— С вами желает говорить дама, сэр.

Кливер шепотом доложил о гостье — по-видимому, ее появление очень удивило его. Из этого Джемс заключил, что ему предстоит не совсем обычное свидание.

— Кто это? — спросил он, но, прежде чем дворецкий ответил, догадался, кто была его гостья: леди Джоан!

— Почему вы не пригласили ее войти? — воскликнул он, вскакивая с места.

— Она отказалась войти, сэр. Леди Джоан осталась в саду и осведомилась, не можете ли вы переговорить с ней.

Джемс поспешил в сад. Джоан стояла у реки, заложив руки за спину, и глядела на воду. Услышав его шаги, она повернулась.

— Я хотела поговорить с вами. Не желаете ли пройти со мной на ту сторону реки? Я направляюсь домой, и вы могли бы проводить меня.

Они молча пошли по дорожке и скоро оказались вне досягаемости любопытных глаз Кливера.

— Я так неожиданно покинула вас, что считаю себя обязанной рассказать свою историю, — начала Джоан.

И она рассказала ему то же, что недавно сообщила своему отцу. Джемс выслушал ее рассказ — менее всего ожидал он услышать что-нибудь подобное.

— Мне очень тяжело оттого, что пришлось дважды рассказать это: сначала я должна была рассказать обо всем моему отцу, а затем вам, потому что…

Она оборвала фразу, и он не настаивал на ее окончании.

— Ведь это венчание может быть признано недействительным, а брак расторгнут, — после долгого молчания проговорил Джемс.

— Мой отец того же мнения. Но для меня это не так просто. Это означает, что мне придется предстать перед лицом суда и подробно, пункт за пунктом, изложить все, что произошло. — Джоан задрожала. — Боюсь, что мне никогда не удастся этого сделать. Я слишком труслива для этого.

— Нет, Джоан, я никогда не поверю, что вы трусиха, — ответил он улыбаясь. — Это не трусость, это просто отвращение к уродливым явлениям жизни. Я слышал, что вы собираетесь в путешествие?

— Мне не хотелось бы уезжать, но отец думает, что путешествие будет ему полезно. Зима неблагоприятно влияет на состояние его здоровья, и перемена климата будет кстати. Сначала я предполагала, что Гамон пригласил нас с определенной целью, но он уезжает в Америку. В настоящее время он находится у нас… он приехал проститься с моим отцом.

— И этому факту я обязан тем, что мне суждено было увидеть вас? — улыбаясь осведомился Джемс.

Джоан энергично запротестовала.

— Нет, нет, я бы при любых обстоятельствах пришла к вам проститься. Знаете, Джемс, у меня такое чувство, словно Гамон узнал обо всем.

— Но откуда он может знать о вашем несчастном венчании?

— Он как-то навестил миссис Корнфорд, а Фаррингтон был очень болен и много говорил в бреду. Это было в ту ночь, когда миссис Корнфорд потеряла письмо, которое вы затем вернули ей. Она рассказала мне, что Фаррингтон очень много говорил о маленькой часовенке в Аскотском лесу, а Гамон достаточно хитер для того, чтобы догадаться, в чем дело.

— А какое это имеет значение для вас: знает он или нет? — осведомился Джемс. — Как поживает Фаррингтон?

— Фаррингтону лучше. Я сегодня видела его, Джемс, он гулял.

— Скажите, он может узнать вас?

— Мне показалось, что он меня узнал. Я не знала, что он гуляет в лесу. Я шла к миссис Корнфорд, чтобы осведомиться о его самочувствии, и неожиданно мы столкнулись лицом к лицу. Он так странно посмотрел на меня и прошел, не сказав ни слова. Я полагаю, что он узнал меня, потому что неоднократно спрашивал у миссис Корнфорд, какое положение занимает мой отец и как далеко от Аскота до Крейза.

Голос ее дрожал, и она стиснула губы, пытаясь овладеть собой.

— Очень возможно, что он лишь подозревает, с кем обвенчался, но для него не будет особенно трудно установить мою личность. Что мне делать, Джемс?

Первым побуждением Джемса было заключить ее в свои объятия. Лишь теперь он почувствовал, как сильна, как безгранична его любовь к этой милой девушке. В ней для него был сосредоточен весь смысл существования, ради нее он был готов забыть об основной цели своей жизни, о том, во имя чего в течение десяти лет подвергал себя смертельной опасности.

Джоан взглянула на него и потупилась — она почувствовала огонь, пожиравший Джемса, поняла, что заботило его. Он прикоснулся к ее плечу, и это прикосновение показалось ей самой нежной и самой желанной лаской. Так медленно шли они по лесу… Девушка инстинктивно прижалась к нему, и ее щека покоилась на его плече.

Ральф Гамон попрощался с лордом Крейзом и вышел в парк, чтобы проститься с Джоан. Неожиданно он увидел перед собою девушку и ее спутника. Словно сраженный ударом молнии, он застыл на месте, узнав в спутнике Джоан Джемса Морлека. Их движения были полны нежности, и у Гамона исчезли последние сомнения в том, каковы были отношения этой молодой пары.

Гамон долго стоял, наблюдая как влюбленная парочка скрывалась в тенистой аллее. Сердце его билось в бессильной злобе. В свое время, когда Лидия рассказала ему о помолвке Джоан и Морлека, он ограничился тем, что небрежно пожал плечами. Но теперь не сомневался в этой помолвке.

Придя в себя, Ральф поспешил вслед за влюбленными Он не отдавал себе отчета в своих действиях, не думал, что скажет, когда очутится лицом к лицу с ними, и испытывал лишь желание разрядить охватившую его злость.

Задыхаясь, перебежал он через газон и достиг опушки леса. Где-то сбоку послышались шаги, и Гамон поспешил укрыться в тени деревьев. Кусты раздвинулись, и на дорогу вышел молодой человек. К своему удивлению, Гамон узнал в нем Фаррингтона, болезненного жильца миссис Корнфорд.

Гамон очень удивился этой встрече. Он предполагал, что Фаррингтон все еще прикован к постели. Приглядевшись, заметил, что молодой человек одет крайне небрежно и что лицо его очень бледно. Он не переставал бормотать себе что-то под нос, и Гамон напрасно пытался разобрать, что именно он говорил. Фаррингтон прошел мимо Гамона, не заметив его, и Гамон последовал за ним, предположив, что Фаррингтона движет сюда та же сила, что и его самого.

Никогда еще Джемсу не было так легко и отрадно, как в эти минуты. Молча шел он с Джоан через лес. Неожиданно Джоан остановилась и опустилась на пень.

— Куда мы пойдем теперь? — спросила она.

— Мы пойдем в страну счастья, — ответил Джемс, присаживаясь к ее ногам. — Мы порвем все связывающие нас путы, устраним все препятствия.

Она улыбнулась и приблизила к нему свои губы.

И в то же мгновение до ее слуха донеслось легкое насмешливое хихиканье. Джемс мягким движением руки отстранил девушку и вскочил на ноги.

— Любовная идиллия на лоне природы! Какое привлекательное зрелище для мужа — застать свою жену в объятиях другого!

Перед ними стоял Фаррингтон. Глаза его горели лихорадочным блеском. Джоан вскрикнула и прижалась к руке Джемса.

— Он знает!

Фаррингтон услышал его восклицание.

— Он знает! — передразнил он ее. — Здравствуй, моя Джоан!

И шутовским движением руки Фаррингтон снял с себя шляпу.

— Рад вас приветствовать, миссис Фаррингтон! — сказал он. — Вот уже много лет мы пребываем в узах брака. В течение ряда лет я мечтал о тебе, но никогда ты не была так прекрасна и заманчива, как сейчас! Знаешь ли ты, — продолжал он, указав на нее дрожащими пальцами, — я встретил девушку, которую полюбил, единственную, которая могла бы быть моей женой, но я не мог жениться на ней, потому что совершил тогда это сумасбродство. Ты преградила мне путь к счастью. И я запил…

И приблизившись к ней, схватил ее за руку.

— А теперь ты пойдешь со мной домой! — сказал он и дико захохотал.

В следующее мгновение получил сильный толчок и рухнул наземь. Джемс нагнулся к нему, чтобы помочь встать, но Фаррингтон оттолкнул протянутую руку помощи и с диким воплем бросился на него.

— Проклятый пес! — проскрежетал он.

Но Джемс без особого труда справился с ним.

— Вы больны, Фаррингтон, — мягко заметил он юноше. — Я очень сожалею, что причинил вам боль.

— Отпустите меня, отпустите меня, — продолжал вопить юноша. — Она моя жена и пойдет со мной… Джоан Карстон, ты слышишь? Ты принадлежишь мне, нас разлучит только смерть.

И вырвавшись из объятий Джемса, он продолжал:

— Теперь у меня есть смысл жизни — это ты! Ты придешь ко мне, ты пойдешь со мной, Джоан!

И он стремительно бросился бежать вниз по тропинке и вскоре исчез из поля зрения. Джемс занялся Джоан. Испуганная девушка тщетно пыталась улыбнуться.

— Ах, Джемс!

Джемс почувствовал, сколько боли и боязни было в этом восклицании.

— Нет, ничего… мне стало легче… — сказала она после минутного молчания. — Ты меня проводишь, Джемс? Что мне делать теперь? Какое счастье, что мы уезжаем в следующую субботу.

Он кивнул.

— Фаррингтон или напился, или сошел с ума…

— Как ты думаешь, он осмелится прийти к нам? — боязливо спросила она. — Я ведь сказала тебе, что я большая трусиха, а ты мне не поверил. Какой это ужас!

Обратный путь они прошли в молчании — каждый погрузился в свои собственные мысли.

Лишь приближаясь к дому, Джоан задала неожиданно вопрос:

— Джемс, где ты жил, прежде чем стал преступником?

— Прежде чем стал преступником? — изумился Джемс. — В те времена я был весьма почтенным членом общества.

— Ты служил в армии?

Джемс покачал головой.

— Ты был чиновником?

— Почему ты меня спрашиваешь об этом?

— Я не знаю…

— Некоторое время я состоял на дипломатической службе. Я не хочу этим сказать, что был послом или консулом, но был прикомандирован к посольству…

— В Марокко? — спросила она и замолчала.

— В Марокко, в Турции и в других азиатских странах. И затем я покинул службу… потому что… я достаточно богат для того, чтобы служить, и потому, что нашел новое прибыльное занятие…

— Я так и предполагала. Но ты ведь не будешь продолжать свою преступную деятельность? Ты мне будешь писать?

Он с недоумением посмотрел на нее.

— Ах, я совсем забыла о том, что ты и не знаешь, куда адресовать письма. Мой отец приказал, чтобы всю его корреспонденцию пересылали ему в Английский клуб, в Кадиксе. До свидания, Джемс!

Она протянула ему обе руки, и он пожал их.

— Мне кажется, нам не следует больше целоваться, потому что мне не хотелось бы, чтобы этот косоглазый Гамон заметил во мне что-либо необычное.

«Косоглазый Гамон», наблюдавший за ними на почтительном расстоянии, заскрежетал зубами, когда увидел, что Джемс, несмотря на просьбу девушки, обнял ее и горячо поцеловал…