Эрл Стенли Гарднер (1889–1970) — популярнейший американский писатель, король детектива. Начинал свою деятельность, как профессиональный адвокат, с 1923 года вступил на литературное поприще.

Суммарный тираж его произведений превышает 300 миллионов экземпляров. Ему принадлежат восемьдесят два романа об адвокате Перри Мейсоне и его очаровательной секретарше Целле Стрит. Девять — о прокуроре Дуге Селби, двадцать девять — о частном сыщике Дональде Лэме и его партнерше Берте Кул.

Привлекательные черты его творчества — виртуозно закрученный сюжет, непревзойденное мастерство рассказчика, высочайший уровень логического расследования преступления.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ПЕРРИ МЕЙСОН — знаменитый адвокат, впервые в жизни чуть было не проигравший дело

ДЕЛЛА СТРИТ — идеальная секретарша

ГЕРТИ — служащая канцелярии, чрезвычайно склонная к драматизму

ПОЛ ДРЕЙК — частный детектив, приятель Мейсона

СУДЬЯ ХАРТЛИ ГАМИЛЬТОН БЕРГЕР — окружной прокурор, заклятый враг Перри Мейсона

ДЭВИД ДЖЕФФЕРСОН — обвиняемый

УОЛТЕР ИРВИНГ — коллега обвиняемого

МАРЛИН ШОМОН — очаровательная француженка

ИВОН МАНКО — экстравагантная свидетельница обвинения

ДЖЕК ДЖИЛЛИ — лодочник

ЭНН РИДДЛ — блондинка с холодными голубыми глазами, владелица табачного киоска

МЭЙ УОЛЛИС ДЖОРДЕН — машинистка высокого класса, которая к тому же переписывалась со Сказочным Принцем

Прочие свидетели обвинения, полицейские, сыщики и т. д.

 

Глава первая

Знаменитый адвокат Перри Мейсон просматривал текст апелляции, подготовленный его сотрудником Джексоном.

— Много замечаний, шеф? — поинтересовалась секретарша Делла Стрит.

— Порядочно, — ответил Мейсон. — Кое-что пришлось сократить. Девяносто шесть страниц я превратил в тридцать две.

— Ну и ну! А бедняга Джексон клялся, что больше не удастся выбросить ни слова.

Мейсон усмехнулся:

— Ты же знаешь Джексона… Да, а как насчет машинистки?

— У Стеллы грипп. Энни завалена работой.

— Срочно найди замену! — распорядился адвокат. — Время не терпит.

— Слушаюсь, шеф. Сейчас позвоню в агентство и попрошу немедленно прислать машинистку.

— Ладно. А я попытаюсь выкинуть еще пару страниц. Такие бумаги пишутся не на потеху публике… И не для того, чтобы обучать судей юриспруденции. Все должно быть коротко и ясно. Главное— факты!

Мейсон схватил толстый голубой карандаш и погрузился в чтение.

Делла Стрит отправилась звонить в агентство. Через пять минут она доложила Мейсону:

— У них никого нет на примете. Я сказала, что нам нужна машинистка высокого класса. Тебе некогда исправлять глупые опечатки. Они обещали подыскать кого-нибудь. Спросили, сколько страниц. Я ответила — тридцать две…

— Двадцать девять с половиной! — торжествующе заявил Перри Мейсон.

Через полчаса текст был окончательно отредактирован. И тут в кабинет заглянула Герти, сотрудница канцелярии.

— Господин адвокат, пришла машинистка!

Мейсон кивнул и с довольным видом развалился в кресле.

— Она ужасно боится, шеф! — продолжала Герти таинственным шепотом. — Что вы ей сказали?

Мейсон удивленно уставился на Деллу Стрит.

— При чем тут я? — вспылила секретарша. — Я говорила не с машинисткой, а с мисс Моушер, директором агентства.

— Но эта девушка перепугана до смерти! — настаивала Герти.

Мейсон подмигнул Делле. Все знали, что Герти любит преувеличивать. Ее склонность к драматизму часто становилась мишенью для острот.

— Ну, Герти, признавайся! Что ты натворила? Чем напугала бедную девушку?

— Ничего я не натворила! Я отвернулась на минутку, чтобы ответить на сигнал коммутатора. Поворачиваю голову — эта девица уже у моего стола. Я даже не слыхала ее шагов! Она хотела что-то сказать, но не могла выдавить ни слова. Стоит и молчит. Потом я сообразила, что она судорожно схватилась за стол. Держу пари, у нее подкашивались ноги и…

— Довольно, Герти, — прервал адвокат. Он был несколько заинтригован. — Твои впечатления меня не интересуют. Что ты ей сказала?

— Я спросила: «Вы и есть новая машинистка?» Она кивнула. «Раз так, Садитесь за этот стол, а я принесу вам рукопись». Только и всего.

— А она?

— Села за машинку.

— Хорошо, Герти. Спасибо.

— Но она чудовищно испугана, шеф! Честное слово!

— Что ж, с каждым может случиться. Некоторых подавляет незнакомая атмосфера. Если не ошибаюсь, у тебя поначалу тоже бывали мелкие неприятности.

— Мелкие неприятности! — возмущенно вскричала Герти. — Ничего себе! Прихожу я в вашу контору и вдруг осознаю, что во рту у меня жевательная резинка! Я чуть не провалилась сквозь землю. Дрожу, как желе, не знаю, куда деваться…

— Вот видишь, — улыбнулся Мейсон. — Беги в приемную. Кажется, звонит телефон.

— О Боже! Так и есть!

Герти пулей вылетела из кабинета.

Адвокат протянул Делле Стрит документы:

— Отдай машинистке.

Через десять минут Делла вернулась в кабинет шефа.

— Ну, как поживает наша испуганная машинистка? — насмешливо осведомился адвокат.

— Надо позвонить мисс Моушер и дать ей ценный совет. Пусть хорошенько пугает своих подопечных, прежде чем отправить их на работу.

— Что, класс?

— Сам послушай!

Делла приоткрыла дверь кабинета. Из приемной доносился равномерный стук пишущей машинки. Удары сыпались в рекордном темпе.

— Словно град по железной крыше, — рассмеялся Мейсон.

Делла бесшумно затворила дверь.

— В жизни не видала ничего подобного. Эта девица придвинула машинку поближе, вставила бумагу, положила пальцы на клавиатуру… И вдруг машинка прямо взорвалась! Шпарит, как на скачках. Только знаешь, шеф, Герти-то была права. Может, ее смущает твоя известность? Страшно работать у такой знаменитости!

— Гм… — Мейсон не растаял от комплимента. — Лучше просмотри почту. Выбери самые важные письма и… Если она и дальше будет печатать в таком темпе, то закончит через час.

— Пожалуй.

— Где она сидит? У двери в библиотеку?

— Да, шеф. Где же еще? Стелла терпеть не может, когда пользуются ее машинкой.

— Как ты думаешь, не оставить ли эту новенькую у нас в конторе на пару недель? Работы хватит.

— Еще бы!

— Так не тяни, сейчас же позвони в агентство.

— Шеф, не лучше ли немного подождать? Скорость потрясающая, но ведь нам нужна еще и точность. Посмотрим, чисто ли она печатает.

— Ты права, Делла. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — покорно ответил Мейсон.

 

Глава вторая

— Первые десять страниц, шеф!

Мейсон восхищенно присвистнул:

— Вот это да! Ни единой опечатки. Чистая работа!

— Помарок нет. Скорость бешеная…

— Звони мисс Моушер! — приказал Мейсон. — Расспроси об этой девушке. Кстати, как ее зовут?

— Мэй Уоллис.

— Чего ты ждешь? Звони!

Делла сняла трубку и вызвала приемную.

— Герти! Господи адвокат хочет поговорить с мисс Моушер из агентства канцелярских услуг. Ничего, я подожду… Алло! Мисс Моушер!.. Ах, ее нет… Это Делла Стрит, личный секретарь адвоката Перии Мейсона. Я звоню по поводу машинистки, которую вы к нам направили… Вы уверены?.. Вот как?.. Да-да… Очень жаль… Извините… Нет, две машинистки нам не нужны… Нет-нет… Мисс Моушер уже прислала машинистку, ее зовут Мэй Уоллис. Я хотела узнать, можно ли ей остаться у нас на неделю?.. Передайте мисс Моушер, что я жду ее звонка. Благодарю вас.

Делла положила трубку.

— Мисс Моушер вышла. Ее заместительница утверждает, что к нам еще никого не успели отправить. Мисс Моушер оставила ей записку с поручением подыскать нам хорошую машинистку.

— Это не похоже на мисс Моушер, — пробормотал Перри Мейсон. — Она такая аккуратная. Если к нам уже направили машинистку, зачем записка с поручением? Ничего не понимаю. Впрочем, это не важно.

— Мисс Моушер вернется через час и позвонит нам.

Перри Мейсон снова углубился в работу. В половине четвертого он принял одного из старых клиентов, а затем стал диктовать Делле очередную блистательную речь.

В половине пятого Делла заглянула в приемную.

— Так спешит, будто за ней кто-то гонится, — сообщила она. — Лупит страницу за страницей.

— Это хорошо. Рукопись очень неразборчивая.

— А ей нипочем! Может, у нее заколдованные пальцы? Сами бегают по клавишам…

Зазвонил телефон.

— Алло… Да, мисс Моушер. Я звонила вам насчет машинистки, которую вы прислали… Что?.. Не посылали?.. Ее зовут Мэй Уоллис. Она сказала, что ее направило сюда ваше агентство. По крайней мере, я так поняла… Ради Бога, извините, мисс Моушер. По-видимому, какая-то ошибка… Но эта девушка отлично печатает… Да, конечно. Уже заканчивает. Я поговорю с ней… Вы будете у себя? Я вам позвоню… Да, она так сказала… Именно ваше агентство… Всего доброго. Ждите звонка.

Делла растерянно повесила трубку.

— Загадочное происшествие? — ехидно осведомился Мейсон.

— Пожалуй. Мисс Моушер божится, что никого к нам не посылала. Ей не удалось найти подходящую девушку. Ты ведь ужасно привередлив, шеф.

— На этот раз мне сумели угодить, — заметил Мейсон, проглядывая безукоризненно отпечатанный текст.

— Что будем делать, шеф?

— Выясни, откуда она взялась. Она действительно представилась сотрудницей мисс Моушер?

— Так утверждает Герти.

— И все?

Делла кивнула.

— Ты говорила с мисс Уоллис?

— Нет. Она ждала в приемной. Сама нашла бумагу и копирку, вставила в машинку и протянула руку за текстом. Потом спросила, хватит ли трех экземпляров. Я ответила, что достаточно двух. Она проворчала, что заправила лишний экземпляр, но ей неохота возиться, вынимать… Мол, дальше она будет печатать в двух экземплярах… Что-то в этом роде. Положила рукопись на стол, занесла руки над клавиатурой, замерла на секунду и принялась барабанить.

— Погоди, — вмешался Мейсон. — Одна маленькая деталь от тебя ускользнула. Ты твердо заявила мисс Моушер, будто Мэй Уоллис назвалась сотрудницей агентства. А теперь припомни слова Герти. Девушка казалась испуганной, Герти хотела подбодрить ее. Она спросила: «"Вы и есть новая машинистка?» Та кивнула. Герти усадила ее за стол… Да, об агентстве мисс Моушер и речи не было! Ты вспомни! Напряги память!

— Возможно, — согласилась Делла. — Но у меня сложилось впечатление…

— Конечно! — воскликнул Мейсон. — У меня тоже! Нельзя доверять впечатлениям! Знаю по опыту. За свою жизнь я допросил немало свидетелей. Важны подлинные слова той или иной особы, а не твои впечатления. Герти не спрашивала, прислала ли девушку мисс Моушер. Даю голову на отсечение!

— Кто же ее прислал?

— Поговори с мисс Уоллис, — посоветовал адвокат. — Да смотри не упусти такую классную машинистку. Она просто чудо.

Делла направилась в приемную. Вернувшись, она сообщила, что машинистка вышла припудрить нос.

— Когда она явится, Герти пришлет ее к нам, — добавила секретарша.

— Как продвигается работа?

— Почти все готово. Осталось несколько страниц. Ну, еще разложить по экземплярам… Она неплохо потрудилась, правда, шеф?

Мейсон откинулся в кресле и закурил сигарету.

— Что ж, — произнес он, глубоко затягиваясь, — когда она вернется, устроим допрос. Любопытно послушать ее объяснения. В сущности, весьма интригующая история!

Делла снова выглянула из кабинета. Машинистки еще не было.

— Надо полагать, это чересчур нервная и впечатлительная особа, — поморщился Мейсон. — Потратила уйму энергии и теперь нуждается в длительном отдыхе. Ей необходимо расслабиться. Выкурить сигаретку или…

— Или? — подхватила Делла. — Продолжай!

— …выпить коньячку. Вот что, Делла. В этих бумагах нет ничего секретного, но, возможно, я доверю ей более важный материал. Загляни-ка в туалет и посмотри, не держит ли наш добрый гений в сумочке бутылку, не заедает ли алкоголь мятными конфетками…

— Кроме того, надо как следует принюхаться. Быть может, до меня донесется аромат марихуаны.

— Ты знаешь толк в марихуане? — насмешливо прищурился Мейсон.

— Разумеется! — парировала Делла. — Я ведь работаю у одного из лучших американских адвокатов. Мне известны, хотя бы в теории, наиболее распространенные способы нарушения законов.

— Твоя взяла! — ^ сдался Мейсон. — Ступай приведи ее. Но сперва поболтай с ней немного. Я хочу знать твое мнение об этой девице. Жаль, что ты не успела с ней побеседовать раньше.

— Я только спросила, как ее зовут. Она продиктовала мне свое имя. По буквам. М-Э-Й. Мэй Уоллис.

— Прекрасное имя… — пробормотал Мейсон.

Делла снова отправилась в приемную и тотчас же вернулась.

— Шеф, ее до сих пор нет.

— Куда она подевалась? — разозлился адвокат.

— Просто встала и вышла!

— Она сказала Герти, куда идет?

— Ни слова не сказала! — повторила Делла. — Герти подумала, что ей срочно понадобилось в туалет.

— Странно… Туалет обычно заперт на ключ. Верно?

— Верно.

— Она должна была попросить ключ!

— Может, кто-нибудь забыл запереть дверь?

— Откуда Мэй Уоллис могла это узнать? Она даже не поинтересовалась, как туда пройти. А где ее пальто и шляпа?

— При ней была только сумочка.

— Сделай одолжение, Делла, принеси все, что она напечатала. Надо проверить.

Через минуту Делла вручила Мейсону стопку аккуратно напечатанных страниц:

— Осталось еще несколько. Она не закончила.

— Гм… Ну, это ерунда. Я почти все вычеркнул. В заключение Джексон обрушил на несчастных судей пылкую тираду по поводу гражданских свобод, конституционных прав и соблюдения законности.

— Он так этим гордился! Неужели ты все сократил?

— Большую часть. Апелляционный суд не проймешь ораторскими штучками. Если бы они читали все жалобы от корки до корки, им пришлось бы работать двадцать четыре часа в сутки.

— Невероятно! Но ведь они обязаны?

— Это практически невозможно.

— Как же они поступают?

— Большинство бегло просматривает дело и фиксирует факты, важные с юридической точки зрения, отметая всю патетику, а затем передает документы в канцелярию, — разглагольствовал Мейсон, пальцем отбивая такт. — Я по опыту знаю, что гораздо лучше представить документы с абсолютно объективным и честным изложением фактов, как выгодных, так и невыгодных для клиента, продемонстрировав этим доверие к компетентности членов апелляционного суда и к их умению толковать законы. Адвокат может помочь судье, ознакомив его с фактами, подпадающими под действие закона. И это все. Если бы судья не знал законов, он не заседал бы в апелляционном жюри… — Мейсон на мгновение замолк и внезапно спросил — Делла! Черт побери! Где эта девица?

— Наверное, где-то здесь.

— Почему ты так думаешь?

— Ну, я так предполагаю… Вывод, основанный на фактах: она вкалывала целых полдня, но денег не получила. Не собирается же она нам их подарить?

— Она должна была закончить перепечатку! — возмутился Мейсон. — При таком рекордном темпе это заняло бы не больше сорока — пятидесяти минут.

— Шеф! — Делла посмотрела на адвоката. — Ты думаешь, что она ушла и не вернется, не правда ли?

— Да, так мне кажется.

— А может, она просто спустилась вниз за сигаретами.

— Тогда давно бы вернулась.

— Пожалуй. Но… Должна же она получить деньги за работу!

Мейсон аккуратно складывал перепечатанные страницы.

— Как бы то ни было, она выручила нас.

Его прервал стук в дверь. Несколько быстрых ударов складывались в знакомый сигнал.

— Это Пол Дрейк. Любопытно, что привело его к нам? Впусти его, Делла.

В дверях появился Пол Дрейк, глава частного сыскного агентства. Его контора находилась в конце коридора, рядом с лифтом.

— Все носятся как угорелые, а вы сидите себе спокойно, как ни в чем не бывало? — усмехнулся Дрейк.

— Носятся как угорелые? — удивился Мейсон.

— В здании полным-полно легавых, и только вы двое погрязли в нудной юридической канцелярщине.

— Так оно и есть! — рассмеялся Мейсон. — (Садись, Пол. Мы приводили в порядок документацию.

— Я догадался, — Дрейк развалился в мягком кресле, предназначенном для клиентов, и закурил.

— Что случилось? — повторил Мейсон.

— Полиция гонится за дамочкой, которая спряталась на нашем этаже. Твою контору не обыскивали?

Мейсон предостерегающе взглянул на Деллу.

— Мне об этом ничего не известно.

— Наверняка обыскивали.

— Делла, посмотри, Герти уже ушла домой?

Делла выглянула в приемную.

— Как раз. Собирается уходить, шеф.

— Задержи ее.

— Ладно. Она уже в дверях… Эй, Герти! — крикнула Делла. — Можешь зайти на минутку?

Герти поспешно вернулась.

— Слушаю, господин адвокат.

— У нас была полиция?

— Ах да! Извините, у меня совершенно вылетело из головы. Кто-то проник в один из офисов на нашем этаже.

Мейсон покосился на Деллу.

— Что хотели узнать полицейские?

— Хотели узнать, все ли присутствующие в нашей конторе действительно здесь работают, есть ли кто-нибудь у вас в кабинете и не видели ли мы какую-то девушку, воровку или взломщицу, я уже не помню.

— И что ты им сказала?

— Я ответила, что в кабинете находитесь только вы и ваш личный секретарь, а в конторе — лишь постоянные сотрудники и машинистка, выполняющая срочный заказ.

— А потом?

— Они ушли. А что?

— Ничего-ничего… Просто я размышляю вслух.

— Я должна была вам сообщить, да? Но ведь я знаю, что вы не любите, когда вам мешают работать.

— Все в порядке! — успокоил ее Мейсон. — Я хотел узнать, что произошло, только и всего. Ты свободна, Герти! Желаю приятно провести время.

— Откуда вы знаете, что у меня свидание?

— Я прочел это в твоих глазах, — фыркнул Мейсон. — Всего наилучшего, Герти!

Девушка удалилась.

— М-да, — пробормотал Дрейк. — Так-то вот. Если бы у тебя в кабинете сидела клиентка, фараоны изъявили бы желание побеседовать с тобой и взглянуть на нее.

— Они обыскали весь этаж?

— Да, все перерыли. Офис, куда проникла взломщи-ца, находится как раз напротив туалета. Одна из стенографисток, направляясь в туалет, заметила у дверей конторы молодую женщину, которая стояла к ней спиной и ковырялась в замке. Пробовала то один ключ, то другой. Стенографистке это показалось подозрительным, она остановилась и стала наблюдать. Четвертый или пятый ключ подошел, и дамочка проникла в комнату.

— Что это за офис?

— «Южноафриканская Компания по добыче и импорту драгоценных камней».

— Что дальше, Пол?

— Стенографистка не растерялась. Она позвонила администратору, а потом встала у лифта. Решила последовать за незнакомкой, если та поедет вниз на лифте.

— Это могло быть небезопасно, — неодобрительно покачал головой Мейсон.

— Еще бы! Но девчонка не из робких.

— Она сумеет узнать эту женщину?

— Нет. Правда, может описать, как та была одета. Ты ведь знаешь женщин, Перри. Лица она не видела, зато прекрасно запомнила цвет и покрой костюма, чулки, туфли, прическу, цвет волос и тому подобные мелочи.

— Понятно, — проворчал Мейсон, украдкой бросив взгляд на Деллу. — Она сообщила это описание полицейским?

— Да, разумеется.

— И взломщицу не нашли?

— Нет, она растаяла, как призрак. Однако администратор здания дал полицейским запасной ключ от конторы «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней». Комната выглядела так, словно там пронесся тайфун. Ящики выдвинуты, бумаги разбросаны, стулья перевернуты, столик для пишущей машинки опрокинут, машинка на полу…

— А девицы и след простыл?

— Вообще ни души! Два сотрудника компании,

Джефферсон и Ирвинг, явились через несколько минут. Они ходили обедать. Увидев, какой разгром был учинен в конторе, оба прямо-таки остолбенели.

— Надо полагать, что девица спустилась по лестнице этажом ниже и там села в лифт, — рассуждал Мейсон.

Дрейк покачал головой.

— Администратор здания отправился вниз, прихватив с собой стенографистку, и они встали у обоих лифтов. Разглядывали каждого, кто выходил. Когда прибыла полиция, а это заняло, поверь мне, не больше одной-двух минут, ведь эти радиофицированные машины развивают бешеную скорость… так вот, когда прибыла полиция, администратор рассказал о случившемся. Фараоны помчались наверх, а стенографистку и администратора оставили у лифтов. Полицейские не были чересчур усердны, однако на всякий случай заглянули в каждую контору на том этаже. Просто для порядка.

— Туалеты обыскали?

— А как же! Немедленно отправили туда нескольких сотрудниц. За туалеты они взялись в первую очередь.

— Я подметил некую закономерность, Пол. Если я не иду по следам преступления, то преступление само приходит ко мне… косвенным путем, конечно. Итак, Джефферсон и Ирвинг явились вскоре после полиции?

— Точно.

— Администратор внизу подкарауливал эту даму?

— Вот именно.

— Он знал, куда проникла взломщица?

— Разумеется. Сообщил полицейским, чья это контора и чем занимается. Даже вручил им запасной ключ, чтобы они могли свободно войти в комнату.

— А потом ждал внизу, у лифтов, вместе со стенографисткой, которая видела женщину, проникшую в офис?

— Факт.

— Не слишком ли много усилий, чтобы поймать мелкого воришку?

— Я не должен болтать о своих клиентах, Перри. Кроме тебя, я никому бы не сказал… Ты знаешь, я работаю на владельца этого здания и располагаю кое-какой информацией. Так вот, «Компания по добыче и импорту драгоценных камней» ожидает в ближайшее время прибытия посылки стоимостью в полмиллиона долларов.

— Черт возьми!

— Впечатляет? А ты знаешь, как они теперь отправляют такие посылки? Застрахуют и вышлют по почте!

— Одного я не понимаю, — задумчиво произнес Мейсон. — Если Джефферсон и Ирвинг явились позже полиции, то почему администратор, наблюдавший за лифтами, не остановил их и не сказал, что в конторе полиция и… Что случилось, Пол?

Детектив подскочил в кресле, словно ужаленный, а потом молча стукнул себя кулаком по лбу.

— Что ты вытворяешь? — удивился Мейсон.

— Пытаюсь вправить себе мозги! Какой же я олух! Помилуй Бог, Перри! Администратор сам мне обо всем рассказал, а в моей тупой башке даже и не возник такой простой вопрос! Я должен позвонить, — и, не дожидаясь позволения, Дрейк схватил трубку телефона.

— Говорит Пол Дрейк. Я тут размышлял об этой истории с конторой «Южноафриканской Компании…» Мне сообщили, что Ирвинг и Джефферсон вернулись в офис, когда полиция обыскивала здание.

В трубке послышался треск.

— Понимаю, — перебил Дрейк. — Вы стояли внизу, у лифтов. Так почему же вы не сказали Джефферсону или Ирвингу, что. у них в офисе полиция?

На этот раз собеседник перебил Дрейка. Сыщик терпеливо слушал и наконец спросил:

— Вы хотите, чтобы я этим занялся?.. Сами разберетесь?.. О’кей. Позвоните мне, ладно? Я сейчас в конторе Перри Мейсона… Минутку. Коммутатор, кажется, отключают на ночь. Я буду ждать звонка у себя…

— Погоди, Пол, — вмешалась Делла Стрит. — Я соединю наш телефон с центральным коммутатором, и тебе смогут позвонить сюда.

— Все в порядке! — заявил Дрейк. — Секретарша Мейсона подключит телефон к городской линии. Позвоните, когда что-нибудь узнаете, хорошо?

Дрейк повесил трубку и снова развалился в кресле.

— Извини, Перри! Я приписал себе твои заслуги, но не хотелось бы лишиться куска хлеба. Не мог же я ему сказать, что такой простой вопрос не пришел мне в голову, пока ты не ткнул меня носом…

— Никакой заслуги. Это было совершенно очевидно.

— То-то и оно! Потому я и хлопнул себя по лбу, что сам не додумался. Вся штука в том, что мы гадали, как этой девице удалось раствориться в воздухе, а про Джефферсона и Ирвинга позабыли.

— Администратор, должно быть, изрядно нервничал.

— Нервничал?! Да его чуть паралич не разбил! Ты знаком с ним, Перри?

— С новым администратором? Разговаривал по телефону. Делла тоже. А так я и в глаза его не видел.

— Ужасно впечатлительный субъект. Вечно торопится, дергается, как ошпаренный… Однако надо признать, что он неплохо сумел изолировать здание.

— О да, конечно! Поистине титанические усилия, чтобы изловить одну-единственную девушку.

Зазвонил телефон.

— Наверное, тебя, — Делла кивнула Дрейку, и тот немедленно схватил трубку.

— Алло! Да, я слушаю… Ага, понятно. Конечно, вполне вероятно. Все в порядке. Странно, что вы их не заметили… Понимаю. Что ж, спасибо. Я подумал, что мы должны это проверить… Ладно. Ничего удивительного, что в суматохе вам не пришло в голову… Неважно. Я хотел вас раньше об этом спросить, но как-то позабыл и только теперь, собираясь домой, вспомнил и решил уточнить… О'кей. Посмотрим, что удастся сделать.

Дрейк повесил трубку и усмехнулся.

— Парень вообразил, что я работаю сверхурочно, ломая голову над его проблемами.

— А как насчет представителей фирмы? — нетерпеливо прервал Мейсон. — Что сказал администратор?

— По-видимому, они прошли мимо него и сели в лифт. Ведь администратор и стенографистка обращали внимание лишь на тех, кто выходил из лифта! В это время там всегда много народу… — продолжал Дрейк. — Администратор только что говорил с Джефферсоном. Тот заявил, что видел его и стенографистку в холле на первом этаже. Даже хотел задать ему какой-то вопрос, но решил, что администратор занят, ждет или ищет кого-нибудь… Джефферсон и Ирвинг прошли мимо, сели в лифт и отправились наверх.

— Похоже на правду, — согласился Мейсон, — Что тебе известно о Джефферсоне и Ирвинге?

— Мне мало что известно. «Южноафриканская Компания по добыче и импорту драгоценных камней» совсем недавно открыла офис в нашем здании. Занимается в основном оптовой торговлей алмазами. Правление фирмы находится в Йоханнесбурге; есть еще парижский филиал. Помещение было снято при посредничестве парижского бюро. Они написали директору здания, а он прислал им план этажа и уведомил о размерах арендной платы. Они подписали контракт и заплатили за шесть месяцев вперед. Потом из Южной Африки приехал Дэвид Джефферсон, который возглавил здешний филиал. Его помощник, Уолтер Ирвинг, прибыл из Парижа.

— Ворочают большими делами?

— Пока нет. Это только начало. Насколько мне известно, они ожидают установки сейфа, оснащенного новейшей системой сигнализации. Кроме того, они поместили в газете объявление: «Требуется машинистка» — и купили кое-какую мебель.

— Они привезли с собой алмазы?

— Нет. К несчастью для сыщиков, теперь такого рода дела ведут на новый манер. Ценности застраховывают и отправляют по почте. Камни стоимостью в полмиллиона долларов отсылают так спокойно, словно это сверток грязного белья. Отправитель платит страховой взнос и включает его в расходы по коммерческой операции. Если драгоценности пропадают — страховая компания выписывает чек! Простая и надежная система.

— Ага, понятно, — задумчиво пробормотал Мейсон. — Но в таком случае, что понадобилось там этой девице?

— Вопрос на засыпку!

— У них действительно не было никаких драгоценных камней?

— Наверняка! Сперва они получат первую посылку, установят сигнализацию, сейф и тому подобное. А пока их контора — ни дать ни взять раковина без жемчужины… Да, теперь не то что в старые добрые времена, Перри, — мечтательно протянул Дрейк. — Бывало, посыльный несет мешок драгоценных камней, а по пятам крадутся вооруженные до зубов сыщики, нанятые в качестве «специальной охраны»… Ну а сейчас? Какой-нибудь поч-тальонйшка, у которого и револьвера-то нет, приносит посылку стоимостью в полмиллиона, говорит: «Распишитесь»; куколка секретарша старательно выводит свою фамилию, кидает посылку в сейф — вот и все! В этом бизнесе все вертится на процентах. Страховые компании — наш самый страшный конкурент. Тебе бы понравилось, если бы твоих клиентов страховали от неприятностей, связанных с юридическими конфликтами разного рода? Клиент платит страховой взнос, а потом включает его в графу расходов и…

— Кое-чего эта система не учитывает, Пол, — перебил Мейсон. — Когда клиента отправят в газовую камеру, вряд ли его утешит даже самая высокая страховка.

— Черт возьми, а ведь ты прав! — радостно захохотал Дрейк. Он так веселился, словно отроду не слыхал более удачной остроты.

 

Глава третья

Пол Дрейк ушел. Адвокат обратился к Делле:

— Что ты об этом думаешь?

— Боюсь, что это вполне вероятно… время совпадает и… Мне иногда кажется, мы придаем слишком мало значения словам Герти. Привыкли, что она вечно преувеличивает. А на этот раз, возможно, она и не думала преувеличивать. Та девушка действительно была напугана…

— Да, — согласился Мейсон. — Явилась сюда, когда сообразила, что дорога назад отрезана. Спрятаться ей было негде. Пришлось войти в одну из контор. К нам она попала совершенно случайно, пыталась придумать какой-нибудь предлог, чтобы я немедлено ее принял… И тут Герти проболталась, что мы ждем машинистку. Знаешь, Делла, осмотри-ка внимательно наш офис. А я пойду на небольшую разведку.

— На что я должна обратить особое внимание?

— Хорошенько исследуй машинку, на которой она печатала, и столик для машинки. Потом ступай в туалет и поищи там. Может, удастся обнаружить что-нибудь любопытное.

— О Господи, шеф! Да ведь полиция наверняка обшарила все щели.

— Ничего, ты все-таки поищи. Посмотри, не спрятала ли она чего-нибудь… Я убежден, у нее что-то было с собой и жгло ей руки. Она хотела это спрятать, а потом, при первой же возможности, забрать… Я иду за сигаретами.

Мейсон быстро прошел по коридору, сел в лифт, спустился вниз, а затем медленным шагом направился к киоску с сигаретами, который находился в холле первого этажа. За прилавком стояла высокая блондинка с холодными голубыми глазами.

— Привет! — весело сказал Мейсон.

По-видимому, такая фамильярность девушке была не по вкусу. Во всяком случае, ее глаза окончательно превратились в голубые льдинки.

— Добрый вечер, — ответила она сухо.

— Мне нужно вас кое о чем спросить.

— В продаже имеются Сигары, сигареты, жевательная резинка, конфеты, газеты и журналы.

— О, не поймите меня превратно…

— А вы меня.

— Я давно работаю здесь, но вас вижу впервые.

— Ничего удивительного. Раньше киоск принадлежал мистеру Карсону. Я купила его совсем недавно… Позвольте, кажется, я вас узнала! Вы же мистер Перри Мейсон, известный адвокат! Сначала я вас приняла за… Знаете, сэр, некоторые воображают, что девушка из табачного киоска должна торговать не только сигаретами… но и кое-чем еще…

— Простите, ради Бога, — оправдывался Мейсон. — Мне следовало представиться…

— Чем могу быть полезна, господин адвокат?

— Боюсь, что ничем. Хотел задать несколько вопросов, но ведь вы тут новый человек. Вряд ли вам знакомы владельцы здешних контор и местные завсегдатаи.

— Вы правы. Кроме того, у меня скверная память на лица и имена. Я стараюсь запомнить хотя бы постоянных клиентов, но и тут частенько случается путаница.

— У меня появились новые соседи. Некие Джефферсон и Ирвинг.

— Вы имеете в виду сотрудников фирмы, импортирующей алмазы?

— Да. Вы с ними знакомы?

— Нет. Правда, теперь я знаю их в лицо. Во второй половине дня поднялся страшный переполох. Кажется, взломщик залез к ним в контору…

— И тогда кто-то показал вам Джефферсона и Ирвинга?

— Да. Один из них, кажется мистер Джефферсон, купил сигареты и сообщил мне, что у них стряслось.

— Но раньше вы его не знали?

— Нет. К сожалению, ничем не могу помочь.

— Пустяки.

— А почему вас это интересует, господин адвокат? Вы занимаетесь этим делом?

— Не совсем. Мой интерес частного свойства.

— Какая таинственность! Я столько о вас слышала, и теперь мне кажется, что мы знакомы уже давным-давно… Расскажите подробнее про ваш «интерес частного свойства».

— О право, не стоит внимания!..

— Мой киоск — отличный наблюдательный пункт. Если вам понадобится какая-нибудь информация, обратитесь ко мне. Буду рада помочь.

— Благодарю вас! — с жаром воскликнул Мейсон.

— Хотите, я опять поговорю с Джефферсоном? Он был необычайно любезен, когда покупал сигареты. Да, весьма любезен и словоохотлив… Впрочем, я не давала ему никакого повода! Однако мне показалось… Ах, господин адвокат! Вы ведь знаете жизнь!

— Надо полагать, бедному, одинокому мистеру Джефферсону приглянулась очаровательная блондинка с голубыми глазами? — усмехнулся Мейсон.

— Ну, этого он мне не сказал… — продавщица небрежно пожала плечами, но было видно, что она польщена.

— Однако вы легко сумеете придать ему смелости?

— Хотите, чтобы я попыталась?

— А вы?

— Все зависит от вас.

Мейсон ловко сунул ей в руку двадцатидолларовую купюру.

— Попробуйте разузнать, где находился администратор, когда Джефферсон и Ирвинг возвращались с обеда.

— Благодарю, господин адвокат. Право, мне даже неудобно брать эти деньги. Я ведь знаю ответ на ваш вопрос.

— Неужели?

— Они явились, когда администратор стоял у лифтов с какой-то молодой женщиной. Один из них хотел было подойти к администратору, но потом заметил, что тот наблюдает за лифтами, и передумал. Тогда я не придала этому значения. Надеюсь, вы довольны?

— Конечно. Большое спасибо.

— Не за что, господин адвокат. Право, мне будет приятно оказать вам какую-нибудь услугу. И вы вовсе не должны каждый раз дарить мне двадцать долларов.

— Благодарю вас, но я не люблю оказываться в долгу перед кем бы то ни было.

— Это на вас похоже! — девушка ослепительно улыбнулась.

Перри Мейсон сел в лифт и отправился наверх.

Делла Стрит, взволнованная до предела, ожидала его в кабинете.

— О Господи, Перри! — крикнула она, едва адвокат закрыл за собой дверь. — В славную историю мы угодили!

— Что случилось?

Делла протянула ему маленькую квадратную коробочку из жести.

— Что у тебя там? — полюбопытствовал Мейсон.

— Огромный кусок полузасохшей жевательной резинки.

— Где ты ее нашла?

— Была приклеена к нижней стороне крышки столика, за которым работала Мэй Уоллис.

— Покажи!

Делла открыла коробочку. На дне лежал большой комок жевательной резинки.

— Именно так она и выглядела, когда я обнаружила ее под крышкой стола.

— Что же ты сделала?

— Взяла бритву и аккуратно отделила резинку от столика. Смотри, какие четкие отпечатки пальцев! Мэй Уоллис оставила их, когда старалась прилепить резинку.

Мейсон насмешливо взглянул на Деллу.

— Браво, моя дорогая! Ты становишься чертовски ловким сыщиком! Итак, у нас есть несколько отпечатков…

— Вот именно.

— Вряд ли мы покажем их полиции?

— Вряд ли.

— Ну, раз мы не собираемся сотрудничать с полицией, отпечатки следовало бы сразу же уничтожить.

— Погоди минутку, шеф. Это еще не всё! — воскликнула Делла. — Неужели у нее во рту мог уместиться такой гигантский кусок жевательной резинки?

— По-твоему, она приклеивала жвачку к столу небольшими порциями?

— По-моему, она это сделала неспроста.

— Ага… Но зачем?

Делла перевернула коробочку. Жевательная резинка вывалилась на письменный стол.

— Вот этой стороной резинка была прижата к поверхности столика, — сообщила Делла.

В нескольких местах резинка потрескалась. Крохотные щелочки искрились и сверкали…

— Боже милостливый! — ахнул Мейсон. — Много их там?

— Не знаю, — Делла пожала плечами. — Я боялась дотронуться. Впрочем, и так видно, что там по меньшей мере два крупных брильянта.

— А ведь это важная улика. Ее нужно хранить бережно. Не дай Бог, развалится.

— Как ты думаешь, резинка достаточно затвердела?

— Должно быть, внутри еще совсем мягкая… Ничего, на воздухе быстро затвердеет.

Мейсон положил резинку в жестяную коробочку и начал пристально разглядывать со всех сторон:

— Два превосходных отпечатка пальцев. Третий похуже… Явно неполный. Но эти два просто прелесть. Скорее всего, большой палец и указательный. Где была приклеена резинка — справа или слева?

— Справа.

— Стало быть, мы имеем отпечатки большого и указательного пальцев правой руки!

— Что будем делать? — встревожилась Делла. — Вызовем полицию?

Мейсон заколебался.

— Сперва хорошо бы разузнать что-нибудь еще. Да, как твои изыскания в женском туалете? Результаты есть?

— Я все перерыла, словно дюжина уборщиц. Залезла даже в ящик с мокрыми бумажными полотенцами. Наконец обнаружила связку любовных писем. Не сомневаюсь, что девушка страшно спешила. Она даже не успела их порвать.

— Покажи! — обрадовался Мейсон.

— Вот. Целая пачка. Ну и натерпелась же я страху! Представляешь, вдруг кто-нибудь войдет и увидит, что я роюсь в ящике с грязными полотенцами. Идиотская ситуация.

Перри Мейсон с интересом просматривал письма.

— Ну, шеф, какие же ты сделал выводы? — с наигранным равнодушием спросила Делла Стрит.

— Ах, выводы… — задумчиво протянул адвокат. — Гм… Есть две возможности. Не исключено, что ты права: особа, оставившая там письма, в самом деле ужасно спешила. Либо… Либо их нарочно подбросили туда. Кто-то был абсолютно уверен, что письма обязательно обнаружат и сумеют прочитать. Да, такую версию тоже надо принять во внимание. Странная история! Трудно поверить, что девушка, которая хочет избавиться от писем, преспокойно кладет всю связку в ящик с грязными полотенцами. Конечно, их могли подбросить из каких-то других соображений… Мы вступаем в область догадок!

— А может, связку писем выкинул мужчина? Ведь письма адресованы мужчине и…

— …и обнаружены в женском туалете.

— Ах да… Правда…

Мейсон молча погрузился в чтение одного из писем. Через минуту он оживленно произнес:

— Знаешь, Делла, весьма необычная переписка. А стиль просто неподражаемый. Послушай только:

«Мой драгоценный Сказочный Принц!

Вчера ты умчался от меня на своем быстром скакуне. Я столько хотела сказать тебе, но не успела собраться с мыслями, как ты уже скрылся из виду.

Сверкающие доспехи и роскошный шлем тебе очень к лицу. Ты напоминаешь одного из рыцарей Круглого Стола. А я… я вдруг почувствовала себя такой маленькой, ничтожной, словно существо из другого, не столь блестящего мира. Мне показалось, что мы бесконечно далеки друг от друга…

Если бы ты знал, мой Сказочный Принц, как ты был красив с открытым забралом, верхом на горячем коне…

Я вспоминаю о твоем последнем доблестном подвиге — ты избавил молодую Даму от смертельной опасности.

Лучи заходящего солнца золотили твое начищенное до блеска оружие…»

Мейсон прервал чтение, покосился на Деллу Стрит и негромко фыркнул:

— Ужасная чушь! Что это такое?

— Взгляните на подпись, шеф.

Мейсон перевернул две страницы и уставился на подпись: «Твоя верная, любящая Мэй».

— Обрати внимание на орфографиюі — подсказала Делла. — М-Э-Й! Я попросила ее продиктовать имя по буквам: откуда мне было знать, как она привыкла писать его?

Мейсон нахмурился:

— Теперь нам не хватает только убийства, Делла. Надеюсь, до этого не дойдет, иначе мы окажемся в чертовски скверном положении.

— Почему?

— Сокрытие от полиции вещественных доказательств и улик!

— Но ведь ты не расскажешь им про Мэй Уоллис?

Адвокат покачал головой:

— Кто мне поверит? Да и как я буду выглядеть? Полиция ищет взломщицу по всему зданию, а я как ни в чем не бывало сижу в кабинете? Мне и в голову не пришло, что надо сообщить им о машинистке, которая свалилась к нам с неба в критический момент, дрожала от страха и пыталась выдать себя за сотрудницу мисс Моу-шер. Причем я уже знал, что в агентстве ее и в глаза не видали. Что из этого следует? Одно из двух: либо я законченный кретин, либо нахально вру полиции.

— Да, шеф, принимая во внимание твою славу, боюсь, что полиция отнесется к этой истории скептически.

— Весьма скептически! — подтвердил Мейсон. — Не стоит заражать полицейских духом скепсиса. Это может повредить их здоровью. Так постараемся же их уберечь!

 

Глава четвертая

Через три дня Перри Мейсон, войдя к себе в кабинет, застал Деллу Стрит в ужасном волнении. Впрочем, корреспонденция была разложена на столе в идеальном порядке.

— Шеф, — серьезно произнесла секретарша, — я сбилась с ног, разыскивая тебя. Сядь и внимательно выслушай, прежде чем кто-нибудь узнает, что ты уже в конторе.

Мейсон повесил шляпу, уселся за стол и пристально взглянул на Деллу:

— Да ты просто вне себя! Что стряслось?

— Убийство! Вот уже и убийство!

— Как тебя понимать?

— Помнишь, что ты сказал по поводу этих брильянтов? «Нам не хватает только убийства!»

— Что случилось, Делла? Говори толком.

— Дэвид Джефферсон из «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней» арестован по обвинению в убийстве. В приемной ждет Уолтер Ирвинг, второй сотрудник этой фирмы. Пришла телеграмма из Южной Африки. Правление фирмы поручило здешнему филиалу выплатить тебе, дорогой шеф, две тысячи долларов в счет гонорара. Они хотят, чтобы Джефферсона защищал именно ты.

— Убийство! — Мейсон всплеснул руками. — Тысяча чертей! А кто убит?

— Не знаю. Вообще-то мне мало что известно. Во-первых, телеграмма. Во-вторых, Уолтер Ирвинг наведывался уже раза три. Жаждет срочно поговорить с тобой. В конце концов он решил дождаться твоего появления в приемной.

— Позови его, Делла. Я хочу знать подробности. Где эта жестяная коробочка?

— В сейфе.

— А стол, за которым работала Мэй Уоллис?

— Я велела отнести его назад в библиотеку.

— Кто его туда отнес?

— Портье со своим помощником.

— У тебя есть свежая жевательная резинка?

— Да. А зачем…

— Пожуй немного, а потом прилепи обратно этот «пирожок с брильянтной начинкой». Да смотри не перепутай: в точности на то же место, где ты его нашла. Зови Уолтера Ирвинга! Пока он будет у меня в кабинете, ты должна успеть приклеить к столу жевательную резинку.

Вскоре на пороге появился мистер Уолтер Ирвинг. Это был видный, хорошо одетый мужчина лет сорока пяти. Прежде чем нанести визит адвокату, Ирвинг, вероятно, посетил парикмахера: волосы были вымыты и причесаны, ногти тщательно отполированы, розовые щеки гладко выбриты. Карие глаза смотрели спокойно и самоуверенно. Судя по всему, его не так-то просто было вывести из равновесия.

— Добрый день, господин адвокат. Вы, конечно, меня не знаете, но я пару раз видал вас в лифте. Мне говорили, что вы один из самых ловких американских адвокатов по уголовным делам.

— Благодарю, — Мейсон пожал руку гостю. — «Адвокат по уголовным делам». звучит не слишком профессионально. Мне больше подходит титул «защитник в уголовном суде».

— Конечно, — торопливо согласился Уолтер Ирвинг. — Сэр, вы получили телеграмму от правления моей фирмы в Южной Африке?

— Да.

— Мне поручено выплатить вам гонорар, если вы согласитесь защищать моего коллегу Дэвида Джефферсона.

— Эта телеграмма была для меня полной неожиданностью. Что, собственно, случилось?

— Прежде чем мы перейдем к делу, — заявил Ирвинг, — я хочу обсудить некоторые детали, чтобы потом не возникло никаких недоразумений.

— Что вы имеете в виду?

— Ваш гонорар.

— Да-а-а?

Ирвинг смерил адвоката самоуверенным взглядом.

— У них, в Южной Африке дела обстоят несколько иначе, нежели здесь.

— Куда вы клоните?

— Все проще простого. — Ирвинг удобно развалился в кресле. — Мой долг — отстаивать интересы «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней». Это крупная фирма, сэр. А также весьма богатая. Они велели вручить вам чек на две тысячи долларов. Для начала, так сказать. Это задаток, а общую сумму гонорара вы должны назвать сами. Так дела не делаются! По эту сторону Атлантического океана адвокаты по уголовным… защитники в уголовном суде стараются выжать из клиента все до последнего доллара. Эх, господин адвокат! Не будем втирать друг другу очки! Мои хозяева воображают вас этаким почтенным стариканом в парике и тоге. Им невдомек, как надо улаживать подобные проблемы. Они этого и не нюхали.

— А вы нюхали? — насмешливо спросил Мейсон.

— Допустим, нет. Но мне ничего не стоит навести справки. Я обязан защищать интересы моей фирмы! Итак, сколько?

— Я отвечу на ваш вопрос не раньше, чем вы изложите суть дела. Хотя бы в общих чертах.

— Дело-то совершенно вздорное, нелепое… Полиция устроила набег на нашу несчастную контору. Почему, не знаю. Они обнаружили какие-то брильянты. Конечно, кто-то их нам подбросил. Ни Джефферсон, ни я раньше в глаза не видали этих брильянтов. «Компания», для которой мы работаем, открыла здесь филиал совсем недавно. Кстати, многим это пришлось не по душе.

— Какова стоимость этих брильянтов?

— Если продавать в розницу, то около ста тысяч долларов.

— А при чем тут убийство?

— Понятия не имею.

— Вы даже не знаете фамилию жертвы?

— Знаю. Некий Бакстер, контрабандист.

— Брильянты, найденные в вашей конторе, принадлежали Бакстеру?

— Откуда мне знать, черт побери?! — взвился Уолтер Ирвинг.

Мейсон несколько секунд молча разглядывал его, а потом спокойно сказал:

— А откуда мне это знать, черт побери?

Ирвинг захихикал:

— Прошу прощения… Сегодня я что-то чересчур раздражителен.

— Я тоже. Может быть, перейдем к фактам?

— Могу твердо сказать лишь одно: нас впутали в какую-то нелепую, фантастическую историю. Джефферсон не способен никого убить! Я знаком с ним много лет… Впрочем, господин адвокат, судите сами: в Южной Африке находится правление крупнейшей фирмы, пользующейся безукоризненной репутацией. Руководство фирмы также давно знает Джефферсона. И вот сообщают, что Джефферсон арестован. Что они делают? Без малейших колебаний заявляют о своей готовности заплатить любую сумму, лишь бы обеспечить ему самого лучшего адвоката. Заметьте, сэр, они не перевели деньги на счет Джефферсона, а поручили мне лично заняться поисками защитника.

— И вы предложили мою кандидатуру?

— Нет. Разумеется, я сам выбрал бы вас, но меня опередили. Я получил телеграмму. Правление фирмы уполномочило меня снять с нашего банковского счета две тысячи долларов и вручить вам, чтобы вы могли немедленно принять все необходимые меры. Итак, сэр, если вы возьмете задаток, кто станет вашим клиентом?

— Дэвид Джефферсон.

— А вдруг Джефферсон начнет вас уговаривать совершить поступок, явно противоречащий его интересам? Как вы себя поведете? Послушаетесь Джефферсона? Или же упорно будете действовать в интересах своего клиента?

— Почему вы задали такой вопрос?

— Дэвид выгораживает какую-то женщину. Скорее он позволит признать себя виновным, нежели назовет ее имя. Этот болван воображает, что она — чудесная девушка. А я считаю, что это ловкая мошенница, которая плетет против него интриги.

— Кто она такая?

— Понятия не имею. Если б я только знал! Уж я бы напустил на нее сыщиков. Увы, мне известно лишь о ее существовании. Ни фамилии, ни адреса… Ничего! Дэвид угодил к ней в лапы и будет изо всех сил выгораживать ее.

— Она замужем?

— Кажется, нет. Впрочем, не уверен.

— А как насчет убийства?

— Это дело тесно связано с контрабандой. Дэвид Джефферсон продал Бакстеру через главное отделение нашей фирмы в Южной Африке партию необработанных алмазов. Бакстер попросил Джефферсона обеспечить обработку и шлифовку камней, а затем переправить брильянты в наш парижский филиал. В Париже не знали подробностей этой сделки. Они просто вручили Бакстеру посылку, следуя указаниям центра. Обычно мы собираем сведения о людях с которыми ведем дела. Бакстер разработал чертовски хитрый план. Сфабриковал фальшивые документы. В Париже думали, что Бакстера хорошо знают в главном отделении фирмы. А центр воображал, что Бакстер прекрасно известен парижскому филиалу…

— Как вы узнали о контрабанде? — спросил Мейсон, не сводя глаз с собеседника.

— Сообщница Бакстера раскололась. Не выдержали нервы.

— Кто это такая?

— Некая девица по имени Ивон Манко.

— Расскажите подробно всю историю.

— Вы что, газет не читаете? Это случилось совсем недавно. Помните, человек бросился в океан с палубы судна и утонул.

— Да, припоминаю, — кивнул Перри Мейсон. — Если не ошибаюсь, покойного звали Манро Бакстер?

— Вот именно.

— Эта фамилия сразу показалась мне знакомой. Однако при чем тут убийство?

— Сейчас обрисую ситуацию, — Ирвинг положил ногу на ногу и удобно откинулся в кресле. — Ивон Манко, молодая женщина редкой красоты, отправилась в кругосветное путешествие на пароходе. Всю дорогу она, можно сказать, царила в местном обществе. Когда судно сделало остановку в Неаполе, на пристани ее встретил Манро Бакстер, по внешности — типичный француз, по паспорту — американец…

— Продолжайте.

— Среди пассажиров разнесся слух, что еще недавно Ивон Манко и Бакстер были неразлучной парой, но разошлись в результате какого-то недоразумения. Кто бы ни был автором этой комедии, снимаю перед ним шляпу…

— По-вашему, это была комедия?

— Еще бы! Самая настоящая «липа»!

— Что дальше?

— Разумеется, пассажиры заинтересовались романтической сценой. Как же иначе? Вообразите; загадочный незнакомец проложил себе дорогу в толпе, заключил Ивой Манко в объятия, а она лишилась чувств. Увлекательный роман с привкусом скандала! Страничка из прошлого очаровательной женщины! Ах, ах, ужасно трогательно, какие бурные страсти.-. Само собой, эта сцена вызвала лавину сплетен.

— Так-так…

— Пароход простоял в Неаполе два дня. Перед самым отплытием Манро Бакстер, не обращая внимания на окружавшую их толпу, на коленях молил Ивон Манко выйти за него замуж. Он спустился на берег последним, облокотился на парапет и заплакал крокодиловыми слезами…

— Дальше! — Мейсон слушал с возрастающим интересом.

— Судно вышло в Средиземное море. Следующая остановка была в Генуе. На пристани ждал Манро Бакстер! И снова Ивон лишилась чувств в его объятиях, снова отвергла предложение руки и сердца, и снова пароход вышел в море… Наконец приближается грандиозный финал, — саркастически усмехнулся Ирвинг. — Когда судно миновало Гибралтар, высоко в небе показался вертолет. Вот он все ниже и ниже… Какой-то мужчина спускается по трапу… Сердца пассажиров замерли… Еще секунда — и на палубу спрыгивает Манро Бакстер, причем как раз в том самом месте, где живописно расположилась Ивон Манко в купальном костюме.

— Весьма романтично.

— И тщательно продумано, — сухо добавил Ирвинг. — Скажите на милость, кто бы мог долго противиться столь упорным домогательствам? Пассажиры просто заставили Ивон Манко дать согласие на брак. Этой же ночью капитан корабля объявил их мужем и женой. Как известно, капитан имеет право совершить свадебный обряд… Закатили роскошное пиршество, пароход ходил ходуном от носа до кормы. Блестящая работа!

— Воображаю, — поморщился Мейсон.

— Поскольку Бакстер очутился на пароходе не совсем обычным способом, при нем не было даже зубной щетки или запасного носового платка. Таможенники попались на удочку. Им и в голову не могло прийти, что в замшевом поясе романтического героя зашиты брильянты на сумму в триста тысяч долларов. Кто бы поверил, наблюдая за этим пламенным романом, что Ивон Манко — давнишняя любовница Бакстера, а кроме того— постоянная сообщница в контрабандных аферах.

— Ага, понимаю, — прищурился Мейсон.

— Все было отрепетировано заранее. Манро Бакстер предстал перед пассажирами как воплощение этакого сумасшедшего француза, темперамент которого не усмирило даже американское гражданство… — Уолтер Ирвинг задумчиво погладил подбородок и продолжал: — Судно входило в порт. Ивон Манко, в умопомрачительном платье, танцевала с красивым, стройным помощником капитана. Вскоре он опять пригласил ее на танец, потом еще раз… В общем, никто не удивился, когда Манро Бакстер, заливаясь слезами, закатил супруге скандал и крикнул, что покончит с собой. Он помчался в каюту, там между ними произошла бурная сцена, Ивон пригрозила разводом… Короче, Бакстер выбросился за борт.

— Да, припоминаю, — кивнул Мейсон. — Г азеты раздули это дело в сенсацию.

— Ну, эта история прямо создана для прессы! — усмехнулся Ирвинг. — Кто бы мог подумать, что влюбчивый Манро Бакстер, прыгая в море, имел при себе на триста тысяч брильянтов? Кто знал, что Бакстер — опытный пловец и ему ничего не стоит добраться до лодки, которая ждет его в условленном месте? Впоследствии Бакстер и Ивон должны были по-братски разделить прибыль от ловко придуманного и тщательно разработанного сценария. Да, отличный замысел и блестящее актерское исполнение! И все это для того, чтобы провести таможенников!

— Ну и как, их удалось провести? — с живостью воскликнул Мейсон.

— Еще бы! Все шло как по маслу, но… Манро Бакстер не явился на встречу с Ивон Манко! Она напрасно ждала в уединенном мотеле, излюбленном месте их свиданий. Бедняжка!

— Может, Бакстер раздумал делиться добычей? — предположил адвокат.

Ирвинг отрицательно потряс головой:

— В конце концов прелестная Ивон отправилась к третьему сообщнику, который должен был ждать в лодке. Тот сказал, что Бакстер вообще не появился. Вероятно, с ним сделалась судорога и он пошел ко дну.

— Все это произошло в территориальных водах США?

— Пароход как раз приближался к Лос-Анджелесу.

— Днем?

— Нет, на рассвете. Это было экскурсионное судно, и капитан старался пораньше зайти в порт, чтобы у пассажиров осталось больше времени на осмотр города…

— Вернемся к фактам, — перебил Мейсон. — Итак, Бакстер якобы утонул. Что дальше?

— Ивон Манко страшно забеспокоилась. Она заподозрила, что сообщник утопил Бакстера и забрал себе пояс с брильянтами… Возможно, она и не проболталась бы, но тем временем таможенники сообразили что к чему. Выяснилось, что восемнадцать месяцев назад Ивон Манко и Бакстер вместе плыли на другом экскурсионном пароходе, причем выдавали себя за супружескую пару! Таможенники вызвали красотку Ивон и стали задавать ей нескромные вопросы по поводу «мужа».

— И убитая горем Ивон Манко выложила им всю историю? — иронически усмехнулся Мейсон.

— Да, господин адвокат, — подтвердил Уолтер Ирвинг. — Она им все рассказала. К несчастью, она впутала туда и Джефферсона, который был посредником при продаже алмазов. Конечно, полиция тут же взялась за него. Вчера, во второй половине дня, Ивон дала показания под присягой. Немедленно был выписан ордер на обыск, и нашу злополучную контору опять перевернули вверх дном.

— При этом обнаружили брильянты на сто тысяч долларов?

— Да, около трети камней, провезенных контрабандой.

— А где же оставшиеся две трети?

Ирвинг пожал плечами.

— Точно известно, что это те самые камни?

Ирвинг снова пожал плечами.

— Где их нашли?

— Там, куда их ловко подсунули. Помните, какой переполох поднялся три дня назад, когда взломщик залез в нашу контору? Полиция просила сообщить, что у нас пропало. Ничего! Но никому не пришло в голову проверить, не появилось ли в конторе что-нибудь новенькое…

— Где именно нашли брильянты?

— В свертке, прикрепленном пластырем к нижней части крышки стола.

— А что говорит по этому поводу Дэвид Джефферсон?

— Что он может сказать? — Ирвинг развел руками. — Для него это такой же сюрприз, как и для меня.

— Вы ручаетесь за подлинность этих фактов?

— Конечно. Но я не могу поручиться за поведение Дэвида Джефферсона с его романтическими бреднями. Он намерен выгораживать эту девицу.

— Это та самая девушка, которая забралась в вашу контору?

— И я так думаю. Но Дэвид пришел бы в ярость и перестал бы со мной разговаривать, заикнись я о чем-либо подобном. Чертов рыцарь! Однако, господин адвокат, рано или поздно вам придется вытащить эту девицу на свет Божий. Только предупреждаю честно: если вы заговорите о ней с Дэвидом, он откажется от ваших услуг.

Мейсон нахмурил брови и задумался.

— Так что же? — нетерпеливо спросил Ирвинг.

— Выписывайте чек на две тысячи, — отозвался адвокат. — В счет гонорара, общая сумма которого составит пять тысяч долларов.

— Пять тысяч долларов! — Ирвинг воздел руки к небу. — Я не ослышался?

— Пять тысяч, и ни цента меньше.

— Сыщиков будете нанимать за свой счет?

— Нет. Оперативные расходы оплачиваете вы.

— Тысяча чертей! — взорвался Ирвинг. — Если бы эти идиоты из правления не прислали вам телеграмму, где говорилось про две тысячи задатка, вы согласились бы вести дело всего за две тысячи… Эх, ладно уж. Ничего не попишешь… — Ирвинг вытащил из бумажника чек и положил на стол.

— Делла, — крикнул Мейсон, — выдай расписку! А на квитанции обозначь, что это задаток в счет гонорара, выплаченный от имени Дэвида Джефферсона.

— Как прикажете это понять? — удивился Ирвинг.

— Очень просто: квитанция подтверждает, что за ведение дела я отвечаю только перед моим клиентом, а не перед вами или вашей фирмой.

Ирвинг около минуты пытался осмыслить услышанное.

— У вас какие-то возражения? — с любезной улыбкой осведомился Мейсон.

— Нет. Я полагаю, вы намекаете, что станете действовать <даже против меня, если это будет в интересах Дэвида Джефферсона.

— Я ни на что не намекаю. Просто ставлю вас в известность.

Ирвинг широко улыбнулся:

— Порядок, господин адвокат! Я на все согласен. Скажу больше: если запахнет жареным, я в любой момент буду рад прийти на выручку. Можете на меня рассчитывать. Я готов даже сыграть роль недостающего свидетеля в случае необходимости…

— Только не вздумайте сами направлять игру. Предоставьте это мне.

Ирвинг протянул руку адвокату:

— Я хочу, чтобы вы правильно меня поняли, мистер Мейсон.

— Будет лучше, — ответил Перри Мейсон, — если в ы поймете меня.

 

Глава пятая

Едва закрылась дверь за Уолтером Ирвингом, как Делла Стрит оживленно спросила:

— И что теперь будет, шеф?

— Пришлось взяться за это дело… Хотя бы в целях самозащиты, — усмехнулся Мейсон.

— Почему?

— Иначе сложилась бы весьма щекотливая ситуация: мы скрываем от следствия важную информацию, связанную с убийством.

— А теперь?

— Теперь у нас есть клиент, которого мы должны защищать. Адвокат, представляющий интересы клиента, обвиняемого в убийстве, не обязан делиться с полицией своими догадками, подозрениями и выводами. Особенно если у него есть основания понять, что подобные действия могут повредить подзащитному.

— А улики?

— Какие улики?

— Да ведь в нашей конторе пряталась молодая особа, которая подкинула нам брильянты.

— Мы не знаем, что именно она подкинула нам брильянты.

— Все равно, она скрывалась от полиции у нас в конторе.

— Мы не знаем, что это была та самая женщина.

— Однако признайся, что логика подсказывает…

— Предположим, это была обычная машинистка, которая случайно оказалась в здании. Мы сообщай наши подозрения полиции, полиция делится информацией с газетчиками… И вот машинистка подает на нас в суд за диффамацию. Дескать, мы «опорочили ее доброе имя».

— Понимаю, — вздохнула Делла— Боюсь, мне не удастся тебя убедить.

— Сущая правда, дорогая моя.

— Можно задать вам вопрос, господин адвокат?

— Да-а-а?

— Как ты думаешь, это случайность, что защищать Дэвида Джефферсона поручили именно тебе?

Мейсон погладил подбородок.

— Я жду, шеф! — настаивала Делла.

— Трудно сказать… Конечно, нельзя забывать, что я довольно известный адвокат. К тому же моя контора находится в том самом здании, на том самом этаже, что и контора «Южноафриканской Компании». Вероятно,

Уолтер Ирвинг что-то обо мне слышал и порекомендовал своим хозяевам в Йоханнесбурге.

— Да ведь он сам заявил, что не сделал этого. Даже добавил, что кто-то его опередил. Прежде чем он связался с правлением, они прислали телеграмму с поручением выплатить тебе две тысячи в задаток.

Мейсон кивнул головой.

— Что ты можешь сказать по этому поводу? — не унималась Делла.

— Пока ничего. Оставим.

— Хорошо. Что будем делать?

— Теперь, — с довольным видом изрек адвокат, — ситуация абсолютно ясна. Немедленно отправляйся в магазин фототоваров- Скажешь, что мне нужен аппарат, с помощью которого делают снимки отпечатков пальцев. Еще возьми кассетную камеру с матовым стеклом. Не забудь подсветки. Что ж, попробуем сфотографировать отпечатки пальцев, оставленные на жевательной резинке таинственной посетительницей.

— А после?

— Увеличим снимки так, что на фотографии останутся только отпечатки пальцев, а резинки видно не будет.

— Что потом?

— Потом? Надеюсь, к тому времени нам удастся найти обладательницу папиллярных линий и кое-что разузнать. А пока я пойду потолковать с Полом Дрей-ком.

— Шеф, — встревожилась Делла, — не слишком ли ты рискуешь?

— Конечно, рискую, — беспечно улыбнулся адвокат.

— Не лучше ли плюнуть на все и позаботиться о собственной шкуре?

Мейсон покачал головой:

— Мы должны защищать интересы клиента, моя дорогая. Опиши мне внешность той девушки. Как можно подробнее.

— Минутку… — Делла сосредоточилась. — Возраст: лет двадцать шесть — двадцать семь. Рост: пять футов три дюйма. Вес: пятьдесят четыре кило. Каштановые волосы, выразительные карие глаза. Красивая, стройная, очень изящная и элегантная.

— Изящная и элегантная? — Мейсон был явно заинтересован.

— Ого!

— Как она была одета?

— Это я прекрасно помню. Она выглядела просто сногсшибательно. Я скорее приняла бы ее за состоятельную посетительницу, нежели за девушку из агентства канцелярских услуг. На ней был отлично скроенный костюм из серой фланели, — мечтательно продолжала Делла. — Синие кожаные туфли и… гм… погоди-ка… Да! Мыски туфель были украшены изящным белым швом. Сумочка в форме большого конверта, безукоризненно гармонирующая с нарядом. Белые перчатки. Постой… Шляпки на ней не было. Черепаховый гребень в волосах. Великолепная прическа… Что еще? Жакета во время работы она не снимала. Кажется, на ней был светло-голубой свитер из кашемира… Впрочем, за цвет не ручаюсь.

Мейсон весело рассмеялся.

— О женщины, женщины! Как вы наблюдательны… особенно если речь идет о другой женщине. Запомнила все до мелочей! Напечатай этот словесный портрет на машинке. Только возьми простую бумагу, а не фирменный бланк.

Не успела секретарша закончить и встать из-за машинки, как Мейсон распорядился:

— А теперь ступай принеси все необходимые фотографические принадлежности. Купи побольше пленки, вспышку, штатив и вообще все, что может понадобиться. Только не проговорись, зачем нам это нужно.

— А вдруг в магазине сами догадаются, что мы собираемся делать?

— Скажи хозяину, что я намерен допросить свидетеля обвинения, а предварительно мне необходимо ознакомиться с устройством этих приборов.

Делла кивнула головой.

Мейсон взял описание Мэй Уоллис и отправился в сыскное агентство Дрейка.

— Пол у себя? — приветливо спросил Мейсон у девушки, обслуживающей коммутатор.

— Да, господин адвокат. Сообщить ему, что вы хотите его видеть?

— Он один?

— Да.

— Тогда я доложу о себе сам, — решил Мейсон.

Агентство Дрейка располагалось в конце длинного застекленного коридора. На дверях красовалась табличка в бронзовой оправе: «Пол Дрейк».

— Привет! — обрадовался владелец агентства. — А я как раз тебя поджидаю.

Мейсон удивленно поднял брови.

— Не прикидывайся невинным младенцем, — возмутился Пол Дрейк. — Руководство «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней» очень интересуется твоей персоной. Они звонили администратору здания и наводили о тебе справки.

— Назвали мою фамилию или просто попросили порекомендовать хорошего адвоката?

— Назвали твою фамилию. Хотели узнать о тебе как можно больше.

— И что им сказал администратор?

— Ты не задолжал за аренду помещения? — сострил Дрейк.

— Черт побери, в чем дело, Пол?

— Мне известно лишь одно: речь идет об убийстве. Судя по поведению полиции, кто-то начал каяться в грехах.

— Вот именно, — проворчал Мейсон. — Причем кающийся грешник, чтобы облегчить совесть, пытается обвинить в смертном грехе своего ближнего.

— Возможно, — согласился Дрейк. Что будем делать?

— Примемся за работу.

— А конкретно?

— Прежде всего надо отыскать эту девицу.

— О’кей, но мне нужны какие-нибудь данные.

Мейсон вручил ему словесный портрет, составленный Деллой Стрит.

— Ничего себе, — рассмеялся Дрейк. — Да я могу спуститься на улицу, стать на перекрестке и за десять минут набрать сотню девиц, к которым подойдут эти приметы.

— Перечитай снова, — возразил Мейсон. — Она выглядит куда эффектней, нежели заурядная служащая.

— Если бы она выглядела заурядно, я набрал бы тебе тысячу.

— Ладно. Придется сузить круг поисков.

— Как?

— Эта девушка — классная машинистка, — сообщил Мейсон. — Скорее всего, она работает секретаршей в каком-нибудь почтенном учреждении.

— Либо, — осадил его Дрейк, — она была когда-то секретаршей, а потом вышла замуж и оставила работу.

Мейсон кивком головы признад его правоту.

— У нее также есть кое-какой юридический опыт, — добавил он.

— Откуда ты знаешь?

— Секрет.

— Хорошо. Что я должен предпринять?

— Открой липовую контору. Позвони в агентство, которое подыскивает канцелярских служащих для адвокатов, помести в газетах объявление, что тебе нужна молодая, привлекательная машинистка. Не знаю, умеет ли она стенографировать… Поэтому добавь, что знание стенографии желательно, но не обязательно. Жалованье — двести долларов в неделю.

— Опомнись, Перри! — возопил Дрейк. — Да на тебя обрушится лавина! С таким же успехом ты можешь попросить весь город собраться в твоей конторе.

— Погоди. Это еще не все.

— Шутишь?

— Нет. В объявлении укажи, что кандидатки должны сдать экзамен на профессиональную пригодность. Нам требуется девушка, которая печатает без ошибок и делает максимум знаков в минуту. Конечно, машинистка такой квалификации наверняка уже где-то работает. Чтобы заинтересовать ее, нужно предложить исключительно выгодные условия. Вероятно, в первой половине дня у нее нет свободного времени. Поэтому напиши в объявлении, что контора открыта с двенадцати утра до семи вечера.

— Ты хочешь, чтобы я нанял комнату с мебелью?

— Да.

— Советую запастись новым ковром, — мрачно пробормотал Дрейк. — Потому что старый ковер полчища кандидаток протопчут до дыр… Тысяча чертей? Как я смогу опознать эту особу?

— Сейчас объясню, — успокоил его Мейсон. — Наблюдай за ними внимательно. Далеко не все смогут печатать с необходимой скоростью. Качество также должно быть безупречным. За соседним столом посади опытную секретаршу. Она поможет произвести отсев. Если кто-нибудь из девушек потянется за ластиком, смело вычеркивай ее из списка. Наша подопечная строчит на шинке, как пулемет.

— О’кей. А потом?

— Проведи собеседование с теми, кто успешно сдаст экзамен. Присмотрись к ним, сличи их внешность со словесным портретом. Затем попроси показать водительские права. У такой девушки наверняка есть машина… В этом и заключается весь фокус.

— В чем? Какой фокус, черт побери?

— После обеда я пришлю тебе большой палец… то бишь фотографию отпечатка большого пальца правой руки. Может, это и не самый четкий отпечаток на свете, но для наших целей вполне годится. Поручи своей секретарше следующее: когда ты будешь изучать водительские права кандидатки, пусть тебя под благовидным предлогом вызовут в соседнюю комнату. Разумеется, водительские права ты захватишь с собой, быстро сравнишь отпечатки… Большую часть ты забракуешь с первого же взгляда. К некоторым придется присмотреться повнимательнее. Но нужный отпечаток ты наверняка опознаешь мгновенно!

— И как я должен тогда поступить?

— Перепиши фамилию, имя и адрес с водительских прав. Таким образом, ей не удастся всучить тебе фальшивые данные. Потом сразу же позвони мне.

— Что еще? — Дрейк озабоченно почесал в затылке.

— Я полагаю… Ну, скажем, у меня есть предчувствие, что эту девушку зовут Мэй, — невозмутимо заявил Мейсон. — Если ты обнаружишь особу, которая полностью соответствует описанию, строчит на машинке, как пулемет, и к тому же носит имя Мэй, будь начеку!

— Когда будет готов снимок отпечатка большого пальца?

— После обеда. Отпечаток большого пальца правой руки непременно должен быть в любых водительских правах!

— Слушай, Перри, ты не можешь объяснить толком, в чем тут дело? — Дрейк и не пытался скрыть свое любопытство.

— Лучше тебе оставаться в неведении, — усмехнулся Мейсон, покачав головой. — Для твоей же пользы.

— Одно из твоих «щекотливых» дел? — спросил Дрейк без особого энтузиазма.

— Да нет, не совсем… Просто я пытаюсь хоть чуть-чуть подстраховаться.

— Советую тебе подстраховаться не «чуть-чуть», а как можно надежней. Если мы угодим в переплет, от твоего «чуть-чуть» толку будет как от козла молока.

 

Глава шестая

Перри Мейсон сидел в комнате для свиданий и внимательно разглядывал Дэвида Джефферсона. Это был высокий мужчина, сдержанный и чопорный, ни дать ни взять — типичный англичанин.

Адвокат попробовал хоть немного расшевелить своего невозмутимого клиента.

— Вас обвиняют в убийстве, — бесцеремонно заявил он.

Дэвид Джефферсон смерил его холодным взглядом:

— Иначе меня бы здесь не было, не правда ли?

— Что вам известно об этом деле?

— Практически ничего. Я встречался с Бакстером… То есть я полагаю, что это был именно он.

— Где вы с ним познакомились?

— В один прекрасный день он явился в главное отделение нашей фирмы и сказал, что занимается оптовыми закупками драгоценных камней и желал бы приобрести большую партию алмазов. Продажа необработанных алмазов противоречит принципам «Южноафриканской Компании», если, конечно, речь не идет об алмазах для технических нужд..

— А Бакстер хотел купить необработанные алмазы?

— Да.

— Вы объяснили ему, что подобная сделка невозможна?

— Разумеется. Но мы старались быть весьма тактичными, господин адвокат. Бакстер производил впечатление состоятельного клиента и к тому же платил наличными.

— Как же вы поступили?

— Ему показали несколько обработанных и отшлифованных алмазов. Это его не устраивало. Он заявил, что исход торговой операции зависит от закупки необработанных камней, прямо с приисков. Он обещал своим клиентам лично наблюдать за отделкой и шлифовкой алмазов.

— Зачем?

— Этого он не сказал.

— А вы не спрашивали?

— Видите ли, сэр, руководство фирмы в основном состоит из англичан. Дела также ведутся на английский манер, — флегматично отозвался Джефферсон. — Мы стараемся задавать как можно меньше вопросов. Мы не любопытны, господин адвокат.

— Как же вы поступили в итоге?

— Было решено, что Бакстер выберет алмазы, а мы переправим их в наш парижокий филиал, с тем чтобы они осуществили обработку и шлифовку, а потом доставили камни мистеру Бакстеру.

— Значит, теперь речь идет уже о брильянтах… Их стоимость?

— Оптом или в розницу?

— Оптом.

— Оптовая цена значительно ниже розничной.

— На сколько именно?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— Почему?

— Подобная информация является коммерческой тайной.

— Я ваш защитник.

— Знаю.

— Вы, часом, не англичанин? — иронически спросил Мейсон.

— Нет.

— Американец?

— Да.

— Вы давно работаете в английской фирме?

— Лет пять-шесть.

— Вы превратились в типичного англичанина.

— Существует определенная манера поведения, господин адвокат, которой должен придерживаться сотрудник солидной фирмы, если он хочет произвести благоприятное впечатление в торговой сфере.

— Существует определенная манера поведения, мистер Джефферсон, которой должен придерживаться американский гражданин, если он хочет произвести благоприятное впечатление на присяжных, — огрызнулся Мейсон. — Вряд ли они придут в восторг, увидев, что их земляк корчит из себя британца. Не исключено, что вы вскоре проклянете свое безукоризненное английское произношение и чопорную невозмутимость.

Джефферсон пренебрежительно выпятил губы:

— Такие пристрастные судьи незамедлительно утратят всякие права на мое уважение.

— О, они этого не переживут… — съязвил Мейсон.

Джефферсон холодно посмотрел на него:

— Договоримся сразу, господин адвокат. Мое поведение основано на твердых принципах, и я скорее умру, нежели поступлюсь ими.

— Порядок, — бросил Мейсон. — Делайте что хоти? те. Речь идет о вашей шкуре, не о моей. Вы виделись с Бакстером впоследствии?

— Нет. В дальнейшем операцию проводил парижский филиал.

— В лице Уолтера Ирвинга?

— Нет. Кажется, нет, господин адвокат.

— Вы читали в газетах о предполагаемом самоубийстве Бакстера?

— Читал.

— Вы поделились с властями вашими соображениями на этот счет?

— Разумеется, нет.

— Вам было известно, что Бакстер имел при себе брильянты на кругленькую сумму?

— Я полагал, что парижский филиал завершил торговую операцию и доставил Бакстеру брильянты. Откуда мне было знать, что он с ними сделал?

— И вы ничего не сообщили властям?

— Конечно, нет. Мы храним в тайне наши торговые операции.

— Однако вы беседовали с вашим компаньоном Ирвингом о смерти Бакстера?

— Не компаньоном, господин адвокат. Ирвинг — уполномоченный Компании, мой близкий друг, но…

— Хорошо, с вашим коллегой, — согласился Мейсон.

— Да, мы говорили об этом.

— Он о чем-нибудь догадывался?

— Нет. Но история показалась ему подозрительной.

— Вам не пришло в голову, что это часть хитроумного плана, разработанного контрабандистами?

— Не стоит распространяться на эту тему, господин адвокат. Могу лишь сказать, что некоторые обстоятельства вызывали подозрения.

— И вы обсуждали это с Ирвингом?

— Как коллега с коллегой… Однако мне не хотелось бы вдаваться в подробности. Не забывайте, господин адвокат, что я выступаю не как частное лицо, а как представитель Компании.

— Вы можете пребывать в нашей стране в качестве представителя той или иной фирмы, — насмешливо прищурился Мейсон. — Но sa решетку вы угодили как частное лицо, если не ошибаюсь…

— Разумеется, — равнодушно ответил Джефферсон.

— Насколько мне известно, полиция обнаружила у вас в офисе брильянты, — продолжал Мейсон.

Джефферсон молча кивнул.

— Как они туда попали?

— Понятия не имею, господин адвокат. В конторе я провожу шесть часов в сутки. Кажется, администрация дает запасные ключи уборщицам. У портье тоже есть ключ. Кто только там не крутится! Полиция даже говорила, что к нам хотел забраться взломщик… Или уже забрался…

— Взломщица, — поправил Мейсон, не сводя глаз с собеседника.

— Да, кажется, это была молодая женщина.

— Вы не догадываетесь, кто она такая?

— Конечно, нет.

— Вы дружите с какой-нибудь молодой женщиной?

Джефферсон заколебался.

— Итак? — настаивал Мейсон.

Джефферсон посмотрел ему прямо в глаза.

— Нет, — спокойно ответил он.

— Вы не дружите ни с какой молодой женщиной?

— Нет.

— Может быть, вы хотите кого-то выгородить?

— Зачем?

— Я не спрашиваю зачем. Я спрашиваю, пытаетесь ли вы кого-нибудь выгородить?

— Нет.

— Вы отдаете себе отчет, что, если вы начнете искажать факты, дело может принять весьма серьезный оборот?

— Закон гласит, — парировал Джефферсон, — что прокурор обязан привести неоспоримые доказательства виновности подсудимого.

Мейсон утвердительно кивнул.

— Он не сможет этого сделать! — с триумфом заявил Джефферсон.

— Возможно, больше вам не представится случая рассказать мне всю правду, — предостерег его Мейсон.

— Я рассказал все, что мне было известно.

— Стало быть, в вашей жизни нет никакой женщины?

— Нет.

— И вы не посылали ни одной девушке писем из Южной Африки?

Джефферсон снова на секунду заколебался, а потом взглянул Мейсону прямо в глаза:

— Нет.

— Полицейские сообщили вам, что какая-то девушка забралась в вашу контору?

— Да. Она открыла дверь своим ключом.

— Вы давали ключ какой-нибудь женщине?

— Нет. Разумеется, нет.

Мейсон немного помолчал. Когда он снова заговорил, его голос звучал сухо и решительно:

— Если существует особа, которую вы стремитесь выгородить, прошу ничего от меня не скрывать. Даю слово, я буду стараться щадить ее. Не советую вам обманывать своего собственного защитника. Поймите, это может плохо кончиться.

— Я понимаю.

— Вы никого не выгораживаете?

— Никого.

— Однако у окружного прокурора есть какие-то улики против вас. Иначе бы он не взялся за это дело.

— Полагаю, окружной прокурор, как и всякий простой смертный, иногда допускает ошибки.

— Порой еще более крупные, — насмешливо улыбнулся Мейсон. — Вы не слишком-то рветесь мне помогать, мистер Джефферсон, — добавил он.

— Чем я могу вам помочь, господин адвокат? Вообразите: приходите вы завтра утром к себе в контору и застаете там полицию. Допустим, они скажут, что нашли у вас краденые вещи. Затем они попросят рассказать им всю правду. Что вы станете делать?

— Расскажу им всю правду.

— Вот и я вам рассказал.

— Вы по-прежнему отрицаете, что дружите с некой молодой особой, проживающей в нашем городе?

— Да. Я это отрицаю.

Мейсон поднялся на ноги.

— Что ж, все будет зависеть от вас.

— Совсем напротив, господин адвокат. Все зависит от вас!

— Да. Пожалуй, вы правы, — мрачно сказал Мейсон и махнул рукой охраннику, давая понять, что разговор окончен.

 

Глава седьмая

Мейсон вошел в кабинет через боковую дверь. Делла Стрит прервала работу, внимательно посмотрела на адвоката и спросила:

— Как дела, шеф?

Адвокат раздраженно махнул рукой, словно отгонял муху.

— Он не хочет с тобой разговаривать?

— Да нет, мы поговорили… Но толку мало. Он выгораживает какую-то женщину.

— Почему?

— Это мы и должны срочно узнать! Ты все раздобыла:

— Фотоаппарат, вспышку, штатив и прочее.

— Откроем фотоателье, — усмехнулся Мейсон. — Скажи Герти, чтобы нас никто не беспокоил.

Делла сняла трубку телефона, соединявшего кабинет и приемную. Поколебавшись, она заметила:

— Гм… Герти устроит из этого настоящую сенсацию.

Мейсон нахмурился:

— Боюсь, ты права. Эта романтичная особа начнет фантазировать, а потом сама свято поверит в свои бредовые выдумки. Не говори ей, что я уже в конторе. Пойдем в библиотеку и… Ты поможешь мне перевернуть стол?

— Попытаюсь.

— Ладно. Пошли в библиотеку. Двери запрем на ключ.

— А если Герти начнет меня искать? Лучше сказать ей, чем мы заняты, чтобы она могла…

Мейсон отрицательно покачал головой.

— Я не хочу, чтобы кто-то об этом знал.

— Может пострадать моя репутация! — шутливо заметила Делла.

— Ты поможешь мне перевернуть стол и расставить подсветки. Мы закроем дверь, которая ведет в библиотеку из приемной. Дверь в кабинет останется открытой.

— А вдруг Герти что-нибудь понадобится и…

— Ну, в худшем случае она увидит, как мы что-то фотографируем! — Мейсон развел руками.

— Ее любопытство не менее опасно, чем ее романтические наклонности.

— Она болтушка? Любит сплетничать?

— Наверняка все рассказывает своему парню. Она ведь даже под дулом револьвера не сумела бы помолчать хоть минуту. Но я сомневаюсь, что Герти может проболтаться кому-нибудь еще.

Что ж, рискнем. Вперед!

— Я принесла таблицу, где приводятся данные относительно экспозиции. Если снимки делают с небольшого расстояния, экспозицию надо соответственно изменить…

— Понимаю, — прервал Мейсон. — Я хочу сфотографировать этот комок жевательной резинки, не отделяя его от крышки стола. Затем я уменьшу расстояние и крупным планом сниму отпечатки пальцев. Если аппарат для снятия отпечатков не "сработает, можно будет попросить увеличить обычные фотографии…

— Хозяин магазина сказал, что аппарат для снятия отпечатков еще никого не подводил!

— Ладно. Сделаем побольше фотографий с различной экспозицией. Ты купила достаточно пленки? Нам хватит?

— Еще и останется.

— Молодчина! — похвалил Мейсон.

Они вошли в библиотеку, взялись за письменный стол с разных сторон и отодвинули его от стены.

— Тебе не тяжело? — забеспокоился Мейсон.

— Глупости, шеф.

— Ящики набиты бумагой…

— Ничего, я справлюсь.

Мейсон и Делла осторожно перевернули стол и опустили его на пол.

— Порядок, — пробормотал Мейсон. — Помоги мне установить подсветки и штатив. Я заряжу аппарат и наведу резкость.

— Я принесла приставку для макросъемки.

— Умница!

Сперва Мейсон сделал серию фотографий при помощи аппарата для снятия отпечатков пальцев. Затем он включил подсветки, укрепил фотоаппарат на штативе и навел объектив.

— Получится просто замечательно! — восхитилась Делла. — Шеф, откуда ты знаешь, как правильно расположить подсветки, чтобы добиться нужной четкости изображения?

— Мне приходилось допрашивать в суде опытных фотографов. Я прочитал много книг, посвященных фотографии. Юрист должен ориентироваться в подобных вещах…

Мейсон защелкал фотоаппаратом.

— Ой! — вскрикнула Делла. — Телефон. Герти меня зовет…

Она помчалась в кабинет, а Мейсон продолжал делать снимки. Делла вернулась через несколько минут.

— Уолтер Ирвинг просил, чтобы ты позвонил ему, как только вернешься в контору.

Мейсон кивнул.

— Герти спрашивала, куда ты подевался, а я врала не краснея.

— О’кей, Делла. Ирвинг не сказал, что ему надо?

— Сказал. Он хочет знать, удалось ли вытянуть из Джефферсона что-нибудь насчет молодой женщины, замешанной в эту историю.

Несколько минут Мейсон работал молча.

— Как только мы закончим, — произнес он наконец, — передай Полу Дрейку, чтобы он организовал за Ирвингом слежку.

— Ты его подозреваешь?

— Н-нет… Но ведь наш девиз; «Все для блага клиента, а на остальное плевать!»

— А что клиент?

— Стоит на своем. Утверждает, что ему ничего не известо о женщине, забравшейся к ним в офис. Клянется, что не знаком здесь ни с одной девушкой, ни с кем не переписывался… и так далее и тому подобное.

— Ты думаешь, переписывался?

— Мэй Уоллис не случайно нанесла визит в их контору.

— Ты уверен, что это была она?

— Иначе как объяснить, что в жевательной резинке очутились брильянты?

— Шеф, почему она подбросила им брильянты на сто тысяч, себе оставила только два камешка, а потом спрятала их в жевательной резинке?

— Я могу ответить на этот вопрос, — усмехнулся Мейсон, — но не ручаюсь, что ответ будет правильным.

— Говори! — приказала Дейла.

— Допустим, ей передали какое-то количество брильянтов и поручили подбросить их в определенное место. Брильянты наверняка лежали у нее в сумочке, завернутые в бумагу. Времени у нее было мало, она страшно спешила. Вероятно, что-то встревожило ее, она почуяла опасность…

— Почему ты так думаешь?

— Потому что она все перевернула вверх дном! Хотела создать впечатление, будто кто-то что-то искал. В противном случае она проскользнула бы туда тихо, как мышка, подложила брильянты и мгновенно испарилась.

— По-твоему, в панике она не заметила, что два брильянта остались у нее в сумочке?

— Полагаю, это одна из возможных версий. Оказавшись в нашей конторе и сев за машинку, Мэй смогла перевести дух. Она открыла сумочку и обнаружила два драгоценных камня… Конечно, ей было известно, что в здании полиция, а следовательно, ее могут задержать, допросить или даже обыскать. Тогда она спрятала брильянты под крышкой стола.

— Мне кажется, что письма, адресованные «Сказочному Принцу», как-то связаны с этим делом.

— И я так думаю, — согласился Мейсон. — Вероятно, подложив в контору Джефферсона брильянты, Мэй отправилась в туалет и подбросила письма в ящик с бумажными полотенцами.

— Да, она могла это сделать, — согласилась Делла Стрит. — Слышишь? Опять телефон.

Секретарша устремилась в кабинет, а Мейсон невозмутимо продолжал фотографировать. Вскоре Делла вернулась.

— Ну? — спросил адвокат.

— Довожу до твоего сведения, — лукаво сообщила Делла, — что Герти начинает меня подозревать.

— Да-а-а?

— Она выпытывала, почему я так долго не беру трубку.

— И что ты ей сказала?

— Я, мол, печатаю на машинке и мне не хотелось прерываться в середине фразы.

Мейсон выключил подсветки.

— Все в порядке, Делла. Я закончил. Теперь у нас снимков хоть отбавляй. Передай Полу Дрейку, чтобы его ребята следили за Уолтером Ирвингом.

 

Глава восьмая

Прошло несколько дней. Перри Мейсон сидел за столом и листал газеты.

— Я вижу, большое жюри присяжных выдвинуло против Дэвида Джефферсона обвинение в убийстве первой степени, — заметил он.

— Суд присяжных? Почему? — спросила Делла Стрит.

— Окружной прокурор может возбудить дело двумя путями: либо он сам подает иск, либо — принесший присягу свидетель. Тогда суд приступает к предварительному слушанию, во время которого обвиняемый имеет право задавать свидетелям вопросы. Если судья выносит решение об обязательной явке обвиняемого, окружной прокурор выдвигает обвинение от лица государства, и дело передается в суд присяжных. Однако окружной прокурор может представить свидетелей большому жюри присяжных. В этом случае решение о возбуждении дела выносит большое жюри, а обвиняемому вручают копии свидетельских показаний. Таким образом, защита не имеет возможности допросить свидетелей, пока они не начнут давать показания в суде…

Мейсон увлекся, забыв, что перед ним всего лишь один слушатель.

— Что касается дела Джефферсона, — продолжал он, — мне сдается, что главным свидетелем в большом жюри присяжных была Ивон Манко. Рассказала трогательную историю о том, как ее возлюбленный Манро Бакстер сгинул от руки бандита, который решил завладеть брильянтами. Еще есть заявление офицера полиции, обнаружившего изрядную долю этих брильянтов в конторе Дэвида Джефферсона.

— Этого заявления достаточно, чтобы доказать вину подсудимого? — встревожилась Делла.

Мейсон насмешливо улыбнулся.

— Нет, одного такого заявления мало, чтобы добиться обвинительного приговора в суде.

— Ты намерен подвергнуть сомнению весомость представленных доказательств?

— Да нет же, — пожал плечами Мейсон. — Наш окружной прокурор Гамильтон Бергер почему-то из кожи вон лезет, чтобы поскорей довести дело до суда. И я намерен пойти ему навстречу.

— Не лучше ли выиграть немного времени, чтобы…

Мейсон отрицательно покачал головой.

— Отчего же, шеф?

Ходят слухи, что у окружного прокурора есть в запасе свидетель, которым он собирается нас ошарашить. Бергер так поглощен этим, что легко может забыть об отсутствии «корпус деликти».

— Что ты имеешь в виду?

— Труп Манро Бакстера до сих пор не обнаружен.

— Это совершенно необходимо?

— Нет. Бытует мнение, что термин «корпус деликти» означает «тело жертвы». В действительности же это вещественное доказательство, свидетельствующее о совершении преступления. Разумеется, нужно неопровержимо доказать, что убийство в самом деле произошло. При этом можно опираться на различные улики, хотя, конечно, лучшая улика именно тело жертвы.

— Когда будет слушаться дело?

— При первом же удобном случае. И прокурор и защита стремятся как можно скорее открыть процесс. Любопытно, как дела у Пола Древка? Липовая контора процветает?

— Ах, шеф, ты должен это увидеть! Пол все блестяще организовал! В газётах появилось объявление, что адвокату требуется секретарша с юридическим опытом, которая должна бегло печатать на машинке. Для начала ей предлагается жалованье… — заметь, для начала!.. — двести долларов в неделю. Из текста объявления вытекало, что адвокат, подыскивающий машинистку, занимается делами международного масштабами следовательно, есть перспектива частых поездок за границу. Такая работа — мечта любой машинистки!

— А как обставили помещение, где должен проводиться отсев? — Мейсона явно забавляло происходящее.

Роскошно! Добротные столы, превосходные пишущие машинки, множество юридических книжек на полках, толстые ковры… Обстановка поражает спокойствием и изысканностью…

— Не хватил ли он через край? — нахмурился Мейсон. — Пожалуй, придется туда заглянуть.

— Нет, уверяю тебя, ничего лишнего. Простота, строгость и безупречный вкус! Жаль, ты не видел этих девиц. Претендентки на должность вваливались с жевательной резинкой во рту, глупо ухмыляясь… Вероятно, верили в чудо. Через несколько секунд они тайком вынимали резинку изо рта, начинали говорить шепотом и вообще проникались трепетом.

— А как вылавливали недостаточно квалифицированных машинисток?

— Кандидаток усаживали за машинки и просили напечатать свою фамилию, имя, адрес и так далее. За этим следила одна из опытнейших сотрудниц Дрейка. Ей ничего не стоит после нескольких ударов по клавишам определить уровень машинистки. Через это сито прошли только такие девушки, которые строчат на машинке, как пулемет.

— Гм… — пробормотал Мейсон. — Недурно! Это даже…

Его прервал звонок одного из телефонных аппаратов.

— Боже! — воскликнула Делла. — Наверное, Пол! Только он знает этот номер!

Мейсон схватил трубку:

— Значит, у него есть новости, которые не стоит сообщать через коммутатор… Алло! Алло! Пол?

До него донесся взволнованный голос Дрейка. Сыщик говорил быстро и тихо, видимо, чтобы его не могли слышать в соседней комнате.

— Алло, Перри! Алло, Перри! Это Пол.

— Да! Что случилось?

— Она здесь, у меня.

— Ты уверен?

— Черт возьми!

— Кто она такая?

— Ее зовут Мэй У. Джорден. Проживает на улице Кабашон, номер 792. Работает в юридической конторе, но где именно, не сказала. Знаю только, что она обязана предупредить их об уходе за две недели. Она очень хочет занять эту должность. Если бы ты видел, дружище, как она печатает! Скорость… Ну, это еще ладно! Ни единой опечатки!

— А что означает буква «У» перед фамилией? Уоллис?

— Пока не знаю. Я бросился звонить тебе.

— Ты абсолютно уверен, что это она?

— У меня в руках ее водительские права. Отпечатки совпадают.

— Адрес правильный?

— Угу. Улица Кабашон, 792.

— О’кей, Пол. Скажи, что ты готов принять ее на работу хоть сейчас, но сперва ей необходимо побеседовать с самым высоким начальством. Встречу с «боссом» назначь на сегодня, в шесть часов вечера. Попроси ее быть пунктуальной.

— Ясно, — прохрипел Дрейк. — Что сказать ей по поводу работы?

— Ничего. Постарайся узнать о ней побольше. Но не будь чересчур назойлив.

— За ней нужно следить?

— Если ты уверен, что адрес правильный, обойдемся без слежки.

— А может, я попробую разузнать, где она сейчас работает?

— Нет. У нас есть имя, фамилия, адрес… Этого вполне достаточно. Мэй Джорден — ловкая, наблюдательная особа. Не исключено, что она замешана в убийстве. Несомненно, она как-то связана с этой контрабандной «брильянтовой» аферой. Видишь ли, Пол, слишком много всяких вопросов…

— Понятно, — прервал его Дрейк. — Я скажу, чтобы она явилась к шести. Тебе я перезвоню минут через пятнадцать-двадцать…

— Нет, — возразил Мейсон. — Как только ты кончишь беседовать с Мэй Джорден, немедленно садись в машину и приезжай сюда. Там тебе больше делать нечего. Мы нашли, что искали. Завтра можешь ликвидировать контору. Забери из газет объявления, а прочим кандидаткам скажи, что место уже занято. Надо сократить расходы.

— О’кей, — расхохотался Дрейк.

Мейсон положил трубку и улыбнулся Делле Стрит:

— Ну, вот мы и отыскали нашу «испуганную машинистку». Мэй У. Джорден, улица Кабашон, 792. Запиши это на листке бумаги и спрячь. Да так, чтобы никто не нашел.

 

Глава девятая

Пол Дрейк с довольной улыбкой развалился в кресле. Он был очень горд успешным исходом своей миссии.

— Ну, Перри, дело выгорело. А ведь мы начинали почти с нуля.

Мейсон подмигнул Делле Стрит.

— Блестяще сработано, Пол.

— Что тебя навело на эту мысль, Перри?

— Предчувствие. Только и всего, — простодушно ответил адвокат.

— Ага. А отпечаток пальца ты восстановил чисто интуитивно, — язвительно пробормотал Дрейк.

— Полнейшая случайность, Пел, — пожал плечами Мейсон.

— Ладно. Не хочешь — не говори, — сдался сыщик. — Если не ошибаюсь, против Джефферсона выдвинули обвинение.

— Да.

— Окружной прокурор утверждает, что, ввиду некоторых обстоятельств, процесс следует открыть как можно скорее.

— М-да, — хмыкнул адвокат.

— Ты будешь пытаться отсрочить процесс?

— С какой стати?

— Чтобы выиграть время. И потом, защита обычно старается действовать наперекор обвинению.

— Это не совсем обычное дело, Пол.

— Я тоже так думаю.

— Тебе удалось что-нибудь разузнать об Уолтере Ирвинге? — поинтересовался Мейсон.

Дрейк вынул из кармана блокнот.

— Полное имя — Уолтер Стоктон Ирвинг. Около семи лет проработал в парижском филиале «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней». Горячий приверженец Европы, свободных норм нравственности и беспечного образа жизни. Большой любитель скачек.

— Черт возьми! Ты уверен?

— Ага. Разумеется, по ту сторону Атлантического океана на эти вещи смотрят несколько иначе.

— Азартный игрок?

— Ну, это слишком сильно сказано. Время от времени заглядывает в Монте-Карло и спускает в казино небольшую сумму. Его излюбленное занятие — гулять под ручку с красотками, помахивать тросточкой и разглядывать прохожих в лорнет. Короче, строить из себя «джентльмена». Слово «джентльмен» следует взять в кавычки.

— А ведь это чертовски любопытно, Пол!

— И я так думаю.

— А чем он занимается здесь?

— Попросту ждет, когда филиал приступит к торговым операциям. Ведет себя чинно, спокойно. Вероятно, это арест Джефферсона сделал его таким паинькой. Впрочем, кое с кем Ирвинг все же поддерживает отношения.

— С кем? — заинтересовался Мейсон.

— С красоткой француженкой по имени Марлин Шомон.

— Где она живет?

— В маленьком домике на Понс де Леон Драйв, номер 8257.

— Одна?

— Нет, у нее на руках брат.

— Что с ним?

— Кажется, он психически ненормальный. Его выписали из больницы и отдали на попечение сестры. Как она ни старалась скрыть от соседей, один из них кое-что пронюхал… Вот пока и все.

— Что, опасный сумасшедший?

— Брат? Нет, теперь он и мухи не обидит. Ты слышал о лоботомии? Такая операция на мозге…

— Разумеется. До недавних пор ее применяли в случае безнадежного буйного помешательства. Но насколько мне известно, сейчас от этого отказались.

— После такой операции человек ведет растительный образ жизни, правда?

— Существуют различные мнения на этот счет, — Мейсон задумчиво нахмурил брови. — Однако я почти уверен, что подобные операции больше не практикуются.

— Но этому парню сделали именно такую операцию. Он выжил, только превратился в полного идиота… Итак, Марлин Шомон познакомилась с Ирвингом еще в Париже. Эта девица, если захочет, может выглядеть просто умопомрачительно! Стоит ей немного принарядиться…

— А сейчас?

— Сейчас она всецело посвятила себя брату. Знаешь, Перри, чем мне нравятся французы? Когда у них нет никаких забот, они веселятся до упаду, но уж если возьмутся за важное дело, то стараются на совесть.

— Когда Марлин Шомон приехала в США?

— Судя по тому, что она говорила, делая покупки, это произошло год назад. Пока проверить не удалось. В этот район переехала совсем недавно, из-за брата. Раньше снимала квартиру, но держать там душевнобольного оказалось невозможно. Марлин не растерялась и сняла бунгало на Понс де Леон Драйв.

— Прислуга есть?

— Только приходящая домработница.

— Ирвинг часто туда заглядывает?

— По моим сведениям, он был у нее дважды.

— Ирвинг хотел, чтобы Марлин пошла с ним прогуляться по городу?

— Чего он хотел, не могу тебе сказать! — рассмеялся Дрейк. — Похоже, Марлин очень привязана к брату и к тому же большая домоседка. Когда Ирвинг явился туда в первый раз, мой агент видел такую сцену: Марлин отворила дверь, радостно встретила гостя, он вошел и пробыл около часа. Уходя, Ирвинг, по словам агента, упрашивал Марлин сопровождать его. Стоял в дверях и что-то говорил ей, а она все время отрицательно качала головой. Ирвинг удалился, — продолжал Дрейк, — но вернулся в тот же самый вечер. Вероятно, Марлин попросила его посидеть с братом. Она вышла из дому и отсутствовала час или два.

— Она села в автомобиль?

— Нет, в автобус.

— У нее есть машина?

— По-видимому, нет.

— Куда она отправилась?

— Какого черта, Перри? Ты ведь не приказывал следить за Марлин Шомон! Может, пошлем к ней кого-нибудь из моих ребят?

— Нет, — подумав, возразил Мейсон. — Пожалуй, нет, Пол. Но эта история меня страшно заинтриговала. Что еще ты можешь сообщить?

— Как видно, Ирвинг отчаялся отвлечь Марлин от обязанностей сиделки. А может быть, он угнетен и подавлен историей с Джефферсоном. Во всяком случае, он либо сидит в конторе, либо дома, причем в полном одиночестве.

— Его адрес?

— Альта Лома Апартменс.

— Удалось разузнать что-нибудь еще?

— По слухам, окружной прокурор ждет процесса во всеоружии. Ему не терпится добраться до тебя. Он даже шепнул нескольким репортерам, что такого великолепного дела у него не было уже много лет. Перри, ты уверен, что дело надежное?

— Что ты имеешь в виду?

— У них действительно нет ничего против тебя?

— Разумеется, нет.

— Твоя совесть совершенно чиста?

Мейсон кивнул.

— Прокурор Бергер держится так, словно теперь ты у него в руках. Он смахивает на трехлетнего ребенка, который стоит под рождественской елочкой и прижимает к груди новую игрушку.

— Я рад его счастью, — кисло усмехнулся Мейсон. — Лучше расскажи про Мэй Джорден.

— Я все сказал тебе по телефону. Она придет в шесть, как ты велел.

— Ты уверен, что она где-то работает?

— Да.

— Какое она произвела на тебя впечатление?

— Обаятельна, хорошо воспитана. Приятный голос, приятная внешность, приятные манеры. Неглупа, умеет владеть собой. К тому же великолепно печатает. А стенографирует так, что лучшего и желать невозможно.

— Она довольна своей теперешней службой?

— Кажется, нет. Похоже, она хочет как можно скорей переменить обстановку. Не знаю, в чем тут дело…

— Несчастная любовь?

— Возможно.

— Похоже на то… — протянул Мейсон.

— Может быть, тебе удастся что-нибудь выведать сегодня вечером, Перри.

— Ах да, хорошо, что ты мне напомнил! Когда она явится вечером в контору, не называй моей фамилии. Просто скажи, что я и есть тот человек, у которого она будет работать.

— А что, она может тебя узнать? — лукаво спросил Пол Дрейк.

— Если не ошибаюсь, я ее и в глаза не видывал, — ответил Мейсон, покосившись на Деллу.

— Ничего не значит. Твои фотографии то и дело печатают в газетах.

— Даже если она меня узнает, большой беды не будет. Я намерен говорить с ней вовсе не о работе.

— Стало быть, она сразу же поймет, что вся эта затея — сплошное надувательство?

— Гм… Надеюсь, все-таки не сразу… — произнес Мейсон. — Но стоит мне задать несколько вопросов, как она сообразит, что к чему. Я не буду перебивать ее, что бы она ни говорила.

— Тебе не придется долго хранить молчание, — передернул плечами Дрейк. Она толково отвечает на вопросы, но ничего не сообщает по собственной инициативе.

— Ладно, Пол. Увидимся около шести.

— Не забудь, — предостерег Мейсона сыщик, — могут возникнуть осложнения.

— Почему?

— Эта девушка стремится найти работу, которая позволит ей много путешествовать. Она хочет позабыть прошлое. Как только Мэй Джорден поймет, что нужна нам просто в качестве свидетеля, она откажется иметь с тобой дело.

— Да? И как же она поступит?

— По-моему, она способна на все.

— Великолепно!

— Ты серьезно?

— Да. Я хотел бы знать, что она делает, когда приходит в бешенство. Не обольщайся на ее счет, Пол. Эта девица замешана в очень скверную историю.

— Прямо или косвенно?

— По-видимому, она влипла по уши… Кстати, ты уверен, что Марлин Шомон познакомилась с Ирвингом в Париже?

— Судя по всему, да. Она страшно обрадовалась, увидев его. Отворила дверь и кинулась ему на шею. Настоящая француженка!

— Ирвинг больше там не бывает?

Дрейк потряс головой.

— Как ты думаешь, а если я приду потолковать с ней сегодня после ГЇбеда? Она расскажет Ирвингу о моем визите?

— Вероятно, да.

— Что ж, попытаю счастья.

— Возьми меня с собой, шеф! — вмешалась Делла Стрит с лукавой усмешкой. Впрочем, ее голос звучал весьма решительно.

— В качестве кого ты будешь меня сопровождать? Как живая гарантия соблюдения приличий? Или как секретарша, которая будет тщательно записывать за нами каждое слово?

— Я могу успешно выступить в обеих ролях одновременно.

— Во всем виноват французский темперамент! — расхохотался Дрейк. — Наши девушки боятся его как черт ладана! Конкуренция, дорогой мой, конкуренция…

 

Глава десятая

Перри Мейсон неторопливо ехал вдоль набережной Понс де Леон.

— Должно быть, здесь, — заметила Делла Стрит. — Белое бунгало с зелеными ставнями.

Мейсон затормозил, не доезжая перекрестка, и стал разглядывать домик.

— Что ты ей скажешь, шеф? — с беспокойством спросила Делла.

— Это зависит от того, какое она произведет на меня впечатление.

— А мы — на нее?

— Пожалуй.

— Шеф, не слишком ли это рискованно?

— С какой стати?

— Она наверняка все передаст Ирвингу.

— Что передаст?

— Что ты о нем расспрашивал.

— О, я сам ему сообщу.

— Ирвинг тут же сообразит, что ты приказал следить за нцм.

— Даже если он познакомился с мадемуазель Шо-мон еще в Париже, ему будет невдомек, как нам удалось это пронюхать. Я хочу слегка припугнуть мистера Ирвинга. Надо сбить с него спесь.

Мейсон взбежал на крылечко и позвонил. Дверь, запертая на толстую медную цепочку, слегка приоткрылась. Из темноты сверкнули огромные черные глаза.

Мейсон обворожительно улыбнулся:

— Мы хотели бы побеседовать с мадемуазель Шо-мон.

— Это я.

— Вы приехали из Парижа?

— О да. Я жить в Париже. А теперь я жить здесь.

— Могу я задать вам несколько вопросов?

— На какую тему?

— Про Париж.

— О, Париж! С удовольствием. Я обожать Париж.

— Однако, мадемуазель, разговаривать через дверь не слишком удобно, — заметил адвокат.

— Месье хорошо меня слышит?

— Конечно.

— Я тоже вас прекрасно слышать.

Мейсон усмехнулся. Происходящее начинало забавлять его. Глаза привыкли к темноте, и он уже различал во мраке изящный силуэт девушки.

— Мадемуазель, вы знали в Париже «Южноафриканскую Компанию по добыче и импорту драгоценных камней»?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что меня это интересует.

— Кто вы такой?

— Меня зовут Перри Мейсон. Я адвокат.

— О, вы и есть Перри Мейсон?

— Да.

— Я читать о вас.

— Очень приятно.

— Что вам угодно, господин адвокат?

— Вы поддерживали контакт с парижским филиалом этой фирмы?

— Я слышать об этой фирме, о да.

— И вы были знакомы с людьми, работавшими в филиале?

— Конечно, с людьми, господин адвокат. С фирмой дружить нельзя, о нет. С людьми можно.

— С Уолтером Ирвингом вы познакомились в Париже?

— Разумеется. Это мой друг. Сейчас он здесь.

— Вы часто бывали в его обществе?

— О да. А что в этом дурного?

— Ничего, ничего! — поспешно успокоил ее Мейсон. — Просто я хочу разобраться… А Дэвида Джефферсона вы знаете?

— Дэвид Джефферсон из Южной Африки. Я его не знать.

— Но вы знаете кого-нибудь из южноафриканского отделения фирмы?

— Два раза в Париж приезжали люди из Южной Африки. Тогда меня просили помочь… как это называется?.. ах да, принимать гостей. Я надевать платье с большим декольте и… как это называется?., да, строить глазки!

— А кто познакомил вас с этими людьми?

— Мой друг Уолтер.

— Уолтер Ирвинг?

— Да.

— Я хотел бы побольше узнать об Уолтере Ирвинге.

— Он очень симпатичный. Это он дал вам мой адрес?

— Нет. Вас разыскали мои агенты. У них есть сыскная контора в Париже.

— Меня разыскала парижская контора? Месье, это невозможно!

Мейсон улыбнулся:

— Однако я здесь.

— Я тоже здесь, месье… Но… людям вашей профессии нельзя… как это называется?., противоречить.

— Что за человек Уолтер Ирвинг?

— У него много друзей. Он очень симпатичный. Месье Ирвинг… как это называется?., ах да, широкая натура. Из-за этого он вечно попадает в переделки. Уолтер готов отдать… как это?., последний рубашка. Если уж он кому доверяет… Плохие люди пользуются этим. Вы его друг?

— Я навожу о нем справки.

— Эта дама — ваша жена?

— Мой личный секретарь.

— О, пардон. Вы очень подходите друг к другу.

— Мы давно работаем вместе.

— Я понимать. Можно сказать вам одну вещь?

— Почему бы нет?

— Этот Дэвид Джефферсон… Пусть месье остерегается его.

— На что вы намекаете?

— С ним надо держать ухо востро. Он хитрый, скользкий. А в голове у него… как это?., сумасбродные мысли.

— Что вам о нем известно?

— Известно мало. Но у женщин есть интуиция! Вот Уолтера я знаю хорошо. Он добрый, честный. Всем верит на слово. Но Уолтер любит… как это называется?., пощеголять, порисоваться. Пройтись под ручку с красивой девушкой. Он любит общество… — Марлин неожиданно разразилась смехом. — Уолтер не дурак. Но он такой забавный! На его девушку должны оглядываться все прохожие! Когда я идти с ним куда-нибудь, то я надевать такое платье… Месье, ваша секретарша меня поймет. Чтобы все было подчеркнуто, все формы… Да?

Делла кивнула головой.

Марлин снова расхохоталась, на этот раз весьма игриво:

— И тогда Уолтер наверху блаженства!.. А этот Джефферсон…

— Я думал, вы не знаете Джефферсона, — перебил адвокат.

— Другие говорят, а у меня есть уши. О, пардон, господин адвокат. Мой брат… он больной. Голова не в порядке. Ему нужен покой. Вы милые люди, я с удовольствием приглашать вас, но он мбжет разволноваться… о нет!

— Большое спасибо, — поклонился Мейсон. — Уолтер Ирвинг знает, что вы сейчас в нашем городе?

— Конечно, „знает. Он меня нашел. О, Ирвинг любит повеселиться! Если бы не брат, я бы надевать платье… мадемуазель знает какое, — Марлин лукаво подмигнула Делле, — и идти с Ирвингом в ночной ресторан. Он был бы очень доволен. И я тоже. Но долг прежде всего. Я сидеть дома. Господин адвокат… пожалуйста, поверьте Марлин Щомон! Этот Дэвид Джефферсон… он холодный, вежливый… и коварный, как змея!

— Если вы встретитесь с Уолтером Ирвингом, мадемуазель, вы ему расскажете о моем визите?

— Месье хочет, чтобы я ничего не говорить?

— Я хочу знать, как вы поступите.

— Я заключать с вами сделку… Нет-нет. Не сделку, а уговор… Правильно? Вы не скажете Уолтеру Ирвингу, как я отзываться о Джефферсоне, а я не говорить ему, что месье сюда приходил. Это будет наш секрет, да? Но если Джефферсон совершил дурной поступок, пусть не тянет за собой моего друга Ирвиига. Ладно?

— Вы полагаете, что Джефферсон виновен?

— Так утверждают разные лица…

— Но фирма дала ему блестящую характеристику. Они всецело доверяют его честности и порядочности.

— Господин адвокат, фирма не может разобраться в человеке. Это могут сделать только другие люди! Когда начнется процесс, я непременно читать все газеты! Месье, берегитесь Джефферсона. Его сказочки звучат сладко, если не копать глубже. А в суде он поймет, что ему не помогут изящные английские манеры. Тут он придет в ярость, и тогда начнется такое! Берегитесь, я вам говорить!

— У него взрывной темперамент?

— Этого я не знать, месье. Я слышать, что говорят другие. Если его разозлить, он становится просто бешеный. Его вежливость — это маска.

— Благодарю вас, — Мейсон опять любезно поклонился.

Мерлин чуть-чуть поколебалась, а потом, кокетливо улыбнувшись, послала адвокату воздушный поцелуй. Дверь захлопнулась.

 

Глава одиннадцатая

Перри Мейсон и Пол Дрейк шли по коридору большого административного здания.

— А вот и моя резиденция! — усмехнулся Дрейк. На матовом дверном стекле номера 555 было написано «Вход».

Дрейк отворил дверь.

— Ну и ну! — протянул Мейсон, озираясь вокруг. — Роскошная обстановка!

— Столы и стулья пришлось взять напрокат, — засмеялся Дрейк. — А также пишущие машинки. Прочая мебель сдавалась вместе с конторой.

— Пф!.. Я понятия не имел, что у нас сдаются такие комфортабельные помещения!

— Владельцы здания ориентируются на заграничную клиентуру, — объяснил Дрейк. — Здесь часто проводятся крупные мероприятия, встречи директоров фирм, переговоры… А недавно одна мексиканская торговая компания устроила тут конференцию.

Друзья вошли в кабинет.

— Здесь ты беседовал с кандидатками? — поинтересовался Мейсон.

— Ага.

— Как ты считаешь, она придет ровно в шесть?

— Минута в минуту. Эта девушка очень гордится своей пунктуальностью.

— Так я и думал.

— Может, объяснишь наконец, как ты узнал о ее существовании?

— Нет.

— А что у нее общего с этим делом?

— Не исключено, что именно она пробралась в контору «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней».

— Я это давно подозревал, — пробормотал Дрейк. — У полиции точно такой же словесный портрет… почти такой же.

— Ты приготовил магнитофон, Пол?

— В этой комнате спрятано целых три микрофона, — улыбнулся Дрейк. — Магнитофон в тайнике…

— А где твоя ассистентка?

— Должна быть здесь… — Его первал звонок в дверь. — Кто-то пришел!

Дрейк встал и вышел в приемную. Через минуту ом вернулся в сопровождении красивой молодой женщины.

— Перри, позволь представить себе Нору Питтс. Одна из моих лучших сотрудниц. Здесь выполняет обязанности секретаря и администратора. Свое дело знает, можешь мне поверить!

Мисс Питтс слегка покраснела и смущенно протянула руку знаменитому адвокату.

— Я давно мечтала познакомиться с вами, мистер Мейсон…

— Очень рад.

Дрейк взглянул на часы:

— Ты все усвоила, Нора?

Мисс Нора кивнула головой.

— Вы видели раньше Деллу Стрит, мою секретаршу?

— Я знаю ее в лицо, мистер Мейсон.

— Делла должна прийти чуть позже той девушки, которую мы ждем. Я велел мисс Стрит явиться ровно в шесть пятнадцать.

Нора внимательно слушала. Ее смущение испарилось, уступив место деловитой серьезности.

— Итак, — спросила она, — что дальше?

— Полагаю, девушка, которую мы ждем, будет здесь в шесть. Самое позднее, несколько минут седьмого. Как только она появится, проводите ее в кабинет. Я хочу с ней побеседовать, задать кое-какие вопросы… Делла Стрит придет ровно в шесть пятнадцать. Мы услышим звонок в дверь, поэтому не надо докладывать о ее прибытии. Скажите Делле, чтобы она подождала, пока мы ее вызовем. Я позвоню, и тогда пусть войдет в кабинет.

— Понятно, — мисс Питтс внимательно смотрела на адвоката.

— Ты все усвоила? — настаивал Дрейк.

— Разумеется, — холодно ответила Нора.

Дрейк снова взглянул на часы.

— Без семи минут шесть. Она может явиться немного раньше. Ступай.

Нора Питтс улыбнулась адвокату и вышла в приемную, Мейсон и Дрейк закурили.

Дрейк глубоко затянулся и произнес:

— Перри, в газетах пишут, что твой подопечный — хладнокровный негодяй.

— Этот парень пытается выгородить какую-то женщину, — раздраженно сказал Мейсон. — Если мы не развяжем ей язык, от Джефферсона ничего не добиться.

— По-твоему, Мэй Джорден — та самая девица?

— Не знаю. Может быть.

— Предположим, это она. Что тогда?

— Я заставлю ее рассказать нам всю правду.

— А дальше?

— Все будет записано на магнитофон. Я отправлюсь в тюрьму к Джефферсону, поставлю его в известность и дам совет больше ничего не скрывать.

— Ну и что?

— Тогда все нити окажутся у меня в руках.

— Гм… Перри, а как прокурор Бергер сможет доказать, что это те самые брильянты?

— Я плохо знаю подробности дела, Пол, но зато хорошо знаю Гамильтона Бергера. Он только и ждет, чтобы я допустил ошибку. Сейчас Бергер воображает, что я наконец попался. Но я рассчитываю, что он упустил из виду один юридический аспект.

— Какой?

— «Корпус деликти».

— А разве без этого он не сумеет доказать…

— Что доказать? — перебил Мейсон. — Факт убийства? Труп Манро Бакстера так и не был обнаружен. А я могу доказать суду, при помощи свидетелей Гамильтона Бергера, что Бакстер был превосходным актером, который разыграл собственное самоубийство, чтобы надуть таможенников. Почему же он не мог разыграть еще и убийство, чтобы провести своих сообщников и не делиться добычей? Я скажу присяжным, что у Бакстера наверняка появилась новая любовница, какая-нибудь красотка, которая охотно взяла на себя обязанности Ивон Манко… Ничего удивительного, что Бакстер, опасаясь мести Ивон, решил имитировать собственное убийство! — с жаром воскликнул Перри Мейсон.

— М-да, пожалуй, если взглянуть на дело именно так, можно найти лазейку, — согласился Дрейк.

— Так я и собираюсь представить дело в суде, — усмехнулся Мейсон. — Гамильтон Бергер уверен, что все пойдет как по маслу. Он заблуждается. Хотя, конечно, у него есть в запасе какой-то сюрприз… Полагаю, сперва ему удастся меня слегка ошарашить. Но потом мы перейдем к сути дела, и тогда все его умозаключения развалятся как карточный домик.

Друзья немного помолчали.

— Сколько на твоих, Пол? На моих — пять минут седьмого.

— На моих — шесть часов шесть минут, — с беспокойством проворчал Дрейк. — Вдруг что-нибудь случилось?

— Может, она передумала?

— Черта с два! Ей так хотелось получить эту должность!

Мейсон принялся нервно мерить шагами комнату, то и дело бросая взгляд на часы.

Ровно в шесть пятнадцать в дверь позвонили.

Мейсон заглянул в приемную.

— Привет, Делла! Заходи.

— Машинистка не явилась? — удивленно спросила Делла.

— Как видишь.

— Может, она просто задержалась или…

Мейсон отрицательно покачал головой.

— Нет. Она что-то заподозрила, только и всего.

— Когда Мэй Джорден говорила со мной, у нее не было никаких подозрений! — возразил Дрейк. — Она ушла такая довольная…

— Ясно, — перебил Мейсон. — Но у этой девицы есть голова на плечах. Попросту заглянула в первое попавшееся справочное бюро и попросила выяснить, кто снимает эту контору.

— Ах ты, Господи! — в отчаянии воскликнул Пол Дрейк.

— Не удалось замести следы, Пол? Признавайся!

— Каюсь, Перри… Если она поступила именно так, то ей сообщили, что помещение снимает «Сыскное агентство Дрейка».

Мейсон схватил шляпу.

— Пошевеливайся, Пол! Пошли!

— Могу быть чем-нибудь полезна? — осведомилась Делла Стрит.

Мейсон заколебался.

— Ладно. Ступай с нами, — разрешил он. — Потом мы угостим тебя ужином…

На несколько секунд Мейсон задержался в приемной и велел Норе Питтс непременно дождаться звонка Дрейка.

— Если все же придет та девушка, — добавил частный детектив, — заставь ее подождать. А сама сразу позвони в контору.

Они сели в автомобиль Перри Мейсона и молча доехали до улицы Кабашон. Машинистка жила в двухэтажном каменном доме с узким фасадом.

— Квартира 218, — сообщил Пол Дрейк.

Мейсон долго, но тщетно нажимал кнопку звонка. Наконец его терпение лопнуло, и он позвонил в дверь дежурки.

Навстречу вышла костлявая женщина лет шестидесяти и окинула их пристальным холодным взглядом.

— Я администратор этого дома. Мы не сдаем комнаты на одну ночь, — неприветливо заявила она.

— Я сыщик, — коротко представился Пол Дрейк. — Нам нужна информация. Мы ищем Мэй Джорден.

— Гм… — проворчала женщина. — Мисс Джорден уехала.

— Уехала?!

— Ну, она сказала, что какое-то время ее не будет. Попросила меня кормить ее канарейку.

— Она выехала из города?

— Похоже на то. Страшно спешила. Опрометью влетела в квартиру, мигом уложила чемоданы…

— Мисс Джорден была одна? — вмешался Мейсон.

— Нет. С ней было двое мужчин.

— Двое мужчин?

— Да.

— Она их вам представила?

— Нет.

— Они вошли вместе с ней в квартиру?

— Да.

— И вместе вышли?

— Да. Несли ее чемоданы.

— Мисс Джорден не сказала, когда она вернется?

— Нет.

— Она приехала на такси?

— Не знаю. Но уехала в частной автомашине, в компании этих мужчин. А что? Случилось что-нибудь?

Мейсон переглянулся с Полом Дрейком.

— В котором часу это произошло? — спросил Мейсон.

— Примерно… постойте-ка… да, часа полтора назад, даже больше.

— Благодарю вас, — адвокат закончил беседу и направился к автомобилю.

— Ну? — взволнованно воскликнул Дрейк. — Что все это значит?

— Запряги в работу своих ребят, Пол. Нужно срочно узнать, где раньше служила Мэй Джорден. Собери о ней сведения. Выведай все, что только можно. Я должен отыскать эту девушку!

— Что же ты станешь делать, когда наконец найдешь ее? — с легкой иронией осведомился Дрейк.

— Повесткой вызову в суд, велю встать на место для свидетелей и выжму из нее все, — свирепо заявил Мейсон. — Когда ты сможешь узнать, где сейчас находится Уолтер Ирвинг?

— Как только свяжусь с моими агентами. За Ирвингом следят двое. Обычно они звонят через каждые полтора часа.

— Сразу же доложишь мне. Я буду у себя в конторе.

Делла Стрит улыбнулась Полу Дрейку.

— Ужин придется отложить, — вздохнула она.

 

Глава двенадцатая

Не прошло и десяти минут с момента возвращения Мейсона в контору, как раздался телефонный звонок. Делла Стрит вопросительно взглянула на шефа:

— Это секретный номер. Должно быть…

— Я сам подойду, — остановил ее Мейсон, снимая трубку. — Алло, Пол! Что новенького?

— Один из моих агентов сообщил, что Уолтер Ирвинг направляется сюда. Причем ведет себя так, словно его покусала бешеная собака.

— Он направляется сюда?

— Вот именно.

— Возможны три варианта: его собственная контора, твоя или моя… Если он заявится к тебе, Пол, скажи, что я его жду.

— Не прислать ли тебе подкрепление?

— Сам справлюсь, — беспечно усмехнулся Мейсон.

— Мой сотрудник утверждает, что Ирвинг просто в ярости. Он ужинал в ресторане, его попросили к телефону. Ирвинг все бросил, даже не доел ужин. Выскочил как ошпаренный, схватил такси и назвал наш адрес.

— Порядок, — хладнокровно ответил адвокат. — Посмотрим, что из этого выйдет.

Он повесил трубку и повернулся к Делле Стрит:

— Ирвинг сейчас будет здесь.

— Он хочет тебя видеть?

— По всей вероятности… Что ж, подождем.

Через несколько минут раздался неистовый стук в дверь.

— А вот и он. Я сам открою, Делла.

Адвокат широко распахнул дверь кабинета.

— Добрый вечер, — сурово произнес он.

— Что вы такое вытворяете, черти бы вас побрали?! — со злобой выкрикнул Ирвинг. — Вы что, хотите все испортить?

Мейсон смерил его ледяным взглядом:

— Здесь присутствует дама. Поэтому выбирайте выражения, не то моментально вылетите отсюда.

— А кто меня отсюда выбросит? — нагло спросил Ирвинг.

— Я.

— Вы… и кто еще?

— Я один, — спокойно сказал Мейсон.

Ирвинг немного помолчал. Потом заговорил более сдержанно:

— Вы сущий дьявол, а не адвокат.

— Ладно. Прошу вас, садитесь. Я вас внимательно слушаю. В чем дело? Да, кстати, если вы снова попытаетесь что-либо скрыть от меня, вам придется горько раскаяться.

— Я от вас ничего не скрывал. Я…

— Хорошо, — перебил Мейсон. — Говорите, что у вас стряслось?

— Вы были у Марлин Шомон.

— Разумеется.

— Нельзя было туда ходить, господин адвокат.

— Отчего же вы меня не предупредили?

— Если честно, мне и в голову не пришло, что вы нападете на ее след. Как вам это удалось?

— Неважно. Почему я не должен был встречаться с ней?

— Почему? Великий адвокат провалил дело, только и всего.

— Расскажите все по порядку.

— Я искал необходимые нам улики, — заявил Уолтер Ирвинг. — Марлин Шомон выдумала больного брата, чтобы…

— Выдумала? — перебил Мейсон.

— Не прикидывайтесь идиотом! — огрызнулся Ирвинг.

— Так что же с ее братом? — спокойно спросил адвокат.

— Ее брат! — взорвался Ирвинг. — Ее брат! Ну и олух же вы! Ее мнимый брат — это Манро Бакстер.

— Ну-ну… — пробормотал Мейсон. — Продолжайте, сэр.

— До вас еще не дошло? Вы не поняли, что натворили? Вам мало?

— Одного вашего заявления мало.

— Клянусь…

— Это всего лишь догадки. Мне нужны факты.

— Марлин Шомон — хитрая бабенка. Бакстер затеял с ней интрижку. Ивон Манко надоела ему хуже горькой редьки. Так вот, Бакстер нырнул под воду, нырял-нырял, пока не вынырнул в объятиях Марлин Шомон. Она успела все приготовить для него, даже фальшивые документы. Он и есть этот самый свихнувшийся братец.

— У вас имеются доказательства? — полюбопытствовал Мейсон.

— Я как раз пытался их раздобыть.

— Вы виделись с Марлин?

— Разумеется. Я все хорошенько обдумал и решил встретиться с ней. Это было несколько дней назад.

— А брата вы видели?

— Не удалось, — Ирвинг раздраженно махнул рукой. — Она чересчур хитра. Заперла его в спальне, а ключ спрятала. Ей было нужно сходить в банк, уладить какие-то дела. Я предложил приглядеть за больным, она согласилась. После ее ухода я обшарил весь дом. Одна из комнат оказалась запертой. По-моему, Марлин дала Бакстеру снотворное. Я слышал храп. Попробовал его разбудить, долго стучал в дверь… Мне хотелось взглянуть на него.

— Итак, вы полагаете, что это и есть Манро Бакстер?

— Я знаю, что это Манро Бакстер.

— Откуда такая уверенность?

— Я не обязан вам докладывать.

— Перестаньте кривляться!

Ирвинг пожал плечами:

— Вы чуть было не испортили все дело, господин адвокат. Теперь выпутывайтесь сами.

— Так я и сделаю. Я прикажу полиции следить за домом и…

— Провалитесь вы с вашей полицией! — презрительно усмехнулся Ирвинг. — Марлин с «братом» смотались оттуда через полчаса после вашего визита. Дом пуст, пташки улетели. Держу пари, вам не удастся там найти даже отпечатков пальцев!

— Куда они переехали? — холодно осведомился Мейсон.

— Понятия не имею. Я сегодня побывал там, но застал гнездышко опустевшим. Это показалось мне подозрительным, я помчался в частное сыскное агентство и попросил навести справки. Когда я ужинал, мне позвонил один из сыщиков. Соседи видели автомобиль, из которого вышли мужчина и женщина. Вас легко узнать, господин адвокат! Ваши фотографии так часто появляются в газетах! А женщина как две капли воды походила на мисс Деллу Стрит, вашего секретаря… Через полчаса после вашего посещения к дому подъехало такси, — возбужденно продолжал Ирвинг. — Шофер помог Марлин вынести четыре чемодана и дорожную сумку. Потом они вывели под руки какого-то человека и усадили его в такси. Он шатался, как пьяный… Или был под действием наркотиков. А может, и то и другое.

— Что дальше? — нетерпеливо спросил Мейсон.

— Машина уехала.

— Хорошо. Мы разыщем это такси, — хладнокровно заявил Мейсон.

Ирвинг презрительно расхохотался:

— Вы не на дурачков напали, господин адвокат!

— Увидим!

— Ну что ж, поищите эту машину, господин адвокат… Может, урок пойдет вам на пользу и вы перестанете совать нос куда не надо, — Ирвинг поднялся с кресла.

— Когда вы узнали всю правду? — спросил Мейсон ледяным тоном.

— Совсем недавно. Приехав в этот город, я навестил Марлин. Она свой человек в парижском филиале. Ее приглашали на все приемы, она помогала нам развлекать гостей, О, Марлин — ловкая бестия! Она мигом раскусила Бакстера и сумела загнать его в угол…

Ирвинг немного помолчал.

— Когда я впервые зашел к Марлин, то сразу почуял, что дело нечисто. Увидев меня, она страшно всполошилась. Пыталась меня обвести вокруг пальца, принялась лебезить, сладко улыбаться… ну и переиграла. Конечно, ей пришлось впустить меня в дом. Прямо на пороге она попотчевала меня сказочкой про больного братца. Потом попросила минутку подождать, отправилась в спальню, сделала Бакстеру успокаивающий укол и заперла его на ключ. Затем ей понадобилось съездить в банк. Я остался, чтобы присмотреть за «братом», и обшарил весь дом. До Бакстера мне добраться не удалось. К тому же он был без сознания. Ну и ловкачка же эта Марлин! Я уже собирался вытащить все дело на свет Божий, но тут вмешались вы… Мои усилия пропали даром, — с горечью закончил Ирвинг и направился к двери.

— Минутку, — остановил его Перри Мейсон. — Вы не все рассказали. Вам известно куда больше, чем…

— Ясное дело, известно, — бесцеремонно перебил его Ирвинг, скаля зубы. — И пусть между нами не останется никаких недомолвок, мистер Мейсон. Теперь все сведения я буду держать при себе. Я немедленно свяжусь с правлением «Южноафриканской Компании». Пускай попрощаются с чеком на две тысячи долларов и наймут другого адвоката… у которого в голове есть хоть капля мозга!

Ирвинг вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Делла Стрит протянула руку к трубке телефона. Мейсон остановил ее:

— Все предусмотрено до мелочей, Делла. Агенты Пола Дрейка проследят за Ирвингом. Нам будет известен каждый его шаг.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Делла. — Значит, теперь ты можешь наконец пригласить меня поужинать.

 

Глава тринадцатая

Перри Мейсон появился на пороге кабинета как раз в тот момент, когда Делла Стрит положила на стол распечатанную телеграмму.

— Что нового? — осведомился адвокат, вешая шляпу.

— Телеграмма от правления «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней».

— Мне дали от ворот поворот?

— Ничего подобного! Ты должен вести дело по-прежнему. В телеграмме говорится, что компания тщательно навела о тебе справки. Они тебе доверяют. Официальный представитель компании у нас в стране — это Дэвид Джефферсон. Только он имеет право давать распоряжения от лица фирмы.

— Ну-ну, — с довольным видом усмехнулся Мейсон. — Это уже кое-что… — Он внимательно прочитал телеграмму. — Похоже, наш приятель Ирвинг не может похвастаться доверием своих хозяев.

— Мы ведь не знаем, шеф, какую телеграмму он им послал.

— Ну, он сам сообщил нам о ее предполагаемом содержании.

— А теперь он попал в дурацкое положение, — с удовлетворением заметила Делла.

— Да, плохи его дела, — рассмеялся Мейсон и добавил: — Впрочем, наши немногим лучше. Если не удастся хоть что-то разузнать о Мэй Джорден и Марлин Шомон, мы крепко сядем на мель.

— Может, стоит попытаться отсрочить процесс?

Мейсон решительно покачал головой.

— Почему, шеф?

— По многим причинам. Во-первых, я обещал окружному прокурору, что процесс начнется сразу же, как только удастся найти свободный день в расписании заседаний суда. А во-вторых… Я по-прежнему считаю: чем скорее состоится процесс, тем лучше для нас. Прокурор Бергер не успеет хорошенько вникнуть в существо дела.

— Ты полагаешь, мнимый брат Марлин Шомон — действительно Манро Бакстер?

Мейсон посмотрел на часы.

— У Пола Дрейка уже должен быть ответ на этот вопрос. Позвони ему, Делла, пусть забежит к нам.

Через десять минут явился Дрейк.

— Этот субъект, Уолтер Ирвинг, наплел тебе массу глупостей, Перри. Марлин Шомон предъявила в больнице соответствующие документы, подтверждающие, что Пьер Шомон — ее родной брат. Пьер лечился у них около года. Ему пришлось сделать операцию, после чего он стал кротким, как ягненок. Врачи не знали, куда его девать, и у них просто гора с плеч свалилась, когда Марлин попросила отдать брата на ее попечение. Практически исключено, что этот придурок и есть Манро Бакстер… Кроме того, — продолжал Дрейк, — Марлин забрала брата из больницы за месяц до прибытия парохода, на котором плыл Манро Бакстер. В это время Бакстер еще находился в Париже.

— Пьер Шомон — настоящее имя этого типа?

— Больничное начальство уверено, что да.

— А кто их в этом убедил?

— Не знаю. Вероятно, сама Марлин. Раньше Пьер Шомон действовал под другой фамилией. Опасный преступник, психопат… Операцию мозга сделали с его согласия. Это избавило его от преступных наклонностей, но зато он превратился в полного идиота. Мне объяснили, что теперь он находится как бы в состоянии гипнотического транса. Выполняет все, что ему приказывают…

— Что еще, Пол?

— Есть кое-какие новости. Смотри, не упади со стула.

— Валяй, Пол. Выкладывай.

— Мэй Джорден задержана сотрудниками прокуратуры округа.

— Чтоб им провалиться! — Мейсон в отчаянии схватился за голову.

Дрейк с сочувствием поглядел на своего друга.

— Какие у них планы, Пол? Они хотят заставить ее давать показания?

— Неизвестно, Перри. Вот как было дело. Вчера, во второй половине дня, двое мужчин явились в контору, где она работает. Кстати, мне пришлось попотеть, чтобы установить место ее службы. Это одна из самых солидных юридических фирм в городе. Разумеется, визит сотрудников прокуратуры вызвал там изрядный переполох. Сперва эти двое закрылись в кабинете с Мэй Джорден и долго беседовали. Потом сообщили старине Х. ан-куту, члену правления фирмы «Ханкут, Гридли и Биллингс», что вынуждены на какое-то время задержать Мэй Джорден в целях ее собственной безопасности. Дескать, ей причитается три недели отпуска, а по окончании процесса Мэй может вернуться в контору.

— Она пошла с ними добровольно?

— Кажется, да.

Мейсон задумался.

— Как они ее разыскали, Пол?

— Ничего не может быть проще. Арестовав Джефферсона, полиция тщательно осмотрела все его вещи. Нашли блокнот, где он шифром записывал фамилии и адреса. Расшифровали, добрались до Мэй Джорден, а она им все рассказала.

— Хочет свалить вину на Джефферсона, чтобы выйти сухой из воды, — угрюмо произнес Перри Мейсон. — Когда эта молодая особа встанет на место для свидетелей, я подвергну ее такому перекрестному допросу, что она запомнит меня на всю жизнь… А что наш приятель Ирвинг? Куда он отправился после посещения моей конторы?

— Не так все просто, — замялся Пол Дрейк. — У меня есть в запасе и другие скверные новости…

Мейсон побледнел от гнева:

— Это безумно важно, Пол! Я ведь сказал тебе…

— Сказал. А теперь я тебе скажу, и не в первый раз: если такая ловкая бестия, как Ирвинг, знает, что за ним следят, и хочет избавиться от «хвоста», дело плохо. Ему ничего не стоит уйти из-под носа у сыщиков.

— Да ведь Ирвинг понятия не имел, что твои ребята ходят за ним по пятам!

— Почему ты так думаешь, Перри?

— Когда Ирвинг пришел ко мне, он вел себя так, словно и не подозревал о слежке.

— А когда Ирвинг от тебя вышел, он вел себя так, словно за ним крались полчища сыщиков! Что ты наговорил ему, Перри?

— Ничего особенного… А что?

— Ирвинг ушел от «хвоста».

— Каким образом?

— Поймал такси. Должно быть, он сказал шоферу, что за ним следят. Водитель все разыграл как по нотам. Подъехал к светофору и, как только погас зеленый свет, рванул вперед. Мой агент — за ним. Но тут моего парня остановил полицейский. Тот пытался объяснить, в чем дело, но фараон, как видно, недолюбливал частных детективов. Он задержал моего сотрудника и влепил ему штраф. А Ирвинга уже и след простыл…

— Ладно, — проворчал Мейсон. — Что же ты решил предпринять?

— Велел моим людям следить за его квартирой и снова сесть ему на хвост, как только он появится. Перри, я сделал все, что было в моих силах!

— Но он так и не появился?

Дрейк молча развел руками.

— Так… А что с остальными?

— Ты имеешь в виду Марлин Шомон? По-твоему, отыскать ее — плевое дело? Я другого мнения…

— Ты хочешь сказать, что упустил всех до одного? — раздраженно перебил Мейсон.

— Зато я выяснил, куда подевалась Мей Джор-ден! — оправдывался Дрейк.

— И все?

— И все.

— Ладно. Договаривай. Лучше уж сразу узнать самое худшее. Что с Марлин?

— С большим трудом мне удалось обнаружить водителя такси, который отвез их…. куда бы ты думал?.. в аэропорт. Шофер прекрасно запомнил этих пассажиров: женщина, мужчина, четыре чемодана и дорожная сумка.

— Что дальше?

— А ничего. Они исчезли.

— Ты хочешь сказать, что женщина, мужчина, который еле стоит на ногах, четыре чемодана и дорожная сумка бесследно исчезли из аэропорта?

— Вот именно, — кивнул Дрейк. — Интересно, что бы ты запел, очутившись в моей шкуре? Думаешь, так просто было отловить всех таксистов, которые отвозили пассажиров в аэропорт? Да еще выпытать у них, не садились ли к ним в машину женщина и мужчина с четырьмя чемоданами и дорожной сумкой… В аэропорту люди выходят из самолетов и садятся в такси чуть ли не каждую минуту. Прямо сумасшедший дом!

Мейсон глубоко задумался.

— Ты прав, Пол, — вздохнул он наконец. — Ирвинг предупредил, что мне не удастся ничего разузнать, но я надеялся, что четыре чемодана и дорожная сумка помогут нам напасть на их след.

— Я тоже так думал, — признался Дрейк.

— Они сразу отправились в аэропорт? Перед этим никуда не заезжали?

— Нет.

— Что же они сделали потом, черт побери?!

— Понятия не имею. Могу лишь сказать, чего они не сделали.

— Ну?

— Не сели в самолет.

— Ты в этом уверен?

— Я навел справки в кассе, где оплачивают излишний вес багажа. Шофер такси говорил, что чемоданы были страшто тяжелые. Каждый весил около двадцати кило. Так вот, там их никто не видел. Среди пассажиров улетевших самолетов наших подопечных тоже не оказалось.

— Ты проверил фамилии пассажиров?

Дрейк уничтожающе взглянул на Мейсона:

— Не валяй дурака, Перри. Это было первое, что я сделал. Что может быть проще? А потом выяснил, не оплачивал ли кто соответствующий излишек багажа. Не оплачивал! Затем принялся расспрашивать контролеров, не помогали ли они какой-нибудь женщине усадить больного в самолет. Ничего похожего! Я пришел к выводу, что Марлин Шомон отправилась в аэропорт, вылезла из машины, расплатилась с шофером, а через несколько минут поймала другое такси и поехала обратно в город.

— Надо отыскать это другое такси!

— Мои ребята этим и занимаются. Но это все равно что подойти к смазливой девице в юбочке мини и спросить, помнит ли она прохожего, который вчера глазел на нее на улице…

Мейсон громко расхохотался.

— Все ясно, Пол. Мы в тупике… Однако какого дьявола окружной прокурор велел задержать Мэй Джорден?

— Хотел задать ей несколько вопросов.

— Почему же он потом не отпустил ее?

— Вероятно, у него в запасе остались еще кое-какие вопросы.

— Ты забываешь, Пол, — заметил адвокат, — что она заехала домой и уложила два чемодана. Что из этого, следует? Окружной прокурор взял ее под арест.

— Но зачем?

Мейсон криво усмехнулся.

— Именно это я и хотел бы знать. Напрашивается ответ, что наша машинистка необходима Бергеру в качестве очень важного свидетеля по делу Джефферсона. Значит, она рассказала прокурору трогательную историю и так заморочила ему голову, что он поверил в эти бредни и приставил к Мэй Джорден стражу «в целях ее собственной безопасности»!

— По-твоему, Мэй Джорден не является важным свидетелем? — удивился Пол Дрейк.

— Она могла бы им стать, если бы рассказала всю правду… Впрочем, мне только того и надо!

— Почему?

— Если окружной прокурор не вызовет ее в качестве свидетеля, я обвиню его в том, что он пытался помешать работе защитника, укрывая моего свидетеля. Если же Мэй Джорден будет давать показания в суде, я сделаю Гамильтона Бергера самым злополучным прокурором в Соединенных Штатах!

— Однако ты намерен пойти ему навстречу? Ты согласен немедленно открыть процесс?

Мейсон насмешливо прищурился.

— Пол, ты видел когда-нибудь состязания по перетягиванию каната?

— Много лет назад такие игры проводились по праздникам в маленьких городишках…

— Ты вспомни, Пол! Соревнуются две команды: команда пожарников и команда полицейских. Тянут канат в разные стороны. Пожарники громко сопят и кряхтят, изо всех сил упираясь ногами в землю… И тут кто-то из полицейских незаметно подает своей команде сигнал ослабить канат! Пожарники теряют равновесие, падают, а полицейские с криком «гоп-ля!» перетаскивают беспомощных противников через линию, которая делит поле пополам.

Дрейк весело расхохотался:

— Кажется, припоминаю!

— Это я и называю «пойти навстречу окружному прокурору». Сперва надо слегка ослабить канат… А теперь я отвечу на твой вопрос, Пол. Да, я согласился на немедленное открытие процесса. Я хочу, чтобы он состоялся как можно скорее, пока Бергер не догадался, что мне известны вещи, о которых он не имеет ни малейшего представления.

 

Глава четырнадцатая

Комплектование состава присяжных было завершено в десять часов тридцать минут, на второй день после открытия процесса. Судья Хартли удобно откинулся в кресле. Присутствующие затаили дыхание. Все предвкушали острый, напряженный поединок.

— Господа, — начал судья Хартли, — члены суда присяжных избраны и приведены к присяге. Сейчас мы выслушаем вступительную речь обвинителя.

Тут в зале суда появился окружной прокурор Гамильтон Бергер собственной персоной. Он почтительно поклонился судье, защитника даже не удостоил внимания, а затем повернулся лицом к присяжным.

— Дамы и господа, уважаемые присяжные заседатели! — заговорил Гамильтон Бергер. — В качестве окружного прокурора я намерен доказать суду следующее. Обвиняемый по данному делу, будучи сотрудником «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней», узнал о том, что человек, известный под именем Манро Бакстера, был обладателем значительного количества брильянтов, розничная стоимость которых превышает триста тысяч долларов. Я собираюсь также доказать, что обвиняемому стало известно о намерении Манро Бакстера контрабандой провезти эти брильянты в нашу страну; обвиняемый убил Манро Бакстера и присвоил брильянты. На основе свидетельских показаний я неопровержимо докажу, что этот человек действовал с заранее обдуманным намерением и холодным расчетом, осуществляя свой дьявольский план. Кроме того, будет доказано, что большая часть брильянтов, провезенных в нашу страну Манро Бакстером, была обнаружена у обвиняемого. Я намерен, опираясь на неопровержимые улики, потребовать, чтобы преступник был признан виновным в убийстве первой степени.

Гамильтон Бергер отвесил присяжным поклон и вернулся на свое место.

Стажеры-юристы удивленно переглянулись. Никогда еще им не приходилось слышать столь краткой вступительной речи. Прокурор Бергер явно не хотел раньше времени открывать свои карты.

— Мой первый свидетель — Ивой Манко! — объявил он.

Судебный пристав пригласил Ивон Манко занять место для свидетелей.

Было совершенно очевидно, что Ивон получила строжайшие инструкции относительно своего поведения в суде. Она наглухо застегнула блузку до самого горла, длина юбки полностью соответствовала правилам благопристойности, лицо выражало задумчивую серьезность. Однако все усилия пошли прахом: легче было бы переделать гоночный автомобиль в машину для загородных прогулок почтенного семейства. Ивон Манко тщетно пыталась придать себе скромный вид…

Свидетельница спокойно сообщила секретарю суда свою фамилию и адрес, оценивающе взглянула на присяжных, после чего подняла на окружного прокурора глаза, полные невинности. Отвечая на вопросы Гамильтона Бергера, Ивон рассказала суду о своей связи с Бакстером, а затем подробно изложила весь план контрабандной аферы.

Присяжные и публика узнали о комедии, разыгранной контрабандистами, о мнимом самоубийстве Бакстера. Ивон Манко сообщила, что у нее в чемодане был спрятан баллончик со сжатым воздухом, а следовательно, Бакстер имел все необходимое для длительного подводного плавания.

Гамильтон Бергер развернул перед свидетельницей карту залива и попросил указать, где находилось судно, когда Бакстер выбросился за борт.

Затем прокурор обратился к защитнику:

— Прошу вас, сэр. Можете задавать вопросы.

Перри Мейсон улыбнулся Ивон Манко. Она тут же

послала ему ответную улыбку, столь кокетливо закинув ногу на ногу, что двое присяжных даже слегка привстали со своих мест и вытянули шеи.

— Ваше имя — Ивон Манко? — спросил Мейсон.

— Да.

— Вы пользуетесь еще какой-нибудь фамилией?

— Нет.

— Вы были законной женой Манро Бакстера?

— Да. Но когда я овдовела, я решила вернуться к моему псевдониму — Ивон Манко.

— Понимаю. Вам не хочется носить фамилию мужа?

— Не в этом дело, — возразила свидетельница. — Ивон Манко — мой профессиональный псевдоним.

— О какой профессии вы говорите?

На минуту в зале воцарилась гробовая тишина, которую нарушил резкий голос Гамильтона Бергера:

— Ваша честь, я протестую! Возражаю против формы, в которую облечен вопрос. Возражаю против самого вопроса. Вопрос неправомерный, несущественный и не относящийся к делу.

Судья Хартли задумчиво потер подбородок.

— Что ж, протест принимается.

— Вы стали женой Манро Бакстера? — продолжал Мейсон.

— Да.

— На пароходе?

— Да.

— А перед началом путешествия?

— Нет.

— Перед началом путешествия действительно не было никакой брачной церемонии?

— Нет.

— Вам известен юридический термин «фактический брак»?

— Да.

— Вы когда-нибудь использовали фамилию «Бакстер»?

— Да.

— До путешествия на пароходе?

— Да.

— Правда ли, что существенным пунктом плана, составленного вами и Манро Бакстером, была симуляция самоубийства и создание видимости его смерти?

— Да.

— Чья это была идея? Ваша или Бакстера?

— Его!

— Итак, в целях контрабанды значительного количества брильянтов Бакстер запланировал следующее: выброситься за борт и создать видимость собственной смерти. Верно?

— Верно. Я уже говорила об этом.

— Иными словами, — спокойно продолжал Мейсон, — Бакстер намеревался какое-то время считаться покойником, если это будет ему выгодно?

— Протестую! — гневно выпалил Гамильтон Бергер. — Вопрос уже задавался раньше, и свидетель ответил на него.

— Протест принимается, — заявил судья Хартли.

Мейсон улыбнулся присяжным. Он был доволен, что удалось обратить их внимание на принципиально важный, по его мнению, аспект дела.

— Вы знали, что принимаете участие в контрабандной афере? — спросил Мейсон у свидетельницы.

— Ну, разумеется. Я ведь не дура!

— Вот именно, — поспешно согласился Мейсон. — Когда началось следствие, вам пришлось иметь дело с окружным прокурором?

— Конечно.

— А не было ли решено в прокуратуре округа, что, если вы дадите показания по этому делу, вас не привлекут к ответственности за контрабанду?

— Ну что ж…

— Минутку-минутку! — прокурор Бергер проворно вскочил. — Ваша честь, я протестую!

— Обоснуйте ваш протест, — потребовал судья Хартли.

— Вопрос неправомерный, несущественный и не относящийся к делу!

— Протест отклоняется, — решил судья Хартли. — Пусть свидетель ответит на вопрос защиты.

— Ну что ж, конечно, формального договора мы не заключали. Это было бы неразумно.

— Кто вам сказал, что это было бы неразумно?

— Все так считали.

— Кого вы имеете в виду? Кто «все»?

— Ну… таможенники, окружной прокурор, полиция и мой собственный адвокат.

— Понимаю, — Мейсон внимательно посмотрел на свидетельницу. — Вам сказали, что неразумно заключать формальное соглашение, но в то же время вас заверили, что если их устроят ваши показания, то против вас не будет выдвинуто обвинение в контрабанде. Верно?

— Ваша честь, возражаю против слов «если их устроят ваши показания», — нервно вмешался Гамильтон Бергер. — Такая манера ведения допроса навязывает свидетелю определенный ответ.

Судья Хартли покосился на свидетельницу.

— Поставим вопрос иначе, — поспешно сказал Мейсон. — Ваши показания были оговорены заранее?

— Мне велели говорить правду.

— Кто велел?

— Мистер Бергер, окружной прокурор.

— И вас обещали освободить от ответственности за контрабандную аферу, если вы дадите именно такие показания?

— Если я скажу правду? Да.

— Лица, с которыми вы обсуждали эти проблемы, пообещали не привлекать вас к ответственности за контрабанду уже после того, как вы рассказали им «всю правду»?

— Да.

— Это была именно та версия, которую вы изложили сейчас в суде?

— Конечно.

— Итак, когда прокурор Бергер посоветовал вам говорить «только правду», он имел в виду именно эту версию?

— Да.

— Значит, вас заверили, что в награду за изложение суду вышеупомянутой версии вы будете освобождены от ответственности за участие в контрабандной афере?

— Так я поняла.

— Стало быть, полнейшая безнаказанность в обмен на эту любопытную историю?

— Ну… не совсем… Не в таких грубых выражениях… — растерянно пролепетала Ивон Манко.

Публика разразилась громким смехом.

Гамильтон Бергер едва сдерживал раздражение.

— Мой следующий свидетель — Джек Джилли, — сурово объявил он.

Джек Джилли оказался щуплым человечком с бегающими глазками, длинным острым носом и резко очерченными скулами. Он двигался так тихо и бесшумно, что почти никто не заметил, как он проскользнул на место для свидетелей. Джек Джилли принес присягу, сообщил секретарю суда свою фамилию и адрес, а затем вопросительно посмотрел на окружного прокурора.

— Ваше ремесло? — поинтересовался Гамильтон Бергер.

— В настоящее время?

— Я полагаю, сейчас вы занимаетесь тем же, чем и полгода назад?

— Нуда.

— Итак, чем вы занимаетесь?

— Даю напрокат рыбацкие лодки.

— Где?

— У нас на пристани.

— Вы знали Манро Бакстера, когда он был еще жив?

— Прошу повременить с ответом, — энергично вмешался Мейсон. Затем он обратился к судье Хартли: — Ваша честь, заявляю протест. Вопрос опирается на факты, не подтвержденные доказательствами. Из материалов, представленных суду до настоящего момента, вытекает, что Манро Бакстер жив до сих пор.

— Ваша честь, прошу слова! — столь же энергично воскликнул Гамильтон Бергер.

Судья Хартли минуту поколебался.

— Гм, мне кажется, наиболее логичным было бы в первую очередь установить… однако… Слово предоставляется окружному прокурору!

— Ваша честь, — напыщенно произнес Гамильтон Бергер, — Манро Бакстер прыгнул с палубы парохода в очень глубоком месте. С тех пор никто не видел его живым. Пассажиры и команда могут подтвердить, что Бакстер побежал на корму, выбросился за борт и исчез под водой. Были спущены спасательные лодки, залив тщательно прочесали. Манро Бакстер так и не выплыл.

— Ваш собственный свидетель заявил, — сухо заметил судья Хартли, — что это было частью плана, который…

— Да-да, я знаю, — нетерпеливо перебил Бергер. — Но планы далеко не всегда венчаются успехом. Прыгнуть в океан с борта парохода — затея весьма рискованная…

— Прошу вас, господин обвинитель, в дальнейшем не перебивать судью, — резко оборвал его Хартли. — Из показаний вашего собственного свидетеля вытекает, что все это было частью запланированного представления, имевшего целью создать видимость самоубийства Манро Бакстера. В свете закона человек считается живым до тех пор, пока факт его смерти не будет неоспоримо доказан. Я принимаю возражение защиты.

— Хорошо, ваша честь. Я сформулирую вопрос иначе, — поспешно согласился Гамильтон Бергер. — Мистер Джилли, вы были знакомы с Манро Бакстером?

— Да.

— Близко знакомы?

— Встречался несколько раз.

— Вы знали Ивон Манко? Женщину, которая давала показания перед вами?

— Да.

— Скажите, чем вы занимались шестого июня этого года? Я имею в виду вашу профессию.

— Я давал напрокат лодки.

— А до пятого июня?

— Давал напрокат лодки.

— Вы дали кому-нибудь напрокат лодку пятого июня, около семи часов вечера?

— Да.

— Кому?

— Если честно, не знаю.

— Может быть, какому-нибудь мужчине, которого раньше никогда не видали?

— Да.

— Этот человек сказал, что ему от вас нужно?

— Он заявил, что его направили ко мне, так как…

— Минутку, — прервал Мейсон. — Возражаю против пересказа бесед, происходивших в отсутствие обвиняемого и не имеющих к нему отношения.

— Я намерен доказать, что эта беседа имеет отношение к личности обвиняемого, — сообщил Бергер.

— В таком случае вы сперва должны представить аргументы.

Судья Хартли кивнул головой:

— Протест принимается.

— Слушаюсь, ваша честь, — проворчал Бергер и вновь обратился к свидетелю: — Вы дали напрокат лодку незнакомому человеку?

— Да.

— Вы это сделали под влиянием того, что он вам сказал?

— Да.

— А когда этот человек воспользовался лодкой? То бишь когда он за ней явился?

— На следующее утро, около пяти.

— Как это произошло?

— Мы вместе стояли на пристани. Со мной был мощный бинокль. Когда я увидел, что экскурсионный пароход приближается к порту, я сказал об этом незнакомцу. Он вскочил в лодку и поплыл.

— Он включил мотор?

— Мотор пришлось включить часом раньше, иначе бы он не успел как следует разогреться.

— И как поступил этот человек?

— Повел лодку прямо в сторону канала.

— Минутку, — вмешался Мейсон. — Ваша честь, предлагаю вычеркнуть все эти показания из протокола, поскольку они не имеют ни малейшего отношения к обвиняемому.

— Мои последующие вопросы докажут, что все это имеет к обвиняемому непосредственное отношение, — быстро возразил Бергер.

— Суд оставляет решение за собой, — заявил судья Хартли. — Мне кажется, это всего лишь предисловие.

— Что вы сделали, вручив незнакомцу лодку?

— Ну-у-у… Мне стало любопытно, и я захотел увидеть…

— Ваши мысли и эмоции никого не интересуют, — перебил Бергер. — Что вы сделали?

— Моя машина стояла недалеко от пристани. Я сел за руль и отправился на портовую набережную, чтобы наблюдать за происходящим.

— За чем именно?

— Ну… за лодкой, которую дал напрокат.

— Что же вы увидели?

— Экскурсионный пароход, медленно входивший в порт.

— Что еще?

— Я видел, как Бакстер прыгает за борт.

— Откуда вы знали, что это Бакстер?

— Я… в этом меня убедили последующие события.

— Вы его узнали?

— Гм… Он был похож на Бакстера, но с такого расстояния и при таком освещении… я не мог бы поклясться…

— Тогда лучше не клянитесь, — рявкнул Гамильтон Бергер. — Вы видели человека, который выбросился за борт?

— Да.

— Его внешность напомнила вам кого-нибудь из знакомых?

— Да.

— Кого?

— Манро Бакстера.

— Я понял вас так: этот человек был похож на Бакстера, но вы не можете присягнуть, что это был Манро Бакстер. Вы это хотели сказать?

— Так точно.

— Что случилось потом?

— По палубе судна забегали люди, стали кричать, требовали спустить шлюпки. Спасательная лодка начала кружить около парохода.

— Дальше.

— Я направил бинокль на мою лодку.

— Что вы увидели?

— В лодке сидело двое мужчин.

— Двое мужчин? — переспросил Бергер.

— Да

— Вам известно, как там очутился второй мужчина?

— Нет, неизвестно. Но я полагаю, что его прихватили с какой-нибудь пристани, пока я бежал к своей машине.

— Это придется вычеркнуть, — проворчал Гамильтон Бергер. — Вы можете сказать совершенно точно, как попал в лодку этот человек?

— Нет.

— Вам известно лишь одно: оказавшись на том месте, откуда легко было наблюдать за лодкой, вы увидели в ней двух мужчин. Верно?

— Верно.

— Хорошо, продолжайте.

— Какое-то время лодка стояла неподвижно. Этот второй вроде бы ловил рыбу. Держал в руках крепкое бамбуковое удилище со свисающей леской.

— Что дальше?

— Вдруг удилище резко дернулось, словно за леску зацепилось что-то очень тяжелое.

— Вот как? Продолжайте.

— Тогда я заметил темный силуэт, частично погруженный в воду. Вероятно, он держался за леску.

— Что еще вы заметили?

— Один из мужчин высунулся из лодки. Мне показалось, он что-то говорил…

— Неважно, что вам показалось. Валено, что он сделал.

— Перевесился через борт лодки.

— А потом?

— Дотянулся до темного предмета в воде.

— Что затем?

— Тогда я увидел, как он несколько раз резко поднял и опустил правую руку. В руке у него был ноле. Он несколько раз вонзил его в темный предмет, маячивший в воде…

— Продолжайте, пожалуйста.

— Эти двое обшарили… э-э-э-э… ну, что-то делали с этим предметом. Потом один из них взял какой-то груз и привязал его к предмету, погруженному в воду.

— Дальше?

— Они включили мотор, медленно тронулись с места, а этот предмет тянули за собой на буксире. Я бросился к машине и поехал обратно на пристань.

— И что потом?

— Ничего. Через несколько часов человек, бравший у меня лодку, вернул ее назад.

— С ним был кто-нибудь?

— Нет, он был один.

— Как вы поступили?

— Спросил его, не прихватил ли он кого с собой по дороге, а он…

— Возражаю против пересказа бесед, при которых не присутствовал обвиняемый, — заявил Мейсон.

— Хорошо, — процедил Бергер. — Временно отложим этот вопрос. Вскоре его связь с личностью обвиняемого будет абсолютно ясна. Мистер Джилли, вы узнали мужчину, который был в лодке вместе с незнакомцем, взявшим ее напрокат?

— Тогда нет. Раньше я его ни разу не видел.

— А позже вы его видели?

— Да.

— Кто этот человек?

— Это обвиняемый.

— Значит, все, сказанное вами, относится к обвиняемому Дэвиду Джефферсону, который в настоящий момент присутствует в зале суда?

— Да.

— Вы можете опознать его с полной уверенностью?

— Минутку! — опередил свидетеля Мейсон. — Я протестую. Окружной прокурор пытается подвергнуть перекрестному допросу своего собственного свидетеля.

— Протест отклоняется, — решил судья Хартли. — Пускай свидетель ответит на вопрос.

— Да. Я в этом абсолютно уверен!

— Вы наблюдали за событиями в бинокль?

— Да.

— Какова увеличительная сила вашего бинокля?

— Семь на пятьдесят.

— Это мощный бинокль?

— Еще бы!

— С противоореольными линзами?

— Да.

— Вы могли разглядеть в этот бинокль лица людей, сидевших в лодке?

— Да.

— Ну, хорошо. Когда вам вернули лодку, вы на ней нашли какие-нибудь пятна?

— Да.

— Какие?

— Пятна крови, которая…

— Нет-нет, — перебил Бергер. — Прошу вас всего лишь описать эти пятна. Вы не можете знать наверняка, что это была кровь.

— Они выглядели точь-в-точь как кровь.

— Опишите пятна, — настаивал Бергер, желая похвастаться своим беспристрастием.

— Красноватые пятна. Темно-красные.

— Где они находились?

— С наружной стороны, пониже верхнего края борта. А еще внутри лодки, там, где происходило… ну, то, о чем я рассказывал.

— Когда вы обнаружили пятна?

— Как только мне вернули лодку.

— Они были еще свежие?

— Протестую! — заявил Мейсон. — Вопрос вынуждает свидетеля излагать собственные выводы.

— Протест принимается, — решил судья Хартли.

— Как по-вашему, эти пятна выглядели свежими?

— Протестую по той же самой причине.

— Протест принимается.

— Скажите, — прокурор Бергер начал с другого конца, — вы ведь давно даете напрокат рыболовные принадлежности?

— Да.

— Вам случалось за это время находить на лодках пятна крови?

— Да.

— Вы могли бы приблизительно определить по цвету степень свежести кровавых пятен?

— Да.

— Вы имеете в виду рыбью кровь? — вмешался Мейсон.

— Н-ну да… — растерялся Гамильтон Бергер.

— Господин прокурор сомневается, что пятна, описанные свидетелем, являлись рыбьей кровью?

— Это была человеческая кровь! — рявкнул Бергер.

— Позволю себе заметить, — иронически усмехнулся Мейсон, — что свидетель не может считаться экспертом в данной области, даже если знает толк в рыбьей крови.

Судья Хартли кивнул головой:

— Господин прокурор, суд вынужден согласиться с защитником.

— Ну ладно, — уступил Гамильтон Бергер. — На этот вопрос нам ответит впоследствии другой свидетель. Мистер Джилли, вы абсолютно уверены, что узнаёте обвиняемого?

— Да.

— Это он находился в лодке, когда вы увидели, что в темную фигуру, которая маячила в воде, вонзается нож?

— Да.

— Когда вы отдавали незнакомцу лодку, на ней были вышеупомянутые пятна?

— Нет.

— Вы их увидели впервые, когда лодка уже была вам возвращена?

— Да.

— Где сейчас эта лодка?

— В полиции.

— Когда полицейские ее забрали?

— Дней через десять после этих событий.

— Шестнадцатого июня?

— По-моему, пятнадцатого.

— Вы обнаружили в лодке что-нибудь еще, мистер Джилли?

— Да.

— Что именно?

— Нож в ножнах. На одной стороне рукоятки было выгравировано имя «Дэвид», а на другой инициалы «М. Дж.»

— Где сейчас этот нож?

— Его забрала полиция.

— Когда?

— Вместе с лодкой.

— Если вы опять увидите этот нож, то сумеете его опознать?

— Да.

Гамильтон Бергер достал из бумажного свертка охотничий нож с острием, тонким как бритва, и показал свидетелю.

— Вы видели раньше этот нож?

— Да. Этот самый нож я и обнаружил в лодке.

— Он выглядит теперь так же, как и тогда?

— Нет. Тогда он был покрыт кровью… то бишь… испачкан чем-то красным. Пятен было гораздо больше, чем теперь.

— Да-да. Несколько пятен мы взяли на анализ в судебную лабораторию, — бойко пояснил Гамильтон Бергер. — Пожалуйста, мистер Мейсон, можете допросить свидетеля.

Мейсон с улыбкой повернулся к свидетелю.

— Вы когда-нибудь отбывали наказание по суду? — добродушно спросил он.

Гамильтон Бергер проворно вскочил и открыл рот, видимо, собираясь заявить протест. Однако передумал и медленно опустился в кресло.

Джилли насупился.

— Да, отбывал.

— Сколько раз?

— Дважды.

— За что?

— Один раз за кражу.

— А второй? — настаивал Мейсон.

— За лжесвидетельство, — чуть слышно ответил Джилли.

Мейсон улыбнулся еще любезнее.

— Какое расстояние отделяло вас от лодки, когда вы вели наблюдение?

— Приблизительно… ну, несколько сотен метров.

— Было светло?

— Небольшой туман.

— Холодно?

— Да, прохладно.

— Чем вы протираете стекла вашего бинокля? Вы ведь их протирали?

— Не припоминаю.

— И вы увидели, что один из мужчин удит рыбу?

— Да. Обвиняемый держал в руке удочку.

— Он что-нибудь поймал?

— Да. Что-то большое ухватилось за леску.

— Вам приходилось раньше видеть, как люди ловят крупную рыбу?

— Да.

— Поймав акулу, рыбаки иногда обрезают леску и отпускают добычу на волю. Либо закалывают насмерть ножами, прежде чем снять с крючка. Верно?

— Это была не акула.

— Я задал вам вопрос, — резко осадил его Мейсон. — Вам случалось видеть что-либо подобное?

— Да.

— Темный предмет, уцепившийся за леску, хоть раз вынырнул целиком из воды?

— Нет.

— Хотя бы настолько, чтобы вы могли точно разглядеть, что это такое?

— Этот… предмет почти все время находился под водой.

— Вы когда-нибудь раньше встречались с человеком, который обратился к вам по поводу лодки?

— Нет.

— И с тех пор вы больше его не видали?

— Нет.

— Вы уверены, что ножа еше не было в лодке, когда вы дали ее незнакомцу?

— Не было.

— Когда вы впервые заметили нож?

— Шестого июня, во второй половине дня.

— Где?

— В моей лодке.

— А раньше вы его не видели?

— Нет.

— Вы тщательно осмотрели лодку?

— Да.

— С той минуты, когда ее вам вернули, до момента, когда вы обнаружили нож, она стояла в таком месте, где любой мог к ней подойти, нечаянно выронить нож или специально бросить его прямо на дно лодки?

— Пожалуй. Мало ли народу крутится у моей пристани.

— А сколько вам заплатил таинственный незнакомец за прокат лодки?

— Заявляю протест! Вопрос неправомерный, несущественный и не относящийся к делу! К тому же подобная манера допрашивать свидетеля противоречит нормам судебной процедуры! — напыщенно заявил Гамильтон Бергер.

— Что ж, — глаза Мейсона смеялись, — поставим вопрос иначе. Мистер Джилли, у вас существуют твердые цены за прокат лодок?

— Да.

— Примерно сколько?

— Доллар или полтора в час.

— Скажите, незнакомец вам заплатил за лодку обычную цену?

— Мы заключили эту сделку на особых условиях.

— Вы получили больше, чем обычно?

— Да.

— Намного больше?

— Протестую! Вопрос неправомерный, несущественный и не относящийся к делу!

— Протест отклоняется, — решил судья Хартли.

— Сколько вам заплатили за прокат лодки?

— Трудно сразу припомнить, но… кажется, долларов пятьдесят, — пробормотал Джилли, отводя глаза.

— Вы сами запросили такую сумму, или столько вам предложил незнакомец?

— Я запросил.

— Вы уверены, что запросили именно пятьдесят долларов?

— Не помню точно. Он уплатил мне больше, чем обычный клиент. А сколько — затрудняюсь ответить.

— Больше пятидесяти долларов?

— Может, и больше. Не считал. Я взял деньги и запер в шкатулку, где храню наличные.

— Вы храните свои деньги в шкатулке?

— Частично.

— Вы впоследствии пересчитали этот… гонорар?

— Не припоминаю, чтоб я его пересчитывал.

— Там могло оказаться больше пятидесяти долларов?

— Пожалуй… Не знаю.

— А может, тысяча?

— Это уж слишком! — возмутился Гамильтон Бергер.

— Протест отклоняется! — вспылил судья.

— Итак? — настаивал Мейсон.

— Не знаю.

— Вы куда-нибудь записали этот дополнительный заработок?

— Я не веду бухгалтерских книг!

— Стало быть, вам неизвестно, сколько денег лежит у вас в шкатулке?

— Не могу сказать с точностью до одного цента.

— А с точностью до одного доллара?

— Нет.

— А в пределах ста долларов?

— Нет.

— Сейчас там лежит больше пятисот долларов?

— Не знаю.

— Больше пяти тысяч?

— Понятия не имею.

— Но там может находиться подобная сумма?

— Может.

— Когда вас осудили за лжесвидетельство, — холодно осведомился Мейсон, — это было ваше первое преступление?

— Второе.

Мейсон широко улыбнулся.

— У меня все, мистер Джилли.

Судья Хартли взглянул на часы.

— Пора объявить перерыв на обед. Суд вновь соберется в этом зале в два часа. До тех пор присяжные не должны обмениваться мнениями по поводу рассматриваемого дела. Обвиняемого следует препроводить в камеру. Объявляется перерыв до двух часов.

Делла Стрит и Пол Дрейк, сидевшие в первом ряду, направились к Мейсону.

Адвокат жестом велел им остановиться, а сам обратился к своему клиенту:

— Я хотел бы знать, где вы были пятого ночью и шестого утром?

— Дома. Спал в собственной постели.

— Вы можете это доказать?

— Какая чушь! — брезгливо поморщился Джефферсон. — Я холостяк, мистер Мейсон, и сплю один. У меня не было и нет причин доказывать, где я находился в это время. Кто отнесется всерьез к словам мелкого воришки и лжесвидетеля, который никогда в жизни меня и в глаза не видывал? Какой-то грязный субъект из портового района… Сплошная нелепость! Кто поверит его гнусным бредням?

— Я согласился бы с вами, сэр, — Мейсон задумчиво погладил подбородок, — если бы не самоуверенность, которая прямо-таки переполняет нашего окружного прокурора. Поэтому мне необходимо точно знать, где вы находились пятого ночью и шестого утром.

— Понимаю, — проворчал Джефферсон. — Пятого ночью… то есть пятого вечером я был… нет, право, об этом говорить не стоит. Шестого… Гм… В ночь с пятого на шестое июня, начиная с полуночи и до девяти утра, я находился у себя дома. С девяти утра я был в своей конторе. Я могу доказать, где я находился этим утром после семи часов.

— У вас есть свидетель?

— Да, мой коллега Уолтер Ирвинг. Он пришел ко мне в семь утра, мы вместе позавтракали и отправились в контору.

— А как насчет ножа? — полюбопытствовал Мейсон.

— Это мой нож. Лежал у меня в чемодане, пока его не украли.

— Откуда у вас нож?

— Это подарок.

— Чей?

— Это не имеет отношения к делу, господин адвокат.

— Кто вам его подарил?

— Это вас не касается.

— Я должен знать, кто дал вам этот нож, мистер Джефферсон!

— Позвольте мне самому улаживать мои личные дела.

— В суде вашими делами занимаюсь я.

— Вот и занимайтесь. Я прошу лишь об одном: не задавайте мне вопросов по поводу женщин. Я ни с кем ке обсуждаю моих знакомых дам.

— Может быть, с этим подарком у вас связаны какие-нибудь неприятные или постыдные воспоминания?

— Разумеется, нет.

— Тогда скажите, откуда у вас этот нож?

— Мне не хотелось бы беседовать с вами о женщинах, господин адвокат. Когда прокурор начнет меня допрашивать, вы, чего доброго, подумаете, что я даю ложные показания.

Мейсон внимательно посмотрел Джефферсону в лицо.

— Послушайте, сэр, — произнес он с расстановкой. — Частенько случается, что поначалу доводы прокурора звучат неубедительно. Но потом его позиция укрепляется, так как обвиняемый не выдерживает перекрестного допроса. Надеюсь, мы не окажемся в критической ситуации. Однако, если до этого дойдет, я должен быть абсолютно уверен, что вы мне не солгали.

Джефферсон смерил адвоката надменным взглядом.

— Я никогда не лгу, — холодно ответил он, отвернулся и подал полицейскому знак отвести его в камеру.

Вскоре к Мейсону присоединились Пол Дрейк и Делла Стрит.

— Ваше мнение? — поинтересовался Мейсон.

— Что-то здесь нечисто, — пробормотал Дрейк. — Не нравится мне это дело, Перри! Тут пахнет надувательством. Вот что странно: неужели Бергер воображает, что показаний такого ничтожества, как Джилли, достаточно, чтобы осудить такого человека, как Джефферсон?

— То-то и оно, — кивнул Мейсон. — Надо в этом разобраться… Есть какие-нибудь новости, Пол?

— Уолтер Ирвинг вернулся.

— Черт возьми! А где он был?

— Ну, этого никто не знает. Он появился утром, около половины одиннадцатого. Присутствовал в суде.

— В каком ряду он сидел?

— В последнем. Слушал крайне внимательно.

— Гм… Одно противоречит другому… — задумался Мейсон. — Чрезвычайно запутанная история.

— Полиция что-то скрывает, Перри. По-моему, тебе готовят грандиозный сюрприз. Я так и не мог разнюхать, в чем тут дело. Ты заметил, какой самодовольный вид у Гамильтона Бергера?

— Именно это меня и удивляет, — признался Мейсон. — Бергер допрашивает свидетелей с такой пренебрежительной миной, словно их показания — всего лишь небольшое вступление. Он не придает особого значения ни их словам, ни моим попыткам поставить под сомнение их репутацию и правдивость. Похоже, у него в запасе имеется какая-то сенсация…

— А как насчет Ирвинга? Ты намерен встретиться с ним?

— Наши отношения оставляют желать много лучшего. В последний раз он вылетел из моей конторы злой, как сто чертей. Тебе удалось хоть что-нибудь узнать о Марлин Шомон и ее брате?

— Где они сейчас, мне неизвестно, — вздохнул Дрейк. — Зато я выяснил, как им удалось смыться.

— Как?

— Проще простого. И как я раньше не додумался?! Марлин Шомон велела носильщику отнести чемоданы в камеру хранения. Потом они с братом сели в автобус, развозящий пассажиров, которые только что прилетели. Другому носильщику она дала ключ от камеры хранения и поручила принести два чемодана из четырех. Затем они доехали до гостиницы, находящейся в центре города. Тут их след потерялся.

— А позже она вернулась и забрала два других чемодана? — догадался Мейсон.

— Вероятно, Марлин оставила брата в надежном месте, поймала такси, отправилась в аэропорт и взяла из камеры хранения свои вещи…

— Пол, мы должны ее разыскать.

— Я делаю все, что в моих силах, Перри.

— А не мог бы ты проверить гостиничные списки? А…

— Успокойся, Перри, — прервал его Дрейк. — Я просмотрел журналы регистрации посетителей во всех гостиницах. Я обошел все агентства по найму квартир, все посреднические конторы. Короче, сделал все возможное. Мои агенты обзвонили все дома, где сдаются квартиры, беседовали с администрацией… Мы проверили даже списки посетителей в окрестных мотелях. Что еще тут можно придумать?

— А ты наводил справки в агентствах, которые дают напрокат автомобили? — спокойно произнес Перри Мейсон.

— Постой, постой… Куда ты клонишь?

— Существуют фирмы, где человек, имеющий водительские права, может взять напрокат машину и поехать на ней куда ему вздумается.

Дрейк изменился в лице.

— Она… она… Нет! Господи, Перри! Неужели я все-таки дал маху?!

— Марлин могла взять напрокат машину, погрузить багаж и отправиться в один из соседних городов, снять там какой-нибудь дом, потом вернуться за братом…

— Один шанс из тысячи, — уныло промолвил Дрейк. — Но уж я его не упущу. Это наша последняя надежда.

— О’кей, Пол! Быть может, нам наконец повезет.

 

Глава пятнадцатая

Ровно в два часа все снова собрались в зале судебных заседаний.

Судья Хартли обратился к окружному прокурору:

— Прошу вызвать очередного свидетеля.

Гамильтон Бергер на секунду заколебался, наконец решительно произнес:

— Мэй Уоллис Джорден!

Мэй Джорден, строгая и сосредоточенная, медленно направилась к месту для свидетелей. Казалось, она заставляет себя делать что-то крайне неприятное. Свидетельница принесла присягу, сообщила секретарю суда свою фамилию и адрес, а затем спокойно уселась.

Голос Гамильтона Бергера звучал нежно, как флейта:

— Мисс Джорден, вы знаете обвиняемого, Дэвида Джефферсона?

— Да.

— Когда вы с ним познакомились?

— Вы имеете в виду начало нашего знакомства?

— Когда вы впервые с ним встретились, — уточнил Бергер, — и при каких обстоятельствах?

— Мы начали переписываться уже давно, но первый раз я его увидела, когда он приехал в наш город.

— Вы помните точную дату вашей первой встречи?

— О да! Он приехал поездом, а я встречала его на вокзале.

— Какого числа?

— Семнадцатого мая.

— Этого года?

— Да.

— А перед этим вы долго переписывались?

— Да.

— Как завязалась эта переписка?

— Все началось с шутки… розыгрыша.

— Вы не могли бы пояснить?

— Я увлекаюсь фотографией. Однажды мне попалось объявление в иллюстрированном журнале: кто-то предлагал объемные цветные фотографии африканских пейзажей в обмен на снимки с видами юго-западной пустыни. Я заинтересовалась и послала письмо на адрес почтового ящика, номер которого был указан в журнале.

— А дальше?

— Письма сначала должны были прийти в фотожурнал. Оттуда их отсылали человеку, который поместил объявление. Этим человеком был…

— Минутку, — перебил Мейсон. — Я возражаю. Свидетель не может иметь полной уверенности в том, кто именно поместил объявление. Единственный убедительный довод — архив иллюстрированного журнала.

— Мы предъявим суду необходимые доказательства, — миролюбиво сказал Гамильтон Бергер. — Продолжайте, мисс Джорден. Что потом?

— Ну… я стала переписываться с обвиняемым.

— Каков был, в общих чертах, характер этой переписки?

— Я протестую, — заявил Мейсон. — Вопрос вынуждает свидетеля излагать собственные выводы.

— Протест принимается, — кивнул судья Хартли.

— Вы получали письма из Южной Африки? — Гамильтон Бергер явно начинал нервничать.

— Да.

— Как они были подписаны?

— Ну… по-разному…

— Не понимаю, — искренне удивился Гамильтон Бергер. — Я полагал, что…

— Неважно, что полагал господин окружной прокурор, — вмешался Мейсон. — Перейдем к фактам.

— Как были подписаны эти письма? — повторил Гамильтон Бергер.

— Некоторые, а точнее, первые письма, были подписаны фамилией обвиняемого.

— Где сейчас находятся письма?

— Я их уничтожила.

— Будьте любезны, перескажите их содержание, — потребовал Бергер. — Ваша честь, поскольку сами письма уже недоступны, я хотел бы продемонстрировать на основе косвенных доказательств… э-э-э…

— Не возражаю, — кивнул судья Хартли.

— Позвольте мне задать свидетельнице несколько вопросов, — поспешно вмешался Перри Мейсон, — по поводу содержания писем и о том, как они были уничтожены. После чего я решу, следует ли защите заявить протест.

— Сперва заявите протест, а потом можете задавать вопросы, — ответил судья Хартли.

— Ваша честь, я заявляю протест, поскольку необходимость использования косвенных доказательств не была убедительно обоснована. К тому же выяснилось, что некоторые письма даже не были подписаны фамилией обвиняемого. В связи с вышеизложенным я хотел бы задать свидетелю несколько вопросов.

— Слушаем вас, — усмехнулся Гамильтон Бергер.

Мейсон повернулся к свидетельнице.

— Вы говорили, что эти письма были подписаны по-разному. Что вы имели в виду?

— Н-ну… — замялась Мэй Джорден.

— Не стесняйтесь, — подбодрил ее Мейсон.

— Некоторые подписи носили… ну… довольно шутливый характер.

— Например?

— «Длинноногий Паук», — прошептала она.

Зал разразился громовым хохотом. Судья Хартли грозно сдвинул брови. Смех тут же прекратился.

— А еще?

— Много разных подписей… Мы обменивались фотографиями… Посылали друг другу трюковые снимки.

— Уточните, что вы называете «трюковым снимком», — потребовал Мейсон.

— Я страстная любительница фотографии. Обвиняемый тоже… и вначале наша переписка носила деловой характер. Но постепенно она становилась все более интимной. Я… он попросил прислать мою фотографию, а я… шутки ради… я…

— Продолжайте, — поторопил ее Мейсон. — Как вы поступили?

— Я взяла мой снимок в купальном костюме и фотографию чопорной старой девы с суровым выражением лица. При увеличении я использовала один фотографический прием… короче, физиономию старой девы поместила на моем собственном туловище, подписала «МИСС УЭСТ» и выслала фотомонтаж обвиняемому. Мне казалось, что обычного искателя приключений такая фотография должна немного охладить.

— Это была шутка или вы намеревались ввести обвиняемого в заблуждение?

Щеки Мэй Джорден залились румянцем.

— Сперва я хотела сбить его с толку. Снимок был сделан очень искусно, чтобы он не догадался, что это фотомонтаж. Во всяком случае, я думала, он не догадается…

— Вы попросили его прислать вам свою фотографию?

— Да.

— И он прислал?

— Да.

— Что было на этом снимке?

— Морда жирафа в очках, длиннющая шея, а туловище какого-то жутко мускулистого мужчины. Вероятно, борца или штангиста.

— И вы поняли, что фотомонтаж был разгадан? — Мейсон не сводил глаз с лица свидетельницы.

— Да.

— А что дальше?

— Мы стали обмениваться разными снимками в том же духе. Страшно изощрялись, выдумывая оригинальные и забавные комбинации.

— Ну а письма? — напомнил защитник.

— Письма были подписаны по-разному, в зависимости от того, что красовалось на фотографии.

— Вы тоже подписывали свои письма подобным образом?

— Да.

— Полагаю, обвиняемый подписывался «Сэр Гала-хад», «Твой верный Рыцарь» или что-то в этом роде? — равнодушно осведомился Мейсон.

— Да.

— «Сказочный Принц»?

Мэй Джорден резко вздрогнула.

— Да, — удивленно ответила она. — Откровенно говоря, под конец нашей корреспонденции он все свои письма подписывал «Сказочный Принц».

— Где теперь эти письма? — Мейсон повторил вопрос окружного прокурора.

— Я их уничтожила!

— Вам известно, где находятся письма, которые вы писали обвиняемому?

— Их я тоже… уничтожила.

Гамильтон Бергер широко улыбнулся:

— Продолжайте допрос, господин адвокат, сделайте милость. У вас неплохо получается.

— Как вам удалось вернуть свои письма?

— Я пошла… я пошла в контору к обвиняемому.

— Вы его там застали?

— Когда… когда я получила эти письма… он там был… да.

Мейсон поклонился окружному прокурору, а затем обратился к судье:

— Ваша честь, это все, что мне хотелось знать по поводу писем. Однако мой протест остается в силе. Мисс Джорден не может поручиться, что эти письма написаны обвиняемым, поскольку фамилию то и дело заменяли различные прозвища вроде «Сказочного Принца» и так далее. Свидетельница утверждает, что это всего лишь шутка. Однако ее выводы не могут играть решающей роли.

Судья Хартли повернулся к Мэй Джорден:

— Куда вы адресовали ваши письма?

— «Южноафриканская Компания по добыче и импорту драгоценных камней». Для мистера Дэвида Джефферсона».

— Вы отправляли их по авиапочте?

— Да, ваша честь.

— И в ответ вы получали те самые послания, о которых шла речь?

— Да, ваша честь.

— Из содержания этих писем вытекало, что они написаны в ответ на ваши?

— Да, ваша честь.

— Протест отклоняется, — решил судья Хартли. — Окружной прокурор может ознакомить суд с содержанием писем.

Гамильтон Бергер вежливо поклонился и снова обратился к свидетельнице:

— Итак, будьте любезны сообщить, о чем говорилось в письмах, которые вы сожгли.

— Ну что ж… обвиняемый жаловался на одиночество, сокрушался, что он вдали от близких, что у него нет любимой девушки и… ах, это было всего лишь шутка! Мне трудно вам объяснить…

— Ничего, попытайтесь, — мягко сказал окружной прокурор.

— Мы прикидывались… делали вид, что наша переписка — общение двух одиноких сердец… то есть людей. Ну, как в этих забавных газетных рубриках. Например, он писал, какой он богатый и добродетельный, что из него наверняка выйдет превосходный муж, а я… я писала, какая я красавица и… ах, все это трудно понять здравомыслящему человеку!

— Сами по себе эти письма просто ничего не значат? — подсказал Гамильтон Бергер.

— Вот именно. В том-то и дело. Нужно проникнуться настроением, понять контекст… Иначе создается ложная картина. Сами по себе эти письма кажутся безнадежно глупыми, прямо-таки идиотскими. Поэтому я и хотела их забрать.

— Продолжайте, — поторопил свидетельницу Гамильтон Бергер. — Что было дальше?

— В конце концов Дэвид Джефферсон прислал мне одно вполне серьезное письмо. Он сообщал, что фирма, где он работает, решила открыть филиал в Соединенных Штатах. Выбор пал на наш город, а возглавить филиал поручили ему, Джефферсону. И теперь он счастлив, что может наконец увидеться со мной.

— А вы? — поинтересовался прокурор.

— Меня охватила паника. Переписываться с человеком, находящимся от меня за тысячи миль, — это одно, а встретиться с ним лицом к лицу — совсем другое. Я страшно волновалась, мне было не по себе…

— Вот как? Что дальше?

— Он уведомил меня о своем приезде телеграммой, и я отправилась встречать его на вокзал. Когда он приехал, все с самого начала пошло вкривь и вкось.

— А именно?

— Он обращался со мной очень холодно… К тому же оказался совершенно другим человеком, нежели я представляла. Конечно, — добавила она поспешно, — я понимала, что это вздор, но в моем воображении сложился облик мужчины, наделенного всеми мыслимыми достоинствами. Я ни разу не видала его, но привыкла считать своим другом и поэтому была ужасно разочарована.

— Что же случилось потом? — ласково спросил Гамильтон Бергер.

— Я звонила ему два или три раза. А однажды вечером мы выбрались на прогулку…

— Продолжайте!

Мэй Джорден пожала плечами.

— Этот человек был просто невыносим, — она бросила на обвиняемого взгляд, полный отвращения. — Какие-то крикливые, дешевые манеры, покровительственные замашки… Я быстро поняла, что он неправильно истолковал мои письма. Он смотрел на меня, как… относился ко мне, словно я… в общем, не проявлял ни уважения, ни даже простой любезности. Этот человек не имел ни малейшего представления о том, что такое деликатность!

— Как же вы поступили?

— Я сказала ему, что хотела бы получить назад мои письма.

— А он?

— Ответил, что я могу их у него купить, — Мэй Джорден снова смерила обвиняемого презрительным взглядом.

— Ну а вы?

— Я решила забрать письма. Ведь они были моей собственностью!

— Что вы сделали?

— Четырнадцатого июня я отправилась в его контору, улучив момент, когда обвиняемый и мистер Ирвинг обычно ходили обедать.

— Что вы сделали? — повторил Бергер.

— Я… я вошла в контору.

— С какой целью?

— Чтобы разыскать мои письма. Других целей у меня не было.

— Вы полагали, что письма находятся в конторе?

— Да. Обвиняемый сказал, что они лежат у него в столе и я могу явиться за ними, если соглашусь на его условия.

— Что произошло потом?

— Я не могла их найти. Искала повсюду, выдвинула ящики письменного стола, и тогда… — голос ее прервался.

— Говорите! — нетерпеливо приказал Бергер.

— Дверь отворилась.

— Кто стоял в дверях?

— Обвиняемый, Дэвид Джефферсон.

— Один?

— Нет. Со своим коллегой, Уолтером Ирвингом.

— Что же произошло потом?

— Обвиняемый стал ужасно ругаться. Осыпал меня такими проклятиями, каких я в жизни не слыхивала. Он попытался схватить меня и…

— А вы?

— Я отпрянула в сторону, споткнулась и упала. Тогда Ирвинг схватил меня за щиколотки, не давая подняться с пола. Джефферсон крикнул, что я всюду сую нос, а я ему ответила, что пришла за своими письмами.

— И что же?

— Услышав это, обвиняемый изумленно уставился на меня, а потом проворчал, обращаясь к Ирвингу: «Чтоб ей провалиться! Похоже, она не врет».

— Что тогда?

— Зазвонил телефон, Ирвинг поднял трубку, послушал минуту, а потом как закричит: «Господи помилуй! Полиция!»

— Продолжайте! — настаивал прокурор.

— Обвиняемый бросился к шкафчику, распахнул его, вытащил связку писем и рявкнул: «Держи, дура! Вот тебе твои письма. Возьми и убирайся! Тебя ищет полиция. Кто-то видел, как ты забралась в контору. Теперь понимаешь, что ты натворила, идиотка проклятая?!»

— Дальше.

— Он начал пихать меня к двери. Тогда Ирвинг сунул мне что-то в руку со словами: «Это тебе. Бери и держи язык за зубами».

— Как вы поступили?

— Когда они вытолкали меня в коридор, я тут же кинулась в женский туалет. Дверь была не заперта. Оглянувшись, я увидела, как обвиняемый и Уолтер Ирвинг выбежали из конторы и скрылись в мужском туалете,

— Что было дальше?

— Я быстро просмотрела пачку с письмами, убедилась, что это действительно мои письма, и уничтожила их.

— Что вы с ними сделали?

— Бросила в ящик с грязными бумажными полотенцами.

— А дальше?

— Что ж, я оказалась в ловушке. Вот-вот должна была нагрянуть полиция и…

— Пожалуйста, продолжайте!

— Надо было как-то выбраться оттуда.

— И как же вы поступили? — На губах окружного прокурора мелькнула коварная улыбка.

— Я решила, что все входы и выходы под наблюдением, а поскольку полиции могли описать мою внешность… ну, короче, я вышла из туалета, осмотрелась по сторонам и увидела дверь с табличкой: «Перри Мейсон. Адвокат». Разумеется, я много слышала о мистере Мейсоне. Я подумала, что мне, возможно, удастся провести его, выдумать какой-нибудь предлог… мол, я желаю начать бракоразводный процесс или тяжбу. Таким образом, когда явится полиция, я буду сидеть у него в кабинете. Теперь я понимаю, что моя выдумка гроша ломаного не стоила. Однако меня выручило стечение обстоятельств.

— Каким образом?

— Оказалось, что в конторе мистера Мейсона ждут машинистку. Секретарша позвонила в агентство канцелярских услуг, и ей сказали, что скоро кого-нибудь пришлют. Я остановилась в дверях, пытаясь собраться с мыслями, а девушка, сидевшая в приемной, приняла меня за ожидаемую машинистку. Она спросила: «Вы и есть новая машинистка?» Разумеется, я ответила утвердительно и тут же принялась за работу.

— Итак, в тот вечер вы работали в конторе адвоката Перри Мейсона? — победоносно спросил Гамильтон Бергер.

— Да, я пробыла там некоторое время.

— А потом?

— Как только шум улегся, я сбежала.

— Когда это произошло?

— Я печатала какой-то документ. Я боялась, что едва закончу, секретарша мистера Мейсона позвонит в агентство и спросит, какое вознаграждение мне причитается. Я не знала, что делать. Наконец встала, вышла из приемной, проскользнула в туалет, немного погодя — в лифт, спустилась вниз и отправилась домой.

— Вы говорили, вам что-то сунули в руку. Вы знаете, что это было?

— Да.

— Что именно?

— Брильянты. Два брильянта.

— Когда вы поняли, что это брильянты?

— В конторе мистера Мейсона. Я уже какое-то время просидела за работой. Сверточек, который сунул мне Ирвинг, я машинально положила в сумку. Улучив момент, я развернула бумагу и обнаружила два брильянта. Я страшно испугалась. Мне пришло в голову, что меня могут обвинить в краже. Нужно было поскорее избавиться от этих брильянтов.

— Как вы поступили?

— Я прилепила их к нижней части крышки стола, за которым работала.

— Как вам удалось их прилепить?

— С помощью жевательной резинки.

— Где они находятся сейчас?

— Надо полагать, на том же самом месте.

— Ваша честь! — прогремел Гамильтон Бергер. — Предлагаю отправить дежурного офицера в контору адвоката Перри Мейсона. Пусть осмотрит место происшествия и принесет сюда жевательную резинку, в которой спрятаны брильянты.

Судья Хартли вопросительно посмотрел на защитника.

— Ничего не имею против, — ослепительно улыбнулся адвокат.

— Суд приказывает дежурному офицеру отправиться в контору адвоката Мейсона, изъять брильянты и доставить в суд, — объявил Хартли.

— Ваша честь, — снова заговорил прокурор, — можно послать за ними немедленно, прежде чем… что-либо случится?

— А что может случиться? — удивился судья Хартли.

— Н-ну… после всего услышанного… я бы не хотел, чтобы нам помешали получить важные вещественные доказательства.

— Равно как и я, — хладнокровно произнес Перри Мейсон. — Я присоединяюсь к просьбе господина окружного прокурора. Пусть дежурный офицер незамедлительно отправится в мою контору.

— Будьте любезны, сэр, скажите, за каким столом печатала Мэй Джорден? — приторным тоном осведомился Гамильтон Бергер.

— Этот стол находится в библиотеке.

— Превосходно. А теперь вернемся к допросу свидетеля, — распорядился судья Хартли.

Гамильтон Бергер подошел к столику, где сидел секретарь суда, взял в руки уже знакомый присяжным и публике нож, а затем обратился к Мэй Джорден:

— Перед вами небольшой кинжал. Длина лезвия — семь сантиметров. На одной стороне рукояти выгравировано имя «Дэвид», на другой инициалы «М. Дж.». Вы когда-нибудь видели этот нож, мисс Джорден?

— Да. Этот нож я послала обвиняемому в подарок на Рождество. Я написала ему, что он может воспользоваться этим ножом, чтобы… защитить мою честь.

— У меня больше нет вопросов к свидетелю, — в голосе Гамильтона Бергера прозвучала несвойственная ему мягкость. — А теперь ваша очередь, господин адвокат, — уже совершенно иным тоном обратился он к своему противнику.

Мейсон подождал, пока Мэй Джорден вытрет слезы. Наконец она спрятала носовой платок и взглянула на защитника.

— Насколько я успел понять, вы печатаете на редкость быстро и точно.

— Я стараюсь работать добросовестно.

— В тот вечер, о котором сегодня шла речь, вы работали в моей конторе?

— Да.

— Вы разбираетесь в драгоценных камнях?

— Не особенно.

— Вы могли бы отличить настоящий брильянт от поддельного?

— Если вы имеете в виду брильянты, которые оказались у меня, то не надо быть экспертом, чтобы с первого же взгляда понять, что это не подделка.

— Вы купили у обвиняемого эти брильянты?

— Купила?! Я вас не понимаю.

— Вы заплатили ему за них?

— Конечно, нет, — с негодованием ответила мисс Джорден.

— Быть может, вы заплатили за эти брильянты мистеру Ирвингу?

— Нет.

— Следовательно, вы отдавали себе отчет в том, что они вам не принадлежат? — спокойно спросил Мейсон.

— Мне их всучили.

— Ага. И вы стали их рассматривать как свою собственность?

— Я была уверена, что угодила в ловушку. Эти люди могли заявить, что я проникла к ним в контору и похитила брильянты. Ведь не дали бы мне два дорогих камня лишь за то, чтобы я помалкивала про письма.

— Кто дал вам брильянты? Джефферсон или Ирвинг?

— Мистер Ирвинг.

Мейсон недоверчиво взглянул на свидетельницу.

— Вы начали переписываться с обвиняемым, когда он находился в Южной Африке?

— Да.

— Вы посылали ему любовные письма?

— Это были не любовные письма.

— В них заключались признания, которые вам желательно было бы скрыть от членов суда присяжных?

— Это были глупые письма, господин адвокат. Не приписывайте им чрезмерной важности.

— Какой характер носили эти письма?

— Это были глупые письма, — повторила она.

— Их можно назвать опрометчивыми?

— Да, я бы назвала их опрометчивыми.

— Вы хотели получить их назад?

— Да. Очень.

— Чтобы получить эти письма, вы были готовы даже пойти на преступление?

— Я хотела их забрать.

— Прошу ответить на вопрос. Чтобы получить об-ратно письма, вы были готовы совершить преступление?

— Не знаю, можно ли считать преступлением мое вторжение в офис, чтобы забрать принадлежавшие мне вещи.

— Вы использовали запасной ключ, проникли в чужую контору с целью забрать какие-то вещи… Вам не известно, что подобные действия являются нарушением закона?

— Я… я не советовалась с адвокатом по поводу моих действий.

— Где вы достали ключ?

— Я не говорила, что у меня был ключ.

— Вы сознались, что решили проникнуть в контору в то самое время, когда Джефферсон и Ирвинг обычно отсутствовали.

— Ну и что? Я хотела получить назад свою собственность.

— Если у вас был ключ от офиса, где вы его взяли?

— Я отказываюсь отвечать на вопросы, касающиеся ключа.

— А если суд велит вам отвечать?

— Я откажусь. При этом буду ссылаться на факт, что все показания о том, как мне удалось забраться в контору, могут быть использованы против меня.

— Ага… — пробормотал Мейсон, пристально глядя на свидетельницу. — Но ведь вы уже признались, что нарушили закон, проникнув в контору? Не поздно ли вы вспомнили о конституционных правах?

— Позвольте, ваша честь! — вмешался Гамильтон Бергер. — Давая показания, свидетельница Мэй Джор-ден попросту заявила, что вошла в офис. Она не говорила, как ей удалось туда проникнуть. Дверь могла быть и не заперта. Контору международной фирмы посещает множество клиентов… Свидетельница имеет полное право отказаться давать объяснения по этому поводу.

Судья Хартли слегка наморщил лоб.

— Гм… Довольно оригинальная ситуация… для свидетеля обвинения, господин окружной прокурор!

— Это не совсем обычное дело, ваша честь.

— А что скажет защита? — судья Хартли повернулся к Перри Мейсону.

— Я хотел бы задать свидетелю еще несколько вопросов, — улыбнулся адвокат.

— Я возражаю против всех вопросов, связанных с ключом! — Гамильтон Бергер был в ярости. — Защитник умышленно тянет время, играет со свидетелем как кошка с мышью и пытается восстановить против мисс Джор-ден присяжных.

— Однако, — насмешливо прищурился Мейсон, — я не лез на стенку, когда господин окружной прокурор умышленно затягивал допрос свидетеля Джилли, стараясь восстановить суд против обвиняемого.

— Протест отклоняется, — невозмутимо произнес судья Хартли. — Можете задавать вопросы, господин адвокат.

— От кого вы получили ключ, позволивший вам проникнуть в контору «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней»?

— Не скажу.

— Почему?

— Мои показания могут быть использованы против меня.

— Вы обсуждали этот аспект с господином окружным прокурором?

— Ваша честь! — энергично вмешался Гамильтон Бергер. — Защитник слишком часто прибегает к этой уловке! Разумеется, мы беседовали с мисс Джорден раньше. Иначе я не стал бы вызывать ее в качестве свидетеля. Мне нужно было убедиться, что ее показания действительно важны.

— Протест отклоняется!

Мейсон не спускал глаз со свидетельницы.

— Вы обсуждали этот вопрос с окружным прокурором? — повторил он.

— Да.

— Вы беседовали о том, что произойдет, если в суде спросят фамилию человека, давшего вам ключ?

— Да.

— Вы предупредили прокурора, что не станете отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован против вас?

— Да.

— Вы так и заявили окружному прокурору? Или же это он вам внушил, что следует сослаться на конституционные права?

— Что ж… мои права мне хорошо известны.

— Но ведь вы утверждали, будто понятия не имели о том, что проникнуть в чужую контору и забрать оттуда свои вещи — преступление!

— С точки зрения закона… возможно, вы в чем-то правы… Но поскольку речь шла о моей собственности…

Мейсон усмехнулся.

— Итак, вы по-прежнему считаете, что ваше вторжение в офис не является преступлением?

— Не считаю…

— Нет? Значит, вы все же признаете, что совершили преступление?

— Теперь я понимаю, что в подобных обстоятельствах… Я отказываюсь отвечать на этот вопрос! Мой ответ может быть использован против меня!

— Иными словами, прокурор поставил вас в известность, что это было преступление, а значит, вы можете отказаться отвечать на некоторые вопросы?

— Я заявила прокурору, что на определенные вопросы я отвечать не стану!

— А он подсказал вам, что вы можете сослаться на конституцию?

— Ну… в несколько иных выражениях…

— Когда вы покинули контору, — неумолимо продолжал Мейсон, — у вас было при себе два брильянта?

— Да.

— Но ведь они вам не принадлежали?

— Мне дали их.

— Кто?

— Мистер Ирвинг. Он велел мне их взять.

— Он сказал, почему вы должны их взять?

— Он сказал, чтобы я взяла их и держала язык за зубами.

— Вы их взяли?

— Да.

— И держали язык за зубами?

— Не понимаю…

— Вы рассказали кому-нибудь об этих брильянтах?

— Тогда — нет.

— Вы отдавали себе отчет, какова стоимость этих камней?

— Я не настолько глупа, господин адвокат…

— Вот именно. Вам было известно, что это брильянты, причем весьма ценные.

— Конечно.

— И вы их взяли?

— Да.

— Что вы с ними сделали?

— Я уже говорила об этом. Прилепила к нижней части крышки стола в вашей конторе.

— Зачем? — вежливо поинтересовался Мейсон.

— Я хотела их спрятать где-нибудь.

— Вы могли спрятать их в сумочку. Вы могли положить их в карман.

— Я… я боялась, что мне придется давать объяснения, как они ко мне попали.

— Давать объяснения? Кому?

— Любому, кто может спросить.

— Полиции?

— Любому, кто спросит меня об этом, господин адвокат. Я прекрасно понимала, что угодила в ловушку и меня могут обвинить в краже брильянтов.

— Но ведь вам подарили их?

— Да, но я не надеялась, что хоть кто-то этому поверит.

— В таком случае, вы и сейчас не надеетесь, что суд поверит вашим сказочкам?

— Протестую! — прорычал Гамильтон Бергер. — Аргумент весьма спорный.

— Протест принимается, — кивнул судья Хартли.

— Разве не соответствует истине, — спросил Мейсон, — что человек, давший вам ключ от офиса, вручил вам также сверток с изрядным количеством брильянтов и велел подбросить в контору, причем так, чтобы полиция обнаружила камни при первом же обыске?

— Нет!

— Разве не соответствует истине, что вы принесли брильянты с собой, подкинули их в контору, а затем вам пришлось поспешно обратиться в бегство, так как кто-то вызвал полицию? Сидя за работой у меня в канцелярии, вы заглянули в сумочку и, к своему ужасу, обнаружили там два брильянта. В панике вы попытались избавиться от них…

— Минутку! — прокурор Бергер явно утратил самообладание. — Минутку! Заявляю протест! Подобные вопросы опираются на ничем не доказанные факты! Манера допрашивать свидетеля противоречит правилам, и вообще нет оснований полагать, что…

— Протест отклоняется, — сердито заявил судья Хартли.

— Разве не соответствует истине, — повторил Мейсон, — что вы поступили именно так, как я описал?

— Ничего подобного. У меня не было с собой никаких брильянтов, когда я пришла в офис.

— Однако вы не решаетесь сообщить суду, кто дал вам ключ от конторы «Южноафриканской Компании»?

— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.

— Благодарю вас, — кивнул Мейсон. — Больше вопросов у меня нет.

Мэй Джорден покинула место для свидетелей. Присяжные проводили ее взглядами, в которых при желании можно было отыскать крошечную дозу скептицизма.

Гамильтон Бергер приступил к допросу очередных свидетелей.

Были выяснены чисто технические подробности, выслушаны показания пассажиров судна, на котором плыл Бакстер…

Затем настал черед судебных экспертов. Заключен ние экспертизы гласило: багровые пятна на лодке Джека Джилли и на лезвии ножа — это пятна человеческой крови.

Мейсон обратился с вопросом к последнему из экспертов:

— Когда именно проводилась экспертиза?

— Девятнадцатого июня.

— А значит, кровавые пятна находились на вышеупомянутых предметах уже по меньшей мере десять дней или даже две недели?

— Да, я так полагаю.

— И на лодке и на ноже?

— Да.

— А могли эти пятна оказаться там еще раньше?

— Могли.

— К примеру, месяц назад?

— Вполне возможно.

— Значит, вы не можете точно сказать, когда пятна очутились на лодке? Вы опираетесь лишь на слова свидетеля Джека Джилли?

— Да.

— А вам известно, что Джек Джилли ранее был осужден за лжесвидетельство?

Свидетель явно занервничал.

— Протестую! — воскликнул Гамильтон Бергер. — Вопрос неправомерный, несущественный и не относящийся к делу!

— Протест принимается. Суд просит защитника ограничиться вопросами, имеющими отношение к экспертизе и профессиональной квалификации свидетеля.

— У меня все! — На губах Мейсона мелькнула довольная усмешка.

Следующего свидетеля обвинения звали Макс Даттон. Он прилетел из Брюсселя по просьбе окружного прокурора. Свидетель сообщил, что занимается идентификацией драгоценных камней. В его систему входит изготовление точных копий наиболее дорогих экземпляров. Причем в основе лежат микроскопические измерения граней, углов, малейших трещинок или изъянов. Даттон заявил, что у него имеется список моделей, выполненных таким способом.

Выяснилось, что в свое время Манро Бакстер поручил Максу Даттону сделать для него копии нескольких крупных брильянтов. Даттон получил брильянты по почте. Камни лежали в небольшой коробочке, на которой был написан адрес парижского филиала «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней».

Макс Даттон тщательно исследовал брильянты, обнаруженные полицией в конторе Джефферсона, и установил, что десять камней абсолютно идентичны тем, которые он копировал по поручению Манро Бакстера.

— Прошу вас, свидетель в вашем распоряжении, — Гамильтон Бергер насмешливо улыбнулся защитнику.

— Ваша система идентификации драгоценных камней учитывает малейший опознавательный знак, мельчайшую трещинку?

— Да.

— В таком случае, сделать дубликат не так уж сложно?

— Ошибаетесь. Камень можно обточить до нужных размеров, подогнать все углы и грани… Но дефекты на камне не будут располагаться в соответствующих местах!

— А если удастся найти камень с точно таким же дефектом?

— Это все равно что спросить, можно ли сделать дубликат отпечатков пальцев, если удастся найти человека с точно такими же папиллярными линиями.

— Вы готовы заявить под присягой, что ваша система идентификации драгоценных камней столь же надежна, как и система идентификации людей на основе дактилоскопии?

Свидетель на секунду заколебался, потом ответил:

— Ну… не совсем.

— Это все, что мне хотелось знать, — поклонился Мейсон. Глаза его смеялись. — Больше вопросов у меня нет.

Судья Хартли объявил перерыв в заседании суда.

Мейсон начал укладывать бумаги в папку. Публика устремилась к выходу. И тут из толпы вынырнул Уолтер Ирвинг. Он приблизился к столику адвоката и кротко улыбнулся.

— Кажется, я должен перед вами извиниться… — пробормотал он.

— Вы мне ничего не должны, — холодно ответил Мейсон. — И запомните: я тоже ничего вам не должен.

— Разумеется. Все равно, я прошу у вас прощения. И еще я хотел сказать, что эта Мэй Джорден — бессовестная лгунья. Я почти уверен, что именно она подкинула нам брильянты… А та захватывающая сцена в конторе— сплошная выдумка. Когда мы вернулись с обеда, ее давно и след простыл. Сделала что хотела и смылась. Мы можем это доказать, господин адвокат! Судите сами, как нагло она врет. И никаких брильянтов я ей не давал! — с жаром продолжал Ирвинг. — И не приказывал держать язык за зубами. Теперь я припоминаю, что видел ее на вокзале. Она встречала Дэвида, вешалась ему на шею… Эта девица ведет крупную игру! Однако боюсь, что за ней стоит какая-то могущественная преступная организация. Им удалось надуть даже окружного прокурора.

— Вот именно, — проворчал Мейсон. — А кстати, где вы были? — неожиданно добавил он.

— В Мексике. Я хотел дать вам возможность бросить на меня подозрение…

— Что ж, пока мне это не понадобилось, — холодно ответил Мейсон. — Но в случае необходимости я не премину воспользоваться вашим разрешением.

— Можете располагать моей скромной особой, господин адвокат!

Мейсон посмотрел Ирвингу прямо в глаза:

— Не надейтесь, что я об этом забуду!

Ирвинг ответил ему улыбкой, полной восхищения:

— Я в любой момент к вашим услугам! Кроме того, я, разумеется, могу дать Джефферсону полное алиби на утро шестого июня.

— А пятого вечером?

Ирвинг потупился.

— Ну? — настаивал Мейсон.

— Дэвид куда-то ушел.

— Куда?

— Он был с какой-то женщиной.

— С кем именно?

Ирвинг пожал плечами.

— Бог знает что! — сердито сказал адвокат. — А вдруг прокурору удастся повернуть дело так, что суд вынудит Джефферсона давать показания раньше времени? Боюсь, что чопорные манеры и нежелание отвечать на некоторые вопросы не слишком понравятся присяжным.

— Знаю, — Ирвинг развел руками. — Да, господин адвокат, вам попался крепкий орешек! Разрешите мне перекинуться с ним словечком, прежде чем он станет говорить перед судьями. Может, мне удастся хоть немного образумить этого парня, пусть даже ценой нашей многолетней дружбы. Короче, рассчитывайте на меня! Я за вас горой, господин адвокат.

— Гм… И поэтому вы отправили руководству фирмы такую телеграмму?

Ирвинг продолжал улыбаться, глядя адвокату прямо в лицо.

— Что верно, то верно. Я предложил им отстранить вас от этого дела. Сегодня вечером я пошлю им другую телеграмму и возьму свои слова назад. Кстати, удалось вам разыскать Марлин Шомон?

— Нет, — спокойно ответил Мейсон.

Улыбка сбежала с губ Уолтера Ирвинга.

— А что я вам говорил? Ищи-свищи… Да, господин адвокат, тут вы дали маху. Зато в остальном… Ого! Я просто горжусь вами!

И Уолтер Ирвинг удалился с таким видом, словно ни капли не сомневался в дружеском расположении знаменитого адвоката.

 

Глава шестнадцатая

Вернувшись в контору, Мейсон принялся раздраженно мерить шагами комнату.

— Тысяча чертей! — взорвался он. — Почему Гамильтон Бергер держится так самоуверенно?!

— Сегодня ты ловко подпустил ему несколько острых шпилек, — рассмеялся Дрейк. — Он прямо затрясся от ярости.

— Знаю! Бергер злился, выходил из себя… и все же держался самоуверенно! Он меня ненавидит, Пол. Он с наслаждением стер бы меня в порошок, а затем утопил в ложке воды. Да-а-а, в этом деле кроется что-то такое, о чем мы понятия не имеем.

— Как по-твоему, Перри, на что опирался прокурор в своих действиях?

— А ни на что, — сердито проворчал Мейсон. — Это меня и тревожит. Фактов, в сущности, на грош, а самоуверенность так и прет из него. Первый свидетель обвинения — авантюристка, промышляющая контрабандой. Ее сообщник запланировал липовое самоубийство. Превосходный пловец, к тому же ухитрился спрятать под одеждой баллон со сжатым воздухом. Сделал именно то, что задумал: выпрыгнул за борт и исчез, так как хотел, чтобы его считали покойником. И вот Гамильтон Бергер вытаскивает на свет Божий какого-то проходимца, мошенника, который прекрасно знал, что его лодкой должны воспользоваться контрабандисты. Вдобавок этот тип уже был осужден за кражу и лжесвидетельство. Неужели присяжные поверят подобному субъекту?

— А как насчет машинистки? — спросила Делла Стрит.

— Это дело другое… Она сумела произвести на присяжных благоприятное впечатление. Вероятно, ее наняли, чтобы подбросить брильянты в контору Джефферсона. Но присяжные приняли ее россказни за чистую монету.

— Ничего удивительного… при эдакой фигуре! — Пол Дрейк лукаво подмигнул адвокату. — А ты почему так мягко с ней обошелся, Перри?

— Чтобы не восстановить против себя присяжных! Уж очень им пришлись по душе ответы Мэй Джорден. Под конец мне все же удалось заставить их слегка насторожиться. Я намерен допросить ее еще раз. Но мне нужна подробная информация. Пусть твои ребята хорошенько покопаются в прошлом и настоящем мисс Джорден. А главное, необходимо узнать, где она раздобыла ключ от конторы Джефферсона.

Дрейк молча кивнул.

— Ну, — нетерпеливо воскликнул Мейсон, — что же ты сидишь? За работу!

— Работа кипит, Перри, — детектив насмешливо покосился на Мейсона. — Хоть раз в жизни мне удалось прочитать твои мысли. Едва эта девица покинула место для свидетелей, как мои агенты принялись за дело. Я оставил твой секретный номер телефона секретарше. В любой момент она может позвонить и сообщить нам важные сведения.

Мейсон с довольным видом потер руки.

— Будь моя воля, я наградил бы тебя орденом, Пол. Черт возьми! Допрашивать молодую даму, наделенную незаурядной выдержкой, которая вдобавок сумела очаровать присяжных! Что может быть хуже для адвоката? Старик, пойми, я не могу стрелять наугад! Мне нужна информация… Впрочем, это еще не все!

— Вот как?

— Пол, ты должен разыскать Манро Бакстера!

— Ты полагаешь, он все-таки жив?

— Мне кажется, Уолтер Ирвинг был прав. Мнимый братец Марлин Шомон, несмотря на свидетельство из больницы, вполне может оказаться Бакстером. Когда в игру входят большие деньги, каких только чудес не бывает! Марлин ничего не стоило выдать себя за сестру этого слабоумного, вытащить его из больницы, потом избавиться от него и заменить Манро Бакстером. Пол, что предприняли твои люди?

— Благодаря тебе нам удалось немного продвинуться вперед, — признался Дрейк. — Мне следует надавать тумаков, Перри. Надо было давно проверить агентства по найму автомобилей, а я сдуру проморгал. В аэропорту есть два таких агентства. Чтобы взять напрокат машину, достаточно предъявить водительские права. А значит, необходимо назвать свою фамилию.

— Марлин Шомон это сделала?

— То-то и оно! Предъявила водительские права, села в автомобиль и укатила. Выдавала себя за пассажирку, которая только что сошла с самолета. Дело было так. Сперва они с братом и двумя чемоданами отправились в город на автобусе. Потом она вернулась, взяла напрокат машину, забрала оставшиеся вещи… и привет!

— Куда она отправилась?

— Если б я знал! Хотя есть одна зацепка. Агентство учитывает, сколько дней клиент пользовался машиной и сколько миль он наездил. Когда Марлин Шомон вернула им автомобиль, счетчик показывал, что она проехала шестьдесят две мили.

Мейсон на минуту задумался, а потом с живостью щелкнул пальцами.

— Ага! Значит, она вернула машину? Постой… Вот как я это себе представляю. Марлин не хотела долго пользоваться автомобилем из агентства в аэропорту, боясь, что мы ее отыщем по номеру машины. Если она вздумает снова нанять машину, ей опять придется предъявить водительские права… Итак, по всей вероятности, Марлин Шомон сняла дом где-то неподалеку… А взять напрокат очередную машину она могла в каком-нибудь захолустном агентстве. Там ей пришлось назвать свою фамилию, предъявить права… Пускай твои ребята прочешут все автомобильные агентства в маленьких городках, расположенных от нас на расстоянии шестидесяти миль или около того.

Пол Дрейк поднялся с кресла и лениво потянулся.

— Перри, я с ног валюсь от усталости. Твоя выносливость меня поражает… О’кей, сейчас позвоню в контору и распоряжусь.

Дрейк снял трубку, набрал номер и загрохотал:

— Алло! Дрейк на проводе. Немедленно разошлите сотрудников по окрестным городкам. Надо обойти все автомобильные агентства… Разыскать машину или установить номер машины, которую взяла напрокат Марлин Шомон… Да. Всё! Что?.. Минутку… — Дрейк занервничал. — Говори помедленней… Записываю. Чей рапорт?.. Хорошо, принеси его сюда. Я в конторе Мейсона. А ребята пускай берутся за дело… Перри, это уже кое-что! — воскликнул он, положив трубку.

— Что случилось?

— Теперь нам известно, что за козырь припрятан в рукаве у Гамильтона Бергера.

— Ты в этом уверен?

— На все сто! Один из полицейских шепнул знакомому журналисту, чтобы тот завтра явился в суд — полюбоваться, как от тебя останется мокрое место. Журналист, стреляный воробей, вытянул из легавого все подробности и поделился ими с приятелем. А этот самый приятель — мой агент!

— Так в чем же там дело?

— Сейчас узнаем. Я велел секретарше принести рапорт сюда. Что-то насчет женщины, чью репутацию оберегает Дэвид Джефферсон.

— Пол, наконец-то мы сдвинулись с места! Теперь мне плевать, как станет использовать эти сведения Гамильтон Бергер. Если я буду в курсе дела, то уж как-нибудь справлюсь с окружным прокурором.

В дверь постучали. Дрейк взял из рук своей секретарши большой конверт и спросил:

— Ты разослала людей по автомобильным агентствам?

— Я как раз этим занимаюсь, мистер Дрейк.

— Ладно. Ступай…

Секретарша удалилась.

— А теперь заглянем внутрь! — торжественно провозгласил сыщик. — Интересно, какой сюрприз нас ожидает?

Дрейк просмотрел рапорт и протяжно свистнул.

— Выкладывай! — нетерпеливо потребовал Мейсон.

— Ночью пятого июня Джефферсон был в ресторане с какой-то женщиной. Они приехали в автомобиле, принадлежавшем этой даме. На автомобильной стоянке произошел неприятный инцидент. Их слегка задела другая машина. Полицейский, дежуривший на паркинге, заставил их предъявить документы, водительские права, потом записал номер и так далее. Женщина совершенно потеряла голову, пыталась всучить полицейскому двадцать долларов, чтобы замять историю. Тот мигом смекнул, в чем дело: в водительских правах было написано, что она замужем. А ее кавалером, вне всяких сомнений, был Дэвид Джефферсон.

— Как фамилия этой особы?

— Ее зовут Нэн Ормсби.

— Ладно, — проворчал Мейсон. — Поглядим, может, мне это и пригодится.

Дрейк снова присвистнул, куда громче, нежели в первый раз.

— Что еще? — разозлился Мейсон.

— Погоди! Кажется, одного из присяжных зовут Алонсо Мартин Лиггет?

— Да. Ну и что?

— Это близкий друг Дэна Ормсби, мужа Нэн. Ормсби с супругой — владельцы фирмы «Нэн и Дэн, купля и продажа недвижимости». Сейчас между ними возникли какие-то нелады, запахло разводом. Нэн поставила мужу определенные условия относительно раздела имущества. Дэна они не устраивают, и он пытается собрать материал, компрометирующий супругу. А раз в суде присяжных заседает приятель Дэна Ормсби, дело может принять весьма неприятный оборот.

— Господи помилуй! — вскричал Мейсон. — Неужели Гамильтон Бергер прибегнет к такой грязной уловке?

— Почему бы нет? — пожал плечами Дрейк.

— Что ж, его можно поздравить, — с горечью заметил Мейсон. — Если мой клиент будет давать показания, прокурор задаст ему коварный вопрос по поводу ночи пятого июня. Джефферсон откажется отвечать, что немедленно восстановит против него присяжных. А тут еще его псевдоанглийские манеры, дурацкий снобизм… Это произведет на судей отвратительное впечатление! Вдобавок Гамильтон Бергер станет стыдить Джефферсона: он, дескать, разрушает семью, встречается с замужней женщиной… А приятель Дэна Ормсби будет все это слушать.

— Как же быть? — встревоженно спросил Пол Дрейк. — Есть какое-нибудь средство?

— Два. Но мне ни одно из них не нравится. Во-первых, я могу строить защиту Джефферсона на отсутствии «корпус деликти». В этом случае я должен потребовать, чтобы судья дал присяжным инструкцию немедленно оправдать моего подзащитного. Если председатель суда не согласится, я могу вызвать обвиняемого в качестве свидетеля. Тут я должен строго ограничить мои вопросы: спрашивать, где он был шестого июня в пять часов утра. А если прокурор поинтересуется, что делал обвиняемый пятого ночью, моя задача — громогласно протестовать, отбиваясь руками и ногами… Поскольку я не стану спрашивать, что делал Джефферсон ночью пятого июня, можно потребовать, чтобы прокурор тоже ограничился вопросом относительного шестого числа.

— Джефферсону придется заявить, что он не совершал преступления, в котором его обвиняют?

Мейсон кивнул.

— А значит, по всей вероятности, его спросят, где он находился пятого ночью, когда была нанята лодка?

— Обвиняемого видели на месте преступления только шестого утром, — ответил Мейсон. — У нас есть показания Джека Джилли.

— Ладно. Пожалуй, пойду к себе в контору и лично присмотрю за работой. Мои ребятишки будут вкалывать всю ночь. А тебе нужно хорошенько выспаться.

Мейсон не слушал приятеля.

— Пол, я должен все это обмозговать… Интуиция подсказывает мне: здесь что-то нечисто! Да и поведение Гамильтона Бергера внушает мне опасения. Я твердо знаю: стоит мне сделать один неверный шаг, и я угожу прямо в ловушку!

— Хорошо, Перри. Шевели мозгами, гуляй по кабинету… А мои ребята тем временем будут прогуливаться по окрестным городкам в надежде набрести на Марлин Шомон. Может, такое сотрудничество принесет плоды и к завтрашнему дню наши дела поправятся?

— Ну, конечно! — Мейсон по-прежнему не слушал Пола Дрейка. — Ну, конечно! Бергер держался победителем, хотя в деле полным-полно прорех. Его окрыляет не весомость доказательств, собранных обвинением, а слабость аргументов защиты…

— Но теперь-то ты располагаешь нужной информацией, Перри? Тебе удастся оставить Бергера с носом?

— Что ж, попытаюсь, — угрюмо произнес адвокат.

 

Глава

семнадцатая

Ровно в десять часов утра судья Хартли возобновил слушание дела.

— У меня есть еще несколько вопросов к свидетелю Максу Даттону, — сообщил Гамильтон Бергер.

— Ваша честь, — вмешался Перри Мейсон, — я хотел бы внести предложение. Я считаю, что это предложение следует рассмотреть в отсутствие членов суда присяжных.

Судья Хартли недовольно нахмурился.

— Мы ждем прокурорского заключения. Не могли бы вы немного повременить, господин адвокат?

— Хорошо. Одно из моих заявлений я готов пока отложить, — уступил Мейсон. — Другое же заявление я могу сделать в присутствии господ присяжных. Я предлагаю исключить из протокола все показания свидетеля Мэй Джорден, поскольку в них не содержится ни единого факта, который хотя бы косвенно связывал обвиняемого с каким-либо преступлением.

— Ваша честь, — встрепенулся прокурор, — мистер Даттон засвидетельствует, что один из брильянтов, найденных под крышкой стола в конторе адвоката Мейсона, идентичен камню из «коллекции» Манро Бакстера.

— Ну и что? — удивился защитник. — При чем здесь обвиняемый? Джефферсон не давал Мэй Джорден никаких брильянтов. Даже если мы примем ее показания за чистую монету, обвиняемый не может отвечать за то, что совершил Уолтер Ирвинг.

— Но Ирвинг совершил это в присутствии обвиняемого, — запротестовал прокурор, — и при его участии!

— Вы не сумели доказать ни одного из этих обвинений, — спокойно возразил защитник.

Судья Хартли задумался, погладил подбородок и наконец произнес:

— Я склонен согласиться с защитником, господин прокурор.

— Ваша честь! — с отчаянием в голосе возопил Гамильтон Бергер. — Я тщательно расследовал это дело. Я доказал, что брильянты были у Бакстера, когда он бросился за борт, а потом их обнаружили у обвиняемого…

— Их обнаружили не у обвиняемого! — поправил его Мейсон.

— В конторе, ключ от которой был у обвиняемого, — сквозь зубы процедил Гамильтон Бергер.

— Ключ был у портье, ключ был у уборщицы, ключ был у Уолтера Ирвинга.

— Совершенно верно, — подтвердил судья Хартли. — Прежде всего вы должны доказать, что брильянты действительно побывали в руках у обвиняемого. Это принципиально важно для существа дела.

— Ваша честь, я ведь уже это доказал! Два брильянта из числа принадлежавших Бакстеру были вручены свидетелю Мэй Джорден как плата за молчание по поводу писем. Мы доказали, что Манро Бакстер не утонул: он схватился за леску, привязанную к удилищу, обвиняемый ударил его ножом, забрал пояс с брильянтами, привязал к телу груз, а затем протащил труп на буксире до наиболее глубокого места в заливе, где и утопил его.

Судья Хартли покачал головой.

— Это уже несколько иная проблема, господин прокурор. Решение относительно исключения из протокола показаний Мэй Джорден суд оставляет за собой. Прошу вас, можете вызвать свидетеля.

Гамильтон Бергер снова вызвал Макса Даттона. Свидетель заявил, что один из брильянтов, обнаруженных в конторе адвоката Мейсона, бесспорно, принадлежал Манро Бакстеру.

— Вопросов нет, — коротко ответил защитник, когда прокурор предложил ему допросить свидетеля.

— Процедура представления доказательств завершена! — театрально провозгласил Гамильтон Бергер.

— Ваша честь, предложение, которое я намерен внести, должно быть рассмотрено в отсутствие присяжных, — обратился Мейсон к председателю.

— Господ присяжных просят покинуть зал заседаний на пятнадцать минут! — произнес судья Хартли.

Как только закрылась дверь за последним из членов суда присяжных, председатель повернулся к защитнику:

— Можете сделать заявление, господин адвокат.

— Я обращаюсь к вам, ваша честь, с предложением дать присяжным инструкцию вынести оправдательный приговор, — официальным тоном заявил Мейсон. — Не было приведено решительно никаких доказательств, которые могли бы обосновать обвинительный приговор. Не доказано, что было совершено убийство; «корпус делик-ти» отсутствует; нет доказательств причастности обвиняемого к рассматриваемому делу.

— В данном случае я вынужден возразить господину защитнику, — ответил судья Хартли. — Суд был готов к тому, что защита выступит с подобным предложением, и тщательно взвесил все «за» и «против». Термин «корпус деликти», как известно, означает доказательство совершения преступления. Отнюдь не всегда этим доказательством является именно тело жертвы. Могут быть использованы как прямые, так и косвенные улики…

Судья Хартли увлекся и произнес небольшую речь. Предложение защиты было отвергнуто.

Гамильтон Бергер самодовольно усмехнулся.

— Пусть члены суда присяжных вернутся в зал! — провозгласил председатель.

Мейсон обратился к своему клиенту:

— Свершилось, Джефферсон! Вам придется давать показания. Хоть я и ваш адвокат, вы не удостоили меня своего доверия. Мне пришлось вести дело без малейшего Содействия с вашей стороны. Полагаю, мне удастся доказать, что Мэй Джорден лгала, когда заявила, будто вы вошли в контору и застали ее там. Владелица табачного киоска, который находится на первом этаже нашего здания, подтвердит, что вы с Ирвингом вернулись с обеда, когда администратор уже стоял внизу, у лифтов. Если мы один раз уличим Мэй Джорден во лжи, нам, возможно, удастся доказать, что и все ее показания в целом не заслуживают доверия. Но эта молодая женщина произвела на присяжных очень благоприятное впечатление.

Джефферсон холодно кивнул.

— Я готов, — сухо заявил он.

— У нас осталось лишь несколько секунд, — Мейсон пристально смотрел на своего клиента. Вы скажете мне, наконец, то, что я должен знать?

— Разумеется, — немедленно согласился Джефферсон. — Я невиновен. Это все, что вы должны знать.

— Черт побери, почему вы мне не доверяете? — рассердился защитник.

— Есть вещи, господин адвокат, которые я не намерен обсуждать ни с кем.

— Если на то пошло, я знаю, где вы были ночью пятого июня. Больше того, окружному прокурору это также известно.

Дэвид Джефферсон замер, потом отвернулся и равнодушно произнес:

— Я не стану отвечать на вопросы, касающиеся этой ночи.

— Конечно, нет, ведь я не буду вас об этом спрашивать. Однако запомните: я спрошу, где вы находились шестого рано утром. И тут вы должны быть начеку. Малейшая неосторожность, и Гамильтон Бергер растерзает вас в клочья. Я постараюсь, чтобы допрос не затянулся.

— Понятно.

Члены суда присяжных заняли свои места.

— Вы готовы, господин защитник? — осведомился судья Хартли.

— Да, ваша честь. Я не собираюсь отнимать у вас много времени. Мне будет нетрудно разорвать паутину лжи и беспочвенных инсинуаций. Мой первый свидетель — мисс Энн Риддл.

Энн Риддл, высокая блондинка с холодным взглядом голубых глаз, заняла место для свидетелей.

— Вы помните события, произошедшие четырнадцатого июня этого года?

— Да.

— Где вы находились в тот день?

— В табачном киоске на первом этаже здания, в котором размещается ваша контора.

— А также контора «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней»?

— Да.

— Вы работаете в табачном киоске на первом этаже этого здания?

— Да.

— Вы видели четырнадцатого июня администратора здания, стоящего внизу у лифтов в обществе молодой женщины?

— Да.

— А обвиняемого вы тогда заметили?

— Да. Обвиняемый и мистер Ирвинг, его коллега, как раз возвращались с обеда. Они…

— Минутку, — перебил ее Мейсон. — Вы не можете знать наверняка, что они возвращались с обеда.

— Не могу.

— Вы должны ограничиться только вашими собственными наблюдениями.

— Ну, они вошли в здание. Администратор стоял внизу. Один из них, кажется мистер Джефферсон, сделал несколько шагов в сторону администратора. Увидев, что тот занят, он повернул назад. Обвиняемый и мистер Ирвинг сели в лифт.

— Этот инцидент имел место уже после того, как в здании поднялась тревога?

— Да.

— Свидетель в распоряжении господина обвинителя, — поклонился Мейсон.

Гамильтон Бергер оскалил зубы и насмешливо заявил:

— Вопросов нет.

— Вызываю на место для свидетелей обвиняемого, Дэвида Джефферсона! — промолвил защитник.

Дэвид Джефферсон, сдержанный и чопорный, встал с кресла и неторопливо направился к месту для свидетелей. В первый момент он даже не соизволил взглянуть на присяжных, а когда наконец милостиво удостоил их вниманием, на лице его было написано надменное превосходство, если не пренебрежение.

— Чертов болван, — сквозь зубы процедил Перри Мейсон.

Гамильтон Бергер развалился в кресле, закинул руки за голову и подмигнул своему заместителю. Казалось, окружной прокурор прямо-таки любуется поведением обвиняемого. Широкая улыбка засияла на его физиономии.

— Вы убили Манро Бакстера? — спросил Мейсон.

— Нет.

— Вы знали, что у вас в конторе находятся брильянты из «коллекции» Бакстера?

— Нет.

— Где вы были шестого июня рано утром? Точнее, с двух часов ночи до двух часов дня шестого июня? — продолжал Мейсон.

— В это время я находился у себя дома. Спал. Проснулся в начале седьмого. Затем я позавтракал в обществе моего коллеги, Уолтера Ирвинга. После завтрака мы отправились в контору.

— Можете допросить обвиняемого, — сказал Мейсон окружному прокурору.

— Я буду краток, — с деланным добродушием заявил Гамильтон Бергер. — У меня к вам всего лишь несколько вопросов, мистер Джефферсон. Вы когда-нибудь отбывали наказание по суду?

— Я… — казалось, обвиняемый вот-вот грохнется в обморок.

— Вы когда-нибудь отбывали наказание по суду?! — громким голосом повторил Гамильтон Бергер.

— Я… я допустил в моей жизни одну ошибку, — чуть слышно признался Джефферсон. — Я пытался исправить ее. Я думал, мне это удалось.

— Вы так думали? — брезгливым тоном подхватил прокурор. — А где вас судили?

— В Нью-Йорке.

— Вы отбывали наказание в тюрьме Синг-Синг?

— Да.

— Под фамилией Джефферсон?

— Нет.

— Под каким именем?

— Джеймс Кинкейд.

— Правильно. Вас осудили за кражу и мошенничество?

— Да.

— Вы выдавали себя за богатого наследника-англи-чанина, верно? Вы утверждали…

— Протестую. Обвинитель не имет права вдаваться в эти подробности! — вмешался Перри Мейсон.

— Протест принимается.

— В свое время вы были известны в преступном мире под кличкой «Джим-джентльмен». Верно?

— Протестую.

— Протест принимается.

Гамильтон Бергер презрительно пожал плечами.

— Больше вопросов у меня нет.

Обвиняемый покинул место для свидетелей, спотыкаясь, точно слепой.

Мейсон плотно сжал губы. Несколько секунд в зале царила тишина.

— Вызываю свидетеля Уолтера Ирвинга! — произнес наконец защитник сухим, решительным тоном.

— Уолтер Ирвинг! — громко повторил судебный пристав.

Никто не отозвался.

К адвокату поспешно протиснулся Пол Дрейк:

— Он сбежал, Перри! Сидел рядом с дверью и смылся, как только Бергер начал расспрашивать Джефферсона о его прошлом. Господи! Вот так история! Что за гнусное дело!

— По всей видимости, мистер Ирвинг отсутствует, — оценил ситуацию судья Хартли. — Господин адвокат, свидетелю была вручена официальная повестка?

— Да, ваша честь.

— Вы желаете, чтобы был выписан ордер на арест?

— Нет, ваша честь. Возможно, у мистера Ирвинга были веские причины покинуть заседание.

— Еще бы! — хохотнул прокурор.

— Уолтер Ирвинг — свидетель защиты. Мы обойдемся без него, — невозмутимо ответил Мейсон.

В голосе Гамильтона Бергера звучало плохо скрываемое торжество:

— Чтобы опровергнуть доводы защиты, мне будет достаточно трех свидетелей. Вызываю миссис Агнес Элмер!

Миссис Агнес Элмер сообщила свое имя и адрес, добавив, что является администратором дома, где поселился обвиняемый по приезде в город.

— Прошу вас припомнить утро шестого июня этого года, — с наигранным равнодушием начал прокурор. — Обвиняемый Дэвид Джефферсон находился в своей квартире?

— Нет, его не было дома.

— Постель была разобрана?

— Нет, застлана.

— Можете допросить свидетеля, — насмешливо сказал прокурор.

Мейсон сообразил, что его тянут в западню, и решил быть крайне осмотрительным.

— Как вам удалось установить столь точную дату? — поинтересовался он с нарочитой небрежностью.

— Пятого июня, незадолго до полуночи, зазвонил телефон, — объяснила миссис Элмер. — Голос был женский. Эта особа срочно хотела переговорить с мистером Джефферсоном. Она сказала, что влипла из-за него в…

— Минутку, — перебил Мейсон. — Ваша честь, я возражаю против пересказа бесед, при которых не присутствовал обвиняемый.

— Ваша честь, — обозлился Гамильтон Бергер, — все протекает согласно нормам судебной процедуры! Защитник сам задал вопрос…

Судья Хартли слегка прищурился.

— Господин прокурор, мы находимся в суде, где надлежит помнить о соблюдении законности, а не о сведении личных счетов… Ваше поведение свидетельствует о том, что вы заранее подготовили противнику ловушку. Я принимаю протест защиты. А теперь — вопрос к свидетельнице. Вы в состоянии установить точную дату каким-либо иным способом?

— Всю ночь у меня ужасно болел зуб. Наутро я отправилась к дантисту. Это было шестого июня.

— Откуда вы знаете, что пошли к дантисту именно шестого? — с живостью подхватил Мейсон.

— Так написано в журнале регистрации больных.

— Стало быть, вы ссылаетесь не на собственную память, а на журнал регистрации?

— Да.

— Но ведь дату в журнал заносили не вы? Иными словами, чтобы освежить память, вы переговорили с вашим дантистом?

— Ну, я спросила, когда мы виделись в последний раз. Он заглянул в журнал регистрации и назвал точную дату.

— Вот именно, — кивнул Мейсон. — Однако вряд ли свидетель может поручиться, что этот журнал находится в идеальном порядке.

— Я полагаю, что этот журнал…

Мейсон холодно прервал ее:

— Вернемся к установлению точной даты. Кроме зубной боли, вы не в состоянии припомнить ничего конкретного?

— Если бы у вас так болел зуб…

— Повторяю: при установлении даты вы ссылаетесь исключительно на зубную боль?

— Да!

— Вы старались уточнить дату по просьбе окружного прокурора?

— Да.

— Когда он обратился к вам с этой просьбой?

— Не помню. Кажется, в конце июня.

— Вы сами пошли к дантисту или же позвонили ему?

— Позвонила.

— И установили дату вашего последнего визита?

— Да.

— А иначе вы не сумели бы ответить, было ли это шестого, седьмого или восьмого?

— Пожалуй, так.

— Иными словами, ваши показания относительно даты основаны исключительно на том, что вы услышали от третьего лица?

— Ваша честь, — вознегодовал Гамильтон Бергер, — мне кажется, свидетель имеет право освежить свою память…

Судья Хартли отрицательно покачал головой:

— Господин прокурор, вне всякого сомнения, следует признать, что свидетельница дает показания с чужих слов.

Гамильтон Бергер слегка поклонился судье:

— Слушаюсь, ваша честь.

— У меня все, — заявил Мейсон.

— Свидетельница Джозефина Картер! — провозгласил обвинитель.

Джозефина Картер принесла присягу, сообщила, что работает телефонисткой на коммутаторе в том самом доме, где проживает обвиняемый. Она дежурила как раз с десяти вечера пятого июня до шести утра шестого июня.

— Этой ночью вы соединяли кого-нибудь с квартирой обвиняемого?

— Да.

— В котором часу?

— Незадолго до полуночи. Мне сказали, что это очень-очень срочно, и я…

— Неважно, что вам сказали. Что вы сделали?

— Вызвала квартиру обвиняемого.

— Там сняли трубку?

— Нет. Особа, которая звонила, попросила меня время от времени названивать туда и кое-что передать обвиняемому, как только он вернется.

— И часто вы звонили?

— Каждый час.

— И так до утра?

— До шести утра. В шесть закончилось мое дежурство.

— Хоть раз кто-нибудь подошел к телефону?

— Нет.

— С вашего места при коммутаторе виден коридор?

— Да, сэр, до самого лифта.

— Вы смотрели в ту сторону?

— Да, смотрела. Хотела окликнуть обвиняемого, как только он появится.

— За время вашего дежурства он так и не появился?

— Да.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Можете задавать вопросы, — ворчливо сказал прокурор Перри Мейсону.

— Откуда вы знаете, что телефон в квартире обвиняемого действительно звонил? — с чарующей улыбкой осведомился защитник.

— Я нажала на кнопку переключателя.

— Телефоны время от времени портятся, правда?

— Правда.

— Есть ли на коммутаторе какой-нибудь контрольный сигнал, который автоматически показывает, что телефон в самом деле звонит?

— Когда телефон звонит, на коммутаторе слышен особый гудок, то есть зуммер…

— А когда телефон испорчен и не звонит, тоже слышны гудки?

— Я… при мне такого еще не случалось.

— Вы можете поручиться, ссылаясь на собственный опыт, что когда телефон испорчен и не звонит, зуммера не слышно?

— Наш коммутатор так устроен, что…

— Я повторяю: вы можете сослаться на собственный опыт?

— Я ни разу не оказывалась одновременно и в квартире, где испорчен телефон, и на коммутаторе, да еще пытаясь соединиться с тем самым номером! Мне было бы трудно так раздвоиться, господин адвокат!

— Об этом я и толкую, мисс Картер! Больше вопросов у меня нет.

— Минутку! — остановил свидетельницу обвинитель. — Еще пара вопросов. Вы наблюдали за коридором, ожидая появления Джефферсона. Вам было хорошо видно, кто входит и выходит из дома?

— Да.

— Со своего места вы могли бы заметить входящего Джефферсона?

— Да. Каждый, кто заходит в наш дом, должен пройти мимо коммутатора.

— У меня все, — с довольным видом усмехнулся Гамильтон Бергер.

— Я тоже хотел бы задать свидетелю пару вопросов, — заявил Мейсон. — Не стану вас долго задерживать, мисс Картер. Если я правильно понял, стоило кому-нибудь хлопнуть входной дверью, вы тут же проверяли, не явился ли Джефферсон?

— Да.

— Вам легко было бы его заметить?

— Проще простого. С моего места при коммутаторе видно все, что происходит в коридоре.

— Итак, вы готовы присягнуть, что обвиняемый не возвращался домой во время вашего дежурства?

— По крайней мере, с момента моего первого звонка в его квартиру до окончания дежурства, то бишь до шести утра.

— В котором часу вы позвонили ему первый раз?

— До полуночи. Возможно, часов в одиннадцать или немного позже.

— А потом?

— До часу ночи я звонила два или три раза, а дальше — каждый час.

— В ответ раздавались короткие гудки или…

— Нет, длинные!

— Значит, вы были абсолютно убеждены, что обвиняемого нет дома?

— Да

— Вы наблюдали за коридором, стало быть, он не мог незаметно войти в дом и попасть в свою квартиру?

— Да.

— Но если вы были уверены, что Джефферсона нет в квартире, зачем вы упорно звонили ему каждый час?

Мисс Картер растерянно взглянула на адвоката, начала что-то говорить, умолкла, а потом пролепетала, хлопая глазами:

— Зачем… затем… ну… я не знаю. Я просто звонила, и все.

— Иными словами, — подхватил Мейсон, — вы допускали возможность, что обвиняемый все же вошел, а вы его не заметили?

— Ну что ж, конечно, такую возможность нельзя полностью исключить…

— Значит, вы ошибались, когда ответили окружному прокурору, что обвиняемый не мог вернуться к себе в квартиру незамеченным?

— Я… ну… мы обсуждали этот вопрос с господином окружным прокурором и… я полагала, что должна ответить именно так.

— Разумеется. Все ясно, — ослепительно улыбнулся Мейсон. — Благодарю вас, мисс Картер.

Джозефина Картер перевела взгляд на Гамильтона Бергера, желая убедиться, что у него также больше нет к ней вопросов. Окружной прокурор демонстративно углубился в изучение документов, разложенных на столе.

— У меня все, — проворчал он не слишком любезно.

Джозефина Картер покинула место для свидетелей.

— Мой следующий свидетель — Рут Дикки, — сухо заявил Бергер.

Рут Дикки принесла присягу и сообщила, что работает лифтером в здании, где расположена контора «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней». Четырнадцатого июня как раз было ее дежурство.

— В тот день, вскоре после полудня, вы видели обвиняемого Дэвида Джефферсона? — спросил прокурор.

— Да.

— Когда именно?

— Примерно в десять минут первого. Обвиняемый и его коллега мистер Ирвинг спустились со мной на лифте. Обвиняемый сказал, что они идут обедать.

— Когда они вернулись обратно?

— Около часа. Я отвезла их наверх.

— В тот день случилось что-нибудь необычное?

— Да.

— Что именно?

— Администратор и одна из стенографисток сели ко мне в лифт. Администратор велел мне спуститься вниз, нигде не останавливаясь, поскольку произошло что-то из ряда вон выходящее.

— Этот инцидент имел место до того, как вы отвезли наверх обвиняемого и Уолтера Ирвинга?

— Нет, после.

— Вы уверены?

— Да.

— Намного позже?

— По меньшей мере минут через пять.

— Вы хорошо знаете обвиняемого?

— Я с ним разговаривала пару раз…

— А не случалось ли вам провести вечерок в его обществе?

— Да… — мисс Дикки потупилась.

— Обвиняемый упоминал о своих отношениях с молодой женщиной, которая держит табачный киоск на первом этаже? Ее зовут Энн Риддл.

— Да. Он сказал, что они с Ирвингом купили ей эту лавочку. Она, мол, за всеми наблюдает и сообщает им, а никому и невдомек. А потом добавил, что если я буду умницей, то он и для меня что-нибудь сделает.

— Можете допросить свидетеля, — бросил Гамильтон Бергер.

— По всей вероятности, вы неоднократно проводили время в обществе молодых людей? — любезно осведомился защитник.

— Да, конечно.

— И вам частенько сулили золотые горы, если только вы «будете умницей»?

— Еще бы! — от души рассмеялась Рут Дикки. — Вы бы ахнули, господин адвокат, послушав, что они мелют!

— Не сомневаюсь, мисс Дикки, я бы ахнул… — глаза Мейсона блеснули. — Благодарю вас, вы свободны.

Гамильтон Бергер встал, торжественно выпрямился и провозгласил:

— Мы опровергли все доводы противной стороны!

— Следовало бы объявить перерыв, — заметил судья Хартли, — однако у меня есть большое желание покончить с этим делом сегодня. Если не поступит предложений продлить заседание, мы могли бы еще до перерыва выслушать заключительные речи обвинителя и защитника.

— Ничего не имею против, — коротко ответил Перри Мейсон.

— Превосходно. Господин окружной прокурор, мы ждем вашей речи.

 

Глава восемнадцатая

Речь обвинителя оказалась на удивление краткой: Гамильтон Бергер сумел уложиться в полтора часа. Этот шедевр изобиловал перлами судебного красноречия и злобными выпадами против обвиняемого, что, разумеется, рикошетом задевало также и защитника. Окружной прокурор, без сомнения, предвкушал небывалый триумф.

Перри Мейсон в своей речи пытался доказать, что его подзащитный стал жертвой лжесвидетелей и прочих мошенников. Адвокат напомнил присяжным, что факт смерти Манро Бакстера так и не был с точностью установлен. Бакстер может появиться в любой момент, живой и здоровый, чему, впрочем, нимало не противоречат показания свидетелей обвинения.

Затем обвинитель выступил с заключительным словом. Он уже в который раз принялся втолковывать присяжным значение термина «корпус деликти». На это ушло всего пятнадцать минут.

Председательствующий прочел членам суда присяжных соответствующее наставление, после чего они удалились на совещание.

Мейсон мерил шагами тесный проход, отделявший судей от публики. Лицо его походило на застывшую маску. Делла Стрит бросала на шефа взгляды, полные сочувствия. Пол Дрейк был убит горем. Он даже позабыл, впервые в жизни, что давно пора бы перекусить, и закрыл лицо руками.

Адвокат посмотрел на часы и утомленно опустился в кресло.

— Перри, — заговорил сыщик, — есть хоть крошечная надежда? Хоть тень шанса?

Мейсон покачал головой.

— Не при таких уликах. Мой клиент спекся… А как насчет агентов по найму автомобилей?

— Никак, Перри. Пока ни слуху ни духу. Мои ребята обшарили все агентства в нашем городе и окрестных городках, но увы…

Мейсон на минуту задумался.

— А что с Уолтером Ирвингом?

— Ирвинг дал тягу. Выбежал из зала суда, схватил такси и был таков. Мои агенты были начеку, но через час ему удалось от них избавиться.

Каким образом?

— Очень просто. Вероятно, все это было продумано заранее. Ирвинг нанял вертолет, который ждал на окрестном аэродроме. Наш общий друг прибыл туда на такси, пересел в вертолет и воспарил к небесам…

— Ты не мог бы проверить? Они, возможно, как-то регистрируют все полеты, или…

— Я уже все выяснил. Нанимая вертолет, Ирвинг заявил, что желает отправиться в международный аэропорт. На полпути он передумал и велел высадить его на аэродроме в Санта-Моника. А там его ждала машина.

— Значит, наше дело дрянь?

— Он словно под землю провалился, Перри! Полагаю, рано или поздно мы нападем на его след. Однако боюсь, скорее поздно, чем рано…

Внезапно Мейсон встрепенулся:

— Пол, кое-что мы все же упустили из виду!

— Что именно?

— Человек, берущий напрокат автомобиль, должен предъявить водительские права. Верно?

— Ясное дело!

— Вы искали автомобиль, взятый напрокат на имя Марлин Шомон?

— Разумеется.

— Хорошо. Позвони-ка к себе в контору. Пусть твои ребята выяснят, не был ли нанят автомобиль на фамилию Уолтера Ирвинга? Нельзя терять ни минуты! Я должен получить эту информацию немедленно.

Дрейк от души обрадовался возможности вырваться из зала суда:

— О’кей, Перри! Уже бегу.

Без десяти пять присяжные закончили совещаться и вновь заняли свои места. Старшина присяжных зачитал постановление.

Обвиняемый был признан виновным в убийстве первой степени. Члены суда присяжных не стали ходатайствовать о замене смертной казни пожизненным заключением. О смягчении наказания не было и речи.

Судья Хартли с явным сочувствием покосился на адвоката.

— Представители сторон согласны оставить на усмотрение суда срок окончательного вынесения приговора? — спросил он.

— Я настаиваю, чтобы приговор был вынесен как можно скорее, — с каменным лицом заявил Мейсон. — Защита намерена потребовать открытия нового процесса. Полагаю, ваша честь, самым подходящим днем будет пятница.

— Что скажет обвинитель? — осведомился Хартли. — Пятница вас устроит?

Гамильтона Бергера в зале уже не было. Заменявший его помощник нерешительно произнес:

— Что ж, ваша честь… По всей вероятности, пятница нас устроит. Господин окружной прокурор сейчас на конференции, дает интервью журналистам. Он…

— Он поручил вам представлять в суде прокуратуру округа, верно? — нетерпеливо спросил судья.

— Да, ваша честь.

— Так выполняйте свои обязанности! Пятница вас устраивает?

— Да, ваша честь.

— Объявляется перерыв в заседании, — официальным тоном заявил председательствующий. — Суд вновь соберется в пятницу, в десять часов утра. Обвиняемого прошу препроводить в камеру.

Обычно под конец процесса репортеры осаждали знаменитого адвоката. На этот раз их внимание было посвящено Бергеру. Публика начала расходиться. Мейсон схватил папку с документами. Делла Стрит взяла шефа под руку, пытаясь хоть немного его утешить.

— Ты ведь предупреждал этого дуралея, шеф. И не один раз! Так ему и надо.

Адвокат молча кивнул.

В коридоре на них налетел Пол Дрейк.

— Перри, есть новости!

— Ты слышал постановление присяжных?

— Слышал, — буркнул Дрейк, отводя глаза.

— Ну, что там у тебя? — поинтересовался адвокат.

— В тот самый день, когда Марлин Шомон исчезла из аэропорта, Уолтер Ирвинг взял напрокат машину. А прошлой ночью— еще одну!

— Так я и думал… — пробормотал Мейсон. — А первый автомобиль он вернул?

— Нет.

— Он исправно вносит плату за прокат обеих машин?

— Ну да. Пока исправно…

— Значит, мы не можем обвинить его в краже автомобиля. У полиции не будет оснований для объявления розыска…

— Боюсь, ты прав.

— Делла, блокнот для стенографирования при тебе? — обратился Мейсон к секретарше.

Та кивнула.

— Прекрасно. Пошли, Пол.

— Куда?

— Повидаться с Энн Риддл. Той девицей, которая купила табачный киоск в нашем здании, — Мейсон зловеще усмехнулся. — Может, удастся ее сцапать, пока она еще не успела смыться. Гамильтон Бергер чересчур занят. Поглощен беседами с прессой и примеркой лаврового венка. Он сейчас не в состоянии шевелить мозгами.

— Не хотел бы я очутиться в твоей шкуре, Перри. Клиент признан виновным в убийстве с заранее обдуманным намерением… это первый случай в твоей карьере!

Мейсон резко повернулся к сыщику и смерил его ледяным взглядом:

— Мой клиент не был осужден.

Дрейк не поверил своим ушам, но от вопросов воздержался.

— Живее, Пол! Раздобудь адрес Энн Риддл — и в путь! — приказал адвокат и устремился к выходу.

 

Глава девятнадцатая

Мейсон гневным жестом оттолкнул кресло, предложенное ему перепуганной блондинкой:

— Вы можете все рассказать прямо сейчас, а можете и позже. Выбирайте. Дело ваше! Если вы немедленно сознаетесь, у вас появится шанс выпутаться из этой истории. Если вы начнете говорить позже, вас осудят за соучастие в убийстве. Итак, решение за вами.

— Мне нечего сказать.

— Ирвинг и Джефферсон вернулись в здание до того, как поднялась суматоха. В конторе они застали Мэй Джорден, схватили ее… Тут зазвонил телефон. Им сообщили, что вот-вот нагрянет полиция, а администратор со стенографисткой наблюдают за лифтом. Предупредить Джефферсона и Ирвинга мог один человек. Вы!

— Вы не имеете права говорить мне такие вещи.

— Однако я это сказал. Могу повторить. А в следующий раз я повторю это в суде. К завтрашнему дню мы будем знать все о вашем прошлом и о ваших отношениях с Ирвингом. И тогда вас уже ничто не спасет. Вы виновны в даче ложных показаний. Мы следим за каждым вашим шагом! А теперь говорите.

Энн Риддл опустила глаза и начала беспокойно вертеться на стуле.

— Говорите же! — торопил ее Мейсон.

— Я не обязана вам отвечать. Вы не служите в полиции. Вы…

— Я жду!

— Они платили мне за то, чтобы я наблюдала за происходящим, — нерешительно начала блондинка. — В случае чего я должна была позвонить им в контору. Что же тут, собственно, незаконного?

— Все это выглядит далеко не столь невинно, мисс Риддл. Вы принимали участие в их грязных делишках. Киоск вы приобрели на их деньги. Какова ваша роль в этой истории?

— Вы не сумеете ничего доказать… Ваши утверждения— сплошная ложь и клевета. Дэвид Джефферсон наверняка не говорил ничего подобного этой маленькой дряни-лифтерше. А если говорил, значит, врал.

— Последний раз повторяю: немедленно выкладывайте всю правду, или…

Блондинка на секунду заколебалась, а потом упрямо покачала головой.

— Делла, — хладнокровно распорядился Мейсон, — позвони в полицию. Попроси соединить тебя с отделом по расследованию убийств. Пусть трубку возьмет лейтенант Трэгг. Скажи, что я хочу побеседовать с ним.

Делла протянула руку к трубке.

— Погодите, — нервно задергалась блондинка. — Вы не можете…

— Чего я не могу? — полюбопытствовал Мейсон.

— …впутать меня в это дело! У вас нет никаких улик.

— Улики будут, — пообещал Мейсон. — Позвольте представить вам моего друга: мистер Пол Дрейк, опытный сыщик. Его подчиненные как раз выясняют, что связывает вас с Уолтером Ирвингом.

— Ладно. Допустим, мой приятель одолжил мне некоторую сумму, чтобы я могла приобрести табачный киоск. Здесь нет ничего дурного. Я совершеннолетняя и имею право делать все, что мне заблагорассудится.

— Предупреждаю в последний раз: лучше будет, если вы расскажете всю правду, — сурово произнес адвокат. — Уолтер Ирвинг старается замести за собой следы, чтобы уйти от погони. Если ему это удастся, он отправится к Марлин Шомон, которая скрывается в одном из окрестных городков. Как только эта милая парочка встретится, произойдет непоправимое. Ирвинг, разумеется, оставил вам адрес, чтобы вы могли связаться с ним в случае необходимости. Там-то и прячется мадемуазель Марлин Шомон. Где находится это логово?

Энн Риддл упрямо покачала головой.

Мейсон подал знак секретарше. Делла Стрит стала набирать номер полиции.

— Будьте любезны, соедините меня с отделом по расследованию убийств, — в голосе Деллы Стрит послышались резкие нотки.

— Это… это… в Санта-Анна, — сквозь слезы выдавила блондинка.

— Точнее? — настаивал Перри Мейсон.

Энн Риддл порылась в сумочке, вытащила листок бумаги с адресом и протянула адвокату. Мейсон удовлетворенно кивнул. Делла бросила трубку.

— Пошли, — приказал Мейсон блондинке.

— Что такое?! Как вас понять? — вознегодовала та.

— Разве я неясно выразился? Мы не настолько наивны, чтобы оставить вас одну и дать возможность связаться с сообщниками. Дело приняло слишком серьезный оборот. Стоит нам допустить малейшую ошибку…

— Вы не посмеете увести меня силой!

— О, разумеется! Я не могу увести вас силой, но я могу вызвать полицию и упрятать вас за решетку. Конечно, обидно терять пятнадцать минут, но… Делла! Звони в полицию! Вы не изменили решение, мисс Риддл?

— Не смейте так смотреть на меня! Вы пытаетесь меня запугать! Вы…

— Я говорю без обиняков: хотите, чтобы вас обвинили в убийстве?

— Н-нет… я… — Блондинка судорожно озиралась по сторонам.

— Одевайтесь, — сухо приказал адвокат.

Энн Риддл отворила дверцу гардероба.

— Не спускай с нее глаз, Делла, — предупредил Мейсон. — Чего доброго, она выхватит револьвер…

Пол Дрейк начал проверять содержимое ее сумочки. Энн Риддл со злобой покосилась на сыщика и набросила на плечи легкий плащ.

Они вышли на улицу вчетвером и молча селн в машину. Мейсон выехал на автостраду и прибавил газу.

 

Глава двадцатая

Домик был расположен в тихом квартале.

В гостиной горел свет, машина спокойно стояла в гараже. Цветы, несомненно, кто-то недавно поливал.

Адвокат распахнул калитку и проворно взбежал на крыльцо. Делла Стрит едва поспевала за ним. Шествие замыкал ша Дрейк. Он крепко держал за руку упиравшуюся блондинку.

Мейсон нажал на кнопку звонка. Прошла минута… Наконец дверь слегка приоткрылась.

— Кто там? — прошептал женский голос.

Перри Мейсон с силой толкнул дверь и ворвался в прихожую.

Марлин Шомон в ужасе отшатнулась и влилась в адвоката безумным взглядом:

— Вы. Это вы!

— Мы пришли повидаться с вашим братом, — пояснил Перри Мейсон.

— Мой брат… как это по-английски… психически больной. Чокнутый! Его нельзя беспокоить. Он спит.

— Придется его разбудить, — произнес Мейсон тоном, не допускающим возражений.

— Месье не имеет права! Мой брат… о… Месье не из полиции, нет!

— Нет. Но полиция прибудет сюда не позднее, чем через пять минут.

Злобная гримаса исказила личико француженки. Одним прыжком она очутилась возле блондинки.

— Ты! — взвизгнула Марлин. — Ты, обманщица! Предала нас, дрянь такая!

— Неправда, — защищалась Энн Риддл. — Я вас не предавала! Я просто… Меня заставили!

— Я знать твои штучки, паршивка! Я плевать на тебя! Доносчица! Шпионка проклятая!

— Выяснять отношения будете после, — невозмутимо изрек адвокат, сдерживая поток красноречия Марлин. — Где находится мужчина, которого вы выдаете за своего брата?

— Он в самом деле мой брат!

— Вздор, — поморщился адвокат.

— Я взять его из больницы…

— Человек, которого вы забрали из казенной лечебницы для душевнобольных, такой же ваш родственник, как я или мистер Пол Дрейк. Вы использовали его в качестве статиста. Что с ним сталось впоследствии, мне неизвестно. Вероятно, вы поместили его в какую-нибудь частную лечебницу… Мне нужен человек, которым вы подменили этого идиота! Живее, у меня мало времени!

— Вы сами есть чокнутый! — в бешенстве завопила Марлин'. — Вы не имеете права…

— Пол, займись-ка ею… — бросил Мейсон и направился в глубь дома.

— Тебя прикончат! Ты… ты… — визжала француженка. — Нельзя туда ходить! Скотина!

Мейсон рывком распахивал одну дверь за другой. Наконец он обнаружил в спальне худого, изможденного человека, закованного в наручники. Неизвестный лежал на кровати, а рядом сидел какой-то рослый, широкоплечий субъект, листавший иллюстрированный журнал. При виде Мейсона верзила привстал и грозно нахмурился.

— Какого дьявола?! — рявкнул он.

Мейсон внимательно пригляделся к нему.

— Вы смахиваете на отставного полицейского, — заметил адвокат.

— А вам какое дело? — неприязненно отозвался тот, слегка опешив.

— Итак, вы вышли в отставку, — продолжал Мейсон. — Пытались заделаться частным сыщиком, но доходы были мизерные. И тут вам подвернулась эта работенка…

— Эй, мистер, откуда вы… Что вы такое несете?!

— Не знаю, что они вам наплели, не знаю, являетесь ли вы соучастником, но как бы то ни было — игра окончена! Я адвокат, мое имя — Перри Мейсон.

Человек в наручниках зашевелился и повернулся лицом к адвокату. Глаза его блуждали, взгляд помутился от чудовищной дозы транквилизаторов.

— Кто вы такой? — пробормотал неизвестный. Казалось, он разговаривает сквозь сон.

— Я пришел, чтобы увезти вас отсюда, — мягко ответил Мейсон.

— Этот парень не в своем уме! — вмешался бывший полицейский. — У него бывают приступы бешенства. Его нельзя пускать без присмотра. Он воображает, что…

— Знаю, — перебил Мейсон. — Его имя Пьер Шомон, но он утверждает, что на самом деле его зовут иначе. Если не ошибаюсь, его настоящая фамилия…

— Эй, мистер, как вы об этом пронюхали? — удивился верзила.

Мейсон смерил его презрительным взглядом.

— Вам предложили выгодную службу. Красотка поведала вам трогательную историю. Вы, вероятно, считаете ее сущим ангелом… Не пора ли очнуться? А этого человека я забираю с собой. Прежде всего ему нужен врач. Постараюсь найти самого лучшего. Ну а потом… Продолжение последует в пятницу, в десять часов утра!

Мейсон немного помолчал.

— К тому времени вы можете уже оказаться за решеткой, — снова заговорил он, обращаясь к отставному полицейскому. — Однако у вас есть выбор. Если вы их сообщник, сознательно участвовавший в этой грязной истории, примите к сведению, что вы замешаны в убийстве. Но если вас просто-напросто наняли ухаживать за душевнобольным — дело другое. Решайтесь. Внизу ждет частный детектив, а полиция вот-вот прибудет. Конечно, они захотят узнать, какую роль вы сыграли во всем этом. Я предоставляю вам шанс. Помните, это ваш последний шанс. Советую им воспользоваться.

Верзила с обескураженным видом захлопал глазами.

— Так, по-вашему, этот парень — не псих?

— Разумеется, нет!

— Я видел его документы! Его забрали из казенной лечебницы для душевнобольных!

— Из больницы забрали совсем другого человека… Впрочем, мне некогда спорить с вами. Что вы решили?

— Стало быть, вы адвокат?

— Да.

— У вас есть при себе удостоверение личности?

Мейсон протянул ему свою визитную карточку и водительские права.

Верзила тяжело вздохнул:

— О'кей, господин адвокат. Ваша взяла.

 

Глава двадцать первая

В пятницу, в десять часов утра, возобновилось заседание суда. Торжествующий Гамильтон Бергер щедро посылал улыбки направо и налево.

— Сегодня должен быть оглашен приговор по делу Дэвида Джефферсона, а также заявление защиты об открытии нового процесса! — громко произнес судья Хартли. — Вы будете брать слово, господин адвокат?

— Да, ваша честь, — Мейсон учтиво склонил голову. — Вношу предложение начать новое судебное разбирательство по данному делу, поскольку настоящий процесс состоялся в отсутствие обвиняемого.

— Что-о-о?! — прокурор подскочил, точно ужаленный. — Что такое?! Обвиняемый все время находился в зале суда! Это подтверждено протоколом!

— Мистер Дэвид Джефферсон, — с каменным лицом произнес Мейсон, — встаньте, пожалуйста.

Человек, сидевший рядом с защитником, поднялся с места. В тот же миг поднялся еще один человек, сидевший среди публики.

— Будьте любезны, подойдите, — обратился к нему адвокат.

— Минутку! — судья Хартли поднял руку, призывая зрителей к спокойствию. — Что все это означает, господин защитник?

— Я попросил мистера Джефферсона подойти сюда, — пояснил Мейсон.

— Да ведь он стоит, рядом с вами! — фыркнул прокурор.

— Вы так думаете? — прищурился Мейсон.

— А это еще кто такой? — вмешался старшина присяжных, указывая на незнакомца. — Очередной свидетель?

— Это Дэвид Джефферсон.

— Стойте, стойте, погодите! — всполошился Гамильтон Бергер. — Ничего не понимаю! Что вы опять затеваете, господин адвокат? Новую комедию? Давайте разберемся! Вот обвиняемый! Стоит за перегородкой!

— А вот Дэвид Джефферсон. Приближается к нам, — с приятной улыбкой сообщил Мейсон. — Предлагаю открыть новое судебное разбирательство, поскольку Дэвид

Джефферсон, обвиняемый в убийстве первой степени, не присутствовал на своем процессе!

— Минутку, минутку! — кипятился окружной прокурор. — Я ожидал какого-нибудь подвоха со стороны защиты! Господин адвокат пытается исказить суть дела. Теперь уже не имеет значения, как зовут обвиняемого — Дэвид Джефферсон или Джеймс Кинкейд. Этот человек совершил убийство и был осужден! Да, он использовал фамилию Джефферсон… Ну и что? Это не избавит его от наказания!

— Однако некоторые доводы обвинения были направлены против моего клиента, Дэвида Джефферсона, — напомнил Перри Мейсон.

— Вашего клиента? — ядовито усмехнулся Га-мильтон Бергер. — Ваш клиент стоит рядом с вами.

Мейсон отрицательно покачал головой.

— Вот мой клиент! — он жестом указал на человека, стоявшего посреди зала. — Это Дэвид Джефферсон, защиту которого я взял на себя по поручению «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней».

— Но ведь вы защищали не его, — пренебрежительно пожал плечами прокурор. — Нет, господин адвокат, так просто вам не выкрутиться!

— Теперь я защищаю именно его, — заявил Мейсон.

— Защищайте на здоровье! Его, кстати, ни в чем и не обвиняют.

— Я вношу предложение об открытии нового судебного разбирательства, поскольку процесс состоялся в отсутствие обвиняемого, — повторил Мейсон.

— Да вот же обвиняемый! — упирался Бергер. — Он присутствовал на своем процессе и был осужден. А до этого господина мне нет дела, какую бы фамилию он ни носил.

— Однако вы использовали в качестве доказательства вещи, являющиеся собственностью настоящего Дэвида Джефферсона, — спокойно продолжал Мейсон.

— Куда вы клоните?

— Мисс Мэй Уоллис Джорден, рассказывая о своей переписке с Джефферсоном, сообщила суду о содержании писем. Я внес предложение исключить ее показании из протокола. Предложение так и не было принято. Все ее показания были представлены членам суда присяжных. И послания от «Длинноногого Паучка», он же «Сказочный Принц», и то, что касалось трюковых фотографий, предстоящего личного знакомства, кинжала, подаренного на Рождество… Да, все это нашло отражение в протоколе!

— Довольно! — Терпение судьи Хартли лопнуло. — Мы готовы выслушать вас, господин защитник, но прошу не приукрашивать факты и избегать драматических эффектов. Дело и так на редкость запутанное.

— Напротив, ваша честь, все проще простого, — спокойно возразил Перри Мейсон. — Я намерен окончательно прояснить ситуацию. Дэвид Джефферсон… — разумеется, я имею в виду человека, стоящего в проходе, отделяющем членов суда от публики… — итак, настоящий Дэвид Джефферсон является доверенным лицом «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней». Джефферсон был направлен в Соединенные Штаты с поручением открыть у нас филиал фирмы. Его помощником назначили Уолтера Ирвинга, сотрудника парижского отделения компании. Дэвид Джефферсон должен был получить по почте ценную посылку, а именно — брильянты стоимостью в полмиллиона долларов. Мистер Уолтер Ирвинг — заядлый игрок. Склонность к азарту дорого ему обошлась. Он очутился в критической ситуации. Ирвинг проведал, что в парижском филиале намечается ревизия бухгалтерских книг. Значит, его махинации вот-вот выйдут наружу!

Мейсон перевел дыхание и продолжал:

— Уолтер Ирвинг составил хитроумный план. Он задумал подменить Джефферсона неким Джеймсом Кинкейдом… — Адвокат указал рукой на обвиняемого. — Конечно, предварительно пришлось его хорошенько вышколить… Джеймс Кинкейд должен был исчезнуть вместе с ценной посылкой, как только она придет по почте. Уолтер Ирвинг сообщил бы руководству фирмы, что его коллега Джефферсон похитил брильянты и сбежал. Вскоре труп Джефферсона был бы обнаружен, причем обстоятельства смерти свидетельствовали бы о самоубийстве.

Итак, все было продумано весьма тщательно, — Мейсон слегка повысил голос. — Но преступников погубила жадность! Полмиллиона долларов им уже казалось мало. Они знали, что Манро Бакстер собирается контрабандой провезти в Америку партию драгоценных камней. Они решили убить Бакстера и завладеть брильянтами. Уолтер Ирвинг помогал Манро Бакстеру организовать контрабандную аферу, а следовательно, был осведомлен о всех его намерениях.

Мейсон помолчал. В зале царила тишина. Адвокат снова заговорил громким, отчетливым голосом:

— Мнимый Дэвид Джефферсон не собирался надолго задерживаться в нашем городе. Он должен был забрать брильянты, а затем устроить так, чтобы труп настоящего Джефферсона был обнаружен до того, как полиция начнет расследовать эту историю. Однако внезапно произошли изменения в налоговой системе! Фирма отсрочила отправку ценной посылки. Что было делать преступникам? Мнимый Джефферсон должен был исчезнуть только вместе с брильянтами. Иначе Уолтер Ирвинг не смог бы приписать похищение драгоценных камней Дэвиду Джефферсону. А следовательно, нельзя было прикончить настоящего Джефферсона немедленно…

— Ваша честь! Ваша честь! — надрывался Гамильтон Бергер, полностью утративший самообладание. — Нас пытаются одурачить! Это очередная увертка, драматический эффект, которыми так славится господин защитник! Его клиент был признан виновным в убийстве первой степени, и я лично намерен позаботиться о том, чтобы убийцу приговорили к высшей мере наказания!

— Вот мой клиент! — холодно возразил Мейсон, указав на человека, стоявшего в проходе. — Мне поручили защищать именно его. Процесс состоялся в отсутствие моего клиента, и мне будет нетрудно это доказать. Мистер Джефферсон, прошу вас занять место для свидетелей и принести присягу.

— Ваша честь, я заявляю протест! — прохрипел Гамильтон Бергер. — Это нарушение судебной процедуры… Я утверждаю, что единственный обвиняемый по данному делу — этот человек! — И прокурор махнул рукой в сторону Джеймса Кинкейда, который, понурившись, стоял рядом с адвокатом.

Судья Хартли властно постучал ладонью по столу:

— Спокойствие, господа! Прежде чем суд примет то или иное решение, я должен тщательно ознакомиться с обстоятельствами дела. Необходимо выяснить, насколько обоснованы доводы защиты. Объявляю пятнадцатиминутный перерыв. Представителей обеих сторон прошу присоединиться ко мне в совещательной комнате.

На губах Перри Мейсона мелькнула улыбка.

Высокий изможденный мужчина с осунувшимся лицом, до этого момента неподвижно стоявший в проходе, внезапно повернулся в сторону зала. Казалось, он почувствовал чье-то приближение. Джефферсон не ошибся: к нему направлялась Мэй Джорден.

— Приветствую тебя, Сказочный Принц! — робко прошептала девушка.

Глаза Джефферсона вспыхнули.

— Привет, о Леди Гиневра! — ответил он чуть слышно. — Мне сказали, что вы будете здесь…

— Принц… Сказочный Принц!

— Оставляю моего клиента на ваше попечение, мисс Джорден, — заговорщически подмигнул Мейсон. — Полагаю, теперь он в надежных руках.

И знаменитый адвокат с довольным видом направился в совещательную комнату.

 

Глава двадцать вторая

— Итак, мы вас слушаем, Мейсон. — Судья Хартли явно сгорал от нетерпения.

— Это был целый заговор, — начал адвокат. — Собственно, они разработали план еще в Париже. Уолтер Ирвинг узнал, что его посылают в Соединенные Штаты — помочь Джефферсону основать новый филиал фирмы. В подручные Ирвинг взял Джеймса Кинкейда и Марлин Шомон, весьма ловкую особу, которую руководство парижского филиала приглашало на светские приемы в качестве «хозяйки». Возможно, замысел увенчался бы успехом, но преступников сгубила их непомерная алчность. Они знали, что Манро Бакстер собирается контрабандой провезти в Штаты брильянты стоимостью в триста тысяч долларов. Джек Джилли должен был ждать Бакстера в лодке, а затем доставить в условленное место. Преступники сказали Джилли, что Бакстер якобы передумал. Дескать, Джилли не внушает ему доверия. Пускай лучше в лодке его ждет Кинкейд с приятелем. Между прочим, Джилли солгал, заявив, что за прокат лодки ему заплатили пятьдесят долларов. На самом деле он получил две с половиной тысячи. У меня есть письменные показания Марлин Шомон.

— Минутку, — остановил Мейсона судья Хартли. — Эти показания касаются клиента, интересы которого вы представляете в суде?

— Повторяю, ваша честь, — твердо ответил Мейсон, — я представляю интересы настоящего Дэвида Джефферсона. Я взялся его защищать по просьбе правления «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней». Однако суд должен предоставить Джеймсу Кинкейду возможность нанять собственного адвоката. Он тоже имеет право на новое судебное разбирательство.

— Даже если ваши россказни подтвердятся, этот субъект не имеет ни малейшего права на новый процесс! — взорвался Гамильтон Бергер. — Вы защищали его, Мейсон, и вы проиграли дело!

Мейсон смерил прокурора холодным взглядом:

— Если бы не показания Мэй Джорден по поводу ее переписки с Джефферсоном, возможно, вам бы и удалось загнать меня в угол. Однако корреспондентом мисс Джорден был настоящий Джефферсон, а не тот человек, которого вы обвинили в убийстве. Вы не в состоянии добиться осуждения настоящего Джефферсона хотя бы потому, что он не присутствовал на своем процессе. Вы не в состоянии добиться осуждения мнимого Джефферсона, поскольку, доказывая его вину, вы опирались на факты, касающиеся другого лица, а к обвиняемому не имевшие ни малейшего отношения. Сперва следовало выяснить личность индивидуума, которого вы арестовали, — язвительно продолжал Мейсон. — Но вы ведь так спешили, господин окружной прокурор! Вам не терпелось разделаться со мной. Вы проверили отпечатки пальцев, узнали, что подозреваемый когда-то судился и сидел в тюрьме… Вашему ликованию не было предела. Вы так увлеклись, что позволили Мэй Джорден рассказать суду о ее знакомстве с настоящим Джефферсоном. Вам и в голову не пришло, что человек, которому она подарила нож, и обвиняемый — отнюдь не одно и то же лицо. Если бы вы поменьше думали о сведении счетов со мной, истина могла бы обнаружиться гораздо раньше.

Мейсон на минуту умолк, а когда снова заговорил, было видно, что он взвешивает каждое слово.

— Как только поезд прибыл в Чикаго, Джеймс Кинкейд и Уолтер Ирвинг усыпили Дэвида Джефферсона при помощи какого-то наркотика. Они украли его документы, украли письма Мэй Джорден, украли нож… Вам придется все это доказывать на новом процессе, и я не намерен вам помогать. Сами добывайте нужные улики. У меня в конторе сейчас находится Марлин Шомон. Она сделала признание в письменной форме. Я позволю себе вручить эту бумагу вашей чести, мистер Хартли. Копия для окружного прокурора прилагается… И еще одна маленькая подсказка, мистер Бергер. Если вы хотите наконец завершить это дело, советую отыскать человека, который был в лодке вместе с Кинкейдом. Имейте в виду, что это отнюдь не Уолтер Ирвинг. Вам придется пошевелить мозгами, господин прокурор. А теперь прошу вашу честь освободить меня от ответственности за судьбу обвиняемого Джеймса Кинкейда, мошенническим путем склонившего меня представлять его интересы в суде. Мой единственный клиент — мистер Дэвид Джефферсон.

— Я хотел бы побеседовать с этим Джефферсоном, — обратился к адвокату судья Хартли. — Полагаю, его личность вами доподлинно установлена?

— Дэвид Джефферсон проходил службу в армии. Отпечатки его пальцев можно найти в картотеке соответствующей воинской части.

— Этого вполне достаточно, — улыбнулся судья Хартли. — Позовите мистера Джефферсона. Я хочу задать ему несколько вопросов.

Мейсон распахнул дверь, заглянул в зал заседаний и весело воскликнул:

— Ваша честь! Право, жаль прерывать столь оживленную беседу! Дэвид Джефферсон и свидетельница Мэй Джорден трещат, как сороки. Похоже, они мигом нашли общий язык. Впрочем, здесь нет ничего удивительного: ведь оба страстно увлекаются фотографией…

Судья Хартли добродушно рассмеялся.

— А может быть, господин адвокат, — предположил он с лукавым блеском в глазах, — мисс Джорден рассказывает мистеру Джефферсону, как ей удалось раздобыть ключ?