Непривычная тяжесть руки, лежащей поперек ее талии, разбудила Долли. Сознание того, где она находится и кто лежит рядом с ней, пришло вместе с отчаянными ударами сердца. Она открыла глаза. Было еще темно, но это была не та темнота, которая побуждала к дерзкому поведению; наоборот, сейчас она служила убежищем от многих вопросов, которые тут же обступили Долли.

Когда они заснули? Сколько времени прошло с того момента, когда Реймонд принес ее в эту комнату? Скоро ли наступит утро и что оно принесет? Подвергнет ли критике все, что они сделали? Имели ли они на это право и каковы возможные последствия?

Мысли Долли лихорадочно метались между правомерностью и неправомерностью происшедшего. Она вновь и вновь прокручивала в уме все события прошедшего дня. Соблазн остаться рядом с Реймондом был невыносимо велик. Она хотела продолжения, хотела, чтобы их близость развивалась дальше, но тут же задавала себе вопрос: на какой основе это могло продолжаться? Что, если для Реймонда это было просто своеобразной попыткой избавиться от воспоминаний о своей неудачной женитьбе?

Долли тихо вздохнула, уставившись в темноту. Образ Клод внезапно проступил из мрака. Так же сильно, как Клод, Долли хотела верить, что она единственная, кто внушает Реймонду такое страстное желание, и так же, как Клод, она не была уверена в этом — более того, мучилась, что это может оказаться ложью.

Прошлым вечером их обоих выбило из колеи известие о страшной находке, подтвердившей гибель Клод. Они были глубоко потрясены этим горьким фактом. Невосполнимая потеря, образовав пустоту в жизни каждого из них, властно потребовала заполнения. А возможно, она просто обманывает себя, придавая естественной человеческой потребности романтический флер? Боится взглянуть в лицо фактам?

Так или иначе, скоро им придется посмотреть друг другу в глаза. И что же лучше — остаться здесь или?..

Нет, пока все это слишком свежо! Пока ни он, ни она не готовы подвергнуть анализу то, что произошло между ними этой ночью, разумнее позволить каждому самостоятельно принять решение на этот счет.

Хотя, наверное, не стоит искать трезвого объяснения тому, что произошло между ними; скорее, они действовали, подчиняясь безрассудному, бессознательному порыву. Но в холодном свете дня это может обернуться совсем иначе, и Долли задохнулась при мысли, что случившееся каким-то образом отразится на ее положении в доме, а главное, лишит ее возможности общения с детьми. Нет, она не позволит, чтобы это произошло!

Лучше обдумать все где-нибудь в укромном уголке и спокойно взглянуть на это сумасшествие со стороны, решила Долли. Чувство, заполнившее ее сердце, было слишком большим и слишком важным, чтобы рисковать и предпринимать что-либо, как следует не подумав.

Решение пришло быстро и окончательно. Уйти сейчас, пока Реймонд спит. Не теряя ни минуты…

Очень осторожно она освободилась от его руки, подсунув под нее подушку, чтобы он не заметил подмены. С сердцем, трепещущим от страха при мысли, что он может проснуться, она обошла вокруг постели и, схватив в охапку свою одежду, на цыпочках направилась к двери, ведущей в комнату Клод.

Испытывая огромное облегчение, она закрыла за собой дверь. Взглянув на ключ, торчащий в замке с ее стороны, она спросила себя: стоит ли воспользоваться им? О Боже, неужели она хочет запереться от Реймонда на ключ? И потом, он наверняка расценит это как сигнал к прекращению отношений, как прямое указание, что для него вход закрыт.

Нет, Долли не собирается лгать ни себе, ни ему. Пусть дверь окажется не заперта, если он захочет открыть ее. Ей нечего скрывать, даже ее собственное тело — подумала она с потаенной улыбкой — после этой ночи не является для него тайной за семью печатями… Оставив дверь незапертой, она направилась в гардеробную. Порывшись в сумке со своими вещами, она достала длинную, свободную футболку, в которой предпочитала спать, затем взглянула на пластиковые швейцарские часы — половина четвертого.

Что ж, пожалуй, на этот час единственно правильное решение — постараться урвать у ночи несколько часов для сна, подумала Долли, подойдя к постели Клод. Задвинув шторы, она погасила настольную лампу и улеглась в постель, стараясь найти место поуютнее и заснуть, прежде чем новые мысли начнут терзать ее душу.

Прямо скажем, Долли чувствовала себя не очень комфортно — ведь она переспала с мужем сестры. Но потом, припомнив свою недавнюю клятву, она утешила себя мыслью, что лучше она, чем Мэриан… На этой успокоительной ноте Долли погрузилась в сон.

Она проспала почти до десяти часов, и когда открыла глаза и бросила взгляд на часы, то в ужасе соскочила с постели, толком не зная, что делать дальше. Душ — это понятно, а завтрак? Наверное, семейный завтрак уже давно закончился. Она могла бы позвонить и попросить, чтобы ей принесли что-нибудь в комнату, но задерживаться здесь надолго не входило в ее планы.

Ее глаза остановились на двери в смежную комнату. По-видимому, Рей не искал ее и правильно — ее место в это утро было рядом с детьми.

Решив, что с едой можно потерпеть до ланча, Долли приняла душ, потом выбрала из своего собственного гардероба то, что ей хотелось надеть, — джинсы, майку, легкий льняной пиджачок и, конечно, неизменные кроссовки. В конце концов, с грустной иронией заверила она себя, Реймонд достиг желаемой цели со своей дизайнерской одеждой, на приобретении которой он так настаивал, и теперь она не видела причины, почему бы не одеться так, как ей нравится.

Сначала и прежде всего она желает быть самой собой, и, если внешний вид значит для него и его семьи больше, чем она сама, тем хуже! Она не собирается подгонять себя под желаемый шаблон, чтобы заслужить их одобрение. Это не помогло ее сестре, не поможет и ей. Они должны принять ее такой, какая она есть. Никаких приукрашиваний. Кроме того, она на самом деле не хочет, чтобы Реймонд даже в мыслях путал ее с Клод.

Она нашла Брижжит на детской половине, девушка наводила порядок в игровой комнате.

— Доброе утро, Брижжит! — поздоровалась Долли. — А где дети?

— В саду со своим отцом, мадемуазель! — Брижжит кивнула в сторону окна. — Они всегда играют на воздухе в это время. Погода чудесная, и месье Дадье захотел побыть с ними наедине.

— О! — Долли беспокойно передернула плечами, не зная, Что ей теперь делать. — Тогда я не стану мешать…

— Нет-нет, мадемуазель! — Брижжит испуганно замахала руками. Месье Дадье сказал, что просит вас присоединиться к ним, как только вы встанете. Пожалуйста… Он очень просил. И дети счастливы, что вы здесь.

Долли глубоко вздохнула. Рей решил не избегать встречи с ней в это утро, а как поступить ей — оставил на ее усмотрение. Что ж, она здесь в первую очередь из-за детей Клод, подумала Долли и решительно направилась к двери, которую Брижжит уже открыла для нее.

Долли поблагодарила ее и, найдя нужную тропинку, вышла к детской площадке. Это была просторная лужайка, огороженная белым штакетником. Белый металлический стол и стулья стояли на усыпанной гравием дорожке, тянувшейся вдоль линии ограды, и именно там сидел Реймонд, наблюдая за детьми. Долли заметила, что он был одет официально, а вовсе не для игр с детьми. В темном костюме он выглядел очень серьезным.

Лилиан толкала пластиковую тележку, полную ярких разноцветных кубиков. Она первая увидела Долли, и ее личико просияло от удовольствия.

— Тетя Дороти!

Девочка оставила игрушку и бросилась через лужайку так быстро, как только позволяли ей маленькие ножки. Обернувшись на крик сестры, Жиль швырнул свой мяч и рванулся следом за ней. Но Лилиан опередила его и, визжа от восторга, уткнулась в колени Долли, которая наклонилась и взяла ее на руки.

— Тетя Дороти моя, — заявила она брату и, словно в доказательство этого, потянула длинный локон Долли маленькими пальчиками.

— Она и моя тетя тоже, — возразил Жиль, — но ее зовут Долли, не Дороти.

— Знаешь, Жиль, — сказала Долли, наклоняясь, чтобы обнять и его, — ваша мама называла меня Дороти, когда мы были такие маленькие, как Лилиан.

— Папа сказал нам, что наша мама на небе и никогда не сможет вернуться к нам, — печально произнес Жиль.

— Да, это так, Жиль, но ведь мы все помним ее? — мягко сказала Долли, и ее сердце сжалось, когда она поняла, что Реймонд прислушивается, проверяя, как она справляется с этой нелегкой темой.

— Нам легче помнить маму теперь, когда ты здесь, тетя Долли, — кивнул мальчик.

— Папа сказал, что наша мамочка ангел, — счастливо улыбнулась Лилиан, — и это она прислала тебя к нам, тетя Дороти.

— Да, думаю, это она, — согласилась Долли, с трудом проглатывая ком в горле.

Что бы он ни думал об их ночи, он сдержал слово, дав ей возможность общаться с детьми и делая все, чтобы это общение было максимально приятным. То, что он говорил о ней своим детям, пошло на пользу ее отношениям с ними, рассеяло робость Лилиан и чуть-чуть облегчило им знание того печального факта, что их мать навсегда потеряна для них. Его как отца не в чем было упрекнуть. Но что он думает по поводу ее места в этой семейной картине?

Стараясь не выказать своей озабоченности, Долли мягко поставила Лилиан на землю.

— Во что вы играете?

Дети с энтузиазмом стали объяснять ей, что они делали на лужайке. Оказывается, Жиль тренировался; он намеревался стать знаменитым футболистом. Лилиан должна была подавать ему пасы из разных точек лужайки, используя для этой цели пластмассовые кубики из своей тележки. Долли заметила, что Рей поднялся со своего места и, стоя у стола, внимательно следит за ними, чувствуя… Что он чувствует?

Самые разные предположения теснились в ее мозгу, принимая угрожающие размеры. Поэтому, когда Реймонд, подойдя к детям, сказал им, чтобы они продолжали игру, пока он поговорит с их тетей, она стояла, лишившись дара речи и краем глаза наблюдая, как дети с радостью ускакали прочь. Несмотря на то что на ней была ее любимая привычная одежда, она чувствовала себя совершенно голой, такой, какой убежала от него посреди ночи.

— Надеюсь, ты простила мне, что я был так требователен этой ночью? — сказал он тихо. — Я не мог справиться с собой, и тому нет оправдания. Это было выше моих сил.

Она прикрыла глаза, думая, что уж лучше бы он никогда не произносил этих слов, ненавидя и эти слова, и его самого.

— Теперь уж ничего не исправить, — добавил Реймонд.

Нет, это уж слишком! С нее довольно. Она бросила на него взгляд, полный вызова, и грубая неприкрытая правда слетела с языка.

— Но ты ведь не насиловал меня, Реймонд!

На какой-то момент его глаза расширились, и очевидная боль отпечаталась в их темной глубине. Но Долли едва успела уловить это выражение, так как густые ресницы тут же опустились.

— Я не мог совладать с собой. Прости. Когда я проснулся и обнаружил, что ты ушла, — он тяжело вздохнул, — я почувствовал себя хуже некуда.

— Когда я проснулась, мне тоже было не по себе, — сказала Долли, отводя глаза.

— Но ты не… — Он колебался, его лицо напряглось, пока он мучительно искал верные слова. — Ты не чувствовала… У тебя не осталось плохого чувства после…

— Что случилось, то случилось, — сказала она быстро, болезненно морщась от его виноватого вида, — и позволь тебе напомнить, Рей, что в этом участвовали мы оба.

Она увидела искру облегчения, промелькнувшую в его глазах.

— Значит, ты не сердишься на меня?

— Думаю, не стоит муссировать этот момент, — спокойно сказала Долли, стараясь закрыть деликатную тему.

— Да, — согласился Рей, беспокойно всматриваясь в ее лицо, — я просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко со мной или, еще хуже, опасалась меня.

Она опустила глаза, вспомнив о двери, которую оставила незапертой. Очевидно, он даже не пытался посягнуть на ее безопасность.

— Не думаю, что вчерашнее может повториться, — пробормотала она. — Тебе не о чем беспокоиться.

— Не будем загадывать, — сказал он нерешительно, — но я сожалею, что должен оставить тебя сейчас. Мне надо уладить некоторые формальности, касающиеся смерти Клод.

— Да, конечно.

— Но я не могу уехать, пока не удостоверюсь, что с тобой все в порядке. Что я найду тебя здесь, когда вернусь.

Долли повернулась, ее прозрачные голубые глаза остановились на детях.

— У меня две очень веские причины остаться, Рей.

— Я рад, если это так, — сказал он с такой искренней теплотой, что Долли невольно залилась румянцем.

Ради меня или ради них? — хотела спросить она, но не могла заставить себя произнести эти слова.

— Меня не будет целый день, — продолжил он. — Если тебе что-то понадобится…

— Не беспокойся, — быстро заверила она.

— Тогда не буду терять время. Надеюсь увидеть тебя попозже.

Она хотела проверить, была ли эта надежда искренней, и рискнула взглянуть на него. Возможно, он уловил ее неуверенность. Его глаза, напротив, светились решимостью, приковывая ее взгляд к себе.

— Ты очень нужна нам всем, Долли, — проникновенно произнес он.

Его слова перевернули ей душу.

Реймонд отступил в сторону и, позвав детей, стал объяснять им, что должен уехать, что они остаются под присмотром своей тети и обязаны беспрекословно слушаться ее.

Прежде чем уйти, он бросил на нее последний взгляд, темный проницательный взгляд, полный уверенности, что все будет улажено, чего бы это ни стоило.

Он ушел, а Долли осталась, снедаемая массой мучительных вопросов. Что он хочет от нее? Зачем она нужна его семье? Да, для детей она, — безусловно, находка, но для его матери, для сестры…

Время покажет, решила она.

По крайней мере, Реймонд соизволил дождаться ее появления и заверил, что она может не опасаться повторения безумия прошлой ночи.

Хотя для нее это вовсе не было безумием.

И она была бы счастлива, если бы это повторилось снова.

Если бы только быть на сто процентов уверенной, что она та женщина, которую он на самом деле желает.