Дяде Кларенсу не хотелось пить пиво с Мэддоксом, и тот ушел. У дяди Кларенса начался мучительный, судорожный кашель, потом, когда ему стало легче, он надел свою военную фуражку и ушел. Я сидела в кухне с тетей Эл и Эрлом и чувствовала, что тетя Эл хочет, чтобы я не уходила. Мы долго молчали, а потом она спросила:

– Зачем вы это сделали?

Значит, поняла.

– Это я виновата, – сказала я и стала объяснять, что с тех пор, как Лиз выдвинула обвинение, Мэддокс начал бросать мусор на наш двор и пытался сбить нас своей машиной. И Лиз слышала голоса, так что я почувствовала, что мы должны как-то ответить, должны бороться, и единственным, кто мог бы мне помочь, был Джо.

– Миленькая моя, вы просто кидаете камешки в злобного быка.

Мы еще посидели с тетей Эл в кухне. Я расспрашивала ее о голосах Лиз, и она сказала, что иногда слышит, как с ней говорит Бог, а иногда – дьявол.

Рут вернулась из воскресной школы.

– Что такое? Почему такие вытянутые лица? – спросила она.

– Твой отец выпорол Джо, – объяснила тетя Эл.

– Его Мэддокс заставил, – добавила я.

– Папа бил, потому что ему велел Мэддокс?

– Прямо по попе, – сказала я.

– Мистер Мэддокс был здесь? – воскликнула Рут. – В нашем доме?

Она села за стол.

– Только что, – ответила я. Я начала объяснять, что произошло, и, закончив, увидела, что Рут опустила голову.

– Знаете, я никогда никому не рассказывала, почему перестала работать у Мэддокса, – произнесла она.

Тетя Эл испуганно посмотрела на дочь.

– Он ко мне приставал, – сообщила Рут. – Прижал меня в угол и начал лапать, как сумасшедший. Я убежала, но, конечно, напугалась.

– Миленькая моя, – вздохнула тетя Эл. – Я же спрашивала, не случилось ли чего, а ты сказала – нет.

Рут сняла свои очки и нервно крутила их.

– Мне не хотелось, чтобы об этом кто-нибудь знал.