Гордон уже двадцать пять минут ждал Элька, с которым условился пообедать в клубе. Когда сыщик наконец появился, Дик спросил:

— Что это вас так задержало? Я уже начал беспокоиться.

— Убийство близ Лаверстока. Я заинтересовался им, подозревая, что оно связано с «лягушками», но ошибся: оба бродяги, замешанные в этом деле, татуировок не имели. Они сначала повздорили в трактире, потом напились, и один из них, некто Картерсон, пристрелил другого. Теперь он сидит в Глоучестерской тюрьме и ждет решения своей судьбы… Да, кстати, я вспомнил, что получил от нашего друга Джонсона письмо, — заметил Эльк, — в котором он у меня спрашивает адрес Рая. Он его искал в Хэронском клубе, но парня там уже несколько дней не было. Он хочет предложить ему место.

— Вы сообщили адрес?

— Да, сообщил и лично навестил Рая, но он уже несколько дней как уехал из города. Было бы глупо, если б он из-за этого потерял хорошую работу!

После обеда они отправились в курительную комнату, и сыщик стал рассказывать Дику новую историю.

— Я послал одного из своих людей ознакомиться с химической фабрикой, для которой Бальдер получал столько писем. Оказалось, что это предприятие дутое. В нем и дюжины служащих нет, да и те работают от случая к случаю. Эта старая фабрика ядов была приобретена за гроши. Ее покупателями числятся два субъекта, сидящие у нас под арестом.

— Где она находится?

— Между Невбюри и Дидкотом. Когда фабрика была под правительственным контролем, она ежегодно платила определенную сумму Невбюрийскому пожарному обществу. Нынешние хозяева отказываются от его услуг, но пожарное общество, которому это невыгодно и которое понесло расходы на установку сигнализации, не хочет аннулировать трехгодичный договор…

Дика ничуть не интересовал спор между пожарными и фабрикой, и все же близок был час, когда он с благодарностью вспомнит этот разговор.

* * *

Спустя четырнадцать дней после исчезновения Рая Беннета Эльк принял приглашение Броада отобедать у него.

Сыщик и на этот раз опоздал.

— Я положительно не могу держать слово, — заявил он, появляясь у американца. — Но у меня непредвиденные осложнения с новым сейфом. Что-то там не в порядке, даже механик не может разобраться.

— А что, вы его открыть не можете?

— Вот именно. А мне сегодня нужно достать оттуда важные документы. И вот, когда я шел к вам, я подумал, может быть, вам известен какой-нибудь способ, с помощью которого можно было бы открыть этот проклятый сейф? Собственно, тут нужен инженер, а если я не ошибаюсь, вы говорили, что были когда-то инженером, мистер Броад?

— В таком случае память вам изменила, — спокойно ответил американец и весело посмотрел на сыщика. — Нет, вскрытие сейфов — не моя специальность. Но как-нибудь я вас познакомлю с моим любимым взломщиком, — добавил он, и оба расхохотались.

Извинившись, Эльк открыл принесенную газету.

— Вы хотите узнать, что поделывают бесхвостые амфибии? — спросил Броад.

Эльк удивленно посмотрел на него.

— «Лягушки», — пояснил американец.

— Нет, хотя действительно в последнее время о них что-то мало пишут. Но подождите, напишут еще.

— Когда?

— Когда мы поймаем Лягушку.

— Вы в самом деле думаете, что поймаете его раньше меня? — поинтересовался американец.

Эльк посмотрел на него поверх очков, и на секунду их взгляды встретились. Затем инспектор опустил глаза на газету, где его внимание привлекла одна статья.

— Быстрая работа, — воскликнул он. — Четырнадцати дней оказалось достаточно, чтобы вынести смертный приговор.

— Кому?

— Картерсону, застрелившему вблизи Лаверстока одного бродягу.

— Картерсон? Я ничего не читал об этом убийстве.

— О нем мало писали в газетах. Да и убийство-то неинтересное. Но это действительно рекордный срок для таких процессов.

Эльк сложил газету, и они долго обсуждали всевозможные темы, хотя инспектору была совершенно ясна причина этого приглашения: Броад все время старался перевести разговор на Бальдера. Но сыщик умело уходил от этой темы.

— Ну и скрытны же вы, Эльк! — не выдержал в конце концов Броад. — И все-таки я знаю о Бальдере столько же, сколько и вы!

— В таком случае, скажите, в какой тюрьме он находится?

— Пентонвильская тюрьма, камера восемьдесят четыре, — ответил американец, и Эльк даже присвистнул от удивления. — Но не трудитесь его переводить куда-нибудь, я все равно буду это знать.