Идя вдоль тротуара лёгким неторопливым шагом, девушка почувствовала на себе чей-то наблюдающий взгляд. Улица выглядела пустынной, но Александру Райли не могло обмануть внешнее спокойствие. Она выросла в Чикаго, и хотя это был рабочий район, она знала, что у стен и переулков есть глаза и уши.

Ночные обитатели начинали потихоньку возвращаться обратно в свои дневные убежища, — на то время, пока солнце снова не зайдет. Новый день едва забрезжил и уличное освещение, мигнув, погасло, когда рассвет озарил небо. Народ Южной Стороны ещё только просыпался, готовясь начать очередной трудовой день.

Жонглируя двумя большими стаканами дымящегося горячего кофе и пакетом со сдобными свежеиспеченными булочками с черникой, Алекс направилась к большому зданию в конце улицы. Хотя она прекрасно сознавала, что её окружает, она не боялась. Это был ее дом и, плохо ли, хорошо ли, это были близкие ей люди. Они все знали ее, но что более важно, они знали ее отца. А Джеймс Райли охотно оторвет голову любому только за то, что кто-то слишком пристально посмотрел в ее сторону.

Её глаза уловили неясное движение, и Алекс сразу напряглась, но спустя мгновение расслабилась.

— Привет, Дивайн.

Навстречу шла стареющая проститутка, возвращаясь домой после тяжелой ночной работы. Алекс не понимала, как Дивайн могла заниматься тем, чем занималась, но она не презирала эту женщину. Каждый сделал свой собственный выбор для того, чтобы выжить.

— Доброе утро, Алекс. — Дивайн ковыляла в своих черных кожаных сапогах на высоком каблуке. Верхняя часть ее сапог доходила до колен, оставляя обнаженной значительную часть ноги до низа ее юбки. Голос у женщины был скрипучим, глаза налиты кровью. Многие годы курения, употребления алкоголя и занятия проституцией оставили на ней свой след. Обесцвеченные белокурые волосы Дивайн были спутаны, макияж почти стёрся, обнаруживая истинный возраст женщины.

— Тяжёлая ночь? — Алекс остановилась, поравнявшись с Дивайн.

— Странная ночь. — Женщина сделала паузу и нервно оглянулась. — Какое-то жуткое дерьмо творится здесь.

Алекс ощутила, как волосы на ее затылке встали дыбом. Кто-то наблюдал за ними.

— Что за дерьмо? — За последние пару дней чувство тревоги стало ее постоянным спутником.

Дивайн пожала плечами, пожирая глазами кофе в руке Алекс.

— Все возбуждённые, нервные. Кажется, кругом полно ТЕХ, и они шныряют по округе.

Алекс переступила с одной ноги на другую, не зная, что сказать. Она знала, Дивайн верит, что вампиры, оборотни, ведьмы и демоны населяют город, живя бок о бок с остальной частью населения. Лично Алекс думала, что Дивайн принимала в свое время слишком много наркотиков, прежде чем смогла окончательно побороть эту привычку год назад.

К счастью, Дивайн не нуждалась в ответе. Она дернула свой изодранный свитер, плотнее натягивая его на свои плечи, и содрогнулась.

— В дневное время достаточно безопасно. Эти существа любят ночь.

Городу не нужны были вампиры или демоны, чтобы сделать его опасным. Для этого вполне хватало извращенцев и преступников. Но Дивайн была права в одном: большинство из них обычно выходили только после захода солнца.

— Будь осторожна. — Алекс понимала, что бесполезно говорить Дивайн, чтобы она оставалась дома. Если Дивайн не будет работать — ей нечего будет есть.

— Ладно. — Она пристально смотрела на кофе, облизывая губы.

Алекс вздохнула про себя, передавая ей один из бумажных стаканов с дымящимся кофе.

— Вот. Похоже, тебе это будет полезно. — Кофе был одной из слабостей Алекс, и она постоянно ей потакала. Отто Быковски, владелец пекарни, в которую она ежедневно заходила, всегда имел под рукой запас ее любимого обжаренного кофе.

— Ты уверена? — всё же спросила Дивайн, хотя уже дотянулась до стаканчика из вторсырья и плотно обхватила его своими ярко наманикюренными пальцами.

— Да. Уверена.

— Спасибо, Алекс. Передавай от меня привет своему отцу. — Дивайн поднесла стакан к губам, сделала большой глоток напитка, и, спотыкаясь, побрела домой.

— Конечно, — пробормотала Алекс, наблюдая, как исчезает ее кофе. Медленно поворачивая голову, она осмотрела здания, которые окружали ее. Некоторые, покрытые граффити, были более неухоженными, чем другие, которые содержались в чистоте и порядке. Бандитские лозунги и расистские оскорбления незамедлительно смывались с их стен всякий раз, как только появлялись.

В их округе существовало ядро достойных, трудолюбивых людей, которые вели нескончаемое сражение, чтобы сохранить свои дома и бизнес от упадка. Обновление города шло повсеместно, но совершенно не затрагивало ни одного уголка их маленького района. Но это было только вопросом времени. Большой гараж в конце улицы был в лучшем состоянии, чем большинство зданий. Определив, что на данный момент все вроде было нормально, девушка зашагала вперед, к своей цели.

Это был единственный мир, который Алекс когда-либо знала. Она улыбнулась, ступив на дорожку перед домом, не обращая внимания на трещины и щели, расколовшие её. Здание с мощным фасадом из красного поблекшего кирпича перед ней, в чьём-то понимании, возможно, и не было домом, но для неё это был дом. Она выросла в большой квартире над гаражом.

Стараясь действовать как можно тише, Алекс повернула ручку на двери и легко открыла ее. Она была не заперта. Ее отец всегда вставал рано и отпирал для нее дверь. Улыбаясь, она проскользнула через приоткрытую дверь, держась спиной к стене. Ее ноги, обутые в сапожки, беззвучно ступали по бетонному полу. Солнце только начинало свой путь над городом, когда дверь, бесшумно скользнув, закрылась за ней.

— Сколько же времени тебе понадобилось, чтобы добраться сюда? — Хрипловатый голос шел снизу, от пола. Она увидела ноги отца, торчащие из-под Мустанга старинной модели.

Алекс покачала головой и, надув щёки, испустила громкий вздох, широкими шагами пересекая комнату и выкладывая стакан кофе и пакет с булочками на длинный верстак для инструментов.

— Что выдало меня? — Ещё ни разу она не сумела подкрасться к отцу, как ни старалась. Никто этого не мог.

Он выбрался из-под машины и встал, медленно разгибая свое крупное, гибкое тело.

— Кофе.

Алекс усмехнулась. Ее отец был скуп на слова.

— О! — притворно удивилась она. — Ты хочешь кофе?

Отец проследовал к ней, его походка была стремительной и свободной. Протянув руку, он ухватил бумажный стакан и наклонился, чтобы потереться носом о макушку ее головы привычной нежной лаской.

— Негодный ребёнок.

Алекс рассмеялась, глядя, как он поддел крышку и одним глотком выпил сразу половину стакана. Её отец любил кофе. А она была дочерью своего отца. Насыщенный аромат заставил её тяжело вздохнуть.

Джеймс Райли опустил стакан и облизал губы.

— Кому ты отдала свой? — Он знал ее слишком хорошо.

— Дивайн. Она так выглядела, ей это было нужнее, чем мне. Она просила передать тебе привет.

Алекс зябко потерла ладонями по своим рукам: ее трикотажная рубашка с начёсом давала мало тепла, и озноб пронизывал её спину.

— Она говорит, что что-то странное и дрянное происходит по ночам, и к тому же какие-то подозрительные типы шныряют по окрестностям района.

Отец медленно поставил стакан обратно на верстак, его золотисто-карие глаза загорелись каким-то внутренним огнем.

— Она сказала кто?

— Нет. Я не думаю, что она знает. Ты же знаешь Дивайн. Ей всюду мерещатся вампиры, демоны и оборотни.

Алекс колебалась, раздумывая: следует ли ей рассказать отцу о своих странных ощущениях за последние несколько дней. И тотчас же решила, что не стоит. Он и так слишком сильно опекал ее, защищая от всего. Ей пришлось бороться с ним на протяжении года, прежде чем он согласился позволить ей переехать в свое собственное жилище чуть ниже по дороге. И даже теперь он неохотно мирился с этим. Ей было двадцать два года, с ума сойти. Алекс не хотела жить с отцом, независимо от того, насколько сильно она его любила.

— Что случилось? — Как всегда, он почувствовал ее беспокойство и тут же отреагировал, готовый справиться с любой проблемой, тревожившей ее. Он всегда был таким, ещё с тех пор, как она была ребенком.

Некоторые дети в их районе возможно и были лишены заботы или подвергались жестокому обращению, но только не Алекс. Ее самые ранние воспоминания были связаны с отцом, заботящимся о ней, любящим ее. У нее даже было домашнее обучение, она училась читать и писать в этой самой комнате. Были поездки в Институт изобразительного искусства в Чикаго, в библиотеку Гарольда Вашингтона и в зоопарк в Парке Линкольна. Он водил ее в театр — слушать оперу и блюз. И с тех пор, как поблизости появилось бейсбольное поле, они провели на трибунах многие дни, подбадривая «Чикаго Уайт Сокс» .

По мере того, как она росла, он стал учить ее как ремонтировать автомобили и как выживать. Она знала, как защищаться, как управляться с ножом и как стрелять из огнестрельного оружия. Их было двое против всего мира.

А теперь отец ждет ответа. Он будет ждать весь день, если надо. Он был в высшей степени терпелив. Не говоря уж об упрямстве. Она знала, потому что была точно такой же. Алекс пожала плечами.

— Ничего.

Его глаза сузились, а губы сжались в тонкую линию. Она вздохнула и покачала головой. Алекс была взрослой женщиной, но ей до сих пор не удавалось ничего скрыть от своего отца.

— Ладно, это просто ощущение.

— Что за ощущение? — Он взял свой кофе и передал дочери, когда ее снова пробрала дрожь.

С благодарностью взяв его, девушка отхлебнула горячий напиток, нуждаясь в тепле, также как и в кофеине.

— Просто беспокойство. — Мгновение она колебалась, но, в конце концов, сказала ему правду. — Сегодня утром я почувствовала, что кто-то наблюдет за мной.

— В течение ближайших недель ты будешь возвращаться домой в моем сопровождении. — Это было утверждение, а не предложение.

Как бы Алекс не любила свою маленькую квартирку и свое уединение, глупой она не была. Дурное предчувствие вкупе с сознанием, что кто-то наблюдал за ней сегодня утром, действительно наводило на неё жуть. Если это были незнакомцы, скрывающиеся по окрестностям, как сказала Дивайн, то, возможно, ей не повредит на некоторое время остаться с отцом. Бандитские бесчинства нечасто захлёстывали их район, но временами это случалось.

— Хорошо, я останусь на сегодняшнюю ночь. До тех пор, пока все снова не успокоится.

Если она не будет осторожней, отец может перевезти ее обратно навсегда. Алекс горячо любила его, но ей всё же было нужно своё собственное пространство, а он имел склонность к излишней опеке.

Взяв пустой стакан из ее рук, он бросил его в мусорное ведро и обхватил ее своими сильными руками. Алекс прижалась к нему, вдыхая знакомый запах машинного масла и сандалового мыла. Этот запах был для нее запахом дома. Его губы слегка коснулись ее волос.

— Я никому не позволю причинить тебе боль.

— Я знаю, — прошептала она. Она и вправду знала это. Ее отец защищал бы ее ценой собственной жизни.

— Я уверена, что ничего страшного нет.

— Возможно. — Он отпустил ее и отступил назад. — Но я не хочу рисковать. Я чувствовал себя немного тревожно последние несколько дней. После работы мы вместе с тобой сходим в твою квартиру, чтобы ты могла забрать кое-какие вещи.

Если ее отец начинал нервничать, следовало обратить на это внимание, даже если это подразумевало ограничение ее независимости на какое-то время. Джеймс Райли обладал сверхъестественной для человека способностью — способностью читать вибрации города, зная заранее, когда было готово прорваться насилие. Нелегальные наркотики и алкоголь часто смешивались с гневом и безысходностью, и, временами, это сочетание становилось смертельно опасным.

Ее отец мотнул головой в сторону задней комнаты.

— Если хочешь, — там, сзади, у меня есть небольшой пакет кофе.

— Ещё бы! Ты — мой спаситель. — Алекс облизала губы. Привкус, который она ощутила, заставил ее желать большего. Она посмотрела, как ее отец открыл коричневый бумажный пакет и достал сдобные булочки, принесённые ею.

— Я бы лучше начала с кофе. Те несколько глотков не удовлетворят надолго ни одного из нас.

Чувствуя спиной его внимательный взгляд, она поспешила в офисную комнату и взяла пустой графин. Войдя в маленькую ванную, девушка сунула его под кран и, ожидая пока он наполнится, позволила своим мыслям отвлечься.

Алекс все еще не приблизилась к пониманию того, почему она так сильно нервничала. Волосы на затылке, казалось, постоянно стояли дыбом, временами она покрывалась гусиной кожей, а по телу пробегали мурашки.

Прежде она никогда не чувствовала себя так, как в последние несколько недель. Изменения были столь постепенны, что поначалу она не обратила на них внимания. Это было так, будто все ее чувства обострились. Кожа стала слишком чувствительной и по ночам зудела, — не так сильно, чтобы чесаться, но вполне достаточно, чтобы заставить ее ёрзать в постели.

Но хуже всего было странное томление.

Когда она лежала ночью в своей односпальной кровати, между ее бедрами начиналось теплое покалывание, сначала чуть большее, чем лёгкий трепет. Постепенно покалывание становилось глубже, переходя в пульсирующую вибрацию, которая заставляла ее извиваться на простынях и делала ее кожу неспособной выносить даже легкого прикосновения ткани.

Неукротимое желание стремительно росло в ней, казалось, ее кожа горит. Подобно живому существу, жар скользил по животу, одновременно поднимаясь по ребрам, пока не охватывал ее грудь. Ее соски сморщивались и болезненно напрягались. Единственным способом облегчить муку были её прикосновения к себе.

Только на самом деле это никогда не помогало, наоборот, — это ещё больше усиливало жар и ее нужду. После тех первых нескольких раз Алекс научилась, крепко вцепившись в простыни, преодолевать мучительные желания, которые разрывали ее. К концу этих ночей она была мокрой от пота и полностью изнурена.

И сейчас знакомое тепло нахлынуло на нее. Ее соски напряглись, прижимаясь к ткани дешевого хлопкового лифчика. Мышцы внизу живота сократились и ее трусики стали влажными. Алекс отдернула руку, так как вода пролилась мимо графина. Ругаясь, она вытащила его и закрутила кран, остановив поток воды.

Вылив лишнюю воду, девушка шагнула обратно в офис. Когда она наливала воду в кофейник, графин ударился о горелку, заставив её поморщиться от громкого звука. Черт, ей ещё повезло, что графин не разбился. Взяв маленький пакетик с кофе, она открыла его. В воздухе распространился насыщенный аромат, и Алекс глубоко вздохнула, вдыхая его. Она нашла ложку и загрузила молотый кофе в фильтр. Постукивая по машине пальцами, она молила, чтобы та работала побыстрее.

Отойдя обратно к дверному проему, отделяющему гараж от офиса, Алекс прислонилась к косяку и стала рассматривать своего отца. Его рост был где-то около шести футов двух дюймов. Этим она пошла в него. Пять футов и десять дюймов — для женщины она была высокой. И своё сильное, гибкое телосложение Алекс тоже унаследовала от отца. На вид его сила была обманчивой. Многие более крупные мужчины делали ошибку, вызывая его на драку, предполагая, что он будет легкой добычей. Их заблуждение быстро рассеивалось.

У них с отцом ещё и цвет волос был почти одинаковый, каштановый, но с разным оттенком, колеблющимся от цвета янтаря до красного дерева. Волосы ее отца, посеребренные на висках, доставали до плеч и сзади были перехвачены ремешком, делая его внешность ещё более агрессивной. Алекс коротко стриглась сзади и по бокам, и только на макушке волосы были более длинными. Так легче было за ними ухаживать. Она не принадлежала к тому типу женщин, что тратят деньги на дорогую косметику или постоянно прихорашиваются перед зеркалом. Определённо, стиль «девочка-умылась-и-пошла», подходил ей в совершенстве.

А вот глаза у них были совсем разные. Глаза ее отца были пронзительного золотисто-коричневого цвета, в то время как ее глаза были светлыми, серебристо-серыми. Взгляд Джеймса Райли всегда был изучающим, всегда осведомленным о своем окружении, но когда он останавливался на тебе, казалось, что он видит тебя насквозь.

Примерно в тысячный раз, Алекс задалась вопросом: почему он никогда не был женат. Черт возьми, у него даже подруги постоянной не было. Она не была наивной. Она знала, что в некоторые из ночей он крадучись уходил, чтобы насладиться женским обществом, но никогда не приводил никого из них домой. Разве отец всегда был одинок?

Ее мать была проституткой, которая пыталась начать честный образ жизни и забеременела. Когда Джеймс Райли обнаружил, что станет отцом, он привез ее к себе домой и присматривал за ней, пока она не родила ребенка. Она сбежала через два дня после рождения Алекс, не в состоянии справиться с материнством. Алекс никогда не встречала эту женщину, не знала, была ли та еще жива и, если честно, — ей было все равно. Наличие ребенка, которого нужно было воспитывать, конечно же, не могло помочь ее отцу найти женщину. Тем не менее, он ни разу не дал ей почувствовать, что могло быть как-то по-другому.

Подняв руку, Алекс потерла ею грудину. Возможно, всё дело было в одиночестве, которое она ощущала по ночам, лежа в своей кровати. Только одному Богу было известно, что в то время, когда она росла, она чувствовала, что с ней что-то не так. В то время как другие девочки ее возраста сходили с ума по мальчикам, все, что было нужно ей — это возиться в гараже со своим отцом. Она просто не интересовалась этим. Алекс целовалась несколько раз, даже бурно обнималась в подростковом возрасте, но никогда не занималась с парнем сексом. Это просто не казалось ей стоящим усилий. Однако теперь она начинала сомневаться в этом.

— Ты не хочешь принести мне чашку кофе? — Голос отца выдернул ее из ее мыслей. Что с ней случилось? Она никогда не была такой рассеянной, по крайней мере, не перед своим отцом. Он был слишком проницательным и приноровился к ее настроениям.

Сдернув с полки над кофеваркой две больших черных керамических кружки, Алекс наполнила их насыщенным, крепким кофе. Черный — для отца, с двумя кусочками сахара для себя. Вытерев влажные ладони о свои джинсы, девушка глубоко вздохнула и подняла кружки. Надо взять себя в руки. Пора было браться за работу.

Алекс любила гараж. Любила работать бок о бок со своим отцом, ремонтируя транспортные средства самых разных типов: грузовики, легковые автомобили и более популярные, и, конечно, более доступные мотоциклы. Автомобили значительно изменились за эти годы, но ее отец мог отремонтировать их все. Этот человек был кудесником, когда речь шла о ретро-автомобилях, и приобрел репутацию среди коллекционеров. С тех пор, как ее отец не мог больше уезжать из Чикаго, богатые клиенты прибывали со всей страны, чтобы получить у него оценку эксперта. Многие привозили с собой собственные группы по обеспечению безопасности для защиты своих дорогостоящих машин.

Алекс однажды спросила своего отца, почему они не переехали куда-нибудь в другое место. Не то чтобы было что-то плохого в Чикаго, — она любила атмосферу этого города, его уникальное этническое наследие, что делало его таким интересным. Но Алекс всегда интересовало, каково это — жить в тихой сельской местности, где не было бы постоянного шума толпы. Город никогда не спит. Движение транспорта и людей оживляли улицы все двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

У них было достаточно денег, потому что профессиональные навыки ее отца были не из дешевых. «Потому что здесь безопаснее», — был его тихий ответ. Для неё в этом ответе не было смысла, так как место, где они жили, многие, вероятно, сочли бы опасной зоной; но его взгляд при этом был таким мрачным и грустным, что она никогда бы не подняла эту тему снова. Но она сделала зарубку в своей памяти по этому поводу.

Он передал ей все свои навыки механика, и девушка быстро приобрела свою собственную репутацию. Алекс легко могла бы перебраться в другое место и открыть свой собственный бизнес по ремонту транспортных средств, но вместо этого просто поселилась чуть выше по дороге, продолжая работать с отцом. Она не хотела уходить от него. Отец был единственной семьей, которая у нее была. Чикаго мог временами лишить сна членов городского совета и полицию, но это был её дом.

— Что у нас сегодня на очереди? — Она вручила отцу его кофе и, отхлебнув из своей кружки, потянулась к сдобной булочке.

— Немного. Мустанг. — Он показал жестом на автомобиль, под которым находился, когда она пришла. — Есть два Дукатиса, которые нам нужно проверить. Я купил их у одного парня, и вчера вечером он их доставил. Только проверь заказы на выполнение работ.

Мотоциклы были специализацией Алекс. Она любила скорость и свободу, которую они дарили. Ее глаза загорелись, когда она увидела двух красавцев в дальнем углу, которые дожидались, чтобы очаровать её.

— Прелесть! — Она рассчитывала убедить отца дать ей заняться одной из этих прекрасных машин.

— Александра.

Девушка замерла. Отец редко обращался к ней полным именем, всегда называя ее кратко: Алекс. Когда он так делал, обычно это подразумевало какую-нибудь неприятность.

— Да. — Она старалась не ёжиться под его проницательным взглядом.

— Нам нужно поговорить. Вечером. — Отец отвёл взгляд и потер рукой свое лицо. Алекс заметила, что ему нужно побриться. Приглядевшись, девушка поняла, что вид у него очень усталый.

Теперь она действительно начала волноваться.

— Что случилось? — Алекс прижалась к его груди, желая утешить. Он обхватил ее рукой за плечи, и тяжёлый вздох взъерошил волосы на ее макушке.

— Есть некоторые вещи, о которых я должен рассказать тебе. То, что тебе нужно знать о твоей наследственности. — В его голосе звучали мрачные нотки, которых прежде она никогда не слышала. Ее отец был для нее незыблемой скалой, фундаментом, но она могла сказать, что это было нечто, что вселяло в него тревогу.

— Это о ней? — Алекс знала: он поймёт, что она имела в виду свою биологическую мать. Она никогда не называла эту женщину по имени, хотя знала его.

— Нет, это не о Шарлин. Это про меня. — Он отступил на шаг и обхватил ее лицо ладонями. — Просто помни, что я люблю тебя. — Отец наклонился и нежно поцеловал ее в лоб. — Я всегда действовал в твоих лучших интересах, когда принимал какое-либо решение.

Прошлые тревоги тут же отошли на второй план, уступив место более сильному и глубокому беспокойству.

— Ничего, всё нормально, что бы это ни было. — Необходимость успокоить отца, перевесила все остальное, даже ее страхи.

— Я надеюсь, что ты сможешь говорить то же самое после того, как услышишь то, что мне придется сказать. — Он опустил руки и отступил назад. — Сегодня вечером. Я объясню все сегодня вечером. Кстати, без меня в гараже не оставайся. Обещай мне.

Алекс чувствовала напряжённое состояние, охватившее отца. Ее собственное тело словно сжалось. Застыло.

— Я обещаю. — Она не могла ничего сделать с ощущением, что в ее мире могут измениться какие-то основные принципы, и он уже никогда не станет прежним. По ее спине снова пробежала дрожь и она обхватила себя руками, желая, чтобы под её трикотажной рубашкой было бы надето что-нибудь ещё.

Его лицо смягчилось на мгновение.

— Все будет в порядке, Алекс.

— Я знаю. — В данный момент девушка вообще ничего не знала, но отчаянно пыталась действовать, как если бы все было нормально. Это было необходимо, если она собиралась чем-то заниматься сегодня. Было бесполезно требовать от него рассказать ей все сейчас. Раз он сказал сегодня вечером — значит, сегодня вечером.

Работа. Алекс сосредоточилась на работе. Она управлялась с инструментами и работала с автомобилями с тех пор, как научилась ходить. Девушка могла забыть о себе, вслушиваясь в прекрасное звучание точно отлаженного двигателя.

Дверь сзади них распахнулась и с громким стуком ударилась о стену. Алекс обернулась и оказалась лицом к лицу с незнакомцем. Сказать, что он огромен, было бы слишком сдержанно. Лохматые черные волосы обрамляли грубо очерченное лицо, будто составленное из острых углов и чётких граней. Его губы сузились, в то время как пронизывающие темные глаза изучали ее тело с головы до ног. Опасность истекала из каждой поры его кожи. Алекс застыла на месте.

Ее отец быстро прыгнул, загородив её собой, низкое рычание исходило у него изнутри. Напряжение нарастало, заполняя все уголки помещения. Незнакомец отвел от нее свой пристальный взгляд и сосредоточился на ее отце, но почему-то Алекс знала, что он по-прежнему не упускает её из виду.

Губы мужчины раздвинулись, придавая ему удивительную чувственность, несмотря на суровую внешность.

— Они идут за ней.