В «Синем Кабане» Джим нашел своего верного слугу Ангуса, который привез с собой смену белья и одежду для хозяина. Переодевшись и выбрившись, Федерстон отправился к Хоуэттам. Он думал, что Валерия будет уже спать, но, к своему немалому удивлению, застал ее в гостиной с Джоном Вудом.

Девушка вышла к Джиму навстречу, и он обнял ее.

– Я хотела остаться с вами, но папа торопил меня, – сказала она. – Вы знакомы с мистером Вудом?

Молодой человек поклонился Вуду. Тот приветливо посмотрел в лицо сыщику.

– У меня большой сюрприз для вас, Джим! – сказала Валерия. – Отгадайте, кого я нашла, вернувшись сюда.

Федерстон с легкой улыбкой наклонил голову.

– Мою мать!.. Да, мою мать…

В это время дверь в гостиную отворилась, и вошел мистер Хоуэтт, а с ним под руку – красивая, хрупкая женщина. Сходство между ней и Валерией бросалось в глаза.

– Это, Джим, мама, – робко выговорила Валерия, – ты слышала о Джиме Федерстоне?

Миссис Хельд протянула ему обе руки.

– Я многим обязана вам, комиссар, – но рассчитываю, что вы получите свою награду.

Она взглянула на человека, сидящего на диване рядом с Валерией, и улыбнулась.

– Познакомьтесь с моим сыном, комиссар Федерстон, – сказала она.

– С вашим сыном? – пробормотал озадаченный Джим.

Миссис Хельд улыбнулась.

– Джон Уильфрид Беллами! – сказала она с гордостью, и Джим, знавший так много, кроме этого существенного обстоятельства, недоуменно переводил взгляд с одной на другого.

Вскоре Федерстон вернулся в гостиницу. Несмотря на поздний час, на деревенской улице было полно народу. Фонарщики зажигали уличные огни.

Джим нашел Спайка в баре среди коллег-журналистов. Холленд, казалось, был счастлив. Комиссар понимал, что для репортера, независимо от того, преуспел ли Беллами в своей дьявольской затее или нет, важно было наличие интересного материала для газеты. Этим объяснялось его победное настроение.

– Где Юлиус? – спросил Джим.

– Хотите его видеть?.. Пойдемте! – Спайк почти кричал от возбуждения. – Он сидит перед камином и поджаривает десятифунтовые банкноты, а Фэй заняла у хозяйки утюг и старательно их разглаживает.

Федерстон прошел наверх. В большой комнате, которую Спайк занимал со времени своего прибытия в Гарр и которая за последний день превратилась в своего рода журналистский клуб, Юлиус Савини занимался не чем иным, как поджариванием денег. Облаченный в пижаму Спайка, он сидел по-турецки на ковре перед камином и подсушивал на огне при помощи длинной вилки большую белую бумажку.

– Кажется, эта готова, Фэй! – сказал он и одобрительно оглядел свой «сухарь».

Фэй сняла бумажку с вилки, положила ее на скатерть и осторожно разгладила утюгом. Завидев Джима, она улыбнулась.

– Входите, Федерстон! Мы просушиваем банкноты, которые старик Беллами дал Юлиусу перед тем, когда засадил нас в подземелье. Они – наши собственные!.. – прибавила она с достоинством. – Если злосчастный Лэси станет утверждать, что мой муж ограбил его, я попрошу вас засадить негодяя куда следует…

– Сколько же у вас денег, Фэй? – спросил заинтригованный Джим.

– Приблизительно десять тысяч, еще не подсчитали… Мы с Юлиусом собираемся поселиться в деревне и заняться разведением кур. Это всегда меня привлекало… А где Лэси?

– Я отправил его в ближайшую больницу. О нем можете не беспокоиться, мы обыскали его, и сержант Джексон нашел при нем довольно большую сумму.

– Нас не интересуют его деньги! – гордо сказала Фэй. – Правда, Юлиус?

Тот покачал головой, избегая глядеть в глаза Федерстону.

– Никогда не завидовать! – вот мой девиз в жизни, Федерстон… Если у этого бедняги и есть какие-то деньги, я очень рад за него! А где они были?..

– Не помню. Кажется, в кармане под его дурацким зеленым нарядом, там же, где и другие.

– Какие другие? – с невинным видом спросила Фэй. – А вы нашли большую сумму?

– Около двух тысяч.

Женщина издала недовольное восклицание.

– Слышишь, Юлиус! У него было две тысячи в кармане! – она сделала над собой усилие и прибавила более спокойно, но без всякого энтузиазма. – Я рада за него, хотя такой болван, как Лэси, не умеет тратить деньги… А они останутся ему?

– Конечно, нет, они будут реквизированы.

– Ну, черт с ними… Вероятно, деньги были в левом кармане его нелепых штанов?

– Наверное, не помню, но, кажется, да.

– Я говорила тебе, Юлиус… – начала Фэй укоризненно.

Савини многозначительно кашлянул.

– Я говорила тебе, – продолжала она, – надо было взять его револьвер… А то, что ты не интересовался деньгами, это… Видите, комиссар Федерстон, как благородно поступил в этом случае Юлиус?

– Я все вижу… – Джим слегка улыбнулся. – Вы и правда собираетесь заняться куроводством, Фэй? – спросил он.

Та решительно кивнула.

– Мистер Хоуэтт поможет нам! – проговорила она. – И заметьте себе, Федерстон, хотя у нас и есть кое-какой капитал – деньги, которые Юлиус скопил в итоге многолетней работы, – но мы хотим…

Джим весело смеялся.

– Я не буду вдаваться в вопрос о том, как Юлиус добыл деньги! – сказал он. – Я готов поверить вам, что старик дал их ему. Так что не трудитесь придумывать другое объяснение.

Он обнял ее за плечи и на глазах у Савини поцеловал в щеку.

– Вы слишком хорошая, слишком порядочная женщина, чтобы быть мошенницей! – сказал он. – И если Юлиус снова позволит себе свихнуться на старый путь, я никогда этого ему не прощу!

Когда Джим ушел, Фэй спросила мужа:

– Ты видел это, Юлиус?.. Мне нравится его нахальство!

– И ты ему, очевидно, нравишься, – ответил ей муж, натыкая на вилку очередную пятидесятифунтовую бумажку. – Этот парень слишком хорош для полицейского! – прибавил он.