Известие о богатстве Гвенды Гильдфорд произвело угнетающее впечатление на Билля Джойнера. Он был рад, и в то же время очень огорчен. О своих чувствах он рассказал кузине.

— Гвенда теперь богатая женщина, — мрачно сказал он.

— Ну что ж. Я считаю, что это хорошо, когда богатые выходят замуж за бедных. Это способствует равенству полов.

Билль готов был возмутиться, но в это время вошла Гвенда.

— Я видела мистера Лоу. Он сказал, что послал телеграмму попечителям имущества бедного дяди Оскара. Есть какие-нибудь новости, Билль?

— Единственная новость, которая волнует Билля, — сказала Норма, — это то, что ты стала богата и недоступна. Не кашляй, Билль, я еще не кончила говорить.

— Недоступна? Что ты хочешь этим сказать?

— Объясни ей, — и Норма вышла, оставив их вдвоем…

Селби был приглашен на завтрак к Маллингам. По его предложению завтрак был подан наверх, в гостиную Маллингов. Но случилось нечто, бросающее тень на его благовоспитанность. Дело в том, что он напрочь забыл о приглашении и занимался в это время разговорами об Х.37.

Но, как ни странно, Норма, больше всех задетая тем, что Селби не явился, меньше всех это показала. В глубине души она надеялась, что он будет сопровождать ее в задуманной экспедиции. В письме мистеру Маллингу Оскар Треворс описал место, где его держали в заточении. Норма помнила, что это на Сэрридэн-стрит в Ламбете и что в письме упоминался стеклянный завод.

Она без особого труда узнала, что такой завод существует. Но так как Селби не пришел, обязанность сопровождать ее пала на Билля, которому эта перспектива не улыбалась: разговор с Гвендой произвел перемену в его взгляде на жизнь.

Сэрридэн-стрит находилась в одной из беднейших частей Лондона. Это был грязный, унылый тупик, который заканчивался воротами завода. На стене висело объявление, что этот «выгодный участок» продается. Сторожа они нашли в ближайшем трактире.

Это был старичок низенького роста, немного подвыпивший. Он наотрез отказался пустить кого-либо на завод. Две бумажки, сунутые ему в руку Биллем, однако, сделали свое дело, и он быстро засеменил за ключом к своему дому.

Нет более унылого зрелища, чем бездействующая фабрика. Двор завален железным ломом и всякой рухлядью. Норме стало как-то холодно при виде этого запустения. В главном здании завода оказалось шесть бездействующих горнов.

— Здесь негде укрыться, — сказал Билль нетерпеливо, как только они вошли. — Должно быть, Треворс был не в своем уме, когда писал то письмо.

Норма не ответила ему. Она спросила у сторожа, есть ли другие помещения.

— Только контора, мисс. Она полна крыс.

Но Норму нелегко было остановить.

— Я загляну в контору.

Контора находилась в одноэтажном здании, которое располагалось под прямым углом к главному заводскому зданию. Сторож с трудом вставил в замок ключ. Наконец, дверь со скрипом отворилась, и они вошли в пустую комнату. Пол был покрыт густым слоем пыли, потолок затянут паутиной.

— Здесь никто не был с тех пор, как завод закрылся четырнадцать лет тому назад, — с каким-то удовольствием сказал сторож.

Вдруг Норма резко повернулась и вышла на свежий воздух.

По пути в гостиницу она была молчалива, односложно отвечая на вопросы Билля. Когда они пришли, в гостиной был Селби.

— Где вы были? — резко спросил он.

— Я занималась расследованием, — сказала Норма, стараясь быть веселой.

— Ваш отец сказал, что вы отправились на стеклянный завод. Это было глупо с вашей стороны, мисс Маллинг.

— Не журите меня. Я искренне раскаиваюсь. Мы ничего не видели.

— Разумеется, мы ничего не видели, кроме рухляди, гнилой воды и ржавого железа! — сказал Билль.

Норма медленно повернулась к нему со странным выражением в глазах.

— А ты видел следы ног?

Билль нахмурился.

— Следы? Где?

— В конторе. Их легко было заметить на пыльном полу. Следы огромных голых ног, которые вели к маленькой двери в углу. Мне кажется, мы открыли, где живет Джума!

После рассказа Нормы и Билля, Селби немедленно отправился на завод. Его сопровождал верный Паркер. Сторож, как обычно, был в трактире.

— Это невозможно, сэр. После трех часов я не имею права никого пускать туда.

— Поговорите с этим типом на его языке, Паркер, — нетерпеливо сказал Селби. Сержант схватил сторожа и осторожно притянул к себе.

— Я сержант отдела уголовного розыска. Если будете сопротивляться, я посажу вас в тепленькое местечко. Давайте ключи!

Селби осматривал улицу.

— Как далеко простирается завод?

— Он примыкает к железной дороге. Кажется, там есть отдельная ветка.

— Дальше, должно быть, находится канал. Войти и выйти довольно легко.

Они вслед за сторожем пошли на заводской двор. Дверь конторы была не заперта. Селби сразу заметил следы на полу. Их было много. Одна линия вела к окну, другая кончалась у двери. Селби прошел в дальний угол и повернул ручку двери. Она была заперта изнутри. Он вышел и обошел здание конторы. С другой стороны тоже была дверь. Сторож, после некоторых поисков, раздобыл, наконец, ключ от нее. Селби оказался в узком проходе, который заканчивался дверью. Без труда открыв дверь, он вошел в небольшую комнату. Половина ее была занята большой клеткой, похожей на те, которые возят с собой бродячие зверинцы. В углу клетки лежала куча лохмотьев.

— Постель Оскара Треворса, — сказал Селби.

Окна были закрыты и замазаны.

Из этой комнаты дверь вела в соседнюю. Там стояла походная кровать, покрытая шкурой леопарда. В поломанной железной печке был котел для варки пищи. В углу валялось несколько поленьев. Комната была ужасно грязной, но было видно, что ею недавно пользовались.

— Слишком поздно, — сказал Селби. — А теперь давайте найдем выход с завода.

Выходов оказалось два, и оба вели к каналу. Одна из калиток недавно открывалась. Осмотр горнов ничего не дал.

Когда они возвращались в Скотленд-Ярд, Селби вдруг спросил:

— Вы слыхали что-нибудь о человеке, которого зовут Джон Бромлей?

Паркер оглянулся.

— Нет.

— В таком случае — услышите! — был загадочный ответ.