— Не за что благодарить, — сказал он мужчине, ради которого остановил свой пикап. С тех пор как Джек покинул Текстикан, он уже не в первый раз брал себе попутчика. Скорость пикапа была не больше двадцати миль в час, и непредвиденные остановки не слишком замедляли его и без того медленное продвижение. А к лицам, путешествующим автостопом, Джек относился теперь, после того как его бросила Катерина, с нескрываемой симпатией. Ему еще повезло, что удалось найти в этой части Мексики пикап, пусть даже и такой неприглядный, как этот, поскольку все автомобили отличались здесь тем, что, кажется, не могли передвигаться на расстояние свыше десяти миль.

Человек, севший в его машину, широко улыбнулся и спросил по-испански, правда с небольшим акцентом, куда Джек направляется.

— В Четумал.

— Четумал далеко отсюда, сеньор.

— Для этой малышки точно — далеко, — отозвался Джек.

В его-то грузовике Катерина могла проделать этот путь не больше чем за ночь.

— У вас в Четумале дом?

— Нет, женщина, — ответил Джек.

Пассажир глянул на него с уважением и спросил:

— Она вас там ждет?

В ответ на этот вопрос Джек только промычал что-то нечленораздельное. Он и сам себе боялся его задавать, не то что... Хотя он думал, что без него ей, пожалуй, даже лучше, чем с ним. Но какое это имело значение?

Логика не годилась тут ни к черту — ведь, несмотря ни на что, он сейчас ехал через всю Мексику за ней вдогонку.

Двухдневная поездка в несчастном подобии пикапа привела лишь к тому, что у него появилась солидная поросль на подбородке, куча времени для размышлений и жизненная позиция сродни той, что имел Арчи. Ему было наплевать, что ей без него, возможно, лучше. Он все равно хотел ее.

— Эта женщина, — осведомился пассажир, — что-нибудь для вас значит?

— Да, — Джек нахмурился, — она украла мой грузовик.

Мужчина явно не знал, что сказать на это.

— Другой мой грузовик, — объяснил Джек.

— А, — человек понимающе кивнул. — И вы намереваетесь получить его обратно?

— Я намереваюсь получить удовлетворение, — задумчиво произнес Джек.

Пассажир бросил на него взгляд, который Джек расценил как своего рода отстраненное удивление истинного мексиканца, столкнувшегося с невиданным проявлением варварства со стороны человека, воспитанного не в его традициях.

Несколько минут они ехали молча, пока пассажир не попросил его остановиться. На прощание мексиканец сказал:

— Сеньор, вам следует помнить, что если вы станете самостоятельно вершить суд над той женщиной, то попадете в беду.

Джек любезно кивнул.

— О да, я это знаю, — согласился он.

Он не стал добавлять, что все равно это сделает. В данной ситуации ему было не до размышлений о том, как избежать беды.

На самом деле Джек считал, что, пытаясь уберечь Катерину от опасности, он поступал на редкость глупо. Она не была создана для тихих заводей. Это создание — для живых ветров и штормовых морей.

Он разгадал ее природу.

Он и сам был таким.

Музыка — произвольная смесь маримбы и калипсо — звучала столь томительно, что способна была развеять любое настроение. Такую музыку больше нигде не услышишь, только в Четумале. Вино было холодным и терпким — настоящая живительная влага. А дело у Катерины было столь важным, что можно было презреть всякие международные законы. Но она тем не менее не пила вина, не слушала музыку и не занималась делами.

Она пришла сюда в поисках одного человека. Она приходила сюда на протяжении уже трех вечеров, а в "Ла Стеле" это было достаточным основанием для того, чтобы обеспечить ей постоянное место за столиком и столь же постоянное внимание буфетчика.

— Сеньорита! — Катерина глянула через плечо и увидела Эйса. Он настоял на том, чтобы сопровождать ее в бар до возвращения его наставника. — Вон там, — одними глазами показал он и растворился в толпе.

В дверях стоял Джек. На нем была кожаная куртка и те же запыленные джинсы, что и в последний раз, когда она его видела. Светлая челка спадала на лоб, глаза ввалились, но весь его вид выдавал огромное нетерпение, которое он испытывал. Выдавал столь сильно, словно он говорил о нем вслух.

Сердце у Катерины подпрыгнуло, а во рту мгновенно пересохло.

В следующее мгновение глаза их встретились, и девушка ощутила нечто сродни шоку от разряда в тысячу вольт.

Да, он пришел сюда отнюдь не для того, чтобы принести свои извинения. Катерина это сразу поняла. Он извинялся только тогда, когда хотел этого.

Впрочем, и она всегда поступала таким же образом, пронеслось у нее в голове в следующую секунду. То есть извинялась только тогда, когда чувствовала в этом потребность. Сейчас она ни в малейшей степени не чувствовала раскаяния.

Джек направился прямо к ней, на ходу отвечая на приветствия знакомых, уселся рядом и уставился на ее завязанную на талии блузку. Уголок его рта дрогнул, после чего он расплылся в улыбке.

— Привет, красавица, — сказал он по-испански.

На секунду Катерина потеряла дар речи. Но потом, вновь обретя его, спросила:

— Джек, что ты здесь делаешь?

— Что значит, что я здесь делаю? — Он смотрел на нее так, что ее сердце участило бег. — Ты же украла мой грузовик.

Катерина слегка распрямилась и взглянула ему прямо в глаза.

— Я его не крала. А только взяла напрокат.

— Напрокат? Леди, ведь ты оставила меня связанным по рукам и ногам, да еще не с кем-нибудь, а с известным преступником!

— Если так, то как же ты сюда добрался?

— Ты действительно хочешь узнать об этом?

Нет, решила она, пожалуй, ей не очень-то этого хотелось. То, что ей хотелось узнать, относилось к более стихийным процессам, чем просто к способу его появления здесь.

Девушка выудила из кармана ключи от машины.

Он даже не взглянул на них.

— Твои ключи, — пояснила она.

— Хорошо, леди. Пойдем.

— О чем ты? Куда?

— Я отвезу тебя домой. — Ее глаза все оттаивали и оттаивали. — Ведь тебя же нужно подвезти, раз ты отдала ключи от своего средства передвижения.

— Я возьму такси, — сказала она.

— Нет.

— Да!

— Красавица моя, я не для того тащился из Текстикана на "форде" 1937 года выпуска, чтобы спорить с тобой.

Да что там говорить! Она тоже прождала его три дня вовсе не для этого. Откинув голову назад, она выдохнула:

— А для чего же ты тогда сюда приехал?

— Интересный вопрос.

Вдруг сзади к ним безо всякого предупреждения подошел высокий мужчина.

— Мистер Бласко, — сказал Джек.

Глаза Катерины расширились. Коротко стриженные волосы, джинсы, мальчишеское лицо... Неужели это и есть тот самый отъявленный преступник?

— Пожалуй, более интересным вопросом, — вклинился в разговор Бласко, — все же является совсем другой — почему он вообще отсюда уезжал? Впрочем, как и вы, сеньорита. — Он улыбнулся. — Ведь не будем же мы выводить вас из этого уравнения, правда?

Тут заговорил Джек, причем таким тихим и в то же время ледяным тоном, что у Катерины. Но спине побежали мурашки.

— Я бы порекомендовал вам, мистер Бласко, все же вывести ее из вашего уравнения.

— Ладно, — улыбка Бласко потухла. — Я было подумал, что вас, Джибралтар, ничем не проймешь. И рад убедиться, что ошибся.

Катерина оцепенела, поняв, что внезапно стала пешкой в опасной игре, в которую так хотела вступить всего неделю назад.

— Дотронься до нее и узнаешь, насколько сильно.

В голосе Джека было нечто такое, что Катерина ясно поняла: он отнюдь не шутил. И она готова была голову отдать на отсечение, что тот человек тоже все понял.

— Думаю, ситуация рисуется вам недостаточно точно, друг мой, — сказал Бласко. — Согласно полученным мною сведениям, леди меня ищет. Вот я и пришел.

— Вы ошиблись. Вам неправильно передали, — сказал Джек.

— Не думаю. — Бласко повернулся к Катерине, и она почувствовала, как напрягся Джек. — Все, что мне от вас нужно, Катерина, это несколько прямых ответов на вопросы о вашей тете — ничего более.

— Ответов? — Голос ее сорвался, но она сумела вернуть себе самообладание. — О, мистер Бласко, у меня нет никаких ответов. А есть только вопросы. И я надеялась, что как раз вы можете дать мне на них ответы. — Она растерянно пожала плечами. — Все это так загадочно, скажу я вам.

Лицо Бласко утратило свое мальчишеское выражение.

— Ну же, Катерина, уверен, что мы можем достичь некоего соглашения.

Он наклонился к ней и хотел дотронуться до ее волос. Реакция Джека была моментальной — через мгновение он уже прижимал руку Бласко к стойке бара, а тот корчился от боли.

— Что, черт возьми, вы делаете? — прохрипел Бласко.

— Приходим к некоему соглашению, приятель. — Джек как бы случайно усилил нажим, и Бласко скорчился от боли. — Я хочу, чтобы ты раз и навсегда понял, какие будут последствия, если ты ее тронешь хоть еще разок, — произнес Джек сквозь зубы.

Бармен окинул их усталым и одновременно тревожным взглядом, но не счел нужным вмешаться. А посетители только отводили глаза.

Катерина переводила взгляд с одного на другого.

— Ну так и что же? — спросил Бласко.

— Ты получишь то, что хочешь. Я не такой дурак, чтобы не понять, что ты так просто не отстанешь. Но Катерину ты из этой сделки исключишь, понятно?

— Заметано, — пробормотал Бласко.

Джек устремил на нее свои бездонно-синие очи.

— Скажи ему, — бросил он Катерине.

— Что?

— Все, черт возьми, все!

Она ушам своим не верила. Сказать Бласко все! И бросить ту операцию, которую Мадрид и Джек так тщательно спланировали?

— Операция окончена, Кэт. Поверь мне.

Поверить ему?

Его глаза, взгляд которых выворачивал ее душу наизнанку, смотрели на нее так серьезно, что она никак не могла ему не поверить.

— Правду, — тихо сказал Джек. — Давай.

Катерина набрала побольше воздуху в легкие и заговорила:

— История эта была такой простой, и все же...

Джек отпустил руку Бласко.

— Так значит, кодекс, по вашему мнению, подлинный, — сказал он Джеку, выслушав рассказ Катерины. На его лице появилось выражение триумфа, и Катерина не на шутку испугалась. — Ваше мнение, конечно же, ошибочно, — заявил Бласко. — И Мадрид не найдет доказательств обратного. И поймет, что ей необходимо немедленно вернуться в страну.

— Без сомнения, — пробормотал Джек.

Видно было, что Бласко от души радовался услышанному сейчас. Что там чуть не сломанная рука, когда он мог извлечь огромную для себя выгоду из культурного наследия своей страны.

— Надеюсь, вы передадите это Мадрид.

— Несомненно.

Бласко снова взглянул на Катерину.

— Жаль, что вы не контактировали со мной раньше. Вы могли бы увидеть кодекс, и кто знает, может, что-то и обнаружили бы.

Он развернулся, зловеще улыбнулся Джеку и вышел из бара, потирая больную руку.

Джек проводил его взглядом и обернулся к Катерине. В его глазах появилась ярость.

— В чем дело? — спросила она удивленно.

— А ты? О чем, черт возьми, ты думала, ошиваясь тут?

— Просто хотела поговорить с этим типом.

— Поговорить с ним? Поговорить с ним?.. А тебе не приходило в голову, что это может быть опасным? И эти слова — о том, что ты ничего не знаешь? Ты что, думаешь, что он так и поверил бы тебе?

— Я пыталась защитить твою операцию!

Джек не сдержался и выругался на двух языках сразу.

— Ну ладно, не устраивай по этому поводу истерик! — остановила его Катерина.

— Истерик? Это ты их устраиваешь, а не я! И не вздумай больше к ним прибегать, поняла?

— Я? А кто угрожал ему сломать руку? А если б он сам на тебя набросился? Он, вероятно, тоже мог бы сломать тебе что-нибудь!

— Нет, Кэт, нет, после того как он пытался дотронуться до тебя.

Его ответ совершенно обезоружил девушку. Горло у нее сжалось, а сердце подпрыгнуло.

Внезапно ее затопила надежда. Она поняла, чего так отчаянно хочет. И на что надеется. Боясь ошибиться в своих предчувствиях, она отвела глаза в сторону, ухватившись за край стола.

— Ты действительно думаешь, что все кончено, в особенности теперь, когда Бласко обо всем знает?

Он не ответил ей. И, сжигаемая любопытством, она подняла на него глаза.

— Забудь о деле, Кэти! У меня есть к тебе один вопрос.

— Какой?

— Нет, пожалуй, не вопрос. А утверждение. О тебе и обо мне. О... о том, что я чувствую к тебе.

Катерина ощутила легкое головокружение, и кровь по ее венам потекла все быстрее и быстрее.

— Мне так трудно об этом сказать, дорогая.

— Может... может... ты мог бы показать мне...

— Я уже сделал это. В Текстикане. Там, в джунглях. То не было игрой.

Внезапно Катерина почувствовала, что ей не хватает воздуха. Но пригвожденная к месту его словами, она была не в силах двинуться.

Джек провел рукой по своим волосам. Он был небрит. Очевидно, все эти три дня провел в дороге. На нем были все те же запыленные джинсы. Даже его кожаная куртка сморщилась. Но никого в жизни она не хотела больше, чем его.

Катерина хотела сказать ему об этом, однако слова комом застревали в горле. И она смогла только поднять на него глаза.

— О, беби, — сказала Джек. Он подошел к ней и коснулся ее волос. — Я хочу наконец сказать обо всем. Я не хочу, чтобы ты подумала, — он снова провел рукой по своим волосам, — я не хочу, чтобы на этот раз ты ушла, Кэти.

— Я не ухожу, — наконец обрела она голос.

Джек взял в ладони ее лицо и притянул к себе близко-близко. И она обняла его за талию, наслаждаясь его близостью, тем, что находится рядом с ним.

— Я понял еще там, в джунглях, что люблю тебя, когда увидел твой джип застрявшим в канаве. Еще там я понял, что не дам тебе уйти.

— Но ведь ты сказал, что это всего лишь прикрытие. Ради дела. Чтоб одурачить их.

Губы его изогнулись в улыбке.

— Но тот, кого я дурачил, был я сам. Мне просто нужно было время, чтобы удостовериться, что ты не захочешь от меня уйти, Кэти. Я так боялся, что ты просто уйдешь из моей жизни и никогда, никогда не захочешь в нее вернуться. И еще я боялся, что не выдержу этого и буду себя ужасно чувствовать.

— А я все-таки уехала, — сказала Кэт с сожалением в голосе.

— И я оказался прав. Ты не представляешь себе, Кэт, я чувствовал себя прямо как Арчи.

— Арчи?

Он обнял ее еще крепче.

— Я хочу познакомить тебя с Арчи, на самом деле хочу. — Он заглянул ей прямо в глаза. — Кэти, я живу в квартире с одной спальней, где хозяйка разговаривает только на языке племени майя, да и то лишь тогда, когда водопровод выходит из строя. Мне ничего не остается как разговаривать с ящерицей. И еще с бандой подростков, которые вваливаются в мой дом в любое время дня и ночи. А карьере моей пришел конец примерно пять минут назад. Ну так что, Кэти, ты выйдешь за меня замуж?

Она смотрела на него, и ее переполняла радость.

— Не думаю, что мне удастся оградить тебя от всех бед, Кэт, но мне хотелось бы быть хотя бы рядом, когда ты в них попадешь. И помогать тебе. Или, наоборот, не вмешиваться, как захочешь.

— Да. Да. Си. Выйду!

— Выйдешь?

— Я тоже люблю тебя, Джек. На испанском, на английском, на каком хочешь языке могу тебе это сказать.

— О, Кэти, когда я найду себе другую работу и когда мы покончим с этим делом, ты выйдешь за меня?

Катерина позволила ему поцеловать себя, поскольку не могла отказать себе в этом удовольствии, а после сказала:

— Действительно, Джек, может, все это скоро закончится, если у моей тети есть хоть какое-то доказательство подлинности кодекса.

Джек нехотя оторвался от нее и поднял голову. А затем рассказал о телефонном разговоре с Мадрид.

— Почему ты мне раньше о нем не сообщил? Мне тогда не пришлось бы записывать разговор с Бласко на пленку.

— На пленку?

Девушка кивнула.

— Ну да. У меня в сумочке магнитофон.

Катерина вытащила из нее все еще работающий плейер.

Джек уставился на нее. В его глазах была смесь недоверия, возмущения и еще чего-то, похожего на благоговение.

Она нажала кнопку и перемотала пленку немного назад.

Послышался немного приглушенный голос Джека.

— ...Кэти, ты выйдешь за меня?..

Джек расплылся в улыбке.

— Да, должен признаться, что раньше никто не записывал на магнитофон то, как я делаю предложение.

— Возможно, эту пленку прокрутят в суде. Когда будут слушать дело Бласко, — поддразнила его Катерина.

— Ну и ладно. Но только в том случае, если прокрутят и ту часть, где ты скажешь "да".

Она притянула его к себе.

— Пригласи меня снова в свою квартиру, и я скажу.

Джек повел девушку к выходу. Теперь, когда потенциальная опасность миновала, головы всех посетителей были повернуты в их сторону.

— Прибереги пока свой ответ, — попросил Джек, — он мне понадобится еще и для другого вопроса.

— Какого?

— А его я задам тебе позднее, дорогая. На испанском.