Нор очень быстро понял, почему дед был так очарован Венди Рэббитс. Она отчаянно стремилась к знанию, впитывала все как губка, жадно изучала окружающий мир, и глаза у нее при этом горели от удовольствия. Усталость, голод, неудобства — все это не имело для нее значения, если можно узнать еще что-то и насладиться этим знанием. Лондон был памятником истории, но его настоящее тоже казалось Венди невероятно увлекательным.
Эта женщина ничем не походила на знакомых Нору туристов, пытавшихся оставить что-нибудь на память о местах, которые они посетили. Она не покупала сувениров и даже не смотрела на них. Лучше тратить время на пополнение сокровищницы памяти воспоминаниями, которые навечно останутся в уме, сердце и душе. Это были ее собственные слова.
Нор догадывался, почему она так безразлична к сувенирам. При той жизни, которую вела эта вечная странница, книги и безделушки были бы для нее балластом. У нее не было дома, где их можно было бы хранить. То, что другим достается даром, не было доступно Венди Рэббитс.
Самое удивительное, что замкнутая жизнь, лишенная нормального человеческого общения, не убила в ней безудержного желания познавать мир. Поразительная щедрость и смелость, думал Нор, восхищавшийся ею так, как не восхищался никем и никогда.
Она заражала Нора интересом даже к тем местам, которые он уже видел. Он помнил, что во время прошлого посещения Тауэра был захвачен военной мощью крепости, зрелищем камер, в которых были заключены знаменитые люди, орудий пытки и рыцарских доспехов. Венди же больше восхищалась английскими королевами, прах которых покоился в здешней часовне, и была потрясена богатством Британской империи, олицетворенным жемчужинами короны.
Куда-то ходить с ней было настоящим наслаждением. Пылкий энтузиазм, счастливая улыбка, красочные комментарии и искреннее желание Венди поделиться радостью наполняли неизъяснимым очарованием каждый проведенный с нею день. Нору нравилась ее необычная реакция и наблюдательность, он наслаждался ее компанией и мечтал о том, как хорошо они будут жить вместе.
Он повел ее в «Харродс», зная, что без посещения знаменитого магазина впечатление о Лондоне будет неполным. Естественно было ожидать, что Венди соблазнится богатыми витринами и купит что-нибудь — хотя бы причудливое пирожное в кафетерии. Она действительно сделала покупку… но не для себя, а для Бартлетта.
— Смотрите, Нор! Серебряная пробка для шампанского! Она сохраняет пузырьки даже после того, как бутылка открыта! — Ее глаза замерцали от радости. — Бартлетту это ужасно понравится!
— Почему? — спросил Нортон, удивленный ее реакцией.
— Ох, он так расстраивается, когда больше никто не хочет шампанского, а в бутылке еще что-то осталось… А с такой пробкой вино можно сохранить и потом выпить самому. Он никогда не пьет во время работы и терпеть не может переводить продукты. Нет, я должна это купить!
Венди устремилась к прилавку, но вдруг замешкалась и неуверенно обернулась к Нортону.
— Наверное, не надо… Вы не пьете шампанское, как Винсент. Если вы не собираетесь проводить в «Рокхилле» балы и приемы…
— Покупай, — решительно сказал он. Видя, что она все еще колеблется, Нор добавил: — Я не буду отменять благотворительные балы. Если не смогу играть роль хозяина, меня заменит Бартлетт.
Этот пустяковый инцидент внезапно определил будущее «Рокхилла». Впрочем, может быть, Нор вынашивал такое решение с того дня, когда вернулся и вступил в права наследования. «Рокхилл» его родовое гнездо, но по-настоящему Нор стал дорожить им только после знакомства с Венди Рэббитс. Каждый ребенок должен иметь родительский дом, а Нор хотел дать своему ребенку все, что в его силах.
Сказано — сделано. Так и будет. Причем хозяйкой и лучшим украшением этого дома станет Венди. Он постарается заставить ее понять это еще до окончания путешествия.
Они взяли билеты на поезд «Евростар», отправляющийся с вокзала Ватерлоо, проехали под Ла-Маншем и помчались по Франции, обгоняя бежавшие по шоссе машины. Оба дали этой поездке самые высокие оценки и не сговариваясь включили ее в будущий европейский туристский маршрут.
Нор посетил Париж подростком и видел в нем город ошеломляющего величия. Он был поражен роскошью его общественных зданий и памятников, математической точностью его архитектуры, духом Наполеона и фантастической Эйфелевой башней. Тогда он не видел в Париже романтического города влюбленных. Зато увидел сейчас.
Весна в Париже. Как и предсказывал Оливер, воздух был довольно прохладным, но во время заранее запланированных Нором пешеходных экскурсий над ними вовсю светило солнце. Они шли по обсаженным деревьями улицам, которые вели к Сакре-Кер, мимо Лувра, через Тюильри и дальше, по Елисейским полям, останавливаясь, чтобы взглянуть на выставку скульптур, полюбоваться роскошными клумбами или просто поглазеть на прохожих.
В день прибытия Нор поймал Венди за руку, когда она оступилась на непривычном ей булыжнике. Он не торопился отпускать эту хрупкую кисть, и Венди не отдергивала ее. Этот успех вдохновил его; с тех пор он всегда брал ее за руку. Нор не верил самому себе, но этого невинного жеста оказалось достаточно, чтобы наполнить его блаженством. Нравиться, доверять, одобрять и уважать, мысленно твердил Нор, гордившийся своим достижением. Он постепенно уничтожал разделявшие их препятствия, завоевывал ее доверие.
Они провели день в Версале, дивясь невероятному мастерству исполнения всего, что было предназначено для Короля-Солнца: богатствам дворца, экстравагантности Трианона, умопомрачительной красоте рощ, фонтанов и садов. Венди купила для мистера Бэрри богато иллюстрированный альбом «Сады Версаля».
— Пусть удовлетворит свое любопытство, — заметила она. — Такой мастер, как он, сумеет оценить здешних садовников и их внимание к малейшим деталям.
На другой день они посетили антикварную ярмарку, устроенную на берегу Сены неподалеку от площади Бастилии. В одном из киосков Венди углядела коллекцию красивых латунных пуговиц.
— Это для Оливера! — радостно воскликнула она. — Он обожает свою шоферскую униформу. Нор, помогите мне выбрать. Я сама пришью их к его кителю!
— Ты права, — подтвердил Нор, удивленный ее чуткостью. — Возьми вот эти. Он без ума от красных «феррари», так что ничего лучшего ты не найдешь. Можно представить себе, как он теперь будет пыжиться!
Они добродушно посмеялись над вполне простительным тщеславием маленького шофера и обрадовались, что думают одинаково. Нора еще раз тронуло то, как тщательно Венди выбирает подарки.
Но это было еще не все. На Вогезской площади Венди завела его в бутик, торгующий бельем. Сначала Нор решил, что она наконец-то решила купить что-нибудь для себя, но оказалось, что речь идет о миссис Севенсон.
— Ночная рубашка из Парижа, с настоящим французским кружевом. Нор, она просто сойдет с ума!
Продавщица с готовностью выложила на прилавок несколько штук. Нор смотрел на сексуальную рубашку, которую держала в руках Венди, и тщетно пытался отогнать от себя назойливое видение. До сих пор Нортону удавалось справляться с желанием, но вид эротичного женского белья опасно обострил его инстинкты.
— Ты не думаешь, что это слегка… ну, Севен при всем желании не назовешь молоденькой и стройной, — проворчал Нортон, мечтая поскорее унести отсюда ноги.
Венди весело посмотрела на него.
— Ни возраст, ни толщина не мешают женщине получать удовольствие от красивого белья, — со знанием дела заявила она. — Миссис Севенсон была в восторге от рубашки, которую я…
Она осеклась, закусила губу и мучительно покраснела. Нор моментально догадался о ее мыслях. В его мозгу вспыхнула невыносимо соблазнительная картина: Венди в кружевной рубашке цвета морской волны… Чувствовалось, что она тоже испытывает острое желание и пытается обуздать его. Он возликовал. Значит, она ощущает то же самое… желание… потребность… черт побери, то же самое!
Нор не мешкая перекинул через руку все рубашки, которые лежали на прилавке.
— Нужно примерить, — бросил он продавщице и кивком указал на кабинки в задней части магазина. Затем Нортон потащил Венди за собой, и она без сопротивления пошла следом, затаив дыхание, очень смущенная, но не протестующая.
Когда Нор рывком задернул занавеску и положил рубашки на стеганую табуретку, его сердце безудержно заколотилось. Полный лихорадочного ожидания, он обернулся к Венди и привлек ее к себе. Она уронила сумки и подняла освободившиеся руки. Но не для того, чтобы оттолкнуть его. Нет. Эти руки скользнули в его расстегнутый пиджак, чтобы прикоснуться к телу Нора, ощутить его. Горевшее в глазах Венди желание заставило его потерять голову.
Он обнял ее и поцеловал со всей страстью, накопившейся за недели воздержания. О Господи, пусть она ответит ему тем же! И Венди не заставила себя ждать. Ее рот был таким же жадным и настойчивым. Их взаимное влечение наконец вырвалось наружу. Нор покрыл ее лицо поцелуями, вдохнул аромат волос и прижал спиной к стене примерочной. Оба дрожали от возбуждения, избавившись от добровольно наложенных на себя уз.
Руки Нора ласкали ее женственную фигуру, губы снова нашли горячий чувственный рот и принялись смаковать его. Это было то же, что пить шампанское на голодный желудок. Голова тут же закружилась от сладостного опьянения, но эту бутылку нельзя было заткнуть серебряной пробкой. Руки Венди обвили его шею, тело возбуждающе прижалось к телу, пальцы вплелись в волосы. Она прижимала его к себе, хотела его!
Его плоть туго и болезненно напряглась, оттопыривая джинсы, требуя немедленного освобождения и отчаянно стремясь найти убежище в расщелине между ее бедрами. Тем временем Венди льнула к нему все теснее, ее груди нежно прижимались к груди Нора, живот грел твердый член, возбуждая, приглашая и подстрекая его, а бедра дрожали от того же лихорадочного желания, которое испытывал Нор.
Руки Нора нашарили подол длинной юбки и рывком подняли его. Он испытал огромное облегчение, обнаружив, что Венди носит чулки, а не колготки. Клочок шелковой ткани послушно отодвинулся и дал доступ к тому, чего так жаждал Нортон. Он прикоснулся к горячим, влажным складкам, заставив Венди вздрогнуть и задохнуться.
У нее вырвался негромкий стон, прозвучавший для ушей Нора небесной музыкой. Однако этот еле слышный звук заставил Венди прийти в себя и вспомнить, где они находятся, хотя в ее широко раскрытых глазах еще стоял горячий туман.
— Нор, мы не можем… — шепотом произнесли губы, распухшие от его поцелуев и трепетавшие от желания, которое Венди не могла скрыть. Ее тело дрожало, готовое ласкать и принимать его ласки.
— Венди, я не могу жить без тебя… — Он рванул молнию на джинсах.
Когда Нор направил разбухший член во влажную нежную плоть, уже готовую к этому, Венди счастливо выдохнула «да». Ее глаза наполнились слезами от облегчения и дикого, необузданного стремления забыть обо всем на свете.
Она подняла ногу, облегчая Нору доступ, и призывно погладила ляжкой его бедро. Войти глубже было нельзя, но и этого дразнящего проникновения было достаточно, чтобы свести Нора с ума. Он спустил джинсы, обхватил ладонями ягодицы Венди и поднял ее. Владевшее им напряжение требовало вонзиться в нее глубоко, быстро и сильно.
Она обхватила ногами его бедра, приняла еще глубже и на мгновение замерла, поняв, как чудесно быть вместе, стать единым целым, иметь не только общее тело, но и общую душу, объединенную внутренним миром, который принадлежит только им двоим, и никому другому.
Руки Венди сжали его плечи, пальцы впились в кожу, словно тоже хотели прорваться внутрь, схватить и удержать это дикарское, первобытное единство. Она запрокинула голову, обнажив длинную шею, у основания которой неистово пульсировала какая-то жилка. Нор поцеловал эту жилку и припал к ней, упиваясь тем, что сердце Венди бьется в такт его собственному.
Когда ее мышцы туго стиснули его плоть, Нор прервал поцелуй, изо всех сил рванулся вперед, стараясь вместе достичь желанного момента, и яростно задвигал бедрами, пока не ощутил, что тело Венди свело блаженной судорогой. Дикое, острое торжество заставило его кончить и вместе с ней воспарить к небесам.
Венди бессильно приникла к Нору, обхватив его за шею, и он зарылся лицом в ее пышные, мягкие волосы. Он держал ее изо всех сил, не давая сползти ниже и стремясь продлить их близость. Ее пальцы рассеянно гладили его шею, и Нор испытывал острую нежность к Венди.
Нор прислушивался к биению ее сердца, ощущая такой накал чувств, которого не знал доселе. Эта женщина принадлежит ему. Он никогда не позволит ей уйти. Никогда. Он будет бороться с кем угодно и с чем угодно, но удержит ее.
Венди пошевелилась, и только тут он услышал посторонние звуки: шаги, французскую скороговорку и скрип металлических колец задергивающейся занавески.
— Нор… — прошептала она. Дыхание Венди грело его кожу, пальцы гладили волосы, уговаривая сделать нужное усилие.
Она откинулась к стене. Нор поднял голову. Ее лицо пылало, глаза сверкали, губы слегка приоткрылись, словно тоже не могли сомкнуться. Венди не мигая встретила его взгляд, решив быть честной до конца. И все же в глубине ее глаз таилась беззащитность.
— Пришли другие покупатели. Тут не так уж безопасно, — срывающимся шепотом промолвила она.
— Не имеет значения. Мы больше никогда не встретимся с этими иностранцами, — ответил он. — Мы… Это гораздо важнее для нас с тобой, Венди.
Она криво усмехнулась.
— Не могу поверить, что это случилось опять. Настоящее безумие.
— Но ты хотела этого, — не отставал Нор, встревоженный мыслью, что она вновь отстранится.
— Да, — беспомощно ответила она.
На смену страху тут же пришла счастливая улыбка.
— Может быть, в первый раз это и было безумием, потому что мы толком не знали друг друга, но теперь все правильно!
Она хихикнула.
— В примерочной кабинке?
— Ну, и как тебе понравилась эта примерка?
Венди задумчиво покачала головой.
— Я и представить себе не могла, что такое возможно.
Она смирилась, подумал ликующий Нор.
— Непроизвольный взрыв, — смущенно улыбнулся он и пожал плечами. — Обещаю сегодня вечером как следует поухаживать за тобой. Хочешь пообедать на теплоходе, совершающем круиз по Сене? Огни Парижа, вкусная еда, французское шампанское…
Взгляд Венди смягчился. Она погладила его по щеке.
— Не надо, Нор. Дело ведь не в ухаживании, правда?
— Нет. Дело в том, что мы можем дать друг другу. И это очень важно. Но почему бы не отпраздновать это, Венди? Я хочу дать тебе все, чем хорош этот мир. — Нор не кривил душой. Он действительно не пожалеет для нее ничего на свете.
Венди вздохнула. Это означало согласие. Ее глаза лукаво блеснули. Нор все-таки сумел внушить ей уверенность в себе.
— Раз так, самое время опустить меня на землю и продолжить экскурсию!
Нор скрепил это новое взаимопонимание поцелуем. Они без всякого стеснения привели в порядок одежду и вышли наружу. Нравиться, доверять, одобрять и уважать, еще раз вспомнил счастливый Нортон, ожидая, пока Венди закончит покупку греховно сексуальной вещицы для миссис Севенсон.
Он решил, что в этом перечне кое-что неправильно. Нравиться — не то слово.
Он любит Венди Рэббитс. Чувствует, что не вынесет разлуки с ней. Умрет, если она исчезнет. И дело не только и не столько в том, что она носит его плоть и кровь, их общее дитя. Почему Нору так важно убедить Венди, что брак с ним не станет для нее тюрьмой? Потому что дело заключается в ней самой. Она ему пара по всем статьям. Она его женщина. Он хочет — нет, просто обязан — получить ее согласие на брак.