Лиз целый день лежала в кровати и проспала всю ночь. На следующее утро она отказалась вставать. После завтрака дядя Тинсли попросил меня помочь ему почистить водосточные трубы. Мы вдвоем несли из сарая алюминиевую выдвигающуюся лестницу, когда неожиданно на нашей подъездной дорожке появились два эму. Они наклоняли головы и смотрели по сторонам своими огромными глазами цвета жженого сахара.

– Птицы, наверное, заблудились, выйдя с поля Скраггса, – сказал дядя Тинсли. – Скраггс никак не починит забор.

Мы положили лестницу на землю, эму стали осторожно изучать ее. Я помчалась наверх и позвала Лиз, она натянула джинсы и спустилась вниз. Эму направились к сараю, издавая какие-то булькающие звуки. Они двигались длинными шагами и каждый раз, когда поднимали ноги, покачивали головами. У меньшего по росту эму была слегка вывернута нога, и он слегка подбирал ее при ходьбе. Эму поглядывали то назад, то вперед, будто желали заверить друг друга, что они в безопасности.

Дядя Тинсли сказал, что следует сообщить Скраггсу, что эму сбежали, и пошел в дом позвонить. Вскоре он вернулся и сказал, что эму принадлежат зятю Скраггса, Тэйтеру. Он работает в долине и приедет домой послезавтра. Только зять знает, как поймать птиц, так что Скраггс просит подержать их пока у себя.

– Я считаю, надо это сделать, по-соседски, – произнес дядя Тинсли. – Но нам нужно отправить их на пастбище.

Эму побрели за сарай, в сад. Они находились в нескольких футах от ворот, которые вели на главное пастбище, окруженное забором. Мы медленно двигались за эму и смогли подогнать их ближе к открытым воротам. Как только птицы прошли через ворота, Лиз быстро закрыла их.

Позднее мы привели на поле маму и показали ей эму. Посмотрев на их когти, она сказала, что не желает иметь с ними дела. А Лиз эму казались очаровательными. Мы с дядей Тинсли снова стали заниматься очисткой водосточных труб, а Лиз стояла у забора, наблюдая за эму. Ей просто не верилось, что тут появилось нечто такое странное, как две эти птицы. Они казались ей кем-то не из этого мира, существами из доисторической эпохи, или пришельцами с другой планеты, или даже ангелами. Она решила, что птица, которая побольше ростом, самец, а та, что поменьше – самка, и назвала их Юджин и Юнис.

Лиз полюбила не только самих эму, но и влюбилась в слово «эму». Она произносила его «эмью» или «эмуу», издавая звук, похожий на мычание коровы. Исписала целый лист разными словами, которые рифмовались со словом «эму», прибавив к «эму» «теорему», «проблему», «солому», «дилемму» и «клемму».

В этот вечер она нашла статьи об эму в «Энциклопедии» и завалила нас информацией об этих птицах. О том, что они из Австралии, могут бежать со скоростью сорок пять миль в час, самец сидит на гнезде, у них двойные перья с двумя «султанчиками», растущими из каждого пера.

– Они таинственные и прекрасные, – произнесла Лиз.

– Как ты, – улыбнулась я.

Я-то думала, что пошутила, но сестра кивнула. Она чувствовала, что сама что-то вроде эму, сказала она. Наверное, от того, что ей с самого раннего детства снится, что она летает. В душе она и есть эму. Лиз была уверена, что эму тоже снятся полеты. Это еще одно их свойство. И она, и эму хотели летать – у них просто нет нужных для этого крыльев.