Когда такси подвозило меня к дому Эммы и Джона, темнота накрыла Толтинг, но теплый морской воздух приветливо овевал меня. Входная дверь открылась еще до того, как я успела выйти из машины, и Джон выбежал на улицу, чтобы взять мои сумки.

Когда я посмотрела ему в глаза, то увидела, что они были безжизненными. Я притянула его к себе, и мы стояли так несколько мгновений, пока такси не оставило нас одних в безмолвной темноте.

– Не беспокойся обо мне, – сказал он наконец, оттаскивая мои сумки. – Она в постели, но вряд ли спит.

– Я пойду наверх и увижусь с ней. – Я медлила. – Я не знаю, что говорить.

Он потер подбородок.

– Я тоже.

Я поднималась по лестнице, пока Джон нес мои сумки в холл. Я чувствовала его взгляд, пока поднималась. Понимала, что он чувствует себя беспомощным. Я мягко постучала в дверь, но никто не ответил, поэтому я заглянула и увидела Эмму, лежащую на кровати и смотрящую в потолок. Впервые со дня нашего знакомства она казалась мне маленькой.

– Можно? – спросила я.

Я нерешительно присела на край кровати. Эмма избегала моего взгляда.

– Я приехала, как только узнала, – сказала я наконец. – Мне так жаль, Эм.

Она вздохнула.

– Ты не обязана была приезжать.

– Мне больно, что ты так говоришь. – Я скинула ботинки и легла рядом с ней так, что мы оказались лицом к лицу. – Я бы хотела быть здесь с тобой. Я скучала по тебе. Ты мой лучший друг. Я ненавижу себя за то, что ушла от тебя так. Я была дрянным другом после всего, что ты для меня сделала.

– Тебе нужно было во многом разобраться.

– Я все равно должна была быть с тобой.

Она помотала головой.

– Все в порядке.

Я убрала волосы с ее лица и посмотрела в ее блестящие глаза.

– Как ты?

– Я знаю, это глупо, но я чувствую себя виноватой.

– С какой стати тебе чувствовать себя виноватой?

– Потому что я, наверное, сделала что-то не так. Я облажалась в материнстве еще до того, как стала мамой, – сказала она, смахивая слезы.

– Что сказал доктор?

– Только то, что иногда так происходит на сроке до трех месяцев и это не значит, что я сделала что-то не так. Я все еще могу иметь ребенка, но откуда ему знать? Это должна быть моя вина.

– Иди сюда. – Я притянула ее к себе и обвила руками. – Я знаю, что сейчас люди говорят тебе всякие слова и они кажутся тебе обоснованными и имеющими смысл, но если ты не веришь, если ты не принимаешь их в своем сердце, они никак не смогут изменить твоего состояния. Я хочу сказать, что это не твоя вина, что ты не облажалась, что, к сожалению, это обычное дело и однажды ты будешь чудесной мамой, но я прекрасно понимаю, как ты себя чувствуешь.

Эмма положила голову мне на плечо, и я почувствовала, как ее слезы капают мне на одежду. Я бы хотела избавить ее от боли, но знала, что ей предстоит пережить это. Это единственный способ.

– Все будет хорошо, – сказала я мягко. – Я обещаю, – проговорила я, и слеза упала мне на плечо.

Кажется, мне понадобилось два года, чтобы чувствовать себя так, как сейчас. Но я знаю, что, даже когда ты полон боли, рано или поздно любовь найдет способ излечить твое сердце. Эмма сжала мою руку, и я поняла, что она услышала мои слова. Мы погрузились в тишину, и как-то в промежутке между слезами мы уснули, продолжая прижиматься друг к другу.

– У тебя есть тату? – я открыла глаза, когда Эмма взяла мою кисть, чтобы рассмотреть.

Я заморгала от света и начала изучать ее лицо. Она была больше похожа на себя, поэтому надеюсь, он спала ночью, как и я.

– Попала под влияние, – ответила я, криво улыбаясь.

Она помотала головой.

– Я выпустила тебя из виду всего лишь на пять минут… – потом ее улыбка резко сошла с лица, она посмотрела на кровать, ее руки скользили по торчащим ниткам одеяла. – Я забыла, что мне не стоит улыбаться, – прошептала она.

Я знаю это чувство. Я помню, как спрашивала себя, смогу ли снова улыбаться, – наверное, можно было забыть, как это делается, – но потом это происходило, когда я меньше всего ожидала, когда я не думала об этом, и тогда я чувствовала себя виноватой.

– Скажи, что я могу сделать для тебя.

– Ничего, но я рада, что ты вернулась. Я благодарна тебе. Я думала, что ты, наверное… ну, что ты не вернешься.

Эти слова укололи меня.

– Я бы хотела, чтобы ты никогда так не думала. Мне казалось, что Вселенная наказывает меня, забирая этот короткий миг счастья, но это не оправдывает того, что я не могла быть счастлива для тебя. Я хочу, чтобы мы делили все. Хочу, чтобы ты могла рассказать мне все.

– И я. Ты моя сестра: не важно, ругаемся ли мы, мы все равно остаемся сестрами.

Я поцеловала ее в макушку.

– Теперь я приготовлю завтрак для тебя и Джона, хорошо?

– Я не голодна, – слабо сопротивлялась она.

– Моя очередь заботиться о тебе, – сказала я, вставая с постели.

Спустившись вниз, я встретила Джона, он вставал с дивана, на котором спал прошлой ночью.

– Извини…

Он поднял вверх руку.

– Она спала, и это самое главное.

– Я приготовлю завтрак. Попробуй убедить ее принять душ. Я позвоню Джо и скажу, что ее не будет на работе несколько дней. Я вернулась, так что могу подменить ее.

– Спасибо тебе, Роуз.

– Это меньшее, что я могу сделать. Я должна была позвонить ей.

– Тебе нужен был перерыв. Эмма рассказала, что случилось с Робертом. Я понимаю, почему тебе нужно было пространство; это был шок. Я так зол на него! Хотя сейчас я зол на весь мир. Иди, скоро увидимся.

Я вернулась с круассанами и сделала кофе. Эмма не захотела спускаться, поэтому я ела в постели вместе с ней. Она почти не прикасалась к выпечке, но пила кофе. Я наполнила для нее ванну несмотря на протесты. Я знала, что лучшее, что я могла сделать сейчас, – это быть рядом с ней. Я понимала, какой беспомощной она себя чувствовала. Сейчас я должна быть сильной для нее. Я не хочу, чтобы она погрузилась в ту же тьму, в которую погрузилась я. Джон следил за ней, пока она шла в ванную комнату, и я отправилась домой, чтобы разобрать сумки и достать картины, потом зашла к миссис Моррис забрать Тейлора. Меня впустила Аманда, так как ее бабушка была в кафе, и Тейлор подбежал ко мне, как только я вошла. Я подняла его и на мгновение зарылась лицом в его шерсть, давая мурлыканию успокоить себя.

– Я скучала по тебе, – сказала я ему, и кот мрачно посмотрел на меня, как будто понимал.

– Он тоже по тебе скучал. Несколько раз казалось, что он ищет тебя, – сказала Аманда, собирая его вещи. – Он просто душка.

– Спасибо, что присмотрела за ним.

– Без проблем. Мне было в радость. – После того как девочка погладила его на прощание, я засунула его в переноску. – Ты всегда хотела быть художницей? – робко спросила она.

– Я не уверена, что ты можешь выбрать, становиться ли тебе художником, – ты им или являешься, или нет. Мне кажется, я всегда была художницей, но только сейчас я понимаю, какой именно хочу быть.

Похоже, сейчас я также понимаю, какой женщиной хочу быть.