале. Красивый господин с замечательными глазами.

— Навряд ли можно назвать Скотти красивым господином.

Стэлла была так смущена, что не могла объяснить ему, кого она подразумевает под словом «красивый господин».

— К сожалению, я не могу пригласить тебя оставаться у нас сегодня дольше, так как у нас… нет прислуги…

— Что? Опять уже нет прислуги? — спросил он с изумлением. — Но это ведь просто скандально. Твой отец возмутительно скверно обращается с ними. Теперь ты вынуждена быть и кухаркой и прислугой, пока снова не найдешь новых.

— И мой взвинченный отец хочет мне помочь. Однако, только мешает. Нелегка ноша, которую судьба взвалила мне на плечи! Но ведь у него такой хороший, мягкий характер, когда…

Мистер Уильмот уже собрался спросить, когда мистер Нельсон вообще бывает трезвым. Но он был слишком умен, чтобы раздражать Стэллу. Конечно, это не доказывает, что он был умен во всех отношениях. Последующие события подтвердили это.

— Что ты делала в городе? — спросил он.

— А зачем тебе это знать? — она посмотрела на него.

— Если бы я знал, что ты в городе, мы могли бы вместе пообедать.

— Когда я отправляюсь в Лондон, я очень мало думаю об обедах. Но… что ты, собственно там делаешь? Я уже и раньше тебя спрашивала, чем ты занимаешься? Позволь мне задать тебе нескромный вопрос: каким образом ты зарабатываешь на жизнь?

Он смущенно молчал.

— У меня — профессия, — заявил он после паузы.

— У тебя имеется бюро?

— Да, у меня бюро.

— Где оно находится?

Он наморщил лоб.

— Я, большей частью, пользуюсь другими бюро… У меня много друзей и мой… — Он вдруг приостановился. — Я, по возможности, посещаю своих клиентов на дому…

— Ты не адвокат и не врач. — Она стала по пальцам перебирать существующие профессии. — Ты и не биржевой агент. Я должна откровенно сказать, что ты так же загадочен, как мистер Скотти, как ты его называешь. Я имею в виду нашего бедного профессора. Ну, тебе пора домой, — сказала она резко. — Я не педантична в отношении правил приличия, — сверху доносился шум и она посмотрела наверх, — но раз мой отец уже лег спать, мне кажется он снял сапоги, тогда, значит, ты не можешь дольше здесь оставаться.

— Ты больше не думала о… — начал он, растягивая слова, — я бы тебе не мешал и не хотел бы воспользоваться теперешним положением…

Она дружелюбно оглядела его с ног до головы. Лицо его было довольно круглым, волосы хорошо причесаны, губы обрамлены маленькими, темными усами. Иногда Стэлле казалось, что на его верхней губе заблудилась гусеница, и временами вся его внешность была комичной. Сегодня вечером она относилась к нему сочувственно.

— Я все хорошо обдумала, Артур. Но… это совершенно невозможно. Я вообще ни за кого не хочу замуж. Иди, пожалуйста, домой и позабудь об этом.

Он опустил голову. Воцарилось молчание. Она не хотела нарушать его мысли, очевидно, далекие от веселья. Вдруг он сам прервал молчание:

— Стэлла! Было бы лучше, если бы ты избегала подобных фраз и не обращалась со мной, как с ребенком, которого желают успокоить. Ты женщина, а я — мужчина. Я могу тебе кое-что предложить. У меня должность и профессия. А когда Мэрривен умрет — он ведь когда-нибудь умрет — ты знаешь, что я единственный родственник. Ты находишься в тяжелом финансовом положении. Сегодня ты была в городе из-за денег. Ты не можешь дольше жить в Беверли-Грин. Твой отец так много пил, что ваш дом… недолго ждать, когда вся мебель и вся утварь будут пропиты. Если ты думаешь, что красиво и героически зарабатывать самой, то глубоко ошибаешься. Пятеро из семи хозяев попытаются вступить с тобой в близкие отношения… я это хорошо знаю. Я же помещу бедного старого пьяницу в больницу для алкоголиков, где он будет лишен алкоголя. И он либо умрет, либо будет полностью излечен. Он сам виноват, и ему не избежать этой участи. Я говорю совершенно откровенно. Ты теперь уже взрослая и должна понять, что строгость и жестокость — лучшие методы для таких людей.

Последние слова он произнес громким голосом. Она двигала губами, но не проронила ни слова.

— Я точно знаю, как плохи твои дела и говорю тебе, что приложу все усилия свои и знания, чтобы получить тебя. Если ты и дальше будешь упорствовать, я не побоюсь прибегнуть к нелегальным приемам. Поняла ли ты меня?

Они поддерживали дружеские отношения в течение долгого времени и говорили откровенно, без застенчивости. За исключением отца, мистер Уильмот был единственным мужчиной, называвшем ее по имени. Она называла его Артуром. Он был для нее молодым коммерсантом. Хорошо играл в теннис. Превосходно танцевал и говорил о себе с большим удовлетворением. Он владел красивым автомобилем, и из знакомых нравился больше всех. Она знала его настолько хорошо, что могла бы предположить, как бы он поступил в том или ином случае.

Она была смущена и раздражена. Но не оскорблена, ибо боялась, что совершила ошибку. У нее было такое чувство, будто она, играя в бридж, выдала по неосторожности фальшивую карту и тем проиграла. Было мгновение, когда она хотела даже извиниться перед ним, что она могла разочароваться в его характере. Даже не осознав бессмысленности этого желания, она все не могла говорить. Неправа она, а он — прав. Артур говорил прямо и откровенно. Он был самонадеян, воинственно настроен и всецело убежден в своей правоте. Артур был уверен в своих силах и не сомневался в том, что получит ее.

Постепенно она обрела дар слова.

— Иди домой, Артур, — сказала она дружелюбно.

Она была еще молода, но испытывала к нему нечто вроде материнского чувства. Он в своем возбуждении вел себя так глупо, что она его пожалела.

— Я пойду, когда захочу! Если хочешь меня удалить, позови своего отца! Или позови прислугу, которую он успел прогнать! Не подумай только, что ты видишь перед собой глупого мальчика! Я бы хотел тебе лишний раз напомнить, что ты совершенно одинока не только в этом доме, но и во всем мире.

Но она уже собралась с мыслями и могла защищаться.

— Ладно! Ты большой болтун. Если бы ты не болтал так и не преследовал меня, то раньше или позже, может быть и добился своей цели.

Она заложила руки за спину и оперлась о кресло. Ее спокойствие выводило его из терпения. Он полагал, что она ему резко откажет или покорится. Теперь же он чувствовал, что она его превосходит как-то, и это было невыносимо.

— Я не сержусь на… — она искала подходящее выражение, — за твое глупое, трагикомическое поведение. Я не пойду за тебя замуж, Артур. Ты сам подчеркнул, что не слишком привлекателен для меня, и должен меня «получить», потому что находишься в лучшем материальном положении. Разве это не спесиво и чрезмерно? Да еще угрожал вымогательством и тому подобное. Ты вел себя, как тот негодяй в театральной пьесе. Сильный мужчина с длинным языком! А против тебя — слабая молчаливая женщина. Вот был бы спектакль для публики! Ты второй пьяница, которого я сегодня видела, но находишься под еще более сильным дурманом, чем мой отец. Ты подвержен тщеславию, а для таких господ весьма трудно стать опять трезвыми.

Ее слова поразили его. Он был в замешательстве. Вместо того, чтобы раз и навсегда покориться, она разбила его. Все доводы были бесцельными.

Она пошла к двери и приоткрыла ее.

— Я хотел бы сказать еще одно слово, — начал он, но она рассмеялась.

— У тебя и в самом деле остались невысказанные слова?

Он молча вышел из комнаты, и она заперла за ним дверь. Задумчиво остановилась, держа руку на ручке двери. Казалось, она собиралась прислушаться, но погрузилась в размышления. Затем, не отдавая себе отчета, она выключила все лампы и поднялась наверх. Спать было рано, но оставаться внизу было незачем. Ее комната находилась наверху, окно выходило на фронтон, который был замечен Маклэдом. Отсюда открывался широкий вид, не скрываемый деревьями.

Она медленно разделась при свете луны, надела утренний халат поверх пижамы, открыла окно, оперлась локтями о подоконник и стала смотреть. Лунный свет изменил все вокруг. Зелень лугов обрела светло-серую окраску. Старая каменоломня лежала у лесистого ската холмов. Освещенная окрестность походила на огромную раковину. Ночь была мирна и безмолвна, лишь крик филина доносился с холмов.

Вдруг Стэлла услыхала гул шагов, равномерно, по-военному, раздававшихся по утрамбованной дороге. Кто бы это мог быть? Походка была незнакома, но фигура хорошо видна. Она пристально всмотрелась и тотчас же узнала идущего: это был детектив с серыми глазами — Эндрю Маклэд.

Она сжала губы, чтобы не вскрикнуть от ужаса, быстро отпрянула и закрыла окно. Ее сердце усиленно забилось, она ощутила биение пульса. Что ему нужно? Собравшись с силами, она медленно приблизилась к окну. Слегка приоткрыла его. Она не слышала звука удаляющихся шагов, сначала не видела его, но потом его фигура появилась вновь. Детектив медленно шагал вдоль усаженной розами дорожки и вскоре исчез. Спустя несколько минут она услышала звук мотора, медленно затем угасший. Вне себя от страха она бросилась к постели и села в нее.

В то же время мистера Уильмота мучили сомнения. Что о нем думает Стэлла? Что теперь предпринять? Но он мог бы и не проводить бессонной ночи, так как Стэлла абсолютно забыла о существовании человека по имени Артур Уильмот.

 

Глава 5

Стоя на вокзале рядом с Маклэдом в ожидании поезда, Скотти вдруг стал словоохотливым и обрел необычайный дар речи.

— Вы думаете, мистер Маклэд, что вы знаете всю оборотную сторону жизни, всю грязь и бедность только потому, что вам знакомы все трущобы большого города? Только потому, что вам знакомы китайские притоны курильщиков опиума, дома веселья с шелковыми занавесками и мягкими диванами? Я знаю, вы не настолько самонадеяны, как все остальные уроды, называющиеся детективами. Профессия врача дала вам возможность лучше углубиться в действительность. Вы, без сомнения, лучше знаете жизнь, чем остальные, но все же вы знаете лишь часть ее.

— Нет, абсолютно все я не знаю, — согласился Энди.

— В этом отношении ошибаются почти все полицейские агенты. Вы, конечно, нет, но многие другие. Погреба-ресторанчики и логовища преступников, где собираются подонки и отбросы общества, места, где мелкие воришки воображают себя Ротшильдами, когда у них на руках имеются пять фунтов — еще не являются самыми скверными притонами.

Скотти посмотрел на полицейского из Беверли, который должен был проводить его в город. Тот безучастно смотрел вперед, совершенно не прислушиваясь к его уловам.

— Если вы хотите найти настоящий ад, тогда пойдите в Беверли-Грин! — сказал Скотти.

Энди удивленно посмотрел на него и по телу невольно пробежала дрожь.

— Что вы хотите этим сказать? Не слыхали ли вы чего-нибудь особенного?

— Нет, слыхать-то я не слыхал, но зато почувствовал. Я очень восприимчив по отношению… черт возьми, как оно называется, это слово… по отношению атмосферы. Вы будете смеяться, но именно это и было моим счастьем в прежние дни. Вы уже совсем не будете смеяться, когда я докажу свое алиби. Неоднократно это неприятное чувство спасало меня от долголетнего тюремного наказания. Это замечательно интересно. Я вам расскажу один случай. Я был в тюрьме, когда туда доставили человека, приговоренного к повешению. Его перевели за день до казни, потому что пол здания, где исполнялся приговор, вдруг загорелся. Никто не знал, что его перевели в тюрьму. Это факт! А я почувствовал тотчас же, как он переступил порог. Точно такое же чувство объяло меня в Беверли-Грин. Там творится что-то неладное. Вы удивлены, что я это говорю, Маклэд? Я даже готов сказать, что духи и привидения дотрагиваются до того, кто там бывает или только проходит. Можете смеяться сколько угодно, но я вам говорю, что это неприятно. Я окрестил этот район «долиной привидений». Я вам теперь кое-что расскажу, что может послужить уликой против меня, но я вам доверяю, Маклэд. Вы не похожи на других. Вы всегда были джентльменом. У меня был револьвер. Я всегда владел оружием, но никогда не брал его с собой. Однако, в Беверли-Грин я не мог с собой совладать и всегда носил револьвер в кармане. Я его имел при себе в момент, когда вы меня арестовали. Когда мы ехали в Беверли, я его выбросил. Я не считаю нужным говорить вам, где его выбросил, ибо вы этого не заметили.

— Я это хорошо заметил, когда вы симулировали зевоту, при большом повороте к городу. Но не будем говорить об этом. Я отменю свое распоряжение об обыске всех канав и откосов вдоль железной дороги. Но почему вы имели при себе оружие? Ведь вы, Скотти, не из трусливых малых?

Лицо Скотти стало сумрачным и серьезным.

— Я сам не знаю. Я не нервный и никогда не страдал нервами. Я не боюсь человека из плоти и крови. Но у меня было необъяснимое, неприятное чувство… знаете ли, когда я вижу падающие звезды, у меня появляется такое же чувство. Чувство настоящего страха. Я еще вчера говорил об этом с Мэрривеном. Вы же его знаете, он болтает обо всем, что происходит в пределах этого района…

Энди не мог удержаться от смеха, вспомнив об этом глашатае и проводнике Беверли-Грин.

— Он неплохой парень, но разучился слушать собеседника. Это является следствием полноты. Он это подтвердил. Он вообще во всем соглашался со мною. Он умеет приспосабливаться к любому человеку. Мне показалось, я мог бы воплотить в слова все его мысли, если бы он имел способность мыслить. Пойдите, Маклэд, и оставайтесь в Беверли-Грин один-два дня. Вы испытаете такое же чувство. Что-то ощущается в воздухе. Безмолвие смерти перед ударом молнии. Ну, вот и поезд прибывает. Когда будете выступать в суде, не рисуйте меня отъявленным злодеем.

— Разве я что-либо говорил против Вас, Скотти? — с укором спросил Маклэд. — Итак, пожелаю вам счастья с вашим алиби.

Скотти прищурил глаза.

В этот момент поезд остановился, и Стэлла Нельсон вышла из вагона. Энди смотрел на нее, покуда она не исчезла.

— Она тоже запутана в несчастье, — шепнул ему Скотти в ухо. Ну, до свидания, Маклэд!

Скотти был доставлен в Лондон и предстал перед судом. Но процесс протекал для него не так уж плохо. Алиби было удовлетворительным и безупречным, и суд счел достаточными показания четырех мнимо честных свидетелей. Они показали, что играли со Скотти в карты в тот момент, когда произошло преступление. Даже умно построенная речь прокурора и перекрестный допрос судей не могли повлиять на весомость его алиби.

Энди рассчитывал совершить интересную поездку при лунном свете по живописной местности. Однако, ему помешали насладиться отпуском. Все формальности, связанные с допросом Скотти, были выполнены полицейским инспектором. На всякий случай, если бы потребовалось, он был готов ехать в Лондон на день-два. Но замечание Скотти подействовало на него как едкая кислота на медную пластинку. Ему не хотелось покидать Беверли, хотя он и был удивлен тем, что его уже знали. Когда он проходил, кучки стоявших по улицам горожан с благоговением смотрели ему вслед.

Подсознательно у него уже созрел план поездки в Беверли-Грин. Но поехал он внезапно, под влиянием моментального импульса. Бросился в гараж, завел машину и взял направление к дому для гостей. Магическое влияние лунного света повлияло на Маклэда. Прибыв к месту, он выключил свет фар и вышел из машины. Затем постоял, полюбовался красотой пейзажа, и направился к дому Нельсона.

Он видел, как приоткрылась дверь, вышел человек, вид которого явно свидетельствовал о подавленном состоянии. Уильмот открыл садовую дверь, ведшую к его дому, но вдруг остановился и пошел к дому, который находился на краю шоссе. Это был дом мистера Мэрривена. Энди вспомнил, что Уильмот является племянником мистера Мэрривена.

Энди пошел вперед, держась все время в тени. Он почувствовал что-то вроде страха и подозрения. Безусловно, он не был таким тонким и восприимчивым, каким хотел быть Скотти. Он мог анализировать рассказ последнего и, отбросив преувеличения, согласиться с относительной искренностью этого «ученого». Преувеличением он считал страх Скотти. Но теперь им самим овладело непонятное, неприятное чувство. Это было похоже на то, будто на него легла угрожающая тень. Он вообразил гигантскую фигуру с поднятым мечом, и, вдруг, сам улыбнулся своей романтической фантазии.

Однако, он предпочел оставаться в тени, наблюдая за домом Мэрривена. Он рисковал испортить отношения с жителями Беверли-Грин. Принимая во внимание общепринятые правила приличия, он не должен был так поступать.

Энди вошел в сад. Он шел не по щебенной дороге, а пробирался вдоль кустов дерна. Когда он приблизился к дому, он увидел, что дом имеет много окон. Рамы были выкрашены набело, а окна блестели как серебро. Комнатного света не было видно. Вдруг он услышал:

— Ты этого не сделаешь, клянусь Богом, ты не должен этого делать! Слышишь? Скорее убью тебя, чем…

Голос, по-видимому, принадлежал Уильмоту. Послышался шорох. Верхнее окно немного приоткрылось, однако было прикрыто густыми занавесями. Он ясно различил голос Мэрривена:

— Ты ведешь себя довольно глупо. То, что ты говоришь, есть абсурд, мой милый! Твоих угроз я абсолютно не боюсь. А теперь, милейший, я скажу кое-что, что удивит тебя! Я знаю, какими таинственными делами ты занимаешься в городе.

Голоса вдруг перешли в тихий шепот, ничего не было слышно. Потом раздался резкий смех Мэрривена, и возобновился торопливый разговор. Послышался звук отодвигаемого стула. Энди бросился из сада и спрятался в кустарнике.

Здесь была не просто семейная неурядица. Почему упоминание о таинственной профессии коммерсанта могло так на него повлиять: сначала неистовствовал и грозил смертью, затем заговорил тихо, умоляюще.

Энди подождал, пока Уильмот закрыл дверь своего дома, и пошел в обратном направлении. Приблизившись к дому Нельсона, он ясно увидел у окна девушку. Лунный свет преобразил ее в неземную красавицу. Она вдруг отпрянула назад, и окно закрылось. Она его увидела. Она его узнала и испугалась?

«Странно», думал Энди, возвращаясь в Беверли. Еще более странным было то, что чувство страха прошло, когда он повернул на главную улицу. Если в Беверли-Грин действительно водились черти и привидения, то они были довольно могущественны. Даже Эндрю находился под их влиянием и испытывал страх.

 

Глава 6

Стэлла Нельсон сидела за завтраком, когда ее отец спустился вниз. Его гордость исчезла и он больше не думал о прислуге. Он испытывал чувство стыда, и все его поведение говорило о желании быть прощенным.

Вначале Стэлла обманывалась его искренним желанием раскаяться, верила, что он станет хорошим. Но ее иллюзии скоро растаяли.

— С добрым утром, дорогая. Я не смею смотреть тебе в глаза. Я изверг, я подобен лесному зверю, — говорил он, усаживаясь за стол и теребя салфетку.

Она налила ему чаю, не обращая внимания на его слова.

— Поверь мне, Стэлла, это в последний раз, абсолютно в последний раз. Одеваясь утром, я дал себе слово не употреблять больше алкоголя. Скажи, я вчера буйствовал, прогнал прислугу?

— Она ушла от нас.

Он вздохнул.

— Быть может, мне их поискать? Поговорить с Мери и уладить это дело. Она была неплохой девушкой, хотя и потеряла мои золотые пуговицы с сорочки. Я пойду и объяснюсь. К обеду обе девушки будут здесь. Я не могу, смотреть, как ты сама выполняешь всю домашнюю работу.

— Сегодня Мери забрала свои вещи и сказала, что не останется и за миллион в год. Такого жалованья я, конечно, не предлагала.

— Я ругал ее? Оскорблял?

Стэлла кивнула головой и подала ему мармелад.

— У тебя есть деньги? Мне нужно кое-что купить.

Он беспокойно заерзал на стуле.

— Боюсь, ничего не могу тебе дать. Я был вчера в Беверли и сделал некоторые покупки.

— Я это знаю. Ты позабыл полбутылки виски, которую я вчера убрала.

— Напрасно ты вылила драгоценное виски, — тихо заметил он. — Жалко, но ничего не поделаешь. Хорошо, когда в доме есть кое-что в случае внезапного заболевания.

Мистер Нельсон намекал на то, что обильное употребление виски спасет от опасных заболеваний.

— Если, не дай Бог, кто-нибудь заболеет, пошлем лучше за доктором Гранитом, — резко сказала она. — Правда ли, отец, что у тебя нет для меня денег?

— У меня только пара шиллингов, но они мне нужны самому, — сказал он. — Сегодня, однако, получу чек от торговца предметами искусства. Не понимаю, почему я не получил его с утренней почтой. Эти господа не особенно надежные люди.

— Чек получен на прошлой неделе, — спокойно возразила она. — Ты отнял у девушки письмо еще в передней и велел ей ничего не говорить мне. Она мне рассказала.

Он вздохнул и опустил глаза.

— Я растратчик, я погиб, — хмыкнул он. — Я виновен в смерти твоей матери. Я вогнал ее в гроб. Ты знаешь, я виновен.

Самоуничтожение и самобичевание доставляли ему в подобные моменты большое наслаждение. Он не сознавал, что Стэлла при этом чувствует себя оскорбленной.

— Не говорите мне этого, — резко сказала она. — Отец, мне нужны деньги! Девушки придут сегодня, чтобы получить причитающееся им. Впрочем, я скажу правду. Я обещала им доставить деньги в город.

Он съежился на стуле и счел себя оскорбленным.

— Я сегодня опять начну картину «Пигмалион», Через некоторое время я получу деньги. Ах, эти проклятые торговцы!

Он начал рисовать «Пигмалион» три года тому назад и все время «был не в ударе», чтобы закончить ее. Стэлла это знала, поэтому отнеслась к словам отца равнодушно.

Вдруг лицо Нельсона озарилось, будто ему пришла в голову спасительная мысль. Он заговорил тихо и доверчиво:

— Стэлла, не можешь ли ты достать немного денег для меня? Помнишь, ты достала ту сумму, которую проклятый фабрикант мармелада требовал от меня в суде из-за взноса, сделанного в счет картины? Эти глупые мещане думают, что можно рисовать картины по заказу. Я никогда не был торговцем. Искусство для меня — смысл жизни!

Он смотрел на нее почти умоляюще, но она решительно покачала головой.

— Я больше не могу доставать денег. Я готова умереть, чем получать деньги таким путем, — она задрожала при этой мысли. — Лучше не будем об этом говорить!

Она встала, прошла по комнате и остановилась у полузаконченного портретика, который отец начал с нее рисовать, когда ей было три года.

— Это был хороший портрет, и его следовало закончить, — сказал он. — Я теперь опять в настроении и могу сосредоточиться на работе.

Но когда она, спустя несколько часов, вошла в ателье, он еще не начинал работы, а только осматривал картины.

— Пара недель работы и из этой картины что-нибудь выйдет. Подобная картина открыла мне однажды путь в Академию.

— Но почему ты не приступаешь к работе? Я охотно помогу тебе установить мольберт, приведу в порядок палитру. Надень халат и начинай работу!

— Ах, это не спешно! У вас еще много времени впереди, — возразил он с легким сердцем. — Я хочу посмотреть, не пришел ли тренер. Партия в гольф даст мне необходимое вдохновение.

Спустя час он ушел с тренером на площадку для гольфа. Он был в прекрасном настроении, и, казалось, забыл о всех невзгодах. Вернувшись к обеду, он был совсем оптимистически настроен и все его добрые намерения улетучились.

— Хорошо, если знают, когда надо прекратить. В этом и заключается разница между человеком и глупцом. Я великолепно знаю, когда мне достаточно. Я художник, поэтому бывают все эти неприятности. Моя фантазия купается в розовых грезах, и тогда я пью автоматически, ничего не сознавая. — Он самодовольно засмеялся, щипнув себя в щеку. — Не печалься, дорогая, через неделю «Пигмалион» будет готов. Ты не веришь? Вспомни, как я молодым создал великую картину, давшую мне имя — «Сократ, пьющий из смертного бокала». Я начал писать ее в воскресенье утром, а во вторник вечером громадная, славная картина была готова. Потом я создал еще несколько шедевров искусства.

Она слышала эту историю тысячу раз.

— Ты выпил что-нибудь в клубе?

— Ах, только один бокальчик содового виски, — презрительно ответил он. — Настоящий человек знает, сколько и когда ему достаточно.

Мистер Нельсон, как и многие невротики, привык подавлять мысли, казавшиеся ему неприятными. Он умел забывать то, чего следовало стыдиться. Он считал это крупным дарованием, на самом же деле это было слабостью. Он любил украшать свою речь афоризмами, подчеркивая, что они являются плодами его мысли.

— А знаешь ли, Стэлла, — вдруг оживился он. — В доме для приезжих обитает представитель правосудия. Бэллингем был вором, взломщиком! Клянусь Богом, я не мог бы спокойно спать, если бы знал это заранее.

Стэлла невольно улыбнулась: навряд ли Скотти пришла бы мысль воровать неоконченные картины.

— Там живет детектив? — быстро спросила она.

— Да, он останется на несколько дней. Очень интересный и любезный господин. Он считается, в некотором роде, гостем Мэрривена. Этот всегда заводит дружбу с неважными господами, проходимцами. На этот раз ему повезло. Детектив — Эндрю… как его там… к черту! Шотландское имя… я не могу запомнить как его там… к черту!.. Я не могу запоминать всех этих Мак-ов…

— Маклэд…

— Да, Эндрю Маклэд. Он был послан для ареста взломщика и очень тонко проделал эту работу. Выдающийся детектив! Понятно, что трудно найти детектива, который был бы и джентльменом. Такие бывают только в романах. Не хочешь ли с ним познакомиться? Он тебя, наверное, заинтересует.

— Нет, — быстро возразила она… — Нельсон удивился, посмотрев на дочь. — Я нисколько не интересуюсь им. Кроме того, его уже видела на почтамте… он мне не нравится.

Нельсон зевнул и посмотрел на часы.

— Я должен уйти. Я обещал Пэрзону прийти на партию в бридж. Не придешь ли ты к чаю?

Стэлла больше не раздражала отца вопросами о картине. Все было бесполезно. Она ничем не может помочь и изменить естественный ход событий. Она вспомнила о поездке в город, о надежде, которую возлагала на беседу с крупным лицом. Ее судорожные попытки избежать судьбы — напрасны… Несчастье неизбежно.

Утром Стэлла получила письмо от Артура, разорвала его и бросила в корзину. Мысль об Артуре не особенно огорчала ее.

Появление детектива тоже было, видимо, предопределением судьбы. Он вынужден выполнять то, что ему предписано. Стэлла была готова к наихудшему. Значит, и он замешан в несчастье, которое должно свалиться на семью Нельсона.

После обеда Стэлла пошла в бюро для найма прислуги и наняла двух неопытных деревенских девушек. Они таращили на нее глаза и смеялись, когда она давала им надлежащие хозяйские наставления. Было бесполезно искать других, все знали дом Нельсона и сумасбродства хозяина.

Из маленькой тайной резервной суммы она уплатила уволенным девушкам. Она с горечью видела, как эта сумма таяла с каждым днем.

Она хотела научить кухарку, как готовить вкусный чай, как вдруг через окно увидела Мэрривена. Визит его был ей неприятен, хотя лично против него она ничего не имела.

— Я пришел по очень щекотливому делу, мисс Нельсон, — начал он и показал головой, желая этим заранее подчеркнуть, что не способен выполнить свою миссию. — Право, очень щекотливое дело! Я просто не знаю, как начать…

Она испуганно ожидала, что он пришел напомнить о старом долге, который, впрочем, она могла сейчас вернуть. Она облегченно вздохнула, узнав, что его визит связан со вчерашним поведением Артура.

— Я только могу предположить, что он мог вам сказать. Разрешите, пожалуйста, присесть.

— Ах, извините, что я вас не пригласила. — Она придвинула ему кресло. Он сел и поблагодарил.

— Он слишком тяжело оскорбил вас, чтобы вы могли дать ему прощение.

— Не будем об этом говорить, мистер Мэрривен. Артур еще очень молод и не умеет вести себя в присутствии женщины.

— Вы так думаете? — многозначительно спросил он. — Мне очень жаль, но я не могу согласиться с вами. Он достаточно хорошо знает женщин, чтобы уметь выполнять свои обязанности по отношению к ним.

— Разве он вам все рассказал? — это ее изумило. Ясно, что болтливость является особенностью этой семьи.

— Да, он проболтался мне и просил, чтобы я оказал на вас влияние. — Он поперхнулся. — Я ответил, что он не должен льстить себя надеждой. Я не могу поддерживать брачное предложение другого лица, когда…

Воцарилась тишина. Она мысленно повторила его слова и вдруг вскрикнула:

— Что? Другого лица? Не хотите ли вы сказать… Ах, нет! Вы не можете так думать.

— Именно я думаю о себе, — спокойно возразил Мэрривен. — Непреодолимым препятствием является, по-видимому, разница в летах.

— Нет, ваш возраст не при чем, — быстро ответила она. — Я вообще не хочу выходить замуж. Но, вы ведь говорили несерьезно, конечно, вы не хотите на мне жениться. Это только шутка, мистер Мэрривен!

— Нет, я думаю серьезно, — торжественно ответил он. — Я тщательно обдумал этот шаг. Каждый день, когда я вас вижу, подтверждает, что вы единственная женщина, с которой я был бы счастлив.

Стэлла рассмеялась.

— Я немного истерична, — извинилась она. — Я даже во сне не могла себе представить, что вы… Вы оказали мне большую честь, мистер Мэрривен. Не могу выразить словами… Вы всегда были добры ко мне, но…

— Не будем об этом говорить. Я могу вам сказать…

— Обождите, — прервала она, — я ни при каких обстоятельствах не желаю выходить замуж, это истина! Я еще очень молода. Мой взгляд на брак еще не вполне определился. Я ничего не имею ни против вас, ни против Артура. Единственная причина отказа — мое решение пока не вступать в брак.

Мэрривен отнесся к ее ответу спокойно, будто ожидал именно такого.

— Впереди еще много времени. Я и не допускаю, чтобы молодая женщина сразу приняла свое решение. Но я не теряю надежды.

Она отрицательно покачала головой.

— Я думаю, для вас будет лучше больше не надеяться. Я ценю вашу дружбу, но не желаю стать вашей женой, тем более вашего племянника. Не думаю, что со временем мое мнение изменится. Мой ответ вполне определенный и непоколебимый.

Но он и не собирался уходить, спокойно сидел и поглаживал свои щеки.

— А ваши обстоятельства теперь урегулировались? Они стали лучше, мисс Нельсон?

— Да, мне живется теперь великолепно, — ответила она, сияя от мнимой радости.

— У вас никаких забот?

— Абсолютно никаких!

— Я хочу вам кое-что сказать. Я богат… гм… очень богат, и у меня нет родственников. Очень немногие обращаются ко мне за помощью. Если две тысячи фунтов могут быть вам полезны для преодоления тяжелого времени, только скажите…

Он поднялся, сдул пылинку с рукава пальто и взял шляпу.

— Артур это знает, я ему говорил.

— Что вы ему говорили? — спросила она в замешательстве.

— Что я имел намерение просить вашей руки.

Она тихо засмеялась.

— Он был довольно настойчивым, мисс Нельсон, и угрожал… кажется, убить меня. — Очутившись у двери, он опять обернулся. — Кстати, он намекнул вам, что ему известна ваша тайна?

— Он вам и про это говорил?

— Нет, я только предположил. Он знал, что вы одолжили у меня деньги. Как он это пронюхал, я не знаю. Но, может быть, я сумею убедить вас изменить свое решение…

— Нет!

Он остановился в проходе, держа ручку двери.

— Да, кстати, когда у нас будет 24-е число? — спросил он, избегая ее взгляда.

Она ответила после продолжительной паузы:

— В будущий понедельник! — она тяжело задышала и осталась без движения, когда он закрыл за собою дверь.

Итак, он знает! Действительно знает. И детектив прибыл сюда только для того, чтобы поддержать мистера Мэрривена.

 

Глава 7

Энди провел в Беверли-Грин два неприятных дня, Неприятны они были уже потому, что единственное существо, с которым он так страстно хотел бы встретиться, боязливо избегало его. Однажды он увидел молодую девушку по ту сторону дерновых насаждений в сопровождении двух собак. Но приблизившись, он узнал мисс Шэпэрд, которой был представлен на площадке для гольфа.

В первый вечер Энди ужинал с мистером Мэрривеном и архитектором мистером Шэпэрдом. Последний был настолько замкнутым человеком, что Энди не мог иметь представление о его личности. Мистер Мэрривен, по его же словам, был холостяком, но не неисправимым. Он с удовольствием убедился бы в положительных сторонах брака.

— На самом деле? — спросил Энди. Он подумал, какую жену мог бы выбрать себе Мэрривен. Мистер Шэпэрд вообще не думал об этом. Видимо, он перестал думать, как только нажил капитал для спокойного существования.

— Господа, — начал Мэрривен тихо, будто посвящал их в большую тайну, — как ни хорошо, красиво здесь, я имею другой план на будущее. Знаете вы озеро Комо, мистер Маклэд?

— Да, хорошо!

— Я купил там виллу Фрескали. Красивое, спокойное место, где я надеюсь быть счастливее, чем в Беверли-Грин.

Энди задумался. Мистер Мэрривен не тот человек, чтобы просто хвастаться. Вилла Фрескали не была мала, она походила на дворец. Даже название «вилла» не особенно подходило для роскошного величественного здания, построенного сначала для великого русского князя. Мэрривен стал объектом усиленного внимания Энди.

Энди надеялся, что Нельсоны после ужина не преминут посетить дом Мэрривена. Но консервативность и условность местной жизни были очевидны. Соседи не посещали друг друга. Каждая семья жила обособленно.

Мистер Шэпэрд скоро попрощался. Мистер Мэрривен с мистером Маклэдом перешли в кабинет, чтобы побеседовать за чашкой кофе.

Они находились в той комнате, где вчера хозяин дома спорил с Уильмотом. Это была продолговатая комната, большие окна выходили в сад и на улицу. У середины стены стоял большой, красиво разукрашенный камин, которому место в замке, а не в этой комнате. Из-за него она казалась низкой и тесной. Стены оббиты панелью. На стенах развешаны дорогие картины. Мэрривен с гордостью показал шедевр великого мастера. Книжного шкафа не было: мистер Мэрривен мало соприкасался с литературой и не скрывал своего отношения к ней. Он знал, что и камин не соответствует комнате и поспешил извиниться: он купил этот камин на аукционе в замке Стоклей, это видно было по гербу на карнизе. Вся остальная обстановка была хорошей и модной. Под окнами — два мягких дивана. Кроме письменного стола, стоявшего в передней части комнаты, были еще большой стол и красивый маленький шкафчик китайской работы. По обеим сторонам стояли кресла для отдыха.

— Я человек простой и вкус мой примитивен, — самодовольно сказал Мэрривен. — Мой племянник утверждает, что комната похожа на бюро. Ладно, зато у меня бюро очень удобное. Вы курите, доктор?

Энди выбрал сигарету из поданного ему серебряного портсигара и закурил.

— Здесь очень тихо, не правда ли?

Энди улыбнулся.

— Да, здесь царит благотворная тишина.

Мэрривен был доволен его похвалой.

— Я сам, так сказать, основатель этого городка-сада. Я закупал эти дома один за другим. Некоторые из них уже стары, хотя этому трудно поверить. Я, собственно говоря, придал Беверли-Грин тот вид, какой он имеет теперь. Я постепенно распродавал эти дома, не заработав ни шиллинга.

Энди был очень удивлен. Мэрривен объяснил:

— Я при этом меньше всего думал о прибыли. Я хотел привлечь сюда настоящих людей. Но, кажется, мне это не совсем удалось. Люди здесь совсем не таковы, какими они кажутся, и характер многих из них со временем ухудшился. Но для вас, милый доктор, при вашей напряженной жизни, пребывание здесь является полным отдыхом.

Затем разговор перешел на тему о преступлениях и преступниках. Но он, скорее, походил на расследование со стороны Мэрривена, чем на обычную беседу. Маклэд ограничивался лаконичными ответами.

— Не встретился ли вам во время многочисленных ваших розысков некий Эбрэгем Селим? — нерешительно спросил Мэрривен.

— Подобный вопрос задал мне недавно другой господин. По крайней мере, пока Селим мне еще не встречался. У него, должно быть, очень скверный характер?

— Он ростовщик. И у меня есть полное основание полагать, что он еще и вымогатель, — серьезно проговорил Мэрривен. — К счастью, я еще «не имел чести» попасть ему в лапы, но другие… Да, не можете ли мне сказать, кто говорил про него? Не мистер ли Нельсон?

— Нет, кажется, мистер Салтэр.

— Вот как! Мистер Бойд Салтэр — наш главный начальник! Знатная персона, не правда ли? Он милый господин! Я не знал, что вы уже встретились с ним. Вы хорошо его знаете?

— Я говорил с ним еще в первый день моего приезда. Мне понадобилась его подпись мирового судьи для увода в Лондон арестованного.

— Очень любезный господин, но жаль, что мы его так мало видим. Мне говорили, что он сильно страдает нервами.

Энди вспомнил об осмотрительном друге и о мертвой тишине, царившей в доме Салтэра. Он раскланялся, отказавшись от услуг Мэрривена проводить его. Ему хотелось идти, куда вздумается. Дом Нельсона был виден только из определенного пункта насаждений бульвара.

«Можно подумать, что я здесь, чтобы подслушивать у чужих дверей», размышлял Энди. Он очутился у дома Нельсона. Вдруг открылась дверь, и из дома выбежали две взволнованные женщины с криками и ругательствами. За ними быстро вышел Нельсон. Он был только в верхней сорочке, брюках и ночных туфлях. Энди заподозрил, что он пьян, хотя еще никогда не видел, чтобы человек в таком состоянии ходил так прямо и говорил столь внятно.

— Не смейте больше сюда являться, вы… — последовал поток ругательств.

— Отец! — Стэлла оказалась около него и взяла его за руку. — Было бы лучше, если бы ты пошел в дом.

— Я не пойду! Я делаю то, что мне угодно! Ступай в свою комнату. — Он театральным жестом указал на дверь дома. — Ты хочешь, чтобы я, Кэннэт Нельсон, член Королевской Академии, подчинялся этим дрянным женщинам? Я этого не потерплю!

— Прошу тебя, папа, войди в дом. Ты хочешь иметь свидетелями весь Беверли…

— Ах, это проклятое гнездо! Я стою выше Беверли-Грин! Это захолустье, в котором живут жалкие мармеладные спекулянты. Иди в свою комнату, Стэлла!

Но она не двигалась.

Энди подумал, что наступил подходящий момент проявить свое влияние.

— Ах, добрый вечер, мистер Маклэд! — Нельсон стал так любезен, что его нельзя было узнать.

— Добрый вечер, мистер Нельсон. Я бы охотно побеседовал с вами.

Он взял художника под руку и повел в дом без всякого сопротивления. Стэлла пошла за ними.

Она была благодарна Энди, но и боялась, хотя и хотела побольше узнать об этом человеке. Она была смущена, что он стал свидетелем сцены и познакомился с ней при подобных обстоятельствах. Первое, что бросилось ей в глаза, — это его сила. Видно было, что он привык обращаться с людьми и знал влияние превосходства его личности. Возможно, она и переоценила, увидев, как отец покорно дал себя успокоить.

— Я как раз прогнал двух бесстыдных прислуг, — сказал Нельсон. — Эти люди из низших слоев всегда ведут себя недопустимо. Стэлла, я не могу одобрить твой выбор, они меня разочаровали. Подай мистеру Маклэду что-нибудь выпить, и я с ним выпью рюмочку за компанию.

— Если так, то выпьем по стаканчику воды, — улыбаясь, сказал Маклэд.

— Воды! — Нельсон не скрывал презрения к этому напитку. — Покуда я еще владею домом и погребом, ни один мой гость, мой дорогой Маклэд, не уйдет из дома без того, чтобы не выпить бокала великолепного шотландского напитка. — Он засмеялся.

Энди рассчитывал увидеть Стэллу униженной и подавленной, но ошибся. Самообладание и спокойствие в критический момент заставили Энди сделать вывод, что она уже привыкла к подобным сценам. Ему было очень жаль ее. Она казалась такой молодой, почти ребенком. Он однажды читал в романе об одной молодой героине, которая по нежности была подобна цветку. Однако, считал это неестественным и преувеличенным. Теперь он восхищался нежной белизной рук Стэллы, волшебной грацией ее фигуры. Одним словом, она соответствовала героине романа. Но даже не это его так глубоко поразило и тронуло. Стэлла была похожа на распустившийся только наполовину бутон, но уже совершенный в этой полузаконченности.

Стэлла и не пыталась принести виски, так как знала, что его нет.

— Погреб пуст, папа, — сухо сказала она. — Виноделы объявили забастовку.

Насмешка опять довела его до бешенства. Он свирепо глянул на дочь, но взгляд Энди пригвоздил его.

— Мисс Нельсон, не могу ли поговорить с вашим отцом наедине? Я хотел кое-что с ним обсудить.

Она согласилась и вышла.

— Но, милый мой, — слабо возразил Нельсон.

— Вы называли меня раньше мистером Маклэдом. Вы забыли, что я врач. Были вы в последнее время у врача?

— Нет, не было нужды. Мое здоровье в полном порядке, — ядовито заметил Нельсон.

— Оно настолько далеко от порядка, что вы находитесь накануне полного изнеможения сил, от которого никогда больше не сможете оправиться. Даже не выслушав вашего сердца, могу заявить, что у вас опухоль артерий. Теперь вы испугались, потому что поняли — я прав. Я наблюдал за вами во время игры в гольф и убежден в этом. Вы не выживете дольше будущего года, если не перестанете пить!

— Вы хотите меня только напугать. Я сам понимаю, что нехорошо пить. Но я не настолько наивен, как вы думаете. Я пью потому, что у меня много печалей и забот. Эх, мистер Маклэд…

— Вы избавитесь от всех забот, если не будете пить виски. Хотя это и отразится на бюджете нашего государства. Разрешите мне завтра снова посетить вас и обследовать ваш организм. Кто ваш врач?

— Доктор Гранит из Беверли. Я никогда не прибегал к его помощи, но он лечил мою несчастную жену во время ее последней болезни.

— Ладно, я вас обследую, и он вас потом вылечит. Мы вдвоем поставим диагноз!

— Но я не знаю, почему… — начал было Нельсон своим обычным заносчивым тоном.

Но Энди не принял во внимание его возражения.

— Я бы не хотел запугивать вашу дочь, — тихо сказал он. — Прекратим этот разговор. Она идет сюда.

Когда Стэлла вошла в комнату, отец был спокоен и скромен. Кэннэт Нельсон все же почувствовал страх, от которого не так легко было отделаться.

— Мне кажется, Стэлла, лучше мне лечь в постель. Я уже давно чувствую себя нехорошо.

Энди насмехался над ним, но тонко и незаметно. Он встал. Стэлла надела черную шаль. Это была маленькая шелковая шаль с красной монограммой. Все в Стэлле интересовало его. Вышли в сад. Энди рассказал ей о разговоре с отцом.

— Я прекрасно знаю, что он не страдает опухолью артерий, но все же поговорю с доктором Гранитом. Мне кажется, я хорошо знаю его сына. Мы вместе учились в университете. Мы со спокойной совестью выдумаем какую-либо сложную болезнь, которая подействовала бы на вашего отца и заставила прекратить пьянство.

— Да, кажется, это поможет, — сказала Стэлла неуверенно.

— Вы больше не надеетесь?

— Со временем теряешь всякую надежду!

— Я хочу вам кое-что сказать. В Лондоне имеются такси, принадлежащие городскому мэру. Они считаются лучшими в своем роде. Я уже привык ждать такое такси, когда не особенно спешу. И вот странно, когда я намерен сесть в него, подъезжает именно такое такси.

— Это сравнение! — Стэлла рассмеялась. — Но я жду большего, чем городское такси. Я жду чуда.

Он не ответил ей. Она пожалела, что была откровенна с чужим человеком. У садовых ворот он еще раз обернулся к ней.

— Я сам был свидетелем чудес и их действительно стоит ждать. Когда мы молоды, дни пробегают очень быстро, но годы кажутся вечностью. Мы становимся усталыми и нетерпеливыми.

— Вы говорите, как старик, — пыталась она шутить, хотя на самом деле ей было не до того.

— Вы думаете, как старый человек с седой бородой? Я тоже становлюсь иногда нетерпеливым, но я научился ждать.

Он взял ее за руку и подержал секунду. Потом она долго смотрела ему вслед, как он прошел мимо дерна и исчез в дверях общинного дома.

Дни проходили за днями, Энди решил остаться еще на одну неделю. Он отыскал доктора Гранита, чтобы посоветоваться с ним. Доктор обследовал Нельсона и, хотя не мог констатировать опухоль артерий, произвел на Нельсона такое впечатление, будто тот одержим всеми болезнями.

Энди видел Стэллу еще один раз. Его отпуск приближался к концу, и ему очень хотелось хотя бы последнюю неделю использовать для любимого дела — ужения рыбы. Но его комната была действительно хороша, площадка для гольфа — превосходна, и не было причины специально развлекаться рыбной ловлей.

В воскресенье он пошел в церковь. Это случилось внезапно. Он сидел в пижаме с газетой в руках, как вдруг увидел через окно Стэллу с молитвенником в руках. Десять минут спустя он уже сидел в церкви, исподлобья внимательно наблюдая за Стэллой. По окончании молитвы, они вместе пошли в Беверли-Грин.

— Не правда ли, доктор Маклэд, проповедь была довольно интересной?

— Да, действительно, — ответил он, осторожно избегая сразу переменить тему. Он лишь помнит, что слышал проповедь и видел спящего в углу церкви старика. Но понятия не имел, что говорил проповедник.

— Я слышала, вы завтра оставляете нас.

— Да, я хотел завтра уехать, но, по-видимому, останусь здесь еще на несколько дней, если, конечно, меня не прогонят.

— У нас никого не выбрасывают из общинного дома, если полиция этого не захочет, — ответила она немного ядовито.

Он засмеялся. Вдруг навстречу им показался человек. Увидя их, он вдруг свернул в боковую улицу.

— Кажется, мистер Свэнни не желает со мной встречаться, — сказала она, смеясь.

— У меня такое же впечатление. Кто он, собственно говоря, этот Свэнни?

— Он раньше служил у мистера Мэрривена, но вынужден был оставить службу при весьма странных обстоятельствах. Он очень ненавидит мистера Мэрривена!

Она не ожидала, что Свэнни будет настолько тактичным, что не пожелает своим видом напомнить о последней встрече. Когда Энди и Стэлла оказались у садовой калитки, к ним подошел мистер Мэрривен.

— С добрым утром, мисс Нельсон, — сказал он дружелюбно. — Не встретился ли вам по дороге этот негодный Свэнни?

— Кажется, я его видела.

— Ну и подлый человек! — Мэрривен поднял кулак. — Я не ожидал, что у него хватит нахальства вновь появиться в Беверли-Грин. Я его заметил, когда он шпионил возле моего дома. Мой садовник тоже его видел. Если бы я пошел в церковь, я вообще бы не узнал, что он здесь был. Эти слуги никогда ничего не видят!

«Неужели простой осмотр дома Мэрривена является преступлением?», — подумал Энди. Но болтливый господин рассказал ему, что Свэнни проделал дыру в изгороди, чтобы пробраться внутрь. Осмотрительный садовник заметил это. Мэрривен случайно очутился у изгороди и услышал голоса.

День прошел без перемен. Стэлла сидела в зале и читала. Она только что была наверху у отца и приготовила ему все на ночь. Нельсон добросовестно выполнял предписание врача и не выходил из комнаты после предостережения Энди.

Она перевернула страницу книги, когда раздался стук в окно. Она прислушалась, думая, что ошиблась. Стук повторился. Она отложила книгу. Она не испугалась, так как Артур иногда вызывал ее таким образом в сад, чтобы прогуляться. Она отдернула занавес, посмотрела в сад, но ничего не увидела. Густые облака совершенно скрыли луну. Она подошла к двери и вдруг увидела письмо на пороге. Оно было просунуто под дверь. Адреса не было. Письмо было длинным, и она подумала, что это от Артура. От него она получала массу писем и бросала их в корзину, не читая.

Она прочла подпись, с минуту оставалась в оцепенении, и, скрепя сердце, стала читать. Чем дальше она читала, тем больше ее охватывал страх. Она была настолько поражена и подавлена, что еле дышала. Пошла на кухню и выпила воды. В возбуждении она смяла письмо, но теперь снова разгладила и прочла. Затем открыла ящик комода, достала маленький браунинг, принадлежащий отцу. Она давно спрятала его, чтобы во время припадка отец не покончил с собой. Вынула маленькую коробку с пулями, прочистила револьвер и зарядила его тремя пулями. Потом пошла в свою комнату, надела темное пальто и положила револьвер в карман.

Она хотела быть абсолютно уверенной в том, что хотела выполнить Она была убеждена, что ей это удастся. Еще раз обернув шаль на шее, убедилась в том, что ключ от двери у нее в кармане.

У садовой двери она остановилась и посмотрела на общинный дом. Какой «он» сильный! В минуту она готова была довериться ему и рассказать о всех невзгодах и страданиях… Но превозмогла себя. Было абсурдом доверяться детективу.

Она вышла на улицу. Что-то сдавливало ей сердце. Последний проблеск надежды исчез с ее сомнением.

Эндрю Маклэд в течение дня трижды менял свое решение. Завтра он уедет. Он был простым сентиментальным человеком. Сам пришел к выводу, что это так, и ему, тридцатипятилетнему мужчине, стало стыдно. Он пошел к дому Нельсона. Но там не было света, и он вернулся домой. Взялся за книги, но вскоре отложил их. Задумался немного, разделся и направился к постели. Хоть он и боялся, что проведет бессонную ночь, вскоре, благодаря своему здоровью и спокойной совести крепко уснул.

Резкий стук в дверь внезапно разбудил его.

— Кто там?

— Джонстон, дворник. Могу я с вами поговорить по срочному делу?

Энди включил свет. Часы показывали три четверти второго. Что могло случиться? Он подумал, что получена телефонограмма для него от Главного полицейского управления в Лондоне. Наверное, в связи с арестом Скотта. Мысленно он уже проклинал, без всякого основания, бедного взломщика.

Но, посмотрев на лицо дворника, понял, что случилось нечто другое. Джонстон был мертвенно бледен, губы дрожали.

— Ах, мой господин, — сказал он, еле переводя дыхание, — случилось нечто ужасное! Мистер Пэрзон просил вас немедленно придти, до прихода полиции.

— Но что случилось? — быстро спросил Энди.

— Мистер Мэрривен, мой господин… мистер Мэрривен, — пробормотал он.

— Расскажите же, наконец!

— Мертв… Убит… Ах, как ужасно!

— Мэрривен… Убит… Подождите немного, через две минуты я буду внизу. Приготовьте для меня, если можно, стакан чаю.

Он быстро оделся, бросился вниз, одним глотком выпил горячий чай и побежал вперед. Кто-то известил уже полицию, так как полицейский сержант открыл ему дверь квартиры мистера Мэрривена.

— Я очень рад, что вы пришли, сударь. Это скверная история. Я поставил на ноги всех полицейских и уведомил все участки.

— Он мертв?

— Да. Он умер, по всей вероятности, час тому назад. Я послал за доктором Гранитом.

Энди одобрил этот шаг и спросил:

— Где он лежит?

— Там! — он указал на рабочий кабинет.

Энди открыл дверь в продолговатую комнату. Все лампы были зажжены. Энди невольно посмотрел направо, где находился письменный стол Мэрривена. Труп лежал не там, а в другом конце комнаты. Руки его были судорожно сжаты в кулаки, как будто он готов был защищаться. Лицо было искажено до неузнаваемости.

Он, должно быть, был застрелен с ближайшей дистанции. Энди заметил черные следы пороха на белом жилете. Дальнейший осмотр был излишен, достаточно было взглянуть на его безжизненное лицо.

 

Глава 8

Энди вышел в переднюю.

— Где слуги? — спросил он.

— Дворник приводит в чувство девушек.

— Немедленно позовите его сюда!

— Дворник ничего не слыхал. Мэрривен послал его и остальных слуг спать и сказал, что сам потушит свет и закроет двери. Он часто проделывал это сам.

— Был сегодня вечером кто-нибудь у него?

Дворник медленно произносил слова.

— Я не могу этого точно сказать. Внизу слышны были голоса. Я спустился вниз и услышал, что он говорил.

— С кем же он говорил?

— Насколько я могу судить, это была дама.

— Узнали ли вы ее голос?

— Нет, сударь!

— Когда это было?

— Между половиной одиннадцатого и одиннадцатью.

— Разве вы не слышали выстрел?

— Нет! Что-то меня разбудило… Быть может выстрел. Кухарка говорит, будто она слышала шум быстро закрывающейся двери. Она поднялась наверх и разбудила меня. Но она пришла не сразу, потому что сильно испугалась и думала, что в дом ворвались грабители. Она сперва постучала в комнату мистера Мэрривена и, не получив ответа, побежала за мной. Я спустился вниз и нашел Мэрривена мертвым.

— Когда вы вошли, окна были открыты или закрыты?

— Они были закрыты.

— А кроме парадной двери, имеется еще один выход?

— Да, можно выйти и через кухонную дверь. Кроме того, есть еще и другая дорога вдоль розовых насаждений. Ею пользовался только сам Мэрривен.

Оба выхода были на запоре и хорошо закрыты. Энди вернулся в комнату, где произошло убийство. Китайский шкафчик привлек его особое внимание. Дверца не была плотно закрыта… Он потянул ее и она открылась. Вдруг он понял назначение этого маленького тайника, потому что нашел хорошо спрятанный стальной сейф. Но и дверца сейфа стояла открыто, а ключ торчал в замке. Сейф был пустой. В камине Энди увидел обгоревшие бумаги, которые отчасти еще пылали. Осторожно вынул уцелевшие кусочки бумаги и заодно с ними маленький дневник, лишь наполовину обгоревший. Он осторожно положил его на бумагу.

— Никто не смеет… трогать пепел… понятно, сержант?

— Слушаюсь, сэр!

Энди обследовал окна фасада. Они были хорошо закрыты. Он также осмотрел задние окна и, как ожидал, одно из них было открытым.

— Извините, пожалуйста, — сказал сержант, — вы видели письмо?

— Какое письмо? — спросил Энди. — Где оно?

— Дворник нашел его на полу и вместе с другими бумагами положил на стол. Он только что вспомнил об этом. Он предполагает, что Мэрривен прочел это письмо незадолго до своей смерти.

Энди осмотрел бумаги и вытащил из-под кучи счетов желтое письмо. Почерк был искусственно изменен. Энди сел в кресло и прочел…

«Я предложил вам хороший шанс, но вы не выполнили моих условий. Итак, ответственность всецело на вас. Если в течение двадцати четырех часов вы не выполните своего обещания, вы об этом пожалеете. Это мое последнее предупреждение. Я уже слишком долго церемонился с вами».

Письмо было подписано инициалами «Э. С.». Энди глубоко задумался: «Эбрэгем Селим». Под письмом была приписка:

«Один из моих близких друзей подложит это письмо под вашу дверь».

Энди сложил письмо пополам и положил его в портфель. Спустя несколько минут явился доктор Гранит и обследовал мертвеца.

— Скверная история, — сказал старый врач, качая головой. — Он мертв, и тут ничем нельзя больше помочь. Поднимите его немного, доктор Маклэд. Здесь рана. Прямой выстрел попал в главную артерию и раздробил позвоночник. Можно сказать, он дважды умервщлен.

— А не замечаете вы чего-нибудь особенного на теле мертвеца?

— Нет, — ответил доктор Гранит, внимательно осматривая труп.

— Обратите, пожалуйста, внимание на его обувь.

Доктор взглянул на ноги мертвеца и поморщился.

— Боже мой, он в простых крестьянских сапогах!

Тяжелые, бесформенные сапоги были покрыты высохшей желто-коричневой глиной. Старый врач удивленно посмотрел на Энди.

— Нужен ли я вам еще, доктор Маклэд?

— Нет, я думаю, что ваше присутствие не обязательно, если не будет необходимости подтвердить мою экспертизу.

— Слава Богу! — Гранит, как и все старые врачи, боялся судебных процессов и связанной с ними потерей времени.

— Я теперь очень занят. Ни одной ночи не проходит, чтобы не был потревожен каким-нибудь пугливым супругом. Население Беверли очень быстро размножается.

Энди проводил его до двери и вновь вернулся в комнату мертвеца для более детального исследования. Он начал с окна, через которое мог проникнуть убийца. Его предположение подтвердилось: он заметил грязные следы ног на черном диване.

Он тщательно обследовал их. Это были два левых и два правых оттиска сапог. Они были сравнительно малы, не больше оттиска женской обуви, хотя подошва казалась широкой. Скорее всего это был след женских домашних туфель. Дворник слышал ведь женский голос. Окно не было на запоре и легко и бесшумно открывалось. Подойдя к письменному столу, Энди, заметил кое-что новое.

По обеим сторонам стола были выдвижные ящики. Один стоял открытым. Возможно, Мэрривен сам приоткрыл этот ящик. Энди выдвинул его больше и увидел блестящий предмет из золота. Это было дамское кольцо с пятью смарагдами. Он знал это кольцо… Где он его видел? Он вдруг вспомнил, но не хотел поверить. Это было кольцо Стэллы Нельсон, увиденное им на почтамте. Он был тогда неприятно смущен и испытывал мучительное чувство, которое известно всем мужчинам, когда они видят красивую женщину, предназначенную для другого. Он в недоумении смотрел на это кольцо. Он внимательно осмотрел его, потом положил в свой карман и закрыл ящик.

Затем опять продолжал свои поиски под письменным столом. И опять они не были напрасны. Он нашел маленькую пустую шкатулочку, ювелирную. Он не пытался узнать подходит ли кольцо к углублению в шкатулочке, любое могло подойти. Он услышал шаги и спрятал шкатулочку в карман.

Полицейский инспектор Беверли с важным видом вошел в комнату. Его больше всего заботило, как бы выгодные почести, связанные с этим делом, не достались другому. Он также сказал, что история скверная. Странно, что все они употребляли одно и то же выражение.

— Я возьму теперь руководство этим случаем, мистер Маклэд, — сказал инспектор.

— Конечно, — согласился Энди. — Но вы должны мне дать письменное распоряжение, что я больше не имею права интересоваться этим делом.

Инспектор заколебался.

— Этого совсем не нужно… Мы можем работать вместе. Я, смотря по обстоятельствам, буду извещать Главное полицейское управление в Лондоне.

— Мы лишь тогда будем совместно работать, когда я получу поручение заняться этим делом. Ваше имя не будет исключено. Наоборот, с честью упомянуто, инспектор. Но вы должны мне дать полную свободу действий для того, чтобы найти убийцу.

— Я убежден, что вы не умалите моего достоинства. Что мне теперь делать?

Энди дал нужное указание. Спустя полчаса, труп был удален из комнаты. Полицейский инспектор явился с новыми сведениями.

— Мистер Пэрзон слышал звук выстрела, разбудивший его… Он явился как раз тогда, когда дворник обнаружил труп. Выстрел слышен был из огорода, что находится позади дома.

Энди недоверчиво покачал головой.

— Из огорода? Это невозможно. Выстрел сделан с близкой дистанции. Жилет почернел от пороха.

— Но одна из прислуг также слышала звук выстрела. Она ужасно кричала и теперь только успокоилась. Но она настаивает, что слышала. Огород хорошо виден ей из окна комнаты. Она проснулась, потому что стук у дверей дворника разбудил ее.

— Но дворник ведь не слышал выстрела?

— Он, должно быть, только сейчас сошел с лестницы, — ответил инспектор.

Энди нервно зашагал по комнате.

— Мэрривен к тому времени уже был убит и сейф ограблен. Ведь должно было пройти несколько минут, чтобы убийца нашел верный ключ и открыл шкафчик. Нет, ваш рассказ совершенно неправдоподобен. Дворник мог произвести шум. Возможно, он опрокинул стул.

— Но мистер Пэрзон с трудом услышал бы это.

Энди задумался.

— Если так, то вы правы, — добавил он потом.

Рассветало. Энди пошел в сад. Кругом была тишина. Свежий утренний воздух благоухал сладковатым запахом цветов.

Огород находился позади фруктового сада. Деревянные ворота выходили на покрытую шлаком дорогу. Деревья тянулись рядами. Дорога выходила на лужок. Энди оглянулся налево, направо, но ничего не увидел. Миновал первую линию кустарника. Вдруг он ужаснулся: под одним из кустов лежало скорченное тело, сначала незамеченное им из-за полумрака. Энди нагнулся и увидел, что это был труп. Сердце было пронзено выстрелом.

Энди побежал в дом, позвал инспектора.

— Я нашел в саду еще одного мертвеца. Я думаю, вы узнаете, кем он был.

Они подошли к месту, где лежал убитый.

— Да, я его знаю. Это некий Свэнни, служивший раньше у мистера Мэрривена. Он был уволен из-за кражи. Так вот, кто убийца. Он сперва застрелил Мэрривена, потом покончил с собой.

— Но тогда следует найти здесь оружие, — спокойно заметил Энди.

Поиски были безуспешны. Трава была низкая, недавно скошена. (Энди позже установил, что здесь пасли скот несколько дней тому назад). Место было хорошо видно, оружие не могло не быть замечено.

— Здесь была борьба, — вдруг сказал Энди. — Посмотрите на землю. Видны три следа. Кто-то пытался упираться ногами. И… приведите сюда немедленно дворника!

Когда инспектор ушел, Энди подошел к дереву и поднял какой-то предмет. Это была черная шелковая шаль. Шаль Стэллы Нельсон. Больше не было сомнений. В одном углу шали была монограмма: «С. Н.». Шаль была местами изорвана и издавала запах духов, тонких и нежных. Энди хорошо помнил этот запах. Он сложил шаль и положил в карман брюк. С ужасом пришел к заключению, что все заставляет подозревать в убийстве Стэллу.

И все же он сомневался в этом. Ни молодость, ни красота не были причиной. Внутренний голос говорил ему, что она невиновна. Возможно, он стал ясновидцем, как Скотти. И вдруг ему стало ясно, что его преследует тяжелое, невнятное чувство. И с восходом солнца оно его не оставило.

Инспектор вернулся с дворником. Энди спросил, не знает ли он мертвеца.

— Да, мой господин, это Свэнни, которого мистер Мэрривен видел сегодня около дома. Нет, это было вчера, утром!

— Совершенно верно!

Свэнни ненавидел Мэрривена. Возможно, у него были и другие причины ненавидеть.

Вернувшись в комнату, Энди дал последние указания.

— Никто не имеет права входить сюда. Газетным репортерам можно сообщить только факт, что мистер Мэрривен был убит между полуночью и первым часом ночи. Положение трупа может быть нарисовано простым наброском от руки. Но впускать кого-либо в комнату строжайше запрещено. Мотив убийства — грабеж. Что касается убийства в саду, репортеры могут думать, что им заблагорассудится.

Выйдя из дома, Энди вдруг увидел Артура Уильмота. Он изо всех сил бежал к дому. Под пальто виднелась пижама. Он дрожал, лицо было бледно.

— Мистер Маклэд! Правда ли? Мой бедный дядя! Господи, это же невозможно!

— Я рад вас видеть, — медленно произнес Маклэд. — Да, это, к сожалению, правда. Ваш дядя мертв. Он был застрелен.

— Застрелен? — Артур боязливо пробормотал это слово.

Энди кивнул головой.

— Но ведь у него не было врагов…

— Лишь немногие люди убиты из-за того, что у них были враги. Единственный, кто недавно угрожал Мэрривену, это — вы!

Уильмот отпрянул назад, будто получил удар по голове.

— Я? — заикнулся он. — Я ведь никогда…

— Мистер Мэрривен был уже мертв, когда его нашли, и он ничего не мог сказать. Мистер Уильмот, подумайте и скажите мне толково и ясно, что я у вас буду спрашивать. Вы можете и не отвечать на мои вопросы, если не пожелаете. У вас был спор с мистером Мэрривеном?

Уильмот был настолько ошеломлен, что не мог произнести ни слова. Он лишь беспомощно покачал головой и с ужасом посмотрел на детектива.

— Я хочу вам сказать, что когда я неделю тому назад стоял здесь у дверей, вы сказали своему дяде: «Я скорее убью тебя».

Уильмот опять обрел дар слова.

— Наверное, кто-то оклеветал меня, — громко вскрикнул он. — Я вам тоже могу кое-что рассказать. Да, я с ним спорил… Но об одной девушке, не стоящей и пачки иголок. Теперь вы это знаете. Дядя тогда сказал, что хочет на ней жениться. Но ведь он уже давно женат. Он и понятия не имел, что я это знаю. Он никогда об этом не рассказывал. Его жена сбежала за океан. Он с нею не развелся. У него была на это особая причина. И когда он сказал, что хочет жениться… на этой девушке…

— Не орите так, — резко оборвал его Энди. — Я не глухой. Меня не интересуют ваши семейные дела. Я более чем уверен, что вы лично непричастны к убийству, несмотря на то… — Он сделал паузу, чтобы придать своим словам большую вескость, — что вы являетесь наследником убитого и выигрываете от его смерти. Конечно, если вы не хотите доказать, что его жена жива. В этом случае она наследует его имущество. Может быть, он оставил завещание.

— Насколько я знаю, он не делал завещания, — сказал Уильмот более тихим голосом. — Мне жаль, Маклэд, что я забылся в вашем присутствии. Но я ошеломлен… Вы сами понимаете!

Энди молча кивнул головой.

Он пошел с Уильмотом в сад и наблюдал за ним, пока тот не дошел до своего дома. «Этот Уильмот жаловался… Девушка, не стоящая пачки иголок». Разве они ссорились между собой? Их считали помолвленными. Как сильно Стэлла оскорбила, должно быть, тщеславие Артура, если он решился на подобные слова. Энди заметил эту слабость характера Артура. Когда тот говорил о себе, он имел привычку прищуривать глаза. Эго было явным признаком, что он тщеславен.

Энди медленно шел по широкой дороге.

Не пойти ли к ее дому? Было шесть часов. Она, наверное, еще не проснулась. Он посмотрел на окна дома. Шторы были еще опущены. Но он вспомнил, что она говорила, что встает в шесть утра, так как не имеет прислуги. Он постоял в нерешительности, а затем постучал в дверь, которая немедленно была отворена.

 

Глава 9

Стэлла стояла мертвенно-бледная. Темные круги были под глазами. Доказательством ее виновности было и то, что на ней были те же шелковые чулки, что и вчера. Женщина, обычно, не надевает светлые чулки одни и те же два дня подряд. Она не раздевалась.

Стэлла вошла в залу, где горел свет.

— Я вас ожидала, — сказала она безучастно. — Разрешите, пожалуйста, рассказать об этом моему отцу перед тем, как вы меня уведете.

Он был поражен.

— Я вас уведу… — повторил он.

— Я знала, что вы придете… Я всю ночь ожидала вас. — Она заметила, что он был тронут, и опустила голову. — Мне очень жаль, — пробормотала она, — я была невменяема… Я была безумна.

Он вдруг встрепенулся. Двумя прыжками достиг ее и схватил за плечи.

— Вы бедный глупый ребенок… — сказал он тяжело дыша. Боже мой, что вы наделали?!

Он вынул из кармана шаль и кольцо и бросил их на стол.

— Моя шаль… мое кольцо… Ах, теперь я припоминаю.

Ему было тяжело говорить. Сердце учащенно билось.

— Ах, Стэлла, я тоже вне себя. Но я не могу… я не хочу вас оставить в этом логовище. Я вас люблю, мне это самому не верится. Через пятнадцать минут я приготовлю автомобиль и увезу вас из страны. Спрячу вас до тех пор, пока малейшая тень подозрения будет падать на вас. Я знаю, что это безумие, но я не могу видеть, как вы…

Она с изумлением посмотрела на него и заплакала.

— Ах, доктор, вы слишком добры. Но это не удастся. Мистер Мэрривен знает все… он наблюдает за нами.

Энди отпрянул назад.

— Что вы говорите… он все знает. Он будет за нами наблюдать… Но ведь он мертв!

Она не поняла его.

— Мэрривена нет более в живых. Он этой ночью убит.

— Убит?

Тяжесть свалилась с его плеч, и он вытер холодный пот со лба.

— Я действительно невменяем, если мог подумать, что вы причастны к этому делу.

Он подбежал к ней, чтобы поддержать, так как она упала в обморок. Когда она пришла в себя, она поняла, что он считал ее убийцей и хотел спасти. Мистер Мэрривен убит. Это была ужасная новость. Подозрение могло пасть на нее, и этот человек с серыми глазами не считает ее виновной.

— Я не могу собраться с мыслями, — тихо произнесла она, приложившись дрожащими губами к стакану воды, который он подал ей. Она посмотрела ему в глаза. Взгляд выражал наивную доверчивость ребенка.

— Вы так добры ко мне, — шептала она, — и вы любите меня. В таком положении, когда мы разорены, — прибавила она со вздохом. — Как ужасно, что мистер Мэрривен мертв. Вчера он послал за мной, желая поговорить. Я пошла к нему вечером, потому что хотела от него кое-что получить.

— А что именно? — любезно спросил он.

— Этого вам я никогда не скажу. Даже если мне придется умереть. Доктор, я вас так ненавидела… а у вас такое доброе сердце.

Он взял ее за плечи, поддерживая обрамленную локонами голову.

— А что было потом?

— Он вел себя возмутительно… иначе нельзя назвать, хотя он уже мертв. Это было ужасно. Я вынуждена была допустить, чтобы он обхватил меня своими толстыми руками. — Энди чувствовал, как дрожь пробежала по телу, — и, чтобы он меня поцеловал. Потом он показал мне вещи, которые мне были нужны, и сказал, чтобы я взяла свое кольцо. Он на секунду освободил меня. Я схватила вещи, которые он положил на стол. Среди них было большое, сверкающее бриллиантами, кольцо. Он быстро бросился ко мне, но я встретила его револьвером.

— Револьвер тоже был при вас! Боже милосердный, вы рисковали своей жизнью.

— Ну и что же? Я быстро бросилась из дома.

— По какому пути?

— Через главную дверь. Другого выхода я не знала.

— Вы не побежали через фруктовый сад?

— Нет, зачем мне было это делать?

— Рассказывайте дальше… вы прямо пошли домой… в котором часу это было?

— В одиннадцать. Башенные часы пробили столько, когда я открыла дверь.

— А почему вы пошли к нему?

— Он написал мне письмо. Он назвал все простыми, суровыми словами и поставил меня перед выбором. Я сожгла те вещи, которые взяла с собой. Вот почему я ожидала ареста. Сперва я не хотела, чтобы вы пришли. Потом надеялась, что именно вы и придете. Я думала, вы не будете таким жестоким и ужасным, как инспектор Дэн. Когда я вас увидела у садовых ворот, у меня было желание, чтобы все кончилось скорее. Я больше не могла это выносить. Что вы думаете об этом, доктор… Эндрю?

— Видел ли вас кто-нибудь, когда вы шли к нему?

Она отрицательно покачала головой.

— Не заметил ли вас Уильмот?

— Нет. Почему вы это спрашиваете?

— Он делал недвусмысленные намеки. Вещи, которые вы сожгли, имели какие-нибудь надписи?

— Нет.

— Где вы сожгли документы? Здесь или в доме Мэрривена?

— Здесь. — Она указала на камин. — Туда я также сунула письмо.

— Это было письмо, в котором он приглашал вас к себе? — спросил он с упреком. — Вы, конечно, сожгли такой важный документ, им бы вы могли доказать все.

Но слова Энди не произвели никакого впечатления на нее.

— Мне все равно, поверьте мне. — Она пыталась подняться. — Я теперь прилягу немного. Но нет, я этого не сделаю, ведь в доме нет никого и нельзя оставить отца без завтрака. Он постоянно голоден и нетерпелив, как настоящий больной.

— Непременно прилягте сейчас, — возразил Энди. — Я уж позабочусь о вашем отце. Я вчера вызвал своего слугу. Он великолепный повар и хорошо убирает комнаты.

— Но сумеет ли он все закупить? — недоверчиво спросила она. Наконец, она дала себя уговорить, потому что смертельно устала.

— Я охотно понес бы вас наверх, если вы чувствуете себя нехорошо, — сказал он серьезно. — При исполнении своих обязанностей мне приходилось носить на руках и более тяжеловесных дам… но они были всегда под влиянием алкоголя.

— Нет, благодарю вас, я могу ходить, — быстро возразила она. Но на лестнице вынуждена была остановиться и опереться на его руку.

— Я была так рада, что вы пришли, — сказала она, когда он прижимал ее руку к своей щеке. — Спальня папы находится в первом этаже, к улице.

Она поднялась наверх, и Энди спустился в комнату. Когда она исчезла, он открыл шторы и раскрыл окна. Он не вызывал своего слугу, так как его бросало в дрожь при воспоминании о том, как тот готовит обед. Он исследовал кухню и чулан, сварил для себя чай и стал готовить завтрак для мистера Нельсона. Он думал о том, что поступает, как безумный: вместо того, чтобы раскрывать убийство, занимается кухонной работой.

Энди удивлялся самому себе, но еще более был изумлен мистер Нельсон. Первой мыслью мистера Нельсона было, что он перенес рецидив. После долгого бесчувствия у него шумело в голове.

— Какой сегодня день? — спросил он, еле переводя дыхание.

— Все еще понедельник, — сказал Энди. — Во всяком случае, я появился здесь сегодня. Я послал вашу дочь в комнату, чтобы она прилегла.

— Не заболела ли она? — спросил Нельсон с испугом.

— Нет, она только страшно устала. Она провела тревожную ночь. Мэрривен убит. Я думаю, было бы хорошо, если бы вы поднялись. Небольшой обмен впечатлениями с вашими знакомыми вам не повредит. Но знайте, вам нельзя пить. Это я вам ни в коем случае не позволю!

Нельсон был совершенно ошеломлен этой новостью.

— Что? Мэрривен убит? Когда же это случилось? Я ведь его недавно видел!

Когда Нельсон спустился вниз, Энди рассказал ему все подробности события. Они вместе позавтракали и выпили чаю.

— Да, это очень скверная история! Бедный Мэрривен! Хотя он и не был моим лучшим другом, но…

Энди заметил, как лицо Нельсона передернулось, будто при воспоминании о какой-то гадкой истории. Он знал про слабости этого человека. Если бы позволило время, он добрался бы до тайны этой истории. Смерть Мэрривена разбила печать, наложенную на преддверья его памяти. Злые мысли освободились и опять мучили Нельсона. Энди наблюдал во время завтрака, как Нельсон пытался овладеть собой. Но воспоминание было слишком сильно, и Нельсон становился все более спокойным и серьезным, каким он был до того, как начал вести ненормальный образ жизни.

— Разве Стэлла бодрствовала всю ночь?

— Она, наверное, слышала выстрел… возможно, что ее известили. У одной из прислуг был нервный припадок и она кричала всю ночь. Я вообще удивляюсь, как могли жители Беверли-Грин спать!

Энди ушел, и мистер Нельсон стал одеваться. Энди пошел в общинный дом. Часы показывали восемь, значит, он пережил шесть ужасных часов. Он пережил три минуты смертельного страха, более ужасного, чем все испытанное им во время многочисленных похождений.

На пороге общинного дома он столкнулся с инспектором Дэном.

— Получены телефонограммы из полицейского управления в Лондоне, — доложил он. — Все полицейские станции извещены, а утром будет отдан приказ об аресте Эбрэгема Селима. Не знаете, где он находится? Его бюро уже найдено.

Энди не имел сведений о Селиме.

— Больше ничего не найдено при обыске?

— Нет, только на полированной части письменного стола видны отпечатки пальцев. Я распорядился снять их. Исследователь трупов хотел бы поговорить с вами в одиннадцать часов.

Когда есть подозрение в преднамеренном убийстве, нужно выполнить массу формальностей. Это утомительно, но крайне необходимо. Энди был совершенно истощен и к обеду уснул.

Стэлла Нельсон проснулась после обеда. Первое впечатление было, что случилось очень приятное событие. Это настроение не покидало ее и когда она одевалась, хотя прекрасно знала, что она одной из последних говорила с убитым. Смерть Мэрривена огорчала ее. Она думала о том, что ее могут заподозрить в убийстве и даже арестовать. Но это не пугало ее и хорошее настроение не покидало. «Ты зла и бесчеловечна», — говорил ей внутренний голос. — «Ни одна женщина не могла бы так чувствовать!». Но состояние духа ее не было лишено сентиментальности. Для женщины мир всегда ограничен, более узок, чем для мужчины. Все ее импульсы могут концентрироваться на одной героической личности, если она выделяется на фоне смутных образов незначительных людей.

«Слуга» Энди Маклэда был поверхностным человеком, который не особенно тщательно наводил порядок в комнатах. Стэлла не знала, что слуги вовсе не было, а Энди позабыл удалить пыль с мебели.

В этот момент мистер Нельсон вернулся домой. Он был набит новостями, побывав в клубе. Там он встретил много знакомых. Все говорили, что случилось нечто ужасное.

— Я не видела, как ты вышел. Не знаешь ли, где слуга Маклэда? Я хотела бы поблагодарить его. Принес он тебе завтрак? Я думаю, ты был утром удивлен, когда он принес тебе чай.

— Конечно! Доктор Маклэд лично принес мне завтрак. Его слуги я не видел. Стэлла, я тебе говорю, что история с Мэрривеном и с другим человеком просто ужасна!

— С каким другим человеком?

Она спросила это автоматически, так как думала о другом. Итак, это Эндрю вытер так небрежно пыль…

— Ну… как его звали там… Свэнни!

— Свэнни? — быстро спросила она.

Он рассказал ей всю историю, будучи счастлив, что нашелся хоть один человек, который не знает об этом.

— Разве Маклэд тебе ничего не говорил? Он сказал, что ты слышала выстрел и не спала всю ночь. Я понимаю, в чем дело. Между Мэрривеном и Свэнни состоялась, по-видимому, дуэль.

Он обосновал свое предположение целым потоком слов, и Стэлла была рада, что не нужно отвечать. Она решила не стирать пыль с мебели, чтобы не нарушить приятных воспоминаний. Она удивлялась, как он нашел масло, хлеб, яйца. И чайные ложечки. Потом вспомнила, что он детектив.

— Почему ты смеешься? — сердито спросил Нельсон. — Разве то, что я рассказываю, смешно?

— Извини, пожалуйста. Мои нервы сильно раздражены. Что тут у тебя?

Она вынула письмо из его рук.

— Торговцы картинами прислали мне чек, сумма которого куда больше, чем я ожидал. Я почти позабыл об этом.

Раньше он никогда не показывал ей чек. После такой получки он обычно напивался и прогонял слуг. Мистер Нельсон гордился своим исправлением, и Стэлла была этим тронута.

— Очень мило с твоей стороны, папа. — Она обняла и поцеловала его. Он был рад, что получил вознаграждение за подвиг.

— Маклэд занят расследованием этого дела. Я его только что видел. Он бледен и переутомлен. Даже для такого специалиста, как он, это дело нешуточное… Он сам мне это говорил. И добавил, что пережил утром несколько мучительных минут. Бедный человек! Но все же он был бодрым и веселым, почти таким же, как ты. Полицейские быстро привыкают к ужасам. Он действительно способный малый. Я рад, что он здесь!

— Я тоже, — сказала она и умиленно посмотрела на пыль, покрывавшую мебель.

Мистер Нельсон имел для Стэллы хорошую новость. Он встретился в Беверли со своей бывшей кухаркой. К ее великому изумлению он остановился и заговорил с ней. После небольшой беседы, убедившей кухарку в том, что он исправился, она смягчилась.

— Я сказал, что не буду больше пить. Это было для меня горьким опытом, не правда ли, Стэлла? Я сказал это прямо, и она поверила. Ее сестра ждет четвертого ребенка, — добавил Нельсон с оживлением. — Она придет сегодня со своей сестрой, нет, не с этой, а с другой, хорошей прислугой, помолвленной с солдатом из Индии. Она, наверное, надолго останется у нас.

Стэлла была безгранично благодарна Маклэду.

Все послеобеденное время она пыталась восстановить в памяти все их встречи. Она пыталась разобраться в своих чувствах. Есть многие моменты, которые с трудом поддаются объяснению. Маклэд думал, что она призналась ему в убийстве… потом его ужас… признание в любви. Она еще чувствовала прикосновение его рук. Она видела его всего четыре раза, говорила с ним сравнительно мало, но он готов был для нее пожертвовать всем: честью, должностью и, даже, жизнью. А как крепко он ругал ее! Называл ребенком, глупым, наивным ребенком…

К ее удовлетворению, отец ушел. Он все равно не понял бы, почему она улыбается. Она решительно принялась стирать пыль с мебели.

 

Глава 10

«Кто была женщина в рабочем кабинете мистера Мэрривена? Дворник дома покойного ясно слышал женский голос. Мистер Мэрривен в этот вечер никого не принимал. Так утверждает дворник. Спустя полчаса после того, как мистер Мэрривен велел ему идти спать, он спустился с лестницы еще раз и услышал разговор в кабинете. Кто был таинственный посетитель? По всем признакам, эта женщина могла бы дать объяснение этому двойному убийству, равного которому по необычайным обстоятельствам нет среди преступлений последнего времени».

Энди спокойно прочел передовую статью в газете. Другие газеты также приводили подобные сведения. Репортеры обратились к дворнику, — это было неизбежно, так как Энди не мог изолировать этого человека. Как видно, предупреждение дворнику было бесполезным.

Первый репортер, с которым он встретился на следующий день, опять возбудил вопрос о женщине. Он считал это важным фактором для раскрытия преступления.

— Возможно, она могла бы дать важные показания, но сущность убийства ею не может быть объяснена. Видели, как она выходила из дома в одиннадцать часов. Убийство совершено позже.

— Кто же видел, как она выходила из дома?

— Это маленькая тайна, — сказал, улыбаясь, Энди, — Которую в данный момент я не могу вам выдать. Но уделять слишком много внимания этой женщине нет смысла. Скорее, это была соседка, которая боится быть упомянутой в связи с убийством.

Второму репортеру Энди дал уже более подробные сведения.

— Как это ни странно, я видел, как она оставила дом. Я тогда сидел у окна. Стояла чудная, теплая, почти светлая ночь. Я наблюдал, как она прошла мимо моего окна и направилась к главной улице.

Маклэд был довольно загадочен. Он работал с двоякой целью, хотел довести убийцу до скамьи подсудимых, но не допустить обвинения Стэллы. Легкость, с которой он лгал, удивляла его. Он всегда был щепетильным в отношении правды. Никогда не выдавал предположение за факт, чтобы этим добиться обвинительного приговора для подсудимого, даже если тот был виновен, А теперь он просто бесстыдно лгал. На авось!

Когда ему было доложено о приходе третьего репортера, он подумал о человеке с резким выражением лица. Того было труднее спровадить, чем остальных. К счастью, этот мистер Доунер еще не явился.

— Не могло ли это быть хорошим материалом для мистера Доунера? — спросил Энди репортера.

— Он как раз в отпуску. Я очень рад этому, так как неохотно работаю с ним вместе.

Энди улыбнулся. Он тоже мало огорчен, что Доунер еще не явился. Энди получил телеграмму от Лондонского полицейского управления о поручении ему расследования убийства. Ему предлагали помощь. Конечно, разрешение загадки следовало искать в Лондоне, и большую часть розыска он оставил для чиновников Скотленд-Ярда. Потому-то и ответил, что обойдется местными силами. Но… в тот же день неофициально явился «помощник».

Высокий, худощавый господин, в спортивном костюме, в ботинках для гольфа… вошел в общинный дом. Дворник, увидев его, изменился в лице.

— С добрым утром, Джонстон. Маклэд наверху?

— Доктор в своей комнате, — ответил дворник вне себя от изумления. — Вот не ожидал вас снова увидеть, господин профессор!

«Скотти с четырьмя глазами» снял свои золотые очки и вытер их шелковым платком.

— Это была простая ошибка. Полиция сильно скомпрометировала себя. Но Бог с ней, я не сержусь! Мы должны примириться с мыслью, что в самой высококультурной стране полиция может ошибаться. Нельзя делать ей упреков, даже если испытал неприятности. Лучше добрая дюжина невиновных граждан посидят под арестом, чем один преступник избежит наказания.

— Совершенно верно, мой господин, — смущенно ответил Джонстон, придав своему лицу прежнее подобострастное выражение. — Не хотите ли поговорить с мистером Маклэдом? Как я должен о вас доложить?

— Конечно, Бэллингем. Профессор Бэллингем, — мое настоящее имя.

— Какой профессор хочет со мной поговорить? — спросил Энди.

— Бэллингем, господин, который раньше здесь жил.

— Ты бредишь, мой милый, — сказал пораженный Энди. — Попроси его зайти.

Скотти непринужденно вошел в комнату, вежливо отпустил Джонстона и закрыл дверь.

— Какому чуду я обязан тем, что имею удовольствие видеть вас?

— Безукоризненной работе нашей чудесной юстиции, — Скотти Сел без приглашения. — Но я не сержусь, Маклэд!

Энди принужденно рассмеялся.

— Итак, вы добились вашего алиби?

Скотти торжественно кивнул головой.

— Судья сказал, что не может меня осудить, и что, по-видимому, произошла ошибка. Такие истории не раз случались и еще будут происходить. Между нами говоря, я играл в карты с мистером Феликсом Лаузоном, известным торговцем.

— Известным укрывателем? — язвительно спросил Энди. — Мне известно, что он уже раз был осужден.

— Ах, не припоминайте старых скандальных историй. Главное это то, что я здесь, и готов к вашим услугам.

Энди посмотрел на посетителя широко открытыми глазами.

— Как вы приказали о себе доложить?

— Бэллингем… профессор Бэллингем. Конечно, псевдоним. Что, собственно говоря, представляет собой профессор? Это человек, хорошо изучивший профессию. Я ведь в совершенстве знаю геологию и теорию окаменелостей горных пород. Девонская система — моя специальность…

— Не будем спорить о вашем образовании. Зачем вы сюда явились? Вы избежали наказания благодаря ложным ухищрениям, при помощи ложных свидетелей.

— Я вам уже раньше рассказывал о Беверли-Грин, — мрачно проронил Скотти. — Я знал, что здесь произойдет несчастье. И оно случилось.

Энди утвердительно покачал головой. Он не раз размышлял о пророчестве Скотти.

— И я хочу вам еще кое-что сообщить, — продолжал Скотти.

— Знаете ли вы что-нибудь об убийстве?

— Нет, не знаю, но предполагаю. Я поселился в этом районе потому, что он находится в стороне от главных магистралей, и пребывание здесь казалось мне выгодным. Здесь проживают богачи, у которых можно найти много золота и серебра. Жена архитектора Шэпэрда владеет жемчугом величиной с голубиное яйцо. Ее муж раньше был на городской службе и, конечно же, немало наворовал. Но это второстепенное. Я говорю, что здесь великолепная добыча… но, только для посвященного в местные тайны. Я уже обследовал всю местность от клуба до гаража Шэпэрда. Взлом квартиры Нельсона ничего не даст, хотя там может быть клад.

— К делу, мистер Скотти! — сказал Энди, но сейчас же пожалел, так как Скотти испытующе посмотрел на него. Но Скотти больше о Нельсоне не говорил.

— Я заодно исследовал владения Мэрривена. Он единственный, который обезопасил себя от взлома и кражи. Каждое окно его снабжено электрическим сигналом. Только окно на задней стороне рабочего кабинета не имеет его. Зато там есть патентованный засов, открывающийся только изнутри. Кроме того, Мэрривен владеет револьвером. Он хранится в маленьком шкафу, позади письменного стола. Дверца выкрашена в тот же цвет, что и панель.

— Этого я не заметил, — заинтересовано сказал Энди. — Как она открывается?

— Я никогда не был в комнатах, но видел ее снаружи. И еще: заднее окно не имеет предупредительного звонка, потому что старый Мэрривен каждую ночь вылезал из квартиры через это окно. Под окном стоит широкая каменная скамейка.

— Куда же он ходил ночью?

— Не знаю, я его видел только один раз. Но он так ловко и проворно пробрался через окно, что видно делал это тысячи раз. Я за ним никогда не следил. Это было бы слишком неосторожно. Полные господа имеют такое же право на свои похождения, как и стройные.

— Когда же вы видели его последний раз вылезающим из окна?

— В ночь накануне моего ареста. Было приблизительно половина двенадцатого. Я не видел, как он возвратился, но заметил человека, который следил за ним. Я не знаю, кто он и вряд ли узнал бы его. Я не пошел за ним, потому что меня интересовал его дом. Я уже предполагал, что он попал в затруднительное положение. Вы знаете, мне часто приходилось отвечать перед судом, но никогда я не падал так низко, чтобы выступать свидетелем в бракоразводном процессе. Интересуют ли вас мои сообщения?

— Конечно. Какого приблизительно роста был господин, что следил за Мэрривеном?

— Небольшого роста, — ответил Скотти, имевший рост 180 сантиметров.

— Полтора метра?

— Возможно. Но, кажется, и того меньше. Он был ниже вашего роста, но трудно утверждать. Я видел его при лунном освещении. Я заметил этого человека еще до выхода Мэрривена. Стволы деревьев вымазаны известью, поэтому я хорошо заметил его фигуру. Я боялся за свою жизнь и поэтому не следил за ним. Мэрривен скрылся прежде, чем человек, наблюдавший за ним в саду, успел скрыться. Потом он пошел. У меня было впечатление, что он не впервые следит за Мэрривеном.

— Ваш рассказ придает этому случаю совершенно другое освещение, — задумчиво сказал Энди. — И, желая быть искренним, должен вам сказать, что я сам пытался найти новую исходную точку. Это дает нам опорную точку для новых розысков. Не слыхали ли вы о новом происшествии здесь?

— Я не интересуюсь такими вещами. Я лишь наблюдал на следующее утро в гольфо-клубе за дамами и пришел к заключению, что ни одна из них не могла бы своим вкусом и умом восхищать мужчину.

Энди задумался.

— Я, право, не знаю, что мне делать с вами, Скотти. Вы можете быть мне полезным, но, конечно, не можете играть здесь своей старой роли. Во всяком случае, я рад, что вы на свободе, хотя это и противоречит чувству справедливости, — вы без сомнения, преступник! Но что мне с вами делать? Может быть, Нельсон возьмет вас к себе в дом. Я не знаю, как он к этому отнесется. Дочь, во всяком случае, не будет против.

И Скотти понял, что Энди уже познакомился с нею.

— Обождите немного, пока я схожу туда… но не читайте моей корреспонденции… если можете этого избежать.

Скотти был возмущен и стал протестовать, но Энди лишь улыбнулся.

Когда Энди открыл садовую дверь Нельсона, он увидел, что Стэлла работала в саду, так как нашла уже двух опытных прислуг. Она сняла рабочие перчатки и подала ему руку.

— Стэлла, у меня к вам просьба! Только что явился мой старый знакомый, для которого нет подходящего места в общинном доме. Его помощь и содействие мне очень желательны.

— Почему же он не может жить в общинном доме? — удивленно спросила она. — Ведь папа может за него поручиться.

— Нет, это невозможно! Это Скотти… вы его еще помните?

— Профессор? Я думала, он в тюрьме.

— Произошла судебная ошибка, он свободен. Не можете ли взять его к себе в дом? Я знаю, что это необычайная просьба, ибо Скотти несомненно преступник. Я вам обещаю, что он вас не разочарует и не украдет у вас серебра. Но прежде вы должны поговорить с отцом.

— Если бы отец поверил, что произошла судебная ошибка… я думаю, что он действительно был ошибочно арестован… и что профессору очень неприятно…

— Да, в этом мы убедим вашего отца, — сказал Энди и вошел в дом.

Он нашел художника в ателье. Углубившись в работу, Нельсон рисовал левый глаз «Пигмалиона». Он с большим вниманием выслушал историю о возращении Скотти.

— Я хорошо понимаю, — сказал он. — Этот бедный человек не хочет больше встречаться с другими людьми. Если он, как вы говорите, хочет заняться геологической работой, я его с удовольствием возьму к себе. Я еще не слыхал, чтобы геологи занимались своей работой ночью…

— Профессор — очень оригинальная личность, — серьезно заметил Энди.

 

Глава 11

Поселение Скотти в дом Нельсона преследовало двоякую цель. С одной стороны, у Энди будет умный, послушный помощник, с другой — у Стэллы будет, кроме отца, еще один защитник. Достоинством Скотти была его беспринципность. Ясно, что убийца еще на свободе, и он слышал разговор Стэллы и Мэрривена. Следовательно, чтобы себя спасти, он постарается, чтобы подозрение упало на Стэллу. Чем объяснить, что шаль была в саду? Энди не знал, с какой целью она там положена. Ясно только, что убийца знал о визите Стэллы в дом Мэрривена.

Утром Энди поехал в город и взял с собой дневник. Особенно важных заметок он не мог найти, так как половина страниц вырвана прежде, чем дневник был брошен в огонь.

Сперва он поехал в Эшлер Билдинг. Бюро Эбрэгема Селима охранялось полицией. Удалось разыскать предшественника Свэнни, и он ждал допроса Энди. Самой важной находкой полиции было письмо, адресованное Свэнни. В письме говорилось о расходах в связи с уборкой помещения. Важность находки была в том, что Энди мог установить тождественность почерка письма с другими письмами Мэрривена.

Свэнни был уволен накануне его убийства.

Это было вторым важным показанием, которое дал на допросе служащий лифта. Он хорошо знал Свэнни и знал причину его увольнения. Селим обвинял Свэнни в том, что он читал письма, приходящие в бюро. Возможно, это так и было, хотя Свэнни в разговоре со служащим отрицал это.

Предшественник Свэнни тоже никогда не видел шефа и выполнял те же функции, что и Свэнни. Письма и формуляры лежали в шкафу и выбирались по средам и по субботам. В эти дни служащий не имел права являться в бюро. Портье дома его тоже никогда не видел. Никто не видел, как таинственный Селим являлся в бюро. Приходилось допускать, что у Селима в этом доме были и другие помещения. Энди допросил служащих пароходной компании Уэнтворт. Весь персонал этой фирмы состоял из одной стенотипистки. По ее словам, фирма раньше процветала, но теперь работала без прибыли.

— Мистер Уэнтворт постоянно болен и приходит сюда только дважды в неделю. Могу вас уверить, что он очень мало знает о Селиме. Он мне однажды сказал, что весьма странно, что никто еще не видел Селима. Я видела его секретаря. Это была хорошая должность, и я удивляюсь, как легкомысленно он потерял ее. Она, видимо, тоже знала историю о вскрывании писем.

Энди посетил все финансовые учреждения и узнал, что Селим всегда аккуратно платил налоги и точно исполнял все предписания. Его же никто никогда не видел.

Энди оставил в бюро сыщика для постоянного наблюдения и вернулся в Беверли-Грин. В общем, допрос ничего важного не дал.

Может быть, Скотти знает тайну двойного убийства? Он знает весь преступный мир Лондона и его обитателей. Энди решил расспросить его подробнее. Он уже не раз беседовал с ним, желая иметь повод посещать дом Нельсона.

Он нашел Скотти и Стэллу за столом. Профессор посвящал ее в тайны карточной игры. Завязалась беседа.

— Селим? Эбрэгем Селим? — спросил Скотти. — Да, я слыхал о нем. Он заимодавец и… довольно опасный преступник и вор…

Энди заметил, как лицо Стэллы омрачилось.

— Я еще никогда не видел никого, кто знал бы его лично, но встречал многих, которые брали у него деньги на проценты. У него ужасно скверный характер.

— Был ли он ростовщиком, который угрожал своим неимущим должникам?

— Только угрожал? — презрительно воскликнул Скотти. — Нет такого поступка, которого не совершил бы Селим. Некий Гарри Гобсон надул его на двадцать фунтов. Он не мог вернуть ему этой суммы. Селим так искусно построил обвинение, что Гарри был осужден на 10 лет тюрьмы совсем по другому делу, о котором Гарри уже позабыл.

Если предположить, что Мэрривен задолжал Селиму, то долги его были, наверное, очень велики. Однако этому трудно поверить. На текущем счету в банке несколько тысяч фунтов, а насколько велико состояние, можно будет судить после доклада ревизоров. Да и не было найдено никаких писем, свидетельствующих о долге.

Лишь один факт был выяснен: Мэрривен делал ночные визиты. Но если он ходил в Беверли-Грин, зачем такие тяжелые сапоги? Ведь они производили бы шум по утрамбованной дороге. Резиновые туфли больше бы подошли. Так размышлял Энди по дороге к дому Мэрривена.

Два дня дом был осажден репортерами. Приехали многие любопытные, которые делали снимки и записи. Теперь, когда Энди подошел, никого не было. До сих пор Энди исследовал только кабинет. Сейчас он решил обследовать весь дом, в особенности — спальню. Она находилась на первом этаже, была большой, просторной и обставленной соответствующей мебелью. Одна дверь вела в гардеробную, другая — в ванную. Мэрривен любил комфорт. Ванная была роскошной. В спальне стояла большая кровать, ночной стол и большой шкаф. Пот был устлан великолепным ковром. Кроме того, виден был маленький комод с зеркалом, маленький столик, удобное кресло и два стула.

Энди обратил внимание на кровать. Он снял верхние головные части, сделанные из массивного дерева. — Ножки были красивой резьбы. Два герба, украшенные геральдической розой, возвышались над кроватью. Энди все тщательно осмотрел, но ничего не обнаружил. Ничто не говорило об отношении Мэрривена к Селиму. Эбрэгем Селим неуловим.

Полицейских чиновников смутило, что не осталось никаких торговых книг, из которых можно было узнать сумму займов. Все финансовые операции Селим проводил так, что ему и скрывать следов не надо было. Он их просто не оставлял. Неизвестно, откуда он явился и неизвестно, куда исчез.

 

Глава 12

Скотти редко выходил днем. Он лишь показывался в обеденное время. Выходил через боковую дверь и шел в общинный дом, чтобы побеседовать с Энди, Однажды, он отправился туда в невеселом настроении. Причиной была заметка в газете, где упоминалось его имя. Какой-то репортер, не зная о счастливом исходе судебного процесса, писал о сенсационном аресте Скотти накануне двойного убийства и сделал не особенно лестные выводы о Скотти.

Не успел Скотти сделать пары шагов по улице, как вынужден был остановиться. Большой автомобиль закрыл дорогу. Шофер пытался повернуть машину на дорогу, при этом пострадали кусты и деревца. Однако внимание Скотти было поглощено дамой, сидевшей в автомобиле. Возраст ее было трудно определить. Она была представительна, даже красива. Под шляпой, отделанной серебром, виднелись роскошные рыжие волосы, являвшие контраст с черными ресницами. Толстый слой пудры покрывал красноватое лицо. Большие синие глаза выступали вперед, как бы выражая удивление. Скотти привлекли ее драгоценности. Серьги были с бриллиантами, величиной с орех, тройная жемчужная цепь облегала ее шею, платье сверкало радужными цветами дорогих камней, а на поясе — великолепный смарагд. На руках лишь на большом пальце не было колец.

— Мне крайне жаль, что автомобиль причинил насаждениям большой вред, но почему вы не расширяете своих улиц?

При звуке ее голоса Скотти отпрянул назад. Ее произношение нисколько не соответствовало его представлению о голосе такой дамы. Видимо, она провела несколько лет в Америке. Голос этой «королевы бриллиантов» являл контраст ее очевидному богатству. Это неприятно подействовало на Скотти. Он быстро сообразил, откуда такая особа могла получить драгоценности.

— Я давно не была в здешних краях, — продолжала она. — Мне рассказывали, что здесь недавно произошло страшное убийство.

— Совершенно верно, — заметил Скотти и подал ей газету. — Здесь вы найдете подробный отчет. Хотите прочесть сударыня?

— Я, к сожалению, позабыла мои очки, — уклончиво ответила она, но все же взяла газету. — Это ужасно! Мне не известно имя убитого и мне это безразлично. Теперь так много убийств и преступлений! Нечто подобное случилось и у нас, вблизи нашего дома в Санта-Барбара, но мой хороший покойный муж ничего не хотел мне рассказывать, чтобы не беспокоить меня. Он был сенатором — Крестон Бонзор. Не слыхали о нем? Его имя пестрело в газетах.

Из этого Скотти заключил, что газеты недружелюбно относились к ее мужу. Но — сенатор Соединенных Штатов, это не шутка!

— Ну, я хочу ехать дальше. Для меня было бы ужасно остаться в этой местности, где произошло убийство. Я бы не сомкнула глаз, мистер…

— Бэллингем мое имя, профессор Бэллингем.

Слова Скотти, видимо, произвели на нее впечатление.

— Ах, как интересно! Профессор — это величина. К нам в дом приходил один профессор. Он был просто чудным. Он извлекал из своего цилиндра живых кроликов, показав перед этим его пустым. Он был умный человек. Ну, надо ехать. Я живу в «Грейт-Метрополитен-отель». Великий Бог, вот они умеют выписывать счета! И когда я велела принести мне мэлон, никто не знал, что это значит. До свидания!

Автомобиль быстро укатил. Скотти задумался.

— Вы видели автомобиль? — был его первый вопрос, когда он увидел Энди.

— Нет, но я слышал о нем. Я думал, это был грузовик.

— Да его и можно назвать грузовиком, — добавил Скотти. — Если бы вы видели груз. Ну, скажем… не хочу обременять вас сравнениями. Это было великолепно. И какая дама!

Энди совершенно не интересовало, кто приехал в Беверли-Грин.

— Как поживает мисс Нельсон?

— Превосходно. Сегодня после полудня, она совершит большую прогулку.

Энди покраснел.

— Кто вам сказал это?

— Она сама поручила передать вам это. Эта девушка отличается особой интеллигентностью и не похожа на других. То, что вы читали о скромности молодых девушек, является полной бессмыслицей.

— Я совершенно не намерен спорить с вами о скромности мисс Нельсон, — высокомерно заметил Энди, — и не знаю, почему вы делаете некоторые заключения из ее слов. Она, вероятно, хотела сообщить мне, что настолько хорошо себя чувствует, что в состоянии сама совершать прогулку.

— Возможно. Она только сказала, что будет ждать вас в три часа у второго входа на площадку для гольфа.

Энди смущенно замолчал.

— И если уж мы заговорили о любви, — продолжал Скотти. — то я попросил бы вас посмотреть, что пишет корреспондент «Геральд Пост». Он подразумевает меня… он делает вывод, что мой арест произошел накануне убийства.

Энди прождал Стэллу более десяти минут, пока она пришла к условленному месту.

— Я боялась, что вы не сможете прийти, — сказала она. — Профессор передал вам мое поручение?

— Да, он передал мне, — сухо ответил он.

— Рассказывал он о необыкновенной даме? — с интересом спросила она. — Скотти долго беседовал с ней. Ее автомобиль уничтожил два великолепных деревца. Эти шоферы очень неосторожный народ! Хотел развернуть машину на узкой улице.

— Что за странная дама? Скотти что-то намекнул о ней. Посетила ли она Беверли-Грин?

— Да, я видела ее через окно. Могу лишь сказать, — она сверкала. Я еще не успела поговорить со Скотти.

Они медленно пошли вперед. Энди не знал, куда ведет путь. Они дошли до границ Беверли-Холл. Он витал в облаках и был бесконечно счастлив. Привлекательна, мила, красива? Он уже ответил на этот вопрос. Он исподлобья наблюдал за ней. Ее профиль был совершенен, кожа бледна и нежна в предательском солнечном свете, как и при лунном.

— Артур Уильмот сегодня снова укорял меня, — сказала она.

— Но почему же? Я думал… Я слыхал…

— Что мы с ним помолвлены? — сказала она, улыбнувшись. — Жители Беверли-Грин очень легко могут вас помолвить, В действительности, я никогда не была с ним помолвлена. А кольцо носила потому, что оно мне нравилось. Его подарил мне отец.

Он облегченно вздохнул. Она посмотрела на него.

— Чем, собственно говоря, занимается Уильмот?

— Не знаю. Он что-то делает в Лондоне. Но никто этого не знает. Странно. Все молодые люди охотно говорят о своей профессии, а он… Вот вы, доктор, очень энергичны и деятельны, а не любите много говорить о своей профессии.

— Мне кажется, я чересчур много говорил, мисс Нельсон.

— Не будьте таким смешным. Вы уже утром назвали меня Стэллой и глупым ребенком. Разве это не чудно?

— Я был слишком смелым, — тихо заметил он.

— Я думаю, что мы уже хорошо знаем друг друга, и я охотно вижу вас. Вообще, я трудно привыкаю к человеку, и должна его изучить. Может быть это и было реакцией. Я вас так ненавидела, потому что чувствовала себя виноватой. Я думала, вы ужасный человек, кровавый! охотник, следящий за несчастной добычей.

— По-видимому, все имеют такое представление о полицейских. Но мы думаем, что вид полицейской формы веселит хорошего гражданина.

— Но я не хорошая гражданка. Наоборот, очень плохая. Вы не знаете, как я плоха!

— Могу только догадываться.

Они молча шагали рядом.

— Стэлла, — вдруг сказал он. — Делал ли Мэрривен при вашем последнем посещении какие-то намеки, где он собирается провести свое время в будущем?

— В Италии, — ответила она и задрожала всем телом. — Он сказал мне, что получил на днях огромную сумму и купил дворец у озера Комо.

— Нет, насколько я помню, он говорил, что собирается получить ее от кого-то, но не будем больше об этом.

От кого Мэрривен собирался получить деньги? Не от Эбрэгема Селима ли? Или он уже получил ее и запрятал? Возможно, ростовщик узнал, что он хочет уехать в Италию и пытался получить свои деньги обратно?

Когда они спускались по откосу, Энди взял Стэллу за руку, чтобы помочь, но не выпускал ее и тогда, когда пошли по прямой дороге. Она тоже не отнимала своей, руки. Она была счастлива. Она чувствовала прикосновение его сильных рук и ощущала уверенность в том, что смело может смотреть в будущее и не опасаться никаких невзгод.

— Вы очень серьезны, — сказала она на обратном пути. — Я знала, что прогулка будет великолепна. Я больше ничего не желаю. Мое счастье чрезмерно. Такого момента мы больше не сумеем испытать. Истинное счастье неповторимо!

Они очутились у площадки для гольфа. Кругом никого не было.

— Энди… поцелуй меня, — сказала она простодушно.

Энди наклонился над ней и коснулся ее дрожащих губ.

 

Глава 13

Мистер Салтэр посмотрел в бинокль, но не мог узнать незнакомца. Раздался звук шагов и приземистый человек со здоровым красным лицом, в бархатном костюме, предстал перед мистером Салтэром.

— Мэддинг, кто там ходит у Спринг-Ковер?

— Кажется, это один из жителей Беверли-Грин, думаю, это Уильмот.

Мистер Салтэр опять выглянул в окно.

— Да, ты прав. Сойди вниз, передай привет и предложи свои услуги. Быть может, он что-то потерял. Но мне кажется невозможным, чтобы в моих владениях было им что-либо утеряно.

Мэддинг вышел, а мистер Салтэр снова занялся своими картами. Когда он посмотрел в окно, то увидел одного сторожа. Незнакомца уже не было.

— Ах, как скучно, — сказал мистер Салтэр и снова стал перетасовывать карты. Появился Мэддинг.

— Спасибо, я видел, ты его не нашел.

— Я нашел ту вещь, мой господин. Видимо, он ее искал.

Он подал мистеру Салтэру золотой портсигар, очистив его от глины. В портсигаре были две мокрые папиросы и клочок газетной бумаги, на котором был адрес, написанный карандашом.

— Хорошо, Мэддинг, Я передам его владельцу. Здесь есть монограмма. Думаю, он даст тебе награду. Правда ли, что ты убил горностая? Эти звери страшно вредят молодым фазанам. Ты сказал, их будет много в этом году. Ну, хорошо, благодарю, тебя, Мэддинг.

— Извините, пожалуйста, сударь. Я хотел кое-что сказать.

— Ладно, говори, — сказал мистер Салтэр.

— Я хочу говорить об убийстве. Я думаю, убийца бежал через сад.

— Откуда у тебя такая мысль?

— Я обходил в ту ночь окрестность. Жители Беверли стали настоящими браконьерами. Начальник сторожей мистера Гольдинга сказал, что он поймал человека, убившего шесть фазанов. Во время обхода я услышал у Валли-Ботом звук выстрела. Поспешил туда. Хотя я не встречал браконьеров с оружием в руках. По дороге я остановился, чтобы прислушаться. Я слышал шум шагов по направлению к Спринг-Ковер, где вы увидели мистера Уильмота. Я окликнул пешехода, но шаги затихли. «Остановитесь, я вас узнал», — крикнул, так как думал, что это браконьер. Больше я ничего не слышал и ничего не видел.

— Вам следовало бы донести об этом в полицию. Это может дать материал для розысков. К счастью, сегодня меня посетит мистер Маклэд.

— Я не знал, что делать. Я не ставил выстрел в связи с убийством. Только после того, как рассказал жене, она посоветовала рассказать все вам.

— Ваша жена права, — ответил с улыбкой мистер Салтэр. — Не уходите никуда, скоро придет Маклэд.

Энди с интересом выслушал рассказ Мэддинга и спросил о времени.

— Мэддинг нашел также портсигар мистера Уильмота. Тот искал его в районе Спринг-Ковер. — Благодарю вас, Мэддинг. Вы можете идти, если у мистера Маклэда нет больше вопросов.

— Как он попал в Спринг-Ковер? — сказал Энди, рассматривая портсигар. — Разве там имеется общественная дорога?

— Нет, он незаконно очутился в чужих владениях. Я особенно слежу за тем, чтобы не прогуливались в моих садах и парках. Жители Беверли-Грин пользуются привилегией устраивать пикники на моих лугах, но они должны предварительно извещать об этом начальника сторожей. И они никогда не приближаются к замку и не появляются в районе Спринг-Ковер… это не особенно приятное место.

Энди открыл портсигар и вынул кусочек газетной бумаги.

— Кажется, это адрес, — заметил Энди.

— Да… адрес убитого Свэнни… и Уильмот получил его в день убийства, — добавил Энди.

Он осмотрел кусочек бумаги, оторванный, видимо, от воскресной газеты. Можно было прочесть: «…воскресенье, 24 июня». Энди думал, что газета, скорее всего, принадлежала Свэнни. Адрес написан был утром, так как жители Беверли не носят с собой газеты после обеда в воскресенье. Вероятно, Свэнни и Уильмот встретились, беседовали, и Уильмот, решив, что Свэнни может быть ему полезен, записал его адрес. Но встреча вряд ли состоялась в Спринг-Ковер, где был найден портсигар. Они могли встретиться там только после наступления темноты, или Уильмот сам ночью побывал в Спринг-Ковер. Последнее казалось Энди наиболее правдоподобным. Итак, Уильмот причастен к этому делу. Возможно, Мэрривен узнал о его таинственных занятиях в городе…

— О чем вы думаете? — спросил мистер Салтэр.

— Странно. Я не знаю, что делать с этой находкой. Разрешите, я верну ее хозяину.

Вернувшись в Беверли-Грин, Энди вдруг подумал, что все события, что произошли в последнее время, носят двойственный характер: угрозы Уильмота мистеру Мэрривену и вспышки гнева мистера Нельсона у дверей его дома. В квартирах Мэрривена и Нельсона нашли обгоревшие бумаги… А теперь еще эта находка.

— Мы нашли драгоценное кольцо с бриллиантом. Мистер Нельсон нашел его, когда проходил мимо дерна, — сообщил инспектор после приветствия. — Мне неизвестно, чтобы в доме Мэрривена пропало кольцо. Никто из жителей Беверли-Грин также не признал его своим.

Стэлла действительно была беспечна и неосторожна. Она разбрасывала подозрительные вещи, как лисица на охоте за рыбами.

— Ничего, владелец сам уж заявит о себе, — равнодушно сказал Энди.

Вечером он застал Уильмота у ворот его сада.

— Я думаю, что это принадлежит вам, — сказал Энди, показав ему портсигар. Уильмот густо покраснел.

— Не может быть! Я… ничего не терял.

— Но на нем имеется ваша монограмма и два соседа утверждают, что портсигар ваш.

Энди говорил неправду, но добился этим успеха.

— Ах, да! Благодарю вас, доктор Маклэд. Я это теряю впервые.

Энди усмехнулся.

— Потом вы у Спринг-Ковер еще кое-что искали.

Уильмот побледнел, как смерть.

— Когда вы отметили себе адрес Свэнни?

Уильмот посмотрел на Энди с такой ненавистью, что тот отпрянул от него. Энди объяснил это двояко: либо виновен, либо ревнует. Скорее это была ревность. Он знал или предполагал об отношениях Энди и Стэллы.

— Я встретился с ним в воскресенье утром. Он сам явился ко мне и просил, чтобы я подыскал ему должность. Я с ним познакомился, когда он служил у моего дяди. Я записал его адрес на лоскутке газетной бумаги, когда мы вместе были на площадке для гольфа.

— А почему вы ничего не говорили об этом ни мне, ни инспектору Дэну?

— Я об этом позабыл… нет, я не позабыл, я просто не хотел быть впутанным в эту историю.

— Но вы вторично встретились с ним. Почему вы избрали местом встречи Спринг-Ковер?

Уильмот ничего не ответил, и Энди пришлось повторить вопрос.

— Он уж было оставил Беверли-Грин, а ему нужно было со мной вторично поговорить. Он думал, мне неприятно, когда нас видят вдвоем…

— Когда он это подумал? Утром, когда условились о второй встрече?

— Да, — медленно сказал Уильмот. — Подойдите поближе, Маклэд.

— Вы живете один?

— Да. Я один живу в этом доме. Слуги ушли. Они входят в комнату только когда я их зову.

Дом Уильмота был наименьшим во всей округе, но отделан с большим вкусом. Когда они вошли в комнату, Энди увидел на столе смятую дамскую шляпу. Уильмот заметил взгляд Энди и чуть не вскрикнул. Это была роскошная шелковая шляпа, на которой блестел камень. Их приход кому-то помешал. Энди сделал вид, что ничего не заметил. Но Уильмот был слишком возбужден, чтобы обойти это молчанием.

— Наверное, одна из служанок возилась в моей комнате. — Он швырнул шляпу в угол.

Этот инцидент должен был бы смутить Уильмота, но голос его стал ясным и твердым.

— Я дважды встретил Свэнни. С моей стороны было довольно глупо, что я вам тотчас же не рассказал. Свэнни ненавидел моего дядю. Он явился ко мне, чтобы кое-что рассказать. Он намекнул, что ему известна история, посредством которой я держу дядю в руках. Вторая встреча в Спринг-Ковер состоялась, чтобы обсудить условия, на которых Свэнни даст мне свою информацию. Я предпочел бы туда не ходить. Этим я навлек на себя подозрение. Я обещал Свэнни, что напишу ему. Тем дело и закончилось.

— В чем заключалась тайна Свэнни?

— Откровенно говоря, я ничего не знаю. Было впечатление, что мистер Мэрривен задолжал Эбрэгему Селиму. Селим — имя шефа Свэнни. Но я не могу этому поверить, ибо дядя был очень богат.

Энди испытующе посмотрел на Уильмота, желая убедиться в его правдивости.

— Ну, а как ваше мнение, кто мог убить вашего дядю?

Уильмот наморщил лоб.

— Разве у вас есть определенное подозрение?

Энди знал, кого Уильмот хотел обвинить, если бы подозрение могло пасть на него.

— Я делал разные предположения, — холодно сказал Энди. — Но было бы необдуманно дать предпочтение одному из них. Во время одной из наших бесед вы говорили о какой-то недостойной девушке. Это меня интересует. Вы жаловались на нее и говорили, что она была объектом спора с дядей. Это весьма важное обстоятельство. Кто эта дама?

Это было сделано мастерски и в надлежащий момент. Уильмот не ждал такого прямого и резкого вопроса. Он понял, что Маклэд знает, кого он подразумевал. Теперь нужно ответить или…

— Я не могу вам этого сказать.

Но Энди зашел уже слишком далеко, чтобы дать противнику уклониться от боя.

— Такой ответ меня не удовлетворяет. Одно из двух: вы знаете эту даму или не знаете! Вы спорили с вашим дядей или не спорили. Я теперь говорю с вами, как полицейский чиновник, которому поручено разыскать убийцу. Поэтому категорически требую от вас говорить мне всю правду.

Его голос звучал твердо и угрожающе. Уильмот струсил.

— Я был тогда крайне смущен, — сказал он неохотно. — Я сам не знал, что говорил. Я никакой дамы не знаю и также не спорил с моим дядей.

Энди вынул записную книжку и медленно записывал слова Уильмота, который свирепо смотрел на него.

— Благодарю вас. Я больше не буду вас обременять вопросами по этому поводу.

Энди поднялся, чтобы уйти. Уильмот остался в смущении. Его мысль усиленно работала.

— Мистер Маклэд!

Энди был уже у ворот. Он обернулся. Уильмот быстро подошел к нему.

— Теперь, конечно, нет больше причин не впускать меня в дом моего дяди. Я законный наследник и мне нужно сделать некоторые приготовления для похорон.

— Но пока еще запрещаю входить в его кабинет до осмотра трупа.

Они пошли через улицу к дому Мэрривена. Энди что-то сказал полицейскому сержанту.

— Ну, мистер Уильмот, я уладил это дело. Сержант впустит вас в дом.

Энди нисколько не поразило присутствие дамской шляпки в комнате Уильмота. Из этого можно было делать различные выводы. Хотя объяснение было слишком неправдоподобным. Прислуга не смеет входить в комнату без вызова — и тут же… забыла шляпку. Уильмот был холостяком. Не хуже и не лучше других. Но было странно, что он приводил своих дам в Беверли-Грин, где мгновенно распространялись сплетни. Такая непредусмотрительность была не в характере Уильмота.

Энди пошел к Нельсону. Он ходил бы туда каждый день, если бы мог. Он так устроил, что встречался каждое утро со Скотти в саду.

Его приняла Стэлла. Отец работал в ателье. Она была в восторге, ибо Кэннэт Нельсон писал портрет Скотти.

— Это было бы великолепно, если бы я имел хороший портрет Скотти, — иронически заметил Энди. — Если мне придется еще раз его арестовать, пошлю своих сыщиков в Академию, чтобы они изучили его портрет.

— Он больше не будет заниматься преступными делами, — ответила Стэлла. — Он сказал мне, что порвал со своим прошлым и больше не будет воровать.

Энди улыбнулся.

— Я был бы рад, если б так вышло. Скажи мне, Стэлла, ты хорошо знаешь Уильмота?

Она хотела сказать, что знает его насквозь, но спохватилась и сказала:

— Я до сих пор думала, что знаю его абсолютно хорошо, но убедилась, что это не так. Зачем ты спрашиваешь?

— Не знаешь ли ты, имеются у него родственницы или знакомые дамы?

Стэлла отрицательно покачала головой.

— Его единственными родственниками были мистер Мэрривен и еще старая тетя. Ты предполагаешь, что у него были еще и другие жильцы? Кроме его тети, которая уже умерла, никто к нему не приходил. Он никогда не устраивал вечеров, подобно другим холостякам.

— Это только простое любопытство, — сказал Энди, улыбаясь. Но сейчас же стал серьезным.

— Я сама не знаю, что происходит. Не узнал ли ты чего-нибудь нового? Город кишит репортерами. Один пришел ко мне и просил меня дать подробности из жизни мистера Мэрривена. Он спросил у меня, ходил ли он в церковь и был ли спокойным человеком. Я ответила, что мало знаю о нем. Он удовлетворился этим.

Энди облегченно вздохнул.

— Я очень рад, что Доунер не приехал.

— Кто такой Доунер?

— Журналист, самый умный и самый дельный из всех своих коллег. Он не удовлетворится простой оговоркой, как посетивший тебя репортер. Он не задал бы глупых вопросов. Он говорил бы с твоим отцом об искусстве, восхищался бы «Пигмалионом». Говорил бы о красках, о влиянии атмосферы, об освещении и динамических теориях. Он превосходно знает людей и чрезвычайно хитер. Одно его присутствие убеждает, что он больше знает, чем ты сама, но не о картинах, а о частной жизни Мэрривена. Тебя неприятно поразил бы один его взгляд.

Она не могла оторвать от Энди глаза. Он боялся смотреть ей прямо в лицо. Он чувствовал, еще минуту, и он заключит ее в объятия. Они восхищались друг другом.

— Ты, наверное, изучил массу неприятных людей, как этот Доунер и профессор Скотти. Впрочем, я по ошибке назвала его так. Что нового вообще?

— Инспектор Дэн нашел твое кольцо. Всегда ли ты бросаешь бриллиантовые кольца на улицу?

Стэлла нисколько не была смущена.

— Я его выбросила, сама не знаю, где. Что… ты уже хочешь уйти? Ты всего несколько минут и… не успел повидаться с отцом и посмотреть его картину.

— Я уже достаточно побывал здесь, чтобы возбудить любопытство соседей. Неужели ты не понимаешь, что я могу посещать тебя только тогда, когда по официальному поводу посещаю и других. Каждый день я совершаю десять-двенадцать визитов, действую людям на нервы только для того, чтобы хоть немного тебя повидать.

Она была тронута и проводила его до дверей.

— Я хотела, чтобы ты пришел еще раз… стирать пыль, — нежно сказала она.

— А я… желал бы, чтобы мы снова очутились на площадке для гольфа, — дрожащим от страсти голосом заметил он.

Она улыбнулась. Звук ее голоса еще звенел в его ушах, пока он не вышел на улицу.

 

Глава 14

Не будет преувеличением сказать, что со времени смерти дяди Артур Уильмот жил в страшном напряжении и часто думал, что лишится рассудка. Характер и воспитание не способствовали ему храбро перенести удар судьбы. Он унаследовал от своей матери, высокообразованной, но нервной женщины, слабость и неумение противостоять моментальным настроениям и прихотям.

Он не умел владеть своими чувствами, и его мог обуздать только страх. Стэлла не знала его истинного характера. Он был скрытен и в глубине души убежден, что ее дружба и симпатия к нему разовьются тогда, когда он этого пожелает. Он незаметно добивался ее близости. Вначале он не давал ни малейшего намека на свою влюбленность в нее, потому что не хотел пожертвовать своей жизненной, компрометирующей его, тайной. Он был убежден, что, со временем, она найдет удобный момент оформить их дружеские отношения.

Когда он, наконец, решился ей сказать о своем намерении жениться на ней, ее сопротивление было как удар грома при ясном небе. Его тщеславие не давало ему признать ответ Стэллы окончательным. Он легкомысленно отнесся к ее словам, потому что считал, что женщины в подобных обстоятельствах всегда немного странны и нелогичны. Но, получив вторичный отказ, он почувствовал себя отверженным. Хотя все еще не думал, что разрыв окончательный.

Наконец, после долгих размышлений, он решил хорошо подготовленным наступлением завоевать то, что не далось ему терпением и лаской. Ее насмешка, презрение и равнодушие к его чувствам повлияли так, как высокие горы вершины на альпиниста.

Нельзя сказать, что он сильно любил ее. Он больше всего любил себя. Но, так как предмет его вожделений был для него недоступен, он стал дороже всего на свете, и жизнь казалась ему ничтожной.

Прибытие Маклэда в Беверли-Грин, частые визиты к Нельсонам, сплетни прислуги доводили его до бешенства и отчаяния. К тому еще добавилась смерть дяди и тень подозрения на него. Кроме того, его сильно заботила неопределенность будущего. Дядя дал ему средства для открытия в городе предприятия. Но что же в завещании? И есть ли вообще оно? Никто не мог найти документа. Они спрашивали его. Но он отвечал отрицательно, хотя однажды, под влиянием родственных чувств, дядя показал ему тайник в спальне. Полиция догадывалась, что он скрывает правду.

Когда он спрашивал Энди и инспектора, не нашли ли чего-нибудь, он имел в виду тайник.

Было странно, что Мэрривен вообще показал ему тайник, ибо жили они между собой не совсем дружно. Артур часто удивлялся, почему дядя так великодушно дал ему деньги для открытия дела, но нисколько не интересовался характером этого дела. Ни о чем не спрашивал, а когда Артур попытался сообщить ему, ничего не хотел слушать.

Дядя никогда не требовал с него процентов или возвращения денег. Поэтому Артур и думал, что дядя хочет сделать его наследником своего колоссального состояния. Лишь один раз просил никому не болтать, что он, Мэрривен, женат. Но ради этого он не давал бы столько денег. Ведь уже как близкий родственник Уильмот должен был молчать, особенно если брак окружен скандальной тайной.

Уильмот, подождав, пока Энди пошел к дому Нельсона, и отправился к дому дяди.

— Мистер Маклэд сказал мне, что вы придете, — сказал сержант. — Он, наверное, говорил вам, что нельзя входить в кабинет покойного.

Уильмот вынужден был согласиться.

Трое из слуг были уволены. Они были из Беверли и могли стать свидетелями при осмотре трупа. Две служанки поступили к Уильмоту. Они не хотели ночевать в доме, где произошло убийство.

Артур направился прямо в спальню. Энди мог узнать, что он пошел в дом, и наблюдать за ним. Артур прислушался. Потом быстро прошел в комнату, наклонился к ножке кровати и повернул геральдическую розу. Что-то треснуло. Артур потянул гербы к себе, и они оказались ручками выдвижных ящиков, в которых лежали бумаги и пачки банкнотов. Еще находился портфель с документами. Артур быстро сунул все в карман, закрыл ящик и повернул розу в противоположном направлении, «Возможно, за правым гербом находится еще один потайной ящик», — подумал Артур. Он подошел к двери и прислушался. Внизу был один сержант. Успокоившись, он опять направился к кровати, Однако на этой стороне герб оказался неподвижным и составлял часть массивной резьбы. Артур страшно волновался и хотел поскорее добраться до дома. Но он боялся, что его волнение бросится в глаза сержанту. Увидев в зеркале свое бледное лицо, он стал его массировать. У него подгибались колени, когда он спускался с лестницы.

— Ну, что нашли что-нибудь? — спросил сержант.

— Ничего особенного. На меня все это скверно повлияло…

— Это понятно, — сказал сочувственно сержант, — для меня это первое убийство в течение всей моей двадцатилетней службы. Мистер Маклэд уже привык к подобным историям. К тому же, он врач. Боже мой, как хладнокровно он говорит о подобных делах!

Придя домой, Артур закрыл дверь, спустил шторы и включил свет… Вынул содержимое кармана на стол. На первый взгляд, завещания не было. Он дрожащими руками вынул сложенную бумагу из портфеля. Это было брачное свидетельство. Он думал, что это принадлежит дяде, при детальном осмотре увидел, что это был брачный документ некой Гильды Мэстэр, по профессии служанки, с Джоном Сэвэрном. Брак был заключен 10 лет тому назад. Артур был поражен. Что за смысл сохранять брачный документ какой-то служанки? Брак был заключен в церкви Сент-Пауль, Мэрлэбон в Лондоне. Имя дяди не было даже среди свидетелей. И все же документ имел для дяди колоссальное значение.

Когда Артур стал осматривать остальные документы, он был поражен. Он увидел два векселя: один на семьсот, другой на триста фунтов. Они были подписаны Кэннэтом Нельсоном и выставлены на имя Эбрэгема Селима. Желая узнать, кто был акцептантом, Артур посмотрел на обратную сторону и увидел имя своего дяди. Оба векселя были скреплены булавкой. На прикрепленной бумажке была подпись:

«Фальшивые векселя. Срок платежа 24 июня».

Фальсификация! Уильмот прищурил глаза. Знала ли Стэлла об этом? Конечно, она знала. Недаром же пошла 23-го вечером к Мэрривену. Этим он держал ее в руках и был уверен, что она выйдет за него замуж. Во время запоя Нельсон снабдил эти векселя фальшивой подписью Мэрривена.

Артур тихо свистнул. Он не сразу оценил значительности этого факта. Дрожащими от радости руками он пересчитывал банкноты. Настоящее состояние! Остальные документы оказались долгосрочными облигациями. Их реализация не особенно спешна. Он спрятал документы в маленький денежный шкаф, замурованный в стене, и глубоко задумался.

В половине одиннадцатого он вышел из дома. Ночь была ясна и хороша. Из сада в конце улицы доносились голоса. Он пошел к дому Нельсона… В комнате Стэллы горел свет. Он опасался увидеть Маклэда, но, к счастью, Стэлла была одна. Он столкнулся с ней у двери.

— Не могу ли я поговорить с тобой, Стэлла? Я не задержу тебя надолго.

— Да… вы можете поговорить со мной у двери. Надеюсь, вы коротко изложите мне, что хотите сказать.

— Я не могу говорить с вами здесь, — ответил он, подавляя накипавшую злобу. — Но… если вам безразлично то, что я вам скажу, я могу сказать так, чтобы все слышали.

— К сожалению, я не могу пригласить вас к себе в дом. С моей стороны слишком любезно, что я вообще разговариваю с вами.

— Вот как! — бешено закричал он. — Не угодно ли вам будет знать, что это с моей стороны весьма любезно, что я хочу с вами говорить? Если бы знали, какие новости у меня имеются для вас!

Стэлла хотела закрыть дверь перед самым его носом, но он быстро просунул ногу, и она не могла ее закрыть.

Стэлла рассердилась и закричала:

— Я позову отца!

— Пожалуйста, я ничего не имею против! Я с удовольствием получу от него объяснение, каким путем подпись моего дяди оказалась на двух векселях, выставленных на имя Эбрэгема Селима.

Он был слишком возбужден, чтобы заметить ее замешательство, но дверь поддалась и ударилась о стену, Стэлла едва не упала в обморок.

— Войдите, — сказала она подавленным голосом.

Артур с торжествующей улыбкой вошел в комнату и положил шляпу. Они уселись за стол. Настольная лампа с абажуром бросала тень на лицо Стэллы, и Артур не видел ее глаз. Но вид дрожащих губ вызвал в нем злорадство.

— Ваш отец подделал векселя, — начал он без предисловия, хотя раньше рисовал себе совершенно другой пролог.

— Не могу ли я… век… векселя… увидеть?

Он положил их на стол.

— Да, они так выглядели, — сказала она тихо, — я не понимаю в этих делах. Но они очень похожи. По всей вероятности, те векселя, которые я взяла, были подделками. Он хотел получить меня обманным путем, а я думала, они настоящие.

— Ах, значит вы были в воскресенье утром в его квартире? — спросил он сурово. — Я видел, как вы вошли, а затем поспешно бежали из дома. Вы хотели получить от него векселя, а он подсунул вам имитацию.

Его слова причинили ей душевную боль. Как ужасно испорчен и зол этот Артур!

— Вы украли эти векселя, но старик вас надул. Он не из тех, кто дал бы себя победить. Его нелегко было обмануть. Что вы рассчитываете делать теперь?

Стэлла не ответила.

— Я даю вам единственный выход. Будьте благоразумны и станьте моей женой. Этот проклятый детектив не имеет для вас никакого значения. Кто он? Он только хороший полицейский. Вы должны считаться со своим положением. Вести знакомство с этим человеком — ниже вашего достоинства. А я преподнесу вам в качестве свадебного подарка два векселя. Но если вы не согласитесь, вам будет плохо! По закону, эти векселя — моя собственность. Я наследник моего дяди, и все суммы будут мною взысканы. Я посажу мистера Кэннэта Нельсона туда, где ему надлежит быть. Он всецело в моей власти. Видите, мой дядя собственноручно написал: «Фальшивые векселя». Это достаточное удостоверение, Стэлла!

Он встал, подошел к ней и протянул ей руки. Но она поднялась и повернулась к нему спиной.

— Ну, ладно, поспи и еще раз хорошенько обдумай мое предложение. Завтра я опять приду. Ты же не расскажешь эту историю Маклэду. Не признаешься ему, что твой отец мошенник. Это будет уж чересчур. Он, конечно, сделает все, чтобы оградить тебя от неприятностей. Но даже против своего желания вынужден будет посадить твоего отца в тюрьму. Так вот, Стэлла, будь благоразумной!

У двери он обернулся, и, посмотрев на Стэллу, улыбнулся. Закрыв за собою дверь, он направился к садовым воротам. Но в этот момент кто-то зажал ему рот и стиснул его. Прежде, чем он успел осознать что-либо, кто-то схватил его одной рукой за горло, а другой вытащил из кармана бумаги. Придя в себя, он увидел злобное лицо в очках.

— Как вы смеете угрожать? Ну вот и попались. А теперь рассказывайте Маклэду. Он еще сегодня обыщет ваш дом. Откуда у вас эти векселя и бумаги и что вы еще стащили оттуда?

— Отдайте мне… бумаги… — пролепетал Уильмот дрожащим голосом.

— Пойдите и расскажите об этом в полицию. Быть может, они вернут вам бумаги.

Еле держась на ногах, Уильмот потащился домой. Он действительно оказался трусом.

 

Глава 15

— Хороший поступок в самом себе заключает вознаграждение, — поучительно сказал Скотти, — и я чувствую, что поступаю так, как исправившиеся преступники в романах. Когда я последний раз сидел в тюрьме, я прочел там массу книг о добрых деяниях преступников, отбывших наказание. Часто смех ребенка спасал их от позорной и несчастной жизни. Иногда это была дочь начальника тюрьмы, иногда — сестра духовника. Возраст их от девяти до девятнадцати лет. Чаще всего они были спасены преступниками, когда тонули, и именно тогда, когда замышляли новое преступление. Воспоминание о синих глазах заставляло преступника начать новую жизнь. Конец романов всегда был таков.

— Вы потому так много говорите, чтобы я не плакала, — тихо сказала Стэлла.

В камине дымилась куча обгоревших бумаг.

— Булавочку не надо бросать вместе с бумагами в камин, — сказал Скотти, вынув ее из пепла и воткнув в свой пиджак. — Сожженная бумага не более, чем пепел. Но представьте, Артур и в самом деле побежит в полицию и расскажет историю о векселях, скрепленных булавкой. Полиция придет и найдет пепел с булавкой. Что тогда? Это подтвердило бы его слова, и вышла бы неприятная история.

— Вы все слышали? — спросила Стэлла.

— Почти все, — ответил Скотти. — Я как раз был в саду. Дверь была не закрыта и я все слыхал. Этот Артур с профессиональной точки зрения еще слабый вымогатель. Ему надо еще лет пять-шесть поучиться. Он слишком нервный и слишком много болтает. Но эта слабость свойственна всем жителям Беверли-Грин. Вы очень странно смотрите на меня, мисс Нельсон. Может быть вы думаете, что я тоже много болтаю. Может и так. Я объехал весь мир. Был в Канаде, Соединенных Штатах и многому научился. А случайное пребывание в тюрьме углубляет познания.

— Я пойду в свою комнату. Я не нахожу слов, чтобы вас поблагодарить, мистер Скотти. Я хочу это рассказать Маклэду.

Скотти энергично покачал головой.

— Ни в коем случае не делайте этого. Это повлечет большие неприятности. Из своего долгого опыта общения с полицейскими я знаю, что они хотят знать и чего не желают знать.

Стэлла вполне положилась на его слова. Она не думала спорить с ним. Последние события так расстроили ее, что она захотела отдохнуть.

— Спокойной ночи… и сердечное спасибо.

— Приятных снов, мисс Нельсон, — сказал Скотти и углубился в чтение.

Когда Стэлла вышла, Скотти осторожно вынул пепел из камина, смешал его с водой и вылил.

— Если бы так легко было смыть свое прошлое, — тихо сказал Скотти.

На следующее утро в Беверли-Грин прибыл знаменитый журналист. След репортеров уже давно простыл. Хотя этот журналист и не принадлежал к определенной газете, все охотно брали его статьи. Он добивался успеха там, где другие ничего не могли сделать. Часто его труды не увенчивались успехом, но иногда он пожинал такую жатву, что его конкуренты задыхались от зависти. Он был очень добросовестен. Ставил правду выше всего. Ему было безразлично, что люди считали себя оскорбленными или страдали их интересы. Его методы были беспощадны. Чтобы дознаться правды, он не считал грехом ругать, обманывать и даже воровать. Он с легкостью нарушал обещания. Торжественные заверения сохранять молчание было для него пустым звуком. Большинство его коллег, более честных и сердобольных, презирали его. Но признавали первоклассным репортером и, втайне, не раз хотели быть такими же черствыми и жестокими, как он.

Коренастый, с грубыми чертами лица, Он носил монокль и не выпускал сигары изо рта. Он имел недовольный и угрюмый вид, поэтому говорили, что он отталкивающий тип. Однако он мог с собеседником быть любезным. В этом заключалась его сила и опасность для его жертв.

Энди был первым, который узнал о его прибытии. Он готовился к его приезду с первого дня убийства. Журналист обратился прямо к нему.

— С добрым утром, мистер Маклэд. Я счел нужным, прежде чем приступить к независимому расследованию, поговорить с вами. Я всегда считал, что репортер должен известить надлежащего чиновника о своем намерении приступить к расследованию. Иначе газетные сотрудники могут причинить большой вред следствию. Важнейшие факты мне известны. Не всплыли ли за последнее время новые?

Энди предложил ему хорошую сигару.

— Я очень рад вашему приходу, мистер Доунер, но вы немного опоздали. Ничего нового не могу вам сообщить.

— Неужели нет никаких новых данных? Кто, собственно говоря, этот таинственный Эбрэгем Селим, которого вы желаете найти? Мне это имя немного знакомо.

— Да, это как раз подходящая для вас история, мистер Доунер.

Энди выпускал большие кольца дыма и исподлобья наблюдал за Доунером.

— Никто из репортеров не осознал важности этой персоны. Пока еще не удалось напасть на след Селима.

— Ну, ладно. Его еще не нашли, тем лучше для раскрытия его тайны. Маклэд, вы можете быть уверены, что я не затрону ваших прав.

Трудно было предположить, что Доунер боялся Энди. Доунер не боялся ни огня, ни пороха. Однако он был слишком умен, чтобы восстановить против себя противника. Он уважал Энди и, по возможности, уступал ему. Энди был единственным детективом, способным отомстить ему, поэтому Доунер относился к нему с уважением.

— Вы держите у себя «Скотти с четырьмя глазами». Он недавно доказал свое алиби и был оправдан.

— Да, он здесь. Мои друзья взяли его к себе в дом.

— Не думаете ли вы, что он что-то знает в этой истории? — спросил Доунер. — Кажется это так. Он отчаянно умный, каналья. Я не хочу упоминать о нем в своих статьях. Я не люблю выступать против результатов розыска регулярной полиции. Ну, всего хорошего.

Энди видел, как он медленно, с мнимой бесцельностью направился к дому Мэрривена. Энди рассказал ему все о Скотти, так как знал, что тот все равно разузнает. В этом проявилась осторожность Энди. Доунер появился в Беверли-Грин еще днем раньше и проследил Скотти вплоть до дома Нельсона. После того, как он решил не делать из Скотти сенсацию, он отправился к дому Мэрривена и беседовал с сержантом о медленной работе провинциальной полиции.

В полдень состоялся осмотр трупа. Маленький зал был забит до отказа. Мистер Бойд Салтэр, сидевший на видном месте около судьи, подозвал к себе Энди.

— Я привез сюда сторожа Мэддинга. Может быть, его показания будут важными для установления времени убийства. Я также пытался узнать для вас кое-что из жизни Эбрэгема Селима. Он начал свою деятельность тридцать пять лет тому назад. Мой старый друг, он не хочет, чтобы было упомянуто его имя, имел с ним дела еще когда был студентом. Но и он никогда не видел Селима и не встретил никого, кто видел бы его. Двадцать лет тому назад Селим обосновался в Лондоне и завязал блестящие сношения с пароходными агентствами, экспортерами и прочими людьми. Он был хорошо информирован об их финансовом положении. Мне очень жаль, но больше ничего не могу вам об этом сообщить.

Энди поблагодарил его и пошел к своему месту.

Пароходные агенты. Кажется, он был в одном из таких бюро… Фирма Уэнтворт, дела которой захирели. Ее помещение находилось рядом с Селимом. Возможно, это простая случайность, но следует все же выяснить.

После допроса Уильмота Энди был вызван для дачи показаний. Уильмот показал, что мистер Мэрривен был его дядей и что он видел его в день убийства. Энди напряженно ждал вопроса о даме, с которой говорил Мэрривен. Но его об этом не спрашивали. Следователь больше интересовался угрожающим письмом, найденным при обыске. Дворник подробно рассказал, как он нашел письмо, как положил его на стол.

— Было ли письмо сложено или лежало открытым?

Дворник не помнил, но допускал, что письмо было полуоткрытым.

Энди опять был вызван для дачи показаний. Он сказал, что после тщательного осмотра конверт не был найден. Ему уже тогда это показалось странным. Оно не было отмечено числом и могло быть днем раньше.

— Нет ли у вас данных, что Мэрривен мог бояться за свою жизнь?

— Я нашел заряженный револьвер, — ответил Энди — Он лежал в шкафу за письменным столом, и Мэрривен легко мог воспользоваться им. Однако револьвер не был в употреблении.

Был выслушан еще целый ряд свидетелей. Полицейский, первый увидевший убитого, потом мистер Уэч — адвокат покойного, сторож Мэддинг, кухарка покойного и истеричная прислуга, которая начала кричать, и ее вывели из зала. Последним был выслушан инспектор Дэн. Следствие приближалось к концу, как вдруг председатель, старый нервный человек, интересовавшийся каждой мелочью, вызвал опять Энди.

— Я еще хочу выяснить вопрос о женщине, голос которой слышал дворник, — заметил председатель. — У меня имеется газетная заметка, которая гласит, что какая-то женщина в одиннадцать часов вечера вышла из дома покойного. Она прошла мимо вашего окна по направлению к Беверли. Я мало интересуюсь газетными заметками, но вы дали интервью. Я что-то не помню, чтобы этот пункт был затронут во время следствия.

 

Глава 16

Стоять перед судом и осознавать, что даешь ложную присягу, было для доктора Эндрю Маклэда полной неожиданностью. Он сам не верил своим ушам, когда спокойно говорил.

— Да, правильно. Я видел, как женщина оставила дом Мэрривена и прошла мимо дерна.

— Когда это случилось?

— В одиннадцать часов. Башенные часы как раз тогда пробили.

— Вы не видели ее лица?

— Нет, луна скрылась за тучами.

На этом заседание было закончено, и присяжные оставили зал. Спустя полчаса было объявлено решение об обвинении Эбрэгема Селима в преднамеренном убийстве.

Энди тщетно искал глазами Доунера. Его не было видно. Энди поговорил еще с мистером Салтэром и с представителями власти. Потом вышел на улицу. Его мысли были заняты Доунером. Мистер Уэч догнал его.

— Предположение, что мистер Мэрривен находился в лапах ростовщика, является полнейшим абсурдом, — сказал он. — Я отлично знаю, что он был богатым человеком, очень богатым.

— А он оставил завещание? Вы об этом, к сожалению, не упомянули в вашем показании, — возразил Энди.

— До сих пор ничего не нашли, поэтому все его состояние унаследует мистер Уильмот. Конечно, если не появится другой наследник.

Энди интересовался, был ли женат мистер Мэрривен, Но никаких записей о его браке обнаружено не было.

— Вы сказали, что Мэрривен был коммерсантом. Какого рода были его операции?

— Абсолютно ничего не знаю. Он не любил говорить о своих торговых операциях. Я стал его доверенным, когда он уже прекратил свою торговлю. Кажется, раньше он торговал чаем.

— Откуда вы знаете? — быстро спросил Энди.

— Он хорошо разбирался в чае. Когда я посещал его, и он угощал меня чаем, он часто интересовался, нравится или не нравится мне тот или другой сорт чая. При этом говорил, как хороший знаток вина, желающий узнать ваше мнение о старом портвейне.

Они повернули на улицу Беверли-Грин, как вдруг увидели шедшего к ним человека.

— Не будет ли он неким Доунером — газетным репортером? Я видел его сегодня утром. Выдающийся ум, — заметил Уэч. — Я говорил с ним о новом приговоре суда в деле об ответственности агентов. Очевидно, он хорошо знает правовые уложения.

— Он хорошо знаком с такими делами, — зло заметил Энди. — Не расспрашивал ли он вас о частной жизни Мэрривена?

— Он все равно не получил бы ответа. Не забудьте, что я старый испытанный адвокат и не стану говорить с подобными субъектами о делах моих клиентов. У нас был невинный разговор о том, во сколько должно обойтись ведение хозяйства в нынешнее время.

— А как вы вдруг перешли на такой разговор? — любознательно спросил Энди.

— Он сказал мне, что Мэрривен должен был тратить большие суммы для содержания такого большого дома. До сих пор я не составил отчета о его расходах, но для себя сделал маленький набросок. Конечно, я не показывал ему счета.

— Достаточно, что они лежали у вас на столе. Он великолепно читает мысли. Не было ли среди счетов одного особенного, на крупную сумму?

— Да, на 130 фунтов. Счета не было, но была собственноручная заметка Мэрривена «Стэллинг Броз. 130 фунтов». Я сам не знаю, для чего был назначен этот расход. Вы знаете фирму Стэллинг?

Энди не стал давать объяснения по этому поводу. Фирма Стэллинг была крупнейшей ювелирной фирмой в городе. Эта запись означала расход на покупку большого бриллиантового кольца. Мэрривен купил его, так как был уверен, что Стэлла уже в его руках.

Доунер подошел совсем близко, — и Энди переменил тему.

— Я не был при осмотре трупа, — объяснил Доунер. — Такие заседания наводят на меня скуку. Ведь там не всплыло ничего нового?

— Ничего нового. Все это уже известно и сообщалось в газетах, — ответил Энди.

Адвокат быстро попрощался и ушел. Мистер Доунер, казалось, был заинтересован тем, чтобы сбить палкой побольше маргариток, но вдруг спросил:

— Не говорили ли на заседании об одном бриллиантовом кольце, купленном Мэрривеном за пять дней до смерти? Это, наверное, то кольцо, которое было найдено в траве. Ведь это замечательный факт, что Мэрривен покупает кольца, чтобы потом выбрасывать их. Можно допустить, что он подарил его женщине, которая настолько его ненавидела, что моментально выбросила, когда шла из дома покойного… ну, скажем, в одиннадцать часов вечера…

— Эта мысль мне тоже пришла в голову, — ответил Энди. — Женщина, которая прошла мимо моего окна, конечно, могла это сделать.

Наступило молчание.

— Но у конца Беверли-Хэй-Стрит стоял постовой полицейский, сказал спустя минуту Доунер, — Он стоял у одного дома, и служанка угостила его чашкой кофе, когда он болтал с ней между одиннадцатью и половиной двенадцатого. За это время никто не прошел мимо него.

Доунер все еще бил своей палкой по цветам, стараясь не смотреть на Энди.

— Возможно, что она пошла по другой дороге… от улицы идет ответвление.

Опять наступила пауза.

— Полицейский патруль на велосипедах проехал без десяти минут одиннадцать мимо Хильтон-Гресс-Ройт, — продолжал Доунер своим обычным монотонным голосом. — Это другой конец дороги. Патруль поехал по Беверли и он никого не заметил, кроме полицейского, беседовавшего со служанкой. На велосипедах имелись лампочки, и улица там довольно узка. Женщина не могла спрятаться в тени кустарника.

— Да, странная история, — добавил Энди. — Возможно, что она вернулась потом опять, после того, как я отошел от окна и улегся спать.

— Вы думаете, она опять вернулась к дому Мэрривена? — Доунер вдруг посмотрел Энди прямо в лицо. — И после того, как она бросила кольцо?

— Она могла его также утерять и, вероятно, вернулась, чтобы искать.

— Но кольцо было найдено возле улицы, — упорно настаивал Доунер. — Одно из двух: или она нарочно бросила его, или не шла вдоль дерна, как вы утверждаете. Центр дерновых насаждений лежит приблизительно в восьмидесяти метрах от места, где было найдено кольцо.

— Нет, восемьдесят один метр, — серьезно сказал Энди. Доунер рассмеялся.

— Я готов согласиться, что всей истории с женщиной не следует придавать особенного значения. Эти пожилые господа всегда имеют знакомства. Возможно, это была одна из жительниц Беверли.

Он вонзил свой взгляд в Энди, но тот не моргнул даже глазом. Энди понял, что Доунер знает все. Его мало интересовало, получил ли репортер эти сведения путем информации или дедукции.

— Не верю, чтобы мистер Мэрривен плохо себя вел. Он жил довольно солидно и был благоразумен.

— Женщина, во всяком случае, не совершила этого убийства, — убежденно сказал Доунер, — но нужно выяснить одно обстоятельство. Скотти опять работает? — вдруг непринужденно спросил он. Энди рассмеялся.

— Да, он работает. Он совершенно исправился и помогает мистеру Нельсону, знаменитому художнику, в его работе. Но… я не должен вам этого говорить… такая ищейка, как вы, знает даже его биографию.

— Я тоже слыхал, что Скотти исправился. Я, между прочим, узнал об этом… Мисс Нельсон прелестная девушка!

— Да, она восхитительна!

— Убийство сильно затронуло ее. Она была знакомой мистера Мэрривена, и он одолжил ей девять месяцев тому назад триста фунтов, но это нас не касается. Ведь ничего плохого нет в том, что молодая дама берет ссуду от пожилого господина, который ей в отцы годится.

Это было новостью для Маклэда, и он понял, что Доунер не говорит этого на авось.

— Как вы узнали?

— Я позабыл, кто мне сказал, — ответил Доунер, зевая. — Итак, до свиданья, я еще зайду к вам.

Спустя час приехал из Лондона специальный человек, чтобы помочь Маклэду составить доклад об убийстве, Энди дал ему срочное поручение.

— Пойдите в Беверли и попытайтесь узнать, был ли вчера здесь Доунер и с кем он говорил. Наверное, он поселился в отеле Беверли.

Предположение Маклэда подтвердилось. Мистер Доунер приехал с вечерним поездов и пригласил к ужину служащего Мишен Фэрмэр банка.

— Он дальний родственник Доунера, — сообщил ему чиновник по телефону. — Молодой человек живет недолго в Беверли.

— И он недолго останется там, — злобно сказал Энди.

По всей вероятности этот клерк был главным информатором Доунера. То, что его родственник потеряет должность за разглашение банковской тайны, мало беспокоило Доунера. Он не различал между родственниками и врагами.

После полудня в доме Нельсона шла беседа о денежных делах. Художник вышел из ателье в своем длин-ком халате. Он Сил спокойным и молчаливым. Стэлла тревожно смотрела на нею. Эго предвещало нехорошее.

Художник закрыл дверь и, убедившись, что никого нет около дома, сказал:

— Стэлла, я сегодня думал об одном деле. Помнишь о тех деньгах, которые мы одолжили у бедного Мэрривена? То есть, ты одолжила.

Стэлла утвердительно кивнула головой.

— Мы вернули эти деньги!

— Откуда ты взяла деньги для возвращения долга? Я помню, что тогда был крайне подавлен, когда послал тебя достать их.

Стэлла ничего не ответила.

— Триста фунтов, не правда ли?

— Правильно, — спокойно ответила Стэлла.

— Откуда же мы взяли триста фунтов? Ты уверена, что мы уплатили?

— Да, папа, у меня есть квитанция.

Он сел за стол и задумался.

— У меня очень смутное представление об этом деле, оно мне кажется кошмарным сном. Но… у тебя были деньги тогда, в эту ужасную неделю?

Тогда он бывал сильно пьян и всегда приходил домой поздно.

— У меня ведь тогда была крупная сумма. Откуда она у меня?

— Не знаю.

Он нервно барабанил пальцами по столу.

— Это ужасно! В течение этой недели случилось что-то ужасное, что-то страшно неприятное. Я дрожу от страха, но не могу сказать, что случилось. Возможно, это воспоминание о моем скверном поведении. Не сделал ли я чего-нибудь ужасного?

— Нет, папа!

Его необдуманный поступок не будет иметь последствий, так как вещественные доказательства его вины уже уничтожены.

— Ты действительно ничего не можешь вспомнить? — Он резко посмотрел на нее. — Даже тогда у меня бывали моменты просветления и сожаления. Если бы я сделал что-нибудь скверное, то сам признался бы в этом. Откуда же, черт возьми, я достал эти деньги?

Она не помогала ему совершать подлог, но вся ответственность за его поступок легла на ее плечи, она чуть не погибла. И она не хотела взваливать на него бремя угрызений совести.

Под вечер Стэлла пошла поливать цветы, что росли у изгороди, отделявшей сад от улицы. Два господина прошли мимо сада, и она услышала часть разговора. Причем говорил, большей частью, один, а другой изредка отвечал:

— Когда я вас впервые увидел, мистер Уильмот, я подумал, что трудно будет изучить ваш характер. Спокойный, глубокомыслящий человек, как вы, всегда является загадкой для газетного репортера.

Мистер Доунер говорил с Уильмотом об одной теме, интересовавшей последнего. А именно, о мистере Уильмоте.

 

Глава 17

Мистер Маклэд заказал все утренние газеты. Сначала взял газету «Мегафон», так как узнал, что Доунер приехал в Беверли по поручению этой газеты.

Он открыл ее с неприятным предчувствием и не обманулся. В «Мегафоне» не следует искать сенсационных новостей. Эта газета политическая и стоит на известной литературной высоте. Сообщения об убийствах печатались обычно на последней странице. Но на этот раз газета сделала исключение и напечатала криминальную хронику на первой, под заглавием: «Полуночная женщина». Когда Энди прочел вторую строку, он вскочил с проклятьем на устах, «…отношение мисс Нельсон к покойному…».

Энди не мог прочесть заметки. Он был слишком взволнован. С огорчением он думал о том, что должна будет переживать Стэлла, читая эту статью. Ах, этот проклятый Доунер! Энди еще никогда не причинял неприятностей газетному работнику, но на сей раз с удовольствием убил бы его. Он взял опять газету и прочел:

«Осмотр трупа в Беверли, состоявшийся в связи с необычайным убийством, был только чистой формальностью. Как сообщает наш специальный корреспондент, на заседании не был выяснен ни один новый факт, доселе неизвестный обществу. Следствие не двинулось вперед ни на шаг, а тайна осталась нераскрытой. По какому-то невыясненному мотиву, полиция утверждает, что ей неизвестно имя женщины, которая пришла к Мэрривену в половине одиннадцатого и вышла в одиннадцать. Доктор Эндрю Маклэд, выдающийся патолог, первоклассный детектив и гроза всех преступников, показал, что видел женщину, оставившую дом Мэрривена в одиннадцать часов. Из следствия видно, что ночь была очень темна. Луна была закрыта тучами и доктор, фактически, не мог рассмотреть лица женщины. Я также установил, что в это время по улицам Беверли проходила женщина. Она оказалась прислугой мистера Шэпэрда. Она шла до конца улицы с целью бросить письмо в почтовый ящик, который находится в месте соединения главной улицы с боковой. Без сомнения, это та женщина, которую видел мистер Маклэд, но не та, что вышла из дома Мэрривена. Последняя имела спор с покойным. Кто была эта дама? Это была мисс Стэлла Нельсон, дочь известного художника Кэннэта Нельсона, живущего в Беверли-Грин.

Ни для кого не тайна, что мистер Мэрривен глубоко уважал мисс Нельсон и ценил ее. Не желая никого оскорбить, я все же должен сказать, что он испытывал к ней более чем платонические чувства. Он сделал ей брачное предложение, которое, по-видимому, не было отвергнуто, так как за три дня до убийства купил обручальное кольцо у фирмы Стэллинг в Лондоне.

На следующий день после убийства кольцо было найдено в пятидесяти метрах от садовых ворот дома Нельсона. Далее стало известно, что мисс Нельсон в последнее время находилась в тяжелом материальном положении и одолжила у мистера Мэрривена триста фунтов. Сумма эта покрыта двумя векселями. Эбрэгем Селим дал ей эти деньги, покрытые векселями. Тот самый Селим, которого считают убийцей Мэрривена.

Векселя, находившиеся за день до убийства в доме покойного, вдруг исчезли. Каким путем молодая дама вошла в связь с пресловутым Селимом? Где она могла так хорошо с ним познакомиться, что он выдает ей такую большую сумму, не получив обеспечения? Это обстоятельство должно еще быть выяснено. Однако несомненно то, что имя Дария Мэрривена значится на обратной стороне в качестве акцептанта. Факт, что векселя оказались среди документов покойного, был для Беверли, как гром среди ясного неба. Это может быть объяснено тем, что подпись акцептанта была подделана. Я не хочу сказать, что мисс Нельсон знала об этом или сама участвовала в фальсификации. За неделю до убийства мистер Мэрривен показал эти векселя своему племяннику мистеру Уильмоту. Мистер Мэрривен сохранял эти векселя вместе с брачным документом старой служанки, брак с которой был им впоследствии расторгнут. Кроме того, имелись еще документы, которые хранились в помещении, где мистер Мэрривен имел последнюю беседу с мисс Нельсон и где был убит.

Другие документы тоже исчезли. Когда полиция пришла в дом убитого, она нашла в камине кучу обгорелых бумаг. Ясно, что убийца искал и ограбил маленький денежный шкаф, чтобы получить нужные ему бумаги, которые он сжег. Только то лицо, которое подделало подпись Мэрривена, сожгло бумаги.

Что касается места пребывания мисс Нельсон в ночь убийства, то имеется свидетель, который видел, как она вошла в дом Мэрривена. Пишущий эти строки успел побывать в комнате мистера Маклэда и удостоверится в правдивости его показаний. Оказывается, что абсолютно невозможно из его окна увидеть дверь дома Мэрривена. Ошибка мистера Маклэда лишь запутала ход следствия.

Еще более замечателен факт, что мистер Маклэд приложил все усилия, чтобы придать визиту этой дамы особый комментарий. Он сказал одному репортеру, что дама была соседкой Мэрривена. Это утверждение противоречит его собственному показанию, что женщина прошла мимо его окна. Другому репортеру Маклэд рассказал другую версию. Нахождение кольца он считает фактом второстепенной важности. Лишь в одном отношении Маклэд последователен: он прилагает все усилия, чтобы имя мисс Нельсон не попало в эту историю. Он стал между нею и всеми теми, кто стремился, как и он, найти убийцу Дария Мэрривена».

Энди дважды прочел статью. Она была шедевром своего рода. Правда искусно переплетена с ложью. Статья была составлена так хитро, что только посвященный мог разобраться, где правда, а где вымысел. Уильмот дал ему сведения. Гениальный Доунер лишь блестяще изложил их в статье.

Энди быстро оделся и побежал к Стэлле. Увидя ее, он понял, что она уже читала статью.

— Скотти первым прочел ее. Он пошел с отцом на прогулку. Они будут делать эскизы. К счастью, они давно договорились об этом.

— Значит, отец еще не читал?

Она покачала головой. Его удивило ее самообладание. Она была спокойна и серьезна.

— Артур рассказал ему все, — заметила она. — Теперь ты знаешь правду, Эндрю!

— Я давно уже все знал. Новостью было, что ты одолжила деньги. Ты взяла их для отца?

— Да, — ответила она. — Теперь бессмысленно скрывать его ужасный поступок.

Странная улыбка заиграла на ее лице. Глаза зажглись невиданным еще им огнем.

— Ты меня защитил, Энди… но что будет потом?

— Я скажу тебе, чего ожидает Доунер. Он думает, что я сегодня же подам в отставку.

Стэлла сильно испугалась.

— Значит, это дело тебя разорило? Я имею в виду твою карьеру.

— Признаю, я не строил себе иллюзий по поводу этого происшествия. В чем-то выводы этого господина правильны. Я прекрасно знал, что ты не убивала. Если я подам в отставку, то заодно должен привлечь газету за оскорбление. Ты бы тоже должна была это сделать. Но доводить дело до суда — глупо. Я знаю лучший метод. Ах, эта женщина, прошмыгнувшая мимо моего окна! Я никого, конечно, не видел. Просто хотел найти для тебя алиби. Еще хорошо, что служанка Шэпэрда в это время вышла на улицу. Этим Доунер объяснил мои показания.

— А девушка действительно выходила?

— В таких делах можно ему верить. Если он говорит, можешь быть уверена, что это так. Уильмот дал ему сведения. Векселями он завладел, конечно, незаконно. Ты ведь, собственно говоря, принесла сюда эти документы!

Наступило молчание.

— Энди, я хочу тебе признаться. Я хотела раньше, но Скотти посоветовал не делать этого.

И она рассказала о визите Уильмота, о том, как Скотти отобрал у него векселя. Энди слушал с огромным интересом.

— Теперь я понимаю. Подлый вымогатель! Он хотел тебе отомстить, рассказав все Доунеру. Никто не докажет, что дядя не показывал ему векселя. То, что они исчезли, вызывает подозрения, если учесть, что в камине были найдены обгоревшие бумаги. Что теперь делать, Стэлла? Я дал Уильмоту разрешение осмотреть дом и тогда он нашел… что там могло быть? Да! Брачный документ бывшей служанки, некоторые важные документы и векселя. Погоди только!

Он быстро выбежал из комнаты и исчез.

 

Глава 18

Когда Энди прибежал в дом Мэрривена, сержант был еще там. Был последний день охраны.

— Нет, он все время был в спальне и недолго, — ответил сержант на его вопрос.

Энди бросился в спальню. Он уже четыре раза осматривал ее. Сейчас бросился искать с особым рвением. Интуитивно, он чувствовал, что тайна где-то возле кровати. Он обратил внимание, — геральдическая роза и гербы с одной стороны были повернуты в сторону. Он потянул розу, но это не помогло. Тогда он стал вертеть ее. Вдруг что-то треснуло и открылся выдвижной ящик.

Он был пуст. Но под двойным дном лежал кусок бумаги, на котором написаны три суммы: 6700 и вторая 6500 были зачеркнуты, под второй было написано — 6370 фунтов. Разница составляла 130 фунтов. Сумма была ценой бриллиантового кольца. Энди понял, что здесь находились векселя, брачный документ, и он тихо свистнул. 6370 фунтов!

Мэрривен был аккуратным человеком. Вел точные записи денег в тайниках. Если бы Энди знал это! Его глаза засияли радостью.

Он пошел к Стэлле и нашел ее в той же позе, в какой оставил.

— Энди, ты ведь не подашь в отставку? — сказала она. — Я письменно изложу свое признание и передам тебе этот документ.

— А чем ты объяснишь вмешательство Скотти?

— Я об этом не думала.

— Нет, дорогая моя, мы как в той поговорке о лжецах, запутавшихся в собственных сетях. Мы связаны друг с другом и выбираться будем вместе. В отставку, во всяком случае, я не подам. Я хочу раньше узнать мнение руководителей Главного Лондонского полицейского управления.

Чиновники Скотленд-Ярда настолько привыкли к критике в газетах, что скучают, когда их обходят вниманием. Кроме того, между Главным полицейским управлением и газетой «Мегафон» были натянутые отношения. Однажды газета опубликовала секретный приказ полиции, чем воспользовался давно разыскиваемый глава преступников, и бежал за границу.

Энди получил распоряжение явиться в Скотленд-Ярд. После продолжительной беседы с начальством был не только реабилитирован, но и упрочил свое положение.

Вернувшись в Беверли-Грин, нашел письмо от Доунера с извинением. Это крайне изумило его, так как Доунер никогда так не поступал.

Когда мистер Нельсон узнал о содержании статьи, он взял свою трость и отправился искать Доунера и Уильмота. К счастью, никого не застал дома. Скотти пытался умиротворить его.

— Это возмутительно, Маклэд! — кричал он. — Я привлеку этих негодяев к ответственности! Лучше всего разбить им головы!

— Конечно, вы можете делать что вам угодно, — ответил Энди, — но меня вы поставите в крайне затруднительное положение, если выполните свое намерение. Я уж сам попытаюсь обезвредить этого Доунера. Он, наверное, опять заготовил на завтра статью, но, если я не ошибаюсь, она не будет напечатана. Утверждения газетных репортеров можно опровергнуть точно так же, как на суде разбивают доводы обвинителей. Нужно только поколебать их уверенность. А на Уильмота можно нагнать такой страх, что он не отделается от него всю жизнь.

Мистер Уильмот нашел в лице Доунера умного, рассудительного человека. Он уверил журналиста, чтобы тот остерегался знакомств. Доунер согласился с ним.

Доунер установил с Уильмотом хорошие отношения. Они вместе ужинали в Беверли-Отель. Это было удобно для Доунера — телеграфная контора была рядом, а Уильмот избегал бывать в Беверли-Грин.

— Ваша статья немного резковата, мистер Доунер!

— Нет, не думаю, — равнодушно ответил Доунер, — это ставит молодую даму в неловкое положение, но мы вольны выражать свое мнение. Хотя я не думаю, что она знает подробности убийства, поведение ее было довольно странным.

— Я тоже так думаю. Но я хочу, чтобы никто не знал, что это я дал вам информацию. Вы ведь свято обещали, что не упомяните моего имени.

— Можете быть вполне уверены. Я слишком осторожен, чтобы компрометировать вас. Вы мне еще ничего не рассказали о своей частной жизни. Я хорошо понимаю, вы слишком скромны и застенчивы, чтобы раскрыть свою душу, но я полагаю, молодая дама не слишком хорошо относилась к вам.

— Это так, но не будем об этом говорить!

— Ладно.

Они пошли в Беверли-Грин по дороге, значительно удаленной от дома Нельсона. Доунер стал нетерпелив. У него был целый ряд фактов, на которые требовалось разрешение Уильмота, чтобы отправить статью в газету. После, когда все нити преступления будут у него в руках, он не будет ни спрашивать разрешения у него, ни считаться с его мнением.

Хотя Доунер и спешил на телеграф, он согласился подняться в комнату к Уильмоту. Они оказались в той же комнате, в которой был Энди, когда увидел шляпу на столе. Уильмот говорил правду, что никто из слуг не смеет заходить в его комнату, которая постоянно была на запоре.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Артур, зажигая свет. — Стул напротив будет вам удобен. Хотите чего-нибудь выпить?

— Нет, благодарю вас. У меня еще много работы. Кстати, расскажите о молодой даме. Я должен написать продолжение вчерашней статьи. Как вы считаете, не влюблен ли Маклэд в девушку?

— Подождите. — Уильмот встал и подошел к окну, — Мне показалось, что немного сквозит. Конечно, проклятое окно открыто. Нас кто-то подслушивал. Кто мог открыть окно? — Он закрыл его и опустил шторы. — Вот именно об этом я и просил бы не говорить. Она молода, легко поддается влиянию. Он, наверное, произвел на нее большое впечатление.

— Но между ними все же существуют отношения? — быстро спросил Доунер.

— Да, между ними нечто вроде… как бы выразиться… Он значительно старше ее, применил свои козни и ухищрения, чтобы…

— Нет, я не думаю, что можно так обозначить, — вежливо заметил Доунер. — Для сотрудников криминальной полиции тоже существуют нормы дозволенного. Не правильнее ли сказать, что между ними большая дружба? Читатели уж поймут, что я подразумеваю. Я хочу допустить, что он вошел в соглашение с той девушкой.

Постучали в дверь и вошла служанка.

— Мистер Маклэд просит принять его.

Собеседники обменялись тревожным взглядом и Доунер кивнул головой.

— Попроси его войти, — сказал Уильмот, почувствовавший себя довольно скверно.

— Добрый вечер, мистер Доунер… добрый вечер мистер Уильмот.

Энди остановился в дверях и внимательно смотрел на них.

— Не хотите ли присесть? — нервно спросил Уильмот. — Вы знаете мистера Доунера?

— Я знаю его очень хорошо, — хладнокровно ответил Энди.

— Но вы же не сердитесь из-за моей статьи, — заметил Доунер с лицемерной улыбкой. — Вы слишком долго работаете в вашей профессии, чтобы обращать внимание на те, что пишут газеты.

— Значит, Уильмот является источником вашей информации?

— Ничего подобного, мистер Маклэд! — Доунер усмехнулся.

— Ваши статьи недалеки от правды. Но сегодня утром вы опубликовали заметку, цель которой помешать следствию. Я никогда с вами так не говорил и, надеюсь, больше не придется. Я не знаю привлечет ли мисс Нельсон вашу газету к ответственности. Но если она это сделает, то эта история обойдется вашей газете в двадцать тысяч фунтов.

— Но мои сообщения исходят из достоверного источника.

— Вы имеете в виду этого господина? — Энди указал на угрюмою Уильмота. — Я вам сейчас докажу, можно ли придавать значение его словам! — Он подошел к Уильмоту и презрительно посмотрел на него. — Я пришел сюда, чтобы узнать, куда делась сумма в 6370 фунтов, исчезнувшая из тайника кровати мистера Мэрривена.

— Что?.. Что?.. — пробормотал он.

— Кроме того, вы украли различные документы.

— Украл? — повторил Уильмот сдавленным голосом. — Как вы смеете так говорить? Я наследник моего дяди!

— Еще раз подчеркиваю, именно украли! Только суд может решить, кто является наследником мистера Мэрривена. Кроме того, там было брачное свидетельство. — Он резко посмотрел на Уильмота, который совершенно растерялся. — Вам придется отвечать за все. Что вы можете на это сказать?

Уильмот тяжело дышал и не мог произнести ни слова.

Обратившись к журналисту, Энди сказал:

— Теперь вы понимаете, этот господин находится под тяжелым подозрением. Вам тоже придется отвечать за то, что вы причастны к делу о ложном навете на невиновную женщину.

— Я никакого отношения к делу не имею, — храбро произнес Доунер, стараясь скрыть свое волнение. — Я лишь сообщаю факты такими, какими их вижу.

— Но вы добавляете вымышленную информацию и далеки от беспристрастия, мистер Доунер! Наоборот, вы принимаете участие. Из этого я делаю заключение, что вы знали о краже мистером Уильмотом документов и денег.

— Советую вам быть осторожнее в выражениях, — сказал Уильмот, придя в себя. — Я взял некоторые вещи из ящика, но мой дядя неоднократно просил меня об этом.

— А вы уведомили об этом адвоката? — сухо спросил Энди. — Что находилось в ящиках?

— Об этом вы должны были спросить меня раньше, — уклончиво заметил Уильмот.

— Я требую, чтобы вы назвали эти вещи.

— Обручальное кольцо, наличные деньги, возможно, названная сумма, я не считал, потом облигации и… — он сделал паузу и вдруг подчеркнуто продолжил, — два фальшивых векселя мистера Нельсона, выставленные на имя Эбрэгема Селима и снабженные подписью моего дяди. Подпись поддельная. Векселя отняты у меня одним преступником, который находится у вас на службе. Векселя, наверное, уже уничтожены.

— Когда вас ограбили? — спросил Энди?

— Два дня тому назад.

— Почему вы не заявили об этом в полицию? Закон защищает вас наравне с другими. И вы думаете, я поверю вам? Вы преспокойно даете ограбить себя, преступник отнимает у вас два ценных документа и вы ничего об этом не заявляете, хотя кругом полицейских сколько угодно!

Уильмот ничего не ответил.

— Во всяком случае, я хочу увидеть документы. Где они?

— Они там, в стенном шкафу, — ворчливо ответил Уильмот.

Он взял связку ключей и принялся искать нужный.

— Где же он, черт возьми?

Энди подумал, что он умышленно затягивает дело, но волнение Уильмота было настоящим.

— После обеда, перед тем, как я пошел купаться, ключ еще был в связке. Я не знаю, куда он делся!

— Дверь шкафа ведь открыта, — сказал Энди.

Уильмот с криком бросился к двери и ухватился за содержимое шкафа.

— Боже ты мой! — облегченно воскликнул он. — Я думал, что они украдены.

— А где остальные документы?

— Вот облигации и… — он еще раз обыскал шкаф. — Клянусь, я его здесь положил!

— Что?

— Брачное свидетельство исчезло!

Энди вдруг взглянул на дверь. Он увидел, как чья-то рука просунулась через портьеру к выключателю. От изумления он не мог двинуться с места. Раздался треск и наступил мрак. Через мгновение комната была освещена электрическим фонариком.

— Ни с места! — крикнул хриплый голос. — Малейшее движение и я стреляю!

— Кто вы такой? — смело спросил Энди.

— Эбрэгем Селим!

Раздался стук закрываемой двери, и ключ был повернут с наружной стороны.

Энди бросился к окну, выбил окно и выскочил на улицу. Кругом стояла тишина, никого не было видно.

Через минуту Доунер и Уильмот выбежали на улицу. Служанка выпустила их из комнаты.

— Это опять авантюра вашего друга Скотти, — процедил сквозь зубы Уильмот.

— Мой «друг Скотти» не оставил бы в шкафу 6000 фунтов. Кроме того, у него не такие холеные руки, как те, что потушили свет.

Энди свистнул и появились полицейские.

— Пришлите ко мне сержанта и дайте немедленно телефонограмму об обыске по всему участку, людей побольше, и поспешите, а то будет поздно!

 

Глава 19

Энди отправился к дому Нельсона. Он убедился, что Скотти никуда не выходил. В это время он помогал упаковывать картину. Энди вернулся к Уильмоту. Доунера уже не было.

— Я возьму деньги с собой, — сказал Энди и взял портфель. — А теперь вы должны сказать, где брачный документ.

— Вы и в самом деле верите, что это был Эбрэгем Селим?

— Я более чем уверен, это был убийца Мэрривена, — лаконично заметил Энди. — Он угрожал тем же револьвером, каким был тот убит.

Уильмот задрожал всем телом.

— Брачное свидетельство на имя Джона Северна и служанки Гильды Мэстэр. Брак заключен тридцать лет тому назад в церкви Сент-Пауль в Мэрлэбоне.

— Имя вашего дяди среди свидетелей?

— Нет!

— Кто такой Джон Северн? Ваш дядя ничего не рассказывал о нем?

— Нет. Я хотел кое-что добавить относительно денег. Я не хочу навлекать на себя неприятности. Как вы нашли тайник?

— Вы же знаете мои методы, Уильмот, — с сарказмом ответил Энди. — Дело может принять для вас скверный оборот. Советую вам подальше держаться от этого Доунера. Он не знает пощады и предаст вас так же, как предал бы Эбрэгема Селима, познакомься он с ним.

Эти слова глубоко запали в душу Уильмоту.

— Услышав о вашем желании выступить против него, он немного струсил. Думаю, в завтрашней газете он проявит себя менее ретиво. Да и происшествие с Эбрэгемом Селимом даст ему новый материал для статьи.

Энди с ним согласился. Прежде, чем отправиться в общинный дом, он зашел к Стэлле. Скотти уже спал. Он стал добродетельным.

— Все жители Беверли недовольны статьей и выражают мне сочувствие. У меня никогда еще не было столько визитеров, как сегодня. Были и Шэпэрды, и Мейзон, и, даже, Джипс. Все очень возмущены поведением Уильмота. Интересно, что напишет газета завтра.

— Очень мало. Доунер распишется в длину и ширину о визите таинственного Эбрэгема Селима. А заодно попытается смыть пятно позора с себя. Оскорбленные всегда угрожают процессом, но редко дело доходит до суда. На сей раз он перехватил меру. Уже в сегодняшнем письме ко мне он проявил нервозность. Обычно, он не привык извиняться. Видно, он усомнился в достоверности слов Уильмота.

Завеса над таинственным убийством в Беверли-Грин стала еще более непроницаемой. Налет Эбрэгема Селима также не внес ясности в это дело. Почему он подвергал себя опасности, чтобы завладеть брачным документом? Кто такие Джон Северн и Гильда Мэстэр?

Энди пошел к себе и принимал телефонограммы полицейских агентов, высланных на поиски Эбрэгема Селима. Все улицы находились под надзором. Теми незначительными силами, что были в его распоряжении, Энди не мог обыскать все прилегающие поля. Он решил ждать восхода солнца.

Было жарко и болела голова. Часы показывали час ночи. Энди вышел на улицу подышать свежим воздухом. Подкатил на велосипеде инспектор Дэн, чтобы лично доложить.

— Мы обыскали все автомобили между Беверли-Грин и Кренфорд-Конер. Как вы думаете, не следует обыскать все дома в Беверли-Грин?

— Не знаю, что мы выиграем от этого. Если Эбрэгем Селим местный житель, то повальный обыск ничего не даст. Каждый дом обыскать невозможно. Да и незаконно, не получив приказа из столицы. Может быть…

Вдруг из тишины ночи донеслись один за другим четыре выстрела с той стороны холма.

— Это не браконьеры, — сказал инспектор.

— Браконьеры не употребляют пистолетов… клянусь, это выстрелы из револьвера.

Двери общинного дома были открыты, и телефон звонил беспрерывно. Не успел Энди вернуться, как к нему подбежал Джонстон.

— Мистер Бойд Салтэр у телефона. Он хочет с вами говорить по срочному делу.

Энди подбежал к аппарату.

— Мистер Маклэд, вы слышали выстрелы?

— Да.

— Это стрелял я. Какой-то грабитель ворвался в Беверли-Холл. Он бежал по направлению к Спринг-Ковер. Вы можете сейчас приехать?

Энди сел в автомобиль и быстро укатил.

Мистер Салтэр был взволнован и бледен… Ночной халат надет на пижаму.

— Мне очень жаль, что я вас потревожил, — начал он.

— Вы заметили лицо этого человека? — прервал Энди.

— Я его заметил только сзади. Он пробыл в доме около тридцати минут, прежде чем я услышал шаги. Может быть, я ничего бы и не услышал, но он осмелился забраться ко мне в спальню.

Он показал на взломанное окно. Они пошли в библиотеку.

— Он был также и в библиотеке… Видите, ящики взломаны.

Полки были в беспорядке, содержимое ящиков разбросано на полу.

— Он, наверное, думал найти деньги, но я здесь не храню ничего ценного.

— А в других комнатах он был?

— Возможно, он был в комнате моего сына… его теперь нет дома, он учится в Кембридже. Но я не могу этого утверждать.

Они пошли на верхний этаж. Здесь все было в порядке, хотя дверь комнаты молодого Салтэра стояла открытой.

— Я думаю, налетчик ошибся, приняв эту комнату за мою спальню. Я не знаю, отчего я проснулся. Может, скрип дверей разбудил меня, хотя они хорошо смазаны. Я сел в кровати и услыхал шум шагов. Выйдя, я еще успел заметить его у конца выхода. Я спустился с лестницы и позвал Тиллинга. Второй раз я увидел налетчика, когда выглянул в окно библиотеки. Я схватил револьвер и выстрелил в него. Но он спрыгнул с террасы и исчез.

Энди понял, что налет был произведен опытным взломщиком. Если бы он не был уверен, что Скотти спит сном праведника, и что тот твердо решил заняться честным трудом, он мог поклясться, что это его рук дело. Единственное, это что Скотти никогда не совершал налетов, не определив точно местонахождение ценностей. Да и он всегда знал метод, необходимый для совершения взлома.

В данном же случае, налетчик не имел заранее выработанного плана. Скотти не вынул бы бумаг и не разбудил мистера Салтэра.

— Это уже второй налет за сегодняшнюю ночь в Беверли-Грин. — Он рассказал о случае в доме Уильмота.

— Эбрэгем Селим? — задумчиво произнес мистер Салтэр. — Я готов согласиться с вами, мистер Маклэд.

— Посмотрите, чего недостает у вас.

— Все цело. В библиотеке нечего было украсть, кроме нескольких арендных договоров. Но это не приманка для грабителя.

— А это что такое?

Энди направился к камину. Он был пуст, так как стояла теплая погода. Но в подпечнике оказался пепел от сожженной бумаги.

— Вы что-нибудь сжигали?

— Нет. Посмотрите, буквы еще заметны? Иногда можно прочесть.

Энди опустился на колени и осветил пепел электрической лампочкой.

— Нет, бумага уже обуглилась. — Он осторожно взял кусочек сгоревшей бумаги и положил на стол.

— Еще можно прочесть «рил», — сказал Энди. — Странная комбинация букв.

— Может быть, было написано «Орилбридж». Там у меня есть имение. — Мистер Салтэр поднял несколько бумаг с пола. — Я не могу сейчас привести документы в порядок, чтобы узнать, которые исчезли. Не могли бы придти завтра, мистер Маклэд?

Энди спустился вниз и выслушал рапорт двух парковых сторожей, обыскавших всю местность. Когда они сидели в автомобиле, Энди сказал инспектору:

— Это происшествие действует мне на нервы. Ясно одно, в этой долине скрывается убийца по имени Эбрэгем Селим. Он, наверное, местный житель, слишком ловок и уверен в себе. Ему знакома каждая пядь земли и он что-то ищет. Он убил Мэрривена, думая найти искомое у него, убил Свэнни, когда случайно встретил его в саду, совершил налет на Беверли-Холл. Но почему он каждый раз сжигает находку в камине?

— А где же ему еще сжигать, если не в камине? — угрюмо заметил Дэн. — Камин в обоих случаях оказался поблизости.

Энди ничего не ответил. Он вспомнил, что и в третий раз сжигали бумаги в камине. Стэлла точно также отделалась от неприятных бумаг.

Когда он расстался с инспектором, было половина третьего. Светало. Войдя в свою комнату, Энди подошел к окну, взглянул на дом Нельсона и обомлел. Сквозь шторы пробивался луч света. Стэлла не спала. Целый час простоял Энди у окна. Только с наступлением утра в комнате Стэллы погас свет.

Энди вздохнул и улегся спать.

 

Глава 20

Когда Скотти вошел утром в комнату, Энди был еще в кровати. Руки Скотти были в карманах брюк, выражение лица довольно кислое.

— Привет, Скотти, — сказал Энди. — Что слышно?

— В общем, все хорошо. Но мораль здешних жителей мне не нравится. — Скотти присел. — Я опять отправляюсь в город. Эта атмосфера действует на меня возбуждающе. Вы тоже подпортите здесь свое реноме. Утром я встретил этого писаку, Доунера. Он обеспокоен и озабочен, как голодная собака. Сказал, что этот случай один из худших и неблагодарных, которые он пережил. Сожалеет, что приехал сюда.

— Вы читали его новую статью?

— Да. Он стал более покладистым. Струсил после того, как рука незримого грабителя была направлена на него.

— Никто не заметил, был ли он в маске. Хотя я не думаю. А что Доунер сказал про мисс Нельсон?

— Он поместил извинение в газете. Все кончилось благополучно.

— Значит, он уезжает отсюда? — удовлетворенно спросил Энди.

— Он так говорит, но я ему не верю. Он настоящий репортер! Думаю, что он останется еще на неделю.

Скотти пошел к двери.

— Возможно, я еще вернусь, Маклэд. До свидания.

Энди глубоко задумался. Его положение было затруднительным. Он явно оказался на распутье. Скоро придется оставить Беверли-Грин, и убийство останется нераскрытым. Центр тяжести в роковом сцеплении: Дарий Мэрривен, Эбрэгем Селим и убийца связаны роковой тайной.

Энди собирался пойти к Стэлле, как вдруг принесли телеграмму из Главного полицейского управления:

«Немедленно приезжайте в город. Мистер Уэнтворт внезапно исчез. Следствие установило, что в его банке находится большой депозит. Есть основания считать Эбрэгема Селима причастным к его исчезновению».

Уэнтворт снимал помещение рядом с бюро Эбрэгема Селима. Состояние этой фирмы было ему известно еще до допроса стенотипистки.

В Лондоне, после совещания с начальством, он направился к ней. Она давала свои показания довольно ясным голосом:

— В последнюю пятницу он был здесь, выдал мне жалованье и деньги на марки. Обещал придти во вторник. Мы недолго говорили, так как торговые операции наши весьма незначительны. Я спросила, сколько будет продолжаться еще это положение, и когда он закроет свое предприятие. Он был в прекрасном настроении и сказал, что скоро сообщит мне приятные новости. Он это сказал шутливым тоном, каким обычно разговаривал со мной.

— Вам известно, где он живет?

— Нет. Думаю, он проживал в отелях. Он писал мне два-три раза в неделю и обратным адресом были указаны отели, Я никогда ему не отвечала. Еще помню, он говорил, что весьма странно, что Эбрэгем Селим никогда не является в свое бюро.

— Вы уже говорили мне об этом, Не помните названия отелей?

— Я сохранила корреспонденцию.

Энди бегло осмотрел список. Это были названия хорошо известных отелей в различных городах страны. Он положил список в карман.

— Нет ли у вас фотографии мистера Уэнтворта?

— Нет.

— А как он выглядел?

Для стенотипистки, которой было девятнадцать лет, каждый мужчина после тридцати пяти был стариком, так что на нее нельзя было положиться. Она помнила, что он ходил в больших роговых очках и немного сгорбившись. Она не могла дать точных сведений о его торговых операциях и о фирмах, с которыми он имел торговые сношения. Ее единственной задачей было: прием посетителей, которых никогда не было, и выписки из газет о биржевых ценах. Каждую пятницу она аккуратно получала жалованье.

Энди обследовал два Лондонских отеля, указанных в списке. В книгах было записано, что мистер Уэнтворт проживал в указанные дни. Служащие отеля ничего не знали о нем.

Энди вернулся в Скотланд-Ярд.

— Уэнтворт и Селим — одно и то же лицо, — доложил он. — Уэнтворт — мнимая фирма, которая давала возможность проникать в бюро незамеченным. Банкир Уэнтворта сообщил мне, что у него находится около дюжины больших ящиков с документами. Они и дадут нам возможность установить тождество этих фамилий.

— После своего исчезновения Уэнтворт не снимал денег с текущего счета?

— Нет. Эбрэгем Селим знал, что мы отправимся в его бюро. Предполагал, что мы установим тождество между ним и Уэнтвортом. Если бы он снял деньги, то подверг бы себя риску быть уличенным.

Энди получил разрешение на осмотр документов Уэнтворта. С полудня до глубокой ночи просидел он в кабинете и осматривал содержимое стальных кассет. Он обнаружил акты фирмы Уэнтворт. Видимо, Селим купил дело накануне банкротства.

Под руководством Селима дела фирмы еще больше ухудшились. Он нашел более легкий путь к богатству. Оказалось, что Селим владел в разных провинциях страны значительным имуществом. Ему принадлежали фермы, дома и угольные шахты. Энди нашел документы, дающие право на производство раскопок в россыпях, отдельные детали о сахарных плантациях в Индии и много других документов в пользу богатства Селима.

Вдруг он прочел на контракте знакомое имя:

«Джон Элдай Северн».

— Северн!

Контракт был заключен с одной стороны между Эбрэгемом Селимом, названным «заимодавцем», а с другой — Джоном Элдай Северном. Контракт был написан по всем юридическим требованиям. Энди был крайне изумлен условиями контракта. Он гласил, что заимодавец предоставляет в распоряжение Северна пожизненно пять тысяч фунтов ежегодно. Северн обязуется платить Селиму половину своих доходов, если он унаследует имущество, дающее известный доход. При этом указано, что он производит платежи за «особые, оказанные ему услуги». Подробности о наследстве не были указаны.

Энди пытливо изучал документ. Если верить словам Уильмота, контракт был заключен спустя пять лет после свадьбы Северна. Унаследовал ли Северн имущество? Исполнил ли свои обязательства?

Банкир дал в помощь Энди двух служащих. Все книги, в которых были отмечены счета Селима, были в его распоряжении. Трудно было определить происхождение всех взносов. Энди еще раз прочел контракт. Платежи должны были производиться первого марта и первого сентября. Еще раз проверил суммы, поступавшие на счет Селима в последние двадцать лет. В указанные сроки, действительно, поступали суммы от семи до девяти тысяч пятьсот. Значит, Северн вступил во владение наследством и платил по обязательствам.

— Вот этот человек, которого я ищу, — сказал про себя Энди. — Имея в своих руках Северна, я уж найду Эбрэгема Селима.

На следующее утро он тщательно осмотрел все справочники… Имени Джона Элдай Северна нигде не было упомянуто. Энди вспомнил, что единственный, кто может дать ему эти сведения — мистер Бойд Салтэр.

Энди вернулся в Беверли-Грин и немедленно направился к нему.

— Да, я помню. Кажется, мистер Северн уехал несколько лет тому назад в Австралию. Помните, я говорил вам о человеке, оказавшемся в лапах ростовщика Селима. Это был Северн. Я его хорошо знал. Ростовщик высосал из него последний грош.

— Значит, имущество, унаследованное им, находится в Австралии?

— Я вижу, вы немного разочарованы, — с улыбкой заметил мистер Салтэр.

— Совершенно верно. А вы не можете объяснить причину нахождения брачного свидетельства Северна в бумагах Мэрривена?

— Разве? Я понятия об этом не имел. Да, кстати, если мы заговорили о Мэрривене. Помните взломщика? Я действительно ранил его.

— Почему вы так думаете?

— На следующее утро мы нашли следы крови. Он был ранен в руку. Оттиск его окровавленной ладони найден на листе дерева. Я известил об этом инспектора Дэна, но опрос врачей ничего не дал.

Обратно Энди возвращался пешком. Он хотел обследовать кровяной оттиск. Шофер доставил его автомобиль в гараж общинного дома. Энди осмотрел следы крови на листе и на кустах. Ясно, что взломщик был ранен.

Энди шел в Беверли-Грин дорогой через парк, чтобы обходным путем выйти на главную улицу. Он не видел Стэллы два дня и они казались ему вечностью.

Он постучал в дверь дома Нельсона и служанка открыла.

— Мисс Нельсон нет дома, сударь.

— Куда она ушла? — удивленно спросил он.

— Не хотите ли поговорить с мистером Нельсоном? Он в ателье.

Мистер Нельсон принял его сердечно.

— Как я рад вашему приходу, Маклэд! Я очень озабочен.

— А где Стэлла?

— Кажется, она находится у тети, — медленно ответил Нельсон.

— Почему вы сказали «кажется», разве ее там нет?

— Я послал телеграмму с запросом, когда она вернется, но сестра ответила мне, что она пробыла всего лишь полдня и уехала по делам на север.

— Наверное, это так, — облегченно сказал Энди.

Энди сам не знал чего он ожидал, но слова Нельсона не внушили ему опасения. Стэлла не говорила отцу правды и тогда, когда речь шла о его безопасности.

— Этот факт сам по себе не беспокоил бы меня, — сказал Нельсон, будто понял мысль Энди. — Но, пойдемте. Я вам кое-что покажу.

Энди был удивлен. Они пошли наверх и открыли дверь маленькой комнаты.

— Это комната Стэллы, — сказал Нельсон. Энди уже знал об этом.

— Когда она вышла из дома, я поднялся сюда, чтобы взять пару мягких тряпок. Стэлла всегда готовит их для меня. Шкаф был закрыт, но у меня был ключ. Я открыл шкаф и увидел вот это.

— Он показал маленький сверток окровавленных тряпок.

— А теперь посмотрите сюда!

Он указал на пол, где виднелись следы крови.

— А там, на краю умывальника, тоже были пятна. Она поранила себя и ничего мне не сказала. Скорее всего поранила руку. Она может обойтись своими силами, так как во время войны прослушала курс сестры милосердия.

Энди был ошеломлен. Широко открытыми глазами он смотрел на бандаж. И тут он вспомнил о свете, пробивавшемся из окна Стэллы после нападения на Беверли-Холл. Просто невероятно… невозможно, чтобы Стэлла совершила налет. Но ее внезапное исчезновение… Чем объяснить этот неожиданный отъезд?

— А вы не видели руки Стэллы, когда она уходила?

— Ее руки были скрыты муфтой. Было странно, что в такой теплый день она надела муфту. Я вспомнил об этом, когда увидел окровавленный бандаж. Она также сильно нервничала, что случалось с ней довольно редко.

— Право, обалдеть можно! — с отчаянием воскликнул Энди.

Он быстро упаковал чемоданы и сел за руль автомобиля. Бросил последний взгляд на таинственную долину и направился в Лондон.

 

Глава 21

Мистер Доунер вышел из клуба репортеров. Во рту он держал сигару, под мышкой — дождевой зонтик. Выдался жаркий день. Зонтик был совершенно излишен, но для Доунера выйти без дождевого зонта на улицу было равносильно тому, как выйти без воротника и галстука. Зонтик, твердая шляпа, карандаши с вечным пером — были неотъемлемыми частями персоны, известной под фамилией Доунер.

Он осматривал через свой монокль окружающий его мир и не находил его ни плохим, ни хорошим. Хорошо было то, что ему предстоял короткий отдых, так как неделя приближалась к концу. Он владел небольшим домиком на берегу реки и мог там гулять с зонтиком и любоваться природой.

Плохо было то, что он испытывал неприятное чувство неудачи. Даже гонорар, полученный за статью об убийстве в Беверли-Грин, напомнил ему о ней. Внимание публики было привлечено крупным банковским крахом и другими сенсациями. Доунер предложил другим газетам напечатать его новые данные об этом убийстве, но его предложение было принято довольно холодно.

Он знал, что Маклэд вернулся в город и уже успел поговорить с ним по другим делам. Вероятно, Маклэд отказался от мысли раскрыть тайну убийства. Он даже намекнул об этом Доунеру.

Уильмот подал прошение об утверждении его в правах наследства и намерен был продать дом дяди, как только получит выгодное предложение.

Мысли Доунера уносились вдаль. Его интересовало, правда ли, что Маклэд влюблен в мисс Нельсон. Если бы дело дошло до свадьбы, он сделал бы из нее сенсацию. Вернулся бы к убийству в Беверли-Грин и указал на его романтические последствия.

Маклэд еще не вернулся в Беверли-Грин, но это ничего не доказывает. Мисс Нельсон тоже еще не вернулась. Она хочет обождать, пока забудется эта скандальная история, виновником которой был он, Доунер. Но нельзя делать вывод, что интерес Маклэда к делу остыл.

Доунер направился в редакцию одного журнала, чтобы сдать рукопись. Он занимался литературным трудом и был автором книг: «Встречи со знаменитыми преступниками» и «Выдающиеся случаи подделки денег».

Редакция находилась в бедной части города, и, чтобы попасть туда, он должен был миновать маленькие улицы, населенные рабочими. Когда он остановился у маленького магазина в конце улицы, он увидел молодую даму, которая вышла с пакетом в руках. Ее лицо показалось ему знакомым. Вместо того, чтобы пойти в редакцию, он последовал за ней. Через несколько минут они очутились на перекрестке двух улиц, и дама завернула на одну из них. Это была Стэлла Нельсон. Что она делала здесь, в этом районе? Он удивился и незаметно пошел за ней.

Она дошла до маленького домика, открыла дверь и вошла туда. Доунер отметил номер дома и стал прогуливаться мимо него.

Вдруг он увидел женщину, которая стояла возле своего дома. Руки ее были сложены под передником и она праздно ожидала случая поболтать с соседкой.

Доунер подошел и спросил:

— Здесь живет мисс А…?

— Нет, господин, она здесь не проживает.

Он назвал вымышленную фамилию.

— Я уже давно не был на этой улице, — сказал он с улыбкой, — здесь действительно ничего не изменилось.

— Здесь вообще ничего не меняется, — ответила словоохотливая женщина. — Через сто лет этот район будет иметь такой же вид.

— Мне показалась знакомой дама, что живет в номере семьдесят три. С каких пор она здесь живет?

— Она здесь не живет, но приходит каждое утро и уходит вечером. Она очень знатная дама, но сама выполняет всю домашнюю работу. Я даже видела, как она подметала улицу.

— А кто там живет?

— Насколько я знаю, матрос. Может быть, ее отец.

— Матрос?

— Наверное. Иногда он пропадает по целым месяцам, но ее я раньше никогда не видела.

Доунер затянул свою потухшую сигару. Он почуял новый сенсационный скандал.

— Он, должно быть, красивый парень? Высокий, стройный?

— Нет, нельзя сказать, чтобы он был красив. Между прочим, он сейчас болен, и я думаю, она пришла ухаживать за ним. Это очень мило с ее стороны.

Приветливая женщина была в хорошем настроении и уже собиралась прочесть целый реферат о молодых девушках, но Доунер уже знал все необходимое.

Он нахлобучил пониже шляпу, взял зонтик под мышку и, не извинившись, пошел своей дорогой. Это было характерным для него. Он много времени тратил, чтобы завязать новое знакомство, но не терял минуты для поддержания бесполезного.

После посещения редакции, он пошел к центру города. По дороге на вокзал миновал Скотленд-Ярд. Тут вдруг остановился и, подумав, принял решение. Быстро повернул к мрачному зданию.

— Доктор Маклэд сидит в лаборатории, мистер Доунер. Сомневаюсь, чтобы он принял кого-нибудь. — Сержант у дверей понизил голос. — Он занимается расследованием дела об отравлении. Вы же знаете о женщине, отравленной своим мужем. Случай Швейцера. Инспектор Ридер руководит этим делом, но доктор должен произвести врачебную экспертизу. Сегодня он вызвал на помощь знаменитого специалиста Тэнзия. Вот для вас благодарный материал!

Доунер кивнул головой и записал слова сержанта в блокнот. Он сам уже намеревался заняться этим случаем, но «Дейли Глоб Герольд», поручивший ему это дело, скупо оплачивал гонорары.

— Будьте добры, передайте ему мою визитную карточку и узнайте, могу ли с ним поговорить.

Сержант позвал одного из чиновников и передал ему карточку. Через некоторое время тот вышел и сказал:

— Пожалуйста, наверх, мистер Доунер.

Энди был в белом рабочем халате и мыл руки, когда Доунер вошел.

— Садитесь, пожалуйста. Я не могу многого сообщить вам об этом случае. Осмотр трупа еще не закончен, но вы можете сообщить, Швейцер был сегодня арестован, когда садился на пароход.

Энди не был злопамятным по отношению к Доунеру. В конце концов, журналисту тоже нужно заработать. Он всегда был добросовестным в своих сообщениях и содействовал полиции при расследовании многих случаев. В будущем тоже может пригодиться.

— Я явился сюда не для этого. Сообщение об аресте все равно появится в вечерних газетах. Я пришел поговорить о мисс Нельсон.

— Мисс Нельсон? Я думал, у вас пропал к ней интерес. Что вам опять удалось узнать?

— Она находится здесь, в городе.

— Здесь? — Изумление Энди не было поддельным. — Вы хотите сказать, она здесь живет или вот только видели ее на улице.

— Я не знаю, где она живет, но уже в течение двух недель она посещает больного матроса на Кэстль-Стрит номер семьдесят три.

— Кэстль-Стрит, номер семьдесят три?

Доунер заметил, что известие обеспокоило Энди.

— Но ведь это в очень бедном районе города, не правда ли?

— Я думал, что это вас заинтересует.

— Не знаю, почему ей и не поухаживать за больным матросом.

— Конечно, в этом нет ничего предосудительного.

— Вам ведь известно, что мисс Нельсон хорошая сестра милосердия… она ухаживала во время войны за ранеными.

— Я этого не знал. — Доунер вынул портсигар и стал выбирать сигару. — Может быть, она и теперь занимается своей добродетельной работой.

— Весьма возможно.

Доунер встал.

— Я хотел отправиться на будущей неделе в Беверли искать новую опорную точку.

— Но теперь вы не можете рассчитывать на вашего старого друга, — с многозначительной улыбкой сказал Энди.

— Вы имеете в виду Уильмота?

Энди кивнул головой.

— Это замечательный человек! — Доунер затянулся сигарой. — Чем, собственно, он занимается? У него, наверное, имеется здесь бюро?

— Не знаю. Я этим никогда не интересовался.

— Может быть, он идентичен с Эбрэгемом Селимом?

— Я уже думал об этом, но не занялся этим предположением. Почему бы вам не взяться за расследование в этом направлении? Убежден, вы нашли бы прекрасный материал для сенсации.

 

Глава 22

Энди вздохнул облегченно, когда Доунер ушел. Сообщение о Стэлле было приятной вестью. Он давно не видел ее и даже не слыхал о ней. Он лишь получил письмо от ее отца, в котором тот писал, что она уехала к родственникам на месяц. Энди мог установить личность матроса. Но он не хотел следить за Стэллой, независимо от ее тайны. Он чувствовал себя оскорбленным. Почему она не пришла к нему и не рассказала о своих заботах? Он пожалел, что не спросил у Доунера, носит ли она еще бандаж. Почему она ничего ему не сказала? Он случайно узнал от мистера Нельсона.

Бедный матрос! Он пожал плечами. Если ей нравится посвящать свое время бедному больному, то это ее дело. Все же ему хотелось знать, кто этот больной. Хотя в действительности это его мало интересовало. Он просто хотел видеть Стэллу. Сначала он хотел написать ей. Но потом передумал, взял шляпу и пошел пешком на Кэстль-Стрит.

Подойдя к дому, он постучал. Послышался гул голосов и скрип дверей. Через минуту дверь раскрылась. Стэлла была очень смущена. Впервые он видел ее в замешательстве.

— Ах, вот сюрприз, Эндрю! Откуда ты узнал, где я? Я здесь совсем не живу, я только посещаю этот дом.

Она говорила нервно и отрывисто. Еще более странным было то, что она стояла в дверях и не приглашала его в дом.

— Я хотел видеть тебя, — спокойно сказал Энди. — Я слышал, ты за кем-то ухаживаешь?

— Кто тебе об этом сказал? Папа ничего не знает, — быстро сказала она.

Она сильно покраснела. Ей было ужасно больно, что он увидел ее в таком положении. Подавленный Энди, собрался уже уйти, но она его удержала.

— Подожди немного.

Она вошла в дом и через минуту вернулась опять.

— Входи, пожалуйста, я покажу тебе моего пациента.

Энди сначала задумался, но потом последовал за ней. Она открыла дверь комнаты и Энди увидел кровать.

— Подойди поближе.

Энди послушался и, увидев больного, оторопел. Это был Скотти.

— Вот наваждение!

У Скотти не был вид больного. Он лежал одетый, прикрытый легким одеялом.

— Что с вами, Скотти?

— У меня острая малярия со многими осложнениями, — быстро ответил Скотти.

— Что с ним? — спросил Энди у Стэллы.

Она смущенно переводила взгляд с одного на другого.

— Я скажу тебе всю правду. Скотти поранил себе руку и не хотел обращаться к врачу. Я сестра милосердия. Хотя рана была довольно серьезной, я лечила ее.

Скотти утвердительно кивнул головой.

— Это верно, Маклэд. При всем моем уважении к врачам и их познаниям должен сказать, что мисс Нельсон — единственный врач, способный совершить чудо.

— Итак, вы себя поранили. Не было ли это ранением руки?

— Да.

— Может быть, вы ранены выстрелом из пистолета, которым свирепый хозяин защищался от налета на его квартиру?

— Он снова все разнюхал, — дружелюбно сказал Скотти. — Я случайно забрел в парк и попал в линию огня.

— Я все понимаю, — Энди почувствовал облегчение. — Значит, вам поранили руку и мисс Нельсон перевязывала ее в своей комнате. Но я ничего не заметил, когда вы были у меня перед отъездом.

— Я держал руки в карманах брюк. Это было ужасно больно, но обман мне удался великолепно.

— Мистер Скотти был тяжело ранен, — сказала Стэлла, — и если бы он пошел к врачу, вышли большие неприятности. Полиция разыскивала человека с раненой рукой.

— Итак, вы совершили нападение на Беверли-Холл. — Энди сел и мрачно смотрел на Скотти, который нисколько не смутился. — К чему тогда все разговоры о вашем исправлении?

— Оно медленно продвигается вперед, — с удовлетворением ответил Скотти. — Но я не хочу больше скрываться: Я выну руку из-под одеяла и встану. Вы должны знать всю правду, Маклэд. Я предполагал, что человек, который угрожал вам револьвером, был служащим из Беверли-Холл. Поэтому я и пошел на розыски. А прежде всего, я хотел забрать пресловутый брачный документ.

— Кто был этот служащий?

— Я ничего не знал и теперь не знаю, кто он. Возможно, это к лучшему, что я ничего не рассказал вам. Вы посоветовались бы с мистером Салтэром, и я был бы обнаружен. Я убежден, что это был служащий из Беверли-Холл. Я даже видел его. Когда я узнал от вас, что произошло в доме Уильмота, я тайно выбрался из дома и пошел к владениям Салтэра. Я давно думал, что убийца бежал именно по этой дороге. Я предполагал, что убийца — один из сторожей парка.

— Разве?

Скотти утвердительно кивнул головой. Он говорил серьезно.

— Помните, я говорил вам, что видел незнакомца в фруктовом саду? Я тогда не сказал, что он был одет, как парковый сторож.

— Почему вы мне сразу не сказали об этом?

— Потому, что я тоже хотел побывать в роли детектива. Я приходил в восторг при мысли, что приду и скажу вам: «Маклэд, разрешите мне назвать вам имя убийцы Мэрривена и Свэнни». Конечно, это была сумасшедшая идея.

— Что же произошло в ту ночь?

— Я пришел в парк по направлению к дому. Я думал, таинственный грабитель, напавший на дом Уильмота, не особенно спешил, и я сумею догнать его. И я действительно его догнал. Я засел в кустах, и он прошел мимо меня. Он направился к дому и исчез.

— Каким путем?

— Он пролез через окно. То самое, которое я потом открыл. В комнате было темно, и я думал, что потерял его след. Но через некоторое время зажегся свет в комнате Салтэра.

— Это было в библиотеке?

— Да. Он повернулся ко мне спиной и наклонился над столом.

— Он был парковым сторожем?

— Да. Но кем именно — не могу вам сказать. До того я еще не бывал в имении мистера Салтэра.

Энди широко открытыми глазами смотрел на Скотти.

— Вы вполне уверены, что было именно так?

— Абсолютно. Я видел его несколько секунд. Он открывал один ящик за другим и вдруг выключил свет. Сначала я не понял, почему он это сделал. Потом стало ясно. Он подошел к окну и опустил шторы. Потом опять включил свет и через пять минут снова потушил. Я ждал довольно долго, прежде чем он двинулся. Я думал, он вошел через парадную дверь, но ошибся. Только спустя час я понял, что он пользовался черным ходом для прислуги. Я обходил дом и размышлял о том, что предпринять, как вдруг открылась дверь, и во двор вышел мужчина. По платью я узнал, что это был он. Я наблюдал за ним, пока он не исчез.

— Разве вы не заметили его лица?

— Нет. Было слишком темно. Клянусь, это был тот самый сторож, которого я видел раньше. Когда он ушел, я попробовал открыть окно, через которое он пролез. Но он закрыл его изнутри. Прошло более пятнадцати минут, прежде чем мне удалось его открыть. Я пробрался в библиотеку. Я там натворил беспорядок, но я ничего не хотел украсть.

— Я тоже не понимаю, зачем вы перерыли всю библиотеку.

— Я думал, что сторож пробрался в библиотеку, чтобы взять бумаги. Я хотел знать, что он искал.

— А вы что-нибудь сжигали?

— Сжигал? — с изумлением спросил Скотти. — Нет! Откуда вы это взяли.

— Продолжайте ваш рассказ.

— Осталось рассказывать немного. Я был глуп, шатался по комнатам и забрел в спальню мистера Салтэра. Я предпочел бы не делать такой глупости, — с сожалением сказал Скотти, посмотрев на свою забинтованную руку.

Стэлла все время не спускала взгляд с Энди, Эту историю она слышала много раз и ограничилась замечанием:

— Когда Скотти вернулся и рассказал мне про это, я подумала, что он совершил взлом. Но когда он уверил меня, что следил за убийцей, я сделала все, что могла. Он был уверен, что его арестуют. Все врачи района были извещены о том, что должны заявить в полицию, если кто обратиться с огнестрельной раной… Мистер Скотти сказал мне, что снял в городе домик, и я обещала ему приходить туда ежедневно и делать перевязки.

Энди облегченно вздохнул.

— С профессиональной точки зрения я должен не поверить Скотти, но моя интуиция подсказывает мне, что он говорит правду. Вы оба доставляете мне столько забот и затруднений, как Эбрэгем Селим. Вы способны двигать рукой?

— О, конечно, — ответил удовлетворенно Скотти, — моя рука вполне здорова. Если бы вы сегодня не явились, то вы бы меня уже не застали. Лучше бы вы не знали об этой истории.

— Но я должен был прийти. Найдя след мисс Нельсон, Доунер пронюхал про эту квартиру. А кто живет наверху?

Скотти виновато посмотрел на Энди.

— Мой друг, старый коллега, — ответил он.

— Вы с ним познакомились в Дартморе или в Пентон-Вилле? — иронически спросил Энди.

Скотти снисходительно улыбнулся.

— Когда вы стали врачом, сцена потеряла в вашем лице хорошего артиста. Он только мой старый друг. Вы его не знаете и не зовите сюда, он очень пуглив.

Тактичный Энди исполнил его просьбу.

Прежде, чем отправиться с Маклэдом, Стэлла раз двадцать заклинала Скотти ежедневно перевязывать руку, обучая его применению различных мазей и пудры.

Энди проводил ее до квартиры. Он был безмерно счастлив, что снова увидел ее. Он молчал всю дорогу. Она же думала, что он сердится на нее, и это ее крайне огорчало.

— Эндрю, я это сделала потому, что думала, что это не будет против твоего желания.

— О чем ты говоришь? — быстро спросил он. — Не о Скотти ли? Это было великодушно с твоей стороны. Доверие к Скотти является моей слабостью. В истории со сторожем много вымысла. Я опять поеду в Беверли-Грин. Сторож будет для меня побудительным мотивом.

— Разве ты нуждаешься в каких-нибудь мотивах?

— Нет, — медленно ответил он после паузы. — Я думаю, что нет.

— Приходи сегодня вечером, — сказала она, но тут же пожалела о своей опрометчивости.

— Я тоже подумал об этом, но… лучше будет…

Стэлла зарделась.

— Ты думаешь, что люди будут думать о том, что мы вернулись вместе после того, как исчезли в один день? Удивительно, что такие мысли чаще приходят мужчинам, чем женщинам. Я думаю, что я не особенно тактична. Теперь ты должен ждать, пока я упакую чемодан. Ты потом понесешь его.

Энди стал шагать вдоль дома, где Стэлла снимала комнату. Он был доволен собой, всем миром и счастлив, как никогда.

Такое же чувство владело и Стэллой, когда она поспешно укладывала чемодан. Она боялась Энди и с нетерпением ждала, пока хозяйка разменяет деньги для сдачи. Когда та вернулась, Стэлла схватила чемодан и выбежала из комнаты. На тротуаре никого не было. Энди исчез. Она взяла автомобиль и, сидя в нем, готова была плакать.

Энди был настолько погружен в свои мысли, что не сразу увидел, как из дома напротив вышел мужчина в сопровождении элегантно одетой дамы. Они обменялись несколькими словами, и дама снова вошла в дом. А мужчина быстро зашагал по улице.

Энди узнал его, это был Артур Уильмот. Когда Уильмот сел в нанятый автомобиль, Энди тоже остановил такси и приказал шоферу:

— Поезжайте за тем автомобилем!

Конечно, было чересчур невежливо, и даже грубо, оставить Стэллу одну, но другого такого случая раскрыть тайну Уильмота могло и не быть.

Стэлла же приехала домой очень расстроенная. Мистер Нельсон был очень рад ее приезду, повел в ателье и показал новую картину. Но когда он ушел к Шэпэрдам играть в бридж, была даже рада остаться одной.

Беверли-Грин потерял для нее все очарование. Она не могла себе представить, как она здесь жила без него. И вот теперь… Неужели Энди не мог дождаться ее выхода из квартиры? Скорее всего, все обдумав, он пришел к выводу порвать их отношения. Он рассердился на нее из-за Скотти. Но ведь она помогла Скотти ради него. Неужели их дружба вот так закончится?

Она села за стол и стала писать письмо. Но едва она написала: «Дорогой мистер Маклэд», как через комнату прошла служанка, чтобы открыть дверь. Стэлла не слышала звонка, когда она подняла свои глаза, она увидела улыбающееся лицо Энди. Она вскочила и, несмотря на то, что в комнате была служанка, бросилась навстречу Энди и схватила его за руки.

— Ты все-таки явился! Но почему ты исчез? Почему бросил меня? Это, наконец, невежливо.

— Ты права, я очень плохо поступил. Но у меня есть мотив для извинения. Здесь такая история… ты будешь смеяться!

— Я совсем не хочу смеяться, — упорно настаивала Стэлла. — Ты мне причинил боль, и должен раньше извиниться. Я уже хотела написать тебе резкое письмо. Нет, ты не должен его видеть!

Но Энди уже взял лист бумаги и прочел «Дорогой мистер Маклэд». Он рассмеялся.

— Я бы написал более официально.

— А теперь расскажи свою смешную историю. Почему ты удрал!

— Потому что я увидел мистера Уильмота. Он вел себя так странно и таинственно, как тот преступник на сцене. Я хотел разузнать о его таинственной профессии. Знаешь ли ты фирму «Флора»?

— «Флора»? — удивленно спросила Стэлла.

— Разве ты никогда не слыхала об этой фирме? Она знакома всем женщинам.

— Я знаю шляпочный магазин «Флора».

— Флора, известная мастерица шляп — Артур Уильмот, — торжественно произнес Энди.

— Артур Уильмот? Но это смешно! Он же ничего не понимает в шляпах.

— Напротив, считается авторитетом в этой области, — смеясь, сказал Энди. — Теперь я понимаю, почему он был так смущен, когда я увидел у него в комнате дамскую шляпу. Это была его тайна. Он фабрикант дамских шляп. Владелец фирмы «Флора» и трех магазинов в городе. Очевидно, по вечерам он объезжает их, чтобы собрать дневную выручку. Но почему ты не можешь допустить, что он фабрикант шляпок?

— Обожди минуту!

Она подошла к письменному столу и подала Энди письмо Артура. Это было формальное краткое извещение, в котором мистер Артур Уильмот свидетельствует свое почтение мисс Нельсон и просит ее известить его адвоката о всех подробностях ее денежных отношений с покойным мистером Дарием Мэрривеном.

— Скотти сказал бы: «Вот это дама!».

На следующее утро они встретили Артура в клубе. Он поклонился еле заметным кивком головы.

— С добрым утром, Артур, — любезно сказала Стэлла. — Я получила ваше письмо.

Уильмот покраснел.

— Лучше поговорить об этом с мистером Уэчем, — ответил он несколько высокомерно и направился к игрокам.

— Ах, Флора, — сказала она негромко, но Артур все же услышал. В этот день он был плохим игроком в гольф.

 

Глава 23

Когда мистер Доунер шел домой мимо полицейского управления, он увидел плакат:

«Полиции нужны сведения об Эбрэгеме Селиме, он же мистер Уэнтворт. Он разыскивается в связи с убийством Дария Мэрривена и Альберта Свэнни. Убийство было совершено двадцать четвертого июня.

Селим заимодавец и ростовщик. Ему приблизительно пятьдесят пять лет. Ходит слегка сгорбившись, носит очки и всегда гладко выбрит. Возможно, что он попытается продать чеки с подписью „Д. Уэнтворт“, но не исключено, что владеет значительной суммой денег. Каждое сообщение, которое способствует его разоблачению, оплачиваются полицией. Все сообщения должны быть направлены доктору Маклэду, Главное полицейское управление».

Доунер рассердился. Все, что напоминало о Беверли-Грин, портило ему настроение. Он уж было думал, что загадка разрешена, когда Уильмот рассказал о посещении Стэллой Нельсон в ту ночь Мэрривена.

Если события протекали так, как того хотел Доунер, он был бы очень счастлив. Он не был врагом Стэллы. Более того, симпатизировал ей. Он знал, что нужно ценить в женщинах. У него не было причин разорить Маклэда, так как он его действительно уважал. Но в профессиональном отношении Доунер был беспощаден. Если бы, допустим, он был помолвлен, и его лучший друг убил его невесту, то и тогда он, прежде всего, дал бы сенсационный материал. Он был идеальным осведомителем, образцом для своих молодых коллег, и заслужил уважение.

Его домик стоял на берегу реки и состоял из гостиной, спальни, ванной и кухни. Большая деревянная веранда и садик дополняли картину.

Бывал он здесь только летом. Войдя в комнату, Доунер поставил соломенный стул у стола и зажег газовую плиту, чтобы вскипятить котел с водой. Комнаты были скромно, но уютно обставлены.

Доунер вынул из кармана бумаги. Он намеревался закончить свой объемистый труд «Теоретические разрешения загадок нераскрытых убийств». Его издатель, стремившийся заработать на его книгах, переделал название и выпустил под заглавием «Разоблачения таинственных убийств».

К рукописи было приложено письмо, полученное с утра.

«Если бы вы поместили в этой книге ваши суждения об убийстве в Беверли-Грин, она пользовалась бы большим успехом. Нам нужна боевая, сенсационная книга. Публика с удовольствием проглотит хорошую теорию об этом ужасном убийстве».

— Опять это проклятое убийство в Беверли! — яростно произнес Доунер.

Он и презирал эту историю, и не мог освободиться от мысли, что убийство осталось нераскрытым. Навязчивая мысль о нем не давала ему покоя.

В Беверли убиты два человека! По-видимому, Эбрэгем Селим был убийцей. Личность его не установлена. Эбрэгем — или «Икс» — можно было называть как угодно — не может быть найден потому, что он фактически не существует… Доунер отбросил все мысли относительно Стэллы Нельсон. То, что Энди защитил ее, еще не дает повод для подозрения.

Он пытался уснуть еще, однако не мог. Солнце уже взошло, и золотые лучи пробивались сквозь шторы. Он встал, засунул ноги в домашние туфли и пошел на кухню готовить завтрак. В то время, как он принимал ванну, закипел котел. Мистер Доунер, посвистывая, зажарил ветчину на сковороде. Когда все было готово, Доунер вошел в комнату.

— Великий Боже! — крикнул он.

На веранде сидел на соломенном стуле хорошо одетый господин. Мистер Доунер вышел на веранду. Он был возмущен незаконным вторжением в свои владения.

— Извините, пожалуйста, — сказал он тоном, не допускающим сомнения, кто именно должен извиниться. — Вы, вероятно, ошиблись… Ба, да это мистер Бойд Салтэр!

Мистер Салтэр поднялся и с любезной улыбкой протянул ему руку.

— Простите меня за вторжение. Но я помню, вы рассказывали, что у вас есть маленький домик в Сей-Беч. Я вас заставил тогда долго ждать, но я так страдал в тот день. Помните, я вам говорил, что добрая половина всех земель Сей-Беч принадлежит моей семье.

Он последовал за Доунером в гостиную.

— Вы себе представить не можете, как я рад вас видеть! — сердечно сказал журналист. — Извините за мой костюм. Я только что встал.

— Не беспокойтесь, пожалуйста. Не вы, а я должен извиняться. Утро теплое, и зеленая пижама вполне гармонирует с великолепной обстановкой этой комнаты. Я боялся прийти слишком рано. Уже одиннадцать часов, и Сей-Беч лежит недалеко от Беверли.

В то время, как мистер Доунер одевался, посетитель осматривал помещение.

— Я уже вчера подумал, как жаль, что я не имел повода вновь посетить вас, — сказал мистер Доунер. — Я ежедневно завожу много знакомств, но не все оставляют приятное впечатление. Не подумайте, что это комплимент. Я не настолько глуп, чтобы льстить такому серьезному и солидному человеку, как вы! Вы, наверное, сами почувствовали это.

— Совершенно верно, — серьезно сказал мистер Салтэр. — Уверяю вас, я не помешал бы вам в вашей великолепной квартире…

— Да ведь это крысиная нора, — презрительно сказал Доунер. — Но я очень скромный человек и не предъявляю больших претензий к жизни.

— Я бы не явился сюда, мистер Доунер, если бы не ваши прекрасные качества.

Доунер редко слышал комплименты по своему адресу. Поэтому слова Салтэра были для него новостью. Обычно он сам расписывал чужие достоинства и не привык думать о своей личности. Однако, Салтэр не такой человек, чтобы явиться с визитом ради своего удовольствия.

— Вы, наверное, хотите знать о цели моего визита?

— Пожалуй, так. Надеюсь быть вам полезным.

— Но… боюсь, что моя просьба может вас оскорбить.

Доунер услужливо улыбнулся.

— Не так уж легко заставить меня быть оскорбленным.

Мистер Салтэр откинулся на спинку стула.

— Значит, я могу говорить о деле. Я хотел бы знать, возьмете вы на себя поручение, которое обычно дается детективной агентуре. Теперь уж, наверное, оскорбил вас…

— Нисколько! Не забудьте, что моя профессия похожа на деятельность частного детектива. С той лишь разницей, что он доставляет сведения частному лицу, а я — публике. Но мои сведения более подробны и изложены на более чистом английском языке.

— И с большей точностью, следовало бы добавить. Вот почему я предпочел вас любому из этих детективов. В свое время вы были заняты раскрытием убийства в Беверли-Грин. Но дело затянулось, и вы прекратили свою работу. Возможно, она больше не оплачивалась в достаточной степени. Как видно, ваша деятельность и местопребывание зависят от редакторов и издателей.

— Совершенно верно.

— Что вы скажете, если я вам предложу заняться вторично розыском? Я весьма заинтересован в том, чтобы больше знать об этом таинственном убийстве. Особенно, я хотел бы знать тайну нападения на Беверли-Холл. Зачем ворвался злоумышленник в мой дом? Был ли наш друг, мистер Маклэд, посвящен в это преступление? Не известно ли Маклэду то, чего я не знаю? Имеет ли он сведения об Эбрэгеме Селиме? Где находится мисс Стэлла Нельсон?

— Некоторую информацию я могу дать сейчас.

Доунер рассказал мистеру Салтэру о доме на Кэстль-Стрит и о таинственных визитах Стэллы.

— Как фамилия больного?

Но Доунер пока ничего не мог сказать определенного.

— Я думаю, что вы найдете его и установите, что он именно тот злоумышленник, который ворвался ко мне в дом.

Доунер посмотрел на него с изумлением.

— В самом деле, это вполне возможно. Удивляюсь, как я раньше не подумал об этом.

— Но я могу и ошибаться. Выясните, пожалуйста, все. Вы и человек… кажется, его зовут Скотти… исчезли в один день. Я допускаю, что Скотти совершил налет на мою квартиру. Если это так, то он был ранен. Но мистер Маклэд ни в коем случае не должен знать, что вы возобновили поиски. По этому поводу я не могу дать вам никаких указаний.

— Можете вполне положиться на меня.

Мистер Салтэр достал банкноту из кармана и положил на стол.

— У вас будут расходы. Примите это, пожалуйста, в счет будущего гонорара.

Доунер наблюдал, как посетитель сел в автомобиль, ожидавший его. Потом вернулся и посмотрел на банкноту. Сумма была довольно значительна. Он ухмыльнулся.

— Нужно немедленно ехать в город, — сказал он и поставил утюг на газовую плиту. Мистер Доунер тщательно утюжил свои брюки.

 

Глава 24

— Убирайся от меня к черту, сатана, — резко воскликнул Скотти.

— Не стал ли ты набожным, — боязливо спросил Биг Мэртэн.

Скотти сидел на кровати в маленьком доме на Кэстль-Стрит. Биг Мэртэн был тем самым человеком, который бежал наверх, когда Энди постучал в дверь. Он не намерен был прятаться, но увидя посетителя, обомлел. Его называли Биг Мэртэн, потому что он был маленького роста. Он не раз помогал Скотти в его опасных операциях. Он был основным информатором для своего шефа. Легко завязывал знакомство с прислугой и умел рассказывать такие пикантные истории, что всегда был желанным гостем.

Скотти был слишком интеллигентен для такой роли. Его специальностью были драгоценные камни. А для того, чтобы быть на высоте своего положения, требовалось больше ума и опыта, чем у Бига Мэртэна. Последний, однако, был ему даже полезен. Биг Мэртэн смотрел за домом на Кэстль-Стрит, застилал кровати, мог сварить простой обед и выполнял маленькие поручения.

— Нет, набожным я не стал, но более осторожным, — заметил Скотти. Он подул на стекла своих очков и вытер их наволочкой. — У меня теперь достаточно денег, чтобы жить спокойно.

Биг Мэртэн наморщил лоб.

— Если не хочешь вертеть колеса, их будет вертеть другой. Эта дама просто просится на зубы. Она танцует, как разукрашенная елка.

— «Это судьба», — думал Скотти.

— Не тебе мне рассказывать о ней, — прервал он информацию Бига. — Я познакомился с ней в общественном месте. Ее зовут миссис Крестон-Бонзор. Она приехала из Америки и живет в Грэйт-Метрополитен-отель, комната 907.

— Даже банкиры слишком бедны, чтобы купить ее жемчуг, — настаивал Биг Мэртэн. — Они вот такие, — он показал пальцы. — А какие бриллианты! Таких ты еще, брат, не видел!

— Я это знаю, но она положила их в отдельный сейф.

— Вот как! — Биг Мэртэн был страшно оскорблен словами Скотти.

— Твои сведения не совсем точны. Моя кузина работает на кухне в отеле, она лучше знает. Она там чистит картофель.

— Кто? Миссис Бонзор?

— Нет, моя кузина!

Скотти задумался.

— Нет, милый Мэртэн, не пойдет! Маклэд тотчас же узнает, что это моя работа. Кроме того… — он прервал свои слева.

Биг Мэртэн все равно не понял бы, что он не может ради мисс Нельсон. Было бы преувеличением сказать, что Скотти совершенно исправился. Единственным мотивом его отказа была собственная безопасность. Кроме того, у него уже было достаточно средств, чтобы спокойно существовать.

— Я отправлюсь с визитом к миссис Бонзор, — сказал Скотти. — Я думаю, она не такая глупая утка, как ты себе представляешь. Она прибыла из Санта-Барбара. У нас могут быть общие знакомые на западе. Да, Мэртэн, я видел тебя с хорошо одетым господином. Вы выходили из Финнэген Локаль.

Лицо Бига Мэртэна приняло глупое выражение.

— Это был журналист.

— Тоже новость, — язвительно заметил Скотти. — Ты думаешь, я не знаю, кто он? Чего он хотел от тебя?

— А, спрашивал об одном старом деле. Я тогда получил восемнадцать месяцев тюрьмы… история с Гарри Уистоном.

— Да, я знаю. Но если он хотел узнать только это, зачем ему обращаться к тебе? Любой полицейский чиновник дал бы ему информацию.

— Он был очень любезен со мной и спросил, что стало с Гарри. Потом мы еще немного поболтали.

Скотти наморщил лоб и испытующе смотрел на Бига.

— Как будто он не знает, что Гарри сидит в тюрьме и отбывает семилетнее наказание. Ну, болтливая курица, что он выведал у тебя!

Биг рассердился! Разве он что-нибудь говорил!

— Убей меня гром на этом месте, если я ему проболтался о тебе. Он знал, что ты здесь и спросил, залечилась ли уже твоя рука. Я ему ничего не говорил. Он хорошо относится к тебе. Он сказал, чтобы мы немедленно обращались к нему, если попадем впросак. Он так действительно сказал.

— Но ты не проболтался, что Маклэд знает эту историю?

— Он сам уже знал об этом, — с удовлетворением ответил Биг Мэртэн. Скотти сердито посмотрел на него.

— Однако ты ничего не можешь держать в тайне, — разочарованно сказан он.

Скотти переоделся в свое лучшее платье, вынул из чемодана кучу визитных карточек, одну из них положил в карман. Она гласила:

«Профессор Бэллингем. Пантагалла, Альберта».

Такого города не существовало, но название звучало вполне по-канадски.

Когда он явился в Грэйт-Метрополитен-отель, ему сказали, что миссис Крестон-Бонзор находится в своей комнате. Мальчик взял его визитку. Сидя в кресле, Скотти наблюдал за всеми, кто проходил через вестибюль. Он моментально узнал детектива.

Мальчик вернулся и повел Скотти на третий этаж. Дама занимала комфортабельную, поражавшую своей роскошью, квартиру. Скотти знал, что последняя обходится ежедневно в немалую сумму.

Когда Скотти вошел, дама, смотревшая через окно, повернулась к нему и сказала:

— С добрым утром, мистер…

— Профессор Бэллингем, — почтительно сказал Скотти. — Мы уже встречались…

— Конечно. Я, к сожалению, не прочла вашей карточки, потому что нет под рукой лорнетки. Садитесь, пожалуйста, господин профессор. Очень любезно с вашей стороны, что вы вспомнили обо мне.

Скотти был приятно поражен ее любезным приемом. Она была украшена еще более драгоценными камнями, чем в первый раз. Глаза Скотти разбегались, как при виде лучшей ювелирной выставки. Каждая рука имела по три бриллиантовых браслета, каждый палец не менее одного кольца. В Скотти пробудился старый инстинкт. Грех и позор вести скромную жизнь, когда рядом дама обладает таким сказочным состоянием.

— Я очень рад посетить вас. Я из Пантагаллы, а вы из Санта-Барбара, поэтому я думал, что будет весьма приятно зайти к вам, чтобы узнать, как вы поживаете. Я хорошо знаю Санта-Барбару… Вернее, я знал ее раньше, пока там не появились богачи и не опустошили ее. Ха, ха, ха! Это только небольшая шутка, миссис Бонзор!

— Действительно, очень любезно с вашей стороны, господин профессор…

— Бэллингем!

— Меня просто шокирует, куда дела горничная мою лорнетку. Без нее я никак не могу читать. Лондон — скучный город. Я была здесь несколько лет тому назад. Но теперь все ново и чуждо. Я буду рада поехать обратно домой.

— А здесь вы давно живете?

— Уже 14 дней. Я еще не встретила здесь ни одного милого человека. Люди здесь так высокомерны и чопорны. И при этом не имеют ни гроша. Я была с визитом у одной дамы, с которой встречалась в Сан-Франциско. Муж мой, сенатор, был весьма любезен с ней. Но она не пригласила меня даже на чашку чая.

Из этого Скотти заключил, что миссис Бонзор, несмотря на ее богатство, не имела доступа в общество.

Потом они поговорили о Санта-Барбара, о жителях Сан-Франциско. Некоторые имена были, к счастью, ему знакомы. Затем она опять вернулась к излюбленной теме: стала жаловаться на негостеприимных обитателей Лондона, на прислугу.

— Возьмем хотя бы эту комнату. Ведь следовало удалить пыль с мебели, — сказала она, сняв пылинку со стула. — Эти слуги даже не прикоснулись тряпкой.

Скотти был удивлен. Она не могла прочесть визитку, а увидела микроскопическую пылинку. Странная болезнь глаз!

Скотти оказался приятным собеседником, и миссис пригласила его к ужину.

— Обыкновенно, я ем отдельно в своей гостиной. Здешняя пища хороша только для моих коз.

Когда Скотти выходил, кто-то толкнул его локтем.

— Энди хочет поговорить с вами, — сказал детектив. — Он просил вас зайти к нему в бюро.

Скотти почувствовал себя нехорошо.

— Привет, Скотти! Как ваше здоровье? Сядьте, пожалуйста! Один из помощников передал мне, что вы были с визитом у миссис Крестон-Бонзор, богатой американки, в Метрополитен-отеле. Не предпринимаете вы опять что-нибудь?

— Разве нельзя развлечь себя в обществе дамы? — оскорбленно спросил Скотти.

— Пожалуйста, сколько угодно, — насмешливо сказал Энди. — Но я соблюдаю ваши интересы, если держу вас в узде. Эта женщина — настоящая ходячая бриллиантовая россыпь из Кемберли. Я довольно косо смотрю на ваше новое искушение. Я только что приехал из Беверли-Грин, — с деланным равнодушием добавил Энди. — Мисс Нельсон очень интересовалась вашей деятельностью.

Скотти проглотил слюну.

— Очень любезно со стороны мисс Нельсон, — медленно произнес он. — У меня нет никаких злых намерений по отношению бриллиантов этой женщины. Если бы вы знали, какое значение имеет для меня общение с богатыми людьми, вы бы не противились этой маленькой перемене.

— Я вам позволяю. Мы наблюдаем за этой дамой со дня ее приезда в Лондон. И уже предупредили двух ее старых друзей. Было бы невежливо, если бы я не предупредил вас.

— Я больше не могу ее видеть?

— Вы можете посещать ее сколько угодно. Но если она явится к нам и пожалуется, что ее бриллиантовая диадема таинственным образом исчезла, тогда будет очень плохо, милый Скотти.

— Вы же знаете, что я покончил со старым образом жизни, — невинно сказал он.

— Я это знаю, — ответил Энди. — Но я не хочу, чтобы вы попали в неловкое положение, и знакомство с миссис Бонзор для вас опасно. Представьте, другой преступник за вашей спиной орудует и, вдруг, дама «теряет» какую-либо драгоценность.

Скотти взял шляпу и встал.

— Благодарю вас, Маклэд. Несмотря ни на что, я опять пойду к ней. Она сама по себе очень заинтересовала меня, независимо от ее бриллиантов. Вы уже знакомы с ней?

— Нет, наблюдение за ней не в моей компетенции. Я лишь замещаю Штэля, уехавшего в отпуск. Штэль бы не церемонился с вами.

— Очень вам благодарен! Да, кстати, знаете, что Доунер опять принялся за работу?

— Да, мне это давно известно. Он опять в Беверли, точнее, в деревне в двух милях от Беверли. Он что, следил за вами?

— Да, и забрал в лапы одного из моих друзей. Он знает, что мисс Нельсон посещала меня на Кэстль-Стрит. До свидания.

Хотя Скотти и знал, что за ним следят, он вечером пошел в отель. Он провел приятный вечер, миссис Бонзор хорошо ухаживала за ним. Между прочим, он узнал, что ее покойный муж вовсе не сенатор. Вероятно, калифорнийские сограждане дали ему такое прозвище. Он и раньше удивлялся, как такая женщина могла быть замужем за высокообразованным человеком. Это содействовало взаимному пониманию «профессора» и «сенатора». Она рассказывала о своем дворце, об автомобилях, о прислуге. При каждом движении она сверкала всеми цветами радуги.

— Скотти уже побывал у миссис Бонзор три раза, — доложил детектив. — Он каждый раз ужинает с ней и сегодня сопровождал на прогулку.

— Установите слежку за Бигом Мэртэном, чтобы узнать истинные планы Скотти и миссис Бонзор на будущее.

Энди симпатизировал Скотти как человеку, но как чиновник, считал его потенциальным преступником, опасным для общества.

В один прекрасный день к миссис Бонзор явился полицейский чиновник. Когда Скотти, сияющий в новом фраке, пришел к ней, миссис Бонзор встретила его довольно холодно.

— Я вообще не хотела вас впускать, сударь, — сказала она. — Но я должна дать вам объяснение, за вами следит полиция!

— За мной?

Скотти не оскорбился, но потерял хорошее расположение духа.

— Я получила официальное уведомление, что вы преступник, некий Скотти! Это было для меня тяжелым ударом.

— Почему? Я ведь ничего не украл и не снял бы шпильки с вашей головы, — Скотти говорил искренно. — Да, меня зовут Скотти, но это не настоящее мое имя. Признаюсь, что я преступник. Но что значит для такого человека, как я, встретить такую женщину, как вы. Светскую даму в полном расцвете своей красоты. Ни ваши деньги, ни ваши драгоценности не пленили меня. Если бы я хотел, я отнял их у вас при первом визите. Я явился сюда только с целью осмотра ваших бриллиантов. Я являюсь первоклассным знатоком бриллиантов. Но когда я увидел вас и заговорил с вами… все показалось мне сном. Такую женщину не часто можно встретить.

— Вы преувеличиваете, — возразила миссис Бонзор. Она с удовольствием слушала его, но скромности ради должна была возразить.

— Я не знал, что вы американка, когда впервые увидел вас. Я тогда уже понял, что должен буду видеть вас. Я укорял себя за глупость, но с каждым днем вы все более увлекали меня.

— Я не стремилась к этому, — пробормотала она.

— Мне будет очень тяжело прервать наше знакомство, — печально сказал Скотти и, поднявшись со стула, подал ей руку. — Пожелаю вам всего хорошего, миссис Бонзор. Это было для меня прекрасным сном.

Она пожала ему руку и ей стало жаль, что приятная беседа пришла к концу.

— Всех благ, мистер Скотти. Я буду очень рада вас видеть, но…

— Я вас хорошо понимаю, — с горечью заметил Скотти. — Что будут говорить про вас все эти элегантные бездельники, живущие в отеле?

Миссис Бонзор откинула назад голову.

— Вы ошибаетесь, если думаете, что я считаюсь с мнением окружающих, — возмущенно ответила она. — Приходите, пожалуйста, завтра к ужину.

Ее слова звучали как приказ, а лицо приняло величественное выражение.

Скотти удалился с легким поклоном. Он боялся, как бы она не передумала.

 

Глава 25

Когда Энди рассказал Стэлле о похождениях Скотти и миссис Бонзор, она приняла их сторону.

— Может быть, она хочет его исправить, — сказала Стэлла. — Плохие люди бывают героями для романтически настроенных натур. Я не хочу сказать, что Скотти плохой человек, а миссис Бонзор одарена фантазией. Но ничего плохого в этом не вижу.

— Но он бывает у нее к обеду, чаю и ужину, — возразил Энди. — Насколько я знаю, они даже завтракают вместе.

— Может быть он влюблен, — сказала Стэлла. — Скотти всегда казался мне романтичным.

— Я не отрицаю это. Стоит вспомнить его алиби…

— Милый Энди, ты скоро встретишься с этой дамой.

— Что? Я встречусь с этой дамой?

Стэлла торжественно кивнула головой.

— Скотти написал мне, не буду ли я против, если он приедет с ней к нам. Я согласилась. Когда я описала отцу наружность этой дамы, он ужаснулся. Боюсь, сегодня вечером он выступит с репликой, поэтому весьма кстати, что ты здесь.

— Значит, Скотти осмелился заявить, что приедет к ужину с «королевой бриллиантов»? — недоверчиво спросил Энди.

Так оно и было.

Миссис Бонзор была в плотно прилегающем, вишневого цвета бархатном платье с глубоким вырезом. Энди был поражен. Еще ни одна женщина не носила столько драгоценностей. Она сверкала с ног до головы. Если бы магараджа в полной парадной форме оказался рядом с ней, он бы стушевался.

Скотти был в хорошем настроении и смеялся. Его. гордость была неподдельна.

— Разрешите представить мою подругу жизни миссис Крестон-Бонзор, — сказал он. — Это доктор Маклэд, Мирабель! Хотя я имел с ним небольшой спор, даже вел борьбу, вернее, он боролся против меня, я не сержусь на него. По его приказу вы были извещены обо мне, но это вполне законно и в порядке вещей.

Скотти крепко пожал руку Энди. Миссис Бонзор лишь холодно взглянула на него.

— Разрешите представить вам мисс Нельсон, Мирабель, — пальцы Скотти сверкали огнем камней.

— Очень рада с вами познакомиться, — сказала без особого воодушевления миссис Бонзор. — Каждый, кто является другом профессора Бэллингема, является также и моим другом.

Она многозначительно посмотрела на Энди.

Начало было не совсем таким, как хотелось Стэлле. Во время ужина она поняла, что миссис Бонзор ревнует к ней. Между тем, американка преодолела антипатию и завязала с Энди оживленную беседу. Теперь уже Скотти заревновал не на шутку.

— Да, на днях я уезжаю на родину, — сказала американка, глядя на Скотти. — Я провела время куда приятнее, чем ожидала. Но мои владения требуют присмотра. — Она опять посмотрела на Скотти, но он рассматривал скатерть с таким скромным видом, что Энди чуть не рассмеялся.

— Надеюсь, вы поедете не одна, вы же не оставите нашего друга, нашего уважаемого профессора.

— Конечно! — миссис Бонзор поперхнулась. Скотти поднял глаза.

— Я уже подумал о том, чтобы поехать в Калифорнию насладиться великолепными пейзажами.

Американка со скромной улыбкой посмотрела на него.

— Стенфор и я… — начала она.

— Стенфор? Кто такой Стенфор? — изумился Энди. Но Скотти умоляюще посмотрел на него и Энди понял.

— Стенфор и я стали друзьями. Я думала, вы уже видели кольцо.

При этих словах она подняла руку и Энди насчитал около двадцати колец.

— Разрешите поздравить вас! Я очень рад. Это действительно сюрприз для меня, миссис Бонзор.

— Для меня это было еще большим сюрпризом, — ответила она, сияя от счастья, — но вы же понимаете, что должна чувствовать женщина в моем положении. Стенфор начнет новую жизнь. Вблизи моего дома есть гора, там он сможет заниматься… как оно называется это слово, Стенфор…

— Заняться геологией, — пролепетал Скотти.

— Да, так. А если эта гора окажется недостаточной, мы поедем в машине к большим горам.

— Вы нас оставляете? И, вероятно, вы в течение этого месяца забыли о Беверли-Грин с Уильмотом и с этим ужасным Эбрэгемом Селимом и… — но Энди не смог договорить так как миссис Бонзор вдруг лишилась чувств и упала со стула.

— В комнате слишком жарко, — устало сказала американка, когда пришла в себя. Ее прическа была в порядке, брошка сидела косо. Выглядела она старой, лицо стало бледным, худощавым. — Я думаю, мне станет лучше, если поеду в отель. Стенфор…

Было трогательно видеть, с каким доверием она ему говорила.

— Закажи, пожалуйста, машину.

Энди боялся, что она опять лишится чувств. Поэтому он облегченно вздохнул, когда увидел, что она смогла сама, поддерживаемая Скотти, сесть в автомобиль.

— Поездка подействует на меня благотворно, — сказала она, озираясь с нервной улыбкой. — Мне очень жаль, что я вас так напугала. Да, я хотела бы узнать подробности убийства. Кого, собственно, убили? Эбрэгема Селима?

— Нет, некоего Мэрривена. Было довольно глупо, что я упомянул об этом, — сказал Энди.

Энди вернулся к Стэлле, чтобы закончить прерванный ужин.

— Эбрэгем Селим, — тихо произнес Энди.

— Ты думаешь, упоминание этого имени было причиной обморока?

Но Энди погрузился в свои думы и не отвечал ей.

— Да, надо поговорить с этой американкой. Если не ошибаюсь, она даст нам больше сведений и об убийстве, и о его первопричинах, чем сам убийца.

Когда мистер Нельсон вернулся домой, Энди отправился в общинный дом, где он занимал свою старую комнату. Он был единственным гостем и Джонстон радушно приветствовал его.

— Слава Богу, вы вернулись. Я уже боялся, что больше не увижу вас.

Энди посмотрел на дворника и заметил, что лицо его сильно исхудало.

— Что с вами, Джонстон? У вас довольно скверный вид!

— Со времени убийства я стал очень нервным. Не могу сидеть спокойно ни минуты. Раньше трех часов утра не могу уснуть.

— А почему именно?

Дворник истерично засмеялся.

— Я бы вам рассказал, но вы сочтете меня сумасшедшим. Бывают моменты, когда я сам боюсь лишиться рассудка. В молодости я был бесстрашным человеком, но сейчас…

— Но сейчас? — спросил Энди.

— Я, до некоторой степени, человек верующий, — продолжал Джонстон. — Я каждое воскресенье хожу в церковь. Не верю в привидения, спиритизм и тому подобные глупости.

— Разве вы видели привидения? Джонстон, на вас лица нет. Я завтра же поговорю с мистером Нельсоном, чтобы он внес в общину предложение дать вам отпуск.

— Может быть, вы и правы, но… я видел такое, что кровь леденеет в жилах. Я вам говорю, хотя вы врач. Это действительно долина привидений.

— Разве вы видели духа?

Джонстон проглотил слюну.

— Я видел мистера Мэрривена.

— Что? Вы видели мистера Мэрривена? Где?

— Я его очень хорошо видел. Так же ясно, как видел много раз, когда он стоял в своем ночном халате перед садовой дверью. Он любил всегда выходить по утрам, когда все еще спали. Всегда в длинном желто-коричневом ночном халате. Не раз я видел его и в теплые летние ночи. Он держал руки в карманах и глубоко вдыхал свежий воздух.

— Вот как, — дружески сказал Энди. — И вы видели его после смерти?

— Я видел его в предпоследнюю ночь… я никому об этом не говорил, но с тех пор не могу спать. Несмотря на это, я каждый вечер прогуливаюсь перед сном и пересекаю насаждения раз двадцать. В предпоследнюю ночь я шел и размышлял о том, кто бы мог купить этот дом. Мистер Уильмот увез всю мебель и остались только шторы на окнах. Подойдя ближе, я увидел свет из окна. — Голос Джонстона задрожал. — Он исходил из комнаты, где был найден убитый.

— Какой свет горел там?

— По-видимому, свечка. Огонь был довольно тусклый. Мистер Уильмот ведь распорядился снять электрический счетчик.

— И что случилось потом?

— Когда я увидел свет, пробивавшийся через шторы, я подумал, что брежу… но одна из штор стала медленно подниматься…

Джонстон не мог говорить от волнения и сделал паузу.

— Я не мог хорошенько его рассмотреть, но… он был в ночном халате и смотрел в сад. Я оцепенел от ужаса и не мог двинуться с места. Я хотел крикнуть и не мог. Потом он опустил штору, и свет погас. Через мгновение свет появился в коридоре. Там есть над дверью окошко и я мог это видеть. Не знаю, сколько я стоял, может быть, десять минут, а может десять секунд… Я не мог дать себе отчета. Когда я собрался с силами и хотел двинуться с места, дверь дома открылась. Из коридора выходил слабый луч света, и он… вышел.

— Мэрривен?

— Да.

— Вышел мужчина в ночном халате?

— Да, сэр.

— А после этого вы его видели?

— В прошлую ночь. Я превозмог себя и снова пошел к дому. Он стоял у двери, держа руки в карманах.

— Вы заметили его лицо?

— Нет, я страшно испугался и не стал ждать… я быстро отпрянул в сторону.

— Вы рассказали об этом мистеру Уильмоту?

— Нет, я не хотел ему об этом говорить. Ведь мистер Мэрривен был его дядей.

Энди задумался над его словами. Воцарилось молчание.

— Вы, видно, страдаете галлюцинациями и ваши нервы сильно расстроены. Завтра я осмотрю вас, Джонстон.

Когда Энди улегся в кровать, часы показывали одиннадцать. Несмотря на трудный день, он никак не мог уснуть. Рассказ Джонстона нисколько не повлиял на него. Дворник, без сомнения, нервнобольной. Возможно, что свет из другого дома отразился в окнах дома Мэрривена, а остальное — плод его фантазии. Но, с другой стороны, трудно допустить, чтобы в это время в других домах горел свет. Энди долго бился над этой загадкой, пока, наконец, не забылся в тревожном сне.

Хриплый крик ужаса заставил его проснуться. Он вскочил с кровати и зажег свет. Послышались быстрые шаги в передней. Энди открыл дверь и увидел перед собой бледного, как смерть, Джонстона, который не мог говорить от ужаса. Он лишь показывал в окно. Энди бросился и открыл окно. Но ничего не увидел.

— Скорей потушите свет, Джонстон!

Воцарился полный мрак, но и теперь Энди ничего не мог увидеть на улице.

— Я опять его видел, — пролепетал Джонстон. — Он ходил мимо дерна… мимо моего окна. Он шагал взад и вперед в своем халате. Я открыл окно и выглянул, чтобы удостовериться… и тогда… он заговорил со мной. О, мой Господь!

— Что же он сказал? — Энди потряс дрожавшего от ужаса Джонстона. — Говорите же, наконец.

— Он просил у меня ключ, — отозвался Джонстон, обливаясь слезами. — Он даже назвал меня по имени.

Энди оделся и быстро спустился вниз, но никого не увидел. Он лег наземь и приложил ухо к дороге. Тщательно искал следы, но ничего не обнаружил.

Вернувшись к Джонстону, он нашел его без сознания. После некоторых усилий Энди Джонстон открыл, наконец, глаза.

— Почему он просил у вас именно ключ?

— Потому что он хранится у меня. Мистер Уильмот передал его мне на случай, если придут покупатели смотреть дом.

— Лучше дайте его мне, — сказал Энди, взял ключ и положил в карман.

Энди знал, что уже не уснет, поэтому он оделся и пошел к дому Мэрривена. Он никого не увидел, ни человека, ни духа, но когда подошел к двери, им овладело неприятное чувство. Он при помощи электрического фонарика нашел замочную скважину парадной двери и открыл ее. Звуки его шагов громко отдавались в пустом коридоре.

Очутившись возле двери рабочего кабинета Мэрривена, Энди остановился. Мебели не было, даже ковер был убран, и голая проволока указывала на место, где висели картины.

Энди осветил фонариком темное пятно на полу, где лежал убитый. Потом подошел к окну и осветил его. Холодная дрожь пробежала по телу. В саду он увидел какую-то фигуру, которая быстро исчезла.

Энди бросился к засову окна, чтобы открыть, но он был привинчен и прошло несколько минут, прежде чем ему удалось прыгнуть в сад и побежать по усыпанной дорожке. Ни человека, ни духа не было видно.

Энди вытер холодный пот со лба. Потом опять вернулся в комнату, привинтил засов, закрыл на ключ парадную дверь и вернулся в общинный дом.

Когда Энди взглянул на дом Нельсона, он оторопел. Из окна Стэллы виднелся луч света.

 

Глава 26

На сей раз Энди не стал ждать до утра. Он направился к дому Нельсона и увидел, что коридор освещен. Он тихо постучал. Послышался голос Стэллы:

— Кто там? — Ее голос дрожал от страха.

— Это я, Энди!

— Ах, это ты! — Стэлла открыла дверь. — Энди, я пережила такой страх, что не могу придти в себя.

— Этой ночью, должно быть, все напуганы и потеряли рассудок. — Энди поглаживал ее волосы. — Ты что-нибудь увидела?

— А ты разве ничего не видел? — спросила она и внимательно посмотрела на него.

Сверху послышался голос Нельсона.

— Энди пришел, папа! Хочешь спуститься к нам?

— Разве что-нибудь случилось? — Нельсон спустился с лестницы в ночном халате.

— Именно это я и хочу узнать, — ответил Энди. — Как видно, Беверли-Грин находится этой ночью в тревожном состоянии.

На мистере Нельсоне был халат темно-красного цвета. По глазам художника было видно, что он только что проснулся.

— Вы раньше не стучали? Могу поклясться, что раньше кто-то стучал.

— Нет папа, Энди тогда не стучал. Это был кто-то другой, — сказала Стэлла дрожащим голосом.

— Разве до меня кто-то постучал? — спросил Энди.

— Да, я сплю очень чутко и сейчас же услышала стук. Я думала это ты, поэтому открыла окно и выглянула наружу. Я ясно видела человека, стоявшего у дороги.

— А как он был одет? Был ли в халате?

— Так ты тоже его видел? Кто он, Энди?

— Рассказывай дальше, милая. Что случилось потом?

— Я крикнула ему: «Кто вы такой?» Он ответил каким-то звуком, но потом вдруг спросил низким голосом: «Вы получили свою шаль?». Я сперва не поняла, чего он хочет, но вдруг вспомнила о шали, найденной в саду. «Да», — сказала я. — «Кто вы такой?» Но он ничего не ответил и удалился. Я долго сидела в темноте и думала, кем мог быть этот ночной гость. Но это был не твой голос, это также не был голос другого, если не… но это невозможно…

— Ты думаешь. Это был голос Мэрривена? — спокойно спросил Энди.

— Естественно, нет, но голос был таким же низким и любезным, как голос Мэрривена. Чем больше я думала об этом, тем больше мною овладевал ужас. Да, я думала, что это голос Мэрривена, но не хотела внушать эго себе наяву. Я зажгла свет и спустилась в залу. Хотела взять стакан молока и разбудить отца. Вслед за тем пришел ты, Энди.

— Просто удивительно! — Энди рассказал им о его переживаниях этой ночью. — Джонстон серьезно болен. Вы должны позаботиться о том, чтобы ему дали отпуск.

— Но кто это был? Не думаете ли вы, что кто-то хотел нас напугать?

— Если так, то он достиг своей цели, — сказал Энди.

— Я допускаю, — сказал Нельсон, у которого всегда про запас были всякого рода теории, — что вы под влиянием обморока этой ужасной женщины стали чрезмерно чувствительным и нервным. Я сразу заметил, как вы были расстроены после визита подруги Скотти.

— Но Джонстон ведь не был на ужине и не мог из-за этого стать нервным. Кроме того, я более чем уверен, что мои нервы в полном порядке. — Энди вынул из кармана ключ. — Возьмите его и пойдите на квартиру Мэрривена, — сказал он, улыбаясь.

— Я этого не сделаю, даже если дадите мне тысячу фунтов. Стэлла, ложись спать, а то завтра заболеешь.

— Уже наступило утро, — сказала она, подняв шторы — Я бы хотела знать, спал ли Уильмот этой ночью.

Энди тоже подумал об этом. После того, как Стэлла обещала ему лечь спать немедленно, он попрощался и пошел к Уильмоту. Тот спал, и Энди пришлось разбудить его. Уильмот выслушал новость с полным спокойствием.

— Странно, — сказал он. — Я еще вчера был в доме дяди. Я лично привинтил засов окна, так как со времени убийства он не был укреплен.

— Разве вы ничего не видели? — спросил Энди.

— Ничего. Если вы подождете, пока я оденусь, мы вместе пойдем к дому. Тогда уже будет достаточно светло, чтобы найти следы ног в саду.

— В этом отношении не стоит затрудняться. Дорожка, посыпанная пеплом и покрытый асфальтом двор не слишком хороший материал для сохранения оттисков ноги.

Несмотря на это, Энди пошел с Артуром. Они исследовали все помещения. Начали с передней.

— Здесь что-то видно, — сказал Уильмот, указывая на пол.

— Капли от свечей, — с интересом заметил Энди. — Разве вы пользовались свечами?

— Ни я, ни кто-либо другой не употребляли свечей.

Они заметили дальнейшие следы свечей в рабочем кабинете Мэрривена и нашли остаток свечи в камине.

— Для того, чтобы определить, что здесь орудовал не дух, а человек из плоти и крови, ваш ответ совершенно излишен, — сказал Энди. — Даже не будучи авторитетом в области духов и спиритизма, я знаю, что вы не употребляли свечи.

Энди осторожно завернул остаток свечи в бумагу.

— Что вы хотите делать с этой находкой? — удивленно спросил Уильмот.

Энди улыбнулся.

— Вы слишком недогадливы для человека, который только что предлагал мне найти следы ног на асфальте. Разве вы не понимаете? Кусок свечи покрыт оттисками пальцев. Убийца, независимо от того, находится ли он в здравом уме или лишился рассудка, какой-то неизвестной притягательной силой привлекается к месту убийства. И, по-видимому, уже не впервые побывал здесь.

Энди ничего не рассказал о своих планах Уильмоту и Нельсону. Сперва он должен был поговорить с миссис Бонзор.

Однако эта дама не особенно охотно хотела принять его. Несмотря на то, что Энди подчеркнул важность своего визита, она упорно не хотела его видеть. Скотти был посредником и сказал Энди:

— Это очередной женский каприз. Не стоит тревожить ее, Маклэд, в этом отношении она упряма и тверда, как доисторическое ископаемое. Я сделал все, что было в моих силах, но она не желает вас видеть.

— Скотти, я всегда хорошо с вами обращался, поэтому вы должны мне помочь. В каких отношениях она состояла с Эбрэгемом Селимом?

Скотти пожал плечами.

— Маклэд, никогда не нужно копаться в прошлом женщины. Прошлое мертво, так пусть оно не воскреснет, дабы будущее было счастливым.

— Будущее меня не интересует, но о прошлом миссис Крестон-Бонзор я бы охотно хотел узнать кое-что, — настойчиво заметил Энди. — Я вам говорю совершенно определенно: я поговорю сейчас с этой дамой или возможны серьезные последствия.

Энди моментально исчез и спустя полчаса опять появился. Энди терпеливо ждал.

— Она очень больна, Маклэд. Как врач вы в этом убедитесь. Она хочет говорить с вами только две минуты.

Миссис Бонзор лежала на диване. Скотти говорил правду. Случайное упоминание об убийстве произвело на женщину тяжелое впечатление. Заносчивое выражение ее глаз исчезло, щеки впали.

— Я ничего не могу вам сказать, сударь, — резко сказала она, увидя Энди. — Я не знаю Эбрэгема Селима и не хочу о нем говорить. Если он является вашим другом, то вкус у вас довольно неважный.

— Разве Скотти вам не сказал?.. — начал Энди.

— Нет, — прокричала она писклявым голосом. — И не вижу причины для того, чтобы врываться ко мне в комнату… чтобы допросить меня!

— Вы были когда-либо знакомы с Эбрэгемом Селимом?

Воцарилось молчание.

— Да, я знала его, — вынуждено ответила она. — Много лет тому назад. Но… я не хочу с вами об этом говорить. Мои личные дела никого не касаются. Мне совершенно безразлично, являетесь ли вы полицейским чиновником или частным лицом. Поверьте мне, что мне нечего бояться за свое прошлое.

— Так вот, сударыня, вас зовут Гильдой Мэстэр и вы были повенчаны с Джоном Северном в церкви Сент-Пауль, Мерлэбон.

Энди произнес эти слова твердым голосом. Она беспомощно посмотрела на него и вдруг забилась в истерике: кричала, плакала и смеялась.

Скотти проявил замечательное самообладание. Он был к ней нежным и строгим, успокаивал ее и, одновременно, иронизировал. Тактичный Энди вышел в вестибюль, куда Скотти вышел через полчаса.

— Маклэд, она расскажет вам всю правду, а так как стенография всегда была моим излюбленным занятием, я все запишу для вас. Мирабель не говорит на чистом английском языке и будет лучше, если я изложу все на языке официальных учреждений. Согласны ли вы, чтобы я составил стенограмму? Вы предлагайте ей вопросы, а я запишу ответы.

Энди согласился. Совместный труд Энди, Скотти и миссис Бонзор оказался плодотворен, и из этого всплыла еще более замечательная история.

 

Глава 27

— Меня зовут Мирабель-Гильда Крестон-Бонзор. Я точно не знаю, действительно ли это фамилия моего покойного мужа. Я думаю, его настоящее имя было Майкл Мерфи. Он был ирландского происхождения. Когда я впервые его встретила, он был предпринимателем в Сакраменто, штат Калифорния.

Я родилась в деревне, но уже семилетней девочкой попала в Лондон. Когда скончались мои родители, я переехала к тете, миссис Пуэль на Бейэм-Стрит, Кэмдэн Тоун. В шестнадцать лет я поступила горничной к мисс Дженнэт Северн. Мисс Северн не была замужем и имела довольно странный взгляд на браки, заключаемые низшими слоями населения.

Кроме мисс Дженнэт и слуг, в доме проживал ее племянник мистер Джон Северн. Он обычно приезжал на каникулы, так как учился в Кембридже. Мне незнаком этот колледж, но я знаю, где он обучался, потому что все письма, которые писала ему мисс Дженнэт, передавались мне для отправки, она также прочитывала мне каждый раз его адрес. Я это хорошо помню. К сожалению, я не умею ни писать, ни читать и, хотя я научилась потом подписывать свою фамилию, чтобы выдавать чеки, все же дальше этого не пошла. Вот почему я ничего не читала об этом убийстве и не знала имен тех лиц, которые причастны к нему.

Я очень часто видела мистера Джона, когда он бывал дома. Я ему нравилась. Тогда я была молода и красива. Но он никогда не флиртовал со мной.

Во время службы у мисс Дженнэт я познакомилась с мистером Селимом… Эбрэгемом Селимом. Он всегда входил через черный ход для слуг. Сначала я думала, что он разносчик товаров, предлагающий нам кой-какие товары в кредит. Но потом я узнала, что он заимодавец, у которого были довольно оживленные отношения со слугами Ист-Энда… Наша кухарка задолжала ему по горло, еще одна служанка тоже брала у него взаймы. Эбрэгем выглядел довольно хорошо. Когда он узнал, что я не нуждаюсь в его услугах, а, наоборот, даже имею вклад в банке, он был удивлен.

Я, по-видимому, ему понравилась, и он предложил мне прогуляться в ближайший воскресный день. Я согласилась, потому что у меня еще не было знакомства, и он имел довольно красивую внешность. В воскресенье мы поехали вместе в Хэмит-Тоун. Это было для меня важным событием. Селим вежливо ухаживал за мною и вел себя как джентльмен.

С тех пор мы стали встречаться чаще и в один прекрасный день он заявил мне, что желает на мне жениться. При этом он сказал, что это должно остаться тайной, так как у него имеются особые виды на будущее. Он посоветовал мне остаться в моей должности еще на два месяца. Я согласилась, так как чувствовала себя очень хорошо в доме мисс Дженнэт.

Селим проживал в Брикстоне, лондонском квартале. Однажды в понедельник, когда я была свободна от работы, мы встретились и повенчались в отделе актов гражданского состояния квартала Брикстон. Вечером я опять вернулась к мисс Дженнэт.

Через некоторое время Селим пришел ко мне взволнованный и спросил, не знаю ли я кое-что об одном господине, фамилию которого я уже позабыла. Я ответила, что мисс Дженнэт как будто говорила о нем. Это был ее зять, с которым у нее были натянутые отношения, потому что он плохо жил со своей супругой, сестрой мисс Дженнэт. Он был довольно состоятельным, но я узнала, что ни мисс Дженнэт, ни Джон не могли ждать от него ни шиллинга. Я рассказала своему мужу все, что знала, и он, по-видимому, остался доволен.

Он также спросил у меня, целовал ли меня мистер Джон. Я очень рассердилась на него, потому что была приличной девушкой и избегала этого. Селим успокоил меня и сказал, что он сумеет заработать целое состояние, если я захочу ему помочь. Он также заметил, что до нашей свадьбы не имел понятия, что я не умею ни читать, ни писать. Только когда он увидел на брачном документе вместо моей подписи крест, он понял, что я безграмотна. Он сказал, что это доставит ему некоторые трудности. Если бы я могла узнать, куда каждый вечер ходит мистер Джон и рассказала бы об этом мистеру Селиму, то могла бы оказать этим существенную помощь. Позже я узнала, что информация была ему нужна для того, чтобы встретиться с мистером Джоном и познакомиться с ним. Я знала, что мистер Джон очень задолжал, так как он мне рассказывал, что жизнь в Кембридже очень дорогая, и он вынужден был делать долги. Мистер Джон просил меня ничего не говорить об этом тете.

Естественно, что я подумала, Эбрэгем знает о материальных затруднениях Джона и хочет ссудить ему деньги. Если бы я знала о цели их встречи, то скорее отрезала бы себе язык, чем рассказала Эбрэгему о том, где Джон проводит вечера. Он обычно посещал клуб в Сохо, где молодые люди занимались игрой.

Спустя неделю Селим сообщил мне, что он встретился с мистером Джоном и «вытащил его из лужи».

«Никогда не говори ему, что знаешь меня», — сказал Селим.

Я обещала ничего не говорить. Мисс Дженнэт была очень строга в моральном отношении, и если бы она узнала о том, что я повенчана, я испытала бы большие неприятности.

Северны происходят из старой знатной фамилии и у них есть девиз, что знатные люди никогда не должны делать что-либо скверное. На фирменных бланках Севернов была изображена птица, держащая в клюве змею. Мисс Дженнэт объясняла мне значение этой эмблемы, но я уже забыла. Я не знала, какой договор Селим заключил с мистером Джоном, но он был очень доволен. С тех пор Селим больше не приходил ко мне лично, а посылал вместо себя служащего.

Было довольно странно, что служащий никогда не видел своего хозяина. Позже я узнала, что Эбрэгем не говорил лично с мистером Джоном, как он мне рассказывал. С тех пор он вообще стал вести себя довольно таинственно. Мистер Джон, в свою очередь, рассказал мне, что заключил весьма выгодный договор с человеком, с которым переписывался. Мистер Джон сказал: «Этот человек верит, что через некоторое время я унаследую большое состояние. Я ему ответил, что никакого наследства не жду. Но он все же настаивал, чтобы я взял у него столько денег, сколько мне понадобится».

При следующей встрече с Эбрэгемом, я передала ему слова Джона, но он лишь рассмеялся. Я хорошо помню вечер встречи с Эбрэгемом. Это было в воскресенье. Мы встретились в ресторане. Я должна заметить, что мы встречались только в общественных местах, хотя прошел уже месяц со дня нашей свадьбы. Еще более странно было то, что Селим никогда в своей жизни не поцеловал меня.

Когда мы вышли из ресторана, шел сильный дождь, Селим нанял для меня извозчика и приказал ему довести меня до конца Портмен Сквер. Было десять часов вечера, когда я сошла с коляски и уплатила извозчику. Эбрэгем давал мне много денег. Когда я повернулась и хотела идти дальше я, к моему ужасу, столкнулась лицом к лицу с мисс Дженнэт. Она мне ничего не сказала, но когда я пришла домой, она сейчас же позвала меня.

Она говорила мне, что не может понять, как может приличная девушка разъезжать на извозчике, и спросила, откуда у меня деньги. Я ответила, что сберегла немного денег и что, в данном случае, за меня заплатил знакомый. Она даже не прислушалась к моим словам, и я поняла, что к началу нового месяца буду уволена.

«Не уходите, пожалуйста, ждите, пока придет мистер Джон», сказала она. «Он сегодня ужинает у знакомых, возвратится не позже одиннадцати часов вечера».

Я была рада, когда она, наконец, поднялась к себе в комнату. Мистер Джон пришел только после полуночи и я заметила, что он много выпил. Я приготовила для него небольшой ужин в комнате.

Он вдруг стал приставать ко мне, называл меня: «Моя маленькая, милая девочка» и сказал, что купит мне жемчужную брошку.

И прежде чем я могла оглянуться, он заключил меня в свои объятия и поцеловал. Я отчаянно защищалась, но он был очень силен. Когда мисс Дженнэт внезапно открыла дверь, я была вне себя от ужаса. Она повелительно показала мне на дверь, и я была рада выбраться оттуда. Я ждала, что на следующее утро мне придется упаковать вещи, так как мисс Дженнэт велела мне больше не работать. В десять часов утра она позвала меня в свою гостиную.

Я никогда не забуду ее позу, как сидела она в черном альпаковом платье и в белом маленьком чепце. Ее красивые, длинные руки были скрещены у пояса. Все служанки всегда восхищались ее изумительно красивыми руками.

«Гильда, мой племянник причинил вам большое зло. Я не знаю, насколько далеко зашли ваши отношения. Я лишь не понимаю, откуда у вас столько денег. Вы показали на прошлой неделе кухарке пять фунтов. Но это не относится к делу. Я ответственна за вашу судьбу перед Богом и людьми. Поэтому я распорядилась, чтобы мой племянник женился на вас дабы этим дать вам удовлетворение».

Я была поражена и не могла сказать ни слова. Слезы давили меня. Я была совершенно потрясена. Я хотела сказать ей, что я уже замужем и уже хотела показать брачное свидетельство, но вспомнила, что оно находится в руках Эбрэгема. Я лишь молчала.

«Я говорила с моим племянником и поручила моему адвокату достать для него необходимые документы и подготовить почву для того, чтобы мой племянник мог получить свидетельство от епископа… Венчание состоится в церкви Сент-Пауль, Мерлэбон, в будущий четверг».

Потом мисс Дженнэт дала мне знак выйти из комнаты. Когда она поднимала для этого руку, никто не смел ей прекословить. Когда я пришла в себя и поняла ее слова, я хотела опять пойти к ней и рассказать обо всем. Я послала девушку попросить разрешения поговорить с мисс Дженнэт, но она вернулась и заявила мне: хозяйка чувствует себя не совсем здоровой, а меня освобождает от работы на целый день.

Я тотчас же отправилась к Эбрэгему. У него было маленькое бюро над табачным магазином торговца Эшлэра. Случайно Эбрэгем оказался в бюро, но я очень долго ждала, пока он открыл дверь и впустил меня. Он заявил мне, что никогда лично не принимает посетителей и недоволен тем, что я пришла. Когда рассказала ему о кошмарном положении, в котором оказалась, он вдруг переменил тон. Я сказала, что он должен непременно поговорить с мисс Дженнэт, но он не хотел об этом слушать.

«Я предполагал, Гильда, что это так случится. Я всегда хорошо относился к тебе, и теперь от тебя зависит то, что мне нужно выполнить».

Когда я услышала, что он от меня требует, я не поверила своим ушам. Он действительно хотел, чтобы я повенчалась с мистером Джоном.

«Но это ведь невозможно… ты ведь мой муж! Ты хочешь, чтобы я попала в тюрьму?».

«Никто об этом не узнает. Ты повенчалась со мной в другой части города. Я обещаю тебе, что по возвращении из церкви он оставит тебя в покое, и ты больше никогда его не увидишь. Сделай мне одолжение, Гильда, я дам тебе сто фунтов».

Селим еще добавил, что если я пойду венчаться с мистером Джоном, мы заработаем столько, что нам хватит на всю жизнь. Больше он ничего не добавил.

Селим всегда умел говорить красиво и убедительно. Я была так смущена, что не знала, что делать и подумала, что лишилась рассудка. Селим умел черное превращать в белое, и я не знала, что ответить. Волей-неволей я согласилась. Это было глупо с моей стороны, но я так была очарована его умом и знанием жизни, что совершенно забыла о себе.

После я часто думала, а не хотел ли он освободиться от меня таким путем. Но тогда зачем ему вообще было жениться на мне? Теперь я поняла, что он хотел иметь в доме миловидную девушку, которая была настолько связана с ним, что выполняла бы все его желания.

За день до свадьбы я имела беседу с мисс Дженнэт.

«Гильда», сказала она, «завтра вы будете повенчаны с моим племянником. Излишне говорить вам, что я не особенно горжусь этим браком. Я даю вам совет не выражать своего мнения. Что касается будущего, то вы не должны ждать, что джентльмен мистер Джон представит своим знакомым и друзьям девушку вашего круга. Вы абсолютно неграмотны и, хотя характер у вас хороший и вы добры, все же ваши манеры и грубая речь просто невыносимы».

Я удивляюсь, что помню каждое слово, сказанное мне мисс Дженнэт, хотя прошло более тридцати лет. Я была возмущена и оскорблена, но сдержалась и спросила, что она намерена со мной делать.

«Я сначала отправлю вас в аристократический институт, где вас воспитают, как следует. Вы останетесь там до тех пор, пока вам не исполнится двадцать два года. Только тогда вы сумеете занять место рядом с вашим мужем, не боясь скомпрометировать его или себя».

В некоторых отношениях предложение мисс Дженнэт соответствовало обещаниям Эбрэгема. Я даже думала, что это он устроил. Теперь я знаю, что у него был совсем другой план, а мисс Дженнэт проявила собственную инициативу.

Только тогда, когда мистер Джон стоял рядом со мной в церкви Сент-Пауль, я увидела его впервые после злополучного вечера. Я даже теперь не знаю, что произошло между ним и его тетей. Он стоял мертвенно-бледный и был очень холоден, но вежлив. При венчании присутствовало четверо, и церемония закончилась быстрее, чем я ожидала. Я уже научилась подписывать своя фамилию, и мне не пришлось ставить крест. Я до сих пор не могу понять, почему он женился на мне. Ведь между нами ничего не было. Он только один раз поцеловал меня, когда много выпил. Но факт венчания был налицо. Может быть, виной тому были знаки его герба?

До венчания мисс Дженнэт дала мне пятьдесят фунтов и адрес, по которому мне следовало ехать.

Я попрощалась с мистером Джоном, вышла из церкви и оставила его с друзьями. Больше я никогда его не видела. Мисс Дженнэт на венчании не было.

Эбрэгем ждал меня у ресторана, чтобы вместе поужинать.

Когда мы вошли, я рассказала ему все, что произошло. Он взял у меня брачный контракт и положил в карман. Я была расстроена, и мы много не говорили. Я не хотела уезжать, но была всецело в зависимости от Эбрэгема. Я знала, что у него есть для меня особенный план, о котором он рассказывал мне после. Когда я давала свое соглашение на брак с мистером Джоном, он говорил, что мы уедем в провинцию и заживем настоящей семенной жизнью. Свое обещание он не выполнил. Когда ужин подошел к концу, Селим, вынул из кармана конверт и сказал: «Я заказал для тебя каюту в первом классе, и если будешь держать язык за зубами, никто не догадается, что ты прислуга. В этом конверте пятьсот фунтов в банкнотах. За два дня ты купишь все необходимое».

Я была так изумлена, что даже не поняла, что он сказал. «Ты поедешь в Америку. Я достал для тебя рекомендательное письмо от моего друга мистера Мерри…» Возможно, он сказал Мэрривена. Он при этом заметил, что этот господин является его клиентом. Еще он сказал, что письмо даст мне возможность найти должность. Кроме того, у меня в руках крупная сумма, благодаря которой, я смогу первое время прилично жить.

«Но я не желаю уезжать отсюда», — громко воскликнула я. Сидевшие в ресторане люди оглянулись.

— Ты поедешь в Америку немедленно или я приведу полицию и тебя арестуют за бигамию.

Я не могла с ним бороться и уехала на пароходе «Лукания» в Нью-Йорк. Там я отправилась на Дэнвэр-Сити, где получила должность. Проработав тринадцать месяцев прислугой, я получила должность экономки в доме мистера Бонзора, вдовца с ребенком. Ребенок вскоре умер, и через некоторое время мистер Бонзор сделал мне предложение. Я вынуждена была рассказать ему правду. Но он сказал, что то обстоятельство, что я уже дважды повенчана, для него никакой роли не играет.

Больше я никогда Эбрэгема не видела. Я узнала, что он писал моим хозяевам на Дэнвэр-Сити, но они ничего обо мне не знали. О мистере Джоне я никогда не слыхала. Однажды, когда мистер Бонзор читал английскую газету, он нашел сообщение о смерти мисс Дженнэт от воспаления легких.

 

Глава 28

Энди уже давно думал, что есть человек, знающий историю Гильды Мэстэр. Мистер Бонд Салтэр знает о жизни и глупых похождениях его друга Северна больше, чем он рассказал.

Энди телеграфировал в Беверли-Холл и просил принять его. Когда он приехал в Беверли-Грин, его ждал посланец с извещением, чтобы он немедленно прибыл в Беверли-Холл.

— Я поеду с тобой, — сказала Стэлла. — Я буду ждать тебя в твоем автомобиле.

Осторожный Тиллинг казался еще более боязливым, чем всегда.

— Но только будьте очень осторожны, господин доктор Маклэд. Мой господин провел тревожную ночь, и врач сказал мистеру Фрэнсису — это наш молодой господин, — что ежеминутно может наступить конец.

— Благодарю, я приму это во внимание.

Когда Энди вошел в комнату Салтэра, он увидел, что Тиллинг не преувеличивал. Лицо Салтэра было серым и осунувшимся. Однако, мистер Салтэр все же поздоровался с ним.

— Вы, наверное, хотите сообщить, что нашли взломщика, пробравшегося в мой дом. Это теперь немного поздно. Я знаю, что это ваш ювелирный вор, — сказал Салтэр.

Энди не ожидал такой встречи.

— Я боюсь, что это правда, но не верю, что он забрался в ваш дом со злым умыслом. Он лишь следил за преступником, напавшим на дом мистера Уильмота.

— Он нашел его? Кажется, это был таинственный парковый сторож?

— Откуда вы это узнали?

Салтэр рассмеялся, но вдруг почувствовал сильную боль. Мистер Салтэр страдал сердцем, и Энди с сожалением смотрел на него.

— Я скажу вам правду, — ответил мистер Салтэр, обрадовавшийся тому, что может сообщить сенсацию. — Скотти, кажется так его зовут, исчез на следующий день с мисс Нельсон. Она посещала дом на Кэстль-Стрит и ухаживала за кем-то. И кем мог быть этот пациент, если не вашим малочестным другом?

Энди понял, кто мог сообщить мистеру Салтэру эту «сенсацию».

— Ясно. Вы получили информацию от мистера Доунера.

Салтэр с улыбкой кивнул головой.

— Но откуда вы знаете о парковом стороже?

— Это сообщили мне Доунер и некий Биг Мэртэн, тоже преступник, как и Скотти.

Энди был слишком великодушен, чтобы не признать выдающиеся способности Доунера и не восхититься ими.

— Я передам расследование убийства в Беверли-Грин мистеру Доунеру. Он — лучший сыщик.

— Когда он пришел ко мне, я был вынужден показать ему всех своих парковых сторожей, — сказал мистер Салтэр. — Доунер расспрашивал их, и один сторож рассказал, что выходил на кухню, а потом вернулся в тот момент, когда Скотти увидел его. Больше я ничего не могу вам сказать. Ну, а что вам удалось узнать, мистер Маклэд?

— Я нашел Гильду Мэстэр.

— Гильда Мэстэр? Кто же она такая?

— Вы, наверное, помните, что в тайнике в спальне мистера Мэрривена было найдено какое-то брачное свидетельство?

— Да, я читал об этом в газетах. Это было брачное свидетельство одной старой служанки, украденное потом каким-то привидением, названным вами Селимом. Разве это та женщина, о которой идет речь в брачном документе?

Энди подал мистеру Салтэру копию свидетельских показаний.

Прежде чем надеть свои роговые очки, мистер Салтэр долго рассматривал бумаги. Затем стал медленно читать, и Энди показалось, что он взвешивает каждое слово. Потом перелистал страницы обратно и прочел еще раз. Прошло уже более пятнадцати минут в глубоком молчании, прерываемом лишь вздохами мистера Салтэра. Энди проявил нетерпение, так как внизу его ждала Стэлла. Мистер Салтэр медленно положил бумаги на стол.

— Дух, витавший в этой долине, теперь изгнан навсегда. Величайший из всех злых духов, которые когда-либо преследовали людей, исчез, доктор Маклэд.

Энди не совсем понял, и мистер Салтэр, заметив его смущение, сказал:

— Я имею в виду Селима. Здесь он разоблачен во всей величине своей подлости. Он торговал душами, разбивал сердца, играл жизнью людей.

В глазах мистера Салтэра вдруг появился необычайный блеск, лицо просветлело, морщины разгладились. Наверное, он незаметно нажал потайной звонок, потому что в дверях внезапно появился Тиллинг.

— Принесите мне бутылку портвейна с зеленой печатью.

Когда слуга удалился, мистер Салтэр продолжал:

— Доктор, вы можете торжествовать. Вы вышли из этой борьбы еще большим победителем, чем если бы положили руку на плечо Эбрэгема Селима. Мы должны отпраздновать вашу победу.

— Мне очень жаль, но я не могу больше оставаться. Мисс Нельсон ждет меня внизу в автомобиле.

Мистер Салтэр побледнел, вскочил, но вынужден был снова опуститься на кровать.

— Ах, как я огорчен этим, — сказал он, задыхаясь от волнения. — Как это нехорошо, что я заставил ее ждать внизу, у входа. Тем паче, неприлично с вашей стороны, что вы мне ничего не сказали. Пожалуйста, приведите ее сюда!

Энди спустился вниз и сказал Стэлле:

— Ты чуть не погубила его. Известие, что ждешь меня в автомобиле, так жутко повлияло на него. Он мне очень не нравится. У него такой печальный вид.

Между тем мистер Салтэр немного успокоился. Он смотрел, как Тиллинг разливает драгоценное вино по бокалам.

— Простите, что я не могу подняться, — сказал, улыбаясь, мистер Салтэр, когда вошла Стэлла. — Итак, мисс Нельсон, вы лечили человека, который напал на мой дом?

— Разве Энди вам все рассказал? — спросила она.

— Нет, Энди мне ничего не говорил. Знаете, мисс Нельсон, лучше выпьем с вами по бокалу вина! Нет? Жаль. Это вино было старым, когда ваш отец был еще ребенком.

Он поднял бокал и выпил за здоровье миссис Нельсон.

— А что станет теперь с мисс Мэстэр?.. или миссис Бонзор? — спросил он.

— Она не останется в Лондоне. Она созналась в тяжком преступлении. Но оно было совершено давно и ненаказуемо в силу давности. По-видимому, эта многократно венчавшаяся дама хочет в четвертый раз связать себя узами Гименея.

— Бедная женщина! Бедная обманутая душа!

Энди не ожидал, что мистер Салтэр выразит свое со чувствие миссис Бонзор.

— Не так уж она бедна, как вы думаете, — сказал Энди. — Скотти, выдающийся, специалист по бриллиантам, оценивает ее состояние в сто пятьдесят тысяч фунтов. Кроме того, она владеет большой недвижимостью в Америке. Но я, собственно, явился к вам, чтобы поговорить о Джоне Северне. Не знаете ли вы, где он находится? Я более чем убежден, что Эбрэгем Селим использовал этот необычный брак в своих корыстных целях.

— Конечно! Селим сообщил мистеру Северну, что его жена якобы умерла в Америке. Северн женился вторично и, насколько я знаю, имеет детей. У Селима были доказательства двоеженства мистера Северна и, естественно, незаконорожденности его детей. Этим Селим и воспользовался для вымогательства крупных сумм. Договор, заключенный между ними, был только обманом. Селим не выплачивал моему другу ни шиллинга. Он только погасил его старый долг. Об этом также указано намеком в показаниях миссис Бонзор. Но зато Селим наложил на него кошмарную тяжесть и в течение многих лет изощрялся в новых способах издевательств над ним. Видите, доктор, я откровенен с вами. Я знал о Северне больше, чем говорили тогда.

— Я в этом нисколько не сомневался, — с улыбкой ответил Энди.

— А вы, мисс Нельсон, тоже сбросили тяжесть с плеч. Но зато нашли кое-что другое.

Мистер Салтэр ласково смотрел на Стэллу и Энди. «Все исполнится так, как я надеюсь», выражал его взгляд.

Вскоре они попрощались.

После обеда Энди лег отдохнуть. Как только наступили сумерки, он отправился в кабинет Мэрривена и пробыл там всю ночь. Все было спокойно. На рассвете он вдруг заметил Стэллу, которая шла с каким-то предметом в руках. Энди спрятался. К его удивлению, Стэлла прямо подошла к двери и постучала.

— Я принесла тебе кофе с бутербродами. Бедный Энди, ты, наверное, очень устал.

— Откуда ты узнала, что я здесь?

— Я догадалась. Ты не пришел к нам вечером, и я поняла, что ты опять сторожишь духов.

— Чудесная девушка! Я нарочно не говорил тебе.

— Не заподозрил ли ты чего-нибудь плохого, когда увидел, что я так рано иду к дому Мэрривена? — она потянула его за ухо. — Ты ведь ничего не увидел этой ночью?

— Ничего.

Она осмотрела мрачный коридор и покачала головой.

— Не хотела бы я быть детективом. Энди, а ты никогда не боишься?

— Довольно часто. Стоит только мне подумать о том, как бы устроить для тебя уютный уголок, который понравился бы тебе…

— Давай поболтаем об этом, — сказала она.

Они сидели вместе до тех пор, пока солнце не осветило всю комнату. Они говорили о квартирах, мебели и мечтали о будущем.

Когда Энди в одиннадцать часов утра стоял в Метрополитен-отеле, по его лицу не было заметно, что он провел бессонную ночь. Он велел доложить о себе миссис Бонзор, то получил ответ:

— Миссис Бонзор уехала.

— Уехала? — удивился он.

— Вчера пополудни, сударь. Она уехала вместе с профессором Бэллингемом.

— А багаж она тоже взяла с собой?

— Абсолютно все.

— А не знаете ли, куда она уехала?

— Ничего не знаю. Она сказала, что совершит поездку по взморью.

Энди вышел из отеля несколько обескураженный.

Он поехал на Кэстль-Стрит, надеясь встретить там Скотти. Однако нашел только его смущенного друга.

— Нет, доктор Маклэд, Скотти здесь не был три дня. Я его не видел.

— Разве он не дал вам указаний, как поступить с этим воровским гнездом?

— Нет, сударь! — Мэртэн сказал это таким тоном, что Энди понял, что врет.

Дальнейшие вопросы были бесполезны. Энди вернулся в Беверли-Грин и лег спать.

В девять часов вечера он снова отправился в дом Мэрривена. Днем Джонстон поставил в кабинете удобное кресло. Оно было таким мягким, что Энди клонило ко сну. Он уже несколько раз дремал.

— Все бесцельно, — проговорил он про себя. Потом поднялся, открыл окно, чтобы подышать свежим воздухом. Часы на башне пробили час ночи. Энди открыл засов заднего окна. Он был убежден, что таинственный посетитель проник в дом именно через это окно, когда его увидел Джонстон.

Энди терпеливо ждал. Часы пробили два. Он опять сел в кресло, опустив голову на грудь. Его мысли вертелись вокруг Стэллы… и миссис Бонзор.

Вдруг Энди услышал шорох и вскочил. Несмотря на слабый свет, он увидел через заднее окно приближающуюся темную фигуру. По распоряжению Энди в доме было опять проведено электричество. Он осторожно протянул руку к выключателю. Посетитель медленно открыл окно, влез в комнату и остановился. Энди все еще не включал свет. Он ждал. Вдруг раздался голос:

— Поди сюда, ко мне, проклятая собака, Эбрэгем Селим!

Голос мрачно звучал в пустом помещении.

— Вставай! — крикнул опять посетитель.

Энди включил свет. В комнате стоял человек в желтом ночном халате, спиной к окну. В протянутой руке он держал длинный пистолет, направленный против невидимого врача.

Салтэр! Бойд Салтэр!

У Энди перехватило дыхание. Бесстрашный, ловкий человек, который так долго и проворно обманывал его и так уверено играл свою роль! Мистер Бойд Салтэр!

Глаза Салтэра были широко открыты и неподвижно смотрели в пустое пространство. Он спал. Эндрю сразу заметил это, услышав его невнятный, приглушенный голос.

— Это для тебя, проклятый негодяй!

Салтэр процедил эти слова сквозь зубы, и Энди услышал выстрел из пистолета. Потом Салтэр наклонился. Он смотрел на то место, где был найден убитый Мэрривен. Затем Салтэр медленно опустился на колени и его руки стали нащупывать воздух, будто он дотрагивался до невидимого тела. Он долго шептал что-то про себя.

Салтэр опять переживал трагедию убийства… и не впервые. Он приходил сюда каждую ночь. Было ужасно смотреть, как он отыскивал стол, которого уже не было в квартире, как он отпирал шкаф, уже давно стоявший в квартире Уильмота. Эндрю внимательно наблюдал за ним. Салтэр зажег спичку, чтобы сжечь бумаги, которые он, по его мнению, положил в камин. Потом он остановился у места, где было найдено письмо.

— Ты больше не будешь писать писем, Мэрривен, проклятый бес! Ты больше не подложишь под мои двери! И это письмо опять для меня? Так — он обратился к тому месту, где лежал труп Мэрривена. — Для меня! — Его взгляд блуждал, и он сделал движение, словно что-то поднял. — Я должен забрать с собой шаль девушки. Бедная Стэлла! Этот ужасный черт больше не будет ее мучить. Я возьму шаль с собой. — Он сунул руку в карман, будто что-то хотел туда положить. — Если они найдут ее, они подумают, что Стэлла была здесь, когда я его застрелил.

Затаив дыхание, Энди следил за его движениями. Теперь ему все стало ясно. Эбрэгем Селим и Мэрривен были одним и тем же лицом. И письмо, будто бы угрожающее Мэрривену, было от него самого. Так оно и было. Мэрривен хотел ночью выйти и отнести письмо в Беверли-Холл. Он сам написал его, сложил, как следует, но не успел написать адрес на конверте, так как его уложила пуля.

Салтэр медленно блуждал по комнатам. Наконец, вылез через окно. Он закрыл его за собой. Энди тоже вышел в сад и пошел за лунатиком, который шел на цыпочках по фруктовому саду. Вдруг раздался его голос:

— Дай дорогу, проклятая собака!

И вновь раздался выстрел.

— Итак, Свэнни тоже погиб от его руки. Свэнни был здесь. Он, по-видимому, установил тождество Эбрэгема Селима и Мэрривена и наблюдал за домом той ночью.

Теперь все было ясно и просто. Мэрривен шантажировал мистера Салтэра. Но кто такой Северн… Северн, муж Гильды Мэстэр?

Энди прошел за Салтэром через ворота и живую изгородь. Салтэр оказался теперь на своем собственном участке и двигался с той удивительной осторожностью, которая свойственна всем лунатикам. Энди не выпускал его из-под наблюдения. Салтэр шел по направлению к Спринг-Ковер. Потом, вдруг, повернул налево и пересек луга Беверли-Холл.

Не успел он сделать несколько шагов, как из травы показался сноп света и грянул взрыв. Салтэр зашатался и свалился на землю.

Энди бросился к нему, но он лежал неподвижно. Энди зажег электрический фонарь и позвал на помощь. Появился парковый сторож Мэддинг.

— Что случилось, сударь? Вы натолкнулись на проволоку и вызвали сигнальный выстрел. Мы разложили в парке много сигнальных аппаратов, чтобы поймать браконьеров. Боже мой! — закричал он в ужасе. — Это ведь мистер Салтэр!

Энди и Мэддинг положили его на спину. Энди быстро раскрыл пижаму и приложил ухо к груди.

— Кажется, он мертв.

— Мертв? — испуганно спросил сторож. — Но мы ведь… ведь… в огнестрельном аппарате был только холостой патрон.

— Он проснулся от взрыва и умер от страха. Для него лучше, что он умер такой смертью, Мэддинг.

— Последний дух тоже изгнан, — сказал Энди.

Он устало опустился в кресло в доме Нельсона. Стэлла села около него и положила ему руку на плечо.

— А кто был последним духом?

— Это был последний дух! — Энди вынул из своего кармана старую газетную вырезку. — Это нашли в шкафу для денег мистера Салтэра. Его сын спокойно принял известие о смерти отца, так как знал, что такой конец неминуем. Они давно знали, что он лунатик, так как заметили грязь на его пижаме, и охраняли выход из дома. Но старый дом имеет около шести тайных винтовых лестниц, и ему каждый раз удавалось прошмыгнуть незамеченным. Каково твое мнение об этом?

И Стэлла прочла заметку «Таймса» 1889 года.

«В связи с указаниями завещания покойного мистера Филиппа Бонд Салтэра его племянник, мистер Джон Северн становится единственным наследником своего дяди с правом присвоения титула Джона Бонд Салтэра. Судебное решение о завещании находится в официальных объявлениях этой газеты».

— Вот где разгадка всей тайны! Джон Северн и Бойд Салтэр были одним и тем же лицом! Если бы я был настолько благоразумен, чтобы посмотреть завещание дяди, я бы давно раскрыл этот случай. Он умер счастливым человеком. Годами жить под дамокловым мечом сознания своей вины и вымогательств Селима. В руках Мэрривена находилась судьба его сына, так как титул и имущество могут быть унаследованы только законорожденным. Из показаний Гильды Мэстэр мистер Салтэр узнал, что его брак с матерью его сына является законным, так как венчание с Гильдой Мэстэр не было законным. Вот почему он так обрадовался, когда прочел показания. Помнишь, он как будто бы помолодел на двадцать лет. Я был удивлен его словами о том, что злейший дух изгнан, но он говорил правду. Мэрривен был грозой всех сограждан. Чтобы обеспечить будущее своего сына, он убил Мэрривена-Селима. По той же причине он, переодетый сторожем, проник в дом Уильмота, украл брачное свидетельство и сжег его. Да, кстати, знаешь ли ты, что Скотти женился перед отъездом на Гильде Мэстэр?

— Разве? Вот ловко! Ну, а откуда Салтэр узнал, что брачный документ находится в доме Уильмота?

— Доунер ведь написал об этом в своей злополучной статье.

— А что станет с колоссальным состоянием Селима? Разве его унаследует мистер Уильмот?

— Нет, Оно попадет в руки… профессора Бэллингема, как законного супруга Гильды Мэстэр. Трагично, не правда ли?

Стэлла засмеялась и обняла Энди.

— Эндрю, разве я не такой же беспокойный дух? Ты ведь не уйдешь, пока не изгонишь и этого духа?

— Не говори так, моя дорогая, — сказал Энди.

— Однако, Скотти настоящий ловкач!

— Да, несомненно. Но почему ты вдруг заговорила об этом?

— Подумай только, как быстро он выхлопотал разрешение на вступление в брак…

Неделю спустя мистер Доунер узнал новость. Он был ни опечален, ни обрадован, так как прежде всего был профессионалом и одинаково оценивал и свадьбы и убийства. Он немедленно позвонил главному редактору «Мегафона».

— Известно ли вам, что мистер доктор Маклэд женился на мисс Стэлле Нельсон? Я могу написать об этом целую статью и изложить всю историю возникновения этого брака и связанные с ним обстоятельства… Что? Я могу достать ее фотографическую карточку. Она мне в этом не откажет… что?.. два столбца? All right!