Среда, 2 января 1985 года – Аспен – Лос-Анджелес

Мы в отеле «Мондриан». Он в самом деле похож на картину Мондриана. У них в холле висят ценные работы Миро, и вообще тут много произведений искусства. Отель на бульваре Сансет около Ла-Сиенега. Это не в Беверли-Хиллз. Поражает, что в Голливуде полным-полно всех этих хрупких дам, которые выглядят как бывшие красавицы – они, нафабренные, разъезжают повсюду в своих автомобилях. И никаких шоферов – сами водят. Начинаешь думать: а чем они прежде занимались, где играли свои главные роли, звездами каких кинофильмов стали. Мне здесь все напоминает о Джейн Уайет. Эти худые изящные красавицы в тюрбанах, они бывают на всех премьерах и так далее. Им всем лет по восемьдесят. Как живут эти дамы? Я хочу сказать, если они снимались по контракту, они не зарабатывали много. Надо думать, что у кого-то из них были богатые мужья. Но все это ведь было до создания кооперативов? Наверное, чтобы жить, не нужно много денег. Ведь если у тебя собственный дом, не нужно платить за квартиру. А еда? Есть можно и в «Макдоналдсе», ну или найдется всегда какой-нибудь фанат, который за тебя заплатит. Мы поехали покататься, много фотографировали на улице Мелроуз. Зашел в офис Interview, он там и находится, поговорил с Гейл и очень расстроился, когда узнал от нее, что Питер Лестер умер здесь, в Лос-Анджелесе. Вот уже два редактора Interview погибли от СПИДа.

Четверг, 3 января 1985 года – Лос-Анджелес

Поехали в студию напротив ресторана «Формоза», там снимают телешоу «Династия» Дага Крамера. Сценаристы «Лодки любви» уже работают над моим эпизодом, который будут снимать 30 марта, и я уже начал бояться, как получится, – даже не знаю, справлюсь ли я. Парень совершенно голубой. А Джоан Коллинз только закончила сниматься, я с ней поздоровался, и она сказала, что я все еще должен ей картину. Она великолепна. Мне помахала рукой Эли Макгроу. Там работало чуть ли не полтысячи человек. А режиссер этого шоу – Кертис Хэррингтон – был ведь в шестидесятые годы киношником из андеграунда, снимал что-то вроде вуду, а теперь вон чем занимается. Потом мы отправились в офис Interview, и я пришел в полный восторг от перспектив нашего журнала. Мне действительно захотелось купить какое-нибудь здание, потому что договор аренды тут заключают всего на несколько месяцев. Гейл сказала, что 3-я улица становится все более популярной и обязательно пойдет вверх. Мне очень понравилась улица Мелроуз. Джон пытается перевестись внутри киностудии «Парамаунт» в отдел кинопроизводства, а это значит, что ему придется бывать здесь гораздо чаще. Ох, боже, я даже не могу поверить, что здесь темнеет в тот же час, что и в Нью-Йорке. Ведь кажется, что если тут больше солнца, то свет должен оставаться дольше. Я потрясен этим. Потом мы поехали на премьеру отреставрированного фильма «Крылья», который «Парамаунт» выпускает в прокат, и он совершенно великолепный. Смотришь его и думаешь: ну почему же больше таких фильмов не делают? Там играет Бадди Роджерс, который был женат на Мэри Пикфорд. И Клара Боу там такая великолепная. Мода вообще похожа на сегодняшнюю. Это было большое событие. Вернулся домой не то в половине двенадцатого, не то в двенадцать ночи.

Суббота, 5 января 1985 года – Лос-Анджелес

Прошел по Мелроуз. Тепло, красиво, солнечно. Да, а еще я узнал, как можно красть товары в супермаркете, так что, наверное, [смеется] так и буду поступать: надо в универмаге поменять местами ценники. Поехали в новый музей далеко в даунтауне. Там была выставка автомобилей. Настоящие автомобили вперемешку с Матиссами и Розенквистами. Там была одна моя работа и на ней была табличка «Автомобильная катастрофа». Но когда я на нее взглянул, выяснилось, что это вовсе не автокатастрофа, а просто катастрофа – та, что с пожарным. Сказать им про это? Они что, даже не заметили, что на картине вообще нет машины? А ведь выставка позже поедет в Детройт. А уж в Детройте-то наверняка заметят, что автомобиля на картине вовсе нет. Но правда – сказать или не говорить ничего?

Воскресенье, 6 января 1985 года – Лос-Анджелес – Нью-Йорк

Джон пригласил меня на завтрак в отель «Беверли-Хиллз», день был хмурый, но мы все равно ели на улице, там вокруг тебя ставят обогреватели и ты даже не чувствуешь холода.

Полет в Нью-Йорк. На выдаче багажа заметно, какие все нетерпеливые и настырные. Какой-то тип с отполированным ногтями просто взял да и отпихнул всех в сторону, а потом еще была девушка в кресле-каталке, и когда на ленте появился ее багаж, она тут же выскочила из этого кресла, подбежала к конвейеру и [смеется] схватила его. Та к и было. Дома был уже в половине второго ночи (чаевые шоферу 20 долларов).

Вторник, 8 января 1985 года

Только что звонил Винсент, по другой линии, сказал, что нам нужно к марту заработать полмиллиона долларов, чтобы оплатить все необходимые платежи по новому зданию.

Отправился к Эрлу Макгрету – на празднование сразу двух дней рождения: Янна Уэннера и Сабрины Гиннесс. Там была Джерри Холл, она выглядит просто отменно. Вид у нее, как у тех девушек, которые смогли выйти замуж за крупных техасских миллионеров. А она так глупо поступила, выйдя замуж за Мика. Точнее, даже не выйдя за него.

А Фред, между прочим, выглядит до того замечательно, что мне стало интересно, не сделал ли он себе подтяжку, пока был в Европе. Ничего грандиозного – он просто выглядит отдохнувшим. Если бы я делал себе подтяжку, я бы попросил как следует натянуть кожу. И мне безразлично, если из-за этого я не смогу закрывать глаза. Как, например, Моника Ван Вурен.

Четверг, 10 января 1985 года

Фред сказал, что Сай Ньюхауз решил не покупать мою картину. До Рождества я был, надо думать, в фокусе его внимания, а теперь уже нет. Речь шла не о портрете Натали [Вуд], который у него уже есть, а о другой картине. Фред сказал мне, что позвонил в галерею Лео [Кастелли] и спросил ребят, которые там работают, почему это Лео наговорил про меня столько плохого в статье в «Ю-Эс-Эй тудей», которая вышла в понедельник, и те сказали, что выяснят. Еще они сказали Фреду, что Раушенберг перешел от Лео к «Блуму – Хелману». Вот это да! Ну что ж, просто Лео стал совсем стар. Как я понимаю, он и про меня все это наговорил только от того, что у него уже начался маразм. Бенджамин доставил меня к Жан-Мишелю, а там, оказывается, чуть ли не двадцать человек на него работают, делают большие картины. Там теперь все аккуратно и чисто, выглядит все просто великолепно. Еще там стоит телевизор за пять тысяч долларов, он и в самом деле очень большой. Потом мы на такси поехали к Джулиану Шнабелю на Парк-авеню-саут и 20-ю улицу. Там был Брайан Ферри. У Джулиана все его работы собраны в этой квартире, и он про каждую все тебе расскажет – стоит и объясняет свои же собственные вещи. Ну то есть он буквально стоит возле своих работ и [смеется] рассказывает, какой в них смысл. Тут я впервые за долгое время очень пожалел, что не взял с собой магнитофон.

Шнабель также сам делает свою мебель. Например, кровать, на которой спит. Она с литыми деталями, притом вся из пушечной бронзы, очень тяжелая. Если на нее как-нибудь случайно упасть, можно насмерть убиться. Его маленькая дочка задирала ночную рубашку, показывая свою письку. [Смеется.] Чуднó как-то. А его картины, они там просто всюду, все эти работы с битыми тарелками – он ведь раньше работал поваром в буфете. И у него прекрасная мебель пятидесятых годов. У Шнабеля столько энергии, столько дерзости – в самом деле. Мы пили красное вино. Это новомодное увлечение – пить красное вино с любой едой, теперь уже не обязательно белое вино подавать к рыбе и всякое такое. Это так претенциозно выглядит, когда пробуют вино и причмокивают. Потом мы отправились к Клементе.

Стол ему сделал, кстати, сам Шнабель, и стол замечательный. Ножки разнородные, а столешница – из покрашенного вручную гипса. И все время, пока мы ужинали, звучали записи Марии Каллас! Невероятно. Сейчас выпустили новую коллекцию из сорока пластинок – все, что она когда-либо пела, в двух футлярах, причем в Италии это продается даже в газетных киосках. Прямо как в шестидесятые. Только я мельком увидел Ондина, как он юркнул куда-то в темный угол. На записях слышно, как ей аплодируют или как ее освистывают. Еда была хорошая, а аромат просто невероятный. Приготовила все Альба Клементе. Она могла бы стать кинозвездой, у нее такой низкий голос, такой громкий, такой призывный и интересный, и она хороша собой. Разговаривали только об искусстве. Джулиан стал плохо отзываться о де Кунинге, но я сказал, что нет, совсем нет, он неправ, де Кунинг великий художник, и в конце концов Клементе сказал, что да, верно, он в самом деле великий. Позвонил Томас Амманн, сказал, что в Швейцарии очень холодно. Бруно хочет, чтобы я туда поехал на открытие выставки Жан-Мишеля. Кто-то говорил мне, что когда все эти дилеры-галеристы узнали, что есть очень талантливый чернокожий художник, который скоро, наверное, умрет от наркотиков, они тут же все бросились покупать его вещи, а теперь, надо думать, они злятся, что он все еще жив. По-моему, Жан-Мишель станет самым знаменитым чернокожим художником в мире после того, как выйдет эта статья в «Нью-Йорк таймс».

Суббота, 12 января 1985 года

Звонил Жан-Мишель, сказал, что зайдет поработать, потом и в самом деле пришел и еще привел с собой свою мать. Она – милейшая матушка, привезла ему подарок ко дню рождения, на котором написано «от Мами»: М-А-М-И. Потом мы отправились к Шафрази, и там был Ронни Кутрон со своей подругой Тамой Яновиц, которая, говорят, только что закончила роман, и им уже заинтересовались издатели. Ронни сказал, что это похоже на «На языке нежности» Макмертри, но потом кто-то еще заметил, что он про даунтаун, и это как раз меня очень интересует. Ронни был в красном фосфоресцирующем пиджаке от Стивена Спрауза.

Среда, 16 января 1985 года

В офисе деловая суматоха. Я набегался вверх-вниз по лестницам – вот тебе и тренировка…

Разговаривал с Жан-Мишелем, пригласил его на вечеринку, которую Фред дает в «Ле клаб» в честь Наташи Гренфелл. А он спросил меня, можно ли привести с собой – он сказал «мою подругу», и я был поражен этим. Я заметил, что он еще никого прежде так не называл, а он сказал, что у нее такое тело, что он кончает по пять раз за ночь. Эта девушка – чернокожая, работает в магазине «Комм де гарсон», там он с ней и познакомился. Работал до восьми.

Четверг, 17 января 1985 года

В шесть утра на улице начали греметь лопатами, сгребая снег с тротуаров. К нам должны сегодня привезти целый автобус студентов из «Карнеги-Меллона», на экскурсию по офису. Они встали, наверное, в половине седьмого, а сейчас несутся по шоссе. Ох, боже мой, боже мой…

Я разговаривал с Гейл примерно около часа, и она вдруг попросила: «Скажи мне, какая я чудесная», ну я и сказал ей: «Какая же ты чудесная!» И тут она говорит, что только что отказалась от невероятной работы на кабельном телевидении, но если работа эта в самом деле невероятная, тогда ей нужно соглашаться – вот только если бы я ей об этом сказал, она бы ушла домой, заливаясь слезами.

Вторник, 22 января 1985 года

Разговаривал с Жан-Мишелем, и он был в странном настроении. Он решил, что эта его «подруга» на самом деле его вовсе не любит, и начал снова принимать героин. Ну, эта, чернокожая. Шарлотта. Я сказал, что зайду. Поехал к нему на такси, чтобы вытащить его из дома (8 долларов).

Мы отправились в «Одеон», взяли два стола, нас было двенадцать человек. Бой Джордж привел с собой этого парня по имени Мэрилин. Жан-Мишель клевал носом. С Китом пришел какой-то малыш, который вообще не проронил ни слова, сам Кит мало что говорил, я тоже отмалчивался, и Бою Джорджу пришлось вести весь разговор, и он по-настоящему умный, очень вострый парень, и говорит он много.

Он сказал, что не знает, кто на самом деле его друзья. Например, он не знает, друг ли ему Джоан Риверс, поэтому он думает как-нибудь позвонить ей «просто поговорить о жизни», и тогда, мол, он все поймет. Ему не понравилось, какую позицию она заняла в своем интервью в Interview по отношению к нему и его бойфренду, и я ответил ему, что я лично был против того, чтобы это осталось в таком виде. Он без конца вынимает пудреницу и припудривает лицо. У него замечательный макияж.

Пятница, 25 января 1985 года

Взял такси до 74-й улицы, поехал на прием к доктору Бернсону, и он без конца только об одном и говорил: что его телефоны прослушивает ФБР. Так все эти дела, связанные с кристаллами, – это реально или нет? Доктор Рийс откуда-то из-под Канзас-сити. Он мануальный терапевт, как и доктор Бернсон. Кристаллы – из Арканзаса, и они предназначены для лечения. Мой – из чешского граненого хрусталя, он должен меня защищать. Это «третий глаз» (такси 6 долларов). Мне нужно было встретиться с одной дамой в связи с ее портретом. Она просто кто-то, кто встречается с кем-то еще. Не знаю, как ее зовут. Хорошенькая. А Джон взял интервью у Ширли Маклейн для номера Interview с ней на обложке, он сам его расшифрует, наверное, чтобы я мог просмотреть текст до того, как он сдаст его в редакцию.

Весь день опять пришлось бегать туда-сюда по лестницам. Я искал Фреда, чтобы понять, в состоянии ли он заниматься делами и прошло ли у него похмелье. Та к и не понял. Я собирался ему сказать, что у него вытянулось лицо.

Среда, 30 января 1985 года

Последний день с Бенджамином – он уезжает на неделю в Лос-Анджелес: повидать свою матушку.

Я узнал, что пропустил ланч в честь Кансая, который был в «Фор сизонс», потому что Бриджид забыла сказать мне об этом приглашении, – а ведь я мог бы там сидеть рядом с Кансаем! Я наорал на нее, поэтому сегодня утром она мне позвонила, очень эффективно разбудив меня раньше времени, чтобы сказать, что сегодня у меня никаких встреч не предвидится. [Смеется.] Чтоб я знал наверняка.

Жан-Мишель пригласил меня на ужин со своим отцом в «Одеон» (такси 6 долларов). Отец у него – худощавый человек, вполне обычный, в деловом костюме, умный – сразу стало понятно, от кого у Жан-Мишеля такой ум. Ну вот, Жан-Мишель больше не любит свою подругу из «Комм де гарсон», эту Шарлотту, потому что она заняла у него денег. Ему нравится давать деньги кому-нибудь, однако потом он начинает обижаться и негодовать из-за того, что эти деньги у него взяли. Он тогда говорит: «Они меня используют». Странное отношение. В какой-то момент страсти он сказал ей, что любит ее, а она ответила, что она «свободна», и тогда он связал ее веревкой и сказал: да как ты посмела подумать, что я действительно тебя люблю!

Пятница, 1 февраля 1985 года

Позвонил Тэб Хантер, пригласил сходить на предварительный показ «Страсти в пыли», который устроил Джон Спрингер для него и для Дивайн (такси 4 доллара). Фильм ужасный, но пришлось соврать Тэбу, сказать, что понравилось. Он в нем еще, главное, в самом деле попытался играть! Пытался сделаться этаким Клинтом Иствудом, а ему нужно было бы просто остаться Тэбом Хантером…

Вторник, 12 февраля 1985 года

Принял душ и пошел в «Уолдорф» на прием в честь куклы Барби (такси 4 доллара). Там был Оскар де ла Рента, он ведь сделал одежду для этой самой Барби. Какая кромешная глупость – весь мир увлечен этой дурацкой куклой. Я был за столом под номером «1», прямо у подиума. Сидел рядом с Джоан Крон, а еще за этим же столом был Борегард-как-то-там, он южанин, вроде драг-квин, пишет статьи для «Дитейлс», он умен, типа Джеки Кертиса, только более мягкого нрава. Когда Джоан уже ушла, он сообщил мне, что живет с ее пасынком.

Пятница, 15 февраля 1985 года

Приходила Долли Фокс, чтобы повидаться со мной. Она вернулась в Нью-Йорк, пожив в Лос-Анджелесе еще с двумя девушками. Одна из них собирается замуж за Брюса Спрингстина. А другая, блондинка, – это ее подруга, Дана, познакомила ее с Эриком Робертсом, и теперь ради нее Эрик Робертс бросил Сэнди Деннис. Гейл расстроена, потому что одна из редакторов Interview переходит на более хорошую работу. Это Джейн Саркин. Она будет работать в «Вэнити фэйр». Но в Interview сейчас столько людей работает, что я даже не в силах разобраться, кто из них чем занимается, так что мы можем, по-моему, обойтись без любого из них. Ну, кроме Пейдж. Мне в самом деле нравится Пейдж. И еще – Марк Балет. Если бы он ушел, мне бы его очень не хватало – он талантлив, он очень много делает, хотя мог бы делать и еще больше, если бы не занимался всеми этими дополнительными делами – рекламой для Армани и всяким таким.

Среда, 20 февраля 1985 года

Пришел врач от страховой компании, нужно провести общее обследование в связи с перевыпуском полиса. Один из этих странных докторов, которые проводят странное обследование для страховой компании. Все те же вопросы про мать, про отца, и я им всегда говорю неправду и отвечаю по-разному. Он спросил меня, сколько мне лет, и я ему ответил, что не хочу говорить это вслух, что я могу выйти из комнаты, а он пусть спросит у Винсента. Потом я заметил, что он носит браслет, и спросил: «А почему вы носите браслет?», и он сказал: «Ну, что же, расскажу вам…» И принялся долго-долго объяснять мне, что в 1592 году, произошло одно событие, и оно каким-то образом связано с покушением на Папу Римского и тем, почему русские сбили корейский самолет, что, в свою очередь, связано с одним взрывом в Сибири, когда там погибло двести человек, – и вся эта галиматья продолжалась целых двадцать минут. Потом я все же спросил его, где он купил этот браслет, и он сказал: «В магазине “ Типи таун”». Я сказал: «Но ведь этот “ Типи таун” обанкротился». А он мне: «Ничего подобного, он просто переехал с 42-й улицы и теперь находится прямо в здании автобусного вокзала Портового управления». А потом он попросил меня помочиться в маленькую склянку. И я подумал, что он, наверное, ходит туда, на этот автобусный терминал, и собирает там мочу в склянки. Он ростом под два метра, и у него жуткий взгляд, не то из-за мозговой травмы, не то он просто чокнутый. Он измерил мое давление, послушал сердце. И это самое занятное, что случилось со мной за весь день. Работал до половины восьмого.

Суббота, 23 февраля 1985 года

Проснулся, а за окном – один из чудеснейших дней в мире! На Мэдисон-авеню все запружено, на каждом шагу – по пять машин в ряд. Позвонил Джону, заехал за ним, спросил, что нового в Голливуде. Ничего, ответил он. Все говорят, что со Стивом Рубеллом что-то не то, потому что волосы у него выпали, даже бровей нет, – а это бывает во время химиотерапии.

Вторник, 26 февраля 1985 года

Я никак не пойму, с чего это Джекки О. взяла, что она уже до того важная персона, что больше не обязана ради привлечения общественного интереса устраивать очередную грандиозную свадьбу и выходить замуж за какого-нибудь очень крутого парня. Можно подумать, будто она хочет с помощью интриг и хитрых комбинаций снова войти в историю.

Гейл крепко поругалась с Гленном О’Брайеном, потому что он продал в новый журнал «Спин» (его делает сейчас сын Боба Гуччионе, чтобы составить конкуренцию Rolling Stone) то же самое интервью, которое он сделал для нас, а Гленн сказал ей, что он им отдал только то, что она же и вырезала, поэтому какая, мол, разница.

Я пригласил Бенджамина в Forbes – прямо в их здание на 13-й улице и Пятой авеню, они там превратили свой вестибюль в музей, который и открывали сегодня (такси 4 доллара). Там был Малкольм Форбс, я подарил ему свою картину «Знак доллара», и он был в полном восторге, ему очень понравилось. Разговаривал с парнем, который там работает, сказал ему, что хотел бы получить в подарок на Рождество почтовый мусор, всю эту рекламу и так далее, которая приходит Малкольму Форбсу, и он сказал, что кое-что для меня раздобудет. Жаль, что Трумен так и не подарил мне свой почтовый мусор – он обещал это, но так и не сделал.

Пятница, 1 марта 1985 года

На днях раздался звонок, это была Ингрид Суперстар, и она звонила за мой счет. Я не стал брать трубку. Ну если она все еще звонит за мой счет… Я не в силах был выслушивать все это про ее жизнь – про детей или про то, что их нет, что она замужем или незамужем. Позвонил Дэвид Уайт, спросил, не буду ли я возражать, если Раушенберг за миллион долларов продаст Попая – тот рисунок, что я подарил ему в 1962 году. Я сказал, что, конечно, не буду… Не знаю, кому только. Дэвид сказал, что он расскажет после того, как это произойдет. Значит, и мы можем продать что-то неважно кому.

Среда, 6 марта 1985 года

Позвонили на работу из издательства «Харпер энд Роу», сказали, что Джейн Фонда ответила отказом на нашу просьбу использовать ее фотографию в нашей будущей книге «Америка». Я не мог поверить своим ушам! Какая наглость! Ну, погоди у меня… в следующий раз, когда она позвонит и захочет получить что-то бесплатно, ответ будет только один: НЕТ!

Раз восемь звонила Гаэтана Эндерс, чтобы убедиться, что наш ужин в «Ле сирк» действительно состоится. Она действует мне на нервы, однако она все же работает для нас: она ведь приводит людей, которые хотят сделать свой портрет, так что… и вот она курит эту тоненькую сигару и думает о себе, что она – женщина этого громадного мужчины, большого человека, и вся такая умная, упорная, великолепная – ну что за дрянь! Ну то есть да, муж у нее под два метра ростом, а она сама – метр с кепкой. Не понимаю, откуда она взяла это представление о себе самой. Даже не могу придумать, с кем бы ее сравнить. Немного похожа на Диану фон Фюрстенберг. Тато же думает про саму себя: какая же я умница! какая красавица!

Суббота, 9 марта 1985 года

Разговаривал с Жан-Мишелем, он сказал, что ничего сейчас не принимает, но голос у него был такой, будто он под чем-то. Он был с Дженнифер, сестрой Эрика Гуда из клуба «Эриа», – она его новая подруга. У него сейчас три или четыре девицы, однако по-настоящему влюблен он в Шарлотту, ту, что из «Комм де гарсон». Жан-Мишель жаловался насчет выставки, которую для нас устраивает Бруно. Ох, не знаю, но мне кажется, что закончилось то время, когда он приходил ко мне, чтобы заниматься живописью. В новое здание он вообще почти что не приходит, был всего несколько раз, ну и чувствует себя типа «царем горы», потому что сейчас его выставка идет в даунтауне, но я не понимаю, работает ли он.

Вторник, 12 марта 1985 года

Пошел в «Сотбис» посмотреть на всякое, и тут меня остановила одна дама, которая спросила, не найдется ли у меня для нее нескольких минут взглянуть на свои же картины, не подделки ли это, – ну, я посмотрел, и одна в самом деле оказалась из этих поддельных «Электрических стульев», про которые Джерард [Маланга] говорит, что это не он их сделал. В синем тоне. Неправильно натянута. Люди жадничают, хотят иметь картину побольше, поэтому на ней появляется такой загиб, видна граница полотна. Ее покупают в рулоне, а потом вот так натягивают. И еще были четыре больших картины из серии «Цветы». Получается, что все сейчас стараются продать мои вещи, избавиться от них (телефон 1,50 доллара, газеты 3 доллара). На такси на встречу с Лидией (4 доллара).

Четверг, 14 марта 1985 года

Вечером ужин с Дино Де Лаурентисом в «Ало Ало». Я позвонил Корнелии, спросил, не хочет ли она пойти со мной.

Вышел новый номер Interview, посвященный здоровью, он получился толстый и серьезный. Выглядит прекрасно.

Сказал Корнелии приезжать в половине девятого, и она явилась в лимузине (25 долларов). Новый ресторан Дино, тот, что он устроил вместе с этим парнем из «Клаб Эй», находится в «Трамп Плаза» на 62-й улице и Третьей авеню. Там была Джеральдин Смит, она пришла с каким-то типом, продюсером, и она все еще выглядит привлекательной. Корнелия занималась теми, кто там был. А был, например, Крис Уокен, потом появился Микки Рурк, рассказал мне про ту часть его интервью в нашем журнале, которую П. Х. взяла и выкинула, а он с ней в связи с этим дико поругался. П. Х. мне про это, конечно, уже рассказала, но я сделал вид, что в первый раз про такое слышу. Джеральдин сказала, что ей хотелось бы взять интервью у Микки Рурка, потому что она его так обожает, а я напомнил ей про ее интервью с Харрисоном Фордом, когда она просидела двадцать минут у него на коленях, прежде чем вспомнила, что она должна брать у него интервью. Она замечательная. А Микки просто прелесть. Глуповат, но в нем есть какая-то магия. Потом за ним зашли какие-то девушки, они все были как на подбор, одного типа, все ростом 162 сантиметра, красивые, но ничего особенного. А он с Крисом Уокеном нежно расцеловался на прощанье, прямо в губы, это выглядело так по-гейски. Крис Уокен опьянел, он сказал, что ему надоели его волосы, он их высветлил и теперь ему нужно подкрасить их у корней – и Корнелия тут же назвала ему один салон, куда ему нужно обратиться.

Понедельник, 18 марта 1985 года

Я чем дальше, тем больше волнуюсь из-за всей этой истории с «Лодкой любви». Оказалось, что мне нужно будет приехать туда на десять дней. Сейчас Джон большую часть времени работает в Лос-Анджелесе, поэтому он покупает старый дом Джоан Хэкетт на Анджело-драйв в каньоне Бенедикт. Для Беверли-Хиллз невероятно дешево – всего за сто тысяч долларов, причем рядом с очень дорогими домами – Джон сказал, что сын Чарльза Бладхорна, председателя «Галф энд Вестерн», купил себе дом в том же квартале за 1,2 миллиона долларов. Журнал «Тайм» прислал мне фотографию Якокки, и если я смогу сделать из нее отличный портрет, тогда ко мне, наверное, обратятся многие президенты корпораций. Если они будут его использовать, им придется много мне заплатить, а вот если не будут, заплатят совсем немного.

Вторник, 19 марта 1985 года

Пейдж сказала, что она заказала билеты на «Напрасные поиски Сьюзен», это будет предварительный показ на 86-й улице. Она подождала нас, а потом мы отправились в «Ниппон» (такси 4 доллара). В этом фильме Мадонне не приходится ничего особенного делать. В первой части она вообще ничего не говорит. Но потом она делает кое-что замечательное: спит в ванной, одевается, как на маскарад, и еще – ворует в магазине. Фильм похож на все это кино шестидесятых, только с точностью до наоборот: в фильмах шестидесятых слишком много шестидесятых и недостаточно сюжета, а здесь слишком много сюжета и недостаточно восьмидесятых. Фильм скучный.

Среда, 20 марта 1985 года

У Амоса сдавленный позвонок. Сначала ветеринар сказал, что это у него нога болит, а потом – что это смещенный позвонок. В общем, я с ним спал на полу прошлой ночью. Я и сейчас еще на полу, вместе с телефоном, просто великомученик… Ну вот, потом я работал над портретом Джоан Коллинз и еще кое над чем, и тут пришла эта огромная телеграмма на четыре страницы – от тех, кто делает «Лодку любви», и там сказано, что они хотят показать в эпизоде все мои произведения. Сюжет такой: я появляюсь на этом круизном корабле, и на нем же плывет одна женщина, ее зовут Мэри, и она с мужем, она когда-то была моей суперзвездой, но не хочет, чтобы муж об этом знал и что ее звали тогда «Марина дель Рей». У меня там всего несколько реплик, вроде: «Привет, Мэри!» Только вот одна из реплик, которую я должен произнести, звучит вроде так: «Искусство – это сплошная коммерция», а я не хочу этого говорить. П. Х. будет в это же время в Лос-Анджелесе, так что мы сможем вместе поработать над книгой под названием «Книга вечеринок» – пофотографировать на церемонии вручения премий Киноакадемии и на съемочной площадке «Лодки любви». Я буду жить в Бель-Эр.

Потом мы двинули в музей Уитни на открытие биеннале, подождали снаружи, пока придет Жан-Мишель. У него снова улыбка на лице. Ходили и вниз и вверх, увидели Кенни Шарфа с женой, и там на всех четырех этажах яблоку негде было упасть. Какая-то женщина остановила Жан-Мишеля, и она все восторгалась и восторгалась им, говорила всем вокруг: «Он – мой самый любимый художник. И у моего мужа, и у меня – самый, самый любимый», а я стоял рядом и предложил ей Interview с моим автографом, а она мне ответила: «Не надо». Потом мы отправились в это заведение на Восьмой авеню и 14-й улице, где Жан-Мишель берет рис и бобы, это просто одна из таких грязных крысиных нор, в которых я ни за что бы не стал ничего есть, но еда была такая вкусная, что я не удержался.

Потом мы позвонили Полу, это тренер, который работает у Лидии, мы оказались прямо около его квартиры, которая тут же, возле площади Абингдон-сквер, это хороший район, и мы зашли к нему, и, о Господи, как странно, когда ты наконец видишь, как на самом деле человек живет, и это так… Ну то есть там всего одна комната, он ее снимал уже около года у какой-то женщины, а теперь она вернулась, ей около сорока, она вроде хиппи, ей нужны деньги, чтобы открыть ресторан, и их кровати стоят практически рядом, но они, правда, не бывают в этой квартире в одно и то же время – ну, типа запрещено приходить домой, когда там другой, поэтому у тебя как будто нет своего дома, и вот тут твоя жизнь становится совсем интересной, потому что тебе приходится все время что-то придумывать, ты без конца попадаешь в жуткие ситуации. Но я оттуда ушел, а потом вернулся к себе, [смеется] ко всему этому, и это так все абстрактно. Понимаешь? Только я никак не соображу, почему он устроил в той квартире такой ужасный беспорядок. И вообще, им же лучше было бы купить такой матрас на подставке, футон, и не загромождать пространство кроватями. Да там нужно-то было всего несколько часов, чтобы привести эту квартиру в порядок, ну, за все это время, пока хозяйка была в Европе. Потом мы пошли в «Эриа». У Жан-Мишеля правильная походка для того, чтобы проходить через толпы людей. Он заставил меня пойти там в туалет, в мужской, конечно, и там все так странно – девушки стоят перед зеркалом и подводят губы, а мужчины тут же мочатся в писсуары, и это все было бы просто прекрасно, если бы только не пахло чем-то вроде дерьма. Это кино – ну точно для меня… Наверное, в женском туалете все то же самое, разве что нет писсуаров. Потом я оттуда выбрался и пошел домой. Да, а эта дама из Уитни, которая так восторгалась Жан-Мишелем, она ведь упросила его подписать фотографию картины. Это, впрочем, то же самое, что подписать саму картину, – просто эту фотографию нужно потом приклеить на обратной стороне. Вот почему Лео иногда присылает мне фотографии на подпись.

Суббота, 23 марта 1985 года

Работал, потом поехал к Карен Берк (такси 4 доллара). Я шел позади Гарбо, несколько кварталов. Сфотографировал ее. Почти наверняка уверен, что это была она. На ней были темные очки, длинное пальто, брюки, у нее большой рот, и она вошла в магазин «Трейдер Хорн» поговорить с продавщицей про телевизоры. Ну именно так она бы и поступила. В общем, я фотографировал ее, пока не решил, что она окончательно разозлится, а потом пошел пешком в даунтаун. [Смеется.] Я ведь тоже был совсем один.

Всю ночь не спал, до десяти минут шестого: готовился к следующему дню, чтобы лететь в Калифорнию на съемки «Лодки любви», а заодно – рекламы «Кока-колы», может быть.

Воскресенье, 24 марта 1985 года – Нью-Йорк – Лос-Анджелес

В нашем самолете оказался Пласидо Доминго, он был весьма мил, подошел, поговорил со мной (газеты 6 долларов). Еще на этом же рейсе была Беверли Силлс. Фред сказал мне, что и Алан Кинг летел с нами, что он поздоровался со мной, однако я его не заметил. По прилете нас забрал белый лимузин, привез в отель «Бель-Эр». Как раз когда мы входили, в дверях показались Филип Джонсон и Дэвид Уитни. Филип приехал прочитать лекцию в одном из местных колледжей. Сходил в бассейн отеля, а там – все из Нью-Йорка: Лора Ландро, которая пишет кинорецензии для «Уолл-стрит джорнэл», Сюзан Малкэхи, Ахмет Эртегюн, Марк Гудсон.

Понедельник, 25 марта 1985 года – Лос-Анджелес

Встал рано, а из «Лодки любви» за мной даже не удосужились прислать машину. Сказали, что «этого нет в договоре». Хотели, чтобы я взял такси. Но Фред с ними переговорил. Когда мы туда приехали, я хотел понять вот что: это ведь не они бронировали комнату для Фреда, так что непонятно, заплатят они за нее или нет. Должны, вообще-то. В общем, я пошел в гардеробную и заказал себе там пару кроссовок Reebok, всего одну, а нужно было побольше. За мной туда пришел парень – проводить, куда нужно, я его спросил, хочет ли он стать актером, и он сказал: «Да нет, я автомашинами заведую». Очень славный. Мы поехали на студию «Голдвин», на ее старое место, это на бульваре Санта-Моника, неподалеку от Ла-Бреа авеню. Там всегда так холодно, ты сидишь и мерзнешь целый день в этих павильонах, и неудивительно, что все хотят быть актерами, потому что единственное место, где тепло, это в лучах софитов.

Ну, я закончил сниматься, они отвезли меня назад в отель, и Сьюзен Сомерс сказала Дагу Кристмасу, что она должна во что бы то ни стало поужинать с нами, и мы отправились в «Ма мэзон», на встречу с ней, и тут она отменила свое приглашение. Правда, там оказался Орсон Уэллс, он сидел за собственным столиком, и он сказал, что хочет познакомиться со мной, я подошел к нему, он оказался просто великолепным, по-настоящему великим человеком, и именно у него я хотел бы взять интервью сам. А потом мы отправились к Дагу в галерею, и там был Ро й Лихтенштейн, он подписывал какие-то свои вещи, так что все вышло замечательно. А потом Джон встретился с нами и повез в Беверли-Хиллз на коктейли. Та к с и оттуда до Бель-Эр оказалось дорогим (8 долларов). Переоделся, и мы отправились в «Спейго», где Свифти Лазар устроил прием в честь премий Киноакадемии. Движение было ужасное, мы очень долго туда ехали. Это на Сансете, после «Тауэр рекордс». Мне пришлось дать восемьсот автографов, не меньше. Были все корреспонденты, вроде Сюзан Малкэхи и Барбары Хауар. Приехали Кэри Грант и Джимми Стюарт, почти все приехали после церемонии вручения премий. И Фэй Данауэй, и Ракель Уэлч – ну вообще все!

Вторник, 26 марта 1985 года – Лос-Анджелес

Встал очень рано. В газете меня расписали как большую знаменитость на приеме у Свифти. За мной заехали, чтобы отвезти на съемочную площадку «Лодки любви». Нужно было сказать эту мою фразу – «Привет, Мэри!», и этот режиссер, весь такой голубой, все настаивал: «А ну-ка, поэнергичнее: хел-лоу, Мэ-ри!» И я повторил за ним следом: «Хел-лоу, Мэ-ри».

П. Х. встретилась со мной там, и мы на несколько часов засели в гримерке, пока они выставляли свет или что там они делали. Мои пиджаки от Стивена Спрауза висели рядом, на перекладине в гардеробе, и когда я их надеваю, то, по-моему, наконец выгляжу таким, каким люди желают видеть Энди Уорхола, и я подумал, что серебряный пиджак мне нужно было бы надеть накануне, когда я был в «Спейго», и что когда я вернусь в Нью-Йорк, мне нужно будет забыть все эти глупости со смокингом и галстуком-бабочкой и опять начать блестеть. Разговаривал с П. Х. о фильмах и абстрактных способах создания сценариев. Позвонил Джону, и он сказал, что Ширли Маклейн пыталась дозвониться до меня, она очень расстроена тем, что наше интервью с ней, которое Джон сделал для номера о здоровье, вышло под заголовком «Метафизическая мадам». Джону не следовало, конечно, встречаться с ней и говорить: «Это не по моей вине получилось», потому что поступать так неправильно. Она бы даже ничего не заметила, даже не подумала ничего такого, а вот теперь настроена страшно воинственно. Я даже не понимаю, почему. Что означает это «мадам»? Слово как слово. Вводную к интервью написала Гейл, и это просто цитаты из разных мест. Джон тоже написал врезку, что-то от себя, но им не понравилось, они сказали, что он там слишком себя выставлял – Гейл даже сказала ему: «Ты же не Арианна Стассинопулос».

Вернулись в «Бель-Эр» и поужинали там с Винсентом и с Эндрю Френдли, это сын Фреда Френдли, который пытается продать кому-то наше телешоу. Он все рассказывает о своей «даме», но кто же в наши дни, будучи в здравом уме, станет так выражаться? Ужин был вкусный, и он заплатил за него. К нам подошла Джоанна Карсон, чтобы поздороваться, – она такая красавица! Мы поговорили о ее сыне и о его карьере.

Среда, 27 марта 1985 года – Лос-Анджелес

Ширли Маклейн звонила мне, но я ей не перезвонил, тогда она позвонила Гейл Лав в Нью-Йорк, причем сказала телефонистке: «Соедините-ка меня с Гейл Хейт!» И вот теперь она требует от Гейл, чтобы ей показали источники всего того, что сказано во введении к ее интервью. Фред заверил меня, что позвонит ей и все уладит.

Наконец закончились съемки сцен этого дня для «Лодки любви». Вернулся в гостиницу очень поздно, но все же мы с Фредом поехали к Дагу Крамеру, он живет совсем недалеко от отеля «Бель-Эр», в огромном доме, который, к тому же, сейчас перестраивают, чтобы он стал еще больше. Там была Линда Эванс, а еще Джоан Коллинз, Морган Фэйрчайлд, Джеймс Бролин и капитан круизного корабля из «Лодки любви» – этот лысый мужик. Кельвин приехал прямо с самолета, он сказал, что не будет устраивать большой прием в новом клубе Стива Рубелла, когда тот откроется. Он сказал, что шесть месяцев пытался обрести новый имидж и не хочет его профукать. Я сказал, что купил флакон «Обсешн», один из первых, и он сказал, ну зачем же я это сделал, ведь он послал мне эти духи, а я ответил, что получил его флакон уже после того, как сам купил.

Ужин не начинался до половины одиннадцатого. Ширли Фонда по-прежнему влюблена в этого драматурга – Нила Саймона. Приятель Дага Крамера дал мне поснимать своим стереоскопическим фотоаппаратом. Марша Вайсман пришла со своим новым другом. У Дага Крамера очень красивые собаки. Среди гостей были Томас Амманн, Джоди Джейкобс из «Лос-Анджелес таймс» и супруги Спеллинг. Потом мы поехали в «Мистер Чау», потому что Жан-Мишель решил устроить собственную вечеринку – ведь его не пригласили к Дагу Крамеру. И у него там собрались совершенно очаровательные парни и девушки.

Четверг, 28 марта 1985 года – Лос-Анджелес

Жан-Мишель был очень мил, прислал мне в подарок свой рисунок. Он улетел на Гавайи.

Сегодня у меня свободный день, я не нужен на съемках «Лодки любви». Супруги Мосс, владельцы фирмы звукозаписи «А энд М рекордс», приехали ко мне позировать для портрета, и у жены были опухшие глаза, так что пришлось подождать, пока это не прошло.

Отправился в один из каньонов к Тони и Берри Перкинсам. У них большой дом, шесть спальных комнат. Только вот очень сильное уличное движение. Там, где Джон купил дом, движения нет вообще. Тони приготовил ужин, и ты только послушай, что это было: мясной рулет, полента и хлебный пудинг. Я так давно не ел всего этого. Думаю, что с пятидесятых годов, когда все кругом были бедные. Он пользуется этой новой кулинарной книгой, в которой полно рецептов сороковых и пятидесятых годов, например, печенье из рисовой муки. Это называется чем-то вроде «рациональной кулинарии». Там была Венди Старк, довольно мрачная, но, может быть, потому, что ничего не пила. Сью Менгерс веселила нас, болтала о том о сем, и ее муж был при ней. Ковры в доме – из Индии. Тони спрашивал меня про Криса Макоса. Берри всех целовала и обнимала. Ник и Лиза Лав тоже были там. Мы досидели до одиннадцати, а потом отправились в отель.

Пятница, 29 марта 1985 года – Лос-Анджелес

За мной заехали уже в шесть утра, чтобы доставить на съемочную площадку. Тот же очаровательный шофер. Вот было бы хорошо, если бы он был голубым, но он натурал. Он пытается приставать ко всем женщинам. И у них у всех тела, как у кукол Барби! Им нельзя верить. Нет бедер и большая грудь. Шофер только что развелся с женой, говорит, что он «деревенщина», живет в Долине или в каком-то таком месте. Зовут его Джей. Заведует автомобилями. Когда не крутит баранку, целыми днями решает кроссворды. Я ему сказал: «А почему ты не хочешь заняться своей карьерой? Ведь если ты можешь решать кроссворды, то и режиссером можешь быть!»

Мне пришлось дать автографы всем актрисам и всем танцорам и танцовщицам. Закончил только в половине десятого. Мэрион Росс из «Счастливых дней» играет роль бывшей суперзвезды, и она несколько стара для роли суперзвезды шестидесятых, однако я по-настоящему ее обожаю. Она чудесный человек, помогает мне, в ней столько любви. В нашей совместной сцене ее мимика помогает мне говорить мои реплики. Да, а ведь Ультра Вайолет, между прочим, постарше Мэрион, наверное.

Потом мы пошли в павильон «Династии», попытались повидаться с Кэтрин Оксенберг, но она сказала, что случилось какое-то несчастье, рыдала и не захотела с нами разговаривать, я ничего не понял. Бьюсь об заклад, она просто поругалась со своим бойфрендом.

Потом меня повезли в даунтаун, чтобы снять в рекламе диетической «Кока-колы». Там у них была платформа на колесах и на ней восемь не то бывших мисс Америка, не то мисс Вселенных, все полицейские их хотели, а я был в своем пиджаке от Стивена Спрауза. Тут одна из девушек в купальниках сказала, что училась в одной группе с Уолтером Стедингом. Я отправился в свой личный трейлер, подождал там, посетил уборную, и это было здорово, а потом – в съемочной группе актеров называют, очевидно, словом «кадр», потому что какая-то девушка открыла дверь трейлера и спросила: «А где наш кадр?», поглядела туда-сюда, никого, типа, не увидела и ушла. Не знаю, в чем дело, – наверное, она меня не узнала. Мы были на этой большой платформе с анютиными глазками. Девушки присаживались на цветы, а мне нужно было сказать два слова: «Диетическая кола», и я впервые в жизни ее попробовал. Позже поехали на ужин, устроенный Венди Старк в честь Шэрон Хэммонд. Там был Деннис Хоппер, такой совершенно правильный, добропорядочный. Я предложил ему заново сделать все те кадры, которые он снял в шестидесятые, и мы бы напечатали их в Interview. Снова сфотографировать Питера Фонда и всех этих людей – было бы здорово, а?

Венди сама приготовила карри. Никто его не ел, кроме Фреда. Поскольку у Шэрон был день рождения, вынесли банановое пирожное с кремом. Днем мы ходили по магазинам, чтобы найти ей подарок, но я смог купить лишь что-то для себя, поэтому подарил ей «долговую расписку» – этакий «сертификат» на вручение подарка в будущем. Та к странно видеть Шэрон вдали от Нью-Йорка и от Саутгемптона. На ней было кожаное платье фирмы «Норт-Бич лезер», и можно было подумать, что оно – из латекса.

Да, там был Рон Перелман, и он сказал: «Мне нужно с тобой серьезно поговорить. Хочу купить твой журнал для моей жены. С кем мне это обсудить?» Я сказал: «С Фредом». Значит, он его для Клодии хочет…

Суббота, 30 марта 1985 года – Лос-Анджелес

В четыре часа дня ходил фотографироваться для рекламы компании «Лос-Анджелес айворкс», которая выпускает дизайнерские очки. Там была одна из дам – владелиц компании, а еще какой-то толстячок, драг-квин по имени Тедди, он делал мне прическу, и лишь после того, как он ушел, кто-то рассказал мне, что Джо Даллесандро прожил с ним несколько лет и, похоже, сейчас опять с ним сошелся, и я вконец обалдел – если б знать об этом наперед, вот было бы славно! Джо этот, он да, он бы, конечно, стал жить с толстым парикмахером и драг-квином просто вопреки всему, ради ореола порочности. Поехали в «Спейго» на ужин. Там был Джин Келли с сыном, и его сын сказал нам, что хотел бы позже встретиться с нами на вечеринке у Брэда Брэнсона (ужин 300 долларов). В общем, после ужина мы поехали на Креншоу-авеню, это негритянский район Лос-Анджелеса, – там Брэд Брэнсон, который делает фотографии для Interview, давал свою вторую еженедельную вечеринку. Он устраивает их по принципу клуба, но в список можно вносить имена друзей. Там было отлично, тусовались самые сладкие мальчики, все происходило на двух этажах дома и в саду, и кто-то сказал нам, что была Мадонна, но ушла как раз накануне нашего приезда. Фред появился там с Рупертом Эвереттом, еще были Нэндо Скарфиотти, Сюзан Пайл, Пол Джесмин и Тони Бэзил. И все молодые люди подходили ко мне, это было замечательно. Я же выглядывал кого-нибудь, кто мог бы занять вакантное место моей «нью-йоркской жены». Там была Мэри Воронов, и мне ей всегда нечего сказать. Я, на самом деле, не могу простить ей того, как гадко она поступила в шестидесятые в отношении «Девушек из “Челси”», потому что потребовала денег – сказала, что не подпишет разрешение на использование ее работы, пока ей не заплатят. Она смогла тогда выжать из нас около тысячи долларов. Она разговаривала с этой сценаристкой, которую зовут Бекки Джонсон – она дружит с Джоном [Гулдом]. Они с Мэри обе упоминались в этой статье в журнале GQ, которая называлась «Самые подходящие для брака женщины Голливуда». Что бы это могло значить? Наверное, самые отчаявшиеся.

Воскресенье, 31 марта 1985 года – Лос-Анджелес

Утром пошли взглянуть на здания на Сансете – для нового офиса Interview. Осмотрели одно, огромное, как слон, его можно купить за 800 тысяч долларов, есть еще одно – за миллион, а еще одно – за 400 тысяч. Все это отняло много времени.

Потом, уже вечером, в отеле «Беверли Хилтон» был грандиозный прием в честь тысячной звезды, приглашенной для участия в «Лодке любви». Фред пригласил на этот прием Руперта Эверетта, однако тот в последний момент отказался пойти, сказал: «У меня смокинг мятый». А Джон заехал за мной, и мы отправились туда вместе. Меня минут пятнадцать фотографировали вместе с Джоан Коллинз, которая после этого так и не пришла на ужин, как мне показалось, потому, что никто ее там не видел. Народу, правда, было полным-полно! Одна из дочерей Аарона Спеллинга была за нашим столом, ей за двадцать, а может быть, еще вовсе нет двадцати, и еще нашим соседом был Трой Донахью, у него теперь короткие светлые, уже седые волосы. Я ему напомнил, как он в начале семидесятых приходил к нам в офис на Юнион-сквер, в дом номер 33. Он сказал: «Вы, ребята, такое тогда мне устроили! Ваш лифт был сломан, поэтому мне пришлось подниматься с заднего хода, на грузовом лифте, я попал прямо в темную комнату, где вы показывали какой-то фильм, и мне пришлось войти в нее из-за экрана, а все смотрели на экран, и я в этой темноте спотыкался обо всех, кто сидел на полу, а сам-то был под кислотой…». Там представляли много-много разных звезд, и под конец вышла Лана Тернер, она и была тысячной по счету приглашенной звездой, и именно из-за нее возникли всевозможные проблемы, поскольку она опоздала и, соответственно, ужин тоже подали позднее запланированного. Потом на сцену вывели меня – вместе с Кэрол Чэннинг, Джинджер Роджерс и Мэри Мартин. Почему-то они вообще не сказали о том, что заказали мне портрет Ланы. А ведь в четверг у меня с ней назначена фотосессия.

Играл оркестр Питера Дачина. Он на этой неделе – еще одна из приглашенных звезд. В общем, так: Питер Дачин, Том Босли, Мэрион Ро сс, Клорис Личмен, Энди Гриффит, Рэймонд Сент-Жак, Милтон Берл и я.

Дал множество автографов для всех этих чокнутых голливудских болванов – коллекционеров автографов. И мы с П. Х. оба фотографировали для нашей «Книги вечеринок».

Понедельник, 1 апреля 1985 года – Лос-Анджелес

За мной заехали в четверть девятого, чтобы отвезти в павильон «Лодки любви». Целое утро я все никак не мог произнести свои реплики, совсем облажался – и очень расстроился из-за этого. Работал весь день. А Энди Гриффит, по всему видно, страшно недоволен тем, что попал в «Лодку любви». П. Х. приехала около двух часов дня, и когда мы пришли в гримерную, она, едва раскрыв рот, спросила меня: «Ну и кто же в роли твоей драг-квин?», и тут Рэймонд Сент-Жак резко повернулся на своем стуле и, смерив ее уничтожающим взглядом, произнес: «Вовсе не драг-квин, я попрошу!» А у самого накрашенные губы и все такое, да и вообще в изначальном сценарии эта роль была обозначена как «драг-квин». Потом мы вернулись на площадку и снялись в сцене, когда я подхожу к стойке регистрации вместе с Рэймондом Сент-Жаком и всей моей «свитой», затем мы уходим, а эта девица-администратор спрашивает у Рэймонда Сент-Жака: «Как художник узнает, что его картина действительно успешна?» А он ей отвечает: «Когда банк выдает деньги по чеку». Один раз она ошиблась, и это, кстати, прозвучало еще лучше – она сказала: «…что его картина действительно завершена?» Наконец у меня все там закончилось и было где-то около шести вечера.

Вторник, 2 апреля 1985 года – Лос-Анджелес

Встал в пять утра, мой водитель, Джей, забрал меня в четверть седьмого. Работал весь день, снимали мою сцену с Томом Босли. Освободился я довольно рано, потом поехал в бар «Нипперс» в торговом центре «Родео молл», где устроили грандиозное мероприятие по раздаче Interview с моими автографами – народу собралось тьма-тьмущая. Я сидел наверху и только и знал, что подписывал и подписывал. А Фред был внизу, он начал выпивать и никак не мог остановиться, я не понимаю, в чем дело. Кое-кто из желающих получить автограф принес с собой старые номера Interview – даже первого года издания! – то есть с Хельмутом Бергером в «Гибели богов», с Элвисом Пресли, с Ракель Уэлч. Я-то думаю, что, заставляя меня их подписывать, эти люди на самом деле портили их. Там был Джон Стоквелл/Сэмюэлс, он прекрасно выглядел, только что вернулся из Северной Каролины, где снимал минисериал «Север и Юг» с Лиз Тейлор. Меня со всех сторон осаждали люди, там творилось что-то несусветное. Много молодежи, многих я вообще никогда не видел. Приходила Молли Рингуолд. Реки шампанского. Потом мы с П. Х. вернулись в «Бель-Эр» – она составила мне компанию, потому что у меня вдруг резко испортилось настроение. Джон улетел в Нью-Йорк, как мне кажется, только потому, что не хотел, чтобы о наших отношениях стало известно в Лос-Анджелесе. Он ни разу не предложил мне ключи от своего нового дома, так что я, видимо, вообще не буду останавливаться у него, и я… Ох, не знаю даже. Жизнь, по-видимому, такая забавная штука…

Среда, 3 апреля 1985 года – Лос-Анджелес

Меня отвезли в павильон «Лодки любви». Разговаривал с Тедом Макгинли, пока не начался ланч. Он очень красив, по-настоящему очарователен, и все эти люди вокруг тоже. Тот человек, сотрудник студии, что работает в гардеробной, очень любезен со всеми звездами, никогда не скажет дурного слова. Он сказал П. Х.: «Здесь все просто влюбились в Энди», и это согрело мне душу. Потом мы с П. Х. прошлись до улицы Мелроуз и тамошних антикварных магазинов. Потом мы зашли в «Лос-Анджелес айворкс», и я выбрал себе еще несколько пар очков. Шесть, кажется.

В павильоне пришлось работать до половины десятого, потом шофер отвез меня в отель – ну до чего же они все любезные! Фред уже отправился на ужин к Сью Менгерс, я поехал туда же, там была Барбара Стрейзанд, и она козыряла разными именами, например, назвала Архипенко, этого самого скульптора, еще сказала, что Стив Ро сс, если ей что-нибудь понравится у него в галерее, тут же посылает ей это, он присылает ей все эти дорогие вещи. Она спросила, сколько стоит у меня портрет, и я ответил, что не обсуждаю цен, и она спросила тогда у Фреда, он сказал, что двадцать пять тысяч, а она на это: «Правда? Та к дешево?» Потом повернулась к своему другу-приятелю из «Баскин-Роббинс» и сказала: «Может, стоит заказать один портрет, для Стива?»

Барбара очень худая, а ведь съела три порции карри. Выглядит она великолепно. У нее сейчас прямые волосы и одежда подчеркивает все как надо. Правда, мне кажется, что этот ее бойфренд и был режиссером ее последнего совершенно ужасного клипа на песню «Переживание», – хотя я в этом все же не уверен. Еще она судится с хозяином дома, в котором сейчас живет в Нью-Йорке, – там течет крыша. Дом этот на 92-й и Сентрал-Парк-Вест, и она не помнила, что приглашала меня туда к себе как-то раз на вечеринку, лет семь или девять назад (мы туда сходили вместе с Джедом), и потому спросила: «А я с тобой была уже знакома? Ты уже был знаменит, когда приходил ко мне на ту вечеринку?» Как будто она пригласила бы меня к себе, если бы я тогда еще не был знаменитым. А меня так и подмывало ей сказать: «Да, я у тебя был, ты тогда еще на всех блюдах расставила маленькие такие таблички с надписями, как в кулинарии: “печеночный паштет”, “ фаршированная рыба” и, ну, не знаю, скажем, “ халва” и так далее». И все шло к тому, я еле сдержался… Я ей сказал: «Барбара, у тебя украшения такие все маленькие, отчего бы не купить что-нибудь побольше?» И она ответила: «Ой, я тут как-то купила бриллианты по шестьдесят тысяч долларов за карат, а на следующий день цена упала до двадцати тысяч!» Это верно, такое было, года три назад. Я ей тут же сказал, что прямо в тот же день, когда цена упала втрое, нужно было пойти и купить еще три бриллианта, чтобы компенсировать понесенный ущерб. Там был Шон Коннери, но с ним я не разговаривал. Был и Алан Лэдд-младший, он выглядит совершенно божественно.

Все без конца говорили про тех евреев, которые стараются превратиться в так называемых «стопроцентных американцев», подражают белым англосаксонским протестантам, хотят раствориться среди них, и, в первую очередь, обсуждали, конечно, Вуди Аллена и Мию Фэрроу, причем последнюю ругали особенно сильно.

Четверг, 4 апреля 1985 года – Лос-Анджелес

Поехал в павильон «Лодки любви» только для того, чтобы раздать некоторые свои отпечатки – из серии об американских индейцах, потому что многим они не достались, когда я раздавал их накануне, и я легко понял, кому именно: эти люди просто перестали со мной разговаривать – они решили, что я проигнорировал их. Потом мы вернулись назад в отель, чтобы встретиться с Ланой. По мне, она восхитительна. Она была «под мухой» – ну просто совсем другой человек. Я закрыл глаза, и у меня возникло ощущение, что я в обществе Полетт, совершенно такая же атмосфера. Она сказала: «Поцелуй меня». Лана тоже использует кристаллы. У нее трещина в ребре, и она винит в этом платье от Нолана Миллера, из-за которого якобы споткнулась и упала, а я вот думаю, что она просто была пьяна. У нее на шее небольшой крестик – в четверть дюйма. Да, а в последний день съемок «Лодки любви» Энди Гриффит вдруг стал совершенно счастливым человеком, относился ко всем невероятно по-друже ски, и никто не мог понять, в чем же дело: ведь он всю неделю был до того озлобленным на всех и вся. Наверное, выпил с утра.

Пятница, 5 апреля 1985 года – Лос-Анджелес – Нью-Йорк

Ну вот, двенадцать дней блаженства в самом красивом отеле мира постепенно подошли к концу, а потом все действительно резко закончилось, когда нам выставили счет за проживание – 9 500 долларов! Нам пришлось оплатить половину этой суммы. По-моему, в этот счет включили сервис и номер Фреда. Правда, мы получили здесь немало заказов на портреты. От жены Спеллинга, Дага Крамера и Ланы.

За нами пришла машина, отвезла на рейс «Риджент Эр». За первый класс доплата всего сто долларов. Итого 800 долларов. Летело всего пятнадцать человек. Самолет небольшой, так что турбулентность была неслабая. Когда летишь на Боинге-747, ничего такого не ощущаешь. Из пассажиров единственным известным человеком был Марк Гудсон. Остальные только выглядели как знаменитости: какая-то дама была как две капли воды похожа на Милтона Берла, еще парень с золотыми цепочками на шее – это, наверное, какой-нибудь сценарист из Голливуда или что-то в таком роде (чаевые 50 долларов). В полете показали два фильма подряд – «Протокол» и «Клуб “Коттон”», оба они не стали популярными, а ведь сделаны хорошо, и это грустно. Туалет в этом самолете был в три раза больше, чем обычно. И еще летела какая-то девица с большой папкой-портфелем, то ли манекенщица, то ли шлюха, бойкая и восторженная. Еще в этом самолете жарят яичницу прямо при тебе. Когда прилетели в Нью-Йорк, около выхода стояло двадцать лимузинов. Дал шоферу двадцать долларов чаевых. Ну, приехал, в Нью-Йорке было уже шесть часов вечера, это как-то совершенно сбивает с толку. Терпеть не могу такого. Ты смертельно устал, а все кажется, что день еще не закончен и надо что-то делать. Начал звонить людям, но сейчас Пасха и все куда-то уехали. Потом, правда, раздался звонок, это была Корнелия, она пригласила меня на ужин в «Ле сирк» с Дженни Хольцер. Корнелия сейчас встречается с Эриком Гудом, этим парнем из «Эриа», она говорит, что он пытается расстаться с Элизабет Солтцмэн, мать которой руководит универмагом «Сакс, Пятая авеню».

Понедельник, 8 апреля 1985 года

Пошел на прием к доктору Бернсону. Он попросил меня устроить ему свидание с доктором Карен Берк. Он натурал. Его последняя подруга увлекалась культуризмом, но он расстался с ней, когда она занялась хилерством: он сказал, что не мог понять, как же она будет исцелять кого-то, принимая на себя все недуги, а потом этими же руками прикасаться к его телу – ведь они же впитали все от ее пациентов. Интересно, да? Оставил у него двадцать пять экземпляров Interview. Я не мог включить его в наш выпуск о здоровье, потому что исцеление с помощью кристаллов не признано официально.

Жан-Мишеля все еще нет, у него каникулы с Дженнифер, сестрой этого Эрика из «Эриа». Они, наверное, поехали в Гонконг. Интересно, когда же они приедут? Ну как долго вообще можно сосать член?.. Ох, я даже не могу ответить на этот вопрос, я, наверное, очень многое упустил в жизни – вот, например, никогда не знакомился с кем попало на улице или что-то в таком духе. У меня сейчас такое чувство, что жизнь прошла мимо (звонки по телефону 2 доллара). В офисе было много дел. Должен был зайти Йолас. Потом на верхнем этаже стало слишком много света, чтобы переводить изображение на холст, потом потемнело, пошел дождь, а после этого снова стало слишком светло. На 74-й улице я наткнулся на Психа Мэтти, он протянул мне монету в 25 центов и тут же совершенно обалдел, потому что я [смеется] взял ее. Поехал на такси домой (6 долларов), вышел на углу, я ведь люблю немного пройтись, подойти к своему дому с угла, но больше делать этого не буду, так как из тени вдруг выскочил этот Мэтти, он ждал меня у дверей, я не смог быстро нырнуть внутрь, и он меня схватил. Ну, он быстро отпустил меня и ушел восвояси, только я больше не буду так рисковать. Ведь это означает, что на меня кто угодно может точно так же напасть. Он сказал, что ему нужна работа. В общем, я вошел к себе, съел четыре шоколадки «Рийс» с арахисом, бутерброд с чесночным маслом, а потом не стал выключать телевизор и проснулся в результате, когда уже начались «Новости на рассвете».

Четверг, 11 апреля 1985 года

Кто-то из заходивших в офис рассказал мне про книгу Дотсона Рейдера о Теннесси Уильямсе, поэтому я тут же послал за ней Майкла Уолша (18,75 доллара). А там у него – все эти выдуманные глупости, что, мол, Эди кому-то делала минет и еще лизала какой-то девушке «киску» – да это же все полная чушь! И еще он пишет, что Теннесси прямо-таки влюбился в Джо Далессандро, и вот, когда Джо пришел к нему в гости, Теннесси, мол, устроил этот номер – притворился, будто теряет сознание, чтобы Джо подхватил его и обнял. Господи, я всегда подозревал, что этот Дотсон Рейдер – из ЦРУ. Ну что за мерзкий тип! А он теперь, после Картеров, занялся тем, что выгуливает Пэт [Кеннеди] Лоуфорд. Ну то есть мы с ним познакомились году, что ли, в 1969-м, он тогда показал наш фильм «Минет» в Колумбийском университете, где, как говорил нам, он учился. Он уже тогда на вид был довольно-таки немолод, чтобы быть студентом, поэтому меня всегда удивляло, что это вообще за тип. Приходила Лидия, я совершенно потерял форму – целых две недели, что провел в Калифорнии, у меня не было никаких физических нагрузок. В здании по соседству, рядом с моим, находится офис врача-рентгенолога. Он только что купил аппарат, который стоит миллион долларов, и чтобы его установить, пришлось ломать стену, и вот теперь я беспокоюсь, не попадет ли весь этот радий ко мне, потому что у меня с этим врачом общая система парового отопления. Все говорят, что эти аппараты совершенно безопасны и защищены даже от неумелого обращения. Как же, как же. А это польское посольство рядом с моим домом – теперь за него хотят уже четыре миллиона долларов! Эх, надо было мне его купить, когда просили миллион триста. Пришлось рано уйти из офиса, поехал на такси в концертный зал «Радиосити» на Либераче (6 долларов). Рядом со мной там сидел один человек, который пишет книгу о Либераче, и он рассказал, что Либераче действительно был сильно влюблен в своего шофера, того, который давал все эти интервью для «Нэншл Энкуйарер», и что вся эта история его совершенно сломила – а шофера звали Скотт Торсон. Ну, сейчас у Либераче другой шофер. Представление было просто шикарное. Плащ-накидка со стразами, которые великолепно блестели. Много шуток и анекдотов про голубых и просто непристойных шуток, и еще у него выступали все эти маленькие дети, которым он протежирует: они играли на рояле, когда он уходил со сцены немного передохнуть. Одни маленькие мальчики, которых он представлял как «мой дорогой маленький друг, мой лучший маленький друг», – и ни одной маленькой девочки. Еще он показал фильм про собственные пальцы и рассказал про каждое из своих колец.

Воскресенье, 14 апреля 1985 года

Ходил в церковь, а потом отправился на встречу со Стивеном Спраузом в отель «Мейфэр», и он так волновался насчет того, о чем собрался меня попросить, что к тому моменту, когда он наконец решился что-то произнести, я решил, что он собрался просить у меня руки и сердца, – но оказалось [смеется], что он хочет, чтобы я ему дал взаймы полтора миллиона долларов. Я же на самом деле очень обрадовался, было бы здорово попасть в модный бизнес. Я не собираюсь давать ему полтора миллиона сам, но сказал, что поговорю с Фредом, чтобы мы нашли для него инвесторов, и тогда мы могли бы, в компенсацию за такую помощь, получить некоторую долю его бизнеса. Стивен подарил мне два парика (чай 25 долларов), я отправился домой, поговорил с Фредом, и он согласился, что это хорошая идея. Позвонил Джону, который сейчас в Нью-Йорке, но живет в своей квартире на Вест-Сайде, а потом прошелся через Центральный парк, чтобы повидаться с ним, и там случайно встретил Арчи и Амоса, у них ведь сегодня выходной день: они проводят его вне моего дома – так они даже не узнали меня. Я был… раздавлен. Их спустили с поводка, они были с Джедом, и они вообще не обратили на меня никакого внимания! В общем, встретились с Джоном, пошли в «Кафе Люксембург», поужинали, но его новую жизнь особо не обсуждали (75 долларов).

Понедельник, 15 апреля 1985 года

Прочитал штук десять различных журналов и очень разволновался, потому что все выглядит так блистательно. Даже все, кто болен, в журналах выглядят блистательно.

Да, насчет книги про Теннесси Уильямса, которую написал Дотсон. Крис Макос рассказал мне, что он усматривает много собственных черт в некоем «Дэвиде», персонаже книги, том самом парне-проститутке, который, как пишет Дотсон, заставил и Теннесси Уильямса, и «Кинозвезду» – то есть Тони Перкинса – оплачивать его квартиру. При этом каждый из них думал, что платит полную сумму.

Ну, вот это совершенно точно похоже на Криса, а в остальном, наверное, Дотсон просто все выдумал.

Среда, 17 апреля 1985 года

Фред занялся моей идеей насчет Стивена Спрауза, и Ричард Вайсман уже проявил интерес.

Эрик Гуд пригласил меня на вечеринку в клуб «Эриа» в честь [смеется] «единорога». Того единорога, про которого писали во всех газетах, из цирка. Мы с П. Х. обязательно должны включить эту историю в нашу «Книгу вечеринок». Это смешно.

Пятница, 19 апреля 1985 года

Сегодня весь день у меня был посвящен кристаллам. Эта большая шишка, доктор Рийс, приехал в Нью-Йорк, так что у меня был назначен прием в полдень у доктора Бернсона – он собрался повести меня и Рийса на ланч и они оба собирались заняться моим черепом. Я спросил Рийса, когда он начал заниматься кристаллами, и он ответил, что еще когда был совсем маленьким, его пришел проведать «мистер Морнинг». Ему еще четырех лет не было. Он сам видел этого «мистера Морнинга», но больше его никто не видел. А потом, уже на военной службе, его заинтересовало электричество и тело человека и все вокруг этого. Рийс рассказал про свое путешествие, когда он ездил по миру, втыкая кристаллы во все пирамиды и в Стену Плача. Он питается в основном кофе и донатсами. Кофе он очищает, проводя над ним кристаллом, раз десять. Еще он рассказал, что знает одного человека из Южной Африки, который съездил к Стене Плача, а теперь хочет вывести все свои деньги из Африки и заняться кино. Рийс принадлежит к Епископальной церкви, и я почему-то чувствую себя в его обществе лучше, чем с литотерапевтами-евреями, – ведь, зная, что он верит в Христа, мне не нужно беспокоиться о том, что кристаллы каким-то образом могут быть против Христа. А его ассистентка – девица такая бойкая – все спрашивала у него: «Может, сказать ему? Может, сказать, чтó мы хотим от него, а?», и вот наконец Рийс вымолвил: «Да». И тогда девица сказала: «Ваши силы – с нами. Вы должны отправиться с нами в Тибет. У вас есть способности совершать великие дела». И потом они принялись рассуждать о том, как им нужны люди, которые поддержали бы их исследования. Ну что, по-твоему, они собрались у меня денег просить? Все так просто? Этот Бернсон – материалист до мозга костей: мечтает о новом проигрывателе лазерных дисков да новой квартире. Они еще рассказали мне, что я в прошлой жизни был китайцем и что мне обязательно нужно ехать с ними в Тибет. Понимаешь, я знаю, что люди эти – смешны и нелепы, но в кристаллы я верю. Они-то как раз действуют, притом так, как надо. Подумать только: ведь они побывали прямо в центре Земли, это же какая в них заключена энергия… Ах, да, еще: я получил письмо от своей племянницы Эвы из Денвера, и там написано: «Благослови тебя Бог, и, кстати, это я украла твои рисунки десять лет назад. Хочешь, я их тебе верну?» Это было когда она жила здесь у меня, году в 1970-м, когда ухаживала за моей матерью. Она сказала, что свернула некоторые из моих принтов из серии «Цветы» и увезла с собой, и все это время они были у нее в подвале. Но ее письмо до того напичкано всевозможными «Благослови тебя Бог» и «Наш Благословенный Дом» и «Наше Благословенное все-на-свете», что она очень уж напоминает мне членов «Морального большинства». А мой племянник Пол по-прежнему живет в Денвере – этот бывший священник женился на бывшей монахине, и у них уже двое детей.

Суббота, 20 апреля 1985 года

Мне позвонил Кит, он хотел поработать целый день, расписать слона. Фред загрунтовал слона белым, чтобы Кит мог написать на нем картину. Этого слона мне пришлось купить для маскарада, который Диана Вриланд устраивала в «Метрополитен»: он предназначался для «Мэрилин Монро», она на нем должна была ехать. Он был розовым, после маскарада его привезли на «Фабрику» к Фреду, а потом Жан-Мишель и Виктор на нем кое-что нарисовали, но немного, и я, пожалуй, оставил бы его как работу Жан-Мишеля, пусть даже не слишком удачную, но Фред решил, что слон будет лучше как произведение Кита Харинга, поэтому Кит и будет его расписывать – ведь сейчас слон все равно весь белый.

На такси доехал в «Мортимер» на ужин с Корнелией (4 доллара). Ее там не было, однако была Козима фон Бюлов со своим отцом, Клаусом. Он красив. Он сказал: «Благодарю вас за то, что вы так хорошо ко мне относились еще до того, как я стал кинозвездой». Я не понял, шутка ли это. Наверное, он хотел сказать, что раньше приходил к нам в офис на ланч, когда у нас еще работала Кэтрин Гиннесс. Вскоре он ушел, сказав, что знает: Козима в хороших руках. Она удивительно красива. Мы с ней очень хорошо поговорили. Она сказала, что не хотела быть актрисой, потому что после того как она выступила в какой-то пьесе в одной из этих школ, вроде Бриэрли, ее учительница не советовала ей заниматься театром, сказав, что она плохо играла или что-то в таком духе. Все подходили к ней и спрашивали ее про отца. Просто все-все. Даже те, кто не знаком с ней. Она же, на самом деле, очень хорошая актриса – она так хорошо с этим всем справлялась.

Понедельник, 22 апреля 1985 года

Мой вес сейчас опять 128 фунтов (58 кг), а я хочу вернуться к 125 (56,7 кг). Ходил в «Сотбис», там целую неделю идут аукционы ювелирных изделий, и желающие их купить занимают целых восемь рядов. Можно подумать, что сейчас все покупают вещи на аукционах, а не в магазинах. Так что, наверное, антикварные магазины скоро пострадают от этого – или уже пострадали. Но я уверен: они посылают сюда своих людей, чтобы скупать вещи и делать заявки во время аукциона, чтобы их вещи были дороже. Случайно встретил там Ивану Трамп, она была в подвале, разглядывала всякие дешевки. Да, вот что! С кем же я столкнулся здесь, на ювелирном аукционе, как не с собственным сотрудником, которого я никогда не могу найти на работе? С Рупертом Смитом! Я сказал: «Та к вот где тебя носит целыми днями!» А он испугался, увидев меня.

Да, еще, о Господи, я увидел Ли Радзивилл на старой обложке журнала «Лайф», и она была в самом деле хорошенькая, я сразу понял, почему Трумен так хотел, чтобы она стала актрисой.

Среда, 24 апреля 1985 года

Большая новость по телевидению: изменили состав «Кока-колы». Зачем это было нужно? Совершенно непонятно. Они ведь могли просто выпустить новый продукт и оставить «Кока-колу» в покое. Совсем с ума сошли. И все новостные программы по телевидению, конечно же, просто обожают эту новость, они все показывают бесконечные сюжеты про то, как все сидят за столами и пробуют новый напиток. Утром ходил к доктору Бернсону, и он сказал, что Рийс почувствовал, что я – один из «Джануки» и что он ощутил: даже среди них я мог бы стать по-настоящему знаменитым. «Джануки» – самые главные среди тех, кто занимается кристаллами.

Ушел оттуда и, встретив на улице Дэвида Уитни, пригласил его на ланч, чтобы узнать, как идут дела в арт-бизнесе. Он сказал, что Питер Брент заплатил за принт Джаспера Джонса сорок тысяч долларов. Да-да, всего лишь за принт! Винсент был огорчен, потому что позвонили из фирмы «Полиграм» и сказали, что Лу Рид не хочет снова играть с The Velvet Underground. А «Полиграм» хотел купить наши записи за 15 тысяч долларов, но это мало. Я все-таки не понимаю, почему это я не получил ни единого пенни за ту, первую пластинку The Velvet Underground? Она продается хорошо, а я был ее продюсером! Разве мне ничего за это не полагается? Ведь полагается, да? И чего я еще не могу понять, так это на каком этапе Лу перестал ко мне хорошо относиться. Он ведь даже приобрел точно таких же такс, как у меня, и вот именно после этого он вдруг перестал ко мне хорошо относиться, но только я совершенно не понимаю, ни почему это случилось, ни даже когда точно. Может быть, когда он был женат на этой своей последней жене, вот тогда решил, что не хочет больше связываться со всякими чудиками? Я не удивлен, что у него нет детей, понимаешь ли. Работал над портретами Ланы Тернер, превращая эту шестидесятилетнюю женщину в двадцатипятилетнюю девушку. Это заняло немало времени. Вот если бы я работал по старой фотографии, тогда получилась бы прекрасная картина. А так ее вряд ли можно назвать хорошей.

Четверг, 25 апреля 1985 года

Доктор Бернсон сказал, что не хочет заниматься исключительно кристаллами, потому что тогда он может потерять свою лицензию на врачебную деятельность – он сказал, что в Массачусетсе, например, у некоторых врачей взяли и отобрали лицензии. Но ведь когда во что-то действительно веришь, надо брать на себя ответсвенность, а иначе как-то странно получается… Пытаюсь найти еще один магазин, где продавали бы скульптурную композицию Тайной вечери, чтобы она была не больше полуметра – одну такую продают на Пятой авеню около универмага «Лорд энд Тейлор», это магазин, где можно купить разные вещи, привезенные откуда-нибудь издалека, однако там она очень уж дорога: около двух с половиной тысяч долларов. В общем, я хочу найти на Таймс-сквер то же самое, но подешевле. Я делаю «Тайную вечерю» для Йоласа. А для Лючио Амелио делаю серию «Вулканы». Вот и получается, что я, как ни крути, коммерческий художник. Видно, на роду написано.

Пятница, 26 апреля 1985 года

Работал всю вторую половину дня и собирался работать до восьми, но у меня перегорела лампочка в копировальном аппарате, и работу пришлось прервать. Позвонил Жан-Мишелю – узнать, приглашен ли он к Шнабелям, потому что тогда я бы за ним заехал, но мне ответил Шенге, я говорю ему, что хочу знать, пригласили ли его, а Шенге мне на это: «А-а, пригласили… Это хорошо. Пойду скажу ему». Я тут же закричал: «Да нет же, нет-нет-нет!» Ужин – в честь дня рождения жены Шнабеля, Жаклин.

Наклеился. Доехал на такси до Восточной 20-й улицы (6 долларов). Как хорошо оказаться в старом районе, поблизости от Юнион-сквер! Среди гостей был Филипп Ниархос, он сказал мне, что у него родился ребенок. Я и забыл совсем, что он женился, и никак не мог вспомнить, на ком. Но потом вспомнил – на Виктории Гиннесс. Полагаю, по финансовым соображениям. Торт на день рождения был итальянский. Время пролетело быстро. Домой вернулся в четверть первого, заснул перед телевизором.

Суббота, 27 апреля 1985 года

Пытаюсь вспомнить, где у нас могут быть хоть какие-нибудь видеозаписи The Velvet Underground. Потому что, видишь ли, эта свара с Лу, который не хочет являться на встречу со своими старыми музыкантами, подвела меня к простой мысли: а как бы найти способ заработать деньги еще на том, самом первом их альбоме? То есть, я хочу сказать, ведь я же был его продюсером! И вот Винсент только что нашел исходные записи! Значит, оригиналы все – у нас! И я не буду даже беспокоиться по поводу того, имеем ли мы право использовать их или сделать фильм из наших старых клипов. Пусть только попробуют подать на нас в суд. Понимаешь? Кит пришел в офис, чтобы расписать большого слона, и сделал это отлично. Он черный и белый с красным основанием. Мне, пожалуй, он понравился бы больше только черно-белым, но и так отлично. Кит молодец. Он ведь на самом деле карикатурист. Почему-то говорят, что он похож на Питера Макса, а это совершенно не так. У него что-то свое, иное. Питер Макс был просто бизнесменом, который попытался стать художником. И много копировал меня. А теперь получает по сто тысяч долларов за один портрет. Видишь? Вот как это все работает: встречаешься с богатыми людьми, проводишь с ними время, и однажды вечером, после коктейлей, они тебе говорят: «Я это покупаю!» А потом они говорят своим подругам: «Ты просто обязана иметь его работы, дорогая», и больше ничего не нужно. Ну, например, вот как Шнабель сидит там у себя с этим Филиппом Ниархосом. Больше ничего ведь не требуется. Так и устанавливается цена на твои вещи. Понятно?

Понедельник, 29 апреля 1985 года

Фред улетел в Цюрих, и я даже не понимаю, зачем. Какая-то таинственная поездка. Может, ему будут делать операцию на глазах или же вставят эти овечьи железы… Только я не понимаю, почему это он делает, а вот своим собственным носом никак не займется.

Корнелия, а потом и Джей сказали мне, что видели по телевидению рекламу диетической «Кока-колы» и что там много меня.

Пошел в «Тюильри», занял большой стол сзади, а потом пришла эта некрасивая, неказистая женщина, и официантка, подойдя ко мне, сказала: «Вам придется проявить участие к Роксане», и тут до меня дошло, что это – Роксана Пулитцер, а на дворе уже восьмидесятые годы. Ну то есть вот я недавно видел фон Бюлова, он подошел ко мне и мы разговаривали, а потом я увидел его по телевидению в какой-то программе, как он рыдает во время суда, говорит, что хочет вернуться домой, а теперь еще и вот эта молодая дама, это все как-то слишком абстрактно, понимаешь ли, – все эти знаменитости в зале суда. Мне-то нравится. Это ведь, по-видимому, то же самое, что гангстеры в двадцатые годы.

Вторник, 30 апреля 1985 года

Пошел на показ мод Кельвина Кляйна. Пришел туда в пять минут двенадцатого, а там Боб Колачелло – стоит себе, и вид у него как у «преппи». Одеж да у него всегда безупречна. Я даже не понимаю, как ему это удается. А девицы у Кельвина мясисты – у них тонкие талии, но широкие бедра, это теперь такой «нью лук». Пошел в «Сотбис». В лифте случайно встретил Патрицию Нил, спросил ее, встречается ли она все еще с Барри Ландау, и она сказала, что да, встречается – ну, тогда я не стал катить на него бочку. Она продавала работу Бэкона и была разочарована низкой стартовой ценой – всего, по ее словам, 250 тысяч долларов. Видимо, нуждается в деньгах. Она сказала, что они продали другую работу Бэкона, чтобы их сын смог учиться в кулинарном институте, но все, как она сказала, оказалось чистой потерей времени и денег, потому что он ничего не готовит. Она ходит с палочкой, но выглядит чудесно. Столкнулся с Джоном Ричардсоном, начал было его расспрашивать про Эндрю Криспо, и тут нас окружили телекамеры, а мы, конечно, вовсе не хотели, чтобы они узнали, о чем мы говорим, поэтому я сразу же начал называть Криспо «она», и Джон мгновенно понял, что к чему. Он сказал: «Я ведь ее по-настоящему не знал и думал, что она человек ненадежный». Еще Джон говорил про клуб «Хеллфайер», и я был удивлен, что ни разу там не был, что меня туда вообще ни разу не заносило как-нибудь ночью. Правда, я терпеть не могу того, как пахнет в этих местах, даже «Серф клаб», где тусуются «преппи», трудно переносить. Я взял каталоги, на продажу была выставлена одна моя картина, портрет Хэппи Рокфеллер, это ранняя работа, 1964 года. Ее оценили не то в тридцать, не то в сорок тысяч долларов, а ведь если бы Хэппи только догадалась подарить ее какому-нибудь музею, она могла бы получить полное списание с налогов суммы в полмиллиона долларов, это благодаря новому порядку ценообразования, так что я не понимаю, зачем она продает мою картину здесь. Может быть, это ее дети продают. Но она ведь продала и портрет Нельсона Рокфеллера, уже много месяцев назад.

Сейчас всюду в Нью-Йорке проходит Неделя моды, так что все вокруг ужасно красивы, и это так действует на нервы.

Да, мне позвонил Виктор, я спросил, почему он не приходит в гости, и он ответил, что завтра же появится. Он живет на 57-й улице – с кем-то, конечно, живет, он-то всегда устроится, ведь у него все тот же здоровенный член. Я что-то не пойму, зачем Interview печатает все эти фотографии Брюса Вебера с обнаженными людьми? Я имею в виду страницы, где люди без одежды, – там нет ссылок на модельеров или на дома мод. В чем тогда смысл? Не понимаю! Нам нужно думать про рекламодателей. В общем, я ввожу такой закон: «Больше не печатать в чем мать родила».

Среда, 1 мая 1985 года

Был у Вито Джалло, разглядывал редкие книги. Потом мы с Дэвидом Уитни пошли на ланч, и, оказывается, Питер Брент снова стал покупать картины. Купил у Розенквиста. Его работы все еще недооценены. Ничего, скоро у них закончатся художники, и они устроят для Розенквиста большую выставку, и вот тогда цены на него поднимутся. Ведь даже вещи Дэвида Салла продают за те же деньги, что и картины Розенквиста!

Четверг, 2 мая 1985 года

Поехал на такси на 82-ю улицу и Первую авеню (4 доллара) на день рождения Бьянки. Звонил ее бойфренд Гленн Дьюбин. Эта Бьянка действует мне на нервы, она говорит, что занимается изысканиями о том, как я жил в Питтсбурге, потому что пишет книгу про великих людей, и вот она завела волынку насчет того, что я сломал систему, сломал систему, сломал систему, и мне все хотелось сказать ей: «Слушай, Бьянка, я ведь вот он, весь тут. И я просто рабочий человек, я – работаю. Ну какую же я сломал систему?» Боже ты мой, до чего глупая!

Пятница, 3 мая 1985 года

Утром шел дождь. Мы с Бенджамином обошли все вокруг. На четверть второго назначена встреча со Стивеном Спраузом, чтобы посмотреть показ мод, который он устроил для Vogue и для меня (такси 6 долларов). Приехал я в дом 860 на Бродвее, это наш прежний лофт, и до чего же было здорово снова назвать шоферу такси этот адрес: «На 17-ю и Бродвей».

Лофт сейчас разделен на несколько комнат, вся передняя часть покрашена золотым цветом, и уже пришли красавицы-манекенщицы, чтобы показывать модели для нас, было замечательно, очень интересно, а что до меня, я бы просто хотел купить все его вещи.

Я уже обещал Жан-Мишелю, что приглашу его на ужин в «Ле сирк». Ну, Бенджамин довел меня до дома, я наклеился и пошел туда. Он пригласил Эрика Гуда и его подругу и еще Клементе с женой Альбой, а когда он заказал самое дорогое вино, ему сказали, что оно закончилось, и тогда он заказал следующее по дороговизне вино, но и его у них уже не было. По-моему, они просто не хотели нам его подавать, ведь это был, видишь ли, бесплатный ужин. Сирио мне уже много лет говорил, как ему хочется подарить мне бесплатный ужин, и вот нá тебе, пожалуйста… Они, конечно, ужасно извинялись и приводили всякие доводы, ну, тогда Жан-Мишель заказал самое дешевое вино, и оно у них, конечно же, было. И, кстати, оказалось хорошим. На следующий день, когда мы с Пейдж зашли к ним с экземплярами Interview, Сирио все еще продолжал извиняться. Как бы то ни было, за ужин все равно пришлось что-то заплатить, дав чаевые, – и получилось немало (200 долларов). Да, а когда я в последний раз был в «Ле сирк», там оказался этот манекенщик, который сказал мне, что он – знакомый Тома Кашина, и когда я увидел его там с мужчиной постарше, я подумал, что не стоит ходить в рестораны для натуралов с мальчиками – это выглядит слишком странно. Все удивляются, что эти белые вороны тут делают.

Понедельник, 6 мая 1985 года

Ронни очень хорошо выглядит сейчас, и его картины все еще хорошо продаются. Он появляется всюду с этой девицей по имени Тама Яновиц, она очень уж борзая писательница, пишет так много всего и печатается всюду. Он вроде Джерарда Маланги. Оба так и остались эмоционально незрелыми. У Ронни большой член. Он обслуживает этих девиц, сам остается молодым, прямо как Джерард, – и они оба никак не повзрослеют.

Позвонила Дебби Харри, сказала, что это пока огромная тайна, но она только что подписала договор с Дэвидом Геффеном. А Стивен Спрауз так рад этому, потому что он отказал, например, Мадонне, которая хотела, чтобы он делал одежду для нее, и все потому, что именно Дебби сделала ему карьеру, и он хочет остаться ей верным, вот какой он человек. В общем, Дебби теперь снова будет там, «в высших сферах».

Вторник, 7 мая 1985 года

Позвонил Фред из Европы, сказал, что прилетает сегодня. Жан-Мишель сказал, что решил ничего не делать для нового клуба Стива Рубелла, потому что он спросил Стива, зачем ему нужен этот клуб, и тот ответил: «Для славы, для престижа». Представляешь, чтобы Стив сказал такое, а? Я все пытаюсь сделать для него талоны на коктейли, разрабатываю дизайн, поэтому я спрошу его, в какой день мы с П. Х. можем записать интервью с ним для нашей «Книги вечеринок», – видимо, как только я отдам ему свою работу, у него будет чувство, что он мне обязан.

Среда, 8 мая 1985 года

Была большая вечеринка в «Эриа». Жан-Мишель зашел за мной, и мы выдвинулись туда. В моей витрине была моя «Невидимая скульптура», и работа Жан-Мишеля – огромная пластинка – выглядела замечательно, а Кит там просто повсюду. Инсталляции отличные. Стив Рубелл ходил туда-сюда и про все говорил: «Отлично, отлично», а сам явно завидовал: он наверняка хотел бы, чтобы это был его клуб.

Четверг, 9 мая 1985 года

Как я понимаю, в одном из шоу на Бродвее появилось платье с рисунком банки томатного супа – я его увидел в рекламе по телевизору. Не мог понять, в каком именно шоу, может, это «Терка». Зашел к Жан-Мишелю, забрал его с собой (такси 6 долларов). Он снова взялся за работу, делает удивительные вещи, это так замечательно, и, по-моему, он никогда не сойдет со сцены. Пришли в «Одеон», поужинали, разговаривали со Стивом Рубеллом и Эриком Гудом про клубы, и это было интересно, ведь Стив нанимает художников, чтобы оформить свой новый клуб, он будет называться «Палладиум», и Кит сделал для него занавес, который будет опускаться прямо на танцпол, а Стив сидит себе и говорит, небрежно так: «Если он будет так себе, тогда мы не будем опускать его слишком часто». Ну, знаете… (ужин 240 долларов). Потом шофер Стива отвез нас в «Палладиум», и он совершенно такой, как в фильмах тридцатых годов, – снаружи грязный, а внутри эти белые первозданные колонны, и все такое большое и лакированное, синие пилоны и лестницы, как будто для кордебалета из «Зигфельд Фоллис». Клементе там расписывает потолок. И ведь это же все равно всего лишь очередное заведение, куда можно пойти вечером, и «Эриа» настолько успешна в этом жанре, они ведь без конца меняют темы, так что, в общем, не знаю… И Стив, и Иэн всего лишь «заведуют» этим клубом, потому что нельзя быть владельцем, если у тебя судимость. Вот, например, когда мы в 1965 году открывали наш клуб Dom, у нас сняли отпечатки пальцев и проверили всех до пятого колена. Оттуда все отправились дальше, в «Эриа», а я поехал домой (такси 6 долларов). Подумать только: Мадонна всего лишь год назад была официанткой в «Лаки Страйк».

Воскресенье, 12 мая 1985 года

Позвонил Жан-Мишель, он работает над картиной для «Палладиума». Она, правда, складывается, так что он может в любой момент забрать ее с собой.

Понедельник, 13 мая 1985 года

Позвонил Иэн Шрегер, а я как раз закончил дизайн талонов на коктейли и Винсент успел их отксерить, так что я поехал в «Палладиум» вместе с Бенджамином, показал их Стиву Рубеллу, и мы с П. Х. записали его для нашей «Книги вечеринок» – он проговорил полтора часа. Получилась хорошая запись, а потом я вернулся в офис.

Вторник, 14 мая 1985 года

Сегодня открытие «Палладиума». День начался с неприятности: заболел Амос. Потом этот парень, который красил крышу дома напротив, зашел ко мне и сказал, что мою тоже пора красить. Он узнал мое имя, наверное, у управдома в том здании, и я сказал ему: давай, мол, делай, и он все покрасил. А потом вручил мне счет – на 4 900 долларов. Я забыл спросить его заранее, сколько это будет стоить. Сам виноват. И тут я получил записку от соседа, который пишет, что крыша у меня теперь серебряная и что она их слепит, смотреть невозможно, надо перекрасить. И потом сообщает мне, кто мне нужен для этого, понимаешь? Чтобы никакого серебра на крыше… Та к или иначе, я сказал этому парню, что надо заново все покрасить, но тут уже спросил, сколько это будет стоить, и он сказал, что понадобится тридцать галлонов краски, чтобы ее распылить, и что стоит это 1 200 долларов. Покрасил он все за пять минут. Пять минут! Я-то думал, что на это уйдет несколько часов. А потом он говорит: давайте, мол, полторы тысячи, а я ему напомнил, что он же сам сказал – тысяча двести. В общем, у меня с утра все эти проблемы, а тут за мной довольно рано зашел Бенджамин, и мы поехали в офис на такси (4 доллара), и там все-таки такое большое здание, одно помещение от другого далеко, и я опять носился по лестницам, вверх-вниз, вверх-вниз, и по боковой вверх-вниз тоже. Вот какая у меня там жизнь. Вот как я зарабатываю на жизнь после переезда. Появился Кит. Мы ждали звонка Кенни Шарфа, чтобы узнать, хочет ли он отправиться к Стивену Спраузу и купить там костюм, но он, оказывается, решил поехать сам по себе. Он взял розовый костюм с заниженной талией и носит его с блузой, которую сшила его жена, Тереза. Я, правда, не думаю, что это так уж привлекательно, когда видна ложбинка между ягодицами. И у женщин тоже. Мне это действительно совсем не нравится.

Потом мы заехали за П. Х. и отправились с Китом в «Палладиум», вошли через черный вход с 13-й улицы, там вовсю кипела работа у электриков и строителей. Мы пришли к Стиву Рубеллу в офис, у него без конца звонили телефоны, и он всем говорил: «Списка на вход не будет, все приглашения были доставлены еще вчера, и никакого списка совершенно точно нет!» Между тем как раз вошел кто-то со списком. Мы еще немного поговорили с ним, записали дополнительные сведения для «Книги вечеринок», пофотографировали. Отвез П. Х. домой (5 долларов). Пошел домой, наклеился.

Заехал за Корнелией, она выглядела красавицей, ей пришла мысль носить длинную косу, и она была похожа на Бритт Экланд или что-то в таком духе (такси 6 долларов). Хальстон тоже поехал – ведь это большое событие. Как бы то ни было, мы вошли и постояли по разным углам. Бенджамин был там в облике Мин Воз, на нем красновато-лиловое платье без бретелек, и тюлевая юбка. Борегард, который пишет статьи для «Дитейлз», тоже был в женской одежде. Бой Джордж был с Мэрилин, которая всегда ведет себя беспардонно, у нее был фотоаппарат. Эрик и Шон из клуба «Эриа» пришли тоже, и вид у них был мрачный. Крис пришел в полосатом костюме, он жаловался, что коктейли здесь не бесплатные, а Дэн, шофер Стива из Нью-Хэмпшира, угостил Корнелию шампанским «Кристалл» – он ведь выступает здесь в качестве «главного управляющего», однако мне кажется, что он слишком мягкий человек, не такой, какой нужен, чтобы руководить подобным заведением.

У Жан-Мишеля ужасное настроение. Он купил Дженнифер платье специально для этого события, но сам пришел, а ее с собой не привел, оставил дома. Я не стал читать ему нотацию про героин, который он принимает, – не хотел с ним ссориться. Еще меня беспокоит, что Мин может стать алкоголиком, потому что я видел, как это произошло с Керли: поначалу все ужасно весело, сплошное удовольствие, но в результате заканчивается совершенно иначе. «Палладиум», даже не знаю, как сказать… он был хорош в этот вечер, когда только что открылся, однако им придется без конца думать над тем, как его заполнить, – а это значит привлекать тех, кто живет не на Манхэттене, но ездит сюда по делам. И если это им удастся, значит экономический спад закончился. Эта странная идея – поместить в дискотеке произведения искусства – в конечном счете приводит к тому, что когда внутрь набивается много народа, никто не обращает внимания на искусство. Никакой разницы – есть оно или нет его… Ты ведь ничего толком там не видишь. Вот они оформили танцпол, как в «Лихорадке субботнего вечера», – но когда помещение заполнено людьми, невозможно даже понять, чтó оно из себя должно представлять, там одни танцующие тела и нельзя разобраться, чтó там вообще есть. Ну что ж, у Стива Рубелла уже сложилась интересная история жизни: попал в тюрьму, а потом вернулся с триумфом. «Я никогда не терял веры», – сказал он. Но он потерял волосы. Уехал я домой в половине третьего.

Среда, 15 мая 1985 года

Ох, ну и ужасный был денек!

Поехал на 80-ю улицу и Вторую авеню к ветеринару, доктору Мардеру, чтобы проведать Амоса. Он все еще там, они его оставили у себя. Надеюсь, что он в порядке. А доктор Мардер совершил большую оплошность: он сказал, что хорошо помнит моего «бигля».

Потом позвонил в офис, и мне сказали, что меня ждут Talking Heads, а я и забыл про них, но к тому времени, когда я наконец туда добрался (такси 6 долларов), их солист уже ушел. Они друзья Дона Манроу, и он вместе с Винсентом пытается убедить их сделать видеопрограмму. У меня почему-то всегда было странное чувство, будто я их всех давным-давно знаю. Они учились в Институте дизайна штата Род-Айленд.

Корнелия звонила раз восемнадцать.

И мы еще не ушли из офиса, как в самом конце дня кто-то позвонил и сказал, что умер Джеки Кертис, передоз. Все, нет его. Мне так не хотелось это услышать.

Понедельник, 20 мая 1985 года

После работы готовился к вечеринке Клодии Коэн в «Палладиуме». Я опаздывал, и Корнелия уже ждала меня внизу, на улице. Мы на такси ехали по 14-й улице, и вокруг были одни лимузины.

Был Сол Стейнберг со своей третьей женой по имени Гейфрид, она удивительно красива, выглядит как девушка из старых журналов. Была мать Клодии, она очень элегантна и по-настоящему красива, тогда как Клодия всего лишь «хорошенькая». Ну что ж, пройдет некоторое время, прежде чем Рон Перелман заменит ее другой, а она ему тем временем сможет немало помочь. Вся вечеринка состояла, собственно, в том, что все эти стариканы танцевали со своими новыми молодыми женами, которых они, что называется, «поменяли с доплатой».

Вот входишь в двери – и там человек со свечой, поднимаешься вверх по лестнице – и там через некоторое время еще один человек со свечой, а потом и еще один. Коктейли подавали в «Зале Майка Тодда», а на танцполе поставили столы, на них лежали букеты, и на каждый высокий цветок был направлен луч прожектора – очень красиво! Если цветок был синий, его освещал синий свет и он казался еще более синим. Как будто рассыпали блестки. А если цветок был розовый, на него был направлен розовый свет и он выглядел еще более розовым. Стулья были покрашены в серебряный цвет, из пульверизатора. Стояло по пять бокалов на персону. Звук в «Палладиуме» очень хороший. Большая сцена с великолепной звуковой системой. Весь вечер играл Питер Дачин. Он подошел ко мне, поздоровался, но не задержался: сказал, что работает. Правда, он все же однажды прервался – чтобы поужинать. Стив Рубелл как-то обмолвился, что Клодия заплатила трио The Pointer Sisters сто тысяч долларов. Они вышли на сцену после десерта и исполнили шесть или восемь песен. У меня было самое лучшее место, прямо перед ними, за столом номер «7». Корнелия была за столом под номером «1», она сидела с Роем Коном и его бойфрендом, который пришел в синем смокинге, наполовину из кожи. Под конец появились Бой Джордж и Мэрилин. Корнелия и Мэрилин тут же подру жились, так что она не уехала со мной, а осталась с ними – танцевать. Еда была хорошая – от «Глориэс фуд». Только вот они больше не нанимают в официанты обалденных красавцев. Тебя больше не прошибает током. Теперь они все выглядят лет на тридцать пять. Наверное, красавцы устраиваются куда-нибудь еще, потому что раньше они выглядели так, будто Стив Рубелл отбирал каждого из них лично. И еще: официанты от «Глориэс фуд» теперь носят белые перчатки – наверное, их фирма боится, что они могут распространять заразу от того, что все они занимаются фистингом. Идея верная, потому что я заметил среди них, например, одного из приятелей Виктора. Единственный, кто блистал там, был Херальдо Ривера.

Вторник, 21 мая 1985 года

Мой день сегодня начался с ликвидации. Я поднял ковер, а его, оказывается, насквозь проела моль. Она сидела на его обратной стороне. Надо снова все обработать средством от моли. Пока что моль уничтожила лишь индийский ковер, но ведь она может добраться и до моих костюмов от Стивена Спрауза. Пришел Бенджамин, и мы решили пройтись вниз по Мэдисон-авеню до самого офиса. Журналов на раздачу с собой не взяли. Руперт пришел на работу только в половине седьмого, немного поработал. За ним заехал его бойфренд, он был в «роллс-ройсе» Руперта, сидел в машине с видом сварливой жены, которая недовольна задержкой, но, я думаю, Руперту как раз это и нужно. Бедняга Руперт весь заклеван. Я вот жду не дождусь, когда они крупно поругаются. Парень этот хотел взять Руперта прокатиться. Вот он и ждал его в этом великолепном «роллс-ройсе» с левым рулем. Они и меня подвезли до дома, потому что шел дождь и было трудно поймать такси.

А днем я накупил разных газет, все из-за новостей на первой полосе: одна женщина родила сразу шестерых (2 доллара за газеты)! В журнале «Пипл» была статья о художниках, и там сказано: «Энди Уорхол, 58 лет». А рядом «Кит Харинг, 22». В общем, если кто-то спросит про мой возраст, говори, что мне восемьдесят. Всегда говори: «Ему 80».

Среда, 22 мая 1985 года

Опять летала моль.

Энди Френдли по-прежнему не дает денег на наше телешоу, так что мы, пожалуй, найдем их сами – Пейдж постарается разыскать желающих давать нам рекламу. Ходил на вечеринку Кита в «Палладиуме», и народа было полным-полно, причем там ведь огромный зал – и все равно: набито под завязку! Потом решили пойти в «Прайвит айз», в этот видеоклуб. У них была гей-вечеринка, и снова народу полным полно, от стены до стены. Если увидишь этих ребят на улице, ни за что не подумаешь, что они голубые. Они все – как из рекламы «Лос-Анджелес кидс». Побыл там несколько минут. Вернулся домой в два часа (такси 6 долларов).

Четверг, 23 мая 1985 года

Кто-то сказал мне, что в «Нью-Йорк таймс» про Джеки Кертиса был большой некролог. Я все еще хотел бы думать, что это всего лишь розыгрыш, как, например, все его свадьбы. Сказали, что ему было тридцать восемь лет, – значит, когда я с ним познакомился, ему сколько было? Восемнадцать? На ланч к нам в офис приехала Хете из Дюссельдорфа, партнерша Ханса Майера. Мы с Фредом несколько поругались, потому что он был такой весь из себя элегантный и величественный, и он сказал мне прямо при ней: «Почему ты не скажешь Хете, как ты на самом деле относишься к тому, что ее галерея тебе ничего не платит?» В общем, я вошел в ступор. Фред сейчас действительно ни в чем не заинтересован. Он хочет, наверное, что-то изменить в своей жизни. Как в свое время Пол Моррисси.

Потом за мной заехала Пейдж, но она была просто на такси, не на машине. Я сказал ей, что я просил ведь взять машину, а она ответила: «Ну так это и есть машина» (такси 9 долларов). Приехали к «Аполло», а там миллионы полицейских. Там должны были снимать Холла и Оутса, это было их благотворительное выступление в пользу Фонда негритянских колледжей. Холл и Оутс вышли на сцену, они отлично выступали, пели свои хиты. Бой Джордж приехал с Корнелией, они сидели в ложе и он посылал воздушные поцелуи. Потом вышли двое из «Темптейшнс», они импровизировали вместе с Холлом и Оутсом, отлично это делали, и причем стало сразу понятно, кого копируют Холл и Оутс. Когда все закончилось, мы вышли на улицу, и тут полицейские стали сходить с ума из-за Боя Джорджа. Я ничего подобного в жизни не видел, никогда. Они все так хотели его автограф, а Мэрилин сказала одному из них: «Я хочу с тобой встречаться», и он ответил: «О, у меня есть один знакомый, он тебе очень понравится». Ну то есть никогда я не видел, чтобы полицейские так себя вели.

Суббота, 25 мая 1985 года

Пешком на работу. Заходил Кенни Шарф. Он сказал, что не знает, как быть, потому что он любит свободу, любит поступать, как ему заблагорассудится, но любит и Терезу и ребенка, только с ними ему не хватает этого чувства свободы. Кенни просидел у нас целый день и наконец в семь вечера ушел. А знаешь эту пиццерию, что рядом с нашим офисом на 33-й улице, ее владельцы не то корейцы, не то китайцы? Это так грустно, они делали генеральную уборку и выкидывали все на улицу, наверное, из подвала – а там были книги и всякое разное, и я хотел было просмотреть, что там у них есть, но все же не стал. А одна женщина стояла рядом и держала двух больших белых собак на поводке, и я даже не знаю, имела она какое-то отношение к этой пиццерии или нет. Ничего мы не знаем о людях. Каждый занимается только своим делом, сообразно своему масштабу. А в пиццерии этой, прямо посреди комнаты, сидел голый ребенок.

Воскресенье, 26 мая 1985 года

Еще один жаркий день. Ездил по городу, потом поехали в Нью-Джерси с Крисом и Рэндэлом. Питер и Крис пытаются решить, нужно ли им продолжать быть вместе или нет. А Рэндэл – он гимнаст, приехал в Нью-Йорк повидать мир, получить новый опыт, и первым, кого он тут встретил, оказался, конечно же, Крис, ну и теперь сама понимаешь, какую сторону этого мира он больше всего узнал. Потом я поехал домой и сел смотреть телевизор. «Уловки» со Стефани Пауэрс. В результате я заснул, оставшись в одиночестве, наедине с жизнью.

Среда, 29 мая 1985 года

За мной зашел Бенджамин, а у моей двери на улице – записка от Психа Мэтти. Он и в офисе оставлял записки для Бриджид.

Потом поехал на такси (4 доллара), чтобы встретиться с Пейдж во время ланча в офисе, его устроили для некоторых рекламодателей. Пейдж удается получить столько рекламы, потому что она действительно радуется общению с рекламодателями, ей нравится проводить с ними время, развлекать и угощать их – все это, конечно, она делает ради бизнеса, но многие ли умеют так себя вести? Потом приехал Жан-Мишель, чтобы работать над картиной, но лишь без конца смеялся, валял дурака, и тут Пейдж вдруг позвонила мне по телефону и как закричит: «Выгони его отсюда вон!» Я просто не знал, что сказать, она тут же бросила трубку, и я даже не мог ничего сообразить, а потом она просто взяла и ушла из офиса. Обозвала Жан-Мишеля мерзавцем и все такое. Поехал на такси в «Канастел» (5 долларов) на ужин, устроенный Кейти Форд, куда, как она сказала, она приглашает только мужчин-манекенщиков. Владелец этого ресторана хотел, чтобы я расписал там стены, однако давать деньги вперед не собирался, – а я должен был делать эту работу вместе с Жан-Мишелем, и в конце концов эта стена оказалась бы дороже всего ресторана. Правда, место это прекрасное, популярное, там у них розовые софиты, а главное – просто очень хорошая еда и в качестве закуски дают овощи на пару, причем порция такая же, как основное блюдо в «Одеоне». Ну, как еда в Калифорнии. В общем, я сидел с одним манекенщиком, он блондин, у него пронзительные черные глаза, и он знал все-все про «входящих». Это когда кто-то проникает в твое тело. А что? – вполне логично. Происходит это, если ты получил травму или если болен и всякое такое. И знаешь что? Когда я был маленьким, помню, очень сильно заболел и мне не нравилась школа, меня туда надо было тащить изо всех сил, а потом я вдруг изменился – разом, в один день. И с того дня я полюбил школу и все такое прочее, так что, наверное, кто-то как раз тогда мог просто внедриться в меня… Только я не пойму, кто они такие, эти «входящие»? Души. И мне не ясно, откуда они берутся.

Понедельник, 3 июня 1985 года

Бенджамин зашел за мной, и мы отправились на Вест-Сайд к доктору Линде Ли. Она сказала мне, что «Фантастик» – яд, поэтому им ни в коем случае нельзя пользоваться (телефон 2 доллара). Решил провести на улице как можно больше времени, потому что несколько дней провел взаперти, а сегодня чудесная погода. Пошел в «Бейгл нош» (10 долларов), постоял в очереди за яичницей, и там было ужасно грязно, но ничего – я справился с этим. Дошел до 46-й улицы. Разглядывал достопримечательности. Сфотографировал пьяных теток, которые спали на скамейках в парке, и почувствовал, что жизнь – это такая жуткая штуковина. Я не знаю, например, для чего, для какой цели я стараюсь хорошо выглядеть. Ведь кто угодно, если рассмотреть человека очень внимательно, выглядит, как окажется, совершенно ужасно. Совершенно по-животному. Потом настала пора идти на открытие моей выставки «Царствующие королевы» – это на Западном Бродвее и Грин-стрит. Выставку устроил Джордж Мульдер. Всего на один вечер, это какая-то голландская благотворительная ерунда. «Жена» Руперта заехала за нами на бентли и опять была недовольна. Потом мы туда добрались наконец и припарковались рядом с лимузином Виктора. Виктор смог получить от Хальстона какую-то сумму, согласно миро вому соглашению. По-моему, ему пришлось подписать некий документ о неразглашении сведений о Хальстоне – но только что же это такое? Он сейчас, конечно, рад, что получил свою пачку денег, но вот когда он ее потратит… А я… я дошел до ручки. Эта выставка – да я из-за нее просто попал на дно сточной канавы… Дальше некуда: все как в трущобах, на далекой окраине, за конечной станцией. Все равно что развесить картинки в чьей-то бедной квартире. Да что говорить: они там зеркало просто взяли да закрыли бумагой! А канапе для фуршета делали, наверное, тут же, на кухне. И кругом одни голландские телевизионщики. Так все плохо, так безвкусно. Фреда не было. Он уже уехал, не захотел сталкиваться со мной лицом к лицу, он, наверное, в шоке. Позже мы нашли его, он шел по Кристофер-стрит, совершенно ошеломленный, он направлялся в «Болрум» на благотворительную выставку Скавулло в пользу церкви в Гринвич-Виллидж. Мы случайно встретили его по дороге – и подвезли до места. В общем, мы оттуда, с моей выставки, отправились на выставку Скавулло, я там уселся было, но Корнелия тут же завопила, что вот-вот начнется показ мод и что я обязательно должен там присутствовать, и кто-то меня подхватил, повел в подвал, а там, оказывается, собрались вообще все самые знаменитые модели, их сиськи так и болтались повсюду. На мне был пиджак Стивена Спрауза, и нам с Корнелией аплодировали больше всех. Среди зрителей были Бой Джордж со своей Мэрилин, и они сказали, что хорошо бы пойти куда-то поужинать вместе, у них был лимузин, но я поехал на такси – в «Мистер Чау» (такси 6 долларов). На ужине были я, Бенджамин, Бой Джордж, Мэрилин, Корнелия и Кури Хэй, и эти двое вели себя как страшно невоспитанные дети – Кури через всю комнату крикнул Дайанн Брилл: «Эй, тащи свою задницу сюда!», а ведь в этот ресторан ходят обычные люди; а Корнелия заявила кому-то, кто попросил не слишком шуметь: «Ну ты – вяленая утка!» или что-то в этом роде. Просто ужасно. А потом Мэрилин увидел, что за одним из столиков сидит Мэри Уилсон, пошел к ней, и Бенджамин чуть не свалился со стула, потому что он ее обожает, а потом она сама подошла к нам и поблагодарила, что я приходил на ее концерт несколько лет назад, когда она снова стала выступать (ужин 400 долларов).

А Бой Джордж и Мэрилин любят быть в моем обществе, как мне кажется, потому, что они могут сказать мне какую-нибудь гадость, а я не всегда могу быстро придумать, что сказать в ответ, так что я для них не представляю никакой угрозы.

Среда, 5 июня 1985 года

За мной зашел Бенджамин. Я вынес на улицу все вещи, посыпанные нафталином, и я был просто поражен, сколько их у меня. И доктор Линда Ли, и доктор Бернсон заявили мне, что нафталин – сущий яд. Бернсон вообще сказал, что не подходил бы к нему ближе, чем на двенадцать метров.

Я спросил Бернсона, есть ли у него какие-нибудь идеи в отношении картин. И еще я поднял эту тему насчет «входящих» и сказал ему, что, по-моему, кто-то, наверное, внедрился в меня после тех выстрелов, и это помимо того, что в меня, наверное, проникли, еще когда я был маленьким. Правда, все эти идеи насчет «входящих», они не на сто процентов кажутся мне правильными. Он ответил, что если твое тело слишком ослаблено болезнью, никто в него входить не захочет. Но потом я ему сказал: «Та к это ведь значит, что в остальное время кто-то может внедряться и внедряться…» Все-таки мне это все непонятно. Поехали с Джоном (он снова в Нью-Йорке, на несколько дней) на такси посмотреть «Рэмбо» на 32-й улице. Фильм дурацкий. Похож на фильм ужасов «Пятница, 13-е», только со взрывами.

Четверг, 6 июня 1985 года

Пошел в «Мейси», чтобы участвовать в жюри на конкурсе девушек – двойников Мадонны. Ожидали двести участниц, а явилось всего только сто. Все эти девицы потратили целые состояния на одежду и украшения. Закончилось все довольно быстро, уже в десять минут шестого, а началось в половине пятого. Отправился на концерт Мадонны в зале «Радио-сити» (такси 6 долларов). Представление было великолепное. Та к все просто и эротично, и Мадонна такая прелесть. Сейчас она похудела и стала совершенно прекрасной. Потом мы пошли вниз, где была частная вечеринка, на том этаже, где дамские туалеты. Мадонна пришла с Жан-Мишелем – он, надо думать, явился к ней за кулисы. Она очень забавная. Сказала, что собралась в «Палладиум» и что, может быть, пойдет на ужин, который устраивает Кит, и вся была такая любезная и такая славная. Ну, мы поехали в «Исо» на 11-ю улицу и Вторую авеню, а за нами приехала и Мадонна, на грузовике. Ее посадили рядом со мной, и она была очень клевая. Ее поддразнивали из-за накладных ресниц – сказали, что у нее они даже больше, чем у Луиз Невельсон. Все были в экстазе, официанты вообще сбились с ног. А она все рисовала члены на брюках у Футуры.

Понедельник, 10 июня 1985 года

Утро началось с того, что в мою входную дверь громко позвонили, это был Псих Мэтти, и мои соседи уже всерьез обеспокоились, что он вечно торчит возле моего дома. Бенджамин вышел поговорить с ним, и у этого Мэтти все дни, оказывается, расписаны – график не хуже моего. Например, в час дня он собирается пойти в «Карлайл» и потревожить там Уоррена Битти, а в три ему нужно позвонить Вуди Аллену, чтобы досадить и ему, потом в восемь вечера он обязательно будет на церемонии вручения «Эмми», и там он будет стоять, понятное дело, позади полицейского ограждения и выкрикивать всякое в адрес Селесты Холм, когда она будет идти на церемонию, ну и всякое такое. Я дал ему 25 центов, чтобы он позвонил в офис и поговорил с Бриджид, а заодно отвлекся от моей персоны. Я просто не знаю, что послать Лео для выставки, которую он сейчас организует. Что бы я ни послал, все будет походить на то, что весь этот молодняк делает сейчас, разве что они делают это лучше, чем я. И никто даже не захочет копировать мою вещь. А Жан-Мишель сказал, что получил жуткий счет – по-моему, что-то вроде ста тысяч долларов, это от его галерейщика из Лос-Анджелеса, Гагосяна, и счет этот за расходы во время его пребывания там, потому что он ни в чем себе не отказывал.

Четверг, 13 июня 1985 года

Взял такси, а шофер, оказывается, знал про меня все, он сказал, что только что смотрел «Плохого» на видео, он знал все про это здание на 33-й улице. Он сказал: «Ну, ты меня порадовал! На весь вечер!» Что ж, это хорошее название для песни [поет]: «Я порадовал тебя, я порадовал тебя – на весь вечер» так что пришлось дать ему большие чаевые (7 долларов).

Пятница, 14 июня 1985 года

Утром сходил в «Сигрэм» на презентацию видеокурса под названием «Как стать художником», который одна компьютерная компания, «Коммодор», планирует сделать, и меня пригласили его представить. Выходит, я нашел работу. Я боялся, что они направят на меня лучи прожекторов и заставят что-то рисовать перед аудиторией в семьсот человек, но все прошло нормально. На самом деле это даже не курс, а устройство стоимостью три тысячи долларов, что-то вроде Apple, но в сотни раз мощнее.

Среда, 19 июня 1985 года

Утром Амос все еще не был здоров. Я дал ему часть таблетки валиума, когда он скулил позавчера, и решил, что он будет теперь в порядке. Когда позвонил Джеду – попросить его отвезти Амоса к ветеринару, – оказалось, что его нет в городе, так что я сам его отвез (такси 3 доллара). Доктора Мардера не было, поэтому мы пошли на прием к доктору Грину, а потом я отвез Амоса домой. Дальше уже я сам поехал к доктору Бернсону, и это было интересно. Я сказал ему, что когда я положил кристалл на кухне в офисе, чтобы он отваживал тараканов, это на них никак не подействовало и даже, более того, их у нас теперь стало куда больше прежнего. Он сказал, что позвонит доктору Рийсу по этому поводу, и уже позднее, во второй половине дня, перезвонил мне – сказал, что теперь кристалл этот перепрограммирован, чтобы он не совершал воздействие, обратное нужному. В общем, мы скоро увидим результат. А еще когда я был у него на приеме, вот что интересное случилось: он попросил свою секретаршу Джуди встать на стол и притвориться, будто она – Амос, и потом он спросил ее, что с ней, и она ответила, что у нее защемлен позвонок, на левой или на правой стороне. А я ему об этом вообще ничего не говорил! И еще она сказала, что ниже этого места у нее что-то вроде язвы. А потом Джуди сказала, что не хочет больше быть собакой, что она хочет снова стать человеком. Доктор порекомендовал мне давать Амосу чай из окопника – от язвы.

В офисе устроили большой ланч. Ждали супругов Мосс из компании «А энд М» – я ведь делал портрет жены. Их сын едет в летний лагерь на занятия по актерскому мастерству.

Четверг, 20 июня 1985 года

Амос все еще хандрит. Я разрешаю ему бегать повсюду, но не знаю, надо ли. Случайно столкнулся с Дэвидом Уитни и Майклом Хайзером, и они сказали, чтобы я приходил в музей Уитни – взглянуть, что они там сделали. Я сходил туда и очень позавидовал им. Посетители могут ходить прямо по их работе. Это нанесенные с помощью шелкографии на большие куски картона текстуры.

И все большое, с дом размером. Когда выставка закончится, они все это просто выкинут. Формой все это напоминает холм.

Еще кто-то сказал мне, что мой старый друг Тед Кери, с которым мы некогда разделили пополам стоимость портрета, который написал Фэрфилд Портер – он там написал нас обоих, – ну, в общем, что у него… ну, сама понимаешь, что. Рано ушел с работы (такси 6 долларов), и едва приехал домой, как раздался звонок от Пейдж, которая истерически рыдала – потому что большой вернисаж, который она устраивала в этот вечер для своего мексиканского художника Хулио Галана, запрещен: так решил совет управляющих тем кооперативным зданием, где она все это устроила. Это то же самое здание, в котором управляющий совет взбеленился, когда она сделала выставку чернокожих художников, занимающихся граффити. Я сказал ей, что не надо падать духом, что лучше просто перенести выставку куда-нибудь еще.

Поехал на такси в «Индокитай», на ужин в честь Элизабет Солтцман. У Шона Хаусмана красивый автомобиль пятидесятых годов, и после этого ужина он отвез нас в «Эриа», где у них какие-то парни делали мертвую петлю на скейтб ордах. Выглядит жутко опасно, ведь эта петля – дугообразная, и размер этой дуги – метров десять, а в высоту метров пять. Один из ребят упал, когда его ослепил свет прожектора.

Там был Вилфредо, который раньше работал у Армани, а сейчас работает у нас, и его брат приехал за ним, забрать его домой, в Нью-Джерси. Все потому, что Вилфредо выселили из съемной квартиры, и теперь ему приходится каждый вечер ездить в Нью-Джерси, но у него очень заботливая мать, она просит его брата ездить в город, чтобы привозить его домой, а его брату это нравится, потому что благодаря этому он может ходить с Вилфредо во все клубы. Ну вот, мы потом и отправились в «Палладиум». Вел машину брат Вилфредо. Там была Корнелия с Филиппом Жюно. Побыл там минут пять и отправился домой (такси 6 долларов).

Пятница, 21 июня 1985 года

Вчера я несколько раз накричал на Бриджид. Она выбросила важное произведение искусства. Это был рисунок, на вид какие-то каракули, но Майкл Вайнер хотел, чтобы я из этого сделал картину для его жены – Деборы Раффин. Сегодня ланч устроили для представителей фирмы «Крициа». Пейдж к этому времени уже стала совершенно другим человеком, она полностью отошла от всего, что пережила накануне, когда ей пришлось целых четыре часа стоять перед тем зданием и говорить приходившим на выставку людям, что она отменена, и кто-то, кто там побывал, рассказал, что каждый раз, когда Пейдж приходилось это говорить, она снова начинала рыдать. Я спросил ее, как ей удалось так быстро прийти в себя, и она ответила, что в этом отчасти и состоит ее работа. Та к что это хорошо. Я сказал ей, что те деньги, которые мы ей платим как вознаграждение за привлечение рекламы для журнала, ей нужно просто вложить в покупку лофта и организовывать там четыре или пять художественных выставок в год.

Я решил, что пойду на свадьбу Уитни Тауэра, она в пять часов дня в Сент-Барте. Фред там будет шафером (такси 3,50 доллара).

Невеста выглядела превосходно. Я сидел рядом с Чарльзом Эвансом. Ник Лав из Лос-Анджелеса прочел хороший длинный пассаж из Библии. Он это сделал в духе тридцатых годов, и стиль этот, по-моему, рано или поздно начнут использовать актеры. На прием меня не приглашали. Я был в кроссовках, и мы вместе с Джоан Квинн прошлись пешком в аптаун.

Звонил Жан-Мишелю, однако он не перезвонил – я думаю, что он постепенно отстраняется от меня. А ведь было время, когда он без конца звонил мне, где бы он ни был.

Суббота, 22 июня 1985 года

Переоделся в смокинг с галстуком-бабочкой, чтобы пойти на день рождения Роя Кона. Позвонил П. Х., чтобы предупредить ее, что уже выхожу и скоро зайду за ней, но тут заметил записку от Мэтти у двери, на улице, поэтому выждал некоторое время, осторожно выглядывая из окна, однако его нигде не увидел, поэтому быстро домчался до Парк-авеню и там взял такси. Забрал П. Х., и мы доехали до «Палладиума» (такси 5,50 доллара). За нашим столом были Вера Свифт, Филипп Жюно, Жаклин Стоун и какой-то князь из Австрии, а еще – дочка Веры по имени Кимберли и мужчина и две женщины, которых я вообще не знал. Поздоровался с Барбарой Уолтерс, которая несколько недель назад объявила о своей помолвке, она прекрасно выглядит. Все говорили о том, какой у Роя больной вид и что он вообще умирает. Стив Рубелл сказал мне на той неделе, что у Роя рак и у него сейчас ремиссия – это не СПИД, а просто рак. Вид у него и в самом деле не слишком. А Жаклин Стоун без конца рассказывала, как она беспокоится о своем сыне, Оливере, который сейчас в Сальвадоре, снимает фильм, для которого сам написал сценарий, и вот уже неделю от него нет никаких сведений. Я вспомнил позже, что Боэз Мазор был в главной роли в первом фильме Оливера Стоуна, и он мне как-то раз рассказывал, что мать Оливера вела себя на съемочной площадке как типичная мамаша, уверенная в гениальности сына, и она раздавала актерам попперсы, чтобы они лучше играли.

Потом, после ужина, начались речи политиков. Стэнли Фридман из Бронкса выступил с речью про Ливан и заложников с рейса 847, он сказал, что мы не должны забывать все эти горячие точки, вроде Афганистана и Никарагуа, даже когда мы собрались на такой приятный ужин в «Палладиуме». Филипп Жюно во время всей этой политической говорильни почти заснул. Но когда кто-то на трибуне представил «двадцатидевятилетнего Дональда Трампа», Филипп дернул головой и сказал: «Дональду вовсе не двадцать девять!» Наконец, последним из выступавших был сам Рой, и еще до того, как он начал свою речь, сверху спустились два больших блока телемониторов, на которых крутили старую хронику, еще пятидесятых годов, когда он выступал со своими антикоммунистическими речами. И вот это было интересно, это было лучше всего. Потом вынесли огромный жирный торт, а потом в динамиках оглушительно заиграла запись Кейт Смит, она пела «Боже, благослови Америку», и тот самый «флаг вон там, вверху», который упоминали все выступавшие, был спущен вниз и оказался на самом деле состоящим из отдельных красных, белых и синих полос. Пластмассовых. Я разговаривал с Ричардом Терли и этой дамой, которая придумала «Вейт вотчерс». Потом заиграла танцевальная музыка и все встали. И к этому времени молодежь, которую уже пустили в клуб, стояла на верхнем уровне и смотрела с балкона вниз на этот ужин.

Среда, 26 июня 1985 года

Пошел в музей Уитни посмотреть выставку Майкла Хайзера, потому что меня не пригласили на ужин, когда был вернисаж, и это, по-моему, очень странно – ведь это же мои добрые друзья, Дэвид Уитни и Майкл Хайзер, и они планировали весь этот ужин, составляли список и все такое, а меня в этом списке и не оказалось. И Дэвид как-то холодно со мной разговаривал. И это ведь тот же самый человек, который все хотел на мне жениться, когда Филип Джонсон отбросит коньки, а теперь даже не пригласил меня на ужин. Он надел тот галстук от Стивена Спрауза, который я ему подарил. И Том Армстронг уже больше никуда меня не приглашает, потому что ему больше не нужно меня обхаживать – ведь Уитни уже получил все мои старые фильмы (телефон 4 доллара, такси 5,50 доллара).

Четверг, 27 июня 1985 года

Стюарт Пивар отливает бронзовые статуэтки для Сталлоне, но сейчас не знает, как быть: он только что увидел где-то, что оригинал той статуэтки, с которой он делает копию для Сталлоне, выставлен на аукционе за меньшую сумму, чем он назначил за эту копию [смеется], – вот он и не знает, как быть, он боится, что вдруг Сталлоне тоже увидит эту же самую заметку. К тому же подруга Стюарта [Пивара], Барбара Гуггенхайм, ездила в Лос-Анджелес, предлагала там Сталлоне различные произведения искусства, и это все длилось часами, тогда как наша П. Х. все пыталась выжать из него всего-то минут двадцать для интервью – ведь он должен быть на обложке нашего тематического номера о кино. Да, забыл сказать, что на 45-й улице случайно встретил одну даму, которая рассказала мне, что ее отец принимал роды у матери Теда Кери, когда и он родился, и его брат, вот она и спросила меня, как он там поживает, а я не набрался духа сказать ей, что у него СПИД.

Пятница, 28 июня 1985 года

Кто-то звонил во входную дверь, начался дождь, и за мной пришел Бенджамин, однако Мэтти ждал меня снаружи. Я дал ему один доллар, а потом сказал ему [смеется], чтобы он позвонил Уоррену Битти. Он очень худой. Мы дали ему Interview, и он шел за нами до Версаче, потом читал журнал на улице, ожидая нас, и так увлекся, что нам удалось проскользнуть мимо него – он нас даже не заметил. Мы и не подозревали, что он будет поджидать нас в даунтауне на 33-й улице, когда мы приехали в наш офис. Бенджамин принялся увещевать его, и теперь Мэтти собирается подумать над тем, чтобы не беспокоить меня в выходные. Мне позвонила Корнелия, попыталась рассказать некий «секрет», но я объяснил ей, что пусть даже не старается, ведь совершенно очевидно, что она начала встречаться с Филиппом Жюно. Все эти девицы хотят понять на собственном опыте, от чего же отказалась Каролина.

Суббота, 29 июня 1985 года

На Бьянку в Ист-Хэмптоне наехала машина, когда она пыталась научиться ездить на велосипеде. А наехали на нее Голд и Физдейл. Это те самые два старых пианиста, которые сейчас пишут про кулинарию. Стив Рубелл предсказывает, что им придется выложить серьезную сумму в качестве компенсации.

Воскресенье, 30 июня 1985 года

Сегодня день гей-парада. Сел в такси, и шофер, такой радостный педик, сразу же сказал: «Привет! Вы ходили на парад?», и я просто спросил: «Какой еще парад?», чего оказалось достаточно, чтобы он сменил тему и принялся говорить о погоде (такси 5 долларов). А в новостях говорили, что заложников с рейса ТВА 847 освободили, потом, что их не освободили, но потом – что их все-таки освободили.

Позвонил Стивен Спрауз, и мы договорились с ним встретиться. Я сказал, что заеду за ним в девять и мы поедем в «Одеон» на ужин (такси 7 долларов). Ресторан был почти пустой (ужин 70 долларов). Потом мы прошли пешком в «Эриа». Потом я вспомнил, что в «Палладиуме» началась вечеринка, посвященная гей-параду. Мы пошли в ту сторону. Увидели полицейских около конюшни на Вэрик-стрит, где они держат своих коней. Они только что вернулись с парада и смеялись. У одного из них из-под низа живота торчала ночная дубинка с фонарем, и они со смехом вспоминали произошедшее за день. Один из них, славный такой, поздоровался со мной (такси 7 долларов).

Вторник, 2 июля 1985 года

На ланч к нам в офис пришли Эманон, этот четырнадцатилетний рэпер, и с ним малышка Латоша, и Эманон – очень славный, просто отличный. По-моему, ему стоит пойти дальше – перейти от рэпа к пению. А Латоша поет как Элла Фицджеральд. Я хочу усыновить маленьких негритят. Позвонил Кит, хотел узнать, встречаемся ли мы, как договаривались, на дне рождения Джерри Холл. Сказал, что заедет за мной в девять вечера. Я работал до восьми. Кит явился в красных ботинках из лаковой кожи, и мы отправились в «Мистер Чау» (такси 9 долларов). Сам мистер Чау сейчас борется с попытками заставить его брать на работу только членов профсоюза, потому что, как он сказал, ему нужно нанимать молодых очаровательных официантов – а таких можно найти скорее на улице, чем среди членов профсоюза. Я выпил бокал шампанского. Там был Джед с Аланом Ванценбергом. Я замечаю, что с каждым годом дни рождения у Джерри становятся все более консервативными. Раньше приходили ее подруги-манекенщицы и их бойфренды, а теперь все больше разные крутые, а друзей-манекенщиков просто нет.

Четверг, 4 июля 1985 года

Остался дома на весь день, собака болеет. Смотрел мыльные оперы, и они все отличные – красавцы-мужики и очаровательные женщины, и целоваться они все умеют отлично.

Яхта Форбса стоит около 30-й улицы, только она на Ист-ривер, а не на Гудзоне, как я думал. Когда я пришел туда со Стивеном Спраузом и Корнелией, все, кто был на шоссе, принялись выкрикивать мое имя, как раз когда я шел к яхте, и это так отвлекло меня, что я ничего не сфотографировал.

На яхте был Питер Брэнт, он сказал мне, что пытался купить «Войс», очень хотел этого, однако проиграл, потому что Леонард Стерн заплатил 55 миллионов долларов, а он предложил только 51 миллион.

Энн Басс была там со своим мужем Сидом и детьми, и я не устроил никакого ажиотажа вокруг них, а надо было бы. За ужином я сидел рядом с Миком и Джерри. Смотрел на фейерверк – можно было подумать, что он плывет мимо яхты. Там была «Сюзи» с сыном – я и не знал, что у нее есть сын. Потом яхта отчалила и обошла южную оконечность Манхэттена, двигаясь к тому месту, где она обычно стоит – на Гудзоне, у 23-й улицы. Скорость у нее четырнадцать миль в час.

Корнелия все еще встречается с Филиппом Жюно, и миссис Вриланд сердита на нее за то, что она прожигает свою жизнь, что правда, но Корнелия все равно говорит, что замуж она не собирается, а просто хочет наслаждаться жизнью. Когда я вернулся домой, позвонил Стивен и сказал: «Спасибо тебе за такой приятный вечер», и я несколько секунд вообще не мог сообразить [смеется], с кем я говорю.

Суббота, 6 июля 1985 года

Встал, чтобы отправиться на работу, но решил, что сегодня ничего не получится, вот и остался дома – читал. Пытался читать книгу Доминик Данн «Две супруги Гренвиля», но она слишком уж скучная, потому что это и не документальные события, но и не литература. Потом я стал читать «Дикую грацию» – Стив Аронзон подписал для меня экземпляр. Это про женщину, которая была замужем за наследником изобретателя бакелита, ее убил собственный сын, красавец-гомосексуалист, и там все эти реальные разговоры людей из высшего общества, там восхитительные письма от отца – кто-нибудь, надо думать, сделает из этого хороший фильм, потому что герои все шикарные, а история незаурядная: про то, как мать хотела, чтобы ее сын был гомосексуалистом, чтобы она могла с ним спать.

Сказал Стивену, что встречаемся ровно в половине восьмого у Дианы Вриланд, куда нас пригласили на ужин. Тут начался чудовищный ливень, он кончился в семь сорок, и я быстро дошел туда пешком. Стивен Спрауз уже был там, он был весьма мил. Он принес миссис Вриланд кое-какие наряды. У меня был включен магнитофон, и вот она вошла и говорит: «А что это такое?», и я [смеется] сказал ей: «Фотоаппарат», потому что думал, что она не видит, что у меня в руках. А она говорит: «Да ладно, это не фотоаппарат». Тогда я сказал ей, что все будет, как в былые времена, я снова буду записывать разговоры, и она разрешила. Она сказала, что наняла девушку, которая сидит у нее в комнате, пока она спит. Я подумал, что это очень странно – и зачем ей это все нужно? Но, с другой стороны, она, может быть, больна, и тогда… Она выпила четыре рюмки водки и выкурила примерно пятнадцать сигарет.

На следующий день к ней должен прийти Андре Леон Толли, чтобы почитать ей книгу Ротшильда – так она сказала. Она не помнит имен, но она их и раньше никогда не могла запомнить. Самое смешное, что она сказала, – это что кто-то, просматривая ее бумаги, нашел ее свидетельство о рождении, и там написано «29 августа», а вовсе не 29 сентября, когда она всю свою жизнь отмечала день рождения, потому что так ей сказали родители. Значит, она по гороскопу Лев, что ж, она все поймет про себя.

Понедельник, 8 июля 1985 года

Забыл сказать, что в выходные я видел по телевизору старый эпизод из «Голого города», еще шестидесятых годов, там играли Сильвия Майлз и Деннис Хоппер, и я как раз познакомился с Деннисом во время съемок именно этого эпизода, когда Генри Гельдцалер привел меня на Ист-Сайд, на 128-ю улицу, где они его снимали, и Сильвия, наверное, тоже была там, но я тогда еще не был с ней знаком. И она уже играла старых шлюх.

Фред только что вернулся из Лос-Анджелеса, и мы, возможно, купим здание около перекрестка Дохэни и Мелроуз для филиала Interview. Это жилой дом, но его разрешено использовать для ведения бизнеса. Его продают за полцены: просят уже не миллион, а пятьсот тысяч. Фред сначала сказал, что там все в порядке и ремонт не понадобится, а теперь говорит, что нужно будет установить кондиционеры и провести новую проводку.

Доктор Бернсон сказал мне, что Джон отправляется в Тибет вместе с доктором Рийсом – из-за собственного здоровья, видимо. И еще, наверное, чтобы написать сценарий про кристаллы. Не знаю… Он теперь совершенно не бывает в Нью-Йорке. Все работает там, в Лос-Анджелесе. Видимо, нашел кого-то еще, с кем он может работать над проектами будущих фильмов. Ну то есть это была главная причина, по которой я так сильно привязался к нему, ну и… Как бы то ни было, доктор Бернсон сказал, что ездил в Седону, Аризона, и что это исцелило его спину. Я не знал, что у него со спиной что-то было не в порядке. Седона – это одно из трех мест силы. Другие два – пирамиды и Бермудский треугольник.

Пошел посмотреть на сентябрьский номер Interview, который сейчас в работе, и мне не понравился шрифт, в духе иллюстрированных рукописей, который предваряет каждый раздел, – по-моему, нужно было взять новый современный шрифт, без всяких завитков. И фотографии Сталлоне, которые сделал Херб Риттс, ничем не отличаются от кинокадров, нет в них ничего уникального, Сталлоне просто снят в своих боксерских трусах. Ну почему Риттс не сказал ему хотя бы для одного кадра взять в руки носовой платок, что ли, или еще что-то, чтобы было понятно, что это наша фотография, а не просто кадр из «Рокки IV»?

Вторник, 9 июля 1985 года

Встретил одного человека из компании «Парамаунт», его зовут Майкл Бесмэн, и его работа связана с тем, о чем мечтает любой, – он заведует разработкой идей на будущее. По-моему, его взяли на то место, которое так хотел занять Джон. Я не знаю только, смог бы Джон хорошо этим заниматься. Ему не понравился ни один из проектов, которые я ему предлагал, но теперь, когда он пытается уйти в кинопроизводство, я уже жду этого – я, наверное, увижу, как мои идеи станут его новыми проектами. Например, «Музыкальный отель», который я делал с Морой Мойнихан. Джон всегда думает, что это изначально была его идея – ну, после того, как фильм уже вышел. Например, «Свободные». Он знал Дина Питчфорда, это приятель Питера Аллена, и он помнил, что они все когда-то обсуждали эту идею на одной вечеринке, и потом, после того как Дин Питчфорд воплотил ее, Джон всегда говорил, что это была и его идея тоже. Но все подобные вещи, они же носятся в воздухе, поэтому важно лишь одно – кто смог реально воплотить их в жизнь.

Мне сказали, что Козима фон Бюлов отменила съемки для Interview, потому что обгорела на солнце. Но она ведь живет в Ньюпорте, и неужели она не знала, что на солнце там легко обгореть?

Послал Бенджамина с простым поручением, и это стоило мне тысячи долларов! Я дал ему две тысячи, чтобы он пошел и купил большую скульптурную композицию – «Тайную вечерю»: мы уговорили хозяина магазина продать ее не за пять, а за две тысячи долларов. Он туда пришел, а ее уже нет. Эта скульптура бывает трех размеров: малая, средняя и большая. Ну, в другом магазине я договорился о покупке такой же – но среднего размера – за тысячу долларов, хотя у них она стоила 2 500. А Бенджамин забыл про то, что мы договорились купить ее по более низкой цене, и купил среднюю скульптуру за две тысячи! Он не запомнил! Ну, на самом деле мне как раз хотелось эту, среднего размера, но ведь он в результате заплатил этому магазину за среднюю скульптуру ту цену, за которую мог бы купить большую. В общем, это лишь означает, что он не понимает цифр – ведь тысяча долларов это большой урон. Я просто не мог поверить в такое – да еще после того, как я торговался как зверь. Поехал в «Мэрилу» на 9-й улице, где был ужин в честь манекенщиков (такси 5 долларов). Там был Джоуи Хантер. И все эти молодые люди – модели – сидели на одном конце стола, пребывая в полном отчаянии, что их подруги не с ними, а девушки-манекенщицы – на другом конце стола, все уставшие, и жаловались, что они без бойфрендов.

Среда, 10 июля 1985 года

Переделал портрет одной дамы из Бостона, и мы устроили для нее с мужем ланч, чтобы они могли посмотреть новый вариант. Я затвердил урок: никогда нельзя показывать портрет, если я сам знаю, что он еще не получился. В первый раз я понимал, что эта дама вышла у меня похожей на лошадь, но все же показал им этот портрет. И дело еще в том, что женщина эта на самом деле очень приятная внешне, просто она из тех, кто не получается на фотографиях – все неровности у нее не в тех местах, где нужно. Вот, к примеру, на фотографиях ее нос выглядит неровно, а ведь в жизни он идеальный. Ну, на этот раз им обоим все понравилось, и они взяли три портрета.

Жан-Мишель зашел в офис и наверху нарисовал шедевр. Он хочет завершить начатое, прежде чем снова уедет. Он просил Джея делать для него цветовую заливку, и я собираюсь попросить Джея о том же. А еще он попытался увести Джея у нас, нанять его только для себя, но Джей не хочет работать у него.

Суббота, 13 июля 1985 года

Смотрел по телевизору это мероприятие – «Лайф Эйд». Мне названивали из офиса Бобби Зарема, просили принять участие, но когда ты оказываешься среди столь многих знаменитостей, это никогда не дает большого эффекта: на тебя уже не обращают внимания. Позже в этот же вечер Джек Николсон, представляя Боба Дилана, охарактеризовал его словом «трансцендентальный». Для меня Дилан вообще никогда не был по-настоящему реальным – он лишь подражал реальным людям, и благодаря амфетаминам это все получилось волшебно. Благодаря наркотикам он смог заимствовать верные слова, и у него все звучит как надо. Но этот парень никогда ничего на самом деле не ощущал – [смеется] и ему не удалось меня провести.

Кто-то подарил мне порнофильм с Лео Фордом, я включил его перед сном, и он так долго массировал свою вялую сосиску, и еще там был другой парень, который то же самое делал со своей вялой сосиской, что я в результате заснул, а когда наконец проснулся, они [смеется] все еще продолжали делать то же самое.

Понедельник, 15 июля 1985 года

Был у доктора Ли, и это было замечательно. Мы собирались отправиться на Ист-Сайд, однако погода была такая ужасная, так душно, что мы просто пошли в даунтаун. В офис приходила какая-то девица, она выглядела точь-в-точь как Эди, но я ей сказал, что ничем не могу помочь. Она, надо думать, хотела бы, чтобы я ее напоил-накормил, чтобы изменил всю ее жизнь, но, знаете ли… Пришла Гейл, она похудела. Я сказал, что ей нужно ходить на телешоу, чтобы продвигать Interview и создавать вокруг него ауру гламурности.

Тина Чау сегодня сходила в магазин и купила себе кристалл. А вот мой кристалл, на кухне у нас в офисе, по-прежнему не работает – не прогоняет тараканов. Винсент говорит, что они круглые сутки бегают внутри плиты, их видно сквозь стекло. Придется опять нести кристалл к Бернсону.

Четверг, 16 июля 1985 года

Поехал на такси на встречу с Риком Окасеком из группы The Cars, который сейчас записывает сольный альбом, и мы снимали его для нашей пилотной программы на MTV – она называется «Пятнадцать минут Энди Уорхола» (такси 6 долларов).

Была сильная гроза с крупным градом, и это было восхитительно. Мы бегали с ведрами по нашему зданию, подставляли их под все дыры в крыше. Я работал с Рупертом до восьми вечера.

Потом я отправился на ужин с Сюзан Малкэхи, той, что ведет в «Пост» раздел «Шестая полоса». И знаешь, я понял вчера вечером, наблюдая за ее поведением, что она стала более жесткой. Нет, она по-прежнему милая и всякое такое, однако эта работа дала ей определенную власть, и это полная фантастика. Она ведь обязана заполнять чем-то целую полосу газеты, и я вижу, как она становится все больше похожей на Боба, который превратился в агрессивного, жесткого человека. И хотя она сейчас ведет себя скорее по-мужски, но теперь допускает мысль, что она красива.

Среда, 17 июля 1985 года

Столкнулся с Сильвией Майлз и сказал ей, что нам обязательно надо в будущий вторник пойти вместе на вернисаж Марианны Хинтон, которая работает в технике «тромплёй», и выставка ее называется «Вернисаж сортира». Тогда мы с Сильвией сможем наконец сказать, что присутствовали еще и на открытии уборной.

Понедельник, 22 июля 1985 года

Ходил на показ фильма «Поцелуй женщины-паука» (такси 5 долларов). Продюсер фильма – Дженни Хольцер, вместе с этим Дэвидом Вайсманом, который из «Чао! Манхэттен». Я его терпеть не могу, но как ни неприятно мне в этом признаваться, фильм мне понравился. Людям сейчас, видимо, хочется смотреть фильмы с претензией на искусство или что-то такое, сейчас самое время для них. Мне пришлось рано вернуться домой, чтобы покрасить волосы, потому что на следующий день я должен появиться на людях, в «Линкольн-центре», на акции «Коммодор компьютерс». Брови я тоже покрасил. В черный цвет. Я всегда сначала крашу их в черный, а потом оставляю кое-где седину и всякое такое. Я же художник, дорогая.

Вторник, 23 июля 1985 года

День начался с того, что я с трудом очнулся от кошмарного сна, а потом подумал про мое выступление на сцене, хотя на самом деле все это беспокойство не стоит того, чтобы просыпаться и испытывать такой ужас. В «Линкольн-центр» надо было приехать в девять, так что я проснулся в половине восьмого (такси 4 доллара). Дебби Харри приехала туда до меня. Она снова блондинка, похудела еще килограммов на пять. На ней костюм от Стивена Спрауза, и такого я еще ни на ком не видел: туфли пришиты к штанинам. Мы провели репетицию выступления, и самой легкой частью оказались наши заявления для прессы, это ведь правда несложно. Потом нам сказали, что нужно будет приехать к половине шестого. Я весь день волновался, без конца говорил себе, что если я смогу хорошо проделывать такие штуки, тогда я мог бы и зарабатывать подобным образом и мне не пришлось бы писать картины.

Потом, когда я вернулся туда в половине шестого и мы начали, я думал, что упаду в обморок. Я заставил себя думать о том, какую следующую работу смогу получить, если не упаду в обморок. Ну, я ковырялся с этим типа компьютером, рисунок получился ужасный, и я назвал его «шедевром». В общем, полная задница. Я сказал, что хотел бы стать Уолтом Диснеем, и если бы у меня такое устройство было десять лет назад, я бы обязательно им стал. Позже разные люди, кто видел эти портреты Дебби, подумали, что это – [смеется] ксерокопии. А в новостях только и говорят про то, что у Рока Хадсона в Париже обнаружили СПИД. Ну, теперь наконец все поверят, что Рок Хадсон – гомосексуалист. Когда раньше про это говорили, никто не верил.

Четверг, 25 июля 1985 года

Позвонили в дверь, это был Док Кокс, он заехал за мной, чтобы отправиться дальше в «Иль Кантинори», на ужин с Крисом и некоторыми победителями конкурса Interview. Я ему сказал, что даже хотя я не появлялся у него довольно давно, меня обследовали врачи для страховой компании, так что не стоит волноваться о моем здоровье. Весь этот молодняк выглядел прекрасно, пока не вышли настоящие модели: вот тут сразу же стало видно, в чем разница, стало понятно, что модель – это модель!

Потом я пригласил всех в «Палладиум» на вечеринку в память о шестидесятых годах, и провести их внутрь оказалось легко, потому что в дверях стоял сам Стив Рубелл. Ну, вошли мы туда, и, ох, как же мне не нравится это заведение – столько народу, там так жарко. Я ведь не потею. Никогда. Но тут даже я немного вспотел. Каждая девица, которая здоровалась со мной, косила под Эди. Правда, никто из них не может сделать правильную прическу – у Эди волосы были прямые, короткая стрижка «под мальчика», крашеные, совсем выбеленные, а эти обычно делают себе челку или еще что-то. Все воспринимают ее облик как-то не так, и я не понимаю, почему. Делают все по-другому, не то и не так (коктейли 20 долларов).

Мартин Бергойн зашел в офис и пригласил меня пойти с ним на свадьбу Мадонны, это будет в августе.

Суббота, 27 июля 1985 года

Позвонил Киту, сказал ему, что Мартин пригласил меня на свадьбу Мадонны. Кита тоже пригласили. Мы с Пейдж приехали в такси на угол Вустер-стрит и Бродвея (5 долларов). Там был прием в честь Клементе, который давала девица из «Артфорума», это было в большом красивом лофте. Бьянка была на костылях, и я рад, что послал ей цветы. Она поблагодарила меня за то, что порекомендовал ей обратиться к Эйзо, потому что он в самом деле помог ей с ногой. Там был Рэммелзи, художник-граффитист, негр, и он привел меня в полное смущение, сказав: «А ну-ка повесели меня, покажи, какой ты великий». Я просто остолбенел. У него невероятно длинные ресницы. Мы договорились, что пойдем в «Иль Кантинори», поужинаем вместе. Мы туда пришли, но подождали Джейд и ее бойфренда. Джейд, конечно, нужно бы еще вырасти на целую голову или ей ничего не светит – понимаешь, о чем я? Она очень красивая, но даже ниже чем Бьянка. Какое-то время она была самой высокой в классе. Она рассказывала мне, что все считают ее самой счастливой девушкой на свете, потому что у нее такие великолепные родители, но ведь никто не знает, до чего с ними трудно… Она еще сказала, что ждет не дождется, когда можно будет выскочить замуж и родить ребенка, чтобы он кричал Бьянке и Мику: «Бабушка!» и «Дедушка!» Я сказал ей, что ей нужно выйти замуж за Стива Рубелла, и она ответила: «Но он не будет верным мужем», а Стив на это ответил: «Ну а ты сама-то будешь мне верна?», и Джейд сказала: «Надо подумать». Прекрасный ответ!

Кит сказал, что отправляется на 108-ю улицу, где будет «кислотная» вечеринка, поэтому он нас развез по домам.

Понедельник, 29 июля 1985 года

Позвонил Кит, сказал, что Кельвин объяснил ему: «Бель-Эр» – это отель для пожилых дам, поэтому Стив Рубелл хочет найти хороший вариант в «Беверли-Хиллз». Для свадьбы Мадонны. Наверное, они хотят приводить кого-то к себе в номер, а в «Бель-Эр» это не разрешается.

Поехал на прием к доктору Ли, и она вытряхнула все у меня из карманов, а потом проверила записанные телефонные номера на предмет черной магии. О, она такое делает! Она кладет твою руку тебе на грудь, и ты чувствуешь, есть там энергия или нет. Ты выставляешь руку перед собой, и она проверяет, как она оказывает сопротивление, – а ты лежишь, вытянувшись по струнке, как юноша из «Гитлерюгенда». На прошлой неделе она вынула у меня все из карманов, ну, обычные вещи, которые я всегда ношу с собой. Два ключа, сувенир из Японии, это подарок Джона и Кимико Пауэрсов, и телефонные номера на клочках бумаги.

Поехал в «Кафе Люксембург» (такси 4 доллара). Там был Карл Бернстайн, он помахал мне рукой из другого угла. Он был с тремя девицами. Был и Дэвид Бёрн из Talking Heads, но только я вообще не понимаю, как с ним разговаривать. С нами был Мартин Бергойн, он поднял волосы и из-за этой прически был похож на девушку. Ему двадцать один год, но выглядит он изможденным. А Кит сказал, что когда Мадонна жила у него, она спала на кушетке в его гостиной, и ох сколько бы он мог понаписать про тех, с кем у нее был секс…

Вторник, 30 июля 1985 года

Помчался знакомиться с Патти Рейнс и младенцем. Это дочь Марвина Дэвиса (такси 4 доллара). Она очень милая. Она сказала мне, что Татум тоже собралась заказать свой портрет, – это замечательно.

Фред решил, что поедет в Лос-Анджелес на свадьбу Мадонны вместе с нами. Позже в этот вечер Кит сказал мне, что попросил у Йоко Оно взаймы 200 тысяч долларов. Я был в шоке. Ему нужно это на его собственную галерею. Я сказал: «Кит, у тебя же у самого достаточно денег», а он ответил, что не хочет ради денег продавать свои картины сейчас, потому что, как он считает, позже они будут стоить гораздо больше. Она ему ответила, что все ее деньги вложены, что да, у нее в самом деле их немало, однако под рукой ничего нет, и я был просто шокирован тем, что он вообще попросил у нее денег, действительно шокирован, а он, по-видимому, считает, что в этом нет ничего особенного. Столкнулся на улице с Йоко и ее бойфрендом Сэмом Хавадтоем и пошел вместе с ними в «Дакоту». Он, оказывается, венгр, поэтому собирается купить там, в Венгрии, большой дом. И он не позволяет Йоко шпынять его. Он ест сладкое и пьет, сколько ему заблагорассудится, и не обращает на нее внимания, и мне кажется, что теперь ей хочется, чтобы ее кто-то шпынял или третировал. Еще он говорил, что не хочет, чтобы Шон стал актером, что, по его мнению, было бы лучше, если бы он занялся чем-то еще, в общем, он говорил как отец. Наверное, он заботится только о Йоко. Но это трудно. У них в квартире три кошки, и Йоко сказала, что они не проронили ни звука с того дня, когда умер Джон, – пока она не поставила его пластинку. Сэм провел нас по квартире, она такая большая. Я так и не видел всех комнат. Спальни и всякое такое – они, видимо, спят вместе. Но он все же ищет квартиру для себя, и я не знаю, что это означает. Сэм сделал горячий шоколад, но его никто не стал пить. Шон сейчас в летнем лагере, и ему там очень нравится.

Пятница, 2 августа 1985 года

Концерт Тины Тернер был прекрасен. Я думал, что она копирует Мика Джаггера, но потом кто-то сказал мне, что на самом деле это она научила его танцевать. Да, а что за проблемы у Рона Делсинера? Он так и не достал нам пропуска за кулисы, он жалуется мне на Корнелию, что она хочет контрамарки, а я чуть было не сказал ему: «Послушай, ты ведь хочешь попасть в светское общество – ну так вот и давай, тогда, глядишь, она как-нибудь и пригласит тебя на большую вечеринку, понимаешь?»

Ко мне подошла жена Гленна Фрая из Eagles, и Корнелия крикнула ей: «Отвали отсюда, фанатка!» – это было так гадко и так грубо. Она поднабралась всего этого из-за того, что часто общается с Боем Джорджем и Мэрилин.

Понедельник, 5 августа 1985 года

Все-все – и «Энкуайрер», и «Пипл», и «Ньюсуик», и «Тайм» – поместили фотографию Рока Хадсона на обложки. Вот и нам бы стоило поместить его на обложку Interview. Было бы смешно опубликовать выдуманное интервью с ним и чтобы именно сейчас во всех киосках красовался наш журнал с заголовком на обложке: «Рок Хадсон: почему я натурал». Позвонила Гейл, сказала, что на обложку ноябрьского номера пойдет Ким Бейсингер, и я лишь сказал: «Чтоооо?» Ну, в самом деле, она ведь немолода и уже не прославится, а даже если и прославится, то все равно… Понимаешь? Мне так надоели эти кинозвезды для яппи.

Был у доктора Ли, и она сказала мне, чтобы я прекратил есть бананы, пшеницу, брокколи и разогретую пищу.

Для Мадонны я хочу поместить заголовок из «Пост»: «МАДОННА О СВОЕМ НЮ: “НУ И ЧТО?”» – и взять ее фотографию, сделанную в какое-нибудь другое время, но чтобы это подошло к заголовку, а Кит хочет использовать фотографию, которую сделал он: там она с Шоном Пенном. Как-то уныло. Ну, я попробую и так и так. Мы с ним вместе делаем картину – в подарок к свадьбе. Позвонил Уолтер Стейт и сказал, что умер Тед Кери, в Ист-Хэмптоне. В субботу там должна была открыться первая выставка всех его картин. Я не знал, что он жил в том же доме, где и Джед, на Западной 67-й. В доме Стюарта Пивара. Жил он с каким-то итальянским парнем. Но я знал, что его дела плохи: Уолтер говорил мне об этом еще на прошлой неделе.

Вторник, 6 августа 1985 года

Утром Бенджамин забрал меня из дома, день был славный. А поскольку это день моего рождения, я решил побаловать себя сладким, сделать такой совершенно сладкий день, не отказывать себе ни в чем (такси 6 долларов). Ну, все эти бесконечные «С днем рожденья». Бернард, который выступает с перформансами в женской одежде, принес мне самый замечательный подарок – он очень умный. Это была красивая коробка фирмы «Ван Клиф энд Арпель», а внутри – большая красивая коробка от браслета, все такое совершенное и очень красивое, мне ужасно понравилось, а внутри этой коробки от браслета карточка с надписью: «Энди Уорхол на свой день рождения ничего не хочет», потому что именно это я сказал журналу, когда меня спросили, какой для меня лучший подарок. «Ничего». Я не знаю, пришлось ли ему платить за упаковку или как это вообще вышло. Короче, я столкнулся лицом к лицу со своей собственной позицией, и я был [смеется] обманут в своих ожиданиях… Это было отлично. Даже хуже, чем просто увидеть собственные слова – ведь мне их вернули в изящнейшей коробке «Ван Клиф энд Арпель».

Позвонила Корнелия, вся мрачная и раздраженная. Ни подарка не прислала, вообще ничего, она даже не вспомнила про мой день рождения. Стивен Спрауз принес мне в подарок одну из своих старых картин. Кит спросил меня, кого я хотел бы пригласить на ужин. Он сказал, что в качестве подарка на день рождения сводит меня на матч по софтболу: играть будет команда Гленна О’Брайена, причем на Лерой-стрит, и Мэтт Диллон с художниками-граффитистами выступит против нее. В общем, жду с нетерпением. Команда Гленна играла против команды Футуры: художники-граффисты с Мэттом Диллоном. Ронни был в команде Гленна, и тут мимо нас проходила одна женщина с маленькой собачкой, она остановилась, поздоровалась – и знаешь, кто это был? Джиджи! Она сказала, что она и Ронни уже целых две недели живут вместе. Я посмотрел на эту собачку и вспомнил, как Ронни утопил котов, когда они с Джиджи в тот раз расходились. А вот теперь он разошелся с Тамой Яновиц, а она была очень славная. И Мария, дизайнер ювелирных украшений, она ведь тоже была славная. Джиджи сказала, что работает в кино. Мэтт Диллон ухитрился трижды промахнуться, когда трое игроков были на базах, – но все равно он был такой клевый. Потом к нам подошла Лидия: ей сказали в офисе, что я на этом матче. Джей не играл, потому что у него болит не то рука, не то нога. А Вилфредо до того обожает Мэтта Диллона, что носит всюду с собой книгу, которая называется [смеется] «Жизнь Мэтта Диллона». Я не шучу – есть такая!

Среда, 7 августа 1985 года

Кто-то сказал мне, что Джону Гулду удалось найти одного богача из Южной Африки, который хочет финансировать производство фильмов, причем Джон провел сделку так, что этот человек будет вкладывать в проект столько же, сколько и студия «Парамаунт».

Вчера вечером, за ужином, я встретился с Фредом, а еще с нами были Боб Денисон и его новая жена, поэтому я не смог пойти вместе с Керен Лернер и Стивом Аронзоном в «Айриш Тиэтер» – посмотреть, как Джон-Джон Кеннеди играет в поставленной там пьесе: билеты на спектакль не продаются, и попасть можно только по приглашению кого-то из занятых в спектакле актеров. Джон-Джон отказался от обложки Interview. Видно, понимает, что в нашем журнале ему пришлось бы слишком много рассказать, чтобы попасть на обложку, а вот для «Пипл» все сойдет – они напишут про него большую статью, хотя он им ничего и не расскажет.

Боб Денисон женился на женщине, которая лучше всего подходит такому человеку, как он: курносый нос, блондинка типа Джоан Ланден, чуть старше тридцати, она пришла в платье от Валентино, и у нее было красивое кольцо с сапфиром. Она работает в утреннем выпуске программы «Тудей», в редакции моды и красоты. Ее имени я не знаю. И я так много жаловался, что у меня совершенно нет денег, что Боб подарил мне один доллар, попросив свою жену написать на нем свое имя, чтобы я мог узнать наконец, как ее зовут, но я все равно не смог прочесть, что она написала, а сам Боб не называл ее по имени. А Фред по-прежнему говорит с британским акцентом. Он, правда, умен, и это хорошо. Он знает, как заговорить на нужную тему, чего я вообще не умею. Мы разговаривали про самые элегантные духи, про самого шикарного мужчину, про самый шикарный спектакль, про самый шикарный автомобиль. По дороге домой из ресторана «Ле сирк» нас с Фредом остановил хорошо одетый мужчина с портфелем, который сказал, что у него только что украли кошелек и все такое, и Фред поверил ему, дал ему сколько-то денег. Я, правда, не поверил, потому что нормальный человек не стал бы просить деньги у прохожих, а поступил бы как-то иначе, обратился бы куда-то. Но Фред дал ему немного денег, и он пошел себе в сторону метро. Но тут Фред спохватился, что забыл в ресторане зонтик, мы пошли назад, и этот же самый мужчина точно так же просил денег у кого-то еще. Фред наорал на него и обозвал жуликом.

Четверг, 8 августа 1985 года

В офис пришла Тама Яновиц – встретиться с Пейдж. Тама расстроена, потому что Ронни снова сошелся с Джиджи, а я почему-то без конца оговаривался и все время упоминал его, хотя вовсе не собирался. Она вроде бы нормально переносила все это, но потом дала волю чувствам, сказав, что все еще любит его, что не знает, что делать, а я ей сказал, что она такая талантливая и такая красивая, что все при ней, что я совершенно не понимаю, почему это Ронни оставил ее, чтобы вернуться к такой действительно ужасной личности, как Джиджи, и Тама сказала, что ужасно рада была все это услышать от меня. Я сказал ей, чтобы она отключилась от своих переживаний и просто использовала их как материал для книги.

Понедельник, 12 августа 1985 года

Корнелия вчера выглядела прекрасно, когда мы были на вечеринке в честь фильма «Обмен ключами». Происходило все в ювелирном магазине Гарри Уинстона на углу 55-й улицы и Пятой авеню, потому что его сын Ронни Уинстон участвовал, по-моему, в продюсировании этого фильма. Корнелия пришла в платье золотисто-желтого цвета, и у нее была длинная светлая коса. Несколько недель назад она увидела у кого-то такую же косу, и она в этом очень шустрая – тут же узнала, где это было куплено, поехала туда на следующий же день и купила себе косу. Платье у нее было из «Блумингдейл», стоило всего сорок долларов, а на ней выглядело так, будто она его купила за несколько тысяч. Верх совершенно свободный, с мини-юбкой. Она там была лучше всех. Ей бы вот только избавиться от двойного подбородка – следствия шикарной жизни. И все присутствующие заставили ее пожалеть, что она не отправилась в Голливуд.

Вчера вечером она была добродушной, вовсе не нахалкой. Говорила, что ее мать никогда ей не помогает и соперничает с ней, даже не хочет ставить ее на обложку журнала «Таун энд кантри», – и я сказал ей, что она сама может поставить себя на обложку, но если обложка не будет продаваться, то все будет зря. Я сказал ей, что не нужно злиться на мать, винить ее во всем, я сказал так: «Понимаешь, когда тебе немало лет, но ты не чувствуешь себя старым, ты хочешь быть вместе с новым поколением, хочешь быть его частью…» И она сказала, что ей очень не хватает отца, потому что он был единственным, кто о ней заботился. В общем, я думаю, она поедет в Голливуд на месяц, попробует получить там какие-нибудь роли.

Вторник, 13 августа 1985 года

В офис зашла Долли Фокс, и я хотел, чтобы она познакомилась с Корнелией. Они прекрасно поладили, говорили о своих друзьях, которых они перезнакомили между собой, а те потом влюблялись друг в друга, и почему же такое никак не случится с ними обеими, и Долли заявила, что, на ее взгляд, все дело в одном: они обе богаты. Долли рассказала, что ей пришлось долго уговаривать Джулиан пойти на концерт Брюса Спрингстина, а потом они обе пошли за кулисы, и Брюс и Джулиан только взглянули друг на друга, как – все, свершилось… Я спросил у Долли, не трахалась ли она сама с Брюсом, до того как познакомила с ним эту свою подругу, и она сказала, что нет, ничего еще не было, но что она вот-вот собиралась дойти до этого. Я спросил ее, не в первый ли вечер Джулиан переспала с Брюсом, и Долли сказала, что нет, не в первый. Или еще вот: она познакомила другую свою подругу, Дану, с Эриком Робертсом, и он тут же бросил Сэнди Деннис и теперь они уже собираются пожениться. Долли выглядела великолепно – у нее идеальные брови и макияж вокруг глаз.

Среда, 14 августа 1985 года

Кит приходил вчера, ему было нужно воспользоваться моим чертежным станком – он ведь, надо думать, знал, что у меня он есть, и вот [смеется] мне пришлось признать, что это в самом деле так. С ним пришел какой-то бейсболист. А тот, кто поедет со мной на свадьбу Мадонны, Мартин Бергойн, – о, его поят и кормят в журнале «Пипл», потому что они пытаются выудить из него какие-либо сведения насчет свадьбы: ведь он и Мадонна раньше жили вместе, в одной квартире. Пока что никто еще не знает, где именно будет свадьба. Мартину предстоит стоять в дверях, чтобы впускать всех, кого обязательно нужно впустить, например, тех важных лиц, кого Шон и Мадонна встретят и пригласят буквально в последнюю минуту.

Я взял трубку вчера, и оказалось, что звонит Долли Партон, она была очаровательна, сказала: «Привет, Энди! Знаешь, кто это?» И я сказал: «Ох, боже ты мой, с таким-то голосом… – как не узнать!» Она сказала, что хотела бы подарить свой портрет агенту, Сэнди Голлину, и потом спросила, сколько это будет стоить, и я был ужасно смущен, сказал, что на эту тему ей лучше поговорить с Фредом или Винсентом. Она сказала, что уезжает в Лос-Анджелес в пятницу, но во второй половине дня, поэтому мы договорились, что встретимся для фотосъемки в пятницу ровно в 11 утра – я надеюсь, что все у нас получится. Сегодня должны были получить номер со Сталлоне. Все говорят про интервью, которое он дал, что он очень умен. Неужели такое возможно?

Четверг, 15 августа 1985 года – Нью-Йорк – Лос-Анджелес

Сидели в самолете двенадцать часов. Нам не давали разрешения на взлет, потому что в тех областях, через которые мы должны были лететь, шли сильные грозы. Потом Дайан Китон поссорилась со стюардессами: она хотела сойти, но ей не разрешили, потому что наш самолет был уже вторым в очереди на взлет, и капитан корабля в конце концов чуть не плакал, сказал, что хуже у него в жизни ничего не бывало, что он никак не может в этот момент повернуть и подъехать куда-то, где можно было бы высадить людей. Стив Рубелл тоже жутко поругался со стюардессами. Причем не когда мы еще были на земле, потому что он не хотел, чтобы его высадили, а как только мы поднялись в воздух – и тут он как начал: «Ах ты сукин сын, а ну-ка, как тебя зовут?» Компания была «Пан-Американ». В конце концов прилетели в Лос-Анджелес, почти в 1.30, и поехали прямиком в отель «Беверли-Хиллз».

Пятница, 16 августа 1985 года – Лос-Анджелес

Пожалуй, самый восхитительный уикенд всей моей жизни. Мартин отправился к парикмахеру рано утром, чтобы сделать прическу. Мы поехали на лимузине в Малибу, и когда мы издали увидели вертолеты, то сразу поняли, что свадьба – там. Кто-то сообщил репортерам, где все будет происходить, и над этим местом зависло штук десять вертолетов – ну прямо «Апокалипсис сегодня». На одном вертолете снаружи повисла какая-то женщина с камерой, и они все пытались подобраться поближе к месту церемонии. А сотрудники охраны нашли в кустах фотографов в камуфляже. Я разглядывал Мадонну с близкого расстояния – она такая красавица. Они с Шоном так влюблены друг в друга! На ней были белое платье и черная шляпа-котелок, и я не понял, что бы это могло означать. Кто-то сказал, что Шон накануне стрелял по вертолетам. Единственной скучной гостьей из числа знаменитостей была Дайан Китон. Там была идеальная смесь знаменитостей и никому не известных людей. Шон подошел ко мне поздороваться, и на свадьбе были все родственники Мадонны, все ее красавцы-братья. И, конечно, невооруженным глазом видно, что Шон и Мадонна сильно любят друг друга. Да, для меня это в самом деле было волнующее событие. На свадьбе Стив Рубелл был в полной отключке – по-моему, наелся ква алюда. Как мне показалось, Мадонна отпихнула его от себя, и он потом блевал в машине. Она танцевала с единственным маленьким мальчиком. Можно было разглядеть всех, кто пришел на свадьбу, все были под шатром, народу не так уж и много. А молодые актеры, казалось, надели костюмы своих родителей – например, Эмилио Эстевес и Том Круз. Все эти молоденькие кинозвезды с сильными ногами, ростом метр семьдесят пять или около того. Видимо, это новый облик Голливуда. Актеры вроде тех, кто на большой фотографии Мэтью Ролстона, на развороте нашего номера со Сталлоне. Я говорил, какая она потрясающая? Мэтью сейчас наш лучший фотограф – он использует прекрасные места для своих съемок, придает этим ребятам «характер». Благодаря ему все эти новые парни выглядят сногсшибательно – как настоящие звезды, и это он сделал их всех такими классными. Да, а когда мы уже уезжали, я глазам своим не мог поверить: Том Круз просто прыгнул к нам в машину, спасаясь от фотографов. Его машина была припаркована дальше по дороге. Я его сфотографировал. Мы с Фредом решили, что свадьба Марисы была более гламурной, однако эта оказалась более захватывающей – из-за вертолетов.

Суббота, 1 7 августа 1985 года – Лос-Анджелес

Я возненавидел отель «Беверли-Хиллз». В номере два телевизора, но нет пультов. А ванная хуже, чем в «Холидей инн» пятидесятых годов. Я не понимаю, как женщина может там поворачиваться – я сам-то не слишком мог. Света не было. Зато там висело какое-то новомодное устройство – наверное, фен. А может быть, телефон. И сотрудники охраны в «Беверли-Хиллз» такие, что издалека понятно, кто они, – а вот в «Бель-Эр» их не отличишь от гостей. Стив Рубелл решил не ходить с нами на встречу с Долли Партон. Он принялся звонить по делам, не вставая с постели. Знаешь, так странно наблюдать, как ведет себя Стив, потому что он ужасно старается быть «оригиналом». Ну, например, он будет есть кетчуп вместе с «Кока-колой» и при этом без конца повторять, что именно так ему нравится больше всего. Лишь бы другие обратили внимание на его «оригинальность». Такое впечатление, что он прочитал пособие о том, как надо себя вести, чтобы окружающие тебя запомнили, как производить на всех особенное впечатление, и он буквально следует всем этим предписаниям. Он закажет блюда в ресторане, а потом даже не притронется к ним. Или мы все заказали мороженое, и он устроил большой спектакль, дожидаясь, пока оно не растает, чтобы высосать его, и объяснил, что любит есть его так с детства, когда отец покупал ему мороженое и он ел его именно так. Взял такси, чтобы повидать Долли Партон у Сэнди Голлина. Долли не хочет, чтобы кто-то знал, где именно она живет, потому что ей угрожали, что убьют. Ну, мы туда приехали, и Долли, по-моему, была в ужасе, что мы привезли с собой столько людей, но ведь Кит и все прочие хотели, чтобы вокруг них весь день были одни звезды. Сэнди Голлин приказал измерить те места, куда он хотел бы повесить портреты. Потом мы вернулись пешком в наш отель. Мне звонила Шер, и у нее была запись на автоответчике, что, мол, всех, кто звонит по этому, личному, номеру, автоматически приглашают прийти на барбекю прямо сейчас.

Ну, мы отправились к Шер, нам открыли и впустили внутрь, однако мы заметили, что и Шер, и ее бойфренд были ошарашены, когда увидели всех нас. Шер подавала вкусную свинину с бобами и не хотела говорить, в чем секрет приготовления этого блюда, но в конце концов призналась, что открыла банку бобов «Кэмпбелл» и полила ее содержимое большим количеством острого соуса. А малыш Элайджа, сын Оллмана, шалил, он срезал с цветов все бутоны, которые должны были вот-вот распуститься. Шер была забавная, рассказала историю про журавля, который как-то прилетел к ней на участок, прожил два дня и съел всю рыбу в пруду. А позже мы поехали к Лизе Лав, и она говорит: «Ох, Господи, ко мне на участок только что прилетел журавль, и он поедает всех моих рыбок!» В общем, этот журавль никого не обходит своим вниманием. Еще Шер рассказала, что Мадонна спросила у нее во время свадьбы, как полагается разрезать торт. А Шер ей на это: «Да откуда мне знать!» Потом Мадонна спрашивала у гостей, не положить ли им торт, – и всем подавала куски прямо своей рукой. По-простому, понимаешь ли.

Там лежал номер «Стар» со статьей про Шер. И как-то так получилось, что все прочли ее. А Шер расстроилась, потому что там сказано, что она никогда не моется. И еще вот это: «На следующей неделе: Шер встречается с Джеки Кеннеди». И никто не стал ее спрашивать, встречалась она все же с Джеки или нет. Шер вспомнила, как познакомилась со мной в аэропорту, где-то вроде Атланты, году в 1965-м. Это было во время одной из наших первых поездок по стране. Она была тогда со своим Санни.

Дэвид Хории, новый иллюстратор Interview, пришел с нами на ужин в «Мистер Чау», и я сказал Фреду, что Дэвид очень хороший художник, а Фред был в одном из этих своих настроений, поэтому ответил: «Сначала мне нужно посмотреть его работы. Я ничего пока не видел». И я сказал: «Знаешь что, Фред, я тебе говорю: этот человек прекрасный художник, вот и все!» (ужин 530 долларов). Потом мы поехали к Брэду Брэнсону. Раньше он был личным секретарем Пола Джесмина, а теперь он еще и фотограф. Оказалось, что всем там понравилось больше всего, потому что Кита и всех прочих повезли в порно-магазин, где они купили аэрозольный баллон под названием «Фарт» (Fart, «Пердун»), а потом побрызгали в автомобиле – и всем пришлось срочно из него выскочить (чаевые в отеле 50 долларов).

Воскресенье, 18 августа 1985 года – Лос-Анджелес – Нью-Йорк

Мы вернулись в Нью-Йорк, и я попросил остановить лимузин (моя доля 50 долларов) на углу моей улицы, и пока я шел по 66-й улице к своему дому, какая-то женщина крикнула: «Энди!» А когда я не обернулся, она завопила: «Твоя мать – шлюха!» Странно, что такое кричала женщина. Тут же я вспомнил самое плохое – Валери Соланас и то, как она в меня стреляла.

Четверг, 22 августа 1985 года

Разговаривал с Сэнди Голлином про всю эту историю с Долли Партон. Фред попросил его послать задаток, и он сказал, что обязательно это сделает.

Понедельник, 26 августа 1985 года

Увидел в «Энкуайрере» телевизионный поцелуй Линды Эванс и Рока Хадсона. На улице ужасно жарко и душно.

Пытался прочитать «Окончательный монтаж», но это все равно что читать «Уолл-стрит джорнэл».

Вторник, 27 августа 1985 года

Был на работе до четверти восьмого вечера.

Позвонила Сьюзен Блонд, сказала, что у нее есть билеты на концерт Боя Джорджа сегодня вечером в Эсбери-Парк, причем сказала, что может дать два билета мне и еще два Киту. Это был благотворительный концерт в пользу «Бней Брит». Его организовал Рон Делсинер, он и сам был там, на концерте, я ему оказался нужен для рекламы и спросил его: «Да, кстати, а что случилось тогда, в тот вечер, когда выступала Тина Тернер: почему ты не мог пропустить нас за кулисы?» И он ответил: «М-м-м, э-э-э, это было невозможно». Я не послал его куда подальше, но очень хотел. В общем, мы туда поехали вместе с Сьюзен, приехали с опозданием, так что не услышали первую песню. За кулисы мы сходили. А потом, когда вернулись, весь этот молодняк в зале принялся кричать: «Эн-ди! Эн-ди!» Смеха ради. Джордж трижды выступал на бис. Еще он раздал миллион автографов, потому что теперь он уже снизошел до этого – а ведь раньше вообще всем отказывал. Он обрадовался нам. Мэрилин не было, и Сьюзен предупредила, чтобы мы вообще не упоминали его имя при бойфренде Джорджа, потому что он, наверное, ревнует.

Кит и все прочие высмеивали и Эсбери-Парк, и то, что Джордж вообще туда поехал выступать, и говорили они так: «О, смотрите, вон корреспондент агентства новостей Эсбери-Парка!» Или: «А, телеканал Эсбери-парк берет интервью!» А Джордж спросил Кита: «Где моя картина?» Потому что на дне рождения Кита Джордж сказал, что споет для него «С днем рожденья тебя» только при условии, что Кит подарит ему какую-нибудь свою картину. А Кит ответил тогда, что он подарит ему картину не за то, что Джордж споет для него «С днем рожденья!», а просто потому, что ему самому этого хочется.

Среда, 28 августа 1985 года

Позвонили из сериала «Полиция Майами: отдел нравов», предложили 325 долларов, чтобы я снялся в одном эпизоде. Фред даже рассмеялся и ответил им, чтобы перезвонили, когда наскребут побольше денег. Они все равно прислали мне сценарий, и я никак не мог понять, какую роль они хотели мне дать. Мне сказали, что это роль мошенника-пуэрториканца, но в «Полиции Майами» все персонажи – мошенники-пуэрториканцы.

Гейл по-настоящему хорошо выглядит, наконец-то похудела. Она зашла в офис, и Крис предсказал, что не просто так, а чтобы получить подарок ко дню рождения, и [смеется] так оно и вышло.

Пригласил Вилфредо на ужин, который давала Пейдж в «Тексаркане» для наших рекламодателей (такси 5 долларов). Это – часть новой стратегии Пейдж, потому что она так устала иметь дело со всеми этими подчиненными каких-то начальников, что решила приглашать в ресторан только самих президентов компаний, и, как оказалось, они помирают со скуки и просто жаждут пойти куда-нибудь.

Отвез Вилфредо домой (такси 10 долларов). Потом, вернувшись к себе, некоторое время смотрел программу «Леттермэн», и у него в гостях был Эдди Мерфи, очень раскованный и клевый, а следом появился Дик Каветт, и он был по-настоящему смешной. Он сейчас все больше выглядит и ведет себя как гей, а Леттермэн даже явно занервничал, потому что Каветт так шутил, что затмил ведущего. Дик в самом деле старался изо всех сил, использовал смешные и мудреные слова, каламбурил.

Воскресенье, 1 сентября 1985 года

Добрались до Медоулэндс на концерт Спрингстина, это было замечательно, море людей. У нас были проходки в пресс-зону, но мы остались в партере. Долли Фокс и Кит не могли поверить, сколько автографов мне пришлось раздать молодежи из Джерси.

Концерт был длинный, с семи вечера до половины двенадцатого. Этот «Босс» говорит глупости и он сторонник демократической партии, хотя напрямую этого не высказывает – просто говорит, что надо снова загрузить сталеплавильные заводы и так далее, чтобы у людей была работа. Он настоящий метеор. А хореография… ну, если это хореография, тогда и я могу быть хореографом. Да, а что касается слэма, мне кажется, что я в самом деле могу очень в этом преуспеть. Правда-правда. Смеется Брюс ужасно мило, он хихикает. Он теперь стал хорошеньким. Когда он был моложе, то вовсе не был таким. Потом мы поехали назад в Нью-Йорк и пошли в «Пи-Джей Кларк». Домой я приехал около двух ночи (ужин 110 долларов).

Вторник, 3 сентября 1985 года

Бенджамин зашел за мной, и мы наскочили на Психа Мэтти, и я предложил, почему бы ему не пойти на 52-ю улицу и не начать докучать Грете Гарбо – и он записал нужный адрес. Та к и вижу заголовки в газетах после того, как он ее убьет: «Ее адрес мне дал Энди Уорхол».

Да, знаешь что? Я вчера с кем-то разговорился и узнал, что Брюс Спрингстин на самом деле отдает на благотворительность большие средства, так что я теперь к нему хорошо отношусь. Может быть, мы сможем заполучить его на обложку Interview, когда он захочет рекламировать «Фарм Эйд». Посмотрел «Американские велогонщики». Я весь фильм пялился на одну девушку с таким крючковатым носом, а потом вдруг понял, что это Дженнифер Грей. Вот ведь в самом деле как грустно: ее отец пошел и сделал себе новый нос, а вот ее к специалисту не послал. Ну не гадко ли так поступать? Да, обязательно посмотри этот фильм хотя бы ради ее носа – это надо видеть! А вот Кевин Костнер – у него будет большая карьера. Фильм, кстати, очень хороший.

Среда, 4 сентября 1985 года

Я не в состоянии определить, когда Фред пил накануне вечером, а когда нет. Просто никак не пойму: он становится высокомерным и величественным после того, как сильно напьется накануне, или же наоборот – когда не напьется. Он порой ну прямо сам Конде Наст или что-то вроде того. Я сказал ему, что номер Interview, посвященный Сталлоне, получился отличный, но не похоже, что он себя окупил. А он отвечал мне: да, да, он сам прекрасно знает, что сколько стоило, что он знал вообще все-все… Я ему: «Ну, хорошо, конечно, ты все-все знал и понимал, пусть так. Правда, я помню, у нас была грандиозная задолженность, про которую никто ничего не знал, но если ты все-все знаешь, тогда, значит, все прекрасно!»

Пошел на вечеринку к Киту в его новый лофт (такси 3 доллара). Гости у Кита были замечательные, много женщин. Там был Мартин Бергойн, он сказал мне, что Мадонна очень огорчена, потому что мы позволили фотографу из журнала «Пипл» сфотографировать те картины, которые мы с Китом подарили ей на день рождения. Из «Пипл» в самом деле позвонили мне, и я им не разрешил ничего фотографировать, но потом зачем-то сказал, что если они хотят позвонить Киту и спросить его мнения, то пожалуйста. В общем, Мартин сказал, что Мадонна ненавидит нас за это, а я ответил, что он просто обязан сделать так, чтобы она перестала нас ненавидеть.

Четверг, 5 сентября 1985 года

Позвонил Жан-Мишель, сказал, что хочет пойти с нами посмотреть проект Сьюзен Блонд – Лютера Вандросса, он выступает в «Радио-сити» (такси 3 доллара). Одна чернокожая девушка сказала, что покажет нам наши места, провела нас по проходу, потом попросила меня где-то там расписаться и ушла. Мы постояли некоторое время, и тут я сообразил, что она просто хотела получить автограф, что она даже не сотрудница этого заведения. Это странно. Ну то есть она могла хотя бы провести нас по тому проходу, какой нам был нужен… В общем, мы сами нашли наши места, и кто-то сказал, что Эд ди Мерфи где-то рядом, но я его не видел. Ну, Лютер пел, и его баллады – это длинные-предлинные истории. Правда, очень хорошие, и публике он очень понравился. Потом мы поехали на такси в «Эриа» (7 долларов).

Там был Лестер Перски, совершенно пьяный, он целовал всех подряд, рассказывал, как я вытащил его из сточной канавы и сделал важным и значительным и [смеется], ну да, конечно, я ему говорил это столько раз, что он и в самом деле в это поверил. Он хотел познакомиться с Боем Джорджем, поэтому заставил меня представить его, а уже позже, когда я оставил их одних, Бой Джордж, надо думать, совершенно потерял к нему интерес, потому что Лестер опять подошел ко мне с просьбой представить его еще раз.

Там был приятель Лестера по имени Томми Дин, я его терпеть не могу. Я ведь не забыл, как он сказал Лестеру, что не нужно давать нам деньги на съемки «Плохого». И он сделал это с такой самоуверенностью. О, я хорошо все помню. Та к о й был самодовольный… Бенджамин проводил меня до такси, и я поехал к себе в аптаун (8 долларов).

Пятница, 6 сентября 1985 года

Пришел Жан-Мишель, наша выставка открывается в субботу. Правда, все обращают внимание на те выставки, которые происходят в октябре и ноябре, так что наша рановато открывается, но ничего, это ведь небольшое событие. Жан-Мишель в ступоре опрокинул банку с краской на портрет Долли Партон и испортил его. А Сэнди Голлин все звонит и звонит, требует немедленно прислать портрет, а мне хотелось бы, чтобы они не подгоняли меня, потому что я хочу сделать все хорошо, он еще не готов.

Суббота, 7 сентября 1985 года

Собирался пойти на прием к доктору Карен Берк на коллаген, однако пока что стоит жара, а я не хотел бы в такую погоду еще и переносить боль. Вилфредо зашел в офис и помог мне. Interview, по-видимому, поставит Мадонну на обложку рождественского номера. Интервью у нее возьмет Шон Пенн и еще один человек. Я получил свои фотографии со свадьбы – отпечатки делал бывший ассистент Криса, Терри, он ведь теперь печатает для меня фотографии, и на них видно, что Мадонна знает, как накладывать макияж – профессионально, по-голливудски. Кто-то, наверное, показал ей все это или же всегда делает макияж для нее – ведь все нанесено просто идеально. Шон будет новым Дастином Хоффманом. У него впереди большая карьера.

Потом я решил пойти в клуб «Пирамида» – посмотреть представление Энн Магнусон. Она играет три скетча: «Эди и Энди», «Гала и Дали» и «Принс и Фаллопия». Ну, вроде как Аполлония, ты поняла? Интеллектуальная женщина из даунтауна. Ее выступление не было смешным, но она хорошая актриса и работает, как вол, – в этом что-то есть.

Понедельник, 9 сентября 1985 года

Сегодня в программе «Донахью» была Бетти Роллин, убившая свою мать. Они с мужем сказали матери, сколько каких таблеток и в каком сочетании нужно принять, чтобы покончить с собой, и сидели с ней в одной комнате, когда она это сделала, и теперь Бетти Роллин написала про это книгу. Звонили насчет портрета Долли Партон: «Родинку оставили или убрали?» Я ее убрал, а они хотят, чтобы была, поэтому я позвонил Руперту и сказал ему, что родинку нужно вернуть.

Потом мы с Пейдж пошли в «Ла Колонна», потому что Эсте Лаудер выпустила новые духи под названием «Бьютифул». Разве не великолепно? Кто-то говорил мне, что сегодня люди хотят пользоваться такими духами, чтобы сразу было понятно, что это за аромат. Ну, как у Джорджио. Это ведь показатель статуса. Правда, интересно? Я сидел рядом с редактором из ELLE, я как-то недавно купил этот журнал, его хорошо делают.

Пришел домой, позвонил П. Х., чтобы рассказать про свой день с «Бьютифул», потому что мы ведь собрались выпускать вместе свою линию духов, и у нас есть отличные идеи – как назвать три разных аромата и как их упаковать.

Вторник, 10 сентября 1985 года

Крис продал фотографию меня в журнал «Ин тач», и там еще внутри есть интервью. Он готов продать меня в любую сточную канаву. Надо запомнить, что когда я в следующий раз буду подписывать ему разрешение на публикацию, надо будет указать, что оно – разовое.

Сандро Киа зашел в гости, он был весьма мил. А новость сегодня такая: художник Карл Андре, возможно, выкинул свою жену из окна квартиры в высотном доме в Виллидж, где они жили. Огромный заголовок говорит, что его подозревают в убийстве, но вообще вся статья скорее о том, как это так получилось, что она выпала сама. А Сандро еще сказал: «Отлично, отлично, надо всех женщин убить». Он разводится со своей женой.

Среда, 11 сентября 1985 года

Некоторые из портретов Долли Партон вышли светлыми, а некоторые темными. А они без конца звонят мне из Лос-Анджелеса: ну как, готово? ну как, готово? – в общем, они меня совсем задолбали, и я в конце концов сказал, что да, готово. Хотя мог сделать куда лучше.

Четверг, 12 сентября 1985 года

Пит Роуз в программе «Донахью». Да, вот бы хорошо сделать еще один его портрет. Смотрю сейчас на него: он ведь по-настоящему хорош собой, хороший нос, хорошие волосы – я бы сделал очень хороший портрет, только голову. Звонил Жан-Мишель, и я прямо-таки затаил дыхание, ожидая, что он поссорится со мной прямо накануне открытия выставки наших совместных картин в галерее Шафрази. Вернисаж в субботу.

Да, я девушке на одном аукционе за один браслет назвал сумму в 1 200 долларов, и вот после аукциона она позвонила и сказала, что его купили за 850 долларов и что она просто не успела вовремя назвать мою сумму. Я лишь сказал ей: «О, ну разве это не замечательно?» Я ведь могу прожить без него, потому что я могу прожить вообще безо всего, но он был такой славный. И я все хожу к той даме, чьи серьги подходят к кольцу, которое я подарил П. Х., но она всякий раз не понижает свою цену, а повышает ее… Она одна из тех отчаявшихся людей, кто вбил себе что-то в голову и никак не может изменить свое решение. Упрямая. Надо мне будет пойти к ней в тот день, когда ей нужно платить по счетам.

Я позвонил Стивену Спраузу, чтобы пригласить его на ужин в «Иль Кантинори» (такси 6 долларов). Туда вскоре пришла Палома вместе с Фрэн Лебовиц и ее мужем. Я сказал им: «Не хотите присоединиться к нам?» Тут Фрэн пропищала: «Нет, не хотим. Мы ждем еще кое-кого». А на самом деле никого они не ждали. Никто так и не появился. В общем, по-моему, Фрэн просто ужасно себя ведет, с ними наш ужин был бы забавным – я так давно не разговаривал с Паломой.

Пятница, 13 сентября 1985 года

Звонил Жан-Мишель, сказал, что его пригласили на вручение наград MTV. Позвонил Кит – то же самое. Наверное, MTV срочно понадобилось сделать новый логотип, вот они и приглашают художников. Кит расстроился, что его места были в бельэтаже. Жан-Мишель приехал на лимузине. Он сказал, что не хотел ехать с Китом, потому что Кит слишком настырный. И несколько позже это и проявилось: Кит ужасно хотел, чтобы его сфотографировали. И он хотел обязательно идти рядом со мной, потому что тогда его наверняка сфотографируют. Ну, мы подъехали к «Радио-сити», и там бурлила огромная толпа, однако камеры уже успели убрать, поэтому Кит был очень разочарован. В прошлом году моей дамой была Мора Мойнихан. Она сейчас на восемь месяцев уехала в Индию. Ее бойфренд – индус, и Сэм сказал, что она носит сари и низко кланяется – звучит ужасно.

Выступление Эд ди Мерфи было славное, он часто говорил «да ссать на это» или «да клали мы», потом еще пошел в женский туалет и выбрал там девушку, а потом вышел на улицу и привел от туда кого-то, чтобы вместе вести программу. Ну, знаешь, как у Леттермэна, эта мулька под названием «человек с улицы», ее раньше Стив Аллен использовал. Но все было скучно. Не очень-то по-молодежному. Потом все закончилось, и мы были голодны, как волки. Пошли в сторону «Одеона». Но Кит захотел сразу идти в «Палладиум», потому что не хотел пропустить звезд, он хотел снова увидеть Шер. Ну, только мы зашли в «Одеон», как он уже собрался уходить. Сказал, что не голоден, сказал: «Я уже ел», хотя мы знали прекрасно, что ничего подобного, потому что все мы были вместе несколько часов подряд и все ничего не ели. Кит мне нравится, но это все было так глупо! Ужин вышел дешевым, но это, по-моему, от того, что никто не пил (135 долларов). Потом мы поехали на лимузине в «Палладиум». Провели там час или два. Единственным, с кем я поговорил о чем-то, был Дэвид Ли Рот.

Суббота, 14 сентября 1985 года

Один из этих непонятных дней, которые просто хочется вычеркнуть. Работал до семи вечера. Позвонил Жан-Мишелю, сказал, что заеду за ним, и заехал. Поехали в галерею Тони Шафрази (такси 5 долларов), и там народу тьма, от стенки до стенки не протолкнуться. В дверях стоял дворецкий из «Дансетерии». Пришедших организованно запускали в галерею, а потом выводили. Джерард Маланга попросил мой автограф. Там был Тейлор Мид. Был Рене Рикар. Картины выглядели очень хорошо, просто великолепно, и всем, по-видимому, понравились. Была Иман, она разошлась со своим мужем. У Тони внизу были люди, которых угощали шампанским, но это все те же самые люди и разговаривали все об одном и том же. Я позвал на выставку гостей из двух магазинов – Ли из «Мацуда» и Филип из «Фьоруччи» плюс еще Бенджамин. Разговаривал с Мэдлин Неттер, которая пришла в спортивном костюме. Фред попросил Сабрину Гиннесс привести Дэвида Ли Рота.

На мне был пиджак от Стефано, где на спине нарисована картина Жан-Мишеля, но я решил, что мне не стоит носить такие эксцентричные вещи, я выгляжу в них как фрик. Буду теперь одеваться в обычный черный костюм.

Понедельник, 16 сентября 1985 года

Фред отправляется в Лос-Анджелес, потому что здание на Дохени-стрит невозможно купить для наших целей – для него не смогли изменить статус использования. Новый номер Interview вышел со Шварценеггером на обложке, и мне она очень нравится – выглядит совершенно как комикс. И весь номер мне тоже нравится. Все в нем так, как должен был бы выглядеть журнал «Вэнити фэйр». С нужной дозой странного и эксцентричного.

Умерла Лора Эшли, она упала на каменные ступени в доме своей дочери. Но она никогда не заказывала рекламу. Я вот все думаю про этих англичан, которые только и знают, что берут, берут, берут, а для тебя ничего не делают. Мы никогда не получаем никакой рекламы от лучшего друга Фреда – лорда Джермина. Да, а ты знаешь про эти портреты Мика Джаггера, которые супруги Хескет собрались выбросить на рынок? Все получилось хорошо – мы снова выкупили их, и теперь это самые популярные из моих работ, идут сразу после «Мэрилин», так что это было правильное решение. Пейдж пригласила кое-кого на ланч, и я думал, что украшения на них – простенькая бижутерия, а они сказали мне, сколько это стоит, и я ответил [смеется]: «Господи, это ведь цена за настоящие вещи!» И ведь это на самом деле были настоящие вещи.

Гейл не вышла на работу в связи с иудейским праздником, хотя говорила мне, что католичка, а в другой раз – что ходит в Епископальную церковь.

Вторник, 17 сентября 1985 года

Мы с Бенджамином пошли в «Сотбис», чтобы посмотреть большую индийскую выставку. Там миллионы разных вещей. Я пропустил ланч у Кенни Лейна в честь Джекки О., ведь жена самого махараджи приехала в Нью-Йорк, а Джекки делала книгу об Индии. День был очень занятой. Работал до половины восьмого, ушел слишком поздно.

Отправился на «Пирс 17», там была вечеринка, где планировали собраться все ребята из тех, кто играет рок-н-ролл (такси 7 долларов). Это новый огромный ресторан на воде, он занимает целый квартал. Вечеринка уже как бы завершалась. Джеллибин как раз уходил, когда я появился там. Мэтт Диллон был пьян, как и все его друзья, он начал задаваться, чтобы произвести на них впечатление: «Приве-е-е-ет, Энди!», долго тряс мою руку и крепко, по-мужски, обнял меня за плечи. А потом вроде как поцеловал меня.

Среда, 18 сентября 1985 года

Только мы с Бенджамином вышли на улицу из моего дома, а мой телохранитель – Мэтти – уже тут как тут. Я дал ему доллар и сказал, чтобы он проваливал, но он и не думал, остался со мной. Он еще больше похудел, стал еще более грязным, у него болит нога, он хромает, это грустно – он явно слишком много бродит по улицам. Потом я отправился к доктору Бернсону. Я провел у него довольно много времени, пытаясь понять, какого такого духа они изгоняли. Его ассистентка Джуди не была на работе три дня, а когда пришла, увидела, что доктор Бернсон рыдает, потому что ему противостояла такая мощная сила. Ему сказали, что не нужно было вызывать этого духа, потому что он еврей, что это должна была сделать Джуди, она ведь католичка и более беспечная, чем он, и ведь это не похоже на выдумки. Ну то есть зачем им было бы нужно выдумывать все это? Нет, наверняка так все и есть. В общем, я оттуда уехал. А Мэтти все еще дожидался меня на улице.

Я сказал Мэтти, что ему нужно ходить в музеи и на аукционы, чтобы многое понять и многому научиться. Ему нужно найти работу в одном из подобных заведений, чтобы не проводить все свое время на улице. Он мне на это ответил, и ответ его был очень длинным – что-то насчет того, что нужно на самолете врезаться в Мэдисон-авеню и убить всех евреев. Он об этом много говорит. Дело в том, что у нас одинаковая жизнь. Мы ходим в одни и те же места. Он все время повторял, какой я привлекательный. Но, увы, я привлекаю к себе лишь его одного (журналы и газеты 4 доллара).

А компании «Кэмпбелл Суп» не понравилась картина, которую они мне заказали. Оказалось, что они хотели исключительно то, про что они говорили, – картину, на которой была бы изображена их новая упаковка. А я попытался что-то придумать сверх этого, но им совершенно не понравилось, так что теперь мне придется все делать заново.

А самая ужасная новость сегодня состояла в том, что я позвонил Сэнди Голлину, потому что он ничего не сказал мне про портреты Долли Партон, и его секретарша взяла трубку и сказала: «О-о-о, Сэнди в тако-о-м замешательстве…», она объяснила, что портреты вообще не похожи на мой стиль. Сэнди они просто-напросто не понравились. И через пятнадцать минут она задала прямой вопрос: может ли он получить назад свои десять тысяч долларов? И я сказал: «Разумеется, конечно, но разве он не хочет, чтобы я переделал эти портреты?» Как она сказала, они думали, что будет больше цвета, больше в духе поп-арта. Но все же, я хочу сказать, мне раньше следовало бы понять, что к чему, потому что началось это все так странно: Долли позвонила и сказала, что это она хочет купить картины в подарок для Сэнди, а потом – чтобы договориться о более благоприятной цене, наверное, потому что когда я сказал: «Ну, я могу подарить тебе один портрет, Долли, за то, что ты так прекрасно относишься к Сэнди и даришь ему остальные», и тогда они перезвонили и сказали: «Ну, знаешь, поскольку ты все равно хотел один портрет подарить, отчего бы не снизить цену?» Понимаешь? Это же Голливуд. Ну ладно, я кое-чему благодаря этому научился. В следующий раз я заставлю их поработать – например, приехать, посмотреть, нравится ли им картина, и так далее, чтобы на каждом шагу заставить их как следует потрудиться. Да, а потом они даже сказали, что я могу попытаться продать их. Они сказали мне, что дадут «разрешение» на это. Кошмар.

Четверг, 19 сентября 1985 года

День в офисе был горячий. Фред встречался с Бруно. У Руперта возникла идея, как натянуть холст на ящик, – для этой истории с фирмой «Кэмпбелл». Уехал рано, был на приеме у ветеринара (такси 6 долларов). Не попал на вернисаж, который Пейдж устроила для своего мексиканского художника. Это уже вторая попытка, но бедняга Пейдж: как раз когда они открывали выставку, стало известно, что в Мексике случилось ужасное землетрясение – может, даже 7,8 балла. Не везет этому парню, этому художнику. Жан-Мишель заехал за мной на лимузине, и мы отправились в Рокфеллер-центр на прием, который этот самый человек по имени Стивен Гринберг устроил у себя в офисе, как раз на два этажа выше «Рейнбоу-рум». Там две террасы и кругом разные произведения искусства, миллионов на десять долларов. Этот самый Гринберг (у него седые волосы, пажеская прическа) и устроил для меня выступление в Линкольн-центре, когда нужно было рисовать с компьютером «Коммодор». Ну, в тот раз, с Дебби Харри. Он инвестор, по-моему. Кто-то сказал, что он дает консультации компаниям по ведению бизнеса, а гонорар берет акциями. Это он порекомендовал Клайву Дэвису обратиться к нам. Там было так много молодежи, просто отличной. Все накрашеные, парни андрогинного типа, красота! Ребята из даунтауна. Я все думал: вот было бы здорово возродить «Рейнбоу-рум».

По дороге в «Эриа» мы решили зайти в «Одеон». Когда сели в «Одеоне», я попросил газету, и в номере «Таймс», уже за пятницу, увидел огромный заголовок: «Па-де-де Баския и Уорхола». Смог прочесть лишь одну строчку: что Жан-Мишель – это мой талисман. О боги!

Пятница, 20 сентября 1985 года

Нужно было пойти на открытие моей выставки у Лео Кастелли, там серия «Царствующие королевы», и я возненавидел Джорджа Мульдера за то, что он показывает ее в Америке. Предполагалось, что эта серия – только для Европы: ведь здесь, в Америке, всем плевать на царствующих особ, и в результате будет очередная плохая пресса. Я сказал Жан-Мишелю, чтобы он на вернисаж не приходил. Я спросил его, не разозлился ли он на меня за ту рецензию, где его назвали моим талисманом, и он сказал: нет, не разозлился.

Воскресенье, 22 сентября 1985 года

Ходил в церковь. Я всегда захожу туда на пять минут. Десять или пять минут. Там обычно пусто, но иногда бывают свадьбы. Потом взял такси до угла Шестой авеню и 26-й улицы, где блошиный рынок (такси 6 долларов). День очаровательный. Все еще можно дешево купить посуду «Фиеста». Полагаю, она никогда не закончится.

Понедельник, 23 сентября 1985 года

Бенджамин раздавал Interview, пока я был на приеме у доктора Ли. Она сказала мне, что разговаривала с Джоном Гулдом, и он сказал ей, что сумел устроить сделку на общую сумму в сто миллионов долларов для производства кинофильмов: этот человек из Южной Африки, который занимается кристаллами, дает ему 50 миллионов и «Парамаунт» добавляет столько же. Получил записку от Сэнди Голлина, в ней написано: «Спасибо, что ты такой терпеливый». Что это может означать – понятия не имею. Фред не хочет, чтобы я баловал его нового секретаря, он из Ньюпорта, его зовут Сэм Болтон, – не хочет, чтобы я водил его всюду, брал с собой, а ведь с ним так славно ходить в кино.

Вторник, 24 сентября 1985 года

Людям из «Кэмпбелл» очень понравилась розовая картина с упаковкой их супа. Секретарша Сэнди Голлина оставила сообщение на моем автоответчике, чтобы я перезвонил ей, когда окажусь дома, ну, я позвонил, конечно, а она была такая бодрая, спросила меня, получил ли я цветы, – ну да, это были самые крошечные орхидеи на свете… – и вообще сплошной позитив и всякое такое, и меня так и подмывало сказать: «Да кончай уже нести все это, давай о деле: что ты хочешь на самом деле сказать?» Но я понимаю: она всего лишь выполняла свою работу, ей вовсе не хотелось всего этого говорить мне, но она все равно никак не унималась, все продолжала нести всю эту фигню, а потом попросила выслать Сэнди его деньги. Я сказал, что да, конечно, я их верну. Фреду иногда так нравится наезжать на кого-нибудь, так что пусть это будет его амплуа, а я останусь белым и пушистым. Ну что это он вдруг устроил, заставил меня делать работу – скорей, скорей, скорей и все такое прочее? В общем, после этого я съел немного шоколада, посмотрел телевизор и вскоре уснул.

Пятница, 27 сентября 1985 года

Все утро смотрел по телевизору про ураган «Глория», потому что больше смотреть было нечего. По какой-то непонятной причине они решили отменить программу «Тудэй» и всякое такое, чтобы постоянно передавать сообщения о продвижении этого урагана, создали впечатление, что он такой ужасный. А он, по большому счету, и не затронул Нью-Йорк.

Воскресенье, 29 сентября 1985 года

Солнце сегодня жаркое, и я, наверное, немного сгорел. Ходил на 86-ю улицу и Третью авеню, в «Дойл», там был совместный аукцион по распродаже вещей Луи Армстронга и Джеймса Бирда. В этом есть нечто феноменальное: на аукционе встретились две совершенно различные жизни и продавалось все на свете: любая взбивалка для крема, кастрюлька, любая нотная страница, – а люди толпились вокруг и глазели на все это. Я удивлен, что такие распродажи не устраивают прямо в квартирах покойных. Купил два каталога (20 долларов).

Понедельник, 30 сентября 1985 года

Никому вчера не было до меня дела. Я побывал всюду, где обычно, и сам был такой же, как всегда, но раньше ко мне бросались толпы, а теперь я оказался никому не нужен. Странно, почему дни бывают настолько разными (газеты 2 доллара, телефон 1 доллар).

Четверг, 3 октября 1985 года

Ох, ну почему мы все обязательно стареем? В этой статье из газеты «Энкуайрер», за которую Фрэнк Синатра сейчас подал на них в суд, было сказано, что когда он утром встает, то так беспокоится, не постарел ли за ночь, что спрашивает свою жену Барбару: «А сегодня я как выгляжу?» Ох, Фрэнки… Я помню, как я добрался до Питтсбурга пешком, чтобы попасть на его концерт и посмотреть, из-за чего все девушки тогда просто с ума сходили, и на этом концерте не было никаких девушек, сходивших с ума по нему. Я пришел в этот зал и тут же познакомился с одним парнем, который тоже явился бог знает откуда, чтобы увидеть и услышать, как он поет с оркестром Томми Дорси. Это был один из первых случаев, когда я что-то предпринял в одиночку: отправился в город и побывал на его концерте.

Пошел в музей Уитни, чтобы прорекламировать свою картину «Коробка супа Кэмпбелл». И за эту работу и за рекламу для них, для их музея, мне следовало бы выставить им счет на 250 тысяч долларов – это ведь огромная компания! – а не просто взять цену картины. Есть отчего прийти в отчаяние. Я стою там уже двадцать лет, все с тем же супом «Кэмпбелл» – это прямо как комикс из журнала «Нью-Йоркер». Там была Рита Морено, пресс-секретарь компании «Кэмпбелл», и все обращались со мной так, словно я важнее нее, говорили, что хотят фотографировать только меня, и она сказала: «Но ведь он попросил меня, чтобы я тоже была в кадре», а ей ответили: «Нам нужен только он!» Потому что это просто из другой категории. Точно так же было у меня, когда я сделал портрет этого великого бейсболиста, и фотографировали только его, а меня отодвигали в сторону.

Я так обижен: мы увидели в газете фотографию Долли Партон, она приехала в Нью-Йорк, они с Сэнди Голлином ходили на какое-то бродвейское шоу, а мне даже не позвонили. Я ведь так и не узнал, что на самом деле случилось с портретом. Узнаю как-нибудь у Стива Рубелла, когда он будет пьян.

Все заголовки про то, что умер Рок Хадсон.

Кит позвонил, чтобы сказать, что Грейс Джонс будет выступать в «Гараже», притом в четыре часа утра! И как же мне быть? Рано лечь спать и проснуться еще ночью?

Понедельник, 7 октября 1985 года

Женщина в магазине канцтоваров сказала: «Так вы, значит, телезвезда». Она, наверное, прочла где-то, что я буду в «Лодке любви» в эту субботу. Купил газеты (2 доллара). Там были всякие истории про Рока Хадсона, где говорилось, что у него в личной жизни были два великих игрока в бейсбол и [смеется] сорок дальнобойщиков.

Вторник, 8 октября 1985 года

Мы с Пейдж решили, что начнем устраивать «свидания вслепую», то есть станем приглашать людей на ужин, и они не будут знать, кого они там встретят: это ведь очень хороший способ познакомиться с новыми людьми и одновременно развлечь рекламодателей. Таме Яновиц я приглашу в кавалеры доктора Бернсона, потому что, по-моему, она может получить от него нужный материал для работы, а для Пейдж я вызову манекенщика из агентства «Форд». Стив Рубелл позвонил насчет всей этой истории с Долли Партон и Сэнди Голлином. Он сказал, что на самом деле эта картина была предназначена для Геффена. Как он сказал, Долли даже ее не видела, и она будто бы не поняла, что картину должны были повесить над камином, но я ответил, что ничего подобного: она прекрасно знала, куда повесят эту картину, потому что стояла рядом, когда Сэнди показывал мне это место.

В восемь вечера взял такси, чтобы заехать за Корнелией. Мы отправились в «Режин» (4 доллара), и на мне был легкий пиджак, а во всех этих местах кондиционеры такие мощные, что даже страшно делается (привратнику 5 долларов, лимузин 25 долларов). Это был костюмированный прием, и там были Энтони Квинн, Пеле и Ли Радзивилл – в общем, все старые друзья-товарищи. Муж Мариэль Хемингуэй, Стив Крисман, очень дружелюбный, такой приятный, и он принялся вводить меня в курс дела, так сказать: говорил, например: «Дай два» и показывал два пальца, а я сказал, что не знаю всех этих штучек, и тогда он признался, что он на самом деле тоже. Еще он распространялся насчет употребления мандраксов, путешествия в Индию и всякого такого. Корнелия захотела пойти в «Зулу Лаунж», так что мы направились туда. Гейл Лав была несколько сконфужена тем, что я увидел, как она танцует с этим здоровенным мужиком, который косит под крутого парня, он пишет для нашего журнала. Его еще нашел Боб, лет пять назад, – а, вот, вспомнил: Чак Пфайфер.

Кто-то говорил, что он женат, но его никогда не встретишь с женой, и он… – его во всем слишком много, понимаешь?

Тама пришла вместе с Гейл, она сказала, что ее отношения с Бобом Гуччионе младшим так ни к чему и не привели: ведь предполагалось, что он повезет ее в Лос-Анджелес, а он этого не сделал.

Среда, 9 октября 1985 года

В новостях – все только про историю с захватом судна, «Акилле Лауро», в Египте. Теперь все, наверное, из-за этого посмотрят «Лодку любви», а как раз на этой неделе покажут эпизод с моим участием. Мне уже столько людей сказали, что собираются смотреть эту серию!

Вошла Гейл, тяжко вздохнула и сообщила, что изо всех сил старается найти кого-нибудь подходящего для Тамы. Отчего это они все так озабочены поисками нового бойфренда для нее? Ну, вообще-то «свидания вслепую» за ужином – это клевая идея. Найдешь кого-то, пусть даже ни на что не годного, просто приведешь его с собой, а кому-то он, может, и понравится – наперед ведь нельзя знать.

М-да, я убил таракана, и это было ужасно. По-настоящему ужасно. И для меня это – невероятная травма. Правда-правда.

Ну вот, потом настало время для этого ужина со «свиданием вслепую». Я-то на самом деле занялся этим потому, что хочу, чтобы Тама написала обо мне в одном из своих текстов, – да, я хочу туда попасть. Ну и это, конечно, прекрасный способ встретиться со множеством совершенно новых людей. Идея была в том, что каждый приводит с собой кого-то в качестве партнера по свиданию с кем-то другим. Я привел для Тамы доктора Бернсона, и Тама такая смешная, прямо как еврейская мамаша: надела китайскую одежду, потому что мы направлялись в ресторан «Мистер Чау», на ней были серьги из хрусталя, чтобы литотерапевт сразу их заметил. Ну вот, а теперь я опасаюсь, что она и в самом деле напишет про доктора Бернсона и тогда у него могут быть неприятности. Дело в том, что по закону не разрешается использовать кристаллы для исцеления людей и всякого такого. Да, а в предыдущий вечер, когда Тама стояла рядом с Сильвией Майлз, я подумал: вот пройдет двадцать лет, и она будет один в один как Сильвия – она подвыпила, и волосы у нее были растрепаны. А Тама сейчас в отчаянии: она сказала, что на днях кто-то по ошибке набрал ее номер телефона, но она с этим человеком все равно договорилась о свидании. А он, оказывается, пытался дозвониться до своей бывшей подруги, которая выходит замуж, и вот после разговора с Тамой он-таки смог до нее дозвониться и рассказал, что случилось, так что теперь она тоже придет на его с Тамой свидание. Вот до чего доходят люди, совсем уже отчаялись (такси 5 долларов, ужин 350 долларов).

А мой «кавалер», ох, Господи, он мне ужасно не понравился, с первого взгляда. Ну, тот, кого привели для меня. С ним недавно познакомилась Пейдж, он студент Колумбийского университета.

Я случайно встретил Джерарда, он сейчас работает в управлении городских парков, оно находится в здании зоопарка, напротив 64-й улицы. Доктор Бернсон поначалу заинтересовался было Пейдж, потому что Тама выглядит совсем как его мать, такой же тип. Я просто несколько раз видел его мать. А этот человек, который набрал не тот номер, ну, с которым Тама собирается встречаться, он из египетской делегации в ООН, так что можешь себе представить… Для меня они изначально пригласили какого-то врача, но его в последнюю минуту вызвали в больницу. А мой «кавалер» в какой-то момент отошел – позвонить своему бойфренду. Но все равно – знакомиться с новыми людьми очень интересно. Потом исчез куда-то этот манекенщик из агентства «Форд», которого я привел для Пейдж. Она была все равно разочарована, потому что у него ветер в голове и ничего в ней не задерживается, он был способен только болтать о том, о чем болтают все эти манекенщики. Мы случайно встретились с Холли Вудлон, которая отмечала здесь, в этом ресторане, подтяжку лица – да, она себе ее сделала! И всем об этом рассказывала. Надо же – несмотря на все свои проблемы, взяла и сделала подтяжку! А вот пол она все же не изменила, по-моему. Пейдж отвезла меня домой.

Четверг, 10 октября 1985 года

Вчерашний день я посвятил тому, что читал все-все про Юла Бриннера: про него написали, что он был просто лучше всех. Позже, в тот же день, в новостях сказали, что умер Орсон Уэллс, и о нем опять такого наговорили, как будто они оба – одного поля ягоды. О, для меня было большим удовольствием встретиться однажды с Орсоном Уэллсом. Он ведь действительно великий. Я не про его фильмы, я про него самого.

Все правительства только и знали, что врать побольше про эту историю с «Акилле Лауро», которая случилась вчера. Если бы я был родственником Клингхофферов, я бы просто пошел на этот суд и пристрелил их, всех четверых. Я, правда, не смог бы четыре раза выстрелить в зале суда, но все равно – одного бы я застрелил. Мне плевать, кого именно. Одного уже достаточно. Знаю-знаю, вчера я так страдал из-за того, что убил таракана. Но тут ведь совсем другое дело: таракан никому ничего плохого не сделал, и я, к тому же, убил его не сразу, так что он еще дергался, он был такой большой, он прожил немало, раз таким большим вырос. Ох, слушай, а ведь будет война. Давай запасаться всем необходимым. Шелковыми чулками. Конфетами. (Та к с и 4,30 доллара, телефон 1,50 доллара, газеты 2 доллара.)

Пришел этот парень из фирмы «Колеко», которая делает куклы «Капустная грядка». Ему не понравились мои портреты этих кукол, хотя он все равно заплатит за работу. Мы разговорились, и он сказал мне, что Питер Макс был для него примером, что он сам раньше был иллюстратором, а теперь стал менеджером. Он предложил выпускать вместе со мной «линию одежды Энди Уорхола», чтобы мы оба могли заработать кучу денег. Он сказал, что его компьютер сообщил, что я – самый знаменитый из живущих ныне художников. Я ему сказал, что знаю человека, который уже готов заниматься этой идеей по выпуску одежды. Это Стивен Спрауз. Он о нем вообще не слышал. Я ему рассказал тогда про Кита Харинга и его футболки, про магазин Кита, но этот парень и о нем ничего не слышал. Да, а все кругом только и говорят, что про «Лодку любви». В «ТВ-гиде» напечатали только фотографии танцовщиц-«русалок», а меня там нет. Что же это они меня не поместили прямо на обложку?

Пятница, 11 октября 1985 года

Позвонил Милан, устроитель вечеринок, и сказал, что организовал прием и ужин для бельгийского наследного принца, в «Тюильри», и что наследный принц пожелал встретиться с Миком Джаггером, а Фред в этот момент как раз случайно разговаривал с Миком, и Мик сказал, что придет. Проработал до половины девятого (такси 5 долларов). Наследный принц за весь вечер вообще рта не раскрыл – ну до того скучен. Ужин подали ужасный, и все были под кокаином. Начали говорить про «миллионы» фотографов вокруг ресторана, провели два часа за рассуждениями, как лучше всего выбраться оттуда, но потом оказалось, что там и был-то один лишь Рон Галелла! Когда ты сам не под кайфом, уколбашенным людям нельзя верить. Если не знать, что они все «в ауте», и послушать, как и про что они говорили, можно подумать, что все на самом деле совершенно реально. Потом мы пошли в «Палладиум», на вечеринку в честь кинофестиваля. Какая-то женщина все пыталась увезти меня к себе домой на своем лимузине, но я не поехал, потому что это значило бы познакомиться с еще одним человеком, а потом мне еще пришлось бы с ней встречаться. Вернулся домой не то в половине третьего, не то в три часа ночи.

Воскресенье, 13 октября 1985 года

Пошел в «Сотбис», там выставлена моя картина «Десять Лиз» – как предпоказ предстоящего аукциона. Они сильно обрезали картину – наверное, натягивали, чтобы она «получше выглядела». У них будут и другие мои вещи – картины за 200 и 300 тысяч долларов. «Десять Лиз» должна принести 400 тысяч. Они все – из коллекции Филиппы и Хайнера Фридрихов, из их фонда «Диа». Ко мне подходили старые дамы, их было много, они все говорили, что видели меня в «Лодке любви».

Потом я приехал домой, позвонил этому парню Стивену Блаттэлю из МоМА, который пригласил меня в Линкольн-центр на закрытие кинофестиваля (такси 3 доллара). В фильме, который показывали на закрытии, пять новелл, сквозной образ – птица с колокольчиком. Действие происходит в Италии, в одном из этих красивых пустых городов, которые всегда находят киношники.

Понедельник, 14 октября 1985 года

Тама еще раз встретилась с доктором Бернсоном, и я спросил у Пейдж, как они там, и, как она сказала, у нее не сложилось впечатления, что они так уж сильно понравились друг другу. На следующей неделе у нас будет еще один вечер «сви даний вслепую». Для меня пригласили врача, а также владельца строительной компании, а я решил, что мне на самом деле вообще ни с кем не хочется знакомиться, что все это, конечно, приятно и здорово делать ради других – притворяться «дедушкой» и радоваться, что малыши вовсю веселятся… Да, а еще я как раз вчера что-то начал скучать по Жан-Мишелю. Я позвонил ему, но он либо старался сохранять дистанцию, либо уже принял наркотик. Я сказал, что очень скучаю без него. Он теперь часто встречается с Дженнифер Гуд, и вот когда они разойдутся, только тогда, наверное, он снова будет доступен. Да, насчет следующего «свидания вслепую» у Пейдж – я сказал ей, что пригласил для нее тренера из спортзала Лидии, он высокий (190 см), чернокожий, а Пейдж ответила, что это – «не предмет для замужества». В общем, не знаю. Он не голубой. Хотя изначально работал в [смеется] модном ателье «Дмитри Фэшнс». Однако он сказал, что он не гей, а ведь людям нужно верить, правда? По дороге домой прошел мимо всех охранников, которые по-прежнему охраняют дом Никсона на 65-й улице. Я думал, что он его продал. Неподалеку были полицейские, и они меня всегда узнают, ну, я хотел было спросить их, кто теперь живет в этом доме, который так охраняют, но тогда они бы занесли мой вопрос в свой рапорт, и я ничего не спросил.

Вторник, 15 октября 1985 года

Пошел в «Сотбис». Это так ужасно видить, как люди снимают обивку на стульях и вообще, они просто рвут ее, но это ведь разрешено, чтобы проверить, действительно ли это настоящее американское деревянное изделие. Глупость какая. Потом я на такси поехал поговорить с Пейдж у нас в офисе (5 долларов, еще газеты 2 доллара, телефон 1,50 доллара). У меня с Пейдж произошла большая размолвка из-за шоколадных конфет, которые нам принесла дама от шоколадной компании «Невшатель». Ну эта Пейдж совершенно чокнутая. Я разговаривал с Фредом, и он сказал, что не стоит так приближать к себе людей из офиса, и он, пожалуй, прав, потому что я ведь вижу их только с одной стороны, а ведь есть у них и другие…

В общем, эта дама принесла нам шоколад, а Пейдж стала ей рассказывать, как у нас в офисе все обожают шоколад, а сама при этом даже не взяла ни одной конфеты из этого набора! Я ей говорю: «Пейдж, пожалуйста, бери конфету», а она только хохочет и визжит совершенно истерически, отказывается наотрез, ну, я в итоге съел много конфет, а из них никто ни одной не взял. Короче, перед нами стоит эта дама, которая хочет давать рекламу в нашем журнале, а все эти тайные любители шоколада ни одной конфетки так и не попробовали! В результате я забрал весь шоколад с собой, унес наверх, и вот тут Пейдж пришла ко мне, ей захотелось попробовать, но я не дал ей ни одной конфеты. Я наконец прочитал в ксерокопии рассказ Тамы из «Нью-Йоркера», и это было здорово написано – про то, каково жить вместе с Ронни (она вывела его под другим именем, «Стэш», а себя назвала «Элинор», и она там не писательница, а дизайнер ювелирных изделий).

Никто из тех, с кем я сейчас больше всего времени провожу, больше не пьет и вообще ничего такого не делает. Вилфредо не пьет, Пейдж не пьет. А вчера вечером П. Х. напомнила мне про то, как я, бывало, наезжал на тех, кто не пил, и я тогда говорил: «Они думают, что слишком хороши для того, чтобы выпить», и это правда, я в самом деле так думал, так все воспринимал, но когда сам перестаешь пить, все вокруг воспринимается, конечно, иначе.

Четверг, 17 октября 1985 года

Позвонил рано утром Руперту, трубку сняла его «жена», и я собираюсь сказать Руперту, что ему, конечно же, нужно от «нее» избавиться. Я просто вижу все далеко вперед: «она», разумеется, захочет иметь дом, собаку и машину – в качестве компенсации морального ущерба. Вот ведь что неприятно: когда говоришь что-нибудь подобное людям, они тебя не слушают, потому что они в этот момент влюблены. Еще хуже: тот, кому такое скажешь, обязательно пойдет к своей возлюбленной и перескажет ей все, что только что было сказано. Такова природа человека. Когда кто-то влюблен, он ничего этого не понимает – и обязательно проболтается.

Винсент сказал, что в «Таймс» хотят написать про наше телешоу «Пятнадцать минут». Про него на этой неделе было отличный критический отзыв в «Войс». Отправился на яхту Forbes, чтобы присутствовать на ежегодном благотворительном вечере в пользу киноархивов Йонаса Мекаса. Йонас купил новое здание. Я поздоровался с ним, и он, смеясь, сказал, что в его гороскопе было написано, чтобы он не покупал недвижимость, а он все же купил, за пятьдесят тысяч долларов, и вот теперь это здание стоит миллион. Я не понимаю, почему бы всем людям из Голливуда просто не давать Йонасу копии всех своих фильмов? Он – один из совсем немногих, кого вообще волнует киноискусство. Ему нужно просто все отдавать. Не могу поверить, что в Голливуде нет хотя бы одного музея кино, однако это так. Ужасно! А ведь могли бы как минимум это создать. Повидался с Ширли Кларк, и она выглядит точно так же, как и пятьдесят лет назад.

Нам вернули из розницы непроданные экземпляры номера со Сталлоне – его продано куда больше, чем любых других номеров Interview когда-либо до сих пор.

Суббота, 19 октября 1985 года

Взял такси до даунтауна (5,50 доллара), чтобы встретиться с Винсентом, который уже открыл собственный офис, и оказывается, его мать сейчас в Нью-Йорке, она приехала из Калифорнии погостить на две недели, но потом, как только она уедет, появится его отец. Ты не поверишь, до чего в ней много энергии. Она говорит, что она моего возраста, но на вид ее можно было бы счесть сестрой Винсента. Она, кстати, пишет прекрасные картины – по-настоящему строгие, они хорошо сделаны. Она хочет стать новой Элис Нил. Я ее, по-моему, видел в какой-то телепередаче.

Встретил на улице одного художника, по имени Билл Катц, который восторгался выставкой у Тони Шафрази – где представлены наши с Жан-Мишелем совместные работы. Она закрывается в ближайшие выходные. Все хорошие критические отзывы были о Жан-Мишеле, не обо мне. И Тони не слишком доволен – наверное, не очень много продал. Он большую цену выставил – сорок и пятьдесят тысяч долларов. Такие цены еще рано назначать. Я придерживаю пока что свои «Писс-пейнтингс».

Воскресенье, 20 октября 1985 года

Сейчас отмечают сороковую годовщину создания ООН, и, по-моему, миссис Маркос приехала в Нью-Йорк. На Филиппинах ситуация все хуже и хуже. Некоторые газеты пишут, что супруги Маркос скупают в США все подряд, но это, возможно, неправда – газеты же врут. Наше правительство, наверное, уже хочет, чтобы они ушли. Ведь США, должно быть, хотели, чтобы шах Ирана потерял власть. Хотя если подумать – а проиграть войну во Вьетнаме мы хотели? Нет, но после всего, что на этой неделе написали в газетах, складывается ощущение, что братья Кеннеди были слишком поглощены своими отношениями с Мэрилин, чтобы еще беспокоиться насчет Вьетнама.

Понедельник, 21 октября 1985 года

Позвонил Киту, он не смог приехать к нам, зато пригласил нас к себе, у него там сейчас работает Джордж Кондо, он художник. Бруно недавно подписал с ним договор, и вот теперь, как оказалось, этот «бедный художник» снял номер в отеле «Ритц-Карлтон», прямо под номером Ника Роудса, – а дело в том, что Бруно купил у него все его картины! Штук триста (такси 5 долларов).

Среда, 23 октября 1985 года

Мы звоним по всей Европе, пытаясь выяснить, где же мой портрет Мао, потому что его хочет купить мистер Чау, и если мы сможем его найти, он совершенно точно его купит, но это одна из тех картин, которые Лео передал кому-то на время, а ее так и не вернули. У меня с Лео теперь такая договоренность, что если он что-то продает из моих вещей, то получает комиссионные. Только он вообще не занимается тем, чтобы цены на мои вещи росли. Я не понимаю, в чем дело, и его галерея вообще до сих пор существует, похоже, только благодаря Рою и Джасперу. Он мог бы показать нашу с Жан-Мишелем выставку у себя, но не захотел брать эти картины. А вот Тони Шафрази в самом деле хотел их заполучить.

Четверг, 24 октября 1985 года

На такси в «Палладиум» (6 долларов) на вечеринку в честь Дебби Харри, а точнее, ее песни, которую продюсировал Джеллибин, она называется Feel the Spin. Когда приехала Дебби, она увидела нас на балконе и пришла сразу наверх, потому что думала, что тут ей и нужно было находиться [смеется], а потом так оно и получилось, поскольку все фотографы прибежали за ней следом. Она отлично выглядит. На самом деле Дебби была первой Мадонной.

Пятница, 25 октября 1985 года

Эта секретарша, которую недавно взяла на работу Гейл, – она уже во второй раз не поняла, кто я такой, когда я позвонил в офис, так что ее надо немедленно уволить (телефон 2 доллара, поездки на такси 3 и 4 доллара).

Суббота, 26 октября 1985 года

У Кита Харинга открывается выставка, поэтому я поехал в галерею (такси 4 доллара). Кит сказал, что едва они сегодня вошли туда – а он пришел со своей матерью и с Джоуи Дитрихом, наверное, около полудня, как вдруг два белых подростка принялись швырять в них перья и деготь, и единственным, в кого они попали, был Джоуи. И мы с ним все пытались понять, что бы это означало – деготь и перья? В каком случае это делают и что за люди пускаются на такое? Что они хотят этим сказать?

Да, в бульварных газетах написали, что один крупный телепродюсер заболел СПИДом, но только кто бы это мог быть? Я тебе точно говорю: больше ни с кем до конца дней моих не хочу сходиться. Куда лучше просто пойти с кем-нибудь поужинать. Существует столько способов получить удовольствие, есть столько разных людей, с кем можно прекрасно провести время. Мне больше не нужны никакие романы.

Понедельник, 28 октября 1985 года

Тратил время на всякие пустяки, потом отправился на Вест-Сайд (такси 4 доллара). У меня было бесплатное занятие – дама по имени Энн Мэри учила, как правильно стоять на цыпочках, мне ее порекомендовала доктор Ли, она требует, чтобы я ходил к ней на занятия по исправлению осанки – это 75 долларов за занятие. Но я не понимаю, зачем. Ей пятьдесят пять лет, а она старается выглядеть, как будто ей тринадцать. Совсем как я. На самом деле мы просто платим деньги кому-то, кто проявит к нам внимание. Взял такси (такси 5,50 доллара, газеты 2 доллара, телефон 2 доллара).

Отправился в офис. Из-за того, что случилось с Китом в прошлую субботу, я весь переволновался: ведь мне нужно было быть в книжном магазине «Б. Долтон» на 8-й улице и Пятой авеню – подписывать свою книгу.

Еще мне что-то так трудно собраться с силами и послать эти десять тысяч долларов Сэнди Голлину. Без конца теряю его адрес.

На такси в «Б. Долтон» (5 долларов). Толпа была не слишком большая, никто не толкался, порядок соблюдали все время, пока мы там были, – но эта длинная, как спагетти, очередь закончилась только через два с половиной часа, мы продали 150 книг, а Крэйг Нельсон из «Харпер энд Роу» вел себя, как будто звезда всего происходящего именно он. Зашел Крис Макос, и на него моя популярность произвела большое впечатление. Он, правда, проглядел эту книгу, «Америка», и сказал: «Господи, да в ней половина фотографий сделана в Европе!» [Смеется.] И ведь он совершенно прав! Было так приятно услышать, что он щелкнул Крэйга по носу. Мне это понравилось. Книга стоит 16,95 доллара, магазин сделал скидку в 10 процентов, одна женщина купила целых шесть экземпляров, и мне пришлось для нее писать всякие длинные посвящения, например, такое: «Дорогой Гарри, я надеюсь, что у тебя в горах, в Адирондаке, хорошая осень…». Все забываю сказать, что новая инсталляция в «Эриа» представляет меня и Диану Вриланд – как мы пытаемся попасть в «Студию 54». Выглядит смешно.

Вторник, 29 октября 1985 года

Я кое-что сломал – и понял, что мне раз в неделю нужно обязательно что-нибудь ломать, чтобы помнить о том, как хрупка наша жизнь. А сломал я хорошее пластмассовое кольцо, еще двадцатых годов. Я прошелся по Мэдисон-авеню, и в тени было холодно, а на солнце жарко. На мне было пальто, которое мне подарила Марина, оно мне очень нравится – это модель Кельвина Кляйна, с капюшоном, хотя карманы не слишком удобные. Они такие большие и там такой разрез – из них все вываливается, что ни положишь. Дошел до самого офиса, и солнце так слепило прохожих, которые шли навстречу, что меня узнавали немногие. Фред возвращается из Лос-Анджелеса.

Крэйг Нельсон несколько раз звонил, но я его настолько не переношу, что, наверное, возьму с собой Кристофера, когда меня повезут по разным городам в рекламный тур в поддержку книги, – и сделаю это только с одной целью: доводить Крэйга. Я читал в колонке «Сюзи» про прием у Клюге, который я пропустил в Виргинии, – а ведь туда поехали все-все. Я просто не хотел выбиваться из привычной колеи, а надо было: ох, боже, там же побывали все, чьи портреты мне нужно было бы сделать.

Фильм Пола Моррисси Mixed Blood все еще собирает залы, как говорят. Мы получили назад от «Синема 5» права на «Хлам», и это странно, что нужно куда-то ехать и физически забирать их.

Моя большая картина «Мао» все еще затерялась где-то в Европе, и думают, что в Ницце. Это вина Лео. А Лео сейчас стал такой же дурной, как Хантингтон Хартфорд: говорят, он согласен на что угодно, если его попросит об этом любая женщина.

Среда, 30 октября 1985 года

Ну, наверное нельзя больше тянуть, надо все рассказать, как есть. [Энди несколько дней откладывал свой рассказ о том, что случилось в этот день. Наконец, 2 ноября рассказал Дневнику.]

Ну хорошо, давай, пусть все останется позади. Это было в среду. Когда самый жуткий мой кошмар стал реальностью.

День начался с того, что Бенджамин не зашел за мной (телефон 2 доллара, журналы 2 доллара). А я не пошел на показ мод Мацуды. Я лучше сейчас побыстрее все расскажу, а то не смогу опять все вспоминать…

Из офиса никто не мог пойти со мной в книжный магазин «Риццоли» в Сохо, но к нам в гости зашел старый помощник Руперта, Бернард, и он сказал, что пойдет за компанию. Руперт нас отвез туда. Магазин этот большой, длинный, а подписывать книги нужно было на втором этаже, на балконе. Я сидел и подписывал книги «Америка», не меньше часа, и тут одна девица из очереди подала мне свою книгу на подпись, а потом она… сделала то, что сделала. Дневник может дальше сам все описать.

[Она потянула Энди за парик, стащила его с головы и швырнула с балкона вниз какому-то мужчине, который тут же выбежал с ним в руках на улицу. Бернард держал эту женщину, пока из магазина звонили в полицию, однако Энди отказался подавать в суд и требовать возмещения ущерба. Продавцы из «Риццоли» спросили у Энди, не хочет ли он уйти, перестать подписывать книги, однако людей в очереди на подпись было еще много, и Энди сказал, что он не уйдет, не раздав всем автографы. На нем было это пальто от Кельвина Кляйна – с капюшоном, поэтому он надел капюшон и в таком виде продолжал подписывать книги.]

Я не знаю, что удержало меня от того, чтобы не скинуть ее с балкона. Она была такая хорошенькая, в красивой одежде. Я ее, кажется, обозвал сукой или как-то так, еще спросил, как она посмела такое совершить! Впрочем, мне все равно – если опубликуют мою фотографию без парика, то и ладно. Там было столько людей с фотоаппаратами. Может, фотография окажется на обложке «Дитейлс», даже не знаю. Если бы я ударил эту девицу или еще что в таком же духе, вина была бы на мне, начались бы судебные процессы и всякое такое. Сейчас снова, как в шестидесятые, люди принялись совершать насильственные действия. Обычно я во время таких мероприятий стою, а тут сидел за столом и все нависали надо мной, все было неправильно организовано, я был уставший, злился на этого Крэйга Нельсона и не среагировал достаточно быстро, все случилось молниеносно, а вот Бернард действительно молодец. Ну, понимаешь, ведь ты в книжном магазине, все такие милые, так что даже не подумаешь, будто что-нибудь может случиться. Она ведь на самом деле хорошенькая девушка, такая приятная на вид, хорошо одетая. Ее какое-то время держали в углу, а потом отпустили. Это все слишком необычно. Эти двое, по-видимому, некоторое время даже рассказывали кому-то, что они собираются сделать, потому что позже мне многие говорили, что они что-то такое, про все случившееся, уже слышали. Это все так возмутительно. И больно. Физически больно. А еще мне было обидно, что никто даже удосужился меня предупредить, что такое возможно… Я как раз только что купил еще один магический кристалл, который, как предполагалось, будет защищать меня и не допустит, чтобы нечто подобное со мной случалось. В общем, мне все это ужасно подействовало на нервы, все это было прямо как в кино. Я подписывал книги еще полтора часа, делая вид, будто произошедшее не играет никакой роли, и в конечном счете так оно и есть. Нужно лишь привыкнуть к этому и жить себе дальше. Но чувство такое, будто в меня снова стреляли, это было совершенно нереально. Я потом вел себя, как шут, веселя людей. Уже совсем скоро Хэллоуин. Потом Бернард довез меня до моего дома, и я дал ему десять долларов.

В общем, я приехал домой, съел два маффина, они с маргарином, а это нездорово, и с чесноком, выпил две чашки чая, морковный сок и попробовал суповой концентрат «Кэмпбелл». Было вкусно. Ничего лишнего. Потом позвонила П. Х., чтобы узнать, в котором часу я улетаю утром в Вашингтон, однако разговор у нас был короткий, я вскоре повесил трубку, так ничего и не сказав ей о случившемся – просто потому, что не мог снова все это переживать. Она, правда, явно сама узнала об этом, потому что через час перезвонила мне и сказала, что гордится мной, что я – «великий человек». А вот этого [смеется] совершенно точно мне никто никогда не говорил. Ну, вот и все, собственно, и больше мне никогда не нужно будет про это говорить.

Четверг, 31 октября 1985 года – Нью-Йорк – Вашингтон (округ Колумбия) – Нью-Йорк

Встал в пять утра, и мои нервы все еще были в полном раздрае от всего, что случилось накануне. Кристофер должен был заехать за мной в семь. Я не смог заснуть до двух часов ночи, а теперь пришлось вот так рано вставать, но мне как-то удалось вытащить себя из кровати. Та к сразу вставать, не поговорив с Дневником в течение часа, а то и больше, – это так ужасно, но придется потихоньку привыкать к этому. Все же я смог встать, и шофер, которого заказал Крис, был очень любезен (шоферу 40 долларов).

Приехали в аэропорт «Ла Гуардиа», Крэйг Нельсон уже ждал там, снаружи (журналы 8 долларов), мы купили билеты на шаттл до Вашингтона. Там нас встретила в аэропорту одна дама, у которой была маленькая машина. Она повезла нас на радио, и парень ведущий считается у них самым приятным из всех в этом городе, но интервью получилось совершенно жуткое. Я все еще был взбудоражен случившимся накануне и поэтому не мог сказать ничего смешного, а он хотел узнать побольше про книгу, только я ничего про нее не знал, и в результате он сказал: «Вы, видимо, не писали эту книгу», и я ответил: «Видимо, не писал». Для него это было одно из самых трудных интервью. Он его запомнит навсегда. Во время этих поездок… ох, боже ты мой, ну до чего я ненавижу этого Крэйга. Вот он говорит: «Нас с Энди обоих интересует секс». А я говорю после этого: «Крэйг, меня не интересует секс». Я хочу сказать, Крис по сравнению с этим Крэйгом – просто ангел небесный. Впрочем, [смеется] они два сапога пара. Оба думают только про еду-еду-еду, а еще – что они могут забрать из ресторана с собой на вынос. Правда, Крэйг толще Криса. Они оба косолапые. Но Крис хотя бы начал наконец-то отрабатывать за все прошлое, потому что согласился поехать со мной на это мероприятие – он даже не фотографирует ничего и не собирает у присутствующих телефонные номера, он действительно работает, он заботится обо мне и помогает мне организовать мою жизнь. Эта дама с небольшим автомобилем отвезла нас в аэропорт, самолет прилетел с опозданием, вылет был только без десяти девять, и мы случайно встретили Сюзан Малкэхи. Она, наверное, ничего не знала о случившемся со мной в «Риццоли» и, наверное, не была на своей работе в «Пост», поэтому я не знал, как лучше поступить. Когда ты с кем-то дружишь, то надо ли все рассказать – и тогда про это не напишут в газете, или как? Я не знал, как быть. В общем, я ничего ей не сказал, а она сама несколько смутилась, что я застал ее в Вашингтоне. Может, она прилетела на свидание с кем-то, с кем у нее роман, тем более что выглядела она так женственно, была такая очаровательная, как будто у нее позади целый день целований-обжиманий. В общем, она вовсе не обратила внимания на меня, она больше думала о себе самой. Потом, уже в Нью-Йорке, Крис и Крэйг отвезли меня домой, и я понимал, что как только я выйду из машины, они начнут перемывать мне косточки, пусть и недолюбливают друг друга. А Крэйг всем весь день рассказывал о том, что случилось накануне, в среду. Я был совершенно вымотан, съел чесночный хлеб и лег спать в час ночи.

Пятница, 1 ноября 1985 года – Нью-Йорк – Детройт – Нью-Йорк

Встал в пять утра, весь измученный. Снова этот кошмар: проснуться и сразу же вставать. Кристофер заехал за мной на лимузине. Крэйг добирался в аэропорт самостоятельно. Мы приехали в аэропорт около семи. Бывшая секретарша Фреда – Вера, самая богатая женщина Португалии, – тоже оказалась в аэропорту, она с группой богатых мексиканцев направлялась в Акапулько. Купили билеты и газеты для Криса (7 долларов). Я пролистал «Дейли ньюс», и в колонке Лиз Смит был отрывок, посвященный тому, что случилось со мной, и это было славно, она изобразила все весьма деликатно. Еще была новость про продавца хот-догов на 33-й улице и Парк-авеню, на которого напало какое-то хулиганье, бродяги, что ли, они украли у него деньги, а тележку перевернули. Но на следующий день он снова стоял на том же углу, потому что ему ведь нужно зарабатывать на жизнь – хотя у него были ожоги второй и третьей степени.

Сели в самолет, полетели в Детройт. Там одна толстуха высоко держала книгу «Америка» – в знак того, что она и есть наш шофер. В ней все сто килограммов. Симпатичная. А Детройт такой большой город. На вид вообще как Лос-Анджелес. Только здесь все чернокожие, где бы они ни работали. На ланч мы поднялись на верхний этаж отеля, оттуда из ресторана шикарный вид на Детройт. Мне понадобилось в туалет, а там был какой-то чернокожий мужчина, такой дружелюбный, что было похоже, что дело может дойти до секса, и я оттуда поскорее ушел. Потом туда же направился Крэйг, и его не было целых двадцать пять минут. Потом мы отправились в Детройтский музей – там продавали нашу книгу, и я подписал все экземпляры. Пришел, кстати, тот самый человек, который устроил свадьбу в Детройте, когда мы приезжали туда в шестидесятые годы! Он принес с собой объявление о свадьбе и старую афишу The Velvet Underground, на которой расписались все «Велветы», кроме, по-моему, Лу. А моя подпись с тех пор так сильно изменилась. Я тогда расписывался шариковой ручкой, ну… диски Мика Джаггера с моим дизайном я подписывал карандашом, а вот потом уже я всегда расписывался маркером.

Потом мы поехали в Блумингтон. Продали там 400 книг и 190 экземпляров Interview. Продали все, что привезли с собой. Мне нужно было выехать в половине восьмого, чтобы попасть на самолет в половине девятого. А люди, по-моему, снова и снова становились в очередь, уже с другими экземплярами на подпись. И вот по пути в аэропорт, после того как я весь день давал автографы, эта женщина, которая целый день была за рулем, вдруг положила передо мной целую стопку книг, которые попросила подписать! Это была просто сцена из кинофильма, правда. Успели на самолет. Когда прилетели в Нью-Йорк, там была ясная, чудесная ночь.

Суббота, 2 ноября 1985 года

Все так замечательно [смеется] ко мне относятся. Никто даже не упомянет о том, что случилось в среду.

Воскресенье, 3 ноября 1985 года

Я решил не ходить в офис, остаться дома. Позвонил Стивен Спрауз, сказал, что был в Лос-Анджелесе, и там есть магазин, который называется «Парики Энди Уорхола», вот он и хотел узнать, не принадлежит ли этот магазин мне. Ох, ну как же мне избежать старения? Моя мать в том же возрасте, в каком я сейчас, приехала в Нью-Йорк. И тогда я думал, что она очень старая. Но ведь она умерла только в восемьдесят лет. И у нее было много энергии.

Понедельник, 4 ноября 1985 года

Был на приеме у доктора Ли и ничего не стал ей рассказывать про все ужасы прошедшей недели, она же меня осмотрела, потом потянула за пальцы рук и сказала, что теперь у меня идеальное состояние позвоночника. Ну, после всего, что мне довелось пережить, это означает, что либо я очень сильный, либо [смеется] она. Она сказала, что в мой кристалл что-то внедрилось. Что в нем сейчас мало энергии и мне нужно держать его на солнце, чтобы он зарядился. И в него надо добавлять свою «долю», откинув назад голову. Только нельзя делать это стоя. Нужно глаза завести назад, сильно, пока не увидишь все в желтом свете. Ее беспокоит то же, что и доктора Бернсона, – мои печень, почки, толстый кишечник. Только я не думаю, что это мой брат мог внедриться ко мне в кристалл, это, скорее, та девица, ну, которая была в книжном магазине. Они меня предупреждали, что мой брат вскоре внедрится в кристалл, и я тогда подумал, что… ну… это не исключено, потому что в каком-то интервью я упомянул про своего племянника, который ушел из священников, чтобы жениться на монахине-мексиканке, и вот тут я решил, что из-за этого брат мог на меня сильно разозлиться. Только я все же думаю, что в кристалл на самом деле внедрилась та девушка. Ли и Бернсон не перекрывают друг друга, каждый занимается своим. И доктор Ли лучше. Она могла бы заняться кристаллами, но занялась физиологией движений, а еще она массирует болевые точки да к тому же она специалист по лечебному питанию.

После работы я в своем серебристом пиджаке и черных очках отправился на благотворительный вечер в пользу больницы «Слоун-Кеттеринг», однако когда я там появился, их представитель по связям с общественностью, который без конца нам звонил, чтобы узнать, буду ли я, отвел меня в сторону и сказал: «Мистер Уорхол, извините, но для вас у меня нет карточки за столом». [Смеется.] А Бриджид ведь клялалсь и божилась, что позвонила ему и ответила на их приглашение положительно.

В результате я ушел, несолоно хлебавши, но на самом деле был страшно рад этому. Правда, если бы я вообще туда не пошел, я мог бы провести приятный вечер, пойти с ребятами в кино или что-то в таком духе. Ну ладно, все, про ехали. Эдмунд Голтни вчера отправился наконец к обычному врачу – после того как долгое время ходил к гомеопату. Он болен, и это страшно. Не знаю, не понимаю. Видишь ли, я бы не удивился, если бы сейчас всех «голубых» вдруг стали сгонять в концентрационные лагеря. Всем геям придется тогда срочно жениться, чтобы их не забрали в лагерь. Ну прямо как ради гринкард.

Среда, 6 ноября 1985 года – Нью-Йорк – Бостон

Вчера вечером на аукционе, где продавались картины от Филиппы де Менил и Хайнера Фридриха, цены были очень низкие. Томас Амманн предлагал Дагни Коркоран купить у нее мою синюю «Лиз» за 350 тысяч долларов, но она решила, что эта вещь уйдет за полмиллиона, вот и отдала ее на аукцион, а она вообще не продалась – наибольшая предложенная сумма была 250 тысяч долларов. И Джаспера Джонса, который должен был уйти за два миллиона, продали за 700 тысяч.

Я не понимаю, почему и де Менилы, и Дагни не продали эти картины частным образом, сами, зачем им нужно было выставлять их на аукцион? Да, а Филип Джонсон купил «Марки» за 150 тысяч долларов. Он бился с Томасом Амманном. Но ведь это должно было уйти за полмиллиона…

Среда, 13 ноября 1985 года – Нью-Йорк

За мной зашел Бенджамин, и мы отправились к Бернсону. Как я ему сказал, доктор Ли считает, что в мой кристалл и в мою «долю» внедрилось нечто. Разница между «кристаллом» и «долей» с том, что доля – это исцеляющее начало, круглый кристалл, который я ношу у себя на шее. Основной же кристалл для защиты. Предохраняет. Правда, он не помог мне в книжном магазине – с той женщиной. А может, все же помог? Не знаю. Я ведь продолжил подписывать книги, до конца. И не запаниковал.

А эта женщина, которая так ужасно поступила, она вчера позвонила к нам в офис. Она сказала, что сама не понимает, почему она это сделала. Может, у нее сейчас из-за этого нервный срыв? Ведь это может стать самым серьезным событием в ее жизни, понимаешь?

Потом мы поехали на 15-ю улицу и Пятую авеню, чтобы встретиться с Пейдж около рекламного агентства, которое делает рекламу для сока лайма фирмы «Роуз». Они работают с малоизвестными людьми и говорят, что очень даже хорошо получается. Например, они сказали, что реклама с Джоном Лури дала более хороший результат, чем реклама с Джеймсом Мейзерсом, а на этот раз они хотели, чтобы в рекламе была женщина. Малоизвестные актеры получают у них за работу пять тысяч долларов, и Пейдж пыталась продвинуть к ним Таму. Мне кажется, что это Тама заставила Пейдж отчаянно искать бойфрендов – такое у нее отношение к жизни. И Пейдж теперь страстно желает встречи с Джоном Лури: она считает, что он привлекательный. Она, мне кажется, станет его преследовать, как будто он – потенциальный рекламодатель. Потом мы поехали назад, в офис. Работал там до половины восьмого. Заходил этот парень, который занимается куклами «Капустная грядка».

Четверг, 14 ноября 1985 года

Сэм, который не то бойфренд, не то муж Йоко Оно, позвонил мне и сказал, что Йоко устраивает импровизированный ужин в честь Боба Дилана. Я пригласил с собой Сэма Болтона, секретаря Фреда.

Пошел домой и, пока готовился к выходу, смотрел «Энтертейнмент тунайт». Показали репортаж про выступление Дилана в музее Уитни, это было накануне, и я не пошел туда, но теперь, посмотрев эту программу, понял, что надо было сходить. Они спрашивали разных людей, какое влияние оказал на них Дилан. Я и не знал, что уже продано тридцать миллионов его пластинок. Тут за мной зашел Сэм, и мы отправились к Йоко (такси 8 долларов).

Всем снова пришлось снимать обувь, я теперь уже ее снимаю, как все, но только у меня оказалась дырка в носке. Мы вошли, и там были все самые-самые, все из узкого круга. Еда была из магазина – нарезанная курица. Там был Дэвид Боуи, и я разочарован: у него слишком современный костюм. У всех было налито шампанское, однако никто его на самом деле не пил. Приехала Мадонна, она как раз недавно посмотрела фильм Пола Mixed Blood, но только потому, что там играл какой-то ее приятель. Она сказала, что очень даже хорошо, что ее муж Шон не приехал, поэтому она теперь сможет оттянуться как следует. Ей было неловко без туфель, потому что у нее не было носков, и она сказала, что ей куда более приятно снять с себя блузку, чем туфли. Йоко попросила Шона принести плакат, чтобы его все подписали в качестве подарка кому-то, и он внимательно разглядывал каждую подпись, потому что совершенно запутался, кто все эти люди.

Пятница, 15 ноября 1985 года

В три часа пополудни я пошел во «Фьоруччи», потому что там был Ричард Бернстайн, который подписывал свою книгу «Мегастар». С ним был Дивайн, но в мужской одежде (такси 4 доллара). Вернулся в офис. Работал до того часа, когда мне нужно было встретиться с Китом в «Ниппон», вместе с Грейс Джонс. Взял с собой Сэма (такси 5 долларов).

Грейс ждала своего бойфренда – его зовут теперь Дольф, а раньше его звали Ханс. Он приехал в Нью-Йорк, чтобы продвигать «Рокки IV». У Дольфа этого уже практически исчез акцент, он похудел на все десять килограммов, и Грейс говорит, что теперь его бедра не издают этот странный звук, как будто он шлепает по воде, когда он направляется к ней. Она была такая смешная, подражала этому звуку его ног, издавала физиологические звуки. Грейс вытащила целую пачку стодолларовых бумажек и сказала, что заплатит за ужин, однако я заплатил первым (ужин 280 долларов).

Понедельник, 18 ноября 1985 года

Да, а недавно, когда я лежал в постели и читал, Хальстон по ошибке набрал мой номер и спросил Бьянку, а я, сразу узнав его голос, сказал: «Да-да, сейчас, конечно, она как раз со мной рядом, в постели». Это было очень смешно. Позвонила Корнелия, сказала, что я должен буду заехать за ней: мы ведь идем вместе на ужин в честь Марти Рейнса в «21». На этом ужине были все богачи и все манекенщицы, а также все бывшие манекенщицы, которые преуспели в жизни. В смысле – вышли замуж за богачей. У каждого, кто там был, – миллион миллионов за пазухой, вот они и были шикарные, элегантные, с этими красавицами, в смокингах, галстуках-бабочках. А я – я черт знает в каком виде. Черной икры там – вагон и маленькая тележка. Я ел все подряд, потому что страшно нервничал. Отвез Корнелию домой. Как раз в тот момент, когда мы подъехали к «Олимпик-тауэр», где она сейчас живет, туда же пожаловал и Хашогги, и раньше она с ним никогда не встречалась – так же, как и я. Хотя она дружит с его дочерью, Нубилой. А он большой человек. Не выглядел иностранцем. Он очень крупный. Он был любезен.

Среда, 20 ноября 1985 года – Даллас – Нью-Йорк

Встал в шесть утра, это после того, как накануне вечером подписал тысячу двести книг. Приехал в аэропорт. Я был разочарован, что в Далласе уже никто не носит ковбойские шляпы. Видимо, имидж ковбоя больше не работает. Вернулись в Нью-Йорк. Крис такой наглый, заявил, что у него срочная встреча, и вот он уже говорит шоферу лимузина, которому, между прочим, я плачу за эту поездку, что он очень спешит, а мне говорит, что я ведь не буду возражать, правда, если меня высадят из машины за несколько кварталов от моего дома и мне придется дойти до дома пешком, а? Еще он выставил Крэйга, он сказал ему [смеется]: «Прошу прощения, но вам придется поехать на автобусе или еще как-нибудь» (лимузин 100 долларов).

Крис, кстати, опять растолстел. У него как будто вокруг талии шина шириной в два дюйма. Это потому что он снова живет с Питером, а значит ест домашние пироги с тыквой и с яблоками.

Четверг, 21 ноября 1985 года

Зашел Бенджамин. Прошлись по Мэдисон-авеню. Навестили славный магазин шоколада, он находится за зданием телефонной компании «Эй-Ти-энд-Ти», и там нас угостили конфетами, так что, надеюсь, они будут преуспевать. Эдмунд Голтни зашел в офис, он снова поправился, выглядит неплохо. Перестал сидеть на макробиотической диете. Еду ему готовит сейчас Питер Уайз. Супруги Сэклер снова устроили прием в клубе «Метрополитен», я прикидывал, кого взять с собой, – следовало бы, наверное, пригласить доктора Ли, потому что в результате я оказался за одним столом с доктором Лайнусом Полингом, а я пригласил Пейдж, и ей там было очень весело. Можно, конечно, было бы позвать доктора Карен Берк, но она бы кидалась на всех мужчин, и их жены были бы страшно недовольны. У меня так и нет никаких заказов на портреты. Нам все еще нужен такой человек, как Боб Колачелло.

В общем, доехал на такси в клуб «Метрополитен» (5 долларов). Пейдж уже сидела внизу в холле. Там эти ужасные привратники в дверях не пускали ее внутрь, потому что на ней не было мехового пальто! Мы столкнулись с Ричардом Джонсоном, который работает для «Пост», и он сказал, что Сюзан Малкэхи только что уволилась. Вот его, кстати, имеет смысл пригласить потом на один из наших вечеров «свиданий вслепую».

А доктор Полинг пожал мне руку, он должен был получить награду. Наверху я был рядом с Джилл Сэклер, напротив Марты Грэм, и Джилл сказала: «Марта столько лет мечтала познакомиться с Лайнусом Полингом, а теперь она сидит с ним рядом и даже не понимает этого».

Я познакомился с человеком, который сказал, что это он изобрел витамин В или С.

А доктор Полинг все говорил нам, что настоящий убийца – это сахар, но позже мы с Пейдж совершенно остолбенели: вынесли десерт, и он, как ни в чем не бывало, поедал пирожные. Пейдж отвезла меня домой.

Воскресенье, 24 ноября 1985 года

Жан-Мишель не звонил мне уже больше месяца, так что у нас с ним все, наверное, закончилось. Он ездил на Гавайи, был в Японии, но сейчас он всего лишь в Лос-Анджелесе, так что мог бы как-нибудь и позвонить. Но, может, у него плохо с деньгами, может, он больше не швыряется ими, как прежде. Я слышал, что он запер дверь своей спальни на ключ, когда уезжал, чтобы Шенге не мог туда зайти, и он не оставил ему денег. Можешь представить, каково быть женой Жан-Мишеля? Ты бы всю жизнь провела, как на иголках…

Потом Филип Джонсон уехал в Даллас, и Дэвид Уитни устроил ужин в «Одеоне» для меня и Майкла Хайзера (такси 8 долларов). Дэвид выпил первую порцию из приблизительно семи мартини и еще пиво. И он снова начал это свое «когда Папаша долго жить прикажет». Дэвид, глядишь, прикажет долго жить еще до Папаши. Он теперь носит такие же очки, как Филип. Он похож на Филипа, он такой же, каким Филип был двадцать лет назад, когда я с ним только познакомился. Дэвид устроил выставку Майкла Хайзера в музее Уитни, он устроил также выставку мне, а сейчас будет выставка Эрика Фишля – это, по-видимому, самый крутой новый художник.

Среда, 27 ноября 1985 года

Я случайно встретил того манекенщика, с которым познакомил Пейдж, и до чего же он красив! Пейдж про него сказала, что у него ветер в голове, но ведь это красивый парень, мускулистый, с широкой грудью, идеальными зубами, он из Нью-Джерси, и из него можно сделать что угодно, можно заставить его читать или что угодно еще.

Четверг, 28 ноября 1985 года

Позвонил Виктор и сказал, что Хальстон приглашает меня на ужин в честь Дня благодарения, а еще что у него, возможно, будет заказ на портрет. Я позвонил Пейдж, она за мной заехала, и мы отправились к Хальстону, и там была Дженни Хольцер, а еще Бьянка, она сейчас такая томная на своих костылях, и я сказал ей про доктора Ли, потому что она ходит к гомеопату, а они могут принести вред, если не найти хорошего, какого надо. И еще там была эта дама, которая сказала, что у нее в сумочке лежит чек на 999 миллионов долларов, он предназначен для «Ревлона». Она сказала, что целый день провела с юристами, и мы удивились, как же ей удалось найти их в День благодарения, а она ответила: «Деньги решают все».

У Хальстона всегда самый лучший сладкий пирог с джемовой начинкой «минсмит» в середине – я не знаю даже, где он такое берет. Его никто обычно не ест, а он его обожает, но за компанию тоже не ест. Потом Пейдж проводила меня до дома, и я посмотрел телевизор.

Суббота, 30 ноября 1985 года

Встал и пошел на кухню, поел индейку, которую приготовили Нэна и Аврора. Собрался позвонить доктору Карен, однако никак не мог собраться с духом – ведь это означает пытку коллагеном. Я даже не позвонил ей, чтобы пожелать счастливого Дня благодарения.

Ну, я был в офисе, и тут зазвонил телефон, это звонила Джери Миллер из приюта для женщин, она от «Ах ты, сволочь!» переходила к самому милому тону и обратно. Она кричала в сторону, обращаясь к какому-то полицейскому: «Эй ты, ниггер!», и я услышал, что он дико разозлился на нее, а потом она же заорала женщине из социальной службы: «Убери копыта, негритянская лесбиянка!» Она заявила, что ее отец – Марио Куомо, хотя в другой раз, когда она вот так же звонила, ее отцом был Мохаммед Али, а вообще она в курсе всего: например, видела обложку с Куомо, которую я сделал для журнала «Манхэттен, Инкорпорейтед». Еще она сказала: «У него родинка – там, и у меня – там же: значит, он мой отец!» Короче, разговаривать с ней – то же, что с Психом Мэтти. Они оба так и брызжут энергией. Она сказала мне: «Когда ты в последний раз видел меня на улице, я работала риэлтором у Элис Мейсон». Та к и сказала. У меня странное ощущение, что это – ранняя старческая деменция. Ну, насмотришься этих телепередач с Донахью… Потому что она говорит, что ей ставят диагноз «шизофрения», но я что-то не верю. Девушка-еврейка, приехавшая к нам из Нью-Джерси, она была самая разумная из всех моих суперзвезд, а потом, в семидесятые годы, вдруг совершенно сошла с ума. То она была очень трезвой и практичной, ее беспокоила ее карьера топлесс-танцовщицы, а то появи лась у нас в доме 860 босая, крича, что мафия подсыпала ей ЛСД, потому что ей слишком многое про них известно! Ну да, конечно, потому что она работала во всех этих полукриминальных топлесс-барах на 45-й улице.

В общем, она звонит из приютов, и вот что странно: она помнит в мельчайших деталях абсолютно все, что было с ней давным-давно. Вот она, например, упомянула о том, что переспала с Эриком де Ротшильдом, это случилось еще в шестидесятые годы, и она сказала, что после секса он позвал Дженни Хольцер – пойти погулять в парке, и потом она его спросила: «Ну, и зачем ему понадобилось звать Дженни Хольцер? Почему же он меня не пригласил на прогулку?» Вот это да, все детали помнит. Может, это означает, что с тех пор в ее жизни больше ничего и не происходило?

Да, еще про шестидесятые. Позвонила моя шестидесятилетняя кузина, она приехала в Нью-Йорк со своим сыном, сказала, что они хотят прийти в мой офис, повидаться – в общем, они приехали. А ее сын как раз знал Ондина по Питтсбургу. Он однажды ходил к нему на курсы киноискусства, которые Ондин [смеется] вел там у них, вот он-то мне и сказал, что Ондин теперь продает хот-доги около «Мэдисон-сквер-гарден». Серьезно. Понимаешь, Ондин взял у нас все эти фильмы «напрокат», а потом их так и не вернул. Там были «Любовники Ондина», «Девушки из “ Челси”». А еще в журнале «Нью-Йорк» была статья про Джерарда Малангу, про то, что он стал заведовать архивом в управлении городских парков, и Винсент почему-то огорчился, что Джерард сказал, что ему тридцать восемь лет. Я, кстати, на той неделе сфотографировал Джерарда, и он прекрасно выглядит. Но сколько же ему на самом деле лет? Сорок два или сорок три? Ох, боже ты мой, я на своем формуляре страховой компании «Блу Кросс» обычно накалякаю что-нибудь, я вечно придумываю, сколько мне лет, а потом получаю от них эти извещения, где написано, что мой день рождения – 28 августа 1982 года, так что если я попаду в автокатастрофу, то, наверное, вообще не получу [смеется] от них денег.

Я начинаю думать, что кристаллы все же не работают. Потому что, вот смотри сама, сколько всего случилось за последнее время, когда они как раз должны были защищать меня от всего на свете: мой ковер весь в дырах из-за моли, я наступил на это красивое старинное пластмассовое кольцо и сломал его, и еще на меня напали, когда я подписывал книги. Однако мне все же нужно во что-нибудь верить, поэтому продолжу-ка я верить в кристаллы. Ведь все может быть еще хуже.

Воскресенье, 1 декабря 1985 года

На улице дождь, и мне, в общем, хотелось только спать и спать дальше. Собаки ушли сегодня с Джедом. Я все думал про моль в ковре и бесцельно слонялся по дому.

Поехал на встречу с Вилфредо, Бернардом и П. Х. – мы идем на пьесу с Мэттом Диллоном, она называется «Дети зимы» (такси 4 доллара). Пьеса эта, я хочу сказать, – ну что еще можно сделать после фильма «Апокалипсис сегодня»? Если бы она появилась восемь лет назад, то стала бы настоящей сенсацией. Всех в ней убивают, все так грустно, хотя концовка вообще тупая, потому что этот герой ни за что не убил бы вот так своего друга. И на Бродвее это сейчас самая «голубая» пьеса. Если бы кто-нибудь упомянул об этом в одной из рецензий, она могла бы, пожалуй, стать сенсацией. Потому что в ней одни мужчины и они все время проявляют внимание и нежность друг к другу.

На улице по-прежнему лило, и мы пошли в сторону Восьмой авеню. Взяли лимузин, который проезжал мимо нас (20 долларов). Поехали в «Хард-рок кафе», и Мэтт уже был там. Он познакомил меня со своей матерью, и помнишь, я говорил уже, что когда в прошлый раз мы с ним встретились, он похлопал меня по плечу и поцеловал? Ну вот, а вчера вечером он лишь похлопал по плечу. Ну, может быть, это при матери. Но если подумать, то когда он видел меня в прошлый раз, он, возможно, просто-напросто репетировал свою роль в этой пьесе и хотел понять, какие будут ощущения, если при всех поцеловать «голубого». Мы сидели с Линдой Стайн, и она говорила про то, что пытается продать дом Сталлоне. Он позвонил ей из самолета и сказал: «Линда? Это Слай. Хочу спросить одну вещь, прежде чем мы с тобой подробно все обговорим: вот если бы Элвис был жив, он предпочел бы жить в квартире или в отдельном доме?» Ну, вот я и подумал, а не продать ли мне ему мой дом за пять миллионов долларов? Она сказала, что ей для начала нужно на него взглянуть. Соседний дом только что ушел за 1,9 миллиона, но кто знает, за сколько она способна его продать? Бернард отошел и совсем пропал, он, оказывается, разговорился с Сьюзен Дей у барной стойки. Он, значит, у нас теперь начинающий фанат-подстилка? Сьюзен Дей так разволновалась после этой пьесы, она сказала, что теперь против войны. Не знаю, какой именно. В Никарагуа, наверное. Мы ушли оттуда, и дождь тем временем превратился в мерцающий туман. Мы прошли мимо кого-то в камуфляжной куртке, этот человек шел в сторону «Хард-рок кафе», и П. Х. крикнула: «Гарри Дин!», потому что решила, что он похож на Гарри Дина Стэнтона, и оказалось, что это он и есть, так что мы с ним немного поговорили. Я всегда думал, что он просто подросток, который плохо выглядит, потому что принимает много наркотиков, а оказалось, что он далеко не подросток – ему почти шестьдесят, и до чего же хорошо он выглядит! Потом Бернард и Вилфредо отвезли меня домой, и я дал им двадцать долларов – все, что у меня было.

На работе, еще после обеда, я пролил чай на стопку полароидов, которые предназначались для каких-то портретов, а потом не мог их разлепить, они все совершенно склеились. Я ведь сам поналепил всюду объявления вроде «Не носить воду в комнату для печати» и в результате сам это сделал.

Вторник, 3 декабря 1985 года – Нью-Йорк – Ричмонд (штат Виргиния)

Нужно было съездить на юг, потому что Льюисы подарили зданию музея в Ричмонде целое крыло. Мы с Фредом взяли билеты на самолет компании «Батлер эвиэйшн», думая, что на чартерном рейсе будет мало пассажиров, а оказалось – человек сто! Да еще все те люди из моего прошлого, кого я так хотел снова увидеть, ага? Дикое ощущение. Я сказал Фреду: «Хочу домой». И Корис Арман высказалась так же, когда увидела всю эту толпу. Например, стоило мне увидеть мистера и миссис Филип Перлстайн, как я тут же перенесся в 1949 год, когда впервые приехал в Нью-Йорк на автобусе вместе с ними. С нами летел и Дуранджело, который делает эти картины на шоссе. И Майкл Грейвс. И уже в Виргинии объявился Вентури, но не знаю, летел ли он тем же рейсом. Там был Том Вулф с женой.

В самолете был еще Лукас Самарас – пожалуй, единственный, с кем мне хотелось бы поговорить. Я сейчас все время думаю, что вся эта молодежь очень богата, а он сказал, что нет – по-прежнему живет, где и прежде. Он плохо отзывался о работах Шнабеля. Я ему сказал, что двадцать лет назад он сам был таким же Шнабелем. Знаешь, этот Шнабель, если протянуть ему руку, с тобой не поздоровается, но уже через минуту, как только ему встретится кто-то получше тебя, он тут же полезет обниматься. Там был Арне Глимчер, он сейчас продюсирует фильм Роберта Редфорда про мир искусства. Поехали в дом к Льюисам. Болтали о том о сем, а потом всем там же, прямо у Льюисов, нужно было переодеться в смокинги, чтобы отправиться в музей. На мне были водолазка и пальто, так что целый день у меня был такой вид, как будто я вот-вот уйду. Пальто от Кельвина Кляйна, с капюшоном. Но почему-то никто не посчитал такой вид необычным. Мне сказали, что в шесть вечера надо быть перед телекамерами – будет прямая трансляция, ну, и я сразу занервничал. Но потом мне стало все безразлично, и я справился с тремором. Приехали Джулиан Шнабель с женой – они опоздали на самолет, и Алекс Катц – тоже.

Мне нужно было в уборную, это из-за витамина С, который я сейчас принимаю, а там полным-полно людей и все курили сигары, и мне пора уже наконец справиться с этим своим страхом перед уборной, потому что я просто чувствую себя так… Ну то есть там была кабинка, но в ней кто-то был, я хотел дождаться, но… Все сказали: «О, так вы и есть Энди Уорхол», а я в это время пытался пописать, и еще они всегда хотят пожать тебе руку – сразу после того, как ты помочился. Лео Кастелли приехал со своей женой Тойни, причем и она была какая-то потеряннаяя, а он совершенно в отключке. Но самое ужасное – это видеть все тех же самых, только на тридцать лет старше. Я ведь так избалован тем, что все время нахожусь в обществе девятнадцатилетних. Хотя бы у Айвена Карпа много энергии и с ним весело. Да, этот Айвен сказал мне, что он теперь [смеется] коллекционирует дохристианские ювелирные изделия, он покупает их в одном магазине на Восточных 90-х улицах. Это дикие племена, древние орды.

Пятница, 6 декабря 1985 года – Нью-Йорк

В здании «Галф энд Вестерн» был показ фильма «Молодой Шерлок Холмс», однако я хочу держаться подальше от этого места – Джон Гулд теперь снова стал приезжать в Нью-Йорк, но даже ни разу мне не позвонил.

Работал до половины девятого, потом пошел к Шнабелю, на 20-ю улицу и Парк-авеню. Там все так элегантно, уже поставили рождественскую елку. Там был Фред в артистичном настроении. Ужин привезли от «Иль Кантинори». Все женщины без исключения надели самые короткие юбки, какие только существуют, и сетчатые чулки, как у Мадонны. Мариса Беренсон была в черной мини-юбке. У нее для этого подходящее тело. Этакая попка юноши. И у жены Шнабеля юбка тоже на полметра выше колен.

Воскресенье, 8 декабря 1985 года

Ходил в церковь. Позвонила Пейдж: она собирается пойти в одно заведение в аптауне, чтобы вылечиться от «шоколадной мании», и процедура там точно такая же, как для героиновых наркоманов. Она сказала, что только сейчас наконец совершенно избавилась от своего пристрастия к Жан-Мишелю. Это случилось на показе мод фирмы «Ком де гарсон». По ее словам, он выглядел на подиуме полным идиотом – он ведь взялся выступить для них в качестве манекенщика, и вот тут она окончательно к нему остыла. Боб Колачелло устроил ужин в честь Сан Шлюмберже, это в ресторане «Мортимер» в девять вечера. Я приехал туда, когда все уже сели за стол. Я оказался рядом с индийской дамой по имени Гита Мехта и с бразильянкой, которая замужем за ирландцем.

Разговаривал с Фредом, который накануне вместе с Твинкл Бэйо и ее мужем Брэдли ходил по разным галереям и всякое такое, и он сказал, что мне уже пора придумать новые идеи для живописи. Он сказал, что Рой Лихтенштейн продает сейчас каждую написанную картину, что во всех галереях на них красные наклейки «Продано» и все они уходят за 200 или 300 тысяч долларов.

Понедельник, 9 декабря 1985 года

Рано утром мне позвонил Жан-Мишель, чтобы рассказать про свою ссору с Филиппом Ниархосом – это случилось у Шнабеля в пятницу вечером. Наверное, он все еще не забыл странные слова Филиппа, сказанные им как-то раньше: что, мол, ну вот, теперь уже «и ниггеров пускают в Санкт-Мориц». Ко мне в гости зашли два этих молодых художника – Макдермотт-Макгоф. Они живут на Нижнем Ист-Сайде, а поскольку они все делают в стиле девятнадцатого века, у них нет ни телефона, ни современной кухни, хотя именно сейчас они все это устанавливают в одной из комнат своей квартиры. В общем, они меняются. Однако одеты по-прежнему в стиле девятнадцатого века. Они сказали, что недавно встречались в «Парамаунте» с Джоном Гулдом, в связи с теми историями, которые они мне рассказывали и которые я записал на магнитофон, а потом попросил Бриджид расшифровать. Теперь, как они говорят, он хочет быть продюсером этого фильма, в котором они будут играть. И разве я все это не предсказывал? Ну какой душка!

Четверг, 12 декабря 1985 года

Бостонский музей вернул мне картину «Электрический стул», потому что, как они сказали, оттенок красного положен неравномерно. Он действительно несколько «гуляет», но я сказал им, что это только делает картину интереснее, однако они все равно решили прислать ее обратно, чтобы я подумал, как все исправить. Если бы они повесили ее на черный фон, все это вообще не было бы заметно. По-моему, они просто тянут время. А ведь послать такую картину куда-то стоит четыре тысячи долларов – страховка и все такое. Фред едет в Атланту.

Воскресенье, 15 декабря 1985 года

Посмотрев накануне вечером пьесу Сэма Шепарда, я, как только проснулся, первым делом прочитал расшифровки тех записей с Труменом, когда он ходил к массажисту, потом к психиатру, потом на коктейли, потом на ужин – но я там так много разговариваю сам, что только все испортил. Надо было молчать, как рыба. А я все говорил, понимаешь ли, что все такое чудесное и все такие прекрасные – ну, как всегда. Я-то думал, что смогу превратить эти записи в пьесу, и это будет моя маленькая удача, а они отнюдь не такие, они просто ужасные. Пейдж сказала, что она и П. Х. отправляются на музыкальный вечер к Стюарту Пивару, потому что П. Х. желает поместить его в нашу «Книгу вечеринок». Я не хочу туда идти по одной простой причине: не могу слышать, как Арчи и Амос лают в квартире Джеда, которая как раз напротив квартиры Пивара, а они там проводят выходные. Понимаешь, о чем я?

П. Х. позвонила мне потом и сказала, что все это так походило на сцену из комедии, когда мальчик приводит свою подругу на такой вечер, чтобы доказать ей, что у него есть способность тонко чувствовать. И что там и мужчины и женщины были все такие интеллектуальные и мечтательные, все сидели в креслах девятнадцатого века и все такое, впитывая прекрасные звуки волшебной музыки.

Понедельник, 16 декабря 1985 года

По второй линии только что позвонила Бриджид, она прочла мне заметку из «Нью-Йорк таймс», и, по-моему, это про бойфренда Руперта. Подожди-ка… там сказано: «Патрик Маколистер», и я не знаю, его ли это фамилия, но говорится, что у него СПИД, и имя Руперта там не указано, просто написано, что у него бойфренд, который работает «у одного знаменитого художника». Ну, я сразу почувствовал себя виноватым, потому что всегда плохо относился к Патрику. Он узнал, что у него СПИД, в августе – но я ведь не мог его терпеть уже давно, не один год. Все равно у меня нехорошо на душе – но теперь стало сразу понятно многое, что происходит сейчас с Рупертом: он ведь занялся макробиотическим питанием и тому подобными вещами, стал ходить на курсы вроде ЭСТ. В офис приходила Крисси Берлин, и ей очень понравились ее портреты. День был очень деловой. Фред уезжает в Европу, чтобы там продавать картины. Мой бывший кавалер, манекенщик Шон Маккин, снова в Нью-Йорке, его не было тут около года, он ставил пьесы во Франции. Одна девушка спросила у меня про Шона: «А он не голубой?» Я ей ответил, что нет. Ну потому что откуда мне на самом-то деле знать? Я познакомился с ним, когда он был с какой-то девицей! И потом, нужно же верить тому, что люди тебе говорят, правда?

Работал до 8.20 вечера, потом пошел в «Ритц Кафе», это новый ресторан, там же, где был «Ла Куполь». Я должен был встретиться с этим манекенщиком из агентства «Форд», которого для меня пригласила Пейдж. Он только что вернулся из Японии, ему там ужасно не понравилось, и весь вечер я слушал все то, что говорил бы любой другой манекенщик из Нью-Джерси – про мотоциклы, модельный бизнес, про еду и про то, как ему не понравилась Япония. У таких, как он, правда, очень приятная внешность, и этого достаточно. Идеальный нос, и до того похож на Шона Маккина, что можно подумать, будто их делали по одному шаблону. А если очки надеть, они могут выглядеть благородными, утонченными, но только вот мозгов у них нет и в помине. Пейдж пригласила для Тамы чернокожего юриста-еврея по фамилии Рýбин, и он был [смеется] и чернокожим, и евреем. А Тама привела для Пейдж писателя, который опубликовал четыре романа, и он завидовал Таме, потому что она печаталась в «Нью-Йоркере», а Тама завидовала ему, потому что у него опубликованы четыре романа.

И все это ради поисков новых лиц, мозгов и идей. Мы были в кабинете на шесть человек, и всем было весело.

Домой приехал до полуночи и не успел посмотреть «Леттермэн». А раньше сегодня я уже видел в новостях сообщение про стрельбу в средней части Манхэттена, это связано с мафией, но все же так абстрактно. Они просто продолжают заниматься тем же самым, только теперь в более хороших районах.

Среда, 18 декабря 1985 года

Кто-то долго звонит во входную дверь. Очень долго. Может быть, это Псих Мэтти. Его давно уже не было. А, нет, это разносчик шоколада. Подожди-ка… Считается, что сегодня самый холодный день года, однако на солнце было не так уж и плохо. Ходил к доктору Бернсону, и он испортил мне настроение. Он показал мне один кристалл и сказал: «Я заплатил за него тысячу долларов, так-то он стоит пять тысяч, но его истинная стоимость для меня – миллионы, такого больше нет нигде на свете!» Я сказал, что ладно, я, может быть, смог бы дать за него свой принт или что-то такое… и тут он сказал: «Принт? Принт?! Нет, я думаю, лучше два портрета – один для моей матери, а другой для меня». Он хочет портреты на сумму в пятьдесят тысяч?! Он сказал, чтобы я ему дал знать в пятницу, согласен я или нет, потому что доктор Рийс «распрограммирует» кристалл, если я все затяну. Думаю, я просто не буду ему больше звонить. Пора ведь где-то провести черту.

Четверг, 19 декабря 1985 года

Прочитав большую статью про Карла Андре, про то, выкинул он жену из окна или нет, я легко представляю себе их ссору. Интересно, ссорились ли они вообще? Может, она бросилась к окну, а он попытался ее остановить?

Он сказал, что царапины на его лице – от того, что он «передвигал мебель». Этого, конечно, не нужно было говорить. Я буду разочарован, если окажется, что он виновен. По-моему, если бы он в самом деле был виновен, он так бы и сказал, он ведь такой прямолинейный. В общем, если он виновен, то почему же он пытается себя спасти? Я был бы в нем разочарован. Мне кажется, что он бы все рассказал, как есть.

А леди Энн Лэмтон получила роль в фильме про Сида Вишеса и его подругу. Она пришла на кинопробы в прикиде панк-рокера, и ей дали роль. Позвонила Тина Чау, сказала, что в девять будет ужин в честь Жан-Мишеля, но очень камерный. Жан-Мишель привел с собой свою мать и ее друга. Я принес ему подарок, один из моих собственных париков. Он был потрясен. Это один из старых париков. В рамке. Я написал на нем «83», но я на самом деле не знаю, какого он года. Это один из моих париков от Пола Бокиккьо. «Оригинальный, от Пола».

Понимаешь, я услышал, как наша молодежь в офисе обсуждает мои парики, и когда я подумаю, сколько же часов рабочего времени они проводят, сплетничая обо мне… Я хочу сказать, вот теперь, например, Бриджид может ненавидеть Сэма, потому что я его всюду таскаю с собой, но ведь он же у меня как бы за бебиситтера… Или Вилфредо – он самый лучший бебиситтер. Он милый и славный, но воспитан по законам улицы. Он записывает телефонные номера и следит, чтобы мы потом связались с этими людьми по делам. Он работает у нас в Interview стилистом, а по субботам еще подрабатывает у Армани. Отвез Сэма домой. Дал шоферу большие чаевые, сейчас ведь рождественские праздники (10 долларов).

Суббота, 21 декабря 1985 года

Позвонил П. Х. и сказал, что ходил в «Джин», купил ей серьги, которые ей так понравились, и что заеду за ней, чтобы поехать на рождественскую вечеринку к Винсенту, но подарю их ей уже прямо там (такси 6,50 доллара). Мне эти серьги сначала не понравились, но сейчас я думаю, что это, наверное, Скьяпарелли – я действительно так думаю. Она была в восторге, она не думала, что получит еще и брошку. А когда она их надела, они ее соврешенно преобразили, они ведь необычные – это пряди крученого золота, они постоянно подрагивают, а в центре рубины.

Воскресенье, 22 декабря 1985 года

Позвонил Стюарт Пивар, позвал меня поразмыслить вместе с ним на разные темы. Ходил в церковь (такси 4 и 3 доллара). Зашел на блошиный рынок на 76-й улице, тот, что под крышей. Купил еще одну фигуру Санта-Клауса. Просто не знаю даже, что бы мне еще нарисовать. Фред действительно помогает мне все время искать идеи для картин. Правда. Но в конце концов идеи сами по себе – это еще не все: идею ведь нужно еще довести до ума. Можно подумать, что все просто – достаточно найти хорошую идею и все уже в порядке, но это вовсе не так. Точно то же самое с писательством. Или вот эта пьеса с Труменом Капоте, которую я хотел сделать: если бы я прочитал все это до его смерти, я бы еще три дня всюду за ним ходил и молчал бы, как рыба, и тогда что-то могло бы из всего этого получиться. В общем, мы бродили туда-сюда, и люди при виде нас толкали друг друг в бок.

Потом мы пошли на ланч в честь дня рождения Жан-Мишеля, его давала Марша Мэй из Техаса в ресторане «Мортимер». Я наконец смог сделать Жан-Мишелю подарок, который ему в самом деле понравился, – это набор из шести дисков, ритм-энд-блюз, фирма «Атлантик» недавно выпустила. Некоторые из этих песен написал Ахмет Эртегюн, тогда ведь были его лучшие годы. Жан-Мишель прямо во время ланча принялся читать аннотации на дисках. А потом, после ланча, Жан-Мишель хотел пойти в «Блумингдейл», была половина пятого. В общем, мы пошли туда. Он хотел купить подарочный сертификат на три тысячи долларов – для своей матери, и когда он предъявил свою золотую кредитную карточку «Америкэн экспресс», один из администраторов попросил его показать удостоверение личности, но другой пихнул его в бок и сказал: «Все в порядке».

Понедельник, 23 декабря 1985 года

Я спросил у Джея, что ему подарить на Рождество, и он сказал, что в феврале, когда мне нужно быть в Париже, чтобы устроить одно дело, он бы поехал вместо меня и сделал все сам, и я сказал, что хорошо, договорились, ведь так я смогу остаться тут и работать.

У меня в этом году на Рождество такое отношение к подаркам: все брать и ничего не давать. Молодежи из Interview, тем, кого я знаю, подарю часы с циферблатом Кита Харинга и свои книги «Америка» с автографом. Работал до половины девятого. Заходил Шон Маккин, но в последнее время я вполне счастлив и доволен моими двумя детьми – Сэмом и Вилфредо. Просто Бенджамин в последнее время плотно занят всякими своими делами. Занимается пиаром для кутюрье. Хотя он, конечно, хороший компаньон. Хотел бы я придумать что-то, чтобы скоординировать его дела и он продолжал бы по-прежнему работать у нас. Он, правда, не хочет слишком много постоянной ответственности. Он – вольный человек.

Посмотрел «Цветы лиловые полей», и мужчины в этом фильме такие жестокие по отношению к женщинам. В общем, слезу вышибает. А Вупи Голдберг, по-моему, очень похожа на Жан-Мишеля. И когда смеется, точно так же прикрывает рукой рот – ну просто во всем похожа (билеты 18 долларов).

Вторник, 24 декабря 1985 года

За мной зашел Бенджамин. На улице плюс двенадцать градусов, но по ощущениям все пятнадцать, очень приятно. Ходили повсюду, развлекались. Когда пришли в офис, то праздник в Interview уже шумел на полную катушку. Я к ним так и не пошел, однако люди оттуда забредали на нашу сторону здания. Все там закончилось около четырех.

Попросил Гейл зайти ко мне и позировать для фотографий, я ведь собрался сделать ее портрет – Фред сказал мне, что это нужно. Она хорошо выглядит сейчас, очень тонкая. У нее прекрасные волосы, здоровая кожа и она не пользуется косметикой. Питер, ее муж, зашел, чтобы забрать ее, она была в кожаном платье бледно-розового цвета, и я спросил: «Откуда такое чудесное платье?», и первое, что она ответила, было: «Ну, понимаешь, я никогда ничего не беру бесплатно, вот они и продали мне его за десять долларов, потому что никто больше его не хотел!» Она сразу же стала оправдываться, как будто знала, что я не раз слышал про все те вещи, которые ей дарят партнеры по бизнесу из Лос-Анджелеса, они ее обожают, присылают цветы, конфеты и всякое такое. Я забываю о том, что редакторы из Interview на самом деле обладают большой властью. Я сказал ей, что ей нужно постоянно водить клиентов на ужин, как это делает Энни Флэндерс из «Дитейлз», и она ответила: «Я не шлюха какая-нибудь».

А Грег Гормэн, фотограф из Лос-Анджелеса, который был на празднике в Interview, рассказал мне, что Джо Далессандро получил большую роль в новом сериале про полицейских, съемки начинаются в январе. Потом я отправился к себе, Гейл с Питером довезли меня до дома. Встретил на улице высоченного, почти двухметрового, сына моего соседа, доктора Хэмилтона. Он за этот год так вытянулся, ведь теперь он уже учится в колледже. Он красив. Это он обычно играл в мяч на улице вместе с отцом, это он рассказал как-то, что не раз видел, как Юл Бриннер забегал в дом на противоположной стороне улицы, чтобы встретиться с какой-то дамой, и этот парень засекал время – сколько минут понадобится им на этот раз. Пригласил кое-кого в «Ниппон» на ужин в канун Рождества, раздарил свои маленькие картинки «Стань тем, у кого есть тело» (ужин 280 долларов). Потом мы поехали к Кенни Шарфу, в его лофт на Грейт-Джонс-стрит. В спальне у Кенни были оригиналы рисунков для мультипликационных фильмов «Флинтстоуны» и «Джетсоны», и он сказал: «Это мне Джон Гулд купил». Правда, так и сказал. Это было так странно слышать. Он сказал, что Джон купил рисунки на аукционе. Понимаешь, вот ты знаешь кого-то, этот человек живет у тебя в доме, а потом вдруг он с тобой больше не знается, но с твоими друзьями видится. Я никого из гостей Кенни не знал, какие-то они все странные. Отвез домой П. Х., Пейдж и Бернарда (такси 20 долларов).

Среда, 25 декабря 1985 года

Поехал на 90-ю улицу и Пятую авеню (такси 4 доллара), чтобы встретиться с Пейдж в бесплатной столовой для нуждающихся при Церкви упокоения во Христе. Она Епископальная. Тама оттуда уже уехала, потому что, надо думать, ей все это было трудно вынести. А Пейдж была расстроена, потому что эта еда, по ее мнению, слишком ужасна. Но все дело лишь в том, что мы все привыкли к исключительно хорошей пище. А здесь она не хуже, чем в школьной столовой. Да, здесь видишь людей с плохими зубами и все такое. Мы-то привыкли ко всем этим идеальным красавцам. Просто тут – совершенно другой мир. Священник там как раз вкушал бурбон, и он был весьма симпатичный. Церковь принимает на ночлег около двадцати человек, кормит их, но только вот я не понял, каждую ночь это одни и те же люди или их как-то выбирают? Раздавал Interview.

Пятница, 27 декабря 1985 года

Ты знаешь, я все еще получаю подарки от чехословацкой церкви, потому что они, надо думать, так и не знают, что моя мать уже на небе, и я смотрю на их список, и там фамилии такие простые и такие замечательные, я даже не пойму, их сократили когда-то или что? Например, «Колл». Или «Кисс». Я не знаю, как такие фамилии получились. А еще там есть и Уорхола, и Вархола, и Вархол…

На Рождество я всегда вспоминаю свою мать, думаю, правильно ли я поступил, отправив ее назад, в Питтсбург. Я все же чувствую такую вину за собой. [см.: «Введение».]

Суббота, 28 декабря 1985 года

Позвонила Сьюзан Блонд, мы договорились встретиться за ужином, и к концу дня я уже пригласил не то десять, не то одиннадцать человек, и я решил, что «Бад» будет дешевле, чем, скажем, «Джемс», так что туда мы и направились (такси 6 долларов).

Пришел Джордж Кондо, и он у нас, оказывается, тот самый новый художник. Он делает все эти маленькие вещи. И они с Пейдж вовсю любезничали, хотя Кенни Шарф пригласил для Кондо эту актрису, Кэрол Дэвис, но она явилась с опозданием, уже после ужина, – это она играла роль девочки-еврейки в кинокомедии «Парень-фламинго». В общем, Джордж запутался, кто на самом деле был его дамой. А эта девушка стала звездой всего вечера. Она была по-настоящему смешная. Она только что рассталась с хирургом – он специалист по пластическим операциям, не то армянин, не то индус, и он выпрямлял носы, как она сказала, уже трем поколениям пациентов, и она говорила про свою операцию на подбородке, только вот, по-моему, она и нос свой тоже прооперировала. Она сказала, что ее лучшая сцена была вырезана из «Парня-фламинго» – это когда она пытается сделать Мэтту Диллону минет с помощью кубиков льда. Она сказала, что у Мэтта на нее вообще не было никакой реакции (ужин 600 долларов, включая обслуживание). Бернард отвез меня домой (10 долларов). На самом деле американцев среди таксистов уже больше нет. Этот был из Афганистана или откуда там? Может, дело в том, что такие люди согласны рисковать своей жизнью, а американцы нет?

Воскресенье, 29 декабря 1985 года

Ходил в церковь. Потом пошел встретиться около блошиного рынка с Джеймсом Брауном, не музыкантом, а художником. Там один из продавцов сказал мне, что у него есть суперобложка, которую я делал для одной книги, которая называлась «Приключения…» кого-то – я забыл, кого именно. Для издательства «Нью дирекшнс». Это было британское издание книги, на ней не было ни моего имени, ни вообще чего бы то ни было, и я точно знаю, что издательство не заплатило мне за британское издание. Там был хорошо сделанный узор из африканских масок и текст, написанный почерком моей матери, но они все испортили, потому что заставили меня нарисовать на всем этом гламурную женщину… Для «коммерческой привлекательности». Я сдал им работу без нее, а потом они потребовали, чтобы я добавил эту даму. Я только не понял, откуда этот человек знал, что это моя работа. Может, он видел оригинальное американское издание – на нем-то мое имя было.

Потом мы пошли в студию к Джеймсу Брауну неподалеку от «Катц деликатессен», он сам живет на третьем этаже дома, а на первом там бордель, и в этот день полиция трижды устраивала рейд, и все эти пуэрториканские дамы разбегались во все стороны в… ну, вроде бы [смеется] в шелковых корсетах, а их бандерша была очень уж похожа на Режин. У нее был помощник, очень красивый парень, такой «голубой» ассистент. А мужики туда просто идут и все тут – это же ведь как поесть в ресторане. Они просто делают свое дело, чтобы не сойти с ума, через пять минут кончают, и все – привет. Это как купить лотерейный билет. Дом отремонтирован, и у бандерши в холле стоит зеркало под углом – чтобы она могла видеть, кто к ним направляется. Мне это так живо напомнило Билли Нейма – и у него были такие зеркала. Пейдж пришла в полнейший восторг от борделя. Она хотела снять его на видео.

Вторник, 31 декабря 1985 года

Ну что же, новогодняя ночь была практически беззвездная. Я чувствую себя обойденным. По-моему, Кельвин устроил встречу Нового года, но меня не пригласил, и Бьянка сейчас в Нью-Йорке, но она мне не звонила, она даже не позвонила, чтобы сказать, что зайдет за своим подарком к Рождеству. А ведь, между прочим, у нее не слишком много других друзей. Но этот Новый год прошел легко и без особых эмоций. Без сантиментов.

Весь день Джей без дела слонялся по офису и хандрил, но все же ему теперь лучше, после того как я сказал ему, что его негативный настрой, наверное, и вызывает герпес у него на губах.

Купил газеты, увидел, что один из магазинов оптики опубликовал статейку, что я, мол, покупаю у них очки и что они пуленепробиваемые – как у президента Никарагуа (газеты 5 долларов, такси 3 доллара и 2 доллара). Ну, теперь я у них больше никогда не появлюсь. Зачем они все это выдумали? То есть что это вообще такое – пуленепробиваемые очки?! На кой они вообще кому-то сдались?

Я хотел позвонить много кому и пожелать счастливого Нового года, но все никак не мог собраться с духом и все-таки набрать хоть чей-то номер. Сэм заехал за П. Х., они заехали за мной (такси 10 долларов). Мы приехали к Дженни Хольцер, и она, конечно же, еще не была готова – это после того, что она говорила, что хочет попасть на вечеринку к Рою Кону около девяти, чтобы как следует пообщаться с гостями по риэлторским делам. Она еще была в халате. А потом она накрасилась, накинула черный пиджак от Армани и надела брюки. Она несколько пополнела.

Мы поехали в таунхаус Роя Кона, и было так грустно видеть его в таком положении, правда. Он не выглядел постаревшим, но, бог ты мой, он на вид был таким больным. Я даже не знаю, как описать, на что это похоже. В гостях у него были люди вроде супругов Джоуи и Синди Эдамс.

Стив Данливи, этот австралийский журналист, сказал: «Скажи мне что-нибудь остроумное на Новый год», и я не смог ничего придумать. Там была девяностолетняя тетка Роя, владелица рубашек «Ван Хьюсен», именно она дала мне разрешение на то, чтобы я использовал на своей картине старую рекламу этой фирмы, на которой был Рональд Рейган. Она – воплощенный образ вдовствующей аристократки, этакая «белая кость, голубая кровь», только что у нее нос крючковатый, а так она совершенно в своем уме. Джейн подошла к ней и сказала: «Вы меня наверняка не помните», и та ответила: «Ну как же, Джейн, конечно, помню, а как ваш чудесный сынок Расти – все ездит на лошадях?» Там была Дорис Лилли. Еще племянник Роя (или кем он там ему приходится), из Палм-Бич, журналист «Майами геральд», он хотел бы писать что-то для Interview. Была Моника Ван Вурен, она вошла в переднюю, прикрывая лицо рукой, и сказала: «О, боже мой, все то же чудесное освещение, как всегда». Хотя оно было совершенно жуткое, яркое, и эта толпа стариков представляла собой на самом деле настоящий паноптикум.

Там была и Режин, и она пригласила нас на ужин-концерт с Хулио Иглесиасом, две тысячи долларов за место, в «Эссекс хаус», сразу после нашей вечеринки, так что мы все пришли в восторг от такой перспективы. Да, я получил рождественскую открытку от Янна Уэннера, его жены и его младенца. Они родили ребенка или взяли на воспитание? Назвали Уэннер. Я что-то не припомню, чтобы она была беременной.

В «Эссекс хаусе» лучше всего было то, что к нам первым делом подошла какая-то девица и выдала нам всем медные цепочки для ключей, на них были выгравированы билеты на концерт, и текст там был такой: «Хулио Иглесиас, “Эссекс хаус”, 31 декабря 1985 года, 2 000 долларов». Там была Энджи Диккинсон, как всегда очень милая и любезная. Сэм подошел к ней, сфотографировал и сказал, что работает у меня, и она сказала: «О, я его обожаю!» Риджис Филбин исполнил комедийный скетч – про то, как его называют то Фибус Риджин, то Ребус Фиблин и так далее, а потом он представил знаменитостей, прожектор осветил меня, и я замер. А потом, в полночь, они стреляли из пушек крупными яркими конфетти. Кругом цвели орхидеи, было очень здорово, а Хулио, когда вышел на сцену, прекрасно обратился к публике: «Что делать? Я виновен. Я вас люблю!» Потом он все говорил про то, что мы все одна семья. И все, кто потом узнал, сколько это все стоило, говорили, что это был, конечно же, благотворительный концерт, а на самом деле вовсе нет: Хулио сам снял кассу.

Ушел оттуда и отправился в «Хард-рок кафе», и толпа любителей рок-н-ролла там была самой банальной толпой на свете. Как всегда. Какие-то сотрудники «Си-Эн-Эн» взяли у меня интервью, они спрашивали, что я собираюсь делать в будущем году, и я ответил, что работаю сейчас над образом куклы Барби. А потом кто-то из вновь пришедших рассказал нам, что Рики Нельсон только что погиб в авиакатастрофе в Техасе.