Хэккит воцарился в доме Мейстера среди щеток, швабр, ведер и прочей утвари.
Несмотря на его темное прошлое, Мэри сразу же почувствовала расположение к этому коренастому и основательному человеку.
Когда утром следующего дня она пришла на работу, Хэккит старательно протирал крышку рояля и будто невзначай нажимал пальцем на клавиши, извлекая из инструмента визгливую какофонию.
— Доброе утро, мисс! — приветствовал он Мэри. — А хозяин еще не встал. Он плохо спал этой ночью… А я завтра еду в Скотленд-Ярд, — добавил он без всякого перехода. — Я, правда, там никогда еще не был, но особо не волнуюсь. Контора — как и все другие, не лучше и не хуже…
Его разглагольствования прервало появление Мейстера. Адвокат выглядел усталым и раздраженным. Он довольно грубо выпроводил из комнаты Хэккита, а затем сообщил Мэри, что почти не спал всю ночь.
— Кстати, где вы были вчера вечером?
Мэри рассказала ему о таинственном происшествии, не упомянув, однако, о Коре Мильтон, а, следовательно, и о злополучном письме. Ее рассказ сводился к странному обыску квартиры. При упоминании имени Блисса адвокат встрепенулся.
— Блисс? Странно… Очень странно… Я уже много лет не слышал о нем… М-да… Что же ему могло понадобиться в вашей квартире? Очень странно…
Мейстер был чрезвычайно встревожен появлением Блисса в Дептфорде. Оно никак не могло быть случайным.
В настоящее время Дептфорд был самым спокойным городом, который можно было себе представить. Здесь уже давно не слышали о значительных преступлениях, и адвокат хорошо понимал, что сыщик такого ранга, как Блисс, прибыл сюда по весьма важному поводу.
Правда, через некоторое время Мейстер со свойственным ему оптимизмом решил, что не исключена возможность того, что Скотленд-Ярд прислал Блисса понаблюдать за деятельностью нового окружного инспектора.
На всякий случай он решил просмотреть утренние газеты. В разделе уголовной хроники он не нашел ничего интересного. Один заголовок, правда, обратил на себя внимание:
«БУНТ В ТЮРЬМЕ»
В заметке говорилось, что в одной из провинциальных тюрем возник бунт. Арестанты обезоружили сторожа и овладели ключами от камер. В это время в тюрьме находился губернатор с целью проверки. Он непременно был бы растерзан мятежниками, если бы не храбрость одного из осужденных, защищавшего губернатора до момента прибытия вооруженной охраны. Имени отличившегося арестанта не было названо.
Вошедший Хэккит осторожно заглянул в газету через плечо Мейстера. Заметка также привлекла его внимание.
— Этот губернатор очень добродушный человек. Не пойму, зачем этим молодцам захотелось его убивать, — заметил он.
Адвокат строго посмотрел на него.
— Хэккит, если вы желаете служить в моем доме, то говорите лишь тогда, когда вас спрашивают!
— Простите, — сказал Хэккит. — Я болтлив.
— Болтайте с кем-нибудь другим!
Хэккит молча вышел, но тут же вернулся с длинным желтым конвертом.
Мейстер схватил конверт и взглянул на обратный адрес Вместо него стоял печатный гриф: «Весьма срочно». Ниже красовалась эмблема Скотленд-Ярда.
— Кто принес это письмо?
— Полицейский.
— Хорошо. Идите.
Когда Хэккит вышел, адвокат быстро вскрыл конверт. Рука его дрожала, когда он вынимал листок бумаги с машинописным текстом:
«Сэр!
Имеем честь известить, что комиссар полиции
Уорфолд просит Вас прибыть в Скотленд-Ярд
завтра в одиннадцать часов тридцать минут
по делу исключительной важности.
Примите уверения
в совершенном уважении к Вам…»
Это было первое за всю его практику приглашение явиться в Скотленд-Ярд.
Что это может означать?
Мейстер подошел к буфету, достал бутылку коньяку и плеснул в стакан добрую порцию янтарной жидкости.
Руки его дрожали.
Мейстер вдруг вспомнил, что завтрашний день был связан с некоторыми планами относительно Мэри. Теперь эти планы откладывались, и кто знает, суждено ли им вообще осуществиться…