Каюта, в которой Валерия проводила большую часть дня, казавшегося ей бесконечным и одуряющим, была, судя по всему, для нее и приготовлена. Специальный ход вел в единственную ванную комнату на корабле. Дверь в проход была заделана, а окна наглухо закрыты. Все попытки девушки отворить их оказались тщетными. Между каютой и рубкой оказалась задвигающаяся дверь, скрытая занавесками. Валерия обнаружила ее случайно в отсутствие Смита. Эта дверь, запиравшаяся на железную задвижку изнутри каюты, давала ей некоторую защиту. Но выломать ее не стоило бы большого труда.
Девушка видела сцену между Смитом и Савини и некоторое время спустя решилась узнать, что сталось с секретарем.
– Пока еще жив и здоров!
Этим ответом Смит ограничился.
Кроме негра, подававшего ей еду, Валерия не видела никого из команды корабля. Она догадывалась, что та была небольшой, и долго ломала себе голову, где же находится капитан.
И что случилось с Юлиусом?
О Джиме и об отце она не решалась даже и думать так же, как и о своей собственной судьбе.
Смит сошел к ней вниз после обеда, и по его лицу она сразу заметила, что он выпил. На щеках его играли два красных пятна. Он напоминал безобразную, скверно выкрашенную куклу.
– Что же, тебе весело живется, малютка? – громко спросил он. – Я принес вина. Отличный ром! – И он залился смехом над собственной шуткой. – Да, запрещение спиртных напитков – скверная штука. Но кое-кто из нас здорово нажился на этом…
Смит со стуком поставил на стол темную бутылку.
– А старина-то Юлиус, а? Тайком явился сюда, чтобы выдать нас полиции… Оставил свою прелестную женушку и решил заделаться моряком… Ха-ха-ха!.. Подумать только! Но все же, надо сказать откровенно, его жена не так хороша, как моя!
Он нагнулся к Валерии и попытался поймать ее руку. Это ему не удалось. Тогда негодяй взял бутылку и, вытащив зубами пробку, налил в стакан янтарную жидкость.
– Пей! – он протянул ей стакан.
Девушка оттолкнула его руку.
– Пей, тебе говорят! – властно повторил Смит.
– Я не стану пить! – Валерия швырнула стакан на пол, что, по-видимому, доставило Смиту удовольствие.
– Это мне нравится! – сказал он, хихикая. – Должен признаться, черт возьми, что люблю людей с норовом…
Затем молча стал уничтожать огромную порцию пищи, которую поставил перед ним матрос. Съев все, вытер рот и задумчиво, уставился на свою пленницу. Посидев немного, Смит опрокинул в рот еще стаканчик рому и, пошатываясь, поднялся на ноги.
– О, моя любовь! – начал он и пошатнулся.
Затем помотал головой, прогоняя хмель, и снова сказал:
– Ну, моя любимая, ты уже привыкла ко мне?
Девушка молчала. Тогда он попытался схватить ее. Но Валерия ловко повернулась на своем вращающемся стуле, и Смит промахнулся.
Наконец он потерял терпение.
– Иди ко мне! – заорал негодяй во все горло. – Я тебя люблю!..
С силой, которую придавало отчаяние, она вырвалась из его объятий, освободила руку, в которую он вцепился, и, соскочив с табурета, скрылась в своей каюте. В последний момент ей удалось закрыть дверь на крючок.
– Выходи! – ревел Кольдхарбор, колотя кулаком по деревянной обшивке стены.
Дерево трещало, но не поддавалось. Смит пришел в ужасную ярость, он стал царапать дверь ногтями, бил ее сапогами, все время изрыгая ругательства.
– Я вытащу тебя оттуда! Ты, паршивая девка… – Валерия слышала его охрипший голос и дрожала от страха.
– А, это Савини тебя научил так действовать… Савини!
Навязчивая мысль втемяшилась ему в голову. Он вдруг повернулся и выскочил из каюты.
Смит бегом пересек палубу, отделявшую рубку от каюты, где был заперт Юлиус. Вне себя от выпитого рома и полученного отпора Кольдхарбор рвался выместить на ком-нибудь свою злобу.
– Савини, я убью тебя! – хрипел он, отпирая замок. – Убью!.. Ты слышишь меня?
Ответа не последовало.
Тогда Смит стал шарить по полу в поисках пленника. В каюте никого не оказалось. Смит выпрямился и нахмурил брови.
Савини исчез.