Зеленый стрелок

Глава 1

Хорошая тема

Редактор «Дейли Глоб» Сайм поднялся и подошел к окну. Несколько минут он молча всматривался вдаль, потом вернулся на свое место.

Сайму было о чем задуматься. Он поправил очки на носу и снова перечитал полученное письмо. Да, нужно как–то занять этого американца, готового бросаться на стенки, если его заинтересовать. Он нажал на звонок.

– Вызовите ко мне Спайка Холленда.

Американец как раз был в редакции, он сидел на ручке кресла и разговаривал с коллегой из театрального отдела.

– Мистер Холленд, пройдите к редактору!.. – окликнула его секретарша.

Сайм молча смотрел на своего репортера, пока тот усаживался у стола. Затем протянул ему листок бумаги.

«Уважаемый господин редактор, – читал Спайк. – Осмеливаюсь написать вам потому, что хочу уходить с этого места. Я служу у мистера Беллами, но работа не доставляет мне удовольствия… Но это в прошлом. Я пишу вам по другому поводу. У нас снова появился Зеленый Стрелок! Вы наверняка помните эту загадочную личность, которая три столетия будоражила умы современников. Да, судя по внешнему виду, это был он. Сегодня ночью он совершал «инспекционную и ознакомительную“ прогулку. Это означает, что Стрелок будет приходить сюда чаще. Слуги видели его также и в парке. Вся прислуга уходит… Пусть Беллами сам расхлебывает это…».

– А кто такой этот Зеленый Стрелок? – удивленно спросил Спайк.

Мистер Сайм поправил на носу очки и улыбнулся. Репортер был потрясен тем, что шеф умеет улыбаться.

– Зеленый Стрелок из замка Гарр, – сказал он, – был одно время самым знаменитым духом в истории. Настоящий стрелок повешен в 1437 году одним из де Кюрси, владельцем этого замка.

– Гм… Как это вы все помните? – с восхищением заметил Спайк.

– Он был повешен за кражу оленей, и сейчас еще, кажется, можно видеть дубовое бревно, на котором раскачивалось его тело. В течение столетий этот Зеленый Стрелок преследовал Гарр. В последний раз его видели в 1779 году. В Беркшире он стал настоящей легендой. Теперь, если поверить этому письму, очевидно, написанному кем–то из прислуги, наш зеленый друг объявился снова.

Спайк поморщился.

– Всякое привидение, которое вздумает шутить с Абелем Беллами, заслуживает своей участи, – сказал он. – Вы хотите, чтобы я повидал старика у него дома?

– Да, посетите его и добейтесь разрешения пожить в его замке с неделю.

Репортер покачал головой.

– Вы не знаете этого типа! Да он немедленно выгонит меня. Я лучше повидаю его секретаря, Савини. Может быть, он разъяснит мне кое–что. По–видимому, провинность Зеленого Стрелка заключается в том, что он не закрыл дверь в комнату Абеля.

– Попытайте счастья! Придумайте какой–нибудь предлог, чтобы проникнуть в замок… Кстати, он купил его за сто тысяч фунтов семь или восемь лет назад. А тем временем составьте заметку по этому поводу: У нас давно не было хорошей истории с привидениями… Однако вам ничто не помешает позавтракать с Вудом – это тоже необходимо. Где вы намерены с ним встретиться?

– В «Карлтоне». Вуд приехал в Лондон всего на два дня. Он возвращается назад в Бельгию сегодня же вечером.

Редактор задумчиво кивнул.

– Это облегчает дело. Беллами сейчас тоже живет в «Карлтоне». Так что вы можете одним выстрелом убить двух зайцев.

Спайк послушно шагнул к двери.

– Истории с привидениями и детские заведения! – с глубокой горечью вырвалось у него. – А я жажду убийства с приключениями. О, эта газета положительно не нуждается в уголовном репортере! Вы знаете, что вам нужно? Возьмите себе сказочника!

– А ведь это идея! – засмеялся Сайм, снова принимаясь за работу. – Я подумаю над вашим предложением!

Глава 2

Человек без страха

Шум и звон стали, – гудение электрических машин, непрерывный стук молотков и топоров – все это звучало, как музыка, в ушах Абеля Беллами. Он стоял у окна гостиной, заложив руки за спину и устремив взгляд на картину, которую мог созерцать часами. Напротив отеля воздвигался огромный дом, стальной остов которого возвышался над маленькими домиками по бокам.

Если бы злые дела людей были записаны кровавыми буквами, как верили в древности, там, где они были совершены, имя Абеля Беллами красовалось бы во многих местах. На маленькой ферме в графстве Монтгомери, в Пенсильвании, на серых стенах Пентонвильской тюрьмы… Не говоря о многих других.

Абель Беллами никогда не бодрствовал по ночам, раздумывая о прошлом. Угрызения совести были чужды его душе; что такое страх – он не знал, совершив подлость – бывал доволен. А если и вспоминал о старом, то делал это с одобрением. Ему казалось справедливым, чтобы те, кто вставал на его пути, отчаянно страдали.

В жизни Абелю здорово везло. В двадцать лет он был никем, в тридцать пять – уже миллионером. В пятьдесят число его миллионов возросло до десяти, и он отряхнул со своих ног прах родного города и слился с английским дворянством, став владельцем одного из тех имений, которые в свое время цвет британского рыцарства завоевал мечом.

Тридцать лет Беллами обладал властью причинять страдания, почему же он должен был отказываться от этого? Сожалеть ему было не о чем.

Ростом он был больше шести футов и в шестьдесят лет сохранил силу молодого быка. Но не рост заставлял людей на улицах оборачиваться – его уродство таило что–то притягательное. Его огромное красное лицо было испещрено сотнями морщин и складок, нос – большой, луковицеобразный, рот – широкий с толстыми губами, Один угол рта был всегда приподнят так, что, казалось, будто этот человек непрерывно улыбается.

Он не гордился своим уродством и не стыдился его, а принимал как нечто естественное. Таков был Абель Беллами из замка Гарр в Беркшире, от рождения не способный ни к любви, ни к уважению.

Стоя у высокого окна, он наблюдал за ходом работ. Что это было за здание, кто его строил – старик не знал и не интересовался. На время рабочие, осторожно передвигавшиеся по узким и опасным мосткам, стали его рабочими. Он проворчал про себя, когда его быстрый взгляд заметил троих строителей, бездельничавших в стороне от надсмотрщика.

Дверь в гостиную отворилась. Беллами обернулся. Секретарь привык, что его принимают с недовольным ворчанием и упреками, но на этот раз он почувствовал, что дело серьезнее обыкновенного.

– Слушайте, Савини, я поджидаю вас с семи утра. Если вы желаете сохранить свое место, то являйтесь ко мне до полудня… Поняли? Извольте принять к сведению мое замечание!

– Простите, мистер Беллами. Я предупредил вас, что опоздаю сегодня… Ведь я только несколько минут назад вернулся.

Голос и манеры Юлиуса Савини были весьма кротки, почти заискивающи. Он не зря пробыл целый год на службе у своего хозяина и давно узнал, что противоречить ему нельзя.

– Вы примете журналиста из «Глоба»? – робко спросил секретарь.

– Журналиста? – подозрительно повторил Абель. – Вы прекрасно знаете, что я никогда не беседую с журналистами! Что ему надо? Кто он такой?

– Спайк Холленд. Он американец, – почти извиняясь, проговорил Юлиус.

– Это вовсе не рекомендация, – проворчал Беллами. – Скажите ему, что я занят! Не могу видеть газетчиков и не стану связываться со всеми этими глупостями! Зачем он пришел сюда? Ведь вы, кажется, исполняете обязанности моего секретаря?

– По поводу этого Зеленого Стрелка.

Старик круто повернулся.

– Кто разболтал?.. Кто говорил о Зеленом Стрелке? Ты, крыса этакая?!

– Я не виделся с репортерами, – хмуро ответил Юлиус. – Что же мне ему ответить?

– Скажите, чтобы убирался к чертовой… Нет, пусть поднимется!

Беллами решил, что если репортер уйдет, не повидав его, то в газете напечатают какую–нибудь выдумку. А старик Абель не любил и побаивался гласности. Ведь в Фальмонте вся эта история была затеяна газетой.

Явился Юлиус с посетителем.

– Можете идти! – отпустил секретаря Беллами. – Ну, что вам угодно? – резко начал он, глядя прищуренными глазами на рыжего репортера.

– Ходят слухи о том, что в вашем доме бродит призрак Зеленого Стрелка.

– Ложь! – ответил Беллами слишком быстро.

Выкажи он больше равнодушия к заявлению газетчика – то бы поверил ему. Но такая поспешность заставила его насторожиться. В первый раз он почувствовал интерес ко всей этой истории.

– Кто вам рассказал об этом? – спросил миллионер.

– Мы получили сведения из трех источников, – соврал Спайк, – и все три версии совпадают… Послушайте, мистер Беллами… Сознайтесь, ведь что–то за этим кроется? – Он улыбнулся. – Да и, кроме того, я уверен, что привидение поднимет престиж замка.

– Вот тут вы ошибаетесь! – ухватился за эту мысль старик. – Наоборот, такие истории только вредят моему имению, и если вы заикнетесь об этом в вашей газете, я немедленно подам жалобу в суд. Понимаете, молодой человек?

– Но, может быть, дух сам себя как–то проявит? – любезно заметил Спайк.

Его собеседник ограничился ворчанием. Через несколько минут журналист убедился, что ничего существенного от него не узнает.

Тогда он встал и раскланялся.

Спайк спустился вниз и, выйдя в переднюю, застал там Юлиуса, разговаривавшего с высоким седобородым мужчиной, похожим на зажиточного рабочего. Савини знаком предложил репортеру подождать.

– Вы ведь знаете его комнату, мистер Кригер? Пройдите, пожалуйста, туда, мистер Беллами ждет вас.

Когда тот удалился, Юлиус повернулся к Спайку:

– Ну, что вам рассказал старик?

– Опроверг всю историю. Послушайте, Савини, признайтесь честно – кроется тут что–нибудь или нет?

– Не знаю, откуда вы все это выкопали, но от меня во всяком случае никаких интересных сведений не ждите… Хо! Старик задал бы мне перцу! Он еще подумает, что вы меня подкупили!

– Значит, это правда, – решил Спайк, – у вас по ночам бродит страшное привидение, которое обходит дозором стены замка?.. Скажите, оно заковано в цепи?

В ответ Юлиус покачал головой.

– Ничего я вам говорить не стану, Холленд. Не желаю терять место.

– Ну, хорошо, а что это за чучело, которое вы только что отправили наверх? Вы знаете, у него вид полицейского.

Секретарь ухмыльнулся.

– Он спрашивал о вас то же самое, когда вы спускались. Его зовут Кригер, он… – Юлиус остановился. – Ну, я бы не назвал его приятелем, но он старый знакомый моего старика! Вероятно, получает от него пенсию.

Пока они разговаривали, Кригер спустился обратно, на его лице было ясно написано негодование.

– Скажите, пожалуйста! Его величество отказывается видеть меня раньше двух часов! Он, наверное, воображает, что я не стану его дожидаться? Если так, он жестоко ошибается! Можете ему передать это, мистер Савини.

– А в чем дело? – спросил секретарь.

– Да ни в чем! Он мне говорит – в два часа!.. Но я приехал в город, с какой стати мне столько дожидаться? Почему ему не угодно повидать меня утром? – с яростью спрашивал бородач. – Он обращается со мной, как с собакой!.. А ведь это, кажется, вы? – обратился он к Спайку.

– Да, я.

– Можете передать Абелю, – выразительно похлопал он Юлиуса по плечу, – что я буду у него в два часа и побеседую с ним как следует… А не то придется поболтать с репортером!

Выпалив залпом эту угрозу, он удалился.

– Сдается мне, – тихонько проговорил Спайк, – что я набрел на интересный материал для газеты…

Глава 3

Джон Вуд из Бельгии

Журналист взглянул на часы. Было без пяти час. Но он едва успел присесть в кресло, как в зал стремительно вошел сам Джон Вуд. Этот замечательный человек, поседевший до срока, был высокого роста и на редкость красив. Живые глаза и выразительный рот говорили казалось, даже без слов.

Он любезно пожал руку репортеру.

– Надеюсь, я не опоздал? Целое утро я провел в хлопотах, хочу поспеть на поезд в половине третьего. Надо ехать в Бельгию, и придется очень спешить.

Они прошли в столовую, и метрдотель проводил их к уединенному столику в углу зала. Спайк, глядя на это обаятельное, нежное лицо, невольно сравнивал его с грубыми чертами своего недавнего собеседника. Человек, который сейчас находился перед ним, был разительной противоположностью Абелю Беллами. Доброта светилась в его вечно смеющихся глазах, каждое движение было полно жизни, и длинные, тонкие руки, казалось, не знали ни минуты покоя.

– Хорошо… Что же вам интересно узнать? Может быть, гораздо лучше будет, если я вам расскажу все подробно, прежде чем нам подадут завтрак?.. Во–первых, я – американец.

– Американец? Никогда бы я не догадался! – заметил Спайк.

Джон Вуд кивнул.

– Да, я очень долго прожил в Англии, по правде сказать, я не был дома… – Он умолк. – О, очень, очень много лет! – закончил он начатую фразу. – Я живу в Бельгии, в месте, которое называется Вендун. Там я устроил приют для чахоточных детей, который, между прочим, в этом роду намереваюсь перевести в Швейцарию. Карбюраторы системы Вуда – мое изобретение… Вот, кажется, и все.

– Я хотел поговорить о вашем детском приюте. Нам стало известно о нем из бельгийских газет. Там говорилось, что вы собираете в нашей стране средства для учреждения школы материнства… Что такое «школа материнства», мистер Вуд?

Седовласый собеседник Спайка откинулся на спинку стула и немного помолчал, прежде чем ответить.

– В каждой европейской стране, а в особенности в Англии, – начал он, – существует проблема «лишних» детей. Может быть, я ошибаюсь и слово «лишних» здесь не совсем подходит… Например, овдовеет женщина и останется с одним или двумя ребятами на руках. Ясно, что она не может работать, покуда дети дома и никто о них не заботится. Кроме того, есть очень много детей, рождения которых ожидают просто с ужасом. От них обычно стараются впоследствии избавиться…

Вуд стал подробно излагать свои планы. Его идея заключалась в устройстве специальных, хорошо оборудованных домов, которые бы принимали «лишних» детей. За ними был бы организован отличный уход и ими занимались бы квалифицированные сестры милосердия.

– Мы брали бы учениц, – говорил он, – плативших за обучение уходу за детьми. Это была бы школа материнства!..

За завтраком Вуд говорил только о детях. Малютки составляли его счастье, он восхищался одним маленьким немецким ребенком, которого недавно привезли к нему в приют. Разговор этот так оживил его, что соседи с любопытством стали оглядываться.

– Не обижайтесь, мистер Вуд, но я должен сказать вам, что у вас престранный конек! – заметил ему Спайк со смехом.

Вуд улыбнулся.

– Да, вероятно, это кажется необыкновенным, – сказал он. – Однако… Скажите мне, кто эти люди?

В это время в ресторане появились новые посетители: двое мужчин, сопровождавших молодую девушку. Один из них – седой, с грустным выражением старого худого лица. Его спутником был молодой человек, которому можно дать равно и девятнадцать и тридцать лет. Он принадлежал к числу людей, живущих для удовольствия своего портного, и был безукоризненно одет с головы до пят. Но взгляды Вуда и Спайка не отрывались от девушки.

– Она как будто сошла с обложки иллюстрированного журнала! – сказал Спайк.

– А кто это?

– Мисс Хоуэтт, мисс Валерия Хоуэтт! Старик – Уолтер Хоуэтт, англичанин, проживший большую часть своей жизни в Америке. Он был очень небогат до тех пор, пока на его ферме не открыли залежей нефти… Что же касается человека с модной картинки, то это, конечно, англичанин, Федерстон. Он завсегдатай гостиных. Я встречал его во всех ночных клубах Лондона.

Новоприбывшие уселись неподалеку, и Вуд теперь смог внимательно рассмотреть девушку.

– Она необыкновенно хороша! – проговорил он вполголоса.

Но Спайк как раз встал из–за стола и подошел к старому американцу поздороваться.

Через некоторое время он вернулся.

– Мистер Хоуэтт просит меня подняться к ним в гостиную после завтрака… Вы ничего не имеете против, Вуд?

– Конечно, нет, – ответил тот.

За завтраком взгляд девушки дважды останавливался на их столике. Она смотрела на Джона Вуда как–то недоумевающе, вопросительно, точно стараясь вспомнить, где и при каких обстоятельствах видела его раньше.

Спайк перешел от разговора о детях к теме, которая сейчас интересовала его больше всего остального.

– Вы знаете Беллами? – спросил он Вуда.

– Абеля Беллами?.. Да, я слышал о нем… Это ведь тот самый человек, который купил замок Гарр?

Спайк утвердительно кивнул головой.

– А замок Гарр – это родина Зеленого Стрелка! – продолжал он. – Старик Беллами не так гордится своим привидением, как сделали бы другие на его месте.

И Спайк рассказал все, что ему было известно о странном госте древнего замка. Собеседник слушал, не проронив ни слова.

– Странно, – заметил он наконец, – мне известна легенда Гаррского замка, и Абель Беллами мне также известен… Понаслышке!

– Вы его должны хорошо знать? – быстро спросил Спайк.

Вуд отрицательно покачал головой.

Вскоре после этого мистер Хоуэтт и вся компания за его столом поднялись. Позвав официанта, Вуд заплатил по счету, и приятели вышли вслед за ними.

– Я должен написать одно письмо, – сказал Вуд, – как вы думаете, долго вас задержит… э… мистер Хоуэтт?

– Думаю, не больше пяти минут, – ответил Спайк, – я не знаю, о чем именно он собирается говорить со мной, но мне кажется, что это не надолго.

Гостиная Хоуэттов помещалась на том же этаже, что и апартаменты Беллами. Старый господин уже ожидал его. Мистер Федерстон, по–видимому, уже ушел, и в комнате были только миллионер и его дочь.

– Войдите, пожалуйста, Холленд! – сказал Хоуэтт. У него был тихий, грустный голос, и вообще, в его манерах было что–то меланхоличное. – Валерия, это мистер Холленд, он журналист и может помочь тебе.

Девушка кивнула и слегка улыбнулась.

– В сущности, это моя дочь имеет к вам дело, а вовсе не я! – сказал Хоуэтт к большому удовольствию Спайка.

– По правде, – начала мисс Хоуэтт, – мне надо отыскать одну даму, которая двенадцать лет назад жила в Лондоне, – она остановилась, колеблясь. – Звали ее миссис Хельд. Она жила на Малой Бетель–стрит, в Кэмден Тоун… Я уже справлялась на этой улице; это ужасные трущобы. Там не оказалось никого, кто бы помнил ее. Я бы и вовсе не знала, что она там жила, но в мои руки… Да, в мои руки попало одно письмо, и человек, которому оно адресовано, не знает об этом. Он очень желал скрыть местопребывание этой дамы и был бы в отчаянии, узнав о том, что оно у меня в руках. Через несколько недель после того, как письмо было написано, она исчезла…

– А вы пробовали дать объявление?

– Да! Я сделала все, что было в моих силах. Полиция мне уже давно помогает в розысках.

Спайк покачал головой.

– Боюсь, что ничем не смогу быть вам полезен.

– Я так и думал! – вмешался Хоуэтт. – Но моя дочь считает, что газеты гораздо лучше осведомлены, чем полиция…

Его прервал чей–то громкий голос в коридоре. Он был полон ярости. Послышались крики. Потом что–то тяжелое упало на пол.

Спайк сразу узнал этот голос и выбежал за дверь.

Его глазам представилась странная сцена. Бородач, которого Юлиус назвал недавно Кригером, медленно поднимался с пола. В дверях гостиной стояла громадная фигура Абеля Беллами.

– Вы поплатитесь за это! – пропищал своему обидчику Кригер.

– Убирайтесь и держитесь подальше отсюда! – рычал Беллами. – А если еще раз вернетесь, я вас выброшу в окно!

– Я отомщу! – Бородатый человек не помнил себя от ярости. – Вы мне заплатите за это!

– Только не в долларах и центах! – свирепо отрезал Беллами. – И слушайте меня внимательно, Кригер… Вы, если я не ошибаюсь, получаете пенсию от своего правительства. Смотрите, как бы вам ее не потерять!

С этими словами он повернулся и захлопнул за собой дверь.

Спайк подошел к человеку, ковылявшему по коридору.

– Что произошло?

Кригер остановился и стал счищать пыль с колен.

– Узнаете, все узнаете! – сказал он. – Только потом… Ведь вы репортер? У меня есть кое–что для вас!

Спайк был прирожденным репортером. Хорошая тема для газеты – в этом была его жизнь.

Он повернулся к Хоуэтту.

– Простите, пожалуйста. Я должен отлучиться на одну минуту. Мне нужно поговорить с этим человеком.

– Кто ударил его? Беллами?

Вопрос задала девушка, и в голосе ее послышалось презрение. Спайк невольно широко раскрыл глаза.

– Да, мисс Хоуэтт. А что, вы его знаете?

– Я много слыхала о нем! – с расстановкой ответила она.

Спайк вышел вместе с Кригером в переднюю. Тот был бледен и дрожал, как осиновый лист. Прошло довольно много времени, прежде чем он смог спокойно заговорить.

– То, что он сказал, совершенно верно! – начал Кригер угрюмо. – Мне грозит потеря пенсии, но я рискну этим. Послушайте, мистер…

– Мое имя Холленд, – сказал Спайк.

– Здесь я вам ничего рассказать не могу, но если вы приедете ко мне домой – в Розовый Коттедж, Фильд Род, Нью–Барнет…

Спайк записал его адрес.

– Там вы узнаете кое–что, что произведет сенсацию! – проговорил он с видимым удовольствием.

– Ладно, – ответил Спайк, – а когда я вас могу увидеть?

– Приезжайте через несколько часов.

Кивнув головой, Кригер вышел.

– У этого человека вид потрясенный… – с интересом заметил Вуд, наблюдавший за ним.

– Да, с ним только что не очень любезно обошлись… Кроме того, у него в запасе рассказ, который мне очень хочется перенести на бумагу!

– Я слыхал, что он обещал вам дать хороший материал, – улыбнулся Вуд. – Ну, а теперь мне пора. Приезжайте, Холленд, навестить меня в Бельгии! – он протянул репортеру руку. – Может быть, настанет день, когда я смогу сообщить вам об Абеле Беллами нечто важное. Самое важное из историй, связанных с ним… Если вы пожелаете узнать еще какие–нибудь подробности о школе, телеграфируйте, я отвечу!

Спайк вернулся в гостиную Хоуэттов и узнал, что мисс Хоуэтт ушла к себе с сильной головной болью, поэтому разговор о помощи, которую он мог оказать ей в розысках, сам собой откладывался на неопределенное время.

Репортер подошел к окну, закурил и задумался. Вся эта история ему не нравилась. Как оказался здесь, в гостинице, Беллами? Зачем он снял номер?.. И рядом с Хоуэттами? И почему Кригер пришел сюда к нему? Целый ряд вопросов, на которые у него не было ответов.

Глава 4

Зеленая стрела

Придя после завтрака в редакцию, Спайк написал пространное изложение планов Джона Вуда по поводу его детского сада. Затем вышел и, наняв такси, приказал ехать в Нью–Барнет.

Дорога оказалась длинной и пролегала среди зеленых полей. Розовый Коттедж находился за зеленой изгородью и представлял собой маленький домик, стены которого были живописно опутаны плющом.

Перед домом был разбит крошечный цветник, сзади виднелся большой сад, переходящий в поле. Все это Спайк заметил еще из автомобиля. Пройдя через низенькие ворота, он подошел к парадной двери и постучал.

Никто не ответил ему на стук, хотя дверь не была заперта и даже оказалась слегка приоткрытой. Репортер снова постучал, но ответа не последовало.

Начинал накрапывать дождик, и он решился войти внутрь. Толкнув дверь, Спайк направился по коридору и заглянул в первую комнату, попавшуюся ему на пути. Это была, по–видимому, гостиная, с расставленной в ней удобной мебелью. Над камином висел большой портрет мужчины, в котором Спайк сразу узнал своего бородатого знакомого. Кригер был снят в какой–то форменной одежде.

Репортер уселся и машинально выглянул из окна в сад. Однако то, что он там увидел, заставило его немедленно вскочить с места. Из–за куста в дальнем конце сада виднелась мужская нога. Она была неподвижна.

Спайк стремглав выбежал из комнаты, пересек небольшую площадку, засеянную травой, и, обежав куст, остановился как вкопанный. Бородач лежал на спине… Глаза его были полуоткрыты, а руки сжаты в агонии смерти. Из жилета, над скрюченными руками, высовывался конец стрелы, украшенный ярко–зелеными перьями.

Спайк встал на колени рядом с телом, надеясь обнаружить какие–нибудь признаки жизни. Кригер был мертв, это несомненно. Тогда репортер внимательно огляделся. Сад отделяла от полей небольшая деревянная изгородь, не представлявшая никакого затруднения ни для молодого, ни для ловкого человека, который пожелал бы перескочить через нее. Журналист догадался, что Кригер мгновенно свалился мертвым на том самом месте, где его пронзила стрела.

Перескочив через изгородь, Спайк занялся поисками следов. Футах в десяти рос огромный дуб, дерево это находилось по прямой линии с упавшей стрелой. Медленно обойдя вокруг дуба, Спайк понял, что стрела была пущена с этого дерева. Оно было очень густым и давало нужную защиту от посторонних глаз. Вероятно, жертва не видела убийцу, скрывавшегося за густыми листьями.

Поиски увенчались успехом, ибо он нашел два четких отпечатка ног в том месте, где убийца спрыгнул с дерева. Оказалось, что тот потерял нечто важное, но Спайк не сразу увидел это. Случайно, несколько позже, репортер набрел на зеленую стрелу, с виду такую же, как та, что торчала из груди убитого. Конец стрелы был гладко обструган и покрыт зеленой эмалью. Самый кончик ее был остер, как игла, но перья казались слишком вычурными.

Пройдя обратно в дом, репортер вызвал своего шофера и немедленно послал его за полицией. Она скоро явилась в лице полицейского чиновника и сержанта. А через полчаса после их прибытия приехал человек из Скотленд–Ярда, взявший на себя дом и заботы по удалению трупа.

Еще раньше Холленд тщательно обыскал дом. В этот обыск входил совершенно незаконный просмотр тех личных бумаг, которые ему удалось найти. По ним он очень скоро выяснил значение формы, в которой старик был снят. Тот был в свое время тюремным надзирателем и прослужил двадцать два года, получив почетную отставку и к ней пенсию. Среди бумаг в письменном столе Спайк нашел удостоверение, свидетельствовавшее об этом.

Но чего ему хотелось больше всего на свете – это найти какую–нибудь бумагу, которая могла бы пролить свет на отношения между Кригером и Абелем Беллами. В письменном столе оставался один ящик, запертый на ключ, и Спайк не решился взломать его.

Зато ему удалось найти банковскую книжку старика, из которой он, к своему удивлению, узнал, что Кригер был сравнительно богатым человеком. У него на счету значилось две тысячи фунтов. Быстрый обзор листов банковской книжки показал Холленду, что Кригер ежемесячно первого числа получал сумму в сорок фунтов, которая выплачивалась наличными. Пенсию старика можно было просто проверить, ибо она выплачивалась по четвергам. Эта пенсия и прибыль с каких–то бумаг были единственными записями на страницах прихода.

Спайк только что кончил делать выписки из банковской книжки, когда прибыли полицейские. Он вышел им навстречу. Через некоторое время пришел также полицейский врач, который осмотрел труп.

– Он умер больше часа тому назад, стрела пронзила сердце навылет. Должно быть, она необычайно остра.

Сыщику из Скотленд–Ярда Спайк передал найденную им стрелу и указал место, где он нашел ее.

– Человек, который совершил это, несомненно, знаток стрельбы из лука. От твердо решил убить и, вероятно, хорошо знал, что убьет. Это первое убийство при помощи стрелы, с которым мне приходится иметь дело… Держите с нами связь, Холленд! А теперь вы, вероятно, пожелаете отправиться в редакцию для того, чтобы описать сенсационную новость? Но сначала объясните мне подробно, как и почему вы очутились тут.

Спайк подробно рассказал о том, что произошло в «Карлтоне», и прибавил от себя кое–какие подробности, которые заставили сыщика широко раскрыть рот.

– Зеленый Стрелок? – недоверчиво проговорил он. – Не хотите же вы заставить меня поверить, что это дело рук какого–то духа? Если так, то я вам скажу, что дух этот должен быть исключительно силен и ловок! Для такого выстрела нужна очень большая сила и очень меткий глаз. Кригера не так–то легко было пронзить, особенно на таком расстоянии. Ну, а теперь нам надо повидать Абеля Беллами…

Абель как раз собирался покинуть Лондон и ехать в Беркшир, когда к нему явилась полиция. Он не выразил ни удивления, ни тревоги, узнав о происшедшем.

– Да, это верно, что я выгнал его, – сказал Беллами. – Когда–то очень давно Кригер сослужил мне службу, и я за это наградил его очень щедро… Он спас мне жизнь, вытащил меня из воды, когда моя лодка на озере перевернулась.

«Ложь!» – подумал Спайк, зорко наблюдавший за стариком.

– А из–за чего произошла размолвка между вами сегодня утром, мистер Беллами?

– Я бы не назвал это размолвкой, но все последнее время он просил меня одолжить ему денег для покупки поля, прилегающего к участку, на котором построен его дом. Я отказывал ему в этом, причем несколько раз!.. А сегодня он явился ко мне не совсем трезвый, нагрубил, пригрозил… Нет, не то что пригрозил, – поправился Беллами с резким смехом, – но впал в ярость… Я его и выкинул.

– Где же он спас вам жизнь, мистер Беллами? – спросил сыщик.

– В Хенли, семь лет тому назад, – быстро ответил Беллами.

«Это число было всегда у тебя в памяти, и не напрасно, друг мой! – мысленно заметил Спайк. – И ты всегда готовился ответить на этот вопрос… Чтобы именно спасением объяснить денежное пособие, которое ты выплачивал этому человеку».

– Тогда он еще служил в тюрьме? – спросил его сыщик настороженно.

– Кажется, да… – ответил Беллами немного раздраженно. – Но это произошло как раз во время его отпуска. Вы сможете, вероятно, сами проверить этот инцидент по регистрационным книгам.

Спайк подумал, что при просмотре этих книг факты, изложенные Беллами, наверняка подтвердятся.

– Вот и все, что я могу вам сказать! – заключил тот. – Вы, кажется, говорили, что его застрелили?

– Да, он был убит выстрелом… Его умертвила зеленая стрела.

Беллами растерялся лишь на секунду.

– Зеленая стрела? – повторил он, как бы не веря своим ушам.

– Да, зеленая стрела! – повторил сыщик.

– Стрела? Зеленая стрела?.. Чего это, ради Бога…

Он с усилием восстановил свое обычное спокойствие, и на лице его появилась едва заметная усмешка.

– Значит, это жертва вашего легендарного привидения, Холленд? – спросил он с иронией журналиста. И уже трагично добавил:

– Зеленая стрела и Зеленый Дух… Не так ли?..

Глава 5

Абель Беллами и его секретарь

«Убит ли Кригер Зеленым Стрелком?

Таинственное убийство следует за ссорой между жертвой убийства и владельцем замка, в котором живет привидение!!!

Кто такой «Зеленый Стрелок», который показывается в замке Гарр? Какое отношение имеет эта таинственная личность к убийству Чарльза Кригера, бывшего надзирателя Пентонвильской тюрьмы? Вот вопросы, которые задает Скотленд–Ярд. Кригер был найден убитым в своем саду. Нашел его один из репортеров газеты «Дейли Глоб». Кригер был застрелен после ссоры с Абелем Беллами, миллионером из Чикаго, владельцем замка Гарр. Убитый скончался от ранения зеленой стрелой, похожей с виду на стрелы, которые использовались много лет тому назад…»

Абель Беллами положил газету на стол и взглянул на своего секретаря.

– Что тут исходит от вас, я право не знаю, – проворчал он, – но кто–то должен был рассказать об этом проклятом привидении. Теперь послушайте, что я вам скажу, Савини. Болтовня о привидениях ничуть не пугает меня. Поняли?.. Если все эти истории преследуют эту цель, и если вы думаете таким образом пристроиться пожизненно в Гаррском замке – то вы ошиблись в своих расчетах! Я разрушу дурацкую выдумку сам, не обращаясь к помощи Скотленд–Ярда… Поверьте мне!

Он встал и, перейдя к окну, бессмысленно уставился в противоположную стену. Наконец круто повернулся.

– Савини, то, что я говорю – очень серьезно!.. У вас очень хорошее место, не теряйте его. Вы единственный в своем роде, которого я взял на эту должность. Вы ловки и страшный лгун, поэтому удовлетворяете моим требованиям! Не забывайте, что я вас взял с улицы, с самых низов общественной лестницы. Я знаю, что вы мошенник… И никогда не переставали быть им. Но я вас взял к себе, потому что мне понадобился как раз такой. Мне нужен был кто–нибудь, о ком бы я знал всю подноготную. Вы меня поняли?.. До поступления ко мне на службу вы работали с шайкой шулеров и воров, и полиция ожидала подходящего момента, чтобы сцапать вас. Вот что я о вас узнал! Когда сыщик явился вчера ко мне, чтобы снять показания о Кригере, он первым долгом спросил меня, знаю ли я о том, кто служит у меня секретарем… Вы этого не знали, правда?..

Лицо Савини говорило достаточно ясно. Из темно–бронзового оно стало землисто–серым.

Старик подошел к своему секретарю вплотную, и его жирный палец уцепился за вырез жилета Савини.

– Эта история с Зеленым Стрелком должна немедленно прекратиться! – с расстановкой произнес он. – И будет гораздо лучше, если она действительно прекратится! Я буду дежурить с пистолетом и стрелять повсюду, где мне почудится что–то зеленое.

Он еще крепче захватил жилет в свои пальцы и без всякого усилия раскачивал секретаря из стороны в сторону:

– Вы знаете, Савини, что я жесток, но вы думаете, что я простак. Ошибаетесь, я могу вам заплатить фокусом за фокус, и вы в конце концов останетесь в дураках.

Рука его вдруг вытянулась и застыла, а Савини отлетел на несколько шагов.

– Автомобиль в пять ровно, – отрезал Беллами и кивком головы дал понять секретарю, что тот больше не нужен.

Савини прошел в свою комнату и привел себя в порядок. Он нисколько не соврал, отрекаясь от своего участия в газетном разоблачении истории привидения. У него имелось множество причин для того, чтобы не говорить о нем.

Значит, старику все было известно?!

Сначала это открытие потрясло Савини. Теперь он даже радовался. Все время он жил в ужасе оттого, что его прошлое вдруг откроется, но даже Абель Беллами не мог догадываться о причине этого страха.

Савини взглянул на часы. Было чуть позже девяти, и день принадлежал ему до пяти часов, поэтому не стоило выдумывать предлогов для того, чтобы уйти.

Искусство хорошо служить Беллами заключалось в умении оставлять его в покое, когда старик этого желал. Бывали целые дни, когда секретарь не видел своего хозяина, тогда как в другие он подолгу просиживал за работой.

Автомобиль доставил его к громадному жилому дому на Меда–Вэл.

Отказавшись от предложения служащего войти в лифт, Савини поднялся по лестнице на второй этаж, вынул из кармана ключ и открыл дверь квартиры номер двенадцать.

На звук ключа в замке в переднюю вышла женщина с папиросой в зубах.

– А, это ты… – протянула она равнодушно, в то время как он затворил за собой входную дверь и положил шляпу на стул.

– А кто это еще мог быть? – спросил он.

– Я послала девушку купить яиц, – ответила она, входя вслед за ним в хорошо обставленную гостиную. – Где ты пропадал вчера вечером? Я ждала тебя к обеду.

Хозяйка присела на край стола и болтала ногами, обутыми в изящные утренние туфельки. Она была молода и хороша собой, но небрежно одета, ее рыжие волосы составляли красивый контраст с громадными черными глазами. На лице оставались следы пудры.

– Не гляди на меня. Я вчера танцевала до трех утра и еще не приняла ванну. Сегодня утром пришло письмо от Джерри, – прибавила женщина и засмеялась, видя его вытянувшуюся физиономию. Затем соскочила со стола и взяла в руки синий конверт, лежавший на камине.

– Я не хочу читать его! Терпеть не могу дотрагиваться до вещей, которые вышли из тюрьмы…

– Ну, ты должен радоваться тому, что сам не попал туда, мой милый, – сказала она, зажигая новую папиросу. – Через шесть месяцев, это точно, Джерри выйдет на волю. Он желает знать, что ты готов сделать для него… Ведь ты теперь миллионер, Юлиус!

– Не будь дурой! – бросил он раздраженно.

– Ну, во всяком случае, Беллами богат, и там должна быть какая–то добыча.

– Есть, конечно…

Савини сунул руки в карманы и медленно подошел к окну. При этом повернулся так, что его лицо оставалось в тени.

– В Гаррском замке лежит полмиллиона.

– Долларов или фунтов?

– Фунтов! – ответил он коротко.

Женщина тихонько рассмеялась.

– Старик Беллами перестал бы спать спокойно, если бы все знал.

– Он знает! Знал все время, с самого начала…

Хозяйка посмотрела на него с изумлением.

– Знал, что ты?..

– Что я мошенник. Это его собственные слова. Так он мне сказал сегодня утром.

– А что за история с Зеленым Стрелком произошла там у вас? – спросила она, вставая, чтобы закрыть дверь, так как в передней послышались шаги горничной. – Я читала об этом сегодня утром.

Юлиус ответил не сразу.

– Я не видел его, – сказал он, помолчав. – Кому–то из прислуги он привиделся, а старик говорил мне, что кто–то отворил ночью дверь в его спальню.

– Это был ты?

К ее удивлению он отрицательно покачал головой.

– Нет, мне ни к чему ночные прогулки… Я знаю весь замок, как свои пять пальцев… А сейф – не такое дело, чтобы браться за него. Для этого требуется опытный человек.

Савини нахмурился и посмотрел на нее задумчиво, потом продолжал:

– Я тебе скажу, Фэй, что я об этом думаю. Старая шайка распадается: Джерри в тюрьме, Бен – тоже. Уолтерс удрал на континент и из всех остались ты да я. Ну, развалилась, ну и Бог с ней. Что мы имели с тобой от этого?.. Какие–то несколько фунтов в неделю, да и то еле оставалось после оплаты расходов. Игра была слишком мелкая… А тут дело идет о полумиллионе! И говорю тебе: я почти готов на убийство ради этой кучи денег.

Он обнял ее и поцеловал.

Она насторожилась, глядя недоверчиво и выжидательно.

– В чем дело? Я не верю тебе, Юлиус, когда ты начинаешь ласкаться. Мне взламывать этот сейф, что ли?

– Я знаю одно место в Сан–Пауло, где можно жить по царски на проценты со ста тысяч долларов. А это как раз та сумма, которую старый дьявол заплатит мне. У замка Гарр есть тайна, Фэй. Эта тайна, может быть, стоит ста тысяч… А если случится худшее, у меня имеется баночка с невидимыми чернилами, которая во всяком случае стоит двадцати.

Савини говорил загадками, ему доставляло удовольствие видеть недоумение на лице жены.

Глава 6

Бездельник Федерстон

Безукоризненный молодой человек, завтракавший с Хоуэттами, был старше, чем можно было ожидать по его румяному мальчишескому лицу.

Валерия Хоуэтт догадалась об этом тогда же, когда отец представил его. Сначала он мало заинтересовал девушку. Во время своих путешествий с отцом, которого дела часто заносили в Америку, она нередко встречала молодых людей, которые ни о чем не думали, кроме как о том, чтобы убить время. Валерия знала ограниченность их интересов, вращающихся вокруг гоночных автомобилей и светских визитов. Но ей впервые пришлось встретиться с англичанином такого типа.

Во многих отношениях Джемс Ламотт Федерстон был лучше тех, кого она раньше встречала. Его жизнь была так же бесцельна, но он обладал одним достоинством: скромностью. Он никогда не говорил о себе, обо всем же остальном мог говорить весьма занимательно. Валерия сначала терпела его, потому что Джемс был все же приятнее, чем тот сыщик, которого отец угрожал навязать ей, если она будет продолжать свои одинокие прогулки в сомнительных местах. Потом он стал нравиться ей, несмотря на свою изысканность.

На другой день после убийства Кригера молодой человек явился к ней, чтобы вместе идти гулять в парк.

– Я хочу задать вам один вопрос, – сказала Валерия, когда они дошли до залитого солнцем парка и уселись на скамью в конце аллеи. – Это очень личный вопрос! – прибавила девушка.

– Личные вопросы всегда интересуют меня! – сказал Федерстон без улыбки.

– Что вы делаете, если не считать того времени, когда сопровождаете привлекательных и одиноких молодых девушек?

Он посмотрел на нее в упор.

– Вы и в самом деле очень привлекательны, – сказал Джемс совершенно серьезно.

Валерия покраснела.

– Мистер Федерстон! Разве вы не поняли, что я пошутила? Неужели у вас, англичан, нет никакого чувства юмора? Я же говорила не о себе!

– Но вы ведь не знаете больше никого, кого бы я сопровождал, – ответил ей Федерстон и прибавил, чтобы перейти на более безопасную тему. – Нет, кроме этого, я не делаю больше ничего.

– Даже не разглаживаете ваших брюк? – колко заметила рассерженная Валерия.

– Нет! – признался он. – За это я плачу своему слуге… Впрочем, я сам причесываюсь! – прибавил он весело.

Она рассмеялась против воли, потом вдруг снова стала серьезной.

– Мистер Федерстон, я хочу просить вас о большой услуге. Дело в том, что я хочу оставаться одна! На целые дни… Вы понимаете меня?

– Конечно.

– Это возможно, не пугая отца, только если он будет думать, что вы меня куда–то повели… Куда–нибудь – так, чтобы я могла отсутствовать целый день. Папа уезжает в среду вечером в Шотландию…

– И вы хотите, чтобы я сделал вид, что беру вас с собой, а потом предоставил самой себе?

Девушка снова вздохнула.

– Как вы догадливы! Да, это именно то, чего я хочу.

Джимми Федерстон старался пробуравить дырочку в земле своей палкой с золотым набалдашником.

– Я согласен при одном условии, – медленно произнес он.

– Условии? Каком?

Она посмотрела на него с удивлением.

– Предоставьте разбираться в делах Абеля Беллами кому–нибудь другому… Это не женское дело! Если бы полиция обыскала поле за домом мистера Кригера, вам было бы очень трудно объяснить свое присутствие там, мисс Хоуэтт!

Валерия, бледная, онемев, уставилась на своего спутника.

– Я… Я не понимаю вас, мистер Федерстон, – выговорила она наконец.

Молодой человек повернулся к ней, на его лице блуждала улыбка – добродушная и предостерегающая.

– Вы только что обвинили меня, мисс Хоуэтт, в том, что я веду бесцельную жизнь. У бездельника уйма времени для наблюдений. Вы проехали мимо моей квартиры в Сент–Джем–стрит в автомобиле, который следовал за «Фордом» Кригера.

– Значит, вы знали его? – удивилась девушка.

– Немного, – ответил Федерстон, играя палкой и стараясь не смотреть ей в глаза. – Я знаю всех немного, а кое–кого очень хорошо. Например, мне известно, что вы отпустили ваш автомобиль в конце Фильд Род и прошли пешком до дома Кригера, а затем как бы раздумывали, что предпринять, и подошли к турникету, где начинается тропинка, ведущая через поле, в конце сада. Оно не принадлежит ему, но он не отгородил свой сад и пользовался этим полем. Там вы и ждали до восьми часов вечера…

– Это ваши догадки! – с жаром возразила Валерия. – Отец сказал вам, что я не возвращалась к обеду…

– Вовсе нет. Вы остались в поле из опасения, что иначе вас обнаружат.

– А где были вы?

– Тоже там, к сожалению… А то бы я видел нашего друга Зеленого Стрелка.

– Что вы делали в этом месте? Как смеете вы следить за мной, мистер Федерстон?

В его глазах блеснула веселая искорка, но ни один мускул лица не дрогнул.

– Вы непоследовательны, мисс Хоуэтт… Только что упрекали меня за безделье… А теперь, когда я признался, что сопровождал вас в весьма опасной и полной неожиданностей экспедиции…

Она беспомощно покачала головой.

– Не знаю, что и думать. Это не похоже на вас, мистер Федерстон. Почему вы думаете, что я выслеживала Кригера?

Он медленно вытащил из кармана золотой портсигар.

– Можно курить? – спросил Федерстон.

Валерия кивнула.

Он закурил и стал пускать в воздух клубы голубого дыма.

– Вы выслеживали Кригера, потому что – а это моя догадка – думали, что со злости на Абеля Беллами он выдаст своего хозяина и заодно сообщит вам сведения, которых вы добиваетесь вот уже несколько лет.

Девушка опять уставилась на него, совершенно сраженная.

– Вы ищете таинственно пропавшую даму, да, мисс Хоуэтт? – продолжал молодой человек, чертя узоры на песке. – Правильно или нет, но вы подозреваете, что Беллами повинен в ее исчезновении. Вы хватались и за более невероятные возможности, чем та, что представилась вам вчера. Мне понадобилось некоторое время, чтобы представить себе ход ваших мыслей. Очевидно, вы думали, что Беллами последует за Кригером домой, и у вас будет возможность подслушать их разговор. Вы прождали в поле почти два часа и собирались уже пройти в дом, когда увидели там полицию.

Молодой человек вынул папиросу изо рта и отшвырнул ее в сторону. Ему вдруг расхотелось курить.

– Я бы дорого дал, чтобы встретиться с Зеленым Стрелком.

– Значит, вы верите?..

– Не только верю, я совершенно уверен!

Валерия смотрела на него теперь с новым интересом и пониманием.

– Какой вы необыкновенный человек, мистер Федерстон! Вы почти так же умны, как сыщик, которого мой отец хотел нанять для присмотра за мной…

Он рассмеялся.

– Должен сделать вам одно признание, мисс: я и есть тот самый сыщик. Я – комиссар Федерстон из Скотленд–Ярда, и наблюдаю за вами с самого вашего приезда в Лондон.

Глава 7

Человек в Скотленд–Ярде

Спайк Холленд был занят описанием истории с убийством при помощи таинственной зеленой стрелы, когда его вызвали к телефону.

– Меня требуют в Скотленд–Ярд… – сообщил он редактору. – Ого, по–моему, я становлюсь шишкой!

Через десять минут Спайк был у входа в полицейское управление.

– Начальник отделения «Е» желает вас видеть, – сказал ему сержант у дверей.

– Отделение «Е» мне незнакомо. Проводите меня туда.

Репортер очутился в комнате, которую, судя по размерам и обстановке, занимал очень важный чиновник.

За столом писал какой–то молодой человек. Когда Спайк вошел, он поднял голову.

– Боже! – воскликнул Холленд. – Я видел вас где–то раньше…

– Мне кажется, мы не встречались, – улыбнулся тот, вставая и подвигая посетителю стул. – Садитесь, мистер Спайк. Я – комиссар Федерстон и обычно не принимаю посетителей. Но для вас делаю исключение… Мне нравится ваше лицо. Хотите сигару?

– Я предпочел бы еще один комплимент! – сказал журналист. – Например, насчет моих волос.

Джим Федерстон рассмеялся.

– Говоря серьезно, я позвал вас вот для чего. Я слышал, что вы выследили шофера, который отвозил неизвестную даму на Фильд Род.

Он улыбнулся при виде изумления Спайка и продолжал:

– Тут нет никакой тайны, потому что у нас установлено наблюдение за такси. Шофер, которого вы расспрашивали, пришел в полицию и рассказал все.

– Другие газеты уже знают это? – огорченно спросил Спайк.

– Ни одна не знает и не будет ничего знать! – спокойно сказал Федерстон. – Даже «Дейли Глоб». Я не хочу, чтобы вы печатали эту историю. Потому и послал за вами. Я знаю эту даму, и ее действия объясняются очень просто. Понятно, что для вас это большое разочарование: с газетной точки зрения, убийство, в котором не замешана загадочная женщина под вуалью, вообще не убийство!

Холленд ухмыльнулся.

– Ну, что ж, раз вы этого хотите, – сказал он.

– Зато я дам вам одну или две улики, которые восполнят вашу потерю, – продолжал комиссар, играя серебряным разрезным ножом. – У человека, который убил Кригера, на плече красный шрам.

– Это предположение? – спросил пораженный Спайк.

– Это факт… И вот вам еще: у убийцы с собой очень толстая палка, либо связка палок для игры в гольф. Я склоняюсь к последней версии, так как неподалеку оттуда есть поле для гольфа. Правда, не знаю, как могут пригодиться эти сведения, но, может быть, вы оставите их пока что при себе.

– Что значат ваши слова о шраме на плече? – с любопытством спросил Спайк, не надеясь однако на ответ.

К его удивлению Федерстон объяснил:

– Не знаю, как долго вы пробыли в Великобритании и насколько знакомы с английскими законами. За некоторые преступления у нас наказывают поркой. Кое–кто считает это жестоким, и, может быть, так оно и есть.

Порка назначается, например, за нападение на тюремное начальство. Кригер в течение семи лет был главным порщиком в Пентонвильской тюрьме. Это неприятная обязанность, где требуются крепкие нервы и большая ловкость, так как по закону плеть не должна попадать ни выше, ни ниже плеча… Я предполагаю, что убийца – человек, который в свое время был выпорот Кригером и ждал случая отомстить!

– А при чем здесь толстая палка или палки для гольфа?

– Кригер был убит стрелой, посланной из могучего лука, сделанного из очень тонкой и крепкой стали.

– Но как его туда пронесли?

– Конечно, по Лондону нельзя разгуливать с луком и стрелами, не обращая на себя внимания… Лук можно спрятать в толстой пустой палке или же в палочном футляре для гольфа.

Спайк задумался и собрался спросить еще кое о чем, но хозяин кабинета попрощался и выпроводил его из Скотленд–Ярда.

Репортер вернулся в редакцию с таким чувством, словно от его захватывающей истории ничего не осталось.

– Можете вычеркнуть все про эту женщину, мистер Сайм! – сказал он редактору. – Полиция все знает и не находят в ней ничего таинственного… Ничего загадочного!

– А я никогда и не верил в таинственных женщин! – ответил ему Сайм и прибавил: – Для вас есть телеграмма.

Он протянул руку к сетке с письмами и бросил своему подчиненному рыжий конверт. Тот раскрыл его и прочел:

«Как вы думаете, согласится ли ваш Беллами пожертвовать что–нибудь на мое дело? Производит ли он впечатление человека, любящего детей?»

Спайк опустился на стул в приступе хохота. Он смеялся до слез, до упаду.

– С чего это вы впадаете в истерику? – недовольно спросил его редактор.

Глава 8

Фэй встречает старого приятеля

Мысли Валерии Хоуэтт пребывали в ужасном хаосе. Безграничное отчаяние, раздражение и сознание своего глупого положения – эти чувства затмевали все остальное.

– Дорогая моя, – ответил отец, когда она обратилась к нему. – Я вынужден был поступить так. Ты для меня – все на свете, и я не мог рисковать.

– Но почему ты не предупредил меня о том, что он сыщик?

Вечно грустное, серьезное лицо отца неожиданно расплылось в улыбке.

– А как ты это обнаружила?

– Он сам сказал.

– Надеюсь, это не помешает ему приходить к нам, – проговорил Хоуэтт, – я чувствую себя как–то спокойнее, когда он здесь.

– Федерстон сказал мне, что придет завтра к ужину… Ах, папа, как неприятно чувствовать… что за тобой следит полиция!

Но это ничуть не помешало ей потребовать от молодого человека исполнения его обещания. В день отъезда ее отца в Шотландию, он заехал за ней и пробыл в ее обществе ровно пять минут. У Мраморной Арки, на углу парка, она остановила свой автомобиль и многозначительно отворила дверцу.

– Тут, значит, я слезаю, не так ли? – улыбнулся Джим.

Теперь он перестал быть образцом портняжного искусства. Его платье приняло какой–то более человеческий вид, и это было ему к лицу. Она подумала, что ему трудно дать полные тридцать лет, а также, что он очень красив.

– Я не стану допрашивать вас о том, куда вы направляетесь или в какую сторону пойдете! – сказал Джим, стоя у автомобиля и облокотившись о дверцу.

Валерия улыбнулась.

– Зачем вам спрашивать, когда вы, вероятно, уже послали двух полицейских на мотоциклах за мной вдогонку?

– Нет, – он покачал головой. – Я этого не сделал, честное слово. Я верю, что вы сегодня не станете делать ничего, что может поставить меня в неловкое положение.

Она обернулась и поглядела на него из удаляющегося автомобиля.

Джим подождал, пока тот не скрылся из виду, затем повернулся и медленно пошел обратно через парк.

Хотя был уже конец осени, день оказался теплым, и широкие аллеи парка были полны народа. Он шел, думая о Валерии Хоуэтт, и эта загадка интересовала его несравненно больше, чем та, о которой так много говорилось в эти дни – загадка убийства Кригера.

Несмотря на все, что ему подсказывал разум, присутствие Валерии Хоуэтт в этот час в поле за Розовым Коттеджем очень беспокоило его.

Собственно говоря, он даже не видел ее тогда. Вернее, только видел, как она входила, а спустя несколько времени выходила оттуда. Все, что она делала в промежутке между тремя часами пополудни и восемью вечера, оставалось для него неясным. Джим надеялся поразить ее сообщением, что он наблюдал за ней, и заставить сказать, для чего она следовала за Кригером. Поэтому и рассказал ей, кто он. Но вместо ожидаемой откровенности девушка еще больше ушла в себя, стала более замкнутой.

Он знал, что она кого–то разыскивает. Хоуэтт сам сообщил ему это. Но кто именно это был и при каких обстоятельствах этот человек исчез, оставалось для него по–прежнему неизвестным. Кто такая миссис Хельд?.. Какие причины побуждали молодую девушку так настойчиво разыскивать ее?

Мистера Хоуэтта он знал давно и встречался с ним еще в Америке. Хоуэтт был вдовцом, и его единственным ребенком была Валерия. Будь у нее сестра, поиски могли объясняться весьма просто.

Кто мог быть так дорог Валерии Хоуэтт, что она готова делать большие затраты и подвергать себя опасностям, при мысли о которых у него на голове волосы становились дыбом? Во всяком случае, эта женщина не могла быть просто другом. Еще если бы девушка разыскивала мужчину… Молодой человек снова и снова обдумывал эту загадку и те же мысли, те же недоуменные вопросы вертелись у него в голове.

Вдруг он увидел старую знакомую, при виде которой немедленно забыл и Валерию, и все, связанное с ней. Федерстон в одно мгновение преобразился, перебежал по траве на другую дорожку и подошел к весьма элегантно одетой даме, которая медленно прогуливалась, держа на цепочке малюсенькую собачонку.

– Мне сдается, что я не ошибаюсь! – воскликнул Джим. – Здравствуйте, Фэй, ну, как вы поживаете?

Дама с удивлением поглядела на него, слегка приподнимая свои хорошо подрисованные брови.

– Я не имею удовольствия быть с вами знакомой! – холодно проговорила она и быстро огляделась, как бы ища помощи полисмена. Это так развеселило Федерстона, что он секунду простоял, сотрясаясь от внутреннего смеха.

– Фэй, Фэй! – сказал он внушительно. – Вам придется сойти на минуту с высот и стать простой смертной… Как поживают все члены вашего изысканного общества? Джерри еще в тюрьме, насколько мне известно, а остальные участники шайки скрываются в Париже?

Элегантная дама укоризненно и сокрушенно покачала головой.

– Боже мой, Федерстон! Неужели женщина не может вывести на прогулку своего пса, без того чтобы к ней не пристал полицейский?

– Фу, как вы нелюбезны! Молодая женщина должна быть гораздо милее… А я на днях слышал о вас довольно занимательную новость.

Она посмотрела на него, и в глазах ее одновременно мелькнули злоба и подозрение.

– Ну, рассказывайте, что же именно?

– Мне сказали, будто бы вы вступили в законный брак… И к тому же венчались в церкви!

– Нет такого человека на свете, – ответила Фей, – который был бы достаточно хорош для меня… Я уже давно пришла к этому заключению.

Они шли медленно и со стороны выглядели, как друзья, – красивые, изящные, мирно беседующие друг с другом.

– Как поживает эта полукровка, секретарь Беллами? – вдруг спросил Федерстон.

Его спутница густо покраснела.

– Что это за «полукровка»? – спросила она вызывающе. – Если вы подразумеваете мистера Савини, то я вам скажу, что он мой большой друг! Юлиус из старинной португальской семьи. Прошу вас не забывать этого, Федерстон… И почему я позволяю себе разговаривать с глупым полицейским, – право, не знаю!

– Простите, – пробормотал комиссар, – можно подумать, что вы действительно замужем, и притом за вашим прекрасным Юлиусом. Коли так – искренне поздравляю вас!

Но прежде чем он закончил фразу и поднял на нее глаза, она уже удалялась решительным шагом, яростно дергая за цепочку и волоча за собой упрямую собаку.

Во второй раз за десять минут Джим Федерстон обернулся и задумчиво поглядел на уходившую женщину.

Затем он не спеша отправился в «Карлтон» и пообещал себе возобновить знакомство с другом Фэй Алейтон. Но Савини уже уехал со своим хозяином в Гаррский замок.

Глава 9

Зеленый Стрелок

По наружному виду Гаррского замка, по величественной сторожевой башне, по зубчатым белым стенам из морского камня никак нельзя было судить об уюте, царившем за этими мрачными стенами. Из старинных окон и башен замка не пробивался ни один луч света, все было неприветливо и серо. Занавешенные окна библиотеки мистера Беллами выходили прямо на зеленую лужайку одного из внутренних дворов. Против этих окон начиналась стена, высокая и гладкая, которой, казалось, не было конца.

Любопытные не раз задавались вопросом, почему Абель Беллами, человек, который в своей жизни не прочел ни одной книги и которому история прошлых веков ничего не говорила, купил за большую цену этот замок–гнездо старинных традиций рыцарства. Если бы знали нового владельца замка поближе – они бы поняли, что его, бывшего строителя, восхищала нерушимая крепость строения.

Кроме того, в этих камнях было нечто отвечающее жестокой злобной натуре Беллами. В нем просыпался первобытный инстинкт при виде ужасных подвалов, темных и сырых, где в полу были ввинчены ржавые кольца и цепи, где каменные колонны пообтерлись до гладкости от терзаний прикованных человеческих тел. Ему приятно было видеть тяжелые двери в фут толщиной, отделявшие эти подвалы от остального мира, их старинные крепкие затворы радовали глаз. Все зло, таившееся в глубине его души, просыпалось и находило пищу в воображении давно забытых мук, которым подвергались здесь пленники.

Именно эта мысль привлекала его, когда он впервые осматривал здание, будучи в Англии. Позже ему стал сниться Гаррский замок. Наконец он купил имение по очень высокой цене – и с тех пор ни разу не пожалел об этом.

Этот старый замок стал для него всем. Тут, в этих стенах, он казался человечней, тут во всяком случае редко бывал не в духе. Ни одной ночи Беллами не проводил вне стен своего дома. Как бы ни было важно дело, требовавшее его присутствия в городе, – он неизменно возвращался сюда к вечеру, даже в том случае, если ему приходилось вставать на следующее утро с петухами и снова отправляться в Лондон. Единственным развлечением в его жизни были серые стены замка, он готов был проводить целые дни в прогулках вокруг сурового здания, останавливаясь подолгу перед каким–нибудь камнем.

Кто положил его? Как звали этого человека, как и когда он жил и каковы были у него дела? Что ему платили? К последнему вопросу он возвращался неизменно, ведь в то время не существовало никаких союзов, никаких рабочих делегаций. Если работник становился дерзким, то его просто вешали!

Высоко, из стен сторожевой башни высовывалось толстое дубовое бревно. Под ним в стене было проделано узкое отверстие. Из этого отверстия сбрасывались люди, которым предварительно на шею надевалась веревка, привязанная к толстому бревну.

– Вот как следует поступать с обнаглевшими подчиненными! Так поступили и с Зеленым Стрелком, который воровал дичь своего хозяина. Зеленый Стрелок умер на этом бревне… И поделом ему!

Так думал Абель Беллами. Кто крадет, того вешают! Таков должен быть закон и теперь.

В этот вечер он сидел перед громадным камином в библиотеке и рассеянно глядел на пламя, вспыхивавшее – и вновь замиравшее. Комната была хорошо обставлена, богато и вместе с тем уютно. Стены до самого потолка были выложены дубом. Окна завешены синими бархатными занавесями.

Взор Абеля Беллами медленно поднялся и остановился на каменном щите с изображением старинного герба семьи де Кюрси и их древнего девиза: «Право есть право!».

– Глупое изречение! – подумал Беллами. – Это то же самое, что сказать: «черное есть черное!» или «вода мокрая».

Было уже поздно, и его вечерняя работа была окончена. Ему не хотелось подниматься с мягкого кресла, в котором он так удобно сидел. Наконец он переборол свое нежелание, поднялся, и, подойдя к занавешенной двери, отпер ее Затем вернулся к своему креслу и позвонил. Юлиус Савини явился на звонок.

– Можете взять все письма со стола… Напишите черновики ответов и подайте их мне завтра утром, – пробурчал Абель. – Я останусь тут до конца месяца, поэтому, если вы желаете отлучиться, говорите сейчас же.

– У меня занята среда, – быстро ответил ему Юлиус.

Старик недовольно пробурчал вполголоса:

– Ладно, можете получить отпуск в среду!

Когда секретарь ушел, Беллами стал бродить взад и вперед по комнате. На душе у него было неспокойно, хотя он совершенно не мог объяснить причину этого беспокойства. Хозяин вернулся к своему письменному столу и открыл нижний ящик, вынув для этого из жилетного кармана ключ. Все это делалось как–то машинально, и кожаный футляр лежал перед ним на столе, прежде чем он опомнился и понял причину своего беспокойства.

– Глупая ты! – проговорил он задумчиво. – Ты красива, безупречно красива, но ты глупа! Боже мой, разве можно быть такой дурой?

Он раскрыл футляр и поглядел на портрет женщины. На ней было платье, какие носили лет двадцать назад, оно имело очень старомодный и потому забавный вид. Лицо женщины было молодо и ослепительно красиво. Спокойные глаза, казалось, пытливо глядели на Абеля Беллами, и в них сияли неземная сила и обаяние.

Он облизал ссохшиеся губы и еще раз посмотрел сквозь опущенные веки на фотографию. Затем отложил ее.

Вторая карточка изображала мужчину лет тридцати или немного старше.

– Дурак – вот кем ты был, Мак!.. Именно дураком!.. – спокойно произнес Абель.

На третьей фотографии был снят ребенок, почти младенец. Он перевернул эту карточку и взглянул на обратную сторону. Там оказалась наклеена вырезка из газеты: «Нижеупомянутый офицер убит во время воздушного боя 14 мая 1918 года. Лейтенант Дж. Д. Беллами, армия Соединенных Штатов».

Старик снова положил все это на место и начал закрывать футляр, когда что–то привлекло его внимание. Он низко нагнулся над письменным столом и внимательно осмотрел его. Пепел! Пепел от папиросы!

Мистер Беллами никогда не курил, зато это делал его подчиненный Юлиус Савини!

Хозяин протянул было руку к звонку, но тут же раздумал. В конце концов это была его вина… Ведь ему были известны качества секретаря, и если он не мог уберечь свои бумаги от любопытства известного грабителя и взломщика, то сам был виновен в этом.

Прежде чем уйти из библиотеки, Беллами положил футляр с фотографиями в сейф, скрытый дубовой обивкой в стене, и запер дверь в библиотеку на ключ.

Никто не смел входить туда в течение этих двух вечерних часов.

Юлиус, работавший в одной из комнат, также выходивших в переднюю, оставил свою дверь полуоткрытой и видел, как хозяин вышел из библиотеки и повернул выключатели.

– Можете ложиться спать! – грубо бросил Беллами.

Это было все, что он говорил вместо «спокойной ночи».

В коридоре старик огляделся, ему было необходимо подумать о безопасности в его берлоге.

Спальня Беллами была единственной комнатой, окна которой выходили не на внутренние, а на внешние дворы. Она помещалась в угловой части замка и когда–то называлась приемным покоем. Это было громадное помещение, обитое темным деревом и почти что лишенное мебели. В комнату вели две двери. Внешняя была из массивного дуба, вторая, внутренняя, обита старинной кожей. К ней была приделана особая задвижка, которую Беллами мог задвинуть уже лежа в постели – при помощи длинного шелкового шнура. Таким образом, он каждый вечер мог накрепко запирать свою дверь, а утром отпирать ее, не вставая.

Старик проделал все это. Затем разделся и улегся в кровать при свете одной свечи, предварительно вынув из жилетного кармана длинный тонкий ключ, который положил под подушку. Восемь лет подряд он совершал каждый вечер то же самое.

Беллами обычно спал хорошо, но чутко. Так и в этот раз, улегшись в кровать, он немедленно заснул. Через три часа старик внезапно проснулся. Он никогда не задвигал занавесей в спальне. В небе светила полная луна, и хотя лучи ее не падали в окно, достаточно было отсвета снаружи, чтобы ясно увидеть происходившее в комнате.

Кожаная дверь медленно, медленно отворялась, вершок за вершком, бесшумно, неуклонно.

Он ждал, быстро сунув руку под подушку, чтобы схватить револьвер, лежавший всегда наготове. Затем стал осторожно подниматься на локте, прицеливаясь в край отворявшейся двери. В таком положении застыл, ожидая дальнейшего.

Теперь дверь была открыта настежь. Прошла минута, но никто не появлялся.

Тогда Беллами одним прыжком выскочил из кровати и оказался на пороге с револьвером в руке. Лунный свет снопом врывался в окна коридора и ярко освещал всю переднюю.

Сначала ему показалось, что там никого нет, но вдруг что–то двинулось и вышло в освещенную луной часть коридора.

Высокая тонкая фигура с мертвенно–бледным лицом стояла перед Беллами с луком в руке. Она была облачена в ярко–зеленую одежду, и только лицо выделялось своей ужасающей бледностью.

Старик Беллами только минуту простоял, как зачарованный. Затем рука его быстро поднялась, и револьвер дважды выстрелил.

Глава 10

Носовой платок

Как только это произошло, фигура исчезла. Она каким–то таинственным образом растаяла в темноте. Абель кинулся вперед, держа перед собой револьвер. Но когда он подбежал к месту, где только что стояла фигура, там никого не оказалось. Только две дыры в стене свидетельствовали о выстрелах.

Старик начал поспешно обыскивать коридор.

Недалеко оттуда, где он стоял, в стене была дверь, через которую, по–видимому, исчез незнакомец. Дверь вела на половину прислуги. Беллами попробовал отворить ее, но она оказалась запертой на ключ.

Тут старика осенило. Он быстро пробежал по коридору, прошел мимо своей спальни и, наконец, подошел к комнате секретаря.

Дверь была заперта на задвижку.

Он громко постучал.

– Савини!.. Савини!.. – позвал Абель.

Ответа не последовало.

К этому времени вся прислуга была уже на ногах. Беллами разглядел в темноте приближавшегося к нему полуодетого человека.

– Что случилось?.. В чем дело, мистер Беллами?

– Не задавайте глупых вопросов! Одевайтесь, поднимайте всех остальных и обыщите замок… Да позвоните в сторожку и разбудите сторожа. Поторапливайтесь!

Тут дверь в комнату Савини распахнулась, и он предстал на пороге перед своим хозяином, одетый в пижаму, с зажженной свечой в руках.

– Что… – начал он.

Но Беллами оттолкнул его и быстро прошел в комнату. Зорко осмотрелся: одно из окон было раскрыто настежь. Старик шагнул к нему и посмотрел вниз. Прямо под окнами находился массивный карниз, тянувшийся вдоль всей стены. Он был достаточно широк, чтобы удержать ловкого человека. Но для такого дела нужна была не только ловкость, но и отвага.

– Вы слышали выстрел?

– Что–то вроде этого… Должно быть, это были ваши удары в мою дверь… Что случилось?

– Оденьтесь сейчас же и спуститесь ко мне в библиотеку.

Вдруг он с необычайной быстротой протянул руку и расстегнул на Савини пижаму. Под легкой тканью увидел обнаженную грудь своего секретаря.

Беллами недовольно пробурчал что–то. Старик был разочарован. Он ожидал увидеть на Савини ярко–зеленое трико.

Секретарь быстро оделся и сошел вниз. Он застал Беллами в библиотеке. Старик прохаживался по комнате, как лев, пойманный в клетку.

– Кто запер дверь, ведущую на половину прислуги? – спросил он.

– Я, – ответил Савини, – ведь вы сами распорядились, чтобы ее каждый вечер запирали на ключ.

– А ключ у вас, конечно?

– Нет, не у меня. Я отдаю его дворецкому. Дело в том, что он встает раньше, чем я, и должен отворять эту дверь для того, чтобы впустить людей для уборки дома.

– А где ключ теперь?! – заорал Беллами, и его лицо совсем побагровело. Тяжелая челюсть подалась вперед, а глаза сузились и казались щелками. – Я вам скажу одно, Савини… Я очень ошибусь, если вы не участвуете в этой истории с Зеленым Стрелком… Найдите и приведите ко мне Уилкса.

Секретарь вышел во двор и повстречал дворецкого в сопровождении двух ночных сторожей.

– Ключ у меня в кармане! – сказал Уилкс. – Нет, мистер Савини, он никак не мог пройти этим путем.

Когда обыск кончился, небо уже светлело, и занималась заря.

Мистер Беллами вновь уселся перед камином в библиотеке и потягивал горячий кофе, издавая яростные, громкие звуки при каждом глотке. Секретарь сидел рядом и устало поглядывал на своего хозяина.

Он попробовал незаметно подавить зевок, но старик заметил:

– Савини, что–то за всей этой историей с Зеленым Стрелком все–таки кроется! – проговорил он, прерывая молчание, длившееся больше часа. – Привидение? Это просто чушь! Тьфу! Я не верю ни в привидения, ни в самого дьявола. Ничего нет на Божьем свете, что могло бы меня испугать. Меня ни черти, ни привидения тронуть не могут. Я не сомневаюсь, что этот молодец хорошо защищен от пуль. Но все равно я до него доберусь. Ну, что еще?

Он круто повернулся к двери.

Вошел дворецкий, красивый мужчина высокого роста.

– Сэр, я позволил себе снова войти в комнату с припасами, – доложил он, – чтобы еще раз, более тщательно, обыскать ее. И я нашел вот эту вещь.

Беллами вскочил и выхватил находку из рук Уилкса. Сначала он не мог понять, что это такое – какой–то маленький красный комочек.

Взяв его в руки, старик разглядел, что это носовой платок. Он был весь в крови.

Беллами насупился.

– Значит, я все–таки попал в этого негодяя! – злорадно проговорил он и обернулся к Савини. – Объясните мне, мой друг, привидения источают кровь или нет?

Он разложил платок.

– Гм, это женский!

Действительно, платок был очень тонкий и изящный – из батиста и кружев. В углу вышита монограмма.

Беллами поднес его к свету.

«В. Х.» Кто такой В. Х.? – нахмурился он…

Хозяин не глядел на секретаря и не видел, как тот вздрогнул.

«В. Х.» – Валерия Хоуэтт!

Глава 11

Привычки старика Беллами

Свежее, морозное утро застало старого хозяина замка на ногах. Он медленно шел к дому со стороны лугов.

Беллами имел удивительный характер. Он был способен проспать двенадцать часов подряд и мог так же легко удовольствоваться двумя часами сна и отдохнуть. Теперь он направлялся к сторожке, потому что терпеть не мог принимать чужих в пределах своего замка.

Люди, которым Абель назначал встречу, являлись в большой павильон, специально выстроенный для этого недалеко от сторожки.

Неприветливый с виду, сторож приподнял шляпу, когда Беллами вошел в сторожку. Там его поджидал местный полицейский чиновник.

– Доброе утро, сэр. Мне говорили, что в замке произошла неприятность.

– Назовите мне того, кто вам это сообщил, и он больше ничего не скажет! – многозначительно произнес Беллами.

Он вынул из кармана и бросил на стол денежную купюру.

– Вот это для вас – небольшой подарок! Теперь можете забыть о том, что случилось.

– Слушаюсь, сэр! – почтительно ответил полицейский. – Я ничего не сообщал по этому делу своему начальству.

– И не сообщайте. А теперь слушайте… Я полагаю, что в деревне мало что может случиться, на что вы не обратили бы внимания. За последнее время вы видели кого–нибудь чужого?

Благодарный полицейский изобразил раздумье.

– Да, сэр, был кое–кто! – ответил он. – Вот на днях, например, какая–то дама приезжала осматривать Леди Мэнор.

– Леди Мэнор? – быстро переспросил Беллами. – Ведь, кажется, так называется старый дом в конце улицы?

– Да–да! – подтвердил полицейский. – Дом этот принадлежит лорду Тедертону и почти совсем разрушен.

– А когда эта дама приезжала в Гарр? – поинтересовался Беллами.

– Два дня тому назад! Очень прилично одетая и очень хорошенькая. Я видел ее, когда она уезжала.

– Дама была одна?

– Да, сэр. Я с ней никого не заметил.

Когда рассвело, в кладовой был произведен самый тщательный обыск.

Абель Беллами надеялся найти следы крови, которые бы помогли объяснить исчезновение загадочного гостя. Но, по–видимому, платок был использован с большой тщательностью. Нигде не было ни капли.

Старик послал Савини в Гилфорд, чтобы собрать гам более точные сведения.

Юлиус был рад уехать, ему хотелось проверить свои предположения. Окончив дело в Гилфорде, он поспешил в Лондон. Там, не мешкая, отправился в «Карлтон» — отель.

– Кажется, ее нет, – ответил ему слуга. – Я целое утро не видел мисс Хоуэтт. Но я могу позвонить и выяснить, дома ли она. Вы желаете ее видеть?

Юлиус нерешительно промолчал.

– Да! – сказал он наконец.

Савини решился на опасный и смелый шаг. Пока служащий говорил по телефону, он нетерпеливо ждал. По мере продолжения этого разговора его глаза разгорались.

– Прошу прощения, мистер, – сказал ему служащий, вешая трубку. – Но вы сегодня не сможете видеть мисс Хоуэтт. У нее сейчас доктор. Она растянула сухожилие вчера, вылезая из автомобиля, и сегодня у нее болит нога.

– Это вам сказали по телефону? – спросил его Юлиус.

– Да, это передала мне ее горничная… Я припоминаю теперь, что со вчерашнего дня не видел мисс Хоуэтт.

Пораженный Юлиус вышел из «Карлтона».

«Растянутое сухожилие» означало по меньшей мере пулевое ранение.

Но что, ради всего святого, делала она вчера вечером или ночью в Гаррском замке? И что могла искать там переодетая дочь миллионера? А самое главное, почему изображала Зеленого Стрелка?

Конечно, возможно, что его подозрение было плодом фантазии. Мало ли на свете женщин, у которых одни и те же инициалы? Но, с другой стороны, обстоятельства подтверждали его теорию точно так же, как и растяжение у молодой девушки.

Странное, загадочное происшествие!

Своего хозяина Савини застал в довольно неплохом расположении духа. Он не требовал никаких объяснений по поводу долгого отсутствия секретаря и, к облегчению Юлиуса, сам заговорил о том, что эта история, наверное, попадет в газеты.

– Этих трусов – челядь – ведь никакими силами не заставишь молчать! – произнес он с презрением. – Половина прислуги оставляет меня. Даже этот болван Уилкс поговаривает о том, чтобы уйти… Я ответил, что если он уйдет до истечения контракта, я буду с ним судиться!.. Савини, обратите, пожалуйста, внимание на то, чтобы сегодня вечером в коридоре были зажжены все лампы!

– А что, вы снова ждете появления привидения? – любезно осведомился Юлиус.

В ответ посыпался поток ругательств.

При дневном свете Беллами осмотрел замки на дверях своей комнаты. Но нигде не заметил ничего такого, что объяснило бы тайну ночного происшествия.

Вечером он улегся спать, предварительно заперев на ключ обе двери. Но когда в пять утра проснулся, они были распахнуты настежь. Лежавший на ночном столике у изголовья револьвер исчез!

Глава 12

Больная нога Валерии

– Папа, – обратилась за завтраком Валерия к отцу, – мне так хочется иметь дом в деревне!

Мистер Хоуэтт поднял глаза.

– Что? – переспросил он удивленно.

– Мне хочется иметь дом в деревне! – повторила девушка.

Ему показалось, что у нее усталый и больной вид. Темные круги под глазами, утомление, проглядывающее в ее облике, взволновали его.

– Я видела на днях чудесный старый уголок! – добавила Валерия. – У него только один недостаток. Дом находится по соседству с имением старого Беллами… Это не очень далеко от Лондона.

– Но, моя дорогая, – возразил озадаченный отец, – ведь у меня в Америке остались дела. Я не могу пробыть в Англии всю зиму… Впрочем, думаю, все–таки, это можно устроить. Где находится дом, который ты облюбовала?

– В Гарре. Он носит название «Леди Мэнор» и когда–то принадлежал замку. Придется только сделать ремонт. – Девушка опустила глаза в тарелку и продолжала: – Мне кажется, это место – идеальное для тебя, раз ты собираешься писать книгу!

Мистер Хоуэтт издавна лелеял мечту написать политическую историю Англии. Двадцать лет вынашивал он этот план, и за это время у него скопился богатый материал. Тот факт, что на свете существовало множество книг на подобную тему, нисколько не смущал, а скорее подзадоривал его.

Мистер Хоуэтт задумчиво почесал щеку.

Дочь тем временем продолжала уговаривать его.

– Ах, как там хорошо и, спокойно! Я уверена, папа, что тебе никогда в жизни не удастся написать книгу, если мы вернемся обратно в Америку. Тебя все время будут отвлекать разные дела и хлопоты. Тем более, ты не сможешь заняться этим трудом в громадном и шумном Лондоне. Ведь здесь почти так же беспокойно, как и в Нью–Йорке.

– Тихо и спокойно? – повторил в раздумье отец.

– Слышно, как муха пролетит! – весело ответила она.

– Мне кажется, что эта мысль вовсе не так уж плоха, Валерия! – сказал, наконец, отец, откидываясь на спинку стула и задумчиво разглядывая потолок. – И тебе отдых тоже пошел бы на пользу… Да, мысль хорошая. Я пошлю в Нью–Йорк телеграмму и постараюсь устроить дело… Ты ведь не боишься привидений?

Девушка улыбнулась.

– Нет, не боюсь! – ответила она спокойно. – Если под этим ты подразумеваешь Зеленого Стрелка.

– Все–таки эта история очень странная… – мистер Хоуэтт покачал головой. – Я с Беллами не знаком, но судя по тому, что мне пришлось слышать о нем, он не способен бояться чего–нибудь, разве, пожалуй, сборщика подоходного налога…

– Ты не знаешь его лично?

Отец покачал головой.

– Нет. Мне не приходилось встречаться с ним. Издали я видел его довольно часто – он жил тут же, в отеле. Мне он не нравился, а уж его желтолицый секретарь – тот мне совсем не по душе.

Девушка поднялась с места. Отец вскочил, чтобы помочь ей выйти.

– Валерия, ты обязательно должна показать свою ногу доктору, специалисту по ортопедии.

– Ничего подобного! Мне сегодня уже гораздо легче, ты увидишь, что к вечеру боль совершенно пройдет.

Несколько позже, после завтрака, явился гость, которому она не могла отказать.

Джим Федерстон вошел в спальню на цыпочках, и на лице его было написано столько участия, и соболезнования, что девушка не могла не улыбнуться в ответ.

– Как печально видеть вас такой нездоровой! – сказал, входя, Джим. – Пожалуйста, не сердитесь, мисс Хоуэтт. Я явился сюда, преисполненный сочувствия.

Мистер Хоуэтт направился в гостиную писать телеграмму, и тогда Федерстон задал вопрос:

– Где вы были прошлой ночью, мисс Хоуэтт?

– В кровати, понятно.

– А позапрошлой?

– Опять–таки в постели.

– Не примите меня за нахала, – сказал он серьезно, – но я осмелюсь спросить вас, не посетили ли вы во сне непривлекательные окрестности китайского квартала в Лондоне?.. Я имею в виду Лаймхауз. Не искали ли вы в этих неприветливых местах человека по имени Кольдхарбор Смит?

Валерия издала возглас недовольства и нетерпения.

– Подождите! – он поднял руку, желая предупредить поток упреков. – И при поисках оного джентльмена не попали ли вы случайно в драку в маленьком заброшенном ресторане, посещаемом преимущественно китайцами и неграми?

Она вздрогнула при воспоминании об этом.

– Из какой неприятности вас выручил честный, но грубый матрос? Впрочем, он не успел уберечь вас от сильного удара ногой, нанесенного вам одним из этих зверей?

– Неужели вы были этим честным, но грубым матросом? – спросила она, вздрогнув.

– Нет, это был один из моих людей, сержант Хиггинс. Он очень славный парень, хотя медленно соображает… Скажите, зачем вы все это делаете?

– Потому что так надо! – сказала она упрямо. – Я должна была видеть Кригера до того, как случилась эта ужасная вещь. Я знала о нем, знала, что Беллами платил ему деньги за какое–то ужасное преступление, совершенное им в прошлом… И этому человеку тоже! – она снова вздрогнула. – Это было ужасно!

– Кольдхарбор не из приятных людей, – согласился комиссар Федерстон. – Те, кто содержит подобные заведения, редко бывают вежливы. Итак, значит Кольдхарбор тоже получает пенсию? – задумчиво прибавил он. – Я этого не знал… Интересно, откуда вы добываете сведения?

– Я заплатила за них, – ответила Валерия уклончиво. – И думаю, что они вполне достоверны.

Федерстон постоял, задумавшись, разглядывая ковер.

– Боюсь, что вы сами выдаете себя!.. К вашему счастью, Кольдхарбора не было в эту ночь. А то Беллами знал бы все через сутки.

Он с изумлением увидел слезы на ее глазах.

– Я испробовала все! – сказала девушка. – Все решительно… Я была глупа и тщеславна, думая, что умней всей полиции в мире. Теперь я начинаю думать, что ошибалась!

Джим заглянул ей в глаза.

– Вы уверены, что не гонитесь за призраком, мисс Хоуэтт?

– Уверена, уверена! Что–то подсказывает мне, что я на верном пути.

– Ответьте мне на один вопрос, – сказал Федерстон, понижая голос. – Кто та женщина, которую вы разыскиваете?

Валерия крепко стиснула губы.

– Я не могу сказать вам. Это не только моя тайна.

Глава 13

Детоубийца

Редактор газеты, в которой работал Спайк Холленд, поручил ему раздобыть от Джона Вуда несколько статей на тему попечения о детях. Молодому репортеру это предложение пришлось по душе. Ему вдруг захотелось вновь встретиться с человеком, который был так далек от всего мирского и от вечных людских дрязг.

Выехав из Лондона утренним поездом, он потом провел пять неприятных часов в бурном море. Не столько желание получить от Вуда статьи, – автор и без того обещал дать их в газету, – сколько желание разузнать подробнее о таинственном Абеле Беллами заставило Спайка ехать на материк.

Все указывало на то, что Вуд что–то знал о нем. То немногое, что он сказал в свое время, было интересно. Недосказанного же было еще больше, Спайк был в этом уверен, и то, что Вуд не особенно хотел говорить на эту тему, лишь доказывало правильность его выводов.

Репортер с облегчением ступил на твердую землю в Остенде. Оттуда он поездом отправился к голландской границе.

Шел сильный дождь, и дул холодный, резкий ветер. Часто навещая Бельгию, Спайк хорошо знал местность. Путь его теперь лежал через пустынные дюны, где оборонялись немцы во время войны. Ле–Кок казался совершенно заброшенным, зато Вендюн превратился в настоящий городок. Теперь улицы его были тоже безлюдны, и только один полицейский проводил Спайка недоумевающим взглядом, когда он вылез из вагона и, повернув под порывами ветра, направился вдоль улицы.

Высокая, красивая вилла, похожая на все остальные, притаилась за широким забором, укрывающим дом от ветра и непогоды. Забор этот имел лишь одну калитку, в которую и постучал Холленд. Ответа не последовало. Он безрезультатно стучал во второй и третий раз. Затем решил обойти дом кругом и попробовать отыскать другой вход.

На первый же стук в черную дверь явилась маленькая толстая женщина. Она поглядела на него явно подозрительно.

– Как прикажете доложить?.. Месье не принимает… – по–французски сказала она.

– Он меня ждет, мадам, – ответил Спайк невозмутимо. – Я дал телеграмму.

Лицо женщины прояснилось.

– Ах, я вспоминаю! Пройдите наверх, вот сюда.

Она проводила посетителя на небольшую лестницу и постучала в одну из дверей на площадке. Послышалось приглашение войти.

Спайк очутился в большой, довольно узкой комнате. Одна ее стена была сплошь завешена коврами, а другая уставлена полками с книгами. Две серебряные люстры освещали комнату.

Джон Вуд сидел у громадного письменного стола, и когда вошел репортер, он встал и отложил ручку.

– Вы решились приехать, несмотря на такую погоду? Молодец! Садитесь, мистер Холленд. Говорю вам сразу, я с удовольствием возьму на себя статьи, о которых вы упоминаете в телеграмме.

Они стали обсуждать их, и Спайк передал Вуду советы, высказанные по этому поводу его редактором.

Толстуха принесла на подносе стаканы с вином и тарелку с бисквитами.

– Как вы тут мирно и спокойно живете! – заметил репортер с завистью. – А я было думал, что вы не совсем в своем уме, раз решаетесь проводить всю зиму в этой дыре. А тут так удобно и спокойно писать!..

Джон Вуд улыбнулся.

– Я не стану показывать вам моих нарушителей порядка и тишины. Они все спят.

– Как, у вас тут есть дети? – поразился Холленд.

Вуд утвердительно кивнул.

– Да, у меня их тридцать человек. Все три этажа заняты, – он кивком указал на верхнюю часть дома. – Но здесь я держу только здоровых ребят… А санаторий находится в другом конце города.

Час они проболтали о детях. Хозяин, казалось, мог бесконечно рассказывать о них.

– Мистер Вуд, у меня в голове вертится мысль, что вы гораздо больше знаете об Абеле Беллами, чем это мне показалось сначала. Вы недолюбливаете его, ведь правда?

Вуд поиграл чудесной статуэткой, стоящей у него на столе.

– Я знаю о нем достаточно для того, чтобы его повесили!

– Вы знаете о нем достаточно для того… Я не совсем понимаю вас!

Вуд поднял глаза, но промолчал.

– Это серьезное заявление! – повторил Спайк с изумлением.

– Но я могу свободно говорить об этом с человеком, которому вполне доверяю и который, надеюсь, не разгласит сказанного.

Обычно Спайк терпеть не мог, когда сообщали что–то по секрету, но теперь ему захотелось знать возможно больше, даже если этого нельзя будет печатать.

– У меня нет никаких доказательств, ни одного! – продолжал «друг детей». – Но все же я знаю достаточно, чтобы послать на виселицу этого человека… Впрочем, не думаю, чтобы его действительно повесили, поверив мне на слово. Ведь закон очень заботится о человеческой жизни.

– Понятно… Конечно, это был ребенок! – оживился репортер. – Я не хочу этим сказать, что вы не интересуетесь взрослыми людьми и убийство какого–нибудь толстяка вас не трогает… Но по вашему тону мне понятно, что здесь речь идет о жизни маленького ребенка!

– Да, вы правы, – сказал Вуд, – этот человек убил ребенка, которого я видел мельком… Он ли сам, или один из нанятых им людей совершил это злодеяние, мне неизвестно… Беллами вообще терпеть не может детей. Не знаю, приняли ли вы всерьез мою телеграмму, в которой я спрашивал, не производит ли старик впечатления детолюба? Эти слова были шуткой – очень грустной шуткой… Я послал телеграмму, повинуясь импульсу. Абель Беллами?.. Да он лучше бросит в реку свой последний доллар, чем хоть одним грошем поможет ребенку…

– А вы можете сказать мне, что он делал там, в Америке?

– В Америке? Да, много лет тому назад… – в раздумье произнес Вуд. – Боюсь, что и так слишком много сказал. Рано или поздно я надеюсь заполучить в свои руки улики против него.

– От кого?

– Два моих человека расследуют это дело уже много лет. Один – в Лондоне, другой – в Америке.

– Ведь Абель Беллами, кажется, имел неприятности с каким–то обществом защиты детей в Штатах? – осведомился Спайк.

– Да, знаю. Но то, о чем я говорю сейчас, не имеет никакого отношения к разразившемуся скандалу. Этот человек просто–напросто животное – настоящий дикий зверь. Он не только ребят избивал до полусмерти. Ему стоило пять тысяч долларов, чтобы прекратить дело собственного слуги. Тот собирался привлекать его к ответственности за истязание.

– Создает же бог странных людей!

– Ну, знаете, дьявол творит людей еще более странных!

Тут Спайк задал вопрос, который мучил его еще в дороге.

– Как вы думаете, не есть ли Зеленый Стрелок одной из его жертв?

Лицо Джона Вуда осветилось улыбкой.

– Многие предполагают, – заметил он, – что Зеленый Стрелок придуман одним репортером… которого я не могу сейчас назвать, не нарушая приличий.

– Я был бы очень рад, если бы мне принадлежала такая честь! – смеясь, ответил гость. – Ведь эта информация взбудоражила всю Англию! К несчастью, если это выдумка, то автор ее скорее всего сам Зеленый Стрелок!

Он подробно рассказал историю последнего появления привидения в замке. Вуд подробно расспрашивал его.

– Кто, кроме Абеля Беллами, видел этого духа?

– Никто… может быть, старик сам и придумал его.

– Нет, на это не похоже, – собеседник покачал головой. – Беллами не такой человек. Он хитер, он зверь, настоящий зверь! Можете не сомневаться, Зеленый Стрелок действительно существует, раз уж Абель Беллами видел его.

Вуд снова откинулся в кресле и погрузился в раздумья. Мысли его, по–видимому, были не из приятных. Вдруг он встал и подошел к сейфу, вделанному в стену. Через несколько минут вернулся, держа что–то в руке.

– Взгляните, Холленд!

Это была маленькая замшевая детская туфелька, сильно запачканная и выцветшая.

– Когда–нибудь, если судьба не опередит меня со своим возмездием, я покажу эту туфельку Абелю Беллами на суде в Америке. И этот день будет для него ужасным.

Глава 14

Гаррские собаки

Беллами встретил Юлиуса на следующее утро очень любезным и загадочным приветом.

– Лучше не показывайтесь на глаза моим собакам, – сказал Абель. – Они вас заживо съедят и останутся голодны!

Несмотря на страх, Юлиус был заинтригован, поскольку ему было известно, что в замке животных не было.

– Я купил двух полицейских собак! – сообщил Беллами. – Ночью они будут сторожить переднюю и коридор. Так что последуйте моему совету, оставайтесь утром в своей комнате, пока я не встану!

Позже Юлиус увидел собак. У них был дикий, злой взгляд, и они напоминали волков. Никто не смел подходить к ним.

Беллами не боялся ничего, и собаки сразу же признали его превосходство над собой.

– Не бойтесь, дотроньтесь до них… Дотроньтесь же! – сказал хозяин.

Юлиус протянул дрожащую руку к ближайшему псу и быстро отдернул, когда тот огрызнулся.

– Вы боитесь, и она знает это. Иди сюда, ты! – Он щелкнул пальцами, и собака подалась вперед, виляя хвостом, затем села, подняв умную голову и преданно глядя на своего повелителя.

– Человек, который продал их мне, заявил, что я и за месяц не укрощу псов. Но он дурак!..

Беллами помолчал, что–то пережевывая, потом неожиданно перескочил на другую тему.

– Как бишь, называется этот дом?..

– Вы хотите сказать «Леди Мэнор?» – удивился Юлиус.

Старик кивнул головой.

– Да, они опередили меня на пять минут… Сегодня утром я позвонил агенту, а он сообщил мне, что только что сдал его… Вы об этом ничего не слышали?

– Нет, сэр. Кто же будет нашим соседом?

Абель Беллами покачал головой.

– Не знаю, меня это не интересует! – буркнул он. – Но почему они не могли выбрать другое место?..

Позже, после завтрака, Юлиус сопровождал своего хозяина в прогулке по саду.

– Вот этот, кажется… – Абель указал палкой на низкий серый дом, крыша и трубы которого виднелись за высокой стеной парка. – Я уже и раньше видел его, но мне никогда в голову не приходила мысль о покупке… А что это такое? Какая–то дверь в стене?

– Кажется, да, – ответил ему Юлиус. – Вероятно, между замком и этим домом существует ход. Ведь раньше он был частью усадьбы!

Дверь оказалась старинной, тяжелой. По–видимому, много лет ею никто не пользовался. Железные засовы заржавели, и дубовая их часть сплошь заросла плющом.

То обстоятельство, что пришлось бы потратить целый день, чтобы отворить дверь, не подействовало на старика.

– Пошлите в деревню за каменщиком. Пусть замурует ход с нашей стороны… Я вовсе не желаю, чтобы чужие бродили по моей земле. Пожалуйста, побеспокойтесь об этом, Савини!

Юлиус записал приказ, и в этот же день из деревни явились двое рабочих.

…В один прекрасный день из окон своей спальни Абель Беллами увидел, как задымили печные трубы в «Леди Мэнор».

Он проворчал что–то невнятное и отвернулся.

Все эти дни старик рано поднимался с постели, ибо прислуга выказывала вполне понятное нежелание встречаться с полицейскими собаками, пока те гуляли на свободе. Эти ночные сторожа обегали ночью весь замок. Присутствие собак, видимо, возымело нужное действие, и Зеленый Стрелок больше в доме не появлялся.

Однажды мистер Беллами прочел в газете название статьи, заставившее его что–то сердито пробурчать.

Заголовок статьи гласил: «Полицейские собаки охраняют чикагского миллионера от привидений!».

Но Абель Беллами уже примирился с неизбежностью огласки, хотя и нежелательной. Он сердился на Спайка за многое, но все же почему–то не счел нужным прибегнуть к судебным мерам за нарушение его покоя. Но что его возмутило больше всего, так это то, что вскоре (это было на следующий день после свидания Спайка с Вудом) репортер сам явился к воротам и потребовал, чтобы его впустили в замок.

– Скажите ему, – яростно заорал по телефону Беллами, – чтобы не смел даже показываться мне на глаза! Иначе я спущу на него собак!

– Он велел передать вам, что у него есть интересные сведения о человеке, которого недавно убили… Он узнал кое–что о Кригере.

Тон хозяина мгновенно изменился.

– О Кригере?.. – пробурчал он в трубку. – Черт с ним, пусть войдет!..

Глава 15

Счет за газ

– Рассказывайте, что вы узнали о Кригере? – не утруждая себя приветствием, спросил старик Спайка.

– Я присутствовал при обыске и видел, как нашли письма. Правду сказать, они бы пропустили это письмо, если бы я не обратил на него внимания.

– Вот как!..

– Да, я увидел его и снял копию, прежде чем инспектор понял, что у него находится важный документ.

Он вынул из бумажника листок бумаги и разложил на столе.

– Вот это письмо! Оно не помечено никакой датой, и это заинтересовало полицию…

Беллами протянул руку и взял письмо.

«Мистер Абель Беллами, по поводу этого человека Н. Он находится в одной из моих камер, и у него на редкость несносный характер. Я согласен сделать то, что вы мне предлагали при нашей последней встрече, но вы должны будете мне очень хорошо заплатить, ибо я рискую потерять место… В особенности, если что–нибудь не выйдет или меня увидит другой тюремный сторож. Кроме того, я всегда рискую получить серьезное ранение, и должен знать заранее ваши условия. Н. мне не нравится, он слишком умен и быстр на язык, и у меня уже были кое–какие неприятности с ним. Если вы до сих пор не передумали, давайте встретимся завтра. Я уезжаю в отпуск и буду жить у родных в Хенли. Если вам удобно, может быть, мы и встретимся там?

Дж. Кригер».

Старик дважды прочитал письмо, затем аккуратно сложил его и передал Спайку.

– Абсолютно не помню, чтобы когда–нибудь получал такое… Что же касается этого человека… Н. или как его там зовут, то я о нем ничего не знаю, и Кригеру деньги платил только за ту услугу, которую он мне оказал.

Тон его был необычайно мягок, хотя Спайк видел, что миллионер с трудом сдерживает нараставшую ярость.

– Но ведь он спас вам жизнь как раз в Хенли, не правда ли? – сказал репортер. – Это какое–то странное совпадение, что он именно там назначил вам свидание. Может, ему было заранее известно, что вы упадете в реку?

– Довольно этих глупостей, Холленд! – не вытерпел, наконец, Беллами. – Я вам сказал все, что знаю. Что же до этого письма, то у вас нет никаких доказательств того, что оно было когда–нибудь послано. Может быть, вы даже подделали его и подложили в бумаги Кригера. Чем вы занимались во время обыска?

Спайк спокойно засунул письмо в карман.

– Что? – повторил он. – Да я просто случайно находился поблизости… Значит, вам нечего сказать по этому поводу, мистер Беллами?

– Абсолютно. Я не знаю человека, о котором тут идет речь. Даже не знал, что Кригер в свое время был тюремным надзирателем. Я прочел это недавно в «Глобе». Кстати, это моя любимая газета! – саркастически прибавил Абель.

Спайк улыбнулся.

– Ну, делать нечего… А про духа вы ничего новенького не слышали?

– Про него вы узнаете новости раньше меня! – усмехнулся старик. – Решительно все, что мне известно о похождениях этого проклятого Стрелка, я черпаю из «Дейли Глоб». О, это очень интересная газета, полная достоверных сведений. Я бы скорее отказался от своего утреннего завтрака, чем от нее.

– Полагаю, вы ничего не имеете против, чтобы я осмотрел ваш замок? – спросил репортер.

– Тут вы ошибаетесь! – со злостью ответил миллионер. – Я вам советую поглядеть, что делается по ту сторону стены, за которую вы только что прошли сюда!

Чтобы вполне удостовериться, что непрошенный гость действительно ушел, Беллами сам проводил его до ворот замка.

В Гаррском замке было многое перестроено, прежде чем Абель Беллами поселился в нем. Под личным наблюдением опытного строителя целый полк рабочих трудился больше месяца, воплощая замысел хозяина. Он сам был архитектором и сам же выполнял обязанности подрядчика. Беллами провел новую систему канализации, электричество и газовое отопление. Везде, во всех комнатах замка, кроме библиотеки, были газовые камины, и плита на кухне тоже была газовой.

Вопрос с газом сильно обеспокоил дворецкого Уилкса как раз тогда, когда в замок явился Спайк. Обычно счета за газ оплачивались самим хозяином замка и подавались непосредственно ему. Но в этот день один из счетов за летние месяцы случайно попал в руки Уилкса, и тот долго изучал его, прежде чем представить владельцу усадьбы.

– В чем дело? – недовольно вскинулся на слугу Беллами.

– Сэр, счет за газ неверен. Они проставили нам гораздо больше, чем мы потребили за эти месяцы! – ответил Уилкс.

– Больше? Почему? В чем дело?

– Они послали нам крупный счет за пользование газом как раз за тот месяц, когда плита на кухне испортилась, и мы пользовались углем.

Беллами выхватил из рук дворецкого счет и спрятал его, даже не взглянув.

– Оставьте! – проворчал он.

– Но, сэр, мы не могли истратить и сотни кубических метров газа, а они поставили нам в счет…

– Оставьте меня в покое, разве вы не слышали? – крикнул владелец замка. – И, пожалуйста, впредь не открывайте счетов… Не вмешивайтесь не в свое дело!

Это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения дворецкого. Он получал большое жалованье, но в то же время ему незаслуженно и часто доставалось. Теперь его терпение окончательно лопнуло.

– Я не потерплю, чтобы со мной так разговаривали, мистер Беллами! – сказал он. – Мне было бы очень приятно, если бы вы заплатили мне за службу и отпустили меня. Я не привык к тому…

– Нечего разглагольствовать! Можете просто убираться! – отрезал миллионер.

Он сунул руку в карман и вытащил ассигнацию.

– Вот ваши деньги. Чтобы через полчаса вас не было в этом доме, Уилкс, а не то…

Спайк доедал свой скромный завтрак в деревенском трактире, когда потрясающее известие дошло до его ушей. Увольнение дворецкого из замка – крупное событие для маленькой деревушки.

Было давно известно, что у Беллами с его главным слугой натянутые отношения, и когда мистер Уилкс появился в деревне, его со всех сторон обступили сочувствующие. Участие выражали все, начиная с местного врача и кончая одним из бывших сослуживцев по поместью, который ушел оттуда еще раньше, испугавшись Зеленого Стрелка.

Репортер подошел поговорить с обиженным дворецким.

– С ним совершенно невозможно жить! – жаловался Уилкс, дрожа от негодования. – Сэр, это абсолютно невозможно! Он не человек, он зверь, свинья! И если подумать, что ему видятся духи…

– А вы видели духа?

– Нет, сэр, не видел. Я не могу лгать. Мне никогда не попадались никакие духи, и думаю, что привидение выдумано самим мистером Беллами для каких–то собственных целей… Когда я называю его свиньей, то говорю как человек, всю жизнь прослуживший в аристократических семьях. Он не умеет жить, сэр! У него одна из лучших столовых в мире, а он предпочитает съедать все по–свински и обязательно в библиотеке! А что он ест? О, сэр, вы не поверите! На завтрак ему подаются две пинты молока, полдюжины яиц…

И Уилкс стал перечислять меню ненасытного владельца замка. В общем, показал своего бывшего хозяина в новом свете. Спайк никогда не представлял себе Абеля Беллами человеком, который так много ест и пьет.

– Что же заставило вас оставить службу? – спросил репортер.

Уилкс рассказал ему историю с газовым счетом. За летние месяцы никто в доме не пользовался газом, а компания поставила в их счет 250 кубометров.

– В его же интересах было узнать это, а он, вместо того чтобы поблагодарить, как сделал бы на его месте каждый джентльмен, наорал на меня и обошелся, как с собакой… Разумеется, мистер Холленд, я не мог больше вынести такого обращения!

Спайк терпеливо выслушал перечень всяческих обид дворецкого, но обратил мало внимания на историю с газом. Он ушел от этого разговора и навел его снова на Зеленого Стрелка. Тут ему ничего не удалось добиться, кроме некоторых подробностей о полицейских собаках. Но об этом он знал еще раньше и в свое время дал эти сведения в газету. Однако, пока дворецкий говорил, он мысленно сочинил интересную заметку, которая должна была появиться под заглавием «Жизнь в замке с привидениями».

Вернувшись в город, репортер решил зайти в Скотленд–Ярд.

Джим Федерстон был на месте.

– Ну, Холленд, какие новости вы принесли нам?

Он подвинул к посетителю ящик с сигарами, и тот тщательно выбрал себе одну.

– В Гаррском замке творится что–то неладное! – сказал он наконец. – Благородный владелец выгнал своего дворецкого, потому что тот совал свой нос в газовые счета… Я полагаю, что, случись такая вещь четыреста лет назад, несчастного повесили бы на том самом бревне, где когда–то раскачивался Зеленый Стрелок!.. Тогда он попал бы в компанию остальных привидений, которые собираются по ночам во дворе старого замка и играют там в кости!

– Повторите все снова, – попросил Джим, – и говорите помедленнее. Сегодня моя голова что–то плохо соображает… Начните со счета за газ.

Спайк повторил свой рассказ, и, к его удивлению, сыщик стал подробно расспрашивать об этой истории с дворецким. Он замучил бедного журналиста вопросами.

– Но в чем тут дело, я не понимаю? – спросил тот наконец. – Мне кажется, что за историей с газом ничего важного не кроется. Может, вы подозреваете, что Беллами тайно гонит виски?..

– Этот счет – самое важное из всего, что мы знаем о Гаррском замке, – спокойно ответил Джим Федерстон. – Я вам очень благодарен, Холленд… Да, кстати, я на несколько недель уезжаю за границу, и мы довольно долго не увидимся. Все новости, которые раздобудете, сообщайте, пожалуйста, моему помощнику. Я вас сейчас представлю!

Через полчаса Спайк входил в кабинет редактора.

– Мистер Сайм, мне кажется, что объяснение загадочного убийства Кригера надо искать в Гаррском замке. Старик только что уволил своего дворецкого, и мы должны постараться подсунуть на его место кого–нибудь из наших людей. Я бы и сам предложил свои услуги, но мне никогда не приходилось занимать такой важный пост… И, во–вторых, Беллами сразу распознал бы меня!.. Не послать ли нам Мэсона или кого–нибудь еще из наших молодых людей? Можно устроить так, будто он послан из бюро по найму прислуги.

– Хорошая мысль, – согласился редактор.

Эта идея почти одновременно пришла в голову двум заинтересованным в Беллами лицам.

Глава 16

Собаки слышат шум

Более двух недель прошло со дня последнего появления Зеленого Стрелка в замке. Призрак не показывался. Беллами не сомневался, что все дело в собаках.

– В них есть что–то, что очень не нравится привидению, – рассуждал он про себя. – А то, может, и наоборот, в нем есть что–то такое, что очень не нравится полицейским собакам.

В эту ночь его разбудило глухое ворчание одного из псов. Старик сразу вскочил с кровати, взял револьвер и вышел в коридор. Там по его приказу горели все лампы. Одна из собак стояла посреди коридора, ощетинившись, и глухо рычала.

Беллами посвистел. Пес послушно повернулся и подошел к нему, виляя хвостом, но все еще подозрительно оглядываясь на широкую лестницу, ведущую в переднюю.

Другая собака немедленно прибежала на зов хозяина.

– Что с вами такое? – спросил он у животных, будто ожидая ответа.

Затем прошел в переднюю.

Собаки следовали за ним. Там не оказалось ничего подозрительного. Отперев дверь в библиотеку, он вошел и включив свет, тщательно обыскал помещение. Все было нормально. Массивная входная дверь была накрепко заперта.

Удостоверившись, что ничего подозрительного нет, Беллами снова поднялся к себе в спальню и улегся в постель.

В пять часов он проснулся снова. Было еще темно, он встал и надел халат, прежде чем зажечь свет.

Когда комната осветилась, Абель раскрыл глаза от удивления. Обе двери были отворены настежь. А он хорошо помнил, что запирал их на замок. Куда же делись собаки?

Беллами вышел в коридор, чтобы выяснить в чем дело. Сначала ему показалось, что собаки лежат мертвые. Обе вытянулись у стены без движения. Он подошел к одной из них и встряхнул ее за загривок. Собака открыла глаза, тупо поглядела на хозяина и снова закрыла их.

– Одурманили псов! – подумал старик. – Значит, в замке действительно кто–то прятался… И это был не дух, а простой смертный!

Абель Беллами никак иначе не представлял себе Зеленого Стрелка.

Собаки очнулись через полчаса. Казалось, они совсем не пострадали от пережитых неприятностей. Хозяин сам отвел их в конуру.

Зачем же снова приходил Зеленый Стрелок? Что ему было нужно? Ведь не для того же, чтобы продемонстрировать свое бесстрашие и волю! Не стал бы он травить собак просто для того, чтобы открыть двери в его спальню и снова удалиться! Что же он так настойчиво искал?

В спальне были кое–какие драгоценности… Но все оставалось нетронутым! Значит, эти посещения нельзя было объяснить стремлением ограбить замок. Было также ясно, что этот Зеленый Стрелок приходил не ради шутки, он имел в виду что–то очень серьезное.

Вдруг старику пришло в голову, что Зеленый Стрелок искал ключ! Ключ, с которым Беллами не расставался ни днем, ни ночью. Днем он носил его на длинной цепочке в кармане, а ночью клал под подушку.

Первым делом миллионера по утрам было вынуть ключ из–под подушки и повесить себе на шею, где он и оставался во время утренней ванны. Последнее движение вечером – спрятать его под подушку.

Ключ этот был с виду очень странный: тонкий, длинный и узкий.

Вот и объяснение!

И если Беллами не ошибался в своем предположении, это значило, что Зеленый Стрелок знал тайну Гаррского замка.

Старик почти вбежал в библиотеку и с треском захлопнул за собой дверь.

Секретарь сквозь сон услыхал этот шум; ему пригрезилось, что хозяин застрелился, и он улыбнулся во сне счастливой улыбкой.

Глава 17

«Леди Мэнор»

Отправляясь утром на почту в деревню, Савини увидел на одной из аллей хорошо знакомую фигуру.

При виде ее Юлиус мысленно застонал. Если бы где–нибудь поблизости был темный закоулок, секретарь с удовольствием воспользовался бы возможностью улизнуть. Тогда он бы сделал вид, что не заметил рыжеволосого молодого человека, не спеша прохаживающегося взад и вперед по дороге. Но деваться было некуда: Спайк поманил его к себе, размахивая в воздухе сигаретой.

Савини подошел.

– Я очень… – начал он.

– Вы очень торопитесь, я знаю… Вы просто не хотите, чтобы старик видел, как вы разговариваете со мной, так как рискуете потерять хорошее место… Это мне тоже известно! Послушайте, Юлиус, мне почему–то кажется, что мы должны познакомиться поближе. Надеюсь, вы ничего не имеете против, что я зову вас по имени?.. Серьезно! Ваше имя – одно из самых моих любимых! Когда у меня будет сын, я обязательно назову его Юлиусом… Но послушайте, мне надо спросить вас кое о чем. Не знаете ли вы в Скотленд–Ярде человека, которого все зовут Федерстоном?

Савини кивнул.

– Знаю, – коротко ответил он. – Это тот самый, который вечно торчал у Хоуэттов… Почему вы не пойдете прямо к Хоуэтту, Спайк?.. Он живет в «Леди Мэнор». По–моему, он расскажет вам много интересного!

– Я его уже видел, – сказал Спайк. – Значит, вы знакомы с Федерстоном?

– Я уже ответил на этот вопрос, – недовольно заметил Юлиус. – А теперь я должен идти, Холленд.

– Зовите меня Спайк, – добродушно предложил репортер, – я серьезно говорю, что нам следует короче познакомиться… А что представляет из себя ваш новый дворецкий?

Секретарь пожал плечами.

– Новый дворецкий? Умелый и ловкий человек, его прислали из Лондона.

– Просто умелый дворецкий? Это звучит весьма прозаично. – Спайк пытливо глядел на Савини. – Он когда–нибудь бывает в деревне?

– Наверное.

– А вы его лично близко не знаете, случайно?

– Что вам за интерес допрашивать меня о новой прислуге? – с неподдельным отчаянием взмолился Юлиус. – Что за смысл? Он ваш приятель, что ли?

– Куда вы так спешите? – спросил репортер, уловив нетерпение в голосе Юлиуса. – Есть что–нибудь новое? Как поживает Зеленый Стрелок? Что, он все еще отсутствует?

– Ничего подобного, – отрезал рассерженный секретарь. – Прошлой ночью он опоил собак чем–то снотворным… Я сейчас иду на почту, чтобы по телеграфу затребовать еще двух псов. Старик воображает, что Зеленому Стрелку будет труднее справиться с четырьмя собаками!

Выпалив все это одним духом, Савини с трудом вырвался из цепких рук рыжего репортера и понесся по улице.

В то же утро Спайк получил письмо от Вуда из Бельгии. Тот собирался приехать в Лондон в конце недели и приглашал его отобедать с ним.

Одно место в письме особенно заинтересовало газетчика:

«Я очень благодарен, – писал Вуд, – за присланный вами подробный рассказ о Беллами и о всех происшествиях в Гаррском замке. После письма я достал номер «Глоба“ и прочел ваш отчет об этой замечательной истории с Зеленым Стрелком. Вы высказываете убеждение, что Зеленый Стрелок рано или поздно заставит Беллами сдаться. По–моему, вы заблуждаетесь, ничто на свете не может испугать этого негодяя. Я также не согласен с вами в неизбежности того, что он падет от той же руки, которая умертвила Кригера. Мне кажется, что судьба Абеля Беллами всецело зависит от результата поисков Зеленого Стрелка и от того, что именно ему удастся обнаружить в замке».

Дальше Вуд переходил на другие темы и говорил почти исключительно о своих новых планах.

В то утро Спайк должен был завтракать с мистером Хоуэттом и не спеша направился к их дому. Обойдя по аллее высокие стены вокруг Гаррского парка, он приблизился к дому Хоуэттов – красивой постройке елизаветинских времен.

Было солнечное утро, день выдался сравнительно теплый. Репортер застал Валерию в саду. Она наблюдала за посадкой луковичных цветов.

– Похоже, вы тут надолго устраиваетесь! – сказал Спайк, улыбаясь и пожимая ей руку.

– Да, – спокойно ответила она.

Участок земли, принадлежавший «Леди Мэнор», был невелик, при доме было чуть больше двух акров. Стена, окружавшая парк Беллами, служила границей. Спайк осмотрел все после завтрака, когда девушка показывала ему свои новые владения.

– Тут, кажется, есть дверь в стене? – заметил репортер.

– Скажите лучше, была… Мистер Беллами приказал замуровать ее с той стороны! – с горечью ответила девушка.

– Может быть, он боится Зеленого Стрелка? – усмехнулся Спайк. – Простите, мисс Хоуэтт, я, может быть, нескромен? – быстро прибавил он. – Вы ведь не боитесь привидений?

– Нет, не боюсь.

Репортер с профессиональным интересом оглядывал стену.

– Она тут ниже, чем в других местах, – сказал он и, подойдя к стене, достал рукой до верха. – Две небольшие лестницы – и дело в шляпе… При желании подробно ознакомиться с владениями старика можно очень просто достичь цели. Э, да я начинаю завидовать вам, мисс Хоуэтт! Нет, я не собираюсь перелезть с вашего двора в парк и ограбить замок, но, с вашего позволения, как–нибудь ночью приду понаблюдать за Зеленым Стрелком.

Валерия засмеялась.

– Нет, я вам никогда этого не позволю, мистер Холленд. – И тут же сменила тему разговора: – Вы давно видели Федерстона?

– В прошлый понедельник. Он уверял меня, что отправляется за границу, но мне что–то не верится… Сказать вам правду, мисс Хоуэтт, я подозреваю, что он взял на себя роль нового дворецкого в Гаррском замке. Я знаю, что он очень заинтересовался мистером Беллами, а еще больше счетом, который вашему соседу прислали за газ… А почему – бог его знает!

Валерия уже слыхала историю со счетом.

– Значит, на комиссара Федерстона счет произвел большое впечатление?

Спайк кивнул.

– Может быть, он человек семейный? – шутя проговорил репортер. – Так как я холостяк, мне никогда не приходилось ужасаться счетам за газ.

– Федерстон не женат, – немного холодно заметила Валерия.

Когда Спайк извинился, лицо ее залилось краской.

– Не вижу, почему вы должны извиняться, – сказала она смущенно. – Я просто сообщила вам, что он не женат.

Журналист поселился в Гарре на продолжительный срок. Каждый день он дважды связывался по телефону со своей редакцией. Хотя его хозяин, мистер Сайм, и намекал, что Зеленый Стрелок служит теперь лишь хорошим предлогом для бездельничанья, все же он не решился взять на себя ответственность и вызвать репортера обратно в Лондон.

В день посещения «Леди Мэнор» Спайк разговаривал после обеда по телефону с редакцией, когда мимо него на автомобиле проехала мисс Хоуэтт. Она повернула на Лондонскую дорогу.

Телефон в отеле гостиницы «Синий кабан», где поселился журналист, находился в вестибюле. Это было очень неудобно, так как из соседнего бара легко было подслушать разговор, но в данном случае это оказалось на руку Спайку– Он повесил трубку и, подойдя к двери, поглядел вслед удалявшемуся автомобилю. Затем вернулся к аппарату, чтобы снова вызвать редакцию.

– Это вы, мистер Сайм? Мисс Хоуэтт отправилась в Лондон. Кто–нибудь из наших людей знает ее? Мне кажется, что ее следует выследить… Конечно, не для информации в газете, а для меня! Мне нужно кое–что узнать.

– Разве она имеет отношение к Зеленому… э… Стрелку? – саркастически спросил редактор.

– Самое непосредственное! – прозвучало в ответ.

Глава 18

По дороге на Черинг–Кросс

Фэй Клейтон вела замкнутую, но отнюдь не одинокую жизнь. В небольшой квартирке в Меда–Вэл она жила настоящей отшельницей, но вместе с тем у нее было множество друзей и знакомых, у которых она всегда могла отдохнуть и повеселиться.

Нельзя сказать, чтобы она тосковала из–за Юлиуса. Своего мужа она любила по–особенному, и никто не делил с ней этой любви. Ей никогда не приходило в голову сомневаться в его верности, что же касается ее материального положения, то за последнее время оно, несомненно, значительно улучшилось.

В былые дни, когда Юлиус принадлежал к шайке и был одним из четырех элегантных молодых людей, хватавших все, что плохо лежало и имело какую–нибудь цену, жизнь представлялась ей чем–то неопределенным. Бывали дни, недели, когда Фэй с мужем жили в долг или на деньги, вырученные от заложенных драгоценностей. Но и лучшие дни не бывали по–настоящему хорошими!

Теперь же Фэй получала от Юлиуса регулярно крупные суммы. Она никогда не ломала себе голову над этим и не спрашивала мужа об источнике дохода. Она прекрасно знала, что Абель Беллами не платил ее мужу так много. Ей была известна точная сумма его жалованья.

Юлиус получал деньги «на стороне», и дело это было надежное, потому что он очень не любил рисковать. Так что Фэй не беспокоилась.

Муж был в полной безопасности, и она могла спокойно хвастаться новым бриллиантовым кольцом в своем любимом ночном клубе, не опасаясь, что к ней подойдет таинственный незнакомец и пригласит пройти с ним в ближайший участок.

Впрочем, и такая возможность не особенно пугала Фэй Клейтон. С тех пор, как ей минуло пятнадцать лет, она успела три раза посидеть в тюрьме, и тюрьма давно не страшила молодую женщину, хотя с ней у нее было связано много неприятного.

Фэй гладила на кухне блузку, когда в косяк двери кто–то постучал. Горничная, если так можно было назвать грязную, беспорядочную женщину, которая каждый день убирала квартиру, ушла на базар за провизией.

Поэтому Фэй сама подошла к двери и отворила ее, думая, что звонит какой–нибудь посыльный из магазина. На пороге стоял молодой человек высокого роста с глубоко запавшими глазами. На нем был плохо сидевший измятый костюм, который сведущим людям объяснил бы очень многое.

– Джерри! – воскликнула она, отворяя шире дверь. – Входи…

Фэй последовала за ним в гостиную.

– Когда тебя выпустили?

– Сегодня утром, – ответил тот. – У тебя есть что–нибудь выпить? Я умираю от жажды. Где твой Юлиус?

Она достала из буфета бутылку, принесла сифон с сельтерской водой и поставила на стол перед молодым человеком, который немедленно налил себе изрядную дозу виски.

– Чудесно! – сказал он, причмокивая губами. Лицо его порозовело. – Ну, а где же Юлиус?

– Его тут нет. Он служит в деревне.

Гость кивнул головой и вопросительно посмотрел на бутылку.

– Нет, Джерри, ты не должен больше пить, – решительно ответила она на его безмолвный вопрос и, встав с места, спрятала бутылку в маленький шкафчик, заперев его на ключ. – Что же ты собираешься делать?

– Не знаю. По–видимому шайка распалась? Юлиус служит?.. Встал на честный и прямой путь?

– Конечно! – с негодованием ответила Фэй. – И ты тоже должен взяться за какую–нибудь работу… Шайка распалась! Пусть все так и останется.

Фэй и Джерри были брат и сестра, хотя никто не мог бы догадаться, что хорошенькая женщина и преступник с впалыми глазами были связаны таким близким родством.

– Я видел этого сыщика, Федерстона.

– Он заметил, как ты вошел сюда? – обеспокоенно спросила она.

Джерри покачал головой.

– Нет, я встретил его в другом конце города. Он остановил меня и стал расспрашивать, как я живу и что намерен делать. Знаешь, он неплохой парень!

Фай скорчила кислую мину.

– Ты волен думать, что хочешь, Джерри. Но, правда, что же ты станешь делать теперь?

– Не знаю…

Он в раздумье отодвинул от стола стул и стал рассматривать скатерть.

– Одна шайка, работающая на океанских пароходах, уговаривает меня присоединиться к ним. Я никогда раньше не занимался такой работой, но мне кажется, что это стоящее дело. Только мне нужна определенная сумма для начала. Сто фунтов стоит только обратный билет и, конечно, может случиться так, что нам ничего и не перепадет. Ты могла бы одолжить мне такие деньги, Фэй?

– Могла бы… – медленно ответила она. – В какой тюрьме ты сидел, Джерри?

– В Пентонвилле. Это та самая, где когда–то работал Кригер. Я мог бы рассказать тебе о нем несколько историй, от которых волосы дыбом становятся. Фэй, скажи–ка, могу я у тебя поселиться?

Она секунду подумала.

– Да, я тебе могу дать комнату Юлиуса.

– А разве он не бывает дома?

– Нет, он не может. Я через день получаю вести от него и не могу пожаловаться.

Джерри с отвращением поглядел на свой мятый костюм.

– Знаешь, я в свое время оставил на Черинг–Кросс, на станции, пакет с одеждой… Может быть, ты заберешь его для меня? Тогда можно ограничиться немногими покупками.

Она взяла у него квитанцию на получение вещей и после завтрака отправилась за ними. Поехав коротким путем, таксист повез женщину по Фицрой–скверу.

Местность эта была знакома Фэй, там находился ресторан, в свое время не раз служивший ей убежищем. Он состоял из отдельных маленьких комнат, где можно было побеседовать о важных делах с уверенностью, что никто тебя не подслушивает. В дни процветания шайки, к которой принадлежала Фэй, члены ее постоянно собирались здесь.

Перед входом стоял какой–то человек. К своему немалому удивлению, Фэй узнала в нем Юлиуса.

В то время как она собиралась постучать в стекло своего такси, к Савини подъехал автомобиль и из него выскочила молодая особа. Юлиус приподнял шляпу, и оба исчезли в дверях ресторана.

Тогда женщина остановила такси и выскочила на тротуар. Она только один раз в жизни видела Валерию Хоуэтт, но мгновенно же узнала ее.

Глава 19

Жена Юлиуса

Валерия с любопытством озиралась по сторонам. В воздухе висело облако застарелого табачного дыма; почерневшая позолота и кричащее убранство комнаты, тяжелые портьеры порыжелого бархата и вообще вся убогая роскошь помещения были неприветливы и неприятны.

Юлиус Савини отослал слугу и затворил двери, чутьем угадывая отвращение, испытываемое девушкой к окружающему.

– Простите, что привел вас в такое непривлекательное место, мисс Хоуэтт. Но, к сожалению, я не мог поступить иначе. Тут мы можем спокойно говорить, и никто нам не помешает.

– Вы достали для меня фотографию?

Он отрицательно покачал головой.

– Когда я решился взять ее, ящик оказался пуст. Беллами, должно быть, как–то проведал, что я обыскиваю его письменный стол. Он мне почти сказал об этом. Я очень рисковал ради вас, мисс Хоуэтт.

– Вам хорошо платили, – холодно ответила она. – Я не уверена, мистер Савини, что вы рисковали исключительно ради меня и моих денег. Думаю, у вас есть какие–то свои планы, и вы работаете столько же и для себя. Но это не мое дело, мне нужна эта фотография. Вы говорили, что там же находились и другие снимки?

– Да, там был еще портрет его племянника.

Глаза девушки широко открылись.

– Я не знала, что у него есть племянник. Мне казалось, что у него вообще нет близких.

– Он был убит во время войны. Впрочем, это лишь догадка, что молодой человек – его племянник!

– Вы писали, что приходил Зеленый Стрелок и усыпил обоих собак?

– Да, и он снова входил в спальню старика Беллами, – кивнул головой Юлиус. – Мисс Хоуэтт, я должен сказать вам одну важную вещь. Старик сегодня утром написал Смиту. Он заставил меня отнести письмо на почту и послать его заказным. Оно было запечатано, но по всему я догадался, что в конверт вложены деньги. Смит получает больше, чем в свое время Кригер. Около ста фунтов. Я знаю это, потому что на днях мне пришлось получить сто фунтов из банка, и тогда же Беллами пришел ко мне за деньгами для того, чтобы заплатить Уилксу, прежнему дворецкому, за какую–то покупку.

– Дайте тотчас же знать, если будет что–нибудь новое. Мистер Беллами, кажется, заказал еще одну пару собак? – спросила она и, слегка улыбаясь, поднялась с места. – Теперь, пока я буду жить в «Леди Мэнор», вам станет очень удобно сообщать разные новости. Записка, переброшенная через стену…

В это время в коридоре послышались громкие голоса. Вдруг дверь открылась и на пороге комнаты показалась женщина. Лицо ее пылало, в глазах была ярость, и она долго не могла выговорить ни слова.

– Я бы хотела знать, что вы тут делаете наедине с моим мужем, мисс Хоуэтт? – резким от злости голосом спросила она.

– С вашим мужем? – удивленно переспросила девушка, глядя на своего собеседника, а потом на вошедшую.

– Слушай, дорогая, все в порядке… Я говорю с этой дамой о деле, – жалобно простонал Юлиус.

– По делу? Да?

Молодая женщина, подбоченясь, стояла перед своим мужем.

– Важное дело! – яростно вскричала Фэй. – Неужели бы мисс Хоуэтт стала приходить сюда на деловое свидание с тобой одна? Разве бы она пришла в такое место, как «Эль Моро», без провожатого? Конечно, нет!..

– Совершенно ясно, конечно, не пришла бы! – раздался с порога комнаты голос. – Мисс Хоуэтт приехала со мной.

Фэй Клейтон обернулась. Гнев исчез с ее лица и рот скривился в изумлении.

– Мы все встречаемся с вами, Фэй! – весело сказал комиссар Федерстон. Затем он обратился к удивленной Валерии:

– Я пришел узнать, как долго вы еще пробудете тут, мисс Хоуэтт? Не забывайте, что у вас на четыре часа кое–что назначено.

Девушка молча взяла со стола сумочку и последовала за сыщиком вниз. Она чувствовала себя довольно глупо и сердилась.

Странно было только одно: она сердилась… Не на Юлиуса и не на его буйную супругу. На кого же?..

Глава 20

Предостережение

Джим Федерстон помог Валерии сесть в автомобиль и уселся рядом, не ожидая приглашения.

– Позвольте предложить вам в следующий раз выбрать более пристойное место для встреч – например, вышку купола собора Святого Павла или подземелье Вестминстерского аббатства. Они гораздо приличнее! – сказал он укоризненно.

– Знаю, – спокойно ответила девушка. – Скажите мне, мистер Федерстон, вы целый день следили за мной?

– Большую часть дня, то есть после завтрака…

– Я думала, вы за границей, – нервно сказала она.

– Да, вы уже это раз заметили… Простите меня, что я тут. Если бы я следовал своей прихоти, то сейчас карабкался бы на альпийские высоты!

Девушка, конечно, не знала, что он лжет. На самом деле Джим никогда и ни на что на свете не променял бы место в автомобиле рядом с хорошенькой девушкой.

Вдруг Валерия с досадой воскликнула:

– Я забыла спросить его… – начала она. – Одна вещь, которую я хотела узнать!

Она подумала, потом вынула из мешочка маленький сверток и тщательно разложила его на коленях.

– Понимаю, план замка! – немедленно откликнулся Джим.

– Да, но это старый. Я купила его в книжном магазине в Гилфорде. Тут замок изображен не таким, каков он сейчас, а двухсотлетней давности. Как видите, тут нет жилого помещения. А это вот, – она указала пальцем, – нынешняя библиотека. Она называлась когда–то «Залой Суда».

Он кивнул головой.

– Да, здесь же Кюрси, которым тогда принадлежал замок, пытали и судили своих пленников! – объяснил он. – А это, – он указал на плане, – это теперь передняя замка. Раньше здесь допрашивали и подвергали пыткам этих несчастных. Там их заставляли говорить правду. Иногда я жалею о том, что в наше время пытки отменены законом. Например, если бы при судебных допросах на стенах еще висели кое–какие орудия пытки, то я уверен, что…

– Пожалуйста, будьте серьезны! Вы уверены в том, что это теперь передняя?

– Вполне! У меня есть чертежи, которые во всяком случае новее вашего. Я купил их у предыдущего владельца замка.

– Не могли бы вы мне их дать? – умоляюще посмотрев на него, спросила она.

– Зачем они вам нужны?

– Так, нужны и все!

Ответ не был убедительным, но, к ее удивлению, комиссар согласился.

– Я вам дам хороший совет, мой друг, – обратился к ней Федерстон.

– Какой?

– Вы можете, если вам этого хочется, ездить в Лаймхауз и заниматься исследованием преисподней Кольдхарбора Смита. Ходите в «Эль Моро»… Если вам будет это угодно. Со своей стороны, я сделаю все, чтобы ваша репутация не слишком пострадала от этого. Но…

– Что «но»?..

– Но я вам настойчиво рекомендую не предпринимать никаких экспедиций для исследования и осмотра Гаррского замка!

Джим говорил медленно и внушительно, и она поняла, что он не шутит.

– Простыми путями вы туда никак не проникнете. Обещайте, что вы не станете предпринимать ничего из ряда вон выходящего… Обещаете?

Она подумала несколько минут.

– Нет! – наконец ответила девушка. – По совести, не могу обещать вам этого.

– Но что вы там будете искать? Что сейчас вы предполагаете там найти? – он бал в отчаянии. – Предоставьте это дело лучше мне самому, мисс Хоуэтт. Я забочусь о вашей безопасности. Буду откровенен… Я боюсь за вас потому, что там находятся собаки, которые вас не пощадят. Но самым страшным из всех мне кажется Зеленый Стрелок!

Она не верила своим ушам.

– Вы действительно его боитесь, Федерстон?

– Да, я опасаюсь его.

– Зеленого Стрелка?.. – удивленно переспросила она. – Вы не шутите?

– Ничуть, – настойчиво повторил он. – Валерия, вы идете навстречу ужасной опасности. Эта опасность нисколько не уменьшается от того, что она неопределенна. Я не знаю, кто такая миссис Хельд и почему вы ее так упорно разыскиваете. Может быть, придет день, когда вы сами посвятите меня в свою тайну, а пока обещайте мне, что не будете стараться проникнуть в замок!

– Я не могу вам этого обещать. Мне кажется, вы преувеличиваете опасность и, весьма вероятно, не сознаете важности моих поисков.

– Может быть, вы и правы, – сказал он после короткого раздумья, – я выйду здесь. Будьте любезны, остановите автомобиль.

Он сошел в Уайтхолле. Только оставшись в автомобиле одна, Валерия сообразила, какую неоценимую услугу он ей только что оказал.

Итак, он верил в Зеленого Стрелка!

Девушка улыбнулась. Она никогда не ожидала, что Зеленый Стрелок завербует в ряды верующих в сверхъестественное такого человека.

Глава 21

Новые собаки

Перед тем как расстаться с женой, Савини сказал ей несколько неприятных слов. Юлиус, униженный в присутствии Федерстона и Валерии Хоуэтт, был совсем другим человеком, чем оставшийся наедине со своей прекрасной половиной.

– Ты, наверное, испортила все! – злился он. – Уничтожила то, что я создавал в течение долгих лет! Ты лишила меня больших денег!

– Да, я виновата! Но я же не знала, что Федерстон был тут же! Я была вне себя, когда увидела, что ты и эта женщина вместе входите в «Эль Моро»… Разве ты сам на моем месте не взбесился бы?

– Ты дура! – отрезал он и позвал слугу для того, чтобы расплатиться.

К его облегчению, она без всяких возражений приняла его уверения, что он должен поспеть к раннему поезду, и проводила его на станцию.

Только проехав полпути домой, Фэй вдруг вспомнила, что собиралась доставить вещи своего брата со станции.

Поезд, которым Юлиус приехал в Гарр, привез также двух громадных и свирепых на вид собак в сопровождении специального человека. Они казались еще злее предыдущих псов, на одной из них был намордник.

– Это для мистера Беллами? – спросил секретарь сопровождавшего.

– Да, сэр, – ответил он, – и я ему желаю всяческого блага. Это ужасные звери!

На станции оставался единственный автомобиль. Юлиус взял его и, хотя ему этого не хотелось, пригласил человека с собаками. Путешествие было не из приятных.

Еще раз Абель Беллами выказал свою удивительную власть над животными. Собаки как бы почувствовали в нем родственную натуру и сразу же покорились ему.

Хозяин снял намордник с наиболее свирепой из них, и громадное животное покорно улеглось у его ног. Сам Абель Беллами провел их в конуры, причем не захватил с собой ни цепи, ни плетки. Собаки следовали за ним без сопротивления. Старик, казалось, черпал неимоверное удовольствие от сознания своей силы.

Он прошел обратно в переднюю вместе с Юлиусом, который следовал за ним на почтительном расстоянии из боязни перед собаками. Беллами искренне потешался над его страхом.

– Савини, в вас нет ничего настоящего! – говорил он. – Все наполовину. Этого собаки не терпят! Вы просто–напросто болонка! Знаете – это такие животные, вроде длинношерстных насекомых, которых женщины таскают на руках. А такие псы, как эти, признают только сильных людей.

Секретарь согласился, он вообще считал, что проще соглашаться, чем спорить с человеком, который платит ему деньги.

Спайк Холленд, занимавший в это время полюбившийся ему наблюдательный пост на стене парка, футах в двухстах от сторожки, внимательно наблюдал в полевой бинокль за стариком и его спутником. Наконец, он увидел, что те скрылись в дверях замка.

Несколько позже Спайк выслушал несколько кислых замечаний от своего редактора.

– Послушайте, – говорил тот. – Эта история с Гаррским замком начинает всем надоедать! Разве вы не можете пробраться туда и проинтервьюировать старого Беллами?

– Отчего бы не поговорить с самим духом? – саркастически ответил ему репортер. – Это было бы во всяком случае гораздо проще!

– Почему же?

– А потому! Меня старик так же любит, как собака палку! Позвольте мне еще пробыть тут некоторое время, мистер Сайм. Я уверен, что в замке скоро произойдет что–то очень важное. Кроме того, я подготавливаю интервью с Беллами… Нет, правда… Ей–богу, я совсем не выдумываю!

У Спайка было особенное чутье на разного рода скандалы, и он чувствовал, что здесь пахнет жареным. Все признаки приближающейся трагедии были налицо.

Бесцельно гуляя по деревне, он услыхал позади себя сигнал автомобиля и остановился, чтобы пропустить Валерию Хоуэтт. Через несколько метров машина остановилась. Спайк увидел, что девушка делает ему знак приблизиться.

– Мистер Холленд, идите сюда!

Удивленный, он вскочил в автомобиль.

– Я хочу попросить у вас об одном одолжении! – начала она, переводя дух. – Не могли бы вы достать мне револьвер?..

Заметив, что репортер вытаращил глаза, девушка торопливо продолжала:

– «Леди Мэнор» ведь так далеко отовсюду, и мне казалось, что… Ведь тут так одиноко, не правда ли? А мистер Хоуэтт никогда не носит при себе оружия. Я хотела купить револьвер, но мне сказали, что на этот счет существуют очень строгие правила… Надо достать специальное разрешение. Тут я увидела вас, и мне пришло в голову, что…

– Конечно, мисс Хоуэтт, у меня есть револьвер в отеле! Не знаю, почему я ношу при себе оружие в этой мирной стране, но во всяком случае оно у меня есть… Если вы подождете, я принесу его.

Он зашел в отель и вскоре снова вернулся.

– Револьвер заряжен! – предупредил Спайк, вынимая оружие из кармана. – Он маленький. Но вы, мисс Хоуэтт, обещайте мне: если вы когда–нибудь убьете из него вора, то расскажете об этом только мне первому, не правда ли?

Глава 22

Имя в газете

Беллами очень редко просматривал прессу, хотя за последнее время «Глоб» и привлек его внимание. Вообще единственная газета, которую он читал, был местный еженедельник. Да и тот он не полностью прочитывал сам. Одной из обязанностей Савини было читать ее своему хозяину вслух перед обедом каждый четверг – в день выхода. Иногда – всю до конца, иногда его хозяин был менее требователен.

Когда они вернулись в дом, Юлиус вспомнил, что ему предстоит еще «Беркшир Геральд». Он чертыхнулся в душе, потому что вовсе не хотел читать глупости, заполнявшие ее страницы. Секретарь надеялся, что, занявшись новыми собаками, старик позабудет об этом. Но первые же слова Абеля рассеяли его надежду.

Старик уселся в кресло перед камином, сложив руки на коленях и глядел на огонь, в котором пылали два громадных полена.

– Достаньте газету, Савини! – приказал он.

Юлиус повиновался.

В тот день Беллами был особенно требователен. Секретарю пришлось прочесть все, от первой до последней строчки. Несчастный читал о распродаже скота, о ценах на хлеб, о рынке и длиннейший отчет о каком–то политическом собрании.

Наконец Юлиус дошел до столбца, посвященного отдельным лицам. Он был забит объявлениями о корме для скота и о механических жнейках.

– Тут есть что–то о хозяйствах соседнего имения, – заметил секретарь, отрываясь от газеты.

– Прочтите! – приказал Беллами.

– Новый владелец «Леди Мэнор» – известный нефтепромышленник. Жизнь его сложилась весьма романтично! В свое время он эмигрировал в Америку и долго фермерствовал в Монтгомери, штат Пенсильвания. Сначала он очень нуждался…

– А!..

Мистер Беллами вдруг оживился и выпрямился в своем кресле.

– В Монтгомери, в Пенсильвании? – повторил он. – Ну, дальше! Продолжайте же!

Пораженный внезапной заинтересованностью хозяин, Савини замолчал.

– Дальше! – зарычал старик.

– …но затем нашел свое счастье в покупке большой фермы в другой части названного штата. Там были обнаружены нефтяные скважины, и это положило начало богатству нынешнего миллионера. Оба они, мистер Хоуэтт и его дочь Валерия…

– Что?!

Беллами чуть не завизжал. Он вскочил со своего места и уставился на секретаря. Глаза его горели.

– Валерия Хоуэтт?! Валерия Хоуэтт?! Ты лжешь, свинья!

Быстрым движением старик выхватил газету из рук остолбеневшего Савини и впился в нее.

– Валерия Хоуэтт! – повторил он шепотом. – О, Боже…

В первый раз за все время их знакомства Юлиус видел своего хозяина в таком состоянии.

Рука Беллами сильно дрожала. Он был явно потрясен.

– Валерия Хоуэтт! – снова и снова повторял старик. – Она?.. В «Леди Мэнор»?.. Здесь?.. Валерия Хоуэтт – тут, совсем рядом!

Вдруг он решительно направился к письменному столу и стал вытаскивать один из ящиков. Ящик был заперт на ключ, но Беллами слишком торопился для того, чтобы отпереть его. Он с силой выдернул ящик, сломав при этом замок, и, разбрасывая по сторонам лежавшие там бумаги, вынул какой–то маленький предмет и положил его перед собой на стол.

С упавшим сердцем, Юлиус наблюдал за его движениями. Он сразу же заметил, что старик держит в руках платок, найденный в кладовой.

– Э… Э… – бурчал хозяин. – Валерия… Валерия Хоуэтт!

Из–под насупившихся бровей он взглянул на своего секретаря.

– Вы знали, что инициалы совпадают?

– Мне никогда это не приходило в голову! – поспешно ответил Юлиус. – Кроме того, она в то время еще не жила тут.

– Правильно! – обрезал старик.

Он взял со стола платок и держал несколько секунд на своей громадной ладони. Затем бросил обратно в ящик и с грохотом задвинул его.

– Можете идти. Оставьте газету, я позвоню, когда вы понадобитесь! И прикажите как можно скорее подать обед!

Савини пробыл у себя не больше десяти минут, когда услышал шум отворявшейся в библиотеку двери. Беллами звал его.

– Эй, вы там! Идите сюда!

Старик уже выглядел, как обычно, хотя только что пережитое потрясение не прошло без следа.

– Вы, вероятно, сидели и ломали голову по поводу моего поведения? – спросил хозяин. – Напрасно. Я когда–то знавал одного Хоуэтта, а также молодую барышню, которую звали Валерией. Меня потрясло совпадение имен… Какая же из себя эта особа?

– Она изумительно красива.

– Красива?.. Вот как! – сказал в раздумье Беллами. – Ну, а ее отец?

– Вы, вероятно, видели его, мистер Беллами, – сказал Юлиус, – ведь они одновременно с вами жили в «Карлтоне» и как раз на том же этаже.

– Нет, я никогда не видел его! – настаивал старик. – Как же он выглядит?

– Очень высокий и худощавый мужчина.

– Такой больной, тщедушный на вид, – прибавил Беллами.

– Вы, очевидно, видели его, – сказал ему Юлиус.

– Никогда. А его жена с ним?

– Нет, сэр. Насколько мне известно, она умерла.

Старик стоял спиной к камину и внимательно разглядывал сигару. В его привычки не входило курить до обеда, но теперь он откусил кончик сигары и закурил.

Юлиус втайне спросил себя, не успокаивает ли он курением взвинченные нервы.

– Впрочем, быть может, я и видел его, – произнес старик после долгого размышления. – А девушка, она красавица, а? Умная и очень уж живая? Белокурая или темная?

– Темная.

– И очень живая, не правда ли? Что называется, полна жизни?

– Да, мистер Беллами. Это описание подходит к ней в самый раз!

Старик вынул сигару изо рта и внимательно посмотрел на пепел. Затем снова зажал ее своими крепкими зубами.

– Мать ее умерла? – повторил он. – А где жила эта девица до приезда в Англию? Узнайте, пожалуйста. Хотелось бы знать, была ли она в Нью–Йорке… – Беллами вновь задумчиво поглядел на сигару. – Лет семь тому назад. Не останавливалась ли она в отеле на Пятой Авеню? Пошлите тотчас телеграмму и попробуйте собрать все сведения. А именно, не жила ли она в этом отеле 17–го июля 1914 года. Отправляйтесь немедленно на телеграф… Если тут он закрыт, возьмите автомобиль и поезжайте в Лондон, телеграмму адресуйте на имя заведующего отелем. У них, наверное, сохраняются списки.

– Если телеграф заперт, я мог бы выполнить поручение по телефону?

Старик молча кивнул. Он поглядел на часы.

– Семь часов. В Нью–Йорке сейчас два часа дня. Сегодня к вечеру мы должны получить ответ. Скажите на станции, что дело важное! Спросите, не могут ли они освободить для нас линию. Все равно, сколько это будет стоить. Запомните хорошенько, Савини, я должен получить ответ сегодня же вечером. В отеле знают мое имя… Я там целый год снимал номер. Правда, сам не жил, но комната оставалась за мной! – прибавил он. – А теперь идите и поторапливайтесь.

Через пятнадцать минут Юлиус доложил, что телеграмма отправлена. Старик все так же стоял у камина: сигара – во рту, руки сложены за спиной, голова наклонена.

– Вам когда–нибудь приходилось разговаривать с той девушкой?

– Да, мистер Беллами. Один раз, совсем случайно… В «Карлтоне»! – ответил спокойно Юлиус.

– Она не выказывала интерес ко мне? Не расспрашивала о моей жизни? А?

Секретарь поймал его подозрительный взгляд.

– Нет, сэр! – ответил он с хорошо разыгранным удивлением. – Если бы она стала расспрашивать, я бы ничего не сказал и сразу доложил бы вам.

– Ну, это вы, положим, врете! Если бы она заплатила достаточно, вы все бы ей выложили. Нет ничего, что бы у вас нельзя было купить.

В этот момент Юлиус охотно прибавил бы и убийство к длинному списку своих грехов и преступлений.

Пока он отсутствовал, Беллами снова открывал ящик и вынимал платок. Теперь он лежал под стулом. Встав, старик поднял его.

– У нее, вероятно, есть горничная. Подружитесь с ней и узнайте, не принадлежит ли эта вещь мисс Хоуэтт. Инициалы еще ничего не значат… Нет, не берите платка с собой. Запомните просто, какой он с виду… Эти вещи она, наверное, покупает дюжинами. Заплатите, сколько потребуется. Пользуйтесь деньгами неограниченно.

Машинально он вынул из кармана длинный узкий ключ, как бы для того, чтобы убедиться, что тот не пропал.

– А что, этот репортер… Он все еще тут? – неожиданно спросил Беллами.

– Не знаю. Я никогда не разговариваю с репортерами…

– Тысяча дьяволов! – закричал старик. – Я ведь вас, кажется, ни в чем не обвиняю? Мне нужно знать, тут ли еще этот рыжий газетчик? Пойдите и узнайте… Если он еще в деревне, приведите его ко мне.

Это было самым удивительным приказанием, которое когда–либо получал Юлиус, и он заторопился исполнить его.

– Прежде чем уйти из дому, соедините меня с городом… Номер 789, Лаймхауз. Соедините телефон в библиотеке.

Глава 23

Спайк наносит визит

Исполняя поручение, Юлиус поспешил через темный парк в деревню. К своему облегчению, он застал там Спайка, который состязался в кегли с местным чемпионом.

– Он желает меня видеть? – удивился Спайк. – Что он, сошел с ума? Не бредит ли он?

– Слушайте, Холленд, не забудьте, если он вздумает расспрашивать вас, вы никогда в жизни со мной не беседовали!

– Ладно, ладно! – успокоил Спайк. – Но в чем же тут дело?

– Не знаю, может, он и вправду рехнулся сегодня.

Репортер не заставил себя упрашивать и отправился вслед за Юлиусом.

Абель Беллами ждал его на пороге библиотеки.

– Входите, Холленд! Можете идти, Савини. Я позвоню вам, если вы мне понадобитесь.

Он сам закрыл за Спайком дверь.

– Я обдумал положение вещей, Холленд, – начал старик как можно любезнее, причем это совершенно ему не шло. – Мне очень жаль, что я обошелся с вами так резко. Теперь я с удовольствием отвечу на все, что касается Зеленого Стрелка. Должен сказать одно: этот дух очень смахивает на настоящего человека. Сегодня утром я нашел своих собак одурманенными!

– Он снова был в вашей комнате?

Старик кивнул.

Спайк не сказал ему, что уже знает об этом из других источников.

– Где вы живете, Холленд?

– В местном отеле, в «Синем Кабане».

– Отлично! Вы курите?

Спайк выбрал сигару по вкусу и втайне спросил себя, с какой же целью он, собственно, приглашен в Гаррский замок?

Вы теперь, пожалуй, Со всеми здешними обывателями познакомились! – сказал Беллами. – Верно, уже получили от местных коммерсантов сведения обо мне, которых хватило бы для того, чтобы написать историю моей жизни? Кстати, скажите, кто поселился в «Леди Мэнор»? Он, кажется, тоже из Америки? Мне говорили, что у него очень красивая дочь… Это правда?

– Да, она действительно очень хороша.

– Вы с ними знакомы? Вы их знавали там, в Америке?

– Нет, я вращался в другом обществе. Кроме того, я из Нью–Йорка, а они уехали в Англию прямо из Филадельфии.

– Да, лучшие репортеры живут в Нью–Йорке! – заметил Беллами, хотя комплимент этот едва не застрял у него в горле.

– Я полагаю, что эта девушка, как бишь ее зовут, кажется, Валерия Хоуэтт?.. Она заинтересовалась замком и не прочь осмотреть его?..

– Не могу этого сказать, мне она не выказывала такого желания!

– Но ведь такой интерес с ее стороны был бы вполне естественен! – произнес он после недолгой паузы. – Американец, старый авантюрист, живет в замке, которому несколько тысяч лет! Она не выражала желания осмотреть замок?

– Может быть, и выражала.

– Так приведите ее, Холленд. Передайте, что она в любой день может прийти сюда, и я буду рад с ней встретиться… А как поживает ее отец?

– Хорошо, насколько мне известно.

– Кажется, я встречался с ним! – задумчиво сказал Беллами. – Он близорукий, когда–то у него сильно болели глаза.

– Да, он и сейчас очень близорук, и, помнится, мисс Хоуэтт как–то говорила мне, что в свое время он чуть было не ослеп.

– Так вот, передайте ей мое приглашение. Не стоит заходить к ним только ради этого, но если вы встретитесь, то не забудьте передать ей то, что я вам сказал.

– Конечно, передам, – ответил Спайк, понимая, что разговор окончен. Он догадался, что переданное ему поручение и было главной причиной приглашения в замок.

Уходя, репортер надеялся, что появится новый дворецкий, но вместо него в комнату зашел Савини.

– Проводите мистера Холленда! – приказал старик. – И возвращайтесь сюда.

– Что ему было от вас нужно? – удивленно спросил секретарь.

– Самое странное было то, что мы о вас вовсе не упоминали! – сказал Спайк. – Я в недоумении, как вообще мы могли говорить десять минут и не упомянуть вашего имени. Невероятно, но это так!

Глава 24

Великое приключение

Юлиус подождал, пока репортер скрылся. Затем, держась все время в тени стены парка, он направился к «Леди Мэнор».

Путь был не слишком близкий, так как усадьба находилась на другом конце деревни. Он казался особенно длинным, так как секретарю хотелось скорее придти к цели. Он уже протянул руку, чтобы отворить калитку, ведущую в сад, как вдруг заметил, что кто–то стоит в тени.

Савини чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Кто там? – резко спросил он.

Фигура сдвинулась с места, и секретарь узнал мистера Хоуэтта.

– Это вы, мистер Савини, не правда ли?

– Да, мистер Хоуэтт. Простите, но вы… Вы меня испугали!

Лицо соседа казалось бледным при свете луны, и Савини показалось, что бледность эта была неестественной.

– Вы идете к мисс Хоуэтт?

– Да, сэр… Я хотел спросить ее кое о чем… Не слишком ли только поздно?

– Нет, нет. Но, мистер Савичи, вы сделаете мне большое одолжение… – Хоуэтт казался очень смущенным. – Не говорите, пожалуйста, дочери, что меня тут встретили. Не правда ли, вы не станете говорить об этом?

– Конечно, – ответил Юлиус.

– Она думает, что я в постели, и, возможно, испугается, узнав, что я так поздно гуляю. А мне это нравится. Иногда я прогуливаюсь и ночью.

– Конечно, я не стану говорить о нашей встрече, сэр! – еще раз подтвердил Юлиус.

Он позвонил, дверь открыла удивленная горничная. Сказав, что мисс Хоуэтт у себя наверху, она отправилась доложить ей о посетителе.

Обернувшись к воротам, Савини увидел, что мистер Хоуэтт скрылся. Горничная провела Юлиуса в большую гостиную, где Валерия уже ждала его.

– Я пришел в неурочный час, мисс Хоуэтт, – начал Юлиус, – но мне нужно было видеть вас по одному делу. Злосчастное окончание нашей маленькой беседы вытеснило все у меня из головы.

Валерия улыбнулась. Она не винила секретаря за случившееся. Ее даже забавляло воспоминание о нескольких пережитых неловких минутах.

– Вам незачем извиняться, мистер Савини, – сказала она, – мой отец спит, он рано ложится, поэтому мы можем свободно говорить.

У Юлиуса было свое мнение на этот счет, но он не стал его высказывать.

– Я хотел знать, не потеряли ли вы носовой платок! Мой старик отдал мне строжайший наказ выяснить это дело. Он вел себя очень странно сегодня вечером… Когда узнал, что вы и мистер Хоуэтт поселились в «Леди Мэнор».

И Юлиус рассказал то, чему был свидетелем. По мере рассказа глаза Валерии заблестели.

– Значит, это верно! – воскликнула она. – Это должно быть верно! Он вел себя так потому, что в нем заговорила совесть. С чего бы ему так волноваться при упоминании моего имени?

– Я тоже задавал себе этот вопрос! В чем тут причина, как по–вашему?

Но Валерия не собиралась отвечать.

– Ну, а как с платком? – спросила она. – Я потеряла один платок неделю тому назад, а может быть, немного раньше. Один из шести, заказанных мной в Париже. Вы нашли его?

Юлиус кивнул.

– Его нашли в Гаррском замке! – произнес он с расстановкой. – В ту ночь, когда Беллами стрелял в привидение. Платок был пропитан кровью…

Валерия в изумлении уставилась на него.

– Мой платок – в Гаррском замке? Не может этого быть!

Юлиус подробно описал изящный платок.

– Постойте! – девушка выбежала из комнаты.

Немного спустя, она вернулась, неся что–то в руках.

Юлиусу достаточно было одного взгляда, чтобы узнать платок, найденный Уилксом в кладовой замка.

– Но это же замечательно! Я просто потеряла его в тот день, когда мы переезжали в «Леди Мэнор». И обнаружила пропажу в автомобиле, когда возвращалась домой.

– Извините за этот вопрос, мисс Хоуэтт… Ведь я знаю, как вы интересуетесь мистером Беллами. Вы не подходили к замку?

– Нет! – голос ее звучал решительно. – Я совершенно уверена, что потеряла платок еще в «Леди Мэнор». Отчетливо помню, что он был у меня, когда я подъезжала к дому.

– Это все, мисс Хоуэтт, – Юлиус встал. – Старик хочет, чтобы я достал у вашей горничной другой такой платок. Почему он так волнуется, не знаю.

Посетитель уже остановился в дверях, когда она напомнила ему о своем долге.

– Это не так важно, мисс Хоуэтт, – сказал Юлиус, пока она отсчитывала бумажник, – у меня такое чувство, что я вообще не должен получать от вас денег.

– Работник заслужил свою плату, – сказала она с улыбкой.

Он не знал – принять ли это замечание как комплимент.

Оставшись одна, девушка стала обдумывать свои будущие действия.

В душе ее происходила борьба, она решила пойти путем, который, если рассуждать логически, не только грозил большой опасностью, но и заранее был обречен на неудачу.

Решение это она приняла наперекор предупреждениям Джима Федерстона. Здравый смысл говорил ей, что непрошеному гостю невозможно проникнуть в замок… А если бы и попала туда, что бы ей удалось найти? Особенно это опасно теперь, когда он знает или догадывается, кто она такая. Однако Валерия собиралась пойти на это.

Ее отец, по–видимому, крепко спал, и девушка сидела в своей маленькой гостиной, стараясь убить время. Готовясь к экспедиции, она надеялась, что близорукий мистер Хоуэтт не заметил, что вечером на ней был тот же костюм для гольфа, что она надевала днем.

Когда последний слуга ушел спать, Валерия вышла в сад и, посветив электрическим фонариком, нашла дорогу к стене и к двум легким лестницам, которые еще раньше принесли по ее приказу рабочие, ремонтирующие крышу.

Подняв одну из лестниц, она прислонила ее к стене. Вторую поставила рядом. Добравшись до верхней перекладины, втащила за собой вторую лестницу и, перекинув ее через стену, прислонила с другой стороны. Обе лестницы она при этом связала веревкой. Затем вернулась в дом.

Чтобы занять оставшееся время, девушка написала два совершенно ненужных письма. Принявшись за третье, она вспомнила, что плохо пообедала.

Кухня находилась в полуподвале и, чтобы попасть в нее, надо было пройти по каменному коридору и спуститься на несколько ступенек. В «Леди Мэнор» не было электричества, поэтому Валерия взяла с собой свечу.

Зажгла небольшую газовую плиту и поставила на нее чайник, потом отыскала в буфете блюдо с пирожками. Поставив его на стол, она вернулась в гостиную, оставив свечу зажженной.

В доме царила гнетущая тишина. Девушка пожалела, что заказанное ею пианино еще не прибыло. Она попробовала закончить начатое письмо, но ум был занят тем, что ей предстояло, и Валерия не смогла сосредоточиться. Она сидела с пером в руках, стараясь вернуться мыслями к действительности, когда послышался какой–то звук. Это было щелканье ключа в замке входной двери в дальнем конце передней. Девушка застыла от ужаса. Прошла секунда, потом кто–то мягко зашаркал по коридору. Шаги все приближались, вот они у самой двери…

Валерия встала, подбежала к двери и распахнула ее. Оттуда, где она стояла, виднелся отраженный свет от свечи на кухне, но больше ничего не было видно.

– Кто тут? – спросила она перепуганно. – Это вы, Клара?

В ответ раздался треск, свеча внезапно погасла.

Сердце Валерии учащенно билось, дыхание стало прерывистым… Она закусила губу, чтобы не закричать от страха. В кармане у нее был электрический фонарь. Дрожащей рукой она вытащила и зажгла его. Потом вспомнила о револьвере Спайка и взяла оружие с собой. Затем вновь посмотрела вдоль темного, сумрачного коридора.

– Кто там? – спросила она еще раз.

Ей ответило гулкое эхо.

Собравшись с духом, Валерия медленно пошла по коридору и спустилась по лестнице в кухню.

Первое, что она там увидела, было блюдо с пирожками, валявшееся на полу в осколках. Значит, она слышала звук от его падения. Девушка вздохнула с облегчением, и сердце ее забилось ровнее. Значит, ночной гость – был человек, а не привидение!

Она снова зажгла свечу, фитиль которой не горел, а слегка тлел. Тут она заметила, что два куска пирожного оставались на столе. Кто–то подобрал их! Это странно!

Кухня была пуста, за ней находилась посудомойка, откуда вел ход в угольный погреб. Валерия попробовала отворить эту дверь, но та не поддалась.

Куда же ушел таинственный посетитель?

Окна были затворены. Спрятаться он нигде не мог. Дверь, ведущая в маленький дворик позади дома, была заперта на засов.

Садовую дверь Валерия сама заперла после того, как приставила лестницы. Ключ лежал у нее в кармане.

Она снова попробовала дверь в погреб.

Потом у нее появилась мысль разбудить весь дом и вместе со слугами продолжить поиски внизу. Но тогда ей пришлось бы изменить свои планы?

Вдруг в углу посудомойки она увидела две блестящие зеленые искры. Она рванулась туда и подняла с полу кошку.

Смех Валерии прозвучал в притихшем доме почти истерически.

– Ах ты, злосчастная! – воскликнула девушка. – А я–то думала, что это привидение! И как ты смеешь бить…

Слова застряли у нее в горле, она вдруг заметила лежащую на полу стрелу, ее острый стальной наконечник почти касался осколков блюда. Это была зеленая стрела с ярко–зелеными перышками на хвосте.

Валерия Хоуэтт чуть не упала в обморок. Медленно, почти машинально, она опустила кошку на пол и, наклонившись, подняла стрелу. Перышки у нее были мягкие, наконечник же острый, как игла.

Зеленый Стрелок!

Он приходил сюда… В эту комнату… Однако, где же он теперь?

Шум кипевшего чайника вернул ее к действительности, она завернула газ и прошла в гостиную. Аппетит пропал.

Зеленый Стрелок! Но ведь ей нечего было бояться его? Он – враг Абеля Беллами, а следовательно, ее друг. Девушка постаралась совладать с охватившим ее страхом, и ей это удалось. Она долго сидела за столом в своей комнате, о чем–то думая. Когда на деревенской церкви пробило час, со вздохом встала со своего места и вышла в сад.

Пока Валерия по маленькой лестнице перелезла в Гаррский парк, у нее дрожали колени.

Глава 25

Кольдхарбор Смит

Обед обычно отнимал у Абеля Беллами два часа. Иногда даже больше, но никогда он не обедая быстрее. На этот раз старик нарушил все правила. Через полчаса после того как ему подали еду, он позвонил и яростно, потребовал, чтобы все убрали и даже вынесли стол.

– Позвоните в привратницкую! – проговорил он грубо. – Скажите им, что я ожидаю гостя. Некоего мистера Смита. Пусть его сразу проводят сюда.

– Слушаюсь, сэр, – сказал Савини.

– Принесите немного коньяку, сифон с содовой водой и сигары… Знаете, те сигары… Дешевые!

Он подождал, пока Юлиус выполнил распоряжение, а потом спросил у него:

– Ну что, Холленд, наверное, был очень удивлен моим приглашением?

– Да, он удивился.

– И, должно быть, сообщил вам, зачем я его позвал?

– Нет, он ничего мне не сказал, – ответил Юлиус, глядя прямо в лицо своему хозяину.

На несколько минут в столовой воцарилась тишина.

– Прислуга жалуется на собак, сэр! – заговорил Савини. – Они говорят, что конуры так близко к кухне, что страшно проходить.

– Наймите другую прислугу! – рассвирепел Беллами. – И не приставайте ко мне с кухонными жалобами, если не хотите, чтобы я отправил вас есть на кухню!

Юлиус убрался, он поспешил выполнить поручение Беллами. Его особенно занимал вопрос, для чего Кольдхарбор Смит сегодня приглашен в Гарр?

Однако немного спустя Беллами переменил свой первоначальный приказ. Он велел ничего не говорить дворецкому, а Юлиусу – дожидаться гостя в привратницкой.

Было половина одиннадцатого, когда Кольдхарбор Смит подъехал на лондонском такси. Очевидно, по дороге он несколько раз останавливался, чтобы угощать шофера. Оба они были теперь до того навеселе, что привели в ужас сторожа.

– Как можно ехать в машине в таком виде? – спросил он у Савини.

– Мистер Смит, – сказал Юлиус, – вы бы сказали вашему приятелю, чтобы он не шумел. По деревне ходят разные сплетни, и мистер Беллами будет очень недоволен, если появятся новые разговоры.

Кольдхарбору Смиту было под пятьдесят. Это был высокий жилистый человек с темными волосами и широкими скулами, очень грубый и невоздержанный на язык.

– Идите к черту! – громко сказал он. – Где старик?

– Он ждет вас.

– Ну что ж, пусть подождет… А я хочу выпить!

Он повернулся к шоферу:

– Пойдем Чарли, сходим к «Синему Кабану»… Идем с нами, Юлиус… А я–то считал, что ты сидишь в тюрьме.

Савини стоило огромных трудов заставить его переменить свое намерение. Он был очень рад, затащив их, наконец, в переднюю.

«Кольдхарбор Смит», прозванный так в память полицейского участка, где он чаще всего находил себе приют, выпил на этот раз слишком много. Юлиусу даже пришлось схватить его за рукав, чтобы удержать от падения.

Войдя в библиотеку, Смит заморгал от яркого света. Юлиус на этот раз искренне обрадовался, когда Беллами кивком головы отпустил его.

– Садитесь, Смит! – сказал старик, указывая на стул. – Как насчет выпивки?

И только тут он заметил, в каком состоянии посетитель.

– Ты напился, собака! – закричал Беллами. – Разве я не говорил тебе, чтобы ты шел прямо ко мне и притом трезвый?

– Какой смысл быть трезвым, – жалобно заговорил гость, – когда есть случай напиться?.. Ответьте–ка… Вы не можете? Так это сама логика, Беллами.

– Молчать, скотина!

Беллами схватил Смита за шиворот и поднял его на ноги. Потом зажал ему лицо, точно щипцами, своими сильными руками.

– Пять лет ты получал деньги и ничего не делал, мерзавец! И в первый раз, когда я за тобой посылаю, ты приходишь пьяный?

Несчастный громко икнул.

– Ага, теперь ты начинаешь соображать. Пора! Если боль может протрезвить тебя, то я могу этому поспособствовать!..

Он посмотрел на искаженное лицо Смита и большими пальцами зажал ему глаза. Тот попробовал высвободиться из крепко державших его рук, но все усилия были напрасны.

– Садись сюда! – крикнул Беллами, с такой силой усаживая гостя, что стул под ним затрещал.

– У меня есть для тебя работа. Ты писал недавно, что тебе надоело в Англии и ты бы хотел уехать в Южную Америку… Это значит, что полиция охотится за тобой… Бьюсь об заклад, они тебя зацапают. У меня может найтись работа, которая даст тебе возможность уехать, и достаточно денег, чтобы прожить остаток жизни. Может! Я не уверен, мне нужно еще выяснить… Ты протрезвился?

– Я трезв, мистер Беллами, – угрюмо ответил Смит.

Старик посмотрел на него.

– Ты годишься для этого! – сказал он. – Достаточно уродлив! Ты похож на змею. – А мне сейчас как раз и нужна змея, или может понадобиться… – поправился он. – Теперь слушай.

Он запер дверь на ключ и возвратился к своему посетителю.

Их разговор продолжался целый час.

Глава 26

Погоня

Новый дворецкий занимал, как и прежние, комнату, известную под именем королевской комнаты в Сторожевой башне. В нее проходили по коридору мимо спальни. Это была единственная жилая комната в башне. Прежние амбразуры были превращены в узкие окна, выходившие во двор над главным входом в замок.

Дворецкий прошел к себе задолго до отъезда мистера Смита. Он привез с собой два скромных чемодана. В одном была смена белья и одежды, в другом – кое–какие инструменты, наспех изготовленные для него одним специалистом. Когда он выложил их на стол, они оказались стальными палками около ярда длиной. Около кончика у каждой было широкое ушко, вроде игольного, в которое был вставлен маленький градусник. Дворецкий с удовольствием осмотрел эти инструменты, потом вытащил из чемодана молоток, отличавшийся от обычных молотков тем, что головка у него была резиновой.

На дне чемодана лежала узловатая веревка, привязанная одним концом к продолговатому кольцу. Это кольцо он прикрепил к ножке кровати и потянул за него. Так как кровать стояла у самой стены с окнами, трудно было придумать лучший способ закрепления веревки. Он положил также наготове второй костюм и пару мягких ботинок. Снаружи было тихо и спокойно, луна играла серебром в дальней реке и мягким светом освещала парк.

Дворецкий потушил свет и возвратился в переднюю. Было без десяти двенадцать, шум автомобиля Смита слабо долетел до его ушей.

В это время Абель Беллами показался со стороны собачьих конур. Четыре пса следовали за ним. Кроме дворецкого, все уже спали, Юлиус, не любивший собак, предоставлял дворецкому запирать замок.

– Савини уже лег? – спросил Беллами, запирая дверь на засов.

– Да, сэр, – ответил дворецкий.

Собаки обнюхали пол у его ног, а одна из них слегка заворчала.

– Вы не боитесь собак, а? – поинтересовался хозяин. – Впрочем, пожалуй, вам и нечего бояться их, когда я здесь. Но лучше не гуляйте по ночам, молодой человек.

Как бы для того, чтобы подчеркнуть предостережение, самый злой из псов, напоминающий волка, поднял голову и зарычал.

Беллами ушел в свои апартаменты, а дворецкий снова показался в дверях и стал осматривать по порядку все аллеи, ведущие к дому. Он все еще продолжал вглядываться в парк, когда у него над головой раздался стук отворяемого окна.

Дворецкий поскорее спрятался в тень стены, сообразив, что прямо над ним находится комната Абеля Беллами.

Вдруг послышался громкий голос старика:

– Вон он! Появился!

На миг дворецкий подумал, что речь идет о нем, но затем он увидел вдали нечто, заставившее его позабыть о собственной безопасности. Через северную стену перелез какой–то человек, медленно прокрадывающийся теперь к кустам, окаймлявшим косогор у восточной стены. Это была женщина, он сразу же догадался, кто она, и пустился бежать по направлению к ней.

Абель Беллами не сразу пошел спать. Старик был потрясен, он чувствовал особую потребность подумать. Придвинув стол к открытому окну, он уселся, положив локти на подоконник, и стал смотреть на тихий, застывший парк.

Было время между полнолунием и новолунием, но луна светила достаточно ярко, и Беллами мог видеть местность почти до самых ворот замка. Ни красота, ни таинственность расстилавшегося перед ним вида не занимали его.

Ум его был занят другим, он перенесся от Гаррского замка на двадцать один год назад.

– Совпадение ли это? – думал он, – На свете есть тысячи людей по фамилии Хоуэтт и, наверное, сотни Валерий Хоуэтт…

Он встряхнул головой.

– Однако Валерия Хоуэтт из Монтгомери в Пенсильвании – это уже нечто гораздо более определенное.

Если это она!.. На лице старика заиграла жестокая улыбка. Какая великолепная новость для Серой Женщины!..

Эта мысль приободрила его, вернула ощущение молодости, вновь заставила учащенно биться сердце – вот уже почти семь лет он такого не испытывал.

Старик встал и выглянул в окно.

Что это – тень или игра лунного света? Он мог поклясться, что видит крадущуюся фигуру около родендроновых кустов. Вот она снова, показалась. На этот раз он был уверен… Тень пересекла открытое пространство между кустами. Это никак не мог быть сторож.

Беллами бесшумно отодвинул хорошо смазанные засовы и отворил дверь.

Да, вон эта фигура.

– Эй, держи! – зычно крикнул он, и четыре пса ринулись вперед.

Собаки быстро и бесшумно неслись через луг. Человек, перелезший через стену, заметил опасность; заметил ее и дворецкий.

Абель видел, как неизвестный ринулся к кустам, обратно к стене. Из двух собак, заметивших его, только одна напала на верный след.

Валерия Хоуэтт бежала, сломя голову, сердце ее готово было разорваться, дыхание сделалось коротким, похожим на всхлипы.

Собака быстро приближалась, а позади слышались шаги бегущего человека. Девушка достигла первых деревьев и укрылась под ними.

Роща, в которую вбежала Валерия, лежала на некотором возвышении, тропинка шла вверх, идти становилось все труднее.

Вдруг собака сделала прыжок.

Девушка услышала, как совсем рядом щелкнули зубы. Пес чуть–чуть было не схватил ее за каблук, но потерял при этом равновесие.

Опасность придала Валерии новые силы, но теперь ей нужно было выйти на открытое место. Она продолжала бежать, ничего не сознавая, не ощущая даже страха. Иначе, наверное, свалилась бы от ужаса, когда перед ней, ясно видимая при свете луны, вдруг возникла тонкая зеленая фигура с напряженным, бледным, одутловатым лицом. Сверкнул в руке длинный лук.

Но девушка даже не остановилась.

В это время Зеленый Стрелок поднял свой лук и прицелился. Зазвенела спускаемая тетива.

Что было дальше, она не видела.

Валерия упала, почувствовав, как о нее ударилось что–то тяжелое. На секунду мелькнул огромный черно–желтый пес, скорчившийся в предсмертной судороге.

Потом она потеряла сознание.

Глава 27

Запонка

– Мистер Хоуэтт спрашивает, сойдете ли вы вниз к утреннему завтраку.

Валерия села в кровати и провела рукой по глазам. В голове у нее звенело.

– Утренний завтрак? – вяло проговорила она. – Да, да… Пожалуйста, скажите мистеру Хоуэтту, что я сейчас спущусь.

Было это во сне или наяву?

Девушка вздрогнула при воспоминании. Нет, это был не сон. Ее костюм для гольфа, грязный и пыльный, висел на спинке стула. Валерия вспомнила, как легла в постель.

Где она была? Она пришла в себя в гостиной «Леди Мэнор»… Но как попала туда? Зеленый Стрелок?.. Снова дрожь прошла по ее телу. Неужели он перенес ее через стену?

Тут Валерия вспомнила, что лестницы выдадут ее, и встала с постели.

– Ты напрасно сошла, моя милая! – сказал мистер Хоуэтт, подымая голову, чтобы поцеловать дочь, входившую в столовую.

Он надел пенсне и посмотрел на нее.

– У тебя неважный вид сегодня, Валь… Ты плохо спала?

– Очень хорошо.

– Значит, поздно легла.

За завтраком она не могла ничего есть и воспользовалась первым же предлогом, чтобы выйти и расспросить прислугу.

– Садовая дверь, мисс?.. Нет, она была на ключе, и засов был задвинут изнутри.

– Засов? Мне казалось, я оставила ее открытой, – неуверенно произнесла Валерия.

Одно она знала наверняка. До гостиной своими силами ей было не добраться! Кто–то перенес ее через стену. Каким же образом садовая дверь могла оказаться запертой изнутри?

Девушка поспешно прошла в сад к стене. Первое, что она увидела, были две лестницы, лежавшие на земле. Следовательно, неизвестный стрелок переставил их?

Валерия вернулась в дом и прошла в гостиную в надежде найти там что–нибудь, что помогло бы выяснить, как она попала в дом. Комната была прибрана, и на одном из маленьких столиков лежали различные предметы, найденные горничной во время уборки. Там был и ее носовой платок – коричневый от грязи… Кто–то вытирал ей этим платком лицо. Она совершенно не помнила, чтобы сама это делала. Рядом лежала сломанная мужская запонка. Она была золотой, с маленьким вензелем.

Девушка позвонила. На ее звонок тотчас откликнулась прислуга.

– Спасибо, что подобрали эти вещи. Где вы их нашли?

– Все здесь, мисс… Запонка лежала на полу возле дивана, я подумала, что эта запонка мистера Хоуэтта, но он говорит, что ничего не терял.

– Но здесь всего одна половинка?.. – заметила Валерия.

Маленькая цепочка, соединявшая две половинки запонки, была сломана.

– Вам не попадалась вторая?

– Нет, мисс.

– Помогите мне ее поискать… Она должна принадлежать одному моему знакомому.

Они вместе стали обыскивать комнату.

– Вот она, мисс! – горничная вынула из–под ковра недостающую половинку.

– Вы знаете, мисс, когда я пришла убирать сегодня утром, – неожиданно сказала она, – на полу была масса спичек. Одной из них прожгли ковер! – Горничная показала черное пятно на совершенно новом брюссельском ковре.

– Да, это я сделала ночью, – заторопилась Валерия. – Не могла отыскать лампу! Это все? Спасибо вам.

Когда горничная вышла, девушка поднесла запонку к окну и еще раз внимательно вгляделась в вензель.

«Д.Л.Ф.» – что это может быть? Хотя, я кажется, понимаю. «Джемс Ламмот Федерстон!»

– Этого не может быть! – произнесла она вслух. – Разве это возможно?

Валерия положила находку в карман своего спортивного костюма.

Горничная доложила о приходе гостя. Им оказался Спайк Холленд с целым коробом новостей.

– Вы не слыхали Зеленого Стрелка сегодня ночью? – начал он. – Призрак охотился за Абелем Беллами и прикончил одного из псов… Старик просто в бешенстве! По–видимому, он увидел Стрелка в своем парке – это первый раз, когда он появляется вне замка, – и спустил на него собак. В результате одна из них погибла, пронзенная стрелой. К счастью, именно та, которой Юлиус больше всего боялся… Хоть это утешение. А вам, мисс Хоуэтт, я принес приглашение от Абеля Беллами, эсквайра, владельца Гаррского замка.

– Приглашение, мне? – поразилась Валерия.

Спайк кивнул.

– Абель вдруг сделался простым смертным. Он хочет показывать людям свой замок… По крайней мере, хочет показать его вам! Очевидно, он встретил ваше имя в газете и узнал, что вы живете здесь. Старик просит вас посетить замок «древнего рода Беллами». Из коего всех древнее он сам!

– Это изумительно! – сказала Валерия.

Репортер снова кивнул.

– Предупреждаю вас, приглашение не распространяется на мистера Хоуэтта, хотя я полагаю, что Беллами не стал бы против него возражать. Не распространяется также и на меня, но если вы пойдете, мисс Хоуэтт, то и я с вами. Во–первых, я совсем не хочу, чтобы вы шли одна к этому старому идиоту, а, во–вторых, у меня будет предлог, чтобы осмотреть замок. Не может же Беллами выгнать меня, если я появлюсь в качестве вашего провожатого!

Валерия подумала.

– Да, я пойду! Сегодня же после завтрака. Будет ли это удобно для мистера Беллами?

– Я позвоню и узнаю, но думаю, ему совершенно безразлично, когда вы придете.

– Мистер Холленд, – спросила его девушка после некоторого молчания. – Вы не знаете, где сейчас комиссар Федерстон?

– Вчера он был в Лондоне. Юлиус видел его там.

– А не здесь, в деревне?

Спайк покачал головой.

– А что, он вам нужен?

– О, нет! – поспешно сказала Валерия. – Мне было просто любопытно.

Оставшись одна, она задумалась.

Девушка не сомневалась, что ее внес в дом Джемс Федерстон. Запертая садовая дверь не представляла собой никакой загадки, он мог выйти через парадную.

Вдруг она вспомнила о звуках, услышанных ею вчера… Отворяемой двери, шарканья ног в коридоре… Бьющейся посуды… И зеленую стрелу!

– Это неправда! – сказала Валерия вслух. – Это не может быть правдой!..

Вопреки тому, что ей подсказывал разум, она старалась убедить себя, что Джим Федерстон, полицейский комиссар, и Зеленый Стрелок из Гаррского замка – не одно и то же лицо.

Глава 28

Валерия в замке

Абель Беллами внушал Валерии отвращение. Со смешанным чувством любопытства и брезгливости она отправилась в замок в сопровождении Спайка. Если бы не надежда найти хоть намек на то, чему посвятила свою жизнь, девушка вряд ли приняла бы это приглашение.

Хозяин вышел им навстречу.

Сердце Валерии забилось при взгляде на безобразного великана. Его крупное, одутловатое, красное лицо, высокий рост и сила, чувствующаяся в широких плечах, произвели на нее впечатление. На мгновение она перестала ненавидеть его. Было в нем что–то сверхчеловеческое и непонятное, объяснявшее его крайности, его безудержную жестокость, его злобу.

Осмотр замка продолжался долго. Беллами с видом любезного хозяина водил гостей по всем помещениям, показал и знаменитые подвалы, в которых когда–то томились пленники.

Разочарованная вышла оттуда Валерия. Нигде в замке не оказалось и намека на существование тайника! Все осмотренное строго согласовалось с планами замка, которые она досконально изучила.

И вдруг ее осенила дерзкая, почти отчаянная мысль.

– Мистер Беллами, – сказала она старику, – могу я поговорить с вами наедине?

Тот подозрительно взглянул на нее.

– Конечно… Я велел подать чай в библиотеке. Если желаете – пройдемте туда.

Когда двери закрылись за ними, хозяин отошел к камину и спросил:

– Ну, о чем вы хотите говорить со мной?

Голос его звучал резко, в нем чувствовалась скрытая угроза. Этого было вполне достаточно, чтобы к Валерии вернулось мужество.

– Я хочу, чтобы вы сказали мне кое–что, – спокойно выговорила девушка.

– Я скажу вам все, что найду возможным.

– В таком случае, вот что, – проговорила Валерия намеренно неторопливо, – где моя мать?

Ни один мускул не дрогнул на лице Беллами. Он даже ни разу не моргнул и продолжал стоять неподвижно, уставившись на нее.

– Где моя мать? – повторила Валерия.

Все тело старика теперь сотрясалось от злобы. Его красное лицо приняло другой оттенок, углы рта загнулись книзу еще больше.

Медленно, словно против воли, он протянул к Валерии руку, но она, испуганная его видом, отступила.

В это время раздался голос:

– Прикажете подложить еще одно полено в огонь, сэр?

Беллами в бешенстве оглянулся на человека, осмелившегося вторгнуться к нему в святилище. Это оказался новый дворецкий – вкрадчивый, почтительный, невозмутимый.

Старик сделал невероятное усилие, чтобы совладать со своим бешенством.

– Я позвоню вам, когда вы мне будете нужны, Филипп, – сказал он холодно. – Я думал, что вы сегодня свободны.

– Я рано вернулся, сэр.

– Убирайтесь!

Беллами буквально выпалил эти слова. Дворецкий поклонился и с достоинством вышел, затворив за собой дверь.

Старик повернулся к побледневшей девушке.

– Вы, кажется, сказали что–то про вашу мать? – хрипло произнес он. – Должен сказать, вы удивили меня… Я никогда не был знаком с вашей матушкой, мисс Хоуэтт. Нет, я никогда не встречал ее, как не встречал и вас.

Он покашлял, потом продолжил.

– Вы жили в Нью–Йорке в том же отеле, что и я, в июле 1914–го года. На мое имя приходила большая корреспонденция, хотя я уехал на время в Англию. Мне писали люди, считавшие, что я нахожусь в Нью–Йорке, и кажется, 14–го июля целая пачка писем была украдена. Может быть, похититель увидел в них что–то, заставившее его подумать, будто я знаю, где ваша матушка… Это весьма вероятно. Мне нет дела до того, что думают воры – будь то мужчины или женщины. Я не знаю, где находится ваша мать… – продолжал он монотонно, подчеркивая каждый слог. – Совсем не знаю, если только она не умерла и не лежит в могиле. А если бы и знал, не мое дело говорить об этом вам, мисс Хоуэтт. Вероятно, она умерла. Большая часть пропавших людей оказываются умершими. Нигде нельзя так легко спрятаться, как в могиле… Там уютно и безопасно.

Резким движением головы старик отпустил ее, и взгляд его был совершенно безразличным. Неуверенной походкой она направилась к двери.

Один раз Валерия оглянулась и увидела, что Беллами впился в нее взглядом. Злоба, светившаяся в его глазах, была ужасна.

– Что случилось? В чем дело?

Спайк бросился к пошатнувшейся девушке и взял ее под руку.

– Ничего. Мне стало немного дурно. Выведите меня на воздух, мистер Холленд!

Она огляделась, в надежде увидеть дворецкого, но того уже не было поблизости.

Пока они медленно шли по тропинке, Юлиус Савини рыскал в поисках того же лица.

– Старик требует вас! – сказал секретарь тихо. – Он взбешен.

– Я тоже немного взбешен, – ответил дворецкий и спокойно отправился к Беллами, чтобы встретить его гнев.

– Как вас зовут? – заорал на него старик, как только он вошел в библиотеку.

– Филипп, сэр, – Филипп Джонс!

– Сколько раз я говорил вам, чтобы вы не входили в эту комнату, тем более, что я не звал вас…

– Я думал, что здесь гости, сэр.

– Вы думали, да? А вы слышали, что говорила девушка?

– Она молчала, когда я вошел… Мне показалось, что вы показываете ей какой–то фокус. Даже в самых лучших семьях господа любят показывать гостям фокусы, – сказал дворецкий, машинально подымая крошку с коврика перед камином, – мне очень жаль, если я оказался…

– Что?.. Я не понял! – сказал Абель, совершенно озадаченный.

– Это французское выражение…

– Черт вас побери! Не употребляйте при мне французских выражений! – снова заорал хозяин. – И если вы еще раз войдете сюда без спроса, я вас выгоню. Поняли? – Беллами указал ему на дверь.

Глава 29

Рассказ

Гуляя в сумерках у себя в саду и обдумывал случившееся за последние сутки, Валерия неожиданно увидела, как что–то белое перелетело через стену.

Она поспешила подобрать записку, прочла несколько наспех нацарапанных строчек и положила ее в карман.

В десять часов к ней явился гость в лице Джемса Федерстона. Мистер Хоуэтт знал о его приходе, а Валерия ждала в коридоре.

– Я рада, что вы пришли! – быстро сказала она. – И хочу поблагодарить за то, что вы для меня сделали… А прежде всего, хочу вам рассказать историю миссис Хельд.

Они были одни в гостиной и могли поговорить без помех.

– Прежде всего разрешите вернуть вашу вещь. Горничная нашла это сегодня утром.

Девушка взяла маленький сверток с письменного стола и подала ему. Он повертел его в руках:

– Это, должно быть, моя запонка… Я искал ее, но у меня было слишком мало времени. Нужно было уйти, прежде чем вы придете в себя.

– Это вы принесли меня сюда?.. Нет, нет, не надо, не рассказывайте… – Она подняла руку. – Я ничего больше не желаю знать!.. Вы были замечательно добры ко мне, комиссар Федерстон, и я избавила бы себя от лишнего беспокойства, и не показалась бы вам такой дурой!.. – прибавила она с легкой улыбкой. – Я понимаю, что давно должна была рассказать то, что вы услышите сейчас… Вы не знаете, – хотя, может быть, и догадываетесь, благодаря своей проницательности, – что мистер Хоуэтт – не мой отец.

По лицу комиссара она увидела, что это было новостью для него.

– Мистер Хоуэтт, – продолжала Валерия, – двадцать три года назад был очень беден, жил в старой и бедной ферме в округе Монтгомери, в местности под названием Трейдер, и с трудом добывал средства к существованию продажей овощей. В то время он очень страдал от болезни глаз и едва не ослеп. Мистер Хоуэтт и моя приемная мать жили вдвоем. Детей у них не было, хотя они были женаты много лет. Как ни трудно им жилось, они дали объявление в газеты о том, что желают усыновить ребенка.

Она помолчала.

– Их объявление вызвало многочисленные отклики. Но все предложения почему–то не подходили. Наконец, однажды миссис Хоуэтт, которая вела всю переписку по этому делу, получила следующее письмо:

Валерия вынула из сумочки листок бумаги и протянула его сыщику. Письмо носило пометку одного из отелей на Седьмой Авеню в Нью–Йорке и гласило:

«Дорогой друг, я прочел ваше объявление и был бы очень рад, если бы вы удочерили маленькую девочку в возрасте одного года, родители которой недавно умерли. Я готов заплатить за эту услугу тысячу долларов».

– В то время, – продолжала девушка, – мистеру Хоуэтту очень досаждал один из его кредиторов, и хотя я не отрицаю, что он очень хотел иметь в своем доме ребенка, но именно тысяча долларов решила дело в мою пользу, ибо этим ребенком была я… Мистер Хоуэтт написал, что принимает предложение. Несколько дней спустя к дому на таратайке подъехал какой–то человек и передал миссис Хоуэтт небольшой сверток.

На ферме в то время работал мальчик, увлекавшийся фотографией. Кто–то подарил ему аппарат для моментальных снимков… Его первым снимком была таратайка, стоящая у крыльца, и вылезающий из нее незнакомец.

Эта фотография могла навсегда потеряться, и тогда пропала бы всякая надежда найти моих родителей. Но случилось так, что фирма, торгующая этими фотоаппаратами, предложила ежемесячную премию за лучший снимок. Мальчик послал свою фотографию, она удостоилась премии и была воспроизведена в журнале.

Я после того видела оригинал, и у меня осталась увеличенная фотография. – Она вынула из стола тугую связку бумаг. – Вот все мои данные, как любит говорить папа.

Затем развернула снимок и положила его на столе около лампы. Федерстон придвинулся к ней.

– Тут нет никакого сомнения! – проговорил он, взглянув на фотографию.

– Самое странное, – сказала Валерия, – это то, что мисс Хоуэтт не заметила в нем ничего особенного. Она была почти так же близорука, как и ее муж.

Она передохнула, потом продолжила:

– Я была воспитана как дочь Хоуэттов, и по закону это так и есть, потому что акт удочерения был нотариально заверен, как полагалось. Уже после смерти моей приемной матери я узнала правду. Сначала я даже не стремилась узнать, кто мои родители. Я была почти ребенком… Школа всецело поглощала мою жизнь. Только позже, когда начала самостоятельно размышлять, мне пришло в голову, что теперь, став богатой, – у меня есть доля в нефтяных источниках мистера Хоуэтта, а его жена оставила мне уйму денег, – я могу по крайней мере постараться узнать, кто были мои родители.

Вот тогда–то фотография, изображающая привезшего меня человека вылезающим из таратайки, приобрела для меня большую ценность, Я отыскала негатив, заказала увеличенный снимок и сразу же признала Абеля Беллами.

Раньше я уже слыхала о нем, он был одним из тех людей, дурная репутация которых общеизвестна. Чем больше я узнавала о нем, тем больше убеждалась, что вовсе не имею отношения к нему самому.

Нанятые мной сыщики выяснили, что единственным его родственником был брат, умерший почти восемнадцать лет назад. У него было двое детей, которые тоже умерли. Из этого, по–видимому, ничего не могло получиться, так как мне очень скоро стало известно, что Абель Беллами был в очень плохих отношениях с братом и не стал бы беспокоиться ради него.

Я ничего не говорила мистеру Хоуэтту, но сосредоточила все свое внимание на Беллами… Без ведома мистера Хоуэтта наняла людей, которые просматривали корреспонденцию миллионера. Он большую часть времени стал проводить в Европе. В Чикаго почти не приезжал. В один прекрасный день мои агенты обнаружили одно письмо. Подлинник у меня.

Валерия поднесла бумагу к огню. Чернила выцвели, рука, писавшая письмо, должно быть, дрожала:

«Малая Бетель–стрит, Лондон, С–З.

Вы победили. Верните ребенка, которого вы отняли у меня, и я исполню все ваши требования. Я разбита – разбита морально вашими нескончаемыми преследованиями. Вы – дьявол, ваша жестокость не поддается человеческому разумению. Вы отняли у меня все, что я имела, украли самое дорогое. Я не хочу больше жить.

Элаина Хельд».

Внизу было несколько слов, которые даже Федерстон, при всей своей опытности, с трудом разобрал: «Будьте великодушны и скажите мне… Маленькая Валерия… В апреле минуло семнадцать лет…»

– В апреле, двадцать четыре года тому назад, меня доставили к мистеру Хоуэтту, – спокойно сказала девушка. – Беллами совершил ошибку, сказав мисс Хоуэтт мое настоящее имя, а потом спохватился и просил называть меня Джен. Но миссис Хоуэтт поразило имя Валерия, и я так и осталась ею с тех пор.

Федерстон медленно ходил по комнате, заложив руки за спину и опустив голову.

– Вы думаете, что ваша мать еще жива? – спросил он.

Девушка наклонила голову, губы ее дрожали, в глазах стояли слезы.

– Я в этом уверена, – с трудом выговорила она.

– И вы считаете, он знает, где находится миссис Хельд?

– Да… Я думала, что она в замке… Я мечтала найти ее там.

Федерстон снова молча зашагал взад–вперед.

– Вы разговаривали со стариком? Скажите мне, что произошло?

Когда она кончила рассказ, он покачал головой:

– Ваша уверенность непоколебима… Я не хочу возбуждать у вас излишних надежд, мисс Хоуэтт…

– На днях вы назвали меня Валерией. Должно быть, это была такая же оговорка, как и со стороны Беллами. Но, пожалуйста, называйте меня так и впредь… Может быть, узнав поближе, я тоже буду называть вас по имени… Вас, если не ошибаюсь, зовут Вильям?

– Джим! – торжественно ответил он.

Несмотря на свое волнение, она заметила, что он покраснел.

– И вы прекрасно знаете, что меня зовут Джимом. Итак, Валерия, вы не должны больше ходить в замок или вообще рисковать.

– Погодите, Джим!

Валерия о чем–то задумалась.

– Вы сказали, что не хотите возбудить во мне надежду… Однако вы не закончили свою фразу.

– Я хотел сказать, что в очень малой степени разделяю вашу веру и поступаю как раз так, как не советовал поступать вам… – Он на секунду замолчал. – Вы понимаете меня, Валерия! Я строю здание надежды на весьма зыбком основании… Через день или два я вам скажу, насколько оно прочно.

– Я подожду!

– Да, кстати, у вас, кажется, есть старый план замка?

– Да, есть.

– Мне кажется, что я могу его использовать лучше вас.

Валерия проводила его до ворот.

– Вы будете вести себя хорошо? – на прощание спросил он.

Она кивнула. Молодой человек различил в полумраке ее лицо.

– Спокойной ночи! – сказал он, беря руку девушки и удерживая в своей немного дольше, чем полагалось.

– Спокойной ночи… Джим!

Джемс Ламотт Федерстон легкой походкой пошел назад через деревню, а на сердце у него было еще легче.

Глава 30

Новый дворецкий показывает зубы

События развернулись вскоре после утреннего завтрака.

Беллами прошел к собачьим конурам и выпустил на прогулку трех оставшихся псов. Случилось так, что его путь лежал мимо парадной двери. Как раз в это время новый дворецкий учил одну из служанок натирать ручки дверей. Вдруг одна из собак отбежала от хозяина и прыгнула прямо на девушку. Та вскрикнула и упала. Собака бросилась на нее и начала рвать ей плечо.

Тогда дворецкий нагнулся, без труда поднял пса и отшвырнул его на несколько метров в траву. Собака, злобно ворча, бросилась теперь уже на него.

Беллами не делал попытки вмешаться. Он, как зачарованный, следил за собакой. И вдруг на его глазах произошло невероятное. Когда животное приготовилось к прыжку, дворецкий нагнулся и так ударил его рукой, что попал собаке в нижнюю челюсть. Раздался глухой звук – вторым ударом кулака дворецкий отбросил пса на несколько шагов.

Тот упал и растянулся неподвижно.

– Что вы сделали с собакой? – сердито спросил Беллами. – Вы ее убили…

– Не убил, а всего лишь оглушил, – спокойно сказал дворецкий, – но мог бы с такой же легкостью и убить.

Старик с удивлением смотрел на него.

– Как у вас хватает дерзости бить мою собаку? – проговорил он наконец.

– А как у вас хватает дерзости спрашивать об этом после того, как она напала на ни в чем не повинную девушку? – ответил дворецкий. – Если бы вы этого не хотели, собака не бросилась бы!

Беллами слушал, пораженный.

– Вы знаете, с кем говорите?!.

– Мне кажется, я говорю с мистером Беллами, – ответил дворецкий. – Вы нанимали меня для того, чтобы смотреть за прислугой, а не за тем, чтобы нянчиться с вашими собаками!

С этими словами он круто повернулся и прошел в переднюю успокаивать испуганную и плачущую девушку.

Старик хотел последовать за ним, но передумал и продолжал прогулку. В дом он вернулся сердитый и немедленно послал за Савини.

– Где Филипп?

– Он с девушкой, которую укусила собака, сэр. С ней случилась истерика.

– Прогоните ее! – заорал Беллами. – И можете сказать этому болвану Филиппу, что я ему плачу не за то, чтобы он вертелся около девушек. Пришлите его сюда!

Юлиус повернулся и вышел. Старик подошел к окну и увидел, как дворецкий сопровождает двух девушек к воротам. Они несли с собой свои вещи. Беллами догадался, что служанки уходят насовсем.

Дворецкий прошел в ворота и исчез из вида. Поэтому Абель не увидел, как он подошел к двум машинам, стоявшим у ворот. В них сидели полицейские, а сержант Джексон медленно прогуливался возле машин.

– Ну, как дела, Джексон? – окликнул его дворецкий.

– Хорошо, – с улыбкой взглянул тот на него. – Полковник был не особенно доволен, он говорит, что мы рано затеяли все это дело, но я сказал ему, что Беллами готов вас уволить… Это его убедило.

– Отлично! – обрадовался дворецкий, он же Джим Федерстон.

Комиссар проводил людей в ворота замка и, стараясь идти под деревьями, вернулся к главному входу.

В это время Беллами прошел в библиотеку, сел за стол и задумался.

Через несколько минут дверь открылась и в комнату вошли Федерстон и Джексон.

– Что за черт?.. – начал Беллами, но, заметив постороннего, замолчал.

– Мистер Беллами, ознакомьтесь с ордером на обыск вашего дома! – невозмутимо сказал Федерстон.

– Ордером на обыск?.. – опешил старик. – Кто дал право проводить у меня обыск?

– Прокуратура округа, сэр.

Беллами лихорадочно схватил бумагу, предъявленную сержантом Джексоном, и прочитал ее. Потом отложил ордер:

– Боже мой! Где я нахожусь, в Англии или где–то у папуасов? Что же вы собираетесь искать?

– Мы будем искать все, что сможем найти? – ответил ему Федерстон. – Но главная наша задача, выяснить, не находится ли здесь женщина…

– Какая женщина? – спросил Беллами угрюмо.

– Элаина Хельд.

– Элаина Хельд… Ну, что ж, ищите. Однако я должен предупредить вас, что буду жаловаться!

– На что? Все, что мы будем делать, подкреплено необходимыми документами.

– Вы оскорбляете звание эсквайра! – патетически воскликнул Абель.

– Бросьте, Беллами, вы такой же эсквайр – как я герцог! Вы стали называть себя эсквайром после покупки замка, не имея на это никакого права… Однако хватит нам препираться! Прошу вас дать мне ключ от несгораемого шкафа.

– А если нет?

– Тогда я прикажу обыскать вас и забрать его силой.

Старик не двинулся. Он взвешивал, как ему поступить. Затем вытащил из кармана ключ и бросил на стол.

Федерстон спокойно взял его, подошел к камину и потянул за один из выступов деревянной обшивки стены. Кусок обивки размером с обычную дверь откинулся, обнаружив блестящую металлическую поверхность.

Комиссар вставил ключ в отверстие, дважды повернул его и, потянув дверь на себя, открыл ее. В сейфе оказалось несколько полок со стальными ящиками. На одном из них лежал кожаный мешок.

– Есть у вас ключи от ящиков?

– Они не заперты.

Федерстон поставил один на стол и открыл его. Он был наполнен бумагами.

– Я думаю, вам лучше пройти в вашу комнату! – сказал комиссар. – Мне придется провозиться с этим несколько часов… Считайте, что все это время вы находитесь под арестом!

Он ожидал сопротивления со стороны старика, но тот не был глуп.

– Когда вы кончите, может быть, дадите мне знать?.. Я надеюсь, что как полицейский вы лучше, чем дворецкий!

С этим ядовитым замечанием хозяин вышел из библиотеки. Один из полицейских проводил его до дверей спальни.

Федерстон опустошал ящики один за другим, внимательно изучая их содержимое. Вынув одну из папок, в которой не было ничего, кроме документов, относящихся к разным выгодным для Беллами строительным подрядам, он вдруг позвал своего помощника.

– Джексон, идите–ка сюда.

Сержант шагнул к своему начальнику.

– Что это такое? – спросил Федерстон.

Это была палка длиной около двенадцати дюймов, обтянутая тремя широкими войлочными лентами, такая толстая, что он с трудом мог охватить ее пальцами. С одного конца ее свисали длинные, тонко переплетенные ремни, вдвое длиннее ручки. Конец каждого ремня был перевязан желтым шелком.

Комиссар пересчитал ремни, их было девять. На них можно было заметить какие–то темные пятна.

– Что это по–вашему, Джексон?

Сержант взял плеть в руки.

– Это «кошка», сэр, – сказал он.

На конце палки виднелась выцветшая красная наклейка с короной и надписью: «Собственность тюремной администрации».

– Подарок Кригера! – задумчиво сказал Федерстон.

Он еще раз внимательно осмотрел плеть. Пятна были очень застарелые. Наметанный глаз полицейского по складкам на ремнях сразу определил, что «кошка» была в употреблении всего один раз.

Отложив в сторону свою находку, Джим принялся изучать другие ящики. Федерстон надеялся найти какой–нибудь след миссис Хельд, но в бумагах Беллами не оказалось ни малейшего намека на ее существование.

По–видимому, старик хранил всего одну пачку личных писем. Они были подписаны именем «Майкл» и отправлены из различных городов Соединенных Штатов. Три из них посланы из Чикаго, большинство – из Нью–Йорка.

Вначале автор писал об испытываемых им трудностях. Он был школьным учителем. Ясно было также, что он приходился братом Беллами.

Первые по времени письма были написаны в дружеском, ласковом тоне. По этой корреспонденции прослеживалась не только карьера автора, но и перемена в его отношениях с братом. Майклу, очевидно, одно время везло, и он преуспевал. В Кливленде был агентом по продаже недвижимости, а потом сделался маклером.

С течением времени тон писем переменился. Майкл Беллами испытывал трудности и рассчитывал на помощь брата. Затем вдруг обнаружил, что брат, которому он доверял и у которого искал сочувствия и поддержки, стоит за спиной организации, разоряющей его.

Самым существенным было последнее письмо:

«Дорогой Абель!

Я поражен полученным от тебя известием. Что я сделал тебе такого, что заставляет тебя хладнокровно стремиться к моей гибели? Ради моего мальчика прошу тебя помочь мне покрыть обрушившиеся на меня крупные долги».

После трехчасового осмотра писем Джим положил их назад в сейф. К этому времени все самые потайные уголки замка были обысканы его людьми. Нигде, даже в подвалах, не было найдено ничего подозрительного.

Джим послал за Савини. Зеленоватое лицо секретаря было бледно, губы его дрожали.

– Пропал я! – стал жаловаться он Федерстону. – Теперь старик может подумать, что я знал, кто вы такой.

– Ничего он не подумает. Да ведь вы и не знали этого, – улыбнулся Джим. – Не беспокойтесь. Если он станет говорить что–нибудь подобное, можете сказать ему, что я сильно запугал вас и заставил молчать. Вам придется только реабилитировать себя в глазах Спайка Холленда. Насколько мне известно, вы поклялись ему, что новый дворецкий – не я. Должен сказать, что вы поступили благородно!.. – иронически прибавил он, хлопая секретаря по плечу. – А теперь бегите к Беллами и можете ему сказать, что на этот раз он вышел сухим из воды…

Через несколько минут Абель Беллами ленивой походкой входил в библиотеку. В глазах его было торжество, и какое–то подобие улыбки играло на огромном багровом лице.

– Ну, что ж, нашли вы… Миссис… Ах, да, как ее звали?..

– Нет, ее здесь нет. Разве только план замка неверен и где–то есть потайная комната, которую мы не обнаружили.

– Как же тогда быть? – усмехнулся хозяин. – Вы, наверное, начитались детективных рассказов, мистер Федерстон. Это плохо влияет на вас – забивает голову вздорными идеями. Вы своевременно получите извещение от моего поверенного.

– Очень рад слышать, что у вас есть поверенный! – сказал Джим. – Вот ваши ключи…

Его рука протянулась над столом, и он уже собирался бросить ключи на стол, как вдруг, услышав крик, сразу замер. Его слышали все – Беллами, Юлиус Савини и Джексон. Это был тонкий писк, похожий на жалобный плач ребенка, перешедший из крика в судорожное рыдание. Неясно было, откуда он исходит, но он наполнил тихую комнату отчаянием женской души.

– О… О… О!..

– Что это? – хрипло спросил Джим Федерстон.

Глава 31

Джим объясняет

Абель Беллами уставился куда–то в пространство. Наконец, он медленно повернулся к Федерстону.

– Трубы, должно быть. Они издают звуки, когда мы пускаем отопление.

Джим ждал, чтобы звук повторился, но ничего не было слышно. Он посмотрел в упор на хозяина – тот даже не моргнул.

Комиссар самолично обыскал подвалы, проникнув и в нижние помещения, однако безрезультатно.

Тюремные камеры доходили до передней. Он видел остатки лестницы, о которой только что говорил Беллами. Разложив на полу план замка, Федерстон неожиданно вскрикнул. Согласно плану, библиотека была расположена на твердой земле. Но это могло ничего не значить – он уже нашел в чертежах целый ряд неточностей. Очевидно, план составлен на основании устных сведений, а не настоящего осмотра. Нижние подвалы, например, не были вовсе показаны.

Он был занят изучением плана, как вдруг снова услышал слабый звук. Взглянув, он увидел в углу свода черную трубу. Федерстон подождал немного, и звук раздался снова: теперь это был глухой стон. Вполне возможно, что Беллами прав в своем объяснении.

Разочарованный, Джим возвратился в библиотеку и узнал, что находившиеся там люди ничего не слышали.

Делать было нечего. Он помнил о том, что сказал ему его начальник:

– Вы понимаете, Федерстон, пока вы будете осматривать дом, хозяин не станет слишком уж горячиться… Вы этим воспользуйтесь и осмотрите там все, что возможно. А после этого уйдите из замка, сказав ему, что ничего не находите.

– Но я же теряю свое место! Ведь пока нахожусь там, я сам слежу за всем…

– Но не вы ли предсказывали, что Беллами скоро догадается, кто вы? И не говорили о том, что через несколько дней будете вынуждены оставить этот дом? Нет, Федерстон, поймите меня и будьте очень осторожны с осмотром. Даже если что–нибудь заметите, не подавайте вида!

Его люди уже расходились. Джим вышел последним.

По дороге, в деревне, ему попался навстречу Спайк. Журналист стал жаловаться на коварство секретаря.

– Вы понимаете меня, Федерстон, я спрашивал его два раза, не вы ли играете роль мажордома!.. И этот маленький негодяй поклялся, что никогда в жизни раньше не видел нового дворецкого…

– Я отвечаю за эту маленькую ложь! – сказал Федерстон, беря Спайка под руку и направляясь с ним к «Синему Кабану». – Я строго–настрого приказал ему никому не говорить правды, а особенно вам.

Репортер укоризненно посмотрел на него.

– Ну, и вы нашли что–нибудь?

Федерстон разочарованно покачал головой.

– Ничего! То есть ничего, что указывало бы на присутствие в замке миссис Хельд.

– А кто такая миссис Хельд?

Джим объяснил ему, как мог, не упоминая ни Валерии Хоуэтт, ни ее отца.

Спайк протяжно свистнул.

– Заточенная? Ого! Хорошенькая история, если бы я мог использовать ее! Скажите, Федерстон, можно ли просто упомянуть, что полиция считает, что в холодных, темных подвалах Гаррского замка заточена женщина?

Комиссар отрицательно покачал головой.

– Нет, если старик затеет дело, нам придется плохо. Сейчас мы считаем, что он сам начинать не станет, но если вы напечатаете что–нибудь в газете, он наверняка подаст иск.

Оставив чемодан в «Синем Кабане» и отделавшись от Спайка, Джим прошел в «Леди Мэнор».

Валерия была в спальне. Увидев его в окно, она сбежала вниз.

– Я потерял хорошее место.

– Он разоблачил вас?

– Нет, но, к моему великому сожалению, и я его не разоблачил… Мы обыскали замок сегодня утром. Как вы знаете, в Англии нельзя обыскивать частные квартиры без приказа, подписанного судебными властями. Приказ мне прислали сегодня с первой почтой. А полицейские из Скотленд–Ярда прибыли в деревню еще рано утром…

– И вы осмотрели весь замок?

– Да… Боюсь, что отныне мне если и придется встречаться с Зеленым Стрелком, то лишь на расстоянии.

Валерия быстро взглянула на него.

– Вы его видели вблизи? – глухо спросила она.

– Нет, – в голосе его было удивление, – я же не говорю вам, что видел… Он действительно был в замке в ту ночь, когда вы забрались в парк… Тогда я был слишком занят вами!

– Джим! – перебила она его. – Скажите, вы не переодевались Зеленым Стрелком ради каких–то ваших целей?

– Зачем? Каких целей?..

– Ну, скажем, чтобы проследить за Беллами? Вы ведь сделали это однажды, сознайтесь.

– Никогда! – торжественно заверил он. – Мне и во сне не пришло бы в голову – даже для того, чтобы напугать мерзкого старика. В этом не было никакой выгоды.

Валерия вздохнула с облегчением.

– Значит, это не вы – Зеленый Стрелок?

– Великий Боже! Конечно, нет. Я лишь уволенный дворецкий и могу оказаться неудачливым полицейским, но я не Зеленый Стрелок!

– Вам ничего не удалось узнать… относительно…

Она не закончила фразу.

– Ничего, что касается вас. Я нашел несколько писем от его брата, и все!

Он нарочно не упомянул о найденной «кошке».

Вскоре после этого Федерстон вернулся в «Синий Кабан» и стал раздумывать, как лучше действовать дальше.

Его автомобиль стоял в гараже в соседней деревне. Он пользовался им по случаю. Посещал Лондон в те часы, когда мог вырваться из замка. Мистер Беллами представлял своему дворецкому свободный день один раз в неделю. Савини должен был объяснять хозяину, когда тот требовал отсутствующего дворецкого, что именно сегодня и есть его свободный день.

Джим пошел в ресторан гостиницы. Там он увидел репортера и подсел за его столик.

– Я решил вернуться в Лондон, но буду наезжать сюда! – сказал Федерстон. – Комнату в «Синем Кабане» оставляю за собой. Дайте мне знать, если что–нибудь случится, здесь будет мой человек.

– Для наблюдения за Беллами?

– И для этого тоже.

«А в основном для наблюдения за мисс Хоуэтт», – решил про себя Спайк.

Вслух же сказал:

– Редактор хочет, чтобы я тоже убрался отсюда… Но пока буду здесь, я послежу, чтобы все было в порядке!

По дороге домой Федерстон пришел к выводу, что Валерии грозит опасность. Он связывал эту опасность с визитом Кольдхарбора Смита, и решил первым делом посетить «Золотой Восток».

Глава 32

Рассказ Джона Вуда

В ответ на срочную телеграмму Джон Вуд поспешил в Лондон, покинув своих питомцев. Немедленно по приезде он явился в Скотленд–Ярд.

Это была первая встреча Джима Федерстона с филантропом, хотя он смутно помнил, что видел его за соседним столиком в «Карлтоне» в день, когда завтракал там с Хоуэттами.

– Сожалею, что заставил вас совершить это длинное и неудобное путешествие, мистер Вуд, – начал Джим. – Мы, конечно, оплатим все расходы, но это не может возместить вам потерю того, что является, если не ошибаюсь, вашим любимым развлечением.

Посетитель рассмеялся.

– Я вижу, мистер Спайк Холленд успел рассказать вам о моих младенцах. И больше чем подозреваю, что он поведал и ту маленькую историю, в которую я его посвятил… Впрочем, рано или поздно, это должно было случиться! Вы хотели меня видеть из–за Беллами?

Джим кивнул.

– Я особенно хотел поговорить с вами о ребенке, которого, по вашим словам, он загубил.

Вуд отказался от предложенного ему стула. Он стал напротив окна, сложил руки и устремил глаза куда–то вдаль.

– Ребенка… – медленно повторил он. – Что я могу вам сказать? Это старая история, забытая всеми, кроме меня, и, надеюсь, Беллами.

Вуд задумался.

– Случай, о котором я говорю, – начал он через некоторое время, – собственно, относится к ведению американской полиции, и сомневаюсь, что даже если бы я сообщил вам все подробности, – а этого я не могу сделать, – вы могли предпринять что–либо, комиссар Федерстон. Беллами, по–видимому, употреблял богатство, доставшееся ему очень рано, на то, чтобы сокрушать сопротивление людей, становившихся ему поперек дороги. Я не хочу сказать, что он преступник в обычном смысле слова. Нет, в этом отношении он более или менее безупречен. Его кумиром была власть, и ради власти он готов был на самое гнусное преступление. Противодействие любому его плану, хотя бы самому пустячному, бесило его. А если оно исходило от того, кому можно повредить, он действовал быстро и верно.

– Обычно негодяй прибегал к такому способу: – продолжал Вуд, – разил своих врагов в лице их детей. Я доподлинно знаю два случая, когда Беллами действовал именно так для того, чтобы отомстить за зло, причиненное или якобы причиненное ему. В одном случае дети были взрослые, а в том, о котором я хочу вам рассказать, речь идет о младенце. Не скажу, чем была вызвана в этот раз ненависть Абеля Беллами. Я и сам не совсем уверен, хотя и догадываюсь, и думаю, что моя догадка правильна.

Он помолчал.

– В одной американской семье исчез ребенок. Отец рвал и метал, мать была в отчаянии. У меня есть основания думать, что между матерью и Абелем Беллами была какая–то… связь что ли, но если и так, то отец об этом ничего не знал.

Ребенок был на прогулке с няней, и, вернувшись, та рассказала, что пока она разговаривала с подругой, малыш исчез из коляски. Две недели спустя произошло столкновение поездов у места под названием Речная Лука. Десятки людей погибли – сгорели во время пожара. А среди обломков был найден детский башмачок, в котором убитый горем отец признал башмачок своего ребенка.

Нашлись свидетели, видевшие, как какая–то женщина вносила малыша в вагон. Не могло быть сомнения, что он погиб при крушении. Была выдвинута версия, что похититель или его агент отправлялся куда–то с ребенком, и что их постигло несчастье.

– Был этот случай доведен до сведения полиции? – поинтересовался Джим.

К его удивлению, Джон Вуд отрицательно и угрюмо покачал головой.

– Поэтому–то я и уверен в том, что мать знала, кто похитил ребенка! Боясь за его судьбу, она ничего не сообщила полиции! В том, что виновником похищения был Абель Беллами, я не сомневаюсь ни капельки!

– Вы абсолютно уверены, что малыш погиб?

Вуд кивнул утвердительно.

– Когда это случилось?

– Это можно установить по времени крушения – единственная дата, которой я располагаю. Ребенок пропал в августе… Да, в августе 1890 года.

Лицо Джима разочарованно вытянулось.

– А я надеялся сообщить вам, что ребенок еще жив! – сказал он в задумчивости. – Однако боюсь, даты не сходятся…

– Думаю, что это не первое преступление Беллами такого рода. В продолжении пяти–шести лет я выследил два таинственных исчезновения, и в обоих случаях это были дети людей, выступивших против него. А как я вам уже сказал, цель его жизни – безграничная власть!

– Может быть, мистер Вуд, вы расскажете мне еще кое–что?

Вуд покачал головой.

– К сожалению, не могу.

– Как звали отца этого малыша?

– Я не могу сказать вам даже этого…

– Почему, господин Вуд?

– Потому что на мне лежит известная ответственность.

Джим перевернул страницу в маленькой записной книжке, где он делал записи.

– Перейдем тогда к другой теме, пожалуй, менее мрачной? Вы дружили с племянником старика Беллами?

Вуд снова кивнул.

– Да, я был его близким другом.

– Он погиб в воздушном бою… Кажется, над Ганновером?

– Да. Во время воздушной разведки.

– Говорил он когда–нибудь о своем дяде?

– Никогда!

– А имел он что–нибудь против него?

– Это мне неизвестно. Он никогда об этом не говорил.

– Но вы знали, что он племянник старого Беллами?

Вуд колебался с секунду, потом ответил:

– Да, я знал это.

– Каким человеком он был? Похож сколько–нибудь на своего дядю?

Джон Вуд тихо рассмеялся.

– Трудно представить себе двух более разных людей!

Джим задумался. Он сидел, опершись подбородком на руки и опустив глаза. Наконец, спросил:

– Вам приходило в голову, мистер Вуд, что молодой Беллами может быть жив и почему–либо скрывается?

Вуд молчал.

– Эта возможность не исключена, – сказал он наконец. – На войне случалось разное. Бывало, что сообщали, что такой–то погиб, а потом оказывалось, что это ошибка!

– А вы не считаете, что это даже весьма вероятно? – Вы уверены, что если бы молодой Беллами был жив, вы бы как его ближайший друг знали об этом?

– Вы забываете, что я его наследник, что все его имущество досталось мне!

Джим утвердительно кивнул.

Прежде чем уйти, Джон Вуд задал Джиму вопрос:

– Вы говорили о датах, которые не сходятся, комиссар Федерстон. Скажите, вы отыскали следы еще какой–нибудь жертвы Беллами?

– Да!

– Вы скажете мне, кто это?

– К сожалению, я должен последовать вашему примеру и просить вас не настаивать на ответе! – с улыбкой сказал Джим. – Вы совершенно уверены, что похищение, о котором вы рассказали, случилось в 90–м году?

– В этом не может быть никакого сомнения. Крушение произошло у места, называемого Речная Лука. Само крушение известно с тех пор под этим именем.

– И когда оно произошло?

– 29 августа 1890 года.

На этом они расстались.

Прежде чем вернуться в Бельгию, Джон Вуд сделал еще один визит. К его большому огорчению, Спайка не оказалось в Лондоне.

Принявший его мистер Сайм объяснил гостю:

– Холленд все еще находится в Гарре, но завтра я вызываю его обратно. Интерес публики к Зеленому Стрелку пропал. Стрелок больше не появляется – должно быть, он помер…

Глава 33

Неожиданное появление

Юлиус Савини предчувствовал, что его пребывание в Гаррском замке быстро приближается к концу. Не то, чтобы старик был особенно груб или придирчив, не то, чтобы произошло что–либо, указывавшее на намерение Беллами расстаться со своим секретарем – но какое–то шестое чувство подсказывало Юлиусу, что он вот–вот потеряет место. Поэтому он стал обдумывать, как бы повыгоднее убраться отсюда.

Нужно помнить, что Беллами держал у Юлиуса свою чековую книжку, и тот всегда получал по чекам своего патрона крупные суммы. А что если приготовить заграничные паспорта себе и Фэй, выписать чек на приличную сумму и улететь на аэроплане из Лондона? Чего же лучше! Беллами не узнает о проделке раньше, чем Савини доберется хотя бы до Парижа.

Юлиусу надо было многое сделать – сжечь некоторые письма, обыскать карманы оставленных им костюмов, чтобы ничего не забыть в них. Когда последнее письмо было сожжено и последний жилет тщательно осмотрен, секретарь вышел из своей комнаты в коридор. Он раздумывал, выдержат ли его нервы то напряжение, которое было связано с пребыванием под одной крышей с Беллами в течение еще двенадцати часов.

В дальнем конце коридора, около лестницы, была маленькая дверь, через которую входили уборщики и куда исчез Зеленый Стрелок в ту ночь, когда оставил после себя окровавленный платок. Со временем ухода дворецкого эту дверь отпирал и запирал Юлиус. Проходя к себе в комнату, он заметил, что она приоткрыта, и решил вернуться и запереть ее, так как после завтрака единственное сообщение между кухней и передней было через дверь для прислуги напротив столовой.

В то время как секретарь стоял погруженный в думы о предстоящем бегстве, дверь вдруг стала медленно отворяться наружу.

Сердце Юлиуса на мгновение замерло, хотя это происходило среди бела дня и было вполне возможно, что это кто–нибудь из прислуги.

Но дверь отворялась так осторожно, как бы исподтишка, что в уме Савини мелькнула мысль о Зеленом Стрелке. Ноги его точно приросли к полу. Дверь продолжала отворяться. Наконец из–за нее кто–то осторожно вышел. Это был высокий, мертвенно–бледный человек без шляпы, с роговыми очками на носу. Заметив остолбеневшего Юлиуса, он тотчас отскочил назад и с треском захлопнул дверь.

Секретарь продолжал стоять, не двигаясь, разинув рот, уставившись на дверь. Человек, так драматически, так необъяснимо появившийся, – был мистер Хоуэтт! Да, мистер Хоуэтт, который пользовался той же дверью, что и Зеленый Стрелок. Мистер Хоуэтт мог пробираться в самое сердце замка, несмотря на все предосторожности Беллами!

Савини протяжно вздохнул и вернулся в свою спальню. Ему открылся более выгодный и менее опасный путь. Владелец «Леди Мэнор» богат – он заплатит!

Затем Юлиус взял ключи, отпер маленькую дверь и медленно спустился по каменной лестнице в кладовую. Как он и ожидал, она была пуста. Дверь в кухню была не заперта, и секретарь прошел во владения кухарки.

– Нет, сэр, здесь никто не проходил, – заявила она, качая головой, – уборщики ушли давным–давно.

Савини попробовал наружную дверь, но та была заперта на ключ и на щеколду. Тогда он вернулся в каменную кладовую, где был найден платок Валерии Хоуэтт. Эта находка перестала быть загадкой. Кто, кроме мистера Хоуэтта, мог принести его сюда, может быть, даже по ошибке? Он ведь был близорук.

Юлиусу было теперь безразлично, выгонит его старик или нет Он открыл источник дохода, которого ему хватит до конца жизни.

Прогуливаясь в парке, секретарь посматривал на «Леди Мэнор» с видом собственника и лелеял мечты о колоссальных деньгах.

Вдруг он увидел Джима Федерстона.

– Черт возьми! Что вы тут делаете, Федерстон?

Розовые мечты Юлиуса были внезапно развеяны в прах.

– Я пользуюсь случаем; мне сказали, что старика нет дома.

– Вам нельзя идти в замок, комиссар! – взволнованно сказал Савини. – Я и так, можно сказать, потерял место.

– Я слышал…

– Слышали?! – пробормотал Юлиус.

Федерстон кивнул.

– Когда такой человек, как вы, Савини, – сказал он, – начинает наводить справки о пароходных компаниях и узнавать про немецкие пароходы из Виго в Рио, это значит, что ему угрожает серьезная опасность быть уволенным, и что он подумывает о перемене места.

Юлиус на шаг отступил от комиссара.

– Со своей стороны, я могу вам сказать только одно: если бы Абель Беллами был даже и самым чертом – мое дело охранять его от воров. И я предупреждаю вас, Савини! Вы будете тщательно обысканы, если попробуете покинуть Лондон – будь то при помощи прозаической железной дороги или более романтичным путем – на аэроплане.

Секретарь чуть не упал в обморок. Счастливо же он отделался!

– Не знаю, как вам приходят в голову такие мысли, комиссар! – обиженно произнес он. – Я стараюсь встать на честный путь, а вы, полиция, не даете человеку возможности исправиться.

Джим рассмеялся.

– К чему этот мученический тон? А теперь, Юлиус, вы поможете мне… Я ищу кое–что здесь, в саду!

– Что же именно?

Любопытство Савини взяло верх над его страхом.

– На днях я воткнул здесь в землю несколько палок. Это было вот тут!.. Я нашел их все, кроме одной. Это было в ту самую ночь, когда собаки гнались за Зеленым Стрелком.

– По–моему, где–то здесь я сломал палку.

– Где же это случилось?

Поиски оказались недолгими. Через несколько минут Джим увидел блестящий металлический кончик. Он вытащил его из земли.

– Что это такое? – спросил Юлиус.

– Градусник. Он показывает сорок градусов – я могу вам сказать это заранее!

Он стер с градусника мокрую землю и посмотрел. Его лицо выразило удивление.

– Восемьдесят градусов! – вырвалось у него.

Сомнений быть не могло. Красная линия доходила до уровня восьмидесяти.

– Восемьдесят градусов! – повторил Джим. Он подумал с минутку, потом сказал:

– Почва здесь вдвое горячее, чем в остальной части парка, Савини. – Это объясняет, мне кажется, завышенный газовый счет!

– Но что все это значит? – спросил Юлиус. – При чем тут газовый счет? Не думаете же вы, что Беллами отапливает почву?

– Именно это я и думаю.

Федерстон снова посмотрел на градусник.

Он показывал теперь пятьдесят пять градусов, но, очевидно, был момент, когда температура поднималась и до восьмидесяти.

– Я не понимаю, что все это значит, Федерстон! – сердито сказал секретарь. – Что мне сказать старику, когда он вернется?

– Ничего. Молчите и все.

Однако Юлиус на этот раз был избавлен от необходимости лгать. Едва Федерстон успел повернуться, чтобы уйти, как в ворота въехал автомобиль Беллами. Старик выскочил с него.

– Получили новый приказ? – резко спросил он. – Рад вас видеть, комиссар Федерстон. Что мне нравится в Англии, так это то, что люди приходят в гости без приглашения.

Джим передал ему длинную стальную палку, и Беллами нахмурился.

– Незадолго до того, как я оставил службу у вас, мистер Беллами, я позволил себе вставить в землю в вашем парке несколько таких же инструментов. Встроенный в них градусник во всех случаях показал температуру почвы в сорок градусов. А этот термометр показывает на своей шкале все восемьдесят.

Беллами стоял неподвижно. Лицо его было спокойно.

– Может быть, вы напали на вулкан? – спросил он. – Или на теплый источник? Не собираетесь же вы засадить меня в тюрьму из–за того, что почва в парке горячая?

– Я только обращаю внимание на то, что это странно.

Беллами хрипло расхохотался.

– Мне неприятно разочаровывать вас, Федерстон, но если вы справитесь у привратника, то узнаете, что как настоящий американец я провел горячую воду в привратницкую. Вы попали на горячую трубу – вот и все. Но все–таки мне бы хотелось знать, что вы думаете о своем открытии.

– Я, конечно, не ожидал, что здесь горячая труба! – ответил Джим.

Объяснение старика было вполне логично.

Федерстон почувствовал, что и на этот раз победа была на стороне Беллами. Привратник подтвердил слова миллионера.

Глава 34

Серая женщина

В тот вечер, в восемь часов, горничная вкатила в кабинет хозяина столик на колесах. На нем был накрыт обильный ужин. Поставив столик позади письменного стола и подвинув к нему стул, горничная робко сказала: «Кушать подано, сэр!» и поспешно удалилась.

Беллами, который, казалось, даже не заметил прислугу, вздрогнул при звуке ее голоса и пробурчал что–то про себя. Оставшись один, он медленно поднялся, подошел к двери и запер ее. Потом, не садясь к столу, принялся раскладывать еду по тарелкам. Покончив с этим, старик отодвинул письменный стол в сторону, тщательно скатал ковер, затем вынул из одного из ящиков стола маленькую чашечку с разреженным воздухом, над назначением которой не раз задумывался Юлиус. Он приложил ее к одному из квадратиков паркета, и тот приподнялся. Показалась крохотная замочная скважина. Беллами вставил в нее ключ и нажал ногой камень. Закрепленный на стальной оси, он наполовину повернулся. Показались каменные ступеньки. Беллами снова прошел к столу, взял с него тарелку и спустился с ней вниз по лестнице.

Несмотря на темноту, он отыскал скамейку, поставил на нее тарелку и зажег газ. В дальнем конце подвала была дверь. Старик отпер ее. За ней оказалось другое просторное помещение. Оно располагалось уже за пределами замка и освещалось шестью газовыми лампочками в матовых колпачках.

Эта комната с ее массивными колоннами и сводчатым потолком была самой замечательной в замке. Обставлена она была богато, великолепные ковры покрывали каменный пол, стены украшали драгоценные гобелены. Всюду были расставлены мягкие кресла и диваны. На маленьком столике стояла серебряная ваза с цветами. Все эти вещи хозяин собственноручно перенес сюда – постепенно, одну за другой.

Поставив тарелку на стол, Беллами осмотрелся. В помещении никого не было. Подойдя к одной из дверей, он толкнул ее и очутился в маленькой комнатке, превращенной в кухню. Через открытую дверь виднелась ванна. Проворчав что–то, Беллами вернулся в первую комнату.

– Элаина! – позвал он громко.

Из глубины этих таинственных покоев медленной поступью вышла женщина в бесформенном сером платье. Она передвигалась, как заведенная.

– Вот твой обед! – пролаял Беллами. – Скажи, тебе никогда не приходило в голову, что я могу о тебе забыть? Предположим, что я умру, внезапно, а? – старик залился смехом при одной мысли об этом. – Кто бы тебя стал кормить? Ты бы умерла с голоду!.. А через сто лет тебя, может быть, отроют и положат рядом с останками какой–нибудь древней королевы. Что ты на это скажешь, Элаина?

Несчастная так часто слыхала эти речи, что не обратила на них ни малейшего внимания. Придвинув к столу стул, узница села. Он смотрел, как она медленными, машинальными, почти сонными движениями подносила ко рту пищу. Прозрачная бледность ее лица говорила о долгих годах, проведенных в заключении.

И несмотря на это, женщина, сидевшая перед Беллами, сохранила свою красоту. Мучения, перенесенные ею за эти ужасные восемь лет, и глумления Беллами, не сломали ее характера и не оставили на моложавом лице ни одной морщины. На вид ей было лет тридцать, и только седые, как лунь, волосы выдавали настоящие года.

– Я сегодня видел Валерию, Элаина! – проговорил он. – Если бы она знала о твоем присутствии тут, прислала бы привет. Через месяц она пойдет под венец… Ты помнишь Кольдхарбора Смита?

Женщина ничего не ответила, но рука, подносившая ко рту стакан с водой, дрогнула.

– Вспомни–ка! – сказал Беллами, угрожающе повышая голос. – Мне сдается, что ты скоро увидишь его… Кстати, недавно тут околачивался длинноносый сыщик! Ты, как всегда, подняла тут крик, и он, этот сыщик, услыхал тебя. Да, сударыня, он стоял над этим самым помещением и слышал твой голос!.. – старик рассмеялся, и смех его раскатился под сводами подземной тюрьмы. – Молодец, он измерял температуру земли в саду и наткнулся на твою кухню. Но я обманул его и теперь, надеюсь, окончательно спровадил отсюда.

Она опять ничего не сказала, а он спокойно продолжал:

– Валерия удивительно красива… Да, сударыня, она – ваш портрет. Второй экземпляр Элаины Хельд, можно сказать. Те же глаза, те же волосы и, должен признать, – та же гордость и глупое упрямство. Через месяц она выйдет замуж!

Женщина медленно поднялась со стула и, выпрямившись, смерила Беллами высокомерным взглядом.

– Мне Валерия представляется уже умершей, – сказала она.

– Ты дура, и всегда была ею. Ты могла бы жить хорошо, согласись выйти за меня замуж. Теперь ты мне больше не нужна как жена!

– Это самая приятная новость, которую я услышала за все эти годы! О господи, как бы мне хотелось умереть!

Она закрыла лицо руками. Все ее тело содрогалось от рыданий.

– Так чего же ты ждешь? – спросил старик презрительно. – Ты просто трусиха! Почему не умираешь? Это ведь так просто сделать… Открой эти газовые краны – и ты заснешь спокойно. А то… У тебя тут есть ножи. Разве ты не можешь их наточить?

– Нет, так я не хочу умереть! Я дождусь той минуты, когда увижу тебя наказанным – наказанным за все то зло, которое ты причинил на свете. Я жажду этой минуты! Ради нее лишь я и живу, Абель Беллами!

Негодяй улыбнулся, оскалив зубы. Быстро приблизившись к узнице, он схватил ее за плечо.

– Так ты боишься смерти? – сказал Беллами, глядя ей прямо в лицо. – А я не боюсь! Напротив, жду того дня, когда я умру там, наверху, а ты останешься здесь, внизу, и никому и в голову не придет подумать о тебе… Как приятно будет умирать с этой мыслью! А люди, вынося мое тело, пройдут по твоей могиле, Элаина, и даже не будут этого знать…

Она вздрогнула.

– Ты чудовище!

Абель выпустил ее плечо, взял тарелку и покачал на ладони.

– Они никогда не найдут тебя! – процедил он сквозь зубы. – Никогда! За это я могу быть спокоен.

Внезапно он резко повернулся и вышел, захлопнув за собой дверь и заперев ее на засов. Тарелку он отнес наверх и поставил на стол в библиотеке.

Глава 35

Стрелок

Гаррских собак запирали теперь в старинной псарне, где де Кюрси держали своих охотничьих собак, вероятно, еще в те дни, когда Колумб маленьким мальчиком бегал по улицам Генуи. Абель Беллами дал особые указания насчет их кормежки. Еду они получали лишь в первой половине дня, а к вечеру их нарочно оставляли голодными.

– Голодный пес – бдительный пес, и к тому же свирепый! – рассуждал хозяин.

По утрам он сам кормил животных. Обычно они торжественно сидели в ряд у двери спальни и при первом его появлении тянулись к нему своими умными мордами.

– Вы едете завтра в город, Савини? – спросил Беллами. – Я хочу, чтобы вы вернулись пораньше… Вы женаты, я слышал?

– Да, сэр! – ответил Юлиус, удивляясь, откуда старик мог получить эти сведения.

Он знал, что Федерстон ничего не говорил об этом в замке. Потом сообразил: очевидно, человек, на которого ни в чем нельзя положиться, Кольдхарбор Смит, выдал его.

– Говорят, у вас очень хорошенькая жена, – сказал Беллами, глядя на секретаря из–под лохматых бровей. – Красавица, а?

– Да, сэр, – ответил Юлиус, ожидая, что же будет дальше.

– У Смита есть хорошее дельце для нее! – хозяин стал просматривать иллюстрированную газету. – Вы, вероятно, ничего не будете иметь против, если она подработает немного денег – честным путем, конечно?

Секретарь пропустил мимо ушей оскорбления, заключавшиеся в последних словах. Ему любопытно было узнать, куда гнет старик.

– Я даже очень буду рад, сэр! – сказал он почтительно.

– Напишите ей, Савини. А еще лучше – повидайтесь. Вы завтра будете в городе. Так вот, загляните к ней и поговорите. Предупредите, чтобы не отказывалась, если Смит попросит ее содействовать. Не забудьте упомянуть, что она хорошо заработает.

Кивком головы, как обычно, Беллами дал понять, что разговор окончен.

Юлиус проводил хозяина к собачьим конурам и отправился спать. Старик вернулся через несколько минут. Голодные псы шли за ним по пятам. Они ждали, пока он запирал входную дверь и задвигал засовы, потом поднялись за ним по широкой лестнице. У входа в спальню Беллами оглянулся. Одна из собак лежала на площадке, растянувшись, другие обнюхивали пол у входа в комнату Савини.

В два часа ночи дверь каменной кладовой стала медленно, вершок за вершком, отворяться. Это происходило так медленно и бесшумно, что даже собака, лежавшая в нескольких метрах от нее, не обернулась. Потом, так же медленно и бесшумно, дверь затворилась. Но на полу у стены осталось стоять что–то, чего там раньше не было – большая крынка с молоком.

Первой ее заметила собака, бродившая внизу по коридору. Другие, услыхав как она шумно лакает, сейчас же присоединились к ней. Скоро крынка опустела, довольные животные спокойно разлеглись, слизывая молоко с лап. Пес, который первый нашел молоко, свернулся, положив голову на лапы и закрыл глаза. Затем, почти одновременно, две другие повалились на бок.

Прошло пять минут, и в дверь протиснулся человек, одетый во все зеленое. Быстро пройдя к площадке лестницы, где находился выключатель, он повернул его.

Передняя погрузилась во мрак.

Человек в зеленом неподвижно стоял напротив двери в спальню Абеля Беллами. Его худоба и рост производили жуткое впечатление. Одутловатое бледное лицо было нелепо и ужасно, сохраняя свою неподвижность. В одной руке у него был лук, выкрашенный в зеленый цвет, на боку висел колчан, наполненный стрелами. Зеленые перышки их таинственно поблескивали.

Он ждал долго. Потом нагнулся и вставил в замочную скважину тонкий, длинный, похожий на ключ, инструмент. К ручке была приделана тонкая проволока, соединяющаяся с колчаном.

Зеленый Стрелок ухватил ручку странного инструмента и стал медленно поворачивать его в руках. Все это он проделывал совершенно бесшумно. По мере того, как поворачивался ключ, дверь потихоньку отворялась. Наконец она распахнулась настежь. Перед ним оказалась теперь другая дверь, обитая кожей.

Неизвестный снова пустил в ход инструмент, на этот раз просто приложив его к концу железного болта, видневшегося с этой стороны. Магнетическая сила инструмента была такова, что ток, пройдя через железо болта, притянул к себе щеколду с другой стороны. Этого было достаточно для того, чтобы дверь отворилась бесшумно.

Когда Абель Беллами проснулся, светящиеся стрелки его часов показывали четверть пятого. Он привык уже к тому, что его двери иногда открывались ночью. Старик прежде всего машинально посмотрел на них. На этот раз они оказались запертыми, и он снова улегся. Передвигая подушку, чтобы устроиться получше, он услыхал легкий звон от падения металлического предмета. Выругавшись, Абель вскочил с постели, чтобы поднять ключ на длинной цепочке, который свалился на пол. Но ему не удалось заснуть снова. Остаток ночи он провел в неприятных размышлениях. Валерия Хоуэтт! Она теперь, вероятно, спит, и ей и не снится то, что ее ожидает!

Но в этом Беллами ошибался. В эту минуту Валерия вообще не спала.

У каждой женщины в жизни бывает момент, когда она вдруг сознает, что ее жизнь и судьба, до сих пор независимая и полная, находится в чьей–то власти. Это сознание приятно, но вместе с тем раздражает. И особенно раздражает и сердит, если мужчина еще официально не заявил своих прав на женщину, если отношения между обоими еще не определены и даже не выяснены.

Валерия Хоуэтт дошла именно до такой стадии. Ее мысли занимал Джим Федерстон. Ей казалось, что она давным–давно не виделась с ним, хотя с тех пор прошло всего несколько часов. Сознание того, что ей скучно без него, злило и раздражало девушку до такой степени, что она разорвала письмо, которое ему писала. Валерия снова взялась за перо, но лишь окончательно рассердилась. Потушив свет, она поднялась в свою комнату.

Мистер Хоуэтт удалился на покой раньше обычного, и девушка приказала горничной запереть дом. Она улеглась в постель очень недовольная собой и своим «непостоянством». Поиски миссис Хельд стали казаться теперь почему–то менее важными и существенными, и Валерия не могла объяснить себе – почему?

Окно ее комнаты выходило в сад, разбитый перед фасадом «Леди Мэнор». Позади этого сада, окруженного низкой живой изгородью, виднелась дорога. Выглянув из окна, она увидела на ней одинокую фигуру, расхаживающую взад и вперед. Дозорный курил, и огонь его сигары казался большой огненной точкой. Девушка улыбнулась про себя, угадав, что человек, взявший на себя обязанность охранять ее, был никем иным, как Спайком Холлендом.

Сыщик, охранявший доселе дорогу и дом, был отозван. Мысль о заботе, проявляемой Джимом, успокоила девушку и привела в хорошее настроение.

Обычно Валерия спала крепко, но в эту же ночь не могла найти покоя и долго металась, прежде чем погрузиться в сон. Дважды она просыпалась и, наконец, решила пойти вниз и согреть себе стакан пунша. Девушка встала с кровати и выглянула на пустынную дорогу. Спайка больше не было видно, наверное, он отправился домой поспать. Она накинула на себя халат, нашла туфли и зажгла свечу. Но, отворив дверь, вдруг услыхала нечто, заставившее ее тотчас же задуть пламя.

Снизу доносились голоса. Два человека совещались шепотом.

Сердце девушки учащенно забилось. Она на цыпочках подкралась к перилам площадки и глянула вниз. Там никого не было видно, но голоса стали довольно отчетливыми. Кто–то тихо всхлипывал.

Ведь не снилось же это ей? Валерия подошла к двери отцовской спальни и нерешительно взялась за молоточек, но не постучала.

Снизу снова долетели звуки голосов, непрекращавшееся рыдание. Это не могла быть прислуга. Если бы кто–то заболел, одна из горничных непременно позвала бы ее.

Девушка тихо повернула ручку двери в спальню отца. Войдя, она нащупала в темноте его кровать. Та оказалась пуста!

Валерия не хотела этому верить. Дрожащими руками она снова зажгла свечу. Постель была не тронута. Пижама, аккуратно сложенная, лежала на кровати.

Изумление девушки перешло в облегчение. Голос, доносившийся снизу, конечно же, принадлежал ее отцу. Вероятно, кто–нибудь из прислуг решил обратиться к нему.

Она взяла свечу и стала спускаться по лестнице. При первых же ее шагах, голоса и рыдание смолкли. Очевидно, ее услышали, и это, несмотря на осторожность, с которой она ступала. Валерия подошла вплотную к двери гостиной. Плач исходил оттуда. Она попробовала отворить дверь, но та не поддавалась, запертая на ключ изнутри.

– Кто здесь? – спросила Валерия, переводя дыхание.

Ответ последовал не сразу. Снова послышался шепот, затем раздался голос отца:

– Это я, Валерия.

– Но что случилось? – спросила она, вздохнув с облегчением.

– Ничего… Я разговариваю с одним из своих друзей. Сейчас поднимусь к тебе, – прозвучал нерешительный ответ.

– Но кто же там с тобой?

– Иди наверх и ложись, дитя мое! – сказал мистер Хоуэтт. Голос его звучал властно. – Я не хочу будить и поднимать прислугу.

Нехотя Валерия повернулась и пошла в свою комнату.

– Кто это мог быть? – удивлялась она.

И действительно, что это за таинственный посетитель, явившийся так рано утром? И почему отец всю ночь не ложился в постель? Это было так не похоже на него. Мистер Хоуэтт всегда отличался аккуратностью и постоянством в своих привычках. Никогда еще он не поступал так странно! Во всяком случае, она не могла вспомнить ни одного подобного случая! Ей всегда казалось, что отец принадлежит к числу людей, которые ненавидят всякого рода таинственность, а тут он сам участвовал в какой–то загадочной истории.

Валерия никак не могла сообразить, в чем дело, Во всяком случае, она была несказанно рада тому, что один из шепчущих голосов принадлежал ее отцу. Но кто его собеседник?

Девушка в раздумье села на край постели. Дверь ее оставалась открытой.

Наконец она услыхала щелчок замка внизу. В этот миг ей послышалось, что кто–то вышел из гостиной. Валерией овладело любопытство, она тихонько подкралась к двери, бесшумно вышла из комнаты и подошла к перилам площадки. К счастью, бедняжка держалась за них обеими руками, иначе неминуемо упала бы с лестницы от изумления и ужаса.

Посреди передней, слабо освещенной светом, пробивавшимся снаружи, стоял Зеленый Стрелок.

Глава 36

Сомнение

Быстро повернувшись, Валерия вбежала в свою комнату и заперла за собой дверь на ключ.

Все казалось ей диким, несуразным, немыслимым! Ее отец! Но кто же был его поздним гостем?

Снаружи до ее слуха долетело мягкое жужжание мотора автомобиля. Она даже не подошла к окну для того, чтобы убедиться в том, что незнакомец уехал. Знала это и так.

Но мистер Хоуэтт – Зеленый Стрелок?!

Мысли путались. Девушка сидела неподвижно, опустив на ладонь голову. Не двинулась даже, когда услышала шаги отца. Он вошел в свою комнату и заперся на ключ.

К утреннему завтраку Валерия спустилась очень рано. ее мучила головная боль, она чувствовала себя усталой от бессонницы, но ей хотелось знать, как отец объяснит ночное происшествие? Она дала себе слово ничем не показывать, что знает его тайну. Поэтому поздоровалась с ним, как обычно, как будто не случилось ничего особенного.

– Твой гость очень поздно уехал, папа!

Отец был очень бледен и тоже выглядел утомленным. По–видимому, он так же, как и дочь, провел бессонную ночь.

– Да, Валерия, – пробормотал он, избегая встречаться с ней взглядом, – я обещал тебе прийти вчера вечером, не правда ли? Но я… Меня слишком потрясло одно обстоятельство. Прости меня, дорогая, но лучше не будем говорить об этом!

– Но кто был у тебя, папа? Кто–нибудь по важному делу?

– По очень важному – очень! – внушительно ответил – отец и прибавил:

– Валерия, мне не нравится, что они так подают яйца к завтраку!

Эта жалоба была хорошо знакома девушке. Мистер Хоуэтт всегда упоминал о сервировке, желая замять неприятный разговор.

– Я сегодня отправляюсь в город, – сообщил он ей после завтрака. – Из Филадельфии приехал один человек, которого мне необходимо повидать. Вероятнее всего, я очень поздно вернусь домой.

Отец так усердно объяснял, зачем едет в Лондон, что у Валерии появилась уверенность в его неискренности. Настоящая причина была в чем–то другом. Однако девушка удержалась от расспросов и сделала вид, что не усматривает в этой поездке ничего особенного.

Мистер Хоуэтт уехал сразу же после завтрака. Спайк, видевший его, поспешил к Валерии.

– Надеюсь, у вас не случилось ничего плохого? – спросил он с тревогой.

– Вот так вопрос, исходящий от ангела–хранителя нашего дома! – рассмеялась она.

Спайк скорчил кислую гримасу.

– Ваш ангел–хранитель присел под какой–то куст и отключился! – сказал он.

Увидев на ее лице изумление, репортер поспешил объяснить, что просто заснул.

– Сейчас я должен быть уже в постели, готовясь к следующему ночному дежурству. Но, правду сказать, – дни так полны интересных происшествий, что я укладываюсь спать только вечером, на часок… Вы знаете, в замке новые неприятности!

– Что такое?

– Да зеленый парень славно поработал прошлой ночью! Когда старик Беллами проснулся сегодня утром, он нашел своих собак в бессознательном состоянии Это было действие той огромной дозы, которой их угостили ночью!

– Как, он снова опоил собак снотворным? – удивилась девушка.

Спайк кивнул.

– Я только что видел Юлиуса. Отныне старик будет держать псов у себя в комнате. Он рвет и мечет, поднял всю прислугу на ноги, всех подозревает, всех допрашивает… говорят, даже вызовет в замок полицию!

– Мистер Холленд, скажите, не проезжал ли мимо вас автомобиль, когда вы сидели на дороге сегодня рано утром? – спросила Валерия.

– Проезжал! И вот что меня удивило!.. Я проснулся от света фар! А вы, мисс Хоуэтт, должно быть, очень уж чутко спите! Меня поразило, что за рулем автомобиля сидела женщина, закутанная в длинный плащ. Я видел ее всего лишь одно мгновение.

– И кроме нее в автомобиле не было никого?

– Не поручусь, – ответил Спайк, – но почему вы меня так подробно расспрашиваете об этом, мисс Хоуэтт? – подозрительно спросил он. – Ведь в «Леди Мэнор», я надеюсь, прошлой ночью не произошло ничего особенного?

– Нет–нет! Ничего. Мне только любопытно, кто мог проезжать здесь так рано утром!

Когда репортер ушел, Валерия стала осторожно допытываться о событиях прошлой ночи у прислуги, Но они ничего не могли прибавить к тому, что ей уже было известно. Осторожный обыск в гостиной также не дал результатов.

Ничего не узнала Валерия и о таинственном ночном посетителе.

Не обыскать ли ей комнату отца? Но девушка тут же отвергла эту мысль как недостойную.

Глава 37

Фэй Клейтон отказывается от выгодной сделки

Савини приехал домой рано. Однако у Фэй Клейтон уже успел побывать гость, причем не из тех, кого она рада была видеть. Кольдхарбор Смит имел подмоченную репутацию.

– Юлиуса нет дома, – сказала она, встречая его на пороге, – он в деревне.

– Разве я этого не знаю? – ответил Кольдхарбор. – Дело в том, что мне нужно поговорить именно с вами… Я приехал из Лаймхауза специально для того, чтобы предоставить вам возможность заработать приличные деньги. Мне хочется помочь Юлиусу. Будьте добры, впустите меня.

Женщина шире отворила дверь.

– Пожалуйста, входите! – коротко сказала она. – Но не задерживайтесь долго!

Смит громко рассмеялся.

– Я пришел к вам не ради любви, Фэй!.. У вас есть возможность заработать четыреста фунтов за пустяковое дело!

Она внимательно оглядела его.

– Мистер Смит, – с расстановкой произнесла молодая женщина, – за пустяк вы не дадите и четырех центов… Что вам от меня нужно?.. Предупреждаю, я не пойду ни на что нечестное!

– Мне приятно слышать от вас такие слова, Фэй. То, что я предлагаю, действительно честное дело. Вы знаете мисс Хоуэтт?

Она молча кивнула.

– Она очень славная девушка.

– Но дело не в этом… Мне хочется подшутить над Федерстоном. Он явно влюблен в нее и целыми днями торчит в доме Хоуэттов.

– В чем же заключается ваша шутка?

– А вот в чем… – начал пояснять он. – Предположим, что вы нанесли бы визит мисс Хоуэтт. Можете поехать в хорошем автомобиле… Деньги на расходы, связанные с этим, даются в неограниченном количестве… Поговорите с ней, она знает, кто вы такая, и сразу же согласится принять вас… Но, начиная с этого момента, – он угрожающе поднял палец, – вы ни о чем не должны говорить Юлиусу!

– Скажите мне, наконец, что вам от меня надо? – с нетерпением воскликнула молодая женщина.

– Так вот. Вы должны поехать к ней… На правах друга! – продолжал объяснять Смит торопливо. Он очень боялся, что приедет Юлиус. – Мисс Хоуэтт разыскивает какую–то женщину.

– Ну и что?

– Вы понимаете, девушка не вполне нормальна! – он выразительно постучал по лбу пальцем. – Она воображает, что ее мать находится где–то недалеко от Гаррского замка, хотя на самом деле та давно умерла. Но это не важно… Я хочу, чтобы вы поехали и сообщили ей, что миссис Хельд – запомните хорошенько это имя, Фэй! – находится в «Золотом Востоке». Скажите, что ее там прячут, и что вы совершенно случайно узнали об этом. Скажите, что знаете все входы и выходы из этого дома, и предложите мисс Хоуэтт устроить ей свидание с матерью в любой вечер. Если она заговорит о том, что об этом следует сообщить Федерстону, отвечайте просто: полицию никак не следует вмешивать в это дело, иначе миссис Хельд немедленно увезут в другое место, и она затеряется уже навсегда… Запомните все это хорошенько.

– А что там сделают с мисс Хоуэтт?

– Ничего. Вы просто привезете ее в клуб, а мы, вероятно, устроим увеселительный вечер с танцами. Поужинаем…

Фэй покачала головой.

– Нет! – сказала она резко. – Я в этом деле не желаю участвовать. Это подлая и низкая шутка, если девушка действительно разыскивает свою мать! Пари держу, что она в здравом уме… Что с ней произойдет в «Золотом Востоке»? Я вас прекрасно знаю, Смит, – вас и ваших друзей! Я бы и сама ни за что не отправилась одна в ваш клуб…

Кольдхарбор откинулся на спинку стула, рот его перекосился от злости.

– Что касается Юлиуса, то вы можете потом сказать ему, что я проделал все это для того, чтобы сыграть шутку с Федерстоном! А можете и не говорить ничего.

– Не знаю, поняли ли вы меня, Смит, я вам повторяю еще раз! – отрезала Фэй. – В этом деле я участвовать отказываюсь! Найдите себе другую помощницу.

– Ничего подобного! – решительно заявил Смит. – Вы сделаете, как вам говорят! Девушка нисколько не пострадает… Повторяю, что это шутка!

– Не вижу здесь никакой шутки!

– Если Савини прикажет вам…

– Если Савини или сто Савини потребуют, чтобы я совершила подлость по отношению к девушке, я все равно не сделаю этого! – прервала она посетителя. – Это мое последнее слово! А вот и Юлиус…

Смит услыхал шум отворяющейся двери. Через минуту в комнату вошел Юлиус. Он был удивлен и ничуть не обрадовался, увидев Кольдхарбора Смита.

– Я беседовал с вашей супругой, Савини, – обратился к нему Смит – Может быть, вы сами постараетесь образумить ее? Дело, о котором я говорил, связано с крупными и даже очень крупными деньгами! Вам достанутся четыреста фунтов стерлингов.

– Беллами говорил, пятьсот! – ответил на это всегда практичный Юлиус.

Затем он повернулся к жене:

– Ведь ты возьмешься за это, не правда ли, Фэй?

Та отрицательно покачала головой.

– За целых пять миллионов не взялась бы! – ответила она, и Савини по ее тону понял, что никакие уговоры на свете не переубедят молодую женщину.

– Ну, поговорите о деле между собой! – поднялся Смит. – И не забудьте, Фэй…

– Миссис Савини! – сердито перебила его молодая женщина. – У моего имени есть законное добавление, и я советую вам употреблять его, Смит!

– Мистер Смит! – яростно рявкнул Кольдхарбор и вышел.

Юлиус не заговаривал с женой до тех пор, пока не услыхал стука входной двери, означавшего, что гость ушел.

– Старику Беллами очень хочется, чтобы ты взялась за это дело, – обратился он к Фэй, – в чем оно состоит?

– Очень грязная, подлая работа, – ответила ему жена, – во всяком случае, слишком грязная для меня!.. Я ничего не имею против, чтобы изредка замарать себе руки… Но всему есть предел! Не стану сообщать тебе подробности того, о чем говорил этот негодяй, потому что почти обещала ему молчать… Кроме того, мне кажется, что ты ничего не выиграешь от того, что узнаешь.

Савини в раздумьи покусывал ногти.

– Что же, не стану тебя принуждать! – к ее изумлению сказал он, а она–то уже приготовилась поссориться с ним. – Я уже и раньше догадался, что ты не возьмешься за это. Но, конечно, не ожидал, что ты так решительно откажешься.

– А ты, Юлиус, изменил свои планы и раздумал ехать?

Он кивнул.

– Почему? Ты не мог достать денег?

– Деньги? Они фактически находились в моем кармане! – весело ответил ей муж. – Но постоянный хороший доход гораздо лучше, чем большая сумма денег сразу, особенно, если брать ее надо с риском.

Он с улыбкой посмотрел на женщину.

– Кроме того, Федерстон хорошо знал о моих приготовлениях к отъезду. Я не говорил тебе об этом в письме, боялся, вдруг кто–нибудь его вскроет. Федерстон хорошо знал, что я наводил справки, даже на каком пароходе собирался ехать! Ну и умен этот парень! – прибавил Юлиус с невольным восхищением.

В том, что он не выпытывал у жены подробности ее разговора с Кольдхарбором, не было ничего удивительного. Эта странная пара давно заключила обоюдное соглашение не слишком глубоко вникать в дела друг друга. Это частенько спасало обоих от больших неприятностей.

По тону Фэй Юлиус хорошо понял: то, что предложил ей Смит, не только неприемлемо, но и опасно. Савини очень хорошо знал свою жену, ему были известны все нюансы ее характера.

– Мне пора возвращаться в замок, – сказал он – Когда я уезжал, мой старик рвал и метал… Дух снова побывал у него вчера ночью!

– Зеленый Стрелок?

– Да. Но я не могу понять, зачем он приходит? Это глупейшее предприятие, которым человек когда–нибудь мог заняться… и если его однажды сцапают, то фью!..

После ухода мужа Фэй вызвали к телефону. Она узнала голос Смита.

– Вы говорили с Юлиусом? – спросил он.

– Да! И я вам снова повторяю: ни за что на свете! – отрезала Фэй, нарочито подчеркивая каждое слово.

– В таком случае ваш муж потеряет свое место!

– Пускай.

– Вы поплатитесь за это!

Смит бросил трубку.

Фэй ничуть не сомневалась в том, что Кольдхарбор в состоянии доставить им обоим большие неприятности. Но она не представляла себе жизни без риска, и ее ум уже приспособился к подобным ситуациям.

Вмешиваться в дела посторонних не входило в ее правила, но на этот раз Фэй стала серьезно обдумывать, как бы предупредить Валерию Хоуэтт о грозящей ей опасности. Она решилась даже позвонить в Гарр, но узнала, что в «Леди Мэнор» нет телефона.

Тут Фэй вспомнила, что Юлиус говорил о пребывании в Гарре Спайка Холленда и попросила соединить ее с «Синим Кабаном». Но репортера не оказалось дома, и его возвращения ожидали не раньше чем через час. А раз так, делать было нечего…

Разве что?..

Фэй в сомнении покачала головой. В конце концов она решила написать Валерии и предупредить ее о заговоре, сообщив при этом все, что ей удалось узнать от Смита. Тогда девушка и сама сможет уберечься от подлых намерений этого проходимца.

В это время Валерия вошла в здание деревенской почты, чтобы купить почтовые марки.

– Ах, мисс Хоуэтт, вам только что звонили из Лондона, спрашивали «Леди Мэнор»… Какая досада! – посетовала служащая.

– А кто это мог быть?

– Не знаю… Они позвонили потом мистеру Холленду в отель, но и его не оказалось дома.

– А кто меня спрашивал, мужчина или женщина? – с неожиданным для себя любопытством спросила Валерия.

– Говорила какая–то женщина.

– Женщина?

Валерия удивилась. У нее было несколько знакомых женщин в Лондоне, но ни одна из них не стала бы звонить в Гарр.

Вероятно, это был Джим Федерстон. По всей видимости, его соединяла секретарша. Она немного подумала и попросила:

– Закажите, пожалуйста, Лондон!

Вскоре девушка уже разговаривала с Джимом Федерстоном.

– Вы мне звонили?

– Нет, Валерия, я не звонил вам, – ответил Джим.

– И ваша секретарша тоже?

– Секретарша?.. – в голосе Федерстона появилась озабоченность. – У меня нет служащих–женщин…

– Тогда кто бы это мог быть? – спросила Валерия. – Как вы думаете?

– А что думаете вы сами?

– Не имею представления.

– И я тоже.

– Вы понимаете, я решила, что через секретаршу звонили вы, потому что потом эта женщина просила соединить ее с мистером Спайком… Вы от него не слышали о последних происшествиях в замке?

– Да… Вы, вероятно, говорите об усыпленных псах?

– Странно, не правда ли? Как вы думаете, достаточно ли это странно, чтобы дать вам повод приехать сюда и разузнать, в чем дело?

– Я собирался к вам завтра… Но, может, вы хотите, чтобы я приехал сегодня вечером?

В его голосе звучало такое явное желание получить утвердительный ответ, что Валерия густо покраснела.

– Нет, нет… Приезжайте завтра? – ответила она поспешно и повесила трубку.

«Но кто же это звонил? – раздумывала девушка по пути домой. – Неужели это была та женщина, которая плакала тогда ночью? Кто же она такая? И почему отец принимает в ней столь горячее участие?».

Валерия много раз задавала себе этот вопрос и наконец решила прямо спросить отца, когда он вернется. Только так могла она восстановить свое душевное равновесие.

Глава 38

Опустевшее подземелье

Юлиус застал своего хозяина в парке. На этот раз старик, казалось, рад был его возвращению.

– Вы виделись с женой? – спросил он.

– Виделся, сэр.

– Что же она – исполнит то, что я… мистер Смит просил ее сделать?

– Нет! – смело ответил Юлиус. – Она заявила, что это ей не по душе.

– Вы знаете, что ее отказ означает для вас потерю службы?

– Мне будет очень жаль, сэр.

– Давайте сюда деньги! – пробурчал старик с негодованием.

Секретарь, пересчитав, подал ему деньги, взятые из банка.

Юлиус уже подошел ко входу в замок, когда Беллами позвал его обратно.

– Жена сообщила вам, о какого рода услуге просил мистер Смит?

– Нет, сэр.

Глаза старика внимательно вглядывались в него.

– Ступайте! – наконец произнес он.

Беллами в тот день вообще не завтракал и поэтому заказал ранний обед и ужин. Серой Женщине было все равно. У нее имелось достаточно консервов, так как Беллами часто по целым дням не заходил к ней. Однажды он намеренно долго не появлялся, ожидая, чтобы ее запасы совсем иссякли. Тогда она проголодала два дня, но не очень обеспокоилась, и это больше всего взбесило Беллами.

Старик любил свой замок, но еще больше – его тайну. Он сам обставил подземелье, и один, без посторонней помощи, провел туда газ и отопление. Он решил обойтись без электричества, так как любое замыкание привело бы в замок любопытных электротехников. Провода нельзя было с таким же успехом скрыть, как газовые трубы.

Старик проработал целую неделю, возясь с проводкой особой трубы, соединенной с печными трубами, чтобы обеспечить в подземелье приток свежего воздуха.

Обед принесли в шесть часов. Юлиус, который обычно наблюдал за сервировкой, сразу же удалился.

На этот раз Беллами пообедал сначала сам, а потом стал накладывать пищу для своей заключенной. Мысли его вертелись вокруг Зеленого Стрелка. «Было бы приятно, – размышлял он, – поймать его, свести туда, в подземелье, а затем захлопнуть перед его носом тяжелую стальную крышку, чтобы он оставался там год за годом, тоскуя и погибая, позабытый всеми… Каменный ход, ведущий туда из верхних подземелий, можно было бы тогда совсем замуровать. Он оставался бы там до тех пор, пока не сошел с ума!..»

Взяв в руки поднос, Беллами стал медленно спускаться по лестнице. Внизу он остановился, зажег газовый рожок и отворил дверь.

На этот раз Абель прошел прямо к спальне и пинком ноги отворил ее, предварительно позвав свою пленницу по имени.

– Элаина! Вот твоя еда!

Ответа не последовало.

– Элаина, я тебе уже не первый раз говорю, отвечай, когда тебя зовут…

Ему ответило только эхо.

– Элаина! – закричал он.

Неужели она последовала его совету и покончила с собой? Открыла рожки для газа, чтобы таким образом избавиться от плена?

Но запаха газа не было.

Он отворил дверь в кухню – пусто! В ванной – тоже никого.

Беллами, как помешанный, бросался из одного помещения в другое, обегая все колонны, словно она пряталась за ними, и наконец с треском опрокинул кушетку.

Снова выбежав наружу, он стал оглядываться по сторонам, ничего не понимая.

– Элаина! – еще раз завопил он.

Но женщины нигде не было. Куда же могла пропасть пленница? Нет, она тут! Несомненно, тут!

Должна быть здесь. Она не могла уйти – отсюда нет никакого выхода. Никаких тайных проходов и дверей, о которых ему рассказывали… Ведь он в свое время осмотрел каждый камень, испробовал все щелочки в старом каменном полу и стенах.

Абель снова бросился в спальню и отодвинул от стены постель. Может, она пряталась там для того, чтобы напугать его хорошенько?

Но и там никого не оказалось.

Немногие платья висели на вешалке, которую он когда–то с таким трудом вбил в стену.

Ошеломленный, Беллами уселся на постель и опустил голову на руки.

Серая Женщина ушла, исчезла… Но куда? Каким образом могла она выйти отсюда? Даже если бы она вышла через дверь… Но этого никак не могло произойти. Дверь была заперта… Зеленый Стрелок?.. Опять Зеленый Стрелок! Но не мог же он пройти через отверстие в полу? Иначе туда нельзя было попасть. Замок был сделан специально одним немецким мастером… Этот замок и замок в сейфе – и один и тот же ключ служил для обоих.

Наконец Беллами поднялся и, качаясь, отнес поднос в библиотеку. Перед тем, как закрыть подземелье, он тщательно осмотрел замок обоих плит. Там ничего не было заметно. Гладкая поверхность стали ни поцарапана, ни повреждена. Ничто не указывало и на то, что замок был сломан. Второго такого же ключа не существовало… Было совершенно ясно, что Серая Женщина не могла уйти этим путем. Но тогда каким?

Было почти девять часов, когда старик вышел из библиотеки.

Юлиус в недоумении уставился на него – так эти несколько часов изменили хозяина. Он был действительно ужасен, с лицом землистого цвета и с впалыми глазами.

– Соедините меня с Лаймхаузом! – потребовал Беллами. – И передайте Сену, чтобы он явился сюда, в замок.

Секретарь несказанно удивился. Никогда еще Сен, шофер Беллами, не переступал порога Гаррского замка.

Сен был китайцем по происхождению, воспитывался и учился в американской миссионерской школе. Он понимал четыре языка, но ни на одном из них не говорил, так как был нем от рождения. Именно это последнее обстоятельство побудило Абеля Беллами взять китайца к себе на службу. Он заплатил за обучение Сена в автомобильной школе, и с тех пор тот восемнадцать лет прослужил у него шофером.

Жил он над гаражом в дальнем конце парка. Существовал скромно и чисто, посвящая большую часть своего времени огромному «Роллс–Ройсу», а в свободное время трудился над переводом книг с китайского на английский язык.

Никто, кроме самого Беллами, не знал, сколько Сен получает в месяц. Что он делает с этими деньгами, тоже не знал никто, не исключая и самого хозяина.

Сен признавал лишь одного бога – и имя его было Абель Беллами. Несмотря на то что никогда не уделял внимания своему шоферу, старик пользовался огромной любовью с его стороны.

Китаец держался особняком и сторонился остальной прислуги. Он сторонился даже Юлиуса, и первая же попытка Савини сблизиться и заговорить с Сеном оказалась последней.

Проницательность Федерстона помогла ему сразу же определить род отношений между Сеном и Абелем Беллами. Поэтому он не делал никаких попыток познакомиться с немым шофером. Однажды во время поездки старика в соседний городок, Федерстон обыскал комнаты китайца. Там не нашлось ничего особенного, только обширная китайская библиотека и поразительная чистота, удивившие его.

…Сен явился в замок в длинной рабочей блузе, пряча руки в обширных складках своего наряда.

– Возьми вторую машину и поезжай в Ньюбери Дженкшен. Будешь ждать в темной аллее рядом со станцией и переменишь номер автомобиля… Там же посадишь одного человека и поедешь туда, куда он тебе прикажет. Вернешься сегодня же ночью.

Китаец наклонил голову, ожидая дальнейших распоряжений. Не получив их, он вышел.

Глава 39

Фэй нарушает свои принципы

Джим Федерстон одевался к ужину, и камердинер, помогая ему, заметил, что хозяин, по–видимому, не слишком рад этой встрече в компании своих старых друзей по военной службе. Федерстон отправлялся на ежегодный полковой обед.

– Да, Ангус, – ответил он на вопросительный взгляд слуги, – у меня сейчас не лежит сердце слушать патриотические речи и воспоминания о пережитых опасностях!

Ужин однако оказался очень веселым, и Джим вскоре перестал хмуриться. Приятно было увидеться с товарищами, с которыми пережил вместе тяжелые годы войны и не раз шел на смерть.

В одиннадцать вечера он уехал в Скотленд–Ярд принимать отчет о прошедшем дне. Федерстон временно заменял одного из начальников, который уехал в отпуск.

Он находился в своем кабинете и наспех просматривал отчеты о произведенных за день арестах, когда в дверь постучали.

В комнату вошел один из его подчиненных.

– К вам пришла дама, сэр! – сказал он.

– Дама? Она ждала меня?

– Нет, только что вошла.

– Кто она такая? – спросил Джим, сразу подумав о Валерии.

– Я ее не знаю, сэр. Она говорит, что у нее важное дело. Назвалась мисс Клейтон.

– Фэй? – воскликнул удивленный Джим. – Приведите ее немедленно.

– Вот так сюрприз! – обратился он к гостье.

Она остановилась на пороге, изумленно оглядывая комиссара. Джим в парадном мундире, со множеством орденов на груди, выглядел впечатляюще.

– Никто бы не сказал, что вы – полицейский, Федерстон… У вас почти благородный вид!

– Прошу простить, если кажусь слишком разряженным. Я только что с полкового праздника. Чем обязан такому неожиданному посещению?

Фэй раздельно проговорила:

– Смотрите в оба за девушкой!

– За какой девушкой? – спросил он, сразу осознав всю серьезность этого предупреждения. – Вы говорите о мисс Хоуэтт?

Она кивнула.

– Что–то должно произойти! Я не могу вам сказать, что именно. Сегодня утром меня навестил Кольдхарбор Смит… Вы, разумеется, его знаете?..

Джим утвердительно кивнул.

– У него какой–то грандиозный план, причем он хочет сыграть злую шутку с мисс Хоуэтт… – продолжала Фэй. – Я лично не усмотрела в ней ничего веселого, а у меня достаточно сильно развито чувство юмора. Дело вот в чем. Они хотели через меня довести до сведения мисс Хоуэтт, что женщина, которую она разыскивает, кажется, ее мать, находится в клубе, принадлежащем Смиту, – в «Золотом Востоке»!.. Заинтересовав девушку, я должна была привезти ее в клуб и там оставить. На этом моя миссия заканчивалась, и за нее я должна была получить пятьсот фунтов!.. Что вы об этом думаете, комиссар?

Выражение лица Федерстона делало этот вопрос излишним.

– Когда все это должно было произойти?

– Не знаю. Точное время не было назначено, но мне почему–то кажется, что на этой неделе.

Джим встал и подошел к камину. Там он принялся внимательно разглядывать тлеющие угли.

Фэй не могла видеть его лица и поняла, что он отвернулся умышленно.

– Я не нахожу слов, чтобы выразить вам мою признательность, миссис Савини! – повернулся он наконец. – Вы поступили как истинно благородная и честная женщина… Должен, впрочем, прибавить, что ничуть не удивлен вашим поступком…

Густая краска залила лицо молодой женщины, Это был первый комплимент, полученный ею от полицейского.

Джим посмотрел на часы. Была половина двенадцатого.

– Надо постараться поймать Спайка Холленда… – начал он.

– Я сегодня уже пыталась…

Федерстон перебил ее, удивленно воскликнув:

– Так это были вы, Фэй?.. Мисс Хоуэтт сообщила мне, что кто–то вызывал ее по телефону. Какая вы прелесть, Фэй!

Он подошел к ней и протянул руку.

– Если вы пригласите меня на вашу свадьбу, комиссар, и при этом пропадут какие–нибудь подарки, можете быть уверены, что их взяла не я! – усмехнулась гостья.

– Минутку, Фэй! Я должен позвонить.

Он очень быстро соединился с «Синим Кабаном». К его несказанному удивлению Спайк оказался у себя и подошел к аппарату.

– Я думал, что вы стоите на страже, Холленд?

– Не вижу в этом необходимости, комиссар… Мисс Хоуэтт уехала.

– С кем? – живо спросил Джим.

– Как с кем? С одним из ваших людей! Вы же послали за ней кого–то, чтобы привезти в Скотленд–Ярд… Разве она еще не прибыла туда?

– Нет, – глухо ответил Джим и медленно повесил трубку.

– В чем дело? – обеспокоенно спросила Фэй.

– Мисс Хоуэтт больше нет в Гарре… Сегодня вечером она уехала с кем–то, кто выдал себя за сыщика Скотленд–Ярда… – с трудом выговаривая слова, сказал Федерстон.

Эта новость ошеломила его только на мгновение. В следующую минуту он позвонил, вызвав дежурного сержанта.

Быстро и четко Джим сделал необходимые распоряжения.

– Вызовите дивизион «К»!.. Весь наличный состав. Оцепите «Золотой Восток» кордоном. На плане операций в этом районе клуб помечен числом 37… Вы поняли?

– Да, сэр! – ответил полицейский.

– Распорядитесь также, чтобы наготове были два полицейских автомобиля… И поторопитесь, пожалуйста!

Он вынул из ящика стола револьвер и зарядил его. Затем сунул в карман своего мундира и снял с вешалки шинель.

– Я собирался было предложить вам поехать со мной, но раздумал. Это было бы неосторожно, – сказал Джим, обращаясь к женщине. – Никто не видел, как вы вошли сюда?

– Федерстон! – голос Фэй дрожал. – Кольдхарбор знает кое–что обо мне… Вас это мало заинтересует, но Юлиус ни в коем случае не должен знать об этом! Я вас очень прошу, если вам придется силой брать Смита, пристрелите его, как собаку!

На сосредоточенном лице сыщика промелькнула улыбка.

– Кровожадная дама! – произнес он с оттенком прежней веселости в голосе.

Когда комиссар сошел вниз, полдюжины агентов уже собрались, ожидая его.

Он коротко изложил им цель операции.

Глава 40

Облава

Во двор въехал автомобиль, и вся группа быстро разместилась в нем. На набережной Темзы их обогнала вторая машина. Они пересекли почти весь ночной Лондон и через четверть часа остановились у «Золотого Востока».

Кордон полицейских уже был на месте, и невзрачные на вид люди, бесцельно прохаживающиеся по улицам, сразу образовали цепь вокруг дома.

Федерстон быстро вбежал в подъезд и мимо швейцара прошел наверх. В зале играл негритянский оркестр, танцевало несколько пар.

Джим сразу же направился в бар, где стоял буфетчик, этот верный прислужник Смита. Облокотившись на стойку и приняв непринужденную позу, он был весь погружен в созерцание танцующих.

– Где Смит? – спросил его Джим.

– Смит?.. Его не было здесь сегодня вечером, господин комиссар.

Федерстон кивнул и, обернувшись лицом к залу, дал знак дирижеру оркестра. Музыка немедленно прекратилась.

– Всем быстро одеться и покинуть помещение! Проходить мимо меня к выходу по одному! – скомандовал он резким голосом.

Большинство гостей поспешили выполнить приказание, кое–кто выражал неудовольствие.

Один из сыщиков последовал за Джимом в буфет.

– Эта дверь заперта, ключ у Кольдхарбора, – сказал угрюмый буфетчик.

Федерстон изо всех сил толкнул дверь ногой. Она с треском отворилась. В пустой комнате горели электрические люстры, на столе стояла наполовину пустая бутылка шампанского и несколько стаканов.

Джим взял один и понюхал его.

– Отворите и эту дверь! – указал он на ту, что выходила на улицу. – Внизу, там есть выход.

Он поднялся по лестнице наверх. Там, на верхней площадке была еще одна дверь, из–под которой слабо пробивалась полоса света. Как только Джим постучал, свет погас. Не дожидаясь, он навалился плечом на дверь и сильным движением сорвал ее с петель.

– Зажгите свет! – громко приказал он. – Каждый, кто попытается бежать, будет застрелен!

Сыщик, следовавший за ним, осветил комнату карманным фонарем. В ней оказалось с полдюжины смущенных людей. На полу вокруг ломберного стола была разбросана колода карт.

Наконец зажгли лампы.

– Все арестованы! – объявил Федерстон. – Что вы тут делали? Играли в азартные игры?

– Нет, мы играли в бридж, – послышался робкий голос.

– Завтра расскажете эту сказку судье!

Комиссар вернулся в маленькую комнату позади бара и застал там буфетчика.

Он был в отчаянии.

– Это несправедливо по отношению ко мне. Я только на прошлой неделе купил все дело у Смита. Вложил в предприятие деньги, которые копил всю жизнь… Все до единой копейки…

– Следовательно, вы их потеряли! – без тени сочувствия ответил ему Джим.

Он видел, что человек этот говорит правду, и вспомнил, что Кольдхарбор недавно сказал ему, что продал свое дело.

– Через неделю я закрою ваш клуб… Как только этих людей наверху осудят! Что вы об этом думаете, Барнет?

Барнету эта перспектива, по–видимому, вовсе не улыбалась.

– Это очень несправедливо по отношению ко мне, – повторил он слезливо.

– Кольдхарбор был тут сегодня вечером? С кем?

Но буфетчик наотрез отказался отвечать.

– Я дам вам возможность выкрутиться, постараюсь, чтобы вы как можно меньше пострадали, – продолжал Джим. – При условии, что вы мне скажете правду. Ведь Кольдхарбор Смит был тут сегодня? Когда именно?

– С полчаса тому назад, – поколебавшись, ответил Барнет.

– Кто с ним был?

– Дама.

– Кто еще?

– Человек, который привез ее сюда. Однако он очень быстро ушел.

– Где они теперь?

– Не знаю… Клянусь вам, не знаю!.. Только то, что Кольдхарбор забрал у нас все деньги, все до последней копейки, и удрал. Он говорил, что отправляется в Америку, кажется.

– Но как он мог уехать? С понедельника отсюда не отплыл ни один пароход – ни в Южную, ни в Северную Америку. Как он собирался ехать, Барнет?

– Не знаю, сэр. Он вечно встречается и возится с этими капитанами. В последнее время они часто приходили сюда С одним из них у Смита были бесконечные разговоры. Они часами просиживали вместе.

– Кто этот капитан?

– Его зовут Фернандес, это один из владельцев маленькой шхуны, и он же ее капитан. Шхуна называется «Контесса». Она стоит в «Луже»… или по крайней мере была там еще сегодня после обеда, потому что шкипер ее был здесь…

Джим подошел к телефону и назвал номер.

– Речная полиция?.. Говорит комиссар Федерстон из Скотленд–Ярда. Задержите шхуну «Контесса». Она сейчас в «Луже»… Вы ее знаете?.. Отлично.

Он подождал, пока его соединили с береговым участком.

– Говорит комиссар Федерстон! Инспектор, задержите «Контессу» Она там? Да? Хорошо.

Автомобиль быстро домчал Джима в полицейский участок, расположенный на реке. Комиссар вскочил в поджидавший его моторный катер.

– «Контесса» не подает никаких признаков приготовления к отплытию! – сказал инспектор. – Она еще на якоре.

– А кто–нибудь отплывал сегодня?

– Только одно маленькое суденышко ушло утром. Это «Мессина». Отправилась с товаром в Южную Америку.

Шхуна, к которой направлялся катер, стояла посередине «Лужи» – того широкого водного пространства Темзы, куда приходят суда самых разных государств. Катер подошел к шхуне. Инспектор поймал веревку и взобрался на борт. За ним последовал Федерстон.

По–видимому, судно никем не охранялось. На палубе не было ни души. Не мешкая, полицейский инспектор прошел прямо вниз. Капитана «Контессы» с трудом разбудили от пьяного сна и силой втащили в рубку. Протрезвившись, он объявил, что никого не видел и ничего не слышал. По его сведениям, вся команда была мертвецки пьяна. Это было действительно так.

– Должно быть, произошла ошибка, – встревожился Джим, когда они вернулись на палубу. – Эти люди и вправду пьяны до потери сознания. На шхуне нет ни одного человека, который мог бы вывести его в море!

Обыск «Контессы» продолжался недолго, но был очень тщательным. Обнаружилось еще одно удивившее всех обстоятельство. В топках не было ни огня, ни пара. Котлы были холодные, и понадобилось бы немало времени, чтобы привести шхуну в движение.

– Должно быть, это все–таки было судно, которое ушло сегодня утром! – сказал Джим. – Теперь–то оно уже далеко! – добавил он сокрушенно. – Залегло где–нибудь и поджидает нашего капитана. Он мог бы легко нагнать его в автомобиле, если судно стоит в Тильбюри.

Глава 41

История Валерии Хоуэтт

Был уже поздний вечер, когда в гостиной «Леди Мэнор» появился неожиданный посетитель.

– Я – сержант Браун, сударыня, – почтительно представился он Валерии. – Комиссар Федерстон приказал мне доставить вас в Скотленд–Ярд. По всей вероятности, нашлась миссис Хельд.

– Правда?! О, неужели?.. Это не ошибка? Я буду очень рада… Неужели это правда?

– Мы уверены в этом, сударыня. Она была в «Золотом Востоке». Это третьеразрядный клуб скверной репутации, который содержит некий Кольдхарбор Смит. Ее держали там насильно несколько лет.

– Подождите меня! – девушка побежала наверх одеваться.

Снова спустившись вниз, она хотела заказать автомобиль, но сержант вежливо остановил ее:

– Я на машине, сударыня! Инспектор решил, что так будет удобнее.

– Он очень любезен! – с чувством ответила Валерия.

Она немного задержалась, чтобы написать несколько слов мистеру Хоуэтту. Эту записку должны были передать отцу после возвращения.

Затем девушка прошла к автомобилю, стоящему на дороге. Сержант последовал за ней. Что касается шофера, то он высоко поднял воротник, и лица его нельзя было рассмотреть, да она и не думала об этом.

Проезжая через деревню, машина ненадолго остановилась, чтобы пропустить воз с громадными бревнами. И тут Савини, стоявший у входа в парк Гаррского замка, увидел при свете фонарей девушку, сидевшую в автомобиле, и ее спутника. Он узнал Валерию.

Юлиусу оставалась лишь секунда на то, чтобы принять важное решение. Он принял его, не колеблясь. Воз, преграждавший дорогу, благополучно проехал, и когда машина тронулась с места, секретарь вскочил на решетку для чемоданов, находившуюся сзади автомобиля, и судорожно уцепился за нее.

Полицейский на другом конце деревни проводил автомобиль со странным пассажиром на багажной сетке удивленным взглядом.

Валерия в пути не сказала ни слова. Она была поглощена своими мыслями.

Только когда они переехали через реку и направились в сторону Ист–Энда, девушка спросила у своего спутника:

– Разве вы едете не в Скотленд–Ярд?

– Нет, мисс, комиссар ждет вас в «Золотом Востоке».

Она узнала клуб, хотя автомобиль остановился у бокового входа. Дверь отворилась.

– Комиссар наверху, мисс!

Она ни секунды не сомневалась. Даже тогда, когда вошла в маленькую комнату позади буфета и очутилась лицом к лицу с Кольдхарбором Смитом, у нее не возникло подозрений.

Она никогда раньше не видела Смита, хотя и ездила однажды разыскивать его, но тем не менее сразу его узнала.

– Вы – мистер Смит, не правда ли? – спросила она, улыбаясь.

– Он самый, мисс. Комиссар скоро приедет. Он просил угостить вас.

Какой–то внутренний голос подсказывал ей: «Опасность!» – и впервые за все это время она поняла, что поступила неосторожно.

– Позовите комиссара Федерстона, пожалуйста.

– Его сейчас здесь нет, мисс, – сказал ей Смит, втайне любуясь ее красотой. – Он, кажется, нашел вашу мать.

– Мою мать? – удивилась девушка. – Вы уверены?

– Да, мисс, это так. Они спасли ее как раз в тот момент, когда старик Беллами собирался отправить женщину в Южную Америку. По правде, комиссар нашел ее на корабле, совсем больную…

Смит сокрушенно покачал головой.

– Я никогда не видал такой больной женщины, мисс Хоуэтт! При ней неотлучно находится сиделка. Вы должны проводить барышню на «Контессу»… – обратился он к человеку, доставившему Валерию в Лондон.

– На пароход? Но как я поеду туда? Это далеко?

Девушка, казалось, была совершенно озадачена.

– Меньше мили отсюда. Вам нечего бояться, если сержант с вами. К тому же река кишит полицией.

Валерии могло бы показаться странным, что автомобиль все еще ждал у дверей, но она была так взволнована предстоящей встречей с женщиной, которую разыскивала так долго, что вся история показалась ей правдоподобной.

Машина свернула в длинную узкую боковую улицу, повернула налево, проехала мимо высоких стен пакгаузов и остановилась у маленького отверстия в стене, за которым мелькнула полоса реки.

Неподалеку уличные мальчишки играли в войну.

– Вот это, должно быть, лодка, поджидающая вас, мисс! – сказал мнимый сержант.

Валерия остановилась в нерешительности. Узкое отверстие казалось слишком темным и грязным. И в смутных очертаниях лодки таилась скрытая угроза.

– Может, вы попросите комиссара, чтобы он сошел ко мне на берег? – спросила девушка.

– Я думаю, вам лучше пойти самой, мисс… Опасности никакой нет. Должно быть, он послал за вами команду речной полиции.

Но это была не речная полиция, как Валерии пришлось убедиться, усевшись на носу валкой лодки. Это были иностранцы, и к тому же пьяные.

– Я хочу назад! – испуганно сказала девушка, приподнимаясь на сиденьи. – Пустите меня…

– Сядьте! – приказал ей спутник. – Вы перевернете лодку и потопите нас всех… Не думаю, чтобы комиссар Федерстон одобрил ваше поведение!

Валерия беспомощно села и, дрожа, стала озираться. Какая–то другая лодка медленно двигалась против течения, повинуясь ритмичным ударам весел.

Закричи девушка сейчас – она была бы спасена, это плыл как раз дозор речной полиции! Но она не знала этого, и еще не вполне сознавала грозящей опасности.

Потом ее заставили вскарабкаться по вертикальной лесенке. Палуба была пуста.

– Все внизу, – пояснил ей сопровождающий. – Я покажу вам дорогу…

Девушка последовала за ним по грязной, скользкой палубе. Он отворил какую–то дверь.

Прежде чем поняла что делает, она уже вошла внутрь, и дверь захлопнулась за ней.

Это была маленькая рубка. Иллюминаторы были закрыты. Пахло чесноком и керосином от тусклой лампы.

Валерия попробовала открыть дверь, но безуспешно. Ах, если бы только захватить с собой револьвер Спайка! Но она забыла его. Девушка поспешно обыскала рубку, но не нашла никакого оружия.

Вдруг на лестнице послышались шаги. Человек отпер дверь, вошел, повернулся к Валерии и с улыбкой стал разглядывать ее.

– Мистер Смит… – пробормотала она. – Где комиссар Федерстон и что все это значит?..

– Что это значит? Я вам скажу, моя милая барышня! – произнес Кольдхарбор. – Это значит, что мы с вами обвенчаемся и отправимся в Рио–де–Жанейро, в свадебное путешествие.

Валерия удивленно смотрела на него.

Кто–то постучал в дверь, и возбужденный мужской голос окликнул Смита. Он вышел и сейчас же опять вернулся.

– Идите сюда!

Девушка не послушалась, тогда он закричал еще громче.

– Да идите же! – и за руку потащил ее наверх по лестнице и затем по грязной палубе.

Человек, изображавший сержанта, поднял какой–то люк и спустился вниз.

– Идите за ним! – прошипел Смит, поднимая ее над люком.

Она отыскала ногой железную перекладину и стала спускаться. В нос ударил неприятный запах ржавого железа. Помещение, в котором они очутились, было совсем крошечное и такое низкое, что с трудом можно было стоять. Под ногами она почувствовала связку цепей.

Смит спустился следом за ней и закрыл люк железной крышкой. Внизу было так тесно, что Валерии пришлось стоять, плотно прижавшись к Смиту.

Он положил ей руки на плечи.

– Не думал, что они придут так скоро, – хриплым шепотом проговорил Кольдхарбор, – Но так как шкипер пьян, и печи потушены, они ни о чем не догадаются, и мы их обставим!

– Кто рассказал? – спросил его сообщник.

– Барнет… Может быть, у них был кто–нибудь в клубе. Федерстон – ловкий парень, черт его побери!

По форме помещение, где они находились, напоминало часть яйца, и в самом конце его были два овальных отверстия, через одно из которых проходила цепь. Валерия могла краем глаза видеть реку. До ушей ее ясно донесся шум моторной лодки. Она слышала, как лодка причалила. Потом раздались голоса, один из них принадлежал Джиму Федерстону.

Валерия открыла рот, чтобы закричать, но тяжелая рука Кольдхарбора Смита быстро зажала его.

– Закричите только, и я вас задушу!

Он трусил. Девушка чувствовала, как он весь трясется.

Послышался шум шагов на палубе, затем все стихло.

– Они прошли вниз! – прошептал мнимый сержант.

Смит кивнул.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем полицейский патруль вернулся. Шаги загромыхали над головой Валерии, и она услыхала, как кто–то сказал:

– Это помещение, где спрятаны цепи. Там их наверняка нет… Барнета, очевидно, подкупили, чтобы он дал неверные показания.

Кольдхарбор ухмыльнулся в темноте.

После короткого совещания патруль перешел на другую сторону палубы, потом раздалось тарахтенье удаляющегося мотора.

– Уехали! – сказал Смит и почувствовал, как девушка безжизненно повисла в его цепких руках.

Они снесли ее сначала на палубу, потом опять вниз.

Тем временем человек, спокойно лежавший до сих пор в лодке, притаившийся под кормой шхуны, начал бесшумно карабкаться наверх, на палубу. Он был с ног до головы покрыт грязью и пылью, волосы его, обычно напомаженные и приглаженные, торчали вихрами во все стороны, а изнеженные белые руки от непривычных упражнений были исцарапаны и изранены до крови.

Юлиус Савини привязал к шхуне свою лодку, встал на нижнюю ступеньку веревочной лестницы, все еще свисающей с палубы, и медленно и бесшумно стал подниматься по ней. В руке у него был зажат какой–то странный предмет, который он достал со дна своей лодки.

Глава 42

Фэй получает известие

– За это письмо надо кое–что приплатить, – сказал почтальон.

Фэй подошла к двери в халате, громкий стук в дверь разбудил ее.

– Я не приму без марок! – сказала она с раздражением.

– Ну, письмом его нельзя назвать, но это и не открытка… – ответил ей почтальон, разглядывая неровный клочок бумаги.

– От кого? – спросила заинтригованная Фэй, и тот усмехнулся.

– Собственно, я не имею права говорить вам этого, но оно прислано каким–то Юлиусом, – ответил он.

Фэй почти силой выхватила у него записку и прошла в спальню, чтобы достать деньги.

Потом ей пришлось потратить минут пять на то, чтобы разобрать каракули на обрывке, по–видимому, из записной книжки. На одной стороне такими же каракулями был нацарапан ее адрес. Все написано карандашом. Буквы оказались неясными и нетвердыми, но Фэй все же удалось разобрать смысл записки.

«Лэси увез мисс X. Видел их в деревне и прыгнул в автомобиль. Поехали в «Золотой Восток“. Смит, Л. и мисс X. вышли и отправились в лодке на шхуну. Я следую за ними… Сообщи Федерстону!»

Разобрав записку, Фэй немедленно подошла к телефону. Она позвонила в три места, но нигде не застала комиссара и по каждому номеру оставила поручение для него.

Она только что закончила одеваться, когда телефон зазвонил.

Голос Джима спросил ее:

– Я вам нужен, Фэй?

Она без предисловия прочла ему записку.

– Юлиус молодец! – восторженно сказал Федерстон. – С какой почты это пришло?

Она вгляделась в клочок бумаги.

– «В–5» – ответила молодая женщина. – А вы его не видели?

– Не видел и не слышал. Он не пишет, где он находится и что это за корабль?

– Нет. Но ведь он и не знает, не правда ли?

– Положим!.. Я к вам сейчас приеду!

Через десять минут он уже был у нее, усталый, небритый, грязный.

– Мы задержали один корабль в «Луже», но их там не оказалось! Это естественно, если шхуна, которую видел Юлиус, стояла на реке вчера вечером. Был отлив, и они могли выйти оттуда до четырех часов сегодняшнего утра.

Фэй суетилась на кухне, готовя горячий кофе для Джима. Тот был ей несказанно благодарен за внимание.

– Телефон! – воскликнул вдруг Джим, вскакивая. – Может быть, это Юлиус? Не могу ли я ответить за вас?

– От этого, пожалуй, пострадает моя репутация, – заметила Фэй, – впрочем, вы сможете объяснить, что я не имею привычки завтракать с полицейскими…

Джим взял трубку, но не сказал ни слова; он сразу узнал голос говорившего. Это был Абель Беллами.

– Савини здесь? – спросил он.

Джим знаком подозвал молодую женщину и передал ей трубку.

– Где ваш муж? – спросил Беллами.

– Не знаю… Его тут нет. Разве он не в Гарре?

– Стал бы я спрашивать, если бы он был тут. Куда–то удрал еще прошлой ночью и не вернулся… Можете передать ему, чтобы прислал за своими вещами и за деньгами. Я прогоняю его со службы!

– Может быть, он с Лэси? – нахально проговорила Фэй. – Лэси привез мисс Хоуэтт к Кольдхарбору Смиту – даже полиции об этом известно.

Молчание, наступившее после ее слов, длилось так долго, что она подумала, не повесил ли Беллами трубку.

Затем вновь раздался его голос.

– Я ни о каком Лэси ничего не знаю… И еще меньше об этой девице Хоуэтт! Что еще за новости вы мне сообщаете? – Затем после небольшой паузы он спросил: – Что же делает полиция?

Фэй прикрыла трубку рукой и спросила Джима, что ей ответить.

– Передайте ему, что мы задерживаем выходящие из Темзы суда, – прошептал Джим.

– У вас там кто–то есть? – подозрительно спросил старик. – Кто это?

– Комиссар Федерстон! – ответила Фэй и услыхала, как Беллами выругался и резко повесил трубку.

– Теперь вопрос вот в чем, – сказал Джим, – где может находиться Юлиус?.. Должен признаться, что у меня спокойней на душе от сознания, что он недалеко от них… Никогда в жизни не подумал бы, что мне придется рассчитывать на него!

– О, вы не знаете Юлиуса! – гордо проговорила Фэй.

Джим, к несчастью, слишком хорошо знал, с кем имеет дело, но промолчал.

Вскоре он вернулся в свою контору, где застал мистера Хоуэтта.

Старый Хоуэтт с удивительной стойкостью выслушал весть о пропаже приемной дочери.

– Мне как–то не верится, что с ней случится что–нибудь дурное, – сказал он. – Вы понимаете, комиссар, вам не нужно ничего жалеть для того, чтобы найти мою девочку.

Джим негодовал на Барнета, а потому решил зайти в «Золотой Восток» и снова допросить буфетчика.

Барнет клялся, что все сообщенное им – правда.

– Да я десять раз продам Смита, – заявил он, – лишь бы мне выручить свои деньги.

Вскоре явился Спайк Холленд с важной новостью Дело в том, что он по дороге в «Золотой Восток» останавливался и расспрашивал свидетелей об автомобиле, который привез Валерию и ее спутника.

– На багажной решетке сидел человек. Его заметили в двух или трех местах. Особенно хорошо помнит его полицейский в одном из пригородов Лондона. Он хотел было стащить его оттуда, но не успел. Судя по описанию, это был Юлиус Савини.

– Савини? – в раздумье проговорил Джим. – Это объясняет его записку… Но где же он находится теперь? Если мы сможем его как–нибудь разыскать, то, без сомнения, нам удастся вскоре найти и мисс Хоуэтт.

– Беллами сейчас в городе. Он прибыл утром! – сказал Спайк. – Теперь очень трудно узнать что–нибудь о замке… Юлиуса нет, а сторож не может заменить секретаря.

– Что он вам сказал?

– Сообщил, что старик уехал и не скоро вернется.

Репортер помолчал немного, потом продолжил:

– Это весьма странно, ибо за последние десять лет тот ни разу еще не ночевал вне замка… Это я выпытал у сторожа. Юлиус никогда не говорил мне об этом. Комиссар, у меня есть одна идея по поводу Зеленого Стрелка…

Джиму Федерстону было не до разговоров о привидении, но все же он терпеливо выслушал то, что ему сообщил Спайк.

– Человек, который может с такой ловкостью и меткостью обращаться со стрелами, как этот Зеленый Стрелок, – продолжал тот, – несомненно, получил хорошую практику в этом деле и должен был долго упражняться в стрельбе… Как по–вашему, Федерстон?

– Я как–то никогда не думал об этом! – ответил слегка раздраженно Джим.

Ему очень хотелось продолжать поиски, и сейчас Спайк мешал ему.

– Конечно, стрельба из лука теперь не то, что в прежние времена, когда девушки и парни танцевали на лужайках, и когда девушки мечтали о парнях, бравших призы по стрельбе из лука…

– Да, милый друг, это все мне известно, – устало протянул Джим. – Но что из этого?.. К чему вы клоните?

– Да вот в чем дело. Мне пришло в голову обследовать все общества стрельбы из лука…

– Из лука? – удивился Федерстон.

– Да, из лука… Я уверен, что среди их членов мы найдем имя нашего Зеленого Незнакомца! Для этого, первым долгом, я хотел бы повидать секретаря Общества токсофилитов… Что значит это слово, «токсофилит», я и сам не знаю. Похоже на какую–то сыворотку.

– Валяйте, ищите вашу сыворотку! – сказал Джим, с радостью выпроваживая Спайка.

Общество токсофилитов помещалось около Риджент Парка, и на свое счастье репортер прибыл туда одновременно с секретарем этого учреждения.

– Не можете ли вы помочь мне в одном деле, – спросил Спайк у секретаря. – Мне хотелось бы посмотреть списки участников ваших турниров.

– Да, я могу показать вам списки наших людей за последние тридцать лет! – объявил тот.

В результате Спайк провел все свои послеобеденные часы за изучением всякого рода летописей клуба.

Водя пальцем по спискам имен, он дошел до какого–то давнего состязания стрелков, и его палец удивленно застыл на месте, а рот широко раскрылся от изумления.

С книгой в руках репортер вернулся в кабинет.

– Это имя мне не знакомо, – ответил секретарь на его вопрос. – Надо посмотреть, есть ли оно в списках членов.

Они снова просмотрели книги, где значились имена членов общества. Но среди них не оказалось такого.

– Значит, состязание было публичное, то есть, допускались участники со стороны… Очень странно, что этот человек не значится в списках членов общества, так как стрелял он, очевидно, замечательно… Видите, у него тут десять попаданий подряд. А вы разве не знаете этого человека?

– Еще бы! – сказал Спайк взволнованно. – Мне ли его не знать!

Наконец–то ему удалось открыть, кто такой Зеленый Стрелок.

Глава 43

Юлиус действует

Савини решительно ничего не смыслил в морском деле. Ему раньше случалось проделывать морские переходы, но никогда прежде не приходилось бывать на таком судне, как «Контесса».

Очутившись на палубе парохода, он внимательно огляделся. Стальная лестница вела на верхнюю палубу, где были привешены лодки. «Там безопасней всего спрятаться», – решил Юлиус и стал быстро карабкаться наверх, держа подмышкой единственное имеющееся у него оружие.

Это был меч с коротким клинком. Он украл его у маленького мальчика, страшно гордившегося своей игрушкой. Хотя меч и был старый, кончик его оказался острым, и, несмотря на то что выщербленное лезвие затупилось, его можно было пустить в ход в случае нужды. Секретарь был бы рад заплатить мальчишке, но у него совсем не было денег. Поэтому он просто выхватил меч и понесся с ним вниз по набережной, преследуемый ребячьей ватагой. Так добежал до пристани, откуда чуть раньше увезли Валерию на «Контессу». Заметив свободную лодку, он воспользовался ею.

Было еще рано, и Савини стал обдумывать, что делать дальше. Кроме того, еще четверо мужчин приехали на моторной лодке. Он видел их смутно и не знал, кто они такие, а то бы дело повернулось иначе.

Вскоре моторная лодка ушла, и Юлиус стал осторожно пробираться по грязной палубе – мимо трубы. Его внимание привлек свет, исходивший из круглого матового окошка. Он очень осторожно приподнял его. Сквозь образовавшуюся щелку виднелась часть грязной рубки.

Первой, кого секретарь разглядел в рубке, была Валерия Хоуэтт. Она сидела на стуле возле пустого стола. Одного взгляда на ее бледное грустное лицо было достаточно, чтобы Юлиус понял то, что как раз и хотел узнать. До сих пор в его мозгу мелькало, казалось, невероятное подозрение: а вдруг девушка по своей воле уехала с Лэси, зная заранее, кто этот человек? В таком случае все неприятности и страхи, пережитые ради нее секретарем, были бы напрасны… Теперь он знал наверное, что Кольдхарбор виноват в ее похищении.

Смит сидел там же, обратив к ней свое грубое лицо. Они о чем–то разговаривали, но на реке было так шумно, что Юлиус не мог расслышать слов. Он отыскал стальной крючок, прикрепленный к окошку, вероятно, служивший для того, чтобы держать окно, когда оно открыто. Осторожно нащупав петлю, всунул в нее крючок и, улегшись на пол, приложил ухо к щели.

Кольдхарбор Смит не мог заметить его – тусклая лампа освещала только стол.

– Мы выйдем завтра вечером! – говорил Смит, – и вы можете забыть о ваших мечтах… Комиссар Федерстон не явится к вам в последнюю минуту и не спасет. Если он вас даже найдет – знаете, что это означало бы для меня?..

Она не ответила и продолжала глядеть в пространство.

– Ваше имя, кажется, Валерия? Я вас буду так называть. А меня зовите Кольдхарбор или просто Гарри… Гарри!

Он постоял еще немного, как бы ожидая ответа. Но так как она даже не поглядела на него, напялил шляпу, которую снял, входя в каюту. А это было особенным проявлением вежливости с его стороны. Затем Смит прошел к двери.

– За этой занавеской – ваша койка, – сказал он с порога. – И там же умывальник. На этом корабле вам будет очень удобно… Располагайтесь, как дома!

Дверь с силой захлопнулась, ключ щелкнул в замке.

Юлиус подождал, пока его шаги не замерли вдали, потом открыл слуховое окно во всю ширину, пролез в него и очутился на столе перед изумленной девушкой.

– Молчите! – прошептал он.

– Мистер Савини… – выговорила она, заикаясь.

– Ради Бога… Молчите!

Затем снял сапоги и на цыпочках подошел к двери. Все было тихо. Но Кольдхарбор Смит мог вернуться в любую минуту. Вновь подойдя к столу, Савини притушил огонь лампы, и каюта погрузилась в темноту. Затем он ощупью подобрался к девушке и шепотом заговорил.

– Я прицепился позади вашего автомобиля.

– Вы можете освободить меня отсюда? – также шепотом спросила она.

– Мне кажется, могу… Но я еще не совсем уверен, – ответил он, глядя на отворенное им окно. – Вы, пожалуй, сможете выбраться этим путем, но, по–моему, гораздо проще и легче выломать дверь или подождать, чтобы Смит отпер ее. Он, наверное, придет сюда прежде, чем лечь спать.

Но Смит не появлялся, и Юлиус попытался открыть замок своим мечом. Но вскоре отказался от этого.

– Не выйдет! – сказал он, вытирая вспотевший лоб. – Вам нужно будет выбраться через верхнее окно, мисс Хоуэтт, или бросить вообще это дело…

Тем временем над их головами послышались тяжелые шаги, затем кто–то посветил фонарем, захлопнул отверстие и запер, окно снаружи.

– Вот оно что, – как можно спокойнее произнес Савини. – Боюсь, что теперь нам придется дожидаться Кольдхарбора. Ложитесь спать, мисс Хоуэтт, он, может быть, еще долго не появится.

Не сразу секретарь убедил ее послушаться своего совета. За занавесями, отделявшими маленький уголок, где стояла кровать, она нашла свечу. Постель была приготовлена, на подушках – чистые наволочки. Валерия думала, что не сомкнет глаз, но уснула, едва опустив голову на подушку.

Юлиус сел около двери и положил меч на колени. Выглядел он ужасно – донельзя грязный, растрепанный, ободранный. Все тело его ныло. Ночь Савини просидел, то погружаясь в сон, то опять просыпаясь.

Утром в каюту ворвался целый сноп солнечных лучей. Вдруг верхнее окно отворилось и в нем показалось лицо Кольдхарбора Смита.

– С добрым утром, моя очаровательная крошка, – начал было он, но, увидев Юлиуса, немедленно скрылся.

Став под дверью, секретарь приготовился к прыжку. Дверь рывком распахнулась, и он очутился перед дулом револьвера.

Юлиус опустил руки.

– Давайте побеседуем, Юлиус! – сказал Смит. – Прежде всего положите на стол свою железку…

Он резко свистнул, и на этот зов прибежал темнолицый матрос. Смит отдал ему какое–то приказание. Тот ушел и вскоре вернулся с парой наручников.

– Я иногда и сам занимаюсь полицейской работой! – пояснил Кольдхарбор. – Протяните руки и наденьте вот эти браслеты, Юлиус.

Савини повиновался, и замок защелкнулся на его запястьях. Его потащили на палубу и швырнули через узенькую дверь в темную кабину.

– Вот так, садитесь теперь спиной к мачте! – приказал Смит и связал секретарю ноги. – Пока что вы останетесь здесь. Позже, когда мы выйдем в открытое море, я решу окончательно, что с вами делать! – Он захлопнул за собой дверь и запер ее на задвижку снаружи.

Савини широко ухмыльнулся. Наручники были ему велики. Он спокойно высвободил руки еще прежде, чем шаги Смита затихли на палубе.

Глава 44

Допрос Лэси

День уже клонился к вечеру, когда сыщик, посланный на Коммершиль–Род и, по–видимому, напрасно тративший там свое драгоценное время, увидел знакомое лицо.

– Лэси, если не ошибаюсь? – сказал он.

– В чем дело, Джонсон? – невинно спросил задержанный. – Я что–то не помню за собой никакой вины.

– Ничего, просто пройдемся немного! – сказал сыщик, и Лэси, не подозревавший, что его ждет впереди, спокойно пошел с полицейским.

В участке он стал уверять всех в своей невиновности. Полиция, говорил Лэси, не имела никакого права так бессмысленно посягать на его личную свободу.

Комиссар Федерстон повидал его в камере, но не сообщил, за что тот задержан.

Джим решился на шаг, который, он знал заранее, мог привести его к беде, даже к позорному увольнению со службы. Но он на все был готов для спасения Валерии Хоуэтт. Он отдал бы собственную жизнь, чтобы вернуть несчастную девушку ее отцу.

В то время Джим жил на Сент–Джемс–стрит. Эта улица по субботам бывает обычно спокойной.

– Я сам доставлю этого человека в Скотленд–Ярд для допроса, – сказал он. – Нет, Джонсон, я не нуждаюсь в вашей помощи, спасибо… Я о вас замолвлю словечко начальству, вы хорошо исполнили поручение.

К изумлению мистера Лэси, его вывели из камеры и посадили в очень удобный автомобиль. Джим правил сам.

– Можете на время забыть о своем аресте, – сказал Федерстон, обращаясь к задержанному.

Автомобиль остановился. Комиссар привез Лэси к себе на квартиру. В доме не было других жильцов. Владелец магазина, помещавшегося внизу, жил где–то в окрестностях Лондона.

Ангус, камердинер, встретил прибывших на лестнице.

– Дайте гостю глоток виски! – приказал Джим. – Затем можете идти домой…

Он прошел в спальню, где снял пиджак, рубашку и воротничок. Когда вернулся в комнату, Ангус уже исполнил данное ему поручение.

Мистер Лэси, державший в руке стакан с виски и содовой, впервые почувствовал себя неловко.

– Если вы уже выпили, Лэси, – сказал Джим, когда дверь за слугой закрылась, – пойдемте в мой кабинет.

Кабинет был скорее гимнастическим залом. С середины потолка свисали два каната, оканчивающиеся кольцами, а в дальнем углу комнаты лежал мяч для упражнений.

Федерстон запер за собой дверь на ключ и молча указал гостю на стул.

– Для чего вы закатываете рукава вашей рубашки? – испуганно спросил Лэси.

– Я вам позже скажу, – ответил Джим. – Где мисс Валерия Хоуэтт?

– Мисс… кто, сэр?

Он едва успел выговорить эти слова, как железный кулак хватил его по подбородку, и он с силой ударился о стену.

С трудом подымаясь на ноги, негодяй захныкал:

– Что вы делаете? Если опять ударите, то клянусь…

– Где Валерия Хоуэтт? – спокойно повторил Джим.

– Не знаю! – упрямо ответил Лэси.

На этот раз он попытался защищаться, но мощные кулаки сыщика с быстротой молнии отбили протянутые вперед руки, и Лэси испытал то, что в боксе называется «чертова мельница». Через несколько минут он с грохотом свалился на пол, но Федерстон поднял его на ноги. Увидев, что тот опять собирается его бить, Лэси завизжал в отчаянии:

– Я скажу, скажу!.. Она на «Контессе».

– Вы лжете, ее там нет!

– Клянусь, клянусь! Мы были там все, комиссар, когда вы прошлой ночью приезжали на шхуну… Мы прятались в помещении, где хранятся цепи. Мисс Хоуэтт пыталась крикнуть, но Смит зажал ей рот… Я могу доказать вам, что говорю правду. Я слыхал, как вы сказали, что ее там нет.

Джим в раздумье остановился. Потом показал на стул:

– Садитесь!.. Когда вы уехали с «Контессы»?

– Вчера вечером… Я терпеть не могу этих маленьких суденышек. У меня начинается морская болезнь.

– Девушка оставалась там?

– Да, сэр.

– Где она сейчас?

– Кольдхарбор все приготовил для нее. Этот корабль поставляет в Америку ром. Он почти что принадлежит Смиту… Ему в голову пришла мысль не зажигать печей и оставить шхуну на месте, в «Луже»… А затем, когда все уляжется, он уйдет.

Джим отпер дверь и вышел в гостиную.

– Кончайте с вашим виски! – сказал он.

– Вы не посадите меня теперь, комиссар?

Лэси осторожно последовал за Джимом в гостиную.

– А, комиссар?.. Не станете меня еще преследовать после того, как сильно потрепали?

Джим мрачно посмотрел на него:

– Если вы только что сказали правду, я не стану вас ни в чем обвинять, однако помните, мы еще вернемся к этому разговору.

Лэси всплеснул руками.

– После того, что вы меня отколошматили… Посмотрите, я чувствую, что у меня подбит глаз и кровоточит ухо…

– Выпейте виски, и у вас все пройдет!

– Но вы меня отпустите…

– Нет, на сегодняшний вечер я вас все–таки задержу! Если ваши слова подтвердятся, вы будете свободны уже через два часа. Если же окажется, что соврали, то я привезу вас обратно, и мы снова займемся гимнастикой.

– А вы не боитесь того, что я расскажу об этом судье?.. Ведь вы действуете совершенно незаконно.

– Одно я вам обещаю, Лэси: если вы наврали мне, то вам сильно достанется, и вы пожалеете об этом.

Лэси замолчал. Джим оделся, и они сели в машину.

По дороге в Скотленд–Ярд он спросил у своего пленника:

– Вы видели Юлиуса Савини?

Тот поднял на него удивленные глаза.

– Юлиуса? Это того, который работает у старика Беллами?

– Да.

– Он тут совершенно ни причем!

– А мне кажется, что он очень даже замешан в этом деле! – ответил Джим.

Глава 45

Исчезновение Савини

Каюта, в которой Валерия проводила большую часть дня, казавшегося ей бесконечным и одуряющим, была, судя по всему, для нее и приготовлена. Специальный ход вел в единственную ванную комнату на корабле. Дверь в проход была заделана, а окна наглухо закрыты. Все попытки девушки отворить их оказались тщетными. Между каютой и рубкой оказалась задвигающаяся дверь, скрытая занавесками. Валерия обнаружила ее случайно в отсутствие Смита. Эта дверь, запиравшаяся на железную задвижку изнутри каюты, давала ей некоторую защиту. Но выломать ее не стоило бы большого труда.

Девушка видела сцену между Смитом и Савини и некоторое время спустя решилась узнать, что сталось с секретарем.

– Пока еще жив и здоров!

Этим ответом Смит ограничился.

Кроме негра, подававшего ей еду, Валерия не видела никого из команды корабля. Она догадывалась, что та была небольшой, и долго ломала себе голову, где же находится капитан.

И что случилось с Юлиусом?

О Джиме и об отце она не решалась даже и думать так же, как и о своей собственной судьбе.

Смит сошел к ней вниз после обеда, и по его лицу она сразу заметила, что он выпил. На щеках его играли два красных пятна. Он напоминал безобразную, скверно выкрашенную куклу.

– Что же, тебе весело живется, малютка? – громко спросил он. – Я принес вина. Отличный ром! – И он залился смехом над собственной шуткой. – Да, запрещение спиртных напитков – скверная штука. Но кое–кто из нас здорово нажился на этом…

Смит со стуком поставил на стол темную бутылку.

– А старина–то Юлиус, а? Тайком явился сюда, чтобы выдать нас полиции… Оставил свою прелестную женушку и решил заделаться моряком… Ха–ха–ха!.. Подумать только! Но все же, надо сказать откровенно, его жена не так хороша, как моя!

Он нагнулся к Валерии и попытался поймать ее руку. Это ему не удалось. Тогда негодяй взял бутылку и, вытащив зубами пробку, налил в стакан янтарную жидкость.

– Пей! – он протянул ей стакан.

Девушка оттолкнула его руку.

– Пей, тебе говорят! – властно повторил Смит.

– Я не стану пить! – Валерия швырнула стакан на пол, что, по–видимому, доставило Смиту удовольствие.

– Это мне нравится! – сказал он, хихикая. – Должен признаться, черт возьми, что люблю людей с норовом…

Затем молча стал уничтожать огромную порцию пищи, которую поставил перед ним матрос. Съев все, вытер рот и задумчиво, уставился на свою пленницу. Посидев немного, Смит опрокинул в рот еще стаканчик рому и, пошатываясь, поднялся на ноги.

– О, моя любовь! – начал он и пошатнулся.

Затем помотал головой, прогоняя хмель, и снова сказал:

– Ну, моя любимая, ты уже привыкла ко мне?

Девушка молчала. Тогда он попытался схватить ее. Но Валерия ловко повернулась на своем вращающемся стуле, и Смит промахнулся.

Наконец он потерял терпение.

– Иди ко мне! – заорал негодяй во все горло. – Я тебя люблю!..

С силой, которую придавало отчаяние, она вырвалась из его объятий, освободила руку, в которую он вцепился, и, соскочив с табурета, скрылась в своей каюте. В последний момент ей удалось закрыть дверь на крючок.

– Выходи! – ревел Кольдхарбор, колотя кулаком по деревянной обшивке стены.

Дерево трещало, но не поддавалось. Смит пришел в ужасную ярость, он стал царапать дверь ногтями, бил ее сапогами, все время изрыгая ругательства.

– Я вытащу тебя оттуда! Ты, паршивая девка… – Валерия слышала его охрипший голос и дрожала от страха.

– А, это Савини тебя научил так действовать… Савини!

Навязчивая мысль втемяшилась ему в голову. Он вдруг повернулся и выскочил из каюты.

Смит бегом пересек палубу, отделявшую рубку от каюты, где был заперт Юлиус. Вне себя от выпитого рома и полученного отпора Кольдхарбор рвался выместить на ком–нибудь свою злобу.

– Савини, я убью тебя! – хрипел он, отпирая замок. – Убью!.. Ты слышишь меня?

Ответа не последовало.

Тогда Смит стал шарить по полу в поисках пленника. В каюте никого не оказалось. Смит выпрямился и нахмурил брови.

Савини исчез.

Глава 46

Зеленая стрела

Это неожиданное открытие отрезвило Смита.

Он вышел из каюты на темную палубу и на всякий случай подозвал к себе матроса, кормившего заключенных.

– Кто отворил ему дверь? – мрачно спросил он.

– Никто… – ответил растерявшийся моряк.

– Как никто? Его нет в каюте!

– Два часа тому назад я приносил ему поесть.

– А после этого ты запер за собой дверь?

– Да… Только не сразу. Он попросил пить, и я пошел за водой. Дверь только это время и оставалась открытой.

Кольдхарбор Смит зажег спичку и вернулся в каюту, чтобы снова обследовать ее. Как он и предполагал, на полу валялись наручники. Там же лежала и веревка, которой связывали пленнику ноги.

Смит поднялся на палубу и отправился на поиски капитана. Тот оказался на мостике.

– Эмиль, как скоро мы сможем сняться с якоря?

– Ну, не раньше, чем через два часа, когда начнется отлив! – ответил ему маленький испанец. – Но поглядите, какой ужасный туман, друг мой!

Туман действительно сгустился. Огни на берегу казались расплывчатыми пятнами.

– Тем лучше! А нельзя ли отплыть сейчас же?

– Это невозможно! – твердо ответил капитан. – У нас еще недостаточно пару. Может быть, через час… Но если туман будет еще сгущаться, что мне тогда делать?

– Пройдешь сквозь туман! – приказал Смит. – Вы хорошо знакомы с рекой. Нам нужно во что бы то ни стало выбраться отсюда в открытое море.

Катер, пробивавший себе путь сквозь густой туман, подошел прямо к «Контессе». Федерстон предвидел, что может произойти при их появлении, поэтому он приказал выключить мотор, как только показалось судно.

Джим взобрался на шхуну. За ним последовало несколько человек из речной полиции. На палубе никого не оказалось. Дверь в рубку была закрыта.

– Арестуйте капитана! – шепотом приказал Джим.

Один из полицейских стал осторожно подниматься по лестнице на верхнюю палубу.

Федерстон повернул дверную ручку и к своей радости убедился, что рубка не заперта на ключ. Он вошел внутрь. Было абсолютно темно.

Вынув из кармана фонарь, Джим стал медленно освещать им стены. Затем осмотрел дверь каюты, в которой находилась девушка. Разобраться в устройстве замка было нетрудно, и он с легкостью отпер дверь.

В каюте горел свет, на кровати лежал жакет Валерии, но ее самой не было. Не оказалось девушки и в соседнем маленьком помещении, где была устроена ванна. Джим вернулся в рубку и осветил фонариком стол. Он был поражен, увидев за другим концом стола сидящего на стуле человека.

– Руки вверх! – приказал Федерстон, наводя на него свет фонаря.

Это был Кольдхарбор Смит. Он сидел, откинувшись на спинку стула, с револьвером в руке. Неподвижные глаза были широко открыты и устремлены на слуховое окно в потолке.

Кольдхарбор Смит был мертв. Из груди его торчала ярко–зеленая стрела.

Глава 47

Человек в лодке

Джим немедленно позвал инспектора речной полиции. Прежде чем начать расследование и записать причину смерти, они зажгли лампу в каюте.

Кольдхарбор Смит, видимо, умер мгновенно. Стрела пронзила сердце. Она прошла с такой силой, что пригвоздила мертвое тело к спинке стула.

– Он увидел что–то и схватился за оружие, – сказал Федерстон. – Как давно это произошло?

Руки мертвеца были еще теплыми.

– Его убили, когда мы подходили к шхуне. Абажур лампы был совсем горячим, вы, наверное, обратили внимание?

К этому времени подошла вторая служебная лодка, и все судно кишело людьми в полицейской форме. С кормы до киля шхуну обыскивали, осматривали, но безрезультатно. Девушка точно в воду канула.

Спешный осмотр верхней палубы показал, что к одной из малых мачт была привязана веревка – по–видимому, наспех и притом весьма неумелой рукой.

Кроме того, по показанию капитана, исчезла одна из лодок. Она была спущена в качестве платформы для двух матросов, которые должны были починить разъехавшуюся доску на обшивке судна. Теперь ванты, на которых держалась лодка, болтались в воздухе.

Валерия одна не справилась бы с таким делом – в этом Джим был больше чем уверен.

Где же был Юлиус Савини? И кто убил Кольдхарбора Смита?

– Несчастный Смит запер Савини в каюте, но этот человек сбежал и уплыл на берег, – объяснил капитан.

Оказалось, что один из матросов видел, как Юлиус плыл к берегу, и бросил в него железный лом, но не попал в цель. Он не посмел сразу рассказать Смиту о побеге пленника.

Вернувшись в каюту, Джим приказал принести свечи и стал подробно осматривать помещение.

– Типичное убийство Зеленого Стрелка!.. И стрела вошла в то же место, как и при убийстве Кригера, – заметил он, закончив осмотр. – Невозможно найти ни одной улики против убийцы – или, вернее, палача!

Оставив половину своих подчиненных на борту судна, Федерстон спустился в лодку и стал систематически обследовать реку. Временами он приказывал останавливать мотор своей лодки, и тогда в тишине, прислушиваясь, они старались уловить плеск весел. Но только тогда, когда лодка приблизилась к северному берегу, до них донесся желанный звук.

– Это не моряк гребет! – заметил инспектор. – Одно весло опережает другое…

Вскоре им удалось определить, откуда идут звуки, и лодка медленно пошла в том направлении. Сквозь редеющий туман они разглядели стену одного из сараев, которыми был усыпан весь берег. В то же время Федерстон увидел лодку. В ней греб один человек. Он как раз приставал к берегу.

Тотчас моторная лодка помчалась в этом направлении и подошла, когда гребец только что вылез на берег.

– Стой! – крикнул Джим, подбегая к нему.

Тот обернулся и стал всматриваться в полицейского.

– Да ведь это мистер Федерстон! – произнес голос, который Джим тотчас же узнал.

Перед ним был никто иной, как мистер Хоуэтт.

– Мистер… Мистер Хоуэтт! Что вы тут делаете? – спросил пораженный сыщик.

– Я слыхал, что вы направляетесь на «Контессу», и последовал за вами, – спокойно ответил ему Хоуэтт. – Я нашел эту лодку, или вернее, заметил человека, который причалил в ней к берегу, и попросил дать ее мне.

История эта казалась весьма неправдоподобной. Если бы кто–нибудь другой рассказал ее Джиму, он назвал бы его лгуном.

– Ну что, нашли вы ее? – спросил в свою очередь старик, и голос его при этом был поразительно спокоен.

– Нет, ее нет на борту… А Смит умер!

– Умер? Валерии там нет? Как же он умер?

– Его убил Зеленый Стрелок!

Мистер Хоуэтт молчал.

– Валерия либо сама ушла с корабля, либо ее увезли! – продолжал Федерстон. – Я отправлюсь в Скотленд–Ярд… Вы поедете со мной, мистер Хоуэтт.

Тот кивнул головой в знак согласия.

Несмотря на сильную усталость, Джим проводил мистера Хоуэтта в отель и затем написал подробный отчет о происшедшем.

На всех полицейских участках были предприняты розыски девушки, и пока Федерстон писал, его несколько раз прерывали с разными докладами.

Он закончил дела и собирался уйти домой, когда в комнату вошла Фэй Клейтон. У нее был очень измученный вид, глаза покраснели от слез.

– Вы не нашли Юлиуса? – спросила она.

Джим отрицательно покачал головой.

– Надеюсь, что он в безопасности. Смит держал его пленником на борту «Контессы», но ему удалось оттуда уйти. Скажите мне, Фэй, Савини хорошо плавает?

Фэй устало улыбнулась.

– Мой Юлиус сможет проплыть там, где утонул бы кит! – сказала она с гордостью. – Он один из лучших пловцов на белом свете, Федерстон. Если бы этот человек потерпел крушение в Атлантическом океане, он бы доплыл до берега… Но почему вы меня об этом спрашиваете?

– Потому что он спрыгнул со шхуны в воду. На реке стоял густой туман, но для хорошего пловца это не опасно.

Уверенность молодой женщины мгновенно исчезла, она снова превратилась в обеспокоенную супругу.

– Он утонет! Почему вы не ищете его, Федерстон? Оставлять его так, в воде – да ведь это равносильно убийству!

Комиссару хотелось возразить, Что Юлиусу суждено окончить жизнь не на воде, а, вероятно, совсем в другом месте, и при других обстоятельствах, но, будучи тактичным человеком, он промолчал. В заключение он сообщил ей о кончине Смита.

– Он получил по заслугам! – решительно заявила женщина. – Этому человеку не полагалось жить на белом свете, Федерстон. Он был настоящим зверем… Но ведь вы не подозреваете в этом убийстве моего мужа? – вновь забеспокоилась она. – Он не отличил бы одного конца стрелы от другого.

Джим уверил, что подозрение вовсе не падает на Юлиуса, и отправил ее домой.

Было уже поздно, и движение по затихшим улицам прекратилось. Ни автобусы, ни подземка не действовали.

Фэй шла пешком, с трудом отыскивая дорогу. Подойдя к своему дому, она заметила у подъезда автомобиль и вспомнила, что он несколько минут назад обогнал ее.

В тени колоннады, перед закрытым входом в подъезд, кто–то стоял. Фэй сразу узнала Абеля Беллами.

– Я желаю войти в дом! – грубо сказал он. – Тут живет один мой приятель… Я и не знал, что они запирают парадные двери.

– Вы не войдете сюда, мистер Беллами! – спокойно возразила она ему. – После того, как вы недостойно обошлись с моим мужем, я вообще удивляюсь, что у вас хватает наглости приходить сюда!

Старик свирепо посмотрел на нее.

– Так это вы и есть, а?.. Миссис Юлиус Савини! Не правда ли? Я направляюсь именно к вам. Мне надо переговорить кое о чем с вашим мужем!

– Можете мне сказать, что вам нужно, – объявила Фэй. – Да поживей, пожалуйста, я очень устала.

– Передайте ему, что я обнаружил пропажу трех тысяч долларов из моего…

– При чем тут мой муж?

– Я вам говорю, что обнаружил пропажу из моего сейфа трех тысяч долларов. И добавьте, что я обращусь в полицию.

– Что вы еще придумали?

– Это все, госпожа Савини.

Когда он уходил, она передумала и поймала его за рукав. Старик опять обернулся к ней.

– Погодите, я знаю, что все это нарочно подстроено, но вы достаточно умный человек, чтобы сделать это умело… Войдите и толком объясните мне, в чем дело.

Он прошел за ней наверх и вошел в квартиру.

– Сюда, – сказала она, включая в столовой свет. – Теперь по поводу этой кражи… В чем дело, мистер Беллами?

– Я повторяю, что он украл у меня три тысячи долларов.

– А я уверена, что это сделал не Юлиус… На него это не похоже!

– Не похоже! – презрительно отозвался гость.

– Да, на него это не похоже, и ни один полицейский не станет его преследовать.

– Ну, вам лучше знать! – буркнул Беллами.

– Ни один уважающий себя человек не станет воровать там, откуда его с треском выгоняют!

– Что ж, может, и так. Во всяком случае я не стану его обвинять.

– Но вы только что это сделали.

Беллами оглянулся по сторонам, а затем сказал, понизив голос.

– Ладно, никакой кражи не было… Я только хотел поговорить с вами, сударыня.

– Какое нахальство! – возмущенно воскликнула Фэй. – Так лгать, чтобы пробраться в мою квартиру! Сейчас же убирайтесь – или я позвоню в полицию!

Его жесткие глаза уставились на нее, женщину, и под этим гипнотическим взглядом смелости у нее поубавилось.

– Вы никуда не позвоните! – сказал он с расстановкой. – Сделаете то, что вам говорят. Я желаю поговорить с Юлиусом.

– Говорю же вам, его тут нет.

Старик кивнул головой в направлении комнат.

– Пойдите посмотрите!

Она не решалась сделать это и, не отрываясь, продолжала смотреть на него.

– Я вам говорю, что его нет дома.

– Пойдите и проверьте! – прорычал он, и Фэй повиновалась.

Войдя в коридор, сама не понимая, почему, она первой отворила дверь в комнату своего брата. Может быть, потому что та была ближайшей к столовой. Повернув выключатель, Фэй в изумлении остановилась на пороге.

На кровати лежал Юлиус – грязный, небритый и полуодетый. Он крепко спал.

– Юлиус! – стала она будить его. – Юлиус!

Он не реагировал.

Фэй остановилась и задумалась. Откуда он здесь взялся? И почему так крепко спит?

Она снова принялась его будить, плача и смеясь одновременно, упала у изголовья кровати и обняла мужа.

Юлиус наконец проснулся и тупо огляделся вокруг.

– А, – наконец сказал он, – Фэй… Надеюсь, ты не рассердишься… Я сказал, чтобы она легла в твоей комнате.

Фэй моментально встала с колен и бросилась в свою комнату. Там, на ее кровати, закутанная в пуховое одеяло, лежала девушка.

Валерия дрогнула во сне и вздохнула.

Фэй Клейтон, мошенница и воровка, нагнулась над спящей и нежно поцеловала ее в щеку.

Глава 48

Предложение и отказ

Когда она вернулась к Юлиусу, тот сидел на краю кровати и смущенно тер себе щеку.

– В чем дело, Фэй? – спросил он. – Что случилось?

– Беллами тут! – сказала она.

Он зажмурил глаза, чтобы заставить себя сосредоточиться.

– Старик хочет тебя видеть… А с каких пор ты здесь, Юлиус?

Он только покачал головой.

– Не знаю… Довольно давно, кажется…

Ему страшно хотелось спать.

Ложась в постель, Юлиус снял сапоги и теперь беспомощно оглядывался в поисках какой–нибудь обуви. Она нашла и подала ему туфли.

– Думаю, если ты не хочешь с ним говорить, то и не надо. Я скажу ему об этом!

– Нет, я буду очень рад повидаться с моим бывшим хозяином! – сказал Савини с косой улыбкой.

Юлиусу казалось странным при таких обстоятельствах вновь встретить человека, которого так боялся, когда служил у него. Теперь он почему–то не чувствовал ничего особенного.

Савини прошел в столовую и молча уселся напротив Беллами.

– Что же вы скажете в свое оправдание? – с издевкой спросил старик.

– Попрошу не издеваться надо мной! – заявил Юлиус, махая рукой перед своим носом.

– Где девушка?

– Какая девушка? – с невинным выражением спросил Юлиус.

– Девушка, за которой вы проследовали на «Контессу»?

– Она дома, – преспокойно сказал Савини.

– Вам, должно быть, ничего не стоит соврать. Она тут, в вашей квартире. Вас видели, когда вы ввели ее сюда.

– Зачем же спрашиваете? – раздраженно воскликнул Юлиус. – Вам известно, и очень хорошо! Ну да, она здесь!

Старик прикусил губу.

– Как вам удалось увезти ее? – спросил он, помолчав.

– Это вас нисколько не касается! – ответил осмелевший Юлиус.

– И Смит вас не видел?

– Смит умер!

Фэй ввернула это поразительное известие. Муж посмотрел на нее с удивлением.

– Умер?.. – переспросил он. – Умер?

Она кивнула.

– Кто вам об этом сообщил? – спросил Беллами.

– Федерстон, около часу назад.

– Но каким образом?.. Его кто–то убил?

– Зеленый Стрелок! – гордо ответила Фэй. При этих словах Абель Беллами быстро вскочил с места.

– Вы с ума сошли! – заорал он. – Зеленый Стрелок!.. Его видел там кто–нибудь?

– Что вы ко мне пристали со своими вопросами? – обиделась Фэй. – Послушайте, мистер, я, право, не справочная контора! Я только могу повторить вам то, что мне самой передали. А Кольдхарбора Смита нашли в каюте убитым, и в груди его торчала зеленая стрела.

После этих слов муж и жена переглянулись, и в глазах Юлиуса мелькнул испуг, который он и не пытался скрыть.

Что касается Беллами, то сначала новость его совершенно сразила.

– Тем лучше! – выговорил он наконец.

Затем обратился к Юлиусу:

– Послушайте, Савини… Вы и я – мы понимаем друг друга! Я не стану размазывать, не стану рассказывать длинных историй, но просто предложу вам десять тысяч фунтов, или пятьдесят тысяч долларов, за одну услугу… Ту же сумму я предлагаю и вашей жене, если она поможет в этом деле. Вам известно, что значит такая сумма – шесть или семь тысяч годового дохода – это деньги, на которые можно безбедно жить за границей!

– Такое даром не предлагают, – строго заметила Фэй. – Чего же вы хотите?

Абель Беллами указал на дверь.

– Привезите в Гаррский замок эту девушку! – сказал он хрипло. – И немедленно… Мы вместе поедем туда. Мой автомобиль ждет у подъезда.

Юлиус покачал головой.

– Я многое готов сделать за деньги… Но только не то, о чем вы просите, мистер Беллами. Нет таких денег, за которые я бы согласился на это.

Фэй молча кивнула, соглашаясь с мужем.

– Ведь никто не будет знать об этом! – старик понизил голос до хриплого шепота. – Девушка бесследно исчезла с корабля. Никто даже не знает, что вы были с ней. Согласитесь, что я плачу вам за сущий пустяк. Я готов дать пятнадцать тысяч…

– Даже за пятнадцать миллионов мы не изменим решения! – перебила его Фэй. – Юлиус никогда не пойдет на это, я бы возненавидела его, если бы он согласился!

Абель Беллами опустил глаза и долго стоял в молчаливом раздумье.

Затем поднял воротник своего пальто.

– Отлично! – объявил он примирительно. – Оставим все так, как есть. В понедельник утром можете вернуться в Гаррский замок, Савини… Я надеюсь дать вам лучшее место с лучшим жалованьем, чем вы до сих пор имели.

– Я не вернусь в Гарр.

Абель живо повернулся.

– Вот как! – угрожающе произнес он. – Не вернетесь? Вам кажется, что из Хоуэтта вы сможете выжать больше?

– Даже если Хоуэтт не даст ни копейки – мне все равно! – возмутился Юлиус. – Я делаю все это не ради денег. Кроме того… – он запнулся, вспомнив свое первоначальное намерение, и тотчас же прибавил, несказанно поразив жену: – Хорошо!.. В понедельник утром я вернусь в Гарр, мистер Беллами.

Старик пытливо досмотрел на него и кивнул.

– Мне кажется, что вы поступаете разумно! – сказал он, вставая.

Фэй проводила его до двери. Затем, прежде чем вернуться к мужу, она позвонила Федерстону.

Ее сообщение заставило Джима встрепенуться и примчаться без пальто и шляпы, несмотря на сильный туман.

– Не смейте шуметь! – прошептала Фэй, когда он явился. – Она еще спит… Что я вам говорила? Юлиус вызволил ее оттуда! О!.. Это самый удивительный человек на свете…

Савини был в халате, он не спал и выглядел очень усталым и измученным.

– Она удивительная, комиссар! – сказал он, пожимая руку сыщика. – Я только что позвонил мистеру Хоуэтту и сообщил, что дочь его вне опасности и крепко спит.

– Но как вы выбрались оттуда?

– Очень просто и вместе с тем с трудом, – загадочно пояснил Юлиус. – Я снял наручники и распутал ноги. Весь вопрос заключался в том, как отворить запертую дверь, и пришлось дожидаться вечера, пока эти негодяи, наконец, не догадались принести мне поесть. Когда дверь отворилась, я бросился в нее, и прежде чем этот болван–матрос сообразил, что случилось, уже был в воде.

– Ну, а дальше?

– Дальше он бросил сверху что–то тяжелое и чуть было не пристукнул меня, но я вовремя ухитрился нырнуть… Туман к этому времени был очень густым, а вода – холодной. Я скоро понял, что полуголодный человек и притом настолько обессиленный, не может рассчитывать доплыть до берега. Кроме того, мне в голову пришла мысль, что нельзя бросать мисс Хоуэтт… на произвол судьбы.

Он немного помолчал.

– Поэтому я повернул назад и обогнул шхуну с наветренной стороны… На короткое время прицепился к якорной цепи. Силы покидали меня, и я чувствовал себя полуживым, когда увидел, что неподалеку болтается веревка. Она свисала из полуспущенной лодки… Уж не знаю, каким образом удалось мне вскарабкаться в эту лодку, ведь сил у меня было не больше, чем у какой–нибудь мыши. Но, наконец, мне это удалось, и я пролежал в ней некоторое время, пытаясь придумать какой–нибудь план действий. Вы никогда не пробовали сидеть в лодке насквозь мокрым? Я не мог долго выдержать и с трудом выбрался на верхнюю палубу. В рубке слышались голоса. Подобравшись к верхнему окну, стал вслушиваться и смотреть. Смит был совершенно пьян и нахально лез к мисс Хоуэтт… Но ей удалось увильнуть от его цепких объятий и убежать в свою каюту. И тут я решился на следующий шаг. Влезая на палубу, я взял из лодки веревку и привязал ее конец к мачте, чтобы выбраться обратно. Когда Смит в ярости выскочил из рубки и бросился меня искать, я поднял конец веревки и просунул его в верхнее окно… Затем спустился по веревке вниз… Я ужасно трусил! – признался Юлиус откровенно. – И потом тоже!.. Я боялся, что этот страшный человек может вернуться в рубку. Мне пришлось долго убеждать мисс Хоуэтт, что с ней говорит не Смит, а Савини… Но в конце концов она отворила дверь. Я держал веревку, пока она карабкалась, и как только очутилась наверху, последовал за ней. Я не надеялся на крепость веревки и боялся, что она не выдержит нас обоих. Мы оглянуться не успели, как уже были в лодке…

Савини смущенно улыбнулся Федерстону.

– Должен сказать, что в морском деле я ничего не смыслю, но мисс Хоуэтт, которой на своем веку нередко приходилось иметь дело с яхтами, знала, как надо спускать лодку на воду. Она взялась за один конец веревки, я за другой, и общими усилиями мы сделали это. Вот и все… Если не считать затруднений, когда мы искали берег. Нам очень повезло в том, что сразу попался автомобиль, и я предложил мисс Хоуэтт поехать сюда… Я не знал, где находился ее отец. Вместе с тем не сомневался, что моя Фэй позаботится о девушке.

– Когда вы покидали «Контессу», вам не встретилась какая–нибудь другая лодка?

– Да, мимо нас прошла маленькая лодочка с одним гребцом. Она с южной стороны подошла к шхуне… Мы еще удивлялись, кто бы это мог быть. Но туман был густой, и лодка находилась слишком далеко, чтобы различить что–нибудь… Вы думаете, это был Зеленый Стрелок? – живо спросил Савини.

– Может быть, и так! – ответил Джим.

– Странно, – сказал задумчиво Юлиус, – Мы окликнули его, так как не были уверены что правильно определили направление. Но он не ответил.

Комиссар поднялся с места.

– Благодарите Бога, что благополучно спаслись оттуда! – сказал он. – А теперь, Савини, идите–ка спать. Мистер Хоуэтт завтра рано утром будет здесь с горничной… Фэй, – он взял ее за руку, – я начинаю разделять вашу веру в удивительные способности мужа. И если нам придется когда–нибудь встретиться при других обстоятельствах, смело можете рассчитывать на то, что у вас в суде найдется один хороший друг…

Юлиус ничего не сообщил Федерстону о посещении старика, и Фэй напомнила ему об этом, когда Джим уже ушел.

– Нет! – сказал Савини, почесывая обросший подбородок. – Думаю, говорить об этом было бы неразумно. Ты ведь слыхала, что он сказал… А Федерстон может сослужить нам службу, Фэй, когда придется выбираться. У меня была одна мысль насчет того, где поживиться большими деньгами. Все очень просто… Но этот способ сейчас показался мне не по сердцу, и я решил вернуться к первоначальному плану. Мне сдается, Беллами очень пожалеет о том, что пригласил меня вернуться в замок.

– А может быть, ты пожалеешь об этом еще раньше! – пророчески возразила ему Фэй.

Глава 49

Находка в лодке

На следующий день за одним из столиков в «Карлтоне» завтракали четверо счастливых людей. День был воскресный, и ресторан наполовину пустовал.

Мистер Хоуэтт, молчаливый и серьезный, так погрузился в свои мысли, что забыл о еде, и ему пришлось напомнить о необходимости сделать заказ. Он вступал в разговор исключительно во время рассказа Юлиуса о подробностях побега со шхуны. Как раз в это время в зал вошел Спайк Холленд.

Если репортер и посещал такие дорогие рестораны, то лишь тогда, когда его угощали. На этот раз он завтракал с седовласым мужчиной приятной наружности. Валерия вспомнила, что это был тот самый человек, который обедал за соседним столом с ними еще тогда, когда она не знала о профессии Федерстона.

Джим встал и поклонился Джону Вуду, когда тот прошел мимо их столика. Немного спустя Спайк Холленд подошел к ним.

– Человек, совершающий преступление в субботу, безусловно, заслуживает быть повешенным! – обратился он к Федерстону. – Вся воскресная пресса полна этим новым выпадом Зеленого Стрелка. По праву все детали происшествия принадлежат мне, а я ничего не знал о случившемся, пока не прочел в газетах.

– Вам не везет! – улыбнулся Джим. – Но я ведь не устраиваю это по своему желанию, Спайк. Иначе вы бы всегда все узнавали первым – за это я ручаюсь… Вы завтракаете с вашим приятелем, который так любит младенцев?

– Да, – ответил Спайк. – Вуд приехал вчера и ночевал у меня. Он собирается устроить один из своих детских домов в Англии и хочет начать с Беллами переговоры о покупке Гаррского замка… Как вам нравится эта его новая идея?

– Вы хорошо знакомы с Вудом? – спросил мистер Хоуэтт, видимо, заинтересовавшийся разговором.

– Не очень. Но должен вам сказать, человек он очень хороший, с ним стоит водить знакомство. Кстати, мистер Хоуэтт, – будто случайно проронил Спайк, – вы не были в Лондоне пятнадцать лет назад?

Мистер Хоуэтт кивнул головой.

– Мне на днях пришлось зайти в «Общество токсофилитов», – продолжал Спайк, – я думал найти там хоть что–нибудь, наводящее на след Зеленого Стрелка, и между прочим я встретил там ваше имя как победителя одного из состязаний. Так и сказано – «Л.Б.Хоуэтт».

– Да, одно время я занимался этим, – коротко ответил Хоуэтт, – тогда еще в Филадельфии образовалось общество стрелков из лука. Это было очень давно, кажется, оно уже прекратило свое существование… Помнится, я решил принять участие в состязании, пока гостил в Лондоне. Очень скучал здесь и обрадовался, увидев где–то объявление об этом состязании. Но совершенно не помню его результатов.

– Никогда не знала, папа, что ты интересовался стрельбой из лука, – с удивлением заметила Валерия.

– Да, когда–то давно. Теперь это прошло! – сказал Хоуэтт и переменил тему.

Юлиус прислушивался, дрожа от волнения, но на этом разговор оборвался.

Федерстон с удивлением узнал, что мистер Хоуэтт собирается вернуться в «Леди Мэнор». Он думал, что напуганный происшествием, которое чуть было не лишило его дочери, отец не решится возвращаться туда и либо останется в Лондоне, либо отправится с ней в Америку. Последняя возможность сильно мучила молодого человека.

Они уехали в тот же день после обеда. Джим провожал их. Дознание об убийстве Кольдхарбора Смита было назначено на среду, и хотя он многое дал бы, чтобы избавить Валерию от этой неприятности, было очень важно, чтобы она дала показания.

Когда автомобиль Хоуэттов уехал, Джим вернулся в «Карлтон». Спайк с Вудом о чем–то тихо беседовали. Не желая их прерывать, он, улыбаясь, прошел мимо.

По воскресеньям Скотленд–Ярд – настоящая пустыня, и комиссар зашел туда в отличном расположении духа, хотя новое убийство, совершенное Зеленым Стрелком, обещало доставить немало хлопот. В коридоре его остановил один из чиновников.

– У вас в комнате инспектор Фэр из речной полиции. Я сказал ему, что вы скоро вернетесь, и он решил подождать. Я звонил к вам на квартиру.

Джим ожидал этого, но вместе с тем был удивлен такой поспешностью со стороны речной полиции.

Инспектор Фэр, загорелый и рослый, походивший больше на моряка, чем на полицейского, сидел в кресле.

– Простите, что беспокою вас, комиссар, но вы, может быть, помните, что прошлой ночью мы нагнали вашего приятеля в лодке. Его зовут, если не ошибаюсь, Хоуэтт.

– Мистер Хоуэтт? Да! – ответил Федерстон.

Инспектор Фэр поднял с пола два предмета, которые до сих пор лежали за креслом, и подал их Джиму. Это были небольшой, очень тугой лук и уже знакомая полицейскому зеленая стрела.

Глава 50

Рассказ Валерии

Джим долго молча глядел на эти вещи. Затем, хватаясь, как утопающий за последнюю спасительную соломинку, постарался по–своему объяснить дело. Хоуэтт говорил ведь, что увидел в лодке пристававшего к набережной человека и спросил, можно ли ему воспользоваться ею.

– Мистер Хоуэтт сказал, что этот человек ничего ему не ответил… Мне тогда уже показалось все очень странным. Как, по–вашему, комиссар Федерстон? – спросил инспектор.

– Не вижу ничего странного, – ответил Джим холодновато. – Ничего особенного нет в том, что владелец лодки испугался, увидев мистера Хоуэтта. Он либо со страху оставил в лодке свои вещи, или сделал это нарочно, чтобы возбудить подозрения против другого человека.

– Гм… – промычал инспектор, не убежденный доводами Джима, – дело, конечно, ваше, и я не желаю вмешиваться, комиссар Федерстон, но вы хорошо сделаете, если примете совет опытного человека, который значительно старше вас. Не оправдывайте мистера Хоуэтта с такой поспешностью – я уверен, что он имеет отношение к смерти Кольдхарбора Смита. В конце концов у него есть оправдание: этот человек похитил его дочь.

– Мистер Хоуэтт?! Нет, это нелепо! – воскликнул Джим.

– Может быть, и нелепо, – невозмутимо ответил инспектор, – но что вы собираетесь предпринять? Вы вызовете Хоуэтта на дознание? Это очень важно. Все, кто в это время был на реке, должны находиться под подозрением и дать объяснения. Мистера Хоуэтта тоже надо вызвать, чтобы показать на суде все, что он слышал и видел.

Джим не знал, на что решиться. Имя Валерии Хоуэтт так или иначе должно было упоминаться при допросе – это было неизбежно… Но ему хотелось, чтобы Хоуэтты как можно меньше фигурировали в деле.

Кто мог быть человеком, которого Юлиус и Валерия видели на реке и которому задали вопрос, оставшийся без ответа?

Был это мистер Хоуэтт, или кто другой?

Он решил расспросить Хоуэтта обо всем при первой же возможности. И так же твердо решил, что не будет вызывать его в суд.

Между тем, надо было как–то объяснять публике это уже второе таинственное убийство, совершенное Зеленым Стрелком. Допрос и следствие нужно было вести с большой осторожностью. Все газеты и так были полны подробностями нового преступления. Снова всплыло имя Кригера. О нем говорили и писали, заметки в газетах сопровождались фотографиями.

Наконец, утром накануне следствия, в газете «Дейли Глоб» был дан подробный рассказ о Зеленом Стрелке. Имя Беллами не упоминалось ни разу.

– Очень трудно, – объяснил Спайк, придя к Федерстону в Скотленд–Ярд, – связать старика с этими убийствами. Единственное, что можно сказать, это то, что мисс Хоуэтт живет в «Леди Мэнор», а «Леди Мэнор» находится в ближайшем соседстве с Гаррским замком, где обитает Зеленый Дух.

Джим кивнул.

– Я, по возможности, устрою так, что и на дознании все сведется к этому. Единственная опасность заключается в…

– Лэси! – закончил за него Спайк. – Он пел мне что–то об ужасных побоях, которые вы ему нанесли, и грозился отомстить.

Да, Лэси был опасен. Джим это великолепно понимал, но на дознание тот не явился. Федерстон почувствовал облегчение, хотя отсрочка дознания лишь отодвигала роковой момент. Джим обязан был поступить так, как поступил. Он выдал распоряжение об аресте Лэси, но того нигде не могли найти.

Через три дня дознание возобновилось, и Спайк Холленд, присутствовавший в качестве репортера при опросе свидетелей, был потрясен ощущением какой–то нереальности всего происходящего. Приговор, вынесенный присяжными, окончательно лишил происшествие его романтической окраски. Он гласил: «Мы выводим заключение, что покойный Генрих Артур Смит был убит на борту шхуны «Контесса“ при помощи какого–то острого предмета неизвестным или неизвестными, против которых мы выносим обвинение в предумышленном убийстве».

О стреле ни слова. Ни слова о Валерии Хоуэтт, которая так тихо давала показания, что слова ее не долетали до стола прессы.

– Идеально! – заключил Джим, вздыхая с облегчением. Он был доволен, что дело так кончилось. – Интересно, что об этом думает Беллами?

Мистер Хоуэтт пригласил Федерстона в «Леди Мэнор» на субботу и воскресенье, и тот с радостью принял желанное приглашение.

Обычно замкнутый хозяин был еще более молчалив. Валерия сообщила об этом Джиму.

– А замок охраняется еще сильнее, чем когда–либо, – рассказывала она. – И мистер Беллами не впускает в него даже рабочих и мальчиков из магазинов. Они оставляют товар у ворот, в сторожке. Савини получил повышение и состоит теперь чуть ли не домоправителем, а его жена…

– Фэй! Как, неужели она тут? – Джим не верил своим ушам.

– Да, прибыла в прошлый вторник и состоит экономкой. Мистер Савини думает, что этот ужасный человек, Лэси, прячется где–то в замке. Я обещала ему, что вам этого не расскажу.

– Вообразите, что так оно и есть! – поспешил заверить ее Федерстон. – Он единственный человек, о местопребывании которого я не желаю знать до тех пор, пока не разоблачу Абеля Беллами во всех его преступлениях…

Они прохаживались по саду, и Валерия машинально разглаживала лепестки хризантемы, которую держала в руке.

– Как вы думаете, могу ли я еще надеяться найти когда–нибудь свою мать, Джим?

Он не решился ответить прямо.

– Надежду терять никогда не следует.

Девушка хотела сообщить ему что–то, нарочно уведя в темный сад. Несколько раз она пыталась начать, но в последний момент умолкла. Секрет ведь принадлежал не ей одной, и если все рассказать, подозрение падет на человека, которого она любит больше всех на свете. А вместе с тем она должна облегчить свою душу.

– Джим, я все это время стремлюсь поговорить с вами, но мне немного страшно. Потому что должна говорить о… О моем отце! Джим, пожалуйста, забудьте на минуту, что служите в полиции, и станьте на время простым смертным. Ведь вы мой друг, не правда ли?

Он осторожно взял ее руку. Девушка не противилась.

– Расскажите, Валерия! – сказал он тихо. – Никогда в жизни не чувствовал себя так, как теперь. С вами я перестаю быть полицейским.

Она уселась рядом с ним на низкую деревянную скамью и, запинаясь, стала рассказывать о той ночи, когда ее разбудили странные вздохи и голоса, и о том, как она слышала плач и женский голос.

– Когда папа сказал мне, что это он в гостиной, я должна была послушно подняться наверх в свою комнату и лечь в постель… Но из любопытства не сделала этого – и… о, Джим! – Я чуть не умерла тогда от страха… У нас в передней я увидела Зеленого Стрелка…

– Кого?..

– Зеленого Стрелка.

Федерстон был сильно озадачен и обеспокоен.

– Вы видели мистера Хоуэтта, когда он поднялся наверх?

Валерия покачала головой.

Он прошел прямо в свою спальню.

– Вы не обратили внимания, как он шел? Спешил?

– Да, очень, – через силу, нехотя ответила девушка.

– Отец не постучал к вам и не пожелал спокойного сна?

– Нет, он прямо пошел в свою комнату и запер за собой дверь.

– А женщина? Вы не видели ее ни в этот раз, ни потом?

– Нет… но мистер Холленд видел ее в автомобиле. Он говорил мне, что фары автомобиля разбудили его.

Однако Джим недоверчиво отнесся к этому заявлению.

– Это было сразу после того, как вы ее заметили?.. Или вернее, услышали ее голос?

– Да, вскоре после того.

– Ну, так я должен вам сказать, что женщина, которая только что находилась в сильной истерике, едва ли была способна управлять автомобилем.

– Вы так думаете?

– Да. Впрочем, женщины иногда очень быстро приходят в себя… Надо признать, что это очень странная история.

– Ну, так я вам расскажу кое–что более странное, – сказала Валерия.

Она помолчала, а потом поведала ему о странных звуках, которые слышала в ту ночь, когда была в парке, и о том, как нашла на кухне зеленую стрелу.

– А где она сейчас?

– У меня.

Валерия принесла зеленую стрелу, и Джим, взяв в руки, тщательно измерил ее длину.

– Самая длинная из тех, что мне пришлось видеть до сих пор! – сказал он задумчиво. – Слушайте меня внимательно! Кригера и Смита убили стрелами, которые по крайней мере на шесть сантиметров короче этой… По–моему, эта стрела из тех, которыми пользовались настоящие стрелки в прежние времена. – Джим попробовал пальцем острый наконечник и стал внимательно разглядывать его под лупой.

– Это ручная работа! – заметил он. – И этим объясняются наши неудачные попытки разыскать, где были приобретены эти стрелы… Замечательная работа.

Федерстон повернул стрелу к свету, чтобы, Валерия смогла ее хорошо рассмотреть.

– На ней с полдюжины отпечатков пальцев. Может быть, это ваши собственные, но все же стоит сделать снимки… Вы позволите мне взять стрелу с собой, в город?

– Нет! – ответила она так решительно, что даже немного напугала его.

Только потом Джим понял причину ее отказа.

Она боялась! Боялась, что отпечатки пальцев укажут на личность Зеленого Стрелка. Тогда он отдал ей зеленую стрелу.

В этот момент дверь отворилась, и в комнату вошел мистер Хоуэтт.

– Моя дорогая… – начал он и внезапно остановился, пристально глядя на стрелу.

– Что это такое?

– Это – стрела, папа… – слегка запинаясь, ответила Валерия.

Мистер Хоуэтт взял стрелу из ее рук. Не сказав ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.

Глаза девушки встретились со взором Джима Федерстона.

Ему было больно видеть их выражение.

Глава 51

Стук в ночи

Из Гаррского замка убрали собак.

В один прекрасный день появился человек, который пристегнул псов на одну цепь и увез их. Все обитатели замка вздохнули с облегчением.

Абель Беллами при встрече сообщил новость своему секретарю.

– Эти нелепые псы позволяли опаивать себя всякими гадостями… Савини, мне нужна женщина. Лакеи ни на что не способны. Мне хочется иметь кого–нибудь, кто знал бы, как и что нужно делать, и мог бы распоряжаться остальной прислугой… Не привезете ли вы сюда вашу жену?

Юлиус написал Фэй. Он никогда не думал, что она примет это предложение, но к его удивлению, та на следующий день явилась в Гарр, привезя с собой чемодан с вещами.

– Я устала от одиночества! – пояснила она ему. – И мне очень хочется увидать хоть раз вашего знаменитого духа… Юлиус, я люблю замки – конечно, тут не так красиво, как в Холлоуэй, но здесь есть своя прелесть. И гораздо больше свободы!

Савини повел жену в библиотеку к Беллами. Последний вовсе не удивился, увидев ее так скоро. Ой был почти любезен, вручил ей ключи от замка. Затем предупредил:

– Ночью вокруг замка ходит сторож. Поэтому не бойтесь, если услышите шум. Он почти целый день спит, вы его не увидите.

Когда супруги вернулись в свою комнату, Фэй стала расспрашивать мужа о ночном стороже.

– Я не знаю, кто он такой! – ответил Юлиус. – Старик сказал мне не больше, чем тебе. По–моему, они выслеживают Зеленого Стрелка.

В этот же вечер, прочитав ей отчет о следствии по делу об убийстве Смита, он сообразил, кто служит у старика.

– Это Лэси! – убежденно произнес Савини, и она согласилась.

Фэй забралась в постель и сидела, нахмурив брови.

– Знаешь, о чем я раздумывала?.. Почему он захотел, чтобы я сюда приехала, Юлиус?

– Бог его знает. Может быть, это дает ему большую власть надо мной?

Жена ничего не ответила. Он уже почти спал, когда Фэй снова заговорила.

– Бог знает… Пожалуй, тюрьма была даже безопасней, чем этот чертов Гаррский замок!

Юлиус лишь захрапел в ответ.

В первую ночь, проведенную в замке, Фэй не сомкнула глаз. Раз услыхала шаги под своим окном. Кто–то старался заглушить кашель. Наконец, она решилась встать: накинув халат, подошла к окну и выглянула.

Ночь была темная, беспросветная, лил дождь, уныло стучавший по оконной раме. Фэй вздрогнула и вернулась в постель. Она ничего не увидела, но могла многое вообразить.

Молодая женщина уже дремала, когда до нее донесся слабый равномерный звук. Сначала ей почудилось, что стук раздается у них в комнате. Но, внимательно прислушавшись, она убедилась, что стучат внизу.

– Тук–тук–тук, – доносилось оттуда.

Затем все стихло. Через некоторое время стук повторился.

Фэй разбудила Юлиуса.

– Что это за шум? – прошептала она.

Он уселся на кровати и прислушался.

– Не знаю… Внизу кто–то стучит.

– А что под нами находится?

Юлиус с минуту соображал.

– Столовая… Впрочем, нет, большая передняя – я тебе показывал ее в день приезда.

Он почувствовал, как жена вздрогнула.

– Вход в подземелье! – прошептала она испуганно. – Юлиус, мне страшно!

Он прикоснулся к ее плечу и погладил его.

– Не будь глупой. Может быть, это труба отопления. Беллами всегда так объясняет эти загадочные звуки.

Савини также был озадачен.

– Нет, это не там… Звучит, точно кто–то ударяет молотком по стулу. Будь это в передней, мы слышали бы стук гораздо явственнее.

– Но где же в таком случае? – испуганно спросила Фэй.

У Юлиуса Савини был необычно хорошо развит слух. Это качество уже несколько раз в жизни оказывало ему неоценимую услугу. И теперь он почти сразу понял, что звук исходил из подземелья!

– Где же все–таки стучат? – еще раз спросила перепуганная Фэй.

– Уверен, что это шумит водопроводная труба, – ответил он нерешительно. – Ты засни, а я встану и погляжу…

Юлиус натянул на себя пальто и выдвинул ящик комода.

– Разве тебе для этого нужен револьвер? – сказала она со слезами в голосе.

– Нет, но я по натуре очень боязлив, – спокойно ответил ей муж.

Однако Фэй выскочила из кровати, и в темноте послышалось шуршание ее нового шелкового халата.

– Я не желаю оставаться здесь одна! Пойдем вместе.

В коридоре горела одинокая лампочка. Они неслышно прошли дальше.

Дверь в спальню Беллами была открыта настежь.

– Он не спит! – прошептал Юлиус. – Эта дверь была так же открыта, когда я поднимался наверх.

Как бы в подтверждение его слов в передней внизу горел свет.

Савини осторожно и очень медленно стал спускаться по лестнице.

Дверь в библиотеку была заперта, и теперь стук доносился совершенно ясно. Он исходил со стороны столовой. Юлиус, за которым все время следовала Фэй, прошел мимо нее и вошел в большую холодную переднюю, где каменный пол леденил все помещение. На потолке мелькали отсветы от фонаря, стоявшего на полу. У входа на лестницу в подземелье виднелся слабый свет.

Пройдя на цыпочках вперед, Савини стал пристально вглядываться в темноту. Никого не было видно, но стук был теперь совсем отчетливым. Рука секретаря, сжимавшая револьвер, сильно дрожала, когда он спускался вниз по лестнице. Вдруг стук прекратился, и шум шагов на неровном каменном полу заставил его ретироваться с большой поспешностью. Схватив жену за руку, Юлиус помчался наверх и дальше по коридору. На первой площадке лестницы он на минуту остановился. Оттуда можно было видеть всю переднюю.

Наконец, показался человек с громадным молотком. Это был Абель Беллами – в расстегнутой рубашке, с закатанными до локтей рукавами. Его сильные руки были покрыты какой–то подозрительной серой пылью.

Юлиус молча переглянулся с женой.

Между тем, старик вошел в переднюю и свободной рукой вытер пот, градом катившийся со лба. Он пристально огляделся, но не увидел ничего подозрительного.

Савини повернулся и подтолкнул Фэй. Она послушно повернулась и прошла по коридору. Войдя в комнату, секретарь тихонько закрыл за собой дверь.

– Что он там делал? – спросила все еще испуганная молодая женщина. – Он держит свой молоток так ужасно.

– Работал над водопроводной трубой! – насмешливо ответил Юлиус.

– Над трубой? – недоверчиво спросила Фэй. – Но почему же ночью?

Секретарь и не подозревал, как был близок к истине.

Глава 52

Западня

Следующей ночью стук повторился, но на этот раз он не помешал им преспокойно спать.

На третью ночь Юлиус проснулся, содрогаясь, и убедился, что жена его не спит.

– Что это было? – спросил он.

– Похоже на взрыв.

Не успела она договорить этих слов, как снова послышался глухой раскат, от которого задрожали стены в доме.

Юлиус, как угорелый, сорвался с места, и, наспех накинув на себя пальто, выбежал в коридор, а оттуда бегом спустился вниз по лестнице.

В передней он лицом к лицу столкнулся с Беллами.

– Что вам нужно? – спросил старик.

Савини потянул носом. В воздухе реял легкий дымок и пахло какой–то взрывчаткой.

– Что случилось? – задыхаясь от волнения, спросил его Юлиус.

– Ничего особенного! – спокойно ответил Беллами. – Я просто решил взорвать кое–что.

– Взорвать? В такое время?

– Лучшего, пожалуй, не выберешь, – пошутил Беллами. – Я думал, что в одной из стен есть тайник. Ну, ничего, возвращайтесь к себе и ложитесь спать, Савини.

Юлиусу оставалось только последовать этому совету.

– Старик взрывал стены, – объяснил он жене.

– Если дыра в стене достаточно велика, чтобы я смогла в нее пройти, я немедленно сделаю это и уйду прочь из замка! – твердо сказала Фэй. – И ты со мной вместе. Мне плевать, что тут можно легко нажить деньги… Ты должен бросить это место, и мы с тобой уедем отсюда, как только займется заря. Юлиус Савини! Я предупреждаю тебя, если ты останешься здесь, не миновать тебе смерти. Эта старая лиса готовит что–то неладное. Весь этот стук и взрывы, конечно, неспроста.

Фэй и Юлиус нашли Беллами в библиотеке. Он внимательно изучал вчерашний номер «Глоба» с подробностями о дознании.

– Идете гулять? – спросил он супругов, видя что они одеты для выхода.

– Домой отправляемся! – ответила Фэй.

Беллами отложил газету.

– Я думал, что вы останетесь до конца недели… Вы тоже уходите, Савини?..

Юлиус молча кивнул.

– Что же… По–моему, вы оба делаете глупость, но я не стану спорить. Вот ваше жалованье. По–настоящему вам вовсе ничего не причитается, раз вы так оставляете меня. Пишите расписки.

Юлиус повиновался, в последний раз он садился за стол Абеля Беллами.

– Помните тот кожаный футляр, Савини? Не спрашивайте меня, какой! Вспомните, как вы тут без меня обнюхивали все мои вещи и как пробовали открывать один ящик за другим… И вспомните, как рассказывали обо мне этой Валерии, или как бишь ее там?.. А я вот на подлость вашу отвечу добротой.

Юлиус, бывший все время начеку, молча глядел, как старик отодвинул стол и откинул ногой ковер.

– Я пропал! – спокойно продолжал Беллами. – Этот сыщик, Федерстон, знает все. Я прятал тут женщину. Она и теперь здесь, и полагаю, что вы догадались об этом, иначе не стали бы так поспешно ретироваться отсюда.

Он нагнулся, поднял паркетные доски и вставил ключ в замочную скважину.

Супруги глядели, точно зачарованные.

Каменный люк бесшумно откинулся. Не говоря ни слова, Беллами стал спускаться.

– Идите и поглядите сами! – сказал он.

Юлиус и Фэй нерешительно последовали за ним.

Старик зажег свет в коридоре и отпер им дверь. Лампы в комнатах ярко горели.

– Войдите, – сказал Беллами, останавливаясь у входа в коридор.

– Я лучше останусь здесь! – ответил Юлиус.

Он почувствовал, как жена тронула его за рукав.

Беллами беспечно отвернулся.

– Что же – не хотите? Но эта женщина еще там…

Вдруг одна его рука легла на плечо Савини, а другая схватила Фэй. Он втолкнул их в темный коридор прежде, чем супруги успели опомниться. Дверь с шумом захлопнулась за ними, послышалось щелканье задвижек.

Затем лицо старика появилось у маленькой решетки, вделанной в дверь.

– Итак, вы оба отправляетесь домой! Не правда ли? Черта с два – домой, вот твой последний дом, грязный скот!.. Твое последнее убежище, уличная тварь!.. Вы хотели уйти, чтобы потом настрочить донос на меня – верно? Так оставайтесь тут до самой смерти!..

Голос Абеля Беллами превратился в хриплое шипение. Он был в дикой ярости, граничившей с безумием.

– Я тебя долго ждал, Савини, а эта твоя дрянь – жена, эта…

Тут в стену над его головой что–то ударилось. Вторая пуля попала в одну из перекладин решетки. Старик понял, что у секретаря есть при себе оружие. Он немедля уронил чугунную доску, которая снаружи закрывала решетку, и, укрепив ее на месте, вернулся наверх и привел там все в порядок. Затем написал длинное письмо и сам отнес его к сторожу.

– Вы ведь умеете ездить на велосипеде?.. Доставьте это немедленно в «Леди Мэнор».

Тот сразу уехал.

Абель Беллами остался стоять у ворот, ожидая его возвращения. Через несколько минут сторож вернулся, и тут же старик увидел знакомую фигуру, выходившую из «Синего Кабана».

– Пойдите и передайте этому господину, что я желаю его видеть, – сказал он.

Заинтересованный, Спайк не заставил себя ждать.

– Доброе утро, Холленд. Ваш приятель только что уехал.

– Какой?.. Вы имеете в виду Савини?

Абель кивнул.

– Да, они только что уехали. Он и его жена… Я их выгнал! Сегодня ночью они пытались взломать мой сейф. Может быть, эти сведения пригодятся для вашей газеты?

– Чудно! – без энтузиазма произнес Спайк. – Куда же они направились? Мимо «Синего Кабана» они не проходили.

– В сторону Ньюбери. Савини говорил, что найдет там знакомого адвоката… А я покончил дела с замком, Холленд. Мне надоело – этим англичанам верить нельзя!..

– Что же вы намерены делать?

– Выгоню всех отсюда. Заплачу им и запру замок, оставив только сторожа и еще одного человека. Если вы зайдете на днях, я расскажу вам кое–что.

Глаза Спайка сверкнули.

– Но что вы собираетесь сделать с Зеленым Стрелком? – спросил он.

– Зеленый Стрелок… Он–то и будет вторым, который останется здесь! Может быть, позже я вам кое–что сообщу и о Зеленом Стрелке, Холленд. Он всех надул, кроме меня… Вам никогда не приходилось видеть его лицо?

– Нет, – спокойно ответил Спайк. – Его лицо меня меньше интересует, чем спина.

Брови Абеля сомкнулись на переносице.

– Спина? – удивился он.

– Ну, да. Мне очень хочется увидеть знаки, оставшиеся там после плетки Кригера!

Спайк совершенно не ожидал, что эти слова произведут такое впечатление на старика. Тот сделал шаг назад, шатаясь, словно пришибленный. Его рука поднялась к каменному столбу, у которого он стоял, другая ухватилась за решетку. Он еле держался на ногах, лицо стало белее белого, а глаза вдруг загорелись.

– Вы… хотите… видеть его спину?.. По которой гуляла плетка… – заикаясь, пробормотал Беллами и вдруг, повернувшись на месте, помчался по аллее к дому, как будто какой–то дух гнался за ним по пятам.

Он прибежал прямо в библиотеку и, с шумом захлопнув за собой дверь, запер ее на ключ. Потом без сил опустился в свое излюбленное кресло.

Человек, которого бичевал Кригер!..

В Гаррском замке появился дух, гораздо более страшный для Беллами, чем Зеленый Стрелок. В душе старика разрасталось какое–то странное, смутное чувство.

Это был страх смерти.

Глава 53

Посетитель из Бельгии

Валерия прошла в сад. Подойдя к находившемуся там Джиму Федерстону, она молча подала ему письмо.

Оно гласило:

«Дорогая мисс Хоуэтт, когда вы были у меня в замке, вы обратились ко мне с расспросами о вашей матери. Тогда я ответил, что мне о ней ничего не известно. В то время мною руководили некоторые важные соображения, не позволявшие говорить об этом. Теперь же могу вам сообщить, что ваша мать жива и, насколько мне известно, находится в добром здравии. Если вы окажете мне честь своим посещением, я расскажу все, что мне о ней известно. Позвольте также выразить вам сочувствие по поводу неприятных переживаний, которые вы недавно испытали. Я впервые прочел об этом происшествии сегодня утром.

Ваш Абель Беллами».

Джим еще раз перечитал послание.

– Да, это как бы новая версия басни о пауке и мухе… Но, – прибавил он, – надеюсь, что вы не будете так же опрометчивы, как эта злосчастная муха, и не пойдете на зов паука.

– Я подозревала, что вы это скажете… А вместе с тем…

– Может быть, тут не все ложно. Я согласен с вами. Может статься, что Беллами решил очистить свою совесть откровенным признанием.

– А если бы я пошла туда, – перебила она его, – какая опасность ждет меня там?.. Мне кажется, он ничего особенного не может сделать.

Но Джим был непоколебим.

– Как друг, я не советую вам идти туда. А как полицейский, просто запрещаю делать такие вещи! – полушутя, полусерьезно ответил он. – Абель Беллами, конечно, не решится выкидывать свои шутки среди бела дня, но он может… А, вот и Спайк Холленд. Что ему тут понадобилось?

Репортер во всю прыть несся по саду. Его лицо сияло от избытка чувств.

– Савини и его жена покинули замок. Старик увольняет всю прислугу! – одним духом выпалил он. – Только дело в том, что чета Савини не покидала замка. Я сегодня с самого раннего утра наблюдал за воротами парка. Юлиус обещал дать мне интересные сведения. А в десять часов на сцене появляется Беллами с рассказами о том, что выгнал Савини с женой за то, что те якобы «путались с сейфом», и они ушли «несколько минут назад».

– Что же вы обо всем этом думаете? – спросил Джим.

– Старик, несомненно, врет. Секретарь и его жена в замке. Они либо помогают хозяину увольнять остальную прислугу, или же…

– Или?..

– Или же находятся на положении пленников. Что бы ни случилось в Гарре, ничто меня не удивит… Там всего можно ожидать.

Федерстон намеревался в тот же день вернуться в Лондон. Но вместо этого позвонил в Скотленд–Ярд и отдал приказ о розыске Юлиуса Савини. Когда из города после обеда сообщили, что ни Юлиус, ни его жена не показывались в Лондоне, Джим послал в замок местного полицейского, чтобы тот разузнал подробности.

Посланный вернулся с докладом, что вся прислуга, за исключением сторожа и шофера, ушла сразу же после завтрака. Все отправились в Лондон, получив щедрое вознаграждение. Абель Беллами не поскупился.

Но о Савини ничего нового не было известно.

– Кто вам открыл дверь?

– Сам мистер Беллами. Уходя, я слышал, как он запирал за мной дверь на ключ и громыхал засовами.

Оставалось ждать развития событий.

Но Абель Беллами не мог ждать. На его пути еще оставалась преграда, которую нужно было во что бы то ни стало устранить.

Над библиотекой замка находилось несколько комнат, большая часть которых была без окон. Теперь помещения эти не использовались, и только некоторые из них служили складами для старой рухляди. В одном из них обитал темнолицый, довольно красивый мужчина, присутствие которого в замке в свое время заподозрил Юлиус Савини.

Лэси был человеком, который обычно знал свое место, но по прибытии в замок он в разговоре принял вдруг фамильярный, нахальный тон, на который Абель Беллами, впрочем, не обращал особого внимания. В другое время старик не стал бы возиться с ним, но теперь он с удивительным терпением переносил ворчание и грубости Лэси. Тот был ему нужен.

В это утро Абель объявил Лэси, что ему больше незачем скрываться, так как секретаря больше нет в замке.

– Но когда же он успел уехать?

– Сегодня утром, – ответил Беллами.

Лэси молча курил, по–видимому, обдумывая положение. Через некоторое время он снова заговорил:

– По–моему, вы поступили крайне необдуманно, отпустив Савини отсюда. Он сейчас же займется шантажом… Меня просто удивляет, как это вы решились так рисковать. Юлиус, его жена и я посвящены в вашу тайну. Предположим, что кто–нибудь из нас окажется доносчиком… Вам это было бы крайне неприятно – разве не так?

– Ничего подобного! – ответил Беллами. – Юлиус меня мало беспокоит. А вас я еще меньше боюсь.

На столе перед стариком находилось два телефона. Один из них был проведен в сторожку, другой соединял с городской станцией. В то время как Абель отвечал на вопрос Лэси, первый аппарат зазвонил.

Старик снял трубку.

– У ворот стоит господин, который желает вас видеть, – сообщил сторож.

– Скажите ему, что я никого не принимаю! – сердито ответил Беллами. – Кто это?

– Он говорит, что приехал узнать, продается ли замок?

– Замок не продается, болван вы этакий! – заорал в трубку старик и собирался уже прекратить разговор, но одумался и повторил вопрос: – Кто он такой?

– Мистер Джон Вуд, – ответил сторож. – Он только что сказал мне, что специально прибыл из Бельгии повидать вас.

Глава 54

Валерия знакомится с Вудом

Лицо старика мгновенно изменилось.

– Попросите его подняться! – приказал он и повесил трубку.

Затем обернулся и поглядел на Лэси.

– Теперь убирайтесь! Ко мне сейчас придет посетитель.

Лэси неохотно поднялся.

– Надоела вся эта канитель! – проворчал он. – С тех пор как я здесь, только и делаю, что сплю и прячусь по темным углам… Мне надоело это занятие.

Беллами ничего не ответил, лишь равнодушно поглядел на гостя. Тот сейчас же послушно покинул комнату.

Сен отворил дверь и проводил посетителя в библиотеку. Когда Вуд вошел, Беллами стоял спиной к камину. Руки его были заложены за спину, голова немного склонена на плечо. Эта поза была одной из его любимых.

Старик не вымолвил ни слова до тех пор, пока Сен не закрыл за собой дверь. Гость стоял перед Беллами со шляпой в руке.

– Мистер Вуд? – буркнул Абель вопросительно.

– Да, это я. А вы – мистер Беллами? До меня дошли слухи о том, что вы покидаете замок и продаете его?

– Садитесь, – пригласил старик.

– Я лучше постою! Если вам это безразлично.

– Итак, вы слыхали, что замок продается, а? Тот, кто вам это сказал, просто наврал… Я не собираюсь продавать этот каменный мешок. Ни теперь, ни в будущем. Но зачем понадобилось покупать его?

– Мне поручили это сделать, чтобы устроить в Англии большой приют для детей… Для этого мне вручена крупная сумма, – ответил мистер Вуд, не спуская серьезного взгляда с лица Беллами. – Мне пришло в голову, что ваш замок очень подходит для такого дела. Тут много места… Я слыхал, что вы большую часть замка вовсе не используете. Кроме того, мы могли бы выстроить…

– Замок не продается! – отрезал Беллами.

Джон Вуд понимающе наклонил голову и собрался уже уходить, но старик заговорил снова:

– Кажется, ваше имя мне знакомо. Мистер Вуд? Может быть, я и ошибаюсь, но… Вы, кажется, знавали одного моего родственника?

– Вы говорите о своем племяннике? – спокойно спросил гость.

Абель кивнул.

– Да, мы с ним были товарищами по воздушному отряду.

– Он был убит? Вы наверное это знаете?

– Об этом было сообщено официально, – сказал Вуд, – и я унаследовал от него небольшое состояние.

– Не может ли оказаться, что он жив? Ведь многие, кого считали убитыми, потом возвращались домой.

– Американское военное ведомство очень аккуратно и точно проверяет все сведения о погибших на поле битвы! – ответил гость. – И, насколько мне известно, немецкое правительство подтвердило сведения о смерти.

Старик о чем–то думал.

– Что, он был болтлив, мой племянник? Он вам не говорил, не рассказывал о… – Беллами не находил подходящего выражения, – о своем прошлом?

– Нет, мы никогда об этом не говорили! – ответил Джон Вуд.

– Гм… – промычал старик. Он, видимо, был удовлетворен.

Проходя с Валерией по главной улице деревни Гарр, Джим Федерстон заметил человека, вышедшего из парка замка. Он повернул и пошел впереди. Комиссар узнал его с первого взгляда.

Джим извинился перед девушкой и побежал за Джоном Вудом. Он нагнал его как раз тогда, когда Вуд собирался вскочить в старомодный автобус, отправлявшийся на железнодорожную станцию.

– Я приехал купить Гаррский замок, – пояснил ему Вуд.

Джима это рассмешило.

– А я и не подозревал, что вы говорили всерьез. Мисс Хоуэтт, позвольте представить вам мистера Джона Вуда. Он намеревался купить Гаррский замок, и из его слов я заключаю, что это ему не удалось. Что вы скажете о Беллами?

– Он не отличается красотой! – ответил приезжий с легкой улыбкой.

Валерия очень заинтересовалась Вудом. Она убеждала себя, что ее интересовало лишь дело, которым тот занимался. Но в сущности, ее гораздо больше занимала личность этого исключительного, как ей казалось, человека.

– Что же, вы сейчас возвращаетесь к вашим младенцам, мистер Вуд? – спросила девушка.

– Нет еще. У меня в Англии много дел, и я должен покончить с ними до отъезда… А вы интересуетесь моим коньком, мисс Хоуэтт? – в его глазах загорелась веселая искорка.

– Очень! Мне хотелось бы подробнее узнать о вашей деятельности, мистер Вуд. Пойдемте к нам завтракать.

Вуд долго колебался.

– Спасибо! – выговорил наконец и тотчас же извинился, заметив свою невежливость.

Поравнявшись с воротами парка, он невольно глянул в сторону замка.

– Рассматриваете здешнее чудовище? – спросила, смеясь, Валерия.

– Я не ожидал его увидеть, – медленно сказал Джон Вуд. – Если бы этот замок принадлежал мне, – внезапно оживился он, – я бы на каждой башне вывесил американский флаг!.. Насколько могу судить, мистер Беллами… Он страдает отсутствием патриотизма не менее, чем отсутствием гуманности.

За завтраком девушка уделяла гостю повышенное внимание. Можно было подумать, что она встретила друга, которого знала всю жизнь. Если Валерия и обращалась к Джиму, то лишь для подтверждения той или иной мысли, высказанной Вудом.

Все это не на шутку огорчило бы комиссара Федерстона, не обрати он внимания на другое, гораздо более интересное обстоятельство. Он отметил странное поведение мистера Хоуэтта, который сидел молча, насупившись, и еле притрагивался к еде. Хозяин ни разу не поднял глаз от своей тарелки. А ведь мистер Хоуэтт привык бывать в обществе и принимать гостей у себя. Он славился своим уменьем обращаться и разговаривать с людьми и о нем шла слава гостеприимного человека. Его также нельзя было обвинить в застенчивости, а тут он держался совершенно замкнуто.

Валерия, тактично выспрашивая, узнала, что у Вуда один вечер свободен, и всякими правдами и неправдами заставила отца пригласить его к обеду на следующий день.

Джим Федерстон ушел домой в скверном расположении духа. Но он был слишком умен, чтобы дать волю грусти или признаться самому себе в ревности, которая грызла его сердце.

Глава 55

Отверстие в стене

Юлиус Савини был по натуре философом. Он покорился своей судьбе с кротостью, поражающей его жену.

Уже прошло два дня, как он находился в замке в плену, и за все время заточения они ни разу не видели своего тюремщика.

Голодная смерть им пока не грозила – небольшая кладовая подземелья была до отказа набита припасами. Воды было достаточно, и никто не пытался выключить газ.

Одна из стен подземной тюрьмы объяснила им цель ночных похождений Абеля Беллами. В ней была пробита дыра фута в четыре шириной, и с внешней стороны отверстие было заделано толстой стальной решеткой. Все усилия сдвинуть ее с места оказались напрасными. Взглянув сквозь решетку, Савини увидел подземелье, которое старик в свое время показывал гостям.

– Вот почему он шумел и стучал по ночам, Фэй! – обратился он к жене. – Старик работал тут, чтобы пробить стену. И когда ему это удалось после взрыва, который нас так перепугал, он провел остаток ночи, укрепляя стальную решетку.

– Ты не мог бы попытаться сдвинуть ее с места? – озабоченно спросила Фэй.

Юлиус покачал головой.

– Едва ли, цемент крепко держит ее на месте, и сдвинуть ее чрезвычайно трудно. Но даже если сломать решетку, выйти будет невозможно. Ведь от лестницы подземелье отделено такой же. Ее даже отворить трудно одному человеку, не то что сломать.

– Что же, попробуем прожить здесь подольше, Юлиус. А Федерстон, я надеюсь, быстро догадается о том, что случилось.

– Федерстон в свое время правильно угадал, что в замке была спрятана женщина, – горько проговорил Савини. – Однако не нашел же он ее!.. Я его за это не виню, но интересно было бы знать, каким образом она спаслась?

Эта мысль породила в его голове другую. Он начал тщательно осматривать стены. Это занятие заняло у него большую часть дня.

– Весь замок изрезан тайными ходами, – сказал он, – и если нам повезет, я такой ход найду! – но в конце концов отчаялся и, бросив поиски, решил покориться судьбе и спокойно ожидать дальнейшего.

На второй день пребывания в подземелье Фэй нашла в письменном столе маленький ящичек, который тут же стала осматривать. Она обнаружила тетрадку в красной обложке, исписанную четким бисерным почерком. С первого взгляда было ясно, что это чей–то дневник.

– Юлиус! – позвала она, и тот, поднявшись с пола, где все еще пытался отыскать какую–нибудь щель, подошел к ней.

– Это дневник той женщины! – прошептала она. – И будь мы на воле, тетрадка принесла бы нам большие деньги!

Савини взял ее из рук жены и, усевшись под лампой, прочитал от корки до корки эту интереснейшую повесть.

– Спрячь ее как–нибудь, чтобы можно было быстро найти, – устало сказал он жене. – Если нам доведется снова увидеть белый свет, я обещаю тебе виллу в Монте–Карло и квартиру в Браклей–сквере.

Целый день супруги поочередно читали вслух дневник Серой Женщины, и Юлиус, у которого была замечательная память, удерживал в уме все, что его интересовало.

Часы показывали десять, когда они собрались спать.

Фэй сидела перед туалетным столом и преспокойно делала маникюр.

– Юлиус, ты знаешь, что я думаю? – вдруг сказала она.

– Иногда мне очень хочется это знать.

– По–моему, мы только первые жертвы Беллами. Эта решетка, отделяющая лестницу от подземелья, поставлена с какой–то определенной целью. Он хочет поймать еще кого–то. И мне сдается, не стоит беспокоиться с провизии…

– Почему же? – удивился Юлиус.

– Потому что Беллами, заполучив остальных, откроет тут торг, и самым дешевым товаром будем мы с тобой: секретарь и его жена!

– Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Савини.

– Он пока что поймал только нас, а сейчас подготавливает последнюю сцену, которая ему наверняка удастся. Тем более, что Смит умер.

Она посмотрела на него.

– Вот ты, да я, потом еще Федерстон, а затем Лэси…

– Мисс Хоуэтт, – добавил Юлиус.

– Я тоже о ней подумала… Только не вижу, какое она имеет к нему отношение?.. И за что он хочет ей отомстить?

Фэй спала очень чутко. Малейший шум будил молодую женщину. Ночью Юлиус почувствовал, что кто–то теребит его, и ладонь жены закрыла ему рот.

– Тс–с! Ни звука! – прошептала Фэй, убирая руку.

– В чем дело? – беззвучно прошептал он.

– Кто–то ходит там, снаружи…

Савини нащупал револьвер под подушкой и, тихонько выскользнув из постели, прошел на цыпочках в соседнее помещение. Когда они ложились спать, он намеренно оставил гореть шесть ламп в соседней комнате. Теперь пять из них были потушены. Помещение погрузилось в полутьму. Юлиус осторожно выглянул: никого.

Пока Юлиус стоял, вглядываясь в дверь, через которую их швырнул сюда Беллами, до него донесся сверху звук защелкивающегося замка.

– Старик! – с горечью произнес он, возвращаясь к Фэй.

– Наверное, – согласилась жена.

Они снова прислушались – люк наверху в библиотеке закрылся с глухим стуком.

– Конечно, это был Беллами! – сказал Юлиус, проходя в большую комнату, чтобы выяснить цель этого визита. Он снова зажег газ, ожидая увидеть где–нибудь оставленное письмо. Однако ничего не было.

– Зачем же он приходил? – озадаченно произнес Юлиус.

Фэй зевнула и покачал головой.

– Не знаю, но был же какой–то смысл в его действиях…

– Да, ему определенно было что–то нужно… Иначе он не рискнул бы сюда зайти, – согласился он.

Ложиться досыпать в пять утра не имело смысла. Супруги решили позавтракать. Пока Фэй стряпала на кухне, Юлиус в раздумье ходил по комнате, стараясь угадать, что хотел Беллами. Нет, ничего определенного ему в голову не приходило. Наконец он разочарованно пожал плечами и решил в ожидании завтрака снова заняться дневником.

Он шагнул к письменному столу и порылся в ящике.

– В чем дело? – Фэй выглянула в дверь, услыхав на кухне его громкий испуганный возглас.

– Пропала… Тетрадь пропала, Фэй!.. – запинаясь, ответил ей муж.

Глава 56

Ружья

Савини выругался вполголоса.

– Дурак я был, что оставил дневник здесь! Мы должны были догадаться, что он придет за ним. Старик, конечно, знал о его существовании.

Было, должно быть, около девяти утра. Они тоскливо сидели на диване, Юлиус, опустив голову на руки, Фэй – делая вид, что читает. Вдруг крышка, закрывающая решетку, откинулась, и голос Беллами позвал их.

Юлиус сейчас же вскочил на ноги. Сжимая в руке револьвер, он пробрался за одну из колонн и стал ждать.

– Положите ваш револьвер на стол, Савини, – сказал Беллами. – Положите так, чтобы я его видел. Иначе я не стану разговаривать с вами.

Юлиус быстро сообразил, что ничего не выиграет, противореча старику, и оставил оружие на маленьком столике.

– Теперь подойдите к двери. Не бойтесь, я пришел сказать, что вас ищет полиция. У меня все утро пробыл сыщик. Он сообщил, что у вас на квартире нашли бумаги, из которых можно понять, что вы собрались за границу… Я уверен, что они не станут вас больше искать, Савини. Будьте поэкономнее с пищей, больше вы не получите! Я вас отсюда не выпущу… А ключ я выбросил в колодец!

– Вы лжете! – спокойно возразил Юлиус. – Вы приходили сюда ночью и стащили дневник.

Беллами удивленно посмотрел на него через решетку.

– Повторите–ка, – сказал он хрипло.

– Вы были здесь ночью и стащили дневник.

– Какой дневник?

– Нечего ломаться! – заорал, теряя терпение, секретарь. – Вы побывали здесь около пяти утра… Ваше счастье, что я вас не видел!

– Какой дневник? – повторил старик. – Она оставила дневник?.. Я должен был догадаться. А где он сейчас?

– Говорю вам, пропал… Вы же сами его стащили…

– Дурак, идиот! – завопил Беллами. – Я не был у вас с тех пор, как запер!

Старик не сразу овладел собой.

– У вас была некоторая надежда, Савини, – сказал он глухо, – небольшая надежда. Другой человек мог занять ваше место. Но теперь вы знаете слишком много… Слишком много!

Люк захлопнулся. Секретарь повернулся к жене, в глазах его была тревога.

– Черт тебя, дернул говорить о дневнике! – сказала она спокойно. – Ведь ты видел, что он ничего не знает? Ты сошел с ума, Юлиус!

Он пожал плечами.

– Какое это имеет значение? Я не верю, что старик собирался нас выпустить… Мы здесь навеки, Фэй.

Юлиус обнял жену и приблизил к себе ее лицо.

– Это не так плохо, как я думал, – сказал он, лаская ее, – я всегда боялся смерти, и мысль, что умру вот так, как крыса, загнанная в угол, могла бы свести меня с ума. Но теперь, родная, я не боюсь.

Фэй осторожно высвободилась из объятий.

– Если кому–нибудь суждено умереть, так это Беллами! – сказала она. – Раз кто–то мог пройти сюда, то и мы можем выбраться.

Секретарь покачал головой.

– Сюда проник Зеленый Стрелок. Это мог быть только он! – сказал Савини хмуро.

Фэй искренне удивилась его спокойствию. Это было так непохоже на Юлиуса, которого она знала.

– Я вас не узнаю, мистер! – сказала она шутливо–ласково.

– Я сам себя не узнаю, – признался муж, – мы должны смотреть в лицо фактам. И главный из них – Беллами собирается выкинуть такую дьявольскую штуку, которая затмит всякое обыкновенное убийство… Хотелось бы знать, например, для чего он приобрел ружье.

– Что ты хочешь сказать?

– Я случайно набрел на целый ящик ружей в сторожевой башне. Полдюжины отличных охотничьих манлихеров и два ящика патронов. Они хранятся над той комнатой, где спал Федерстон. Мне кажется, мы доживем до того, что услышим пальбу из них, но не дольше!

– А зачем ему ружья? – спросила Фэй.

Юлиус развел руками.

– Старик – хороший стрелок. Он как–то говорил мне об этом.

И покачав головой, прибавил:

– Зачем я сказал ему про дневник, это действительно была ошибка! Может быть, сейчас он пустит в ход оружие?

Абель Беллами сидел в своей тихой любимой комнате и обдумывал создавшееся положение.

Оно было чревато опасностями и для него самого. Впрочем, это занимало старика меньше всего. Трагедия этого беспощадного человека была в том, что в последний момент, когда, казалось, само провидение предоставляло в его руки средства отомстить женщине, которую он ненавидел, – эта возможность грозила ускользнуть из его рук.

С тех пор как Серая Женщина пропала, старик был настороже… Куда она исчезла и как – он не мог себе представить. Знал только, что где–то, то ли далеко, то ли под самым носом, кто–то работал против него – уверенно и смело.

Этот кто–то олицетворялся в смутном образе Зеленого Стрелка.

Развязка близилась, и Абель Беллами понимал это. Какое–то внутреннее чувство безошибочно предвещало ему конец. Недалек день, когда Гаррский замок и все, что связано с ним, будет покрыто мраком забвения.

Ах, если б только удалось отыскать Серую Женщину! Он поставил на ноги все сыскное бюро в Лондоне, но напрасно.

Наконец Беллами поднялся и отправился работать в подземелье. Юлиус, услышав его, взял револьвер и подкрался к отверстию, но убедился, что решетка закрыта доской.

Старик трудился весь день. Слышался непрестанный стук стали о камень. Раз даже Фэй послышались странные звуки, возбудившие ее любопытство. Но они объяснялись неожиданно просто: Беллами пел во время работы! Фэй была несказанно удивлена.

В ту ночь он не ложился. Утром, заперев на ключ библиотеку, тихонько спустился по потайной лестнице в подземелье.

Дверь была отворена, и старик очутился в комнате. Прежде чем Юлиус опомнился, он схватил револьвер, подбросил его на ладони, повернулся и, подойдя к двери, запер ее.

Секретарь с ненавистью смотрел на него.

– Я хочу побеседовать с вами, Савини… Вы сказали, что кто–то приходил сюда ночью и унес тетрадку. Вы не солгали?

– А зачем мне лгать? – угрюмо ответил тот.

– Вы не видели, кто это был?

– Нет, я только услышал, как закрывается дверь.

– Эта?

Старик показал на дверь, через которую вошел сам. Савини кивнул. Беллами отдернул занавеску в спальне. Все платья были на месте.

– Как долго вы будете держать нас здесь? – спросила Фэй. – Мне начинает это надоедать.

Он собрал платья в охапку.

– С вами ваш муж, чего вы еще хотите?

– Как долго это будет продолжаться? – снова спросила Фэй.

– Пока мне это будет нужно… А если вам скучно без компании, то я позабочусь об этом.

Женщина не ответила. Беллами прошел к двери, но едва он успел отвернуться, как она прыгнула на него, словно дикая кошка. Схватив его за шею, Фэй стала оттаскивать его от двери.

– Скорее, Юлиус! – крикнула она.

Однако прежде чем Савини успел добраться до старика, тот стряхнул с себя молодую женщину, как собака стряхивает крысу, и бросил ее на каменный пол.

Юлиус чувствовал полное бессилие перед этим могучим человеком. Фэй поднялась на ноги и стояла бледная и дрожащая, но не испуганная.

В глазах старика мелькнуло что–то вроде восхищения.

– Будь ваш муж так же храбр, как вы, он был бы настоящим мужчиной! – сказал Беллами.

– Он и так мужчина! – огрызнулась Фэй. – Дайте мне револьвер и померяйтесь с ним, горилла вы этакая!

Абель усмехнулся и продолжал свой путь к двери. Женщина снова схватила его за рукав, но он отмахнулся с той же легкостью.

Вернувшись в библиотеку, старик позвал Сена, и они вместе отправились в парк. Беллами забрал с собой платья. В уединенном месте около гаража они облили кучу платьев бензином и устроили огромный костер.

– Так, одно дело сделано! – сказал Беллами и снова спустился в подземелье продолжить свою работу.

Весь день Юлиус слышал звон стали. Но он не пытался посмотреть, чем занят старик, сообразив, что тот, конечно, закрыл отверстие. Им впервые овладело отчаяние. Безоружный, он сознавал свою беспомощность.

– Ничего не поделать, Фэй, – сказал он, – мы должны считаться с тем, что останемся тут на долгие годы.

Жена покачала головой.

– Я так не думаю. Но тебе не приходило в голову, что старик может взять и умереть?

Юлиус вздрогнул.

– Ради Бога, к чему эти мрачные мысли! – сказал он сердито. – Тогда мы вообще подохнем с голоду.

– Разве нельзя выломать дверь?

Юлиус пожал плечами.

– Здесь нет достаточно тяжелой мебели, – сказал он, – и ничего такого, что можно было бы применить как рычаг.

Поиски оружия ни к чему не привели. Савини снова поднялся по лестнице и еще раз попробовал приподнять каменную плиту, навалившись всем телом на то место, где, как он знал, находился замок. Вдруг совсем рядом послышались шаги. Он притаился. Раздался слабый звон, затем – знакомый голос.

– Это комиссар Федерстон? Можете вы приехать сейчас же в Гаррский замок? Мистер Беллами умер сегодня в два часа ночи. Он оставил письменное заявление для вас.

Юлиус не сразу постиг смысл этих слов. Он спустился к жене в смертельном испуге.

– В чем дело? – спросила Фэй, хватая его за руку и заглядывая в лицо.

– Ничего… Ничего! – хрипло проговорил он.

– Ты что–то слышал? Что такое?

– Это был… Не знаю, кажется, это был Лэси…

– Лэси? В такой час? А с кем он говорил?

Юлиус сделал над собой усилие и медленно выговорил:

– Он говорил с Федерстоном… Лучше уж я тебе скажу, Фэй: Беллами умер!

Фэй широко раскрыла рот от изумления. Она недоверчиво смотрела на мужа.

– Абель Беллами умер? – с ужасом переспросила она. – Кому он это сказал?

– Он говорил с Федерстоном. Беллами оставил для него какое–то заявление.

Фэй уставилась на мужа. Затем презрительно фыркнула:

– Беллами умер! – сказала она. – Подумаешь!

Видя, что муж не понимает ее, она добавила:

– Да, он умер, а Лэси приглашает Федерстона в замок!.. А тот только и ищет его, чтобы засадить в кутузку.

Он молча смотрел на жену.

– Разве это похоже на Лэси? Если бы старик и оставил какое–нибудь заявление, – что, нельзя его послать по почте или подождать, пока Лэси уберется подобру–поздорову? Смерть Беллами не спасет его от петли! А как, по–твоему, поступит Федерстон? Поплачет Лэси в жилет? И простит ему прошлое?

Она немного помолчала.

– Нет, тут что–то не так, Юлиус! Федерстон может попасться, он влюблен в мисс Хоуэтт и потому сам не свой. А то бы почуял, что тут дело не чисто… Странный ты человек, Юлиус! Сейчас весь трясешься, как желе во время землетрясения, а собирался один справиться с Беллами. Пойдем в комнату, побеседуем… Да, у нас скоро будет компания! Старик верно пророчил!

Глава 57

Попался

Джим Федерстон наспех оделся и вышел на холодную пустынную улицу прежде, чем подумал, что в сущности заявление умершего для него мало что значит. Ему пришлось в темноте разыскать свой автомобиль. Неизвестно откуда появившийся полицейский задержал его на несколько минут, заподозрил в комиссаре автомобильного вора и намеревался отвести его в участок.

Джим разъяснил, в чем дело, и через пятнадцать минут после телефонного звонка его автомобиль понесся по набережной и пустынному Челси.

Абель Беллами умер!

Это казалось невероятным. Звонил Лэси – Федерстон сразу узнал его голос. Именно то обстоятельство, что человек, приказ об аресте которого уже был отдан, рискнул позвонить и сообщить о смерти Беллами, внушило ему мысль, что в Гаррском замке происходит что–то необъяснимое, требующее его присутствия.

В половине пятого комиссар приехал в Гарр и повернул к воротам замка. Его, очевидно, поджидали, так как все было открыто настежь. Дверь в переднюю тоже была распахнута, а в библиотеку – притворена. Джим вошел, не колеблясь. Дверь сейчас же с шумом захлопнулась. Он стремительно обернулся, но не успел сунуть руку в карман, как его крепко схватили. Такой силой мог обладать только один человек на свете.

– Рад встретиться с вами, комиссар Федерстон! – сказал насмешливый голос над его ухом. – Вы, должно быть, приехали на похороны? Что же, похороны состоятся, но только не мои!..

Рука Беллами скользнула вдоль бедра Джима и схватила револьвер.

– Вы приехали вовремя, – сказал старик, – я всегда был педантичен и благодаря этому нажил много сотен тысяч долларов… Идемте!

Беллами был невероятно силен. Бороться с ним было бы безумием. Одним ударом кулака он мог положить конец всем надеждам на спасение.

– Это ваше тягчайшее преступление, Беллами, но не думаю, чтобы вам пришлось совершить еще одно! – спокойно заметил Джим, пока они шли по коридору мимо столовой к каменной передней, откуда вел вход в подземелье.

– Да, пожалуй, одно из последних! – согласился старик. – Зато уж я покажу всем…

Комиссар не заметил решетки, когда они спускались по лестнице; про себя он решил, что его ведут в самый нижний этаж подземелья. Но внизу лестницы Беллами выпустил его руку.

– Я буду держать вас в темноте, – сказал старик и потушил фонарь. – Позавчера я был в городе, Федерстон, – продолжал Беллами, – это вам хорошо известно, так как двое ваших людей неотступно следили за мной… Я посетил своего доктора, и он сказал мне, что у меня расширение сосудов, так что смерть может наступить в любую минуту. Мне нужно было это знать, так как многое еще предстоит сделать. Прежде всего – засадить вас.

…Этот ваш Савини – великолепный чтец, – как бы вспомнил старик, – он читал мне вслух разные книги. По истории в том числе. Оказывается, в старые времена, когда умирал великий король, приносили в жертву множество подданных, как бы для того, чтобы облегчить его уход – ты не один, мол, умираешь! Я хочу сделать то же самое, Федерстон.

Собираясь уходить, он зажег фонарь и стал мерно размахивать им как бы в такт своим мыслям.

– Да, вот что вас ждет, мой милый!

На середине лестницы старик обернулся.

– Если вам что–нибудь понадобится, – он со смехом указал на стену, – рядом Юлиус Савини… Вы можете просто окликнуть его и поговорить!

Беллами сказал это так спокойно и равнодушно, как будто прошелся с гостем. Когда он с шумом захлопнул решетку и запирал ее на замок, на губах его играла довольная улыбка.

В передней его ожидал шофер.

– Возьми автомобиль этого человека, Сен, и отвези его до моста, в трех милях отсюда… Там есть дорожка, знаешь?..

Сен молча кивнул.

– Пусть машина скатится в реку. Тебе придется вернуться пешком… Или захвати с собой велосипед, так будет удобней.

Старик посмотрел на часы – было около пяти часов утра.

«Осталось два часа до рассвета!» – с удовольствием подумал он и прошел к себе в комнату, где его ждал еще один человек.

Федерстон слышал, как над ним захлопнулась решетка. Первым делом он решил порыться в своих карманах. Нашел трубку и спички, но, если не считать перочинного ножа, у него не осталось никакого оружия. Подземелье было погружено в кромешную тьму. В темноте, словно огненные, виднелись цифры на циферблате его часов, Ощупью Джим добрался до стены и стал пробираться вдоль нее. Каждую минуту он ожидал, что споткнется о спящего Савини. Но, обойдя кругом помещение, так и не набрел на своего товарища по несчастью. Пленник уже потерял надежду и собирался где–нибудь сесть, когда чей–то голос почти у него под ногами произнес:

– Кто там?

– Федерстон, – ответил Джим, – а это вы, Савини?

– Я. И Фэй тоже здесь.

– Где вы?

– Мы в подземелье «люкс», – сказал голос Фэй. – Попробуйте рукой, вы нащупаете решетку.

Джим поискал, и его рука скоро наткнулась на другую, маленькую ручку.

– Бедняжка! – сказал он ласково. – Итак, вы попались в его лапы?

– Да, это похуже любой вашей тюрьмы, Федерстон. – Она понизила голос. – Он, может быть, слушает нас на лестнице.

– Не думаю, – ответил Джим, – я слышал его шаги в коридоре. К тому же он сам сказал, что вы здесь… Где вы?

– Мы в той комнате, где он держал пленницу! – сказала Фэй.

– Ту женщину, которую вы разыскивали, – прибавил Юлиус, – миссис Хельд.

– А разве она не здесь? – удивленно спросил комиссар.

Ответа не последовало, и он догадался, что женщины в подземелье уже нет.

– Я полагаю, что за мной последует еще кто–нибудь. Кроме вас и Фэй. О Боже!.. – Джим вдруг вспомнил о Валерии.

– Вы подумали о мисс Хоуэтт, не правда ли? – сказала проницательная Фэй. – На вашем месте я не стала бы сейчас и думать о ней!.. Федерстон, есть при вас нож?

– Есть перочинный ножик, но он такой маленький, что толку от него не будет!

– Попробуйте ножом цемент решетки… Может быть, он еще не успел затвердеть как следует.

Джим последовал совету и попытался ножом ковырять гладкую, точно каменную, поверхность, в которую уходили прутья решетки. Это было бесполезным делом.

– Знаете, Савини, никогда в жизни я не чувствовал себя таким слабым, как тогда, когда очутился в лапах этого зверя! А вы с ним разговаривали? – с волнением в голосе продолжал сыщик. – Он не сказал, что собирается заточить тут мисс Хоуэтт? Не упоминал о ней?.. Ведь теперь он пойдет на самое отчаянное дело. Он сжег корабли, засадив меня сюда, и наша единственная надежда, не оставил ли старик какие–нибудь инструкции в подземельи? Может быть, вы плохо посмотрели в своей комнате?

Федерстон невольно улыбнулся, вспомнив, что Юлиус так называет подвал, в котором сидит.

– У нас ничего нет, – ответил Савини. – Подождите, сейчас мы посветим, может быть, в спешке он что–то забыл у вас. Это окошко мы закрыли из боязни, чтобы ужасный старик не увидел нас во время работы.

Фэй отдернула одеяло, которым было заделано отверстие, и второе подземелье немного осветилось. Настолько, что Джим мог различить очертания стен. Женщина куда–то исчезла, но вскоре вернулась с чашкой кофе и просунула ее в отверстие.

– Никак не соображу, для чего он продырявил эту стену. Наверное, уж не для того, чтобы облегчить нашу участь и дать возможность переговариваться между собой. За это я могу поручиться! – сказала Фэй. – Я не боялась бы, если бы не решетка… Каждый раз, как взгляну на эти стальные прутья, меня охватывает неодолимый ужас…

Наконец наступило утро. Джиму удалось даже увидеть солнце. Узенький луч пробрался в подземелье и лег золотой дорожкой на каменную лестницу. Как только достаточно рассвело, Федерстон взобрался на верхнюю ступеньку лестницы и, просунув руку между прутьев решетки, попробовал пальцами замок. Но сразу же понял бесполезность всякой попытки отпереть его. Он был совершенно необычным, и Джим был уверен, что ни один ключ к нему не подойдет.

Вытянув шею и повернув голову, сыщик мог видеть дубовую дверь в коридор, очевидно, также запертую. Даже, если бы он стал кричать, в замке не было прислуги, которая могла бы его услышать.

Тут Джим впервые заметил странную трубу, выходившую отверстием в подземелье и исчезавшую затем под полом большой кладовой. Вновь подойдя к решетке, он спросил у секретаря о ее назначении.

– Там их две, – пояснил Юлиус. – Когда–то старик задумал устроить тут купальню и провел воду. Это стоило ему многих тысяч, прежде чем он отказался от этой идеи… Там в каждом углу по трубе, я сомневаюсь, чтобы от вас была видна вторая.

Теперь Джим Федерстон понял назначение решетки между подземельями.

Глава 58

Осада

Хоуэтты как раз кончили завтракать, когда Спайк Холленд явился к ним с новостью. По его лицу Валерия сразу догадалась, что весть не из приятных.

– Федерстон был у вас вчера вечером? – прежде всего спросил он.

– Нет, – ответила испуганная девушка. – А что такое?

– Я только что разговаривал по телефону с Джексоном – это помощник Федерстона, – он говорит, что, по–видимому, комиссара ночью кто–то вызвал. Слуга не застал его сегодня утром в квартире… А машина Федерстона только что найдена в реке, в трех милях отсюда.

Валерия пошатнулась. Репортер быстро подскочил к ней.

– Ночью кто–то звонил Федерстону по телефону из Гарра. Полиция узнала об этом на телефонной станции. Говорили из замка. Таким образом, удалось точно установить время отъезда комиссара, – продолжал Спайк, – но неизвестно, добрался он до замка или нет. Джексон предупредил меня, чтобы я не говорил с Беллами до его приезда. Он прибудет из города с нарядом полицейских… Абелю не поздоровится.

Мистер Хоуэтт должен был ехать в город по делу, но ввиду таких серьезных обстоятельств хотел остаться… Однако Валерия уговорила его не менять своих планов. Ей хотелось остаться наедине. Она каким–то чутьем угадывала, что Джим жив. То же чутье подсказывало ей, что он находится в Гаррском замке.

Девушка была в деревне, когда прибыли полицейские во главе с комиссаром. По прибытии он немедленно связался со Спайком.

– Вы не видели Беллами и случайно не проговорились ему?

– Нет, сэр! – ответил Спайк.

– А вы вполне уверены, что комиссар Федерстон тут, то есть, я хочу сказать, в замке?

– Могу передать вам только то, что сам слышал. Один из здешних рабочих, отправляясь на работу, видел автомобиль, очень похожий на машину комиссара Федерстона, который выезжал из ворот замка и направился по дороге в Лондон…

– Да, мы нашли его как раз на лондонской дороге! – задумчиво произнес комиссар.

Он молча взглянул на запертые ворота парка. Справа у столба был приделан шнур колокольчика, и один из полицейских пытался позвонить. Из сторожки никто не вышел. Тот снова позвонил, но опять безрезультатно.

Комиссар мгновенно принял решение.

Полицейские остановили проезжавший мимо грузовой автомобиль.

– Дайте полный ход и задними колесами надавите на решетку ворот! – приказал комиссар шоферу.

– Но я сломаю ворота! – возразил тот испуганно.

– Мне это и нужно!

Автомобиль дал задний ход, и ворота с треском распахнулись. Полицейский комиссар повел свой маленький отряд к замку. Перед ними открылся красивый широкий въезд. Вдруг что–то щелкнуло, будто кто–то хлопнул бичом. Полицейский, шедший рядом со Спайком, вдруг остановился, затем рухнул наземь, истекая кровью. По команде комиссара все попадали на землю.

Впереди была засада. Абель Беллами встречал полицию огнем.

Валерия услышала первый выстрел и угадала, что произошло.

– Здесь опасно, мисс! – предупредил ее деревенский полицейский, разгонявший небольшую толпу, собравшуюся у разбитых ворот. – Он стреляет из амбразуры в башне – я видел дымок.

Едва прозвучали эти слова, как что–то тонко просвистело рядом. Раздался звон разбитого стекла. Полицейский схватил девушку и оттащил ее в сторону, под стену.

Пуля разбила стекло фонаря.

– Вы чудом спаслись, мисс! Бьюсь об заклад, что он целился в вас.

Валерия была рада, что отец уехал еще до прибытия полиции. Он бы испугался за ее жизнь. Она знала, что ради него и Джима, томящегося в плену за серыми стенами замка, не должна подвергать себя риску. Но все же ей не хотелось уходить, не узнав, что происходит.

В это время у ворот показался Спайк. Лицо его было красным от возбуждения.

– Абель защищает замок! – выкрикнул он, смеясь почти истерически. – Я говорил Сайму, что здесь будет интересное дело, а этот старый дурак не хотел верить…

– Бум!..

– Опять выстрел! – закричал Спайк. От волнения он не мог устоять на месте.

– Комиссар Федерстон там? – спросила Валерия.

– Должно быть, – ответил репортер.

Его равнодушный тон покоробил девушку.

– Они не скоро смогут взять замок! – заверил Спайк. – Комиссар посылает в Рединг за ротой солдат и орудиями, чтобы выбить двери. Но вряд ли это поможет.

И, даже не извинившись, он побежал в гостиницу звонить своему недоверчивому редактору.

Позже девушка узнала, что в Лондоне не хотели прибегать к вооруженной силе для штурма, тем более, что Беллами был американским гражданином. Попытались соединиться с ним по телефону, и после нескольких неудач разговор все же состоялся.

– Советую вам сдаться, Беллами! – сказал комиссар. – В конце концов для вас же будет легче…

– Я знаю самый легкий конец! – ответил в трубку старик.

Однако, немного спустя, прибавил:

– Дайте мне двенадцать часов на размышление!

– Даю вам час.

– Двенадцать! – был лаконичный ответ. – Все равно меньше чем за двенадцать часов вы до меня не доберетесь.

Валерия несколько раз подходила к воротам парка. Полиция получила подкрепление и оцепила замок, чтобы помешать доступу посторонних. В течение всего дня продолжалась беспрерывная перестрелка.

Охваченная тревогой, Валерия к концу дня вернулась домой. Прислуги не оказалось: все ушли смотреть на происходящее сражение. Вдруг у девушки возникла дерзкая мысль. Она быстро направилась к садовой ограде. Приставила к ней лестницу и забралась наверх. Оттуда все было видно, как на ладони. Дым выходил из верхних этажей Сторожевой башни. Позиция Беллами преобладала над всеми подступами к замку.

Там, за этими мрачными стенами, выдержавшими столько осад, пережившими расцвет и упадок английского рыцарства, видевшими, как развевались знамена над уходившими в Святую Землю крестоносцами, – теперь лишь один человек бросал вызов законам не только Англии, но и людским.

Бац!..

Что–то ударилось о садовую ограду. Каменные осколки брызнули по сторонам.

Валерия стала быстро спускаться. Следующая пуля попала как раз туда, где она только что сидела. Осколок камня порезал ей руку.

Стрелял в нее не Беллами, а немой китаец, притаившийся в амбразуре. Вдруг кто–то схватил и отбросил его к стене.

– Ты уже второй раз целишься в нее, идиот! Я же не велел тебе этого делать!

Сен оправился и с загадочной улыбкой вновь зарядил ружье.

– Стреляй по кустам, там полиция! – приказал ему старик и спустился вниз затворить железные ставни.

Сделав это, он прошел в переднюю осмотреть то, что немногие посетители замка когда–либо видели – спускную дверь, вдвинутую в отверстие в каменном потолке, которую можно было легко опустить в случае надобности.

Старик отвязал толстую веревку, регулировавшую механизм, и потянул за нее. Дверь медленно опустилась. Укрепив ее на полу, Беллами поспешно прошел по коридору ко входу в подземелье.

– Вы там, Федерстон?!

Голос Джима ответил ему:

– Да, я здесь.

– Ваши друзья прибыли. Вы, наверное, знаете об этом?

– Да, я слышал стрельбу.

– Вначале я стрелял… Но теперь и они получили винтовки. Сегодня ночью кое–что произойдет, комиссар.

Джим медленно поднялся по лестнице и, протянув руку, схватился за прутья решетки.

– Вы пропадете, Беллами. Неизбежно! – сказал он совершенно спокойно.

– Ничего, я достанусь им мертвым! – ответил ему старик. – Вы думаете, я боюсь?.. Ошибаетесь! Я никогда не был так счастлив, как сейчас. Я бы с радостью выпустил вас отсюда, но это испортило бы дело. Сознание, что вы здесь, что полиция тщетно осаждает замок, а я смеюсь над ними – все это чудесно, Федерстон!.. Вы не завидуете?

– Скорее можно позавидовать змее! – произнес сквозь зубы пленник.

Он вовремя убрал руку – тяжелый сапог старика наступил на решетку как раз в том месте, где за миг до этого была рука Джима.

Федерстон рассмеялся и отошел к другой решетке, чтобы поговорить с Фэй.

– Приятный господин, этот Абель Беллами! – сказал он.

– Что происходит, комиссар? Кто там стреляет?

– Полиция осаждает замок, их много… Положение, по–видимому, настолько серьезно, что им выдали винтовки. А наш старик готовится обороняться.

Фэй кивнула.

– Значит, это вопрос нескольких часов, – сказала она спокойно. – Комиссар, что вы думаете о Юлиусе?

– Я ничего не могу сказать о нем плохого после того, как он столько сделал для меня и мисс Хоуэтт.

– Считаете его трусом, да? Вы слышали, как я его ругаю, и думаете, я дурного мнения о нем? Но это не так, Федерстон… Вы понимаете, я люблю его и часто спрашиваю себя, а знает ли он это? Такие люди, как мы, не думают о любви, и даже брак у нас – лишь способ устроиться материально. Но я так люблю Юлиуса, что буду счастлива умереть рядом с ним…

Джим протянул руку через решетку.

– Вы славная, Фэй, – сказал он, – и если мы когда–нибудь выберемся отсюда, я…

– Пожалуйста, не говорите, что найдете мне честную работу. Предпочитаю стать воровкой, чем мыть полы… Я гордячка.

Федерстон услышал стук молотка и пошел посмотреть, в чем дело. Старик, оголенный почти до пояса, прибивал деревянные доски к двери. Он работал с лихорадочной быстротой.

– В чем дело? Вы хотите заколотить нас?

Беллами оглянулся.

– А, это вы? Да, собираюсь замуровать.

Джим молча наблюдал, как старик вбивал длинные гвозди в одну доску за другой. Скоро доски были уже на высоте колен старика.

– Вас повесят, Беллами, – заметил он.

– Если достанут!

Старик выпрямился и резким движением выбросил руку.

Джим однако оказался быстрее. Он пригнулся, когда молоток ударился о прутья, и прежде чем Абель Беллами успел схватить оружие, которое он в минуту ярости запустил в решетку, дернул молоток, и тот упал к нему в подземелье.

– Отдай! – зарычал старик. – Отдай назад молоток или я пристрелю тебя!

– Приходите за ним! – предложил сыщик.

Он стоял у подножья лестницы с молотком в руках и ждал прихода старика.

Но тот не привел в исполнение свою угрозу: Джим услыхал его быстрые шаги по коридору. А через несколько минут стрельба возобновилась с новой силой.

Джим понял, что Беллами снова занял свой пост.

Глава 59

Появляется Зеленый Стрелок

Валерия, понятия не имевшая о том, что старик заинтересован в ее безопасности и благополучии, в ужасе вернулась домой. Непрестанный треск стрельбы действовал ей на нервы. Девушке хотелось, чтобы пришел Спайк, но тот был слишком занят. Он то и дело бегал от ворот замка к телефону, диктовал отрывистые фразы редакционной стенографистке и торопился назад к месту, где происходил бой.

Валерия снова вышла на дорогу, но не увидела ничего, кроме спин людей, с воловьим терпением ожидавших развязки. Мимо пробежал деревенский мальчик. Она окликнула его.

– Нет, мисс, ничего не случилось, они еще ждут солдат!

Девушка медленно вернулась назад. Ей не хотелось входить в дом, но и сад уже не интересовал ее. Теперь она жалела, что не удержала отца. И, постояв у входа, опять вышла на дорогу, чтобы послать кого–нибудь за прислугой.

«Нелепо так трусить!» – подумала Валерия.

Жаль, что Джон Вуд уехал сразу после утреннего завтрака, чтобы поспеть к поезду. С ним бы она чувствовала себя спокойней.

– Клик–клок! – продолжали раздаваться эти странные звуки.

Как ни дико, но здесь, в мирной английской деревушке, шло сражение, и жители ее с интересом наблюдали за ним.

Вздохнув, девушка все–таки прошла в дом, в гостиную, где пыталась читать. Вдруг в коридоре послышались шаги. Она подумала, что вернулся кто–нибудь из прислуги и направилась на кухню.

Наступили сумерки, а эта часть дома была всегда слабо освещена.

– Кто там? – спросила Валерия, заглядывая в темную посудомойку.

Вдруг чьи–то руки обхватили ее сзади – длинные руки в зеленых перчатках. Девушка вскрикнула и, взглянув на белую маску, упала без чувств в объятия Зеленого Стрелка. Через несколько минут она пришла в себя. Кто–то нес ее по туннелю, пропахшему сыростью и плесенью. Тьма была кромешная…

Что же происходит?.. Валерия крепче уцепилась за человека, несшего ее.

– Папа, это ты? – испуганно спросила она.

Вместо ответа неизвестный приглушенным голосом спросил, может ли она идти сама?

– Мне кажется, могу. Но я не вижу дороги?

– Здесь недалеко, нужно держаться за стену.

Стены были из грубого неотесанного камня. По ним струилась вода. Раз в темноте перед ней сверкнули два зеленых глаза…

– Это крыса, – пробормотал ее спутник.

Наконец они подошли к месту, где туннель сворачивал под прямым углом.

Неизвестный схватил ее за руку:

– Сюда! – сказал он, и Валерия стала подниматься по лестнице.

– Наклоните голову – здесь низкий потолок.

Девушка повиновалась и, пригибаясь, прошла за ним шагов двенадцать. Затем увидела перед собой две ступеньки, за которыми был отвесный спуск.

– Прыгайте! – приказал ей спутник.

Она спрыгнула и, пройдя по коридору, очутилась в комнате, где на полках были расставлены ряды консервных банок.

– Где я? – спросила Валерия.

Она не решилась взглянуть прямо в лицо безобразной белой маске.

– Вы в Гаррском замке и останетесь в нем, сударыня.

Девушка вырвалась из рук Зеленого Стрелка и побежала наверх. Дверь оказалась запертой на замок и на засов. До другой двери она не добралась – зеленый человек поймал ее. Стараясь вырваться, Валерия ухватилась за маску и сорвала ее. Увидев открывшееся лицо, она вскрикнула от ужаса.

– Вы, вы – Зеленый Стрелок? – пробормотала несчастная.

Это был Лэси. Он ничего не ответил, протолкнул ее через маленькую дверь под лестницей, потом еще через одну – в переднюю, откуда был вход в подземелье. Валерия решила, что ее отправят туда, но Лэси повел ее в библиотеку.

Там их ждал Беллами, он был небрит, пот градом катился по его лицу.

Наступила мертвая тишина, прерываемая лишь звуками ружейной пальбы.

Вдруг старик протянул руку и схватил ее за плечи.

– Итак, вы пришли, милочка? – сказал он. – Вы – моя последняя гостья, самая последняя!

Негодяй хихикнул ей прямо в лицо.

– Попались все! Я хотел бы поймать и этого слепого болвана – вашего отца. Впрочем, он не ваш отец… Но это не так важно!.. Все, кто мне нужен – здесь! Все, кто мог проболтаться, кто ненавидел меня, все они здесь! – он показал на пол.

Валерия повернулась к Лэси.

– Ради Бога, уведите меня отсюда!.. Не сомневайтесь, мой отец вам заплатит!

– Какой смысл просить Лэси? Он не спасет вас. С таким же успехом можете просить и меня.

Пинком ноги Беллами оттолкнул стол, поднял ковер и открыл потайной ход. Схватив в руки ружье, он показал дулом вниз.

– Спускайтесь, вы там найдете своих друзей… Идите, Валерия, на этот раз я не допущу промаха. Дважды я сделал глупость, но теперь вы мне заплатите!

Не говоря ни слова, девушка стала спускаться. Он наблюдал за ней, держа ружье наготове.

– Черт возьми! Дверь отворена! – зарычал он вдруг и потянул носом.

Его быстрый ум сразу сообразил.

– Зажгли замок, а? Что ж, пусть у них будет больше пространства для смерти.

С этими словами старик вдвинул на место каменную плиту.

Лэси заметил, что он не опустил квадрат паркета, прикрывавший потайной ход.

– Так вот где вы их держите, Беллами. А кто там у вас?

– Юлиус, его жена и Федерстон!

– Федерстон? – испуганно спросил Лэси. – А кто же стреляет снаружи?

– Полиция! – отрезал Беллами.

Лэси весь позеленел. В своем дурацком наряде, который к тому же был ему слишком велик, он представлял собой нелепое зрелище.

Это была идея Беллами – нарядить его Зеленым Стрелком. Он же посылал его на разведку в «Леди Мэнор». Его тогда чуть не поймали, и при воспоминании об этом у него по телу пробежали мурашки.

– Вы сказали мне, что в деревне ярмарка, и солдаты проводят показательные учения… Ах вы, старый лгун! Где мои деньги? Я сейчас же ухожу!

– Каким образом?

– Через «Леди Мэнор»! Вот только переоденусь… Довольно с меня, Беллами! Вы лезете не в свои дела, и я не желаю пропасть с вами. И если меня попросят дать показания против вас… Ей–Богу…

– Вы дадите их! – закончил за него старик.

Он открыл сейф, вынул оттуда пачку кредиток и бросил на стол.

– Вот ваши деньги, можете убираться, когда вам заблагорассудится… Есть у вас револьвер?

– Еще бы, неужели вы думаете, что я решился быть здесь без оружия?

Вместо ответа Беллами нажал ногой на каменный люк и отворил его.

– Приведите сюда Савини. Он безоружен, но драчлив.

Лэси нахмурился.

– Приведите его сами!

– А вы тем временем отворите дверь и впустите полицию? – насмешливо сказал Беллами. – Сейчас же иди вниз, мерзавец… Чего ты боишься?

Сжимая в руке револьвер, Лэси побелел, как полотно.

– Я пойду вниз, – прохрипел он, – только в том случае, если вы спуститесь впереди меня.

Беллами пожал плечами и стал спускаться вниз. Лэси последовал за ним на приличном расстоянии. Вдруг старик стремительно обернулся и бросился наверх, навстречу Лэси. Тот почувствовал, что его схватили за ногу, попробовал удержать равновесие, но не смог и скатился вниз на каменный пол. Беллами поднял оброненный пистолет, положил его в карман и поднялся наверх, чтобы приступить к постановке последнего акта задуманной им драмы.

Валерия стояла у входа в подземную комнату, не зная, что ей делать, не смея ступить дальше. Послышался чей–то голос:

– Мисс Хоуэтт?

Валерия недоуменно спросила:

– Миссис Савини?

Через минуту она уже плакала в объятьях Фэй, дрожа, как в лихорадке.

– Комиссар Федерстон здесь?

– Да, но к нему не попасть.

– Где он? Я должна видеть его.

Она едва обратила внимание на Юлиуса, проводившего ее к решетке.

– Джим, Джим! – позвала девушка.

Он невольно обрадовался, услышав ее голос.

– Валерия, это вы?.. О, Боже!

– Мы недолго пробудем здесь, – сказала она, – полиция получила военное подкрепление. Холленд думает, что замок будет взят сегодня ночью.

– Как вы попали сюда?

– Меня поймал Зеленый Стрелок.

– Зеленый Стрелок?.. Не может быть!

Она кивнула.

– Это был Лэси.

Джим присел от удивления и уставился в темноту, откуда доходил до него голос Валерии.

– Этого не может быть, – сказал он, – вы уверены в этом?

– Я сорвала с него маску.

– Это невероятно, я не понимаю, в чем дело. Но впрочем, дорогая, для нас совершенно неважно, кто такой Зеленый Стрелок!

Их прервал Юлиус, принесший неожиданное и ошеломляющее известие.

– Лэси? В подземельи? – переспросил у него Джим.

– Мало того, что в подземельи, – сказал Савини, – он в наряде Зеленого Стрелка… Фэй дала ему воды. По–видимому, старик спустил его с лестницы.

– Лэси здесь? – испуганно прошептала Валерия. – Неужели вы не можете пролезть сюда, Джим?

– Не бойтесь, Юлиус позаботится о вас, – ответил молодой человек, – я постараюсь потом пробраться к вам. Я уже отколупал цемент с двух прутьев решетки. Молоток старика сослужил мне большую службу.

И он снова принялся за работу, прерванную появлением девушки. Та вернулась к Юлиусу.

– Лэси очень расшибся? – спросила она.

– Только голову ушиб, – небрежно ответил Савини, – а это та часть Лэси, которая не пострадает, даже если по ней проедет грузовик. Это он привел вас в замок?.. Я слышал, как вы рассказывали об этом Федерстону. Что же, милости просим. У него под зеленым кафтаном был спрятан револьвер, который будет нам весьма кстати!

Юлиус с гордостью показал свою находку.

– Естественно, что моим первым побуждением было обыскать его. Но больше я ничего не нашел! – громко сказал он. – А Лэси уверен, что Абель дал ему пачку денег… Либо это воображение, либо старик отобрал их у него перед тем, как спустить с лестницы… Беллами не любил сорить деньгами, и, по–моему, он прав!

С этими словами Юлиус похлопал себя по туго набитому карману.

Валерия вышла в другую комнату, где Фэй делала перевязку Лэси. Последний был жалок в своем оборванном и запачканном кровью и грязью широченном костюме.

– У меня была уйма денег, – говорил Лэси, – а теперь их нет… У денег нет ног, не могли же они уйти?

– Раз у вас были деньги, то и сейчас должны быть! – сказала обиженно Фэй. – Не обвиняете же вы Юлиуса в том, что он вас ограбил?

– Ни в чем я не обвиняю, – проворчал Лэси, – но взял же он мой револьвер! Почему бы ему не взять и деньги?

– Потому что револьвер был, а денег не было! Не умно обвинять в краже людей, которые спасли вам жизнь… Должно быть, Беллами сам их забрал.

– А почему он не взял револьвер?.. Кстати, где он?

– У Юлиуса, и останется у него! – решительно заявила Фэй.

Весь вечер Джим с Савини поочередно работали единственным орудием, так счастливо попавшим к ним в руки. К девяти часам их общими усилиями решетка была выдернута.

Джим пролез через отверстие, подошел к Валерии и без лишних слов обнял и поцеловал ее. Для объяснений не было времени. Он сообщил Юлиусу о своих подозрениях, и оказалось, секретарь разделяет их. Вдвоем они оттащили диван от стены и, обломав ножки, протиснули его в отверстие.

– В чем дело? Вы хотите обставить соседний подвал? – спросила Фэй.

– Мало ли что может случиться! – загадочно ответил Федерстон.

– Этот стол, по–моему, тоже годится! – прибавил он, молотком отбивая ножки стола и проталкивая его к Юлиусу.

– Эй, Лэси! Вы в состоянии нам помочь?

Лэси сразу подошел на зов.

– Что прикажете, комиссар?

– Поднимайтесь наверх по лестнице, встаньте под решетку и, как только завидите Беллами, – кричите!

Джим взял Лэси за ухо и показал ему, где надо стать.

– Вы понимаете? – спросил он.

– Разумеется, я не дурак! – возмутился тот.

Федерстон вернулся к Юлиусу.

– Я не уверен, что наши меры предосторожности сколько–нибудь помогут.

– Но что другое мы можем сделать?

– Эх, будь у нас гвозди! – раздумчиво произнес Джим и занялся возведением баррикады возле отверстия между двумя подземельями.

Стулья, столы, матрацы – все было перенесено в соседнее помещение.

Лэси тем временем спокойно сидел на самой верхней ступеньке лестницы, чувствуя ненависть к Беллами, но еще больше ненавидя человека, в общество которого его так неожиданно забросила судьба.

Глава 60

Человек из монастырской рощи

Из трубы маленького домика в Монастырской Роще струился дым. Плита в кухне жарко топилась, хозяин с серьезным видом поджаривал себе котлету. Шторы на окнах были опущены, двери крепко заперты. Любопытный прохожий тщетно стал бы стучать у дверей.

Дело близилось к вечеру. Покончив со скромным ужином, мужчина взял трубку, медленно набил ее и закурил. Откинувшись в кресле, он стал рассеянно созерцать стену. Мысли его были далеко.

Немного погодя, хозяин вынул из кармана телеграмму и в который раз перечитал ее. Это, по–видимому, доставило ему удовольствие, на лице его мелькнула улыбка. Через час он встал, выйдя в соседнюю комнату, взял книгу и погрузился в чтение. Раз или два мужчина поднимал голову, прислушиваясь к странным звукам, становившимся все назойливее. Наконец он направился через заднюю дверь в запущенный сад, пытаясь определить, откуда они исходят. Затем вернулся в дом, надел шляпу и, все заперев, вышел – на этот раз через парадный ход.

Послышались шаги, и он спрятался в роще, пережидая случайного прохожего. Потом быстро зашагал по направлению к деревне.

Перейдя через поле, незнакомец свернул на боковую дорогу и тут только остановил первого попавшегося крестьянина.

– Как будто стреляют?

– Да, сэр… Говорят, старика в Гаррском замке осаждают солдаты. Я не знаю в чем дело, но стрельба идет с самого утра.

Незнакомец ускорил шаг и прошел в Гарр тропинкой, приведшей его в деревню, к посту напротив «Леди Мэнор».

Увидя полицейского, он подошел к нему. Тот пояснил:

– Да, сэр. Старый Беллами обстреливает полицию. Мы ждем подкреплений, в парке уже находятся два взвода солдат… Вы не здешний?

– Нет, – ответил незнакомец.

– Почти вся деревня высыпала на улицу. Я только что говорил кухарке мистера Хоуэтта, что лучше бы ей пойти домой готовить обед!

– А мистер Хоуэтт здесь?

– Он уехал в город. Барышня дома, хотите ее видеть, сэр?

– Да, пожалуй.

Незнакомец как будто колебался.

Тут полицейский увидел подъезжавший грузовик и поднял руку, чтобы остановить его. Когда он оглянулся, незнакомца уже не было. Полицейскому показалось, что тот прошел через сад к «Леди Мэнор». И он не ошибся.

Двери дома были отворены настежь. Неизвестный хотел постучать, но потом передумал, смело вошел в переднюю, повернул ручку двери в гостиную и заглянул гуда.

На письменном столе Валерии Хоуэтт лежала книга, на кушетке валялось неоконченное вязание. Посетитель осторожно прошел на кухню и осмотрелся. План дома был, видимо, ему знаком, и неудивительно, так как он несколько раз бывал здесь. Дверь из кухни была приоткрыта, и незнакомец вышел в сад. К садовой калитке была прислонена лестница, но ни хозяйки, ни прислуги не было видно.

Уже стемнело, когда снаружи послышались голоса. Отворив дверь в погреб, он быстро спустился по лестнице, уверенно подошел к одной из дверей, вставил ключ и вошел. Наклонившись, незнакомец приподнял крышку ящика и достал маленький электрический фонарь. Одно прикосновение – и погреб осветился. Он снова опустил руку в ящик и вынул короткий зеленый лук и стрелы. Последние он покачал на пальце. Одна, по–видимому, не удовлетворила его, так как он положил ее назад и взял другую. Потушив свет, он стал ждать.

Было слышно, как дверь наверху, ведущая в погреб, отворилась, и одна из горничных спустилась вниз со свечой… Она наполняла ящик для угля, и между ней и кем–то на кухне завязался разговор.

– Что случилось с мисс Валерией? – спросил голос наверху.

– Я не видела ее, – ответила девушка, набиравшая уголь, – она не у себя в комнате?

– Нет, я только что была наверху… В саду ее тоже нет.

– И в толпе не было, – сказал голос внизу, – а пробраться через толпу она бы не могла – полиция никого не пускает.

Наконец девушка поднялась наверх. Он просидел неподвижно еще некоторое время, наконец, услыхав наверху возбужденные голоса, выбрался из своей каморки и прислушался. Немного позже, когда мистер Хоуэтт спустился вниз и отворил дверь в каморку, где прятался незнакомец, она была пуста.

Перестрелка у замка стала гораздо реже. Правительство вняло настояниям полиции, и незадолго до наступления ночи в Гарр прибыла рота пехоты и оцепила замок. Позже послышался шум колес, и на деревенской улице появилась артиллерийская батарея. Перед воротами замка были установлены орудия.

Спайк сейчас же отправился за информацией.

– До утра мы не собираемся ничего предпринимать! – заявил ему старший офицер. – И наши действия будут всецело зависеть от того, как поведет себя Беллами. Если он будет продолжать стрельбу, мы разнесем по частям двери и ворвемся в замок.

– Почему вы не взорвете дверь теперь же? – спросил Спайк. – Вам, вероятно, известно, что мисс Валерия исчезла? А мистер Хоуэтт говорит сейчас по телефону с Лондоном.

– Таковы наши инструкции, – сказал офицер.

Репортер направился к комиссару, но и тут не получил удовлетворения.

– Мне безразлично: сегодня атаковать или завтра утром, – сказал комиссар. – Может быть, за ночь Беллами одумается.

– Вы не знаете его! – мрачно заметил Спайк.

С каждым поездом в Гарр прибывали репортеры и любопытные. История с осадой замка заполнила первые страницы вечерних газет.

Холленд, гордый обладатель комнаты в гостинице, охотно устроил у себя около дюжины своих коллег, которым было не до сна. Он уже кончил обедать, когда к нему вошел мистер Хоуэтт.

– Я хочу показать полиции ход в замок! И прошу вас пойти со мной.

Спайк недоуменно взглянул на него.

– Недавно я открыл потайной ход, – повторил Хоуэтт.

Он очень постарел за эти дни. Лицо его было землисто–серым, голос дрожал.

Спайк не стал ни о чем расспрашивать. Вместе с мистером Хоуэттом и пятью полицейскими он доехал на автомобиле до «Леди Мэнор» и прошел в погреб.

– Подземный ход здесь. Он соединяет «Леди Мэнор» с замком! – объявил хозяин и указал на средний из трех маленьких погребов. Вынув ключ, он отворил дверь и вошел.

Погреб был узкий, кроме одного ящика, в нем ничего не было. Мистер Хоуэтт притянул ящик к себе, и в полу показалось небольшое квадратное отверстие и такое же – в стене.

По ступенькам они сошли в коридор, но не успели далеко пройти, как раздался глухой стук, и мистер Хоуэтт, шедший первым, вскрикнул от боли. Один из полицейских зажег фонарь: впереди по коридору была дверь. Но потайной ход в Гаррский замок оказался запертым.

– Эта дверь никогда раньше не запиралась, – сказал мистер Хоуэтт. – Я помню, она всегда была открыта… По ходу еще три или четыре двери, это значит, что мы должны будем по очереди взламывать их… Боюсь, нам это будет не по силам.

– Они заперты на ключ?

– Нет, на тяжелый засов. Очень сожалею, господа, – прибавил Хоуэтт тихо, – я думал показать вам более легкий ход в замок, но вы видите… Я задал вам еще более трудную задачу!

Они повернули обратно. Спайк был разочарован больше всех, если не считать хозяина.

– По–вашему, мисс Хоуэтт увели этим путем? – спросил он.

– Боюсь, что да! – ответил Хоуэтт. – Это моя вина, я должен был держать больше мужчин в доме… Но получилось, что…

Его голос становился все глуше и глуше.

Он так и не закончил – репортер подхватил его на руки.

Прибывший врач обнадежил Спайка: временная слабость не опасна.

Глава 61

Потоп

У Лэси уже начинало сводить ноги, он промерз до костей, когда услышал шаги в коридоре. Беллами ступил подошвами на решетку.

– Мистер Беллами! – шепотом позвал Лэси.

Старик круто повернулся.

– Эй, а ты как попал сюда?

– Ради Бога, не кричите…

К его счастью, стук молотка внизу заглушил разговор.

– Что тебе нужно? – спросил Беллами тише.

– Выпустите меня… Они поставили меня сторожить здесь и велели закричать, как только вы покажетесь.

Старик опустил на пол фонарь, вынул из кармана какой–то пакет и зажег свет в одном из углов коридора. Потом проделал то же самое в другом углу.

– Мистер Беллами, выпустите меня!.. Я же сказал вам…

Федерстон услышал вопль – бросился к лестнице. Это было как раз тогда, когда старик наклонился над решеткой. Комиссар дважды выстрелил, но промахнулся. Вдруг он увидел искру.

– Спускайтесь! – закричал Джим и бросился вниз по лестнице.

Когда раздался первый взрыв, он упал на колени. От второго взрыва с потолка посыпался камень.

– Что это? – раздался испуганный голос Юлиуса.

– Стойте там! – приказал Джим. – А вы, Лэси, идите сюда! Почему вы не сказали мне, что старик там?

– Я не видел его…

– Видели и слышали. Вы упрашивали его выпустить вас отсюда. Подлее я еще не встречал человека!

– Что это за шум? – испуганно повторил Юлиус.

– Это и есть «оно», – сказал Джим.

Сверху доносился мерный, глухой рокот.

– Это что?.. – бормотал Лэси. – Что старик делает?

– Сейчас вы увидите… Вам, негодяю, это будет поделом!

По лестнице вдруг хлынула вода, она залила пол в подземелье. Ее уровень быстро и угрожающе поднимался.

Юлиус уже был по ту сторону баррикады. С ним перебрался к женщинам и Лэси.

Тогда Федерстон перескочил через нагроможденные столы, диваны и матрасы и вместе с Савини принялся затыкать отверстие, чтобы приостановить или хотя бы уменьшить приток поступающей воды.

– Черт возьми! Все это напрасно! – сказал Джим, промокший с головы до ног. – Проклятый старик взорвал водопроводные трубы.

Вода уже затекала во внутреннее подземелье. Возведенная баррикада немного сдерживала ее. Федерстон понимал однако, что это ненадолго.

Вентилятор был на уровне потолка, что несколько облегчало их положение. Джим рассчитал, что часа через два вода затопит подземелье.

– Думаю, нам лучше стать на ступеньки лестницы, ведущей в библиотеку, – сказал он. – Дамы пусть встанут на верхней площадке, под ними – вы и Лэси, а я еще ниже.

Опасения Джима оправдались. Он едва успел завернуть газ и выйти из комнаты, как раздался треск, и построенная ими баррикада рухнула. Прежде чем комиссар дошел до лестницы, вода доставала ему по колено.

– Зачем вы потушили свет? – сердито спросил Лэси. – Мы будем умирать в темноте?

– Вы заслужили и худшую смерть… Нам нужно как можно больше воздуха, а если бы я оставил газ гореть, то через несколько минут мы бы его вдыхали…

Вскоре вода поднялась по щиколотку. Джим подождал пока она дошла ему до колен и тогда поднялся на следующую ступеньку.

– Идите сюда, Валерия!

Девушка отыскала его в темноте, и они обнялись. Теперь он стоял так высоко, как позволял его рост.

Вода поднималась с невероятной быстротой. Но воздух пока оставался чистым. Джим не хотел думать о том, что будет, когда вода зальет вентиляторы. Он притянул к себе девушку и поцеловал ее.

Глава 62

Последний визит Зеленого Стрелка

Сидя у окна спальни, Абель Беллами задумчиво глядел в зеленый парк. Винтовка стояла рядом.

Огни в деревне были потушены по приказу военного начальства. Даже в домах было запрещено зажигать свет.

В общем, это было на руку Беллами, так как многочисленные огни слепили его и мешали стрелять.

Думы старика были невеселыми – вот как ему приходилось заканчивать свою жизнь! И самое главное, что женщина, Серая Женщина ушла из его рук!

Он схватил винтовку.

Три человека медленно, ползком подбирались к дому. Он выстрелил, но они заметили откуда, и открыли пулеметный огонь.

Беллами лег на пол. Пули непрерывно свистели над его головой.

Потом стрельба прекратилась. Он выглянул из окна: в парке было тихо. Воспользовавшись этим, старик прошел вниз.

Вода из взорванных труб лилась двумя бело–зелеными потоками. Он прошел к решетке.

Там вода уже поднялась до верхней ступени, и он с удовольствием подумал, что солдаты не успеют прийти вовремя, чтобы спасти находившихся в подземелье пленников.

В передней, Абель нашел Сена и что–то сердито пробурчал ему. Немой китаец показал хозяину на дверь, и Беллами понял: они взорвут дверь динамитом.

Старик запер дверь из передней в коридор. Пройдет некоторое время, прежде чем полиция сообразит, в чем дело, а на то, чтобы остановить воду, понадобится еще больше времени. Ничто уже не спасет их.

С этой приятной мыслью Беллами стал в дверях библиотеки в ожидании развязки. Он представлял, как его враги стоят на лестнице по шею в воде. Через десять минут их не будет в живых…

Жаль только, что ОНА ушла…

Раздался страшный треск. Замок вздрогнул до основания. Затем последовал второй взрыв. Беллами понял, что наружная дверь взорвана, осталась только внутренняя, обитая железом. Взорвать ее будет не так–то легко.

Старик вошел в библиотеку, Сен остался сидеть в коридоре на корточках, с ружьем на коленях, невозмутимо ожидая неизбежного конца.

Внезапный стук заставил Беллами обернуться. Кто–то отворил вторую дверь в библиотеку, ведшую в комнаты наверху, где раньше прятался Лэси.

– Не двигайтесь! – громко приказал вошедший. – Вы знаете меня, Абель Беллами!

Гость остановился с туго натянутым луком в напряженной, занесенной круто назад руке. Он был похож на статую, на какого–то грозного вестника судьбы. Свет от лампы поблескивал на зеленой стреле, нацеленной прямо в сердце старика.

– Не двигайтесь, иначе умрете! А я не хочу, чтобы вы умирали, пока не узнаете…

– Зеленый Стрелок! – сдавленно произнес Беллами. – Вы – Зеленый Стрелок!..

– Да, одного за другим я убил ваших сообщников, этих тварей, которых использовали для преследования невинных и угнетенных – тех, кто оказался слабее… Что вы можете сказать в свое оправдание?

– Вы – Зеленый Стрелок?.. – снова пробормотал Беллами в полном смятении.

Как зачарованный, глядел он на стоявшую перед ним зловещую фигуру. В левой руке Стрелка он заметил вторую деревянную стрелу.

Ему пришло в голову, что держать лук так неподвижно, должно быть, очень утомительно, и это требует от Зеленого Стрелка большого напряжения.

Револьвер Беллами лежал на столе, он был почти рядом. Чтобы достать его, нужно было сделать два шага. У него кружилась голова, но это он точно рассчитал. Однако старик понимал, что и Зеленый Стрелок рассчитал все. Приходилось занять выжидательную позицию.

– Если я когда–либо совершил то, что могут загладить деньги…

– Деньги!.. – в голосе гостя звучало презрение. – Как смеете вы предлагать их? Разве могут они искупить восемь лет мучений неповинной женщины? А удары бича и шрамы на теле человека, высеченного по вашему приказу и благодаря вашим проискам?..

– Погодите, погодите, – оживился Беллами. – я могу показать нечто, что доставит вам удовольствие…

И добавил почти с криком:

– Это должно быть приятно Зеленому Стрелку!..

Глаза человека сузились.

– Что вы хотите сказать?

– Они там! – почти завизжал Беллами. – Потонули, как крысы!.. Все!.. Они уже в аду… Федерстон, Валерия. Хоуэтт!.. А вы, черт вас возьми, теперь…

Он рванулся с места, и тут до его ушей донесся звук второго взрыва. Это был последний погребальный салют тому, кто не боялся ни Божьего, ни человеческого суда.

Старик медленно падал. Зеленый Стрелок выпустил одну за другой две стрелы.

Но и одной из них хватило бы для Беллами. Он лежал поперек комнаты, раскинув руки.

Глава 63

Под водой

Пока Абель Беллами был еще в Сторожевой башне, пять человек внизу, в подземелье, ожидали смерти. Лэси от страха онемел, Савини и его жена, прижавшись друг к другу, тоже молча ожидали конца.

– Федерстон?

Джим не ответил.

– Если банкноты подмокнут, они не испортятся, не станут негодными к употреблению?

Лэси пробормотал что–то невнятное, другого ответа Юлиус не получил.

И вдруг произошло чудо – уровень воды стал быстро понижаться.

– Что случилось?

– Небольшая передышка… Вода прорвала люк в нижнее подземелье. Как только оно наполнится, уровень снова начнет подниматься.

– Мы так и не сможем выбраться? – жалобно спросил Лэси. – Вам, полицейскому, хорошо, ваше дело рисковать… Вы и должны нас отсюда вывести.

– Молчать! – оборвал его Юлиус.

Но Лэси был вне себя от страха.

– Ты сам молчи, взял мои деньги… Ты, вор проклятый!

Джим услышал ругательство Юлиуса и голос Фэй Потом послышался удар и всплеск воды.

– Он столкнул Юлиуса! – завизжала Фэй. – О, негодяй! Мой муж утонет!

Послышался новый всплеск. Лэси плюхнулся в воду. Джим сбежал по ступенькам, вода продолжала уходить, опасности утонуть не было.

Федерстон пошел разнимать дерущихся. Протянув руку, он нащупал голову Лэси, схватил его за волосы и отшвырнул.

– Тащите его скорее на лестницу! Уровень опять поднимается! – крикнула Фэй.

Втащить вопящего ополоумевшего Лэси на лестницу было делом нелегким.

– Я не хочу умирать!.. Я не хочу умирать! – вопил тот.

Джим схватил его за горло.

– Молчите, или я задушу вас!

– Вы нарочно поставили меня на нижнюю ступеньку, чтобы я утонул первым! – всхлипывал несчастный.

– Ваша голова почти касается потолка… Лучше замолчите!

Сверху донеслись голоса. Говорили двое. Один голос принадлежал Беллами, другой тоже был знаком Джиму, но он не узнавал его. Звать на помощь было бессмысленно. Он почувствовал, – как что–то твердое задело его по ноге. Это был столик, приплывший из соседнего помещения. Вряд ли он может теперь пригодиться – и Джим оттолкнул его.

– Мне уже по горло! – завопил Лэси. – Пустите меня наверх, черт вас побери!

– Я сброшу вас вниз, если не замолчите! – строго предупредил Федерстон.

В это время Лэси вырвался из его рук и нанес удар. Но он пришелся мимо, сам же Лэси при этом свалился вниз.

– Я не умею плавать!.. Помогите! – завизжал он.

– Не двигайтесь, Федерстон! – повелительно сказала Фэй. – Все равно для него это только лишние несколько минут жизни.

Но Джим, слыша вопли совсем рядом, все–таки вытащил из воды Лэси – жалкого, плачущего, но еще живого.

– Что это?! – вдруг прошептал Юлиус.

Раздался грохот, точно упало что–то тяжелое, и вслед за этим последовал громоподобный звук, от которого по воде пробежала рябь. Джим понял, что полиция взрывает двери замка.

И одновременно над его головой послышалось щелканье, а на воде показалась полоса отраженного света.

Кто–то открывал люк!

Джим протянул руку и толкнул каменную плиту.

– Савини, Валерия, помогите!

Они протянули руки, и люк слегка приподнялся. Наверху тоже старались поднять его.

– Вы все там? – проговорил чей–то голос.

В отверстии показалась загорелая, жилистая рука, и плита откинулась полностью.

Фэй первой вылезла в комнату и в изнеможении упала на ковер перед камином. За ней последовал Юлиус, потом перепуганный Лэси. Валерия ухватилась за край люка, и Савини втянул ее наверх. Она обернулась назад: перед ее глазами была лишь черная поверхность воды. Федерстон исчез!

– Где Джим?! – вне себя от ужаса крикнула Валерия. – Лэси сбросил его в воду!

Юлиус быстро снял промокший пиджак и стал спускаться по лестнице. Плыть было негде – приходилось нырять. И хотя из открытого люка падал квадрат света, в воде был полнейший мрак.

Вдруг Савини нащупал рукой одежду и ухватился за нее. Из последних сил он вытащил Джима наверх, и через несколько минут тот был вне опасности.

Открыв глаза, Федерстон первым увидел солдата с винтовкой в руке. Он стоял на пороге комнаты, уставившись на Абеля Беллами, распростертого на полу с раскинутыми руками. Из его груди торчали рядом, почти соприкасаясь, две стрелы.

– Кто это сделал? – спросил солдат.

Джим с трудом поднялся на ноги и огляделся. Но человек, открывший им люк и убивший Беллами, исчез бесследно.

В передней их встретил мистер Хоуэтт, который поторопился увести девушку от неподвижно лежавшего на полу китайца.

Джим предоставил Валерию заботам отца, а сам вернулся в библиотеку. Он чувствовал сильную слабость и боль во всем теле. Вода тем временем поднялась наверх, залила пол в коридоре и проникла в переднюю. Комиссар послал одного из полицейских отыскать главный кран водопровода и перекрыть его. Потом с помощью Джексона перенес тело Беллами на диван, обыскал карманы.

В этот момент в комнату торопливо вошел Спайк Холленд.

– Он мертв? – спросил, указывая на лежащего старика.

Джим кивнул. Потом добавил с усмешкой.

– Да… А я только наполовину жив! Достаньте, Спайк, карету скорой помощи, чтобы отвезти вот этого…

Он имел в виду Лэси, который, лежа на полу, громко стонал.

Когда Спайк вернулся, Джим сидел на диване около мертвого тела, положив голову на руки.

– Где Савини и его жена? – спросил он.

– Я отправил их к себе. Юлиус все интересовался, есть ли у меня камин и портит ли вода деньги.

Федерстон улыбнулся.

– Если Зеленый Стрелок убил Беллами, он должен быть еще в замке! – вдруг спохватился репортер, садясь к столу в ожидании, пока его соединят по телефону с городом. – Он не мог уйти потайным ходом!

– Какой ход?.. Подземный ход в «Леди Мэнор»?.. Почему же он не мог уйти этим путем?

– А потому, что все двери заперты изнутри! Как только продиктую свое сообщение, проверю еще раз.

– Не надо… На этот раз я нашел настоящего Зеленого Стрелка, Холленд, – сказал Джим, с усилием подымаясь с дивана.

– А я уже давно нашел его, – сказал равнодушно Спайк, – но еще не уверен, обнародую ли это открытие в газете… Зеленого Стрелка зовут мистер Хоуэтт.

– Вы ошибаетесь, Холленд! – сказал Джим, оживляясь, – Зеленый Стрелок – это…

Он остановился, не закончив фразы.

– Зеленый Стрелок – это?.. – с любопытством спросил репортер. – Говорите, Федерстон, я еще успею сообщить в утренний выпуск!

– Может быть, я никогда вам этого не скажу! – вдруг твердо произнес комиссар.

Глава 64

Юлиус «прожаривает» деньги

В «Синем Кабане» Джим нашел своего верного слугу Ангуса, который привез с собой смену белья и одежду для хозяина. Переодевшись и выбрившись, Федерстон отправился к Хоуэттам. Он думал, что Валерия будет уже спать, но, к своему немалому удивлению, застал ее в гостиной с Джоном Вудом.

Девушка вышла к Джиму навстречу, и он обнял ее.

– Я хотела остаться с вами, но папа торопил меня, – сказала она. – Вы знакомы с мистером Вудом?

Молодой человек поклонился Вуду. Тот приветливо посмотрел в лицо сыщику.

– У меня большой сюрприз для вас, Джим! – сказала Валерия. – Отгадайте, кого я нашла, вернувшись сюда.

Федерстон с легкой улыбкой наклонил голову.

– Мою мать!.. Да, мою мать…

В это время дверь в гостиную отворилась, и вошел мистер Хоуэтт, а с ним под руку – красивая, хрупкая женщина. Сходство между ней и Валерией бросалось в глаза.

– Это, Джим, мама, – робко выговорила Валерия, – ты слышала о Джиме Федерстоне?

Миссис Хельд протянула ему обе руки.

– Я многим обязана вам, комиссар, – но рассчитываю, что вы получите свою награду.

Она взглянула на человека, сидящего на диване рядом с Валерией, и улыбнулась.

– Познакомьтесь с моим сыном, комиссар Федерстон, – сказала она.

– С вашим сыном? – пробормотал озадаченный Джим.

Миссис Хельд улыбнулась.

– Джон Уильфрид Беллами! – сказала она с гордостью, и Джим, знавший так много, кроме этого существенного обстоятельства, недоуменно переводил взгляд с одной на другого.

Вскоре Федерстон вернулся в гостиницу. Несмотря на поздний час, на деревенской улице было полно народу. Фонарщики зажигали уличные огни.

Джим нашел Спайка в баре среди коллег–журналистов. Холленд, казалось, был счастлив. Комиссар понимал, что для репортера, независимо от того, преуспел ли Беллами в своей дьявольской затее или нет, важно было наличие интересного материала для газеты. Этим объяснялось его победное настроение.

– Где Юлиус? – спросил Джим.

– Хотите его видеть?.. Пойдемте! – Спайк почти кричал от возбуждения. – Он сидит перед камином и поджаривает десятифунтовые банкноты, а Фэй заняла у хозяйки утюг и старательно их разглаживает.

Федерстон прошел наверх. В большой комнате, которую Спайк занимал со времени своего прибытия в Гарр и которая за последний день превратилась в своего рода журналистский клуб, Юлиус Савини занимался не чем иным, как поджариванием денег. Облаченный в пижаму Спайка, он сидел по–турецки на ковре перед камином и подсушивал на огне при помощи длинной вилки большую белую бумажку.

– Кажется, эта готова, Фэй! – сказал он и одобрительно оглядел свой «сухарь».

Фэй сняла бумажку с вилки, положила ее на скатерть и осторожно разгладила утюгом. Завидев Джима, она улыбнулась.

– Входите, Федерстон! Мы просушиваем банкноты, которые старик Беллами дал Юлиусу перед тем, когда засадил нас в подземелье. Они – наши собственные!.. – прибавила она с достоинством. – Если злосчастный Лэси станет утверждать, что мой муж ограбил его, я попрошу вас засадить негодяя куда следует…

– Сколько же у вас денег, Фэй? – спросил заинтригованный Джим.

– Приблизительно десять тысяч, еще не подсчитали… Мы с Юлиусом собираемся поселиться в деревне и заняться разведением кур. Это всегда меня привлекало… А где Лэси?

– Я отправил его в ближайшую больницу. О нем можете не беспокоиться, мы обыскали его, и сержант Джексон нашел при нем довольно большую сумму.

– Нас не интересуют его деньги! – гордо сказала Фэй. – Правда, Юлиус?

Тот покачал головой, избегая глядеть в глаза Федерстону.

– Никогда не завидовать! – вот мой девиз в жизни, Федерстон… Если у этого бедняги и есть какие–то деньги, я очень рад за него! А где они были?..

– Не помню. Кажется, в кармане под его дурацким зеленым нарядом, там же, где и другие.

– Какие другие? – с невинным видом спросила Фэй. – А вы нашли большую сумму?

– Около двух тысяч.

Женщина издала недовольное восклицание.

– Слышишь, Юлиус! У него было две тысячи в кармане! – она сделала над собой усилие и прибавила более спокойно, но без всякого энтузиазма. – Я рада за него, хотя такой болван, как Лэси, не умеет тратить деньги… А они останутся ему?

– Конечно, нет, они будут реквизированы.

– Ну, черт с ними… Вероятно, деньги были в левом кармане его нелепых штанов?

– Наверное, не помню, но, кажется, да.

– Я говорила тебе, Юлиус… – начала Фэй укоризненно.

Савини многозначительно кашлянул.

– Я говорила тебе, – продолжала она, – надо было взять его револьвер… А то, что ты не интересовался деньгами, это… Видите, комиссар Федерстон, как благородно поступил в этом случае Юлиус?

– Я все вижу… – Джим слегка улыбнулся. – Вы и правда собираетесь заняться куроводством, Фэй? – спросил он.

Та решительно кивнула.

– Мистер Хоуэтт поможет нам! – проговорила она. – И заметьте себе, Федерстон, хотя у нас и есть кое–какой капитал – деньги, которые Юлиус скопил в итоге многолетней работы, – но мы хотим…

Джим весело смеялся.

– Я не буду вдаваться в вопрос о том, как Юлиус добыл деньги! – сказал он. – Я готов поверить вам, что старик дал их ему. Так что не трудитесь придумывать другое объяснение.

Он обнял ее за плечи и на глазах у Савини поцеловал в щеку.

– Вы слишком хорошая, слишком порядочная женщина, чтобы быть мошенницей! – сказал он. – И если Юлиус снова позволит себе свихнуться на старый путь, я никогда этого ему не прощу!

Когда Джим ушел, Фэй спросила мужа:

– Ты видел это, Юлиус?.. Мне нравится его нахальство!

– И ты ему, очевидно, нравишься, – ответил ей муж, натыкая на вилку очередную пятидесятифунтовую бумажку. – Этот парень слишком хорош для полицейского! – прибавил он.

Глава 65

Тайна Зеленого Стрелка

На следующее утро у Джима было назначено свидание с мистером Хоуэттом. Они были одни. Старик пришел в себя, в его добрых глазах, блестевших за сильными очками, виднелась прежняя сила, прежняя властность.

– По–моему, вам следует узнать всю историю с начала до конца, комиссар Федерстон… – сказал он. – Кажется, Валерия рассказывала, что… Нет, лучше я начну с самого начала.

– Было два брата – Абель и Майкл Беллами. Абель был старший. Майкл – на шесть лет моложе его. Судьба родителей Беллами была вроде моей, то есть сначала они были бедными. Поэтому не могли дать старшему того образования, которое потом получил Майкл. Абель сразу же возненавидел своего брата, и ненависть его росла и углублялась с годами. Ему в руки с самого начала так и потекли деньги, он хорошо нажился на строительных спекуляциях. Но это не мешало завистнику ненавидеть и презирать своего брата. Он не мог простить Майклу хорошего образования и после смерти родителей принялся всячески ему гадить… Может быть, он, скоро наскучив, бросил бы это, но как назло, Майкл влюбился в единственную женщину на свете, которая сумела внушить Абелю Беллами чувство, чем–то похожее на любовь. Элаина Хельд была из хорошей семьи и не стеснялась говорить Абелю, что его уродство и грубость отталкивают ее. Беллами отправился к отцу девушки и предложил большую сумму денег, если он наложит запрет на брак Элаины с Майклом и убедит дочь выйти замуж за него. Тот с негодованием отверг это предложение. Свадьба состоялась.

Это была первая серьезная неудача Беллами в его жизненной карьере. Он принял ее так близко к сердцу, что многие годы употребил на то, чтобы погубить своего брата. Время от времени он предлагал Элаине под тем или иным предлогом развестись с мужем и стать его женой… Элаина никогда не говорила об этом Майклу, и бедняга до самой смерти не знал определенно источника своих бед.

У Элаины с Майклом родился ребенок, и на время Абель прекратил свои преследования. А после рождения второго малыша он случайно встретил Элаину в Нью–Йорке, и прежнее желание пробудилось в нем с новой силой. Беллами опять повторил свое предложение, но молодая женщина ответила отказом, дав понять, что чувствует к нему отвращение. Он поклялся отомстить, и месяц спустя второй ребенок Элаины и Майкла, девочка, пропал во время прогулки.

Под видом бескорыстного друга Абель предложил удрученным родителям свою помощь – денежную и иную – в розысках пропавшего ребенка. По секрету сообщил молодой женщине цену, которую он хотел за это. Она была прежней. Элаина должна была развестись и выйти за него. Женщина не решилась говорить об этом своему мужу, хотя втайне подозревала, что Абель причастен к похищению.

Когда Майкл решил прибегнуть к услугам сыщиков, Абель воспользовался случаем, который ему давало крушение у Речной Луки и, подослав специального человека к месту происшествия, приказал ему оставить среди других обломков детский башмачок. Остальное не составляло труда. Были наняты лжесвидетели, которые показали, что видели женщину с ребенком. Поиски были прекращены.

– Но это была не Валерия? – прервал Джим мистера Хоуэтта. – Это случилось двадцать лет тому назад, а Валерия попала к вам на три года раньше.

– У Речной Луки было два крушения! – ответил рассказчик. – В этом–то и заключалась ошибка Джона Беллами, брата Валерии. Первое случилось двадцать три года назад, три года спустя на том же месте произошло второе. Вуд, или вернее Беллами, как я буду его теперь называть, знал очень мало. Он слышал от матери историю похищения ребенка, но не потрудился проверить дату крушения у Речной Луки.

– Вскоре после этого несчастья, – продолжал мистер Хоуэтт, – Майкл Беллами умер, и его старший брат не сомневался, что молодая вдова согласится стать его женой. Он возобновил свое предложение, но был отвергнут так же, как и прежде. Абель пригрозил отомстить ей. Помня судьбу своей маленькой девочки, Элаина Беллами продала небольшое имущество, которое досталось ей от мужа, и переселилась в Англию. Прошло немало лет, прежде чем Беллами выследил ее. Она жила под своей девичьей фамилией неподалеку отсюда, в Гилфорде. Сын ее учился в технической школе и готовился стать инженером. На этот раз Беллами не предлагал ей брак. Притворившись раскаявшимся в своих безумствах, он уговорил женщину изъять последние сбережения из того дела, в которое они были вложены, и вложить их в какое–то дикое предприятие. В итоге она потеряла все до последней копейки. Но Элаина не пала духом. Забрав то, что у нее еще оставалось из имущества, она переехала с сыном в Лондон и поселилась рядом с колледжем, где он заканчивал свое образование.

Беллами уже раз причинил Элаине горе через ее ребенка, теперь он решил повторить то же самое. Молодой человек оказался окруженным людьми, которые всячески выказывали любезность и радушие. Ничего не подозревавший юноша стараниями этих приятелей попал в один дом в лучшем квартале Лондона, где его окружала шайка шулеров и воров, которые заманивали в свои сети глупых и недальновидных молодых людей с деньгами в кармане. Но денег у молодого Беллами было немного, и, кроме того, он был весьма не глуп и прозорлив. Юноша быстро смекнул, в чем дело, но, прежде чем успел уйти оттуда, в первый же вечер, одна из женщин вдруг подняла крик, что у нее украли дорогую бриллиантовую брошь.

Позвали полицию, и брошь при обыске была найдена в кармане у молодого Беллами. Вернее, она была приколота к подкладке его смокинга, лежащего на стуле во время игры в бильярд. Молодой человек предстал перед судом и был заключен на шесть месяцев в тюрьму с каторжными работами.

На этот раз Беллами повел игру в открытую. Он сообщил несчастной матери, что все это подстроил, и стал угрожать дальнейшей местью. Приблизительно в это же время Абель приобрел Гаррский замок, сразу соблазнивший его своей неприступностью и многочисленными возможностями содержания заключенных.

Что касается молодого племянника, то старик свято сдержал свою угрозу. Один из его подручных познакомил старика с Кригером, который тогда был тюремным надзирателем. Кригера подозревали в сделках с заключенными, из–за этого он однажды чуть не попался, и его уволили из тюрьмы. Но до увольнения Кригер выполнил задание Беллами и выпорол его племянника.

Мистер Хоуэтт немного помолчал.

– В общем, я рассказал вам вкратце историю семьи Беллами. В частности, историю преступлений Абеля. Я думаю, вы уже поняли, что между ними произошло. Теперь скажите мне, кто такой Зеленый Стрелок?

– Вы это спрашиваете серьезно?

Мистер Хоуэтт кивнул.

– Пожалуйста, я скажу вам, – ответил Джим, избегая смотреть в глаза собеседнику. – Зеленый Стрелок – человек, который выкрал Элаину Хельд из подземелья, где держал ее этот чертов старик, и привел в «Леди Мэнор»… Там вы его заметили и собрались по крайней мере задержать, но он рассказал вам правду, и вы помогли ему скрыться!

– Одну минуту! Я не знал, кто он, – живо перебил его мистер Хоуэтт, – его лицо было закрыто маской!.. А подземный ход из «Леди Мэнор» в замок я обнаружил позже. И притом совершенно случайно! Я даже однажды пробрался в замок, и Юлиус меня видел.

– Беллами тоже случайно нашел этот ход, когда пошел в кладовую за молоком. Я это узнал сегодня от Лэси! – объяснил Джим. – Он сказал мне также, что старик нашел платок, оброненный Валерией во время осмотра ею «Леди Мэнор» и поднятый Зеленым Стрелком.

Комиссар сделал небольшую паузу.

– Голос, который слышала Валерия ночью, принадлежал Элаине Хельд. Ее тогда увезли окружным путем в домик в роще. Зеленый Стрелок – это тот самый человек, чью лодку мы нашли в ночь убийства Кольдхарбора… Он же находился вблизи от Спайка в «Карлтоне», когда тот разговаривал с Кригером, и сразу узнал его голос. Услыхал тогда, что Кригер обещал дать Спайку хорошую тему для газеты, и решил, что он разоблачен, и речь пойдет о нем и наказании его плетьми.

Джим посмотрел на мистера Хоуэтта и продолжил, видя, что тот внимательно его слушает.

– Поэтому–то Стрелок и решил убить Кригера, боясь, что иначе его ночным посещениям замка в Гарре придет конец, и он не сможет продолжать поиски.

Зеленый Стрелок – это человек, который видел, как Валерия перелезла через садовую ограду в Гаррский замок. Тогда он изменил своему обыкновению, последовал за ней и спас ее от собак.

– Я вам скажу больше, – продолжал Джим, обдумывая каждое слово, – он одним из первых повстречался Валерии, когда она вышла из замка. Он же украл и дневник миссис Хельд, который раскрывал ее тайну и называл по имени.

– Ну, что же вы теперь предпримите? – спросил его мистер Хоуэтт. – Назовете его во всеуслышание?

– Нет… Это не в интересах общества, и я не стану называть имени моего будущего шурина! – сказал Джим в раздумьи. – Даже если он убийца, – (на этот раз слово было произнесено), – даже если он палач! – выразительно прибавил комиссар.

Старик протянул ему руку.

– Или я вас совсем не знаю, Джим Федерстон, – сказал он, – или, готов побиться об заклад, что вы оставите службу в полиции… Я слыхал, что у вас есть деньги… Со своей стороны, готов устроить вам хорошее место в моем предприятии!

– Я бы хотел другого… Мне бы хотелось получить место вашего… зятя! – сказал Джим застенчиво.

– Может быть, и это ваше желание исполнится! – сказал он. – Все зависит от того, какой ответ даст Валерия Беллами, когда достаточно оправится, чтобы думать о замужестве!

 

Пернатая змея

Глава 1

История, которую я хочу вам рассказать, долго держала в оцепенении весь Лондон. Никогда еще люди не испытывали такого страха за свою жизнь.

Когда репортеру «Криминального курьера» Джеку Девину сообщили о пернатой змее, он громко расхохотался. Такие басни, считал он, возможны только в театре.

…Когда Элла Кред снова вышла на сцену, ее встретил оглушительный гром рукоплесканий. Изящный, отделанный искусственными бриллиантами, костюм, плотно облегал ее стройную фигуру. Она очаровала своих поклонников пленительной улыбкой, подарила воздушные поцелуи и, едва поклонившись, упорхнула за кулисы, но тут же появилась снова.

Актриса кивнула дирижеру, и оркестр заиграл первые аккорды шлягера — «Люблю все то, что так чарует сердце». Под звуки этой банальной мелодии, Элла заняла свое место на сцене, за ней выпорхнули девочки. Словно в вихре эксцентричного танца, кружилась гибкая фигура примадонны. Наградой ей был ураган аплодисментов.

Когда все закончилось, Элла подошла к дирижеру.

— Третья девушка в правом ряду не чувствует пьесу и работает только на зрителя. Она должна быть уволена. Зачем вы поставили блондинку в ряду? Я вам уже сто раз говорила, что фоном могут служить только брюнетки!

— Простите, мисс Кред! Я сегодня же уволю девушку.

— Что значит уволите? Вышвырнете! — зло взвыла Элла. — Выдайте ей месячное жалованье, и духу чтоб ее здесь не было! Все!

Элла Кред слыла неотразимой красавицей, для некоторых мужчин — недосягаемым идеалом девочки–душечки, но когда она выясняла отношения с дирижером, это была уже не обворожительная фея сцены. Под густым слоем грима отчетливо выделялись ее тонкие жесткие губы. Для Эллы рамок приличия в таких случаях не существовало. Она также считала зазорным уходить за кулисы вместе с труппой. Слишком велика была разница между нею и просто артистками, которые здесь служили. Да, да! Мисс Кред была хозяйкой театра, где сама и выступала. Она была жестокой повелительницей этой сцены, где каждый вечер блистала неувядаемой красотой.

Примадонна прошла между девушками, которые боязливо расступились перед ней. Некоторые кланялись и подобострастно улыбались, но мисс Кред игнорировала эти приветствия.

Маленькое, роскошно обставленное помещение, обитое шелковыми обоями, служило актрисе гардеробом. Камеристки помогли раздеться, она облачилась в шелковое кимоно и велела снять с себя грим.

В дверь постучали.

— Что там еще, узнайте! — нетерпеливо воскликнула Элла. — Я никого не принимаю.

Камеристка вернулась и тихо сказала:

— Вас желает видеть мистер Крюв.

— Хорошо. Пусть войдет. Быстрее снимите грим и отправляйтесь.

Крюв вошел, улыбаясь. Это был высокий, стройный мужчина с жесткими, морщинистыми чертами лица. Видно было, что он подкрашивал свою редкую шевелюру, в которой уже проглядывала седина. Он был во фраке и рубашке, застегнутой на три бриллиантовые пуговицы.

— Подожди меня, я скоро, — попросила Элла. — Можешь курить. — Дайте мистеру Крюву сигарету и поторопитесь, — обратилась она к камеристкам.

Гость расположился в кресле и наблюдал, как звезда сцены освобождалась от грима и покрывала лицо душистой пудрой. Но, похоже, это его мало интересовало. Элла встала и скрылась за шелковой портьерой. Он слышал, как она резко отчитывала камеристок. Было ясно, что актриса сегодня не в лучшем настроении, но Крюв не обратил на это внимания. Мало что могло вывести из равновесия преуспевающего биржевого спекулянта, и все же сегодня утром произошло нечто из ряда вон выходящее.

Наконец появилась Элла — в красном вечернем туалете, жемчужном колье, на груди красовалась брошь с пятью смарагдами. Эти украшения стоили бы целого состояния, если б не были искусной подделкой.

— Я все устроил так, как мы условились, — любезно проговорил мистер Крюв, когда камеристки оставили их наедине. — Но ты сошла с ума, если носишь с собой все драгоценности.

— Имитация! — небрежно бросила она. — Неужели ты думаешь, Билли, что я такая дура и стану рисковать двадцатью тысячами фунтов стерлингов! Что тебе нужно? Я сегодня приглашена на ужин.

Последние слова актриса произнесла резким, ледяным тоном, но гость был холодно невозмутим.

— Кто же станет сегодня твоей невинной жертвой? — спросил он, улыбнувшись.

— Молодой джентльмен. Англичанин. У его отца десять миллионов или около того. Эти люди так богаты, что не знают, в какие дыры запихивать свои капиталы. Он сейчас будет здесь. Что ты, собственно, хотел?

Мистер Крюв достал из бумажника аккуратную маленькую карточку, чем–то походившую на дамские визитки, но, в, отличие от них, на ней отсутствовало имя владельца, а в центре располагалась загадочная фигурка — изображение пернатой змеи. Под ней выделялись слова:

«Чтобы вы не забыли».

— Что это? Оригинальная загадка — пернатая змея?

Крюв утвердительно кивнул.

— Первую карточку мне прислали по почте неделю тому назад, а эту я нашел сегодня утром на своем туалетном столе.

Она пристально посмотрела на него.

— Что это может быть? Реклама?

Крюв неопределенно покачал головой и еще раз прочел:

«Чтобы вы не забыли».

— Что–то подсказывает мне, что это предостережение. Надеюсь, это не ты подшучиваешь надо мной?

— Я?! Неужели мне больше нечем заняться? Или я сошла с ума? Или ты считаешь, что меня хватает только на такую дурость? Почему ты думаешь, что это предостережение?

Крюв озабоченно потер лоб.

— Пока ничего определенного не могу сказать.

Элла громко рассмеялась.

— И поэтому ты пришел ко мне? Информацию получил, прощупал… А теперь можешь отправляться дальше, у меня сейчас нет времени. Ко мне должен прийти человек, ты же знаешь. Я не хочу, чтобы он видел тебя здесь.

Она открыла свою маленькую золотую сумочку и потянулась за носовым платком. Крюв увидел, как выражение ее лица мгновенно изменилось. Сумочка упала на пол. Элла держала в руках точно такую же карточку, как у него.

— Что это?

Ее взгляд стал настороженным и подозрительным.

— Когда я пришла в театр, карточки здесь не было, — сказала она нервно и вызвала звонком камеристку.

— Кто положил это в мою сумку? Ну, живо! Я хочу знать, кто позволяет себе так неудачно шутить? Или мне придется вас уволить!

Ни первая, ни вторая камеристка ничего не могли сказать и упорно отрицали свою вину.

— Я бы прогнала их, но они мне нужны, — сказала Элла, когда заплаканные девушки вышли.

— Нельзя из–за этого терять голову. Наверное, просто оригинальная кинореклама. Дай им, господи, удачи.

— В таком случае на будущей неделе афиши с таким рисунком украсят все рекламные места Лондона. А мне он даже чем–то симпатичен, этот змей! Ну, все, Билли, меня ждет кавалер. Будь здоров! — Она кивнула ему и удалилась.

Кафе де Реймс всегда славилось своей кухней. Здесь Элла и ужинала со своим спутником. Этот молодой человек был владельцем крупной фирмы по обработке и производству шерстяных товаров. После ужина он захотел проводить ее домой, но актриса, соблюдая приличия, попросила понять ее и не провожать после первой же встречи.

Она жила в небольшом красивом домике, отгороженном от улицы высокой каменной стеной. В ней была узкая калитка, выходившая на мощеную дорожку, которая вела к парадной двери. Элла отпустила шофера, вошла во двор и заперла за собой вход.

В холле дома горел свет. Камеристка всегда оставляла его, когда ждала хозяйку из театра. Она сделала несколько шагов…

— Не вздумайте кричать, или я откручу вам голову! — этот угрожающий шепот заставил Эллу замереть на месте. Из тени вынырнул высокий мужчина. Лицо его было завязано темным платком. Невдалеке она заметила второго бандита и чуть не упала от страха. Большая тяжелая рука зажала ей рот.

— Задушу, если будете дергаться!

Все погрузилось во мрак. Элла Кред впервые в жизни лишилась сознания.

Она очнулась у входной двери в дом. Нападавшие уже исчезли с ее украшениями. На шее вместо колье была уже знакомая карточка. Элле не нужно было читать ее. Она сразу запомнила слова:

«Чтобы вы не забыли».

Глава 2

— По счастливой случайности Элла Кред имела при себе не драгоценности, а великолепно изготовленную копию. Так что негодяи остались ни с чем. Карточка, естественно, оказалась в руках полиции. С изображением пернатой змеи стражи порядка пока не сталкивались. Теперь мы ждем развития событий, — сказал редактор информационного отдела «Криминального курьера». — Пернатая змея сделает честь каждому, кто будет участвовать в разгадке ее тайны.

Он предположил, что это дело может стать основой для создания сенсационного криминального романа.

— Почему в таком случае вы не пригласите на должность репортера какого–нибудь известного романиста? — поинтересовался Джек Девин.

Это был высокий, просто одетый молодой человек. Во фраке он выглядел импозантным и привлекательным. Но мигом расправился бы с каждым, кто осмелился бы сказать ему об этом. В редакции «Криминального курьера» говорили, что его хобби — тяжкие преступления, и что его кредо: даже в раю можно семь дней быть сыщиком и вечно исследовать самые невероятные и жуткие убийства.

— А теперь серьезно, — продолжил редактор. — Не сомневаюсь, что это тема лубочного романа. Пернатая змея! Чем не сенсация! Держу пари, что Элла Кред сама выдумала такой прием, чтобы привлечь внимание к себе и своему заведению. Дама ведь еще в соку. Она готова прыгнуть вниз головой без парашюта, чтобы только сделать себе рекламу!

— Разве она прыгала когда–нибудь с парашютом? — заинтересовался Девин.

— Пока еще нет.

— Передайте это дело театральному корреспонденту, пусть хоть раз покопается в интригующей теме.

— Признаться, я сам затрудняюсь в оценке этого материала. Что–то подсказывает мне о его сенсационности, и в то же время… Но вашего сарказма я не потерплю!

Мистер Персон указал на дверь. Джек был опытным журналистом и знал, что информационного редактора можно выводить из себя только до известной степени. Об этом неудачном разговоре он поведал сочувствующим коллегам.

Никакая змея не заставит его бросить свое дело, что отлично знал и информационный редактор.

«Способный тридцатилетний человек всегда доверяет интуиции. Знакомиться с людьми в кафе всегда опасно».

Так рассуждала Дафнис Ольройд, направляясь в гостиницу «Астория». Формальное знакомство — еще не гарантия порядочного поведения. Но она была убеждена в том, что Джек Девин — порядочный человек. Она больше доверяла ему, чем Лейгестеру Крюву и его несимпатичному другу.

Она не особенно задумывалась, принимая знаки внимания Девина. У нее был свой принцип оценки людей. Дафнис надеялась, что этот высокий парень не осудил ее, когда она сразу же приняла его приглашение на чашку чая.

Молодой человек стоял в вестибюле гостиницы, с волнением поглядывая на входную дверь, и заметил девушку, как только она вошла.

— Я выбрал столик подальше от этой несносной музыки. Но, может, вы хотели бы сесть ближе к оркестру?

Они шли к столику, и Девин на ходу рассказывал ей о присутствующих и связанных с ними сплетнях. Это ей нравилось.

— По субботам здесь много народа. Вход свободный… Вон парень в пестрой рубашке… известный шулер, только что вернулся из Нью–Йорка…

Джек казался ей сейчас компасом в бушующем море. С ним не собьешься с курса.

— Вот наш столик. Прошу.

Девина здесь хорошо знали. С ним многие раскланивались. Посетители еще никогда не видели его с дамой. Но главное, что его знали кельнер, управляющий и портье.

Дафнис только сейчас узнала, кто он по профессии, и ее это очень заинтересовало. Журналисты всегда казались ей людьми, окутанными ореолом таинственности.

— О чем вы пишете? — спросила она.

— Главным образом о преступлениях, убийствах, нападениях.

Он надел большие роговые очки и посмотрел в зал.

— Когда мало преступлений, пишу о королевских свадьбах и пышных похоронах. Однажды я даже написал отчет о заседании парламента.

— Нужно менять очки — я ничего не вижу, — невзначай сказал он.

— Зачем тогда вы их надели?

— Это не мои, — ответил Джек, снимая их.

Затем он стал беззастенчиво разглядывать свою собеседницу. Это ее однако ничуть не смутило.

— Ну и как? Я вам нравлюсь?

— Вы очень милы. Я заметил это с первого взгляда. Мне даже присниться не могло, что снова увижу вас. Конечно, я был немного навязчив, пригласив вас на чашку чая? Люди всегда считают меня таким, а я просто интересуюсь ими как журналист.

— Нет, — ответила она. — Мне сразу показалось, что вы не обычный человек.

— В чем–то вы действительно правы. Я никогда не любил милых барышень, потому что, увлекаясь ими, мужчина рискует потерять рассудок и остроумие. Вы понимаете, что я хочу этим сказать? Человек теряет свое достоинство и характер, — вместо одного шара он бросает все сразу. Это смешно, но, к сожалению, горькая правда. Я никогда не был таким сумасшедшим.

Кельнер поставил перед ними чашки.

— Вы служите секретарем у мистера Крюва?

Вопрос показался ей неожиданным.

— Я вас видел, когда был в его доме. Только сегодня я об этом вспомнил.

Он задумчиво помешивал чай.

— В старых книгах рассказывается о прекрасных девицах, служащих у банкиров–мошенников и собственников игорных притонов, и там все, как говорится, сходит им с рук. И вообще я давно не слышал о скандалах в банковском мире. Обычно так не бывает.

— Я ничего не знаю о высшем свете. Я принадлежу к среднему сословию.

Он отреагировал на это с пониманием.

— Не терплю людей, которым вечно в чем–то не везет, — продолжал Джек. — Вы знакомы с той дамой, она все время на вас смотрит?

Дафнис обернулась.

— Это миссис Паула Стейнс, — ответила она, разглядев женщину, сидящую в полумраке. — Дальняя родственница мистера Крюва.

Джек попытался рассмотреть эту даму, но она сидела так далеко, что затея оказалась непосильной.

— Вы довольны своей работой? — спросил он вдруг.

— Нет. Я ищу другое место, но у меня мало надежд на успех.

Молодой человек прищурился.

— Мне кажется, Крюв немного чокнутый. У него сомнительная репутация. Вы правильно сделаете, если уйдете от него. А его состояние? Разбогател за одну ночь, и никто не знает, откуда взялись эти деньги. Он меня очень интересует. У себя в газете я обычно публикую отчеты о чрезвычайных преступлениях. Но пока все мои гипотезы относительно обогащения Крюва оказались неверными. Угощайтесь печеньем. И чай остывает. А он очень полезен для поднятия тонуса. И сохраняет эластичность кожи.

Дафнис оценила его любезность.

— Мне предстоит посетить одну особу и написать о ней статью. На этой рекламе она сделает себе тысячу фунтов стерлингов, а потратится всего на десять.

— Вы имеете в виду эту актрису — Эллу Кред? — спросила девушка, откусив печенье и запивая его чаем.

— Вы с ней знакомы?

— Лично — нет. Но она иногда бывает у нас. Мистер Крюв был очень встревожен этим нападением. Он тоже получил карточку с изображением пернатой змеи в тот день, когда оно произошло. Он очень взволнован.

Джек задумался.

— Я не придаю этому особого значения, — сказал он. — Вся история кажется мне заимствованной из рассказа какого–то известного писателя. Преступники так не поступают. Все эти разговоры о последних предупреждениях неубедительны, и мне не хочется ими заниматься. Куда вы собрались? — удивился он. — Нам еще не подали десерт. А потом я хочу пригласить вас в кинотеатр.

Она рассмеялась.

— Со мной будет еще немало приключений. Я ищу новое место работы, а это почти всегда приключение. Тем более я не надеюсь на рекламу или громкий успех!

Они расстались. Выйдя из гостиницы, Джек направился в театр, хотя не надеялся застать там директрису так рано и приготовился к долгому ожиданию. Поэтому он очень обрадовался, когда узнал, что она ожидает его в гардеробе.

Очевидно, мисс Кред только пришла, так как была еще в шубе. Джек видел ее впервые, но зато хорошо знал ее спутника.

Джо Фармер был достаточно популярной личностью в Лондоне. Это был сутулый приземистый человек с невыразительным, вечно красным лицом. На первый взгляд, дела его шли даже очень неплохо. Он устраивал соревнования по боксу и владел несколькими заведениями сомнительного характера. Его лошади постоянно участвовали в бегах. Особой славой он, впрочем, не пользовался. Джек давно испытывал к нему чисто профессиональный интерес.

Жирные пальцы Джо были унизаны кольцами с бриллиантами. Его галстук также украшал драгоценный камень. Он был, как картинка с выставки, которую можно созерцать лишь на расстоянии.

Заметив Джека, Фармер приветливо улыбнулся и протянул ему толстую потную руку.

— Вот тот человек, который тебе нужен, ты должна с ним поговорить, — сказал он хрипло. — Ну, старина, садитесь. Элла, я хочу представить этого господина. Мистер Джек Дерби. Сотрудник «Криминального курьера».

— Девин, — поправил Джек.

Джо Фармер рассмеялся.

— Для меня он просто Джек.

Фармер протер свое красное лоснящееся лицо и продолжал:

— Надеюсь, вы осчастливите нас своим присутствием на очередном состязании по боксу, которое я устраиваю в спортивном комплексе?

— Не время сейчас говорить об этом! — прервала Элла. — Вы репортер? — обратилась она к Джеку. — Вы, наверное, пришли узнать подробности о нападении? Признаюсь, что никогда в жизни я еще не была так напугана, как вчера при ограблении.

Она говорила очень быстро и взволнованно.

— Какое счастье, что я не ношу настоящих драгоценностей. Теперь дама не может спокойно чувствовать себя в украшениях, оцененных в двадцать тысяч фунтов. Не правда ли, мистер Девин?

— Покажите мне карточку, — попросил репортер.

Она открыла сумочку и достала из нее грязную карточку на столь же грязном шнурке.

— Когда я очнулась, это оказалось у меня на шее, — пояснила актриса. — Я очень хочу, чтобы вы в своей статье написали мои слова: «Я не лишилась самообладания и, если бы не потеря сознания…»

— Вас тяжело ранили?

Элла не спешила с ответом. Ей хотелось предстать этакой героиней, но она вспомнила, что уже дала правдивые показания на допросе в полиции.

— По правде, я сама потеряла сознание, — подыскивая слова, ответила она.

— Вы узнали бы сейчас нападавших?

Актриса отрицательно покачала головой.

— Нет, было совсем темно. Обычно мой шофер ждет, пока я не зайду в дом. Но вчера я его сразу отпустила и тут же подверглась нападению. Это случилось в кромешной темноте. Я только успела заметить два страшных силуэта.

Джек рассматривал карточку с изображением пернатой змеи. Внимательно перечитывал текст.

— Может быть, кто–то подшутил над вами?

Элла нервно дернулась.

— Подшутил? — ответила она вызывающе. — Как вы могли подумать, что кто–то из моих друзей мог позволить себе такое по отношению ко мне? Нет, очевидно, бандитам нужны были именно мои драгоценности. Другого объяснения я не нахожу.

Карточка, которую Джек держал в руках, стала для него интересной неожиданностью. Загадочные знаки, загадочные изображения, многозначительные фразы…

— Примечательно, что мой друг, небезызвестный биржевик мистер Лейгестер Крюв получил такую же, — заметила Элла.

— Я тоже, — прервал ее Джо Фармер, и нервная улыбка пробежала по его еще более раскрасневшемуся лицу — Скажите, что вы думаете об этом ужасном нападении на нашу несчастную девочку? Мне кажется, я мог бы сообщить вам интересные факты.

— Замолчи! — резко оборвала его пострадавшая. — Твои россказни никого не интересуют!

Затем добавила:

— Мистер Фармер думает, что нападение совершил человек, который нас ненавидел. Но тот давно уже умер, и поэтому не стоит о нем вспоминать.

Она бросила в сторону Фармера выразительный взгляд и сказала: — Лучше не говорить про него.

— Умер он или нет, — осторожно сказал Джо, — но у меня обо всем этом есть собственное мнение, и прошу относиться к нему, по крайней мере, уважительно. Я принадлежу к людям, которыми можно манипулировать, но никто не заставит меня поступить вопреки моим желаниям.

— Прекрати! — крикнула Элла с такой злобой, что Фармер тут же замолчал.

Джек не узнал ничего такого, за что можно было бы ухватиться, и раздосадованный вернулся в редакцию. Там его встретил редактор.

— В этих карточках есть какое–нибудь криминальное зерно? Я думаю, что вся соль в них! — быстро проговорил он. — Когда вы ушли, я тоже занялся этим вопросом. Пернатая змея, это — особый символ. В библиотеке я заглянул в энциклопедический словарь, и что вы думаете там нашел? Так вот. Пернатая змея была божеством древних ацтеков. На вашем месте я бы непременно навестил мистера Брейка.

— Кто такой мистер Брейк?

— Это известный археолог. Кроме того, он богат. Только что вернулся из экспедиции, которая исследовала руины городов, построенных еще древними майя. Сегодня он прибыл в Лондон, и я отправил на вокзал репортера, чтобы заполучить для нас статью. Но репортер с ним не встретился. Адрес Брейка вы сможете найти в телефонном справочнике. Я думаю, что он не откажется объяснить значение пернатой змеи.

Редактор пожелал Девину спокойной ночи и отправился домой. Но Джек еще не успел дойти до своего рабочего места, как тот появился вновь и заговорил на ходу:

— Когда вы с ним встретитесь, не забудьте спросить, считает ли он, что работы по осушению болот идут успешно. Раньше он активно участвовал в социальных реформах.

— С места в карьер?

— Сделайте так, как я сказал, — ответил редактор. — На вашем месте я бы совершил с ним увлекательную прогулку по восточной части Лондона. Думаю, это будет интересно. И вы написали бы большую занимательную статью.

Глава 3

Лондон не заметил возвращения Грегори Брейка, хотя раньше приезд и менее известных людей превращался чуть ли не в праздник.

Когда–то газеты охотнее писали о мистере Брейке. Это было в те дни, когда он интересовался бедным людом, жил в предместьях, пользовавшихся дурной славой, и раздавал огромные суммы на пособия малоимущим семьям. Никто не знал, что этот благодетель с редкой бородкой и в красном галстуке — мистер Грегори Брейк. Он каждую неделю менял свой адрес и фамилию. Но постепенно потерял интерес к этому и занялся изучением средней Америки. Спустя некоторое время, ученые Лондона узнали, что он отправился в Бразилию, где руководил экспедициями, направлявшимися в глубь страны. Вскоре все забыли о нем. Это был интересный человек. Широкий кругозор, энциклопедические знания, великолепная память создали ему определенный имидж в различных кругах.

Прошло шесть лет, когда однажды вечером на станцию Ватерлоо прибыл поезд, в котором возвратился из–за океана Грегори Брейк.

На станции его никто не встретил, никто не любовался его мужественной фигурой и загоревшим лицом. Синие глаза ученого сияли, а волосы еще более покрылись сединой.

Его ожидал только слуга Майкл. Он умел себя вести, поэтому ничего не сказал о том, как изменился мистер Брейк после многолетней напряженной научной работы. Мистер Брейк не сразу узнал слугу.

— Майкл Каллит?..

— Да, сэр. Надеюсь, поездка вас не утомила?

— Я чувствую себя отлично.

Слуга распахнул перед ним дверцу элегантного автомобиля.

— Остальной багаж доставят потом, а сейчас едем домой, — умиротворенно сказал Брейк.

Он откинулся на мягкое сиденье и с почти детской непосредственностью созерцал улицы Лондона, которые не видел целую вечность. Какой–то человек тащил телегу с яблоками… Мчались автомобили… Мальчишки метались из стороны в сторону, предлагая свежие номера газет.

Мистер Брейк полной грудью вдыхал родной воздух Англии. Он снова был дома! А Лондон приветствовал своего гражданина, хотя его жители ничего об этом не ведали.

Автомобиль на большой скорости повернул налево и замер у красивого дома на углу широкой улицы. Тут же распахнулась парадная дверь, и навстречу приезжему вышел лысый дворецкий. Он пытался причесать несколько оставшихся волосинок на зеркальном черепе, но из этого ничего не получилось.

— С приездом, сэр.

Голос Бессея звучал хрипло. Стар уж стал или волновался. Брейк с интересом посмотрел на него.

— Благодарю вас, Бессей.

Дворецкий направился впереди хозяина по просторной внутренней лестнице и аккуратно открыл дверь перед ним.

— В кабинете вас ожидает дама. Я не знал, как мне поступить. Она сказала, что пришла по объявлению. Я ей ответил, что вы только сейчас сошли с поезда и никак не могли поместить объявление в газете. Но она ничего не желает слушать. Говорит, что я просто не хочу сообщать вам о ней.

Грегори Брейк улыбнулся.

— Это правда, хотя я и находился у берегов Амазонки… Да, я действительно дал объявление о том, что ищу секретаря. Пригласите даму.

Вошла Дафнис Ольройд.

— Садитесь, мисс…

— Ольройд, — представилась она, улыбаясь, — Простите, что я посетила вас в такой момент, но я, право, не знала, что вы только что вернулись из Америки.

— Об этом не знает почти никто. Для такого огромного города… я слишком ничтожен, чтобы обратить внимание на свой приезд. Вы получили телеграмму с приглашением явиться ко мне? Ее отправил мой доверенный мистер Хольден. Итак, вы решили посвятить себя секретарской работе. А представляете, какие обязанности вам необходимо будет выполнять?

Девушке показалось, что в его голосе прозвучало разочарование. От этого ей стало не по себе. Она почувствовала себя неуютно. Дафнис прочла его объявление потому, что какой–то неизвестный благодетель прислал ей по почте вырезку из газеты. Она подала прошение, хотя и не надеялась получить место с годовым окладом 750 фунтов стерлингов. Поэтому она обрадовалась, когда вдруг получила телеграмму с приглашением.

— Думаю, что смогу выполнять все ваши поручения и требования, — ответила она скороговоркой. — Я быстро печатаю на машинке, знаю стенографию и свободно владею французским.

Он утешительно махнул рукой.

— Я уверен, что все это так. Где вы сейчас работаете?

Она сказала, но он, похоже, не обратил на имя Лейгестера Крюва никакого внимания. Его заинтересовало, почему она хочет уволиться от этого человека. Но девушка не сразу смогла ответить на его вопрос.

— Меня интересует обещанное вами высокое жалованье, и вообще, я не желаю там больше работать. Каждый ищет, где ему удобнее в этом мире.

Брейк понимающе склонил голову и надолго замолчал.

— Хорошо, — сказал он, наконец, — я вас беру.

Она ушла, довольная состоявшимся разговором. Когда Дафнис миновала темную улицу и вышла на хорошо освещенную, вслед за ней из тьмы вынырнула мужская фигура. Неизвестный преследовал ее еще от гостиницы «Астория». Он был осторожен. Она заметила его, когда случайно обернулась на углу. Неприятное чувство овладело ею.

Девушка хотела побежать, но передумала и решила подождать, пока неизвестный не пройдет мимо. Но тот тоже остановился, а затем быстро скрылся в тени. Вскоре она поняла, почему он это сделал.

На улице показался полицейский. «Слуги» пернатой змеи избегали встреч с полицейскими.

Глава 4

Недоброжелатели говорили, что имя мистера Крюва напоминает название станции. Другие смутно помнили те дни, когда дела его шли плохо и он постоянно околачивался у биржи, и в конце концов им заинтересовалась полиция. Тогда его звали просто Билли. Он всегда выделялся своей убогой одеждой, жил скромно, явно нуждаясь в средствах. Но, на удивление, хорошо знал акции рудников. Ему нельзя было отказать в незаурядных способностях, о которых догадывался мало кто из его знакомых.

Мистер Крюв вспоминал те времена и содрогался от неприятных воспоминаний. Он рассуждал об этом, сидя в библиотеке, в своем доме, который приобрел не вполне обычным путем. Сколько он будет еще им владеть? Разве рисунок загадочной пернатой змеи не вещее предзнаменование? Не рок?

Было шесть часов вечера, когда Дафнис Ольройд возвратилась от Грегори Брейка. Мистер Крюв еще ничего не знал о решении своего секретаря. Сегодня он вернулся раньше обычного, так как ждал посетителя. Он открыл сейф и достал оттуда какую–то грязную бумажку. Прочел ее и быстро спрятал в карман пиджака при появлении слуги. Крюв сделал вид, что очень занят и, будто не заметив его, позвал.

— Этот человек еще не пришел?

— Нет, сэр.

Крюв потер виски.

— Когда он придет, сразу же приведите его ко мне. И не спускайте с него глаз, потому что это бывший каторжник, которого я знал еще честным человеком. Вы все поняли? Идите и сразу тащите его сюда.

— Хорошо, сэр.

Прошло десять минут, которые мистер Крюв постоянно выверял по часам. Но вот открылась дверь, и слуга пропустил в комнату посетителя. Это был лысый человек, низкорослый, в оборванной одежде. Однако сапоги на нем были начищены. Его лицо было красиво, но подбородок портили большие рубцы, а взгляд недоверчиво блуждал по комнате. Слуга в нерешительности постоял, затем вышел.

— Мое имя Хюг — Гарри Хюг, — сказал посетитель.

Крюв повернулся к нему лицом.

— Два месяца тому назад я получил от вас письмо, — заговорил он. — Я не ответил, потому что забыл того человека. Но теперь обстоятельства заставили меня вспомнить и обратиться к вам. Его звали Лен!

Хюг утвердительно кивнул. Он одиноко стоял посреди комнаты. Хозяин не предложил ему сесть. Слишком уж грязным был этот человек. У Крюва в доме все блестело.

— Лен, Вильям Лен. Он отсидел в тюрьме шесть лет за подделку денег.

— Фальшивомонетчик?

— Да, он подделывал банкноты. Его арестовали дома за печатным станком. Он получил шесть лет. Это было его первое преступление. Старый Беттерсби всегда выносил такой приговор. Более мягкого наказания он никогда не назначал. Лен был тихий человек. В Дартмурте мы сидели в одном корпусе. За все это время он ни разу не заболел и был всегда очень спокойным парнем. В тюрьму нас привезли в один и тот же день. Меня осудили за то, что я залез в какой–то дом. И освободили нас в один и тот же день. Вы же знаете, какие порядки в тюрьмах. А он был тихим парнем.

— Он когда–либо упоминал мое имя?

Хюг покачал головой.

— Нет, сэр, никогда. Мы направились в Лондон, и я пригласил его к моим родственникам, которые жили в Болтоне. Я это сделал потому, что у Лена не было родных. Но оказалось, что мои родственники уже давно переехали. Поэтому мы шли по дороге из Болтона. Прямо там, на дороге, он и умер.

Посетитель достал из кармана бумагу, которую Крюв буквально вырвал у него из рук. Это был долгожданный документ, удостоверяющий смерть Вильяма Лена.

— Незадолго до смерти, когда мы уже шли по дороге из Болтона, он мне сказал: если со мной что–нибудь случится, зайди к Лейгестеру Крюву и скажи ему, чтобы он не забывал о пернатой змее! Я решил выполнить его последнюю волю.

— Пернатой змее? — Крюв тяжело задышал. — Вы хорошо это запомнили?

Гарри Хюг снова кивнул.

— Да, хотя это для меня было довольно трудно.

— Больше он ничего не сказал? Может быть, он говорил вам еще о ком–нибудь?

— Нет, сэр. Он только повторил: скажи ему, чтобы не забывал про пернатую змею.

Это ровным счетом ни о чем не говорило. Крюв и прежде ничего не слыхал о пернатых змеях. Однако его сердце учащенно забилось, так как он понял, что между мертвым Леном и этим фантастическим змеем существовала непосредственная связь. Крюв никогда еще не был в таком напряжении.

— Когда вы оставили мое письмо без ответа, я подумал, что Лен просто свихнулся, — продолжал Хюг. — Мне он очень нравился, я его просто любил за то, что он как–то спас меня от смерти. Мне просто повезло. Я был бы уже покойником, если бы по счастливой случайности Лен не оказался в одной тюремной больнице со мной.

— Так значит, он умер? — еще раз спросил Крюв. — Вы хорошо знали его? Он был вашим приятелем?

— Знал ли я его? Я его знал так, как свою правую руку, — презрительно сказал Хюг. — Я лично присутствовал при его похоронах.

— У него были родственники?

Хюг ответил отрицательно.

— Никогда о них от него не слыхал. Только о пернатой змее. Больше я ничего не знаю. Но он мне это говорил совершенно серьезно и совсем не был похож на сумасшедшего.

Мистер Крюв ходил по комнате, как ошалелый, низко наклонив голову, скрестив руки на груди. Значит, карточки с печатью в виде змеи не были шуткой! Нападение на Эллу имело глубокий и таинственный смысл. Если Лен жив, то он нападет не только на Эллу, Паулу Отейнс, Джо Фармера, но и на него! Было от чего призадуматься. Их жизни служили ставкой в этой игре.

Он нервно пожал плечами и с явным недоверием посмотрел на бывшего каторжника.

— Может быть, он сказал вам еще что–то? Может быть, Лен вам наврал про меня? Я заплачу большие деньги, если вы мне выложите все начистоту. Скажите, о чем он вам рассказывал в тюрьме?

Хюг только покачал головой.

— Что он мог говорить о таком человеке, как вы, сэр? Кроме того, Лен был слишком грамотным человеком, чтобы рассказывать о чем–нибудь в тюрьме.

Крюв вытащил бумажник и небрежно пересчитал пачку банкнот.

— Если сто фунтов стерлингов имеют для вас значение…

Хюг проглотил слюну и улыбнулся.

— Они спасли бы меня, но я, к сожалению, ничего больше не знаю.

Лейгестер протянул собеседнику две банкноты. Ему показалось, что тот говорит правду. Лен умер. Но какое отношение к этому имеет пернатая змея?

— Вот вам двадцать фунтов стерлингов. Можете больше не приходить.

Хюг жадно схватил деньги.

— У меня есть ваш адрес, — продолжал Крюв. — А если вы поменяете место жительства, обязательно сообщите. Я заберу свидетельство о смерти. Возможно, я встречу второго Лейгестера Крюва, своего двойника, которого все это очень заинтересует. В жизни ведь встречаются двойники!

Глаза Хюга заблестели при виде денег. Он, конечно, не ожидал такого подарка. Просто выполнял последнюю волю своего друга. Когда Крюв звал слугу, Хюг подошел к нему.

— Этот Лен был хороший парень. В тюрьме он спас мне жизнь.

В его голосе чувствовался накал.

— Да, да, я знаю, — нетерпеливо ответил Крюв, когда в дверях показался слуга. — Все это очень интересно и даже забавно. Прощайте.

Посетитель удалился.

Крюв теперь знал, что Лен умер. Он распрямил спину так, словно сбросил тяжелую ношу. Постоял у камина, размышляя о покойном Вильяме Лене. Привидение, преследовавшее его все последние годы, наконец, исчезло.

Звонком он дал понять секретарю, что освободился.

Дафнис Ольройд застала его угрюмым, лицо осунулось от усталости.

Он взглянул на мисс Ольройд. Ее фигура была необыкновенно красива. Как–то раз Лейгестер даже назвал ее «божественной», но девушка не обратила на это никакого внимания. У нее была бархатистая кожа, глаза глубоко посажены. Крюв воспел бы ее красоту в стихах, но, к сожалению, не обладал поэтическим даром.

Он так был занят своими мыслями, что не заметил ее мрачного выражения.

— Вы продумали наше предложение, мисс Ольройд? Теперь все мои дела улажены. В этом месяце я решил на время уехать из Лондона. Мы отправимся на несколько недель на Капри, а затем поедем в Константинополь.

— К сожалению, вам придется подыскать себе другого секретаря, мистер Крюв, — спокойно перебила его Дафнис.

Улыбка на его лице застыла.

— Это все предрассудки! Мы ведь живем в двадцатом веке, мисс Ольройд. Почему вы упрямитесь? Сейчас в порядке вещей всегда путешествовать с секретарем. Это престижно и для босса, и для секретаря, и для фирмы.

— Я знаю, — сухо ответила девушка. — Однако все это не по мне.

Крюв сладострастно взглянул на нее. Он всегда представлялся мисс Ольройд кровожадным коршуном или орлом. Ей не нравился такой образ.

— Все это ровным счетом ничего не значит, — сказал он громко. — Миссис Паула Стейнс поедет с нами.

Дафнис улыбнулась.

— Это нисколько не меняет положения, — ответила она.

Крюв пробормотал что–то о повышении оклада и назвал очень приличную сумму. Но она отрицательно покачала головой. Затем медленно двинулась по комнате. Девушка была в том состоянии, когда человек еще раз пытается проанализировать свой жизненный путь, пытается резко свернуть на другую дорогу, начать новую, еще не изведанную жизнь. А она ведь дается человеку раз и навсегда. И как важно, решившись на внезапную перемену, в этот раз не ошибиться. Третьего может уже и не быть.

— Я не хочу такой жизни, — сказала она. — Кроме того, я нашла другое место.

Лейгестер Крюв еле сдержал свой гнев и мягко заметил:

— Мне очень жаль! Кто ваш новый шеф?

Она назвала имя, но Лейгестер Крюв с ее будущим шефом не был знаком.

— Что ж! Вы свободны, — проговорил Крюв.

Дафнис покинула его с облегчением. Теперь она вольна распоряжаться собой. Новый шеф вызывал у нее симпатию, по крайней мере, после первого знакомства. Ей показалось, что он был серьезным человеком, совершенно иного склада, чем этот.

Пока Крюв задумчиво вышагивал по комнате, дверь отворилась и вошла дама высокого роста, хорошо сложенная и не старше тридцати лет. Она не была уже той стройной красавицей, которую когда–то встретил босс. Но все, что можно выжать из косметики, она выжала. На ней был простой, со вкусом скроенный костюм из дорогой ткани. Он выглядел элегантно, что привлекало к ней внимание окружающих. Они оценивали ее чувство меры по достоинству. Ближние не всегда бывают завистливы. Иногда удачно подобранная деталь туалета вызывает в них чувство симпатии. Они стремятся подражать… повторить точь–в–точь подмеченную деталь… и, иногда, простим им эту небольшую слабость, пытаются выдать это за свое изобретение.

Паула Стейнс подошла к камину.

— Я встретила в коридоре твоего секретаря. Мне показалось, что между вами произошел какой–то особенный разговор. Она что, не согласна с твоим предложением?

— Дафнис не хочет ехать с нами, — промычал Лейгестер. — Полный отказ.

Паула тихо засмеялась.

— Никогда не считала ее легкомысленной дурочкой. Почему ты не решаешься жениться на этой мисс? — спросила она.

— Я еще не сошел с ума, — хрипло проговорил он. — Что ты задумала? Хочешь, чтобы меня привлекли к ответственности за двоеженство?

Паула опять засмеялась.

— С тех пор как ты поселился в этой квартире, ты совсем изменился, стал законопослушным гражданином. Двоеженство! Я помню время, Билли, когда такие мелочи тебя совершенно не смущали. Припоминаешь?

Затем она сменила тон и подошла к столу, за которым сидел Крюв.

— Мне очень тревожно, Билли.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Ты боишься? Почему?

Какое–то время Паула стояла перед ним. Она молча кусала губы, скользя по нему мрачным взглядом.

— Элла сказала тебе, что бандиты перед тем, как напасть на нее, обыскали весь дом. Они выпотрошили весь сейф…

Лицо Крюва вытянулось.

— И ничего не взяли? Не понимаю, разве ничто в сейфе не привлекло их внимания? Что, там не было ничего ценного?

— Не в этом дело. С Эллы они сорвали все лишь для отвода глаз. Чтобы отвлечь внимание. Увести сыщиков в сторону. А сами искали что–то другое. И эту вещь они нашли!

Он медленно, тихо подошел к двери, прислушался и возвратился на место.

— Я ничего не понимаю, — сказал он. — Что же ищет пернатая змея?

— Принадлежащий Элле перстень с печатью, — коротко ответила Паула.

Крюв побледнел.

— Перстень с печатью… — прошептал он. — Они его взяли? Почему Элла не сообщила об этом полиции?

Женщина улыбнулась с плохо скрытым пренебрежением.

— Разве это было бы разумно? — с иронией сказала она. — Нет, Элла умная женщина. Знаешь что, Билли? Я думаю, что если бы драгоценности оказались настоящими, их бы вернули владелице. В дом Эллы проник Вильям Лен! Бывший каторжник.

Крюв истерически захохотал, что испугало Паулу.

— В таком случае, он, видимо, вернулся из ада, — прогремел его жесткий голос. — Вильям Лен скончался два месяца тому назад. У меня в кармане находится документ, удостоверяющий его смерть.

Он вынул грязный листок и протянул ей.

— Эту бумагу дал мне старый каторжник, который был свидетелем его смерти. Вся эта история с пернатой змеей — выдумка чистой воды. Бред сумасшедшего. И я не верю, что перстень с печатью действительно забрали грабители. Элла почти всегда лжет, а ради сенсации готова на любой трюк.

— Ты спрашиваешь, почему она не рассказала о перстне в полиции и репортеру? Не думаю, дорогой, чтобы Элла лгала, она очень болела из–за всего этого.

Паула еще раз взглянула на грязный лист бумаги.

— Значит, с Вильямом Леном все кончено? — сказала она мрачно.

Зазвонил телефон, и Крюв снял трубку. Звонивший говорил так быстро, что он ничего не мог разобрать, тем более, не понимая, с кем говорит. Из трубки несся какой–то словесный винегрет.

— Кто это?! — прокричал он в ответ.

— Джо, Джо Фармер! Мы должны немедленно с тобой увидеться. Я открыл нечто очень важное. Паула у тебя? Алло! Ты слышишь меня?!

— Да, — ответил Крюв. — Что такое? Что ты узнал?

— Тайну пернатой змеи!

Сообщение было неожиданным.

— Что скажешь о моих способностях, Крюв?

— Ты откуда говоришь?!

— Я на старом месте… Я прибыл сюда, чтобы выяснить кое–какие обстоятельства. Положи трубку и жди меня. Через двадцать минут я буду у тебя. Предупреди прислугу, чтобы ждала меня.

Крюв дал отбой и постарался как можно подробнее передать содержание разговора Пауле.

— Опять Джо, — презрительно сказал он.

— Не относись так к Джо. Разве ты забыл, что мы все ему обязаны за организацию нашего маленького дела. Он бывает очень полезен.

Лейгестер ничего не ответил, но она вдруг заметила его волнение.

— Если бы я знал… — начал он.

— Если б ты знал? Если б ты знал, что тебе действительно грозит опасность, ты бы бежал.

Ее губы слабо подернулись.

— Билли, ты совсем не изменился. Держу пари, что ты уже приготовился к бегству.

Он бросил взгляд на сейф и громко, так, что загудели стены, захохотал.

— Деньги, паспорт… все, конечно, в порядке, — сказала она презрительно. — Ты всегда был трусом!

— Не думай, что это из–за пернатой змеи или чего–то такого, — пытался оправдаться он. — После того как я получил свидетельство о смерти Лена, меня все равно не покидает предчувствие, что с нами должно что–то произойти.

— Значит, ты стал опасаться Вильяма Лена с тех пор, как узнал, что он должен освободиться из тюрьмы? Мне, например, всегда было на него наплевать. Во–первых, нас нелегко найти, во–вторых, такой слабонервный человек, как Лен, ни на что не решится, даже если бы и нашел нас. Ну что он может нам сделать?

Лейгестер ничего не отвечал. Спичка, которой он пытался зажечь сигарету, дрожала в его руке.

— Билли, ты напрасно беспокоишься. На твоем месте я бы осталась здесь и подождала дальнейшего развития событий. Я сейчас стала любопытной, как никогда.

— Ты с ума сошла, — ответил он зло.

В тишине было слышно, как тикали часы. Паула, выкурив сигарету, потянулась за другой. Так, в молчании, прошло пятнадцать, двадцать, тридцать минут. Наконец, по тихой улице прошумел автомобиль и остановился у дома. Лейгестер отодвинул штору и увидел за окном свет автомобильных фар. Медленно опустил ее, аккуратно расправил, отошел в сторону и еще раз осмотрел занавес на окне.

— Это Джо, — сказал он. — Я его впущу.

Крюв прошел по темному коридору, не включая света, и осторожно открыл дверь. Как оказалось, она была не заперта, неожиданно легко поддалась, и на ковер прихожей с глухим стуком упал какой–то предмет.

Крюв, машинально бросив взгляд на улицу, увидел, как автомобиль, резко развернувшись, скрылся за ближайшим поворотом.

— Что случилось? — возбужденно спросила Паула.

Она сама не понимала, как в доли секунды оказалась в прихожей.

— Включи свет, — сказал Крюв.

Освещение в коридоре было настолько ярким, что слепило глаза и сразу невозможно было ничего рассмотреть. Но вдруг они увидели… Джо Фармера, неподвижно лежащего на ковре. Левая рука его что–то крепко сжимала. Лейгестер Крюв опустился на колено, перевернул Джо лицом кверху и заглянул в его широко открытые глаза. Не в силах оторваться от застывшего взгляда покойника, Лейгестер разжал его руку и узнал смятую карточку с изображением пернатой змеи.

Таинственное сообщение, которое обещал Лейгестеру Джо Фармер, ушло в могилу вместе с ним. Чья–то неизвестная рука удивительно мастерски застрелила его. Пуля прошла в затылок и вышла через правый глаз.

Глава 5

Лейгестер с ужасом смотрел на тело Фармера. Злополучная карточка жгла глаза растерянного Крюва. Пернатая змея огненным контуром прожигала его руки, ставшие вдруг непослушными, как будто отмороженные. Крюв вглядывался в измятую рукой Джо карточку. Только одна мысль засела в его воспаленном мозгу… опять это странное изображение!

Когда тело Джо бросили в помещение, из кармана его пиджака выпали часы и еще какой–то предмет. Лейгестер Крюв оцепенело уставился на хорошо знакомый ему плоский кошелек. Каким бараном был все–таки этот Джо! Оказывается, он таскал с собой эту вещь! Крюв поднял кошелек.

— Удивительно, что совершенно не было слышно выстрела, — почти беззвучно пробормотал он. — Паула, возьми кошелек и брось его в огонь, пока не пришла полиция.

Чья–то рука подняла кошелек. Лейгестер огляделся вокруг только тогда, когда раздался мягкий испуганный голос:

— Я позвоню в полицию. Он ранен, мистер Крюв?

Он увидел бледную Паулу. Она сидела на стуле. Лицо ее как–то вмиг осунулось.

— Да, позвоните… Дафнис.

На лестнице послышались шаги. Вошел слуга.

Дафнис позвонила в полицию и сообщила о происшествии. Затем она вспомнила о репортере и позвонила ему.

— У нас произошло что–то страшное… Я думаю, что он уже мертв… в его руке нашли карточку с изображением пернатой змеи.

— Где вы находитесь? — быстро спросил репортер.

— В доме мистера Крюва. Совершено покушение на некоего Фармера — я это точно знаю, хотя не видела его лица!

— Он, вероятно, мертв? У него в руке действительно была карточка с изображением пернатой змеи? Я сейчас приеду к вам.

— Пожалуйста, не говорите мистеру Крюву, что это я позвонила вам, — попросила его девушка.

— Будьте спокойны, — ответил он весело.

Кто–то позвал Дафнис, и она быстро спустилась по лестнице.

— Паула в обмороке, — хрипло сказал Крюв, — помогите ей чем–нибудь.

Вокруг убитого толпились люди. Слуга, похоже, знал, как оказать первую помощь. Он осмотрел рану, и Дафнис услышала его слова: «Стреляли наверняка. Бедняга погиб мгновенно. Не стоит попусту терять время».

Она задрожала и ушла в библиотеку.

Паула без чувств лежала на диване. Дафнис беспомощно посмотрела на нее. Она не знала, что нужно делать в таких случаях, но все же осторожно положила голову женщины к себе на колени. Через некоторое время Паула очнулась и, ничего не понимая, растерянно взглянула на Дафнис.

— Джо убит, — наконец, сказала она, закрыла лицо руками и разрыдалась.

Когда Дафнис оправилась от полушокового состояния, она позвала Крюва. Его лицо судорожно подергивалось, и мутные глаза блуждали между Паулой и Дафнис.

— Отправляйтесь лучше домой, — сказал он девушке. — Пройдите через черный ход. Скоро сюда должна прибыть полиция.

— Может, я смогу вам чем–нибудь помочь?

Эти слова почему–то встревожили Крюва.

— Помочь? — грубо спросил он. — Чем вы можете помочь… Я просил вас идти домой. Если полицейские спросят вас, часто ли Фармер меня навещал, скажите, что он редко бывал здесь. Поняли? Вы знаете, что у нас с ним были какие–то отношения, но покойный никогда не был моим другом. Я с ним познакомился лишь в прошлом году.

Затем Лейгестер вдруг вспомнил о недавнем разговоре со своим секретарем.

— Так как вы нашли себе другое место работы, вы уже свободны и можете смело идти домой. Я отправлю вам чек.

Дафнис опомнилась уже на улице. Только сейчас она начала более–менее трезво оценивать обстановку и то, как получила расчет.

У лестницы собрались обитатели дома. Выйдя из ворот, девушка увидела полицейский автомобиль, машину скорой помощи и такси, из которого стремительно выскочил Джек Девин. Она окликнула его.

— Хелло! Я думал, что вы уже работаете в другой конторе. Что же, собственно, здесь произошло?

Дафнис рассказала все, что знала. Она все время находилась в небольшом кабинете, где готовила разные бумаги для передачи своему преемнику, и уже хотела уходить. Когда погасила свет, заметила, что к дому подъехал автомобиль. Закрыв комнату, девушка спустилась вниз и почти наощупь шла по темному коридору, когда мистер Крюв открыл парадную дверь. Тогда она и услышала, как что–то тяжелое упало на пол. Крюв закричал, чтобы включили освещение. Затем увидела лежащее на полу тело.

— Вот что, — вдруг сказала Дафнис.

— Ну? — спросил Девин.

— Крюв дал мне этот кошелек и сказал, чтобы я его бросила в огонь. Вероятно, он принял меня за миссис Стейнс. Вы не могли бы возвратить ему?

Девин сунул кошелек в карман.

— Садитесь в мое такси и поезжайте домой, — сказал он девушке и сжал ее руку.

Джек проводил ее до такси, записал адрес, заплатил шоферу и попросил его подвезти Дафнис прямо к двери дома Перед тем как захлопнуть дверцу, он спросил:

— Можно вечером к вам заглянуть? Или вы постоянно живете со своей тетушкой?

— Нет, — сказала она. — Я живу одна, а ваше посещение может серьезно повредить моей незапятнанной репутации.

Но тут же улыбнулась:

— Непременно заходите.

Репортер проводил взглядом удаляющийся автомобиль и направился в дом В коридоре он заметил внушительную фигуру старшего инспектора Кларка. Напряженная атмосфера сразу подсказала бы даже непосвященному, что здесь произошло нечто из ряда вон выходящее. Кларк подошел к Девину.

— Ваша оперативность, Джек, меня всегда изумляла. Не успели мы сюда приехать, а вы уже тут как тут. Мы еще ничего не знаем, а вы, наверное, уже кое–что раздобыли? Кто вам сообщил о происшествии?

— Это известие мне принесла на кончике клюва маленькая птичка, — ответил Джек. — Он убит?

Кларк утвердительно кивнул.

— Приходите завтра.

Девин понял, что ничего больше от инспектора не добиться, потому, как и всегда, решил действовать самостоятельно.

Репортер уже сейчас был осведомлен лучше полиции. Юркие журналисты всегда были костью в горле самолюбивой полицейской инспекции Он знал, как произошло убийство, имя убитого и его адрес. Фармер жил в пригороде, и Джек несколько раз бывал у него.

Фармер имел собственную квартиру, в которой жил только с экономкой — уже пожилой женщиной. Джек вызвал такси и немедленно отправился туда, чтобы успеть осмотреть помещение еще до прибытия полицейских. Он твердо решил для себя не пожалеть ни времени, ни средств, но раскрыть тайну убийства Фармера. Экономку репортер знал хорошо. Когда он появился в доме, она собиралась уходить в кинотеатр. Фармер сказал, что вернется поздно вечером. Поэтому у нее было время отвлечься.

— Хорошо, миссис Куртин, — я подожду его здесь, — сказал Джек.

Женщина не возражала — друзья Фармера часто ожидали его, и, кроме того, хозяин дома высоко ценил Девина.

Оставшись один, репортер, не теряя времени, начал осматривать квартиру. Она состояла из четырех комнат и кухни. Там Джек наткнулся на большой склад вина, марка которого свидетельствовала об изысканном вкусе хозяина. Комната экономки не интересовала газетчика. Остальное занимал Фармер. Это были его спальня и кабинет, который он сам с иронией называл «берлогой». Вот здесь, в спальне и кабинете, Девин и рассчитывал что–нибудь да найти.

Фармер оборудовал кабинет в самой большой комнате. Обстановка была богатой, но без всякого изящества. Все было заставлено дорогой позолоченной мебелью. Только втиснутый в один из углов ничем не примечательный простой деревянный письменный стол нарушал общий ансамбль. Все до единого ящики стола были заперты, но Девину удалось открыть их своим ключом. Хозяин дома не получил хорошего образования, но во всем любил аккуратность, порядок. Поэтому репортер обнаружил множество отчетов о делах, поступавших из многочисленных заведений, принадлежащих Фармеру. В столе хранились также несколько толстых книг, где покойный регистрировал свои личные расходы. Более того, репортера заинтересовал один из ящиков. В него был врезан патентованный замок. Но к великому удовлетворению «частного сыщика», в замке торчал ключ. Позже Девин узнает, что буквально перед смертью Фармер занимался содержимым этого ящика.

Внутри тот был обит жестью. В нем находились только два документа с записями. На одном листке была нарисована схема какой–то квартиры или блока квартир. Джек сделал кислую мину, потому что немало знал о множественных спекулятивных операциях Фармера. Очевидно, этот план относился именно к ним.

Второй документ был составлен на двух листах специальной бумаги. Судя по содержанию, это была часть свидетельских показаний на каком–то уголовном процессе. В них недоставало первых двух страниц. Девин прочел следующее:

»… Я лично знал упомянутого Вильяма Лена, который занимался изготовлением и сбытом фальшивых денежных знаков. Первый раз я встретил его в арендованной мной гостинице «Корона и роза». Он мне сказал, что раньше был матросом и до сих пор редко бывал в Англии. Лен спросил, не хотел бы я купить мастерски подделанные банкноты. Объяснил, что сам изготовляет их и мог бы продать их мне на любую сумму. Он также сказал, что разменял двадцать фальшивых знаков в западной части города. Я подумал, что он просто шутит и ответил, что не могу пойти на такой противозаконный риск. Лен засмеялся и больше ничего не говорил. Но через два дня он зашел ко мне в бар и попросил кассира разменять пятифунтовую банкноту. Мой служащий разменял ее. Когда я вечером зашел в бар, служащий, отчитываясь, сказал мне, что разменивал Лену деньги. Поздно вечером я подсчитал выручку за прошедший день и подготовил ее, чтобы утром отнести в банк. Тогда–то я и вспомнил о нашем разговоре с Леном. Я внимательно осмотрел деньги. На следующее утро в банке я попросил контролера просмотреть банкноты. Он определил, что пятифунтовая банкнота фальшивая, и заметил, что полиция уже известила кредитные учреждения о том, что снова появились фальшивые деньги. Я тотчас отправился к начальнику полицейского участка и сообщил о своем разговоре с Вильямом Леном. Начальник попросил меня никому больше об этом не рассказывать и направил в мой бар сыщика. Вильям Лен ко мне больше не заходил, а начальник полицейского участка сообщил мне, что 17 числа был произведен обыск на квартире Лена. Там обнаружили прессы, печатные станки и много фальшивых денег.

Когда в присутствии свидетеля допросили подсудимого, последний все отрицал.

Когда прокурор еще раз допросил свидетеля, тот показал, что он никогда не был другом Лена. Он только раз или два видел его в своей гостинице «Корона и роза». Он даже не знал, где и как Лен жил и с кем дружил…»

На этом месте запись обрывалась и было очевидно, что здесь опять не хватает нескольких страниц. Джек их не нашел. Вдруг он увидел на обратной стороне листа надпись, сделанную карандашом, которая, вероятно, относилась к свидетельскому показанию. Девин узнал почерк Фармера и постарался прочесть — запись была неразборчива:

«Я совершенно уверен в том, что это был Вильям Лен, потому что на его левой руке выделялся старый шрам, а Лен мне еще раньше рассказывал, что его ранил негр кинжалом».

Под этим замечанием Джо дописал синим карандашом: «А.Бонес умер 14 февраля 1929 г. Бармен Чарли 18–б Калле Разина, Б.А. очень болен».

Лицо Джека просияло. Он спешно сложил листы и спрятал в карман. Потом взял план. Он уже хотел было положить его в ящик, но вдруг увидел, что тот был изготовлен известным архитектором в 1917 году. Почему Джо Фармер так долго хранил этот план? Может быть, выяснение этого обстоятельства и есть разгадка тайны? Листок с планом тоже исчез в кармане Девина. Едва он закончил осмотр документов, как в дверь постучали. Джек еще раз окинул взглядом комнату и быстро запер стол Затем открыл дверь и встретился взглядом с инспектором Кларком.

При виде репортера физиономия этого должностного лица изумленно вытянулась.

— Вы четко работаете, — выпалил Кларк. — Кто еще находится в квартире?

— Никого, — спокойно ответил Джек. — Дама, которая здесь заправляет хозяйством, ушла в кинотеатр, Удивительно, как любят кино представители низших сословий.

— Оставьте вашу болтовню! — сказал старший инспектор и вошел в комнату со своей свитой. — Отдайте нам все, что вы здесь нашли и что может заинтересовать органы правопорядка.

— Я только что зашел, — нагло солгал Джек, — и еще не успел ничего осмотреть.

Кларк что–то промычал о низком интеллектуальном уровне и беспардонности репортеров, и полицейские приступили к осмотру квартиры.

— Вы, конечно, влезли в письменный стол и захапали все, что в нем было? — сказал инспектор, открывая стол. — Ну, так что вы здесь раскопали?

Девин ничего не ответил, но явно обеспокоился, когда полицейский поднят с пола синий карандаш.

— Это, наверное, вы потеряли? — насмешливо спросил его Кларк.

Джек попытался скрыть свои мысли. Он стал усиленно анализировать ситуацию: «Значит, Фармер сделал запись синим карандашом совсем недавно. Очевидно, Джо еще сегодня пользовался им».

Репортер не заметил карандаша во время своего осмотра. Возможно, он нечаянно сбросил его на ковер. А скорее всего его обронил Фармер. По ковру рассыпались карандашные очистки, на столе лежал перочинный нож со следами синего грифеля на лезвии.

— Тут и не пахнет пернатой змеей, — сказал Кларк, когда закончили обыск.

Затем он снисходительно поведал Девину кое–какие подробности убийства.

— Беднягу убили выстрелом из револьвера с глушителем — на улице мы нашли патрон. Фармер приехал на таксомоторе, который видели на углу Гросенор–сквер, затем он свернул на Гросенор–стрит. Мистер Крюв говорит, что машина была небольшая, а это совпадает с показаниями постового полицейского. Человек, застреливший Фармера, ехал с ним в автомашине или же это был сам шофер. Можете опубликовать это в вашей газете. Но напишите и о том, что Фармер за полчаса до смерти звонил по телефону мистеру Крюву и просил его о встрече. Сообщил, что узнал кое–что о пернатой змее, и сказал, что сейчас же к нему приедет.

— Скажите, а почему они оба так заинтересовались пернатой змеей? — спросил Джек.

Инспектор задумчиво посмотрел на него.

— Ваш вопрос меня удивляет, — начал он. — Вы ведь прекрасно осведомлены о том, что Фармер и Крюв получили по карточке с таким изображением. А что об этой истории думают ваши великие коллеги?

— Сначала мы не обратили особого внимания на эту историю. А теперь видим, что начинается настоящая кровавая бойня.

— Да, — сказал Кларк, подчеркнуто подняв палец к небу.

Он все еще не доверял словам Джека о том, что тот ничего не успел осмотреть перед их приходом, поэтому переспросил:

— Вы действительно ничего не нашли?

— Ничего, что могло бы стать приятным презентом вашей доблестной криминальной полиции, — твердым, не допускающим сомнений тоном, ответил Девин.

— Значит, вы не желаете передать полиции то, что у вас имеется? Профессиональная тайна! Понимаю! Кусок хлеба! Тайна от своих коллег по перу. Я должен был бы препроводить вас в участок, и там, по закону, обыскать вас и, конечно же, составить протокол при понятых.

Вернувшись в редакцию, Джек решил не оглашать сразу всю информацию о совершенном преступлении. Попридержать основные, ударные факты для будущих репортажей, а ограничиться малым.

Он отправился домой в возбужденном состоянии. Голову немного ломило.

Девин всегда знал, что убийство, как таковое, само по себе факт, лишенный какой–либо романтики. Но то, с чем он столкнулся сейчас, выходило из ряда ординарных. Загадка в ореоле таинственности.

Большинство преступлений были грязными, а их разоблачение — унизительным занятием.

В романах Джек много читал о последних предостережениях, загадочных сообщениях, тайных знаках и собраниях.

Он уселся на кровать и снял обувь. И только тогда вспомнил о кошельке, переданном ему Дафнис. Это был плоский кошелек из мягкой кожи. Он открыл его и нашел ключ, с привязанным к нему листком бумаги. Этот ключ показался ему почему–то знакомым.

Не был ли он от патентованного замка? Ключ был маленький. На колечке стояли цифры 7916.

Он осмотрел листок и обнаружил на нем два ряда букв, отпечатанных телеграфным шрифтом.

В. Т. И. Т. Л. А. Х.

Д. Ф. Л. Ф. Н. Б. Ч.

Несомненно, это был шифр. Надпись была старая, и чернила частично выцвели. Джек еще раз внимательно осмотрел кошелек и больше ничего не нашел. Он уже собирался спрятать его в карман, но, передумав, положил под подушку. Потом разделся и погасил свет. Он очень устал и потому мгновенно уснул.

Глава 6

Его разбудил подозрительный шорох. Через приоткрытую портьеру с улицы в комнату падала полоса желтоватого света.

Джек поднялся, и заметил, что дверь, ведущая в первую, проходную комнату, открыта. Вдруг он услышал глубокое дыхание. Там кто–то был.

Девин осторожно взял электрический фонарик, который всегда на всякий случай лежал на его столике. Через мгновение он уже был в соседней комнате. При свете фонаря неясно виднелась приготовившаяся к прыжку фигура. Отчетливо он увидел только склоненную голову с жидкими седыми волосами. Преступник бросился на Джека. С большим трудом тот вырвался из рук нападавшего и успел высоко поднять фонарь. Перед ним был неизвестный мужчина. Но прежде чем он попытался схватить непрошенного посетителя, тот выскочил в коридор и запер за собой дверь. Шум борьбы разбудил весь дом, и жильцы поспешили к комнате Джека.

Прошло несколько минут, пока нашли ключ и открыли ее. Когда зажегся свет, хозяин увидел, что в комнате царил страшный беспорядок. Во–первых, он заметил, что преступник украл его жакет. Из карманов его брюк исчезло все содержимое. Но часы и цепочка, вынутые из карманов жакета, лежали на столе.

Преступник не оставил следов. Он сбежал через открытое окно кухни, перелез через ограду и, таким образом, оказался на улице.

Когда мужчины собрались в столовой за чашкой кофе, на скорую руку сваренный перепуганной хозяйкой, уже светало. Джек разозлился, что она сообщила полиции о краже. Он был уверен, что стал жертвой случайного нападения. Жалкий, незнакомый с помещением вор, потому и проник к нему в комнату, что она находилась рядом с кухней, где окно оказалось открытым. Это все он сказал полицейскому инспектору, когда тот прибыл по вызову.

— Тогда почему вор забрал ваш жакет и оставил золотые часы? — спросил его полицейский.

— Потому что ему недостало времени, чтобы все захватить, — ответил Джек.

Чиновника это не убедило.

— Мистер Девин, вы ведь этих специалистов знаете так же хорошо, как и они свое дело. Когда вы его заметили, он первым делом должен был позаботиться о том, чтобы скрыться. Однако не забыл взять ваш жакет, предварительно освободив его карманы.

Утром полиция нашла пропажу в одном из соседних дворов. Никто не мог сейчас ответить на вопрос, почему вор оставил в кармане жакета серебряный портсигар, естественно, обшарив все карманы.

Столь странная разборчивость удивила Джека. Но эту загадку он смог разгадать лишь тогда, когда нащупал под подушкой известный уже кошелек. Девин сразу решил, что вор искал именно этот предмет.

Глава 7

Дафнис ждала Джека до часа ночи. Она сердилась, что он не сдержал своего обещания и так не появился. И вообще, стоит ли его ждать? Уже так поздно, он вряд ли придет.

Девушка приняла ванну и надела пеньюар. Раздался звонок. Дафнис быстро оделась и открыла дверь, уверенная, что это Девин. Но как же она удивилась, когда перед ней предстал мистер Лейгестер Крюв собственной персоной. Он как–то осунулся.

— Мне можно войти?

Дафнис пропустила его и заперла дверь на ключ, Они прошли в зал.

— Где кошелек?

Его голос звучал хрипло, руки дрожали.

— Кошелек? — переспросила она.

— Кошелек.

— Вы говорите о том кошельке…

— Я не могу сейчас все объяснить. Но тогда мне показалось, что я отдаю его Стейнс; и только позже вспомнил, что его взяли вы. Куда вы его дели?

Она неопределенно кивнула.

— Вы его отдали полиции?

— Я отдала его мистеру Девину.

— Репортеру? Зачем? — спросил он сердито.

— Попросила его передать кошелек полиции. Когда вы меня отпустили, я вышла и столкнулась с ним. Разве он не сделал этого?

Наступило тягостное молчание. Крюв знал, что кошелек в полиции не зафиксирован.

— Вы открывали его? — спросил он неожиданно.

— Нет. Но я почувствовала там какой–то ключ.

Его лицо исказилось злобой и страхом.

— Я просил вас отдавать кошелек этому репортеру? Меня он совершенно не интересует. Но Фармер просил меня взять его на хранение… Вы помните, что я вам тогда сказал?

Чувство самосохранения не позволило ей сказать, что он просил сжечь его. И лгать было невероятно опасно. Крюв следил за каждым ее движением, за интонацией голоса.

— Вы знаете адрес Девина?

— Нет. Но его легко найти в справочнике. В телефонном.

— Вы, конечно, ему не сказали, что я велел сжечь кошелек?

Крюв совершенно потерял самообладание. Она ясно читала в его глазах ужас, который мгновенно передался ей. Поняв это, Крюв, быстро овладел собой и, чтобы отвлечься, с интересом осмотрелся по сторонам.

— Вот как вы живете! Довольно–таки скромно, — с нескрываемой иронией произнес он. — Я ухожу и очень сожалею, что потревожил вас так поздно. Уже ночь.

И добавил:

— Может быть, вы не станете брать расчет? Смерть Фармера вывела меня из равновесия. Мои планы несколько изменились. На следующей неделе я еду за границу. А зимой скорее всего буду жить в Африке. Дурбан — большой город.

Она молча направилась к выходу.

Но Крюва это не смутило.

— Завтра, я думаю, мы увидимся. Вас, наверное, удивляет, что я так озабочен кошельком? Дело не в том…

Он еще что–то пытался ей объяснить, но она так умело растворила перед ним дверь, что он опомнился, когда она уже захлопнулась за ним.

Крюв завел мотор и поехал домой. В библиотеке его дожидались Паула Стейнс и Элла Кред. Обе были без сил после пережитого. Паула дремала на диване, Элла стояла у камина. Она обернулась на его шаги.

— Где ключ? — сразу спросила она.

— Какой ключ?

— Не дури, Билли! Ты ездил за кошельком, в котором лежал ключ. Кошелек ты отдал Дафнис.

— Она вручила его Девину.

Лицо Эллы исказилось.

— Прекрасно! Теперь мы будем в зените славы! На кончике пера великого репортера!

— Вы о чем? — проснулась Паула. — Ты принес ключ, Билли?

Элла дерзко хмыкнула.

— Дафнис отдала его Девину. Какой кошмар! Бедный Джо всегда говорил, что Девин — опасная ищейка. Он работает сразу за четырех сыщиков. И теперь он обладатель к–л–ю–ч–а!

— Замолчи! — грубо оборвал ее Крюв и открыл телефонную книгу. — Кто мог подумать, что кошелек окажется у Дафнис.

— Держу пари, что эта кукла работает с пернатой змеей, — сказала Элла. — Тебе давно уже следовало ее вышвырнуть. Но ты не послушался меня.

Крюв не ответил.

— Вот его адрес. Джек Девин. Журналист.

Он переписал адрес и закрыл книгу.

— Что ты думаешь делать? — спросила Паула.

Она села и стала пудриться.

— Я достану ключ. Это наша первая задача.

— Позвони и спроси у него о ключе, — вмешалась в разговор Элла.

— Позвонить?! Да если я у него ночью попрошу кошелек, он сразу же сообщит об этом Кларку! И что мне скажет инспектор?

Крюв вышел, а через десять минут появился в черном костюме и с черной газовой шалью.

— Не знаю, удастся ли мне добыть его. Но я попытаюсь это сделать. Подождите, пока я вернусь. Нужно обсудить ситуацию. Если ключ попадет в руки полиции, они все узнают. В этом случае я предпочел бы быть подальше от Лондона. Ждите меня.

Обе настороженно прислушивались к звуку защелкивающегося дверного замка, Элла нервно ворошила уголья в камине.

— Не могу понять, почему Билли вдруг потерял самообладание. Я начинаю убеждаться в том, что он большой трус. Предположим, что они все уже знают. А какие доказательства можно нам предъявить? На каком основании и в чем они могут обвинить нас?

Паула Стейнс не спеша достала сигарету из своего роскошного янтарного портсигара, тщательно размяла ее, прикурила и, затянувшись, ответила:

— Билли совершенно верно предполагает, что за этой пернатой змеей кроется очень многое. Но я, к сожалению, не могу мыслить так аналитически. Мне ближе образное мышление. В воображении я не раз рисовала какие угодно привидения, но никогда не могла представить себе даже приблизительно пернатую змею.

Элла посмотрела на Паулу с любопытством. Иногда эта дама могла вызвать к себе симпатию.

— Хотел бы я так прекрасно рисовать, как ты. Где ты этому научилась?

— Меня учил мой отец. Я часто жалею о том, что он передал мне свое мастерство, — с иронией в голосе ответила Паула, но тут же изменила тон.

— Разве ты ничего не знаешь? Неужели тебе ничего не известно о Лене? — спросила она.

— Лен?! А, тот парень?! — презрительно ответила Элла. — Да, но, к счастью, он уже мертв.

Она снова помрачнела.

— Как бы мне хотелось, чтобы Девин не имел к этому делу никакого отношения. Он один из лучших журналистов в Лондоне. Такие, как он, обычно работают лучше и оперативнее любого самодовольного уголовного сыщика. Что там за шум?

Раздался звонок. По коридору прошел слуга. Отворилась парадная дверь. Послышались приглушенные голоса. В комнату вошел заспанный слуга.

— С мистером Крювом требует встречи какой–то человек, — говорит, что его зовут Хюг.

Женщины многозначительно переглянулись.

— Хорошо. Пригласите его.

Когда слуга вышел, Паула быстро поднялась с дивана и подошла к камину.

— Это тот, кто написал Билли письмо, — сказала она тихо. — Тот каторжник, который уверяет, что присутствовал на похоронах Лена.

Хюг нетвердым шагом вошел в комнату и приветливо улыбнулся. Его свалявшиеся волосы, мокрый лоб и мутный взгляд говорили о том, что он хорошо выпил.

— Извините, пожалуйста, но я бы очень хотел видеть мистера Крюва, — произнес он хриплым голосом.

Паула кивнула слуге, и тот удалился.

— К сожалению, мистера Крюва сейчас нет, он вышел. Но у меня к вам есть вопрос. Вы присутствовали на похоронах Лена?

— Да, — ответил Хюг. — Поэтому я и желаю во что бы то ни стало поговорить с мистером Крювом. Я не знаю, как это сказать, но… Я боюсь, что рехнулся… Да, я присутствовал и при смерти… и при погребении Лена… я все это видел своими глазами… Как сейчас помню мертвым своего приятеля… Но… я сегодня встретился с Леном!

Женщины в ужасе вскрикнули.

— Вы его встретили?.. — слабым голосом спросила Паула. — Кого встретили?

— Вильяма Лена, — ответил Хюг.

— Значит, этот парень жив! — воскликнула Элла.

Хюг замотал головой.

— Нет, он умер. Я был на всех обрядах, которые справляют по умершему, — твердо ответил он. — Но сегодня вечером я встретился с его духом. Он сидел за баранкой такси. Я спросил, ты Вильям Лен, с которым мне пришлось пребывать несколько лет в одной тюрьме? Он подтвердил это. Он даже подтвердил, что на самом деле умер. Это меня чуть ли с ног не сшибло. Так я был поражен. Я тогда сказал ему: не могу взять в толк, как ты, убитый на автотрассе машиной, мертвый, можешь сейчас управлять такой? Тебя же нет!

Хюг пошатнулся.

— Вы пьяны, — сказала Элла.

Он отрицательно покачал головой.

— Я выпил только пару стаканчиков. Пьян? Нет, я только промочил горло. И я совсем не был пьяным, когда вдруг встретил Вильяма.

— Вы сообщили об этом полиции? — сразу спросила Элла.

Мистер Хюг презрительно улыбнулся и с укоризной посмотрел на женщину.

— Да разве я могу сообщить полиции о своем друге, который, может быть, не явился на регистрацию после освобождения из тюрьмы. Хотя не знаю, подлежит ли регистрации дух.

Элла поняла, что он говорит о том, что досрочно освобожденные преступники обязательно должны регистрироваться в ближайшем отделении полиции.

— Я поинтересовался, кого он ожидает, — продолжал захмелевший Хюг. — Он мне ответил, что ждет человека, который сделал ему много зла. Как его… забыл… В тюрьме он часто во сне называл это имя и имя мистера Крюва. Билли или как его, который что–то сделал с пернатой змеей, настоящей змеей.

— Вы говорите о пернатой змее? — переспросила Паула.

Он медленно кивнул и снова пошатнулся.

— Этот Би… здоровенный парень, у которого полно денег. Потом я спросил его, не встречал ли он бродягу Тома, которого я не видел с того дня, как произошло известное вам несчастье с Леном. Я тогда, к несчастью, был в больнице. Здоровье подкачало.

Он что–то еще невнятно бормотал, пока Элла его не перебила.

— Вы лучше приходите завтра утром. Тогда и поговорите с мистером Крювом.

Она спросила, где он живет.

Хюг назвал адрес ночлежки.

Паула проводила его и тщательно закрыла входную дверь. Возвратившись в комнату, она очень разволновалась.

— Я ничего не понимаю, — проговорила она с дрожью в голосе.

Элла громко засмеялась.

— Неужели ты не понимаешь, что водка разбудила творческую фантазию несчастного бродяги? — сказала она с иронией. — Он же совершенно пьян и вернулся для того, чтобы своими новыми россказнями выманивать как можно больше денег у Крюва. Где же еще он может взять на водку? Попрошайничеством много не заработаешь. А водка для него — средство к существованию. Мы же видели официальный документ о смерти Лена. Не бери в голову.

Спорить с Эллой — зря время терять.

Элла посмотрела в зеркало.

— Какой ужас! Я похожа на старую деву, а мне выступать в дневном представлении. Сколько еще придется ждать Крюва?

— Бедный Джо! — с болью в голосе произнесла Паула.

— Он сам виноват, — перебила его Элла. — Зачем интересовался пернатой змеей? Держу пари, что они давно хотели расправиться с Джо. В Лондоне никто не имел столько сомнительных сделок и так же много врагов, как он. Наверное, в свое время крепко наступил кому–то на пятку!

— У тебя ужасно скверный характер! — сказала Паула. — Кому, как не тебе, первой следовало молчать сегодня вечером. Но твой язык!..

Элла повернулась к ней.

— Ты так думаешь? Я уже несколько лет пыталась освободиться от опеки Джо. Разве ты не знаешь, какие у меня тогда были бы возможности? Три года назад я могла стать женой миллионера.

— Но ты же могла развестись с Джо!

— Развестись с Джо! — вскипела Элла. — Я боялась, что все газеты раскроют нашу тайну. Что все узнают о наших отношениях, узнают, что я, известная актриса, была замужем за этим подлецом. Ведь всем было известно, что Джо дважды сидел в тюрьме.

Они устали от перебранки. Паула снова устроилась на диване, но уснуть уже не могла. Она первая и услышала, как отворилась парадная дверь.

— Это Билли, — сказала Паула и пошла ему навстречу.

Вид мистера Крюва мог бы поразить любого. Его пиджак и брюки были так порваны, что не подлежали ремонту.

— Только не расспрашивайте меня ни о чем, — умоляюще попросил он. — Я пойду переоденусь.

Через несколько минут он появился снова.

— С ключом все в порядке? — спросила Элла.

Он устало посмотрел на нее.

— Все, теперь я уже ни на что не гожусь. Я сделал все, чтобы попасть в квартиру… А еще десять лет тому назад…

— Ты попал в комнату? — спросила Паула.

— Да, — ответил он. — Мне чертовски повезло. На двери, которую он даже не запер, висела табличка с его фамилией. В карманах его жакета я кошелька не нашел. Он спал в другой комнате, и я думал, что ничего не слышит. Но он обнаружил меня и перебудил весь дом. Я еле успел унести ноги, на улице уже свистел полицейский. Слава Богу, по пути никто из них не встретился. Я так мчался.

— Ты нашел ключ? — нетерпеливо спросила Паула.

— Нет.

Осмотревшись, он спросил:

— Здесь кто–нибудь был?

Элла вкратце пересказала ему разговор с Хюгом. Крюв слушал ее очень внимательно.

— Все это — ложь! — воскликнул он. — Лен мертв! У меня документ о его смерти.

Но эти слова прозвучали сейчас не так убедительно, как раньше.

— Его последний рассказ полностью опровергает первый, — спокойно произнесла Паула. — Я все время об этом думаю. Он сказал тебе, что Лен умер внезапно?

— Да, — ответил Крюв.

— Ты знаешь о том, что Хюг тоже лежал в больнице в то время, когда погиб Лен?

— Нет, этого я не знал.

Он достал свидетельство о смерти Лена и впервые прочел его.

— Перелом черепа вследствие несчастного случая.

— Удивляюсь, почему Хюг мне тогда не рассказал об этом. Он солгал мне. — Крюв сжал губы и уставился в пол. — Бродягам доверять нельзя.

— Он тебе говорил, что Лен иногда во сне разговаривал? — спросила Паула.

— Почему вы все время говорите о Лене? — рассерженно спросила Элла. — Как быть с ключом, Билли? Журналист, наверное, еще не знает как его применить.

— Элла, достать ключ сможешь теперь только ты, — сказал он после паузы. — Ты сможешь убедить Девина, чтобы он отдал его тебе, я уверен. Это в твоих силах.

— А если он сдаст ключ в полицию? — спросила Паула.

— Этого он не сделает, — раздраженно ответила Элла. — Сам будет заниматься расследованием. Джо мне много рассказывал о Девине. Это он раскопал все о банде Самсона, всех их потом приговорили к смертной казни. Полиция еще ничего не знала, когда тот поместил в «Криминальном курьере» статью о преступлениях Самсона. Нет, Девин никогда не отдаст ключ.

— Я поеду домой. Мое авто стоит у дома. Я подвезу тебя, Элла, — пытаясь закончить разговор, сказала Паула.

Элла согласно кивнула, и обе направились к выходу. Когда Крюв открыл перед ними парадную дверь, на дворе было уже светло.

— Я думаю… — хотел что–то сказать Крюв, но осекся.

Он увидел, что к двери снаружи были приколоты три карточки. На каждой из них красовалась пернатая змея. Под каждой змеей было написано имя. На первой — «Билли», на второй — «Элла», на третьей — «Паула». Карточка с именем «Билли» была обвита черной лентой.

Глава 8

Утром горничная доложила Девину, что в гостиной его ожидает какая–то дама. Он быстро закончил туалет и спустился вниз.

В гостиной у окна его встретила улыбающаяся Дафнис Ольройд.

— Какими судьбами? — стремительно шагнул он к ней.

— Я здесь уже пятнадцать минут, — ответила девушка. — Вы обещали ко мне зайти, но я так и не дождалась вас вчера. Скажите, вы не встречались вечером с мистером Крювом?

— С Крювом — нет.

Дафнис рассказала ему о визите своего теперь бывшего шефа.

Джека это крайне заинтересовало.

— Крюв? Неужели ночной вор в моей квартире — это… Вы ему давали мой адрес?

— Нет, я же не знала его. Но сказала, что у вас есть телефон, и он может позвонить вам и договориться обо всем.

— Он мне не звонил…

Джек задумался.

— Мне не хотелось бы думать, что это был он…

— Вы сдали кошелек в полицию?

— Нет, но непременно сделаю это сегодня, — солгал он. — У меня было столько забот, что я просто–напросто не успел его отнести.

Джек посмотрел на часы. Было четверть десятого, и он вспомнил, что вчера договорился о встрече с мистером Брейком. Ученый согласился принять его сегодня в десять утра. Дафнис обрадовалась:

— Тогда мы можем пойти вместе. Я тоже условилась о встрече с мистером Брейком. Буду работать у него секретарем. Но я почему–то волнуюсь.

Девин удивленно посмотрел на нее:

— Это ваше новое место?!

— Да, а что?

— Вы родились в рубашке. Один мой знакомый работал у него. Он мне рассказывал, что Брейк очень порядочный человек и отлично платит. Но мне кажется, что вы как–то неожиданно покидаете Крюва.

— Да, вы правы. Думаю, что так будет лучше. Я просто вздохнула с облегчением, когда мистер Брейк пригласил меня работать у него. Что вы еще знаете о нем?

— Что еще? Он знаток пернатых змей.

Дафнис от неожиданности вздрогнула.

— По крайней мере, так утверждает мой шеф, а он знает все.

Времени оставалось мало, и Джек поймал такси.

Пока они добирались на место, он признался девушке, что никому не отдаст ключ. Но ничего не сказал о найденном в кошельке клочке бумаги с таинственными знаками.

Ровно в половине десятого машина остановилась у дома мистера Брейка. Дворецкий проводил посетителей в приемную. Сначала он пригласил в кабинет Дафнис.

Мистер Брейк приветливо улыбнулся девушке, его синие глаза излучали ум и доброту.

— Только не говорите мне, что не можете сегодня приступить к работе.

— Я готова приступить хоть сейчас.

— Все утро думаю о своей коллекции. Ее нужно распаковать и каждую вещь аккуратно занести в каталог. Сам я не способен на такую работу. И поэтому очень рад, что вы пришли. Мне не терпится поскорее взглянуть на своих пернатых змей.

— Пернатых змей? — спросила она. — А что это такое?

Он засмеялся.

— Вам нечего бояться, я не зоолог. Моя коллекция состоит из различной утвари и миниатюрных скульптур, собранных при раскопках древних поселений индейцев майя. Пернатые змеи — это маленькие глиняные скульптуры, напоминающие покрытых перьями рептилий.

Брейк взглянул в открытую дверь.

— Кто тот молодой человек, с которым вы пришли? Репортер? Это же прекрасно!

На звонок явился дворецкий.

— Пригласите господина.

Когда Джек вошел, ученый рылся в ящике письменного стола. Наконец он нашел то, что искал. Маленький глиняный предмет.

Ученый кивнул Джеку.

— Вы тот журналист, который хочет узнать кое–что о пернатых змеях! Вот вам… пернатая змея!

Джек с любопытством взял фигурку в руки.

— Осторожнее! — предостерег Брейк. — Эта маленькая штучка стоит от 500 до 1000 фунтов. Это подлинная оригинальная пернатая змея. Единственный экземпляр, который мы нашли в древних развалинах майя. В Мексике они часто встречаются. Я сам привез несколько штук. Но с этим драгоценным предметом следует обращаться осторожно. Это — настоящая загадка.

Джек стал внимательно осматривать фигурку. Свернувшаяся змея была покрыта множеством маленьких шариков.

— Что она символизирует? — спросил он.

— Древние ацтеки верили, что пернатая змея — прародительница Вселенной. Она была первым живым существом на свете. Задолго до возникновения материального бытия. У ацтеков она считалась символом владычества и, своего рода, богиней мести. Это столь древнее создание, что индейцы времен Кортеса уже не знали подлинного его значения. Тогда чтили уже других богов. Однако до сих пор пернатой змее поклоняется небольшое число фанатов. Вас, наверное, удивит, что даже в наши дни в Мексике, Испании и даже Англии живут люди, которые молятся пернатой змее.

— Это религия? — спросил Джек.

— Это скорее всего могущественное тайное общество, — ответил мистер Брейк и загадочно улыбнулся. — Я сам лично с ними не соприкасался и пересказываю вам то, что смог узнать от других ученых.

Он снова позвал дворецкого.

— Познакомьте мисс Ольройд с экономкой.

Затем обратился к Дафнис:

— Она введет вас в курс дела и познакомит с домом.

Джек напряженно выжидал. Ему показалось, что Брейк умышленно отослал девушку. Минуту спустя он понял, что не ошибся.

— Уже нашли следы убийцы? — спросил мистер Брейк, когда они остались вдвоем.

— Нет. Вы читали утреннюю газету?

Ученый кивнул.

— Все это чрезвычайно меня заинтересовало. Понимаете, для меня пернатая змея — реальная сила. Я никогда не встречался с членами этого тайного общества и, естественно, не знаю, чем они дышат. Но в Мексике пернатая змея — символ объединения осужденных. Она является знаком для совершения, точнее сказать, осуществления определенного рода наказания. Не знаю, существуют ли в Англии такие общества, но в Южной Америке они есть.

— Тайные общества в тюрьмах, тайные сговоры? — возбужденно произнес Джек.

— Почему бы и нет? Такие общества в лучшем случае являются детской забавой, а арестантам необходимы развлечения. Вот они и ищут, как убить время. Так, в некоторых американских тюрьмах тайные общества имеют свой устав, традиции и другое. Я вспомнил обо всем этом, когда прочел в вашей газете о пернатой змее.

Джек еще раз осмотрел загадочную фигурку. Ей было много веков и поклонялись ей, конечно, многие поколения древних индейцев. И, наверное, не одна кровавая жертва была принесена в дар этому божеству.

Журналист неуверенно положил фигурку на место.

— Она не опасна для человека?

— Вы суеверны? — шутя, спросил ученый. — Вы, наверное, подумали о находках, при соприкосновении с которыми человек может погибнуть? Не беспокойтесь, в данном случае ваши опасения напрасны.

— И что она действительно стоит пятьсот фунтов стерлингов?

Мистер Брейк дружески улыбнулся. Ему понравилась непосредственность репортера.

— Все, о чем я вам сейчас рассказал, знает любой археолог, — заключил он. — Но я вас попрошу об одном: не упоминайте моего имени в газете. Я противник рекламы. Это мое условие.

Джека это несколько огорчило. Упоминание имени знаменитого человека в печатном органе всегда престижно для редакции.

— Я очень сожалею, что не смогу сослаться на вас в своих публикациях, — ответил Джек.

Брейк усмехнулся.

— Мое имя никакой рекламы вам не создаст, — ответил он сухо. — Как археолога меня почти никто не знает, я известен в кругах общественности как благотворитель, если хотите, филантроп.

Джек указал на этажерку с книгами, которая стояла за спиной мистера Брейка.

— Я написал всего три книги, — равнодушно ответил ученый и стал рассказывать о своих трудах.

Складывалось впечатление, что мистер Брейк, говоря об одном, постоянно думал о другом:

— Меня более всего потрясает то, в какой бедности живут предместья Лондона, чем первобытные леса и непроходимые джунгли Центральной Америки, в которых тысячи лет ждут своих исследователей останки древних цивилизаций.

Но Джека не интересовали социальные проблемы, он опять перешел к пернатой змее.

— Вы полагаете, что убийство совершили члены тайного общества, и карточки, которые неожиданно обнаруживают у себя люди, это предупреждение о расплате?

Брейк задумчиво посмотрел на него.

— Вам больше ничего не удалось узнать о Фармере? Может быть, стоит порыться в тюремных архивах? Я думаю, в этом есть смысл. Но насколько я слышал, такие карточки были подброшены и другим лицам. Возможно, кто–то из них тоже был связан с судебным процессом или с чем–то в этом роде… По–моему, это могло бы кое–что прояснить…

Джек медленно подошел к фигурке пернатой змеи.

— Вы разрешите сфотографировать ее?

— Зачем вам лишний труд, — улыбнувшись, сказал ученый и направился в дальний угол комнаты к большому шкафу. — У меня есть несколько фотографий, и я поделюсь с вами. Разрешаю вам опубликовать ее в «Криминальном курьере». Но еще раз прошу вас не упоминать моего имени, любая реклама мне претит.

Он вручил фотографию Девину.

Глава 9

Джек распрощался с мистером Брейком и сразу отправился в редакцию.

— Телефон просто раскалился! Невозможно работать! Звонят читатели и сообщают, что напали на след убийц, — не дав Девину отдышаться, выпалил редактор. — Какая–то дама видела, как минут через пять после убийства высокий темноволосый мужчина прошел через сквер напротив места происшествия. Затем дежурный доложил мне, что сегодня в редакцию являлся какой–то бродяга по имени Лук или Мук. Он утверждает, что убийство совершило привидение. И так далее.

— Он, несомненно, был пьян, — высказался Джек.

Судя по рассказу швейцара, именно так и было. В следующий приход бродяга сообщил, что убийца — бывший каторжник.

Это сообщение заинтересовало Джека. Он сразу вспомнил рассказ ученого.

— Дежурный еще здесь?

Редактор удивленно взглянул на него.

— Вы шесть лет работаете у нас и должны знать, что дежурный уходит в десять утра. Он все заносит в специальную книгу посещений.

Джек спустился вниз и взял книгу. В «Криминальном курьере» было правило: записывать вместе с информацией и краткие сведения о том, кто ее сообщил. Возможности зайти ночью в редакцию приносила двойную пользу: посетители не были привязаны к определенному времени, а газета, в свою очередь, имела самый свежий, самый оперативный материал. Правда, ночные дежурные часто ворчали, — кому это ночью неймется. Однако обязанности свои они выполняли.

Кроме утренних сообщений, в книге минувшей ночью было записано следующее:

«В пять часов утра явился некий Лук с сообщением о предполагаемом убийце Фармера. Посетитель был в нетрезвом состоянии. Лук утверждал, что убийство совершил бывший каторжник, который в тот вечер управлял такси. За свое сообщение он просит тысячу фунтов стерлингов. Бродяга был до того пьян, что заснул прямо в дежурке. Его удалось вывести только с помощью полицейского».

Далее был указан адрес ночного посетителя.

Джек переписал его, вошел в лифт и поднялся к себе. На сообщение бродяги он обратил особое внимание. Во–первых, убийцей назывался якобы бывший каторжник, во–вторых, Лук утверждал, что предполагаемый убийца был шофером такси. Все это укладывалось в схему деятельности тайных обществ, о которых только что обстоятельно рассказывал репортеру Грегори Брейк.

О версии полиции Джек сообщил в своей статье в «Криминальном курьере». Но бродяга явился в редакцию еще до выхода газеты и следовательно не мог ее прочесть.

Девин немедленно отправился к ночному посетителю. Судя по адресу, Лук ютился в большом ночлежном доме. Но дежурный надзиратель сообщил репортеру, что так называемый Лук у них не проживает, но есть господин Хюг, который рано утром вернулся домой в нетрезвом виде.

Пришлось довольно долго ждать, пока в приемную вышел невысокий мужчина, на посеревшем лице которого явственно читались следы ночного кутежа. Вошедший недоверчиво посмотрел на Джека.

— Значит, это вы репортер?

Джек представился.

Бродяга облегченно вздохнул, внимательно прочитав служебное удостоверение Девина.

— Вы наверняка подумали, что я — сыщик?

Новый знакомый Джека застенчиво улыбнулся:

— Мне нечего бояться полиции. Чем я заслужил такое внимание?

Он, очевидно, успел забыть, что ночью посетил редакцию «Криминального курьера» и продолжал:

— Несколько дней у меня не было ни гроша в кармане. Но вчера мне повезло с деньгами, ну я и выпил немного.

— Вы были на каторге? — спросил Джек.

Хюг снова недоверчиво взглянул на него.

— Да, — коротко ответил он. — Но это не должно вас интересовать. Чего вы от меня хотите?

— Вчера вы видели человека, который, якобы, убил мистера Фармера. Вы утверждали, что этот человек — водитель такси.

— Кто вам сказал? — быстро переспросил удивленный Хюг.

— Вы, по крайней мере, убеждали в этом дежурного редактора этой ночью. О чем он и написал в журнале посещений.

— Что? Действительно я рассказал? Не может быть! В пьяном виде я Бог знает что могу наболтать! Но тот, о ком идет речь, не мог совершить убийство, потому как он сам мертв. У меня даже имелся документ, официальный, о его смерти, но я отдал его одному знакомому господину. Тот человек умер на моих глазах прямо на дороге из Болтона, — сказал Хюг и замолчал.

— Как его звали?

Хюг отрицательно покачал головой:

— Больше я ничего вам не скажу. Я бедный человек. Вы должны мне заплатить. Тогда все и узнаете.

— Но вы мне уже кое–что сообщили, — весело заметил Джек. — Вы сказали, что какой–то человек скоропостижно умер на болтонской трассе. Болтон — населенный пункт, где есть своя полиция. Я думаю, что, имея эту информацию, уже нетрудно найти человека, о котором вы так упорно отказываетесь говорить.

Хюг нервно заерзал на стуле. Сиденье под ним опасно заскрипело.

— Он умер на месте. Вот все, что я могу еще добавить, — заикаясь, произнес Хюг.

Бродяга был крайне растерян. Это делало еще комичней его помятую фигуру. После крепкой попойки один глаз его был широко раскрыт, второй прищурен, как у японца.

Джек в хорошем расположении духа продолжал задавать вопросы. Он давно привык к тому, что ущербные люди, нищие, бродяги, воришки и другие очень любят и умеют убедительно привирать. Но из рассказа Хюга репортер сделал вывод, что причиной смерти его спутника в Болтоне стал несчастный случай. Поэтому он спросил Хюга:

— Что вы вместе с ним делали в Болтоне?

— Видите ли… — начал, растягивая слова, Хюг.

Джек резко прервал его: — Если вы не расскажете всю правду, я вынужден буду обратиться в полицию, чтобы она помогла мне выяснить все обстоятельства! Сегодня вы были в моей редакции и наврали дежурному, что убийство совершило привидение. Теперь я должен узнать от вас правду или вызвать сюда старшего инспектора Кларка.

— Кларка? — испуганно завопил Хюг. — Из–за наглой лжи этого подлеца я и попал на каторгу!

На мгновение он задумался.

— Когда я говорил о привидении, дежурный ничего не записывал.

— Как мне сказали, вы трижды появлялись в редакции.

— Может быть, — Хюг почесал в затылке: — Я вам все расскажу и, надеюсь, вы меня за это вознаградите. Свои условия я изложил вашему дежурному. Мне показалось, что вчера я встретил некоего Лена, с которым отбывал наказание в тюрьме. Когда нас освободили, мы вместе отправились к моим родственникам в Болтон. Но троих они не смогли пристроить у себя.

— Значит, вы были втроем? Ну, рассказывайте, не тяните!

— Да, мы были втроем, но я не знаю, что случилось с третьим.

— После несчастного случая? — нетерпеливо переспросил Джек.

— Да.

— Значит, вы втроем бродяжничали и при этом с вами произошел несчастный случай? Куда вы направлялись?

— В Болтон, — ответил Хюг. — Но я желаю еще раз удостовериться, что вы не сыщик.

Джек на этот раз показал ему свою визитную карточку.

— Хорошо. Слушайте дальше. Недалеко от Болтона находится маленький домик. В этом домике я и Том хотели украсть теплую одежду. Третий из нас, Вильям, который вскоре погиб, не захотел участвовать в этом деле. Он остался на улице на стреме, а мы вдвоем забрались в дом. Мы думали, что в нем никого нет, но только взвалили на себя несколько пальто и плащей, как сверху нас окликнул мужской голос. Мы бросили все и кинулись бежать. Вильяма на месте не оказалось, и мы догнали его уже далеко от дома. Затем остановились, чтобы отдышаться и обсудить наши дальнейшие действия… Это произошло посреди дороги перед поворотом… Я не успел еще открыть рот, как из–за угла на бешеной скорости вырвался автомобиль… Меня отбросило в сторону. Но ни одной царапины я не получил. А Вильяма тут же наповал… Он даже не вскрикнул. Только Том никак не пострадал… Наверное от испуга он так рванул в сторону… Затем я видел, как он убегал… Так мчался… Потом я узнал, что это владелец дома, в который мы забрались, сидел за рулем. Он спешил за полицией.

Хюг замолчал, потом добавил: — Мой адрес вам, наверное, сообщил мистер Крюв?

Джек не ответил.

— Я его обманул, — продолжал Хюг. — Не мог ему сказать, что Вильям погиб при таких обстоятельствах.

— Вы давно знаете мистера Крюва? — спросил Джек.

— Вильям часто вспоминал во сне о Лейгестере Крюве, которого страшно ненавидел. Поэтому я пришел к нему и сказал, что Лен просил меня передать ему известие о пернатой змее, о которой частенько тоже говорил во сне.

— Пернатой змее? — уцепился за слова репортер. — Что он о ней рассказывал?

— Ничего существенного. Часто называл какое–то имя, но я его забыл. Иногда он говорил о каком–то ключе.

Хюг замолчал.

— Что вы еще запомнили? — подгонял его Джек.

— Он еще говорил о каком–то большом доме, который называется домом пернатой змеи.

— Чем раньше занимался Вильям?

— Он был фальшивомонетчиком.

— Его полное имя?

— Вильям Лен.

— Вильям Лен?! — Джек вспомнил, что читал это имя в документах, обнаруженных в столе Фармера. Из них он понял, что Лен оказался на тюремных нарах по показаниям Фармера.

— Значит, вы не все рассказали Крюву?

Хюг кивнул.

— Вы ему объяснили, что шли втроем?

— Нет, я сказал, что нас было двое. Мне не хотелось, чтобы он узнал о существовании еще одного свидетеля гибели Лена. Тогда бы он мне не заплатил. Том больше меня знал о Вильяме. Когда Лен заболел, Том работал в тюремной больнице. Его освободили вместе с нами, и он сказал мне, что мы должны следовать за Леном. Сообщил, что Вильям богат и что мы можем загрести целую кучу денег. Поэтому мы были втроем. После того как я вышел из больницы, куда меня поместили, на всякий случай, после дорожного происшествия, меня хотели засадить за попытку ограбления дома. Но судья вынес оправдательный приговор. После суда мне выдали на руки, по моей просьбе, свидетельство о смерти Лена.

— А что он был за человек, этот Лен?

— Он был своего рода чудаком, и никто не знал, о чем он думает на самом деле. Когда его привезли в тюрьму, Вильям был красивым уравновешенным парнем. С нами никогда не разговаривал, но много читал, в основном, уголовные романы. Потом изменился: в нем проснулись ненависть и озлобление. Кто–то попробовал его ударить, так еле спасли беднягу от Лена. На глаз трудно было определить его возраст. Где–то между сорока и пятьюдесятью, — подумав, проговорил Хюг. — Я, наверное, был в стельку пьян, раз он померещился мне в такси. Он мертв. В полицейском участке Болтона есть все документы.

Больше бродяга ничего не знал. Репортер попросил Хюга зайти вечером к нему и распрощался. Теперь у него в руках были нити к решению задачи.

Дом пернатой змеи! А может статься, это была та самая тюрьма, о которой столько разговоров? Чем больше он размышлял о пернатой змее, тем меньше и меньше был склонен романтизировать эту историю. Обращало на себя внимание то, что Вильям Лен увлекался уголовными романами. Возможно, это увлечение наложило свой отпечаток и на его характер. Да, он, безусловно, был человеком загадочным и неординарным.

Глава 10

Недалеко от редакции «Криминального курьера» располагался клуб журналистов. Когда Джек перед работой зашел туда, посетителей в библиотеке еще не было. Он придвинул к камину стул и принялся за содержимое кошелька Фармера.

Сначала осмотрел ключ с видневшейся на нем полустершейся надписью. Она полностью совпадала с надписью на бумаге. Он не спеша набил трубку и начал внимательно изучать таинственные буквы:

В. Т. И. Т. Л. А. Х.

Д. Ф. Л. Ф. Н. Б. Ч.

В армии Джек был шифровальщиком, поэтому без труда нашел ключ к шифру. Когда он прочел буквы сверху вниз, то заметил, что они были написаны в алфавитном порядке, но между каждыми двумя недоставало средней. Джек взял блокнот и вписал их.

«Гукумац»?.. Что же обозначало слово «гукумац?» Благо, Девин находился в библиотеке. Он взял нужный том энциклопедии и быстро нашел интересующую его статью.

«Гукумац». Так ацтеки, особенно жители Гватемалы, называли творца Вселенной. Его всегда изображали в виде пернатой змеи».

Джек откинулся на спинку стула и поправил рассыпавшиеся волосы. Опять он столкнулся с пернатой змеей! Но ведь Фармер, судя по всему, ничего о ней не знал. Как ни старался Девин, до конца так и не уловил взаимосвязи между текстом и известными фактами. Но он заключил, что этим шифром преступники пользуются как роковым предупреждающим знаком.

История принимала все более загадочный оборот. Джек поймал себя на том, что начал бояться. Но он быстро подавил это чувство. В тот день, когда он вместе с Дафнис побывал у мистера Брейка, молодые люди зашли в ресторан.

— Дафнис, меня очень интересует Крюв.

— Я думала, что все рассказала о нем, — рассмеялась девушка.

— А что вам известно о Фармере?

О Лейгестере Крюве он, казалось, знал уже достаточно. Это был крупный спекулянт, что не очень–то смущало Дафнис. Вот только его фамильярное отношение к противоположному полу оскорбляло ее женское достоинство. Она три года прослужила у Крюва и часто встречала там Фармера, хотя хозяин дома не слишком его праздновал.

— Кто такая миссис Стейнс? — спросил Джек.

— Она дружна и с мистером Крювом, и с этой артисткой, — Эллой Кред.

— Все они, если не богаты, то средства имеют достаточные. Кто она по профессии? — поинтересовался Дезин.

— Светская дама, — ответила Дафнис, — а светские дамы редко работают. У нее очень покладистый характер. Мистер Крюв мне рассказывал о ее талантах. Когда я, по его распоряжению, приносила ей письма, то видела в доме множество великолепных рисунков.

— Значит, она художник?!

— Не знаю. Я никогда не видела у нее живописных работ, только рисунки карандашом. Однажды я увидела рисунок большого герба. Когда–то я мечтала посвятить себя живописи, немного этому училась и имею представление, сколько нужно труда и времени, чтобы нарисовать такой герб.

Дафнис вытерла носовым платком губы и продолжила:

— О мисс Кред я знаю гораздо меньше. Мы с нею виделись лишь однажды, и она отнеслась ко мне очень высокомерно. Она хорошая артистка?

— Пользуется успехом у публики, — Джек пожал плечами.

Подумал немного и продолжил:

— Хотя нужно отдать ей должное, она — замечательный мастер перевоплощения, — добавил он затем. — Я видел ее как–то в трагической роли, и невозможно было себе представить, что это та самая женщина, которая превращает жизнь своих служащих в настоящий ад и доводит режиссера до слез.

Джек улыбнулся.

— А теперь расскажите, как вы провели свой первый день у нового шефа?

— Я должна была занести в каталог большое количество экспонатов, найденных мистером Брейком. Там были и пернатые змеи, все четыре фигурки.

— Вы скоро станете непререкаемым авторитетом в этой области! — рассмеялся Девин. — Но откуда у вас такие познания? Разве вы так хорошо знакомы с культурой древних ацтеков?

Она рассказала, что большая часть работы проходила под его непосредственным наблюдением, поэтому многие этикетки были уже написаны заранее.

Снова, доставая платок из сумочки, Дафнис обронила на стол маленький клочок бумаги. На нем красными буквами было написано «Цимм», а внизу стояло число.

— Это было на старой лампе, которую мистер Брейк тоже привез из экспедиции.

— Вы носите его с собой как сувенир? — спросил Джек.

Она рассказала, как намочила кончик платка, чтобы снять этикетку, и кусочек бумаги остался на платке. Но репортер не слушал ее. Он обратил внимание на мужчину с черной бородой, поглощенного чтением газеты. Какое–то неприятное чувство овладело Джеком. Он принадлежал к людям, одаренным феноменальной памятью. Он мог вспомнить, например, всех свидетелей на каком–нибудь давнем уголовном процессе, их показания, речи прокурора и защитника, мог прочесть статью в газете и на память повторить ее.

Девин стал внимательно присматриваться к читающему субъекту.

— Что с вами? — спросила Дафнис.

— Простите… Я, кажется, отвлекся… Немного задумался…

Он посмотрел на часы.

— Так откуда, вы говорите, взялась эта этикетка?

Она повторила ему свой рассказ.

— Странно… у них были даже лампы… А не было ли у них клубов?

— О чем вы говорите? — не поняв, спросила она.

— О лампах, — смутившись, ответил он. — Странно, Дафнис, но когда я о чем–то думаю, чем–то занят, то ухожу в себя с головой. Давайте лучше пить кофе!

Он пытался скрыть охватившее его волнение. Неужели причиной этому послужила старая лампа?

— Не будьте же таким таинственным и расскажите мне, в чем дело!

— Вы просто прелесть, — засмеялся он. — Вы мне ужасно нравитесь.

— Ну, говорите же, — улыбнулась в ответ девушка.

— Двенадцать лет тому назад я тоже был в ресторане с дамой, но это была деловая встреча. Моя спутница была знакома с бандой Рика, занимавшейся изготовлением фальшивых денег. Тогда я был еще совсем молодым репортером.

— Причем здесь банда Рика? — поинтересовалась Дафнис.

— Банду Рика прихлопнул старина Кларк. Тогда он был еще молодым сержантом. Рик застрелился на пароходе, пересекающем канал. Двое из членов банды бежали в Америку, одного из них удалось поймать, но самого главаря так и не удалось найти. Рик великолепно рисовал, но полиция была убеждена, что гравюры для фальшивых купюр делает его шестнадцатилетняя дочь. Тем не менее, ее никто не допрашивал, и она уехала к родственникам во Францию… — он внезапно остановился и посмотрел куда–то в сторону.

— Что с вами опять?

— Простите, я снова отвлекся. Почему мы говорим о Рике? Странно однако как все сходится, даже это! — Он взял этикетку и еще раз внимательно осмотрел ее.

— Я мог бы оставить эту этикетку у себя? Она мне может очень помочь.

— Она вам нужна?

Джек принял ее вопрос за согласие и спрятал этикетку в бумажник.

— Придет время, и я вам все расскажу, — торжествующе произнес он.

Из ресторана бородач вышел вслед за ними. Джек остановил такси.

— Я все время просил вас рассказать мне о вашем шефе, а теперь чувствую какую–то неловкость из–за своей настырности.

— Но ведь я ничего нового вам не сообщила о мистере Крюве, вы сами прекрасно все это знали.

— Конечно, я мог найти и другие источники информации, — ответил он, осторожно поглядывая через стекло такси на улицу.

— Вы уже трижды оборачиваетесь, что там на улице?

— Похоже, будет туман. Это хорошо, — попытался объяснить Джек.

Проводив Дафнис, Джек вышел на улицу. Он увидел, что автомобиль, следовавший за ними до самого ресторана, стоял неподалеку. Девин направился к нему. Но авто быстро развернулось и скрылось в темноте. Джек стоял в неуверенности. За кем ведется слежка? За ним или Дафнис? Эта мысль обеспокоила его. Без сомнения, за ними следили уже в ресторане. Вернуться и предупредить Дафнис? Ни к чему. Незачем волновать девушку. Спрятаться под лестницей и подождать?

Автомобиль исчез из виду. Девин возвратился в ресторан и спросил у хозяина о таинственном незнакомце.

— Это частный детектив бюро Стеббингса. Он часто бывает у нас.

Девин облегченно вздохнул. Частные сыщики не внушали ему опасений — настоящая полиция смотрит на них с некоторым презрением. Он спокойно отправился к мисс Кред.

Элла Кред была на сцене, и Джеку пришлось подождать, пока она освободилась. Элла выглядела осунувшейся и усталой и ни словом не обмолвилась, пока не выпроводила любопытных камеристок из гримуборной.

— Мистер Девин, я хотела попросить вас об одной услуге, — она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. — У бедного Джо был мой ключ. А Крюв сказал, что он оказался у вас. Вы могли бы возвратить его мне?

— Вы имеете в виду ключ из кожаного кошелька? — делая удивленную мину, спросил Джек. — Да, мне дала его мисс Ольройд. Я решил было отдать его полиции, но этой ночью он был похищен.

— Его украли? — вопрос прозвучал резко и недоверчиво.

— Да, — спокойно солгал Джек, — вор стащил мой жакет, куда я перед сном положил ключ. Интересно знать, не потерял ли он его, потому что так спешил, только пятки сверкали.

— Почему вы у меня об этом спрашиваете?

— Может быть, прочли что–нибудь в газетах?

Она не ожидала такого поворота, но сохранила удивительное спокойствие.

— Странно, что вы положили его в карман.

— Согласен, что это кажется очень странным.

Джек закинул ногу за ногу.

— Обычно я ношу ключи в ботинках.

Элла Кред растерянно посмотрела на него, не понимая, почему он иронизирует.

— Это просто ужасно! Я делюсь с вами своими неприятностями! Я хочу сказать, что ключ потерян…

— Ах, так это был ключ от вашей шкатулки с драгоценностями? — игриво спросил Джек. — Или от несгораемого шкафа, в котором вы храните вашу пернатую змею?

— Что вы здесь разыгрываете?! — вскочила она. — Пернатая змея! — Элла плюхнулась на стул. — Что это значит?! Хотите, я вам скажу, что думаю?! Это вы, газетчики, все сочинили! Вам всегда нужен дешевый шум!

Джеку показалось, что она говорит искренне.

— Послушайте, мисс Кред, — серьезно произнес он. — Пернатая змея — далеко не выдумка. Это гораздо более серьезно, чем можно было бы представить. Хотя, конечно, газеты пользуются большим набором приемов для увеличения тиража. Вы в самом деле ничего не знали о пернатой змее, пока не обнаружили карточку?

— Никогда.

— А Фармер тоже?

— Уверена, что нет! Хотела бы я знать, что это такое. Если они добиваются денег, то можете им сказать, что мои драгоценности хранятся в сейфе! И пусть они хоть двадцать раз пытаются его взломать.

— Ах, значит, его взломали? — сразу подхватил Джек. — Что у вас похитили, кроме фальшивых камней?

Она пожалела, что проговорилась, но Девин уже не отступал.

— Ну, — сказала, колеблясь, Элла, — грабители были в доме, но не взяли ничего ценного.

Она явно хотела уйти от ответа.

— И все–таки они что–то забрали? — настаивал Джек.

В дверь постучали. Элле пора было выходить на сцену.

— Мне нужно быстро переодеться…

— Что у вас взяли? — требовательно спросил Джек.

— Кольцо! — раздраженно крикнула она. — Вещь, за которую не дадут и пяти фунтов стерлингов!

— А что это было за кольцо? Обручальное! — он произнес это так напористо и уверенно, как будто знал наверняка.

— Старое кольцо с печатью. Оно у меня уже давно, — вздрогнув, ответила Элла. — А теперь оставьте меня.

Девин вышел в коридор. Он напряженно думал. Элла что–то скрывает. Она уже начала выдавать себя. Переодевшись, актриса вышла из гримуборной и тут же распрощалась с ним.

— Я не смогу больше сегодня разговаривать с вами, Девин, ждать меня не имеет смысла.

Он сделал вид, что уходит, но когда Элла скрылась из виду, вернулся обратно и принялся расспрашивать камеристок.

— Мисс Кред сегодня в плохом настроении, — начал он.

— В плохом? — улыбнулась старшая камеристка. — Хотела бы я знать, когда она была в хорошем?

— Она рассказывала что–нибудь о покушении на нее?

— Громилы украли у нее только одно кольцо. Я бы не дала за него ни фунта.

— Как оно выглядело?

Старшая камеристка точно не помнила, но другая дала точное описание.

— На нем был герб — три колоса и как будто орел посередине. Она хранила его в шкатулке с драгоценностями. Мистер Крюв не раз говорил ей, что его нужно выбросить. Но она скорее дала бы себя убить, чем лишилась его. Хозяйка очень скупая.

— Вы давно служите у нее? — участливо спросил Джек.

— Слишком давно, — проворчала та. — Я двадцать лет служу камеристкой, но такой особы не встречала нигде. Знала я ее давно, когда она была еще хористкой. Надо сказать, что ей повезло с самого начала… — женщина замолкла и прислушалась к звукам оркестра.

— Лучше, если вы сейчас уйдете, сэр. Она заканчивает сцену.

Джек предусмотрительно удалился, и через минуту в уборную ворвалась запыхавшаяся Элла.

— Принесите мне бумагу и конверт и позвоните мистеру Крюву; пускай продиктует адрес мисс Ольройд. Только мигом! — приказала она.

Глава 11

Раздался звонок. Дафнис быстро прошла через комнату и открыла дверь. Перед ней стоял Девин.

— Ответный визит? — спросила она, приглашая его войти.

— Не совсем так Я забыл кое о чем вас спросить. Вы не возражаете?

Но такая незначительная деталь не могла быть единственной целью его посещения. Она не знала, что он провел бессонную ночь, опасаясь за ее жизнь.

— Я получила приглашение на ужин… вы никогда не отгадаете от кого.

— От Эллы Кред? — спросил он наобум, и крайне удивился, что угадал.

— Вам это не кажется странным? — спросила Дафнис и прошла в спальню.

Она вынесла письмо, написанное на театральном бланке угловатым почерком:

«Милая мисс Ольройд, я так хотела бы поговорить с вами о многом, что была бы очень рада видеть вас сегодня вечером в театре. После спектакля я приглашаю вас на ужин. Мы ведь с вами раньше были знакомы. Я так опечалена смертью моего бедного друга Фармера, что очень хотела бы побеседовать с вами об этом. Я покажу вам театр за кулисами. Договорились? Вы не могли бы ответить мне по телефону? Номер найдете в книге.

Искренне преданная вам Элла Кред».

Девин сложил письмо и отдал его Дафнис.

— Вы примете это приглашение?

— Еще не решила, — ответила она, задумавшись. — Я ее почти не знаю, но, наверное, невежливо отказываться. Что бы вы сделали на моем месте?

— Право, не знаю. Но почему бы вам и не пойти, — ответил он, хотя внутренне противился этому.

— Я еще подумаю, — ответила Дафнис. — Я никогда не была за кулисами, и мне очень интересно побывать там.

Молодые люди вышли из дому. Медленно прошли через парк. Им было приятно идти вместе.

— Вы могли бы поужинать сегодня вечером и со мной, — произнес Джек, прощаясь.

— Но ведь вы постоянно заняты, это стало вашей хронической привычкой, — быстро ответила Дафнис.

— Дружба с вами обещает стать моей главной привычкой.

— Но вы еще не завоевали ее, мистер Девин, — ответила она уклончиво.

На обратном пути Джек спрашивал себя, не влюбился ли он, но сразу же отбросил эту мысль. Он направился в Скотленд–Ярд и попросил сообщить о своем приходе инспектору Кларку.

Инспектор тотчас пригласил Девина к себе. В его кабинете уже больше часа шло заседание.

— Берите стул, мистер Девин, — громко сказал Кларк.

Это был высокий, сильный человек с седыми усами, один из опытнейших специалистов Скотленд–Ярда.

— Мы как раз говорим о пернатой змее. Может, у вас есть что сообщить нам?

— Я еще только в начале пути, — быстро ответил Джек. — И сам пришел к вам за информацией.

— Здесь вы вряд ли узнаете что–либо новое, — строго проворчал Свини, заместитель Кларка. — Мы пришли к мертвой точке. Тупик.

— Вам известно такое имя — Хюг? — спросил Джек.

— Я вел его последнее дело, — ответил Кларк. — Это бывший заключенный, который обязан каждую неделю являться в отделение для регистрации. Опять что–то натворил?

— Он хотел продать мне одну информацию.

— Неужели?

— А что вы можете рассказать о банде Рика? Но это не по теме, — сказал репортер.

— Фальшивомонетчики, — обернулся Кларк. — Я накрыл их всех, кроме девчонки — она была еще ребенком.

Внимательно посмотрев на Джека, он спросил:

— Неужели она в Лондоне?

— Собственно говоря, это она занималась подделкой, — продолжал Джек, якобы не услышав вопроса. — Неужели так талантлива?

— О, да, — подтвердил Кларк. — Она получила за свои рисунки золотую медаль от одного общества, когда ей было всего двенадцать лет. Все, кто занимался тогда этим делом, говорили, что у нее редкий талант, что ее ожидает большое будущее.

— Как ее звали?

— Паула.

— Паула?.. Паула Рик?

Джек вопросительно посмотрел на Кларка.

— Значит, это она изготавливала гравюры?

— Конечно, — ответил Кларк. — Может быть, она не подделывала английских билетов, но тысячефранковые бумажки наверняка. Специалисты говорили, что эти рисунки были настоящими произведениями искусства. Они никогда не видели лучшей работы. Мы не могли тогда арестовать ее, и я очень этому рад. Ее отец был старым фальшивомонетчиком, и если бы не застрелился, то получил бы пожизненное заключение. Вы думаете, что рисунки пернатой змеи тоже дело ее рук?

— Уверен, что нет, — ответил Джек, направляясь к двери.

— Как вас понимать? — возмущенно воскликнул Кларк. — Вы приходите, расспрашиваете, потом исчезаете.

— Мне известны уже несколько версий о пернатой змее, — обернулся Джек. — Думаю, что не за горами тот день, когда я доберусь до истины. Обещаю вам как джентльмен, уважаемый Кларк, что вы узнаете обо всем этом прежде, чем материал будет сдан в набор. Теперь я должен найти дверь, которая открывается таинственным ключом, и еще узнать, для чего Фармеру понадобилось мифическое слово «Гукумац». О'кей, мальчики! — кивнул Джек и быстро удалился.

Глава 12

Девин посетил известную фирму «Архитектура и градостроительство».

— Мистер Вальбер уже пять лет как умер. После него у нас мистер Денни, — ответил клерк.

Репортер познакомился с худощавым нервозным человеком, на которого даже слова «Редакция «Криминального курьера“ не произвели никакого впечатления. Джек развернул перед ним план, найденный в письменном столе Фармера и помеченный штемпелем «Вальбер–Денни“.

— Это один из чертежей мистера Вальбера. К сожалению, я не могу ничего сообщить по этому поводу. Мистер Вальбер любил чертить такие фантастические планы. Посмотрите, что это такое? Девять этажей! Разве строительная комиссия утвердит что–нибудь подобное? Или, например, этот колоссальный лифт. Бедный мистер Вальбер был великим фантазером.

— Вы не могли бы мне сказать, для кого был сделан этот чертеж?

— Один Бог знает, — ответил Денни. — Вальбер часто и много рисовал их для собственного удовольствия. Он надеялся, что найдется какой–нибудь миллионер и воплотит его труд в жизнь. Но миллионеры большей частью — практичные люди и не жалуют архитектуру.

— Вы уверены, что этот план никогда не проходил через ваше бюро? — складывая листок и пряча его, спросил Девин.

— Совершенно уверен.

— Чем вы можете это доказать?

— На плане тогда стояла бы еще одна печать. Мы также никогда не используем такую бумагу.

Джек спросил, не слыхал ли Денни о мистере Фармере. Архитектор раскрыл книгу, в которую заносились имена клиентов, но такого имени в ней не нашел. Тогда Девин распрощался с ним и направился в институт истории и этнографии, в отдел геральдики. Он пробыл там около часа и вышел удовлетворенный. Ему удалось приподнять кончик завесы, скрывающей пернатую змею. Но самое трудное было впереди.

Паула Стейнс оказалась дома. Горничная проводила Девина в приемную, стены которой были сплошь увешены разнообразными рисунками. Видно, хозяйка квартиры обладала незаурядным вкусом. Репортер увидел перед собой Паулу Стейнс. Она сидела за маленьким столом, на котором лежал лист рисовального картона. При появлении гостя женщина прикрыла рисунок. Она была своеобразно красива. Девин знал, что ей было за тридцать, но выглядела Паула намного моложе. Она откинулась в кресле и приветствовала его странной улыбкой.

— Большая честь для меня, мистер Девин! — Вы пришли взять у меня интервью?

В ее голосе слышалась ирония. И прежде чем он успел ответить, миссис Стейнс протянула ему лист картона.

— Я рисую пернатых змей. Они очень фантастичны и красивы, не правда ли?

Девин увидел несколько прекрасных эскизов и этюдов головы.

— Да благословит вас Бог за то, что вы облегчаете мою задачу, — восторженно произнес он. — Как раз я за этим и пришел.

— Я об этом подумала сразу, как только прочла вашу визитку, — ответила женщина с ледяной улыбкой. — Но вы неправильно судите обо мне. До сих пор я никогда не слыхала о пернатых змеях и не имею никакого отношения к убийству.

Ее серые глаза открыто смотрели на него. Но можно ли было им верить?

— Вы, конечно, пришли по поводу убийства. Как это ужасно!

Девин понимал, почему она так считает, но не открывал сразу своих карт. Он только начал расспрашивать Паулу о Фармере, которого та хорошо знала.

— Теперь, мистер Девин, откройте мне настоящую причину вашего прихода.

— Я буду с вами совершенно откровенен. Мне нужно узнать кое–что о пернатой змее. Вы говорите, что ничего не знаете. Но, по–моему, вам должно быть кое–что известно, — заметил он, отметив ее нервозный жест. — Несколько лет тому назад…

— Я не участвовала в деле, — спокойно возразила она. — Можете мне не верить, но это так. Я ничего не знала до последней минуты. Больше мне нечего вам сообщить.

— Но почему? Вы мне уже сказали так много.

— Думаете, что раскопали что–то, касающееся меня? Я поняла это по выражению вашего лица, когда вы только вошли. Я ошибаюсь?

— Вы — Паула Рик!

— Да, я — Паула Рик. Но что это может вам дать?

— Вы знали Вильяма Лена? — спросил он.

Но, к его удивлению, она отрицательно покачала головой:

— Я его никогда не видела и ничего не слышала о нем до его ареста. Потом, конечно, мне стало о нем известно. А разве то, что я Паула Рик — преступление? Вы не можете меня заставить покинуть Лондон. Полиция ничего не имеет против меня, — она испытующе посмотрела на него. — Я вам расскажу версию полиции, но правды не знает никто. Я делала все гравюры, которые были нужны отцу для печатания французской валюты, уверенная в том, что это просто развлечение. Правда, потом, когда я узнала правду, мне это тоже доставило известное удовольствие. Но больше я не сделала ни одной гравюры.

Девин оглянулся по сторонам.

— Но ведь все это стоило денег, мисс Рик? Простите, но мне кажется, что вы не замужем. Вряд ли вы смогли бы так роскошно меблировать вашу квартиру и жить на заработок художницы!

— То, что вы видите — моя собственность, мне оставили после отца все. Потому что я была ребенком и не отдавала себе отчет в том, что делала.

И добавила:

— Говорят, что вы очень умны, мистер Девин. Так вот, разгадайте загадку! — Она встала и нажала на звонок. — Время пить чай, прошу вас, составьте мне компанию. Я была не права вначале, что боялась вас. Меня испугал ваш визит.

— Почему же?

— Сама не знаю. Я боялась, что вы узнаете о моем происхождении. Именно так и получилось. Но в действительности все оказалось совсем не так страшно. Вы были сегодня в Скотленд–Ярде и там сообщили об этом? Не правда ли?

— Откуда вы знаете? — удивился Джек.

— Все очень просто, — спокойно ответила она. — В течение последних тридцати шести часов за вами следили мои люди. Мисс Ольройд — очень красивая девушка.

Он заметил ее лукавую улыбку и покраснел.

— На роль сыщика вы пригласили, случайно, не мистера Стеббингса?

— Конечно, вы видели его. Что за дурацкая манера лепить себе бороду? Это всегда бросается в глаза.

Беседа была прервана появлением горничной. Когда она подала чай и вышла, Паула продолжила:

— Случай с мистером Фармером ужасен. Я могла бы многое рассказать вам. Но вы настолько умны и профессиональны, что сумеете докопаться до всего сами.

— Это оскорбление или комплимент?

— Думаю, что грубый комплимент был бы для вас не лучше оскорбления.

Девин отпил из своей чашки и пристально взглянул на хозяйку.

— Я хотел бы произнести тост. Он состоит из одного слова: «Гукумац»!

Чашка выпала из ее рук и разбилась. Паула побледнела, как смерть.

— Гукумац… гукумац… — бормотала она.

Ее грудь высоко вздымалась. Еще мгновение, и женщина раскрыла бы ему тайну, но горничная пригласила ее к телефону. Паула быстро вышла из комнаты, а когда возвратилась, то уже овладела собой.

— Будем благоразумны, — произнесла она.

— И откровенны, — добавил Джек.

— Взаимно. Признаюсь, что вы очень меня испугали. Это то самое слово, с которым все время носился Фармер. Вы, кажется, любите сенсации?

— Совершенно верно! И, тем более, о гукумац.

— Какое сумасшедшее слово. Клянусь вам, что я его не слышала до…

— До каких пор? — быстро спросил он.

— Пока не прошел год после известного случая. Но что вы хотите от меня узнать?

— Это подлинное имя пернатой змеи, — медленно произнес он.

Паула долго смотрела на него, затем упала на стул и закрыла лицо руками. Когда она поднялась, ее нельзя было узнать.

— Может быть, вы зайдете ко мне завтра? — допросила она, подавая безжизненную руку. — Нет, нет! Сегодня я не могу говорить. Лучше завтра.

Миссис Стейнс проводила его до двери, а когда он ушел, позвала горничную.

— Идите сию же минуту в бюро Кука и возьмите два билета на «Ориент–экспресс». Никто не должен знать, что мы уезжаем завтра утром. Потом принимайтесь укладывать вещи и отправьте их ночью на станцию. Управляющему скажите, что я уезжаю, по крайней мере, на год! Только в самый последний момент.

Паула вернулась к своему письменному столу. Весь вечер она уничтожала счета и письма. Ее отец всю жизнь руководствовался принципом, который передал и ей: «Избегай запутанного!».

Весь Лондон ждет разгадки тайны! Страшный трагический клубок постепенно начинает разматываться.

Глава 13

Кабинет мистера Брейка представлял собой большую красивую комнату с дубовыми панелями, сплошь заставленную книгами. Дафнис работала в комнатке неподалеку, но большую часть времени проводила в его библиотеке. Через широкое окно открывался вид на расположенный у дома небольшой сад. Дом стоял на углу улицы, и садик, обнесенный высокой кирпичной стеной, каким–то чудом сохранился в этой густо застроенной части Лондона. В стене сада, выходящего на улицу, была дверь, которой когда–то пользовалась прислуга и поставщики. Брейк приказал снять ее и заделать отверстие. Затем по настоятельному требованию полиции согласился посыпать стену битым стеклом. Он часто спускался в сад, вымощенный гранитными плитами, где с обеих сторон буйно цвели экзотические цветы. Мистер Брейк не выносил затворничества. Поэтому окна его кабинета и комнат никогда не зашторивались. Он с упоением говорил о благотворном действии свежего воздуха и солнечного света, и, кроме того, окна его комнат выходили в сад, и никто не мог заглянуть к нему снаружи. Но у него были еще и другие маленькие странности. Никто не мог входить к нему в библиотеку без его звонка. Если дворецкому нужно было спросить что–нибудь, то он звонил хозяину по внутреннему телефону. Он посвятил Дафнис во все эти подробности.

Придя на работу в это утро, она застала шефа прогуливающимся в саду. Руки его были заложены за спину, в зубах он держал фиалку. Брейк не курил и не пил. Первый же вопрос, которым он встретил девушку, был неожиданным. Это был вопрос о Джеке. Она немного смутилась, но рассказала все честь по чести.

— Я уверен, что он очень умен, — улыбнувшись, произнес Брейк. — Красивый молодой человек. О его профессиональных способностях не могу судить, так как почти не интересуюсь прессой. Это ваш жених?

— Боже милостивый! Нет, — Дафнис покраснела. — Ведь я всего неделю знакома с ним.

— Иногда встречаешь людей, к которым сразу чувствуешь симпатию или антипатию, — заметил он, лукаво поглядывая на ее зардевшееся лицо. — Я часто думаю о том, что несчастные браки бывают оттого, что молодые слишком долго встречались после помолвки. Им приходилось все время сдерживать свои естественные потребности, а потом они стремились наверстать упущенное.

— Вопрос о нашей свадьбе еще не обсуждался, — рассмеялась она. — Вы так уверенно говорите об этом, мистер Брейк.

— О, нет! — ответил он, и девушка заметила тень, скользнувшую по его лицу. — Я был однажды женат и не люблю вспоминать об этом.

Несмотря на их недавнее знакомство, Дафнис уже успела отметить, что он обладал обширными познаниями во многих сферах. У него была большая коллекция минералов. Среди бумаг она нашла научный труд, исписанный его мелким изящным почерком, об отношении заработной платы к прожиточному минимуму. Мистер Брейк был авторитетом в археологии Южной и Центральной Америки, хотя не опубликовал ни одной строчки. Он показал ей копии старинных записей на древнеиспанском языке и языке майя.

— Здесь вы найдете массу указаний о пернатой змее. Вы не знаете испанского? Очень жаль. Сложные церемонии древних ацтеков ничем не отличаются от ритуалов ныне существующих тайных обществ. Только боги изменили свои имена.

В то утро, работая в библиотеке, девушка увидела новую вещь. К стене напротив окна была прислонена дубовая дверь. С одной стороны она была обита стальным листом. Брейк объяснил, что ее достали из сарая, когда–то эта дверь была в кирпичном заборе, пока не заделали выход. Теперь ему в голову пришла фантастическая идея нарисовать на ней один из древних рисунков ацтеков. За интересной работой время летело быстро. Дафнис спохватилась только тогда, когда он показал ей часы.

О Джеке ничего не было слышно. Дома она не нашла от него никаких известий. Элла не упоминала в своем письме, в каком платье ей прийти, но раз она приглашала к ужину, то девушка, подумав немного, надела черное шелковое платье и закуталась в старинную венецианскую шаль — одну из немногих ценных вещей, доставшихся ей от матери. Ее не слишком радовал предстоящий вечер. Элла принадлежала к тем людям, которые делят всех окружающих на зависимых и независимых, а раз Дафнис принадлежала к первой категории, то и отношение к ней было соответствующим.

Однако в театре девушке был оказан прием, достойный королевы. Швейцар лично проводил ее к мисс Кред, а Элла буквально заключила ее в свои объятия.

— Милочка, как это любезно с вашей стороны!

— Дайте мисс Ольройд удобное кресло, Джесси! Это ваш первый визит за кулисы? — поинтересовалась актриса.

Дафнис пришла в антракте между первым и вторым актом, и Элла, переодеваясь, продолжала болтать.

— После представления мы поедем в клуб — вы в вечернем платье, не правда ли? Вы знаете Девина? Он был у меня вчера. Красивый малый. Но такой циник! Ненавижу циников. А вы?

В течение всего разговора Элла не отрывалась от зеркала, а Дафнис раздумывала, зачем, собственно говоря, ее позвали. Но при этих словах Эллы она, кажется, начала понимать.

— Да, он красив! Вы ведь его хорошо знаете? Но охотно подложит свинью другому, простите за вульгарное выражение. Этот ужасный мальчишка не отдает мне мой ключ. Уверяет, будто его у него украли.

Дафнис слушала.

— Вы помните, милочка, тот самый кошелек, который бедный Фармер всегда носил с собой. Мистер Крюв случайно отдал его вам.

Элла произнесла это как бы вскользь, но девушка уже поняла, для чего ее пригласили. Очевидно, Крюв и другие предполагали, что она близко знакома с Девином, и хотели, чтобы она уговорила его отдать ключ, Элла кончила одеваться и повела Дафнис за кулисы. Дирижер оркестра любезно предложил ей стул. Девушка увлеклась спектаклем. После окончания пьесы, возвратившись в гримировочную, Дафнис невольно отшатнулась, увидев там какого–то господина во фраке. Это был Лейгестер Крюв — человек, которого она меньше всего желала видеть. Очевидно, последние дни не прошли для него даром — лицо осунулось, а под глазами появились мешки. Он принужденно улыбнулся своей бывшей секретарше.

— О, мисс Ольройд! Ну, как? Побывали за кулисами?

— Думаю, вас не надо знакомить, — перебила его Элла, входя в комнату. — Займитесь, пожалуйста, мисс Ольройд, Билли. Я переоденусь, и мы поедем ужинать.

Конечно, присутствие Крюва не было простой случайностью. Он беседовал с Дафнис о разных пустяках, потом перешел к недавнему печальному происшествию.

— Смерть Фармера была для меня тяжелым ударом, — сказал он. — Полиция заполонила мой дом, и мне пришлось выдержать натиск, по крайней мере, сотни репортеров. Меня удивляет, что ваш друг еще не был у меня. Ведь он большой специалист по криминальным проблемам.

— О каком друге вы говорите?

— Конечно, о Девине, — Крюв, видимо, был удивлен этим вопросом. — Он очень способный человек, но немного вспыльчив и поспешен в своих выводах. Возьмите историю с ключом. Ведь он принадлежит Элле, и она постоянно напоминает мне о нем. Я охотно заплатил бы несколько сотен фунтов стерлингов, чтобы возвратить его и отдать Элле. Ведь газетные репортеры зарабатывают не густо. А если ему самому не нужны деньги, то он может сделать на них подарок своей девушке. Что вы скажете?

Она возмутилась этим предложением, но сдержалась и промолчала.

— Я в чертовски неудобном положении, — продолжал Лейгестер и, оглянувшись, понизил голос. — Вы ведь светская женщина, мисс Ольройд. Мы не хотим скандала. Этот ключ от дома Эллы. Вы понимаете?

Дафнис все понимала. И его лицемерный натянутый комплимент показал ей, что Крюв уже готов на все.

— Мы с Эллой друзья вот уже много лет, — говорил он. — Теперь вы понимаете, зачем нам нужен этот ключ. Двести–триста фунтов стерлингов для меня ничего не значат.

— Не думаю, чтобы мистера Девина интересовали деньги, — заметила она. — Но я уверена в том, что он не употребит ключ нежелательным для мисс Кред образом.

— Но вы, по крайней мере, поговорите с ним об этом? — настаивал он, и Дафнис согласно кивнула.

В эту минуту появилась Элла. Из уважения к своей гостье она тоже надела черное платье и была без драгоценных украшений.

— Посмотрите какая погода, — обратилась она к камеристкам. — Билли, я надеюсь, что ты не наговорил мисс Ольройд обо мне ничего дурного?

— Я слишком хорошо знаком с тобой, Элла, — улыбнулся он.

Дафнис не составило труда понять, что они заранее продумали всю эту комедию.

Вернувшись, камеристка сказала, что идет сильный дождь со снегом.

— У вас есть накидка, милочка?

И когда Дафнис показала свою шаль, Элла покачала головой.

— Вы промокнете до костей, прежде чем дойдете до автомобиля. Джесси, принеси мисс Ольройд мою красную накидку. Пожалуйста, не возражайте, милочка. Может быть, на выходе у вас кто–нибудь попросит автограф… Но это уже оборотная сторона славы.

Когда Дафнис вышла, Элла понизила голос, отвечая на какое–то замечание Лейгестера.

— Почему же она не могла прийти? Последнее время Паула стала слишком отчужденной.

— Она велела сказать, что у нее болит голова.

— Это не похоже на Паулу, — Элла задумчиво закусила губу. — Ну, пойдем, а то эта проклятая секретарша еще простудится.

Они, прошли через узкий темный двор на улицу. Около театра стоял какой–то человек, искавший защиты от дождя, но автомобиль и Дафнис уже исчезли. Элла обратилась к прохожему.

— Только что отсюда вышла молодая женщина. Вы не заметили, куда делась?

— Да, конечно. Она была в красной накидке. Дама села в машину и уехала.

Элла круто выругалась.

— Я рассчитаю шофера! Билли, останови такси!

Выйдя на улицу, Дафнис сразу направилась к автомобилю. Но увидев в ней, кроме шофера, еще пассажира, остановилась перед открытой дверью:

— Простите, я, наверное…

Шофер захлопнул за ней дверцу и включил газ.

— Подождите! Ведь не все еще вышли!

Но сидевший в автомобиле мужчина рванул ее за руку и силой усадил на место.

— Сидите смирно и не кричите, а то у вас будут большие неприятности, — послышался грубый голос.

В это время автомобиль проезжал мимо уличного фонаря, и при его неясном свете Дафнис посмотрела на своего спутника. Но увидела только глаза и нос, потому что нижняя часть лица незнакомца была перевязана пестрым платком.

Глава 14

Некоторое время девушка сидела в оцепенении.

— Зачем вы это делаете? — решилась она, наконец, спросить.

— Не задавайте вопросов — вы все узнаете потом.

Дафнис пыталась разглядеть дорогу, но было уже темно, и автомобиль, проехав через весь город, помчался дальше. Очевидно, они свернули с шоссе на проселочную дорогу. После часа езды автомобиль остановился, и незнакомец помог ей выйти. Девушка очутилась перед большим бетонным домом. Пожилая женщина повела ее по коридору.

— Войдите сюда и ведите себя спокойно, — сказала она, вталкивая Дафнис в какую–то комнату. У нее был грубый голос, и от нее несло перегаром. Дверь захлопнулась. Пленница очутилась в темноте. Через минуту вспыхнула лампочка. Девушка находилась в небольшой комнате, все убранство которой состояло из простой кровати, стола, стула, лежавших на столе щетки, расчески и книги. В глубокой нише находилась ванна со всеми приспособлениями для женского туалета.

Дафнис посмотрела на книгу: это была Библия. Все вещи были совершенно новыми. Дом, кажется, тоже был построен недавно — еще чувствовался запах цемента и свежей краски. Она нажала на ручку двери, но та не поддавалась. В ней было проделано четырехугольное окошко, как в тюремных камерах. Дафнис уселась на кровать, пытаясь собраться с мыслями. Что все это значит? Почему ее похитили? Мысли девушки все время возвращались к Девину. Ей почему–то казалось, что во всем этом замешан Крюв. Может быть, ее для этого и пригласили в театр? Но Крюв занимался только вещевым мошенничеством и никогда не пошел бы на такой риск. Она посмотрела на часы: была половина первого ночи. Вдруг ключ в замке повернулся и дверь открылась. В коридоре стояла мужская фигура, при виде которой кровь у пленницы застыла. Человек был с головы до ног закутан в темное покрывало, с капюшоном на голове, и даже в разрезах для глаз был черный тюль. Мгновение он постоял неподвижно, потом повернулся и ушел. Дверь опять закрылась. Через несколько минут она отворилась снова. Дафнис решительно настроилась на разговор с загадочной личностью, но перед ней стоял уже другой человек. По пестрому платку она узнала своего похитителя.

— Вы знаете, почему вас сюда привезли, мисс?

Она отрицательно покачала головой.

— Если бы мы захотели, то могли бы заточить вас здесь на долгие годы, и никто об этом не узнал бы, — медленно произнес он как будто заученными словами. — Но если вы даете клятвенное обещание никогда ни одной живой душе не рассказывать о том, что случилось с вами сегодня вечером, тогда пернатая змея освободит вас, не причинив вам никакого вреда.

Она с трудом смогла ответить.

— Я ничего не скажу! Да, я обещаю это.

— Значит, вы клянетесь, что никому ничего не расскажете об этой ночи?

— Да… я… обещаю…

Незнакомец исчез и через несколько минут явился с подносом, на котором стояла чашка бульона, булка и бутылка вина.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, благодарю вас. Я бы попросила стакан воды.

Он ушел, оставив на этот раз дверь открытой, и принес ей стакан воды, который она осушила залпом.

— Лучше, если вы немного подкрепитесь.

В конце концов девушка отпила полчашки бульона.

— Вы готовы?

— Да.

Она последовала за ним по коридору.

У ворот ожидал автомобиль. Похититель не собирался ее провожать и только еще раз предупредил:

— Если вы достаточно умны, то не станете привлекать к себе внимания. Все равно полиция не поверит вашему заявлению.

Шофер возвращался по другой дороге, и когда они проезжали по улицам Лондона, башенные часы пробили два. Автомобиль остановился у подъезда ее дома. Как только Дафнис вышла, машина сорвалась с места. Она еле добралась до своей комнаты и упала на кровать. Прошло по крайней мере полчаса, пока девушка успокоилась и, раздевшись, забылась тяжелым сном. Только стук уборщицы в дверь разбудил Дафнис. Взглянув на часы, она ахнула. Впервые она опоздала на работу.

Глава 15

— Вам дважды звонила по телефону какая–то дама, — сказала уборщица. — И сейчас звонит.

Дафнис вспомнила об Элле. Что она могла ей сказать? В трубке послышался резкий голос.

— Что с вами произошло?

— Я перепутала автомобиль. Он поджидал кого–то из служащих. Я заметила свою ошибку только тогда, когда очутилась за городом.

Но Дафнис не умела лгать, и ее объяснение казалось неубедительным.

— Вы, наверное, знаете, кто это был? — недоверчиво спросила Элла. — Кто–то отослал моего шофера. Я подумала, что над вами подшутили.

— Нет, нет! Уверяю вас, — Дафнис испугалась.

Если все это подстроил Крюв, то вопрос Эллы мог быть ловушкой.

— Я бы хотела повидать вас, где вы будете сегодня в два часа?

Дафнис назвала адрес мистера Брейка, сомневаясь однако, будет ли он доволен этим визитом.

— Брейк? — Элла записывала адрес. — Хорошо, я навещу вас.

Девушка повесила трубку и принялась за завтрак.

«Неужели пернатая змея — дело рук Крюва?» — размышляла она.

Дафнис не знала, как оправдаться за опоздание. Брейк перебил ее:

— Я беспокоился о вас. Пожалуйста, не извиняйтесь. Если когда–либо вам нужно будет прийти позже, я не возражаю.

Старая дверь все еще была прислонена к стене, и на ней уже появилось замысловатое изображение.

— Видите, какой странный силуэт? Точный рисунок древних ацтеков, хотя я сомневаюсь, что у них были деревянные двери. Я вообще считаю, что египтяне и индейцы Южной Америки происходят от одной и той же расы…

В этот день Брейк был очень разговорчив. Дафнис пыталась внимательно слушать его, но она скверно себя чувствовала, и смысл его слов ускользал от нее.

— Вы выглядите очень уставшей, мисс Ольройд, — заметил он. — Надеюсь, вы не принадлежите к тем девушкам, которые способны протанцевать всю ночь напролет?

— Я не танцевала, уверяю вас, — слабо улыбнулась Дафнис. — Просто легла спать очень поздно.

Больше он не расспрашивал. Около двух позвонила Элла. Она не могла прийти и спрашивала, не зайдет ли Дафнис к ней в театр. Но та отклонила предложение, сказав, что приглашена на вечер. Красную накидку она еще утром отослала с посыльным. Около трех к ней зашел Девин, необычайно возбужденный.

— Мне недостает всего нескольких фрагментов, чтобы получилась полная картина. Какая история! Я в восторге!

— Что вы сказали?

— Вам нехорошо, дорогая? — спросил он, заметив усталость на ее лице.

— Вы не хотите видеть мистера Брейка? — спросила девушка, пытаясь сменить тему.

— Для этого я и пришел. А сегодня вечером мы поужинаем с вами в каком–нибудь уютном ресторанчике.

— Сегодня я должна раньше лечь спать, — перебила Дафнис и, заметив его разочарование, добавила, — я ужасно устала и, представьте себе, что будет, если я засну во время разговора.

— Постараюсь, чтобы этого не случилось. У меня есть несколько интереснейших скандальных историй, — соблазнял ее Джек.

— И я могла бы вам рассказать кое–что, от чего у вас волосы встали бы дыбом, — ответила девушка, и оба рассмеялись — Нет, серьезно, я слишком устала.

— Вы вернетесь теперь к пернатой змее? — шутливо спросил он и очень удивился, когда Дафнис при этих словах задрожала.

— Нет, нет! Никаких змей! Прощайте! — Она исчезла прежде, чем он успел что–нибудь сказать.

Но ее внезапная антипатия к пернатым змеям заинтриговала Джека, и он решил во чтобы то ни стало узнать в чем дело. Возвращаясь от Брейка, репортер решил заглянуть в контору к мистеру Крюву, но не застал его на месте.

Все утро Крюв перебирал свои бумаги, которые решил срочно продать и побыстрее скрыться за пределы досягаемости пернатой змеи. Лейгестер был уверен, что пернатая змея — это Вильям Лен. И что именно он без всяких угрызений совести жестоко отомстил Фармеру. Очевидно, судьба изменила человека, который, не дрогнув на скамье подсудимых, выслушал приговор суда. В последние годы он уже забыл о его существовании и о том, какое зло ему причинил. Крюв проинструктировал клерка о продаже бумаг и, подсчитав предполагаемую прибыль, остался очень доволен собой.

Когда доложили о приходе Девина, он сначала не пожелал его принять, но любопытство взяло верх.

— Будьте добры, садитесь и возьмите сигару, — сказал Крюв, стараясь казаться равнодушным. — Я очень занят и могу уделить вам не более пяти минут. Какие у вас новости о пернатой змее?

Несмотря на словоохотливость, в его голосе звучало скрытое беспокойство. Джек ясно понял это. «Фармер убит. Паула сбежала. И у Крюва появились опасные признаки», — подумал он.

— Ничего нового! Вы будете давать показания при опознании трупа?

— Зачем? Разве мне нужно идти туда? — озадаченно спросил Крюв.

— Ведь вы же главный свидетель! Я думал, что вы уже получили извещение. Интересно, что скажет судья, узнав, что миссис Паула Стейнс уехала из Англии?

— Что вы хотите этим сказать? — нервно спросил Крюв.

— Уехала сегодня утром. Надеюсь, она удачнее минует канал, нежели ее отец?

Репортер пристально посмотрел на Лейгестера и отметил, как тот побледнел.

— Я не знал ее отца.

— Как, вы не знали великого Рика? — издевался Джек.

— Я не знаю… — хрипло бормотал Крюв. — Я думал, что ее зовут Стейнс… я бы хотел, чтобы вы говорили проще, Девин!

— Ее имя Паула Рик. Она дочь фальшивомонетчика Рика, застрелившегося много лет тому назад. Никто не знает этого лучше вас, Крюв!

— Она уехала? Вы уверены в этом?

— Сам видел, — ответил Джек. — У меня было предчувствие, что это сегодня случится. И я пошел на вокзал. Она покинула Лондон первым же поездом.

— Очевидно, уехала в Париж?

— Не думаю. Багаж по крайней мере отправлен в Голландию.

— Кажется, она говорила, что собирается уехать на неделю.

— Но управляющему миссис Стейнс сказала, что пробудет в отъезде не меньше года. Не ломайте голову, Крюв. Паула навсегда убралась из Англии, и я знаю что причиной этому было только одно короткое слово.

— Слово?!

— Очень странное короткое слово.

Девин откинулся в кресле и пристально посмотрел на него.

— Меня очень интересует, какое впечатление оно произведет на вас.

— Ну, меня не так–то легко испугать, — ответил Крюв. — Мне с вами не о чем говорить, молодой человек. Достаточно с меня вашей таинственности, понимаете? Вы, газетчики, слишком много себе позволяете. Я не знаю, кто убил Джо Фармера, но советую вам быть осторожным. И если ваше слово имеет какое–то отношение к пернатой змее, то вы напрасно пытаетесь напугать меня.

— Миссис Стейнс, — начал Девин…

— К черту миссис Стейнс! — вскричал Крюв. — Мне совершенно безразлично, здесь она или нет. И я не хочу ничего видеть и слышать!

Джек достал из кармана конверт.

— Я получил сегодня это с утренней почтой, — спокойно заметил он. — Письмо напечатано на машинке и без подписи.

Крюв нехотя взял протянутый конверт.

«Лейгестер Крюв (или Льюстон) см. «Акты судебного заседания. Льюстон, Лондон, Февраль 19… года, или «Полицейский листок“ от 14 февраля 19.. года, стр. 3, параграф 3. Элла Кред, Жозеф Фармер, см. «Полицейские акты в Мэрлибоне, июнь 19.. года. Также «Паддингтон таймс“ от 22 июня 19.. года. Фармер, урожд. Льюстон“.

— Что это значит? — спросил он, прочитав документ.

— Я собрал сегодня утром кое–какие сведения. Вас зовут Льюстон. Мисс Элла Кред ваша сестра. Она вышла замуж за Фармера семнадцати лет от роду. Вы дважды были осуждены и третий раз избежали обвинительного приговора по ошибке следствия. Вашу сестру судили за укрывательство краденого. Очевидно, в вашем роду предприимчивость передается по наследству.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Крюв, прикусив губу.

— Если вы опасаетесь, что я хочу заявить в полицию, то ошибаетесь, — улыбнулся Девин.

— Мне совершенно все равно. Я не дам вам ни гроша. Обратитесь лучше к Элле. Вы, конечно, хотите произвести сенсацию при опознании трупа?!

— О, нет, — мягко ответил Джек. — Я не спешу обнародовать интереснейшие истории. Я надеюсь, что вы поможете мне раскрыть тайну до конца.

— Какую тайну?

— Тайну Гукумац! — резко сказал Джек.

Кровь отхлынула от лица Крюва.

— Гукумац… — машинально повторил он, заставляя себя улыбнуться. — Ну, конечно. Джо Фармер всегда носился с этим словом. Это его очередной заскок. Он был фантазером.

— То же самое мне сказала и миссис Стейнс, — рассмеялся Джек. — Она себя прекрасно чувствовала… пока, вы знаете, пока… я не разъяснил ей истинный смысл этого слова… «Гукумац»… так называлась у древних ацтеков… ну, ну… Да!.. да!.. пернатая змея!

— Прекрасно! — после короткой паузы произнес Крюв.

На щеках его ходили желваки. Репортер видел, что это сообщение выбило Билли из колеи.

— Пернатая змея?! Так вот что это значит! Выходит, он все еще жив?

— Вильям Лен жив. Можно не сомневаться, — подтвердил журналист.

— Если бы я знал об этом раньше, я бы его выследил, — Крюв нервно мял бумаги.

— Почему он так возненавидел вас?

— Спросите лучше его самого, когда будете брать у него интервью. А полиция знает, что он убил беднягу Фармера? Ведь не может же он безнаказанно болтаться по городу и убивать людей? Благодарю вас, Девин. Но стать вашим союзником я не могу. Что же так… уехала Паула? Сама называла меня трусом… И Лен ничего не знает об этом?

— А вы не хотели бы облегчить душу и рассказать мне всю эту историю?

Крюв разразился безумным смехом.

— Мне вовсе не хочется снова услышать: «приговаривается к десяти годам каторги». Я хочу умереть на свободе. Так вам что, не нужны деньги? — грубо спросил он.

— Очень вам признателен. Я не нуждаюсь. Но вы сделали бы великое дело, рассказав все как было. «Гукумац». Вы ездили когда–нибудь в Южную Америку?

— Я бы не знал, что она существует, не имея акций одного общества из Буэнос–Айреса.

— Почему бы вам не встретиться с мистером Брейком? — Джеку пришла в голову каверзная мысль. — Я слышал, что он недавно вложил все свое состояние в южноамериканские бумаги.

— Брейк? — нахмурился Лейгестер. — Это тот, у которого теперь служит Дафнис?

— Вы меня поражаете.

— Я не знаком с ним. Он что — богат? Давайте мне его адрес. Если вам не помешают несколько сот фунтов стерлингов, то вот… — протянул деньги Крюв.

Девин был уже у двери.

— Если вы вдруг захотите что–нибудь рассказать мне, то найдете мой адрес и телефон в книге. Хэлло!

Девин сел за руль автомобиля и отправился в Болтон, решив по дороге еще раз все спокойно обдумать. Вскоре он подъехал к дому, который пытался ограбить Хюг в день трагической гибели небезызвестного Лена.

Хозяин дома говорил Джеку:

— Я увидел двух негодяев в приемной. Тот, что пониже, укладывал в мешок серебро, а тот, который умер — был высокого роста, очень некрасивый…

— Но ведь его не было в приемной…

— Что вы?! Был! Он еще грозил свернуть мне шею.

Джек больше не слушал рассказчика. Ему стало ясно, что сбит был не Лен, а Том. Лен, все быстро сообразив, сунул в карман убитого на дороге свои документы.

Но что заставило его это сделать?

Девин был, кажется, близок к разгадке тайны. А Лондон, тем временем, бурлил от невероятных слухов.

Глава 16

Дафнис чуть ли не бросилась Джеку на шею, когда тот появился у нее. Одиночество все больше тяготило девушку. Она тут же напомнила, что он еще раньше предлагал ей поужинать в ресторане. На стуле у дверей Девин увидел небольшой чемодан.

— У вас гости? Что это?

— Через полчаса вы бы не застали меня. Я сняла на неделю комнату в Ридлей–Отеле.

— Что это вы вдруг?

Дафнис взглянула на него.

— Вы чего–то боитесь?

— Чего? — покраснела она.

— Конечно! Просто это убийство выбило вас из колеи.

— Когда я остаюсь одна, все меня раздражает. Эта квартира почему–то стала неуютной. Вы, наверное, подумали, что я сошла с ума?

— Напротив, — попытался переубедить ее Джек. — Но я не думаю, что вам грозит какая–нибудь опасность.

Пронзительно зазвонил телефон.

— Сделайте мне одолжение, — шепотом попросила она. — Это, наверное, мисс Кред, она хотела видеть меня вечером в театре, но я сказала, что уже приглашена.

— Мною! — заключил Девин. — Вы очень проницательны!

Он взял трубку, но услышал низкий, видимо, измененный, голос. Это была не Элла.

— Мисс Ольройд?

В аппарате что–то трещало, гудело, и Девин тихо сказал: «да».

— Вы не должны никому рассказывать, что произошло сегодня ночью.

На том конце провода положили трубку. Девин медленно подошел к Дафнис.

— Кто это был? — спросила она.

— Что случилось с вами этой ночью?

— Ничего!

— Вы не имеете права никому об этом говорить. Но мне… Что было?

— Кто говорил с вами?

Она задрожала.

— Вы должны все мне рассказать, — настаивал Девин. — Вам надо выговориться. Вы должны кому–то довериться. Расскажите мне все.

— Я не могу. Совсем не могу.

Ее руки тряслись. Он взял девушку за плечи и заглянул ей в глаза. В них появились слезы.

— Я спрашиваю вас не ради профессионального интереса. Вы обязаны, вы можете довериться мне. Потому что я… — разве вы не поняли? Я люблю вас!

От неожиданного признания она резко вскинула на него глаза и так же быстро опустила их. Он нежно сжал ее руку.

— Я прошу вас.

— Я поклялась… — слабым голосом произнесла Дафнис. — Кто–то похитил меня у театра…

И она бессвязно рассказала ему обо всем, что случилось этой ночью.

— Они были очень внимательны. Вы никому и нигде не скажете об этом! Слышите? Ни слова! — Дафнис смотрела ему в глаза. — И поклянитесь, что не станете разыскивать это место!

Она разрыдалась.

— Это было ужасно. Я же никому не причинила зла!

— Поэтому они вас и отпустили.

— Что вы имеете в виду?

— Они перепутали вас с Эллой. Только потому вас и похитили. Вы были в красной накидке? Эта комната напоминала тюремную камеру?

— Это было ужасно!

— У него большой тюремный опыт. Комната была подготовлена специально для Эллы. Они могли бы продержать ее там не один год.

— Но зачем?

— Я еще не выяснил, почему Гукумац…

— Кто это? Странное имя.

— Это один из моих «друзей». Элла Кред помогла засадить его в тюрьму. На суде единственным свидетелем из всей этой шайки был Джо Фармер.

— Ужасные загадки, — перебила Дафнис. — Человек с таким именем был врагом Фармера? Он…

— Пойдем поужинаем, — ответил Джек и поцеловал ее.

С этого момента они перешли на ты. Он подхватил чемодан Дафнис, и они вышли из дому.

— Скажи, это правильно, что я переезжаю в отель?

— Лучшего решения быть не может.

На улице Девин увидел старого знакомого.

— Вы хотите поговорить со мной?

— Да, мистер, — голос Хюга дрожал от волнения. — Я опять видел его сегодня.

— Вильяма Лена?!

— Да, сэр.

— Откуда вы узнали, что я здесь?

— Это не так важно.

— Где вы видели Лена?

— В ночлежке. Он совершенно болен и долго не протянет, — сказал Хюг. — Я одолжил ему еще пять шиллингов.

Бродяга произнес это срывающимся голосом, с опаской поглядывая вокруг.

— Понимаю, — ответил Джек. — Приходите ко мне завтра утром в редакцию.

Девин распахнул перед Дафнис дверцу автомобиля.

— Это мой приятель, — объяснил он.

Из ресторана репортер сразу же позвонил Крюву.

— Я не могу сейчас говорить, — ответил тот. — Если вам нужно, приходите ко мне.

— Вы созвонились с человеком, которого я вам рекомендовал?

— Да. Мы встречаемся завтра вечером. Думаю, сговоримся.

Джек остался доволен разговором с Крювом и прекрасно провел время с Дафнис.

В редакции его ждала телефонограмма от инспектора Кларка. Тот просил немедленно зайти в Скотленд–Ярд.

Не дождавшись сенсации, ночной редактор закончил читать статью Девина без особого восхищения.

— Ничего нового. То же самое и в предыдущем выпуске. Вы что, выдохлись, Девин?

— Не гоните волну. Козыри еще не открыты.

Той же ночью он встретил своего старого знакомого — сержанта полиции.

— За каким зайчиком вы гоняетесь? Или волком?.. — поинтересовался тот.

— Я ищу след убийцы Фармера.

— А–а! Это как раз его дом. Здесь мы и накрыли фальшивомонетчиков. Блестящая была операция. Да, было время! А сейчас что?.. У–у…

— Взяли Вильяма Лена?

— Как, вы знаете и об этом? Да, да, его накрыли со всеми машинами, прессами и станками. Кто–то специально выдал его. На суде главным свидетелем был Фармер. Лен часто приходил в этот дом, а перед арестом прожил там несколько недель. Когда мы его обложили, он только одно сказал: «Я отвечаю за все». И на суде отказался от защитника.

О пернатой змее сержант вообще ничего не слышал.

Глава 17

Дома Джек, едва раздевшись, рухнул в постель. Было три часа ночи.

Спал он ужасно. Его мучили кошмары. Ацтеки, майя…

За окном послышалось какое–то движение. Джек тихо поднялся и осторожно сдвинул занавеску. Была холодная, ясная ночь.

За углом дома скрылась какая–то фигура. Приоткрыв окно, Джек нащупал неизвестный предмет. Это был стальной крюк с привязанной к нему веревочной лестницей. Девин охватил электрический фонарик и осветил двор. В одно мгновение он оделся и выскочил на улицу. Темный силуэт оторвался от стены и бросился бежать.

Джек уже хотел прекратить погоню, когда перед беглецом возникла фигура полицейского. Тот и задержал незнакомца. Последний пытался оказать сопротивление.

— Все в порядке, милок. Остынь. А, вот и пушечка. Давай ее сюда.

По пути в полицейский участок подозрительный тип разговорился.

— Значит, вы и есть Девин, который мне был нужен?

— Да, это я — ваша потенциальная жертва.

— Как вы могли меня услышать? Меня!

— Заткни глотку, — перебил его полицейский.

— Фараоны, конечно, ничего обо мне не знают. Но инспектор — мой давний знакомый.

— Ну, ну. Фараоны не знают! Ты — Джерри Лигфут. Когда тебя судили последний раз, я был на суде.

Участковый инспектор тоже узнал Джерри.

— Вы что же, обделываете свои темные делишки в нашем районе? — спросил он. — Этого от вас я не ожидал!

В преступном мире Лондона есть закон: не пачкать там, где живешь.

— Я очень скорблю, мистер Броун, — ответил Джерри. — Но мне обещали сто фунтов стерлингов плюс инвентарь.

И рассказал удивительную историю.

Некто прислал ему письмо и назначил встречу у моста. Лица неизвестного Джерри не рассмотрел. Тот предложил ему деньги и дал адрес. Нужно было найти у Девина кошелек с ключом.

— А миллиона вам не предлагали? — с сарказмом поинтересовался инспектор.

— Вы думаете, что я вас морочу? Так слушайте. В Лондоне есть человек, который очень хорошо оплачивает работу бедным ворам. Я знаю только, что он ездит не в личном автомобиле.

Репортер отвел инспектора в сторону.

— Вы можете верить ему. Я знаю, что это действительно так и напрямую связано с пернатой змеей.

Когда появился Кларк, Девин попросил разрешения задать задержанному вопрос.

— Вы знали Вильяма Лена?

— А как же? Мы вместе сидели. Правда, в разных отрядах. Он вообще был молчун.

Когда Джерри увели в камеру, Кларк взял Джека под руку, и они вышли на улицу.

— Что он должен был у вас найти?

— Его направили взять ключ и тайнопись.

Джек решил дать хоть немного информации старику Кларку.

— Я не буду говорить, как он оказался у меня, этот шифр, но его всегда носил с собой Джо Фармер.

Кларк внимательно прочел набор букв.

— Здесь зашифровано слово «гукумац», — помог ему Девин. — Так древние ацтеки называли пернатую змею. Но я столь же далек от разгадки ключа, как и вы.

— Не хитрите, Девин! Ведь вы знаете больше, чем говорите. Я же знаком с вами не один год. Смотрите, если я… я найду дверь, которую отпирает этот ключ, вы будете навеки посрамлены. Бац–бац, и на лопатках! А вы этого не любите!

И оба рассмеялись.

Джек проспал до обеда.

Глава 18

В редакции репортер наткнулся на Хюга. Его необычно опрятный вид ошарашил газетчика.

— Я немного поддал вчера… Сегодня я понял, что больной в ночлежке не Вильям Лен.

— Послушайте, что вы мне морочите голову?!. — добродушно возмутился Джек.

— Да пропади я пропадом…

— Где вы с ним виделись? Отвечайте быстро!

Хюг понизил голос.

— Я не знаю, где он живет. Лен назначил мне свидание и приехал на машине. Он приказал мне пойти к вам и сказать, что я ошибся, потому что не хочет, чтобы подозрение пало на невинного человека. Так и сказал.

— Он говорил вам прямо в глаза?

— Нет, он не выходил из машины.

— Вы узнали его голос?

— Он дал мне денег, чтобы я прилично оделся и всегда был в его распоряжении.

— Все это вы лжете…

— Но так похоже на правду… — произнес подавленно Хюг.

Редакционный сторож доложил Девину, что посетитель достал из багажника автомобиля чемодан и сел на переднее сиденье. Машина рывком ушла вперед.

Наверное и Хюгу надоел Лондон.

Мозг Девина пребывал словно в наркотическом состоянии. Джек устремился в Скотленд–Ярд.

Внутренний распорядок в доме Брейка можно было сравнить с отлаженным ходом часового механизма. Все слуги были пожилые и прослужили вместе много лет.

Кухарка рассказала Дафнис, что по средам у них выходной день, и они все уходят по личным делам, а хозяин остается один. Он хорошо к ним относится, понимает их проблемы. Все, без исключения, в доме обожают его.

В эту среду девушка работала в комнате, выходившей окнами на улицу. Она была оборудована длинными столами и полками, буквально забитыми разными археологическими находками. Все это нужно было разобрать и систематизировать.

Мистер Брейк подарил Дафнис небольшую брошюру о культуре древних ацтеков. Это очень помогало в работе. Иногда он, заходя в комнату, подробно вводил ее в курс дела.

— Сейчас ученые имеют в своем арсенале семьдесят пять видов пернатой змеи, — говорил он, — и немало легенд о ней.

Брейк был обладателем всего нескольких фигурок.

— Ваш друг опубликовал сегодня в «Криминальном курьере» статью о пернатой змее. Вы прочли ее?

Дафнис отрицательно покачала головой.

— Я просил его не называть моего имени, но… — он с сожалением скрестил руки на груди.

— Разве он не сдержал своего слова? — удивленно спросила Дафнис.

— Нет, я сам в этом виноват, — рассмеялся мистер Брейк. — Я дал ему корректурный оттиск фотографии пернатой змеи. А внизу под ним было напечатано мое имя. Вот фотография в таком виде и пошла в газету. В общем, это не имеет рокового значения, — улыбнулся он.

Дафнис чуть было не обмолвилась о своем ночном приключении, но вовремя осеклась.

— Очевидно, Фармер смертельно оскорбил кого–то? Я это понял из хроники о его убийстве. Если он сам и не был преступником, то, наверняка, многое их связывало.

— Почему вы так думаете? — с интересом спросила она.

— Это мои умозаключения, — ответил мистер Брейк. — Если вы увидите в окно, что кто–то ко мне пришел, откройте, пожалуйста. Сегодня прислуги нет, а мне в комнате не слышно. Я занят научной работой. — С этими словами он ушел.

Девушка обратила внимание на то, что он всегда прятал рукопись в сейф.

Вскоре к Дафнис приехала Элла Кред. Та внимательно осмотрела все.

— Что это за хлам? — указала она пальцем на коллекцию и, не дождавшись ответа, продолжила. — Куда вы уехали тогда вечером? Ваш рассказ просто чушь. Кто мог принять вас за меня? Этого не могло случиться. Итак, что же произошло?

— Я не могу сказать…

— На вашем месте я бы заявила в полицию.

Элла взяла глиняную фигурку.

— Брейк без ума от этой дряни?

— Вы держите в руках пернатую змею!

Элла впилась глазами в хрупкую фигурку.

— Боже мой!

В это время девушка заметила идущего к дому человека. Тот был очень бледен и плохо одет. Она собиралась пойти навстречу, но услышала быстрые шаги мистера Брейка. Он мигом оказался у ворот. Дафнис услышала громкий голос хозяина. Собеседников скрывало густое дерево. Отвернувшись от окна, она увидела, что Элла глядит на глиняного змея, словно обезумев. Ее лицо исказилось от ужаса. Она пошатнулась и упала. Дафнис едва успела подставить руки. В это время послышались быстрые шаги хозяина.

— Мисс Кред… потеряла сознание…

— Мисс Кред?! Артистка?!

— Ей нужно срочно помочь! — в испуге проговорила Дафнис.

— Возьмите в моей спальне аптечку. И принесите воды.

Девушка принесла воду. Он попытался влить ее Элле в рот сквозь стиснутые зубы.

— Да, совсем забыл… аптечка в моем кабинете.

Дафнис тут же принесла лекарства.

— Отчего это случилось?

Девушка рассказала о пернатой змее.

— У нее, похоже, слабое сердце. Однако все это странно.

Элла постепенно приходила в себя.

— Я провожу вас домой, — участливо сказала Дафнис.

— Нет, нет! Зачем… — женщина в изнеможении обмякла на стуле.

— Будьте добры, сходите за такси, — попросил хозяин.

Возвратившись, девушка застала одного Брейка.

— Ей стало хуже, я перенес ее в мой кабинет. Пусть полежит немного. Как она очутилась здесь?

Дафнис, смущаясь, рассказала:

— Мы хотели поужинать вместе… Я раньше ушла из театра… Мы потом не виделись.

— И она пришла узнать, почему? А?

— Что она могла увидеть в этой фигурке?

— Пылкое воображение. Это естественно для женщин ее склада.

Брейк ушел в кабинет и быстро вернулся.

— Она уже оправилась. Если таксист уехал, остановите другого, пожалуйста.

Дафнис вышла на улицу и сразу заметила бледнолицего мужчину, который только что подходил к воротам. Теперь он наблюдал за домом. При ее появлении он резко отвернулся. Девушка видела его впервые.

Элла дрожала всем телом и едва владела собой. Запинаясь, она едва смогла попрощаться:

— Я пойду. Извините, что доставила вам неприятности. Мы еще увидимся, мисс Ольройд. Спасибо.

— Боже! — проговорил Брейк, когда такси скрылось из виду. — Этот парень все еще здесь! Какими странными бывают люди! А вы никогда не знали Вильяма Лена?

— Нет.

— Мисс Кред заговорила о нем, а я сидел, слушал. Как я успел понять, это бывший каторжник. Тюрьма — мать преступлений. Она делает из человека зверя. Да, но вам пора домой. Кстати, сегодня ко мне придет еще один ваш знакомый.

Брейк лукаво посмотрел на нее.

— Мистер Крюв. Что вы о нем скажете?

Дафнис попыталась как можно мягче описать Лейгестера.

— Он хочет продать мне свои акции. Он честный человек?

— Ровно настолько, насколько опытный коммерсант может быть честным, — уклонилась она от ответа.

Брейк рассмеялся.

По дороге домой Дафнис зашла к мисс Кред.

— Мисс только что вернулась. Вы хотите ее видеть?

— Пожалуй, нет, — ответила девушка, но Элла окликнула ее.

— Я только хотела узнать, все ли в порядке?

— А что могло со мной случиться?

Когда Дафнис уже выходила на улицу, одна из горничных остановила ее.

— Вы не знаете, мисс, что с нашей хозяйкой? Она позвала свою портниху и приказала ей укладывать все платья и вещи.

— Наверное, какие–то гастроли?

— Нет, она никогда их раньше не признавала.

— Я тем более ничего не знаю, — ответила Дафнис.

Выйдя на улицу, она заметила стоявший невдалеке автомобиль. На правом крыле виднелась большая царапина — точь–в–точь, как на том, в котором ее похитили. Девушка ускорила шаг, время от времени оглядываясь назад. Сердце вырывалось из груди. Но ее никто не преследовал.

Она остановилась лишь на автобусной остановке и тут же услышала за спиной голос:

— Простите, мисс…

Перед ней стоял бледный незнакомец, приходивший сегодня к Брейку.

— Что вам угодно?!

— Вы секретарь мистера Брейка? Мне нужно поговорить с вами…

Сильный приступ кашля помешал ему говорить.

— Не бойтесь, — отдышавшись, продолжил он, — у меня больные легкие. Меня уговаривали остаться в Аргентине, я никого не слушал, а теперь вот у меня нет денег, чтобы вернуться обратно.

— За этим вы и приходили к мистеру Брейку?

— Совершенно верно. Господи, как он изменился! Раньше он был готов отдать бедняку последнюю рубашку, а теперь буквально набросился на меня.

— Может быть, вы оскорбили его чем–то?

— Что вы! Нет! У него есть мой адрес. Может быть, вы поговорите с ним обо мне?

— Как вас зовут?

— Гарри Мерстем, мисс. Меня больше знают как Гарри–Бармена. Мистер Льюстон устроил меня в бар в Буэнос–Айресе. Вы знакомы с ним?

— Нет.

— Я давно хотел уехать отсюда, но заболел. Мне кажется, мистер Брейк должен был об этом знать… Льюстон оказался большим мерзавцем и его сестра тоже…

Он снова закашлялся, и Дафнис, дав ему немного денег, пообещала поговорить с хозяином.

Придя в отель, она сразу же позвонила Девину. Но того не оказалось на месте. Ей хотелось поделиться всем этим с Джеком, только с ним, но он как в воду канул.

Спустившись в холл, девушка невольно услышала разговор какой–то богатой американки с владельцем отеля.

— Я не советую вам держать драгоценности при себе, — говорил он, — Положите их лучше в сейф.

Жгучая догадка осенила Дафнис, и она, сама не своя, сделала четвертую попытку найти Джека.

Глава 19

Беседа Кларка с Девином превратилась чуть ли не в допрос.

— Вы ведете себя преступно, Девин, скрывая раздобытые вами сведения.

— А кто вам мешает их добыть?

— Не шутите так глупо, Девин! Это не ваше дело! Хотя я лично многое сообщал вам. Говорите, что вы знаете! Не тяните!

— Фактов так много, а вы даже и не догадываетесь о них, при всем вашем штате великих сыщиков. Однако кое–что я вам расскажу. Не дай Бог обвините меня в соучастии… — иронизировал Джек. — Например, история с бетонным домом, золотой перстень с гербом, таинственный Гарри–Бармен, который служил у Фармера и бесследно исчез за два дня до ареста Лена.

— Вильям Лен вскоре после освобождения погиб! — самодовольно уточнил инспектор Кларк.

— Он не умер, — сразил его Девин. — Он ходит и ездит по Лондону, а главный свидетель на его процессе, Джо Фармер, уже убит.

— Ладно, допустим, что ваша теория верна. А что же с Гарри?

Джек высказал ему свои соображения.

Едва он появился в редакции, раздался телефонный звонок.

— Мистер Девин? — послышался взволнованный голос. — Это Грегори Брейк. Мне нужно, чтобы вы зашли ко мне. Я не знаю, что и подумать.

У Джека мгновенно мелькнула мысль о Дафнис.

— Я очень обеспокоен. Сегодня мне подбросили карточку с пернатой змеей. Вы меня понимаете?

— Да, да!

— Я позвонил также инспектору Кларку.

В комнате у Брейка собрались Девин, Кларк и поверенный хозяина дома Гольден.

Брейк выглядел чернее ночи.

— Меня сразила надпись на оборотной стороне, — начал он и срывающимся голосом прочел:

«Лейгестер Крюв, настоящее имя которого Льюстон, придет к вам в половине десятого вечера, чтобы попытаться продать свои акции из Буэнос–Айреса. Вы подвергнетесь двойной опасности: если примете его — ему грозит смерть, а вам — несчастье».

— Она была подсунута под парадную дверь. Я взял ее примерно около семи вечера. Хотел сжечь, но потом подумал, что об этом визите известно трем: мистеру Крюву, моему секретарю мисс Ольройд и мне. Я доверяю мисс Ольройд, хотя она работает у меня всего несколько дней. И все же я попросил моего поверенного обратить на это внимание, — несколько смутившись, произнес он. — Прошу вас, господа, побыть здесь, пока я буду вести переговоры с мистером Крювом. Я приоткрою дверь в библиотеку, и как только замечу что–нибудь подозрительное, сразу подам вам сигнал. Эта проклятая змея, кажется, решила повсюду следовать за мной.

Брейк прошел в библиотеку. Гольден схватился за голову.

— Его не узнать. Каким он был раньше оптимистом! Мечтал строить специальные дома для бедных…

Джек чуть ли не выкрикнул:

— Кто–нибудь из его друзей был архитектором?

— Да, мистер Вальбер.

Брейк появился на пороге и показал купчую. Она была полностью готова. Оставалось вписать всего несколько слов.

Хозяин провел Крюва в библиотеку через другую дверь. Присутствующие в комнате услышали голос:

— Извините, что так поздно, но мне необходимо срочно уехать, уже все готово…

— Крюв все–таки пришел, — прошептал Кларк. — Боже мой! Что это?!

Все, как один, вскочили. Из библиотеки донесся душераздирающий вопль, перешедший в клокотание. В одно мгновение Джек и Кларк оказались там.

Брейк припал к камину, не отрывая взгляда от скорчившегося тела Крюва, лежавшего у противоположной от окна стены.

— Что случилось? — спросил инспектор, наклоняясь над Лейгестером.

— Не знаю… он вдруг закричал и упал… Я ничего не услышал…

— Его застрелили, — заключил Кларк, — пуля попала прямо в сердце! Вызовите врача!

Джек ушел к телефону. Когда он вернулся, Кларк рассматривал оконное стекло.

— Стреляли через окно. В стекле есть ровное отверстие. Это — специальное стекло.

— Да, когда мальчишки разбили мне окно, я заказал такое… Он что, умер?

— Вы не слышали выстрела?

Кларк вышел в сад, где вскоре при свете карманного фонаря нашел гильзу от патрона, и возвратился в библиотеку.

— Убийца был в саду. Позвоните, пожалуйста, в Скотленд–Ярд, Джек. И боюсь, что вам придется уйти.

— Если я уйду, вы никогда не найдете убийцу! — воскликнул Девин. — Хоть раз пойдите против Устава. Вы же знаете, что я никогда не бросаю слов на ветер.

Поколебавшись, Кларк дал добро.

— Как мне не хочется, чтобы мое имя попадало в газеты! Я никогда не любил его, — сокрушался Брейк.

— О чем вы говорили с Крювом?

Он только извинился, что не сумел раньше прийти.

— И вы не слышали выстрела?

— Так же, как и вы.

Джек вызвал такси и помчался к Дафнис.

— Не задавай мне вопросов, прошу тебя. Меня интересует каждая неприметная деталь о мистере Брейке: его привычки, посетители и так далее. Крюв бывал у него раньте?

— Нет.

— А Элла Кред?

— Я целый день разыскивала тебя, чтобы рассказать об этом.

Она в подробностях описала визит Эллы Кред.

— Так Элла держала в руках пернатую змею?

— Да, в то время, как мистер Брейк разговаривал с этим человеком…

— Расскажи о нем подробнее.

— Он просил деньги на обратную поездку в Аргентину.

— И как раз тогда Элла упала в обморок! Интересно! Значит, он из Аргентины?

— Его зовут Мерстем.

— Это имя мне ни о чем не говорит.

— Гарри Мерстем, или еще… Гарри–Бармен.

— Да что ты?! — Джек подскочил. — Где он живет?

Дафнис принесла ему адрес.

— Ты даже не представляешь, какая ты умница! Что–нибудь еще знаешь?

— Может быть, дверь, которая стояла в библиотеке?.. Раньше она вела на улицу. Но мистер Брейк заделал стену, а дверь поставил в кабинете, чтобы разрисовать рисунками ацтеков.

— Я чувствовал запах свежей краски.

— Он вынес ее сегодня после обеда в сарай. От краски невозможно было дышать.

— Покажи, где она стояла. — Девин нарисовал план комнаты.

Дафнис поставила крест у стены напротив окна.

Джек набрал номер телефона.

— Мисс Кред нет дома. Она заболела и поехала в деревню.

— Так и не заходя в театр?

— Она сообщила об этом по телефону.

Девин позвонил на квартиру.

— Я ничего не понимаю, — ответила горничная. — Звонили из театра. Но она была совершенно здорова.

— Мисс Кред вышла из дома в обычное время?

— Как всегда… в театр.

Он повесил трубку.

Да, пернатая змея жестоко поработала в этот вечер.

Глава 20

— Когда ты встаешь? — спросил Джек у Дафнис.

— В девять.

— Я приеду к тебе. Наверное, не придется сегодня отдыхать.

Она так и не успела сказать ему о самом, как она считала, главном.

Возвратившись в дом мистера Брейка, репортер застал там сыщиков Скотленд–Ярда. Под руководством Свини они осматривали сад. Свини направил луч фонаря на кирпичный забор.

— Вот здесь он перелез через забор. Видите, на осколки стекла наброшены мешки.

— Ваше мнение, Кларк? — спросил Девин.

— Пока я согласен со Свини. Библиотека была ярко освещена, окна не занавешены. Чем не идеальные условия? Пуля пробила стекло, прошла как по маслу.

— Вы осматривали сарай? — снова задал вопрос Джек.

— Кроме хлама там ничего нет.

— А дверь?

— Какая дверь? Ах, да! И старая дверь там стоит, разрисованная. Я вот выпачкался краской, черт бы ее побрал!

— Мне хотелось бы ее осмотреть.

— Да, вы неисправимы. Всегда суетесь не в свое цело. Этим должны заниматься только профессионалы! А, впрочем, идите. Что–то вы нам сообщите новенького, Девин!

Джек прошел в сарай. Там у стены он увидел дверь. На ней было нарисовано искаженное гримасой лицо с расходящимися в стороны разными изображениями. Было видно, что краска совершенно свежая. В некоторых местах она потекла.

Вошел Свини. При виде репортера его глаза широко раскрылись от изумления.

— Что вы здесь делаете, Девин?

— Хочу стать великим художником.

— От описания убийств к изображению их маслом? Не хотите ли вы сказать, что от убийства до живописи один шаг?

Джек вышел, не ответив.

Он взял такси и отправился по адресу Гарри Мерстема.

— Его нет, — доложила хозяйка. — Около девяти вечера к нему кто–то заходил. После этого он собрал свои вещи и ушел.

— Расплатился с вами?

— Даже с лишком!

— Сколько он дал вам денег?

— Это уж мое дело!

— Я не сыщик, не беспокойтесь. Вы можете мне назвать номер чека?

Женщина вынесла ему чек.

— Он же не украл эти деньги? — дрогнувшим от волнения голосом произнесла она, с надеждой глядя на посетителя.

— Нет, нет. А ваш жилец ничего не оставил после себя; какие–нибудь записи?..

— Только конверт от письма, которое принес тот человек.

Хозяйка вынула конверт из кармана передника и протянула его газетчику. Тот, не читая, спрятал его.

— Он честно заработал эти деньги.

Джек заехал в ближайшее кафе. Часы показывали семь утра. Голова становилась тяжелой. Глаза сами закрывались. Он заказал чашку крепкого кофе и достал конверт. Адрес был отпечатан на машинке. Обжигающий напиток придал Девину бодрости. Можно было с новыми силами двигаться дальше. Репортер вышел из кафе и отправился к мистеру Брейку.

Дверь открыл полицейский.

— Мистер Кларк и Свини ушли домой. Они сказали, чтобы вы ни к чему не притрагивались, если придете.

— Хозяин уже встал?

— Да, он пьет кофе в библиотеке.

Видно было, что ученый этой ночью не смыкал глаз.

— Рад вам, мистер Девин. Я очень хочу знать, что вы думаете обо всем этом. Может, целились в меня?

— Нет. Вы сожалеете, что покинули Южную Америку?

— Я думал об этом всю ночь, и все же не жалею, что возвратился сюда.

— Вы знаете Гарри Мерстема, или Гарри–Бармена?

— Да. Он просил у меня деньги на обратную дорогу в Аргентину. Я отказал ему. Но потом решил сделать доброе дело и послал ему сто фунтов стерлингов.

— Вы хорошо его знали?

— Поверхностно. Ну, это был расточительный малый, содержатель бара и… девочек. Я о нем уже давно забыл. Прошли годы. Но он напомнил мне о себе и о старых… глупостях. Потому я сначала и рассердился на него.

— Я сегодня заходил к нему, но он, к сожалению, уехал, — сказал Джек.

— Гарри был ушлым малым.

Джек придвинулся к Брейку.

— Я оправдываю убийцу. Они заслужили это, — выговаривая каждую букву, сказал он.

Брейк от удивления встал.

— Вы? Я считал, что вы — ярый блюститель закона?! А вы…

На его лице появилась то ли улыбка, то ли гримаса.

— Я это осознал, когда сыщики осматривали ваш сад. Но, признаюсь, что меня больше интересовало изображение на двери.

— Вы имеете в виду мой рисунок? Мисс Ольройд рассказала вам. А вообще, она очень красивая девушка. Вы… хорошо знаете ее?

— Думаю, что да.

Брей с сочувствием посмотрел на Девина.

— Вы очень устали. Идите домой и лягте выспитесь. Послушайте меня.

Джек был благодарен ему за оказанное внимание. Но сразу же отправился в отель к Дафнис.

— Ты еще не ложился? — укоризненно заметила она, — ну, как? Раскусил орешек?

— Осталась самая малость.

Она наклонилась к нему и прошептала: «Я открыла тайну «Гукумац“.

— В таком случае разгадка найдена, — ответил он. — Все лавры победителя отдаются тебе.

— «Гукумац» — пароль! — таинственно сказала девушка.

— Для…

— Для сейфа!!!

Джек разинул рот от удивления.

— Господи, как же я не додумался до этого?!

— Я слышала, как хозяин отеля инструктировал одну даму, что нужно знать для пользования сейфом. Ключ и пароль. Пароль ты должен сказать швейцару. Тогда допуск в комнату открыт.

— Какая ты умница… у меня!

— У тебя? — она посмотрела на него ясными глазами.

— Только у меня. Ты даже не представляешь… — Он задумался. — Знаешь, куда я теперь пойду?

— Если ты не враг себе и мне…

— До пяти часов вечера…

— Что?! — недовольно спросила она.

— Я буду… спать!

Дафнис божественно улыбнулась, и они расстались.

Глава 21

Уже стемнело, когда горничная разбудила его. Она принесла кофе и вечернюю газету. Джек просмотрел выпуск и связался по телефону со Скотленд–Ярдом.

— Вы многое потеряете, если сейчас же не приедете ко мне, — сообщил Кларк.

— Что случилось?

— Приходите.

Джек застал Кларка одного.

— Закройте плотнее дверь, — взорвался Кларк. — Где вы ходите? Целый день вам звоню!

— Я отдыхал.

— У меня несколько сообщений. Самое сенсационное… оно произведет фурор! Я еще никогда не был так высоко на гребне славы, как сейчас! И вы можете этим воспользоваться как криминальный репортер. Я вам даю карты в руки! Но, конечно, не все!.. Знаете, что было?.. Когда из тела Крюва извлекли пулю… она… оказалась…

— Золотой? — быстро помог инспектору Девин.

Кларк чуть не свалился со стула.

— Это Свини?! — злобно прокричал инспектор, поднимаясь во весь рост.

— Нет, это моя версия. И гильза от другого пистолета.

— Где этот Свини?! — орал Кларк. — Когда этот мерзавец успел вам все выболтать? Сколько вы ему платите за это?!

— Пожалейте свое сердце! У вас же семья. Любимая жена… внуки…

— К черту всех!

— Я, правда, не видел Свини. Он хороший малый. Все это я просчитал сам. А теперь, где ваша вторая сенсация?

— Элла Кред исчезла! Я думаю, что это какой–то трюк в целях саморекламы.

— Дайте карту пригородов Лондона, я покажу где она.

Джек не на шутку испугался за Кларка. Он поискал глазами аптечку. К счастью, она была под рукой.

— Идите к черту со своими каплями! — взревел полицейский.

— Прошу вас, Кларк, третья сенсация?..

— Вы меня достаете, Джек, — заворчал главный сыщик Скотленд–Ярда. — Рассказывайте, что вам так не терпится рассказать.

— Для этого я должен получить разрешение Брейка.

— Молитесь за него, — хихикнул Кларк. — Сегодня вечером он отправился в деревню. Я лично его провожал.

— Он уехал со своим дворецким?

— С ним.

— Так я и думал, — потер лоб Джек. — Дворецкий — единственный верный ему человек. Далеко он уехал?

— У него дом в Девоншире, — ревниво ответил Кларк. — Адрес у меня есть.

— Я не собираюсь его разыскивать. Необходимо еще раз осмотреть дом. Я покажу вам ценнейшие экземпляры пернатой змеи. Он вам их не демонстрировал?

— Нет… — протянул Кларк.

В это время вошел Свини, и они втроем отправились на повторный осмотр места происшествия. За всю дорогу Джек не сказал ни слова. Молчание нарушил Свини.

— Меня все время мучает мысль — почему вы не слышали выстрела?

Джек не мог оставить вопрос без ответа.

— Его убили из бельгийского оружия. Револьвер стреляет сжатым воздухом и совершенно бесшумен. Поражает наповал на близком расстоянии. Пробивает толстую доску.

— Но ведь стреляли из сада! — возразил Свини. — В стекле круглое отверстие. Это же факт!

— Золото — слишком мягкий металл, — вежливо заметил журналист. — Пуля должна была сильно деформироваться. Я хочу показать вам ту дверь.

— Какую дверь? — переспросил главный инспектор Скотленд–Ярда.

— Разрисованную — в сарае? — весело съязвил Свини. — Чем вы надумали нас удивить?

— Пулей, которой пробили стекло, — парировал Джек. — Пробив стекло, она должна была потерять скорость и войти в нижнюю половину двери. Вот мы и поищем ее.

Машина резко затормозила. Прибывшие прошли через двор в сарай. Свини осветил своим фонарем низ двери, а Девин перочинным ножиком начал соскабливать слои краски.

— Кажется, нашел! — воскликнул он.

Лезвие зацепилось обо что–то…

— Скорее всего, гвоздь, — раздался голос Кларка.

Джек отколол дерево и вынул из двери пулю.

— Но она не подходит к гильзе, — заметил Свини, внимательно рассматривая ее в лупу.

— Зато одного калибра с золотой пулей, — ответил журналист.

— Ну и Девин, ну и Холмс, — отводя взгляд, пропел инспектор Кларк. — Вы, конечно, сейчас еще чем–нибудь нас расстроите?

— Ну зачем так? Я добрый малый. Что? Точит червячок? Кто же отстрелил Крюва?

Свини и Кларк стояли молча плечом к плечу. Джек глубоко вздохнул.

— Единственный человек, который мог убить Крюва — мистер Грегори Брейк!

Слышно было, как по сараю прошмыгнула мышь.

— Вы… не шутите?.. — еще не опомнившись, спросил Свини. — Это очень серьезное обвинение. Может разразиться скандал, если оно не подтвердится… Вы, журналисты… Почему же он это сделал?

— Точно сказать не могу, но знаю, что это он. Кларк, можете дать органам санкцию на арест Грегори Брейка? Но, боюсь, что это ни к чему не приведет.

— Почему же, мой милый Джек?

— Он давно уже покинул страну. И я, признаться, немного об этом сожалею. Это был самый умный преступник, которого я когда–либо знал!

Глава 22

Автомобиль стремительно приближался к деревне. Увидев приметный куст, Девин положил шоферу руку на плечо.

— Поворачивай на узкую дорогу, а на перекрестке остановишься.

Там он отдал команду ехать налево. Проехав с полкилометра, заключил: «Здесь». Машина остановилась перед бетонным строением. Вокруг были рассыпаны цемент и песок, валялись доски. Дом не освещался. Не было видно ни зги. Репортер подошел к двери и хотел постучать, но увидел, что она открыта.

Не ловушка ли это? Джек насторожился. Взяв в одну руку револьвер, в другую — фонарик, он двинулся по темному коридору. Через несколько шагов коридор круто свернул в сторону. Вспомнив предостережения Дафнис, Девин остановился и внимательно прислушался. Но кругом царила полная тишина.

Он осторожно, наощупь стал пробираться вперед, пока не наткнулся на дверь. Ощупывая ее, напоролся на гвоздь и сильно поранил палец. Теплая струйка потекла по ладони. Не обращая на это внимания, Девин наощупь снял с гвоздя ключ с биркой. Такие ключи висят на дверях камер в тюрьмах.

Он еще раз вспомнил предостережение Дафнис. Пытаясь зажечь фонарик, Джек, видимо, от волнения, сильно нажал на кнопку, но та запала внутрь. Фонарь не зажигался. Пришлось искать выключатель. Так он нашел рядом с дверью распределительный щит. Девин играл со смертью. Одно неосторожное движение рукой, и электрический разряд мог сразить его наповал. Но, к счастью, ему повезло. Он включил рубильник, и весь коридор залился ярким светом. Репортер услышал, как в камере что–то сдвинулось с места. Он вставил в замок ключ и резко повернул его. Раздался истошный крик. Девин рванул дверь на себя.

Перед ним была Элла Кред, дико уставившаяся на него, готовая наброситься в любую секунду, словно тигрица. Она была в рубашке из мешковины, с растрепанными волосами, со следами пыток на лице. Прошло немало времени, прежде чем женщина успокоилась и смогла рассказать ему эту историю. В смертельном страхе отрывала она журналисту тайну пернатой змеи.

Статья Джека Девина «История пернатой змеи», опубликованная в «Криминальном курьере», поднявшая весь Лондон на грань социального взрыва, сообщала следующее:

»…Вышеописанные случаи требуют подробного объяснения своеобразной драмы, которая в течение длительного времени держала в напряжении весь Лондон. Моя задача состоит в том, чтобы в хронологическом порядке рассказать о странных и трагических происшествиях, следствием которых явилось убийство двух с виду почтенных граждан и похищение известной артистки, которые привели к тому, что Грегори Брейк, благотворитель, ученый, социолог и исследователь, превратился теперь в беглого преступника, для поимки которого поднята на ноги вся зарубежная полиция.

Двенадцать лет тому назад Грегори Брейк был известен в Лондоне как человек, помогающий бедным, отдававший свое колоссальное отцовское наследство на социальные нужды. Он был блестящим оратором и с воодушевлением искал пути разрешения проблем общественной неустроенности.

Грегори Брейк был идеалистом, верившим в то, что с помощью доброго отношения к людям и инвестирования средств (денег) можно излечить пороки общества и исцелить его раны. Он чувствовал себя самым счастливым человеком, скрывая свое настоящее имя, когда опускался на самое дно и помогал ближнему.

Вместе со своим другом архитектором Вальбером он построил приюты для мальчиков и девочек, больницу, санаторий и, в виде эксперимента, небольшой блочный дом для рабочих. Он готов был начать новое строительство, когда его настиг страшный удар.

Газетчики сбились с ног, чтобы установить имя благотворителя, но их постигла неудача. Грегори Брейк всегда рассчитывался наличными. Он имел в банке свой сейф, где всегда находилась необходимая сумма. Для вскрытия сейфа нужны были две вещи: ключ и пароль. Брейк взял пароль «Гукумац», что в переводе означает: «Пернатая змея». Он был специалистом в вопросах древней культуры ацтеков, и пернатая змея была для него символом творчества, любви и добра. Брейк взял в банке сейф на имя Вильяма Лена и депонировал банку семьсот тысяч долларов. На эти средства он рассчитывал построить в Лондоне большой дом–блок для рабочих и скрыть свою личность под именем фантастического американского миллионера.

Бывая в трущобах, Грегори познакомился с неким Льюстоном, который впоследствии назвал себя Лейгестером Крювом, а также с его сестрой Эллой Льюстон или Фармер. Ее муж после освобождения из заключения на каторжных работах открыл гостиницу под именем Фармер.

Муж и жена жили раздельно, отчасти потому, что не уживались друг с другом, а кроме того у Льюстона, которого я буду называть Крюв, были свои планы.

Он замыслил наладить производство фальшивых денег и вложил все свои средства в закупку материалов и машин, которые были тайно установлены в доме, где находился ресторан Фармера. В результате настойчивых поисков, ему удалось, наконец, разыскать Паулу Рик, дочь известного фальшивомонетчика. Он уговорил ее изготовить для него гравюры. Дело только начиналось, когда с сестрой и братом познакомился Грегори Брейк.

Крюв разыграл из себя очень скромного агента одной из контор, чем произвел на Брейка благоприятное впечатление. Они быстро подружились. Новый знакомый стал часто бывать в доме Крюва и заинтересовался его сестрой.

Пожилой человек обычно влюбляется искренне. Элла Крюв была для него олицетворением всего самого прекрасного в мире. К тому же она была талантливой артисткой и прекрасно разыгрывала свою роль.

Крюв с сестрой считали, что он имеет небольшое состояние, и решили выжать из него все, что возможно. Об этом Элла рассказала мне прошлой ночью.

Мы договорились, говорила она, что сделаем его козлом отпущения, если когда–нибудь попадемся.

Не подозревая, что он миллионер, авантюристы обращались с ним, как с простачком.

Дела Джо Фармера уже невозможно было распутать. Он был скупщиком краденого, и через его грязный прилавок прошло немало драгоценностей и наркотиков. Помощником у него был Гарри Мерстем, больше известный по кличке Гарри–Бармен. Очевидно, он был посвящен в дело.

Паула Рик сделала несколько гравюр, так что можно было приступать к изготовлению фальшивок.

«Брейк все чаще стал заходить к Крюву, пока в один прекрасный солнечный день не попросил моей руки», — говорила мне Элла Кред. Она была приятно удивлена и попросила сутки на размышление и на то, чтобы посоветоваться с братом. Выйти замуж было невозможно по известной причине, но Крюв считал, что следует не торопиться с отказом.

Самым заманчивым было то, что Брейк никогда не называл своего настоящего имени, а был известен как Вильям Лен. Однажды он рассказал Элле, что задумал построить большой дом–блок для рабочих, но она отнеслась к этому недоверчиво, хотя интуитивно почувствовала, что он не такой уж простачок, и что средства у него не такие уж малые, как представляется Крюву.

«Брат с некоторых пор тоже стал внимательнее присматриваться к нему и однажды попросил меня прощупать Брейка. Я согласилась. Когда он пришел на следующий день, я объявила, что готова выйти за него замуж. Он был вне себя от радости. Фантазиям и планам не было конца. Мне он показался малость сумасшедшим… Лен снова заговорил о строительстве рабочего дома и выделил на это семьсот тысяч долларов.

Он показал мне ключ и назвал пароль».

Выслушав его, Элла рассмеялась. Она не поверила ни одному слову. Тогда Брейк в порыве страсти совершил безумный поступок: он написал на листке бумаги:

«Доверяю подателю сего право пользоваться сейфом № 1946–В. Составлено 13.02.19… г.

Вильям Лен».

Элла все перепроверила и рассказала брату. Джо Фармер тоже участвовал в совещании. И они задумали дьявольский план.

Паула Рик очень переживала, что полиция обо всем узнает, поэтому не хотела долго оставаться в Лондоне. Возникла проблема, изготовление новых гравюр.

Тогда они и решили впутать в это дело Лена, затем забрать деньги и бежать, а он пусть выпутывается за всех сам, как знает. Чтобы накрепко впутать его в авантюру, Крюв попросил Лена разменять в ресторане Фармера пятифунтовую купюру.

Брейк согласился с большой неохотой. Но когда заговорщики узнали, что Лен знаком с Гарри и помогает ему, они испугались, что тот на допросе расскажет правду. Тогда–то Фармер, подсунув Лену фальшивую купюру, навел на него полицию.

Гарри давно просил Лена одолжить ему денег, чтобы уехать в Аргентину. Он отправился в путь как раз в день свадьбы Вильяма. Бракосочетание проходило по подложным документам, о чем жених, естественно, не догадывался. В то же время, в суматохе брачной аферы, никто не заметил, что Лен расписался в документе своим настоящим именем.

Все шло по четко расписанному сценарию. Сразу же после юридического оформления брака Элла — непревзойденная артистка — ей бы жить во времена Шекспира — со слезами и раскаянием в глазах призналась новому мужу в том, что она — фальшивомонетчица. Что стала несчастной жертвой, была беспомощным ребенком, когда ее заставляли изготавливать гравюры поддельных банкнот. Муж был так растроган ее искренностью, что безусловно поверил во все, что она ему наговорила.

— Когда я сообщила ему, что наступил час расплаты, его чуть не хватил удар. Он стоял как вкопанный, — рассказала Элла. — Я увидела, что дальше тянуть нельзя, и под предлогом приобретения билетов на поезд покинула его.

Вскоре он был арестован и под именем Вильяма Лена осужден к семи годам каторги. После оглашения обвинительного приговора Джо Фармер, не медля, вскрыл сейф в банке, использовав доверенность, ключ и пароль «Гукумац». Они разделили деньги на четверых — в то время к ним примкнула и Паула.

Тюрьма оказалась для Брейка страшной пыткой. Но когда он узнал, что его просто–напросто обставили самым жестоким и бессовестным образом, то поклялся мстить негодяям до конца.

Я убежден, что единственным человеком, пользовавшимся его доверием, был дворецкий, который служил у него с детства. Он, безусловно, поддерживал связь со своим хозяином, пока тот отбывал наказание. И, вероятно, был тем человеком, который перепутал Эллу Кред с одной молодой дамой и похитил ее.

Брейк заранее решил после выхода из тюрьмы приехать в Англию под своим настоящим именем. Благодаря дворецкому, вся Британия знала, что он находился в Южной Америке в археологической экспедиции.

Но полностью осуществить план не представилось возможным. Одновременно с ним из тюрьмы были отпущены двое бродяг. Один из них, Том, интуитивно чувствовал, что Лен — не бедняк, а человек состоятельный, и потому всюду следовал за ним. Но по дороге произошел несчастный случай: Том попал под автомобиль, а Хюг был тяжело ранен. Тогда Лен, сунув в карман трупа Тома свои документы, скрылся.

Неделю спустя он был уже в Лондоне с коллекцией, собранной, по его словам, в странах Южной Америки. На самом же деле приобрел ее у недавно скончавшегося коллекционера Циммермана. К несчастью, он забыл снять этикетку с одного из экспонатов, и она попала в мои руки.

Перед своим приездом Брейк приказал дворецкому купить автомашину и достать отличительный знак такси. И под видом таксиста начал претворять в жизнь свои замыслы. Первой его жертвой стал Джо Фармер.

Убийство Лейгестера Крюва было обставлено просто гениально. Крюв, как кролик к удаву, уже не владея собой, сам пришел к Брейку. Тот подготовился к его визиту. Он велел вставить в окно специальное стекло, внес дверь и поставил ее у противоположной от окна стены. Вышел в сад и выстрелил в окно. Пуля оставила в стекле круглое отверстие и впилась в нижнюю часть деревянной двери. Так что на стене никаких следов не осталось. Гильзу от патрона бросил в саду.

Брейк намеренно пригласил на это время к себе и нас: полицейского инспектора, поверенного в делах и меня — под предлогом опасения за свою жизнь. Он даже не забыл положить мешки на забор.

Элла Кред была приговорена им к заключению на выживание в изолированном бетонном здании тюрьмы. Очевидно, он хотел, чтобы она испытала все ужасы каторги. Пуля, убившая Крюва, была отлита из обручального кольца Эллы — торопясь со свадьбой, он не успел приобрести кольцо и подарил ей свой золотой перстень с гербом.

Брейк попытался похитить Эллу, но это ему не удалось. Однажды она случайно оказалась в его доме и, узнав его, пригрозила донести полиции. В ответ он поинтересовался судьбой денег из сейфа. Из рук Эллы был выбит последний козырь.

Ее похитили в тот же вечер и заключили в камеру.

В настоящее время Грегори Брейк и его дворецкий скрылись в неизвестном направлении. Сомневаюсь, что полиции удастся его поймать — он слишком умен для этого».

— Когда Брейк догадался, что вы его разоблачили, он ни о чем вас не просил? — поинтересовался Кларк.

— Нет! Только предложил мне отправиться домой и лечь спать. А пока я спал, пернатая змея улетела из Англии.

Так завершилась эта невероятная история.

 

В сетях аферистки

Глава 1

— Она сирота, — растроганно сказал присяжный поверенный Колинг, питавший слабость к сиротам. Он слыл строгим, сдержанным, рассудительным адвокатом, который обычно предлагал своим клиентам покончить дело миром, считая, что судебные процессы не приносят выгоды.

Если бы даже убитый мог воскреснуть, прийти в контору мистера Колинга и сказать ему: «Я имею полное право привлечь к ответственности мистера Бинкса: он застрелил меня. Как вы думаете, стоит ли мне возбудить иск о возмещении ущерба?», — поверенный ответил бы: «Я в этом не уверен. Ведь можно привести факт в пользу Бинкса: вы обогатились за его счет, так как, по–видимому, где–то в вашем теле застряла пуля, несомненно, являющаяся собственностью ответчика. Трудно сказать определенно, как на это посмотрит суд. Послушайтесь моего совета — уполномочьте меня на ведение переговоров о сделке».

Но когда речь заходила о сиротах, мистер Колинг становился мягким, как воск. Он получил простое и строгое воспитание. По воскресеньям родители заставляли его читать благочестивые книги о сиротах, о добросердечных шарманщиках и в особенности о набожных девочках, ставших затем миссионерами в Африке и умерших там на руках крещеных туземцев.

— Сирота… — повторил поверенный, громко вздыхая.

— Она осиротела уже десять лет назад, — цинично возразил Вильям Кэткарт.

Мистер Колинг был маленький и лысый. Он любил поспать после обеда. Мистер Кэткарт, наоборот, был высокий, имел пышную шевелюру и не любил спать днем. И ненавидел сирот: из–за них всегда происходили споры о родителях, тяжбы о пунктах завещаний, и что хуже всего — переписка с опекунским судом. Кэткарт с удовольствием отгородился бы от них колючей проволокой.

— Такой странной сиротки я никогда не видел, — настаивал он. — По закону она еще считается ребенком, но имеет уже текущий банковский счет в сто тысяч фунтов. Поверьте — я не пролью из–за нее ни слезинки.

— Но все же она сирота! — Колинг вытер глаза. Он старался смягчить черствое сердце партнера. — Миссис Тедзерби подарила ей деньги еще при жизни… Тут нет ничего особенного. Если бы я подарил бедняжке шиллинг, фунт или даже тысячу фунтов, в этом не было бы ничего противозаконного или странного.

— Смотря при каких обстоятельствах.

— Миссис Тедзерби была чрезвычайно ленива. И хотя тетки обычно мало симпатизируют племянницам, она любила Диану. Это видно из ее завещания. Она оставила ей все…

— Но так и нечего было оставлять, — перебил его довольный этим обстоятельством Кэткарт.

— Вы смертельно ненавидите сирот! Там ничего не осталось из–за того, что она уже давно сделала Диану хозяйкой всего состояния, потому что не хотела обременять себя заботами… Тетка очень ее любила.

— Но миссис Тедзерби не должна была так воспитывать Диану. Еще в шестнадцать у девушки был страстный роман с каким–то студентом…

— Студентом–теологом! — защищался поверенный. — Не забудьте этого, Кэткарт! Когда девушка дарит свое сердце будущему священнику, дело выступает совсем в ином свете. Вот если бы это был медик…

— Тем хуже для теолога!

— Но в конце концов миссис Тедзерби из–за этого обратилась к нам, — с упреком заметил Колинг. — Она пришла сюда за советом.

— Попросту хотела узнать, какое наказание получила бы, если б выследила и убила проклятого мистера Демпси. Ведь она говорила, что натравливала на него собак…

— Демпси умер, — хрипло сказал Колинг, — еще восемь месяцев назад, после смерти достопочтенной миссис Тедзерби, я говорил о нем с Дианой. Спросил, затянулась ли ее душевная рана? Девочка ответила, что и не думает о нем.

— Бессердечная чертовка!

— Она ребенок, а в молодости такое быстро забывается…

В дверях появился письмоводитель.

— Мисс Диана Форд, — доложил он.

Владельцы нотариальной конторы Колинг и Кэткарт переглянулись.

— Просите!

— Вильям, будьте с ней повежливее, — попросил Колинг.

— Но будет ли она вежлива со мной? — Кэткарт беспокойно заерзал на стуле. — Бьюсь об заклад, она не слишком вежливая особа.

В дверях показалась красивая девушка. Щеки ее напоминали персики, и казалось, она внесла с собой аромат цветущих полей. Речь напоминала журчанье ручья среди лиственниц. Такова была Диана Форд.

Во время войны мистер Кэткарт служил в интендантстве армии, где приобрел своеобразный способ мышления. Он так определил для себя посетительницу:

Девушка. Стройна. Средний рост — одна штука.

Глаза: темно–синие, большие, более или менее невинные — две штуки.

Рот: красный, очень большой — одна штука.

Нос: прямой, правильный — одна штука.

Волосы: светло–золотистые. Целый комплект.

По такому описанию трудно было бы узнать Диану, как невозможно узнать человека по приметам, обозначенным в паспорте. В общем мистер Кэткарт констатировал, что девушка свежа и хороша собой.

Она импульсивно бросилась к Колингу и поцеловала его. Кэткарт невольно закрыл глаза, чтобы не видеть улыбки удовольствия на лице получившего предпочтение компаньона.

— С добрым утром, милый дядя! Здравствуйте, дядя Кэткарт!

— Здрасьте, — буркнул тот враждебно.

— Здрасьте, здрасьте!.. — передразнила она его. — Я пришла в таком прекрасном настроении и была так любезна с вами, что назвала дядей, а вы все равно сердитесь, — с упреком сказала девушка.

— Ладно, пусть будет «дядя», — пробормотал новоиспеченный родственник. — Было бы лучше, мисс Форд, если бы наша беседа протекала более официально.

— Слушаюсь, господин шеф, мистер Вильям Кэткарт, — Диана положила на стол шляпу. — Ах, дядя Колинг, я здесь больна! Я еду домой! Больше не могу жить в Австралии. Мне все надоело: город, люди, образ жизни… Умираю от скуки… Я еду домой!

— Домой?! — воскликнул пораженный поверенный. — Но, милая девочка, не хотите ли вы сказать, что отправляетесь обратно в Англию?

— Конечно! Мне очень хочется поехать туда! Я навещу своего кузена Гордона Сэльсбери.

— Он, должно быть, уже пожилой человек?

— Не знаю, — она равнодушно пожала плечами.

— Но он женат?

— Наверное. Он очень милый, а все милые люди женаты… о присутствующих, конечно, речь не идет.

Колинг был холостяком и мог от души посмеяться над шуткой. Кэткарт, женатый господин, кисло улыбнулся.

— Вы уже сообщили кузену о своем приезде? Он ничего не имеет против?

— Да… Он будет очень рад видеть меня.

— Всего двадцать лет от роду, — покачал головой Кэткарт. — По закону — еще ребенок. Прежде чем позволять ей отправиться в Англию, нужно было бы собрать сведения о мистере Сэльсбери, а, Колинг?

Последний умоляюще посмотрел на девушку. Никогда еще она не чувствовала себя такой осиротелой… как в эту минуту.

— Не будет ли лучше, если?.. — осторожно промолвил он.

Диана улыбнулась, ее глаза сияли, маленькие белые зубки блестели.

— Я уже осмотрела каюту, она очень красивая. Стены обиты шелком. Посредине удобная изящная постель из латуни… так что я могу выпасть из нее с двух сторон… У меня будет отдельная ванная комната.

Кэткарт почувствовал, что настало время употребить свой авторитет.

— Боюсь, что не дам согласия на вашу поездку, мисс, — спокойно заявил он.

— Почему? — она откинула голову назад и удивленно посмотрела на него.

— Потому что вы — несовершеннолетняя. По законам нашей страны вы — ребенок, и мы с Колингом — ваши опекуны. Я вам в отцы гожусь…

— И в дедушки тоже! Но разве дело в возрасте? Он не играет роли, если сердце осталось по–прежнему юным.

— Совершенно верно, — подтвердил Колинг, сердце которого было именно таким.

— Все эти рассуждения ни к чему. Вы не должны ехать, — решительно заявил Кэткарт. — Я не хотел бы добиваться по этому поводу судебного решения.

— Обождите минутку, вы, гроза всех молодых существ! — Диана, недолго думая, убрала со стула несколько томов юридических книг и кипу актовых бумаг и уселась на освободившееся место. Она сделала серьезное лицо. — Мои познания в законах весьма поверхностны. Я провела свою молодость в полях Кэр–Кэр. Но несмотря на то, что я лишь необразованная сирота…

Мистер Колинг вздохнул.

— …но все же известно, что никакой юрист не может выступать перед судом, не имея полномочий от клиента.

Мистер Кэткарт пожал плечами.

— Если так, вся ответственность ляжет на вас.

— Но ведь опекунский суд тоже не может отвечать за мои поступки, — Диана подошла к адвокату. — Дядя Кэткарт! Я надеюсь, что мы расстанемся друзьями. Я каждый вечер молюсь за вас…

— Поступайте, как вам угодно. Я не могу посадить на молодые плечи умную старую голову. Будь по–вашему! Поживем — увидим!

…Колинг обедал с девушкой в ресторане.

— Что представляет собой этот Сэльсбери?

— Ах, это чудесный человек, — мечтательно ответила она, — он победил в университетских соревнованиях по гребле. Я влюблена в него всей душой.

Колинг с ужасом взглянул на нее.

— Он… тоже влюблен в вас? — спросил поверенный, едва переводя дыхание.

Диана улыбнулась, вынула из ридикюля зеркальце и напудрила лицо.

— Он волей–неволей влюбится в меня, — сказала она нежным голосом.

Глава 2

Мистер Гордон Сэльсбери считал себя эстетом и одним из тех немногих смертных, которые одарены умением видеть то, что недоступно другим.

Он жил в центральной части Лондона. Его профессия находилась в полном противоречии с его духовной организацией — он занимал пост генерального представителя одного из самых крупных страховых обществ и был прекрасно обеспечен. Часто, сидя у роскошного камина с серебряной решеткой, мистер Гордон размышлял о превратностях судьбы, уделившей ему такую пошлую деятельность. Тогда как другие в погоне за наслаждениями довольствовались жизненными благами, он был погружен в мир духовных интересов и чувствовал себя поставленным над окружающими с их мерзкой борьбой за существование, человеком, благодаря своей одаренности, подобным одинокой скале над туманными лощинами, среди покрытых снегом горных вершин. Больше всего удивляло мистера Сэльсбери то, что он мог спуститься с высот своей духовности на арену жизни, бороться с материалистами, побеждать их и даже вырывать из их крепко стиснутых кулаков немалые суммы грязных денег…

— Нет, Третнер, завтра после обеда меня не будет дома. Скажите мистеру Роберту, что он найдет меня в конторе.

Слуга почтительно поклонился и опять направился к телефону.

— Алло, сэр! Мистера Сэльсбери завтра не будет дома.

Роберт–Боб Сэльсбери был крайне раздосадован.

— Скажите ему, что он обещал сыграть партию в бридж со мной и моими приятелями. Попросите его, пожалуйста, к телефону!

Гордон неохотно поднялся со своего мягкого стула и незаметно для слуги зевнул.

— Алло… Да, да, знаю, — сказал он усталым голосом, — но я вспомнил, что уже условился встретиться с другом. Милый мой, постарайтесь скоротать время где–нибудь в другом месте… Да… Что ты вдруг рассказываешь мне о старом Мендельсоне?.. Ах, это нелепость!.. Я ничем не могу тебе помочь, ты должен подыскать другого партнера… Завтра после обеда у меня уйма работы… Я не говорю по телефону о коммерческих делах. До свидания!

Мистер Гордон вернулся в свой кабинет. В прежние годы он был спортсменом и внес свою лепту в победу Кэмбриджа на университетских состязаниях. Два скрещенных весла над камином свидетельствовали о его прежних успехах. Теперь он однако неохотно вспоминал о тех днях, когда отдавал дань грубой силе. Когда–то Гордон был необычайно жизнерадостным и веселым студентом. Особенно он любил проказы вроде кражи полицейских касок и поездок на велосипеде по запрещенным дорожкам. Студенческий суд не раз налагал на него штрафы. Никто не поверил бы этому, если бы увидел его, спокойного и уравновешенного, в рабочем кабинете. Мистер Гордон был высок ростом и сложен, как Аполлон из Бельведера, отличался очень белой кожей и имел широкий лоб мыслителя. Короткие бакенбарды менее всего подходили к его лицу.

Мистера Сэльсбери можно было принять за ученого или композитора, известного танцора или киноартиста.

— Третнер!

— Да, сэр!

Слуга почтительно, с напряженным вниманием, ждал распоряжений. Гордон медленно поднял голову и посмотрел на него в упор.

— Сегодня я случайно заметил, что вы целовали горничную. Вы ведь женаты, и на вас лежат обязательства, от которых нельзя просто так отмахнуться. Элеонора очень податливая девушка и в таком возрасте, когда быстро влюбляются. Абсолютно недопустимо искалечить жизнь молодой девушке, вызвав в ней безответную страсть. Затем, я так же страдаю из–за этого; утром Элеонора не подала мне вовремя воды для бритья. Чтобы этого больше не повторилось, слышите?

— Слушаю, сэр!

Подобные новости быстро распространяются среди слуг и становятся главной темой пересудов. Слова мистера Гордона каким–то телепатическим путем передались в людскую.

Элеонора — высокая, миловидная девушка с бледным лицом, сверкающими глазами и черными бровями, подкрашивала губы перед зеркалом. Вдруг, прервав это важное занятие, она с негодованием сказала:

— Только потому что он такой холодный и надменный Антоний из Падуа, — он может думать, что у нас нет человеческих чувств. Бедная, холоднокровная рыба! Уж я найду повод заявить ему, что не терплю, когда обо мне так отзываются, вредят моей репутации. Ах, этот пройдоха, проныра, шпион!

— А кто же такой Антоний из Падуа? — спросил Третнер.

— Святой, искушаемый женщинами и вышедший победителем из испытания, — ответила Элеонора. Она втайне не преминула бы сыграть роль искусительницы.

— Но кто же искушал мистера Сэльсбери? — раздраженно спросил слуга.

— Никто. Только не подумайте, что это была я. Хотела бы я посмотреть, как он посмел бы прикоснуться ко мне… он бы меня попомнил.

— Настолько он никогда не может забыться, — заметил Третнер.

Элеонора задорно откинула голову назад.

— Ах, я знаю. — Она взглянула на полнотелую кухарку. — Спросите у нее.

— Боже мой, миссис Мэйджлесарк, он ведь не забылся настолько, чтобы вас?.. — спросил слуга вне себя от ужаса.

К счастью, миссис Мэйджлесарк была непонятливой.

— Да, я его тоже видела, — сказала она.

Но Элеонора прервала ее, так как сама хотела рассказать эту историю.

— Мы с кухаркой сидели в прошлое воскресенье на крыше автобуса и…

— В Найтбридже! — Толстуха не удержалась, чтобы не вмешаться.

— Не перебивайте, миссис! Мы беседовали и смеялись, как вдруг она сказала: «Взгляните, вот наш достопочтенный сэр».

— Неправда! Я сказала: «Смотри, лицо этого господина точь–в–точь, как у нашего хозяина», — поправила миссис Мэйджлесарк.

— Но это был действительно он, — продолжала Элеонора. — Подумайте только, рядом с ним сидела стройная высокая девушка в черном… он гладил ее руку!

— Но не просто так… на улице? — недоверчиво спросил Третнер.

— Конечно, нет. Они сидели в авто. Сверху было хорошо видно, что там происходило.

— Она была красива? — заинтересовался Третнер.

— Право, не знаю. Многие назвали бы ее красавицей. Я… Скажите, миссис, она была хороша?

Миссис Мэйджлесарк — пожилая, а потому снисходительная к женской красоте, сказала, что дама мистера Гордона была красива.

— Гм… Он держал ее руку и гладил? — задумался Третнер. — Это ведь была не миссис Ван Ойн?

— Кто это?

— Американка, по имени Элойз. Очень красива и хорошо одевается. Обычно ходит в черном платье и в шляпе с райской птицей. Хозяин дважды приглашал ее к чаю.

— Да, да! Она была в шляпе с перьями райской птицы, — разом пропели горничная и кухарка.

— Если так, это была она. Но ничего предосудительного тут нет… она образованная и начитанная дама. Когда была здесь в последний раз, беседовала с нашим достопочтенным сэром о сущности личности «я». Я лишь урывками слыхал их беседу, но и то немногое, что мне удалось подслушать, было непостижимо.

Слова Третнера произвели на Элеонору огромное впечатление.

— Вот как? Удивительно! А я считала вас таким умным, — заметила она.

Мистер Сэльсбери мог говорить на любую тему. В беседах и философских дискуссиях с миссис Элойз Ван Ойн он показал себя блестящим аналитиком, подвергая исследованию все — начиная с кофейного деревца и кончая высшей метафизикой. Обычно вел разговор и задавал тему Гордон, но миссис Элойз не пропускала ни слова, и он верил, что собеседница понимает логическую цепочку его рассуждений.

В полдень они сидели в многолюдной гостиной отеля «Кобург».

— Я давно собирался сказать вам нечто очень важное, дорогая миссис Элойз. — Звучный голос Гордона стал таинственным и низким. — Просто не верится, что мы знакомы всего один месяц. Но мы уже встречались давным–давно, в отдаленные времена, тысячу лет тому назад — в храме Атланты, где суровые длиннобородые жрецы в белых плащах произносили магические заклинания. Вы были тогда знатной дамой, а я всего лишь презренным гладиатором. Я более чем уверен, что гладиаторская борьба на аренах Рима и цирковые игры позднейших императоров не были новостью, а происходили еще в древности. Не могли ли остатки погибшей Атлантиды способствовать расцвету культуры этрусков?

Элойз глядела на него как зачарованная.

— Какая блестящая идея — сопоставить две этих культуры! — Восхищенный взгляд однако мало соответствовал ее истинным мыслям.

— Самое лучшее в нашей дружбе то, что она не имеет ничего общего с грубым материальным миром, — сказал Гордон.

— Что вы хотите этим сказать?

Она наклонилась к нему и тем самым невольно напомнила ему Третнера… Неприятное сопоставление!

— Я думаю… — он снял крошку пирожного с брюк, — мы никогда не оскверним наш союз чувственной любовью.

— Ого! — Элойз Ван Ойн откинулась на спинку стула. — Совершенно верно, сэр! — она произнесла эти слова сладким, приятным голосом и с таким удовлетворенным видом, что обманула бы кого угодно, даже человека, душа которого была созвучна ее душе.

— Полная гармония симпатий и родство душ могут преодолеть все чувственные впечатления, даже если они необычайно сильны.

Миссис Ван Ойн посмотрела на него с нежной улыбкой. Она всегда поступала так, когда не вполне понимала смысл речей собеседника, в особенности, когда он парил в высотах духовности.

— Душа — самое возвышенное и красивое что есть на свете, — заметила Элойз, якобы погруженная в размышления. — Большинство людей слишком бесчувственны, чтобы понять это. К сожалению, никто не поймет наших отношений. Ведь обычно человек не может раскрыть свою душу и показать свое внутреннее «я». Мы вынуждены инстинктивно сторониться людей, всецело погрязших в мире материального благополучия.

Она глубоко вздохнула, будто испытала уже много горя в жизни, и ее нежная душа была изранена грубым вторжением из внешнего мира. Элойз по некоторым признакам пыталась понять, раскрыл ли Гордон свое «я» и зазвучала ли в его душе чарующая музыка любви. Она боялась пробуждения его души, ибо до сих пор трудно было вернуть его из царства безмерной духовности в мир грубой действительности.

— Гордон, вы уже не раз говорили о вашей двоюродной сестре в Австралии, — быстро сказала Элойз, стараясь придать беседе более земной характер. — Она, несомненно, очень интересная особа. Расскажите мне о ней побольше. Я охотно слушаю ваши рассказы о родных. Они мне очень симпатичны; все, что так или иначе связано с вами, привлекает меня. — Она дотронулась до его колена.

Никакая другая женщина не посмела бы этого сделать… Он тотчас позвал бы полицию. Но Элойз! Он дружески прикрыл ее руку своей.

— Я мало о ней знаю. Мне известно только, что у нее был ужасный роман с неким Демпси. Теперь, по–видимому, она живет нормально. Я всегда отчасти интересовался ее судьбой, писал ей письма, давал хорошие советы и посылал полезные книги. Я придерживаюсь того мнения, что молодая девушка скорее послушается совета мужчины, чем женщины. Когда, собственно, мы говорили о ней? Ах, да, вспомнил: во время последней встречи в моем доме… Мы беседовали о сути собственного «я».

— А какой у нее цвет лица — светлый или смуглый? — этим вопросом Элойз быстро и остроумно оградила себя от метафизики.

— К сожалению, не знаю. Незадолго до смерти моя тетя писала, что Диана забыла Демпси, но все же хотела бы иметь его фотокарточку… Демпси уже тоже успел умереть. Вам не приходило на ум, как странны взаимоотношения между жизнью и смертью?

— Бедная девушка! Я отдала бы многое, лишь бы хоть раз увидеть ее.

Гордон покачал головой и любезно улыбнулся.

— Не думаю, что это когда–нибудь произойдет.

Глава 3

Чейнэл Гарден — одна из тех незаметных улиц, которые нельзя отыскать без помощи жителей близлежащего района. Лишь полисмены знали, где она находится.

Мистер Гордон проживал там в угловом доме с садом, из–за чего, по–видимому, она и называлась «Гарден», так как других садов на улице не было. Да и он, собственно, не заслуживал такого названия, ибо был совсем невелик, Дом — последний по левой стороне, считая с Брок–стрит — был из красного кирпича. Окна большого рабочего кабинета Гордона пестрели разноцветным стеклом и походили на церковные.

В это святилище никто не смел заходить без особого приглашения хозяина. Тяжелая дубовая дверь была обита толстой материей, чтобы ни один звук не проникал внутрь в то время, как мистер Гордон изучал «Экономист» и «Страховое обозрение». С утра он читал «Таймс», но вечер посвящал социологическим наукам. Ницше был его любимым автором, и перед сном он брался за «Генеалогию морали».

Гордон вышел из авто, заплатил по таксе и дал шоферу десять процентов чаевых, что было им уже заранее высчитано с величайшей точностью (иногда, правда, он несколько ошибался, большей частью, в свою пользу). Он медленно поднялся по лестнице и открыл дверь. Это было частью ежедневного ритуала. Третнер взял его шляпу, палку и перчатки.

Гордон по обыкновению спросил:

— Есть для меня письма?

— Да, сэр, — как обычно ответил Третнер. — И… — он поперхнулся.

Но мистер Сэльсбери уже заметил четыре больших чемодана, занимавших почти всю прихожую.

— Что это означает? — спросил он пораженный.

— Сегодня после полудня приехала молодая барышня, сэр! — У слуги перехватило дыхание.

— Приехала… молодая барышня? — Какая барышня?

— Мисс Диана Форд, сэр!

Гордон наморщил лоб. Он где–то слышал это имя в связи с какими–то обстоятельствами. Форд… Форд… знакомая фамилия.

— Ага! Мисс Диана Форд из Австралии!

Его двоюродная сестра! Мистер Гордон снисходительно кивнул головой. Все Сэльсбери всегда были вежливыми людьми, и чувство гостеприимства в нем еще не заглохло.

— Передайте мисс Форд, что я вернулся и буду рад видеть ее в моем рабочем кабинете.

Лицо Третнера передернулось.

— Она уже там! Я предупредил ее, что никто не смеет заходить туда без вашего разрешения, но он не послушалась.

Гордон был недоволен. Хозяину всегда неприятно, когда его лишают возможности проявить свое гостеприимство и воспринимают его как право, а не как милость. Но мистер Сэльсбери не подал вида и только улыбнулся.

— Вот как? Мисс Форд приехала из Австралии и нельзя ожидать, чтобы она сразу освоилась с нашими правилами. Я сам пойду к ней.

Он постучал в дверь кабинета. Послышался голос: «Войдите!»

— Очень рад видеть тебя, дорогая кузина!

Он поискал ее взглядом, но не мог найти, пока из–за кресла у камина не высунулась белая ручка.

— Подойди поближе, Гордон!

Диана подскочила и бросилась ему навстречу.

Она была в шелковых чулках, так как сняла для удобства ботинки, и выглядела еще меньше, чем всегда. Гордон считал ее красивой и относился к ней так, как мог бы относиться к милому котенку. Появление Дианы забавляло его.

— Итак, моя милая барышня, — сказал он покровительственным тоном, — значит — мы приехали, не правда ли? Как ты себя чувствовала на пароходе?

— Ты уже женат? — спросила она, затаив дыхание.

— Нет! Я старый, убежденный холостяк.

— Ого! — Диана облегченно вздохнула. — В поездке я все время беспокоилась об этом… Ты еще не поцеловал меня, братец?

Гордон был далек от мысли поцеловать ее. Это казалось ему столь же невозможным, как если бы ему предложили стукнуть девушку по голове книгой, которую он держал в руках. Но все Сэльсбери были хорошо воспитаны и вежливы: он превозмог себя и мельком коснулся губами ее щеки.

— Садись, милая Диана… Я прикажу подать тебе чаю. Мне жаль, что тебе пришлось меня дожидаться. Где ты остановилась?

Она удивленно посмотрела на него.

— Здесь, — невозмутимо ответила девушка.

Гордон не понял ее.

— Я спрашиваю, в каком отеле ты остановилась… где будешь ночевать?

— Я тебе, милый Гордон, уже сказала… Здесь, — ответила Диана, улыбаясь.

Мистер Сэльсбери не терял присутствия духа даже в самые критические моменты. Однажды на борту гибнувшего на канале парохода Гордон вел со своим коллегой из Кэмбриджа дискуссию об электронной теории. Дважды он защищался от нападения грабителей и не раз произносил речи на общественных собраниях без предварительной подготовки.

— Ты хочешь сказать, милая, что намерена погостить у меня некоторое время? Я был бы рад этому, но, к сожалению, не могу предоставить тебе убежища, так как я холостяк, и в доме нет женщины, за исключением прислуги.

Он произнес это весьма любезным тоном: его мотив был очень логичным и поведение — более чем корректным.

— В доме нужна женщина… Я приехала как раз кстати, — невозмутимо сказала Диана.

Гордон подавил вздох. Положение было довольно затруднительным. Другие мужчины потеряли бы голову или терпение. Некоторые стали бы грубить.

— Конечно, я буду рад, если проведешь у меня несколько дней, — натянуто улыбнулся он. — Позвони, чтобы доставили твой багаж…

Диана не ответила: она без стеснения стала обувать ботинки.

— Я только что восхищалась твоими веслами. Ты ведь тогда участвовал в больших состязаниях Кэмбриджа и взял приз… Ах, как великолепно!

— Да… гм… да, — Гордон не особенно гордился своими прежними спортивными успехами. — Гм… Не позвонить ли мне по телефону?

— Кому? — невинно спросила она.

— Даме, которая тебя сопровождала…

— Ах, не будь таким старомодным! Я приехала одна… Совершенно одна. Я даже не развлекалась, как все пассажиры, которые коротали время, играя на палубе в разные игры. Только скучала среди них. Интеллектуальная барышня не может иметь ничего общего с людьми, увлекающимися метанием диска и другими примитивными вещами.

Гордон уселся на стул. Он был одним из тех мужчин, которые не теряют самообладания и быстро становятся хозяевами положения. Большие познания и мужественность дают им такое превосходство, что они находят выход из самого отчаянного положения. В нем взяли верх родственные чувства, и он принял отеческий вид.

— Я говорю с тобой теперь как отец, как дядя или как благоразумный кузен. Ты молодая девушка, и кто–нибудь должен обратить твое внимание на то, что для тебя недопустимо остаться в качестве гостьи в доме холостяка.

Диана заложила руки за спину и невозмутимо смотрела ему в глаза.

— А я должна тебе заявить, что не только допустимо, но я твердо решила остаться в этом доме. Ведь я, наконец, не виновата в том, что ты холостяк. С правовой точки зрения ты должен был быть женатым! Просто неестественно жить одному в таком большом доме! Я останусь здесь и по возможности буду вести твое хозяйство. Ты должен мне сказать, что тебе подавать к завтраку. Я люблю мелоны и маисовые пирожки с маленькими ломтиками жареной ветчины. И прожаренные почки по–французски… Ты любишь вафли? Я обожаю. В Австралии у нас был японский повар, который умел их превосходно готовить. Другое чудесное блюдо к завтраку — печеные томаты с измельченной печенью…

— Диана, — серьезно сказал Гордон, — не огорчай меня. Ты ни под каким видом не можешь оставаться здесь. Милая моя девочка, я должен считаться с твоей хорошей репутацией. Пройдут годы, и ты поймешь, как наивен был твой поступок… то есть, твое необдуманное предложение. Я позвоню в отель «Лэридж» и закажу для тебя хорошенькую комнатку.

Он хотел подняться, но Диана положила ему руки на плечи и не позволила этого сделать. Она оказалась на удивление сильной.

— Не будем спорить, дорогой Гордон. У тебя есть только один способ удалить меня из этого дома — позвать полисмена, чтобы он вышвырнул меня за порог. Но ни один полисмен не справится со мной. В моем ридикюле лежит револьвер… никто не посмеет прикоснуться ко мне, так как я немедленно буду стрелять.

Хозяин испуганно посмотрел на нее: девушка встретила его взгляд со спокойной уверенностью. Она вбила себе в голову мысль жить у него в доме; Гордон понял это. Подумав немного, он пришел к заключению, что Диана осуществляет один из принципов Ницше, который в своих философских трудах говорит о «сверхчеловеке», о людях сильной воли.

— Тогда мне остается лишь одно, — сказал Гордон серьезно и подчеркнуто. — Я уйду из этого дома: оставлю тебя здесь и сниму для себя комнату в ближайшем отеле.

— Ты этого не сделаешь! Если же ты несмотря ни на что уйдешь отсюда, я помещу во всех газетах объявление:

«Внимание! Мистер Гордон Сэльсбери ушел в пятницу из дому и до сих пор не вернулся… Он высокого роста, хорошо сложен, цвет лица — свежий. Наружность — приятная, безупречная. Знающих что–либо о нем просят сообщить…»

Гордон закусил губу. Окружающая жизнь была мрачна, сера, но ничто не было ему так ненавистно, как обычная пресса.

— Подождем несколько дней: быть может, ты образумишься и хорошо все обдумаешь, — сказал он охрипшим голосом. — Я убежден, ты придешь к заключению, что совершила ошибку.

Диана села за письменный стол, взяла перо и вырвала листок из блокнота.

— Ладно, значит мы договорились. А теперь скажи мне, что ты любишь есть на завтрак?..

Глава 4

Через несколько дней, когда Диана, сделав необходимые покупки, вернулась домой, она нашла в комнате худощавую даму средних лет, удобно устроившуюся на диване. Та равнодушно поздоровалась. Девушке показалось, будто перед ней персонаж из романов минувшего века. Дама была без шляпы. Она вязала ярко–красный шерстяной жилет: спицы беспрерывно позвякивали и работали почти автоматически.

— Здравствуйте… Вы, наверное, мисс Форд? Меня зовут мисс Стэфл…

— Мы станем друзьями, если я буду знать, в чем дело. Вы здесь гостите?

Казалось, будто спицы работали без посторонней помощи. Диана была изумлена… она еще никогда не вязала ни чулок, ни жакетов.

— Ну, да! Мистер Сэльсбери считает, что вам скучно. Нам, девушкам, не подобает жить в одиночестве. Мы тогда слишком много размышляем, а это неприлично.

— Вы правы! Я тоже размышляю теперь кое о чем, — напористо сказала Диана. — Значит, вы приглашены сюда в качестве наставницы хорошего тона?

— Я приглашена в качестве собеседницы, — тихо ответила мисс Стэфл.

— Если так, то дело ясно! — Диана открыла ридикюль и вынула чековую книжку. — Каков ваш гонорар?

Мисс Стэфл назвала сумму.

— Вот вам деньги за два месяца. Я не думала никого приглашать.

Девушка позвонила. Спицы перестали позвякивать.

— Элеонора! Мисс Стэфл уходит — немедленно. Скажите Третнеру, чтобы нанял красивое авто и отправил обратно багаж этой дамы.

— Но… милая! — дрожащий голос мисс Стэфл прозвучал неожиданно резко. — Меня пригласил мистер Сэльсбери, и боюсь, что…

— Мистеру Сэльсбери не нужна собеседница. Итак, мой ангел, хотите устроить сцену или выпорхните, как легкокрылая птичка?

Возвращаясь домой, Гордон ждал бурных объяснений. Он решил быть твердым и непоколебимым, как скала, независимо от того, разразится Диана потоком резких слов или постарается смягчить его слезами. Но девушка в это время как раз завела граммофон, поставила новейший шлягер «Не смей меня называть возлюбленной» и с удовольствием танцевала в ритме музыки. Гордон ненавидел граммофоны и шлягеры, но не реагировал на это, так как нужно было поговорить о более важных вещах. Достопочтенной мисс Стэфл в доме не было видно.

— Сюда никто не приходил? — спросил мимоходом Гордон.

— Никто, за исключением какой–то ненормальной старой девы, которая внушила себе, что мне нужна собеседница.

Гордон пал духом.

— Где она?

— Я даже не потрудилась записать ее адрес. Почему ты спрашиваешь? Разве гувернантка была предназначена для тебя?

— Ты отказала ей?

— Да! Она противная женщина! — Диана о чем–то подумала и спросила: — Она вязала тебе красную пижаму?

— Что? Ты… гм… прогнала женщину, которую я нанял? — строго сказал Гордон. — Право, Диана, это уже слишком!

Девушка мгновенно переменила тему.

— Чай будет подан через пять минут. Милый братец, у тебя очень грязные башмаки! Немедленно иди наверх и переобуйся.

Гордон потерял самообладание, в нем нарастало раздражение, он раскраснелся от негодования.

— Я этого не сделаю! — резко сказал он. — Я хозяин в своем доме и не стану подчиняться твоим указаниям. Пора положить конец этой комедии! Это невыносимо! — Он ударил рукой по спинке стула. — Один из нас должен уйти отсюда, слышишь? Служанки уже без устали болтают об этом. Я заметил, что Третнер улыбался, когда ты сегодня вышла к завтраку в неглиже. Я занимаю видную должность, моя репутация безупречна и я пользуюсь хорошим именем в Сити. Я вынужден, наконец, охранять свои интересы против покушений эгоистичного, нещепетильного подростка.

— Гордон, как ты смеешь называть меня так? — воскликнула она с упреком.

— Я ни в коем случае не позволю, чтобы серьезный вопрос был превращен в шутку или анекдот. Еще раз повторяю, что один из нас должен уйти из Чейнэл Гарден.

Диана с минуту подумала и вышла из комнаты. Гордон слышал, как она позвонила по телефону. Он улыбнулся. Победа! Она, наверное, звонит в отель. Нужно только действовать энергично и не давать себя запугивать. Остальное уладится…

— Алло… Это редакция? Я мисс Диана Форд. Будьте любезны прислать репортера на Чейнэл Гарден, № 61.

Через мгновение Гордон был у аппарата.

— Что ты делаешь? — возбужденно спросил он.

Диана пожала плечами.

— Мне невыносима жизнь без тебя, Гордон! — сказала она, якобы в совершенном отчаянии. — Если ты прогонишь меня отсюда, я брошусь в Темзу.

— Ты сошла с ума! — вне себя от ужаса воскликнул он, пытаясь отнять трубку.

— Врач из секционной камеры тоже подумает, что я рехнулась, когда… не перебивай меня, сотрудник редакции хочет со мной говорить.

С большим трудом удалось ему удалить ее от аппарата.

— Пожалуйста, никого не посылайте. Это излишне… Женщина в полном здравии, она жива… Что? Ничего подобного… Нам нечего опасаться…

Совершенно расстроенный, Гордон вернулся в кабинет. «Вот наваждение», — шептал он.

— Твое поведение скандально, даже бесстыдно. Теперь мне понятно, почему даже такой подлец, как Демпси, обратился в бегство и предпочел умереть на чужбине, в джунглях, чем иметь дело с такой гнусной ведьмой.

Терпение Гордона иссякло, он был на грани бешенства. Однако овладел собой и, прежде чем закончил свою проповедь, понял, что перехватил через край.

— Прости, мне очень жаль, — тихо сказал он.

Лицо девушки было безмятежным, взгляд — непроницаемым. Нельзя было понять, о чем она думает.

— Мне очень жаль, Диана! Мне не следовало так говорить… Еще раз прости!

Девушка не отвечала; стояла в трагической позе со скрещенными на груди руками. Гордон медленно и тихо вышел из кабинета. Тогда она произнесла вслух.

— Жаль, что телефон не в этой комнате. Сегодня же напишу в почтовое управление, чтобы его перевели сюда.

За ужином Гордон и Диана не произнесли ни слова. Наконец он сказал:

— Я условился встретиться с другом в театре, мне нужно идти.

— Целую вечность не была в театре, — она громко вздохнула.

— Тебя не заинтересует эта пьеса… Это русская социальная драма из жизни рабочих.

Диана снова вздохнула.

— Я так люблю русские пьесы! Русский театр мне очень нравится. Главные герои умирают на сцене так красиво, что я просто очарована. В опере и оперетте никогда не знаешь, кого, собственно, певцы представляют, потому что не знаешь текста, но в драме — все ясно!

— Но русская пьеса не подходит для молодых девушек, — вежливо ответил Гордон.

— Если возьмешь меня с собой, буду готова через пять минут. Я все равно не знаю, что предпринять сегодня вечером.

— Ты ведь можешь обдумывать, что подать утром к завтраку, — язвительно заметил Гордон.

Оставшись одна, Диана завела граммофон, но вскоре это ей надоело, и она погрузилась в раздумья. На память невольно приходил Демпси, хотя мысль о нем была неприятна. Не потому что она любила этого странного человека. Он перевернул всю ее жизнь: психика ее созрела, и мировоззрение изменилось. Теперь она слабо помнила его тонкое лицо, мускулистое тело и страстные речи. Нет, по–настоящему она не любила его. Он лежал у ее ног, умоляя о любви, угрожая застрелить ее, говорил, что обожает и готов отказаться от карьеры священника. В одно теплое февральское утро, когда розы до срока расцвели в саду, Демпси бросил к ее ногам изящно упакованную пачку банкнот — все его состояние — и со слезами попрощался с ней. Он бежал от любовных пыток в джунгли и больше не вернулся. Он погиб там, не в силах переносить мучений отвергнутой любви. Диана не оплакивала его и не огорчалась. Только думала о том, когда он вернется и потребует обратно восемь тысяч фунтов, которые бросил к ногам в столь драматическом порыве. Она не верила, что он вернется, но не исключала такой возможности…

Об этих деньгах тетя ничего не знала. Миссис Тэдзерби была чрезвычайно ленива и не переносила малейшего огорчения или раздражения. Она ненавидела деньги и связанные с ними расчеты. Вот почему все ее денежные дела находились в руках энергичной несовершеннолетней племянницы.

Диана поместила восемь тысяч фунтов Демпси на свой текущий банковский счет и три месяца занималась наброском могильного памятника для Демпси. Наконец, на последней странице энциклопедии она нашла подходящую надпись для надгробья: «Он обладал даром речи, но недостаточным умом».

Время шло, и мысль о деньгах Демпси не давала ей покоя. Она искала его родственников, но не могла найти. Постепенно он исчез из ее памяти.

Избавившись от тягостных мыслей, Диана вновь принялась за граммофон, танцуя под звуки вальса, фокстрота. Ритм подходил для джаз–мелодии, и это забавляло ее.

— Не понимаю, как наш хозяин может позволять это, — сказал Третнер Элеоноре. — Неприлично, когда девушка живет в доме холостяка. Это напоминает мне один случай, рассказанный Сюпербусом. Он судебный пристав и всегда видит только изнанку жизни.

— Я бы постыдилась иметь среди друзей судебного пристава, — возразила Элеонора, — Лучше уж дружить с нищим. Не беспокойтесь о мисс Диане, Артур. Я очень рада, что она здесь. Разве вы позабыли обо мне? Разве я безнравственна? Ведь мы с кухаркой прожили под одной крышей с холостяком много лет. Я очень рада, что Диана здесь!

— Но вы — не мисс Форд! С вами дело обстоит совсем иначе. Дом уже больше не тот, что прежде, — заметил Третнер с горечью.

Жалобы слуги имели, так сказать, более прозаическое основание, чем предполагала Элеонора. Несмотря на свою педантичность, Гордон никогда не считал своих сигар, зато практичная Диана, прибравшая все хозяйство к рукам, отлично знала, сколько он выкурил. В один прекрасный день она спросила у Третнера, нет ли в доме мышей, и когда он ответил, что их немало, наивно удивилась тому, сколько гаванских сигар они сожрали.

— Да, плохи наши дела, я это чувствую! Скоро наступят большие перемены, — печально сказал Третнер.

Глава 5

Стояло «бабье лето». После полудня Элойз Ван Ойн прогуливалась с Гордоном по берегу реки. Разговор шел о метафизике.

— Расскажите мне еще о Диане, она, наверное, обворожительна, — вдруг сказала Элойз.

Гордон забеспокоился: он и так рассказал ей больше, чем следовало.

— Гм… Мне нечего добавить. Надеюсь, что в один прекрасный день… Вы познакомитесь с нею.

Маленькая пауза, сделанная им, имела для чувствительной женщины большое значение. У Элойз был острый слух, она улавливала малейший нюанс в голосе собеседника.

Миссис Ван Ойн была красива, стройна и развита в умственном и духовном отношении. Ее глубокие черные глаза горели загадочным огнем. Временами Гордон даже побаивался их. Он предложил ей выпить чаю на террасе отеля.

Гордон Сэльсбери не был влюблен. Он не принадлежал к мужчинам, легко поддающимся женскому обаянию. Но он был доволен, что у него есть тайна.

Если бы Диана не была его кузиной и была бы постарше, если бы она не вторглась в его дом, не считаясь ни с приличиями, ни с обычаями, если бы, наконец, не была такой надменной и эгоистичной, он бы почувствовал к ней симпатию, быть может, даже любовь.

Подумав о девушке, он вдруг посмотрел на часы — вспомнил об обещании вернуться домой к ужину. Элойз заметила это и мысленно усмехнулась.

— Первая любовь Дианы была серьезной?

Гордон откашлялся.

Элойз не упускала ни одного случая, чтобы не заговорить о прежней любви его кузины. Это была, по–видимому, особая женская манера, которой он раньше не замечал в ней. Он собирался уже что–то ответить, но спутница вдруг задала ему еще один вопрос.

— Кто этот господин?

Уже дважды мимо террасы прошел какой–то краснолицый толстяк, который внимательно поглядывал на них.

— Право, не знаю… не лучше ли будет нам уйти отсюда?

Элойз даже не сделала попытки.

— Когда я опять увижу вас, Гордон? Жизнь без вас пуста и неинтересна. Разве Диана имеет на вас монопольное право? Люди все равно не поняли бы нас. Мы ведь не любим друг друга чувственной любовью; если бы вы знали, что я могу полюбить вас, вы избегали бы встреч со мной. — Она спокойно усмехнулась. — Только ваше духовное величие, только взаимное понимание объединяет нас. Никакая плотская любовь или брак не в состоянии дать нам того наслаждения, которое мы испытываем, беседуя о душе и бытии.

— Ваши слова — бальзам для меня. Да, окружающие никогда не поймут нас! Я страстно тоскую о том, наступит ли этот единственный день — день моих мечтаний, когда…

Гордон также сомневался в этом. Но не знал, как ему лучше выразить свои мысли.

— Я хорошо обдумал план нашей поездки в Остенде. Было бы чудесно видеть друг друга целый день и жить, по крайней мере, в одинаковых условиях. Беспрепятственный союз наших душ — это слишком великое счастье. Но будет ли это благоразумно? Я, конечно, имею в виду вас, ибо сплетни мало затрагивают мужчину.

Миссис Ван Ойн посмотрела на него сияющими глазами.

— В чем люди могут нас обвинить? Что они будут говорить о нас? Пусть сплетничают! — сказала она с презрением.

— Нет, Элойз, ваша репутация для меня священна, — сказал он с воодушевлением. — Она дорога мне и должна остаться незапятнанной. Сезон в Остенде уже прошел, большая часть отелей закрыта и большинство курортных гостей разъехалось, но все–таки не исключено, что мы встретим там знакомого, который подумает о нас плохо и примет нашу платоническую дружбу за чувственную любовь. Это чрезвычайно опасно!

Элойз поднялась и громко рассмеялась.

— Я вижу, Гордон, вы все еще внутренне не превозмогли себя. Это была безумная мысль, и мы не будем больше к ней возвращаться. Мне больно об этом слышать.

Гордон был обескуражен. Никто до сих пор не говорил ему, что он внутренне не свободен. Он уплатил по счету и молча последовал за ней в авто. На полдороге к Ричмон–парку Гордон сказал:

— Ладно, мы поедем в Остенде. Встретимся, как договорились.

Она не ответила, но сердечно пожала его руку. Они молча мечтали, покуда не достигли Райптон–Лайн.

— В нашей дружбе есть нечто великое, бесконечное. Ах, Гордон, это слишком чудесно…

Когда он вернулся домой, Диана отшвырнула модный журнал и вскочила со стула.

— Стол давно накрыт. Ты приходишь очень поздно, милый Горд.

Гордон почувствовал себя оскорбленным.

— Диана, прошу тебя, не называй меня так, — сказал он с упреком. — Это звучит почти как насмешка.

— Но «Горд» замечательно подходит для тебя. Мне хочется называть тебя этим именем.

Гордон пожал плечами.

— Да, милый Горд, где ты пропадал все время? — спросила она со свойственной ей дерзостью.

— Меня задержали дела…

— Но не в твоем бюро, — быстро перебила она, — там тебя не было с обеда.

Гордон не ответил.

— Значит, ты не хочешь мне сказать? — настойчиво продолжала девушка.

Он в отчаянии уперся глазами в салфетку.

— Я задержался по частному делу, — в его голосе прозвучал холодок.

— Ага! — Диана не была удивлена. Она уже давно, по ее словам, вышла из того возраста, когда попадают под влияние других.

После ужина Гордон встал и подошел к окну. Кузина была для него неразрешимой проблемой. Он внушил себе, что она красива; в некотором отношении даже красавица. Если бы она была старше, носила другую прическу и относилась с уважением к науке и умственной работе, то…

В комнате появился слуга.

— Третнер!

— Чего изволите, сэр?

— Посмотрите в окно на того краснолицего человека… Там, на другой стороне.

Гордон узнал человека, прогуливавшегося мимо террасы отеля.

— Я уже видел его сегодня… удивительное совпадение!

— Это мистер Джулиус Сюпербус, — сказал Третнер.

— Джулиус Сюпербус? Что вы хотите этим сказать? Это же латинское имя!

— Совершенно верно, сэр! Мистер Сюпербус — римлянин, последний римлянин в Англии. Он родом из Цезарио–Магнус, маленькой деревеньки близ Кэмбриджа. Я служил неподалеку оттуда и всех там знаю.

Гордон наморщил лоб. Какой удивительный случай привел этого человека, который недавно вертелся у отеля «Хэмптон», в Чейнэл Гарден, где он, на первый взгляд, в задумчивости рассматривал столбы?

— А чем он занимается… какова его профессия?

— Он детектив, сэр, — ответил слуга.

Мистер Сэльсбери побледнел. Детектив!

Глава 6

Гордон обычно забывал, что перед именем Элойз Ван Ойн имелась приставка «миссис». Он был слишком скромен и хорошо воспитан, чтобы даже косвенно пытаться узнать, как обстоят дела с ее браком. Гордон представлял себе мистера Ван Ойна крупным, трезвым коммерсантом, без души и с грубыми манерами. Он вообразил противостояние между образованной и деликатной женщиной и сухим, черствым материалистом. Раздражение скрытое бешенство или полное безразличие мужа — самоотречение, беспокойство и страдания жены… пока она не встретилась со второй половиной своей духовной сущности, то есть с ним самим.

Гордон опять взглянул на мистера Сюпербуса. Тот вынул из кармана мешочек с табаком и стал набивать свою короткую черную трубку. По–видимому, это был человек, готовый на все, лишь бы добиться своей цели. Простой, грубый, он не остановится перед тем, чтобы передать своему клиенту сведения, которые могут очень скомпрометировать женщину с красивой душой и эстетическим вкусом. «Детектив», — думал с отчаянием Гордон.

Он направился в кабинет. Третнер последовал за ним.

— Пригласите его сюда, ко мне!

— Кого… Сюпербуса? — слуга не верил своим ушам. — Но он…

— Позовите его, слышите?

— Слушаюсь, сэр! Но он не джентльмен, — предостерег Третнер, как бы желая заранее извиниться за своего друга.

Слуга не ошибался. Сюпербус действительно не был джентльменом. Гордон также не питал по этому поводу никаких иллюзий. Третнер напряженно ждал, что выйдет из этой встречи. Что ж, скоро Джулиус ему все расскажет. Он привел его в кабинет и быстро удалился.

Ничто в наружности Сюпербуса не напоминало о римской культуре. Он был маленьким, толстым, и больше переваливался с боку на бок, нежели ходил. Голова у него была большая, лицо — красное, а усы — косматые, черные, вероятно, крашеные. На лысине у него еще сохранилось несколько волос, которые он любил пересчитывать.

Посетитель стоял перед Гордоном, тяжело дышал и вертел в руках шляпу.

— Садитесь, мистер Сюпербус, — растерянно сказал Гордон. — Я хотел вам… Третнер сказал мне, что вы… я думаю, что вы римлянин.

— Совершенно верно, сэр, — сказал Сюпербус неожиданно глубоким голосом и поклонился. — Я могу смело утверждать это. Мы, Сюпербусы, происходили из старинной семьи, имеющей вековую генеалогию. Нас оставалось всего четверо. Во–первых, я, ваш покорный слуга, во–вторых, — мой брат Август, женившийся в Ковентри на молодой девушке, затем моя сестра Агриппа, живущая в согласии со своим третьим мужем. И еще Сципиус, который работает на сцене.

— Правда? Он артист? — Гордон на минуту растерялся от наступления этой римской когорты.

— Да, он связан со сценой, — удовлетворенно произнес Сюпербус. — Он пользуется большим успехом. Говорят, он лучший плотник в «Орфеуме», Да, сэр, мы происходим из очень старинного рода. Я никогда не добивался своих прав, но старый господин, живущий в Кэмбридже, сказал мне, что, по всей вероятности, происхожу из римской имперской фамилии. А я — старший в нашем роду. Цезарио–Магнус находится недалеко от кэмбриджского университета, и кое–кто утверждает, что звучная фамилия «Сюпербус» обязана своим происхождением веселому нраву студентов, живших свыше ста лет назад и для забавы окрестивших бедного извозчика Сюпера — Сюпербусом. Мой отец слыхал эти рассказы, но с пренебрежением отрицал их достоверность. Я не могу вам точно сказать, откуда происходил наш род, — сказал Сюпербус, развивая свою излюбленную тему. — Вы ведь знаете, каковы женщины, когда выступают настоящие римляне.

Гордон даже не потрудился подумать об этом.

— Итак, мистер Сюпербус, вы занимаете… гм… очень ответственную должность… Насколько я знаю, вы — детектив…

Тот серьезно кивнул головой.

— Это очень интересное занятие, — наблюдать за подозреваемыми, выступать перед судом как свидетель и обвинять людей в преступлениях, — сказал Гордон.

— У вас ложное представление о моей профессии. Я никогда не выступаю в качестве свидетеля. Я более практичен и, так сказать, являюсь коммерсантом в своей профессии. Иногда, правда, приходится выступать и в суде, но это бывает только при особенно большом куше, например…

— Куш? Что вы подразумеваете под «кушем»?

— Думаю… вы понимаете, что я хочу сказать… я занят наблюдением за весьма важным преступником…

— Ах, вот оно что!

— Да. Я всегда называю это «кушем», — любезно объяснил Сюпербус. — Сейчас мне предстоит весьма большой «куш», — он вдруг понизил голос и близко придвинулся к Гордону. — Я слежу за Двойником, — прошептал он хриплым голосом.

Гордон облегченно вздохнул: «римлянин» не следит за миссис Ван Ойн по поручению ее грубого супруга, который занят больше своими лошадьми и собаками, чем красивой, интеллектуальной женой.

— Двойник? Я помню, что читал о нем в газетах. Ведь он преступник? Не тот ли Двойник, который выступает в ролях своих жертв?

— Да, это он и есть — знаменитый Двойник, сэр, — ответил Сюпербус. — Он не просто подражает своим жертвам, но замещает их, превосходно играя свою роль. Возьмите хотя бы случай с мистером Мендельсоном…

Гордон вспомнил об этом случае. Сюпербус продолжал:

— Ведь трудно себе представить, чтобы кто–нибудь мог подражать Мендельсону, хотя по некоторым приметам это легко: у него седые бакенбарды и он холост. Однако Двойник сумел войти в роль старика. Он похитил у него восемь тысяч фунтов. Вот это настоящее искусство! Сперва выманил старика из бюро, а потом появился там под видом Мендельсона и послал нового служащего с чеком в банк. Вот почему старый Мендельсон живет уединенно, в деревне. Он был неслыханно одурачен и не может больше показаться в обществе.

— Вот как? Теперь понимаю, — медленно произнес Гордон, — Вы работаете по поручению…

— Союза страховых обществ. Двойник выбирает себе жертву, главным образом, среди директоров и генеральных представителей страховых обществ.

Впервые в жизни Гордон смеялся так весело.

— И… ха, ха, ха!.. Вы следите за мной, чтобы защитить меня?

— Нет, сэр! — сказал детектив со свойственной его профессии осторожностью. — Я лишь хотел хорошо изучить вашу наружность, чтобы потом, если Двойник попытается войти в вашу роль, сразу уличить его.

— Нельзя ли предложить вам сигару?

Сюпербус почтительно взял сигару и положил в карман.

— Я выкурю ее дома. Моя жена очень любит дым хорошей сигары. Кроме того, моль исчезает от сигарного дыма. Я уже двадцать три года живу в счастливом браке. Нет лучшей жены в мире, чем моя супруга.

— Тоже римлянка?

— Нет, она из Девоншира.

Когда через полчаса Диана вошла в комнату, Гордон стоял у камина. Руки его были заложены за спину, голова опущена, он, казалось, был погружен в размышления.

— Кто он — этот маленький, странный человек?

— Его зовут Сюпербус. — ответил Гордон, очнувшись от дум. — Он детектив и хочет выследить преступника, который похитил у моего коллеги восемь тысяч фунтов.

— Ах! — сказала Диана. Она вдруг вспомнила о Демпси и его деньгах.

Глава 7

Боб Сэльсбери понравился Диане с первого взгляда. Он во многом походил на своего старшего брата. Это был молодой, простодушный человек, интересовавшийся танцами и ревю–театром, чего нельзя было сказать о Гордоне. Боб был помолвлен с молодой девушкой из Канады, поэтому интересовался другими женщинами меньше обычного. Он не пострадал от душевного разлада, как старший брат.

Боб уже дважды приходил к ужину, и Гордон решил, что тот уже достаточно знаком с незваной гостьей, чтобы поговорить с ним о ее неслыханном поведении.

— Боб известен как светский человек, — сказал Гордон, словно представлял многолюдному собранию незнакомого оратора. — Он больше соприкасается с внешним миром и лучше знаком с правилами общественного приличия, чем я, отставший от новой жизни, или чем ты, дорогая Диана, которая жила до сих пор замкнуто. Думаю, мы смело можем предоставить ему разрешение нашего спорного вопроса. Дорогой Боб, скажи без предвзятости: допустимо ли, чтобы Диана жила со мной под одной крышей, без компаньонки–собеседницы?

— Не понимаю, зачем ей нужна компаньонка, раз она живет в доме пожилого господина. Ведь она твоя кузина! Кроме того, с тех пор, как здесь поселилась Диана, здесь стало приятно бывать. Раньше все было мрачно и неуютно.

— Но что скажут люди? — настаивал Гордон.

— Ты ведь говорил мне недавно, что презираешь мнение толпы, — ответил «предатель», — что мужчина не должен обращать внимания на пересуды. Кроме того…

— Мои слова, — возразил с негодованием Гордон, — относились к некоторым философским школам и отношению к ним толпы, но ни коим образом не к вопросам приличия и нравственности.

— Но Диана в твоем доме, и ты должен считать себя счастливым, что у тебя есть хозяйка, которая штопает твои чулки. Скажи, Диана, брат платит тебе за труды?

— Нет! Я живу на свои маленькие сбережения, — ответила девушка грустным тоном.

Гордон почувствовал себя виноватым. На следующее утро он счел нужным затронуть эту тему.

— Кажется, я несправедлив к тебе, Диана. Купи себе все, что нужно, я дам денег.

Девушка тихо засмеялась.

— Ведь тебя обманули, дорогой Гордон! Ты думал, что я бедна. Но я очень богата, и твои деньги мне не нужны.

— Тогда почему ты сказала Бобу, что…

— Приятно, когда тебе сочувствуют, — спокойно перебила его Диана. — За исключением Элеоноры, никто в этом доме не симпатизирует мне. Она действительно хорошая, красивая девушка. Что ты скажешь о ней?

— Никогда не обращал на нее внимания.

— Я это знаю с тех пор, как она мне сказала, что ты еще не целовал ее.

Гордон был занят едой и не мог сразу ответить. Диана продолжала:

— Не подумай только, что я расспрашивала об этом. Женщина инстинктивно находит путь, чтобы выведать подобные вещи. Гордон, ты непорочен, — добавила она с великодушным жестом.

— Твоя философия абсурдна. Почему ты решила, что я должен был бы целовать ее?

— Очень просто. Элеонора красива, а все мужчины, более или менее нормальные, охотно целуют красивых девушек. Меня многим хотелось поцеловать.

Гордон поднял брови, но не взглянул на нее. Он не возражал.

— Ты даже не спрашиваешь меня, разрешила я им это или нет? — спросила Диана, видя, что он не реагирует.

— Это меня не интересует, — холодно заметил он.

— Нисколько? — ее голос звучал робко, но Гордон не дал себя обмануть. Он по горькому опыту знал, что кузина всегда старалась разжалобить его, чтобы потом разразиться смехом. Ужасная девушка!

— У меня было всего два любовных приключения, — продолжала она, не считаясь с тем, хочет он слушать или нет. — Сперва Демпси, а потом Динго.

— Кто такой Динго? — Гордон все же попал в хитро расставленные сети.

— Его настоящее имя было Тиофиль Шейвн. Позже оказалось, что он женат и имеет пятерых детей.

— Господи, помилуй!

— Но он ни разу не посмел меня поцеловать. Явилась его жена и забрала мистера Тиофиля с собой как раз тогда, когда я стала привыкать к запаху гвоздики, которую он всегда грыз. Мистер Шейвн жил у моей тети. Она познакомилась с ним на лекции о солнечных пятнах, но ничего не знала, покуда не приехала его супруга. Миссис была очень любезна и благодарила меня за внимание к ее мужу… Женщины до замужества должны основательно изучить своих будущих мужей. Не правда ли?

Гордон вздохнул.

— Я вижу, что ты начала болтать. Желаю успешно изучить характер твоего жениха!

Диана улыбнулась, но не ответила. Она поняла, что достаточно разозлила его сегодня и не хотела перехватить через край. Когда Гордон собирался встать, девушка задала ему вопрос:

— Вчера здесь был человек со странной фамилией: я забыла ее. Кто он такой? Что ему было нужно?

— Мистер Сюпербус, детектив с латинским именем. Он следит за известным преступником по имени Двойник. Последний — подлый мошенник и аферист.

— Вот как? — Диана посмотрела на скатерть: — Уже уходишь, милый? Когда ты вернешься домой?

— Знаешь, Диана, мне еще никто никогда не задавал подобного вопроса.

— Но я ведь спрашиваю тебя об этом ежедневно, — сказала она с удивлением.

— Но зачем? Меня еще никто не контролировал. Не понимаю, для чего ты это делаешь?

— Но я тебя спрашиваю всегда очень нежно. Просто хочу знать, когда накрывать стол к ужину.

— Возможно, сегодня я не буду ужинать дома, — сказал Гордон и сразу же вышел. В последнее время дела его процветали, и он был занят организацией новой отрасли страхования. Гордон решил не обременять себя во время работы мыслями и сомнениями. Только во время обеда он обдумывал поездку в Остенде со своей духовной подругой. Ему хотелось, чтобы Элойз выбрала другое место, более подходящее, чем этот город, пользующийся славой роскошного интернационального курорта, куда съезжались кутилы всего мира. Он чувствовал, что только прямодушие и нравственная безупречность давали ему возможность противостоять Диане и ее капризам.

План поездки в Остенде действительно был необычным, и Гордон не мог вспомнить, откуда он, собственно, взялся. План граничил с безумием, но неимоверно манил к себе. Ему нечего было бояться быть узнанным, если не разгуливать по взморью и у порта, где останавливаются континентные пароходы. В крайнем случае, можно изменить свою наружность… От этой мысли его бросало то в жар, то в холод. Диана уже не раз насмехалась над его короткими бакенбардами; даже парикмахер осмелился сделать ему замечание по этому поводу. Гордон серьезно подумывал их сбрить, особенно с тех пор, как Элойз заметила, что они его старят. Он хотел сделать сюрприз и в день отъезда показаться ей гладко выбритым. В Остенде не принято носить бакенбарды, но… там не гуляют также и в старомодном фраке и цилиндре. Лучше одеть спортивный костюм.

Гордон направился к своему портному, чтобы посоветоваться с ним.

— Если вы едете на бельгийский курорт, то я предложил бы вам заказать пару легких летних костюмов. Сейчас наиболее модным является серый цвет в клетку… серо–клетчатая материя на красноватом фоне. Вам, сэр, должно быть известно, что лорд Фирнизем является эталоном в области моды! Так вот — только две недели назад он заказал такой же костюм.

Гордон посмотрел образцы материй и был изумлен богатством красок и их гармонией… Кто узнает сэра Гордона Сэльсбери в модном, шикарном серо–клетчатом костюме с живыми красноватыми точками?

— Не будет ли это слишком вызывающе? — спросил он. — Я предпочел бы темно–синий костюм из шелка.

Портной снисходительно улыбнулся. В конце концов уговорил Гордона, утешающего себя тем, что поездка, быть может, и не состоится. Кроме того, он не обязан ехать. Если же, несмотря ни на что, он поедет, у него все будет наготове. Эта мысль успокоила его. Элойз поселится в отеле «Мажестик», если тот еще не будет закрыт, а он в «Сплендид». Они станут встречаться ежедневно после завтрака, вместе обедать в маленьком ресторане у Пляс–де–Зарм, совершат прогулку в Брюгге и осмотрят картинные галереи. Прогулка вдоль взморья также будет приятной. Заодно можно поговорить о новейших книгах. Возможно, удастся открыть нового пророка, какого–нибудь бельгийского Платона, известного философа, вроде де Ваала. Этим можно было бы оправдать поездку.

Одно очень беспокоило его. Что, если во время пребывания в Остенде неотложные дела потребуют его присутствия в Лондоне? Ведь никто не будет знать, где он. Мысль эта пугала его. Он мог предпринять поездку, лишь доверившись третьему лицу, которое будет замещать его во время отсутствия. Гордон закусил губу, обдумывая, как объяснить заместителю характер и цель своего путешествия. Но как ни старался подыскать нужные слова, ничего не получалось, и это раздражало его. Диана не подходила для такой роли. Остальные друзья и знакомые тоже. Оставался все тот же Боб, младший брат Гордона.

Контора Роберта Сэльсбери находилась на Мэре–Лайн — там он с десяти часов до четырех пополудни покупал и продавал чай, кофе и сахар. Гордон был у брата всего один раз, так как не терпел запаха колониальных товаров, которым было пропитано помещение.

Боб испытывал новый сорт чая, когда ему доложили о приходе Гордона.

— Что? Мистер Гордон Сэльсбери? — недоверчиво переспросил он. — Попросите его войти! — Боб был удивлен таким посещением. — Что случилось, брат?

Гордон немедленно сел за стол, положил на него свой безупречный цилиндр и аккуратно снял перчатки.

— Роберт! Я очутился в затруднительном положении… Прошу тебя помочь мне.

— Гм… Дело ведь не в деньгах… Ты, наверное, влюбился. Кто она?

— Ни деньги, ни любовь… — раздраженно сказал Гордон, — Дело в том… Да, очень деликатное дело!

Боб присвистнул, а свист иногда может быть оскорбительным.

— Я хочу тебе рассказать обо всем подробно.

Гордон растерялся, он уже готов был извиниться за вторжение и попрощаться.

— Ты пришел из–за Дианы?

— Нет. Она не имеет к этому никакого отношения. Дело вот в чем, старина!

Обращение «старина» заставило Боба насторожиться, это говорило о том, что брат несколько не в себе. Он выслушал Гордона, не перебив его ни разу. Рассказ был самым неправдоподобным из того, что Боб когда–либо слышал: бессвязные небылицы и несуразность.

— Не понимаю! Кто же такая миссис Ван Ойн?

— Она… гм… да, не будем о ней много говорить. Я познакомился с ней на дискуссионном вечере Теософского общества. Она чудесная женщина!

— Допустим, что так, — сухо заметил Боб. — Ты, конечно, не поедешь с ней?

Замечание Боба было достаточно, чтобы Гордон вознегодовал.

— Вот именно, поеду, — заявил он. — Мне нужна перемена, я должен хоть раз отдохнуть душой от мирских забот!

— Но почему ты отправляешься в Остенде, чтобы дискутировать о гармонии души? Не лучше было бы в парке Беттерен? Такая поездка — безумие. Если ты хочешь потерять свое доброе имя, то поезжай в Остенде и получишь титул «Ваше Высокоблагородие — господин развратник». Я, конечно, предполагаю, что ты говорил мне правду. Если бы такое рассказал мне кто–нибудь другой, я тотчас решил бы, что это грубая ложь… Ты подумал о Диане?

Последний вопрос смутил Гордона. Он испугался.

— Но причем тут Диана? Какое отношение эта девушка имеет к моему плану?

— Она живет у тебя и считается твоей домашней хозяйкой, — серьезно сказал Боб. — Малейшая тень на твоей репутации отразится на ней…

— Диана может уйти из моего дома. Я очень хочу, чтобы так и было! — гневно произнес Гордон. — Не думаешь ли ты, что она может помешать мне выполнить свой план? Ты предполагаешь, что я боюсь ее? Она ведь просто нахалка, вторгшаяся в мой дом… Я презираю ее! Иногда я ненавижу ее! Поможешь ты мне или нет?

Вопрос был поставлен резко, ультимативно. Боб был настроен мирно и не желал раздоров.

— Я надеюсь, что мне не придется тебя беспокоить, так как во время твоего отсутствия ничего особенного не произойдет. Поезжай с Богом! Но какую историю ты сочинишь для Дианы?

Гордон устало закрыл глаза.

— Разве не все равно, что я ей скажу?

Ответ был довольно смелым, но Гордон знал, что он должен сочинить историю, притом связную, правдоподобную, которая не возбудила бы подозрений Дианы.

— Я не могу врать. Не можешь ли ты что–нибудь придумать?

Боб вынул носовой платок, чтобы скрыть насмешливую улыбку.

— Покорнейше благодарю за комплимент! Выходит, что я — искусный лгун! — Ирония не подействовала на брата. — Не лучше ли сказать ей, что ты уезжаешь на охоту в Шотландию?

— Не могу отделываться лживыми отговорками, — Гордон нахмурил брови. — Разве я вообще обязан давать ей отчет? Когда начинается охота в Шотландии?

— Сезон уже начался: Шотландия — самый подходящий мотив, она далеко и там не встретишь знакомых, ибо тебя там не будет.

Гордону уже надоело говорить об этом.

— Зачем я стану рассказывать лживые истории? Было бы глупо и дурно говорить неправду. Но лучше всего я назову Эбердин. Скажу, что еду туда охотиться.

Диана! Разве она может послужить помехой для поездки? Надо лишь энергичней действовать.

Дома он нашел телеграмму своего нью–йоркского агента с сообщением, что мистер Тильмет лично посетит его в пятницу в Лондоне. К своему ужасу, Гордон констатировал, что волнения в связи с поездкой в Остенде заставили его позабыть об одном важном деле. Агент по его поручению купил предприятие фирмы «Тильмет и Фойгт». Мистер Тильмет выразил желание получить пятьдесят тысяч долларов наличными в Лондоне, который он посетит во время своей поездки по Европе. Контракты о покупке были получены раньше по почте, но день приезда мистера Тильмета не был до сих пор точно известен Гордону. Он взял «Таймс», поискал в расписании пароходов и нашел, что «Мавритания» уже прибыла вчера в полдень в порт в пятистах милях к западу от Кейн Лизерд. Гордон принципиально не заключал коммерческих сделок вне стен своей конторы, но в данном случае пришлось в виде исключения иметь наготове деньги в доме. Он сделал отметку в блокноте, записал сумму в чековой книжке и пошел наверх переодеться. Ему хотелось поужинать сегодня с Элойз и сообщить ей, что он решил осуществить свое намерение.

Спустившись вниз, Гордон увидел Диану в элегантном вечернем туалете из шелка цвета слоновой кости. Двойной ряд жемчугов украшал ее шею. Гордон пошел с ней в рабочий кабинет и удивленно посмотрел на девушку. Это была совершенно другая Диана.

— Ты сегодня выглядишь, как неземная красавица, — сказал Гордон, став великодушным после того, как решился на поездку.

— Спасибо за комплимент, — сказала она равнодушно. — Ты будешь ужинать дома? Куда ты уходишь?

— Я поужинаю в отеле Риц–Карлтон. А ты?

— Я буду ужинать в австрийском посольстве. Мистер Колинг приехал в Лондон по делам и посетил меня сегодня после обеда. Он мой поверенный и очень милый господин.

Гордон любезно пробормотал что–то. Он был рад, что девушка не заставила его испытать угрызений совести. Диана тоже радовалась произведенному на него впечатлению. Но Гордон вновь расстроился, заметив открытый ящик своего письменного стола.

— Кто дал тебе ключ? — спросил он раздраженно.

— Один из моих ключей случайно подошел, — сказала Диана, нисколько не смущаясь. — Ящик был почти пустым, там было несколько философских книг. Я их выбросила и приделала новый замок. Ведь нужно же мне где–то хранить свои вещи.

Гордон подавил возмущение.

— Что ты собираешься здесь держать?

— Свои украшения и драгоценности.

— Но они будут в большей безопасности в моем сейфе.

— А шифровой ключ?

— «Альма», — ответил Гордон прежде чем осознал, какую глупость совершил.

Кроме него, никто до сих пор не знал этой тайны. Он вдруг спохватился, хотел дать волю своему раздражению, но заметил, что девушка вынула из ящика блестящий черный предмет. При виде него Гордон отпрянул назад.

— Диана, в чем дело? Как ты смеешь держать это в моем доме? — нервно спросил он. — Игра с револьвером опасна… ты можешь застрелиться!

— Я хорошо умею обращаться с оружием. Если хочешь, я попаду прямо в замочную скважину. Давай пари — три попадания из пяти выстрелов!

— Ради Бога, оставь! Он ведь не заряжен?

— Нет, заряжен! — она гладила рукой револьвер. — В стволе нет пуль, но в магазине полная обойма. Показать тебе механизм?

— Нет, нет! Положи его обратно.

Диана послушалась, заперла ящик и положила ключ в ридикюль.

— «Альма»! — весело воскликнула она. — Надо записать, чтобы не забыть.

— Ради Бога, забудь это слово! Я сглупил, что сказал тебе… Ты не должна его знать… Ты можешь сделать ошибку…

— Запомни раз и навсегда, что я никогда не ошибаюсь. Я все делаю намеренно и вполне осознанно, будь это из подлости или злорадства. Ты можешь меня сопровождать до посольства, оно недалеко от отеля Риц. Если ты до этого не хочешь заехать за кем–нибудь.

Диана подозрительно посмотрела на него исподлобья.

Гордон действительно хотел поехать за миссис Ван Ойн, но не в отель Риц, а в Букингем Гейт. Так как он вынужден был изменить маршрут, то опоздал на пять минут. Миссис Ван Ойн встретила его сдержанно. Гордон извинился и объяснил причину опоздания.

— Опять Диана? — с упреком сказала она. — Когда–нибудь я возненавижу ее!

— Что поделаешь, она моя кузина!

— Ладно. Ах, как я рада, что скоро уже суббота!

— Я полагаю, что в субботу будет большое движение, поезда будут переполнены выезжающими за город.

— Нам и не нужно ехать вместе, — сказала миссис Ван Ойн с нотой самоотречения. — Однако вы уж чересчур осторожны и робки.

— Нет, дорогая миссис, вовсе я не робок, — протестовал оскорбленный Гордон. — Я лишь охраняю вашу репутацию. Это моя единственная забота. Кстати, я посвятил в тайну нашей поездки Роберта.

— Вашего брата? Что он сказал?

— Роберт — сухой коммерсант без сантиментов. Сперва он подумал то, что думают… Вы же знаете, как любят осуждать невинных, моя дорогая!

— Не поехать ли нам в пятницу?

— Это невозможно. В пятницу я жду мистера Тильмета. — Он рассказал ей обо всем.

За ужином Элойз заметила, что Гордон рассеян. Она предположила, что его терзает совесть в связи с поездкой. Однако ошибалась. Гордон думал о Диане: он удивлялся, как до сих пор не замечал ее грациозной фигуры и чудного цвета лица. Ведь до сего дня он терпел ее и порой испытывал мучительное удовольствие из–за того, что она отягощала его жизнь. Но не ожидал увидеть ее такой красивой. Она была превосходной хозяйкой и значительно сократила его домашние расходы.

— Почему вы улыбаетесь? — спросила Элойз.

— Улыбаюсь? — смущенно переспросил он. — Я этого не заметил, я думаю… гм… об одном приключении в моем бюро.

Даже во сне он не поверил бы, что станет лгать из–за Дианы.

Мистер Колинг, известный адвокат, имел в Лондоне много друзей, в том числе среди важных чиновников австралийского посольства. Девушка рассчитывала на домашний ужин, но попала в общество знатных пожилых людей, была представлена товарищу министру колоний. Узнав, что это будущий кандидат в новый кабинет министров, она устроила так, что села рядом с ним. Диана вдруг решила во что бы то ни стало добиться титула для Гордона Сэльсбери.

Глава 8

Вернувшись домой, она нашла Гордона в кабинете. Он был задумчив и расстроен. Обычно в это время он уже спал, но на сей раз, против обыкновения, завязал с ней беседу.

— Хорошо провела время?

— Великолепно! Там были все крупнейшие чиновники колоний. Представители аристократического Лондона. Ты, конечно, опоздал на свидание… Она очень злилась?

При других обстоятельствах Гордон не ответил бы на подобный вопрос, но на сей раз смягчился.

— Я опоздал на пять минут… Дама, конечно, была…

— В плохом настроении, — закончила за него Диана. — Видишь, это была дама, я сразу поняла. Гордон, а можно мне увидеть ее?

— Не верю, чтобы она могла тебя заинтересовать, — сказал он, смеясь. — В ней слишком много духовного, интеллектуального.

Диана не почувствовала себя уязвленной.

— Единственной положительной чертой большевизма является то, что он сперва уничтожил интеллигенцию — носительницу духовности, — спокойно сказала она. — Русские народные массы устали смотреть созданные интеллигенцией пьесы и разбираться в ее философских проблемах.

— Мы говорили о книгах и о людях, — заметил Гордон. У него было прекрасное настроение. — А о чем ты беседовала с господами из посольства?

— О чем угодно, но только не о «свободе воли» и «чистом разуме». Мы говорили о торговле, о «доброкачественности» австралийского мяса, как трудно найти хорошую прислугу и о похождениях миссис Картер–Коррилис. Это действительно необыкновенная женщина: она уехала во Францию с третьим секретарем посольства. Они пробыли там всего три дня, но, как выразилась леди Пинфорд, сутки состоят из двадцати четырех часов. Некоторые женщины очень неблагоразумны, но большинство мужчин в таких случаях не отдают себе отчета. Его карьера кончена, хотя он клянется, что они совершили эту поездку ради древней гробницы, найденной на раскопках в Абвиле. Они очень интересуются археологией.

Диана сняла чулки и села у камина греть ноги. Скромный Гордон сел так, чтобы не видеть этого.

— А почему не поверить их объяснению? — задорно спросил Гордон. Секретарь посольства, интересующийся археологией, был ему симпатичен. — Почему, собственно, мужчина и женщина не могут быть связаны научными интересами?

— Посмотрим, что скажет по этому поводу судья. Мистер Картер–Коррилис возбудил дело о разводе.

— А какой мотив он указал? Взаимное расхождение в вопросах археологии?

— Не болтай глупостей, Гордон! Приличие является неписаным законом для общества, а кто не считается с ним, тот не постесняется нарушить и настоящий закон.

Гордон с изумлением посмотрел на нее: Диана была нелогична и непоследовательна.

— Но ты сама не считаешься с приличиями, живя в доме холостяка без компаньонки…

— Это другое дело, мы родственники, — быстро перебила она. — Секретарь посольства не кузен миссис Картер–Коррилис. Тут большая разница. Кроме того, всем известно, что я тебе не нравлюсь.

— Предположим, что это неправда. Но если ты так уверена, почему ты продолжаешь оставаться здесь?

— У меня определенная миссия, — решительно объявила она. Гордон не возражал. Он пожелал ей спокойной ночи и ушел спать, отложив разговор на завтра.

Во время завтрака Гордон сказал Диане:

— Я намерен поехать в Шотландию, где начался сезон охоты на куропаток. — Ему было неприятно лгать ей.

— Чем виноваты бедные птички? — спросила она, посмотрев на него с упреком.

— Ничем, просто в это время на них охотятся. У вас в Австралии ведь тоже бывают охотничьи сезоны?

— Да, но там охотятся на кенгуру, кроликов и диких кабанов. Только варвары стреляют птиц. Хорошее место ты нашел — Шотландию! Это очень далеко, и я буду беспокоиться о тебе. Я сегодня читала о железнодорожной катастрофе недалеко оттуда. Ты, по крайней мере, телеграфируешь мне по прибытии?

— Я буду телеграфировать с каждой станции, — сказал он с сарказмом, но устыдился, видя, что девушка всерьез приняла его слова.

— Я рада этому. Всегда опасаюсь, что с близкими мне людьми произойдет несчастье в дороге. Кстати, ты можешь и не телеграфировать: я сама могу запросить по телеграфу начальника станции и управляющего отеля, где ты остановишься.

Гордон вдруг понял, что попал впросак. Он сожалел, что рассказал Диане о Шотландии. Положение еще более усложнилось. Теперь нельзя было отделаться извинениями или шуточкой. Нужно было найти выход во что бы то ни стало. Гордон строил планы, но затем отбрасывал их. В сердцах он проклинал Элойзу с ее глупой затеей.

Когда Гордон вошел в гардеробную, лакей был занят приведением в порядок костюмов.

— Когда вы были в последнем отпуске, Третнер?

— В апреле, сэр!

— Вам знакома Шотландия?

— Да, я сопровождал туда своих прежних господ на сентябрьскую охоту.

— Прекрасно. Я должен по одному делу совершить поездку, которая должна остаться в тайне от всех, даже от моих друзей. У меня имеются особые причины ехать инкогнито в определенное место, но чтобы все думали, что я не поехал в другое, а именно — в Шотландию. Однако… я не хочу вас затруднять… Вы также не поймете в чем дело.

Третнер не знал, что и предположить, но первый же его вопрос попал в точку.

— Не связана ли поездка с дамой? — почтительно спросил он тихим голосом.

— Нет!

Лицо Гордона омрачилось: опять ложь!

— Чисто коммерческое дело, ничего общего с дамой не имеющее.

— Извините, сэр! — смущенно пролепетал слуга.

— Не будем говорить об этом. Дело вот в чем: мисс Форд боязлива и нервна, поэтому она просит меня телеграфировать ей с дороги время от времени.

— И вы хотите меня послать в Шотландию, чтобы я давал телеграммы? — спросил Третнер, сияя от радости.

Гордон был изумлен его дальновидностью.

— Да. Этим я избегу многих неприятностей. Если телеграммы попадут и в другие руки, то этим будет введено в заблуждение и другое лицо.

Третнер утвердительно кивнул. Он не знал, кого, собственно, подразумевал хозяин. Последний тоже никогда не видел «другого лица», но знал, о ком идет речь. Гордон стал лгать увереннее… он перестал быть щепетильным…

— Только никому ни слова, слышите?

Третнер кивнул. Никогда еще Гордон не видел такой улыбки на его лице.

— Не беспокойтесь, сэр! Я скажу, что получил отпуск, чтобы навестить в Бристоле больную тетю. Как долго это продлится?

— Примерно неделю.

Лакей побежал в людскую.

— Хозяин дал мне недельный отпуск, чтобы проведать тетку. Она опасно больна. Завтра уезжаю, — важно и с достоинством заявил он.

— Вот как? — подозрительно сказала Элеонора. — Наш господин тоже уезжает завтра. Вы, мужчины, ненадежный народ. Мы, женщины, никогда не знаем, как вы к нам относитесь…

Третнер таинственно улыбнулся: он гордился тем, что его могут заподозрить в любовных похождениях.

— Гм… Поживем — увидим, — сказал он.

— Мисс Диана тоже поедет? — спросила кухарка.

— Вы хотите знать, поедет ли она со мной или с господином? — нагло спросил Третнер. — Нет, она не едет с ним, то есть — он не едет с ней, а я его за это не упрекаю. Скажите, пожалуйста, мисс Диана Форд… тоже мне дама!

— Держите язык за зубами, грубиян, — сердито сказала Элеонора. — Не терплю, когда плохо отзываются о ней!

— Вы — женщины — все одного поля ягодки!

— А вы — мужчины — все ветрогоны! Мисс Диана слишком хороша для него. Подозреваю, что у вас обоих — романтические похождения. Что до меня, то можете ехать хоть на Северный полюс. Вы были для меня только эпизодом. Каждая девушка должна иметь опыт… до известного предела. Можете спокойно отправляться к своей обожаемой супруге.

— Я уже сотни раз говорил, что не женат. Мистер Сэльсбери хотел иметь только женатого слугу, и я вынужден был солгать… Он — холостяк, но хотел иметь женатого камердинера, который не флиртовал бы с горничной. А Диана… Темперамент ее погубит!

— Не смейте так выражаться о мисс Диане!

— Не буду о ней говорить, когда передо мной такая несравненная девушка, такая чудная красавица, как вы, Элеонора! — льстил Третнер.

Через несколько минут Элеонора сказала кухарке, что все же он прав в некотором отношении.

Глава 9

Когда Третнер познакомился с Сюпербусом, тот был еще судебным приставом в провинции, налагал аресты на имущество должников, налогоплательщиков и выполнял все те неприятные формальности, которые связаны с такой должностью. Непреложный закон эволюции и прогресса заставил Сюпербуса переехать в Лондон и открыть маленькое бюро в здании треста страховых обществ. На дверях его комнаты появилась дощечка с надписью: «Первый секретарь–осведомитель». Мистер Сюпербус присвоил себе звание детектива и обозначил ее на визитной карточке. Он попросил у директора треста разрешения на право ношения за отворотом пальто соответствующего знака отличия из никеля. Директор отклонил его ходатайство.

Сюпербус, глубоко задумавшись, сидел у открытого окна. Несмотря на прохладную погоду, он был только в легком костюме, так как принадлежал к тем людям с горячей кровью, которые ее боятся холода. Детектив считался закаленным человеком, который ежегодно, в первый день Рождества, купался в реке Гайд–Парка, взломав предварительно слой льда. Каждый год в эту пору его портрет красовался на страницах иллюстрированных журналов.

Его жена, боявшаяся холода и принимающая теплые ванны, вошла в комнату.

— Что с тобой, Джулиус? Ты простудишься! Тебе не надоело бездельничать здесь с утра до вечера?

— Я не бездельничаю, — спокойно возразил он, — а размышляю.

— Это одно и то же, — сказала жена и стала накрывать на стол.

Она с большим уважением относилась к способностям своего мужа, считая его гениальным детективом. Но гордилась им втайне, предполагая, что откровенное признание было бы непростительной ошибкой и нарушением гармонии их брака.

— Хотелось бы знать, о чем ты думаешь?

— Это просто работа мысли.

— У тебя всегда безумные идеи, — сказала она в отчаянии. — Я поражаюсь, почему ты до сих пор не попал на сцену. — Она была убеждена, что сцена является единственным полем деятельности всех гениев.

— «Двойник» действительно является загадкой, хотя я в свое время разрешал и более трудные проблемы.

— Правильно. Уже то, что ты так хорошо починил колодец, говорит о твоих способностях. Так кто же он, этот «Двойник»?

— Мошенник, аферист, паразит, человеческий вампир… Уж я поймаю его!

— И куда смотрит полиция! Разве она не следит за ним?

— Полиция! Ха, ха, ха! Тут она ничего не сможет сделать, матушка! Тот, кто хочет поймать «Двойника», должен быть необычайно умным и хитрым. Он должен изучить все приемы и увертки этого преступника.

— Но, Джулиус, кажется, нет более умного и ловкого детектива, чем ты, — сказала она нежно.

Сюпербус засиял от радости. Он пренебрежительно относился к полиции, как все частные детективы и авторы криминальных рассказов, но не сообщил жене, что фактически только благодаря косвенным сведениям из Скотленд–Ярда узнал о том, что «Двойник» теперь в Лондоне, и мистер Гордон Сэльсбери должен стать его первой жертвой.

После обеда Сюпербус надел пальто и отправился в Чейнэл Гарден. Гордона не было дома, его приняла Диана.

— Я вас знаю… вы мистер…

— Сюпербус.

— Ах, да, вы — римлянин!

Джулиус был польщен и хотел добавить что–нибудь по–латыни, но не знал ни одного слова.

Вместо этого он не без пафоса добавил:

— Нас осталось очень мало!

— Охотно этому верю, — сказала Диана. — Садитесь, мистер Сюпербус. Не выпьете ли чаю? Вы пришли, по–видимому, поговорить с мистером Сэльсбери, но он вернется лишь через час.

— Конечно, не мешало бы поговорить с ним, но это не самое главное, — таинственно заметил детектив. — Я слежу, собственно говоря, за известным лицом.

— За «Двойником»?.. Гордон кое–что рассказал мне. Кто он — этот «Двойник»?

— Да, я слежу за ним, миссис…

— Не миссис, а мисс!

— Пусть будет «мисс», хотя вы выглядите, как барышня, — любезно согласился Сюпербус. — «Двойник», по–видимому, является одним из Дисперадо и родом с запада.

— Из западного Лондона?

— Нет, из западной Америки. Все эти молодцы приезжают к нам оттуда и туда же они удирают от преследования детективов.

Диана с интересом выслушала рассказ Сюпербуса о похождениях преступника, выступающего в роли своих жертв.

— Он один из самых ловких имитаторов в мире. Может выглядеть толстяком и худощавым, высоким и коренастым, молодым и старым. Насколько известно, раньше он был замечательным актером, играл все положительные роли. Великолепно гримируется, слишком ловок и пронырлив для полиции. Лишь специалисты, посвятившие себя изучению криминалистики, могут разоблачить его.

Джулиус обернулся к двери, осмотрел комнату и проговорил тихо:

— Насколько мне известно, мистер Сэльсбери будет его очередной жертвой.

— Вы хотите сказать, что «Двойник» хочет ограбить Гордона Сэльсбери?

Детектив серьезно кивнул.

— Да. Я получил такие сведения.

— Гордон знает об этом?

— Я намекнул ему, но лучше, если он не будет знать всех подробностей. Когда человек знает заранее, что стал объектом внимания преступников, то начинает нервничать и затрудняет слежку за объектом. Не одному негодяю, бывшему уже почти в руках детектива, удавалось ускользнуть из–за этого.

— Итак, мистер Сэльсбери уедет, кто–то появится здесь вместо него и, пользуясь сходством с ним, украдет то, что ему нужно, — озабоченно сказала Диана.

— Да. Мошенник большей частью похищает деньги и чеки, — объяснял Сюпербус. — Работает по–крупному и брезгует мелочью. Вы смело можете не запирать на ключ столовое серебро — он не тронет ни ложечки, ни сахарницы. Это один из величайших мошенников, почти неуловимый. Я уже давно слежу за ним.

— Вы принесли мне тревожные известия, — заговорила девушка после долгого молчания.

— Да, положение незавидное, — подтвердил Джулиус, — но если настоящий детектив всегда начеку, охраняет вас, проявляет осторожность и честно выполняет свой долг, то нечего опасаться. Человек, следящий за «Двойником», должен быть необычайно умным и осторожным, в совершенстве знать методы преступников вообще, и «Двойника» в частности.

— Вы, конечно, имеете в виду себя? — Диана слегка улыбнулась. Она была подавлена услышанным.

— Да! На вашем месте, я намекнул бы мистеру Сэльсбери на эти обстоятельства. Возможно, он скорее послушается своей дочери, чем детектива. Ну, мисс Сэльсбери, не забудьте поговорить обо мне с вашим отцом. До свидания!

Когда Гордон вернулся домой, Диана рассказала ему о посетителе.

— Вот как? Здесь был Сюпербус? Этот «отпрыск римских императоров», хотел, видно получить на чай! Но почему он напугал тебя? Я поговорю с ним сам!

— Не напугал, только просил рекомендовать его моему отцу, который скорее послушается совета своей юной красивой дочери, чем…

— Он принял меня за твоего отца? — Гордон почувствовал себя уязвленным. — Этот человек, наверное, совершенно ослеп. Относительно «Двойника» тебе нечего опасаться, Диана. Он, правда, одурачил старого Мендельсона, но последний оказался глупым мартовским котом. Старик попал в его сети благодаря молодой прелестнице, которая была помощницей преступника.

На следующее утро Гордон узнал, что пароход, доставивший мистера Тильмета, уже прибыл в гавань, и поэтому был вынужден остаться дома, чтобы урегулировать денежные дела. Он позвал своего секретаря и выписал чек в фунтах для покупки долларов.

— Получите по чеку пятьдесят тысяч долларов. Садитесь в таксомотор и привезите всю сумму сюда. Вы распорядились, чтобы телеграммы зачитывали по телефону из бюро? Я жду известий от мистера Тильмета.

Спустя несколько часов, когда деньги уже лежали в сейфе, пришла телеграмма из Парижа. Американец прибыл в Шербур, будет в Лондоне в ближайшее воскресенье и в тот же день уедет в Голландию. Гордон проклинал дельца, нарушившего его планы.

После обеда он встретился с Элойз, которая радовалась, что путешествие, наконец, состоится. У Гордона не хватило храбрости заявить ей, что поездку, собственно говоря, следовало бы отложить; ему не хотелось огорчать спутницу. Они должны были встретиться в одиннадцать часов на перроне вокзала Виктория и поехать каждый в отдельном купе, а на пароходе — в отдельных каютах, как чужие. Метеорологическая служба предсказывала спокойную погоду на море при благоприятном восточном ветре, так что путешествие обещало быть приятным.

Третнер упаковал большой чемодан Гордона и положил туда новый костюм, заранее заказанный у портного. В тайне от прислуги и Дианы он доставил его в отель у вокзала, где хозяин должен был переодеться.

Гордон решил заготовить текст телеграмм, которые Третнер будет присылать от имени мистера Сэльсбери. Если во время его отсутствия появится «Двойник» (Гордон не верил в такую возможность) и попытается выдать себя за него, то негодяй будет благодаря им разоблачен. Посылка телеграмм Третнером показалась теперь Гордону целесообразной и необходимой.

Первая уйдет из Питерборо: «Через пять минут выезжаю отсюда. Гордон». Остальные телеграммы гласили: «Поездка удовлетворительна. Жив, здоров. Гордон». Они должны были быть отправлены из Йорка, Эдинбурга и Инвернесса.

Глава 10

К великому изумлению Гордона, Диана в тот же день попросила у него денег.

— Я перевела свои вклады на Лондонское отделение Австралийского банка, но они еще не получены. У меня ничего не осталось.

С трагическим выражением лица она показала ему пустой кошелек. Гордон с достоинством выписал для нее чек. Он опять стал дружелюбным и отечески добрым.

— Если бы меня выгнали из этого дома, я вынуждена была бы голодать, — сказала Диана и взяла чек. — Ты такой черствый, суровый на вид, а на самом деле — великодушен и мягок.

— Я бы хотел, чтобы ты стала серьезнее, — нежно возразил ей Гордон.

— А мне бы хотелось, чтобы ты стал менее серьезным!

Спустя некоторое время он еще раз убедился в энергичности и своеволии Дианы, которая, задумав что–нибудь, не останавливалась ни перед чем, лишь бы осуществить свой проект. Пришли мастера и переставили телефонный аппарат из коридора в кабинет. Гордон стал возмущаться. Девушка не реагировала; затем он решил, что не стоит спорить в присутствии рабочих.

К ужину пришел Боб. Оставшись наедине с Дианой, он задал вопрос, крайне интересовавший его.

— Не понимаю, почему ты остаешься в этом доме? Ведь ты настолько богата, что можешь жить в свое удовольствие без того, чтобы ухаживать за братом и «дрессировать» его.

— Мне хорошо известно, что Гордон не желает, чтобы я жила здесь. Впервые войдя сюда, я оставила свой багаж в коридоре, так как не собиралась здесь задерживаться, а только хотела посоветоваться с ним, в каком отеле остановиться. Но когда поговорила с Гордоном и увидела, что его пугает мое присутствие в доме, я нарочно осталась. Кроме того, он говорил со мной, как отец с дочерью — очень нежно и бережно. Но как только ему захочется, чтобы я здесь жила и впредь, я сейчас же уеду.

В доме царила напряженная атмосфера. Боб заметил это. Даже в людской было неспокойно. Элеонора первая почувствовала неладное.

— Я уверена, что кое–что произойдет.

— Не говорите глупостей, — грубо оборвал ее слуга.

— Прошу вас, Третнер, не уезжайте, — вдруг сказала она, вытирая слезы. — Мне часто бывает страшно. Странный парень, который приходит мыть окна, выкинет какую–нибудь штуку. Я поняла это сразу, как только увидела его. Он подлец и негодяй! Разве я вам не говорила, миссис Мейджлесарк?

— Да, Элеонора сказала, что парень — подозрительный, — подхватила кухарка.

Гордон лег спать в десять часов, но в первом часу ночи встал и начал расхаживать по комнате. В три часа он вошел в кабинет и включил электрический кофейник. Пока грелась вода для кофе, Гордон открыл сейф, вынул пятьдесят тысяч долларов, пересчитал их еще раз и запер снова в несгораемый шкаф, показавшийся ему теперь небезопасным. Он решил сменить его после поездки. Он убедился также, что в дом нетрудно проникнуть; окна не были достаточно защищены, и дерзкий преступник мог бы открыть их перочинным ножом.

В углу кабинета находилась маленькая дверь, скрытая занавесом. Она вела во двор, но ею никогда не пользовались.

Гордон вынул ключ, открыл дверь и вышел в «сад». Было темно и тихо. Сырой воздух освежил его. На другой стороне двора была небольшая калитка, выходившая на боковую улицу. Каменная стена между улицей и двором была высокой, но ловкий громила мог бы через нее перебраться. Гордон продрог от холода, поскорее вернулся в кабинет, выпил кофе и сел у камина, разведя в нем огонь.

Он дал бы тысячу, даже две тысячи фунтов, лишь бы отменить сумасбродное путешествие. Лучше было бы остаться здесь… с Дианой. В нем боролись противоречивые чувства, и его личность раздвоилась. Девушка так мила и хороша; нужно только обращаться с ней полюбезнее и не дразнить ее.

Гордон вдруг понял, что его не интересует больше таинственная поездка, из–за которой ему приходилось лгать и хитрить. Он презирал себя за то, что пошел на глупую авантюру. Положение усугублялось тем, что Диана стала такой привлекательной. Придется положиться на нее, если мистер Тильмет приедет в воскресенье. Она должна будет вести с ним переговоры, так как никто другой не сумеет справиться с хитрым и ловким дельцом. Когда Гордон рассказал ей о сделке с американцем, она предложила взять на себя это поручение.

— Я охотно все сделаю, если квитанции и окончательный договор готовы. Он не имеет силы, если текст не выполнен американским нотариусом. Тетя однажды купила в Техасе нефтяной источник, но вынуждена была искать американского адвоката для заключения договора.

— И все же она была обманута. Все операции с нефтью — сплошной обман.

— Нет, Гордон, она заработала на этом семьдесят тысяч долларов. А деньги для американца — в сейфе?

— Да. Там же договор и квитанция. Ты действительно деловая и умная женщина, Диана!

— Лучше всего, если я пересчитаю деньги.

Гордон открыл шкаф, и Диана сосчитала доллары. Потом заперла их.

— Ладно. Во время твоего отсутствия я сделаю генеральную уборку в доме. Окна страшно запущены. Я наняла человека для мытья окон в кабинете. Лучше всего, я впущу в дом семейную пару. На втором этаже есть свободное помещение для них. Ты согласен со мной?

Гордон убедился, что Диана энергичная, способная и предусмотрительная особа.

Придя утром убирать в кабинете, Элеонора увидела хозяина, сидящего в ночном халате перед камином. Огонь уже потух, и когда она попыталась опять раздуть его, Гордон проснулся.

— Ах, сэр, вы меня испугали!

Он поднялся и взглянул на нее.

— Мне очень жаль, Элеонора. Пришлите сюда Третнера.

У Гордона болела голова от бессонницы. Он принял горячую ванну и почувствовал себя лучше.

— Элеонора говорит, что нашла тебя спящим у камина. Когда ты спустился из спальни? — спросила за завтраком Диана.

— В три часа. Я вспомнил, что не закончил работу.

Девушка была этим сильно озабочена.

— Почему ты не едешь ночным поездом? Ты ведь можешь выспаться в вагоне, — сказала она.

— Ничего, успею еще, — попытался улыбнуться и выглядеть веселым Гордон.

Беседа была прервана появлением Боба. Он хотел получить последние инструкции. Гордон был раздражен чрезмерной предусмотрительностью брата и холодно поздоровался с ним.

— Когда ты уедешь, я попрошу Третнера вычистить и выутюжить твои костюмы, — сказала Диана.

— Его не будет неделю. У него в Бристоле серьезно заболела тетя. Я дал ему отпуск.

— Что с тобой? — вдруг спросил Боб.

Гордон собрался уже резко ответить, но понял, что вопрос брата относился к Диане. Она вдруг побледнела и осунулась. Гордон вскочил и подбежал к ней.

— Тебе стало дурно? — спросил он испуганно.

— Ничего… разлука… я всегда расстроена, когда уезжают мои двоюродные братья.

— Ты получила плохие известия?

Возле Дианы лежали письма, полученные с утренней почтой.

— Нет. Счет мясника оказался неправильным. Что ты так смотришь на меня, Боб? Это неприлично.

Ее рука закрыла только что прочитанное письмо. Демпси вовсе не умер, он жив и находится сейчас в Лондоне. Первые строки этого послания были вполне в его духе: «Милая невеста! Я приехал заключить тебя в свои объятия». Он всегда начинал свои письма такими словами.

Глава 11

Спустя десять минут, Боб вошел в комнату Гордона, не постучавшись. Он явно помешал конфиденциальной беседе. Третнер быстро сунул в карман пачку телеграфных бланков, но Боб все–таки успел их заметить. Слуга, выглядевший бойким франтом в хорошо сшитом костюме, немедленно удалился.

— Третнер собирается навестить больную тетю, — пояснил Гордон.

— Конечно, это само собой разумеется. Хризантема в его петлице быстро ее излечит. Разве этот достопочтенный господин тоже участвует в обмане?

— Не знаю, что ты хочешь сказать словом «обман», — громко возразил Гордон, — Я сожалею, что посвятил тебя в это дело.

— Ты бы не сделал этого, если бы не захотел заручиться помощью в случае необходимости.

— Что? Я же говорил тебе, что не замышляю ничего плохого. Неужели ты мне не веришь?

— Ладно! Ты слишком многого требуешь от меня, но ради тебя я сделаю это. Но вряд ли ты нашел бы другого, кто поверил бы в твою историю.

— В том–то и дело, что ты не понимаешь… Ты не можешь понять родства душ, взаимного духовного тяготения. Такого взаимопонимания ты не найдешь у других людей; в наших отношениях кроется магическая сила притяжений. Ты становишься выше и времени, и пространства!

Боб хитро улыбнулся.

— Ну, да! Я понимаю, какую притягательную силу имеет женщина!

— Не говори так! Заклинаю тебя! Это не обычная любовная авантюра… это нечто другое.

— Не лучше и не хуже, чем другие. Из–за таких историй судьи по бракоразводным делам часто вынуждены работать в сверхурочные часы. Я откровенен и циничен, но позволяю себе эту роскошь, ибо мы холостяки. Твоя дама, конечно, замужем?

— Да, — серьезно ответил Гордон.

— Ее зовут Элойз? Я где–то слыхал это имя. Итак, я полагаю, Третнер едет в Шотландию, чтобы отправить нужные телеграммы и заставить Диану поверить твоим сказкам. Скажи, пожалуйста, как она выглядит — твоя Элойз?

Гордон не был склонен беседовать на эту тему.

— Если ты хочешь помешать мне…

— Не говори глупостей, Гордон! Я не хочу чинить тебе препятствий. По какой–то мне самому непонятной причине я верю тебе.

Раздался стук в дверь.

— Вы можете принять мистера Сюпербуса, сэр? — осведомилась Элеонора.

— Нет! — крикнул в бешенстве Гордон. — Лучше закажите для меня таксомотор.

— Кто такой мистер Сюпербус? — спросил Боб.

— Детектив, о котором я тебе рассказывал. Он следит за «Двойником».

— Вот как? — Боб свистнул. — Боже, об этом я еще не подумал! Гордон, тут что–то неладно! У тебя есть деньги в доме?

— Я уже тебе говорил, да.

— Ты всегда утверждаешь, что уже обо всем мне говорил. Кажется, ты вообще не сознаешь того, что говоришь.

— У меня в сейфе пятьдесят тысяч долларов. Диана получила необходимые инструкции. Шифр известен — это «Альма». Ты тоже можешь узнать его. Деньги предназначены для мистера Тильмета, который в воскресенье приедет в Лондон. Не беспокойся, Диана сама доведет дело до конца.

— «Двойник», — задумчиво произнес Боб. — Ты, Гордон, как раз такой человек, которого легко скопировать и чьим движениям нетрудно подражать. Иногда я невольно замечаю, что бессознательно говорю и двигаюсь, как ты. Ты натянутый, жеманный…

Гордон жестом заставил брата выйти из комнаты. Терпение его лопнуло. Когда он спустился попрощаться, Дианы уже не было. Телефонная трубка лежала на столе. Гордон положил ее на аппарат.

— Где мисс Форд?

— Она ушла, — ответила Элеонора. — Просила меня передать вам прощальный привет. Не хотите ли поговорить с мистером Сюпербусом? Он еще ждет.

— Нет, я спешу. Скажите ему… ах, скажите ему, что вам угодно! Я опаздываю к поезду.

Гордон так торопился, что Боб не мог получить от него информацию, ради которой пришел. Гордон позабыл оставить брату адрес, по которому следовало ему телеграфировать. Боб мог бы последовать за ним, но не знал куда именно тот направлялся. До отхода поезда было еще достаточно времени, но он не рискнул поехать на вокзал: был слишком скромен, чтобы помешать встрече брата с очаровательной миссис Ван Ойн, Боб решил остаться в квартире и ждать возвращения девушки. Он стал обдумывать странное положение, в котором очутилась также и Диана. Почему письмо произвело на нее такое странное впечатление? Что в нем такого написано? У Боба был острый взгляд и он заметил под рукой кузины густо нанизанные строки. Итак, у нее тоже есть тайна.

Гордон — ужасный идиот! Он безнадежен! Его следовало посадить в психлечебницу. Боб поднялся и подошел к сейфу. Чуть–чуть помедлил, но потом, пользуясь шифром, открыл его.

Кроме выписанной квитанции и длинного договора там ничего не было…

Глава 12

Через час Диана вернулась. У нее был удрученный вид.

— Боб, что с тобой?

— Диана! — Он говорил медленно и растянуто. — Ты о чем–то печалишься…

— Если бы только одна печаль, вот отлично было бы! — Она швырнула свою шляпу на стул. — Милый мой, я не знаю, куда деваться от забот.

— Гордон сказал мне, что он оставил в шкафу пятьдесят тысяч долларов для уплаты американцу, прибывающему сюда в воскресенье. Он сообщил мне шифр.

Диана заложила руки за спину и стала напротив Боба.

— Ну и?..

— Деньги исчезли.

Воцарилось молчание.

— Знаешь, куда девались деньги? — спросила она после паузы.

— Нет… я страшно испугался… Не взял ли их Гордон с собой?

— Они у меня. Демпси жив! Утром от него пришло письмо… на тринадцати страницах… и каким языком!.. Просто ужасно! Я совсем растерялась.

— Я думала, что он бежал в джунгли и там умер.

Девушка бессильно опустилась в кресло и горько улыбнулась.

— Туземцы нашли его и доставили к себе в деревню. Он страдал лихорадкой. Демпси — потомок итало–ирландской семьи, но не знаю — от какой нации от унаследовал это безумие.

Боб глубоко задумался.

— Он знает, что ты еще не замужем?

— Нет, — спокойно ответила Диана. — Мы сперва говорили по телефону. Его первый вопрос был: «Ты еще не вышла замуж? Мы завтра пойдем к венцу. Но если ты уже замужем, то сегодня же вечером овдовеешь!» Я мгновенно узнала Демпси по этой фразе.

— А что ты ему ответила?

— Конечно, сказала ему, что уже замужем, — спокойствие девушки поразило Боба. — Чем бы я могла объяснить мое проживание в доме Гордона? Когда он стал угрожать, что убьет моего мужа, я заявила ему, что тот умер. Видишь, врать не так уж трудно!

Боб обомлел и не мог произнести ни слова. Диана продолжала.

— Когда он стал мучить меня вопросами, я рассказала, что живу у своего дяди Исаака. У меня был раньше какой–то дядя Исаак; то есть дядя–опекун, который уже умер. По–видимому, все наши родственники были не совсем нормальны. Не могла же я сказать Демпси, что живу одна в большом доме. Подумай, Гордона нет… хорошо, что он уехал из Лондона.

Вне себя от волнения Боб стал расхаживать по комнате.

— Ладно, а что ты сделала с деньгами?

— Я должна была Демпси крупную сумму. Перед его побегом в джунгли между нами произошло бурное объяснение. Он хотел побудить меня удрать с ним из дома, но когда я отказалась, стал угрожать самоубийством. Он совсем обезумел: кричал, плакал, буйствовал, целовал мне ноги, а потом скрылся, чтобы умереть. Но даже этого не мог выполнить.

— А деньги?

— Демпси бросил тогда к моим ногам все, что имел. Я не знала, что предпринять. Родственников у него не было, и я вынуждена была внести деньги в банк. Собиралась поставить ему на них роскошный могильный памятник.

Боб с облегчением вздохнул.

— Раз ты уплатила ему этот навязанный тебе долг, то я спокоен. Возмести ему эту сумму. Банки закрываются сегодня только в час дня.

— Но что мне делать, Боб? — спросила Диана с горечью, — У меня нет денег в банке. Когда я приехала в Лондон, открыла текущий счет всего лишь несколькими фунтами. Я взяла эти пятьдесят тысяч долларов и внесла в банк восемь тысяч. Вот остаток! — Она вынула из кармана пачку банкнот и подала Бобу, который с ужасом глядел на нее.

— Но если мистер Тильмет приедет, ты должна ему уплатить!

— Я думала, что ты сумеешь пока одолжить мне эту сумму, — сказала Диана, чуть не плача.

— Это не так просто, как ты думаешь. Нельзя достать наличными восемь тысяч фунтов в течение двух часов. Деньги Гордона в том же банке, где и твои?

— Да! Я хочу послать Демпси чек. Он живет в маленьком отеле на Эдгуор Род.

— Разве он потребовал у тебя денег?

— Нет, только косвенно сделал замечание, из которого я заключила, что они ему нужны. Во мне заговорила совесть. — Она обмахивалась своим платком.

Боб запер банкноты в сейф.

— Посмотрим, что можно сделать. Разреши мне поговорить по телефону?

— Ты можешь делать все, что угодно… только не проси меня выйти замуж за Демпси, — сказала девушка усталым голосом.

Сперва Боб позвонил в свой банк, но ответ был отрицательным. В последнее время он производил большие платежи по счетам и чересчур обременил свой текущий счет. Директор, несмотря на повторную просьбу, отказался выдавать наличными такую сумму. Боб почти что отчаялся, но вдруг в кабинет вошла горничная с телеграммой в руках.

— Мы спасены! — крикнул он, взглянув на текст.

Телеграмма была послана из Парижа секретарем американца: «Мистер Тильмет серьезно заболел гриппом и сможет приехать только через две недели».

— Слава Богу!

Боб вытер пот со лба.

— Я возьму деньги с собой, Диана. Десять тысяч долларов — тоже немалая сумма. У меня такое предчувствие, будто здесь не все в порядке.

Девушка не ответила. Она открыла ящик стола и вынула оттуда свой револьвер.

— Я не боюсь взломщиков, — спокойно сказала она.

— Боже, никогда не подумал бы, что ты такая кровожадная! Убери его, ради Бога!

— Да! Теперь я могла бы даже кое–кого убить! — Она подразумевала Демпси. — Что еще, Элеонора?

— Не хотите ли поговорить с мистером Сюпербусом?

— Я не знала, что он здесь. Пригласите его.

Сюпербус вошел в комнату с важностью старого сенатора. Диана представила его Бобу. «Римлянин», по–видимому, хотел остаться наедине с девушкой, но она объяснила, что Боб — ее близкий родственник.

— Мне очень жаль, что я не застал мистера Сэльсбери. Вчера вечером я получил от своих тайных агентов точные сведения о некоторых лицах.

— Вы подразумеваете «Двойника»?

Диана вдруг рассмеялась: на миг она позабыла о своих заботах.

— Будь я на вашем месте, я не смеялся бы. — Сыщик покачал головой и важно опустился на стул. — Нет, я не стал бы смеяться, ибо положение очень серьезное, мадам… мисс! Если бы «Двойник» вошел сейчас в комнату, вы были бы уверены, что это ваш отец.

— Мистер Сэльсбери вовсе не отец мне.

— Вот как? Вы родственница? Ладно! Так вот, мисс, «Двойник» действительно творит чудеса! Я сегодня дал жене наставления на случай появления его в моей квартире. Если она увидит человека, абсолютно похожего на меня, который захочет войти в мой дом, она должна заставить его раздеться… у меня на плече есть родимое пятно.

Диана посмотрела на Боба.

— Почему вы думаете, что он придет именно сюда? — спросил тот, хорошо зная, что содержимое сейфа может стать приманкой для преступника.

— Все задавали мне такой же вопрос. «Двойник» знает, зачем он приходит. Моя жена тоже спросила, зачем он придет именно в наш дом?.. Гм… Скажите, пожалуйста, что лежит в этом денежном шкафу? Не ценные ли вещи?

— Там очень мало денег, — быстро сказала Диана. — Расскажите нам еще что–нибудь об этом необыкновенном человеке.

Мистер Сюпербус удовлетворенно улыбнулся.

— Я единственный специалист по «Двойнику» в Англии, — скромно сказал детектив. — Это очень ловкий мошенник и работает он в компании с одной девушкой. Я предполагаю, что она его жена. Она выманивает из дома мужчин, которых «Двойник» хочет ограбить. Теперь вы поняли меня?

— Эта дама своего рода приманка. Она выведывает у мужчин, что нужно сообщнику.

— Только выведывает?.. Она их изучает в совершенстве. Это замечательно ловкая женщина. Мне было бы куда легче все объяснить вам, если бы вы были замужней женщиной.

— Вообразите, что я замужем! Эта помощница «Двойника», наверное, хорошо знает мужчин?

— Конечно. Сперва она заключает с мужчиной дружбу… Затем вступает с ним в связь…

— Всегда ли она так поступает? — перебил его Боб. — Ведь старого Мендельсона они не могли надуть таким способом. Ему уже больше шестидесяти пяти…

Сюпербус весело рассмеялся.

— Как вы наивны! В том–то и дело, что мужчины старше шестидесяти пускаются во все тяжкие! Женщины могут делать с ними все, что им угодно. Помощница «Двойника» большей частью выбирает себе жертву среди философов и мыслителей. Она безупречно держится в обществе, умеет красиво говорить… знаете, как хорошо воспитанные дамы.

— Она выдает себя за замужнюю особу?

— Да, супруг всегда замешан в этих историях. То он живет за границей, то находится в сумасшедшем доме… Одним словом — мужа возле нее никогда нет.

Боб ухватился за край стола, чтобы не упасть от волнения. К счастью, Диана не заметила этого.

— Ну, а потом? — девушка стала нервничать.

— Потом дама пускает в ход все свое искусство, чтобы заставить жертву уехать из города. Она завлекает мужчину за границу и в любое другое место. Когда они с новым «другом» уезжают, под маской последнего появляется «Двойник», который с поразительной точностью копирует голос, манеры и движения отсутствующего. Помощница тратит недели и месяцы, чтобы в совершенстве изучить жертву и сообщает обо всем «Двойнику». Теперь вы поняли меня? Всю информацию о преступнике я получил, благодаря своим собственным наблюдениям.

— Ну, а сообщница, что она делает потом? — спросила Диана.

— Она внезапно удаляется под благовидным предлогом. Говорит, что муж неожиданно вернулся из–за границы или что–либо подобное, но все устраивает так, что жертва не может сразу вернуться домой, следовательно «Двойник» достигает своей цели.

— Однако это замечательно ловко устроено, просто гениально, — сказала девушка.

— Я всегда был того же мнения, — серьезно возразил Сюпербус, — если мужчина настолько подпал под влияние женщины, что…

— Во всяком случае, за мистера Сэльсбери мы в этом отношении можем быть спокойны, — Диана успокоилась и слегка улыбнулась.

Детектив, по–видимому, не разделял этого мнения и был обеспокоен отъездом Гордона.

— Когда вернется мистер Сэльсбери?

— Примерно через неделю.

Джулиус провел рукой по лбу.

— Да… Это довольно сложно… Очень деликатная история… мадам… мисс… гм… мистер Сэльсбери уехал по коммерческим делам, или…

— Или?..

— Не выманили ли его из дома, то есть не увезли ли его за границу?

Диана рассмеялась.

— Нет! Не беспокойтесь, мистер Сюпербус. Мистер Сэльсбери не даст себя увезти. — Вдруг ее осенила мысль. — Как выглядит сообщница «Двойника»? Она красавица?

— По крайней мере ее так описывают, — детектив поднялся и вышел. Боб последовал за ним.

— Ты уже уходишь?

— Да, у меня неотложные дела! — Еще оставалось время, чтобы удержать Гордона от поездки. Боб решил прибегнуть к этому крайнему способу.

Оставшись одна, Диана написала письмо и позвонила Элеоноре.

— Сядьте в авто и доставьте это в Марбл–Арч–отель! Оденьте свое модное платье!

— Слушаюсь, мисс, — сказала изумленная горничная.

— Спросите, можно ли поговорить с мистером Демпси.

Диане огромным напряжением воли удалось остаться совершенно хладнокровной.

— Если мистер Демпси поцелует письмо или выкинет какую–нибудь другую штуку — не удивляйтесь! Он немного импульсивен! Не исключено, что поцелует и вас.

— В самом деле?

— Но он при этом ничего плохого не имеет в виду. — Девушка пустила в ход свою дипломатию. — У него странная привычка целовать всех людей, с которыми разговаривает. Я нисколько не удивлюсь, если он поцелует меня, когда явится сюда. Мы с ним — старые друзья… в Австралии принято целовать друзей.

— Вот как? Однако это очень интересно, — заметила Элеонора. В ней пробудился интерес к Австралии.

— Боюсь, что мистер Сэльсбери не поймет этого, — равнодушно продолжала Диана. — Некоторые мужчины отличаются слишком узким мировоззрением. Если бы вы рассказали ему об этом…

— Даже во сне я не рискнула бы на такое, мисс… — обиделась горничная.

Одевшись, Элеонора снова вошла в комнату.

— Извините, мисс Форд! Если этот чужой господин все же поцелует меня, можете ли вы мне обещать, что Третнер не узнает?

— Вы смело можете положиться на меня… мы — женщины, ведь мы должны быть солидарны.

Когда Элеонора вышла, Диана бессильно опустилась на стул. Газеты лежали на столе, и девушка взяла одну из них, чтобы забыться в чтении. Прошло несколько минут. Вдруг она услышала стук и обернулась. Стук исходил не от дверей, а из окна, в нижней части которого была форточка. Диана подбежала и открыла ее. Мелькнула какая–то тень. Сердце девушки усиленно забилось.

— Кто здесь?

Она услышала голос, от которого мурашки пробежали по ее телу.

— Кто вы?

— Разве ты не узнаешь меня, дорогая?

— Джузеппе Демпси! — крикнула она не своим голосом. — Не смей входить в квартиру! Дяди Исаака нет дома, и я не могу тебя принять!

Огромным напряжением воли Диана открыла окно и увидела бородатое лицо, сверкающие глаза. Демпси был в широкополой шляпе, закрывающей часть лица, с его плеч свисал плащ с капюшоном. Он выглядел, как оперный статист на сцене.

— Я… я не могу тебя принять… честное слово не могу! Если хочешь, можешь прийти в ближайшую среду.

Да, это был Демпси. Диана смутно увидела сходство с тем безусым юношей, которого она знала раньше. Те же сверкающие, дикие глаза, те же резкие движения!.. Это был Демпси!

— Диана! — страстно воскликнул он. — Я встал из гроба, чтобы явиться сюда и броситься в твои объятия, дорогая, возлюбленная!

— Да, да, я знаю, но не теперь, — говорила она с отчаянием. — Вернись на некоторое время в отель, а потом я смогу поговорить с тобой.

Фигура исчезла. Как мог этот человек пробраться во двор? Диана вдруг увидела, как он проворно полез по стене, ни за что бы в это не поверила, если бы не видела собственными глазами. Она закрыла окно, заперла дверь и устало бросилась на кровать.

Девушка вспомнила, что однажды тетя зарядила револьвер, чтобы застрелить Демпси. Диана прослезилась.

— Милая тетя, — воскликнула она, — как хорошо ты знала людей.

Глава 13

Гордон замешкался у большого зеркала в номере отеля. Бакенбарды его были намылены, в руках — бритва. Нет более торжественного акта, чем бритье мужской бороды. В этом есть что–то сокровенное, и приходится удивляться, почему великие поэты так мало воспевали этот миг.

Гордон закусил губы и уверенно провел бритвой по щеке. Лезвие блеснуло… Свершилось.

Он удалил с лица мыльную пену и посмотрел на себя в зеркало. К своему изумлению, его трудно было узнать. Он помолодел лет на десять.

— Как юноша! — воскликнул Гордон. В его голосе звучали нотки веселья и отчаяния одновременно.

До сих пор он еще не надевал нового костюма и почти позабыл, как он выглядит…

— Боже мой! — Гордон не был франтом, но даже самое роскошное платье Дианы бледнело перед этим шедевром портного.

В висках у него стучало. Нет, он не может так одеться! С другой стороны, старомодный черный фрак и цилиндр совсем не подходили для кратковременной морской поездки.

Стоя перед зеркалом, Гордон был ошеломлен своей внешностью. Ему не верилось, что это он; даже лучшие друзья не узнали бы в нем мистера Гордона Сэльсбери. В худшем случае он может одеть пальто, чтобы не привлекать к себе внимания. Новый Гордон очаровал его.

Вдруг он спохватился, что потратил много времени на туалет. Быстро упаковал чемодан и позвонил слуге. Появилась горничная. К счастью, отель был для проезжающих: никто не знал друг друга без справки по книге для гостей.

— Позовите коридорного!

Когда слуга вошел в номер, Гордон дал ему инструкции относительно чемодана и коробки для цилиндра. Только теперь он понял, что в Шотландию не едут в цилиндре, и порадовался, что Диана не видела, как он вышел из дома.

— Эти вещи сохраните в отдельном гардеробе. В следующую пятницу я вернусь и заберу их отсюда.

Коридорный знал Гордона: он видел его раньше в одном из аристократических клубов, где в свое время служил кельнером.

— Извините, сэр, вы мистер Сэльсбери?

Гордон покраснел.

— Да, — сказал он тихо.

— Лучше, если бы вы взяли вещи с собой, — серьезно заметил слуга, который был специалистом в своем деле. Он знал все, связанное с авантюрами подобного рода, и охотно готов был помочь гостю.

— В будущую пятницу у нас состоится большой раут в честь премьер–министра какой–то колониальной компании. Здесь соберется большое общество. Вы ведь не захотите встретить знакомых?

То, что слуга сразу угадал тайный характер поездки, лишило Гордона возможности протестовать.

— Скажите, сэр, каким поездом вы приедете, я встречу вас на станции и возьму у вас чемодан. Лучше всего сдать его на хранение в багажное отделение станции, — вежливо предложил коридорный.

— Благодарю вас.

— Меня зовут Балдинг.

— Вы правильно учли положение. Я покидаю Лондон по тайному поручению. Если меня узнают, я могу потерять крупную сумму.

— Понимаю, сэр!

Лицо слуги было серьезно. Он прекрасно знал, в чем дело. Уже несколько раз ему приходилось видеть господ в подобном положении, и все утверждали, что заняты важными делами тайного характера. Гордон дал ему на чай.

— Очень вам благодарен, сэр. Вы так добры, — Балдинг сунул банкноту в карман. — Я сейчас же возьму вещи. Вы приедете с континента первым или вторым поездом?

— Первым, — ответил Гордон.

…Итак, жребий брошен! Гордон взял маленький чемоданчик, уплатил по счету и вышел на улицу. Когда он прибыл на вокзал «Виктория», часы показывали без четверти одиннадцать. Имея плацкарты, Гордон не беспокоился о местах. К счастью, погода стала ухудшаться, ветер боролся с тучами, дождь сменил ясную погоду. Смело можно было поднять воротник пальто.

Он стал искать глазами свою спутницу. Они условились встретиться за несколько минут до отхода поезда. Гордон забеспокоился. Часы показывали без десяти одиннадцать.

Вдруг он увидел Элойз. Она боязливо озиралась кругом. Гордон испугался выражения ее лица.

— Идите за мной в зал ожидания! — она прошмыгнула мимо него.

Гордон, как во сне, последовал за ней. Большой зал был почти пуст. Элойз повела его в дальний угол.

— Произошло нечто ужасное! — Ее волнение и испуг передались и ему. — Мой муж неожиданно вернулся из Конго. Он преследует меня… он с ума сошел, он неистовствует! Ах, Гордон, что я наделала?

Гордон почувствовал, что кровь стынет у него в жилах, но сделал над собой усилие и продолжал слушать.

— Он говорит, что я подарила свою любовь другому, и не успокоится, пока бездыханное тело соперника не будет лежать у его ног. Муж угрожал мне, он готов на самое ужасное!..

Гордон понял, что положение достаточно серьезное.

— Вы должны поехать в Остенде и ждать меня там, — быстро сказала Элойз. — Я поеду за вами при первой возможности. Ах, милый, вы не знаете, как я страдаю!

Гордон был настолько занят вопросом собственной безопасности, что не интересовался переживаниями миссис Ван Ойн.

— Разве вы не говорили ему, что наша… наша дружба была только… только платонической?

Элойз печально улыбнулась.

— Милый, кто в это поверит! Вам надо спешить… А я должна идти!

Она слегка пожала его руку и исчезла.

Гордон взял чемоданчик, показавшийся ему необычайно тяжелым, и пошел за Элойз. Но ее и след простыл.

Носильщик предложил ему свои услуги.

— Вы едете на континент, сэр? У вас есть плацкарта?

Гордон посмотрел на часы. Было без пяти минут одиннадцать. Он вдруг почувствовал, что мозг его больше не работает; он был в замешательстве, не мог принять какого–то определенного решения и неподвижно стоял на одном месте.

— Наймите для меня таксомотор!

— Слушаюсь, сэр!

Через минуту носильщик открыл двери авто и дружески улыбнулся. Он ждал вознаграждения.

— Куда изволите ехать?

— В Шотландию, — хрипло сказал Гордон.

— В Шотландию? Вы, наверное, хотите сказать в Скотленд–Ярд?

Мысль Гордона вдруг усиленно заработала.

— Ах, нет, простите, я еду в Гровели–Отель! — он сунул в протянутую руку носильщика десять шиллингов.

Авто помчалось вперед и вскоре вокзал скрылся из виду.

В то же время Боб напрасно лихорадочно искал брата по всем вагонам, пробираясь из одного купе в другое.

Гордон немного успокоился, хотя понимал, что опасность еще не миновала. Он обдумывал положение.

Портье обрадовался, увидев щедрого гостя.

— Пусть авто подождет меня, — сказал ему Гордон, неуверенный в том, что сумеет нанять другое без посторонней помощи.

Он получил ключ, пошел в свою комнату и позвонил слуге. Вместо него явился портье.

— Вы хотите говорить с Балдингом? Он уже сменился. Его не будет до понедельника. Могу я предложить вам свои услуги?

Гордон покачал головой. Ему очень хотелось получить обратно свой чемодан и… прежнюю солидную наружность. Он снял пальто и посмотрел на себя в зеркало.

Перед ним стояла альтернатива: оставаться в отеле до прихода слуги, который доставит ему чемодан, или поехать домой и переодеться. Дома у него было несколько черных фраков, цилиндров и сколько угодно полосатых брюк. Второе казалось ему более предпочтительным. В час дня Диана обедает. Столовая находится в другой стороне коридора. Нетрудно будет подняться наверх, переодеться и предстать перед изумленной девушкой. Вот будет сцена! Интересно для него и занимательно для Дианы.

— «Ты не ожидала увидеть меня здесь? Я получил в последний момент срочную телеграмму. Еще минута — и поезд тронулся бы. Мои бакенбарды? Я их сбрил, чтобы сделать тебе сюрприз. Не находишь ли ты, что я помолодел и выгляжу гораздо лучше».

Гордон был восхищен этим планом. Был рад тому, что будет опять спать этой ночью в своей постели и снова окажется рядом с Дианой. До сих пор он мало обращал на нее внимания и не искал ее общества. Гордон вынужден был признаться, что Диана выросла в его глазах. Если Элойз не застанет его в Остенде, она будет страшно этим огорчена. Но он найдет способ оправдаться. Дрожь пробежала по его телу при мысли о мстительном, грубом, сумасшедшем супруге миссис Ван Ойн.

Предстояло ждать еще два часа, прежде чем можно будет вернуться домой.

…Гордон уплатил по счетчику на углу Чейнэл Гарден и направился к своему дому. Он высоко поднял воротник пальто: к счастью, улица была почти безлюдна. Наконец он добрался до дома и дрожащими руками открыл ворота. Калитка открылась, и Гордон увидел окна своего кабинета. На цыпочках добрался до маленького бокового входа и стал прислушиваться. Тихо. С большой осторожностью он отпер дверь, шмыгнул за занавес и вновь запер ее.

В кабинете никого не было. Дверь в коридор слегка приоткрыта. Из вестибюля доносилось тиканье часов.

Гордон решил сперва поговорить по телефону с Бобом. Он высунул голову в коридор и услышал звяканье посуды. Диана, как он и предполагал, обедала. Гордон тихо запер на ключ дверь, наложил цепочку и бесшумно направился к телефону. Теперь он был благодарен Диане за то, что она перенесла телефон из коридора в кабинет.

— Алло! Я хочу поговорить с мистером Сэльсбери!

— Его нет, сэр! Мистер Сэльсбери не приходил сегодня.

Гордон узнал голос служащего. Он не назвал своего имени и повесил трубку. Позвонил на квартиру Боба, и опять безуспешно. Напрасная трата времени… С Бобом можно поговорить и после. Гордон весело улыбнулся. Он опять дома! Вот удивится Диана, когда увидит его!

Гордон хотел выйти в коридор, как вдруг заметил, что занавес над тайной дверью заколыхался. Сперва он подумал, что забыл закрыть дверь, и хотел вернуться, чтобы запереть ее, но тут чья–то рука ухватилась за край занавеса. Гордон обомлел от страха, он стоял как вкопанный. Из–за занавески показалась женщина. Это была Элойз.

Гордон не верил своим глазам; ему казалось, что это галлюцинация.

— Вы, Элойз? Как вы попали сюда? — спросил он с отчаянием.

— Так, как и вы. Я последовала за вами, Гордон. Ах, вы должны защитить меня.

Гордон с ужасом смотрел на нее.

Элойз дотронулась до его локтя.

— Я вынуждена остаться в вашем доме. Вы ведь не прогоните меня на улицу. Мне удалось скрыться от мужа.

— Что? Вы хотите здесь остаться? — Гордон больше не узнавал своего голоса. — Вы лишились рассудка… Вы рехнулись?

Она подозрительно посмотрела на него.

— Вы женаты?

— Нет! — Но вдруг спохватился. — Да!

— Ага, вы женаты на Диане! — с горечью воскликнула она.

Гордон в замешательстве кивнул.

— Немедленно уйдите, иначе я погиб!

Элойз отпрянула назад и уперлась руками в бока.

— А что я унаследую после вашей гибели?

— Вы должны вернуться к мужу! — он снова начал соображать. — Вы должны заявить ему, что совершили ошибку!

— Это он и сам понимает, — сказала она и стала снимать пальто.

Гордон не смог ей помешать.

— Оденьте немедленно пальто!

— Я не уйду отсюда! Вы не можете выгнать меня на улицу после того, как мы были такими друзьями!

Гордон стал толкать ее к боковой двери. Он дрожал от стыда и страха и считал себя погибшим.

— Скорее сюда! — прокричал он. — Через полчаса мы встретимся в ресторане. Элойз, разве вы не понимаете, что моя репутация может сильно пострадать…

— К черту вашу репутацию! Я заявляю, что не уйду из этого дома…

Вдруг раздался стук в дверь.

— Что там за шум? — это была Диана.

Гордон знаками указывал на боковой выход, но Элойз не двинулась с места.

— Кто здесь? — опять спросила девушка.

Гордон пытался оттеснить непрошенную гостью к двери. Наконец она тихо укрылась за занавесом.

— Кто запер дверь?

Голос Дианы был повелительным и возбужденным. Гордон поправил сюртук, провел рукой по волосам, щелкнул ключом в скважине и широко распахнул створки.

— Все в порядке, дорогая Диана! — он смущенно улыбался. — Ха, ха, ха! Гордон опять здесь! Горд — как ты его любишь называть! Я вернулся домой. Вот…

Девушка остолбенела от страха.

Гордон пал духом, но мысль о том, что Диана собственно не имеет права жить в его доме, придавала ему уверенность. Ведь он был здесь хозяином, повелителем в своем роде, хотя… прокрался в комнату, как вор.

Диана быстро осмотрела его с ног до головы: этот мужчина был удивительно похож на ее двоюродного брата, но казался ей более коренастым и полным. Спортивный костюм совершенно изменил его. «Новый Гордон», по–видимому, хотел выдать себя за спортсмена. Настоящий был гребцом и охотником, но он никогда не позволил бы себе одеть такой кричащий костюм. Мысль Дианы усиленно работала. Она быстро обдумывала положение. Гордон вообще ни о чем не думал. Он увидел в глазах девушки тот огонек, который всегда внушал ему страх и невольно отпрянул назад.

— Но я… я ведь твой старый Гордон, — слабо произнес он.

— Вот как? Вы — старый Гордон? Знаем вас, мистер Старый Гордон! Садитесь, Старый Гордон!

— Выслушай меня, милая девочка! Я тебе все расскажу. Я опоздал к поезду…

Диана, не спуская глаз с «нового Гордона», медленно открыла выдвижной ящик письменного стола, и у нее в руках очутился револьвер. Слышно было, как она зарядила его.

— Что ты делаешь, Диана?

Она пронзила его уничтожающим взглядом.

— Будьте любезны, больше не называйте меня так, — холодно возразила она. — Вы все же пришли, несмотря ни на что. Даже я, готовая к любым случайностям, такого не ожидала. Но вы попали впросак, мой друг! Я вам не Мендельсон.

— Но пойми же, наконец, моя дорогая…

— Без фамильярностей, дружок! — Она энергично указала на стул, и он послушно сел. — Не думайте, что я дам себя обмануть… Я вас знаю!

— Ты меня знаешь? — спросил он хриплым голосом. Гордон не знал, что ему делать: он сам вряд ли узнал бы себя.

— Я вас знаю, — медленно повторила Диана. — Вы — Двойник.

Гордон вскочил, но она направила на него оружие. Он, дико жестикулируя, хотел говорить.

— Вы — Двойник! — Глаза Дианы сверкали мрачным огнем. Я знаю о вас все… Вы известный американский имитатор… Вы выступаете в роли ваших жертв… Вы и женщина, которая помогает вам, выманивает мужчин из домов, чтобы ограбить их. Это вам не Мендельсон! — Она оглянулась. — Где ваша подруга? Она больше не участвует в комедии? Ее роль закончена после того, как она выманила отсюда Гордона?

— Диана, клянусь тебе, что ты ошибаешься! Я твой двоюродный брат Гордон!

— Милый Двойник, на сей раз вы работали из рук вон плохо. Вы неудачно провели свою роль. Не думайте однако, что я и впредь буду с вами любезна. Вы слишком плохо изучили моего кузена. Мистер Сэльсбери носит бакенбарды… Разве вы не знали об этом?

— Со мной произошло несчастье! Я… Я сбрил бакенбарды, чтобы понравиться тебе… из–за тебя!

Презрительный смех девушки ошеломил его.

— Мой кузен не принадлежит к мужчинам, у которых бывают неприятности с бакенбардами, — сказала она, отчеканивая каждое слово. — А теперь скажите, где ваша сообщница?

Гордон избегал смотреть на занавес. Он безнадежно глядел на Диану, которая, осмотревшись кругом, увидела, что бархат слегка колеблется, словно от дуновения ветра.

— Выйдите, пожалуйста!

Никакого ответа.

— Немедленно выходите, или я стреляю!

Занавес раскрылся, и бледная, как смерть, Элойз вбежала в комнату и бросилась на грудь совершенно обессилевшего от страха Гордона.

— Защитите меня, пусть она не стреляет! Спаси меня, Гордон! — кричала Элойз.

— Ага, это ваш муж? — удовлетворенно спросила Диана. Она направилась к двери и закрыла ее на ключ.

— Это ваш муж! Слушайте господин и госпожа Двойники… или как там вас зовут в Америке. Вы явились сюда, чтобы совершить подлый обман. Если бы я захотел, то могла бы позвать полицию и предать вас в руки правосудия. Но я пока не уверена, что сделаю это. В данный момент ваше присутствие мне необходимо, вы словно посланы Провидением. Мистер Гордон Сэльсбери… — сказала она презрительно. — Неужели вы не знали, что Гордон Сэльсбери никогда бы тайно не привел в дом женщину? Неужели вы внушили себе, что он появился бы, как пошлый комедиант, в таком кричащем костюме? Не смейте произносить это имя в моем присутствии!

Гордон хотел что–то сказать, но решил, что лучше промолчать.

— Вы останетесь в этой комнате, пока не получите моего разрешения выйти. Немедленно отдайте мне ключ от боковой двери!

Он покорно подал ключ Диане. Она заперла боковой выход. Гордон сделал последнюю отчаянную попытку выйти из ужасного положения.

— Диана, я ведь могу признаться тебе во всем, — сказал он умоляюще. — Я… действительно… расскажу тебе правду. Я настоящий Гордон, хотя наружность говорит не в мою пользу. Я собирался уехать… Признаюсь, что одел совершенно не подходящий костюм и изменил свою внешность, но не сердись… я тебе все объясню…

В кабинет постучали.

— Подождите! — Диана направилась к двери. — Кто там?

— Это Элеонора! Пришла телеграмма.

— Просуньте ее под дверь!

Показался желтый бланк, Диана вскрыла его и прочла.

— Ну, продолжайте, господин Старый Гордон! — сказала она. — Вы утверждали, что вы — мистер Гордон Сэльсбери? Рассказывайте небылицы, господин Двойник! Послушайте, наконец, что я вам прочту: «Только что выехал из Питерборо, будь осторожна. Гордон». Прекратите немедленно этот фарс! Я больше не шучу! Признавайся во всем, молодчик! Говори толком — кто ты? Гордон Сэльсбери или Двойник?

— Один из двоих, — пролепетал Гордон в отчаянии.

— Гордон Сэльсбери или Двойник? — настаивала Диана, направив на него револьвер.

Бедняга протянул к ней руки, но сейчас же бессильно опустил их.

— Двойник! — еле слышно прошептал он.

Из двух ролей последняя казалась ему наиболее правдоподобной.

Глава 14

Никогда еще Гордон не видел такой трусливой и беспомощной женщины как Элойз. Самонадеянная дама, женщина с красивой душой, считавшая себя выше всех остальных смертных, совершенно растерялась от властных окриков Дианы и готова была на коленях молить ее о пощаде. Это был единственный эпизод, который врезался в его память в тот злополучный день.

…Мистер Сэльсбери глубоко вздохнул, повязал фланелевый фартук поверх модного серо–клетчатого костюма и стал искать порошок для чистки серебра. Хорошо, что он отослал Третнера в Шотландию, и тот не был свидетелем ужасного унижения его господина, так как Диана закрыла его в комнате слуги и заставила чистить серебро. Вздыхая от отчаяния, Гордон принялся за кружку для сливок. Его холеные руки не были предназначены для грязной работы, но ему не пришло в голову перерезать себе горло фруктовым ножом, который нужно было чистить, равно как он не осмелился ослушаться приказаний Дианы.

Гордон убедился, что не спал и не бредил. Факт был налицо, и мог служить исходным пунктом для дальнейших предположений. Прежде всего он удивлялся, почему Диана вообще оставила его в доме, раз была уверена в том, что он «Двойник». Почему не вызвала полицию? Гордон в душе был ей благодарен за это. Кроме того, интересно, куда девалась прислуга. Ни Элеоноры, ни кухарки не было видно. В определенной степени он был даже доволен этим… но терялся в догадках.

Когда Диана показалась в дверях, Гордон был изумлен: она носила широкий коричневый кожаный пояс, с которого свисала кобура для револьвера. Лицо ее дышало энергией.

— Вы умеете чистить картофель?

Гордон со стыдом признался, что кроме того, что картофель есть особый вид овощей, он ничего не знает об этом продукте.

— Разве вы никогда не делали этого?

— Не помню. Когда еще посещал школу…

— Я нисколько не интересуюсь тем, что происходит в исправительных домах, где воспитываются несовершеннолетние негодяи. Следуйте за мной в кухню!

Гордон подчинился.

— Я умышленно дала прислуге отпуск: не хотела, чтобы имя моего двоюродного брата было опорочено в связи с авантюрой Двойника. Конечно, я не могу лично охранять вас день и ночь. Поэтому попросила одного знакомого господина приходить сюда и помогать мне в моей тяжелой обязанности.

В глазах Гордона загорелся луч надежды.

— Он детектив… некий мистер Сюпербус. Я предполагаю, что вы его знаете, так как он уже давно следит за вами.

— Этот… этот… — шептал Гордон с негодованием.

— Вот вам картофель!

Оставшись один, он быстро огляделся. Собственный дом был ему хорошо известен. Стоило открыть дверь и очутиться на дворе, чтобы выйти из ужасного положения. Но… крепкая дверь была закрыта на ключ, окна снабжены тяжелыми железными решетками от взломщиков. Гордон со вздохом приступил к чистке картофеля.

Когда Диана сняла пояс с револьвером и заперла его в комоде, стоявшем в коридоре, раздался второй звонок. Диана взялась за ручку двери, но еще медлила. Сильный удар в дверь заставил ее открыть. Настал момент, которого она боялась. Еще до появления бородача девушка знала — это он.

— Ровно три! — сказал вошедший ликующим тоном и протянул ей руки. — Три часа — чудный час, когда мы вновь соединимся, моя невеста, моя голубка, моя ненаглядная!

— Входи! — спокойно сказала Диана.

Демпси заключил ее в объятия, но она держалась от него на почтительном расстоянии.

— Тише! Прислуга! — тихо сказала девушка и ловко увернулась от его рук. Она открыла кабинет. — Сюда! — Джузеппе, ты должен хорошо себя вести, я требую этого. Мой дядя…

— Твой дядя! — молодой человек восторженно посмотрел на нее. — Он здесь?

— Да.

— В этом доме?

Собственно, Диана должна была быть осторожной, зная об экспансивности гостя, но сложное положение, в котором она очутилась, вывело ее из равновесия.

— Твой дядя здесь! — Голос Демпси звучал торжественно. Он посмотрел на девушку сверкающими глазами, потом закрыл их и судорожно засмеялся.

— Сейчас сбудется мечта всей моей жизни. Могу я позвонить?

Не дожидаясь ответа, схватил трубку и назвал номер отеля.

— Немедленно пришлите мой багаж на Чейнэл Гарден. Да, да! Два чемодана… Нет! Разве вы не понимаете по–английски? Что? Куда? Я ведь сказал вам: Чейнэл Гарден, номер 61. Не забудьте мою пижаму! Она лежит под подушкой.

— Джузеппе! — воскликнула пораженная Диана. — Что ты делаешь? Подожди! Ты не можешь остаться здесь!

— Ах, моя стройная лилия — здесь, с тобой, под одной крышей! Это величайшее наслаждение, это чудное утоление моих страстных желаний! Диана — небесная фея моих грез! Я не мог бы остаться, если бы здесь не было твоего дяди. А новая тетя? У тебя она тоже есть? Ах, бедная миссис Тэдзерби!

— Джузеппе, мой дядя не терпит чужих в доме!

Демпси успокоительно хлопнул ее по плечу.

— Ничего, мы с ним подружимся. Я буду настолько любезен, что ему не придется сердиться на меня. Расскажите мне, дорогая, о чем он любит беседовать, чтобы я мог развлечь его Нет такой темы на свете, на которую я не мог бы говорить!

Диана знала это — она ему поверила.

— А твоя милая тетя — она будет также и моей. Приведи ее сейчас же, чтобы я мог обнять и расцеловать ее. Тетушка Дианы! Какое благородное родство!

Несмотря на все свое замешательство, девушка все же заметила, что чисто итальянская экспансивность взяла верх в характере Демпси. Он не мог молчать ни минуты. Он подошел к камину и осмотрел скрещенные весла.

— Ах, моя маленькая Диана, ты училась гребному искусству? Это великолепно! Жизнь — челнок, время — течение! Мы поплывем в челноке жизни по течению времени и будем пить воды Леты, чтобы забыть прошлое…

Одним прыжком Джузеппе очутился около девушки и взял ее за руки.

— О! Диана! Разве ты не чувствуешь, что я мечтал об этой минуте в джунглях, в пустынных снегах севера, где искал золото и забвение? Я не нашел ни того, ни другого. Когда я, одинокий, лежал в хижине туземцев и прислушивался к щебету птичек и к завыванию ветра, передо мной стояло твое благородное, незабвенное лицо, твои роскошные золотистые волосы, нежные, но заодно жестокие глаза…

Вдруг он прервал свое красноречие:

— Твой дядя! Ах, твой дорогой дядя! Представь меня ему! Приведи его ко мне!

Когда Диана вошла в кухню, Гордон был занят чисткой третьей картофелины. В начале чистки картофель был довольно крупным, но постепенно стал уменьшаться. Гордон никак не мог ухитриться снять тонкую шкуру.

При виде печального лица Дианы, он уронил картофель.

— Что случилось?

— Что случилось? Все идет вверх дном, — горько воскликнула Диана. — Я даю вам возможность отличиться. Ваше имя мне не нравится, поэтому даю вам другое… Вас отныне зовут Исааком!

— Что? — спросил смущенный Гордон.

— Отныне вас зовут Исааком, мой дядя Исаак!

Гордон положил нож на стол, вытер руки фартуком и медленно приблизился к ней…

— Но я ведь не ваш дядя Исаак!

— Но это же совсем не так! Оденьте сюртук и пойдемте со мной наверх! Зарубите себе на носу, что вы теперь мой дядя Исаак! Где, собственно, находится ваша многоуважаемая помощница?

— Черт возьми! Откуда мне это знать? — спросил раздраженный Гордон.

— Подождите минуточку.

Девушка побежала наверх, в комнату, предназначенную для супружеской пары, которую она хотела пригласить, чтобы дом не остался без мужчины. Элойз сидела на кровати и плакала. Когда Диана открыла дверь, та мгновенно вскочила!

— Послушайте, миссис Сэльсбери! — начала она своим пронзительным, плаксивым голосом. — Я, правду говоря, не знаю законов Англии, но вы не имеете права держать меня здесь взаперти…

— Хотите, чтобы я позвала полицию? — спросила Диана угрожающе.

— Вы ошибаетесь, миссис Сэльсбери, — сказала Элойз серьезно. — Вы совершили самую крупную ошибку в своей жизни. Этот бедный окунь — ваш муж!

— У меня нет ни мужа, ни мяса, ни рыбы! Я теперь вдова.

Элойз не знала, что ей говорить или думать…

— Забудьте все, что сегодня произошло, — вдруг сказала Диана без всякой логики. — Я вам скажу правду: ко мне пришел гость, который будет жить в этом доме — старый друг, с которым я была помолвлена до его смерти в джунглях.

— Он здесь? — спросила удивленная Элойз.

— Да! Он останется здесь. Я, конечно, не могу разрешить ему оставаться в этом доме, когда у меня нет тети или компаньонки. Итак, сударыня, вы теперь — тетя Лиззи!

Элойз не знала: во сне ли это или наяву…

— Вы теперь — тетя Лиззи, а этот проклятый Двойник, который, по моему мнению, женат на вас — дядя Исаак. Идите, тетя Лиззи, на кухню и скажите ему, что…

— Я теперь тетя Лиззи? Вы хотите, чтобы отныне называлась тетей Лиззи, а этот бедняга, который работает на кухне, назывался?..

— Дядей Исааком!

— Я еще не совсем понимаю, что здесь происходит. По–видимому, снимается какой–то фильм… Вы крутите какой–то фильм. Итак, я тетя Лиззи…

Элойз вдруг вспомнила, что она дама из лучшего общества, блиставшая своими изящными манерами. Она почувствовала себя оскорбленной.

— Что? Я тетя Лиззи? Вы с ума сошли? Я американская подданная, живу в Торонто, но проживаю так близко от границы, что можно перебросить через нее камень, а теперь я — тетя Лиззи! Ха, ха!

Глава 15

Когда Элойз вошла на кухню, Гордон рассеянно играл картофельной шелухой.

— Отныне вы — дядя Исаак! — сказала она игриво.

— Где вы были?

Вид подруги по несчастью заставил его очнуться от состояния безразличия, Элойз была конкретным существом, с которым можно было поговорить. Гордон забыл о своей неприязни к ней и был рад, что хоть один живой человек был уверен, что он настоящий Гордон Сэльсбери.

— Скажите, эта женщина, которая нас заперла, и есть Диана?

— Да!

— Она ваша жена? Вы никогда мне об этом не говорили. Вы выдавали себя за холостяка…

— Диана не моя жена… она незаконно присвоила себе хозяйство… Я сказал, что женат, потому что хотел удалить вас заблаговременно из этого дома. Теперь видите, что натворили? Вы погубили меня! Ах, если бы вы ждали меня на улице, а не ворвались в этот дом! Если бы я вас не видел!

— Она мне только что заявила, что она ваша вдова.

Элойз говорила спокойно и смиренно, и Гордону показалось, будто она лишилась рассудка.

— Если вам это нравится, она — моя вдова, — сказал он добродушно. Садитесь, миссис Ван Ойн, я дам вам стакан воды!

— Диана… — повторила изумленная Элойз. — Итак, это ваша маленькая австралийская девушка, гм… Гордон, скажите мне правду, — она — полицейский крючок?

— Что вы сказали?

— Я думаю, что это женщина из Скотленд–Ярда… детектив… у нее такие же манеры. Кстати, пойдемте же со мной!

— Куда?

— Она зовет нас вниз. Нет смысла устраивать здесь сцены. Мы вынуждены считаться с обстоятельствами и не роптать.

Гордон часто слышал из уст Элойз эту фразу.

Пять минут спустя стройный мужчина с коричневым от загара лицом крепко пожимал ему руку.

— Дядя Исаак! Еще так молод! Нет, он старше, чем кажется. А это — тетя Лиззи!

Джузеппе поцеловал терпеливую Элойз в обе щеки. Гордон был смущен. Кто же такой этот нахальный субъект? Диана от волнения позабыла представить его «дяде Исааку». Наконец она спохватилась:

— Милый дядя! Это мистер Джузеппе Демпси. Разве ты не помнишь? Я ведь часто рассказывала тебе о нем?

Укоризненный взгляд девушки был излишним: Гордон вспомнил молодого человека.

— Я думал, что он умер! — сказал он неожиданно громким басом и сам удивился. Странное чувство овладело им.

— Я жив, дядя Исаак! Ликуйте! Ваш маленький Демпси жив! Я вернулся из царства теней. Чары сирены воскресили меня!

Джузеппе театральным жестом указал на Диану.

— Моя невеста! — сказал он дрожащим голосом.

— Что?.. Невеста? — взгляд Гордона перебегал от Демпси к Диане… — Но ведь это смешно! — крикнул он.

Убийственный взгляд Дианы заставил его съежиться.

Демпси был слишком счастлив, чтобы успокоиться.

— Дорогой дядя, мы будем наслаждаться забавными диалогами! — он опять посмотрел на Диану. — Скажи, голубка, я изменился? Конечно, я изменился! Тогда я был еще мальчиком, ничего не знавшим о жизни. Не понимал, что для того чтобы завоевать сердце женщины, нужно носить ее на руках, а не плакать, угрожать и пугать. Женщина презирает мужчину, когда он охает и валяется у ее ног. Женщины любят сильных, энергичных и решительных людей… ха, ха, ха!

— Дядя должен уйти… Ему надо кормить кур, — быстро сказала Диана.

Она была разочарована своими помощниками — они оказались никуда не годными родственниками. Девушка последовала за ними на кухню.

— Вы настоящие тунеядцы, совершенно скомпрометировали меня! — воскликнула Диана с отчаянием. — Вы ни на что, кроме преступлений, не годитесь. Вместо того, чтобы играть роль дяди и тети, стояли, не говоря ни слова, ничего не делая, как чучела гороховые.

— Но что мы могли поделать? — спросил Гордон. — Если бы я мог поступать так, как мне нравится, то выгнал бы этого маленького краснобая на улицу. Но сейчас вы являетесь хозяйкой дома… Вы даже не хотите выслушать простого логического объяснения.

— Бросьте вашу логику, господин Двойник! На кой черт вы привели с собой несчастную «тетю Лиззи»? Вы еще могли бы обмануть меня, придя сюда без помощницы, без вашей глупой жены. Будьте благоразумны, мой друг! Я хорошо знаю, что вы известный аферист и имитатор. Я постараюсь использовать ваш труд, если дело пойдет на лад, в противном случае вынуждена буду обратиться к полиции. Я жду мистера Сюпербуса, который должен сейчас прийти. Он будет нас охранять! Итак, господин Двойник, постарайтесь вести себя так, как подобает достопочтенному дяде Исааку!

— Как я могу играть роль дяди, если вы приглашаете этого проклятого детектива, чтобы он следил за мной? — спросил Гордон в бешенстве. — Ведь быть дядей еще не значит быть преступником! Вы, наконец, не можете сказать сыщику: «Стерегите этого человека — он мой дядя Исаак!». С вашей точки зрения дядя может сам по себе считаться подозрительным человеком, но в Англии не принято смотреть на родственников, как на преступный элемент. Как вы, собственно, объясните это детективу?

Диана подозрительно взглянула на него.

— Я могу просто заявить ему, что вы не в своем уме, — холодно возразила она. — Я действительно это сделаю.

Гордон ухватился за стол, чтобы не упасть.

— Но я не… слабоумный! — закричал он.

Девушка удостоила его уничтожающим взглядом и удалилась.

— Вот последствия экскурсии в Остенде! — сказал Гордон, с укором глядя на Элойз.

— Если бы вы поехали в Остенде, ничего этого не случилось бы! — набросилась на него она. — Вы не послушали меня — теперь расхлебывайте кашу! Разве вы не понимаете, что меня преследует муж, который где–нибудь поблизости ждет вас, чтобы отправить вашу душу на небеса?

Гордон с отчаянием провел рукой по лбу.

— Мне это совершенно безразлично. Я нисколько не боюсь вашего мужа. Может быть, он благоразумный человек и ему все можно будет объяснить. Диана уж чересчур самоуверенна, и с ней вообще нельзя больше разговаривать.

Элойз присела на край стола, зажгла сигарету и стала выпускать кольца дыма. Воцарилось молчание. Гордон был погружен в мрачные думы.

— Ах, как бы я хотела очутиться опять дома, в своей маленькой комнате, — тихо вздохнула Элойз.

Глава 16

В общем Диана была неутомима, но последние события, потребовавшие полного напряжения сил и воли, отразились на ней: она почувствовала себя совершенно разбитой. Десятки раз девушка должна была покидать кабинет, чтобы принять различных посетителей. Так как она сама вынуждена была следить за парадной дверью, то повесила на наружную дверь кухни плакат: «Вход через кухню закрыт. Просят входить через парадную дверь». Служащие магазинов то и дело приносили мясо, рыбу, овощи и многое другое. Количество продуктов, потребляемых обитателями дома номер 61 по Чейнэл Гарден, вдруг значительно возросло.

Когда наступил вечер и проголодавшийся Демпси стал проявлять беспокойство, Диана вдруг вспомнила, что нужно позаботиться об ужине. Между тем явился еще один посетитель, нечистоплотный человечек с небритым лицом, бедно одетый. Он избегал взгляда Дианы и выглядел довольно подозрительно.

— Добрый вечер, мисс, — он поклонился. — Я пришел за деньгами.

— За деньгами? — спросила изумленно Диана.

— Я чистил вчера окна и еще не получил вознаграждения.

Диана вдруг вспомнила о нем. Элеонора жаловалась, что этот субъект показался ей подозрительным, ибо он тщательно исследовал рабочий кабинет.

— Меня зовут Старк, — представился посетитель.

— Да, теперь я вспоминаю вас, — Диана вышла из комнаты и вернулась с ридикюлем в руках. Посетитель стоял у дверей и с заметным интересом рассматривал замок.

— Извините, мисс, я раньше был слесарем, поэтому люблю рассматривать дверные замки. Могу я поговорить с мистером Сэльсбери?

— Его нет дома.

— А мистер Третнер? Тоже нет?

— Да, он тоже отсутствует.

Глаза Старка засияли.

— Когда приедет мистер Сэльсбери? Я хотел бы поговорить с ним о должности.

— Не знаю. Но… в доме есть еще и другие мужчины… хотите поговорить с кем–то из них?

— Нет, мисс… благодарю вас!

Диана закрыла за ним дверь и стала нетерпеливо ждать прихода «великого» детектива. Ведь в сейфе еще лежала изрядная сумма, и люди, не знавшие о том, что она уже перевела в банк восемь тысяч для Демпси, могли подумать, что там находится пятьдесят тысяч долларов.

Когда девушка вошла в кабинет, Демпси там уже не было. Она приблизилась к денежному шкафу, который помимо буквенного шифра был снабжен еще и особым замком. Гордон говорил, что он им вообще уже не пользовался, так как потерял ключ и вынужден был позвать слесаря, чтобы открыть шкаф. Дальновидная Диана обыскала письменный стол, все ящики, и, наконец, нашла маленький конверт, на котором было написано «ключ».

— Слава Богу! — сказала она, вынула ключ и заперла шкаф. Теперь он был в относительной безопасности от тех, кто тем или иным путем узнал о буквенном шифре «Альма».

Сюпербус важно подъехал к дому номер шестьдесят один на Чейнэл Гарден. Он вынул из автомобиля большой цинковый ящик, окрашенный в красный и черный цвета, книгу с газетными вырезками, перевязанную зеленым шнуром, и, наконец, куртку для гольфа. Детектив положил свой багаж на тротуар и уплатил шоферу. Дал ему полшиллинга на чай, вспоминая, как девушка говорила ему «расходов не жалейте».

Сюпербус взял свои пожитки, поднялся по лестнице к парадной двери, наклонился и нажал кнопку звонка кончиком носа. Он гордился этим «бесподобным методом», который сам изобрел.

Дверь отворилась.

— Вы меня звали, мисс, я пришел!

Диана облегченно вздохнула и проводила его в столовую.

— Мистер Сюпербус, я в затруднительном положении и вынуждена прибегнуть к вашей помощи. Надеюсь, вы оправдаете свою репутацию.

Сыщик поклонился.

— Вы обыскали карманы вашего платья? — спокойно спросил он. — Вы кое–что потеряли. Я угадываю это чутьем. Обычно подозрение падает на прислугу: большей частью она виновата в пропаже.

— Я ничего не теряла, мистер Сюпербус. Мой дядя здесь…

Диана не знала, как объяснить ему историю с дядей. Можно ли довериться детективу? Это было смелым, зато радикальным способом выйти из затруднения.

— Лучше всего держаться от родственников подальше, — убежденно заявил Сюпербус. — Они стараются получить от вас ссуды, объедают, отягощают просьбами и взамен еще недовольны вами. Хуже всего обстоит дело с дядями. Но предоставьте мне это дело: я уж управлюсь с ним! — Он посмотрел на часы. — Через пять минут его уже не будет в доме.

Диана вкратце объяснила ему, что дядя был для нее желанным гостем; он очень любезен, изумительно похож на мистера Сэльсбери, еще молод, но… Она указала пальцами на лоб. Сюпербус сразу понял, что дядя — сумасшедший.

— Вот как? Гм… Здесь можно добиться результатов только тактичностью… и юмором. Нужно внушить ему, что он делает все по собственному почину. И тогда, конечно, применить девиз: «Железная рука в бархатных рукавицах», Я беру его на себя. Лучшего человека вы не могли бы найти: в нашей семье тоже есть сумасшедшие!

Девушка инстинктивно отпрянула назад.

— Его жена пришла с ним? — спросил Сюпербус.

— Да, ее зовут тетя Лиззи.

— Тогда дело обстоит намного хуже, — в тоне сыщика послышалось сожаление. — За ним нельзя будет следить ночью. Конечно, меня, как женатого человека, мало смутит присутствие тети Лиззи, но вряд ли она на это согласится.

— Нет, ночное наблюдение — излишне. Достаточно дневного. Он ни под каким видом не должен отлучаться из дому.

Мистер Сюпербус улыбнулся.

— Об этом вы можете не беспокоиться.

Диана дала ему еще некоторые советы и инструкции. Потом поспешила успокоить Демпси, так как его настойчивый зов раздавался по всем комнатам.

Детектив направился в кухню. Он не нашел никакого сходства между мистером Гордоном Сэльсбери и его дядей, и понял, что тетя Лиззи чувствовала себя очень плохо.

— Здравствуйте! — сказал Сюпербус. — Меня зовут Смит!

Гордон указал на дверь.

— Убирайтесь отсюда и выдумайте для себя другую фамилию.

Джулиус рассмеялся.

— Я только хочу видеть вас, дядя Исаак, — сказал он и поклонился Элойз. — И вас, тетя Лиззи!

— Убирайтесь к черту! — закричал Гордон вне себя от бешенства. — Вернитесь к даме, которая вас наняла и передайте, чтобы она в течение десяти минут вернула мне ключ. Пусть немедленно прогонит проклятого Демпси!

— Что ты делаешь? — воскликнула Элойз. — Если ты станешь устраивать сцены, то в понедельник очутишься на скамье подсудимых.

— Наплевать! — У Гордона иссякло терпение. — Я нисколько не боюсь судьи! — кричал он. — Я хозяин в этом доме и могу делать все, что мне угодно!

— А кем я стала здесь? Киношной статистикой? Ты больше не интересуешься моей судьбой, Гордон. Просто смешно подумать, что я стала рабыней этой сварливой ведьмы… этого вампира в образе женщины. Гордон, мы должны сохранять спокойствие — это единственный разумный способ выбраться из плена.

Сюпербус вполне согласился с мнением «тети Лиззи». Диана предупредила его, что «дядя Исаак» выдает себя за хозяина, ибо считает себя Гордоном Сэльсбери.

— Видите ли, дядя Исаак, вы прекрасный человек, — сказал сыщик, — и я тоже вполне приличный… мы все здесь хорошие люди… — Сюпербус подмигнул Элойз. Гордон с ужасом увидел, что та мигнула ему в ответ. «Здесь действительно сойдешь с ума», — подумал он.

Мистер Сюпербус был до ужаса любезен, терпелив и отзывчив. Гордон отправился в людскую, чтобы поискать большой старый нож для жаркого. Есть вещи, невыносимые для некоторых людей… чрезмерная любезность — одна из них.

Глава 17

— Жизнь действительно чудесна! — твердил Демпси, грея ноги у камина. — Она многогранна и полна сюрпризов. Я был на краю гибели, дошел до последней точки отчаяния, и вот — осуществилась мечта моей жизни!

— Джузеппе… — начала Диана.

— Ты всегда называла меня «Уопси», — сказал он с укором.

— Ладно, Уопси, я разрешаю тебе остаться здесь, чтобы мы могли поговорить в спокойной обстановке.

— Молчание — золото. Молчание, размышление и… женщины! — Демпси посмотрел на нее своим меланхолическим взглядом. Диана была занята своими мыслями.

— Пять лет тому назад ты просил моей руки, но я отвергла тебя. Говорят, что молодые девушки глупы; но я убедилась, что, оставив тебя, поступила правильно. Я чувствую теперь то же, что и раньше. Мое сердце умерло!

— В моей могиле, — сказал он с печальной, но самодовольной улыбкой.

— Не говори глупостей! Ты, к сожалению, жив, то есть, я, конечно, пожалела бы, если бы тебя не было в живых. Но любила лишь один раз, Уопси… — Голос Дианы задрожал, и ей показалось, что на глазах Демпси навернулись слезы. — Он ушел отсюда!

— Удрал от тебя? — с интересом спросил Демпси.

— Нет, если я говорю «он ушел отсюда», то это значит, что он ушел в лучший мир.

— Он умер? — Демпси пожал плечами. — Это случается. Я любил однажды девушку… Ах, Диана, она была лучшей из девушек во всем мире — высокая, стройная, очаровательная, нежная, блондинка… она тоже ушла в лучший мир!

— Умерла? — прошептала Диана.

— Нет, ушла в Голливуд, чтобы стать киноактрисой. Одним словом, она умерла для меня. Я хотел покончить самоубийством, но сказал себе: «Уопси, разве ты уже позабыл свою маленькую милую Диану — свою первую, чистую любовь?» Огромным усилием воли я вырвал ее из своей памяти. Забыл ее. Теперь она одна из «звезд» Голливуда, часто мелькает на экране. Я сам был удивлен силой своего духа. Видишь, милая Диана, все может случиться на белом свете!

Диана нисколько не было тронута, но зато — немного обескуражена.

— Я никогда не забуду свою любовь, — сказала она плаксивым голосом. — Уопси, разве ты не видишь, что это невозможно… Кстати, ты получил деньги?

— Деньги? Ты мне их послала? Это глупо!

— Я послала тебе чек.

Демпси бессильно опустился на стул.

— Деньги! Нет, это действительно было глупо со стороны моей маленькой Дианы! — он злобно засмеялся. — Господи, как страстно англичане обожают деньги! Для такого темпераментного мужчины, как я, деньги — ничто! Я прощаю, что ты больше не соответствуешь тому высокому идеалу, который я ношу в своем сердце. Ты была еще ребенком, от которого нельзя было требовать, чтобы он думал о любви человека, готовившегося ради него умереть. Но не будем говорить о прошлом! Мы живем в настоящем… завтра, в понедельник, или во вторник мы обвенчаемся!

— Но что будет в среду? Извини, что я заглядываю в будущее!

На миг Демпси был ошеломлен, но не выдал своего смущения, и принужденно улыбнулся.

— Ты очень забавна, моя дорогая!

— Послушай, Уопси! Завтра ты вернешься в свой отель! Я категорически заявляю тебе, что не пойду за тебя замуж ни в коем случае ни во вторник, ни в среду.

Лицо Джузеппе омрачилось.

— Это уж слишком! Здесь сказывается влияние дяди Исаака. Вот дьявол! Дяди и тети всегда ставили мне палки в колеса! Он мне за это ответит!

Демпси отшвырнул стул и бросился к двери. Диана вцепилась в его рукав.

— Пусти! — закричал он в бешенстве.

— Если ты выйдешь из этой комнаты, я позову полицию!

— Хочешь направить на меня полицию?..

Демпси остановился, закрыл лицо руками и истерически зарычал. Его плечи судорожно вздрагивали, но девушка нисколько не была этим тронута и не жалела его.

— Фея моих грез, фетиш моей жизни предает меня! Я больше не хочу жить!

Диана вышла на несколько минут и, вернувшись, нашла его здравым и невредимым.

— Мистер Демпси, осушите ваши слезы! — произнесла она с пафосом, — Можешь этой ночью побыть здесь. Твоя комната наверху. Надеюсь, ты будешь хорошо спать. Если понадобится что–нибудь, можешь позвонить, но никто тебе не ответит. Спокойной ночи!

Джузеппе приблизился к двери и провозгласил:

— Это больше не моя обожаемая Диана!

Он опять разрыдался, его глаза выражали бесконечную печаль, но девушка была неумолима и тверда, как кремень.

Очутившись в своей комнате, Демпси вдруг услышал, как ключ поворачивается в замке. Он бросился к двери, но та была уже заперта.

— Кто там? Откройте немедленно! Что происходит!

— Я закрыла на ключ, — ответила Диана.

— Но зачем? Это неслыханно!

— Я сделала это, чтобы защитить тебя, — шепнула она в замочную скважину. — Дядя Исаак тебя не терпит!

— Но ведь это опасно! Если вспыхнет огонь…

— То возьмешь «Миинимако» — это превосходный тушитель.

Диана очень устала, все ее — тело ныло. Она почувствовала себя одинокой. Ах, как было бы хорошо, если бы здесь был Гордон, или Элеонора, которая сейчас живо обсуждала с миссис Майджлесарк странное поведение женщин вообще и австралийских в частности.

К счастью, детектив был в доме.

Когда девушка опустилась по лестнице, она услышала слабые звуки музыки. Мистер Сюпербус нежно наигрывал на губной гармонике. «Тетя Лиззи» застыла у плиты, спрятав лицо в ладонях. «Дядя Исаак» сидел у стола и мрачно глядел на музыканта. Когда открылась дверь, мелодия резко оборвалась.

— Ну что? Вы отлично развлекаетесь…

— У меня ничего не было, кроме хлеба и сыра, — роптал Гордон. — Ваша маленькая шутка зашла чересчур далеко.

— А у нас и того меньше, — разочарованно сказала Диана, — Мы вообще не ужинали. — Она с удовлетворением вспомнила о Демпси, который голодал теперь в запертой комнате. — Ну, пора спать!

— Я пойду спать тогда, когда захочу, — ответил раздраженный Гордон.

Мистер Сюпербус укоризненно покачал головой.

— Это неприлично и бесполезно, — произнес он. — Разве так может говорить любезный дядя Исаак? До сих пор он был таким хорошим и послушным. Он пел, как жаворонок.

Гордон покраснел.

— Неправда, я не пел, мистер Сумасшедший Осел! — возразил он.

— Разве не пел, тетя Лиззи?

Элойз недоуменно пожала плечами.

— Если не пел, то, по крайней мере, свистал, — упорно настаивал Сюпербус.

Сыщик случайно заиграл на гармонике песню итонских гребцов, а Гордон был воспитанником в Итоне. Он, несомненно, насвистывал, ибо никакой старый итонский гребец не удержался бы от того, чтобы не пропеть эту песню.

— А теперь отправляйтесь спать!

Связка ключей у нее в руках придавала ей сходство с тюремным ключником.

— Вы еще пожалеете о своей грубости, — сказал Гордон. — Я приведу тысячу свидетелей, которые сумеют установить мою личность.

— А сколько свидетелей могут установить личность тети Лиззи?

Гордон смолчал.

Диана заперла все двери, и надежда Гордона на ночной побег из дома исчезла. Однако Элойз не смолчала.

— Мою личность легко установить. Я миссис Ван Ойн, проживающая в Клеренс Гейт Гарден номер семьдесят один.

— Прекрасно, — сказала Диана. — Можете позвонить в полицию. Я скажу полицейскому, что ошибочно приняла вас за жену «Двойника», или лучше сказать, что вы его партнерша или помощница? Полиция сама расследует, кто из нас прав.

— Мне всегда было неприятно спорить с людьми. Я пойду спать, — Элойз поднялась со стула.

Девушка пошла вперед. Гордон и Элойз за ней, мистер Сюпербус завершал шествие. На ходу он вновь нежно наигрывал на гармонике. Гордон с удовольствием попросил бы его сопровождать эту торжественную процессию более подходящей музыкой. Ему показалось, что он преступник, ведомый на казнь. Диана же — палач и инквизитор.

— Спокойной ночи, — сказал Гордон, остановившись у дверей своей спальни.

— Нет, милый дядя, не сюда! — девушка сделала такой энергичный жест, что Гордон покорно последовал до верхней комнаты, предназначавшейся для четы, которую Диана хотела пригласить. Элойз вошла туда первая… Комната была ей уже знакома.

— Спокойной ночи, — тихо произнесла она.

— Вы кое–что забыли.

— Если вы думаете, что я его поцелую, то глубоко ошибаетесь, мисс, — холодно возразила Элойз.

— Но ведь он ваш муж!

Элойз быстро захлопнула дверь. Диана услышала, как она придвинула стул; по–видимому, хотела поставить опору под ручку. У Гордона пересохло в горле.

— Вы поссорились? — спросила девушка, — Или может быть, вы не…

— Я не ее муж!

— Значит, я должна найти для вас другую комнату! — Она с минуту подумала. — Пойдемте за мной!

— Мне хочется есть, я сильно проголодался!

— Утром получите завтрак. Я тоже не ужинала.

Гордон пошел за ней. В конце длинного коридора размещалась еще одна комната. На постели не было одеяла и подушки.

— Там вы найдете простыни, — Диана указала на шкаф. — Завтра я поищу для вас одеяло. Во всяком случае, эта постель куда комфортабельнее, чем нары в полицейском участке!

Она закрыла дверь на ключ.

Окно комнаты было открыто, но находилось на восьмиметровой высоте, так что бежать этим путем было невозможно. Гордон решил лечь спать. Он долго ворочался с боку на бок, не в силах уснуть. Вдруг ему пришло на ум, что в одном из ящиков шкафа мог оказаться ключ, который подошел бы к замку. Но поиски оказались напрасными. Пленник пытался осторожно открыть дверь. Снаружи доносился странный шум. Когда Гордон нажал ручку, он вдруг прекратился.

— Вы не можете заснуть, дядя Исаак? — раздался голос Сюпербуса.

Он, как сторожевая собака, храпел на матрасе у двери.

Глава 18

Неожиданно Диана проснулась. Она лишь слабо слышала храп Сюпербуса, но почувствовала, что что–то неладно. Девушка встала, надела утренний халат и посмотрела в окно. На противоположном тротуаре стоял низенький человечек с круглыми плечами. Она хорошо рассмотрела его при свете уличного фонаря. Это был Старк — чистильщик окон.

Заметив Диану, он быстро шмыгнул в тень. Девушка перегнулась через подоконник и увидела полисмена, расхаживающего по боковой улице. Он дошел до противоположного угла, сделал несколько шагов по Чейнэл Гарден и остановился. Часы показывали три утра, улицы были пустынны, так что полисмен мог рискнуть закурить трубку, что обычно воспрещено служебным уставом. Фигура, прижавшаяся к противоположной стене, не шевелилась.

— Что вам угодно? — громко спросила Диана.

Старк переступил с ноги на ногу.

— Ничего мисс, у меня бессонница!

— Подойдите к полисмену, он даст вам хороший совет!

Старк исчез в боковую улицу, затем вновь показался на главной. Полисмен подошел к нему, и после краткого диалога подозрительный чистильщик, наконец, удалился. Диана заметила как полисмен обыскал его карманы.

Ей не хотелось больше спать. Она открыла дверь своей комнаты и прислушалась. Чуткий сыщик тотчас вырос перед ней. Девушка была довольна его бдительностью.

— Это я, мистер Сюпербус! На полу, наверное, не особенно приятно спать.

— Ах, нет. Я вообще сплю очень мало. Если верить историкам, Наполеон был таким же. Хотите чего–нибудь?

— Пойду на кухню и приготовлю чай, — сказала Диана, почувствовав сильный голод. Она спустилась с лестницы, сварила пакет бисквита и тихо позвала Сюпербуса.

— Вы, наверное, проголодались, мистер. Нужно сделать светлее. — Девушка повернула выключатель в коридоре. — Пойдемте в рабочий кабинет!

Дверь не поддавалась. Диана наморщила лоб.

— Я хорошо помню, что я не запирала ее!

Она пыталась открыть дверь ключом, но изнутри был задвинут засов.

— Подождите здесь, пока я оденусь, — сказала девушка.

Детектив изменился в лице и выпучил глаза. Он не был ни неврастеником, ни трусом, но всегда бледнел при опасности.

Через минуту Диана опять появилась, с пояса у нее свисала кобура с револьвером. Сюпербус успокоился, видя, что она вооружена.

Из комнаты донесся слабый шум и легкий треск, будто выключили свет.

— Наблюдайте за черным ходом, — тихо сказала Диана. — По–видимому, он хочет перелезть через стену! Стреляйте в него… возможно, что он вооружен!..

Сыщик не двигался. Стоял на месте, как вкопанный.

— Нельзя ли позвать полисмена? — хрипло спросил он.

— Делайте то, что я вам говорю… Я не хочу вмешивать в это полицию!

Мистер Сюпербус попытался поднять ногу, но к нему вдруг вернулся ревматизм: ноги будто окоченели.

— Я неохотно исполняю вашу просьбу, так как не желаю оставлять вас, — неуверенно сказал он. — Было бы подло оставить даму одну перед лицом опасности.

Из коридора в кабинет вела только одна дверь. Но в кабинет можно было попасть и через библиотеку.

— Останьтесь здесь, — шепнула Диана и быстро пошла вдоль темного коридора.

Маленькая библиотечная комнатка оказалась открытой. Девушка тихо вошла, держа наготове револьвер. Дверь, ведущая в кабинет, беспрепятственно открылась. Внутри царил мрак; лишь через окна проникали слабые лучи света.

— Руки вверх! — крикнула Диана. — Ни с места!

Выключатель был на противоположной стороне. Девушка осторожно двинулась вперед. Но не успела пройти и нескольких шагов, как дверь в коридор с силой распахнулась, мелькнула какая–то фигура, и створки опять захлопнулись.

От неожиданности Диана не успела выстрелить. Она ожидала, что Сюпербус схватит злоумышленника, и побежала к нему на помощь. Однако коридор оказался пустым: ни беглеца, ни сыщика не было.

— Мистер Сюпербус! — позвала девушка вне себя от волнения.

— Я здесь, мисс!

Она обернулась и увидела Сюпербуса, выходящего из рабочего кабинета.

— Я следовал за вами. Я не мог допустить, чтобы женщина осталась одна. Вы видели его?

— Но почему вы не сделали так, как я сказала?! Почему не остались у дверей в коридоре? — ее голос дрожал от раздражения.

— Я счел своим долгом следовать за вами, — он был раздосадован. — Так было безопаснее.

Сюпербус не ошибся. Стоять у двери действительно было опасно.

Глава 19

Диана включила все лампы. Ничего не изменилось, кроме… порядка букв на шифре денежного шкафа. Вчера она поставила указатель на букву «X», сейчас он показывал букву «А».

— Принесите чай из кухни, — сказала девушка, продолжая наблюдение.

Сыщик вернулся с подносом.

— Нам нужны, главным образом, основания, мисс, — сказал он тихо. — Доказательства нужны всем.

— Так ищите их.

Сюпербус исследовал весь кабинет. Проголодавшаяся Диана усердно уничтожала бисквит.

— Здесь кто–то побывал, — заключил детектив, указывая на стул камина. — Посмотрите на подушечку: сразу видно, что к ней прислоняли голову.

— Я сама это сделала вчера перед сном, — возразила Диана низким голосом. — Поищите на столе, вы найдете следы сигаретного пепла, мой дорогой Шерлок Холмс!

Сюпербус подозрительно посмотрел на нее.

— Подойдите сюда и подкрепите свои силы, — позвала Диана, подав ему бисквит. Хотела бы я знать, как он выбрался из своей комнаты?!

— Кто «он»?

— Двойн… Дядя Исаак! — сказала девушка. Она хотела сказать «Двойник», но спохватилась и исправила оплошность.

Сыщик рассмеялся.

— Ваш дядя не мог выйти, я хорошо его сторожил Уверен, что здесь побывал громила.

— Но как он удрал? Парадная дверь заперта и закреплена засовами. По–видимому, он еще в доме.

— Не говорите так, — занервничал Сюпербус. — Если бы он был здесь, не знаю, что бы я сделал, я просто безумею при виде громил. Вот почему доктор советует мне держаться от них подальше…

— Он скрывается где–то в доме… скорее всего — на кухне. Доедает ваш бисквит, сейчас мы отправимся на поиски! Мы схватим его!

У сыщика пропал аппетит.

— Нет, нет, это дело полиции, — серьезно сказал он. — Только она должна схватить громилу, так как получает за это жалованье, а вдовы и сироты полицейских — государственную пенсию. Кроме того, полицейских награждают за поимку громил. Я всегда готов дать другим возможность заработать. Не пойти ли мне на улицу и позвать полисмена?

— Нет, оставайтесь здесь, я сама.

Однако мистер Сюпербус отказался остаться один в комнате. Он утверждал, что обязан неотступно охранять женщину. Он все время следовал за Дианой. И успокоился только, увидев, что она умеет обращаться с оружием. «Вот храбрая женщина!» — думал он.

В кухне никого не было.

— Я заранее знала, что здесь мы никого не найдем, — сказала Диана. — Нет, это был… дядя Исаак!

Когда они вернулись в кабинет, Сюпербус заявил:

— Я убежден, что под этим домом имеются подземные ходы. Нужно только отодвинуть какую–нибудь часть деревянной панели, и откроется лестница, ведущая в подземелье… Нужно нажать пружину…

— Здесь нет ничего такого. За исключением погреба для отбросов. Вы сами можете убедиться в этом!

Часы показывали половину пятого. Сыщик развел огонь в камине и пошел на кухню за щепками, но быстро вернулся: зубы его выбивали дробь, лицо было бледным. Он сказал, что там очень холодно.

— Но в кухне нет ничего, что могло бы напугать вас, господин Шерлок Холмс!

Сюпербус почувствовал себя уязвленным.

— Хотел бы я видеть то, чего могу испугаться. Я вообще не знаю, что такое страх. Все Сюпербусы храбры. Что там такое?..

Он подскочил. Из коридора донесся шум шагов.

— Громила! Идите взгляните, мистер Сюпербус!

Диана схватила револьвер. Детектив медленно двинулся к двери, описав большой круг. Он прошел вдоль стены и осторожно приоткрыл дверь, чтобы мельком выглянуть через нее в коридор.

— Не стреляйте, мисс! — голос его дрожал. — Это тетя Лиззи!

Элойз вошла в кабинет. У нее был недовольный вид.

— Что произошло? — спросила она. — Я слышала беготню на лестнице. — Взгляд ее упал на бисквиты. Она схватила несколько, села у камина и с удовольствием стала их глотать. — Мне нехорошо в этом доме, я хочу домой.

Ее унылый вид смягчил сердце Дианы.

— Мистер Сюпербус, принесите чашку чаю и тарелку, — сказала она. — Тетя Лиззи хочет чаю и бисквитов.

Детектив стоял на коленях у камина и раздувал огонь, напоминая жреца перед жертвенным очагом. Он с трудом встал и боязливо посмотрел на девушку, опасаясь, по–видимому, идти на кухню.

— Можете взять посуду из шкафа в конце коридора, тогда не нужно будет спускаться вниз.

Джулиус облегченно вздохнул.

— Я пошел бы на кухню, но там очень холодно, — лгал он, — Никогда не догадался бы, что в шкафу стоит посуда.

Элойз пристально смотрела на огонь. Ей показалось, что со времени задушевных бесед с Гордоном прошли уже годы. Диана наблюдала за ней и заметила, что та достаточно красива: овальное правильное лицо, нежные щеки и тонкий нервный нос. Девушка невольно посочувствовала этой женщине.

— В каких вы отношениях с «Двойником»?

Элойз пожала плечами; она молчала.

— Вы его жена?

Миссис Ван Ойн была умна и дальновидна.

— Могу я сделать для вас что–нибудь?

Сюпербус, принесший посуду, прервал эту интимную беседу.

— Вы хорошо спали, тетя Лиззи? — спросил Джулиус, громко прихлебывая чай.

— Нет, плохо! Я не могу спать в чужой постели… Кроме того, меня угнетают заботы…

— Но, полагаю, вы все же спали?

— Это вас не касается Почему вы спрашиваете? Мне лучше знать, спала я или нет!.. — с этими словами она удалилась в свою комнату.

Диана подняла шторы, еще не рассвело, но ей не хотелось спать, она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Вынув из кармана плоский ключ, девушка подала его Сюпербусу.

— Загляните в комнату дяди Исаака и посмотрите, спит ли он в кровати. Но будьте осторожны: откройте дверь как можно тише и захлопните ее немедленно!

«Храбрец» не любил спешки, он неохотно вышел из кабинета, медленно поднялся по лестнице и, приблизившись к двери, стал прислушиваться. Стояла тишина, значит все обстояло благополучно. Но, с другой стороны, это показалось «римлянину» подозрительным. Сумасшедшие по–своему очень хитры и лукавы. Мистер Сюпербус вспомнил ужасные истории о сумасшедших, которые симулировали спокойствие и затем набрасывались сзади на своих сторожей, чтобы перерезать им горло.

Джулиус учащенно дышал. Кровь его храбрых, римских предков медленно текла теперь по его жилам. Сердце его громко стучало.

Если дядя Исаак спит, то он не производит шума. А раз нет шума, то он, наверное, спит. Успокоенный, мистер Сюпербус спустился вниз.

— Спит, как невинный ребенок, — доложил он Диане. — Прижал руку к щеке и улыбается, как ангел.

Диана осмотрела ключ.

— Вы действительно были в комнате дяди?

— Конечно! — Сюпербус грел спичу у камина. — Я включил свет и хорошо осмотрел комнату.

Диана переводила взгляд с ключа на сыщика и обратно.

— Я потому спрашиваю, что дала вам по ошибке не тот ключ.

Сюпербус не растерялся.

— У меня есть специальный метод открывать двери без ключа. Лишь трое во всем мире знают эту тайну.

— Пойдемте со мной! — поднялась девушка. — У меня тоже имеется метод открывать двери: я применяю соответствующий ключ.

Джулиус безмолвно последовал за ней: он совсем присмирел.

Диана быстро открыла дверь комбаты, где был заключен Гордон.

Там никого не было.

Глава 20

К кровати был прикреплен самодельный канат, скрученный неопытными руками из трех полотняных полос, Он был похож на женскую косу Другой его конец спускался через окно наружу.

Диана выглянула на улицу. Канат свисал с подоконника метра на два. Итак, «дядя Исаак» должен был спрыгнуть на землю примерно с шести метров.

— Странно, — сказал Сюпербус, не желавший признать себя побежденным. — Когда я смотрел…

— Не говорите глупостей. Вы сюда не входили! Лучше будет, если мы расследуем факты, а не вымысел — Она подняла брови. — Зачем нужен был канат, если он не достает до земли? Неужели дядя спрыгнул? Это невозможно! Но почему он не придвинул кровать к окну? Это удлинило бы веревку…

Девушка убедилась, что кровать легко сдвинуть.

— Если бы человек повис на канате, то под тяжестью его тела она сама собой придвинулась бы к окну.

Она тщательно исследовала комнату. Сюпербус закусил губу: он совершенно скомпрометировал себя. В углу стоял большой шкаф для платья. Диана распахнула его и направила вперед револьвер.

— Выходите, мистер, — приказала она.

Гордон с достоинством вышел из шкафа.

Мистер Сюпербус наблюдал за этой сценой на почтительном расстоянии и укоризненно покачал головой.

— Дядя Исаак, дядя Исаак! — с упреком произнес он. — Не ожидал, что вы сыграете с вашим старым другом такую скверную шутку.

— Не будете ли столь любезны объяснить мне, зачем вы разрезали мои простыни? — спросила Диана.

Спокойная самоуверенность, с которой она объявила своей собственностью имущество Гордона, вызвала в нем прилив бешенства.

— Это мои простыни! — кричал он.

— Не будем спорить, дядя Исаак, — сказала Диана с холодной вежливостью. — Втяните канат и закройте окно. Скоро рассветет, и я не желаю давать молочнику повод для сплетен. Мне нужно беречь репутацию своего кузена.

— Пригласите, пожалуйста, Боба, — сказал вдруг Гордон спокойным голосом. — Он не будет сомневаться в том, что я настоящий Гордон.

— Если вы подразумеваете под «Бобом» мистера Роберта Сэльсбери, то я уже звонила ему по телефону. Его нет в Лондоне… По–видимому, ваши пособники и его выманили из города.

Итак, он был лишен последней возможности выйти из этого ужасного положения.

— Ладно, обещаю, что больше не буду вас беспокоить. — Он втянул канат, закрыл окно и опустил шторы.

— Если вы не против, я лягу спать, так как бодрствовал всю ночь.

— Можете спать, но мистер Сюпербус останется с вами. Я запру в комнате вас обоих.

— Предпочитаю сидеть с наружной стороны у дверей, — быстро сказал «римлянин». — Я очень хочу курить.

— Вы останетесь здесь! — решительно произнесла Диана.

— Если этот субъект не уйдет, я выброшу его через окно! — громко крикнул Гордон.

Мистер Сюпербус поспешил выбраться из комнаты. Диана опять заперла своего заключенного. Спорить было бесполезно.

— Вы можете быть спокойны, мисс! Я буду сторожить старого дядю Исаака, — сказал Сюпербус.

Диана не ответила ему и спустилась в кабинет. Она решила во что бы то ни стало поговорить с Бобом, даже если бы его пришлось поднять в такой ранний час с постели. Девушка сняла трубку и назвала номер телефона. Ей ответил незнакомый голос. По–видимому, с ней говорил слуга.

— Это мисс Форд… Не могу ли я поговорить с мистером Сэльсбери?

— Он всю ночь отсутствовал и еще не вернулся. Мистер Боб сказал, что вернется в Лондон только утром.

— Где же он?

— Поехал в Остенде, мисс Форд. Говорил со мной по телефону.

Неожиданное известие огорчило Диану.

— Он уехал один?

— По крайней мере, насколько я знаю… — ответил тактичный слуга.

Девушка повесила трубку.

Неужели преступникам удалось выманить Боба из Лондона?

Глава 21

Боб Сэльсбери, примчавшийся на вокзал, чтобы в последний момент остановить брата, безуспешно обыскал один отправлявшийся на континент поезд и собирался обследовать второй, когда раздался последний сигнал дежурного. Роберт решил поехать через пролив и поискать Гордона в пути. Он обошел весь состав, заглянул в каждое купе, но брата нигде не было.

В Дувре Боб узнал, что на континент раньше с вокзала «Виктория» отправился поезд, пассажиры которого уже пересели на пароход. Возможно, Гордон находился там.

Заграничного паспорта у Боба не было, но ограничения при сообщении с континентом, в особенности с Бельгией, были в то время частично упразднены. Ему удалось убедить пограничного чиновника в том, что эта поездка была неотложной, ибо дело шло о спасении человека из рук аферистов. После того как начальник паспортного отдела связался кое с кем по телефону, Боб получил разрешение посетить пароход. Он пообещал вернуться на берег до отплытия в Остенде.

На борту и в каютах было много пассажиров и, увидев, что за несколько минут ему не управиться, Боб решил остаться на пароходе. Он успел связаться по телефону с Лондоном и известил своего слугу. «Принцесса Юлиана» вышла в море и в четыре часа пополудни прибыла в Остенде. Но и там ни Гордона, ни миссис Ван Ойн Боб не нашел.

Роберт отправился к британскому вице–консулу и целых два часа уговаривал выдать ему удостоверение на право возвращения в Англию. Он знал, что пограничные власти уже известили полицию о незаконном переходе границы. Благодаря своему красноречию, Бобу удалось получить нужный ему документ.

В Остенде он объехал все отели, просмотрел списки гостей и облегченно вздохнул, придя к выводу, что Гордона в Остенде нет. Возможно, в последнюю минуту тот изменил свой план.

Вечерним пароходом Боб вернулся в Дувр, но был задержан властями и оштрафован за нелегальный переход границы, из–за чего опоздал на экспресс и вынужден был поехать в Лондон обычным местным. Он прибыл в столицу раздраженный, усталый и сразу отправился в Скотленд–Ярд. Жалел, что сразу не обратился туда за помощью. Бобу повезло, он нашел полицейского инспектора Керслака, с которым служил во время войны во Франции в информационном отделе армии. Боб вкратце изложил ему суть дела. Инспектор с огромным интересом выслушал его.

— Удивительно, что вы пришли именно ко мне. Я как раз занят расследованием всех преступлений, совершенных Двойником. Случай с вашим братом наверняка связан с его деятельностью.

— Но Гордона не так уж легко скопировать, и я предупредил его, чтобы он был осторожен.

— Двойнику это нетрудно, — заметил инспектор. — Он первоклассный имитатор и ему безразлично, кто его жертва — мужчина или женщина, какой комплекции. У Двойника нет конкурентов в этой области, он известен во всем мире. Вы видели миссис Ван Ойн?

— Нет!

— А знаете, где она живет?

— Не имею ни малейшего понятия.

— До понедельника Двойник ничего не предпримет, — продолжал инспектор, — он работает только в те дни, когда открыты банки. Он просто чудеса творит! Гений!

— Но кто он такой?

— Его зовут Трогуд, он бывший артист, играл характерные роли. Кажется, считался одним из лучших в Америке. По национальности, вероятно, англичанин, а его партнерша — американка или канадка. Была статисткой в театре. Стройная женщина, среднего роста, синеглазая, золотистые волосы. Мистер Гордон не описывал свою спутницу?

— Вы убеждены, что она и есть партнерша Двойника?

— Да! Мы следили за ней до Парижа, но там ей удалось ускользнуть от наших агентов. Двойник вряд ли начнет операцию в ближайшие дни, после каждой удачи он обычно выжидает, пока уляжется волнение. Сомнительно также, чтобы он нашел себе другую партнершу: пройдет много времени, прежде чем ей можно будет поручить ответственную работу, — Керслак рассмеялся. — Двойник потрепал нервы уже многим коммерсантам! Но, может быть, ваши опасения на счет Гордона преувеличены. Во всяком случае, в понедельник я начну расследование.

Домой Боб вернулся в гораздо лучшем настроении.

— Мисс Форд звонила рано утром, сэр.

— Что она говорила, — спросил Боб, приступая к бритью.

— Только спросила, вернулись ли вы домой?

— В котором часу это было?

— В пять часов!

— В пять? Ах, старый истукан, почему же ты сразу не сказал?

С намыленными щеками он бросился к телефону:

— Алло! Это ты, Диана?

— Боб? Ты уже приехал? Можешь прийти сегодня?

— Буду сейчас же!

— Не спеши! Можешь зайти и после работы. Только не удивляйся, если найдешь здесь человека, о котором я раньше тебе много рассказывала.

— Случайно не Демпси?

— Да. Он пробудет здесь два дня… Я тебе все расскажу при встрече.

Боб присвистнул от удивления. Он рано пообедал и тотчас же отправился на Чейнэл Гарден.

Дверь ему открыл слуга весьма странного вида, в костюме, как у дешевого опереточного актера. Боб изумленно посмотрел на него, казалось, он где–то видел это лицо.

— Вы новый слуга? — спросил Боб.

«Слуга» почтительно поклонился.

— Да, сэр, меня зовут Смит!

— Смит? Ловко! Я все–таки буду называть вас Сюпербусом. Вы только изменили выражение лица.

Сыщик разочарованно улыбнулся.

— Как вы меня узнали? Вам рассказала мисс Форд?

Боб иронически улыбнулся.

— Это было не так трудно.

— Странно! Моя жена говорит, что ни за что не узнала бы меня на улице, если бы я так изменил выражение лица.

— Ладно. Скажите, мистер Сюпербус, что здесь произошло?

Джулиус сделал наивные глаза.

— А что могло произойти?

Но Боб не дал себя обмануть.

— Что, собственно, вы здесь делаете и почему одеты, как клоун? Ведь мисс Форд знает, кто вы такой.

Сюпербус быстро закрыл дверь и приложил палец к губам.

— Т–с… — таинственно произнес он.

Боб остановился, но сыщик на цыпочках направился в рабочий кабинет и подмигнул ему.

— Мисс Форд пригласила меня сюда! — серьезно сказал Сюпербус. — Она просила меня остаться здесь. Разве я мог отказать ей в этом? Если дело примет опасный оборот, я приму надлежащие меры: где опасность — там и я!

Боб понял, что Диана хотела, чтобы в доме был мужчина. По–видимому, она опасалась Двойника.

— Понимаю, Диана — умная женщина!

— Да, сэр, очень, потому что пригласила именно меня. Она увидела в моем лице храброго человека.

— Я очень рад. Видно, Диана боялась остаться в доме одна.

— В том–то и дело, что она была не одна, — заметил Сюпербус неохотно. Ему явно не хотелось лишиться чести быть единственным защитником в доме. — Дядя Исаак тоже был здесь, он и сейчас живет в этом доме.

Боб не верил своим ушам.

— Дядя Исаак! Кто такой дядя Исаак?

Сюпербус сам хотел узнать это у Боба.

— Я не знаю его фамилии, но он постоянно находится в скверном настроении и выкидывает сумасшедшие штуки. — Сюпербус постучал себя по лбу, но Боб не понял, что он имел в виду.

— Дядя Исаак? Но мисс Форд сообщила, что у нее проживает еще мистер Демпси… итальянец…

— Да, тоже сумасшедший! Кроме того, здесь еще тетя Лиззи, — продолжал сыщик.

Боб чуть не упал, услыхав об этом. Он не знал, во сне это или наяву. Ему все показалось нереальным. Как будто Сюпербус вдруг превратился в фокусника, извлекающего из шляпы двух зайцев и чашку с золотыми рыбками, а Диана с чарующей улыбкой танцует балет. Тогда он, наконец, очнется…

— Воды! — сказал Боб слабым голосом. — У меня дрожат руки…

«Великий детектив» подал ему стакан.

Боб между тем перебрал в памяти всех своих родственников, живых и умерших, но не мог вспомнить ни дяди Исаака, ни тети Лиззи.

— А кто такая тетя Лиззи? — спросил он.

— Она молодая красивая дама. Прибыла вчера вместе с дядей Исааком, но она плохо относится к нему, или, скорее, он ненавидит ее. В этом нет ничего удивительного, так как у нее очень некрасивое имя. Ведь есть же красивые имена: Магдалина, Этель, Агнесса. Когда они остаются одни, он называет ее Элойз.

Боб был ошеломлен.

— Элойз? Миссис Ван Ойн!

— Элойз! Элойз! — шептал он… У нее… у нее темные… черные волосы?

— Да, сэр.

— А глаза… которые пронизывают вас насквозь…

Сюпербус подумал.

— Пронизывают? Гм… не знаю, но в них таится что–то недоброе, — признался он.

— А голос? Не самый ли сладкий женский голос в мире?

Сыщик смутился: для него все голоса были одинаковы.

— Я еще не слыхал, чтобы она пела ил говорила. Иногда она ругает дядю Исаака, а это не идет молодой знатной даме. Ей не следовало бы курить так много. Это тоже не подобает даме…

— А где дядя Исаак?

— Он чистит серебро.

Боб отпрянул.

— Что? Чистит серебро? — спросил он в замешательстве. — Что со мной? Я брежу или сплю? А где же остальная прислуга?

— Мисс Форд временно отпустила их в отпуск. Я здесь исполняю роль детектива: слежу за дядей Исааком, чтобы он не удрал.

Боб задумался. Если Элойз здесь, и Гордона нет в Остенде… А если он здесь, то его желание уйти из дома вполне понятно и естественно…

— Дядя Исаак все время стремится уйти.

Сюпербус удивился, что Боб задал ему такой вопрос. Ведь тот должен был знать своих родственников. Может быть, притворяется, стыдясь их?

— Дядя немного рехнулся… Вы ведь понимаете, о чем я говорю? Одержим манией, видит галлюцинации, выражаясь медицинским языком… Он видит все иначе, чем мы, и внушил себе, что он — не он, а кто–то другой. Я знаток медицины, и мне приходилось видеть много таких больных.

— Но кто поручил ему чистить серебро?

— Мисс Форд. Она говорит, что это полезно. Он занят делом и тогда не думает о глупостях.

В коридоре послышались тяжелые шаги.

— Вот он идет. Не бойтесь, сэр, дядя Исаак смирен, как овца! — сказал Джулиус Сюпербус.

Увидев Боба, Гордон испуганно остановился. Он был в рубашке, и белом фартуке, с метелкой в руках.

Боб вытаращил глаза.

— Что?.. Это… дядя Исаак?

— Вы ведь узнаете его, сэр!

— Да, я узнаю его…

Сюпербус подошел к Гордону.

— Вам что–нибудь нужно, дядя Исаак? — дружелюбно спросил он и хлопнул Гордона по плечу.

Тот был уже настолько подавлен, что не реагировал на фамильярность.

— Да… нет… — хрипло произнес он.

Сыщик покачал головой.

— Дядя действительно слабоумный… Я просто удивляюсь, как он заполучил такую молодую и красивую жену.

Гордон опомнился.

— Где тетя Лиззи? — спросил он.

— В своей комнате, дядя Исаак. Она читает.

— Не называйте меня так, я не ваш дядя!

— Слушаюсь, сэр, — сказал Сюпербус. — У меня вообще нет дяди! — он вдруг наморщил лоб и так посмотрел на Гордона, что даже Боб оторопел. — Ага, у меня родилась мысль! Недаром в моих жилах течет кровь императоров! Я даже назвал бы это вдохновением. Скажите, сэр, это действительно ваш дядя?

— Что вы хотите сказать?

— Вы хорошо знаете дядю Исаака? — сыщик был совершенно захвачен новой идеей. — А что, если Двойник–имитатор явился сюда и выдал себя за дядю Исаака?

Гордон с отчаянием посмотрел на брата. Боб, в свою очередь, с изумлением глядел на него. Гордон покачал головой и подал ему знак. Итак, Гордон, по непонятным причинам, хотел играть свою роль.

— Да, это дядя Исаак! — не своим голосом воскликнул Боб.

Но Супербуса не так легко было убедить.

— Вы абсолютно уверены в этом? — недоверчиво спросил он.

— Конечно! Я его тотчас же узнал.

Никакой человек не жертвует так просто своей гениальной идеей. Мистер Джулиус Сюпербус был только человеком. Он почувствовал себя уязвленным.

— Двойник… очень хитер… Он легко может притвориться дядей Исааком…

— Не говорите глупостей, — рассердился Боб. — Он не мог бы скопировать дядю Исаака.

— Вот как? Значит вы плохо знаете Двойника, — заметил оскорбленный «римлянин».

Боб быстро обдумал положение. Надо было поговорить с братом наедине.

— Я хотел бы поговорить с дядей. Речь идет о семейных обстоятельствах. Хорошо, если бы вы оставили нас, мистер Сюпербус.

Сыщик не знал, что делать.

— Только не дайте ему удрать, — предупредил он. — Он хитер и ловок, как обезьяна. Если б вы знали, какой трюк он выкинул прошлой ночью!

— Не бойтесь, он не убежит.

Боб готов был пообещать увести Гордона даже на эшафот, лишь бы Сюпербус вышел, но тот медлил. Диана дала ему инструкции, которые он должен был неукоснительно выполнить. В этом отношении сыщик был педантом.

— Но, ради Бога, не пускайте его к телефону!

Боб обещал и это.

— Если он будет причинять вам неприятности, я к вашим услугам, — сказал Сюпербус, выходя. — Итак, дядя Исаак, не делайте глупостей!

— Боб подошел к двери и прислушался. Он выждал несколько секунд и вдруг резко распахнул ее. Сыщик смущенно завязывал шнурки ботинок. Ясно было, что он собирался подслушивать.

— Вам что–нибудь нужно, сэр? — спросил он.

— Нет, — решительно произнес Боб таким тоном, что Сюпербус вынужден был удалиться.

Боб запер дверь.

— Брат, что с тобой?

— Боб… Я оказался в ужасном положении, — простонал Гордон.

— Но что случилось? Что все это значит? — спросил в замешательстве Боб. — Почему ты не позвонил, не известил меня ни о чем?

— Я звонил, но тебя не было дома. Затем этот проклятый черт все время не пускал меня к телефону. Ах, этот несчастный «римлянин», этот детектив–самозванец — я бы убил его!

— Ну что, собственно, случилось?

Гордон стал расхаживать взад и вперед, чтобы собраться с мыслями. Он был настолько взволнован, что не мог говорить. Появление Боба его потрясло.

— Когда я пошел на вокзал, чтобы… ты ведь знаешь, чтобы встретить ее…

— Элойз?

Гордон вздохнул. Слышать это имя было ему мучительно.

— Я нашел ее взволнованной и расстроенной. Она была вне себя от страха. Можешь себе представить, что я испытал, когда она вдруг сообщила мне, что на вокзале у кассы ждет ее муж, чтобы застрелить меня. Она хотела, чтобы я поехал в Остенде и ждал ее там. Но я не сделал этого. Вернулся в отель, чтобы переодеться. К несчастью, служащий, сдавший мой чемодан на хранение, уже сменился. Я поехал домой… Она, по–видимому, последовала за мной…

— Элойз?

— Не упоминай больше ее имени.

— Значит, она здесь? — с ужасом спросил Боб. — Не ее ли называют «тетей Лиззи»?

— Да, она — тетя Лиззи! Ах, Боб, разве могло случиться более ужасное, чем это? Что мне делать? Я не могу даже выйти из дома!

— Почему?

Гордон уже слишком разнервничался, чтобы отвечать на неприятные вопросы. Он ждал, что великодушный Боб сразу разберется в ситуации и не будет спрашивать лишнего.

— Я тебя не понимаю, Гордон, тебе нужно было только объяснить Диане…

Гордон горько рассмеялся.

— Я тебе еще не рассказал о самом худшем. Диана не узнала меня и приняла за Двойника. Я был поражен! Я не мог говорить! Эта мысль была настолько смешна, что возражать было бесполезно. Представь себе: к тебе на улице подходит какой–то субъект и заявляет, что ты — убийца. Что ты тогда скажешь? Я не умею отделываться шутками в подобных обстоятельствах. Быть может, все еще разъяснилось бы, если б не эта проклятая женщина, которая бросилась мне на шею. Конечно, с ее точки зрения, она поступила правильно, ибо Диана угрожала ей револьвером. Любая женщина поступила бы так же. Я очутился в ужасном положении, должен был подтвердить, что я будто бы Двойник, или… рассказать всю правду. А последнее было бы равносильно признанию в том, что у меня с Элойз была обычная любовная связь.

Мотив показался Бобу убедительным.

— А кто дал ей прозвище «тетя Лиззи»?

— Диана! Эта девушка навсегда погубит меня! Зачем она вообще приехала из Австралии? Чтобы разрушить мою жизнь? Она ведет себя, как девчонка, и возится с Демпси! А он — настоящий проходимец! Диана, кроме, того, утверждает, что она вдова. Я не знаю, чья она вдова, но порою мне кажется, что она говорит правду. Ах, это ужасная девушка, она сведет меня в могилу!

Боб был изумлен. Он никогда не мог бы себе представить, что такой серьезный и солидный человек как его брат попадет в такое положение.

— Да, ужасно неприятно, дружище!

Гордон был разочарован. Он ждал от брата большего сочувствия, чем «ужасно неприятно».

— Ты должен помочь мне выбраться отсюда, — нетерпеливо сказал он. — Прежде всего мы должны удалить Демпси. Пылкий итальянец хотел сегодня жениться на Диане. Он уверял ее, что знает про церковь, где венчаются именно в воскресенье после обеда. Священник уже дважды был здесь. Проклятый цыган Демпси достал где–то специальный документ. Он толкнет меня на преступление. Если так пойдет дальше, я застрелю их обоих, как собак!

Боб с любопытством посмотрел на Гордона, злившегося на Демпси за то, что тот хотел жениться на Диане. Он объяснил это нормальным тщеславием.

— Я бы не стал этого делать! — медленно произнес Боб. — Ты погубил бы себя этим. Какое тебе дело до них? Ведь они — старые друзья… У них уже была любовь…

— Ты тоже заодно с ними?! — взорвался Гордон. — Любовная пара! Она никогда не любила его. Я был поражен, увидев, что Диана позволяет Демпси вести себя так Я не ожидал этого от нее… От девушки со скромной душой.

Боб не интересовался душой Дианы Для него она была только красивой девушкой.

— Вот до чего ты дошел, милый братец! Диана обманула твои расчеты. А что говорит тетя Лиззи по поводу этой истории?

Гордон был настолько расстроен, что не мог больше говорить спокойно и вежливо.

— Разве я считаюсь с тем, что она говорит? Боб, ты знаешь, что Диана собиралась сделать? Она хотела дать мне и Элойз общую спальню. Утверждает, что Элойз моя компаньонка. Она говорит это вполне серьезно!

Боб подозрительно посмотрел на брата.

— Диана обращается со мной, как с собакой! — жаловался Гордон.

— Гм… ты, право, немного похож на собаку… в этом костюме! Где ты так принарядился? Возмутительно! За один костюм ты должен был бы получить пять лет тюрьмы.

— Боб, ты обязан мне помочь! Я должен уйти из этого дома. Я верчусь в отель, получу чемодан или поеду в Шотландию… тогда я спасен. Но у меня нет денег. Диана с револьвером в руках отняла у меня все мои вещи, обыскав карманы. Это самая энергичная женщина из всех, кого я знаю. Она говорила, что я хотел ограбить сейф и искала у меня дубликаты ключей.

Боб вынул свое портмоне. Поездка в Остенде совершенна опустошила его… И было как раз воскресенье.

— У меня нет наличных денег. Я мог бы заложить чек на десять фунтов в своем клубе…

— Такая сумма меня не устраивает, — прервал его Гордон. — Но ты можешь оказать мне услугу, которая выведет меня из ужасного положения. Когда придет Диана…

— Тогда все разъяснится. Я, конечно, объясню ей, что ты настоящий Гордон Сэльсбери…

Гордон вскочил в сильном возбуждении.

— Ты хочешь совсем погубить меня? — дико воскликнул он. — Ты в самом деле хочешь ей это сказать? Ведь я сам уже неоднократно говорил ей, что я действительно Гордон Сэльсбери. Наконец, я вынужден был отказаться от этого, так как вмешалась проклятая Элойз. Чем я мог объяснить присутствие этой особы?

Вот в чем заключалась вся суть трагедии, вся трудность положения. Боб также не мог ничего придумать. Все его проекты оказались неприемлемыми.

— Я не знаю, что делать с этой тетей Лиззи, — задумчиво сказал он.

— Видишь, не так–то легко найти выход. Однако кое–что я все–таки придумал. Я могу выбраться из этого дома лишь если старый, глупый римский осел не будет сторожить меня, а это случается часто, когда Диана уходит. Завтра с утра она пойдет в банк. Тогда настанет удобный момент, но мне нужно немного денег. Еще до открытия банков, так что ты мне в этом ничем не поможешь. Но ты можешь оказать важную услугу: повлияй на Диану, чтобы она отдала тебе ключ от денежного шкафа. Кроме буквенного шифра она заперла его другим замком. Попроси у нее ключ и передай его мне при первой возможности!

Боб вдруг в упор посмотрел на брата…

— Ключ от денежного шкафа? Черт возьми! — присвистнул он.

Его глаза прищурились, губы сжались.

— Что с тобой? — спросил Гордон. Он вдруг упал духом.

— Негодяй!

Гордон отпрянул назад, как будто получил удар по голове.

Слова и взгляд Боба были недвусмысленными. Его поведение сразу изменилось. Голос его, до сих пор мягкий, вдруг стал злобным, лицо преобразилось. Глаза пронизывали Гордона и выражали презрение и ненависть.

— Вы — Двойник! — воскликнул Боб. — Боже, как это я дал себя обмануть! Вы ужасно ловки, мой друг! Вы дьявольски умны! Инспектор Керслак рассказывал мне про вашу хитрость, но я думал, что он преувеличивает. Вы — Двойник! У моего брата были бакенбарды. Где же вы оставили свои? Вы сразу же показались мне странным, но я думал, вы все же мой брат Гордон. Теперь я понимаю! Вы выдумали историю о тете Лиззи, когда увидели, что разоблачены! Браво, Диана! Ее не так уж легко обмануть!

Гордон покраснел до ушей и стал дико жестикулировать.

— Боб, ради Бога, выслушай меня! Прошу тебя… выслушай!

Боб отрицательно покачал головой.

— Не говорите глупостей, мистер! Я понял ваш план. Ловко. Вы и ваша помощница выманили моего брата из дому и отправили в другой город, неизвестный мне и Диане. Вы поняли, что я узнал о поездке в Остенде и поэтому изменили свои планы. Брат вместо Остенде поехал в Париж…

— Один?

Гордон вновь овладел собой. Слово «один» было трудной проблемой для Боба.

— Возможно, что и один. Это еще не значит, что ваш план совершенно изменился и что ваш рассказ о ревнивом супруге — выдумка. Возможно, супруг действительно появился. Дама просила свою жертву уехать, обещая выехать следующим поездом… Так оно и есть!

— Клянусь тебе…

— Нет, нет, это бесполезно! Моя кузина мисс Форд, которая так ловко взяла вас в плен, имеет, наверное, особую причину, чтобы не выдать вас сразу полиции. Будь я на ее месте, тотчас бы вызвал полицию. Но она, несомненно, поступила правильно, и я не желаю мешать ей в осуществлении своего плана.

Боб тихо рассмеялся. Гордон подумал, что так, должно быть, смеялся Авель. Поступок Каина не казался ему теперь столь ужасным, как раньше.

— Ха, ха, ха! Ключ от денежного шкафа! Ловко! Честное слово, я чуть не попался на вашу удочку! Вот так имитатор! Продолжайте свою работу, милый, и благодарите Бога, что вы еще не в тюрьме!

Гордон с тяжелым сердцем принялся за работу. Но сперва вытер пот со лба не совсем чистым платком для пыли. «Какой ужас!» — подумал несчастный.

— Боб! — застонал он.

Тот обернулся.

— Не следует ли вас понукать к работе?

Гордон не нуждался в понукании и равнодушно принялся сметать пыль со стула.

Боб открыл дверь и нашел на верхней площадке лестницы мистера Сюпербуса, который делал маникюр перочинным ножиком.

— Он не доставил вам неприятностей? — спросил сыщик и был разочарован, получив отрицательный ответ.

Боб вернулся в комнату и попросил:

— Уйдите отсюда, дядя Исаак!

— Он пытался удрать? — спросил Сюпербус, приблизившись к ним. Боб опять рассмеялся. Гордон с удовольствием застрелил бы его сейчас, если бы мог достать револьвер Дианы.

— Пытался ли он бежать? Конечно, он этого хотел! Следите за ним, мистер Сюпербус! Вы даже не можете себе представить, какой ловкий и хитрый человек находится под вашей охраной.

«Римлянин» озабоченно покачал головой.

— Вы негодяй, дядя Исаак! Да, я очень удивлен вашим поведением!

Гордон собрал тряпки и метелку и вышел из комнаты. Он больше ни на что не надеялся.

— Да, я негодяй, старый дядя Исаак! — стонал он. — Негодный дядя Исаак!

Глава 22

— Боб!

Диана с простертыми руками бросилась ему навстречу. За ее спиной вдруг выросла мужская фигура.

— Алло, дорогая моя! Я пришел кстати? — спросил Боб.

Мистер Демпси в своем черном плаще выглядел мрачно. Голос его был полон страсти и поведение — угрожающим.

— «Моя дорогая?» — спросил он. — Кто называет тебя «моя дорогая»? Кто этот господин, Диана?

— Милый Демпси… — сказала она усталым голосом. — Этот господин…

Демпси в бешенстве бросил свою шляпу в угол и отшвырнул от себя плащ. Боб ожидал увидеть пояс с ножами и револьверами… но увидел только крапленую жилетку.

— Я не потерплю этого, — громко закричал итальянец. — Послушайте, сэр! Будьте любезны дать объяснения!

— Это мистер Роберт Сэльсбери, мой кузен, — сказала Диана спокойно. По–видимому, Демпси знал, что теперь шутки опасны.

— Ах, ваш кузен! Я вижу, вы похожи! Те же красивые глаза, тот же очерченный, милый рот, стройная фигура, прелестные руки…

Боб рассердился.

— Я очень вам благодарен! Но прежде чем вы опишете достоинства моей внешности, будьте любезны назвать себя?

Человек этот не понравился Бобу, и он согласился с мнением «мнимого Гордона».

— Это мистер Демпси, — сказала Диана. — Я тебе уже рассказывала о нем.

Она посмотрела таким умоляющими глазами, что Боб не мог им противостоять. Он постарался сделать вид, что счастлив познакомиться. Но, несмотря на все, он не мог скрыть своих истинных чувств.

— Уопси… не переменишь ли ты костюм… наверху, в своей комнате? — спросила девушка.

Демпси поцеловал ей руку.

— Моя ненаглядная возлюбленная… Я иду! Твое маленькое желание для меня — высший закон! Извините, сэр… кузен Боб!

Тот натянуто улыбнулся. Демпси подумал, что ему стало дурно.

Итальянец запел, поднимаясь по лестнице. Его голос звучал фальшиво, словно возмущался радостью по поводу непостоянства женщин.

— Это звучит так, будто кошке наступили на хвост, — сказал возмущенный Боб. — И это твоя первая любовь?

Она кивнула.

— Боже мой, какую чепуху нагородил этот субъект! Можно сойти с ума!

— Он ревнует ко всякому мужчине, который посмотрит на меня. Он странно изменился. Но шесть лет — тоже порядочный срок. Я думала, что Демпси исправится, так как был тогда очень молод, но он стал еще более испорченным. По–видимому, попал в общество актеров и научился ужасным манерам. Когда я сидела с ним в отеле, он хотел застрелить кельнера за то, что тот красивый мужчина и умеет шутить… Но… Боб… Двойник! Что с Двойником!

Диана облегченно вздохнула, узнав, что Боб уже в курсе дела. Он уже давно казался ей сметливым и храбрым человеком.

— Ты видел его? Слава Богу! Ты заметил, как он удивительно похож на Гордона? Их легко принять одного за другого. Вот ловкий артист! Я теряюсь в догадках, как он мог так загримироваться? Я уже пыталась раскрыть его тайну. Покамест он оказался весьма полезным для домашних работ и это выдало его. Гордон всегда парил в небесах и не знал, что такое картофель или пылесос. А этот Двойник чистит серебро, картофель, снимает пыль. Хорошо, что я смогла его выдать за дядю Исаака. Конечно, у меня нет никакого дяди.

— Но он необычайно хитрый и отважный негодяй! — воскликнул Боб. — Я чуть не попал в его ловушку. Мы разговаривали несколько минут наедине. Мошенник невероятно точно изучил Гордона — его внешность, манеры, характерные особенности. Он действует безошибочно. Войдя в комнату, сразу назвал меня Бобом.

— А меня Дианой. Но ни на секунду не мог меня обмануть, — сказала она и откинулась назад в большое кресло. — Сегодня Двойник хотел прошмыгнуть в гардеробную Гордона. Его нужно охранять днем и ночью. Конечно, всякий раз у него наготове уважительная причина — когда он пытается что–нибудь предпринять. Утром он указал, что хотел только переодеться.

Боб подумал, что желание сменить такой подозрительный костюм на другой — было в данном случае вполне понятным. Но… до чего смелый этот Двойник!

— Вот подлец! Лучше бы я не поехал в Остенде!

Только теперь Диана вспомнила, что еще не спросила его, зачем он туда ездил. Но она решила отложить разговор об этом на другое время.

— Я должна была немедленно принять решительные меры. К счастью, я вспомнила номер телефона мистера Сюпербуса. Пришлось выдумать целую историю и не одну, а несколько. Лучшим выходом было то, что я выдала дядю Исаака за душевнобольного. К счастью, он хорошо относится к Демпси.

— Кто? Дядя Исаак? Неправда! Он сказал мне, что ненавидит его и застрелил бы, но это, наверное, для того, чтобы больше походить на Гордона.

— Не дядя Исаак, а мистер Сюпербус! Тот сразу привык к Демпси… Удивительно, как сразу поняли друг друга. Демпси убежден, что, как и мистер Сюпербус, является потомком Юлия Цезаря. Джузеппе все утро провел в библиотеке в поисках книги «Жизнь Цезаря».

— Как отнесся Двойник к тому, что ты стала так обращаться с ним? Что он сказал, когда ты разоблачила его и назвала его аферистом?

— Это–то больше всего ошеломило меня. Он стал смирным, как овца. Я еще никогда не видела, чтобы мужчина так быстро приспособился к обстоятельствам.

— А тетя?

— С ней было значительно труднее. Это вполне понятно, ведь она — женщина. Теперь она тоже присмирела. Я нарочно назвала ее тетей Лиззи, чтобы избежать скандала. Но подумай только… Они ведь не женаты!

Боб постарался разыграть изумление.

— Что?! Они не состоят в браке?

Диана кивнула.

— Ну да! Разве это не ужасно? Они даже не помолвлены! Кстати, он, по–видимому, у нее под башмаком. Она обращается с ним как женщина, которой нечего терять. Но одно я твердо решила вчера, когда улеглось волнение. Двойник должен во что бы то ни стало жениться на тете Лиззи, прежде чем уйдет из этого дома. Он ведь скомпрометировал ее. Пусть их авантюра, по крайней мере, закончится хорошо!

Боб не был растроган этой идеей.

— На твоем месте я не вмешивался бы в такие дела. — Его слова не произвели на нее никакого впечатления.

В это время Гордон незаметно вошел в комнату. В одной руке он держал метелку, в другой — лопатку. Несколько минут он в нерешительности стоял у двери.

— Ты получила известие от Гордона? — спросил Боб.

Лицо Дианы прояснилось.

— Я получила от него телеграмму. Он действительно внимателен ко мне. Телеграфирует почти с каждой станции.

Боб откашлялся.

— Я не сомневался, что так и будет.

Девушка вынула из кармана телеграмму.

— Вот последняя. Она прибыла сегодня утром: «Поездка протекает отлично. Надеюсь, дома все благополучно. Гордон». Ах, если бы он вернулся, хотя бы через неделю! — простонала Диана.

Боб только и ждал удобного момента, чтобы представить брата в лучшем свете.

— Знаешь, Гордон неплохой малый! Сперва можно подумать, что он ужасный человек. Признаюсь, у него не слишком хорошие манеры, он немного самодоволен, но все интеллектуальные люди страдают этим, хотя я никогда не знал, почему именно!

Девушка покачала головой. Вероятно, она сама нашла оправдание для поступков Гордона, так что не было необходимости выступать особенно усердно в его защиту.

— Самодоволен? Разве ты не знаешь, что большинство людей самодовольны? О Гордоне трудно сказать, чтобы он был самодоволен: он скорее самоуверен.

Руки Гордона дрожали.

— Ты права, — сказал Боб. — В детстве он был очень избалован и всегда настаивал на своем, потому и стал таким самоуверенным. Я не хочу этим оскорбить брата, но мы можем позволить себе хоть раз поговорить о нем откровенно.

Гордон приподнялся на цыпочки. Его губы дрожали, лицо побледнело.

— Я согласен с тобой, Диана. У бедного старика есть свои слабости, — продолжал Боб.

— Это возрастное. Он принадлежит к тем людям, которые уже рождаются стариками. Но слава Богу, он не делает глупостей! — удовлетворенно прибавила Диана.

— Не слишком его оправдывай, — дружески предупредил Боб.

— Ах, предатель! — Гордон сказал это так тихо, что никто не услышал. Он дрожал от негодования.

— Даже самые лучшие мужчины совершают ошибки, — продолжал Боб. — Неопытность Гордона вредит ему. Я более чем уверен, что женушка быстро поработит брата, если поймет, как можно пользоваться его слабостями.

— Если бы я была его женой, то во всем доверяла бы ему, — серьезно сказала Диана. — Он исключительно порядочный человек. С ним можно говорить о чем угодно, но он никогда не поступает подло или бесчестно. Гордон никогда не позволил бы себе заводить любовные интрижки.

Бобу стало не по себе. Он был откровенным и честным человеком и имел принципы, которыми не мог поступиться. Если бы речь шла не о Гордоне…

— Может быть, он этого не сделал бы.

Диана презрительно усмехнулась.

— «Может быть!» — Ты хорошо знаешь, Боб, что он на это не способен. Гордон ненавидит интриги и любовные похождения. Ты можешь представить себе, чтобы у него была тайная связь с такой женщиной, как тетя Лиззи? Это абсурд! Ты можешь поверить, что он приведет в дом чужую женщину, а когда это обнаружится, станет утверждать, что он ее не знает? Гордон никогда бы так не поступил. Это невозможно!

— Не думаю, чтобы можно было абсолютно доверять мужчине, — решительно произнес Боб. — Никакой мужчина не заслуживает абсолютного доверия.

— Девушка рассмеялась:

— Ты циничный холостяк!

Гордон не мог больше сдержаться.

— Я это тоже всегда утверждал, — произнес он с негодованием.

Диана уничтожающе посмотрела на него.

— Как вы смеете вмешиваться?

— Я… я…

Боб не дал ему договорить.

— Дружище, прислушайтесь к моему доброму совету. Не пытайтесь играть роль Гордона Сэльсбери. Вытирайте пыль, эта работа вам подходит. Вы думаете, что обманете нас? Я понимаю, что вы еще не потеряли надежду, но если не будете благоразумным, то вам несдобровать! Если бы это зависело от меня, вы давно очутились бы в руках полиции, но моя кузина из добрых побуждений жалеет вас. Примите во внимание ее благородство!

Гордон совершенно вышел из себя: он отшвырнул метелку и лопатку в сторону.

— Мне все равно!.. Сейчас я расскажу вам всю правду! — резко воскликнул он. — Несмотря на все, что случилось, я действительно — Гордон Сэльсбери!

Он оглянулся. В дверях стоял Сюпербус с телеграфным бланком в руках. Гордон опустился на колени и взял метелку. Его протесты были бессмысленны, он был совершенно подавлен.

— Вам телеграмма, мисс! — Диана взяла из рук сыщика бланк:

— Видишь, Боб, он думает обо мне! Вот, читай: «Эбердин. Прибыл благополучно. Рад, что скоро вернусь. Гордон».

— Ужасный человек!

— Что такое?

— Я хотел сказать, ужасная поездка, — поправился Боб. — Теперь я начинаю смотреть на Гордона другими глазами, — сказала в раздумье Диана.

Гордон вдруг прекратил работу и стал внимательно прислушиваться. Девушка заметила это.

— Ну, чего вы ждете? — холодно спросила она.

— Ничего… ничего… — ответил с отчаянием Гордон.

— А где ваша компаньонка?

— Она читает книгу: «Как быть счастливым, несмотря на то, что состоишь в браке», — цинично ответил Гордон.

— Вы действительно ни к чему не пригодны, господин Двойник! — заметила Диана.

— А как быть с этим чокнутым Демпси? — тихо спросил Боб.

— Сама еще не знаю. На сей раз не приходится рассчитывать на то, что он убежит в джунгли… А теперь…

Сюпербус опять появился в дверях. Диану раздражало, что он всегда прикладывал руку к сердцу, прежде чем поклониться.

— Священник опять пришел, — хрипло сказал он. — Это викарий из Бенхерста!

Сыщик благоговел перед представителями церкви, и викарий был для него достопочтенным духовным лицом, высшей иерархией, но девушка видела в нем только человека, желавшего обвенчать ее и лишить свободы. Она была очень огорчена его приходом.

— Скажите ему, что я больна! Скажите ему… что я… очень больна! Попросите его прийти завтра, но ни в коем случае не говорите мистеру Демпси, что он пришел!

«Римлянин» торжественно поклонился и вышел.

— Боб, что мне делать? Это уже третий визит!

— Зачем он пришел сюда?

— Демпси пригласил его, чтобы обвенчаться со мной. Он уверен, что это произойдет через несколько часов. Да, он нисколько не исправился! Это абсурд! Сумасбродство! Не прошло и двух минут, как Джузеппе появился в доме, и заявил, что пригласил священника для венчания…

— Но он ведь не может жениться на тебе вечером, — сказал Боб, — это противозаконно.

Диана принужденно рассмеялась.

— Ха, ха, ха! Для Демпси закон не играет никакой роли. Он действует по своим законам.

— Но мы должны, наконец, удалить его отсюда. Разве ты еще не придумала как это сделать?

Боб пытался найти выход из положения.

— Я днем и ночью думаю о том, как избавиться от этого кошмара. Я придумала десятки способов, но все они, в конечном итоге, непригодны. Я хотела убежать из дома… До сих пор это казалось мне единственным разумным выходом.

— Куда бы ты направилась?

— В Шотландию… к Гордону!

— Это невозможно! Ты не сделаешь этого! Во–первых, мы не знаем, где он сейчас, во–вторых… нет, нет, ты этого не сделаешь!

Девушка удивленно взглянула на него.

— Почему? Я рассказала бы ему все и уверена, что Гордон бы понял меня.

— Но что будет, если Демпси последует за тобой? Насколько я понимаю, он немедленно отправится в погоню. Когда он узнает, что ты обманула его, и найдет тебя у Гордона…

Она рассмеялась, глаза ее засияли.

— Я не боюсь его… У Гордона есть охотничье ружье… Тише, он идет! Да! Это Демпси!

Так как мистер Сюпербус очень устал, Боб обещал переночевать в доме брата, хотя сам нуждался в отдыхе после поездки.

Вскоре все собрались к ужину. Элойз приготовила его, и это подняло «тетю Лиззи» в глазах Дианы. Демпси вел себя за столом скверно и хотел пить за здоровье своей невесты красное дорогое вино. Он потребовал, чтобы его подали в граненых бокалах, так как в них отражается «солнечный свет виноградных полей». Демпси выразил свое желание в столь красноречивых выражениях, что Боб рассердился и взамен предложил ему содовую воду. Итальянец побагровел от ярости. Диана быстро вмешалась, и ей удалось успокоить его. Через минуту он уже смирно сидел за столом и в который раз рассказывал девушке историю своей жизни. Затем встал, поцеловал ей руку и стал громогласно изливать свои чувства.

— Ступайте к черту! — пробормотал Боб.

Демпси зарыдал и выбежал из комнаты.

— Этот субъект действует мне на нервы, и я за себя не ручаюсь!

Диана бессильно опустилась на стул и стала обмахиваться платком.

— Ужасно! — простонала она. — Мы должны, наконец, найти выход.

Вскоре, проходя по коридору мимо дверей, Демпси выглядел спокойным и уравновешенным.

Когда он вошел в рабочий кабинет, Сюпербус возился у камина и грел спину. «Экзальтированный любовник» подошел к «потомку» Цезарей и положил руку ему на плечо.

— Ах, мой друг! — пробормотал он.

Джулиус, не зная, что ответить, дружески хлопнул его по спине и сказал: «Добрый вечер!».

Итальянец рассуждал так, как будто только что спустился с небес.

— Я не вполне согласен с вами, — великодушно заметил сыщик.

— Но это я вам сказал — Джузеппе Демпси! Кто посмеет возразить мне?

Джулиус быстро отпрянул.

— Я не возражаю, сэр, я не смею возражать вам, — боязливо произнес он.

Джузеппе опять стал любезным.

— Как только увидел вас, я сказал себе: «Вот человек с блестящей фантазией, храбрый, одаренный! Сердечный, сочувствующий, по–настоящему светский, смелый защитник права, представитель закона!»

Сюпербусу стало не по себе. Как все детективы–любители он боялся, что могут неправильно истолковать характер его профессии.

— Я не являюсь прямым представителем закона, сэр! В некоторой степени я блюститель закона, но в другом отношении я опять–таки им не являюсь, хотя и имел право представлять его, когда был судебным приставом в провинции.

Демпси улыбнулся.

— Но теперь вы великий сыщик, ученик бессмертного Шерлока Холмса… Что за человек, какой гений! Да, вы — гений, вы сами мне об этом говорили!

— Я частный детектив, сэр, частный детектив! Я ведь вам говорил! И явился сюда, чтобы…

— Караулить подлого негодяя, — перебил его собеседник, — Двойник! Какое странное и печальное имя! И такой ужасный человек находится на свободе! О, мистер Сюпербус, о, потомок великих Цезарей! Сделайте мне одолжение: позовите меня, когда схватите этого проходимца!

Демпси принял трагическую позу. Глаза его блестели, руки были сложены так, будто сжимали горло Двойника. Сыщик был всецело захвачен красноречием пылкого итальянца.

— Позовите меня… Я хочу его видеть… Я никогда еще не убивал, но… не хочу об этом говорить! Мне жаль его жену и детей… У меня мягкое сердце.

Сюпербус стоял, как зачарованный.

— Итак, вы — детектив. Вы принадлежите к той огромной молчаливой армии охранителей, которая всегда на своем посту стеной стоит между мирными гражданами, вроде меня, Джузеппе Демпси, и грабителями, вампирами, высасывающими кровь невинных людей.

Он протянул обе руки.

Сыщик крепко пожал их. Он почувствовал, что ему впервые отдают должное. Демпси действительно был солидным человеком, слова которого рождали возвышенные чувства. Джулиус запомнил их, чтобы повторить при случае.

— Да, это великая задача, — заверил он. — Люди никогда не поймут этого.

— Конечно! — с гневом воскликнул Демпси.

Мистер Сюпербус должен был этой ночью спать в рабочем кабинете на походной кровати. Так захотела Диана.

— Скажите, дорогой детектив, вы уже давно служите у нее?.. У моей королевы?

Джулиус не понял его.

— Я думал, что в Италии есть король.

Демпси громко рассмеялся.

— Ах, нет, я подразумевал королеву моего сердца, мою обожаемую Диану!

— Вот как? Вы говорите о мисс Форд? Нет, я лишь недавно познакомился с ней.

— Ну, я пойду спать. Этой ночью моя дверь не будет заперта. Так вы обещаете позвать меня, когда появится Двойник?

Было излишне просить Сюпербуса об этом. Пока он еще будет в сознании и сумеет кричать, весь дом узнает о том, что пришел громила.

— Да, конечно, но я и сам с ним справлюсь.

Демпси испытующе посмотрел на «детектива».

— Я все же хотел бы точно знать, когда начнется стрельба. При первом же выстреле я буду рядом с вами!

Мистер Сюпербус побледнел. Как все великие римляне в моменты великой опасности.

— Вы думаете… до этого дойдет? — спросил он слабым голосом.

— Да! Такой грабитель, как Двойник, всегда имеет при себе оружие! Но запомните одно и утешьтесь этой мыслью: когда вы упадете, я тотчас займу ваше место.

— Когда… я… упаду? — спросил Джулиус неуверенно. — Но я ведь не могу упасть, если буду ходить по ковру. Конечно, на полу очень скользко.

— Вы поднимете глаза и увидите меня… — Голос Демпси звучал трагически, ему очень нравилось рисовать «храброму римлянину» сцену его борьбы с Двойником. — И, быть может, я буду последним человеком, которого вы увидите в жизни. Я приму ваш последний вздох, когда вы будете лежать на полу, истекающий кровью, сраженный пулями. Тогда я займу ваш пост и брошусь на негодяя!

Мистер Сюпербус закрыл глаза, губы его шевелились. Но он шептал не молитвы.

Глава 23

Ему чудилось страшное видение, он лежал пронзенный пулями, а перед его глазами происходила страшная борьба. Кошмар!

— Но вы не умрете неотмщенным, милый Сюпербус!

Демпси любовно взял его за руку. Сыщик отошел от камина, ему вдруг стало очень жарко.

— Вы… хорошо знаете, что у него… револьвер?

— Да, конечно, заряженный.

— Заряженный револьвер? Но ведь это запрещено законом, который карает за ношение оружия.

Итальянец не так сурово относился к грабителям и не принял это всерьез. Сюпербус был изумлен его равнодушием.

— Конечно, у Двойника есть огнестрельное оружие. Я до сих пор не видел преступников, у которых не было бы оружия, а видел я их немало. Обычно бандиты используют пули «дум–дум», и они, несомненно, хорошие стрелки.

Демпси произнес это торжественным тоном. Сюпербус подозрительно посмотрел на него.

— Да, я верю этому, — он вдруг охрип. — Конечно, моя жена…

Джузеппе опять не дал ему договорить. Он стал серьезным, будто осознал всю трагичность положения вдовы Сюпербуса.

— Ваша жена? Не бойтесь, Сюпербус! — спокойно сказал он. — Она не будет терпеть нужды. Я позабочусь о ней. Ваш подвиг не будет забыт и останется в памяти общества в назидание потомкам. Я уже вижу перед глазами большой черный мраморный памятник — скромный и простой, но отличающийся своими размерами. Без богатых украшений, но с красивой золотой надписью:

«Герою, джентльмену и римлянину Джулиусу Сюпербусу».

Голос Демпси дрожал. Он вообразил себя стоящим перед величественным монументом и разрыдался.

Джулиус Сюпербус вытер пот со лба.

— Ах, это, должно быть, очень красиво, — хрипло отозвался он. — Это очень понравится моей любимой жене. Она всегда была обо мне хорошего мнения, хотя не признавалась в этом. Буду вам очень обязан и, оценив вашу любезность ко мне, я…

— Разве вы не видите в воображении, как ваша любимая жена стоит перед монументом и читает надпись? — возбужденно перебил его собеседник. — Разве вы не можете себе представить ее в большой церкви у мраморной доски, когда она с гордостью, сияя от радости, умиленно рассказывает своим детям о великом…

— Но у меня нет детей! — громко перебил его Сюпербус.

Демпси не смутился.

— Она может опять выйти замуж. Вдова, вероятно, еще молодая женщина и может найти новое счастье в жизни.

Мистер Сюпербус остолбенел.

— Вы ужасно напугали меня! — воскликнул он с укором.

Демпси наклонился над ним и успокаивающе ласково произнес:

— Я чутко сплю и жду вашего сигнала. Сразу зовите меня, не медлите ни минуты. Я постараюсь прийти вовремя, чтобы спасти вас. Молю Всевышнего, чтобы так и случилось, ибо люблю вас. Я полагаю, мы родственники по крови. Кто тронет вас, тот тронет и Джузеппе Демпси!

Сыщик встал. Колени его дрожали. Язык прилип к гортани.

— Коль скоро в доме ночуете вы и мистер Боб Сэльсбери, моя помощь здесь, я думаю, больше не нужна. По совести говоря, я не труслив и всегда был там, где грозила опасность, но я должен помнить и о жене. Я не буду здесь ночевать! Это — абсурд!

— Но я немедленно поспешу к вам на помощь!

Итальянец вынул из бокового кармана револьвер. Сюпербус чуть не упал в обморок от страха. Однако он пришел в себя, вспомнив, что и грабителю грозит опасность, если он примет честный бой.

— Я сумею постоять за себя, если только Двойник даст мне возможность открыто вступить в борьбу. Обычно грабители нападают внезапно, прежде чем ты опомнился и взялся за оружие. Не правда ли?

Демпси не ответил, так как в кабинет вошла тетя Лиззи.

Джулиус воспользовался этим, чтобы незаметно удалиться. Радость, с которой Демпси говорил о памятнике, которого он никогда не увидит, и готовность оказать помощь его вдове слишком скверно подействовали ему на нервы.

Глава 24

Кухня, даже самая чистая и удобная, все же неподходящее место для интеллектуала. Нужно быть эпикурейцем и материалистом, чтобы чувствовать себя хорошо в атмосфере, пропитанной запахом жаркого и разных блюд.

Чтобы скоротать время, Гордон читал все, что попадалось под руку: поваренные книги, старые газеты…

Он невольно все время думал о Диане. Она поразила его своими способностями. Несмотря на свою озлобленность и возмущение, Гордон вынужден был признать это. Она была энергична, храбра, работоспособна, хозяйственна и… достойна любви. Диана сказала Бобу, что он был к ней по–отечески добр. Гордон покраснел, вспоминая об этом.

С чего вдруг его потянуло на приключения? Но в противном случае он никогда не узнал бы, на что способна Диана. В конце концов девушка действовала в его же интересах, защищая дом от вторжения Двойника. Она не виновата, что он сбрил бакенбарды и перестал походить на самого себя. Не виновата и в том, что Элойз погубила его, самовольно ворвавшись сюда. Диана хорошо отзывалась о нем. Он был рад этому. Но… Демпси! От одной мысли об этом молодчике его бросало в дрожь.

Дверь медленно открылась. В кухню вошла Элойз, отшвырнула книгу, которую принесла с собой, оторвала лоскуток газетной бумаги, поднесла его к огню и зажгла папиросу. Гордон заметил, что она красива, но совершенно иначе, чем Диана.

— Вы поставили меня в ужасное положение, — спокойно заметил он ей.

— Я вас поставила в ужасное положение? — иронически повторила она. — Хорошо сказано! Не нужно терять голову и сходить с ума, мой милый.

Холодная дрожь пробежала по его телу от такой фамильярности.

— Прошу вас не называть меня «мой милый», это не подобает интеллигентной даме.

Элойз тихо расхохоталась. Она давно уже не смеялись.

— А ведь вам нравилось это обращение… в дни нашей платонической дружбы, когда душа понимала душу… ах, подумать только, что два дня назад я еще должна была выслушивать эту чепуху!

Гордон смущенно посмотрел на нее. Он вдруг почувствовал, что она скажет сейчас что–то ужасное. Ждал, что она разоблачит тайну.

— Я говорю о тех глупостях, которыми мы занимались: о родстве душ. Теперь вы совершенно изменились… Таким вы мне больше нравитесь! Я всегда была сторонницей трезвого разума, мой милый!

— Вы хотите сказать, что разорили меня, — негодовал Гордон. — Если бы вы не пришли сюда, я бы все объяснил Диане… Мисс Форд.

— Если бы я не пришла? Ха, ха! — она иронически откинула голову назад.

— Почему вы пришли? Вы погубили меня!

Гордон даже теперь еще верил в ее рассказ о муже.

— Потому что мой друг обманул меня, — холодно заметила Элойз. Гордон не хотел верить своим ушам.

— Ваш друг? Вы подразумеваете своего супруга?

Она бросила папиросу, встала и заложила руки за голову.

— Нет, мой супруг — самый искренний человек в мире. Я говорю о Двойнике. Так его называют в Лондоне.

— Вы… вы работаете… с… Двойником?

Элойз сочувственно улыбнулась.

— Конечно! Неужели вы могли подумать, что я влюбилась в вас? Я что — сумасшедшая? Будьте чистосердечны и скажите, чем вы, собственно, можете очаровать женщину?

— Но я ведь никогда не говорил с вами о любви, — пробормотал Гордон, — мы беседовали на философские темы… о душевных порывах, об эстетике…

— Если бы вы были столь же опытны, как я, то поняли бы, что именно это и есть любовь. По крайней мере, знайте это теперь.

Гордон вышел из себя.

— Я никогда не думал о чувственности, — резко произнес он. — Мы говорили… о высоких материях. Я был далек от ласки… Не дотронулся даже до вашей руки. Не станете же вы утверждать, что за нашими беседами о доисторической культуре или дискуссиями о бессознательном «я» скрывалась чувственность?

К его великому ужасу, Элойз кивнула головой.

— Конечно, любовь у высокоинтеллектуальных личностей именно так и проявляется.

— Так вы инсценировали всю комедию, чтобы выманить меня из Лондона?

— Конечно! Неужели вы еще не догадываетесь? — спросила искренне удивленная Элойз. — Ваш мыслительный аппарат работает слишком медленно, мистер Сэльсбери! Теперь вы понимаете? Я получила задание увезти вас из Лондона, чтобы Двойник… мог появиться здесь в вашем образе и подобии.

Теперь Гордону все стало ясно. Тайн больше не существовало. Хитрость выплыла наружу.

Лицо Элойз было мрачным, как будто ее мучили тяжелые мысли.

— Он обманул меня, — продолжала Элойз, — он не может быть честным даже перед лицом смерти. Какой контраст с моим дорогим мужем! — она на секунду заколебалась. — Гм… он сейчас в тюрьме… Но совершенно невиновен, одному Богу это известно! Вы ведь знаете людей, они верят ложным свидетелям, нанятым за пару долларов. Джон мог доказать, что он лунатик. Да, он уже давно подвержен этому недугу. Когда его схватила полиция, он сам не мог дать себе отчета в том, как попал в ювелирный магазин Эттонсмита. Мой муж — один из лучших певцов мужского хора в тюрьме. Через месяц он будет освобожден, и я поеду домой, чтобы его встретить.

— Но ведь он попросту вор, — сказал Гордон.

Красивое, классическое лицо Элойз побагровело.

— Вор? Джон — вор? Да как вы смеете оскорблять других людей? Этого я от вас не ожидала, Гордон! Джон не вор! Он только лунатик. Когда он не спит и находится в полном сознании, то не возьмет даже булавки, не уплатив за нее. Только иногда ночью он одержим болезнью. Джон — джентльмен, хотя в списках Центральной криминальной полиции числится одним из лучших специалистов по вскрытию сейфов.

— Значит, он громила? — воскликнул Гордон. — Ах, как интересно! При этом он, конечно, посещает банки, где у него нет текущих счетов?

— Да, это его профессия. Раньше я сопровождала его на работу, но он чувствовал себя скованно в моем присутствии. Вот почему я стала трудиться на собственный страх и риск и случайно познакомилась с Дэном, или Двойником, как вы его называете. Он не очень–то честный субъект, но зато первоклассный профессионал. Я должна подчеркнуть, что в своем ремесле он непревзойден. И обращается со своей партнершей, как настоящий кавалер. Это единственная положительная черта его характера.

Элойз говорила о Двойнике, как актриса отзывается о знаменитом коллеге: без зависти и досады.

Гордон лишь теперь понял весь трагизм своего положения. Он, Гордон Сэльсбери, чуть не отправился в путешествие с аферисткой, женой американского громилы и сообщницей Двойника!

— Двойник… явится сюда? В моем фраке и цилиндре? И с моими бакенбардами? Ради этого вы хотели выманить меня из Лондона? О, Боже, какой я идиот! А вы были только приманкой… и все наши беседы о проблемах души…

— Нелепостью! — добавила Элойз. — Все наши беседы были только средством для достижения цели. Все это чушь!

— Но… почему… почему вы пришли сюда… в этот дом?

— Потому что хочу получить обратно свои деньги, уплаченные авансом приятельнице, которая не могла дождаться их от Двойника. Он не хотел мне их возвращать. Лгал, что деньги по чеку Мендельсона еще не получены. Он жаловался на то, что у него самого не было денег, в то время как жил в роскоши, тратил большие суммы на женщин и выпивку и отложил сколько–то на черный день. Когда я заявила ему, что отказываюсь работать, пока он не уплатит по счету моей подруге, Дэн послал меня к черту, утверждая, что я не имела права платить ей и что справится с вами без моей помощи. Но это ему ни в коем случае не удастся!

Гордон мрачно посмотрел на Элойз.

— Зачем вы мне сказали все это? Разве вы не понимаете, что отныне полностью находитесь в моих руках? Стоит мне только позвать полицию, и вы очутитесь за решеткой!

Элойз нисколько не смутилась.

— Милый мой, у вас действительно ослиная голова на плечах, а ума не больше, чем у курицы. Можно быть высоко интеллектуальным человеком и не знать жизни, как новорожденный. Забудьте все, что я вам сказала, дядя Исаак!

Ее слова поразили его. Дядя Исаак! Все погибло, он в безвыходном положении!

— Но как я могу опознать Двойника? Когда он явится? Как он будет одет?

Гордон твердо решил разрушить план Двойника во что бы то ни стало.

Элойз усмехнулась.

— Зачем вам это знать? Дэн, конечно придет. Может быть, он уже здесь, это один из самых ловких и хитрых специалистов в области имитации. Наши натянутые отношения не могут заставить меня плохо отзываться о его способностях. Двойник — гений.

Гордон испугался и вдруг вспомнил о Сюпербусе. Но казалось невероятным, чтобы такой артист как Дэн унизил себя до роли «храброго римлянина».

— Не думаете ли вы, что детектив?..

— Двойник не раз выступал в роли детектива, охраняющего свою жертву. Это одна из его любимых ролей. Он первоклассный изобретатель персонажей. Но, милый мой, знаете ли вы, что я даю вам объяснение, за которое американская полиция готова заплатить миллион долларов? Вы должны были бы благодарить меня. Но лучше всего Дэн в роли священника; в ней он совершенно непревзойден! Однажды, в роли епископа, он ограбил церковь на двести пятьдесят тысяч долларов.

— Священник? Ведь сегодня здесь был один, — произнес Гордон. — Но почему вы не воспользовались параграфом закона, согласно которому вы можете получить свободу, если передадите преступника в руки полиции и выступите против него в качестве свидетельницы?

— Да вы что, с ума сошли? Вы меня оскорбляете! Я не предательница! Мой конфликт с Дэном — частное дело между ним и Чоустер. Меня зовут Э. Чоустер. Мой отец был пастором. Я посещала высшее учебное заведение и слишком хорошо воспитана, чтобы выдавать кого–либо полиции. Происхождение и воспитание во всем сказываются!

Гордон закрыл лицо руками.

— Невероятно! Каким глупцом я был! — простонал он.

Элойз посмотрела на собеседника, который в момент унижения и самобичевания показался ей интересным.

— Я расстрою план Двойника! Ни под каким видом не позволю ему орудовать в этом доме!

— А что вы сделаете? — иронически спросила Элойз.

— Разве я могу спокойно смотреть, как аферист…

— Не выражайтесь так, мой милый!

— …Безнаказанно грабит людей. Я обо всем сообщу полиции, — решительно произнес Гордон. — Удивляюсь, как это я сразу не догадался, что вы — аферистка. Конечно, я скомпрометирую себя, погублю свою репутацию… но… я уж приму все меры, чтобы вы оказались за тюремной решеткой. Вы и Двойник!

Эти слова Гордона не произвели на Элойз ни малейшего впечатления.

— Мой ненаглядный петушок! — ворковала она. — Не будь глупым!

— Ах вы, мерзавка! Только вы виноваты в том, что мисс Форд верит в нашу любовную связь! Я все простил бы вам, но этого — никогда.

— Вот как? Вы меня не любили? — подтрунивала она над ним.

Неожиданно в кухню вошла Диана и услышала последние слова. Она гневно сказала:

— Не будете ли столь добры отложить ваши любовные объяснения на другое время? — гневно сказала она.

Элойз бесстыдно рассмеялась.

— Почему вы так говорите? Разве преступник не имеет права на любовь? Я, конечно, не могу утверждать, что дядя Исаак столь же красив и темпераментен, как ваш милый друг Уопси, но в глазах тети Лиззи дядя Исаак действительно неплохой мальчик!

Если бы Гордон не был подавлен безвыходностью своего положения, то разбил бы тарелку на ее голове. Но он поплелся в людскую и бессильно опустил голову на стол.

Диана понимала, что отвечать такой женщине было глупо, но не сдержалась.

— Мистер Демпси — мой друг. Как вы смеете сравнивать его с вашим компаньоном?..

Она вдруг остановилась в смущении. Девушка призналась себе, что из обоих мужчин «дядя Исаак» все же был более желанным квартирантом, чем Демпси.

— Ах, последние события совершенно сбили меня с толку, — застонала Элойз. — Это совсем неподходящее занятие для меня! Как я несчастна!

Это произвело впечатление на Диану. Лицо ее прояснилось и приняло дружелюбное выражение.

— Мне очень жаль вас, сударыня!

Элойз опустила голову.

— Я несчастная женщина. Ах, если бы знали… это настоящий ад!

Девушка сочувствовала ей. Выражение лица Элойз и трагичность ее позы произвели надлежащее действие.

— Я сразу поняла это. Сожалею, что плохо обращалась с вами.

Великий стратег как раз и отличается тем, что улавливает тот момент, когда неприятель дрогнул. Элойз пустила в ход всю свою дипломатию. Она всхлипнула:

— А ведь я была порядочной женщиной, пока не встретила его!

Гордон, к своему ужасу, услышал последние слова и бросился в кухню.

— Ах ты, проклятая лицемерка!

— Молчать! — повелительно крикнула Диана.

Гордон упал духом, когда она гневно взглянула на него.

Элойз продолжала стонать.

— Он развратил меня… он довел меня до пропасти… он погубил меня.

Мошенница проявила настоящий актерский талант. Она боролась за свою свободу и безопасность.

Голос девушки дрожал, когда она обратилась к ошеломленному «дяде».

— Вы подлец и грубиян! Я удивляюсь, откуда взялся такой преступник, который бесстыдно среди бела дня грабит людей и губит женщин. Вы тигр, вампир в образе человека! Почему вы не уйдете от этого дьявола, Элойз? — ласково спросила Диана.

Комедиантка вытерла глаза и всхлипнула.

— Я полностью в его руках. От таких невозможно избавиться. Я погибла безвозвратно!

Гордон бросился к Элойз, которая боязливо отпрянула назад.

— Он убьет меня! Не давайте прикасаться ко мне! — испуганно закричала она.

Диана очутилась рядом и прикрыла ее своим телом.

— Назад! — крикнула она Гордону. Тот испуганно отскочил.

— Он что, бьет вас? — спросила Диана.

Элойз кивнула с той робостью, которая лучше всего убеждает людей в такой ситуации.

— Иногда я бываю вся в синяках и кровоподтеках, — сказала она плаксиво. — За эти слова он вскоре опять изобьет меня. Но я недостойна, мисс Форд, ни вашего сожаления, ни вашего внимания. Мне суждено остаться с этим преступником до конца жизни. Один только Бог может помочь мне!

— Вы негодяй! — крикнула Диана в адрес Лжедвойника.

Элойз плакала. Гордон был вне себя. Он тоже хотел плакать, но не мог.

— Почему вы не можете оставить его? Вы его жена?

Она печально улыбнулась. Ее усталое лицо выражало горе и унижение.

— Такие мужчины не женятся, — тихо сказала она.

— Но теперь–то уж ему придется жениться на вас, — медленно отчеканивая каждое слово, произнесла Диана.

Элойз бросилась к ногам Гордона. Он не знал, во сне это или наяву. Он даже не отнял своей руки, в которую вцепилась Элойз. Весь этот кошмарный сон должен же когда–либо кончиться! Нужно только соблюдать спокойствие. Сейчас раздастся голос Третнера, который разбудит его: «Уже восемь часов, сэр. К сожалению, на улице дождь». — Слуга всегда извинялся за плохую погоду. Тогда он, Гордон, откроет глаза.

Но его разбудил вздыхающий голос Элойз.

— Ты слыхал, что сказала эта милая девушка? Она говорит, чтобы ты на мне женился. Женись на мне, Дэн! Женись!

Гордон невольно улыбнулся. Диана удостоила его уничтожающим взглядом.

— Сделай меня вновь такой же хорошей, какой я была тогда, когда ты увез меня из Коннектикута, — умоляла Элойз. — Неужели мои мольбы не смягчат твоего сердца? Вспомни о моей старой матери, которая сидела на крыльце дома и читала Библию! Верни мне те старые, добрые времена!

Последние слова она произнесла тихим голосом, перешедшим в плач.

— Что собственно означает этот визг? — осведомился он, пытаясь освободить свою руку.

— Сударь! — в бешенстве воскликнула Диана. — Не забывайте, где вы находитесь?

— Клянусь вам…

— Что, вы женитесь на этой девушке?

— О нет… У меня нет с ней ничего общего. Я не могу и не хочу жениться. Ступайте вы все к черту!

Элойз разразилась рыданиями.

— Ну ты ведь обещал мне, Дэн… вспомни о своей клятве. Эта молодая, милая девушка совершенно права: мы оставим нашу опасную неблагодарную работу! Мы начнем новую жизнь. Ты обещаешь мне это, Дэн? Не сердись, дорогой, мы должны благодарить нашу славную хозяйку, которая дала нам приют вместо того, чтобы передать в руки полиции.

— Ах ты, проклятая курица! — крикнул Гордон в ярости. — Провалитесь вы все! Вам мало, что вы меня так жестоко обманули, и смеете еще требовать, чтобы я на вас женился? Диана, разве ты не видишь, что это комедия? Она разыграла перед тобой роль несчастной женщины! Между нами вообще ничего общего не было!

— Ах, Боже, он еще издевается надо мной! — воскликнула Элойз и грохнулась на пол.

Диана помогла ей подняться.

— Пойдемте со мной, дорогая Элойз, все просьбы и мольбы ни к чему! Вам не удастся смягчить сердце этого развратника. Как вы смеете издеваться над бедной женщиной? Вы еще смеетесь?..

— Нет, — оскорбленно сказал Гордон. — Было бы глупо смеяться над этой подлостью. Если тут можно смеяться над кем–нибудь, так только над вами — видя, как вы даете себя обмануть этой аферистке.

Диана с презрением посмотрела на него. Утешая Элойз, она предложила ей деньги на обратную дорогу.

— Завтра вы их получите. Теперь пойдемте со мной.

Мошенница нежно обняла Диану.

— Нет, мисс, я хочу остаться здесь, — сказала она печально. — Мне нужно кое–что сказать Дэну… Чего не должна слышать другая женщина.

Диана смутилась.

— Ах, я понимаю! — дружески заметила она и вышла.

Элойз выждала некоторое время, подошла к двери, прислушалась и вдруг разразилась хохотом.

— Браво! Милый мой, вот это девушка! Сущий ангел!

— Ах ты мерзавка, негодница! — негодовал Гордон. — Как ты смеешь… это уже верх бесстыдства!

— Не прикидывайтесь дураком, сэр! Я должна, наконец, позаботиться о себе. У меня нет ни доллара за душой. Если Дэн потерпит неудачу, я не получу ни цента и не сумею вернуться домой. Мне придется ночевать на улице, поняли? Я отдала все свои деньги подруге. Будьте же благоразумны!

— Вы подло обманули мисс Форд!

— Но у меня не было другого выхода.

Гордон в бешенстве зашагал по комнате взад и вперед, бормоча что–то про себя, и вдруг остановился перед Элойз.

— Вы обвинили меня в позорных преступлениях, вы погубили мою репутацию… вы назвали меня Дэном — Двойником!

Та опять зажгла папиросу, села на край стола и начала выстукивать фокстрот.

— Итак, сэр, у вас нет чувства! — с удовлетворением сказала она. — Черт возьми, знаете ли вы, что Диана прекрасно одевается? Платье, которое было на ней сегодня после обеда, просто изумительно! По сравнению с ней я выгляжу старухой.

Гордон понял, что дальнейший разговор с ней бесполезен.

— Я уверен, что закончу свои дни в доме для душевнобольных. Но я столь же уверен, что Двойник очутится за решеткой.

— Не беспокойтесь о нем, сэр! Уж он постоит за себя! Для него эта операция только маленький эпизод. Уверяю вас, что скоро игре придет конец. Я блестяще выполнила свою роль. Через несколько недель мой Джон вернется домой, а с Двойником я тоже справлюсь.

— Вы думаете, что он все–таки придет? Мы еще увидим его?

— Я увижусь с ним, и он опять исчезнет, — таинственно ответила Элойз. — Он жестоко ошибается, если думает, что я удовлетворюсь лишь двадцатью процентами, а остальные он возьмет для себя. Я признаю только «фифти–фифти», то есть пополам.

— Но предупреждаю вас! Дело зашло уже слишком далеко, — резко сказал Гордон. — Двойник, по–видимому, придет сюда, потому что у меня в сейфе пятьдесят тысяч долларов. Но сомневаюсь, знает ли он…

— Пятьдесят? — изумилась Элойз. — Вот где собака зарыта! Он знал об этом — проклятый Дэн! Как–то в дружеской беседе вы сказали мне, что храните в доме не больше восьмисот или тысячи фунтов, но такая сумма?..

— Это случайность, они предназначены для уплаты американцу, — нетерпеливо произнес Гордон. — Кроме того, я не обязан объяснять вам, почему деньги лежат именно там. Они есть и этого достаточно!

Элойз глубоко задумалась.

— Так вот почему он хотел работать один. Хороший куш — нечего сказать! — Подобной подлости еще не было в наших кругах. Я никогда не слыхала, чтобы так обманули коллегу!

— Перестаньте жаловаться, — это меня нисколько не интересует! Вор вора обманул, — проворчал Гордон.

— Не оскорбляйте порядочную женщину, компаньонку великого Двойника! — гневно потребовала она.

Все ужимки интеллектуалки были ею позабыты. Она испытующе посмотрела на Гордона, но, услышав на лестнице шаги Дианы, мгновенно превратилась в разбитую горем женщину.

— Я больше ничего не прошу у тебя, Дэн, ты тверд, как кремень. Желаю тебе всего хорошего. Неужели ты не пожмешь мне руку в последний раз?

Как рассчитывала мошенница, Диана слышала последние слова. Гордон беспомощно опустил под ее уничтожающим взглядом голову.

— Я прощаю тебе все, что ты мне сделал. Будь счастлив! — Элойз протянула руку. Гордон с удовлетворением дал бы ей пощечину.

— Убирайся вон, подлая тварь!

— Ах ты, гадкий проходимец, немедленно подайте ей руку! — громко приказала Диана.

— Она обманщица и аферистка!

— Подайте ей руку, или!..

Гордон с отвращением подчинился.

— …Прощай!

Диана знала, что преступники большей частью черствые, тупые, бесчувственные люди, но она никогда не представляла, чтобы они могли быть столь подлы и грубы, как компаньон этой несчастной женщины!

— Пойдемте, дорогая. Больше не должны вы его видеть.

— Очень вам благодарен, — поклонился Гордон, — это первые приятные слова, которые я от вас слышу.

— Молчать, презренный бандит!

Элойз робко посмотрела на Диану.

— Мисс Форд… смею ли я вас просить?

— Конечно, милая!

— Мой наряд совершенно не соответствует моему настроению, он слишком вызывающе для девушки с разбитым сердцем. А ведь одежда так много значит для женщины. Если бы у вас нашлось что–нибудь скромное некричащее… более подходящее для убитой горем…

Диана улыбнулась. Она хорошо поняла Элойз.

— Не беспокойтесь. Следуйте за мной. Я пришлю Сюпербуса, чтобы он наблюдал за этим… этим человеком.

Гордон вскочил.

— Диана, умоляю, ничем не помогайте этой женщине! Во имя всех святых, выслушай меня! Уверяю тебя, что она компаньонка Двойника! Не давай ей ни одного из своих новых платьев. Она может выманить тебя из дома и появиться в твоем образе.

Глаза Дианы горели ненавистью и презрением.

— Молчите, подлец и негодяй! Идите спать… если ваша совесть даст вам такую возможность!

Глава 25

Гордон лежал в постели и прислушивался. Соборные часы пробили один раз. Прежде чем пойти спать, он зашел в столовую, где сидели Диана, Элойз и Боб.

— Спокойной ночи! — сказал Гордон.

— Пусть вам приснится дьявол, — ответил Боб, только что вернувшийся из Скотленд–Ярда, где безуспешно пытался поговорить с полицейским инспектором. Тот, по–видимому, был занят наблюдением за Двойником.

Гордон печально направился в свою «спальню».

Он услышал, что Диана пошла к себе и закрыла дверь. Демпси расхаживал мимо ее комнаты по коридору и произносил восторженные монологи. Снизу доносился храп мистера Сюпербуса.

Все выходы из дома и все окна были заперты, за исключением форточки большого окна в рабочем кабинете, которую Гордон мог легко открыть. Он уже днем заметил, что окно не привинчено. Диана сочла излишней эту предосторожность, так как положилась на бдительность сыщика, спавшего на диване в рабочем кабинете. Гордон дважды подходил на цыпочках к двери своей комнатки и нажимал ручку. Дверь сегодня была не заперта. Так как в доме, кроме Сюпербуса, ночевал Боб — Диана ослабила охрану.

Когда часы пробили половину второго, Гордон поднялся с постели и оделся. У него не было ни шиллинга, но слуга в отеле знал его, и кроме того, можно было на фирменном бланке отеля выписать ордер на банк и получить любую сумму. Тогда он опять сумеет вернуться к себе домой и расправиться с Демпси. Он еще не решил, каким образом отправит на тот свет этого негодяя, но был уверен, что ему не избежать смерти. Гордон вспомнил об Элойз. Он надеялся, что она между тем исчезнет. Пленник открыл дверь и прислушался. Кругом царила тишина. Он осторожно спустился с лестницы и пошел в кабинет. Там раздавался равномерный храп Сюпербуса. Гордон сделал несколько шагов от двери. Сыщик вдруг вздохнул и перевернулся на другой бок. Храп прекратился.

Гордон опять прислушался. Теперь настал удобный момент для побега. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как на окне появился светящийся круг потайного электрического фонаря. Гордон остановился, затаив дыхание. Послышался легкий шорох, одна створка окна раскрылась, и в комнату забралась темная фигура.

На миг она стала невидимой, но вдруг луч пробежал по стене и остановился на денежном шкафу.

Громила! Первой мыслью Гордона было броситься на него и схватить за горло, но он быстро обдумал положение и стал приближаться к нему.

— Руки вверх или я буду стрелять!

Свет мгновенно погас.

— Не стреляйте, сэр!

— Где ваш револьвер?

— У меня его нет.

— Что вам здесь нужно?

— Это лишний вопрос…

Гордон выхватил у него фонарик и осветил лицо.

— Я знаю, кто вы! Говорите тише!

Громила смущенно улыбнулся.

— Вы схватили меня, сэр, — печально сказал он.

— Вы вчера чистили окна моего кабинета!

Громила кивнул.

— Да, сэр, это первый случай, когда я захвачен на месте преступления… Меня зовут Старк. Я сдаюсь и не буду сопротивляться, но ради Бога, не говорите полицейским, что у меня был револьвер, так как это неправда!

Разговор шел очень тихо, но Гордон с опаской оглянулся. Мистер Сюпербус опять захрапел.

— Тише, здесь спит сыщик! Вы уже вскрыли сейф?

Гордону пришла в голову блестящая мысль.

— Вы помешали мне, сэр.

Гордон улыбнулся.

— Делайте свое дело!

Старк не верил своим ушам.

— Что? Вы шутите?

— Откройте сейф… Я заплачу вам за труд и отпущу на свободу. Здесь только замок, а шифровой ключ называется «Альма». Вы поняли меня?

— Это серьезно, сэр? — спросил изумленный Старк.

— Да, я потерял свой ключ. Ну, живо приступайте к работе. Вы можете работать без света?

— Конечно, сэр. Только любителям нужен большой свет. Мне достаточно лишь слабого луча.

Он вынул из кармана короткое долото и длинный тонкий инструмент. Как громила, он оказался незаурядным специалистом. Через две минуты все было кончено.

— Что? Уже?.. — спросил Гордон с изумлением, смешанным с огорчением. Торговец, продавший ему сейф, подло обманул его. — Тише, и осветите фонариком внутрь! Черт возьми, как мало денег, осталось всего десять тысяч долларов!

Гордон быстро схватил банкноты и сунул их в карман. Вдруг он поднял голову и прислушался — на лестнице раздались шаги.

— Скорее бегите отсюда… кто–то идет… вот, возьмите!

Он сунул Старку несколько банкнот, и в следующее же мгновение громила исчез через окно. Гордон последовал за ним.

— Кто там? — спросил дрожащий голос Сюпербуса.

…Гордон не ответил. Когда Сюпербус, с необычайной для него смелостью, подбежал к нему, Гордон был уже во дворе.

— Стой! — послышался голос Демпси.

Вслед за тем в рабочем кабинете прогремели один за другим два выстрела. Раздался душераздирающий крик. Очевидно, кто–то был ранен. Гордон бросился за Старком.

Услышав выстрелы, Диана вскочила с постели, набросила халат и поспешила в кабинет. Посредине комнаты стоял Демпси с револьвером в руках, а у его ног, скорчившись от боли, лежал сыщик.

— Он — жертва своего долга, — почтительно сказал итальянец.

Он не ошибся. Мистер Сюпербус пришел в дом на Чейнэл Гарден с десятью пальцами на ногах и, по воле судьбы, оставил его только с девятью. Он потерял палец в погоне за Лжедвойником…

Глава 26

Диана была расстроена разыгравшейся ночной драмой, но, вместе с тем, и рада тому, что Двойник исчез. Крики мистера Сюпербуса раздавались по всему дому. Приглашенный врач, к счастью, нашел рану незначительной. Девушке было бесконечно жаль детектива — «бдительного и преданного охранителя», — потерявшего палец на ноге, который, хотя и не был необходим для его жизненного счастья, но все же, как объяснил мистер Сюпербус в промежутках между приступами боли, все–таки был верным спутником в его богатой происшествиями жизни.

Но больше всего Диана радовалась, что Двойник исчез…

Ночная стрельба имела еще один приятный результат: Демпси вдруг присмирел и больше ни разу не называл Диану «ангелом с небес», или «моей несравненной богиней»; Демпси, который сравнивал красоту форм Дианы с величайшими красотами вселенной и воспевал ее добродетель в стихах, сразу сбавил тон и заговорил, как простой смертный.

— Бедный Уопси, по–видимому, впервые держал в руках автоматический револьвер, и тот начал стрелять прежде, чем он заметил, что нажал на курок.

— Бедный Уопси! — укоризненно сказала Диана. — Лучше бы ты пожалел мистера Сюпербуса… бедного детектива, который пострадал на посту!

Разговор этот происходил после завтрака. Боб уже побывал в банке. Демпси ушел в город.

— Как ты провела ночь? — спросил Боб.

— Очень плохо. Но, Боб, ты получил деньги?

— Да, к счастью, уведомление о переводе прибыло еще в субботу до закрытия банка. Директор дважды извинился передо мною за отказ о выдаче денег. Я получил деньги… вот они.

Боб вынул из кармана толстый пакет банкнот. Диана задумчиво посмотрела на банкноты и вспомнила о Гордоне.

— Я получила от Гордона телеграмму из Инвернесса.

— Значит, он прибыл туда, — сухо произнес Боб. — А как поживает старый римский патриций?

— Ах, бедный Сюпербус! — Диана усмехнулась. — Надеюсь, что уже примирился со своей великой потерей. Я нисколько не удивлюсь, если он станет военным героем. Сейчас он озабочен тем, что скажет жене по поводу потерянного пальца. Судя по его речам, она ежевечерне пересчитывает у него пальцы на ногах.

Боб разразился смехом. Было ужасно смешно, что человек потерял именно мизинец ноги.

— А ты больше ничего не слыхала о Двойнике? — спросил Боб.

— Нет, он исчез. Очевидно, перелез через стену. По словам Сюпербуса, у него был еще помощник, кроме Элойз. В некотором отношении я рада, что Двойник исчез.

— Почему? — удивился Боб.

— Из–за женщины. — Диана печально покачала головой. — Ты не можешь представить, как она от него натерпелась. Из Элойз еще можно сделать порядочного человека. Конечно, она сильно огорчена тем, что потеряла своего друга, но в том–то и заключается несчастье женщин — они никогда не перестают надеяться…

— Однако Двойник оказался ловким малым. Я побежал вниз за Демпси и хотя обыскал весь дом и двор — ничего не нашел.

— Не будем больше о нем говорить. Но Демпси вел себя образцово. Я была приятно поражена… это единственный раз, когда я могу хорошо сказать о нем. Никогда не ожидала, что человек его темперамента проявит такое хладнокровие и отнесется к ночному происшествию так спокойно. Он вдруг как–то присмирел. А с другой стороны, стал более нервозным. Он все время справлялся у меня о том, известила ли я полицию о ночном происшествии. Конечно, я этого не делала… поскольку речь идет о пальце мистера Сюпербуса.

— Демпси?..

— Да. Он говорит, что будет ждать меня хоть тысячу лет. За все утро ни разу не упомянул о венчании. Из–за этого я даже лучше стала к нему относиться.

Через несколько минут появился Демпси. Он осунулся и, по мнению Боба, очень подурнел.

— С добрым утром, мистер Сюпербус. Вы не видели тетю Лиззи? Я хочу выразить ей соболезнование. Ужасно, когда любящие друг друга люди разлучены! И какой ужасный удар для вас… А ведь, сказали, что дядя был Двойником. Дрожь пробегает по телу, когда я вспоминаю об этом. Но маленькая Диана, — он восторженно посмотрел на нее, — не проявила малодушия… ах, это великолепно! Прошу тебя, дорогая, расскажи мне, кто такая тетя Лиззи?

— Моя приятельница.

Демпси печально покачал головой.

— Я никогда не прощу себе, что… что… пустил мистеру Сюпербусу пулю в палец… — с сожалением сказал он.

Боб рассмеялся.

— Это звучит почти так, как будто вам жаль, что не пустили ему пулю в голову.

Демпси в ужасе отскочил. Он был возмущен.

— Что вы такое говорите? Господи, помилуй! Я обожаю Сюпербуса! Я принял его за Двойника.

— Отчасти он заслужил наказание. Не надо было спать, он обещал бодрствовать, — заметила девушка.

Она бросилась к двери, так как стук палки по полу возвестил о приходе «инвалида». Правая нога Сюпербуса была забинтована. Под рукой он держал палку и медленно продвигался вперед. Бедняга слабо улыбнулся Диане. Боб взял его под правую, Демпси — под левую, под аккомпанемент вздохов и стонов добрались до дивана.

— Теперь лучше, мистер Сюпербус?

Он покачал головой. Ему не хотелось так скоро лишиться ухода и попечения со стороны окружающих, внимание которых он, по его мнению, всецело заслужил.

— Немного лучше, мисс, но только немного! Конечно, мои нервы расстроены… но со мной это бывает всегда, когда я участвую в перестрелках. Ах, это ужасно! Как вспомню, что еще вчера, — он шумно вздохнул, — мой мизинец был невредим…

Демпси прикрыл лицо своей длинной тонкой рукой.

— И это сделал я — Джузеппе Демпси, — сказал он с горечью.

— Ах, не принимайте этого так близко к сердцу, — успокоил его Сюпербус, лицо которого приняло выражение христианского мученика, извиняющегося перед львами за то, что они собираются растерзать его. — Это могло случиться с каждым. Не огорчайтесь! Я только желал бы, чтобы пуля попала в него или в не…

— В нее? — спросила Диана. — Разве вторым злоумышленником была женщина?

— Вполне возможно. Я не могу утверждать с точностью, — мрачно заявил он. — Но во время следствия все разъяснится.

— Но что, собственно, случилось ночью?

Это спросил Боб. У него было очень смутное представление о происшедшем.

Сюпербус вынул из кармана толстую записную книжку. Перелистав ее, он нашел нужное место и торжественно прочитал: «В два часа утра, пятнадцатого сего месяца, мой сон был потревожен неприятным чувством, будто случилось нечто странное, вроде налета громил или других нежелательных субъектов. Будучи чутким и храбрым человеком, я вскочил с кровати, которая была отдалена от окна на два фута и шесть дюймов (вчера я попросил тетю Лиззи измерить это расстояние). Рабочий кабинет — просторная комната, в которой могут незаметно спрятаться несколько человек. Везде царил мрак, но мой зоркий глаз заметил темную фигуру человека. Когда я бросился к нему, чтобы схватить его, предо мной, как из–под земли, выросло несколько человек. Увидев грозящую дому опасность, я вступил с ними в рукопашную…» Я полагаю, что вы слышали шум борьбы? — опасливо спросил горе–сыщик.

Диана ничего не слышала. Боб тоже отрицательно покачал головой.

— Я ничего не слыхал, но, возможно, что я был слишком далеко от места борьбы, — заметил он.

Демпси, заложив руки за спину, опустил голову и ни на что не реагировал.

— Вдруг раздался выстрел… и больше я ничего не помню, — произнес Сюпербус трагическим тоном.

— Но вы сказали, что злоумышленником могла быть и женщина.

Диана твердо решила выяснить этот вопрос.

— Этот вопрос разъяснится позже, — возразил Сюпербус. — Сейчас вы должны удовлетвориться тем, что было несколько… Кстати, где дядя Исаак?.. Я еще не видел его сегодня?..

— Но когда вы боролись со злоумышленником, мистер Сюпербус, должны были заметить, кто это был, — упорствовала Диана.

Сюпербус стыдливо опустил голову.

— Как человек женатый я, собственно говоря, должен был это знать, — смутился он.

— Но ведь вы боролись с неизвестным злоумышленником?

— В некоторой степени — да! Но только в некоторой степени. Я употребил это выражение в общем смысле.

— Но вы ведь видели…

— Злоумышленник выглядел, как мужчина… Я вам расскажу всю правду. Он выглядел, как дядя Исаак. Но я не дал себя обмануть тем, что это, якобы, был он. Я ни на кого не хочу бросить тень подозрения. Злоумышленник бежал через дверь, прежде чем я мог его опознать.

— Но вы ошибаетесь, мистер Сюпербус, — сказала Диана.

— Он прошмыгнул позади меня через дверь, — сыщик указал на выход.

— Тогда вы ошиблись, — возразила она, — злоумышленник бежал через окно, спрыгнул во двор и перелез через стену. Окно оказалось открытым.

— Расскажите нам, Сюпербус, как это вышло, что вы крепко спали в то время, как злоумышленники взломали сейф? — спросил Боб.

Сыщик нахмурил брови и закрыл глаза.

— Меня усыпили… в мой кофе, по–видимому, подсыпали снотворное. Обычно я очень чуток и просыпаюсь при малейшем шорохе.

Боб иронически заметил:

— Но выстрелы из револьвера вы все же услыхали?

Глава 27

Мистера Сюпербуса отправили в больницу в автомобиле Красного Креста. Собственно, он мог поехать и в таксомоторе, но захотел, чтобы его отвезли именно так.

— Во сколько следует оценить палец ноги, Боб? Я должна как–то вознаградить этого беднягу. Как ты думаешь, двухсот фунтов будет достаточно?

— Он потерял только мизинец, — задумчиво сказал Боб. — Если бы это был большой палец, тогда следовало бы заплатить больше. Попробуй отделаться двумястами.

Диана выписала чек. Несмотря на то, что сейф взломан и ограблен, она пребывала в прекрасном настроении.

Элеонора с кухаркой уже вернулись. Любопытство заставило их прервать отпуск.

Из окна верхнего этажа Элойз видела, как Сюпербус уехал в больницу. Она была рада, что выстрелы не причинили ему большого вреда. Все утро Элойз нервничала и вскакивала при малейшем шорохе. В конце концов она спряталась в каморке, где ее и обнаружила Диана. Элойз была так сконфужена и напугана, что девушке это показалось подозрительным. Но она тут же вспомнила об исчезновении Двойника и решила, что это очень расстроило бедняжку, и у той появилась мания преследования.

Боб у себя в комнате писал срочные телеграммы Гордону, настаивая на его немедленном возвращении. Он адресовал их во все лучшие парижские отели, предполагая, что брата надо искать именно там.

Диана подписывала конверты, когда Элойз, якобы бесцельно, вошла в комнату и оглянулась. Демпси сидел на диване, подперев лицо руками, и сосредоточенно смотрел на огонь в камине. Она улыбнулась и наклеила марку.

— Демпси, ты должен побеседовать с тетей… с Элойз и рассеять ее мрачные мысли.

Итальянец очнулся от своих дум.

— Ты ведь знаком с Элойз?

За последние сорок восемь часов произошло так много событий, что Диана не помнила, познакомила она Элойз с Демпси или нет.

— Да, мы знакомы, — сказал Джузеппе, скрыв свое смущение. — Вас тоже разбудили выстрелы? Я должен просить у вас прощение за беспокойство.

— Нет, нет, меня терзает горе, о котором я не могу рассказать. Правда, что дядя Исаак исчез?

Диана кивнула.

— Он убежал… я его больше не увижу!

Элойз произнесла это таким театральным тоном, что Демпси в недоумении посмотрел на нее. Он думал в это время совсем о другом.

— Вы, по–видимому, очень огорчены, — сказал он мягко.

Блуждающий взор Элойз остановился на нем.

— Огорчена! Ах, да, когда я думаю о своем старом доме и о своем милом отце в Мичигане…

— В Мичигане? Кажется, раньше вы говорили мне о Коннектикуте, — прервала ее девушка.

Мошенница мгновенно сориентировалась.

— Там живет моя мать. А отец проживает в Мичигане. Они живут раздельно.

— Ага, понимаю! Тогда вы должны себя чувствовать вдвойне счастливой, возвращаясь в Америку, где найдете двойной дом…

Элойз испытующе посмотрела на Диану. Она никогда не знала, говорит та серьезно, или иронизирует. Диана многих вводила в заблуждение.

— Ах, вы возвращаетесь на родину? — спросил Демпси, который вдруг стал оказывать тете Лиззи внимание.

— Да. Начну там новую жизнь… И все благодаря мисс Форд, — спокойно сказала Элойз. — В один прекрасный день я вспомню о нынешнем времени как о кошмарном сне.

Диана направилась к двери.

— Вы в самом деле едете в Америку? — спросил Демпси.

— Да!

— Ах, это удивительно красивая страна!

Но как только дверь за девушкой закрылась, он вскочил и в упор посмотрел на Элойз. Его поведение резко изменилось.

Элойз осторожно посмотрела по сторонам и прислушалась: они были наедине.

— Сэлли, ты знаешь где находятся деньги? — резко сказал Демпси. — Скажи, где они!

Элойз вдруг преобразилась: печаль исчезла с ее лица, меланхолию как рукой сняло. Она с ненавистью взглянула на собеседника, уперев руки в бедра. Ее фигурка дышала энергией, голос звучал пронзительно.

— Дэн, ты самый искусный из всех известных мне имитаторов. Я нисколько не удивилась бы, если бы ты вдруг появился в этой комнате в качестве блохи из цирка насекомых. Но меня, дорогой, тебе не обмануть! Кто ограбил этот сейф? Ты! Ты украл находившиеся там деньги и помог этому дураку удрать через окно. Наверное, ты вскрывал сейф, когда он вошел.

— Врешь. — Демпси был вне себя от бешенства. — Я прибежал сюда после того, как ты уже вынула все деньги… я вовсе не собирался стрелять… это был самый безумный шаг, который я когда–либо совершал! Но я заметил, как этот тип прыгнул в окно и исчез, и сразу понял, что дело сделано. Он передал тебе деньги, взамен на возможность смыться.

Глаза Элойз гневно вспыхнули.

— Ты хочешь сказать, что деньги лежат в моем кармане?

— Да, они у тебя!

— Погоди, ты еще познакомишься с адвокатом моего мужа. Послушай, что я тебе скажу, бесстыжая собака! Ты ограбил сейф и выстрелил в несчастного Сюпербуса, когда он хотел посмотреть на взломщика. Почему ты оказался здесь ночью совершенно одетый? Ты хотел первым же поездом удрать из Лондона… а меня бросить одну в этой дыре! Ах ты, подлый негодяй! Я так долго и честно работала на тебя! Разве я не сидела часами с этой несчастной платонической ящерицей и беседовала о внутреннем мире? Разве я не выведала от него всю историю о Диане и Демпси? Разве не рассказала тебе обо всем в мельчайших подробностях? Не замучила его вопросами, пока он не рассказал все, что только знал? И за это ты хочешь теперь отделаться от меня двумя центами?

Демпси присмирел. Элойз одержала победу. Он стал извиняться.

— В сейфе было пятьдесят тысяч долларов. Они исчезли. Все, что у меня теперь есть на руках — это чек, пригодный, как конфетти на похоронах. Пройдет еще два дня, прежде чем я сумею получить по нему наличными. А Гордон Сэльсбери вернется сегодня вечером.

— Пятьдесят тысяч! — яростно воскликнула Элойз. — Ты не говорил мне о такой сумме. Не позабыл ли ты опять, дорогой Дэн? Ты ведь часто бываешь забывчивым, когда дело идет о деньгах. Ты говорил, что операция с Гордоном даст не более тысячи фунтов. Затем ты вдруг стал жаловаться, что будешь рад, если сумеешь возместить расходы. Что это за чек? Это деньги, которые Диана должна была Демпси? Черт тебя подери, это ведь деньги, которые сумасшедший итальянец бросил к ее ногам, прежде чем бежал в джунгли! Я рассказала бы тебе об этом, да потом позабыла.

Она нервно пригладила волосы.

— Сэлли, я вообще не думал о твоем рассказе, я понятия не имел о чеке, когда пришел к Диане. Это она рассказала мне, что послала с горничной письмо с чеком. Так как горничная не застала меня в отеле, Диана отдала мне его потом. Лишь позже я узнал, что в сейфе находилось еще больше денег, и я хотел тоже забрать их с собой. Вынуть деньги из сейфа показалось мне делом нетрудным.

Элойз злобно посмотрела на него. Оскорбленное выражение лица Дэна усилило ее подозрительность.

— Ты отличный баснослов! Будь я моложе, то, возможно, поверила бы твоим басням. Но теперь ты будешь пай–мальчиком и признаешься тете Лиззи, что похитил эти доллары. Скажи, дорогой: «Милая тетя Лиззи, мы поделим эту сумму пополам». Если ты этого не сделаешь, то можешь быть уверен, что скоро окажешься на скамье подсудимых.

Дэн, или Лжедемпси попытался убедить ее лестью.

— Сэлли, ты ведь честная женщина. Признайся, что деньги у тебя. Не будем спорить.

— Какой ты глупец, Дэн! Неужели ты думаешь, что я осталась бы здесь и понапрасну волновалась, если бы деньги были у меня? Ведь волнение вредит моей красоте.

Аргумент был веский и убедил Дэна.

— Это верно. Но кто тогда открыл сейф? Ведь не сам же Гордон?

— Никто другой, как ты.

— Проклятье! Я ведь тебе сказал, что не делал этого!

Послышались шаги. Диана вернулась в кабинет. Она позабыла положить чек в письмо. Демпси и тетя Лиззи так оживленно беседовали, что она не обратила внимания на их расстроенные лица.

— Ах, я так люблю жить в деревне, — говорила Элойз, — птички поют, облака плывут по небу, веет прохладный ветерок… Нет ничего лучше, мистер Демпси.

— Никогда раньше не видела, чтобы они проводили время вместе, — подумала с улыбкой девушка и снова вышла из комнаты.

— Сэлли, не будем больше спорить. Деньги исчезли. Возможно, сам Гордон вынул их. Зачем, собственно, ты явилась в этот дом?

Ему давно хотелось задать ей этот вопрос.

— Я пришла сюда потому, что догадалась о твоем намерении ограбить Гордона. Я тебя знаю, Дэн, ты пользуешься очень скверной репутацией среди честных преступников!

Он недовольно усмехнулся.

— А я тебе докажу фактами совершенно противоположное. Куда ушел Гордон Сэльсбери? Он говорил тебе, что хочет уйти?

— Нет, перед этим мы поругались. Ты только что сказал, что он сегодня вернется и я чувствую, что ты прав. Я готова поверить и в то, что деньги у него в кармане.

— Но он ведь не мог сам взломать сейф. Даже твой Джон не мог бы продемонстрировать лучшую работу…

Но Элойз была настороже и не дала себя провести лестью.

— Оставь свое красноречие. Поговорим о фактах, — оборвала она его. — Я дала информацию о Сэльсбери или нет?

Он подскочил, как ужаленный.

— Информацию? Проклятье! Какой от нее толк? Зачем, черт возьми, ты вообще дала Сэльсбери возможность вернуться сюда?

— Зачем я дала ему такую возможность? — презрительно переспросила Элойз. Я сделала это умышленно, чтобы обеспечить свои интересы. Пока Гордон был здесь, он был у меня в руках. Я знала, в каком обличье ты появишься в этом доме, поэтому его присутствие здесь мне было необходимо. Я узнала, что эти деньги лежат здесь, в сейфе, поэтому и предпочла остаться. Дэн, в последний раз говорю тебе, покончим это дело миром! Я хорошо знаю, кто такой полицейский инспектор Керслак! Для меня ничего не стоит получить вознаграждение, назначенное за твою поимку. Я бы этого никогда не сделала, но если ты заставишь меня прибегнуть к крайней мере…

Это подействовало. Но Дэн принял угрозы с философским спокойствием.

— Ладно, ничего не поделаешь, — простонал он. — Поделимся согласно старым условиям. Но я ничего не хочу слышать о «фнфти–фифти». Возьми тридцать процентов.

— И ты смеешь предлагать мне только тридцать? Ах ты, бесстыдник! Я удивляюсь твоему хладнокровию. Ты дашь мне пятьдесят или… тебе вообще не придется больше делить!

— Диана даст мне наличными. Я вернул ей чек. Подожди полчаса и получишь деньги. Ты довольна? Получишь сорок процентов!

— Шестьдесят! — настаивала Элойз. — Ты сам пожалел бы потом, если бы дал меньше.

Они еще долго спорили, пока Элойз не удалось добиться своего.

Элеонора нашла свою госпожу в комнате Гордона.

— Священник пришел, — сказала она загадочно.

У Дианы опустились руки.

— Католический, это видно по его рясе, — объяснила служанка.

Девушка до сих пор не интересовалась тем, какую религию исповедовал Демпси. Кроме того, она раньше не хотела лично встречаться со священником, приходившим якобы по его приглашению, чтобы повенчать их.

— Сейчас я сойду, — сказала Диана после некоторого колебания и взяла из рук Элеоноры визитную карточку.

Она прочла ее и не поверила своим глазам. Снова прочла и протерла глаза. На карточке было напечатано:

«Патер Джузеппе Демпси, викарий из Бенхерста».

В следующее же мгновение Диана спустилась по лестнице. Она сразу узнала Демпси по его гладко выбритому лицу, темным волосам и коричневым, смеющимся глазам. Она узнала бы его даже без черной рясы.

— Диана! — сказал он. — После многих лет мы опять увиделись!

Она схватила его худощавую руку.

— Да, это вы! Ах, как я рада вас видеть!

Итак, это был настоящий Демпси. Но кто же был тот другой?

— Я несколько раз заходил сюда, чтобы повидаться с вами, — сказал патер, — через две недели я уезжаю из Англии. Мой приход находится в районе Мельбурна. Не знаю, сумеете ли вы простить меня за беспокойство и досаду, которые я причинил вам в свое время. — Легкая улыбка скользнула по его красивому лицу. — Я был взбалмошным юношей. Да, бежал в джунгли, но вернулся с полпути. Мне стало ясно, что это будет изменой своим идеалам и несправедливостью по отношению к вам. Я образумился, решил вернуться в колледж капуцинов и, окончив его, получил звание теолога. И ни разу не пожалел о данном обете.

Диана почтительно взглянула на него.

— Вы лучше и солиднее выглядите, чем тогда, патер Демпси. У меня еще лежат ваши деньги.

Он смущенно рассмеялся.

— Мне было очень интересно, осталось ли сколько–нибудь из той суммы. По совести говоря, мне сейчас очень нужны деньги — я хочу открыть в своем приходе клуб для молодежи и купить для новой церкви орган…

Девушка кивнула. Она еще не пришла в себя от изумления.

Вдруг Боб взволнованно распахнул дверь.

— Диана!..

За спиной взволнованного Боба показался Гордон в солидном платье. В лице его что–то неуловимо изменилось. Девушка бросилась ему навстречу… И прежде чем осознала, что делает, поцеловала его. Он ответил ей поцелуем… Это оказалось совсем нетрудно.

— Гордон, разреши представить тебе патера Джузеппе Демпси. Я много рассказывала о ней.

Гордон в ужасе посмотрел на священника.

— Патер Джузеппе Демпси… Я думал… — он схватил руку священника. — Я ведь знал, что тот… Как поживаете, ваше преосвященство?

— Благодарю! Хорошо! Мы с Дианой старые друзья и можно даже сказать, я любил ее, но не встретил взаимности, — добавил он с улыбкой. — Но это замечательная встреча…

Гордон не нашелся, что на это сказать.

— Но как же ты успел вернуться? Я ведь только сегодня получила от тебя телеграмму из Инвернесса.

— Прилетел на аэроплане, — ответил Гордон, нисколько не смущаясь. — Я чувствовал, что здесь не все в порядке и что ты находишься в затруднительном положении.

— Ах, Гордон, неужели это правда! — Она покраснела. Ее изумила эта «душевная телепатия», — но… милый, ты сбрил свои бакенбарды!..

Он серьезно кивнул головой.

— Кажется, я тебе говорил однажды, что собираюсь это сделать… Ты как–то призналась мне, что не выносишь бакенбарды, и это было для меня достаточной причиной…

Диана была рада, что Гордон так внимателен к ней.

На звонок у парадного входа поспешила Элеонора.

— Мне нужно поговорить с мисс Форд!

— Извините, сэр, она сейчас занята.

— Полицейский инспектор Керслак из Скотленд–Ярда, — представился посетитель. — Я пришел осмотреть сейф, который был взломан прошлой ночью. Не нужно беспокоить мисс Форд.

Горничная беспрекословно распахнула дверь и повела полицейского в рабочий кабинет хозяина.

— Мы уедем из Лондона ближайшим поездом, — говорил тем временем «Демпси», — деньги поделим в вагоне.

— Нет, сделаем это до отъезда, — настаивала Элойз, — или совсем не поедем.

«Демпси» — Дэн пожал плечами.

В это мгновение вошел Керслак. Элойз тотчас узнала его, прежде чем инспектор заметил ее. Она быстро схватила со стола газету, развернула и, прикрыв лицо, сделала вид, что углубилась в чтение. Итак, незаметно и тихо вышла в смежную с кабинетом библиотеку.

— Почему ты уходишь? — не понял Дэн.

И тут он заметил инспектора. Они узнали друг друга. Дэн замер.

— Хотя нос и подбородок мне не знакомы, — сказал полицейский, — но высоко приподнятые брови и сверкающие глаза, несомненно, принадлежат моему старому другу Дэну Трогуду, известному под именем «Двойник».

— Вы ошибаетесь, сэр, — ответил «Демпси» высокомерным тоном.

— Инспектор Керслак, редко ошибается, мой друг, — ответил тот и указал на сейф. — Это ваша работа?

— Нет, не моя. Однако против меня нет никаких улик, мистер Керслак. Я просто гость мистера Сэльсбери.

— А теперь, дружище, вы будете гостем короля, — сказал инспектор и быстро защелкнул наручники. — Я должен признать, Дэн, что вы умеете жить!

Спустя час инспектор снова приехал на Чейнэл Гарден, чтобы арестовать некую Сэлли или Сэри Чоустер, известную как Элойз Ван Ойн. Однако она исчезла, и никто не знал, куда она подевалась.

— Не могу ли я побеседовать с мисс Форд или с мистером Сэльсбери?

— Побудьте здесь, сэр!

Элеонора вошла в библиотечную комнатку и прислушалась у двери рабочего кабинета…

— Гордон, я в самом деле хочу вернуться в Австралию!

— Если так, я тоже поеду с тобой… и если нужно будет — убегу даже в джунгли, — послышался голос Гордона.

Затем воцарилось молчание. Элеонора осторожно приоткрыла дверь и заглянула в щелку.

Она тотчас же бросилась к Керслаку и еще на ходу громко воскликнула:

— Мистер Сэльсбери и мисс Форд только что объявили о своей помолвке!