Понедельник, 1 января 1979 года

Максим сказала, что устраивает ужин в мою честь, чего я, вообще-то, вовсе не хотел. Ну ладно: я сказал, чтобы она пригласила Бьянку и супругов Эррера, а сам заехал за Кэтрин. Я также пригласил порнозвезду Аллена Брукса. На такси мы подъехали на угол 19-й улицы и Пятой авеню. Там уже появилась Глория Свенсон со своим новым, молодым мужем. (Она, кстати, некогда была замужем за бывшим деверем Максим – маркизом де ла Фалез.) Глория вдруг сказала: «Какой жуткий запах! Скорей к окну, лишь бы его не чувствовать. Откуда он? Вы бы проверили газовую плиту. У меня очень тонкое обоняние, и я знаю: это утечка газа». Но я сразу понял, что это она унюхала аромат моих духов: «Жасмин» от «Шелли-Маркса». Мы с П. Х. в этот день как раз изучали новый парфюм, вот я и попробовал их на себе. Значит, мне весь вечер нельзя даже приближаться к Глории. Я пошел в туалет и постарался смыть этот аромат, а потом весь вечер не подходил к ней ближе, чем на метр-полтора, даже когда она хотела поговорить со мной. Я отошел к Сильвии Майлз, разговаривал с ней. Глория, правда, прекрасно выглядит, у нее короткие седые волосы. Максим подавала спагетти. Марио Амайя, тот, кто в 1968-м на минутку зашел на «Фабрику» и в результате получил ранение в руку, когда Валери Соланас стреляла в меня, – опять заходил к нам в офис, рассказал, что только что ушел с работы – из музея Крайслера в Норфолке.

Вторник, 2 января 1979 года

Пошел встретиться с Труменом у приемной доктора Орентрейха на 72-й улице и Пятой авеню, чтобы записать на магнитофон их общение друг с другом – для первой серии «Разговоров с Капоте» в Interview. Мы зашли через заднюю дверь, и доктор Орентрейх дал нам бесплатные образцы своих изделий, он решил, что я пришел брать интервью у него, поэтому начал болтать о том о сем, рассказывал обо всем, что он делает. Потом он удалил вены с моего носа. Мне это уже делали раньше – я обращался к доктору Домонкосу. Операция недолгая, и какое-то время выглядит все пречудесно, но через три месяца нужно делать это снова. Он сказал, что врач, который зачищал мой нос двадцать лет назад, сделал это плохо – слишком глубоко зачистил. Трумену сделают подтяжку, чтобы удалить морщины, но доктор Орентрейх не будет это сам делать – для этого кто-то другой придет к нему в офис, а доктор Орентрейх будет лишь «контролировать процесс».

Пятница, 5 января 1979 года

Бьянка пригласила столько людей в офис, чтобы посмотреть ее портреты, которые я делаю для нее, что в результате получился не ланч, а большой прием. Я же пригласил всех ребят, которые со мной общаются в «Студии 54»: я понимаю, что когда видишь кого-то не в полутьме, весь гламур мгновенно слетает, поэтому так будет лучше всего покончить со всем этим, пусть посмотрят на меня хладно кровно и жестко, при свете дня. Я пригласил Керли, Джастина и Пеккера, которого уволили с его места официанта в «Студии 54» за то, что он подавал напитки прямо в дамский туалет. Правда, там, в женском туалете, и без того всегда полным-полно мужчин, так что я не понимаю, отчего это их так уж возмутило. У Бьянки были билеты на представление ледового балета Джона Карри – в зале «Минскоф Тиэтер». После представления мы пошли за кулисы, чтобы познакомиться с Джоном Карри. Гримерные в этом театре все новые и красиво отделаны, там кондиционеры и всякое такое. С нами была Джейд. Джон Карри такой привлекательный, совершенно очаровательный, а когда я уже уходил, он вдруг поцеловал меня в губы. Шоу собираются закрыть, потому что Карри получил травму и все равно выступает, однако все же представления будут показывать еще целую неделю.

Суббота, 6 января 1979 года

Позвонил Уолтер Стидинг, он хочет быть у нас волонтером, и я поручил ему отвезти Джону Карри одну из картин «Тени» (такси 10 долларов). Винсент позвонил в Монток, потому что состояние мистера Уинтерса ухудшилось и его жена очень беспокоится за него. Трудно поверить, что у такого человека, как мистер Уинтерс, который всегда так хорошо выглядел, здоровье оказалось никуда не годным. Он, правда, стал очень раздражительным, и, по-моему, это случилось после того, как он провел прошлое лето с Томом Салливаном, – да, он потом стал брюзжать.

Позвонил Боб, сказал, что Род Стюарт и Алана Хэмилтон хотели пригласить нас на ужин, а там, наверное, будет весело. Я работал дома до десяти вечера, а потом Боб заехал за мной и мы отправились в «Илейн» (такси 2,50 доллара). Оказалось, что это был званый ужин в честь Свифти Лазара, там были супруги Эртегюн, а еще менеджер Рода, по-моему, или его ассистент, он вел себя смешно, вел разговор с Бобом со всякими «гейскими штучками». Вообще-то вечеринка получилась очень уж чванная, у бедняги Рода вид был разнесчастный, он на самом деле хотел веселиться, и все они хотели курнуть, но ни у ко го ничего такого не было. Потом, как только Франсуаза и Оскар де ла Рента ушли, все вдруг быстро стало хорошо – это было невероятно! Подумать только: всего двое ушли из компании, и – весь настрой ужина резко изменился. У Рода и Аланы невероятно красивые пальто. У него из черного песца, а у нее такого же фасона, но из белого песца. Он выглядел великолепно – даже лучше, чем она.

Потом все поехали в «Студию 54». Там был Трумен. Он обычно забирается в «воронье гнездо», туда, где диджей ставит пластинки, и там у него словно личный офис. Туда приходят те, кто хочет его повидать, и он там остается до восьми. Трумен сказал, что Айвен Карп видел работы Боба Макбрайда и собирается теперь показать их на групповой выставке в декабре следующего года. Род и Алана были в задней комнате, я познакомил их с менеджером. Сейчас стало трудно раздобыть кокаин, его тут перестали продавать. Какой-то парень слишком уж приставал ко мне, и Джон Фэрчайлд-младший подошел ко мне и спросил, не нужно ли этого парня отдубасить, – да, мне с ним, наверное, стоит познакомиться поближе, потому что у него, видимо, тяжелый характер, а это всегда интересно.

Воскресенье, 7 января 1979 года

На улице сильнейший ливень. Я как раз выходил из дома, и тут позвонил Джон Карри, чтобы поблагодарить меня за картину, которую я ему послал. Съездил в «Илейн», поужинал с Филлис Диллер (такси 2,50 доллара). Устроил эту встречу Барри Ландау, так что он тоже был там.

Филлис была очаровательна – вот такая она: счастливая разведенная женщина. Пока мы с ней разговаривали, она вдруг поняла, что я – тот самый человек, который просил у нее разрешения нарисовать ее ногу – стопу, конечно, – где-то в 1958 году. Ее артистическая карьера тогда только началась – наверное, это было в «Бон-Суар» или в каком-то таком же месте, и все эти годы она не понимала, что тогда это был я, и она сказала мне: «О, так ты еще и фетишист!» Филлис не слишком много ела. С нами был Томми Смозерс, а еще Томми Тьюн, который сказал, что в «Илейн» подают самую вкусную еду, он ничего подобного не ел давным-давно, и все на него так посмотрели, будто он совсем чокнутый. Наверняка это так. Потом к нашему столу стал время от времени подходить Адольф Грин, с вот так вот расставленными руками [смеется], и Барри Ландау скорей шепнул Филлис, что она только что послала ему бутылку шампанского. На самом деле это Барри послал ему бутылку, но от ее имени. А Томми Смозерс целовался с Филлис по-французски, и тогда я сказал: «Если ты с ней смог по-французски целоваться, то и со мной сможешь». Ну, он тогда поцеловал меня – так, на троечку, а потом сказал, что остальное будет, когда он получше меня узнает. Дальше мы отправились в «Студию 54», но там почти никого не было. Был Джон Фэрчайлд-младший, он попросил немного взаймы, и я разорвал стодолларовую купюру на две половины, и это его сильно расстроило, но момент был запоминающийся. Я, правда, не сообразил, что он был в пальто, потому что у него не нашлось мелочи, чтобы сдать его в гардероб.

А Хальстон, он такой смешной – неважно, сколько раз мы сталкиваемся друг с другом на танцполе, он всякий раз хватает меня, обнимает, целует и говорит: «Как приятно с вами познакомиться, мистер Уорхол». Заплатил Джону Фэрчайлду-младшему за то, что он охранял меня (20 долларов).

Понедельник, 8 января 1979 года

Позвонил Винсент, сказал, что умер мистер Уинтерс.

Я уже говорил, что на днях в офис звонил Фред? Он еще не добрался до Боготы, они были в каком-то маленьком городе. Он сказал, что и он, и Рейчел Уорд упали в воду из лодки и что она решила никуда больше не ездить, но потом все же поехала. Он сказал, что там по-настоящему опасно.

С ним поехали трое или четверо из семьи Кеннеди и еще Ребекка Фрейзер.

Вторник, 9 января 1979 года

Я хотел посмотреть «Волшебника» (The Wiz), так что мы с Джедом поехали в кинотеатр «Плаза» на такси (такси 2 доллара, билеты 10 долларов). Фильм на вид просто какая-то дешевка, они и Дайану Росс сделали такой некрасивой, да и Майкла Джексона тоже. Наверное, Сидни Люмет ненавидит женщин – он снимал их с такого ракурса, чтобы на них смотрели снизу вверх, так что можно было заглянуть прямо в ноздри Лины Хорн. А она, меж тем, его бывшая теща. Постановка на Бродвее была куда лучше, со всеми этими танцорами из труппы Джефри Холдера.

Среда, 10 января 1979 года

Разговаривал с Винсентом, он ведь ездил в Монток – повидаться с миссис Уинтерс. Он сказал ей, что она может остаться жить в том же домике, если хочет, – у нее ведь есть сын от предыдущего брака, и у мистера Уинтерса тоже, так, может, эти парни смогут ей помогать, и тогда она будет по-прежнему жить там, одна.

Четверг, 11 января 1979 года

Фред вернулся из своей поездки, он очень, очень доволен, потому что похудел на десять килограммов, теперь он снова весит почти 55, отпустил усы, выглядит великолепно, сильно помолодел.

Он привез мне изумруд, и я таких маленьких вообще никогда не видел – достаточно моргнуть, и уже непонятно, где он. В одну десятую карата, и он с сертификатом, сам этот сертификат очень милый. Был на ужине в «Ла Гренуй» с Филлис Диллер и Барри Ландау (такси 4 доллара). Очень многие просили у Филлис автограф, а у меня никто не просил, и она позже [смеется] сказала мне: «Ах, дорогой, прошу прощения, мне было так неловко из-за тебя».

Пятница, 12 января 1979 года

Тинкербелл привела на ланч Кристофера Уокена, ну, чтобы потом у них было свидание. Он теперь стал такой большой звездой, что я совершенно обалдел, когда он сказал: «А несколько лет назад я был партнером по танцам у Моники Ван Вурен». [Смеется.] Ну надо же! Моника, наверное, выделывала свои па в том заведении, которое уже закрылось. Не в «Мезонет», но, может, в «Рейнбоу-рум». Он теперь отрастил усы. Он сказал, что это Моника дала ему имя «Кристофер».

Воскресенье, 14 января 1979 года

Поехал к супругам Эберштадт на ужин (такси 2 доллара). Там были Эрл и Камилла Макгрэт, а еще Сэм и Джуди Пибоди. Изабель почему-то села не на свое место, так что у всех карточки с именем оказались не на том месте, и тогда Изабель сказала, чтобы каждый сделал вид, что он на самом деле тот самый человек, чье имя указано на карточке у столового прибора. Тогда я сделал вид, будто я – Изабель (мне досталась ее карточка), а потому [смеется] я без конца извинялся, что мне нужно выйти в уборную. Ну, наверное, я зря так противно себя повел.

Понедельник, 15 января 1979 года

Фред поехал в Коннектикут, чтобы повидаться с Питером Брентом, поговорить о том, что он, может быть, купит у него портфолио с Мохаммедом Али. Питер заставил себя ждать целый час, а потом устроил Фреду выволочку, потому что ни сам Питер, ни Джо Аллен вообще пока что не получили назад ни цента – а ведь оба вложили деньги в съемки «Плохого».

Вторник, 16 января 1979 года

Шах уехал из Ирана. Он остановился в Египте, направляется в Техас, где его сын проходит обучение в военно-воздушных силах, а потом по телевизору еще сказали, что он будет жить у Уолтера Анненберга и его жены в Калифорнии. Не знаю, понимают ли они вообще, что делают, – они же показали по телевидению практически всю трассу, по которой он поедет, а еще аэрофотосъемку того места, где он будет жить. Тинкербелл сказала: как я только посмел рассказывать всем, что она отсосала у Криса Уокена, а я ответил, что никому я ничего не говорил – я и понятия об этом не имел.

Четверг, 18 января 1979 года

Сегодня я впервые в жизни увидел, как люди фактически летали по улицам: до того сильный был ветер. Доехал на такси до Юнион-сквер (3 доллара), и там я в самом деле видел людей, подлетавших вверх. Причем если ты на солнечной стороне улицы, все было чудесно и красиво, но стоило дойти до угла, как ветер мог запросто тебя унести. Пешеходы держались за что придется. Пришел в офис. Стивен Мюллер и Ронни заканчивали натягивать работы из серии «Тени» на рамы – это для моей выставки на следующей неделе.

Суббота, 20 января 1979 года

Боб заставил Бриджид целый день работать на него, писать текст для фотокниги, и, знаешь, они совсем сошли с ума – позвонили мне, чтобы прочесть кое-что из написанного, и я там якобы что-то говорю про Ли Радзивилл и Джеки О., да так, будто эти дамы – мои близкие друзья. Меня чуть не стошнило. Работал и смотрел телевизор.

Воскресенье, 21 января 1979 года

Смотрел «Супер-боул», играли восхитительно, по-настоящему здорово! Терри Брэдшоу, который женат на Джо Джо Старбак, играет за «Стилерс», и ему удалось всего за четырнадцать секунд сделать два тачдауна. А его жена – звезда в ледовом шоу Джона Карри. Все же «Ковбои» смогли осуществить еще два тачдауна, но «Стилерс» выиграли. Потом пришли Том Кашин и Джей Джонсон, они собрались пойти в кино, но мне не захотелось.

Вторник, 23 января 1979 года

Поехал на такси в галерею Хайнера Фридриха на Западном Бродвее (5 долларов). Фреда там еще не было. Ронни и Стивен Мюллер вешали картины. Выставка смотрится хорошо, ведь галерея такая большая. В офис пришел около половины пятого. Боб расстроен, потому что ему позвонили из «Нью-Йорк таймс» и сказали, что хотели бы перепечатывать у нас колонку Трумена, но копирайт ведь у Трумена, и вот Боб забеспокоился, что Трумен начнет писать для них, а не для нас. Только я не думаю, что Трумен так поступит. Он, наверное, в конечном счете захочет сделать из этого книгу.

Заходил Том Салливан, нес какие-то глупости. Без конца повторял, что хотел бы отдать мне 25 процентов своего бизнеса – за так, просто подарить. Но в чем заключается его бизнес? И он без конца говорил, что все думают, будто он делает деньги на героине или кокаине, но нет – вовсе не на них, а на чем-то совершенно ином. Ну хорошо, что еще это может быть? Марихуана? Кэтрин на этой неделе получит наконец грин-карту. На это ушло три года.

Когда я вернулся домой, оказалось, что мне звонила госпожа де Менил, она оставила сообщение на автоответчике, что ее очень, очень тронула моя выставка в галерее Хайнера.

Четверг, 25 января 1979 года

Бриджид похудела, она весит сейчас 55 килограммов, но вдруг я застал ее в кабинете у Боба, где она поедала все то, что ей нельзя, – жареную картошку, жареные морепродукты, майонез. Она целый день готовилась к открытию выставки «Тени», даже съездила домой и надела все свои драгоценности. Весь день приходили-уходили какие-то люди. За мной прислали лимузин, он приехал в пять часов вечера. Я наклеился и взял с собой в лимузин кое-кого из молодняка. Шел легкий снег.

Сначала было не так много народа. Вообще-то ожидалось большое собрание деловых людей. Барбара Колачелло смогла заполучить бесплатное шампанское, а еще – «Сигрем», «Эвиан» и разные другие напитки, алкогольные и безалкогольные. Она сказала, что придут люди из высшего общества, но оказалось, что из четырехсот человек, которым Боб послал приглашения, пришли только шестеро. Шесть – из четырехсот! Это Трумен Капоте, супруги Эберштадт, Ферейдун Ховейда, который только что покинул пост посла, и еще супруги Гилман. Та к что 394 наших лучших друга вообще не явились… Не пришел Хальстон – он на острове Мюстик. Не пришел Стив – он там же. Не пришла Кэтрин.

В результате это был, скорее, вернисаж для панков, для всей этой чудесной молодежи, для людей с большой фантазией – тех, кто ходят на подобные открытия. Был Рене Рикар. Пришла госпожа де Менил, она была очень мила, и Франсуа тоже пришел, и он был мил. А вот Эдди и Кристоф де Менил не пришли. Были Дэвид Бурдон и Грегори Бэткок, было приятно их видеть, но поговорить нам друг с другом не удалось. Многие пришли с фотоаппаратами, но они тщетно искали повсюду знаменитостей, чтобы сфотографировать. Виктор оказался единственным, кто был хорошо одет, – зонтик в руках и черный жемчуг. В туалете – толпа: наверное, все нюхали кокаин. Мы собрали группу желающих пойти на ужин – Джед, Джон Райнхолд, Джон Фэрчайлд-младший и его девушка по имени Белл Макинтайр, Уильям Питт и Генри Пост. Боб рассердился на меня за то, что я пригласил Генри Поста, он сказал, что тот пишет разобла чительные статьи, и он, наверное, прав, так что я, пожалуй, сам на себя навлек неприятности.

Мы поехали на лимузине в ресторан «65 Ирвинг», это в доме 65 на Ирвинг-плейс. А по дороге, около Вашингтон-сквер, увидели, как машина такси сбила собаку, и какая-то женщина кричала, просила помочь, мы предложили ей наш лимузин, чтобы отвезти собаку в больницу, но она сказала, что ее муж уже вызвал перевозку. В общем, это происшествие испортило весь вечер. У меня были очень странные ощущения.

Филиппа пригласила Рене Рикара – ее фонд «Диа» только что записал его, первым из поэтов, в свою программу благотворительной помощи – в общем, когда он прибыл в ресторан, то заявил, что мои работы «сугубо декоративны». Я на это жутко разозлился, а потом мне стало стыдно: ведь все увидели, какой я на самом деле. Я вдруг раскраснелся, просто вспыхнул, отругал его по первое число, а он начал вдруг кричать всякую чушь, что Джон Фэрчайлд-младший – мой любовник (ну ты же знаешь, каким ужасным может быть Рене!), в общем, все это было как раньше с Ондином, и все, кто был на ужине, были поражены тем, насколько я разозлился, когда вышел из себя и разорался в ответ на его ерунду. А ты знаешь, что у Рене теперь есть литературный агент? А знаешь, кто это? Джерард Маланга. Я хочу сказать, Рене ведет себя так, будто он – выдающийся писатель, но на самом деле у него есть лишь одна тема, и он ее повторяет без конца, снова и снова, – про то, как его кормят-поят богатеи и как можно все получать бесплатно, в общем, все те же старые дела. К счастью, Генри Пост не слышал этой ссоры – он был за другим столом.

У меня будет еще один вернисаж в субботу, это ведь был предварительный просмотр. А выставка только потому хорошо смотрится, что она такая большая.

Пятница, 26 января 1979 года

Мне позвонила Дженетт Кан – она подруга Шэрон Хэммонд, а еще президент компании DC Comics – и пригласила пойти на игру «Никс» в понедельник, потому что она хочет, чтобы я расписал пол их баскетбольной площадки. Позвонил Пол Моррисси из Калифорнии, сказал, что ему звонил Карло Понти и предложил ознакомиться со сценарием, а Пол сказал ему (то есть Пол сказал мне, чтó он ответил Карло Понти), что он не сделает для него ни одного фильма, пока Понти не решит вопрос с деньгами, которые он все еще должен мне – за «Франкенштейна» и за «Дракулу». Понти, наверное, думал, что сможет подкупить Пола, предложив ему снимать новый фильм. Наверняка сможет. Пол позвонил из-за того, что Бобби Де Ниро хочет, кажется, снять Монток, и Пол сказал, что ему нужно назвать цену пониже, чтобы он наверняка снял мой дом, потому что будет очень здорово, если он будет там жить, а я вот думаю, что нам нужно, наоборот, повысить цену – ведь мы не зарабатываем достаточно, чтобы поддерживать Монток в должном виде.

Суббота, 27 января 1979 года

Сегодня настал день, когда нужно было отправляться в галерею Хайнера на настоящий вернисаж.

Да, вот что замечательно: когда меня спрашивали, сколько из этих картин продано, мне было очень приятно отвечать: «Все». Умер губернатор Рокфеллер.

Воскресенье, 28 января 1979 года

Проснулся рано, и мои кости все еще болели от того, что я слишком долго стоял накануне, привествуя три тысячи человек. Позвонил Фред и пригласил зайти к нему домой в десять вечера, потусоваться с некоторыми из Кеннеди, до того, как в «Студии 54» начнется вечеринка в честь Пилар Креспи. Еще за мной зашел Том Кашин, чтобы взять с собой на вечеринку фотомоделей, но я был слишком измотан.

По телевизору показывали «Таксиста», я немного посмотрел его, и в конце там один парень читает письмо из Питтсбурга, и голос у него был ну точь-в-точь такой, будто он [смеется] читал его из Питтсбурга.

Да, а в новостях сегодня говорили про эту женщину, которая захватила самолет, сказав, что у нее с собой нитроглицерин. Она требует, чтобы Чарлтон Хестон и Чудо-Женщина зачитали ее письмо по телевидению. На вид похожа на обычную школьную учительницу… Она из Калифорнии. На этом самолете были некоторые знаменитости – например, отец The Jackson 5 и еще тот парень, который с Мэри Мартин выступал в «Звуках музыки» на Бродвее.

Понедельник, 29 января 1979 года

В офис пришел Руперт, и я прочел ему нотацию: ведь он всюду всем рассказывает, что мои картины делает на самом деле он. Он слишком много пьет, и потому, видно, считает, что это он их делает. Ездил в «Мэдисон-сквер-гарден» (такси 3 доллара). Дженетт Кан хотела, чтобы я встретился с Санни Уэрблином, он ведь президент «Мэдисон-сквер-гарден», – чтобы договориться насчет раскраски пола для «Никс». Ну, так же, как Боб Индиана сделал для команды из его родного города – он ведь из штата Индиана. Мы поговорили с Санни, и он сказал, что идея вроде бы неплохая. Он попросил, чтобы ему показали, как это сделал Боб Индиана, и Дженетт тут же послала кого-то привезти фотографии. Матч был скучный. Ребята из «Никс» квелые, это хорошая команда, но баскетболисты движутся слишком медленно, да и часто промахиваются мимо корзины – а их противники забрасывали мяч в кольцо каждый раз, когда бросали. Потом мне пришлось пригласить Дженетт на ужин, и она сказала, что хотела бы пойти в «Трейдер Викс». Пришлось мне пару часов болтать о том о сем. По-моему, она запала на меня. Она умна, эффектна, с большой грудью и хорошей головой. И очень организована. Способна хорошо формулировать то, что хочет сказать. Я убежден, что если ты можешь сформулировать что-то достаточно просто, все высказать четко и прямо, тебя ждет успех в бизнесе. Вот как Боб Денисон – он именно такой. А Дженетт говорит еще и с таким шармом, притом сразу выкладывает карты, – вот, например, чего мы с ней хотим от Санни Уэрблина.

На этом самолете, который был захвачен, оказывается, летели еще Джо Армстронг, Сью Менгерс, Макс Палевски, Теодор Байкель и Дино Мартин-младший. Как же им удалось не попасть в объективы телекамер? Сью сказала лучше всех: «Если со мной что-нибудь случится, позаботься о моем пальто».

Вторник, 30 января 1979 года

Я снова вправлял Руперту мозг, – поскольку он рассказывает направо и налево, что делает мои картины за меня, и он решил, что нужно на какое-то время отказаться от спиртного. Дэвид Уитни рассказал мне, что дом на 54-й улице, где умер Нельсон Рокфеллер, был для того домом для развлечений. Диана Вриланд как-то на днях сказала: «Ну, разумеется, Нельсон был с девушкой – он же вечно с какой-нибудь девушкой. Нельсон хотел, чтобы все были счастливы. А почему бы и нет? Он же из Рокфеллеров, и он мог осчастливить всех». И тут кто-то спросил ее: «А как же Хэппи?»

Среда, 31 января 1979 года

Всю вторую половину дня провел в работе. Потом на такси доехал до самого заведения на углу Лафайет и Кэнэл-стрит, где был показ моделей Делии Догерти (5 долларов). Она показывала одежду, сделанную из бумажных трубок. Девушек заворачивали в бумагу, они не могли ни ходить, ни говорить. Совершенно волшебно! Там была Джейн Форс, она только что вернулась из Южной Америки, где работала гримером в фильме с Кэрол Линли. Джейн сказала, что опять пойдет учиться в колледж на художника-гримера, потому что можно куда больше заработать, если наносить шрамы и ожоги, а не просто гримировать актеров. Она наняла толстую тетку, которая раньше работала в полиции, чтобы та ухаживала за Эмерсоном, ее сыном от Эрика Эмерсона. Сейчас ему уже лет восемь-девять. Он берет уроки балетного танца, пошел по стопам отца.

Пятница, 2 февраля 1979 года

Утром позвонил Джон Райнхолд, сказал, что хотел бы повести меня в галерею своей жены на 78-й улице (такси 2 доллара). Она сейчас, правда, как раз уехала в Европу, чтобы поискать различные плакаты и тому подобное. В это й галерее прекрасная выставка старых киноафиш, например, с Гретой Гарбо в двадцатые годы, огромные, красивые афиши, их тогда печатали в Германии, они размером 2,5 × 3 метра – там есть оригиналы афиш с Кинг-Конгом, с Чарли Чаплиным. Я-то все покупал небольшие американские киноафиши, но они почти ничего не стоят. А вот оригиналы киноафиш или плакатов Кассандра сейчас покупают за 35 тысяч долларов. Неплохо, да? А как вспомню, что пропустил их меж пальцев… Один принт стоит 5 или 10 тысяч долларов. Один киноплакат! Нет, ты представляешь?! На ланч мы пошли в это заведение на углу Мэдисон-авеню и 75-й улицы, которое называется «Тр и парня», там делают отличные сэндвичи, и вскоре туда набежали школьники-старшеклассники: там, наверное, рядом школа. Позади нас сидела девочка-подросток, она без конца говорила shit и fuck, причем в разговоре с собственной матерью, а что бы мать ей ни говорила, эта отвечала одно и то же: «Мать, ты меня оскорбляешь!» – так и хотелось надавать ей пощечин или двинуть как следует, соплячке этой. Ей было лет четырнадцать, а матери под тридцать пять, и мать плакала. Знаешь, если уж ей удалось вот так довести собственную мать, остается лишь затянуть гайки, правда? Ну, в общем, эта девица именно этим и занималась, мерзавка. Потом я отвез Джона к нему в офис, а сам отправился к себе, на Юнион-сквер (такси 4,50 доллара).

Воскресенье, 4 февраля 1979 года

В воскресном приложении к «Нью-Йорк таймс» меня упомянул Хилтон Крамер – в статье о викторианском искусстве, и высказался он неодобрительно.

Понедельник, 5 февраля 1979 года

Позвонил Хальстон, позвал нас к себе на ужин и сказал, что еще придут Лайза, Лиз, Долли Партон и Лорна [Луфт], так что мы зашли домой, чтобы пере одеться. До Хальстона шли пешком, но там Лайза захотела отвезти нас с Джедом на свою квартиру (это на Сентрал-Парк-Саут, дом 40) – чтобы мы посмотрели на скульптуру ее бойфренда, Марка Джиро. Она сказала, что это не займет больше пяти минут. Его самого дома не было – он играет в покер со своими дружками в каком-то мексиканском ресторане на 86-й улице, и она собиралась зайти туда за ним – и заставила меня написать записку: какая, мол, хорошая скульптура и я помогу, мол, ему организовать выставку. Изображала она женскую грудь, сделанную из мрамора, алебастра и дерева, и пока мы разговаривали, Лайза без конца трогала ее соски. Лайза еще не въехала в свой дом в Мюррей-Хилл. Та к грустно видеть ее квартиру, потому что у нее совсем нет вкуса, и хотя Хальстон пытается ей что-то объяснить, привить хороший вкус, уговорить Джеда отделать и обставить ее квартиру, но ее, по-моему, интересует только работа, а отделка квартиры ей безразлична.

Мы отвезли ее туда, где играли в покер, а потом я завез Джеда домой, уже было около двух часов ночи, но я вернулся к Хальстону. Долли так и не появилась у него, и Лиз тоже. Хальстон и доктор Джиллер сказали, что они «отходят». От чего именно, я не в курсе.

Четверг, 8 февраля 1979 года

Работал в студии, потом пришлось рано уйти. Отвез Боба домой (такси 4 доллара). Потом отправился к Нилу Седаке, он живет на Парк-авеню, в доме 510, – на коктейли перед ужином в честь Спортивного союза полиции. Я познакомился с его женой, Либой, всего несколько недель назад, и она сказала, что они хотят, чтобы я сделал его портрет. Они снимают эту квартиру временно, пока не будет готова их собственная. Разговор вертелся лишь вокруг того, как трудно оказалось попасть в какой-нибудь более-менее приличный дом, потому что они оба – евреи и работают в индустрии развлечений, и в конце концов только одна пожилая пара помогла им снять эту квартиру. Многие из их гостей были во фраках и с галстуками-бабочками. Я выглядел хуже всех, пришел в старых джинсах и свитере, но у самого Нила одежда тоже была повседневная, он был в свитере, какие носят в Калифорнии, хотя сам из Бруклина. На вид он как будто голубой, однако это не так. Не знаю только, как получится его портрет, потому что он довольно толстый. Дизайнер, который отделывает их новую квартиру, тоже был с нами, он пришел с бойфрендом, мы пили коктейли, все было замечательно.

Пятница, 9 февраля 1979 года

Фред уезжает в Берлин, а тут позвонила Дайана Росс, сказала, что хочет, чтобы я сделал портрет – и ее, и ее детей, вместе, и что ее менеджер позвонит насчет этого, ну и теперь, раз Фред уезжает, мне придется всем заниматься самому.

В «Студии 54» встретил молодого Джона Сэмюэлса, он очень красив, совсем как молодой Роберт Вагнер.

Суббота, 10 февраля 1979 года

Не ложился спать до шести утра, а потом позвонил Виктор и заговорил про идеи – вроде того, есть ли у меня на примете что-нибудь «этакое»? Вообще-то он сейчас работает, сказал он, но в данный момент у него гости – двенадцать парней, которых он подцепил в «Наковальне».

Пошел к Трумену, он устроил вечеринку, чтобы отметить предстоящую операцию подтяжки. Ему надо утром в воскресенье отправляться в больницу, сама операция назначена на понедельник, но он никому не сказал, в какую именно больницу ложится. Со мной к нему пришли Джанет Виллелла и один из близнецов «Дюпонов» – эти два брата-близнеца говорят, что их фамилия действительно Дюпон, однако, по-моему, они просто все выдумали. Когда мы поднялись к Трумену, он не слишком был рад видеть этого «брата Дюпона», потому что как-то раз в «Студии 54» Жак Беллини, в которого влюблен этот самый близнец, заставил его подойти к Трумену и наговорить всякой чуши – и Трумен не забыл этого. Другой близнец – бойфренд Руперта. У Трумена были Боб Колачелло, Боб Макбрайд, Хальстон и доктор Джиллер, который сказал, что когда пытался дозвониться до меня, вдруг испытал приступ жуткой ревности, потому что трубку взял какой-то мужчина. Это ему Джед ответил, хотя и по моему номеру. Трумен все пытался накормить меня шоколадом, он думает, что я люблю шоколад, а на самом деле нет. Присутствовал там и глава городской комиссии Гельдцалер со своим новым бойфрендом, тот очень хорошенький. Генри рассказал, что он попросил мэра Коча выдать ему специальный жетон, чтобы все знали, что он глава городской комиссии, ну, мэр ему его и выдал. Он его всем показывал. Там был также Дон Бакарди, возлюбленный Кристофера Ишервуда.

Воскресенье, 11 февраля 1979 года

Мика Эртегюн позвонила и сказала мне, что ланч в «Мортимере» начнется не в час дня, а на полчаса позже.

Я пошел в церковь, и на улице наткнулся на Гэри Уэллса в ярко-зеленых брюках, который как раз выходил из церкви, и я был удивлен, что он так рано на улице, потому что накануне я видел его в «Студии 54» в очень поздний час. После церкви я на такси доехал до «Мортимера» (2 доллара). Там уже яблоку негде было упасть, но я оказался первым на званом ланче, который давали в честь Элен Роша и Кима д’Эстенвиля. Там появилась Джерри Холл, которая плохо говорила о Бьянке, ведь та подала в суд, чтобы получить половину имущества Мика. Дело рассматривают в калифорнийском суде, там теперь все такие процессы проходят, по разделу имущества – вот, например, эта девица Хант, она же получила деньги от Мика за их незаконнорожденного ребенка. Я сказал Мике, что нужно бы сделать Ахмета «голубым», чтобы он не хватал всех женщин за мягкие места. Он в самом деле смешной и веселый – мы с ним придумывали дурацкие идеи для сюжета мюзикла – вот, например, взять бег трусцой: а? мюзикл «Бег трусцой»!

Все почему-то очень удивлены, что я в последнее время так много разговариваю, им кажется, что я совсем другой человек.

Понедельник, 12 февраля 1979 года

Чуть не забыл рассказать самое важное: про ланч в пятницу в «Кристис». Я зашел за Бобом, и мы вместе дошли туда пешком, и там какой-то парень разложил передо мной всевозможные драгоценности, чтобы я посмотрел, а потом сказал: «Вы можете купить это дешево». И тут до меня вдруг начало доходить: эти аукционные дома, они же могут стукнуть три раза молотком в любой момент, когда только захотят. Ведь так? Верно? Подумай сама: вот ты пришла в «Сотбис», и аукционист почему-то начинает тянуть: «Два-а-а-адцать долллллларов… Три-и-идцать долллларов…» Как будто он доит тебя, медленно-медленно. А в другой раз вдруг будет так: «Девять тысяч, девять-пять, десять, десять-пять – продано!» Понимаешь? Быстро-быстро. Ну, потом они еще повели нас показать мои рисунки, которые должны продаваться на этот раз, и один из них оказался подделкой. «Кристис» устраивает грандиозную распродажу одежды, будут продавать модели Диора, Скьяпарелли и других. За Фортуни они получат 8–10 тысяч долларов. В общем, надо будет разыскать того человека, у которого в Виллидж был замечательный магазин – «Фэбьюлэс фэшнс». Ему пришлось съехать оттуда, и теперь он где-то на Вест-Энд-авеню, продает вещи прямо в своей квартире. Мне обязательно нужно его найти!

А Иран и в самом деле пал. Та к жутко смотреть на все это по телевизору, такое ведь и тут может произойти. Бриджид мне еще рассказала, как в новостях показывали одного мальчика, у него умерла мать, но он никому про это не сказал, просто восемь месяцев держал ее в доме.

Вторник, 13 февраля 1979 года

Трумен сказал, что, как он считает, Interview должен больше походить на журнал «Вэнити фэйр», каким тот был поначалу. Он подал Бриджид немало идей для Interview, сказал, что хотел бы регулярно, по понедельникам, устраивать редакционные совещания с сотрудниками. Правда, подобные совещания обычно большая потеря времени. В других журналах так и поступают, но у нас в Interview каждый занят чем-то своим. В других журналах собирают эти долгие грандиозные совещания и там озвучиваются все мысли сотрудников о себе самих и о своем месте работы – это вопрос «компетентности». На таких совещаниях лишь становится ясно, думают ли другие, что они лучше тебя или же что ты лучше их.

Четверг, 15 февраля 1979 года

Позвонил Джон Фэрчайлд-младший, сказал, что заедет за мной в 18.30, чтобы мы успели в Бруклинскую Академию, где Твайла Тарп будет танцевать три танца из нового фильма «Волосы» – на благотворительном вечере, который устраивает Лестер Перски. Он приехал на лимузине вместе с Генри Постом, Уильямом Питтом, Маритой и Тери Гарр – она очень славная. Шофер не сразу нашел дорогу, но приехали мы вовремя. Там были все. Майк Николс даже поздоровался со мной. По-видимому, он решил, что обязан это сделать – после того, как заставил меня встретиться с польским Уорхолом. Доктором Вархола. Танец… это была странная новая разновидность танца, падения и перебежки, это очень похоже на то, как танцуют диско. Ну, если, конечно, в заведении, где все танцуют диско, появится вдруг кто-то, кто способен творчески преобразовать обычные движения (напитки в антракте 10 долларов). Видел там Джека Кролла.

Генри Пост рассказал мне, что Джон Фэрчайлд-младший однажды поздним вечером тайком провел его в «Студию 54» – ведь Генри перестали туда пускать из-за того, что он написал про этот клуб в своей статье, и едва Иэн Шрегер увидел его, он предложил ему «освободить помещение по-джентльменски». Генри сказал, что начал было с ним препираться, говорить, что клуб – это публичное место, но потом вдруг испугался.

Я так и не пойму, почему Пэт Кливленд и Стерлинг Сент-Жак не сделали из своих танцев на верхней платформе клуба какой-нибудь сценический номер. Правда, Ронни сказал мне, что Пэт собирается выступать в клубе «Мадд». Это недавно открывшийся клуб для молодняка, он на Уайт-стрит. Ронни там – самый старший, и он устраивает регги-концерт. Они довезли меня до дома, шел снег, было красиво.

Пятница, 16 февраля 1979 года

Я позвонил Нилу Седаке и его жене, но они ушли, трубку снял их декоратор, он и пригласил меня сначала в свой офис на 81-й улице и Парк-авеню, а потом предложил пойти посмотреть их квартиру на 85-й улице и Парк-авеню, он уже закончил отделку, но они еще не успели туда въехать. Я при ехал в офис к декоратору, у него личный вход в большом здании. У него очень красивый офис, хотя и отделан ужасно. У него висели картины, такие же, как в квартирах у других, они похожи на каракули, и, по-моему, это не его работы. Я так и не смог набраться духу и спросить его, чьи это картины. Но спрошу. Он одевается в духе Кристофер-стрит, ходит в армейских ботинках, кожаном пиджаке, хлопковых брюках-«чинос» свободного покроя, носит усы и бороду. Он похож на Виктора, на куклу «Ге й Боб». Потом он повел меня наверх, где у его партнера двухэтажная квартира, и там тоже висели эти картины с каракулями. Потом мы пошли на новую квартиру супругов Седака. Ремонт, по-видимому, стоил триста или четыреста тысяч долларов, а они там, например, всего на один дюйм передвинули дверь. Правда, они устроили в квартире сауну и всякое такое.

На такси поехал на площадь ООН (3 доллара). У Трумена был такой вид, словно с ним только-только расправился доктор Франкенштейн. У него шрамы по всему лицу. Прямо будто у него шарики за ролики зашли. Мы с ним поехали на такси в офис доктора Орентрейха (4 доллара), вошли тайком, через задний вход. Тоже мне Грета Гарбо… Ну ладно, давай лучше опишу наряд Трумена: на голове шарф, потом страннейшая шляпа со складками, платок, пиджак, шарф, закрывающий рот, темные очки, кожаная куртка и пальто. Во всех этих шарфах и странных шляпах он, я хочу сказать, прямо-таки бросался в глаза. В противном случае никто бы его не заметил, он был бы просто каким-то странным персонажем, у которого всюду на лице кровь.

И он решил, что хочет сделать еще одну операцию – наверное, хочет испытать еще больше боли, поэтому он собрался сразу же, без перерыва, сделать еще и переносицу. Эту операцию, как сказал Трумен, придумал он сам, и доктор Орентрейх сначала поэкспериментировал с двумя женщинами, а теперь был готов сделать то же самое и Трумену. В приемной было восемь очень красивых медсестер. Это все равно что смотреть на Хью Хефнера из Playboy и его зайчиков. И они все говорили Орентрейху: «Доктор, как же вы чудесно зашиваете!» Когда он закончил подтыкать складку у Трумена – складка была примерно в четверть дюйма, а рубец около трех дюймов, они его всего заклеили. Трумен был в сознании, сказал, что не было больно, но я не понимаю, как это возможно. Он записался на прием уже в понедельник, чтобы ему сняли швы. Потом мы на такси вернулись на площадь ООН, и Трумен все говорил про «наш журнал». Он сказал, что помимо больших редакционных совещаний он хочет сделать в журнале страницу для мнений читателей и колонку писем главному редактору. В общем, я уже внутренне готовлюсь к тому, что скоро мне придет письмо от его адвоката.

Он сказал, что потом займется пересадкой волос. И что все эти его неприятности – из-за Джона О’Ши и что теперь он его просто ненавидит. Правда, как сказала мне позже Бриджид, он упросил ее послать этому самому О’Ши подписку на Interview.

Суббота, 17 февраля 1979 года

Я сказал Сьюзен Блонд, что встречусь с ней у театра «Палладиум» на 14-й улице, чтобы побывать на концерте английской группы, которая называется The Clash (такси 5 долларов). Рон Делсенер привел нас в маленькую комнату. Мы там сидели какое-то время одни, но потом туда же пришла одна пара, я ни его, ни ее не узнал, а потом оказалось, что это Кэрри Фишер и Пол Саймон. Я его никогда не узнаю. Пришел Брюс Спрингстин, и его я тоже не узнал. Он был симпатичный, сказал: «Привет, помнишь меня?» и затем снял перчатку, чтобы поздороваться. Я познакомился с ним в «Мэдисон-сквер-гарден», когда сфотографировал его, хотя это не разрешалось. Блонди – то есть Дебби Харри – была на концерте, а когда мы пришли за кулисы, там еще оказалась Нико! Да еще с Джоном Кейлом! Она снова выглядит красавицей, совершенной красавицей, у нее наконец-то не опухшее лицо. Волосы у нее, вообще-то, темно-каштановые, но Джон заставляет ее красить их в ярко-красный цвет. Они будут выступать в «Си-Би-Джи-Би», и она споет там Femme Fatale с первого альбома The Velvet Underground, а Джон будет играть на скрипке. Она живет в отеле «Челси».

Ребята из The Clash славные, но у всех у них плохие зубы, гнилье да пеньки. Еще они только и кричат о том, что надо избавиться от богачей. Один из них сказал, что вообще не хочет никуда в даунтаун – и пусть ему покажут аптаун. Ну хорошо, сказал я, сходим в «Ксенон» и в «Студию 54».

Понедельник, 19 февраля 1979 года

Сегодня день рождения Джорджа Вашингтона, и выпало 30 сантиметров снега. На ланче были Питер Бёрд и Шерил Тигс. Она – крутая, так что, наверное, заставит его жениться на себе. Правда, я решил, что Питер – просто плейбой. Он прекрасно выглядит, вообще не постарел (ланч 100 долларов, чаевые 30 долларов). Шерил сказала, что хочет играть в кино, тогда я ей объяснил, что для этого голос у нее должен быть пониже, именно так поступила Бетти Бэколл: говорить надо не от носа, а от легких, снизу. Но она ответила, что нравится всем и такая, какая есть. Они отпустили свой лимузин, так что отправились домой пешком.

Среда, 21 февраля 1979 года

Перед моим уходом в офис позвонила жена Нила Седаки, пригласила меня на вечеринку в его честь, и я поехал туда на такси (5 долларов). Все были в восторге, что я пришел. Когда я увидел Нила, не смог промолчать, он же мне так нравится, вот я ему и сказал, что он пока что слишком толстый, чтобы делать его портрет, поэтому сначала ему обязательно нужно похудеть. Я просто не в состоянии писать его портрет, пока он такой толстый. Он отвечал, что полнота – это его имидж, что людям нравится, что он «в теле», но все же я убежден, что он переедает. Он сказал, что выпил всего три рюмки водки. Наверное, я зашел слишком далеко. Я должен буду заняться его портретом на следующей неделе.

Суббота, 24 февраля 1979 года

Проснулся рано. Звонила Бриджид, она уже несколько поправилась, 68 килограммов. На улице тепло, шел дождь, и я хотел появиться в галерее Хайнера пораньше, чтобы успеть раздать во второй половине дня тысячу экземпляров Interview (такси 6 долларов). Приехал туда около половины первого и взялся за дело. Трудно поверить, что я в самом деле раздал тысячу экземпляров журнала, но это так. Появились Руперт и близнецы Дюпоны, и я повел их вместе с ребятами из галереи на обеденный перерыв в «Робата», это японский ресторан за углом (90 долларов). Уехал из галереи около половины седьмого вечера. Приходила одна женщина, которая сказала, что в старших классах мы учились вместе, она принесла с собой альбом выпускников школы и спросила меня, не хочу ли я его посмотреть, но я сказал, что лучше, пожалуй, мне его не показывать.

Воскресенье, 25 февраля 1979 года

Ходил в церковь, купил батарейки (12,22 доллара). На такси доехал до площади ООН (3 доллара). Трумен устроил ланч в честь Бакминстера Фуллера – Боб Макбрайд взял у него интервью для нашего журнала. Ему восемьдесят три года, он глуховат, но очарователен. Трумен выглядит прекрасно. Он на следующей неделе отправится на операцию по пересадке волос. Поедет в штат Джорджия, чтобы сделать для нас интервью, однако он так и не сказал, с кем будет это интервью. Я выдал ему магнитофон и фотоаппарат. На ланче были два агента из бюро путешествий и Билл Либерман, наш старый приятель, он много-много лет был куратором отдела графики и гравюр в Музее современного искусства.

Понедельник, 26 февраля 1979 года

Съездил на такси в «Кембанк» (4 доллара). Всю вторую половину дня работал, сидел в офисе и красил фон для портретов. Позвонил Джо Даллесандро из Парижа. Сообщил, что каждый день выпивает бутылку виски. Ему нужны деньги, и я просто не знаю, как же нам быть с Джо. Нас предупредили, что он будет звонить, потому что на днях к нам заходила Терри Даллесандро. Она по-прежнему живет на Стейтен-Айленде, выглядит она хорошо, пользуется косметикой. Сказала, что Джо ничего ей не посылает, никаких денег. Интересно, может, она живет на пособие по безработице? Малыш Джо с ней не приходил, он ведь уже в школе. Ему восемь лет. У нее по-прежнему нет ни к чему интереса. Она сказала, что никогда ничего не читает и что ничего не умеет делать, даже не знает ничего про обязанности секретарши, и она не закончила школу, ушла после десяти классов. Я спросил ее, чем интересуется малыш Джоуи, и она ответила, что он [смеется] ходит в кружок карате. Джо сказал, что у него «зреет фильм», но он и в прошлый раз говорил то же самое. Да, Терри еще рассказала, что через полгода после того, как повесился Бобби, брат Джо, еще один парень, который жил в том же самом интернате на Лонг-Айленде, где выросли Джо и Бобби, тоже покончил с собой. Позвонил Руперт – оба близнеца Дюпона переехали жить к нему на Уайт-стрит.

Четверг, 1 марта 1979 года

Дошел пешком до офиса и по дороге встретил Джона Хеда и Лорна Майклса – они как раз входили в наше здание, мы ведь договаривались встретиться и поговорить насчет создания какого-нибудь телешоу. Они сказали, что могли бы дать мне время для моей программы, если бы мы могли представить им нужный формат. Но, по-моему, они просто хотели прийти к нам за какими-нибудь новыми идеями, потому что когда делаешь какую-то телепрограмму, идей вечно не хватает. Однако денег не заработаешь, если не быть продюсером собственной телепрограммы, вот поэтому, как мне представляется, нам надо бы начать с самого начала и все-все сделать самостоятельно, всему самим научиться. Пошел домой, переоделся, взял такси до «Плаза» (2 доллара), чтобы встретиться с Джоном Фэрчайлдом младшим и Белл Макинтайр, с Уильямом Питтом и Рупертом (напитки 70 долларов). Джон пригласил целую кучу голубых, чтобы никто не начал соперничать с ним за Белл. У них странные отношения – не думаю, что он с ней спит, однако он почему-то ведет себя так, как будто он с ней спит, а поэтому вовсю ее ко всем ревнует.

Дошли пешком до «Режин». На улице было чудесно. Белл пошла танцевать с одним из близнецов, и Джон вдруг невероятно приревновал ее, он совершенно сошел с ума, я даже попытался обнять его и успокоить – до того он обезумел; но потом Уильям Питт сказал, что единственный способ все это прекратить – уйти оттуда, пойти в «Студию 54». Так мы и сделали (такси 4 доллара).

Пятница, 2 марта 1979 года

Бриджид все ест и ест, а когда я попытался остановить ее, мы поругались. Она сказала: «Буду есть все, что только захочу, и даже не пытайся вмешиваться – и если захочу, то еще потолстею, пусть хоть до семидесяти килограммов». Тогда я просто вынул всю еду, какая у нас только была, поставил ее на столе перед ней и сказал: «Ну, давай. Ешь!»

Поехал в аптаун на встречу с Бобом Гуччионе. Он хотел поговорить со мной о том, чтобы я сфотографировал обнаженных девушек, а он потом напечатает это на двенадцати или тринадцати страницах. Он живет в здании на Восточной 67-й улице, оно как бы в стиле итальянского ренессанса. Выглядит жутко. Все такое грязное, и вид здания, и ощущение, которое оно вызывает.

Воскресенье, 4 марта 1979 года

Один из близнецов Дюпонов сказал Сьюзен Блонд, что совершенно влюбился в меня. Он ей все эти глупости наговорил, но я же ничего такого не делаю [смеется], ну, разве что держу за руку и немного трогаю. А Джим, он агент или менеджер The Beach Boys, интересуется искусством, пригласил меня на концерт The Beach Boys в зал «Радио-сити», и я позвал с собой Тома Кашина. Только я собрался уходить, как позвонил телефон, и я было решил, что это Деннис Уилсон, ведь звонивший сказал: «Привет, это Деннис!», и только через пять минут я вдруг сообразил, что говорю с Деннисом Хоппером, потому что он сказал: «В самом деле? The Beach Boys, говоришь. Они в Нью-Йорке? А когда у них концерт?» И я ему сказал, чтобы он нас встретил в «Радио-сити» (такси 3 доллара).

Я сидел со своими ребятами с одной стороны сцены, было очень здорово, но потом Деннис Хоппер позвал меня на другую сторону, туда, где он валял дурака со всеми этими своими любовницами и женами. На самом деле все они просто его фанатки. Та к странно видеть фанаток, когда им за тридцать, – а этим сильно за тридцать.

В антракте я ушел с концерта, а позже мне кто-то сказал, что во втором отделении они специально объявили, что я присутствую на их концерте, – ну вот, теперь они меня, наверное, возненавидели. Нам же просто пора было в «Лоран», куда нас пригласил на ужин Дали, у него там собралось около сорока гостей. Он был по-настоящему великодушен, кормил-поил всех этих ребят. Потом все захотели пойти в «Ксенон», на вечеринку в честь Пеле. В Нью-Йорке сейчас столько бразильцев, здесь просто как на карнавале.

Понедельник, 5 марта 1979 года

Был на ланче у Мерседес Келлог, она его устроила в честь Ральфа Дестино из «Картье». Рассказали последнюю сплетню про Барбару Аллен. Ее заметили в обществе Билла Пейли – не то во Флориде, не то на острове Барбадос. Ну, в одном из этих самых мест. Никки Вриланд видела их там, она рассказала про это Диане, а та рассказала Бобу. Я вернулся домой в половине первого и свалился спать – на улице жуткий ливень.

Вторник, 6 марта 1979 года

Доехал на такси до Юнион-сквер и там стал раздавать Interview (такси 4 доллара). В офис пришел в час дня. Потом появился Нил Седака, он был совершенно очарователен, ну такой замечательный. Мы пригласили Джейн Форт, чтобы она его подгримировала, и с ней был малыш Эмерсон. Нил позировал, и было трудно сделать хорошую фотографию, ведь у него лицо такое пухлое. Мы работали целый час.

Четверг, 8 марта 1979 года

Джин Стин звонила Бриджид в офис, она хочет взять у нее интервью для книги об Эди Седжвик, которую она все еще пишет. Это такая ерунда, у нее чуть ли не восемнадцать человек работают над книгой – а редактирует ее текст Джордж Плимптон. В общем, она позвонила Бриджид, а та попросила Робина Геддиса сказать, что ее нет на месте, а потом тут же, через несколько минут, позвонил Деннис Хоппер, Бриджид сняла трубку, они поговорили некоторое время, и Бриджид всячески обкладывала Джин Стин, сказала, что та ее вконец достала, – и вдруг оказалось, что Деннис Хоппер живет сейчас у Джин. Потом, позже, позвонила Вива из Калифорнии и начала вовсю разоряться: сказала Бриджид, что если та не пойдет навстречу Джин, тогда она про нее напишет все самое ужасное, что только найдет, и что Бриджид даже не сможет подать на нее в суд, потому что это все будет правда.

Деннис, наверное, теперь тоже нас терпеть не может, потому что я не пошел к нему, когда он пригласил на коктейли. А не пошел я потому, что забыл, но в то же время понимал, что и не собирался идти туда, и вот именно поэтому я не вспомнил про его приглашение. Правда, Деннис настаивает, чтобы я съездил в Мексику, встретился там кое с кем из его друзей, а Деннис и его окружение, они всегда были знакомы со всеми самыми богатыми, но просто они такие все… из шестидесятых годов… и все чокнутые.

Я пытался работать над текстом для фотокниги с Бриджид и Бобом, но каждый раз, когда я что-то предлагал, Боб начинал в полный голос вопить, что все отлично и так, а за ним следом и Бриджид тоже принималась вопить, что все уже как надо! Боб так часто повышает голос, что у него, как мне кажется, в самом деле не все дома. Во всяком случае, я не понимаю, зачем им нужно, чтобы я прочел этот текст, если они думают, что сделали такую отличную работу и что все у них там чудесно-чудесно-чудесно-чудесно! В общем, я оставил их одних наедине с их чудесными делами. На самом-то деле все это дешевка. Мне, правда, нравится название – книга будет называться «Болезнь общения» – и фотографии действительно хорошие.

Воскресенье, 11 марта 1979 года

Дочитал книгу про Джоан Кроуфорд, ее написал Боб Томас. Она, кажется, была очень забавной, и под конец с ней вообще было бы просто познакомиться. Хотел бы я, чтобы мы о ней вспомнили, когда она еще была рядом. Позвонила Бриджид, сказала, что переутомилась на работе. У Трумена теперь есть магнитофон и он делает множество интервью со всеми, а Бриджид приходится расшифровывать все эти пленки. Он мог бы получать 70 тысяч в год за такие большие интервью, а для нас, для Interview, все делает за так, хотя, правда, оставляет за собой права, чтобы потом составить из них книгу. Посмотрел по телевизору «В кругу семьи», потом поехал на такси к Джуди и Сэму Пибоди, чтобы встретиться с Нуреевым (такси 2,50 доллара). Когда Нуреев появился, он выглядел ужасно – сильно состарился. Наверное, это ночная жизнь его довела до такого состояния. С ним был его массажист. Он же вроде бы и телохранитель. И – я не был в курсе, пока не приехал к Пибоди, – Нуреев, оказывается, предупредил хозяев, что если только у них появится Моника Ван Вурен, он немедленно уйдет прочь. Он говорит, что она его использовала. Какой он все же ужасный человек. Ведь когда он оказался скупердяем и ни за что не хотел жить в гостинице, Моника разделила с ним свою постель, а теперь он говорит, что это она использовала его. Он противный, по-настоящему противный. В половине второго супруги Эберштадт захотели поехать домой и я подвез их (такси 3,50 доллара).

Понедельник, 12 марта 1979 года

Пошел на премьеру фильма «Волосы» Лестера Перски в кинотеатре «Зигфелд». Потом на лимузине отправился к зданию пирса, где отмечали премьеру, и там была самая большая вечеринка на свете – там у них даже деревья были подвешены, так что все выглядело как в Сентрал-Парке, но только без грабителей. Там была Элизабет Эшли, она была любезна, очаровательна и очень дружелюбна. Сказала, что видела меня на матче, когда играли The Knicks, примерно месяц назад.

Да, и вот еще, ужасно странный случай. До чего же все это было глупо! Там ко мне подбежал какой-то старикан и расцеловал – в обе щеки и в губы, это было просто отвратительно, но оказалось, что это Леонард Бернстайн, и он вел себя ужасно фривольно, все на нас уставились, он говорил, что вот уже двадцать пять лет пребывал в полном отчаянии, безуспешно пытаясь со мной познакомиться, говорил, что нам обязательно нужно как-нибудь сойтись и поговорить, что нам уже завтра надо бы увидеться. Правда-правда, все уставились на нас с ним. Но тут подошел Док Ко к с, сказал, что хочет познакомить меня со своим новым бойфрендом, и, в общем, увел меня от него, но потом Леонард Бернстайн снова нашел меня и все началось по новой, даже еще больше, – короче, такая вот пошлятина. Ну, я помню, как еще в Питтсбурге один мой друг говорил мне, что к нам в город приехал какой-то дирижер, он голубой, все пытается подцепить парней, вот так я впервые услышал про Леонарда Бернстайна. А он все обнимал меня, все целовал, больше и больше, но в то же самое время без конца меня оскорблял. Ну, например, скажет комплимент, а в следующем предложении что-нибудь оскорбительное. Типа: «Ах, я так всегда мечтал познакомиться с тобой, но все мне говорили, какой ты урод…». В таком вот духе. В конце концов мне удалось от него отделаться.

Среда, 14 марта 1979 года

К нам в офис приходили из «Би-Би-Си», они делают передачу про Фрэн Лебовиц, а потом о нас, о нашем интервью с Джессикой Лэнг (сладкое 17 долларов и 2,77 доллара).

Джессика хочет быть серьезной актрисой. Ей тридцать лет, она красива, но у нее вроде бы брекеты на зубах. Меня спросили, где я нашел Фрэн, и я ответил: «В сточной канаве». Потом меня спросили, читал ли я ее книгу, и я сказал, что нет, не читал. Надеюсь, меня правильно поняли. Ну, на самом деле они ведь говорили: непонятно, почему это она пишет статьи для вашего журнала – она ведь такая хорошая журналистка. Я попросил Фрэн помочь нам взять интервью у Джессики, но она сказала, что интервью не занимается. У нее, оказывается, не был готов текст для ее колонки, которую мы печатаем, и нас это очень огорчило. Она, правда, на этот раз выдала несколько перлов. Сказала Джессике, что ей очень нравится «Кинг Конг», но Джессика ответила, что не смотрела его. А Джессика сказала Фрэн: «Мне понравилась ваша книга», а Фрэн ответила: «Я ее не читала».

Я заехал за Джедом и Полетт Годдар, и мы на лимузине отправились в Арсенал на вечеринку фирмы «Картье», которую устроил Ральф Дестино, чтобы отметить годовщину наручных часов Сантуш-Дюмона, – он подрядил Боба на то, чтобы тот помог собрать на нее побольше знаменитостей. Там был Трумен в матросской бескозырке – он на вид сильно похудел. Странно. Можно подумать, что кто-то взял его лицо и оббил его зубилом. Не то чтобы он выглядел моложе. Просто худее. Но все его рубцы прошли. Лишь один заметен, от складки на носу. Еще там была Моника Ван Вурен, она сказала, что скоро сюда придет Нуреев. Я спросил ее, точно ли это, и она ответила: «Не волнуйтесь. Если ему подарят часы, он здесь точно появится». И тут же, после этих ее слов, он и в самом деле вошел в зал. Выглядит он в самом деле очень постаревшим. Мистер Дестино потратил кучу денег, поскольку сюда, в Арсенал, он притащил самолеты – ведь эти наручные часы были изобретены для пилота, и вся эта вечеринка, наверное, стоила под сто тысяч долларов, однако она все равно почему-то не получилась.

Была мать Робина Геддиса, Кэролин Эймори, были Линн Уайет и Джоэнн Херринг. Была еще Кэтрин, она очень потолстела, но выглядит красавицей. Она как соблазнительная английская толстушка, у нее красивые формы, но все слишком уж «наполнено». Ну, как студень в банке.

Полетт надела очень много драгоценностей, одних рубинов у нее было, наверное, миллиона на три, и она говорила, что хочет продать свои картины, рассказывала, сколько у нее денег. Она решила, что не хочет женские часики, что ей лучше носить мужские часы, и сказала об этом мистеру Дестино, тот согласился с ней. Они дарили часы, которые в магазине стоят 1 300 долларов, подарили восемь штук таких часов, и, наверное, даже по себестоимости это по 600 долларов за штуку. Мэриэн Джавитс не знала, кто такой мистер Дестино, и она ему сказала: «Ну, эти часы дерьмовые», а он ей ответил: «Я, знаете ли, президент фирмы “Картье”». Она тут же совершенно обалдела, потому что не знала, как выпутаться из этого неловкого положения, – она буквально на глазах сошла с ума. Наконец я ей сказал: «Да ладно, Мэриэн, зато он никогда не забудет этот вечер». Мы с Бобом отвезли Полетт домой. Боб всю дорогу изливался ей в чувствах, говорил Полетт, как он ее любит; и, просто чтобы пошутить немного, я ему сказал: «Слушай, Боб, а почему ты мне никогда не говорил, что любишь меня?» Потом, когда я уже доехал домой и лег спать, вдруг зазвонил телефон, и это был Боб, он сказал, что да, он действительно мне никогда этого не говорил, но он в самом-то деле меня очень любит – что это с ним? Он что, совсем уже того?

Четверг, 15 марта 1979 года

В «Нью-Йорк пост» напечатали фотографию – я и Полетт стоим рядом с аэропланами. Да, аэропланам сделали хорошую рекламу.

Я позвонил Джону Фэрчайлду младшему, пригласил его на спектакль «Человек-слон», и он сказал, что пойдет со мной, а я сказал, что он, наверное, потом не сможет, откажется, а он ответил, что нет, ни за что на свете. Ну а потом я прихожу домой, и, разумеется, получаю длинное сообщение, что он никак не может пойти, потому что к нему «неожиданно издалека приехал один друг». Я просто не понимаю, как со всем этим быть. Что вот мне делать? Я-то на самом деле понимал, что он не пойдет. Может, сказать ему, что у меня и билетов никаких не было и что я просто хотел узнать, как он поступит в такой ситуации? Или просто сказать, что мне наплевать, пойдет он или нет, то есть, может, лучше пойти на другую крайность: заставить его чувствовать себя очень-очень виноватым, ведь я понимаю, что он очень переживает, что так получилось. Он, наверное, даже не уснет из-за угрызений совести, но ведь он знал, что он не пойдет, и никакой, конечно, друг к нему в гости не приехал, это понятно, но тогда зачем же он согласился пойти со мной?

«Человек-слон» – это «Эквус», только здесь речь не о лошадях, а о слонах, но мне ужасно не понравился «Эквус» – так с какой стати понравится эта пьеса? Правда, актеры играют хорошие. После пьесы мы пошли в «Мортимер», чтобы забрать оттуда Кэтрин. Когда мы уходили, Сэм Грин настоятельно приглашал зайти к нему – посмотреть его новую квартиру, и мы поехали в тот район, где находится «Студия 54», и у Сэма в самом деле прекрасная квартира. Ко гда открываешь входную дверь, перед тобой огромная лестница, и я в шутку начал говорить Кэтрин, прямо при Сэме, что он на самом деле крупный делец, торгует кокаином, а он на это ничего не возразил – так что теперь я даже не знаю, а вдруг это и в самом деле так. Это квартира нового типа – в ней пусто, один только ковер на полу и еще фотография на стене: он с Гретой Гарбо у фараона Тутанхамона. Сэм вообще-то много с кем знаком, он повсюду путешествует с Джоном и Йоко, разговаривал с Далай-ламой и так далее. А Кэтрин сломала туфлю, она уж очень растолстела.

Когда мы уходили от него, на другой стороне улицы какие-то люди направлялись в клуб, на вечеринку в честь «Китайского синдрома», и оттуда Сэму кто-то крикнул: «А что, может, Энди Уорхол зайдет, попразднует с нами?» Ну, мы пошли туда, увидели Джима Бриджеса, он сейчас в самом деле самый крутой кинорежиссер. Он сказал, что Джек уехал, – речь о Джеке Ларсоне, нашем старом добром друге Джимми Олсене из «Супермена», – он вернулся в Голливуд. Джим теперь у нас большая звезда, известный кинорежиссер, так что он не слишком-то по-дружески себя вел – скорее, по-голливудски. Он теперь живет безбедно. Да, а еще Боб во второй половине дня был ужасно расстроен, потому что он все ждал, когда же мистер Дестино позвонит ему, чтобы подарить часы «Картье», а тот так и не позвонил.

Пятница, 16 марта 1979 года

Доехал на такси до «Кембанка» (4 доллара), потом пришел в офис. Фред сказал мне, что шестого апреля понадобится поехать в Вашингтон – учить детей-инвалидов работать с красками, и все это меня вовсе не радует. Это нужно сделать ради Филлис Уайет. Фред съездил к Лео, потому что тот только что продал одну из моих картин, и это очень вовремя случилось, поскольку нам теперь нужно платить больше налогов, так что на какую-то секунду эти деньги смягчили нанесенный ущерб.

Дэвид Махони устроил вечеринку у Хальстона – в честь дня святого Патрика. Я заехал за Кэтрин, и мы отправились в «Олимпик тауэр» (такси 3 доллара). Нас ждал Керли. Он сказал, что был приглашен, однако на самом деле это не так – он попал внутрь, потому что назвал наши имена. Супруги Киссинджер как раз уже уходили, и я сказал Нэнси, что только что познакомился с ее теткой, и она ответила: «А-а, с этой сумасшедшей». Мы поговорили с губернатором Кери, и ему понравилась Кэтрин.

Там была тьма-тьмущая знаменитостей. Был Трумен. Стив Рубелл не очень дружелюбен, держится как-то холодно, и, по-моему, это из-за того, что я дружески отношусь к Генри Посту. Уолтер Кронкайт поздоровался с нами, он был весьма мил, познакомил нас со своей дочерью, она актриса. Я познакомился с детьми Махони, они уже очень хорошо выглядят. Дочка его раньше была толще, нескладная, а теперь красавица. На ней было то же самое зеленое платье от Хальстона, что и год назад.

Понедельник, 19 марта 1979 года

Хальстон заехал за мной, и мы отправились в студию Марты Грэм на, кажется, 63-й улице. Приехала Марта, она великолепна, такая на вид молодая. Она была с каким-то мужчиной, который присматривает за ней. Потом мы по еха ли к Хальстону на ужин. Марта едет в Англию выступать перед королевой и ее семьей, потом в Египет, потом в Лиссабон. Ее выступление в Иране было, конечно же, отменено, но я совершенно не понимаю, как она вообще может, в ее-то возрасте, переносить подобные перегрузки, ведь очень трудно совершать такие путешествия. Мы разговаривали о пластических операциях. Я помню, как мне кто-то однажды сказал, что когда Марта оказалась в бедственном положении, одна добросердечная супружеская пара взяла ее к себе, они оплатили ей подтяжку кожи лица, и ее артистическая карьера расцвела новым цветом. Сейчас, как она сказала, она, пожалуй, сделает еще операцию кистей рук, потому что кисти у нее действительно похожи сейчас на маленькие обрубки. Я ей рассказал, что видел ее выступление в Питтсбурге в 1948 году, она сказала, что сама из Питтсбурга, и Хальстон этому удивился, он этого не знал, сказал, что они никогда не говорили о ее жизни. Хальстон дарит ей платья, а еще кто-то подарил ей деньги на то, чтобы сделать ремонт, однако вместо этого она купила одну дорогую вещь, не сделав основного ремонта, – правда, она сказала, что у нее не было времени заняться ремонтом и у нее еще дойдут руки до этого. Хальстон подал черную икру с печеным картофелем. А когда Хальстон подает картофель с черной икрой, это всегда чуть ли не полкило икры. Я не знаю, правда, в самом ли деле это черная икра, потому что откуда ее брать, со всеми этими делами в Иране? Может, это просто какая-то имитация.

Еще мне позвонили близнецы Дюпоны, пока я был у Хальстона, они обзвонили всех в Нью-Йорке, пытаясь меня разыскать, но я не стал брать трубку, и тогда у них хватило наглости позвонить снизу в дверь, оба были вконец обдолбанные, без конца хихикали, ну, я вышел к входной двери и отругал их. Да, еще: Хальстон злится на Бьянку, потому что она так и не прилетела из Лондона, а сегодня у Мохаммеда должен был быть выходной день, и вот Хальстон попросил его ждать ее звонка целый день и никуда не выходить, а когда он потом дозвонился наконец до нее в Лондон, она сказала, что отравилась чем-то, однако он ей не поверил: ведь он своими ушами слышал прежде, когда она жила у него дома, как она без конца пользовалась этой отговоркой перед другими.

Вторник, 20 марта 1979 года

Фред посмотрел «Кокаиновых ковбоев», и, по его мнению, это совершенно ужасно, он сказал, что ему за меня было стыдно. Правда, я не знаю, надо ли мне его слушать: Фред ведь не понимает, что хорошо в кино, а что плохо.

Пятница, 23 марта 1979 года

Я остался в аптауне, потому что должен был пойти к Брейди Чейпину на ланч, это по адресу Сентрал-Парк-Вест, дом 225, такое милое маленькое здание. Там состоялась встреча старых товарищей по работе – Скавулло, Нэнси Уайт и я, мы же все работали в «Харперс базаар». Пришел еще Джон Теш, этот диктор новостей со второго канала, парень ростом 193 сантимера, очень красивый. Он ничего не ел, и с ним была его подруга. Брейди познакомился с ним, потому что они оба бегают трусцой в парке.

Суббота, 24 марта 1979 года

Встал рано. Мне позвонил Томас Амманн, потом он заехал за мной в половине одиннадцатого, потому что хотел вместе со мной посмотреть, что новенького в Нью-Йорке. Мы зашли в пару магазинов, было очень славно (кухонные принадлежности 50 долларов). Потом я пошел домой, наклеился для «Фьоруччи», в половине второго был уже там, подписывал номера Interview, я там провел всю вторую половину дня. Туда приехала Полетт, а еще Кит Ричардс и Рон Вуд, я их впервые видел обоих при дневном свете, они оказались такими постаревшими и побитыми жизнью. Зато подружки у них молоденькие и свежие. Полетт была очень мила, сказала, что теперь покупает все только здесь. Молодые официанты, которые ее обслуживали, понятия не имели, кто она такая. Та к странно быть знаменитым в какой-то одной сфере, тогда как люди из другой сферы просто не в курсе, кто ты. Ну, я им объяснил, что она была женой Чарли Чаплина, Чарли Чаплина они еще знают. Я там пробыл до шести вечера, а потом еще повез кое-кого из ребят в «Режинет» (70 долларов).

Воскресенье, 25 марта 1979 года

Мне нужно пойти на вечеринку Моники Ван Вурен в «Студию 54». Она звонила еще несколько недель назад, приглашала меня, но она, наверное, потому и говорила как-то так, абстрактно, что намекала, ей хотелось бы, чтобы именно я устроил вечеринку в ее честь, – ведь когда я ее спросил, когда будет эта вечеринка, она ответила: «Когда тебе удобно, в любой день», и вот так она приглашала меня на вечеринку, только я не понял, что к чему. Она точно с таким же предложением обратилась к Бобу, и он-то ее, конечно, сразу понял, а потом и мне объяснил.

Понедельник, 26 марта 1979 года

Был приятный день, хотя и похолодало. Я гулял, раздавая Interview, потом зашел в «Примаверу» и, наткнувшись на Одри, хозяйку заведения, решил, что именно с ней хорошо бы ходить в разные новые места, мне стоит у нее поучиться разным новым вещам, так что мы бродили по городу и это было здорово. Одри сказала, что одна дама принесла ей какую-то вещь Кастеллани, и она дала ей за эту картину сто долларов, а вот теперь она стоит 10 тысяч долларов. Да, так и надо поступать, в этом и заключается соль антикварного дела. Если продает человек престарелый, ты, конечно, уступаешь, платишь немного побольше, однако тут все точь-в-точь как на блошином рынке: там если увидишь что-то по-настоящему ценное и поймешь, что продавец не знает настоящей цены, то объяснять ему ничего не нужно. А то ведь целые категории исчезают. Это как с ар-деко: сейчас уже не увидишь настоящую вещь в этом стиле. Все их скупили и хранят, и все уже разошлось по коллекциям, исчезло как категория (каталоги 8 долларов). Потом мы были в районе, где живет Сюзи Франкфурт, так что зашли к ней. Сюзи хорошо выглядит. Она в последнее время похожа на шлюшку – волосы завиты и зачесаны на одну сторону. У нее очень, очень широкие плечи. Слишком широкие. Так она выглядит лучше всего. Роскошно выглядит.

Вторник, 27 марта 1979 года

Позвонила Бриджид, сказала, что совсем распсиховалась, что чувствует себя так, будто превратилась в помойку – вес у нее за 69 килограммов, она не знает, что с этим делать, и я сказал ей: пойди в церковь и помолись.

Пятница, 30 марта 1979 года

Приехал на такси в «Парк Бернет», где должен был встретиться с Сюзи Франкфурт и Марком Шендом, но, как оказалось, пришла только Сюзи (такси 2 доллара). Сюзи было нужно на 47-ю улицу, так что мы опять поехали туда на такси (3 доллара). Она сказала, что все хорошие антикварные драгоценности сейчас продаются в Лондоне, но мы тут же встретили парня из лондонской галереи «Филипс», который что-то покупал на 47-й улице, чтобы отвезти в Лондон, – ну да, а потом Сюзи едет туда, покупает эти вещи и везет их обратно. Он сказал, что очень часто бывает в Нью-Йорке, чтобы покупать какие-то вещи.

Суббота, 31 марта 1979 года

Отправился в «Студию 54» с Кэтрин и Стивеном Грэмом. Кэтрин еще пригласила Джейми Блэндфорда, миловидного маркиза, который будет следующим герцогом Мальборо. Джейми познакомил меня с сыном Гюнтера Закса – он по явил ся на свет, по-видимому, еще до Брижит Бардо, ему на вид лет двадцать с небольшим. Клуб был набит до отказа, как метро в час пик. Ко мне подошел Стиви, сообщил, кто из звезд был в клубе в этот вечер, но я не запомнил, кто именно. Один из них был «новый Шон Кэссиди», блондин, Лейф-как-его-там, он зарабатывает миллионы, говорят. Потом Джон Скрибнер стал наговаривать мне в одно ухо про Джона Сэмюэльса Четвертого, а в это же время в другое ухо Синди, Крутая Шлюха из Колумбуса, без конца наговаривала мне что-то свое про Джона Сэмюэльса Четвертого. Она его страшно ревнует, потому что он бросил ее ради Лариссы.

В «Студии 54» было очень весело. Я пошел на балкон, и там были Хальстон с Лестером, и если сказать: «А вот Лестер Перски, продюсер фильма “Волосы”», молодежь просто становится на колени. То есть буквально – на колени. Потом Хальстон пригласил меня на день рождения Виктора, это завтра вечером. Джейми захотел пойти в подвал, но ни я, ни Кэтрин с ним туда не пошли.

Воскресенье, 1 апреля 1979 года

Позвонил Джейми и сказал, что в подвале «Студии 54» все сидели по разным углам и нюхали кокаин. Значит, они там снова взялись за свое. Я собрался подарить Виктору на день рождения свою картину «Деньги», а еще – деньги в банке из-под соленых огурцов: если попытаться ее открыть, она издает такой же звук, как охранная сигнализация. Когда мы с Кэтрин приехали к Хальстону, гостей было немного, все расселись на стульях – сам Хальстон, Нэнси Норт, Руперт и его бойфренд, который у него живет. Виктор еще не приехал. Хальстон показал мне праздничный торт, на нем повсюду были деньги, и Хальстон собрался поджечь их, но я сказал, что это ни к чему: пусть каждому достанется сколько-то денег вместе с куском торта, когда его разрежут, – и тогда Хальстон сделал из купюр цветы на самом верху торта, такой выдумщик. Потом появился Виктор, он был в зеленом меховом пальто, это модель Хальстона, та самая, в которой мы сфотографировали Софи Лорен для Interview. Он привел с собой друга – китайца из Сан-Франциско, его зовут Бенджамин, он как-то раз был в «Ксеноне», переодетый в женское платье, и выглядел действительно как красивая девушка. Потом пришли Арман и Корис, они подарили Виктору один из этих компьютеров-переводчиков, в нем различные программы, и если нажмешь «доброе утро», он тебе показывает «бонжур». Виктору ни один из подарков особо не понравился, а когда дело дошло до торта, он не позволил аккуратно разрезать его на куски, чтобы на каждом было по сколько-то денег, а просто схватил все купюры и положил в свою сумку. Он был отвратителен. Кэтрин и доктор Джиллер вовсю лизались и обжимались. Все дают мне кваалюды, и я всегда беру их, потому что они очень дорогие и я могу их продать.

Четверг, 5 апреля 1979 года

Заехал за Кэтрин, и мы отправились в «Режин». Там была Палома Пикассо со своим мужем и со своим любовником. Или его любовником. Или их любовником, я уж и не знаю, как это у них. Пришли Нил и Либа Седака со своими маленькими сыновьями, и Палома тут же влюбилась в Нила. Она сказала, что когда ей было десять лет, она жила в Аргентине, и там обычно пели Sweet little sixteen на португальском и испанском, и когда она это спела для Нила, ему очень понравилось, так что она произвела на него впечатление. А сама Режин была очаровательна, у нее теперь тоже есть «задняя комната». Все хотят, чтобы у них была такая комната, как в «Студии 54» (вот и в клубе «Ксенон» это уже скопировали), однако Режин, как всегда, все не так поняла. В ее ресторане заднее помещение слишком большое, слишком шикарное и слишком далеко от всего.

Понедельник, 9 апреля 1979 года

В Иране в эти выходные повесили брата Ферейдуна Ховейды, который при шахе был премьер-министром.

Все приехали в Нью-Йорк на вернисаж Сая Твомбли. И я удивлен, что меня не пригласили на ужин, который давали в его честь Эрл и Камилла Макгрэт. Наклеился, чтобы пойти в музей Уитни на ужин в честь Сая Твомбли. Позвонил Дэвид Уитни, сказал, что они с Филипом Джонсоном хотят за мной заехать, но я сказал, что еще не готов, а Дэвид сказал, что они всегда начинают точно в объявленное время. Поехал туда на такси, шел дождь (2 доллара). Шоу было великолепное. Были Мэрилин и Айвен Карп, и Мэрилин сказала мне, что экстрасенс, которого она рекомендовала Трумену – того, к кому ходила и Бриджид, кто был у нас в Interview, – позвонил ей и спросил, что это там за Фред Хьюз, который хотел к нему прийти, это что, «тот Фред Хьюз, который актер»? И она ему ответила, что знать ничего не знает про какого-то актера Фреда Хьюза – а этот Фред Хьюз работает у Энди Уорхола. Вот так они, наверное, узнают все про кого-то заранее, чтобы, когда человек придет к ним узнать свою судьбу, они уже все-все про него знали.

Лили Очинклосс сказала, что послала мистеру Ховейда цветы – в знак того, что произошло с его братом, – и еще она спросила меня, сделал ли я что-то в память о нем, и я сказал, что не сделал, потому что Боб в отъезде и я не знал, как поступить.

Вторник, 10 апреля 1979 года

Кристоф де Менил пригласила меня пойти с ней на блюзовый концерт в «Карнеги Холл» (такси 4 доллара). Я пригласил Керли, и мы там все встретились. Там яблоку было негде упасть. Аллен Гинзберг меня расцеловал, он был с Питером Орловски. Нам достались хорошие места. Всем очень понравилось представление. Блюз сейчас может очень круто пойти вверх. Эти негры-блюзмены, они все просто восхитительно одеваются: у них и шляпы, и красивейшие костюмы, и золотые зубы, которые всем видны, и всякие драгоценности, и они всегда ждут, чтобы кто-то что-то для них сделал. Они, по-видимому, в самом деле звезды. До чего же Керли беспардонный тип: позвал какого-то парня встретиться с ним, и я на него страшно рассердился, так что больше никогда и никуда его с собой не позову. Он просто богач-нахлебник, больше ничего.

Среда, 11 апреля 1979 года

Позвонили из журнала «Тайм», сказали, что приняли мою идею насчет дизайна их обложки с тремя Фонда. Это надо сделать к четырем часам дня в четверг. Они пересматривали свои старые обложки и увидели, что я когда-то делал им обложку с Джейн. Я послал Руперта купить всякие канцелярские принадлежности, и он появился с ними только в половине восьмого вечера, так что я на него снова наорал. Боб вернулся из Калифорнии, это было во второй половине дня. Он говорит, что удалось наконец взять интервью у Джона Сэвиджа, это здорово! Тот сказал, что до сих пор никогда не давал интервью, так что нам теперь, пожалуй, удастся заполучить разных прочих тяжеловесов, которые говорят, что Interview – это слишком поверхностно.

На вечеринке у Ахмета и Мики Эртегюн я играл с Ахметом в триктрак и проиграл ему четыре картины – надо будет подумать, какие именно.

Четверг, 12 апреля 1979 года

Близнецы Дюпоны – Ричард и Роберт – оказались у нас в доме номер 860, и мы с Бриджид все пытались сообразить, как же это могло приключиться, а потом Бриджид наконец выведала, что это Фред их пригласил! Тогда Бриджид отвезла Ричарда к себе домой и дала ему 25 долларов – за то, что отчистит ей кухонную плиту, а потом она весь вечер слышала, как он звонил по телефону, пытаясь к кому-то пристроиться, чтобы попасть в «Студию 54», и как он просил своего брата погладить ему светло-зеленые брюки – Роберт всегда гладит одежду для Ричарда, потому что это единственное, что он прекрасно делает. Он – тот из близнецов, который жил с Рупертом, а потом бросил Руперта ради Фреда. А в офис заходил Трумен. Ему понравилось новое название нашей фотокниги – «Передержка» (Over-Exposed). Оно пришло на ум Бобу в Калифорнии, когда он разговаривал с Ирвингом Мэнсфилдом. Мне-то больше нравится прежнее название – «Болезнь общения», потому что если мы не собираемся делать коммерческое издание, мы должны всегда быть чем-то таким, чего обычные люди будут сторониться. Подтяжка лица у Трумена – первая действительно удачная из всех, что я видел. У него больше нет этих подбородков, которые отвисали все годы. Единственное, что все еще не получилось поправить, – шрам над носом пока что длиной чуть ли не в два дюйма. По-моему, тут они сделали ошибку. После операции он стал налеплять на него кусок пластика, мог бы просто [смеется] так делать, вместо операции. Да, еще Трумен попросил отдать ему оригиналы его статей, а мы хотели оставить их себе. Постараюсь отдать ему ксерокопию. На такси доехал до офиса (3 доллара), там меня все уже ждали. Позвонил Ллойд, парень, который работал в «Студии 54», у него абсолютного гангстерский вид, он хотел поужинать с Кэтрин и со мной. Он предложил нам встретиться с ним в заведении под названием «Йорк» на 38-й улице и Второй авеню (такси 4 доллара). «Йорк» – такая странная маленькая забегаловка. Потом мы завезли Кэтрин домой, а сами поехали на такси дальше, к «Режин» (3 доллара). Мне кажется, что у него где-то рядом с «Йорком» был припаркован «роллс-ройс», но он, наверное, не хотел, чтобы мы его увидели. Он сказал, что хотел бы познакомиться с самой Режин, но когда мы туда приехали, оказалось, что он там всех знает. Он вообще знает всех и вся, повсюду, и это так странно, он ведь молод – ему восемнадцать, а ведет себя так, будто ему сорок. Я выпил половину одного коктейля, а он заказал еще три. Потом поведал мне, что он бисексуал. И тут я испугался, потому что я-то все время думал, что его интересует Кэтрин, а теперь вот не знаю. Он мне рассказал про свою семью. Отец, сказал он, работает у Роя Кона, и, похоже, он коллектор, «собиратель денег». Как он сказал, его «папаша» встает в шесть утра и идет на почту, чтобы забрать деньги, которые пришли накануне от всех тех должников, которых он заставил уплатить долг. У него семилетняя сестра, сказал он, она будет красавица что надо, и он покупает ей подарки. К нам подошел муж Режин, я их представил друг другу. Он не взял с нас денег. Потом Ллойд захотел выпить еще и сказал: а может, пойдем в Playboy-club, и это было забавно. Ему нравятся «Зайчики». У него к женщинам такой подход – ему нравятся только очень красивые. Он еврей, и я спросил его, почему он не дома, сейчас ведь Песах, а он сказал, что их семья не религиозна. В баре на меня уставились трое парней, однако оказалось, что они работали в «21». Странно. Ллойд взял еще два коктейля. Он сказал, что мать у него красивая – ей всего тридцать восемь лет – и что она никогда не надевает одно платье два раза, да и туфли тоже. Он собирается всех нас пригласить в какой-то невероятно хороший ресторан в Вестчестере. Он сказал: «Там лучше, чем в “Илейн”». Смешно, правда? Что он из возможных вариантов выбрал именно «Илейн». «Лучше, чем в “Илейн”, – сказал он, – и если вам не покажется, что там хот я бы так же хорошо, как в “Илейн”, я буду вас целый год приглашать на ужин, но только вы должны мне честно сказать».

Да, а Стива Рубелла забрали в тюрьму. Этого еще не объявили в новостях. За то, что он подрался с какими-то фотографами. Как сказал Ллойд, единственный раз, когда Стив его по-настоящему обидел, был когда Ллойд сказал ему, уже приняв несколько кваалюдов: «Слышь, Стиви, мне так приятно, что тебе нравятся мои родители», а Стив на это ответил: «Да ничего подобного! Полное ничтожество. Кто они вообще такие? Никто. Вот ты мне нравишься». И это его по-настоящему обидело. Это произошло, когда он как-то раз отвозил Стива домой.

Пятница, 13 апреля 1979 года

Читал книгу Маргарет Трюдо. Она пишет, как Вива. Если бы Вива в жизни встретила интересных людей, она бы написала такую книгу. Ходил в «Копа» посмотреть шоу «Морк». С Робином Уильямсом. Он произвел на меня колоссальное впечатление. Нашей официанткой была сестра Джеда, Сюзан («на чай» – 10 долларов). Потом жена Морка пригласила нас в «Шерри», и мы отправились туда, там еще была Люси Арназ, и там все сидели вокруг большого стола с бейглами. У Морка волосатая грудь и руки, но чудесные голубые глаза.

Понедельник, 16 апреля 1979 года

Я рассказывал уже, что недавно вечером видел Нуреева в «Илейн»? Я никак не пойму, что полагается делать, когда видишь кого-то из знакомых. Не мешать им? Или же, наоборот, подойти и обнять, ведь когда Дайана Росс так делает, это так здорово!

Я не пошел на вечеринку к Стиву Рубеллу в честь того, что его выпустили из тюрьмы. В газете было написано, что пока он сидел в своей тюремной камере, он начал писать дневник на карточках «Студии 54», которые нашлись у него в кармане. Неплохо, да? Он сказал, что камера была отвратительная и что он первым делом начнет борьбу за тюремную реформу.

Вторник, 17 апреля 1979 года

Позвонил в отель Морка. Там сказали, чтобы мы сразу же приезжали. Мы взяли такси до «Шерри» (2,50 доллара). Мы думали, что у них будет лимузин, потому что их двенадцать человек, однако, как оказалось, понадобилось взять три машины такси, чтобы доехать в Гринвич-Виллидж. Они хотели заплатить за такси, но заплатил я (6 долларов). Мы встретились на углу Кристофер-стрит и Бликер-стрит, а потом пошли в секонд-хенд, и там было очень здорово. Морк способен мгновенно определить, что ему подойдет по размеру. Он выбрал три костюма и когда надел их, все они сидели на нем идеально. Его жену зовут Валери и она очень славная. Она сказала, что уже была на Бликер-стрит утром и купила там мебель во французском провинциальном стиле – чтобы послать ее в Лос-Анджелес. Мы прошлись по боковым улицам, и вот что странно: когда дети видят Робина, они просто говорят: «Здорóво, Морк!», однако не начинают сходить с ума от восторга – то есть они ведут себя так же, как когда здороваются с кем-то, кого уже хорошо знают. А в щенячий восторг приходят как раз взрослые. Мы дошли до «Леди Астор». Потом пошли встретиться с Майклом Скларом, которого я не видел несколько лет – а он ведь снимался в наших фильмах «Хлам» и «Любовь по-французски». Он на лицо совсем худой. Он их друг.

Робин собирается сниматься в фильме про Попая. Его агентом только что стала Сью Менгерс. Валери сказала, что когда она поняла, что Робин будет знаменитостью, они уже жили вместе два года, и она ему сказала, что не хочет, чтобы в жизни и в газетах их без конца называли бы «Робин Уильямс и его гостья», так что она заставила его жениться на ней. Они славные и они [смеется] «настоящие». Знаешь что? У них нет лимузинов. Только ведь с лимузином все было бы куда проще. Я уже рассказывал своему Дневнику про ужасную аварию, в которую попал Генри Пост? Та к вот, он ехал на своей новой машине в сторону Саутгемптона на Лонг-Айленде, а очнулся в больнице. Ничего не помнит. Сбил два столба. Н-да, я сделал большую ошибку, сказав глупость, – а делать этого было совершенно не нужно, потому что если человек принимает лекарства, обезболивающие и все такое прочее, можно стать параноиком. А сказал я ему: «Может, это все из-за твоих разоблачительных статей. Может, кто-то тебя сглазил».

Среда, 18 апреля 1979 года

Был солнечный день, я прогулялся по Лексингтон-авеню, раздавая Interview, а потом зашел в «Русскую чайную», чтобы встретиться с Джоан Хайлер, моим агентом, которая хочет предложить мне роли в кино. У нее, между прочим, такие клиенты, как Джон Сэвидж и Мерил Стрип.

Позвонил Джон Фэрчайлд-младший, пригласил меня посмотреть «Манхэттен» по билетам от его отца, но я взглянул в дневник и увидел, что у меня назначен ужин с Элис Мейсон. Она занимается в Нью-Йорке продажей недвижимости и, между прочим, это она помогла Картеру стать президентом. Отвез Руперта домой (такси 4 доллара). Поехал на Восточную 72-ю, дом 150. Мне захотелось посмотреть, какая у нее квартира, потому что все-таки она очень крупный риэлтор, и вот когда я все увидел, то не мог поверить своим глазам: это какая-то полная ерунда, на шестом этаже, и у нее там [смеется] краска облупилась. Ничего особенного вообще.

Однако вечеринка была что надо. Там были одни рослые красавицы-интеллектуалки и старые богатые холостяки. Целая комната важных персон. Бесс Майерсон, Джон и Мэри Линдси, Джон Клуге. Там и Жакин Лакмен была, которая в полном восторге, что мистер Лакмен наконец-то умер, пусть даже теперь Рита, бывшая жена Лакмена, и досаждает ей.

Дочка Элис Мейсон привела меня в спальню своей матери, там висит мой портрет Картера, а также другие фотографии ее с Картером. У них в доме вообще-то висят странные произведения искусства. Примерно в четверть первого ночи я потихоньку ушел.

Четверг, 19 апреля 1979 года

Пришлось пойти на панихиду по брату посла Ховейды, которого казнили в Иране. На такси доехал до Риверсайд-драйв (2,50 доллара). Там собрались все. Мы снимали обувь при входе. В центре комнаты был ковер, но никто не хотел случайно наступить на него, потому что это было все равно что наступить на тело покойного, потому что тела-то там не было. Играла иранская музыка. Это было похоже на совершенно чудесную вечеринку с коктейлями – только без коктейлей.

Стив Рубелл, как я прочел в газетах, подал в суд на Рона Галеллу – в связи с тем, говорит он, что тот первым начал драку в «Студии 54». А у меня как раз приглашение на субботу – на свадьбу Рона Галеллы. Думаю, что пойду.

Пятница, 20 апреля 1979 года

Говорил по телефону с Генри Постом. Ему лучше. Врачи восстановили его нос.

Вторник, 24 апреля 1979 года

В газетах только и пишут о том, что Маргарет Трюдо покинула передачу «Тудей шоу» – она прекрасно понимает, как максимально привлечь к себе внимание, а потому появилась в «Студии 54».

Съездил на такси в даунтаун (3,50 доллара). Раздавал там Interview прохожим. Дошел пешком до офиса, где у меня в полдень назначена встреча с Дэвидом Уитни, Дэвидом Уайтом и Фредом – для выставки в музее Уитни надо было пересмотреть все портреты, которые я когда-либо делал.

Воскресенье, 29 апреля 1979 года

На такси к Рут Уоррик на Парк-авеню. Я немного опоздал. Люси Арназ уже ушла. Пока я там стоял, ко мне вдруг подошел один очень красивый мужчина, и я вдруг понял, что это Уильям Уэслоу, который раньше, двадцать или тридцать лет назад, танцевал в Балетном театре (The Ballet Theatre). Меня с ним несколько раз знакомили, но он всякий раз не обращал на меня внимания, даже не разговаривал со мной, потому что тогда я был никем. Он сейчас работает массажистом, к нему ходит, например, Генри Гельдцалер. Его уволили из труппы Баланчина примерно в 1970 году. Он рассказал, что Баланчин сказал ему: «Слушай, дорогой мой, ты уже слишком стар, мы тебя уже достаточно долго видели на сцене, и твоя карьера закончена, дорогой. Надеюсь, что ты не покончишь с собой, дорогой, так ведь?» И Уильям сказал, что он ему ответил: если и покончит с собой, то не из-за него – потому что не захочет доставить ему такое удовольствие. Баланчину мальчики не нравятся, ему нравятся только высокие девочки. И вот теперь он стал массажистом. Дик Каветт тоже к нему ходит – он сказал, что Дик вообще порекомендовал его чуть ли не сорока разным людям. Он заставил меня потрогать его ноги и [смеется] я захихикал. Странная была вечеринка. Когда появляешься там, где люди, в общем, ничего из себя не представляют, и тебе приходится думать, что им сказать, это довольно трудно. Я познакомился с Кей Гарделла, вот с кем. Она журналистка, критик-обозреватель телевизионных программ. И очень толстая. Она толще всех, кого я видел за последние много лет: сейчас вообще люди уже не жирные, они лишь пухлые. Да, по-настоящему толстых уже нет.

Понедельник, 7 мая 1979 года

Ходил на выставку Ховейды в «Бодли-гэлери». Ховейда вчера опубликовал письмо в «Нью-Йорк таймс», посвященное брату, письмо это адресовано новому режиму в Иране, и он пишет в нем, что его брат не убежал из Ирана, как все другие министры, потому что он верил в Иран, и Ховейда назвал случившееся убийством, он даже сказал, что новый премьер-министр должен быть осторожным, как бы и его не убили. Хорошее письмо (такси 4,50 доллара). Боб устроил грандиозный ланч, где узнал немало сплетен про Ли Радзивилл. Все считают, что она просто слишком много выпила и потому не успела на собственную свадьбу. В Сан-Франциско. Она заставила жениха ждать ее у алтаря. Но я думаю, что она, наверное, просто в подавленном состоянии, потому что она так сильно похудела, ее химический баланс изменился и теперь она сама не знает, чего хочет.

Среда, 9 мая 1979 года

Близнецы Дюпоны заходили в офис, и Бриджид сказала им, что Фредди фон Мирерс уже позвонил нам, он просил всем сообщить, что собирается обратиться в полицию, если они не вернут ему два его свитера. Оба стали красными, как раки, и она их предупредила, чтобы больше к нам не приходили, потому что они воруют вещи. Отвез Руперта домой (такси 4 доллара).

Четверг, 10 мая 1979 года

Еще один жаркий день, под тридцать пять. Пол Моррисси в Калифорнии. Он хочет делать «Хлам-2»: Холли работает в стриптизе, Джо живет в Бронксе и все еще колет себе наркотики, а их сын продает наркотики в школе. Сейчас в Нью-Йорк приехал Нельсон Лайон, он сказал, что он Полу такую идею и подал.

Суббота, 12 мая 1979 года

Проснулся, встал. Тут позвонил Нельсон, хотел узнать, почему я прошлой ночью так быстро ушел из «Студии 54», – спросил: «пошел на вечеринку получше?» Подумать только! [смеется] Все тот же параноик Нельсон.

У Хальстона и Стива Рубелла испортились отношения: в газетах напечатали фотографию Стива в первом ряду на дефиле Кельвина Кляйна.

Воскресенье, 13 мая 1979 года

Во второй половине дня ходил в церковь. Мне уже дней пять или шесть не звонил Джон Фэрчайлд-младший, так что я попытался дозвониться до него. Керли без конца звонит мне, рассказывает про свои эскапады в «Студии 54». Нельсон позвонил из Тэрритауна, где он снимает трейлер для «Апокалипсиса сегодня». Бобби Де Ниро говорит, что он, пожалуй, сможет найти средства для съемок «Хлама-2». Нельсон напишет про это Полу.

Да, еще: я последнее время без конца натыкаюсь на улице на Психа Мэтти. Я сказал ему, чтобы он зашел к нам в офис. Я хочу снять его на камеру, это будет мой абстрактный фильм. Он сказал, что живет в гостинице «Гранд-Юнион» на Восточной 32-й улице.

Суббота, 2 июня 1979 года

Позвонил Трумен, он очень разозлен тем, что Ли Радзивилл дала показания против него в рамках судебного иска Гора Видала. Это так страшно. Он сказал, что после того, как он во вторник появится в программе у Стэнли Сигала, чтобы «дать ей как следует по мозгам», у нее «из задницы полезут опасные бритвы». Еще он все повторял: «Ну как, разве ты не согласен со мной? Разве не согласен? В чем дело, почему ты ничего не говоришь?» Это все было ужасно. Он сказал: «Так она придет в себя, поймет, что натворила, и саму себя возненавидит. Ты не согласен? А?» А я сказал: «Слушай, Трумен, она сейчас в такой слабой форме, что ведь может и покончить с собой». А он на это: «Ну и что?» Он сказал: «А если бы я тебе рассказал все, что она про тебя всем наговорила…» Я сказал, что мне наплевать, что я никогда не считал ее своим другом и всегда понимал, какой она человек, что она просто-напросто снимала у нас дом в Монтоке, – поэтому пусть говорит все, что ей заблагорассудится, меня это никак не трогает, я ведь все это и так знаю. Как же было страшно – вдруг увидеть, сколько в нем могло проявиться злобы по отношению к кому-то, с кем он так крепко дружил. А если Трумен изменит к тебе свое отношение, это уже навсегда. А Хальстон, как мы думаем, все же собирается снять у нас Монток. Винсент ездил туда в последний уикенд, чтобы показать ему наш дом и участок. С ним был Виктор, и я уже перепугался из-за этого, потому что представил себе, как Виктор по всему большому дому наносит на полу красные отпечатки ступней.

Воскресенье, 3 июня 1979 года

Нельсон позвонил мне и рассказал сюжет для «Хлама-2». Джо работает в пиццерии, а Холли хочет, чтобы они переехали в квартиру получше на Нижней Восточной стороне – [смеется] они ведь живут в Лодай, штат Нью-Джерси, а в этом городе выбросы от химических предприятий, но у них нет средств на переезд, пока одного из детей не сбивает такси, тогда они подают в суд на таксо моторную компанию и в результате могут купить дом. Да, еще: всем, похоже, нравится рукопись «ПОПизма». И Бобу, и Фреду, и Руперту. Они читали ее в Париже.

Вторник, 5 июня 1979 года

Смотрел утром передачу «Телешоу со Стэнли Сигалом». Трумен выбрал роль «педика из южного штата» и в этом амплуа начал рассказывать все те непристойные детали, что Ли рассказывала ему на протяжении многих лет о ком угодно из ее окружения: что Питер Тьюфо на вид просто хорек, да и только, что он полностью зависел от нее, потому что ему нужна была известность, которой он добивался, как сумасшедший; что Ньютон Коуп, с кем они были помолвлены и собирались пожениться, все же – даже после того, как свадьбу отменили несколько недель назад, – оказался мелкой рыбешкой, хотя в «провинциальном городе», наверное, его сочли бы «китом». Еще он рассказал, как она пыталась совратить Уильяма Ф. Бакли младшего, попросив у него совета в духовной сфере, а когда он не ответил ей, обвинила в том, что он гомосексуалист. Если Ли начала выпивать еще до этой своей ссоры с Труменом, то можешь себе представить, как далеко зайдет дело сейчас? Да и Трумен тоже так опозорился… Если бы он хотя бы был пьяным во время этой передачи… Лиз Смит позвонила в Interview, чтобы сказать, что она собирается сделать эпизод для новостной ленты в 17.45 на четвертом канале – в связи с нашим интервью, которое мы взяли у сына Мондейла, потому что он в нем говорит, что в доме вице-президента, где сейчас живут его родители, Нельсон Рокфеллер, который жил там до них, распорядился установить потайную дверь – между его спальней и спальней для гостей.

Хальстон сказал: он полностью на стороне Трумена, а Ли заслуживает всего, что ей от него досталось. Потом мы заговорили про Стива Рубелла, и, по его словам, у него складывается впечатление (только это между нами), что Стива ожидает тюрьма. Тут появился сам Стив и сказал: его адвокаты сказали, что он может избежать наказания, если засвидетельствует представителям правительства, кто именно из Вашингтона появлялся в «Студии 54», принимал наркотики и все такое прочее. Потом он поехал за Дайаной Росс, чтобы отвезти ее в «Студию 54».

Среда, 6 июня 1979 года

Звонил Трумен, рассказал, что во всех вашингтонских и калифорнийских газетах новости о телепрограмме Стэнли Сигала с его участием попали на первые полосы. А нью-йоркские газеты не слишком-то ее акцентировали. Даниэла Морера подарила мне черный хлопковый пиджак от Джорджо Армани, он оказался мал, однако он потрясающе красивый, вообще без подкладки – теперь итальянцы делают именно такие. Нужно было поставить автограф на моей «Философии», и я зацепился за нее, начал перечитывать, и теперь не могу понять, отчего она не прогремела должным образом – в ней много отличных мест.

Четверг, 7 июня 1979 года

Позвонил Трумен. Он сказал, что получил телеграмму от одного из своих фанатов, который поздравил его с выступлением на телешоу Стэнли Сигала: как он выразился, это лучшее, что можно было посмотреть по телевидению с тех пор, как Руби застрелил Ли Освальда. Стив Рубелл сказал, что его посыльный из цветочного магазина звонил Ли в дверь, чтобы отдать ей букет, но она не открыла. Дома я надел свой новый пиджак от Джорджо Армани. Материя прочная, жесткая, но тонкая – такую использовали для подложки под кринолины. Как бы то ни было, вчера клуб «Студия 54» устроил для нашего журнала большую вечеринку, но для меня она была испорчена, потому что у Джеда были неприятности на входе из-за этого парня на дверях – Марка. И, в общем, все странно: Стив сказал, что он пустил Джеда внутрь, а Джед говорит, что как только Стив увидел его, то ни в какую не хотел его пускать.

Воскресенье, 10 июня 1979 года

Работал дома. Ходил в церковь. Да, только что вспомнил: Джон Фэрчайлд младший рассказал мне, что Уильям Питт ездил на семинар ЭСТ в Нью-Хэмпшир и там совсем съехал с катушек: теперь считает себя Богом. Он уже проходил раньше основной курс ЭСТ, а сейчас было нечто вроде повышения квалификации, все должно было продолжаться восемь дней, но он свихнулся уже в первый. Туда с ним ездил Пепе Балдераго, он и рассказал, что Уильям совершенно офигел, «как только осознал, что он и есть Бог», – после чего немедленно уехал. В общем, когда я пришел в нижний зал ресторана «Нью-Йорк/Нью-Йорк» и увидел его там, я ему сказал: «Привет, Бог!», а он назвал меня гением – из-за того, что я это понял. И ведь верно: он действительно считает себя Богом. Ну, потом мы с Пепе Балдераго и Богом пошли в «Студию 54». И по дороге я разговаривал с Богом. Когда мы туда пришли, я увидел Джона и сказал ему, что на танцплощадке – Бог, и Джон тут же ретировался.

Понедельник, 11 июня 1979 года

Пока я разговаривал по телефону с Бриджид, по телевизору сказали, что, возможно, передадут срочную новость, но потом ничего не было, а уже позже, в обычной программе новостей, сообщили, что умер Джон Уэйн.

Вторник, 12 июня 1979 года

Съездил на такси в «Кембанк» (3,75 доллара), погулял вокруг Юнион-сквер, а потом пошел в офис. Там были Оскар де ла Рента и его приятель Джек Александер, он занимается рекламой. Это был деловой ланч, чтобы уговорить Оскара давать рекламу в Interview. Боб говорил Оскару, что молодежь вообще не знает его. Оскар, правда, заметил на это, что Джерри Холл – молодая женщина и она как раз носит его платья. Зашла Барбара Аллен, она посидела с нами, и благодаря ей ланч стал куда интереснее. Она направлялась на свадьбу Марии Ниархос и уговорила Боба пойти туда вместе с ней.

Приходила одна дама, которую прислал Айвен Карп: ей нужно было понять, хочется ли ей увековечить свою физиономию именно у меня. Если закрыть глаза, можно было бы подумать, что разговариваешь с Ли Радзивилл, так что она, наверное, закончила тот же университет, что и Ли, и Джеки. Она сказала, что изначально собиралась заказать свой фотопортрет у Скавулло, но поскольку это стоит пять тысяч долларов, она подумала: отчего бы не сделать все по полной программе и не разориться на портрет у Энди Уорхола. Но я сомневаюсь, что она вообще его закажет. По-моему, ей просто захотелось сделать что-то необычное после ланча. Потом Оскар уехал, и мы с Бриджид помчались в «Мейс», чтобы купить канцелярские принадлежности (11,65 и 22,68 доллара). День был пречудесный. Потом мы так же спешно понеслись на встречу со Знаменитым Эймосом, тем, который выпускает печенье. Он красив, похож на негра, который занимался грампластинками и был менеджером у Нико, – на Тома Уилсона. Но у него, по-моему, отвисают щеки. Зубы у него слишком идеальные. Правда, на упаковке печенья он не выглядит таким уж красавцем, там он вобще как негритенок. Он привел свою белокожую подругу Кристину, они живут на Гавайях. Еще он привел своего сына Грегори, ему лет шестнадцать или семнадцать. Пока мы разговаривали, Эймос съел несколько печений, хотя, я уверен, они надоели ему до смерти. Я спросил его, почему его печенье в пачке выглядит не так, как на картинке, и он ответил, что их нужно слишком долго печь, чтобы добиться такого вида. Случайно столкнулся с Пепе Балдераго, и он сказал, что не знает, что делать с Биллом Питтом, потому что тот по-прежнему не в себе, все еще думает, что он – Бог. Пепе уже позвонил отцу Билла и сказал ему: «Послушайте, ведь вы его отец, вы и кладите его в больницу». Я посоветовал Пепе сводить его в бани (на тот случай, если у него в организме много ЛСД: тогда ему надо как следует пропотеть), и он ответил, что уже попытался это сделать, однако Билл ни за что не захотел зайти внутрь, когда они пришли.

Среда, 13 июня 1979 года

Позвонил Билл Питт, теперь он думает, что я – Уолт Дисней. Я сказал ему, что ему нужно отдохнуть, просто лечь в постель и полежать немного. Звонил Керли, пригласил меня на день рождения. Я позвонил Генри Гельдцалеру, чтобы позвать его с собой, потому что он говорил, что хотел бы пойти. Но я так и не смог дозвониться до самого Керли, потому что отец подарил ему такую штуку, которая сама отвечает на звонки.

Винсент звонил Дагу Кристмасу, и до чего же тот ужасный человек. Они там у него клянутся, что послали чек, дают нам его банковский номер и всякое такое, а когда перезваниваешь им, говорят, что все «ушли на ланч». Его секретаршам в этой галерее, наверное, ужасно противно говорить все это. Если бы он просто сказал: «Я не могу тебе заплатить», это можно было бы понять. А Филипп Ниархос по-прежнему встречается с Мануэлой Папатакис, которая мне никогда не нравилась, хотя она действительно очаровательная, классная – это одна из тех девушек, которым при небольшом росте удается выглядеть рослыми. Они носят туфли на очень высоком каблуке, и я просто не понимаю, как им удается ходить: ведь они же постоянно опираются на пальцы. Я когда-то надевал такие туфли, потому и не понимаю, как такое возможно. Позвонил Боб Винер, он обвинил нас в том, что у нас антисемитское издание – это из-за какой-то строчки в интервью Трумена, там было сказано, что из всех евреев нужно понаделать чучела и выставить их в Музее естественной истории. Он сказал, что прочитал это пятерым своим знакомым, и все они с ним согласились.

Четверг, 14 июня 1979 года

Звонил Генри Пост, он все еще там, на Лонг-Айленде, приходит в себя после автомобильной аварии. Сказал, что все кости у него зажили, он уже ходил на костылях, но потом врач, который его осматривал, очень резко его перевернул, по ошибке, и… снова сломал все кости, которые уже зажили. В результате у него сейчас все ужасно болит.

А Пепе Балдераго положил Билла Питта в больницу Святого Винсента, потому что тот окончательно тронулся.

Позвонил Джон Фэрчайлд-младший, пригласил меня покататься на роликах в пятницу вечером.

Я поехал на такси в «Перл» на день рождения Керли (2 доллара). Мы сидели за круглым столом, десять мужиков, так что я не мог не сказать Перл, что у нас не просто ужин, а крутой офисный мальчишник. Все за столом были светловолосые, кроме меня и Генри Гельдцалера – мы-то с ним седые. Генри без конца шутил, всем демонстрировал свой жетон главы комиссии, выдавал остроту за остротой. Он такой смешной, такой остроумный. Я всех фотографировал. Потом мы отправились в «Студию 54», и я всех провел бесплатно – это и был мой подарок Керли на его день рождения.

Пятница, 15 июня 1979 года

Один паренек, с которым я познакомился, спросил меня, нельзя ли его и его друга провести в «Ксенон» сегодня вечером, и я ответил, что, конечно, можно, это же так просто. В общем, как только я добрался до офиса, я позвонил в «Ксенон». Девушке, которая сняла трубку, я назвал свое имя, и она сказала: «Ваш голос не похож на голос Энди Уорхола». Я ответил: «Но я Энди Уорхол». А она снова: «А как вы докажете, что это в самом деле вы?» В общем, это продолжалось некоторое время, и она, наверное, просто разыгрывала меня, потому что потом она просто сказала: «Хорошо, я вам перезвоню, чтобы убедиться, что это в самом деле вы звонили». Зазвонил телефон, и я ей сказал: «Слушайте, все это как-то неприлично выглядит, я хочу сказать…». И тут она говорит: «Ну, у нас на этой неделе было восемнадцать звонков от имени Анджелы Лэнсбери, поэтому…». На это я ей: «Ну и что? У вас все равно не так многолюдно, а я вам говорю про двух славных молодых людей, которым хочется прийти повеселиться, притом заплатив за вход! А один из них даже хочет стать членом клуба…». Тут она говорит: «Одну минуточку, извините, я вам перезвоню». Через несколько минут она звонит и говорит: «Мы тут решили, что мы не хотим вас больше видеть в “Ксеноне”, вообще никогда». Я на это: «Что-о-о-о?!» А она мне: «Мы все возмущены тем, как вы недавно поступили». Она имела в виду то, что журнал Interview устроил вечеринку в «Студии 54» в тот же вечер, когда отмечалась годовщина существования «Ксенона», о чем мы узнали лишь задним числом. То есть, я не понимаю, что там случилось: то ли эта девица сошла с ума, то ли ей стало так стыдно, что она поначалу не поверила, кто именно звонит, а потом должна была как-то отыграться; или она задала мой вопрос Говарду Стайну, и это он сказал такое, потому что я думаю, что если бы там был Пеппо Ванини, он бы вряд ли так ужасно себя повел, но он-то, по-моему, сегодня отправился на свадьбу Марии Ниархос. Ну короче: они решили отказаться от тридцати долларов. Это было так неожиданно, и я вдруг понял: больше мне вообще не надо самому звонить во все эти заведения. Кстати, могло бы быть и хуже: если бы она сказала: «Хорошо, пусть ваши друзья приезжают», а потом их, например, взяли бы да не пустили.

В общем, я [смеется] позвонил этому парню и говорю ему: «Ты не поверишь, но мне не удалось вас туда пристроить, потому что они сказали мне, что больше вообще не хотят меня там видеть. Извини». Тут уже ему стало неловко. Думаю, что кто-нибудь другой придумал бы что-то, а вот я просто рассказал ему все, как есть.

Поехал с Джоном Фэрчайлдом-младшим и Белл Макинтайр на угол 55-й улицы и Бродвея. Там только что открылся каток для роликовых коньков, его устроили негры, про него еще никто не знает, и там все было отлично. Они пустили нас бесплатно и дали коньки, чего обычно не делают. Как же было здорово там кататься, так весело! Сегодня же куплю себе ролики.

Потом мы пошли в «Стейдж деликатессен», ели там прекрасные сэндвичи под названием «Еврейские знаменитости». Правда, сэндвич «Дайана Росс» был похуже остальных: с ливерной колбасой, конфитюром и арахисовым маслом. Потом мы постояли на углу, и Джон решил, что пойдет с Керли в «Студию 54», а я отвез Белл домой (такси 4 доллара).

Суббота, 16 июня 1979 года

Проснулся и позвонил Керли, но он слишком устал, чтобы поехать с нами за город, в Манхассет, в книжный магазин «Брентано», куда мы везем Blondie, чтобы она раздавала свои автографы на номерах Interview. За мной заехала Барбара Колачелло, потом мы подхватили Руперта в отеле «Пьер», потому что это было у метро. Потом поехали за Blondie. Она живет в великолепном здании на 58-й улице и Седьмой авеню. Blondie-Дебби очень милая, волосы у нее были уложены, и трудно было поверить, что ей уже за тридцать – ни одной морщинки, такая красивая! Она сказала, что ее бабушка дожила до девяноста пяти лет и что все ее родственники выглядят моложе своих лет. Она тратит все свои деньги на косметику. Она, наверное, не была такой красавицей все эти последние годы, не то бы я ее заметил. Может, она старалась выглядеть плохо или что-то еще в таком духе. Но бывают люди, как мне кажется, которые с возрастом действительно начинают лучше выглядеть. Я не знал, как ее называть. Пожалуй, буду звать ее Дебби. Но когда я ее объявляю, говорю Blondie. Впрочем Blondie – название всей группы… Пока мы ехали на это мероприятие, она ни на что не жаловалась и ничего особенного не просила.

В общем, мы добрались до «Брентано», но все обернулось грандиозным провалом. Магазин вообще не давал рекламы о нашем приезде, причем до самого сегодняшнего дня, а газеты вышли только после часа, поэтому если кто и прочитал о событии, то едва ли мог бы все бросить, чтобы попасть на него. Молодых людей, тех, кто все же пришел, интересовала исключительно Blondie, а на меня они вообще внимания не обращали, тут была совершенно новая молодежная тусовка. Они все ходили в магазин по соседству, покупали ее пластинку и просили Blondie поставить автограф на ней.

Потом ей было пора возвращаться, чтобы репетировать песни для нового альбома. Мы приехали назад около пяти вечера. И после того, как отвезли Дебби, куда ей было нужно, мы с Рупертом отправились на поздний ланч. Заказали аквавит и черную икру (70 долларов). Мы напились, разговаривая о делах, и даже не заметили, как какой-то парень рядом с нами сел на пол и принялся что-то кричать, а потом сказал: «Пожалуйста, можно мне ваш автограф?», и тут оказалось, что это – Джон Леннон! Ах, как жаль, что мы не заметили его раньше, – он был там с Йоко Оно и ее матерью, и было бы так приятно пообщаться с ними. Джон сейчас очень похудел. Не знаю, на какой он диете, может быть, на рисовой. Они живут в «Дакоте». Потом я поехал домой, потому что был пьян и пойти в кино не смог. Мне нельзя пить спиртное во второй половине дня.

Четверг, 19 июля 1979 года – Париж

Удивительно приятный день, я бродил туда-сюда, забрел в «Фошон» (20 долларов). Проходил мимо Бобура. Купил кое-какие журналы и Vogue (8 долларов). Дошел до «Флор», но оно было закрыто. Договорился об ужине, чтобы встретиться с Энтони Расселом и Флоранс Гринда в «Кастель». Он все еще мусолит свой рок-н-ролл. Поехал на такси в «Кастель» (3 доллара). Там были Флоранс и Энтони, а еще брат Флоранс и рослая красавица-манекенщица по имени Марго. Приехали Мик и Джерри. Мик отрастил бороду. На Джерри жемчуг, который ей подарил Мик. Он записывает новую пластинку. Говорили про семнадцатилетнего любовника Аниты Палленберг, который покончил с собой прямо у нее в постели. Джерри оказалась здесь в перерыве между своими поездками в Хьюстон, где она снимается в фильме «Городской ковбой» с Джоном Траволтой. Она в восторге от всего, сказала, что Джон просто чудо. Заплатили за ужин вскладчину. Фред проводил меня до дома. Какое-то время я читал, сидя в кровати, потом позвонил Керли, чтобы узнать, какие новости в Нью-Йорке, – он сам, оказывается, на Бермудах, потому что умер управляющий тамошним домом его семьи.

Пятница, 20 июля 1979 года – Париж – Лондон

Встал очень рано. Фред приехал за мной в половине девятого, он притворялся, будто всю ночь спал, а проснулся только сейчас. Позже, правда, он признался, что провел ночь с Джерри Холл, но тут уже не знаю, не валяет ли он дурака. Он до того устал, что тут же вырубился, но мне пришлось его будить в половине одиннадцатого, потому что пора было упаковывать вещи и лететь в Лондон. К тому же нужно было купить билеты (600 долларов) в офисе «Люфтганзы» (20 долларов «на чай» в гостинице, такси в аэропорт 25 долларов). Летели на «Бритиш Эрлайнс», все было нормально, очень большой самолет, набитый под завязку, один из этих «Ди-Си-10», наверное. Из аэропорта доехали на такси в «Савой» (30 долларов). Пока мы ждали багаж, услышали, как кто-то говорил, что приехала Марта Грэм и что она стара, поэтому нужно послать за нею тележку-перевозку. Мы ее немного подождали, однако она так и не появилась.

Мы заселились в «Савой», а тут и Марта приехала с Роном Протасом, они прилетели из Дании. Рон – правая рука Марты. Ну, мы с Мартой постояли, поговорили, было очень здорово, только она сильно устала. Я узнал, что в этой же гостинице поселился доктор Джиллер, попытался ему дозвониться, но его не было в номере. Лайза и Хальстон еще не приехали, они должны прилететь на «Конкорде» («на чай» носильщику 5 долларов, горничной 5 долларов). Читал книгу про Марту Митчелл, около часа поспал.

Номера в «Савое» маленькие и паршивые, окна у них во двор, только никакой это на самом деле не «двор». Номера крошечные. Очень дорогие. Нас пригла сил в «Савой Гриль» Ник Скотт, молодой красавец-богач – поужинать с ним и с его женой, он явно теперь при деньгах, а ведь было время, когда он думал, что потерял все свое состояние, даже работал слугой у Бьянки. Там же ужинала Сабрина Гиннесс, она теперь часто появляется на людях вместе с принцем Чарльзом, и мы считаем, что она его уже трахнула. Фред встретил Хальстона в вестибюле гостиницы и сказал, что я ему при первой же возможности позвоню.

Ужин был отменный, это отличный ресторан, потом мы с Сабриной пошли в номер к Хальстону, и там я начал записывать интервью с Лайзой для нашего журнала. Там же были Стив Рубелл с Рэнди, у них в номере спальня и гостиная, а у Хальстона спальня по соседству со спальней Виктора Хьюго, а в следующем номере живет доктор Джиллер. У него самый красивый номер – с видом на реку, и внутри все в пурпурных и белых тонах. Было здорово видеть своих знакомых в этом новом месте. Стив хотел пойти танцевать диско, он всюду носит с собой портативный радиоприемник, включает его то громко, то тихо. Виктор переодевался, примерял различные костюмы. Бьянка была в другом номере с Питером Сперлингом, танцором из труппы Марты Грэм.

Суббота, 21 июля 1979 года – Лондон

Проснулся рано, созвонился с Хальстоном и его командой. У Хальстона была машина, вот он и решил повозить всех нас по городу, показать достопримечательности. Я заходил вместе с ним в некоторые магазины, где продавали мужские рубашки. Потом мы побродили туда-сюда по городу, купили фотопленку, магнитофонную ленту (60 долларов). Потом вернулись в гостиницу, и Фред хотел пойти на Кингс роуд, я хотел взять с собой Виктора, но Хальстон не захотел идти с Фредом.

Все в результате пошли на ужин в «Мистер Чау». Еда у них жуткая. Потом решили пройтись по диско-клубам. Хальстон весь вечер был самым прикольным. Например, звонил в каждый из клубов и говорил: «Здравствуйте, это говорит Стив Рубелл, владелец “Студии 54”. Пустите меня бесплатно?» Без конца выпендривался – он же был нашим гидом. Бьянке пришлось носить все его платья, пока он в Лондоне, и она была расстроена, потому что ей звонил Мик и они ссорились из-за Джейд. Мик сказал, что он может иметь еще детей, а она нет, и она обиделась на него, сказала, что ничего подобного. Они относятся к Джейд как к реквизиту и оба то и дело расстраивают друг друга. Он хотел, чтобы Джейд приехала к нему на его день рождения, а Бьянка не хотела ее отпускать, сказала, что из-за самоубийства любовника Палленберг пресса сейчас все будет освещать негативно.

Потом мы пошли в «Трэмпс», побыли там с полчаса, было весело. Перешли в «Эмбасси». На любой дискотеке Стив тут же берет на себя роль хозяина. Первое, что он спрашивает: «Водки хочешь?» Они хотели еще в разные другие места отправиться, но уже была половина пятого утра, и потому все решили наконец вернуться домой.

Воскресенье, 22 июля 1979 года – Лондон

Вчера вечером я разговаривал с Кэтрин Гиннесс по телефону, и она пригласила нас в гости к своей матери и отчиму – они живут в графстве Эссекс, в огромном поместье Келвдон. Кэтрин, на самом-то деле, обеспечена по полной программе.

Там так красиво. Там гостили Дрю Хайнц с мужем. И родители Га я Невилла. И еще тридцать пять разных гостей были приглашены на ланч. Еще Хальстон, Стив, Виктор и Рэнди. Отчим Кэтрин, Пол Чэннон, – министр в правительстве миссис Тэтчер. Он тоже из Гиннессов, только еще богаче, чем отец Кэтрин. Я сидел рядом с матерью Кэтрин, ее зовут Ингрид, Хальстон напротив, а Виктор сидел рядом. Было весело, много вина, я здорово наклюкался. Хальстону нужно было возвращаться в Лондон, на репетиции Марты. Виктор тоже уехал с ним. А Кэтрин всюду водила меня и все показывала. Прекрасно. Стив играл в теннис, он по-настоящему хорошо играет.

Когда увидишь, насколько Кэтрин богата, может показаться глупым, что она живет в этой трущобе в Нью-Йорке и работает с девяти до пяти, как все. У них там было чудесно, они старались, чтобы все мы хорошо провели время, все были очень дружелюбны. Я было потерял свои контактные линзы, и Кэтрин помогла мне их найти. Они лежали на краю умывальника, когда я их надевал, и упали.

Понедельник, 23 июля 1979 года – Лондон

Сходил с Виктором и Кэтрин в пару магазинов для панков, один из них назывался «Сидишенэрис». Купили рубашки с нацистской символикой, их можно обвязать вокруг себя, а еще – футболку с изображением двух членов, которые мочатся на фотографию Мэрилин Монро, со словом «Писс». Кэтрин отвела нас в небольшой итальянский ресторанчик, куда ее родственники ходят по воскресеньям. Приятный итальянский ланч (100 долларов), а потом мы еще купили цветы для матери Кэтрин (20 долларов), и Кэтрин повела нас посмотреть особняк на Чейн-уок, принадлежащий ее отчиму. Там когда-то жил Уистлер. Мы с Виктором вернулись в гостиницу (такси 7 долларов). Сегодня первое выступление Марты Грэм в Ковент-Гардене. Все приоделись и потом собрались в номере Хальстона – Джон Боуз-Лайон, доктор Джиллер, я, Рэнди, Стив, Виктор – а Фред ушел со своей избранницей, Сабриной Гиннесс. Лайза поехала раньше нас. У всех нас были места в первом ряду на балконе. Были исполнены три номера, потом вышла Лайза со своим номером «Филин и кошка». Потом Марта выступила с длинной речью, говорила около получаса. Все они были в прекрасных нарядах от Хальстона. Рядом с Фредом сидела Линн Уайет, но потом она пересела, чтобы быть рядом с Джоном Боуз-Лайоном. Потом, за кулисами, мы поздравляли Лайзу и Марту, а потом была небольшая вечеринка с коктейлями в баре при Ковент-Гардене. Ковент-Гарден очень красив, он похож на старое здание «Метрополитен-оперы» в Нью-Йорке. Пили коктейли, потом все пошли в «Савой» – Хальстон пригласил на свою частную вечеринку. Мы были наверху, но не знали, что вечеринка шла и наверху, и внизу. Внизу на вечеринке были принцесса Маргарет и Хальстон, Лайза и все-все, и когда мы наконец поняли, что мы не совсем там, где надо, то спустились вниз. Хальстон волновался, однако его вечеринка удалась на славу, я очень был доволен. Виктор хотел, чтобы я познакомился с принцессой Маргарет, а я не хотел, но сделал две фотографии. Виктор сфотографировал принцессу Маргарет и Родди Луэллина. Они не хотели, чтобы их видели вместе, и собирались отобрать фотопленку, но тут Фред сказал, что не нужно этого делать, что Виктор же приехал вместе с Хальстоном.

Ушли мы с вечеринки около четырех утра, но забрели еще в номер к Лайзе. На ней было очень красивое платье из прозрачной ткани, а волосы зачесаны назад, как когда-то причесывалась ее мать, – с такой прической она танцует «Филина и кошку». Это парик, но я ни за что не догадался бы, если бы заранее не знал.

Потом мы с Хальстоном ушли от Лайзы и принялись собирать обувь, стоявшую, как положено, перед входом в номер, и перекладывать ее к чужой двери. Ничего смешнее я в жизни не делал. Потом лег спать и немного почитал эту книгу про Марту Митчелл.

Среда, 25 июля 1979 года – Лондон

Позвонил Хальстон, сказал, что собирается пойти в магазин к одной ужасной даме – посмотреть ювелирные изделия. Он там был очень величествен, и я даже решил, что он накупит драгоценностей тысяч на пятьдесят долларов, но он просто выпендривался. Виктор же совал драгоценности себе в рот и в задницу, а я его фотографировал. Он лег на пол и, когда увидел камеру электронного наблюдения, смотревшую прямо на него, спросил: а это что за «рубин там, в небе». Хальстон попросил дать ему скидку, и когда ему предложили всего пять процентов, он был совершенно поражен. У них там, наверное, стоят подслушивающие устройства, так что они слышали все, о чем мы говорили, пока они выходили из помещения.

Четверг, 26 июля 1979 года – Лондон – Париж

Встал рано – надо было упаковать вещи и всех собрать. Хальстон был за главного, а то Стив просто не понимал, кому давать чаевые, он совершенно не умеет это делать, ужасно скаредный – он на самом деле такая дешевка. Он ведь прекрасно знает, что сколько стоит, но просто не желает расставаться с деньгами – по-моему, он притворяется, чтобы не отдавать их. Я такого отношения не понимаю. После того как Хальстон оплатил счет, он накричал на служащего отеля, сказал ему, какая у них грязная безобразная дыра, и еще – они что, в самом деле думают, что долго протянут, если и дальше будут так же плохо обслуживать клиентов? Я спросил его, зачем все это и как же так можно, а он отвечал: «Это обязательно нужно делать, их всегда нужно держать в большом напряжении, делая вид, что ты богат, по-настоящему, очень богат». Он беспрестанно ругал эту гостиницу, и никто уже не захотел давать им чаевые. Мы тайком оттуда выползли, и больше ни за что не остановимся в этом бедламе. За два дурацких номера для двух человек счет был на 2 600 долларов – а ведь мы ничего не заказывали в номер.

Мы вовремя доехали до аэропорта, там был дежурный от гостиницы «Савой», который нас зарегистрировал на самолет. Я дал ему 15 долларов. Сели в самолет очень быстро и уже через сорок минут прилетели в Париж. Виктор забыл получить визу на въезд, так что его задержали на паспортном контроле. Мы подождали его. Стив вдруг сказал: «А это, вон там, разве не Джерри Холл?» И в самом деле: она только что прилетела из Хьюстона, со съемок фильма с Джоном Траволтой. Скоро день рождения Мика, и она собралась повести его в какой-нибудь шикарный ресторан. Наконец Виктора отпустили. Нас ждал лимузин (носильщику 5 долларов). Отель «Плаза-Атенэ». Погода чудесная. Дали прекрасный номер, лучший в отеле. Единственное, что Хальстон хотел еще сделать в Париже, это найти для своей собаки что-то от Виттона. Сумку для Линды.

Виктор стал ругаться с шофером. Раскричался, выскочил из машины, сказав, что видеть нас всех больше не желает.

С Хальстоном было приятно покупать обувь в «Эрмес», очень забавно. Он сказал, что никогда не ходит в магазины, и это правда – у него просто нет времени. Приехали на лимузине в «Клаб Сет». Мне туда позвонил Виктор, сказал, что уже пришел в себя, что приедет в костюме, однако потом явился в обычной одежде. Потом поехали на лимузине в «Палас». Хальстон позвонил заранее и сказал им: «Мистер Стив Рубелл из “Студии 54” сегодня приедет в ваш клуб – вы ведь, разумеется, пожелаете пригласить его и его спутников посетить вас бесплатно?» Мне удалось провести вместе с нами нашего шофера: мне было очень неприятно, что ему так досталось, когда Виктор устроил этот крик. Виктор уговорил одного из официантов отдать ему на время свою униформу – и в результате Виктор ходил и принимал у всех заказы.

Пятница, 2 7 июля 1979 года – Париж – Нью-Йорк

Я только лег спать в шесть утра, а в половине восьмого Хальстон уже стучал в мою дверь. Он терпеть не может быть вдали от Нью-Йорка, вот и хочет поскорее туда вернуться, но вставать в такую рань – это же полный кошмар! Эта гостиница была такая красивая, на окнах – герань, над окнами – красные маркизы. Стив тоже не хотел вставать и уезжать, и лишь после получасовых уговоров он наконец поднялся с постели. Нам пришлось еще сесть позавтракать, и это было мучительно. У Виктора был собственный номер наверху, он получил его после своей «акции протеста», и он все равно был в раздраженном состоянии. А Хальстону действительно нравится кричать. Когда он платит, он делается таким величественным, так начинает орать, всех бранит, ругается, говорит, какой плохой был сервис – за те деньги, что он платит, и даже когда он оплачивает по счету, он заставляет тебя чувствовать себя… – м-да, он в этом отношении такой же, как я, только еще хуже. Он говорит тебе, что ему нужно скорей возвращаться в Нью-Йорк, чтобы работать там, как каторжнику, чтобы заработать деньги, чтобы опять все потратить, и, ох, Господи! – он заставит тебя почувствовать себя просто ужасно. С другой стороны, сейчас и поверить невозможно, сколько дерут в гостиницах.

Наконец Виктор и все остальные уселись в машину, и мы вовремя приехали, успели на «Конкорд», а Стив даже и не подумал дать чаевые шоферу, который вообще не спал, был с нами всю ночь, ну я и дал ему 50 долларов. Едва мы сели в самолет, как все уснули. Стюардесса разбудила Хальстона, и он наорал на нее: пусть только попробует еще раз его разбудить! Я хотел прихватить столовый прибор «Конкорда» и я решил разбудить Виктора и попросить его заказать еду, чтобы мне досталось побольше столовых приборов – я хочу собрать полный комплект, двенадцать столовых приборов, – однако разбудить его не удалось, поэтому мне достался всего один прибор. Полет был легким. Потом мы стояли в очереди на контроле, но один из таможенников, оказывается, работал раньше шофером такси и как-то раз вез меня – так вот, он меня узнал и провел мимо очереди. Я приехал домой и тут же поехал в офис. Та к с и опять подорожало (4 доллара). День был жаркий, и когда я появился в офисе, никто ничего не делал. Бриджид ждала одну женщину из Нью-Джерси, которая должна была привезти торт, заказанный для дня рождения ее матери – она позже собиралась отвезти его за город. Позвонил Дэвид Уитни, сказал, что мне нужно забрать некоторые портреты, чтобы отправить их в Париж, и я перезвонил Фреду, но не мог его поймать. Работал вместе с Рупертом примерно до половины восьмого. Читал почту.

Воскресенье, 29 июля 1979 года

Знаешь, что устроила Джин Стин? Она позвонила моим родственникам в Пенсильванию и хотела приехать туда, чтобы взять у них интервью для ее книги об Эди – она им сказала, что пишет «книгу про шестидесятые». Вот нахалка! Еще я говорил с Генри Постом. Его нога все еще в гипсе, однако страховая компания наняла для него сиделку, которая умеет печатать на пишущей машинке, и вот этим они и занимаются. Мы поговорили о том, что Джона Берендта уволили из журнала «Нью-Йорк», – как сказал Генри, он понимал, что этим все и закончится, потому что еще за три недели до того, как его уволили, на работу взяли одну девицу. Генри сказал, что появился список тех, кто покупал наркотики в «Студии 54», и что сейчас этим занимается прокуратура. Позвонил Керли, он хотел пойти со мной на ужин, но я все еще был слишком уставший, совершенно обессиленный.

Понедельник, 30 июля 1979 года

Встал рано, смотрел «Тудей шоу». Передача была замечательная, и как здорово снова смотреть хорошее американское телевидение. Потом я вышел на улицу, раздавал там Interview, и это тоже было так приятно делать. Я бродил по средней части Манхэттена, а потом пошел на север, в сторону отеля «Пьера», куда Североамериканская часовая компания пригласила Рональда Рейгана – на выступление во время ланча. У меня там была назначена встреча с Винсентом. Я думал, что времени предостаточно, поэтому зашел в «Тиффани». Я думал, что они сперва будут пить коктейли, а начнут лишь в час дня, но оказалось, что они прямо в полдень и начали, так что когда я наконец пришел на место, в 12.55, Винсент уже вовсю нервничал, ходил туда-сюда – и мы сразу же вошли внутрь. Барбара Салливан из этой часовой компании была очень мила, познакомила меня с Рональдом Рейганом, сказав просто: «Это Энди Уорхол, он художник». Но фотографы оказались сзади нас, поэтому ни один не мог нас сфотографировать. Рядом с Рейганом стоял Гарри Платт, президент «Тиффани», и я ему сказал, что опоздал сюда потому, что зашел в «Тиффани». Ему это так понравилось! Я сейчас на диете, поэтому я ел только бифштексы. С речью выступил Арт Бухвальд, он удивительно смешно говорит, ему стоит по участ вовать в какой-нибудь телепрограмме. А потом выступал Рональд Рейган, и стало ясно, что республиканцы собираются выжидать, пока демократы доведут до конца свои внутренние раздоры, когда у них, наверное, кандидатом станет Тедди Кеннеди. Выглядит Рональд Рейган прекрасно, хотя ему шестьдесят девять. Он назвал губернатора Джерри Брауна «непредсказуемым», но только что это означает? После речи его тут же увели со сцены, он не пообщался с собравшимися, и это, по-моему, ужасно.

Я работал до семи вечера, потом отвез Руперта (4 доллара). Позвонил Барбаре Аллен, спросил, не хочет ли она пойти со мной куда-нибудь, и она сказала, что сегодня у нее вечер свободен. В общем, в половине девятого мы с ней приехали на такси в «Ле клаб» (4 доллара). Когда мы вошли, Витас не слишком обрадовался, он вообще стал холоден со мной после нашей статьи о нем в Interview, потому что у нас там на фотографии он был без рубашки, да еще и обнимал какого-то парня.

На Барбаре будто была чья-то пижама, но выглядело это прекрасно. Она переезжает в Калифорнию, сказала она. Показала мне ожерелье «Картье», которое ей подарил Билл Пейли, оно золотое, и она сказала, что все эти ребята – что Джанни Аньелли, что Билл Пейли – совершенно без ума от нее. Да, забыл сказать: до чего же много арабов в Лондоне! Вот бы мне досталось делать их портреты. В Америке они еще не обосновались, а в Англии они уже повсюду. Они ведь ужасно богаты – вот бы только удалось нам взяться за эту жилу.

Вторник, 31 июля 1979 года

Рон Фелдман добавил имя Гарри Гуггенхайма к списку знаменитых евреев, которых он хотел бы представить в серии моих портретов. Мы обсуждали еще кандидатуры Вуди Аллена и Чарли Чаплина, однако мы не знаем, еврей ли Чаплин на самом деле.

Я отправился домой, а потом пешком дошел до «Ле релэ», чтобы встретиться там с Джоном Фэрчайлдом-младшим. Там еще был Ральф Лорен.

У Джона теперь любовница, она старше его на несколько лет. То же самое у Робина Геддиса. Сорокалетние женщины, которые ими командуют (ужин 190 долларов).

Среда, 1 августа 1979 года

Джон Райнхолд подарил мне лупу с платиновой рукояткой – это подарок к грядущему дню рождения. Только я не смог сказать ему, что там выгравирована неверная дата – вместо «06.08.79» там «05.08». А в прошлом году дата была правильная.

Четверг, 2 августа 1979 года

Послал Руперта в агентство «Юнайтед Пресс», чтобы он разыскал там фотографии для серии «Знаменитые евреи».

Дома начал смотреть фильм «Короткая встреча», поначалу думал, что он в самом деле хороший, но потом мне показалось, что это глупая история про какую-то женщину, которая создала сама себе проблемы, хотя была счастлива в замужестве, и фильм этот попросту дурацкий, мне он страшно не понравился. А тут как раз позвонила Лиза Рэнс, которая спросила меня, не смотрел ли я его случайно и разве это не чудесный фильм, и тогда я ее послал и повесил трубку.

Суббота, 4 августа 1979 года

Заехал за Рупертом на Уайт-стрит, где его квартира. Руперт сейчас пытается купить это здание, в котором находится его лофт. На самом деле там два здания – то, в котором он живет, и другое, рядом. У Руперта, надо думать, куча денег, иначе разве стал бы он думать о том, чтобы покупать целых два дома. Его мать из Палм-Бич, но у нее такой вид – мамаши вообще, и ничего больше. А вот когда Руперт однажды пошел на вечеринку переодетым в женское платье, он выглядел точь-в-точь как его мать. Руперт Джейсон Смит. Я вышел в магазин, купил сыр и конфеты для моего дня рождения в понедельник, потом вернулся наверх, и мы с Рупертом еще часа четыре проработали. Потом мы на такси доехали до Кристофер-стрит (2 доллара) и побродили там, чтобы посмотреть, что новенького.

Понедельник, 6 августа 1979 года

День моего рождения. Когда я пришел в офис, я сразу же нарезал торт на куски, чтобы потом не делать этого при всех. Он невкусный. Бриджид заказала его все у той же женщины из Нью-Джерси. Я сказал ей, чтобы она специально предупредила: нужен именно свадебный торт. Торт был трехэтажный, но все равно он оказался недостаточно большим. Весь день приходили и уходили люди, и все ели этот торт. Я обычно игнорирую собственный день рождения, всем приказываю ни словом не упоминать о нем, однако в этом году у меня возникло желание устроить праздник, и я не стал с этим бороться. Я даже сам организовал вечеринку и пригласил гостей.

Мне позвонил по телефону Джеки Кертис, а еще – Мэри Воронов. Приходила Сюзи Франкфурт, зашел де Антонио, он на вид немного похудел. Позвонила Хани Берлин, и всякий раз, как она узнает, что я по гороскопу Лев, она невероятно удивляется. Приходила Мэдлин Неттер, она была мила и с ней было очень здорово, а потом она даже вызвалась помочь с мытьем посуды и уборкой, и тогда мы отправились в ресторан «65 Ирвинг». Фабрицци в честь дня рождения проставил бесплатные коктейли. А потом мы на такси поехали в Бруклин (5 долларов) и съели на ужин бифштексы у Питера Лугера, прямо под Уильямсбургским мостом. Домой вернулся рано.

Вторник, 7 августа 1979 года

Работал до половины восьмого. Потом Хальстон устроил для меня вечеринку в честь дня рождения. Он знал, что день рождения был у меня накануне, но, по-моему, просто не хотел никого звать в понедельник. Вечеринка была приятная, были только ребята из офиса. А еще Трумен, и Ди-Ди Райан сказала ему, что ей очень понравилось «интервью сиамских близнецов», которое он взял сам у себя семь или восемь лет назад, – такое же, как интервью, которое он сделал для августовского Interview, и Трумен очень смутился, даже в первый момент принялся отрицать, что когда-либо делал что-то подобное, но позже все-таки признался, что такое действительно было. Ронни пришел с девушкой, одетой медсестрой, она работает барменшей в «Мадд Клаб». Потом появился деньрожденческий торт, который оказался огромным печеньем, вроде «Феймос Эймос», только выглядело оно, как гигантская какашка, и это было смешно.

Хальстон на этот раз не сделал мне таких дорогих подарков, как в прошлом году, потому что ему, пожалуй, слишком трудно каждый год пускаться в такие расходы, так что он нарушил традицию и подарил мне двадцать коробок. В одной были роликовые коньки, в другой шлем, в третьей радиоприемник, потом наушники, потом наколенники, потом перчатки и еще книга «Как кататься на коньках». У Виктора были свои роликовые коньки, и мы с ним вышли на улицу и покатались перед домом. Это было здорово! Дженни Хольцер и Боб Денисон пришли поздно. Потом мы заказали лимузины и отправились в «Студию 54». Да, еще Стив сделал мне хороший подарок: целый рулон новых бесплатных талонов на коктейли, он их только что отпечатал для будущего года, их там пять тысяч штук!

Среда, 8 августа 1979 года

Позвонил председатель комиссии по культуре Гельдцалер и сказал, что очень расстроен, потому что Рэймонд уезжает из Нью-Йорка. Фред принес фотографии Лайзы, и они все ужасные. Нет, они все четкие и резкие, но Лайза ведь не толстая, а на этих снимках она выглядит толстой и вообще похожа на драгквин. Все ее высказывания тоже выбраны неверно. Ричарду Бернстайну придется немало и очень творчески потрудиться, чтобы все это попало на обложку Interview.

Позже тем же вечером мы поехали на такси в «Студию 54» (4 доллара). На входе стоял сам Стив, он сказал, что Валери и Робин Уильямс уже внутри, и подвел меня к ним. В газетах писали, будто они разводятся, однако Валери сказала, что это все неправда. Пришла Шерил Тигс с Питером Бёрдом, и она, по-моему, хотела сфотографироваться с Робином, но Валери запретила: нет-нет, никаких фотографий. Валери очень крутая, всем заправляет, а потом она повернулась ко мне и спросила, как я думаю, хорошо ли, что она крутая, и надо ли ей быть такой. Она сказала, что Робина пригласили на этот уикенд на Файер-Айленд, но она не хочет, чтобы он туда ездил. Она сказала: «Для нас обоих это будет такое большое напряжение…». И я подумал, что она, наверное, боится, что он педик. Она сказала, что хочет, чтобы они оба поехали куда-нибудь в другое место, например, в Нантакет.

Я познакомил ее с очаровательным официантом, которого зовут Роберт (он в этот день не работал), и она, вроде бы, заинтересовалась им, они пошли танцевать, а потом она вдруг явно заволновалась – может быть, она просто хотела, чтобы Робин немного поревновал. Он все еще носит ту одежду, которую мы купили, когда были все вместе в Гринвич-Виллидж. У него тело такой странной формы.

Стив курил косяк, но когда тот, кто его ему дал, захотел тоже покурить, Стив накричал на него.

Воскресенье, 12 августа 1979 года

Я взял с собой домой рукопись «ПОПизма», чтобы прочитать все от корки до корки, так что работал над ней всю вторую половину дня, а потом позвонил П. Х. и мы ее обсудили. Ненадолго зашел в церковь. Погода была ужасная, дождь как из ведра.

Пятница, 17 августа 1979 года

Пошел в здание «Галф энд Вестерн» на встречу с представителями студии «Парамаунт» по поводу афиши для фильма «Сериал». Я не подозревал, что они устроят такое большое совещание, я на пятнадцать минут опоздал, а там было двадцать человек. Фред пришел с похмелья, ему было реально плохо, так что он был никакой. Главный там – по фамилии Коэн – ткнул пальцем в панорамное окно на две стороны, и сказал мне: «Ты должен хорошо выполнить свою работу, чтобы я смог остаться в этом офисе». Еще он без конца повторял: «Я пойму, что это то, что нужно, как только увижу сделанное». Так все старомодно. После совещания мы с Фредом долго шли пешком, потому что его без конца тошнило. Мы решили, что эта работа не слишком нужна, поэтому он им назовет очень высокую цену, и если они согласятся на нее, тогда я уж сделаю эту афишу. Прочитал в «Пост», что Трумен проиграл первый раунд в своей судебной баталии с Гором Видалом – а там иск на миллион долларов. Судья принял решение оставить этот иск в рамках судебного разбирательства.

Понедельник, 20 августа 1979 года

Поехал на такси к Ирвинг-плейс, вышел у Грамерси-парк (1,50 доллара). Видел белку, которая грызла орешек. Пришел в «65 Ирвинг», и де Антонио и его жена уже были там. Мы попросили его писать для Interview, и он поищет, с кем бы сделать интервью.

Пока шел ланч, владельцы заведения устроили там же, в углу, собеседование для желающих работать у них официантами. Ушел оттуда около 4.15 пополудни (ланч 67 долларов).

На улице столкнулся с Барри Фридманом, но он отнесся ко мне с полным безразличием, и я не знаю, в чем дело. Он был с девушкой, и то ли закинулся чем-то, то ли был пьян, словом, немного не от мира сего.

Вторник, 21 августа 1979 года

Работал до половины восьмого (такси 4 доллара). Пошел домой, рисовал. Никто не звонил. Вообще никто. Наверное, все в отпуске.

Воскресенье, 26 августа 1979 года

Позвонил Барри Ландау и рассказал, что к нему приходили из «Нью-Йорк таймс», расспрашивали, не видел ли он Хэмилтона Джордана в подвальном помещении «Студии 54», и он не смог им соврать и ответил, что да, мол, видел. Я пошел в церковь.

Понедельник, 27 августа 1979 года

На ланче я вел себя хорошо и ничего не ел, но потом Фред захотел попробовать новинку, которую показывали в рекламе «Макдоналдса», – сэндвич с говядиной и луком. На вкус – картон, причем уже один раз пережеванный. Лук – да, лук был настоящий, хороший. Вот разве это не странно – есть настоящий лук, когда все остальное – ненастоящее? Соус был хороший, только слишком сладкий. Во второй половине дня была ужасная гроза.

Вторник, 28 августа 1979 года

На первой странице «Нью-Йорк пост» большая фотография Барри Ландау и заголовок про то, что он видел, как Хэмилтон Джордан спрашивал в «Студии 54», где можно достать кокаин.

Среда, 29 августа 1979 года

Встал, поехал на такси на Юнион-сквер (3,50 доллара). Пришел в офис. Фред принес газеты, мы все читали про «Студию 54» и смеялись. Но тут позвонил телефон, это звонили из ФБР, и мы перестали смеяться. Я не захотел брать трубку, сказал, чтобы Фред сам с ними разговаривал, но они придут сегодня на встречу со мной. Потом позвонил Хальстон и сказал, что люди из ФБР только что провели встречу с ним, однако он не станет объяснять по телефону, что именно было во время этой встречи. Странно, они зря тратят свое время на всю эту ерунду. У них что, нет списка десяти самых опасных преступников? Ну то есть они хотят разыскать Барри Ландау, которого все остальные стараются во что бы то ни стало не находить!

Мы с Рупертом работали над серией «Десять самых известных евреев». Мне, кстати, никто еще не сказал точно, какие люди входят в эту серию. Сара Бернар. Может быть, Вуди Аллен. Чарли Чаплин, Фрейд, Модильяни, Мартин Бубер. А кто такой вообще этот Мартин Бубер? Гуггенхаймы. Да, еще Эйнштейн. И Гертруда Стайн. Кафка (фотографии для работы 2,20 доллара). По-моему, они еще собирались включить Боба Дилана, но я прочел, что он недавно «вновь родился во Христе».

Четверг, 30 августа 1979 года

Поехал на Юнион-сквер (3,50 доллара). Пришел в офис. Позвонил кое-кому, съел небольшой ланч. Там, где Барри Маккинли фотографировал моделей, стояла целая толпа мужчин-манекенщиков, и они все были такие красавцы. Почему сейчас их так много объявилось? Какой выбор! Потому что в армию не идут? А вот было бы здорово снять фильм, в котором все роли играли бы только красивые ребята – мясник, пекарь и так далее, и все – манекенщики.

Пятница, 31 августа 1979 года

Пришел новый номер Interview с Лайзой на обложке, и на ней много подтеков. Я был разочарован, потому что журнал не выглядит достаточно толстым. Рекламы только сорок страниц, а весь номер – всего лишь восемьдесят восемь страниц. А вот Vogue в этом месяце толстый как телефонная книга. Мне надо было встретиться с моим агентом Джоан Хайлер в «Илейн», чтобы познакомиться с кем-то, кто может предложить мне эпизодическую роль в сериа ле «Лодка любви» (такси 3 доллара). Сама Илейн была там, она выглядела очень стройной. Были Джоан Хайлер, Боб Фейден, Стивен Гейнс и этот парень по имени Тим, который из «Лодки любви». За соседним столиком сидел Ежи Косинский со своей подругой Кики и каким-то молодым поляком, помощником оператора, которому только-только удалось сбежать, и он был совершенно ошеломлен: это его первый день в Нью-Йорке, и вдруг он встретился со мной! А он, как оказалось, читал мою «Философию» в Польше. Впрочем, он пока еще не сбежал. В праздники невозможно официально убежать, поэтому придется ждать до вторника.

Потом мы отправились в «Студию 54», и Марк впустил нас, а я заставил Керли танцевать с Тимом, чтобы показать ему, что такое – веселиться! Мы оставались там до пяти утра, а потом я всю молодежь забрал с собой в кофейню, мы выпили чай (15 долларов), а потом я взял такси. Стив Рубелл был в «Студии 54», абсолютно трезвый, и он сказал: ну как, здорово, да? Вон что этот Барри вытворяет, и я на секунду забыл, что Барри делает это ради Стива, поэтому начал было говорить, до чего же ужасен Барри, однако вовремя опомнился. Стив ведь договорился с представителями правительства, что если он назовет им конкретные имена, у него самого все сложится лучше. В общем, Барри ему помогает, называя имена.

Вторник, 4 сентября 1979 года

Бруно Бишофбергер все еще охотится за мной, он хочет, чтобы я отдал ему большое количество моих ранних фотографий для его коллекции. Когда же я начал делать полароиды? В 1965-м? Бруно хочет, чтобы я написал Статую Свободы, а я пока что не решил, буду ли. Я пытался отговорить его от Статуи Свободы, заинтересовать своими картинами из серии «Сердце». Случайно встретился с Дианой фон Фюрстенберг, которая сказала, что больше она в «Студию 54» ни ногой, потому что, как она считает, Стив поступает нехорошо, называя разные имена.

Среда, 5 сентября 1979 года

На улице пасмурно, ведь начинается сезон ураганов. Я ходил по улицам, раздавал номера Interview – новые, с Лайзой на обложке, а сам думал про Монток. Передали, что сейчас ураган перемещается по тому же пути, что и ураган 1938 года, когда Монток принял на себя основной удар и сильно пострадал. Мне повстречался Чарльз Эванс, он подвез меня, и мы отлично поговорили про разных девиц, тех, кого он знает.

В 19.45 зашел за Бобом, и мы поехали в зал «Маньо», чтобы посмотреть «Янки». Я пригласил Керли, и им – ему с Бобом – фильм понравился, а вот я еле высидел. Типичный фильм сороковых годов, и если хочется посмотреть такой, их полным-полно по телевидению показывают, и там играют великолепные актеры, красавцы вроде Тайрона Пауэра, а не какой-то Ричард Гир! К тому же, в этом фильме не показаны ни война, ни бомбежки. После фильма мы отправились в «Студию 54» на показ мод Клода Монтаны. Он как раз заканчивался. Ларисса сказала, что Клод Монтана – гений, и спросила меня, не хочу ли я с ним познакомиться. Перед клубом я видел его огромный фотопортрет, на все два с половиной метра, а тут она вытащила откуда-то полутораметрового шибздика с бородкой, в американской одежде, и сказала: «Вот он, только он очень робкий».

Четверг, 6 сентября 1979 года

Я проснулся, а кругом – Дэвид. Ураган «Дэвид». Похоже, всю ночь шел сильный дождь, и из-за него-то я, наверное, и просыпался посреди ночи. Вышел на улицу раздавать Interview. Случайно встретил Дэвида Кеннерли, фотографа из Белого дома, он сказал, что приехал в Нью-Йорк для промоушена одной книги. Я его, правда, сначала не узнал, а потом он сказал что-то про Белый дом, и тут до меня начало доходить, с кем я говорю. Прошелся немного, заходил во все обычные места. Ураган на самом деле не состоялся. Дождь кончился. Деревья в парке все же повалило, но не слишком много.

В газетах сегодня заголовки про Дэвида Кеннеди, который ездил в Гарлем покупать наркотики. Он ведь тот самый бешеный тип, который подрался с Фредом в «Ксеноне». Он так славно попросил полицейских: «Меня зовут Дэвид Кеннеди, только, пожалуйста, не сообщайте моим родственникам, я просто хочу уехать в Хайаннис».

Суббота, 8 сентября 1979 года

Съездил в Форест-Хиллз. У меня были хорошие места. Заходил в раздевалку к спортсменам. Меня поприветствовала Билли Джин Кинг. Посмотрел, как играли Мартина Навратилова и Трейси Остин, однако мне совсем не нравится смотреть, как играют девушки, я терпеть не могу их манеру игры, они просто плохо играют, это невыносимо.

Макэнрой и Коннорс играли в матче друг против друга, однако они такие одинаковые – один и тот же типаж.

Вторник, 11 сентября 1979 года

Я пригласил Марину Скьяно на ужин у Чарльза Эванса, и мне пришлось идти пешком до Арсенала, чтобы встретиться с ней. Она была там на антикварной ярмарке вместе с Джедом. Входные билеты 3,5 доллара, и я сдуру заплатил за них, потому что никто не сказал мне, что ярмарка проводилась под эгидой Музея народного искусства, а я там – один из членов правления. Я познакомился с человеком, который управляет этим музеем, его зовут Бишоп, он считает, что моя коллекция ни к черту не годится. Идиот. Я, в любом случае, сейчас ненавижу «американское примитивное искусство», всю эту пеструю раскрашенную ерунду, – она выглядит, как какое-то барахло, все эти игрушки, карусели и индейские корзинки.

На ужине у Чарльза Эванса был Бо Полк, который оказался знаком с каждой женщиной, которая там была. Он разошелся со Стефани Маклюэн, но она тоже была на ужине. Бо обвинил меня в том, что именно я познакомил его с Барри Ландау, но на самом деле он понимает, что я-то как раз предупреждал его быть с ним поосторожнее.

Суббота, 15 сентября 1979 года – Нью-Йорк – Чэдс-Форд (Пенсильвания) – Нью-Йорк

Сюзи Франкфурт заехала за нами на лимузине, который принадлежит одному ее клиенту, он занимается ремонтом и отделкой помещений. Прекрасный день.

Мы отправились прямо в музей реки Брендивайн, а после него кто-то из местных повез нас к дому Фролика Уэймута. Он натянул там тент от солнца, подал хороший салат с курицей. Там были правильные гости. Леди Берд Джонсон, Генри и Ширли Фонда и всякие старые богатые дамы, похожие на бульдогов. Потом мы отправились к Джейми Уайету, который все это время давал интервью журналу «Уименс уэр дейли», а Филлис была в бассейне. Я разговаривал с Ширли Фонда. Она сказала, что они было продали Дэвиду Бреннеру свой дом на Ист-Сайде в Нью-Йорке, на 79-й улице, но в самый последний момент тот пошел на попятную, заявив, что слишком знаменит, чтобы быть владельцем дома. Она сказала, что если уж Генри Фонда может быть домо владельцем, то Дэвид Бреннер тоже может. Однако она очень рада всему этому, потому что они теперь опять сдают этот дом, за пять тысяч долларов в месяц, и так получают больше денег. Когда она проводила уборку в доме, она нашла за книжными полками большой золотой крест, который стоит около 20 тысяч долларов, и теперь они хотят выяснить, кому же он принадлежал. Она сказала, что оставить его себе было бы против ее принципов. Я так понял, что его очень хотела бы заполучить Сюзи, ведь она обожает золотые кресты.

Мы отправились к Фролику, чтобы переодеться. Женщины надели свои бальные платья. Да, а у Генри Фонда все зубы – свои. Он ел зеленые яблоки. Я уверен, что они у него свои, потому что они чуть потемневшие. Сюзи скрутила косяк, но как-то невовремя. Я выпил джулеп, один из этих напитков с мятой, и меня стошнило. А Сюзи забыла покормить шофера – ну не ужасно ли?

В музее Фролик познакомил меня с губернатором Скрентоном и его женой, а также с некоторыми старыми дамами. Я выпил пару коктейлей, сделал несколько фотографий, поужинал. Марина Скьяно и Джед поменяли именные карточки, чтоб сидеть рядом друг с другом – иначе их не устраивало. Я сидел рядом с Нэнси Хэнкс, с одной стороны, и сестрой Генри Макэлхини, ее зовут Бонни Уинтерстин, с другой. Нэнси Хэнкс – глава Национального фонда поддержки искусств, и это она, я думаю, пригласила Джейми к себе в консультативный совет, Национальный совет по делам искусств. Бонни Уинтерстин была замечательная, забавная. Она полная, с седыми волосами, которые сильно стянуты на затылке. Несколько лет назад она продала японцам десять самых известных картин из своей коллекции, когда они шли по самым высоких ценам: как она сказала, ей чертовски надоели все эти люди, которые заявлялись к ней и требовали, чтобы она разрешила посмотреть на эти картины. Я встретил ребят во фраках и галстуках-бабочках, которые сказали мне, что они познакомились со мной двадцать лет назад в Университете Пенсильвании, когда мы с Эди приезжали туда с моей выставкой. Мы уехали около половины одиннадцатого вечера, и я заснул в машине по дороге.

Воскресенье, 16 сентября 1979 года

Отправился в «Трейдер Викс», на вечеринку, устроенную в честь фильма «Янки» Лестера Перски. Как оказалось, это был ужин для избранных – нас всего было четырнадцать человек. Лестер приехал с Ричардом Гиром, а потом подтянулись Джон Шлесинджер и Томми Дин. У Лестера теперь реденькая бородка. Ричард Гир спросил, как мы с Лестером познакомились, и я рассказал ему, что это было лет десять назад, можно сказать, под забором, и на этот раз Лестеру мои слова вовсе не пришлись ко двору, так что это была моя первая бестактность. Ричард Гир сказал, что лет десять назад он приехал в Нью-Йорк на автобусе из Нью-Джерси и первым делом отправился смотреть наш фильм «Мотоциклист» (Bike Boy) в Виллидж, и он сказал, что после него он захотел стать актером, – и на это ушло одиннадцать лет. Он высокий, крупный, красивый. Мы говорили о женщинах, и он рассказал, как встретил самую красивую женщину в Риме – Далилу Ди Ладзаро, во время вечеринки у Дзеффирелли, в саду позади его дома, и я сказал ему, что это мы ее нашли: Пол Моррисси, увидев ее в рекламе по итальянскому телевидению, предложил ей главную роль в нашем «Франкенштейне», и на Гира это произвело сильное впечатление. Он скоро будет играть роль в новой пьесе под названием «Голубые», это английская пьеса про гомосексуалистов в концлагере. Я спросил Гира, не итальянец ли он, но он сказал, что вовсе нет, в нем французская и ирландская кровь.

Позже появился Стив Рубелл. Когда Стив в нормальном состоянии, он такой сдержанный. Лестер рассказывал всякие смешные истории. Тут я допустил еще одну бестактность. Я сказал, что здесь так весело и замечательно, что никто не должен уходить. А Стив сидел прямо рядом со мной. Я даже не подумал про вечеринку у него в «Студии 54», я просто хотел, чтобы Лестер еще потратил сколько-то денег, развлекая нас, потому что обычно он такой скупердяй. Джон Шлесинджер выступил с речью.

Понедельник, 17 сентября 1979 года

Та к с и на Юнион-сквер (4 доллара). Мы устроили ланч в честь Джека Кролла из «Ньюсуика», и я еще пригласил двух его друзей: парень снял фильм «Античасы», который очень понравился Джеку, а девушка, я не понял, была то ли его любовницей, то ли просто пиарщицей. Это небольшой артхаусный фильм. Мне говорили: «Фильм, как у тебя» [смеется], так что можешь себе представить, что это за кино.

Боб сказал мне, что он старается завязать отношения с «Ньюсуиком» потому, что они могли бы сделать про меня статью и поместить фотографию на обложке, но только я этого не хочу. Ну что такого они там выскажут? Репортеры ведь только способны выдавать старое за новое. «Он живет на Верхнем Вест-Сайде с двумя таксами и иногда выступает в роли подпорки для Полетт Годдар». Ну, может быть, они так же все это воспринимают, как и я сам, – что все это слишком скучно, ведь нужно же как-то расстараться: жениться там, или завести парочку детей, принимать наркотики, или похудеть на несколько сотен фунтов, или же умереть – вот тогда статья получится.

Отвез Руперта и Боба (4 доллара) и отправился домой, переоделся во фрак, надел галстук-бабочку. Мать Робина, миссис Эймори, пригласила меня на бал общества по борьбе с раком. Я пригласил Гейл Малкенсон. Я заехал за Гейл, она была в ярко-зеленом платье. Мы выпили у нее коктейль. Ее любовник сейчас не в Нью-Йорке. Он работает в компании, продающей сыры, и она пополнела, потому что он привозит домой все эти сыры. Поехали на такси в Линкольн-центр (2,50 доллара).

У них был оркестр, и все эти старые перечницы на танцполе выдавали фокстрот, и всегда находится одна старая дама, лет семидесяти пяти или восьмидесяти, которая выходит первая и начинает резво так прыгать. Эти старые кошелки все еще хотят, чтобы мужчины ложились с ними в постель. Они выглядят, как дамы в «Бонни энд Клайд», в этом лесби-баре в даунтауне, где за каждым столиком сидят женщины, которые выглядят, как чьи-то матери. Были Гилманы, они теперь лучшие друзья матери Робина, у них и дом рядом с ее домом в Таксидо-парк. Я спросил Сондру, что случилось с Аделой Хольцер, и она сказала: «Мой дорогой, ты не поверишь, но она уже восемь месяцев прожила у меня в доме и собирается выиграть это дело в суде». Вот, по-видимому, что значит хороший друг. Но, с другой стороны, если уж она такой хороший друг, то как же она позволила ей пробыть в тюрьме целых четыре дня? Призом в лотерее была поездка в Милан. Только по какой причине хоть кому-нибудь хочется в Милан?

Провели весь вечер за разговорами с Гейл о журнале, и мы с Робином пытались заставить ее посплетничать про Боба, но она заявила, что не будет ничего говорить про босса, лишь сказала, что когда он начинает кричать, она тут же уходит в другую половину помещения.

Вторник, 18 сентября 1979 года

Забыл, что Хальстона пригласили на «Шоу Донахью», так что я пропустил эту передачу.

Ронни работал в офисе, он готовится к своему двухнедельному отпуску, во время которого поедет в Калифорнию, чтобы повидать Джиджи.

Среда, 19 сентября 1979 года

Проснулся рано, потому что сегодня в офисе был большой ланч, поскольку Бриджид пригласила Стэнли Маркуса из сети универмагов «Нейман-Маркус». Доехал на такси на Юнион-сквер и пришел в офис (такси 3 доллара, кухонные принадлежности 125 долларов). В нашем здании только что закончили красить вестибюль. Все теперь в какой-то пуэрториканской гамме, мне это ужасно не нравится, даже заходить не хочется.

Мистер Маркус – смешной маленький человечек. Я попытался немного пощипать капустный салат, и он застукал меня за этим занятием. Мы ожидали Фреда, который должен был уже вернуться из Европы, но он так и не приехал. Заходил Руперт. Пришел Керли, забрал зонт, который я взял на время у супругов Хайнц несколько вечеров назад, чтобы вернуть его им. Джек Хайнц специально звонил по этому поводу, сказал, что это его любимый зонт. Я сказал Кэрол Роджерс из Interview, что нужно попытаться зарегистрировать слово Out в качестве названия журнала, и она сказала, что единственный способ зарегистрировать его – создать макет журнала с таким названием. Я хочу начать издавать еще один журнал – такой, чтобы он был моложе Interview, потому что Interview уже ведь стал хорошо известен, он устоялся. Завез Руперта домой (4 доллара), переоделся в парадный костюм (фрак и галстук-бабочка), поехал за Сюзи Франкфурт и Бобом.

Мы отправились в отель «Пьер» на показ мод Джанни Версаче. Сам Версаче сидел за нашим столиком, после того как все закончилось. Там была и Кэрри Донован, которая дала мне первую работу. Рядом со мной сидел Андре Леон Толли, он такой пошляк. Еще был этот мужик из «Уименс уэр», который нас терпеть не может, – как же его зовут? Майкл Коуд и был за столом со своей, наверное, любовницей, и на этот раз он был, вообще-то, славным. Еще был Людовик, который управляет «Режин».

В показе мод участвовали Джо Макдоналд и европейские манекенщицы. Ткани были странные – кружево, замша и кожа. Правда, модели одежды, которые Версаче сделал в этом году, очень женственные, но много драпировки и они некрасивые. Под конец этого показа он очень растрогался и даже [смеется] всплакнул.

Людовик пригласил нас в «Режин», однако мы собрались сначала пойти на вечеринку, куда нас пригласил Нельсон, в честь Майкла О’Донохью, сценариста фильма «Мондо видео», который вот-вот выйдет в прокат. Я заплатил за лимузин, который мы заказали (15 долларов), и нас довезли до «Танго Пэлас» на 47-й улице и Бродвее, а там все выглядело как на нашей старой «Фабрике», со всей этой серебряной фольгой на стенах. А девушки, те, что когда-то были «дешевками» – десять центов за танец, теперь стоят 20 долларов в секунду. Там была какая-то вульгарная танцовщица, с огромной грудью, как у Джери Миллер в «Хламе». Вечеринка была ужасная, ко мне подходили какие-то мерзейшие молодые люди, заговаривали со мной. Играла рок-группа под названием «Клиторы» (The Clits). Там был Ричард Терли, ему это заведение пришлось по душе.

Четверг, 20 сентября 1979 года

Мне пришлось пойти на показ фильма «Анти-часы», который сделали друзья Джека Кролла, они устроили показ для меня одного, но я не хотел идти один, поэтому пригласил Джона Райнхолда, Керли и Томаса Амманна, потому что он интересуется артхаусом. Мы поехали на угол 48-й улицы и Бродвея (такси 3 доллара). Я на пять минут опоздал, и они начали показ. Изображение было не в фокусе, фокус появлялся только раза четыре, все проецировалось на двойной экран. Снимали на видео, но потом перевели на кинопленку, в фильме какая-то девушка мастурбировала под душем. В конце концов с фильмом что-то случилось, мы решили, что, наверное, порвалась пленка, но мы не поняли, так ли это или просто фильм закончился, и никто из нас не решался спросить, поэтому мы так и сидели там в темноте, пока наконец из проекционной будки не вышел киномеханик, который вынес коробки с пленкой, и тут мы поняли, что фильм действительно закончился. Мы не знали, что и сказать, а девушка, которая устроила нам этот показ, хотела, чтобы мы как-то высказались, так что в конце концов я сказал: «А мне понравилось», и она явно испытала облегчение.

Пятница, 21 сентября 1979 года

Встал, прошелся по окрестностям, раздавая Interview. Зашел в новый магазин Маноло Бланика на 65-й улице и Мэдисон-авеню, рядом с «Крон», там очень красивая обувь, как ни у кого. Пошел в «Крон» (58,68 доллара). Шел дождь, так что было невозможно взять такси, все ждали, пока появятся машины. Но тут проехал Джин Шалит в своем автомобиле, сказал, что подвезет меня, и я сказал, что это слишком далеко от того места, куда он направляется, а он ответил, что для меня ему ничего не жаль. Он рассказал, что не курит, не пьет и не принимает наркотики – только работает. Ему удалось заполучить Мерил Стрип, чтобы взять у нее интервью, и я спросил, в чем секрет его успеха, потому что мы безуспешно пытались договориться с ней насчет нашего журнала, и он ответил, что просто работает очень и очень много. Он сказал, что всегда сам берет трубку и никогда не поручает этого помощнику. Он довез меня до самого даунтауна, и я работал всю вторую половину дня, а потом отвез Руперта (такси 4 доллара). Я собрался, привел себя в порядок, я был кавалером Шэрон Хэммонд на вечеринке в честь Алексис Смит в ресторане «Дьюкс» – перед тем, как они отправятся с гастролями по стране: повезут по городам «Лучший бордельчик в Техасе». Сидел между миссис Лонг и Твайлой Тарп, и Твайла все говорила, что она уже вышла в тираж, что ее карьера в кино закончилась, что все испортил Лестер и «Волосы», потому что там было мало ее танцев – хотя я лично не понимаю, а сколько же тогда их там должно было быть? У нее красивый любовник, моложе ее, и он живет с ней уже несколько лет. Она пыталась сделать вид, что не имеет никакого отношения к танцорам из церкви Джадсона – в шестидесятые годы были танцоры из церкви Джадсона в Гринвич-Виллидж, а когда я называл чье-то имя, она даже не говорила, что знакома с этими людьми, она лишь сказала, что была там в подвале или что-то в таком духе, но потом, после нескольких коктейлей, она начала все рассказывать про танцоров, хотя только что делала вид, будто их совсем не знает. А ее бойфренд даже сказал ей: «Ну зачем ты притворяешься, что не знаешь их?» Возможно, она просто глупая танцовщица, которая переняла все, что они там придумывали, и каким-то образом у нее это получилось лучше всех. Как именно, не знаю. Она ведет себя так, словно она гораздо более важная птица, чем другие. Но разговаривать с ней было очень интересно.

Были Джеффри Холдер, Джеральдин Штутц, все завсегдатаи. Вечеринка славная. А потом мы пошли в «Нью-Йорк/Нью-Йорк». Там был Лестер Перски, с ним было весело, а еще Джек Мартин. Я всегда ужасно здорово провожу время в компании Джека Мартина, он такой остроумный. Он сказал, что портфолио с Мэрилин, которое я подарил Джойс Хейбер, валяется у нее в подвале, покрываясь плесенью, и что однажды он смог забрать у Роны Баррет мою афишу с Мэрилин, которую я ей подарил, просто сказав ей: «О, Рона, на что тебе эта ерунда?» – и она ему отдала эту афишу. Джек понимает в искусстве, у него есть кое-какие хорошие вещи. Я подарил Джойс портфолио с Мэрилин после того, как она написала о нас большую статью в «Лос-Анджелес таймс» в конце шестидесятых годов, она тогда только-только рассталась со своим мужем – Дагом Креймером, и я решил, что мое портфолио подбодрит ее немного, причем это было еще до того, как я стал понимать, какая это ценность. Они сейчас очень дорого стоят.

Суббота, 22 сентября 1979 года

Был в офисе. Сходил через улицу на фермерский рынок, купил кое-что из продуктов (8 долларов). В Interview все работали.

За мной заехал Томас Амманн на своем лимузине, и мы поехали в «Ниппон», чтобы со всеми встретиться. Там были Уилсон Кидд и Билли Кимбалл – приятель Уилсона, учится в Гарварде; были Джон Райнхолд, Роберт Хейз, Керли, декоратор Келлер Донован, Руперт и его новый друг – всего нас было десять человек, одни мужчины, так что стало даже как-то неловко. Я услышал, как за соседним столиком кто-то из сидевших там стариков сказал [смеется]: «А-а, это, наверное, ученики из приготовительной школы со своими преподавателями», – ну да, мы с Джоном на вид старше остальных, а все ребята были в пиджаках и галстуках. Мы прекрасно провели время (ужин 300 долларов). Потом решили, что пойдем в клуб «Ковбои», а после отправились в «Раундс». Там один мужик сказал мне, что познакомился со мной когда-то в Теннесси, и спросил, можно ли с нами посидеть, чтобы понять, как все в Нью-Йорке на самом-то деле устроено (105 долларов). Там был Джо Макдоналд, он сказал, что «Фламинго» снова открывается, и мы пошли туда, а парень на входе пустил нас бесплатно, и все потому, что я как-то раз был там членом жюри на конкурсе красоты среди мужчин. Во «Фламинго» все было отлично, там все только что отремонтировали, и потом в три часа ночи Томас Амманн отвез меня домой.

Воскресенье, 23 сентября 1979 года

Пошел в церковь, а оттуда опять домой. Наклеился, собрался, за мной заехал Керли, и мы двинули на 42-ю улицу, где находится радиостанция WPIX, – для участия в «Шоу Джона Оугла». Я пригласил Уолтера Стединга, чтобы он во время передачи поиграл на своей волшебной скрипке, он и правда хорошо сыграл, а когда его интервьюировали, производил впечатление человека глубокомысленного. Потом заскочил Лу Рид, сказал, как рад всех нас видеть. Лу рассказал мне, что у одной из его такс была операция на позвоночнике. Я позвал его с нами позже в «Мадд Клаб», поскольку там устраивали «Вечер мертвых рок-звезд», но он ответил, что поучаствует там сам по себе, я же лишь заметил, что он слишком для этого хорошо выглядит.

Мы отправились поужинать в «Уан Фифс» (такси 3 доллара). Когда вошли, Джеки Кертис (а он опять начал одеваться в женское платье) уже сидел в баре с – кем бы вы думали? – Тейлором Мидом, который, как оказалось, поджидал здесь – кого бы вы думали? – Виву. А потом все они отправились туда же, в «Мадд Клаб». Мы выпили (45,14 доллара), на часах была уже половина двенадцатого, так что мы тоже направились в «Мадд Клаб» (такси 3 доллара). Там у них была комната, в которой Дженис Джоплин втыкала себе шприцы в руку, и еще была комната Пола Маккартни – наверное, из-за того, что однажды пронесся слух, будто он умер, – и еще была «мама» Кэсс, которая умерла, подавившись бутербродом с ветчиной, и прямо перед ней стояла тарелка с бутербродами, и можно было брать их и есть. В общем, чума! Винсент и Дон Манроу снимали все на видео.

Вива в какой-то момент читала свои стихи, но я пропустил это, не повидался с ней. Был Франсуа де Менил. Бывший «мистер Вива» тоже присутствовал. Еще у них там были девушки в черных одеяниях, которые без конца плакали и стенали, потом ко входу в клуб подъехал катафалк. Я очень устал. Всех развез по домам (такси 15 долларов).

Вторник, 9 октября 1979 года

Приехал на Юнион-сквер к 12.45, чтобы встретиться с Ньюхаусами, это мать и сын: Митци и Сай. Она принесла фотографии мужа, который недавно умер, но это оказалось не то, что нужно, так что они пришлют какие-нибудь другие, чтобы я сделал его портрет. Она, возможно, тоже закажет свой портрет. Никого не было, так что на стол пришлось накрывать Виктору. Митци – невысокая маленькая женщина, ей восемьдесят два года. Я спросил сына про журнал «Селф», и он сказал, что ситуацию каждый месяц отслеживают с помощью компьютерных опросов, поэтому они в курсе мнения читателей. Пришлось пойти на вечеринку, которую давал Ричард Вайсман в честь губернатора Брауна – ее организовывала Кэтрин. Со мной был Керли, его пригласил Фред. Движение ужасное, ведь в Нью-Йорк приехал Кастро (такси 3,50 доллара). На вечеринке был Бо Полк, он пригласил меня на какую-то вечеринку в честь Джорджа Буша. Потом приехал Пэт Хикки, хоккеист, со своей подругой, а вид у него был, как для рекламы сигарет «Тэритон» – черный фингал под глазом. Приехал губернатор Браун, выступил с речью, я записал ее на магнитофон, позже он спросил меня, зачем, и тут все ребята сказали ему: «Да просто так – он потом эти пленки в коробку кинет». Он ничего особенного не сказал, однако если без конца выступать с речами, о чем остается говорить-то? Стефани снова встречается с Бо Полком, я имею в виду Стефани Маклюэн, но я заметил, как она направилась прямиком к губернатору, когда он приехал, и расцеловала его, хотя она с ним не знакома. А потом, после его речи, она встала и задала сложный вопрос – наверное, хотела показать, какая она умная, но только выглядела глупо, да и он тоже. Он позже подошел ко мне, чтобы пожать руку ради моего голоса на выборах, что-то такое сказал про всю эту фигню с искусством, наверное – про законодательство, по которому художники стали бы получать авторские отчисления при перепродаже своих произведений, – только мне это смешно. Диана фон Фюрстенберг сказала ему, что он так похудел, что у него теперь на талии вообще нет жировых складок (ну, «ручек для секса»), а ей они так нравились. Я хотел, чтобы кто-нибудь спросил: «А Джерри голубой?», но Диана сказала, что нет, ничего подобного. Были Джудит Холландер и Джед, они заехали по дороге на день рождения Тома Кашина, который отмечали в «21». Я хотел просто поехать домой, но Кэтрин попросила пойти в «Илейн» с Родом и Джуди Гилберт и с Пэтом Хикки и его подругой.

Илейн сидела за столиком с пятью женщинами, одна из них была, наверное, Кэнди Берген («наверное» потому, что, как мне позже сказали, это была она, хотя, по-моему, вовсе не похожа) – и я посмотрел на нее, а она на меня, но мы друг другу ничего не сказали. Если это она, то выглядит сейчас уже немного постаревшей. Пэт Хикки отвез свою подругу домой, но потом вернулся – ведь Кэтрин весь вечер с ним флиртовала. Ричард все пытался заставить меня выпить текилы, но около двух часов ночи я уехал (такси 3 доллара).

Четверг, 11 октября 1979 года

Проснулся, за окном дождь, снова похолодало. Кто-то случайно столкнулся с Труменом в Новом Орлеане, а значит, он уехал вовсе не в Небраску. Может, ему просто понадобились деньги: ведь на поездку в Небраску он попросил у нас шесть тысяч долларов – чтобы сделать материал для Interview, и мы ему эту сумму дали.

Всю вторую половину дня я проработал в задней половине офиса. Фред был в одном из этих своих настроений, лишь бы всех гладить против шерсти, и вот он пригласил Керли поехать с нами на выставку Ларри Риверса в галерею «Мальборо».

Эта выставка – нечто вроде ретроспективы его творчества. Она производит странное впечатление: будто ему в голову больше ничего нового не приходит, вот он и решил все повторить. В лифте я столкнулся с одной гречанкой, чей портрет недавно делал, однако я ее не узнал. Еще я увидел там Руперта, и он сказал мне, что матрицы с моими «Драгоценностями» получились хорошо. На вернисаже один человек сказал: «Я шурин Ларри, и мне принадлежит здание, в котором находится ваш офис», и еще он сказал, что только что сдал помещение на первом этаже для дискотеки, однако нам не о чем беспокоиться, это, мол, никак нам не помешает, потому что там все будет происходить не в наши рабочие часы. Я сказал ему: «Вот спасибо!» Здорово, правда? Когда мафия подожжет дискотеку, она сожжет дотла все здание только после окончания рабочего дня! Ну какая прелесть, а: наш сосед – дискотека! Потом я поехал на ужин у Гилманов и там познакомился с одним юристом, который приехал в Нью-Йорк, чтобы учиться на курсах по минимизации налогов.

Пятница, 12 октября 1979 года

Опять дождь, еще один ужасный день. Утром звонил Майкл Зивьян, он попросил меня подписать некоторые из моих «Космических фруктов», так что я дошел вверх по Мэдисон-авеню до его дома.

Позвонил Генри Пост, я с ним поговорил, однако боялся, что он записывает наш разговор на магнитофон, поэтому ничего не сказал. Он послал мне статью, которую написал для журнала «Нью-Йорк» – про кваалюды. Он по-прежнему жаждет устроить неприятности Стиву Рубеллу.

Воскресенье, 14 октября 1979 года

Пошел в церковь, на улице было славно. Потом встретился с Бобом около пяти вечера, чтобы посмотреть на Далай-ламу в соборе Иоанна Богослова на 112-й улице и Бродвее. Захватив по пути Фреда, поехали в аптаун (такси 6 долларов). Далай-лама выступил с речью, но очень уж скучной, и у него был переводчик, но совершенно непонятно, зачем, потому что после нее Далай-лама сам очень хорошо говорил по-английски. Его одежды были оранжевого и красного цвета. Потом была вечеринка в заднем помещении, и все стояли там, обмениваясь рукопожатиями. Боб сказал, что на него Далай-лама вообще не произвел никакого впечатления, потому что он не так хорош, как Папа Римский. Потом мы ушли оттуда, поймали такси, отвезли Боба, а сами поехали в «Мэдисон-сквер-гарден», встретиться с Ричардом Вайсманом и Кэтрин, которые направлялись туда на церемонию официального завершения спортивной карьеры Рода Гилберта и аннулирования номера «7» (такси 7 долларов). Кэтрин нужно ложиться в больницу, чтобы восстановить нерв на одной руке, потому что она ее совсем не чувствует. В Нью-Йорк скоро приедет ее мать, но Кэтрин надеется, что та ничего не заметит. В курсе только ее братья, Валентин и Джаспер.

Понедельник, 22 октября 1979 года

К нам в офис приходила Присцилла Пресли, и мы сделали интервью с ней. Ее сопровождал бойфренд, Майкл Эдвардс, манекенщик. Она призналась, что пока Элвис был жив, она вообще никогда не ела икру, все эти годы: он терпеть не мог рыбу и просто выгнал бы дочь из дома, если бы увидел, что она ест что-то рыбное. Господи, какая красавица! Я, правда, не понял, что у нее с носом – может, она его подправила. На ее старых фотографиях он кажется несколько шире.

Понедельник, 29 октября 1979 года

Нужно делать портрет для выставки в музее Уитни, и мы решили, что мне нужно сделать автопортрет в женском платье. Это была идея Фреда. Надо бы пригласить Джиджи, чтобы она загримировала меня как следует. Ронни сейчас очень волнуется: у него будет выставка в даунтауне – он ведь теперь конструирует клетки, делает из них арт-объекты.

Вторник, 30 октября 1979 года

Я случайно встретил Хуана Хэмилтона, который должен был прийти в офис несколько позже. Он и Джорджия О’Киф остановились в «Майфер» (такси 3,50 доллара). Когда я уже подходил к нашему офису, из какой-то машины вылез Йозеф Бойс, этот немецкий художник: их было всего человек восемь – вместе с его детьми и с Хайнером Бастианом. Он поцеловал меня прямо в губы, я даже перепугался. Я не знал, о чем с ним разговаривать. Заходили Хайнер Фридрих с Филиппой де Менил. Роберт Хейз привел Салли Келлерман, Барри Диллера и Барри Маккинли, так что даже не всем стульев хватило. Хайнер Бастиан сказал, что я должен сфотографировать Бойса, чтобы сделать его портрет. Потом я в своем заднем помещении фотографировал Джорджию и Хуана. До чего же это трудно, когда в офисе одновременно слишком много знаменитых людей: каждый из них недоумевает, что тут делают остальные. С Джорджией я работал до четырех. Наконец все они ушли. Позже я поехал на конное шоу в «Мэдисон-сквер-гарден». Сходил с целой кучей лошадников в «Стетлер-Хилтон», там давали омлет с беконом – им это, похоже, больше всего нравится. Было вкусно. Я стащил там кое-какие столовые приборы, а потом ужасно опозорился, так как они у меня выпали на пол и все увидели это. А ведь столовые приборы в «Стетлер-Хилтоне» еще сороковых годов! После, уже в «Студии 54», я наткнулся на Стива Рубелла, и он сказал, что в пятницу его приговорят к двум месяцам тюремного заключения, он договорился с правительственными органами, и они сняли с него все обвинения, связанные с наркотиками, а он признал себя виновным в уклонении от уплаты подоходного налога. Спросил, будем ли мы навещать его в тюрьме.

Среда, 31 октября 1979 года

Бобби Зарем на час дня назначил званый ланч в ресторане «Максвеллс Плам» в связи с выходом в свет нашей с Бобом фотокниги, которую мы в конце концов назвали «Экспозиции». В общем, я остался утром в аптауне, встретился с Элизиньей Гонсалвеш и Бобом у здания «Майфер», мы шли пешком к «Максвеллс Плам», а когда нам оставалось всего полквартала, к нам с дикими воплями подлетел Бобби Зарем: мол, мы ужасно опаздываем, как мы посмели так себя вести, что все вот-вот уйдут прочь. А на самом деле мы пришли вовремя, и хорошо, что немного припозднились, потому что как раз все-все пришли и только ждали нашего появления. Народу собралось много, мы с трудом пробрались сквозь толпу, чтобы войти внутрь. Там была Кэрен Лернер, она снимала все это для эпизода, который будет обо мне в передаче «20/20». Она прикрепила ко мне миниатюрный микрофон, так что пришлось помнить об этом и следить за всем, что я говорил. Вообще-то прием был для прессы, но по сути позвали всех, кого Барри хотел отблагодарить за то, что куда-то приглашали его самого. Там были огромные, почти метровой высоты, буквы AW, мои инициалы, сделанные из мороженого, но они таяли. Я ничего не ел. Все пришедшие получили книгу бесплатно – всего мы раздали почти сто экземпляров. Много книг украли официанты, а потом они же, только на кухне, попросили меня подписать их, и я не возражал, потому что ребята они славные.

Кэтрин задавала Стиву Рубеллу вопросы сугубо личного характера, например: «Вы что, действительно брали себе все эти деньги?», однако он вроде бы не был против. Говорит, что пошел на сделку с налоговым управлением и теперь будет проводить в тюрьме только два дня в неделю и выполнять там общественные работы – обучать всех, как устраивать дискотеки для солдат на военных базах. Какая чудесная идея! Следующий шаг будет сделать их голубыми и научить принимать наркотики, верно?

Позже мы поехали на такси в «Студию 54». В этом году все серьезно отмечают Хэллоуин, люди в машинах ехали в этих особенных нарядах, и у них на костюмах мигали всякие лампочки. В «Студии 54» оформление просто великолепное. Как войдешь, перед тобой по десять дверей с обеих сторон, и нужно пройти через каждую дверь, а у тебя под ногами бегают пластиковые мыши. А в другом помещении было отверстие в стене, и если в него заглянуть, там сидели восемь карликов и ужинали, с ними можно было поговорить. Они ели куриные кости. А в следующей комнате были резиновые перчатки, только некоторые из них на самом деле были настоящими руками. Это лучше, чем вернисаж, лучше, чем выставка в любой галерее. В некоторые комнаты я даже не заходил. Но все было отлично выполнено. Народу тьма, не продохнуть, все красавцы, и откуда их столько? Там была топ-модель Эсме вместе с Аланом Финкелстайном, но я бы их не узнал, если бы Томми Пейшен, торговец цветами, не сказал мне об этом: ведь они оба были в костюмах евреев-хасидов, и они еще потом сказали, что их очень удивило, отчего к ним все ужасно относились. Грим для них делал гример одной из бродвейских постановок. В три часа ночи завез Кэтрин домой (такси 3,50 доллара).

Четверг, 1 ноября 1979 года

На такси в даунтаун на вернисаж Ронни (3 доллара). Разговаривал с Ларри Риверсом. Его статья о пятидесятых годах помещена на обложке «Нью-Йорк таймс». На вернисаже были все тусовщики шестидесятых, например, Рене Рикар, который ни о чем уже не в состоянии говорить, только носится повсюду да сплетничает. Был Роджер Трюдо, он сказал, что теперь занялся отделкой интерьеров. Потом нам с Фредом было нужно ехать в Немецкое посольство на ужин в честь Бойса.

За ужином я сидел рядом с одной немкой, которая раньше как-то приставала ко мне на улице, чтобы я дал ей автограф. Это смешно. Мы немного опоздали, поэтому пропустили речь. Мне сказали, что в ней говорилось об экскрементах и о том, как отлично Бойс их использует.

Мы попали в газеты в связи с этим мероприятием Бобби Зарема, всюду нас упомянули – в колонках и у Джека Мартина, и у Лиз Смит, и у «Сюзи».

Понедельник, 12 ноября 1979 года

Хальстон пригласил меня на ужин, но тут позвонила Кэтрин, сказала, что Стив Рубелл и Иэн Шрегер сначала хотели сводить нас с ней в «Перл». Ну, я пошел туда. Стив сказал мне, что Лайза беременна и собралась замуж, но все это – большая тайна. Надо поручить Стиву заказать еду, потому что иначе он начинает дергаться и все ему не так. Мы сделали заказ, пока он ходил в туалет, но потом никто ничего не ел. Кэтрин заказала свинину, у нее теперь опять прекрасная изящная фигура. Мой вес сейчас дошел до 132 фунтов (60 кило граммов). Потом мы ушли оттуда, сели в машину и поехали к Хальстону. Он уже поужинал. Он отвел меня в сторонку и сказал: «Понимаешь, тут такая история: Лайза беременна, но только никому об этом ни слова, это все – страшная тайна». Кэтрин пыталась целоваться и обжиматься с Иэном. Она была «под мухой» и снова выспрашивала у Стива, сколько же он на самом деле украл.

Вторник, 4 декабря 1979 года

Я до того устал после трехнедельной поездки с Бобом и Фредом – мы рекламировали нашу фотокнигу «Экспозиции». Поездка началась с таким шиком – в Вашингтоне, где я был в ложе президента Картера в Центре Кеннеди, а вот завершилась в какой-то прямо-таки сточной канаве на Холливуд-бульвар, в книжном магазине «В. Далтон», который раньше назывался «Пиквик букс». Пока я подписывал там книги, внутрь ворвалась какая-то баба со шрамом на животе, которая орала: «Это не Энди Уорхол! Я спала с Энди Уорхолом, я знаю, у него рост под два с половиной метра, он в обычные двери не может пройти, да и не стоял бы он тут, в книжном лавке, ведь он же параноик!» [Смеется.] И это, по-видимому, точная цитата. А в универмаге «Нейман-Маркус» в Далласе для нас устроили грандиозную вечеринку в бойлерной, и все местные ребята говорили, что книга «четкая» и «клевая». Вообще все техасцы, кого мы видели, были такими снисходительными и тактичными, они говорили, например: «Как мило с вашей стороны, что вы приехали из такой дали, чтобы повидать нас». Хотел бы я уметь так разговаривать – но я не в состоянии придумать столь красивые выражения. Да, еще: один большой симпатичный мужчина в Далласе даже принялся настаивать, что сопроводит нас в дискотеку лично, потому что, сказал он: «Тут вот какое дело: вам, ребята, вполне может понадобиться защитник – там ведь обстановочка оч-чень крутая бывает. Хотя вы-то, наверное, ко всякому привыкли, вы ж из Нью-Йорка приехали и вообще…». Мы засмеялись, думая, что он шутит, а он вовсе не шутил.

Вторник, 18 декабря 1979 года

У меня на целый день был лимузин. Я заехал за Полетт, чтобы попасть на показ моделей Хальстона. Она была бесподобна, в белоснежном меховом пальто. У Хальстона я сидел рядом с Мартой Грэм, которая впервые за все время выглядела старой. Может быть, решил я, все дело просто в том, что обычно она всегда пользуется косметикой, а сегодня не стала краситься. Фотограф из «Дейли ньюс» много снимал меня с Лайзой. Я сказал ей, что даже не знаю, что и сказать, – в смысле, из-за выкидыша, но она ответила, что она в порядке. Устроили ланч у нас в офисе для друга Александра Геста, он фотограф, который после ланча должен был сфотографировать меня и Боба для «Пентхауса». Его гримерша сделала нам с Бобом грим – черные фингалы под глазами и окровавленные губы. Выглядело все отлично, по-настоящему. Потом они повезли нас в школу на угол авеню Си и 4-й улицы. В этом районе все выглядит так, будто его разбомбили. А потом из школы выпустили десятерых подростков, которые изображали [смеется], будто они только что нас ограбили. Было холодно. Один из подростков крикнул мне: «Не ходи на слишком много вечеринок!» Они сказали, что им разрешили уйти с занятия по машинописи. Я не знаю, что это за школа, – там были, например, занятия карате. Подростки были славные. Мы позировали на фоне настоящих граффити. Ну то есть я не мог поверить, что школа разрешила этим ребятам позировать с кисками в «Пентхаусе», а потом я еще узнал, что им даже ничего не заплатят! И я сказал тому, кто все это организовывал, что как же так, это ужасно, если ничего им не заплатят, и он очень странно отреагировал на это, но потом они все-таки записали имена этих подростков. И мы отправились назад, в наш офис.

Среда, 19 декабря 1979 года

Съемочная группа из программы «20/20» телекомпании «Эй-Би-Си» явилась к нам в офис, чтобы сделать кое-какие кадры. Я работал до половины восьмого вечера. Потом, уже дома, наклеился, и тут позвонил Боб, сказал, что ужасно устал, однако все равно хочет пойти на ужин к Элис Мейсон, так что он заехал за мной и мы добрались до угла 72-й улицы и Лексингтон-авеню. На ужине я сидел рядом с Норрис Черч Мейлер. Я сказал ей, что мы все еще хотели бы сделать с ней какой-нибудь материал для Interview, однако она ответила, что располнела, что она на самом деле больше любит поесть, чем оставаться худой ради модельного бизнеса. Потом мы взяли такси в «Эль Морокко» – поехали Норрис с Норманом и я с Бобом (такси 5 долларов). Там была вечеринка в честь помолвки Марго Хемингуэй. Я столкнулся с Джейми Блэндфордом, а потом мы поссорились, я даже не знаю сам, почему, у меня это вечно случается, и я надеюсь, что [смеется] я его не обидел. Там была Мими Трухильо. Она замужем за сыном того самого диктатора, и она – дизайнер одежды. Виктор всегда смотрит ее модели, а потом рассказывает о них Хальстону, – она делает вещи как Хальстон, только, типа, раньше него.

Там были Милли и Билл Кайзерман. Я познакомил Норрис с ними, однако вышло, наверное, несколько странно, потому что я сказал: «Вот Норрис Черч, ей нужна бесплатная одежда». Ведь дизайнерам всегда нужны красивые люди, которые ходили бы всюду в их одежде, полученной бесплатно. Кругом были смешные молодые люди – «Эль Морокко» снова становится тем, чем было.

Четверг, 20 декабря 1979 года

Поехал на такси на 47-ю улицу (3 доллара). Потом прошелся до работы, на рождественскую вечеринку в офисе. Затем домой, привел себя в порядок. Направился к Тому Армстронгу на 72-й улице и Парк-авеню, там был Лео Кастелли, Айрис Лав и Роберт Розенблюм, который сказал, что вообще не понимает, почему все плохо отозвались о моей выставке в музее Уитни. Там была Бобо Лежандр, и я ей нахамил, потому что она такая фальшивая, такую чушь несет. Она дружит с супругами де Антонио. Она наследница торговца коврами. Подали картофельную запеканку с мясом, но я уже поел до этого. Потом я повез Джона к Ричарду Вайсману на площадь ООН. Там был Рон Дюгэ, пришел Род Гилберт, но без Джуди, были Фред, Уитни Тауэр и Эверил, которая снова начала носить мини-юбки, на ней была мини-юбка ее матери, а на юбке – дырка. Были Питер Бёрд, Шерил Тигс, а Дюгэ, по-моему, решил приударить за Кэтрин, после того как увидел ее фотографию в нашей книге «Экспозиции»: там она без лифчика. Были еще Витас и тот красавчик, которого мы сфотографировали вместе с Витасом еще в Париже, и был Джон Макинрой. И как раз когда вечеринка уже стала совсем славной, Джон Райнхолд затащил меня в гардеробную и начал такой серьезный разговор. Он вдруг будто помешался, стал говорить, что я его любимый друг, что когда я не звоню, он сходит с ума. Я не понимаю, чтó он имел в виду, он просто с катушек съехал.

Там была Кэтрин Оксенберг, а еще много женщин, на вид как будто стюардессы, а когда женщины перепьют, они становятся невероятно противными. Меня ожидал лимузин, мы с Кэтрин и несколько этих стюардесс сели в него, и шофер завез сначала Кэтрин, потом меня, а потом я дал ему чаевые (40 долларов), и он развез всех прочих по домам. И я не попал на вечеринку Фреда Мюллера, и на вечеринку Элинор Уорд, и на вечеринку Келлера Донована, и на вечеринку журнала Rolling Stone.

Пятница, 21 декабря 1979 года – Нью-Йорк – Вейл (Колорадо)

Прибыли в Денвер в половине шестого вечера. Мы с Кэтрин напились, пока летели, и дурачились, шутили с одной дамой, которая коллекционирует крупные драгоценности – она раньше жила в «Ритц-Тауэрс». Она потеряла в самолете серебряное кольцо, однако ей было все равно, потому что это всего лишь серебро. Она летела дальше в Таос.

Нас ожидала машина, что-то вроде микроавтобуса, которая должна была доставить нас в Вейл. Красивая девушка – она же носильщик – принесла наши тяжелые вещи (чаевые 10 долларов).

Доехали до дома Джеда к 19.40. Высота на меня вдруг сильно подействовала, у меня начались сильные боли в груди. Я думаю, это связано с тем, что меня прострелили. В Денвере было не так плохо, потому что Денвер находится ниже, а вот когда я был как-то раз в Мехико-сити, там я почувствовал высоту, но не так резко. Весь дом здесь похож на большую сауну. Этот дом Джед купил вместе с Питером и Сэнди Брентами. Его проектировал Вентури. Он деревянный, простой и чистый. На втором этаже спальни. Кухня на третьем этаже, а гостиная на четвертом. Мебель вся от Стикли.

Пешком сходили в город в ресторан «Лефт Бэнк» (коктейли 30 долларов, ужин 200 долларов). Там были Фрэн и Рэй Старк, и Боб знает, что они республиканцы, поэтому он рассказывал им анекдоты про Кеннеди, а потом пригласил их на коктейли в понедельник. Рэю очень нравится Пол Моррисси, Пол сейчас пишет для него сценарий. Я оставил свою подпись в гостевой книге ресторана, и в ней есть еще подписи Бетти и Джеральда Фордов, Боба Хоупа, а потом мы пошли домой, дорога была в горку, и это ужасно, вся эта прогулка была ужасной, у меня сильно кружилась голова и я очень плохо себя чувствовал.

Понедельник, 24 декабря 1979 года – Вейл

Аврора сделала буженину и индейку, но на нашу вечеринку с коктейлями никто не пришел. Мерседес Келлогг позвонила и сказала, что простужена, а Старки просто не пришли – и все.

Вторник, 25 декабря 1979 года – Вейл

Супруги Форд просто здороваются за руку со всеми подряд, без разбору. Бетти Форд выглядит не так хорошо, как на фотографиях после подтяжки, она как будто выглядит точно так же, как прежде. Правда, сейчас она блондинка. В первый момент я подумал, что это миссис Никсон. Боб невероятно хотел с ними познакомиться, но всякий раз выталкивал меня вперед, перед собой, а я тут же скукоживался, так что знакомство не состоялось.

Раздавал Interview, тут есть действительно хорошие места, где это можно делать.

Тр и человека попросили у меня автограф. Все меня разглядывают, потому что я ношу куртку-парку из волчьей шкуры от Хальстона.

Мы зашли в один бар, где показывали фильмы про катание на лыжах: ты пьешь пиво, а сам смотришь на лыжников. Никто к нам не подошел, не спросил, что мы хотим выпить, ну мы ничего и не пили, просто посмотрели фильм, а потом ушли. У нас сегодня ужин с Нэн Кемпнер. Я начал читать «Во всем сером», и имена героев показались мне знакомыми. Например, главного героя зовут Рай.

Среда, 26 декабря 1979 года – Вейл – Нью-Йорк

Вернулся как раз вовремя, чтобы застать Винсента в офисе, было 18.00. Руперт уезжал на Рождество, так что сделать успел немного. Я поговорил с Джоном Райнхолдом, и он предложил пойти в «Трейдер Викс», чтобы обсудить различные идеи по поводу драгоценностей. Взял такси, думал, что так будет проще, но шофер все никак не мог тронуться с места, он сказал, что не может опомниться от счастья – ведь именно я сел к нему в машину, потом он проехал на красный свет, и я спросил его: «А вы знаете, как туда доехать?», и он ответил, что знает, это Плаза на 59-й улице и Пятой авеню, но потом он проскочил 59-ю улицу, и тут я на 57-й сунул ему три доллара и быстренько выскочил из машины. Джон уже был там, потом пришел Кер ли, в приподнятом настроении, и захотел пойти в «Студию 54» около полуночи, довольно рано (такси 4 доллара). Я очень разволновался, когда он мне сказал, что в журнале «Нью-Йорк таймс» напечатали мою фотографию – но вместе со Стивом Рубеллом. В «Студию 54» приехала Бьянка с Джоном Сэмюэлсом, который приехал домой из Гарварда на рождественские каникулы. Вид у него такой влюбленный – он на несколько дней повезет ее погреться на солнце.

Четверг, 27 декабря 1979 года

Да, я хочу похудеть, а мы накупили множество различных сыров. Бойфренд Гейл Малкесон занимается импортом сыров, так что она для нас покупает их у него за полцены.

Ронни и Джиджи ужасно поссорились, она упаковала свои вещи и уехала, а он теперь в дурном настроении. Они поссорились потому, что он покупал ей подарки, а у нее не было денег, чтобы купить подарки ему, вот она и разозлилась. Просто героиня из плохого фильма сороковых годов. Нам прислали экземпляр книги Стивена Гейнса, которая называется «Клуб», это «роман» про «Студию 54». В ней есть герой – шикарный дизайнер модной одежды с Седьмой авеню по имени [смеется] Эллисон, который работает в «Олимпик Тауэр» и у которого бойфренд из Перу по имени Рауль. Имена такие идиотские.

Пятница, 28 декабря 1979 года

Бродил по улицам, раздавая Interview, потом поехал на такси (3 доллара) в дом 245 на Парк-авеню, чтобы встретиться с Бобом Денисоном и поговорить об инвестициях. Я вошел в здание, вызвал лифт на двадцать седьмой этаж, дверь лифта открылась, и тут я ощутил запах гари. Я вошел в офис Боба, а он там всюду метался, пытаясь определить, не горит ли что-то из его аппаратуры.

Но потом примчалась секретарша и сказала, что в здании пожар и надо немедленно уходить.

Боб хотел вызвать лифт, но я сказал: ни в коем случае, надо по лестнице. Но дверь на лестницу была заперта. Прямо как в том фильме – «Ад в поднебесье». Мы, правда, нашли другой выход на том же этаже, и там дверь оказалась незаперта, так что мы пошли по лестнице. Люди говорили, что пожар на тридцать пятом этаже. На двадцать шестом этаже на лестницу вышли еще люди, потом на двадцать четвертом, и так было на каждом этаже. В результате мы спускались все медленнее и медленнее, потому что на лестницу вышло очень много людей. Однако никто не паниковал, потому что все знали, что пожар был где-то наверху, над нами. Правда, кое-кто чуть не потерял сознание. Когда мы дошли до самого низа, оказалось, что на улице собрались сотни людей. Ну, Боб Денисон и я пошли в «Тратторию», чтобы там провести нашу встречу. И я все не мог поверить: как же это так, вот я вошел в здание, и лифтеры позволили мне сесть в лифт и поехать наверх, хотя знали, что наверху начался пожар! К тому времени они не могли не знать об этом! А я мог бы, выйдя из лифта, оказаться прямо в огне. Все эти лифтеры лишь стоят вечно, как кретины.

Официант в «Траттории» спросил меня, что случилось, раз я стал так редко приходить к ним. Я слишком переволновался, чтобы что-то съесть на этот раз. Только кофе выпил.

Суббота, 29 декабря 1979 года

Мне звонила Бьянка, звонила Сюзи Франкфурт, но я не запомнил их номера, поэтому не перезванивал. Надо мне все же вести адресную и телефонную книгу. Я выпил бокал-другой вина, немного посмотрел телевизор, а потом почувствовал такую усталость, что тут же и уснул.

Понедельник, 31 декабря 1979 года

Я решил не усложнять себе жизнь и на Новый год просто сходить к Хальстону. Завернул подарки для Джейд. Пришел туда в десять вечера. Гостей было немного, все нарядно одеты, все во фраках и галстуках-бабочках. Были Боб Денисон и Дженни Хольцер, так что они, по-видимому, помирились. Были Нэнси Норт с Биллом Дьюгэном. Позвонил Виктор из Калифорнии, сказал, что он там вовсю развлекается. Когда пришел Новый год, мы все расцеловались и начали трапезу. Был доктор Джиллер. Вообще все было очень приятно. Джейд понравились мои подарки. Был Стив Рубелл. Потом, уже в три часа ночи, Бьянка захотела поехать на вечеринку к Вуди Аллену, на 75-ю улицу, в Харкнесс-Хаус. У Джона Сэмюэлса была машина, и он припарковал ее во втором ряду. У Вуди вечеринка была преотличная, знаменитостей навалом, туда стоило поехать раньше. Миа Фэрроу такая очаровательная и такая красивая. Был Бобби Де Ниро, он растолстел. Очень, очень растолстел. Я понимаю, что он специально набирал вес для фильма про боксера, но вот будет смешно, если ему не удастся избавиться от него! Он очень некрасив. Он, наверное, сошел с ума: ведь он по-настоящему жирный.

Появился Мик с Джерри, и Бьянка подошла к нему и была очень мила. Не знаю, как ей это удалось, однако она смогла со всем этим справиться, она сломала лед, они почти полчаса проговорили. Она хотела заставить Джерри понервничать, и это ей удалось. Мик сбрил бороду, так что выглядит теперь классно.

Мы поехали в «Студию 54», а там все оформление было на тему льда. Лед повсюду, по стенам капало. Потом Стив сказал: «Пошли вниз, в подвал», и мы пошли туда. Он почти что сказал: «Кто-нибудь хочет кокаина?» Ему хотелось, чтобы все было, как в старые добрые времена. В подвале было грязно, повсюду мусор и так далее. Там была Уинни, но без Тома Салливана – она сказала, что он на Гавайских островах.

Потом, уже наверху, увидел Дюгэ с еще одним хоккеистом, и попытался познакомить их с Мариной Скьяно, но они сказали, что их постоянные подруги тоже с ними приехали, из Миннесоты или Индинаполиса, что-то в таком роде, поэтому не могли они ничего такого… Потом уже настало шесть утра, и мы с Мариной уехали, а снаружи народ по-прежнему ломился внутрь, все еще хотели попасть в клуб. Мимо нас в лимузине проехал Джек Хофсис, режиссер бродвейской постановки «Человек-слон», и он нас подвез, хотя у него там внутри было человек двадцать парней. Я вышел вместе с Мариной, потому что знал: если останусь в машине, они позовут меня с собой, а я хотел еще успеть выспаться и поработать утром.

Марина пригласила меня на пиццу и я пошел к ней. Мне постоянно говорят, что она заказывает самые лучшие блюда в городе, что ее работники привозят ей салями из Бруклина и пиццу из Куинса и тому подобное, так что мне захотелось попробовать самому. Пицца была неплохая, конечно, ну, дешевая, в общем, такая пицца, одно тесто, немного кетчупа и немного сыра. И сыр не отлипает от зубов, когда ешь, хоть его и немного. Когда я был у нее, то заметил, что на плите стояло много всякой еды, она объяснила, что это на счастье, что так полагается: в Новый год оставить на плите много приготовленной еды. В общем, я у нее побыл какое-то время, и мы разговаривали о том о сем, она расспрашивала меня про мой дом, я сказал ей, сколько мне стоит его поддерживать и вести хозяйство, и она почувствовала, что я говорю правду и она что-то у меня выудила, а это означает, что мы теперь друзья или что-то в таком духе, не знаю даже. Я все ждал, когда рассветет, но по-прежнему было темно. Ну то есть в 6.30 утра все было еще совершенно темно, а я думал, что солн це встает в шесть. А ведь в прошлом году, когда я ушел с празднования Нового года, было уже светло, но, впрочем, тогда уже было семь утра, а не шесть.