Долли придирчиво рассматривала свое отражение в зеркале. С одной стороны, ее просто поражали те изменения, которые придавала ей одежда столь высокого класса, но с другой — что-то все же смущало, заставляя задуматься о правильности выбора, который она сделала. Она не успела примерить ни одного из тех платьев, которые доставили в отель по распоряжению Реймонда, и единственное, в чем она могла не сомневаться, это в цвете, зная наверняка, что среди них не найдется ни белого, ни черного, ни нейтрального.

Но сейчас, глядя на себя в лиловом вечернем платье, она сомневалась. Ее ли это вещь? Шнуровка, искусная драпировка на лифе в сочетании с глубоким вырезом придавали ее облику какую-то особую чувственность, а темно-лиловый цвет тяжелого шелка подчеркивал нежную белизну обнаженной кожи.

Платье мягко облегало фигуру, обрисовывая тонкую талию и округлые бедра, подчеркивая каждый изгиб тела и добавляя Долли таинственной женственности. Скорее даже провокационной женственности…

Серебристые босоножки на высоких каблуках зрительно удлиняли ноги, а юбка, доходившая до середины колена, подчеркивала их стройность. Если Реймонд хотел выставить ее напоказ — вроде модели на подиуме, — это вечернее платье было как нельзя более кстати; если же он выбирал его, преследуя свои личные цели, не играет ли она с огнем?

Ее сердце замерло, когда послышался стук в дверь. Она еще раз кинула взгляд на свое отражение. Слишком поздно, чтобы что-то менять. Кроме того, другие туалеты, на покупке которых он настоял, возможно могут выглядеть еще более рискованно. Дрожащей рукой подхватив серебряную цепочку крохотной вечерней сумочки, Долли глубоко вздохнула и направилась к двери, стараясь успокоить бешеный пульс.

При виде Реймонда она испытала новое потрясение, еще более мощное, чем в прошлый вечер, когда толком ничего не знала о нем. Потрясающе элегантный в своем вечернем костюме, он стоял, отступив на шаг от двери, и пожирал ее глазами. Долли безошибочно угадала его восхищенную мужскую оценку — она выглядит отлично, но главное, ее вид вполне соответствует намеченному им плану действий…

Она толком не знала, что это за план, но ее не покидало предчувствие, что она находится на грани ситуации, которая чрезвычайно опасна. Может ли она доверять Реймонду Дадье? Рассказал ли он ей правду о себе и его жизни с Клод? Правда ли его слова о Мэриан? И главное — как он собирается использовать ее сегодня вечером? «Использовать», какое неприятное слово, но, похоже, точнее не придумаешь, промелькнуло в голове у Долли.

— Не надо так пугаться, — мягко сказал он. — Я буду рядом и поддержу тебя во всем, что бы ты ни сказала и ни сделала.

Но она боится вовсе не его семьи! Этот мужчина был мужем ее сестры! А она испытывает к нему такие чувства, которые кажутся ей неуместными в сложившейся ситуации.

— Жаль, что ты в свое время не сделал этого для Клод, — не удержалась она скорее из-за собственного беспокойства, чем из желания обвинить его.

— Существенное заблуждение на мой счет, — парировал он. Что промелькнуло в темной глубине его глаз? Неужели сожаление? — Я не устану повторять, что ты ошибаешься, Долли, — добавил он мягко, и снова в этом соблазнительном тоне слышалось нечто большее, чем просто слова.

— Ты бы лучше сказал мне, как кого зовут, у меня всегда проблема с именами, — быстро проговорила она, идя рядом с ним по коридору и стараясь избежать нечаянного прикосновения.

Он начал перечислять имена, но информация скользила мимо нее, ей не давал покоя вопрос: если не он виноват, что Клод не оказали необходимой помощи, тогда кто?

Наконец она не выдержала.

— Как ты думаешь, кто довел мою сестру до такого состояния?

Они уже спустились с лестницы, но он все еще хранил молчание. Долли вопросительно приподняла брови. Он нахмурился, но, поймав ее взгляд, прямо сказал:

— Ты можешь стать следующей мишенью. Те, кто хотел отдалить от меня Клод, скорей всего и с тобой поступят подобным образом. Но я не хочу ничего предрекать, не хочу, чтобы мои подозрения повлияли на твои собственные суждения.

Стать мишенью! Простой, но безжалостный план.

— Я рассчитываю на твою интуицию, Долли, — добавил Реймонд после некоторой паузы.

Она с трудом переваривала его слова, в его плане столько неясностей… Стать следующей мишенью, ничего себе перспектива! Она просто не знала, как поступить. Реймонд рядом, ее тянет к нему все неудержимее, и он, конечно, не может не сознавать этого. Как долго будет продолжаться эта история? И чего он хочет добиться от нее?

Ее смятение было столь велико, что она не заметила, когда они наконец остановились около огромных дверей и Реймонд взялся за тяжелую бронзовую ручку.

— Семейный салон, — пробормотал он с блеском хищного нетерпения в глазах.

Сердце Долли гулко стучало, когда они вошли в просторную комнату, не менее роскошную, чем все то, что ей уже довелось увидеть в замке. Три дивана, обтянутые кремовым шелком с едва заметным рисунком в зеленовато-розовых тонах, были уютно сгруппированы вокруг низкого стола из нежно-бежевого мрамора с розовыми прожилками, и тем же мрамором был отделан богато украшенный камин, замыкающий это великолепное каре.

Два дивана были заняты, третий, по-видимому, предназначался для нее и Реймонда, подумала Долли. Он властно обнял ее за талию, близко-близко притягивая к себе. Его тепло, казалось, проникало через шелк платья, заставляя забыть обо всем.

— Ты уже знакома с моей матерью… — Реймонд начал представление, подведя Долли к восседавшей у камина группе домочадцев.

Мадам Дадье, безупречно элегантная в своем черно-сером вечернем платье, украшенном большой бриллиантовой брошью, сидела в дальнем конце дивана против стола. Она слегка наклонила голову, ее холодные глаза прошлись по гостье оценивающим взглядом, затем переместились на сына. Создавалось впечатление, что она прикидывает, насколько они соответствуют друг другу. Затем, едва заметно улыбнувшись, мать Реймонда сказала:

— Твоя сестра звала меня Эдит. Ты можешь последовать ее примеру.

Это прозвучало так неожиданно, почти как «добро пожаловать», хотя на самом деле в тоне Эдит Дадье не было и намека на радушие.

— Благодарю, — коротко ответила Долли, решив, что подобный холодок со стороны Эдит вполне понятен в данных обстоятельствах, и, постаравшись выдать свою самую очаровательную улыбку, добавила: — Пожалуйста, зовите меня Долли.

— А ближе к тебе моя сестра Глэдис, — продолжил Рей.

Никакой улыбки. Глэдис было лет тридцать; очень стильная короткая стрижка, из-под густой черной челки на Долли смотрели темно-карие глаза. Платье — черные зигзаги на ярко-красном фоне — обтягивало худую, если не сказать костлявую, фигуру. Помада того же красного оттенка покрывала презрительно надутые губы. Тонкие дуги бровей поползли вверх, и низкий с хрипотцой голос произнес:

— Так-так, еще одна Клод. — Изящный поворот головы, и Глэдис обратилась к брату: — Тебе было мало одной, Рей?

От этой неприкрытой наглости у Долли перехватило дыхание, она уже готова была ринуться в бой, но медлила, ожидая поддержки со стороны Реймонда.

— Немного вежливости тебе не помешает, Глэдис, — холодно заметил он.

Глаза Глэдис злобно сверкнули.

— А ты вежливо обошелся с Мэриан, когда бросил ее ради сестрички женщины, которая не удосужилась быть тебе настоящей женой?

Веский аргумент, подумала Долли, гадая, что же сделал Реймонд со своей красавицей-брюнеткой?

— Мои отношения с Мэриан тебя не касаются, — резко произнес он, ставя точку на этом вопросе.

— Но она моя подруга! — не желала отступать Глэдис.

— Да? Интересно, на какой почве вы сблизились?

Мысли Долли вихрем кружились в голове. Разговор принимал сугубо личный характер, но его начала Глэдис, видимо преследуя какую-то свою цель.

— Если ты думаешь… — Красные пятна выступили на щеках Глэдис.

— Я ничего не думаю. Просто я помню, как часто ты приглашала Мэриан в замок и как долго она гостила здесь еще до того, как Клод исчезла.

Так, значит, Мэриан приезжала в Кресси не по приглашению Реймонда? Это была новость для Долли. Приятная новость. Но у нее не было времени раздумывать над этим.

— Она моя лучшая подруга! — заявила Глэдис. — А ты выставил ее за дверь, унизил… — Она с гневным презрением взглянула на Долли. — Ради нее?

— Ради семьи, — спокойно произнес Рей. — В отличие от тебя, я дорожу семейными отношениями. Позволь напомнить тебе, что Долли тетя моих детей!

Эдит Дадье потянулась и прикрыла своей ладонью руку дочери, отдав молчаливый приказ не горячиться.

— Ты забываешь, милая, что Долли еще и гостья Реймонда, — процедила она. — Его желания надо уважать.

Молодая женщина поджала губы и, сделав неопределенный жест свободной рукой, заявила с язвительным снисхождением:

— Видите ли, Долли, когда я критиковала моего брата за его недопустимое отношение к моей лучшей подруге, я была уверена, что это и вам небезынтересно.

— Да? Думаю, это все же касается больше вас, — ответила Долли, сознавая, что никогда ей не удастся изменить враждебную позицию этой женщины, но, тем не менее, в ответ на робкие миролюбивые нотки добавила: — Если мой приезд расстроил кого-то, то прошу прощения. Поверьте, я совсем не хотела…

— Это совершенно не соответствует действительности, — вдруг послышался низкий баритон. Мужчина, сидевший на диванчике лицом к камину, поднялся и шагнул к Долли, приветственно протягивая руку. Он был пониже ростом, чем Реймонд, и поплотнее; его темные волосы непослушно вились, несмотря на все старания усмирить их. Черты лица напоминали брата, но, пожалуй, были лишены утонченной элегантности последнего. Он выглядел моложе Рея и Глэдис.

— Я Жак, брат Реймонда, — представился он, стремясь сгладить неловкую ситуацию. — Добро пожаловать в Кресси! — тепло добавил он, и Долли протянула ему руку.

Совершенно очевидно, что он рад ее присутствию и ему неприятно из-за сцены, учиненной его сестрой.

— Спасибо, Жак, — ответила Долли с благодарной улыбкой. — Я очень хотела увидеть детей.

Он улыбнулся в ответ.

— Они очаровательные? Правда? — Он указал на свою жену. — Пожалуйста, извини Люсиль, что она не встает поздороваться с тобой. Если ты заметила, мы ждем первенца.

— О, Люсиль, ради Бога не беспокойся! — проговорила Долли, улыбаясь беременной женщине. — Мне очень приятно познакомиться с тобой.

— И мне тоже, Долли! — последовал радушный ответ.

И Люсиль — очень симпатичная молоденькая женщина с волнистыми каштановыми волосами, мягко обрамлявшими нежное лицо, которое, несомненно, располагало к дружбе, тепло улыбнулась Долли. Та, в свою очередь, поняла, что жена Жака хотела бы продолжить беседу, но враждебность Глэдис привела в трепет весь маленький семейный кружок, в том числе и Люсиль, ведь ей еще много лет придется жить под одной крышей с сестрой брата, тогда как она, Долли, здесь, скорее всего, временная гостья.

— Присядьте, Долли, Рей! — настаивал Жак, стремясь отвести внимание от жены. — Позвольте, я налью вам чего-нибудь? Что вы предпочитаете?

Он всячески поддерживал разговор по поводу поездки Реймонда в Париж. Долли устроилась на диване напротив Эдит, Рей рядом с ней, лицом к сестре. Жак налил им шампанского. Мадам Дадье, убрав руку с руки дочери, не произносила ни слова, сохраняя выражение самодовольства на холеном холодном лице. Глэдис тоже молчала, но было ясно, что внутри у нее бурлят страсти и она просто ждет подходящего момента, чтобы ринуться в атаку. Люсиль изображала безмятежность, не глядя ни на кого, кроме собственного супруга.

Как только в разговоре между двумя мужчинами возникла пауза, Эдит воспользовалась возможностью расспросить Долли о ее жизни. Вопросы задавались с невинным видом, изображающим подлинный интерес, и Долли отвечала со всей правдивостью, так как ей нечего было скрывать. Только когда речь зашла о ее работе, в разговор вмешалась Глэдис.

— Медсестра? — сказала она и поморщилась, как будто речь шла о чем-то неприличном.

Решив не поддаваться на подобные выпады, Долли с улыбкой повернулась к жене Жака.

— Да, и знаешь, Люсиль, мне приходилось работать в родильном отделении, так что я буду счастлива поболтать с тобой, если у тебя возникнут какие-то проблемы.

Молоденькая женщина слегка порозовела.

— Как мило! — робко пробормотала она.

— Я не знала, что медсестры так много получают, — не унималась Глэдис, — ведь это платье от Лагерфельда?

— Совершенно верно, — подтвердила Долли не моргнув глазом, мгновенно решив не вдаваться в подробности его приобретения.

— И оно очень идет тебе. — Рей подвинулся ближе к Долли, наполняя ее сердце тревожным трепетом.

— Спасибо, Реймонд. — Она подняла на него сияющие глаза и смутилась, поймав его взгляд, с явным восхищением скользящий по ее фигуре.

Глэдис не выдержала и вскочила.

— Пора за стол, — объявила она.

— Да, пожалуй. По-видимому, уже все готово, — согласилась Эдит, величественно поднимаясь с дивана.

Жак помог своей жене встать, и они последовали за дамами к двери в углу гостиной. Долли казалось, что Рей ждет, пока все уйдут, и она тоже не шевелилась.

Поднявшись, он потянул ее за собой так быстро и ловко, что Долли и не заметила, как его рука скользнула ей под локоть. Она сказала себе, что в этом нет ничего особенного, просто она должна выполнять его условия, как бы они ни смущали ее. Кроме того, очень скоро им снова придется сидеть рядом.

Столовая, в которую они вошли, по цвету гармонировала с семейным салоном; бледно-зеленое, кремовое и персиковое контрастировало с полированным деревом массивного стола и стульев с высокими спинками. Хотя Долли и не привыкла к такому уровню жизни, но, в конце концов, замок есть замок, и все это великолепие больше не занимало ее.

Стол был накрыт на шесть персон. Хрусталь переливался, отражая трепещущее пламя свечей, серебро сверкало, тонкий фарфор изумлял изяществом форм, белые лилии в высокой вазе издавали умопомрачительный аромат… Члены семейства двинулись к своим привычным местам. Жак и Люсиль уселись по одну сторону стола, Эдит в дальнем торце, место во главе стола, видимо, предназначалось Реймонду, а Глэдис уселась по правую руку от него, так что для Долли оставался стул между ней и Эдит.

Но Реймонд, подойдя к столу, остановился.

— Глэдис, я бы хотел, чтобы сегодня рядом со мной сидела Долли, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Глэдис повернулась к нему с перекошенным от злобы лицом.

— Но она тебе не жена, Рей! Я по праву должна сидеть здесь!

— Моя гостья будет сидеть там, где я считаю нужным. И я хочу, чтобы Долли сегодня заняла место Клод. Будь добра, пересядь.

Это прозвучало как приказ, и было совершенно очевидно, что Реймонд отдает себе отчет, какую бурю он породил своим заявлением. Но он не собирался отступать.

Долли показалось, что она уловила мгновенную вспышку ненависти в глазах Глэдис, направленных на брата. Обычное ли это соперничество между братом и сестрой? Или, может быть, ревность? Но скандала, который повис в воздухе, не произошло. Глэдис, пожав плечами, освободила злосчастный стул, пересев на соседний, поближе к Эдит.

— Я не понимаю тебя, Рей, — усмехнулась она. — Если бы я была на месте Долли, то мне было бы неловко сидеть там, где обычно сидела Клод.

Долли замерла. Удар пришелся прямо в сердце.

— А я счел бы это за честь, и, насколько мне известно, сестра моей жены достойна ее, — возразил Реймонд, с подчеркнутой любезностью усаживая Долли, прежде чем занять свое место во главе стола. Окинув с улыбкой всех присутствующих, он опустился на свой стул. — И прошу запомнить: Долли есть Долли и так будет всегда. Она это она, не тень ее сестры. — Улыбка коснулась Долли, и в ней было такое неприкрытое восхищение и одобрение, что она с трудом выдержала его взгляд.

Была ли она пешкой в какой-то сложной игре? Или он не соображает, что говорит? Долли терялась в догадках, но в этот момент очень кстати появился дворецкий в сопровождении двух горничных, которые начали хлопотать у стола и наливать вино в бокалы. На первое подали суп из спаржи, к нему хрустящие теплые булочки и сливочное масло, кусочками нарезанное и лежащее во льду.

Долли не решилась разломить булочку, боясь накрошить на столе. Не хватало еще привлечь критические взгляды. И тут Глэдис заметила:

— Возможно, Долли даже не знает, насколько сильно похожа на свою сестру. Клод никогда не прикасалась к булочкам, — добавила она, фальшиво улыбнувшись, затем вонзила острые зубы в белый мякиш.

— Просто я хочу начать с супа, а уж потом… — небрежно заметила Долли. — Думаю, у каждого свои привычки в еде.

Казалось бы, такая роскошная обстановка должна сдерживать людей, делать их вежливыми и предупредительными, но, по-видимому, здесь царили другие порядки.

С супом было покончено, и у мужчин завязалась беседа о качествах вин. Люсиль набралась смелости и забросала Долли вопросами о ее работе. Таким образом, время между первым и вторым прошло вполне сносно и никто не заметил, как опять появилась троица слуг и торжественно водрузила на стол главное блюдо. Как объяснил Реймонд, это оказалось местной достопримечательностью — антрекот с луком-шалотом, выдержанный в красном вине с приправами, а на гарнир овощи, приготовленные на пару.

Долли расточала похвалы искусным кулинарам, искоса поглядывая на Глэдис, которая хоть и сосредоточилась на еде, но наверняка припасла груду язвительных замечаний, готовая воспроизвести их в удобный момент. Касалось ли это Мэриан или было частью давнего глубокого антагонизма по отношению к старшему брату, Долли пока не знала, но вот то, что Глэдис приложила руку к несчастью Клод, почти не вызывало сомнений. И это заставило Долли приготовиться к бою.

Тарелки были незаметно убраны, и на столе появились разные сорта сыров и фрукты. Никто не торопился покидать столовую, и тогда Глэдис открыла огонь, изображая невинное любопытство.

— Долли не рассказала нам, — начала она, разламывая сочный персик, — как случилось, что, приехав в Париж, она остановилась именно в том отеле, где обычно живет Реймонд?

— Меня всегда изумляло, насколько тесен мир, когда он сталкивает людей, которые и не подозревают о возможной встрече, — сказала Долли, прежде чем ответить на вопрос. — Я просто решила остановиться в Париже по пути в Женеву. В этот отель меня привело сентиментальное воспоминание. Мои приёмные родители рассказывали, что провели там свой медовый месяц.

— Женева? — переспросила Глэдис удивленным тоном. — Если бы вы поехали туда, вместо того чтобы приезжать к детям, то, возможно, нашли бы то, что искали.

Долли вздрогнула, но сдержалась. Она не могла доказать, что ее сестра мертва, и не имела ни малейшего желания открываться перед этой женщиной, чтобы та посмеялась над ней.

— Реймонд рассказывал мне, что его запросы не дали положительных результатов.

— Совершенно верно, — беззаботно заметила Глэдис. — К тому же я уверена, что вы скорее могли бы столкнуться с Клод где-нибудь в Америке, куда она сбежала со своим американцем.

Долли напряглась. Она ни за что не позволит, чтобы оклеветали ее сестру! Все ее существо восставало против этого. Она повернулась к Глэдис и взглянула ей прямо в глаза.

— Ни вам, ни кому другому не удастся убедить меня, что моя сестра могла бросить детей и сбежать с любовником, — заявила она, еле сдерживая гнев.

— О, милочка, какая наивность! — усмехнулась Глэдис. — Вы напоминаете мне Клод, она тоже была неспособна посмотреть фактам в лицо!

— О каких фактах вы говорите, Глэдис? О тех, которыми вы ее пичкали? — Слова, продиктованные инстинктивным желанием защитить сестру, слетели с ее языка, прежде чем она успела подумать.

Глэдис повернулась к Реймонду.

— Что такое? Она хочет обвинить всех нас в том, что натворила ее сестра?

— А что конкретно сделала моя сестра? — с вызовом спросила Долли, игнорируя формальную вежливость.

Презрительный взгляд коснулся ее, потом вновь остановился на Реймонде.

— Только не говори мне, что ты не рассказывал ей!

— Долли уверена, что ее сестра ни в чем не виновата, — холодно заметил он.

— Ах вот как? Удобная позиция! — рассмеялась Глэдис. — Тогда как она объяснит ее выходку с американцем?

— А ты уверена, что сама видела, как они уехали вместе? — поинтересовался Реймонд, и его тихий вкрадчивый голос заставил Долли вздрогнуть.

Этот вопрос был задан неспроста, в нем таилась какая-то загадка. Долли еще не могла разгадать какая, но чувствовала, что это так.

Его сестра, скомкав салфетку, со злостью швырнула ее на стол.

— Я уже говорила тебе, что да.

— И он был твоим другом, правда? Это ты пригласила его сюда вместе с Мэриан?

Мысли Долли лихорадочно теснили друг друга. Неужели Реймонд предполагает возможность какого-то скрытого заговора: Глэдис, Мэриан и тот американец… и все против Клод? Глэдис пожала плечами.

— Вовсе не друг, просто приятель…

— Которого ты в глаза не видела с тех пор?

— Если бы видела, то сказала тебе.

— О да, конечно… — Он не стал продолжать, тем самым породив сомнение в ее словах. Потом, помолчав, добавил: — Напоминаю, Долли не участвовала в том, что произошло с Клод.

— Тогда зачем она ворошит прошлое? — быстро последовала ответная реплика.

В течение нескольких секунд атмосфера накалилась до предела, и Долли интуитивно почувствовала, что ее бедная сестра имела в лице Глэдис злейшего врага.

— Реймонд прав, — послышался негромкий властный голос Эдит, — Долли не имеет отношения к тому, что здесь когда-то случилось. Это несправедливо…

— Но это так интересно, маман, — возразил Реймонд все тем же вкрадчивым тоном. — Кое-кто может подумать, что Глэдис была обиженной стороной в этой истории. — Его взгляд, казалось, пригвоздил сестру к стулу. — Странно, но я не могу припомнить, чтобы ты переживала тогда, Глэдис, хотя бы из-за меня.

— Мы все переживали из-за абсолютной неспособности Клод выполнять роль жены, — воскликнула Глэдис, и ее глаза вспыхнули недобрым блеском. — Но, слава Богу, ты благополучно избавился от нее. И что же? Опять собираешься повторить ту же ошибку? — Она скосила глаза на Долли.

— «Благополучно избавился»? — Долли слышала свой голос и не узнавала его, таким странно высоким он был. Она потянулась со стула и смотрела на женщину, сидящую подле нее, сверху вниз. Слова Реймонда сами собой соскочили у нее с языка: — Бессердечное, бесстыжее существо! Моя сестра была больна и нуждалась в поддержке, а вы говорите «благополучно избавился». Вы пошли еще дальше, стараясь отделаться от нее, и вконец разрушили ее психику, создавая невыносимые условия существования…

— Ах вот как? Значит, я виновата? Виновата во всем, что с ней произошло? Вы ничего не знаете о Клод, ее преследовали неудачи, сплошные неудачи, за что бы она ни бралась! Единственное, что ей удалось, — это ее побег!

— Глэдис… — прорычал Реймонд и резко встал с места.

— Взгляни в лицо фактам, Рей…

— Это я и намереваюсь сделать. Поверь мне, я готов. — Слова застревали у него в горле. — Например, тот факт, что сегодня наконец нашли автомобиль Клод.

Известие шоком поразило всех присутствующих, и они как по команде повернулись в его сторону.

Реймонд молчал, не комментируя сказанное. Он обошел стол, остановился за Жаком и Люсиль, безжалостно целясь словами в сестру.

— Автомобиль сорвался с обрыва два года назад. Расследованием установлен день несчастного случая, и именно в этот день моя жена уехала отсюда в Женеву. — Реймонд сделал пару шагов и, остановившись за спиной Эдит, положил руки ей на плечи. — Странно, что моя жена не сочла нужным сообщить вам, куда она уезжает. Не правда ли, маман? Или вы скрыли этот факт?

Эдит Дадье нервно передернула плечами, словно старалась освободиться от рук сына, и невнятно промямлила:

— А… да, что-то такое припоминаю… Но Глэдис сказала…

Рей перебил ее, подошел к сестре и склонился к ее уху.

— А как тебе такой факт? Клод была в машине одна, там не было твоего американского друга, Глэдис. И вообще никого не было. — Он отошел от сестры и, подойдя к Долли, положил ей руки на плечи. — Клод вовсе не сбежала. Она уехала, чтобы отыскать одного человека, потому что чувствовала, что только он сможет помочь ей. И этим человеком была ее сестра, в гибель которой она никогда не верила. И оказалась права! — Он сильно сжал ее плечи, не оставляя сомнений в своей поддержке. Потом с вызовом продолжил: — И последний факт. Перед вами точная копия моей жены и позвольте мне сказать вам, что Долли будет здесь так долго и так часто, как того пожелает. И с детьми она будет проводить столько времени, сколько захочет, потому что это единственная вещь, которую я могу сделать для Клод, и это то, чего она наверняка бы хотела.