Ночью Кристин спала беспокойно. Пусть ей удалось соблюсти дистанцию и во время ужина, и потом, на пути домой, однако Кейн Мертон проник в ее мысли. Более того, казалось, что тело, прежде всегда покорное ее воле, в одночасье взбунтовалось. Оно изнывало от жажды по его объятиям, поцелуям. Кристин не находила себе места от неутоленного желания и не могла заставить себя думать ни о чем другом, хотя понимала, что на этом пути ее везде поджидают западни.

Ночь была полна шорохов и звуков, а стоило ей задремать, как поднялся птичий гомон. Кристин отчаялась уснуть и встала с кровати, решив, что лучше насладиться красотой восхода. Возможно, прогулка по берегу моря даст ей силы прийти в себя до очередной встречи с Кейном Мертоном. В том, что встреча их состоится и ей потребуется много душевных сил, она не сомневалась.

Уезжать отсюда он, похоже, не намерен. А если сбежит она, то проблема так и останется нерешенной. Ни в коем случае нельзя позволить ему в поисках истины добраться до Элизабет. Он, судя по всему, безжалостен к женщинам, в особенности к тем, кто не сумел устоять перед неотразимым обаянием его сводного брата. К таким особам у него нет никакого снисхождения, им он не прощает ни ошибок, ни слабостей. Возможно, он проявит милосердие к женщинам, согрешившим с любым другим мужчиной. Но если в дело замешан Бен, будет непоколебим как скала.

Значит, остается одно — еще убедительнее лгать Кейну. Но как же это будет нелегко! И хуже всего то, что лгать-то ей, на самом деле, вовсе не хочется!

Кристин предавалась мрачным размышлениям, натягивая синие джинсы и любимую старую майку. Она считала, что эта майка приносит удачу, и доносила ее до того, что густо-алый цвет выцвел, превратившись в розоватый. На ноги она надела кроссовки, в которых не жалко будет разгуливать и по воде, и по острым камням. Они были такие ободранные, что дальше некуда.

Но если кроссовкам терять уже нечего, то как насчет ее самой? Что будет, если Кейн Мертон сумеет проникнуть не только в ее мысли, но и в душу, и в сердце? Их так много разделяет, между ними столько препятствий! Нет, не стоит мечтать о том, что неизбежно обернется горьким разочарованием. Кейн вовсе ей не нужен. Она прекрасно обойдется без него.

Утвердившись в своем решении бесповоротно и окончательно, Кристин схватила легкую джинсовую куртку и бесшумно выскользнула из коттеджа, опасаясь, что сосед ее тоже может не спать в этот ранний час. Ей необходимо было побыть наедине с собой, тщательно обдумать создавшееся положение и выработать линию поведения.

Но когда она проходила мимо коттеджа Мертона, в душе ее шевельнулось сожаление. Как могла она отказаться от возможности поведать ему о себе все без утайки? Ведь ей так нравилось, что Кейн все понимает с полуслова, умеет слушать вдумчиво и внимательно. Он схватывал все на лету, ценил в ней ум и внутреннюю силу в отличие от большинства мужчин, которые шарахались от этих ее достоинств как от чумы. Они постоянно жаловались, что Кристин Расселл чересчур остра на язык. А вот Кейна Мертона это совершенно не смущало.

Вчера она упивалась его восхищением и одобрением. Если он поставил себе целью ее соблазнить, то выбрал самый эффективный способ. Кристин никогда не удовлетворяла одна лишь физическая привлекательность мужчины. Для нее куда важнее было, чтобы он понимал ее, сочувствовал ей, был настроен с нею, как говорится, на одну волну. В предполагаемом партнере она всегда подсознательно искала свою вторую половинку.

Успев испытать за свою жизнь несколько горьких любовных разочарований, Кристин поставила крест на плотских удовольствиях. Жизнь научила ее тому, что страсть быстро иссякает, если ничего, кроме нее, нет между мужчиной и женщиной. И всякий раз сама безжалостно разрывала отношения, когда понимала, что ни ей, ни партнеру ничего доброго в будущем они не сулят. К тридцати годам Кристин, как ей казалось, смирилась с тем, что останется одинокой. Впрочем, у нее было множество друзей. И Лиззи.

И вот, откуда ни возьмись, появился Кейн! Вдруг как раз сегодня он сделает или скажет что-нибудь настолько отвратительное, что отобьет у нее желание открыться ему? Что ж, поживем — увидим.

С шага Кристин перешла на бег, надеясь, что так ей удастся отогнать опасные мысли. Под подошвами похрустывал гравий. Но вот она остановилась, переводя дыхание, и огляделась. Легкие волны золотил неяркий свет встающего солнца. На горизонте маячила лодочка. Края редких облаков начинали розоветь. Птицы кружились над ее головой или важно прогуливались по полосе прибоя, отыскивая в мокром песке червей и крошечных рачков. Вокруг было безлюдно, словно Кристин осталась одна в этом ярком и чистом мире, который еще только готовился проснуться. И ей стало так хорошо!

Дойдя до края мыса, Кристин присела передохнуть на плоский камень. Легкий бриз трепал ей волосы. Покой и умиротворение снизошли на нее. Море было таким спокойным, какого ей не приходилось видеть на побережье близ Мельбурна. Здесь, казалось, просто не бывает бешеных штормов с их огромными волнами.

Время текло медленно, позволяя ни о чем не думать, наслаждаться простыми чувственными радостями. Лодочка уже давно скрылась за горизонтом. Солнце поднималось все выше, и облака уже не казались столь волшебными. Когда пустой желудок стал настойчиво требовать пищи, Кристин взглянула в сторону туристского комплекса, чтобы прикинуть, когда ей удастся добраться до ресторана… и оцепенела. Прямо к ней шел Кейн Мертон.

Хотя он был еще довольно далеко, она не могла обознаться. Высокая стройная фигура, движения полны непринужденной грации и силы. Голова откинута, и ветер ерошит каштановые волосы. Даже издали она ощущала, сколько в нем внутреннего достоинства. Чего скрывать, еще ни один мужчина не производил на нее такого впечатления.

Кристин даже не пыталась сделать вид, что не замечает его. Она просто не в силах была отвести от него глаза и лишь старалась справиться с внезапно зачастившим пульсом и унять странное томление. Да и какая женщина не залюбовалась бы сейчас Кейном Мертоном! Кристин ощутила болезненный укол в сердце, когда представила, какое впечатление он должен производить на слабый пол.

Во все времена такой мужчина был бы желанным. К нему тянулись бы все женщины, восхищаясь его физической мощью, острым умом, окружавшей его аурой властной силы, которая легко позволяла ему везде стать лидером, если на то была его воля. Одного лишь Кристин не понимала: как он, по его же собственным словам, безропотно наблюдал за тем, как брат уводил у него женщин. Что-то тут не сходилось…

Может, он чересчур горд, чтобы вступать в поединок из-за дамы сердца? Или считает, что должен получить подругу из-за своих исключительных качеств, не прилагая никаких усилий? Если так, то он самовлюбленный болван. Даже ничтожный опыт Кристин неопровержимо доказывал, что такого не бывает. Если обе стороны в равной степени не вкладывают душу в отношения друг с другом, не проявляют щедрости чувств, то рано или поздно подспудная горечь начинает отравлять радость совместного бытия.

Даже после первого мимолетного знакомства с Кейном Мертоном Кристин никак не могла взять в толк, как можно предпочесть ему Бена. Неужели женщины настолько слепы? Ведь эти двое мужчин столь же не схожи, как именинный шоколадный торт и палочка с сахарной ватой: первым можно не только наесться, но и насладиться, а от второго — никакой радости, просто розовый клочок чего-то сладкого и липкого.

Кейн приближался, и по коже Кристин забегали мурашки. Казалось, от него исходил мощный магнетизм. Может, если она отвернется, то избавится от этого ощущения? Но как же не хотелось отворачиваться! Этим утром серые глаза его вовсе не казались стальными. Они сверкали серебром. Подойдя к Кристин и поставив ногу на камень, он улыбнулся, и по ее венам тотчас заструилось волшебное тепло.

— Ваши волосы — словно маяк, я увидел их издалека. Они отражают солнечные лучи, как зеркало, и блестят на солнце, ослепляя. И сами вы кажетесь вышедшей из моря сиреной.

Это был приятный комплимент. Кристин не удержалась от улыбки.

— Разница лишь в том, что я вас не приманивала.

— Согласен. Вы выглядели такой ушедшей в себя, поглощенной собственными мыслями… Я помешал?

— Я уже собиралась в обратный путь. Проголодалась.

— Вы уже давно здесь?

— С самого рассвета.

Кейн внимательно всмотрелся в ее лицо. С утра она даже не прикоснулась к косметике. На губах его заиграла улыбка, а взгляд вдруг сделался таким, что Кристин почувствовала, как рушатся один за другим ее бастионы, а глупое сердце своим отчаянным биением заглушает голос рассудка.

— Возможно, мы оба куда лучше отдохнули бы, — произнес он вкрадчиво, — если бы спали в одной постели.

Кристин почти перестала дышать. Воображение стремительно нарисовало картину: они лежат в объятиях друг друга, наслаждаясь блаженной усталостью, их мысли текут медленно и лениво… Опомнившись, она принялась гнать прочь опасные видения, но вести себя так, словно его слова не более чем пошлый комплимент, уже не могла.

— Вы часто оказываетесь в постели с женщиной в первый же день знакомства?

— С первой встречи я каждую ночь мечтал о вас. И желание воплотить мечту в действительность усиливалось с каждым днем.

— Вы торопитесь, Кейн, — как могла безразличнее произнесла она. — А мне спешить решительно некуда. К тому же должна признаться, что вы вовсе не были предметом моих грез. Скорее, наоборот. Вы для меня неотъемлемо связаны с той ночью, которую я хотела бы как можно скорее позабыть. И я не могу в своем сознании отделить вас от вашего брата.

— Полагаете, я тоже бабник?

— Я полагаю, что вы, в сущности, не любили ни одной из своих женщин. И не утруждали себя, стремясь сделать их счастливыми. В этом я вижу сходство между вами и Беном.

Серые глаза Кейна похолодели.

— По-вашему, чтобы покорить женщину, ей надо беспрестанно льстить?

Кристин покачала головой:

— В отношении некоторых особ это совершенно справедливо. Но для меня поступки всегда значили много больше, чем слова. Видите ли, женщина вряд ли будет чувствовать себя любимой и желанной, если мужчина равнодушен к тому, что она делает со своей жизнью.

Кейн нахмурился:

— Сожалею, если невольно позволил вам составить обо мне такое мнение.

— Вы же сами сказали, что никогда не соперничали с братом. Ну же, признайтесь откровенно, что вы предпринимали, когда он начинал ухаживать за кем-нибудь из ваших подруг?

— Он никогда не позволял мне этого заметить. — Губы Кейна скривились в язвительной усмешке. — В такой ситуации, согласитесь, соперничать затруднительно.

Вот, значит, как! Бен обделывал свои делишки за спиной Кейна, как ночной вор! Кристин с легкостью представила себе, как Бен Мертон упивался такого рода победами над своим куда более уважаемым и добропорядочным братом, как похвалялся потом своими подвигами. Для него это было своеобразным способом доказать, что он — лучше, хотя бы как мужчина. Ей неожиданно пришло в голову, что за таким поведением скрывалась неуемная жажда мщения.

— Должно быть, он ненавидел вас, Кейн! — вырвалось у нее.

И как после всего этого в его душе сохранились теплые чувства к брату!

— Да, — кивнул Кейн. — Его ненависть имела глубокие корни. Ведь я был отцовским любимцем. — Помолчав, он с горечью добавил: — Родителям, конечно, не следует оказывать предпочтения одному ребенку перед другим, но так уж вышло. Бен всю жизнь мне за это мстил.

— Так вы считаете это извинительным?

— Я ведь прекрасно понимал, что им движет, Кристин. А понять — значит простить.

Между нами всегда была полная ясность: он знал, что я знаю. Думаю, для него я был единственным в своем роде. Это были странные отношения. Он отчаянно во мне нуждался, но вместе с тем и тяготился самим фактом моего существования. Ведь это нелегко — знать, что ты для кого-то как открытая книга.

Кристин кивнула. Теперь она чувствовала, что они с Кейном и впрямь из одного теста. Они оба испытали, каково это — скрывать истинные отношения внутри семьи от всего мира, для которого чужая боль лишь предлог для сплетен.

Кейн тяжело вздохнул. Глаза его потемнели, словно он на мгновение заглянул вглубь собственной души, где давно угнездилась боль.

— Однако каждому из нас необходимо, чтобы рядом был человек, который знает о тебе все.

Да, тысячу раз да, подумала Кристин, растроганная тем, что он был способен так тонко чувствовать. Одиночество рядом с дорогим и любимым человеком, который не знает тебя до конца, — самое страшное одиночество. Ей это было хорошо знакомо: ведь даже Лиззи, нежно любимая сестра, не понимала ее вполне.

— Стало быть, вы прощали ему предательство? — спросила она, желая до конца разобраться.

— Однажды не простил. Несколько лет знать его не желал.

— Что он вам тогда сделал? — не смогла сдержать любопытства Кристин.

И тотчас ощутила, что Кейн не желает вспоминать об этом. Интуиция подсказала ей, что этот эпизод своей жизни ему хотелось бы вычеркнуть из памяти навсегда. Окончательно и бесповоротно. Она мысленно выругала себя за несдержанность. Что, если он оборвет ее? Или просто повернется и уйдет? Казалось, она могла бы только приветствовать такой поворот событий. Но нет, на сердце вдруг стало тяжело.

— Вы ведь любите правду… — глухо уронил он.

Лицо его отражало тяжелую борьбу с самим собой. Неужели сейчас он решится открыть ей правду, причинившую ему когда-то столько мук? Но вот глаза его насмешливо сверкнули, он заметно расслабился. Решение было принято, и он заговорил:

— Бен отнял у меня любимую девушку. За неделю до свадьбы. Тогда мне хотелось его убить.

«Однажды удалось», — вспомнила Кристин его слова. Тогда она допытывалась, не случалось ли Бену отнять у него ту, которая много для него значила. За этими простыми словами таилась темная бездна. Оскорбленная гордость… Отчаяние человека, которого предали… Ярость… Утраченные иллюзии… Потерянная любовь…

— Они поженились, — продолжал Кейн бесстрастным, бесцветным голосом. — Только так им оставалось оправдать то, что произошло. Они объявили, что воспылали друг к другу неодолимой страстью и ничего поделать не смогли.

Воображение Кристин снова заработало, рисуя ужасающую сцену: неудержимое негодование Кейна; испуг пытающегося хоть что-то поправить Бена, вдруг осознавшего, что он вовсе не желает терять брата, что зашел чересчур далеко. И смятение женщины, отчаянно защищавшей свою честь в глазах человека, чье уважение для нее по-прежнему очень много значило.

— А через год они так же во всеуслышание объявили, что их брак был ошибкой, и развелись.

Но Кристин такой конец не устроил. Ее почему-то взволновала судьба несчастной женщины.

— Она, должно быть, горько сожалела о содеянном, — пробормотала Кристин.

— Сожалела или нет, не знаю. Но что сделано, то сделано. Тут обратной дороги быть не может, — спокойно сказал он. — А я убедился, что не тот, кто ей на самом деле был нужен.

Глупая ошибка, совершенная в погоне за призраком, подумала Кристин. И Лиззи тоже пошла на это. Если бы все открылось, Дейл Бретт ощущал бы примерно то же, что некогда Кейн Мертон. Пусть даже Лиззи и не успела по-настоящему ему изменить. Для мужа сестры в жизни не было полутонов, он признавал лишь черное или белое. Намерение для него было равноценно действию. Вполне возможно, Кейн Мертон в этом с ним солидарен. Он беспощаден. Никогда не дает второго шанса провинившейся женщине.

— Но почему вы вновь впустили Бена в свою жизнь? — спросила Кристин.

Ее действительно интересовало, почему он примирился с человеком, который из ложного честолюбия попрал узы крови.

— Он говорил, что сполна заплатил за свою подлость, получив в жены истеричку и стерву. Убеждал, что спас меня от жизни, которая хуже смерти, и считал, что я еще должен быть ему благодарен. — Кейн махнул рукой. — Бен был мастером по части оправданий, как никто умел перевернуть все с ног на голову.

— Но вы приняли его объяснения! Кейн пожал плечами.

— К тому времени мне стало уже все равно. К тому же я знал Бена как облупленного. Самым тяжелым ударом было обнаружить вдруг, что, оказывается, я вовсе не знал Линду. — Он горько усмехнулся. — Но на ошибках, как известно, учатся…

— Да, — согласилась Кристин.

Но на сердце стало тяжело. Она задумалась о людских судьбах, поломанных по злой воле или, может быть, по минутной слабости. Не слишком ли сурово карает жизнь за ошибки? Ведь из семени, посеянного в гневе, вырастает горький, слишком горький плод. Ей не стоит забывать, каким суровым и непреклонным бывает Кейн Мертон. Возможно, это поможет ей в дальнейшем противостоять искушению.

— Мне так необходимо получше узнать вас, Кристин! — вдруг проговорил он.

Эти тихие слова поразили ее, как громом. Отчаянное желание презреть свои же собственные решения, отбросить все ограничения и начать жизнь заново, словно нет никого, кроме нее и Кейна, внезапно нахлынуло на Кристин.

Вздрогнув, она огляделась. Вокруг никого, по-прежнему никого. Сияющее море безбрежно и тихо. Лишь птицы кружат в небе. Похоже на необитаемый остров, где только двое — он и она. Впереди у них вечность, чтобы узнать друг друга. Остальное не имеет значения.

Но чарующая греза быстро померкла. Кристин возвратилась в действительность — давящую, гнетущую, непредсказуемую. Собрав волю в кулак, она взглянула на Кейна, с трудом подавляя опасные чувства, заглушившие на мгновение голос разума.

Его взгляд, задумчивый и серьезный, заставил ее вновь затрепетать. Но это необходимо было преодолеть. Ну же, действуй! Ведь это обман!

Кристин вскочила с камня, улыбнулась непринужденно и заявила:

— А вот мне просто необходимо позавтракать! — И, взглянув на Кейна вопросительно, добавила: — Вы идете?

— Я последую за вами куда угодно, — ответил он, удрученный ее решимостью не раскрываться перед ним. Ведь он готов был поклясться, что этого едва не случилось.

«Последую за вами», — эти слова прозвучали для Кристин очередным сигналом тревоги. Забудь об обаянии этого человека! — приказала она себе. Помни лишь об опасности, которую тебе сулит общение с ним.

И она заговорила о том, что больше всего заботило ее с тех самых пор, как они повстречались:

— Я ведь не приглашала вас провести здесь отпуск вместе со мной, Кейн. Как же вы тут оказались? Неужели следили за мной от самого Мельбурна?

— Да, нанял частного детектива, и он информировал меня о каждом вашем шаге.

Столь откровенное заявление, да еще высказанное так беззастенчиво! Неужели он совершенно не ощущает себя виноватым? Кристин подобное поведение казалось недостойным, даже низким. И главное, совершенно нехарактерным для того Кейна Мертона, которого она уже успела узнать.

— И давно вы шпионите за мной? — сердито спросила она.

— С той самой ночи, когда не стало Бена.

Кристин остановилась, до глубины души потрясенная. И напуганная. Она лихорадочно соображала, что заставило его решиться на такой поступок. Если дело в злополучной фотографии, то, как ему удалось ее заполучить? Что питает его подозрения? Даже если он догадался, что в тот вечер они с Лиззи поменялись местами, почему он преследует ее? Что еще надеется разузнать?

А может, нет никаких подозрений, и за всем этим скрывается просто интерес к ней, подумала она с замиранием сердца. Вдруг он так больно обжегся с Линдой, что теперь, прежде чем начать всерьез ухаживать за женщиной, предпринимает целое расследование? Кристин тотчас отогнала прочь эту дикую мысль. Даже с такой целью вторжение в личную жизнь женщины — поступок, достойный безумца. Подумать только, что все это время он исподтишка наблюдал за ней! Кристин даже передернуло от негодования.

Кейн остановился в двух шагах от нее и искоса наблюдал за сменой выражений на ее побледневшем лице. Он ничего не пытался объяснить, не извинялся — просто смотрел. И в его взгляде не было ни тени желания. Только холодный расчет.

— Но почему? — воскликнула она, ненавидя его в этот момент всем своим существом.

— Потому, что я не доверяю вам, Кристин, — с убийственной прямотой ответил Кейн.

И тут, словно пелена спала с ее глаз. Перед ней стоял мужчина, неумолимый в своем желании вызнать о ней все. Такой не успокоится, пока не достигнет цели.

— Что?.. — Кристин судорожно сглотнула, но тотчас гордо вздернула подбородок — решительности ей тоже было не занимать. — И чему именно вы не верите?

— Ни единому слову из того, что вы говорили той ночью, — бросил он, нимало не смущенный ее праведным гневом.

Да, он не шутил, не поддразнивал ее. Он и вправду не верил.

— А что, по-вашему, на самом деле произошло? — с вызовом спросила Кристин.

— Этого я не знаю. Абсолютно уверен я лишь в одном.

— Как, наверное, успокаивает, когда хоть в чем-то абсолютно уверен! — с издевкой бросила она.

— Не забывайте, я знал Бена всю жизнь. Все, что вы говорили о нем тогда, настолько не похоже на него, что в это просто невозможно поверить.

— Прошу, просветите меня.

— Вы женщина, — иронично усмехнулся он. — А Бену от женщины всегда требовалось только одно. Если бы вы сказали, что поехали вместе в мотель, чтобы переспать, я безоговорочно поверил бы вам. Однако вы этого не говорили.

— Но это просто смешно! От нашей встречи зависела его карьера!

Кейн покачал головой.

— И все же, вы прежде всего женщина. Он никогда не пригласил бы вас на встречу по названной вами причине, Кристин. И никогда не стал бы перед вами оправдываться!

О Господи! А ведь это сущая правда! Кристин совершенно отчетливо поняла это. Но ей нельзя было сдаваться. Она обязана защищать Лиззи до последнего вздоха.

— В безвыходном положении люди способны на не свойственные им отчаянные шаги! — возразила она.

— Однако обычно до такой степени они не утрачивают своего «я».

— Откуда такая непоколебимая уверенность?

— Бен, даже загнанный в угол, применил бы свое традиционное оружие.

Именно это он и проделал. Попытался затащить в постель женщину, как две капли воды похожую на Кристин, предусмотрительно позаботившись о компрометирующей фотографии. Ему важно было замутить воду, дискредитировать журналистку, заставить ее отказаться от преследования. Теперь это стало ясно как день.

— С вами у Бена не было ни единого шанса преуспеть, — продолжал Кейн, убивая ее безупречной логикой. — Вы терпеть его не могли.

— Но ведь вы узнали об этом только вчера! — не сдавалась Кристин.

Впрочем, ее аргумент не возымел нужного действия.

— Что бы ни произошло тогда в номере, Кристин, но закончилось это для моего брата трагически. И мне хотелось бы знать…

— Он скончался от сердечного приступа, — напомнила она. — Смерть его была абсолютно естественной. И вскрытие это подтвердило.

— Не спорю. Но ответов на другие вопросы это обстоятельство не дает. — Кейн помолчал, позволив ей ощутить в полной мере стыд от беззастенчивого вранья, и тихо прибавил: — Он был моим братом…

А у меня есть сестра! — мысленно воскликнула Кристин. И рисковать ее благополучием я не имею права! Ей ничего не оставалось, кроме как идти напролом. И она спросила:

— Что же разузнал обо мне ваш частный сыщик?

— Что вы собираетесь сюда, — произнес Кейн, разрушая последние ее иллюзии.

Кристин едва не заскрежетала зубами. Что ж, шансов у нее ничтожно мало, но она еще не попалась. Пусть думает что угодно. Неопровержимых доказательств у него все равно нет! Она откинула с лица черные кудри и постаралась изобразить крайнюю степень презрения.

— Простите меня, Кейн, но я не могу привыкнуть к мысли, что человек, желающий стать моим любовником, послал по моему следу ищейку, которая таскалась за мной весь последний месяц. Мне это не так-то легко…

Сверкнув глазами, она повернулась к нему спиной и пошла прочь, прекрасно понимая, что выиграла лишь время, но все же довольная тем, что дала отпор Кейну. Она не совершила никакого преступления. Что проку в правде? Добра она никому не принесет. Все равно Бен Мертон мертв, а если Кейну угодно тревожить его прах, что ж, это его дело…

И тут сильные пальцы сомкнулись на плече женщины, прервав ее размышления. Кристин предстояло лишний раз убедиться, что Кейн не из тех, кто сдается.