Ральф взял склянку и с улыбкой стал рассматривать ее.
– Совершенно верно, – сказал он спокойно. – Я купил этот препарат опия у Кеппеля по поручению Тарна. Точнее говоря, я прописал ему лауданум – он страдал от бессонницы. Тот факт, что пузырек был найден в кустах, делает это подозрительным, а? Если бы его нашли в пепельнице, это не было бы подозрительным, не так ли? Полиция, значит, предполагает теперь, что мистер Тарн умер от отравления опием? Мне что-то помнится небольшой нож с черной ручкой… Разве он не имел ничего общего с оплакиваемой нами смертью Тарна?
– Вы хотите сказать, что Тарн сам налил лауданум в коньяк? – спросил Бикерсон.
– Я ничего не хочу сказать, – ответил Ральф, пожав плечами. – Не мое дело высказывать предположения. Пока что я опровергаю версию, приписывающую мне смерть Тарна.
Он задумчиво взглянул на сыщика.
– Если бы это было мое дело, я бы обратил внимание на тот замечательный факт, что вы на дознании ни словом не обмолвились о вашем телефонном разговоре с Тарном…
Сыщик сердито кашлянул.
– Это не было необходимо, – резко сказал он. – Телефонный разговор, происходивший в вашем присутствии, затрагивал третье лицо. На дознании об этом очень много было опущено. Халлам… Кстати, я считал нецелесообразным упоминать о том, что за два часа до смерти Тарна вы были в доме…
– С мисс Марлоу, – перебил Ральф.
– Вы были в доме и имели полную возможность пройти в комнату Тарна и подлить яд в коньяк. Зная его привычки, вы знали, что он будет пить этот коньяк.
Ральф засмеялся.
– Значит, вы хотите сказать, что мисс Марлоу соучаствовала в отравлении Тарна! Я уже говорю вам, что она была в доме все время, и я оставил ее там. И для чего мне нужно было подливать опий в коньяк?
Сыщик не сразу ответил на этот вопрос. Помолчав, он сказал:
– Я весьма тщательно допросил мисс Марлоу и знаю, что она оставила вас в кабинете и пошла наверх укладываться. Она собиралась ночевать у вашей родственницы. Она оставила вас одного на десять минут. Что касается другого вопроса, то я буду с вами откровенен, Халлам. Я имею все основания думать, что вы вместе с Тарном участвовали в торговле наркотиками. Если это так и если вы каким-то образом узнали, что старик просил меня прийти к нему в тот вечер, то, возможно, вы заподозрили, что он собирается сделать заявление, которое впутает вас. Я говорю откровенно, что не верю вашим словам о том, что вы достали лауданум для Тарна по его просьбе!
Ральф насторожился. Опасность, которую он считал миновавшей, возникла снова в самой угрожающей форме.
– Мне не нравится ваш тон, Бикерсон, – сказал он. – Если вы считаете, что я занимался торговлей наркотиками или каким-то образом был связан с Тарном, или же повинен прямо или косвенно в его смерти, ваше поведение несколько странно…
Крупное лицо Бикерсона было невозмутимо. Ральф видел, что он не намерен принимать брошенный вызов.
– Может быть, – сказал сыщик. – Но я почти уверен в том, что найду, если продолжу мое расследование. Лауданум окажется в вашей книжке рецептов напротив имени Тарна.
Он вдруг рассмеялся и протянул руку.
– Боюсь, что я расстроил вас, доктор, но это убийство совсем сбило меня с толку. Кокаинная шайка приводит меня в полное недоумение. Через несколько дней я буду знать о ней гораздо больше, чем сейчас.
Он взял со стола пузырек из-под лауданума, посмотрел на него с легкой гримасой и положил в карман.
– Мне нужно получить еще кое-какие сведения, и тогда кое-кому будет очень грустно, – сказал он загадочно.
Ральф проводил его и закрыл за ним дверь. Напряжение спало. Доктор тяжело опустился на стул в передней и вытер пот со лба.
Какой же он дурак! Так просто было принести пузырек домой и бросить его в камин… Но минутная тревога заставила его совершить безумие, которое легко могло привести к гибели. Бикерсон был прав в одном отношении: в книге для записи рецептов на Халф-Мун-стрит указано назначение этой маленькой бутылочки. Как ни странно, это было мерой предосторожности, принятой уже задним числом. Ральф благословлял минуту, когда ему пришло в голову нацарапать этот подложный рецепт в книге, которую он редко употреблял теперь…
Прошло целых пять минут, прежде чем он окончательно успокоился и прошел в гостиную. Эльза играла на рояле, а толстый мистер Тэппервиль, держа пухлый палец на нотах, готов был по ее кивку переворачивать страницы.
– Что-нибудь случилось? – тихо спросила миссис Халлам.
– Ничего, – ответил Ральф. – Он хотел видеть меня по поводу Тарна.
Он взглянул на Тэппервиля и Эльзу.
– Похоже, что он попался в сети.
Миссис Халлам кивнула.
– Он, несомненно, увлекся всерьез.
Ральфу почему-то стало весело.
У него, однако, не было и мысли повлиять на банкира, когда он приглашал его к обеду. Ведь единственной целью было внушить некоторое доверие настороженной Эльзе… Понимая ее настроение, он сознавал, что она тревожится, и для пущей респектабельности решил пригласить Тэппервиля.
– Великолепная вещь, ве-ли-ко-леп-ная! – вздыхая, сказал мистер Тэппервиль. с сожалением переворачивая последнюю страницу. – Мир, совершенный мир! Это девиз моего дома. Это смысл моей жизни. Мой личный сейф отпирается при помощи комбинации «Расе» – коренное слово… гм… – Он увидел, что глаза миссис Халлам с интересом устремлены на него, и неловко заерзал на стуле. – Вы поете, мисс Марлоу? – обратился он к девушке.
Эльза улыбнулась.
– Я пою за закрытыми дверями, – искренне сказала она. – Это значит, что я сознаю мои возможности и недостатки.
Мистер Тэппервиль снова вздохнул.
– Очень жаль! – В глазах его было нескрываемое восхищение. – Очень, очень жаль! Я могу представить себе, как вы очаровываете слушателей. У вас большое дарование, мисс Марлоу!
Эльза громко рассмеялась.
– Это очень приятно слышать, – сказала она. – Я противопоставляю ваш комплимент многим нелестным замечаниям, которые приходится слышать за день…
– Это означает, что Эмери ведет себя, как свинья? – сказал Ральф.
– Эмери? – Мистер Тэппервиль удивленно оглянулся. – Разве вы имеете какое-нибудь отношение к Эмери?
– Я работаю у него в конторе, если это назвать отношением, – сказала девушка, нахмурившись.
Почему ей не понравилось даже косвенное осуждение в тоне мистера Тэппервиля, она в точности не знала. Но это было так.
Эльза тут же перевела разговор на другой предмет. Через несколько минут ее уже посвящали в тайны бриджа. В половине одиннадцатого мистер Тэппервиль посмотрел на свои часы и встрепенулся.
– Я боюсь, что засиделся у вас, – сказал он. – Но я провел восхитительный вечер! Я не нахожу слов для того, чтобы благодарить вас, милейший Халлам, за возможность сменить мое уединение на столь приятное общество!
Он переводил взгляд с Ральфа на Эльзу.
– Не будет ли дерзостью с моей стороны, если я приглашу вас отобедать со мной завтра вечером? Это не нарушит вашего распорядка?
У Эльзы не было никакого распорядка и никаких особенных желаний, если не считать, что она хотела при первой же возможности найти небольшую квартирку и завершить свой визит к миссис Халлам. Ральф избавил ее от замешательства, поспешно приняв приглашение. Он проводил мистера Тэппервиля до его автомобиля, а когда вернулся, Эльза уже ушла к себе. Миссис Халлам сидела на ковре перед камином и задумчиво курила папиросу.
– Кто он такой? – спросила она, поглядывая на Ральфа.
– Я уже говорил: мой банкир. Где Эльза?
Миссис Халлам мотнула головой в сторону ее комнаты.
– Я тоже приглашена на обед к нему на завтра? – спросила она. – Этот банкир – самое медлительное существо на свете с тех пор, как вывелись конки. А ты дурак, что упускаешь ее, Ральф! Он же втюрился в нее!
– В Эльзу? – Ральф усмехнулся. – Да, мне показалось, что он был немного увлечен.
– Он женат, конечно? – спросила миссис Халлам, выпуская колечко дыма.
– Он не женат и не такой человек, чтобы жениться.
– Да? – насмешливо сказала миссис Халлам. – Присматривай за своей Эльзой! Он богат?
– Баснословно!
Она задумчиво поглядела в камин, потом сказала:
– А ты богат, Ральф?
– Что ты хочешь сказать?
– Разве на этот вопрос так трудно ответить? – нетерпеливо спросила она. – Ты богат?
– Не так богат, как буду, – тихо сказал Ральф. – Через неделю я надеюсь быть на миллион сто семьдесят четыре доллара богаче, чем сейчас.
Это была цифра, выписанная карандашом на записке, которую Ральф нашел в сейфе Тарна. Деньги эти были где-то… Ральф думал, что если только представится возможность тщательно обыскать кабинет Эмери, он без труда найдет украденные ценности.
Миссис Халлам ничего не сказала, и они просидели молча, пока она не докурила папиросу и не бросила окурок в камин.
– Ты оптимист как в любви, так и в денежных делах, – сказала она. – А мне сдается, что тебе будет больше хлопот с завоеванием этой девушки, чем с получением денег… Ральф, что означает слово «Расе»?