Суббота, 3 января 1981 года
Работал всю вторую половину дня. Потом пошел на день рождения Криса Макоса. Питер Уайз решил подарить ему гостиничный номер на день рождения, и снял его в той гостинице на Сентрал-Парк-Саут, куда, пожалуй, больше никто не селится, «Санкт-Мориц», ну, мы все туда и поехали (такси 3 доллара). Питер был очень славный, он привез туда все туалетные принадлежности Криса, и Крис был в восторге. Приехал Джон Гулд, вице-президент «Парамаунта», с бортпроводником какой-то авиакомпании. Мне кажется, что ему неловко получать от меня розы – я ведь то и дело посылаю их ему на работу, так что больше не буду. Он же старается выглядеть как мачо.
Потом мы поехали на квартиру Джона Райнхолда – посмотреть, как продвигается ремонт и отделка помещения, которые делает Майкл Грейвс, да вот только на одну комнату у них ушло уже девять месяцев – то они сделают окно на дюйм ýже, чем нужно, то шире, чем нужно, так что без конца приходится переделывать.
Воскресенье, 11 января 1981 года
Позвонил Винсенту и разбудил его. Он сказал, что многие мои картины в офисе потрескались от холода.
С часу до половины шестого смотрел по телевизору «Гигант». Очень длинный фильм. Я даже сходил в церковь, чтобы сделать перерыв, а когда вернулся, он еще не закончился. Самое плохое в фильме – актерская игра постаревшего Джеймса Дина. Но есть и хорошее – когда он пьян и говорит прямо в микрофон, как рок-звезда, он только что не глотает этот микрофон, и слышны одни искажения, шум и все такое абстрактное.
Я выпил немного вина и принял пару таблеток аспирина от боли в спине. Еще я пытаюсь не забыть принимать по две таблетки аспирина в день, чтобы у меня не развилась старческая немощь: я недавно прочитал, что это останавливает процесс развития артериосклероза. Правда, сам не знаю, помогает ли: моя мать принимала миллион таблеток аспирина, но ей это ничего не дало. Боб сказал, что инаугурация будет в субботу. Я не знал, что так скоро. Боб теперь плевать хотел на диско, он так счастлив со всеми своими республиканцами – ему без конца звонят и Дориа, и Джерри Зипкин.
Понедельник, 12 января 1981 года
Светило солнце, поэтому я решил поработать в передней части офиса, за столом Ронни. Мне нужно было сделать несколько изображений Йозефа Бойса. Но Ронни по небрежности оставил банку с краской на полу, прямо посередине, я случайно задел ее, и краска забрызгала мой ботинок и брюки, так что всю вторую половину дня я отчищал краску – такое у нас впервые случилось. А потом этот парень, рок-звезда из The Cars, Рик Окасек, захотел привести всю свою группу, чтобы они посмотрели на его портрет, – и привел.
Вторник, 13 января 1981 года
Я искал различные идеи для серии «Новые мифы». Еще разглядывал картинки для серии «Матушка Гусыня». Но лучше всего, по-моему, мы придумали вот что: пусть люди приходят к нам, одеваются в любые костюмы, во что хотят, а мы будем их фотографировать, и тогда у нас не будет проблемы с копирайтом.
Среда, 14 января 1981 года
Я попросил Бриджид написать Глории Свенсон открытку с благодарностью – сказать, что мне очень понравилась ее книга и что благодаря ей я пытаюсь отказаться от конфет. Цель таких благодарственных открыток проста – чтобы получить ответ с автографом (это уловка Джоан Кроуфорд). Да, а Стив Аронзон сделал одно из своих хороших длинных интервью с Глорией Свенсон для Interview, и она позвонила к нам в офис, чтобы попросить номер его телефона, и потом пригласила его на чай (без сахара).
Я проглядел интервью, которое Боб сделал с этим Борчгрейвом, и Боб до того хорошо делает интервью с политиками – он всегда знает все нужные факты.
Вторник, 20 января 1981 года – Вашингтон
В 10.00 шофер заехал за нами, мы были у Ины Гинсбург, его фамилия была – Картер, и он подвез нас максимально близко к Капитолию, но все равно пришлось несколько кварталов пройти пешком, и всюду были толпы – много детей, военных, морских пехотинцев, полиции. Наконец мы прошли через все пропускные пункты, нашли наши места в секторе Е, и я было пожаловался, что мы так далеко сидим, но тут мы увидели морского пехотинца – негра, который строевым шагом подошел к двум белым морским пехотинцам, отдал им честь и они сказали [смеется] – ну, мы-то думали, что они скажут что-то вроде: «С минуты на минуту выйдут главы государств, режим безопасности в норме», а они сказали ему: «Ты знаешь, в шестьдесят четвертом ряду сидят Робер Гулэ и Глен Кэмпбелл». А потом они втроем – все тем же строевым шагом – отправились на поиски других звезд. У нас были с собой бинокли. Я навел свой бинокль на Розалинн [Картер] – она была такая грустная. Сенатор Пелл дал Ине место на сцене, где будет происходить церемония приведения нового президента к присяге.
Во время приведения к присяге какой-то морской пехотинец останавливался у каждого ряда и громким голосом говорил: «Если вы еще не слышали: заложники только что вылетели из Тегерана». И повсюду в небе были патрульные вертолеты. А вокруг подиума было пуленепробиваемое стекло. Позже в здании Капитолия, около лестницы, где была табличка «Только для сенаторов», мы столкнулись с Дорией и Роном, обменялись с ними шумными приветствиями. Но их тут же куда-то увели, а мы пошли в другой зал, и вдруг позади меня раздался возглас: «Энди! Энди!» – это была Хеппи Рокфеллер, и она сказала: «Энди, что же ты никогда не придешь ко мне и не посмотришь на собственные картины, на мои портреты?» Она была в норковой шубе. К этому времени Капитолий уже опустел, рядом с ней стоял морской пехотинец с радиотелефоном в руках. Мы, кстати, были, наверное, единственными во всем здании, кто ходил без этих морских пехотинцев.
Когда слушаешь торжественную инаугурационную речь, преисполняешься воодушевлением, так что я почувствовал себя совершенным республиканцем. Но когда речь закончилась и я посмотрел на лица всех этих республиканцев вокруг, я обрадовался, что я демократ, – между нами действительно есть разница.
Пятница, 23 января 1981 года – Нью-Йорк
Наклеился, нужно было встретиться с Джилл Фуллер в «Ле сирк». «Ле сирк», наверное, будет новым республиканским рестораном, потому что я видел Сирио на инаугурации. Кстати, мои фотографии уже пришли из лаборатории, и у меня есть хотя бы несколько хороших кадров детей Рейгана. Я привел с собой на свидание с Джилл очаровательного кузена Керли – Дэвида Лафлина, специально для нее, потому что я сказал ей, что всякий раз, когда мы с ней будем встречаться, со мной будет очередной молодой человек, который, на мой взгляд, может ей понравиться – молодой, богатый и красивый. Там была Шэрон Хэммонд с одним типом, который живет в «Дакоте», и у него бульдог, сучка, которая недавно должна была ощениться, и он взял ее на руки, чтобы поскорей отвезти к ветеринару, но один щенок уже родился, выпал из нее точно на том месте, где упал Джон Леннон, когда в него стреляли, и щенок, конечно, погиб.
Среда, 4 февраля 1981 года
Сижу в офисе с Виктором, и вдруг кто-то говорит: «Вы только посмотрите, кто к нам пришел!» Оказывается, явились Стив Рубелл и Иэн Шрейгер. Они сказали, что были неподалеку и решили зайти. Виктор обнял их крепко-крепко и сказал, что Хальстон планирует в их честь ужин и вечеринку – в субботу. Но они сказали, что вечеринка должна начаться в шесть вечера, потому что к одиннадцати им полагается возвращаться в так называемый «дом на полпути», общежитие, где они сейчас, в первые дни после тюрьмы, проходят период социальной адаптации. Стив даже загорел. Не пойму, где это ему так удалось загореть. На нем было много разной одежды – он скрывает, что растолстел на тюремной еде. Иэн выглядит очень хорошо.
Пятница, 6 февраля 1981 года
Нам с Винсентом нужно было пойти на встречу с представителями «Эйч-Би-Оу», кабельного канала «Хоум бокс офис». Все из-за того, что там работает одна девица, которая знает Луиса Уолдона, нашу звезду из «Одиноких ковбоев», и она сказала Винсенту, что их заинтересовала идея как-нибудь использовать наше шоу на кабельном телевидении. Ну, едва мы к ним пришли, как они тут же начали катить на меня бочку, как в былые времена. Они стали говорить что-то вроде: «Ты уж слишком со странностями».
Еще они сказали: «На Среднем Западе вообще понятия не имеют, кто ты такой». Я было собрался встать и уйти, но потом подумал: ну хорошо, поди знай, с кем из них когда-нибудь встретишься, да и Винсент, хотя тоже совершенно закипал, все же сдерживался. В конце концов мы все же встали и ушли. Они пригласили нас к себе только для того, чтобы оскорбить. Мы вернулись в офис.
Суббота, 7 февраля 1981 года
Звонил Боб Макбрайд, сказал, что Джон О’Ши положил Трумена в больницу в Майами, спросил, не знаем ли мы кого-нибудь там, чтобы его оттуда выписать. Джон О’Ши был сожителем Трумена до Боба Макбрайда.
Вторник, 10 февраля 1981 года
Встал в девять, прогнозировали ураганный ветер и сильный дождь, однако ничего такого не случилось. Я остался в аптауне, потому что в «Ле сирк» Боб устраивал ланч за счет Сирио, владельца ресторана, и на нем собирались быть Эверил и ее будущий муж Тим Хэйдок, он врач. Они собирались отправиться в предсвадебное путешествие в Таиланд, и Эверил хотела познакомиться с Мерседес Келлогг и ее мужем Фрэном – он ведь дружит с королевой Таиланда.
Ланч был бесплатный, и потому я забыл дать чаевые старшему официанту. Я всегда забываю, что чаевые надо давать, даже когда ты не платишь по счету (гардероб 2 доллара). Келлоги только что, сегодня утром, узнали, что Фрэну не достанется пост главы протокольного отдела при новом президенте, – а он так хотел его получить! На него назначили миссис Анненберг. По-моему, он не достался Фрэну из-за Мерседес, потому что она из Ирана.
Четверг, 12 февраля 1981 года
Фред собирался отправиться в поездку по Европе, но тут позвонила его мать и сказала, что умер его отец, – и он вместо Европы поехал в Техас. Я пригласил Джона Гулда на хоккейный матч с участием «Рейнджерс», но он сказал, что надо было позвонить ему заранее.
Пятница, 13 февраля 1981 года
Крис Макос попросил, чтобы я приехал к нему в семь вечера – поговорить о разных проектах и посмотреть фотографии. У него в гостях будет Джон Гулд. До восьми работал с Рупертом. Он подвез меня к Крису. Мы разговаривали, обсуждая различные идеи проектов, а потом пошли на ужин в ресторан «Коуч-хаус». Как оказалось, один из официантов – тот парень, что как-то принес мне мой рисунок, который купил у кого-то, кто приобрел его на аукционе в «Парк Бернет». Но когда я увидел этот рисунок, я сразу понял, что это он вовсе не мой, поэтому не стал его подписывать, а только сказал парню, чтобы он зашел к нам в офис, и мы там подумаем, что бы ему дать вместо него. Рисунок этот – «Банка супа», но в зеркальном отражении, я просто не помню, чтобы делал что-нибудь подобное, хотя на первый взгляд это очень похоже на мою работу. Но я не помню такой бумаги. И – рисунок в зеркальном отражении, а это значит, что мне нужно было бы его сфотографировать, а потом перенести изображение на кальку, однако я не помню, чтобы делал это. Рисунков этих было не так уж много, и все они сделаны за очень короткий промежуток времени. То есть, я хочу сказать, если даже я не помню… Ужин был отличный (300 долларов). Потом Джон Гулд и его приятельница по имени Леди Макрейди, которая живет на Парк-авеню и которая сделала около двадцати детских книг, пошли – вместе с нами – к ней домой, и там у нее собралось много друзей из вроде как бостонских университетов, и можно было подумать, что еще не закончились пятидесятые годы, потому что у нее такая квартира, и все эти ребята – наверное, балетные танцоры и художники, все остроумные: например, Джонатан Робертс, тот, кто придумал идею «Справочника преппи». В этой квартире потолки расписаны, как небо с облаками. Джон познакомился с большинством этого молодняка на каких-то курсах по издательскому делу, который организуют в Рэдклифф-колледже в летние месяцы. Джон работал в журнале Rolling Stone до того, как перешел в «Парамаунт».
Суббота, 14 февраля 1981 года
Ходил на вернисаж в галерею «Грей-Голтни», и когда мы уже уходили оттуда, случайно столкнулись внизу с губернатором Кери, и он сказал, чтобы я порекомендовал мэру Нью-Йорка разрешить Христо завернуть Центральный парк в пластиковую пленку – это ведь даст работу многим пуэротриканцам.
Воскресенье, 15 февраля 1981 года
В пятницу Бриджид приехала домой с работы, и ее кота Билли нигде не было – она обыскала всю квартиру, но так и не смогла его найти. Тогда она тут же бросилась в зоомагазин, чтобы успеть до закрытия, и купила другого кота! Мы можешь поверить, чтобы кто-то был способен на такое? За 300 долларов купила. Потом принесла этого нового кота домой, и тут услышала, как кто-то мяукает, – открыла кладовку, а там Билли: он, оказывается, угодил в ведро. Нового кота она вернула в магазин.
Приезжали две мои племянницы из Питтсбурга, и я несколько часов их развлекал. Они так похожи, что их можно перепутать. И выглядят они точно так же, как и десять лет назад, – нисколько не изменились. Ходил в церковь.
Понедельник, 16 февраля 1981 года
Проснулся в девять утра, сегодня выходной: Президентский день. Они сложили вместе дни рождения Вашингтона и Линкольна и установили праздник в понедельник.
Приехал Фред. Никто ничего не спросил у него про похороны отца. Я работал над «Мифами» – Дракулой и Злой Колдуньей. Я довольно хорошо выгляжу в женском платье, и подумал, что будет очень здорово, если я сам буду позировать для изображения Злой Колдуньи, однако Фред сказал, что лучше как-нибудь позже использовать мое изображение в женской одежде, не в этой серии.
Как добиться того, чтобы под глазами не появлялись мешки? Я знаю, что в них просто собирается жидкость, но, ох, я просто-напросто не хочу, чтобы они у меня были.
Вторник, 17 февраля 1981 года
Вчера смотрел шоу под названием «Блокбастеры» с Биллом Калленом, и там двое черных парней, привратник и его двоюродный брат, выступали против белой девушки, категория была «Буквы», и вопрос задали такой: «Энди Уорхол, он – “Д.”». И [смеется] она дала правильный ответ, она сказала: «Девственник». А потом Билл Каллен добавил: «Все верно, а ведь ему уже пятьдесят один год!» Она выиграла 500 долларов, а позже смогла дойти до 12 тысяч долларов. Да, еще: я получил письмо из Германии насчет фильма «Плохой» – на бланке, выглядит официально, но единственное предложение, которое я смог прочитать, было такое смешное: «В этом фильме человек погибает под “Фольксвагеном”!»
Среда, 18 февраля 1981 года
Заходила Дориа Рейган, чтобы Бриджид показала ей, как расшифровывать и оформлять интервью. Потом я пригласил ее остаться на ланч. Я не видел никого из спецслужб, но позже, когда пришел Рон забрать ее с собой, с ним было пятеро охранников.
Четверг, 19 февраля 1981 года
Хотел выйти на улицу пораздавать Interview, однако оказалось, что уже слишком поздно. Мне нужно было встретиться в офисе с Кристофером Гиббсом, он из Англии (такси 5,50 доллара). Там была Дориа Рейган, она лихо печатала на машинке. И при ней в самом деле не было ни одного работника службы президентской охраны, а ведь она, может, уже беременна. Им что, безразлична судьба потенциального внука?
Мы с Бриджид наконец пойдем на встречу с Мэри Тайлер Мур в понедельник. Мэри изо всех сил пытается сменить имидж, поэтому с ней одни проблемы: не хочет надевать дорогие платья от Хальстона для фотосессий, не хочет приходить на ланч вместе с богачами, супругами Бэсс, а еще не хочет идти на ужин в дорогой ресторан «Кво вадис» – собирается встретиться с нами в пиццерии «Джонс» на Бликер-стрит.
А я не забыл сказать, что недавно звонила Фэй Данауэй? Она снялась в фильме «Дорогая мамочка» в роли Джоан Кроуфорд, и хотела знать, не купил ли я на том аукционе брошку Джоан Кроуфорд, в виде сердечка, и нельзя ли было бы ее взять на некоторое время? Но я не купил. Фэй просто сама берет трубку и звонит мне, она забавная, так, может, и мне иногда ей позванивать? Возьму ее телефон у Эйры [Гэллента]. О ней можно написать неплохую статью. Я только что видел «Поторопи закат» по телевизору, и она в этом фильме очень красивая. Пригласил Джона Гулда посмотреть мюзикл «42-я улица», потому что ему нужны идеи для «Парамаунта», и я хотел предложить ему «ПОПизм» для кинофильма, поэтому принес ему экземпляр в подарок. Вот было бы здорово, если бы он смог убедить «Парамаунт» купить мою книгу, правда? Тогда я мог бы работать с ним над этим, у него ведь так много информации: все эти факты, фигуры и обзоры – да, он то, что надо, хорошо бы с ним поближе познакомиться.
Та к с и до театра «Винтер гарден» (4 доллара). С первого ряда не были полностью видны ноги, как они отбивают чечеточную дробь, [смеется] видно только начиная с колен и выше. После представления мы пошли в «Русскую чайную» – встретиться с Крисом Макосом, он ходил в кино на «Сфинкса», и ему очень понравилось.
Воскресенье, 22 февраля 1981 года
Звонила Джерри Холл. Она сказала, что бедняга Мик из-за этого фильма Херцога застрял в Перу, там целыми днями льет как из ведра, и ему приходится спать на сыром матрасе, а Джейсона Робардса вообще увезли оттуда с воспалением легких в Нью-Йорк, в больницу, и теперь он не хочет возвращаться в Перу. Я пригласил ее на ланч с супругами Бэсс из Техаса. По пути домой я наткнулся на Алана Дж. Вебермана, «Короля Мусорологии»: он на углу моего квартала звонил из телефона-автомата. Я узнал его, потому что он уже однажды пытался всучить мне свое резюме, со всеми мусорными рекомендациями и похвалами в его адрес. Он сказал, что уже исследовал мусор Роя Кона и Глории Вандербилт. Свою карьеру он начал, по-моему, с мусора Боба Дилана. Я испугался, что он увидит, где я живу, поэтому пошел в противоположную сторону.
В конце концов пришел домой, наклеился, пошел в Арсенал. Там отмечали день рождения Роя Кона. Все при полном параде: во фраках и с галстуками-бабочками. Хотя мафиозные типы, по правде сказать, вовсе не были во фраках и при галстуках-бабочках. Стив и Иэн не пришли, потому что не хотели быть на виду у всех. Там собралось человек двести. Много совсем крутых. Дональд Трамп, Кармайн де Сапио, супруги д’Амато, Дэвид Махони, Марк Гудсон, мистер Лефрак, Глория Свенсон, Джерри Зипкин, Си-Зи Гест с Александром, Уоррен Эйвис, Руперт Мердок и Джон Клуге. Я смог запомнить столько имен по одной простой причине: когда Джоуи Эдамс держал речь, он назвал всех, кто был в зале.
Я разговорился с одним типом, сказал ему, как ужасно, что хотят снести такой чудесный Арсенал, а он ответил, что, на его взгляд, это как раз прекрасная идея, потому что он сам занимается строительством. Под конец вынесли много тортов, на каждом была всего одна буква и вместе они составляли текст: «С днем рождения, Рой Кон!» Рою к тому же удалось пригласить сюда журналистов – тут и «Таймс» тебе, и «Пост».
Понедельник, 23 февраля 1981 года
Позвонил Эйра [Гэллент], сказал, что встречаемся с Мэри Тайлер Мур в пиццерии «Джонс Пицца» в половине девятого вечера, а не в восемь, и я решил остаться в даунтауне и до тех пор поработать.
Джей Шрайвер подвез нас с Бриджид до места (такси 10 долларов). Пиццерия была пуста, потому что шел сильный дождь. Помещение здесь маленькое, примерно 6 × 12 метров. Хозяин принялся выпивать что-то крепкое: видно, разволновался, что мы к нему заявились. Они продают пиццу не кусками, а только целиком. Бриджид все еще на диете, поэтому она заказала лишь содовую «Тэбс». Хозяин, правда, предлагал ей вино и еще показывал шестьдесят различных видов пиццы, которые они делают, так что от этих искушений она там совершенно с ума сходила. А хозяин был уже в стельку пьян. Мэри и Эйра опоздали на пять минут, и она оказалась действительно симпатичная. Музыкальный автомат играл песни Синатры сороковых годов, только ужасно громко. Хозяин пиццерии пододвинул свой стул к нашему столику и присоединился к нашей встрече. У него на бумажных салфетках воспроизведена статья в «Нью-Йорк таймс», посвященная его заведению. Ну что же, Мэри Тайлер Мур старается предстать совсем другой, в ином амплуа. Бриджид сказала, что ей ужасно нравятся ее морщинки у глаз – так оно и есть! – вот только прозвучало это довольно оскорбительно. Бриджид пыталась перевести разговор на тему пластической хирургии, однако Мэри не стала его поддерживать. А потом Бриджид сказала: «Я вот хочу задать вам всего один вопрос: вы вообще встречаетесь с Уорреном Битти?», и Мэри чуть не подавилась, а Эйра косо посмотрел на нас с Бриджид, и Мэри наконец сказала: «Ну, знаешь, в нашем с ним случае “встречаться” – это просто встречаться». На вопрос она так и не ответила. Мэри похожа на старую куклу Барби. Она прекрасно выглядит – короткие волосы, прекрасная фигура, ну, как у матери Барби. Она похожа на Дорис Дэй в пятидесятые годы. И она много ест. Позже я заметил, что она быстро ходит и ни на кого не обращает внимания, поэтому никто ее не останавливает. Она такая заводная. В какой-то момент в пиццерию вошли несколько полицейских, чтобы купить пиццу, все красавцы. Я спросил одного из них, не хочет ли он познакомиться с Мэри Тайлер Мур и задать ей несколько вопросов? Этот полицейский был очень симпатичный, сказал, что раньше, не то в шестидесятые, не то в пятидесятые годы, пел в группе, которая называлась как-то вроде «Пэшнс», и что у них даже было несколько хитов. Он спросил ее, не хочет ли она прокатиться на его коне, который стоял на улице, и она сказала, что очень хочет, причем прямо сейчас, но потом он заволновался, что вдруг с ней что-то случится, и дал ей вместо конной прогулки свою карточку почетного полицейского. Они явно кокетничали друг с другом.
Мэри изучает политологию, и, с ее-то голосом, она могла бы стать самым серьезным событием в политике после Ронни Рейгана. Она ходит к психиатру два или три раза в неделю. Ей вдруг ужасно захотелось съесть пломбир с горячим сиропом, я сказал, что нет лучше места для этого, чем «Серендипити», и ей эта идея понравилась.
Когда мы вошли в «Серендипити», все притихли и стали перешептываться: «Смотри-смотри, это же Мэри». Мы сидели под лампой, точно такой же, как у меня в гостиной тридцать пять лет назад. Я заказал половину пломбира, и Мэри с Эйрой сделали то же самое.
Она до того «уверена в себе», что это смешно. Понимаешь, что я имею в виду? Это комично.
Понедельник, 2 марта 1981 года – Париж
Мы сделали много телефонных звонков, чтобы понять, кто сейчас в городе, а потом взяли машину и поехали в Шато Ла Флори на ужин, который Биргит де Ганэ устроила в честь Шарлотты Гревиль и ее мужа, Эндрю Фрейзера. Они приехали туда поохотиться. В этих местах всегда охотились. У Шарлотты сорок рекомендательных писем, поэтому она может ехать куда угодно, по всему миру. Но сейчас кто-то пытается запретить охоту на оленей во Франции. И при этом собакам позволяют задрать оленя. Или закалывают его ножом, что-то в таком духе.
На обратном пути у Фреда случился нервный срыв, и было ужасно неловко перед остальными. Все было вроде вполне нормально, но ни с того ни с сего он вдруг превратился в совершенно другого человека, продолжалось это всего десять минут, а потом он опять пришел в себя. Наш шофер, правда, страшно испугался, он едва не остановил машину (машина 320 долларов). И после этого Фред еще жаловался, что с ним никто никогда не общается. Впрочем, мы оба начали жаловаться – я тоже чувствовал себя совершенно брошенным.
Воскресенье, 8 марта 1981 года – Дюссельдорф
Вчера на коктейльной вечеринке у Ханса Майера было очень много людей, которых я не узнал, хотя и делал их портреты, – больше того, я думал, что это – потенциальные новые портреты… [Смеется.] Неудивительно, что про меня думают, будто я не от мира сего.
Завтракали с Йозефом Бойсом, он настоял на том, чтобы я приехал к нему домой, посмотрел его мастерскую, увидел, как он живет, выпил чаю с пирогом – пирог был замечательный. Он подарил мне свое произведение: это были две бутылки газированной воды, которые потом взорвались у меня в чемодане, испортив все, что в нем было, так что сейчас я даже не могу его открыть, потому что не знаю, что там внутри – это все еще произведение искусства или просто разбитые бутылки? В общем, если Бойс приедет в Нью-Йорк, надо будет попросить его подписать чемодан, потому что он теперь совершенно испоганен.
Понедельник, 9 марта 1981 года – Мюнхен
Очень солнечно и очень холодно. Поехал в галерею, где была небольшая выставка моей «Обуви» со сверкающими блестками, там нужно было давать интервью и позировать фотографу для немецкой газеты, потом вернулись в гостиницу, откуда нас забрали эти ребята из «2000» – это клуб, куда входят двадцать человек, которые собрались вместе для того, чтобы купить две тысячи бутылок шампанского «Дом Периньон», которые будут храниться в запечатанном помещении до 2000 года, а потом их откроют и выпьют – короче, шутка в том, что неизвестно, кто из них доживет до 2000 года, а кто нет. Было очень забавно, потому что все эти мужчины – натуралы, и с ними было приятно проводить время. Некоторые из них были с женами. Подавали ужин с восемью сменами блюд и большим количеством различных вин для каждого блюда. Первым блюдом шла свежая печень гуся: его только что зарезали на кухне, вынули печень, порезали на кусочки и немного подогрели – она наполовину теплая от огня, а наполовину еще от самого гуся. Вкус восхитительный, но у меня, как я представил себе, чтó, собственно, съел, возникло желание извергнуть все наружу. Второе блюдо – суп. Потом лобстер с перепелятами – давали грудку малыша-перепеленка размером, может, с ноготь. Вкус восхитительный, только очень уж грустно – как будто ешь грудку таракана. Между блюдами подавали фруктовый десерт с орехами, причем его сделали в духе Джексона Поллока, потому что пюре было из свежих киви и клубники, и эту смесь швыряли на тарелку перед тем, как подать на стол. Очень художественно. Потом принесли запеченного в тесте ягненка, и это был лучший ягненок в тесте в моей жизни. И все эти двадцать мужчин постоянно менялись местами, чтобы каждый мог посидеть рядом со мной, потому что думали, что им удастся вызвать меня на интересный разговор, но я был в дымину пьян.
Четверг, 12 марта 1981 года – Нью-Йорк
Винсент сказал мне, что жена Билла Копли, Марджори, эта чехословацкая бандерша из Питтсбурга, чей портрет я делал, бросила Билла, она явилась в «Тиффани» и накупила там всего на свете, в общем, на всю сумму, которая была на их совместном счете в банке. Забрала с собой два портрета. Она всегда прилетает в Ки-Уэст на частном самолете из Майами, и Билл ждал ее там в аэропорту с букетом роз, однако вместо нее из самолета вышел какой-то человек, который передал ему повестку в суд – на развод.
Тело Билла сейчас все покрыто ожогами третьей степени. Когда они еще были в Ки-Уэсте, он курил в постели, а она спала в соседней комнате, а две шлюхи – приятельницы Марджори, которые прилетели с ней вместе в Ки-Уэст, – пошли по своим делам и заявились домой только в пять утра, вот они-то и обнаружили пожар. Он мог погибнуть. Она же сказала, что все это время крепко спала, ничего не слышала, никакого запаха вообще не почувствовала – хотя дом наполовину сгорел. Пришлось вызвать пожарных. Биллу делали пересадку кожи, было уже несколько операций. В общем, полный ужас. И теперь он совсем один, потому что она уволила его ассистента и секретаршу. Прочел пришедшую почту, потом отправился в офис (такси 5 долларов). Бриджид взволнована, ей предстоит пластическая операция – она хочет убрать морщинки вокруг глаз. Она уже заплатила за это. А Ронни счастлив, потому что у него теперь новая подруга – и богатая.
Заходил Джонни Пигоцци, у него новая фотокамера, которая делает панорамные снимки, и я тут же послал Ронни купить мне точно такую же. А Джонни был так дружелюбен, по-моему, потому что увидел, как я сижу и пишу красками, – он, наверное, думал, что это за меня делает кто-то другой. В 23.30 поехал на такси в «Ритц» (5,50 доллара). Нам дали бесплатные талоны на спиртные напитки, Уолтер Стединг начал свое выступление ровно в 23.30, играл он очень хорошо. До чего же странно видеть человека, который убирает у тебя в офисе и так прекрасно выступает на сцене.
Пятница, 13 марта 1981 года
Бриджид расшифровывала пленку, которую я записал в тот день, когда мы ездили в Порт-Джервис к Чарльзу Райделлу, и она сказала, что когда услышала на ней собственный голос, сразу решила, что больше никогда не будет пить. Эйра пригласил меня на вечеринку в честь Джека Николсона, это в половине двенадцатого по адресу Восточная 49-я улица, дом 212. Там были одни манекенщицы, яблоку негде упасть. Я сказал Джеку, до чего великолепно он сыграл в «Почтальоне» и что все считают Джессику Лэнг прекрасной актрисой. Разговаривал с одним парнем, который работал в съемочной группе фильма «Кокаиновые ковбои», и он рассказал мне настоящую историю Тома Салливана – что он уже много лет сидит на героине, что его мать – шофер автобуса в Тампе, во Флориде. Этот парень сказал мне, что сейчас Том оказался на мели, что все свои деньги он заработал тем, что возил марихуану – не кокаин – на самолете из Колумбии. Уинни была на этой же вечеринке, она теперь разводится с Томом. Я пробыл там до трех утра. Там был Франко Росселлини. Был Боб Рафелсон, он очень славный. А Эйра просто очарователен.
Суббота, 14 марта 1981 года
Пошел к одиннадцати утра в церковь Лойолы на свадьбу Майкла Кеннеди и Вики Гиффорд. Фред был там (такси 4 доллара). На улицах полным-полно фотографов от различных телестанций и, конечно, немало полиции. В церкви у меня всегда начинается головокружение. В этой во всех рядах на скамьях были прелестные цветы. Вошли подружки невесты, и самое смешное, что когда Боб был в Швейцарии, там как раз шили платья для подружек невесты, и ему сказали: «Это для свадьбы у Кеннеди, они заказали все эти пеньюары». И вот все эти девушки вошли, одетые в то, про что мне было сказано, что это – пеньюары, причем каждый стоил, наверное, 75 долларов. Пурпурного цвета, с розовыми балетками. Подружками невесты были Керри Кеннеди и еще одна девушка, сестра Мэри Ричардсон. А потом вошла невеста, и это была самая прелестная невеста, которую я когда-либо видел. В самом деле, лучше не бывает. Настолько, что захотелось жениться, правда-правда. Я уже встречал ее прежде, в Монте-Карло. Она ведь дочь Фрэнка Гиффорда.
На такси доехал в отель «Сент-Риджис», где прием устроили наверху, на крыше (4 доллара). Там очень красиво. Мне снова пришлось пожимать всем руки. Роберт Кеннеди хотел поменяться со мной галстуками, а потом он повел себя странно: захотел поменяться еще и брюками. Он у них тоже красавец что надо, он был кавалером Ребекки Фрейзер. В самом деле, эти ребята все такие красивые – целый зал, где собралось семьдесят пять лучших красавцев и семьдесят пять лучших красавиц, а еще около двадцати человек старшего поколения. Кэролайн Кеннеди не хотела со мной разговаривать, она меня игнорировала, и я не понимаю, в чем дело. А Джон-Джон был любезен, поздоровался со мной и всякое такое.
Я быстро прошел по цепочке тех, кто встречал гостей. Сенатор Кеннеди был очень мил со мной, снова поблагодарил меня за то, что я сделал для него плакаты. Он и Джоан были там вместе.
Меня пригласили к Стивену Грэму, а потом позвонил Франко Росселлини и пригласил меня на ужин в «Ле сирк», и мы знали, что в этот вечер президент Рейган тоже там ужинает.
Пошли туда пешком, нам, правда, достались самые плохие места, мы с них ничего не видели, у Франко место было получше, и он начал нам описывать все в мельчайших подробностях – о том, что происходило на президентской вечеринке. Все столики были заняты репортерами, которые ужинали здесь, чтобы потом написать о президенте. Весь ресторан заполнили иностранцы – мы с Бобом были, наверное, единственными американцами. Когда мы уходили, нам не хотелось проходить мимо столика, где сидел президент, потому что это слишком уж смахивало на подхалимаж – ведь все остальные как раз останавливались около его столика, и вот мы пошли вокруг, но они вдруг позвали нас к себе, Джерри Зипкин даже крикнул нам вслед, и я познакомился с госпожой Рейган, которая сказала: «Спасибо вам, вы так хорошо относитесь к моим детям».
Потом мы поехали к Стивену Грэму в «Соверен». Один молодой человек предложил пойти к нему домой, и я не знал, как быть, потому что мне никто никогда такого не предлагал. Я имею в виду, в таких выражениях (такси 5 долларов). В постель. Тут позвонил Крис Макос. Я вычислил, что он звонит из «Бань», и он признался, что это так.
Воскресенье, 15 марта 1981 года
Очень славный денек. Крис пригласил меня на бранч с Джоном Гулдом, но я подумал, что очарование может испариться, если я увижу Джона днем. Правда, несколько позже я решил: а приглашу-ка я их обоих к себе домой. В результате я слишком разволновался, не пошел в офис – остался дома, принялся наводить порядок. Кстати, недавно Джон сказал мне, что «ПОПизм» ему понравился, а вот Крису – что «Парамаунт», на его взгляд, вряд ли возьмется за такой проект. Все же в конце концов что-то из этого и получится. Может, сейчас еще не время. Да, Джон сказал мне тоже, что, на его взгляд, текст был «плохо отредактирован», так что я уже даже не знаю, хорошо ли он умеет читать.
Соорудил пирог и чай. Джон принес свое грязное белье – постирать, пока они у меня в гостях. Просто сначала Джон сказал, что не может прийти, поскольку ему нужно пойти с этим бельем в прачечную на Коламбус-авеню, а я ему сказал, что у меня хорошая стиральная машина. Я хочу, чтобы он себя чувствовал здесь, как дома.
Позвонила Жанет Виллелла и сказала, что посылает за нами машину – чтобы мы приехали на балет.
Приехали в «Мет». Там кругом одни знаменитости. Это был благотворительный концерт в пользу Джоффри, и балетные номера были исключительно скучные. Просто сложные, изощренные, чувственные танцы. В антракте я выпил коктейли (20 долларов). В первом отделении выступал Рон Рейган-младший, однако ему не так много досталось танцевать – он был последним танцором в последнем ряду с последней балериной, однако он танцует теперь куда лучше, это большой прогресс. А во втором отделении он сидел с отцом и матерью в президентской ложе, и они с Дорией помахали мне. Они опять уезжают в этом месяце, так что я не знаю, как Дории удастся выполнить ее работу для Interview.
Понедельник, 16 марта 1981 года
Миссис Махони, жена главы компании «Нортон Саймон», купившей Хальстона, проговорилась, что Хальстон в больнице, но тут же заохала, просила никому не говорить, и я тут же пошел и позвонил Бьянке, она позвонила Хальстону в офис, и Мохаммед соврал, что Хальстон сейчас спит и что Виктор перезвонит ей позже. Я обзвонил больницы, но у них фамилия Фроувик – или что-нибудь хотя бы похожее – не значилась. Понятия не имею, что с ним могло случиться.
Утро было дождливое, но не холодное, но к концу дня температура вдруг упала ниже нуля. В офис приходили миссис де Менил и миссис Помпиду, перед ней шли человек шесть охранников и с ней рядом – тоже. Она высокая и красивая. С ними была еще миссис Мальро. Не знаю, она ему – вдова, невестка или кто там? Я подарил всем им свою «Философию». Миссис де Менил такая худенькая. Она начала строить музей в Хьюстоне, но сказала, чтобы я держал это в тайне. Мадам Помпиду пробыла у нас всего минут десять, а потом отправилась дальше – лишь позже в тот же день я узнал, что прямо от нас она поехала встречаться с Никсоном. Она еще сказала: «Я видела ваши седые волосы из ложи Рейгана». Она ведь одна из их ближайших друзей. Подождал в офисе, пока не настало время ехать к миссис де Менил (такси 4 доллара). Позже Арман и его жена Корис устроили вечеринку с ужином в честь мадам Помпиду.
Среда, 18 марта 1981 года
Позвонила Тинкербелл, чтобы поблагодарить за то, что я порекомендовал моим знакомым взять ее в раздел видео в журнале «Зэтс Энтертейнмент». Она сказала, что попросит своего агента позвонить им.
На ланче встретился с Ракель Уэлч. Она отменила наш ланч несколько недель назад, перенесла на сегодня. На этот раз она пришла со своим мужем. Когда мы изначально договаривались насчет ланча, она специально поставила условие, чтобы мы были только вдвоем – и больше никого, а на этот раз к нам пришло человек двадцать.
Это был странный ланч. И Ракель, и ее муж хотели разговаривать со мной только на интеллектуальные темы, тогда я подарил наши с П. Х. книги – «Философию» и «ПОПизм».
Ракель присела на диван, а все вокруг делали вид, что не смотрят на нее. Она интересуется искусством, поэтому мы устроили им экскурсию по нашему офису. Сьюзен Блонд спросила, не хотела бы она сходить в клубы Новой Волны, но та ответила: «Нет-нет, я пытаюсь вернуть назад Старую Волну, потому что все хорошее – у Старой Волны, а вовсе не у всей этой молодежи, которая лишь мельтешит туда-сюда». Вот это да! Она сказала, что выступала с лекцией в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.
Боб совершенно измотался, поскольку, как он сказал, когда устраиваешь такой большой ланч, на самом деле ничего не удается добиться – ведь никто толком уже не помнит, зачем они вообще пришли. А когда ланч скромный, пришедшие знают: сейчас их постараются уговорить давать рекламу в журнал. Мэри Бун, например, сказал он, сегодня совершенно не понимала, что она тут делает. Анна Винтур, которая раньше работала в «Виве», она и устроила туда Кэтрин, – пришла к нам в офис, чтобы показать Бобу свою идею – делать в Interview вкладку о моде, она работала над презентацией три месяца, потому что решила, что это интересная идея, а он лишь бросил взгляд на ее предложение и сразу сказал, что это все – ерунда, и тогда она ударилась в слезы. А она ведь крепкий орешек, и я вообще не мог себе представить, что она способна плакать, но тут, видимо, она дала волю своей женской сути. Позже нам нужно было побывать в «Болеро», это новый клуб, и он дает рекламу в прессе, так что мы решили сходить на разведку, и там было так странно. Ну представь себе: обычный особняк, заходишь и сразу попадаешь в лифт, двери закрываются, и его начинает трясти, потом гаснет свет, а когда двери открываются, ты, оказывается, на том же этаже, но, правда, с другой стороны! Наверное, идея в том, чтобы ты решил, что на самом деле куда-то уехал. А сделано все, как будто это таунхаус, – стены обшиты деревянными панелями, висит несколько канделябров.
И дамы там сказали: «Здесь все изолировано, наглухо закрыто, и вы, по-видимому, знаете, что это означает? А это означает, что вы можете делать здесь все, что только пожелаете». Вот пошлятина.
Четверг, 19 марта 1981 года
Мне нужно было решить, стоит ли просить Криса Макоса поехать с нами в Европу, чтобы помочь мне фотографировать здания, или нет. И я решил, что стоит.
Пятница, 20 марта 1981 года
Нам с Бобом нужно было сделать интервью с Рексом Смитом, и я решил с утра остаться в аптауне, потому что интервью назначили в ресторане «Кво вадис». Мы оба просто влюбились в него. У него кудрявые волосы, как у Витаса Герулайтиса, он выглядит примерно так же, только еще более красив. Потом мы услышали чей-то голос: «Энди!» – это была Йоко Оно. Мы просто оцепенели. Вид у нее очень элегантный, она похожа на герцогиню Виндзорскую: волосы зачесаны назад, фирменные темные очки, прекрасная косметика, меха от Фенди, а украшения – кольцо с изумрудом с большим рубином внутри и бриллиантовые серьги от Эльзы Перетти. Ну, я сказал ей, что хотел бы позвонить и пригласить ее на ланч, и она дала мне номер своего телефона. Это было очень странно – увидеть совершенно новую Йоко.
Понедельник, 23 марта 1981 года
Виктор рассказывает какую-то невнятную историю про Хальстона, притом шепотом, и все как-то не складывается, Хальстон все еще в больнице, и якобы у него дома зеркальный потолок, и вот зеркало упало на кровать и порезало его, а потом серебро с задней стороны зеркала попало в рану и вызвало воспаление, однако я не уверен, что это все так, – мне кажется, что Виктор выдумывает, притом очень творчески.
В три часа дня пришел Крис Макос. Мы фотографировали мадонну по имени Джекки, вместе с младенцем, славной маленькой девочкой, в самом деле очаровательной. Мадонна была похожа на красивую версию Вивы – скорее, на ее сестер.
Вторник, 24 марта 1981 года
Мы с Винсентом около половины шестого вечера сидели в офисе и занимались оплатой счетов, и тут мы услышали несколько хлопков, как будто это были петарды, но когда мы выглянули в окно на Юнион-сквер, там на улице лежал труп, и, по-видимому, это полицейские кого-то застрелили, а потом подъехали съемочные группы с телестанций, и их лампы были такими яркими, что мы из окна видели кровь вокруг этого тела.
Среда, 25 марта 1981 года
Бриджид сейчас весит меньше, чем раньше, даже видны ее кости. Сегодня или завтра у нее эта косметическая операция – вокруг глаз.
Винсент искал в газете заметку про того человека, которого застрелили на Юнион-сквер, и наконец обнаружил заметку в «Пост» – что у него в машине (или где-то там еще) было много наркотиков, так что полицейскому пришлось выстрелить пять раз.
Я по-быстрому оделся, чтобы пойти на ужин, который Уолтер Ховинг давал в честь Джона Клуге – это в доме 635 на Парк-авеню. Добежал туда, и одновременно со мной в здание входил Ховейда, было так приятно увидеть его, я попросил его быть моим спутником весь вечер. Я сказал ему, что все время собирался ему позвонить. Нас приветствовала Джейн Пиккенс Ховинг, и там была тяжелая артиллерия – супруги Трамп, супруги Бронфманы. А Джон Клуге и Патриция Гей собираются пожениться в мае.
Все на этой вечеринке были довольно старые, но мне там понравилось. И все они были натуралы, все женаты, так что я оказался единственный «голубой». Еще разговаривал с красавицей из Калифорнии, которая встречается с Эндрю Стайном, – он тоже был тут, разговаривал с кем-то насчет бюджетов и так далее, и сам он красив, симпатичен, умен. А потом все должны были как-нибудь развлекать остальных. Джейн Пиккенс и ее сестры были певицами, у них ведь в прошлом была настоящая карьера. Они попросили и меня что-то исполнить, но я сказал, что ничего не умею, вот только сделаю фотографию – сделал, а потом поклонился, и они решили, что у меня не все дома. Патриция Ге й фантастически красива, ее рост метр восемьдесят.
Четверг, 26 марта 1981 года
Утром позвонила Джоан Ланден и сказала, что ждет меня на ланче в ресторане «Ле сирк» – с ней будет Барби Бентон. Барби приехала в Нью-Йорк, чтобы на следующий день участвовать в передаче Джоан. Я, однако, знал, что там наверняка будет Джед, поэтому сказал, что не смогу прийти. Джоан была подругой Джеда в старших классах в Сакраменто, а Барби была подругой его брата Джея.
На ланч к нам пришел Дэвид Хокни, и Винсент снял его на видео. А потом он пошел в другое помещение и дал нам интервью. Дэвид славный, он по-настоящему очарователен.
Заходила Джули Сильвестер из фонда «Диа», она работает у Хайнера, и она рассказала, что Филиппа теперь пытается помогать бедным, дает им деньги, но я только надеюсь, что это не скажется на том, что она делает для искусства, потому что Филиппа действительно щедра.
Позвонила Барби Бентон и пригласила меня на «Пиратов Пензанса», я сказал ей, что у меня другие планы на сегодня (это правда), а она на это заявила: «Да ты что? Ну как же можно отказать Зайчику Playboy? Мне еще никто ни разу не отказывал! Ты же брюки носишь – а это значит, что ты можешь сделать все, что захочешь. Вот и поменяй свои планы». Тогда я сказал, что ладно, мол, хорошо. Она вела себя так агрессивно – прямо-таки заклевала меня, что пришлось пойти ей навстречу. Я сказал, что подъеду в половине восьмого к отелю «Санкт-Мориц», и спросил, устроит ли ее такси, и она сказала, что устроит. Я быстро поймал такси. Оказалось, что у меня нет с собой мелких купюр, только по сто долларов, так что пришлось занять двадцать долларов у Барби. Она внимательнейшим образом смотрела пьесу, потому что решила, что в постановке на Западном побережье ей дадут роль, которую тут играет Линда Ронстадт. Она заявила, что [смеется] Санни Боно сыграет там ту роль, в которой здесь занят Кевин Клайн.
После представления Барби сказала, что сам Джо Папп разрешил ей встретиться с Линдой Ронстадт, так что мы пошли за кулисы, чтобы повидать ее, и там так все было пошло и манерно – ведь пришлось слушать, как они друг с другом разговаривают. Линда собирается играть в еще одной пьесе, премьера которой состоится осенью, и Барби сказала ей: «Это выведет вашу карьеру на новые и более широкие горизонты. Теперь вы составите конкуренцию Барбаре Стрейзанд». И еще они говорили о том, до чего же они обе робкие. Там был Рекс Смит в своем обтягивающем трико, с большим членом, и, едва взглянув на Барби, он воскликнул: «О, это и будет моим новым приключением!» – дело в том, что когда мы брали у него интервью, он как раз говорил, что ищет «новое приключение». Я пригласил Рекса поужинать с нами в «Перл», и он нафабрился, скрутил себе косяк, отказался отвечать на телефонные звонки и не пошел на другие свидания. А Барби очень хорошо выглядела, она просто чудесно хороша. В общем, мы пошли в «Перл», но попали туда только к одиннадцати, кухня у них уже закрылась, однако там все равно ждали нашего прихода. Рекс что было сил приударял за Барби, и я спросил его про его бывшую жену, он сказал, что она старше его, что ему нравятся женщины постарше, и он спросил Барби, сколько ей лет, она ответила, что тридцать один, все было совершенно замечательно, пока дело не дошло до вопроса: «А вы замужем?», и она сказала, что да, замужем, – и тут Ре кс сразу сдулся, и ужин наш, в общем-то, на этом и закончился.
Я оставил Рекса на улице, он пошел пешком, вроде бы оборачиваясь, но они, может быть, – тут я не понял, что к чему, – договорились о свидании, потому что он вроде бы шел в сторону гостиницы «Санкт-Мориц», хотя наверняка я не могу этого сказать. А Барби нужно было вставать чуть ли не в половине шестого утра, чтобы попасть на программу Джоан Ланден «Доброе утро, Америка!»
Пятница, 27 марта 1981 года
К нам приходила еще одна мадонна с младенцем, ее пригласили к трем часам дня, но я все больше понимаю, что серия, пожалуй, станет проблемой. Слишком уж странные это все вещи – матери, младенцы, кормление грудью.
Суббота, 28 марта 1981 года
В 9.45 я был у Хальстона. Еще там были Стив Рубелл с Иэном. Хальстон похудел на пятнадцать фунтов (7 кг), он пил имбирное пиво. Он рассказал мне, что случилось на самом деле. Они с Мартой Грэм оба кололи курс витамина «Б-12» (я был в курсе), а шприц, который ему прислали, оказался загрязнен свинцом, так что у него заболела нога, он пошел к врачу, тот сказал, что нужно срочно в больницу, но Хальстон отказался, сказал, что просто пойдет домой, но тут начала болеть и вторая нога, он вообще еле-еле мог идти, и тогда его отвезли в больницу, там думали, что он может потерять ногу, сделали операцию. По-моему, все это правда, потому что Хальстон не придумывает небылицы. Он был рад, что вся эта история не попала в газеты.
Потом мы ушли оттуда, и Стив не сказал Хальстону, что [смеется] направлялся к Кельвину Кляйну. Стив подвез меня домой, и я пошел на вечеринку к отцу Джона Сэмюэлса, на Восточной 79-й улице, дом 123. Дэвид, бойфренд Джона Сэмюэлса старшего, играл на рояле, он сказал, что упражняется по пять часов каждый день. Мистер Сэмюэлс познакомился с ним, когда нанял его в качестве преподавателя фортепиано для себя. У них кругом были красивые цветы, и Дэвид сказал мне: «Когда будешь уходишь, возьми себе веточку гардении – не то я с тобой больше никогда не буду разговаривать!»
Воскресенье, 29 марта 1981 года
Почему-то устроили греческий парад, и я не понимаю, почему такой грандиозный, если только не… – а, вот в чем наверняка дело: у губернатора Кери новая подруга, и она – гречанка.
Да, еще: в журнале «Пипл» заметка о Лу Риде. И о его жене, которая «родилась в Англии». Я до сих пор не могу понять, почему они не пригласили меня на свадьбу. У них ведь было большое празднество – торжественный прием и всякое такое.
Понедельник, 30 марта 1981 года
День теплый, дождливый. Я остался в аптауне, потому что мы с Бобом на час дня назначили интервью с Доминик Санда в «Кво вадис». В ресторане решили, что мы заказали стол на двенадцать персон, так что у нас было много свободного места. Мы с Бобом безумно влюбились в Доминик, она такая замечательная, такая волшебная. Мы с Бобом были просто поражены. А если Боб так легко сдался, это значит – вот она, любовь. Она хихикала. Она говорит на идеальном английском, ну разве что с легким британским акцентом. Она сказала, что в один прекрасный день решила, что терпеть не может свою настоящую фамилию и потому назвала себя Санда – и, по-моему, имя это добавляет ей таинственности. Потом, после интервью, она хотела пройтись под дождем, и мы дали ей наш журнал, чтобы она могла использовать его как зонтик, – и она ушла восвояси. У Шэрон Хэммонд отмечали ее день рождения. Я пошел туда, и там была действительно праздничная обстановка. Я думаю, что все были в сильном напряжении из-за покушения на Рейгана, но уже ясно, что он выживет, так что все успокоились, пришли в себя. И лорд этой Шэрон тоже был там. Я слышал, как Лестер Перски разговаривал с каким-то продюсером насчет «ПОПизма», и сказал потом, что тот собирается «купить это», однако поскольку говорил такой человек, как Лестер, я не мог понять, что он имел в виду, – права на создание фильма или просто экземпляр книги.
Среда, 1 апреля 1981 года – Нью-Йорк – Париж
Закинули по дороге Криса Макоса в отель «Ленокс» на рю де л’Юниверсите, дом 9 (такси 50 долларов). Роксевидж устроил небольшую вечеринку-обед.
Четверг, 2 апреля 1981 года – Париж
В полдень появился Хельмут Ньютон, чтобы организовать модную фотосессию, для этого сначала привезли огромные красивые букеты, которые потом оставили нам, Хельмут в конце концов тоже приехал и позволил мне сфотографировать и себя, и свою прелестную манекенщицу. Поздно вечером Кристофер вдохновил меня на звонок Джону Гулду в Калифорнию, и я позвонил, там было уже пять вечера, я притворился, будто я трезвый, поэтому у меня был такой удивительно трезвый голос, я даже не знаю, как он у меня такой получился, а секретарша сказала, что у него совещание, что он освободится через пятнадцать минут и наверняка перезвонит, а потом спросила, можно ли ей называть меня «Энди», потому что она меня боготворит, и она до того бесцеремонно себя вела, что я понял: что-то случилось, и он точно не перезвонит. Но все равно сидел у телефона и ждал звонка, даже, наверное, заснул, но я уверен, что телефон так и не позвонил. А потом явился Фред и привел с собой целую ораву гостей, судя по голосам, каких-то скандалистов-французов, у них такие ужасные голоса, я не знал, что это за люди, они же все вопили, вопили и вопили, а Фред еще поставил для них песню Diamonds Are A Girl’s Best Friend, притом на максимальной громкости, и я думал, что у меня начнется нервый припадок. Мной овладело жуткое отчаяние, потому что мне никто не позвонил из Калифорнии, и я уже был готов покончить с собой. Такая жизнь, детка. Эти приятели Фреда ушли только в четыре утра. Я выглянул в окно, когда услышал, что они уже уходят, и они мне вовсе не показались такими уж важными гостями, хотя Фред потом сказал, что они дети богатых родителей.
Пятница, 3 апреля 1981 года – Париж
Проснулся в полдень, у нас был назаначен ланч с Сан Шлюмберже в ресторане «Максим» (такси 12 долларов). Сан сидела там совсем одна, она уже было решила, что мы о ней совершенно забыли. Она подарила нам чудесные галстуки из Индии. Она только что вернулась оттуда, была там с Патрисом Кальметтом. Она говорила, что «слишком раскрылась» перед своим последним другом, Нагибом, поэтому все сказали, что было бы… что ей надо бы, м-м-м… что лучше всего… м-да, я, пожалуй, не смогу вспомнить, потому что никто не знал, что именно лучше всего.
Потом, после ланча, мы решили пойти посмотреть выставку Гейнсборо, у него много красивых людей и их собак. А потом мы оказались так близко от Живанши, что решили туда зайти, и сам Юбер появился перед нами в белом смокинге, провел нас всюду, мы прекрасно провели время.
Суббота, 4 апреля 1981 года – Париж
Я принял валиум и почти уже лег спать, но вдруг начались телефонные звонки, и мы пригласили на коктейли этого парня по имени Йорген, по-моему, который привел с собой двух смешных англичан: моедльера Вивьен Вествуд и Малкольма Макларена, который был менеджером у Sex Pistols. После того как мы вышли на ужин, и в «Клуб 78» в доме номер 78 по какой-то рю, а затем еще и в «Привилеж», мы вернулись домой в четыре утра, и я позвонил Джону Гулду, прямо на студию «Парамаунт» в Лос-Анджелесе, я был сильно пьян, и, по-моему, наговорил ему бог знает что.
Понедельник, 6 апреля 1981 года – Париж
Смотрел показы мод Кристиана Диора и Валентино. Их манекенщики, которые выглядят натуралами, на самом деле геи, а те, которые выглядят геями, как раз натуралы. Мы с Кристофером тоже решили, что должны начать говорить людям, что мы с ним не гомосексуалисты, невзирая на то, какой у нас вид и как мы разговариваем. Потому что тогда люди перестанут понимать, как с нами обходиться.
Среда, 8 апреля 1981 года – Вена
Проснулся рано. Мне приснился Билли Нейм [см. «Введение»], будто он живет под лестницей моего дома и делает там сальто-мортале, все было очень разноцветное. Полная фантастика – его друзья как бы заполонили мой дом, они валяли дурака, одетые в свои пестрые костюмы, все без конца подпрыгивали, им было ужасно весело, они стали всем заправлять, и вот теперь они заправляли моей жизнью. Ну и кошмар! Как будто все они – клоуны. Каждый был клоуном на свой лад, и они все просто у меня поселились, даже не спросив у меня разрешения, они появлялись утром, когда меня уже не было дома, вовсю валяли дурака, а потом уходили назад, в гардеробную, где они и обитали. В общем, я наконец проснулся, и оказалось, что Кристофер оставил свет включенным, окна были открыты, и было очень красиво.
Отправился на розыски пальто из лодена, которое хотел купить для Джона Гулда. Бруно Бишофбергер сказал, что самые лучшие суконные пальто можно купить в Цюрихе, а Фред сказал, что нет: самые лучшие – в Париже. А вот по-моему, самые лучшие – в Вене.
Потом нам нужно было встретиться с одним парнем по имени Андре Хеллер, он певец, записал уже несколько золотых дисков, у него есть всякие картины, и он хотел, чтобы я сделал рисунок для обложки его пластинки. Он хочет повести нас в подземелья, чтобы показать мертвецов, которые там окаменели, причем они так и остались в своих одеждах восемнадцатого века. Фред сказал, что, пожалуй, туда стоит сходить, потому что это может натолкнуть нас на новые идеи.
В общем, мы встретились с ним, и он подарил нам чуть ли не двадцать коробок конфет. Потом отправились в катакомбы, где охали и ахали, разглядывая всех этих мертвецов, и там, внизу, было очень холодно, и он настоял, чтобы мы оставили там наши конфеты, а мы не хотели, но потом все же оставили, – в общем, место было препротивное. Мне оно ужасно не понравилось. А Фреду понравилось.
Потом Бруно привез нас назад в гостиницу. Фред захотел пойти погулять, а Кристофер пофланировать в парке, так что мы бросили наши вещи в номере и пошли гулять по парку, это хорошо для здоровья.
Четверг, 9 апреля 1981 года – Вена
Бруно зашел за нами, потому что мы должны были попасть на встречу точно в 10.30 – визит в министерство, встреча с дамой – министром культуры Вены. Мы познакомились также с куратором моей выставки Reversals в Венском музее искусства двадцатого века, – я забыл его имя, – и увидели прекрасные каталоги, которые они напечатали для выставки – очень тонкие и длинные. Потом мы отправились в гостиницу, чтобы освежиться перед открытием выставки в шесть вечера. Я поговорил с Винсентом в Нью-Йорке, и он сказал, что агентство «Золи» прислало постер с моей фотографией для рассылки. Я уже рассказывал Дневнику, что решил стать моделью? Вот Фред из-за этого вконец издергался, он считает, что я сошел с ума. Но я в самом деле хочу этим заниматься, поэтому я просто не обращаю на него внимания. А Крис сказал, что Фреду просто завидно.
Мы приехали в музей, там собралась невообразимая толпа, ведь вернисаж был открыт для всех, и я еще ни разу не бывал в Вене, потому настроение у людей было такое: «Увидеть Энди надо сейчас, иначе больше его не увидишь». Все продолжалось два часа, мне пришлось подписывать и «обувь», и «задницы», и я даже ни разу не поднял голову.
Наконец Кристофер уже не в силах был все это выдерживать, он сказал, что пора уезжать, и мы выскочили наружу, промчались мимо всех телевизионщиков, впрыгнули в машину, и она отвезла нас в какой-то венский ресторан, в котором мы съели пару сосисок. А потом поехали в великолепный клуб, который называется «Чака», – там одна молодежь, красавцы. Крутили танго и старые песни Элвиса, было совершенно замечательно.
Мы с Крисом пригласили в гостиницу одного восхитительного молодого человека по имени Мартин. Мы попросили его снять рубашку, а потом и брюки, и у него были совершенно невероятные трусы, в духе оп-арта, и мы стали его фотографировать, а он так классно позировал, потом мы вызвали для него машину и отправили домой. Я у Криса научился тому, что если сказать кому угодно, что надо сделать то-то и то-то, они обязательно это сделают. Особенно модели и актеры. А потом я увидел телекс от Джона Гулда, он вернулся в Нью-Йорк и прислал очень милую весточку, и я почувствовал себя превосходно.
Понедельник, 13 апреля 1981 года – Париж – Нью-Йорк
Я упаковывал вещи до половины третьего утра, а потом принял валиум и спал крепким сном, хорошо выспался. Затем в дверь стал стучать Фред, и Крис Макос позвонил – ему не терпелось как можно скорее уехать. Крис для меня – идеальный компаньон. У него есть все те качества, которых мне не хватает. Он напористый – но в следующий момент уже нет. И он – совершенное дитя. Ходит на cекс-вечеринки, откуда возвращается совершенно удовлетворенный, все его отверстия «прочищены», но при этом он очень любит своего бойфренда, Питера, он по-настоящему внимательный и заботливый, а когда едет путешествовать, ему не терпится поскорей отправиться в путь – точь-в-точь как и мне – и он заставляет меня носиться туда-сюда, и хотя теперь он заставляет меня таскать его рюкзак, я не в обиде, потому что все это замечательно, и я чувствую себя помолодевшим. Я предложил Крису премию – наручные часы (которые ему так нравятся), если он сможет сделать так, чтобы Джон Гу л д в меня втюрился. На самом деле я вконец запутался, потому что Джон пытается сохранять видимость того, что он натурал, говорит мне, что никакой он не гей, что он не может… но… я хочу сказать…
Летел на «Конкорде», приехал домой ровно в девять утра. Позвонил Джону Гулду, и он сказал, что не может со мной разговаривать, потому что у него в ванне вода переливается через край.
На такси в даунтаун (4 доллара). Разговаривал с Марком Балетом, он был в офисе, он делал дизайн для каталога агенства «Золи», куда включили и меня, – это каталог их манекещиков. Мне уже поступили заказы с предложением работы, я теперь официально работаю моделью. Пришла Дориа Рейган, она вышла к нам на работу. Потом я выглянул в окно и увидел Рона, который шел по улице совершенно один, он был одет в ярко-красную одежду – ну то есть если уж я смог разглядеть его из своего окна… Но Дориа знала, что к чему, и сказала: «Там три агента спецслужб перед ним и четверо еще сзади». Они поднимались к нам по лестнице, потому что лифт не работает. Я хотел повидать в этот вечер Барбару Стэнвик в «Линкольн-центре», где ей вручали ежегодную премию Кинематографического сообщества, и потому я позвонил Сью Солтер, ее агенту по рекламе, но та повела себя довольно гадко. Она сказала: «Ах, мой дорогой, все билеты распроданы», а я ей, знаешь, напомнил: «Но мы для вас столько всего делали», и тогда она сказала, что постарается найти один билет, но что мне придется за него заплатить, а потом заявила, что может достать два билета, но что они будут стоить 250 долларов, и я сказал ей: «Вот и замечательно». Теперь, по крайней мере, они не смогут больше просить меня вообще ни о каком одолжении. Может, лучше всего – это всегда платить, тогда никто не осмелится просить меня ни о каких услугах. А ведь в прошлом году они дали мне бесплатные билеты. Джон Гулд попросил заехать за ним, и мы с Крисом Макосом так и сделали. Дошли потом до зала имени Элис Талли, и там было столько свободных мест, что я возненавидел Сью Солтер до глубины души. Правда, места у нас были хорошие, в ряду J. Отрывки фильмов с Барбарой Стэнвик были прекрасные, хотя к концу немного поднадоели: одни и те же фрагменты показывали несколько раз. В 23.30 Крис высадил меня у дома.
Вторник, 14 апреля 1981 года
Работал до половины шестого. Джон Гулд пригласил меня на просмотр фильма «Атлантик-сити», который он устроил «для своих». Взял такси до «Парамаунта» (7 долларов). Там были Леди Макрейди и Джонатан Робертс, а еще была Кэти Доббс, которая, как и все эти ребята, посещала летние курсы издательского дела в Рэдклифф-колледже.
Я случайно встретил одного человека, который, лишь увидев мою фотографию в каталоге «Золи», тут же предложил мне работу. Фред все еще кипит от возмущения, говорит, что я должен был бы получать тысячи долларов за то, что рекламирую какие-то вещи, а не работать за скромные гонорары модели. Но, по-моему, это забавно – быть еще одной симпатичной мордашкой в каталоге «Золи». В общем, я посоветовал ему не слишком напрягаться по этому поводу.
Среда, 15 апреля 1981 года
Всю ночь не мог заснуть. Смотрел в программе «Тудэй шоу», как астронавты возвращались на Землю вместе с «Шаттлом». Они очень славные. А ты заметила, как они выглядели после космического полета? Как будто постарели. Посылают в космос этаких красавцев-бодрячков, а назад возвращаются усталые люди.
Поехал в компанию «Карл Фишер», чтобы впервые сняться в рекламном ролике – для фирмы «Сони». Меня уже ждали, устанавливали аппаратуру. И они говорили про других художников, которых тоже хотели пригласить в эту рекламу, – упомянули имена Дюшана и Пикассо. Серьезно. Честное слово, эти ребята явно были не в курсе, что оба они уже умерли. Из живых, о ком они говорили, помимо меня, речь зашла лишь о Морисе Сендаке. И еще о Питере Максе.
У них там в другой комнате была кое-какая еда, но мне ее не предложили, лишь какие-то начальники заходили туда, ели плавленый сыр и потом говорили что-то вроде: «Здóрово намазывается!» – совсем как в рекламе. Хотя именно так сейчас и говорят: люди теперь выражаются словами из рекламы. Все мне говорят, до чего же я чудеееееееесно выгляжу и что я очень стройный, а сам я чувствую такую слабость.
Пошел в «Ксенон», и там было здорово. Встретил эту девицу Мойнихан, Мору, она была со своей подругой Эйси, дочкой сенатора Уорнера, ее мать из Меллонов. Но потом в голубом свете мои волосы стали выглядеть слишком уж фальшивыми, поэтому [смеется] я понял, что пора уходить.
Четверг, 16 апреля 1981 года
Встал рано, погода распрекрасная, но у меня сейчас такой период, что я все думаю: «В чем суть? Вот поступишь так – и что это значит? Или поступишь этак – и тогда что это означает?»
Правда, у меня сейчас странная полоса в жизни, я все откладываю свой рассказ для Дневника про все эти свои эмоциональные проблемы, потому что в прошедшее Рождество, когда мы с Джедом постоянно ссорились и когда он в результате съехал, я даже не мог говорить об этом, а теперь я живу один и в каком-то смысле мне легче, однако я все же не хочу быть совершенно один в этом большом доме, где кроме меня только Нэна и Аврора да еще Арчи с Эймосом. У меня это чувство отчаяния выражается в том, что я думаю: все, что угодно, ничего не значит. Потом я решаю, что мне нужно попытаться влюбиться, и вот этим я сейчас занимаюсь, стараясь общаться с Джоном Гулдом, но это так трудно. Я хочу сказать, когда ты без конца думаешь о человеке, это лишь твоя фантазия, все нереально, а потом ты как бы втягиваешься, тебе нужно все время видеть этого человека, и ты вдруг понимаешь, что это такая же работа, как и все остальное, вот я и не знаю, как быть. Но Джон – это хороший вариант, и лучше влюбиться в него, чем в кого-нибудь еще, ведь у него собственная работа, карьера, и я могу с ним обсуждать идеи фильмов, понимаешь? И, может быть, он заодно сможет даже убедить «Парамаунт» давать рекламу в Interview. Верно? Тогда мое увлечение даст хороший результат для бизнеса. Да, а самое интересное для меня было увидеть Лу Рида на улице в Виллидж, он шел с женой. Она – так себе, ничего особенного, просто привлекательная малышка. Я сказал ему, что только что читал про него в журнале «Пипл», и спросил, отчего он не заходит к нам повидаться, и он ответил: потому, что никто из тех, кого он знал, больше не работает у нас, а потом сам спросил, работает ли еще Ронни, и я говорю – да, работает. А Винсент? Да, говорю. А П. Х. там еще? То же, говорю. В общем, странный был разговор. Потом я пошел домой.
Соорудил ранний пасхальный ужин, и аромат был, как в старые добрые времена, когда ко мне захаживала П. Х. и тушила для меня капусту с тмином и луком. Джон немного припозднился, потому что ему нужно было попасть в «Мейси», чтобы вернуть купленные недавно простыни. Он принес мне пасхальную корзинку, это было как-то незатейливо. Я провел его по всему своему дому, чтобы произвести на него впечатление, я изо всех старался дать ему понять, что это все могло бы принадлежать и ему, что в этом доме есть комната, которая названа в его честь.
Потом мы пошли посмотреть «Экскалибур». Сексуальные сцены несколько пошловаты, но сделаны красиво. На герое были доспехи, когда они занимались сексом. И все несколько не в фокусе. Я совершенно запутался, я всегда думал, что Камелот – это реальное место. В общем, после фильма мы пошли назад домой. Я подарил Джону игрушечного кролика, и он приветствовал им прохожих. На Пасху он поедет к родителям в Массачусетс.
Пятница, 17 апреля 1981 года
У меня дурное настроение, вот я и решил пойти раздавать Interview. После чего отправился в офис и по дороге столкнулся с девицей Мойнихан, Морой, которая шла к нам на ланч, опоздав на два дня (такси 5 долларов). Впрочем теперь, когда «Сохо ньюс» вышла с Доминик Санда на обложке, будет слишком уж нелепо, если она появится еще и у нас, так что, может быть, мы используем эту девицу Мойнихан для обложки, потому что она миловидная и умная – училась в Гарварде – и у нее своя рок-группа.
Крис Макос позвонил мне из Палм-Бич, где сейчас очень солнечно, он там со своим бойфрендом Питером, и у меня от этого опять испортилось настроение, – они только что туда прилетели.
Работал до половины седьмого. Руперт пригласил меня на вечеринку «только для мальчиков» на Бликер-стрит, но у меня слишком плохое настроение. Поел в «Брассери» (40 долларов). Отправился домой в полном одиночестве, подавленный, потому что никто меня не любит, хоть сейчас и Пасха, и разрыдался.
Суббота, 18 апреля 1981 года
В девять утра позвонил Крис Макос из Флориды, он такой счастливый, что у меня опять испортилось настроение. Я уже могу десять раз отжаться от пола, а вот перейти из положения лежа в положение сидя получается плохо. Я ни на что не реагировал, ни о чем не думал. Начал работать в половине первого, работал до семи вечера. Руперту звонили тридцать раз, а мне так никто и не позвонил.
Зашел к Джону Райнхолду, и мы отправились встретиться с Томом Бейкером в театре «Плейхаус» на Западной 48-й улице – там идет моноспектакль с Сильвией Майлз (такси 5 долларов, билеты 45 долларов). Декорации сделаны хорошо, они воспроизводят обстановку ее квартиры, там висит моя Мэрилин, и мое имя в пьесе упоминается несколько раз. После спектакля мы пошли за кулисы, и у Сильвии там и телеграммы, и цветы, и плакаты – в общем, она обожает все это, а я был очень смущен тем, что ничего подобного для нее не сделал; надо будет послать ей бутылку хорошего шампанского. Потом мы отвезли Джона Райнхолда домой, потому что он почувствовал угрызения совести: ведь сейчас же Песах, еврейская Пасха. Мы с Томом говорили о Джиме Моррисоне, и Том рассказал, как они закадрили трех девушек, потом Джим «вышел в астрал», и тогда ему, Тому, приходилось отдуваться за него – трахать всех трех. Мы просидели с ним до четырех утра. Подвез Тома домой на такси (5 долларов).
Воскресенье, 19 апреля 1981 года
Пасха. Настроение препоганое. Сегодня воскресенье, поэтому зашел Джед, забрал моих собак на весь день. Трижды принимался рыдать. Потом решил, что надо собраться, взять себя в руки и пойти в церковь.
Понедельник, 20 апреля 1981 года
Погода прохладная, поэтому я был в куртке и с рюкзаком. Винсент поговорил с владельцем нашего здания (дом 860), тот сказал, что пятый этаж не занят и его можно снять за 7 500 долларов в месяц! Мы за наш этаж платим около 2 300 долларов, так что пора бы уж мне купить это здание. Нам нужно больше помещений для Interview, а арендная плата ужасно большая. К тому же когда закончится срок договора, наша арендная плата вырастет в разы.
Жанет Виллелла позвонила и сказала, что подвезет меня на своем лимузине на премьеру АБТ в центре имени Линкольна.
Позвонила Сюзи Франкфурт, сказала, что дом отца Джона Сэмюэлса на 79-й улице был заложен за долги. Его тут же продали каким-то бразильцам, прямо на ступенях суда.
Попытался найти галстук-бабочку. Джанет заехала за мной в семь вечера. Самое неожиданное случилось, когда я был на балете: ко мне подошла одна женщина и сказала: «Здравствуйте, вы меня помните?», и я честно признался, что не помню, и она назвала себя: «Лайла Дэвис». Мы с ней учились в Технологическом институте имени Карнеги, а еще она была одной из тех, кто тогда, в пятидесятые годы, жил в одной квартире с нами, на 103-й улице. Она привела с собой сына, ему восемнадцать. Они живут в Кливленде. Я вдруг ощутил весь груз лет на своих плечах: ведь ее сын сейчас выглядел точь-в-точь, как она, когда я был с ней знаком. Я почувствовал себя старым, седым, уставшим и «не в теме». Пригласил ее на ланч к нам в офис. Сейчас я думаю, что все мои проблемы – от того, что я чувствую себя старым. И я вижу всех этих юных, расцветающих ребят. Итак, я понял, в чем суть проблемы. Годунов потянул мышцы спины, поэтому не выступал, а Гелси Киркланд была очень хороша. Потом Миша показал номер «В решающий момент» (Push Comes to Shove), и всем очень понравилось, он – звезда. После представления был бесплатный ужин – на противоположной стороне улицы. Там были Сондра и Крис Гилманы. Еще – Анна Сосенко, которая писала песни для Хильдегард. Она сейчас занялась бизнесом, связанным с коллекционированием автографов, и когда я ей рассказал, на скольких журналах Interview я каждый день расписываюсь, она сказала, чтобы я немедленно перестал это делать, потому что так моя подпись обесценится.
Вторник, 21 апреля 1981 года
Только что нашли еще один труп, по-моему, уже двадцать пятый – в связи с убийствами в Атланте. Я вот что думал: если бы у меня была маленькая дочь и ее убили бы, я бы пошел и сам убил убийцу, пусть даже меня за это засадили бы в тюрьму. Та к бы и сделал. Точно. Невозможно поверить, что до сих пор не найдено никаких улик – да еще во всех двадцати пяти случаях. Бриджид пригласила на ланч Рода Маккьюэна, он раньше спал у нее на диване, когда оказывался совершенно без денег. Он только что переехал в Нью-Йорк и позвонил ей. Она тут же отправилась за едой в шикарный гастроном «Бальдуччи» и вообще всячески пускала пыль в глаза. В общем, мы сидели за столом, ели, и я все пытался понять, что именно делает его привлекательным и почему он сейчас так популярен, но так и не понял. Позвонил Джон Уоллович. Я высказал ему все свое восхищение (видел его выступление по кабельному каналу, он играл на фортепиано) и пригласил к нам в офис. Он же звонил мне, чтобы рассказать про своего брата Эдди, моего первого бойфренда, это все было лет двадцать пять назад: в общем, он, Джон, только что ездил во Флориду навестить Эдди – и обнаружил его тело в доме, его уже всего раздуло, он был мертв. Он много пил, покинул группу «Анонимные алкоголики», и тут у него случился припадок. Он вечно срывался в депрессию, но я так и не понял, отчего, ведь он же был красавец-фотограф. Джон не захотел даже взглянуть на тело брата, поэтому опознать его пришел один из друзей.
Я отправился на ужин к Эштону Хокинсу на Восточную 89-ю улицу, дом 17, в мой старый район, так что у меня сразу возникли странные чувства. Там у него собрались самые влиятельные Худи-Дуди типы: Брук Астор, Лоренс Рокфеллер, Элис Арлен. У Майка Николса волосы, по-моему, настоящие и выглядят отлично, по-настоящему отлично. Служанка Эштона – из агентства, из этих старинных ирландских типажей, будто с коробки шоколада фирмы «Шрефтс», где всегда изображают таких сладких ирландских девушек с прическами, как у студенток из колледжа «Вассар», в черной форменной одежде с белыми воротничками. Брук Астор сказала, что предпринимает попытки спасти Южный Бронкс – где сейчас живут одни лишь старики да бедняки. Там была еще Мэри Макфэдден со своим ухажером, Стивеном Пейли, и я притворился, будто Боб ничего не рассказывал мне про ее развод и про этого парня, который у нее все украл. Я сказал ей: «Хорошо выглядишь», а она мне: «Да что ты, я в полном отчаянии». Я тогда сказал ей, что нужно просто выйти погулять и купить себе новый наряд от Ива Сен-Лорана, и она принялась меня лупить, а ведь рука у нее тяжелая. Потом я спросил ее, не хочет ли она помериться со мной силой – чья рука сильнее? Мы сцепили руки, а потом ей это уже понравилось, и началось что-то странное. Мне теперь неловко: по-моему, я сделал ей больно. Приехал домой. Позвонил Джону Гулду в отель «Уилшир» в Беверли-Хиллз. Потом лег спать – и почти всю ночь не спал. Около трех ночи очнулся, выпил большой стакан брэнди и принял валиум.
Среда, 22 апреля 1981 года
Спал плохо, надо перестать пить столько кофе, начать есть более здоровую пищу и вообще отказаться от спиртного. Я побыстрее принялся делать физические упражнения, теперь я уже могу десять раз отжаться от пола, а потом дважды по восемь раз подняться из положения лежа.
Позвонила Лайла Дэвис и отменила свой визит к нам на ланч: у нее билеты на «Амадеуса».
Пятница, 24 апреля 1981 года
Сегодня утром раздавал Interview. Нужно было встретиться с Дональдом Трампом у нас в офисе (такси 5,50 доллара). Договорился об этой встрече Марк Балет. Я все забываю, что Марк отказался от архитектуры ради того, чтобы быть у нас арт-директором, но по-прежнему строит модели у себя дома, как он мне рассказывал. Он сейчас разрабатывает каталог для всех магазинов в атриуме башни Трампа – этой «Трамп-Тауэр», и он сказал Дональду Трампу, что мне нужно заказать «портрет» здания, который будет висеть над входом в его жилую часть. В общем, они пришли обговорить все это. Дональд Трамп очень хорошо выглядит. С ним была девушка по имени Эванс и еще одна дама. Так было странно – ведь эти люди невероятно богаты. Вот они обсуждали при мне, как вчера купили здание за 500 миллионов долларов или что-то около того. Они с восторгом восприняли сообщение, что еда на ланч у нас из «Бальдуччи», но в итоге почти не ели. Наверное, потому, что они постоянно приходят куда-то, где есть еда. Они не пили спиртного, только налили себе «Тэбс». Сам Трамп – парень крутой. Ни о чем конкретном мы не договорились, но я все равно сделаю несколько эскизов и покажу им.
Воскресенье, 26 апреля 1981 года
До чего чудесный день! Джон Гулд прошелся со мной через весь даунтаун, до самого офиса, потом он отправился в тренажерный зал, а я – работать. Сделал несколько «Мадонн». После этого ненадолго сходил в церковь. Позвонил Крис Макос, и я сказал, что слишком устал, чтобы звонить куда-то и заказывать столик для ужина, тогда он позвонил сам и заказал столик в «Да Сильвано». Джон позвонил, сказал, что освободился, поэтому я заехал за ним к нему на работу, и мы на такси приехали в «Да Сильвано» (8 долларов). У них итальянская кухня, еда дорогая, они стараются хорошо готовить (ужин 140 долларов). Там была Анна Винтур, подруга Кэтрин Гиннесс, и она была не одна, а с Майклом Стоуном, и я в первый момент никак не мог вспомнить ее имя, но потом все же вспомнил. Ее только что приняли на работу в журнал «Нью-Йорк», она будет там редактором раздела моды. Она хотела работать в Interview, но мы ее не взяли. Может, и стоило взять, ведь нам же нужен кто-то на моду, но дело в том, что она, по-моему, совершенно не понимает, как надо одеваться, и одевается на самом деле просто ужасно. Джон довез меня до дома, я вошел к себе, заполз на постель и тут же уснул.
Среда, 29 апреля 1981 года
Бриджид сказала, довольно ехидным тоном, что «этот самый Джон Гулд со студии “ Парамаунт”» уже звонил сегодня в офис четыре раза, и я ответил ей, что мы с Джоном вместе работаем над сценарием. Когда я ему перезвонил, он уже ушел на ланч.
Кристофер принес две большие гантели, и я еле-еле смог их поднять. Я уже дошел до такого уровня, что могу отжиматься от пола дважды по десять раз и садиться из положения лежа до десяти раз. Позвонил Джон, сказал, что его машину, которую он взял в аренду, увезли с угла 75-й улицы и Коламбус-авеню и что в этом виноват я, потому что я ему сказал, что там можно парковаться. Он поначалу подумал, что машину украли, но потом в «Хертц» позвонили из полиции. Позвонила Донна, одна из тех, кто выступает в «Канкане», и пригласила меня на представление в субботу, а я позвонил Тому Кашину, чтобы узнать, пойдет ли туда Джед, потому что я бы не пошел, если он там будет. Донна – это та актриса из «Лучшего бордельчика в Техасе», с которой Том встречался, когда играл в этом мюзикле. Она дублер другой актрисы, но в четверг та не выступает, и Донна играет сама.
Позвонила Фэй от Хальстона, ей было нужно узнать, не хочу ли я пойти вместе с ним на премьеру «Лисичек» 7 мая, однако это – день рождения Джона. Поэтому я спросил Фэй, нельзя ли попросить еще один билет, потому что тогда это решит проблему с днем рождения. Фэй, видимо, была не слишком рада моему вопросу – Хальстон, наверное, хотел пойти только со мной.
Четверг, 30 апреля 1981 года
Пошел в косметический салон к Жанет Сартин на Мэдисон-авеню, дом 667, хотел, чтобы мне сделали косметическую маску и чистку лица. Меня засунули в какую-то комнату, и толстая тетка заставила снять всю одежду. Потом вошла Жанет и говорит: «Вот эта юная дама вам все сделает», а этой юной даме было лет шестьдесят пять. Но она положила мне на лицо горячее полотенце, и это был рай! Жанет хорошо выглядит – лицо у нее красивое, вот только много «гусиных лапок» вокруг глаз. По-моему, это из-за того, что она слишком увлекается вяжущими средствами – я уверен, что из-за них кожа высыхает. Она сказала мне, что к ней ходит Бьянка, и я сказал: «О, у Бьянки великолепная кожа!», и Жанет тут же воскликнула: «И у меня точно такая же!» Брат Нэны и Авроры, Агосто, пришел в офис, он невысокого роста, очаровательный парень, служил в морской пехоте. Винсент говорил с ним насчет того, чтобы он работал у нас.
Отправился домой, потом заехал за Джоном (такси 4 доллара, билеты 60 долларов) и мы поехали в «Минскоф театр» на «Канкан». У нас были хорошие места, в том же ряду сидела Этель Мерман. Я сказал ей, что хотел бы видеть ее на сцене. А потом мы случайно столкнулись с Дональдом Трампом и с человеком по имени Уолш, этим «бессребреником»: он работает в городском управлении за зарплату в один доллар в год, но владеет строительной компанией. Они оба были с женами. Было так здорово снова увидеть Дональда Трампа, так скоро и в совершенно иной обстановке. Я болтал о том о сем с его чехословацкой женой, а Джон Гулд болтал о том о сем с самим Трампом. Мне так нравится ходить куда-то с Джоном, потому что у меня всегда такое ощущение, будто у нас настоящее любовное свидание – он высокий и сильный, и я чувствую, что он обо мне позаботится. И еще великолепно, что он ведет себя, как натурал, поэтому я уверен, что все про него так и думают. Когда я вернулся домой, меня ждала записка от Дженетт Кан, чтобы я ей перезвонил в любое время, как только приду, ну я ей позвонил, и она сказала, что завтра в пять часов Шэрон Хэммонд выходит замуж и меня в связи с этим приглашают на прием с шести вечера до полуночи.
Понедельник, 4 мая 1981 года
Получил угрозу, что некто собирается меня убить, но об этом немного позже. Я примчался к Жанет Сартин, где мне было назначено. Тут вдруг она вошла в комнату и сказала: «Ах, дорогой мой, десять минут назад позвонили из твоего офиса, Винсент и Робин, они сказали, что это очень важно». Я тут же перезвонил, и они сказали, что этот парень – Джоуи Саттон – без конца названивает, уже раз сорок звонил. Он прислал мне на прошлой неделе записку – Винсент не распечатал конверт, а я-то распечатал – и там было сказано: «Берегись пятого мая – это не на жизнь, а на смерть!» У этого типа возникла галлюцинация: будто именно я украл у него песню Мика Джаггера Miss You и отдал ее Мику, чтобы тот записал ее в студии. Я вообще не понимаю, о чем он… Я даже не знаю, пишет ли этот парень какие-нибудь песни. Он… у него же мозги набекрень. В общем, после Жанет Сартин я отправился в «Спортивный мир», чтобы купить такую шапку, в которой меня никто не узнает. Купил охотничью шапку с камуфляжной раскраской (27 долларов). Сделал несколько телефонных звонков (2 доллара). Позвонил Джону, чтобы сообщить ему, что кто-то угрожает мне, но когда меня с ним наконец соединили [смеется], оказалось, что ему это безразлично. Прохожие, между тем, все равно просили у меня автографы, поэтому я купил другие маскировочные средства (15,74 доллара), потом взял такси и поехал на угол Парк-авеню и 18-й улицы (5,50 доллара). Там меня ждал Робин. Из Нью-Йоркского полицейского управления явился детектив Руни или как его там. Риза Дикштейн, юрисконсульт Interview, сказала, что у нее есть частный детектив, его можно нанять, однако я уже собрался нанять Агосто – он будет моим телохранителем и будет всюду со мной ходить. Как бы то ни было, я завернул кое-какие подарки, а потом за мной заехал Джон Гулд, и мы отправились в «Ла Гренуй» на встречу с Крисом Макосом и Питером Уайзом (такси 6 долларов). Ресторан был забит, и там были все эти странные персонажи из Майами-Бич. Нам достался столик в первом ряду от подиума. И все, кто был в ресторане, нам очень завидовали, потому что нам было так весело, они хотели бы тоже повеселиться вместе с нами. Мы привезли подарки друг для друга и разворачивали их. На десерт мы заказали два суфле и шампанское. Лучший подарок – наличные, поэтому я подарил Джону и Питеру по сто долларов, банкнотами по одному доллару. Еще я подарил Питеру 25 долларов, монетками по одному пенни, они столбиками завернуты в бумагу и очень тяжелые. Джону же я еще подарил однодолларовые монеты с Сьюзен Энтони. Джон подарил Питеру заварочный чайник и большую миску. Я им всем подарил серебряные прищепки для писем. Мы просидели в ресторане примерно до полуночи, славно повеселились, даже пузыри пускали – и за это на нас несколько разозлился Марсель, тамошний метрдотель (ужин 400 долларов).
Вторник, 5 мая 1981 года
Винсент нанял охрану. Он вообще не хотел, чтобы в этот день я приходил в офис, но у меня были неотложные дела.
Питер Уайз посоветовал найти пуленепробиваемый жилет – сказал, что знает, где его можно раздобыть. Я болтал, не останавливаясь, потому что страшно нервничал. Поехал на 11-ю улицу и Юниверсити-плейс, в какой-то странный магазин на втором этаже (такси 6 долларов). Питер позвонил Кристоферу, чтобы тот приехал туда и все заснял. Я купил себе пуленепробиваемый жилет (270 долларов). Продавец был очень противный, он рассказал нам, что его бизнес резко пошел вверх после этой истории с Рейганом. У него есть все что угодно, все пуленепробиваемое: костюмы, пальто, что хочешь, а еще был спортивный пиджак, который я попросил отложить, чтобы я позже зашел и забрал его, он показался мне очень теплым, подойдет для зимы. Мы спросили его, что еще у него есть из такого, но он ответил, что ничего не скажет в присутствии прессы, а с нами туда увязался журналист из немецкого журнала «Штерн»; и вот теперь Кристофер ждет не дождется, когда же можно будет вернуться в этот магазин и посмотреть, что у него там еще есть такого, о чем он не стал распространяться при чужих. У Кристофера внизу был мотоцикл, но я даже не смог на него сесть из-за своего большого рюкзака. Позвонил Джону Шрайверу в офис, и он приехал, чтобы отвезти меня на работу, – подъехал с противоположной стороны здания. В наш офис мы поднимались на грузовом лифте.
День получился невероятно суматошный. Полицейский, которого мы наняли, не мог поверить своим глазам: сколько же у нас там всяких личностей! Ну и в Interview всегда найдется какая-нибудь новая сотрудница, которая откроет входную дверь внизу любому, кто позвонит с улицы. Я звонил Джону в «Парамаунт», однако он был на бесконечных совещаниях. Боб в этот день не пришел в офис.
Бриджид завидует мне, поскольку я сильно похудел, однако она стала выглядеть лучше, потому что ее лицо немного округлилось. Она усыпила своего кота Билли, потому что тот заболел – у него было какое-то вирусное заболевание, она такая бессердечная и жестокая. Я сказал ей: «Ты полная дрянь». А она вообще не желает об этом говорить, она теперь ждет, когда в зоомагазине появится новый кот.
Приходила Джекки Кертис, она только что покрасила волосы, но они короткие. Он только что был в Гштаде, и теперь у нее очень красивый бойфренд, я не понимаю, как это ей удается, притом что она толстая, от нее разит алкоголем, она прихрамывает, так что вид у нее плачевный. Она привезла мне сумку для магазинов. [Когда Энди писал о мужчинах, которые переодевались в женское платье или пользовались косметикой, он называл их то «он», то «она».] Да, а парень в том магазине рассказал, что делал пуленепробиваемый плащ для Папы Римского. Все мои переодевания пока что, по-видимому, не помогают – придется завтра купить рыбацкую шляпу. По-моему, это будет лучше всего – точно такую же носил мистер Уинтер.
На углу 18-й улицы, между 8-й и 9-й авеню, я подобрал Джона, и мы поехали к Крису Макосу на Вэйверли-плейс (такси 9 долларов). Мы с ним нашли банкомат «Ситибанка», Джон снял деньги, а я никогда еще такого не делал, и это совершенно удивительно: машина задает тебе вопросы.
Среда, 6 мая 1981 года
Позвонил Джею Шрайверу, и он спустился вниз, чтобы встретить меня и довести до офиса, в полной безопасности, а то там как раз всюду полным-полно людей. На ланч мы пригласили Сильвию Майлз, и она уже пришла к нам. Позвонил Джон [Гулд], сказал, что тщетно пытался заказать места в ресторане для своего босса, главы компании «Галф энд Вестерн», Чарльза Блюдорна, тот собрался повести Барри Диллера на ужин в «87», и Джон хотел знать, смогу ли я ему в этом помочь. Это новый ресторан, он очень маленький, в него трудно попасть. Правда, ни один ресторан не стоит такого уж ажиотажа. Ну, я позвонил Генри Гельдцалеру, главе управления по делам искусства, и он сказал, что ладно, так и быть, он позвонит туда, попытается сделать что в его силах – но только потому, что Блюдорн в прошлом году дал в городской бюджет два миллиона долларов. Он-то постарался, но там ему сказали, что это никак не возможно. Тогда я перезвонил Джону, и он уже думал, что его уволят, да только потом оказалось, что Блюдорн вообще отменил этот ужин. Та к с и до «Ритца» (4 доллара). Нил Богарт устроил там бал в честь окончания учебного года. Внизу, в вестибюле, торчал, поджидая меня, один из этих надоедливых фанатов: он пританцовывал, курил косяки и вообще валял дурака, а потом хотел пройти вместе со мной наверх, но у него не было пропуска. Я решил съесть хот-дог от «Нейтанс», он очень вкусный. Потом этот парень как-то смог прорваться внутрь, уселся за один стол с нами, и тут Эва, журналистка из «Штерна», придумала великолепную штуку: стала жаловаться ему, что вообще не понимает, на кой черт она сюда приперлась, потому что зачем ей нужен двойник Энди Уорхола. Она сказала, что сама – всего лишь помощница ведущего репортера из «Штерна», и вот поэтому, видно, ей не достался настоящий Энди Уорхол для интервью, а только двойник, но только ей-то какая радость играть эту второстепенную роль? В общем, он почему-то поверил ей: тут же встал, ушел и до конца вечера не сказал мне ни слова. Потому что думал, что я – ненастоящий Энди Уорхол. Здорово, правда? Потом мы ушли оттуда, и я пригласил эту немецкую даму в «Ксенон» на шоу Грейс Джонс.
Четверг, 7 мая 1981 года
Та к с и на Мерсер-стрит, сфотографироваться с работами из серии «Мифы» (такси 8 долларов). Руперт ждал на углу улицы, потому что не знал, куда именно нужно идти. Люди из «Штерна» уже тоже приехали. Они просто поставили меня перед «Мифами», и меня чуть не стошнило – ну до того они все были, как в шестидесятые. Я не прикалываюсь – они в самом деле такие. Наклеился, заехал за Джоном Гулдом, мы отправились в театр смотреть «Лисички», там собралась огромная толпа. Мы сидели в первом ряду, перед Хальстоном, Лайзой и Марком. Там была еще мать Лиз Тейлор, она весьма очаровательна, ну, как Джанет Гейнор. По окончании спектакля актеров вызы вали много раз, можно было подумать, что это никогда не кончится. На сцену вытащили саму Лилиан Хеллман – раскланяться. Потом мы пошли за кулисы. Со мной поздоровался сенатор Уорнер. Я сказал актрисе, которая исполняла роль «цветной» служанки, что она великолепно играла. И Деннис Кристофер тоже был великолепен.
Мы с Джоном ушли оттуда, чтобы отправиться на празднование дня рождения, которое Леди Макрейди устроила в его честь – это на Парк-авеню, номер 15 или 17, я когда-то жил в этом районе – Мюррей-Хилл. Я разговорился там с одной блондинкой, и кто-то сказал мне: «Вы, наверное, даже не знаете, с кем разговариваете», я признался, что в самом деле не знаю, и тогда мне говорят: «Это же Рита Дженретт, супруга конгрессмена, это она позировала для Playboy». Она сказала, что живет в самом сердце Гарлема, – может, у нее нет денег или ее бойфренд негр. Она совершенно чокнутая и действительно умная. Джон довез меня до моего дома, зашел на пять минут, а потом уехал.
Воскресенье, 10 мая 1981 года
Несколько раз пытался дозвониться до Джона. Потом отправился посмотреть пьесу Рона Линка, и только вернулся домой, как позвонил Джон, но к этому времени я уже был до того расстроен, что не мог даже говорить. Лег спать в половине первого.
Понедельник, 11 мая 1981 года
Записался на прием к Доку Ко к с у на вторник, потому что сильно похудел, а я не хочу заболеть. Уже 54,5 килограмма.
Боб договорился, что мы пойдем на ужин в честь Сэклеров, который устраивали Эрл Блэкуэлл и Юджиния Шеппард. Я заказал лимузин, но так как меня попросили приехать с дамой, я заехал за Барбарой Аллен, и мы отправились в «Даблс». На мне был смокинг, к нему полагается надевать черные брюки, а на мне были просто джинсы, и все эти официанты смотрели на меня со странным выражением. Ужин был на высшем уровне. Там были все самые-самые. Там был Энди Стайн, и я сказал ему, что если он хочет, чтобы у него была по-настоящему красивая кожа, он должен ходить на процедуры к Жанет Сартин, а он сказал мне, что мне нужно ходить в его тренажерный зал, так что мы собрались обменяться телефонами.
Тут в колонках раздалось: «С днем рожденья!», и все решили, что у мистера Сэклера день рождения, однако, как оказалось, просто по ошибке поздравление включили не в тот зал. Я бы не смог перенести день рождения еще одного Тельца – я их терпеть не могу. Все немного танцевали. Юджиния была мила, она – Лев, и она сказала: «А мой бойфренд – Телец», и я так понял, что они с Эрлом живут вместе. Наверное, с ней – как с матерью. Ну что ж, я ведь тоже из этой категории.
Потом позвонил Джону, мы с Барбарой Аллен поехали к нему домой на Вест-Сайд, и я провел там целый час, пересчитывая его пенни – он пытался сбалансировать свой бюджет, – он же перечитывал «ПОПизм» и все задавал мне серьезные вопросы, и я не мог этого всего выносить – слишком глупо. Уехал в час ночи.
Вторник, 12 мая 1981 года
Проснулся в половине восьмого утра и позвонил Крису Макосу, чтобы обсудить прошлый вечер у Джона Гулда. Я предложил Крису премию – те золотые часы, которые ему так нравятся, если он сможет уговорить Джона пуститься со мной на что-нибудь несерьезное, но даже если сейчас ничего романтического и не случится, я все равно хотел бы, чтобы Джон переехал ко мне, потому что тогда станет понятно, что у нас с ним может получиться дальше. На десять у меня был назначен прием у Дока Ко кса, и я решил пройти пешком до его офиса, чтобы размяться, но это оказалось не лучшей идеей: я слишком много прошел и успел устать к тому времени, когда добрался до него. Да к тому же Док на самом деле не проявлял ко мне никакого внимания. У него крашеные волосы, он одутловат и он лишь хотел услышать от меня всякого рода сплетни. Он дал мне какую-то мазь, а потом сказал, что мне еще нужно сделать прививки от полиомиелита, бешенства и пневмонии, но я не хотел, я сказал, что сделаю как-нибудь потом, однако Розмари прищучила меня, пока я шел к выходу, и вколола мне все эти прививки – она сказала, что никакой реакции у меня не будет, однако я весь день чувствовал себя как-то странно.
Среда, 13 мая 1981 года
Ланч был назначен на полдень, к нам в офис должен был прийти Чарли Каулс вместе с Сидом и Энн Басс, но когда я пришел туда, Чарли уже был там, а все сгрудились вокруг телевизора – и все потому, что кто-то стрелял в Папу Римского. Я тут же начал орать на них, дико разозлился: «Мы уже потеряли заказ на портрет, когда стреляли в Рейгана, и я не хочу, чтобы это повторилось! Немедленно выключите телевизор!»
Ну, потом пришли супруги Басс, посмотрели на свои портреты, и мне придется изменить кое-где губы, а также сделать целую кучу новых портретов. Я продолжаю худеть, вешу теперь 53 килограмма, так что я сильно перепуган. Желудок у меня уменьшился.
Ронни поехал со мной в фотостудию Арта Кейна на 28-й улице и Бродвее – там я позировал для десятистраничного разворота в итальянском Vogue. Пришел еще манекенщик из агентства «Золи», его использовали в качестве дублера, у него великолепное тело. Разворот был про то, как парень убивает девушку, а на лицо у него натянуты черные женские трусики. Манекенщик этот оказался внуком [сенатора Барри] Голдуотера, и мы обязательно используем его для нашего Interview. Потом трусики с его лица падают, и тут оказывается, что на самом деле девушку на этих фотографиях заколол я. В общем, мне понадобилось всего около часа, чтобы сыграть свою роль, и она была легкая, а девушка в какой-то момент воткнула в меня свой каблук, и это было большое развлечение. Потом мы ушли оттуда, и было так хорошо прогуляться по улицам – ведь уже настоящая весна.
Джон [Гулд] позвонил из Голливуда. Потом я целый день пытался дозвониться до Билла Копли, договориться о встрече, чтобы записать его рассказы для пьесы про его жизнь, которую я страшно хочу сделать. Меня пригласили ужинать в восемь разных мест.
Пошел к Хальстону, у него была Лайза Миннелли. У них там лежал номер «Нью-Йорк пост» с красным заголовком: «В ПАПУ СТРЕЛЯЛИ». Потрясающе. А потом мы все говорили про пуленепробиваемые жилеты. Лайза сказала, что не боится негров, [смеется] потому что на ее отца работала Лина Хорн.
Четверг, 14 мая 1981 года
Приехал Крис Макос, и мы – вместе с Марком Балетом – отправились к зданию Трампа: надо было сфотографировать архитектурную модель здания, чтобы потом его нарисовать (такси 5 долларов). Я так похудел, что когда захотел выпить кока-колы, это оказалось очень трудно, потому что мой желудок сильно уменьшился.
Потом поехал на такси к Биллу Копли (8 долларов), и Билл был трезв, он тоже похудел. Он рассказал, что курил в постели, когда был в Ки-Уэст, пожар из-за этого и начался, его забрали в больницу, лечили, а потом выписали – тогда-то ему и были вручено заявление жены о разводе. Он, правда, все еще совершенно без ума от нее – даже решил купить два дополнительных ее портрета, которые я сделал тогда, но что он с ними будет делать, я не знаю. Помнишь, это та самая жена, которая прежде была бандершей.
Воскресенье, 17 мая 1981 года
Поехали в «Савой» – в этом новом клубе отмечали день рождения Франсуа де Менила, и там народу было видимо-невидимо. Они пригласили шестьсот человек, и там, по-видимому, столько и было, не меньше, причем я, кажется, знал всех. Были Эрл Макгрет, Ахмет и Мика Эртегюн, Дебби Харри, у которой теперь каштановые волосы, она выглядит такой нормальной и такой обычной, но она очень славная. Никто не фотографировал кавалера Ины Гинсбург – Годунова, и это, наверное, оттого, что все думали: явился какой-то длинноволосый хиппи в черном кожаном пиджаке. Боб пришел с дамой, ее фамилия Стассинопулос, она написала книгу про Марию Каллас.
Потом я то и дело сталкивался со странного вида типами, которые говорили, что они «совладельцы» клуба, и я начал беспокоиться за Франсуа. Когда Филиппа де Менил знакомила всех с Хайнером, она называла его мужем, так что они, по-видимому, поженились. Я выпил лишнего, поэтому пошел танцевать, и все принялись меня фотографировать. Меня – с подругой Стивена Грэма. Потом появились The Pointer Sisters, они спели «С днем рожденья». Было забавно видеть там моего босса – Золи, я чувствовал себя совсем как девица, которая на него работает. Я подошел к Джону Белуши и сказал: «Ты меня никогда не узнаешь», потому что он сказал мне именно эти слова, притом дважды, когда я еще не знал, кто он такой. А потом мы с ним танцевали вместе, и это было весело.
Только вернулся домой в два часа ночи, как позвонил Кристофер, сказал, что он в «Банях». Я позвонил Джону в отель «Беверли-Уилшир».
Четверг, 21 мая 1981 года
Когда я приехал домой, для меня было сообщение: звонил Джон Гулди сказал, что вылетает на ночном рейсе из Калифорнии, будет в Нью-Йорке в семь утра, а в восемь уже ждет Кристофера, чтобы тот заехал за ним по пути на Кейп-Ко д. Мне нужно было столько всего упаковать – одежду, пленку, камеры, радиоприемник, миниатюрный телевизор, что я даже не справился со всем к нужному часу.
Пятница, 22 мая 1981 года – Нью-Йорк – Ист-Фалмут, Массачусетс
Когда Джон, Крис и я приземлились, нас уже ждал Питер Уайз. Самолет стоил около восьмисот долларов, я заплатил чеком. Питер привез нас в свой дом, провел нас повсюду, даже теплицу показал. Нас разместили по комнатам, и поскольку Винсент с Шелли тоже планировали приехать после работы, мы целый день и весь вечер провели, ожидая их.
Я увидел на воде большую яхту, покрашенную наполовину, и это была до того славная и нарядная яхта, что, я подумал, мы могли бы, наверное, устроить на ней вечеринку. Потом Питер и Кристофер повезли нас на машине – показать город. Питер купил в Хайэнисе в «Милдредс Чаудер Хаус» густую рыбную похлебку – чаудер, говорят, это лучшее чаудер-место во всей Новой Англии. Наконец приехали Винсент и Шелли – у них ушло на поездку восемь часов, тогда как предполагалось, что они доедут сюда на машине часов за пять.
Суббота, 23 мая 1981 года – Ист-Фалмут
Встали около одиннадцати, Питер сделал на завтрак блины с яблоками и у нас были настоящий кленовый сироп и бекон. Потом мы сели в машину и поехали на блошиный рынок в Мэшпи. Зашли в музей Торнтона Берджесса – это он написал «Питер Коттонтэйл» – и покормили там лебедей и гусей «чудо-хлебом», который купил Кристофер. Потом поехали на ланч в Сэнди-Нек, в одно заведение, где готовят жареных моллюсков, и заказали жареных моллюсков и жареную рыбу с кетчупом, а еще взяли молочные и фруктовые коктейли (35 долларов с чаевыми). Потом поехали домой.
Мы с Питером зашли в комнату, чтобы поговорить, но пока мы там были, в соседней комнате вдруг началась какая-то возня, оказалось, что там разгорелась грандиозная битва на водяных пистолетах. Никто не хотел сдаваться, пока наконец Кристофер не сложил оружие, но только потому, что его загнали в ванную. Выиграли Шелли и Джон, но они вели себя коварно. И тут вдруг Кристофер подошел к Джону и дал ему пощечину, и это было так театрально, что мы не могли поверить своим глазам, а Джон просто стоял, не уворачиваясь, просто принял удар и даже сказал: «Не больно»; он решил, будто все это понарошку.
А мне он потом сказал, что ему надо всегда и во всем выигрывать; ему просто надо решить, и если он захочет чего-то, он этого обязательно добьется, а если не хочет, то ему все равно, однако сначала надо решить, что он хочет именно это и ничего больше. Когда же Крис ударил его по лицу, то, как мне показалось, ему это на самом деле понравилось. По-моему, он действительно хочет, чтобы ему давали пощечины. В конце концов все успокоилось.
Воскресенье, 24 мая 1981 года – Ист-Фалмут
Поехали в гавань Фалмута, где зафрахтовали яхту, которая мне так понравилась, – в ней 70 футов длины. До острова Мартас-Винъярд плыли целый час. Джон надел связку жемчуга, которую я подарил ему, она длинная, до пола, и на нем это выглядело очень красиво, он был похож на рыбака, из тех, что ловят рыбу далеко в открытом океане. Мы причалили к Оук-Блаф, где на берегу стоят пряничные домики, и сфотографировали свадьбу. Невеста была ирландка, она выходила замуж за парня из Южной Америки. Потом поехали в Эдгартаун. Мы очень проголодались. Перешли через улицу, в «Колониал Инн», и те, кто там работал, тут же помчались за своими экземплярами «ПОПизма» и номерами Interview, чтобы получить мой автограф, и я все их подписал. А один парень даже подошел с плакатом «Тейт-гэлери», где изображена моя Мэрилин (ланч 120 долларов). Потом мы сели на паром до острова Чаппаквиддик, вместе с машиной (5 долларов). Сфотографировали одного человека, который рассказал нам все – и где что случилось, и как что случилось, и почему он не верит тому, что написали. Мы потом прошли по всем точкам, чтобы понять, был ли Т е д Кеннеди действительно виноват в этом несчастном случае, и пришли к выводу, что был.
Когда мы приехали домой, Джон позвонил своим родственникам в Эймсбери и после сообщил, что у его деда случился инсульт, а у его собаки – рецидив какого-то прежнего заболевания, поэтому он не поедет с нами в Нью-Йорк, но просит завезти его в Эймсбери.
Понедельник, 25 мая 1981 года – Ист-Фалмут – Нью-Йорк
Из Хайэниса я прилетел в Нью-Йорк, в аэропорт Ла Гуардия. Все ели арахисовые орешки и попкорн, и вдруг самолет реально перевернулся прямо в воздухе, а мне было все равно, умрем мы или нет, потому что я был так несчастен. Я надеялся, что во время этой поездки произойдет хотя бы какой-то сдвиг в наших отношениях с Джоном, однако ничего не случилось. Он от нас откололся, чтобы повидать своих родных, которые его обожают. Да, еще: я больше не смогу говорить своему Дневнику ничего сугубо личного про Джона, потому что когда я рассказал ему как-то про Дневник, он дико разозлился и потребовал, чтобы я больше никогда так не поступал, что если я когда-либо хоть что-то личное сообщу о нем своему Дневнику, он перестанет со мной встречаться. Поэтому отныне я буду рассказывать Дневнику только о деловой стороне наших отношений: теперь он будет только лишь сотрудником киностудии «Парамаунт Пикчерз», с которым я пытаюсь вместе писать сценарии и делать фильмы.
Дал чаевые летчику (100 долларов). И еще водителю лимузина (20 долларов). Мне позвонила Тина Чау, пригласила на вечеринку в честь Дэвида Бэйли и его жены Мари. Мероприятие оказалось на самом деле грандиозным. Мари очень красива, на ней было одно из этих платьев с разрезами. Там были Эрик Боумен и Питер Шлезингер. Я всем рассказал, что работаю теперь манекенщиком и стараюсь больше тусоваться, чтобы получить работу. Ко мне подошла Джерри Хо лл, она поведала, как надо сосать член и лизать «киску», и еще рассказала пару анекдотов, и это было весело, а потом Дэвид взялся рассказывать анекдоты. Там была Палома Пикассо, она расцеловала меня от всей души.
Вторник, 26 мая 1981 года
Дория Рейган печатала письма для Боба, и я даже не узнал ее, когда прошел мимо. Она была в футболке и шортах, выглядела мило. Я пригласил ее на ланч, однако она сказала, что у нее слишком много работы, а работает она только четыре часа в день – хотя справляется со всем очень быстро. Поехал на ужин, который супруги Зилха устроили в честь владельцев Диора у себя дома, это дом 927 по Пятой авеню. Как замечательно, что Сесиль Зилха пригласила меня, потому что на ужине были весьма важные люди. Хеппи Рокфеллер была очень рада меня видеть. Надо было бы мне с ней побольше поговорить. У Аннет Рид на бриллиантовом ожерелье шириной в пять сантиметров был сапфир в пятьдесят каратов. Она прекрасно одевается. Она сестра Софи Энглхард, которая дружит с Дженни Хольцер, а ее бойфренд – парень-негр, который играет в американский футбол, я с ним как-то познакомился в Вашингтоне. Все дамы были прекрасно сложены и величавы. Дина Мэрилл была со своим мужем Клиффом Робертсоном. Алекс Либерман был со своей женой Татьяной. Там была еще Каролина Эррера, я принес с собой новый номер Interview, и она его утащила у меня, потому что в нем напечатана ее фотография.
Все педики были тут. До чего же старомодный образ жизни. Если он сохранится и дальше, это будет совершенно невероятно. Интересно, сколько он еще просуществует? Первое блюдо здесь – это мясо краба в томатном соусе, а такого уже больше нигде не найдешь. Потом подали курицу со свежей клюквой и рис с орехами, шоколадный мусс и пирог с твердой крошкой, а также хорошее вино, причем все подавали очень элегантно. И еще – композиции из цветов до самого потолка. Там был Билл Бласс, а также Пэт Бакли, вся в нарядах от Билла Бласса. Только вот выглядели все такими старыми. Ну, наверное, я среди них не выделяюсь. Правда, это странно, что они решили меня пригласить. Я сейчас в хорошей форме, отлично выгляжу, мог бы любую из этих старых кошелок подцепить. Мне надо бы ухлестывать за Йоко Оно, да только я для этого выберу самый неподходящий момент – когда она, например, сама кого-то для себя найдет. Пришел домой и узнал, что из Калифорнии никто мне не звонил.
Среда, 27 мая 1981 года
Работал над несколькими портретами Линн Ревсон. В конце концов Джон позвонил мне из Калифорнии. Я уже и не думал, что когда-либо это случится, однако решил, что лучше уж быть дружелюбным, так проще, поэтому мы с ним поговорили о погоде. Золи рассказал мне, что когда он только-только приехал в Нью-Йорк, он в самом деле обитал на крыше того здания, где сейчас живет Крис Макос, – на Уэверли и 11-й улице, потому что у него тогда совсем не было денег. Там была возможность пробираться на крышу, а наверху стояло прекрасное большое кресло, в котором можно было спать.
Пятница, 29 мая 1981 года
Я позвонил Хальстону и сказал ему, что воспользуюсь его приглашением приехать в Монток как-нибудь в другой раз, потому что в этот уикенд мне нужно поработать над картинами.
Позвонила Мора Мойнихан, сказала, что ей очень понравилась обложка Interview с ее портретом, хотя она там на саму себя не похожа. Это одна из лучших обложек, которые когда-либо сделал Ричард Бернстайн. Мора сказала, что есть два молодых человека, которые ей нравятся, – один натурал, а второй бисексуал, оба играют в группе, из которой она только что ушла, что она хочет их обоих, а они ссорятся из-за нее, а ведь они – лучшие друзья.
Суббота, 30 мая 1981 года
У меня был долгий и, я бы сказал, философский разговор с Бриджид, мы решили, что, возможно, время нас с ней обогнало. Когда я увидел себя в этих домашних фильмах, которые мы снимали на Кейп-Код в прошлый уикенд, я так себе не понравился – просто ужас! Что бы я ни делал, самые простые движения – все выглядит странно. У меня такая странная походка, такой странный вид. Если б я стал эксцентричным комиком в кино, я бы выглядел как кукла. Но для этого уже слишком поздно. Что со мной? Я смотрю на Винсента и Шелли, и они выглядят нормально. И я, по-моему, уже плохо выгляжу в ковбойский сапогах. Надо будет купить кеды, что ли. Попрошу-ка я Джея взять меня с собой в «Парагон», чтобы там их купить.
Понедельник, 1 июня 1981 года
Встретился с Марком Балетом, чтобы показать ему картину с Трамп-Тауэр, которую я делаю. Марк так все устроил, что на обложке каталога, который он сейчас создает, будет моя картина, и тогда супруги Трамп загорятся идеей купить ее. Отличная идея, правда?
Ронни отправляется в Базель, чтобы выставить там свои работы на художественной ярмарке в галерее Лючио Амелио.
Я записывал Мору для диалога в бродвейском шоу, которое я хочу поставить, оно будет называться «Вразнос», поэтому мы пошли туда, где живут оба ее бойфренда, и это совершенно невероятное место, оно дало мне много идей. Ум у непостижимо, но в одном этом здании, которое принадлежит какому-то чудику, живут шестьдесят различных рок-групп. Мы поднялись на третий этаж, и я попросил ребят показать мне другие комнаты в здании, и они стали стучаться в разные двери и говорить что-то вроде: «Ну что, зажигаете?», а им отвечали: «У нас ночлежка», а у другой двери: «Бонго и медведи». Каждый из них платит 480 долларов за совсем небольшое помещение. Я вернусь туда, в этот дом, я хочу по-настоящему его изучить. Моя пьеса, «Вразнос», может происходить в этом здании, и это будет история о том, кого выберет девушка, это история любви. Это такое обалденное место, ты стоишь в коридоре и слышишь только шум – и больше ничего. Бойфренд – тот, который бисексуал, – сказал мне, что бросит Мору, если я смогу достать ему Дэвида Боуи, и я сказал, что постараюсь. Мора живет у Луизы Вестергорд, которая занимается продюсерской деятельностью вместе с Сондрой Гилман, – Мора ухаживает за ее детьми и за это может там жить. Ей нужно рано вставать, чтобы отправить их в школу, поэтому мы поехали домой. Бойфренд-натурал спросил у Моры, можно ли поехать к ней домой, и она сказала, что можно. Они целуются без конца, ежеминутно, и целуются красиво, с объятьями.
Вторник, 2 июня 1981 года
Встал рано. Крис должен был заехать за мной, чтобы подвезти в музей Уитни, на выставку этого художника, которого мы все знаем уже какое-то время и на которого я же и оказал влияние, он еще делает такие полароидные портреты вроде рекламных плакатов – что-то я запамятовал его имя… а, вот: Чак Клоуз. А потом мы пошли взглянуть на выставку Гульельми внизу. Его жена так и не смогла продать его картины, а теперь вот, гляди ты, у него большая выставка в музее Уитни. Я хотел узнать, жива ли она, и собирался порасспрашивать об этом кого-то, кто там работает, но дело кончилось тем, что я принялся раздавать номера Interview. В пятидесятые годы она приглашала меня на ужин, проявляла, так сказать, великодушие. Она жила в «Кафе дез артист». А потом мы посмотрели выставку работ сороковых годов, и тут уже начинаешь думать, насколько же Чак Клоуз лучше, чем художники, выставленные на ней. Потом мы отправились на автобусный терминал Портового управления (такси 6 долларов). Там по-прежнему идет ремонт. Мы зашли в «Уолгринс», чтобы сфо тографировать каких-нибудь обычных людей, и там мы спросили официантку, можно ли снимать, и она пошла спросить разрешения у менеджера, и он сказал, что да, можно, если только в кадре не будет их названия – «Уолгринс». Но мы-то как раз больше всего хотели сфотографировать эту официантку, а на ее униформе написано это название («Уолгринс» 7 долларов).
Четверг, 4 июня 1981 года
По-моему, я простудился от того, что выпил ледяной дайкири. Я чувствую, как болит горло, боль эта пронзает меня.
Позвонил в Калифорнию, и мне было сказано, что он слишком занят, чтобы взять трубку и поговорить со мной.
Пошел на прием в доме Боба Гуччионе в честь Роя Кона – это неподалеку, в моем районе. Рой был великолепен, я его фотографировал. Я хотел бы быть его другом, но не близким. И там была одна из «зайчиков» [Playboy], и я не знал, что бы такое сказать ей, поэтому сказал, что у нее замечательное тело. Потом ко мне подошел Лерой Нейман и он был так рад, что у нас с ним будет совместный [смеется] моноспектакль, и я просто… я хочу сказать… ну, дело в том, что «Филип Моррис» дал одному парню какие-то деньги на то, чтобы сделать представление с Нейманом и со мной. Но я в этом не буду участвовать. Я поговорил с Лероем про то, почему, как ему кажется, Боб Гуччионе одевается совершенно как голубой – вся эта ювелирка… У него висят картины Рембрандта, и мистер Ньюхауз, Клайд, сказал мне, что это все репродукции, а еще картины Шагала и Пикассо, и я не знаю, может, тоже были репродукции. В доме у них плавательный бассейн.
Еще забыл сказать, недавно вечером у меня случилась временная слепота – как это бывало в детстве. Сначала я подумал, что в глазах померкло из-за вспышек, однако никаких вспышек не было, тогда я перепугался, что у меня опухоль мозга или такая же болезнь, как у героини фильма «Победить темноту».
Суббота, 6 июня 1981 года
Я в самом деле вот-вот возненавижу эту жизнь с антикварными вещами, потому что они заставляют тебя выглядеть тоже антикварным. Точно-точно!
Вторник, 9 июня 1981 года
Позвонил Доку Коксу в офис и спросил Розмари, нельзя ли мне сделать укол витамина В-12 до поездки в Сиэтл на открытие моей выставки там (такси 3 доллара). Розмари собиралась сделать мне прививку от пневмонии, чтобы не простужаться и чтобы в легких ничего не заводилось. Когда я им говорил раньше, что я худею, они сказали, что мне нужно сделать такую прививку, но я тогда не думал, что мне в самом деле это нужно, не принял всерьез. У меня температура повысилась до 37,7, и Розмари рассердилась на меня, сказала, что у меня, наверное, пневмония, велела немедленно отправиться домой, лечь в постель и два дня лежать, а не то я не смогу поехать в Сиэтл. Мне сделали флюорографию. Ну, я поехал домой и лег в постель, хотя я себя хорошо чувствовал.
Фреду пришлось приехать ко мне с бумагами, чтобы я мог послать в налоговое управление заполненные декларации. А кстати, я, может, и вовсе не поеду в Сиэтл. Док сказал, что мне нужно обязательно сделать еще одну флюорографию в четверг. Я всегда думал, что способен преодолеть что угодно, однако сейчас это не работает.
Среда, 10 июня 1981 года
Арчи ведет себя так, будто он болен, и я не понимаю, в чем дело. Может, он беспокоится обо мне, потому что я дома, а может, он заболел потому, что хочет вытурить меня из дома. Ну, у меня такая позиция: жизнь ни к чему, если без конца болеешь, а здоровье – богатство, это лучше, чем и деньги, и дружба, и любовь, и все остальное тоже.
Я не говорил, что мне звонила Линн Ревсон? Она сказала, что ей очень по нравился ее портрет, вот только скулы у нее как будто слишком широкие. Я так и знал: она еще даст прикурить.
Мне снова звонили из «Парамаунт Пикчерз». Он прилетит в Нью-Йорк в пятницу, как раз когда я улечу.
Четверг, 11 июня 1981 года
Встал, температура нормальная. У меня был назначен прием у Дока Ко кса (такси 3 доллара). Он сделал рентген, и очаги еще остались. Он сказал, что нельзя ехать в Сиэтл и Калифорнию. У меня весь день дурное настроение.
Пятница, 12 июня 1981 года
Воспаление легких проходит. Док сказал, что я могу уехать, но что мне нужно быть осторожным.
Джон вернулся в Нью-Йорк, но сказал, что, он думал, я уже уеду, поэтому запланировал поездку за город на выходные, и вот, получается, что все мои отношения с ним на этом и закончились. Он сказал, что позвонит, а сам не позвонил, это нехорошо. Надо мне собраться с силами и двигаться дальше. Мне нужно совершенно новое отношение к жизни. Я не знаю, что делать. Посмотрел «Городского ковбоя», Джон Траволта там так прекрасно танцует. Очень хороший фильм. Его сняла студия «Парамаунт», и из-за этого я принялся больше думать о Джоне и у меня на душе стало еще хуже. Я рыдал, пока не заснул. Теперь я убежден, что воспаление легких началось у меня после того, как я выпил тот жутко холодный дайкири. И если бы я не пошел к врачу, я бы даже не знал, что заболел, и, наверное, все бы само прошло. У меня в комнате включен увлажнитель воздуха.
Суббота, 13 июня 1981 года
Ужасный день, настроение подавленное. Понял, что если не выйду из дома, могу совершенно очуметь, вот и захотел пойти работать. Договорился, что встречусь с Рупертом перед офисом, но его там еще не было, поэтому я вошел в подъезд и вызвал лифт, который, оказывается, был уже на первом этаже, и когда двери открылись, в нем были два растамана. Мужчина и женщина. Это так странно. Ну, я попятился, вышел обратно на улицу, и в конце концов появился Руперт, он вошел в вестибюль и просто сказал им, чтобы они вышли из лифта, ну они и ушли. Наверное, были вконец обкуренные. Они просто стояли в лифте, как манекены.
Воскресенье, 14 июня 1981 года
Сегодня чувствовал себя лучше, настроение не такое поганое. Решил остаться дома, посидеть около увлажнителя, посмотреть телевизор. Смотрел кабельный канал, хотел выяснить, на что похож фильм по Нилу Саймону, ну и посмотрел фильм «Глава вторая» – кино в самую точку. Мне очень понравилось. Реплики героев действительно смешные. Потом позвонил телефон, это звонил Джон, он разговаривал, как ни в чем не бывало, как будто это не он уехал на весь уикенд и даже ни разу не позвонил.
Понедельник, 15 июня 1981 года
Когда я приехал в офис, Робин был в полной отключке. Он славный парень, но совсем не думает о работе. А вот Джей Шрайвер – хороший работник, ему можно доверять.
Позвонил Ричард Вайсман, сказал, что в Нью-Йорк приехала Маргарет Трюдо, и не хотел бы я поужинать с ними? Позвонил Джон, я пригласил и его, и он сказал, что с удовольствием познакомится с Маргарет Трюдо. Я поехал в ресторан Джорджа Мартина, чтобы встретиться со всеми в 21.10. Вскоре приехала Маргарет, она немного поправилась. По-моему, ей стоит опять похудеть, потому что сейчас она выглядит чуть старше своего возраста. Она приехала с Брюсом Нивинсом, который все говорил нам, что сможет устроить для нас рекламу «Перье», однако так ничего и не устроил. К нам подошел Джордж Мартин, и это было очень неожиданно – он познакомил меня с Риком Чероне, который сказал: «Я хочу, чтобы вы сделали мой портрет». Он был очень мил. Там была еще Бьянка, и вот тут наконец-то Джон перестал жаловаться, что ему нужно идти домой работать. В конце концов уже я сказал, что устал, что мне нужно отдохнуть, и мы ушли.
Вторник, 16 июня 1981 года
Встал рано, пошел на прием к Доку Коксу в 10.30. Чувствовал себя хорошо, измерил температуру, нормальная. Док сказал, что воспаление легких полностью прошло.
Потом я поехал встретиться с Джоном у «Ситибанка» на углу Парк-авеню и 57-й улицы, он там получал ссуду. Раньше это был мой банк, я и до сих пор им пользуюсь время от времени, потому что взял там в аренду сейф, и они, между прочим, уже давно не присылали мне никаких извещений. Надо будет разобраться, в чем там дело. По-моему, в нем хранится моя купчая на дом – тот, что на Лексингтон-авеню и 89-й улице. Когда я ходил в этот банк, там было пусто, а теперь очереди вокруг квартала.
Случайно столкнулся с Пэт Йорк. Потом – с Джином Симмонсом из группы «Кисс». И еще с одним человеком, который был когда-то моим агентом. Эва из «Штерна» прислала свою заметку, и я не мог поверить своим глазам. Ну то есть я ей всю душу свою раскрыл, а она опять понаписала, как говорится, все то же про то же – «Отец погиб в шахте [Вархола], Технологический институт имени Карнеги…» – а ведь я ей всю душу обнажил. Я дал ей действительно хорошее интервью, потому что она без конца повторяла, что хотела бы написать что-то нетривиальное. Я сказал ей, что отец у меня был строительный рабочий, и вот, нá тебе: «Отец погиб в шахте». Честно говоря, я вообще согласился дать это интервью только потому, что мне понравился этот парень, владелец «Штерна», который так прекрасно принимал нас в Мюнхене. Он, кажется, один из членов того клуба, ну, с бутылками, которые достоят до двухтысячного года. И она вообще даже не упомянула о наших последних работах. Ничего из современных работ. Ну как же так? Мы с ней так хорошо тогда посидели в «Ритце», и она же так замечательно сказала тогда тому парню, что я на самом деле двойник Энди Уорхола, – а сама никак это не использовала! Ходил к Жанет Сартин и признался ей, что ее процедуры не дают никакого результата, что у меня восемнадцать прыщей и что я вернулся к своим прежним рецептам Орентрейха, которые за ночь высушивают прыщики. Сделал несколько рисунков и картин для серии «Пистолет». О, а еще я узнал, что сестра Джеда, Сьюзен, выходит замуж за сына Мела Брукса! Ну, знаете ли, если эта избалованная девица будет жить сладкой жизнью, это просто невыносимо.
Среда, 17 июня 1981 года
Фред едет в Европу, но вот только зачем? Я этого не понимаю. Ему бы остаться в Нью-Йорке, заняться делами. Но он почему-то считает себя частью лондонской среды. На кой ему связываться со всеми этими английскими пареньками, которые живут за его счет? Мы ведь от них не получаем вообще ничего – ни работы, ни рекламы. Не знаю.
А Том Салливан умер. В двадцать четыре-то года. Сердце отказало. Джон Райнхолд пригласил нас на коктейли – чтобы мы посмотрели его квартиру, которую отделал Майкл Грейвс. Ну, мы пошли туда, и там раньше были большие комнаты, а Майкл Грейвс превратил их в купейный вагон. Вообще, если ты никогда не видела такие, прежних времен, квартиры с холодной водой, в них ни горячей воды, ни водяного отопления, то вот так теперь стало у Джона Райнхолда. Там у него восемнадцать миллионов колонн и дверей и вообще каких-то штуковин, которые открываются и туда и сюда, при этом у всего миллион деталей и все такое разноцветное, уму непостижимо. Это, наверное, будет хорошо выглядеть на фотографиях, и тогда, конечно, можно будет найти ракурс, в котором квартира будет казаться большой, однако он взял и превратил эти отличные комнаты, дизайн которых делал сам Роберт Стерн, в три комнаты и восемь стенных шкафов. Ну, на самом деле там очень большая работа проделана, ты даже не поверишь мне, до чего много деталей, однако это же просто… я не знаю даже, что это все должно означать. Я там очень устал. Домой приехал в 23.30, принял микстуру от кашля на кодеине и лег спать.
Четверг, 18 июня 1981 года
Сходил в «Тиффани». Что ж, ювелирные вещи Паломы смотрятся весьма неплохо. То есть в них нет ничего особенного, однако выглядят симпатично. Вещи Эльзы расходятся хорошо. Сын Маргарет, Трумен, с которым мы когда-то познакомились, продавал там их фирменные голубые конверты. Наконец поговорил с Джоном. Он сказал, что я могу зайти к нему, когда он будет собираться в поездку в фонд «Сандэнс» Роберта Редфорда. Тут у меня начался мозговой штурм, я быстро-быстро помчался в «Ла кот баск» в здании «Олимпик-тауэр» и купил еду для ланча (25 долларов). На такси к Джону (3 доллара). Смотрел, как он собирает вещи, и вдруг он устроил целую истерику из-за того, что его брюки от Армани сели на дюйм. Я не мог поверить своим глазам. Полил ему цветы. Его рейс был в 16.30, поэтому я подвез его к «Галф энд Вестерн», а потом поехал к себе в офис (такси 6 долларов). Я не пью спиртного уже некоторое время, и чувствую себя замечательно. С другой стороны, я не знаю, может, это все от того, что я накачался антибиотиками? Не знаю, почему я чувствую себя так хорошо.
Сходил на ужин, который семейство Кеннеди устроило в клубе «Метрополитен». Там ко мне подошла Кэролайн Кеннеди, с ней было очень весело. Подошел и Тед Кеннеди, и он был обворожителен. Кэролайн сидела рядом с хирургом-китайцем, который уже ничего не видит, однако, как нам рассказали, все еще оперирует. Его жена разрезала еду для него на отдельные кусочки. «Ти п» О’Нил выступил с речью, он прекрасно говорил. Двадцать минут рассказывал анекдот, который оказался совсем не смешным, однако его манера исполнения была совершенно замечательной. Билл Брэдли сказал, что у него на стенах висят картины Раушенберга и мои.
Сенатор Мойнихен похудел, он был великолепен, очарователен. Это был один из тех ужинов, на котором место стоит тысячу долларов. Там были народные танцы и ирландская джига. Потом один индиец по имени Хассим хотел потанцевать с Кэролайн, и она отказала ему, а он сказал: «Хорошо, тогда вы, может быть, потанцуете с моим сыном?» и вывел к ней своего очаровательного сына. Этот человек сказал, что в шестидесятые писал стихи, даже приходил к нам на «Фабрику», но я тогда не обратил на него внимания. Я не помню этого. Тут Кэролайн по-настоящему заинтересовалась им, потому что он заговорил про различные чудеса, ну, в духе Гарварда – например, чем была электрическая лампа до того, как ее изобрели. Жена этого индуса похожа на меня, только куда более утонченная. У нее очень белая кожа. Похожа на красавиц из Чехословакии. Я уехал оттуда домой. Потом ждал звонка от Джона, и когда он наконец позвонил, было уже два часа ночи, и только после этого я смог заснуть.
Пятница, 19 июня 1981 года
Ждал звонка из Юты от Джона. Он позвонил и был, как мне показалось, очень мил.
Я не пью спиртного и потому чувствую себя хорошо, однако мне нужно постараться больше не принимать валиум. Я продолжаю худеть, хотя ем нормально, и это пугает меня, потому что я не понимаю, в чем дело: из-за того, что я не пью, или из-за антибиотиков. С другой стороны, мне нравится быть худым. Правда, организм при этом хуже сопротивляется болезням. Нужно, пожалуй, худеть медленно, в течение всего года.
Суббота, 20 июня 1981 года
Фреду надо бы сидеть в офисе и заниматься делами, а не торчать в Европе. Фред, видно, действительно думает, что он из британской королевской семьи – и ведет себя соответственно, когда выпьет. Он считает себя одним из них, не знаю, почему.
Крис Стайн показал нам фотографии Уиджи пятидесятых годов, и они просто великолепные! Уиджи был фоторепортером, работал в газете и первым получал вызов по радио на места преступлений и так далее, поэтому он и смог все это снять. Среди фотографий, которые купил Крис, большая часть с вечеринки где-то в Гринвич-Виллидж, но можно подумать, что они сделаны на вечеринке восьмидесятых, – все ведь то же самое! Как странно, что на самом деле ничего не меняется. Ну то есть люди думают, что они меняются, а это не так. Там были фотографии людей в одеждах, скрепленных английскими булавками, и двух парней, целующихся у окна, на них смотрит женщина, причем тогда это называлось «Жизнь в Гринвич-Виллидж», а сейчас – «Новая волна» или что-то в таком духе. Но ведь все то же самое.
Воскресенье, 21 июня 1981 года
Заметил, что кожа на лице лучше, когда я включаю увлажнитель, у меня прочищается нос, и кожа не пересыхает.
Наконец позвонил Джон и сообщил, что вернулся из Юты и сейчас в здании «Галф энд Вестерн», потом сказал какую-то ерунду про то, что слишком устал, чтобы зайти ко мне, потерял багаж и ключи, но он был как-то слишком воодушевлен, так что эту его чушь собачью было очень трудно переносить, – так, он сказал, что на улице дождь, а дождя вовсе не было, ну, в общем, я решил, что все кончено. Лег спать, приняв валиум.
Понедельник, 22 июня 1981 года
Утро было совершенно жуткое, потому что я спал хуже некуда. Нельзя допускать, чтобы со мной такое случалось, но вот… Потеря веса все же пугает. Ну то есть мне нравится быть худым, однако это уж слишком, и это страшно. Мне позвонил Джон, извинился, что не пришел ко мне, сказал, что, может быть, нам удастся как-то все утрясти. Договорились встретиться за ужином. Он пришел ко мне, мы с ним серьезно поговорили. Он был в костюме для пробежек. Мы пошли в «Ле Релэ», и там не возражали, что он был одет по-спортивному. Мы сели за столик рядом с Эдмундом Голтни. Потом подошла Рита Лакмен, показала ксерокопию присланного ей приглашения на свадьбу принца Чарльза и леди Дианы. Боб сказал, что оригинал она хранит в сейфе. Но я уверен, что им отменят это приглашение – скажут, что послали его по ошибке или еще что-нибудь (ужин 59 долларов). Если не пить спиртное, еда обходится дешевле.
У меня был интересный разговор с Джоном. Он сказал, что я недостаточно серьезный человек, ведь всякий раз, когда он говорит что-нибудь важное, я обязательно комментирую легкомысленно. Ну что же, постараюсь быть более серьезным. Мы разговаривали о кинобизнесе. Он терпеть не может, когда оказывается между Барри Диллером и другим своим боссом. У меня теперь постоянно включен увлажнитель воздуха, и я уверен, что это хорошо действует на мою кожу.
Четверг, 25 июня 1981 года
Пришлось подписать картину из серии «Пистолет» для Криса Стайна. Дебби Харри дала мне восковый раствор для эпиляции. Я использую его повсюду, и это действительно больно.
Пятница, 26 июня 1981 года
У Дока Кокса мне сделали укол витамина В-12, вот только Розмари не попала куда надо, и у меня теперь синяки и кровоподтеки и даже на рубашке кровь. Когда шел от врача, какой-то мужик пристал ко мне, пытаясь завязать знакомство. Сказал, что он инженер звукозаписи, живет с частным сыщиком, который иногда заставляет его надевать женское платье и связывает его, но его это уже достало. Я убежал от него.
Потом позвонил Джон, мы должны были пойти в кино, но он сказал, что у него вот-вот начнется пневмония, поэтому он не может никуда идти, и я сказал ему, что тогда принесу к нему расшифровки моих разговоров с Морой Мойнихен, чтобы поработать с ними, пока он болеет. Прикинем вместе, как превратить этот диалог в пьесу. Я отвез Руперта домой (такси 6 долларов). Отправился к Джону и пробыл у него несколько часов, но лег спать уже в половине двенадцатого.
Четверг, 2 июля 1981 года
Один парень из группы The B-52s явился к нам в офис и купил весь набор «Космических фруктов». Он считает, что я – сноб, потому что не знаю, кто он такой. Его зовут Фред. Он приятель подруги Джея Шрайвера – Карен Молин. Пошел на вечеринку, которую Мик и Джерри устроили в ресторане «Мистер Чау» (такси 7,50 долларов). С большим удовольствием поболтал там про аборты и секс, однако мне придется оставить наконец все эти темы и разговаривать о политике или чем-то таком, потому что когда я читаю интервью, которые делаю с кем-то, то понимаю, что мои вопросы ужасно глупые. Если бы кто-то кроме меня мог провести целый день, просто записывая, что говорит человек, у которого берут интервью, он и то справился бы лучше. Я зол на себя самого.
Суббота, 4 июля 1981 года
Дождь все льет и льет. Сегодня свадьба Эверил с Тимом Хейдоком. Сюзи Франкфурт заказала для нас лимузин, чтобы мы доехали до Манхассета. Позвонил Кристофер с Кейп-Кода. Питер хочет остаться там на все лето, заниматься искусством и ухаживать за садом, который после смерти его отца стал совершенно запущенным. Остаться там на все лето, заняться своими художественными работами, а потом приехать в Нью-Йорк и зимой продать их – хорошая, как он полагает, программа действий, это и в самом деле так, но вот только Кристофер терпеть не может семейную жизнь, а там ведь живет еще и мать Питера, и хотя ей нравится, что Крис и Питер живут вместе, Кристофер все равно терпеть не может семейную жизнь. Его отец грек, он живет с каким-то китайцем, а его мать в Калифорнии, она итальянка. Поехали в Манхассет. Эверил выглядела превосходно. Там был тот парень из семейства Кеннеди, который обменялся со мной галстуками на свадьбе своего брата, причем на нем как раз и был мой галстук, который я отдал ему, так что у него есть воображение. Он сказал, что собирается теперь всегда надевать его на свадьбах. Надо было и мне надеть его галстук. Там была Кэтрин, она подружка невесты, и ее волосы посветлели, она их, наверное, подкрасила. Молодым людям надлежало выбрать девушек и отвести их на предназначенные для них места, и они вдруг собрались было [смеется] отвести и меня, прежде чем поняли, что я все-таки не девушка. Сыграли «Америку прекрасную», во время церемонии все переговаривались и шумели. Вся семья Эверил была там, они все такие высокие. Фред пришел в визитке. Были Винсент и Шелли. А Рейчел Уорд тоже была подружкой невесты, она только что закончила сниматься в фильме с Бертом Рейнолдсом и скоро поедет в Калифорнию, сниматься в главной роли в фильме со Стивом Мартином, так что она добилась своей цели. Были и Джерри с Миком, и Джерри просто смерть как хочет замуж за него, можно было физически ощутить, какое напряжение от нее исходит.
Дождь лил как из ведра, мы поехали на прием в лимузине. Там такой великолепный дом. Поговорил с Кэтрин, она сказала, что письмо, в котором Уинни известила ее о том, что Том Салливан умер, начиналось словами: «Умер тот, кто любил тебя так сильно». Точно такую же фразу она написала и в своем письме ко мне. Ума не приложу, зачем Уинни вообще утруждала себя этим – это ведь как будто написанное под копирку официальное письмо. Я сказал Джону Сэмюэлсу – Джону Стоквеллу – что, по-моему, он мог бы уже стать актером, а он мне ответил: «Послушай, мне же всего двадцать лет», и я понял: он прав! А мне все кажется, что ему двадцать пять. Он пригласил меня приехать в дом его отца на Вест-Айленде, в Глен-Ко у в, где многие из приехавших на свадьбу остановились на весь уикенд. Там дом Моргана, в котором девяносто комнат, а гостей было человек тридцать и всего лишь одна служанка – Нона Саммерс рассказала, как она попросила ее принести наут ро завтрак в постель, и все лишь рассмеялись. Еще Джон Сэмюэлс рассказал мне, как Майкл Кеннеди качался у них в доме на люстре – а вот когда к нему придешь домой, там вечно одно и то же: «Не трогай, а то сломаешь!», причем укажут на какой-нибудь дешевый стул. Он сказал, что такие люди копят всю свою разрушительную энергию, пока не поедут в гости, вот почему они всегда такие буйные, когда отправляются куда-то, – дома-то их заставляют вести себя аккуратно, беречь свои вещи.
Молодые люди все танцевали и плавали голыми. В половине девятого все еще шел дождь. Потом мы уехали к себе, и какой-то молодой человек прыгнул к нам в машину, он сидел спереди, я не знаю, кто он такой. Мы довезли его до дома.
Воскресенье, 5 июля 1981 года
В полдень позвонил Джон, сказал, что зайдет и мы можем пойти прогуляться. Он пополнел на пять килограммов, а я похудел. Я снова вешу 53,5 килограмма. Мне надо как следует питаться, но придется подумать, чтó именно есть, потому что мне нравится быть худым.
Среда, 6 июля 1981 года
Виктора вызвали в суд присяжных. [Смеется.] Ты можешь себе его представить среди остальных присяжных?
Поехал на такси на Пятую авеню, дом 666, где Хальстон устроил показ фильма «Артур», в котором играет Лайза (7 долларов). Мне фильм очень понравился. Дадли Мур такой смешной. А Джон сказал после просмотра, что фильм был «так себе», на что я возразил: «Но ведь ты же весь фильм смеялся», и он ответил: «Ну, это же не “Похитители”».
Не понимаю, что это с Джоном творится. Все как-то ни то ни се. Но мне сейчас во что бы то ни стало нужно влюбиться – или я сойду с ума. Мне просто необходимы какие-то чувства. Сказать правду, я ревную Джона к его родственникам, которых он любит и с которыми обожает встречаться, а вот моим родственникам, когда они хотят повидаться со мной, я всегда говорю, что, к сожалению, меня не будет в городе. Да, а я уже говорил Дневнику, что у Джона есть брат-близнец? Это же полная чума! Все, как у Джеда. И догадайся, как зовут брата Джона? Джей.
Среда, 8 июля 1981 года
Зашла Джерри Холл с манекенщицей Хальстона по имени Кэрол, и все эти модели разговаривают на птичьем языке, невероятно сюсюкают, что мужчины, что женщины, – всегда сразу ясно, когда разговариваешь с кем-нибудь из модельного бизнеса.
Взял такси, и шофер начал жаловаться, что одна его пассажирка не стала платить по ночному тарифу, который ввели за поездку после восьми вечера, а по радио как раз сказали: «Сейчас без минуты восемь». Он сказал, что уже две минуты девятого, а я показал ему на своих часах, что до восьми еще целая минута. Пора мне взять за правило просить у них счет за поездку (6 долларов). Я ведь всегда ношу с собой блокнот.
Все говорят, что им нравится моя новая прическа. Я подстригаюсь каждый день. Это уже почти «ежик». Фред сказал, что я стал одеваться так же, как молодые люди, с кем я сейчас общаюсь, и ему это нравится. Сейчас, наверное, такой «преппи» – стиль в моде из-за «Справочника преппи». Я ношу вещи, которые остались от Джеда, когда он выехал. Я такой худой, что они мне впору.
Четверг, 9 июля 1981 года
Хальстон пригласил поехать с ним в Монток, так что я лечу с ним в половине седьмого вечера в пятницу – он арендовал самолет. Та к приятно, когда тебя приглашает в твой собственный дом твой же жилец, и ты чувствуешь себя дома, но все же по-прежнему зарабатываешь деньги. Я пригласил поехать с нами Криса Макоса и Джона.
Пятница, 10 июля 1981 года – Нью-Йорк – Монток
Когда мы приехали к Хальстону, он посмотрел на Кристофера и сказал: «Как, и ты тоже едешь?», и это было просто как холодный душ для Криса, да и для меня тоже. А я ведь звонил Фэй, которая работает у Хальстона и Виктора, – чтобы предупредить, что беру с собой Кристофера.
Какие-то местные устроили фруктовый ларек около въезда на наш участок, и он выглядит так жалко. А в остальном все там так же, как было, – очень красиво!
Суббота, 11 июля 1981 года – Монток
Пошел на кухню в главном доме, чтобы сделать кофе. Пэт Кливленд читала там свои книги на латыни, а еще – книги об управлении разумом. Я рассказал ей про одно заведение – «Управление разумом Сильвера», в Нью-Йорке, а Джон добавил, что ходил туда на занятия. Как же это называлось? А, да: Сильва! Метод Сильвы по управлению разумом, вот. Пэт взялась соблазнять Джона, она стала учить его, как надо ходить: будто между ягодицами зажата монетка в десять центов, и у них обоих это прекрасно получалось. Разговаривает она, конечно, как все манекенщицы. Еще она играет на флейте. Правда, всего три ноты. И занимается йогой. Ну, все эти дела. Она разделась, и они оба загорали обнаженными и «трахали пляж». У нее прекрасное тело, у Джона тоже, а Крис немного жирноват, но все равно тело у него красивое, а вот на мне был мой белый халат, и я был полностью защищен от солнца – кроме ступней, которые в результате и сгорели, потому что я ходил на солнце. Мы с Хальстоном пошли на ланч, он был очарователен. Я попытался читать сценарии. Прогулялся по пляжу до владения Дика Каветта. Джон сказал, что ему нужно возвращаться в Нью-Йорк, однако мы с Крисом убедили его остаться еще на одну ночь.
После ужина мы посмотрели «Бриолин», и в половине первого я решил, что лягу спать рано.
Воскресенье, 12 июля 1981 года – Монток – Нью-Йорк
Проснулся усталым – все потому, что попытался спать на спине, чтобы не было морщин, но постель слишком жесткая, и больше я этого делать не буду. Самолет прибыл за нами в половине десятого утра. День был прекрасный, полет продолжался всего сорок минут, и мы летели над владениями богачей (500 долларов плюс 20 долларов «на чай»).
Мне позвонила Бриджид, она только что выписалась из больницы. У нее камни в мочевом пузыре, размером с виноградные косточки. Она сказала, что врачи хотели ее оперировать. Я сказал ей, что врачи всегда хотят оперировать, это ведь точно то же, что писать портреты, – тебе безразлично, чей портрет ты пишешь, пока у тебя есть заказы. Ведь врачи зарабатывают, делая операции. Я сказал ей, чтобы она попросила своего врача просто дать ей болеутоляющее, но она ответила, что уже просила, и ей его не дали – сказали, что им нужно знать, когда у нее болит, чтобы тут же, как только начнется приступ, скорей сделать ей операцию. По-моему, она пойдет на операцию в сентябре, если только боли не усилятся. Жизнь – слишком тяжкая штука. Звонил Руперту. Потом я взял альбом со своими старыми картинами и принялся разглядывать разные хитроумные штуки, которые я когда-то делал, – я сейчас просто не в силах ничего особенного придумать. Может, снова взяться за банки супа? Потом позвонил Крис Макос, сказал, что Шнабель – это прекрасно, что абстракт ный экспрессионизм снова в моде. Еще он сказал, что он привезет мне консервную банку – это суп вон-тон фирмы «Кэмпбелл», а на банке китайские иероглифы.
Позвонил Джону, но никто не снял трубку. Посмотрел по телевизору чудесный фильм – «Дочь шахтера», и жалею, что не записал его на видеомагнитофон. Ах, как бы я хотел быть женой такого мужа! Ох, он такой славный, такой чудесный.
Понедельник, 13 июля 1981 года
Сорок раз отжался от пола.
Наклеился, забрал Джона и Кэтрин Гиннесс на углу 63-й улицы и Парк-авеню. У нее был вид дешевой шлюхи. Она все еще одевается так, что хуже некуда. Эти англичанки просто не умеют одеваться. На ней была красная юбка, как у шлюхи, и туфли без задников, у нее теперь светлые волосы, а еще эта бижутерия – серьги с бриллиантами, которые ей подарила мать. Она была мила, беспрестанно болтала, несколько часов подряд. Та к, что там у нас со слухами? А, она сказала, что Фреду удалось соблазнить самую красивую девушку, Наташу Гренфелл, один из ее крестных – Дзеффирелли, а второй – Теннесси Уильямс. Мы прекрасно провели время в «Ксеноне» (такси 4 доллара), видели Джона Макинрой на этом благотворительном мероприятии с участием теннисистов.
Среда, 15 июля 1981 года
Я попытался разобраться с этим мероприятием в Ньюпорте, куда меня зачем-то пристроил Боб, это на следующей неделе, оно вместе с супругами Пелл, там что-то против самоубийств, и спросил Боба, как только ему такое в голову взбрело – ведь он знает, что я выступаю за самоубийства, а он совершенно взбеленился, даже не знал, что сказать. В результате посоветовал мне там вообще рта не открывать. А я думаю, что самое лучшее – не покончить там с собой.
Договорился с Хальстоном насчет Мэри Ричардсон, что она придет к нему на собеседование по поводу работы, – она просила меня об этом, но вдруг сказала, что у нее на это же время назначен ланч с Биллом Блассом и что он собирается платить ей 500 долларов в час как манекенщице, и она от этого предложения в полном восторге и ни с каким Хальстоном даже не собирается встречаться. И все это после того, как я столько сил и времени потратил, чтобы устроить их встречу! Мэри решила устроить у Фреда скромный ужин, но, как оказалось, это был на самом деле грандиозный ужин, и она пригласила меня, а Фред на нее жутко разозлился, потому что, как он сказал, теперь ему придется из-за нее делать в доме генеральную уборку, чтобы я не слишком расстроился, когда увижу, чтó в доме творится: у него ведь живут все эти молодые англичане, там теперь у него почти что пансион.
У Фреда был Стив Аронзон, он пришел с Шелли Уэнгер и ее новым любовником Дэвидом Мортимером, который очень красив. И тут Стив – ох, Господи, он знает про все на свете и вспоминает как раз то, что вовсе не нужно вспоминать. Он посмотрел на Джона и сказал мне: «Как, говоришь, его зовут? Как-как? А это не тот, кто сказал, что “ ПОПизм” плохо отредактирован?» А я ему: «О-о, Стив, ну пожалуйста, не сейчас». Но вот что я сам понять не могу: зачем мне понадобилось все это говорить Стиву, да еще упоминать в этой связи имя Джона? Вот на кой черт мне это нужно, ну зачем нарываться?
А когда Стив узнал, что Фрэн будет на обложке Interview, он сказал, что тоже хочет попасть на обложку, когда выйдет его книга «Надувательство». Потом он все никак не мог остановиться, рассказывал, как разузнал все про Джона – про то, какие именно у него обязанности в «Парамаунте», и что он был этаким «вице-президентом по вопросам передачи памятных записок из одного офиса в другой», так что я в конце концов заявил ему: если он немедленно не замолчит, я не поставлю его на обложку. Тогда он рассказал, что только что брал интервью у Роя Кона и собирался спросить его: «Вы ведь крутой педераст?», но потом ему Рой все же понравился и он не стал задавать этот вопрос, вопрос этот так и остался неотвеченным, и тут он спросил меня, а не хотелось бы мне признаться, что я крутой педераст.
Четверг, 16 июля 1981 года
На вечеринке после показа «Бесконечной любви» я разговаривал с Доном Мюрреем и сказал, что только что прочитал в газете, будто Лайза собирается снять ремейк «Автобусной остановки», и если она в ее возрасте все еще способна сыграть молоденькую девушку, тогда он мог бы выступить в роли ковбоя-девственника, так что ему следовало бы найти ее и сказать об этом. Он лишь засмеялся. Он рослый мужчина и все еще очень красив.
Понедельник, 20 июля 1981 года
Проснулся, встал. В новостях сообщили о традегии в прошедшие выходные: в Канзас-Сити обрушилась пешеходная галерея в одной из гостиниц и много людей погибло. Еще прочитал в «[Нэшнл] Энкуаэрер» про Кейт Джексон и Эндрю Стивенса. Кейт была с нами у Хальстона в Монтоке в прошлые выходные. Она приезжала с Роком Бриннером, сыном Юла. Кейт способна выкидывать такие штуки: смотреть на океан, а потом сказать, какой он прекрасный, или пойти погулять одной и уставиться на луну, или пойти по пляжу, поднять камень и бросить его. [Смеется.] Я серьезно! Что-то такое старомодное, избитое. Не знаю даже, как это назвать. Она с Юга, конечно, но все-таки… Зашел в офис Джона Райнхолда, услышал новость про новое месторождение алмазов в Австралии, цены на бриллианты упали. Поехал в офис (такси 5 долларов).
Я серьезно расстроен из-за Руперта, который уехал на несколько недель на Ямайку, а теперь еще и половина его помощников отправляется в отпуск, и я сильно разозлился на одного из них, Хорста, я ему сказал, что Руперту стоило бы быть осмотрительнее, и если они все не в состоянии помочь мне, я найду себе другого шелкографа. А Хорст посмеялся надо мной совсем по-немецки – сказал: «О, надо было мне принести вам розу, тогда у вас настроение было бы получше». Я сказал ему: «Слушай, ты с розами-то поосторожней – ведь Руперт получил эту работу лишь потому, что Алекс Хинричи отправился в отпуск, причем в очень долгий отпуск, точь-в-точь такой, какой сейчас у Руперта, – а я лишь огляделся по сторонам и тут же нашел ему замену. И опять могу то же самое сделать».
Весь день я был на взводе – бросал трубку, разговаривая с некоторыми, но это будет хорошим эпизодом в их мемуарах.
Вторник, 21 июля 1981 года
Позвонил Джон и отменил нашу поездку в Ньюпорт.
Среда, 22 июля 1981 года
Проснулся рано, день был чудесный. Собирался прогуляться, раздавая Interview, однако у меня был назначен ланч с Мерседес Келлог, а она привела с собой этого фон Бюлова, которого обвиняют в том, что он хотел убить жену с помощью инсулина, она в коме уже несколько месяцев. Ее дочь от первого брака, Ала фон Ауэрсперг, и ее брат выдвинули против него обвинение. Ему, по-моему, пятьдесят пять лет. Он рассказывал всякие забавные истории. В четыре часа пополудни приехала съемочная группа компании «Уолт Дисней», они снимали меня перед моими рисунками – «Обувью» и персонажами Уолта Диснея. Они спросили меня, кто мой любимый персонаж у Диснея, и я ответил: «Минни Маус – потому, что она может познакомить с Микки».
Пятница, 24 июля 1981 года
Зашел Джон, он решил показать мне свой новый автомобиль, и мы поехали покататься. Между нами по-прежнему ничего не происходит, и я начинаю думать, что если я успокоюсь и не буду ничего ждать, этого будет достаточно, чтобы мы могли проводить время вместе. Не знаю.
Понедельник, 27 июля 1981 года
На улице столкнулся с Уинни Салливан. По-моему, она несколько поправилась. Я спросил ее, как она, сильно ли ей не хватает Тома. И она ответила: «Он-то умер, а вот я беременна». Я спросил ее, чей это ребенок – Тома? И она сказала: «Да я тут еще с Джеком Николсоном много встречалась». Она очень расчетливая, эта Уинни. Но кто знает – может, ребенок в самом деле от Джека, и он тогда женится на ней. Она очень хорошенькая.
Суббота, 1 августа 1981 года
Я уже делаю пять серий по пятнадцать отжиманий от пола. Я сказал в офисе, чтобы они ничего не планировали на мой день рождения на следующей неделе, а если они все же что-нибудь устроят, я просто не приду.
Воскресенье, 2 августа 1981 года
Джон бегает трусцой, и он добежал ко мне из Вест-Сайда. Крис Макос заехал за нами в 15.30, и мы отправились в музей Уитни посмотреть выставку Уолта Диснея (входной билет 8 долларов). Народу было очень много, и было так странно видеть изображения Уолта Диснея на стенах. Впрочем, его творчество было представлено не очень хорошо. В основном Микки Маус. Потом, на другом этаже, мы посмотрели выставку Джорджии О’Киф, она все пишет свои цветы, а на самом деле просто изображает вагину. И потом мы видели произведения других художников, и всегда можно догадаться, когда автор картины – женщина, потому что изображено всегда что-нибудь простое, легкое. Сразу видно.
Потом мы проехались до «Ривер кафе», хотели зайти туда, но там уже закончили подавать еду, поэтому мы зашли куда-то еще в Виллидж, сидели на улице, но еда была жуткая (70 долларов). Мы всех разглядывали, этих накачанных ребят с грандиозной грудной клеткой, тех, кто только что вернулся с Файер-Айленда, и ребят в спортивных трусах, которые фланировали туда-сюда, и у них были видны яйца – это они нарочно так. Жуткие типы. Потом взяли такси до ультрамодной Коламбус-авеню на Вест-Сайде – просто чтобы нас все видели; а там народу – по восемнадцать в ряд, все шли и шли. Это почти как в тридцатые годы, когда люди пытались обратить на себя внимание, вот и устраивали свои выступления прямо на улице.
Понедельник, 3 августа 1981 года
Прошел до Пятой авеню, и когда зашел в магазин грампластинок, там как раз играл Heroin с первого альбома The Velvet Underground, который я продюсировал и для которого сделал обложку. Я не знаю, может, они увидели, что я иду по улице, и потому скорей поставили пластинку, или же она уже у них играла. Было так странно слышать, как Лу поет эти песни, и музыка по-прежнему звучала очень хорошо. Мне тут же многое вспомнилось. В магазине меня попросили подписать этот альбом. У него по-прежнему обложка с бананом, с которого слезает шкурка. Неужели «Эм-Джи-Эм» все еще выпускает эти пластинки? Я ведь не получил ни цента за этот альбом.
Вторник, 4 августа 1981 года
Супруги Эррера вернулись с королевской свадьбы, они пригласили меня на ужин с Джерри Зипкиным, сказали, что позвонят в шесть. Я сказал, что приду, но на самом деле понимал, что не пойду к ним, потому что устал от элегантных людей, я просто хотел побыть с какой-нибудь молодежью.
Потом у меня закончились экземпляры Interview, которые я раздавал, я был около Джона Райнхолда, поэтому зашел к нему, и мы отправились в обувной магазин Маккриди и Шрайбера на 46-й улице и пробыли там целый час, потому что у них хороший кондиционер. Я решил, что продавец обуви – это очень эротичная профессия, особенно если мужчина продает женскую обувь. Зашел в лавку «Джин», разглядывал наручные часы.
Джон улетел в Калифорнию.
Среда, 5 августа 1981 года
Ко мне пришли супруги Трамп. Дональд Трамп с женой и еще две дамы, которые у него работают, надо думать. Миссис Трамп беременна, уже на шестом месяце. Я показал им картины Трамп-Тауэр, которые сделал. Даже не знаю, почему я сделал их столько – восемь штук. В черном, сером и серебристом тоне – последний, по-моему, самый шикарный для вестибюля. Но такое количество работ было ошибкой – по-моему, супруги запутались. Мистер Трамп был разочарован, что все это не скоординировано по цвету. У них там сам Анджело Донгиа работает декоратором, так что они приедут с образцами отделочных материалов, чтобы я мог сделать свои картины в тон их розовым и оранжевым оттенкам. По-моему, Трамп все же прижимистый, у меня возникло такое ощущение. А Марк Балет, который устроил все это для меня, был, пожалуй, даже шокирован его поведением. Но, может быть, миссис Трамп решит заказать портрет, потому что я показал им портреты Линн Уайет, которые стояли позади картин их здания, – может, они поняли намек. Джон позвонил из Голливуда.
Четверг, 6 августа 1981 года
Сегодня мой день рожденья, и я сказал всем в офисе, что даже если они просто что-нибудь скажут про это, я их тут же уволю. Бриджид хотела взять отгул, но я не позволил – я был сегодня сам мистер Брюзга. Правда, отпустил всех с работы за пять минут до окончания рабочего дня. Самое смешное было утром, когда Бриджид пошла в гастрономическую лавку внизу и услышала, как какой-то диджей сказал по радио: «А еще – поздравляем с днем рождения Энди Уорхола, которому сегодня исполняется шестьдесят четыре года!», и она все смеялась, что они добавили мне целых одиннадцать лет. Джон Райнхолд прислал мне в подарок алмазную пыль на 500 каратов. Это примерно полбанки томатного супа. Еще он прислал двадцать семь роз. Кстати, алмазная пыль способна убить человека. Хороший способ от кого-то отделаться. Еще мне звонили из Голливуда. Джон не вспомнил, что сегодня у меня день рождения, ну и отлично.
Суббота, 8 августа 1981 года
Позвонила Дженни Хольцер, сказала, чтобы я обязательно пошел на Восточную 66-ю улицу, дом 4 – там один парень, который учится в киношколе Колумбийского университета, и несколько его друзей снимают «андеграундное кино», используя дорогое оборудование для 35-мм пленки. Я отправился туда, но ужасно разочаровался, потому что вот ведь какое дело – прошло двадцать лет после моих андеграундных фильмов, и теперь здесь снимают все эти красивые богатые молодые люди – они ведь еще богаче, чем те, прежние, и квартиры у них еще больше, чем у тех, кто участвовал в моих фильмах. И мы услышали, как они сказали, что им не хочется, чтобы на переднем плане были старики. Я расстроился и отправился восвояси.
Понедельник, 10 августа 1981 года
Мне нужно было сфотографировать вещи Хальстона и Галаноса для «Лос-Анджелес таймс». За мной заехал Джон, и мы отправились к Хальстону. У него нас уже ожидали два лимузина, но Лайза запаздывала. Сам он разговаривал по телефону с Лиз Тейлор, но она обозвала его жопой, тогда и он обозвал ее жопой, да еще добавил, что ее жопа куда больше его жопы и что я должен буду сфотографировать их, чтобы это доказать. Было странно и смешно слышать, что они так разговаривают друг с другом, но это в самом деле их стиль общения. Поехал в «Олимпик-тауэр» на вечеринку. Там была Хоуп Лэнг с Джоном Спрингером. А Кристофер только что сказал мне, что в этот день в программе «Прямой эфир в пять» Хоуп Лэнг появилась у Джека Кэфферти и сказала:
«Разве Энди Уорхол не сказал однажды, что каждый будет знаменитостью на четыре минуты?» И вот Джон Спрингер ухватился за это и сказал, что на самом деле не четыре, а все десять минут, а потом Хоуп рассмеялась и сказала, что телевидение в любом случае укорачивает жизнь. Она была, скорее, молодцом. Сейчас вид у нее как у матроны.
На вечеринке были Лорен Бэколл и Гарри Гуардино. Был и Марти Скорсезе со своей женой Изабеллой Росселлини, которая сейчас работает манекенщицей. Интересно, а чем занимается Джулия? Как вообще этому католику удается без конца жениться? Пришел Бобби де Ниро, и я послал к нему Пэт Кливленд, потому что ему нравятся чернокожие девушки, однако она была уже пьяна и только напугала его. В половине третьего ночи я уехал. Пил я шампанское, и вот теперь у меня типичная головная боль от шампанского – ох, как же я ненавижу спиртное!
Вторник, 11 августа 1981 года
Купил контактные линзы, которые можно носить все время, но с ними я не могу ни читать, ни рисовать. Может, есть такие бифокальные очки, которые я мог бы носить с контактными линзами? Та к страшно теперь: просыпаешься посреди ночи и все-все четко видишь.
Полпути до офиса прошел пешком (такси 3,50 доллара). Делал фон для портрета Дайаны Росс – все думаю, какого же цвета мне ее саму сделать? Интересно, сама-то она хотела бы быть черной или белой? Потом дошел до здания «Ко н -Эд», того, что продается на Мэдисон-авеню, и оказалось, что в нем три входа – один с Мэдисон, другой с 32-й улицы, а третий – с 33-й. Оно в середине квартала Т-образное. Какой-то босой лоботряс подметал тротуар. Они там вокруг все такие ошиваются, потому, наверное, что никто их не прогоняет. Мы, правда, не смогли открыть дверь, поэтому пошли на 22-ю улицу и Шестую авеню – посмотреть еще одно здание. Это стоит 1,9 миллиона. Потом снова отправились в офис. Ужасная жарища.
Среда, 12 августа 1981 года
Эта программа «Донахью» – да я видеть ее больше не могу. Тема сегодняшнего утра [смеется] – «Гомосексуалисты-пенсионеры»… Про стариков-геев в летнем лагере.
Вешу теперь 52 килограмма и уже чувствую, как мои нервы скребутся о кости. Пошел на китайскую оперу в «Линкольн-центр», и там выступила с речью Стелла Адлер. Ей уже за восемьдесят, но выглядит молодо – совсем как Анджела Лэнсбери. Имя режиссера-китайца было у нее написано на ладони, и всякий раз, как ей нужно было назвать его, ей приходилось сначала смотреть себе на ладонь.
Четверг, 13 августа 1981 года
Мора Мойнихен должна была выдать мне билеты на премьеру своей пьесы, но в результате умудрилась забыть меня пригласить. Она сказала, что на премьеру придет ее отец, и, по-моему, просто побоялась меня с ним сводить. Ждал Руперта – когда же он привезет позитивы. Потом увидел, что среди моих фотографий, которые прислало фотоателье, были и некоторые личные фотографии Руперта, сделанные во время его отпуска на Ямайке. Он, видимо, послал на проявку свои пленки вместе с моими, но я не отдам их ему, там есть его фривольные фотографии. Джон уехал за город на весь уикенд.
Суббота, 15 августа 1981 года
Я поправился, теперь вешу 54 килограмма, но мне самому больше нравится, как я выгляжу, когда во мне 52 кило, так что я решил больше не есть. Работал всю вторую половину дня над Гретой Гарбо, Микки Маусом и Дайаной Росс (магазин «Брауни фудс» – 15 долларов).
Воскресенье, 16 августа 1981 года
Дошел пешком до церкви. Оттуда взял такси, чтобы встретиться с Рупертом в час дня (5 долларов). Позвонил Фреду в Ист-Хэмптон, сказал ему, что зря он договорился с Роном Фелдманом, это не годится, я же работаю с Лео Кастелли, и что я вообще в принципе не должен был бы устраивать выставку у Рона Фелдмана – ведь такая большая выставка моих вещей сделает его галерею знаменитой, а еще что картины там слишком большие и слишком ужасные. У Рона эта выставка должна открыться 18 сентября или около того. Я уже сделал фон для Супермена и для Дракулы. Теперь надо будет делать их по четыре в день, чтобы успеть в срок.
В полночь мне позвонил Джон, сказал, что доработал сценарий, и я отправился к нему забрать текст (такси 3 доллара). Домой вернулся в 1.05.
Понедельник, 17 августа 1981 года
В 11.30 у меня была назначена встреча с агентом по недвижимости, чтобы посмотреть здание «Ко н-Эд» на углу 32-й улицы и Мэдисон-авеню. Здание красивое, и купить его – это все равно что купить прекрасное произведение искусства, это ведь великолепное здание. Там есть огромное главное помещение Т-образной формы, это был бы отличный офис для Interview, но там ничего не удастся сдавать в аренду. Оно высотой в пять этажей, не отапливается, это просто оболочка, хотя и совершенная, прекрасная. Я мог бы установить там систему распределения теплого воздуха, оборудовать уборные, это было бы пространство для художника. Но я тут же вспоминаю про здание на Бродвее, дом 895, у 20-й улицы, вот там просто нормальное солидное здание, в нем есть все пять этажей, все уже сдано в аренду, у меня был бы доход от этого, и мы могли бы получить для себя один из этажей, арендаторы бы его для нас освободили. А это здание «Ко н -Эд», оно как крепость, и что в нем лучше всего – это восемь платных телефонов в газетном киоске на углу, куда можно было бы [смеется] посылать сотрудников звонить по делам. Позвонила Сьюзен Блонд, чтобы пригласить меня за кулисы повидаться с Майклом Джексоном, во вторник и в среду, и еще она хотела, чтобы я пригласил Лайзу Миннелли, однако я до нее пока что не дозвонился. Ну, ничего, попробую еще раз.
Лег в постель в половине первого ночи. Заснул, потом проснулся, поел арбуз и лег снова.
Вторник, 18 августа 1981 года
Был пречудесный денек, погода все еще хорошая из-за этого прекрасного урагана. Его назвали Деннис.
Заехал за Джоном, и мы отправились в «Санкт-Мориц», в пентхаус Аллана Карра. Он устроил прием в честь двух звезд «Галлиполи» – Марка Ли и Мела Гибсона, а под конец и показ самого фильма.
На такси к «Мэдисон-сквер-гарден» (5 долларов). Сьюзен отвела нас за кулисы, она вопила, что там сама Кэтрин Хепберн и что если я не потороплюсь, я не успею сфотографироваться с ней, однако я все пропустил. Майкл Джексон познакомил нас со своими братьями, они все сказали, что хотят портреты. Майкл стал таким красавцем с тех пор, когда я его видел в тот раз, со Стефани Миллз.
Мы пошли в зал, и было трудно найти наши места. Пришлось согнать с них каких-то ребят. Шоу Майкла, пожалуй, лучшее из всех, что я когда-либо видел. Он превосходно танцует! А еще он на секунду исчезает и тут же выходит в другом костюме – я просто не понимаю, как это ему удается. Я вез Джона к нему домой, и когда проезжали Коламбус-сёркл, увидел Марка и Мела, двух главных актеров из фильма «Галлиполи», они шли, куда глаза глядят, совершенно одни, и это выглядело грустно. Прием закончился, и у них был такой потерянный вид, будто они заблудились и им некуда пойти.
Четверг, 20 августа 1981 года
Работал над «Злой колдуньей» и над «Худи-Дуди», а Руперт привез Микки и Гарбо, и они выглядели отлично, но я предвижу критические отзывы, напишут: «Как же так? Прошло уже двадцать лет, а он снова взялся за старое?» Еще нам пришлось поработать с Роном Фелдманом, чтобы он нам дал денег, и вот в конце концов он сказал, что когда картины будут готовы, он заплатит, а я действительно терпеть не могу выставляться у Рона Фелдмана, это все только реклама для его галереи, а потому он должен был бы платить нам куда больше. Заходил Марлон Джексон, принес футболки в подарок и был такой славный. Предполагалось, что он зайдет, чтобы сделать портрет, только он не знал, как про это заговорить, и я тоже не знал. Мы очень хотим поставить Майкла на обложку Interview. У Марлона такой вид, будто ему пятнадцать, но тут он вдруг упомянул, что у него жена, трое детей и ей скоро опять рожать.
Понедельник, 24 августа 1981 года
В «Ньюсуике» вышла статья про Дебби Харри, довольно странная, потому что в ней меня упоминают раз восемь, цитируют мою «Философию», еще написали, что она работала в «Максе». Понимаешь, с Дебби на самом деле не так-то интересно разговаривать, однако ее интервью всегда получаются как надо. Ну, со мной ведь делают то же самое – выбирают ударные предложения, какие-то остроты, и на странице эти слова выглядят хорошо. Дебби с Крисом только что купили дом на 72-й улице, между Второй и Третьей авеню, так что они явно гребут деньги лопатой.
Купил два экземпляра журнала GQ (5 долларов), потому что там опубликована моя фотография в качестве модели для «Барни», и она мне очень понравилась, было очень интересно увидеть ее.
Джей молодец, потому что он наконец понял, как я работаю с цветом, и теперь помогает мне в различных трудных местах. Ронни всегда делает это так грубо. Поговорил с Джоном, который, по-моему, избегает встреч со мной. Он, наверное, вечерами хочет заниматься чем-нибудь еще, а вовсе не работать над сценариями, – однако он сказал, что я могу немного позже забрать у него тот, который он сделал.
Бриджид работает над пленками Моры, она считает, что они интересные, но я прочитал распечатку и что-то мне так не показалось. По-моему, эти ребята в том доме принимают много галлюциногенов – что-нибудь вроде «кислоты» и «волшебных грибов».
Среда, 26 августа 1981 года
Я все никак не могу решить, какое же из этих двух зданий покупать – то, которое на Мэдисон-авеню и 33-й улице, или же дом 895 по Бродвею. Здание на Мэдисон-авеню великолепно, оно большое, эффектное, оно может оказаться золотой жилой, поскольку находится наискосок от «Эмпайр-стейт-билдинг», однако, с другой стороны, сколько же понадобится потратить, чтобы привести его в божеский вид, и как мне это еще удастся сделать? Правда, мы могли бы взять ипотечный кредит под 12 процентов, и тогда все бы образовалось. Но, опять же, этот дом 895 практичнее, за него нужно заплатить 1,8 миллиона, тогда как то, что на Мэдисон-авеню, стоит два миллиона, плюс тут можно сдавать этажи в аренду и получать доход с них. Не знаю, как быть. И Фред точно так же – никак не может решиться.
Четверг, 27 августа 1981 года
Ланч в честь Шэрон Хэммонд, она теперь графиня Сондс. Леди Шэрон рассказала, что у нее дома есть теперь «Наутилус» и что мы можем им воспользоваться. Платить нужно 20 долларов в час, потому что должна прийти дама, которая покажет, как все делать.
Мы решили купить здание на Мэдисон-авеню и 32-й улице, и я так нервничаю. Надо подписать письмо, выписать чек и посмотреть, что будет дальше. Боб смог получить приглашения для меня и Джона на день рождения Айрис Лав в ресторане «Барбетта» (такси 3 доллара). Праздновали в саду. Я столкнулся случайно с Полин Трижер, и она сказала, что все еще не сделала костюма для меня. Айрис была в тоге с полотенцем, обмотанным вокруг головы, а Лиз Смит – в ковбойском костюме. С речью выступил сенатор Рибикоф. Там была Диана Вриланд с Фредом, она сказала, что я выгляжу как подросток лет четырнадцати и что она восхищена моей карьерой манекенщика.
Я познакомился с сестрой Айрис, она теперь блондинка – двадцать лет назад она была в меня влюблена, а теперь уже дважды разведена.
Начался дождь, и нас всех выгнали из сада. Дождь закончился, и нас всех снова загнали обратно в сад.
Я невежливо поступил по отношению к Генри Гельдцалеру. Он был на этом дне рождения и все хотел, чтобы я его кому-то представил, а я на него не обращал внимания, даже не знаю, почему, – ну, на самом деле знаю, конечно: Генри сам столько раз так поступал со мной, что я просто захотел ответить ему тем же.
Пятница, 28 августа 1981 года
Я назвал Джона толстым, однако на самом деле я вовсе не имел этого в виду. «Парамаунт» устроил показ фильма «Дорогая мамочка» (такси 6 долларов). Эйра пришел на него с Расселом Тоддом. Фильм просто великолепный. Фэй играла замечательно. В самом деле. О, этот фильм на меня так сильно подействовал! Что-то последнее время на меня вообще стали действовать всякие фильмы. Что со мной происходит?
Действительно переживаешь за Джоан. Вот когда Луис Б. Майер прогоняет ее, говорит ей, что она уже слишком старая и чтобы убиралась без разговоров. И позже, когда ее выгоняют из «Пепси». Ох, до чего же великолепно. По-моему, я отождествляю себя с Джоан, вот в чем дело. Ну, после фильма был легкий ужин.
Было еще довольно рано, и мы с Джоном прошлись по супермодной Коламбус-авеню, и кто-то вдруг крикнул мне: «Эй ты, парень-гей!», и это было смешно. Потом я пришел домой, посмотрел телевизор, принял снотворное и проснулся в девять, чувствуя себя совершенно подавленным и несчастным. Ох, Господи, я чувствую себя сейчас так же, как когда я только что приехал в Нью-Йорк. Снова прохожу все те же этапы, боюсь жить один и… ох, что же мне делать? Я вешу уже 52 килограмма, но не это главная проблема, точно не главная. Я и выгляжу лучше, когда я худой. Наверное, мне нужно постараться не думать так много о своем внешнем виде, но ведь я же и не думаю о нем слишком много. Никогда. Не думаю, и все тут. Мне нравятся некрасивые люди. В самом деле. Только, как бы то ни было, некрасивых точно так же трудно заполучить, как и красивых, – они ведь тоже не хотят быть с тобой.
Воскресенье, 30 августа 1981 года – Нью-Йорк – Колорадо
Мы позвонили Джеку Николсону, как только приехали в дом к Джону и Кимико [Пауэрсам], и он сказал, что встретится с нами на следующий день. И когда говоришь с Джеком по телефону, это все равно что диалог в кино. Потрясающе. Господи, до чего же потрясающе!
Потом на ужин должен был прийти Джон Денвер, и мы уже прочитали все эти газеты, которые печатают сплетни, – «Гл о у б», «Стар», «Энкуаэрер», короче, все пять газет – и мы прочли все про то, что Джон Денвер вернулся к жене, и тут позвонили в дверь, а это как раз они пришли, и мы сказали им, что не нужно нам ничего рассказывать про себя, потому что мы уже все-все знаем. И они решили, что это очень смешно. Они оба были восхитительны. Я выпил много шампанского, и позже Фред обвинил меня в том, что я каждую секунду хвастал, с кем из знаменитостей я знаком. Джон Денвер сказал, что покатает меня на своем личном маленьком самолете, сказал, что отвезет нас завтра туда, куда мы направлялись, – в Форт-Коллинз. Он сказал, что знает все про меня и что ему вечно говорят, что он похож на меня.
Понедельник, 31 августа 1981 года – Колорадо
Мы позвонили Джеку, и он сказал, что встретит нас в Аспене, поэтому мы проехали весь путь до Аспена на машине, и пейзажи вокруг были прекрасные, а городок – как игрушечный.
Мы пришли в этот ресторан, где Джек встретил нас вместе с Лу Адлером, и Джек был совершенно очаровательным. Господи, ну как же можно быть таким очаровательным? Официантки тоже были очаровательные, все были очаровательные. Боб пожаловался, потом уже, что Кристофер проявлял чрезмерную настойчивость, но я сказал ему, что это хорошо, когда ты настойчив, потому что это единственный способ сделать хорошую фотографию, так что беспокоиться не нужно. Я сказал Джеку, что мне очень понравился фильм «Жар тела». Потому, что он живет тут, вдали от всего, за горами, за лесами, и ничего не знает. Я сказал, что это в самом деле острый фильм. Он несколько раз спросил про актрису, Кэтлин Тернер, и я ответил, что ее скоро забудут. Он сказал, что она, конечно, не Джессика Лэнг, и это верно. Потом мы с ним попрощались и пошли назад к машине.
Приехали в аэропорт к самолету Джона Денвера, но погода испортилась. Ту т вдруг появился отец Джона Денвера. И мы все влезли в этот «Лирджет», и отец Джона был за штурвалом, и мы то вверх летели, то вниз, то вверх, то вниз, а потом прилетели в Форт-Коллинз, нас встретили все эти ребята и отвезли в мотель.
Мы купили много экземпляров журнала Rolling Stones с Джимом Моррисоном на обложке. Сейчас, когда он умер, покупают куда больше его записей, чем при его жизни.
Ужинали с президентом Университета штата Колорадо, его зовут Крис Кристофферсен. После ужина он повел нас в музей, чтобы мы могли посмотреть выставку до того, как ее увидят все остальные. Перед музеем у них три банки стоят, каждая метров десять в высоту, и вид у них такой, будто это увеличенные скульптуры Олденбурга, – большие, расписанные вручную консервные банки томатного супа «Кэмпбелл». Наверное, это один из студентов сделал. И в каждой комнате в местной гостинице стоят консервные банки, а в них цветы, но я хочу сказать, что мне до того надоели консервированные томатные супы «Кэмпбелл», что меня уже может и стошнить. Но выставка милая, она всего в одном зале и там только принты, мы там провели около часа, я вернулся к себе, принял валиум и все равно не мог заснуть.
Вторник, 1 сентября 1981 года – Колорадо
Пришлось встать в половине одиннадцатого, потому что мне нужно было участвовать в четырех телевизионных программах. Поехал в кампус, и там меня заставили позировать с коровой – они привели ее из какого-то сельскохозяйственного заведения. Вот и пришлось мне обнимать корову, стоя перед этими Банками Супа. Это было весело. А потом я одолел все эти телешоу. Я хорошо выступил, смог ответить на все их глупые вопросы. Они сказали, что когда у них в городе была выставка Раушенберга, туда никто не пришел, а я – самый знаменитый художник в мире.
На открытии выставки нам пришлось зайти в зал через заднюю дверь. Весь этот молодняк пихался и толкался, а мне нужно было где-то там сидеть. И без конца нужно было давать автографы, автографы, автографы.
Самое большое потрясение было у меня через два часа после начала вернисажа, когда ко мне подошла одна девушка и сказала: «Здравствуйте, меня зовут Эва, я ваша племянница». И я не знал, что с ней делать. Ну да, это та самая Эва, которая в 1969 или 1970 году несколько месяцев прожила в моем доме в Нью-Йорке, на 89-й и Лексингтон-авеню, – она ухаживала за моей матерью. Она сказала: «Я стояла в очереди два с половиной часа, чтобы попасть сюда». И тут я осознал, что я же в Денвере, где живет мой племянник Пол, в прошлом священник, и я ему тоже не позвонил. Эва прочитала про открытие моей выставки в газете. Я, видно, не в силах встречаться с родственниками. Я без конца ставил и ставил автографы, и тут подошел парень с огромной толстой желтой змеей вокруг шеи. Он был такой противный, сказал: «Подпиши мне змею», и Кристофер совершенно выпал в осадок и завопил: «Никаких змей! Нечего тут змей всяких подписывать!» То г д а парень сказал: «Подпиши мне лоб!» А змея уже начала проявлять ко мне живой интерес. Ну, я нарисовал у него на лбу «Х». Потому что не мог я писать, я слишком нервничал из-за этой змеи. Нам предстояло мучиться еще целый час. Было ощущение, что это все никогда не кончится, однако все же наступил конец. Видимо, всегда всему есть конец.
Среда, 2 сентября 1981 года – Колорадо – Нью-Йорк
В газетах только и пишут, что обо мне и о моем возрасте. Они все указывают мой возраст. Этот университет, наверное, станет одним из лучших в стране, потому что они все очень умно делают. У них был, например, особый курс, который назывался «Аэродинамическая труба», и преподаватель ставил в нее модели различных зданий, а потом начинал их обдувать, чтобы посмотреть, что с ними может случиться, когда давление ветра очень большое. Он сказал, что в США есть пять очень опасных высотных зданий, однако не хотел говорить, какие именно и где, и я все задавал ему один и тот же вопрос [смеется]: «А как насчет небоскреба “ Галф энд Вестерн”?»
Потом мы пошли на следующую встречу со студентами – в класс, где собирают семя у быка. Привели огромных быков, таких и представить себе невозможно. А затем какое-то дохленькое животное – его голова была зажата в специальной штуке – и тамошний парень объяснил нам: «Это кастрированный бычок, когда он был молодой, остальные бычки всегда на него запрыгивали, он из этих странных животных, которые выделяют не тот аромат, не те гормоны». И вот как только заметили, что такое происходит, его отделили от остальных и теперь используют в этом эксперименте, чтобы его поимел большой бык. А большой бык, он там тоже был, ждал своего часа.
У Кристофера кончилась пленка, он стал сходить с ума, ведь он хотел запечатлеть большой член. Ну, подвели быка, дали ему вскочить на этого кастрированного, у него начала выделяться какая-то жидкость. Его член похож на карандаш длиной в два фута. И у него коническая форма. Ну, мужик этот говорит: «Подождите, мне нужно взять искусственную вагину». В общем, он выскочил, схватил перчатки и все, что нужно, и когда бык вспрыгнул опять, эякуляция у него была очень быстрая, и все тут же и закончилось. Потом мы пошли к ним в лабораторию, смотрели, как этот мужик извлекает сперму из искусственной вагины. Все мы почему-то заснули по дороге в аэропорт – все, кроме Криса, он сказал, что проведет ночь в Денвере и пойдет там в Бани. Наверное, завелся, насмотревшись на быка.
Прилетели в Нью-Йорк, наш шофер уже ждал нас. Отвезли Фреда домой, и он отдал мне мое нижнее белье, оно было у него в саквояже, а потом завезли Боба. Дал чаевые шоферу (40 долларов).
У Боба замечательная новость: его взяли на работу туда, куда он хотел попасть и куда ходил на пробы, на новую телепередачу студии «Парамаунт», которая называется «Индустрия развлечения сегодня». Ему позвонил Барри Диллер и сам сказал ему об этом.
Воскресенье, 13 сентября 1981 года
Работал всю вторую половину дня, пока Кристофер не принес кое-какие фотографии. Он сообщил, что влюбился, и мне пришлось сказать ему, что он не имеет никакого права так поступать, потому что «женат». Он влюбился в Марка из Колорадо. А влюбился потому, что у него было мало работы, и тут, как раз после его ухода, мне позвонил Питер, и я сказал ему, что нам нужно урезать выплаты Кристоферу, потому что тогда ему придется куда больше работать – не как сейчас, когда он сидит себе, мечтая о всякой романтике. Разве не так поступают всегда в обычных семьях – уменьшают финансирование? Придется ему тогда вернуться в проявочную, снова начать печатать фотографии для других клиентов, потому что сейчас деньги слишком легко ему достаются, он ведь столько зарабатывает, когда занимается для меня фотопечатью.
Еще меня очень беспокоит моя выставка. Вот The Rolling Stones, ими только что восторгались все музыкальные критики, а они лишь взяли и повторили свой старый альбом. И тут же я устраиваю выставку с повторами всех этих старых образов поп-арта.
Зазвонил телефон, я снял трубку, и это была моя первая суперзвезда – Наоми Левин, она сказала мне: «Ого, у тебя будет, говорят, выставка. Я приду, хочу повидать тебя». Я сказал: «А меня там не будет. Как выставка? У меня? Правда? Г д е?» Весь этот диалог был целиком из шестидесятых годов. Я слышал себя, как я без конца твержу одно и то же: «Как, правда? Не может быть. Ого! Ого! В самом деле? Ого!»
Вторник, 15 сентября 1981 года
Рон Фелдман заказал лимузин, чтобы отвезти меня в галерею, сегодня ведь открытие выставки. Джон сказал, что ему придется быть на какой-то конференции по видео, но он постарается приехать. Собирались прийти Джон Райнхолд и Уилсон Кидд. А Руперт приехал в офис с таким видом, как будто он мой сын или что-то в этом роде. Или как будто это он – художник [смеется]. При галстуке-бабочке. В белой рубашке. В голубом блейзере. В джинсах. И в ковбойских сапогах. А потом, когда я недоуменно уставился на него, поскольку он был одет точь-в-точь, как я сам, он вдруг совершенно смутился и потому снял галстук-бабочку и надел обычный длинный галстук.
Приехал туда, и людей там было много, одна молодежь. Все моложе двадцати одного года.
Крис на меня здорово разозлился, потому что он сказал, что очень одинок, я о нем совершенно не забочусь, не вожу его ни на какие вечеринки, а я в этот вечер опять никуда не смог с ним пойти: меня пригласил на ужин Хальстон, который просил никого с собой не приводить. Крис был с девицей Лауд, так что он, в общем, распсиховался и уехал прочь в своей машине. Пришел к Хальстону на ужин перед новым открытием «Студии 54». Хальстон хотел устроить вечеринку в честь Стива, но Стив сказал, что Кельвин уже все организовал. То г д а Хальстон попросил Стива сделать выбор – между ним и Кельвином, и Стив выбрал Кельвина. Позже Кельвин попытался все как-то сгладить, он позвонил Хальстону, пригласил на свою вечеринку. Поехали в машине Хальстона, приехали в «Соверен», поднялись в пентхаус Кельвина, и там были все, кто либо знаменит, либо красив, – Брук Шилдс и семьдесят пять других манекенщиц, да еще и Джек Николсон там тоже был. Был и Годунов, он подошел ко мне, такой красавец, очень секси, он совершенно изменился, стал раскованным и разговорчивым. Потом мы отправились в «Студию 54», на улице было столько людей, я вообще никогда такого не видел, и открытие моей выставки на этом фоне показалось мне теперь совершенно безлюдным. А Кельвин привез туда Брук [Шилдс]. Набилось столько людей, что они, наверное, заработали целое состояние на входных билетах по 25 долларов. Я стал собираться домой без четверти три, но мне потребовалось целых пятнадцать минут, чтобы выбраться оттуда. Да, я совсем забыл сказать, что в понедельник звонил Трумен, и голос у него такой… – я даже не понял, что это он звонит. Он говорил какие-то безумные вещи, что он, например, уже дважды умер, что его мозг отключился на тридцать две секунды, и именно так он назовет свою следующую книгу – «Тридцать две секунды». А на следующий день, во вторник, около половины седьмого, он упал в вестибюле своего дома, и все газеты и все телестанции ринулись туда, на площадь ООН. Его отвезли в больницу, новость попала на первые полосы газет, он был на обложке «Пост» и так далее, и вот мне кажется, что он специально отвлек собой всех репортеров, которые должны были бы появиться у нас в галерее Фелдмана. Ни одна телестанция не прислала к нам съемочную группу.
Среда, 16 cентября 1981 года
Боб сказал, что он вот-вот договорится с миссис Рейган, чтобы она дала нам интервью, но по-моему, она слишком стара и слишком старомодна. Нам нужны люди помоложе. О чем ее спрашивать? О ее актерской карьере? Впрочем, может, никакого интервью с ней все равно не будет. Пошел дождь, и я купил зонт (5 долларов).
Четверг, 17 сентября 1981 года
Погода дождливая, я походил по улицам, раздавая Interview, а потом отправился к доктору Ко т т у, про него Ина Гинсбург сказала, что он прекрасный специалист по вопросам питания, у него приемная на 38-й улице и Третьей авеню, это большое новое здание (такси 4,50 доллара). Он на втором этаже в офисе «Д», у него две секретарши. У него вид врача из Голливуда. Морщинистый, однако пышет здоровьем, моложавый, светлые курчавые волосы. Еврей. Вел себя, как психиатр, задавал мне вопросы о моей жизни, кивал, записывал что-то. Я сказал ему, что родился в 1931 году. Понимаешь, они не знают, но неважно. И не успел я ему сказать, что еще в молодости мои волосы обесцветились и стали выпадать, как он посмотрел на них [смеется] и сказал: «Надеюсь, вы не будете возражать, если я отрежу немного ваших волос, чтобы сделать нужные анализы?» Ну, я ему сказал, что пришел к нему из-за прыщиков, потому что хочу работать моделью. Мы говорили про витамины, и он сказал мне, что все витамины – это химические вещества, а витамин С делают из кукурузы. Я пробыл у него целый час, и он прописал мне целую кучу лекарств, например, триптофан, потому что я пожаловался на плохой сон. Я сказал ему, что как-то раз уже принимал триптофан, и он на меня как-то странно подействовал, а Котт ответил: «Ну хорошо, тогда примите всего одну таблетку». Еще он сказал, что перед сном лучше всего съесть яблоко, потому что в нем уже есть снотворное. А к о гд а я ему рассказал, что, как я читал, лучше всего помогает заснуть, если съесть бутерброд с индейкой и выпить стакан молока, он с этим согласился – мол, и это работает. Еще он сказал мне, чтобы я ел побольше бананов, потому что я пожаловался ему, что стал забывчив, никак не могу вспомнить что-нибудь важное.
Пошел с Бобом в «Барни» – там открывают верхний этаж, дизайн делал Питер Марино, там очень мило: небольшие магазинчики, в которых продают кухонные полотенца, всякие джемы и всякое такое. На ланч пошли в бутик Армани. Джин Прессман, сын владельца, сказал мне, что я могу получить у них скидку на что угодно, поскольку снимался в рекламе их универмага.
Пятница, 18 сентября 1981 года
На ланч пошли с Крисом. Его новый бойфренд вернулся в Колорадо, а Питер все еще на мысе Кейп-Код. Крис сидел с лупой в руках, разглядывал глаза своего нового бойфренда на контактных отпечатках фотографий, которые сам же и снимал.
Работал над портретом Эндрю Карнеги для Карнеги-Меллона. Джон поехал в Цинциннати на закрытый просмотр «Рэгтайма», а потом – куда-то вроде Южной Каролины, где будет то же самое. Прием в честь открытия «Студии 54» прошел незамеченным в прессе. Приезжал кто-то из программы «Энтертейнмент тунайт», но я не видел никого из знаменитостей. Ну, кое-какие звезды малого масштаба все же были, например, эти ребята из рок-группы The B-52s или… – да, а я говорил, что ко мне там подошел Тони Кертис и сказал, что у него новое увлечение: коллажи?
Воскресенье, 20 сентября 1981 года
Та к с и в «Мортимер» на званый ужин, который Нэн Кемпнер устроила в честь Унгаро (3 доллара). Я спросил Диану Вриланд: «Вы видели этот фильм, “Дорогая мамочка”?», а она мне на это: «Что значит видела? Да это вся моя жизнь! Да я до того разозлилась, что готова была с кулаками на кого-нибудь наброситься, – нечего делать из этого развлечение!» А через два часа после начала ужина я услышал голос Фреда – он такой же громкий, как у Дианы. Когда он выпивает, я называю это «Доктор Хайд и миссис Вриланд».
Вторник, 22 сентября 1981 года
Встал очень рано, чтобы не опоздать на встречу с Нельсоном Лайоном в студии, откуда ведут передачу «Сэтедей найт лайв». Взял такси до Рокфеллер-центра,
дом 30 (4,50 доллара). Возникли затруднения, потому что блондинка (ростом за 180 см), которая работает в этом здании внизу на ресепшн, не знала, кто такой Нельсон, не знала, кто такой я, и не знала, что такое передача «Сэтедей найт лайв». Она была очень красивая и по-настоящему глупая. В конце концов меня пропустили. Мы встретились в огромном офисе с продюсером и директором передачи – Джин Думаньян. Они хотели, чтобы я что-нибудь разово сделал для одной их передачи, но я им сказал, что вообще ничего не буду делать, если не смогу появляться у них регулярно. По мнению Нельсона, мне бы стоило сделать что-то, связанное с политикой.
Встреча закончилась совершенно в голливудском духе – то есть разговор окончен, твой вопрос уже обсудили и на тебя тут же перестают обращать хоть какое-то внимание, сразу переходят к другим вопросам. Даже не скажут: «Спасибо, было очень приятно с вами встретиться, спасибо, что пришли». Нет, они вдруг начинают просто игнорировать тебя, и хотя ты еще сидишь на том же самом месте, для них ты уже словно человек-невидимка. Удивительное ощущение! Потом мы с Нельсоном спускались на лифте, и я рассказал ему про эту рослую красавицу-блондинку внизу, которая не знала, кто он такой или кто я такой, а он стал смеяться надо мной, как я вечно все путаю, – сказал, что там, на ресепшн, наверняка сидит малышка-негритянка, полметра с прической, и вот, когда мы доехали на первый этаж, [смеется] там и в самом деле сидела негритянка. И мы оба начали ржать, как идиоты, потому что я все говорил: да нет же, на самом деле тут только что сидела высоченная блондинка.
Среда, 23 сентября 1981 года
Нужно было встретиться с Питером Брентом в нашем офисе. Пришла женщина, которая мне звонила заранее, принесла портрет, потому что одна маленькая девочка бросила в него яблоко, и теперь нужно его подправить. Пришел Питер Брент, он вел себя совершенно ужасно. Выбрал кое-какие принты, так что теперь мы с ним квиты, он получил назад все деньги, которые инвестировал в «Плохого», и ему больше незачем к нам приходить. Вот и хорошо. Кристофер заехал за мной, и мы отправились в «Сакс» в связи с моей работой моделью (такси 7 долларов). Я взял с собой Руперта, и там подумали, что он – посыльный. Там еще были две манекенщицы Хальстона – Альма, она вела себя славно, и какая-то блондинка, которая не обращала на меня никакого внимания. Эти профессиональные модели такие странные, они ведь, наверное, думают, что я отбираю у них работу, раз я тоже стал моделью.
Понедельник, 28 сентября 1981 года
Встал рано и все же на полчаса опоздал на прием к Жанет Сартин. Еще я заметил прыщик на лице у самой Жанет, о чем ее и порасспрашивал. Позвонил в офис, перед тем как поехать на гимнастику к нашей леди Шэрон. Когда добрался туда, она еще не встала с постели. Целый час занимался физическими упражнениями. Я от них так устаю, что действительно стал спать ночью, а еще я из-за них хочу есть и поэтому теперь больше ем. В офисе собралось много людей. Был Лючио Амелио. Винсент прорабатывал детали с представителями «Сэтедей найт лайв»: договор таков, что мы получим три тысячи долларов за одноминутный эпизод в первую неделю, а если все пройдет хорошо, сделаем еще. Надо будет послать им несколько экземпляров «Философии».
Вторник, 29 сентября 1981 года
Встал рано, потому что на половину десятого назначено занятие йогой. Т а к странно, что я не занялся йогой раньше, просто удивительно. Это ведь только кажется таким простым делом – сидишь и просто растягиваешься. Много лет назад я именно поэтому оставил свои занятия с Мартой Грэм – а еще в Питтсбурге я ходил на занятия к одному из ее учителей, который был женат на индианке. Приехал Нельсон, сказал, что не спал сорок пять часов, пытался сочинить диалог для моего эпизода, который должен быть отснят в пятницу утром. Он хотел, чтобы я говорил про старую программу «Сэтедей найт лайв». Я сказал, что вообще никогда ее не видел. В его квартире в Лос-Анджелесе сейчас остановился Белуши. Принял прописанные мне витамины. Чувствовал себя так, будто всю ночь летал.
Среда, 30 сентября 1981 года
Нельсон сделал сценарий для «Сэтедей найт лайв», а я вдруг начал сильно дрейфить: а получится ли все это.
Записался на прием к доктору Рийсу, косметическому хирургу. Перестал принимать витамины и теперь чувствую себя гораздо лучше.
Четверг, 1 октября 1981 года
Встал рано, но все равно опоздал: опять приехал к Жанет Сартин в половине десятого. Потом побежал на занятия йогой, но поскольку йога успокаивает, то я не хотел действительно мчаться туда, поэтому торопился, но без спешки, но когда я туда явился, преподавательница уже ушла. В половине третьего прием у доктора Рийса. Я позвонил в офис и сказал Бриджид, чтобы она встретилась со мной в «Тиффани», мы с ней пройдемся по магазину, приценимся к тому-другому, пока не будет пора идти к врачу. Приехал к доктору Рийсу на Восточную 72-ю улицу, пришлось заполнить разные формуляры, он меня принял – и ему ужасно захотелось поработать с моим лицом. Я сказал ему, что на самом деле хотел бы сделать всего лишь несколько мини-подтяжек, да и то со временем, постепенно. Но он сказал, что надо делать все сразу, что он разрезал бы кожу вокруг уха и показал мне, как это будет выглядеть. Он сказал, что на некоторое время после операции у меня останутся синяки и кровоподтеки и что примерно две недели нельзя будет уезжать из Нью-Йорка. То г д а я сказал, что подумаю.
На такси на встречу с Доном Манроу (6,50 доллара). Он и Винсент устанавливали декорации, чтобы снять наш эпизод для «Сэтедей найт лайв». Мы порепетировали наши реплики, у меня все получалось ужасно, и я не думаю, что это смешно, хотя – три бобины пленки, полтора часа работы. Но позже Винсент сказал, что им как раз понравилось, и я спросил, нужно ли будет переснимать еще раз, и он сказал, что нет, не нужно. Я боюсь этой истории с «Сэтедей найт лайв». Джон считает, что не нужно было мне этого делать, потому что если плохо получится, то провал увидит очень много людей, но я все же надеюсь, что они не будут использовать этот эпизод в своей программе.
Пятница, 2 октября 1981 года
Ходил на занятия у леди Шэрон. Сама Шэрон, однако, со мной не занимается. В три часа приходила Дайана Росс, и все портреты ей очень понравились, она сказала: «Заверни их», и все вошло в лимузин, а уже в пять она прислала Бобу чек. Еще она хочет, чтобы я сделал обложку ее следующего альбома.
Суббота, 3 октября 1981 года
Позвонил Винсенту, чтобы узнать, известно ли что-нибудь про «Сэтедей найт лайв», и он сказал, что да, известно: они собираются использовать этот эпизод, им он в самом деле понравился. У них пока что нет ведущего. Джон заехал за мной на своей машине. Я обзвонил кучу людей, чтобы узнать, где же находится новый обувной магазин Мод Фризон (0,60 доллара). Наконец мы узнали, что на 57-й улице, между Мэдисон и Парк-авеню (такси 5, 6,3 и 4,50 доллара). Все равно не могли его там найти, и тут на улице собралась толпа, мы спросили у кого-то, где магазин Мод Фризон, а нам отвечали, что вся эта толпа как раз на него и смотрит. Они сказали: «Ведь там сейчас Шер». В общем, все заглядывали внутрь, в магазин, где Шер примеряла обувь. Мы вошли внутрь, и я был слишком смущен, чтобы ее разглядывать. Там еще был Санни Боно, а с ним его подруга Сюзи Коэ льо, которая очень красива. Все эти люди, надо думать, целыми днями только и покупают одежду и обувь: Руперт рассказал мне, что видел, как Род Стюарт в «Парашюте» накупил одежды на несколько тысяч долларов – причем при этом читал Interview. И Санни, и Сюзи тоже примеряли обувь, и у Санни точно такой же кожаный пиджак от Армани, как у Джона, только коричневый, а у Джона черный. Джону понравились одни ботинки, но там не оказалось его размера, они сказали, что Род Стюарт накануне купил десять пар этой модели.
Когда мы собрались уходить, продавец, который там работал, спросил нас, не хотим ли мы выйти через заднюю дверь, а потом вдруг сказал: «Шер сказала, что почла бы за честь, если бы вы сделали ее портрет», и это было замечательно, и тогда Джон сказал, что нужно сейчас же вернуться в магазин, чтобы не упустить все. Вернулись, поговорили, она сейчас живет в «Пьере».
Воскресенье, 4 октября 1981 года
Сколько же людей смотрят «Сэтедей найт лайв»! Теперь прохожие на улице говорят не «Вон идет художник Энди Уорхол!», а «Вон Энди Уорхол из “Сэтедей найт лайв”!» – собственными ушами слышал. Они все видели мой первый эпизод прошлым вечером.
Читал «Нью-Йорк таймс». Все еще нет рецензии на мою выставку «Мифы». Ее игнорируют. У Роя [Лихтенштейна] сейчас выставка в музее Уитни. Я ее не видел. Уверен, однако, что она хорошая, ведь он мой самый любимый художник – после Розенквиста. Потом поехал на такси к Джону, чтобы поработать над пьесой, – собственно, это мюзикл, и нам надо было выбрать текст из распечаток магнитофонных записей. У нас уже достаточно диалогов, но вот только я хотел бы придумать какой-нибудь странный сюжет, чтобы их использовать в его рамках.
Понедельник, 5 октября 1981 года
Поругался по телефону с Роном Фелдманом, он такой кошмарный, он не хотел брать всю серию «Мифы», а только отдельные работы, которые лучше всего пойдут, и я подумал, что он просто чудовище какое-то, вот дело и кончилось тем, что я на него наорал, а я терпеть не могу орать по телефону.
Вторник, 6 октября 1981 года
До чего же много людей говорят мне, что видели меня в «Сэтедей найт лайв». Видимо, многие в субботу вечером никуда не ходят, остаются дома, даже не знаю, – но я так удивлен.
Четверг, 8 октября 1981 года
Поругался с Джоном и потом не отвечал на его звонки. Приехал Руперт с «Знаками доллара», но они все выглядели так, будто их сделал Джаспер Джонс, ну, вроде того. Винсент отправился в «Сотбис», на аукцион, где продавали мои старые портфолио, и выкупил их. Несколько «Банок супа Кэмпбелл» и несколько «Мао». Но не «Мэрилин», потому что цены на «Мэрилин» по-прежнему высоки, их сейчас продают по 35 тысяч долларов за штуку. Миссис Кастелли скоро будет устраивать выставку принтов, и Винсент предлагал более высокую цену, чем «Кастелли Графикс», так что Лео, наверное, зол, но…
Приехал Нельсон, он хотел работать над следующим эпизодом для «Сэтедей найт лайв». Думаю, что в этот раз я буду работать над картиной и говорить о живописи.
Пятница, 9 октября 1981 года
Наконец я ответил на звонок Джона и сказал ему, что мы сможем поговорить насчет сценария в ресторане у Джо Аллена, перед тем как пойдем на «Николаса Никлби» (билеты 200 долларов).
В офис приходил Пол Моррисси, рассказал про наш участок в Монтоке – Хальстон и Лорен Хаттон хотят купить там землю, а он пытается с ними кое о чем договориться.
Приходил Лео Кастелли, привел свою подругу Лору де Коппет, он пил спиртное, они обнимались и целовались, и я просто не могу поверить, что вижу этого старикана вытворяющим такое. Она, кстати, поддерживает Джекки Кертиса, дает ему деньги. Лео заказал у меня ее портрет.
Суббота, 10 октября 1981 года
Хотел посмотреть Duran Duran в «Савойе», потому что их видео просто отличное, называется Girls on Film. Когда я туда приехал, первая группа еще не закончила свое выступление. Duran Duran – красавцы-парни, вроде Максвелла Колфилда. А потом они захотели встретиться со мной, уже после выступления, поэтому мы пошли за кулисы, и я сказал им, какие они великолепные. На них на всех много грима, но с ними были их подруги, они тоже из Англии, хорошенькие девушки, так что ребята эти, наверное, все натуралы, хотя в это и трудно поверить. Мы отправились в «Студию 54» в их белом лимузине, и Стив Рубелл был с ними очень обходителен. Он провел их в рубку звукорежиссера, им принесли выпить. Я встретил кое-кого из старых друзей, познакомился с кучей каких-то новых ребят и домой приехал только в пять утра (такси 5 долларов).
Среда, 14 октября 1981 года
Боб предупредил меня, что когда мы поедем в Вашингтон брать интервью у Нэнси Рейган (а она пойдет на обложку журнала), ей ни в коем случае нельзя задавать никаких «сексуальных вопросов». Я не верил своим ушам. Нет, правда, я просто не мог поверить своим ушам. Он что, думает, я буду там сидеть перед ней и потом возьму и спрошу, а как часто они с мужем «это самое»? Еще Боб сказал мне, что я выгляжу как полный болван, как клоун на подиуме, поскольку занялся всеми этими модельными съемками. Я сказал, что мне наплевать, как я выгляжу в глазах других, но он возразил, что ему как раз вовсе не наплевать – ведь его работа становится куда сложнее, если я выгляжу как болван, если у меня имидж шута или клоуна. Работал до семи.
Четверг, 15 октября 1981 года – Нью-Йорк – Вашингтон – Нью-Йорк
Мы приехали в Белый дом заранее, нас сразу пропустили, и потом в эту комнату вошла Нэнси Рейган, и мы оказались прямо друг перед другом. Официант принес четыре стакана воды. С нами была еще Дория. Мы поговорили про реабилитацию наркоманов, и это было скучно. Я допустил пару промахов, но мне все было безразлично: я все еще был зол на Боба, который просил не задавать ей сексуальных вопросов. У нее была секретарша, которая записывала все от руки: они сказали нам, что не будут фиксировать это интервью на магнитофон, хотя я и убежден, что все равно записали. У Боба был свой магнитофон, у меня – свой. Я сделал четыре фотографии. Миссис Рейган подарила Дории пластиковый контейнер для продуктов, он даже не был завернут или как-то оформлен, и еще она дала ей три коробки носков для Рона. Боб все говорил миссис Рейган, какая она хорошая мать. Он спросил ее, что они с мужем собираются делать на Рождество, и она сказала, что проведут его в Белом доме, потому что никто этого еще ни разу не делал. В половине пятого интервью было завершено. Она потом о чем-то поговорила с Дорией, пока мы с Бобом ждали их в сторонке. А потом мы взяли такси в аэропорт.
Прилетели в Нью-Йорк, я позвонил Джону в офис. Дал Дории 20 долларов за такси – когда она завезла меня домой. Когда я вошел внутрь, у меня уже звонил телефон, и это была Бриджид, она спросила, какой чай подавала для нас миссис Рейган, и тут я стал над этим раздумывать и разозлился еще больше. Ну что, разве Нэнси не могла пустить нам пыль в глаза? Неужели трудно было устроить все в красивом помещении, и она могла бы попросить принести чашки из хорошего сервиза! Это ведь было бы ради ее невестки, она могла бы сделать что-нибудь по-настоящему славное ради этого нашего интервью, но она ничего такого не сделала. Думая про это, я злился все больше и больше.
Пятница, 16 октября 1981 года
Я рассказал Жанет Сартин, что я и Дория только что были в Вашингтоне, брали интервью у жены президента, и она сказала, что просто мечтала бы проделать все свои процедуры для Нэнси, да и для президента тоже. Она сказала, что могла бы остановить у него обвисание кожи лица.
Бриджид меня расстроила: она занималась расшифровкой интервью с Нэнси Рейган и сказала, что оно получилось ужасно, ну мы тогда подошли к Дории и спросили ее, разве не странно, что нам даже чаю не предложили и что к нам отнеслись, как к неродным, типа того, и Дория сказала, что, как ей кажется, все дело в этой секретарше, это она ужасный человек, и Нэнси, наверное, собиралась давать интервью наверху, но секретарша отсоветовала.
Понедельник, 19 октября 1981 года
Ходил закрыть сделку по покупке здания, выпили немного шампанского с остальными участниками этого события.
Четверг, 29 октября 1981 года
У Кристофера открывается выставка фотографий в Калифорнии, и он собирается там на самом видном месте поместить мои фотографии в женской одежде – и вот именно сейчас, когда нам удалось наконец получить интервью у миссис Рейган, это, конечно же, появится и в «Тайме», и в «Ньюсуике», и вся моя репутация будет замарана. В очередной раз. Разговаривал с Джоном, он в в Лос-Анджелесе, вернется в Нью-Йорк в субботу вечером.
Суббота, 31 октября 1981 года
Поехали в Виллидж на ежегоднее празднование Хэллоуина (там это устраивают уже в четвертый раз), великолепно, было очень весело. Все началось ровно в шесть вечера, процессия шла от Вестбета до Вашингтон-сквер, и там были самые странные люди – один, например, нарядился в костюм стола и настольной лампы.
Заехал за Джоном (такси 7,50 доллара), он как раз вырезал дырки в носовом платке, чтобы сделать себе маску. В «Студию 54» приехали к двум ночи, и там была самая лучшая вечеринка, какую они вообще когда-либо устраивали. Были девицы с живыми змеями, был дом с привидениями, а вот Стива Рубелла я вообще нигде не видел. Крис был с костюме врача, а Питер был медсестрой. Видел там Робина Уильямса.
Воскресенье, 1 ноября 1981 года
Спал до позднего часа, проснулся в полдень. Поехал на встречу с Джоном. Мы с ним сходили в автоматическую прачечную на Коламбус, чтобы постирать его белье.
Вторник, 3 ноября 1981 года
Сегодня был день выборов, и Джон взял отгул, но он куда-то задевал свою телефонную книгу, а наизусть мой номер не помнил – вот и не позвонил мне.
Среда, 4 ноября 1981 года
Крис разбудил меня в 7.15, чтобы я включил телевизор и посмотрел запуск «Шаттла», и я включил, но они остановили трансляцию уже через тридцать одну секунду. У них там обнаружилось масло в каких-то клапанах, так что запуск теперь будет минимум через неделю.
Потом мы поехали в наше новое здание на 33-й улице и Мэдисон-авеню (4 доллара). Был чудесный солнечный день, и под ярким солнцем все здания по пути выглядели великолепно. Я сделал два звонка (0,20 доллара). Приехали к нашему зданию, и оно просто невероятно хорошо на вид, такое красивое, глазам своим не веришь. А по соседству есть все что нужно – всякие кофейни, вся эта домашняя пуэрториканская кухня, которая так нравится Ронни и Робину, а Жан Денуайе вообще открывает рядом, на 32-й улице, свой новый ресторан, «Ла Куполь», и весь район, короче, прекрасный. Напротив нас, через улицу,
находится красивая гостиница, в ней живут проститутки, и их пытаются оттуда выставить. Мы зашли в наше здание, и лучше всего там терраса на крыше, как будто это терраса красивой, элегантной квартиры.
Понедельник, 9 ноября 1981 года
Оделся парадно, в смокинг, поскольку мы шли на прием, который королева Таиланда устроила для фонда «Спасите детей». Я не надел пальто, потому что хотел уйти пораньше, чтобы успеть встретиться с Джоном. Приехал на такси в «Уолдорф» (4 доллара). Оказалось, что пропустил Имельду Маркос, которая, как мне сказали, уже побывала там, но напилась в стельку – она ведь остановилась прямо в этой гостинице. Там была Палома, которая разговаривала с Клэр Бут Люс, и Клэр поначалу не узнала меня, но потом сказала: «Т ы похудел, и зачем тебе это нужно?», так что я объяснил, как обычно, что вот, занялся модельным бизнесом. Она выглядит очень старой, но вид у нее такой, как будто молодой человек нацепил на себя старые тряпки, – очень странный вид. Еда была хорошая, лучший ужин, какой я ел в «Уолдорфе» до сих пор. Королева Таиланда была на подиуме. Я мог думать только о ее драгоценностях.
Среда, 18 ноября 1981 года
Купил три экземпляра «Нэшнл Лэмпун», потому что там пародировали Interview (6 долларов).
Отправился на съемки, в качестве модели, для итальянской версии Vogue – L’Uomo Vogue (такси 7 долларов), это на Западной 21-й улице. Там был Вэй Бэнди, еще парикмахер по имени Гарри, англичанин, смешной и славный, и Вэй этот был чудесен, мы говорили с ним о здоровой пище, и он сейчас перестал использовать много косметики. Выглядит очень хорошо, у него было много подтяжек на лице, мы поговорили и об этом тоже. Он ложится спать в одиннадцать вечера, встает в пять утра, два с половиной часа в день занимается йогой и так далее. И Вэй, и парикмахер каждый получают по тысяче долларов в день, поэтому я хотел бы приглашать Вэя перед различными особыми случаями – я сказал ему, что он мне нужен двадцать пять раз в году, но он ответил, что сможет записать меня только шесть раз, поскольку у него очень плотный график. А потом они ушли, но появились еще двое, чтобы сделать мне грим в панковском духе, – какой-то негр и парикмахерша по имени Мэри Лу Грин. У них был парик Blondie, чтобы я выглядел как девушка, а еще они загримировали меня под Рональда Рейгана.
Пятница, 20 ноября 1981 года – Нью-Йорк – Торонто
Таможенные службы США и Канады – хуже всех. Конрад Блэк послал за нами лимузин, который отвез нас в гостиницу «Фор сизонс», у моего люкса вид на всю Канаду. Меня почистили, одели, и мы отправились в офис к мистеру Блэку. Это было постмодернистское здание, такое, знаешь ли, с большими колоннами, и там была какая-то старомодная дама с пучком, она сидела за старомодным коммутатором.
Мистер Блэк накануне вечером прочитал «ПОПизм», выполнил свое домашнее задание, и он напоминал мне Питера Брента, вот разве что был приятнее на вид. Ему лет тридцать семь, он полноват, очень симпатичный, у него недурное состояние – его семье принадлежат шахты, супермаркеты и газеты. Позже я переоделся к торжественному приему, который мистер Блэк и его жена Лайза давали в мою честь в музее. Там собирались быть Гаэтана Эндерс и ее муж Том, который сейчас занимает пост заместителя госсекретаря США по Латинской Америке, а раньше был послом США в Канаде, и у него рост почти что два метра, тогда как у нее – 130 сантиметров!
Я позвонил в Нью-Йорк, в наш офис, и страшно огорчился, потому что изо всех сил старался получить для Джона приглашение на прием у Титти Вахтмайстер, ведь его устраивали в честь шведского короля, однако нам ответили, что ни одного места не осталось.
Мы встретились с Гаэтаной в вестибюле в семь вечера и поехали на такси в музей. Там была небольшая съемочная группа какой-то телекомпании, и мы всячески старались избегать излишней рекламы, пока не узнали, что эта телевизионная компания как раз мистеру Блэку и принадлежит. Там был еще какой-то кардинал, у него недавно случился инсульт, так что на самом деле он был с нами не целиком, а лишь наполовину, и мистер Блэк попросил его прочесть молитву перед трапезой. Боб наконец-то проводил время в свое удовольствие. Он в последнее время постоянно ворчал, но тут, в этой комнате, где кругом одни миллиардеры, он весьма оживился.
В общем, мы ужинаем, меня представили кардиналу, и он сказал: «Я слышал, что ваш племянник – священник», а я ему: «Верно, вот только он недавно сбежал с мексиканской монахиней…» И не успел я даже договорить это, как Фред оттащил меня в сторонку и принялся вовсю меня чехвостить почем зря: да как я могу такое говорить кардиналу, который уже одной ногой на том свете, а их во всем мире всего-то двадцать кардиналов; да что мне стоило просто сказать «Спасибо» или «Все в порядке», и дело с концом; и кардинал явно услышал, как Фред на меня напустился, и вот потом, когда его уже увозили, он – уже когда его усадили в машину – опустил стекло и сказал: «Энди Уорхол – честный человек! Он мог бы солгать мне, сказать, что у его племянника все хорошо, но вместо этого он сказал мне правду, и вот поэтому мне нравится его искусство, и еще я знаю, что он каждое воскресенье ходит в церковь». Затем мне устроили экскурсию по музею, где выставлено многое – от Гогена до Генри Мура. Мур подарил этому музею все эти свои скульптурные штуковины, и никто даже не знает, отчего это он их так много подарил. Правда, они в самом деле впечатляют. Там около сорока фигур, они огромные. Мои вещи по сравнению с ними вообще никак не выглядят. Ох, я уже начинаю себя ненавидеть – надо бы и мне заняться делом – а то я все в поездках да экскурсиях, а остальные-то тем временем работают. Пора мне вернуться домой и что-то сделать наконец. Может, я и хорошо известен, однако ясно, как Божий день: я больше не создаю хороших, свежих, новых вещей. Да я вообще ничего не создаю.
Мне не пришлось так уж много выпивать. Из-за спиртного ведь толстеешь, вот и пора положить этому конец.
Суббота, 21 ноября 1981 года – Торонто – Нью-Йорк
Таможня опять была отвратительной. Взял такси в город (20 долларов). К часу дня добрались до офиса. В конце концов Ти т т и Вахтмейстер сказала, что я могу привести Джона на прием в честь шведского короля – это в «Реджинет». Ну вот, потом я ему позвонил, а он даже и не знал, хочется ему туда идти или нет. Я уже вовсю нервничал, пил кофе – ведь у меня в четыре открытие выставки, ретроспектива моих принтов в галерее Кастелли. Лео позвонил мне и спросил, когда же я наконец приеду к ним, он хотел показать мне мою фотографию, ее сделал Ханс Намут, и она получилась совершенно чудесной.
Выставка мне ужасно не понравилась. И еще эта Этель Скалл сказала: «А меня ты помнишь?» [Смеется.]
Лестер Перски пригласил меня на свою вечеринку с коктейлями – до приема в честь короля Швеции, однако я не мог пойти туда, потому что мне удалось выманить Джона на прием в честь шведского короля, только пообещав ему, что я сначала поведу его на вечеринку-сюрприз, которую устроил Джорджо Сант-Анджело в честь Марины Скьяно.
Да, я забыл рассказать самое интересное, что случилось на моем вернисаже. Когда появился Уоррен Битти с Дайан Китон, я допустил оплошность, сказав: «А я только что читал про вас статью в “Плейгерл”, и они оба воск ликнули: «Боже ты мой!» и тут же выбежали вон. Я не понял, зачем они приходили, – хотели купить какие-то работы или же, может, Дайан Китон просто хотела пофотографировать? Но они, так или иначе, очень постарались добраться сюда, попасть на эту выставку, где было столько народу, так что это, в общем, было мило с их стороны.
Позже, в «Реджинет», мне очень понравился ужин, это было здорово. Красавица, что сидела рядом с Джоном, оказалась из Аргентины, она модель из агентства «Форд», и ей не откажешь в остроумии: она взяла и съела бутерброд, который я подписал. И [смеется] там еще был король Швеции. Боб сказал, что несколько месяцев назад менеджер Дайаны Росс не мог сказать ему, сумеет ли она приехать на этот прием, и он тогда [смеется] спросил у Боба: «Слушай, а кто там еще будет-то – ну, кроме тебя, Энди и короля Швеции?» Я приехал домой, лег спать, но в половине четвертого вдруг сработала сигнализация, и я перепугался, и Аврора была в доме, так что мы с ней обошли весь дом, держась за руки, однако это оказалась ложная тревога, и «страшного буку» мы с ней нигде не нашли.
Воскресенье, 22 ноября 1981 года
Решил пойти посмотреть выставку Роя Лихтенштейна в музее Уитни, я позвонил Джону и спросил, не хочет ли он сходить туда. Дошел туда пешком по Мэдисон-авеню (билеты 4 доллара). Побывал на выставке, она великолепная, я очень позавидовал.
Вторник, 24 ноября 1981 года
Приехал в 9.50 к леди Шэрон на занятия физкультурой и провел там время как нельзя лучше: целый час занимался. У тренера, ее зовут Лидия, губы были накрашены розовой губной помадой «Мун-дропс» фирмы «Ревлон», а Крис мне все говорил, что у меня слишком бледные губы, поэтому, заплатив ей за занятие (30 долларов), я тут же направился в «Блумингдейл» и купил себе губную помаду (3,75 доллара).
Я работал, некоторое время занимался живописью, а потом, после того как у Винсента было достаточно времени на подготовку, отправился к Ларри Риверсу, где Винсент снимал (такси 5 долларов). Ларри сделал с нами хорошее интервью. Было только странно: он сказал, что ему подтянули кожу вокруг глаз, удалили шрам, и я просто не мог поверить, я сказал: «Та к почему же ты не попросил, чтобы тебе и нос сделали?» И он ответил, что тогда это бы изменило его характер! Ларри говорил, что стареет, и я сказал ему, что не нужно так относиться к себе. Он сказал, что ему пришлось переспать с Джоном Бернардом Майерсом, чтобы выставить свои работы в его галерее, и, Бог ты мой, он столького добился, он же был еще и бойфрендом Фрэнка О’Хары. Ларри дал нам хорошее интервью, которое мы записали на видео, но теперь мне нужно будет взамен дать интервью ему. Ларри странный человек, он, в общем-то, хороший художник, но чокнутый.
Потом я решил, что дам обед в честь Дня благодарения за два дня до него, потому что на сам День благодарения все мои друзья уезжают из Нью-Йорка. Я сказал, чтобы Джон, Кристофер и Питер пришли в восемь вечера. Питер делает прекрасные пироги. Мы слушали рождественские песенки, и мы объе лись. А потом пошли наверх, Крис раздвинул мебель и мы стали играть в шарады.
Потом, около половины одиннадцатого, решили поехать в «Студию 54», на вечеринку, которую Боб устроил в честь Сан, и мы даже нашли место, где припарковаться, и заявились в клуб раньше Боба и Сан, я вышел на танцпол и принялся танцевать под каждую песню, потому что наконец понял, что там никто на самом деле не обращает на тебя никакого внимания. Ну то есть сначала я увидел, как Джон вышел на танцпол и начал прыгать и скакать, и я подумал: «Что ж, я тоже так могу!» Вот этому я, к примеру, научился у него, и я, пожалуй, что-то смогу от этих отношений получить. Значит отныне я буду танцевать.
А потом я услышал, что Джед был в клубе, и он, получается, видел, как я танцую. Ведь он мог бы вытащить меня танцевать, за все эти годы с ним он мог для меня сделать хотя бы это? Причем я вовсе не был пьян. Просто я был несчастен, потому что не получается все так, как тебе хочется, вот у меня и было ужасное настроение. Я чуть-чуть отхлебнул шампанского, вот и все. А потом я танцевал с Гаэтаной, и с Сан, и с П. Х., и я ведь просто раньше не знал, что я могу это все делать.
Четверг, 26 ноября 1981 года
Ну вот, встал, настроение поганое, день одиночества. Джон не звонил. Съ е л несколько шоколадок Билла Бласса. Съ ел остатки индейки. Позвонил Хальстону, но меня неправильно соединили. Наконец в четверть пятого я пришел к Лайзе. Там у них все так уютно, по-домашнему. Была Лайза, и Марк Джиро, и его родители и дядя, а еще три брата, какая-то полька, Хальстон и Виктор Хьюго.
Обед они устроили в просторной прихожей, где висят все мои портреты Лайзы. Выглядело это очень красиво. Я сказал Марку: «По-моему, я видел эту квартиру в каких-то журналах», и он ответил: «Да-да, в комиксах про Бэтмена». Смешной он. И самый красивый из братьев. Лайзе достался лучший. И я так понял, что мать у него, по-моему, полька, вот почему у них у всех такой вид, крупный, польско-итальянский. Один из его братьев преподает в Гарварде. Я вел себя бесшабашно, начал чудить, пил хорошее красное вино – из долины Напа в Калифорнии. И я спросил: «Ну, раз тут вся семья собралась, так который же из вас гомик?» А у брата из Гарварда голос был как раз как у педика, и он сказал: «Мамочка, кто же у нас гомик?» Это было смешно. Мать у них, кстати, очень красивая. Марта Грэм была со своим бойфрендом Роном Протасом и с его бойфрендом.
Суббота, 28 ноября 1981 года
Работал всю вторую половину дня. Позвонили братья-близнецы Дюпоны и пригласили на день рождения Корнелии Ге с т, ей восемнадцать, и вечеринку в ее честь Никки Хэскелл устроил в «Ле клаб». Я сказал, что уже договорился провести вечер с Питером и Кристофером, и они мне сказали, чтобы я и их привел тоже.
Потом меня уговорили пойти в «Андеграунд», это диско-клуб на первом этаже в доме 860, куда я вообще не собирался ходить. Я пошел с Корнелией, потому что она хотела сфотографироваться со мной, а Питер и Крис пошли сами по себе. Мы пришли туда, и там были такие мафиозные типы, что мне стало страшно. Там была Этель Скалл, и она не могла поверить своим глазам, что я танцевал и дурачился напропалую, и она пригласила меня на свой день рождения на следующий вечер, чтобы я продолжил дурачиться еще и там, и я сказал, что приду, хотя и знал, что ни за что не пойду. Т е, кто заведуют этим клубом, вынесли нам шампанского – «Дом Периньон». Друзья и подруги Корнелии были очень хорошенькими, так много хорошеньких девушек в драгоценностях, и всем им по восемнадцать лет. Какой-то жонглер стал жонглировать для Корнелии, а потом подарил мне одну булаву, которой жонглировал.
«Андеграунд» процветал, пока «Студия 54» была закрыта, но вот сейчас, когда «Студия» снова открылась…
Воскресенье, 29 ноября 1981 года
Фред должен был пойти на прием у Джекки О. в честь Джона Джона, но к нему домой заявились шестьдесят пять человек, и он не смог уйти, а потом его понесло в «Ксенон», в «Андеграунд» и в новое заведение Пола Гарсии, которое он открыл на Двенадцатой авеню и 25-й улице. Да, а еще в даунтауне открылась новая точка под названием AM/PM. Я видел в газете, что недавно там побывали Кэролайн и ее новый бойфренд Эдвин Шлоссберг. Я помню нашу старую подругу Роберту, это еще в шестидесятые было, она была фанаткой «Сьюпримс», преподавала искусство в Колумбийском университете, так вот, она тогда еще говорила: «Ах, тебе нужно обязательно познакомиться с этим совершенно гениальным мальчиком, Эдвином Шлоссбергом, он такой гениальный, такой гениальный, такой гениальный!» Кэролайн нравятся странные люди. Он, наверное, болтал о чем-нибудь сугубо интеллектуальном, и она пришла в восторг, а он, видимо, цитировал какие-нибудь странные изречения или что-то в таком роде.
Понедельник, 30 ноября 1981 года
Эрл Макгрет справлял свое пятидесятилетие в «Трэкс», и он очень волновался. Джон Белуши выступил с речью, он сказал, что Эрл не раз помогал ему – «не то что этот чертов Лоренс Оливье, который ни разу ничем не помог». Это смешно. Я разговаривал с Исабел Эберштадт, которая только что закончила роман, и он разойдется, как горячие пирожки, точно-точно, я просто убежден в этом.
Среда, 2 декабря 1981 года
Лора де Коппет позвонила мне, и я вообще ничего не понял: она мне рассказывала какие-то сказки. Будто один из ее портретов, тот, который заказал Лео, уничтожен – какой-то из ее любовников порезал его на ленты. Я спросил: «А зачем ты мне все это рассказываешь?» Она ответила: «Ну как, это же твоя картина». А я ей: «Да нет, она твоя». И она сказала: «Та к что же, мне ее прислать тебе?», а я ей на это: «Зачем? Разберитесь там с Лео, что вы хотите с ней делать, и скажите мне».
Воскресенье, 6 декабря 1981 года
Потерял свои контактные линзы, потом нашел их через час, они лежали на куске мыла и были похожи на мыльные пузырьки. Ну, я вставил одну постоянную линзу и одну ночную и, знаешь, стал очень хорошо видеть. Я заехал за Джоном, и мы отправились в «Рейнбоу-рум», чтобы получить награду от журнала «Зе Бест» (такси 7 долларов). Там все было забито телекамерами и фотоаппаратами. Я мигом потерял Джона. Массимо Гарджиа, тот, кто создал этот журнал, сказал, что поскольку я так поздно приехал за наградой, мне достанется лишь незаполненный диплом, там не проставлено мое имя, и я сказал, что это как раз что надо! Их приз – это кристалл, он похож на пенис, а вокруг него обвита цепочка, которая на вид золотая, и я спросил Ральфа Дестино, президента «Картье», действительно ли она золотая – ведь на ней марка «Картье» – и он ответил [смеется]: «Думай о ней, как о золотой».
Понедельник, 7 декабря 1981 года
Я делаю раскладную страницу для «Артфорума». Они попросили меня об этом, и я собрался было сделать раскладную драг-квин или раскладную рекламу моей модельной карьеры, однако остановился на «Знаке доллара», потому что Лео уже рекламировал его. Лео, кстати, звонил мне, он сказал, что портрет Лоры действительно уничтожен, и я, право, даже не знаю, что и сказать. Я не буду делать им новый портрет за так. Если хотят новый, им придется заплатить. Это не моя проблема, это их проблема.
Фред целый день помогал Диане Вриланд, потому что она беспокоится, получится ли удачным ее шоу, которое состоится в музее Метрополитен. Вместе с Хальстоном туда поехали десять его моделей, и он заказал шесть лимузинов, так что мы все ехали в разных машинах, и это было забавно. В музее Мариса Беренсон делала репортаж для телепрограммы «Энтертейнмент тунайт», и мы зашли в одну из комнат, чтобы сфотографировать. Там уже было много фотографов. Все самые шикарные дамы Нью-Йорка – Брук Астор, Инид Хаупт – явились в элегантнейших платьях. А Ракель Уэлч была страшно мила, она так счастлива, что стала сенсацией в «Женщине года». Шоу было посвящено одежде восемнадцатого века, всем этим платьям с широченными юбками, в которых невозможно пройти в дверь. Зачем они вообще такие были нужны? Может, когда нужно было «сделать дела», что «по-большому», что «по-малому», этого никто не заметил бы? Та к мне когда-то объяснила Пэтти Люпоун.
Да, а еще я поговорил с Дугласом Фэрбенксом-младшим, это было славно, он очень красивый.
Вторник, 8 декабря 1981 года
На вернисаже у Йоласа я встретил Вернера Эрхарда, который пришел с этой дамой Стассинопулос – и до чего же он красив! Ну до чего красив! Ему надо было бы стать кинозвездой. Надеюсь, сделаю его портрет, потому что тогда ко мне стали бы обращаться многие из его учеников – последователей методики ЭСТ, они бы тогда все захотели портреты.
Пятница, 11 декабря 1981 года
Отправился на физкультурные занятия (30 долларов) на квартире у леди Шэрон. Лидия сказала, что она слышала от служанки Шэрон (которая вообщето не должна ничего никому говорить), что Шэрон вот-вот попросит нас оттуда. Ну, мы все надеемся, что она не решится прямо так нам об этом объявить. Шэрон сейчас в Англии, но когда я как-то спускался вместе с ней в лифте, она показалась мне не слишком счастливой. Или, может, она просто хотела, чтобы я почаще появлялся с ней в обществе? Она стала полнеть. Фреда пригласили в дом госпожи Маркос на 66-й улице, между Мэдисон-авеню и Пятой авеню, – она купила его пять лет назад. Она сейчас в Нью-Йорке и часто устраивает приемы. Это все на моей улице, мы туда пришли, и ее дом вдвое больше моего, на каждом этаже у нее рождественские елки, а на верхнем этаже есть зал для диско, однако в доме нет центрального отопления, поэтому у них во все розетки включены электрообогреватели. И тут я вдруг вспомнил, что уже какое-то время получал ее счета за электричество от компании «Ко н-Эд»: они приходили на мой адрес, причем с разъяснением, что если не оплатить счет, отключат электричество. Наверное, ее адрес был записан неверно, и счета приходили ко мне, а я живу в доме 57 по Восточной 66-й улице, и я вскрывал эти конверты. Служанка провела меня по всему дому, и это была странная картина: все эти охранники и люди в мехах жались поближе к обогревателям. Такие богатые люди. Такие значительные люди. И все в Нью-Йорке. Что это означает? Страшно. В самом деле. Может, они все приехали сюда только потому, что сейчас Рождество, однако все равно страшно. Там была эта дама, Кристина Форд, она такая величественная, а Имельда танцевала с Ван Клиберном. Шампанское лили как воду. Я узнал, что Имее Маркос снова встречается с Лупо Ратацци. Пожелал спокойной ночи госпоже Маркос. Потом пешком пришел домой.
Суббота, 12 декабря 1981 года
Хальстон позвонил и пригласил меня на ужин в честь Джейд Джаггер. Я принес в подарок для Джейд свою картину «Знак доллара». Бьянка пытается заделаться коммунисткой, она теперь у нас никарагуанская партизанка. Хальстон был очень забавный, он говорил ей, какая она красавица и какая роскошная у нее одежда, а я рассказал ей, что только что встречался с госпожой Маркос, и она воскликнула, да как же я посмел, а я ей ответил, что если режим Маркоса падет, там будет еще один Иран.
Был Стив Рубелл, Иэн тоже пришел, и у него сейчас интрижка с Дженни Хольцер, о чем я вообще ничего не знал, а он думал, что я знаю, поэтому стал со мной разговаривать о ней, как будто я в курсе, – он все хотел побольше выведать у меня про нее. Он, правда, и за Бьянкой приударял, хотел отвезти ее домой. Кельвин несколько раз звонил, чтобы поговорить со Стивом. Кельвин вообще-то молодец. Делает, что ему заблагорассудится, – размещает рекламу и в Interview, и в «Уименс уэр дейли», ходит и в «54», и в «Ксенон» – в общем, никому не позволяет собой помыкать.
Бьянка поедет в Вашингтон, чтобы выступить со свидетельскими показаниями относительно Никарагуа – я просто не понимаю, о чем она думает.
Воскресенье, 13 декабря 1981 года
Взял такси до квартиры Джона, а у него не было света – перегорел предохранитель, поэтому мы пошли по магазинам, искали предохранители, потому что мы хотели работать над сценариями, а потом поехали на такси (4,50 доллара) ко мне домой и смотрели «Апокалипсис сегодня», который и на небольшом телевизионном экране смотрелся великолепно, и Деннис был весьма неплох, да и Марлон Брандо тоже. Джон уехал в одиннадцать вечера.
Понедельник, 14 декабря 1981 года
Мое тело только сейчас начинает приобретать хорошую форму. Эх, вот бы я начал заниматься физкультурой, когда еще был молод, – тогда бы мое тело всю жизнь было в хорошей форме.
Начался сильный снегопад. Я зашел в офис Interview и стоял там, выискивая опечатки в номере с Нэнси Рейган. Я просто не понимаю, в номере всегда находится хотя бы одна опечатка! И ведь читатели всегда их замечают. Это как секретарша из Interview, которая сказала, что видела меня в автоматической прачечной на Коламбус-авеню вместе с Джоном, как мы стирали его белье. Такое выбивается из обычного порядка вещей, потому люди это и запоминают.
Вторник, 15 декабря 1981 года
Принял вибромицин, позже, когда был в косметическом салоне, меня начало тошнить, тогда я съел крекер и выпил воды. На улице шел дождь, там грязно и мокро. Встретился с Джоном Райнхолдом, и мы отправились туда, куда обычно ходим, – в ресторан под названием Think Thin. Говорили о дизайне ювелирных изделий.
Боб пытается найти кого-то, кто взялся бы сделать интервью с Фаррой Фосетт. Гор Видал отказался, он сказал: «Я не беру интервью – я их даю». Боб Денисон прислал мне в подарок великолепный сыр с хлебом из магазина Е. А. Т., и я без конца это поедаю. Он сказал мне, что Фред устроил скандал во время «серебряно-белого приема» у Донины Чиконья, однако так и не сказал, из-за чего, – вроде бы из-за сисек Пэт Бакли.
Среда, 16 декабря 1981 года
Рано встал, поехал к «Кристис», раздавал у них Interview. Там проходила выставка индийских ювелирных изделий и, Господи, до чего же они теперь стали дороги! Наверное, это Ральф Лорен так взвинтил на них цены – от 15 до 30 тысяч долларов за пояс, ну, за некоторые пояса. Бриджид подкрашивает для меня хирургические корсеты – те, что я надеваю на живот: мне предписали их носить после того как в меня стреляли. Она великолепно с этим справляется. Цвета такие элегантные, однако меня в них, наверное, так никто и не увидит – с Джоном у нас никакого прогресса в отношениях. Мы просто работаем над сценариями, вот и все. Когда я вылезал из такси, то сам себе наступил на ногу и упал, из-за тяжелой сумки, в которой было полным-полно грима, и в первый момент я почувствовал себя маленьким ребенком, а позже, когда я обдумал, как же это могло получиться, я почувствовал себя стариком. У меня была ссадина, выступила кровь, однако никто не видел моего падения, кроме таксиста, я же сделал вид, что ничего особенного не случилось, и бодро вошел в дом.
За мной заехал Джон, и мы на такси (4 доллара) отправились в дом 1600 на Бродвее на просмотр фильма «Четверо друзей», про этих ребят в шестидесятые годы, и там помимо основного сюжета еще множество ответвлений, и он заканчивается временами хиппи и психоделической музыки. Фильм был похож на все то плохое кино, которое делали в 1968–1969 годах. По-моему, он такой же плохой, как «Хонки-Тонк Фривей», однако Джон очень расчувствовался – он пускал слезу на протяжении всего фильма. Ну, я его, в общем, отвез домой в 22.30.
Смотрел по телевизору фильм с Чаком Норрисом про кунг-фу. Он некрасив, однако по-настоящему привлекателен.
Четверг, 24 декабря 1981 года
Стив Рубелл хотел, чтобы я пошел на рождественскую гулянку к Си-Зи Ге с т в Олд-Вестбери, однако это означало бы, что надо целый час ехать туда, а потом целый час обратно. Я же не хочу делать ничего сложного, потому что боюсь заболеть. У меня уже возникло это ощущение в горле… Джон позвонил из Массачусетса, он хотел знать, какого размера я ношу рубашки. Я был единственный в доме, поэтому ему пришлось спросить это у меня самого. Сказал, что позвонит к Хальстону в десять.
Приехал домой, был слишком уставший, выпил немного бренди, и когда настала пора выходить из дома, был уже навеселе. Джед взял моих собак к себе на все рождественские праздники. Пошел к Хальстону. До этого звонил Виктор, он перечислил мне всех, кто там будет, примерно двадцать имен, так что я завернул для всех свои подарки – на этот раз я всем дарю носовые платки со знаками доллара. И небольшую скульптуру.
Там была Лайза, а Виктор не сказал мне, что она тоже придет, поэтому у меня для нее не было никакого подарка, и я сказал ей, что подарю портрет Марты [Грэм], и она страшно обрадовалась, даже руками всплеснула. Лайза весь день провела в Гарлеме, она там ходила в больницу, чтобы встретиться с больными детьми. Вот что надо делать. И Дженни Хольцер, и я – мы оба сказали, что на будущий год поступим точно так же. Лайза сейчас приехала в Нью-Йорк, чтобы повидаться с отцом, он чуть ли не при смерти из-за всех его проблем с сердцем. Была Пэт Кливленд, она только что переболела гепатитом и при этом всех перецеловала, а у меня сейчас слабый иммунитет, так что я наверняка заражусь от нее. Джейн в конце концов поведала мне, что она совершенно без ума от Иэна Шрегера, а я ей сказал, что даже слышать этого не хочу, потому что могу рассказать о нем только плохое, и она еще передаст все это ему, а он мне на самом деле нравится. Я сказал ей, что ей нужно научиться у него его умению вести бизнес, и только.
У нее были золотые десятицентовые монеты, она их заказала, и ей сделали литые монеты – она подарила одну такую мне. Она придумала это для Иэна, потому что он всегда закладывает в рот десятицентовые монетки, на случай, если понадобится позвонить. Очень оригинальный подарок! В три часа ночи Джейн отвезла меня домой, я принял аспирин, упаковал вещи и принял таблетку снотворного.
Воскресенье, 2 7 декабря 1981 года – Денвер – Аспен (Колорадо)
В Денвере наш джет вели два красавца-пилота, они были в форменных пиджаках, нам подавали охлажденного лобстера и разные спиртные напитки, сам полет прошел чудесно, был красивый вид, и снег был очень красив, и мы уже должны были сделать вынужденную посадку в Гранд-Джанкшн, как вдруг сообщили хорошую новость: метель кончилась, и наш самолет будет первым, который сможет приземлиться в Аспене (100 долларов × 2 = 200 долларов). Дом, который мы арендовали, очень красивый, чистый, а вид на горы из окна – как на картине. Звонила Дженни Хольцер – она приедет сюда после Нового года. Снова начался насморк, а ведь почти полностью прошел, вчера ничего не было. Но хотя бы не возникло проблем с переменой высоты. Я принимал антигистаминные препараты, «аспергам» и таблетки от кашля. Питер сделал на ужин картофельное пюре и овощной салат. Мы посмотрели по телевизору «Шампунь» и отправились спать.
Вторник, 29 декабря 1981 года – Аспен
Встал рано, и прямо с утра у меня начались проблемы из-за большой высоты над уровнем моря. Отвезли Питера с Джоном на склоны, а мы с Кристофером поехали за покупками в продовольственный магазин, провели пару часов в городе. Встречались разные знакомые, которые удивлялись, что я оказался тут, а я никого не узнавал, потому что все были в лыжных костюмах. К нам подходила Татум О’Нил, она такая очаровательная и красивая в своем белоснежном лыжном костюме.
День очень приятный, солнце светило вовсю, было даже слишком холодно для Аспена, однако снег в этот раз лучше некуда – столько у них раньше не было. На ужин мы поехали в ресторан «Анджело», и к нам там подошел Санни Боно, сказал, что на Новый год женится на своей подруге Сюзи и пригласил на свадьбу, которая будет в доме Кэти Ли Кросби, а сегодня вечером, после ужина, он устраивает в честь Сюзи прием, во время которого невесте преподнесут подарки – все это в диско-клубе «Андре», единственном в этом городе. Когда мы приехали в «Андре», Кэти Ли сначала вообще не поняла, кто я такой. Все выглядело так, будто мы пытались незаконно проникнуть в «Студию 54»… – да и я вообще не думаю, что подобные вечеринки стоят всех этих усилий. Поэтому я сказал Крису: «Терпеть всего этого не могу, поехали-ка лучше отсюда».
Среда, 30 декабря 1981 года – Аспен
Мы с Крисом решили нанять обычных инструкторов для детей, чтобы начать кататься на лыжах на склонах для самых маленьких и потом постепенно подниматься все выше и выше. У нас был личный инструктор с 1.30 до 3.30 пополудни, курс назывался «Паудер Пандас» («Порошковые панды»), он проходил на горе Баттермилк. Мы примерно два часа подряд спускались зигзагом вниз и ехали вверх на бугельном подъемнике – на него достаточно присесть, и он завозит тебя на самый верх, это было очень весело. Все оказалось просто, и рядом со мной катались малыши-двухлетки, и, конечно, когда начинаешь кататься в два года, то можно все воспринимать легко, можно расслабиться и стать хорошим горнолыжником, но я-то очень напряжен. Тр и раза упал. Но все равно было здорово, и вообще сама идея, что можно упасть, даже интереснее, чем просто катиться вниз по склону: ведь падаешь в пушистый снег, а это так замечательно. Видел Кэролайн Кеннеди с этим парнем, Шлоссбергом. У них роман развивается по полной программе, они безумно влюблены друг в друга, без конца ходят на разные вечеринки.
Четверг, 31 декабря 1981 года – Аспен
Поехали на свадьбу Санни. Долго искали церковь, наконец нашли, она очень красивая, нам пришлось стоять – церемония бракосочетания уже началась, звучали прекрасные песнопения, и вот священник торжественно произнес: «Сим объявляю вас, Санни и Шери…» – да-да, он сказал «Шери», а не «Сюзи», все присутствующие так и ахнули от неожиданности, а невеста сказала: «Мое имя Сюзи, а не Шери», и священник этот невероятно расстроился, он потом сказал, что так и знал, что обязательно ошибется, и дальше он миллион раз повторял «Санни и Сюзи», «Санни и Сюзи», до самого конца церемонии. Были зажжены свечи, и Честити была девочкой с букетом, она, правда, уже довольно высокая. Все было очень красиво, на улице шел снег, все стояли со свечами в руках, Сюзи была вся в белом, а Санни плакал. Нас пригласили на прием у Кэти Ли Кросби в честь Санни. Однако мы отправились туда, где Джимми Баффет и его жена устроили празднование встречи Нового года.
Мы нашли уголок, где стояла Лиса Тейлор, и тут я совершил страшную оплошность, спросив ее про Джона Макинроя, и она сказала, что недавно разошлась с ним, а сейчас пытается залить свое горе выпивкой. Она пила текилу с кока-колой, она сказала, что это действует мгновенно, и ты очень быстро напиваешься. Потом я поздоровался с Джеком Николсоном и Анжеликой. Как раз во вчерашней газете Маргарет Трюдо поведала о своей связи с Джеком, а еще вышла ее книга, где она рассказывает про своего ковбоя Тома Салливана и даже не упоминает о том, что он умер.
Прием у Кэти Ли Кросби начинался в половине двенадцатого, но я не хотел оказаться в полночь у ко го-то в доме, поэтому пока мы двигались туда, решили, что останемся на площади, и потому всех пропустили вперед, а сами стояли на площади, и все было отчасти похоже на то, что творится на Таймс-сквер, пусть и в меньшем размере. Тут, в центре городка, собралась вся молодежь Аспена, все пьяные, несли всякую чепуху, валились с ног, трубили в рога, машины бибикали и всякое такое, было скорее забавно, как во втором акте «Богемы», но выглядело немного искусственно.