В «Синем Кабане» Джим нашел своего верного слугу Ангуса, который привез с собой смену белья и одежду для хозяина. Переодевшись и выбрившись, Федерстон отправился к Хоуэттам. Он думал, что Валерия будет уже спать, но, к своему немалому удивлению, застал ее в гостиной с Джоном Вудом.

Девушка вышла к Джиму навстречу, и он обнял ее.

— Я хотела остаться с вами, но папа торопил меня, — сказала она. — Вы знакомы с мистером Вудом?

Молодой человек поклонился Вуду. Тот приветливо посмотрел в лицо сыщику.

— У меня большой сюрприз для вас, Джим! — сказала Валерия. — Отгадайте, кого я нашла, вернувшись сюда.

Федерстон с легкой улыбкой наклонил голову.

— Мою мать!.. Да, мою мать…

В это время дверь в гостиную отворилась, и вошел мистер Хоуэтт, а с ним под руку — красивая, хрупкая женщина. Сходство между ней и Валерией бросалось в глаза.

— Это, Джим, мама, — робко выговорила Валерия, — ты слышала о Джиме Федерстоне?

Миссис Хельд протянула ему обе руки.

— Я многим обязана вам, комиссар, — но рассчитываю, что вы получите свою награду.

Она взглянула на человека, сидящего на диване рядом с Валерией, и улыбнулась.

— Познакомьтесь с моим сыном, комиссар Федерстон, — сказала она.

— С вашим сыном? — пробормотал озадаченный Джим.

Миссис Хельд улыбнулась.

— Джон Уильфрид Беллами! — сказала она с гордостью, и Джим, знавший так много, кроме этого существенного обстоятельства, недоуменно переводил взгляд с одной на другого.

Вскоре Федерстон вернулся в гостиницу. Несмотря на поздний час, на деревенской улице было полно народу. Фонарщики зажигали уличные огни.

Джим нашел Спайка в баре среди коллег-журналистов. Холленд, казалось, был счастлив. Комиссар понимал, что для репортера, независимо от того, преуспел ли Беллами в своей дьявольской затее или нет, важно было наличие интересного материала для газеты. Этим объяснялось его победное настроение.

— Где Юлиус? — спросил Джим.

— Хотите его видеть?.. Пойдемте! — Спайк почти кричал от возбуждения. — Он сидит перед камином и поджаривает десятифунтовые банкноты, а Фэй заняла у хозяйки утюг и старательно их разглаживает.

Федерстон прошел наверх. В большой комнате, которую Спайк занимал со времени своего прибытия в Гарр и которая за последний день превратилась в своего рода журналистский клуб, Юлиус Савини занимался не чем иным, как поджариванием денег. Облаченный в пижаму Спайка, он сидел по-турецки на ковре перед камином и подсушивал на огне при помощи длинной вилки большую белую бумажку.

— Кажется, эта готова, Фэй! — сказал он и одобрительно оглядел свой «сухарь».

Фэй сняла бумажку с вилки, положила ее на скатерть и осторожно разгладила утюгом. Завидев Джима, она улыбнулась.

— Входите, Федерстон! Мы просушиваем банкноты, которые старик Беллами дал Юлиусу перед тем, когда засадил нас в подземелье. Они — наши собственные!.. — прибавила она с достоинством. — Если злосчастный Лэси станет утверждать, что мой муж ограбил его, я попрошу вас засадить негодяя куда следует…

— Сколько же у вас денег, Фэй? — спросил заинтригованный Джим.

— Приблизительно десять тысяч, еще не подсчитали… Мы с Юлиусом собираемся поселиться в деревне и заняться разведением кур. Это всегда меня привлекало… А где Лэси?

— Я отправил его в ближайшую больницу. О нем можете не беспокоиться, мы обыскали его, и сержант Джексон нашел при нем довольно большую сумму.

— Нас не интересуют его деньги! — гордо сказала Фэй. — Правда, Юлиус?

Тот покачал головой, избегая глядеть в глаза Федерстону.

— Никогда не завидовать! — вот мой девиз в жизни, Федерстон… Если у этого бедняги и есть какие-то деньги, я очень рад за него! А где они были?..

— Не помню. Кажется, в кармане под его дурацким зеленым нарядом, там же, где и другие.

— Какие другие? — с невинным видом спросила Фэй. — А вы нашли большую сумму?

— Около двух тысяч.

Женщина издала недовольное восклицание.

— Слышишь, Юлиус! У него было две тысячи в кармане! — она сделала над собой усилие и прибавила более спокойно, но без всякого энтузиазма. — Я рада за него, хотя такой болван, как Лэси, не умеет тратить деньги… А они останутся ему?

— Конечно, нет, они будут реквизированы.

— Ну, черт с ними… Вероятно, деньги были в левом кармане его нелепых штанов?

— Наверное, не помню, но, кажется, да.

— Я говорила тебе, Юлиус… — начала Фэй укоризненно.

Савини многозначительно кашлянул.

— Я говорила тебе, — продолжала она, — надо было взять его револьвер… А то, что ты не интересовался деньгами, это… Видите, комиссар Федерстон, как благородно поступил в этом случае Юлиус?

— Я все вижу… — Джим слегка улыбнулся. — Вы и правда собираетесь заняться куроводством, Фэй? — спросил он.

Та решительно кивнула.

— Мистер Хоуэтт поможет нам! — проговорила она. — И заметьте себе, Федерстон, хотя у нас и есть кое-какой капитал — деньги, которые Юлиус скопил в итоге многолетней работы, — но мы хотим…

Джим весело смеялся.

— Я не буду вдаваться в вопрос о том, как Юлиус добыл деньги! — сказал он. — Я готов поверить вам, что старик дал их ему. Так что не трудитесь придумывать другое объяснение.

Он обнял ее за плечи и на глазах у Савини поцеловал в щеку.

— Вы слишком хорошая, слишком порядочная женщина, чтобы быть мошенницей! — сказал он. — И если Юлиус снова позволит себе свихнуться на старый путь, я никогда этого ему не прощу!

Когда Джим ушел, Фэй спросила мужа:

— Ты видел это, Юлиус?.. Мне нравится его нахальство!

— И ты ему, очевидно, нравишься, — ответил ей муж, натыкая на вилку очередную пятидесятифунтовую бумажку. — Этот парень слишком хорош для полицейского! — прибавил он.