На следующий день мы с Лиз продолжили поиски работы. Большинство домов в Байлере были старыми, но в конце дня мы свернули на улицу, где стояли новые одноэтажные дома с асфальтированными дорожками, с молодыми деревцами, у основания которых была насыпана мульча из сосновых игл. Вокруг переднего двора одного из домов было ограждение из цепей с висящими на них колесными дисками. На подъездной дорожке стоял блестящий черный автомобиль, под его капот засунул голову мужчина. Он копался в моторе, а на месте водителя сидела девочка.

Мужчина крикнул, чтобы девочка включила зажигание, но она слишком сильно газанула и, когда мотор зарычал, мужчина отдернул голову назад и ударился о капот. Он начал громко ругаться и завопил, что девочка хотела его убить, потом повернулся и увидел нас.

– Извините, леди. Не знал, что вы здесь, – сказал он. – Я пытался починить этот проклятый мотор, и моя дочка не очень-то мне помогла.

Это был большой человек. Не толстый, а просто большой, как бык. Он поднял майку и вытер ею лицо, показав свой обширный, волосатый живот, а затем вытер руки о джинсы.

– Давайте мы вам поможем? – предложила Лиз.

– Мы ищем работу, – добавила я.

– Какую же, например?

Мужчина двинулся к нам. У него была неуклюжая походка, но шагал он быстро. Руки толстые, шея толще головы. Короткие, светлые волосы, очень яркие голубые глаза и широкий нос с раздутыми ноздрями.

– Любую работу, – сказала Лиз. – Работу по двору, сидеть с детьми, убирать дом.

Он оглядел нас с ног до головы.

– Я раньше вас здесь не видел.

– Мы тут всего несколько недель.

– Ваша семья переехала сюда?

– Мы в гостях, – ответила моя сестра.

– У кого?

– У нашего дяди.

– Зачем?

– Ну, мы просто проводим у него лето, – ответила Лиз.

– Мы тут родились, – добавила я. – Но не приезжали сюда с раннего детства.

– А кто ваш дядя?

– Тинсли Холлидей.

– Неужели? – Мужчина был таким большим, что, когда приблизился и посмотрел на нас, показалось, будто он проглотил небо. – Значит, вы племянницы Холлидея Тинсли? – улыбнулся он. – А как вас зовут?

– Я – Лиз, а это моя сестра Бин.

– Бин? Что это за имя такое?

– Прозвище. Оно рифмуется с моим настоящим именем, Джин. Лиз всегда все рифмует и придумывает названия.

– Лиз и Бин-рифмуется-с-Джин, я – Джерри Мэддокс. А это моя дочка Синди. – Он указал на нее пальцем. – Синди, подойди сюда и познакомься с племянницами Тинсли.

Девочка вышла из машины. Она была на несколько лет моложе меня, худенькая, со светлыми, как у папы, волосами, которые спускались до плеч. Синди слегка прихрамывала. Мистер Мэддокс положил руку ей на плечо. Мы с Лиз сказали «Привет», но она не улыбнулась в ответ, просто уставилась на нас такими же голубыми, как у отца, глазами.

– Что ж, я могу дать какую-нибудь работу племянницам Тинсли Холлидея, – произнес мистер Мэддокс. – Кто-нибудь из вас может сесть за руль машины?

– Мама позволяла мне поездить перед домом, – сказала Лиз.

– Мама? Сестра Тинсли Холлидея?

– Да.

– Шарлотта Холлидей, если не ошибаюсь?

– Вы ее знали?

– Никогда с ней не встречался, но слышал о ней. – Он снова улыбнулся, и мне показалось, что дядя Тинсли был прав – все в городе знали мамину историю.

Мистер Мэддокс велел моей сестре сесть за руль. Лиз получила привилегию, сказал он, посидеть за рулем «Понтиака», одного из классических автомобилей, выпускаемых в Детройте, и только истинные любители могут это оценить. Он велел Лиз включить мотор и выключить, потом включить поворотник, нажать на тормоз, а сам все водил меня вокруг автомобиля, чтобы проверить фары. Потом он сказал, чтобы Лиз включила мотор. Мистер Мэддокс проверял регулировку карбюратора, ремни и заставил меня держать воронку, пока добавлял масло. Синди молча стояла рядом и наблюдала за отцом.

Вскоре удовлетворенный мистер Мэддокс захлопнул капот.

– Все отрегулировано и готово к езде, – объявил он. – Вы, девочки, хорошо исполняете поручения. – Он вынул пачку денег из кармана брюк. – Искал что-нибудь помельче, но у меня только десятки и двадцатки. О, вот! – Мистер Меддокс вытащил две пятерки и передал одну из них нам. – Я думаю, мы сработаемся. Приходите в субботу после ленча.

– Говорила же тебе, что мы получим работу! – воскликнула Лиз по пути домой. Она прямо-таки ликовала. – Разве я не говорила, Бин?

– Да, ты всегда бываешь права.

На полпути к дому мы проезжали поле с двумя эму. Обычно их не было видно или они находились далеко, но сейчас прохаживались вдоль изгороди, прямо у дороги.

– Смотри, – сказала я. – Они хотят подружиться с нами.

– Мама сочла бы это знаком.

Мы остановились, чтобы посмотреть на эму. Они двигались медленно и осторожно, а когда поднимали головы, их длинные шеи покачивались из стороны в сторону. По головам с боков, по маленьким крыльям и по большим чешуйчатым ногам с острыми когтями вились бирюзовые полосы. Из глубины их глоток доносился булькающий, барабанный звук, не похожий на птичий щебет.

– Они такие таинственные, – заметила я.

– Таинственные красавцы.

– Слишком велики, чтобы быть птицами. У них есть крылья, но они не могут летать. Выглядят так, будто вообще не должны существовать.

– Это-то и делает их особенными.