Стояли теплые дни. С моря дул легкий ветерок. Курортный сезон в Монте-Карло еще не открылся, и множество вилл, прилепившихся к склонам зеленых холмов, пустовало: самые шикарные рестораны были закрыты. Тем не менее, в казино было всегда многолюдно, и Чик уже не первый раз восхищенно наблюдал, как тысячи фунтов переходили из рук в руки при каждом повороте рулетки.

Гвенда была на отдыхе. Легкая болезнь горла после инфлуэнцы (впервые так отчетливо показавшей Чику, кем она была для него) вынудила взять отпуск. Намек доктора о желательности для нее более мягкого климата, чем климат Даути-стрит, был тут же подхвачен Чиком.

— А куда лучше, доктор? — спросил он.

— О! На юг Франции… или никуда, — ответил муж науки, неизменно предлагавший этот маленький выбор своим пациентам в зависимости от состояния их кошельков.

Гвенда стояла за «никуда», но однажды вечером Чик пришел домой и торжественно сообщил важную новость.

— Я купил билеты до Монте-Карло, — объявил он тоном победителя. — Спальные места заказаны от Кале, и мы едем в воскресенье утром!

Она упрекала себя за слабость, выразившуюся в том, что она откладывала, — как казалось, из простого эгоизма, — свою неизбежную разлуку с Чиком. Чик теперь мог сам постоять за себя. Но так ли уж он нуждался раньше в ее помощи, что не мог без нее обойтись? Не обманывала ли она себя?.. Нет, это совместное проживание должно окончиться. Теперь она решила проявить твердость. Теперь Чик был богат, и впредь было бы просто нелепо продолжать эту скромную жизнь вместе с двумя небогатыми женщинами (которые, однако, любили его…).

Когда мысли Гвенды добрели до этого щекотливого вопроса, она невольно наморщила лоб.

Конечно, Гвенда любила Чика, покорно принимая все его странности. В этом было некоторое оправдание той слабости, которая мешала ей осуществить свое решение.

Гвенда была в восторге от Монте-Карло, который она увидела в то переходное время, когда мягкие весенние краски только начинали вызревать в пышную экзотику южного лета. Здесь она почувствовала себя значительно лучше, а еще через неделю она уже чувствовала себя лучше, чем когда-либо в жизни.

Двадцать четвертого мая праздновался день ее рождения. Для Чика это был счастливейший день. Шеф ресторана «Отель де Пари», ничему на свете не удивлявшийся, в точности выполнил его срочный заказ испечь огромный пирог. Обед был сервирован в их отдельной маленькой гостиной.

Пирог, окруженный двадцатью четырьмя комнатными свечами — других не успели достать, — выглядел великолепно, и сердце Чика было переполнено гордостью и счастьем.

Торжественный ужин удался на славу.

В конце его появился нежданный гость.

Это был лорд Мансар.

— Я только сегодня приехал, — объяснил он, здороваясь со всеми. — Узнав, что вы обедаете в тесном семейном кругу и смея считать себя в какой-то мере членом вашей семьи, я решил, что вы не рассердитесь на меня за мое вторжение. Что за причина такого торжества? Не ваш ли день рождения, Чик?

— Нет, не мой, а миссис Мейнард, — ответил Чик.

Они собрались провести этот вечер вместе, но теперь им не оставалось ничего другого, как отправиться в неизбежное казино.

Чику было весьма не по душе, что лорд Мансар и Гвенда удалились вдвоем, предоставив ему занимать миссис Фиббс. Но она вскоре нашла себе занятие: в почтенной леди развилась страсть к игре пятифранковыми ставками. Он оставил ее у игорного стола и побрел без цели по следам Гвенды и Мансара, направившихся в другой зал.

Мансар нашел для Гвенды свободный стул у стола «от тридцати до сорока», а Чик, стоя посреди толпы, окружающей стол, и, заложив руки в карманы, с мрачным видом следил за быстрым движением денег и карт.

Потом он прошел в бар, заказал себе большой стакан лимонада и погрузился в невеселые размышления.

Конечно, он не имел права сердиться на Гвенду за ее дружбу с человеком, который так много помогал ему, Чику… Чем больше он сидел и думал, тем горше становилось его непонятное горе — и вдруг, порывисто поднявшись, он подошел к стойке.

— Коктейль, — заказал он решительно.

За всю свою жизнь он не выпил и бутылки вина — теперь ему казалось, что буфетчик понял это по его глазам. Но его заказ не вызвал никакой сенсации.

— Пять франков.

Чик расплатился. Ему понравился цвет напитка. Он понюхал и одобрил его своеобразный букет. Потом он проглотил его одним духом и облокотился о стойку, не в силах вздохнуть. Одно мгновение он простоял с остановившимся взглядом, а затем приятное тепло стало разливаться по всему телу…

— Повторить!

На этот раз он смаковал предательскую смесь маленькими глотками и нашел ее превосходной.

— Это отличный коктейль, сэр, — заметил буфетчик.

Чик кивнул.

— Хотя лично я предпочитаю «Кловер-Клуб», — продолжал этот любезный человек, вытирая стол и переставляя бутылки.

— Разве есть еще другие коктейли? — удивился Чик.

— Разумеется, сэр! Их более двадцати!

— Как называется тот, который вы упоминали?

— «Кловер-Клуб», сэр.

— Давайте!

«Кловер-Клуб» был розоватого цвета с золотистым облачком внутри и тонкой белой пеной на поверхности. Чик решил, что он всегда будет пить только «Кловер-Клуб».

Он отрешенно облокотился о стойку и теперь питал самые дружественные чувства к лорду Мансару и даже строил грандиозные планы относительно его предстоящей женитьбы на Гвенде. Он решил, что они должны пожениться как можно скорее, так он решил. А Гвенда так или иначе должна освободиться от своего странного мужа, но об этом он позаботится после… Муж должен исчезнуть! Вот так!..

Чик расхохотался в лицо ухмыльнувшемуся бармену.

— Кое-что, о чем я думал… — заметил он заплетающимся языком.

— Вряд ли я стал бы еще пить, сэр, на вашем месте. Здесь душно, а наши коктейли довольно крепки…

— Правильно, — согласился Чик благодушно.

Он швырнул очередную пятифранковую монету на стойку и, стараясь держаться прямо, отправился обратно в игорные залы. Бармен покачал головой.

— Однако, крепок! — изумился он.

Чик так хорошо держался на ногах, что, когда он встретился с Гвендой, она сначала ничего не заметила.

— Чик, мне нужно с вами поговорить.

Гвенда взяла его под руку.

— Если лорд Мансар не оставит завтра Монте-Карло, сможем мы сразу уехать, Чик? — спросила она, не глядя на него.

— Конечно, Гвенда, — мрачно согласился Чик.

— Видите ли, Чик… — она все еще не глядела на него. — Лорд Мансар немного увлечен мною, и он мне нравится. Но я не могу выйти за него замуж, вы это знаете. И я бы не вышла замуж за него, даже если бы была свободна… Вы это знаете, не правда ли, Чик?

Она подняла на него глаза.

— В чем дело, Чик? — спросила она вдруг.

— Ничего, — ответил он.

— Чик! — воскликнула она. — Вы пили!

— Коктейль! — отчеканил Чик. — «Кловер-Клуб»! Я по-настоящему пьян!

— Зачем, зачем вы это сделали, Чик? — простонала она.

— Несчастен!.. — жалобно ответил Чик. — Очень несчастен, Гвенда. Когда вы с Мансаром поженитесь, Бог с вами!..

Он встал, стараясь удерживать равновесие.

— Славный парень этот Мансар, — изрек Чик и, осторожно ступая, направился к двери.

Но прежде чем он успел выйти, Гвенда догнала его и положила ему руки на плечи.

— Посмотрите на меня, Чик! Вы в самом деле думаете, что я могла бы выйти замуж за лорда Мансара?

— Очень славный парень… — бормотал Чик.

— Чик, посмотрите мне в глаза! Поднимите голову! И это было причиной того, что вы напились?

— Коктейль — это не значит напиться, — рассудительно поправил Чик.

Она глубоко вздохнула.

— Идите спать, Чик. Никогда не думала, что буду рада видеть вас таким, но я рада.

Маркиз Пальборо утром с трудом открыл глаза. Он переходил из болезненного полусна в состояние еще более болезненное: и та половина его, которая была мертва, была, несомненно, самой счастливой.

Сказать, что у него болела голова, было бы крайне недостаточно: это было жуткое страдание! Медленно и осторожно он сел и попытался встать. С трудом он огляделся вокруг. На ночном столике — бутылка минеральной воды и стакан. На тарелке лежали два крупных лимона, разрезанные пополам.

Утолив свою мучительную жажду, он сделал еще одно потрясающее открытие: его ванна была наполнена холодной, как лед, водой.

Чик прыгнул туда, фыркая и дрожа от холода, повернул рукоятку душа, — и через несколько минут чувствовал себя настолько нормально, насколько позволяло его галопирующее сердце. Он стал лениво одеваться, пытаясь логически восстановить вчерашнее. Он был пьян. Он был пьян до состояния скотства… В холодном свете утра он ясно представил себе весь ужас содеянного.

Его первым неожиданным открытием было то, что его преступление стоило ему всего лишь двадцать франков. Он всегда думал, что пьянство — чрезвычайно дорогая забава. Когда он осознал это, его мысли сделали внезапный скачок, и он застонал. Он помнил, что вернулся в отель вместе с Гвендой. Не она ли разрезала лимоны? Это было нестерпимо…

Было раннее утро. Монте-Карло еще был погружен в сон. Он вышел на балкон и жадно стал вбирать свежий воздух в свои легкие.

— Черт побери, — бормотал Чик. — Черт побери!

Он вздыхал и каялся, между тем боль постепенно проходила, оставляя странное ощущение, будто его голова набита опилками.

Быстрая прогулка к мысу Мартин и обратно довершила его исцеление. Гвенда уже завтракала с миссис Фиббс и улыбнулась ему как ни в чем ни бывало.

— Я страшно сожалею, Гвенда… — начал он, но она остановила его.

— Это все из-за духоты в залах, — философски заметила миссис Фиббс.

Гвенда перевела разговор на морские купанья, но Чик понимал, что разбор события просто отложен. Он состоялся, когда они подходили к пляжу.

— Я больше никогда не буду пить, Гвенда, — пообещал он страстно, и она поощрительно пожала его руку.

— Чик, это самый подходящий момент для серьезного разговора, — заметила она. — Когда мы вернемся в Лондон, нужно, чтобы вы жили отдельно. Нет, нет, это вовсе не относится к тому, что было вчера! — поспешила она добавить. — Но, Чик, вы не можете продолжать эту жизнь с миссис Фиббс и со мной. Вы это сами сознаете, не правда ли?

— Нет, — упрямо ответил Чик. — Конечно, если вы… если вы хотите переменить… Я имею в виду, что вы… — Он запнулся, не находя слов, и потом сразу выпалил: — Если вы хотите обзавестись собственным домом, Гвенда, тогда, конечно, я понимаю.

Она покачала головой.

— Нет, Чик, я не собираюсь…

— Тогда я останусь с вами, пока…

— Пока что?..

— Я сам не знаю, — сказал Чик, тряхнув головой. — Я бы хотел задать вам так много вопросов… — Он закусил губы, задумчиво глядя под ноги. — Гвенда, вы никогда не расскажете о своем муже?

— Нет, Чик, никогда, — ответила она, помолчав.

— Кто он, Гвенда?

Она молчала.

— Вы его любите?

Она взяла его под руку, увлекая вперед.

— Подождите! — Чик осторожно высвободился. — Лорд Мансар знает что-нибудь о нем?

— Он спрашивал меня о том же, что и вы, Чик. И я дала ему тот же ответ. Вот почему он уехал.

— Гром и молния! — воскликнул Чик, пораженный. — Разве лорд Мансар… разве он…

— Хотел, чтобы я вышла за него замуж, Чик? Ну, да, он хотел этого. А я ответила ему, что я не могу и не хочу…

Он посмотрел на нее внимательно и спросил:

— Есть у вас дети, Гвенда?

Это было чересчур: один и тот же вопрос был задан ей дважды в течение двадцати четырех часов!.. Она расхохоталась.

Наконец Гвенда справилась с собой и вытерла глаза.

— Есть у вас дети? — повторил он упрямо.

— Шестеро, — ответила она с вызовом.

— Я вам не верю, — отрезал Чик.

Он хотел еще кое-что сказать, но на это уже у него не хватило духу. Дважды во время их прогулки он начинал:

— Гвенда, я… — но язык ему не повиновался.

На пляже они напряженно наблюдали за большой белой яхтой, сверкавшей на солнце посреди бирюзового моря.

Неожиданно Чик спросил:

— Гвенда, можно взглянуть на ваше обручальное кольцо?

Она колебалась.

— Зачем это вам, Чик?

— Только одним глазом, — ответил Чик невинно.

Гвенда сняла кольцо и положила его на ладонь Чика.

На внутренней стороне кольца были выгравированы какие-то буквы.

— Можно?.. — спросил он, и она с неохотой разрешила ему прочитать надпись, которая гласила: «От Л.М. дорогой Ж.М.».

Кольцо было сильно потертое и буквы трудно было разобрать.

— Каково ваше полное имя, Гвенда? — спросил Чик, возвращая кольцо.

— Гвенда Доротея Мейнард, — отвечала она.

— Значит, ваша мать тоже была Мейнард? И отец тоже?

Она молчала. Чик почувствовал, что ему не хватает воздуха.

— Гвенда… — начал он в третий раз, но снова умолк в самом начале фразы.

Теперь он узнал ее тайну! Эта мысль наполняла его радостью. У Гвенды не было мужа! Кольцо принадлежало ее матери! Он вспомнил ее слова о том, что актриса бывает в гораздо лучшем положении, если она замужем и муж готов в любую минуту прийти ей на помощь…

Весь остаток дня он словно парил в воздухе, но всякий раз, когда он хотел заговорить с ней, красноречие предательски покидало его.

Гвенда видела это и не решалась ему помочь.

Вечером они опять направились в казино, и миссис Фиббс на этот раз предусмотрительно запаслась двумя столбиками пятифранковых монет.

И тут на Чика снизошло вдохновение. Он избрал отчаянный путь, но ведь и его положение было не из лучших…

— Гвенда, — произнес он наконец, — приходите в нашу гостиную через час. Вы узнаете нечто такое, что может… что может вас поразить, Гвенда.

Она слегка кивнула ему и вернулась к столу. Чик выждал некоторое время и, не замеченный дамами, спустился в бар.

— Добрый вечер, сэр, — приветливо улыбнулся бармен.

— «Кловер-Клуб», — бросил Чик решительно, пресекая его шутливые излияния. — Два «Кловер-Клуба», побыстрее!

Он проглотил оба бокала один за другим, и, казалось, они не произвели никакого действия. Он был ошеломлен. Неужели он так быстро сделался алкоголиком? Он был готов заказать третий, когда почувствовал начало этого дивного внутреннего горения и присел на табурет дожидаться полного эффекта. Теперь он был смел, как молодой лев. Он направился в отель…

— Гвенда, — начал Чик, обращаясь к большой вазе с нарциссами, — я хотел вас попросить…

Он чувствовал такую уверенность в себе, что от души желал, чтобы она появилась в этот самый момент. Но оставалось еще десять минут до ее прихода, и ему приходилось довольствоваться этой вазой.

— Гвенда, я хотел бы вам кое-что сказать, но мне неприятно сознавать, что я был вынужден выпить два коктейля, чтобы поддержать в себе мужество… Поэтому вы, пожалуйста, не позволяйте мне вас целовать!

Она что-то долго не приходила, а он чувствовал себя таким усталым, как никогда в жизни. Он пробрался в свою темную спальню и прилег на постель.

— Гвенда, — бормотал он, — я знаю, что я подлец, что я нарушил свое слово… но, Гвенда…

…Чик проснулся, когда горничная принесла ему чай. За время службы она привыкла видеть джентльменов, столь ревностно поддерживающих высокий стиль, что они ложились спать в полном парадном костюме, в визитках и даже во фраках, поэтому она ничему не удивлялась.

Чик переоделся и вышел к завтраку. У Гвенды был немного рассеянный вид, как будто она не выспалась.

Чик пододвинул стул к столу и сел.

— Я нарушил свое слово, Гвенда, — начал он неловко. — Я обещал вам…

— Вы обещали мне, Чик, что я узнаю от вас нечто такое, что меня поразит, — сказала она, наливая ему кофе. — Теперь я знаю, и я поражена!

— Что вы знаете, Гвенда? — спросил он встревоженно.

— Что вы ужасно храпите.

Наступила мертвая тишина.

— Я уезжаю в Лондон, — добавила Гвенда.

Чик заерзал на стуле.

— Вы не исполнили вашего обещания… не пить. — Голос ее задрожал.

— Вы меня видели вчера? — спросил он, готовый провалиться сквозь землю.

Она утвердительно кивнула.

— Но почему… почему вы меня не остановили? — пробормотал он.

Она бросила на него убийственный взгляд.

— Я никогда не думала, что вы потом уснете, как младенец!