Алекс стояла на крыльце, прямо на пороге дома Джошуа. Ещё пять других домов и между ними несколько разных построек окружали расположенную перед ней пятидесятифутовую [~15,5 м] открытую площадку. Девушка предположила, что самый большой бревенчатый дом, скорее всего, принадлежал альфе стаи. Остальные дома были покомпактнее, но на вид удобными и хорошо гармонировали с окружающей местностью.

Она чувствовала себя уже немного лучше, но ничего так не хотела, как, часиков эдак на двенадцать, беспробудного сна. Боги, как же она устала! Но, по крайней мере, теперь она хотя бы вымылась. После наблюдения зверских убийств во дворе Алекс была более чем готова последовать за Джошуа, когда тот уводил ее. Все прочие мужчины всю дорогу провожали её назойливыми взглядами, что заставляло её чувствовать себя неловко и неприятно возбуждало.

Теперь, когда непосредственная опасность миновала, её тело снова напомнило ей, что она не совсем человек. Ее кожа стала тугой и стесняющей. Груди болели, соски сморщились в твёрдые комочки, которые, касаясь ткани лифчика, посылали взрывные волны жара, простреливающие между бедрами. Складки её киски стали сверхчувствительными, и её снедала почти непреодолимая потребность себя потрогать. Влажные трусики служили явным напоминанием её непреходящего возбуждения.

Ее ноги были обуты в мягкие домашние тапочки, которые где-то откопал Джошуа. Алекс догадывалась, что они принадлежали его матери. А ещё он дал ей одну из своих рубашек. Это была старая рубашка, выношенная и застиранная до мягкости. Жемчужно-серая расцветка ткани как раз соответствовала ее глазам. Ее джинсы нуждались в хорошей стирке, но она и не думала ходить в них слишком долго. После этого собрания она собиралась пойти поискать кровать, забраться в неё и проспать не менее двенадцати часов кряду.

Подняв руку вверх, Алекс потерла зашеину. Она все еще чувствовала все свои ушибы и ссадины, но горячая ванна помогла расслабить напряжённые мышцы. Длинные царапины на ее руках и бороздка от пули были очищены и промыты должным образом. Джошуа, не пожалев времени, собственноручно втёр исцеляющую мазь в каждую малейшую царапинку. Она позволила ему сделать это, инстинктивно понимая, что он не будет удовлетворен, если не позаботится о её повреждениях сам, лично.

Но перестановка — игра честная. Джошуа был не слишком доволен, но сел и разрешил ей заняться своими ранами, не переставая ворчать, что это совершенно лишнее. Как оборотень, он исцелился бы намного быстрее, чем обычный человек. И всё же, ей хотелось позаботиться о нем, хотя бы чуть-чуть.

Затем он ткнулся в ее губы бесцеремонным поцелуем, велел держаться подальше от неприятностей и отправился во двор, чтобы поговорить с некоторыми из вновь прибывших мужчин. Хм,д ержаться подальше от неприятностей?Всё это не её вина, с самого начала. Проблемы, казалось, только и следуют за Джошуа со всех сторон. От нечего делать, Алекс тоже побрела во двор, чтобы осмотреться, но начала чувствовать себя довольно неудобно под всеми этими взглядами исподтишка, которые ловила на себе от стоявших небольшими группами мужчин и женщин, что собирались на площадке.

Она чувствовала себя очень одинокой и неуверенной, и ей не нравилось это ощущение. Все эти люди знали друг друга, тогда как она была здесь лишней, чужой, своего рода белой вороной. Это из-за нее взбунтовались и погибли те молодые оборотни. Алекс не думала, что её переход к здешней жизни будет легким.

Девушка только хотела отступить назад, под навес крыльца дома Джошуа, когда услышала за спиной шаги. Она оглянулась, надеясь, что это Джошуа, но ей пришлось проглотить своё разочарование, когда оказалось, что это не он. Да что с ней такое? Прежде она никогда не относила себя к типу женщин, нуждающихся в постоянном присутствии мужчины рядом с собой, и, чёрт бы его побрал, уверена, что не собирается начинать этого теперь. Сделав глубокий вдох, она медленно выпустила воздух и пошла навстречу отцу.

— Ну, как дела? — Джеймс отступил на шаг и пробежал взглядом по ее телу, потом ощупал синяк, который все еще расплывался у неё на виске.

— Нормально. А ты как?

Один уголок его рта дёрнулся вверх.

— Все хорошо. — Он привлёк её в свои объятья, и она прильнула головой к его надёжной груди. — Прости, мне жаль, что тебе так досталось. — Он потёр ладонью по её спине, успокаивая растрёпанные нервы.

— Я знаю. — Последнее, что ей было нужно, чтобы он чувствовал себя виноватым. Он и так сделал все, что было возможно, чтобы защитить её и, что бы там ни было, всё равно оставался самым лучшим отцом, которого только могла иметь девочка. И всё же Алекс стала смотреть на него немного по-другому за эти дни. — Ну, и что теперь?

Джеймс выпустил её и отстранился.

— Там видно будет. — Приобняв за плечи, он повёл её на край поляны. За то время, пока она приводила себя в порядок, тела волков-предателей были унесены, и, за исключением пятен крови на земле, не было никаких признаков, что здесь недавно происходила схватка.

Алекс притормозила, вынуждая их остановиться. Он увернулся от ее вопроса. Не раз, и не два она замечала, как он смотрит на окружающий лес. И горе, и тоска, и ещё столько разных чувств разом отражалось на его лице. Алекс понимала, что это возвращение на родину тяжело далось её отцу, но это было то, в чем он нуждался. Она видела, что здесь он был дома больше, чем когда-либо был в Чикаго. Дикость леса и гор подходили ему.

Алекс заглянула в его золотисто-карие глаза, желая дать ему знать, что понимает его чувства.

— Если прошедшие несколько дней и научили меня чему-нибудь, так это тому, что жизнь коротка. Не бойся бороться за то, что тебе нужно.

Ласково обхватив ладонями её лицо, он посмотрел ей в глаза, словно открывая для себя что-то новое.

— Ты уже совсем выросла, не так ли?

— Да, выросла. Тебе досталась со мной чертовская работа, — улыбнулась она в ответ.

Он коротко хмыкнул.

— Полагаю, что я справился. — Выражение его лица снова стало серьезным. — А ты сама собираешься следовать собственному совету? Ты собираешься бороться за то, что ты хочешь?

Джеймс посмотрел мимо нее, и она проследила за его пристальным взглядом. Напротив них, на другой стороне двора, в позе, на вид расслабленной, стоял Джошуа, но его глаза фиксировали каждое её движение.

— Ты знаешь, что это будет не просто. Он не тот человек, жить с которым будет легко.

И это ещё слишком мягко сказано, если она правильно его поняла.

— Да знаю я…

В ответ на её иронию он насмешливо фыркнул.

— Кажется, ты понимаешь, на что идёшь.

— Более чем, — тихо прошептала она.

Ее отец кивнул.

— Пусть будет по-твоему. Держись рядом со мной, пока не подойдёт время.

Прежде чем она смогла заставить его ответить на свой вопрос о том, что же теперь должно произойти, в центр поляны вышел Джошуа. Все тут же, обступив его кольцом, собрались вокруг. Когда стало тихо, Джошуа начал говорить.

— Наша стая подверглась нападению, как с внешней стороны, так и изнутри. — По толпе пронесся гул, раздались нестройные возгласы, но он поднял руку, требуя тишины. — Наш вожак и его пара были жестоко убитыми людьми, которым они доверяли. Правосудие совершено, и тех мужчин больше нет.

Напряжение было настолько плотным, что хоть ножом режь. Алекс стояла и вместе со всеми ждала, пока Джошуа продолжит. Он был прирожденным лидером — внушительная фигура с его высоким ростом, мускулистым телосложением и темными, пронизывающими глазами. Хотя, скорее всего, дело не в том, как он выглядит, решила Алекс, а в том, как держится: с твёрдой уверенностью в себе и непоколебимым самообладанием.

— Все мы оплакиваем их потерю. — Мужчины закивали головами, в то время как многие из женщин вытирали слёзы. Алекс не знала этих людей, но даже она чувствовала их утрату.

— Но у нас должен быть новый вожак, — продолжил Джошуа. — Стая не может оставаться уязвимой.

Несколько мужчин вышли вперед и встали внутри круга вместе с Джошуа. Алекс наблюдала, жалея, что не знает, что будет происходить дальше. Джошуа кивнул каждому из них по очереди. Она признала в одном из них Донована Броуди, оборотня, которому пришлось убить собственных родственников.

— Мы бросим тебе вызов на лидерство. — Алекс не знала мужчину, который это сказал; он был высок и весьма крепко сложен, в отличие от худощавого, мускулистого телосложения большинства прочих.

— Я не претендую на него, — покачал головой Джошуа.

Толпа разом ахнула, раздались протестующие возгласы. Даже эти двое мужчин, что стояли напротив него, казались ошеломленными.

— Если ты не собираешься руководить стаей как альфа, то кто тогда? — выкрикнул пожилой мужчина напротив неё.

Ее отец пошевелился рядом с ней и сделал несколько шагов вперед.

— Я.

Все головы повернулись к нему. Алекс видела удивление и недоверие на некоторых лицах.

— Ты бросил этот пост много лет назад, — возразил старший.

Ее отец кивнул.

— Да, я сделал это. Я был молод, я был ослеплён гневом, и я был сокрушён. Теперь ничего этого нет. — Он хлестнул взглядом по претендентам. — И как член этой стаи я всё ещё имею право претендовать на лидерство.

Алекс смотрела на отца во все глаза, поражённая, что он всё-таки решился на такое. Но с другой стороны, она понимала, что он всегда был защитником. И теперь, когда их дом и их старый квартал были для него потеряны, он нуждался в ком-то или в чём-то новом, чтобы сосредоточить на этом все свои защитные инстинкты. Когда она поразмыслила об этом, то поняла, что не может представить никого лучшего на этом месте, за исключением, пожалуй, Джошуа.

— Что скажешь ты, Страйкер? — Донован Броуди агрессивно шагнул вперед.

Джошуа бросил взгляд в сторону Джеймса.

— Семья Страйкеров всегда поддерживала семью ЛеВо. Это не изменилось.

— Ты поддерживаешь его только потому, что хочешь женщину, — раздражённо бросил ещё один мужчина, входя в круг.

— Это отдельный вопрос, Гэвин, и мы будем разбираться с ним, когда покончим с этим, — не отрицая обвинения, пожал плечами Джошуа,

Мужчина, названный Гэвином, буквально сверлил его взглядом, но отступил назад.

Живот Алекс свело. Что будет, если её отца не примут вожаком? Что, если ему придётся бороться? А если его убьют? Ее дыхание становилось всё чаще, так что она просто заставила себя дышать глубже. Она понятия не имела, что влечёт за собой вызов, но ничем хорошим это быть не могло. Это был жестокий народ.

Ее мысли внезапно остановились. Она, может, и не знает, что и как будет, но отец-то знает. Это же его люди. Господи, она совсем запуталась.

Наблюдая, как разворачивается драма, Алекс сжала руки, опущенные вдоль тела, в кулаки. Часть её требовала бежать к отцу, чтобы быть рядом, но инстинкты подсказывали, что это будет ошибкой.

— Не волнуйся, — прозвучал рядом с ней чей-то шёпот. Она на мгновение бросила короткий взгляд в сторону от себя с удивлением увидела младшего брата Джошуа, Саймона, стоящего возле неё. — Все будет хорошо.

— Откуда тебе знать? — слова казались раздражёнными и неприязненными даже на собственный слух, но он, похоже, не обиделся.

— Я, вообще-то, не знаю твоего отца, но я помню, как всё было, когда он возглавлял стаю. Когда он уехал, я был почти пацаном. Но вот легенды о Джеймсе ЛеВо я действительно знаю все. Он не тот человек, который стал бы начинать то, с чем не сумел бы справиться.

Алекс заставила свои пальцы разжаться. Саймон прав. Она должна доверять отцу.

— Спасибо, — прошептала она ему в ответ. Саймон кивнул, и они снова обратились к происходящему. За это время несколько мужчин отступили, и в кругу остались только четверо: Джошуа, ее отец, Донован Броуди и тот, другой мужчина.

В толпе начало нарастать беспокойство, пока более молодые мужчины мерялись взглядами с её отцом. Он, терпеливо выжидая, отвечал им тем же.

— Так что это будет? — спросил Джошуа у обоих мужчин. — Будете бороться, или вы принимаете Джеймса ЛеВо Райли как альфу?

Больший из этих двух мужчин, тот, который был ей незнаком, склонил голову перед её отцом.

— Я принимаю Джеймса ЛеВо. Мой отец всегда отзывался о нем с самой лучшей стороны.

— Грэйди, — кивнул в ответ мужчине её отец.

— Я бросаю вызов, — покачал головой Донован.

— Пусть будет так, — кивнул Джошуа.

Алекс закусила губу, стараясь удержаться от крика, когда оба мужчины, сняв рубашки, отбросили их в сторону. Она чувствовала растущее волнение в толпе, когда они начали кружить друг возле друга. Оба были незаурядными экземплярами зрелой мужественности, но только один из них был ее отцом. Она попыталась сглотнуть, но в горле пересохло. Алекс комкала в руках подол рубашки, не в силах оторвать глаз от зрелища, что разворачивалось перед нею.

Первым сделал выпад Донован. Ее отец с легкостью уклонился от него и выжидал, пока противник соберётся снова. Ей хотелось наорать на отца. Он казался настолько расслабленным и беспечным. Но потом она увидела его глаза. Может, его тело и было расслабленным, но глаза говорили другое. В них была смерть. Или соперник отступит, или отец его убьет.

О, Боги! Что случилось с ее миром?

Алекс задушила вскрик, когда Донован снова атаковал. На сей раз, Джеймс встретил удар, оба сцепились, не в силах превозмочь друг друга. Вокруг них клубами взлетала пыль, в то время как люди начали что-то скандировать на языке, которого она не понимала.

Борьба закончилась настолько быстро, что Алекс не могла в это поверить. В изумительной демонстрации борьбы силы и мастерства, ее отец перевернул Донована и швырнул его на землю. Тут же вскочив ему на спину, захватил предплечьем шею противника и заломил её назад. Одно движение — и тот был бы мертв. Хотя, Донован, казалось, и так уже еле дышал.

— Сдавайся, — прорычал Джеймс сквозь стиснутые зубы.

Поначалу она не была уверена, что Донован уступит. Ее кожа похолодела, в животе замутило. Наконец, когда, казалось, прошла целая вечность, голова Донована слегка дёрнулась. Джеймс отпустил его, и Донован упал лицом прямо в грязь, жадно хватая ртом воздух. Ее отец, наблюдая, стоял рядом с ним и ждал. И, когда Донован перевернулся на спину, Джеймс ЛеВо протянул ему руку.

Как только Донован оказался на ногах, он кивнул головой её отцу и отошёл назад. В центр круга снова вышел Джошуа.

— Итак, решено. Джеймс ЛеВо — снова альфа стаи Волчьей Бухты.

Больше Алекс не могла сдерживаться. В то время как по всей поляне раздавались приветствия и поздравления, она помчалась вперед и обхватила отца руками, сжимая его изо всех сил.

— Тебя могли убить, — прошептала она.

Джеймс покачал головой, притягивая её ближе.

— Нет, Алекс. В этом не было ни малейшего риска. Молодой Донован на самом деле не старался побороть меня. Это было больше для показа, чтобы удовлетворить толпу.

Алекс отпрянула назад и возмущённо уставилась сначала на отца, а потом на Броуди, который смотрел на неё глазами, полными желания.

— Это правда?

— Если я хочу, чтобы человек стал моим будущим тестем, неужели я стал бы его убивать? — пожал плечами Донован.

Алекс сделала шаг ближе к отцу.

— Я не понимаю…

— Большинство в стае с лёгкостью примет твоего отца как альфу, — мягко объяснил Донован. — Он был одним из лучших вожаков за всю нашу историю. Но традиция притязания на лидерство должна поддерживаться. — Подавшись вперёд, он ласково провёл пальцем по её щеке. — Настоящий вызов — это право претендовать на тебя как на пару.

Ее взгляд метнулся к Джошуа, который стоял, небрежно сложив руки на груди.

— Ты знал об этом? — Он согласно нагнул голову. — Значит, все здесь всё знали, кроме меня? — Гнев вскипел в её венах, воспламеняя кровь. — Конечно, я всего лишь невежественная дурочка, которую не обязательно ставить в известность, что она, как предполагается, является главным пунктом сегодняшнего развлечения!

— Подожди, Алекс…

Она повернулась на месте и хмуро уставилась на отца.

— Не надо мне это твоё «подожди, Алекс». Кто-нибудь должен был сказать мне. Кто-то должен был спросить меня, потому что в том состоянии, в каком я сейчас, я не в настроении никого признавать за пару. И впредь тоже!

С гордым видом, она направилась прочь, но Джошуа, обхватив за плечи, остановил её.

— Это должно быть сделано. Такова традиция.

— Традиция? — прищурилась Алекс. Ее голос был мягок, но она видела, что тень беспокойства омрачила лицо Джошуа. Прекрасно, он и должен быть взволнован. Донован насмешливо хмыкнул, и она обратилась к нему. — Ты находишь это забавным?

— Я нахожу тебя великолепной и достойной стать моей парой.

— Отлично, браво! А я, со своей стороны, не нахожу тебя очень-то достойным, на данный момент.

— Алекс, — предостерёг её отец.

Но её понесло. Гнев и страх прошедших дней соединились в ней в этот миг. Она вырвалась из рук Джошуа и вышла из кольца обступавших её мужчин.

— Кому здесь ещё вздумается бросить вызов за право уложить меня в постель?

— Алекс? — Она услышала гнев в голосе Джошуа, когда он рванул её, поворачивая лицом к себе.

— Речь ведь об этом, не правда ли? И дело не в том, что за несколько дней до этого я даже не подозревала, что я, оказывается, оборотень, или метис, если быть точнее. И дело не в том, что единственная жизнь, которую я когда-либо знала, для меня кончилась.

Толпа постепенно стихла. Она снова с усилием вырвалась от Джошуа и повернулась к ним. Совершенно чужие, они внимательно наблюдали за нею.

Алекс видела раздражение на одних лицах и шок на других. Некоторые носили выражение понимания и симпатии, отчего в уголках глаз защипали слёзы. Она сделала глубокий вдох. Нет, она не позволит им увидеть себя слабой.

— На самом деле, ни один из вас не хочет меня. Вы меня совершенно не знаете.

Некоторые из мужчин запротестовали и вышли вперед, включая того, которого ее отец назвал Грэйди.

— Вы хотите меня из-за какой-то биологической реакции, которой я не могу управлять. Вы хотите меня, потому что я нахожусь в течке. — Ее лицо горело, когда она произносила эти слова, но она не собиралась отступать. Не теперь.

— Вот, смотрите, что делает разбавление чистой крови. Непочтительная полукровка. — Пожилая пара, мужчина и женщина, вышли вперед и плюнули на землю, под ноги Алекс.

Джошуа оказался рядом с ней в ту же секунду.

— Это ты непочтителен к моей будущей супруге, Майлс Дженсон.

Дженсон в ответ только засмеялся.

— Она слаба и породит слабых щенков, которых, скорее всего, придётся усыпить.

Внешне Джошуа всё ещё был спокоен как камень, но Алекс чувствовала потоки ярости, бушующей в нём. Он посмотрел на её отца, который подошёл к ней и встал с другой стороны. Казалось, между ними произошёл какой-то безмолвный диалог, и её отец кивнул. Джошуа вернулся к возмущённой паре.

— Если у вас нет желания жить среди таких испорченных родословных, в вашей воле покинуть нас.

Пожилая женщина побледнела.

— Вы изгнали бы нас? — Шок был очевиден в голосе Дженсона. Он указал дрожащим пальцем на Алекс. — Это она, та, что не уважает наши обычаи.

— Она не знает наших обычаев, — подчёркнуто заметил Джошуа. — Три дня назад она понятия не имела, кто и что она, в сущности, есть.

— Её отец должен был ей всё рассказать. — Мужчина был возмущен до предела.

— Я надеялся, что может быть, это не понадобится, — заговорил, наконец, Джеймс. Он обводил взглядом толпу перед собой. — Я понимал, что многие из вас стали бы ненавидеть её, презирать за её человеческую кровь. Но я не знал точно, будет ли она оборотнем или человеком, так что я выжидал. Ибо я знал, что так многие из вас захотели бы претендовать на неё как на пару. По нынешним временам женщины нашего вида не настолько многочисленны, чтобы можно было упустить из виду одну из них — сильную, здоровую, красивую. Даже если она — метис.

Отец повернулся к Алекс и улыбнулся.

— Так что я воспитывал её как можно лучше. Один. И она — сильная женщина. Такую подругу любой мужчина был бы горд назвать своей.

От эмоций, звучавших в голосе отца, у Алекс защемило сердце. Ей хотелось обратиться к нему, но она знала, что должна доиграть эту сцену до конца. Инстинктивно она понимала, что сейчас поставлено на карту будущее их обоих.

— Если вы находите, что жизнь рядом с такой женщиной для вас оскорбительна, — пожалуйста, можете уходить. — Ее отец в упор уставился на чету пожилых людей, которые, казалось, съёжились под его пристальным взглядом, а потом обвёл глазами всех собравшихся. — И это касается всех остальных, кто думает так же. Теперь я здесь альфа, и она — моя кровь. Примите её или уходите.

Алекс затаила дыхание. По толпе прошёл ропот, но никто не сделал ни шагу, чтобы уйти. Майлс Дженсон вышел вперед и низко склонил голову в знак покорности.

— Мои извинения.

Алекс про себя подумала, что он мог бы подавиться этими извинениями, поскольку они, безусловно, не были искренними, но ее отец воспринял их с любезностью. Она отметила себе в памяти посматривать за этим человеком и всей его семьей. Наверняка с той стороны возникнет ещё не одна проблема.

Вперед вышел Джошуа.

— Остаётся нерешённым дело с претендентами на Алекс. — Он проигнорировал, что она едва не задохнулась от возмущения. — Она — моя. — Его голос был тверд и не допускал никаких возражений. — Любой, кто желает бросить мне вызов, пусть сделает это теперь.

— Разве у меня нет права голоса в этом? — Алекс встала лицом к нему, так близко, что тапочки упёрлись в его ботинки.

— Нет.

— Нет? — Она ткнула пальцем в его грудь. — А я так не думаю. Мой — вот единственный голос, который имеет значение. — Развернувшись на месте, она снова оказалась перед толпой. — Прежде чем вы изобьете друг друга до полусмерти, вам бы следовало знать одну вещь. Я приму только того, кого хочу принять и никого больше. Любой, кто думает, что сможет заявить на меня права, пусть лучше приготовится получить нож в ребра.

— Какая женщина, — прошептал Грэйди почти беззвучно, выходя вперед.

— И кого же ты выбираешь? — Лицо Донована Броуди было непроницаемым, но ей показалось, что в его глазах она уловила проблеск какой-то нежности. Возможно, она запросто влюбилась бы в него, если бы не встретила Джошуа. Но они встретились, а когда приходит любовь, невозможно объяснить рассудком ни симпатию, ни безудержное влечение.

Повернувшись обратно, она впилась взглядом в мужчину, который завладел её сердцем. Джошуа — такой властный, приводящий её в бешенство и дьявольски сексуальный. От мысли, что какой-то другой человек мог бы прикасаться к ней, по её телу пробежал озноб. Но она почувствовала его растущее недовольство тем, что снова дала ему отпор.

— У меня не будет никого, кроме Джошуа Страйкера. — Так-то вот, пусть подумает об этом.

Его большие руки опустились на её плечи, поворачивая лицом к себе.

— Традиция вызова претендентов должна быть соблюдена, — заскрипев зубами, выдавил он.

Наконец, терпение и выдержка Алекс дошли до предела. Прилив адреналина, который помогал ей держаться во время поединка её отца, иссяк. Гнев, который распалял её, угас, оставив опустошение после себя. Она покачнулась.

— Делайте то, что должны. А я, тем временем, пошла спать. — Игнорируя все взгляды, она направилась к дому Джошуа. — Я буду ждать, — вспомнив, кинула через плечо. — Если кто-нибудь кроме Джошуа доберётся до моей постели, пусть будет готов к оскоплению.

Мужчины аж передёрнулись, наблюдая за её удалением. Джошуа разрывался между желанием расхохотаться или наброситься на неё, перекинуть через плечо и утащить в кровать. Единственная причина почему он не сделал ни того ни другого, — потому что, нравится это кому-то или нет, проблема с вызовом должна быть улажена.

Джошуа следил, как она уходит, покачивая бёдрами, а потом зарычал, когда понял, что половина мужчин, стоявших там, наблюдали за тем же самым. Он заметил, каким утомлённым было её лицо; хотелось пойти, сгрести её в охапку и держать так всё время пока она будет спать. Он хотел изнежить ее, позаботиться о её потребностях, а потом … потом он хотел сделать ее своей.

Донован и Грэйди наблюдали за Алекс, пока она не зашла в парадную дверь дома Джошуа. Оба усмехнулись, когда дверь хлопнула, закрываясь за ней.

— Да, эта женщина, стоит того, чтобы ради неё бросить вызов.

Грэйди кивнул головой, соглашаясь с Донованом.

Джошуа начал снимать рубашку.

— Кто из вас желает сразиться первым?

Тяжелая ладонь, что легла на его руку, остановила его, и он нахмурил брови, возвращая рубашку на место. На него весело смотрел Донован, лукавая улыбка играла в уголках губ.

— Я сказал, что она стоит того, чтобы за неё бороться, а не то, что хотел бы превратиться в евнуха, когда надрал бы тебе — извини — задницу.

— Премного благодарен, мне нравятся мои части именно там, где они есть, — насмешливо фыркнул Грэйди.

Джошуа был поражён. Он знал, что ни один из них не побоялся бы бросить ему вызов, равно как они не испугались бы и предъявить права на Алекс. Этими действиями они демонстрировали своё уважение к ней и к нему перед всей стаей.

— Тебе придётся набраться мужества, чтобы справиться с этим делом, Джошуа. — Исайя похлопал его по спине. — Но мне кажется, что она именно то, что тебе нужно.

Подошёл Джеймс, чтобы встать перед ним, и все мужчины замолчали.

— Вы согласны с её выбором?

Все одобрительно закивали. Джеймс улыбнулся и повернулся к Джошуа.

— Алекс чужда условностей и непривычна к нашим обычаям, но она составит тебе отличную пару.

— Я знаю. — Джошуа и так ждал достаточно долго. Он зашагал к своему дому, игнорируя свист и недвусмысленные советы, которые бросали ему со всех сторон. — Исайя, следующие несколько дней нести ответственность Нападающего будешь ты. — Смех и улюлюканье последовали за его словами. — Тогда мы проведём официальную церемонию.

Он удлинил свои и без того большие шаги, думая только о том, что наконец-то утвердит своё право на женщину, которая принадлежит ему.