Пронзительный звон будильника разбудил Оливу Крессуелл. Она преодолела желание снова заснуть и попыталась вспомнить всё, что произошло накануне. Она помнила, что до трех часов не могла заснуть, поэтому решила встать и посмотреть на восход солнца. Но, по‑видимому, после этого она и заснула. А утром ей потребовалось много усилий, чтобы заставить себя встать. Через полчаса она почувствовала себя свежей и готовой к трудовому дню.

По дороге на работу она думала о том, что отныне число её забот увеличилось. Не по своей воле она разделила чью‑то тайну, стала соучастницей этого пьянчужки Белла, оказавшего ей доверие.

Следовало ли рассказать обо всем происшедшем доктору? Доктор Гардинг был для нее другом. Ей казалось, что скрыть от него обстоятельства минувшей ночи равносильно предательству.

Неужели это случайно, что ключ от двери доктора одновременно служил и ключом к её двери? Если это и было непреднамеренное совпадение, то всё же следовало сменить замок.

На углу, на котором красовался универсальный магазин Понсонби, она вышла из автобуса. Понсонби — один из крупнейших и солиднейших магазинов Лондона, и для Оливы было большим счастьем что она получила здесь место. Служба у Понсонби была настолько постоянна, что её можно было уподобить государственной. И к тому же оплачивалась лучше, чем последняя.

Когда она подошла к служебному входу, то почувствовала, как чья‑то рука дотронулась до её локтя. Она обернулась и увидела Белла. На сей раз он был в элегантном сером костюме. В петлице у него был букетик фиалок.

— Простите за беспокойство, мисс Крессуелл, — начал он, — я бы хотел поговорить с вами.

Она смущенно посмотрела на него.

— Я бы предпочла иное место и иное время для разговора, мистер Белл, — ответила она откровенно.

Он кивнул.

— Согласен, что место и время выбраны не особенно удачно. Но, к сожалению, разговор этот неотложен. Он будет деловым. И мои дела не позволяют отложить его. Я ведь деловой человек, — улыбнулся он, — несмотря на мой легкомысленный образ жизни. Я задержу вас всего на пару минут, и в течение этих двух минут я должен успеть сказать вам многое. Во всяком случае я не заставлю вас выслушивать историю моей жизни.

Она взглянула в его глаза и заметила, что они веселы и приветливы. Вопреки своей воле, она улыбнулась в ответ.

— У меня в Сити есть собственное дело, — начал он. — И я доверюсь вам и сообщу о нем несколько подробнее. Я работаю с пшеницей: я эксперт по пшенице.

— Эксперт по пшенице? — удивилась Олива.

— Вы полагаете, что это странное призвание? Что поделать. И мне необходим служащий, которому я мог бы доверять. У меня есть милое конторское помещение, должность хорошо оплачивается, и работа не из тяжелых. И я желал бы узнать, не согласитесь ли вы занять эту должность?

Она покачала головой и взглянула на него не без интереса.

— Это очень любезно с вашей стороны, и вы заставляете меня еще больше проникнуться к вам благодарностью, — сказала она, — но я не испытываю никакого желания покинуть Понсонби. Моя работа удовлетворяет меня, и, хотя я и убеждена, что мои личные дела вас не интересуют (он мог бы возразить ей и заявить, что её личные дела интересуют его в весьма большой степени, но воздержался от этого замечания), я всё же скажу вам, что служба моя достаточно хорошо оплачивается и что я не намерена расстаться с ней.

— Это неприятно, — заметил он, — но всё же об одном я буду просить вас. Обещайте, что, если вам когда‑нибудь придется покинуть вашу службу у Понсонби, вы прежде всего обратитесь ко мне и примете моё предложение.

Олива рассмеялась.

— Это очень забавно, и я готова обещать, что если когда‑нибудь мне придется покинуть Понсонби, то вам будет предоставлено предпочтение и вы будете первым, чьё предложение по поводу службы я приму. Еще раз благодарю вас за всё то, что вы вчера сделали для меня.

Он взглянул ей в глаза.

— Я вообще не помню того, что произошло вчера, — сказал он, — и был бы очень рад, если бы и вы забыли об этом.

Он пожал протянутую ему руку, помахал ей на прощание шляпой и удалился. Она глядела ему вслед, пока бой часов не напомнил ей о том, что пора идти в магазин. — В гардеробе она повесила на вешалку пальто и шапочку и направилась к зеркалу поправить причёску. У зеркала она столкнулась с высокой брюнеткой.

— Доброе утро, — сказала она, и в её голосе послышалось больше вежливости, чем симпатии.

Несмотря на то что обе девушки уже год работали в одной и той же фирме, между ними установились неприязненные отношения.

В красивой Гильде Гордон чувствовалась какая‑то скрытность. Никто не мог похвастаться тем, что завоевал её доверие, да и она ни на чьё доверие не претендовала. Она никогда не участвовала в общих развлечениях, будь то совместная прогулка по Темзе летом или вечеринка зимой. Никто не бывал у нее и никто не приглашал её к себе.

— Здравствуй, — коротко ответила та и добавила: — Ты уже была наверху?

— Нет. А что?

— Да так, ничего.

Она и Гильда работали с заказной корреспонденцией и в их обязанности входило распечатывать письма и записывать в них суммы, поступавшие за заказы. А дальше они направляли эти письма в различные отделения фирмы для исполнения.

Олива быстро поднялась в свою комнату. На столе лежали три мешка, запечатанные сургучом, а её ожидал посыльный с почты.

Она наспех сверила номера пакетов с номерами, занесенными в книгу посыльного и расписалась в получении почты. Гильда по какой‑то причине задерживалась. Олива высыпала содержимое мешков на стол и не успела приступить к работе, как неожиданно в комнату вошел управляющий делами фирмы — крупный, полный мужчина, внушительного вида. Он был лыс и носил окладистую бороду.

— Мисс Крессуелл, я… мне очень жаль, что я не успел вас повидать раньше… Прошу вас пройти в мой кабинет.

— Слушаюсь, мистер Уайт, — ответила девушка, недоумевая, чем вызвано его приглашение.

Он величественно двигался к своему кабинету, поигрывая на ходу пенсне. Девушка шла за ним. — Прошу вас, присядьте, мисс Крессуелл, — сказал он, заняв место за письменным столом. Он сложил руки и беспомощно потупил взгляд.

— Боюсь, мисс Крессуелл, — начал он, — что мне предстоит объяснение не из приятных.

— Неприятное объяснение? — переспросила девушка.

— Я вынужден сообщить вам, что фирма «Понсонби» считает необходимым отказаться от ваших услуг.

Олива встала и с ужасом взглянула на него.

— Вы мне оказываете?.. Отказываете от места? — переспросила она.

Он молча кивнул.

— Вместо заблаговременного об этом предупреждения я выдам вам чек в размере вашего месячного оклада. Это сверх той суммы, которая вам причитается за эту неделю.

— Но почему вы меня увольняете? Почему? — спрашивала девушка.

Мистер Уайт, широко раскрывший глаза для того, чтобы посмотреть, какое впечатление произведет на девушку нанесенный им удар, снова зажмурил их.

— Фирма «Понсонби» считает излишним вдаваться в объяснения, — заметил он. — Довольствуйтесь тем, что мы до последнего времени были вполне довольны вами и что существуют основания, из‑за которых мы вынуждены отказаться от ваших услуг.

Сознание Оливы помутилось. Тщетно пыталась она осознать происшедшее. В течение пяти лет она работала в этой фирме.

— Так ли я вас поняла? — переспросила она. — Я должна немедленно покинуть свой пост?

Уайт кивнул и протянул ей чек, который она рассеянно сложила пополам.

— И вы не объясните, чем вызвано ваше решение?

Уайт отрицательно покачал головой.

— Понсонби никогда не поступает беспричинно, — сказал он, считая необходимым поддержать авторитет Понсонби. — И я не вижу оснований… для того, чтобы… вдаваться по этому поводу в дальнейшие рассуждения.

И снова покачал головой.

Олива кивком попрощалась с ним, направилась в гардероб, быстро накинула на себя пальто и вышла на улицу. Тут она вспомнила о своем разговоре с Беллом. В её сознании мелькнула мысль: уж не знал ли он о том, что должно было произойти у Понсонби? Почему он в это утро так рано был на ногах?

И прежде чем нашла ответы на эти вопросы, заметила Белла. Он по‑прежнему находился недалеко от дома Понсонби и, казалось, полностью погрузился в наблюдения за действиями монтера, чинившего телефонную сеть.

Девушка сделала шаг по направлению к нему, но остановилась. Он, по‑видимому, настолько углубился в созерцание деятельности монтера, что ничего не замечал. Она решила не беспокоить его и пошла в противоположную сторону. Но через несколько мгновений Белл догнал её.

— Вы возвращаетесь сегодня домой раньше обычного часа, мисс Крессуелл? — улыбнулся он.

— А вам известно, почему это так?

— Я не знаю, почему это так, но полагаю, что…

— Что?

— Что вас уволили, — холодно закончил он.

Она нахмурилась.

— Что вам известно о моем увольнении?

— Такие вещи случаются, — ответил Белл.

— А вы знали, что меня увольняют? — допытывалась она.

Он кивнул.

— Я не был уверен в том, что вас уволят именно сегодня, но полагал, что это случится в ближайшие дни. Поэтому и обратился с таким предложением.

— Которое, я, само собой разумеется, не приму, — бросила она ему.

— Которое вы, само собой разумеется, примете, — спокойно возразил он. — Поверьте, я знал лишь одно: что Понсонби распорядится вас уволить. Но по какой причине это будет сделано, мне неизвестно.

— Но откуда вам было известно, что это произойдет?

Неожиданно мистер Белл стал серьезным.

— Ладно. Я не буду играть с вами в загадки и скажу, что у меня были основания предполагать, что это случится.

Девушка устало повела плечами.

— Все это слишком туманно. Вы в самом деле хотите, чтобы я служила у вас?

Он утвердительно кивнул.

— Но вы не оставили своего адреса в Сити.

— Вот поэтому я и остался ждать вас.

— Значит, вы знали, что я скоро выйду?

— Знал, что рано или поздно вы выйдете.

Она удивленно взглянула на него.

— Значит, вы ждали бы меня в течение всего дня, для того чтобы оставить мне свой адрес?

— Да, — рассмеялся он.

Оливе, несмотря на все события сегодняшнего утра, не оставалось ничего другого, как рассмеяться вместе с ним.

— Мой адрес: 342, Лозбюри, — сказал он. — И вы можете приступить к своим обязанностям сегодня же. И… — он рассмеялся.

— И? — переспросила она.

— Я полагаю, что было бы целесообразным, если бы вы не говорили вашему приятелю‑доктору о том, что поступили ко мне на службу, — он внимательно разглядывал свои ногти, не осмеливаясь взглянуть на нее.

— На это имеется целый ряд причин, — продолжал он. — Во‑первых, в том доме, в котором мы живем, у меня скверная репутация, и это известие могло бы повредить вам.

— Чрезмерная таинственность всей этой истории несколько смущает меня, — возразила она. — И я бы предпочла приступить к своей работе не сегодня, а завтра с утра. В котором часу мне надлежит явиться к вам в контору?

— К десяти часам. Я буду ждать вас и объясню вам вашу работу. Вы будете получать пять фунтов в неделю и будете всецело располагать конторой. Я лично появляюсь там весьма редко. Ваша работа будет, главным образом, заключаться в том, что вы будете собирать статистические сведения об урожае пшеницы за последние пять лет.

— Это интересно, — заметила она и улыбнулась.

— Это значительно интереснее, чем вы полагаете, — ответил он и удалился.

Подойдя к дому, она столкнулась в подъезде с доктором Гардингом.

Врач изумленно поглядел на нее.

— Как? Вы уже возвращаетесь домой?

Следовало ли ей сказать ему о происшедшем? Собственно, никаких оснований для того, чтобы скрывать от него события этого утра, не было. Он всегда был так внимателен к ней, и она не сомневалась в его дружеском расположении.

— Я уволена.

— Уволены? Это невозможно.

— И всё же это так, — добродушно заметила она.

— Но, моя дорогая, это неслыханно. И по какой причине вас уволили?

— Без объяснения причин.

— Вам даже не сказали причины?

— Нет. Они мне выплатили за месяц вперед жалованье и предложили удалиться, что я и сделала.

— Это неслыханно! — продолжал волноваться доктор. — Я пойду к ним и поговорю с ними. Я знаком с одним из директоров, вернее, он лечится у меня.

— Вы этого не сделаете, — решительно возразила она. — Мне это совершенно безразлично.

— Но что вы теперь предпримете? Боже! — воскликнул он. — У меня есть блестящая идея. У себя в клинике я нуждаюсь в секретарше.

Она прониклась комизмом этого положения и рассмеялась.

— Не понимаю, что в этом смешного? — осведомился доктор.

— Право, мне очень жаль, но я не могу принять ваше предложение. Я не хочу, чтобы вы сочли меня неблагодарной, но если так пойдет дальше, то я окажусь самой желанной служащей во всем Лондоне.

— У вас есть какое‑нибудь другое предложение?

— Да. Я только что его приняла и поступила на службу.

На лице доктора отразилось нескрываемое разочарование.

— Быстро же это у вас, — сказал он. — И на какую службу вы поступили?

— Я буду работать в одной конторе в Сити.

— Вам будет скучно работать там, но, разумеется, раз вы так решили, я не стану вас отговаривать. Я готов платить пять‑шесть фунтов в неделю, и работа у меня вас не затруднит.

Улыбаясь, она протянула ему руку.

— Право, Лондон переполнен людьми, которые только и желают, что платить мне пять фунтов в неделю, особенно не утруждая работой. Право, я вам, доктор, очень благодарна.

Поднимаясь по лестнице, она пришла к выводу, что была гораздо более довольна, чем подобало при подобных обстоятельствах. Вся эта история с фирмой Понсонби показалась ей не стоящей внимания. Когда‑нибудь она узнает, что побудило этих промышленных магнатов отказать ей от службы.

Она улыбнулась при виде двух соседних дверей — двери её нового шефа и двери доктора, который также был не прочь стать её шефом.

— Сара, — обратилась она к себе, — тебе везет. «Сара» была радостным дополнением «Матильды». — Когда этому пьянице вздумается отказать тебе, то ты встретишь ангела‑хранителя, который предложит тебе двадцать фунтов в неделю, возложив на тебя обязанность один раз в день звонить по телефону.

Она подошла к своему письменному столику и попыталась отпереть ящик. Но все её усилия оказались тщетными, потому что… замок был открыт. А она отчетливо помнила, что перед уходом с утренней почтой получила какой‑то счет и заперла его в ящик.

Подняв крышку письменного стола, она заглянула во все отделения. Несомненно, все ящики и отделения стола подверглись в её отсутствие тщательному обыску. А два маленьких ящичка, в которых она хранила перья и почтовые марки, были пусты.