Среда, 1 января 1986 года

Сэм сильно привязался ко мне, наверное, потому, что я его избаловал. Фред предупреждал меня, чтобы я не кружил ему голову, однако уже во время нашего с ним первого похода в гости, когда я привел его к Йоко Оно, он сидел рядом с Диланом, Дэвидом Боуи и Мадонной, и это все так шарахнуло ему по мозгам, что теперь он стал моим абсолютным фанатом. Как бы то ни было, он позвонил и хотел уже сегодня приниматься за работу, но мне хотелось побыть дома и отдохнуть, что я и сделал, решив просто посмотреть телевизор и устроить себе выходной. Убил нескольких насекомых – моль.

Четверг, 2 января 1986 года

Работал в офисе. Написал несколько «Гамбургеров». Отправился домой. Запек картофелину. У ситкомов сейчас самый высокий рейтинг – что у «Косби шоу», что у «Семейных уз». «Династия» опустилась на восьмое место, а «Даллас» – на девятое, так что и их стоило бы превратить в ситкомы. Разве это не было бы смешно?

Пятница, 3 января 1986 года

Фильм Пола, Mixed Blood, показывают в полночь в кинотеатре «Уэйверли», вот мы с Сэмом и пошли туда (билеты 10 долларов, попкорн 5 долларов). Фильм мне очень понравился. В нем было все, что Пол делал прежде, однако это было очень хорошо снято плюс он, по-видимому, очень хорошо знает Нижний Ист-Сайд и Алфавитный город – улицы А, В, С и D, а это удивительно для человека, который не так уж давно живет в Нью-Йорке.

Суббота, 4 января 1986 года

Солнечный день. Карен Берк наконец сдала свой экзамен на врача. Она прислала мне открытку с этой новостью.

Пришел на работу в четыре часа пополудни. Просмотрел некоторые номера журнала «Солдаты удачи», потому что задумал картины на военные темы. Я сделал несколько ксерокопий оттуда, точнее, попросил Сэма, но когда пошел посмотреть, как он там справляется, оказалось, что у него в мусорной корзинке уже целая тысяча страниц! Он делал копии на бумаге не того размера, изображение полностью не влезало, и я ему что-то сказал об этом, а он, оказалось, неспособен выслушивать критику, потому что он даже крикнул: «Я из-за вас нервничаю!» Ну, я хочу сказать, он ведь знает цену деньгам, так почему у него столько отходов?

Вторник, 7 января 1986 года

Я собрался пойти на прием, который Эрл Макгрет устроил в честь Янна Уэннера, но сначала мы с Бенджамином сходили в это новое здание в районе ювелиров – оно все мраморное, конечно, но выглядит дешево. Там проходил показ мод, в заведении, которое называлось «Мужская одежда Билла Робинсона». А все манекенщики стояли на пьедесталах! Выглядело отлично, по-настоящему замечательно, и все женщины пытались познакомиться с ними, но парни лишь стояли на пьедесталах, молчали и смотрели перед собой, а публика стояла под ними – не идеальное решение. Потом ты подходишь, чтобы потрогать одежду, и твое лицо [смеется] оказывается прямо на уровне ширинки. Шоу закончилось в половине восьмого, и тогда манекенщики сошли со своих пьедесталов. Встретился там с Вилфредо, и мы пошли пешком на север, до 61-й улицы и Пятой авеню, на вернисаж Ферейдуна Ховейды в галерее Дэвида Мэнна.

Ветер совершенно жуткий, очень сильный и холодный. Надеюсь, я не простудился. Ферейдун был в восторге, что мы пришли. Раньше он делал абстрактные рисунки, а теперь они выглядят как иллюстрации к «Тысяче и одной ночи». В духе фигуративного искусства.

Потом мы доехали на такси до 57-й улицы и Седьмой авеню, в «Эрлс». Ахмет был со мной холоден. Раньше он меня целовал, рассказывал мне разные истории, но вот в последние несколько наших встреч он был в самом деле холоден – например, я стал восторгаться его набором из семи пластинок, а он послушал-послушал, потом ему это надоело и он ушел. Придется послать ему какую-нибудь картину или что-то еще. Вот я и пытаюсь понять, что я сделал не так. Половина гостей только вернулась в Нью-Йорк после круиза с Янном Уэннером. Я поговорил с Джейн, его женой, которая сказала, что они женаты уже девятнадцать лет. Они только что усыновили младенца. А Янн ну такой толстый, это просто невероятно.

Фред подвез меня до дома, я приехал в полночь. У Жан-Мишеля был сегодня вернисаж в Лос-Анджелесе, и я чувствую себя ужасно – я забыл позвонить ему.

Среда, 8 января 1986 года

Моя невестка позвонила мне утром, она в Нью-Йорке. Она хочет продать мне вибратор за 90 долларов, потому что она купила целых три штуки, и ей столько не нужно. Она – рефлексотерапевт. Она по пять часов в день массирует вибратором нужные точки на ногах пациентов, чтобы излечить их от всех болезней, – прямо как эти мои специалисты, к кому я хожу, однако я думаю, что если бы я ходил к ней, меня бы это только отвратило от всех ее процедур, понимаешь? А мой брат Пол, который старьевщик, у него дела идут хорошо, он еще купил ферму, настоящую ферму, где все как полагается. Они только что забили шесть свиней, понаделали из них сосисок, колбас и тому подобное. Он скупает дома в негритянских районах, там теперь будет получше. Покупает дома у реки, на севере города. А жена моего племянника Джорджа по-прежнему подает на него в суд. Она ведь уже снова вышла замуж. А когда Джордж приехал повидаться с детьми, у него ведь их двое, два сына, очень славные, жена выбежала из дома и поскорее сфотографировала его кадиллак, чтобы попытаться выжать из него еще больше денег. У него нет подруги, он все еще расстроен из-за того, что их брак распался, он ведь хороший парень. Жена его бывшая, надо думать, хорошенькая. Ирландка или что-то такое. Джордж у нас в семье самый красивый (такси в аптаун 5 долларов).

Звонил Жан-Мишелю в Лос-Анджелес, и он сказал, что на его вернисаж никто из звезд не пришел, и еще сказал, что приходил Джон Гулд, но он почему-то о нем не захотел ничего рассказывать.

Четверг, 9 января 1986 года

Работал всю вторую половину дня. Ушел в пять, чтобы поехать в аптаун на день рождения Сабрины Гиннесс, который отмечали в пятнадцатикомнатной квартире Энн Ронсон в «Сан-Ремо» на Сентрал-Парк Вест – она ведь замужем за Миком Джонсом из группы Foreigner.

Там каждая комната решена в особом стиле. Одна – в английском, другая – «ар-деко», следующая – «тромплей». Еды не было. Только три кусочка сашими из курицы. Я обнаружил немного икры на подносе в том углу комнаты, куда никто никогда и не посмотрел бы.

Там была одна девушка-негритянка, из той породы чрезмерно бурных девушек, которых я терпеть не могу, – она из Африки, сказала она, но только потом заявила, что ей так нравится быть в обществе, потому что она живет у себя в Гринвиче совершенным отшельником, со всеми своими родственниками, – так что же, по-твоему, это означает? Она сказала, что училась в одном из лучших лондонских учебных заведений. Майклу Дугласу, по-видимому, нравятся негритянки, потому что он сказал: «Послушай, дорогая, дай-ка мне твой номер, пока я не ушел», а потом, когда он в какой-то момент встал и пошел за чем-то, он ей сказал: «Сейчас приду».

Там был Эрл Макгрет, ходил с кислым видом, пока Джон Тэйлор из Duran Duran не сунул ему косяк. А потом он представил меня Рэнди Херсту, отцу Патти, а потом еще оказалось, что и сама Патти была тут со своим мужем-полицейским, и я с ним тоже познакомился, а потом Патти подошла ко мне, она оказалась очень дружелюбная и приятная, прекрасно выглядит. Там был Найл Роджерс, этот музыкальный продюсер. Жуткий модник – у него прическа, как у Грейс Джонс: волосы выстрижены «кубиком».

Пятница, 10 января 1986 года

Позвонил Ричард Вайсман, сказал, что женится и церемония состоится в следующую субботу, здесь, в Нью-Йорке.

Четверг, 14 января 1986 года

Крис сказал мне, что у Эдмунда на самом деле туберкулез и что он теперь выздоравливает. Так было у моей матери, после того как она приехала в Нью-Йорк, – надо просто принимать много антибиотиков. Она даже не кашляла никогда, и я не понимаю, откуда в Нью-Йорке туберкулез – это, наверное, вирус. Док Ко кс обнаружил тогда, что у нее туберкулез, и она выздоровела уже через месяц. Но представители отдела здравоохранения потом не один год приходили к нам в связи с этим.

Бриджид сказала, что отправляется на две недели в Париж – с Чарльзом Райделлом. Еще она сказала, что ее мать купила гроб для ее отца. Они думают, что он в любой момент может отправится на тот свет. Теперь ему в глотку вставили воронку, через которую его и кормят.

Посмотрел «Жемчужину Нила» – скукотища (билеты 18 долларов, попкорн 7 долларов). Нос у Майкла Дугласа становится горбатым. Интересно, а может, его отец делал себе пластическую операцию, изменив форму носа?

Среда, 15 января 1986 года

Приходил один англичанин, он хочет, чтобы я сделал новую серию «Автопортреты». Я работаю над картинами «Война», и это так трудно – я совершенно не понимаю, как они должны выглядеть. Еще делаю «Пистолеты», но я уже ведь рисовал пистолеты прежде.

Суббота, 18 января 1986 года

Нарядился в смокинг, взял такси до площади ООН – там праздновали свадьбу Ричарда Вайсмана (такси 4,50 доллара). И кого же я первым делом вижу там у них в вестибюле? – Психа Мэтти! И его никто даже не выгонит или еще что… Ричард был совершенно в отключке. Его младшая дочь пришла с сыном той женщины, с которой Ричард жил лет пять, но на которой не женился. А потом он познакомился с этой девицей и вдруг решил жениться. И вот она вышла, и я был поражен – он ведь не сказал, что она азиатка, а его отец, Фред Вайсман, совсем недавно натерпелся от восточной женщины, и вот теперь Ричард тоже женится на такой же. Она манекенщица. Наполовину американка, наполовину кореянка.

Сама церемония бракосочетания заняла буквально секунду. Прошла почти незаметно. «Вы берете эту женщину?» «Да». Вот, собственно, и все. А потом я съел, наверное, четыре куска свадебного пирога. Я спросил, почему нет Сюзи Франкфурт, и кто-то объяснил мне, что у них с Ричардом вышла размолвка, потому что он дал ей двадцать тысяч долларов на то, чтобы убрать штукатурку со стен, а она этого не сделала.

И все говорили, что совершенно не были уверены, что эта свадьба вообще состоится. Джон Мартин из «Эй-Би-Си» сказал, что даже перед тем, как надеть смокинг, он на всякий случай позвонил – чтобы быть уверенным. А жена Ричарда сказала ему, что на свадьбу хочет только один подарок – пойти на «Супербоул». Ага, как же… «Ах, дорогой, только “Супербоул” – вот все, что мне нужно». Когда я уходил, Мэтти все еще ошивался в вестибюле. Я сказал привратнику: «Почему вы позволяете этому человеку так долго быть здесь, почему не вышвырнете его?», и тот отвечал: «Что вы, он ведь работает в журнале Interview…».

Понедельник, 20 января 1986 года

Жан-Мишель разбудил меня сегодня в шесть утра, и хотя я потом снова заснул, у меня едва ворочается язык. У него сейчас неприятности, потому что он пытается выставить Шенге из дома, говорит, что целых три года помогал ему деньгами, но все потому, что [смеется] теперь Шенге пишет такие же картины, как и он сам. Это копии его картин. Дженнифер ушла. Да, с Жан-Мишелем, конечно, очень трудно жить. Я сказал ему, что был на ужине с Кенни и с мистером Чау и его женой, а он тут же потребовал объяснить ему, почему я его туда не пригласил, а я ответил, что звонил ему за три дня до этого, но он не перезвонил мне.

Как сказал Фред, эти люди из Бостонского музея все еще темнят насчет того, купят ли они в конце концов большую картину «Электрический стул» или нет.

Вторник, 21 января 1986 года

По-моему, я забыл рассказать про девицу на углу 57-й улицы и Парк-авеню, которая полностью разделась, помочилась прямо на мостовой, а потом вернулась на тротуар и снова надела все свои вещи. Это было напротив того магазина, где продают чемоданы и саквояжи и где я ни разу не видел покупателей. На юго-восточном углу, знаешь? А прохожие делали вид, будто ничего не происходит. На ней были только туфли на шпильках.

За мной зашел Бенджамин, и по дороге в даунтаун мы наткнулись на Джимми Бреслина, который был в одном свитере, он сказал, что только что прошел через весь парк, потому что каждый день из Вест-Сайда ходит так к себе на работу, в «Дейли ньюс», и сказал, что пройдется с нами вместе, но нас испу гала такая перспектива, потому что мы направлялись в «Булгари», и можешь представить себе, что бы он написал про это? В общем, мы сказали ему, что нам надо скорей попасть на встречу с рекламодателями, но все равно отвязаться от него было трудно. Подумать только, он каждое утро проходит такое большое расстояние – нормально, да?

В офисе появилась Грейс Джонс, забрала свой портрет, на ней был костюм от Иссеи Мияке, а шляпа – ну точь-в-точь дреды, и она всех-всех расцеловала в губы, даже Сэма. Грейс взбудоражена тем, что отправляется в Голливуд, чтобы сыграть роль женщины-Дракулы. Ну сколько же еще им нужно женщин-вампирш? А она в таком бешеном восторге! Говорит, что ей предоставили право на «творческий контроль». И что она будет желтой, потом белой, а потом зеленой, и тогда я подумал, что, наверное, это самое право на «творческий контроль» ей дали только в плане грима.

Суббота, 25 января 1986 года

Пошел к Джулиану Шнабелю. Когда мы туда приехали, еда уже закончилась, и все убрали со стола на кухню. Видимо, когда они приглашали к половине восьмого, они именно так все и задумывали. Джулиан повел нас на кухню, и мы сели там поесть кускус. Он был великолепный. Джулиан подарил мне экземпляр своей книги, чтобы я прочел и сказал свое мнение. А я думаю вот что: на него, на самом деле, повлиял мой «ПОПизм». Там у него все начинается с того, как он приехал из Техаса, из своего городка Уэйко, а потом как он тусовался в «Максе» и с кем встречался. Со всеми, кроме меня. Это вроде как интересная книга, потому что он без конца переходит от одного момента к другому, с тогдашних событий к более поздним, например, пишет: «август 1983 года», а сам вставит еще что-нибудь. Только я не понял, что это – пролог к книге, каталог или что? Продаваться она будет хорошо.

Потом вынесли именинный пирог. Я фотографировал, и тут вдруг какая-то женщина натянула шляпу на лоб, закрывая лицо, и выскочила из комнаты, а я даже не знал, что это и кто это, потом я тоже вышел в кухню, а там Дайан Китон, она сказала: «Привет, ребята, как дела?» Ну вот что она о себе думает? Я же фотографировал пирог. И вообще: она сама ходит всюду, снимает всех и вся, кого только пожелает, – и после всего этого она еще имеет наглость так себя вести? А потом она пришла вниз, где я как раз говорил, довольно громко, что считаю ее пустышкой, и она, наверное, все это услышала, но мне наплевать. Если я ее еще раз увижу в этой жизни, то пошлю эту фальшивку куда подальше раз и навсегда. У Джулиана много новых работ. Он скупает свои же ранние картины, которые продавал когда-то по 600 долларов за штуку или что-то вроде того, а теперь ему приходится за то же самое платить тысяч по сорок, потому что он понимает – так надо. Он не знает, как вести себя со мной и с Жан-Мишелем. Он должен нам несколько картин (канц товары 1 доллар).

У него много всякой всячины от Йозефа Бойса. Тот только что умер, в пятницу. И Тинкербелл умерла. Это напечатали в газетах, тоже в пятницу. Там говорилось, что она еще во вторник погибла – выпрыгнула из окна.

Эдит Деак была в одной из этих афганских шапок, и она сказала, что как-то раз заявила Дайан Китон, что той «пора уже перестать носить эти идиотске шапки», а потом сама пришла в точно такой идиотской шапке, и первой, с кем она столк нулась, была именно Дайан Китон, так что она ужасно смутилась. Скоро будем готовить номер Interview, посвященный музыке, так что мне нужно перезвонить Эрику Андерсену, он ведь мне не раз звонил: хочу попросить его поучаствовать в этом номере. Да, из Interview ко мне больше не обращаются для того, чтобы я с кем-нибудь поговорил для журнала, и вообще… А ведь когда-то просили время от времени: сделай интервью с таким-то. Что же это: мои интервью были плохие или…

Воскресенье, 26 января 1986 года

Пошел на блошиный рынок, лил дождь. Потом перебрался на Ист-Сайд, на выставку в Арсенале. В «Сотбис» недавно продали стол за 1,2 миллиона долларов. Рекорд. А в Арсенале представлены все те, у кого я когда-то покупал ерунду, всякие мелочи за 35 долларов, и если бы я только покупал тогда то, что они продавали по сто долларов, это сейчас ценилось бы очень высоко, но я брал что подешевле. Сейчас все хотят приобрести нечто этакое, единственное в своем роде. А мои работы принциально не такие.

Вторник, 28 января 1986 года

Пришла Бриджид, сказала, что умер ее отец и что она хочет поехать домой, и я ей ответил, чтобы никуда не ездила, а продолжала работать. Пейдж очень сочувствует ей, но я просто старался, понимаешь, сделать так, чтобы для нее все это было не столь травматично.

Четверг, 30 января 1986 года

Пришел Бенджамин Лю и сообщил мне трагическую новость: его бизнес – изготовление дизайнерской бижутерии – процветает и ему теперь нужно заниматься этим полный рабочий день, так что он больше не будет заходить за мной по утрам. Вот и закончилась еще одна эра. Видимо, начну ходить из дома прямо на работу, это даже хорошо, так я смогу больше времени посвящать работе. Есть, конечно, и другие люди, и можно попробовать что-то придумать с ними, только Бенджамин – это особый случай. Позвонил Джордж, секретарь Йоко Оно, пригласил на прием и ужин в честь показа кинофильма, который она и Джон сделали в 1972 году, а еще на благотворительный концерт в «Мэдисон-сквер-гарден» – по-моему, в пользу Бангладеша. Сегодня еще много всякого другого, на что нужно бы обратить внимание, но я решил сконцентрироваться на этом. Я спросил его, можно ли привести с собой кого-то к Йоко, а потом на концерт, и они позже перезвонили и сказали, что да, можно, так что я пригласил Сэма Болтона. Ему ведь интересно только там, где есть знаменитости.

Сэм заехал за мной, и мы на такси добрались до Амстердам-авеню и 64-й или 65-й улицы – на кинопоказ, и я сидел рядом с Янном Уэннером (такси 4 доллара). Да, Джон был великий комик, он так естественно вел себя на сцене, у него такие смешные мелкие жесты, такие хорошие реплики. Йоко же тогда просто вопила изо всех сил, это еще одно из ее ранних выступлений. Потом был ужин в «Джезебел», и Джэнн подвез нас туда на своем лимузине. С нами приехала Роберта Флэк, а еще Эрл и Камилла Макгреты, и когда мы все вошли внутрь, их поразило это элегантное заведение, о котором они ничего не знали. Джезебел сделала там ремонт, и теперь все выглядит куда лучше. Она подошла к нам, крепко поцеловала меня в щеку. Я сидел рядом с Робертой Флэк, а вскоре пришел один из братьев Спинкс, он был в большой меховой шубе. Майкл Дуглас появился позже.

Я, видимо, не умею разговаривать с малышом Шоном Ленноном. Я слишком абстрактно выражаюсь. А вот Роберта Флэк так здорово с ним разговаривала. Он спросил у нее: «Роберта, а что такое блюзовые страдания?» Она ответила: «Понимаешь, Шон, это когда ты поешь очень мягко, с чувством и без громкой музыки». И он вдруг почувствовал, что понял. Пирог с бататом был замечательный, но уже позже я понял, что в него, наверное, положили свиной жир – чтобы получилась корочка.

Позже Янн Уэннер предложил подвезти меня до дома, так что мы с Сэмом отправились с ним, и я сказал, что ему не нужно везти Сэма в даунтаун, что он выйдет со мной на 66-й улице и просто возьмет такси до своего дома, на что Джэнн ответил как-то так: его, мол, моя личная жизнь не интересует. В общем, мы вылезли на 66-й и Парк-авеню, и я дал Сэму деньги на такси, а сам пошел домой (5 долларов).

Суббота, 1 февраля 1986 года

Мы с Пейдж пошли в мебельный магазин «Глобал фэничер» – они дают нам рекламу. У них там продавалась конструкция вроде огромного зонта, размером с целую комнату, и, по-моему, нам нужно купить ее для той части нашего здания, которая выходит на Мэдисон-авеню, чтобы люди с противоположной стороны улицы, глядя вниз, не видели, как я работаю над моими картинами. Это здоровенный зонтик – примерно шесть на шесть метров. Стоит всего 800 долларов. Мы там провели всю вторую половину дня.

Воскресенье, 2 февраля 1986 года

Я слонялся туда-сюда, потом сходил в церковь, и пока молился, ко мне подошел какой-то тип и предложил купить за сто долларов лотерейный билет. Веришь, нет? Для нужд церкви. И ведь всунул-таки мне свой билет, вот ведь тип, а потом я услышал, как он кому-то сзади сказал, что только что продал билет, и на самом деле он, по-моему, просто избавился от собственного билета – купил его, а потом захотел сбыть с рук. В церкви этой продают триста билетов по сто долларов за штуку, и это сколько же будет – ого, тридцать тысяч! А выигрыш выдают на десять тысяч долларов, и ты сама прекрасно понимаешь, что это означает: если ты выиграл, они тут же захотят получить деньги назад в качестве пожертвования. Он еще сказал мне: «Мне так неудобно, что я мешаю вам, пока вы молитесь, но…».

Среда, 5 февраля 1986 года

Я купил экземпляр журнала «Статус», номер еще шестидесятых годов, и он оказался таким интересным, там ведь про всех этих людей, которые пытались забраться повыше по общественной лестнице – и до сих пор все еще пытаются. Его редактором был Уайет Купер. Последний муж Глории Вандербилт. Пейдж устроила деловой ужин в честь Жанет Сартин и Стивена Гринберга, который привел с собой Марго Хемингуэй в качестве своей дамы. Он заехал за нами на своем лимузине, а когда мы с Пейдж уже вышли из подъезда, то увидели, что он и Марго целуются там, внутри, и они были очень смущены, что мы их застукали. А поехали мы в «Мистер Чау».

Лучший момент за весь вечер: там оказался Бёрджесс Мередит, а я ведь как бы знаком с ним, еще с тех лет, он тогда ухаживал за одной девушкой, она жила в огромной квартире, которую я делил со всеми этими ребятами на 103-й улице. И когда он уходил, то подошел ко мне попрощаться и тут же спросил: «А как твоя бывшая жена Полетт?» Он, видимо, в самом деле решил, что я был на ней женат. Он появился в этот раз с какой-то красавицей, я не разглядел ее толком. Может, это его дочка, а может, его спутница сегодня, не знаю.

Понедельник, 10 февраля 1986 года

В половине восьмого за мной прибыла машина от компании «Мэттел», чтобы доставить меня на Пирс 92, это у 55-й улицы и Двенадцатой авеню, на открытие грандиозной выставки кукол Барби из коллекции Билли Боя, и они собирались там официально представить публике мой портрет Барби, который выглядит так плохо, что вовсе мне не нравится. У Барби [смеется] возникли проблемы. В пятидесятые годы у нее рот был более прикрыт и были прекрасные чувственные губы, а Барби восьмидесятых улыбается. Я не знаю, зачем они наделили ее улыбкой. Я вообще никогда не мог определить своего отношения к Барби, потому что она слишком тщедушная. Кстати, кто-то недавно мне рассказал, будто арабы попросили сделать Барби размером побольше. Фред сказал, что мне заказали ее портрет благодаря Билли Бою. Я думаю, это он попросил Билли Боя предложить такую идею компании «Мэттел». Надо будет выяснить у Фреда, как все было на самом деле, потому что для меня это было полным сюрпризом. Я не понял, что произошло. У Билли Боя, видимо, много великолепных вещей шестидесятых годов, потому что все картинки в витринах были его – например, наша с Эди фотография, рисунки для Vogue и мой плакат «Корова». Откуда он берет время на все – и собирать старые образцы дизайнерской одежды, и разрабатывать свою бижутерию? По-моему, Беттина многое для него делает. Фред сказал, что именно Беттина была образцом для самой первой Барби. Я немного поговорил с Мелом Одомом, который сделал очень многое из того, что тут выставлено, он очень талантлив. Собравшимся представили мою картину, и президент фирмы сказал, что с нетерпением ждал момента, когда сможет наконец ее увидеть, а меня просто-напросто перекорежило от этих слов.

Потом мы уехали оттуда и отправились на день рождения Питера Аллена в «Бад», на Коламбус-авеню и 77-ю улицу. Туда прибыл Либераче, и он отлично выглядел. В газетах все пишут, что он будто бы болен, однако вид у него ничуть не больной. Он сам подозвал меня, чтобы нас с ним сфотографировали вместе, но все же это выглядело так, словно кто-то пытается вылезти на передний план.

Среда, 12 февраля 1986 года

Пейдж устроила солидный деловой ужин в «Кафе Кондотти». Руперт подвез нас туда, на 38-ю и Восточную 58-ю улицу, славное заведение, хотя размером едва ли не с ларек «Кока-колы». А я был в шоке, когда вошел туда и тут же увидел Джеда. Сюда пришли, чтобы встретиться со мной, два человека: Бернсон и тот врач-диетолог, с которым Тама и Пейдж познакомили меня несколько недель назад во время ужина «свиданий вслепую», и я представлял его светловолосым, а он оказался седым. Пришли Стивен Гринберг и Марго Хемингуэй. А Беттина пришла с Билли Боем, и на ней было черное платье от Аззедина. Его модели прекрасно смотрятся на ней. Джед сделал дизайн этого ресторана, он на всех стенах воспроизвел мои картины «Виноград». А после этого Стивен Спрауз довел меня до моего дома и рассказал, что компания «Лимитед» хотела заключить с ним контракт, но он не собирается его подписывать.

Четверг, 13 февраля 1986 года

Отправился к Мартину Полу, у него квартира на Парк-авеню, на вечеринку в честь Сильвестра Сталлоне и Бригитты Нильсен (такси 5 долларов). Все должны были прийти в костюмах красного и черного цвета, поэтому Бригитта оделась в зеленое. Сталлоне воспользовался моим собственным приколом, чтобы заговорить со мной. Он сказал: «Я читал про тебя во всех газетах». Я сказал ему то же самое, и он сказал, что газета «Стар» теперь берет интервью даже у его матери, и я ответил, что уже читал. Вот, собственно, и все, что он сказал, да и то только под конец, когда они уже уходили.

Я подарил Сталлоне одну из своих картин – «Стань тем, у кого есть тело», и она ему очень понравилась.

Пятница, 14 февраля 1986 года

Немного поработал, а потом, с четырех до шести пополудни, был в магазине «Фьоруччи» на автограф-сессии, подписал 185 книг «Америка». Туда зашел Билли Бой, потом появилась Пейдж, которая повела нас в «Кафе Кондотти» – «на чай». Это было замечательно. Когда мы сидели под всеми этими моими картинами «Виноград», то казалось, будто это наше помещение или что-то в таком роде.

А Жан-Мишель сейчас ужасно огорчен: дело в том, что Шенге устроил собственную выставку. Ну, он [смеется], конечно, ничем не хуже самого Жан-Мишеля. Жан-Мишель наконец выпер его из своей квартиры, сменил замки, но потом в конце концов впустил его – чтобы он смог забрать свои картины.

Понедельник, 17 февраля 1986 года

Я наорал на девиц из Interview, потому что из-за одной из них сработала сигнализация, а это каждый раз стоит мне 50 долларов, ведь тут же приезжают из компании, которая ее установила. Даже если им позвонить через секунду после того, как зазвонил сигнал, и сказать, что это случилось по ошибке, они все равно хотят получить свои 50 долларов и говорят: «К вам уже едут», и правда – вскоре кто-нибудь от них появляется.

Домой меня отвез Руперт. В новостях услышал про «тайну тайленола». Я посмотрел программу «Леттермэн», и Леттермэн как-то стал вдруг слишком уверенным в себе. Слишком нагло шутит. Ему это вовсе не к лицу. К нему в программу пришла Ракель Уэлч. Да, а еще была Сандра Бернхард, и она принесла с собой какие-то бумажные полотенца бренда «Диана фон Фюрстенберг», а потом говорит: «Энди Уорхол позвонил Диане фон Фюрстенберг и сказал: “Пошли на танцы”, но та ответила ему: “Извини, не могу, мне нужно сделать уборку с помощью Дианы фон Фюрстенберг, моих бумажных полотенец”».

Среда, 19 февраля 986 года

Бенджамина больше нет, так что, очевидно, все и в самом деле закончилось. А еще я теряю Лидию, потому что теперь, когда она открывает собственный тренажерный зал, она может проводить тренировки со мной только по утрам, а я так не хочу, поэтому мне придется найти кого-нибудь еще. На работу я дошел пешком.

Сходил в «50/50», а потом в «Спик-изи». Оттуда мы двинули в офис (такси 4 доллара).

Потом я узнал, что умер Патрик, друг Руперта, сегодня утром, в три часа, принимая душ. Он был в больнице в штате Мэриленд, но на выходные приезжал к Руперту в Нью-Хоуп, в Пенсильванию. Обычно с ним было два человека, но тут он решил сам принять душ, и там и умер. Он был подопытным кроликом для какого-то нового вида лечения, поэтому точно не известно, что же произошло. Это – плохая новость. А хорошая – что Эдмунд выписался из больницы.

Питер Уайз тут же отправился к нему, чтобы приготовить еду. Я хотел бы помочь ему хоть чем-то, но хорошо уже хотя бы знать, что он вышел из больницы.

У нас в офисе был Кент Клайнмен, мы говорили с ним и Фредом про серию «Ковбои и индейцы», которую он мне заказал.

Ходил на выставку Эрика Фишля в музей Уитни, и она действительно интересная. Картины его ни о чем, перспектива неверная, но все же, как ни странно, они работают. Это как картинки в Playboy. Разговаривал с Эриком.

Поблагодарил Мэри Бун, что она нас всех приглашает.

Четверг, 20 февраля 1986 года

В офисе устроили ланч для трех рекламодателей Пейдж, а также в честь Билли Боя, чтобы подарить ему портрет Барби. С ним пришла Беттина. Руперт зашел с какой-то сделанной работой, прежде чем уехать на похороны Патрика. Также был Энтони д’Оффей из Лондона, чтобы взглянуть на мои «Автопортреты». Завершил день тем, что смотрел «Леттермэн» с участием Рона Рейгана младшего, и он сильно изменился. Я удивлен тем, какие у него прогрессивные взгляды. Леттермэн был в полном восторге, что Рон пришел к нему на передачу. А дочка Рейгана попала на обложку «Пипл» из-за своей дрянной книжки, так что вся семья раскручивается по полной.

Пятница, 21 февраля 1986 года

Работал всю вторую половину дня. Руперт не вышел на работу – он все еще там, на похоронах. Живи сегодняшним днем, дорогой Дневник. Работал совсем допоздна.

Суббота, 22 февраля 1986 года

В офисе Сэм пытался сфотографировать меня, потому что мне нужно работать над «Автопортретами» для выставки в Англии, и я накрутил волосы на бигуди и всякое такое, а он никак не мог сделать нужный кадр, а ведь когда Сэм не может чего-то сделать с первого раза, он начинает злиться, перестает даже пытаться, устраивает нечто вроде истерики, так что теперь я понимаю, чтó помешало ему получить образование.

Воскресенье, 23 февраля 1986 года

Ходил в церковь. Я все еще не заплатил тому типу за лотерейный билет. Я, кстати, по нему ничего не выиграл, и вот как ты думаешь – мне надо ему послать эти сто долларов, да? Не знаю даже, но, пожалуй, пошлю. Позвонил Фред, сказал, что мои «Серпы и молоты» подешевели. Цены на меня были высокими до этого аукциона де Менилов, который их обрушил. И выставка у Тони Шафрази тоже никому не понравилась. Надо было выждать и сделать ее в этом году. Спешить было некуда, и мы бы могли еще поработать над этими совместными картинами. И ведь все выставки такие же – ну организовали выставку, потом она прошла, а все свои идеи, весь материал ты уже использовал.

Понедельник, 24 февраля 1986 года

Поехал в офис, чтобы встретиться с Рупертом, он уже вернулся с похорон (5 долларов). Я не говорил об этом до самого вечера, потому что не хотел затрагивать эту тему, но он сам сказал, что все было жутко. Эдмунд сейчас без конца звонит Руперту, в любое время суток, потому что весь на нервах. Я позвал Руперта после работы сходить со мной в кино.

Вторая половина дня – сплошные визиты. Заходила Гейл показать фотографии Джо Далессандро, которые Грег Горман сделал для Interview, и, бог ты мой, он все еще такой красавец, выглядит просто прекрасно – у него, видимо, очень здоровая кожа.

Да, а Долли Фокс сейчас стала встречаться со Стивеном Гринбергом, и вот она попросила меня узнать, что там у него с Марго. Она сказала, что он заехал за ней в 8.00 и она провела с ним время до 5.00, а теперь он хочет снова встретиться с ней во вторник.

Посмотрел фильм с Робом Лоу, про хоккей, потом пригласил Руперта на сладкий пирог в «Серендипити», а там официантки поют, пока разносят еду, и ему немного полегчало (20 долларов).

Вторник, 25 февраля 1986 года

Позвонил Жан-Мишель, сказал, что вчера обнаружил у себя на заднем дворе мертвеца. Вызвал полицию, они провозились там, во дворе, целый день и к шести вечера все еще не увезли тело. Человек этот, как оказалось, из ночлежки по соседству. И еще – Жан-Мишель отослал в Атланту кота, который не ловил крыс, он за сто долларов выслал его туда на самолете для какой-то тамошней галереи. Бедный кот, наверное, вообще не знает, что такое ласка и забота – ну ты можешь себе представить, что значит быть котом Жан-Мишеля? Пытался работать с Фредом и Винсентом, но в моем помещении столько хлама, а я никак не могу от него избавиться. Померял парики от «Фьоруччи», но они все выглядели так, будто у меня на голове большая шапка, это слишком. Но это нужно для «Автопортретов». Пейдж звонила несколько раз с курорта для страдающих избыточным весом, куда она отправилась, чтобы еще больше похудеть, и мы с ней славно поговорили. Номер журнала, посвященный музыке, обойдется нам очень дорого. На обложке у нас там Синди Лопер.

Четверг, 27 февраля 1986 года

Да, а эта дама, которую Хальстон должен был привести к нам по поводу портрета, свой визит отменила, но только, видишь ли, всякий, кто без конца повторяет, что держит в бумажнике чек на 999 миллионов долларов… – у нее, короче, либо нервное расстройство, либо она на кокаине. Арнольд Шварценеггер так нам и не позвонил. Он собирался заказать портрет Марии Шрайвер в качестве свадебного подарка для нее, а потом еще для ее матери и двоюродных родственников.

Пятница, 28 февраля 1986 года

Мы с Сэмом пошли в кинотеатр «Истсайд» на «Полицию нравов Голливуда» (билеты 12 долларов, попкорн 5 долларов). Сидевшие сзади нас жаловались, что им из-за моей прически плохо виден экран, и это меня так разозлило, что мы пересели на два места в сторону. А вот рюкзак свой я не перенес. Во время сеанса дверь в зал несколько раз открывалась-закрывалась. Ко гда фильм закончился, мы вышли из зала, и уже на улице я вдруг понял, что не взял свой рюкзак, и тогда Сэм вернулся за ним, но его нигде не было. Потом мы искали повсюду, во всех туалетных комнатах и так далее, во всех мусорных ящиках, сказали про это служащим кинотеатра, но рюкзак так нигде и не нашелся, а им было все равно. В нем остались банковские документы, моя косметика, пепельница из какого-то ресторана и разные счета. Ключи были со мной. Еще – три апельсина, счет за телефон, моя медицинская карточка от страховой компании «Пруденшл» и немного денег. В общем, мы быстро обошли весь квартал, проверяя каждый мусорный ящик, Сэм был просто в ужасном состоянии, и тут нас чуть было не сбил большой грузовик, но, правда, не задел даже, а вот сам врезался в фонарный столб. В общем, я пошел домой, чувствуя себя оскорбленным. Украли все мои проблемы, которые я носил в этом рюкзачке. Хотя, на самом деле, это большое облегчение. Я решил, что покупать новый рюкзак не буду. Мой брат сообщил мне, что Виктор Бокрис дал объявление в питтсбургской газете, он просит всех, кто меня когда-либо знал, связаться с ним, потому что он пишет про меня книгу.

Воскресенье, 2 марта 1986 года

Пошел в церковь, увидел Адольфо, но был несколько обижен, потому что он прошел прямо мимо меня и не поздоровался. Я почему-то всегда представляю себе его в костюме, по типу моделей Шанель. Я считаю, что модельеры должны сами носить свою одежду.

Ходил в «Кристис» и в «Филипс», но поскольку мой рюкзак украден, у меня возникли видения – как нечто вселяется в меня. Безумные видения с внедрениями. Пошел домой.

Сэм и П. Х. заехали за мной, и мы отправились в «Хард-рок кафе» на прямой эфир радиопередачи Пола Шэффера (такси 7 долларов). У Пола был Кристофер Рив, и он сказал, что ему невероятно понравилось, как Грег Горман снял его для Interview. Был Питер Фрэмптон, были двое из Grateful dead и двое из The Cars. Мы познакомились со Стивом Джорданом, это барабанщик в оркестре Пола Шэффера в передаче «Леттермэн», и он просто обворожителен – умный, привлекательный.

На выходе меня вдруг со всех сторон окружили совсем молоденькие девушки, я раздавал автографы, а потом мы взяли такси, и я дал Сэму денег, чтобы он нас развез по домам (7 долларов).

Среда, 5 марта 1986 года

Джей вернулся из Парижа и сказал, что хорошо провел там время. Там также была вся семья де Менилов, потому что умер Пьер Шлюмберже (телефон 2 доллара, газеты 2 доллара).

Когда я приехал в офис, то застал конец ланча в честь этого парня по фамилии Стрингфеллоу, который открывает клуб на Восточной 21-й улице, и он вел себя странно, а ушел вообще как-то непонятно, поэтому я начал было думать, что он поступил так только потому, что я приехал так поздно. Фред тоже не понял, в чем, собственно, проблема, однако позже Пейдж позвонила девушке, которая приходила вместе с ним, и оказалось, что все так и есть: он обиделся, что меня не было на ланче. Он из Англии. Позже, правда, он все же позвонил нам и заплатил за рекламу.

Пятница, 7 марта 1986 года

На улице жутко холодно. Пошел в кинотеатр «Гринвич» посмотреть фильм «Из Африки» – мы были вдвоем с тем диетологом, с которым я познакомился во время «свидания вслепую». Сеанс шел два с половиной часа. Еще один фильм, где ничего не происходит: люди делают одно, а потом другое, после чего они делают опять одно и дальше другое – но событий в нем вообще нет.

Суббота, 8 марта 1986 года – Нью-Йорк – Нью-Хоуп (штат Пенсильвания) – Нью-Йорк

Джон Райнхолд заехал за мной на своем японском автомобиле, и мы поехали в Нью-Хоуп, чтобы обсудить с Рупертом художественные проекты. Его дом – все равно что театральная декорация. Руперт у нас большая шишка, у него два «бентли». Его дом был раньше мельницей, он похож на что-то древнеримское, причем некоторые его части в развалинах. Четыре персидских кота. Камины топятся без конца. Его кузина, молодая девушка, приехала из Нью-Йорка, чтобы приготовить для нас сладкий пирог, и еще она испекла хлеб, и это было лучше всего.

В Нью-Хоуп 90 процентов жителей – «голубые». Мы пошли в заведение, которое называется «Рамона», нас обслуживала драг-квин, и посетители там уже пили крепкое, хотя было только два часа дня. Старые геи. По мне, все это слишком уж «голубое», на меня это производит тяжкое впечатление. Как будто разрывы во времени, как в фантастическом романе. Гейский отель-мотель. Драг-квин похожа на мать Руперта с ее белокурым «вшивым домиком». Драг-квин была в брюках, и кожаный ремень шириной сантиметров в десять сильно стягивал ее талию. Какой-то тип подошел к Руперту и сказал, что тот, наверное, иностранец, а Руперт ответил: «Никакой я не иностранец. Я Руперт Джейсон Смит» (ланч 60 долларов). А потом Руперт сказал, что мне нужно дать драг-квин хорошие чаевые, потому что она все время была в нашем распоряжении (чаевые 25 долларов). У меня мурашки пошли по коже. Потом мы пошли по разным лавкам, в которых сидели «голубые» сынки и жирные мамаши. Антикварные лавки. Потом мы вернулись домой, и эта кузина уже, оказывается, сделала десерт, так что мы ели много мучного. Потом в половине восьмого мы отправились в Нью-Йорк, и уже после того, как Джон меня довез до дома, я вспомнил, что меня пригласили на день рождения Честити Боно.

Поэтому я поехал на такси на Шестую авеню, в мексиканский ресторан между 9-й и 10-й улицами (6 долларов). Вечеринка была в полном разгаре. Каждая женщина была как кинозвезда, ну то есть копировала чью-нибудь внешность. Некоторые были похожи на Молли Рингуолд, было три или четыре Мадонны. Шер не пришла на эту вечеринку, потому что они с Честити поссорились. Честити учится в Школе исполнительского искусства. Пробыл там до половины первого ночи (такси 7 долларов).

Воскресенье, 9 марта 1986 года

В «Таймс» сказано, что Имельда Маркос оставила на Филиппинах три тысячи пар обуви. Может, она полная дрянь, если подумать, что за людишки там крутились вокруг нее, кого она кормила-поила. А в комнате самого Маркоса нашли порнофильмы. Представь, что кто-то обыскал бы твою квартиру и написал об этом [смеется] в «Нью-Йорк таймс». А хорошая получилась бы телепередача: «Вот ваша квартира… Вот две чашки, и они явно из отеля “ Плаза”. Расскажите-ка нам про это». В России такое наверняка могли бы сделать. О, в России такое совершенно точно сделали бы. «А, так вам нравится душиться женскими духами, мистер Уорхол?»

На блошином рынке наткнулся на Билли Боя, он покупал там старые флаконы от духов «Скьяпарелли» и «Шанель», он был в своем зеленоватом пальто. Он в самом деле вкладывает в это деньги, платит столько, сколько запросят, потратил, по-моему, что-то около тысячи долларов. У него наметанный глаз, он действительно умеет выбрать лучшее.

Четверг, 13 марта 1986 года

Сегодня весь день проливной дождь. Мы с Пейдж отправились в кинотеатр «Париж», посмотрели там фильм «Комната с видом». Ничего в нем не происходит, он такой же, что и «Из Африки», но снято красиво. Прекрасные виды Флоренции.

Пятница, 14 марта 1986 года

Ох, Господи, все эти художники, у которых не жизнь, а сказка… Кит только что уехал в Бразилию, а Фишль, как я узнал, сейчас получает сто тысяч долларов за один холст – больше, чем Шнабель.

За мной заехал Стивен Гринберг в своем лимузине, и мы отправились к Стюарту Пивару – на пресс-ужин. Пейдж пришла в своем китайском халате, тогда Стюарт тоже надел китайский халат, а Деннис Смит – бывший пожарный, который написал недавно бестселлер, – надел шляпу испанского кабальеро и взял в зубы розу, хотя он ведь ирландец, весь вечер пел и явно готовился ко дню Святого Патрика, все это было необычно, но очень здорово. Потом он упомянул о том, что у него пятеро детей, и я не знаю, что там у него с женой случилось, но как только Пейдж, которая начала было проявлять к нему интерес, услышала «пятеро детей»… – это для нее уже было слишком. Он, правда, отличный человек, очень умный. Сейчас ищет себе домработницу.

Воскресенье, 16 марта 1986 года

Пошел в церковь. Адольфо был в последнем ряду. По дороге в церковь я дал Interview привратнику одного из домов, он чернокожий, а я всегда рад подарить чернокожим наш журнал, когда на обложке кто-то из таких же, как они, – вот, например, когда у нас был номер с Грейс Джонс или, как в этот раз, с Ричардом Прайором.

Про супругов Маркос по-прежнему появляются новости. Теперь обнаружили три тысячи черных трусов. Та к смешно, какой-то конгрессмен спросил: «А зачем ей столько трусов?» Жаль, что у меня не сохранилась рубашка, которую мне подарил как-то раз сын Маркоса, просто сняв ее с себя, это было несколько лет назад. А их счет при покупках в «Булгари» доходил до миллиона долларов.

Вторник, 18 марта 1986 года

Звонил Арнольд Шварценеггер и сказал, что снова заказывает портреты Марии. Пол Моррисси сейчас делает кинофильмы с Дэвидом Вайсманом. Я вчера ударился головой, и у меня сразу же началось головокружение. Это может быть легкое сотрясение мозга.

Потом я поехал на такси встретиться с Пейдж и Генри Бенделом в одном китайском ресторане на 44-й улице и площади ООН (такси 5 долларов). Мистер Бендел был владельцем универмага «Бендел», пока не продал его в 1955 году. Сейчас он владеет фабрикой по изготовлению обуви, она называется «Белджем шуз», и обувь эту делают вручную. Он сказал, что чувствует себя одиноким, и я спросил его, отчего бы ему не завести собаку, и он ответил, что у него был бигль, но как-то раз он шел с ним, держа его на поводке, вдруг бигль выскочил за бордюр и тут же какая-то машина переехала его, прямо на поводке… А ему пришлось потом идти домой и объяснять жене, которая тогда еще была жива, что собака погибла. Он из Луизианы.

Отправился домой, смотрел «Леттермэна», там показывали всякие удивительные штуки, которым хозяева обучили своих домашних животных.

Среда, 19 марта 1986 года

Чудесный день. У меня была встреча с Мартином Поллом, хотя зачем – непонятно. Я пришел к нему в офис, на 57-ю улицу и Седьмую авеню, он сказал: «Мы хотим сделать историю вашей жизни» – и начал распространяться про шестидесятые годы и про то, как надо бы переплести сразу четыре сюжета, и я сказал ему, что о шестидесятых уже сделан совершенно волшебный фильм и что ему нужно просто снять римейк «Волшебного сада Стэнли Свитхарта», и тут он сказал: «Да это я его и сделал». А я совсем забыл про это. Точнее, даже не знал. Он ведь нашел тогда этого актера – Дона Джонсона. Собирался снимать Ричарда Томаса, а потом заменил его на Дона Джонсона. Когда я дальше заговорил о деньгах для меня, он сказал: «Деньги? Какие деньги? Ну что такое деньги? Это же будет для тебя рекламой». Тогда я сказал ему, что ему нужно поговорить с Фредом, просто купить права на «ПОПизм», а мы выступим в роли консультантов при съемках его фильма. Сценарий может П. Х. сделать. Но тут он заговорил про Виву и Джо Далессандро и всякое такое, и я в результате пустился оттуда наутек (газеты 2 доллара, такси 6 долларов). Отправился на прием и на ужин у Уолтера Стейта на Восточную 57-ю улицу (такси 6 долларов). Потом повел Сэма в «Серендипити». Сам я съел пломбир с горячим сиропом, и сахар вдруг так подействовал на меня, что я оставил кучу чаевых. Ощутил себя великодушным (25 долларов).

Пришел домой, включил «Леттермэна» и посмотрел передачу, в которую меня хотели пригласить в качестве гостя, – это передача об обезьяне с фотоаппаратом, и у них выступала доктор Рут Вестхаймер. Разве не было бы странно, если у доктора Рут в действительности не было бы акцента? Только что позвонила Бриджид и сказала, что на встрече группы «Анонимные алкоголики» были все из нашего офиса – и Дон Манроу, и служанка Йоко Оно, которая мне так нравится, и Кейт Хэррингтон, и Сью Эткин, так надо ли удивляться, что ничего не удается сделать как следует: ведь у нас, оказывается, работает теплая компания выпивох.

Когда я позвонил вчера в офис и попросил Майкла Уолша дать мне номер телефона из картотеки «Ролодекс», его не было целых две минуты, а потом он взял трубку и сообщил мне мой собственный номер телефона! Ну, я тут же гаркнул на него, а он сказал: «Извините, просто я, услышав ваше имя, стал искать ваш номер».

Четверг, 20 марта 1986 года

Сай Ньюхаус пришел в офис, и он никак не может решить, покупать ли ему моего «Элвиса» и картину «Тунец: консервы».

Понедельник, 24 марта 1986 года

В новостях сообщили, что арестованы члены шайки, которая изготавливала порнографию, и показали, как выводят их, связанных канатом: один из них – руководитель местной группы бойскаутов, другой – школьный учитель. [Смеется.] Вот ведь странное зрелище.

Пришел домой после ужина с Жан-Мишелем и успел еще застать церемонию вручения наград Киноакадемии. Слышал, как Джеральдин Пейдж сказала, что она действительно заслужила эту награду, видел и всех этих старых дам, которые выходят завернутыми в восемь метров материи – Дебби Рейнольдс, Сид Чарисс, Джун Эллисон, Энн Миллер и Кэтрин Грейсон.

Вторник, 25 марта 1986 года

Позвонила Мария Шрайвер и перенесла свой визит к нам на следующую неделю, потому что, как она сказала, сломала четыре пальца на ноге. Ходили с Китом в отель «Гранд Хаятт» на церемонию вручения «Эмми». Я сказал, что не хочу выступать и что-то говорить, поэтому организаторы объявили, что у меня ларингит и я не состоянии разговаривать. Но когда они это объявляли, некоторые зрители засмеялись – они понимали, в чем дело. А потом ко мне подошел один человек, сказал, что он врач и работает в этом качестве во время церемонии «Эмми», что он меня вылечит – тогда мне пришлось объяснить, что на самом деле у меня нет никакого ларингита. После того как вся эта история закончилась, я прошелся до офиса, а там в полном разгаре был ланч. К нам пришла госпожа де Менил вместе с Йоласом, Фред провел их всюду по нашему зданию и очень разозлился на меня, потому что я уделил ей недостаточно времени. Вещи Йоласа так и не нашлись, но он сказал, что обожает делать покупки в магазине «Александер» – ведь надо заменить пропажу.

Среда, 26 марта 1986 года

Ох, эта коммерческая реклама по телевидению – ну, для «Энкуайрера». На этой неделе ее делает Кэрролл Бейкер, она рассказывает о книге, которую сама только что написала, – про свои приключения в Африке в 1970 году. Честно говоря, я считаю, что все придумано. Она, наверное, прочитала книгу про дикую природу, а потом просто сказала, что вот это с ней и случилось. Ведь кто может это проверить? Кто знает? Она говорит, что была такая голодная, что откусила голову ящерицы и высосала из нее жидкость. Ну да, она, наверное, делала кому-то минет в палатке, и мимо пробежала ящерка, вот у нее и возникла такая фантазия. Пригласил Сэма на премьеру фильма Феллини «Джинджер и Фред» в МоМА. Я так вовлечен в эти свои отношения с Сэмом, что могу потерять целый день, решая какие-то глупые, незначительные проблемы.

А потом Фред сказал: «Ну зачем я вообще работаю здесь, если ты не собираешься быть хорошим художником!» Ему не нравятся мои работы. И я сказал ему, что зачем мне что-то другое – ведь нынешняя молодежь делает все это куда лучше. Правда, ну в чем смысл жизни, а? И есть ли он? Ты вот вдруг – раз! – заболел и умер. И все. Поэтому нужно постоянно чем-нибудь заниматься. Мы приехали в музей очень рано. И после того, как фильм закончился, начали фотографировать Феллини, а он, увидев меня, великолепно поступил: подозвал к себе, расцеловал в обе щеки и представил своей супруге, которая в жизни выглядит еще лучше, чем в кино.

Четверг, 27 марта 1986 года

Поехал в «Ле сирк», чтобы встретиться там за ужином с Пейдж, Гейл и с кем-то из компании «Янг энд Рубикам», а еще там появилась Клэр Тревор с Дональдом Бруксом, и она сказала мне, что я совершенно чудесный человек, а я ответил ей, что это она совершенно чудесная, а она сказала: «Нет, вы куда более чудесный!», но я стоял на своем, мол, это она куда более чудесная. Она ела совершенно так же, как Полетт и все женщины этого круга: тосты с икрой сельди-шэда с тремя полосками бэкона, ванильное мороженое, и при этом курила сигареты. Потом у Кита Харинга была, оказывается, вечеринка в честь выхода его эпизода в телепрограмме «20/20» (такси 6 долларов). Но мы приехали туда как раз тогда, когда все уже закончилось.

Воскресенье, 30 марта 1986 года

Пасха. Проснулся – и сегодня снова прекрасный день! Позвонила Пейдж, сказала, что будет готова к половине первого, а потом звонил Вилфредо – и я попросил его тоже прийти. Мы собрались помочь раздавать пасхальное угощение неимущим в Церкви упокоения во Христе на 90-й улице и Пятой авеню. Заехал за Пейдж, и она сказала, что Стивен Спрауз уже в метро, на пути туда (такси 3 доллара). Как оказалось, наша помощь была очень даже нужна, потому что если бы мы не приехали, у них не хватало бы рабочих рук. Я ни разу даже не посмотрел людям в глаза, смотрел вбок или вверх или вниз. Все прошло хорошо. Люди запасались апельсинами, яблоками, пасхальными яйцами, многие были с хозяйственными сумками, все разобрали, кое-кто брал даже чашки и пластмассовые ножи и вилки.

Что еще… У одной дамы зубы были завернуты в салфетку, и один из парней хотел выкинуть эту салфетку в мусорное ведро, так что она сильно разволновалась. Было много тяжелой физической работы. Вилфредо повел себя молодцом, он раздавал куски окорока, работал не покладая рук. У них там стояло шесть ресторанных кофейников. Четверо из нас молились, и мы видели, как одна женщина принесла назад растение в горшке и обменяла его на более хорошее. Многие женщины были похожи на мою мать. Один мужчина был похож на персонажа «Тысячи и одной ночи», он был весь завернут в ткань. Было здорово, я хорошо провел время. На улице светило яркое солнце, и мы наконец выбежали наружу. А Джеймс Кэгни умер.

Понедельник, 31 марта 1986 года

Странно, что после того как я видел доктор Рут на церемонии вручения «Эмми», она уже не кажется мне такой, как по телевизору. Магия телевидения делает ее хрупкой. А в жизни она обычный человек, ей хочется даже вломить как следует.

Поехал на такси на Вест-Сайд (3 доллара) и к доктору Линде Ли. Она возилась с моим париком, мой мозг не функционировал. Я не понимаю, что она вообще делает, но когда от нее выходишь, чувствуешь себя лучше (телефон 2 доллара). Музей народного искусства убрал меня из списка совета попечителей! Ну, это в любом случае смехотворно, только ведь они даже не потрудились известить меня об этом!

Вторник, 1 апреля 1986 года

Сходил со Стюартом на выставку Рока Хадсона в галерее Уильяма Дойла (такси 3 доллара). Все там было такое слащавенькое – вообще ни одной хорошей вещи. Хотелось бы думать, что у такого здоровенного парня, настоящей кинозвезды будут отличные вещи пятидесятых, например, большая прочная мебель фирмы «Нолл», а тут все только удобная слюнявая ерунда из его нью-йоркской квартиры. Была там одна вещица, более или менее милая, – деревянный ящик, невероятно уродливый, и Элизабет Тэйлор что-то на нем написала.

Заходила Фрэн Лебовиц – забрать кое-какие картины, которые Боб Колачелло пообещал ей, когда она еще писала для Interview. Она приехала в своем бежевом такси «Марафон Чеккер» и увезла их.

Четверг, 3 апреля 1986 года

Поехал в даунтаун, потому что Мария Шрайвер должна была прийти в одиннадцать утра (такси 5 долларов). Она по-настоящему привлекательная, получились хорошие фотографии. Несколько тяжеловата в нижней части. Она была остроумная, много говорила.

Мы с Пейдж захотели купить шоколадные конфеты по дороге домой, поэтому зашли в «Невшатель», и они подарили нам бесплатные пакетики с шоколадом, четверть фунта каждый, и мы просто пошли дальше по Мэдисон-авеню, наслаждаясь шоколадом. Доктор Ли дала Пейдж какую-то цветочную воду, и всякий раз, как она съест конфеты, она должна сказать: «Мне очень понравилось то, что я сейчас сделала, но больше я этого делать не буду», а потом выпить лиловые Цветы Провидения.

Пятница, 4 апреля 1986 года

Руперт сделал при печати несколько ошибок. У него новый бойфренд, он учится в Принстонском университете, а еще он точная копия самого Руперта. Точная. Это так странно. Элизабет Солцман устроила нам сюрприз: пригласила нас отметить день рождения Вилфредо на Кони-Айленде. И даже заказала для нас такси «Олл-сити».

В этом заведении под названием «Каролина» все было вроде как замечательно, оно будто создано для мафиози. Подают спагетти. Аттракционы Кони-Айленда все закрыты, шел дождь. Приехали только Вилфредо, Бенджамин в женской одежде и Кейт Хэррингтон. Владелец заведения, итальянец, узнал, кто я такой, и получил автограф. А потом выключили свет – вообще темень, и все эти грузные крутые пятидесятилетние официанты вошли в зал с зажженными свечами на именинном пироге, запели «С днем рожденья тебя», и Вилфредо было застонал, но покорился судьбе и уже приготовился все это вынести, мы ждали, когда они подойдут к нам, а они… прошли мимо нас прямиком к другому столу! [Смеется.] Это было так неожиданно. Все равно что думаешь: вот-вот тебе вручат «Оскара», а он достается вдруг кому-то другому. Этот момент был кульминацией всего вечера. Замечательно. Мы не могли поверить своим глазам. Но позже они действительно вынесли пирог для Вилфредо.

Воскресенье, 6 апреля 1986 года

Жан-Мишель должен был заехать за мной, чтобы мы оба поехали на концерт Майлза Дэвиса в зале «Бикон»; был дождливый холодный день, я свернулся клубочком на диване и какое-то время смотрел телевизор, съел немного чеснока, а потом он позвонил и сказал, чтобы лучше нам встретиться прямо там (такси 4 доллара). Его такси подъехало прямо следом за моим, и у него там был Гленн О’Брайен и кое-кто еще. Они с Гленном снова друзья. Сначала выступил Би-Би Кинг, и он играл просто замечательно. А потом вышел Майлз Дэвис, со светлыми волосами, в золотом костюме из ламé, и он играл невероятную, потрясающую музыку. Он на высоких каблуках. Позже мы поехали в «Одеон» на ужин.

Вторник, 8 апреля 1986 года

Работал до восьми. Мне нужно эту штуковину с Марией Шрайвер сделать поскорее. Я, наверное, не смогу пойти на ее свадьбу, потому что мне не разрешат взять туда с собой еще кого-нибудь. Тогда мне пришлось бы остановиться в Бостоне, а оттуда поехать в Хайаннис одному. Фреда не пригласили. Его даже на свадьбу Кэролайн не пригласили. Ее свадьба будет, по-моему, до свадьбы Марии.

Среда, 9 апреля 1986 года

Пейдж заехала за мной в одиннадцать. Мы отправились на фирму грамзаписи «Электра рекордс», и у Пейдж было странное настроение, притом целый день, она так и не смогла от него избавиться. Потом, в конце вечера, она отдала мне свою видеокамеру и сказала, что не хочет держать ее, что она больше не будет снимать.

Четверг, 10 апреля 1986 года

Пропустил ланч в офисе, но зато несколько часов как следует поработал. Пейдж отдала мне все прибамбасы от своей камеры, и я сказал ей, что не смогу пользоваться ею в Европе, потому что там другое напряжение в сети, но она ответила, что я могу делать с камерой все, что захочу, она от нее уже устала.

Суббота, 12 апреля 1986 года – Париж

Галерея была вполне неплохая, и этот человек, ее владелец, он, по-моему, просто пытается сделать себе имя (такси 5 долларов). Называется «Лавинь-Бастиль». Курс доллара в Париже снизился, и все стали проявлять больше интереса к искусству. Я сделал эту серию «Десять статуй Свободы» (такси 6 долларов). Бродил по Парижу с Крисом Макосом и Фредом. Пошел в «Кафе Флор», однако никого из знакомых там не встретил (ужин 100 долларов). Остался в номере, смотрел телевизор, потом отоспался всласть.

Вторник, 15 апреля 1986 года – Париж

Мы пошли на передачу по типу шоу Джонни Карсона, она очень знаменитая и идет в прямом эфире. Когда мы туда приехали, они как раз устанавливали все оборудование. Тут вдруг они узнали, что бомбят Ливию, поэтому главному в этом шоу тут же пришлось уехать, он оставил вместо себя какую-то даму, и все тут же потеряли ко мне всяческий интерес, хотя и притворялись, что это не так, и я даже не понял, делали ли они хоть что-нибудь по-настоящему или только для галочки. По-моему, они валяли дурака, ради меня. Они даже не задавали мне никаких вопросов, и можно было подумать, что они все просто сляпали на ходу. Хотя они и сказали мне, что записали все на видео, я не думаю, что это так (такси 10 долларов и 5 долларов).

Пошел в какой-то арабский ресторан – может, и в ливийский, это один из таких ресторанов в богатом районе, около Ива Сен-Лорана. Там было здорово, а на улице дождь припустил еще больше. Кускус (ланч 75 долларов). Ужин с Билли Боем и всеми людьми из галереи, целое пиршество со сменой двадцати блюд, и Билли Бой, который рассказывал, что теперь ест только здоровую пищу и совсем не пьет, сидел прямо передо мной и пил спиртное. Он ел мясо, а мне говорил, что не ест его. Он прекрасный собеседник, с ним приятно проводить время, потому что достаточно сказать лишь одно слово – «Барби», и он тут же начинает говорить без умолку, и это решает любые проблемы, потому что никому не нужно беспокоиться насчет того, о чем и как говорить. Мы прекрасно провели время, а потом Крис отправился с Билли Боем «в ночное»: они пошли шляться по клубам.

Понедельник, 21 апреля 1986 года – Нью-Йорк

Сэм не звонил. Пейдж не звонила.

Поехал на 33-ю улицу и Пятую авеню (6 долларов), и тут начались проблемы с празднованием. Я планировал сюрприз для Сэма, хотел отметить его день рождения, не предупреждая заранее, однако Пейдж уже все сама организовала, ничего не сказав мне. Я позвонил ей в Interview, и она сказала: «Я сейчас работаю, не могу разговаривать». Я ей: «Пейдж, но это же я!» А она на это: «Хорошо, ну да, но только я очень-очень занята». В общем, она на меня была сердита, но я знал, что она сердилась на меня за что-то еще до нашего отъезда в Европу, потому что она тогда отдала мне видеокамеру, а теперь без видеокамеры она просто-напросто перестала быть самой собой – ведь теперь ей не нужно метаться туда-сюда и устраивать истерики. Та к все и продолжалось всю вторую половину дня, а потом позвонил Жан-Мишель, приехал в офис, и Пейдж зашла как раз в тот момент, когда мы с ним сидели вместе, и это тоже добавило напряженности, а она сказала, что организует ужин в честь Сэма в «Одеоне», но сама туда не пойдет, и она действительно рано ушла с работы. Уже потом кто-то из офиса, поговорив с Пейдж, выяснил, в чем дело, и мы в результате все уладили: она разозлилась, что я не звонил ей, пока был в Европе, она ведь всегда звонит мне, когда она в отпуске, а еще она сказала, что я ее до последней минуты динамил, она думала, что я договорюсь с Фредом, чтобы она тоже смогла поехать в Париж, а потом мы вообще взяли с собой Криса. Фред просто не захотел лишней мороки – ведь Криса легко поселить в любой отель, а для Пейдж пришлось бы искать хорошую гостиницу, потом за ней туда нужно было бы заезжать, водить на ужины, встречаться с рекламодателями и все такое. Фред вообще ворчал всю поездку, на что я ему и указал, а он ответил: «Я уже достаточно стар, так что могу вести себя паршиво, если мне так хочется».

В офисе я поговорил с девицей, которая занимается свадьбой Шварценеггера, и они мне не разрешили никого с собой привозить, тогда я сказал им, что просто не в состоянии ехать в одиночку, и она принялась предлагать мне на выбор, с кем бы я мог к ним туда отправиться, и вот она говорит: «Вы можете приехать с Грейс Джонс». Я отвечаю: «Грейс человек ненадежный. На нее нельзя положиться. А потом, если она поедет, то наверняка возьмет с собой кого-то из своих». Тогда они говорят: «Ну хорошо, а вот поедет Эйб Поц, вы с ним можете поехать», а я на это: «Я не знаком с Эйбом Поцем». Тогда они говорят: «А еще Джоанн Поц едет», и я отвечаю: «Но я не знаком с Джоанн Поц». А они на это: «И леди Поц приедет, вы можете ехать с ней», я же опять за свое: «Знать не знаю никакой леди Поц». Я хочу сказать, кто все эти Поцы? Все эти никому не известные личности. Я сказал: «Что ж, наверное, я тогда не смогу приехать». Та к что я, по-видимому, никуда не поеду. И Фред сказал, чтобы я даже и не пытался заставить их пригласить его, потому что его самого по себе никто не звал. Тут позвонила Мора Мойнихан и сказала, что ее никто туда не приглашал, но она все равно поедет, правда, в Бостон, потому что Керри Кеннеди и Мэри Ричардсон собирались быть там.

Как бы то ни было, мы с Пейдж вроде как помирились, и вся эта история забыта, хотя было интересно. Странно, что Пейдж вдруг устроила из-за меня такую бурю. Еще мне пришлось придумывать, что подарить Сэму – это во время моей ссоры с Пейдж. Я вложил деньги в поздравительную открытку бабушкиных времен, а еще сделал холст, к которому приклеил долларовые бумажки, и потом вспомнил, что печатают ведь целые денежные полотна, но у меня можно просто отрывать деньги от холста, как только понадобится, – например, чтобы давать чаевые. Отправился домой, и Джеральдо Ривера как раз начал вскрывать тайные помещения Аль Капоне в прямом эфире из Чикаго, но это должно было продолжаться целых два часа.

Сэм зашел за мной (такси 10 долларов), и мы поехали в «Одеон». Там была Пейдж с кем-то из рекламодателей, они пришли по делу, и я сказал ей, что пригласил Кита и его нового Хуана, а потом только что в город из Далласа прибыл Билли Бой, и Пейдж тоже пригласила его сюда, так что все было очень весело и совершенно непринужденно. Кит подарил Сэму радиоприемник из «Поп Шопа», который он только что открыл, Пейдж подарила книгу про Белый Дом, а Вилфредо трусы от Армани.

Вторник, 22 апреля 1986 года

Слонялся туда-сюда. Пошел в офис. Появилась Гейл и стала издавать эти особые звуки, которые обычно издает, когда ей что-то нравится, – «м-м-м», выясни лось, что она так мычала, разглядывая свой портрет. Я решил сделать портрет, а не рисунок, потому что портрет легче. Ее трудно изобразить. У нее хорошие глаза, но все непросто с подбородком. Она, судя по всему, была в восторге. Грейс Джонс позвонила – сообщила, что у нее ларингит, и я сказал, что, пожалуй, найму самолет, чтобы попасть на свадьбу Шварценеггера в субботу, так что мы с ней, возможно, полетим вместе.

Среда, 23 апреля 1986 года

Не звонил Грейс вчера, но мы с ней, по-видимому, поедем вместе на свадьбу Шварценеггера, погода должна быть хорошая.

Некоторое время прошелся пешком, но потом взял такси (3 доллара), а когда приехал в офис, там уже начался грандиозный ланч. Были представители музея Уитни и косметической фирмы «Шисейдо», был кто-то от «Ги Лароша». Представители Лароша рассказали, что они обитают в одном здании с «Адольфо» и что работники «Адольфо» обрызгивают своими духами весь вестибюль, но потом приходят люди из «Ги Лароша», все смывают и обрызгивают своими духами – и так далее.

Приходил Билли Бой, чтобы зачем-то встретиться с Гейл, я застал его и пригласил к себе наверх, и хорошо, что так получилось, потому что он развлекал этих людей из «Шисейдо», он просто заполнил все время ланча разговорами про Барби.

Четверг, 24 апреля 1986 года

Прямо посреди ланча с представителями «Фьоруччи» в комнату влетела взбудораженная Бриджид, я не мог сообразить, что это с ней случилось, – а на ней был золотой браслет, и она сказала: «Я торговалась с этим парнем на улице, и вот смотри – было шестьдесят долларов, а я взяла за сорок!» Я лишь посмотрел на нее и сказал: «Ты серьезно?» Она сказала: «Да ты посмотри: тут в четырех местах стоит клеймо – 14 каратов». Джей лишь рассмеялся и спросил ее: «А продавец был черный?», и она сказала, что да, черный. И я сказал: «Ты что, разве не знаешь, как эти ребята сидят на улице с клеймовочной машинкой и всюду ставят клеймо “14К”?» Она не хотела нам верить, и я сказал ей, чтобы пошла в ювелирный магазин на углу и спросила у продавца. Я поспорил с ней на пять долларов, и когда она вернулась, то прислала наверх пять долларов: ювелир только взглянул на браслет и сразу сказал: «Нет». Мне, правда, деньги эти были не нужны – я лишь хотел, чтобы она проверила браслет у специалиста. Джей сегодня пришел в костюме. Когда он в костюме и при галстуке, то славно выглядит, но тогда, правда, его нельзя попросить хоть что-нибудь сделать. Позвонил Руперту, чтобы узнать, где он, и он сказал, что Эдмунда Голтни на скорой отправили в больницу Святого Винсента. Он только что вернулся из Таоса. Собирается переехать туда. Не понимаю, зачем он летал на самолетах – ведь в полете как раз и подхватываешь всякие вирусы. Это как когда он раньше летал в Ки-Уэст. Думали, что у него инфаркт, а это эпилептический припадок. Сейчас он в коме.

Пятница, 25 апреля 1986 года

Я поговорил с Долли Фокс, и она сказала, что Чарли Шин прислал ей билет, чтобы она побывала на Филиппинах. Ну, это замечательно. Я прочитал в газетах, что Грейс Джонс полетит на свадьбу Шварценеггера и Шрайвер на собственном самолете и возьмет меня с собой, так что Грейс, наверное, позвонила своему рекламному агенту и рассказала это, а значит, надо полагать, что мы с ней все же отправимся туда. Я звонил ей несколько раз в течение дня, она снимала трубку, говорила «Алло!» таким тихим, почти неразборчивым голосом, а потом – отбой. Наверное, гуляла всю ночь, а теперь отвечает на звонки, не просыпаясь. С нами согласился полететь Питер Уайз – свадьба ведь будет проходить неподалеку от его дома на Кейп-Ко де, а потом он еще и подвезет нас обратно к самолету, так что все к лучшему.

Ходил к Бернсону, и это было вроде прикольно. Он меня вдруг обнял, да так, что кости затрещали, и спросил, обнимал ли меня вообще кто-нибудь когда-нибудь вот так, и я ответил, что нет. Но я не сказал ему, что мне и не хотелось. Работал над портретами Марии Шрайвер, чтобы было что подарить на свадьбу.

Суббота, 26 апреля 1986 года – Нью-Йорк – Хайаннис (штат Массачусетс) – Нью-Йорк

Встал в шесть утра, позвонил Питеру в семь. В дверь мне позвонили на полчаса раньше, чем договаривались, и это был Питер, но без Грейс. Он сказал, что заехал к ней и разбудил ее, и она сказала, чтобы он вернулся за ней через час. Погода не из лучших. Немного облачно.

Поехали за Грейс в Виллидж, и она вышла в нижнем белье от Нормы Камали – из черной шерсти. А еще в меховой шляпе от Кензо. Красилась она, пока ехали в машине, а потом еще и в самолете. Приехали в аэропорт с опозданием на час. Летели хорошо, все время через этот серый туман, от начала до конца полета, и ничего не случилось, тогда как в ясный день самолет иногда попадает в воздушную яму и тогда его бросает вниз. Грейс надела зеленое платье от Аззедина – переоделась прямо в туалете аэропорта. Питер взял напрокат машину, желтый микроавтобус, он знал, где находится церковь, в которой все будет происходить, так что отвез нас прямо туда. А потом отправился посмотреть собственный дом в Ист-Фэлмэсе.

Толпа, собравшаяся перед церковью, принялась кричать: «Грейс!» и «Энди!» Толпа была огромная – я таких таких толп около церкви никогда не видел. Мы вошли внутрь, и там у двери нужно было брать складные стулья. Речь говорила Опра Уинфри. Прямо перед нами сидели Джейми и Филлис Уайет, и они оба, повернувшись к нам, сказали, что из-за нас снаружи поднялся слишком уж большой ажиотаж, – ну до чего же они потешные. Мы еще в конторе по прокату автомобилей обратили внимание на все эти гламурные имена – например, «Клинт Иствуд» или «Барбара Уолтерс», а еще там значилась эта девица Сент-Джеймс, но в церкви их не было. И когда смотришь на брачную церемонию, как в сказке со счастливым концом, почему-то задаешься вопросом, как все будет выглядеть, когда дело дойдет до развода.

Джекки причастилась, и они с Джоном-Джоном обошли всю церковь вместе, чтобы покрасоваться, – она выглядела великолепно. Месса длилась час, а брачная церемония пятнадцать минут. Девушка пела «Аве Мария». Питер ждал нас снаружи, позже он рассказал, что когда Арнольд и Мария вышли из церкви, они благосклонно отнеслись к фотографам – опустили стекло в машине, улыбались, позировали. А Джекки никому не улыбалась, она очень была мрачная. Они, по-видимому, праздновали это событие уже дня три или около того, потому что мне рассказали, как накануне вечером на какой-то вечеринке, Арнольд, вручая родителям Марии сделанный мною ее портрет, заявил: «Мне досталась жена, а вам достался портрет». И все мне говорили, как им нравится этот портрет, какой он замечательный. Потом один из приятелей Арнольда внес скульптуру, которую прислал в подарок Курт Вальдхайм, и она была некрасивая. Арнольд всегда ораторствует, вот он и сказал: «Мои друзья не хотели, чтобы я упоминал имя Курта из-за всей этой истории с нацизмом и из-за конфликтной ситуации в ООН, но я все равно люблю его, и Мария тоже, так что спасибо тебе, Курт». Перед церковью стоял какой-то лимузин, и кто-то затащил нас в него, но где был Питер? Наконец мы приехали на место, и Питер, который, оказывается, увидел, что мы попали в лимузин, приехал следом за ним, так что не потерял нас. Он отдал мне мои рисунки Марии, но я не знал, куда их деть. Тут их увидел Эдди Шлосберг и сказал, что положит их где-нибудь в доме, и я поблагодарил его за это.

Было жутко холодно. Я наткнулся на Австрийца, и он отвел нас в шатер, где официанты раскрывали устриц, и Грейс тут же захотела их отведать, но нам сказали, что их подают в другом шатре, – правда, несколько позже кто-то подошел к нам с тарелкой устриц только для нее, и она съела целых тридцать штук, а потом еще двадцать, она с шумом всасывала их, причмокивая. Там был и Кристофер Кеннеди, он очень славный. Джекки сидела с Беттиной. И с Марком Боаном. Я не смотрел на Джекки, у меня было какое-то слишком странное ощущение. Потом заиграла музыка и все принялись танцевать. Играли Питер Дачин с женой. Питер [смеется] торопился на другую вечеринку. Он так много работает. Грейс тоже стала танцевать, и тут же все стало точь-в-точь как сцена из кинофильма: все смотрели только на нее, больше никто не танцевал. А она танцевала с маленьким мальчиком. Мы сидели за столом Джо Кеннеди и его жены. Я разговаривал с Нэнси Коллинз. Спросил ее, будет ли она писать об этой свадьбе, но она запротестовала: «Нет-нет, что вы, это же сугубо частное событие». Она – лучшая подруга Марии, не знаю уж, с каких пор. Мы поговорили про статью о Сталлоне, которую она написала для Rolling Stone, а там мало что было сказано, и она заметила, что она на него сердита, потому что, как она сказала, он шесть раз отменял их встречу, а потом даже не дал ей достаточно времени на интервью. Но ведь он же встречался с П. Х. всего час, на большее не был согласен, и интервью у нас в журнале получилось отличное и, к тому же, необычное. Я все пытался фотографировать, но никак не мог никуда пролезть, не хотелось расталкивать всех. Друзья Арнольда – его собратья-культуристы – все были с фотоаппаратами, и никто из Кеннеди не мог ничего им запретить, но у них был свой фотограф, и они все время говорили: «Будьте добры, Чак, снимите-ка нас!». В этом случае все фотографии принадлежали семье Кеннеди. Им стоило разрешить гостям фотографировать, как это было на свадьбе Мадонны, потому что гости все равно будут снимать для себя. Ну, может, через много лет эти фотографии как-то и удастся использовать, но никто не побежит с ними завтра утром в «Нью-Йорк пост».

Еда была замечательная: сырые овощи, которые варили на пару прямо при тебе. Грейс танцевала с Тедом Кеннеди. Потом Грейс и Арнольд принялись обсуждать, что ей делать с этим Дольфом, потому что он трахает всех ее подруг. Я сказал ей, что она должна выйти за него замуж, пусть на минутку, потому что свадьба у них была бы великолепнейшая. Но я вечно даю Грейс не тот совет, какой нужно. Вот я говорил ей, например, что она никогда не добьется большой популярности, если не будет выглядеть скромнее, ведь публика не любит крайностей. Свадебный торт был высотой не то два, не то три метра. Все подходили ко мне и без конца говорили, до чего же им нравится портрет Марии. Папаша Шрайвер выступил с речью, он был во фраке. Он говорил о том, что «теряет дочь». Ну, скажу я тебе, ей же двадцать девять лет – ему вообще-то повезло, что он ее наконец потерял.

Арнольд тоже выступил с речью, он произнес чудесные слова любящего человека, ну, например, что сделает жену счастливой. Я впервые присутствовал при том, что о любви говорили вслух, все как есть.

Потом нам настала пора уезжать, и двое из парней Кеннеди зажали Грейс в дверях, и один из них терся о ее бок своим членом, а потом мы уехали в аэропорт.

Воскресенье, 27 апреля 1986 года

День начался рано, все из-за моего брата Джона и его жены. Как же странно, ведь эти двое людей, которых ты на самом деле совершенно не знаешь, кардинально отличаются от тебя, и мысли у них такие своеобразные – еще один повод призадуматься: а в чем, собственно, смысл жизни? Их сын Дональд еще учится в колледже, он получит диплом в августе, он специалист по компьютерам, так что, может быть, нам стоит нанять его на работу в Interview, если не будет слишком поздно, если нам не понадобится компьютерщик раньше. Пошел на блошиный рынок, там наткнулся на Билли Боя с Мелом Одомом. Когда солнце выглядывает из-за облаков, то даже жарко, но если его нет, то холодно. Билли Бой сегодня был не в настроении тратить деньги. И как только продавцы видят, что он появился на блошином рынке, они тут же задирают цены на вещи Скьяпарелли. Он вполне мог бы быть красавцем, у него хорошие пропорции, но он горбится, косолапит, так что на него не слишком обращаешь внимание. Ну, у него, конечно, рост под 190 сантиметров, на нем леопардовой расцветки пиджак, обтягивающие брюки и остроносые ботинки, мальтийский крест, по типу Шанель, темные очки – и вообще никакой косметики. В новостях показывали Имельду Маркос, она рыдала, что все еще торчит на Гавайях, и это как в английских фильмах, когда родственники приходят в темницу и говорят: «Мы тебя любим, дорогая, но нам все же придется отрезать тебе голову».

Понедельник, 28 апреля 1986 года

Был у доктора Ли, и она сказала: «Вы пили шампанское и ели торт» – она ведь видела в газетах, что я побывал на свадьбе. Но тут она прокололась. Потом я поехал в офис (такси 6 долларов). Фред, когда я появился там, принялся вовсю разоряться, что он не в состоянии развлекать всю эту толпу людей, ведь они приехали, чтобы повидаться именно со мной. И я сказал: «Ну хорошо, но я же был у врача».

Тем временем какую-то даму уже гримировали перед съемкой для портрета. Она одна из тех, кому и пластическая хирургия не помогла: разницы почти нет, что до операции, что после. У нее, однако, приятная, очаровательная улыбка, она открытая, любящая натура. Ланч заказали из «Кафе Кондотти», и еды было очень много. Я тут как-то раз наорал на Валери из Interview, потому что она выкидывала в мусорное ведро все эти прекрасные помидоры и свежий базилик, а она ответила, что уже три часа дня, а никто ничего так и не ест. Эта молодежь так избалована.

Потом приехала съемочная группа, человек пятьдесят, им надо было снять меня ради одной секунды экранного времени, это для «Кемикэл бэнк», они бог знает сколько времени разворачивали все это свое оборудование, и я сделал все, что им было нужно.

Позвонил Сурен Эрмоян, попросил меня сделать портрет Теда Тернера для обложки журнала «Мэдисон-авеню», и я сказал, что сделаю, потому что он был одним из первых, кто дал мне работу, он в пятидесятых годах заведовал художественным отделом у Херста, а потом Фред стал на меня орать. Но мне было неудобно отказывать Сурену, потому что я когда-то уже отказался от того, чтобы нарисовать для них американский флаг.

Вторник, 29 апреля 1986 года

Пришел в офис, поговорил с Фредом насчет его выходки накануне. Он все еще ссылается на то, что я ему сказал в Париже, это явно засело у него в голове: ему нужно, мол, вести себя так, будто он – молодой человек, нужно перестать вечно ворчать.

Звонил Кит, сказал, что заедет за мной в шесть – нужно быть на благотворительном мероприятии в пользу больных СПИДом, которое Кельвин организует в центре имени Джейвитса, где они собрались сделать огромную фотографию – причем снимать ее частями – вместе с Лиз Тейлор и другими знаменитостями. Приехал в этот центр, там было сто учащихся из Политехнического института моды (F.I.T.) и «Парсонс». Центр этот сам по себе огромный, да еще сложно спланированный. Лиз Тейлор опоздала, потому что получала платье у Кельвина. Там был маленький мальчик из Индианы, и про него говорят, что он болен СПИДом, поэтому ему не разрешают ходить в школу. Он очень симпатичный. Была Брук Шилдс, вид у нее весьма элегантный. Она самая красивая из всех женщин, которых я когда-либо видел. Я всегда считал Корнелию красавицей, однако когда она оказалась рядом с Брук, то выглядела гадким утенком, все-то у нее не то и не так, и говорила она что-то такое, вроде бы в сторону Брук, и притом еле слышно: «Брысь отсюда!» Корнелия не хотела оказаться на фотографии рядом с ней – выходит, понимает…

Уже и мэр наконец приехал, встал в центр, а Лиз все еще не выходила. В этом кадре должны были быть она, Кельвин и мэр. Я разговаривал с одним парнем, и вдруг он сказал, что болен СПИДом, и тут даже не знаешь, что и сказать, – это вам не «Ах, боже, какая чудесная вечеринка!»… Пригляделся, а у него на коже характерные пятна, вот она – суровая правда-то…

Когда появилась Лиз, все тут же посходили с ума и набросились на нее, и Кит сказал: «Это что же нужно такое совершить, чтобы стать такой знаменитой?» А потом ее поволокли по залу, и все фотографы тут же кинулись к ней, они чуть не задушили ее и не раздавили в своих объятиях, но как только они ее полностью отработали, все ее просто бросили, ненужную, и она осталась совершенно одна, ведь они получили все, что хотели. Это было так странно видеть. Прыгнул в лимузин и поехал в «Мистер Чау», а там снова здоровался со всеми, с кем совсем недавно попрощался. Грейс Джонс не раз звонила кому-то в Рим – и, по-моему, Тина ничего об этом не знала.

Четверг, 1 мая 1986 года

Фред очень был мил со мной, а потом стало наконец понятно, чего он хотел. Он сказал: «Если ты поедешь в Европу на прием, который устраивают Турн-унд-Таксисы, это полностью испортит всю мою поездку». Потому что он думает, будто ему там придется все время обо мне заботиться. А он, по-видимому, хочет валяться, задрав ноги, и ни черта не делать или что там еще? Но ведь я могу взять с собой кого-то другого, я не знаю, отчего это он так забеспокоился – ведь я не обязан ехать именно с ним. Там будет грандиозное празднование дня рождения, которое устраивает Глория, жена Иоганна, – несколько дней самых разнообразных событий.

У Сэма дурное настроение, вот мы и поссорились – я попросил его пойти купить чипсы, а он отказался. Он просто жутко хандрит. Винсент попросил его кое-что сделать, и он не сделал. Он говорит, что хочет, чтобы его у него была «более значительная» работа.

Суббота, 3 мая 1986 года

Заходил в «Сотбис». Смотрел на свои картины. Кто-то выставил на аукцион одну из моих работ из серии, которая называется «Билет в “Студию 54”», и этот кто-то заработает пять-семь тысяч долларов – это стартовая цена. Н-да, хотел бы я знать, кто же это продает? Я дарил эти работы Хальстону и Барбаре Аллен, вот таким людям.

За мной заехала Пейдж, и мы отправились на вернисаж Кенни, но сначала мы заехали в «Поп шоп», магазин, который открыл Кит, я там еще ни разу не был. У него работает пять человек: два босса и трое пареньков. Платят там восемь долларов в час. Магазин этот, правда, оказалось трудно найти, он в стороне от основных дорог, а ведь это играет большую роль. Я даже не знаю, поедут ли туда люди, хотя кое-кто там, конечно, был. Купил часы. Доехали до Кенни. Вечеринка получилась хорошая. Было три повара, они делали всякие итальянские макароны, причем каждое блюдо было освещено особым, подходящим по настроению светом, и это выглядело так элегантно. Кенни был в необычном для него состоянии – крайне возбужден.

Понедельник, 5 мая 1986 года

Поехал в офис на такси (6 долларов), и там весь день прошел в бесконечных делах. Был Энтони д’Оффей из Лондона, который решил, что обожает мои «Автопортреты». Они были так неуверены в том, как к ним относиться, и я уже было решил, что они вообще их не возьмут, а потом их увидел Кит и захотел использовать на футболках для своего «Поп шопа», и я сказал – ладно, и Кит сделал, по-моему, уже штук двести, так что теперь нам придется, наверное, их все выкупать.

Заходили Бруно и сенатор Додд, я даже не понял, зачем, на минуту заскочил Питер Бирд, и все это как-то одновременно. Я водил их по нашему зданию. Потом Сильвия Майлс сказала, чтобы я заехал за ней в восемь, перед вечером в «Линкольн-центре», посвященным Лиз Тейлор. Поехал на такси в аптаун (5 долларов). Сильвия принарядилась, и мы с ней дошли до «Линкольн-центра». Лиз опоздала на полтора часа. Наконец она приехала, стали показывать различные кинофрагменты, выступать с речами. Я вот не понимаю, как ей удается получать работу, если она так сильно опаздывает. Там была ее мать, удивительная красавица! Она была единственной, кого Лиз поблагодарила. У самой Лиз сейчас такая проблема с внешним видом: да, она похудела, но ее нос никуда не делся. И вся выпивка на нем отражается. Зато талия у нее сейчас – всего пятьдесят сантиметров!

Вторник, 6 мая 1986 года

Вилфредо зашел за мной, и мы отправились к Кельвину Кляйну на 38-ю улицу и Бродвей, а там у него в случае пожара – совершенная западня: лифт нужно ждать часами. Джон Фэрчайлд опоздал на двадцать минут, и они ради него задержали начало показа. Как приятно было прочитать в рубрике «Шестая полоса», что рекламное агентство Джерри Делла Фемины сделало рекламу для Перри Эллиса, в которой модель, молодой человек, читал книгу, и там в тексте можно было разглядеть слово fuck, а Фэрчайлд не взял эту рекламу и не напечатал ее у себя в «Уименс уэр дейли», и Делла Фемина на это сказал что-то вроде: «Что это Джон Фэрчайлд о себе возомнил? Он, может, и способен нахамить Джерри Зипкину и всяким таким прочим “ кавалерам”, но только не рекламным агентствам!» Это было, в общем, замечательно: услышать, что Фэрчайлду насыпали соли на хвост. По-моему, этот показ мод был вроде упрощенного Хальстона, со всеми этими свитерами, повязанными вокруг плеч, и тому подобным, пальто, шляпами, брюками разной длины, но, как сказал Фред, это было все для богатеньких. Решил довести работу до конца (такси 4 доллара). Бруно оставил для меня конфеты, и по приезде на работу я мог думать только о них, так что я их все съел, и это придало мне силы.

Приехал Руперт, у него все еще кашель, но он сказал, что его психиатр говорит: это просто подсознательное желание по-прежнему быть связанным с покойным бойфрендом.

Среда, 7 мая 1986 года

На улице случайно встретил Бьянку, и она поблагодарила меня за то, что я спас ей жизнь, послав ее к Эйзо на шиацу, он потом отправил ее к другому специалисту, который проведет с ней дополнительные процедуры. Она уже ходит без трости.

Клодия Коэн Перелман устроила прием в честь Билла Бласса, я приехал туда в половине восьмого (такси 5 долларов). Все было очень круто. Их дом очень элегантный, она пригласила Джерри Зипкина, Нэн Кемпнер, Каролину Эрреру. Как, по-твоему, они хотят купить Билла Бласса? Там была девица из «Уименс уэр дейли», а она из тех, кто не пользуется губной помадой и задает трудные вопросы, так что она далеко пойдет.

Главная медиа-новость дня: Джоан Риверс теперь будет конкурировать с Джонни Карсоном, и именно Барри Диллер смог заполучить ее для телесети FOX. Ее передача будет выходить в эфир на полчаса раньше, чем у Джонни. Не знаю, правда, как получится, – результат ведь может выйти и прямо противоположный. Зрителям ведь можно надоесть, можно перекормить публику, если везде будет один и тот же стиль. Бедняга Джонни – ему теперь придется беспокоиться насчет еще одной женщины.

Четверг, 8 мая 1986 года

Вилфредо зашел за мной, и мы поехали на показ мод Перри Эллиса на 40-й улице и Седьмой авеню (такси 6 долларов). Уже ближе к концу показа возникла пауза – и тут на сцену вынесли Перри. Некоторые рыдали, говорили, что у него СПИД. Раньше ведь все твердили, будто он ужасно расстроен, что у него нервный срыв из-за того, что умер его бойфренд, от СПИДа.

Отправился в «Палладиум» на вечерний вариант показа моделей Андре Уокера. И как раз когда мы стояли и смотрели с балкона, мой кристалл упал прямо на танцпол, так что пришлось пойти вниз разыскивать его. Нашел его Вилфредо. Когда кристалл выпал, рядом со мной стоял Тони Шафрази. А кристалл ведь мог там, внизу, кого-нибудь убить. Я ношу его на животе, между хирургическими корсетами, и он взял да и выпал.

Суббота, 10 мая 1986 года

На Мэдисон-авеню и 72-й улице на входе в новый магазин Ральфа Лорена стояла очередь, как у метро в час пик.

У меня случилась странная перепалка с Тамой во время делового ужина в «Одеоне», на очередном «свидании вслепую». Она начала мне говорить что-то вроде: «Дети – это ведь хорошо, как считаешь?» и «Можно всегда усыновить кого-нибудь» и «Тебе нужно жениться». Потом она сказала: «Может быть, это все слишком интимные темы для тебя, мы можем поговорить об этом в другой раз». И вот теперь я думаю, что это, может быть, Тама и внушила всякие мысли Пейдж, потому что было так странно, когда Пейдж ужасно расстроилась, что я не звонил ей из Европы. Но потом я подумал, что, может быть, Тама все это замутила для себя. Не знаю, как-то слишком странно. Что это с ними? Разве не ясно, что они совершенно не на того напали? Кто-то должен был бы направить их на путь истинный.

Четверг, 15 мая 1986 года

Винсент, который сейчас звонит мне по другой линии, сказал, что наше шоу «Пятнадцать минут» получило премию за лучшее видео во время вчерашнего мероприятия в «Палладиуме». Я стал избегать Пейдж, потому что на меня странно подействовало все то, о чем мне недавно говорила Тама. Да, еще я разговаривал с Хальстоном, и он сказал, что мне нужно пригласить «художественную прессу» на благотворительный вечер Марты Грэм, и я сказал ему: «Э-э, понимаешь, Хальстон, [смеется] у искусства на самом деле никакой отдельной “прессы” нет». Он лишь переспросил: «Нет художественной прессы? Как нет?» Это для него было полной неожиданностью. Он сказал: «Ну хорошо, тогда давай пригласим туда агентства новостей – Ю-Пи-Ай и Эй-Пи».

Пятница, 16 мая 1986 года

Работал до восьми. Без четверти девять за мной заехал Томас Амманн, чтобы поехать на ужин в ресторан «Орора» на Восточной 49-й улице. Его открыл Джо Боум, владелец «Фор Сизонс», «Уиндоуз он зе уорлд» и «Брасери». Встретил там Стюарта Пивара и Барбару Гуггенхайм, а в ресторане этом висит шестьдесят люстр – можно подумать, что ты в магазине осветительных товаров. Стюарту, правда, очень понравилось. И почему Стюарт без конца ищет каких-то еще девушек, когда рядом есть Барбара – она же его так любит, она красивая, умная, а сейчас еще и зарабатывает много. Почему? Просто очуметь! Ну то есть почему он оставил свою семью, чтобы жить одному – так, как он живет, – и без конца беспокоиться о том, где бы найти девушку, с которой можно перепихнуться? На самом деле я думаю, что его интересуют только двенадцатилетние девочки. Я же вижу, как он их разглядывает. Он больной. Кошмар. И я еще думаю, что ему, наверное, нравится нюхать грязное нижнее белье, что-то такое. Это у меня просто [смеется] такое ощущение. Барбаре он нравится, потому что, как она говорит, с ним – как ни с кем другим, и он совершенно погружен в свои собственные размышления. При всем при том он по-настоящему интересный человек, так много знает об искусстве, музыке, истории – да обо всем! Еда была холодная, но ее подавали в закрытой посуде, то есть ей полагалось быть горячей.

Суббота, 17 мая 1986 года

Фред огорчен, что я продолжаю тиражировать Марту Грэм, то есть более трехсот моих принтов будут бродить по коллекциям. А я огорчен, что в договоре на серию «Ковбои и индейцы» с Кентом Клайнменом зафиксировано право Клайнмена на «окончательное одобрение», и я не могу поверить, что Фред мог такое допустить.

Еще – возникла проблема в отношении плаката, на котором изображен Джон Уэйн: невозможно получить разрешение на его использование, просто не у кого. Это кадр из одного фильма студии «Уорнер», и я не понимаю даже, почему его вообще назвали «Джон Уэйн», ведь если бы не было указано его имя, невозможно было бы вообще понять, кто именно изображен. Случайно встретил Таму на улице, и она сказала: «Вы меня, пожалуйста, простите, что я недавно задавала вам все эти личные вопросы».

Воскресенье, 18 мая 1986 года

Мы отправились в центр имени Джейвитса на выставку винтажных аксессуаров. Раздал там 250 экземпляров Interview. Я на этой выставке испытал некоторое потрясение: я ведь недавно на блошином рынке купил у одной девушки шарики, и мы с ней типа подружились, она была из «Макса» и так далее, и она рассказала мне целую историю, откуда у нее эти шарики, единственные в своем роде, – а тут я пришел на эту выставку и увидел: да их у нее целый поддон! Я был так уязвлен: я ведь было решил, что она мне друг. Я перестал покупать так называемый «американский примитив», потому что все эти «вещи» просто раскрашивают, зарывают на день в землю и потом продают как старину. Вот почему я теперь занимаюсь «ар-деко»: там на всем есть маркировка, этикетки, там все расписано по книгам. Но у Стюарта возникла прекрасная мысль, как отомстить этой девице, он собирается ей сказать: «Помните, я у вас тут как-то купил одну лошадку, ну, за 12 долларов? Та к вот, я ее потом продал – за 12 тысяч. Оказалось, что она была прототипом для всех остальных – ну, для подделок». Он только это ей и скажет. И больше ничего. Ну разве не умно? Разве не замечательно?

Да, а я успел рассказать, что Тама сообщила мне? Она была когда-то знакома с одной девушкой, которая работала у Стюарта, в его квартире, и эта девушка считала его очень эксцентричным, потому что он держал у себя в холодильнике литровую упаковку скисшего молока и каждый час подходил к холодильнику и нюхал ее.

Среда, 21 мая 1986 года

Энтони д’Оффей прилетел из Лондона, он сказал, что ему не нравятся мои «Автопортреты». Вот к чему приводит совмещение профессий: он и владелец галереи, и ее арт-директор. Он сказал, что другие мои серии ему понравились, а эти – нет, потому что на этих у меня волосы дыбом, как у Жан-Мишеля. А Руперт как раз над этими так много работал… Эдмунд по-прежнему в коме. Врачи говорят, что надо бы выключить систему жизнеобеспечения. Я так боюсь впасть в маразм, но как узнать, что он уже настал? Я сказал П. Х., что даю ей такое задание: сообщить мне, когда у меня начнется маразм, и она ответила: «Обещаю, что скажу, но я готова на что угодно поспорить: ты мне не поверишь». Позвонил Стивен Спрауз, сказал, что идет в «Палладиум» на день рождения Кита. Мы поехали вместе, еще нужно было забрать Дебби Харри из отеля «Челси» (такси 5 долларов). Вечеринка была отличная, вот только этот славный актер по имени Тим увел у меня моего спутника – Сэма [смеется], потому что когда Ти м сказал, что еще там побудет, Сэм сказал: «Я, пожалуй, тоже». Но я не расстроился, я даже рад, потому что это означает, что мне не нужно чувствовать себя виноватым, когда я куда-то хожу с Вилфредо. Правда-правда, я ощутил облегчение, потому что не хочу ни заводить, ни развивать отношения. Так приятно, что тебя никто по-настоящему не волнует. Кто-то спросил меня, Сэм – гомосексуалист или просто еще незрелый молодой человек? А я не знаю, ничего не могу про это сказать. Ему нравятся женщины постарше, но он, возможно, просто хочет, чтобы у него была мамочка. Кто знает? Хорошо, конечно, если бы мне было двадцать лет и я мог бы снова пройти все эти круги – вот только я больше нисколько не желаю ни через что и ни через кого проходить, вообще никогда в моей жизни. Мы с Сэмом просто валяем дурака. Еще он прекрасно наводит порядок и быстро учится. Правда, если кто-нибудь его поправит или скажет, как нужно поступить, он может полезть в бутылку, и это в нем трудно изменить.

Четверг, 22 мая 1986 года

Только что прочитал интервью, которое у меня взял тот парень из журнала «Сплэш», и я не понимаю, как это ему удалось все так здорово написать, ведь я отвечал на его вопросы не так уж здорово.

В офисе меня ждала съемочная группа, что-то для чего-то английского, и это устроил д’Оффей, я даже не понял, что это было. Проборматал что-то.

Уехал рано. За мной в восемь вечера заехал Сэм (такси 8 долларов). Поехали в «Бикон» на моноспектакль, в котором играет Йоко, она уже была на сцене.

Встретил там Стивена Спрауза. Йоко изображала счастливые годы, после 1980–1981-го, она была в мужской одежде и в кроссовках, и я не понимаю, зачем она за это взялась. Она прекрасно выглядит, но это все так глупо – ей бы быть там, на сцене, в мехах, в костюмах от Армани, как очень богатой женщине. Ей пора бы уже дать Джону упокоиться, не тревожить его дух. Я все время думал лишь об одном: Шон, по-видимому, очень хотел бы, чтобы его мама прекратила все это. Он, должно быть, очень смущен и растерян.

Потом поехали отмечать день рождения Грейс Джонс в «Стрингфеллоу», это было как путешествие во времени, в семидесятые: неоновый танцпол, все эти плейбоевские «зайчики» с задницами. А ужина не было, так что мы оттуда уехали, ведь все были страшно голодные, так что пошли в «Кафе Рома», хотели что-то быстро перекусить в спокойном месте, а попали на совершенно грандиозный банкет в честь принца Альберта, там были Боб Колачелло, и Сесилия Пек, и Корнелия Ге с т. Ст о человек, с кем нужно поздороваться, пообщаться… Убрал сыр с пиццы, а все остальное съел.

Понедельник, 26 мая 1986 года

День поминовения. Я снова пошел вместе со Стюартом побродить по городу, заходили все в те же места, в аукционные дома, и так здорово, что можно оказаться там не раз и не два, потому что когда видишь все эти вещи несколько раз, они уже выглядят полной ерундой и надоедают тебе, хотя ты их даже и не купил. Столкнулся с Томом Армстронгом и его женой.

Вторник, 27 мая 1986 года

Фред едет в пятницу в Европу на это грандиозное празднество у Турн-унд-Таксисов. А я не еду – ведь он не хочет заботиться обо мне. Работал до 18.30, а потом оказалось, что тарелки от ланча все еще на кухне, и я сказал Фреду, что кухня у нас грязная, а он взглянул на меня и произнес: «Ну, я, во всяком случае, не собираюсь мыть посуду». На него явно плохо повлияла Диана Вриланд. Надо бы разрушить их альянс. В прежние времена Фред первым бы закатал рукава и начал все мыть и чистить. Я уже вызвал машину, поэтому у меня времени хватило только на то, чтобы вымыть кофейник, а Джей, надо думать, помыл все остальное. Джей последнее время в хорошем настроении. Наверное, у него новая подружка. Томас Амманн увидел картину Джея и она ему страшно понравилась, но она была одна-единственная в таком духе – он больше так не пишет. Молодые художники сейчас все создают абстрактные картины, потому что им такое сейчас по приколу. Они проходят через все, играя с любым периодом в искусстве.

Пошел с Дженни Хольцер и Хальстоном посмотреть Марту Грэм. Хальстон делал для нее костюмы. Они исполняли балеты старых лет, 1906 и 1930 годов, и было смешно видеть, как тогда танцевали – это же танец живота, тот самый «хучи-кучи», какой танцуют девицы из балаганов на ярмарках. [Смеется.] Балету нужны новые перебежчики – когда смотришь на этих танцоров из России, понимаешь, что у нас нет ничего подобного. Я видел, как в каком-то театре в России танцуют «Лебединое озеро», – разница просто огромная.

Четверг, 29 мая 1986 года – Нью-Йорк – Бостон – Нью-Йорк

Читал статью про этих ребят из «Клуба молодых миллиардеров», которых будут судить в Лос-Анджелесе за убийство Ронни Левина. В половине третьего за мной заехали Фред и Кейт Хэррингтон, потому что нам нужно было отправляться в Бостон. На такси приехали в аэропорт. Авиакомпания «Нью-Йорк эйр». Я читал книгу Пегги Гуггенхайм, и лучшее место в ней – когда Айрис Лав узнает [смеется], что она – еврейка: это случилось в школе, ее отвели в сторонку и сказали…

Сейчас гость в программе «Донахью» – Тед Тернер. Он такой самоуверенный. Я его терпеть не могу. С того самого момента, когда он однажды не захотел поздороваться со мной – мы с ним были в Белом доме.

Когда мы прилетели в Бостон, нас встретила Мэри Ричардсон и отвезла в отель «Хилтон». Вышел Джо Кеннеди, выступил с речью, но он неумелый оратор. Он сказал: «Этот великий американский художник, который раздал искусство, – тут Фред чуть не потерял сознание, – всему американскому народу». Да, поп-арт, пожалуй, именно это и сделал, однако Джо Кеннеди все же плохой оратор. Его слова звучали фальшиво, он не вкладывал в них чувства.

Воскресенье, 1 июня 1986 года

Эдмунд Голтни и Перри Эллис оба умерли на прошлой неделе.

Понедельник, 2 июня 1986 года

Джо Кеннеди приходил вместе с Майклом Кеннеди, и я не понимаю, как он может участвовать в выборах, он какой-то странный. Они пришли с телохранителем, были до нас на Уолл-стрит. А после их ухода у меня никак не получалось просушить одну картину с помощью фена.

Среда, 4 июня 1986 года

В офисе устроили ланч на сорок пять человек – в честь Криса Александра, потому что он уходит на пенсию. Там была Пегги Кэсс, и я сказал, что ей стоит снять фильм про то, как ей делали операцию на колене, да только, как оказалось, не на том, и в результате она стала инвалидом. А все потому, что она хотела быть примерной католичкой и вставать в церкви на колени, – и она выиграла суд против врачей.

Кент Клайнмен пришел в офис, ему не понравилась «Энни Оукли», и я сказал, что как же это ему могло не понравиться – ведь он сам заставил меня сделать этот портрет именно таким. А потом я спросил, смог ли он уладить эту историю с Джоном Уэйном, и он сказал, о да, его сын, Патрик Уэйн, даст разрешение на использование, если я подарю ему картину, которую он мог бы передать от своего имени в какой-нибудь благотворительный фонд, так что все улажено, а я сказал: «Э-э, что-что?» Он сказал, что Фред на такие условия согласился, но я-то понимаю, что Фред ни за что не согласился бы. Ну то есть за все это нес ответственность Клайнмен, и я не собираюсь за него отдуваться. Если Патрик хочет получить картину, Кент должен мне за нее заплатить, а потом уже он может подарить ее ему. А потом было пора идти в Музей американских индейцев на мой вернисаж, поэтому мне нужно было еще поехать вместе с Кентом на Бродвей и 155-ю улицу, и это после того как мы с ним поцапались, просто взять и забыть о произошедшем, потому что так надо – в наше время бывают деловые споры, после которых нужно по-прежнему оставаться в дружес ких отношениях.

В Музее, смотрю, уже и Псих Мэтти появился, чтобы меня приветствовать, сидит и пьет себе вино. Там есть двор, в нем небольшие строения. Очень мило, и оформили выставку очень хорошо. Народу было много.

Пятница, 6 июня 1986 года

В отеле «Уолдорф» давали ужин в честь печенья «Орео», и я в самом деле хотел бы сделать портрет печенья. Ему исполнилось семьдесят пять лет. Я решил взять туда с собой Вилфредо. Собрались все продавцы печенья, все разодетые, и как же грустно видеть, что эти люди, приехавшие в Нью-Йорк со всех концов страны, принарядились только для того, чтобы попасть на праздник печенья. Когда мы на цыпочках входили туда, охранник сказал [смеется]: «Мистер Уорхол? Вы без приглашения пришли?» Пришлось вызывать даму-пиарщицу, которая сказала ему, что все в порядке. А большое печенье выглядит так здорово. Это новое печенье «Орео», оно гигантское, всего одно в упаковке. В пять раз больше обычного, и там много крема, а шоколад черный и горький, просто отлично.

Я был в черно-белом, поэтому сам выглядел, как «Орео», и когда включили телекамеры, я принялся есть печенье и сказал: «Мисс Орео желает получить портрет». В общем, надеюсь, что все эти шишки в компании поняли мой намек. О, вот было бы хорошо сделать его. Церемонию вел Джерри Льюис.

Среда, 11 июня 1986 года

Мы с Рупертом сильно поссорились, это было в офисе, из-за панихиды по Эдмунду, идти мне туда или нет, – ну, в результате я пошел. Движение было жутким, и теперь я понимаю, почему у ездящих туда-сюда, на работу и с работы, бывают инфаркты от стресса, и это притом, что я вовсе не торопился туда попасть, а ведь если бы торопился, был бы полный кошмар. В конце концов доехали. Отец Эдмунда похож на проповедника из южных штатов, прямо персонаж из фильма. Он не такой, как все.

Потом мы с Пейдж пошли в «Плаза» на представление Йоко Оно, и Пейдж сняла туфли и пошла босиком, а я сказал ей, что она совсем чокнутая. Заставил ее вывернуть наизнанку ее футболку с надписью Interview, потому что женщин приглашали прийти «в вечернем туалете» (такси 4 доллара). Йоко и Шон уже там были. И Нона Хендрикс тоже была, а Роберта Флэк приехала через час после начала. Кэб Кэллоуэй получил медаль. Это было благотворительное мероприятие – чтобы собрать средства на программу усыновления гарлемских детей. Когда ты их реально видишь, так и хочется кого-нибудь усыновить. Они такие славные. Я дам деньги любому, кто возьмется вырастить одного из них. Та к всем и скажи.

Потом мы пошли в «Хантер колледж», на вечеринку в честь фильма «Снова в школу», в котором снялся Родни Дэнджерфилд. Приехали туда и увидели Сэма и П. Х. в самой гуще происходящего – ох, тоже мне фанаты! Они топтались вокруг Ронни с фотоаппаратами, а П. Х. попросила его сфотографироваться со мной, и он был очень любезен, сказал: «Энди, я просто обязан фотографироваться с любым, кто смог продержаться на таком поприще столько лет, сколько ты!» Пейдж довела меня до дома, а все остальные отправились в клуб «Эриа» на вечер байкеров «Харли-Дэвидсон».

Воскресенье, 15 июня 1986 года

Фред сказал, что на дне рождения у Турн-унд-Таксисов был один их этих старомодных пирогов с членами, какие делали в семидесятые, – знаешь ведь: сотни членов вокруг пирога, так, чтобы каждому досталось!

Понедельник, 16 июня 1986 года

Съемочная группа, которая снимала меня для британского телевидения, опять явилась к нам в офис, и я им сказал, что они могут просто всюду по городу следовать за мной и все снимать, но не записывая звук, и они согласились на это, тогда я взял собаку Бриджид, ее зовут Фейм, и мы с ней обошли наш квартал. Фейм сделала по-большому, и я все подобрал с тротуара, так что это была хорошая сцена, а потом мы пошли в сторону 27-й улицы в поисках магазинов, и в одном месте стояли два парня, и один, обращаясь ко мне, сказал: «А я сфотографировал тебя с Брук Шилдс», а другой едва слышно буркнул [смеется]: «Сукин сын!» Это было очень здорово. Я не знал, чтó это – он в самом деле меня знает или что, но на улице всегда попадаются колоритные личности. У Кита был лимузин, и я решил поехать с ним в «Карлайл» на прием в честь молодого Эллиса, который написал роман «Меньше, чем ноль». Он закончил Беннингтонский колледж. Когда мы туда входили, рядом с нами шла лысая девица в модном, но ужасном платье. Интересно, люди что, вообще перестали носить обычную, не дизайнерскую, одежду? Будет ли эта молодежь хотя бы когда-нибудь одеваться нормально, ну, типа, как тот же Фил Донахью? А вечеринка была славная. Я не читал его книгу, но кто-то мне ее уже прислал. Весь молодняк был с какими надо модными прическами и в какой надо модной одежде. Я всегда представляю себе калифорнийскую молодежь людьми рослыми, а эти были все ростом около метра.

Из Лондона звонил Ник Роудс, оставил сообщение, что просит перезвонить ему, когда я приеду домой, он сказал, что Джули Энн должна в августе родить. Как он выразился: «Мы ожидаем замечательное скульптурное произведение».

Вторник, 17 июня 1986 года

В отеле «Пьер» – показ моделей Бернара Перриса. За мной зашла Пейдж. Одежда эта – как будто для маскарада. Как будто кто-то просто нарисовал эскиз, а потом каким-то образом это все же удалось реализовать. В таких нарядах щеголяют обычно проститутки из бара «Гарри», выглядит дорого, ты это видишь, понимаешь, что это стоило немалых денег, но тебе совершенно непонятно, кто мог такое создать. Ну вот, теперь ясно – Бернар Перрис, сейчас все носят Бернара Перриса. Это, в общем, похоже на то, что делает Нолан Миллер, вроде одежды для телевидения. Рядом со мной сидела Эбе Дорси, она пишет для «Интернэшнл геральд трибьюн», и безумно восторгалась Питером Марино. Я обожаю ее имя. Подумать только: «Э-бе!» Если у меня когда-нибудь будет ребенок, я обязательно назову его Эбе.

Четверг, 19 июня 1986 года

Приехал в офис, а там эта дама из Флориды, подруга Дороти Блау, и ей не понравился ее портрет: она хочет, чтобы я сделал ее волосы более пушистыми, а это, как я хорошо понимаю, совершенно не даст нужного эффекта. Дороти прислала с ней потрясающе вкусные конфеты. Наконец я смог уйти из офиса, и мы со съемочной группой пошли к 42-й улице. Ну почему все эти съемочные группы и вообще все приезжие вечно хотят попасть туда? Там ведь совсем ничего нет. Поехал домой, увидел, что Марк Гудсон устраивает прием в честь Нормана Лира, и пошел туда, это в доме номер один на Бикман-плейс (такси 4 доллара). Там была Бьянка с Карлом Бернстайном. Были Синди и Джоуи Эдамс, я заговорил о Рое Коне, и она сказала, что он дышит на ладан, что она видела его, когда он приехал в город на небольшую коктейль-вечеринку, которую кто-то устроил в его честь. Еще там была одна дама, которая сказала, что ей ужасно скучно, потому что она больше не работает, а дети выросли, и тут я сказал: «А почему бы вам не усыновить ребенка из Гарлема?» Я рассказал ей, до чего они милые и что можно просто туда приехать, заплатить и забрать ребенка самовывозом.

Понедельник, 23 июня 1986 года

Фред пошел к Доку Коксу сделать анализ крови, он считает, что надо все о себе знать, не понимаю, зачем… Но Розмари не было на месте, и анализ никто не взял.

Йолас позвонил из аэропорта и сказал, что будет в офисе через двадцать минут – и так оно и было! Как это ему удалось приехать так быстро? С ним был Брукс Джексон, и вид у него был совершенно ужасный. Я не хотел спрашивать его про его жену – Адриану, потому что мне говорили, что она при смерти. Рак. Джей отдал свой билет на премьеру «Американского гимна» Лену, новому секретарю в приемной, ему семнадцать, он скоро начнет учиться в Брауновском университете, и потом Сэм спросил Лена, не хочет ли он поехать с нами, что меня удивило, потому что обычно он этого не делает, и тут вскоре Сэм удивился сам, потому что узнал, что Лену всего семнадцать, и он, Сэм, уже не самый младший в офисе. Лен по-настоящему умен для семнадцатилетнего парня.

Среда, 25 июня 1986 года

Был предварительный показ фильма «Безжалостные люди», и Дэнни Де Вито ужасно славный, нам всем нужно жениться на нем, правда! Он очарователен.

Воскресенье, 29 июня 1986 года

Сегодня День геев, поэтому устроили парад. Пошел на блошиный рынок и на улице случайно встретил Корки Кесслер, которую не видел уже тридцать лет. Или сорок. Она когда-то давала мне уроки современного танца. Ей сейчас пятьдесят пять или, может быть, пятьдесят восемь. Сделала операцию по исправлению линии носа и так далее, поэтому у нее внешность неместной, однако у нее прекрасное юное тело. Впрочем, не знаю: может, ее тело поддерживается всякими там бюстгальтерами и всем прочим. Ни за что не разберешь. Она расспрашивала меня про всех из нашей старой компании. В гей-параде участвуют миллионы девушек.

Позвонил Стюарт, сказал, что умер от СПИДа Марио Амайя, и он был до того расстроен этим, я попытался его утешить, но он был так огорчен, говорил, что Марио был самым важным человеком в его жизни, что он научил его всему, что касается искусства. И я сказал: «Стюарт, но ведь ты же не гей – так почему ты так расстроен?» Не знаю, почему, но я всегда забываю, что Валери Соланас стреляла и в Марио – в тот самый день, когда она продырявила меня: он ведь совершенно случайно пришел на «Фабрику». Ну, его она только поцарапала.

Понедельник, 30 июня 1986 года

П. Х. вернулась из Майами, где на выходных брала интервью у Дона Джонсона, и вот самое невероятное, что она узнала: оказывается, в ту пору, когда Дон оказался в тяжелом положении, он опустился и занимался мошенничеством в Лос-Анджелесе вместе с ныне пропавшим Ронни Левиным, тем самым, кого, скорее всего, убили!

Вторник, 1 июля 1986 года

Арнольд Шварценеггер устроил прием в честь Статуи Свободы в кафе «Сейокен», а меня даже не пригласил. И на свадьбу Кэролайн Кеннеди меня тоже не пригласили.

Пятница, 4 июля 1986 года

Сэм заехал за мной в два часа дня на такси «Олл-сити», и мы поехали на Десятую авеню и 23-ю улицу. Купил кое-какие сувениры (20 долларов). Не похоже, чтобы сегодня был праздник – а ведь 4 июля, День независимости, потому что по всему городу – миллионные толпы людей. Пароход MTV отошел от пирса в четверть четвертого. Все напились. По-настоящему больших звезд не было. Были Витас Герулайтис и Джанет Джонс, актриса из фильмов «Парень-фламинго» и «Американский гимн». Никого из рок-музыкантов, кроме одной девицы из «Бананарамы». Энни Лейбовиц фотографировала, но только яхты и суда. Там были Винсент с Шелли.

Меня заставили ударить в гонг, и у меня это ужасно плохо получилось. Еда была жуткая – чипсы «Дорито», недожаренные гамбургеры из «Хард-рок кафе» и свинина с бобами.

Пароход MTV был безобразно разукрашен – весь в воздушных шариках. Другие суда все были элегантными, без украшений. Мы смотрели речь президента на двух телеэкранах. В половине восьмого появился Дон Джонсон. Его привез катер с пятнадцатью телохранителями на борту, он красовался в здоровенной шляпе и не соглашался подниматься на борт парохода, пока не спустят лестницу со ступеньками. Он прибыл с девушкой, которая похожа на Патти д’Арбанвиль – но только она вовсе не Патти, и она держала на руках его младенца, а потом они поднялись на борт, удалились в каюту и даже не вышли, чтобы с кем-нибудь пообщаться.

А без четверти десять начался фейерверк, но мы были довольно далеко от него. Наконец пароход причалил к берегу, Дона Джонсона тут же увезли в лимузине, мы огляделись и наконец нашли несколько «цыганских» такси, согласившихся нас подвезти.

Да, а лучше всего было то, что когда мы вылезали из машины, нас увидели парни из ZZ Top и затащили к себе в ZZ Top-берлогу, это было здорово, они хотят побывать у нас, когда вернутся в Нью-Йорк в августе (такси 30 долларов). Подвез Сэма до его дома.

Воскресенье, 6 июля 1986 года – Нью-Йорк – Лондон

Крис рано заехал за мной (лимузин 70 долларов, журналы 30 долларов, носильщик 10 долларов). Купил билет на «Конкорд». В Лондоне меня встретил Энтони д’Оффей, отвез в отель «Ритц» (носильщики 20 долларов). Мне сняли номер с двуспальной кроватью, очень большой, в нем чуть ли не три комнаты. Позвонил телефон, это был Билли Бой. Потом позвонила Тина Чау, сказала, что ужин состоится. Я сказал ей, чтобы не устраивала для меня прием, но она все равно его устроила.

Поехал на такси в «Мистер Чау» (7,50 доллара). Было здорово, она пригласила прекрасных людей. Были Мик и Джерри Холл, Ник Роудс, Билли Бой и все эти английские денди. Все были действительно очень любезны и приветливы с нами. Тесса Кеннеди, Дженнифер д’Або, Рамон, Роберт Трейси, Рифат Озбек, Маноло Бланик, Джерри Зипкин.

Понедельник, 7 июля 1986 года – Лондон

Билли Бой все время со мной. Ходили в галерею, и это было замечательно, смотрели на картины, в общем, восхитительно (такси 5 долларов). До ужина я заказал сэндвичи к чаю. На ужин поехали в клуб Марка Берли – «Марк» (такси 7 долларов).

Вторник, 8 июля 1986 года – Лондон

Пошел на ланч в галерею, потому что вечером там будет мой вернисаж. Потом вернулся в отель (чаевые 5 долларов). Поел еще немного этих маленьких сэнд вичей для чаепития. Билли Бой дал мне кое-какую бижутерию, чтобы надеть ее на открытие выставки. Потом отправился в галерею, народу было много, и я два часа раздавал автографы. Там были эти славные ребята, которые хотят, чтобы мы сделали для них клип, – группа под названием «Любопытство кошку погубило». Крис ответил на их обращение к нам и был с ними на связи. Много фотографов. После открытия был грандиозный ужин в каком-то старинном художественном клубе под названием «Кафе Рояль», где проходили крупные вернисажи разных художников, например, Огастеса Джона. Д’Оффей пригласил около ста человек, и это, наверное, немало стоило. Потом Фред отвез меня домой. Заказал сэндвичи к чаю.

Среда, 9 июля 1986 года – Лондон

На этой неделе столько событий, начиная с Уимблдона и заканчивая свадьбой Ферджи, – это так замечательно! На этой же неделе Бой Джордж попал в газеты из-за своих проблем с героином, его разыскивают – огромные заголовки в газетах, это идет первой темой в новостях. Крис и Билли Бой приехали ко мне в отель, чтобы позавтракать у меня в номере (чаевые 10 долларов). Потом мое старое любимое занятие – бродил по Лондону (такси 8 долларов).

Четверг, 10 июля 1986 года – Лондон

Фотографировал Биг-Бен и всякое такое. Все эти клевые английские места. Купил кое-какие журналы (20 долларов). Отправился на ужин, а потом пришлось пойти в «Хевэн», чтобы встретиться с Глорией Турн-унд-Таксис и ее мужем Иоганном. Там уже были Билли Бой и Крис.

Мы с Фредом потихоньку слиняли оттуда. Билли Бой поссорился с папарацци [смеется], причем потому, что как раз хотел, чтобы его сняли (такси 10 долларов). Я попросил его зайти ко мне, чтобы поболтать о том о сем, но он сказал, что не сможет, хочет «скорее к себе и лечь спать».

Пятница, 11 июля 1986 года – Лондон

Как я узнал, Билли Бой потом вернулся в клуб и всю ночь напролет занимался собственным продвижением по социальной лестнице. Светский ланч у Маргерит Литтман на Честер-сквер (официанту 5 долларов, такси 8 долларов). Было по-настоящему здорово. Она такая крутая. Ее муж – адвокат английской королевы. Там была Дагни Коркоран и другие элегантные дамы. Ну, после всего этого мы с Крисом отправились на Кингс-роуд. А Билли Боя с собой не позвали.

Суббота, 12 июля 1986 года – Лондон

Поехали за город к Кэтрин. Позавтракали, сели в машину и потом два с половиной часа ехали в Глостершир. Кэтрин забавная. Она теперь леди Нейдпат. Водила нас всюду, устроила целую экскурсию. Во время ланча уронила большую миску со спагетти, а потом просто все подобрала, положила в другую миску, вместе с осколками стекла и всем прочим, и снова подала к столу – тем, кто приехал позже, например, Кенни Лейну. Они начали было делать барбекю, но тут пошел дождь. Уронили миску с малиной и тоже все подобрали. Стол был накрыт очень красиво, роскошные столовые приборы. И такая грязь на кухне, где и дети крутятся, и собаки, и служанки. Еду подают женщины с младенцами на руках. Кэтрин, к тому же, очень многое делает сама.

Воскресенье, 13 июля 1986 года – Лондон – Нью-Йорк

Встал в половине восьмого – и даже не понимаю, как мне это удалось. Вечером накануне читал биографию Сесила Битона. Там много про меня того времени, когда я его знал. А Сэм Грин был частью жизни всех на свете, при этом большой частью: у него в друзьях были и Йоко Оно, и Джон Леннон, и Сесил Битон, и Грета Гарбо, и я.

Мы очень много работали, продали в Лондоне кучу картин – одну в Карнеги-Меллон – и Энтони д’Оффей даже сказал, что оплатит счет в отеле за номер Криса, хотя он наверняка обалдеет, когда увидит счет: ведь Крис по восемнадцать раз в день звонил в Нью-Йорк. И Крис получил пять заданий на сдельную работу за эти дни – притом одно от фирмы «Полароид» – а еще он действительно поблагодарил меня за то, что я пригласил его в эту поездку. Я только хотел бы, чтобы мне на ум пришел кто-то, кто больше него заслуживал все эти возникшие возможности. Правда, Крис заботится обо мне, пусть и по-своему.

Выставка. М-да, выставка. Представь, ты входишь в помещение, где полным-полно твоих самых худших картин – и что тебе остается сказать, что ты можешь со всем этим сделать? Пусть не ты их выбирал для этой выставки. Этот д’Оффей назначил себя «арт-директором» выставки: говорил мне, что хочет какую-то конкретную картину, я надеялся, что он потом не вспомнит собственных слов, поэтому делал вместо нее то, что мне самому нравилось, а он, приезжая в Нью-Йорк, говорил мне, что выбрал тогда вовсе не ту. Он не хотел большую с камуфляжем, предпочел маленькие. Но он человек хорошего воспитания, приехал в отель со своей женой в половине восьмого утра, просто чтобы попрощаться. Я думал, что они поедут с нами в аэропорт, но они не поехали, это хорошо. Ему наш счет за отель обойдется примерно в десять тысяч долларов, по-моему. Что и говорить, он очень любезен. Да, боже, а вот Билли Бой – это, как оказалось, полнейший кошмар! К концу поездки все его просто возненавидели. Он вел себя как типичный выскочка, притом куда хуже, чем когда-либо вела себя Сюзи Франкфурт, и, как сказал Фред, по крайней мере, Сюзи всегда оставалась для нас старым другом. С кем бы мы его ни познакомили, он тут же через минуту брал у этого человека номер телефона, приглашал на ланч, дарил свои серьги и так далее! Вот и в передаче, посвященной мне, он торчал в кадре часами. Передача про меня, а он влезает в каждый кадр, а когда один фотограф сказал ему, чтобы он вышел из кадра, Билли [смеется] стукнул его своей фотокамерой. Я допоздна читал, чуть ли не до пяти утра, и вдруг рано утром начинались звонки: «А можно Билли Боя?» Это потому, что он говорил людям, что утром его можно застать у меня на завтраке! Он, правда, однажды утром принес мне цветы. Он в целом как более собранный, цельный Джеки Кертис. Крис его на дух не переносит. Они сильно поссорились, потому что когда мы случайно встретились в «Хевэн» с Глорией Турн-унд-Таксис и ее мужем, Билли был такой милый с ними, а когда они уехали, он сказал: «Ненавижу этих фашистов», вот тут Крис на него и взъелся. Наверное, Билли Бой считал, что они должны были пригласить его на свой прием или что-то в этом роде.

Пытался звонить по телефону, но сам еле двигался. Фред сказал, что все элегантные люди побывали в Европе сейчас, однако обошли вниманием мою «Статую Свободы». Тот же Джерри Зипкин или Ахмет. Как это могло случиться? Они что, звонят Нэнси Рейган и спрашивают ее: «А эта самая “Статуя”, она вообще на что-то годится?» и Нэнси отвечает им: «Нет», – так, что ли?

Понедельник, 14 июля 1986 года

Та к хорошо было видеть старые добрые нью-йоркские газеты (газеты 4 доллара). Я прочитал в колонке «Сюзи» про ту вечеринку, которую устроила для нас в Лондоне Тина Чау, и это все выглядело замечательно. Пейдж, как мне кажется, все еще на меня злится. Она теперь, наверное, просто стала жить собственной жизнью. Так-то лучше, однако.

Гейл сказала, что Элберт Уотсон получил новую работу – фотографа королевы. А я как раз только что читал про Сесила Битона и про то, как много для него это значило.

Вторник, 15 июля 1986 года

Вилфредо сделал Милтону Берлу прическу и грим для Interview, а еще взял у него автограф для меня – чего я сам не смог, когда был вместе с ним на съемках «Лодки любви». Он только что появлялся в одной из утренних передач, и когда он вошел, можно было подумать, что он вообще владелец всей этой телекомпании – вот ведь как здорово быть таким уверенным. Он спросил Вилфредо: «Мне членом расписаться?» Вид у него, как у старого портного.

Зашел Виктор, сказал, что Хальстон хочет встретиться со мной насчет Монтока – но без Пола. У нас ведь от сдачи Монтока Хальстону нет никакого дохода: все уходит на оплату ипотеки.

Среда, 16 июля 1986 года

Поехал на такси в «Палладиум» (6 долларов). На сцене был Джон Сайкс. И показывали телешоу, которое один парень из MTV сварганил за пять часов, и оно было отличным. Там все говорили всякое, обкладывали Джона по-разному, в общем, жгли.

Там был и Стив Рубелл, он купил ночной клуб «Даймонд хорсшу», которое раньше принадлежало Билли Роузу. Это, по-видимому, на Западных 40-х улицах, около Восьмой авеню. Я пришел с Долли Фокс и выудил у нее все сплетни. Она по-прежнему живет с Чарли Шином, он подарил ей жемчуга, очень красивые – по-моему, они покрашены черным, однако они прекрасны, и еще он подарил ей кольцо с бриллиантом.

Да, а вчера Гейл сказала мне, что надо проверить слух, будто Рон и Дория Рейган расходятся. Я сказал ей, что если эта информация у нее из первых рук и больше ни у кого ее нет, можно позвонить в журнал «Пипл» и заработать 150 долларов. [Смеется.]

Бриджид была только что на другой линии, и она сказала, что ее матери уже недолго осталось. Она вовсе не выглядит грустной – да она не была по-настоящему грустна и когда умер ее отец. Она в каком-то, что ли, восторге. [Смеется.] Я не понимаю, к чему я это говорю, но все равно – уже сказал. Она унаследует миллионное состояние.

Интересно, как вообще врачи относятся к больным? Они о тебе по-настоящему заботятся, хотят, чтобы ты выздоровел, или это для них просто бизнес? Ну вот я, например: я думаю о том, чтобы сделать портрет, но волнует ли меня, хорошо они получатся или это просто работа? А это всего лишь просто дело – речь не идет о жизни и смерти.

Утром я уговорил Стюарта пойти со мной к моему литотерапевту. Он сказал, ну как же я могу ходить ко всем этим людям, когда я, как все считают, умный человек. Ну, мы все же пошли к Бернсону, и там у него был какой-то гость – он американец, но живет в Японии. У него новый кристалл, предназначенный для рольфинга, он большой и круглый. С его помощью делают все то, на что обычно рольфинг и нужен: разминают каждую мышцу. Доктор попытался проделать это со мной, сказал, чтобы я представлял себе белый свет и белые стрелы, и при этом Бернсон и этот гастролирующий доктор держались за руки, стоя вокруг меня, и Стюарт даже закатывал глаза, настолько он не мог поверить происходящему.

Я ношу два кристалла – «витализирующий» и еще один. Они похожи на диски. Такие кристаллы делает сын доктора Рийса. Они называются «Гармоники».

Четверг, 17 июля 1986 года

Работал до семи вечера. Потом Рик Окасек заехал за нами, чтобы подвезти в «Мэдисон-сквер-гарден». Подруга Рика, Паулина, очень известная модель, она из Чехословакии, и с ними была ее мать, которая выглядит даже моложе своей дочери. А я, пожалуй, на самом деле никакой не чех, потому что я не понимал их, когда мать и дочь разговаривали друг с другом.

А потом мы поехали в «Гарден» [«Мэдисон-сквер-гарден»], и я даже не знал, что такое возможно, но наш лимузин заехал прямо внутрь. Въезжаешь прямо [смеется] на сцену. Да-да, правда! У Рика и у Дилана один и тот же администратор. Он без конца повторял: «У вас полная свобода действий, полная свобода. Идите куда хотите, фотографируйте где угодно – в туалетах, на сцене, да везде!» Они повели нас в комнату, и там были Дилан, Том Петти и Рон Вуд. И еще дочка Тома Петти – или, может, его жена. Она была ну просто его копия. Дилан выглядит хорошо, на нем были ковбойские сапоги с серебряными носами, и он пил «Джим Бим». И хотя мне было сказано, что у меня «полная свобода действий», хорошо, что я спросил, перед тем как щелкнуть этих троих, потому что Дилан сказал, что нет, не стоит. А позже Рик узнал, что у Дилана было плохое настроение, потому что он только что крупно повздорил со своей подругой, которой не то сорок, не то пятьдесят лет, она, по-моему, работает в компании звукозаписи, и под конец их ссоры она сказала ему что-то вроде: «Да иди ты, играй своего “ Мистера Тэмбурина” или что там еще у тебя есть». А такое точно способно вконец испортить тебе настроение – когда твоя любовница называет этим самым [смеется] «что там» дело всей твоей жизни. В общем, надо думать, она уничтожила его эго прямо перед концертом, который ему еще надо было отыграть.

Этот Прессман, владелец «Барни», был тут, он был и на празднестве MTV накануне, он ходит на все эти музыкальные штуки, я даже не понимаю, зачем. Я соврал ему, сказав, что видел у них в «Барни» в витрине свою «Статую Свободы».

Хороших кадров у меня на самом деле не получилось, я просто потратил четыре катушки пленки на то, чтобы передать атмосферу. А Рон Делсинер носился, как безумный, а под конец окончательно сошел с ума, потому что если концерт не закончится до одиннадцати, каждая лишняя минута встанет ему в тысячу долларов – это из-за профсоюзов.

Потом, в этом новом ресторане на 81-й улице и Коламбус-авеню, он называется «Метрополис», Дилан появился со всеми своими родственниками – со всеми детьми и мамой, благообразной седой дамой. Она не похожа на еврейку, а все остальные – вполне. Я спросил у менеджера Дилана, кто у нас Дилан в смысле религии – он все еще христианин или снова стал иудеем, и тот сказал, что Дилан ортодоксальный иудей, вот почему он на следующий день вечером не будет выступать: он не работает по пятницам, если только ему не заплатят очень много.

На концерт должен был прийти Кит Ричардс, однако у Пэтти Хэнсен как раз начались роды, это его ребенок. Да, и еще: администратору гастролей понравилась мать Паулины, подруги Рика Окасека, и она дала ему свой адрес. Он индиец. Паулина сказала: «Надо, чтобы мою мать кто-нибудь обязательно трахнул – до того, как ей придется уехать из Нью-Йорка!»

Пятница, 18 июля 1986 года

Грейс прекрасно выступила в «Тудей Шоу», нужно будет ей позвонить и сказать об этом.

Сегодня я где-то потерял свой фотоаппарат. А пленка, которая осталась в нем, была волшебная – там Дилан со всеми своими родственниками, детьми и мамой. Все другие катушки – просто концерт и все такое. Винсент устроил ужин с Риком Окасеком и его подругой Паулиной, его администратором, Элиотом Робертсом, который также администратор Дилана, и его женой или подругой Сильвией, она блондинка и представляет одного японского дизайнера. После работы Руперт отвез меня в аптаун. Я позвонил П. Х., заехал за ней в половине девятого, и мы двинули в «Кафе Рома». А мать Паулины не пришла, потому что куда-то отправилась с администратором гастролей, с этим индусом. Рик все еще не может быть в одном кадре с Паулиной, потому что он все еще женат.

Рик спросил меня, не хотим ли мы заехать в «Электрик леди», студию звукозаписи на 8-й улице. Мы пошли пешком по Пятой авеню, начался дождь, и все прохожие сначала узнавали Рика – он ведь под метр девяносто, а потом и меня, так что некоторые совершенно шалели, и мы стали раздавать автографы, и вот в этот момент я и осознал, что фотоаппарата у меня нет. Послушал альбом Рика и только теперь понял наконец, как им удается всегда выделить голос. В записи ведь двадцать четыре канала.

Он проиграл мне весь альбом, и можно было слышать каждую мелочь, можно было реально услышать, на что при записи уходит такое количество студийного времени и столько усилий, хотя я не понимаю, что это все означает – ведь песня сама по себе лучше от этого не становится, просто кажется более коммерческой, наверное… Но каждая деталь в записи так ясно звучит. Рик сказал, что он арендовал там подвал на протяжении двух лет, и ты же понимаешь, сколько стоит аренда студийного времени! Он сказал, что потратил миллионы долларов. Позвонил в «Кафе Рома», чтобы узнать, не у них ли я забыл свой фотоаппарат, я чувствовал себя человеком, который что-то потерял (телефон 0,50 доллара).

Суббота, 19 июля 1986 года

Поехал к доктору Берк (такси 5 долларов), там была эта пухленькая малышка, Диана Болтон, которая раньше работала в Interview, ей делали маску, она теперь работает в ELLE, она пришла в розовых туфлях, в облегающем платье, она стала привлекательной. Она рассказала, что уже после того, как подала заявление об уходе из Interview, журнал «Тайм», который ее пригласил перейти к ним, снял вакансию, а она была в полном замешательстве, не решалась сказать нам и все равно ушла от нас, а потом ее таки взяли в ELLE. В общем, мне опять делали коллаген, и теперь мое лицо кровоточит и все красное.

Воскресенье, 20 июля 1986 года

Выводил своих собак погулять, они наделали на тротуар на углу, и я хотел убрать за ними на обратном пути, всего через несколько минут, но работники магазина уже вымыли тротуар струей воды из шланга – они, наверное, увидели все из своего магазина. Ну вот, теперь я страшно смущен, что так получилось. Случайно встретил врача и его семью, они ведь мои соседи. Они везли инвалидную коляску, а в ней был свадебный торт – они сказали, что в четыре часа пополудни их дочь выходит замуж. Торт выглядел волшебно. Его сделали три дня назад, он марципановый, поэтому начал желтеть, но все равно выглядел потрясающе. Я сфотографировал его для «Книги вечеринок».

Вторник, 22 июля 1986 года

Посмотрел по телевизору все эти передачи о Ферджи и не понял, отчего бы королеве-матери не выйти замуж еще раз? Эта английская журналистка так жутко обошлась с Фредом. Мы читали ее статью, и, описывая его, она использовала четыре слова, которые я, например, ни разу в жизни в тексте не встречал – Сэму даже пришлось взять словарь, но все эти слова и вместе и по отдельности сводились к одному и тому же понятию: «раб». Одно из определений – «прелестник-амануэнзис». Однако со мной эта же корреспондентка обошлась вполне мило: она не вставила в свою статью ничего из тех глупостей, которые я ей наболтал.

Заходила Пейдж, поговорила со мной – она, наверное, перестала наконец на меня сердиться. Понимаешь, все эти бизнесмены с Уолл-стрит вечно сходят с ума от Пейдж, потому что думают, что она способна сделать их жизнь куда более блистательной, – и в этом они правы: она могла бы. Но вот они ей совершенно не интересны: ей нравятся только молодые художники. Наркоманы, короче.

Хочу Энн Лэмтон на обложку Interview [смеется]. Все тут же начинают орать на меня, когда я об этом заговариваю, но я в самом деле этого хочу. По-моему, она станет большой звездой и она по-настоящему интересный человек, а у нас было бы первое крупное интервью с ней.

Пошли на премьеру фильма «Изжога», и когда мы туда приехали, одна дама вдруг сказала, обращаясь к нам: «Будьте любезны, встаньте вот тут, справа, чтобы сфотографироваться». Ну, я встал туда, но меня никто [смеется] не сфотографировал. Никто, кроме Рона Галеллы, потому что было бы совсем неловко, если бы меня вообще не щелкнули – в общем, он оказал мне такую любезность. В этом фильме есть хорошая сцена: когда Джек поет эту арию – «Билл, мой сынок». Он там совершенно волшебный, можно в самом деле влюбиться в него, пусть даже он уже постарел. В нем есть та самая изюминка. Я недавно, встретив Карла Бернстайна, спросил его об этом фильме, и он сказал: «Да я их заставил все там переделать». Но он все равно выглядит в фильме полным подонком. Потом мы поехали в «Метрополис» на прием в честь фильма. Майк Николс познакомил меня с Норой Эфрон, это ведь она написала первую статью про Эди для… – для какой же это было газеты? Может, для «Геральд трибьюн»? Она, правда, на этот раз витала где-то в облаках, не хотела разговаривать. Вид у нее прежний, я был удивлен, до чего же она прекрасно выглядит. Я съел три десерта. Вилфредо отвез меня домой (такси 6 долларов).

Среда, 23 июля 1986 года

Да, Пейдж, судя по всему, снова вошла в прежнюю колею: она только что купила новый фотоаппарат, «Полароид», с разными объективами, и снова исполнена воодушевления. Я так и не понял, что же тогда случилось – чтó было не так?

У нас на телефоне перегорела лампочка, поэтому когда я поднял трубку, по линии, оказывается, Бриджид разговаривала со своей матерью, и это было так грустно. Я не мог не послушать некоторое время. Мать рассказала ей, как она сняла парик и увидела эти все шишки на голове. Ну что тут поделаешь?

Она всю жизнь ухаживала за своим мужем, и вот едва он умер, как и она тут же заболела раком. У нее даже не было шанса где-то побывать, хоть немного порадоваться жизни.

Потом Руперт отвез нас на угол 14-й улицы и Восьмой авеню, где этот парень из «Одеона», Кит Макнэлли, открывает ресторан «Нелл», вместе с Нелл Кэмпбелл из «Шоу ужасов Рокки Хоррора», она у него там за администратора. Он попросил нас высказать свое мнение о поданных блюдах, а еще посоветовать: назначить плату за вход пятнадцать долларов или только пять. В подвале у него дискоклуб, но в ресторане наверху тихо, вообще нет шума. Я сказал, что жителям даунтауна такая входная плата не понравится, и тогда его заведение просто превратится в дискоклуб, не став ничем особенным, а клуб для избранных или что-нибудь в таком духе вовсе не получится. Подвал, кстати, выглядел вообще как настоящая ловушка в случае пожара.

Четверг, 24 июля 1986 года

Галереи Роберта Миллера и «Пейс/Макгилл» – обе – хотят в октябре сделать выставку моих склеенных фотографий. По-моему, Фред предпочитает Миллера. Но в октябре же будет выставка моих «Писс-пейнтингс» – в большой новой галерее Ларри Гагосяна, в здании Сандро Киа на 23-й улице, а потом еще, тоже в октябре, выставка фонда «Диа» – и вот я думаю: если так много сразу всего выставлять, это значит лишь навлечь огонь на себя, так что выставку фотографий стоит сделать попозже.

Приехал Энтони д’Оффей со своей женой, и если они такие богатые, тогда я не понимаю, почему у нее нет одного зуба. Их сын, ему семнадцать лет, прислал мне письмо, простое исполненное обожания, а вообще оно показательно тем, сколько всего можно высказать в одном письме, оно так на меня подействовало. Он, правда, упоминает Билли Боя, так что я не понял – может, он именно на нем зациклился.

За мной должны были заехать на лимузине, чтобы Эллиотт Эрвитт сфотографировал меня для журнала «Трэвел энд лейже». Но они еще решили, что им нужна Грейс, и в результате все превратилось в представление под названием «Ожидая благодати от Грейс».

Ребята вызвали мне такси, и мы поехали на квартиру к Эрвитту, это на Сентрал-Парк-Вест, – потому что он позвонил и сказал, что свет уходит, так что ждать Грейс больше нельзя. А Грейс живет около клуба «Энвил», на Западной 14-й. Но в конце концов и она приехала, и даже если она опаздывает дольше всех на свете, она все равно такая славная и веселая. Она считает, что мы с ней должны стать супругами и она способна сделать меня счастливым. Представь ее друзей-кокаинистов – как они будут носиться по моему дому? Она все еще никак не может пережить, что ее бросил Дольф: сказала, что он без нее ничего не добьется в жизни, и, по-моему, она безусловно права – ему, прежде чем уходить, нужно было взять от нее побольше. Как она говорит, стоит ему пройти в плавках вокруг бассейна, и все бабы тут же сходят с ума. Она жаловалась, что Жан-Поль Гуд даже не встречается с их ребенком, которому сейчас не то пять, не то шесть лет. Грейс считает, что у мальчика должен быть кто-то, кто был бы для него авторитетом, воплощал бы образ отца, вот она [смеется] и нашла меня, «голубого», с которым готова жить ради ребенка.

Понедельник, 28 июля 1986 года

Поехал на такси к Питеру Марино на день рождения его собаки – ну полный улет (5 долларов). Там был корреспондент из «Дейли ньюс», который будет писать про эту вечеринку, вот и посмотрим, под каким углом он ее представит. Там стояли две миски с именами «Арчи» и «Амос», но я своих собак с собой не привез, я просто хотел пофотографировать для «Книги вечеринок». Жена Питера, Джейн Трэпнел, делает костюмы для телешоу «Кейт и Элли», вот по этому Джейн Кертин и привела свою собаку. Я бродил по офису Питера, он очень большой – у него там повсюду модели зданий, образцы тканей, на него сейчас работает человек сорок. И у Джеда бизнес по ремонту и декорированию помещений тоже очень хорошо идет – он сейчас выписывает счета на миллионы долларов.

Вторник, 29 июля 1986 года

Позвонила Джоан Квинн и говорит мне: «Когда же ты наконец соберешься сделать мой портрет, а?», а я ее спросил: «Что ты имеешь в виду?» Она сказала: «Ну как? Ты же мне обещал, а я уже семь лет отработала у вас в Interview – редактором по Западному побережью». И я сказал: «А разве ты у нас редактором на Западном побережье не для того стала, чтобы повыше взобраться на социальной лестнице? Или тебе, может, денег за это не платят?» Но она стояла на своем: будто я ей сказал, давно, еще в «Поло-Лаундж», когда она только начала у нас работать, что сделаю ее портрет. Но я ведь не мог сказать такое всерьез. Может, я пошутил, потому что у других художников она все эти портреты выуживала «за так», но чтобы всерьез – ну нет, извините. В общем, пришлось ей прямо сказать, что, мол, не буду делать ее портрет. То есть тут так: в том, что связано с искусством, я всегда держу данное слово и всегда помню, когда что-то обещаю. Потом я в связи с этим позвонил Гейл, и она мне говорит: «Слушай, я вообще не хочу в это ввязываться». И вот тут я по-настоящему огорчился. Я даже не понимаю, как это происходит: я заболеваю из-за того, что начинаю злиться, или же я злюсь, потому что заболеваю? Да, еще приехал этот парень и привез пятьдесят приглашений на вечеринку в клубе «Эриа» в честь очередной мыльной оперы, а в них написано: «Энди Уорхол приглашает…» – тут я просто рассвирепел. Я хочу сказать, он позвонил один раз и спросил меня, можно ли ему использовать мое имя в ряду других, и тогда я сказал, что да, конечно, надо же помочь клубу, а теперь, оказывается, мое имя там – единственное! Я такого ни для кого не делаю – так с какой стати мне делать исключение для парня, с которым я даже и не знаком? Потом нужно было подъехать в лофт к Сью Эткин на съемки видео для этой группы, которая называется «Любопытство кошку погубило», – его снимают Винсент и Дон Манроу, и они, как оказалось, взяли в аренду грузовик размером с полквартала. Ребята из группы остановились в отеле «Челси», им там очень нравится. Они такие славные, такие чистые существа. Потом поехал в «Мистер Чау» (такси 8 долларов) – на ужин с Гейл, Пейдж и Стивеном Гринбергом, который нас туда пригласил. Он привел этого амбала-ирландца по имени Боб Маллейн, из казино «Бэллис» в Лас-Вегасе, который сказал, что у него есть автографы, например, Мини Га-Ги, а потом еще Патрика Генри и тут же произнес: «Об одном сожалею: что у меня всего одна жизнь, чтобы отдать ее за мою страну», но едва он договорил до конца, как Стюарт [Пивар] заметил: «Должен вам сообщить, что это вообще-то слова Натана Хейла». В общем, я [смеется] тут же почувствовал, что дело принимает неблаго приятный оборот. Может, я что-то не так понял, может, все совершенно иначе и Боб на самом деле процитировал слова: «Дайте мне волю иль дайте мне смерть», но, как бы то ни было, это сказал Натан Хейл, когда должен был Патрик Генри, или же наоборот. Не знаю. Это все Стюарт знает. Мы сидели внизу, а не наверху, было адски шумно, и мне стало совсем тошно. Но я понял, что все в самом деле пошло наперекосяк, когда предложил заплатить за ужин, а Стивен Гринберг даже не возразил (ужин 300 долларов).

Четверг, 31 июля 1986 года

За мной заехал Стюарт Пивар. Мы отправились в галерею Роберта Миллера, которая сейчас там, где когда-то была галерея Эндрю Криспо. Мне там сказали, что если я позволю им устроить выставку моих склееных фотографий, они дадут мне дополнительную площадь. Там оказался Стив Аронзон, он пишет сейчас об этой галерее статью для «Вэнити фэйр», и еще он только что закончил статью про Стюарта – для «Аркитекчэрэл дайджест». А Стюарт, он вон сколько недель притворялся, что ему это безразлично, все говорил мне, что ему вообще не нужно никакой рекламы, что он хочет «остаться незаметным», «просто быть частным лицом», однако тут, пока он разговаривал со Стивом, стало ясно, что он отчаянно хочет этой публикации в журнале.

Как бы то ни было, фотовыставка, которая там у них висит, оказалась такой интересной, что я совершенно забыл [смеется] про то, что можно украсть какие-нибудь идеи. Мне понравились фотографии, где у Брюса Вебера размытые тона – голубые, розовые. Наверное, использовали сепию. И наложения снова в моде. Пейдж вовсю, как оглашенная, снимает своим новым «Полароидом», мне даже глазам больно стало от всех этих вспышек. Я не послал Лайзе записку, ничего не послал в знак соболезнования, когда в пятницу умер ее отец. Я подумал, что все само собой образуется, и я смогу сказать, что не знал, но сейчас из этого делают целое грандиозное событие, поэтому надо будет что-то написать – но что? Может, еще одну картину, его портрет? Но я уже столько их сделал.

Да, я вот что еще заметил, как Стюарт делает с руками эту очень странную процедуру: он тренирует каждый палец, точь-в-точь как упражняются пианисты. Например, на его средних пальцах сухожилия настолько разработаны, что он утверждает, будто может эти пальцы отгибать назад до упора. Он дал мне потрогать свои пальцы, он уже тренирует их месяца четыре подряд, и они наощупь как клешни. Я даже не смог их с места сдвинуть. Приходил этот человек из галереи «Пейс/Макгилл», и это так странно, когда сразу две галереи хотят устроить выставку твоих вещей, ведь такого до сих пор ни разу не было, и обе предлагают одинаковые условия – ну прямо как будто тебя хотят заполучить сразу два бойфренда или две подруги. Та к кого же выбрать?

Суббота, 2 августа 1986 года

Вилфредо купил билеты на концерт Принса, и вот мы поехали на такси в «Мэдисон-сквер-гарден» (3 доллара). Мы прошли мимо Дебби Харри и Стивена Спрауза, они тоже приехали на концерт, и едва сели на свои места, как на сцену выскочил Принс, совершенно голый или практически голый, и это был самый замечательный концерт, на каком я когда-либо бывал, – такая энергия, столько эмоций! Видел там Рона Делсинера, и он пригласил нас на прием в честь Принса в «Палладиуме». Принс уехал на лимузине сразу же после выступления – даже на секунду не задержался.

Мы пошли в зал Майка Тодда, там почти никого, столы накрыты, все зарезервировано, и посередине, в белом пиджаке и розовых брюках-клеш, словно пуэрториканец на выпускном балу, один-одинешенек, сидел Принс. Он был великолепен, причем весь этот надуманный образ мгновенно улетучился – будто он чокнутый, всегда окружен телохранителями и всякое такое: нет, он первым подходил к каждому из прибывших, пожимал руку, говорил, как он рад, что гости смогли приехать сюда, и еще он танцевал с каждой женщиной – со всеми этими взбалмошными девицами в платьях шестидесятых годов. Причем буквально с каждой девушкой, никого не пропуская, хотя он не слишком хороший танцор. Еще он хорошо помнил имена: например, сказал: «Как хорошо, Вилфредо, что ты смог прийти!» Какие манеры! А наш Вилфредо на седьмом небе от счастья. Мы попросили Принса стать лицом декабрьского номера журнала, и он сказал, что нам нужно поговорить с его администратором, а мы сказали, что уже с ним говорили, и он отправил нас лично к нему, сказав, что они обмозгуют этот вопрос. Нас просто трясло от волнения, до того все было потрясающе. Там был еще Билли Айдол, и ты знаешь – при виде этих двух гламурных молодых людей понимаешь: эти мальчики теперь на самом деле играют роль новых голливудских гламурных девочек, как когда-то [Джин] Харлоу и Мэрилин [Монро]. Та к странно.

Воскресенье, 3 августа 1986 года

Включил телевизор, посмотрел проповедь Джимми Сваггерта, огромный зал был переполнен – пришло больше людей, чем на концерт Принса. Пошел в церковь, там просто играл орган, потом я отправился на 26-ю улицу, на блошиный рынок, и пока я там был, смог подтвердить, что одна картина на самом деле подделка. Это был мой автопортрет – кстати, очень хорошая копия. Выполнено здорово, вот если бы только его в рамку вставили правильно, тогда вполне бы сошло, а так была видна часть холста с белой основой.

Понедельник, 4 августа 1986 года

Отправился в офис. Заходил парень-кришнаит, который в шестидесятые работал в «Максе», он только что снялся в фильме «Ханна и ее сестры». Он шел из универмага «Гимбел», который скоро закроется, и сказал: какой позор видеть, что закрывается универмаг с такими традициями, какое имя пропадет, больше его не будет. Но ведь это же просто-напросто имя, название. Ну и что? И когда такое говорит кришнаит, становится смешно. «Мейси», наверное, останется единственным большим магазином на Геральд-сквер. Прочитал некролог Синди Эдамс, посвященный Рою Кону. Она пишет, что поняла, что он умирает, на той вечеринке в «Палладиуме», когда ей пришлось помочь ему подняться на эстраду – она пожала ему руку, а он навалился на нее всей своей массой. Фред очень недоволен, потому что во всех этих некрологах меня упоминают как одного из близких друзей Роя. На аукционе вещи Роя будут выглядеть так же, как на распродаже Рока Хадсона. Все это – странные вещи, которые вообще непонятно что делают в доме – например, то, что ему дарили. Его дом в городе всегда выглядел так, будто вот-вот превратится в трущобу, а дом в Гринвиче был куда больше приукрашен.

Среда, 6 августа 1986 года

Весь день все только шептали «С днем рождения!», но вслух никто не говорил. Пейдж вечером устраивала ужин для рекламодателей, и я побоялся, что на самом деле это будет завуалированное празднование дня рождения, поэтому сказал ей, чтобы она пригласила как минимум четырех рекламодателей, а не то будут неприятности.

День стал куда более странным и непонятным, когда позвонил Кенни Шарф и сказал, что Мартин Бергойн болен и уехал к своим родным во Флориду. Сначала думали, что у него корь, а оказалась совсем не корь. Я сказал, что у тех, кто, как мы знали, заболел «этим», была финансовая возможность получить лучшее в мире лечение, но они первыми ушли на тот свет, поэтому у меня просто нет слов. Флорида – это, наверное, лучшее место для поправки здоровья. Мадонна попала в газеты, потому что покупала книги на Коламбус-авеню: как написали, для «больного друга», а это, надо полагать, Мартин. Приехал к восьми в «Кафе Рома», и там были Стивен Спрауз, Дебби Харри, Крис Стайн, который выглядит красавцем, вот только Дебби нужно было уйти пораньше, чтобы работать над новой записью. Там же был один человек из «Полароида», и я наконец сказал ему, что если «Полароид» не будет давать нам рекламу, я больше никогда в жизни не упомяну их фирму, и он ответил: «Ах, не говорите так, ведь это же не означает, что мы не можем быть друзьями». Он подарил мне что-то, что, как он сказал, для него наполнено большим смыслом, и это [смеется] был полароидный снимок. А на нем закат. Тама собирается жить с Пейдж, у нее на квартире, когда будет по выходным приезжать из Принстонского университета: она ведь должна теперь там у них преподавать литературу. Мы купили права на все рассказы Тамы в «Рабах Нью-Йорка», про ее жизнь с Ронни – то есть героя зовут «Стэш», и Винсент сейчас пытается найти финансирование, чтобы сделать из этого художественный фильм.

Пятница, 8 августа 1986 года

За мной, как в старые времена, зашел Бенджамин. Мы с ним заглянули в Е.А.Т., повидались с нашей любимой официанткой, которая всегда нам что-нибудь дает бесплатно. Ее зовут Иса. Она работала в коммуне в шестидесятые годы, вот почему, наверное, [смеется] всегда накладывает так много еды, просто доверху. Я дал ей на чай (еда 35 долларов). Мы с Бенджамином разговаривали о ювелирном бизнесе, это было интересно.

Воскресенье, 10 августа 1986 года

На блошином рынке случайно встретил мать Долли Фокс, которая [то есть мать] в пятидесятые годы получила титул «Мисс Америка». Еще наткнулся на Малышку Нелл, которая покупала всякую всячину, чтобы украсить свой новый клуб.

Вторник, 12 августа 1986 года

Заходил Кент Клайнмен. Принес мне на подпись контракт на сорок страниц – это все про ту историю с Джоном Уэйном. И говорит: «Мне не нравится цвет. Какого цвета будут губы?» Но ведь это же синее лицо! Какая разница, какого цвета губы, если лицо синее? Просто смешно.

Среда, 13 августа 1986 года

Пошел погулять, и строительные рабочие стали свистеть мне вслед, ну я им выдал Interview. Только я потом увидел собственное отражение в витрине магазина, и я как белая ворона среди остальных прохожих на улице. К нам заходил Борегард из «Дитейлз», принес последний номер – они становятся общенациональным изданием.

Пошел посмотреть «Останься со мной» в «Коронет» или «Бэронет». Герои фильма – четверо подростков, и это, конечно же, Жирдяй, Умняга и Чокнутый.

Единственное разочарование: четвертый, писатель, – который обо всем этом пишет позже, уже взрослый, и который был самым очаровательным из них, – превратился в Ричарда Дрейфуса! А стоило бы – в Ричарда Гира. Вот тогда я был бы совершенно счастлив.

Четверг, 14 августа 1986 года

Я перестал есть мясо сначала для того, чтобы понять, есть ли у меня на него аллергия, и выяснилось, что нет, и теперь я просто не ем много мяса, потому что оно мне как-то и не особо нужно.

В офис приходила Кэнди Праттс, она была по-настоящему расстроена из-за Уэя Бэнди, она была у него на прошлой неделе и, как она сказала, он тогда был в прекрасном настроении и отлично выглядел. А сейчас прошел слух, будто он выпил раствор хлорки, чтобы покончить с собой. Но я его как-то раз видел по телевизору, и он говорил в этой передаче, что всегда моет хлоркой свои овощи-фрукты, так что, может, отсюда и пошел этот слух?

Пятница, 15 августа 1986 года

Прочитал в воскресном издании «Нью-Йорк таймс», где было много по-настоящему интересного об искусстве, про одного человека, который рисует долларовые банкноты и ими платит за еду, а потом еще получает сдачу.

Суббота, 16 августа 1986 года

Ходил на ужин с Вилфредо, Леном и Борегардом в «Барокко» (165 долларов), а потом мы прошли от Черч-стрит до нового заведения, которое сегодня называется «Сэтедей», а на неделе как-то по-другому. Мы туда пришли, и там одни красавцы-манекенщики, причем даже не голубые, но разодетые по полной программе, со всеми нужными аксессуарами, с какой надо бижутерией, в порванных в нужных местах футболках, прямо как на фотографиях Вебера, все выглядят будто со страниц какого-нибудь журнала мод. И возраст соответствующий – лет двадцать восемь или тридцать. Они поставили свои мотоциклы прямо перед этим клубом. Красавицы тоже тут. Столько людей собралось, что часть публики вышла на тротуар, это было так эффектно. Я мог бы остаться там подольше, но мы уехали в половине третьего (коктейли 40 долларов).

Воскресенье, 17 августа 1986 года

Мой племянник приехал в Нью-Йорк, он закончил Питтсбургский университет и хочет работать у нас, устанавливать компьютеры в нашем офисе и в редакции Interview. Его зовут Дональд. У него есть друг, который будет консультировать нас по «железу», а Дональд занимается софтом. Я сказал ему, что мне сначала нужно поговорить с Гейл, позвонить ей туда, куда она сейчас уехала, за город. Он, наверное, будет хорошо делать свое дело. И ему, наверное, понравится одна из этих девушек, которые работают в Interview. Он завидная партия – симпатичный умный парень. Если он начнет у нас работать, ему придется изменить свою фамилию на «Уорхол» – я не в силах буду терпеть, чтобы в офисе маячил какой-то «Вархола». Да, Борегард мне рассказал, что «Дитейлз» сейчас печатает колонку про настоящие имена разных людей. Например, Энни Фландерс на самом деле что-то вроде Шварц. И ей эта перемена реально пошла на пользу. А настоящее имя самого Борегарда – Билли Стретч.

Ходил на голливудскую выставку в музей «Купер-Хьюитт», там было невероятно много народа и все разглядывали вещи кинозвезд. Не могу поверить, что у нас нигде нет музея кино. В этом музее были какие-то вещи Марлона [Брандо], но табличка куда-то делась, и я не понял, откуда они их взяли.

Понедельник, 18 августа 1986 года

День начался со звонка Жан-Мишеля от Джози, манекенщицы Кельвина Кляйна, она из Южной Африки. У него сейчас больше нет своего галерейщика. Он ушел от Мэри Бун, и они оба рады этому. Он хочет пойти под крыло к Лео, но я не думаю, чтобы Лео хоть кого-то принял сейчас к себе. Жан-Мишель, правда, хочет устроить у него всего одну выставку, хотя знает, что Лео ничего не продаст.

Вторник, 19 августа 1986 года

Я договорился, чтобы Вилфредо пригласили на ужин в честь Тамы Яновиц, куда все так хотели попасть, но в результате он сказал, что пойдет повидаться с этим музыкантом, который играет на арфе в зале «Радио-сити». Я не мог поверить своим ушам. Он сказал, что зайдет после ужина.

За мной зашел Сэм. Я работал над картиной «Парик». Вскочили в такси и поехали на 73-ю улицу и Первую авеню, в ресторан «Петалума», на ужин, который Алан Риш устроил в честь Тамы, и там была прекрасная атмосфера. Алан Риш наконец-то смог организовать по-настоящему хороший прием. Пол Моррисси вел себя странно: он ведь знает, что я возненавидел Дэвида Вайсмана после «Чао! Манхэттен», и вот он подвел его и сказал, обращаясь ко мне: «Энди, пожалуйста, познакомься – это Дэвид Вайсман», и я просто… я просто не смог подыграть ему. Я не смог забыть прошлое, просто посмотрел в сторону, не стал с ним мириться. Вайсман сейчас продюсер фильма «Чертополох», в нем главную роль будет играть Джек Николсон. Ко мне подошел Пол Шэффер, он сказал, почему бы нам не поработать вместе над специальной телепрограммой, мы бы могли ее продюсировать. Я сказал ему, что он мог бы стать новым Эдом Салливаном, и ему это понравилось. Вечеринка началась, когда появилась Дайэнн Брил с этой своей грудью, а также с крупным мужчиной, который выглядел как улучшенная версия ее бывшего любовника, Рудольфа; девица Сэвитт, в свою очередь, привела с собой менее привлекательную версию Рудольфа. Тут были лучшие из тех, кого можно встретить на приемах и вечеринках. Я разговаривал с Патриком Макмалленом, и он сказал, что сейчас по-настоящему взялся за женщин.

Меня посадили рядом с Тамой, за стол ее издателя – это издательство «Краун». Оно же, скорее всего, будет выпускать нашу «Книгу вечеринок», однако никто из них ни слова не сказал мне об этом, не дал знать, что им насчет этого известно. Все ужасно веселились, танцевали на столах, у Тамы новый бойфренд – миллионер из Техаса. Там был малыш Родни Харви, актер, которого открыл Пол Моррисси, сняв его в фильме «Метис», еще были Рене Рикар и Сьюзен Блонд с мужем. Были Анита Сарко и Майкл Мусто в костюме раба. Был Билли Норвич из «Дейли ньюс», и была жена Лу Рида, Сильвия. И Стив Аронзон с Кэти Джонсон. В общем, все веселились. Тама уехала – наверное, поехала домой трахаться со своим бойфрендом. Кое-кто отправился на вечеринку в «Революшн». Сэм дошел со мной до моего дома, и мы с ним купили по дороге «Энкуайрер» и брикет мороженого «Дав» в гастрономе «Фуд эмпориум». Пришел домой, и тут позвонила П. Х., чтобы узнать, не видел ли я кого-нибудь поблизости от ее золотой сумочки «Фьоруччи»: ее украли на вечеринке, а в ней были ключи и фотокамера.

Понедельник, 25 августа 1986 года

Мартин Бергойн позвонил и попросил меня нарисовать для него рисунок – это благотворительная акция, чтобы помочь оплатить его больничные счета. Гейл принесла мне только что присланный из типографии номер Interview с Доном Джонсоном – это тематический номер про Майами и Лас-Вегас. Выглядит вроде как замечательно, и я это отметил. Потом Фред сказал, чтобы я обязательно сообщил об этом всем сотрудникам Interview, так я и делал всякий раз, когда встречал кого-то из них. Я даже сказал Роберту Беккеру, что мне понравился раздел искусства, и правда, мне действительно он впервые понравился – там были материалы для молодежи, про клубы и всякое такое. Да, а лучшее высказывание в этом номере принадлежало Джону Сексу – что еще с малых лет отель «Фонтенбло» произвел на него огромное впечатление и с тех пор он старается выглядеть как его фойе.

Вторник, 26 августа 1986 года

Мартин Бергойн позвонил и сказал, что привезет фотографию, на которой он с Мадонной, чтобы я мог использовать ее для моей картины, но я сказал, чтобы он отдыхал и не тратил силы зря, а я лучше кого-нибудь пошлю к нему за ней.

Четверг, 28 августа 1986 года

Линда Стайн отменила мои билеты на выступление Мадонны в пьесе Дэвида Рейба «Гусьи Томтом». Она сказала, что ее бывший муж Сеймур сказал, что я отношусь к категории «пресса», и поэтому он не пустит меня. Они все совершенно одинаковые, эти люди из индустрии звукозаписи, так что она теперь у меня в черном списке. Мартин и Кит идут туда.

Фред вырезает все фотографии этого парня Чеймберса, который убил девушку в парке, и я не понимаю, зачем. Фред сказал, что снова берет на работу Робина Геддиса! Это все равно что нанять еще одну Бриджид, вот у нас и появится второй зомби. Ну то есть если бы он действительно избавился от всех своих проблем, тогда [смеется] он бы не захотел работать у нас, верно? Фред сказал, однако, что Робин был «лучшим» из всех, кто у него работал.

Пейдж расстроилась, потому что Фред раскритиковал ее манеру вести себя во время ланчей для рекламодателей: когда она начинает нервничать, то принимается лихорадочно перелистывать журналы – а она ответила, что таков ее стиль продажи рекламных мест, и если он будет ее за это критиковать, она вообще перестанет устраивать такие ланчи. Она просила не говорить Фреду, что расстроилась, но я все же позвонил Фреду и напомнил ему, что она продает больше рекламы, чем кто-либо из сотрудников журнала, а он ответил, что не имел в виду ничего плохого.

На днях звонил Ник Роудс из Лондона, сказал, что у них родилась девочка. По-моему, он разочарован. Они возвращаются в Нью-Йорк в сентябре. С Фредом разговаривал кто-то из Дании, они там хотят, чтобы я сделал серию работ по Гансу Христиану Андерсену.

Суббота, 30 августа 1986 года

Утром позвонил Мартин, хотел отдать мне свой билет на пьесу, где играет Мадонна. Он уже видел этот спектакль и теперь слишком устал, чтобы еще раз высидеть все представление, сказал, что встретится со мной потом и отвезет на вечеринку в «Сарди». Я работал до семи. Поехал в театр имени Митци Ньюхаус (такси 6 долларов).

Лучшее в этой пьесе – костюмы, сделанные Кевином Дорнаном, который раньше вел отдел моды у нас в Interview, был самым первым его заведующим. Каждый свой выход Мадонна появляется в новом наряде, и один лучше другого. А Шон Пенн был с кобурой, в розовых носках и ботинках. Пьеса была вроде того, что делал Чарльз Ладлэм, – абстрактная. Мадонна хорошо играла, она вовсе не пыталась подражать Джуди Холлидэй или Мэрилин. Все два часа жевала резинку – и я тоже. Надувала пузыри и всякое такое. На аплодисменты в конце они не вышли. Там была Лайза, я подошел к ней, поздоровался, и хотя я читал в «Энкуайрере», что она весит девяносто килограммов, она вовсе не выглядит толстой, правда. Там был Марк Балет, и я здорово разозлился на Кевина, потому что Марку он достал два билета, а мне даже одного не предложил. После спектакля Мартин встретил меня за кулисами, и там у них была большая шоколадная нога от «Крен», все ее ели, и Мартин тоже. А ведь так грустно видеть болячки и язвочки по всему его лицу, но было, в общем-то, здорово видеть, что Мадонна ест ту же самую ногу и не боится, что может чем-нибудь таким заразиться. Мартин откусывал, а за ним и Мадонна откусывала… Мне нравится Мартин, он очаровательный.

Мы поехали в «Сарди» в лимузине Мадонны и Шона. С ними были крутые телохранители, они говорили фотографам: «Если хоть один кадр сделаешь, мы тебя убьем». Там был Рон Галелла, и я даже почувствовал себя виноватым, но что я мог поделать?

Ко мне подошел Уоррен Битти, сказал: «Привет, ну как ты?» Он постарел, выглядит не слишком, но, по-моему, это он специально выглядит непривлекательно, потому что если бы он совсем немного постарался, он бы снова был обалденно красив.

В два часа ночи я ушел оттуда, сам добрел до Бродвея, взял такси, и никто из фотографов на меня даже внимания не обратил, потому что я был сам по себе (такси 6 долларов).

Воскресенье, 31 августа 1986 года

Это был уикенд недугов. Сначала Мартин, а потом эта кроличья лапка, которую Стивен Спрауз подарил мне на прошлое Рождество: когда я ее поднял, она развалилась на части. Я оставил Мартина на вечеринке, он там вовсю веселился, даже в два часа ночи. Мои собаки хандрили. Джед в Лондоне, и им, похоже, не хватает этих «каникул» по выходным дням.

Вторник, 2 сентября 1986 года

Фред отказался от большой лицензионной сделки на использование моих работ, и это, прямо скажем, большое облегчение. И он сказал то же самое. Он сказал, что просто не в состоянии тратить на это так много времени.

Среда, 3 сентября 1986 года

Утро началось с плохой новости: наше видео с Риком Окасеком было отклонено, и это после того, как Винсент целую неделю с этим возился, он ездил всюду, выбирая места для натурных съемок.

Пришел Стивен Спрауз, принес для меня альбом Дебби, для которого он делал обложку, обложка прекрасно выглядит, сделана искусно, он в самом деле хороший арт-директор и понимает, как использовать собственный почерк и всякое такое. Зашел Рик Окасек, он чувствует себя виноватым. Приходил Робин, и Фред на меня сильно разозлился – за то, что я не хочу, чтобы он снова у нас работал. Фред сказал, что Робин сильно изменился, что он теперь другой человек, а в Нью-Йорке столько всего происходит, и я не знаю, разумно ли это, чтобы он вернулся к нам. Теперь он умеет делать шелкографию. Потом приходил мой племянник, компьютерщик, и долго ждал другого парня, того, что занимается «железом», – они ведь собирались поговорить с Гейл. Его друга зовут Дэвид Пейтовски или как-то вроде того. Он тоже из Питтсбурга. Этим ребятам надо было бы изменить свои фамилии перед тем, как приехать в Нью-Йорк.

Позвонила Йоко и пригласила на «Медею», японское представление в парке. Я позвал с собой Джея, и мы на такси добрались до Йоко, хотя движение было до того отвратное, что до Западной 72-й улицы мы добрались только через час (такси 7,50 доллара). Когда мы оказались наконец перед «Дакотой», мы увидели, что лимузин все еще стоит перед домом, мы поднялись наверх, а они как раз собрались ехать, они позвонили и узнали, что представление состоится при любой погоде, а между тем уже начался дождь, и я забыл про это упомянуть. Ну, поехали, сели в парке, а именно в этот день я впервые не надел свою куртку с подкладкой, и тут дождь полил как из ведра. Шон уехал. Я начал жевать резинку, просто чтобы согреться. Нам показывали современную версию «Медеи» в исполнении японской театральной труппы. Потом дождь перестал. После представления нам пришлось пойти за кулисы, и японцы почему-то проявили ко мне очень большой интерес. Они взяли интервью у меня и у Йоко. Я встретил там очень много знакомых и друзей, с кем не виделся уже лет сорок.

Потом мы сели в лимузин, вернулись домой к Йоко и ели готовую пищу, купленную в магазине, мы так же кормим гостей у нас в офисе. Шон разговаривал с нами, вел себя дружелюбно, но ему явно было скучно. Оказалось, что Джей знает способ, как разорвать телефонную книгу на две части: ее нужно запечь в духовке, пока она не усохнет, а потом ее можно легко разорвать, и тогда я сказал: «Ну, Шон, если тебе скучно, почему бы тебе не научиться читать телефонную книгу? Вот ты разве знаешь всех-всех-всех в телефонной книге? И кто там самый последний? И кто первый? Тогда мы начали искать телефонные номера, и он позвонил в справочную и попросил дать ему номер бара «АААААААА», и там, конечно же, ответили: «“АААААААА” бар? Сейчас, сэр». Потом мы попросили дать нам номер Ричарда М. Никсона, и нам ответили: «Подождите минуточку», но тут в трубке начало щелкать, как будто они принялись выяснять наш номер, и Шон испугался и повесил трубку, а я еще больше напугал его, сказав, что на самом деле даже когда он повесил трубку, разговор еще на самом деле не прерван. А потом Сэм – Сэм Хавадтой, друг Йоко, – позвонил в Белый дом, и автоответчик там сказал: если вы хотите поговорить с президентом Рейганом, нужно звонить между часом и пятью часами дня. Потом мы набрали F-U-C-K-Y-O-U и L-O-V-E-Y-O-U, чтобы посмотреть, что будет дальше – в общем, развлекались по полной.

Четверг, 4 сентября 1986 года

Одна дама пришла забирать свой портрет, и я, заметив, что на нем царапина, встал так, чтобы заслонить ее, – но тут, конечно же, вошел Руперт и принялся высказываться. По поводу этой самой царапины. Н-да, ну и денек… Работал до восьми. Взял с собой Вилфредо и Сэма на ужин в «Кастеллано» с Филипом Джонсоном и Дэвидом Уитни. Дэвид не пил, поэтому вел себя сдержанно. Филип был в восторге от этих молодых ребят. Мы прошлись пешком до квартиры Филипа и Дэвида, и они пригласили нас к себе наверх, это было впервые, чтобы они кого-то вообще позвали к себе, и какие-то юнцы выходили из здания, когда мы входили внутрь, и принялись кричать всякие гнусности вроде: «А-а, трахаться пришли…».

В квартире у них пречудесно, а в ванной наклеены мои обои с коровой. У них, пожалуй, отличная жизнь, они каждый вечер ужинают в одном и том же ресторане. Потом мы отправились в даунтаун на благотворительный вечер в пользу Мартина Бергойна в клубе «Пирамида» на авеню А (такси 8 долларов, вход 30 долларов). Мартин расцеловал нас, и это меня вконец ошарашило. Остался там на пять минут. Мадонна была там с начала, а к нашему приходу уже уехала.

Пятница, 5 сентября 1986 года

За мной зашел Бенджамин, я и забыл, что он придет. Мы взяли с собой номера Interview.

Работал всю вторую половину дня. Позвонил Стив Рубелл и сказал, что без четверти восемь, еще до церемонии вручения наград MTV, которая проходит в «Палладиуме», он пригласил кое-кого за кулисы, чтобы там перекусить. Ни одного такси на улицах. Я продолжал идти пешком, руки у меня были заняты свертками и коробками. И вот в таком виде, под проливным дождем, когда у меня все руки заняты, люди останавливали меня и просили автографы!

Отнес покупки домой, взял такси до «Палладиума». Там, как оказалось, все перекрыто, внутрь не войти, и билет был нужен даже для того [смеется], чтобы попасть на тротуар (такси 8 долларов).

Наши места были на балконе. За моим столом должна была быть Грейс Джонс, но она, конечно же, еще не приехала. Ее администратор спросил меня, не выйду ли я получить премию вместо нее, если она не приедет вовремя, и я сказал: «Ни за что!» В результате Грейс приехала за несколько секунд до того, как ее вызвали на подиум, на ней была шляпа диаметром метра полтора и она задевала людей в полуметре с каждой стороны. Поехал домой (такси 6 долларов), стал читать книгу Тони Дзанетта, где сказано, что Дэвид Боуи поначалу копировал Энди Уорхола и это в результате обогатило его идеями, как привлечь внимание прессы.

Понедельник, 8 сентября 1986 года

Позвонил Винсент, сказал, что компания звукозаписи все-таки хочет, чтобы мы сделали видео с Риком Окасеком, но только если мы сможем все сдать к шестнадцатому числу.

Нигде не мог найти такси. Тут вдруг какие-то две дамы, притормозив около меня, сказали: «Садитесь», ну я и сел в их машину. Одна из них сказала: «Я вас отвезу куда угодно, я просто домохозяйка и вообще не местная». Она заявила, что ищет работу, и я сказал ей, чтобы она позвонила Гейл. Может, поработает у нас шофером? Они отвезли меня на Вест-Сайд, и это было замечательно, они даже не слишком много болтали (газеты 6 долларов).

Среда, 10 сентября 1986 года

Наконец-то у меня новый телохранитель. Это брат Агосто – его зовут Тони.

Он будет ходить со мной по утрам, а потом, во второй половине дня, помогать в офисе. Агосто расстроен, потому что, надо думать, ему придется теперь все время хорошо себя вести, хотя они даже не увидят друг друга.

Сэм читает «ПОПизм», и он спросил меня, кто такая «Герцогиня». Он не знал.

А сам ведь на работе сидит целый день рядом с Бриджид – и понятия не имеет, что это она.

Позвонила Сюзан Пайл из Лос-Анджелеса, рассказала, что Джон Гулд в больнице.

Пятница, 12 сентября 1986 года

Пейдж взяла портрет Долли Партон, чтобы его сняли для «Тудей шоу», в эпизоде про рождественский каталог универмага «Нейман-Маркус».

Мне заказали портрет Готти для обложки «Тайм».

Продолжается судебный процесс против компании «Гитано», производителя одежды. Это те самые люди, которые делали одежду под маркой Interview, они даже пришли однажды к нам с предложением провести совместную рекламную кампанию, и лишь благодаря этому мы вообще про все узнали. Подача документов в суд стоила 30 тысяч долларов, мы столько тратить не планировали, если бы судебный залог, который мы должны были внести, был бы очень велик, однако оказалось, что залог всего десять тысяч, так что мы его внесли – и тут «Гитано» изменила название своего бренда на «Иннервью». Они еще сказали, что отныне будут использовать рубленый шрифт для своего логотипа, однако впоследствии изменили его на рукописный, и поэтому даже их измененное название, как сказала Гейл, все равно похоже на наше – Interview, так что мы продолжим преследовать их судебным порядком.

Суббота, 13 сентября 1986 года

Немного прошелся пешком в даунтауне, а потом взял такси (5 долларов). Сэм уже был в офисе, ему нужно было подготовить бумаги для Фреда. Он показал мне свой диплом – этакий особый официальный документ, как диплом об окончании средней школы. То есть он довел дело до конца, получил его, это хорошо. Я работал над портретом Готти.

Уехал в восемь вечера, чтобы попасть в «Мэдисон-сквер гарден» на концерт Элтона Джона (билеты 40 долларов). Он вышел, подобный ангелу – с нимбом, в рыжем парике, а потом еще в парике в форме томагавка. Да, но боже ж ты мой, до чего он толст. На нем был кафтан из парчовой ткани с серебряной нитью, в обтяжку, – и зрителям это очень нравилось. Ко мне без конца подходили люди и просили автограф. Один здоровенный парень поблагодарил меня, что я дал автограф его подруге, а потом пошел проводить ее в туалет, и как же ей повезло – ведь так приятно, когда о тебе кто-то заботится. Когда они вернулись, он поблагодарил меня еще раз. В десять Элтон еще вовсю выступал, но мне нужно было уйти – я пошел в «Индошин», чтобы встретиться с Вилфредо.

Понедельник, 15 сентября 1986 года

По-моему, «Тайм» хочет портрет Готти, а я сделал коллаж, потому что мне кажется, так будет интереснее, более абстрактно. Но им, возможно, не понравится, они, пожалуй, скажут, что хотели бы получить холст. Джерри Гринбергу из фирмы «Норт Америкэн уотч» не понравилась моя идея: сделать так, чтобы с одного браслета свисало много одинаковых циферблатов. Ну, знаешь, эта идея многократности – как на всех моих картинах. Он сказал, что мужчины не будут это покупать. Им нужен только один циферблат на браслете.

В моем смокинге появились дыры от моли. Значит, теперь она пролезла еще и в этот шкаф, но я не хочу вынимать оттуда одежду, потому что тогда личинки распространятся повсюду. Надо будет как следует все пропылесосить. Отправился в «Коронет» на новый фильм Блейка Эдвардса. Позади нас сидел Тони Беннетт со своим преподавателем живописи. Тони сказал, что пишет портрет Фрэнка Синатры.

Вторник, 16 сентября 1986 года

Поехал на показ Кельвина Кляйна в «Бергдорфе». Весь фонтан на Грэнд-Армиплаза накрыли навесом, а внутри разбили еще один шатер – для демонстрации моделей одежды Кельвина Кляйна – притом единственной в своем роде одежды. Было очень насыщенно. Показ напомнил мне одно из шоу Хальстона, и это было в самом деле грустно. Кельвин от джинсов перешел к высокой моде. Там был Фред и еще Кейт Хэррингтон. Пейдж дошла со мной до моего дома.

Среда, 17 сентября 1986 года

На прошлой неделе в офис зашел Чарльз Райделл, он живет в Порт-Джервисе, штат Нью-Йорк, и в автобусе, на котором он ехал из Порт-Джервиса, был еще какой-то парень, и они разговорились про Бриджхэмптон, причем говорили чуть ли не полчаса, и вот этот парень ему вдруг говорит: «А я знаю только одного человека из Бриджхэмптона – это Чарльз Райделл». Тут Чарльз ему говорит: «Но я и есть Чарльз Райделл». А парень на него посмотрел повнимательнее и говорит: «Ну да, конечно, что верно, то верно». Ну то есть это было так абстрактно. Чарльз приезжает в Нью-Йорк раз в неделю на уроки французского, и он привел этого парня с собой к нам в офис. Все говорят сейчас про мужа Бэсс, его зовут Сид, – он оставил жену ради Мерсéдес Келлог. На показе Кельвина Кляйна я случайно встретил Билли Норвича, который ведет колонку в «Дейли ньюс», он сказал, что его настоящая фамилия – Голдберг, а родом он из Норвича, Коннектикут. Ну вот, и он сказал, что без конца названивал Мерседес в Париж, чтобы получить какие-то сведения, но она ему не перезвонила, тогда он в конце концов оставил для нее сообщение у администратора, что звонил Мик Джаггер, и она тут же, через пять секунд, перезвонила: «Привет, Мик!» А он ей на это: «Это не Мик, Мерседес, это Билли Норвич», и она сказала: «Ах ты, негодяй, да как ты смеешь такое творить!» И он ответил ей: «Ты все равно уже разговариваешь с журналистом, так почему бы тебе не рассказать, что к чему?» Вообще же сенсацию первой сообщила «Сюзи». Я бы на месте Энн Бэсс взял бы и застрелил эту Мерседес. Ты можешь представить себе, кáк это – украсть у другой женщины мужа?

Пятница, 19 сентября 1986 года

Понимаешь, я в самом деле думаю, что это от меня пошла мода носить джинсы со смокингом, потому что уже довольно давно, после того как я одевался подобным образом на некоторые крупные события, где меня фотографировали в таком виде, кое-кто из молодых людей начал мне подражать – и ведь они так до сих пор одеваются.

Мы с Сэмом поссорились, он теперь зол на меня, даже не разговаривает со мной. Он хочет быть большой шишкой, а для этого он любого, кто хочет показать мне свои работы, записывает на определенное время, как на прием к врачу, – и вот я торчу в офисе, разглядываю все это, теряю кучу времени, а все только для того, чтобы Сэм мог сделать вид, будто он такой важный. Насчет договора с MTV: Винсент говорит, что все будет, они на этой неделе вышлют нам договора, мы будем делать получасовые программы раз в неделю.

Суббота, 20 сентября 1986 года

Я ждал, когда придет мой новый телохранитель Тони, но он так и не появился. Он забыл. Я тогда отправился по улицам один, раздавал журналы в аптауне. Ко мне привязался один парень, и я позвал его пойти со мной в «Кристис», его фамилия О’Райли, он сказал, что в школе писал обо мне работу, но потом, после всех восторгов, заговорил про какую-то «подругу», чем меня разочаровал, но мне, в общем, все равно, ведь он просто приятный молодой человек. Прошел пешком до самого офиса. Позвонил Жан-Мишелю, он направлялся в «Мадам Роза», это клуб в даунтауне, тогда я тоже туда поехал (такси 6 долларов), и это оказалось очень клевое место: когда там появляется кто-нибудь из знаменитостей, никому до них нет дела. Потом мы ушли оттуда, дошли пешком в «Одеон» на ужин, а по дороге наткнулись на какую-то «уличную шлюху», и тут вдруг оказалось, что это Дженни Хольцер. Она так растолстела, я не мог поверить своим глазам. Она сказала: «Мы делаем видео с Лу Ридом. И я там снимаюсь». О да, она была в прикиде, в образе… Этот Лу Рид меня все больше бесит, правда-правда, потому что он не заказывает нам никаких видео. Ей платят сто долларов в день, и она работала с девяти утра. А его самого даже не было, он снимается завтра.

Воскресенье, 21 сентября 1986 года

Позвонил Кенни Шарф, сказал, что устраивает празднование дня рождения своей жены Терезы в [Центральном] парке рядом с мостом, где лодки напрокат дают, только нужно перейти через него, чтобы попасть на ту сторону озера. Встретился со Стюартом, мы пошли туда, в парк, в конце концов нашли это место, где праздновали день рождения, и там было не слишком много гостей, но потом, уже через несколько минут, вдруг приехали все-все, и было целых семь именинных пирогов. Пришел Кит, и Альба Клементе пришла со своей маленькой дочкой, и Марипол пришла, она объявила, что обанкротилась и во вторник будут распродавать ее имущество.

Там была Энн Магнусон, и мне она нравится. Никто пока что не говорит про ее роли в кино. Наверное, все ждут, пока появятся критические статьи. Позвонила Сюзан Пайл, сказала, что ее взяли на работу на киностудию 20th Century Fox, с октября, поэтому она покидает «Парамаунт». И еще – Дневник может сам написать про другую новость из Лос-Анджелеса, о которой я не хочу говорить.

[18 сентября в возрасте тридцати трех лет умер Джон Гулд – «после продолжительной болезни». Он ослеп и весил всего-навсего тридцать два килограмма.

Даже своим самым близким друзьям он отказывался признаться в том, что болен СПИДом.]

Стивен Спрауз позвонил, чтобы сообщить хорошую новость: он сказал, что подписал договор с Эндрю Коганом и что случилось это именно из-за меня, потому что познакомил их я, вот он и хотел, чтобы я первым узнал о случившемся. Разве не здорово? У него будет собственный магазин и собственная коллекция моделей.

Понедельник, 22 сентября 1986 года

За мной зашел Тони, и мы отправились в МоМА на поминки, которые Лайза Миннелли устроила по своему отцу (такси 4 доллара). Я стоял сзади, рядом с Бобби Де Ниро, но не узнал его из-за его прически – конского хвоста. Там был Даг Крамер, это он пригласил меня сняться в «Лодке любви», и он сказал, что когда я приеду третьего декабря в Лос-Анджелес, Ширли Фонда устроит прием в мою честь, а я еще ничего не знаю про эту поездку, и у меня такое чувство, что она накладывается на что-то еще. На поминках кругом были, кажется, одни кинозвезды, однако они утром выглядят совсем не так, как вечером. Выступил с речью Мартин Скорсезе, показывали отрывки из «Пирата» с Джуди [Гарлэнд] и из «И подбежали они», и это было великолепно. Прочел в газетах про женщину, которая упала в шахту лифта с девятнадцатого этажа, – оказалось, она иногда приходила к нам в офис на эти ланчи для рекламодателей, которые устраивает Пейдж. Она работала в «Шанель». Она была в лифте вместе с мужем и еще одной парой, а потом лифт застрял, и никого не было, поэтому она вылезла наверх и упала. Можешь себе представить, как это ужасно: сидеть в лифте и знать, что она падает? А Сэм все еще злится на меня, и я, чтобы проучить его и чтобы он почувствовал, что из-за его отношения ко мне он теряет так много, по приходе в офис попросил Вилфредо записать в моем дневнике деловых встреч на каждый вечер текущей недели «Джон Траволта», «Дайана Росс», «Уоррен Битти» – только Вилфредо все это написал одним и тем же почерком, не сообразил, что нужно менять почерк, так что Сэм, наверное, догадается, что это все неправда. Понимаешь, дело в том, что Сэм всегда проглядывает мой дневник, и если видит, что вечером у меня какая-то особо гламурная встреча, он весь день ведет себя тише воды и ниже травы, ластится, чтобы я его взял с собой. Мой племянник Дон и его друг Дэвид были в офисе, работали над разными компьютерными проблемами в Interview. Я не знаю, действительно ли они понимают, что делают. И потом, Дональд сказал мне, что он не уверен, что так уж хочет заниматься бизнесом вместе с Дэвидом, потому что с ним бывает очень трудно работать, – но я позволил им жить в той квартире, которая мне принадлежит, она находится в даунтауне, на Хэновер-сквер, это та самая, про которую Ричард Вайсман сказал, что в нее стоит вложить деньги, когда дом стал кооперативным.

Вторник, 23 сентября 1986 года

За мной зашел Тони, и мы отправились в Ветеринарный центр – чтобы встретиться со специалистом по собакам. На следующей неделе туда нужно будет прийти опять, чтобы сдать анализ крови. Вернулся в даунтаун. Купил несколько номеров «Тайм» (6 долларов). Благодаря моей обложке с Готти (а они выбрали из того, что я сделал, очень хороший вариант), на этой неделе, в кои-то веки, у журналов «Тайм» и «Ньюсуик» разные обложки.

Поехал на такси в даунтаун (6 долларов), Сэм прочитал мой дневник деловых встреч, увидел, что у меня сегодня якобы «ужин с Шер», и сразу стал общаться со мной. Видимо, он в самом деле поверил, что на этой неделе я еще встречусь в Джоном Траволтой и Дайаной Росс.

Среда, 24 сентября 1986 года

Говорят, что Дайан Китон однажды утром, не то в девять, не то в половине десятого, пришла к нам в офис, потому что хотела посмотреть наше здание. А на ланч она не приходит. Ко го она из себя строит?

Работал до восьми. Сэм остался в офисе. Фред заглянул в мой дневник, увидел всю эту петрушку насчет Дайан Росс, Шер и Уоррена и тут же принялся говорить мне, чтобы, когда я увижусь с Уорреном, я вел себя прилично или что-то в таком духе: вот и он тоже решил, что это все в самом деле правда, ну, тут мне пришлось прервать его наставления. Это, наверное, Сэм сказал ему, что у меня «крутая неделя»: он ведь все еще не в курсе, что это шутка. Я жалею, что я так поступил, потому что все это может очень жестоко прерваться – ведь Вилфредо украдкой смеется над ним, да и все в офисе в курсе этого розыгрыша, все видят, как Сэм ко мне подлизывается, ожидая, что я приглашу его с собой на эти ужины, и, ох, надо будет все же сказать ему, что в последний момент все эти встречи отменились, или что-то еще придумать.

Четверг, 25 сентября 1986 года

Кельвин Кляйн женился на Келли в Риме. Я пришел в офис, и Сэм спросил меня про ужин вечером с Уорреном и Шер, и я сказал ему, что не успеваю туда, и не хочет ли он сам со мной поужинать и потом пойти в кино – он на это согласился. Ну, лишь бы ему никто ничего не рассказал. Детектив из полиции Беверли-Хиллз, который занимается делом Ронни Левина, звонил в поисках П. Х. в Interview, потому что прочитал ее интервью с Доном Джонсоном – в нем Дон говорит, что был знаком с Ронни. И она назвала ему имена двоих людей, с кем ему обязательно нужно встретиться в Лос-Анджелесе, чтобы доказать, что Ронни вовсе не скрывается где-то, как утверждают эти ребята из «Клуба молодых миллиардеров», которых сейчас судят за убийство Ронни. Позвонил Кит, чтобы взять у меня номер телефона Мартина Бергойна. Я сказал, что мы хотели бы поместить Шона Пена на обложку, и Мартин вызвался поговорить с ним об этом.

Я поехал на такси на 52-ю улицу, чтобы встретиться с Сэмом и посмотреть «Шанхайский сюрприз» (5 долларов). Я был единственным в кинозале, кто не уснул во время сеанса, а ведь фильм очень неплохой. Мадонна – красавица, а наряды ее великолепны. Сэм отвез меня домой (такси 4 доллара).

Воскресенье, 28 сентября 1986 года

Пейдж отправляется в Бруклин, чтобы повидаться с Кристофером О’Райли, этим славным пианистом, другом Стюарта Пивара, а меня она с собой не пригласила, – у нее, по-видимому, к нему свой интерес.

Я без конца вижу имя Линкольна Керстина в статьях Энн Бэсс, и, ох, боже, как бы я сам хотел сделать с ним хорошее интервью. Ведь это старичье скоро сыграет в ящик, а они все такие интересные люди. Я однажды был у него дома, на 19-й улице. Меня привел туда Джейми Уайет.

Понедельник, 29 сентября 1986 года

Попросил Сэма купить для меня ланч и принести в офис, а он, типа, отказался. Он начал брать уроки машинописи, и мы это оплачиваем, а еще он изучает французский.

Поехал на такси на 59-ю улицу и Парк-авеню в «Ниппон» (6 долларов). Мы с Сэмом говорили о делах (ужин 77 долларов). Потом поехали в кинотеатр «Бэронет» (билеты 12 долларов). В кассу не было очереди, и мы почему-то решили, что на «Синем бархате» никого не будет, но когда вошли внутрь, зал оказался переполнен. Хороший фильм, такой чумовой и жуткий. Многие даже уходили во время сеанса. Деннис Хоппер наконец хорошо сыграл. Ему теперь нужно играть роли нормальных людей. Он красив, он мог бы получить старые роли Рока Хадсона. Изабелла Росселлини могла бы быть куда большей красавицей без этого дурацкого парика. Не могу поверить, что она смогла сняться в подобном фильме, не нарушив свой договор с Lancome. Пошел домой, стараясь держаться подальше от всяких ненормальных.

Посмотрел по телевизору фильм с Бетти Грейбл, и цвет был такой замечательный, она такая красотка – сейчас просто не умеют так работать с цветом. Великолепный цвет и отличный грим.

Вторник, 30 сентября 1986 года

Взял в офис несколько коробок с «капсулами времени». Это здорово – когда в них копаешься, там попадаются вещи, которые ты действительно, по-настоящему не хочешь выбрасывать. Когда-нибудь я продам их за четыре или пять тысяч долларов за штуку. Я раньше думал – за сто долларов, но теперь думаю, вот моя новая цена.

Получил газету, а там заметка про то [смеется], что Изабелла Росселлини в фильме «Синий бархат» так понравилась начальству Lancome, что они продлили контракт с ней еще на пять лет.

Четверг, 1 октября 1986 года

Фред позвонил утром совершенно в ярости, спросил, какое право имели Пейдж, Винсент и я размещать объявление насчет портретов Энди Уорхола в каталоге универмага «Нейман-Маркус». Он был в Европе или где-то там, когда мы это сделали, и теперь он чудовищно разозлился, сказал, что это выглядит жалко и что над нами потешается весь Техас. Я лишь ответил ему, что жизнь слишком коротка, чтобы так расстраиваться из-за одной глупой ошибки. Пошел на прием к Бернсону, и он рассказал, что только что накупил в «Шаривари» одежды на две с половиной тысячи долларов и теперь собирается заполнить свой гардероб одними моделями Армани, и тут я подумал: «О боже, так вот почему у него такие цены!»

Пригласил Сэма и Вилфредо на прием в честь Джеймса Брейди и его книги – в «Нью-Йорк деликатессен». Застрял на входе, потому что Стив Рубелл принялся что-то мне говорить, брызгая слюной прямо в лицо, как всегда. Там была подруга Клауса фон Бюлова – Андреа Рейнолдс. Она сказала, что кидает курицу в кастрюлю для Клауса, потому что считает: богатые люди должны уметь готовить. Она такая глупая. Господи! Это была такая странная вечеринка. После ужина мы отправились в «Здание Пэка» – на прием в честь выпуска первого номер журнала «Спай» (такси 7 долларов). Отвез Сэма домой (такси 6 долларов). И Вилфредо тоже. К себе явился в полночь, посмотрел «Тунайт шоу», и у всех этих телевизионщиков такие супер-белые зубы, ничего белее нет во всех этих шоу. Меня это ужасно раздражает. Они что, не могут сделать их более естественными?

Четверг, 2 октября 1986 года

Стив Рубелл, орошая меня всего, с ног до головы, своей слюной, сообщил, что Барри Диллер собирается организовать большой прием в честь женитьбы Кельвина Кляйна, но вот вопрос – где именно это лучше всего устроить? Взял Сэма с собой на вечеринку в музее Уитни в честь Кита и Кенни, где я должен вести программу. Вечеринку устроил Мишель Ру из компании «Водка Абсолют». Кит спросил меня, кого из крупных кинозвезд я туда приведу. Он сказал, что Ник Роудс сейчас в Нью-Йорке, и, честно говоря, я не понимаю, почему Ник все еще не позвонил мне. Я знаю, что он уже какое-то время в городе. Он явно отстраняется от меня.

В музей Уитни приехали рано, нужно было пообщаться с репортерами. Некоторые музейные работники уже приехали на вечеринку, но Тома Армстронга еще не было. Позже он сказал, что не спустился вниз, потому что «был наверху, развешивал Сарджента». Еще один проявляет холодность и держится на расстоянии. То же и с Корнелией. Потом мы пошли наверх, потому что там было прохладнее. Дженни Хольцер появилась около половины девятого, и мы пошли в «Мортимер», весь квартал был огорожен канатами – все из-за этой вечеринки. Внутри пел Питер Аллен, но я не успел увидеть и услышать его, а позже, когда он спросил меня, слышал ли я его, я сказал, что нет, не успел, и он тут же отошел от меня. Еще один от меня дистанцируется. Если я встречу Сильвию Майлз и она будет со мной холодна, тогда я буду точно знать, что мое дело плохо. В четверть десятого мы уехали. Джейн и я отправились в «Ла резерв» в доме 4 на Западной 49-й улице, там ужин, который тот же Мишель Ру давал в честь Кита и Кенни, они ведь оба сделали по картине с бутылкой водки «Абсолют». Там я повеселился. Джейн прошлась со мной до моего дома. Я посмотрел «Леттермэн», и мне понравилась эта дама-адмирал, которую он пригласил на свою передачу. Да, а Квентин Крисп, который был в музее Уитни, выглядел моложе, чем когда-либо прежде, он в прекрасной форме. Он рассказал мне, что поход на передачу к Леттермэну все равно что выход в свет с голубым: знаешь, как они всегда смотрят не прямо, а мимо тебя, вечно оглядываются вокруг в поисках чего-то лучшего. Он сказал, что когда Леттермэн в кадре, пока идет передача, он именно так себя и ведет.

Принял четвертинку таблетки валиума и лег спать. Да, мне, по-видимому, нужно признаться Дневнику, что я регулярно употребляю валиум. Да, я наркоман.

Я прочитал в газете, каковы симптомы зависимости, и все они у меня есть.

А начиная с декабря понадобится больше подписей в рецепте, чтобы получить валиум в аптеке, так что нужно уже сейчас сделать запасы.

Пятница, 3 октября 1986 года

Разговаривал со своим племянником Дональдом. Его друг Дэвид погрузился в мир нью-йоркских тусовок, а вот Дональд человек более серьезный. Дэвид гоняется за девицами из Interview и не слишком думает о работе.

Воскресенье, 5 октября 1986 года

Стюарт никак не мог решить, пойти ли ему на блошиный рынок или же выступить с лекцией в Бриджпорте, Коннектикут, чтобы заработать двести долларов, и все-таки решил отправиться в Бриджпорт, потому что ему [смеется] хотелось подзаработать, ну, он выступил там с этой своей лекцией, а он, надо думать, хорошо выступает, и вот в Бриджпорте нашел на улицах немало «летучих распродаж», так что купил там себе энциклопедию о природе всего за три доллара, и если я заплатил за обычную энциклопедию целых 75 долларов, то в его энциклопедии и рисунки, и все что хочешь. Такая у него получилась «загородная вылазка». Он ведь никогда не выезжает за пределы Нью-Йорка. Стюарт совершенно чокнутый. Весь на нервах. А потом он был в полном восторге, потому что к нему должен был явиться «трубочист». Он так называет женщин, которые приходят к нему ради секса. Застрял по дороге – из-за парада в честь Дня Польши. В течение дня мне несколько раз звонил Ник Роудс, но я не успевал снять трубку. Один из Тейлоров ушел из группы, но права на название остались у Ника, поэтому группа все равно называется Duran Duran.

Билли Бой, говорят, сейчас в Нью-Йорке, но он даже не позвонил ни мне, ни Крису. Да я его сейчас попросту ненавижу – за все эти его ходки на блядки. Лишь бы вставить каждому рыжему-конопатому. Каждому! Но я все же никак не пойму, отчего он не позвонил. Он ведь старается залезть повыше, так что сейчас, значит, обхаживает кого-то получше меня.

Позже я пошел на встречу с этим парнем из Музея современного искусства, его зовут Стивен Блаттэл, и затем на спектакль, где играет Лили Томлин, сегодня у них последнее представление. Билеты были на очень хорошие места. Там все время фигурировала банка супа «Кэмпбелл», да и вся пьеса вообще очень уж похожа на мою «Философию от А к Б». Лили изображает бомжиху, и она действительно воспринимается как бомжиха, даже на слух. У нее прекрасное тело. В конце вышла на сцену Джейн Уэгнер, они обе расплакались и расцеловались, это все очень по-женски получилось. Потом, конечно, была вечеринка, но я не пошел.

Бьянка и Гленн Дьюбин разошлись. Я вообще не понимал, почему они сошлись, что их на это подвигло и что ей было от него нужно. Она ведь шлюха, и на самом деле хотела заполучить Кельвина – я же видел, кáк она старалась. Правда, если бы Кельвин женился на Бьянке, это бы не прекратило слухи о том, что он гей, а вот Келли – ровно то, что надо. А Бьянке стоило было бы гоняться за кем-нибудь вроде Сида Бэсса. Ну то есть если уж Мерседес Келлогг смогла его захомутать… – а она ведь похожа на кудлатую собаку, с этими своими курчавыми волосами.

Вторник, 7 октября 1986 года

В ресторане «Мистер Чау» был прием в честь Беверли Джонсон. Пришли все-все. Беверли Джонсон попросила меня сесть за стол к Эдди Мерфи, но я попросту не смог. Там был всего один стул, и я не знал бы, о чем разговаривать. Мне бы пришлось, видимо, притворяться крутым мачо. А странно, что его имя почти целый год нигде не упоминалось, правда? Я думаю, зрители хотят смотреть много дешевых, наспех сляпанных фильмов категории «Б». Крупные звезды снимаются в немногих крупных дорогих кинофильмах, и их нет нигде целый год. У Эдди Мерфи сейчас выходит новый фильм, «Золотой ребенок». Грейс Джонс приехала с опозданием, но вошла в ресторан с большой помпой. Там был Питер Бирд, он прекрасно выглядит. А его новая подруга совершенно не такая, как все прежние, – она из Афганистана. Еще я узнал, что Роберт Мэпплторп и Сэм Уэгстаф оба оказались в больнице. Пейдж довезла меня до дома (газеты 6 долларов).

Среда, 8 октября 1986 года

Сэм мил ко мне, потому что я вот уже несколько дней никуда его не приглашаю. А Пейдж сказала, что он теперь и с ней больше не разговаривает. Я не понимаю, что с ним творится, почему он такой. Угрюмый. Мне он сказал, что это Пейдж плохо к нему относится. Он хочет, притом таким странным способом, чтобы люди жаждали его общества. Вместо того чтобы работать [смеется], хочет быть популярным. Вот если бы работал, то был бы и популярным. Фред очень жестко относится к Сэму. Да и ко всем остальным. Фред – невероятный человек. Я не в силах поверить, что он так изменился. Когда кто-нибудь сделает что-то не так, он лишь говорит: «Вон отсюда!» И все. «Вон отсюда!» Ну точь-в-точь миссис Вриланд.

Стивен Гринберг повел нас, целую группу, на фильм «Цвет денег», это благотворительный сеанс в пользу Студии актеров, он должен был заехать за мной на своем лимузине, и я все пытался запереть офис, но никак не получалось, поэтому я оставил это на Винсента, а сам поехал в «Зигфелд» со Стивеном Гринбергом. Мы вошли в зал сразу после Тома Круза и Пола Ньюмана, так что на нас никто даже не обратил внимания. Пейдж купила для меня попкорн.

Я видел там Айдана Куинна и Мариэль Хемингуэй с мужем. Сидел рядом с Корнелией, которая была на этот раз больше похожа на себя саму, на дружелюбную Корнелию прежних дней, а тут еще подошли Дженни Хольцер и Расти. Там был Виктор Хьюго, а с речами выступили Эллен Берстин и Пол Ньюман. Что же касается фильма, я большую часть времени проспал. Просто меня никогда не интересовал бильярд. Полу Ньюману нужно было бы по ходу действия заняться сексом с девушкой, тогда, по крайней мере, могли бы возникнуть какие-то конфликты. Смотришь фильм и не понимаешь, почему они все так себя ведут, да тебе и дела до этого нет, хотя то тут, то там попадаются смешные реплики. На показе были «все свои», все из «узкого круга». А потом я вместе с Хальстоном поехал на вечеринку в «Палладиум», и там они превратили все внутри в грандиозное казино – огромный бассейн, воздушные шары на потолке, все разноцветное, просто как будто входишь в «Студию 54» прежних лет, в общем, грандиозное тематическое представление. Но все это было так скучно. Потом Пейдж настояла, что проводит меня до дома. Я не понимаю, что на нее вдруг «находит». Я же не младенец – и когда беру такси, дальше все уже в полном порядке.

Понедельник, 13 октября 1986 года

Купил «Энкуайрер» с Шоном и Мадонной на обложке, а в статье все только про Мартина, который некогда был сожителем Мадонны, они жили в одной комнате, ну, про то, что теперь у него СПИД. И тут мне позвонил сам Мартин, и до чего же, наверное, жутко читать про себя такую статью, в которой говорится, что ты умираешь.

А потом я прочитал статью Стива Аронзона в «Нью-Йорк мэгэзин» про Сида Бэсса и Мерседес Келлог, и это захватывающая история – у него там все изложено как есть, без недоговоренностей. Он даже написал про то, как Мерседес перезвонила Билли Норвичу, думая, будто ей в самом деле позвонил Мик Джаггер. И вообще день за днем описано развитие их романа. У меня странное чувство, что Мерседес до алтаря так и не доберется. Ведь развод займет два года, а все это время невозможно провести в постели. Может, нам пора начать делать ставки?

Неожиданно сработала сигнализация, и я захотел выяснить, не могут ли те самые люди, которые приезжают из охранной компании, включать ее прямо из того места, где они сидят.

Вторник, 14 октября 1986 года

Мы с Фредом поссорились. Он с каждым днем делается все больше и больше похожим на Диану Вриланд. Я говорю, что Interview небольшой журнал, а он мне отвечает: да ничего подобного! ничего подобного, и все тут! И он мне даже рта раскрыть не дает, когда я что-нибудь хочу сказать об этом. Я ему говорю: «Фред, вот “ Тайм” – это “ большой журнал”, понимаешь? У них страница рек ламы стоит 75 тысяч долларов. А у нас – три тысячи». А он мне на это: «И вовсе нет! У нас – три сто!» Ну неужели это такая уж разница – 3 000 или 3 100? Пейдж сказала, что сегодня церемония открытия «Нелл» и что до этого Стивен Гринберг должен встретиться с кем-то, с кем она его познакомила, а потом он нас всех поведет в «Ле бернардэн», этот дорогой рыбный ресторан в здании «Эквитэбл». Мы доехали туда, и все там так элегантно, так великолепно, а вот еда вроде бы ничего особенного, хотя зато очень дорогая. Мою рыбу приготовили в квашенной капусте, и это было здорово, конечно, но ничем не отличалось по вкусу от хот-дога на углу на той же улице.

Потом мы со Стивеном заехали за Донной Маккечни, которая снова исполняет главную роль в «Кордебалете». Стивен знает таких девиц, они все одинаковые, им под сорок или за сорок и они охотятся на мужиков. Ну, как Элизабет Рэй или Марго Хемингуэй. Донна Маккечни давала интервью Фрэнку Ричу, и она, между прочим, весьма красива, однако уже перешла в ту категорию, когда уже немногого можно добиться – ведь ей сорок четыре года, и пусть у нее красивое тело, однако трудно найти еще одно представление, в котором она могла бы танцевать. У нее классная внешность дамы полусвета, с несколько развратным уклоном, и на ней была одежда, которая подчеркивала ее наготу. На мой вкус, она чересчур важная, однако все же славная и милая. Потом мы поехали на 14-ю улицу, на открытие «Нелл», и это было замечательно. Туда явился Руперт Эверетт с кем-то из своих коллег-кинозвезд, кто тоже исполнил главную роль в последнем фильме. А Нелл была очаровательна, она сказала, что я – единственный, кому у них разрешается фотографировать. Правда, я не хотел слишком много носиться по залу. Там была Бьянка, были Лорен Хаттон и Шнабель и вообще все, кто обычно бывает в «Одеоне». Пейдж пошла вниз танцевать с Бенджамином, Шнабелем, Альбой Клементе и со всеми остальными. Там был Питер Бирд вместе со всем своим окружением. Входная плата – пять долларов. Даже не знаю, захочет ли молодежь из даунтауна раскошелиться, они ведь привыкли к бесплатным развлечениям. Потом мы ушли, и у меня, как и всякий раз, когда Стивен нас куда-нибудь приглашает, возникло странное ощущение: ведь он столько на нас тратит, а я почему-то никак не могу избавиться от задней мысли, что на самом деле он [смеется] скупердяй. Понимаешь? Я еще не понял, что у него на самом деле на уме. Только он всегда очень уж великодушен с нами. Он отвез меня домой.

И Стивен, и Нелл делают одно и то же: у них с собой щетка для волос и они без конца приглаживают ею волосы. Видимо, волосы Стивена Гринберга – они ведь у него точь-в-точь как у Джорджа Вашингтона – это его достояние, его торговая марка.

Среда, 15 октября 1986 года

Мне позвонил Крис Макос. Питер Уайз отправляется в Европу с Хиди Кляйнмен, чтобы рекламировать ее в галереях, она ведь отчаянно хочет стать знаменитой художницей. А этого парня из военно-воздушных сил, который стал барменом во Флориде, в Ки-Уэст, куда Крис ездил две недели назад, – Крис привезет сюда, в Нью-Йорк. Парень очень хорош собой, он может быть лучше всех этих манекенщиков. Крис, понимаешь ли, как обычно [смеется], видит в нем себя в юности. А зовут его Кен.

Сходил пешком на работу. Стюарт позвонил удостовериться, что мы придем на вечеринку в «Буччеллати», которую там устраивают, чтобы собрать средства на его художественную школу. Я сказал Пейдж, что встречусь с ней там в восемь вечера. С ней и с Вилфредо. У Сэма сегодня занятия по машинописи. В восемь позвонила Пейдж, спросила, где я. Тогда я поехал в «Буччеллати» (такси 3 доллара), но снаружи сказал Вилфредо, что боюсь входить внутрь, и тут какой-то человек, стоявший неподалеку от нас, [смеется] вдруг подошел ко мне и говорит: «Это очень интересно. Я по профессии психиатр, живу в отеле “Уолдорф” – ну, если вы захотите связаться со мной по этому вопросу, потому что я как раз специализирусь по фобиям». Все было точь-в-точь как в каком-нибудь фильме Питера Селлерса.

В общем, Стюарт тоже был там, и Пейдж совершила оплошность, рассказав Барбаре Гуггенхайм про все эти музыкальные вечера, которые устраивал Стюарт, а Барбара, оказывается, про это вообще ничего не знала. Между тем Пейдж всякий раз начинает истерически смеяться, когда понимает, что сказала что-то не то.

Четверг, 16 октября 1986 года

Бриджид очень сильно расстроена, потому что ее мать уже в очень плохом состоянии, и она наконец осознала, что вскоре осиротеет. Из офиса пришлось уйти рано, в половине седьмого, потому что в этот вечер была японская вечеринка на корабле, причем нужно было явиться в смокинге, и я его с собой захватил, а обут был в белые кроссовки Reebok, но мы с Фредом все равно туда отправились.

Руперт пришел с некоторыми, наконец-то, хорошими картинами, которые я сделал. С ними я мог бы устроить хорошую выставку, это серия «Камуфляжи» размером 10 × 36 дюймов. За нами прислали машину. Я никак не мог справиться с сигнализацией, вид у меня был жуткий, и я понимал, конечно, что это один из тех случаев, когда с тобой носятся как с королем, лишь бы тебя заманить на вечеринку, но после, едва ты сойдешь с борта корабля, тебе даже жетона на поездку в метро не предложат, потому что тебя уже использовали. Мистер Кураока из ресторана «Ниппон» был весьма мил, вся еда была из его заведения. Дик Каветт пригласил Бьянку выступить, дал ей микрофон, и она, лишь взглянув на меня, сказала: «Господи, в чем же это ты пришел, а?» Я и говорю: вид у меня был совершенно жуткий. Пуговицы не смог застегнуть, галстук сбился набок, водолазка просвечивала сквозь белую рубашку. Там был Скитч Хендерсон, и я сказал, как мне не хватает его на телеэкране, он ведь был первым, кто создал этот формат, когда ведущий передачи разговаривает с дирижером оркестра, который сопровождает программу, – а этот стиль сохранился до сих пор. Правда, на самом деле я все это время помнил о той грандиозной проблеме с налогами, которая была у него когда-то.

Все это продолжалось до половины десятого, и Фред был такой же, как прежде, – очаровательный, любезный со всеми. Однако в конце концов он шепнул мне: «Давай-ка первыми сойдем с корабля». Ну а дальше, ясное дело, оказалось, что машину для нас никто не заказал. Они делают все что угодно, чтобы тебя туда затащить, и ровным счетом ничего, чтобы отвезти домой. В общем, мы сами заплатили за лимузин (25 долларов), и Фред привез меня домой.

Суббота, 18 октября 1986 года

Позвонил Стюарт и сказал, что его интересует платиновая флейта в «Кристис», которая будет продаваться на аукционе, а меня он попытался заинтересовать золотой флейтой. Я встретился там с ним и с Сэмом, посмотрел ее, и да, из нее можно было бы сделать хорошее ожерелье. Стюарт решил, что за платиновую не даст больше 120 тысяч долларов. Серебряную продали за 4 400, а потом я начал предлагать свою цену за золотую флейту, и мое последнее предложение было 22 тысячи, а купили ее за 40 тысяч! У платиновой флейты стартовая цена была сорок тысяч, и она постоянно росла. Стюарт все время держал свою карточку высоко, ставя цену выше, чем его соперник, и я чувствовал, как все его тело – он ведь сидел рядом – содрогалось крупной дрожью, как от оргазма. Он ужасно хотел узнать, кто это с ним торгуется, но тут все закончилось, и Стюарт стал владельцем флейты за 170 тысяч долларов, вместе с налогом и комиссией аукционера почти 200 тысяч. Стюарт был в шоке. Просто в шоке.

Там все решили, что это я купил флейту, а вовсе не Стюарт. Ко мне тут же ринулись какие-то люди, стали совать свои визитные карточки, дали несколько номеров журнала «Флейтист». Все это было смешно. Потом подбежали репортеры, стали спрашивать, зачем она мне нужна, и одним я сказал, что на ней эмблема Всемирной выставки, так что она дополнит мою коллекцию пластмассовых ножей и вилок с этой же выставки, а другим – что купил ее только чтобы расплавить. Стюарт был просто не в состоянии открыть рот и сказать им, что на самом деле это его флейта: его все еще била дрожь, и я поскорее увел его оттуда. Его соперник, тот, кто тоже хотел купить флейту, был, как оказалось, из Нью-Хэмпшира, и у него вид очень богатого человека. Я сказал Стюарту, что его надо пригласить на один из музыкальных вечеров, которые устраивает Стюарт, и там попытаться что-нибудь ему продать. С этой флейтой связана целая история. Некто завещал ее своей любовнице, но после его смерти родственники не могли поверить, что у такого, как он, вообще могла быть любовница, поэтому они целых десять лет держали инструмент у себя. Флейта американская. Сделана в Бостоне. Принадлежала Кинкейду.

Потом Стюарт захотел два двойных мартини и четыре порции какао, мы пошли и заказали.

Дальше мы отправились в Центр антиквариата – посмотреть, нет ли там еще одной флейты, но уже доллара за два. Стюарт пытается теперь сообразить, где взять деньги на эту. Потом он пошел домой, а я поехал на такси (6 долларов) в даунтаун. У меня были планы сходить со Стивеном Спраузом на фильм «Сид и Нэнси». Он идет в кинотеатре на 57-й улице (билеты 18 долларов, попкорн 5 долларов). Энн Лэмтон играла саму себя, фильм тошнотворный, реалистичный – посмотрев его, никто никогда не захочет быть панком.

Воскресенье, 19 октября 1986 года

Стюарт все еще в полном оцепенении от этой флейты за двести тысяч долларов.

Понедельник, 20 октября 1986 года

Флейта Стюарта попала на первую страницу газеты «Ю-Эс-Эй тудей», однако они не назвали его имени и фамилии. Там просто сказано [смеется]: «За флейту уплачена рекордная цена». А Стюарт такой смешной – он притворяется, что вовсе не хочет известности, но сразу видно, как он огорчается, когда она ему не достается. Или вот эта статья, которую написал Стив Аронзон, – Стюарт от нее в таком восторге, хотя по-прежнему притворяется, будто вовсе нет. Мне позвонил Джон Пауэрс из Японии, он хочет купить моего «Элвиса». Одного из «Элвисов» вставили на аукционе, и начальная цена очень низкая. Там сказано «Тр и Элвиса», но я не знаю, какая это картина: совсем большая или та, что с тройным наложением.

Вторник, 21 октября 1986 года

Диана фон Фюрстенберг устроила вечеринку в честь своего бойфренда Алена Элькана, который раньше был женат на дочери Аньелли. Он француз. Написал четыре книги, а во Франции если ты – интеллектуал, можно уже не работать: к тебе относятся так, будто ты стал невероятной величиной – ведь ты же «интеллектуал»! Та к о в, например, муж Лулу де ла Фалез, который считается писателем, но, по-моему, он так ничего и не написал… В общем, Диана пошла по стопам Мэрилин Монро, которая выходила замуж ради известности своего жениха, и вот теперь Диана будет жить с этим парнем, который примется писать про нее книги.

Работал. Фред решил присоединиться ко мне. Мы с ним быстро закрыли офис. Поехали в «Карлайл», там в лифте столкнулись с Сью Менгерс, уже покидавшей вечеринку, с ней все тот же муж, она худая, не понимаю, как ей это удается. Она теперь живет в этом отеле. На вчеринке был пирог в форме книги. Появился Боб Колачелло. Я прочитал его статью о Бьянке в новом «Вэнити фэйр». Она теперь снова пользуется большой популярностью, в журнале напечатаны фотографии, как она идет по полям вместе с детьми из Сальвадора. Позвонил Жан-Мишель, он вернулся с Берега Слоновой кости. Сказал, что там продают мясо вместе с четырьмя миллионами мух – отрезают кусок и прямо отдают с мухами. Голос у него нормальный, похоже, он перестал принимать наркотики, сказал, что скучает по прежним временам и хочет делать принты вместе.

Пятница, 31 октября 1986 года

Бенджамин должен был зайти за мной, но так и не появился. Я побродил по улицам. В этот день Стивен Гринберг сделал для Пейдж большой сюрприз: он устроил ей день рождения в «Нелл». Я несколько дней перебирал все эти бумаги, связанные с днем рождения Пейдж, все пытался помочь Таме составить хороший список гостей, и у меня это никак не получалось, а потом за дело взялась Гейл и сделала все очень быстро. Я работал всю вторую половину дня. Отправился домой, и потом за мной заехала Пейдж, и она-то думала, что мы с ней просто едем на ужин в «Нелл», где будет «свидание вслепую». Мы приехали в «Нелл», а Пейдж все еще ничего не подозревала, и в самую последнюю секунду, прямо у входа, жена Гленна О’Брайена, Барбара, вылезая из такси, возьми и скажи ей: «О, привет, Пейдж, а мы на твой день рождения приехали, это же будет сюрприз!» Мы ушам своим не поверили, но Пейдж, на счастье, настолько задумалась о чем-то своем, что даже не отреагировала на это, и, как мне кажется, была по-настоящему потрясена, когда мы вошли в клуб, а все там вдруг закричали: «Сюрприз!»

Гейл очень здорово все это провернула, и вечеринка получилась удачная. Я сидел там же, где и в тот вечер, когда в клубе была церемония открытия – прямо у входной двери, и даже не сдвинулся с места. Наша вечеринка заняла весь зал на первом этаже, а когда в десять вечера стали запускать публику, то всех отправляли вниз. Сейчас в ресторанах новый стиль – стараются создать облик поддельного богатства. Приглушенный свет, набивная мягкая мебель. Та к, ну-ка, кто там был: Томас Амманн, Тама, Ник Лав из Лос-Анджелеса, который остановился у Фреда. Была Ларисса, Джей, Вилфредо, Джина и Питер Коперы. И этот новый молодой человек, который недавно перешел в Interview из «Парамаунта» – Кевин Сессумс.

Хэллоуин вдруг превратился в большой праздник. Раньше его праздновали только дети, а вот теперь весь город. Пришли все драг-квины, я не узнал Кенни Шарфа, вообще не узнал. В конце концов узнал Джоуи Ариаса. Я его вычислил. А Жан-Мишель пришел с опозданием, с фольгой на лице, и никто не знал, кто это такой [смеется], Пейдж даже некоторое время разговаривала с ним, потому что не поняла, что это он.

Ну, кто же еще был? Приехали Кельвин с Келли, еще были Бьянка, Стив Рубелл и Даг Хенли. И жена Джимми Баффетта. Было много великолепных людей. Я бы хотел, чтобы пришел Мартин Бергойн, но он сказал, что у него рак, и это было… так грустно.

Воскресенье, 2 ноября 1986 года

Позвонил Ричард Терли, сообщил, что Монику ван Вурен показывают по телевизору в фильме про Тарзана. В общем, я включил телевизор, и это было совершенно невероятно – на экране была она, с темными волосами, с другим носом, очень некрасивая, это фильм с Лексом Баркером. В конце ей стреляют в живот. На Парк-авеню, когда кормил голубей хлебом посреди улицы, встретил Жанет Сартин. Она сказала, что тоже кидает им хлеб.

Понедельник, 3 ноября 1986 года

Поехал на Вест-Сайд к доктору Ли (такси 5 долларов, газеты 6 долларов). День был очень приятный. В офисе довольно много дел. Сэм недоволен жизнью – так что ничего нового. У него под глазами большие круги: наверное, развлекался всю ночь. Винсент работал до шести утра, занимался видео. В Фонде Диа открытие моей выставки. Еще была вечеринка в духе шестидесятых, которую в отеле «Ритц» устроила Дженни Хольцер, и Фред сказал, что нам нужно обязательно быть там. Док Ко к с позвонил во второй половине дня, он хотел получить бесплатный билет на мероприятие в «Ритце». Я был порядком удивлен, что он не хочет платить за вход – ведь это благотворительная акция для детей-инвалидов.

В общем, после фонда Диа мы отправились на вечеринку к Джейн, но она даже не вышла к гостям. Мы уже уходили, когда пришел Стивен Спрауз, он, оказывается, по-настоящему разорился. Его могут выселить из квартиры. Контракт, который он собирался подписать, оказался очень мудреным. Все всегда кажется таким замечательным, пока не начнешь разговаривать с юристами.

Среда, 5 ноября 1986 года

Стюарт заехал за мной, и мы отправились в «Кристис», и там [смеется] они не выдали ему карточку для участия в аукционе, потому что он еще не заплатил за флейту. Я купил Стюарту ланч в «Сотбис» (3,15 доллара). Он съел сэндвич с болонской колбасой, и на вид этот сэндвич был очень хорош. Помнишь такие? С горчицей. И колбаса крупно нарезана. Почти сантиметр в толщину. Официантка, правда, кашлянула прямо мне в чашку с чаем, но я подумал, что поскольку чай очень горячий, все тут же сделалось стерильным. Потом шофер Стюарта довез меня до офиса – отличный парень, он из Бразилии, дирижирует оркестром, доставил меня до места очень быстро. Шел сильный дождь. Сэм собирался было поехать со мной на яхту Forbes, но он не принес пиджак и галстук, как я ему сказал накануне, поэтому я взял с собой не его, а Фреда, который пришел от этого в полный восторг. В общем, поехали мы на яхту. Вечеринка была посвящена новым моделям нижнего белья. С Джеймсом Брейди было очень весело, и Сюзан Малкэхи там была, а Фред впал вдруг в особое настроение, стал гоняться за всеми юбками. Я разговаривал с мистером Тишем и его супругой, и [смеется] мы с ними стояли и все сокрушались, до чего же что-то там стало безвкусным, и тут ко мне подплыла эта дама из Техаса, которая сказала, что видела на днях мое объявление насчет портретов [смеется] в рождественском каталоге «Нейман-Маркуса». Это тут же вернуло меня на грешную землю, но я лишь засмеялся, а Фред бросил мне этакий особый взгляд, который, по-видимому, означал: «Ну что, теперь, надеюсь, ты доволен?», но при этом тоже рассмеялся. Он все еще здорово злится на меня, что я разрешил включить себя в этот каталог, пока он был в Европе. В общем, все получилось очень смешно.

Четверг, 6 ноября 1986 года

Я полагал, что вечером Ларри Гагосян устроит ужин в мою честь – накануне открытия выставки, однако Фред, в общем, дал мне понять, что все отменяется. Он почему-то не хотел, чтобы я там появился, – я про это позже расскажу. В общем, когда позвонила Пейдж и сказала, что организовала деловой ужин в «Шантийи», а это хороший ресторан на Парк-авеню и 57-й улице, я согласился туда пойти.

Пейдж за мной заехала, и мы попали в ресторан с опозданием на сорок минут. Туда были приглашены Стивен Гринберг и Марго Хемингуэй, еще Майкл Гросс из «Таймс» и Барбара Хоудс, на которой он только что женился, она раньше делала дизайн для «Параферналии» и сейчас выглядит так же, как в шестидесятые годы. Еще была Соня Рикель.

Потом Стивен захотел поехать в «Нелл», и мы отправились туда, и как только вошли, я тут же увидел Ларри Гагосяна, а потом – Фреда, который сидел себе как ни в чем не бывало рядом с Фэй Данауэй и Джерри Холл! Я не шучу! Я не понимаю, чтó произошло, они, может быть, сами по себе пришли туда и просто случайно оказались рядом с ним, но у меня возникло вдруг впечатление, что это и есть тот самый ужин, который Ларри, как предполагалось, собирался посвятить мне. Фред что-то пробормотал, что якобы хотел поговорить о делах один, без меня, или что-то в этом роде. Но я думаю, что этот ужин предполагался в мою честь, а он сказал мне, что все отменилось, только для того, чтобы я туда не пришел.

А Гагосян сказал мне: «Я достал твою картину “Тест Роршаха” для выставки у меня в Калифорнии», и я спросил его: «И где же?» Он говорит: «У Лео», а я ему: «Да ладно! Ты что, купил ее?», а он мне на это: «Да нет, взял на консигнацию». Я говорю ему: «Ну ты не имеешь никакого права распоряжаться ею». Я здорово разозлился, повел себя жестко. Потому что это еще одна выставка, которой на самом деле не будет. А Ларри, я не понимаю, что с ним, он какой-то чокнутый: недавно у него были неприятности, потому что он звонил разным людям по телефону и говорил им всякие непристойности. Совсем уже с катушек слетел.

Пятница, 7 ноября 1986 года

День был какой-то противный, без конца шел дождь и всякое такое. Видел по MTV прекрасное видео с группой Models, они его сделали под шестидесятые, похоже на андеграундные фильмы, и там у них есть и я, и Эди, и тот, который играет меня, он ужасно славный, в полосатой рубашке, это чудесно. Я не знаю, как называется эта песня.

Открытие моей выставки у Гагосяна, Стюарт прислал свой автомобиль, я запер офис и мы поехали туда, а там я встретил этого Стеллана из Швеции, его подруга занимается модой, работает в Interview, зовут ее Марианна. Там была Йоко Оно. Мы посмотрели выставку, и Стюарт все говорил «Это же шедевры!», и я так и не понял: он так пытался мне угодить или что? Там были «Окисления», то есть все эти мои «Писс-пейнтингс». А потом славные пожилые дамы принялись у меня выспрашивать, как же мне удалось добиться подобного эффекта, и у меня не хватило решимости рассказать им, что это на самом деле такое, потому что они разве что носами не тыкались в картины. Народу на выставке было очень много.

Потом мы отправились в «Ниппон»: Сэм, Вилфредо, Бенджамин, Стюарт и Барбара Гуггенхайм (ужин 280 долларов).

Суббота, 8 ноября 1986 года

Позвонил Сэм, сказал, что они с Бенджамином побывали в нескольких клубах: «Ролодекс», «Бит зе Зомби» – что-то в этом духе – и «Сейв зе Робот». Звонила Долли Фокс, сказала, что они вечером идут на пьесу с Деми Мур. Позвонил Стюарт, он заехал за мной, и мы отправились в этот магазин на 14-й улице, где продают скелеты, у них там есть всякие – от годовалого ребенка до двадцатишестилетнего человека. Потом я пошел в офис и всю вторую половину дня работал.

Закрыл офис и поехал на Седьмую авеню и 4-ю улицу (такси 5 долларов, билеты 30 долларов), после пьесы мы пошли «за кулисы», гримерки оказались просто [смеется] на улице. Я получил от Деми Мур приглашение приехать к ней на свадьбу 13 декабря – она выходит замуж за Эмилио Эстевеса, и это хороший момент, чтобы туда приехать, потому что там, в Лос-Анджелесе, сейчас обращают внимание на искусство.

Элизабет Зальцман пригласила меня на ужин в «Индошин». На самом деле она приглашала Барри Табба, а я выступил в роли приманки. Она, правда, сейчас встречается с Джеллибином. На такси в «Индошин». Барри Табб так и не пришел. И Элизабет не заплатила за ужин, что было странно, потому что она нас позвала туда (ужин 200 долларов). Кто-то из пришедших рассказал нам, что вчера вечером Фред – там, у «Нелл» – влез на стол и перед всеми присутствующими в ресторане снял штаны.

Потом отправились в «Нелл», нас было восемь человек (входная плата 40 долларов), нам дали стол в задней половине. Мы пробыли там несколько часов, а потом я ушел оттуда – я, можно сказать, выскочил на улицу, не заплатив по счету в «Нелл». Просто потому, что мне так захотелось (такси 10 долларов).

Воскресенье, 9 ноября 1986 года

Должен был прийти мой племянник Дональд, и оказалось, что он уезжает в Питтсбург, он больше не хочет работать у нас в офисе, а я сказал ему на это, что он отказывается от серьезных перспектив на будущее. Он так и не изменил своей фамилии с «Вархола» на «Уорхол», и уже одно это, видимо, должно было стать для меня сигналом. Ему, надо думать, просто-напросто не нравится Нью-Йорк. Я никогда никуда его с собой не приглашал. Не знаю, сыграло ли это свою роль в его решении. Не думаю, хотя и не знаю точно. Он сказал, что едет домой, чтобы заботиться о своих родителях, потому что они были так добры к нему. Я сказал ему: ну да, конечно, кому ты тут пытаешься вешать лапшу на уши? Его отец, Джон, работал в компании «Сирс», он только что вышел на пенсию.

Позвонил Фреду, он начал вести себя со мной как важная персона, принялся за что-то выговаривать. Я уже просто не могу терпеть такое поведение. Сказал ему, что если он такой у нас великий и замечательный, то к чему было штаны с себя снимать в «Нелл», и стоило мне это упомянуть, как он тут же стал совершенно другим: он почему-то не думал, что я об этом знаю, так что мои слова его мигом охладили.

Смотрел MTV, повторную трансляцию нашего шоу «Пятнадцать минут», мне хотелось понять, не устарело ли оно, и оказалось, что все там на современном уровне и выглядит актуальным. Вот только цвета надо бы сделать поярче. Это уже я должен поработать. Должно выглядеть, как у Мадонны в ее видеоклипе «Папа, не учи меня жить» (Papa Don’t Preach), когда она танцует, как Мэрилин или Ким Новак. Такие резкие краски. Светлые волосы и оранжевая губная помада на черном фоне.

Понедельник, 10 ноября 1986 года

Зашел Йолас, ему будут удалять простату, а значит, моя выставка «Тайная вечеря» переносится на 15 декабря, хотя я надеялся, что ее отложат еще дальше, до марта. Разговаривал с Мишелем Ру насчет рисунков для бутылок его новой минеральной воды.

Вечером был показ мод в пользу больных СПИДом, организованный универмагом «Барни», проходило все в женском магазине. Вилфредо собрался пойти, а Сэм сначала сказал, что не хочет, но потом, когда услышал, что там собиралась быть Мадонна, решил, что, пожалуй, пойдет.

Мы приехали туда на такси (8 долларов) и тут же спросили, появилась ли Мадонна, и нам ответили: пока что нет, однако она, наверное, все же уже пришла, но переодетая до неузнаваемости, потому что когда в прошлый раз по лестнице стала спускаться Иман, Мадонна проскочила перед ней, чтобы сесть на свое место, и все фотографы тут же устремились за Мадонной. Шоу было отличное, прекрасные пиджаки. Хорошие идеи. В этом шоу все приняли участие – Джоуи Ариас, Джон Секс, эта девица с пышными формами – Дайэн Брилл, а также Тереза Шарф. Мадонна была в джинсовом пиджаке Мартина Бергойна. Позже, когда мы уходили оттуда, Крис Макос подтолкнул ко мне несколько монахинь, чтобы нас сфотографировать, но тут кто-то еще попытался нас заснять, и Крис заорал на этого человека: «Это мой кадр, это я его поставил!» Монахини были из больницы Святого Винсента – благотворительная акция, оказывается, в пользу этой больницы.

Ховард Рид из галереи Роберта Миллера пришел на показ прямо с аукциона, где картина Джаспера Джонса была продана за 3,3 миллиона долларов! То есть за 3,6 миллиона, если учесть налоги, комиссионные и так далее. Это самая высокая цена, которую когда-либо платили за картину при жизни художника. Причем картина-то вовсе не такая уж великолепная, там были и получше. Это не «Мишень», может быть, это «Цифры». На аукционе были мои «Знаки доллара», и их купили за 385 тысяч долларов, а одна «Мона Лиза» ушла за 70 тысяч.

Вилфредо и Пейдж отвезли меня домой (такси 6 долларов). Дома я посмотрел повтор новостей на четвертом канале, где Сью Симмонс рассказывала о моем посещении показа «Барни». Господи, какая же она красавица! Я познакомился с ней как-то на одном ужине в «Плаза», и она там ела очень жирную еду, притом много.

Среда, 12 ноября 1986 года

Аукционы произведений искусства все еще продолжаются. Картина Розенквиста была продана за два миллиона долларов. Рисунок Джаспера – за 800 тысяч. Рисунок! А вот рисунок Раушенберга ушел всего за 90 тысяч. Надо думать, что Дэвид Уитни – мультимиллионер, у него ведь столько картин Джаспера.

Четверг, 13 ноября 1986 года

Фред сказал, что на обложке «Вэнити фэйр» будет Нелл, а вот мы все каких-то потасканных звезд ставим на обложку – Сибилл Шеперд, Дайан Китон… Читателям, правда, понравилось интервью с Сибилл Шеперд: все отмечают, что она искренне отвечала на вопросы. Я его еще не читал.

Пятница, 14 ноября 1986 года

Джулиан Шнабель заходил со своей маленькой девочкой. Говорили о том, что, может, мне стоит нарисовать что-то поверх подделки под мою картину, которую он купил, – по-моему, это одна из тех, которые делал Джерард Маланга. Джулиан не понял, что это подделка, когда покупал ее. Позвонил мистер Мурджани и пригласил меня на ужин, я спросил, можно ли привести с собой Бенджамина, а он ответил, почему бы мне не привести тогда и Пейдж. В общем, Стюарт заехал за нами, и мы отправились домой к Мурджани на площадь ООН. Когда я вошел, сразу увидел ящик с микрофоном и узнал его, точно такой же Имельда Маркос привезла на яхту Forbes и пела в этот микрофон; потом мистер Мурджани тоже включил его и спел песню «Чувства». Этот ящик усиливает и улучшает голос, там можно выбрать несколько песен, а фоном начинает играть целый оркестр. У него очень хороший голос, как у кумира молодежи шестидесятых из Индии, его звали Саид Хан или что-то в таком роде. А потом и Стюарт спел, и это было здорово, потому что Стюарт может подражать любой звезде Бродвея.

Потом мистер Мурджани повел нас в свое заведение, где он регулярно, по-видимому, бывает, чтобы встречаться с девушками. Это на 77-й улице и Второй авеню, по-моему. За ужином рядом с нами был целый стол девушек, и оба – и мистер Мурджани, и Стюарт – подходили к ним и все пытались подцепить кого-нибудь. Девушкам было только-только за двадцать и они отправлялись на какую-то вечеринку в клуб «Юнион». Мистер Мурджани сказал Пейдж, что как-то недавно за ужином, на который он их пригласил, Гейл, все перепутав, решила, что это одно из мероприятий Пейдж для рекламодателей, и сказала ему: «Ну, раз мы так роскошно вас угощаем на всех этих ужинах, не пора ли разместить у нас рекламу?» Я никак не пойму – Гейл такая глупая, что ли? С другой стороны, такое запоминается, он всю жизнь это будет помнить, что по-своему хорошо. Еда была ужасная – спагетти – есть невозможно. Кэтрин Хэмнетт допоздна работала с Винсентом над видео, но все же приехала на ужин и была очень мила. Только вот странное дело – с ней пришел какой-то молодой человек, который просто стоял позади нее и ничего не ел, хотя рядом с ней было свободное место. Наконец я сказал: «Может быть, пригласишь сво его спутника за стол?» И она сказала: «Что-что? А, да, садись, конечно». Это был ее помощник. Он, наверное, мучился от голода.

Позже Мурджани и Стюарт отвезли меня и Пейдж, а потом отправились в клуб «Юнион», чтобы попробовать проникнуть внутрь и разыскать этих девушек, но у них не получилось, потому что был строгий дресс-код, мужчины только в смокинге, да они к тому же не помнили, как эти девушки выглядели.

Суббота, 15 ноября 1986 года

Пошел в «Сакс», и там благодаря рекламной акции Swatch собралась огромная толпа. Мы с Китом раздавали автографы.

За мной заехал Стюарт, а напротив «Сакс», в отеле «Хелмсли-пэлас», на другой стороне улице, остановился Майкл Джексон, и мы отправились в галерею поблизости посмотреть вещи Бугеро. Стюарт попытается на этот раз все же встретиться с Джексоном. В прошлый раз он все профукал. Майкл Джексон должен был прийти к нему домой в половине четвертого, а Стюарт явился к себе уже после половины четвертого, вот и пропустил его. Но теперь Майкл опять в Нью-Йорке, он носит каштановый парик и черные очки, а еще белый респиратор, так что если увидишь его в таком виде на улице…

Воскресенье, 16 ноября 1986 года

Мне позвонил Бруно, пригласил на ланч. Я сходил в церковь, потом поехал на такси в «Гарри Чиприани», это в отеле «Шератон» (4 доллара). Еда была как из микроволновки – да наверняка так оно и было.

Позвонил Вилфредо, он в третий раз смотрел «Миссию». Ну разве не странно? Да, он ведь когда-то хотел стать священником-иезуитом.

Вторник, 18 ноября 1986 года

Стюарт должен был забрать меня у дома, и я его ждал внутри, за дверью. У нас теперь есть видеокамера, чтобы можно было видеть, что творится снаружи, и я увидел, как какой-то человек пытается открыть ключом дверь и так далее, и он был, в общем, похож на Стюарта. Ну и вел он себя совершенно как Стюарт. Однако, как оказалось, это был вовсе не Стюарт, хотя все равно пытался каким-то ключом отпереть дверь и войти внутрь. Я решил тогда приоткрыть дверь и взглянуть, кто же это, и я открыл дверь, и он был, как мне кажется, пьян или вроде того. Он несколько раз спросил, где тут хозяйка дома, и я ему все время отвечал, что я и есть хозяйка. Потом я вернулся в квартиру, и тут зазвонил телефон, и это был Стюарт, который сказал мне, что у входной двери в мой дом какой-то мужчина пытается попасть внутрь, и я сказал, что да, я в курсе, и когда Стюарт приехал еще раз за мной, и я вышел из дома, прошел мимо этого человека, который все еще торчал у дверей, и сел в лимузин, Стюарт рыдал. Буквально рыдал. По его лицу текли слезы. Это было ужасно, совершенно ужасно. Я сказал: «Та к странно, я ведь в первый момент подумал, что это ты…». А Стюарт все рыдал и говорил, что как же я мог бы вот так оставить его на улице, не пустить в дом, если бы это действительно был он? И я сказал: «Ну, понимаешь, он пьян, по-моему, и что тут вообще поделать? Чем помочь?» Тогда Стюарт попросил, чтобы я его куда-нибудь отвез, а потом взял для него такси, которое доставит его туда, куда он направлялся, но только откуда же мне знать, куда он собирался попасть? Тогда я занял у Стюарта 20 долларов, отдал их шоферу такси, чтобы тот отвез его туда, куда он направлялся, но тот его, наверное, просто высадил за углом. Стюарт был хорошо одет. Под испанца, в испанских сапогах кремового цвета, и вообще весь такой нарядный. Между прочим, Майкл Джексон так и не появился, он позвонил и отменил свой визит почти в тот момент, когда уже должен был приехать.

Четверг, 20 ноября 1986 года

В конце рабочего дня дождь лил как из ведра. Пейдж позвонила и сказала, что Стивен Гринберг отвезет нас в «Миссони» на своей машине, мы туда приехали с опозданием, и, по-моему, лучше всего на встречи опаздывать, причем сильно, после того как у всех уже кончилось терпение, все устали тебя ждать, ты появляешься и начинаешь их обрабатывать, чтобы они давали рекламу. Это как в пятидесятые, когда мне приходилось в поисках работы обходить по очереди всех арт-директоров. Если придешь рано утром, тебе ничего не дадут, поэтому я ждал полудня, обеденного перерыва, потому что к этому времени они уже не принимали звонков и были достаточно уставшими, и тогда у меня было больше возможностей. Кстати, во время ланча никто не звонит в офисы, потому что предполагается, что там все равно никого нет.

В общем, мы отправились на это самое мероприятие в «Миссони», а потом в «Ле сирк». Там была Гейл, она ужинала с приятелем Стивена, мистером Маллейном из казино «Бэлли». Он очень славный и всех-всех знает. Дождь лил не переставая. Я приехал домой, включил телевизор и увидел, что Джон Теш, наш старый приятель, который раньше был диктором в новостях, теперь стал ведущим в «Энтертейнмент тунайт», вместе с Мэри Харт.

Пятница, 21 ноября 1986 года

Сэм удрал с работы в пять часов, ничего не сделал, чтобы помочь Фреду выписаться из больницы домой после пятичасовой операции на колене. Фред приехал в приемный покой в четверть девятого утра. А когда я уже вернулся домой, он позвонил, чтобы рассказать, что добрался до своего дома самостоятельно, хотя до полудня пробыл в предоперационной и до сих пор был под наркозом. Он сказал, что он, как ему кажется, шутил с хирургом, пока действовала анестезия, и, боже ты мой, представляю, что он там наговорил. Фред в таких обстоятельствах способен такое натворить. И еще я слишком много раз жаловался Фреду на свою личную жизнь, чего вообще не следует делать. Надо всегда говорить, что у меня все отлично. Он сказал мне, что ни в коем случае мне нельзя входить в курс личной жизни этих молодых людей, ну, Сэма и Лена, потому что меня это совершенно никак не касается. И он абсолютно прав. Я ведь собрался было наорать на Лена за то, что он не рассказал мне всю правду – что Сэм несколько недель назад провел ночь в квартире бойфренда Джилл, но ведь это действительно меня не касается. И потом этот Сэм явно связался с Виктором, он был с ним недавно ночью, потому что Виктор позвонил мне и говорит: «А у меня тут один человек, которого ты очень хорошо знаешь…», и я никак не мог догадаться, кто бы это мог быть, и тогда Виктор сказал: «Да этот блондин, который у тебя работает… – Сэм». Это меня по-настоящему поразило.

Суббота, 22 ноября 1986 года

Утром смотрел документальный фильм «Молодой Бобби Кеннеди». Его показали, наверное, потому, что сегодня годовщина убийства Джона.

Меня всегда удивляло, что ни один из детей Кеннеди вообще не хотел знать, что случилось на самом деле: кто в действительности убил Джона и Бобби Кеннеди. Вот Кэролайн, надо думать, она-то должна была проявить интерес, сказать: «А мне все равно, убьют меня за это или нет, – но я хочу знать, как все было». Отправился в «Дойл», а потом в «Сотбис», набрал каталогов (такси 4 доллара и 5 долларов). Успел за пять минут до закрытия. Мне там сказали, что мои вещи прошли очень хорошо. «Суп номер 2» ушел довольно дорого – за 6 600 долларов. Я забыл, что мы посылали Джея делать ставки на «Леди и джентльменов», всю серию, и на отдельные «Цветы». А набор Джаспера, «Цифры», ушел за 140 тысяч долларов.

В половине восьмого вечера был ужин в «Ривер-хаус», и Пейдж сказала, что заедет за мной. Она приехала с корзинкой цветов на голове, которая осталась у нас после фотосессии Тамы для ее книги «Каннибал на Манхэттене», Таму тогда фотографировали в интерьерах «Тэверн-он-зе-грин». Пейдж – художественный редактор этой книги, она отвечала за реквизит в кадре. Стюарт говорил мне, что эта «шляпа» смотрится удивительно красиво, но, на мой взгляд, она просто дурацкая. Пейдж была в серебристом костюме, а для ужина переоделась в черный костюм от Готье, вот только корзинку на голове оставила. Ужин был в честь Франческо Клементе, его давала Анджела Вестуотер – дама, которая владеет галереей «Спероне-Вестуотер», и первым, с кем я там поздоровался за руку, оказался Алан Ванценберг – я его просто не узнал. И только потом понял, что еще и Джед стоит напротив меня. Потом к нам с Пейдж подошла Эдит Деак, которая сказала: «Ох, вам двоим точно нужно пожениться». Реплика вроде тех, что ожидаешь от Тамы. Я сглупил, потому что спросил у Альбы Клементе: «А Бьянка сегодня будет?». Совсем забыл, что у Бьянки завязывается интрижка с ее мужем. Альба же ответила: «Не придет. Она мне не друг». А Томас Амманн сказал, что Мэри Бун хочет выставить мои работы и что мне стоит об этом подумать. Там были Кит и его друг Хуан. А потом человек тридцать пять отправились оттуда в «Нелл». Я не хотел идти, но Пейдж захотела, и я сказал ей, чтобы она пошла со всеми, но она настояла на том, что отвезет меня домой, – и я просто чувствую, как вдруг снова начинают оживать все эти жуткие проблемы.

Когда мы подъехали к моему дому, цветы у Пейдж выпали, и она поехала домой с пустой корзинкой на голове.

Вторник, 25 ноября 1986 года

Второй день аукциона в «Сотбис» – Ренессанс. За мной зашел Бенджамин. Стюарт приехал с опозданием и выглядел как Дракула. Мы проиграли все свои ставки, что по-своему здорово, так как мы получили возможность все изучить, разглядеть и потрогать абсолютно бесплатно. Уйдя с аукциона, я некоторое время шел пешком.

Да, Стюарт сказал мне, что я единственный, кто разговаривает в этих аукционных фирмах со всеми чернокожими сотрудниками и еще спрашивает [смеется] их мнение насчет продаваемых вещей.

Вернулся в офис, работал с шести до девяти вечера, и все остальные в офисе тоже заработались допоздна. Фред ходит с тростью. Потом пригласил Пейдж и Руперта поехать со мной в «Ниппон». Очень приятно больше не быть в обществе Сэма и не волноваться о нем. После того как я узнал, что у него своя тайная жизнь и что он часто спит не пойми с кем, я больше не чувствую отвественности за него.

Четверг, 27 ноября 1986 года

День благодарения. Позвонил телефон, это был Вилфредо, он сказал, что не сможет пойти с нами раздавать еду беднякам, а поедет домой в Нью-Джерси. Потом позвонила Пейдж, сказала, что заедет за мной через десять минут, но все они – Пейдж, Тама и Стивен Спрауз – появились у меня только через полчаса.

Тем временем мне позвонил Виктор, и я пригласил его пойти с нами – раздавать еду бедным. Вот только не понимаю, он, что ли, принимает наркотики или теперь всегда находится в этом своем параноидальном состоянии. В общем, мы поехали в Церковь упокоения во Христе на Пятой авеню и 90-й улице, и оказалось, что красавец-священник перевелся в собор святого Фомы, в эту большую роскошную церковь. Туда пришло, кажется, слишком много волонтеров, на каждого едока по добровольцу. То есть у каждого персональный официант. Тогда мы пошли наверх, там была здоровенная ирландская тетка, на вид крутая лесбиянка, она давала задания помощникам и спросила нас: «Вы что, поесть пришли?» Виктор так обиделся, что принялся оскорблять людей, стоявших в очереди за едой: «Давайте живо ешьте и проваливайте отсюда на хрен, чтобы мы за вами тут все убрали». И это в церкви! Наконец я сказал ему: «Виктор, мы же здесь потому, что мы хотим здесь быть». Было много фотографов, я не понял, из газет или как. Тут вдруг эта, крутая, говорит мне: «Ты будешь отвечать за безопасность, чтобы везде был порядок». Я ей сказал: «Но я же не могу…». А она: «Придется. Как-нибудь». А я ей: «Не буду». В общем, я ее проигнорировал, и мы раздавали еду, и это такая большая церковь, там была еще еда на вынос и я каждому давал с собой побольше. Если у нас в самом деле столько голодных, значит, что-то дейстивительно неправильно устроено в обществе. Правда, многие, похоже, пришли за едой только потому, что не хотели проводить этот день в одиночестве. Может, они и живут где-то тут, на Пятой авеню, – сходу и не отличишь.

А под конец все превратилось в фарс: пришли члены муниципального совета, принялись размахивать руками, чтобы показать, как их это все волнует, на всякий случай – вдруг кто-нибудь их сфотографирует.

Мы оттуда уехали, и Виктор завез меня домой, сказал, что ненавидит и Стивена, и Пейдж, и Таму, потому что они все лицемеры, и все это полный вздор, а потом он еще мне позвонил, чтобы сказать, что он знает наверняка, что я записываю все его слова на магнитофон, и поэтому он обращался к «людям на другом конце провода, тем, кто слушает магнитофонную запись», и я так и не понял, он все-таки наркотики принимает или это у него такие галлюцинации. С ним что-то не то.

Я посмотрел на MTV наш видеоклип «И снова – привет!» (Hello Again), который мы сделали для группы The Cars. Его снова стали крутить, и он по-прежнему смотрится очень хорошо. Не могу поверить, что это мы сами сделали, собственными силами. И не понимаю, почему после этого видеоклипа никто не обратился к нам с новыми заказами. Да, я еще купил кое-какие журналы. Много журналов (25 долларов). Я выгуливал своих собак, потом позвонила Пейдж, но я уже слишком уютно устроился, чтобы куда-то ехать на ужин. Потом позвонил Жан-Мишель, он жутко зол на Пейдж, и вот за что: он наконец узнал, что это она пригласила его отца сфотографироваться в образе каннибала для фоторазворота в книге Тамы «Каннибал на Манхэттене» – он только что прочитал про это на «Шестой полосе». Он сказал: «Зачем она это сделала? Она что, моего отца хочет захомутать?» Еще он сказал, что сейчас его отец взялся писать книгу, и потом добавил [смеется]: «Да он даже не наркоман – ну как такой может написать книгу? Про что?» Я в первый раз услышал, как Жан-Мишель сказал что-то смешное. Интересно, это у него такое чувство юмора? Он не поехал в Германию на свою большую выставку.

Пятница, 28 ноября 1986 года

Тони зашел за мной, мы раздавали Interview. Приехал в офис на такси (7 долларов). Фред уже вовсю работал, он ждал звонка из Гамбурга от Ганса Майера, чтобы понять, во сколько тот прилетает на следующий день. Пришла одна дама-немка со своим бойфрендом, ей нужно было сфотографироваться для портрета. Представляешь, они принесли с собой плюшевого гремлина, ну, как в фильме «Гремлины» у Спилберга, они, оказывается, и спят с ним, поэтому он тоже должен быть на портрете. Ей лет тридцать шесть, а ему около восемнадцати. Этот гремлин вообще-то выглядит не так плохо, как можно подумать. Фред заказал для них стол в клубе «Нелл». По-моему, он стал членом этого клуба. Это, кажется, двести долларов в год, но его еще не оформили окончательно. Я не собираюсь вступать в клуб. По-моему, это отдает чем-то нехорошим. Я больше не звоню Сэму, теперь все по-другому – у меня открылись глаза на многое. Он, наверное, принимал наркотики, и это было, пожалуй, всякий раз, когда он что-нибудь терял. Не знаю, когда это началось, а может, он их всегда принимал. Может, он всякий раз куда-то отправлялся, проводив меня до дома. Оглядываясь назад, могу сказать, что я просто не видел того, чего не хотел видеть. В очередной раз. Это когда-нибудь кончится? Когда же я наконец поумнею?

Суббота, 29 ноября 1986 года

Позвонил Фред, сказал, что у нас назначен ланч с Хансом Майером и этим парнем из «Мерседес-Бенц» в баре «Гарри Чиприани». Парень был красивый, и ланч прошел весело. Мне кажется, стоит попробовать развести их [смеется] на машину с водителем, чтобы «прочувствовать» этот автомобиль – ну, для картин. Я ведь раскрашиваю для них старые мерседесы. Потом Кэти Форд и ее муж Андре Балаш повезли меня на конкурс «Мисс Олимпия» в «Фелт Форум», а после мы двинули в ресторан «Томми Тэнг» на Дьюэйн-стрит. Было здорово. С нами был Ричард Джонсон с «Шестой полосы», и он рассказал, как однажды, когда он работал в редакции новостей «Пост», зазвонил телефон, и это был Тимоти Хаттон, который сказал: «Алло, это Тимоти Хаттон. Вы мне звонили?» Ричард спросил всех в комнате, и они сказали, что нет, не звонили. Тогда Тимоти Хаттон спросил: «А может, кто-то звонил Мадонне?» Она, по-видимому, была в этот момент с ним. Ну, знаешь, приходит такое сообщение с номером. Но все в редакции опять сказали, что нет, и Мадонне не звонили. Тогда Тимоти спросил: «А куда же я попал?» И ему ответили: «В “ Нью-Йорк пост”. Раз уж вы на линии, расскажите, что там у вас с Мадонной?» И он мигом повесил трубку.

Воскресенье, 30 ноября 1986 года

У Стюарта была машина, и мы отправились на ней на аукцион в «Кристис», причем Стюарту пришлось прятаться, чтобы его там не заметили – он ведь все еще не заплатил за флейту, и ему названивают каждый день. Стюарт теперь жалеет, что купил ее, потому что, ну в самом деле, сколько ему дадут за нее, если он попытается ее продать? А потом мы поехали на выставку антиквариата (билеты 15 долларов). Но везде одно и то же. Какое-то мелкое барахло, ничего оригинального. Ничего захватывающего. Правда, вот выставка модернистов на прошедшей неделе в Арсенале была отличная. Некий продавец хотел пять тысяч долларов за сервиз на восемь или двенадцать человек, пусть даже с эмблемой Всемирной выставки! Я не мог поверить своим ушам. Я спросил, можно ли купить только большую ложку, потому что у меня есть большой сервиз и в нем большие столовые ложки поизносились, но когда он назвал мне цену, я сказал ему, что тогда, может, лучше я продам ему весь мой набор?

Потом поехали на блошиный рынок. Там случайно встретили одного из редакторов Interview, он недавно работает, его зовут Кевин Сессумс. Он был один, покупал фотографию какой-то девицы с глубоким декольте, что было странно (материалы для работы 210 долларов). Потом они меня отвезли домой. И тут я узнал, что умер Мартин. В новой квартире в Виллидж, которую смог купить с той суммы, которую тогда собрали для него на благотворительном мероприятии в «Пирамиде». Он купил то, что хотел. Он был такой славный парень, такой дружелюбный и щедрый. И щедрый со всеми, к кому был привязан.

Вторник, 2 декабря 1986 года

Работал с Рупертом, потом налетели дожди и шли волнами целый день. Я пригласил Вилфредо на день рождения Корнелии, так что ему нужно было заехать домой и переодеться. Корнелия попала на обложку журнала «Спай». Работал до половины девятого. Разговаривал с Китом. Мадонна организовала ночное бдение у гроба Мартина. Было слишком трудно передвигаться по городу, поэтому я туда не пошел. Надел смокинг и все что полагается, за мной заехал Вилфредо, и мы отправились к Корнелии, но там была ужасная вечеринка (такси 8 долларов). Они плохо отнеслись к Вилфредо, ему пришлось сидеть в стороне, а меня посадили рядом с Тони Пеком. Он сказал, что ездил в круиз и там была Дайэнн Брилл, и когда я спросил, трахнул ли он ее, он вдруг ужасно огорчился – я так и не понял, отчего.

Среда, 3 декабря 1986 года

Стюарт заехал за мной вечером, после работы, и мы отправились на занятия по анатомии на Восточную 23-ю улицу: там вскрывали трупы, все было в формальдегиде, и один труп был подвешен за голову, а другой лежал на спине. Кожа была наполовину снята, и студенты художественной академии рисовали мышцы. Это было отвратительно.

Пятница, 5 декабря 1986 года

Прошлой ночью и Арчи и Амос заболели. Джед забрал их и отвез к ветеринару. Я позже случайно встретил его на улице, он был с Кэти Джонс, и он рассказывал ей, что случилось с моими собаками. Они просто сильно постарели. Я сказал Джеду, что подарю ему одну из моих картин «Собака». Жизнь так коротка, а собачья жизнь еще короче – оба пса уже скоро отправятся на небеса.

Воскресенье, 7 декабря 1986 года

Стюарт сказал, что отвезет меня на вечер с Лиз Тейлор в свою академию. Это здание снял на день Джозеф Папп – общество «Крео» организовало благотворительную акцию в пользу больных СПИДом. Стюарт решил, что нужно быть при полном параде, но в результате он один оказался в смокинге, так что был похож на официанта. Сначала они устроили час коктейлей в помещении у Паппа, это неподалеку, в Публичном театре, а потом проложили прямо по тротуару пластиковый ковер, чтобы гости не заблудились по дороге в академию Стюарта, причем они так прекрасно все устроили – это и цветов касалось, и еды. Я сказал Стюарту, чтобы он внимательно пригляделся ко всему: ведь его убогое здание могло бы выглядеть так всегда. И первыми, кого я увидел там, были Энн Бэсс, Питер Мартинс и Джок Сото. Я тут же замер, стараясь ни на кого не дышать: я съел очень много чеснока.

Там был Леонард Бернстайн, он плакал. Он всегда пускает слезу. Совсем ненормальный. Играл этот парень Хэмлиш, Эйлин Фаррелл пела, и Мэрилин Хоум, и Линда Ронстадт, а какой-то парень спел «Аве Мария» в стиле би-боп, и в стиле рэп, и в стиле рок-н-ролл, так что все это уже стало напоминать телевизионное «Шоу Эда Салливана». Никаких речей никто не произнес, потому что Лиз Тейлор так и не появилась. Корреспондент «Нью-Йорк таймс» спросил, что я думаю про эти выступления, и я сказал, что почему бы этим всем звездам не сделать похожее шоу на Бродвее – ведь у большинства из них сейчас нет работы, а поскольку больше нет «Шоу Эда Салливана», мы их всех больше вообще не видим. Потом, правда, подошел сам Папп и сказал: куда там Бродвей, все выступавшие – звезды слишком великие, чтобы работать на Бродвее, они ведь просто собрались здесь на один вечер по особому случаю. Ну как же это возможно – быть «великим», если у тебе нет работы? Потом появилась Бернадетт Питерс с этими своими сиськами, вываливающимися из декольте, я уже с ней поздоровался, когда Стюарт захотел познакомиться с ней, он настаивал, поэтому пришлось ее перебить, и он заговорил с ней, а потом его пальцы скрипача забегали по всему ее телу, и случилось ровно столько, сколько она ему позволила. И Стюарт, весь возбужденный, спросил: «Могу ли я Вас подвезти?», но она ответила: «Нет, дорогой, спасибо. У меня есть своя машина».

Понедельник, 8 декабря 1986 года

На такси на Вест-Сайд к доктору Ли (4 доллара) по своим делам. Потом Пейдж устроила в офисе ланч с танцорами балета (такси 5 долларов, газеты 2 доллара). Пришла Энн Бэсс, а с ней вместе Питер Мартинс, Хизер Уоттс, Ульрик Трояборг и Брюс Пэджетт. Они хотели, чтобы я сделал для них дизайн занавеса и рекламного плаката, и мне пришлось сказать, что им надо поговорить с Фредом. Я не смогу ничего сделать с маленьким золотым медальоном со львом от Ногути, который принес показать Питер Мартинс: если они хотят его использовать, пусть договариваются с самим Ногути, чтобы он что-нибудь придумал. Но если они хотят, чтобы именно я для них что-то сделал, тогда это должно быть более американским по духу.

Да, а Джок [Сото] сказал, что после того воскресного мероприятия, посвященного СПИду, они не пошли в «Индошин» только потому, что там были Мерседес Келлогг и Сид Бэсс, и Энн Бэсс не захотела их видеть, поэтому все пошли в «Нелл».

Фред появился вместе с Мэри Бун в меховом пальто, она хотела, чтобы я поехал с ней в ее галерею, а я ведь еще не успел узнать у Фреда, что он там с ней наобсуждал за ланчем. Она сидела и лишь улыбалась. Та к о й улыбочкой Илеаны Соннабенд.

А Фред – после своей очередной выходки на прошлой неделе, о которой я, наверное, забыл рассказать, он поссорился с Пейдж и всякое такое, – позвонил мне и сказал, что решил измениться и стать совершенно другим человеком.

Вторник, 9 декабря 1986 года

За мной зашел Тони, и мы отправились к мануальному терапевту, к которому меня направила «Пруденшл Иншурэнс». Это компания коллективного медицинского страхования для всех работников нашего офиса. Приемная терапевта находилась в старом отеле на Западной 72-й улице, на втором этаже (такси 4 доллара). Этот терапевт не верит в витамины, он вообще ни во что не верит. У него на стене развешаны какие-то дипломы в пятнадцати рамках, но я не понимаю, что это вообще за дипломы такие? Я соврал насчет своего возраста, указал в этой страховой бумажке, что родился [смеется] в 1949 году. А Стюарт сказал мне, уже, правда, потом, что это преступление федерального уровня. Смотрел шоу «Леттермэн», и, о боже, как же мне не нравится, когда он высовывает язык между зубами и пытается выглядеть покрасивее для телекамеры. Можно подумать, он повторяет то, что делает дома, когда смотрится в зеркало.

Среда, 10 декабря 1986 года

Я решил, что нужно будет утром снимать Татум для ее портрета, который мне заказали, поэтому приволок домой все причиндалы от фотоаппарата и вообще все, что для этого нужно, но когда я позвонил ей утром, ей, видишь ли, слишком трудно было назначить мне встречу, и она сказала, что почему бы нам не встретиться уже после Аспена. Мне кажется, что все семейство О’Нил по-настоящему глупое, это у них просто глава семьи случайно прославился в одном фильме. Вот, к примеру, эта девчонка думает, что она такая умная и эрудированная. Ну, пока она была еще маленькой, она в самом деле опережала многих, а вот потом… Во второй половине дня в офис приходил один человек, он заказал мне портрет, и он из тех, кто с важностью курит сигару, говорит только о себе и имеет цветущий вид, будто только что вышел из спортзала. Ему лет пятьдесят пять. Майк Тодд, наверное, выглядел именно так.

Как-то на днях Виктор разговаривал таким голосом, будто ужасно болен, и я уже было решил, что его настигла все та же нынешняя заколдованная болезнь, но вчера голос у него был нормальный, он будто полностью излечился от всего. По-моему, Эльза Перетти закидывает на его счет кучу денег. И он понимает, что нельзя выходить за границы. По-моему, ему до смерти надоело жить в этой глуши, в Ист-Хэмптоне. А у него там целый дом за полторы тысячи долларов в месяц. Виктора содержат в том стиле, к которому он привык. Самые разные люди со всех сторон без конца говорят мне о том, как им нравится наше телешоу.

У Стивена Гринберга была машина, и мы поехали на балет «Щелкунчик». Я послал цветы Хизер, Джоку и Ульрику… ну то есть это сделала Пейдж, но от моего имени. Малыши в зрительном зале все были из очень богатых семей, все они в какой нужно одежде, с какими нужно прическами, и даже ели какие нужно [смеется] шоколадки. Они все выглядели так, как одевала бы своих детей Сэнди Брэнт. Джок и Хизер были солистами. У Хизер усталый вид, но она удивительно хорошая балерина. Представление было замечательным. Правда, балет на самом деле хорош только тогда, когда его танцуют пятнадцатилетние, у них эта особенная внешность – они худощавые и заостренные, как булавки.

Четверг, 11 декабря 1986 года

Тони за мной не пришел. Хотелось бы понять, как он принимает эти решения – когда приходить, а когда не приходить. Я побродил по улицам, это была приятная энергичная прогулка. Зашел в «Б. Альтман», и там было полным-полно людей. В кои-то веки все выглядело так, будто у них в самом деле бизнес идет на полную катушку, и мне столько продавцов хотели помочь что-нибудь купить, что пришлось поскорее оттуда уйти.

Позвонила Корис Арман насчет французской визы – она хочет помочь мне получить ее поскорее. Ну то есть эти французы совершенно ужасные: заставляют американцев получать визы, а всех остальных, со всего мира, пускают к себе просто так. В офисе была очень деловая обстановка, и я тоже работал. Начался дождь со снегом, и на улице стало очень противно. Поехал на вернисаж мужа Лайзы, Марка Джиро, в «Вайнтрауб», это небольшая галерея. Лайза была наверху, ее там фотографировали. Потом зашел за Пейдж, и мы отправились в квартиру Лайзы на Восточной 69-й улице на вечеринку в честь открытия выставки. Народу там собралось много. Был Хальстон, были Кельвин с Келли и Стив Рубелл. А Боб Колачелло опять был очень любезен, он все время говорил мне, как же ему повезло, что он работал в Interview, потому что он там очень многому научился, и это повлияло на его стиль, на его прозу. От него несло чем-то, чем от него всегда несло раньше, когда он выпивал, так что он, надо думать, опять стал зашибать. Аромат как у забродившего шампанского. У Лайзы были разные люди из Vogue, из «Дитейлз», из «Вэнити фэйр» – в общем, она сделала все для того, чтобы картины Марка стали широко известны. Раньше на его картинах были вожделеющие влагалища, а теперь они выглядят так, будто с ними случилось что-то ужасное. Это теперь просто дыры, а вокруг кровь, и называются его картины, например, так: «Смерть новорожденного». В общем, выглядит все точь-в-точь как жизнь Лайзы. Там был Стив Аронзон, с ним было весело, он все подначивал меня, говорил, что еще в 1977 году не получил к Рождеству от журнала Interview бутылку шампанского. Там была Этель Скалл, и я сказал, что ей пора начать отрываться по полной программе, а она ответила, что именно этим она вот-вот и займется. Ей либо слишком сильно натянули кожу на лице, либо у нее был инсульт, непонятно. Мы с Пейдж разговаривали о нашем ужине со «свиданиями вслепую», который состоялся накануне, и о том, что во время него никто не целовался-обжимался, кроме разве Стивена Гринберга. Например, кавалер Тамы, этот доктор Крицик, который лечит Арчи и Амоса, только и знал что жаловался ей – и что книгу его никто не покупает, и что у него труба течет, ну, в общем, все плохо. Кавалер самой Пейдж слишком уж засыпал ее комплиментами, а вот мой как раз… н-да… Мои кавалеры на таких мероприятиях должны быть, как мне кажется, просто хорошими рассказчиками, чтобы развлекать всех за столом, потому что сам я разговаривать не умею, Пейдж тоже, да и Тама ни о чем не способна рассказать, вот всем и становится дико скучно.

Я посоветовал Стиву Аронзону написать настоящую историю «Ревлон», то есть историю трех жен Лакмэна – Рут, Риты и Жакин – и он сказал: отличная идея! Кельвин с Хальстоном сидели на одном стуле, уютно устроились. Это было необычно, конечно, и потом Кельвин еще сказал, почему бы всем нам не пойти к Хальстону, просто так, шутки ради, вот было бы здорово, и все тут же погрузились в машины и поехали туда, а потом еще к Хальстону приехал Дик Каветт, он был на вечеринке с Бьянкой. У Бьянки зад на вид тяжеловат, но она сказала, что похудела. Выглядела она на свой возраст. Не знаю, кстати, какой именно возраст, но она выглядела на него.

Пятница, 12 декабря 1986 года

Позвонил Томас Амманн и сказал, что приглашает на Рождество приехать в Гштаад, в любое время, – это так мило с его стороны. Позвонил Ник Роудс, он хотел пойти со мной на ужин. У меня была уже назначена встреча с Китом, Кенни и Энн Магнусон. Ник и Джули Энн хотели, правда, ужинать очень рано, в половине восьмого, но мы все же договорились на восемь (такси 5 долларов). Поехали в «Мистер Чау», и в результате Ник с Джули Энн появились там лишь в девять, а не то и в четверть десятого! Энн [Магнусон] согласилась выступить на нашем ТВ-шоу, поговорить четыре минуты про искусство и моду. Потом жены – Джули Энн и Тереза – встали и на одной машине уехали в «Нелл», потому что понимали, что мужья тоже в конце концов увяжутся за ними, а они хотели порезвиться всласть, их слишком долго держали взаперти. Домой шел пешком, и на улицах повсюду были пьяные, они падали на тротуары. Это уже начались рождественские вечеринки в офисах. Правда, погода была хорошая. Шел я вверх по Парк-авеню. Бенджамин уехал с первой машиной, вместе с женщинами. Купил кое-какие журналы (7 долларов).

Суббота, 13 декабря 1986 года

Бенджамин зашел за мной, и мы двинулись к Арману на Вашингтон-стрит. Предполагалось, что мы идем на ланч, но поскольку я сказал, что вообще не обедаю, ланча [смеется] и не было вовсе, так что я в результате жутко проголодался. Я весь иззавидовался: Арман показывал мне свою бижутерию, то, что он делает: он берет маленькие сердечки, воспроизводит их в золоте, а потом склеивает. Я попросил его поучаствовать в нашем телешоу. И потом я стал завидовать ему еще больше, когда он рассказал мне про платья, которые он делает: «рукавное платье», которое все состоит только из рукавов, «карманное платье» – только из карманов. Ну почему же я сам до такого не додумался? На своих рисунках он повторяет образы, а на картинах – нет. Он сейчас пишет картины, и это просто линии, проведенные кистью слева направо. Правда, я все хочу понять, не копирует ли он Сезара. Был такой художник в пятидесятые-шестидесятые, француз-коротышка, это он сделал огромные руки, на которые можно садиться, и другие подобные штуки. Он еще жив. Он делал большие вещи из пластика, выглядевшие как какашки, и продавал их поштучно. Вот бы и мне до такого додуматься. Я тут вспомнил про платье, которое сделал для шоу у Риццоли, которое называлось «Фантазия в моде», это было в семидесятые. Я тогда придумал платье, сшитое из отдельных кусков дизайнерских моделей. В конце концов кто-то его надел, отправляясь на бал. Однако такая идея родилась у меня тогда слишком рано, невовремя, потому что тот пиджак из джинсов, который мы видели пару недель назад в «Барни», на благотворительной акции, посвященной СПИДу, был чем-то похож на ту идею. А Корис смогла обо всем договориться – чтобы мне дали визу во Францию. Водил Бенджамина на ланч, и там официантка разрезала сэндвич надвое, он упал на пол, она же только рассмеялась, и я так и не понял, включила она этот сэндвич в счет или нет (19 долларов). Мы поели прямо в машине по пути в студию. Меня там встречала Пейдж, а оттуда мы уже отправились на выставку Денниса Хоппера в галерее Тони Шафрази.

Фотографии на выставке Денниса были так себе, ничего особенного, и Тони, видно, просто захотел обратить на себя внимание, побыть в компании кинозвезды. Пейдж обиделась, потому что когда она сфотографировала Кита, он [смеется] сказал: «Слушай, Энди, может, ты подпишешь это для меня, а?» Там был Мэтт Диллон с какой-то блондинкой, похожей на юную Дайан Лейн. Самой Дайан Лейн всего-то лет двадцать, но эта девушка была еще моложе. Все без конца говорили Деннису, до чего он прекрасно играл в «Синем бархате». Я попытался пригласить его к нам на телешоу, однако он завтра уезжает из Нью-Йорка.

Понедельник, 15 декабря 1986 года

Тони заехал за мной, но я не знал, что он будет на машине. Не понимаю, как он принимает подобные решения, у него ведь все абстрактно, нет никакой системы. Позвонил Джон Пауэрс, он вернулся из Японии, рассказал, что теперь у него новые, совершенно волшебные, наручные часы, в которые вместо батарейки вставлен кристалл, но вот голос у него старческий – не знаю, как воздействуют на нас эти кристаллы. Странно все это, с голосами: вот у Дианы Вриланд, например, голос по-прежнему юный. Сильный.

Кит принялся издеваться над Шнабелем, сказал, что тот на ужине у Тони Шафрази в прошедший уикенд уселся прямо рядом с Деннисом Хоппером, а потом еще и толкнул про него целую телегу, хотя на самом деле даже не знаком с ним.

Да, а Деннис рассказал мне в тот вечер, что из «Синего бархата» вырезали сцену, в которой не то он насилует Дина Стоквелла, не то Дин Стоквелл насилует его, но в любом случае у кого-то из них губная помада на заднице. Потом я пошел в музей Метрополитен на вечеринку в честь «Шисейдо». По-видимому, они финансировали шоу костюмов, которое устроила Вриланд, и вот теперь им позволили организовать свою вечеринку в том же музее. У них были две мои большие картины из серии «Цветы». Цветущий персик с черным контуром. Одна – это дар Питера Брэнта, а вторая – дар Ирвинга Блума, а я и не знал, что у него есть эта моя картина. Музею следовало бы собрать всю серию вместе – ведь так и задумывалось.

После этого Стивен Гринберг подвез нас от музея до нашей первой вечеринки в «Туннеле» – это на Двенадцатой авеню и 28-й улице, там клуб, который встроен в туннель какой-то заброшенной железнодорожной линии. Именно я сказал тогда этому парню из компании джинсов «Бонжур», что им надо сохранить название «Туннель». Там было здорово – прекрасная музыка и «Глориэс фуд». Ко мне подошел поздороваться Серж, старший официант из «Глориэс фуд». На входе был Хауи, а внутри Рудольф, замечательное помещение. Был также Иэн Шрегер, но он держался подальше от моих картин. Он, надо думать, не хочет, чтобы его фотографировали в чужом, не его, клубе. Он был в красивом синем костюме с галстуком, он несколько располнел, так что у него сейчас вальяжный и внушительный вид зажиточного человека. Он красив. Как Джеймс Каан. А недавно вечером Стив Рубелл, который был в деловом костюме, сказал: «Я все еще в офисной одежде, потому что только что заключил сделку».

Разговаривал со Стюартом. Он рассказал, что кто-то почему-то много времени уделяет благотворительной деятельности в пользу художественной академии Стюарта, и я ответил: «Понимаешь, наверняка есть причина, почему этот человек тратит на это столько времени, тут все не просто так – либо он там сидит у тебя и звонит с твоих телефонов, либо старается быть подальше от своей жены, либо пользуется твоим лимузином, либо пьет твои крепкие напитки, но, как бы то ни было, всегда есть что-то и никогда не бывает просто так».

Вторник, 16 декабря 1986 года

За мной заехал Тони, мне нужно было попасть к Шнабелю. Тони довез меня на Западную 11-ю улицу в его огромную студию. Она невероятных размеров. С балконом и крышей. На телефонные звонки у него отвечают молоденькие красавицы-секретарши, я спросил, не ревнует ли Жаклин, и он ответил: «Обязательно нужно, чтобы на тебя работали красивые мальчики и девочки». Он все еще делает эти свои картины с битыми тарелками, значит, они все еще пользуются спросом. И вот он берет трубку и томно говорит: «Ах, дарлинг! Ну приезжай прямо сейчас!», и тут же в дверях появляется Аль Пачино, который рванул со всех ног от своей Дайан Китон, чтобы только повидать его, Шнабеля. Или Дастин Хоффман.

А секретарши ему говорят что-то вроде: «Вы можете встретиться со своим редактором в издательстве «Рэндом хаус» в 14.44 и завершить встречу в 15.32 или же появиться у него в 15.46 и выйти от него в 16.34», и Джулиан на это отвечает: «Давайте в 14.44».

Он пишет свои картины поверх прелестных японских панорам и совершенно их портит. У него есть куски брезента с приклеенными словами, и про них он говорит: «А это с моей выставки в Сан-Сальвадоре». Это время, что я провел у него во второй половине дня, было самым пафосным в моей жизни. И еще – я уехал оттуда в полном убеждении, что мне обязательно нужно купить какую-нибудь вещь Шнабеля. Фред тоже так думает. Я сказал Джулиану, что подвезу его в аптаун, и мы вышли на улицу, а там стоял чей-то лимузин, и он направился прямиком к нему, и тут я говорю: «Понимаешь, Джулиан, это не моя машина» и показываю на машину Тони, а она маленькая, японская. В общем, мы отвезли меня, и я сказал Джулиану, что он может «воспользоваться машиной», – я был великодушен, и Тони отвез его туда, куда ему было нужно.

Среда, 1 7 декабря 1986 года

Тони, короче, заехал за мной, и мы отправились в Рокфеллер-центр, там меня сфотографировали для визы. Потом поехали к Кельвину Кляйну завезти ему подарок – в связи с его свадьбой. Затем я приехал в офис. Там вовсю кипела работа. Лиз Робинсон брала интервью у Рика Окасека. Зашла Гейл, сказала, что на обложку февральского номера они ставят Чарли Шина. Грег Горман уже его отснял, но сегодня у них вторая часть интервью. У меня такое чувство, что он не женится на Долли.

Рик не захотел сняться в нашем видео. И Энн Магнусон какая-то чуднáя: то говорила, что будет нашим конферансье на протяжении всего шоу, а теперь даже не уверена, что хочет выступить с маленькой речью про искусство и моду. Я ее не понимаю: она же делает в даунтауне столько всякого, притом бесплатно, а теперь вроде как не собирается хоть в чем-то у нас поучаствовать, когда мы так стараемся ей помочь.

Гейл решила позвонить Сидни Биддл Барроуз и спросить, не согласится ли она стать «рождественским подарком» для Стивена Гринберга, и та, обидевшись, заявила: да как вы смеете мне такое предлагать?! Ну, я говорил Гейл еще до звонка: «А почему ты вообще решила, что она на это согласится?» Это как если бы кого-то арестовали за продажу секретов и ему все же удалось выкрутиться, а ты его потом просишь: «Слушай, а ты не можешь украсть секрет и для меня тоже?» Ну то есть, что на самом деле, с точки зрения Сидни, сказала Гейл? «Вы ведь все равно шлюха…». А Гейл все заверяла меня: «Для меня она это сделает, для меня она на это пойдет». Типа потому, что Гейл пригласила самого Криса Александера сфотографировать Сидни для Interview, но это же не значит, что теперь Сидни будет бесплатно всем давать.

Я разрешил людям из «Кафе Рома» назвать меня распорядителем празднования встречи Нового года.

Воскресенье, 21 декабря 1986 года

Звонил Джед, сказал, что на выходных пришлось срочно везти Амоса к ветеринару, потому что у него очень болели зубы, и мне стало ужасно неприятно, что я не предвидел этого. К трем часам Джед все еще сидел в приемной и ждал, когда Амосу удалят три зуба. Доктор Крицик дал Джеду контакты ветеринара, который принимает круглосуточно. Они сказали, что ситуация очень серьезная, а я вообще не заметил, что что-то не так.

До четырех не выходил из дома, потом пошел в церковь. Стюарт заехал за мной, и мы отправились на блошиный рынок, но не нашли там ни блохи. Потом был прием в честь Ульрика, его давали Джон Грюн и его жена, художница Джейн Уилсон: Ульрика чествовали в связи с тем, что он уходит со сцены и теперь займет управленческий пост в Нью-Йоркском городском балете. Поехал на Вест-Сайд, где все это происходило (такси 4 доллара). Все до того любезно обращались друг с другом, как будто мы не люди одного круга. Хизер сказала прямо при всех, глядя в глаза Питеру Мартинсу: уже семнадцать лет прошло, и она безумно устала ждать, когда же он наконец подарит ей обручальное кольцо. А Энн Бэсс сейчас в Техасе.

Понедельник, 22 декабря 1986 года

Поехал к доктору Ли (такси 4 доллара, газеты 2 доллара, телефон 0,50 доллара, такси 6 долларов). Прочел газеты, раздал Interview, потом отправился в офис. И решил заняться обложками. Гейл зашла ко мне в комнату, чтобы рассказать, какой она молодец. Обложку с Чарли Шином сделал Грег Горман, и фотографии внутри номера тоже, и все они в старом добром стиле, – приятное лицо, красивая одежда. А ведь Чарли так чудесно целуется, я хотел бы на обложке дать что-нибудь другое, например, он, целующий какую-нибудь девушку, – мы же все равно используем остальные фотографии внутри, и Гейл сказала, что она в последнее время пересмотрела много работ Уиджи и тоже голосует за новый стиль.

В офисе суета. Фред возбужден, он собирается в Париж на день-два раньше, чтобы сбежать от Рождества, которое он ненавидит. Он увидел, как я составляю список подарков для наших деловых партнеров, и тут же принялся орать на меня, что мы не обычный офис, так что нечего заниматься ерундой, он требует, чтобы я немедленно прекратил тратить время на все это. Я лишь сказал ему [смеется]: «О’кей».

Я заметил в этом году одну особенность: чем больше коробка, тем меньше по размерам сам подарок.

Руперт отвез меня домой. Потом позвонил Сэм, хотел куда-нибудь пойти со мной, мы встретились в ресторане «Ниппон» (такси 5 долларов, ужин 50 долларов) и говорили о работе, которую он должен выполнять в офисе. Было так смешно: я выдумывал всякую всячину и обвинял его в этом. Например, я придумал, что он напал на кого-то в коридоре, и тут вдруг оказалось, что это действительно правда! Он даже начал в чем-то признаваться, он сказал: «Ну это же всего лишь секс». Не исключено, правда, что он притворялся. Это как в «Династии», когда кто-нибудь услышит в коридоре, как кто-то кому-то что-то говорит. А я ведь так и сказал ему [смеется]: «Я слышал, чтó ты говорил в коридоре».

Вторник, 23 декабря 1986 года

Фред отменил свою поездку в Европу, и теперь он наконец проникся духом Рождества. Ему понравились два чугунных диска с Вест-Сайдского шоссе, которые я нашел для него. Нашел в аукционном доме «Дойл». Наверное, стоит наведаться туда еще раз и купить еще. Там работает один парень, который хорошо ко мне относится и продает мне все немного дешевле. У них текстиль, например, лучше, чем у остальных, и это старинные ткани. Надо было купить для Фреда много тканей. А Фред подарил мне отличную старинную книгу про красивые греческие статуи, для моих новых картин. Пейдж и Фред сейчас друзья не разлей вода. Он уступил ей – и она ему уступила. Я подарил Пейдж то, что ей очень понравилось, она даже взвизгнула от восторга – книгу про Клементе. Однако этот подарок – сверх остального: я ведь еще должен Пейдж довольно много денег. Я надеюсь, она не думает, что я забыл (телефон 2 доллара, газеты 2 доллара, такси 7 долларов).

Четверг, 25 декабря 1986 года

Проснулся рано и пошел к Пейдж, а потом поехал с ней и Стивеном Спраузом в Церковь упокоения во Христе раздавать Interview и кормить бедняков. Народу было не так много, как на День благодарения. Потом мы со Стивеном пошли пешком по улице, потому что я предупредил Джона Райнхолда, что мы зайдем и можем вместе сходить выпить чаю, он повел нас – в «Карлайл», и обстановка там была в духе, типа, молодые люди в ожидании, когда помрут их бабушки. Стивен отвез меня домой. Меня много куда приглашали на рождественские вечеринки, но я решил побыть дома, и мне очень понравилось.

Воскресенье, 28 декабря 1986 года

Накануне смотрел прекрасную передачу на каком-то канале, что-то вроде канала «Джей». Там у них [смеется] кто-то, никому не известный, брал интервью у еще троих людей, тоже никому не известных. Одна из них сказала, что она – приятельница Милтона Берла и танцевала в кордебалете во всех фильмах, которые только можно себе представить. А потом еще одна, она тоже танцевала в кордебалете, сказала: «Я выступала в Красном зале в Нижнем клубе и на Синем углу в аптауне», что-то в таком духе. Это было так печально. Потом она сказала: «Покажите фотографию, покажите-покажите, ведь именно ее используют в промо, когда меня пригласят на работу». И еще была какая-то чернокожая женщина, которая начала петь, но при этом все время фальшивила – ох, до чего же грустно.

Потом я наконец увидел видео с Дебби Харри, которое сняли в Лос-Анджелесе, она стояла около бассейна отеля «Беверли-Хиллз», но на ней не было того камуфляжного платья, которое мы для нее заказали у Стивена Спрауза. Видимо, режиссер был против, а было бы так здорово! Да, вот если бы я все же пошел делать подтяжку и всякое такое, я бы постарался потом выглядеть как Дебби. Ее песня прорастает в тебе, пока ее слушаешь, – это «Французские поцелуи». У меня в доме случилась протечка, вода попала в один из шкафов, а там были платья, которые я купил на аукционе, когда распродавали вещи Джоан Кроуфорд в 1977 году, и оказалось, что на одном из ярлыков написано «Нолан Миллер»! Ты можешь поверить? Это же дизайнер, который работал для «Династии»! А сейчас я вдруг вспомнил, что во время аукциона я сказал: «Да кто вообще о нем слышал? Его никто и не знает». А вот теперь я бы ему написал, что готов уступить ему это платье за, скажем, четыре тысячи долларов. Мы узнаем, за сколько он сам продает платья Джоан Коллинз, и тогда можно будет назвать примерно такую же сумму. На других платьях ярлыков нет, но выглядят они примерно так же, поэтому я уверен, что и их тоже сделал Нолан.

Понедельник, 29 декабря 1986 года

Бенджамин забрал меня из дома, и мы отправились на Вест-Сайд к доктору Ли. Я попросил ее отменить некоторые витамины из тех, что она мне назначила, но она дала мне шесть новых таблеток, и я не понимаю, отменила ли она хотя бы что-то. Может быть, все эти витамины, которые я теперь принимаю, и вызывают у меня столько проблем со сном. Сейчас, в рождественские праздники, я наконец две ночи спал, а однажды даже проспал до 10.45 утра. И в эти дни я ощущал, что отдохнул за ночь. Обычно же, когда я просыпаюсь по утрам, чувствую, как у меня все ноет. Еще у меня теперь настоящая зависимость от валиума. Я принимаю четверть таблетки на ночь, но когда я всерьез решил от него отказаться и больше месяца вообще не принимал, у меня началось головокружение, а это симптом ломки. В общем, я стал его снова принимать.

Среда, 31 декабря 1986 года

Пошел один к Бернсону, меня там чуть-чуть полечили, потом направился в даунтаун (телефон 2 доллара, газеты 2 доллара). Пейдж расстроена, что никто из красивых молодых людей не придет на нашу новогоднюю вечеринку, и ведь у нее всегда есть отговорка, что нам нужно найти кого-нибудь для Тамы, хотя на самом деле она сама хочет с кем-нибудь познакомиться. Я вообще не понимаю, почему Пейдж заставляет нас устраивать все это для Тамы: «Мы должны во что бы то ни стало найти для Тамы бойфренда». Почему? Да всем в Нью-Йорке нужен бойфренд! Всем людям на свете нужен бойфренд. Как бы то ни было, Стивен Спрауз собирался прийти. Бедняга Стивен, они теперь, по-моему, следят за ним, вот он и напуган.

Работал до 19.45. Приехали молодые люди из балета, я их фотографировал. Вот ведь странно: рассмотрев их с близкого расстояния, понимаешь, что у Хизер Уотт тело как бы деформировано, а ведь она первая балерина в Нью-Йорке. И нос у нее слишком большой, причем не исключено, что его уже однажды подправляли, он был, наверное, еще больше, а вот глаза действительно очень красивые. Глаза невероятной красавицы, с темной обводкой вокруг голубого. Стивен Гринберг устроил новогоднюю вечеринку в «Ривер Кафе» в Бруклине. Там полагалось быть в смокинге и так далее, а я явился со своим паршивым шарфом на шее. Мы ушли без пяти двенадцать, ехали через Бруклинский мост, и это был самый лучший момент вечера, когда Пейдж сказала Хэролду, шоферу, сигналить как можно громче, а сама оглушительно свистела, причем этот звук рождается у нее где-то в горле, и когда мы переехали на другую сторону, уже вовсю сверкали фейерверки. Потом на другой машине приехала Тама и сказала, что Стивен и Элизабет Рэй только что ужасно поссорились, а позже я спросил Стивена: «Ну что, а ты уже поссорился с Элизабет?», и он сказал [смеется]: «Нет-нет, не доводилось, пока что нет».

Потом мы поехали домой к Скотту Эйсену, это в Тертл-Бэй, и там ничего особенного не происходило. Питер Мартинс разговаривал по телефону из туалета, а его сын собирался уйти – он красавец, он танцует. Там был Сирио из «Ле сирк», и мы взяли его с собой в «Нелл», с ним было невероятно весело. Нелл скинула с себя почти всю одежду и легла на стол, чтобы ее сфотографировали, и я сказал Сирио, что теперь ему нужно сделать то же самое, если он хочет, чтобы «Ле сирк» стал настоящим местом силы для посвященных. Он сказал, что его жена и дети уехали и он на Новый год будет один. Пригласил нас к себе на ужин в воскресенье.

Пейдж с Тамой потом еще решили пойти в «Туннель», мы их туда завезли по дороге, так что домой я приехал около четырех утра, вывел собак на прогулку, и это все сказалось, конечно, на моем следующем дне: глупо было развлекаться до такого позднего часа только потому, что Новый год.