Четверг, 1 января 1987 года

Погода дождливая, отвратительная. Даже не выходил на улицу, весь день отдыхал.

Воскресенье, 4 января 1987 года

Балетная молодежь захотела пригласить нас на ужин в «Индошин». За мной заехала Пейдж. Там был Стивен Спрауз, а еще Ульрик, Джок, Брюс Пэджетт, Хизер, Скотт Эйсен и Джули Грюн – не было только Питера Мартинса. Такая чудесная компания, у них все отлично. Хизер сказала, что она всегда думала, что Стивен вялый, но с тех пор как он стал создавать костюмы для балетов, она изменила свое мнение о нем. Все прочие всегда делали для нее то, что она хотела, но когда Стивен показал ей ее костюм, она было заявила: «Нет-нет, мне он не нравится, не хочу такой», и тут он сказал ей: «Ты наденешь то, что я тебе скажу». В общем, ей это понравилось, и теперь она хочет за него замуж. Ну вот, еще одна женщина, которая его преследует. Платила за все Хизер.

Понедельник, 5 января 1987 года

По утрам, когда я встаю в туалет, как раз в половине шестого, начинается программа новостей по кабельному каналу, и это хорошо. Я не могу понять, на что у меня все-таки аллергия. Доктор Линда Ли сказала, что, может быть, на краски, которыми я пишу картины, однако я их сейчас почти не использую. По-моему, это что-то такое у меня в доме. Или, может быть, в зданиях с обеих сторон моего дома – вот, например, радиация из здания, где работает этот врач-рентгенолог. Может, это халат с плюшевыми мишками, в котором я сплю, – хотя на ярлыке сказано, что он на сто процентов из хлопка, даже не знаю. Это ведь Армани. Я отчего-то думаю, что в нем может быть некоторое количество полиэфирных нитей, потому что у него очень характерно скатывается ворс. Еще я сплю под кожаным пальто от Лариссы, его мне подарила Дженни Хольцер, это замечательно. Джейн без конца корит меня, что я его не ношу, а я отвечаю ей, что надеваю его каждую ночь.

Пейдж заехала за мной, и мы отправились в «Сент-Риджис» на показ мод Адольфо. Одежда красивая, но для меня это такая абстракция – что кто-то вообще может годами копировать костюмы Шанель, что можно вообще сделать карьеру на том, чтобы копировать чей бы то ни было костюм. Прошло уже столько десятилетий, а это по-прежнему все тот же самый костюм. Рядом с нами сидела высокая дама, и я ей даже не улыбнулся – я и понятия не имел, кто она такая, и только потом понял: это же Эванджелин Брюс. Столько там было этих дам, чьи портреты мне следовало бы сделать, – почти каждая была одной из таких богатых дам. И у них есть силы на все – это потому, что жизнь у них несложная. Понимаешь, эта Хизер Уот тс очень интересный человек. Она состоит в той же «группе читателей», где и Энн Бэсс: там у них все читают каждый месяц какую-нибудь книгу, все – одну и ту же, а потом встречаются и обсуждают ее. И это все богатые дамы вроде Брук Астор, или супруги Руперта Мердока, или Дрю Хайнц. Встречаются они раз в неделю, каждый раз у другого члена группы, причем приходят все со своими слугами, поварами и служанками, и Хизер говорит, что она там единственная «из неимущих», а еще что она единственная, кто прочитывает книги от корки до корки. Она бросила школу, когда ей было пятнадцать. Ты ведь знаешь, какая она жизнерадостная, и она сказала, что услышала про эту группу Энн Бэсс на какой-то вечеринке, и тут же воскликнула: «Я хочу в ней быть! Я хочу в ней быть!» Хизер ждет не дождется, когда все члены группы придут к ней, в ее лофт, и тогда им всем придется сидеть на полу.

Потом мы с Пейдж поехали в галерею Роберта Миллера, и выставка моих фотографий выглядела там совершенно замечательно. Бесподобно! Каталог выглядит хорошо, хотя во вступительном эссе Стивен Коч упоминает мои работы в привычном ряду – рядом с именами вроде Дюшана или Брассая. Подумать только – Брассая! Если бы каталог делал кто-нибудь помоложе, он бы использовал другие имена и сравнения были бы более свежие. Я решил не выходить на улицу, а просто отдохнуть, чтобы быть в форме к открытию выставки.

Вторник, 6 января 1987 года

Все хотели пригласить меня в свой лимузин: Стивен Гринберг, Стюарт Пивар. А Пейдж дала галерее список еще на пятьдесят человек, кого нужно в последний момент обзвонить и пригласить на вернисаж. На работе провел весь день. В галерею приехал к пяти часам, и сначала народу было всего ничего, но потом люди прибывали и прибывали, так что я устал до полусмерти. Выставка выглядела великолепно. Потом мы со Стивеном Гринбергом пошли поужинать, я вернулся домой и рано лег спать, думал, что так смогу побороть простуду, но в три часа ночи мне позвонил Жан-Мишель, я поговорил с ним какое-то время и это совершенно разрушило мой сон.

Да, я тут несколько раз смотрел новое телешоу Джоан Риверс, и там без конца все о сексе да о сексе – такая скука!

Среда, 7 января 1987 года

Вылечился, когда утром пошел к Бернсону. Я пришел к нему и ничего про простуду не сказал, но он заметил, что у меня застой в организме, а потом поработал со мной и впервые применил много различных кристаллов – например, длинных и тонких, и я впервые в самом деле в них поверил, потому что моя простуда совершенно исчезла, когда я оттуда уходил. И он спросил меня: «Вы не будете возражать, если я подниму свой гонорар на десять долларов?» И я ответил «Буду», – ведь он сам мне все время рассказывает про все эти вещи – одежду, пластинки, которые покупает. На это он сказал: «Ну хорошо, а на пять?» И я ему на это: «Ну что я могу сказать?»

Четверг, 8 января 1987 года

Сэм рассказал мне сплетню про Фреда – то, что я не должен был знать.

Оказывается, Фред написал письмо Нелл с извинениями за то, что он там у них при всех снял с себя штаны. А потом я ведь еще услышал от кого-то, что один раз в «Эриа» он вытащил свой член и так простоял некоторое время – точь-в-точь как одна из тамошних инсталляций, пока кто-то не заметил, что происходит.

У Пейдж было дурное настроение, потому что я попросил Сэма набрать ее номер и договориться с ней насчет похода в театр на пьесу с Мэри Тайлер Мур, в которой играет Барри Табб, – но она зашла ко мне и сказала, что не желает, чтобы мои юные порученцы названивали ей от моего имени. У нее вдруг, когда она захочет, проявляется совершенно другой характер, она может быть страшно вредной.

Да, а Лен Морган вернулся после своего десятидневного круиза с супругами Турн-унд-Таксис, так что теперь он у нас опять отвечает на телефонные звонки.

А наш князь все еще выдумывает про меня какие-то истории. Он рассказал Лену, что однажды я будто бы сказал ему: «Если уж ты такой выдающийся, соверши что-нибудь выдающееся!», чем сильно его оскорбил. А я такого вообще не помню.

Ходили в театр (такси 4 доллара). Линн Редгрейв – хорошая актриса, она не выпячивает свою роль, чтобы Мэри Тайлер Мур выглядела более значительной. А другой молодой человек в этой пьесе показал всем зрителям свой член, и потом, после представления, его родители сказали во время вечеринки, что они [смеется] гордятся им.

Пятница, 9 января 1987 года

Решаю, когда мне лучше поехать в Милан. Моя выставка там открывается в четверг через две недели. Заснул под включенный канал MTV, снились рок-видео-кошмары.

Воскресенье, 11 января 1987 года

На Пи-Ви Хермана подан иск в суд на 130 тысяч долларов за то, что он не заплатил по выставленному [смеется] счету за создание видео. Ведь все его шоу – это сплошные видеоэффекты. Какие-то двое молодых людей без конца звонили мне в дверь, весь уикенд. Парень и девушка. Они, наверное, видели, как я входил в дом, а больше в доме никого и нет – Нэна с Авророй уехали, полная жуть. Ну, я просто не реагировал на их звонки. Ходил в церковь, потом позвонила Пейдж и сказала, что зайдет за мной, чтобы поехать на балетное представление (такси 5 долларов). Балеты там все великолепные. «Симфония до мажор», я не видел ее уже много лет, и еще два балета Джерома Роббинса. Наши места были по контрамарке Питера Мартинса. Джок и Хизер танцевали так, что просто летали по сцене. Мне сказали, что я могу фотографировать всех танцоров столько, сколько мне захочется, вот я и собираюсь в самом деле этим заняться.

Энн Бэсс на балете не было, она появилась на ужине после – ужин Пейдж устроила в «Бэтн». Мы с Пейдж ссоримся. Она без конца капает мне на мозг из-за Жан-Мишеля, она сказала: «Ты опять взялся за свои гейские штучки с Жан-Мишелем?» Ну, приняв удар, я парировал его так: «Слушай, да я бы ни за что не лег с ним в одну постель, потому что он такой жутко грязный, что я вообще не могу поверить, что кто-то мог бы с ним сойтись. А ведь это же ты с ним была, с этим грязным, немытым типом». А потом мы поссорились из-за Эйзо и шиацу, потому что ее инструктор уехал в отпуск и она стала ходить к Эйзо, вот и спросила меня, делал ли он когда-либо со мной то же, что с ней: она описала, что он положил ей руки на живот и начал его мять – тут она занервничала и убрала его руки. Ну, я тут возьми и скажи ей: «Нет, со мной он ничего такого не делал, но как-то раз сказал мне, какая же ты толстая», – я валял дурака, конечно, – и тогда она ответила: «Ну тогда все кончено: я к нему больше не пойду». Я потом попытался объяснить ей, что на самом деле он ничего такого не говорил – ну, будто она толстая, только она мне уже больше не верила.

У Питера Мартинса, который заказал мне дизайн занавеса для балета, возникли, между прочим, отличные идеи. Раньше я так не думал, а вот теперь знаю точно. Он разговаривал со Стивеном Спраузом про touch tag: ребята, которые играют в американский футбол, стали использовать одежду с липучкой «велкро», и теперь достаточно отстегнуть эту липучку и не нужно блокировать игрока, отбирать мяч, не нужно носить наплечники. В общем, они работают над балетом «Флюоресцирующий апельсин», и его ребята придумали светящийся снег. Когда Ульрик сказал мне, что у него нет времени этим вечером пойти выгулять свою собаку, я воспользовался агрессивной манерой Хизер и заявил ему: «Тогда отчего бы тебе не взять собаку с собой на сцену, пусть она на ней и сделает все свои дела, никто и не заметит». Я всем рассказывал про проект балета под названием «Душ», который придумал уже давно: после очень интенсивного танца обнаженные танцоры влезают под душ, а потом принимаются брызгать на зрителей. Танцоры из балета поначалу были тихими, но потом, после десяти бокалов вина, разошлись. Стивен Спрауз показывал, как он умеет писа́ть наоборот, он такой умный и у него совершенно прелестный почерк. А дальше случилось нечто нереальное. В ресторан пришла группа школьников лет восьми – целый автобус, человек пятьдесят, они все вокруг заполнили, и бар, и вообще все. Мы спросили, что они тут делают, и они сказали, что ходят из одного бара в другой, потому что им дали в школе такое задание: написать про то, что такое бар. Они жутко шумели и галдели. Они сказали, что потом поедут в «Нелл».

Понедельник, 12 января 1987 года

Заходил Шон Леннон. Я каждый год делаю его портрет, раз в год. Он совершенно замечательный. Сходили с Дэвидом Уитни на ужин в «Кастельяно» (такси 6 долларов), но без Филипа, который ужинал сам по себе, с какими-то шишками. Дэвид по-прежнему напоминает, что хотел бы жениться на мне, и вот теперь, когда, как мне стало известно, сколько у него картин Джаспера Джонса, в этом, пожалуй, действительно появился смысл. Он устраивает сейчас выставку Дэвида Салла в музее Уитни. Рассказал, что Джаспер свалился с дерева в «Ла Саманна» на острове Сен-Мартен, отделавшись, правда, всего лишь переломом запястья. Он и Раушенберг больше не пьют, так что оба, надо думать, будут жить вечно.

Вторник, 13 января 1987 года

Пришлось пойти в «Фуд эмпориум» на 70-й улице и Вест-энд-авеню на это мероприятие «Пасхальные ярлыки», которое помог организовать док тор Крицик, наш красавец-ветеринар: в некоторые пачки утренней каши «Миндальный восторг» положили по сто долларов, и нужно было искать их по всему магазину. Ну точь-в-точь как искать яйца на Пасху (такси 4 доллара). Никого из знаменитостей не было, хотя приглашали многих. Был разве что какой-то каратист. Зато там вдруг появился великий и неповторимый Эдди Фишер, он большая знаменитость и он такой клевый! Выглядит моложаво, очень некрасив, но такой клевый! И я теперь понимаю, почему Кэрри Фишер вышла замуж за Саймона, – потому что он как Эдди, только без кудряшек. Если бы я познакомился с Эдди в шестидесятые, мы бы с ним стали закадычными друзьями. Сейчас он занимается благотворительностью. Первое, что он сказал, было: «А ты ведь тогда написал мой портрет». Это он про тот портрет, который я сделал в 1962 году, первая полоса газеты с ним и Лиз. Я рассказал ему про всех своих докторов-литотерапевтов и про мануальных терапевтов, и его это очень заинтересовало, а позже, когда я уже уходил из офиса, в пять часов – мне нужно было уйти пораньше, – он позвонил нам, нашел номер телефона Interview, так что я ему обязательно перезвоню. Ну до чего же клевый парень! Та к или иначе, вернемся к началу: мы прошли через весь магазин, и я нашел только одну пачку, Крицик нашел десять, а Эдди – две, и я отдал ему свою, чтобы у него было три. Когда я уходил, они предложили подвезти меня, но я был такой величественный, что гордо отказался от машины, а следовало бы, на самом деле, согласиться, потому что на улице был ужасный ветер (газеты 5 долларов, телефон 2 доллара, такси 5 долларов).

Среда, 14 января 1987 года

Прекрасный теплый день. Пешком добрался в офис, к нам на ланч пришел Иэн Маккеллен, ланч организовывал Фред, а еще была Сара Джайлс из «Вэнити фэйр». Он, этот Иэн, такой славный, и пьеса, в которой он играл, «Дикий мед», только что прошла в последний раз на Бродвее, а я так хотел ее посмотреть: в телерекламе она производила сильное впечатление. Поехал – вместе с Сэмом и Леном – на вечеринку Долли Партон в «Готэме» (такси 3,50 доллара). Долли приехала одновременно с нами, она выступила с речью и сказала, что этот прием устроен в честь того, что она подписала договор с компанией «Си-Би-Эс рекордс», хотя целых двадцать лет записывалась на «Ар-Си-Эй». Ей вот-вот исполнится сорок один год, выглядит совершенной красавицей, но как будто все у нее искусственное. Она ведь довольно субтильная, а грудь такая большая, что это наверняка импланты, потому что невозможно быть такой худенькой с таким здоровенными дынями – уверен, что с возрастом они бы уменьшились. Барри Диллер пришел с Кельвином и Келли, был еще Дэвид Бреннер.

Долли была очаровательна. Там был Дэнни Филдс, и я сказал ему, что хотел бы записать на магнитофон историю его жизни, он ответил, что с удовольствием. Все сотрудники «Дитейлз» были на этом приеме, и у них вышел новый номер с фотографиями Стивена Сабана, которые он сделал в 1965 году в фотоавтомате, когда мы были в университете штата Пенсильвания, на первой моей выставке. В то время он, наверное, был еще студентом, и он попросил меня подписать одну картину, Эди подписала другую, а Джерард подписал третью. В журнале фотографии напечатали на целом развороте, выглядит все замечательно. Там была Энни Флэндерс и Майкл Мусто. Джеймс Сент-Джеймс был на каблуках в десять сантиметров, как и Долли. Еще там был один чернокожий парень по имени Чайлдс, а представился он так: «Меня зовут Сидэр Бар» – он имел в виду, что всегда ошивался в этом самом баре «Сидэр», и потом он взглянул на юнца Сэма, который сидел неподалеку от нас с этим своим презрительным выражением лица, и сказал только: «Когда вижу эту молодежь, одно могу сказать: “За прошлые ошибки нужно платить”». И он совершенно прав – Сэму нужно многое понять и многому научиться, и я могу лишь надеяться, что у него получится. Я его избаловал, потому что брал с собой повсюду, на самые гламурные встречи и вечеринки, хотя он вовсе не был готов для такого. А теперь он считает, что все это ему доставалось по праву, вот и ведет себя со всеми нахально. Потом мы с Пейдж пошли пешком в «Нелл». Стояла чудесная погода, около десяти градусов. В «Нелл» все так элегантно. Там был Фред с Иэном Маккелленом и его, надо думать, бойфрендом Шоном. А у стены сидели Клаус фон Бюлов и Козима и Андреа Рейнолдс, а сама Нелл ходила всюду и фотографировала всех – как, например, Фред отключился на диване. У нее есть смешная фотография: Таки [Теодоракопулос] шепчет что-то на ухо Бобу Колачелло, а Энтони Хейден-Гест пытается подслушать. Там еще был Стинг, он теперь носит одежду от Черутти, и Нелл спросила его, как вообще началась его карьера и все такое, и он стал что-то рассказывать и вдруг говорит: «А потом Энди сделал меня звездой». Наверное, мы были первыми, кто поместил его на обложке журнала. Он сказал, что хочет теперь играть в пьесах. Я вообще-то не понимаю, зачем Стинг снялся в фильме про Франкенштейна – в «Невесте». Вот если бы там был поющий Франкенштейн, тогда да – это было бы здорово! Потом Нелл встала со своего места, и к нам тут же подошел Боб Дилан, он присел рядом и сказал, что только что видел выставку моих фотографий в галерее Миллер, пришел прямо оттуда. Потом Нелл вернулась и сделала вид, что она понятия не имеет, кто он такой, – сказала, что это ее место. Я хочу, чтобы Нелл фотографировала для Interview, но она снимает только на цветную пленку, поэтому я оставил ей несколько катушек моей черно-белой.

Я познакомил фон Бюлова с Нелл, а потом с Диланом. По ходу дела я потерял свой шарф и был очень рад этому, потому что он мне страшно не нравится. Но он все же нашелся. Этот кашемировый шарф я заказал у подруги Бриджид, которая связала его на машинке, и он должен был заменить мне тот, красный, который я потерял – подарок Хальстона, но он получился очень тяжелым, а шарф Хальстона был очень легкий. Пейдж привезла меня домой в два часа ночи. Бедняга Бесс Майерсон отстранена от своих обязанностей. У нее очень большие неприятности, потому что она, говорят, дала взятку судье, чтобы снизить сумму алиментов для своего женатого бойфренда. Я не могу поверить, отчего все эти мужчины сцепились из-за женщины шестидесяти лет.

Пятница, 16 января 1987 года

Я даже думать не могу о том, чтобы ехать в Европу. По телевизору в новостях сказали, что в России на этой неделе так холодно, что там мажутся медвежьим жиром, чтобы не обморозиться.

Поехал в аптаун на вернисаж Дэвида Салла. Там были Бруно и Йойо. Все работы сделаны под шестисятые: что-то от Джима Дайна, что-то от Раушенберга, от Джаспера, от меня – все соединено вместе, умело и красиво. Интеллектуальненько.

А Сэм Уэгстафф на днях умер.

Потом я поехал в «Мистер Чау» на ужин в честь Салла (5 долларов). Там собрались все галеристы. Мэри Бун хочет устроить мою выставку – показать серию «Роршах». А в «Войс» хорошая рецензия на выставку моих фотографий. Я все еще хочу сделать выставку «Худшее от Уорхола», то есть показать все то, что у меня совершенно не получилось. Мне, правда, придется [смеется] еще больше понаделать всякого такого для этой выставки. Бруно захотел сидеть рядом с Робертом Мэпплторпом, а мне как-то не хотелось. Он ведь болен. Я сел в другом месте.

Суббота, 17 января 1987 года

Сделал последнюю запись в Дневник вместе с П. Х. до поездки в Европу, где все еще ужасно холодно. Пошел в офис и работал до семи вечера, а потом Пейдж заехала за мной, и мы отправились прямиком на вернисаж Кита Харинга. Интересная выставка, работы выглядели по-новому, не как у других, и можно было подумать, что он хотел показать много разного, а для этого работал быстрее, поэтому то, что у него получилось, не было запланировано. Йоко со своим Сэмом пришли на вернисаж, а Шон не пришел: Йоко сказала, что он отправился на день рождения, что он уже достаточно большой, чтобы самому решать, куда ему хочется пойти. Позже я все-таки спросил Кита: «Слушай, а где же Шон?» Чтобы убедиться, что он заметил отсутствие Шона. Ткнуть его носом. Наверное, это было гадко, но только [смеется] я ведь все еще ревную его: меня задевает, что Шону Кит нравится больше, чем я.

Воскресенье, 18 января 1987 года – Нью-Йорк – Париж

Погода в Нью-Йорке отличная, и мне так не хотелось уезжать. Встал в шесть утра, упаковал вещи. Старался ни о чем не думать. Чемодан получился слишком тяжелый, не знаю, почему. Я никогда не переодеваюсь, пока я в отъезде, и в дороге никогда не моюсь в душе. Ночью я просто засыпаю прямо в одежде. Крис Макос заехал за мной в десять. Мы еще забрали Фреда, он был готов вовремя. Приехали в аэропорт (шоферу 60 долларов). Надел на себя несколько слоев одежды.

Прилетели в Париж. Нас встречал шофер по имени Фредди. Заехал в отель «Ленокс». Номер Криса, разумеется, лучше моего – так что ничего нового. Холод в номере ужасный, но сам номер славный. Небольшой, но славный. Весь такой симпатичный, по-старинному французский, деревянный. Мы дошли по льду до «Кафе Флор». Там съели несколько сэндвичей, вот и все. Мы там были единственные посетители, после нас его закрыли (35 долларов). Вернулись в отель, и я тут же заснул, даже не выключив свет. Крис поступил умно: потребовал в свой номер два обогревателя.

Понедельник, 19 января 1987 года – Париж

Поехали в Бобур, благодаря Крису нас пустили без билетов, посмотрели выставку Шнабеля, она выглядела замечательно, а он выглядел как талантливый художник, потом мы пошли на японскую выставку, и там у меня создалось впечатление, что они все копируют западные образцы, причем очень много у Фрэнка Ллойда Райта. Ланч был в элегантном кафе (35 долларов). Я пошел в туалет, а там чудесное помещение: большие стеклянные панели, за которыми течет вода, а писать надо на стекло. Та к современно, просто чума. Если бы Крис не предупредил меня, я бы и не понял, куда писать. Выглядит как фонтан.

Вторник, 20 января 1987 года – Париж

Случайно встретил фотографа Арта Кейна и провел с ним некоторое время. Он сказал, что снова женился, его жена – француженка. Столкнулся с Фредом, кое-что поел в «Кафе Флор» (15 долларов). Купил журналы, выбрал последние номера самых хороших (20 долларов). Пытался позвать кого-нибудь на ужин, но никто не брал трубку, я звонил Джеймсу Брауну и всем этим ребятам. Крис посмотрел на наши авиабилеты и вдруг заметил, что у нас рейс не в Милан, а в Рим, и я решил, что больше мы к этому агенту обращаться не будем. Крис принялся звонить, чтобы поменять билеты. Я не сразу лег спать – читал журналы.

Среда, 21 января 1987 года – Париж – Милан

Нас встретили полицейские и провели через таможню и всякое такое, потому что Лиза Солтилис была с Йоласом, и она договорилась с полицией, что они все для нас сделают. Если бы мы везли с собой марихуану или наркотики, все было бы так легко и просто… Она была дружелюбна, но позже мы услышали дикие истории про то, что ее муж держал Йоласа в сумасшедшем доме. Я обнаружил Йоласа в VIP-зале. Он был похож на маленькую старушку, весь завернут в ткань. Мы узнали позже, что он вышел из больницы только для того, чтобы встретить нас в аэропорту. Потом вся эта история начала раскрываться во всех деталях. Йолас представлял меня в банке «Кредито-Вальтелинезе». «Александер Йолас представляет Энди Уорхола». Он, наверное, получил деньги за то, что «представил» нас. Моя выставка «Тайная вечеря» закрывалась в этот день, а другая моя выставка открывалась, поэтому было много паблисити. Йолас был ужасно славный. Его надо было отвезти назад в больницу. Лиза повезла нас в отель. У нас были прекрасные номера. В отеле «Принчипе ди Савой». Кристофер занял лучший номер – с телевизором. Номер Фреда дальше по коридору (носильщику 10 долларов, журналы 25 долларов, официанту 5 долларов). Позвонила Даниэла Морера, она взяла все заботы на себя. Она сказала, что у нее грипп, и я понял, что обязательно заболею – заражусь от нее. Ездили в галерею, работали с прессой и с телевидением. У нас собственная машина, причем круглые сутки.

Четверг, 22 нваря 1987 года – Милан

Поехали в галерею к одиннадцати утра, на пресс-конференцию, там было 250 человек корреспондентов. Страшно и глупо. Ну ничего, справился и с этим. Подписал много плакатов. Потом у нас было свободное время. Ланч с Джанни Версаче, поехали в его замок. Это старый замок Риццоли. Большие римские и греческие статуи, которые Сюзи Франкфурт заставила его купить. Все там величественное, огромное, шикарное. Нам очень понравилось. Потом вернулись в галерею, чтобы провести еще одну пресс-конференцию – в половине пятого. До половины девятого был вместе с Даниэлой, которая кашляла прямо мне в лицо, пока я давал автографы. Джанни сделал костюмы для «Саломеи» Боба Уилсона в «Ла Скала». Он достал нам билеты, чтобы я мог улизнуть с открытия собственной выставки, когда устану. В конце концов Фред отобрал у меня ручку и вытащил меня наружу.

Сидели в ложе, смотрели оперу, потом пришлось пойти на ужин в мою честь. Там я встретил первую подругу Джерарда Маланги, ту, о ком он и написал все свои стихи, – Бенедетту Бардзини. Она была с мужем и выглядела такой величественной. Я много ел, а Даниэла все кашляла мне в тарелку. Целых два дня я сопротивлялся ее гриппу, хотя она и разговаривала со мной, дыша прямо мне в лицо, но в конце концов сдался и – заболел. Ушел домой совершенно обессиленный.

Пятница, 23 января 1987 года – Милан

Проснулся со странным ощущением в теле, читал газеты (официанту 5 долларов). Даниэла собиралась приехать, чтобы повезти нас на ланч, но я до того устал, что решил: лучше остаться в номере и немного поспать. У меня поднялась температура, 37,8 градусов, так что я принял витамин С, но тут запротестовал мой желудок: слишком много кислоты. Мне позвонил Йолас, сказал, что скоро приедет ко мне, и в результате я так и не смог как следует выспаться. Даниэла пошла в ресторан с Крисом и Фредом, и они после этого принесли мне лекарства из аптеки, но оказалось, что все это антигистаминные препараты, которые придавали мне бодрость, а вовсе не помогали уснуть, так что день выдался ужасный, хотя и быстро закончился.

Йолас выглядел нормально. Фред остался еще на день, чтобы обсудить с Йоласом дела. Зашел Крис, заказал для меня суп и каждую минуту мерял мне температуру, которая то поднималась, то падала. Затем он отправился развлекаться, с большим удовольствием танцевал в дискотеках, а я без конца принимал валиум, потому что все никак не мог заснуть. Температура снизилась. Посмотрел телевизор, попытался уснуть, нужно было подготовиться к тому, чтобы утром встать в шесть часов.

Суббота, 24 января 1987 года – Милан – Нью-Йорк

Проснулся в Милане. Всю ночь не спал, хотя принял таблетки, которые мне купила Даниэла. Но они лишь высушили меня изнутри, суппозитории тоже не помогли, хотя жар спал, поэтому я думаю, что у меня, наверное, был все же такой грипп, который длится одни сутки. Я принимал витамин С и даже аспирин. Кристофер снабжал меня супом и хлебом. Но таблетки эти как будто застряли во мне, и так всю ночь. Я возненавидел Даниэлу за то, что она заразила меня этим гриппом, и за эти дурацкие таблетки. Правда, я и валиум принимал как сумасшедший, и ничего, никакого эффекта не было, но утром я почувствовал себя хорошо. Выехал из отеля (администратору 50 долларов, швейцарам 25 долларов, носильщику 10 долларов, шоферу 100 долларов, журналы 20 долларов). В аэропорт доехали легко.

Пока мы летели, произошло невероятно важное событие – обо мне написали в «Интернэшнл геральд трибьюн», а я даже не озаботился вырезать заметку. Мне просто было совершенно все равно. Вот в каком я состоянии был. Может, потому, что я все еще чувствовал себя больным, но мне было наплевать. А Крис заметил, что та дама в Милане, которая была такой славной, и любезной, и замечательной, и шикарной, пока интервьюировала меня, – понаписала потом какие-то жуткие гадости.

Прилетели в Нью-Йорк, нас ожидал шофер (машина 70 долларов). Я не взял чек. Все потому, что в самом деле плохо себя чувствовал.

Воскресенье, 25 января 1987 года

Пейдж была очень мила, принесла суп, хлеб и десерт из «Кафе Кондотти». Она действительно делает куда больше, чем от нее можно было бы ожидать, у нее столько энергии, она совсем как Крис, за исключением того, что Крис всегда старается только для себя, а Пейдж – для других. Я понимаю теперь, отчего она расстраивается, когда что-то не случается как надо: ведь она так много сил отдает другим. Миссис Акино на Филиппинах, вся такая величественная, улыбчивая, а ее охранники убили во дворце целых тринадцать человек. Почему они не стали стрелять поверх голов? Или не использовали слезоточивый газ? Сразу вспоминаешь, что коммунисты поступали так с другими коммунистами, чтобы заварить кашу. Или еще зачем-то.

Это было воскресенье матча «Супер-боул», и когда видишь зрителей на трибунах, понимаешь: футбольные матчи на самом деле – самое лучшее место для того, чтобы встретить настоящих крутых мачо. Если Пейдж хочет познакомиться с мужчинами и выйти замуж, ей нужно ходить на матчи по американскому футболу, а вовсе не на балет! Или в боулинг в Бруклине: Манхэттен слишком утонченный. В театре «Джойс тиэтер» для меня отложили билеты на представление, где Роберт Лафосс как приглашенный солист выступает в балете, поставленном Кэрол Армитедж. Для этого балета ее бойфренд Дэвид Салл сделал костюмы, он – художник-постановщик. После Пейдж организовала ужин в «Индошин» с представителями Нью-Йоркского городского балета – это насчет занавеса, дизайн которого они хотели бы заказать мне. Ужин то ли без четверти десять, то ли в десять.

Телефон все звонил и звонил, а у меня сильное расстройство желудка – не нужно было есть десерт, который принесла Пейдж. Позвонил Кенни Шарф, убеждал купить земельный участок в Бразилии, и я уже был готов послать ему чек, но вспомнил, как Фред наорал на меня по этому поводу, пока мы с ним были в Европе. Он уверял, что это – операции на черном рынке, все делается без договора, без какого бы то ни было доказательства, что ты в самом деле владелец этой собственности. Но зато так дешево! И Пейдж хотела бы поучаствовать в этой сделке, она хотела слетать туда на неделю и увидеть все своими глазами. В общем, можно заполучить [смеется] собственную кокосовую пальму. Правда, там, говорят, слишком много убийств происходит, а еще могут твой участок земли в любой момент отобрать. Но, боже ты мой, до чего же дешево! Мы со Стюартом пошли в «Сотбис», там битком, в этот день продавали вещи, имевшие отношение к культуре и быту Америки. Там был Джейми Уайет, а Филлис не было, и он постарел, утратил свое мальчишеское очарование, раздался и стал высокомерным. Потом я почувствовал себя нехорошо, поэтому пошел в аптеку и купил маалокс.

Позвонил Питер Уайз, я так и знал, что он позвонит, потому что, как я слышал, ему хотелось бы сделать работу для Стюарта Пивара. Правда, после того как он не послушал меня, а послушал Кента Клайнмена, я думаю, что он просто-напросто глуп. Я уже рассказывал Дневнику про это? Про крупную ссору, которая вышла у меня с Питером? Ну, я же был его хорошим другом вот уже шесть лет, и вот я ему сказал о чем-то, что мне точно известно, а он вдруг говорит: «А Кент совсем не так это все описывает», и я тогда сказал: «Понимаешь, если я говорю, что что-то – красного цвета, а ты видишь, что это не так, ты все равно должен верить мне, потому что мы с тобой – друзья». Я ему сказал, что если он не доверяет мне, то пусть спросит Фреда, и он взял да спросил, и вдруг оказалось, что я был прав, но мне одному он не поверил, и я так на него за это разозлился, решил, что это просто ужасно. В общем, когда он вчера позвонил, наш с ним разговор так и не дошел до той работы, которую он хотел бы сделать для Стюарта, хотя я-то понимаю, чего именно ему хочется. Еще я теперь нанял приятеля Криса по имени Кен, чтобы он заходил за мной по утрам, он теперь будет моим новым телохранителем. Он очень красивый высокий парень, блондин. Из Флориды.

В общем, потом я поехал в этот «Джойс тиэтер», и Тама ждала нас около входа, она приехала из Принстона (билеты 40 долларов). Постановка кошмарная, но Роберт Лафосс очень профессиональный танцор. Потом, после балета, я не мог даже думать о том, чтобы пойти ужинать в «Индошин», поэтому просто купил во фруктовом ларьке ананас, бананы и яблоки и поехал домой. Шофер попросил у меня автограф, так что пришлось дать ему на чай больше обычного (такси 9 долларов). Потом я сделал сок из всего купленного, но это заняло столько времени, что лучше бы я пошел на ужин: ведь нужно было все пропустить через соковыжималку, а потом еще вымыть ее. Принял снотворное и спал всю ночь. Проснулся в шесть.

Понедельник, 26 января 1987 года

Кен зашел за мной, было слишком холодно, чтобы ходить и раздавать Interview, поэтому мы не взяли с собой ни одного экземпляра (журналы 6 долларов). Поехали на Вест-Сайд к доктору Ли (такси 4 доллара).

Наша обложка с Чарли Шином вышла как раз когда нужно. Сейчас очень популярен фильм «Взвод». Да, еще: формат Interview немного уменьшится, сказала Гейл. Из-за новых почтовых тарифов, что позволит нам экономить двадцать тысяч долларов в месяц. Наверное, большой формат уже не так важен для журнала – но я даже не понимаю, что тогда важно.

Пейдж сказала, что в среду и четверг она организует крупные приемы для рекламодателей в ресторане, вечером, а Никки Хэскелл позвонил и пригласил меня на несколько вечеринок в «Туннель», как раз в эти дни. Я не понимаю, зачем мне эти приемы для рекламодателей – ты жертвуешь целым вечером только для того, чтобы попытаться получить одну рекламу. С другой стороны, ты встречаешься с разными людьми, знакомишься с ними поближе, и это может привести к какому-то другому бизнесу.

Позвонил Ник Роудс, хотел пойти со мной на ужин. Я поехал на такси в «Иль Кантинори» (5 долларов). Но когда там готовит не сам Пино, еда ужасная. В ресторане еще была Элизабет Зальцман со своим новым бойфрендом – это Гленн Дьюбин! Та к было странно видеть его с ней, они все целовались-миловались. У него, по-видимому, все же есть кое-какие деньги, а я в этом что-то не был уверен, пока он был с Бьянкой. Они только что летали на «Супер-боул» в частном самолете, ночевали в отеле «Беверли-Хиллз» и вернулись на следующий день. Ко мне присоединились Саймон Ле Бон и Ник Роудс (ужин 240 долларов).

Да, а еще я разговаривал по телефону с Гленном О’Брайеном – про то, что шестидесятые возвращаются – вроде бы он про это пишет статью для E L L E, он забавный, с ним интересно разговаривать.

Вернулся домой и в полночь зазвонил телефон – это был Билли Нейм. Я не говорил, что он уже не раз звонил? Он опять живет в Поукипзи и организует встречу друзей по шестидесятым годам, работает на трех работах, он заместитель шерифа и так далее, он болтал без умолку – «Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, дорогой» – и все говорил, как к нему приедут Джерард [Маланга] и Ингрид Суперстар, и они отвезут меня туда на машине, устроят эту встречу в доме Стивена Шора, который теперь работает в Бард-колледже, ну и всякое такое. Только мне все же придется сказать Билли, что я не в силах снова встречаться с тем, что уже давно закончилось. Когда я вошел в дом, то даже не поглядел, на что наступил, ну и оказалось, что пока я с ним разговаривал, измазал ботинки в собачьем дерьме.

Вторник, 2 7 января 1987 года

Мэнсона показали в «Тудей шоу», и он сказал, что жалеет, что убил так мало, а мог бы стать по-настоящему великим, если бы убил всех. На его содержание в заключении тратят столько денег, нужно было бы просто его казнить. Мишель Лауд вышла на работу, она вернулась из отпуска и сейчас сшивает на швейной машинке порнографические фотографии, которые я наснимал, нужно будет позвонить в офис и сказать, чтобы все это припрятали куда-нибудь, потому что весь наш молодняк, те, кто у нас теперь работает в офисе – а ребят из Interview я даже уже не знаю, – они могут просто вызвать полицию. И тогда точно снова начнутся шестидесятые. Готов поспорить, что тебя могут арестовать за то, что ты делаешь порнографические фотографии – ну, если захотят, конечно.

Среда, 28 января 1987 года

Ховард Рид сказал, что к нему приходил Виктор Бокрис взять интервью для своей книги обо мне. Я удивлен, что Ховард смог дать интервью – он ведь ничего обо мне не знает.

Познакомился с парнем по имени Кэл, он красив, хотя у него лишь половина зубов, он курьер, а они всегда одеваются лучше всех, вот только что сделали этот кинофильм с Кевином Бейконом про курьера на велосипеде, но никто пока не делал больших принтов с курьерами. Кэла уже несколько раз сбивали автобусы.

Четверг, 29 января 1987 года

В половине десятого я выскочил из дома, потому что обещал Фиби Кейтс, что пойду в «Хард-рок кафе» на благотворительную акцию для «Кавенант хаус», приюта для несовершеннолетних ребят, убежавших из дома. Пошел я с Кеном. Он симпатичный, вот разве что медлительный. Но ходит пешком лучше, чем Тони, а еще всегда выбирает прохожих с приятной внешностью, чтобы предложить им Interview. Там была Матильда Куомо.

Потом поехал на такси к Крису Макосу, чтобы сфотографировать обнаженных моделей (4 доллара, плата за позирование 300 долларов). Фотографировал с часа до трех, и пока там был, слышал, как Крис позвонил Пейдж, поэтому я взял трубку, чтобы сказать ей, что «Ла ви ан роз», наверное, будут давать рекламу, а она принялась на меня кричать, что я не появился на очень важном ланче для рекламодателей – ну просто как будто она моя жена, которая только и умеет, что пилить. И еще обвинила меня в том, что я поехал к Крису только для того, чтобы делать порнографические фотографии мужчин, и хотя это в самом деле так, я ведь делал все это для работы! То есть я пытаюсь работать, чтобы что-нибудь заработать. Ведь в офисе немало голодных ртов, и их все нужно кормить! Мне нужно подпитывать бизнес, чтобы он продолжался! И эти порнографические снимки мне нужны для выставки. Ведь они же работают.

Суббота, 31 января 1987 года

Пейдж запланировала для рекламодателей ужин в «Кафе Рома». Работал до восьми вечера (такси 7 долларов). Хизер Уот тс хотела встретиться с самым бедным парнем в Нью-Йорке, потому что она столько времени проводит с Энн Бэсс, и тогда Стивен Спрауз привел для нее симпатягу-курьера, у которого татуировка в тридцать сантиметров. Для нас составили два стола в передней части заведения, но в баре оказался какой-то тип, вылитый мафиози, который стал вдруг отпускать какие-то замечания насчет панковской прически Стивена, и Стивен до того перепугался, что ушел, а потом Пейдж пошла к этому типу и начала его чехвостить, и она в этом преуспела, почти попала в историю. А он – такой бык-латинос ростом под два метра. Огромный. В общем, потом Питер Мартинс решил, что пора пойти туда и защитить Пейдж, за ним поднялся и Джок Сото, а я думал лишь об одном: что этот качок-мафиози может уничтожить весь цвет Нью-Йоркского городского балета. Было страшно. Из того угла без конца только и слышалось: «мудак», «жопа» и все такое. Хизер очень понравилось. В общем, Питер показал себя настоящим мужчиной, защитил Пейдж, но когда этот шкаф наконец убрался, он, едва переводя дух, рухнул на свой стул и сказал: «Пейдж, я с тобой больше никогда не пойду в ресторан – из-за тебя одни неприятности».

Отвез Вилфредо домой, а сам отправился к себе и лег спать (такси 6,50 доллара).

Понедельник, 2 февраля 1987 года

За мной зашел Кен. Приятеля Стюарта, Кристофера О’Райли, пианиста, упомянули в «Нью-Йорк таймс», в статье про виртуозов.

А Либераче при смерти. Он ведь выглядел таким здоровым, правда? Ну, когда заходил к нам в офис в прошлом году.

Я позвонил Нелл, чтобы попросить ее на этой неделе выступить ведущей в нашем телешоу, но она сказала, что разговаривает по другой линии с Австралией и что сразу перезвонит, но так и не перезвонила – мне кажется, это странно.

Звонили разные люди, говорили, что пишут мою биографию. Фред сказал, что мы против, но они сказали, что все равно будут писать.

Работал весь день, а потом за мной заехали, забрали на торжественный прием в ресторане «Сейнт», его давала часовая фирма «Рейдо», и у них все было построено вокруг моей картины, и там пела сама Сара Вон. Мы все боялись там что-либо есть, потому что «Сейнт» слыл заведением для голубых, еще с тех пор, когда там был гей-дискоклуб. Там царит полутьма, а они еще подают еду на черных тарелках.

Но там пела Сара Вон, и она совершенно великолепная – толстая, потная, но какой же у нее голос! А потом нас пригласили в ее комнату, провели нас туда, мимо всех этих каморок, в которых раньше занимались сексом. Мы затаили дыхание. Мы сказали Саре, что она совершенно замечательно пела, но ее интересовал только ее стакан, и она сказала кому-то: «Ну-ка, открути колпачок на бренди» или что-то вроде того. Она будет петь в апреле в «Блю ноут». Потом мы проголодались, Пейдж, я и Вилфредо, и пошли в заведение под названием «103» по соседству, на Второй авеню, и, по-моему, вот куда нам нужно водить людей на ужин, потому что за три порции чая, «Кока-колу», два сэндвича и порцию «чили кон карне» мы заплатили всего 11 долларов! Может, они ошиблись? Оставил им хорошие чаевые (20 долларов). Еще мы познакомились с несколькими официантами для Вилфредо – он ведь организует для Interview съемку в Атлантик-сити, и ему нужны модели.

Вторник, 3 февраля 1987 года

Кен зашел за мной, и он – то что надо, потому что он большой, сильный и может сам нести все номера Interview. Мне остается только подписывать их. Такой был чудный день на улице. Так не хотелось идти на работу, вот мы и отправились что-нибудь съесть (15 долларов, телефон 2 доллара, газеты 2 доллара, такси 7,50 доллара). Никого из знакомых по дороге не встретили.

Наконец перезвонила Нелл, и когда я попросил ее поучаствовать в нашем телешоу, она ответила, что должна сначала посоветоваться с партнерами, но, по-моему, она просто хотела обдумать мое предложение. По-моему, она похожа на Энн Магнусон, вот почему она все никак не добьется успеха. Ну, в шоу-бизнесе. Они совершенно одинаково себя ведут – в последнюю минуту вдруг начинают чудить, не хотят что-то там «выдать» или «проговориться», а в результате вообще ничего не делают. Им же нужно побольше светиться.

Среда, 4 февраля 1987 года

В «Пост» напечатана фотография Ингрид Суперстар с большой статьей про нее, и называется все это – «Пропала звезда Уорхола». Я решил было, что она поехала на эту самую встречу, которую устраивал Билли Нейм. Интересно, это Джерард все скормил газетам, лишь бы его имя упомянули? Бриджид мне даже не сказала, что нам из газеты уже звонили насчет Ингрид. Я-то бы точно забеспокоился, что Ингрид неизвестно где. Нам названивали раньше из журнала «Пипл», потому что они делали статью про Айви Николсон, вот и хотели, чтобы я что-то им рассказал, но я лишь попросил Бриджид передать в «Пипл», что мы «никогда о такой не слышали», но только потому, что это Айви, а вот об Ингрид я бы начал беспокоиться. Ох, боюсь, что с ней что-то случилось. Сказано, что она вышла из дома купить сигарет, но так и не вернулась. Это в северной части штата Нью-Йорк. Еще репортер из «Пипл» заявил, что Айви «снова возвращается», но только в каком же, интересно, качестве? Неужели она все еще может быть моделью? Интересно, как она теперь выглядит?

Приходила Альба Клементе, чтобы сфотографироваться для портрета, и она такая красавица! Я фотографировал ее обнаженной. Андре Балаш пригласил меня на просмотр «Черной вдовы» с Деброй Уингер и Терезой Рассел у себя в «Дитейлз». Поехал на такси (5 долларов) на 58-ю улицу и Третью авеню. Фильм никакой, лесбийский. Единственное, что меня заинтересовало, так это брошь в виде паука «черная вдова», которую героиня получила в подарок на свадьбу, – интересно, это настоящая брошь или бутафория? Я взглянул через проход на П. Х., и она, как оказалось, думала о том же самом.

Четверг, 5 февраля 1987 года

Пошел в E.A.T., и наша любимая официантка дала нам добавку (на чай 15 долларов). Я все съел, и это было ошибкой (телефон 0,50 доллара, газета 1 доллар, такси 5 долларов).

А потом, уже в офисе, у Сэма оказались картофельные чипсы с уксусом и солью, и я съел их очень много, потому что у них такой необычный вкус. Винсент занимался съемкой телешоу, и никого из знаменитостей нам не удалось вызвонить, поэтому мы использовали в качестве ведущей хорошенькую манекенщицу. Но когда снимали мои сцены с ней, я сидел в неудобной позе, настолько неудобной, что у меня все заболело, и боль так и не прошла потом. Пейдж дома, она болеет, поэтому у меня был свободный вечер – никаких ужинов для рекламодателей, мы с Сэмом решили пойти в кино, а потом к нам захотел присоединиться Джон Райнхолд, но только сначала, за ужином, нам нужно было поговорить про ювелирный бизнес. Пошли для этого в «Ниппон» (такси 6 долларов). Поговорили, поели, а потом решили пойти посмотреть комедию «Бешеные деньги» с Бетт Мидлер, потому что на этой неделе этот фильм был самым кассовым, однако когда мы выходили из ресторана, я вдруг почувствовал резкую боль и не смог идти дальше. Я перепугался, сказал, что в кино не пойду, и они меня отвезли домой. Я старался думать обо всем позитивно, чтобы разум восторжествовал над материей, и вот когда я оказался у двери собственного дома, это было просто чудо какое-то: вдруг все прошло! То есть вообще прошло, совсем – ничего не болело! Тут я пожалел, что не выждал несколько минут, потому что тогда мне не пришлось бы никому говорить, что со мной что-то не так. Но я вошел внутрь, выгнал собак из своей комнаты, потому что они мне мешали, принялись вовсю лаять, они же не понимают, что я человек психически неуравновешенный. Я заснул, потом проснулся, когда на экране телевизора уже появилась Джоан Риверс, и она в этой своей программе занималась чем-то странным: пыталась угадать, кто был убийцей, что-то вроде игры.

В общем, я теперь выкидываю всю эту нездоровую пищу. У меня был, наверное, приступ холецистита. Потом я вспомнил, что самый первый приступ у меня случился, когда Фред повез меня в «Уолдорф» познакомиться со старой миссис Вудворд, которой тогда было девяносто лет, – это, наверно, году в 1973-м или 1974-м, и тогда он отвез меня в больницу, и тут я вдруг вспомнил, что сейчас, на этой неделе, по телевидению показывают экранизацию романа «Две миссис Гренвил», его написал Ник Данн, и это на самом деле история Элси Вудворд, так что я решил, что вот она – прямая связь с прошлым.

Пятница, 6 февраля 1987 года

Кен зашел за мной, и мы отправились с нашими журналами по Мэдисон-авеню. Стояла чудесная погода. Потом мы со Стюартом пошли на южный конец Бродвея, смотрели разные вещи, а потом он отвез нас в офис. Руперт закрывал свой офис, поэтому он не зашел к нам. Он наконец смог избавиться от этого здания на Дьюэйн-стрит, продал его за 1,1 миллиона долларов. Эти жильцы, молодые люди, которые там жили, они совершенно ужасные, не хотели выезжать. Руперт предложил им денег, лишь бы они выехали, однако они все равно оставались. Он продал здание израильтянам, так что теперь можно не сомневаться: эти их оттуда выкурят.

Работал всю вторую половину дня, а потом решил попытаться еще раз пойти на «Бешеные деньги». Со мной пошли Вилфредо, Лен и Сэм, и мы сначала отправились в «Ниппон», чтобы обсудить некоторые статьи в Interview, над которыми они сейчас работают (ужин 175 долларов). Не смогли попасть на «Бешеные деньги», потому что очередь была слишком длинная, поэтому пошли на другой фильм, про КГБ, это английское кино, и мы все заснули, до того оно было скучное (билеты 24 доллара, попкорн 5 долларов). Вилфредо всех развез по домам (10 долларов). Я потом смотрел MTV, все ждал рекламу нашего телешоу в воскресенье, потом наконец-то увидел, какую рекламу они дали, и наше шоу показалось мне интересным, оно на тему «Романтические отношения».

Воскресенье, 8 февраля 1987 года

Стюарт заехал за мной в церковь, хотя потом мне было очень неловко выйти из дверей церкви и сесть в большой черный лимузин. Мы поехали на блошиный рынок, на 76-ю улицу, за книгами. Там один парень взял чью-то библио теку, у него было сорок коробок книг на продажу, он каждую неделю приносит по одной коробке, поэтому к нему занимают очередь с девяти утра. Я купил у него несколько книг, даже каталог Музея современного искусства 1962 года, когда де Менилы устроили там выставку, а я с ними еще не был тогда знаком. Стюарт каждый раз покупает старую шляпу и потом обязательно ее теряет. Ему нравится старая одежда – он обожает ее нюхать.

Мы собрались пойти на Джонни Мэтиса и купили билеты для Альбы Клементе и Джона Райнхолда, так что Стюарт отвез меня ко мне домой, потом в дверь позвонила Пейдж, она привезла для меня ананасы, но мне пришлось оставить их в прихожей, потому что я уже запер все двери. Она была в прекрасном настроении, такая энергичная, сразу же начала со своего этого: «Приве-е-ет!» Ох, это уж слишком. Ну, поехали в «Радио-сити» (такси 5 долларов). Пришлось целых два часа слушать хиты Генри Манчини, поскольку он открывал весь этот концерт, а значит, играли «Розовую пантеру» и все прочее, и это все было ну до того-о-о скууучно, а Пейдж без конца ахала: «Ну как же замеча-а-а-а-тельно!» Ей стоило бы немного понизить градус, я весь был на нервах, готов был надавать ей пощечин. Потом вышел Джонни Мэтис, и у него по-прежнему этот его узнаваемый голос. Я никогда раньше не замечал, что многое зависит от того, как держат микрофон. Потом концерт закончился, и он вышел на сцену еще раз и спел на бис. Потом мы уехали. Пейдж отвезла меня домой, и я опять смотрел MTV.

Понедельник, 9 февраля 1987 года

Утром, в страшную рань, я отправился к дантисту. Доктор Лайонс и его идеальная американская семья оказались в полном порядке. Потом Кен заехал за мной туда. Температура на улице быстро падала: стало куда холоднее, чем когда я только вышел из дома. Поехал на Вест-Сайд к доктору Ли (4 доллара, газеты 3 доллара).

Поехал на такси в даунтаун (6 долларов). Бриджид пришлось съездить домой, чтобы сделать матери укол морфия. Она вернулась через несколько часов, это не заняло у нее так уж много времени – но она ужасно расстраивается от одной только мысли, что ее мать уйдет на тот свет зимой, а значит, будут еще одни похороны в холодную землю: для нее уж лучше было бы весной. Я не понимаю, отчего Либераче не кремировали сразу же – надо было бы все сделать поскорее.

Я попросил Пейдж пойти со мной на презентацию духов Дайон Уорвик в клуб «Стрингфеллоу», и мы отправились туда вместе. Она принесла номер Interview для Дайон, потому что там было написано про ее духи, еще в прошлом году, когда они впервые появились, однако Жак Беллини вырвал этот номер из рук Пейдж еще до того, как она успела показать самой Дайон. Как оказалось, Дайон сама занимается рассылкой своих духов. Аромат у них как у лимонного торта со взбитыми сливками. Очень сильный. Там был сам Стрингфеллоу с дочерью, так что все прошло просто – сфотографировались со всеми и уехали. Дал на чай швейцару (5 долларов), потому что подумал, что это тот самый парень, который всегда ловил для меня такси около «Палладиума» и «Студии 54», но, оказалось, не он. Поехали в «Ниппон» (такси 6 долларов). Поужинали, было много бесплатной еды – платила Пейдж. Мы говорили про выставки, которые у меня будут в этом году, – еще одна выставка фотографий у Роберта Миллера, а потом некоторые новые картины у Мэри Бун. Я еще не знаю, что именно выставлять.

Наконец смог посмотреть «Бешеные деньги», и оказалось – так, ничего особенного: они даже не дали Бетт Мидлер сыграть хотя бы одну серьезную крупную сцену.

Вторник, 10 февраля 1987 года

Утром я купил столько всего – большие, уже загрунтованные, холсты, которым нужно будет еще найти место в офисе. Фред будет вопить, когда увидит, сколько места они занимают, – они ведь громадные.

В офис я попал рано. Винсент показал мне новое видео для шоу на этой неделе на MTV, и выглядит оно интересно, не так, как у всех, как бы с вывертом. Поехал на такси к Клементе (5 долларов). Я было думал, что у них постоянно бывают гости, а они сказали, что в последний раз приглашали гостей на ужин еще в тот раз, когда мы у них были. Там был Роберт Мэпплторп. Он выглядел очень здоровым, более здоровым, чем когда-либо прежде, и лицо не бледное, а розовое. По-моему, на нем испытывают новое лекарство, и я надеюсь, что он выживет. Мы вспоминали разных людей семидесятых годов. Я спросил про его давнюю любовницу – Патти Смит, и он сказал, что только что ее фотографировал, и тогда я сказал, что почему бы ему не отдать снимки нам в Interview, а он ответил, что уже отдал в Vogue. Это напомнило мне, как я купил номер «Пипл», а там статья про Айви Николсон – она теперь бомжует в Сан-Франциско, а ее сыновьям-близнецам уже исполнился двадцать один год. Она, правда, выглядит как самая красивая бомжиха на свете. Там сказано, что ей пятьдесят три года. Она сфотографирована в обтягивающем топе, на фоне стены, она сидит, вытянув ноги. Совсем как у Нико – все, что бы она ни надела, выглядит на ней правильно, поэтому обычно у нее вся одежда – лохмотья, но смотрится замечательно. Что-то типа хиппи, три кринолина и правильный [смеется] галстук, такой же драный, как и все остальное. Уехал в одиннадцать, меня отвезла домой Пейдж.

Среда, 11 февраля 1987 года

Фред позвонил, чтобы рассказать, что он узнал одну вещь: Боб Колачелло пишет книгу «про семидесятые», так что это было – э-э-э, ну, приятно, что ли, услышать.

Да, а Нэнси Рейган показали по телевидению, она читала одно из своих шести миллиардов писем про наркотики – читала и плакала, у нее по щекам так и катились крупные слезы, великолепное актерство, она не смогла бы натуральнее расплакаться из-за Рона или Дории. А Рон младший все еще не добился успеха, и все потому, что он не красавчик. Был бы красавчиком, у него уже была бы грандиозная карьера. А принц Эндрю стал таким безобразным, он похож как две капли воды на свою маму. Ну, давай-ка посмотрим, что у нас еще…

О’кей, я ходил к доктору Рийсу, он сейчас в Нью-Йорке. Выглядит гораздо моложавее, чем прежде, как будто пользуется «Греческим составом», чтобы избавиться от седины.

В общем, я от него уехал, а у Пейдж был ланч с производителями презервативов, и она сказала, что ей звонил Сэм – предупредить, что нельзя смешивать в одной компании [смеется] мерзких изготовителей презервативов с этим моим, обувным фабрикантом из Италии, который хочет, чтобы я написал его портрет. Когда я приехал в офис (такси 6 долларов), я сказал этим, которые делают презервативы, что мне нужна демонстрация их изделия [смеется], и они тут же показали, какая у них сделана особая кромка, чтобы презерватив не сползал с члена. Тогда я сказал [смеется]: «Ну отлично, выходит, его можно использовать три-четыре раза подряд, даже не снимая!». Потом я планировал поужинать с Вилфредо и Дэвидом Лашапелем, фотографом из Interview, а также с сыном Софи Швиреб, который, по-моему, хочет поговорить, потому что он читал, что мы делаем фильм по книге Тамы, и хотел бы поучаствовать в нем. В общем, мы пошли в «Прованс», это ресторан, который открыл тот же человек, который создал «Ле сирк». Мы говорили насчет журнала (такси 6 долларов, ужин 180 долларов).

Да, звонила Долли Фокс, она живет в «Шато Мармон», потому что они разошлись с Чарли Шином.

Четверг, 12 февраля 1987 года

Пейдж устроила ужин за счет Interview в ресторане «Тексаркана», и я пригласил для нее Виктора Лава, актера из «Сына Америки». На ужин собирались прийти Кенни и Тереза Шарф, а еще Вилфредо. Кит на зиму улетает в Южную Америку. Заходил Ульрик – обсудить занавес, который я делаю для Нью-Йоркского городского балета. Мне пора за него браться, скоро уже сдавать работу. Поехал в «Тексаркану» (такси 5 долларов). Там были Хизер Уоттс, и Стивен Спрауз, и Титти Вахтмайстер, и Ричард Джонсон из «Шестой полосы», и Фредди Сазерленд. Еще был Джефф Слоним из Interview, он кузен Тамы, у него идеальные зубы и очаровательная улыбка, как на рекламе зубной пасты. Да, а Ховард Рид из галереи Миллера теперь живет в отеле «Грамерси Парк», потому что его квартира сгорела, при пожаре погиб его кот. Мы там пробыли до часу ночи.

Пятница, 13 февраля 1987 года

Кен зашел за мной. Побывали в универмаге «Блумингдейл» (телефон 0,50 доллара, газета 0,70 доллара). Ланч в офисе в честь Пэт Пэттерсон и нового президента фирмы «Генри Бендел», он подарил мне мыло. Ховард Рид привел к нам одну даму, чтобы я сделал ее портрет, это было замечательно, я этим и занимался. Работал до восьми вечера. Потом был день рождения Барри Табба в ресторане «Рауль», но празднование было назначено только на одиннадцать и нужно было чем-то себя занять. Позвонил Джону Райнхолду и Вилфредо. Джон заехал за мной, и мы поехали в «Кастеллано» поужинать (170 долларов). Потом отправились в «Рауль», у Барри собрались совершенно разные гости: Ларри Мелман по прозвищу «Бад», Джадд Нельсон, Линн Редгрейв и сестра Тома Круза. Она вроде как симпатичная. У нее и вид такой, будто она [смеется] чья-то сестра. Мы там пробыли до часа ночи.

Суббота, 14 февраля 1987 года

Очень короткий день. Ничего особенного не произошло. Ходил за покупками, занимался текущими делами, пришел домой, поговорил по телефону… Да, вот и все. Правда. Очень короткий был день.

Воскресенье, 15 февраля 1987 года

В доме ужасно холодно. Я был наверху в постели, смотрел телевизор. Мне без конца звонил Стюарт, я с ним разговаривал раз десять. Звонили Сэм и Вилфредо. И Джон Райнхолд. Целый день ушел на телефонные разговоры и больше ни на что. Я не выходил из дома – никуда не ходил, даже в церковь. Холод невероятный. Тр и раза пытался посмотреть «Агнессу божью», и это было так скучно. Еще посмотрел «Историю Уилла Роджерса» с Уиллом Роджерсом младшим и с Джейн Уаймен, сын сыграл роль отца. Сын выступал в передаче «Тудэй шоу» на «Си-Би-Эс», когда я еще только делал рисунки для прогнозов погоды в пятидесятые.

Лег спать только когда посмотрел «Пятнадцать минут Энди Уорхола» MTV.

Понедельник, 16 февраля 1987 года

Читаю «Танцы на моей могиле» Гелси Киркланд, и я разочарован: думал, что все будет куда более трэшово.

Смотрю сейчас «Янки дудл денди» со всеми этими огромными статуями, вроде Авраама Линкольна, и закрадывается мысль: может, декорации из фильмов на самом деле потом попадают [смеется] в антикварные магазины, а ты даже не знаешь, что это такое, пока кто-то в один прекрасный день все же не сообразит, откуда они, и тогда цена им – пятьдесят центов, а не два миллиона, я имею ввиду, это все игра вокруг искусства. Когда я вспоминаю все эти французские «антикварные предметы», которые мне доводилось видеть, я думаю, что это наверняка бутафория из витрин универмагов. Приехал Кен. Я могу определить температуру воздуха на улице по тепмературе у меня на кухне – там внизу всегда так холодно, что разницы никакой нет. Поехали на Вест-Сайд к доктору Линде Ли (такси 4 доллара). Потом поехали в офис, а там Джулиан Шнабель, он был невероятно любезен с Фредом – я даже не могу понять, что ему от Фреда может быть нужно. Он как-то раз, раньше, уже был страшно любезен с Фредом, и я уже забыл, что он тогда от него хотел. Он сегодня ну просто о-о-очень очаро вателен. У него выходит книга. Что он такого о себе возомнил? Он просто энергичный, нахальный. Ну, в каком-то смысле вся наша жизнь и состоит в том, чтобы быть энергичными и нахальными. Он только что вернулся из Майами, встретил там Гейл, и она ему ужасно не понравилась. Он тут же высказал это совершенно определенно, сказал, что мы должны уволить Гейл и нанять его жену в качестве редактора, потому что Гейл глупая, претенциозная и толстая.

Он повез Фреда в свою студию. Тут я действительно призадумался, что же ему может быть нужно от Фреда.

Бриджид исчезла на неделю. В пятницу она съела целый торт, одним махом, а потом объявила, что на следующей неделе не придет на работу, потому что уезжает в Лондон, а оттуда в лечебницу для страдающих избыточным весом. Неужели она действительно решила ради похудания доехать до Лондона? Ну, она явно в состоянии себе такое позволить: она берет по две тысячи долларов за свитер, из тех, которые вяжут, сидя за столом, секретарши, вместо того чтобы отвечать на телефонные звонки, и продает их очень много – даже Пейдж купила у нее свитер.

Вторник, 17 февраля 1987 года

Утром готовился к своему участию в показе мод, который Бенджамин организует в «Туннеле». Они прислали мне одежду, в ней я похож на Либераче. Может, мне стоит пойти до конца и стать новым Либераче? Змеиная кожа и кроличий мех. Джулиану Шнабелю [смеется] такая одежда понравилась бы, он тут же начал бы ее носить.

Да, Бриджид действительно поехала в лечебницу для страдающих лишним весом в Англии, и когда она вернется, будет уволена. Я сам вручу ей уведомление. И ее собакам тоже: и Фейм, и Форчэн будут уволены! Винсент будет снимать этот показ мод на видео, так что он мне позвонил, чтобы сказать, что машина заедет за мной в офис в два часа дня. Зашел Кен, и мы отправились в даунтаун (такси 6 долларов). Очень интенсивно работал в офисе.

Потом приехал в «Туннель», нам выделили самую лучшую гримерную, но там стоял жуткий холод. Весь грим был у меня с собой. Там был Майлз Дэвис, и у него такие изящные пальцы. Они такие же длинные, как мои, но вдвое тоньше. Я в прошлом году ходил с Жан-Мишелем на его концерт в «Биконе», а познакомился я с ним еще в шестидесятые, в том магазине на Кристофер-стрит, «Эрнандо», куда мы все ходили покупать кожаные брюки. Я напомнил ему, что мы познакомились там, и он ответил, что прекрасно помнит. Майлз ведь фанат одежды. И мы с ним договорились, что обменяемся с ним услугами: он будет десять минут играть только для меня, а я в это время сделаю его портрет. Он дал мне свой адрес и подарил свой рисунок – он рисует, пока его стрижет парикмахер. Его парикмахер подвивает и удлиняет ему волосы.

Для Майлза сделали на заказ, за пять тысяч долларов, костюм, на котором золотые ноты и всякое такое, а для меня ничего, вообще ничего специально не сделали, вот гады. Могли бы сделать золотую палитру, что ли, или еще что-нибудь. В общем, я выглядел как бедный родственник, и в конце концов мне еще сказали [смеется], что я слишком медленно двигаюсь.

А от одежды, которую демонстрировали на этом показе, действительно дурно пахло. Шкура аллигатора, меха, шнуровка. И я в самом деле работал, как вол. Японская съемочная группа проявляла куда больше интереса ко мне, чем к Майлзу. Еще один показ запланирован в десять вечера, но мне не нужно в нем участвовать, я был только в показе для прессы. Потом Винсент заказал для меня такси.

Когда я приехал домой, позвонил Фреду и объяснил, что слишком устал, чтобы еще ехать на ужин в честь Фенди, но когда он им позвонил, чтобы сообщить, что я не смогу с ним прийти и он вместо меня придет с какой-нибудь девицей, ему ответили, чтобы он не утруждал себя, что они не хотят его видеть без меня. Лег спать, и тут мне позвонил Вилфредо, а потом позвонил Сэм, и лишь после этого я наконец уснул. Но в половине седьмого утра проснулся и уже не смог больше уснуть, поэтому принял валиум, секонал и две таблетки аспирина и в результате заснул так крепко, что даже не проснулся, когда П. Х. позвонила в девять утра. А когда я не ответил на ее звонок, она перепугалась, потому что такого не было еще ни разу, поэтому она позвонила по другой линии, ей ответила Аврора, и П. Х. заставила ее подняться ко мне в спальню и разбудить меня, а мне хотелось, чтобы Аврора отстала и дала мне выспаться.

Выражаю свою глубочайшую благодарность Стивену М. Л. Аронзону, который помог мне отредактировать эти дневники и еще раз доказал – как и прежде, когда мы с ним и Энди работали над нашими книгами, – что он аккуратный, зоркий и блестящий редактор.