Часы пробили половину пятого. Шел мокрый снег. Грязно-желтый туман усиливал мрачное ощущение умирающего дня.

Бесконечная вереница экипажей и такси стояла на Берклей-стрит. Их гладкие черные крыши отражали свет только что вспыхнувших электрических фонарей.

В этот хмурый февральский вечер леди Райтем приподняла длинные бархатные занавеси и выглянула в окно. Ее равнодушный взгляд скользнул по голым деревьям, печально простиравшим ветви к небу, по мокрым кустам. Леди Райтем пристально смотрела вниз, будто боясь, чтобы туман не принял определенной формы и не воплотился бы в какую-то угрожающую тень.

Леди Райтем было двадцать восемь лет. Она обладала той классической красотой, которая долго противостоит старости. Ее лицо казалось невозмутимым, глаза того серо-стального оттенка, что характерен для англичанок. Эту женщину легко можно было представить настоятельницей монастыря или средневековой баронессой, бесстрашно защищавшей замок от врагов во время отсутствия супруга. Брови и подбородок говорили о незаурядной энергии и воле.

Но сейчас ею овладели неуверенность и раздражительность — состояние, которого она очень боялась.

Отвернувшись от окна, она подошла к камину и взглянула на часы.

Гостиная была слабо освещена, бра оставались темными, лишь у дивана ярко горела большая лампа под красным абажуром. Комната была обставлена с большим вкусом. Ценная старинная мебель могла украсить коллекцию любого миллионера, а три картины, висевшие на оббитых бледно-зеленым шелком стенах, были уже предназначены для Национальной галереи.

В дверь тихо постучали. Вошел высокий, представительный слуга с гладким лицом и двойным подбородком. Он подал на маленьком подносе узкую желтоватую полосу бумаги. Леди Райтем вскрыла телеграмму и быстро прочла ее. Телеграмма, которую она ожидала весь день, была из Константинополя, от мужа. Лорд Райтем изменил свои планы. Он был на пути в Басру, собираясь оттуда ехать дальше, чтобы осмотреть нефтяные источники, которые очень заинтересовали иностранных предпринимателей. Извиняясь за краткость стиля, он просил ее поехать в Канны в том случае, если не вернется раньше апреля.

Леди Райтем прочла телеграмму еще раз, потом, отложив ее в сторону, обратилась к слуге:

— Дрез, я жду принцессу Беллини, возможно будет и миссис Горден. Когда дамы придут, вы подайте чай…

— Слушаю, миледи.

Дверь бесшумно затворилась. Джен Райтем смотрела на гладко отполированную поверхность двери и, будто прислушиваясь, подняла голову. Слуга продолжал тихо спускаться по лестнице. Он задержался на площадке, чтобы полюбоваться мраморной статуей Цирцеи, привезенной лордом Райтемом из Сицилии.

Резкий стук во входную дверь заставил его поспешить вниз. Дрез заметил стоявший у подъезда роскошный автомобиль, из которого выпорхнули две дамы.

В то время как Дрез помогал миссис Горден снимать тонкую шелковую накидку, принцесса, не снимая мехового манто, поднялась по лестнице и без доклада вошла в гостиную.

Леди Райтем стояла у камина, опершись руками о мраморную доску. Заметив принцессу, она испуганно вздрогнула.

— Извини, пожалуйста… Поверни выключатель, Анита. Он на стене у двери, — произнесла она.

Принцесса Беллини сбросила тяжелое манто на спинку кресла, затем быстрым движением сняла шляпу…

Люди, встречавшие Аниту Беллини впервые, смотрели на нее с некоторой робостью, ибо не только лицо, но и вся ее осанка выражали суровость. Ей было около пятидесяти лет. Высокий рост и коротко остриженные седые волосы усиливали впечатление неприступности. Монокль в глазу и неизменная папироска в углу рта дополняли картину. Она говорила отрывисто, резко, а порой — очень язвительно.

— Где Грета? — спросила хозяйка.

Принцесса указала мундштуком на дверь.

— Она беседует с Дрезом. Эта женщина способна кокетничать даже с кучером. Она в опасном возрасте. А ведь была когда-то красивой и пользовалась успехом. Большинство из нас не может смириться с тем, что молодость уходит…

Джен Райтем улыбнулась.

— Говорят, ты тоже когда-то была красивой девушкой, Анита, — заметила она.

— Это ложь, — невозмутимо отрезала принцесса. — Фотограф Руссель обычно так долго ретушировал мои фотографии, что ничего, кроме фона, не оставалось.

В этот момент в комнату вошла Грета.

— Дорогая! — вскричала она, бросаясь к Джен с протянутыми руками.

Анита состроила презрительную гримасу: она слишком давно знала миссис Горден и ее восторженность.

Грета Горден была когда-то красивой, но теперь у нее были худые, впалые щеки и лицо падкой на удовольствия уже немолодой женщины. Подведенные светлым кармином губы и глаза так же тщательно обведенные, как в былые времена, когда Грета была статисткой в театре… Там она и познакомилась с Анитой, которая помогла ей подняться вверх по социальной лестнице.

— Милая Джен, вы обворожительны! И какое роскошное платье! Это — от Шанеля? — щебетала Грета.

— Нет, если я не ошибаюсь, я купила его в прошлом году в Нью-Йорке, — улыбнулась Джен.

Анита Беллини стряхнула пепел папиросы в камин.

— Грета всегда немного преувеличивает, — сказала она, пристально взглянув на леди Райтем. — Напротив, ты даже осунулась, Джен. Ты скучаешь по мужу?

— Да, я очень страдаю! — заметила хозяйка.

Анита заметила иронию в ее голосе и продолжала:

— Что делает Райтем? Зачем человеку, у которого столько денег, с каждым днем увеличивать свое состояние? Дрез, дайте мне поскорее виски с содовой, я умираю от жажды!

Анита залпом выпила виски и отдала стакан Дрезу, который подал чай и тотчас же вышел.

— Ты довольна Дрезом, Джен?

Леди Райтем быстро взглянула на принцессу.

— Откровенно говоря, я никогда не обращала на него внимания. Он перешел к нам на службу от лорда Эверида…

— Это было всего года два назад. А я помню его еще молодым!

У принцессы была некрасивая манера улыбаться сжатыми губами.

— Да, стареем… от тридцати до пятидесяти годы летят молнией!

Потом она заговорила о другом.

— Сегодня я немного играла в бридж, затем слушала струнный квартет. Играли неплохо, но ничего мелодичного.

— Ах, это было очаровательно! — мечтательно произнесла Грета.

— Просто ужас! И самое неприятное — я встретила там мать Питера. Эта женщина действует на меня удручающе, — перебила ее Анита.

Леди Райтем повернула лицо к огню.

— Я спросила ее, что она собирается делать, — продолжала Анита, — и, слава Богу, она сохранила здравый смысл. Питер для нее существует. Единственный, кто в него еще верит, это лорд Эверид. Впрочем, он всегда был — сама простота!

Анита ненавидела своего племянника, и он платил ей той же монетой. Он не терпел ее за язвительные замечания и насмешки. Когда Питер Дейлиш, сын очень богатого человека, поступил на службу к знаменитому парламентарию, лорду Эвериду, Анита высмеяла его и позднее с презрительной улыбкой присутствовала на процессе, закончившемся осуждением Питера на три года тюремного заключения. Речь шла о подлоге чека в пять тысяч фунтов.

Леди Райтем рассеянно помешивала ложечкой в стакане.

— Когда его…

— Когда его освободят? Вероятно, на днях. Надо подсчитать. Его приговорили к семи годам, но я слыхала, что при хорошем поведении с каждого года наказания снимают три месяца.

— Позор, — пробормотала Грета. — Хотела бы знать, чем он теперь займется. Нелегкая будет жизнь у него…

— Ерунда! — коротко оборвала ее Анита. — Не будьте сентиментальны. Он пять лет просидел в тюрьме. Кажется, в Дартмуре. Там его, вероятно, научили работать. Он сильный парень, и эти годы пошли ему на пользу. Из него теперь выйдет хороший работник.

Леди Райтем вздрогнула.

— Какой ужас!

Принцесса улыбнулась.

— Питер Дейлиш глуп. Он из тех людей, которые всегда зависят от других. Жалеть его — все равно, что оплакивать смерть поданной к столу куропатки. Интересно, что он теперь думает о Дрезе?

Леди Райтем подняла голову.

— Ты думаешь, он все еще ненавидит его?

— Дрез был управляющим Эверида, это он предъявил чек. На следующий день Питер уехал в отпуск, а когда он вернулся, его арестовали. Он тысячу раз клялся, будто ничего не знает об этом чеке. Обвинил даже этого бедного Дреза в подлоге. Но все это не спасло его от приговора.

Джен ничего не ответила.

— То, что Питер так зол на Дреза, вполне понятно. Если он до сих пор уверен в виновности этого человека, нас ждет немало неприятностей.

Папироска Аниты потухла. Она открыла свою сумочку и начала рыться в ней в поисках спичек. Не найдя их, она нашла там письмо, оторвала клочок бумаги и нагнулась к камину, чтобы поднести его к огню.

Прикуривая, Анита успела рассмотреть на клочке письма подпись: «Лесли Моген».

— Кто бы такой мог быть Лесли Моген? — задумчиво пробормотала она.

— Лесли Моген? — спросила Джен Райтем. — Я такого не знаю.

Анита смяла письмо.

— Лесли Моген хотел поговорить со мной по личному делу. Вероятно, какой-нибудь изобретатель или просто тип, которому нужны деньги. Может быть, он желает устроить экспедицию на Кокосовые острова и хочет, чтобы я финансировала это предприятие! К черту Лесли Могена!

Дрез бесшумно вошел в комнату и со сложенными руками остановился у двери. Его лицо было очень бледно, правая щека нервно подергивалась.

— В чем дело, Дрез?

— Миледи, вы примете мисс Лесли Моген?

— Мисс! — удивленно воскликнула Анита. Леди Райтем поднялась.

— Так точно, мисс Лесли Моген, из криминального отделения Скотленд-Ярда.

Джен ухватилась за спинку стула. Она страшно побледнела и не могла произнести ни слова. Грета выжидательно смотрела на принцессу, наблюдавшую за Дрезом.

— Да, я приму ее, — наконец сказала Джен, — проводите даму в маленькую гостиную, Дрез. — Извините, мои дорогие…

Она быстро вышла, но остановилась у двери и выждала, пока Дрез не скрылся за поворотом лестницы. Потом леди Райтем бесшумно вошла в свою гардеробную и повернула выключатель. В зеркале она увидела бледное, впалое лицо — само олицетворение вины. Неужто ее выдали полиции? Неужто они выполнили свою угрозу?

Она нашла в ящике пудреницу, искусно подрумянила щеки. Кинув короткий взгляд в зеркало, сошла вниз. Несмотря на страх и отчаяние, губы ее улыбались.

Маленькая приемная была ярко освещена. Увидев гостью, леди Райтем облегченно вздохнула. Джен знала, что в Скотленд-Ярде служат и женщины. Она ждала, что увидит женщину с жесткими чертами лица, в плохо сшитом платье.

Каково же было ее удивление, когда она увидела молодую девушку, просматривавшую газеты. На вид гостье можно было дать не больше двадцати двух лет. На ней была меховая шубка с большим букетом фиалок на воротнике. Посетительница была такого же роста, как и Джен Райтем. Шелковые чулки и элегантные туфли подчеркивали изящество ее стройных ног.

Но более всего поражало ее лицо, обрамленное темными волосами, что виднелись из-под маленькой фетровой шапочки. Оно было очень красивым. Блестящие темные глаза, красиво очерченные губы, алые, причем без помощи косметики. Очень женственный округлый подбородок…

Эта неожиданная яркая красота гостьи несколько смутила леди Райтем.

— Вы — мисс Моген? — спросила она.

Лесли Моген улыбнулась, отчего ямочки на щеках сделали ее еще моложе.

— Да, это я, леди Райтем. Простите, что беспокою вас, но у меня очень строгий начальник.

— Вы сыщица? Я не знала…

— Конечно, это странно, — женщина на службе в Скотленд-Ярде, — согласилась, улыбаясь, мисс Моген. Я — ассистентка инспектора Колдуэлла. И я, действительно, — сыщик, у меня как будто бы есть к этому способности.

Она стояла у стола и ее темные глаза пристально рассматривали Джен Райтем.

— А теперь я буду говорить о деле, — спокойно объявила она. — Хотела бы я знать, зачем вы взяли из банка двадцать тысяч фунтов?

В эту минуту Джен Райтем почувствовала, что теряет почву под ногами. Большим усилием воли она заставила себя успокоиться и холодно спросила:

— С каких пор полиция следит за банковскими счетами частных лиц? Ваши вопросы меня удивляют. Разве взять с собственного текущего счета двадцать тысяч фунтов — преступление? Откуда вам известно обо всем этом?

— По долгу службы мне приходится узнавать очень многое, леди Райтем.

Лесли Моген говорила очень холодно. Естественное или наигранное спокойствие леди Райтем не произвело на нее никакого впечатления.

— Не хотите ли рассказать мне обо всем подробно? — продолжала она. Это избавило бы вас от многих неприятностей. Ведь наша обязанность охранять людей от бед. Вы об этом никогда не думали? Полиция больше похожа на помогающего старшего брата, чем на людоеда!

Джен покачала головой.

— Нет, я не хочу! — задыхаясь, крикнула она, — нам не о чем говорить! Ваше поведение непростительно…

Она зашаталась, и Лесли Моген поддержала ее. Сила ее рук поразила леди Райтем.

Нетерпеливым жестом Джен отстранилась от этих рук и сказала:

— Уходите, пожалуйста, я не стану жаловаться на вас только потому, что вы действовали необдуманно.

Лесли взяла свой зонтик.

— Если я вам понадоблюсь, мой телефонный номер на визитной карточке.

Леди Райтем медленно взглянула на карточку и, подойдя к камину, бросила ее в огонь.

— Мой номер вы найдете и в телефонной книге, — холодно произнесла Лесли и, повернувшись, пошла к выходу.

Дрез распахнул перед Лесли дверь.

— Доброй ночи, мисс, — хрипло произнес он.

Лесли взглянула на него и вздрогнула. Ей показалось вдруг, будто на нее смотрят неподвижные глаза мертвеца.

Лесли Моген быстро шла берегом Темзы. Было очень холодно. Даже ее теплая шубка слабо защищала от северного ветра. Господин, шагавший рядом с ней, был высок и широкоплеч, у него была офицерская выправка.

— Посмотрите налево. Видите? Этот человек — самоубийца, — спокойно заметил он, словно гид, описывающий своей спутнице достопримечательности города.

Девушка вздрогнула и остановилась.

— Вы уверены в этом, мистер Колдуэлл?

Она посмотрела на мрачную фигуру, опиравшуюся о перила моста.

Человек стоял, положив голову на руки. Он ничем не отличался от бродяг, которых немало бродило здесь по ночам.

— Скорее всего, — кивнул мистер Колдуэлл. — Если кто-нибудь из этих парней так пристально смотрит в реку, значит, он ищет новый путь для оплаты старых счетов. Он вас интересует?

Лесли молчала.

— Не знаю, что мною руководит, — пробормотала она, — сочувствие или просто женское любопытство.

Внезапно она повернулась и направилась к этому человеку, который тотчас же выпрямился.

— Все кончено? — спросила Лесли.

Тот тихо рассмеялся в ответ:

— Нет, еще не так скоро…

Лесли начала догадываться, что разговаривает с человеком, получившим хорошее воспитание. Он говорил с легким акцентом, что свойственен уроженцам севера.

— Я возбудил ваше сочувствие? — продолжал незнакомец. — Очень жаль… Пожалуйста, не предлагайте мне денег. Это было бы очень неприятно. Тут достаточно нищих, которым такая помощь окажется более кстати.

Она посмотрела ему в лицо. Маленькие усики и беспорядочная бородка не могли скрыть молодости незнакомца.

Инспектор Колдуэлл с интересом наблюдал за этой сценой.

— Хотите знать, — продолжал молодой человек, — о чем я думал в тот момент, когда вы подошли? Я думал об убийстве. В этом городе живет человек, который сделал мою жизнь несносной. При первом удачном случае я решил пойти к нему и выпустить в него из револьвера несколько пуль. Вы нарушаете мои планы.

Колдуэлл усмехнулся. Он уже стоял рядом.

— Мне кажется, я вас знаю. Вы — Питер Дейлиш.

Оборванец с театральной вежливостью приподнял шляпу.

— Теперь я замечаю, что стал популярным, — он саркастически улыбнулся. — А вы, мистер Колдуэлл. Я вас сразу узнал.

— Когда вас выпустили из тюрьмы? — спросил Колдуэлл.

Лесли взволнованно вслушивалась в этот разговор. Всего четверть часа назад она говорила об этом человеке. Встреча не была простой случайностью! Это судьба!

— Мистер Дейлиш, — обратилась девушка к оборванцу, — не знаю, поверите вы мне или нет, но именно вас я хотела сегодня встретить. Я только сегодня узнала о том, что… что вы свободны. Не хотите ли зайти ко мне уже сегодня?

Питер улыбнулся.

— Приглашения следуют одно за другим. Десять минут назад мне предложили пойти в одно из отделений Армии спасения. Поверьте, что…

— Мистер Дейлиш, — Лесли говорила очень спокойно и внятно, — вы сами себя оплакиваете, не правда ли?

Она не заметила, как Питер покраснел.

— Да, это так, — резко ответил он. — Но человек в моем положении имеет на это право…

— Такого права не существует. Вот вам моя карточка.

Он поднес к глазам карточку, чтобы прочесть адрес при столь жалком освещении.

— Приходите в половине одиннадцатого. Я не предложу вам денег, не дам работу вроде сортировки бумаг. Я хочу поговорить с вами по более важному делу, — холодно отчеканила Лесли.

— Приду, если вам угодно.

Питер вдруг смутился.

— Мне очень жаль, что я выгляжу, как пугало.

— Ничего страшного, — ответила Лесли и протянула ему руку.

Секунду он колебался, потом пожал руку девушке.

Мисс Моген повернулась к своему спутнику, кивнув Питеру на прощанье. Питер Дейлиш смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду, затем медленно повернулся и пошел по направлению к Блекфриэру.

— Как тесен мир, — бормотал Колдуэлл, размахивая зонтиком. — Питер! Прошло несколько лет с тех пор, как я его видел в последний раз. Лет пять назад он был настоящим шалопаем.

— Вы полагаете, он совершил подлог?

— Суд присяжных его осудил, — осторожно ответил Колдуэлл, — а суд присяжных часто прав. Тогда Дейлишу нужны были деньги. Его отец был скрягой, а на двести пятьдесят фунтов в год нельзя жить роскошно и ухлестывать за красивыми женщинами в Нью-Йорке. Не возьми он именно тогда отпуска на три месяца, о подлоге бы никто не узнал.

— Кто же злой демон? — спросила Лесли.

— Не знаю. Полиция никак не могла найти ее. Питер сказал на суде, что она была статисткой Парижской оперы. Он не слишком гордился этим.

Лесли вздохнула.

— Все зло — от женщины, — сказала она.

— Далеко не всегда, — возразил Колдуэлл со знанием дела.

У мрачного входа в Скотленд-Ярд они остановились.

— Теперь скажите мне, чем объясняется ваш необычайный интерес к Дейлишу и его процессу? — спросил у Лесли ее патрон.

Она открыто посмотрела ему прямо в лицо.

— Потому что я знаю, зачем и кого Питер Дейлиш хочет убить.

— Каждому младенцу ясно: он хочет убить Дреза. Ведь Дейлиш уверен: именно показания Дреза довели его до тюрьмы.

Лесли самоуверенно улыбнулась.

— Вы ошибаетесь! Дрез умрет именно потому, что он не любит младенцев!

— Дрез будет убит, потому что он не любит младенцев? — медленно повторил Колдуэлл, не понимая, о чем речь.

Лесли Моген кивнула.

— Я знаю, вы не любите загадок. Но вскоре я смогу объяснить вам все. Помните, я была в отпуске в августе прошлого года?

Да, мистер Колдуэлл не забыл этого обстоятельства.

— Я отправилась в Камберленд, чтобы на месяц забыть о существовании такого места, как Скотленд-Ярд. Как-то я попала в маленькую деревушку. То, что я там увидела, заставило меня убедиться: Дрез ненавидит детей. Когда Питер Дейлиш узнает об этом, он его убьет.

— Дело становится все более таинственным, — пробормотал Колдуэлл, — но боюсь: вы охотитесь за призраками. Болезнь, свойственная всем увлекающимся молодым агентам.

Лесли Моген начала свою карьеру в полиции совсем молоденькой стенотиписткой. Ее отец был очень популярным в полицейском мире человеком. Не раз энергия, острый ум и знание людей помогали Могену распутывать самые темные дела. После его смерти Лесли досталось большое состояние. Но дочь унаследовала от отца способности сыщика и поступила на службу в полицию. Постепенно ей стали поручать более ответственную работу. И вот сейчас она — ассистентка одного из самых влиятельных чиновников Скотленд-Ярда.

— Должен признать, — как-то объявил Колдуэлл начальнику Скотленд-Ярда, — что мисс Лесли великолепно выполняет свои обязанности. Хотя служба в Скотленд-Ярде — совсем не женское дело, Лесли Моген очень быстро соображает. К тому же ей везет.

Лесли отправилась в свою уютную квартирку на Чаринг-Кросс-Род. Она заключила договор найма на несколько лет вперед — еще в то время, когда цены были очень низкими. Квартира была расположена над кинематографом, но район оказался очень удобным.

Когда Лесли начала подыматься к себе по лестнице, сверху ее окликнули.

— Это вы, мисс Моген?

— Да, это я.

Оставив пальто в прихожей, Лесли подошла к поджидавшей ее прислуге.

У широкоплечей, высокой Лукреции Браун, единственной прислуги Лесли, было круглое, гладкое и довольно приятное лицо.

Она с укором обратилась к своей хозяйке:

— Я уж думала было…

К Лесли вернулось ее хорошее расположение духа.

— Вы, как всегда, думали, что меня уже убили и бросили в Темзу, не правда ли?

Лесли присела у камина.

— Вы ужинали, мисс? — поинтересовалась Лукреция спустя минуту.

— Да, я ужинала. — Лесли взглянула на часы. — Я жду гостя. Он придет в половине одиннадцатого. Пожалуйста, не говорите ему, что меня нет и что я вернусь лишь через три недели!

Лукреция нахмурилась.

— Гости не приходят так поздно, мисс Моген. Это один из старых знакомых?

Лесли так и не сумела отучить Лукрецию от любопытства, граничившего с бестактностью. Но верная служанка, знавшая Лесли с детства, имела на это некоторое право.

— Я его знаю? Не мистер Колдуэлл ли это? — настаивала прислуга.

— Нет, этого человека только сегодня выпустили из тюрьмы.

Лукреция закрыла глаза и чуть было не упала в обморок.

— Господи! — прохрипела она, — никогда не думала, что мне придется впускать к вам ночью бывших арестантов! Думаю, не мешает поставить у входной двери полицейского.

— Вы слишком пугливы, Лукреция, — небрежно заметила Лесли.

Лукреция обиженно замолчала.

Часы на церкви Святого Мартина пробили половину одиннадцатого. Внизу позвонили.

— Это он! — возмущенно воскликнула Лукреция, — я впущу его, но снимаю с себя всякую ответственность!

Незнакомец тихо поднялся по лестнице.

— К вам пришел какой-то господин! — громко объявила Лукреция и с шумом захлопнула за собой дверь.

Питер Дейлиш мял в руках шляпу. Он окинул взглядом уютную комнату, и на его лице заиграла легкая улыбка.

Теперь Лесли рассмотрела и его поношенный костюм, и грязные сапоги.

Он будто прочел ее мысли.

— Я ведь уже говорил вам, что выгляжу, как чучело.

Она подвинула стул к огню.

— Садитесь, мистер Дейлиш. Можете курить.

Он снова улыбнулся.

— Я хотел бы закурить, но у меня нет папирос.

Она поспешно выдвинула ящик стола, взяла коробку папирос и предложила ему.

— Спасибо, — он взял папиросу и наморщил лоб.

— Все это так странно, — произнес он.

— Что именно?

— Когда-то я курил эти же папиросы. Я их выписывал из Каира, в Лондоне их нельзя было купить тогда… Видите, мне опять стало жаль себя. Я ненавижу себя за это?

Он с наслаждением закурил.

— Вы уже ужинали? — спросила Лесли.

Он кивнул.

— Как сибарит. В маленьком ресторане на Блекфриэрс-Род. Весь ужин стоил пол шиллинга. Это очень расточительно, но я хотел подкрепиться, прежде чем идти исповедываться перед вами.

— Где вы живете?

— Пока нигде.

Она с удовлетворением заметила, что у него чистые руки с длинными, узкими пальцами.

— Если бы вы были мужчиной, я не пошел бы к вам. Женщина — чиновник Скотленд-Ярда — это нечто новое и оригинальное. Правда, я видел женщин-полицейских на службе. Все они были маленькие, полные, в плоских касках. Говорят, они очень исполнительны.

— Вы не рассердитесь, если я буду говорить с вами совершенно откровенно?

— Напротив, мне это очень приятно.

— У вас, конечно, нет денег? И это значит, что вам придется проводить ночи на улице?

— Я уже привык к этому. Все это даже мило. Но я страшно устал. Днем можно хорошо поспать в запущенных аллеях парков, особенно в теплые дни. А на ночь я нашел местечко в одном садоводстве. Конечно, это не апартаменты для путешествующих молодоженов в отеле «Рид». Прошлую ночь я провел в сарае садоводства вместе с бывшим полковником инфантерии и с адвокатом, который был в одном со мной отделении в Дартмуре.

Лесли взглянула на него.

— Эту ночь вы будете спать спокойно, — решительно заявила она, — а завтра вы купите себе хороший костюм и навестите свою мать.

Он поднял брови и вопросительно взглянул на нее.

— Не думал, что вы так хорошо знаете мои семейные дела. Ну, посудите, зачем мне навещать мою мать, мисс Моген? Покупка нового костюма — только лишняя трата денег. Хорошая одежда не произвела бы на мою мать должного впечатления. Должен вам сказать сразу, что не возьму от вас денег ни под каким предлогом.

— Ваша гордость, конечно, делает вам честь, — саркастически заметила Лесли. — Вот способ, каким мужчины показывают нам, женщинам, свое превосходство! Можно мне задать вам еще один вопрос, мистер Дейлиш? Вы хотите всю свою жизнь провести в трактирах и ночлежках? Хотите кончить жизнь в могиле для бедных?

— Не знаю, зачем вы мне все это говорите. Конечно, я постараюсь найти работу. Возможно, я уеду из Англии…

— Разумеется. Вы захотите отправиться в одну из наших колоний. Нерешительные люди всегда думают, будто энергия появится сама собой, как только они высадятся в Квебеке, Сиднее или где-нибудь в другом месте.

Он не мог не улыбнуться.

Лесли тоже улыбнулась и уже мягче продолжала:

— Теперь я вам расскажу, что я придумала, мистер Дейлиш. Если вы не возьмете у меня денег, это значит, что вы поставили на себе крест и никогда не сумеете заработать столько денет, чтобы вернуть долг. Это значит, что вам хочется остаток жизни спать по ночам в парках…

Она заметила, что последние слова попали в цель. Питер вздрогнул.

— Но вы, конечно же, не согласитесь с таким будущим, — продолжала она. — Вы покинули тюрьму со злобой в душе. Я могу себе представить чувства невинно осужденного человека!

Он странно посмотрел на нее.

— Вы думаете, я был невинно осужден?

— Я в этом уверена… У вас есть какое-нибудь оружие? — после короткой паузы спросила Лесли.

Он громко расхохотался.

— Единственное мое оружие — зубная щетка! Ведь на те деньги, что стоит браунинг, я мог бы прожить две недели!

Лесли вынула из ящика стальную шкатулку с деньгами.

— На письменном столе вы найдете карандаш и бумагу, — заметила она. — Напишите, что обязуетесь уплатить мне двадцать фунтов. Подумайте! Не берите денег, если боитесь, что не сможете вернуть долг. Если считаете, что окончательно опустились, разговор окончен.

Дейлиш медленно поднялся.

— Считаете, меня даже спасать не стоит? Хорошо, я принимаю вызов.

Он написал несколько слов на листке бумаги и подал его Лесли.

— Вот мое долговое обязательство. Дайте мне двадцать фунтов. Отказаться от этик денег было бы глупостью. Я вам очень благодарен.

Лесли протянула ему руку.

— Где вы поселитесь?

— Еще не знаю. Когда найду комнату, я вас извещу. Ради Бога, не заботьтесь обо мне! Зачем вы все это делаете?

— Полиция помогает, где может, — спокойно ответила Лесли, — хотя данный случай интересует лично меня. Вы — часть моего большого эксперимента.

Она переменила тему беседы.

— Очень хотела бы, чтобы вы побрились, мистер Дейлиш. Теперь вы похожи на непризнанного музыкального гения. Это вам совсем не к лицу!

…На улице Питер Дейлиш все еще продолжал улыбаться. Было поздно, и он быстро зашагал по Чаринг-Кросс-Род. Улица была полна автомобилей, развозивших публику из театра: спектакль только что окончился. Неожиданно Дейлиш увидел у одного из автомобилей свою мать. Да, это была она! А седая дама рядом с ней — тетя Анита! Он презрительно засмеялся. Если бы он их встретил раньше, то чувствовал бы себя менее уверенным. Но сейчас он отвернулся, чтобы его не узнали и поспешил дальше. Энергия и жизнерадостность Лесли Моген очень подействовали на него. Он будто напился живой воды.

Эта девушка была не просто красивой. Ее лицо выражало энергию и ум. Когда-то Питеру нравились женщины с мягким, податливым характером, но Лесли была совсем другая. Сильная, решительная, волевая… Но сколько трогательной искренности, доброты и прямоты в ней! Встреча с Лесли Моген будто вернула ему молодость.

Бесчисленные огни города отражались в темной воде Темзы. С моста открывался вид на берега. Вдруг Питер почувствовал какой-то безотчетный страх. Он инстинктивно оглянулся. В десяти шагах от себя он заметил троих мужчин небольшого роста. По их походке Дейлиш узнал в них людей Востока. Они не разговаривали, как друзья, что возвращаются ночью домой. Они молча шли следом за ним.

Мост кончился. Питер спустился по ступенькам на другой берег и оказался посреди плохо освещенной улочки. Отсюда был кратчайший путь на Йорк-Род. Питер хотел поискать там гостиницу. Он еще раз оглянулся. Трое неизвестных все так же молча шли за ним.

В этот миг, когда он подумал было о том, чтобы пропустить незнакомцев вперед, что-то скользнуло по его шее. Он поднял руку, чтобы схватить веревку, но было поздно. Петля затянулась, к нему подскочили две маленькие тени, и через секунду он уже лежал на земле, борясь за свою жизнь.

Дейлиш задыхался, хрипел, кровь резкими толчками приливала к голове. Невероятным усилием воли он попытался высвободить шею и потерял сознание. Через некоторое время, показавшееся Питеру вечностью, он почувствовал, что его кто-то поднял и прислонил к стене. Яркий свет ударил ему в глаза.

Дейлиш невольно дотронулся до шеи, где еще остался след от веревки.

— Что здесь произошло? — спросил хриплый голос.

Дейлиш увидел перед собой полицейского.

— Как вы себя теперь чувствуете? Если хотите, я могу отправить вас в госпиталь, — сказал его спаситель.

Питер поднялся, дрожа всем телом.

— Теперь уже лучше, — неуверенно произнес он, — кто они такие?

— Не знаю. В начале улицы они прошли мимо меня. Какие-то странные маленькие люди с плоскими носами и обезьяньими лицами. Я заметил, что они вас преследовали, и пошел за ними. Мне кажется, я вас спас, молодой человек.

— Да, вы спасли мне жизнь.

— И как быстро они исчезли! Я никогда не видел, чтобы люди так бежали. Вы повздорили с ними?

— Нет, я их никогда не видел.

— Гм! Странно, — удивился полицейский. Хотел бы я выяснить, кто они! Говорили на каком-то непонятном наречии… Я не мог ничего разобрать. Запомнил одно или два слова — Оранг, Пандер или Бандер.

— Оранг Банга? — быстро спросил Питер и тихо свистнул.

— Значит, вы их все-таки знаете?

— Нет, но, кажется, я догадался, какой они национальности. Вероятно, это были яванцы…

— Куда вы теперь пойдете?

— Попробую поискать ночлег.

Питер был еще очень слаб, и полицейский вынужден был поддерживать его за локоть.

— Я видел где-то поблизости записку на окне дома. Там сдается комната, — заметил полицейский.

Он осветил карманным фонарем окна нескольких домов.

— Я не ошибся. Это здесь!

Питер медленно подошел к окну. Свет фонаря падал на прикрепленную к нему записку, где сообщалось:

«Здесь сдается комната приличному молодому человеку».

— Хотите поселиться тут?

Питер кивнул головой. Полицейский тихо постучал. Через некоторое время послышались тяжелые шаги.

— Кто там? — спросили за дверью.

— Не бойтесь, — отозвался спаситель Питера, — я полицейский. Со мной молодой человек, который ищет комнату.

— Думаю, теперь не время искать комнату, — произнес женский голос.

— Ах, это вы, миссис Инглеторн? — удивился полицейский.

— Да, это я, — раздраженно ответила женщина. — Вы, полицейские, меня знаете. Вы доставили мне достаточно неприятностей, арестовав моего бедного, невинного мужа и моего симпатичного жильца!

Дверь отворилась. Хозяйка внимательно осмотрела Питера при свете фонарика. Это была толстая низенькая женщина с красным одутловатым лицом, грубым ртом и маленькими, сощуренными глазками.

— Я не могу принять вас, если у вас нет денег. Я уже раз попалась, — заявила она.

Питер вытащил из кармана деньги.

— Ну, ладно, входите, — нехотя согласилась толстуха.

Питер поблагодарил полицейского за помощь и последовал за женщиной.

Она повела его по длинному грязному коридору. Потом, при свете маленькой керосиновой лампочки, повела его наверх.

— Вот комната, — сообщила миссис Инглеторн.

Окно комнаты выходило на улицу. Питер удивился, найдя комнату в довольно приличном состоянии.

— Эту комнату обставил мой последний жилец, — объявила хозяйка. — Он был милым и любезным молодым человеком.

— Он съехал?

Она искоса, недоверчиво посмотрела на него.

— Ему вкатили пять лет за кражу! А моему мужу, честнейшему человеку, придется отсидеть семь лет!

— Странное совпадение, — подумал Питер Дейлиш, — возможно, человек, чью комнату я теперь займу, сядет в Дартмуре в мою камеру.

Миссис Инглеторн попросила задаток, достала из комода две чистых простыни и застелила кровать. После ее ухода Питер разделся и с наслаждением вытянулся на мягкой постели. Но несмотря на усталость, он не мог уснуть.

Наконец часа через два он задремал.

Чей-то слабый крик разбудил его. Питер вскочил и прислушался. Он понял, что это был голос ребенка.

— Я хочу к моему папе! Я хочу к папе! — кричал ребенок.

В ответ послышался сонный голос миссис Инглеторн:

— Заткни глотку, а то я тебе сломаю шею!

Когда все утихло, Питер снова лег. Но заснул он лишь под утро. Утром он уже писал письмо девушке, возродившей его к жизни.

«Многоуважаемая мисс Моген!

Я нашел себе комнату. Район не из лучших, но комната недурна. Хозяйка — отвратительная женщина. Кроме меня в доме еще шестеро детей; младшему — несколько месяцев, старшей девочке — восемь лет. Из этого я заключаю, что, несмотря на все недостатки хозяйки (она изрядно выпивает, лицо ее красно, как испанский перец), миссис Инглеторн недурно послужила отечеству. Я куплю себе новый костюм и надеюсь через пару дней доложить вам, что мои дела поправляются…»

«Дело Питера Дейлиша» занимало Лесли днем, и ночью. Лесли Моген была очень способным сыщиком. Она в свое время помогла Колдуэллу выяснить обстоятельства убийства в Кентском туннеле. В деле ей тогда показалась подозрительной одна деталь: главный свидетель знал так много о трагедии, будто сам был в ней замешан. К тому же она нашла следы вечных чернил на серебряной монете, обнаруженной при обыске в кармане одного из арестантов. На этом маленьком пятнышке Лесли построила целую теорию, повлекшую за собой арест целой шайки. Мало того — была найдена машина, при помощи которой преступники наводнили всю Европу поддельными тысячефранковыми банкнотами.

Теперь мисс Моген снова построила теорию. Правда, на шатком фундаменте — на томике стихов, найденном ею в маленьком имении в Кемберленде. То была тоненькая книжка стихов Елизаветы Браунинг. На первой странице чьей-то рукою было написано восьмистишие. Она перечитывала его много раз:

Писавший эти строки, конечно же, не был поэтом. Лесли отложила книгу, подошла к письменному столу, села, оперев подбородок на руки, и задумалась. На столе лежали папиросы, так понравившиеся Дейлишу. Она обыскала весь Лондон и нашла этот сорт лишь в Скотленд-Ярде. Их выписывал сам начальник, служивший когда-то в Египте офицером.

Лесли закрыла коробку, решив отдать ее Питеру Дейлишу. Уже совсем стемнело, когда Лукреция подала чай.

— Вы будете выходить сегодня, мисс? — Если да — возьмите, по крайней мере, меня с собой, — решительно заявила Лукреция. — Вчера я видела целую компанию, выходившую из автомобиля — среди них были дамы! О, ужас! Я с легкостью могла бы уложить весь их туалет в мою маленькую сумочку. Какое бесстыдство!

Лесли рассмеялась.

— Поймите, наконец, Лукреция, что всякая дама, одеваясь к балу, считает себя лишь тогда хорошо одетой, когда она достаточно раздета.

Лукреция вздохнула.

— Да, женщины нынче не такие, как раньше!

Лесли чувствовала себя как полководец накануне битвы. Нужно зайти еще раз к леди Райтем и без обиняков поговорить с ней. Джен Райтем так и не выполнила своей угрозы — не пожаловалась в Скотленд-Ярд. Лесли еще не знала о ночном приключении Дейлиша. Знай она об этом — она тотчас же отправилась бы на Берклей-стрит.

Лесли вошла в спальню, чтобы переодеться. Она выбрала прозрачное кружевное платье и элегантные бальные туфли. Потом накинула шубу и послала Лукрецию за автомобилем.

В четверть восьмого она позвонила в дверь дома №377 на Берклей-стрит. Лакей открыл двери.

— Миледи ждет вас? — осведомился он.

— Нет, миледи не ждет ее!

Лесли удивленно оглянулась, услышав хриплый голос Дреза. Его обычно бледное лицо было красным, волосы растрепаны, крахмальная сорочка покрыта пятнами. Он был пьян.

— Убирайтесь! — хрипло крикнул он, — убирайтесь, вы нам не нужны!

С угрожающим видом он приближался, но Лесли не пошевельнулась.

— Разве вы не слышали? Можете убираться, шпионки нам не нужны! — сдавленно крикнул он.

Не успел он поднять руку, как Лесли тихо произнесла какое-то слово. Большая, мясистая рука опустилась, и кровь отхлынула от лица Дреза.

Взглянув наверх, Лесли Моген заметила на площадке лестницы стройную фигуру леди Райтем.

— Поднимитесь наверх, пожалуйста, — сказала Джен Райтем.

Лесли поднялась по лестнице и вошла в приемную. Джен Райтем была не одна. У камина стояла величественная женщина с моноклем в глазу. Леди Райтем была в этот вечер особенно хороша. На ней было роскошное вечернее платье из золотистых кружев, шею украшало ожерелье из дивных изумрудов и большой кулон. То был огромный четырехугольный камень редкой красоты и большой ценности.

На Аните Беллини было огненно-красное платье, этот пламенно-яркий цвет очень шел к ней. Платье было отделано серебристыми кружевами, красными и зелеными камнями. Широкие браслеты из яшмы и рубиновое ожерелье довершали этот варварски роскошный наряд.

— Мне жаль, что вы изволили явиться, мисс Моген. Если бы Дрез не вел себя так возмутительно, я бы вас не приняла. Однако теперь я вынуждена извиниться перед вами за его неприличное поведение, — холодно произнесла хозяйка.

Лесли кивнула головой.

— Я хотела бы поговорить с вами наедине, леди Райтем.

— У меня нет тайн от принцессы Беллини.

— Вероятно, мисс Моген невыгодно говорить при свидетеле, — резко сказала Анита, — если бы я была на месте леди Райтем, то пожаловалась бы на вас вашему шефу. Уверяю, вы лишились бы места!

Лесли холодно улыбнулась.

— Если бы вы были на месте леди Райтем, то сделали бы еще многое другое.

— Что вы хотите этим сказать? — раздраженно осведомилась принцесса.

Лесли не утратила присутствия духа.

— Да, сегодня я не хотела бы говорить с леди Райтем при свидетелях. Но придет, вероятно, день, когда придется говорить при таком количестве свидетелей, которое вместит лишь судебный зал, — с вызовом, однако не повышая голоса, произнесла она.

Монокль выпал из глаз Аниты. Но она ловко его подхватила и медленно водрузила на место.

— Мисс Моген, — хрипло произнесла она. — Думаю, вы все-таки лишитесь места!

— Возможно. Но еще раньше вам придется лишиться источника больших доходов.

Гостья вновь обратилась к леди Райтем:

— Я хочу поговорить с вами наедине.

Голос Джен Райтем задрожал от возмущения.

— Я приняла вас, чтобы извиниться перед вами за грубое поведение Дреза, — задыхаясь произнесла она, — а вы этим воспользовались, чтобы обидеть мою подругу. Даму, которая…

Даже голос изменил ей от чувства негодования.

Воцарилось молчание. Принцесса Анита Беллини язвительно улыбнулась, обращаясь к Лесли.

— Мне кажется, дорогая, вы очень хорошо зарабатываете. Кто же этот счастливец, что оплачивает счета ваших портных? — желчно осведомилась она.

— Мой поверенный.

— Счастливец! Кто же он?

Лесли улыбнулась.

— Вы должны его хорошо знать. Вы с ним знакомы еще со времен вашего банкротства.

Произнеся эту фразу, Лесли тотчас же покинула приемную леди Райтем. Через полчаса она ужинала с Колдуэллом в «Амбассадоре».

— Вы очень неосторожны, Лесли. И откуда вы узнали о банкротстве принцессы?

Лесли мягко улыбнулась.

— Видите ли, я читаю официальные газеты. Прежде, чем объявить себя несостоятельной, принцесса поселилась в маленьком провинциальном городке. Там она назвала себя просто «миссис Беллини». Банкротство в провинции нетрудно скрыть от лондонской прессы. И все это произошло десять лет назад…

— И она вас не уничтожила за такую откровенность? — поинтересовался Колдуэлл.

— Она немного смутилась. Но это меня не беспокоит. Вот Дрез — он совсем потерял голову…

— Знаете, Лесли, вы сумели заинтересовать меня этим странным делом. Но не думаю, что именно Дрез совершил подлог. Вряд ли можно будет доказать это.

В тот момент в зал вошла высокая, стройная дама в роговых очках. Копна седых волос обрамляла ее строгое лицо. Она небрежно кивнула мистеру Колдуэллу.

— Это мать вашего протеже, — заметил Колдуэлл.

— Маргарет Дейлиш? — удивилась Лесли. — Вот не ожидала ее здесь встретить!

— Она каждый вечер ужинает здесь. Впрочем, позвольте пригласить вас на танец…

Когда-то Колдуэлл был ассистентом мистера Могена. Он пользовался его доверием и любовью и часто проводил свободные часы в имении Могена. Лесли с детства привыкла к Колдуэллу, и он всегда и повсюду был ее защитником и покровителем. Вначале он возражал против ее желания поступить на службу в полицию, но Лесли объявила, что в таком случае поступит на службу к частному детективу, и он сдался. Позднее он очень гордился ее успехами.

Несмотря на свои шестьдесят лет, мистер Колдуэлл был все еще великолепным танцором. Когда музыка смолкла, и они вернулись к столику, он сказал:

— Что скажут благородные лондонские преступники, если узнают, что я танцую в «Амбассадоре»! Ведь они потеряют ко мне всякое уважение! Вам необходимо найти партнера помоложе!

— Странно, — заметила Лесли, — но молодые люди не производят на меня никакого впечатления.

— Вы принадлежите к тем современным девушкам, что не признают любви? Нет, не верю, — шутливо заявил Колдуэлл.

Лесли стала разглядывать публику. Взгляд ее остановился на миссис Маргарет Дейлиш, этой женщине с каменным лицом. Тип матери-римлянки, не простившей сыну навлеченного им позора… Мать, вычеркнувшая из своей жизни сына за то, что он согрешил. И согрешил не перед ней — перед обществом!

Миссис Дейлиш надменно и прямо сидела за маленьким столиком. Время от времени она подносила к глазам лорнет и разглядывала танцующих.

— У этой женщины — каменное сердце!

— Я с вами согласен, Лесли. Она и здесь появляется только из упрямства. Она ненавидит все это общество. Но с тех пор, как Питера посадили в тюрьму, она каждый вечер здесь.

Колдуэлла позвали к телефону. Он вернулся через десять минут. По его нахмуренному виду Лесли поняла: что-то произошло.

— В Кингстоне напали на след этой ужасной шайки с автомобилем и меня спешно вызывают туда, — сообщил он.

— Я еду с вами, я совсем не устала!

Поездка обещала быть интересной, хотя Лесли знала, что ей уготована всего лишь роль зрителя.

Открытый автомобиль быстро помчал Лесли и ее шефа через Кенсингтон и вскоре они прибыли в Кингстон. Шофер остановился перед зданием полицейского управления, рядом с солидного вида автомобилем. Инспектор полиции разговаривал с джентльменом средних лет, очевидно, владельцем машины. Увидев Колдуэлла, инспектор подошел к нему.

— Простите, что побеспокоил вас, мистер Колдуэлл, но история, которую я только что выслушал, похожа на проделки той шайки, что мы разыскиваем.

Оказалось, этому человеку, с которым беседовал инспектор, принадлежал небольшой гараж. Однажды к нему пришел прилично одетый мужчина и попросил приехать в Лондон, чтобы там условиться насчет проката автомобиля. Они договорились встретиться в маленьком ресторанчике на Бромптон-Род.

Владелец автомобиля еще раз повторил свой рассказ:

— Вначале я не нашел в этом ничего необычного. Лишь по возвращении домой я понял, что предложение было несколько странным. Пассажир просил меня ждать его сегодня вечером в четверть одиннадцатого на углу Уимблдон-Род. Он хотел поехать в Саутгемптон и просил меня взять закрытый автомобиль.

— Вы не спросили, что ему нужно в Саутгемптоне в такое неурочное время?

— Да, спросил. Он сказал, что собирался ужинать с друзьями и не мог попасть на скорый поезд. «Беренгария» уходит завтра в пять часов утра, и пассажиры еще ночью должны попасть на пароход… Меня поразило только одно во всем этом. Он не хотел, чтобы я ждал его в определенном месте, а именно — у Барнс-Коммон. Он объяснил это тем, что не хочет огорчать друзей своим внезапным отъездом. Я заподозрил неладное и известил полицию.

— Как выглядел этот человек? — спросила Лесли.

— Он еще не старый, — пояснил владелец гаража. — Он был немного пьян… Хорошо одет и гладко выбрит. Большое, круглое лицо, на голове мягкая шляпа.

Колдуэлл обратился к Лесли:

— Ну, что скажете?

— Все эти приметы очень подходят к Дрезу, — спокойно заявила девушка.

— К Дрезу? — удивился Колдуэлл. — Вы хотите сказать, что Дрез принадлежит к их шайке?

— Я ничего не хочу сказать, — ответила Лесли и, закусив губу, спросила у владельца гаража:

— Вы обратили внимание на его руки?

— Да, леди. У него мясистые, очень белые руки.

Лесли многозначительно взглянула на шефа.

— Я не ошиблась.

— Вы ждали его, как было условлено? — поинтересовался Колдуэлл.

— Нет, комиссар взял мою машину, пару полицейских и поехал на место.

— В четверть одиннадцатого на углу никого не было, — заметил инспектор. — Мне кажется за всем этим стоит автомобильная шайка. Эти люди часто нанимают машину, которая ждет их в укромном местечке. Старый трюк.

Инспектора вызвали к телефону. Вскоре он вернулся и сообщил, что автомобильная шайка ограбила в девять вечера дом в Гилдфорде. Машина попала в канаву, двух бандитов удалось арестовать.

Колдуэлл иронично хмыкнул:

— Это уничтожает вашу теорию, Лесли.

На обратном пути Колдуэлл пространно рассуждал на тему о значении каждой мелочи в профессии сыщика.

Вдруг шофер резко затормозил.

— В чем дело? — резко спросил Колдуэлл.

— Извините, мистер Колдуэлл, но мне кажется, на тротуаре кто-то лежит.

— Где?

Шофер дал задний ход и остановился у тротуара. Это было тело мужчины.

Колдуэлл, не торопясь, вышел из автомобиля.

— Это, наверное, пьяный, — сказал он, — вам незачем выходить из машины, Лесли.

Но Лесли не вняла совету шефа и все же вышла.

Колдуэлл тотчас же понял, что перед ним труп. Странно раскинутые руки, неестественная поза и небольшая лужа крови подтвердили его догадку.

— Это — Дрез, — спокойно произнесла Лесли. — Почему-то я думала, что это случится.

Да, это был Дрез. Мертвый. Тяжелое пальто было забрызгано грязью, шляпы на голове не было. Взглянув на сжатые пальцы мертвеца, Лесли заметила в них что-то зеленоватое и блестящее.

— У него что-то зажато в левой руке, — тихо сказала она.

Колдуэлл с трудом разжал мертвые пальцы. Маленький зеленоватый предмет с легким стуком упал на асфальт.

Колдуэлл поднял его и начал разглядывать. То был большой четырехугольный изумруд в платиновой оправе. Один угол оправы был сломан.

— Странно, очень странно, — пробормотал Колдуэлл.

Лесли поднесла изумруд к автомобильным фонарям, чтобы лучше его рассмотреть. Да, это был он — подвесок изумрудного ожерелья, что сегодня вечером было на леди Райтем! Лесли наскоро изложила свои соображения.

— Было бы все-таки лучше, если бы вы ждали меня в автомобиле, Лесли, — угрюмо заметил он.

— Нет, я хочу остаться с вами, — упрямо ответила девушка. — Пожалуйста, не касайтесь его пальто.

Колдуэлл отошел в сторону. Лесли нагнулась над трупом, стараясь не смотреть на мертвое лицо.

— Я так и думала: убийца одевал его в темноте и ошибся петлей.

Колдуэлл, услав шофера за помощью, тоже начал осматривать мертвое тело.

Итак, Дрез был убит выстрелом из револьвера. Пуля попала в сердце, иных ран на трупе не было. Одна сторона пальто была в грязи. Очевидно, труп волокли по земле.

— Я не хотел бы, чтобы вы… — снова начал свое шеф Лесли, но Лесли была непреклонна.

— Не стоит, мистер Колдуэлл, я не падаю в обмороки. И не забывайте: почти все служащие в больницах — женщины. Многое в жизни гораздо страшнее смерти. Могу я быть вам полезной? У меня в сумке есть карманный фонарик.

Колдуэлл помедлил с ответом.

— Мне не следовало бы принимать вашей помощи… И все-таки я попрошу вас осмотреть местность и определить, куда ведут следы.

Дорога была совершенно пустынной и это очень облегчило работу Лесли. Следы вели в открытое поле, заросшее травой и низким кустарником. Обойдя густой, низкий куст, Лесли нашла на земле кое-что важное. Сначала она подняла бумажник. Он был открыт, рядом валялись какие-то бумаги. Лесли быстро собрала их. Среди бумаг лежал пароходный билет первого класса из Саутгемптона в Нью-Йорк, выданный на имя Антония Дреза. Бумажник был туго набит тысячедолларовыми банкнотами.

Лесли внимательно осмотрела это место, осветила фонариком землю. Слишком твердая почва, чтобы оставить следы ног, но трава кое-где примята. Очевидно, совсем недавно кто-то прятался за этим кустом, чтобы исследовать содержимое бумажника. Все бумаги были просмотрены и брошены. Преступление не преследовало целью грабеж, — бумажник был полон денег. Так что же искал этот неизвестный?

Лесли возвратилась к Колдуэллу в тот момент, когда к месту происшествия подъезжал полицейский автомобиль, а следом и машина скорой помощи. Девушка торопливо сообщила шефу о своих находках.

Колдуэлл не удивился.

— Где Питер Дейлиш? — неожиданно спросил он.

— Питер Дейлиш. Но какое отношение?.. — удивилась было Лесли. Но тут же вспомнила угрозу Питера и поняла, что подозрение может пасть на него.

— Вчера у вето не было огнестрельного оружия, — заметила она, — и не думаю, что сегодня оно у него появилось. Если бы Дрез был убит на улице, еще куда ни шло. Но вряд ли Питер Дейлиш способен убить человека и отвезти его в Барнс! К тому же, если бы труп долго лежал на улице, его подобрали бы до нас…

Колдуэлл кивнул головой.

— Вы правы, Лесли, но для выяснения обстоятельств дела придется допросить Дейлиша. Вы заметили эти отпечатки?

Нагнувшись, Лесли впервые увидела четкие отпечатки чьей-то босой ноги.

— Поезжайте тотчас же к миссис Райтем, известите ее о случившемся. Возьмите с собой изумруд. Будьте осторожны! Если это подвесок леди Райтем, узнайте, где находится ожерелье, — хмуро бросил Колдуэлл.

Лесли с облегчением покинула место трагедии, становившееся все более людным. Вскоре она уже была у дома миледи. Лакей, впустивший Лесли, заметно нервничал.

— Вы хотите видеть миледи? Она наверху с миссис Горден.

В этот момент Лесли увидела Грету, что спускалась по лестнице. Та казалось, была очень взволнована.

— Вы — мисс Моген? — спросила она, обращаясь к гостье. — Я страшно рада, что вы пришли. Этот Дрез — ужасный человек!

— Что же Дрез натворил? — спросила Лесли.

— Поднимитесь, пожалуйста, наверх. Леди Райтем вам обо всем расскажет. Какова наглость! Дрез устроил в доме ужасную сцену и тотчас ушел. Что позволяют эти люди! Кажется, во всем виновата война…

Холодный, четкий голос сверху прервал этот словесный поток:

— Попросите мисс Моген наверх, я желаю с ней поговорить наедине.

Поднявшись по лестнице, Лесли вошла в комнату и прикрыла за собой дверь. Леди Райтем стояла у камина. На ней было простое темное платье и темные чулки. Лицо Джен очень изменилось. Несмотря на неестественно яркие румяна глаза выглядели затравленно.

— Что нового? — спросила Джен Райтем. — Час назад я звонила вам по телефону, но, к сожалению, не застала дома. Я хотела бы, чтобы расследованием этого случая занялась именно женщина.

— Дрез что-нибудь похитил? — напрямик спросила Лесли. Но к ее удивлению леди Райтем покачала головой.

— Нет, я ничего не заметила. Просто он вел себя безобразно и внезапно оставил службу.

— Вы сегодня выезжали из дома?

— Да, я ужинала с принцессой Беллини. Мы хотели пойти в театр, но у меня разболелась голова.

— В котором часу вы вернулись?

— В половине десятого или немного раньше. Мы ужинали в маленьком ресторане, который…

— А потом вы вернулись и поужинали во второй раз, — твердо сказала Лесли. — Стол ведь еще накрыт на два прибора.

Лицо леди Райтем на мгновение выразило замешательство.

— Ах, вот что, — смущенно сказала она, — немного позже пришла моя приятельница, миссис Горден.

— Было бы лучше, если бы вы говорили со мной откровенно, леди Райтем, — решительно заявила Лесли. — Ведь на самом деле все обстояло совсем не так…

Джен ответила не сразу. Потом заговорила:

— Сама не знаю, что я делала. — В ее голосе звучали отчаяние и подавленная злоба. — Его грубое поведение совсем лишило меня памяти. Ах, если бы я знала это раньше! — Она закрыла лицо руками, и Лесли услыхала сдерживаемые рыдания.

— Что он вам сказал?

— Нет, это было ужасно! Нет, я не могу вам это сказать…

Лесли выждала время и перешла в наступление.

— Он в наших руках. Привести его сюда?

Леди Райтем отступила на шаг. С губ ее сорвался крик.

— Вы хотите его доставить… сюда? — хрипло спросила она. — Господи, только не сюда! Его ведь нужно хоронить… — она запнулась, но было уже поздно.

— Откуда вы знаете, что он мертв? — холодно спросила Лесли.

Даже яркий грим не мог скрыть смертельной бледности лица Джен Райтем.

— Откуда вы знаете, что его нет в живых? Кто вам это сказал? — настаивала Лесли.

— Я… я слышала об этом…

Голос леди Райтем перешел в шепот.

— Кто вам сказал? Об этом, кроме мистера Колдуэлла и меня, никто не знает. Я совсем недавно оставила то место, где был найден труп. Прошло не более пяти минут…

— Совсем недавно? Не более пяти минут? Этого я понять не могу!

— Я хорошо понимаю ваше удивление, леди Райтем. Вы ведь знаете, что Барнс-Коммон находится не в пяти минутах езды отсюда!

Джен взглянула, как загнанный зверь.

— Я знаю, что он мертв, — с отчаянием в голосе сказала она. — Бог знает, кто его убил. Но я его там видела. Я проезжала в автомобиле. Почувствовала, что это именно он, и вышла из машины. Мне нужно было сразу заявить в полицию, но я была так испугана. Я чуть не упала там же в обморок.

— Куда вы после этого поехали?

— К принцессе Беллини — у нее дом в Уимблдоне.

— Но вы ведь совсем недавно расстались с ней?

Леди Райтем кусала сухие губы.

— Она… кое-что забыла у меня… был такой чудный вечер — и я поехала…

— Присядьте пожалуйста, — предложила Лесли.

Леди Райтем слабо кивнула головой и села в первое попавшееся кресло.

Лесли Моген было жаль эту женщину. Но жалость была не единственной причиной ее любезности. В Скотленд-Ярде она никогда не разговаривала с арестованными или со свидетелями, когда они стояли рядом с ней. Один из крупных адвокатов дал ей когда-то совет: «Заботьтесь о том, чтобы эти люди находились ниже вас, и они скажут вам правду».

— Вы не были у принцессы Беллини, леди Райтем, — сказала Лесли, от души жалея несчастную женщину. — Вы следили за Дрезом, он кое-что украл у вас.

Леди Райтем молча смотрела на нее.

— Вы думали, — продолжала Лесли, — что он направился к принцессе Беллини. Дорога туда ведет через Барнс-Коммон?

— Да…

— Вы увидели его там и сразу узнали? Вы не направлялись в Уимблдон, а возвращались оттуда!

Леди Райтем тяжело дышала.

— Откуда вы все это знаете?

— Труп лежал с левой стороны, если ехать из Уимблдона. Если бы вы направлялись туда, вы трупа не заметили бы. Вы говорите, что были у принцессы Беллини. Что она вам сказала?

— Ее не было дома.

Какое-то внутреннее чувство подсказало Лесли, что теперь леди Райтем сказала правду.

— Вы поехали обратно и по дороге увидели труп? Вы его обыскали?

Леди Райтем кивнула головой.

— Что вы искали?

— Этого я не могу вам сказать.

Вдруг Лесли оглянулась, бесшумно прошла через комнату и быстрым движением открыла дверь. Миссис Горден чуть было не упала к ее ногам.

— Вы так интересуетесь нашим разговором? — спросила Лесли самым любезным тоном.

Грета Горден смутилась.

— Ах, поверьте, я только что собиралась войти и нагнулась, чтобы поправить платье. Что это вы обо мне подумали, мисс Моген! Люди, подслушивающие чужие разговоры, ужасны!

— Я того же мнения, — сухо парировала Лесли, — и поэтому попрошу вас подождать меня внизу.

Грета послушно вышла и спустилась по лестнице.

— Она подслушивала? — встрепенувшись, спросила Джен Райтем.

— Не думаю, что она долго стояла у дверей. Леди Райтем, где ваше изумрудное ожерелье?

Эта фраза подействовала на леди Райтем сильнее пощечины. Она вскочила, и ее лицо исказилось от страха.

— Господи, — для чего эти вопросы?!

— Где ваше ожерелье? Я хотела бы его видеть…

Джен Райтем медленно выпрямилась и взглянула Лесли прямо в глаза.

— Хорошо, — тихо сказала она, — я покажу вам ожерелье. Идемте.

Лесли последовала за ней в спальню.

Джен повернула выключатель, подошла к висевшей на стене картине и дотронулась до рамы. Хорошая копия Рембрандта оказалась дверцей маленького потайного сейфа, вмонтированного в стену.

Дрожащими руками Джен вынула из сейфа шкатулку для драгоценностей, поставила ее на стол и нажала потайную пружину. Крышка отскочила, и Лесли увидела ожерелье. Оно было в полной сохранности. Даже большой четырехугольный подвесок был на месте.

Лесли удивленно рассматривала ожерелье, потом вынула из сумочки найденный в руке Дреза изумруд и положила камень на стол.

Обе подвески были похожи как две капли воды.

— Существует еще второе, такое же ожерелье?

— Нет…

— Это ожерелье — именно то, что вы носили?

Джен кивнула.

Несмотря на весь ужас положения, ее глаза заблестели от любопытства.

— Откуда у вас этот камень? — спросила она.

— Мы нашли его в руке трупа.

Леди Райтем была очень удивлена.

— Вы больше ничего не нашли?

— Мы не нашли других частей ожерелья. Вы их там искали?

Лесли заметила, что выражение лица леди Райтем изменилось. Она по-видимому, почувствовала облегчение.

— Нет, я не это искала… Меня интересует — кто убил Дреза?

— Кто бы это мог быть, по вашему мнению?

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

— Я никого не подозреваю, — наконец произнесла леди.

— Возможно, убийцей был Питер Дейлиш?

— Питер Дейлиш? — воскликнула Джен. — Это абсурд!

Вдруг она зашаталась. Лесли едва успела поддержать ее. Джен была в обмороке. Лесли нажала кнопку звонка, открыла дверь и крикнула появившемуся лакею:

— Откройте немедленно окно и принесите рюмку коньяку!

Свежий воздух ворвался в комнату. Леди Райтем открыла глаза и удивленно смотрела на Лесли, наклонившуюся над ней.

— Что случилось? Мне стало дурно…

С помощью Лесли она поднялась.

— Думаю, будет лучше, если я положу ваше ожерелье на место в шкаф, леди Райтем. Или вы хотите сделать это сами?

— Ах, это не важно, — равнодушно заметила Джен.

В этот момент Лесли поняла причину смерти Дреза.

Она обняла леди Райтем, подвела к дивану и уложила ее, укутав ей ноги пледом.

— Вы так добры ко мне, — пробормотала леди Райтем, — а я так вас ненавижу!

— Я это знаю, но я всегда хорошо относилась к вам. Успокойтесь. Я никогда не думала, что вы застрелили Дреза.

— Я? — недоверчиво переспросила Джен. — Какая нелепость!

Она поднялась с дивана. — Неужели вы могли подумать такое! — Она нервно схватила Лесли за руку. — Скажите, неужели вы могли так подумать обо мне? Да, я ненавидела Дреза, ненавидела страшно! Вы не знаете, чего мне стоило каждое утро смотреть ему в лицо и не дрожать в его присутствии, когда он с иронической услужливостью твердил свое: «Да, миледи» и «Нет, миледи». А я должна была спокойно сидеть за одним столом с мужем и делать вид, будто не замечаю этого ужасного маскарада!

Лесли дала ей немного успокоиться и спросила:

— В каких отношениях вы были с Антонием Дрезом?

Леди Райтем пристально взглянула на нее.

Потом вдруг резко расхохоталась. От этого смеха Лесли стало жутко.

— Господи, — простонала Джен Райтем, — ну неужели вы не понимаете, неужели вы не догадываетесь?..

Сжав пальцами виски и постанывая, как от страшной головной боли, она выбежала вон из комнаты.

В два часа ночи Лесли устало вышла из автомобиля, остановившегося на углу Северел-стрит. Сыщик, вызвавший ее по телефону, уже ждал.

— Мы у дома миссис Инглеторн, — сообщил он и постучал. Через некоторое время во втором этаже отворилось окно.

— Кто там? — спросил Питер Дейлиш. — Это вы, мисс Моген? Я сойду вниз.

Но его опередила хозяйка.

— Опять?! Господи, чем я провинилась? — запричитала она. — Здесь никого нет, кроме моего жильца, а его рекомендовал мне полицейский!

— Успокойтесь, — сказал сыщик, — эта дама работает в Скотленд-Ярде и хочет поговорить с этим молодым человеком.

— Как не беспокоиться? Я целый день работаю, а мой бедный старик сидит в тюрьме, и он ни в чем не виноват!

В этот момент в дверях появился Питер Дейлиш.

— Я хочу поговорить с вами, Питер, — обратилась к нему Лесли. — Садитесь ко мне в автомобиль. Надеюсь, вы ничего не имеете против того, чтобы этот полицейский чиновник обыскал вашу комнату?

— Пожалуйста, — недоумевающе сказал Питер. — Но я не понимаю, зачем…

— Садитесь в автомобиль, мистер Дейлиш. Я боюсь, как бы вы не простудились, — мягко повторила Лесли.

Он нервно засмеялся.

— Ну, вот еще! На моем месте даже лед растаял бы от справедливого возмущения!

Он сел в автомобиль рядом с Лесли и захлопнул за собой дверцу.

— Чему могу служить, мисс Моген?

Она искоса посмотрела на него.

— Что вы делали сегодня вечером?

— Когда именно?

— С восьми часов?

— Я был дома. Видите ли, я получил работу — писать адреса на конвертах. Начал работу в семь вечера и окончил за несколько минут до вашего прихода. Две тысячи конвертов уже готовы. Но я не понимаю… Что произошло?

— Дрез убит.

— Убит?!

— Его труп был найден около полуночи вблизи Барнс-Коммон.

Дейлиш тихо присвистнул.

— То, что вы меня подозреваете — вполне понятно. После моих диких угроз… Но подымитесь, пожалуйста, ко мне в комнату и взгляните на конверты. Моя комната, кстати, — единственное приличное помещение в этом доме.

Миссис Инглеторн была поражена, увидев Питера и Лесли, поднимавшихся по лестнице.

— Я ничего не обнаружил в этой комнате, мисс Моген, — сообщил сыщик, — кроме разве вот этих вещей. — Он указал на связанные пачками конверты.

— Вы могли и не говорить мне, что работали весь вечер, мистер Дейлиш. Сюда входишь, как в курительную! — поморщилась Лесли.

Действительно, несмотря на открытые окна, комната была полна дыма. Коробка дорогих сигарет была наполовину пуста.

— Я был очень расточителен, — извинился Дейлиш, — но искушение было уж слишком велико…

Сыщик все еще стоял у дверей, не зная, уходить ему или оставаться.

— Спасибо, я через пару минут сойду вниз, — сказала, обращаясь к нему Лесли, и он вышел.

Потом Лесли присела на диван и пристально взглянула на Питера. Он был гладко выбрит и это ему очень шло. Он казался гораздо моложе своих тридцати лет.

Снизу послышался хриплый голос:

— Не выпьете ли чашку чая, мисс?

Питер Дейлиш с улыбкой посмотрел на Лесли.

— Она хорошо варит чай, — тихо произнес он.

— Охотно выпью, — отозвалась Лесли.

Тихо ступая по лестнице, он спустился к хозяйке и также тихо вернулся наверх.

— Вы очень устали, мисс Моген?

— Вы хотите сказать, что у меня ужасный вид? — слабо улыбнулась Лесли. — Но сейчас я не в состоянии обмениваться комплиментами. Иначе мне пришлось бы поздравить вашего парикмахера. Он поработал на славу. Итак — вы знали Дреза…

— Совсем немного…

— Расскажите все, что вы о нем знаете.

Питер наморщил лоб, стараясь вспомнить все.

— Он поступил к лорду Эвериду вскоре после того, как я стал секретарем лорда. Дреза рекомендовала моя тетка, принцесса Беллини…

— Принцесса Беллини? — быстро переспросила Лесли. — Он что — раньше служил у нее?

— Да, он много лет служил у моей тетки на Яве. Муж Аниты был небогатым человеком и работал управляющим на какой-то плантации. Жизнь там очень дешевая, и Анита Беллини могла себе позволить роскошь нанять лакея. После смерти мужа она возвратилась в Лондон, а Дрез сопровождал ее. Я называю Аниту тетей, хотя она — и не родная сестра моего отца. В сущности, между нами нет родства. Не знаю, сколько времени Дрез пробыл у лорда Эверида. Уже будучи в тюрьме, я, кажется, слышал, будто он перешел на службу к леди Райтем.

— Когда вас арестовали?

— Семь с половиной лет назад.

Лесли удивленно взглянула на него.

— И вы отбыли весь срок наказания?

— Да. Меня не освободили раньше времени за хорошее поведение. Я был не очень покладистым арестантом. Думаю, такими бывают все невинно осужденные!

— Мне кажется, принцесса думает, будто вы пробыли в тюрьме всего пять лет. Впрочем, — неважно. Рассказывайте дальше…

В тот момент на пороге появилась странная маленькая фигурка девочки. Ей можно было дать на вид лет шесть. Она была ужасно худа. Ручки, державшие чашку, просто светились. Но прозрачное личико поражало какой-то особенной красотой. Девочка подняла на Лесли свои большие темные глаза.

— Вот чай, — тихо сказала она.

Лесли осторожно взяла чашку из рук ребенка и поставила ее на стол.

— Как тебя зовут? — спросила она девочку. Она хотела погладить ее по голове, но та испуганно отшатнулась.

— Это Беллинда, — улыбаясь, объяснил Питер.

На ребенке было старое ветхое пальто, накинутое на линялую ночную сорочку.

— Я не Беллинда, а Елизавета, — возразила малышка.

Лесли мигом забыла свою усталость.

— Расскажи что-нибудь, детка.

— Мама ждет, — тихо ответила девочка.

— Поговори же с дамой! — послышался голос.

Очевидно, миссис Инглеторн, стоявшая внизу на лестнице, обладала хорошим слухом.

Девочка вздрогнула и робко подошла к Лесли.

— Ты уже ходишь в школу? — спросила гостья.

Елизавета кивнула и тихо произнесла:

— Я почти всегда думаю о моем папе. У меня есть его портрет в книжке… Он очень красивый, мой папа.

— В книжке? Что это за книга?

Голос за дверью ответил за ребенка. Чтобы лучше слышать, миссис Инглеторн поднялась по лестнице.

— Не обращайте внимания на ее слова, мисс. Она немножко ненормальная. Когда видит какой-нибудь красивый портрет, то уверяет, будто это — ее отец. А ее отец — невинный бедняга — сидит в тюрьме!

Ребенок испуганно молчал. Лесли с жалостью погладила Елизавету по волосам. Потом подвела ее к ожидавшей у двери миссис Инглеторн и спросила:

— Можно мне иногда заходить к вам — справляться о Елизавете?

Старуха состроила гримасу, выражавшую благодарность.

— Сколько у вас детей?

— Пять, мисс, — хозяйка с любопытством рассматривала даму — агента ненавистной полиции.

— Как же в этом маленьком домике они все помещаются? Где же остальные? — поинтересовалась Лесли.

Миссис Инглеторн этот вопрос не понравился.

— Они спят в кухне. Только девочки спят со мной в комнате.

— Можно мне посмотреть на них?

— Не поздно ли, мисс? Вы их разбудите, — неуверенно возразила женщина.

Она неохотно стала спускаться по лестнице, и Лесли пошла за ней. В кухню можно было попасть через узкий коридор. Это было жалкое маленькое помещение. В кухне было очень холодно. При слабом свете керосиновой лампочки Лесли увидела на полу не три, а четыре маленькие фигурки. Один из малышей спал в ящике из-под мыла, покрытый грязной тряпкой. Двое детей лежали под столом; они были закутаны в старую солдатскую шинель. Четвертый ребенок лежал в углу за мешком муки. Он спал так спокойно, что Лесли показалось, будто он мертв…

Лесли вышла из кухни. Она вдруг почувствовала себя несчастной. Ведь таких детей в Лондоне — тысячи!

Питер ждал ее.

— Поеду домой. Я очень устала, — сказала девушка и добавила:

— Вам, наверное, нужно будет дать показания мистеру Колдуэллу. Было бы лучше, если бы вы сами к нему пошли. Кстати — вы уже повидали мать?

— Я никогда не был слишком близок со своей матерью. Теперь же она вряд ли захочет меня видеть, — задумчиво произнес Питер.

— Страшно все это, — сказала Лесли и протянула ему руку. — Спокойной ночи, Питер Дейлиш.

Он задержал ее руку в своей.

— Вы необыкновенный человек, мисс Моген.

Инспектор Колдуэлл ждал Лесли в Скотленд-Ярде, и Лесли пришлось нанести еще один визит. Она сообщила ему результаты разговора с Дейлишем.

Он выслушал ее очень внимательно.

— Странно, что все нити этого дела ведут к принцессе Беллини. Да, завтра я поговорю с Питером. А сейчас я отвезу вас домой.

— Не знаю, что нам делать с леди Райтем, Лесли, — сказал Колдуэлл, когда автомобиль тронулся. — Вы, вероятно, не все рассказали мне. Но это так и должно быть: немного романтики в нашей профессии всегда необходимо.

Автомобиль проехал по пустынному Трафальгар-Скверу и через несколько минут остановился у квартиры Лесли.

— Вы, вероятно, знаете все об этом деле, — с легкой иронией заметил Колдуэлл, — а я, бедный, старый чиновник, должен, как слепой, ощупью бродить в этом тумане.

— Да, я, наверное, знаю довольно много, — с усталой улыбкой сознался Лесли.

— Какой чисто женский эгоизм! Вы, конечно, все знаете о Дрезе?

— Кое-что…

Она открыла ключом дверь, и он подождал, пока она войдет в коридор. Потом сказал:

— Обещайте, что останетесь дома и ничего не предпримете, если я вам кое-что расскажу.

— Торжественно обещаю.

Он взялся за ручку двери.

— Антоний Дрез был женщиной!

И, не дав Лесли оправиться от изумления, Колдуэлл захлопнул за собой дверь.

Дрез был женщиной! Невероятно… Невозможно! Лесли устало поднялась по лестнице. Дрез — женщина! Вдруг она вспомнила истерический смех леди Райтем. Значит, она знала об этом!

Лесли оперлась о перила лестницы. Безбородое лицо Дреза всплыло в ее памяти.

Значит, все ее теории рушились?

Приходилось начинать все сначала. Войдя в столовую, Лесли нашла Лукрецию, уснувшую у камина. Лукреция была уверена, что только ее заботы спасали Лесли от всех возможных несчастий.

Шаги Лесли разбудили ее.

— Это вы, мисс? Который час?

— Теперь три часа и чудное утро. Почему вы не ушли спать, бедная, невыспавшаяся курица?

— Я не курица, — запротестовала Лукреция. — Три часа — это очень поздно. Что-нибудь случилось?

Лесли тяжело опустилась на стул.

— Случилось очень многое. Произошло убийство, — устало произнесла она.

— Господи! — воскликнула Лукреция. И кто же убийца?

— Было бы хорошо, если бы я знала это! Приготовьте мне ванну, Лукреция, и дайте немного теплого молока. Потом ступайте спать и не будите меня завтра раньше десяти часов.

— Лондон — настоящий современный Вавилон! И что же этому бедняге перерезали глотку? — не унималась Лукреция.

— Сожалею, что приходится разочаровать вас, дорогая, — отозвалась мисс Моген, — но и без того все достаточно жутко.

На следующее утро Лесли проснулась, услышав голоса за дверью.

— Я подожду, — произнес женский голос, — не будите мисс Моген.

То был голос леди Райтем. Лесли вскочила, накинула халат и, поправив перед зеркалом волосы, вышла в столовую.

Леди Райтем стояла посреди комнаты. В камине ярко пылали угли. Лесли любила эту комнату, утром она казалась особенно уютной.

— Простите, что я так рано пришла, — сказала леди Райтем.

Джен казалась внешне спокойной. Лишь темные круги под глазами говорили о недавно пережитом потрясении.

— Садитесь, пожалуйста. Вы уже завтракали? — осведомилась Лесли.

— О, не беспокойтесь, пожалуйста…

Взгляд Джен Райтем выражал сдержанное восхищение. Она никогда раньше не видела Лесли Моген днем. Даже в хмуром утреннем свете девушка выглядела великолепно.

— Спасибо, я есть не хочу, — сказала леди Райтем, — но охотно выпью чашку кофе.

Лесли многозначительно взглянула в сторону двери, и Лукреция неохотно вышла.

— Представьте себе, я уснула, — сообщила Джен. — Я думала, что не сумею уснуть… В газетах еще ничего не писали об убийстве?

— Это будет в вечерних газетах. Я все знаю о Дрез.

— Вы все знаете о… ней?

— Каким было ее настоящее имя?

— Не знаю. Для меня она была Дрезом.

— Знал ваш супруг о том…

— О том, что она была женщиной? Нет. Бедный Райтем! С ним, наверное, случился бы припадок. Он, в сущности, никогда ничего не замечает…

Барон Райтем женился, когда ему было уже за пятьдесят. Он был старым холостяком, привыкшим к свободной жизни. Целый год он был идеальным мужем. Семейная жизнь была ему в новинку. Но уже через год эта новая жизнь приелась ему, и он всю свою энергию посвятил комиссиям и заседаниям в обществах, членом которых состоял, и с головой ушел в изучение балансов. Джен Райтем была предоставлена самой себе.

— Мой муж редко бывает в Лондоне. Обычно — лишь пару месяцев в году, — задумчиво произнесла Джен, глядя в огонь.

Лесли искусно изменила грустную тему разговора. Она в свое время слышала о том, что барон Райтем после женитьбы продолжал поддерживать одну или несколько старых связей. Джен рассмешило это обстоятельство: человек, с такой легкостью освобождавший себя от жены, никак не мог освободиться от любовниц…

— Ваше имя — Лесли, не так ли? — смущенно спросила Джен. — Вы позволите называть вас так? Вы совсем не так страшны, как мне вначале казалось. Я… я полюбила вас. Если вы достаточно расположены ко мне, я просила бы вас называть меня просто Джен.

Лесли улыбнулась.

— Я тоже хочу извиниться перед вами.

Леди Райтем тотчас же поняла, о чем идет речь.

— Ах, из-за Дреза? Было бы ужасно предположить… Конечно, самое гадкое заключалось в том, что я знала: Дрез — женщина. Я чувствовала себя униженной и больной, когда думала об этом. Трудно говорить о таких вещах… Перед уходом Дрез кинула мне в лицо пару слов, от которых кровь застыла в жилах! И я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю, правда ли то, чем она так нахально хвасталась!

— Не касались ли ее слова изумрудного ожерелья?

Джен Райтем презрительно улыбнулась.

— Это меня мало волновало… Ожерелье, которое я носила вчера вечером…

— Было поддельным, — подхватила Лесли. — Я это знала. Я предположила это, когда вы оставили его лежать на столе.

Они посмотрели в глаза друг друга, и каждая пыталась прочесть мысли другой.

— Вы видели Питера? — неожиданно спросила Джен.

— Да, я видела его прошлой ночью, и он ничего не знал об убийстве…

Помолчав, Лесли добавила:

— Я знаю, вас шантажировали… Ожерелье было частью требуемой суммы. А те двадцать тысяч фунтов, которые вы недавно взяли из банка, — вторая половина выкупа. Предполагаю, это дело рук Дрез. Не так ли?

Джен кивнула.

— Как долго все это продолжалось?

— Точно не помню, во всяком случае, очень долго.

И снова обе замолчали. Нет, далеко не вся истина была обнаружена — только небольшая, видимая часть этого айсберга.

— Вам ничего не хочется мне рассказать? — спросила Лесли.

Джен Райтем опустила голову. Она все еще надеялась, что ее главную тайну так никто и не узнает. И потому прошептала:

— Я не знаю, кто убил Дрез. Аниту это тоже очень волнует… Я была у нее сегодня. Никогда не думала, что она способна так глубоко чувствовать. Бедная Анита всегда хорошо относилась к Дрез…

— Я хочу задать вам еще один вопрос, леди Джен. Это Дрез подделала подпись лорда Эверида? Питер Дейлиш убежден в этом, — упрямо гнула свою линию Лесли.

— Нет, это совершенно невозможно…

— Почему?

На этот вопрос Лесли получила ошеломивший ее ответ.

— Потому, что она не умела ни читать, ни писать.

— Но я видела подпись на ее паспорте, — возразила Лесли.

— Это я за нее подписывалась, — призналась леди Райтем. — Она сказала, что хочет во время отпуска поехать в Париж, и попросила меня подписаться за нее. Это произошло недели две назад. Скажите, что же делать? Ко мне придет полиция… Я охотно дам показания, хотя не знаю, насколько это облегчит поиски убийцы.

— Вы скажете правду? — с нажимом в голосе спросила Лесли.

Джен Райтем ответила не сразу.

— Я скажу то, что сказала вам. Не больше…

— Будет лучше, если я запишу то, что вы мне сказали. Вам нужно будет только подписать протокол. Надеюсь, вы ничего не имеете против? Это избавит вас от лишних неприятностей, — заявила мисс Моген.

Джен колебалась.

— Это необходимо? Хорошо, я согласна.

Прочитав составленный Лесли протокол, она не могла не улыбнуться.

— Вы изложили все это гораздо яснее и лучше, чем сделала бы я сама. Мне кажется, даже, что… вам жаль меня.

— Я очень сочувствую вам, — ответила Лесли, уступая Джен место у письменного стола. Леди Райтем еще раз внимательно прочла последнюю страницу и уже обмакнула было перо в чернила. Вдруг в соседней комнате послышались голоса. Один принадлежал Лукреции, второй, — низкий голос, — Лесли узнала бы из многих. Она распахнула дверь. На пороге стояла принцесса Анита Беллини и недоверчиво рассматривала Лукрецию в монокль.

Лукреция никак не могла успокоиться.

— Вам нельзя входить: мисс Моген занята! Мне все равно, принцесса вы или сама царица Савская!

— Все в порядке, Лукреция. Войдите, принцесса, — сказала Лесли.

Анита вошла в комнату.

— Где… — начала гостья. И тут же увидела леди Райтем, сидевшую у письменного стола.

— Что ты тут делаешь, Джен? — резко спросила она. — Неужели ты дашь полиции письменные показания?

— Леди Райтем не рассказала мне ничего нового, — попробовала вмешаться в разговор Лесли. Но принцесса демонстративно не замечала ее.

— Джен, не смей ничего подписывать! Я запрещаю тебе это! — Низкий голос дрожал от злобы.

Лесли внимательно посмотрела на нее. Убийство Дрез, по-видимому, сильно подействовало на принцессу. Она сильно постарела, углы рта опустились, а воспаленные глаза были красны.

Леди Райтем невозмутимо подписала документ.

— Будь же благоразумной, Анита. Полиция имеет право узнать кое-что о Дрез, — с усталым спокойствием произнесла она.

— Что ты рассказала мисс Моген? Можно мне прочесть? — Анита уже было протянула руку, чтобы взять документ, но Лесли опередила ее.

— Я сама прочту вам, принцесса.

Она стояла теперь таким образом, что между ней и ее разъяренной гостьей оказался письменный стол.

Затем Лесли прочла вслух показания леди Райтем.

— Джен, с твоей стороны было большой глупостью подписать эту бумагу. Эта девица выманила у тебя признание…

— Признание? — улыбаясь, переспросила Лесли. — Ну, это уже слишком! Леди Райтем ведь знала, что Дрез — женщина. И вы это тоже отлично знали.

— Я ничего не знала! — отрезала Анита Беллини. — Знаю только, что вы заманили леди Райтем в ловушку. У нее будет еще достаточно неприятностей…

Анита Беллини вдруг смутно ощутила, что Лесли Моген — не «хорошенькая стенотипистка Колдуэлла», как она ее мысленно называла, а некий фактор, с которым приходилось считаться. Слова Лесли рассеяли ее последние сомнения.

— Леди Райтем дала свои показания. Вам тоже придется потрудиться, принцесса. До или после осмотра трупа… Как вам будет удобнее.

— Не понимаю, каким образом вы запутали и меня в эту историю, — недовольно заметила принцесса. Однако тон ее голоса был явно мягче прежнего.

Немного помолчав, Анита Беллини поправила монокль.

— Возможно, я наговорила вам лишнего. Смерть Дрез подействовала на меня. Будьте любезны еще раз прочесть протокол…

— Да, здесь не к чему придраться, — сказала она, когда Лесли кончила читать.

Казалось, теперь Анита Беллини уже вполне овладела собой.

— Надеюсь, мы расстанемся друзьями, мисс Моген, — довольно любезно произнесла она, — я сделаю все, что будет в моих силах. Но не можете ли вы рассказать мне что-нибудь из того, что не попадет в вечерние газеты?

— Нет, — коротко ответила Лесли.

До ухода обеих дам она нашла возможность шепнуть леди Райтем:

— Не говорите никому об ожерелье и о камне, найденном в руке Дрез…

Около двенадцати дня Лесли уже была у Скотленд-Ярда. Поднимаясь по лестнице, она столкнулась с Дейлишем, выходившим на улицу.

— Я доказал свою полную непричастность к этому делу, — весело сказал он. — Ваш сыщик, очевидно, очень тщательно осмотрел мою комнату. Меня он тоже обыскивал. Между прочим, Белинда вам кланяется.

— Белинда? Ах, — эта маленькая Елизавета? Как гадко с моей стороны! Я совсем позабыла о ней!

— Но она вас не забыла, — рассмеялся Питер и, попрощавшись, вышел на улицу.

Лесли нашла мистера Колдуэлла в его большой, роскошно меблированной конторе. Недокуренная сигарета торчала в углу его рта, мохнатые брови были сосредоточенно сдвинуты.

— Я только хотел позвонить вам. После разговора с этим человеком, которого вы так цените, я пришел к заключению, что он непричастен ко всему этому делу.

— Человек «которого я так ценю», это — Питер Дейлиш, не так ли? — спокойно осведомилась Лесли. — Однако, вы приписываете мне некоторые чувства…

Она подала Колдуэллу запротоколированные показания леди Райтем. Он внимательно прочел их и положил бумагу в ящик стола.

— Вы рассказали принцессе Беллини о камне, найденном в руке Дрез?

— Конечно, нет. Почему вы спрашиваете?

Он желчно усмехнулся.

— Я так и думал. Пять минут назад ее высочество вызывала меня к телефону и сказала, что прочла в одной из газет, будто возле трупа были найдены большие ценности. Но такой заметки в газете быть не может, потому что, кроме нас, никто о находке не знает. К тому же она намекнула, что вы этот слух подтвердили.

Лесли удивленно покачала головой.

— Эта женщина быстро работает. Что же вы ей ответили?

— Я сказал ей, что при Дрез, действительно, было найдено много денег. Она была сильно разочарована.

Затрещал телефон, Колдуэлл снял трубку.

— Полицейский участок Ламбета сообщает, что нашлись какие-то улики. Поскольку дело касается вашего Питера, надо узнать, в чем дело, — сказал он, окончив телефонный разговор.

Лесли взглянула на него.

— Если вы еще раз назовете его «моим Питером», я наговорю вам дерзостей, мистер Колдуэлл!

Он провел рукой по лбу.

— Не знаю, каким образом я пришел к этому выводу, но… у вас с ним есть что-то общее.

Лесли заметила в углу комнаты два больших новых чемодана, оклеенных этикетками океанского пароходного общества.

— Они принадлежали Дрез, — пояснил шеф Лесли. — Нам придется по возвращении осмотреть их содержимое.

…Такси высадило их на углу Северел-стрит, где их уже ждали полицейский комиссар района и сыщик.

— Покажите-ка еще раз бумажку, — сказал Колдуэлл.

Лесли сгорала от любопытства. Инспектор вытащил из записной книжки измятую бумажонку. Колдуэлл прочел написанное и передал бумагу Лесли Моген.

Письмо, а вернее донос — был написан карандашом и очень неуверенным почерком.

«Дейлиш прячет свой револьвер под полом своей спальни, сразу у дверей».

— Откуда у вас эта записка? — спросил Колдуэлл.

— Ее принес нам какой-то мальчишка с улицы. Его будто бы послал какой-то господин и подарил ему за выполнение этого поручения пару медных монет. Я решил сразу известить вас об этом, мистер Колдуэлл.

Они подошли к дому миссис Инглеторн. Дверь тотчас же открыла сама хозяйка. На этот раз она была хорошо, чисто одета и встретила нежданных гостей очень любезно.

— Да, мистер Дейлиш только что вернулся домой. Я его сейчас позову, — поспешила сообщить она.

— Нет, спасибо, мы поднимемся к нему наверх, — опередил ее Колдуэлл. Поднявшись по лестнице вместе с Лесли, он постучал в дверь Питера.

— Войдите, — послышался голос.

Через плечо Колдуэлла Лесли заглянула в комнату и увидела Питера Дейлиш, сидевшего за столом. Перед ним лежал новый пакет конвертов. Он повернулся на стуле и наморщил лоб.

— Хелло! — удивленно сказал он. — Вы хотите еще раз допросить меня?

Колдуэлл окинул взглядом комнату.

— Мне донесли, что вы спрятали здесь, под полом револьвер. Разрешите еще раз обыскать комнату? — спокойно произнес он.

— Пожалуйста.

Колдуэлл направился к двери, поднял угол ковра и сразу увидел сломанную доску. Подняв ее, он всунул руку в образовавшуюся щель между досками и вытащил длинный черный «Браунинг». Питер побледнел.

Но Колдуэлл этим не ограничился. Он снова нагнулся и, тщательно обыскав отверстие, вытащил маленький пакетик, завернутый в тряпку.

Он медленно стал разворачивать находку.

— Господи! — простонал хриплый голос. Подсматривающую миссис Инглеторн чуть было не схватил удар.

Развернув тряпку, Колдуэлл нашел три бриллиантовых кольца, из которых самое маленькое стоило не меньше ста фунтов.

— Что вы знаете об этих кольцах, мистер Дейлиш?

— Я не вор и не взломщик, — ответил Дейлиш уверенным тоном. — Это не моя специальность. Кроме того, эти вещи лежат здесь уже очень долгое время.

Колдуэлл внимательно осмотрел пыльную тряпку. Когда он развернул ее, поднялась целая туча пыли.

— Вы ничего не можете рассказать мне по этому поводу, миссис Инглеторн? — спросил он у появившейся на пороге хозяйки.

Женщина от страха не могла произнести ни слова и отрицательно замотала головой.

— Вы ничего не знаете о пистолете? — не отступал от нее Колдуэлл.

Лицо миссис Инглеторн стало пепельно-серым. Эти камни лежали здесь несколько месяцев, а она ничего о них не знала!

— Я пистолета не видела, — задыхаясь, ответила она.

Колдуэлл внимательно осмотрел оружие, записал марку и номер.

— Пистолет недавно был в употреблении, он еще пахнет порохом, — заметил он. — Это ваш пистолет, Дейлиш?

— Я его никогда не видел.

— Гм, гм! — Колдуэлл присел на диван, где еще недавно сидела Лесли.

Миссис Инглеторн уже успела исчезнуть.

— Вам никто не рассказывал об этом тайнике? — продолжал допрашивать Питера Колдуэлл.

— Нет, никто.

— Иди сюда, Елизавета, — вдруг позвала Лесли.

Худенький ребенок стоял в коридоре и, робко улыбаясь, смотрел на красивую даму. Девочка шепнула что-то, чего нельзя было разобрать. Лесли подошла к девочке и поцеловала ее.

— Чаю? — смеясь переспросила она. — Нет, детка, мы не хотим чаю. Но это очень мило, что ты поднялась наверх.

Темные глаза Елизаветы были со страхом устремлены на стол.

— Что с тобой, детка?

— Это то, что стреляет, — пролепетал ребенок… — Это оружие было сегодня у мамы, я так испугалась…

Колдуэлл услышал ее шепот.

— Твоя мама сегодня держала пистолет? — ласково спросил он, — где же именно?

— В кухне. Один господин принес его и оставил. Он был маленький, с желтым-желтым лицом. Мама положила эту страшную машину на стол и сказала, что нас всех следовало бы убить.

Вдруг она испуганно приложила палец к губам, вероятно, вспомнив наставления матери.

Колдуэлл вышел из комнаты и громко позвал хозяйку. Услышав ее дрожащий голос, он понял, что та слыхала часть его разговора с ребенком.

— Поднимитесь наверх, — коротко приказал он.

Миссис Инглеторн нехотя поднялась.

— Пистолет был принесен сюда сегодня утром. Кто его принес? — отрывисто спросил у нее Колдуэлл.

Женщина беспомощно осмотрелась.

— Какой-то господин принес его. Сказал, что он принадлежит мистеру Дейлишу. Сказал, чтобы я его здесь спрятала. Клянусь, это чистая правда.

— Кто его принес?

— Я этого человека никогда не видела.

— Не болтайте вздора! — рассердился Колдуэлл. — Если вы сейчас же не скажете всей правды, я вас арестую!

Но миссис Инглеторн продолжала клятвенно уверять, что говорит правду.

— Я думала, этот человек, что принес пистолет, был другом мистера Дейлиша, — добавила испуганная хозяйка.

К великому изумлению Лесли Моген, Колдуэлл, очевидно, поверил во все эти клятвенные уверения. А возможно, сделал вид, будто поверил.

— Вы поступили очень неблагоразумно, миссис Инглеторн. В следующий раз, если вам принесут огнестрельное оружие, известите прежде всего полицию, — строго сказал он.

Он спрятал пистолет в карман и поискал глазами ребенка, но Елизавета исчезла.

— Вы освобождены от подозрения, мистер Дейлиш. Но я посоветовал бы вам хорошенько осмотреть комнату: нет ли в ней еще каких-либо тайников, — заявил Колдуэлл на прощанье и спустился с Лесли вниз. Автомобиль уже ждал их.

— Интересно, кто же это принес пистолет? — сидя в мчавшейся машине, задумчиво спросила Лесли.

— Таинственный человек с желтым лицом, вероятно, один из трех, что напали на Питера Дейлиша, — заметил Колдуэлл и рассказал Лесли об этом странном случае.

— Все это довольно таинственно, — продолжал Колдуэлл. — Женщину, в течение последних пятнадцати лет выдававшую себя за мужчину, нашли убитой с ценным изумрудом в руке, стоимость которого, несомненно, превышает тысячу фунтов. Эта женщина была убита с близкого расстояния, из того пистолета, что теперь лежит у меня в кармане.

Лесли была поражена.

— Неужели?

— Да, готов держать любое пари, что это так! Вы не видели Дрез с тех пор? И не советую. Все подробности вы найдете в протоколе… Так вот — на большом пальце правой руки у нее черная рана. Она сразу бросилась мне в глаза при осмотре трупа.

— Откуда эта рана?

— Она сама стреляла. Даже пять или шесть раз подряд. Выстрел всегда ведь имеет отдачу. Вот — смотрите…

Он показал ей свою правую руку, где чернела маленькая ранка.

— Я сегодня выстрелил из револьвера, слабо держа рукоять. Поэтому полагаю, что мисс или миссис Дрез была убита при самозащите. Она стреляла первая и сама при этом погибла.

Лесли слушала, затаив дыхание.

— А где же второй труп? — быстро спросила она.

Колдуэлл пристально посмотрел на нее.

— Второй труп?

— Она, без сомнения, кого-нибудь убила, или, по крайней мере, тяжело ранила. Такая женщина, как Дрез, не носила бы при себе оружия, если бы не умела с ним обращаться.

…Они молча проехали остальной путь до Скотленд-Ярда.

У входа стоял бородатый человек; он разговаривал с дежурным полицейским. Тот указал ему на Колдуэлла, выходившего из автомобиля.

— Вы мистер Колдуэлл? Я доктор Симеон и живу на Мерилебон-стрит.

— Чему могу служить? — любезно осведомился Колдуэлл.

— Один из моих друзей посоветовал мне пойти в Скотленд-Ярд и рассказать довольно необычный случай. Хотя это и профессиональная тайна. Дело в том, что у меня есть пациентка с огнестрельной раной. Бедняжка очень запутанно объясняет ее происхождение. Рана неопасная… Впрочем, боюсь, это нескромно по отношению к моей пациентке…

Колдуэлл слушал со все возрастающим вниманием.

— Как ее зовут?

— Миссис Грета Горден.

…Грете Горден принадлежала с фантастической пестротой обставленная квартирка в Портмен-Крешенте. Чуть ли не все существовавшие стили были перемешаны в ней.

Миссис Горден спала в красной лакированной кровати, украшенной золотыми чертиками. Эту кровать Грета Горден приобрела когда-то по случаю и очень гордилась ею.

…Жизнь одинокой женщины порой превращается в трагедию. Фантастический муж, фигурировавший в рассказах миссис Горден, то ли бросил ее, то ли находился в доме для умалишенных. Бедняжка относилась к числу людей, живущих не по средствам. Зарабатывала она, сотрудничая в довольно скабрезной газетке под названием «О чем говорят в Майфере». Газета выходила небольшим тиражом и нечасто, так что у Греты оставалось достаточно свободного времени для развлечений. Ее можно было встретить всюду — в элегантнейших клубах и в более легкомысленных заведениях подобного типа. Грета появлялась в свете с молодыми людьми, приглашавшими ее ужинать…

Газету, где она сотрудничала, финансировала принцесса Беллини. Это предприятие не приносило почти никакого дохода, Анита Беллини всегда подчеркивала это, выплачивая Грете жалование. Анита часто приглашала Грету к ужину, а иногда отдавала ей старые платья. У Греты Горден всегда была масса непредвиденных расходов. То ей необходимо было купить модные шторы, то старый китайский шкафчик, то копию какой-нибудь известной скульптуры. Ее столовая была полна разных подделок. У стены стоял старинный клавесин, служивший одновременно и буфетом, и витриной поддельного хрусталя. Над дверью висели оленьи рога, и Грета любила рассказывать, что это рога того большого оленя, которого она сама застрелила, когда гостила в охотничем замке герцога Бланка.

У нее не было постоянной прислуги. Поденщица утром убирала квартиру, а после обеда разыгрывала из себя горничную. И лишь эта женщина знала истинное лицо своей хозяйки.

…Миссис Горден лежала в постели с забинтованной ногой и злилась на весь мир. Ее лицо было покрыто черной грязевой маской, мешавшей ей говорить. Только черные глаза возбужденно блестели.

— Скажите ей, что я не могу и не хочу ее сейчас принять! Пусть она придет в двенадцать, — сказала она прислуге.

— Но она из Скотленд-Ярда…

— Не важно.

Через пару минут поденщица вернулась.

— Она сказала, что подождет, пока вы не приведете себя в порядок. Она хочет узнать, каким образом вы повредили себе ногу.

Грета испугалась.

— Принесите мне горячей воды…

Лесли терпеливо ждала. Когда ее пригласили войти, Грета была цветущей, как всегда.

— Как мило, что вы пришли, какая прелесть! — привычно защебетала Грета. — Вы мне безумно нравитесь, мисс Моген! Присядьте, пожалуйста. Представьте, я чистила револьвер моего мужа и поранила ногу. Но я счастливо отделалась, рана не опасна!

— Где это случилось?

Грета хотела ответить «здесь», но вовремя спохватилась.

— В одном имении, где я провела пару дней. Какие бывают неосторожные люди! Оставить револьвер заряженным! Я чуть не умерла со страху.

— В каком имении?

— Ах, я забыла название местности, оно находится где-то в Беркшире.

— Ваш муж тоже был с вами, миссис Горден?

— Нет, он был там до меня и оставил кое-что из своих вещей. Револьвер был таким грязным, что я решила его почистить.

— Кто-нибудь еще был ранен?

— Нет… слава Богу!

— Это случилось до или после убийства Дрез? — спокойно спросила Лесли.

— Убийства? — хрипло спросила Грета. — Дрез убит? Не может быть!

— К сожалению, это так. Ее нашли мертвой возле Барнс-Коммон. Это случилось прошлой ночью.

— «Ее» нашли? Я не понимаю вас…

— Дрез — женщина. Вы этого не знали?

Грета широко раскрытыми глазами смотрела на Лесли.

— Дрез — женщина?.. Великий Боже!

Она тяжело откинулась на подушки. Лесли поняла, что Грета в эту тайну посвящена не была.

Потом Грета снова заговорила:

— Я ничего не могу больше сказать. Я сама нечаянно поранила себе ногу. Я ничего не знаю о Дрезе. Больше я не могу и не хочу говорить.

Лесли поняла, что ничего не добьется.

— Я приду к вам позже, миссис Горден, — сказала она, поднимаясь.

Грета не ответила.

Выйдя на улицу, Лесли увидела в подъехавшем «Ролс-Ройсе» принцессу Беллини. Она пожалела, что не может присутствовать при встрече обеих женщин, но возвращаться лишь за этим она не хотела.

Анита Беллини, не постучав, ворвалась в спальню Греты.

— Мисс Моген была здесь? — набросилась она на больную. — Почему вы ее приняли?..

Грета дрожала от слабости.

— Она хотела знать, каким образом я поранила ногу, — пробормотала она.

— Что вы ей ответили? — торопила Грету принцесса. — Ради Бога, возьмите себя в руки! Откуда она знает, что вы ранены? Неужели вы послали заявление в газету?

— Я не знаю, кто ее известил об этом. Я сказала, что чистила револьвер мужа. Анита, это правда?

— Что именно?

— Дрез мертв?

— Да.

— Это была женщина?

— Конечно. Я думала, вы это знаете.

— Какой ужас!

Анита холодно взглянула на нее.

— На вас нельзя положиться. Вероятно, ваш врач проболтался. Я дам вам немного денег, вы ужасно выглядите. Никакие грязевые компрессы тут уже не помогут. Вы стареете.

Глаза Греты злобно сверкнули, кровь бросилась ей в лицо. Анита Беллини задела ее самое больное место.

— Я прекращу издавать газету, — холодно продолжала принцесса. — Это ничего не дает. К тому же у вас совершенно нет способностей, Грета. Весной я уезжаю на Капри, вилла уже куплена. Будет лучше, если я возьму вас с собой.

Анита подошла к письменному столу, где лежали аккуратно связанные пачки писем.

— Это что такое? Вы исполнили мою просьбу? Просмотрели письма?

— Да.

— Вы ничего не нашли важного? Нет? Тогда все можно сжечь.

Неожиданно Грета взорвалась.

— Вы относитесь ко мне, как к прислуге! — взвизгнула она. — Я ненавижу ваш высокомерный тон! Почему вы смотрите на меня сверху вниз? Я не собака! Я двенадцать лет служила вам, как покорная раба! Я не позволю так обращаться со мной, лучше подыхать с голоду! Такая жизнь мне надоела!

— Не болтайте вздор! Вместо всех этих визгов подумайте лучше о вашем будущем. Может, вы хотите вернуться на сцену в качестве статистки? — язвительно произнесла Анита.

— Вы ужасны! Я не буду больше работать на вас…

Она залилась слезами, но Анита Беллини не стала ее успокаивать. Она по опыту знала: уже через два часа от Греты придет письмо, полное раскаяния. Грета возмущалась не в первый и не в последний раз…

…Лесли Моген на сей раз немного сообщила шефу.

— Надо оставить Грету Горден на некоторое время в покое, — решил Колдуэлл. — Сейчас необходимо обыскать чемоданы Дрез. Моя секретарша составит список вещей. Вам придется диктовать.

Он позвонил, и в комнату вошла молодая девушка, занимавшая прежнюю должность Лесли.

Колдуэлл с трудом открыл один из чемоданов. Под разными старыми вещами лежали новые мужские костюмы. Они еще не были сшиты, лишь сметаны на скорую руку. Дрез по-видимому, хорошо шила, костюмы были прекрасно скроены. Все это, к сожалению, не пролило света на таинственное убийство.

Во втором чемодане лежали дамские платья.

— Она, наверное, хотела в Америке оставить этот маскарад, — предположила Лесли.

Впрочем и содержимое второго чемодана не пролило света на это странное и мрачное преступление.

— О, совсем забыл про маленький чемодан, который Дрез отдала на хранение на вокзале! — воскликнул Колдуэлл.

Он вытащил из шкафа маленький чемоданчик из крокодиловой кожи, поставил его на стол и ловко открыл одним из своих ключей.

Лесли нашла в нем вещи, необходимые для путешествия; она выложила на стол туалетные принадлежности, мыло, золотые часы с цепочкой, браслет, украшенный бриллиантами, и небольшую бриллиантовую брошь. Шелковый халат, утренние туфли и несколько мелочей дополняли содержимое чемоданчика.

— Здесь тоже ничего нет, — сказала Лесли. Она провела рукой по шелковой подкладке чемодана и нащупала под рукой узенький тонкий пакетик. Взяв ножницы, Лесли распорола подкладку и вытащила запечатанный конверт без надписи. Потом нетерпеливо вскрыла конверт, содержавший какой-то документ.

— Великий Боже! — испуганно воскликнул Колдуэлл, заглядывая в бумагу через плечо Лесли.

Вначале буквы будто поплыли перед глазами Лесли, но она быстро овладела собой. Документ был брачным свидетельством Питера Дейлиша и Джен Винифред Гуд. А ведь то была девичья фамилия леди Райтем!

Лесли протянула бумагу Колдуэллу.

— Они были женаты, — невозмутимо произнесла она. — А я все никак не могла догадаться, в чем тут дело.

…Работа Дейлиша подвигалась туго. Мысли его то и дело блуждали вокруг большого мрачного здания, где работала Лесли. Дейлиш старался представить себе, что сейчас делает эта необыкновенная девушка. Он ясно видел перед собой ее спокойный ясный взгляд, слышал ее голос… Потом Питер снова принимался за работу.

Зачем мечтать о невозможном? Уж лучше вспоминать пустынные болота вокруг мрачной тюрьмы, мрачного сторожа, темные камеры, жесткие койки с пестрыми одеялами, мрачный двор, где в воскресные дни двигался тесный круг арестантов…

Мало хорошего было в этих воспоминаниях, но то была хотя бы реальность. Лучше уж вспоминать прошлое, чем строить воздушные замки, думать о стройной девушке с темными глазами…

Работа Питера довольно скудно оплачивалась, но зато была постоянной, и Питер терпеливо продолжал писать адреса.

Он старался не думать о матери. Если и вспоминал иногда, то лишь в связи с письмом, полученным им в день приговора.

Его отец был тогда очень болен. Значит, он так и не узнает о позоре сына… — думал Питер. Эта мысль утешала его до того момента, пока он не получил от матери письмо. Маргарет Дейлиш писала, что отец в минуту просветления вычеркнул имя сына из завещания. Поступок отца был для Питера большим ударом, чем семилетнее тюремное заключение.

…В шесть часов Елизавета принесла ему чай. Девочка была тиха и молчалива. Когда Питер заговорил с ней, она ответила еле слышно.

Питер вышел на улицу, побродил немного и вернулся домой. Поднявшись по лестнице, зажег керосиновую лампу и сел за работу. В восемь часов к дому подъехал автомобиль. Питер выглянул в окно, но было уже темно, и он не разглядел, кто в нем. При мысли, что это — Лесли Моген, сердце его забилось сильнее. Он открыл дверь своей комнаты. Через несколько секунд он услышал скрипучий голос миссис Инглеторн:

— Мистер Дейлиш, вас спрашивает какая-то дама!

— Попросите ее подняться наверх…

В комнату вошла женщина, которую он давно не видел и которую не ждал — его мать.

Взгляд Маргарет Дейлиш упал на письменный стол, заваленный работой.

— Подходящая работа для сына аристократа, — презрительно хмыкнула она.

— Я исполнял и не такую работу, — холодно ответил Питер.

Она закрыла дверь, как бы догадываясь о любопытстве миссис Инглеторн.

— Не думал, что увижу тебя здесь, — заметил сын.

Она жестом отказалась от предложенного Питером стула. Потом глубоко вздохнув, заговорила:

— Видишь ли, я решила тебе помочь. Хочу купить для тебя на западе Канады небольшую ферму со всем необходимым. К тому же я назначу тебе ренту, которая позволит жить безбедно в том случае, если ферма не даст дохода. Я уже взяла для тебя билет второго класса, ты можешь ехать в следующую субботу.

Не дав ему ответить, она заговорила снова:

— Пожалуйста, не благодари меня. Будет лучше, если ты уедешь из Англии. Ты покрыл позором имя твоего отца, и я не хочу, чтобы своим присутствием ты постоянно напоминал мне об этом.

— Ты ошиблась, я вовсе не хочу тебя благодарить, — спокойно ответил Питер. — Во-первых, я не хочу быть тебе обязанным, во-вторых, я был бы плохим фермером, как в Канаде, так и в Англии.

— Но билет на твое имя уже заказан! — возмутилась Маргарет.

— Это не важно…

Миссис Дейлиш презрительным взглядом обвела комнату.

— Значит, ты предпочитаешь заниматься всем этим и жить в такой норе? — спросила она.

— Да, эта работа не по мне, — отозвался Питер, — совершенно с тобой согласен. Но она все-таки гораздо приятней, чем починка сапог или стирка белья. А ведь именно этим я занимался в недалеком прошлом… Я ничего от тебя не жду. Ты всегда ненавидела меня. Ты всегда действовала под влиянием Аниты Беллини.

— Что ты хочешь этим сказать? — холодно удивилась мать.

— Влияние Аниты Беллини пагубно отражалось на всех женщинах, что были близки свей. Это не женщина, а дьявол! Меня она лишила всего, даже материнской любви.

— Ты получил по заслугам, — жестко ответила Маргарет Дейлиш. Я пришла сюда не за тем, чтобы говорить на подобные темы. Если хочешь вместо Канады поехать в Австралию…

— В данный момент я предпочитаю остаться в Ламбете, — сухо отозвался Питер.

Она пожала плечами.

— Я сделала все, что было в моих силах. Если вспомнить о том, как ты меня унизил, покрыл позором мое имя…

— Имя моего отца, — поправил Питер.

Эта фраза произвела на нее неожиданное впечатление.

— Разве я не ношу имени твоего отца? — хрипло спросила Маргарет Дейлиш.

Питер никогда не видел ее в таком возбуждении.

— Я дам тебе двадцать тысяч фунтов, если ты уедешь из Англии, — торопливо добавила она.

— Я никогда не возьму у тебя денег.

Он подошел к двери и открыл ее.

Не удостоив его взглядом, миссис Дейлиш вышла из комнаты.

…Питер долго раздумывал над этим посещением. Почему она так его ненавидела? Ненавидела всегда, еще с раннего детства. Отец знал это и старался своей любовью искупить тот арктический холод, что исходил от матери Питера.

Во время войны Питер писал с фронта только отцу. Только отец встречал его на вокзале, когда он приехал в отпуск. И когда Питер был ранен, один лишь отец ежедневно посещал его в лазарете. А уже позднее старый Дональд Дейлиш позаботился найти сыну службу.

…Питер снова сел за работу и попытался забыть прошлое. Он окончил работать около полуночи. Мысли его снова вернулись к Лесли Моген.

Чьи-то неуверенные тихие шаги замерли у входной двери. Дверь распахнулась и снова захлопнулась. Хозяйка иногда уходила по вечерам и возвращалась таким вот неуверенным шагом. К ней приходили странные гости, почти все с пакетами. В коридоре слышны были приглушенные разговоры и шуршание бумажных купюр. Потом гости уходили, но уже без пакетов. Питер Дейлиш делал вид, будто ничего не замечает. Он ничего не говорил Лесли Моген об этих вечерних визитах.

…Лесли Моген! Думая о ней, Питер улыбался. Но какие преграды отделяли их друг от друга! Какие непреодолимые препятствия! Думать о ней — было безумием.

Чей-то вскрик заставил его вздрогнуть. Открыв дверь, он услыхал заглушенные крики о помощи. В темноте сбежал по лестнице и постучал в дверь миссис Инглеторн. В комнате кто-то рыдал.

— Кто там? — подозрительно спросила женщина, — убирайтесь!

— Отворите или я сломаю дверь!

— Если вы сейчас же не оставите меня в покое, я позову полицию!

Питер всем телом навалился на дверь. Замок с треском сломался, и он очутился в спальне хозяйки.

Елизавета, скрючившись, лежала на кровати, ее слабенькое тельце подергивалось от рыданий. Рядом стояла раскрасневшаяся миссис Инглеторн с собачьей плеткой в руке.

— Я отучу ее от доносов, эту девчонку! — с яростью кричала она, — это после всего, что я для нее сделала!

На кровати лежала вторая девочка. Она вела себя совершенно спокойно. Очевидно, не в первый раз присутствовала при подобных экзекуциях.

— Где твое пальто, Елизавета? — спросил Питер.

Ребенок испуганно посмотрел на мать.

— Что вам нужно? — неуверенно спросила миссис Инглеторн.

— Сегодня она будет спать в моей комнате, а завтра я позабочусь о ней. Если вы мне помешаете, я позову полицию.

Миссис Инглеторн громко расхохоталась.

— Ради Бога, зовите полицию! Ничего себе — вчерашний арестант обращается к полиции! Так вам и поверят!

— Думаю, что поверят. Полиция придет для того, чтобы посмотреть, отчего комната, выходящая во двор, постоянно заперта. И почему вы входите туда лишь тогда, когда к вам приходят таинственные гости с пакетами?..

Миссис Инглеторн больше не смеялась.

— Меня мало интересует, что вы занимаетесь скупкой краденого, — продолжал Питер. Но пока я здесь живу, вы не будете бить ребенка. А когда я съеду отсюда, то возьму девочку с собой и отдам в хорошие руки.

Лицо женщины побелело от страха.

— Я не скупаю краденого, это гнусная ложь! — растерянно крикнула она.

— Ладно, я позову полицию, чтобы она немного присмотрела за вами.

Эта угроза подействовала.

— Мне не нужна полиция в доме. Девчонка меня разозлила, и я захотела ее наказать. Неужели матери нельзя отшлепать своего ребенка, если он этого заслужил? Если она хочет спать у вас в комнате, я ничего не имею против, мистер Дейлиш, но здесь ей будет удобнее.

— Ложись в кровать, Елизавета.

Он накрыл девочку старым одеялом и, ни слова не говоря, положил поверх одеяла толстое пальто миссис Инглеторн. — Спи спокойно, — Питер погладил ребенка по волосам и вышел из комнаты.

На следующее утро он очень рано отправился на квартиру Лесли. Лукреция не узнала его.

— Вы найдете мисс Моген в Скотленд-Ярде. Она теперь очень занята, — невозмутимо заявила она.

— Кто там? — послышался голос Лесли.

— Вас кто-то спрашивает, мисс. Как вас зовут, молодой человек?

— Дейлиш.

— Это вы, мистер Дейлиш? Поднимайтесь наверх!

— Как ваша работа? — сразу же спросила его девушка.

— Пока все успешно.

Питер заметил, что тон Лесли немного изменился. Свинцовая усталость наложила на весь ее облик свой отпечаток, а голос у нее был какой-то вялый, бесцветный…

— Я поздно легла, — сказала Лесли. — Прошлой ночью провела несколько часов в холодном саду. Наблюдала за тем, как пожилая дама старательно обыскивала землю с помощью фонарика. Звучит таинственно?

— Даже романтично. Где же это происходило?

— В Уимблдоне… Почему вы так рано приехали?

Питер увидел в ее глазах укор. Потом Лесли опустила голову и стала осматривать скатерть.

— Далеко не романтическая, но печальная история привела меня к вам, мисс Моген, — начал Питер.

Он рассказал Лесли о том, как миссис Инглеторн била Елизавету плеткой.

— Моя хозяйка — мелкая скупщица краденого, — сообщил он, — по-видимому ее интересуют в основном, меха и шелк… Разумеется, я не хотел бы выступать в роли доносителя, — добавил Питер, — но мне жаль ребенка, он в плохих руках.

— Чем я могу помочь? — спросила Лесли, вопросительно взглянув на него.

— Я не знаю. Я надеялся на то, что… вы ее поместите куда-нибудь.

Лесли улыбнулась.

— Вы хотели бы, чтобы я взяла ее к себе?

— Да… Странно, но я очень привязался к этому ребенку. Может, потому, что девочка напоминает мне мое несчастное детство.

— Я сама уже думала об этом. Лукреция в восторге от этого плана. У меня есть свободная комната. Необходимо лишь согласие вашей хозяйки.

— В сущности, она должна нас даже сама просить об этом!

— Когда дело касается других, вы очень энергичны, — заметила Лесли. — Было бы неплохо, если вы так же заботились и о себе. Почему бы вам не сходить к вашей матери?

— Она избавила меня от этого труда и сама пришла ко мне.

— Ваша мать была у вас в комнате, на Северел-стрит?..

— Да, и эта наша встреча принесла нам обоим мало радости. Мать попыталась возбудить во мне любовь к сельскому хозяйству в Канаде. Канада — прекрасная страна, но перспектива доить коров мне не улыбается.

— Она хочет, чтобы вы уехали из Англии?

— По ее мнению, нам двоим слишком тесно в Лондоне.

— Ваш отец ничего не завещал вам?

— Он лишил меня наследства. Изменил завещание перед самой смертью. Мой добрый старый отец! Мне не в чем упрекнуть его…

Лесли нервно закурила папиросу и тотчас же бросила ее.

— У вас злая судьба, Питер Дейлиш. Вы были несчастным сыном и несчастным мужем.

Он оцепенело молчал.

— Вы очень несчастны, — хмуро продолжала Лесли. — Вы, вероятно, родились под несчастной звездой.

— Откуда вы это узнали? — выйдя из оцепенения, спросил Питер.

Она глубоко вздохнула.

— Я только вчера убедилась в этом. Но у меня возникли подозрения еще с тех пор, когда я нашла в Кемберленде томик стихов Елизаветы Баррет Браунинг. На первой странице было написано посвящение. Первые буквы строк составляли слова «Джен Гуд». Но тогда я еще не знала, что вы были женаты.

— Мы поженились в Америке…

— Я это знаю. Но зачем?

— Джен чувствовала себя очень несчастной, ее отец содержал игорный притон, а мать… — он пожал плечами. — Я влюбился в Джен. Если бы я посоветовался с отцом, все, наверное, сложилось бы иначе. Но я предпочел увезти Джен в Америку, где мы и повенчались в маленьком городке. С первого же дня выяснилось, что наш брак был несчастной ошибкой. Джен думала, будто я богат. А мне пришлось заложить ее драгоценности, чтобы на полученные деньги вернуться домой. В Ливерпуле между нами произошла ужасная сцена. Мы были очень взволнованы и решили тотчас же разойтись. Я направился к лорду Эвериду. Там меня сразу арестовали. С тех пор я не видел Джен…

— Она развелась с вами?

— Не знаю. В Америке это возможно. Но я не получил извещения.

Лесли закусила губу.

— Если она этого не сделала… она бигамистка. Вы это знаете?

— Да, — коротко ответил Питер. — Это означает, что я не могу развестись с ней без того, чтобы не выдать ее тайну. Но не могу же я отправить ее в тюрьму!

Последовала долгая пауза.

— Это все, что вы можете мне сказать?

— Да, все, — горько произнес Питер.

Лесли закурила новую папиросу.

— Когда вас лишили наследства?

— За день до того, как посадили в тюрьму.

— Скажите, Питер, — вы позволите называть вас по имени? — заговорила Лесли. — Я смотрю на вас, как на своего брата… Как относились друг к другу ваши родители? Была ли между ними любовь?

— Нет, отношения были вежливыми, не больше.

— Принцесса Беллини бывала в доме ваших родителей?

— Она была у нас только один раз. Мой отец ее не жаловал.

— Но вернемся к нашему делу, — встрепенулась Лесли. — Я поеду с вами, чтобы поговорить с миссис Инглеторн.

…На углу Северел-стрит их обогнал небольшой грузовик. Лесли машинально обратила внимание на номер. И в этот момент она услыхала чей-то сдавленный крик:

— Мисс!

— Кто-то звал меня, вы слышали? — сказала Лесли, но Питер ничего не слышал. Они подошли к дому миссис Инглеторн. Питер открыл дверь и позвал хозяйку.

— Мама ушла и взяла Елизавету с собой, — ответил кто-то из детей.

— Иногда она берет девочку с собой, отправляясь за покупками. Боюсь, вы ее не дождетесь.

Он оставил Лесли в коридоре и побежал наверх, чтобы принести фотографию отца. На верхней площадке он остановился. Дверь таинственной комнаты, выходящей во двор, была открыта. Комната была совершенно пуста. Миссис Инглеторн постаралась поскорее замести все следы.

Питер вошел к себе и подошел к столу, чтобы взять фотографию. Вдруг он заметил на промокательной бумаге пару слов, нацарапанных неуверенным детским почерком.

«Она увозит меня… Елизавета».

Он оторвал этот клочок бумаги и спустился к Лесли.

— Я это предвидела, — тихо произнесла девушка. — Мне кажется, это малышка только что звала меня. Ее увозили на грузовике. Где тут ближайший телефон?

— На углу.

Лесли побежала в угловую лавочку, но ей пришлось ждать: телефон был занят. Наконец она добилась соединения со Скотленд-Ярдом.

— Номер грузового автомобиля — 63369, — сообщила она Колдуэллу. — Этот грузовик вез краденые вещи, но меня беспокоит, главным образом, участь девочки!

Лесли вернулась к Питеру, поджидавшему ее у ворот.

— Я хочу осмотреть пустую комнату, Питер. Мне кажется, миссис Инглеторн не так хитра, как воображает.

Один из шкафов, стоявших в комнате, был заперт. Лесли открыла его перочинным ножом. Она не ошиблась. Миссис Инглеторн, по-видимому, очень торопилась и забыла в шкафу три куска шелка. На одном из них еще висела карточка магазина, откуда он был украден.

Глаза Лесли возбужденно заблестели. Она послала Питера в ближайший комиссариат, а сама отправилась на кухню, чтобы расспросить детей. Старшая девочка присматривала за бледными, худенькими и бедно одетыми ребятишками. Только она, старшая, чертами лица напоминала мать.

Лесли попыталась узнать, куда это миссис Инглеторн увезла Елизавету, — но безуспешно. Вскоре вернулся Питер в сопровождении полицейского инспектора и сыщика.

— Мне очень жаль, Питер, что вы здесь останетесь один. Детей скоро отвезут в приют, миссис Инглеторн будет сегодня же арестована, — проговорила Лесли.

Питер проводил ее до Вестминстерского моста.

На прощание Лесли задала ему странный вопрос:

— Чтобы вы сделали, если бы у вас оказалось полмиллиона фунтов?

Питер ответил не сразу:

— Для начала поехал бы в Америку, чтобы окончательно выяснить: развелась Джен со мной или нет.

— Зачем же ехать в Америку? — холодно спросила Лесли. — Городской автобус ведь останавливается в двух шагах от квартиры леди Райтем!

Питер вернулся к себе, но работа не клеилась.

Вскоре приехали полицейские и забрали с собой детей. В четыре часа вернулась миссис Инглеторн. Не заглянув на кухню, она поднялась наверх и с вызывающим видом вошла в комнату Питера.

— Привели полицию? Да? А что вы хотите сделать с Елизаветой? — Она погрозила ему кулаком. — Убирайтесь, полицейская ищейка!

— Будет лучше, если я останусь, — весело ответил Питер.

— Вот как?

Она подошла к двери и позвала старшую девочку. Ответа не последовало.

— Полиция увезла ваших детей в приют.

Она прислонилась к стене.

— Зачем?

— Обычно в приют отправляют детей, родители которых в тюрьме и больше нет других родственников.

— В тюрьме?! — взвизгнула она.

Питер указал на окно. Миссис Инглеторн, шатаясь, подошла к окну и выглянула на улицу. На противоположной стороне стояло двое мужчин; один из них поклонился ей, как старой знакомой. Она узнала сыщика, арестовавшего ее мужа.

— У вас нет никаких доказательств! — крикнула она Питеру.

— К моему большому сожалению, — с иронией отозвался Питер, — вы забыли только пару кусков шелка в шкафу.

…Автомобиль с краденым добром удалось найти, но ребенка и след простыл.

— Ищите, — злобно огрызнулась миссис Инглеторн, когда Лесли вошла в ее камеру, — ищите, авось найдете! Но от меня вы больше ничего не узнаете!

Лесли вернулась в Ламбет. В комнате Питера горел свет. Он, вероятно, сидел за работой. Лесли вдруг остановилась и повернула обратно.

«Ты знаешь, что ты делаешь? — мысленно обратилась она к самой себе, — ты бегаешь за женатым человеком! Этому не бывать, Лесли Моген!»

После скромного ужина Лесли вскрыла письмо от викария маленькой деревушки в Девоншире. Викарий писал витиеватым языком, часто цитируя Горация.

Он хорошо знал семейство Дрез и точно описывал биографию всех членов семейства. Дрезы обладали маленьким имением около Дартмура, и оно переходило из поколения в поколение. Дед Дрез покончил самоубийством, старик-отец умер в доме для умалишенных.

Алиса Дрез была неграмотна. Ее сестра Анни была прилежной ученицей, она обладала большими способностями к древним языкам и получила подходящую работу. Третья сестра, Марта, не была похожа на сестер. В школе она не слишком легко продвигалась вперед, и викарий нашел для нее место сестры милосердия. Позднее, как будто уехала в Африку и вышла замуж за богатого плотника.

Лесли прочла это бесконечно длинное письмо еще раз и заперла его в ящик. Лукреция подала чай.

— Вам пора спать, мисс Моген… — заметила она и добавила. — Что с девочкой, которая поселится у нас?

— Она не придет сегодня, Лукреция. Вот письма, опустите их в ящик.

Потом Лесли услышала, как открылась входная дверь и почувствовала по сквозняку, что Лукреция оставила дверь открытой, отправившись отправлять письма.

Потом, почти сразу, Лесли услышала, что дверь тихо захлопнули.

— Это вы, Лукреция?

Никто не ответил, и девушка поняла, что в дом кто-то забрался. Не теряя присутствия духа, она спокойно закрыла на ключ двери своей комнаты и задвинула засов. Потом подошла к окну, подняла шторы и выглянула на улицу. Чаринг-Кросс-Род была очень оживлена.

Лукреция, запыхавшись, приближалась к дому. Мимо нее проходили двое полицейских.

— Скажите полицейским, чтобы они сейчас же вошли в дом! — крикнула ей сверху Лесли. — Вот ключ!

Один из полицейских ловко поймал ключ.

— Что-то случилось, мисс Моген? — крикнул он.

— Кто-то забрался в дом, пока прислуга отправляла почту. Ведь вы оставили дверь открытой, Лукреция?

— Да, мисс, я забыла взять ключи с собой.

— Пожалуйста, быстрее…

В этот момент в комнате Лесли погас свет.

Лесли сидела на подоконнике и внимательно наблюдала дверью. Послышался легкий треск, и дверь начала медленно поддаваться.

С улицы ей крикнули.

— Мы не можем открыть дверь, мисс Моген!

— Вы меня поймаете?

Полицейские подбежали и стали под окном.

— Прыгайте!

Лесли еще раз оглянулась. Дверь с шумом распахнулась. Она прыгнула.

Необычайное происшествие собрало на улице толпу, где оказался инспектор полиции. Узнав, что случилось, он остановил проезжавший автобус и попросил пассажиров выйти. Шофер подъехал вплотную к дому, один из полицейских взобрался на крышу автобуса, оттуда — на подоконник. Инспектор последовал за ним. Все было тихо, взволнованная толпа с нетерпением ждала, как развернутся события.

Через несколько минут входную дверь открыли.

— Провода в целости, — объявил инспектор.

Выяснилось, преступник просто вывернул пробку. Ее нашли тут же, на полу. Кроме сломанной двери — никаких следов. Окна на площадке лестницы были распахнуты.

— Я ничего не понимаю, — смущенно пробормотал инспектор.

Через полчаса приехал мистер Колдуэлл.

Все крыши и дворы соседних домов тщательно осмотрели и никого не нашли.

— Будет лучше, если вы с Лукрецией завтра же переедете ко мне со всеми вещами, — сказал Колдуэлл. — Думаю, теперь вы обойдетесь без полицейского. Позвоните мне, если станет не по себе, Лесли. Доброй ночи.

…Маленький желтолицый человек, притаившийся на высоком шкафу за старомодной резьбой, облегченно вздохнул.

Дверь внизу захлопнулась. Лесли, зевая, прошла в спальню, затем в ванную комнату. Желтолицый человек на шкафу услышал журчание воды, наполнявшей ванну, шаги Лесли, возвратившейся в спальню. Наконец все стихло. Лишь из спальни донеслось спокойное дыхание спящей.

Убедившись, что девушка крепко спит, он выхватил из-за пояса странный, кривой нож и бесшумно спустился на пол. Осторожно приблизившись к постели он уже протянул руку, и в этот момент, услышав за собой легкий шорох, он оглянулся.

Чья-то сильная рука схватила его за горло.

— Вы арестованы! — произнес Колдуэлл. Он легко поднял маленького человечка и хотел повернуть выключатель. Но в этот момент пленник пришел в себя. С необычайной силой он вывернулся, и Колдуэлл понял, что имеет дело с человеком ловким и гибким, как дикая кошка. Желтолицый пленник кусался и царапался, как зверь.

Уже через несколько секунд он вырвался из рук Колдуэлла и бежал. Колдуэлл поспешил за ним, но преступник одним движением сломал переплет окна, выбил стекло и прыгнул на улицу. Полицейский погнался за ним, но человек мигом кинулся на противоположную сторону улицы и скрылся в одном из дворов.

— Я даже не рассмотрел его, — с досадой сообщил Колдуэлл уже пришедшей в себя Лесли. Все лицо его было в ссадинах, воротник порван. — Этот человек — ловчее тигра…

Лесли осмотрела сломанное окно.

— Я часто видела смелые прыжки на сцене, но в жизни!..

Колдуэлл снова зашел в спальню и возвратился с кривым ножом в руке.

— Это азиатское оружие, — сообщил он. Если не ошибаюсь, малайский нож. Странно… Мы всегда заглядываем под кровать или под стол, когда ищем преступника, но никогда не смотрим наверх. Скажите, Лесли, вы носите подвязки?

Она не могла не рассмеяться.

— Что за нескромный вопрос! Нет, не ношу.

Колдуэлл вытащил из кармана маленькую кобуру и протянул ее Лесли.

— Сделайте удовольствие и впредь носите!

Лесли пожелала шефу приятного сна и ушла в спальню.

На следующее утро она нашла Колдуэлла в столовой. Он читал утреннюю газету.

— Как много теряешь, уходя на пару часов из Скотленд-Ярда, — пробормотал он.

— Что же мы потеряли?

— Питер Дейлиш арестован этой ночью.

Она в ужасе взглянула на него.

— Арестован? Почему?

— Он грозил, что убьет принцессу Беллини.

…Мисс Грета Горден сидела на кровати и разбирала старые письма и бумаги принцессы Беллини. Среди документов ей бросился в глаза пожелтевший листок бумаги. Текст записки был отпечатан на маленькой пишущей машинке принцессы.

Грета прочла записку и удивилась неосторожности Аниты. Очевидно, принцесса позднее составила другое письмо, а первое, неотправленное, так и осталось лежать между бумаг.

— Дайте мне конверт, — обратилась она к прислуге, — и пододвиньте к постели пишущую машинку.

Дрожащими пальцами отпечатала она на конверте адрес Питера Дейлиша, еще раз прочла содержание пожелтевшей бумажки и запечатала письмо.

— Поезжайте на почту и отправьте письмо, — сказала Грета прислуге.

…Питер услышал резкий стук в дверь.

— Дейлиш? — спросил почтальон.

— Да, это я, — удивленно ответил Питер.

Вскрыв конверт, он вынул бумагу следующего содержания:

«Милая Джен!

Дрез отдала твоего сына в хорошие руки. Семья —

довольно состоятельная, и других детей там нет.

О нем будут заботиться…»

Письмо обрывалось. Внизу была еле разборчивая подпись карандашом: «Прислуга Марты».

Сын Джен… Эта мысль ошеломила его. У Джен был ребенок! Где-то жил маленький мальчик, не знавший отца… — И это был его мальчик!

Питер схватил пальто и, забыв потушить свет, опрометью выбежал на улицу. Поездка в автобусе показалась ему вечностью. Наконец он был у цели. Питер остановился. Что, если Джен Райтем нет дома? Тогда он будет ждать ее возвращения, он будет ждать всю ночь… Она знает, где находится его ребенок, его сын! Он позвонил.

— Как прикажете доложить миледи? — спросил лакей.

— Скажите, что пришел мистер Питер.

Лакей проводил его в гостиную. Питер нетерпеливо начал шагать по комнате, но вдруг услышал скрип двери и оглянулся. Перед ним стояла женщина, бывшая когда-то его женой. Джен бледна, но по-прежнему красива. «Он постарел, — подумалось ей, — и заметно возмужал. В нем теперь чувствуется внутренняя сила».

Что-то в глазах Питера заставило ее вздрогнуть.

— Ты хотел поговорить со мной, Питер?

Он качнул головой, потому, что голос изменил ему.

— Зачем ты пришел? — спросила Джен.

— Я хочу взять своего ребенка, — еле слышно произнес он.

— Ты хочешь ребенка?

— Где он, Джен? Ты должна отдать его мне! Скажи мне, где он?

Она устало провела рукой по глазам.

— Я не знаю. Не знаю, где он теперь. У меня тогда не было другого выхода. Никто и ничего об этом не знает…

— Мы разведены?

— Нет. Мне не дали развода, твои бумаги были не в порядке. Было непростительным легкомыслием не добиться этого. Но я не думаю, что ты…

— Я думаю теперь только о нашем ребенке, — нетерпеливо перебил он. — Джен, разве это возможно, чтобы мать не знала о своем ребенке? Как это страшно! И ты спокойно говоришь, что не знаешь, где он, будто…

— Да, я была так потрясена всем, что даже не видела его, как следует. Потом они взяли его у меня…

— Кто?

— Анита и Дрез очень хорошо отнеслись ко мне. Мне пришлось потом дорого платить за это. Пожалей меня… Я не знала, что мне делать. Отец торопил меня выйти замуж за Райтема. Райтем дал моему отцу много денег. Я боялась, чтобы не узнали обо всем. Отец знал, что я была в Америке, но он думал, будто я получила там предложение петь. Он ничего не знал о моем возвращении в Англию, и мне приходилось пересылать письма через подругу, которая жила в Нью-Йорке…

— Где ребенок? Это все, что я хочу знать.

— Дрез знала это. Перед уходом она говорила об этом. Она была пьяна, это было ужасно!

— Что она тебе сказала?

— Она сказала… — леди Райтем с трудом перевела дыхание, в голосе дрожали слезы, — она сказала, что отдала ребенка первой попавшейся женщине, и та согласилась его усыновить. А я надеялась, что моему мальчику там будет хорошо, несмотря на то, что его отец…

— Что все это значит?

— Я платила большие деньги. Думала, что их требует человек, усыновивший ребенка. Слишком поздно я узнала, что это Дрез меня систематически обирала…

Питер тяжело дышал.

— Какой ужас! Ребенок выброшен…

— Да, я должна была его оставить у себя… Для меня все эти годы — кошмарный сон!

Она прижала руки к вискам.

— Я не сплю по ночам. Это маленькое существо, наш ребенок… Может быть, он голодает, может быть, он умер! О Господи!

— Кто такая Марта?

— Я не помню никого с этим именем. Почему ты спрашиваешь?

— Ребенок у ее прислуги. Анита Беллини знает, где он.

Он повернулся, чтобы уйти, но она стала у двери.

— Питер, ты можешь меня простить? Я поступила необдуманно. Я охотно поменялась бы со своей прислугой местом в жизни, если бы могла этим изменить прошлое. Ты ненавидишь меня?

— Нет, Джен, — спокойно ответил Питер, — мне жаль тебя. Ты всегда была слишком слабохарактерной. Я буду искать ребенка и во что бы то ни стало найду его!

— Ах, если бы ты мог найти его и вернуть мне…

— Тебе? — он хрипло засмеялся. — Ребенок принадлежит мне, слышишь? Ты потеряла его навсегда!

Он вышел на улицу. Большая часть денег, полученных от Лесли, лежала нетронутой. Но теперь не время думать об экономии. Питер нанял автомобиль и поехал в Уимблдон. Подъехав к мрачному готическому зданию, в котором жила принцесса, он попросил шофера подождать. Прошел по роскошному парку и позвонил в дверь. Прошло довольно много времени, пока дверь открылась, и седой старик в поношенной ливрее появился на пороге.

Питер узнал его.

— Это вы, Симс? Мне нужно поговорить с принцессой.

Старик покачал головой.

— Принцессы дома нет.

— Скажите ей: Питер Дейлиш хочет поговорить с ней. Если не желает впускать меня в дом, пусть выйдет сама.

Старик с шумом захлопнул дверь перед его носом. Через пять минут дверь снова открылась, и Питер увидел перед собой Аниту. Она была, как всегда, роскошно одета.

— Что вам угодно? Если вы пришли требовать денег, то напрасно. У меня не богадельня для выпущенных из тюрьмы преступников, — презрительно бросила она.

— Где мой ребенок?

Ни один мускул не дрогнул в ее лице.

— Я не знала, что вы успели обзавестись семьей. И вряд ли я знала бы что-либо о ваших детях.

— Где ребенок Джен? Это вам более понятно?

Что-то в ее лице дрогнуло, и Питер сразу заметил это. Она себя выдала.

— К сожалению, ничего не могу вам сообщить, — холодно отрезала принцесса. — Я мало интересуюсь ошибками молодости своих подруг…

— Вы лжете, — спокойно ответил Питер. — Вы знали о нашей женитьбе.

— Ваш брак недействителен. Вы тогда забыли выполнить некоторые формальности…

— Я был сегодня у Джен… Где мой сын?

Лицо Аниты исказилось от злости.

— Вы не найдете вашего ребенка! Он давно исчез. Надеюсь, что он умер!

Питер будто увидел лицо этой женщины в каком-то красном тумане. Перед ним было само олицетворение зла, принявшее человеческий облик. Не помня себя, Питер хотел броситься на эту женщину-дьявола, но увидел направленное на себя дуло револьвера.

— Ни с места! — вскрикнула Анита Беллини. — Я имею право убить вас, защищаясь от нападения!

Питер ударил ее по руке и револьвер упал на ковер.

— Питер! — Этот голос заставил его опустить руку.

То была его мать.

— Войди, — сказала она.

Не оглядываясь, он пошел за матерью.

Анита продолжала стоять, прислонившись к стене. Кажется, она только что пережила неподдельный страх.

Питер вошел в небольшую комнату, выдержанную в восточном стиле. У стены стоял широкий диван, оббитый шелком; пестрые шелковые шторы смягчали свет лампы. На восьмиугольном столике стоял телефон, казавшийся неестественным в этой обстановке.

— Что все это значит? — спросила мать.

Он все еще дрожал всем телом.

— Ты наверняка слышала… Я пришел к твоей подруге…

— К принцессе Беллини, — перебила она.

— …Чтобы узнать, где мой ребенок.

— Вот как? — Она подняла брови. — Я стала бабушкой? Я этого не знала.

Застарелая злость снова овладела им.

— Ты притворяешься! — грубо крикнул он. — Ты знала это! Ты тоже в этой проклятой шайке! Ты знала о моей женитьбе. Значит знаешь, где мой мальчик…

Он заметил улыбку на ее лице, и это привело его в бешенство.

— Ты всегда действовал необдуманно, Питер. Будет лучше, если ты вернешься к своим адресам и конвертам. Забудь о том, что на свете существуют дети. В течение последних семи лет я тоже успела забыть об этом…

Потом она снова заговорила о необходимости его отъезда, о том, что позаботится о его будущем.

Неожиданно Питер почувствовал: этими разговорами она только хочет выиграть время.

Потом у входных дверей раздался звонок, и Питер услышал голоса. Через несколько секунд в восточную комнату вошло двое мужчин.

— Этот человек — Питер Дейлиш, бывший арестант, — отчеканила миссис Дейлиш, указывая на Питера, — я обвиняю его в покушении на убийство моей подруги, принцессы Аниты Беллини.

Стальные наручники щелкнули на запястьях у арестованного.

— Нет, это невозможно! Родная мать вызвала полицию, чтобы арестовать сына? Какой ужас! — не унималась Лесли.

— Хорошо еще, что его не освободили из Дартмура раньше срока! — заметил Колдуэлл. — Между прочим, вы можете навестить его, я дам вам карточку к начальнику тюрьмы.

…Лесли сразу провели к заключенному.

— Вот теперь вы видите меня в подходящей обстановке, — иронически улыбаясь, произнес Питер.

— Зачем вы поехали к принцессе?

— Я хотел узнать у нее кое-что. Но все, что там случилось… Я и раньше знал, что моя мать меня ненавидит. Однако, я не думал, что она — мой враг…

…Они стояли в коридоре, возле входа в судебный зал. Место, явно не подходящее для задушевных бесед. Лесли наскоро поведала Питеру о своем ночном приключении.

В этот момент Питера позвали, Лесли тоже вошла в зал суда.

Сыщик, арестовавший Питера, обратился к судье:

— Обвинение основано на споре арестованного с принцессой Беллини. Спор был таким ожесточенным, что ее высочество обратилось за помощью в полицию. Однако, она не хочет переносить семейную ссору в суд. И потому я прошу суд снять с мистера Дейлиша обвинение.

— Но он обвиняется в покушении на убийство, — возразил судья.

— Принцесса теперь изменила свои показания.

Судья кивнул головой, и Питер был освобожден. Он покинул скамью подсудимых и зал суда. Лесли Моген ждала его на улице.

— У меня для вас много новостей, Питер, — сказала она. — Давайте пройдемся пешком…

Помолчав немного, она спросила:

— Что вас привело вчера в дом принцессы Беллини?

Питер колебался, боясь, как бы его признание не положило конец их дружбе. Но потом решился.

— У Джен был ребенок, — тихо произнес он.

Она остановилась и взглянула на него.

— Я знала это, — сказала она. — Ребенок родился на маленькой ферме в Эпльдоре. Я когда-то нашла там книжку с вашими стихами.

Они сели в парке на скамейку.

— Я расскажу вам все по порядку, — сказала Лесли.

Итак, во время отпуска она поехала в Кемберленд, и случай привел ее на эту ферму. Владелицей ее была пожилая дама, добрая и разговорчивая миссис Стелл. Она часто рассказывала гостям о людях, ранее живших у нее. Так было и на сей раз. Когда-то в ее доме жила красивая молодая женщина, ребенок которой родился будто бы в комнате, которую Лесли занимала. Эта красивая дама приехала в феврале и осталась до начала апреля. Ребенок родился семнадцатого марта, в день святого Патрика.

— Кто там был с ней? — хрипло спросил Питер.

— Две женщины. Сестра милосердия и еще какая-то дама. Вероятно, принцесса Беллини. Доктора не было. Сестра милосердия была одновременно и акушеркой. Хозяйка Эпльдора не видела ребенка, его увезли на второй день; за ним приехал господин из Лондона. Это, наверное, была Дрез. Когда миссис Стелл захотела взглянуть на ребенка, ей сказали, что ребенка увезли в страну с более теплым климатом. Она только и знала, что родился мальчик. Миссис Стелл с гордостью показала Лесли книгу, которую Джен часто читала. То был томик стихов, где на обложке гостья нашла акростих Питера. В то время в Скотленд-Ярде уже узнали, что леди Райтем платит каким-то шантажистам крупные суммы. Все эти обстоятельства показались Лесли звеньями одной цепи. Когда перед отъездом из Кемберленда она узнала, что одна из находившихся при Джен женщин упомянула о Питере, то поняла, что находится на правильном пути.

— Сестру милосердия звали Мартой? — спросил Питер.

— Да, Марта! — Лесли вскочила. — Откуда вы знаете?

Питер вытащил из кармана письмо, которое толкнуло его к леди Райтем. Лесли прочла полустертую надпись карандашом.

— Прислуга Марты… — Марта — сестра Дрез. Она взяла ребенка, — задумчиво произнесла девушка.

— Я хочу знать, что вы обо мне думаете? — настаивал Питер.

Она спокойно взглянула на него.

— Вы очень несчастны, Питер Дейлиш, я это вам уже говорила.

— Вы не представляете, как мне тяжело!

— Довольно, Питер. Боюсь, я тоже начну жаловаться! Едем…

Питер не спросил, на что Лесли хочет жаловаться. Но эта фраза засела у него в голове.

Лесли высадила его в центре города и поехала дальше. Она отправилась в контору мистера Колдуэлла и взяла отпуск на день. Потом позвонила по телефону шефу тайной полиции в Плимут, и он обещал известить ее о результатах расследования.

Хотя Лесли и взяла себе отпуск, ей пришлось еще много работать в тот день. Пришел сержант, арестовавший миссис Инглеторн, и рассказал Лесли некоторые подробности этого дела. Оказалось: девичья фамилия этой женщины была Цамоссер; она была голландкой по происхождению, родители ее много лет жили в Англии. Она часто сидела в тюрьме за кражи и скупку краденого.

— Что с ее детьми? — спросила Лесли.

Полицейский ухмыльнулся.

— Только один ребенок ее собственный, — заявил он, — остальных она взяла на воспитание. Говорит, что усыновила их. Все это — нежеланные дети, которых она воспитывала за деньги. Мы нашли родителей мальчика…

Лесли вспомнила бледное, равнодушное личико малыша, которого она видела на кухне.

— Мы нашли его мать, — сообщил полицейский. — Матери остальных детей, очевидно, бедные девушки, работницы.

— И много женщин занимаются воспитанием чужих детей?

— Таких женщин — сотни. За ними необходим надзор полиции. Но это трудно осуществить. В Англии нет закона, запрещающего усыновлять детей. Хотя такое усыновление опять-таки законом не признается.

— Сколько таких детей в Лондоне?

— Тысячи. И далеко не все записи в порядке.

Лесли безнадежно вздохнула.

Сержант продолжал говорить.

— Мне пришлось однажды разыскивать такого малыша. Но легче найти булавку в сене, чем «усыновленного» ребенка. Некоторые из детей попадают в приютские школы, многие умирают от плохого ухода. Особенно в тех случаях, когда мать не в состоянии достаточно платить за содержание ребенка. Правительство должно взять воспитание таких несчастных на себя, чтобы эти дети со временем могли стать достойными гражданами своего отечества.

…Через полчаса позвонили из Плимута. Шеф тайной полиции сообщил то, что знал. Марта Дрез получила диплом акушерки зимой 1890 года. Существовало предположение, что она потом покинула Европу. Заведующая госпиталем получила от нее открытку из Порт-Саида. Говорили, будто Марта Дрез вышла замуж не то за плотника из Капштадта, не то за австралийского фермера.

Из всего этого Лесли заинтересовала одна подробность. Получив диплом, Марта начала искать службу и оставила свой адрес в одной из посреднических контор. Лесли записала данные этой конторы.

Повесив трубку, мисс Моген стала искать в телефонной книге требуемую фирму. Но ее в книге не оказалось. Лесли навела справки и узнала, что теперь это — Центральное посредническое бюро для сестер милосердия.

Удача подбодрила Лесли, и она, не теряя времени, отправилась за справкой. Спускаясь по лестнице, вспомнила о подарке Колдуэлла и надела неудобную подвязку с револьвером.

Секретарша конторы положила перед ней несколько старых конторских книг. Лесли посчастливилось сразу же найти необходимые данные.

Оказалось, прежде чем оставить службу в госпитале, Марта Дрез обратилась в контору, и ей нашли место в 1891 году.

Секретарша показала Лесли запись. Лесли прочла ее и ухватилась за край стола. Глаза ее заблестели.

— Это было единственное место, которое мы ей нашли, — сообщила секретарша.

— Ей ничего другого и не нужно было, — ответила Лесли.

Леди Райтем получила длинное письмо от мужа. На сей раз лорд Райтем писал из Бомбея. Он был болен, просил ее приехать к нему.

Джен собралась ответить на письмо, но в дверь постучали; почтальон принес послание Лесли.

Джен разорвала конверт и прочла:

«Милая Джен!

Я сегодня свободна и хотела бы Вас видеть. Можно

мне пригласить Вас к обеду? Если хотите, можем

обедать в «Карлтоне» или где-нибудь поблизости.

Я буду ждать Вас».

Джен спрятала уже начатое письмо мужу в ящик письменного стола и пошла переодеться.

…Лишь только Лукреция ввела ее в уютную столовую, Джен спросила:

— Вы видели Питера, Лесли? Что произошло с ним?

— Он был арестован.

— Арестован?!

Джен Райтем побледнела.

Лесли рассказала ей о случившемся.

— Бедный Питер! У этой женщины нет человеческих чувств! Это на нее похоже. Несчастный всегда попадает в ужасные переделки. Анита сказала ему?..

— Нет, не то, что он хотел узнать.

— Вы знаете, зачем он пошел к ней?

— Он хотел найти своего ребенка.

Красивое лицо Джен залилось краской.

— Моего ребенка, — тихо сказала она. — Вы, наверное, меня презираете?.. Они взяли у меня ребенка, и я согласилась на эти условия…

— На какие условия вы согласились?

Леди Райтем устало улыбнулась.

— Если бы ребенок был девочкой, он остался бы у меня. Но родился мальчик… Какое глупое, бессердечное решение! Да, я очень люблю девочек. Если бы вы знали, какое у меня было тяжелое детство! Если бы мой ребенок был девочкой, я бы храбро защищала его. Но у меня родился мальчик… Это был красивый ребенок, они мне потом рассказали.

Она отвернулась и разрыдалась.

— Вы, наверное, уже сделали все возможное, чтобы найти ребенка? — спросила Лесли.

Джен Райтем овладела собой.

— Нет, мне не удалось… Анита не знает, что сыщики ищут ребенка. Я думала, мой мальчик в хороших руках. Я не могла представить, что его нельзя будет отыскать… Дрез сказала мне это в тот ужасный вечер. Когда я спросила у нее, где ребенок, она расхохоталась мне в лицо. Поэтому я поехала за ней. Я думала, что найду ее у Аниты… Когда я увидела труп, то была в отчаянии. Надеялась найти какие-нибудь бумаги, касающиеся моего сына. Но я ничего не нашла! Для меня нет оправдания…

Джен горько усмехнулась.

— У меня ведь нет детей от лорда Райтема. Наш брак принес мне одно разочарование, — добавила она.

Потом ее взгляд остановился на фотографии, стоявшей на камине.

— Это мистер Колдуэлл?

Лесли кивнула.

— Он может арестовать меня за бигамию.

— Мистер Колдуэлл не гордится своими успехами в подобных случаях, Джен, — сочувственно ответила Лесли.

Леди Райтем опустилась в кресло и вынула из сумки осыпанный бриллиантами портсигар.

— Я попробовала нюхать кокаин, чтобы забыться. Но это сильно отразилось на моем здоровье. Завидую людям, находящим утешение в наркотиках.

— Есть лучшее средство, — безжалостно ответила Лесли. — Если вы броситесь под поезд, результат будет тот же. И когда ваш сын найдется, он узнает, что у него была мать, которая не стоила того, чтобы ее разыскивали!

— Сколько вам лет, Лесли? Двадцать два? Я хотела бы, чтобы Питер полюбил вас…

— При чем здесь я? — сухо возразила Лесли, — ведь речь идет о вас обоих. Да, я люблю Питера. Это вас пугает?

— Нет, нисколько. Но вы шутите, Лесли?

— Я только сегодня утром пришла к этому выводу, — спокойно заметила Лесли. — Но думаю, что это, в сущности, материнская любовь. Рано или поздно ребенок найдется, и вам придется открыть лорду Райтему всю правду. Он даст вам развод, и вы с Питером начнете новую жизнь.

Джен покачала головой.

— Нет, Питер никогда не согласится на это. Он уже не тот, что был раньше. Знаете, Лесли, я ведь никогда не любила его. Я поехала с ним в Америку больше из любопытства… Потом я многое поняла. Ведь и Питер не любил меня. Я ему нравилась, и он хотел вырвать меня из домашней обстановки. Вы думаете, ребенок мог бы снова сблизить нас? Нет, вряд ли. Детям в таких случаях приписывают слишком большое значение. Большинство разводящихся женщин имеют детей. Однако любовь к детям не мешает им порвать с мужем…

Лесли не могла сдержать улыбки. Да, она тоже хорошо знала жизнь. Она не строила иллюзий. Ее мысль снова вернулась в профессиональное русло.

— Это вы отдали Дрез ожерелье? — спросила она.

— Да. Она требовала тридцать тысяч фунтов. Но я могла взять в банке без ведома мужа только двадцать тысяч. Ожерелье же было оценено в двенадцать тысяч фунтов, и я предложила Дрез продать его. Она согласилась…

— Откуда же камень в руке трупа?

Джен покачала головой.

— А где остальная часть ожерелья?

— Понятия не имею…

— Как скоро после рождения ребенка вы вышли замуж за лорда Райтема? Вы тогда жили в Ремо?

— Да, это было странное совпадение. Моему отцу принадлежала ферма вблизи Ремо. Я поселилась там. Конечно, мне пришлось солгать, и я сказала, что прожила там все это время. Я не сомневалась, что получу развод. Я была в суде и дала там свои показания. Думала, что этим все и ограничится. Я ожидала ребенка и боялась, чтобы этого не заметили. В зале суда я встретила Аниту, и она предложила мне подождать ее в автомобиле, пока объявят приговор. Анита осталась в зале и потом сообщила мне, что суд не дал мне развода: бумаги Питера были не в порядке. Чтобы избежать падких до семейных скандалов репортеров, я не вышла из автомобиля принцессы и поехала с ней.

— Вы сразу вернулись в Англию?

— Да, Анита подыскала для меня комнату. Это было после Рождества…

— Еще один вопрос, Джен, перед тем, как поедем обедать в «Карлтон»… Если вам, конечно, удобно показываться в людном месте с агенткой Скотленд-Ярда…

— Мне это даже приятно, Лесли!

— Знала ли принцесса о вашем решении выйти замуж за Райтема независимо от того, получите вы развод или нет?

— Да, знала. Я успокаивала свою совесть тем, что мой брак, заключенный в Америке, вряд ли действителен.

— Вы плохая актриса, жестокая мать и несчастная жена. — Лесли обняла Джен и поцеловала ее. — Но я вас очень люблю. А теперь поедем обедать в ресторан. Потом мы пойдем в кинематограф. Я люблю хорошие фильмы.

Леди Райтем охотно согласилась: общество Лесли Моген было ей приятным. К концу обеда, однако, она с ужасом вспомнила, что обещала участвовать в заседании благотворительного общества.

— Это общество помощи детям, — пояснила она, понизив голос.

…Они расстались, и Лесли отправилась домой. По дороге она послала Питеру телеграмму. Он пришел вечером, когда Лукреция суетилась возле двух больших чемоданов.

По настоянию Колдуэлла Лесли все же решила временно переехать к нему на квартиру.

По лицу Питера Лесли поняла: он озабочен и подавлен.

— К сожалению, все поиски не дали пока результатов, — сообщил он. — Вы видели Джен?

— Да, мы сегодня вместе обедали. Вы еще любите ее?

— Нет, теперь это ясно. Джен ведь никогда меня не любила. Она сказала мне правду. Она ничего не знает о ребенке. Но Беллини должна все знать! Я даже не хочу называть ее человеческим именем. Это не женщина, а дьявол! Мой отец ненавидел ее. Как-то раз, когда мы гуляли по саду, он спросил меня, что я о ней думаю. Я сказал, что в ее присутствии я чувствую себя отвратительно. Отец вынул из кармана золотой и дал его мне. Отец боялся Беллини, хотя когда-то она ему нравилась… Еще в детстве я слышал спор между моей матерью и Беллини. Мать была очень взволнована. «Ты не имеешь никаких прав на него, он не любит тебя больше!» — крикнула она тогда. С тех пор они несколько лет были в ссоре.

Мой отец всегда поддавался влиянию умных женщин. А Беллини в уме не откажешь. Я помню ее мужа — стройного, всегда печального итальянца, плохо говорившего по-английски. Он взял у покойного отца деньги и не вернул их…

Помолчав, Питер грустно добавил:

— Но к сожалению, все эти семейные воспоминания уводят от главного. Джен дала имя ребенку?

— Ребенок не был крещен. Потому его теперь так трудно найти. Мне нужна улика против принцессы. Дайте мне письмо. Кто его послал вам?

— На конверте не было имени отправителя.

Лесли взяла письмо и почему-то понюхала его.

— Шерлок Холмс сразу отличил бы, что это за запах. — Шипр или Шанель №6. Я же, обыкновенная смертная, утверждаю, что так пахнет в спальне миссис Греты Горден, — торжествующе заявила она.

В это время в спальне Греты Горден пахло не духами, а жареной колбасой. Когда Грета обедала дома, она была очень бережлива, даже скупа. В ресторанах она мало заботилась о сохранности содержимого кошельков своих спутников и потому выбирала самые дорогие блюда и самые тонкие вина. У себя же дома она была невзыскательна. Врач позволил ей ходить по комнатам, и она отослала прислугу. В столовой на столе стояла маленькая газовая плита. Грета сама приготовила себе скромный обед. Злоба ее немного поостыла, она еще не видела Аниту после ссоры. Нечистая совесть не давала ей покоя, но она надеялась, что принцесса никогда не узнает о письме, которое она послала Питеру. А если узнает? Грета вздрогнула при одной этой мысли. Она знала, как Анита умела мстить. Впрочем письмо навело Грету на размышления. Возможно, среди бумаг есть и другие важные документы? Они могут пригодиться, когда единственный источник ее доходов иссякнет, и газета принцессы прекратит свое существование.

Пообедав, Грета начала разбирать письма Аниты. Войдя в комнату, принцесса застала ее за этим занятием.

— Как вы себя чувствуете? Хочу взять вас сегодня с собой в Уимблдон.

— Но, милая Анита, это невозможно, — запричитала Грета, — доктор говорит…

— То, что он говорит, меня не интересует. Вы должны ехать со мной!

Грета попыталась возражать.

— Боюсь, что нога разболится. Доктор говорит…

Принцесса Беллини приказала ей замолчать и презрительно оглядела остатки скромного обеда.

— Уложите все вещи, необходимые для долгого отсутствия.

— Сколько времени мне придется пробыть у вас? — спросила Грета. Время, проводимое в доме принцессы, было не самым счастливым в ее жизни.

— Месяц, шесть недель, точно не знаю. Я хорошо заплачу вам.

— А газета?

— Я не буду больше издавать ее. Я уже написала в типографию. Мой поверенный ликвидирует все это дело, вам не о чем беспокоиться.

— Но я не могу поехать с вами, пока не поговорю с врачом, — заупрямилась Грета. — Поездка в таком состоянии, с больной ногой — большой риск для меня.

Грета позвонила по телефону врачу, но не застала его на месте. Потом набрала номер другого знакомого врача и попросила его приехать.

— Кого вы позвали? — поинтересовалась Анита.

— Доктора Уэслея…

Анита взвизгнула:

— Идиотка! Немедленно позвоните ему и скажите, чтобы он не приходил!

Дрожа всем телом, несчастная Грета подошла к телефону и позвонила. Но ей никто не ответил.

— Он, вероятно, уже ушел.

— Пошлите кого-нибудь к двери. Его нельзя впускать сюда!

— Анита, чего вы боитесь? — поинтересовалась Грета, — Если вы не хотите его видеть, то можете подождать в соседней комнате. Если я его не приму, это покажется ему странным. Вы ведь знаете, что за мной следят… Полиция заинтересовалась мною после того, как этот дурак-доктор проболтался кому-то о моей ране…

Скрепя сердце Анита вынуждена была смириться. Когда врач пришел, она вышла в соседнею комнату и стояла у двери в спальне, чтобы лучше слышать.

Доктор Уэслей был старым, болтливым человеком.

— Сколько лет прошло, а я вас еще все помню, — гудел он осипшим голосом. — Вы были в дружеских отношениях с семейством Дейлишей… Бедный старик Дональд, он был милым человеком…

Он осмотрел рану и, к большому огорчению Греты, нашел, что поездка в Уимблдон не может повредить здоровью.

— Будьте осторожны, не ходите слишком много, — сказал он и вернулся к старой теме. — Да, да, он умер через шесть часов после моего ухода, не приходя в сознание. А я так надеялся помочь ему. Жаль его сына! Я не был знаком с Питером, но когда услышал все эти сплетни, то сказал себе: «Да, тут что-то нечисто».

Если бы желания Аниты, подслушивающей у двери, сбылись, то бедный доктор по дороге домой непременно сломал бы себе шею.

После его ухода принцесса вошла в спальню.

— Теперь, надеюсь, вы можете поехать со мной без риска для жизни, — насмешливо заявила она.

— Могла бы поехать, но не хочу! — неожиданно для себя самой вспыхнула Грета.

— Меня не интересуют ваши желания! — по привычке отрезала принцесса.

Но на сей раз коса нашла на камень.

Грета Горден пожала плечами.

— Если вы будете разговаривать со мной в таком тоне, нам придется расстаться. И чем скорее, тем лучше. Вы перестали издавать газету, не предупредив меня заранее. Поэтому вы должны выплатить мне жалование за три месяца. Кроме того, за последний месяц вы мне тоже еще не заплатили. И потому у меня нет желания жить в вашем ужасном гнезде!

Принцесса заставила себя улыбнуться.

— Милая Грета, вы не на сцене. Я вижу, вы не в своем уме. Вы поедете со мной и останетесь у меня пару недель. У меня много планов, о которых я хочу с вами поговорить. А потом мы уложим наши вещи и поедем на Капри, в Монте-Карло или куда-нибудь в другое место, более привлекательное, чем Уимблдон.

— Я отказываюсь ехать с вами! Мне придется зарабатывать на жизнь? Хорошо, я буду работать! Мне еще на прошлой неделе предлагали службу на Флит-стрит. Я не поеду в Уимблдон — это мое последнее слово!

Анита не рассчитывала на сопротивление. Она была плохим дипломатом и всегда добивалась своего лишь силой характера. Она не умела переубеждать противников, она умела приказывать.

— Какой стыд! Я обещала…

— Это меня не интересует. Напрасно вы обещали… Вы знаете, что я ненавижу ваш дом и этих хитрых яванцев!

— Эти яванцы — хорошие люди.

— Все равно — я не поеду!

— Вы многим обязаны мне, Грета…

— И вы у меня в долгу, Анита, — ядовито парировала Грета. — Вы должны заплатить мне жалование за последний месяц и за то, что отказали мне, не предупредив заранее!

Руки Аниты дрожали от душившей ее злобы. Она вынула из сумки деньги и, швырнув их на стол, ушла, хлопнув дверью.

Грета Горден чувствовала, что победила, но ее терзал страх перед завтрашним днем.

Она вызвала к телефону Лесли.

— Я хотела бы поговорить с вами.

— Охотно, миссис Горден.

Грета удивилась.

— Вы меня узнали?

— Я прекрасно запоминаю голоса, в особенности, такие симпатичные, как ваш, — любезно ответила Лесли.

— Вы мне очень нужны… — пробормотала Грета.

— Я сейчас же приду к вам.

Лесли с трудом уговорила Лукрецию оставаться в квартире до прихода мистера Колдуэлла.

Та обещала ждать его на лестнице.

…Грета встретила Лесли очень любезно и обрушила на ее голову шквальный монолог:

— Как мило, что вы пришли! Я только что поссорилась с Анитой. На этот раз — навсегда. Она перестала издавать газету, и я потеряла службу… Хотите чашку чая?

Разливая чай, Грета продолжала жаловаться на принцессу.

— Она хотела, чтобы я поехала с ней в Уимблдон и жила у нее целый месяц! Но я ненавижу этот дом, я видеть его не могу! Она устроила мне ужасную сцену, когда я вызвала старого доктора Уэслея. Я хотела, чтобы он осмотрел мою ногу. Он такой милый старик, этот доктор, хотя немного болтун! Вы знаете, он был неотлучно при старом мистере Дейлише? Старый Дональд умер через шесть часов после его ухода! Он умер, не приходя в сознание.

Лесли терпеливо ожидавшая, пока Грета выговорится, вдруг оживилась.

— Доктор Уэслей был домашним врачом Дейлиша?

— Да, да, и очень долгие годы…

…В конце концов Лесли удалось выудить из Греты признание.

— Если на суде что-нибудь узнают, — плача говорила Грета, — Анита должна заступиться за меня. Ведь я не знала, что этот ужасный тип был женщиной! Я сразу заметила, что Анита действовала заодно с этим человеком. Я хотела позвать полицию, но появились эти проклятые желтые черти и попытались выхватить у Дрез револьвер. А я лежала на диване в полуобморочном состоянии, милая моя, и даже не заметила, что меня ранили! Это покажется странным, но все это — чистейшая правда! Когда я очнулась, Анита совсем потеряла голову…

— Дрез больше не было в комнате?

— Нет. Но как она ругалась еще до того, как началась эта ужасная стрельба! Я не могу передать вам и половины всего ею сказанного! Анита выслала меня из комнаты, а на пороге я услышала выстрел. — Грета сделала драматический жест. — У меня закружилась голова, и я упала.

— Каким образом вы вскоре очутились у леди Райтем?

— Анита послала меня туда, чтобы я выпытала у леди Райтем некоторые подробности о Дрезе. Она хотела узнать, угрожала ли она Джен чем-нибудь. И я бегала с пулей в ноге! Доктор говорит, что рана уже бы зажила, если бы я тогда не ходила! Я чуть не умерла от пережитых волнений! Анита — деспотичная натура, но я уверена, что завтра она попросит меня вернуться к ней. А я человек очень миролюбивый, я…

Она остановилась, чтобы перевести дыхание.

— Если вам дорога жизнь, миссис Горден, — холодно произнесла Лесли, — то оставайтесь здесь. Я не хочу вас пугать, но считаю своим долгом предупредить: дела принцессы очень плохи.

Вернувшись домой, Лесли нашла входную дверь запертой. Она открыла дверь, вошла в коридор и повернула выключатель. Лукреции и вещей уже не было. В ящике для писем Лесли нашла телеграмму, содержание которой заставило ее вскрикнуть от радости.

Подымаясь по лестнице, она вспомнила о рассказе Греты. Если бы эта женщина не была так поверхностна, то она могла бы оказать Лесли большую услугу и окончательно разоблачить принцессу…

Найдя новый засов на своей двери, Лесли пожалела, что согласилась переехать к Колдуэллу. Неужели за первым неудачным нападением последует второе? Вряд ли…

Она попробовала зажечь свет в столовой, но тщетно, Лесли удивилась. Внезапно тяжелая рука схватила ее за горло, другая закрыла ей рот.

— Вы кричать — вы умереть, — прошипел в темноте чей-то голос.

Она попыталась утвердительно кивнуть головой.

Дверь тихо закрылась за ней. В комнате находилось двое. Ее унесли в спальню и положили на кровать.

— Вы кричать — вас убить! — снова повторил голос.

Лесли почувствовала, что ее шея свободна.

— Я не буду кричать, — пробормотала она.

— Вы кричать, я перерезать вам горло.

— Я не буду кричать. Можно мне встать?

— Вы тихо сидеть на стул, — незнакомец взял ее за руку, повел в столовую и усадил в кресло.

В полумраке Лесли начала различать обоих мужчин. Оба были маленького роста, желтолицые и широкоплечие, в их стиле Лесли уже успела убедиться. Один из них вышел из комнаты и вернулся с третьим сообщником. Они о чем-то тихо говорили на незнакомом языке. Третий снова исчез. Двое других молча уселись на ковер у ног Лесли…

— Я немного говорить по-английски, — сказал первый. — Прошлой ночью Дига Нагара хотел убить вас. Сегодня он не хотеть убить.

— Что вы со мной сделаете?

— Сейчас идти в автомобиль. Если по дороге говорить — я перерезать горло.

— Вы говорите все о том же. А что будет потом?

— Вы увидеть.

Третий вернулся. Очевидно, он был главарем желтолицей шайки. По его приказу двое других бесшумно исчезли, и он занял их место.

— Не бойтесь, с вами ничего не случится, если вы нам не будете мешать.

К ее большому удивлению, он свободно говорил по-английски.

— Вы нужны моей госпоже, — пояснил третий.

— Кто ваша госпожа?

— Я не буду отвечать на вопросы, мисс. Успокойтесь, вам нечего бояться. Прошлой ночью я хотел вас убить. Но сегодня мне приказано увезти вас. Теперь дом охраняется полицейскими. Как только их бдительность ослабеет, мой друг подаст знак, и мы выйдем отсюда… Если телефон позвонит, не отвечайте…

Лесли посмотрела в сторону окна, где вечер зажигал огни. Автомобили развозили публику в театры… Лесли подумала о том, что вряд ли на одной из сцен Лондона ставят более невероятную драму, чем ту, где сейчас она играет главную роль.

— Вы понимаете, что мистер Колдуэлл вскоре позвонит сюда или приедет? — поинтересовалась Лесли у желтолицего.

Он покачал головой.

— Мы предусмотрели это. — Послали ему от вашего имени телеграмму, что вас вызвали в… я забыл, как называется этот большой город у моря… на западе.

— Плимут? — быстро спросила Лесли.

— Да. До Плимута далеко. Когда Колдуэлл узнает, что вы туда не приехали, вы уже будете в гареме Дига Нагара, великого принца, который умер, но в то же время жив!

Лесли пристально посмотрела на маленького человека, торжественно повторявшего странные слова.

Питер Дейлиш задумчиво шагал взад и вперед по комнате. Он думал о детях, о маленькой Елизавете и о своем сыне, которого он никогда не видел. Все поиски были тщетны. Его ребенок был мечтой, зато Елизавета — реальностью. Он закрыл глаза и увидел перед собою большие, печальные глаза девочки, ее щуплую фигуру. Потом Питер взял лампу со стола и спустился вниз. Он вошел в спальню, поставил лампу на камин и стал осматривать комнату. На кровати лежали платья хозяйки. Рядом стоял четырехугольный черный ящик, и он был приоткрыт. Питер на всякий случай выдвинул его на середину комнаты и поднял крышку… Ящик был наполнен маленькими круглыми пакетиками, перевязанными веревочками. Эти узелки были когда-то белыми, но время и пыль изменили их. Питер с ужасом заметил, что во всех узелках лежали аккуратно сложенные детские вещи, некоторые — из простых, дешевых материй, некоторые — из тонкого полотна, даже шелка. Он развернул один из пакетиков и нашел в нем маленькую детскую ночную сорочку, пару вязаных туфелек и старенький шарфик. К туфелькам была приколота булавкой записка: «Миссис Марз. Мальчик, 10 дней. Корь, девять месяцев».

— Вот и все жизнеописание сына миссис Марз! Корь, девять месяцев! Что-то наподобие надгробной надписи, — горько вздохнул Питер.

Он развязал еще один узелок, надеясь найти что-нибудь о Елизавете. Там лежало платьице из грубого холста, к нему была прикреплена записка со следующими словами: «Молодая девушка по имени Ливей. Коклюш, шесть недель».

Питер рассматривал один пакетик за другим. В каждом читалась трагедия маленького существа.

Наконец он взялся за последний, тринадцатый по счету. В нем лежала ночная сорочка из тончайшего полотна, крошечная рубашонка из фланели и шелковый шарф. На приколотой к шарфу записке было три слова: «Девочка мисс Марты».

Узелок упал на пол, руки Питера задрожали. Он вспомнил полученное письмо: «Дрез поместила твоего сына в хорошее место», — и приписку карандашом: «Прислуга Марты».

Значит, прислуга Марты — миссис Инглеторн?!

Он еще раз осмотрел эти вещи и нашел вторую записку: «Елизавета, девочка мисс Марты».

Колени Питера дрожали, когда он поднимался по лестнице. У себя в комнате он еще раз осмотрел содержимое узелка и вдруг почувствовал непреодолимое желание рассказать о находке Лесли. Он положил узелок с бельем в карман, обвязал шею шелковым шарфом Елизаветы и выбежал на улицу. Он позвонил у дверей Лесли, но никто не отозвался. Окна не были освещены. Он позвонил еще раз. Из соседнего дома вышел какой-то мужчина и подошел к нему.

— Кого вы ищете?

Питер понял, что разговаривает с сыщиком.

— Я хотел бы видеть мисс Моген, — ответил он, — моя фамилия Дейлиш.

— Вот как, вы мистер Дейлиш? Мисс Моген переехала на квартиру шефа-инспектора Колдуэлла. В этой квартире никого нет.

Питер разочарованно поблагодарил сыщика и взял у него адрес Колдуэлла. Он должен во что бы то ни стало поговорить с Лесли. Питер хотел воспользоваться подземкой и уж было направился к ней, но по дороге к станции оглянулся и увидел а течение какой-то секунды свет в окне Лесли. Несомненно, кто-то был в квартире и зажег карманный фонарик! Сыщика уже не было рядом и Питер снова подошел к дому. Неожиданно входная дверь распахнулась. Не раздумывая, Питер, шагнул в коридор и спросил: «Кто здесь?».

О том, что произошло после, он не помнил. Что-то ударило его по голове. Он пошатнулся и упал на колени. Второй удар окончательно свалил его с ног. Кровь текла у него по лицу и окрасила шарф Елизаветы.

Улица была пустынна. В тот момент, когда Питер упал, к дому подъехал автомобиль. Какой-то человек небольшого роста выскочил из дома, что-то неся на руках, вскочил на подножку автомобиля, ловко открыл дверцу и уселся рядом с шофером.

…Автомобиль, не останавливаясь, миновал Пикадилли и завернул в Гайд-Парк. Лесли рассматривала желтовато-коричневые лица своих спутников. У них были узкие глаза, но этим и ограничивалось их сходство с японцами или китайцами. То были, без сомнения, яванцы. Лесли вспомнила: Анита Беллини долгое время прожила на Яве.

— Кто такой Дига Нагара? — спросила Лесли.

— Дига Нагара — единственный, великий, — ответил человек, сидевший рядом с ней. — Он умер, но все же еще жив. Голландцы считают, что его нет в живых.

Ява была голландской колонией, и Лесли в этот миг пожалела о том, что так плохо знает историю и нравы этого острова.

Автомобиль проехал мимо того места, где был найден труп Дрез. Лесли не ошиблась: ее везли в Уимблдон, в мрачное жилище Аниты.

Наконец они подъехали к дому. Дверь закрылась за ней.

— Поднимитесь наверх, — произнес один из яванцев и осветил фонарем широкую, устланную коврами лестницу. Второй яванец взял ее за руку и повел. Лесли не сопротивлялась. Она поднялась по темной лестнице. Спутник Лесли постучал в одну из дверей. Голос Аниты ответил:

— Войдите!

Яванец распахнул перед Лесли дверь, и она очутилась в комнате, служившей, очевидно, будуаром. Стены были покрыты темной, вышитой золотом материей. В этом помещении царил странный, зловещий полумрак. Зеленоватый свет лампы менял все цвета до неузнаваемости.

На диване, поджав по-турецки ноги, сидела Анита Беллини. Жемчужное ожерелье на шее, многочисленные бриллиантовые браслеты на руках. Все эти камни сверкали и переливались на ней как украшения языческого идола. Монокль блестел в полумраке.

— Сядьте сюда, мисс Моген.

Лесли покорно села на одну из подушек, лежавших на ковре, и взглянула в каменное лицо принцессы. Анита стряхнула пепел папиросы.

— Надеюсь, вы будете благоразумны.

— Я тоже надеюсь, — холодно ответила девушка.

— Вы сами понимаете: я не взяла бы на себя риск похитить вас, если бы мое положение не было критическим. Если бы вас убили прошлой ночью, пожалуй, это было бы ошибкой. Вы еще можете пригодиться мне.

Лесли слабо улыбнулась.

— Все, как в романе!

Анита, не обратив внимания на этот иронический возглас, продолжала:

— Слышали вы когда-нибудь о Дига Нагара? Нет? Он был влиятельным яванским принцем. Дига Нагара умер семьдесят лет назад, но яванцы верят в то, что он бессмертен и через своих подданных вкушает все блага жизни. В честь его они готовы на любой подвиг, на любое преступление. Вы были бы убиты по желанию Дига Нагара. Если бы один из этих яванцев взял вас в жены, вы были бы женой Дига Нагара. Вы поняли, что я хочу этим сказать?

Лесли кивнула головой.

— Яванцы очень вежливые и приветливые люди. Но не всегда…

— Это угроза?

— Мистер Колдуэлл сегодня приказал арестовать меня и произвести обыск в моей квартире. Вы это знали? — продолжала Анита.

Лесли была очень удивлена.

— Нет, не знала. Думаю, этот слух не соответствует действительности. Мистер Колдуэлл ничего не сказал мне об этом.

Анита перебила ее:

— К сожалению, это так. Кроме того, вы были сегодня вечером у миссис Горден, и она рассказала вам много лишнего.

— Я давно догадалась бы, что завещание поддельное, если бы раньше узнала, как долго мистер Дейлиш был в бессознательном состоянии. Я видела фотографическую копию завещания и сравнила подпись с настоящей. Не сложно доказать, что завещание, лишающее Питера наследства, поддельное. Врач может подтвердить, что в день, когда мистер Дейлиш якобы изменил завещание, он не приходил в сознание. Завещание вступило в силу только потому, что Питер сидел в тюрьме и не мог явиться на суд заявить о своих правах.

Окончив свой разоблачительный монолог, Лесли с вызовом посмотрела на хозяйку. Но та будто бы не слышала ее.

— Я интересуюсь сейчас исключительно моими собственными делами, — сказала Анита после продолжительного молчания. — Вы должны мне помочь. Пусть Марта сама заботится о себе. Помогите мне бежать. Я дам вам сто тысяч фунтов.

— Мне странно слушать вас, — возразила Лесли. — Помочь вам бежать — не в моей власти. Даже если бы вы предложили мне гораздо больше! Я не шеф тайной полиции и не имею права прекращать уголовные дела. Если леди Райтем не подаст на вас жалобу за вымогательство, вам придется отвечать только за смерть Алисы Дрез.

— Это был несчастный случай.

— Возможно. Но как вы это докажете? Я постараюсь помочь вам только в одном — забуду сегодняшнее приключение и события вчерашней ночи. Но вы должны освободить меня и сказать, где теперь Елизавета!

— Елизавета? Кто это? — хрипло спросила Анита.

— Елизавета Дейлиш, — сказала Лесли, — дочь Питера.

Анита внимательно рассматривала свой мундштук.

— Вначале помогите мне выпутаться из этих неприятностей, — глухо произнесла она.

В голосе Лесли прозвучало презрение.

— Я не могу помочь вам. Вас нельзя спасти. Поздно!

Беллини взорвалась:

— Так знайте кто виноват во всем! Вы! — закричала она, — это вы поставили меня в безвыходное положение! Вы открыли тайну Дрезов! Как собака-ищейка все вынюхивали, чтобы уличить бедную старую Аниту! Но, бедная кошечка, вы недооценили меня. Я умею мстить!

Она поднялась с дивана и подошла к Лесли вплотную.

— Мы отпразднуем свадьбу! — зловеще заявила она и два раза хлопнула в ладоши.

Шесть полуобнаженных желтолицых мужчин окружили Лесли. Та, не двигаясь, смотрела на Беллини.

Потом яванцы унесли Лесли из комнаты и заперли в какую-то каморку. Она не сопротивлялась. За стеной раздался насмешливый возглас Аниты: «Да здравствует невеста!»

Лесли нагнулась и сняла с подвязки подарок Колдуэлла — маленький «Браунинг». Зарядила его. Пистолет придал ей бодрости, и она спокойно осмотрела комнатку. Старый потертый диван. Лампа завешана пестрыми платками. У стены бронзовые вазы. Подняв крышку дивана, Лесли нашла несколько больших платков. Очевидно, то была одежда яванцев.

В комнате находилась еще одна дверь. К большому удивлению Лесли, ключ торчал в замке. Она повернула ключ. Дверь открылась, и Лесли оказалась в спальне. Она закрыла за собой дверь маленькой комнаты и на цыпочках прошла через темную спальню. Ощупью нашла дверь, нажала ручку и выглянула. К счастью, два человека, дежурившие на площадке лестницы, стояли к ней спиной. Лесли осторожно закрыла дверь, бесшумно подошла к окну и попыталась открыть его. Но окно было защищено снаружи решеткой.

Девушка решила, что комната должна иметь еще и выход в ванную комнату. Ощупью нашла дверную ручку, открыла дверь, вошла и повернула выключатель. Это помещение служило гардеробной. Лесли торопливо потушила свет. Идти дальше? А если это — ловушка? Лесли решительно повернула ключ и вошла. Услышав чье-то дыхание, Лесли испугалась.

— Кто здесь? — спросил тихий голос.

Сердце Лесли забилось сильнее: она узнала голос Елизаветы.

— Тише! — прошептала Лесли.

Вытащив ключ, она заперла за собой дверь, зажгла свет и осмотрелась. Она стояла в маленькой комнатке. Дверь была единственной, окно — защищено решеткой. Елизавета удивленно посмотрела на нежданную гостью, потом спрыгнула с постели и кинулась к ней.

— Вы возьмете меня с собой? Я так боюсь…

Лесли поцеловала ребенка.

— Не бойся, — сказала она, — скажи мне, есть ли еще выход из этой комнаты?

Елизавета подвела ее к шкафу, стоявшему у стены.

— Иногда она выходит из шкафа, эта страшная дама со стеклянным глазом. Она говорит, что желтые люди убьют меня, если я буду шуметь.

Лесли открыла дверцу. Шкаф был пуст. Задняя стенка, вероятно, служила дверью, но на ней не было ни ручки, ни замка. Лесли изо всех сил толкнула ее и — оказалась снаружи.

Она вернулась к Елизавете и завернула ребенка в одеяло.

— Идем со мной, только тихо, — прошептала она.

Девочка была в нерешительности.

— Она сказала, чтобы сюда никогда не входила…

Лесли прижала ее к себе и повела через соседнюю комнату. Потом они оказались на площадке узкой лестницы. Коридор был слабо освещен. Внизу Лесли услышала удаляющиеся голоса и заметила под лестницей дверь. В другом конце коридора, вероятно был выход в сад. Толстая цепь и большой засов служили преградой. Лесли не знала, на что решиться. Вдруг отблеск света, падавший из открытой двери на противоположную стену, исчез. Голоса стихли. То был подходящий момент. Лесли сняла туфли, схватила ребенка за руку и бесшумно побежала по коридору.

Дрожащими руками она сняла сначала одну цепь, потом другую. Отодвинула засов и хотела уже повернуть ключ, но в это время сверху кто-то закричал. Раздался звонок, дверь под лестницей распахнулась, и показались трое мужчин. Двое метнулись мимо Лесли и стали подниматься по лестнице. Но третий заметил ее. Лесли выстрелила. Один из яванцев со стоном упал на пол, два других бросились к Лесли, схватили ее, отнесли наверх и положили у ног Аниты. Один из них, говоривший по-английски, поднял руку:

— Госпожа, вот девушка.

Анита протянула к ней унизанный кольцами палец.

— Эта ночь даст тебе душу и тело Дига Нагара, — сдавленно крикнула она. — Дига Нагара — вот твоя невеста!

Питер Дейлиш медленно приходил в себя. Он дотронулся рукой до лица, но оно было мокрым от липкой крови. Питер с трудом поднялся, прислонился к стене и открыл дверь. Но его сразу же схватили чьи-то сильные руки.

— Хелло, кто вы такой? — спросил строгий голос.

— Дейлиш… со мной что-то случилось… я увидел свет в доме и хотел войти. Дверь открылась… больше я ничего не помню.

Сыщик узнал его.

— Дверь открылась? — озабоченно спросил он. — В квартире кто-то был?

Питер кивнул головой и застонал от боли.

— Дайте мне пить.

Сыщик помог ему подняться в квартиру Лесли.

Стакан холодной воды вернул Питера к жизни.

— Все это случилось почти мгновенно, — пояснил ему сыщик. — Я обошел дом, чтобы поговорить с полицейским, что стоял за углом. Готов поклясться, мы беседовали всего несколько минут. Я позвоню мистеру Колдуэллу.

Мистер Колдуэлл тотчас же поднял трубку.

— Я сейчас приеду, — сказал он. — Я получил телеграмму от мисс Моген, ее будто бы вызвали в Плимут…

Через двадцать минут он уже был в квартире Лесли. Питер успел отмыть следы крови на лице, и сыщик забинтовал ему рану. В коридоре Колдуэлл нагнулся и поднял какой-то предмет. Это была туфля, потерянная яванцем. Чтобы найти ее, он осветил пол фонариком. Этот свет и заметил Питер.

— Вас ударили резиновой дубинкой… хороший способ, — сказал Колдуэлл и осмотрелся.

— Мисс Моген еще не было здесь, когда эти желтолицые разбойники попали в квартиру. Значит, она не поехала в Плимут? В этом легко убедиться…

Колдуэлл поехал на телеграф и попросил найти оригинал отправленной телеграммы на его имя. Просмотрев написанную карандашом телеграмму, он убедился в том, что его обманули. Писала не Лесли, но почерк был женский.

Он вернулся в квартиру Лесли и послал сыщика в Скотленд-Ярд. Питер рассказал о своей находке в ящике миссис Инглеторн.

— Я предвидел это, — сказал Колдуэлл, — они обманули несчастную Джен, забрав у нее девочку… Меня волнует судьба Лесли Моген. Хотя, на всякий случай, у нее есть пистолет.

…Через четыре часа автомобиль Колдуэлла остановился у ворот Холлоуэйской тюрьмы. Надзирательница проводила его до камеры миссис Инглеторн.

Арестованная с искаженным лицом сидела на стуле. Узнав Колдуэлла, она хрипло закричала:

— Вы напрасно пришли сюда! Я ничего не скажу вам! Если вам нужен ребенок — ищите его!

— Слушайте внимательно, — спокойно сказал Колдуэлл. — Ваша судьба зависит от вашего ответа. Подумайте. Возможно, вам придется отправиться на каторгу. Может быть, наказание будет еще строже!

— На каторгу?! За что?

— Это еще не все, — вел далее Колдуэлл, — человек, назвавший себя Артуром Дрезом, принес вам мальчика на воспитание. Ребенку было несколько дней. Где он теперь?

— Это ваше дело — искать, — злобно усмехнулась арестованная.

— Было бы лучше, если бы вы сказали, где он, — ледяным тоном произнес Колдуэлл. — Иначе на вас падет подозрение в убийстве.

Толстуха испуганно взглянула на него, ее губы задрожали.

— Это ложь! — закричала она.

— Вы — прислуга Марты?

Она молча кивнула. Потом зарыдала и созналась во всем…

…Когда Колдуэлл вернулся в квартиру Лесли, на улице уже стоял полицейский автомобиль. Дюжина полицейских ждала его возвращения. Колдуэлл предложил Питеру поехать с ним в Уимблдон.

— Лесли там? — спросил Питер.

— Очевидно…

…Автомобиль остановился в ста метрах от дома Аниты Беллини. Четыре сыщика остались за домом, остальные должны были ворваться в дом. Колдуэлл позвонил. В правой руке он держал короткий острый топор, чтобы перерубить цепочку. За ним стоял Питер.

— Вы что-нибудь слышали? — спросил его Колдуэлл.

— Нет, ничего.

— Мне кажется, кричали.

Выждав несколько секунд, он обратился к одному из полицейских:

— Дайте мне лом.

Ловким движением он взломал замок, дверь с треском поддалась. Один удар топором перерубил цепь. Дверь распахнулась, полицейские ворвались в темную переднюю и побежали наверх по лестнице.

Низкорослый, широкоплечий яванец поднял Лесли на руки. Остальные окружили их и запели свадебную песню своей страны, отбивая такт руками. Лесли сжала зубы. Она увидела искаженное злобой лицо Аниты Беллини.

— Прощайте, крошка Моген! — ядовито сказала принцесса. — По окончании этой церемонии вас ждет смерть!

Она вздрогнула, услышав угрожающий треск двери.

— Ни с места! Руки вверх! Все!

Комната наполнилась полицейскими.

Прыжок. Вскрик. Шум падения. Лесли почувствовала, что ее опустили на пол. Потом кто-то снова взял ее на руки, и она увидела взволнованное лицо Питера.

— Бросьте револьвер, Беллини, — вежливо сказал Колдуэлл, — это не имеет смысла. Вы арестованы.

— Я — принцесса Беллини!

— Принцесса Беллини или Анни Дрез, — мне безразлично. Но вы, во всяком случае, та первая, которой я надеваю наручники.

Замки стальных браслетов звонко щелкнули.

Анита Беллини молчала. За несколько минут лицо ее постарело и осунулось.

— Эти люди, — она указала в сторону перепуганных яванцев, — не виноваты. Они не знают английских законов…

Один из яванцев улыбнулся.

Анита гордо вскинула голову и холодно сказала:

— Таков, значит, конец семьи Дрезов!

— Не совсем, — спокойно ответила Лесли. — Марте еще придется отвечать за себя.

— Что вы хотите этим сказать? Марту я не видела уже несколько лет!

Лесли улыбнулась.

— Я счастливее вас, я видела ее два дня назад.

Анита накинула шубу и последовала за полицейскими. Она навсегда исчезла из жизни Лесли Моген после того заседания суда, где Лесли давала свои показания. Анита даже не взглянула на нее, она в упор смотрела на судью, на его красную, как кровь, мантию.

В день ареста Беллини Лесли нашла Елизавету в маленькой комнате, на кровати. На ребенке было старое грязное платье.

— Детка, ты помнишь, как во всех книжках ты находила портреты красивых отцов?

Елизавета улыбнулась и кивнула головой.

— Теперь ты увидишь, наконец, своего настоящего отца!

— Настоящего отца, моего папу?

Елизавета вскочила и крепко обняла Лесли.

Когда Питер вошел, у Лесли были заплаканные глаза.

Маргарет Дейлиш редко выезжала в гости, но на этот раз ее роскошный автомобиль остановился у дома леди Райтем, несмотря на неурочное время. Было уже около одиннадцати вечера.

— Вы, конечно, удивлены, что я так поздно приехала, — сказала миссис Дейлиш, подходя к камину.

— Да, это меня удивляет, — осторожно ответила Джен. Лишь катастрофа могла привести к ней мать Питера.

— Я когда-то хорошо относилась к вам, Джен, — сказала миссис Дейлиш.

Джен молчала.

— Я получила сегодня вечером письмо от поверенного моего покойного мужа, где он снова ставит вопрос о завещании. Я к такому не подготовлена. Завещание было составлено шесть лет назад, но они все еще придираются к нему. Возможно, все они действуют от имени Питера. Во всяком случае, Питер может прекратить это дело…

Джен Райтем впервые услыхала о сложностях в связи с завещанием Дональда Дейлиша.

— Я ничего не знала об этом, — сказала она. — Питер поступит так, как найдет нужным. Я не могу повлиять на него.

— Вы можете повлиять на него, — многозначительно сказала миссис Дейлиш. — Он все узнал о ребенке, вам это известно?

Джен кивнула.

— Он хочет, наконец, получить своего ребенка и…

Она посмотрела на Маргарет и осеклась.

— Я тоже хотела бы найти его, — тихо прошептала Джен.

Миссис Дейлиш удивленно вскинула брови.

— Вы тоже?! Никогда не подозревала, что этот ребенок нужен вам. Тем лучше! Уговорите Питера прекратить следствие, и я отдам вам ребенка.

— Вы знаете, где он? — дрожащим голосом спросила Джен.

— Да, знаю. Это была девочка, Джен.

Джен зашаталась.

— Девочка! Вы меня обманули?

— Теперь поздно говорить об этом, — холодно отрезала Маргарет Дейлиш. — Нужно думать о настоящем. Дрез отвезла девочку к моей прежней прислуге… прислуге Марты.

— Что?.. Вы — Марта? Марта Дрез?

— Марта Дейлиш. Никто не может отнять у меня этого имени. Я вышла замуж за Дональда Дейлиша через две недели после смерти его жены, умершей от родов. Анита заставила его жениться на мне. Она сама бы охотно пошла за него, но Беллини был еще жив. Я была ее любимой сестрой, и она хотела выдать меня замуж за богатого человека. Не знаю, в каких отношениях была она с моим мужем. Это меня не волнует. Она была когда-то очень хороша. Под ее влиянием Дональд Дейлиш женился на мне.

Джен закрыла лицо руками.

— Вы — Марта? — спросила она после долгого молчания. — Я знаю, что вы были сестрой милосердия. А Питер?

— Питер — не мой сын. Я настояла на том, чтобы ему этого никогда не говорили. Боялась, что это осложнит наши отношения. Дональд Дейлиш обещал мне никогда не упоминать об этом. Джен, помогите мне! Я предлагаю вам крупную сумму…

Джен беспомощно покачала головой.

— Я не знаю, чем я могла бы помочь вам, я не могу собраться с мыслями. Знаю одно: я хочу обнять мою девочку, мою дочь!

Легкая улыбка промелькнула на строгом лице миссис Дейлиш.

— Разве, кроме вас, никто не думает о ребенке? Разве у Питера нет прав на него?

— Я много думала об этом, — тихо ответила Джен. — Не знаю, у кого из нас останется ребенок, но он будет принадлежать нам обоим. Я была плохой женой, и мой муж должен все узнать. Может быть, он будет рад случаю развязаться со мной. Я все переживу, лишь бы ребенок был снова со мной. Я напишу Питеру, чтобы он…

Дверь медленно отворилась, и в комнату вошел мужчина с забинтованной головой. Он вел за руку маленькую девочку в стареньком, поношенном платьице. Золотистые локоны падали на худенькие плечики.

— Питер! — задыхаясь крикнула Джен. — Питер, кто эта девочка?

— Это Елизавета, — ласково ответил Питер. — Елизавета, вот твоя мать!

— Мне очень жаль, что вам пришлось подняться в мою теперь неуютную квартиру, — сказала Лесли. — Но все собранные мною документы находятся в этом столе. Итак, я начинаю!

— В чем дело, что за шутки? — недоверчиво спросил Колдуэлл.

Лесли звонко рассмеялась.

— Все это очень странно. Теперь два часа ночи. Но пришла пора подводить итоги. Я хочу вам рассказать кое-что…

Итак, вы все знаете: этот случай сразу заинтересовал меня. Постепенно я находила все новые и новые улики. В Девоншире жила семья Дрезов…

И Лесли вкратце рассказала о письме священника.

…Анни Дрез — это Анита Беллини; Алиса жила под именем Артура Дреза, а младшая, Марта, потом вышла замуж за мистера Дейлиша. Все три сестры были очень дружны, и еще в детстве поклялись всегда помогать друг другу. Анни в качестве горничной уехала в Америку и там познакомилась с принцем Беллини. Она вышла за него замуж, и они уехали на остров Яву, место службы принца Беллини. Марта работала в госпитале и получила диплом акушерки. Это она ухаживала за матерью Питера. Алиса, средняя из сестер, уехала к Анни. Как-то раз она переоделась мужчиной, чтобы пойти на маскарад. И с тех пор Алиса Дрез превратилась в Артура или Антония Дреза. Анни уже давно занималась вымогательством. Я видела старый документ — заявление жены одного из достойных джентльменов, который стал жертвой самого наглого шантажа вскоре после приезда на Яву. Но на этом преступления Анни Дрез не закончились. Она подделывала кредитные бумаги. Теперь выяснилось, что Анита подделала также подпись лорда Эверида на этом злополучном чеке. Эти деньги Анни и Марта поделили между собой…

Анита была знакома с Джен еще до брака Джен с Питером Дейлишем. Когда она узнала, что богатый лорд Райтем хочет жениться на Джен, Питера арестовали.

Джен внезапно исчезла, и Анита сразу догадалась, в чем дело. Навела справки. Потом нашла ее. Она поселилась с Джен в Кемберленде и уговорила ее выйти замуж за Райтема, сумев доказать ей, что брак, заключенный в Америке, недействителен. Анита надеялась, что Джен, не разведясь с Питером, выйдет вторично замуж. И этим навсегда отдаст себя в ее руки. Но Джен сделала отчаянную попытку добиться развода. Она поехала в Ремо и оттуда хлопотала об этом. Суд удовлетворил ее просьбу.

— Как? Разве суд утвердил развод?! — воскликнула Джен. — Суд ведь отклонил мою жалобу!

— Развод был утвержден. Я вчера получила телеграмму от секретаря суда. Анита хотела во что бы то ни стало помешать разводу. Узнав, что суд удовлетворил просьбу Джен, она уговорила ее уйти из суда до объявления приговора. На улице стоял автомобиль принцессы, и в нем Джен ждала ее возвращения. Когда Анита вернулась, она сказала Джен, будто просьба о разводе отклонена.

Джен вышла замуж за лорда Эверида, будучи в полной уверенности, что совершает преступление. В течение семи лет леди Райтем платила вымогателям огромные суммы. Она предполагала, что платит человеку, усыновившему ребенка, но на самом деле она платила принцессе Беллини и ее сестре.

…При родах Джен присутствовала Марта. Лишь гораздо позднее Джен узнала, что Марта и миссис Дейлиш — одно лицо. Когда ребенка увезли, для Джен наступило ужасное время. Многолетние страдания окончились только недавно. Дрез стала нервничать. То, что в Скотленд-Ярде узнали о двадцати тысячах фунтов, взятых Джен из банка, до того напугали Дрез, что она решила уехать в Америку. Перед отъездом постаралась собрать как можно больше денег. Джен дала ей свое изумрудное ожерелье, и Дрез отправилась к Аните. Сестры поссорились из-за дележа добычи. Анита была сильнее ее и вырвала ожерелье из рук сестры. Но Дрез была пьяна и в разгар ссоры вынула из кармана револьвер. В последовавшей свалке она была убита, но четырехугольный изумруд, подвесок ожерелья леди Райтем, остался у нее в руке. Анита была слишком ошеломлена всем случившимся, чтобы заметить это. Она увезла труп в автомобиле и оставила его на пустынной улице. Но количество улик росло с каждым днем. Миссис Инглеторн рассказала Аните о любви Питера к ребенку, и Анита увезла девочку к себе в Уимблдон. После этого она начала составлять план убийства Лесли Моген, что ей так и не удалось осуществить… Спасибо, друзья! Вот теперь, кажется все, — тихо сказала Лесли и облегченно вздохнула.

Мистер Колдуэлл поднялся.

— Я иду домой спать. Сегодня вам не стоит опасаться нападения яванцев, вы можете спокойно оставаться здесь, Лесли. На суде еще выяснятся некоторые подробности, но мелкие неприятности быстро забываются!

Джен растерянно и слабо улыбнулась.

— Я все перенесу, лишь бы моя девочка хоть изредка навещала меня! — с жалобным видом пролепетала она, затем медленно подошла к Питеру и протянула ему руку.

— Я надеюсь, что ты рад разводу, Питер, — негромко произнесла она.

Оглянувшись на Лесли, приводившую в порядок бумаги, она шепнула:

— Кое-кто тоже рад за тебя!

— Ах, если бы я был в этом уверен!

Джен Райтем чуть ли не впервые в жизни ощутила, что такое ревность. Но быстро успокоилась. Она ведь, по сути, никогда никого не любила.

— Приходи завтра. Мы все обсудим и обо всем договоримся, — сказала она Питеру на прощанье.

…Наконец Питер и Лесли остались одни. Лукреция стучала посудой на кухне.

— Все кончилось хорошо, — задумчиво произнесла Лесли. — Я вам рассказывала о решении миссис Дейлиш…

Он кивнул.

— Вы, конечно, можете обвинить ее в подлоге, — дипломатично добавила Лесли, — но вина падет на Аниту. Это Анита всем распоряжалась. Будет лучше, если вы позволите миссис Дейлиш подарить вам состояние вашего отца. Интересно, что вы сделаете с этими деньгами? Купите дом на Парк-Лейн?

— Вы хотели бы иметь дом на Парк-Лейн? — спросил, глядя ей в глаза, Питер.

— Где хотите, Питер, — спокойно ответила Лесли.

Выглянув в столовую, Лукреция увидела Лесли в объятиях Питера.

— Нет покоя, нет! — проворчала она, тихонько закрывая за собой дверь.